Охота ( глава 1)

Это где-то между Ленинградом и Москвой.
Глава 1
Октябрь хххх
«Любви все возрасты покорны»

Мы идем к столику, крепко держась за руки. Медленный танец пролетел, как одно мгновение. Мишкины поцелуи жгут шею и плечи. Хватило же ума надеть блузку с декольте, а вот теперь, кажется, эти двое за столиком обязательно все увидят. Постоянно поправляю волосы, непроизвольно пытаясь прикрыться руками.
- Елена, я вижу, Михаил вас очаровал, и вы совсем не обращаете на меня внимания, и танцуете только с ним, - говорит Павел, крутя в руках недопитую кружку пива.
Как он сейчас хорош, как выразителен. Голова наклонена чуть вбок, правая бровь иронично изогнута, губы слегка сжаты в неком подобии полуулыбки. Один только взгляд чего стоит. Ему надо Ателло играть, а не меня здесь караулить.
- Олег не танцует, а ты достаточно пьян и наступаешь мне на ноги, кстати, с каких это пор мы на вы? Помниться, ты так не обращался ко мне, даже когда мы были едва знакомы, - я отвечаю, а сама слежу за Мишкой, он с ослепительной улыбкой пододвигает мне стул. Черные густые волосы красивой и прямой волной падают на его высокий чистый лоб.
- Точнее, совсем не знакомы. Увы! Нас не представили друг другу, - загадочно произносит Павел, стараясь вызвать интерес, и не безуспешно.
- Кстати, Паш, как ты умудрился познакомиться с такой великолепной девушкой? - вступает в разговор Олег.
- О-о, это замечательный случай, Олежка, - Павел готов к увлекательному рассказу.
- Паш, ты ведь не будешь его рассказывать? – я готова закричать, но сдерживаюсь.
Как все это глупо, ну, прямо семейные разборки, а ведь на меня сейчас смотрит Мишка, и в его глазах прыгают чертики. За его глаза цвета ночного пасмурного неба я душу сатане заложу и забирать не приду.
- Отчего же, Леночка? Расскажу. Забавный, я вам скажу, был случай. Значит так: Приезжаю я, стало быть, домой, из стройотряда. Мы там с Мишкой трудились на благо советской родины и родного деканата, так как денег нам все равно не заплатили. Хотя зачем студенту деньги, глупость-то какая. Самое большое счастье для студента - вместо каникул хорошенько повкалывать. Как завещал дедушка Ленин. А страна у нас прежняя. Только вывеску сменили. Вкалывай, студент. А кому-то за твой счет, может, премию выпишут, а может, институту какую подачку дадут.
Ну, так я отвлекся. Приезжаю домой, захожу и, - о чудо!!! Не чую человеческого духа. А духан у меня в квартире обычно,… сознаюсь вам, всегда был не из приятнейших. Потому как живу я с соседом алкоголиком. И воняет он, прости господи, не обидеть бы скотину, козлом. Ну, это если трезв, по случаю, а в остальные дни и вспоминать страшно. Я с ним чуть ярым трезвенником не стал. Как подумаю, как человек с утра пахнуть может, так даже бокал шампанского в горло не лезет. Ну вот, значит, соседом не пахнет. Давно, значит, нет - очень давно. А, вот что есть! Дверь в кухню! Не помню, то ли ее никогда раньше не было, то ли не закрывали ее никогда, но в памяти она у меня не запечатлелась. А тут дверь есть и закрыта. Я к двери, толкаю - точно закрыта. И вода там хлещет, по звуку, изо всех кранов. Что делать прикажете? Хватаю тумбочку для обуви, ставлю на попа, взгромождаюсь на нее и…. утыкаюсь носом в стекло над дверью, - вот его точно там раньше не было. Сотню раз здесь подтягивался, уцепившись за перекладину. А самое интересное…
В моей Кухне.
В моей Ванной. Стоящей сто лет посреди этой кухни, и все эти сто лет не подключенной ни к воде, ни к канализации.
Под РАБОТАЮЩИМ душем…
Прекрасная, обнаженная…
Слава тебе господи, реакция у меня хорошая. Успел отпрыгнуть. Потому как на голову мне тут же посыпалось выбитое стекло. И я тут же понял, что был не прав. Понял - надо было постучать, поговорить, а не пытаться хозяйничать в собственной квартире. Раз дверь закрыли, значит, не хотят, чтоб я заходил, и если стекло кто-то вставил, то почему бы ему же его и не выбить… Тихо надо себя вести, осторожно, не нервировать окружающих. Вот откуда тебе знать, что за нечисть завелась в доме, пока тебя не было? Хотя, впрочем, с мыслью о нечисти пришлось сразу расстаться. То, что я успел заметить, было очень чистое, хотя и весьма агрессивное. Народная мудрость гласит: Шишков, то есть домовых, требуется уважать и даже подкармливать. Тогда они не пакостят, а, наоборот, всячески помогают. Но дорогу на кухню мне преграждала дверь, а рисковать больше не хотелось. И я решил тихонечко, не шумя, сбегать в магазин, прикупить все, требующееся в таких случаях, и ждать… что будет дальше?
- Я смотрю, Паш, ты прямо упиваешься рассказом? – пытаюсь прервать я Пашку.
- Ленок, ты зря сердишься. Очень забавная история, - говорит Олег и смотрит на меня как-то странно.
Все улыбаются, ребятам явно нравиться рассказ не на шутку разошедшегося Пашки, подстегиваемого неподдельным вниманием, причем не только нашим. За соседними столиками тоже прислушиваются. Подозрительная тишина кругом. Ну почему, вздыхаю про себя, я тогда не удушила Пашку? Ведь возникала же тогда у меня эта замечательная мысль. Не чувствовала бы себя сейчас так отвратительно. Можно, правда, и сейчас удушить, да свидетелей многовато. Поймают, посадят.… Нет, все надо делать вовремя. И самое главное - прислушиваться к внутреннему голосу. Вот хочется удушить человека, так надо сразу и душить, чтобы потом не было мучительно больно… о не содеянном.
- Тебе, Лежек, может и забавная, но побывал бы ты в моей шкуре тогда, - пытаюсь я свести разговор к шутке.
- Нет, Леночка, я лучше в Пашкиной. Я даже готов неплохо заплатить, чтобы оказаться в тот момент на его месте. Да не злись ты, с кем не бывает.
- Шишок, говоришь? Забавная ассоциация при виде обнаженной девушки, - Мишка смотрит на меня и, похоже, пытается представить себе эту картинку.
Интересно, эти олухи замечают, какая тишина вокруг? Не один Мишка тренирует воображение. А заинтересованные взгляды на себе я ощущаю физически, после такого взгляда порядочный мужчина должен жениться.
- Ну, так я продолжаю: сбегал, прикупил. Решил накрыть достархан на полу в своей маленькой комнате. Она у меня пустая стояла, готовая к ремонту. И в сто тысяч первый раз за этот день оказался не прав.
Комната была не пуста.
Нет! Очаровательное видение все еще плавало в ванной. Но в комнате сидел пушистый черно-белый кот, с видом изумленной невинности он смотрел то на меня, то на клетку с морской свинкой. Похоже, я застал его в момент несанкционированной охоты, и что-то ему подсказывало: «можно получить по морде», а сидел он - на моем диване, а шторки, коврики и скатерть, на неведомо откуда взявшемся старинном столе, явно были из сундука моей бабушки, который раньше жил в кладовой. А теперь стоял здесь, прекрасно вписываясь в обстановку. Буфет использовался как компьютерный стол, и это все смотрелось так естественно, как будто здесь всему этому и место. В общем, в этом помещении явно кто-то жил, и этот кто-то любил эти старинные вещи, имел великолепный вкус, кота, морскую свинку и, как я уже видел, обладал ослепительной фигурой. Оставалось только узнать, как этот кто-то завелся в моей квартире. Я, конечно, предположил - сосед сдал комнату, но почему мою?
Четыре прекрасных стула и довоенный телефон - коммутатор я, похоже, когда-то видел у соседки по площадке, подружки моей покойной бабушки, а вот теперь они были здесь. Как, впрочем, и еще куча неизвестно откуда взявшихся предметов. Всем им было не менее семидесяти, а многим и за сотню лет. Может, моя соседка - похититель антиквариата? Недалеко же она его спрятала, а вдруг милиция? А вдруг облава? Мне стало грустно: арестуют, посадят, и я лишусь соседства, к которому еще только начинаю привыкать. Все, решительно все во мне запротестовало.
Пытаюсь успокоить себя, что мне достанутся: мышь-переросток, кот и возможность носить ЕЙ передачки. Хотя, если я сейчас не прекращу безобразие и не спасу мыша, останется один кот. Решил позвонить бывшим хозяевам стульев, уточнить. Ясно одно - денег на выкуп антиквариата я не заработаю за всю свою жизнь. Пока одной рукой набирал номер, второй держал за шиворот кота, висевшего совершенно неподвижно и смотревшего на меня кристально честными глазами. И вид такой, что положи я ему мыша прямо в рот, он и то его не тронет.
Из звонка соседям узнал, что мою соседку зовут Леночка, кота Рэкс, морскую свинку Крысь. А весь антиквариат дареный самими соседями - на новоселье. Значит, облавы не будет и носить передачи в «Кресты» не придется. Как же я забыл? Для одних вещь - антиквариат, а для других - старье, Леночке просто отдали ненужные вещи. Больше никто ничего не знал. Хорошо, так и запишем, Леночка - жулик местного масштаба, Остап Бендер в юбке. Жизнь становилась все более и более интересной.
Я пошел знакомиться с новой обстановкой. Кота взял с собой.
Все оказалось, как я и предполагал. Пустующие комнаты она не тронула, опечатаны. Еще одна закрыта, замок ломать не стала. Это только я, наивный, свою комнату не закрыл. Думал, брать все равно нечего. Нашлось - старинный диван, единственно ценная вещь, с точки зрения соседки. Остальное - на месте. Посмотрел на комнату новым взглядом. Зеркало в пошловатой раме под модерн, изготовления восьмидесятых годов, ей не подошло. Не поленилась, извлекла из подвала трюмо, какого года не скажу, лет сто есть, ну, может, на пару меньше. Нда, ее бы энергию да в мирных целях.
- Ты, Паш, от главного отвлекся. А, Ленок? – Олег пододвигает ко мне поближе кружку пива, - Тебе покупали, пей и постарайся на все смотреть с юмором. Красивым женщинам совсем не идет морщить лобик.
- Олежа, ты все торопишь. Такой рассказ портишь. Не поверишь, плавала еще час. Вышла, посмотрела на меня и спрашивает: «Что вы тут делаете?» Говорю – «Живу». «Зачем вам кот?» - спрашивает, показывая на зажатое под мышкой безвольно висящее животное. «Он на мышь охотится, - отвечаю я, - я спас Крысю жизнь». А потом и говорю: «Кстати, вы вот в моей комнате разместились». Вижу, испугалась, но держится. «Хотите, - говорит, - договор аренды покажу». «Хочу», - отвечаю я. И, правда, договор на мою комнату, десять метров, со ссылкой на ордер соседа. С горем пополам разобрались. Оказывается, я выкупил ту комнату, которую считал кладовой. А на ту, в которой собирался делать ремонт, я никаких прав не имел. И у соседа алкаша в итоге оставалось две комнаты, а не одна, как я полагал. По сему, он одну комнату сдал и сказал, что пусть Ленок берет любые понравившиеся ей вещи из всей квартиры. Я ведь его вещи без спросу выкинул из этой комнаты, и не куда-нибудь, а на помойку. В общем, сам неправ. Пришлось извиняться. И признать ее права на диван и все остальное.
- Так ты этого соседа отселять собрался? А Ленок куда? - спросил Олег.
- Ленок, как ты изволил заметить, не очень меня жалует. Но я все равно намерен оставить ее в этой комнате. Ей, по-моему, без разницы, у кого снимать. А так я еще и квартиру отремонтирую. Мишек, ты же видел, какой там сарай. Олег, когда зайдешь комнаты оценить? Я не начинаю ремонт, чтоб соседские дешевле пошли.
- Ремонт, не ремонт. Совершенно все равно, отселим, как миленького. Я таких сотнями в область переселял. А раз Ленок ему не родственница, оценим их в полтора целковых. Не бойся, съедет. Да, а что там насчет пустующих комнат? – глаза у Олега горят как у охотничьего пса, почуявшего дичь. Но голос при этом спокойный и уверенный, похоже, он настоящий профессионал в своем деле, и работа - его конек.
- Две смежные и одна изолированная. Кто хозяин смежных не знаю, у него два года за квартиру не плачено, - Пашка разговаривает с Олегом, но краем глаза продолжает следить за каждым моим жестом и взглядом.
- Они тебе нужны? – как бы между прочим, спрашивает Олег, хотя и так ясно, для маклера каждая комната - дополнительный заработок.
- Конечно, - Пашка доволен, что его понимают.
- Добавишь немного? Договоримся! По остаточной стоимости сделаю, в лучшем виде, - Олег великолепен. Профи.
- Это как? – не понимает Павел.
- При продаже комнат в коммуналке преимущественное право покупки имеют соседи. При покупке пустующих комнат ты дело имеешь не с частником, а с городом. И цена не рыночная, а по себестоимости, минус износ помещений. А третья чья?
- Еще один сосед, у жены живет, я как раз у него одну комнату уже купил, рассказывал, как оказалось, кладовую.
- Не переживай, кладовка не кладовка, раз она не служебным помещением числилась, а комнатой. Ее все равно выкупать бы пришлось.
- Да я и не расстраиваюсь. Мы и на вторую уже с ним договорились. Отец денег пришлет, выкуплю. Я хочу, чтоб ты и ее посмотрел. Но, по-моему, он хочет не много.
Пока идет разговор, мы с Мишкой скучающе переглядываемся, хотя, надо сказать, мне интересен Олежкин способ общаться с клиентами, и возможные варианты расселения квартир тоже, но больше всего я хочу оказаться отсюда подальше и совсем не одна. Пиво в кружке закончилось незаметно, а романтический дурман только усилился. Душно и очень хочется на свежий воздух.
- Ленок, пока они тут о делах, пошли, потанцуем, - Мишка подает мне руку. Его глаза внимательные и спокойные. Мысли мои читает, что ли?
- Опять уводишь! Уже жалею, что познакомил. Надо было либо ее с собой не брать, либо тебя не приглашать, - Пашка шутит, но голос…
- Рабовладелец! Ты ж ей не муж, - сосед! Что зеленеешь? Я не прав? – Михаил отвечает, уже крепко держа меня за руку.
- Прав, конечно, но вот права портить мне вечер тебе никто не давал. Откуда тебе знать мои планы и мои отношения с приведенной мною же девушкой, может, я сегодня предложение ей делать собирался? А здесь ты.
- От судьбы не уйдешь. Клуб-то под боком, я здесь частенько бываю, зашла бы она без тебя, все равно б познакомились.
Мы с Мишкой стоим рядом и он обнимает меня за талию, его рука обжигает.
- Тебя, Миш, как подменили, за тобой ведь не то, что вся группа, весь поток девчонок бегал. Ты б хоть глазом повел, красавчик ты наш, - Пашка злится.
- Я же говорю, судьба. А насчет потока ты загнул, на весь поток из девчат - три калеки, только твоя Катя ничего, - отвечает Мишка и легким движением поворачивает меня спиной к столику.
- Два - один, ведет Михаил! - с хохотом объявляет Олег.
Танцевать мы не пошли, вышли на улицу. Холодно, посильнее прижимаюсь к Мишке спиной. Он сел на подоконник и укутывает меня в свой пиджак. Мой Мишка. Мой? Он такой же большой, как и Пашка, только Пашка качается, а Мишка худой и жилистый, как про таких говорят. Мишка говорит, что увлекается плаванием. По нему заметно: широкая грудь, сильные руки. Когда он берет меня за плечи и прижимает к себе, я чувствую себя маленькой, беззащитной. Он шутит про судьбу? Или правда в это верит? Здорово, если правда. Хотя ни в бога, ни в черта я не верю. Но сегодня готова молиться даже Аллаху. Чувствую на себе его обжигающие властные руки, мои плечи, спина, талия горят от его прикосновений. Его ладонь скользит, подчиняет себе.
- Заморозишь дарованную тебе судьбой – говорю тихо, осторожно подбирая слова, чтобы не разрушить создавшуюся ситуации.
- А ты думала, в сказку попала? - смеется.
- Думала, - с обидой произношу я.
Растерялся, прижимает к себе сильнее.
- Глупая, разве я могу тебя заморозить? Тебе, правда, холодно? – Мишка сжимает в объятиях, и страстно целует в шею, его поцелуи пьянят. Голова слегка кружится, хочется закрыть глаза.
- Нет, просто повыступать захотелось, - говорю я, стараясь хоть как-то вернуть свою голову на ее законное место.
Быстро поворачиваюсь и утыкаюсь носом в грудь, это все, куда дотягиваюсь. Как хорошо, вот так, слышать, как бьется его сердце. Мишка, рядом, родной. Бывает же такое. Миг, и я не могу без него. Сколько просила судьбу о любви, а вот теперь боюсь обознаться. Ведь чужая душа - потемки, а если я влюбилась, а он играет? Уж лучше тогда забери, Господи, такой подарок, не мучь.
- А, ну это, конечно, повыступать - это обязательно, - Мишка говорит, а сам заглядывает мне в глаза.
Черные густые брови, глубоко посаженые темные глаза, по ним не видно - шутит или нет. Только когда начинает улыбаться, становиться ясно. А я сначала пугаюсь, не сказала ли какую глупость. Не все любят, когда им говорят, что думают на самом деле. Я себя к этому много лет приучала.
Одно дело - устать от недомолвок, но совсем другое - научиться говорить иначе. Мы все врем, врем постоянно, не замечая этого. Думаем одно, говорим другое, и, главное, хотим, чтобы нас понимали. Например:
Она думает:
Как он мне нравиться, боже, как он очарователен. Поцелует или нет? Так и гулять бы с ним всю ночь напролет.
Говорит (боясь быть навязчивой):
Уже поздно, я, наверное, пойду домой.
Он думает:
Жаль, что она уходит, но она так ко мне равнодушна.
Говорит (не желая быть навязчивым):
Хорошо, увидимся. Пока.
Вот и поговорили! Колотит меня с такого общения. Хоть я могу быть и не права, но, увольте. Буду врать, только если захочу обмануть. А иначе мне кажется, что я сама обкрадываю себя на что-то очень и очень важное и нужное, наверное, на человеческое понимание и доверие.

Ободранные стены Апрашки частично соответствуют стилю клуба. Не Дикий Запад, но все же. С десяток человек стоят тут же, курят. В клубе тоже можно курить, но там жарко и дым - можно топор вешать.
Многие смеются, целуются. Беззаботная детская радость - они наверно еще студенты, курс, так, третий-четвертый. Боже, ну почему я не поступила в институт! Ладно, черт с ним, пусть бы я была старше своих однагрупников. Зато не надо бояться за свой завтрашний день и хотя бы на пять-шесть лет не будет проблем с жильем. И учиться можно так, что еще и стипендию платить будут. Да, денег будет мало, но можно же и подрабатывать. На будущий год обязательно буду поступать. Диплом о высшем образовании еще никогда никому не мешал.
Отчего-то трясет озноб. То ли замерзла, то ли нервы. Мишка потихоньку целует меня в шею и молчит, я заметила, он не большой любитель разговаривать. Холодно. Но, пусть я тут замерзну насмерть, зато как приятно ощущать его тепло. Чувствовать его губы на обнаженных плечах.
На крыльцо выходят одетые: Олег и Пашка. У Пашки в руках мое пальто и сумочка.
- Пошли домой, - подавая мне пальто, говорит Пашка, - уже без двадцати одиннадцать. Сейчас начнут все закрывать.
- Мою куртку захватить не могли, что ли? - обижается Мишка.
- Не барышня, сам сходишь, - не глядя на нас, как бы в сторону отвечает Пашка.
- А если украдут? Она у тебя за спиной, на скамейке лежала. Трудно было взять?
- Здесь редко воруют. Если, как ты говоришь, ты часто тут бываешь, то должен знать.
- Редко не значит никогда, - говорит Мишка и уходит за курткой.
Пашка в немом молчании подает мне пальто. Отводит взгляд. Старается не смотреть на меня.
Чувствую себя виноватой. Но это неправильно! Я ему ничего не должна, как-то по-дурацки все получается. Я не виновата ни в чем. Но почему это чувство не проходит, почему я тоже отвожу взгляд? Почему бы мне не послать его к чертовой матери? Что меня связывает с Пашкой - месяц знакомства? Ну да, я принимала его ухаживания, неужели это меня мучает? Так. Расслабиться! Если я кому-то нравлюсь - это его личные проблемы, меня все это не касается. Я ничем не могу ему помочь.
Застегиваю последнюю пуговицу. Резко, по хозяйски, Пашка берет меня за руку и фактически тащит за собой. Я сейчас готова закричать, вырваться, но молчу и послушно иду. Господи, ну что же происходит? Что я делаю?
До метро доходим в полной тишине. От метро нам два шага до дома, а вот Олегу - в метро. Все это время он как-то с усмешкой наблюдал за происходящим, не вмешивался. Его, кажется, все забавляет. Наклоняется, целует мне руку, также, с усмешкой, почти с издевкой. Странная манера поведения.
- Ладно, ребята, пока. Послезавтра увидимся. Надеюсь, ваш сосед будет дома. Паш, договорись с ним на встречу, - прощается с нами Олег.
- Постарайся уже какой-нибудь вариант ему предложить, - отзывается Павел.
- Постараюсь, - говорит Пашке, - Пока, - Олег обращается ко мне персонально.
В каждом Пашкином движении сдавленная ярость. Но ни одного слова о Мишке, ни одного упрека. Понимает, как это глупо, но все равно бесится.
Дома та же молчанка, Пашка уходит спать, я сажусь обзванивать клиентов. За вечер с полсотни номеров на определителе. Естественно, половина не отвечает - ночь. Это, скорее всего, рабочие номера. Обзвоню их завтра. По остальным либо никто якобы ко мне не звонил, либо интересуются, который сейчас час. Ладно, им тоже позвоню завтра. И лишь одна пятая дает вразумительный ответ.
- Алло, от вас звонили по поводу квартиры или комнаты? – заученно говорю я.
- Звонили.
- Вы хотите снять или сдать? – оживляюсь я.
- Снять, но мы хотели без посредников. А откуда у вас мой телефон?
- Вы звонили в мое отсутствие, ваш номер остался на определителе. Вы звонили три раза, в шестнадцать, шестнадцать тридцать и в двадцать один час, - отчитываюсь я.
- Да, я сорвала ваш номер возле дома на столбе, думала, это сами хозяева сдают, - голос в трубке расстроенный.
- Девушка, квартиру напрямую вы не найдете. Либо через агентства, либо через частного маклера.
- Я звонила в агентства. Сто процентов это дорого.
- Мои услуги: либо пятьдесят, либо семьдесят, в зависимости от квартиры. С дешевых квартир процент выше.
- Странно, почему?
- Как вас зовут? – интересуюсь я, а сама намазываю себе бутерброд, хмель выветрился и дико хочется есть.
- Ира, а вас?
- Меня Лена. Так вот, Ирин, дорогих квартир больше - все хотят сдать дороже. В агентствах, в основном, дорогие квартиры сдают. Человека селишь быстро, как правило, прописку питерскую не требуют, не придираются особо. И квартиры хорошие. Быстренько, с двухсотдолларовой однокомнатной свои сто получаешь и все. А вот если это однокомнатная за пятьдесят долларов… то у хозяев запросы: русские, питерцы, не с рынка, один человек или семья без детей. Никаких друзей, родственников, и сидеть тише воды ниже травы, а лучше, если там вообще жить не будут - деньги платите, и не появляйтесь. А квартира-то: два часа на собаках от метро, и либо без мебели, либо без телефона, а то и без того, и без другого сразу. Возишь людей, возишь, то квартира не подошла, то хозяевам клиенты не понравились. И весь этот геморрой ради двадцати пяти долларов? Ирин, посудите сами.
- Лен, а вы могли бы за пятьдесят найти?
- Ну конечно, опять за пятьдесят.
- У меня брат, он один, с областной пропиской. Я заплачу хоть сто процентов, а то мне только за сто - сто пятьдесят долларов предлагали. Сто за все сразу я заплатить могу, а вот двести или триста - никак. Да и ему потом меньше платить.
- Русский?
- Да.
- У вас, у самой, питерская прописка?
- Да, но у него - областная.
- Это уже детали. Если он - ваш брат, снимете квартиру на себя, я скажу, вы в гражданском браке. Есть у меня одна квартирка, но там только местных берут, согласны?
- А по-другому никак?
- Отчего же, можно и по-другому. Но за сто. Сотню хозяйке и пятьдесят мне. Свои пятьдесят комиссионных я возьму. Мне в принципе все равно.
- Хорошо, когда можно посмотреть? – отвечает девушка, и, похоже, она готова снять немедленно.
- Постараюсь договориться с хозяйкой на завтра, но если она вам не подойдет, возмещаете транспортные расходы. С этими дешевками не наездишься.
- Это сколько? – интересуется Ирина.
- Смотря куда ехать, двадцать-тридцать рублей.
- А если подойдет?
- Расчет за квартиру на месте, и с хозяйкой, и со мной. Паспорт и деньги с собой. Сразу получаете ключи и можете оставаться. Хотите, позвоню хозяйке, договорюсь и вам перезвоню.
- Хорошо, жду вашего звонка.
За два года работы этот монолог выучила наизусть, постоянно повторяя его, как попугай. Только цены на квартиры меняются, и только в большую сторону. Теперь звонить хозяйке, дай бог, квартира еще не ушла.
Но сначала на кухню за кофе, жевать бутерброды всухомятку вредно для желудка, Рексу - крестиков, Крысю - морковь, Пашке - фиг на постном масле, вот и ужин на четверых получится.
Захожу на кухню, не включая свет. За окнами в свете уличных фонарей живет своей ночной жизнью сенная площадь. На трамвай ной остановки неуверенно переступают с ноги на ногу припозднившиеся пассажиры, их еще много, и это придает им уверенность, что раз столько народу ждет, значит придет трамвай. Включаю газ на плите, чиркаю спичкой и ставлю чайник. В темноте это выглядит как волшебное превращение холодного темного пространства в уютное местечко с очагом и романтикой. Сажусь на широкий удобный подоконник. Если бы я курила, то схватилась бы за сигарету, но история не терпит сослагательного наклонения, и потому вместо сигареты достаю из холодильника дежурную банку сгущенки.
Раньше, еще в моем детстве в городе Новосибирске сгущенки в продаже не было, многие ее где-то доставали, но только не моя мама, она неумела ничего «Доставать». У нас было только то, что продавалось в магазинах, а порой и из этого немногого мы могли себе позволить лишь самое дешевое. Одним словом, сгущенки не было, и теперь, когда она продается на каждом углу, я ее на каждом углу покупаю и съедаю не меньше чем по банке за раз, и так и не могу понять, когда она мне надоест?
Сгущенка густая тягучая и очень сладкая, а сидя на подоконнике и глядя в окно на Садовую, очень приятно есть ее ложкой прямо из банки. Нашариваю рукой на стоящем рядом столе мой недопитый кофе, у меня всегда остается, не может быть, чтобы не было. Нет, все в порядке, вот он. И смотрю, смотрю на город в котором мне предстоит либо прожить всю жизнь, либо уехать отсюда, но это уже неважно, потому что сейчас я здесь. Как он красив - Питер, просто не верится, что это моя жизнь, все похоже на сказку Андерсена, про другую страну, другое время и других людей. Со мной такое бывает, когда я вдруг вижу себя со стороны, сейчас я отчетливо представляю себе молодую красивую девушку с длинными распущенными волосами, ее темный контур на фоне спящего дома и ночного неба в раме окна, слабо подсвеченного изнутри голубым светом конфорки. Подобные моменты врезаются в память навсегда, не выкинешь, и слава богу, именно такой я запомню свою молодость и себя.
Горячий кофе греет тело и лечит душу, настраивая на рабочий лад. К бутербродам добавляется салат из свеклы и моркови с чесноком, хорошо в телефонную трубку неважно, чем дышать, можно и чесноком.
- Алло, Надежда Ивановна? Это вас Лена беспокоит. Извините, что так поздно. Не сдали еще?
- Нет пока, но завтра Танечка показывает. У нее иностранцы. Турки. Сто долларов платить согласны. Не знаю, подойдет им, нет, квартирка-то не ахти, и мебель вся рассыпается.
- Подойдет, так как это не турки, а айзеры, они все турками представляются. Мы же с вами это обсуждали, вашу квартиру за сто долларов могут снять толпа либо айзеров, либо индусов, - запугиваю женщину я, куда делась моя романтичность?
- Танечка говорит, они люди порядочные, иностранцы.
- Хорошо, только вы у этих иностранцев паспорта посмотрите, еще лучше перепишите, и скажите у вас зять или сын в МВД работает, и вы обязательно проверите их визу и право на жительство, мол, вам проблем не надо. Если они тут же не смотаются, тогда можно думать, а то вдруг это чеченцы с фальшивыми документами. Откуда знать? – произношу с теплотой в голосе, с максимально доходчивым сочувствием.
- Ой, напугала, не хочу никаких черных.
- Не паникуйте раньше времени. Может и правда турки. Только договаривайтесь, пусть они вам еще тридцать долларов доплачивают как домработнице. Будете ходить квартиру убирать, иначе они ее так загадят, не рады будете этим ста долларам, - советую как бы по-дружески, без всякой заинтересованности.
- Хорошо, спасибо Леночка. Вы ведь, кажется, с Таней вместе работаете, как же вы о них ничего не знаете? Она вам ничего не сказала? Нехорошо как-то так. Может мне ей отказать лучше? Если она так непорядочно поступает?
- Не беспокойтесь, у меня сегодня выходной был, мы еще не созванивались, а как пришла, стала вам звонить. Жаль, куда-то надо знакомых поселить. Вот к вам хотела.
- А что за люди?
- Молодые ребята. Девушка из Питера, парень из области. Не расписаны, студенты. Пока они учатся, за них родители платят, - сочувственно вздыхаю.
- На кого учатся-то? – бабулька вздыхает, попалась.
- На экономическом, банковскими служащими будут.
- Ой, хорошо-то как. Вы их мне подержите до послезавтра. Им не очень срочно? Я на черных завтра посмотрю и вечером позвоню. Договорись с ними на послезавтра. Сто долларов, конечно, хорошо, но лучше спокойно жить, не бояться за квартиру. Они ребята хорошие?
- Хорошие. Учатся, подрабатывают. Устают, до дома и спать, - говорю я, заранее зная, что все бабушки мечтают, чтоб в их квартирах вообще не жили.
- Вот таких-то мне и хотелось.
- Хорошо. На послезавтра договариваемся. До свидания.
- До свиданья, Леночка, спокойной ночи или тебе еще работать?
- Да нет. Все уже спят, - отзываюсь я.
- Значит, завтра позвоню, жди. Спокойной ночи Леночка и спасибо за совет.
- Спокойной ночи, - говорю я и кладу трубку.
Завтра, все завтра. Спать и видеть сны. Потягиваюсь и зеваю, хорошо! Раздается телефонный звонок. Кому еще не спиться?
- Алло, - вежливо произношу.
- Привет, Ленок, - в трубке мужской голос.
- Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, я вас не помню.
- Ну и память! Миша. Пашкин однагрупник.
- Мишка! Солнышко мое! – я чуть не подавилась последним бутербродом.
- Так-то лучше. До вас дозвонишься. Прям Смольный в дни революции.
- По работе звонила, - говорю я, а сердце так и подпрыгивает, немного и выскочит совсем, можно будет его в руках подержать. Его голос даже по телефону звучит как-то завораживающе.
- А я думал, Пашка диверсию устроил, но надежда умирает последней. Видишь, дозвонился. Ты кем работаешь? Как-то я не спросил об этом.
- Меньше целоваться надо, больше разговаривать, - пытаюсь отшутиться.
- Не заметил недовольства. Мне показалось?
- Я усердно скрывала.
- Не надо было скрывать, надо было сказать «Хочу общения, что прилип, разговаривай немедленно, взяли моду». И ножкой при этом топнуть. А, вообще-то, серьезно, чем занимаешься?
- Маклер. Арендой развлекаемся.
- Платят?
- Нет, не хотят. Все норовят не заплатить, но мы их заставим.
- Выходные бывают?
- Сегодня был.
- А в понедельник?
- Для тебя будет, - игриво отвечаю я.
- Тогда едем на курорт.
- На один день? Поздней осенью?
- Да. Смотреть на море и пить кофе в кабачке под шум прибоя. Тебе понравиться, - у Мишки голос мечтательный и романтичный.
- Договорились. Ты еще позвонишь?
- Не надо собак дразнить, Пашку то есть. А если честно - занят я сильно. До конца недели постараюсь на работу устроиться, а в выходные родители приезжают. И из общежития позвонить очень сложно. Одним словом, в понедельник ты дома?
- Да.
- Я за тобой зайду. Оденься теплее.
- Это пошему это? – картавлю я,
- Прогноз погоды на неделю слушал, похолодание обещают. Да и на Финском всегда холодно - ветер. А мы вдоль берега с километр идти будем. Песчаный пляж, набережная. В конце пути пустынный берег и одинокий кабачок.
- А если он не работает? – уточняю я.
- Несу на руках обратно.
- Конечно, я так и знала, это ты предлагаешь затем, чтоб согреться, а я замерзай.
- Могу предложить меня понести. А на самом деле, там дом отдыха круглый год работает. И народ в кабачок ходит постоянно, очень уж живописное местечко. Летом даже хуже, народу много. А так мы одни. И море.
- Дразнишься? Целую. Пока. До встречи.
- Целую. Пока, - говорит Мишка и в трубке гудки.
Теперь точно спать.
Господи! Спасибо тебе за Мишку. Одна встреча - три часа. И как много меняется, сколько раз в своей жизни я вот так знакомилась: "Алиса - это Пудинг, Пудинг - это Алиса". Сколько мужчин во время медленного танца пытались поцеловать. Но не вызывало это во мне никакого душевного трепета. Сколько лет я шутила: любовь есть, она не может не есть. Ведь все знакомо, ситуация рядовая для меня. А вот нет, я знаю, я чувствую его и именно его я не хочу потерять. Именно ему я послушно подставляю шею и плечи для поцелуев. И нет ни малейшего желания кокетничать, или играть. Хочется нравиться именно такой, какая есть, ничего не прибавляя не убавляя. А вдруг есть любовь с первого взгляда? Конечно, есть, она не может не есть!
Боковым зрением замечаю, как Рэкс вполз в буфет, куда я предусмотрительно убрала клетку с Крысем. И прикрыла стеклами, оставив щель для воздуха, но я была наивна, думая, что стопки книг и журналов слева от клетки - достаточная преграда для кота. Наивная, правое стекло буфета закрыла, а левое - нет. Стопки почти доходят до второй полки, пространство там - сантиметров пять, и на книгах, распластавшись, лежит Рэкс, уткнувшись носом в верх клетки. Снизу на него смотрит Крысь. Видимо, по запаху Рэкс понимает, Крысь - добыча, но как едят морских свинок, размером слегка меньше его самого, понять он пока не может.
К тому же, Рэкса отдали потому, что он мышей не то, что не ел и не ловил, он их рассматривал, трогая лапкой, не выпуская когтей. Хозяева, желая приучить кота есть мышей, поймали мышь и привязали ее к кровати. Рэкс долго ее трогал, слушал, как та пищит от страха, а потом пошел на кухню и начал просить сухие крестики. Хозяева отчаялись и отдали кота мне. Хотя сами, как и кот, задавить мышку не решились, а отнесли подальше от дома и выпустили.
Но ставить подобные эксперименты на Крысе я не собираюсь, тем более, инстинкт должен подсказывать «Мышу - переростку», как назвал его Пашка, что кот опасен, и он, наверное, нервничает. А нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.
Вытаскиваю за шиворот кота - уши прижал, знает, - нельзя. Закрываю стекло. Рэкс беспомощно повисает в руке. По своим повадкам он больше напоминает собаку, нормальный кот давно бы поцарапал, а этот вообще не царапается, укусить может, но редко. В висячем положении кусать неудобно, и вообще, он предпочитает переждать: авось отпустят, и продолжает висеть в виде тряпки. Поднимаю к своему носу и начинаю отчитывать, он произносит жалобное "мяу". Тоже редчайший случай, видимо, уж слишком неудобно висеть. Его плоская морда ничего не выражает, разве что вселенскую тоску.