Мальчишник в зоне смерти

DиноDинаев

МАЛЬЧИШНИК В ЗОНЕ СМЕРТИ

Фантастический роман.

Никто не знает,
какое задание у Бога.
Нилутаифаг

Пролог.

1.Опровержение.
Получено из пресслужбы Президента Российской федерации.

Ряд сообщений зарубежных информационных агентств о якобы проводимых в Алге опасных экспериментах с неким сверхоружием вызывает лишь чувство недоумения. При этом говорится об использовании артефактов, относящихся к периоду существования древних майя, что вообще не выдерживает никакой критики.


2.Начальнику оперативно- поискового управления ФСБ «Смерч»
генерал-лейтенанту Серегину П.А.
Срочно направьте в Алгу лучших агентов.
Верховный главнокомандующий.


3.Три причины, по которым я отказываюсь работать с полковником Вольдом.
Первая: Вольд переигрывает. Он красит волосы в седой цвет и изображает старика. Или он подспудно боится подступившей старости. Или он несостоявшийся актеришка. Ни с тем, ни с другим не хочу иметь ничего общего. Готова подать рапорт.
Вторая: он давно потерял представление о реальности и обманывает в первую очередь себя. Он считает себя непогрешимым суперменом, но на самом деле он не стрелок. Он мишень.
Третья: наша служба допускает риск гибели по своему определению. Если со мной это произойдет, то обстоятельства моей смерти доверят выяснять полковнику Вольду. Это третья и главная причина, по которой я отказываюсь работать с полковником Вольдом.

Майор Бригитта Нейланд. Кавалер ордена Святого апостола Андрея Первозванного с двумя перекрещивающимися золотыми мечами со знаком и звездой, кавалер ордена Святого Георгия первой степени.



4.Серегину. Сообщение получено по секретному каналу срочной связи.
Агент Гита убит.
Подпись: Гном.


5.Справка управления кадров.
Полковник Картазаев Владимир Петрович. Сотрудник оперативно- поискового управления ФСБ «Смерч». Прозвище-Вольд. Наиболее удачные операции: ликвидация Африканца, локализация эпидемии массовой летаргии (МЛ). Наград нового российского статута не имеет.

Конец пролога.


Часть 1.
След в след.

Глава 1.

Второй пилот щелкнул тумблерами согласно предполетной подготовке и доложился:
-Магнитофон «черного ящика» включен. Двигатели на холостом режиме включены. К полету готов.
Выслушав по очереди доклады о готовности бортинженера и штурмана, командир корабля кивнул и доложил диспетчеру:
-Говорит «борт-218».Предполетная проверка проведена. Замечаний и отклонений нет. Разрешите выход на взлетную глиссаду.
Голос диспетчера прорвался сквозь сильные помехи: к аэропорту «Домодедово» приближался грозовой фронт. Небо с юга быстро чернело. Внутри набухшей в полнеба кляксы полыхали пока неслышные молнии.
-«Борт-218» занимайте шестую полосу.
-Успеть бы до дождя, - проговорил пилот.
Командир промолчал, хотя был с ним солидарен. По своему опыту он знал, что минут через пятнадцать аэропорт закроют, и их борт может оказаться последним, что взлетит этим вечером. Июнь в этом году выдался пасмурным и дождливым. И это после холодного мая, когда все ждали теплого лета.
Техник в оранжевой куртке высвободил из-под шасси тормозные колодки. Туша «Ту-154» двинулась вперед мягким толчком. Под шинами зашуршал песок, нанесенный с размытых полос.
-Ежедневно по три раза полосы промывают, а все без толку! - проворчал пилот. Говорить приходилось все громче, потому что в процессе разгона турбины начали издавать свист.
Самолет проехал мимо ангара с застывшими тушами аэробусов, среди которых выделялся китообразный «Боинг», миновал восьмидесятиметровую боковую рулежку и, наконец, повернув под прямым углом, стал намертво: он был в начале взлетной полосы. На том конце было темно, словно напряженно дрожащий самолет стоял в начале тоннеля, над которым не выше эшелона в пару тысяч метров полыхали молнии.
- «Борт-218» глиссаду-6 занял. К полету готов! - доложил командир корабля.
-«Борт-218»,взлет разрешаю! Счастливого полета! - донесся едва слышимый сквозь помехи и свист турбин голос диспетчера.
-Увеличить обороты двигателей!
Пилот, исполняя приказ, отвел ручки регуляторов до упора. Свист турбин плавно перешел в рев. Туша самолета возбужденно задрожала.
-Отпустить тормоз! - отдал командир последний приказ перед стартом.
Со щелчком разблокированных шасси самолет двинулся вперед. Он увеличивал скорость толчками. Потемневшие перед дождем газоны слились за иллюминаторами в сплошное мельтешение.
-Сто километров в час! Сто пятьдесят! сто восемьдесят! - отсчитывал пилот показания спидометров. - Двести!
-«Борт-218» немедленно прекратить взлет! - донеслось из динамиков всего за несколько секунд до того, как торможение сделалось бы невозможным.
Командир, не сдержавшись, ругнулся. Легко сказать, прекратить взлет. Это будет даже сложнее, чем в самый разгар секса, когда вот-вот готов взорваться ниагарским водопадом, тебя берут за одно место и говорят: «Достаточно, приятель, на сегодня хватит». В случае с машиной в полсотни тонн, разогнавшейся по земле до такой скорости, что ее не смог бы догнать даже БМВ, дело еще более трудно выполнимое. Но приказ диспетчера обсуждению не подлежит. Он должен выполняться беспрекословно, все вопросы потом. Командир перевел двигатели на холостой режим, от чего те издали хватающий за душу обиженный свист и включил тормоза. Резина, раздираемая о бетонную полосу, задымила. Самолет сумел окончательно затормозить лишь в конце рулежки, замерев у самого газона. Дальше было поле.
-Что случилось, диспетчерская? - спросил пилот и получил самый странный за всю летную практику ответ.
-Возвращайтесь на исходную, примите сердце!
-Какое сердце? - не понял пилот.
-Выполняйте приказ! - не допускающим пререканий голосом проговорил диспетчер.
Подъемник уже ждал их.
-Скажи стюардессам, чтобы разбортовали люк и приняли груз! - сказал командир корабля.
-Я сам встречу! - вызвался пилот.
-Давай, только быстро! Нам надо успеть до дождя, а то ночевать останемся.
Успокаивая пассажиров и отвечая дежурной улыбкой на многочисленные вопросы, пилот прошел к люку. Не успел он открыть его, как внутрь шагнул некий седой невысокий гражданин в шляпе и плаще с небольшим чемоданчиком в руках. «Похож на старого доктора с саквояжем»,- подумал пилот. Он удивил самого себя, вспомнив такое древнее слово. В свете плафонов на плаще и полях шляпы серебром полыхнули первые капли начинающегося дождя. Контраст сухого и теплого салона и той сырой вязкой темноты, откуда появился и частицу которой привнес с собой пассажир, был разительным. «Человек дождя», - еще успел подумать летчик. А еще он удивился прыти неожиданного пассажира, потому что лестница еще не успела полностью сблизиться и находилась в нескольких метрах от люка.
-Стартуем! - проговорил пассажир, довольно быстро осваиваясь.
-А где сердце? - поинтересовался пилот.
-Глупый вопрос, - констатировал Картазаев. - Здесь, - и указал себе на грудь.
Он опустился в ближайшее кресло, даже не спросив, свободно ли оно, и не замечая любопытных взглядов, бросаемых соседкой - довольно миловидной курортницей и проговорил:
-Давай, летун, поехали! Я скажу, где остановиться!
Пилот хотел возмутиться, но Картазаев будто невзначай распахнул полы плаща со скрывающимся за ним автоматом. На самом деле конечно не автоматом, в кобуре находился всего лишь пистолет-пулемет «Шторм М4». Но пилота заставил проглотить язык даже не вид оружия: на поясе Картазаева целым паровозиком пристроились несколько пейджеров и спутниковых телефонов, и на нескольких уже бились сигналы срочных вызовов, так что странный пассажир напоминал шахида, обвешанного динамитом. Пилот молча вернулся в кабину, и уже там его прорвало.
-Представляешь, там какой-то чудик обьявился, говорит, чтобы мы остановились там, где он укажет, - он засмеялся и не сразу понял, что проделывает это в неловком одиночестве.
-Знаешь, кто мне сейчас звонил? - спросил командир корабля. - Директор «Аэрофлота». Сказал, чтобы мы оказывали всяческое содействие, а иначе за забор.
Он выглядел расстроенным.
-Может, вылет не разрешат? Там дождь уже пошел. Рулежка мокрая, видимости никакой, - с надеждой проговорил пилот.
-С таким пассажиром даже на красный свет проезд разрешен.
И он угадал. Вылет разрешили, и уже через несколько минут они были в сплошной болтанке, среди беспрерывных молний и блюющих пассажиров.

Сидя в немилосердно трясущемся, словно студень самолете, Картазаев вспоминал, как два часа назад вошел в кабинет Серегина. Тот молча предложил ему сесть, и некоторое время перебирал бумаги, раскладывая их по степени важности, которую сам же и определял. Картазаев по всегдашней привычке не торопил события, хотя и ежу было бы ясно, что просто так без особых на то причин из отпуска не отзывают. А он еж был тертый. Самые шумные передряги, угрожающие национальной безопасности, в которых ему приходилось принимать участие, поначалу так и начинались - неспешно и буднично, с монотонного получения, уяснения, вдумчивого утрясания задания в тиши знакомого до колик кабинета, освещенного лампой под давно вышедшим из моды зеленым абажуром. Бешеные гонки и метание икры на дальность случались уже потом. Серегин потер выступающие скулы и неожиданно спросил:
-Владимир Петрович, вы знали Бригитту Нейланд?
Картазаев оценил прозвучавшее прошедшее время и ответил односложно.
-Да, знал.
Серегин бросил на него быстрый взгляд своих чуть раскосых по-калмыцки глаз и сказал:
-Она убита сегодня утром в Алге.
И положил перед ним первый лист из целой череды других. Картазаев стал читать, чувствуя на себе взгляд пытливых черных гляделок начальства. Не замедлило появиться раздражение. Чего-чего, а раздражение никогда не заставляло себя ждать. Неизвестно, какой реакции ждал от него Серегин. Чтобы он в гневе сжал кулаки? Или наоборот выдвинул вперед челюсть и встал, лихо щелкнув каблуками. Мол, готов умереть, но доверенное задание выполнить, не смотря ни на что. С другой стороны, умирать он вроде как не торопился. Хотя в случае чего, его в нужный момент забудут об этом спросить. Гиту (так они называли Бригитту между собой) же не спросили. Жалко конечно девчонку. Красавица была. Блондинка, крупного сложения. Физически могла поспорить с любым мужиком.
Картазаев читал документ, оказавшийся протоколом медицинского освидетельствования, долго и подробно. Протокол был заверен печатью судмедэкспертизы города Алги. Судя по всему, Нейланд умерла мучительной смертью и чтобы понять это, достаточно было даже беглого взгляды на документ. Сломаны ноги, десять ребер, повреждение сердца, почек, печени с обширным внутренним кровотечением. Перелом позвоночника в двух местах с разрывов ствола спинного мозга. Сломана шея. Пробит череп. Поврежден мозг. Эксперты обнаружили на туфлях убитой микроскопические остатки мазута, а на руках сажу. Изнасилована девушка не была. Просто кто-то большой и сильный взял и переломал ей все кости, превратив в тряпичную куклу. И перед смертью Гита вся поседела.
-Когда это произошло? - спросил, наконец, Картазаев.
-Согласно выводам экспертизы Нейланд была убита сегодня в 11 утра, то есть спустя два часа после того, как прилетела в Алгу и покинула борт самолета. Расследованием убийства занимаются специалисты из местного управления ФСБ. Дело же, по поводу которого Гита прибыла в Алгу, настолько важно, что я не могу ждать окончания расследования. Я хочу поручить его вам.
Картазаеву всегда импонировало, что Серегин никогда не занимается словоблудием типа «Есть мнение», «Мы решили». Только «Я решил и точка!» Позиция, подразумевающая полную личную ответственность за решения, принимаемые сугубо индивидуально. Позиция довольно сильная. В случае провала операции никак не получаются отмазки типа «Я докладывал вашему заму». Потому что не было у Серегина никаких замов. А начальник отдела ликвидации под оперативным именем Новый Африканец был. Так что в открытую конфронтацию с генералом не рисковал вступать никто, Картазаев слышал только об одном таком случае. И совсем не жаждал услышать о чем - либо подобном вновь.
У него до сих пор в памяти горячечный блеск глаз генерала, которые и так черные от природы, стали вообще чернее ночи, и голос, срывающийся на режущий фальцет. Во всяком случае, у него сложилось твердое убеждение, что живым из начальствующего кабинета ему не выйти, а если выйти, то только для того, чтобы проследовать в красную зону под Якутском, созданную специально для подобных случаев.
И все это несмотря на то, что Картазаев был совершенно не виноват. Правда, Серегин считал иначе.
-В операции были задействованы вы с Бушменом, так что за провал отвечаете оба, - заявил он.
Заявление безапелляционное, учитывая, что свою фазу Картазаев выполнил безукоризненно. Он довел Ублюдка до самолета и передал Бушмену с рук на руки словно ребенка. Он же не виноват, что у Бушмена сдали нервы, и тот Ублюдка пристрелил. Откровенно говоря, да и черт бы с ним. Как говорится, Ублюдку там и место. Этот международный убийца и маньяк и был рожден, чтобы умереть с дыркой в голове, чем раньше, тем лучше. И жертв, исключая это животное, была только одна. Срикошетившая пуля попала в аппарат искусственная почка, к которому был подключен подросток 15-ти лет, следовавший на операцию. Талант, говорят, был. Картины рисовал. Но самолет ведь все-таки посадили! Но нет же. Бушмена выгнали сразу, а Картазаев влип. Серегин не был бы самим собой, если бы в конце профилактического ора не поставил точку, которую никто другой на его месте поставить бы не решился.
-Я мог бы выгнать вас прямо сейчас, на пару с Бушменом,- сказал генерал. – Без пенсии и лишив всех наград. Но это было бы чересчур мягко по отношению к вам, Вольд. Я знаю, как вы относитесь к наградам, да их у вас и не настолько много, чтобы урон был чувствителен, - язвительно добавил он.- Поэтому предлагаю альтернативный вариант. Если вы останетесь, то должны дать лично мне слово, что беспрекословно выполните любой мой приказ. Даже если я вам прикажу выпрыгнуть в окно.
И Картазаев, дурак наивный, дал. Ему самому было интересно, чем все это кончится, и выдержит ли сам генерал свою несгибаемую линию.
И вот момент истины настал. Серегин, словно прочитав его мысли (чем черт не шутит, по управлению ходят слухи, что начальник телепат) и спокойно констатирует:
-Задание, как вы сами понимаете, опасное. Убит наш лучший агент. Работать будете в одиночку.
Обычный порядок требовал, чтобы генерал спросил, согласен ли он с полученными указаниями. Не агнец же он, в конце концов, на заклание. Поддержки мог попросить. И в этот момент оба держали паузу. Пауза получилась: атмосфера в кабинете настолько наэлектризовалась, что в ней можно было пускать беспроводный троллейбус. Оба промолчали, и обратного хода никто не дал. Странная мысль посетила Картазаева. Так получилась, что его до сих пор не потрудились ознакомить с самим заданием непосредственно.
-Теперь задание, при выполнении которого погибла Бригита Нейланд, это ваше задание.
-Какое у нее было задание?
-Она должна была привезти Череп! - сказал Серегин.
-Чей? - деловито поинтересовался Картазаев.
Генерал вынул из бумажной кучки перед собой и протянул Картазаеву желтый конверт со следами сургуча. Заказное письмо. Картазаев неспешно поизучал конверт. Штемпеля почты отсутствуют, хоть письмо имело полный обратный адрес. Абонент жил в Алге.
Вообще то, в «Смерч» писали много и бестолково. В основном усердствовали всякого рода психи, которым мерещилось, что конец света уже не за горами. Они завалили канцелярию выдающимися кликушествами, которым позавидовал бы иной профессиональный творец ужасов. На этот раз случай был несколько иной.
Письмо было подписано не кем нибудь, а самим профессором Закатовым. Картазаев был осведомлен, что профессор несколько раз выступал консультантом «Смерча» и был лично знаком с Серегиным. Этот человек много знал такого, от чего другому давно бы или устроили автокатастрофу, либо пришили на всегдашний белый халат генеральские погоны и заставили каждое утро ходить на службу. Об уважении Серегина к Закатову ходили слухи самого почтительного толка. Поговаривали, что все рапорты параллельных служб о том, что Закатов делает большие деньги в тайне от налоговой полиции, генерал направлял в «хлеборезку». В канцелярии о симпатиях генерала тоже были осведомлены, поэтому в течение часа, прошедшего с момента получения, доставили письмо по назначению.

Испросив разрешения, Картазаев начал читать:
«Здравствуйте, уважаемый Павел Александрович.
Помнится, в последнюю нашу встречу мы крепко повздорили, я даже грубил Вам, заклиная оставить меня в покое и говоря, что в следующий раз обратиться к Вам меня может заставить лишь объявление в нашем славном отечестве самого Черепа.
Мне так видится, что этот момент настал скорее, чем думали мы все. Хорошенькое начало, Пал Саныч?
Такая уж особенность человеческой психики. Зная о чем-то ужасном, заранее уговариваешь себя, что оно не может произойти с тобой. А ведь предпосылки были. Мало того, впрямую указывалась дорогая моему сердцу Алга. Вы знаете о моей слабости к предсказаниям древнеарабского мыслителя Нилутаифага. Я уже давно тщусь надеждой перевести его руны в современное летоисчисление. Сам себя уговаривая, что у меня ничего не получится, я отыскал таки предупреждение у Нила о надвигающейся угрозе (См. Предостережение Нилутаифага.1 век до нашей эры. Кат.№215.Обновление 14.04) Дело конечно, не в древних предсказаниях (впрочем, Нил, как известно никогда не ошибался). Лично у меня с годами сложилось мнение, что древние знали о нас и всех тех глупостях и мерзостях, что мы совершим, гораздо больше, чем мы сами знаем что-либо о древних. Но это лично мое мнение как ученого.
Это все сентенции. Надежные люди сообщили мне, что Череп уже в городе. Вернее, в порту. Более помочь Вам ничем не могу. Дело в том, что по своим коммерческим делам я крепко погорел. О чем Вы, Пал Саныч, убедительно меня предупреждали, да я не послушал, старый осел. Так что в настоящее время посадили меня, как принято в определенных кругах, с которыми дернула меня нелегкая вести совместные дела, на счетчик, и я, это самое, в бегах. Если я смогу, объявлюсь. Если не смогу, то объявлюсь тоже, только позже и как фигурант по вашему профилю. С уважением Закатов».
Картазаев закончил читать и спросил:
-А он нормальный? Я это к тому, что он, может быть, своего древнего араба чересчур начитался, и теперь ему повсюду черепа да скелеты мерещатся.
-Вы еще не все дочитали, - холодно произнес Серегин.
Картазаев продолжил изучение документа, а уже потом понял, что генерал узнал о том, где он остановился, видно затылком. Серегин как раз стоял у окна, изучая вид на Манеж. По новому Вавилону сновали тысячи людей. В фонтанах купались юные школьницы с размером лифчика не ниже третьего. А ему опять спасать мир. Надоело. Картазаев вздохнул и взял следующий документ.
Он был настолько ветхим, что с него сыпалась бумажная мука, но, несмотря на это, обладал подавляющей внутренней энергетикой, от него пахло кровью и порохом, потому что это был бланк рейсхканцелярии с полустертым от времени, но не ставшим от этого менее воинственным орлом в углу. Картазаев немецкого не знал, но к документу был подколот построчный перевод. Письмо было адресовано имперскому генералу внутренних дел Генриху Гиммлеру.
-Гер рейсхфюрер, - обращался автор. - Сообщаю Вам, что поиски Черепа закончились трагически. Все мои люди погибли. Вынужден уничтожить место раскопок из огнемета. Жду дальнейших указаний.
Подпись: начальник спецотдела СС «Аненербе» группенфюрер СС Карл Мария Виллигут («Вайстар»).
Картазаев закончил читать и вопросительно посмотрел на начальство. Вернее на его затылок.
-А что это за Череп? - спросил он.
Серегин подошел к столу, взял верхнюю бумажку и подтолкнул к нему. Это оказалась короткая справка с логотипом РАН в правом верхнем углу.
«Впервые в современной истории обнаружен в 1927 году в Центральной Америке английским археологом и путешественником Альбертом Митчелл-Хеджесом, на раскопках Лубаантуна - древнего города Майя на Юкатане. Археологи называют его Городом застывших камней. Вес Черепа пять килограммов, изготовлен из цельного куска кварца вопреки всем известным законам. Проводники из местных, узнав про находку, спешно покинули экспедицию. Они утверждали, что череп принадлежит богу планеты Венера Кукулькану, посетившему майя еще до их расцвета за три тысячи лет до христовой эры».
-Кукулькан? - повторил Картазаев вслух, не надеясь на ответ, но Серегин ответил.
-В Европе еще бегали в набедренных повязках, а Кукулькан, кстати, он был белокожим, знал астрономию, алфавит, точную географию. Он мог прожигать камни, а когда на майя напало другое воинственное племя, он уничтожил целый народ, поразив страшным уродливым мором. Это его и сгубило. Желая овладеть его мощью, дикари умертвили его, а череп сделался предметом культа.
-Чем Череп может быть опасен нам в эпоху, когда мы сами способны стереть любую тварь в порошок, включая самих себя? - поинтересовался Картазаев.
-Никто не знает, кто был этот парень Кукулькан, - серьезно произнес генерал. – Кем он был создан и с каким заданием заброшен на Землю. Мы не знаем, какие он использовал носители информации. Есть предположение, что Кукулькан обладал властью над временем, а контроль над временем это серьезно. Согласно последним секретным разработкам, даже при краткосрочном замедлении времени в процессе расщепления атомного ядра выделяется кинетической энергии в миллиард раз больше, чем при неуправляемой ядерной реакции. Трудно себе представить последствия, если процесс вообще застопорить, а Кукулькан, похоже, знал, как это делается.
-Кукулькан мертв уже тысячи лет.
-А череп его цел. Кварц является идеальным материалом для хранения информации, и при помощи лазера в его структуру можно ввести любой электронный код. Например, темпоральное уравнение.
-Машины времени другими словами, - констатировал Картазаев.
- Прошу не перебивать, полковник! – рявкнул Серегин и сел.
Только сейчас Картазаев уразумел, что все это время старший по званию провел стоя.
-Есть сведения, что за Черепом охотимся не только мы, - проговорил генерал. - Их называют гулы. Мы ничего про них не знаем, кроме того, что этой тайной организации несколько сот лет.
-Есть ли связь между Черепом и смертью Гиты? Может быть, это случайность? Месть за старые дела?
Серегин только глянул, но так, что Картазаев понял, что подобные вопросы в этой комнате неуместны.
-Может быть, - ответил Серегин. - А может, и нет. Не брать в расчет гулов мы тоже не имеем права. Я не сказал, в Алге за последнее время зафиксировано 18 случаев, когда жертвы погибли при схожих обстоятельствах. Многочисленные травмы, не совместимые с жизнью. Возможно, действует маньяк. А что если это гулы? Кто это или что это мы не знаем. В языке древних майя слово «гулы» имеет сразу несколько понятий. Самые распространенные и понятные для нас-смерть, чудовище.
-А непонятные? - сразу спросил Картазаев.
-То, о чем нельзя говорить, табу, - не удивившись вопросу, ответил генерал.- По некоторым сведениям их еще называли священные гулы, согласно другим-проклинали. Нет ни одного описания внешнего вида гулов. От них не сохранилось ни одного предмета, даже бытового. Не говоря уже об оружии, хотя, судя по упоминаниям в летописях, оружие гулов обладало неимоверной мощью, а сами они славились своей жестокостью. Известно об уничтожении целой страны-Хемроя. В то время Череп был в коллекции правителя Хемроя султана Астархана. Летописец пишет, что «пришли гулы и убили всех». Никаких подробностей, но это место до сих пор необитаемое. Зона смерти.
-Кстати, о Гите,- продолжил генерал.- Я считаю, вы это тоже должны знать. Получив прямое указание Верховного о направлении агентуры в Алгу, у меня поначалу была мысль задействовать вас обоих. Я предложил ей работать в паре с Вами. Она отказалась, - генерал поиграл желваками.
«В этом мире женщинам позволено все», - с немалой толикой изумления констатировал Картазаев. - «Они даже могут отказать самому Серегину! Хоть это вещь физически такая же невозможная, как, например твердый свет».
- Не скрою, я настаивал и даже заставил ее написать причины. Он написала три причины, по которым она не хочет работать с Вами.
Картазаев пожал плечами. Кто он и кто Гита. У мужиков случался рефлекс Павловской собачки, когда она летела по коридору в развевающемся белом плаще, словно бригантина под парусом. Может, он не нравился ей как мужчина?
-О чем задумались? - строго спросил Серегин. – Самолет ждет вас. Это заберите! - он подтолкнул к нему листок с «тремя причинами». - Он касается лично вас.
Единственное достойное применение, которое нашел Картазаев маленькому листку, пропахшему духами, это сделал из него самолетик и выпустил в окно мчащейся служебной машины.
«Кварцевый череп? Гулы?» - как это все неактуально, думал он. Если бы он только догадывался, что пройдет совсем немного времени, и некоторые вещи, доселе не считаемые им важными, поставят его в настолько отчаянное положение, что он будет готов улететь прочь даже на бумажном самолетике.

Глава 2.

Аэропорт «Карнач» располагался в часе езды от Алги. Никто не обращал внимания на многочисленных снующих пассажиров, и на парня, вошедшего в вертящиеся двери, никто даже не взглянул. Исключая разве что пышной блондинки, что прибыла в Алгу с северной Пальмиры, чтобы здесь сесть на круизный теплоход. Жанна была не одна, но она сразу позабыла про своего супруга, едва увидела незнакомца. Впрочем, она почти сразу узнала его имя: он на ходу говорил по мобильному. Сам он проделывал это тихо, но собеседник орал как вол и несколько раз назвал его Артуром. Первым делом она обратила внимание на крепкие ягодицы Артура, после чего взглянула на лицо и поняла, что лицо этого улыбчивого парня является ловушкой для таких чувственных особ как она. Вернее, не лицо-глаза. Большие, широко распахнутые, они казалось, источали сияние. Они завораживали, им хотелось верить, за ними хотелось идти. Она и пошла.
-Ты куда? - остановил ее грубый окрик.
Попытался остановить. Она лишь оглянулась на Игоря. Тот как раз пытался уместить в руках ее многочисленный багаж. Рук не хватало. Жанна скептически скривилась. Даже на это ее спутник не способен.
-Мне нужно в дамскую комнату, - заявила она, а сама направилась за парнем.
До посадки на теплоход оставалось еще полдня, за это время она сумеет добиться своего. Она свято верила в свою фигуру. Перед ней не устояло уже много народа, и этот белоснежный ангел тоже будет ее.
Артур подошел к справочной и спросил:
-Вы не подскажите, когда прибывает рейс-218 из Москвы? - и солнечно улыбнулся.
Если бы могла, Жанна убила бы эту стерву за стойкой. Этот парень и эта улыбка должна принадлежать исключительно ей.
-Минуточку, - соперница глянула в регистрационную книгу. - Самолет только что совершил посадку. Встреча пассажиров у третьего терминала.
Едва парень оторвался от стойки, как Жанна будто бы невзначай столкнулась с ним. Груди ее зазывно качнулись.
-Ой, извините, Артур. Вы ведь Артур верно? - спросила она с придыханием, вкупе с качнувшимися грудями это всегда действовало безошибочно.
-Да, вы правы, - меланхолично улыбнулся он. - И не надо извиняться. Мне было даже приятно.
«С этим не будет проблем», - решила девушка.
-А вы довольно откровенны, - заметила она.
-Разве это нехорошо? Я никогда не скрываю своих помыслов за словами, - сказал он, продолжая улыбаться.
От его улыбки она таяла словно сливочное масло на солнце. Улыбка была уже внутри ее. Жанна почувствовала нечто вроде приближения сладостных конвульсий. Никогда бы не подумала, что так бывает. Все испортило появление Гоши.
-Где ты шляешься? Я устал тебя ждать! И автобус уже ушел, придется ждать следующего! – забрюзжал он.
-Нехорошо кричать на девушку, - своим тихим голосом заметил Артур, создавалось ощущение, что он не может повышать голос в принципе.
-А это еще кто? – возмутился Гоша. – Я уже устал говорить с тобой на эту тему! Ты мне обещала! Ты не исправима! Быстро же ты хахаля нашла!
Поняв, что имеет место набившая оскомину семейная склока, Артур виновато улыбнулся и пошел прочь. За ним в кильватере пристроился верзила в черном костюме с непропорциональной фигурой и узким вытянутым лицом, перечеркнутым поперек черными очками.
Сердце женщины сладко заныло. Телохранитель! А Артур миллионер!
Как бы замечательно она могла заниматься сексом с обоими!
-О чем ты думаешь?- продолжал возмущаться Гоша.
-О тебе дорогой! - проворковала она.
Если бы эти тупые животные самцы знали, что о них думают женщины? Может, хорошо, что не знают?
Артур в сопровождении телохранителя подошел к нужному терминалу, когда пассажиры только начали выходить, и высматривал видно только ему известного человека, потому что здоровяк присутствовал чисто номинально, беспрестанно жуя. Пассажиры опасливо косились на возвышающуюся громаду.
-Гектор, его здесь нет, - констатировал Артур, и в голосе его явственно читалось облегчение.
- Он должен быть здесь, - не терпящим возражения голосом заявил громила.
Они подошли к служащим, уже перекрывающим шлюз, и Артур поинтересовался, все ли вышли. Ему ответили, что все.
-Мы можем поговорить с пилотами?
-Это невозможно.
Артур показал удостоверение референта мэра, и их с Гектором беспрепятственно пропустили в служебные помещения. Узнав у дежурного, что пилоты направились в закусочную, они поднялись следом на второй этаж. Буфет полнился людьми. Артур бегло оглядел зал, и взгляд его словно прилип к пилотам картазаевского рейса, хотя они и сидели в самом углу, и он никогда раньше их не видел.
Пилоты обсуждали странное поведение пассажира. Особенно негодовал второй пилот.
-Что за придурок! Наверняка, чей-то родственничек! Мало того, что в последнюю минуту сел, так еще так торопился, что велел открыть люк до швартовочного узла. Спешит он, видишь ли! Я ему все высказал, а он все свое гнет «Быстрей! Да быстрей!»
-Он что на бетонку спрыгнул?
-А я видел? Качнуло, глянь, а его уже нет.
В этот момент они заметили подошедших. Артур вежливо поздоровался.
-Мы встречаем нашего сотрудника. Извините, я подслушал часть вашего разговора. Похоже, что это он.
-Странные у вас, однако, сотрудники.
-Где он вышел?
- Если это можно назвать вышел. Скорее, испарился. Недалеко от здания аэропорта. Метров сто или пятьдесят.
-Он спустился без трапа?
-Я не знаю! – отрезал пилот. - Вроде машина была по правому борту.
-Что за машина?
-Бензовоз. Времени не было смотреть, честное слово!
Когда они уходили, Гектор спросил:
-Может, его встречали?
-Маловероятно. Он работает один.
На улице они сели в дожидавшуюся их «Тойоту», где на передних сиденьях находилось еще двое. По своей комплекции они не уступали Гектору, и Артур смотрелся среди попутчиков чужеродным элементом. Водитель ощерился и спросил:
-Может, вы лоханулись, и он мимо вас проскользнул? Всем надо было идти. Диего говорил про этого мусора, что он хитрый как лис!
-Кончай базар! - одернул его Гектор. - Зачем всем светиться, когда у нас есть Артур-Миноискатель.
Он панибратски хлопнул парня по коленке. Артур лишь отдернулся от плюхи, но ничего не сказал.

Бензовоз с визгом затормозил. Картазаев не устоял на скользкой, к тому же закругленной, крыше и благополучно сверзился вниз. Сам он полетел в одну сторону, зип - в другую. Хоть бы не раскололся, обеспокоено подумал Картазаев. Зря беспокоился. Скорее голова расколется, чем зип. Высунувшийся шофер выдал длинную тираду, смысл которой свелся к тому, что Картазаев не вовремя появился на свет.
Но он доказал обратное, показав ему сотню баксов, и мигом помягчевший добрый человек отвез его к транспортному терминалу. Пройдя здание аэропорта насквозь по путанным служебным ходам, Картазаев вышел на улицу.
Он тормознул первый же выезжающий автобус. Водитель заговорщицки подмигнул ему и открыл заднюю дверцу, куда кроме него втиснулось еще несколько «левых» пассажиров. Всем нашлось место. Картазаев устроился на тряском заднем сиденье.
Убедившись, что никому нет до него дела, он пристроил зип на коленях и вынул из него беспроводные наушники с миниклавиатурой.
Нужный номер был в памяти. Трубку на другом конце взяли сразу, потому что время было оговорено заранее.
-Здорово, Гном! - весело сказал Картазаев.
-Здоров неведом кто! - ответил ему скрипучий голос, будто на том конце действительно находился настоящий гном, Картазаев представил его маленьким, меньше табуретки, с огромной бородой-лопатой до пола, и со злыми глазами-буравчиками.
-Можешь называть меня Вольдом.
-А стоит ли?
-Ну, ты и нахал.
Засекреченный так глубоко, что его не мог бы отрыть и карьерный экскаватор, доверенный резидент по кличке Гном довольно заперхал.
-Давай ближе к телу! - потребовал Картазаев.
-Пасут тебя? - обеспокоено спросил Гном.
-А тебе какая забота?
-Вас агентов тьма тьмущая. Как блины пекут. Тебя прихлопнут, другого пришлют. А я такой один.
-Ну, ты и наглец! - восхищенно заметил Картазаев. Телефон Гнома ему дал лично Серегин, предупредив беречь парня как зеницу ока. Гном еще в трех операциях задействован. Вот тебе, бабка, и мирное время. Картазаев продолжил уже без эмоций. – Есть новости про Череп?
-Он в порту.
- У кого конкретно?
-Точных данных нет, но всю структуру криминала в порту подмял под себя преступный авторитет по кличке Ржавый. Ржавый контролирует все. Есть данные, что Череп находится у его отморозков.
- Что известно про Ржавого?
-Пятьдесят девять лет. Семь раз сидел. Профессиональный садист. Любит людей пытать, особенно вновь прибывших из Москвы.
-Кончай запугивать. Дело говори. Как к нему попасть можно?
-На живца? - неуверенно предложил Гном.
-На тебя что ли? - незатейливо уточнил Картазаев.
Гном разразился проклятиями.
-Я пошутил, - скромно заметил Картазаев. - Говори скорее, а то я к городу подъезжаю.
-В порту напротив вокзала есть бар «Мокрый шлюз». Он принадлежит Ржавому. Там наркоту толкают, шлюхи собираются, да и сходки по мелочи бывают. Хозяйством заведует некто Тамара. Женщина во всех отношениях достойная - тридцать два года, грудь четвертый номер и все такое. Она полностью от Ржавого зависит, крышу обеспечивает нужным людям, кстати, у нее и остановишься, если сумеешь ей понравиться. Скажешь ей, что хочешь скинуть товар, она тебя и сведет с кем надо. А дальше уж сам.
-Еще один вопрос. Гиту ты тоже послал в «Мокрый шлюз»?
-Конечно, - спокойно ответил тот. - У меня инструкция вести тебя след в след, так что не обессудь.
И он отключился. Занятый карлик попался: три дела одновременно ведет. Картазаев переключил наушники на Нью-Орлеан, там всегда передавали хороший джаз, и откинулся на спинку.

Старик пришел под вечер.
Одетый в мешковатый костюм с чужого плеча, он весь светился неустроенностью в этом мире. «Никому-то ты не нужен», - вздохнула Тамара. Она сразу прониклась жалостью к бедолаге. Много родственного было в их судьбах. Тамара женщина видная: высокая, длинные чуть полноватые ноги, на которых брючки сидят словно влитые, полная грудь, чуть тяжеловатая, но мужикам нравится. Обесцвеченные волосы коротко подстрижены, отчего головка кажется чуть капризно вздернутой. Есть в ней шарм, но вся ерунда заключается в том, что этот шарм никому не нужен. Мужики конечно липнут. Вся загвоздка в том, какие именно мужики, и нужны ли они ей. Здоровы пожрать на халяву и напиться вусмерть. Спрашивается, какие они после этого в постели? Вялые и холодные, словно черви, вот какие. Тамара вздыхает.
Ночью самая работа, но какая работа, когда с вечера зарядил дождь. Тамара выгоняет нескольких совсем уж потерявших человеческий вид бомжей и подсаживается к старику. Тот уже спросил, сколько стоит порция соевых сосисок и теперь долго и вдумчиво считает мелочевку.

-Тебя как зовут? - спрашивает женщина.
-Вова, - отвечает дед.
-В твоем возрасте принято называться если уж не по имени-отчеству, то хотя бы Володей.
-Просто Вова, - повторяет дед.
Она вздыхает, возвращается за стойку, где загоняет сосиски в микроволновку. Когда те подогреты, дверка печки открываться не желает. Обычная беда. Женщина берет заготовленную специально для таких случаев отвертку, сует в щель меж дверцей и корпусом, но первая попытка неудачна. Отвертка соскальзывает, оставляя за собой глубокую царапину. Ругнувшись, Тамара заносит руку, чтобы расколоть упрямый ящик, но внезапно что-то останавливает ее руку.
Ни слова ни говоря, старик отводит ее в сторону, сам опускается перед микроволновкой на корточки, что-то там колдует, после чего та внезапно распахивается. Мало того, раздается мелодичный звонок, который, сколько себя помнит Тамара, не звучал с того самого дня, когда она купила печку у Гарри, который, в свою очередь, стащил ее прямо с прилавка.
-Как это тебе удалось? - спрашивает она.
-Техника любит смазку, как женщина ласку, - ответил старик.
Голос у него приятный, не старческий. «Может, и остальное что-нибудь сохранилось?» - прикинула Тамара. Хоть остатки. Мне ведь много не надо. Чуть тепла, чуть внимания. Я ведь тоже человек. Когда старик очистил тарелку, она поставила еще одну.
-За счет заведения, - говорит она.
Сама садится напротив и смотрит, как он ест. Он недовольно зыркает глазами.
-Сосиски холодные, - бурчит он. - Почему тарелка грязная?
Любого другого он бы вмиг поставила на место, но не хочется портить вечер. И так весь день собачилась, сначала с посетителями, потом притащился Гарри, отобрал дневную выручку. Здоровый черт, пасется на ее харчах и деньгах, а разобраться некому, мужика ведь нет. Чем он вволю и пользуется.
Старик очищает уже третью тарелку, аппетит совеем не старческий. Он аккуратно собирает соус горбушкой и отправляет в рот. С хрустом разгрызает ее. Седая трехдневная щетина на щеках при этом играет словно серебром. Старик кончает есть и в упор смотрит на нее. Тамара вдруг спохватывается, что они одни в пустом баре, а этого человека она совсем не знает. Старик смотрит откровенно оценивающе. Она вдруг понимает, что интересует этого старого пня как женщина. Поначалу она инстинктивно прикрывает рукой чересчур смело распахнутый ворот блузки, открывающей вид на белоснежные груди, похожие на пару сдобных булочек, но потом машет на все рукой. Кто ж приголубит этого беднягу, если не она? Никому то он не нужен: бездомный ничей пес.
-Где я буду спать? - требовательно спрашивает дед.
-Пойдем, покажу тебе, где ты можешь сегодня переночевать, - Тамара идет впереди, он, с шумом отодвинув стул, следом.
Старик сопит, от него пахнет луком, а от пиджака пылью. Комната находится за стойкой. Здесь грубая панцирная кровать со старым матрасом. Прутья в спинке гнутые, словно деревья после бури.
-Спать будешь здесь.
Она уже повернулась, чтобы уйти, когда он цепко схватил ее за талию.
-А ты действительно что-то можешь? - спросила она. - В таком случае мне надо помыть посуду, а потом мы можем подняться ко мне. Не будем же заниматься этим в таком свинарнике. Здесь кто только не спал.
-В койку, - проговорил дед.
-Я не поняла: ты, что мне приказываешь? - даже опешила она от такой наглости.
Глаза его вспыхнули как у кота, и он швырнул ее на постель. Она попыталась сопротивляться, но прочувствовала себя так, словно попала под пресс. Потом она махнула рукой, только констатируя, как с нее поочередно слетают джинсы и трусы. Очень быстро она осталась в одних носках.
«Это быстро кончится», - убеждала она себя. Не угадала. Старик любил ее сначала в классической позе, потом положил на бок, потом поставил на колени. Через некоторое время она полностью потеряла над собой контроль. Все поплыло перед глазами, сладкие конвульсии прокатились внутри. Она страстно желала, чтобы это продолжалось вечно. Старик обильно оросил ее и повалился рядом.
-Принеси пива, - потребовал он отдышавшись.
Она безропотно подчинилась.
-А еще будет? - с необычной для себя и своего положения робостью поинтересовалась она.
-Сейчас перекурю, и еще будет, - пообещал дед. - В койку.
Он опять запрокинул ее, и все повторилось, с той ли разницей, что Тамара отдавалась со всей внезапно пробудившейся страстью. Она рычала и выгибалась всем телом. Наслаждение давно перешло в ту область, когда стало настолько невыносимым, что Тамара забыла, кто она и где находится. Через некоторое время она обнаружила себя с застрявшей меж прутьями спинки головой и писающей словно девчонка.
-Нет, я в таком свинарнике ночевать не могу, - заявил Картазаев.
-Я тебя никуда не отпущу, - перебила она его. - Можешь оставаться у меня сколько захочешь.
Глава 3

С утра женщина летала как на крыльях. В кои годы занялась настоящей готовкой: накрутила котлет из чистого мяса. «Мой Вова не будет есть магазинных», - решила она. Она сама не заметила за собой, когда впервые подумала так. «Мой Вова». В одном она не сомневалась. Он весь ее, и она его никому не отдаст. Ее радостные чаяния прервал стук в дверь и вопли Гарри:
-Открывай! Заснула что ли?
Принесла нелегкая. Она откинула щеколду, от ударов уже почти вылетевшую из пазов, и спросила:
-Какой черт тебя принес?
Гарри, двухметровый верзила, обильный живот которого с трудом удерживает одна и та же никогда не стираемая майка, ухмыляется:
-Может и черт.
Рожа у него вечно масляная, изо рта несет всякой дрянью. Полное ощущение, что туда серут кошки. Да там же и дохнут.
-Убирайся. У меня нет больше денег, - устало говорит женщина.
Однако когда Тамара пытается закрыть дверь, Гарри силой распахивает ее и вваливается вовнутрь.
-Что же ты клиентов гонишь?
-Какой же ты клиент, если денег никогда не платишь, а все норовишь забесплатно урвать?
Гарри неожиданно бьет ее по лицу.
-Не разговаривай так со мной, стерва!
Ее откидывает на стол. Она поворачивает к нему пунцовое лицо и кричит:
-Я не позволю себя больше бить!
-Даже так? - Гарри удивляется, и чтобы сгладить удивление бьет женщину в другой раз, на этот раз кулаком.
Тамара опрокидывается вместе со столом, а когда встает, то в руке у нее чудом уцелевший графин.
-Ну, давай, чего встала? - вопит Гарри.
Стоит женщине размахнуться, как он хватает ее за руку и выдирает графин из пальцев. Отшвырнув Тамару на пол, бьет графин о стойку, оставляя в руке сверкающий острыми краями осколок.
-Справился да? Сильный? - хнычет она.
-Тома! Кто там? - внезапно раздается из подсобки.
-Так ты не одна! - закричал Гарри. - Шлюха! Эй ты, иди сюда.
Дверь открылась, и появился Картазаев.
-И не надо так орать, я и в первый раз все прекрасно слышал, - говорит он насмешливо, но стоило ему увидеть избитую женщину, как глаза его сжались в две точки.
-Вот ты на кого меня променяла! - изгаляется Гарри. - Эй, дедок, иди-ка сюда. Сейчас кишки тебе выпускать буду!
-Вова, не ходи! - кричит Тамара в ужасе. - Гарри, милый я тебе все отдам, только оставь нас в покое!
-Нас? Быстро же вы спелись, животные! - он отпихивает женщину, а когда поворачивается, Картазаев стоит вплотную к нему. Гарри чувствует небольшой дискомфорт, ведь секунду назад соперник находился по ту сторону стойки. Все это начинает злить его еще больше. Хотя куда уж больше? У него из-под носа уводит клушу, которую он имел, как хотел, брал у нее деньги, да еще жрал и пил сколько влезет.
Гарри два раза ударил наотмашь «розочкой». И не попал, хотя у него создалось полное ощущение, что соперник не двинулся с места.
-Ах, ты, сучонок! Ну, держись! - он машет оружием горизонтально полу, намереваясь рассечь противнику живот и вывалить кишки наружу.
Картазаев отшатнулся от пролетающей косы, на обратном пролете задержал ее одной рукой, а другой пару раз коротко саданул бандиту в бок. При этом два пальца были чуть выдвинуты из кулака. Сам удар назывался «клык». Гарри завопил как резаный, ребра его лопались как сухой хворост. Выбив у него «розочку» из рук, Картазаев развернул верзилу лицом к себе и пару раз дал от души, презрев все законы рукопашного боя и нанося удары наотмашь, по-деревенски, и норовя снести противнику мотающуюся из стороны в сторону голову. Когда бандит свалился, он выволок его за шкирку и выбросил за дверь словно мусор.
Потом вернулся и помог женщине подняться.
-Как ты? - когда он убирал спутанные волосы с ее лица, она целовала его руки.
-Ты меня не бросишь? - спросила она.
-Если ты не перестанешь водиться с подробными типами, то очень даже может быть, - серьезно ответил он.

-Ты слышала про Череп? - спросил Картазаев, когда они привели все в порядок.
-Я знаю всех местных, у нас нет с таким погонялом. Может, он у городских тусуется? Я могу узнать.
-Не надо. Сведи меня с нужными людьми, мне товар надо скинуть.
-Какой товар? Ты пойми меня правильно. Я спрашиваю не из простого любопытства. Если машины, то занимаются одни люди. Если барахло-другие.
-Порошок,- Картазаев уточнил. - Героин. Три кило.
Тамара посмотрела на него с суеверным испугом:
-Ты что? Знаешь, сколько это на черном рынке стоит?
-Знаю, - спокойно ответил Картазаев. - Так сведешь?
-Вовочка, зачем тебе это? Живи у меня, сколько хочешь. Я тебя любить буду. Еда и крыша есть. Зачем тебе связываться с этими людьми. У Ржавого дурью занимаются настоящие отморозки. Они убьют тебя, чтобы денег не платить, и меня убьют.
Она была всерьез напугана. Он успокаивающе погладил ее по щеке. Щека была теплая и мягкая.
-Все будет нормально, - успокоил он и осекся, потому что фраза была затертая от многочисленного применения и сама по себе ничего не значила. Случалось, что и люди гибли, которым он обещал полную безопасность. Может, действительно, плюнуть на все: на «Смерч», на задание? И на Серегина плюнуть. Мало ли, что он там ему обещал Череп найти? Всесилия захотелось? Ну, отдадут они Череп министру обороны, ну начнут наши танки быстрее ездить и людей начнут больше давить. Прибавит ли это кому-нибудь счастья? Особенно тем, из кого запчасти полезут?
Местечко здесь хорошее. Тихое. Море йодом пахнет. Женщина аппетитная как оладьи в сметане. Неожиданно для себя прошлой ночью он раззадорился до полного исступления, и единственное, что заставило его остановиться это то, что фонтан полностью иссяк, и в паху такая легкость образовалась, что казалось, что там уже ничего нет как у женщины. Горячая, одним словом, женщина.
-Ржавый живым не выпустит. Страшное про него рассказывают, - продолжала Тамара. - Ему любовница изменила с охранником, так он обоим косточки переломал все до единой.
Стоило ей упомянуть про переломанные кости, как перед взором Картазаева встала Гита-как живая. Улыбающаяся, веселая. Никогда не доверял бабам. Все мироощущение у них заключается в двух словосочетаниях: нравится, не нравится. Глядишь, вместе поехали бы, все бы по - другому вышло. Не сложила бы девка блондинистой своей головушки. И не пеняет ей в этом Картазаев, а винит себя. Знать, неправильно вел себя, поставил не так, что оттолкнул девку от себя.
-Ты сведи меня с торгашами, Тома, - повторяет он. - Все нормально будет.
И его гнетет, что у него нет никакой уверенности в своих собственных словам. Он подобен бомбе, влетевшей в дом. И сам может подорваться и разнести все вокруг. Даже без Черепа.

Подчиняясь его просьбе, Тамара переслала весточку в этот же день, но нужные люди пришли лишь через сутки. Один был явно из качков-мордоворот под центнер с жирным лицом. Второй - довольно отталкивающий тип с парализованной половиной лица. Создавалось ощущение, что правый глаз и щека «потекли» вниз. Тома успела шепнуть, что пожаловал сам Диего и его ангел-хранитель (вернее будет сказано, ангел смерти) по кличке Студебеккер. Встреча происходила в задней комнате с глухими стенами, специально приспособленной под такого рода встречи.
Студебеккер тщательно обыскал его.
-Пацаны, вы что, микрофоны ищете? Думаете, я из ментовки? - спросил Картазаев.
-Заткнись! - сказал Диего. - Говори, откуда ты взялся и зачем звал?
-Меня зовут Вольд. Это все, что вам надо знать обо мне. У меня есть героин. Три кило. Я хочу его вам продать.
-Откуда он у тебя? На базаре купил?
-Угадал. Только не здесь.
-А где?
-В…
-Нет, пацан совсем оборзел! - Студебеккер схватил Картазаева за ворот, и у Картазаева сложилось полное ощущение, что его приподняли лебедочным краном.
-Отпусти его! - Диего сделал вялый жест, и верзила подчинился. - Нам надо глянуть на качество, сам понимаешь.
-Конечно, понимаю. Но товар у меня не здесь. Что я дурак его здесь держать.
Диего ухмыльнулся. Когда улыбается лишь пол лица, а другая остается полностью безучастной, это выглядит зловеще.
-А ты считаешь умным, что вздумал обратиться к нам? - спросил Диего. - В случае чего, мы ж тебя по кусочку схарчим.
-Зачем пугать? Если не хотите, разбежимся и все.
-Если не хотим? - нахмурился Диего. - Неужели ту думаешь, что мы вот так встанем и уйдем, оставив тебе весь навар? Мы так просто не уходим, придурок. Понятно?
-А кто вам говорит, что вы просто так уйдете, - прикинулся простодушным Картазаев, это всегда срабатывало, сработало и сейчас. - Вы уйдете с высококлассным товаром.
-Сколько ты за него хочешь?
-Вот это деловой разговор!
-Мне наплевать на твой, как ты выразился, деловой разговор, мразь! - вскипел Диего. - Сколько ты хочешь за дурь?
-Тридцать тысяч баксов, - назвал Картазаев цену, которая, он знал, была в по-крайней мере в три раза ниже рыночной. - И это не последняя партия. Вы будете иметь такие раз в полтора-два месяца. За это я хочу остаться в этом кабаке, со временем выкупить его. Я уже старый, мне пора на покой.
-Ты знаешь, кому принадлежит бар? - поднял бровь Диего.
-Все кому-нибудь принадлежит, - пожал плечами Картазаев. - Я не собираюсь его разрушать или перестраивать. Просто все дела теперь пойдут через меня.
-Крутой малый! - ухмыльнулся Студебеккер, но Диего так глянул на него, что тот проглотил язык.
-Ты получишь десять тысяч, - сказал Диего.
-Тридцать, - уперся Картазаев.
-Пятнадцать. Это мое крайнее слово, а насчет бара я поговорю с Ржавым, - вставая, Диего с такой силой выдавил из-под себя стул, что он влепился в стену.

-Диего сам пожаловал? - не на шутку встревожился Гном, когда после окончания разговора с бандитами Картазаев связался с ним через зип. - Обычно он непосредственно на встречи не ездит. Для этого у него шестерки есть.
-А Диего не шестерка?
-Если бы у Ржавого существовал совет, Диего бы в него вошел. Таких доверенных людей у него человека три-четыре. Не больше. Что-то тут не чисто.
-С чем это может быть связано?
-Бандиты насторожились. Может так статься, что они узнали, что за Черепом идет охота, поэтому проверяют всех подозрительных типов народе тебя, что изъявили желание пополнить их ряды. Тебе бы попозже приехать.
-Как ликвидатором Нового Чернобыля?
-Типун тебе! Под началом Диего ходят человек десять-двенадцать настоящих отморозков. Главным помощником у него некий Артур. Говорят, экстрасенс. Людей насквозь видит. Артура бойся больше, чем отморозков. Он тебя враз расколет.
-Кстати, почему у Диего погоняло нерусское? Он что иностранец?
-Его настоящее имя Дмитрий. Дмитрий Викторович Вырезов. Если ты был бы местным, то знал бы эту фамилию. Его отец большой шишка в порту. Сынок тоже до недавнего времени там работал, из загранки не вылезал. Потом цивильная жизнь ему надоела. Власти захотелось. Теперь он Диего. У нас в Алге модно испанцами прикидываться.
-У тебя есть еще что-нибудь?
-В городе совершено очередное убийство женщины аналогичное убийству Нейланд. Изуродовали ее жутко. Опять ни одной целой кости.
-Скажи, а с мужчинами так же круто обходились в последнее время?
- Я про такое не слышал. Диего согласился на сделку?
-Согласился. Теперь мне нужно три килограмма героина. И желательно побыстрее.
-Это не проблема. Я свяжусь с местным УФСБ. Готовь мешок для бабок.
Дверь каморки распахнулась, пропуская запыхавшуюся Тамару.
-Ах, вот ты где!
-Музыку слушаю, - не стушевался Картазаев, легким щелчком поменяв скрипучие меха Гнома на новоорлеанский духовой оркестр.
Чего греха таить: оркестр звучал лучше. Женщина присела рядом с ним, стала ластиться.
-Тебе со мной хорошо? - спросила она.
-Если не будешь приставать с глупыми вопросами, то да.
-Я не буду. Я любить тебя буду. Я родить могу, я ведь еще молодая.
Картазаев порывисто встал. Она даже испугалась.
-Ты не подумай. Я без претензий. Мне от тебя ничего не нужно. Алиментов и так далее. Я сама в случае чего все обеспечу. У меня и на черный день припрятано.
-Дура-баба, говоришь про деньги незнакомым людям! - попенял Картазаев.
-Все по-твоему будет, скажешь, я аборт сделаю.
-Да ты че, беременная что ли? Больно скоро, мы вчера только переспали, - возмутился Картазаев.
-Да это я так, бабьи мечты свои рассказала, - грустно сказала Тамара. - Дура я, да?
-Ты свои причитания брось. Мне обедать пора, иди готовь.
-А у меня все готово, - она заторопилась и выскочила из подсобки.
Картазаев молча посмотрел ей вслед. Не было у него любви к этой женщине. Да и не могло быть. Он всегда ставил во главу угла работу. Гита, когда писала свои дурацкие три причины, тоже имело в виду эту его особенность. Он как оловянный солдатик, привык выполнять задание. Тут даже не уместно сочетание: любой ценой. Что значит любой ценой? Задание надо выполнить до конца и в срок, а все остальное словоблудие не привыкших к тяжелой грязной работе лентяев и трусов.
Да, он признавал, что поведение его по отношению к этой женщине не совсем этично. Но он и не говорил никогда, что любит ее. Тело его хотело ее, и еще как хотело. Стоило ей разлечься на раскиданной постели, чуть развалив в стороны торчащие груди, как у него трещали штаны. Это не подделаешь. Это настоящее. Любовь? Не смешите.
С другой стороны, Тамара была хозяйкой бандитского притона, в котором крутились наркота, оружие и люди, которых и людьми назвать нельзя и желательно содержать в клетках. Как бы повела себя она, узнай, что он работает на правительство? Скорее всего, не была бы столь благостной, сдала бы его со всеми потрохами. Женщины по натуре своей злопамятны и беспощадны. К этому их привела извечная забота о сохранении потомства. Они гораздо более жестоки, чем мужчины. И более живучи.
-Ты меня любишь? - повторила вопрос Тамара, мельком заглянув в кладовку.
Он только скривился. Среди его грехов не будет греха, что он ей врал.

В операцию с наркотиками в Управлении ФСБ было посвящено трое: начальник отдела полковник Мажаев и непосредственные исполнители капитан Темников и лейтенант Ковин. Причем оперативники не знали, для кого и каких целей предназначается груз. Перед ними была поставлена задача доставить героин, уложенный в спортивную сумку, в 365 ячейку камеры хранение железнодорожного вокзала.
Недостроенный вокзал находился на окраине города. Он был отделан только наполовину, а вторая половина скрывалась за длинными целлофановыми полотнищами, свисающими с потолка до самого пола. Зрелище походило на выставку авангардиста. И одновременно было довольно мрачным, словно с потолка свисали висельники.
Взяв сумку с героином, переодетые в гражданское офицеры прошли к камерам хранения, которые располагались в подземном переходе, ведущим к путям. Ковин открыл 365 ячейку, набрал заранее обусловленный код и положил сумку.
После окончания этой несложной процедуры Темников предложил выпить пивка в буфете.
-Нам было приказано сразу уходить, - воспротивился Ковин.
-В приказе ничего не было ничего сказано о кружке пива, - возразил капитан. - Пошли, в случае чего сошлешься на меня. Я ведь старше по званию.
Они взяли по кружечке. Когда пили, Ковин поймал на себе внимательный взгляд капитана.
-Ты прав, Серега, дело тут не только в кружке пива, - доверительно признался Темников. - Дело в том, что я не люблю выполнять приказы, которых не понимаю. Ребята за этой партией полгода гонялись, а мы ее вот так просто взяли и оставили. Для кого? С какой целью?
-Это не наша компетенция, - пытался возразить Ковин.
-Если так судить, то все не наша компетенция. Мы бандитов ловим, а они через пару дней опять на свободе разгуливают.
-Ну, при чем здесь это?
-Рука руку моет, - зло сказал Темников. - Мне кажется, через этот пакетик кто-то хочет поиметь дивиденды. Только я в этом участвовать не буду.
-И что ты намерен предпринять?
-Подождем и посмотрим, кто придет за пакетом.
-Ты с ума сошел!
-Не дрейфь, Серега. До контрольного времени пятнадцать минут осталось. Мы только глянем и все.
В это время сидевший в припаркованной у здания вокзала машине мужчина глянул на часы. Он тоже знал о контрольном времени и не понимал, какого черта оперативники там застряли. Потом он понял, что ждать дальше не имеет смысла, вышел из машины и быстрым шагов направился к вокзалу. Войдя в зал, он встал на открытое место и огляделся. Народу было мало, и он сразу обнаружил оперативников, тщетно пытавшихся скрыться за буфетную стойку. Он требовательно махнул им рукой.
-А разве вы должны здесь присутствовать? - с подозрением спросил Темников, подойдя.
-Должен по плану, который вы, кстати, не выполняете,- проговорил гость. - Быстро к ячейке!
Оперативники подчинились приказу. Ковин отпер ячейку, и гость торопливо заменил лежащий в сумке пакет на схожий пакет, что принес собой.
-Я не понимаю, зачем вы это сделали? - с все большим подозрением поинтересовался Темников. - В приказе этого не было.
-А вам и не надо понимать! Вы и так проявили чересчур много инициативы!
-А все-таки, что это? - настаивал Темников.
-Мы заменили героин на мел. Мы же не можем допустить поступления в оборот такой партии наркотиков. Хоть это вы понимаете?
-Это я понимаю, но в рапорте укажу все обстоятельства произошедшего, - капитан предупредил движение гостя и сказал.- А наркотики мы вернем на место в Управление на склад вещдоков.
-Ради Бога. Это ваше право. А сейчас срочно отсюда уходим, с минуту на минуту должен явиться клиент.
На улице оперативники сели в свою машину, а гость направился к своей.
-Все равно мне не понятно, - настаивал Темников. - Ничего не было сказано про то, чтобы заменить наркотик.
-Да какая разница! Мы и так из-за тебя чуть в историю не влипли! Поехали, чего ждешь?
-Пускай сначала он отъедет.
Отходивший мужчина, будто что-то вспомнив, вернулся и постучал пальчиком в стекло. Ковин, сидевший рядом с водительским местом, которое занимал Темников, спустил окно.
-Ребята, я не имею ничего против вас, - спокойно проговорил мужчина. - Но вы допустили ошибку. Вы вовремя не ушли.
Он выставил над спущенным окном пистолет, казавшийся неожиданно длинным из-за навернутого глушителя. В быстром темпе, но без особой спешки, мужчина нажал на курок. Тугие хлопки не вышли за пределы кабины. Мужчина вытер с дула комок мозговой жидкости, после чего, забрав наркотики, вернулся в свою машину и быстро уехал.

Глава 4

Тамара сладко потянулась, но, не обнаружив рядом Картазаева, встрепенулась, впрочем, напрасно беспокоилась: тот в теплых кальсонах сидел на краю постели и курил. Она ласково прислонилась к нему, он пихнулся в ответ:
-Не висни!
-Странный мне сон приснился, - сказала она. - Будто замуж я выхожу. Свадьба такая шикарная.
-И не надейся, - сказал Картазаев.
-Да я ни на что не претендую, - смутилась она. - Ты не подумай ничего такого.
-А я и не думаю. Я тебе ничего не обещал, - пожал плечами Картазаев. - У меня таких баб полно было, что ж мне на каждой жениться? Да и в постели видывал покруче тебя. Трахаешься ты так себе.
Картазаев прислушался к своим ощущениям, но к этой женщине внутри ничего не было кроме глухого раздражения. Более всего его раздражало, как мало ей оказывается надо. Переспала и на те любовь. Ну, хахаля он ей с крыльца спустил. Не может с такой малости начаться хоть сколько - нибудь серьезное чувство. Инстинкт распаленной самки проснуться может, и не за чем раздувать из нее пожар романтической любви. Справедливости ради надо сказать, что любится она конечно классно. Опять с вечера было столько страсти, словно он был молодоженом. Видя перед собой колышущиеся в такт белые полушария ягодиц, он испытал такое острое наслаждение, что испытывал разве что подростком.
-Я тебе еще не все дорассказала, - продолжала она, зевая, ну и клуша. - Платье у меня было какое-то странное.
-Как это странное? - не понял Картазаев.
-Черное. Разве невесты бывают в черном?
-Что за глупости ты болтаешь? - вспылил Картазаев. - Где моя одежда, мне надо к Диего ехать!
Глядя на засуетившуюся Тамару, он мысленно проклинал все на свете. Угораздило же его связаться с этакой дурой! Такая запросто может все задание завалить.
Женщина торопливо принесла ему брюки, сорочку и туфли. Все было новое. Картазаев двумя пальцами поднял лакированные лодочки.
-Это что?
-Настоящие английские туфли из кожи буйвола. Тысячу баксов стоят, но мне для тебя ничего не жалко. Носи на здоровье. Благодарить меня не надо.
-Я спрашиваю, где мои ботинки, дура? - заорал Картазаев.
Тамара от неожиданности даже подскочила на месте.
-Я не думала, что это так важно для тебя. Я их в мусор выкинула.
Ага, в мусор. Спецботинки со спрятанными внутри выстреливающимися лезвиями. Стоимостью кстати далеко за тысячу баксов каждый. Раритет, изготовленный в единичном экземпляре.
Он заставил показать ее, куда она выкинула чудо шпионской техники, кстати, уже выручавшей его.
Картазаев назло оторопевшей хозяйке вывалил зловонный бачок прямо на пол и отыскал свои шузы. О том, чтобы одеть их на встречу нечего было и мечтать: они настолько размокли в жиже из протухших старых продуктов, что их было легче жевать, чем носить.
-Я вымою! - кричит женщина.
-Ты моей смерти хочешь! - орет Картазаев, уже не сдерживаясь.
-Я все исправлю, только не бросай меня.
-Посмотри на себя! Зачем ты мне такая нужна? Больше ты меня не увидишь! - он ушел, хлопнув дверью.
Увидев ее рыдающую на пороге, он испытал нечто вроде удовлетворения. Ужас начался потом.

Картазаев по приезду взял машину в прокат на подставное имя. Благо, имен, а главное документов имел при себе предостаточно. Все настоящие, без туфты, отпечатаны в типографии госзнака по спецзаказу «Смерча». Простенькая отечественная модель цвета «Сафари» (для непосвященных: грязно-белый) стояла на стоянке. Он завел мотор и поехал на вокзал. Взяв в условленной ячейке сумку с пакетом внутри, он уже выруливал с привокзальной площади, когда навстречу ему попались несколько милицейских машин и карет скорой помощи.
Они с воем и мигалками пронеслись мимо, устремившись к вокзалу. Картазаев беспокойно заозирался, но у него не было времени даже на то, чтобы остановиться. Стоило ему притормозить, как со всех сторон обиженно загудели многочисленные клаксоны. Как выяснилось, он мешал движению сразу четырех полос. Тогда он выкинул всю суету из головы и прибавил газ.
Встреча была назначена в промышленной зоне, которая располагалась в буферном районе между городом и портом. В период расцвета мелкой хозяйственной деятельности в промзоне имел место строительный бум, в результате которого возникло великое множество кирпичных, арматурных, мебельных цехов, оптовых рынков и контор. Застройка велась бессистемно и породила поражающее своим уродством смешение разномастных архитектурных стилей. Причем, частенько создавалось ощущение, что архитектор в процессе творения был безнадежно пьян. В период кризиса все это убожество пришло в упадок. В настоящее время промзона представляла собой нагромождение заброшенных заводских корпусов, лабазов и полуразвалившихся зданий неизвестного происхождения и назначения. Все было разграблено и частично разрушено. Цеха щерились дырами в крышах, выбитыми окнами и следами былых пожарищ. Промзона располагалась далеко от основных городских коммуникаций, по причине чего в ней не жили даже бомжи.
Картазаев некоторое время плутал по узким пыльным улицам, пока не нашел указанное бандитами здание. Это был дом в три этажа без единого целого окна, с решетчатой башней на крыше, что делало его похожим на планетарий. Стоявшая рядом со зданием машина коротко мигнула фарами. Когда он хотел подъехать ближе, то показавшийся из машины Студебеккер показал ему жестом, чтобы шел пешком. Картазаев нагнулся якобы за сумкой, а сам снял с предохранителя «шторм», что висел под бардачком, прилепленный скотчем.
После того как он вышел, к нему подошел здоровяк самую малость слабже Студебеккера. В отличие от старшего брата он носил косу, перехваченную резинкой. Бандит обыскал Картазаева и заглянул в кабину.
-Ты еще под сиденьями посмотри, вдруг там кто прячется. Или под бардачком, - подначил его Картазаев. - Ты, наверное, так ментов боишься, что и под койкой проверяешь, когда спать ложишься?
-Заткнись, - огрызнулся бандит. - Косарь ментов не боится, он им кости ломает.
При этих словах Картазаев внутренне напрягся и посмотрел на Косаря с большей внимательностью, оценивая физические данные. Такой мог поломать Гиту. Но не факт. Картазаев допускал обычную браваду. Когда Студебеккер хотел забрать сумку, Картазаев отстранился и отрезал:
-Товар в обмен на деньги!
Бандиты завели его в здание. Пройдя через длинный коридор, заваленный порожними ящиками и рулонами старого линолеума, они оказались в довольно тесном зале, где было много труб, а на специальных рессорах стояли древние, трудноразличимые под ржавчиной насосы. В насосной их ждал Диего в сопровождении четырех охранников и еще одного парня, который смотрелся особняком в компании отпетых отморозков. Опасения, что он не такой как все подтвердились, когда парень единственный из всей компании поздоровался с ним.
-Артур, - представился он и протянул руку.
Картазаева как током ударило, когда он вспомнил предупреждение Гнома о том, что у Диего подвизался настоящий экстрасенс. Он никак не думал, что бандиты приведут его на первую же встречу.
-Что ж ты руку не даешь? - подозрительно спросил Диего.
-Может, ему про Миноискателя нашептали в уголовке, вот он и писает в штаны, - ухмыльнулся Студебеккер, как назло он встал сразу за спиной Картазаева, даже попятится некуда.
-Мне скрывать нечего,- Картазаев вынужден был пожать протянутую руку.
Ощущение было не из приятных: как будто он прикоснулся к покойнику. Ладонь была вялой, холодной и одновременно сухой, словно из картона. Артур не сделал даже попытки пожать руку, просто держал ладонь в одном положении.
-Что-то ваш Миноискатель ослаб, - заметил Картазаев и сжал руку посильнее.
И тотчас получил довольно болезненный укол в центр ладони.
-Ты чего! - отдернул он руку.
Бандиты довольно загоготали. Кроме Диего, что продолжал оставаться на протяжении всей сцены абсолютно серьезным.
-Что? Не понравилось? - поинтересовался он. - Это ты нашему Миноискателю не понравился. Лучше колись сразу, если что удумал.
Студебеккер опустил ему на плечо лопатообразную ладонь и доверительно сообщил:
-Не бойся, если ты мент, мы тебя трогать не будем, а за выкуп отдадим и все.
-Никого я не боюсь, - произнес Картазаев, потирая ладонь. - Лишь бы он меня СПИДом не заразил.
-Ладно, не дергайся, - сказал Диего и, повернувшись к Артуру, спросил. - Ну, как он тебе? Похож на мента?
Тот промолчал, и некоторое время они с Картазаевым взаимно изучали друг друга. Глаза Артура Вольду не понравились. Они светились ненастоящей чересчур подчеркнутой доверительностью. Такого бы нам в отдел допросов, неосторожно подумал Картазаев.
Артур дернулся всем телом.
-Ну и что скажешь? - спросил Диего.
-Он молодой, - неуверенно произнес Артур.
-О чем ты говоришь? – не понял Диего, с подозрением посмотрев на Картазаева. - Что это значит, Артур?
-Я не знаю, - прошептал тот.
-Ты скажи, мент ли он?
Артур искоса глянул на Картазаева. В уголках широко распахнутых глаз притаилась слезинка. У Картазаева возникла чувство, что на него смотрит любопытный ребенок. Только этот чистый, незапятнанный жизненной грязью взгляд режет его насквозь словно автоген. Тогда он, памятуя о своей неосторожности, старательно представил моющуюся в ванне женщину с размером грудей не меньше пятого-шестого. Причем, грудей было три. У него возникло нехорошее чувство, что экстрасенс читает его мысли, словно поваренную книгу. Во всяком случае, Артур вдруг застенчиво улыбнулся и сказал:
-Он не мент.
Картазаев не успел вздохнуть, как Артур так же застенчиво добавил:
-Но героина у него нет.
-Как нет! - заорал Картазаев. - А это что?
Студебеккер ненавязчиво опустил ему на плечи уже обе руки. Картазаев на пробу двинулся влево-вправо, но понял тщетность своих попыток. Гармония была полной, словно он стоял в бетонном стакане.
Диего поставил принесенную Картазаевым сумку на стол, опасливо приоткрыл.
-Что это, Артур? Случаем, не бомба?- спросил он.
-Это мел, - виновато произнес Артур, он чуть не плакал.
Диего длинным узким ножом надрезал пакет и подцепил щепотку порошка. Попробовал его. И парализованная часть лица вдруг скривила жуткая судорога.
-Это не героин! - крикнул он.
Картазаев ничего не понимал, кроме того, что его подставили и, судя по всему, окончательно, потому что если героин подменили, то живым ему из насосной уже не выйти.
-Это ошибка! - из последних сил крикнул он. - Я все объясню!
Он собирался по ходу соврать первое, что пришло ему на ум. А именно, что настоящий товар он оставил в укромном месте, боясь, что его кинут, а деньги не дадут. Отмазка была так себе, но времени, чтобы придумать другую, уже не было. Однако ему даже не предоставили возможность высказать свою версию. Руки Студебеккера превратились в удушающую петлю, и верзила сжал шею Картазаева с медвежьей силой. В голове мелькали отрывочные мысли, что вот также они и Гиту. Это вроде бы придало сил, но в ту же секунду бандит со всего маху приложил его о железную вмурованную в бетон трубу, и Картазаев провалился во тьму.
Он очнулся от чувствительных ударов по щекам. Положение его было, мягко говоря, безнадежным. За время, которое он находился без сознания, бандиты подвесили его за руки за трубу, проходящую параллельно полу. Ноги не доставали до земли.
-Очнулся? - Косарь со всей силы впечатал ему в печень.
Картазаев застонал от боли и закачался на трубе. Диего отстранил подручного, остановил качание и спросил:
-Я ж тебя предупреждал, что нас нельзя обманывать.
Ни о чем не спрашивая, он стал бессистемно наносить удары. Перед глазами Картазаева все поплыло. Уродливое перекосившееся лицо раздувалось до размеров насосной. Диего так торопился, словно от того, как быстро утолит он свою месть, зависело его будущее. Наконец он устал, отошел и опустился на поставленный торцом ящик.
-Ну и что скажешь? - спросил он, переводя дыхание.
Однако стоило Картазаеву открыть рот, как он едва не захлебнулся собственной рвотой.
-Какая же ты мразь! - презрительно проговорил Диего.
Картазаев продолжал давиться и корчиться на удерживающих его веревках.
-Как бы не сдох раньше времени, - обеспокоено сказал Студебеккер.
-Он сдохнет, когда я ему разрешу, - возразил Диего.
В это время ему позвонили по мобильнику.
-Меня Ржавый хочет видеть, - сказал Диего. - Не вовремя, черт. Этот пусть повисит. С ним останутся Косарь и Лютик. К бабе его пусть съездят Змей, Волчок и Хохол. Разберитесь по полной программе с этой дрянью. Мне она больше не нужна. Артур со мной.
Картазаев поначалу не понял, кого они имеют в виду под именем «его бабы». Не было у него никого. Он один работал. Они же имеют в виду Тамару!
-Я один! - просипел он, конвульсивно дернувшись. - Один работал. Она ничего не знала.
-А чего ж ты тогда задергался? - усмехнулся Диего своей жутковатой улыбкой в поллица. - Раньше надо было думать. Пацаны умеют с бабами обращаться. Они ее и так и эдак, а потом кусочки начнут отрезать.
Следом произошло событие, которого бандиты сами не ожидали. Раздался громкий плач. Все оглянулись на Артура. По щекам парня катились крупные слезы.
-Я не могу больше! - всхлипывал он. - Я вижу! Это страшно! Не пускай их, Диего. Она действительно не при чем. Этот правду сказал. Я вижу то, что они делают. Этого нет, а я уже вижу.
-Успокойся, малыш, - обнял его за плечи Диего. - Поедем со мной.
Бандиты ушли. В коридоре еще некоторое время слышались возбужденные голоса, смакующие то, что они сделают с продажной тварью. Отморозки были веселы в предвкушении. Полное ощущение, что стая говорящих шакалов пошла терзать человека.
Косарь подошел к неподвижно висящему Картазаеву и, приглядевшись, сказал:
-Хорошие часы!
-Хорошие, - согласился Картазаев, закидывая ему ноги на плечи.
-Ты че, козел! - тот хотел сбросить его, но легко проделать это не удалось.
Картазаев в это время резал веревки острой кромкой браслета. Браслет был тоже хитрой вещицей и имел незаметную для невооруженного взгляда заточку, произведенную под особым углом и позволяющим резать стекло, дерево и даже камень.
Увидев, что им пользуются как подставкой, Косарь резко присел, намереваясь выскользнуть из захвата, однако Картазаев тотчас обхватил ногами его шею, и бандит повис, словно на виселице.
-Лютик! - сдавлено успел он охнуть до того, как позвонки не выдержали, и Картазаев сломал ему шею.
На крик прибежал второй бандит. Увидев убитого напарника, он выхватил пистолет. Времени, чтобы довести дело до конца не было, и Картазаев со всей силы дернулся вниз. Веревки еще были слабо надпилены, и едва не оторвали ему руки в запястьях, но все же оборвались за мгновение до того, как Лютик стал стрелять.
Между ним и стреляющим оказался ящик, на котором раньше сидел Диего, и Вольд пинком направил его в направлении бандита. Когда тот отшвырнул его, Картазаев оказался прямо перед ним.
-Ах ты, старикашка! - Лютик выхватил нож.
Одной рукой Картазаев перехватил нож, другой стремительно ударил «клыком» в сердце. Ребра поддались, но до сердца удар не достал. Тогда Картазаев резко вывернул бандиту руку, заставив податься вперед, и следующим ударом сломал ему шею.
-Ах, вот ты какой настоящий! - услышал он голос за спиной и, обернувшись, увидел Студебеккера. - Раньше фуфло все было!
Подстраховался Диего, третьего охранника оставил, самого опасного. Студебеккер был настолько силен, что даже не достал оружия.
-Я тебя так убью, - пообещал он.
-Вот что, пацан, - серьезно сказал Картазаев. - Я тороплюсь, мне надо женщину спасать, к которой твои лизоблюды побежали. Если ты сейчас отойдешь в сторону, то просто пройду мимо, и ты останешься жить, хотя ты этого не достоин.
-Вижу, ты серьезный пацан, но ты не знаешь, с кем столкнулся, - ответил Студебеккер. - Я шесть лет участвовал в боях без правил и на куски рвал и омоновцев и спецназовцев. Так что тебе конец.
-Тебе конец! - крикнул Картазаев, для начала пинком отправляя в него давешний ящик.
Бандит взял ящик в воздухе и разорвал словно бумагу.
-Ты девок убиваешь? - спросил Картазаев.
-А тебе какая забота? - ухмыльнулся Студебеккер и шагнул прямо на него.
Картазаев отступать не собирался, да и некуда было. Он опять ударил «клыком» - самым отработанным своим ударом. Обычно «клык» никогда не подводил, но в этот раз удар не прошел, бандит схватил кисть прямо в процессе удара и со страшной силой вывернул. От дикой боли потемнело в глазах. Картазаев изо всех сил выдернул руку, уже не чуя ее за запястьем. Скорее всего, это был вывих в суставе, и рука теперь не действовала. Дело принимало плохой оборот. Выстоять с одной рукой против здоровяка у него не было никаких шансов.
Он пытался увернуться от следующего удара, но Студебеккер подцепил его и свалил на пол. Он шел добивать поверженного противника, когда Картазаев нашарил на полу обрезок трубы и саданул его по ногам. Верзила заорал и вырвал у него оружие из рук с легкостью, с которой взрослый мужчина отнимает свистульку у ребенка. Картазаев вскочил на ноги. В тот же миг бандит запустил в него его же трубой. Картазаев чудом увернулся и вдруг понял, что находится в коридоре, ведущим на улицу. Он плюнул на все условности и припустил по нему.
-Стой, трус! - бандит окрикнул его, потом затих.
Картазаев понял причину тишины, мотнулся вбок, и тотчас по стене застучали пули. Он бежал по коридору, петляя, словно пьяный заяц и опрокидывая после себя ящики и рулоны.
Первая пуля попала в него, когда он уже практически добежал до выхода. Был удар в руку, уже покалеченную, с той лишь разницей, что теперь он не чувствовал ее уже с плеча.
Не обращая внимания на многочисленные сгустки боли по всему телу, он бежал к машине, и уже когда оставалось шагов десять, в него попали еще раз. На этот раз в ногу. Он свалился на пузо и пополз.
Сзади, хохоча, приближался Студебеккер.
-Ты похож на червя! Такой же дохлый! - изголялся он.
Стиснув зубы, Картазаев продолжал ползти. Наконец остановился, коснувшись порога машины рукой. На большее у него не оставалось сил. Замер.
-Ну, ты че молчишь? - спросил Студебеккер, подходя и трогая его носком ботинка. - Не сдох ли ты случаем?
-Не сдох, - глухо проговорил Картазаев. - Так скажи мне, ты убивал баб или нет?
- Ты сейчас все равно загнешься, так что я могу сказать. С бабами развлекается Диего. Почему он не предпочитает их просто трахнуть, я не спрашиваю, но баб ему исправно поставляю,- Студебеккер довольно хохотнул.
- Тогда ты мне больше не нужен - быстро проговорил Картазаев, когда он обернулся, то в руке у него был «шторм».
Магазин пистолета данной модели был снаряжен пятьюдесятью патронами, расположенными в четыре ряда. «Шторм» был способен производить 850 выстрелов в минуту, поэтому полста патронов выпустил всего за несколько секунд, выстригая сквозную дыру в груди противника.
Радости не было. Картазаев понял, что при таких ранения ему нечего думать забраться в машину, а тем более вести ее. Ему хотелось выть. Он и завыл.
-Миленький Вова, что с тобой сделали эти звери? - услышал он голос и понял, что, наверное, сошел с ума.
Однако когда его осторожно перевернули, то он увидел, что действительно жив и мало того, имеет право жить дальше. Тамара прижала его к немаленькой груди и баюкала как маленького.
-Я не могла отпустить тебя одного, и стала за тобой следить, - сказала она. Ты уж прости меня, Вова.
-Какого черта… - он не сразу сумел договорить фразу до конца, но это было важно, и он собрался. - Я же тебе запретил. Как же ты мне надоела.
И потерял сознание.

Глава 5.

На место преступления начальник отдела УФСБ полковник Мажаев выехал лично. Если и до трагедии нрава он был сурового, то теперь подчиненные старались вовсе не попадаться ему на глаза. Трупы Темникова и Ковина тем временем были вынесены из машины и укрытые простынями уложены на асфальт. Как ни странно, оружия убийцы на месте обнаружено не было. Обычно профессионалы сразу избавляются от компромата. Мажаев жестом подозвал эксперта-баллистика и спросил, не может ли он сообщить что-нибудь о типе оружия.
- Судя по гильзам, калибр 9 миллиметров. Остальные данные после вскрытия, - доложил эксперт.
В это время Мажаева вызвали по спецсвязи. Полковник подошел к патрульной машине и взял у сержанта протянутую рацию. Звонил его заместитель полковник Синичкин.
-Синичка принесла дурные вести? - спросил Мажаев таким грозным тоном, что сержант счел за лучшее отойти и не слышать продолжения разговора.
-Перестрелка в промзоне, - доложил зам. - Трое убитых. Предположительно принадлежат к криминальной группировке. Пытаемся установить к какой конкретно.
-Оружие убийства найдено? - спросил Мажаев.
-В брошенной машине обнаружен пистолет-пулемет марки «Шторм». Автомобиль взят напрокат, но на стволе остались пальчики. Эксперты сейчас колдуют с ним.
-И то хлеб, - удовлетворенно кивнул Мажаев. - Я сейчас к вам подъеду.
В промзоне его встретил Синичкин. Он указал на труп, лежащий рядом с вазовской малолитражкой 6-й модели и сказал:
-Этот опознан. Чагин Иван Васильевич,71 года рождения, он же Студебеккер из группировки Ржавого. Там в здании еще двое, еще не опознаны, но, похоже, из той же братвы.
Когда Мажаев подошел поближе, то увидел, что дверца заляпана кровью, в которой в свою очередь несколько раз довольно четко отпечаталась ладонь.
-Отпечатки уже в компьютере, - пояснил Синичкин. - С дверцы и с оружия.
-Какой, говоришь, калибр? - насторожился Мажаев.
-9 миллиметров.
-Вот что, Кузьмич, вели, чтобы провели графологическую экспертизу пистолета на предмет сегодняшнего убийства на вокзальной площади.
Графологическая экспертиза потребовала времени. Мажаев с замом успели вернуться в Управление, когда пришел ответ. Полковник прочитал и буквально швырнул его заму. Как явствовало из заключения эксперта, все пятеро убиты из одного оружия: пистолета-пулемета «Шторм-4м». Мало того, на оружии имеются четкие отпечатки убийцы, которые идентифицированы как принадлежащие некоему Картазаеву Владимиру Петровичу.
-Негодяй убил их и присвоил наркотики, - сказал Мажаев. – Но он жестоко ошибся, если решил, что этой сойдет ему с рук, - он включил селектор и рыкнул. - Капитана Коробочку ко мне.
Синичкин поежился. Он недолюбливал командира спецназа городского Управления за его чрезмерную жестокость, ведь тех людей, за которыми он охотился, редко доставляли живыми. Иногда Синичкину казалось, что капитан просто больной на голову человек. Его стол был забит следственными фотографиями самых кровавых преступлений последних лет в городе. Как-то Синичкин спросил его, с какой целью капитан все это хранит, на что получил ответ, что все это предпринимается с целью поддержания формы. Синичкин больше не делал попыток поговорить с ним по душам. Может быть, потому что у него уже не было души. Пока рождался и рос, была, а потом в процессе плавления в «горячих» точках, с каждой последующей смертью друзей и врагов, душа тоже постепенно умирала. Много развелось в последнее время таких: с умершей душой, а оттого страшных в своей обыденности.
Коробочка вошел в кабинет нерешительно, даже застенчиво. Он был в штатском. На нем был пиджак в крупную клетку, вышедший из моды еще в прошлом веке и черные мешковатые брюки. Небольшого росточка, капитан походил на стареющего служащего сберкассы. Сходство усиливали круглые очки на курносом чуть вздернутом кверху носу. Синичкин проверял, диоптрий в них не было. Очередной фокус. И опять с неизвестной целью.
-Садитесь! - рявкнул Мажаев. Если Синичкин вздрогнул от неожиданности, то тихоня Коробочка даже бровью не повел. Словно глухой. - Сегодня погибли наши сотрудники! - продолжал Мажаев. - Я этого так не оставлю! Имя убийцы известно. Достаньте мне его хоть из-под земли, капитан! Задействуйте лучших людей. На период розыска освободите их от выполнения других заданий, но достаньте его!
Капитан выходил, когда Мажаев попросил его задержаться и спросил:
-Вы ведь знаете, как принято поступать в нашей конторе с убийцами ментов?
Коробочка молча снял очки, сдул с них невидимую собеседникам пыль и вышел. За все время в начальственном кабинете он не произнес ни слова. Лишь когда капитан вышел, охватившее Синичкина напряжение отпустило его. Словно он все время находился в одной комнате с гадюкой.

Было время, когда Тамаре казалось, что Картазаев уже умер. Если до этого момента он слабо постанывал, то теперь затих как-то по-особому глубоко и вроде перестал дышать. Женщина остановила машину, это был мост перед железнодорожным вокзалом-место неудачное, да и стоять здесь запрещалось, но больше терпеть неизвестность она не могла. Ей необходимо было удостовериться, что он жив.
Когда Тамара выбралась из машины, махнув рукой в ответ на раздраженные гудки несущихся по мосту автомобилей, и открыла дверцу со стороны пассажира, то Картазаев едва не вывалился ей под ноги. Она автоматически подхватила его и почувствовала, как он слабо дернулся. Жив. Однако было ясно, что если ему не оказать первую помощь, он истечет кровью.
Она как раз накладывала жгут, когда рядом притормозила машина, и высунувшийся седой мужчина спросил:
-Что случилось? Помощь нужна?
-Нет, не нужна, - Тамара замахала рукой, но, не обращая внимания на ее жест, он выбрался из машины и подошел.
Несмотря на жару, на нем был длинный темный плащ. Она сразу обратила внимание на необычную внешность мужчины. Лицо было так туго обтянуто кожей, что, казалось, она сейчас порвется на перекатывающихся желваках. В глазах был глубинный тревожный блеск. От незнакомца за километр несло опасностью.
-Ему плохо? - спросил подошедший.
-Он просто пьян, - солгала она и заметила, что незнакомец смотрит на ее руки, переведя следом взгляд, она увидела, что они все перепачканы в крови и произнесла извиняющимся тоном. - Вот поранилась, когда затаскивала мужа в машину.
-Да? - спросил мужчина, было видно, что он не верит не единому ее слову.
-Извините, мы торопимся, - она хотела пройти мимо него, но он неожиданно задержал ее.
-Вам действительно надо поторопиться, - сказал он, вплотную приблизив лицо, и ее охватил суеверный ужас, когда она увидела свежую кровь у него под волосами.
-Пустите! Это не ваше дело! - выкрикнула она в отчаянии.
-Он сейчас умрет. Вы этого хотите?
-Ему нужен врач.
-Врач не поможет. У него должен быть зип. Маленький чемоданчик.
Тамара промолчала. Картазаев перед тем, как потерять сознание, действительно заставил забрать небольшой чемоданчик из багажника.
-У него не больше минуты! - поторопил незнакомец.
-А это действительно ему поможет?
-Это его единственный шанс.
-В багажнике.
Не успела она это проговорить, как незнакомец метнулся к машине. Нужную вещь он нашел сразу. Разболтовав зип, достал ампулу и одноразовый инъектор.
-Что это? - забеспокоилась она.
-Витазин. Жгуты снимешь через полчаса. Пули выйдут сами в течение недели.
Он сделал укол, оттянул раненому веко.
-Успели. Быстро в машину! Поведу я.

Он привез их практически обратно в промзону, в район, расположенный на самой ее границе. На многих зданиях не было номеров, некоторые повторялись. На обшарпанных покосившихся стенах пластами отваливалась штукатурка, выбитые окна зияли ничем неприкрытыми дырами. Незнакомец остановил машину рядом с домом, около которого шныряли подозрительные лица, но стоило им увидеть, как из машины вытаскивают окровавленное тело, как они сочли за лучшее бесследно раствориться в полуденном зное.
Квартира, которую снимал мужчина, произвела на Тамару странное впечатление. Во-первых, запах. Пахло химикалиями: в изрядно отсыревшем воздухе витало сразу несколько резких ароматов. Запах был явно не жилой, характерный скорее для производственной лаборатории, но, несмотря на это, в комнате жили. Одеяло на кровати имела продавленность от многочасовой лежки, им и не думали укрываться, а убрать не догадались. На столе громоздились пакеты из-под еды быстрого приготовления.
-Положи его вещи рядом с ним! – велел мужчина, уложив раненного на диван.
- Я не понимаю, зачем вы нас сюда привезли?- попробовала возмутиться она. - Я вас ни о чем не просила!
-Тебе не надо ничего понимать, убогая! - он взял ее за шею и повернул к себе.
Она захрипела, чувство было такое, что она попала в стальной капкан. К тому же мужчина носил огромный перстень, который не замедлил больно вдавиться в кожу. И еще она поняла, что насторожило ее в незнакомце. В глазах его был блеск безумного.
-Не вздумай никуда сообщать, где вы находитесь, - предупредил мужчина. - Я вернусь.
Поняв, что имеет дело с сумасшедшим, она согласно кивнула, но едва мужчина переступил порог комнаты, выхватила мобильник и связалась со старым знакомым доктором, носящим довольно смешную фамилию Дятлов. Он частенько выручал ее в темных делах, когда нельзя было обращаться в больницу. Не отказал он ей и в этот раз.
-Приезжай срочно! - почти кричала она. - Сейчас этот псих вернется. Он нас всех убьет, я знаю!

Змей, Волчок и Хохол ехали весело. В машине грохотали «Продиджи», бандиты хохотали.
-А я думал, куда эта проститутка подевалась? - восклицал Змей, получивший свое прозвище из-за длинной косички. Правда, некоторые злопыхатели считали, что он получил ее за несусветную вонь давно не мытого тела. - Вовремя узнали.
-Узнал бы ты, если б не Дятел, - возразил Волчок, парень с серым невыразительным лицом и крошащимися зубами.
-А еще говорили за роман у Дятла с Томкой, - заметил Хохол.
-Дятел Диего боится до смерти, так что он мать родную заложит, если понадобится, - возразил Волчок. - А тут подумаешь, поставил бабу пару раз в позицию, что ж теперь ее и закладывать нельзя? Ее многие ставили.
Однако в процессе дальнейшего разговора выяснилось, что в число многих троица, едущая в машине, не попала.
-Нехай, зараз оторвемся, - убежденно заявил Хохол. - А як же? Ржавому до парапету, в каком виде она к нему приехает.
Воспаленно возбужденные, они подъехали к нужному дому. К машине приблизилась длинная унылая фигура на полусогнутых ногах.
-Ну что поговорим за Томку, Дятел, - начал Хохол. - В какой говоришь она хате?
-Третий этаж, восьмая квартира.
-Ну, смотри, Дятел, если что намулил, мы тебе перья то повыдергаем.
Велев идти доктору впереди, бандиты поднялись на третий этаж. Дятел постучал и сказал:
-Открывай, Томка. Это я.
После чего его оставили в сторону. Едва Тамара отворила дверь, как ее впихнули в комнату. Двое сразу пробежали в комнату к Картазаеву, а Волчок прилепился к женщине. Делая вид, что сдерживает ее на месте, он вдоволь нашарился по ее телу. Она с усилием отворачивала голову, но Волчок упрямо лез ей перед ней, он хотел видеть ее глаза. Страх женщины вызывал в нем почти сексуальное удовольствие.
Видя состояние Картазаева, бандиты успокоились:
-Почти дохлый. Дятел, сделай что-нибудь, чтобы он не сдох раньше, чем его увидит Диего.
Тамара ненавидяще посмотрела на него.
-Иуда! - сказала она.
-Ну, зачем же вы так? - устало равнодушно проговорил Дятлов, осматривая раненого. - Одна пуля на вылет, другая почти на выходе застряла. Я ее сейчас вырежу.
Даже не подумав о наркозе, он вонзил в Картазаева скальпель. Не обращая внимания на его судорожные подергивания в по-детски наивном стремлении уйти из-под боли, а также на заливаемую кровью постель, он довел дело до конца и выудил пулю из бока.
-Прости меня, дуру, это все из-за меня! - крикнула Тамара, уже не имея возможности сдерживать слезы.
-Ну, зачем вы так расстраиваетесь? - притворно удивился Дятлов. - Он все равно ничего не слышит. А боль между прочим чувствует. Но у меня обезболивающего нет, извиняйте.
В отчаянии Тамара повела вокруг взглядом, и ее внимание сразу приковали стоящие рядышком на столе Картазаевские разверстые ботинки и чемоданчик. Она сознательно не выполнила указание сумасшедшего, что привез их сюда, и поставила вещи в стороне от хозяина.
-Лекарство есть в чемодане! - сказала Тамара, но когда хотела пройти, Волчок оттолкнул ее и подошел сам.
Сначала он ощупал ботинки, даже понюхал их.
-Этот индюк даже ноги не моет, - с негодованием произнес он и швырнул обувь в раненого.
Ботинки попали в Картазаева, при этом он даже не шелохнулся, и откатились на пол. Волчок пошарил в зипе, и лицо его озарилось, было, ликованием, но он попытался скрыть радость, выдав заключение, что де больше ничего нет, но был остановлен Хохлом.
-Який ты прыткий! - сказал он, отпихнув в сторону коллегу. - А это шо? - он держал пачку долларов. – Шо? Я у тебя бачу! Хочешь, чтоб Диего тебя Черепу отдал?
-Не заметил я, - оправдывался Волчок, которого сильно напугало упоминание о Черепе.
-Я тебе не замечу, гадский сын! - Хохол нашарил в кармашке шприц и ампулу. - Глянь, Дятел!
-Промедол, - кивнул тот головой, но, подходя к раненому, намеренно замедлил шаги. - Если не вколоть, то может умереть от болевого шока.
-Так коли же скорее! - взмолилась Тамара.
-Раздевайся! - своим равнодушным тоном проговорил Дятел.
-Что? - не поняла она.
-Раздевайся! - повторил он. - А мы поглядим. И побыстрее, сердце этой старой развалины долго не выдержит.
-Как ты можешь? - прошептала она. - Ты ведь мне в любви клялся!
-Какая может быть любовь у врача? - усмехнулся Дятел. - Лучше всех на свете мы в курсе, что человек это всего лишь ходульно-мускульная система.
-Давай шустрей! - в нетерпении выкрикнул Волчок. - А то трахнуться не успеем.
Женщина обреченно начала расстегивать блузку.
-Нет, сначала трусы! – потребовал Дятел. - Вытягивай их из-под платья.
Ей ничего не оставалось, как спустить трусики и переступить через них.
-Теперь лифчик, только спиной повернись.
-Ну, ты молоток, Дятел, - распалено проговорил Волчок. – Уважаю образованных людей.
-Я уж давно присматриваюсь к этой сучке, выдающиеся возможности и практически без использования, - проговорил Дятел. - Продолжай, Томка. Продолжай, дорогая.
-Ты обещал, - со слезами в голосе проговорила она.
-Я уже колю, - фальшиво заторопился Дятел. - Для начала один кубик. Остальное потом, когда ты у всех нас по очереди поиграешь на флейте. Ты это хорошо умеешь. Я то знаю.
-Ну, ты и скотина! - сказала она с чувством.
Со словами «Сделаем это культурно!» Волчок развернул женщину спиной к себе. Хохол неспешно подошел с другой стороны, расстегивая штаны. Женщина стала уворачиваться, но Волчок тычками кулаков под ребра постарался придать ей нужное направление.
Невозмутимый Дятел копался в ящике Картазаева, когда вернулся хозяин квартиры. Стоило ему вставить ключ, как бандиты сразу прекратили свою бурную деятельность и укрылись по обе стороны от двери. Когда он шагнул внутрь, ему заломили руки и втолкнули в комнату. Змей тщательно обыскал его, нашел пистолет и отошел, держа его в руке.
-Вы кто, милейший? - спросил Дятел.
-Боно, - сказал мужчина.
Если и до этого Боно казался женщине безумным, то теперь она увидела в его горящих глазах беспощадную смерть. Психопат взмахнул рукой, хищно блеснул перстень, и Змей даже не смог заорать из-за перерезанной шеи.
Не обращая более внимания на стоящий труп, Боно вернул свой пистолет. Все произошло так стремительно, что бандиты начали стрелять только вместе с Боно. Спустя пару секунд канонада смолкла, и в тишине выл лишь Дятел:
-Я врач! Врач я!
Волчок и Хохол лежали в разных углах комнаты, и даже, несмотря на то, что лицо Хохла было практически целое, было ясно, что оба покойники с гарантией в 200 процентов.
-Я же сказал, не звони! - зло выкрикнул Боно и метнулся в дверь.
Едва он исчез, Дятел неожиданно быстро пришел в себя.
-За все ответишь, сучка! - пригрозил он Тамаре, поднимаясь с пола.

Диего приехал спустя час. Выжидал. Кроме неразлучного Артура он прихватил с собой пару охранников: Семафора и Гектора. В квартиру главарь предусмотрительно запустил сначала мордоворотов, потом опасливо вошел следом. Не обратив на трупы ни малейшего внимания, велел обыскать квартиру.
-Моли бога, чтобы этот Боно след оставил, не то, за то что упустил гастролера, сам тебе голову отрежу! - пригрозил он Дятлу.
-Я его тачки номер записал! Со всей тщательностью!- горячо заверил Дятел.
На лице у него зрела внушительная гематома, характер появления которой он объяснил довольно туманно.
Вскоре за батареей нашли схрон. Кроме денег и оружия, в нем лежал паспорт на имя некоего Свиридова. Диего созвонился со своим человеком в УВД. Про машину ничего интересного не сказали: она была взята напрокат. С паспортом повезло больше. Свиридовым месяц назад был приобретен коттедж в элитном районе на Южном шоссе.

Глава 6.

Аркадию Листунову исполнилось тридцать пять лет. Никто не заметил этого скромного юбилея, проигнорировали точно так же, как всю жизнь игнорировали самого юбиляра. Его существование, которое трудно было назвать полноценной жизнью, представляло собой тягучие и нудные будни. Несмотря на солидный возраст, Листунов продолжал оставаться девственником. У него никогда не было подружки, и он даже ни разу ни с кем не целовался, да и не умел этого делать. Худой и сутулый, он имел самую невзрачную внешность и выдающееся косоглазие, которое не могли скрыть уродливые корригирующие очки в толстой круглой оправе. Плохое зрение было потомственным проклятием рода Листуновых. Он жил вдвоем с матерью, которая ослепла в пятьдесят лет. Отца не помнил, тот умер еще молодым от сердечного приступа. Так что наследственность у Аркаши была дурная, что отложило неизгладимый отпечаток на его характер.
Это был законченный брюзга, недовольство у которого вызывало все вокруг без исключения. Особенное недовольство вызывало у него поведение современной молодежи. У выслушивавших его надоевшие пассажи создавалось полное ощущение, что говорившему далеко за семьдесят. Да и голос у него был надтреснутый и глуховатый, словно действительно принадлежал старику.
Аркаша работал на кабельном телевидении редактором по цензуре. Более точного совпадения его натуры и возложенных служебных обязанностей трудно было даже представить. Они подошли друг другу, словно пара пазлов.
Листунов вырезал из передач и фильмов пикантные моменты. В Алге общество было высокоморальным, и изображение даже женской груди считалось запретным. К тому же у Аркаши была очень строгая мама, которая приучила его, что все, что связано с обнаженной женщиной это гнусно и мерзко. Вполне возможно, что строгое воспитание явилось одной из причин, по которой он так и не женился. Даже занятый выявлением и ликвидацией любовных сцен из передач и фильмов, сам Листунов эти сцены не смотрел. Все они были записаны в поминальнике по минутам, и когда наступала нужная минута, Аркаша запускал рекламу, а сам момент отправлялся в корзину несмотренный.
Листунова никто не любил. Каждое утро он просыпался в холостяцкой холодной постели, нашаривал корригирующие очки в толстой оправе и шел варить кофе: себе и маме. Аделаида Григорьевна-сухонькая строгая старушка-никогда, начиная с раннего детства сына, не позволяла себе ни поцеловать его, ни потрепать по голове и походила скорее на учительницу, чем на мать. Скорбно поджав губы, она сидела за столом, слушая, как сын пьет кофе, и изредка делала замечания:
-Не чмокай губами как лошадь! - или если он не чмокал, а замечания надо было сделать в воспитательных целях, выговаривала. - Ты вчера не выключил свет в туалетной комнате. Я хоть и слепая и то заметила!
Аркаша знал, что после того как он ложится спать, мать еще долго бродит по комнате, перебирая по стенке руками-проверяет розетки и выключатели. Несколько раз уж падала, а один раз ее здорово шарахнуло током, но каждый раз с завидным упорством, достойным лучшего применения, она повторяла свои действа. И ведь частенько находила: Аркаша то светильник забудет выключить, то вилку телевизора оставит в розетке. Тогда для Аделаиды Григорьевны наступал звездный час, и она могла неделями перемывать его огрехи.

На работу Аркаша едет в переполненном озлобленными и суетливыми пассажирами троллейбусе. Из всего персонала кабельного телевидения «101-й канал» он единственный, кто не имеет машины. Все отчаянно пихаются и норовят воткнуть локоть в живот, а это больно. Руки у грубиянов как на подбор жесткие и толстые, словно у штангистов, а живот у Аркаши мягкий. Однажды он рискнул пихнуть в ответ, на что получил просьбу снять очки, чтобы сподручнее было бить ему морду, но очков не снял и вышел из транспорта с целыми зубами, но презираемый всеми без исключения пассажирами, включая бомжа на заднем сиденье, с которым никто не рискнул сесть рядом, учитывая его многократно орошаемые и сырые штаны. После злополучного случая более таких героических поступков Аркаша не совершал.
Крохотный кабинетик Листунова расположен в неприметном тупичке в подвальном этаже здания, арендуемом телекомпанией. Из аппаратуры стоит стационарный видеомагнитофон и операторский пульт. Из мебели стул с разъезжающимися ножками. Аркаша садится, надевает наушники, но тотчас срывает их. В них невыносимый вой. Вне себя, трясясь тщедушным телом, Аркаша идет разбираться в аппаратную. Едва он открывает дверь, навстречу ударяет гогот. Неяскин и сидящая у него на коленках Маринка довольно ржут.
-Это безобразие! - голос Аркаши срывается на фальцет.
Он пытается наскочить на Неяскина, но тот, здоровый бугай, ловко подцепляет ему нос шершавым пальцем. Очки Аркаши чуть не сваливаются с носа, и косоглазие делается поистине безобразным. Глаза смотрят практически в разные углы. Неяскин с Маринкой буквально заходятся от смеха. Маринка, мясистая девка, трясется обильными телесами, глядишь, что-нибудь потеряет через край низкого выреза, который был бы чересчур рискован даже для менее отращенной груди.
-Если через пять минут аппаратура не будет работать, иду к главному! - предупреждает Аркаша, но угроза от очкарика звучит нелепо.
Возвращаясь к себе, он первым дело смотрится в зеркало, стараясь собрать разбегающиеся глаза в кучу. Наконец это ему удается. Судя по всему, слива на носу зреет выдающаяся. Но в этот день поработать ему не суждено, отворилась дверь, и вошли двое: Диего и Артур. Аркаша хорошо представлял себе, кто это такие. Это была их крыша, и один раз ему даже довелось видеть, как этот страшный тип с парализованным лицом плеснул директору в лицо горячим кофе.
-Листунов ты? - спросил Диего, а когда он сдавленно кивнул, велел: - Поедешь с нами.
Сказано было таким тоном, что он не рискнул даже спросить куда. Его вывели в коридор, где столкнулись с Неяскиным и Маринкой, но те быстро опустили глазки книзу и сделали вид, что происходящее их не касается. Аркашу посадили в машину с дожидавшимся шофером, причем, Артур сел впереди, а Диего с одним здоровяком, которому он велел подвинуться, назвав Базловым, сели с двух сторон.
-Не жмет? – нарочито заботливо осведомился Базлов.
-Ничего, мне удобно, - не чуя подвоха, пролепетал Аркаша.
-А мне плевать! - жизнерадостно гоготнул здоровяк.
Аркашу повезли на окраину за Южное шоссе. Он решил, что в новые квартала, однако высотные дома скоро кончились, и потянулись двух и трехэтажные коттеджи индивидуальной планировки. Машина проехала под «кирпич» и продолжала углубляться в заказанный для простого люда район.
-Куда мы все-таки едем? - в начинающей крепнуть панике спросил Аркаша.
-Не бойся, не в прокуратуру, - издевался Базлов.
- Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? - простонал Аркаша, чуть не плача, он был откровенно напуган и от испуга стал гораздо хуже видеть.
Диего повернул к нему лицо, словно разделенное вертикальной полоской мертвой кожи надвое. Если один глаз был равнодушен и меланхоличен, то второй откровенно наслаждался его ужасом, неестественная асимметрия была столь страшна, что Аркаша чуть не позвал маму и слегка подпустил под себя. Вдоволь потешившись над его беспомощностью, Диего спросил:
-Артур, ты вправду думаешь, что эта гнида может быть нам полезна?
Артур смутился и попросил:
-Не обзывай его, пожалуйста. Ты его и так уже напугал, - и, обращаясь к Аркаше, неожиданно спросил. - Вы ведь специалист по порнографии?
-Поч-чему по порнографии? – от неожиданности Аркаша даже стал заикаться.
-Не надо преуменьшать свои таланты, профессор, - ласково сказал Базлов и хлопнул его по колену. - Мы все про вас знаем.
Аркаша терпеть не мог никаких телесных прикосновений, особенно от мужика (да и от женщины тоже, хотя женщины у него никогда не было). После хлопка Базлова его непроизвольно передернуло.
-Вы работаете редактором на канале с самого запуска проекта, - продолжил Артур. - За это время вы не пропустили на экран ни одной обнаженки. Разве за это вас нельзя назвать специалистом в своей области?
-Слушай, а тебе, правда, всякие маньяки пишут? - встрял Базлов. – Ну что б ты голых баб не вырезал? Ну, извращенцы! «Опять весна, опять грачи, да?»- ухмыльнулся он.
-Мы едем к маньяку? - опешил Аркаша. - Но я в этом ничего не понимаю.
-А тут и понимать нечего, - жестко сказал Диего. – За нами тут один парень взялся следить. Его зовут Боно. Когда мы хотели с ним конкретно поговорить, он сбежал. Но хату его мы нашли. Больше тебе знать не нужно. Хата оказалась как хата, но Артур сказал, что с его видеотекой что-то не так. Так как там одна порнуха, то мы тебя и вытащили. Это не займет много времени.
-Но просмотр не запрещен, запрещено только распространение, - уточнил Аркаша. - Может, я домой поеду?
Диего с непонятным чувством посмотрел на него. Артур обернулся и с непонятным надрывом спросил:
-Зачем ты ему имя сказал?
-А что нельзя? - усмехнулся Диего половиной рта.
-Вот он домик! - махнул Базлов рукой в сторону появившегося на прогалине величественного особняка с узкими окнами в готическом стиле, разрезающими фасад сверху донизу и больше напоминающими бойницы.
Особняк одиноко стоял посреди просторного, ничем не засаженного участка. Когда проходили через калитку в высокой кирпичной стене, Аркаша поскользнулся на скользкой, словно лед, бетонной дорожке.
-Осторожно, профессор! - ухмыльнулся Базлов.
Они пошли гуськом по заасфальтированной дорожке. Сада как такового не было, только газон, ровный, как котом облизанный. По газону ходил здоровяк, это был Гектор в своих неизменных непроницаемых иезуитских очках, с небольшой бархатной коробкой в руках.
-Есть что? - спросил Диего, и Гектор отрицательно качнул головой.
В подобных домах Аркаше еще бывать не доводилось. Теплые полы из прессованной пробки приятно пружинили под ногами. Залы были перегорожены декоративными стенами из гипсокартона. Мебели никакой. Шкаф для одежды заменяла отдельная комната с вешалкой по всей стене. Проходя, Аркаша заметил на ней длинную очередь шикарных мужских костюмов. Штук сто, наверное.
-Вам сюда, - его проводили в комнату, отведенную под кинозал.
Диего с Артуром ушли, но Базлов застыл в дверях. Аркаша вздохнул и приступил к работе.
Как и остальные комнаты, кинозал был оформлен крайне аскетично. Из мебели только плоский экран на всю стену. К экрану напрямую подсоединена спутниковая антенна. Видак идет вместе с экраном. Такой вот экранчик. Не для средних умов. На стене сетчатая полка, походящая на баскетбольную корзинку. В ней десятка два видеокассет в ярких фирменных упаковках. Хозяин, богатенький Буратино, туфту не покупал. Аркаше даже утруждать себя не пришлось. Половина была чистая порнуха, и он отложил с ее с подчеркнутой брезгливостью. Да и остальные были не лучше, но, однако заинтересовали его как специалиста. В первую очередь четыре серии Тинто Мандрасса. Странно, но он слышал только о трех. Аркаша некоторое время сосредоточенно вертел в руках четвертую часть, надеясь найти следы подделки. Напрасно мучился. Впрочем, мошенники достигли немалых высот в своем ремесле. Любую подделку закатают как конфетку. Аркаша сунулся, было дальше смотреть, но там оставалась лишь серия «Максимум наслаждений» из нескольких частей, и тогда он вернулся обратно к Мандрассу-4.
Как сказал король Голопогоссии: «Я знаю про Гвартензию по двум причинам. Первая: по острому соусу Тензо и по тому, что в этой богом забытой, никому не нужной стране живет Тинто Мандрасс». Аркаша соусом Тензо не баловался: чересчур остер был гад для его чахоточного организма. Но Мандрасс был врагом, достойным всяческого уважения. Артисток выбирал по форме задницы-выдающийся извращенец! Именно из-за таких Аркашу и держали на телевидении. Надо признать, что и кормился он исключительно из-за такого рода извращенцев. С другой стороны, если бы родному городу не угрожала подобная зараза, неужто он бы с голода помер? Взялся бы улицы мести, тоже в своем роде грязь. Вообще Аркаша довольно настороженно относился к сексу. Человек культурная вроде особь, костюм носит, вдруг ни с того ни с сего снимает этот самый костюмчик и ну давай скотствовать. А женщины что выделывают? Зла на них нет. Позволяют с собой такое вытворять. Ноги задирают-тьфу. Выгибаются по всякому и ну стонать, кошки дранные.
Однако. Задумчиво постукивая кассеткой по руке, Аркаша отошел от окна. Что-то его насторожило. На этот раз эта была серия «МН» - «Максимум наслаждений». Конечно же, он слышал о ней. Вернее, о готовящемся в будущем году запуске в производство. А тут пять серий готовых. Мистика какая-то. Взяв кассету, Аркаша подошел к окну, намереваясь рассмотреть под солнечным светом. Следом произошло нечто, что показалось ему некоей дурной сценой, которую он не успел вырезать из нехорошего фильма.
Гектор стоял прямо под окном и молча смотрел на него, подняв голову и зловеще посверкивая черными очками. Но не это поразило воображение Аркаши, погружая в некий транс, сковавший все члены и не давая двинуться с места. В открытой шкатулке, что Гектор держал в руках, на бархатной подушечке лежал жутковато длинный когтистый отрубленный палец. И сейчас он безошибочно указывал Аркаше прямо в лоб.
-Эй, придурок, отойди от окна! - крикнул Гектор.
Однако стоило Аркаше шевельнуться, как палец ужом закрутился внутри своего ложа и снова уставил на него свой мерзкий коготь. Диего высунулся из верхней части окна, что должно было соответствовать третьему этажу, и недовольно поинтересовался:
-Что случилось?
-На него палец указал! – Гектор кивнул на Аркашу.
-Я тут не при чем!- в отчаянии крикнул тот. - Я на свету хотел на пленку посмотреть и все.
-Тут что-то не так! - засомневался Диего. – Я сейчас спущусь!
Однако когда все они собрались в кинозале, палец перестал реагировать на Аркашу, как Гектор не тряс шкатулку.
-Ну и что же он сейчас ничего не показывает? - недобро поинтересовался Диего.
-Может, сдох? – предположил Гектор.
Артур, прервав начинающие бурлить страсти, опустился на корточки и сунул руку между пальцем и Аркашей.
-Тянется что-то, я чувствую, - сказал он. - Он не врет.
-Конечно, проверим, что там тянется, - пообещал Диего, велев Гектору вывести Аркашу, он подозвал Базлова и многозначительно сказал: - С придурком надо заканчивать.
Артур вмешался в разговор:
-Зачем ты парню сказал про Боно? Это ведь не было необходимо.
-Это не твое дело! - отрезал Диего. – Мы все уладим, и он никому ничего не расскажет.
-Зачем ты назвал ему имя? Мне надоела кровь! - выкрикнул Артур.
Диего притиснул его к стене и сдавил ему шею так, что тот стал задыхаться.
-Заткнись! - прикрикнул он. - Мне плевать, что ты там из себя возомнил, растение! Сколько раз я тебе говорил, не корчь из себя спасителя! Забыл уже как в опущенных ходил? Кто тебя вытащил, тоже забыл? Хочешь, чтобы я тебя Базлову отдал? Ему все равно кого: бабу или тебя!
Артур в ужасе скосил глаза на ухмыляющегося здоровяка.
-Тебе понравится, - пообещал тот. - Я проделаю это ласково.
-Нет! - закричал Артур.
-В таком случае, заткнись!
-Но я чувствую, этого парня нельзя убивать! - быстро затараторил Артур. – На него палец указал. Я пока не знаю, что это значит, но трогать его нельзя. Надо его Большому Пальцу показать.
Диего отшвырнул Артура от себя, брезгливо протер руку платком.
-Ладно, я посмотрю, - сказал он. - Но если ты соврал, чтобы спасти этого мозгляка, я опущу тебя лично.
И в этот момент Артуру показалось, что мертвый глаз Диего подмигнул ему. Вернее, не подмигнул, а на неподвижный зрачок на мгновение наползла перепонка, словно у совы.

-Ну и что удалось обнаружить? - спросил Диего у Аркаши, зазвав из коридора обратно.
Он уже открыл рот, чтобы отрапортовать, да так и замер. Потому что увидел еще одну кассету, что лежала, небрежно брошенная на подоконник. Кассета как кассета. Три икса на обложке: просмотр разрешен только после двадцати одного года. Но фамилия на обложке сбила с него всю профессиональную спесь. Если до этого Аркаша просматривал кассеты с полным равнодушием, то теперь сердце его подпрыгнуло. Как же иначе, если тот же самый король как-то в порыве откровенности заявил, что рай, это Дженифер Лопопес, катающаяся на велосипеде. Сам Аркаша, как всегда не смотрел подобные вещи, но Неяскин рассказывал, что у мулатки самый красивый зад в мировом масштабе. Но так же он говорил, а Аркаша потом уточнил (надо подчеркнуть, из чисто профессиональных интересов), что Джей-Ло никогда не снималась ни в эротических, ни тем более, порнографических фильмах. Сейчас же даже на обложке эта самая Джей развлекалась в совершенно обнаженном виде в окружении трех стервецов, оседлав четвертого, и вид у подонка был страдальческий, словно по нему танк ехал.
Размышляя подобным образом, Аркаша поймал себя на том, что оказывается, оживленно все это объясняет Диего. Взгляд у бандита с все более усиливающимся подозрением буравил ему лицо. Он рыскал глазами то по комнате, то по Аркашиному лицу, периодически спрашивая:
-Что еще?
Аркаша продолжает гнуть дальше. Такая мол, аппаратура, а смотрит одно порно. Извращенец, одним словом. Типичный.
-Ну, это не наказуемо, - говорит Диего.
У Аркаши возникает совершенно неуместное желание сбить с него спесь, и хоть он чувствует, что надо бы попридержать коней, но уже ничего не может с собой сделать: выкладывает и про Джей-Ло, и про Мандрасса, и про пятую серию. Когда Диего слышит все это, лицо его словно каменеет. Аркаша обрывает восторженную речь на полуслове, но занятый собственными мыслями Диего даже не просит его продолжать. В повисшей тишине Аркаше становится неуютно в этом доме. Листунов напоминает об обещании отправить его домой.
-Тут я уже закончил, - говорит он.
-Да, тут ты уже закончил, - задумчиво соглашается Диего.
Они переглядываются с Базловым. У Аркаши полное ощущение, что ему собираются сообщить неприятное известие, но не решаются. Наверное, машина сломалась, горестно думает Аркаша.
-Ты мне обещал! - встревает Артур.
Диего, ни слова ни говоря, дает ему такую тяжелую затрещину, что тот натыкается на стул и садится на него.
-Я тебе ничего не обещал! - раздраженно говорит он. - Как же ты меня достал! - потом он оборачивается к Базлову и говорит. - Ладно, покажем его Большому Пальцу.
-Может, вы меня тут оставите? - неожиданно даже для себя просит Аркаша.
-Не, в доме нельзя, - качает головой Базлов.
-Нельзя, - соглашается Диего. - Проводи друзей в машину.
Аркаша хотел помочь Артуру подняться, но едва они коснулись друг друга, как между ними словно проскользнул колючий разряд, оттолкнув в разные стороны.
-Давно с тобой это? - спросил Артур.
-Что? - не понял Аркаша. - Со мной все в порядке.
-Нет, не в порядке, - покачал Артур головой. – Как и со мной. На нас обоих указал палец, значит в тебе такой же дар, как и во мне, но в тебе он до сих пор никак не проявился. Больше того, я вижу сквозь тебя. В тебе пустота, ты готовый носитель. Мы оба для чего-то предназначены, но для чего предназначен ты? Пустоту в любой момент может заполнить нечто страшное.
Испугавшись его горяченного бреда, Аркаша отстранился.
-Что ты несешь, псих? - выкрикнул он. - Тебе лечиться надо!
Базлов, с интересом наблюдавший за перепалкой, сказал:
-Пожалуй, тебе не стоило его спасать.
- Это не в моих силах, - покачал головой Артур. – Я уже давно не делаю то, что хочу. Мне запрещено.
- Интересно, кто это тебе запретил? Разве у тебя есть еще хозяин кроме Диего?- Базлов упер руки в бока.
-Ты не поймешь.
-Куда уж нам.
-Нельзя мне. Что-то говорит мне, что если я начну использовать свои способности для насилия, произойдет что-то ужасное.
-Что же такого ужасного может произойти?
-Погибнет много людей.
Базлов нарочито внимательно смотрит на него и пафосно вопрошает:
-А тебе никто не говорил, что ты самый настоящий псих?
-Я не такой как все, но это мой крест, и я ничего не могу с собой поделать.


Глава 7.

Новенькую в восьмой класс элитарного Первого колледжа привели для представления на уроке географии. Андрей Урманов сразу обратил на нее внимание. От Маши Вересаевой веяло чистотой, словно от незамутненного лесного родника. А откуда таким взяться в их колледже? Всякий в городе знал, что этот колледж насквозь блатной, и обучение идет в обмен на очень большие деньги исключительно в твердой валюте. После Первого отпрыски больших людей со свистом поступали даже в Алгинский медицинский университет. Правда, сами большие люди предпочитали у его выпускников не лечиться.
-Это Маша Вересаева, - представила новенькую классный руководитель Александра Васильевна, молодящаяся крашенная в красный цвет матрона пятидесяти лет. - Она приехала из Тобольска и будет учиться в вашем классе.
Александра Васильевна велела садиться ей на любое свободное место, благо треть класса на занятия предпочитали не являться, оплачивая прогулы наличкой. Урманов сидел на последней парте, и Маша прямиком прошествовала к нему.
-Ты можешь сесть с девочкой, - прошамкала класснуха ей в спину, одетую в легкую ситцевую блузку.
-Я привыкла сзади сидеть, - беззаботно ответила Маша, легко присев на соседний с Урмановым стул и выкладывая на стол книги и тетрадки, все как на подбор чистые и опрятные.
Понукаемый подростковым голодом, он оглядел ее ладную фигурку, склоняющуюся то над столом, то над несерьезным рюкзачком. Больше всего поразило, что у нее не было пирсинга в пупке. В последнее время все девчонки Первого колледжа прокололи себе пупки словно солдаты. «Она не такая как все!» - подумал Урманов, и эта тривиальная мысль поразила его до глубины души.
Учащиеся Первого колледжа были освобождены от обязательного хождения из класса в класс: преподаватели сами ходили к ним. У Урманова не было привычки шататься без дела по коридору, как ни странно новенькая на перемене тоже осталась на месте. Не успел Урманов по обыкновению выставиться во двор, как с удивлением обнаружил, что новенькая без устали разговаривает с ним. В течение пятнадцати минут она сообщила о себе все. О том, что ее папа крупный ученый, подписал контракт с солидной фирмой «Алга-Люкс». Что они будут жить в коттедже на Южном шоссе, что сняла им фирма.
-А твои родители кто? - спросила она неожиданно.
Сидевший спереди Никита только хмыкнул, но осекся под свинцовым взглядом Урманова.
-Не важно, - сказал он, отчего то, разозлившись, ведь хотел, чтобы она с ним заговорила, а когда это произошло, почувствовал беспричинное раздражение.
Чтобы прервать разговор, он сказал грубо:
-Извини, мне надо подготовиться к следующему уроку!
Это было равносильно «Отвяжись!». Она помрачнела, на голубые глаза словно наплыла тень, и они стремительно посинели.
-Да, да, конечно! - было видно, что девочка обиделась до глубины души.
Все-таки он был первым человеком в новой для нее школе, с которым она заговорила. Урманов почувствовал острую необходимость загладить свою вину, но она уже отвернулась от него, показав затылок с упрямым коротким хвостом русых волос. Да и не смог бы он с ней заговорить. С другой стороны, захочет ли она с ним общаться, и не отсядет ли вообще, когда узнает о нем всю правду. Чтобы это поскорее произошло, и доброхоты ей все донесли, Урманов даже вышел из класса. Неожиданно для себя он почувствовал себя пристыженным, словно специально хотел ввести новенькую в заблуждение. Все чувства были новыми, практически неизведанными.
Стоило Урманову скрыться за дверью, Никитка повернулся к новенькой и сказал:
-Я бы на твоем месте сел с кем-нибудь другим.
-Это почему же? - спросила Маша.
-Ты знаешь, кто у него папаша?
-Нет. Разве это важно?
-Про Лешего слыхала?
-Это который в лесу живет?
-Этот в городе. Леший-преступный авторитет, его все боятся. Так вот, твой сосед сын того самого Лешего.
-Вот это я влипла, - прошептала Маша, лихорадочно собирая учебники.
-С другой стороны, если ты сейчас отсядешь, Андрей может обидеться, - заметил Никитка, наслаждаясь произведенным эффектом. - Сразу никто не уходит.
-Ты, пожалуй, прав. Посижу с ним сегодня, а завтра пересяду, - согласилась Маша.
Больше в этот день она ни с кем не разговаривала.
После занятий Урманов видел, как за ней заехал папаша. На вид типичный ученый, лысоватый, в очках с толстыми стеклами. За Андреем как всегда приехал на джипе Кит. Урманов бросил на заднее сиденье рюкзак, сам пролез следом.
-Домой, - сказал он.
-Домой сегодня не получится, пацан, тебя дядя Боря хочет видеть, - возразил Кит.
На выезде они едва не столкнулись с Вересаевыми. Андрей видел растерянные глаза отца Маши, отчаянно крутящего баранку в стремлении уйти от неминуемого, казалось бы, удара. Это все Кит виноват: едет всегда так, будто все обязаны уступать ему дорогу независимо от дорожных знаков, сигналов светофоров и прочей несущественной ерунды. И ведь получается. Кит уже распахнул дверцу и орал на Вересаева:
-Сейчас как дам по очкам!
За отца вступилась дочка.
-Чего разорался! Тебя в зеркало учили смотреть, перед тем как выезжать?
Андрей даже удивился, что она может так вспылить. Теперь перед ним была тигрица. Кит смелости девицы не оценил.
-Чего уставился? - напирала она.
Кит выставил слоновью ногу на подножку машины с твердым намерением выйти и объяснить все наглецам. Андрей ухватил его за плечо, при этом у него возникло и быстро окрепло чувство, что он пытается остановить шагающий экскаватор, и сказал:
-Остынь. Нам ехать надо.
-Убери лапу, пацан! - рыкнул Кит, который никогда не воспринимал Андрея серьезно. - Ты еще будешь мне указывать.
От оскорбления, да еще при новенькой, в груди у Андрея сделалось горячо.
-А ну стой! - на грани фальцета воскликнул он.
Куда там. Кит легко скинул руку и вышел из кабины. Андрею как-то уже «посчастливилось» быть свидетелем разборок Кита с неудачливым водителем. Картина, как здоровяк возил несчастного лицом по окровавленному капоту, до сих пор стоит у него перед глазами.
-Да пошел ты! - отмахнулся Кит, направляясь к обидчикам.
Андрей не понял, что с ним произошло. Возможно, его доконала эта пренебрежительная отмашка. Такого с ним еще не было. Сознание словно отключилось. Это было похоже на отвязанный швартов, и судно понесло в открытое море. Урманов откинул лючок бардачка. Празднично блестящий серебром люггер лежал в нем, как и всегда. Достать его было секундным делом. Оружие словно само выпрыгнуло ему в руки. Андрей выбежал вслед за Китом из машины и наставил пистолет.
-А ну назад! – выкрикнул он, голос поначалу дрожал, а потом ничего, налился силой.
Кит обернулся и ощерился недоброй улыбочкой.
-Ты чего?
-Назад! - Андрей со щелчком отвел собачку.
Улыбку стерли с лица Кита.
-Ты чего обалдел? - вскрикнул он. - Убери волыну!
-Сядешь в машину? В последний раз спрашиваю.
-Гавно вопрос! Да убери ты ствол!
Кит, чертыхаясь, вернулся на водительское место. Андрей опустил пистолет, причем, проделал это резко, рука просто упала вниз, словно потеряв всю свою твердость. Вересаев словно очнулся и дал полный газ, выбрасывая из-под колес тучи пыли. Последнее, что увидел Андрей, было побелевшее лицо Маши. В глазах застыл немой ужас. «Что я наделал?» - с чувством непоправимого подумал Андрей.- «Я опять все испортил! Она меня презирает и теперь больше никогда не заговорит со мной!» Ему не хотелось жить.
-А ты молодец! - сказал Кит, закуривая. - Как я тебя увидел, то даже подумал, что сам Леший с больничной койки восстал. Есть в тебе что-то фамильное. Был бы старше, может, вытащил бы нас из той задницы, где мы все оказались. Если бы ты знал, как плохи наши дела!

-Как плохи наши дела! - подумал Борис Рекунков по прозвищу «дядя Боря». Кроме него в VIP-кабинете ночного клуба «Мадрас» находился еще Шершавый, командир «пехоты» Лешего. Был он длиннорукий и волосатый словно орангутанг. Сам дядя Боря более походил на старого учителя географии, пузатого и седовласого, любителя порасссказывать симпатичным старшеклассницам скабрезные истории.
-А что еще случилось? - поинтересовался Шершавый.
-Мне сегодня Ржавый звонил.
-Чего он хочет?
Дядя Боря налил водки и плюхнулся в черное кожаное кресло. Вся мебель в VIP-кабинете была черного цвета. «Что за траур развели?» - раздраженно подумал дядя Боря. У него давно зрела мысль заменить мебель, да все лень было что-то менять. Все ждал, пока Леший из больницы вернется. Сначала казалось, что еще неделька другая и оклемается главарь, но прошло уже полгода после того, как главарь получил пулю в голову и до сих пор из комы не вышел.
Главный конкурент Лешего Ржавый в последнее время резко пошел в гору, набрал дополнительно боевиков и разинул пасть на лакомый кусок города. Порта ему стало мало. Он хотел отломить себе так называемый «Бродвей»- Повстанческий проспект с располагавшимися на нем ночными клубами и казино. «Мадрас» там же располагался. Мочить надо Ржавого! Мочить!
Дядя Боря с шумом ставит стакан на стол. Не послушал его Леший. Все по-хорошему хотел решить. Но не помогли ни многочисленные стрелки, ни пара пробных наездов. Впрочем, до большой разборки дело не дошло. Дело взяло на контроль доселе мирно дремавшее УФСБ. Особо усердствовал полковник Мажаев. Причем, этот тип играл только за одну сторону, и пару раз его подчиненные задерживали боевиков Лешего, собиравшихся на серьезную разборку. При этом Мажаев упорно не замечал активности противной стороны. По заданию дяди Бори полковнику уже и информацию сливали про делишки Ржавого. Бесполезно. Словно шоры были у него на глазах.
Еще хуже стало, когда подкараулили Лешего, идущего к любовнице. Из сильного и умного авторитета, с мнением которого считались даже враги, он превратился в кусок мяса, целиком зависящего от реанимационного аппарата с множеством трубочек. Слабину городских почувствовали все. В одну злую пору портовые отхватили солидный кусок исконно городской территории. Городских, что вели там дела, попросту перестреляли или запугали.
Ветераны, которых дядя Боря знал десятилетиями, подались кто куда. Он их не осуждал. Хоть дядя Боря сам и остался, толку от него было мало. Постарел. Целыми днями он сидел в «Мадрасе», пил пиво литрами и ностальгировал. Потом случилось настоящее предательство. Захватив часть своих ребят, к Ржавому ушел Диего, бывший до этого заместителем Шершавого. Казалось, сама судьба была готова добить городских.
Однако надо было жить. Над городскими откровенно надсмехались. Демонстративно под портовых ушел Морской банк. Это был удар, после которого уже не оправляются. Вслед за Морским побежали банки поменьше. Теперь группировка Лешего едва насчитывала несколько десятков человек, и он перестал быть для других банд авторитетом. Стар стал дядя Боря, а то бы просек, что ослабленному главарю опасность угрожает большая, чем, если бы он был на гребне успеха. Кто он? Мошка. Раздави и выбрось. Никому не выгодно держать живым бывшего сильного соперника. А то глядишь, фортуна переменится, напьется мошка свежей крови, и взрастет молодой и сильный кровосос. Вот и вдарили по Лешему изо всей силы. Шел к любовнице, а угодил в реанимацию.
Шанс уцелеть был только один. Узнать о планируемом ударе Ржавого заранее и ударить первым. Дядя Боря знал, что выпад противника последует непременно. Знать то знал, но ничего не мог предпринять. Городские попытались внедрить к портовым своих людей, но те вычисляли врагов мгновенно и так же беспощадно расправлялись. Особенно свирепствовал Диего, который заведовал у Ржавого контрразведкой и превратился в настоящего монстра. Городские откровенно его боялись. Обмануть его было невозможно. Многих он знал в лицо, кого не знал, все равно раскалывал как орешки. Чуял он своих бывших что ли? Поговаривали, что после перехода к Ржавому, тот проверил его по своему, посадив на большую кровь, после чего крыша Диего вообще поехала. Дядя Боря как-то столкнулся с ним в городе. Если и до этого врожденное уродство не делало его красавчиком, то теперь вид Диего стал откровенно отталкивающим. Больной глаз помертвел окончательно, неподвижный зрачок вмерз в глазное днище. Диего прошел мимо, не поздоровался. Он стал много пить, чего раньше не замечалось, и очень мало ел. Пил он торопливо, словно хотел побыстрее залить жажду алкоголем и ничего не помнить, не знать.
-Чего Ржавый хотел то? - напомнил Шершавый.
-Стрелку хочет.
-По поводу чего?
-Сказал, что хочет узаконить новые отношения.
-Кто поедет то? - озабоченно спросил Шершавый. - У нас и ехать некому.
Дядя Боря умолчал о том, что то же самое он сказал Ржавому.
-А мне по барабану кто приедет, - проскрипел он своим надтреснутым голосом, по слухам голосовые связки у него еще с воркутинских лагерей были крепко прихвачены кожно-венерической инфекцией настолько глубоко, что не поддавались никакому излечению, а уж бабок Ржавый на это дело потратил немеренно, все без толку. - В случае чего, я с него за все спрошу. Если что не так, кровушкой платить заставлю.
-Забыл ты наши воровские законы, раз кровью на стрелке стращаешь, - попенял дядя Боря.
-Твой закон это я. Выбирайте главного, базар только с ним вести буду. Насчет подробностей завтра тебе Диего позвонит. Не забыл его еще? - Ржавый опять заскрипел, словно старая панцирная койка.
От его смеха дяде Боре едва не сделалось плохо. В последнее время со здоровьем у него были проблемы. Один раз ему поплохело прямо на молодой любовнице. В таком нелицеприятном виде, со спущенными портами, врач неотложки его и обследовал. Плохое предчувствие у него было. Он слышал еще молодым, что бывает такое предчувствие у старых воров-предчувствие собственной смерти. Однако умирать ему совсем не хотелось. Своей беспокойной жизнью он заслужил спокойную старость. А умирают пусть молодые. Они ни черта не смыслят в жизни, не умеют по капле смаковать те удовольствия, что она предоставляет.
-Кто поедет то? - повторил вопрос Шершавый.
-Леший, - ответил дядя Боря, изподтишка изучая реакцию коллеги, через которую можно было судить о том, как отнесутся к новости все остальные.
-Окстись, Леший в реанимации! - одернул его Шершавый.
-Сынок его поедет. Он ведь тоже Леший!
-Да он сопляк еще. И он не при деле.
-Сам тогда езжай!
-Почему я? - стушевался Шершавый.
-Тогда не лезь не в свое дело. А людям своим объясни, что такова воля самого Лешего.
-Так он вроде ничего такого не говорил.
-Думаешь, он против родного сына слово бы поднял?
-Кто ж против родной крови пойдет?
-То-то же!
Обработав в нужном ключе командира боевиков, дядя Боря позвонил своему информатору и велел ему срочно приехать.
Не имея возможности внедрить к Ржавому своих людей, Рекунков купил одного из портовых. Звали его Семен Костылев по кличке, естественно, Костыль. Человечком он был небольшим, но кое-какую информацию городские через него получали. Костыль загодя сообщил о нескольких визитах портовых в магазины, что ходили под крышей Лешего, после чего им устроили теплую встречу и отбили охоту на подобные вылазки. Хоть информация частенько подтверждалась, Рекунков никогда особо Костылю не доверял. В последнее время тот стал дерганным, говорил, что предчувствие у него нехорошее и просил большие деньги, чтобы слинять насовсем за море.
Костыль приехал через час после звонка. Под два метра ростом, под белыми полотняными штанами ходулями дергаются длинные ноги. Грубое худое лицо. Он прошел к столу, налил полный стакан водки и выпил его залпом.
-Ты становишься алкоголиком, - поморщился Рекунков.
-Пожили бы как я, с занесенным топором над головой, еще не так бы запили, - пожаловался Костыль. - Деньги принесли? Мне еще с прошлого раза задолжали.
-За что тебе платить, коли ты ничего не говоришь? - возразил Рекунков. - Борзеть с твоей стороны по этому поводу было бы некультурно. Выкладывай, что есть новенького, а уж мы поглядим, платить или нет.
Сразу после этих слов у Костыля случилась истерика. Ничего неожиданного в этом не было: истерики случались и раньше, но в этот раз Костыль выглядел всерьез напуганным, он сказал, что его загнали на самый край, и что дальше терпеть страх нет уже мочи, так что пора линять по серьезному. И попросил денег. Триста тысяч баксов.
-Мы просто так такие бабки не платим, - заметил дядя Боря. - Подай нам на блюдечке Ржавого, чтобы мы могли его схарчить и косточки обсосать, получишь не триста, а пятьсот тонн зеленых.
Едва присевший Костыль опять вскочил и затравленно огляделся.
-Не люблю я, когда про людей говорят, что их собираются харчить. Мне еще Диего своими шуточками надоел. У него все разговоры, что люди это мясо.
-Ладно, скажем по-другому, - согласился дядя Боря. - Помоги Ржавого завалить и получишь пол-лимона сразу.
-Это не так просто. Он везде с охраной ходит.
-Так ли уж везде. Ведь он где-то спит, трахается, в бане, наверное, моется. Ты укажи место и время. Остальное мы сделаем сами.
Костыль недолго колебался, наклонившись к самому уху дяди Бори, он быстро проговорил:
-Хорошо, я скажу, что вам надо. Ржавого всегда кто-нибудь пасет, и только к Черепу он идет один.
- К какому Черепу? - переспросил дядя Боря. - Кто это?
-Только не говорите, что узнали о нем от меня, иначе мне конец, - Костыль опустился в свое кресло и закрыл лицо руками. - Господи, зачем я рассказал о Черепе? Столько терпел, никому не говорил. А тут на тебе, выложил. Будто кто за язык все вытянул. Давно это тайна со мной ходит. Не поверите, это Череп меня изнутри жжет. Словно, просит: «Расскажи обо мне!»
-А этот Череп, он в законе? - поинтересовался Рекунков.
-Никто не знает, но Ржавый советуется с ним во всех своих делах. Только важных конечно. В мелочах у него и так фарт полный. За что бы ни брался, все получается. Только… - Костыль замялся.
-Что там еще? Договаривай! - Рекунков сразу почувствовал заминку.
-Баба у него сбежала. Знаете, наверное, Тамара из «Мокрого шлюза»?
Рекунков кивнул и поинтересовался:
-Тамарка кассу уперла?
-Не, - помотал головой Костыль. - Любовь у нее.
-Любовь? У Тамарки из «Мокрого шлюза»? - недоуменно переспросил Шершавый, и они с Рекунковым, не сговариваясь, расхохотались.
-Так говорят, - смутившись, проговорил Костыль.
-Кто бы ни был этот парень, у него точно крышу снесло, - заметил Шершавый. - Его доля быть Студебеккером перееханным. Его теперь из-под земли сыщут.
-Студебеккер его точно переедет, - согласился Костыль. - Если конечно сумеет с того света возвернуться. До сих пор это никому еще не удавалось.
-Студебеккер мертв? - удивился Рекунков. - Это радует.
-Мертвее не бывает, - подтвердил Костыль. - Любовничек Тамаркин столько дырок в нем понавертел, макароны можно просеивать.
-Кто этот крутой парень? Местный?
-Гастролер. Вроде прикинулся, что товар хочет скинуть, а потом на стрелке всех перемочил, забрал бабу, товар и был таков. Найдут, конечно. Его тоже, говорят, подстрелили. Нужно быть совсем с сорванной резьбой, чтобы рассчитывать, что его Ржавый после этого в покое оставит. Он после этого случая сразу к Черепу поскакал.
-Кстати, ты не договорил про этого Черепа. Кто это все-таки?
-Никто не знает, - зябко пожал плечами Костыль, в испуге даже оглянувшись на закрытую дверь. - Но Диего верит ему как самому себе.
-Еще один экстрасенс? Так у него же Артур есть.
-Артур боится Черепа как своей смерти. Он никогда к Черепу не ездит, один раз Ржавый заставил его, так при смерти вернулся. Неделю кровью блевался. Думали, не выживет.
-Что ж он с ним такого сделал?
-Не знаю, - Костыль опять оглянулся за спину, потом придвинулся и зашептал. – Говорят, он плату за услуги свои бабами берет. Такое с ними вытворяет, что смотреть невозможно.
-Ты скажи, как нам на него выйти?
-Бесполезно. Живым от него никому из ваших потом не уйти.
-Ничего, у нас есть кандидатура на примете. Он и Черепа и Ржавого в одну могилку положит на просушку. Так, где этого Черепа искать?
-Он в порту. Больше пока ничего не знаю. Но я узнаю. Есть у меня один рыбачек на примете, - он предупредил. - Только пусть все останется между нами троими. Никто не должен ничего знать о Черепе. Это в ваших интересах. При нашей следующей встрече я сдам вам его лежбище и время, когда Ржавый будет там. Но деньги привезет только кто-то из вас двоих. Иначе сделка не состоится.
-Слушай, Костыль, кончай трястись. Чего ты Черепа заранее боишься? Ты ж его даже не видел. Как и он тебя.
Уже собравшийся уходить, Костыль вернулся и сообщил:
-Вот еще что. Наши болтают, что в порту появились чужаки. Они тоже про Черепа спрашивали. На них пытались наехать, они всех завалили и ушли. Кто уцелел, говорят, их пули не берут.
Когда Костыль ушел, Шершавый повернулся к Рекункову и подытожил:
-По парню психушка плачет.
-Может, да, а может, и нет. Этот Череп серьезный парень.
-С чего это ты так решил?
-Мы с Ржавым год ничего поделать не можем. Он нас имеет, как хочет. А этот Череп заставил его на задних лапах перед ним ходить.
-Что же нам делать?
-Сидеть и задавать глупые вопросы! - вспылил Рекунков. - Найди мне парня, который Студебеккера завалил.
-Зачем? - продолжал гнуть свое непонятливый Шершавый.
-Нет, я тебя сейчас по голове стулом огрею! Черепа с Ржавым кто мочить будет? Когда я сказал Костылю, что у меня есть кандидатура, то его и имел в виду. У парня земля горит под ногами, единственный его шанс, кокнуть Ржавого первым. В этом с камикадзе наши цели совпадают.
-Смешная у него кликуха, Камикадзе, - ухмыльнулся Шершавый. - Он давно, наверное, из города слинял.
-Куда? Он же раненый! В порту ему оставаться нельзя, его там ищут. Он постарается теперь на нашей территории укрыться. Найди его.

Глава 8.

Картазаев действительно все еще оставался в городе. Хоть его раны были не при чем. Состояние здоровья после введение витазина было едва ли хуже, чем до ранения. Как-то он поинтересовался у медэксперта «Смерча» Эйнштейна (никто не знал, настоящая ли это его фамилия или прозвище), если такая чудо-сыворотка существует, то почему о ней не знают в мире.
-Во-первых: все кто надо знают, - хмуро поправил его Эйнштейн. - Во-вторых: все упирается в деньги. Витазин стоит таких денег, что валового продукта иной страны не хватит, чтобы расплатиться.
-То есть поговорка, что здоровье не купишь, уже не актуальна?
-Вот именно. Правильнее было бы сказать, что здоровье не купишь на те деньги, что у тебя есть на данный момент.
-Погоди, то есть ты хочешь сказать, что и от рака лекарство есть? От СПИДа?
Эйнштейн устало вздохнул, глянув на него из-под косматых бровей, и сказал:
-Мне слышится в твоих словах неоправданный сарказм. И я тебе попытаюсь объяснить почему. Возьмем, к примеру, Берег слоновьей кости. Можно послать туда десять тысяч ученых, платить им командировочные в валюте. И попутно строить в этой отсталой, слонами забытой стране металлургические и сталелитейные комбинаты. В конце концов, перевезти туда всю корпорацию «Буран» в полном составе. И все для чего? Чтобы запустить через годик другой один единственный космический челнок. Усек?
-То есть овчинка выделки не стоит.
-Я бы сказал, что выделка овчинки стоит астрономических денег.
-То есть государство просто не желает тратить деньги на каких-то там больных.
-Вольд, не строй из себя более упрямого, чем наш Бушмен, - осуждающе проговорил Эйнштейн. - Тому точно ничего не докажешь. Но на то он и Бушмен. Ты же цивилизованный человек.
Так или иначе, Картазаев очнулся сразу после ухода Боно, мало того, он был практически здоров. Раны затягивались на глазах, давая о себе знать лишь чрезмерной чесоткой. Тщетно пытаясь тормознуть попутки, Картазаев с Тамарой шли в сторону города. Ему повезло, что перед тем, как связаться с местным УФСБ, он решил позвонить Гному.
-Вольд, ты что ли? – не поверил тот.
-Что тебя так удивляет?
-Так ты же в розыске!
-В каком розыске? - опешил Картазаев.
-Во всероссийском. Говорят, ты застрелил двух оперативников за несколько кило героина.
-Что за ерунда! - крикнул Картазаев.
-Это совсем не ерунда. Оперативники были убиты из твоего пистолета, который потом нашли. Кстати и пальчики твои там тоже обнаружились.
-Что за бред? Ты же понимаешь, что это чистейшей воды подстава?
-Даже если это подстава, то такая крутая, то ты парень очень крепко влип. Да и непонятно, ты что свой пистолет убийце одолжил, чтобы он при его помощи оперативников ухлопал?
-Пистолет был все время со мной!
-Я этого и боялся.
-Ты мне не веришь?
-Я вообще никому не верю. Поэтому и жив до сих пор.
-Надеюсь, ты не хочешь запеленговать меня и сдать властям?
-Ты же чудесно понимаешь, что зип «Смерча» не пеленгуется!
Картазаев промолчал, потому что знал так же и то, что последнее утверждение верно до тех пор, пока Серегин лично не отдаст приказ снять антипеленгатор с нужного номера.
-Серегину доложили? - спросил он.
-А как же! - откликнулся Гном. - Я ему первым шифрограмму послал.
В груди Картазаева закипела злость, и он сказал:
-Слушай меня внимательно и передай по команде: раз в Москве заведомо считают меня виноватым, то я не вижу особой нужды отчитываться в своих действиях. Кто-то убил Гиту и возможно захочет убить и меня. Но до этого он решил вымарать меня как следует и, похоже, это ему удалось. Не знаю, из каких своих маньяцких соображений он это делает и что ему надо, но я это узнаю, будьте покойны. Это не настолько неразрешимая задача. В операцию с наркотиками было посвящено всего три человека.
-Двое из них мертвы, - уточнил Гном.
-Третий то остался. Не знаю, как ему удался трюк с пистолетом, но и это можно узнать.
-Доказать его вину будет сложно. Череп и то легче найти.
-Вот-вот. Захотите узнать подробности, шлите смс. Я начинаю действовать как частное и очень опасное лицо.
-Ты отдаешь себе отчет, полковник?
-Как никогда! Как Эйнштейн в свои лучшие годы! - воскликнул Картазаев, выключил связь, и, повернувшись к Тамаре, сказал:
-Мне очень неприятно тебе это говорить, но, по всей видимости, нам кобздец. И это все из-за тебя!

Отворив тяжелую зеркальную дверь ночного клуба «Мадрас», Андрей Урманов, сын Лешего, ступил на шлифованный мраморный пол и в нерешительности замер, не зная куда идти. Время для подобных заведений было еще раннее. Лишь пара человек сидело за стойкой. В углу суетился полотер, таскавший за собой подвывающий пылесос. Мимо Андрея прошла официантка с подносом, на котором стояли пустые пивные кружки. Когда она повернулась к нему спиной, то он увидел, что юбки на ней нет, и белый короткий фартук заменял ее лишь спереди, сзади во всей красе для обозрения были предоставлены трусики модели «попа хочет кушать». А попа была симпатичная, слов нет. Два аппетитных полушария при ходьбе переливались словно ртуть. Андрей не мог оторвать от зрелища глаз. Одновременно в низу живота резко стали жать трусы. Официантка обернулась, она была настоящая красавица, и у нее было такое декольте, что Андрей готов был умереть прямо на месте, только бы ему дали потрогать бесстыдно стоящие торчком груди.
-Чего тебе, малыш? - спросила девица приятным голосом, он тоже был словно раздетый, и Андрей возбудился еще больше, у него даже уши стали болеть.
-Мне надо к дяде Боре, - выдавил он.
-К какому дяде? - не поняла она.
-Малыш потерял свой детский садик! - выкрикнул один из сидящих у стойки.
Его сосед пьяно засмеялся и вторил ему:
-Малыш у нас рассеянный. Дядю потерял и тетю тоже!
Завсегдатаи откровенно потешались. Андрей готов был взорваться как тогда в машине, и лишь присутствие красотки в одном переднике его останавливало. Она приблизила к нему лицо и сказала:
-Детям здесь не место. Здесь настоящий свинарник, малыш, несмотря на то, что кругом мрамор и хрусталь. Так что ступай, малыш, к маме.
-Что ты говоришь, Валентина? - с притворной суровостью погрозил официантке пузатый бармен.- Наше заведение не свинарник, это лучшее, что есть в нашем городе.
Он смотрел на девицу с откровенным пренебрежением, и взгляд у него был сытый. Андрей понял, что этот пузан имеет красотку, когда захочет. С ленцой и с равнодушным выражением лица. И пузо его при этом колышется словно студень.
-Заткнись! - до Андрея не сразу дошло, что это он орет фальцетом, сжимая кулачки, как будто действительно собирается с минуту на минуту поколотить такого бугая.
-Чего орешь? - недобро сощурился бармен. - По соплям давно не получал!
-Берегись, Гоша! Малыш тебя поколотит! - уписывались немногочисленные посетители.
Валентина тоже засмеялась, от чего груди, похожие на небольшие дыньки, раскачивались из стороны в сторону. Иногда при этом наружу показывались темные соски. Она заметила его взгляд, запахнула декольте и погрозила ему:
-Тебе еще рано об этом думать. Иди домой, малыш. Приходи лет через пять, когда тебе не нужно будет спрашивать разрешения у мамы.
-У меня нет мамы, она бросила нас с отцом, когда я был еще маленький, - сказал Андрей.
-Знать, твоего папаши ей было мало в постели! - усмехнулся Гоша. - Кто он был, бухгалтер? Все бухгалтера импотенты!
-Леший, - мстительно сказал Андрей.
Посетители переглянулись.
-Это какой?
-Тот самый.
-Ты шути, да знай меру! - предупредил Гоша. - Ты зачем пришел? Давай проваливай!
Валентина полуобняла Андрея за плечи и подтолкнула к двери:
-Давай чеши, не то Гоша действительно взгреет тебя по первое число.
В этот момент вернулся Кит, парковавший машину.
-Дядя Боря не ушел? - спросил он.
-Куда он денется? - буркнул Гоша.
-Базар у нас с ним есть.
Кит подтолкнул Андрея вперед, когда он проходил мимо стойки, Гоша спросил:
-Кто этот пацан?
-Сын Лешего, - ответил Кит.
Смех сразу стих. Все свидетели сцены молча переглянулись. У Валентины с подноса плавно съехал бокал и разбился вдребезги о мраморный пол, но никто этого даже не заметил. Когда Кит с Андреем скрылись на лестнице, Гоша пренебрежительно произнес:
-Чуется мне, у щенка кишка тонка против папаши.
Сидевшие у стойки молча согласились с ним.

Шершавый слегка задремал, поэтому прозвучавший звонок заставил его подскочить. Он спросонок потянул трубку из кармана, попутно оглядываясь вокруг и не сразу понимая, где находится. Лишь потом до него дошло, что он находиться «дома», в прокуренном до синевы и пропитом до неистребимого запаха сивухи кабинете «Мадраса». Вот и Леший стоит. Постой! Какой Леший! Шершавый изо всех сил трет глаза. Леший в реанимации! Утраченное зрение восстанавливается, и он видит, что это незнакомый мальчишка. Правда в нем действительно есть что-то от Лешего. И старый пень от чего-то засуетился.
Рекунков встает с кресла и, сверкая подтяжками на круглых боках, семенит навстречу пацану. Обнимает его как родного, хлопает по плечу, ведет и усаживает в кресло. До Шершавого, наконец, доходит, что приехал наследник Лешего. А дядя Боря, старый хрыч, пресмыкается, а в законное кресло владельца не торопится отпрыска усаживать. То кресло он для своего седалища приберег.
-Что выпьешь, Андрюша? - участливо интересуется Рекунков. - Алкоголь не предлагаю. Есть сок, лимонад американский.
А батя бы не отказался. Фирменной чертой Лешего было медленно выцедить стакан водки. Как воду пил. Силен был. За то и боялись. Шершавый с сомнением оглядел щуплую фигуру подростка. Зачем он здесь? Какого черта приперся? Он совершенно не понимал, зачем Рекунков связался с пацаном. Толку от него чуть.
-У вас тут красиво, - замечает пацан.
Шершавый прыскает от смеха. На экскурсию что ли пришел? Рекунков бросает на него негодующий взгляд и поправляет:
-Не у вас, Андрюша. У нас. Тут все принадлежит твоему отцу, значит ты в доле, - он подтягивает бывшее кресло Лешего, упокоевает в нем свой ухоженный зад и говорит. - Нам надо поговорить, Андрюша, как мужчины. Ты теперь человек взрослый. Знаешь, какая беда с твоим отцом приключилась. Мы тебя до поры до времени не посвящали в свои дела. Да теперь время пришло.
Андрей поднял на него глаза и, покраснев, с натугой произнес:
-Я не хочу быть бандитом.
Дядя Боря даже руками всплеснул:
-Андрюша, что за выражения? Какие мы бандиты? Разве Шершавый бандит? - отчаянно жестикулируя и воздевая руки к небу, Рекунков указал на главаря боевиков, и тот от неожиданности едва не уронил пистолет. - Посмотри на нас. Мы деловые люди, а бандиты, это которые с ножами по темным подворотням промышляют. А мы занимаемся бизнесом. Твой отец из бизнеса выбыл. Временно, Андрюша, временно. Кто-то же должен деньги зарабатывать. Разве ты не хочешь проявить самостоятельность?
-Это не будет сопряжено с нарушением законности?
-Ни в коем градусе!
-Что я должен делать?
-Это деловой разговор. Обязанности твои пустяковые. Намечается встреча с…нашим деловым партнером. От имени твоего отца они хотят видеть тебя.
-Но я в этом ничего не понимаю. А если я подпишу что-нибудь не то? - в панике воскликнул Андрей.
«Как бы тебя самого не подписали!» - подумал Шершавый и суеверно постучал по дереву. Дядя Боря опять осуждающе глянул на него и продолжил:
-Подписывать ничего не придется. Наш бизнес особенный, все основано на взаимном доверии.
-Я понимаю, - серьезно проговорил Андрей.
На мгновение Шершавому даже стало жаль этого наивного пацана.
-Отлично, - подвел итог Рекунков. - Сейчас Кит отвезет тебя домой. Деньги у тебя есть? - он достал и сунул мальчику сотенную. - Отдыхай, развлекайся. А завтра поедешь на встречу.
-А можно я тут останусь? - неожиданно попросил Андрей. - Мне тут нравится.
Рекунков не нашелся, что ответить. В кармане Шершавого опять засимфонил телефон. Он вытащил мобильник. Звонил Глот, который занимался поисками Вольда. У Шершавого защипало в носу от предчувствия удачи.
-Мы нашли его, - оправдал его ожидания Глот.
Дядя Боря уже стоял рядом и требовательно вопросил:
-Ну?
-Нашли.
-Узнай, где они.
Шершавый переадресовал вопрос.
-Частная гостиница «Тихая гавань» на Юбилейной,23.Хозяйка была предупреждена и сразу обратила внимания на подозрительную парочку. Мужик прихрамывал, - рассказывал Глот. - Мы поехали, там, на месте я Тамарку и узнал.
-Они вас видели?
-Что мы фраера? Все тип-топ. Парочка спит и видит последние сны. Дядя Боря взял трубку и предупредил:
-Я тебе покажу последние сны! Мужик мне живой нужен. Мы сейчас приедем. Кит, отвези Андрея домой!
Однако мальчик вскочил и попросил:
-Можно я с вами?
Рекунков посмотрел на него и спросил:
-Зачем это тебе?
-Хочу быстрее войти в курс дела!
Шершавый гмыкнул.
-А он вроде ничего, - пояснил он свои действия.
-Ничего! - передразнил его Рекунков. - Головой за него отвечаешь. Ладно, поехали. Посмотрим на нашего Камикадзе.

Идея переночевать в гостинице принадлежала Тамаре. Она убедила, что в таких заведениях легко затеряться. И для этого даже документы не нужны. Достаточно приплатить сверху. Картазаев скрепя сердцем согласился. Он чувствовал себя слишком скверно, чтобы спорить. Действие витазина носило синусоидальный характер, то есть после резкого улучшения следовал довольно чувствительный спад. Тем более он почувствовал на себе один из побочных эффектов, о которых его предупреждал Эйнштейн. Все началось с першения в горле, которое постепенно перешло в острое воспаление голосовых связок. К концу дня он уже с трудом говорил. Когда они с Тамарой поднялись в крохотную каморку, гордо именуемую номером, то он даже не мог сказать, как ему плохо. Повысилась температура, искусственно насыщенная адреналином кровь бурлила. Картазаев без сил рухнул на постель, уже не сопротивляясь тому, как Тамара стаскивала с него ботинки и брюки. Ботинки были куплены час назад, шузы «Смерча» лежали в сумочке у Тамары, обернутые в газеты. Женщина ушла в душ, после чего Картазаев буквально провалился в тяжелое забытье, которое перенес даже тяжелее чем реальные болячки.
Нарушило его уединение стремительное появление Гиты. Она прошла рядом с ним, ударив по лицу полами трепещущего плаща.
-Осторожнее! – воскликнул Картазаев.
-Это ты мне? – красиво усмехнулась она, усевшись в кресло.
-А что? Ты не можешь быть осторожнее? Всегда ломишься напролом? Вообще как ты относишься к понятию осторожности?
Блондинка не ответила ни на один из поставленных перед ней вопросов. Картазаев не удивился. Она и при жизни игнорировала его.
-Ты идешь за мной след в след, - сказала она вместо ответа. - Ты не считаешь, что это смахивает на суицид.
-Я Серегину обещал.
-В этом твоя слабость. Не гибкое у тебя слово. Вот мы женщины, можем обещать что угодно, а потом ничего не выполнить. И все сочтут это нормальным. Подумай о моих словах.
-Предлагаешь мне пол изменить?
-Это слишком радикально. Стань гибче, позабудь на миг о том, что ты мужчина, и твои слова что-то значат, может быть, тогда и уцелеешь, - она вдруг спросила. - А где меня похоронили?
-Я не знаю, - сознался Картазаев, и ему сделалось очень стыдно.
Гита вдруг прислушалась и сказала:
-Кажется, к тебе гости,- перед тем как легко выйти в запертую дверь, в которую с обратной стороны уже вставили отмычку и вовсю орудовали ею, предупредила. – Помни! След в след. Может быть, не стоит быть таким упрямым?
Картазаев некоторое время смотрел на ворочающийся замок, потом придвинул к себе сумочку Тамары, но оружия в нем не нашел, а про то, что ботинки «Смерча» тоже оружие, напрочь забыл. Хотел предупредить спутницу, шумно плещущуюся в душе, но и этого не смог, разевал рот безмолвно как рыба. Никогда он не чувствовал себя столь беспомощным.
Картазаев хотел заползти под кровать, но не успел. Да и лень было шевелиться. Он настолько обессилел, что его охватило полное равнодушие ко всему на свете, включая и собственную жизнь. Дверь с протяжным скрипом распахнулась, открывая вид на пустой коридор. Что вполне естественно. Картазаев и сам бы укрылся за косяком. Они ведь не знают, что он практически не вооружен. «След в след», - вспомнил он слова Гиты. В его затуманенном мозгу калейдоскопом мелькали картинки, в каком виде он прибудет Москву. «Где интересно похоронят?» - обеспокоился он вдруг.
Из коридора с шумом ввалился Глот и, разогнавшись, врезался в него всем корпусом. Ну, это уж чересчур, подумал Картазаев. Он и так еле стоял, а после удара впал в такой глубокий нокаут, что даже сам решил, что уже умер.
Комната быстро набилась здоровяками в кожаных куртках.
Последними вошли Рекунков и Урманов. На лице мальчика была смесь любопытства и страха.
-А ну разойдись! - рявкнул дядя Боря.
Когда братва расступилась, он лишь ругнулся. Сбывались его худшие опасения. Похоже, Камикадзе был труп.
-Что вы наделали, олухи! - сокрушался дядя Боря.
Андрей, изо всех сил стараясь быть сильным, спросил:
-А кто этот человек?
-Настоящий мужик, - ответил Рекунков. – Штучный товар. Сейчас таких не делают. Он самого Студебеккера завалил.
Окружившие Картазаева бандиты уважительно покивали головами. Дядя Боря сел на койку и продолжил:
-Мир жесток, мой мальчик. Настоящие пацаны гибнут, а всякие уроды, - он посмотрел на Глота, - остаются.
-Может быть он еще жив? - с надеждой спросил Андрей.
-А ты посмотри! - дядя Боря с хитрецой глянул на него. - Или боишься?
Андрей пожал плечами, мол, чего бояться. Братва ожидающе притихла. Это были странные люди. С самого начала поездки Андрей чувствовал, что от него чего-то ждут. Он наклонился к лежащему, но тот с такой силой клацнул зубами, что подросток едва не запрыгнул на потолок.
Бандиты опасливо отшатнулись. Картазаев остался лежать в центре частокола ног, но уже с открытыми глазами.
-Ты не представляешь, как я рад! - воспрял духом дядя Боря. - Ну и что скажешь?
Картазаев не мог сказать что-нибудь, даже если бы сильно захотел.
-Ты чего, не уважаешь нас? Не желаешь разговаривать? - напер Глот, и дядя Боря, не вставая, дал ему пинка.
-Правильно, что не хочет с тобой, гнидой, разговаривать! Базарить будем в другом месте!
Андрея, оказавшегося в другом углу комнаты, привлек стук из ванной, которую кто-то, походя, запер снаружи. Он отпер дверь и оказался лицом лицу с распаренной женщиной с тюрбаном на голове.
-Ты кто, мальчик? - спросила оторопевшая Тамара.
-Леший.
И она бессильно опустилась на краешек ванной.

Глава 9.

Андрей уже подходил к школе, когда увидел, как Машу Вересаеву привез отец. Она выпорхнула из машины, легкая и радостная. У Андрея еще никогда так не было, чтобы от взгляда на какую-то девчонку на душе становилось легко и просторно, словно в чистой горнице большого гостеприимного дома.
Маша увидела его издалека, поначалу замедлила шаги, потом решительно подошла и сказала:
-Если ты думаешь, что твое положение что-то значит для меня, то оставь свои глупые надежды!
Улыбка сползла с лица Андрея. Во рту появилась горечь.
-Я ни о чем таком и не думал, - пробормотал он. - Наоборот, хотел извиниться за вчерашнее.
-А что было вчера? Это когда мой папа чуть не сделал выволочку вашему шоферу? - она фыркнула и прошла мимо.
И она унесла его хорошее настроение безвозвратно. В школу идти совсем расхотелось. Он плюнул на все и пошел, куда глаза глядят. В киоске купил бутылку пива. Продавщица подозрительно глянула на него, но бутылку все же продала. Андрей сел на лавочку, попытался выпить, но его едва не вырвало. Несмотря на все досужие разговоры о его распущенности, это была первая бутылка спиртного, к которой он прикоснулся.
Отец берег его, не допуская к своим делам. Это была запретная тема для разговоров. Но теперь отец в коме, и беречь его больше некому.
Так и не сумев, как следует, приложиться, он отдал почти целую бутылку какому-то бродяге, что ждал пустую тару. Мимо него пару раз проехал джип, и до него не сразу дошло, что это машина Кита. Он встал и махнул ему. Джип так резко затормозил, что у припаркованных автомашин сработала сигнализация. Кит выскочил и побежал к нему:
-Куда ты пропал? - возбужденно выкрикнул он. - Я тебя повсюду ищу. Сунулся в школу, тебя на занятиях нет, какая-то старая сучка на мне повисла.
-Александра Васильевна, - уточнил Андрей.
-Ну, я и говорю!
-А что случилось?
-Позвонил Диего и от имени Ржавого назначил встречу в «Мокром шлюзе». Всего час остался. Поехали скорее в «Мадрас», дядя Боря ждет.

Дядя Боря собирался на встречу как на первое свидание. Он бегал по комнате, где жил, расположенной все в том же «Мадрасе», в рубахе навыпуск и прикидывал к ней разные галстуки.
-Шершавый, как ты думаешь, красный это не слишком вульгарно? – поинтересовался он.
-Дядя Боря, ведь совершенно не важно, в каком галстуке или вообще без него ты появишься перед этим уродом Ржавым, - заметил тот.
-Не скажи, - не согласился Рекунков. - Всякая вещь имеет свою судьбу. Она способна притягивать то или иное развитие событий. Мрачные цвета настраивают на неудачу, а добрый неагрессивный цвет и настраивает на добрый исход. Поэтому не одену я красный галстук, потому что это цвет крови. Устал я от кровушки, Шершавый. Честно тебе скажу. Давно б уж от дел подался, да обязательство у меня перед Лешим. Ржавый его сынка без соли схарчит.
-Мне не нравится ход твоих мыслей, дядя Боря, - заметил Шершавый. – Может, не стоит туда ехать.
-Еще чего! Меня еще рано списывать. Дядя Боря еще покажет, как надо работать.
Бреясь, дядя Боря выбирал, стоит ли ему заменить лезвие в станке. Потом решил, что еще разок можно побриться и старым. Он был полностью готов, когда приехал Андрей.
-Это что такое? - возмущенно спросил Рекунков у Кита. - Ты что ж его не переодел? Что это на нем за фуфло?
Андрей был в форме колледжа с фирменным лейблом на рукаве.
-Времени не было! - оправдывался тот.
-Я тебе покажу, времени не было! - возмутился дядя Боря. - Человек можно сказать на первую в своей жизни стрелку едет! И в чем его там увидят? Ты соображаешь что-нибудь, пельмень ты этакий!
Срочно нашли подходящего по комплекции пацана из боевиков Шершавого и одолжили у него крутую косуху с множеством молний. В карманы которой дядя Боря сунул кастет и нож с выкидным лезвием.
-Так положено! - пресек он попытки Андрея к сопротивлению.
Оглядев свое творение, удовлетворенно произнес:
-На человека хоть стал похож!

На стрелку поехали на одной машине, таково было условие. За рулем был Кит. Рекунков с Андреем на заднем сидении.
-А не замочат они нас? - поинтересовался Кит.
-Для мокрухи они бы другое место выбрали, - возразил дядя Боря. - А тут среди бела дня, да в людном месте. Нет, они на это не пойдут, какие бы не были отморозки.
Вскоре они подъехали к «Мокрому шлюзу».
-А ты говорил народу много! - подозрительно сказал Кит, оглядывая пустынную парковку перед баром.
Рекунков достал трубку и набрал номер. Руки его слегка подрагивали. Андрей отчего то почувствовал стыд. И злость. Но если злость была еще практически незаметна, то стыд затопил его по самую макушку.
-Диего, мы перед баром! - сказал Рекунков.
-Заходите внутрь, - раздался ответ.
Они вышли из машины. Безлюдную улицу затопила такая тишина, что было слышно, как песок, нанесенный с пляжей, шуршит под ногами.
-Взорвут они нас, - сказал Кит. - Мы за дверь дернем, все на воздух и взлетит.
-Кончай ты кликушествовать! Убьют, взорвут! - возмутился Рекунков. - Давай двигай вперед!
-Ага, ты хочешь, чтобы я первым пошел и на мину наступил!
-Нет, я хочу немедля достать пушку и пристрелить тебя к чертовой матери! - заорал Рекунков.
В кармане его застрекотал телефон. Когда дядя Боря доставал его, руки его дрожали больше обычного.
-Что же вы застряли? - в голосе Диего послышалась ледяная насмешка. - Мы жде-ем!
Андрей до глубины души позавидовал говорившему. У этого руки не будут дрожать никогда.
-Ладно, давайте идите. Вас уже ждут. С богом! - подтолкнул их дядя Боря и отдал Киту телефон.
Андрей впервые обратил внимание, какой же дядя Боря старый и слабый.
Они вошли внутрь. В баре никого не было. Один из столов был шикарно накрыт, мясо, копчености, лопающийся от спелости виноград, выпивка. Отдельно стояла трехлитровая бутыль лимонада. Кровь прилила к голове Андрея. Он понял, что над ним откровенно потешаются.
-Есть кто-нибудь? - спросил Кит.
Ему никто не ответил, Кит прокомментировал это в своем репертуаре:
-А сейчас они сверху с лестницы как…Но поесть мы успеем.
-Я ничего не хочу!- сразу отказался Андрей.
Кит сел и отгоняя обильные стада жирных мух, приступил к трапезе. Через некоторое время раздался новый звонок.
-Я вижу, вам понравилось угощение, - сказал Диего. - А теперь можно приступать к десерту.
Со скрипом приоткрылась дверь в подсобку. Они инстинктивно повернулись, и желудки их словно по команде сжались в спазме.
В подсобке находился Костыль. Он был повешен к потолку вдетым сквозь шею крюком. С живота до самого пола свешивались длинные неопрятные лохмотья, облепленные теми же мухами, что ползали потом по столу.
Кита рвало на всем протяжении, пока они бежали к машине.
-Что там? Что? - жадно спрашивал дядя Боря.
Когда зазвонил телефон, Рекунков не удержал его в руке и уронил на сиденье. Андрей поднял.
-Теперь ты понял, кто хозяин в городе? - спросил скрипучий голос.
-Понял, - с невольной дрожью в голосе ответил Андрей.
-Кто это? - вскинулся Ржавый. - Кто это, я спрашиваю?
Андрей инстинктивно выключил трубку, но она зазвонила опять. Больше никто из них не осмелился ответить. С этой минуты в их душах поселился страх, и такое было чувство, что навсегда.

Картазаев проснулся в дурном расположении духа. Он лежал на широкой кровати с неряшливо свешивающимися вниз простынями, стоящей в центре комнаты с широким окном. Окно было открыто, и на легком сквознячке билась занавеска. Застудить хотят, черти, недовольно подумал Картазаев.
-Томка, закрой окно! - рявкнул он.
Где я? Подумал он. Он ничего не помнил.
Картазаев встал, подмыкнул трусы, которые всегда носил посвободнее, и отправился путешествовать. Из своей комнаты он попал в круглый зал с лестницей наверх. В зале спал, испуская громкий храп и свист, пожилого вида товарищ. Рядом с бессильно упавшей рукой каталась на боку стеклянная емкость с остатками некоей пахучей жидкости. Картазаев заботливо поднял бутылочку. Прочитал название «Алгинский завод вин и коньяков» и оприходовал доселе уцелевшее содержимое. До настоящего коньяка напитку было дальше, чем черепахе до танка «Т-72»,но вещь была забористая. Картазаев приложил ногу к стопе старика, но, к сожалению, размеры не сошлись, стало быть, штиблеты ему бы не подошли.
Картазаев поднялся наверх по скрипучей лестнице, надеясь найти хоть какую-то одежду. Зайдя в ближайшую комнату, он обнаружил диван, на котором, свернувшись в позу эмбриона, спал худой как жердь подросток. Впрочем, стоило ему открыть стенной шкаф, как подросток вскинулся, словно подкинутый пружиной.
-Что вам здесь надо? - в испуге спросил мальчик.
-Штаны!- с укором в голосе произнес Картазаев. – Где мы? Ты кто такой?
-Мы в Южном поселке. Я сын Лешего! - сказал мальчик с непонятным Картазаеву вызовом.
-Да хоть Кикиморы! Зовут тебя как?
Мальчик стушевался и представился, причем сделал это на тон ниже:
-Андрей.
Картазаев промолчал, но мальчик настойчиво допытался:
-А вас как зовут? Это некультурно, я же представился!
Картазаев хотел врезать ему по первое число, но цыплячья шея подростка и откровенный страх не дали ему, как следует распоясаться.
-Владимир Петрович, - буркнул он. - А кто вы все такие?
-А вы что ничего не помните?
-Тебя в упор не помню! - сказал он, все больше раздражаясь, и не замедлил поддеть. - Некультурно отвечать вопросом на вопрос.
-Извините, - покраснел мальчик. - Этот дом принадлежит людям Лешего.
-А Леший он как относится к Ржавому?
-Они враги!
-И то хлеб, - кивнул Картазаев.
Андрей подался к нему и сообщил великую тайну:
-Ржавый зверь. Он людей убивает и на крюки подвешивает, я знаю. Его все наши боятся. Дядя Боря уже второй день пьяный. Остальные разъехались. Тут никого кроме нас не осталось.
-Да, дисциплинка! - пожал плечами Картазаев. - Да не дрожи ты так!
-У меня отец в реанимации, его люди Ржавого подстрелили. А до этого убили обоих папиных братьев. И меня убьют! - в глазах мальчика блеснули слезки.
-У тебя есть выход! - посоветовал Картазаев. - Убей их первыми!
-Вы говорите страшные вещи, - осуждающе проговорил Андрей, Картазаев даже оставил свое занятие, связанное с встряхиванием шкафа и обернулся я к нему.
-А подыхать в четырнадцать лет не страшно? - спросил он.
-Мне пятнадцать, - поправил Андрей. - Я не хочу быть бандитом.
-Этого никто не хочет.
-А вы? - осторожно спросил Андрей.
-Что я?
-Вы тоже не хотите быть бандитом? Но вы же киллер.
Картазаев с треском захлопнул шкаф и подсел к мальчику. Тот опасливо отодвинулся.
-Цель оправдывает средства, слыхал?
-Я с этим не согласен. Я не хочу быть таким как вы. От меня люди и так шарахаются.
-Кто это от тебя шарахается?
-В нашем классе никто не хочет со мной дружить. Я всегда сижу один за партой. Вчера ко мне подсела новенькая, по ошибке, а на следующий день уже сбежала.
-Слушай, не грузи меня своими проблемами! - все больше раздражаясь, проговорил Картазаев. – Мне и так начальник…я хотел сказать, заказчик, всю печень проел!
-Да я не гружу!
-Нет, грузишь! Вот говоришь, никто не дружит. А сам ты умеешь дружить? У тебя бабы были?
-А при чем здесь это?
-При том! Новенькая с ним не сидит! Да девки за версту чуют, когда ты ни на что не способен.
-Она не такая! - выкрикнул Андрей.
-Вставай, поехали! - вскочил Картазаев.
-Никуда я не поеду.
-Еще как поедешь! - зло проговорил Картазаев. - Нюни тут развел. С бабами ему не везет!
Андрей хотел возразить, но Картазаев не дал ему слова сказать.
-Поехали со мной, и я сделаю из тебя настоящего мужика!
Андрею даже самому стало интересно. Вообще то, фигура Картазаева занимала его мысли с самого начала. И братва его уважала. Пока не разбежалась. В самом общении было что-то запретное. «Может, это то, что мне сейчас нужно?» - подумал Андрей. Чувствовать себя обиженным и трястись от страха ему уже приелось. Опять стали просыпаться и сонно ворочаться фамильные гены.
Более менее путную одежду найти так и не удалось. В гараже сыскалась лишь промасленная роба и старая рубаха. Когда Картазаев сел за руль джипа, то Андрей сказал:
-Вот от Кита достанется, если пятна останутся.
-Да плевать на Кита! Ты здесь главный или нет!
Они понеслись в сторону города, и Картазаев поинтересовался:
-Где у вас тут самые крутые бабы?
-В «Мадрасе», - Андрей опять залился краской.
-Что присмотрел кого? Колись!
-Официантка там симпатичная. Валентина. Но я ничего не имел в виду такого.
Картазаев лишь кивнул. Стоило им появиться в помещение бара, как Гоша не замедлил издать негостеприимный рык:
-Куда прешь?
Картазаев выволок из-за плеча Андрея и ткнул в него пальцем:
-Я с Лешим!
-Леший вроде в больнице, - подковырнул бармен.
-Это ты там скоро окажешься, если против Лешего скажешь хоть слово. Где Валентина?
-А я знаю? - буркнул Гоша.
В это время грудастая официантка сама показалась в дальнем углу зала.
-Пойдем отсюда! - панически зашептал Андрей.
-Эта что ли?
Картазаев схватил его за руку и размашистыми шагами направился к Валентине. Она узнала Андрея, но на Картазаева смотрела с настороженностью. Подойдя, он молча потянул ее за собой.
-Что вы делаете? Прекратите!
Картазаев углядел за стойкой бара вход в подсобку и поволок обоих сопротивляющихся молодых людей туда. Бармен сунулся следом, но тотчас столкнулся с Картазаевым.
-Еще раз попадешься на глаза, и первым у Лешего будешь ты, придурок!
В подсобке стоял стол. Картазаев одним махом смахнул с него посуду и наклонил над ним женщину. Сделал два движения. Одним стянул трусики, другим задрал юбку до пояса. Глаза Андрея едва не вылезли из орбит.
-Я не хочу так! - замотал он головой, в ушах били паровые молоты.
-А чтобы Ржавый с Диего ездили на тебе, хочешь? А мужиком быть не хочешь? - напирал Картазаев и обратился к женщине, следившей за приготовлениями со спокойным интересом. - Ну, помоги ты ему!
-И что я, по-твоему, должна делать? - с усмешкой спросила Валя.
-Все приходится делать самому! - возопил Картазаев. – Скидай шаровары!
Уже ничего не соображая, Андрей расстегнул брюки, эрегированный член торчал в полном боевом в ширинке трусов. Паровой молот в ушах мальчика стал тяжелее на сто пудов. Картазаев поторопил:
-Давай!
Тот в панике замотал головой. Все было непривычно и страшно. Картазаев так толкнул его к наклонившейся красотке, что он ткнулся в нее. На головку легли лобковые волосы. Андрей неловкими рывками задергался, и тотчас что-то словно взорвалось у него в низу живота. Ноги подогнулись, из глаз брызнули слезы.
-Как зовут - то тебя? - уже одеваясь, с интересом спросила Валя у Картазаева.
-Вообще-то имя надо было спросить до, а не после.
-Вообще-то, надо было сначала спросить согласия у дамы. Но знаешь, мне понравилось. У меня это тоже первый раз. Во всяком случае, так.

Дядя Боря, Кит и Шершавый приехали в бар спустя часа полтора. Бандиты были зеленые с похмелья.
-Сбежать хотел? - зло спросил Кит. - Кто тебе разрешил джипан брать?
-У тебя не спросил, - парировал Картазаев.
-Пойдем, базар есть, - оборвал перепалку дядя Боря.
-У нас есть к тебе деловое предложение, - продолжил он после того, как за ними закрылась дверь кабинета. - Тебе терять нечего, Ржавый тебя после того, как ты их кинул, подписал, так что тебе остается только подписать его самого. Дело верное. Ты парень ушлый. У тебя получится.
-Вашего ржавого дружка, конечно, сделать можно, - сказал Картазаев. - Только что мне за это обломится?
-Он еще торгуется! - возмутился Кит.
-Погоди, - остановил словоизвержение дядя Боря. - Что ты хочешь?
-Разговора не будет, пока вы мне Томку не вернете, - продолжал гнуть свое Картазаев, с самого начала разговора пытавшийся втолковать бандюганам эту тривиальную мысль.
-Буфетчица твоя покамест у нас побудет, - вальяжно продолжил дядя Боря. - А то, как мы узнаем, что ты нас не кинешь так же как Ржавого? Тот, кто раз кинул, и другой может, уж не обессудь. Она у нас в целости и сохранности будет, я строго настрого наказал, чтоб даже волосок с ее головы не упал.
-Все это радует, но только отчасти, - возразил Картазаев. - Эта чертова баба надоела мне порядком, и бед из-за нее я хлебанул полной ложкой, но все-таки эту дуреху придется мне вернуть, а то разговора не будет.
-Ты слишком много на себя берешь! - вспылил Кит. - Будешь корчить из себя козырного, мы тебя враз в море утопим!
Неизвестно, чем бы кончилась очередная перепалка с Китом. Скорее всего, банальной дракой, если бы начинающуюся ссору не прервал тонкий голосок:
-Надо вернуть ему женщину!
Не сразу все поняли, что говорившим был Андрей.
-Сопливых не спрашивали! - вырвалось у Кита, но дядя Боря остановил его жестом.
-Пусть говорит. Говори…Леший.
-Захочет уйти, он что с подругой уйдет, что без нее, - сказал Андрей, изо всех сил старавшийся, чтобы голос звучал мужественно. - Пусть все на доверии будет.
Шершавый только крякнул. Кит смотрел с показным пренебрежением, а Картазаев со скрытым вниманием. Нет, не зря он прикормил этого щенка. Поначалу это вышло чисто интуитивно, так на всякий случай. Все-таки сын главаря городской группировки. Правда, он сразу решил, что на преемника Андрей не потянет, но что-то заставило его связаться с ним.
Во время командировок у него иногда бывало такое. Словно что-то подталкивало его на те или иные действия. Случалось так, что поначалу не имевшие ни малейшего смысла, они в дальнейшем оказывались единственно верными и имевшими настолько глубоко идущие последствия, что частенько спасали жизнь не только ему, но и многим людям. Вот и сейчас он понял, что его фенька сыграла и сыграла намного раньше, чем он предполагал. Он понял еще одну мысль: он должен изо всех сил помогать этому волчонку. Чем черт не шутит, обретет в друзьях матерого. Вещь нужная, учитывая, что кругом одни враги.
-Где Томка? - заорал он.
Шершавый аж подскочил.
-Я ему сейчас врежу! - пообещал Кит.
-Остановись! - приказал Леший.
-Да плевать я хотел! Чего он мне приказывает?
-Охолони, - остановил его дядя Боря, тоже внимательно посмотрев на молодого преемника. У него шевельнулось первое сомнение, правильно ли он поступил, выдвинув его. И жалость у него шевельнулась, потому что лучше этих молодых сопляков вокруг он знал, какие жесткие законы в их стае. Тут нет жалости ни к малому, ни к старому. Никто не пожалеет. Да он сам же первым и отдаст приказ. Свят, свят. - Привези Томку, - велел он Киту. - Быстро, я сказал.
В ожидании их приезда взялись перекусить. Закуску и выпивку принесла в кабинет Валентина. Перед Картазаевым она крутила тугими бедрами особенно усердно.
-Произвел впечатление, - усмехнулся Шершавый, наслышанный о подвигах в подсобке.
Дяде Боре даже пришлось прикрикнуть, чтобы выгнать женщину из кабинета. Подкрепившись, снова заговорили о делах.
-К Ржавому с кондачка не подберешься, - заметил дядя Боря. - Дошли до меня слухи, что он с Черепом знакомство водит, - при упоминании о Черепе, кстати, первом в этом городе, Картазаев сделал вид, что он к этому имении абсолютно равнодушен. - Кстати, ты слышал о Черепе? От кого?
-Ага. Мне про него генерал рассказывал, - бесхитростно объяснил Картазаев.
При его словах бандиты покатились со смеху.
-Шутник ты, кстати, героин куда дел? - безо всякого перехода спросил Рекунков.
Сразу посерьезнев, бандиты смотрели на него. Картазаев понял, что они все равно не поверят, что с героином его кинули, и решил соврать.
-Товар я уже толкнул, - сказал он. - Деньги уже на счету в Швейцарском банке.
-Осталось малое, до Швейцарии доехать! - хохотнул Шершавый.
-Сначала Ржавого замочишь! - уставил на него палец дядя Боря.
-А у вас что-нибудь на дружка его есть? - как бы между прочим спросил Картазаев. - Где этого Черепа найти можно?
-Эх, рано Костыля раскололи! Он бы мне этого Черепа на блюдечке преподнес! - воскликнул дядя Боря.
Картазаеву, уже получившему было надежду, захотелось взять и придушить старикашку.
-Неужели ничего нет? Хоть что-нибудь он сказал?
-А ты прав, Камикадзе. Я припоминаю, что Костыль упомянул, что узнает про Череп у рыбака, - проговорил дядя Боря. - Так и сказал. Есть, мол, у него один рыбачек.
-Костыль что-нибудь про Боно говорил?
-А кто это?
-Больше вопросов не имею.
Он на самом деле ничего сказать не успел, потому что в сопровождении Кита вошла Тамара. В руках у нее был зип «Смерча», как оказалось, она даже ботинки его сберегла, завернув в газету и положив в сумку. Тома кинулась к нему и прижалась, дрожа всем телом.
-Ну и что ты изображаешь! - отстранился Картазаев. – Отстань от меня!
-Извини, - она виновато глянула вокруг и опустилась на предложенный ей стул.
-Привет, Тома! - радушно поприветствовал ее дядя Боря. - Сколько лет, сколько зим. И как тебя угораздило связаться с этаким козырным?
-Я его люблю, - простодушно ответила она.
В это время вошедшая с подносом Валентина ревниво углядела соперницу и ненароком пролила на нее горячий кофе. Они бы вцепились друг в друга, если бы дядя Боря не выгнал обеих.
-Поговорим, наконец, о деле, - сказал он. - Как ты собираешься искать рыбака?

Глава 10.

Рядом со зданием речного порта располагались многочисленные кафе. В одном из них и обосновался Картазаев. Вместе с ним были Тамара и Андрей. Женщина сначала отказалась идти наотрез, мотивируя это тем, что ее любая собака в порту знает, но Картазаев был неумолим. Тома могла ему пригодится, ведь не только ее все знали, но и она знала каждого человечка Ржавого. Нехитрыми усилиями, при помощи очков в толстой оправе и строгого костюма, Картазаев, среди прочих достоинств которого было владение приемами визажиста, Тамара была превращена в нечто вроде учительницы младших классов. Грудь была безжалостно ужата корсетом. Теперь Тому не узнал бы даже тот, кто пользовал ею многократно. Как ни странно, в таком виде Картазаев хотел ее даже больше, чем обычно. В этом была своя перчинка. Нечто вроде любовной игры, когда партнерша переодевается то в старшеклассницу в белом фартуке, то в военный китель. Картазаев доводилось играть и в такие игры. Происходило это в такие моменты в его биографии, когда обстоятельства загоняли его в угол, и надо было расслабиться по-настоящему. Похоже, наступал именно такой момент.
Если с женщиной все было более менее понятно, то с мальчиком все обстояло с точностью наоборот. Глаза молодого волчонка светились взрывоопасной смесью восхищения и подозрительности. В его участии не было необходимости, но Андрей сам настоял. Картазаев подробностей не знал, но, похоже, в группировке городских не было былого согласия. Молодого Лешего особо не признавали, но и в конфронтацию никто открыто не лез. Исключая разве что Кита. Этот смотрел на Лешего с нескрываемым пренебрежением. Но Андрей накричал на него своим еще совсем детским фальцетом, и был бы возможно поколочен своим же собственным водителем, если бы не вмешательство дяди Бори.
-Пусть едет, - сказал он, и по согласному молчанию, с которым присутствовавшие при скандале восприняли его слова, Картазаеву сразу стало ясно, кто здесь настоящий хозяин.
Единственное, он не понимал, зачем этому прожженному старому лису этот не нюхавший пороху пацан. С другой стороны, ведь самого Картазаева должен же был кто-то пасти. Хотя особо бежать ему было и некуда. Операцию «перехват» еще никто не отменял, и при попытке выезда из города его схватили бы непременно. На крайний случай продали бы Ржавому. Когда еще такой случай подвернется подзаработать по-легкому.
-А если Рыбачок это кличка? - нарушает молчание Андрей.
-Вряд ли, - возразил Картазаев.- За просто так Костыль не стал бы даже прозвище называть из-за угрозы, что мы сами на него потом выйдет без его помощи, и он без башлей останется. Скорее всего, речь шла о настоящем рыбачке.
-И где его в таком случае искать?
Картазаев развел руками.
-Тут все рыбаки, - констатировал он.
Мы похожи на семейство инженеришки, отдыхающего в свой редкий выходной, подумал Картазаев. Андрей пошел в туалет, Тома положила ему руку на колено и спросила:
- Мы здесь совсем одни. Этот сопляк нам не помеха. Решайся. Больше такой возможности у нас не будет. Давай сбежим. Очнись! О чем ты все время думаешь?
Картазаев думал о Черепе. Его сразу поразило то, что Ржавый с Диего периодически ходили к Черепу советоваться. Какие советы и главное, каким образом могла давать стеклянная штуковина, пропылившаяся на полках музеев пару тысяч лет. И женщин ведь Череп убивал и никто иной. А этот урод Диего, который баб добывал для этого урода, до сих пор топчет землю своими обезьяньими ногами.
-Убери ты руку! - прикрикнул он на женщину так, что вернувшийся Андрей вздрогнул.
Неужели из него шакала сделают, подумал Картазаев. Сколько он в городе? Неделю. За это время получено две пули и не сделано ни одного шага к разгадке. Хотя нельзя сказать, что ситуация нестабильная. Вместо предсказанной катастрофы Череп в люди выбился, советы бандитам дает.
-Костыль на чем ездил? - спросил Картазаев.
-На «Рено», - ответила Тамара. - Там еще заднее стекло такое смешное, как самодельное.
Картазаев понял, что за эту деталь можно зацепиться. Недалеко от порта находилось несколько артелей рыбаков. Они стали объезжать их по очереди и спрашивать, не приезжал ли кто в последнее время на иномарке. Расчет оказался верным. За рыбой редко кто приезжал на дорогих машинах. Поначалу с ними никто не хотел откровенничать. Но подаренные купюры сделали свое дело. Как оказалось, машину частенько видели в поселке под названием Шлюзовой. Дальнейший опрос местных жителей выявил, что иномарка частенько приезжала к дому некоего Лупарева. Картазаев почувствовал охотничий зуд. Одновременно в глубине души он был уверен, что Череп так просто им в руки не дастся. Едва они переступили порог вагончика со снятыми колесами, где проживал искомый рыбак, как Картазаев понял, что предчувствия его не обманули. На зеркале в прихожке висел черный драп. На стук вышла женщина в платке со скорбно поджатыми губами.
-Вы верно насчет лодки? - спросила она.
Картазаев подтвердил. Женщина проводила их к воде. Дощатый помост вел далеко в море и заканчивался клетушками, внутри которых были заперты рыбацкие шаланды. Картазаев с видом знатока обошел шлюпку, похлопал, даже попинал борта. Он ничего не смыслил в лодках. Для приличия поинтересовавшись ценой, он спросил, когда произошло несчастье.
-Три дня как схоронили, - сказала она глуховатым проплаканным голосом.- Вышел в море и не вернулся. Прилив вынес потом. Врач сказал, пьяный был, а он перед путиной капли в рот не брал.
Нас опередили, подумал Картазаев. Сделали как пацанов. Оборвалась единственная ниточка, ведущая к Черепу. Единственная ли? Они уже возвращались в город, когда Картазаев затормозил.
-Что случилось? - забеспокоилась Тамара.
-А лодка ведь большая была, - заметил Картазаев.
-Ну и что? - возразил Андрей. - В море же выходили. В этом нет ничего необычного. Там все большие.
-Вот именно, - сказал Картазаев. - Лодка большая, одному с ней трудно управиться. Кто-то ведь ему помогал.
И повернул обратно.

Им повезло и не повезло одновременно. Вдова призналась, что утопленник действительно рыбалил вместе с одним мальцом, но не успели они обрадоваться этому известию, как она тут же охладила их пыл, сообщив, что «Андрейка» уже дня три как в бегах.
-Странный он был, - продолжала вдова. - Оно и понятно, отец алкоголик, от запоя помер. Мальчонка психованный получился, а после несчастного случая вообще спятил. И убег.
-Куда? - спросил Картазаев, теряя терпение.
-Никому неведомо. Даже мать не знает.
Узнав у вдовы, где можно найти мать мальчика, поехали туда. Она жила точно в таком же вагончике, но сразу было видно, что за этим убогим жилищем ухаживают со всей тщательностью. Стенки были отдраены с мылом, вычищенные оконца блестели на солнце. На стук открыла маленькая женщина в очках. Картазаев сразу оценил очки, скромно убранные волосы и сказал:
-Андрей не вернулся? Он у меня книжку взял почитать.
-Он не вернется, - ответила она с подозрительной уверенностью. - Он как-то сказал мне, что хочет уехать отсюда навсегда.
-Почему?
-Вы не поймете. Он другой. Он всегда был далек от нашего проклятого богом мирка. Играть со сверстниками никогда не мог. У нас все злые, как волчата. Только и могут, что драться и слабых обижать. А он всегда их защищал. Даже дружил с одним убогим. Над ним смеялись. Он и в море из-за этого выходил, потому что оно свободно от этих подонков.
Картазаев уже хотел уйти, но напоследок решил осмотреть комнату этого парня.
-Мне бы книжку, - напомнил он. - Разрешите, я сам гляну.
-Что ж, смотрите. Я там ничего не трогала. Если он брал у вас что, то будьте уверены, ничего никуда не делось.
С этими словами женщина, промокнув глаза платочком, что теребила в руках, ушла. Картазаев со спутниками прошли через сверкающую чистотой прихожку в комнаты. Вернее комната имелась только одна, но она была перегорожена фанерой пополам. Комната Андрейки оказалась совсем крохотной. Из мебели в ней находился короткий детский диванчик и этажерка с совсем недетскими книжками. Литература была сплошь познавательная и научная. Причем, издания еще имперских времен: серьезные, без современного сюсюканья и заигрыванья с поколением-пепси. Из художественной литературы стоял лишь Вениаминов. На этот раз присутствовал его поздний период, когда он завязал со своими сказками о светлом будущем, а вспомнил самое страшное, что было в его жизни: войну, трупы в белых саванах внутри домов, мертвые, вмерзшие в лед, эшелоны, усиливая впечатление до неимоверного трагизма с помощью своей выдающейся фантазии. Картазаев покопался в памяти, вспоминая, когда же он читал Вениаминова в последний раз. Оказалось, в детстве. И то только космические оперы. Космонавтом хотел стать вроде. Картазаев покопался еще, но после детства обнаружил лишь гигантский провал, которого по идее быть было не должно. Однако командировки в горячие точки, поиски и ликвидация разнокалиберных ублюдков оставили после себя лишь отрывочные, ни к чему не обязывающие воспоминания. Откровенно говоря, лучше вообще было забыть весь этот кошмар в лунную ночь. Книги почитать светлые, того же самого Вениаминова, естественно, раннего, на фига ему эти поздние кошмарики. А Андрейка читал. Странный малый, права мать. Матери вообще всегда правы. В который уже раз Картазаев подумал, что будь у него мать жива, не мотало его бы по всей стране, и семья, наверное, была бы.
-Что это такое? - отвлек его от несвоевременных мыслей Урманов.
Он вертел в руках небольшую шкатулку. Картазаев отобрал находку и осмотрел. Шкатулка была обшита бархатом темно-зеленого цвета. Видно, что дорогая. Она резко контрастировала с общей скудостью обстановки. Сразу понятно, что чужая и сюда попала по чистой случайности. Ручная работа. Пустая. Внутри выемка цилиндрической формы длиной сантиметров десять, с двумя утолщениями. Шкатулка в целом, скорее всего, была футляром от некоей драгоценности. С внутренней стороны крышки микроскопический, но отчетливый оттиск: «Columbus». И звезда выдавлена. Странная звездочка - семиконечная. Почему не шести лучевая, например. И изобразить звезду с парными лучами гораздо легче. Интересно, что за кольцо здесь лежало? И откуда оно взялось у мальчика? Может, сундук из моря выкинуло? Поспрошать бы его постоянного напарника.
В своих рассуждениях Картазаев опять вышел на Лупарева. Не вовремя утонул рыбак. Или наоборот очень вовремя? Все концы с собой в воду унес. В таком случае получается, что футляр и кольцо, что хранилось в нем, так или иначе связаны с Черепом! Картазаев повертел шкатулку и так и этак. Прямой привет от Черепа. Однако он помолодел. Судя по состоянию бархата, вещице не больше двух-трех лет. У Картазаева закралось подозрение, что имеет место быть чудовищная ошибка. Черепа сына божьего в городе нет и в помине, и вся эта суета с экстренным разворачиванием резидентуры «Смерча» есть ничем неоправданный риск неподготовленными в полной мере людьми. Видно, кто-то услышал знакомое имя и очень сильно испугался. Картазаев постарался опровергнуть себя. Этот кто-то сам профессор Закатов. С академиком ему работать не приходилось, но судя по иногда проходившим через него документам, мужик аховый. Типа хирурга в своем деле. Крови не боится, а если и сталкивается с серьезной проблемой, то никогда не сдается, вплоть до подрыва ее атомной бомбой. И кличка у него была. Как ее? Что-то вроде Разрубатель.
-О чем ты думаешь, дорогой? - поинтересовалась Тома. - Поехали. Ты уже целый час стоишь с этим чехлом.
-Интересный парень твой тезка, - сказал Картазаев Урманову. - Он меня заинтриговал. Надо бы про него узнать у его дружка.
-Так он же сумасшедший, - возразил Урманов.
-То-то и оно. Обычный человек и утаил бы, а этот все расскажет. Они же как дети, им неведомы тайны и секреты.
Картазаев сунул футляр в карман. Пустой он матери ни к чему.

Как выяснилось, дауна звали Сева, и жил он на отшибе, как им сказали, в «Норе». Норой называли сооружение из деревянных коробок и картонных ящиков, которое располагалось где-то посредине между поселком рыбаков и морем. Практически здесь начинался пляж, и домик, чем-то неуловимо напоминающий индейский вигвам, в одном из которых Картазаеву как-то довелось кантоваться месяц, скрываясь от придурков из мексиканской полиции, стоял у подножия изрядно осевшего песчаного бархана. На вершине холма в живописной позе застыл мальчонка лет двенадцати, сосредоточенно писающий куда-то вниз. Временами он прерывал свое занятие, но лишь затем чтобы переместиться на пару шагов в сторону и продолжить извержение. На лице у пацаненка застыло глумливое выражение. Они вышли из машины и увидели, как внизу под брызгами, тщетно прикрываясь ладошками, мечется очень толстый, практически шарообразный, и совершенно лысый парень.
-Ты что делаешь? - прикрикнула Тома. - Вот он сейчас вылезет и наддаст тебе жару как следует!
-Кто? Сева? Не, он не наддаст, он у нас добрый, - самоуверенно заметил мальчик, не прерывая своего занятия. - Добрый и смешной.
Картазаев не успел вмешаться, как Андрей выкрутил пацану ухо, а потом дал пинка.
-Ты чего? Он же ребенок! - возмутилась Тома.
-А ребенок что не человек? - пробасил Андрей.
Картазаев внимательно посмотрел на него, но тот сделал вид, что взгляда не заметил.
Сева оказался даже здоровее, чем могло показаться на первый взгляд. Несмотря на лицо ребенка, он весил килограмм девяносто. В лице испуг.
-Дяденьки, вы меня бить не будете? - спросил он с тревогой и успокоился только после того, как они дали слово, что нет. - Я вам песню поставлю.
Он включил старый замызганный плеер, и тот сквозь невыносимый треск выдал «феличиту». Даун с одушевлением затянул:
-Водки сто граммов, бутылка «Агдама» - феличита! - потом оглядел гостей и спросил. - Почему вы не смеетесь? Я старался. Смешная песня? - они опять согласились. Даун оглядел их и бесхитростно сказал. - Я знаю, зачем вы пришли.
-За чем? - некстати перебил его Андрей, и Картазаев ненавязчиво наступил ему на ногу.
-Сюда всегда за этим пацаны приходят, - продолжал даун и без тени смущения стал расстегивать на Андрее ширинку. Тот шарахнулся от него как от прокаженного. - Ты что? Сева хорошо это делает.
-Скоты! - выругался Андрей. - Мочить этих козлов!
-Полегче, мочило! - одернул его Картазаев, которому поведение Андрея не нравилось все больше.
-Они смешные, - не согласился даун.
Картазаев решил, что пора приступать к делу и спросил:
-Где твой друг-Андрей?
-Андрейка? - уточнил даун, на лице которого возникло немного встревоженное выражение. - Андрейка не смешной.
-Конечно, не смешной. Где он?
-Дома.
-Дома его нет,- Картазаев протянул реквизированный футляр и спросил. - Видел это? - даун кивнул. - Что внутри было?
Даун без затей уложил в гнездо указательный палец.
-Палец? - уточнил Картазаев. - Точно палец?
Слабоумный усиленно закивал. Судя по тому, что палец толстяка оказался на пару сантиметров короче паза, хранившийся в нем палец был больше нормальных размеров.
- Какой он был?
В ответ даун дотронулся до сережки Тамары с крупным прозрачным камнем.
-Похоже на стекло? - предположил Картазаев. - Драгоценность?
Даун довольно осклабился.
- Андрей рассказывал, где он взял эту штуку?
-Андрейка там! - махнул Сева в сторону моря.
-Нашел в море? - уточнил Картазаев.
-Нет, там! - Сева повторил жест.
-Ну, где там? - не выдержала на этот раз Тома. - Там же море!
-Погоди! - остановил женщину Картазаев, он и не догадывался, что даунов так тяжело допрашивать. - Нарисовать можешь?
-А как это? - невинно поинтересовался Сева.
-Тяжелый случай, - язвительно констатировал Урманов.
На глазах происходила смена настроения. Вместо сострадания мальчик, судя по всему, питал открытую ненависть к дауну. Быстро же он меняется. Однако надо было что-то придумать.
-Показать можешь? - спросил вдруг Картазаев.
-Как это? - повторил Сева.
Картазаев подвел к нему Урманова и сказал:
-Это тоже Андрей кстати. Представь, что это Андрейка. Что он делает?
Поначалу ему казалось, что его затея ничего не даст, но неожиданно это сработало. Сева опустил Андрею на плечи свои слоновьи руки и заставил присесть.
-Андрейка плывет, - сообщил он с гордостью.
-В лодке, - уточнил Картазаев.
Сева опустился рядом с Андреем.
-Это он рыбака показывает, - уточнил Картазаев. - Они ведь вдвоем рыбачили.
Сева неожиданно вскочил и потащил всех под крышу.
-Это еще зачем? - сопротивлялся Андрей.
-Ночь. Темно, - пояснил Сева. - Андрейка сказал: «Плыть, когда ночь». Иначе плохо.
-Почему плохо?
-Никто не придет.
-Это ты про рыбу? Рыба не придет.
Сева внимательно посмотрел на него и сказал:
-Никто не придет назад.
-Хорошо. Что дальше?
-Плыть долго. Дед сказал, - и тут случилось неожиданное, Сева зашептал измененным голосом, видно кому-то подражая. - Андрейка, сгинем. Небо чистое, а звезд нету! - он набрал воздуху и выпалил. - Берега нет! Заплутали! Если сейчас не найдемся, то конец нам. В море унесет, - и он забормотал. - Место плохое. Братья Гундосы тут в прошлом годе пропали! - и он захихикал. - Мертвая вода!
-У меня мурашки по коже! - прошептала Тома. - Про что это он?
-Вам виднее должно быть, где у вас тут мертвая вода, - так же шепотом ответил Картазаев. - А сейчас помолчи, пожалуйста.
Сева сильно толкнул Андрея на стену, после чего указал на нее и провозгласил:
-Железо!
-Он корабль имеет в виду, - сказал тот, потирая ушибленное плечо.
Сева продолжал причитать:
-Не ходи Андрейка! Летучий призрак это, - поднял кверху толстый палец, будто грозил присутствующим. - Корабль мертвых. В аду тоже есть море. Кровь вместо воды. Вместо рыб мертвые люди. Они хватают живых за ноги, и под водой пьют из них воздух вместе с кровью.
Тома несмело взяла Картазаева за руку. Он даже вздрогнул от неожиданности. Представление, которое им устроил юродивый, завораживало. От него нельзя было отвести глаз.
-Они поднялись на корабль? - спросил он.
-Лодка сломалась, - спокойным тоном произнес Сева, но тут же запричитал, заставив всех вздрогнуть и уже не в первый раз. - Молись, Андрейка! Крест в руке держи, - он прислушался к чему-то внутри себя и, улыбнувшись, добавил. - На штурвале кровь.
-Люди там были? - спросил Картазаев, которому позарез нужны были свидетели, кроме этого слабоумного парня.
-Люди? - неуверенно переспросил Сева, было полное ощущение, что он позабыл, что это такое.
-Хорошо, не было людей. Но что там было? Чего-нибудь нашли? - спросил Картазаев, теряя терпение.
Сева осклабился и потянулся к футляру.
-Череп, - сказал он.
От этого ответа сердце Картазаева едва не выскочило из груди.
-Что это? Уточни! - потребовал он.
-Череп, - довольно отчетливо повторил Сева.
Похоже, из него больше ничего нельзя было вытрясти. Он иссяк.
-Корабль хоть как назывался? - спросил Картазаев впрочем, без всякой надежды на успех.
Однако был приятно удивлен. Сева вывернул найденный футляр клеймом наружу.
-Колумбия? - понял Картазаев.
Это уже было что-то.
-По всей видимости, они нашли брошенное судно, предположительно «Колумбию». Что-то позаимствовали на ней. И за это их приговорили. Лупарев погиб.
При упоминании Лупарева Сева оживился. Он несколько раз повторил имя, потом добавил:
-Лупарев-ты мясо!
-Пошли знакомые словечки, - проговорил Картазаев. - Не Диего ли тут побывал? - так как упоминание имени не произвело на дауна видимого впечатления, он оттянул одно веко книзу.
Сева шарахнулся от него. Тома с укоризной оглянулась на Картазаева и стала успокаивать дауна. На прощание Андрей хотел дать ему денег, но Картазаев отсоветовал.
-Пацаны отберут, - пояснил он. - Ты ему лучше сигарет оставь. Кстати, ты почему куришь тайком от меня. Думаешь, буду нотации читать? Пора заканчивать играть в детские игры.
-Не буду, - серьезно ответил Андрей.

Листунова привезли к многоквартирному дому за Лесным проспектом. Район в сосновом бору считался заповедным, и за большую мзду чиновники разрешили построить здесь всего один дом. Основной контингент элитного пятиэтажного домика составляли бандиты и их любовницы. У Диего в нем была прикуплена перевалочная квартира. Прихватив с собой Гектора с Аркашей, он поднялся на третий этаж. В квартире никто регулярно не жил, и их встретили грязные полы и застарелый запах курева.
-Неси Большой Палец, - велел Диего.
-Он чужаков не любит, - Гектор нехотя подчинился и принес бархатный футляр.
Диего приказал положить его на стол.
-Открой футляр и достань Палец, - велел он Листунову.
Теряясь от догадок, чего же от него ждут, Аркаша отстегнул блестящую пряжку и откинул верхнюю крышку. Внутри под диаграммой «Columbus» в глубокой выемке лежал еще один палец, еще более мерзкий, чем уже виденный им. Во-первых: он был гораздо массивнее. Во-вторых: палец был покрыт жестким длинным волосом и увенчан кривым и острым, словно серп когтем. Было непонятно, какому животному принадлежал палец раньше, но ясно, что не человеку. Подчиняясь жесту Диего, Аркаша взял его в руку. Поначалу ничего не происходило, но бандиты были полны ожидания. И оно оправдалось.
Если кромки когтя были остры словно бритва, то на острие вообще было страшно смотреть. Аркаша инстинктивно отодвинул палец на ладони, и тотчас с утробным стоном вся комната провернулась вокруг него. Лица бандитов вытянулись и размазались в воздухе, словно картины, выполненные неряшливой кистью. Аркаша ошарашено уставился на колышущуюся, вздувшуюся пузырем, стену. Зрение сделалось резко ограниченным, словно он смотрел внутри узкого луча, прорезанного в туче беспорядочно дергающихся, и казавшихся от этого живыми золотых змеек. Постепенно зрение вернулось, но в неполном, усеченном виде. Любое движение глазами вызывало боль, глазные яблоки словно склеили внутри глазниц. Хоть комната была та же, но обстановка непостижимым образом изменилась. Ощущение было подобно тому, как если бы пейзаж оставался тот же самый, но он перенесся бы из лета сразу в зиму. Бандиты исчезли, но комната была наполнена людьми. В гнетущем молчании они сидели на диване, стояли вдоль стен, разношерстно одетые, кто в летней одежде, кто в пальто. И покрои были странные. На некоторых вообще цветастые накидки навроде пончо. Единственное, что всех их объединяло, так это то, что все они, не двигаясь, смотрели только на него. От всей этой картины веяло непередаваемой жутью, словно кто-то понаставил покойников. Один из них, огромный мужик с тускло отсвечивающей косой в руках, резко двинулся с места. Лишь сковавший члены ужас не позволил Аркаше в голос заорать. Неизвестный прошел к двери и, обернувшись, прижал палец к губам.
И так же внезапно, как и появилось, все исчезло.
-Ну, будя с тебя! - Гектор принял палец обратно в футляр и положил в гнездо.
-Ну, что видел? - спросил Диего.
-А где человек, что был здесь только что? - поинтересовался Аркаша.
-Не дуркуй! Какой человек? - грубо сказал Гектор.
-Он был здесь! - Аркаша указал на проем двери. - Сделал так! - он прижал палец к губам.
-Какой он был из себя? - жадно поинтересовался Диего.
-С косой!
-Боно! - вырвалось у Гектора.
-Заткнись! Откуда ему здесь взяться? - оборвал его Диего.
-Я еще не все сказал, - добавил Аркаша. – В это комнате было полно покойников.
-Что ты болтаешь? - выкрикнул Гектор. - Еще один психованный!
-Они были здесь!
Гектор даже не ударил его, просто пихнул, но для Аркаши, учитывая его комплекцию, толчок оказался равносилен удару. Он полетел на пол. Когда оглянулся, волосы сами зашевелились у него на голове. Давешний мужик стоял за спиной Гектора.
-Вы видите его? - закричал Аркаша в ужасе.
Гектор с Диего обернулись, но Аркаше было понятно, что они не видят того, что видит он. Мужчина тем временем вытянул косу параллельно полу на всю ширину плеча. Размахнулся. Лезвие отсвечивало уже не тускло, а зловеще, словно на нем уже была кровь.
-Неужели вы его не видите? - опять закричал Аркаша.
Его неподдельный испуг подействовал, и Гектор вытащил пистолет.
-Куда ты собираешься стрелять, идиот? - остановил его Диего.
Неизвестный резко махнул косой. Вжик! Ужас Аркаши оказался настолько велик, что он даже не смог закрыть глаз. Однако Гектор не свалился замертво, как можно было ожидать. Лезвие легко пронзило бандита насквозь, как если бы он был бесплотной голографией. Лезвие беспрепятственно пролетело сквозь ноги и беззвучно вынырнуло. И единственное, что еще Аркаша успел заметить перед тем, как призрак исчез, это всепоглощающая злоба в его глазах.

Серегин позвонил ночью. К этому времени Картазаев с Томой и Андреем вернулись на место своего временного проживания в Южном поселке.
-Ты где? - спросил Серегин.
-В Алге,- Картазаев не стал уточнять.
-Ко мне сегодня министр внутренних дел приходил, требовал, чтобы я раскрыл ему код твоего мобильного телефона. Злые они на тебя. Двух офицеров, говорят, застрелил. Я сказал, что не против, - Серегин сделал паузу и продолжил. - Но после личного звонка Верховного. Мы ждали звонка, но Он не позвонил.
-Спасибо.
-Ты должен понимать, что если Верховный решится, то я не смогу ему отказать.
-Понимаю.
-Тебе надо действовать в темпе. У тебя есть что-нибудь?
-Мажаева проверяли?
-Этих дел не касайся. Что по Черепу?
Картазаев доложил про находку футляра с клеймом «Колумбии». Серегин отключился, как ему показалось, не дослушав. Картазаев еще некоторое время прождал с трубкой у уха, потом сходил в туалет и лег спать. Через час новый звонок взорвал тишину.
-Я только что разговаривал с Энтони Шалхаубом, - сообщил Серегин, и Картазаев зауважал начальство еще больше, не каждый президент может запросто позвонить, а самое главное, дозвониться до директора Си-Ай.- Он признался, что был у них такой секретный проект под названием «Колумбия». Дело в том, что «Колумбия» пропала семь лет назад вместе со всеми сотрудниками. Тони очень обеспокоился твоим сообщением о шкатулке. Он спросил буквально следующее: «Вы нашли глаза?»
- Что это может значить?
- Больше он не стал разговаривать. Предупредил только, что в наших же интересах уничтожить «Колумбию» со всем содержимым. Иначе, как он выразился, произойдет непоправимое. Откровенно говоря, я знаю Тони еще с тех лет, когда он был рядовым резидентом ЦРУ в Сайгоне, но еще никогда не видел его в большей панике.
-Но кто решил, что все это как-то связано с Черепом Кукулькана?
-Сейчас никто и не говорит о Черепе, - генерал сделал эффектную паузу и добавил. - Скорее, мы можем говорить о скелете сына божьего целиком.
-Но речь шла только о черепе? - опешил Картазаев, но его вопль остался без внимания.
-Надо найти «Колумбию»! - отрезал генерал. - Я отдал приказ изменить орбиту «Зоркому соколу». Я думаю, американская разведка тоже не будет сидеть, сложа руки и попытается внедрить своих людей. Сейчас буду звонить Верховному, город будем закрывать для всех иностранцев.
-Пал Саныч, побойся Бога, три часа ночи,- Картазаеву показалось, что он опять остался один и добавил. - Вся наша хваленая цивилизация временами напоминает мне мальчика Дауна, слушающего «феличиту».
-Это откуда? - неожиданно снова возник Серегин, скорее всего, и не уходил никуда, сидел с трубкой в ожидании…чего?
-Японский танк, - ответил Картазаев.
И на этот раз остался один. Серегин отключился, но это не был последний звонок за эту ночь. В полпятого опять позвонили.
-Владимир Петрович?
Почему-то Картазаев сразу узнал этот приятно вибрирующий голосок, похожий чистотой на голосок ангела. Хотя, услышав голос настоящего ангела, он был бы менее удивлен.
- Ты как узнал этот номер, Артур? – вырвалось у него.
-Владимир Петрович, немедленно уходите! - затараторил тот. – Ржавый знает, где вы. Его люди уже едут!
Картазаев постучал кулаком в стену, за которой спали его подельники, и спросил:
-Значит, теперь ты знаешь, кто я, и все-таки решил мне помочь? Может быть, поможешь мне с Черепом?
Ответом был хватающий за душу вой в трубке. Тут Картазаев заметил высунувшегося Андрея и велел:
-Буди Тому, мы уходим. Вещи не собирайте, похоже, их сегодня соберут без нас.
В доме никого кроме их троих не было. Они сели в машину и поехали. Выехать из поселка с ходу не удалось: у прикрытого шлагбаума замер джип с погашенными фарами, в кабине которого, судя по алеющим сигаретам, сидело несколько человек. Тогда Картазаев вернулся обратно и включил зип. Он вызвал дежурного, но тот, узнав, в чем дело, сразу переключил на Эйнштейна.
-Ты спишь когда-нибудь? - пошутил Картазаев, хотя шутить ему хотелось меньше всего.
-В перерывах между твоими звонками, - парировал эксперт. - Можешь не рассказывать про свои проблемы, я уже в курсе. «Сокол» еще не успел занять заданную орбиту, но над городом висит коммерческий спутник, будем использовать его как ретранслятор. Качества не обещаю, могут быть накладки. Тебе надо вернуться по улице, на которой ты сейчас находишься, метров на сто назад и свернуть направо.
-Направо от тебя или от меня? Кстати, я буду двигаться задним ходом: на узкой улочке мне не развернуться.
-Можешь хоть боком, но ответвление будет только одно.
Картазаев отъехал назад, но в указанном месте поворотов было два.
-Зоркий сокол называется! - ругнулся Картазаев, сворачивая. - Эйнштейн, мы правильно едем?
-Правильно, - успокоил эксперт. - Только, похоже, бестолку. Появилась еще одна машина. Эту дорогу для вас тоже можно считать закрытой. На следующей развилке опять сворачивай направо, там небольшой обрыв, будь осторожнее, когда будешь двигаться вдоль него.
Однако искомый обрыв за поворотом не обнаружился. Это была уже окраина поселка, и коттеджи стояли редко. Несмотря на то, что некоторые еще только начинали строиться, они были огорожены заборами, подступающими вплотную к дороге, от чего та стала походить на узкий коридор. Картазаев почувствовал смутное беспокойство.
-Эйнштейн, тут нет никакого обрыва! - возопил он.
-Этого не может быть, - встревожился эксперт в свою очередь. - Ты едешь вдоль него. До него не более пары метров.
-В таком случае, это очень маленький обрыв.
-Езжай прямо, не останавливайся!
-Как я поеду прямо, когда тут поворот? - возмутился Картазаев.
Он выкрутил руль, и их сразу залил свет мощных фар. Судя по размаху их расположения, впереди перегораживал путь грузовой фургон. Картазаев нажал тормоз и дал задний ход, так на узкой улочке не мог развернуться.
-Продолжай ехать прямо, путь свободен, - безмятежно продолжал Эйнштейн.
У Картазаева не было времени даже на то, чтобы выругаться. Преследуемый по пятам, он кое-как вырулил за поворот, здесь улочка была чуть шире, но не намного, но Картазаев был рад и этому. Выкрутив руль, он заставил машину пойти юзом. Проскользив некоторое время, она уткнулась кормой и бампером в противоположные стороны улицы. Картазаев еще сильнее вывернул руль и дал полный газ. Машина протаранила забор и, опрокинув его, встала, наконец, по ходу движения. Но маневр занял слишком много времени, и фургон догнал их, моргая фарами и предлагая остановиться.
Картазаев не замедлил надавить на тормоз, в результате чего фургон едва не въехал им в зад и тоже был вынужден истерично затормозить. Преследователи явно не брали его в расчет и предпочитали не калечить технику.
-Теперь прямо и в город, - сказал вдруг Эйнштейн.
-Ты какую машину ведешь, нобелевский придурок? - прорвало Картазаева.
-Как какую? Вольво, - удивился Эйнштейн.
-Идиот шведский! Я на джипе, а на хвосте у меня фургон типа «мазды»!
-Этого не может быть!
В это время «мазда» нагнала их и слегка дотронулась до кормы. Джип тряхнуло, словно «Титаник» в момент наезда на айсберг.
-Сделай же что-нибудь! - крикнул Картазаев.
-Я вас вижу! - раздалось в ответ, было видно, что Эйнштейн сам изрядно встревожен. - Первый раз со мной такое. Постарайся уйти с той улицы, по которой движешься. Спереди тоже засада. Сейчас будет пара ответвлений. Уходи по первой, на второй не пройдешь. Там обрыв.
-Скорее я по первой не пройду, у меня на хвосте фура висит. Попробую за обрывом оторваться.
-На такой скорости обрыв не пройти. Там дорога очень узкая.
-Самое то. «Мазде» там вообще не развернуться.
Энтузиазм Картазаев поубавился, когда он разглядел сам обрыв, больше напоминавший пропасть. Отвесные стены уходили вниз метров на десять. Местами он подступал к дороге вплотную. Грунтовая дорога петляла по самому краю. В некоторых местах правая колея была полуобрушена. Дна в этом месте не просматривалось, точно дорогу стерли стеркой. Картазаев заставил себя нажать на газ и одновременно не закрывать глаз. В свете фар прыгала извилистая дорожка, больше похожая на козью тропу.
Джип по стрекозлиному скакал по краю обрыва, оседая поочередно то на правую колею, то на левую, и каждый раз Тома с Андреем, сидящие на заднем сиденье валились в объятия друг друга. Картазаев понимал, что долго в таком темпе ему не продержаться, однако грузовик и не думал отставать. Наоборот, он сократил дистанцию и был всего в паре метров от них. Теперь он не миндальничал, видно изменились установки, и явно намеревался спихнуть их вниз. Грузовик стремительно нагнал их и ударил, но за секунду до удара Картазаев выкрутил руль в противоположную сторону от обрыва и въехал в чугунную решетку забора. После грохота наступила тишина. Картазаев не сразу понял, кто из них сверзился вниз. Лишь потом, оглянувшись, увидел рассеянный свет фар, бьющий со дна оврага.
Им повезло еще раз, когда удалось запустить заглохший мотор. Несмотря на сильно деформированный бампер, двигатель не пострадал. Уже без приключений они доехали до выезда из поселка.
-Там еще одна машина, - почему-то шепотом сообщил Эйнштейн. - Судя по выделению тепла в ней двое.
Не подъезжая до указанного места, Картазаев заглушил мотор. Он нашарил в бардачке ручную гранату без запала и без особого энтузиазма констатировал:
- Лучше, чем ничего.
-Я пойду с тобой! - вызвался Андрей.
-Сиди уж! - одернула его Тома даже без подсказки Картазаева. - Там такие зубры сидят. Они тебя без масла сожрут. Будь осторожен, Вова. Мне без тебя не жить, так и знай.
Картазаев лишь скрипнул зубами и, прижимаясь к заборам, прокрался к невидимому пока сопернику. Машина стояла сразу за ручным шлагбаумом, объехать который не было никакой возможности. Водила курил. Алеющий окурок то взмывал вверх, то опускался.
Картазаев коротко вздохнул и слился с землей. Для всех посторонних свидетелей, если бы таковые оказались, он просто исчез на короткое время, чтобы вновь возникнуть рядом с машиной. Сверху бессильно упала рука с горящей сигаретой. И осталась висеть, словно у мертвого. Картазаев пощупал запястье. Пульс практически не ощущался.
-Владимир Петрович, это вы? - раздался вдруг голос.
Мелодичный. Только от него мороз по коже.
Уже не таясь, Картазаев поднялся. Водитель с выпученными глазами напоминал статую. Рядом с ним Артур.
-Как тебе это удалось?
-Взял грех на душу. Меня за него накажут.
-И что же ты намерен делать?
- Я дам вам шанс.
-Я не один.
-Остальные для меня не имеют значения. Поднимайте шлагбаум и уезжайте.
Картазаев не заставил себя упрашивать, метнулся к машине и, уже выезжая, притормозил возле Артура и спросил:
-Зачем ты это делаешь?
-Я хочу, чтобы ты остался мне должен. Мне понадобится помощь.
-Пошли с нами.
Артур покачал головой.
-Что тебя пугает? Мы тебя спрячем так, что тебе ничего не будет угрожать.
-Меня пугают не они, а ты.
Картазаев без предупреждения для пассажиров дал полный газ, и они с проклятиями посыпались друг на друга, но, откровенно говоря, смущенный словами Артура, он сам был в большей растерянности, чем они.

Глава 11.

-Что они искали в порту и что узнали у рыбаков? - спросил Диего, опустошив стакан с водкой.
После неудачной погони он вернулся с Гектором и Базловым на квартиру в сосновом бору. Водки было выпито немало, и хмель от него был тяжелый. Диего оглядел их единственным глазом и сказал:
-Тащите сюда миноискателя!
-Он же в эту квартиру ни ногой, говорит, что его от пальца мутит! - встрял Базлов.
-Я сказал: тащи! - Диего пристукнул кулаком с зажатым стаканом по столу.
Базлов спустился вниз. Артур сидел на лавочке и играл с котенком, разговаривая с ним как с ребенком.
-Пошли! - Базлов взял его за руку. - Диего зовет.
-Я не могу! Мне там всегда плохо бывает!
-Такому убогому как ты везде плохо, - нравоучительно сказал Базлов.
На лестничной площадке Артуру сделалось совсем худо и его вырвало. На шум выглянул Диего.
-Опять! - он скорчил презрительную гримасу.
Вдвоем с Базловым они заволокли Артура в комнату и бросили на диван. Диего похлопал его по щекам.
-Пришел в себя? - спросил он. - Придется немного поработать.
-Мне плохо, - простонал тот. - Мне надо в туалет.
-Конечно, дорогой, - издевательски произнес Диего. - Ты сейчас расскажешь о том, что там раскопал Томкин любовничек у рыбаков, и кто рот раззявил, и я тебя сразу отпущу в туалет.
-Может, ему Томка и наплела, - предположил Базлов.
-Она ничего не знала, - отмахнулся Диего. - Так кто ему рассказал?
-Я не знаю, - простонал Артур, было видно, что он не понимает, что от него хотят.
-Может, действительно не знает, - сказал Гектор. - Ведь он не настоящий экстрасенс.
Диего выпрямился и бросил:
-Нет такого слова «не знаю». Он притворяется. Водки несите!
Артур отполз от него на противоположный край дивана. Диего засмеялся от охватившей его радости.
-Что испугался?
Базлов с готовностью принес стакан водки и в предвкушении произнес:
-Ну, сейчас будет спектакль!
Так как Артур сопротивлялся и мотал головой, то Гектор взял его за одну руку, Базлов за другую, и они распяли его. Диего влил стакан в рот, но Артур упорно не хотел его сглатывать. Главарь коротко ткнул его под ложечку и Артур судорожно сглотнул. Некоторое время он бился в конвульсиях, потом обмяк.
-Кто в порту им настучал? - спросил Диего.
Артур сделался белым как полотно, из-под сомкнутых ресниц побежала крохотная слезинка.
-Я не вижу, - прошептал он.
-Ты глазенки то открой! - посоветовал Базлов.
-Да он не об этом! - отмахнулся Диего. - Тащи еще водки!
-А он не загнется? - засомневался Базлов.
-Загнется и хрен с ним! Тащи! - ухмыльнулся Диего.
Базлов принес еще один полный стакан. Гектор разжал пленнику рот и налил туда водки. Некоторое время Артур лежал не шевелясь, потом стал мотать головой из стороны в сторону, все время увеличивая амплитуду и с хрустом выворачивая шею. Диван ходил ходуном. Потом вдруг затих.
-Ну что еще стакан? - пригрозил Диего.
Артур отполз от него к спинке дивана и жалобно попросил:
-Оставьте меня в покое, пожалуйста.
-Конечно, оставлю, - согласился Диего. - Только скажи, кто стучит в порту? Только не говори про рыбачка, которого мы уже в его собственном дерьме утопили.
Артур не отзывался.
-Базлов! - крикнул Диего. - Водки нашему другу!
-Я скажу, только не надо больше, - взмолился Артур. - У меня голова уже раскалывается, я почти ничего не слышу и не вижу.
-Базара нет! - обрадовался Диего.
-Обещайте, что пацану ничего не будет, - настаивал Артур.
-Папой клянусь, начальником отдела порта! - дурашливо произнес Диего.
-Его зовут Сева, - прошептал Артур. - Он больной. Пожалейте его.
-Базлов! - крикнул Диего. - Езжай в порт. Надо заткнуть фонтан.
Артур с неожиданной силой вцепился ему в руку.
-Запомни, ты обещал! - вскричал он.
Диего вырвал руку и засмеялся:
- Обещал? Тебе? Ты слишком много на себя берешь! Кому этот убогий нужен? В обществе нужно оставлять только здоровых!
-А ты сам? - спросил Артур.
Приступ ярости застил Диего единственный глаз. Бандит набросился на Артура, бессистемно нанося удары, особо не вглядываясь, куда они приходятся. Больше это походило на драку женщин: эмоции перехлестывали через край. Сходство усиливало то обстоятельство, что пижонская челка Диего спадала на глаз, и он по-бабьи ее сдувал.

Базлов быстро нашел рыбацкую деревушку, но в дальнейшем началась непруха. Узнав у пацанов, где ютится местный дурачок, но полчаса не мог к нему проехать: хваленый джип немилосердно вяз в песке. Бандит вынужден остановиться, потому что замигала лампа перегрева двигателя.
-Вездеход называется! - в сердцах выругался Базлов.
Сунув нож в карман, дальше пошел пешком. С моря дул легкий бриз, и идти было приятно. Базлов сменил жвачку во рту, запихав сразу пачку, и уверенно зашагал к показавшейся на берегу лачуге. Наверху прыгал пацаненок с маленькой ехидной рожицей. Он швырялся в смешного толстячка внизу принесенными загодя зелеными яблоками.
-Сейчас щелбана получишь! - добродушно пообещал Базлов.
Пацаненок не поверил, тогда он поймал его и от души дал такого щелчка, что обезьянья рожа едва не свалился, а лбу вздулась синяя «слива».
-Детей обижать нехорошо! - захныкал хулиган.
-Вали отсюда, не то обижу по-настоящему, - пригрозил Базлов, и пацаненок засеменил прочь.
Сева тем временем стоял внизу под барханом, и, закрывая глаза от солнца ладошкой, смотрел на него. При этом он улыбался. Базлов спустился и сказал ободряюще:
-Он тебя не обидит больше.
Он предложил дурачку жвачку, тот взял, но вместо того, чтобы жевать, проглотил ее и застыл в неподвижности, когда та стала комом в горле.
-Дурак ты, пацан! - усмехнулся Базлов. - Ну да ладно. У меня времени нет, - он, не таясь, достал и раскрыл нож.
Увидев оружие, дурачок жалобно заныл и упал на песок, старательно закрывая лицо руками. Он наивно уверовал, что если он не видит, то, стало быть, не видят и его.

В это время пацан с фингалом на лбу, доселе не ушедший и прячущийся на вершине бархана с ужасом наблюдал за происходящим. Он судорожно пополз ногами вперед, не смея повернуться от ужаса, и поднялся на ноги лишь тогда, когда бархан полностью скрыл от него страшную картину. После чего кинулся на трясущихся ногах в деревню. Он бежал и орал. На окраине стояла запыленная легковушка, из которой, услышав крик, показался маленький аккуратный мужчина в очках, одетый в пиджак в крупную клетку.
-Там Севу убивают! - прокричал мальчик, судорожно хватая его за обшлаг пиджака.
Капитан Коробочка с выражением брезгливости отодрал от себя детские ручонки и строго спросил:
-Где убивают? - после того, как мальчик указал направление, он оттолкнул его от себя.- Исчезни! - посоветовал он, повторять не пришлось, у мальчика только пятки засверкали, что-то было нехорошее в повстречавшемся ему взрослом, не было и речи о душевном участии, и Коробочка отнесся к происходящему, как к чему-то непотребному и грязному, и на лице его было написано откровенное отвращение.
Капитан пошел по дороге, со стороны похожий на рядового отдыхающего, немного заплутавшего в стороне от городского пляжа. Он дошел почти до самого моря, когда почти столкнулся с карабкающимся по бархану Базловым. Бандит поднял лицо, намереваясь рассмотреть появившееся препятствие, и получил удар ботинком в лицо. Некоторое время он кувыркался по склону. Капитан преследовал его. Наконец, Базлову удалось остановиться, и он вынул нож. В ответ капитан уставил на него пистолет.
-Сдаюсь! - Базлов бросил нож.
-Я твою сдачу не принимаю, - скривился капитан, после чего расстрелял всю обойму.
Пройдя мимо лежащего бандита, на котором дымилась издырявленная рубаха, капитан попал в жалкую лачугу дурачка, но хозяина в ней не обнаружил. Тогда он вышел и его внимание привлек небольшой свеженасыпанный холмик. Коробочка раскидал его и наткнулся на руку. Вскоре отрыл Севу целиком. Тот был еще жив. Коробочка вынул из поясной сумки аптечку и сделал умирающему укол сквозь брюки. Сева застонал. Капитан встряхнул его, и тот нехотя открыл глаза, непонимающе уставился на него.
-Я увижу ангелов? - спросил Сева.
-Не знаю, - равнодушно пожал плечами Коробочка. - Кого он искал? Что ему было нужно?
-Ему было нужно Андрейку, но я не сказал.
Глаза его закатились, и он уронил голову на песок. Не тут то было. Коробочка вколол второй укол. Хоть доза была предельно допустимой и могла причинить невыносимые страдания умирающему, капитан не колебался ни секунды. Не было у него такого понятия, как колебания. Сева опять открыл усталые глаза.
-Что ты ему не сказал? - встряхнул его Коробочка. - Говори!
-Что я видел Андрейку. Он стал другой, - Сева застонал, когда ноги его свело судорогой.
-Какой другой? - продолжал трясти Коробочка. - Каким он стал?
-Он стал такой как вы.
-Не понимаю! - выкрикнул Коробочка. - Какой как я? У него такая же одежда? Очки? Что?
На этот раз судорога выкрутила все тело несчастного целиком. Глаза его закатились, и он быстро зашептал. Чтобы разобрать слова, Коробочка с недовольной миной должен был прильнуть ухом к губам умирающего.
-Я вижу ангелов, - торопливо шептал Сева. - У них нет лиц. Андрейка их видел в городе…
-В каком городе? - заорал Коробочка, немилосердно тряся уже почти труп.
-В городе застывших камней, - прошептали холодеющие губы.

Часть 2.
Город застывших камней.

1. Сообщение ИТАР-ТАСС.
Для локализации вспышки свиного гриппа закрыта для посещения иностранными гражданами Алга - город на побережье и крупный морской порт. Неожиданное известие застало врасплох три торговых судна из США, задержанных пограничниками на подходе к порту.

Глава 1.

-Я буду говорить тихо, так что вынь бананы из ушей, - предупредил Картазаев, он сидел на стульчаке в убогом нужнике, а за тонкой стенкой спали Тамара с Андреем, и ему совсем не хотелось, чтобы они услышали, как он разговаривает через зип с Гномом. - Что нового по расследованию убийства оперативников ФСБ?
-Ничего не изменилось, ты по-прежнему в розыске, - сказал агент. - Но я теперь понял, как все было. Убийца застрелил оперативников из пистолета той же марки, что и у тебя, а потом поехал в промкомзону, дождался, пока ты уйдешь, оставив оружие в машине, и заменил пистолет. А ты вдобавок еще одного замочил, понаоставлял пальчиков, да и бросил оружие на месте преступления. Может быть, таким образом, ты хотел выйти из игры, полковник?
-И сесть в зону пожизненно? Ты лучше скажи, откуда убийца узнал про встречу в промкомзоне и марку моего пистолета?
-Я думаю, он работает в местном управлении ФСБ.
-Об операции в управлении знало трое, двое мертвы. Остается Мажаев. Что он дурак так подставляться?
-Скорее всего, он рассчитывал, что в суете тебя грохнут бандиты, либо менты при задержании замочат. Они очень не любят, когда гибнут люди из их конторы. Убийца и предположить не мог, что ты выкрутишься.
-Все равно, вывод слишком очевиден, чтобы быть правдой.
-Кстати, Мажаев за тобой послал настоящего волкодава. Ты когда- нибудь слышал про капитана Коробочку? Твое счастье, что нет. Его сам Ржавый боится, а он не боится даже самого черта.
-В таком случае ваш Коробочка святой получается, раз его такие черти как Ржавый боятся.
- Неверная у тебя информация, потому что черти не боятся святых, они их искушают и проверяют на стойкость. А Коробочка, конечно, святой. Только святой со знаком минус. Знаешь, что такое аннигиляция? Это когда соприкасаются две разноименное частицы: плюс и минус, то они взаимно уничтожают друг друга. Остается только вспышка и световой ветер. Вот то же самое произойдет, когда Коробочка встретит настоящего святого. Мгновенная аннигиляция. Коробочка-голый рефлекс справедливости. Ему уже наплевать на такие условности, как сама справедливость или хотя бы закон. Он сам себя считает и законом и справедливостью, а остальные для него только грязь под ногами.
-За что ты его так не любишь?
- Когда я был молодым и зеленым, тоже хотел справедливости, и по дурости обратился к Коробочке. С тех пор прошло немало времени, не хочется бередить старые раны, скажу лишь, но лично для меня это «общение» стало катастрофой. С тех пор так и живу Гномом под землей.
-Слушай, а кем ты был до того, как пришел к нам? - спросил Картазаев.
-Зачем тебе это? Лишняя информация только забивает мозги и отнимает время, а его у тебя как всегда нет.
-Что-то еще произошло? - обеспокоился Картазаев.
-Двойное убийство в одном из рыбацких поселков. Убиты местный дурачок и некто Базлов. В портовой группировке он числится одним из ближайших помощников Диего.
Перед мысленным взором Картазаева предстало видение Севы, слушающего «феличиту».
-Севу убил Базлов, а самого киллера неизвестно кто, - продолжал Гном.- Видели постороннюю машину в поселке, но кто на ней разъезжал, ни номеров машины никто не вспомнил. Пришел также факс из Москвы: мазут, обнаруженный на туфлях Гиты, оказался не совсем мазутом, а мазутосодержащим топливом. Более тщательно проведенная экспертиза выявила синтетические компоненты, которые указывают на то, что мы имеем дело с топливом импортного производства марки «S-300»,применяемым, кстати, на дизелях импортных же пароходов.
-Значит, Гита побывала на «Колумбии», - констатировал Картазаев.
-В Москве пришли к тому же выводу и просили активизировать поиски корабля. Есть предположение, что америкашки экспериментировали с Черепом Кукулькана. Возможно, что к ним также попали остальные части скелета бога, и они решили дособирать недостающие детали методом экстраполяции и компьютерного анализа. Эксперимент был неудачен: наши люди в штатах выяснили, что на корабле в момент аварии находилось сто шестьдесят человек. Не выжил никто. Больше того, есть мнение, что «Колумбию» специально подтолкнули к нашему берегу. Мол, пусть русские расхлебывают кашу, а если их при этом помрет побольше, то оно и к лучшему.
-Тебе американцы ничего плохого в прошлом не делали? - с подозрением спросил Картазаев. - В твоих словах мне видится личное отношение. Ты это заканчивай, мне нужна объективная информация. Что узнали про Боно?
-Ровным счетом ничего. По картотеке МВД он не проходит. Ни один из опрошенных информаторов его не признал за своего. Цель, с какой он следил за Диего, неизвестна. Непонятно, зачем он помог тебе. И куда он делся потом. Люди Диего весь город перевернули, да и в ФСБ по наводке из Москвы не сидели, сложа руки. Результата нет. Он словно исчез.
В этот момент за стенкой послышался неясный шум, и Картазаев заторопился завершить сеанс связи. Сунув зип между стенкой и унитазом, он открыл дверь, чтобы столкнуться с дулом пистолета. Полковник легко мог выбить его из заметно подрагивающих рук Андрея, но ему самому стало интересно, на что годен этот мальчуган из элитной школы.
-Ну, что дальше? - спросил Картазаев.
Глаза Андрея были как два пятирублевика.
-Ты мент! - выкрикнул он.
-Я не мент, а ты заканчивай размахивать заряженным оружием. Не дай бог, выстрелишь и разбудишь соседей, и придется отсюда экстренно линять. А мест, где мы могли бы еще укрыться, уже не осталось.
-Если ты не мент, то с кем говорил по рации? Они уже едут, да?
-Никто сюда не едет! - потеряв терпение, Картазаев вырвал оружие и осуждающе сказал. - В следующий раз никогда не угрожай оружием, а если достал, то стреляй, не то выстрелят в тебя.
В это время в дверях он увидел Тамару в одной ночнушке. В глазах ее были слезы.
-Ты притворялся? - спросила она. - Ты никогда не любил меня, тебе нужны были мои связи. Нет, ничего не говори.
Уйдя, она закрылась в ванной и включила душ на полную. Картазаев заподозрив, что мадам попытается улизнуть, легко выдернул замок и увидел, как обнаженная женщина подставляет лицо под хлещущие струи, что смывали слезы, стоило им выступить. Картазаев вернулся в комнату, в сердцах швырнул пистолет на постель и, обернувшись, сказал дожидавшемуся его решения Андрею:
-Нам действительно надо поговорить, - усадив его напротив, мало ли что малый еще попытается выкинуть, может, у него еще пистолет есть неучтенный, пусть побудет поближе, Картазаев задумался.
Он хотел сказать следующее:
- Я не работаю на ментов. Я работаю лично на Верховного главнокомандующего.
-А это кто? - не понял бы Андрей.
-Согласно действующей конституции Верховным главнокомандующим является Президент.
-Ты работаешь на президента? - недоверчиво воскликнул бы Андрей и добавил совсем уж по-детски. - И ты когда-нибудь видел его кроме как не по телевизору?
-Личные встречи совсем необязательны. Достаточно того, что он мне передают его распоряжения. Я хочу подчеркнуть, что полученное мною задание ни коим образом не касается ни Лешего, ни Ржавого, ни всех ваших разборок и стрелок. И попал я к вам не для того, чтобы выведать, где находится ваша черная касса.
-А зачем же тогда мы тебе? - воскликнул бы, наверное, Андрей.
В этом месте, Картазаев осторожно поискал слова, чтобы не оттолкнуть от себя подростка. Ему нужны были эти люди, так как ему больше не на кого было положиться.
-Помнишь, Сева рассказывал про найденный корабль? На корабле находилась секретная установка, и мне поручено ее найти, - соврал бы возможно он.
- Но Сева сказал, что на «Колумбии» был какой-то череп, - естественно вспомнил бы Андрей.
-Меня самого мучит эта загадка, - «признался» бы тогда Картазаев. - Современный корабль и какой-то там череп. Может быть, это какое-то иносказание, и у этого слова другое значение. Например, драгоценность в виде черепа, перстень.
-А как же Кит? Дядя Боря? - спросил бы Андрей. - А она? - он указал бы на дверь ванной.
-Не знаю, - признался бы Картазаев и на этот раз искренне. – Единственное, что могу обещать твердо, ваших городских никто трогать не будет, при условии, конечно, что они сами не захотят завладеть секретной шхуной.
Вот такая бы сложилась идиллия, и у него не было бы от этих людей секретов, и в случае, если бы кто-нибудь из них не выжил в дальнейшем, их крови на нем бы не было. И мальчик смотрел бы на него как на героя, а не кровавого жадного киллера, способного за деньги подкараулить и замочить собственную мать. И впервые в жизни он почувствовал бы себя полноценным работником ответственной организации.
И именно поэтому он уже знал, что ничего этого не скажет. Вместо этого он медленно, но верно накачал в себя обиду и раздражению. На лице, словно грыжа на лопнувшей трубе вздулось выражение вселенской злости. И он начал орать.
-Кончайте из меня петрушку делать! - надрывался он. - Я их хочу из дерьма вытащить, а они тут детективы разыгрывают. Мне шхуна нужна, чтобы подкараулить и завалить Ржавого. Да, я работаю не один, потому что вы ни черта мне не помогаете, а строите из себя Шерлоков холмсов с докторами Ватсонами. Для кого я это делаю? Для себя, что ли? Да плевать я хотел на все ваши дела.
И далее в том же духе, со всеми остановками. С каждым последующим выкриком лицо Андрея становилось все более растерянным. Картазаев хотел ослабить давление, но не мог при всем желании. Не имел права. Эти двое были ему нужны покорные, словно два кролика перед удавом. Он чувствовал себя так погано, как будто наплевал себе в душу. По себе он знал, что значит остаться без отца. Он учился в школе, когда от инфаркта внезапно умер отец. И не имеет никакого значения, что отец Картазаева был инвалидом-фронтовиком, с 19 лет носящим осколки в покалеченной ноге, а батяня парнишки бандитом и вором. Пустота, которая образуется в душе после этого, абсолютно одинаковая. Да и женщина, сроду не слыхавшая ласкового слова, прикипела к нему, едва он уделил ей толику теплоты. Кто сказал, что это не настоящее, что Тома любит его меньше, чем любит любая другая женщина?
Но вся безжалостность, неотвратимость и мерзость ситуации заключалась в том, что все эти нюансы не являлись существенными и вкупе не стоили и крохи от его задания. Поэтому, крикнув напоследок «Как же вы мне надоели!», полковник открыл дверь и выскочил на крыльцо. Они находились на одной из неприметных дачек, числившихся в активе «Смерча». Невидимые в ночи по листьям деревьев накрапывали капли начинающегося дождя. Картазаев шагнул под дождь и подставил лицо, по которому тотчас покатились крохотные капли. «Как слезы», - подумал он. В это время раздались торопливые шаги, и с крыльца метнулась быстрая тень. Как потом рассказывал Андрей, выйдя из душа и не увидев Картазаева в комнате, женщина буквально обезумела от горя. Не дойдя до него пары шагов, Тома замерла, вся дрожа. Дождь безнадежно намочил сорочку, заставив облепить крупные груди, но она этого даже не заметила. Потом в едином порыве она прижалась к нему.
-Я должен предупредить, - начал было Картазаев, но она положила ему руку на губы.
На этом процесс объяснения был закончен. Все были предупреждены, и больше никто не выступал, но после этого случая Андрей стал относиться к Томе с явным пренебрежением. Картазаев много размышлял потом и пришел к выводу, что многие драматичные события, произошедшие в дальнейшем, имели корни в этой стычке. И самое главное то, что превращение Андрея в Лешего началось именно тогда.

Получив приказ найти «Колумбию», Картазаев опять обратился за помощью к Томе.
-У Ржавого, наверное, полно укромных местечек, где он мог бы спрятать яхту? - спросил он. - Может быть, частный причал или ремонтный док. Я думаю, он воспользуется уже имеющейся охраняемой территорией, а не станет огород городить и выдумывать что-то новое, рискуя привлечь ненужное внимание.
-Таких мест полно, - согласилась она. - Ржавый всегда любил размах в развлечениях.
-Меня интересует самое охраняемое из них. У Ржавого должна быть настоящая берлога, в которую он ныряет в самых экстренных случаях.
-Тогда это «Китовый ус», - уверенно произнесла она. - Есть такой элитный яхт-клуб в тридцати километрах от города. Ржавый туда никого не допускает кроме своих головорезов. Даже шлюхам туда доступа нет. Я там была пару раз, охрана там как на военной базе. Вокруг клуба колючая проволока под током. Кругом патрули с собаками. На море все время пара катеров болтается с пулеметами. Это место очень надежное. Я думаю, что шхуна там, но туда не пробраться. Может, ты Ржавого из снайперской винтовки пристрелишь?
-Опять ты со своими дурацкими предложениями! - вскипел Картазаев.
На дело он решил ехать ночью. Днем он связался с Гномом и обговорил детали, остальную часть дня высыпался и ел: ночью у него намечалась большая потеря калорий. Он сразу отмел как несостоятельную идею проникнуть в яхт-клуб с берега. Оставался морской путь. Учитывая, что катера патрулировали залив, напрашивалось подводное проникновение. В таком случае ему предстояло преодолеть под водой в акваланге не менее пяти километров. В противном случае бандиты могли засечь его.
Своих спутников он не стал посвящать в детали. Лишь предупредил, чтобы они с дачи ни ногой. Место было безопасное. Единственный въезд в поселок охраняли казаки, никого не пропускавшие просто так и не боявшиеся местных бандитов. За одну ночь ничего бы не случилось. На случай, если он не вернется, оставил конверт в столе с двумя чистыми бланками паспортов, настоящими без фуфла, вложив туда же десять тысяч долларов. С этим он и проспал день, а вечером, едва стемнело, уехал, ни с кем по обыкновению не попрощавшись. Дурная примета прощаться, все равно, что уходишь в последний путь.
Старую неприметную иномарку он нашел, как и было обусловлено, в центре города. В бардачке лежали документы на машину и карта пригорода. Картазаев нашел на ней «Китовый ус», определился с дорогой и отправился в путь. Беспрепятственно миновав обводную дорогу, соединяющие центральный и портовый районы города, выехал на приморское шоссе. С правой стороны потянулись нескончаемые пляжи с многочисленными ресторанчиками и поздними гуляющими. Когда оживленные места сменились пустошами, он долго не мог съехать к морю из-за крутого обрыва. Местность была голой, видимость прекрасной, что вообще ни шло ни в какие ворота. По прикидкам Картазаева до яхт-клуба оставалось не больше десяти километров. Вдобавок выступила яркая луна, и его могли заметить в любой момент.
Не имея возможности продолжать движение на машине без угрозы демаскировать себя, полковник съехал на бровку и выключил двигатель. В багажнике нашлись прорезиненный костюм, ласты и акваланг типа «Пиранья-850».Из вооружений имелся стандартный комплект боевого пловца, включавший в себя автомат для подводной стрельбы «Мурена» и подсумок с боеприпасами и спецсредствами. Картазаев облачился в обтягивающие панталоны и куртку с выпуклой пуленепробиваемой грудью, после чего пристроил на поясе оружие, подсумок и зип, расставаться с последним категорически запрещала инструкция. По непроверенным слухам внутри зипа среди остальных заморочек имелся специальный датчик жизнедеятельности организма. Если организм переставал функционировать в результате попадания пуль, ножей и ядов или других неудобоваримых вещей, сигнал поступал прямиком Серегину и в его личном компьютере гас контрольный сигнал. Грустная картина, но даже всласть погрустить нет времени. Решительно вскинув на плечо баллоны с воздухом, Картазаев зашагал к обрыву. Найдя пологое место, стал спускаться. Тотчас под ногами пришел в движение целый пласт, и он на пятой точке съехал вниз как на санках. Встал, отряхнулся и побрел к морю, оставляя унылую цепочку следов.
Когда первые волны стали своими холодными языками лизать ему босые ноги, он одел ласты, закрепил баллоны за спиной и, зайдя по грудь, лег на воду. Вода приняла его, но тяжелые баллоны потянули на дно. Картазаев, зная свои силы и простую истину, что до Геракла ему далеко, надел маску, сунул в рот трубку и поплыл, теперь наверху была только спина и конец дыхательной трубки. Таким образом, он убивал двух зайцев: маскировался и не тратил воздух в баллонах, запас которого было ровно на два часа.
Через какое-то время полковник услышал музыку, остановился и вынул из воды лицо. Музыка гремела на берегу в метрах восьмистах. Он специально забрал чуть в море, чтобы случайно не появится прямо перед носом патрульного катера. Нажатием кнопки сбоку маски Картазаев включил инфракрасное видение, а заодно и дальномер. Катер он увидел сразу, тот качался на волнах в метрах двухстах, и волны с глухими шлепками бились о его борта. Сверху над форштевнем вспыхивал огонек сигареты. Охрана не дремала.
Картазаев надел загубник и ушел на глубину. Дно здесь было в метрах восемнадцати. Он опустился на половину этого расстояния и поплыл к берегу. В зеленоватом свете подсветки перед ним сновали одинокие рыбины с выпученными глазами и разеваемыми ртами. Расцвеченная словно китайский фонарь важно прошествовала медуза. Развевались длинные нити водорослей, и во взвешенном состоянии гордо плавал мусор. И все это происходило в абсолютной давящая на уши тишине. Картазаев слышал только собственное дыхание, которое могло быть и поспокойнее, если бы он был лучше подготовлен. Вот Гита преодолела бы дистанцию вдвое быстрее, да и незаметнее, пожалуй, тоже. «А ведь именно так она и попала на «Колумбию», - понял Картазаев. Опять он идет след в след. Самое важное в такой ситуации, это не упустить момент, когда надо свернуть с проторенного пути, чтобы не угодить в ту же ловушку, ибо дальше только смерть.
В глубине мелькнуло светлое пятно. Картазаев перестал молотить неподатливую воду ногами и усилил мощность инфраочков, одновременно нашаривая «Мурену». Очки тепла живого тела под ним не показали. Дно было усеяно многочисленными осколками, в центре угадывалось нечто громоздкое. Картазаев опустился к самому дну, и ему не хватило буквально пары сантиметров, чтобы пропороть ногу о косо торчащую из илистого грунта мачту.
Чтобы не пораниться, он был вынужден зажечь фонарь. Перед ним в стайках пестрых рыбешек лежал затонувший овальный предмет метров пять в длину. Он напоминал батискаф, не имевший иллюминаторов. А то, что Картазаев принял за мачту, мачтой не являлось, а было, скорее всего, средством связи. Например, спутниковой. Аппарат мог принадлежать американцам (не хотелось думать, что нашим, да и Вольд бы знал), и они явно потерпели неудачу, ибо аппарат был разрушен и затоплен. По батискафу словно прошлись огромным ножом, и все дно вокруг было усеяно кусками металла. В корпусе имела место быть обширная дыра. Вместо идентификационного номера выпуклое изображение креста, на концах раздвоенного, словно змеиный язык. Картазаев направил луч фонаря в трещину, и тот сразу увяз в спутанном клубке, напоминающем длинные человеческие волосы. Картазаев ударил ластами и на всякий случай отплыл повыше, он терпеть не мог утопленников, а потом и вовсе выключил фонарь и продолжил движение, ориентируясь по наручному компасу.
Он пробыл под водой уже сорок минут, когда над головой показалось покачивающее на волнах брюхо патрульного катера. Когда Картазаев хотел опуститься глубже, то сразу уткнулся в дно. Катер очень грамотно поставили над банкой, и Картазаев бы не удивился, если бы нашел еще какой сюрприз. Он пригляделся, и опыт его не подвел: по дну змеилась «нулевка» - очень тонкая, практически незаметная проволока, унизанная острыми как бритва крючками. Этими крючками «нулевка» намертво вцеплялась в кожу, нанося зияющие раны. Не исключено, что «нулевка» была подключена к системе сигнализации.
Картазаев посмотрел по сторонам, но насколько хватало «ночного» зрения, везде по дну змеились тонкие хищно поблескивающие кольца. «Нулевка» была выполнена из сверхпрочного и сверхлегкого металла, изготовленного по космической технологии, достаточно было даже поднятого ластами волнения, чтобы она угрожающе приподнялась и раскачивалась. Картазаев подвсплыл, и «нулевка» тотчас устремилась за ним. Поняв, что через секунду она перекроет все пространство под лодкой, и, не имея возможности больше ждать, потому что кислорода оставалось меньше, чем на час, Картазаев устремился между проволокой и покачивающимся днищем. Одно время он был уверен, что ударится о днище баллонами акваланга, но обошлось. «Нулевка» осталась во вздыбленном состоянии, чтобы вернуться тем же путем, нечего было и думать.
Вскоре Картазаев заметил пену прибоя. Берег оказался ближе, чем он думал. Вольд всплыл и осторожно осмотрелся. С левой стороны грохотала музыка, и раздавались голоса. Междусобойчик происходил в домике на берегу не более чем в полусотне метров. Рядом с домом находился прожектор, опущенный таким образом, что луч уходил в воду под крутым углом. Рядом стояли два охранника с автоматами. Однако, как на военной базе.
По левой стороне Картазаеву глянулось больше. Там на сваях в море выдавался пирс с пришвартованными к нему яхтами. За пирсом располагалась неприметная бухта, глубоко вдающаяся в береговую черту. Картазаев ушел под воду и поплыл туда. Вскоре он достиг свай и минул их, ощупывая руками, чтобы не врезаться случаем. Вход в бухту был перегорожен затопленным кустарником. Кусты стояли под водой густо как лес. Рыб не было, и Картазаев слишком поздно понял почему. Лишь по дну ползали сонные раки.
Картазаев проплыл над медленно колышущимися кустами и оказался в бухте. Усилив увеличение, огляделся. Вдали сканер показал крупную массу. Хоть Картазаев и старался оставаться бесстрастным, сердце его взволнованно подпрыгнуло. Он понял, что приближается к цели своего путешествия, а именно, к «Колумбии» и Черепу на ней.
Подплыв ближе, он понял, что масса, показанная сканером, есть не что иное, как стена, скрывающаяся, как он предполагал, за собой ремонтный док. Стена состояла из жестяных листов, когда-то плотно пригнанных друг к другу, но по истечении времени между ними появились щели. Картазаев попробовал пролезть, но они оказались узки для него. Или он слишком толстый. Тогда Картазаев решил поступить по-другому. Найдя просвет под забором, он стал разгребать дно. Дно оказалось илистым и поддалось довольно легко.
Вскоре щель была расширена настолько, что он в нее протиснулся. И остановился. Над ним в зеленоватом свете инфравизоров колыхалось широкое и плоское днище шхуны. По размерам оно было намного больше днища патрульного катера. Чтобы удостовериться, что оно принадлежит «Колумбии», Картазаев высунул маску из воды, прочитал название на борту и сразу нырнул обратно. Следом не полетели гранаты, как можно было ожидать, тогда он сделал еще одну попытку, задержавшись наверху подольше.
«Колумбия» возвышалась над ним молчаливо и величественно метров на десять. Понятное дело, крупное судно, океанского класса, и ангар, не предназначенный для подобных кораблей, был ему тесен. Борта «Колумбии» едва не задевал стен, и от этого создавался визуальный дискомфорт: казалось, что в ангаре не хватает воздуха, чтобы дышать. Если бы не крыша дока, то корабль бы конечно засекли с орбиты. А так он мог стоять здесь хоть до скончания века, пока «Зоркий Сокол» не сгорит в атмосфере синим пламенем.
В ангаре стояла тишина. Дверь заперта. С пирса на шхуну был переброшен трап, скрипящий, когда «Колумбия» переваливалась на волне. Из-за имеющихся в стене щелей вода то прибывала, то убывала, заставляя шхуну то проседать, то взмывать вверх. Картазаев огляделся и решил рискнуть. Отстегнув баллоны, он взобрался на пирс, подтянувшись на руках. После этого вытянул баллоны. Вдоль стен стояли бочки с топливом и маслом, заправленные брезентом, и он спрятал между ними акваланг. Сам, взяв «мурену» на изготовку, выдвинулся к трапу.
На шхуне не было заметно никакого движения. Свет не горел. Неизвестно, сколько простояла шхуна в доке, и за это время если бандиты и охраняли ее, то утратили бдительность. Удостоверившись, что шхуна не имеет внешних повреждений, Картазаев перебрался по трапу на корабль. Соблюдая все меры предосторожности, добрался до рубки. «На штурвале кровь!» - вспомнил он слова Севы. Следы засохшей крови обнаружились также на стенах и потолке рубки. Все до единого стекла были выбиты. Приборы повреждены. На полу Картазаев нашел многочисленные стреляные гильзы. Они практически не давали запаха, что указывало на то, что стреляли давно. Не найдя никаких документов, он уже собрался уходить, когда ему показалось, что в дверях кто-то стоит.
У него хватило выдержки, чтобы не выстрелить. На люк, частично переходя на комингс, легла тень, похожая на ту, что остается от человека, попавшего под воздействие тепловой волны ядерной бомбы. Картазаеву приходилось наблюдать такие на одном богом забытом и проклятом полигоне, где микроустройство с несколькими миллиграммами оружейного плутония взорвалось ранее намеченного срока, а именно когда несколько десятков техников устанавливали его в гнездо.
Он подошел и потер тень пальцами, пепел был жирный на ощупь. Картазаев понял, что подспудно оттягивает момент спуска в трюм. Тогда он решительно прошел по палубе до люка. Беспрепятственно спустившись по нескольким трапам, он разболтовал круглый люк и, переступив через высокий комингс, наконец, оказался в трюме.
Трюм был разбит переборками на несколько секторов. Картазаев прошел несколько, занятые дизелями и насосами, которые его нисколько не заинтересовали и, наконец, достиг некоего обособленного помещения.
Когда-то оно было со всех сторон закрыто железными листами. Теперь некоторые из них бесхозно топорщились углами на полу, исковерканные и изуродованные. Одной стены не было вовсе. Зато пол празднично блестел мелко битым стеклом. Вероятно, здесь раньше было панорамное окно. Возможно, из пуленепробиваемого стекла.
Картазаев переступил через остатки стены, оказавшись в некогда запретной зоне. В центре возвышался стол из шлифованного металла, из которого вразнобой торчали болты, крупные пружины и другие следы торопливого демонтажа. На полу среди ветоши валялся разломанный футляр наподобие того, что они нашли в доме Андрейки.
Бархатная подушка сильно пострадала, но даже на остатках было видно, что здесь лежало нечто крупное, гораздо крупнее, чем палец. Оно было даже больше Картазаевского кулака и походило скорее на внутренний орган. Например, на сердце. «Они хотели воскресить Кукулькана!» - понял вдруг Картазаев. А потом случилось нечто, или явилось нечто, что их всех убило. Превратило в тень.
Трюм навевал гнетущее впечатление. Картазаев предполагал, что бандиты постараются перепрятать Череп, в таком случае становилось не совсем понятно, зачем они оставили сам корабль. Вывели бы в залив, открыли кингстоны и пустили на дно.
Он понял, зачем они оставили «Колумбию», когда под потолком вспыхнули лампы и по палубе загрохотали шаги. Картазаев лихорадочно метнулся обратно, думая, что попался как последний мальчишка. По узкому трюмному коридору навстречу ему бежали вооруженные люди. Полковник задраил люк, судорожными рывками вкручивая байпас. Но что толку, если через секунду с обратной стороны ее вышибли выстрелом из гранатомета, и люк, вращаясь, полетел вглубь трюма, едва не переломав ему ноги. Картазаев успел укрыться за выступ, даже пару раз выстрелил из «мурены», но с той стороны ударил настоящий шквал. Хоть и не получив прямых попаданий, от одних железных заноз, отколотых от переборок, он получил столько ранений, что весь залился кровью.
-Сдавайся! - крикнули ему. - Не то мы тебя на якоре распнем!
Картазаев попытался убежать по коридору вглубь трюма, но столкнулся со второй группой бандитов. Один из них оказался так близко, что Картазаев, не успев выстрелить, просто ударил его «муреной» по усатой физиономии. Бандит схватился за оружие и повалился вместе с ним, выдрав «мурену» из рук Картазаева.
Выхватив из боевого пояса гранату и угрожающе размахивая ею, Картазаев отступил к бывшему трону Черепа. Бандиты маячили в дверях, не рискуя войти.
-Стреляйте по ногам! - раздалась новая команда.
Тогда Картазаев, размахнувшись, как следует, бросил гранату, но не в бандитов, как можно было ожидать, а в пол. В полу образовалась дыра, в которую ударил гейзер, и шхуна стала погружаться. Картазаеву только этого и нужно было. Он выхватил из сумки с инструментами похожий на сосиску баллон с пятнадцатиминутным запасом воздуха, сунул в рот загубник и втиснулся сквозь бурун во вновь образовавшуюся дыру.
Бандиты слишком поздно спохватились, и их выстрелы зачиркали по краям отверстия, не проникая в саму воду. Однако Картазаева подстерегала другая опасность: сохранялся риск быть задавленным проседающим корпусом шхуны. До дна было метра два, и это расстояние быстро уменьшалось. Картазаев судорожно задергался, уходя из-под многотонного утюга, который ударил о днище с мощью древнего мамонта.
Времени, чтобы искать уже проделанный лаз, не оставалось, Картазаев раскачал два соседних листа и, обдираясь, пролез между ними. В бухте было светло как днем, по воде метались лучи прожекторов. Толщу воды пронзали пули, оставляя разящие трассеры из пузырьков воздуха.
Картазаев ринулся к кустам, перегораживающим вход в бухту, и остановился. Он понял, чего рыбам не понравилось в них. Потревоженные всеобщей суматохой, из глубин кустов, словно живые вздыбливались хищные горбы «нулевки». Она лежала так густо, что располагалась в несколько взаимопроникающих слоев. На многих крючках требухой наружу висели попавшие в ловушку крупные рыбины. Картазаеву грозила незавидная участь стать самой крупной добычей, но ничего другого не оставалось, как попытаться прорваться.
Почти сразу он зацепился, и опутанную хищной паутиной ногу пронзила острая боль. Картазаев достал спецножницы для резки стали, и в этот момент на него напали. Аквалангистов было трое, и действовали они слаженно, нападая одновременно с разных сторон. Картазаев ужом крутанулся вокруг своей оси. В процессе маневра ему удалось полоснуть неосторожно сблизившегося с ним противника по шлангам акваланга. Испуская тучи воздушных пузырей, тот был вынужден экстренно всплыть. Второй попытался его схватить, тогда Картазаев тыльной стороной ножниц расколотил ему маску, временно ослепив. Оставшийся пловец понял, что остался один и что взять живым нарушителя вряд ли удастся, решил не церемониться с ним и без затей убить. Он производил резкие выпады длинным спецназовским ножом с акульими зазубринами. Только каким-то чудом Картазаеву удалось отвернуть шею от резкого скользящего удара. Из оружия у него оставались только ножницы, и, дождавшись очередного выпада, он поймал ими руку противника и со всей оставшейся силы сжал. Ножницы, предназначенные для перекусывания проволочных заграждений и имевшие в активе мощный гидравлический усилитель, перекусили руку бандиту. Тот забился от боли и угодил в «нулевку». Неосторожно дернулся и уже вскоре был опутан ею с ног до головы. Почти сразу болевой шок убил его, и он замер. Картазаев перекусил ножницами проволоку, что до сих пор висела на ноге, и устремился прочь. Однако в море ему уйти было не суждено.
Полковник увидел быстро приближавшийся луч света, распоровший всю толщу воду до самого дна: это на всех парах приближался патрульный катер. Судно остановилось в полусотне метров, и с борта в воду звучно бултыхнулся приземистый груз. Картазаев торопливо выплюнул загубник и постарался максимально выдохнуть воздух. Он не успел до конца освободить легкие, когда рванула глубинная бомба. Применять ее на столь малой глубине было настоящим безумием. Либо бандиты плохо разбирались в характеристиках столь мощного оружия, либо их заставили это сделать. Под водой стало светло как днем, следом затвердевший до твердости камня сгусток воды ударил и завертел Картазаева. Ему едва не разорвало легкие, но находившимся на катере повезло еще меньше: судно опрокинуло на борт, убивая и калеча экипаж выступающими металлическими частями. Единственной причиной, по которой Картазаев не утонул, явилась та, что взрывная волна разорвавшей практически на дне бомбы была направлена вверх, она то и выкинула Картазаева на поверхность вместе с тучей оглушенной и дохлой рыбы.

Глава 2.

Оклемавшись и отплыв от яхт-клуба метров на триста, Картазаев выбрался на берег: оставшуюся часть пути до оставленной машины предстояло преодолеть пешком. Море полковнику уже порядком осточертело. Он решил отказаться от идеи снять комбинезон. Два часа под водой сделали свое дело, тепловой баланс был нарушен, и у Картазаева зуб на зуб не попадал. Комбез хоть и был тяжелый словно колода, но защищал от прохладного бриза.
Картазаеву следовало поторопиться, чтобы добраться до машины как можно быстрее. Если бандитам вздумается обыскивать окрестную дорогу, то автомобиль, брошенный среди ночи далеко за городом, сам по себе вызывал подозрения.
Сначала Картазаев шел по песку, но ноги вязли и, чтобы сохранить темп, он выбрался на шоссе и побежал. В этот день ему определенно не везло, хоть он и добрался, в конце концов, до машины, но сесть в нее уже не успел, потому что со стороны яхт-клуба раздался шум мчащейся на всех парах автомашины. Картазаеву ничего не оставалось, как оставить свою затею и спрыгнуть в придорожные кусты.
Едва он успел укрыться, как из-за поворота стремительно вылетела «BMW».При виде брошенной машины водитель так стремительно нажал на тормоз, что «бэха» завертелась вьюном. Никогда еще Картазаев так страстно не возжелал стать свидетелем ДТП, но желание оказалось из разряда несбывшихся. Заграничная техника спасла бандитов, и машина замерла, почти целиком утопив тело в рессорах.
В иномарке разом открылись двери и, клацая затворами, выскочили все, даже водитель. Если бы у Картазаева был пистолет, он бы уложил всех, ну если не уложил, то покалечил, но у него не было пистолета, а было острое желание, чтобы бандиты забрались обратно в свою роскошную тачку и оставили его в покое.
Бандиты тем временем настороженно обступили машину и пытались заглянуть внутрь, подсвечивая себе зажигалками. Разобравшись, что в машине никого нет, они решали, что делать дальше. Бандиты сомневались, что машина может принадлежать неизвестному, вторгшемуся на территорию клуба, так как думали, что тот был убит при взрыве глубинной бомбы.
-Наших водолазов ведь всех поубивало, - резонно заметил один из головорезов.
Они посовещались, и к вещему горю Картазаева решили забрать машину с собой. Полковник уронил голову на песчаник и в бессилии сжал кулаки. До города было пара часов хорошего пешего хода. Учитывая, что теперь он был не только «безлошаден», но даже бос, то другого хода и не предвиделось. Успокаивало одно, что в ластах идти было бы в любом случае тяжелее.
Бандиты тем временем разбили стекло и открыли дверцы. Двое сели в Картазаевскую машину, двое пошли обратно к своей, но дойти не успели, потому что севший в чужую машину водила вздумал завести машину. Из кабины выдулся малиновый пузырь, полошущийся на воздухе, словно мокрая тряпка. Следом крыша машины изящно отделилась от кузова, открыв вид на сидящих и размахивающих руками бандитов, причем у одного из них уже не было головы. Картазаев поначалу недоумевал, почему все происходит в абсолютной тишине, лишь потом до него дошло, что он лежит так близко к месту взрыва, что временно оглох.
Через секунду около Картазаева занялись кусты. Некоторое время он был занят тем, что уворачивался от языков огня, а когда смог посмотреть обратно на дорогу, то увидел, что горят уже обе машины. Уцелевших не просматривалось, что при такой мощи взрыва, буквально разорвавшего заминированную машину напополам, было и не мудрено.
Картазаев заторопился отойти от места аварии как можно дальше, и уже через четверть часа был более чем в километре. Всполохи вскоре скрылись в темени, вокруг стояла тишина, нарушаемая сонным бормотание прибоя, и все произошедшее казалось кошмарным сном. Картазаев старался не думать, что он мог опередить бандитов и забраться в машину первым. Но не думать не мог. В который уже раз неизвестный ублюдок хотел отправить его на тот свет, и проделал это так безнаказанно и нагло, словно собирался прихлопнуть надоедливую мошку. Ему, заслуженному офицеру, полковнику и бомбу под задницу.
Этот Мажаев либо дурак, либо человек, просчитавший свои ходы и ведущий далеко идущую игру, в которой только он двигают фигурами, а те ничего другого не могут, как умирать по-настоящему. Картазаев недоумевал, почему именно против него все затеяно. Чем он именно помешал Мажаеву? Он размышлял, что Мажаев мог предпринять такого, чтобы отвести от себя угрозу разоблачения. Ведь достаточно уточнить у Гнома, каким именно образом тот добывал машину и мог ли Мажаев быть в курсе, чтобы тот слетел быстрее, чем иному надо, чтобы испортить воздух.
-Да, теперь все упирается в Гнома, - проговорил Картазаев, словно пробуя эти буквы на вкус.
Потом он выволок трубку из зипа и попытался дозвониться до связного. Гном не ответил. Впервые за все время он не откликнулся на сигнал экстренного вызова. Согласно служебной инструкции только смерть могла помешать ему это сделать.
Все сходилось как нельзя лучше. Гном знал про встречу в промкомзоне, и про героин, и ничего не мешало ему подложить гексаген в машину, которую он же и пригнал. Какую цель он преследовал? Он мог, например, зарабатывать деньги. Если Ржавый знал, что пришлют спеца из Москвы с заданием отобрать у него Череп, которого он считал на сто процентов своим, да он любые деньги Гному бы заплатил, чтобы надеть на опасного конкурента белые тапки.
С другой стороны, если все-таки все подстроил Мажаев, то и у него имелся прямой мотив убрать Гнома и списать на него все свои грехи. Это был бы очень сильный ход. Как раз в его духе. Разом все концы в воду. Поди теперь докажи, что он каким-то образом причастен к взрыву и ко всем остальными делам. Во всем виноват Гном! А он и знать ничего не знает. Будь Картазаев на его месте, он придерживался бы именно такой тактики.
Полковник как раз звонил Эйнштейну, когда его залил свет фар. Временная глухота сыграла с ним дурную шутку, он совершенно не слышал, когда машина подъехала. Она запросто могла бы его сбить, если бы водитель ставил это своей целью. В кабине находился один человек. Когда шофер вышел, и свет фар высветил сквозь тонкую ткань длинные стройные ноги, Картазаев понял, что это женщина, если конечно только не трансвестит.
Оригинальная подсветка сделало картинку неестественно контрастной. Вокруг головы женщины словно нимб светились ярко-рыжие волосы. Она курила длинную черного цвета сигаретину и дрожала от ночного холода, несмотря на накинутое на плечи меховое манто. Она спросила, и он с трудом, но услышал, видно стала отходить контузия.
-Вы водолаз?
-А что, похож? - как можно дружелюбнее улыбнулся Картазаев, ему позарез нужна была машина красотки. - У нас тут спасательная станция неподалеку, - и тут же, чтобы она не могла спросить еще какую-нибудь глупость, попросил довезти до города.
-Я сама вас хотела об этом попросить, - призналась женщина. - Там дальше по шоссе произошла трагедия: врезались две машины. Я не хотела ехать, но Диего меня выгнал, даже не послушав, что у меня от страха дрожат руки.
Картазаев не заставил себя долго упрашивать и быстро прошел на водительское место, еще хранящее чарующее тепло предыдущей наездницы. По-джентльменски гася в себе желание уехать, не дожидаясь хозяйки, и едва дождавшись, пока женщина займет место рядом, он дал газ. У присевшей красавицы красное шелковое платье поначалу стремительно облегло ножку, потом мгновенный разрез почти до талии открыл это чудо для всеобщего обозрения.
-Меня зовут Катрин, - представилась она.
-Владимир Петрович, - склонил голову Картазаев.
-Как официально. Впрочем, как хотите. Мы ведь все равно скоро расстанемся и никогда больше не увидимся.
-Зачем же так грустно?- Картазаев уже сбился со счета, сколько раз он повторял эту затертую фразу всем малознакомым и совсем незнакомым женщинам. - Может быть, у нас найдутся взаимные интересы или скажем общие друзья. Вот, например, что вы делали у моего старого знакомца Диего? Я кстати тоже совсем недавно от него.
-Ваш друг большая скотина, - даже ругаться ей шло. - Но он предложил мне работу.
-Я слышал, он хорошо платит. Я бы сам к нему устроился, но говорят, ему нужны только женщины.
-Вы тоже слышали этот бред? - усмехнулась она.
В этот момент Картазаев усомнился в принадлежности попутчицы к женскому полу. Чтобы удостовериться, он невзначай опустил руку красотке между ног и провел рукой до самых ягодиц. Рука не встретила никаких скрываемых специальными утяжками образований, и впечатление было самое волнующее.
-А ты скор, - усмехнулась она. - Твоя фамилия случайно не Быстров?
-А мы водолазы все такие, - подыграл он.
-В таком случае, будь добр, убери руку, а то еще врежемся, а аварий я сегодня насмотрелась, и поехали ко мне.
-Только я пустой, - предупредил Картазаев. - У меня деньги в другом водолазном костюме.
-Мне сегодня уже заплатили, - Катрин потрясла рукой с изящным браслетом. - Диего подарил. Предупредил, что часы особенные, просил никогда не снимать.
Картазаев попросил глянуть. Швейцарские, но фирма малоизвестная: «Гендерсон».
-Похоже на шведскую фамилию, - заметил он. - Эмигрант?
Она пожала плечами.
-Мне без разницы, только шкал две. Не знаешь, по какой смотреть.
Она объяснила ему куда ехать, и скоро они подъехали к одинокому элитному дому за лесным проспектом, который Листунов узнал бы сразу. Они поднялись на последний девятый этаж. Квартира была довольно уютной. На полах пушистые паласы, на стенах многочисленные скрытые светильники, дающие приглушенный мягкий свет. Опасность подстерегала Картазаева лишь за балконной дверью, открыв которую, он едва не сверзился в тридцатиметровую пропасть.
Балкончик был из разряда мечта самоубийцы. Крохотный, пригодный для эксплуатации разве что карликами. Перильца едва достигали Картазаеву до колен. На высоте дул порывистый сильный ветер, далеко внизу разгуливающие прохожие казались муравьями.
Катрин велела Картазаеву раздеваться, наполнила ванну, залила ее десятисантиметровым слоем пены, но когда оглянулась, ее гость исчез. Сбежал что ли? - недоумевала она. Когда она подошла закрыть кран, высунувшаяся сквозь пену рука утащила ее в ванну.
-Ты с ума сошел! - захохотала она. - Часы хотя бы дай снять. Не говоря уже о платье.
-Диего же предупреждал, чтобы не снимала, - напомнил Картазаев.
-Мы тут не поместимся вдвоем, - предупредила она.
Картазаев предложил дельную мысль.
-Садись к правому краю, а я сяду к левому, а ноги расположим методом пирожка: моя нога, потом твоя, потом снова моя и так далее, пока не кончатся ноги.
Однако когда она вытянула ногу, то маленькая розовая ступня легла ему точно между ног. Он взял ее обеими руками и медленно провел ею по своему животу сверху вниз. Катрин удовлетворенно захихикала. Свою ногу Картазаев двигал вперед до тех пор, пока не почуял ступней шелковистые волосы. Тогда он выпятил большой палец и ввел его. Девица заохала, потом без перехода плюхнулась к нему на колени.
Они занимались любовью в ванной, потом в комнате, оставляя повсюду лохматые шапки пены, а закончили на опасном балкончике. Катрин, наклонившись, держалась за хрупкие поручни, грозя вырвать их из ненадежных креплений. Балкончик имел ощутимый наклон вперед, в бездну, и мокрые ноги Картазаева норовили соскользнуть вниз, но чувство было незабываемое. Ощущение опасности усиливало остроту чувств. Было ни с чем не сравнимое ощущение полета. У Картазаева еще никогда не было такого волшебного секса. Уцепившись за застывшую на краю бездны голую женщину, он обильно орошал ее обнаженный ягодицы, и все никак не мог остановиться. Казалось, что фонтан не иссякнет никогда. Картазаев мычал от наслаждения. Вдвоем с Катрин они стали запрокидываться через перила навстречу асфальту, расположенному девятью этажами ниже, когда Картазаев, очнувшись, втащил ее обратно, и они рухнули на теплый апельсинового цвета палас.
-Не ходи к Диего, - попросил Картазаев, засыпая в изнеможении. – Я не могу тебе ничего объяснить, но так будет лучше для тебя. Не ходи.
Но утром он проснулся уже в одиночестве. Не спешно принимая ванну, он снова попробовал связаться с Гномом. Тот не ответил. На другом конце была тишина как в могиле. Тогда Картазаев вызвал Эйнштейна. Тот был как всегда на месте.
-В том, что Гном исчез, нет ничего странного, - развеял эксперт его сомнения. - Он и раньше проделывал подобные штучки. Дело в том, что он никому не доверяет и периодически путает следы. Когда ему кажется, что кто-то дышит ему в спину, он полностью меняет дислокацию. Парня можно понять, он уже десять лет на нелегальной работе. В чужой стране быть нелегалом просто, а вот ты в родной попробуй. Люди со стальными нервами в таких условиях живут недолго, потому что их, в конце концов, вычисляют. В таком случае, никто никого не высылает из страны (на фига другой стране наши уголовники), таким на ноги таз с застывшим цементом и в море. Чтобы уцелеть в нашей системе, надо быть законченным шизофреником, бояться собственной тени и никому не верить. Гном из таких. Пройдет какое-то время и, посчитав ситуацию безопасной, он опять объявится.
-Что решили с Мажаевым?
-Приказом от вчерашнего числа он отстранен от оперативной работы. К сожалению, мы не можем решить вопрос кардинально, пока нет доказательства причастности Мажаева к покушению. Командование считает своим долгом предупредить, что проблему это не снимает. К сожалению, «Смерч» не контролирует полностью все местечковые отношения, так что вполне возможно, что у полковника на местном уровне останутся некоторые рычаги, при помощи которых он сможет оставаться в деле. Я уполномочен заявить, что если не останется другого выхода, то ты вправе требовать хирургического вмешательства. Ты понимаешь, о чем я говорю? Речь идет о приезде Нового Африканца из отдела ликвидации. Но ты должен знать, что по нашим правилам в таком случае операция считается проваленной.
-Но если потом окажется, что полковник не при чем?
-Я же говорю о крайнем случае.
-Именно за это я не люблю свою работу, - заявил Картазаев.
-Покажи мне хотя бы одного, кто бы любил свою работу. Работа подразумевает труд, а труд происходит от слова «трудно». Человек просто физиологически создан так, что не любит трудностей. Какие твои дальнейшие планы?
-Мы выяснили, откуда на ногах Гиты взялось дизельное масло. Она побывала на «Колумбии», как и я. Но меня волнует характер происхождения сажи на руках.
-Ты думаешь, это что-то значит?
-Ее не пытали. Кожа на руках практически не пострадала. Интуиция подсказывает мне, что мы узнаем нечто важное, когда уточним, откуда там взялась сажа.
-Хорошо, я займусь этим лично, - пообещал Эйнштейн. - Твои дальнейшие планы?
-Меня заинтересовал Кукулькан. Патрон прав, это действительно очень интересный парень, если даже его останки вызывают столько проблем. Я бы хотел узнать, на что он еще способен. Пожалуй, мне надо посетить хранилище местных раритетов и полистать пару древних фолиантов.
-Не понимаю, зачем тебе это, когда есть Интернет?
-В паутине все вторично, Кукулькану это может не понравиться, и он подумает, что я его не уважаю.
-Ты говоришь о нем, как о живом. Свят-свят.
Картазаев отметил последнюю реплику и серьезно спросил:
-Док, а ты веришь в Бога?
-Раньше не верил, а сейчас не знаю, - откровенно признался эксперт. - Но иногда, когда я поступаю не по совести, я думаю о нем. Единственное, что меня успокаивает, что если на протяжении тысяч и миллионов лет он все видел и знал, то ведь нет ни одного серьезного документального свидетельства, что он как-то отреагировал.
-Док, у меня плохое известие для тебя, кажется, я знаю одного бога, который уже начал действовать, - закончил Картазаев разговор, выключил зип и пошел искать носильные вещи в гардеробе Катрин, не мог же он и дальше щеголять в гидрокостюме.

Центральный архив располагался в Доме культуры и техники, похожем на многопалубный крейсер, приставший между двумя соседними проспектами. Картазаев прошел в отдел платных услуг, и несколько долларов, позаимствованные в доме Катрин, сняли все проблемы. Вскоре он знал имя нужного человека. Поднявшись по лестнице на третий этаж, Картазаев попал в ряды алюминиевых этажерок, заставленных бульварным чтивом в пестрых обложках. Библиотекарша показала ему дорогу, и он, поблагодарив, прошел зал насквозь, где за крайним прилавком обнаружил железную дверь с надписью «Отдел древней и специальной литературы. Посторонним вход воспрещен». Хоть Картазаев и не считал себя специалистом в указанной области, он вошел.
Зал, в котором он оказался, производил серьезное впечатление. Вместо алюминиевых этажерок массивные стеллажи до потолка, отсвечивающие золотым тиснением тысячи тяжелых фолиантов, своей монументальностью напоминающие плотно пригнанные друг к другу кирпичи. Настоящие книги даже пахли по другому, было в них нечто солидное, что заставляло говорить в зале шепотом. Не успел Картазаев сделать и пары шагов в царство спящих знаний, как появившийся между стеллажами пожилой человек в синем линялом халате настороженно спросил:
-Вы не ошиблись? Детективы в соседнем зале.
-Мне нужен Вячеслав Львович Гаранин, - сказал Картазаев, стараясь, чтобы его голос не прозвучал слишком тихо, зал подавлял своей интеллектуальной мощью.
-Это я. С кем имею честь? - спросил архивариус.
В кармане у Картазаева лежало два настоящих удостоверения: одно на сотрудника ФСБ с самыми широкими полномочиями, другое журналиста из Центриздата. Оценив старомодное обращение Гаранина, свидетельствующее о нем, как о глубоко интеллигентном человеке, возможно, даже книжном черве, он выбрал второе.
-Меня зовут Владимир Петрович. Наше издательство планирует выпустить книгу о древневосточном философе Нилутаифаге.
-Должен вас предупредить, что сексуальные похождения Нила являются плодом бесчестных беллетристов, - предупредил Гаранин.
-Мы в курсе, - сказал Картазаев, имевший о философе, а тем более о его любовных похождениях довольно смутное представление. - Нас интересуют его предсказания.
Его слова прервал сильный стук в глубине стеллажей, похожий на то, как если бы кто-то уронил предмет на пол от неожиданности. Картазаев приподнялся, намереваясь заглянуть в щель между фолиантами, но безрезультатно. Впритык к нижнему ряду стоял следующий.
-Не беспокойтесь, здесь никого нет, - Гаранин подошел, близоруко щурясь. - Извините, совершенно ничего не вижу. Умные книги съели мои глаза.
Архивариус пригласил его к себе в комнату, так он называл отгороженный стеллажами угол, где стоял стол, пара стульев и древний электрочайник. Гаранин поставил кипятить воду, сел напротив и спросил:
-Почему вы заинтересовались предсказаниями именно Нила. У нас есть Нострадамус, практически неизвестный. Эксклюзивное издание 1732 года. Даже в Лейпциге, где оно появилось на свет, его нет.
-Нилутаифаг не хуже, - глубокомысленно заметил Картазаев.
-Вы тоже это заметили? - подался к нему Гаранин. - В Европе это, к сожалению не ценят. Там не в курсе даже истинной национальности Нила, по привычке считают его персом, хотя в нем девяносто процентов калмыцкой крови. Вы посмотрите на разрез глаз! К сожалению, в Европе давно уже изучают не историю, а ее фальсификацию.
-Разве Нил никогда не ошибался?
-Только не в вопросах исторических событий и дат! - запальчиво воскликнул Гаранин.
-С этой точки зрения интересна его интерпретация событий, связанных с Черепом Кукулькана, - подтолкнул Картазаев беседу в нужное русло.
-А что Череп? - бесхитростно произнес Гаранин, разливая чай в стаканы с подстаканниками. - В данном случае Нил лишь систематизировал данные, попавшие к нему от матросов Колумба. Правда, есть сведения, что философ держал в руках сей таинственный Череп, по другим, которым я склонен доверять, это был лишь рисунок Черепа. Но что не вызывает сомнения, так это то, что Нил говорил с одним из жрецов Города застывших камней, которого привезли, чтобы показать испанской королеве. И он рассказал ему много интересного.
-Жрец сказал, в чем сила Черепа?
-Сказал и не сказал. Понимаете, язык майя чересчур запутан. Жрец сказал, что Череп-это смерть. Во всяком случае, в то время его так и поняли. Смерти тогда было много в мире. Солдаты Кортеса вырезали целые народы в Америке, в Европе свирепствовала инквизиция. И никого не заинтересовало, что слово смерть в языке майя обозначает несколько понятий, как-то: сила, страх, мощь. В одном из моих друзей,-при этих словах Гаранин обвел рукой стеллажи. - Так вот в одном из них я нашел еще одно мало употребительное значение этого слова. Вы никогда не догадаетесь какое.
-Даже не буду делать попыток, - признался Картазаев. - Это не наш метод.
-Это значение можно перевести не просто как слово «смерть», а «смерть кукол».
-А что это значит? - не понял Картазаев.
-Вы, наверное, в курсе, что Кукулькан в свое время полностью уничтожил враждебное племя? Так вот, в летописях тех лет встречается свидетельства очевидцев, указывающие на то, что он на время превратил врагов в застывших кукол, и новоиспеченные друзья и рабы Кукулькана изрубили их на куски.
-Как вы интересно сказали, друзья и рабы, - заметил Картазаев.
-Сначала майя и Кукулькан были друзьями, потом они стали считать его богом, - Гаранин усмехнулся и сказал. - Знаете, я выскажу крамольную мысль, но он мне не кажется богом.
-Кто же он – обыкновенный человек?
-Не обыкновенный и, конечно, не человек. Жестокий, властный, обладающий могущественной силой, но направляющий ее на безжалостное уничтожение беспомощных жертв. Он и людей, может быть, впервые увидел, и вдруг такая неоправданная жестокость по отношению к существам, которых он еще толком и не узнал.
-Но ведь они его, в конце концов, и убили, - не согласился с ним Картазаев.
-Убили, потому что он сделал их такими, - горячо возразил Гаранин. - Приучил, что можно воевать нечестно, заколдовывая людей, лишая возможности двигать чреслами, а потом резать словно баранов.
-Речь может идти о массовом гипнозе?
-Это слишком упрощенный подход. Кукулькан обладал подавляющей мощью. Подумаешь, войско там какое-то парализовало. Да он умертвил целый народ одним лишь усилием воли. Он Амазонку заставил течь вспять, и в течение нескольких часов она всасывала воды Атлантического океана внутрь континентальной Америки, вызвав невиданное до него, да и после, наводнение.
-Еще один вопрос. Что вы можете сказать о гулах? - спросил Картазаев.
-Мне видится, что гулы это кара господня, - Гаранин подумал и сказал. - Жаль, что я не верю в бога. Это мог бы быть мой окончательный ответ. А так я должен довести до вас научную точку зрения. Скорее всего, гулы являются представителями той же расы, что и сам Кукулькан. Если допустить, что он пришел к нам извне, то, следовательно, существовали те, кто так или иначе был заинтересован в том, чтобы вернуть его обратно. Бытует вообще крамольная мысль, что Кукулькан скрывающийся изгой. А гулы это его преследователи. Но это не научно. Скорее из области триллера.
-А какие они гулы?
-Этого никто не знает, - развел руками Гаранин. - Единственное достоверное утверждение принадлежит тому самому жрецу. Он сказал, что гулы не имеют лиц. И еще он сказал: холод. Правда, учитывая особенности языка майя, о которых я уже упоминал, это могло означать все, что угодно.
Напоследок Картазаев обратился к Гаранину с просьбой, сообщив, что хотел бы поработать в архивах.
-Если будет разрешение директора, то милости просим, - сказал Гаранин, провожая его. - Наряду с печатными изданиями у нас самый современный электронный архив. Он периодически обновляется, так что мы в курсе всех нововведений.
-Какие могут быть нововведения в истории?
-Ошибаетесь, молодой человек. Наши взгляды на историю все время меняются и приближаются к истинному положению вещей.
Когда они вышли из закутка архивариуса, Картазаеву почудился тихий медленно удаляющийся скрип.
-Это не у нас, - нервно махнул рукой Гаранин. - Я здесь совершенно один.
Договорившись о новой встрече, они разошлись.

Глава 3.

Добраться до дома в этот день Картазаеву было не суждено. Едва он расстался с Гараниным, как позвонил Эйнштейн и сообщил, что Артур Минжесаров в тяжелом состоянии доставлен в больницу.
-Что с ним?
-Избит до полусмерти.
-Мне надо его видеть!
-Не вздумай, - предупредил эксперт. - Да и незачем. Больной в коме. Палату неотлучно охраняют.
Однако Картазаев не послушал уговоров и поехал. В больницу он попал без проблем: в приемном покое была лишь медсестра, которая не обратила на него никакого внимания. Но едва полковник вышел из лифта, как заметил у одной из палат сидящих на стульях двух федералов, для конспирации одетых в форму ОМОНа. Не привлекая внимания, Картазаев свернул в ординаторскую. Дежурный врач посмотрел на него усталыми глазами и спросил:
-Вы к кому?
Картазаев объяснил ситуацию и попросил:
-Я бы хотел, чтобы моему другу оказали всеобъемлющую помощь. За ценой мы не постоим, - и протянул врачу тысячу баксов.
Однако тот денег не взял, хотя посмотрел на них довольно красноречиво.
-Не хотелось бы вас обнадеживать, - осторожно начал он. - Положение пациента крайне тяжелое.
-Он будет жить? - встревожился Картазаев.
-Не больше суток, - ответил врач. - Вполне допускаю, что меньше. И гораздо меньше. Медицина здесь бессильна.
Картазаев ругнулся и выволок трубку из зипа.
-Ситуация под контролем, говоришь? - выговорил он Эйнштейну. - А ты в курсе, что Минжесаров умирает? Что они убрали нашего последнего свидетеля, ты в курсе?
-Помилуй, Володя, какого свидетеля? - взмолился тот.
-Он мог знать про контакты Мажаева с Диего. Ты это понимаешь?
-Что ты хочешь от меня?
-Минжесарову надо срочно вколоть дозу витазина, иначе его не спасти.
-Панацея слишком ценна, и я должен согласовать целесообразность ее применения с начальством.
-Давай согласовывай в темпе. Если парень к этому времени, не дай бог, умрет, я вылетаю в Москву и порежу твою жирную рожу на пазлы, свинья! - пригрозил Картазаев.
Помедлив, Эйнштейн заметил:
-В силу специфики профессии люди, имеющие отношение к медицине, действительно немного циники и даже где-то свиньи. Но обзывать мою рожу жирной, это уже чересчур. Я обиделся, так и знай, - и отключился.

Панацею привезли спустя четверть часа. Картазаев был осведомлен, что филиалы «Смерча» расположены во всех крупных городах, так что особо и не удивился прыти местной резидентуры. Когда во двор больницы влетела карета «скорой» с пульсирующими лампами, Картазаев сердцем почувствовал: оно. Вскоре из загремевшей кабины лифта выбежал молодой доктор с черной бородкой. Прекрасно ориентируясь по сигналу зипа, он ворвался в ординаторскую и безошибочно вычленил Картазаева.
-Здравия желаю. Мне приказано вам передать, - и протянул оцифрованную запечатанную коробочку.
-Разве вы не будете делать укол? - удивился Картазаев.
-Никак нет. Распишитесь в получении,- «доктор» протянул бланк, который Картазаев подмахнул не глядя. - Велено предупредить, что если в течение часа больной не перейдет в активную фазу, то останется, конечно, жить, но толку от него будет чуть. При таком диагнозе, разрушенных лобных долях мозга, это будет полностью парализованный, ничего не соображающий идиот.
Не успел фальшь-доктор ретироваться, Картазаев обратился к настоящему с просьбой посодействовать.
-Конечно, поможем, - сощурился врач. - Только что-то я не припомню такого препарата. Как вы сказали? Витазин? Он что действительно может чем-то помочь?
-Доктор, у нас нет времени, подробнее про препарат я расскажу вам позже, - поторопил Картазаев. - У меня есть к вам еще одна просьба.
Через минуту он направлялся в палату, одетый в белый халат и шапочку, в сопровождении крутобедрой медсестры Гали, чей халат отличался чрезмерной экономией материала. У входа в палату их притормозили.
-Я лечащий врач, вы не имеете права нас останавливать, - заявил Картазаев.
-Молчи, дедушка! - расслабленно произнес офицер, из материалов уголовного дела Картазаев лишь потом узнал его фамилию: Капушин. - Надо будет, еще и обыщем. Не тебя конечно, старпера, а сестричку с превеликим удовольствием.
Галя проявила солидарность и высказалась в том духе, что никогда не любила омоновцев. Тут вмешался второй. Из того же досье, по которому впоследствии проходил Капушин, следовало, что его звали Алексей Выдригайло. Он носил прозвище Жаботинский из-за своего рекордного веса в сто десять килограммов, ошибочно считая это гарантией собственной неуязвимости.
-Валите отсюда! – гаркнул Капушин.
-Пойдемте, доктор! - Галя поспешила взять Картазаева под руку и увести.
Артур лежал голый под одной простынкой, и лицо его было такое же белое. Картазаев лично распаковал заветную коробочку и вынул ампулу. Галя отработанным движением кольнула. Если б она знала, что держит в руках препарат стоимостью в авианосец!
-Теперь будем ждать, - сказал Картазаев. - А вы, Галочка, может идти.
Однако она не ушла. Как выяснилось впоследствии, это спасло ей жизнь. Девушка присела напротив Картазаева на табурет и, сложив руки так, что они приподняли в боевое положение ее замечательные груди, лукаво посмотрела на него.
-Вы меня заинтриговали, - улыбнулась она, и как понял Картазаев, натренированной улыбкой. Женщины идут на все, чтобы удовлетворить природное любопытство.- Кто вы? У нас я вижу вас впервые. Вы ведь не врач?
-Лучше бы я им стал, - вздохнул Картазаев.
-А больной ваш родственник? Наверное, внук?
Ответить Картазаев не успел, потому что Артур дернул головой и приоткрыл глаза.
-Я должна сообщить дежурному врачу!- подскочила медсестра.
-Никуда не надо сообщать! - Картазаев придержал ее, не хватало еще, чтобы доктора попытались влезть в процесс, надо сказать, довольно специфический, и все испортили.
-Что вы делаете? Пустите! - возмутилась женщина.
В то время как Картазаев препирался с ней, стремительно теряя в ее глазах свой поначалу очаровательный ореол, в коридоре начали разворачиваться главные события, которые от начала до конца целиком вошли в самое шумное дело, которое когда-либо вела городская прокуратура.
Все началось с того, что на первом этаже к окошку регистратуры подошел гражданин в плаще и шляпе и спросил, в какой палате находится гражданин Минжесаров.
-Он на третьем этаже. К нему нельзя, у него милиция, - сказала медсестра.
-Я все-таки пройду, - сказал гражданин.
Медсестра не стала скандалить или кричать, это был опытный работник, поэтому сразу потянулась к телефону. Это ее и погубило. Гражданин просунул нечто в окошко и нажал на курок. Глушитель сделал звук выстрела не громче того, с которым пробка вылетает из бутылки шампанского. Накрахмаленный колпак медсестры был безнадежно смят, а сама она так и не поняла, что теплая тяжелая масса, выдавливаемая из-под колпака на лицо, есть не что иное, как ее собственные мозги.
Боно аккуратно прикрыл окошко диспетчерской и прошел к лифту, на котором поднялся на указанный этаж. На втором к нему подсели две смешливые практикантки, новый приступ смеха у которых вызвал не по-летнему теплый прикид попутчика.
Боно вышел на третьем этаже и внимательно огляделся, что само по себе должно было вызвать подозрение у сидящих буквально в пятнадцати метрах оперативников. Но федералы, кстати, прошедшие Чечню, ошибочно решили, что в сердце России, да еще с палатой кончающегося самого по себе бандюгана они и так в безопасности, и ничего не заподозрили. Уже умирая с пулей в глазу, Капушин тешил себя иллюзией, что собирался подпустить незнакомца поближе и спросить документы. Но все это было уже не суть важно.
Определив нужную палату по дремлющей рядом охране, Боно прямиком направился к ней. Оперативники не успели придти в себя, а он уже стоял в паре шагов от них.
-Куда прешь? У тебя есть пропуск? - рыкнул Выдригайло, уверенный, что от его голоса у любого задрожат поджилки, очень это чувствительная вещь, поджилки, но у Боно они не дрогнули.
Он по очереди оглядел не потрудившихся не только привести себя в боевое положение, но хотя бы встать оперативников и молча достал из кармана пропуск тридцать восьмого калибра с навернутым глушителем. Капушину он выстрелил, как уже было сказано, в глаз, а Свидригайлову, который раскрыл рот, чтобы закричать, в рот. В результате чего прострелил несчастного насквозь и угодил в дверь.
Повернувшись на незапланированный треск и увидя расщепленную дверь с брызгами крови, Картазаев спихнул медсестру с линии огня и уронил койку с раненым на пол. Не успела капельница разбиться об пол, как он уже стрелял. Палату заволокло дымом, от двери во все стороны полетели щепы.
Боно, столкнувшись с незапланированным очагом сопротивления, пинком откинул остатки двери, высунул руку с пистолетом и в чисто спецназовской манере веером выпустил всю обойму, разнося окно, подоконник и расколов батарею центрального отопления, из которой хлынула холодная ржавая вода.
И именно под ее воздействием Артур захлюпал и окончательно пришел в себя.
-Не вставай! - крикнул Картазаев.
Услышав его голос, Боно вздрогнул.
-Не может быть! - вырвалось у него.
Он стал отступать вдоль стены, и, отойдя на безопасное расстояние, побежал. Услышав удаляющиеся шаги, Картазаев встрепенулся, словно боевой пес.
-Галочка, присмотрите за больным! - крикнул он, устремляясь следом.
Выскочив в коридор, он тут же юркнул обратно, пропуская мимо сонмище пуль.
-Мы это знали, - пробормотал он. - Лифтом ты тоже не поедешь. Остается лестница. Тут я тебя и возьму.
Не угадал. Боно выбил окно в коридоре и выпрыгнул с третьего этажа вниз. Пока Картазаев добежал до обезображенного окна, Боно и след простыл. Нечего сказать, ушел он профессионально. Не сразу побежал от корпуса, где конечно бы получил свинцовый Картазаевский привет, а нырнул внутрь корпуса, чтобы вынырнуть потом где-нибудь из окна богом забытой процедурной.
Картазаев спрятал оружие, вернулся к палате, где удостоверился, что оба охранника мертвы и вошел в комнату, где стал свидетелем, как Галя пытается взгромоздить Артура опять на койку.
-Помогите уложить больного, - попросила она.
Картазаев даже улыбнулся, когда увидел, что отважная девушка, несмотря на пережитый шок, пытается выполнять свои обязанности.
-Он уже не больной, - сказал он. - Мы выписываемся.
Он столкнулся с заинтригованным взглядом сестрички. Давненько на него так не смотрели девушки. «Когда-нибудь, когда меня разоблачат, это сделает именно женщина!» - подумал Картазаев.
-Кто вы, Владимир Петрович? - спросила Галя.
-Он не скажет, - слабым голосом проговорил Артур. - Но вы не должны на него обижаться за происшедшее. Это все из-за меня.
Галя подошла и от всей души врезала Картазаеву пощечину. У того аж искры из глаз посыпались. Девушка возмущенно простучала каблучками до двери, где довольно спокойно перенесла встречу с убитыми. Все-таки она была медиком, а они все не совсем нормальные люди.
-Простите меня, - виновато проговорил Артур. - Я опять все испортил.
-Не бери в голову. Кто тебя так? Диего? Снова будешь его покрывать?
-Я расскажу все, - пообещал Артур. - Теперь уже можно.
-И еще об одном я хотел предупредить, прежде чем мы выйдем отсюда, - начал было Картазаев, но Артур прервал его.
-Я знаю, о чем вы хотите попросить, - сказал он. - Вы хотите, чтобы я никому не говорил, кто вы на самом деле.
-Приятно иметь дело с экстрасенсами, - констатировал Картазаев.

Сон был тяжелый, громоздкий, с торчащими во все стороны углами, он все норовил выпихнуть Картазаева из себя. Возбужденный мозг не хотел отдыхать, ему требовалось срочно куда-то идти, кого-то спасать. Картазаев вталкивал сон в себя небольшими партиями: сначала он спал всего по несколько минут, лихорадочно меняя положение натруженных чресл и опять проваливаясь в забытье. Наконец ему удалось заснуть по-настоящему. Он не знал, радоваться ему или нет, потому что ему опять приснился подводный рейд по заливу. Он успел проплыть не менее половины пути, когда почувствовал, что у него осторожно пытаются умыкнуть зип.
-Куда? - прорычал он, не размыкая глаз, а уже потом огляделся.
Тамара пыталась вынести в соседнюю комнату зип, а тот верещал, словно мартовский кот. На зипе бился огонек срочного вызова.
-Я не хотела тебя будить, - виновато произнесла Тома. - Но он так надрывался, что даже Артур на втором этаже проснулся.
Картазаев выгнал благородную женщину и ответил на звонок.
-Почему не отвечаешь? - строго спросил Серегин.
-Устал, - односложно ответил Картазаев.
-Заменить тебя не могу, - отрезал генерал. - Если убьют, сам будешь виноват.
-Я спрашивал насчет сажи на руках Гиты, - напомнил Картазаев.
-Это не сажа, - ответил министр. - Пепел. Что еще?
-Что за пепел? - не отставал Картазаев, если генерал желает проявить активность и потрудиться за Дока, то гранату ему в руки.
-Обычный бумажный пепел. Гита сожгла бумажный документ, видно не желая, чтобы тот попал в руки Диего.
-Что она могла сжечь? Бланки паспортов и удостоверений? - недоумевал Картазаев. - Не серьезно. Что у нее было еще?
-Набор стандартный. Ты получил точно такие же бумаги, что и она. Что бы ты сжег в первую очередь?
Вопрос поставил Картазаева в неловкое положение. Он вспомнил, как пускал самолетики из окон служебной машины, делая их из бумажек, которые генерал слишком громко именовал документами. Что там было? Акты экспертиз он не брал. Летописи вроде были. Да они доступны в Интернете. Не стоят они того, чтобы из-за них руки жечь. Картазаев представил, как Гита сидит за своим последним укрытием, уже раненая, а бандиты все ближе. Они гортанно смеются, перекликаются между собой, безжалостные и неумолимые, словно сама смерть, а Гита торопливо и старательно рвет листок на мелкие клочки и поджигает их у себя в руках. Клочки горят, скукоживаются в ладонях, сворачиваясь, словно листья по осени. Только цвет не желтый, а траурно черный, и женские ладони чернеют вслед за ними, словно умирают.
-Письмо! - воскликнул Картазаев. - Она сожгла письмо профессора Закатова!
-С чего ты так решил? - генерал не проявил удивления, он хотел понять ход его мыслей.
Картазаев и сам не мог объяснить. Просто в мозгу, который он же сам воспалил картиной гибели Гиты, вдруг всплыл белый конверт, перепоясанный крест накрест сургучом.
-С какой целью она стала бы его уничтожать? Что она занимается Черепом, Диего и так знал. Закатова выгораживала? Его не только бандиты, ФСБ найти не может.
-Мне нужен текст письма, - потребовал Картазаев.
-А куда ты дел свой экземпляр? - недоуменно спросил генерал, и Картазаеву сделалось очень стыдно.
-Уничтожил, - соврал он. - Решил поберечь руки.
-Будешь врать, я тебя сам Черепу отдам, - пригрозил генерал. - Распустился там. Слушай внимательно и не заставляй меня повторять.
Серегин пошуршал бумагой, скорее всего, разворачивал оригинал и начал читать:
«Здравствуйте, уважаемый Павел Александрович.
Помнится, в последнюю нашу встречу мы крепко повздорили, я даже грубил Вам, заклиная оставить меня в покое и говоря, что в следующий раз обратиться к Вам меня может заставить лишь объявление в нашем славном отечестве самого Черепа.
Мне так видится, что этот момент настал скорее, чем думали мы все. Хорошенькое начало, Пал Саныч?
Такая уж особенность человеческой психики. Зная о чем-то ужасном, заранее уговариваешь себя, что оно не может произойти с тобой. А ведь предпосылки были. Мало того, впрямую указывалась дорогая моему сердцу Алга. Вы знаете о моей слабости к предсказаниям древнеарабского мыслителя Нилутаифага. Я уже давно тщусь надеждой перевести его руны в современное летоисчисление. Сам себя уговаривая, что у меня ничего не получится, я отыскал таки предупреждение у Нила о надвигающейся угрозе. Далее идет сноска. Смотри « Предостережение Нилутаифага».1 век до нашей эры. Каталог№215.Обновление 14 апреля. Конец сноски. Дело конечно не в древних предсказаниях. Здесь открывается скобка. Впрочем, Нил, как известно никогда не ошибался. Здесь скобка закрывается. Лично у меня с годами сложилось мнение, что древние знали о нас и всех тех глупостях и мерзостях…
Однако патрон даже про скобки упомянул, заметил Картазаев. В этом деле может оказаться важной любая мелочь. Даже самая незначительная на первый взгляд.
-Погодите! - встрепенулся Картазаев. - Там так и написано?
-Не перебивай! - грозно одернул генерал и автоматически продолжил. - «Древние знали о нас и обо всех тех глупостях, которые мы натворим…»
-Я не о том. Абзацем выше читайте!
-Читателя нашел! - незлобно заметил генерал. - Что, я тебе декламатор?
-Меня интересует место про Нилутаифага, - скромно попросил Картазаев. - А именно сноска.
Генерал снова зашуршал бумагой.
-Предостережение Нилутаифага, - повторно прочел он.- 1 век до нашей эры. Каталог№215.Обновление 14 апреля. А что здесь тебя заинтересовало?
-Странные, что Закатов дает столь подробные реквизиты. Даже когда последнее обновление было, написал, - заметил Картазаев и осекся.
Перед ним как живой возник Гаранин, чей голос трубным ревом отозвался у него в голове: «Наряду с печатными изданиями у нас самый современный электронный архив. Он периодически обновляется, так что мы в курсе всех нововведений».
-Какие могут быть нововведения в истории? - помнится, тогда спросил Картазаев, а Вячеслав Львович ответил:
-Ошибаетесь, молодой человек. Наши взгляды на историю все время меняются и приближаются к настоящей истине.
-Закатов не писал никакого письма! - выпалил Картазаев. - В письме указаны типичные реквизиты, которыми пользуются архивариусы городской библиотеки. Гита поняла это и увела нашего единственного свидетеля из-под удара. Он работает в архивном центре и фамилия его Гаранин!
-Если ты его упустишь, я беспрекословно выполню просьбу министра МВД и передам тебя своим коллегам, - пригрозил Серегин. - Я даже пойду на твой суд. Так и знай!

Глава 4.

Картазаев приехал в архивный центр уже под вечер, однако тот был еще открыт: работали всевозможные увеселительные заведения, которые арендовали в нем помещения. Лишь перед входом на лестницу, ведущую непосредственно в книжные покои, царила тишина, и сидел сонный седоусый вахтер. Он воинственно вздыбил усы, но врученная Картазаевым радужная бумажка вернула старику миролюбивый характер. Как выяснилось, Гаранин еще не выходил, что вообще-то не было чем-то из ряда вон выходящим. Архивариус частенько засиживался допоздна. За еще одну бумажку такого же характера вахтер Картазаева милостиво пропустил.
-Только там темно, - предупредил он. - Не ушибитесь. А профессора по свету найдете. Я заходил давеча, так он запалил лампадку, да и сидит в уголке.
Картазаев поблагодарил альтруиста и взбежал по лестнице. Открыв дверь в библиотеку, он убедился в правдивости слов вахтера: в зале хоть глаз выколи, не горело даже крохотной лампочки, а окон не было из-за боязни повредить хранившиеся в помещении раритеты. Картазаев шагнул вовнутрь и прикрыл дверь, чтобы свет из коридора не светил ему в спину.
Картазаев представлял по памяти расположение дальней стены, где находилась дверь непосредственно в архив, но это ему не помогло, когда он приложился лбом об угол стеллажа.
Он двинулся медленнее, позиционируясь наощупь. Наконец, руки уперлись в стену, а затем и в дверь. Картазаев остановился и достал пистолет. Впрочем, в случае необходимости он бы использовал его как кастет, но никоим образом не по прямому назначению. Ему нужен был свидетель. Не Серегину, и даже не Верховному. Ему нужен был тот, из-за кого, как он считал, погибла Гита. Да и он сам не раз был на волосок от гибели.
В архиве тускло горела настольная лампа, освещая торцы многочисленных стеллажей. Самого стола не было видно, он прятался за крайним стеллажом, и оттуда слышалось сонное бормотание и шелест перевертываемых страниц.
Двигаясь бесшумно, Картазаев прокрался по коридору. На столе застыла чашечка дешевого кофе, из которого еще курился пар, и лежала раскрытая книга. Стул был пуст.
«Где же старик?» - подумал Картазаев и, почувствовав дуновение ветерка, пригнул голову. Это спасло его от затяжной потери сознания, что всегда отрицательно сказывается на здоровье. Удар тяжеленным фолиантом в металлической обложке пришелся в плечо и сбил его с ног. При падении полковник выронил пистолет.
Гаранин швырнул в него упомянутым фолиантом, но Картазаев уже сгруппировался и отбил его. Упрямый старикашка никак не желал угомониться и размахивал теперь амбарным ключом, имевшим с одного края нехорошую заточку. Длины его хватило бы, чтобы проткнуть Картазаева насквозь.
Полковник увернулся от удара и нагнулся за оброненным пистолетом. Следующие события произошли одновременно, хотя понятие времени характеризуется дискретностью. Рядом раздался громкий скрип. Картазаев повернул голову и узрел катящуюся прямо на него сверкающую никелем коляску. Он не успел даже зажмуриться, когда коляска врезалась в него. Картазаев, не удержавшись на ногах, упал. Коляска повалилась сверху. Она оказалась не пустой, а сидящий в ней худой парень вцепился в полковника обеими руками.
Картазаев пополз к пистолету, а парень висел на нем. Его парализованные ноги волочились следом, словно две деревяшки. Полковник почувствовал себя не в своей тарелке. Его покоробило, что он бьется не на жизнь, а на смерть с двумя убогими людьми: один из которых старик, другой инвалид.
Гаранин тем временем бессистемно тыкал в него заточкой, Картазаев отбивался. Тогда он сделал решающее усилие, разжал на силу руки паралитика, и, схватив пистолет, приставил его к голове инвалида, который лежал и не мог приподняться.
-Брось заточку, дед! - крикнул он устрашающе.
На лице старика отразился ужас.
-Не тронь сынка! - произнес он дрожащим голосом. - Я тебя тоже не трону!
-И на том спасибо!- Картазаев вытер пот со лба. - Это правда, твой сын?
-Младший мой, - дрожащим голосом проговорил дед. - Старшего в прошлом году схоронил, утонул по весне. Один он у меня теперь. Можно, я его подниму. Пол холодный, он у меня и так простуженный.
-Разрешу, если дашь слово, что на меня не кинешься, - предупредил Картазаев.
Гаранин слово дал, и бывшие противники дружными усилиями водрузили парня на кресло обратно.
-Ну что же настало время для разговора, - подытожил Картазаев, усадив отца и сына напротив себя за стол. - Я не пойму, почему вы вдруг на меня накинулись. Сами же написали нам и, наверное, догадывались, что кого-то пришлют. Кстати, кто написал письмо?
Сын не стал отпираться и сразу признал, что писал он.
-Я хотел как лучше! Отомстить этим гадам за ноги! - воскликнул он в отчаянии. - Разве я не имел права?
-Конечно, имел, - легко согласился Картазаев. - И Гита, которая из-за тебя погибла, тоже имела право жить.
Парень потупился и сокрушенно вздохнул.
-Я с ней разговаривал, как с тобой. Замуж она собиралась. Веселая такая была. Но я не знал, что так получится. Устал я. Одноглазый меня вконец замучил своими откровениями. Диего как напьется, так и начинает хвалиться. Вещи мерзкие рассказывает, иногда, попросту страшные, отталкивающие, и все смеется, смеется! – он шарахнул кулачком по подлокотнику.- Считает себя образованным эрудитом, а словарный запас убогий, словно у прыщавого подростка. Одна надежда была на профессора, я знал, что он с ФСБ связь поддерживает, а когда одноглазый проговорился, что с ним покончено, то я понял, что надо действовать.
-Стой, давай по порядку! - поднял руку Картазаев. - Закатов убит?
- Диего хвалился, что Закатов хотел вставить им палки в колеса, а они его, как он сказал, «нейтрализовали». Не знаю точно, что он хотел этим сказать, я передал вам слова Диего, а там думайте сами.
-А с чего это он с тобой разоткровенничался? - не поверил Картазаев.
Молодой грустно посмотрел на него и сказал:
-Грех на мне, вот бог и наказал.
-Расскажи ему! - попросил отец. - Все равно теперь они обо всем узнают.
Сын опять вздохнул и, не поднимая глаз, начал свой печальный рассказ:
-Мы учились с Димой Вырезовым в одном классе десять лет, еще до того как он стал Диего. Нельзя сказать, что дружили. Вырезов ни с кем не дружил. На занятия его привозили на папиной служебной машине, на ней же забирали после школы. Он всегда был очень высокомерен. Я думаю, это была защита от возможных нападок на его уродство. Учился он хорошо, но списывать никому не давал. Только мне. Я не знаю, почему он сделал исключение. Наверное, потому что я был самый слабый, и меня все обижали кому не лень. В табеле о рангах, которые есть в каждой школе, я стоял еще ниже, чем он. Вот и все. После школы наши пути разошлись. Дима поступил в институт, после его окончания получил направление в порт к отцу. Папенька сразу назначил его ведущим специалистом, послал за границу. Я же пошел в армию, откуда спустя полгода меня комиссовали с отбитыми почками. Об этом не хочу распространяться, да и не интересно это. После этого пришел к богу, принял постриг и получил небольшой приход в портовом районе.
-Так ты священник? - удивился Картазаев.
-Был, - грустно усмехнулся парень. - Пока не встретил Диму, тогда он уже стал Диего. Весь такой навороченный, на крутой тачке. Он только недавно ушел к бандитам, и от него еще загранкой пахло. Сразу видно человека, который долго за морем ошивался. Диего вдоволь насмеялся над моим новым положением, сам он верил только грубой силе, и чтобы окончательно расставить точки над "и" и хорошенько развлечься, стал регулярно мне исповедоваться.
-Диего исповедовался? - еще сильнее удивился Картазаев.
-Так он развлекался. Часами мог рассказывать всякие мерзости.
-Про Череп он тебе тоже рассказывал?
-Конечно. Череп появился у него недавно. Нашли они корабль брошенный, а в нем что-то вроде установки. Когда включили, тогда и появился Череп.
-Как это появился?
-Не знаю. Диего говорит, что всех находившихся на борту попросту размазало по стенам точно фарш. Потом они научились общаться с Черепом. Дело в том, что если дать ему женщину, предварительно пожелав, чтобы кто-нибудь из твоих врагов умер, то желание непременно сбывается. Но девушек после этого видели только мертвыми и изуродованными.
-Гиту тоже Черепу отдали?
-Да.
-Это касается только женщин?
-Пробовали мужчин тоже, но Череп к себе их даже не подпускает. Убивает на расстоянии.
-И ты решил вмешаться?
-Когда узнал про Закатова, решил написать от его имени, чтоб вы быстрее приехали.
-Что с ногами?
-Бог наказал за разглашение тайны исповеди.
-Это после армии, - поправил отец. - Но вы понимаете, что если Диего узнает, то нам не жить.
-От меня он ничего не узнает, - успокоил Картазаев.
-Если вы еще сам Череп не видели, то вам нечего опасаться, Диего вас не найдет.
-Это как-то связано? - обеспокоился Картазаев.
-Череп метит всех, кто так или иначе видел его.
-Кажется, я знаю одного человека, который видел Череп, - по-настоящему встревожился Картазаев.
Когда он вернулся на место дислокации, то нашел лишь разгромленный дачный домик. Ветер выл в разбитых окнах, и Картазаеву чудилось, что он смеется над ним.

Картазаев уходил из города ночью. Он сидел в пустом автобусе и остужал о стекло разгоряченный лоб. Два часа назад позвонил Серегин.
-Я дал твой телефон, - сказал генерал. - Мне позвонил Верховный и приказал. Теперь они знают, где ты. В течение ближайших часов ты должен покинуть город и прибыть в Москву. Тебя встретят наши. В столице ты будешь под нашей защитой, но только в столице. Федералы злы на тебя, и в Алге тебя никто арестовывать не собирается, не надейся, они тебя просто размажут по асфальту.
-Пусть сначала найдут, - буркнул Картазаев.
-Я еще не договорил.
-Извините.
- Фотографии у них нет. Код твоего личного зипа я могу задержать не более пары часов. Все, что могу. Но самое главное и опасное для тебя это то, что у федералов появился человек, который знает тебя в лицо. Он уже вылетел в Алгу. Ты должен исчезнуть до его прибытия. Выполняй.
Генерал отключился, а Картазаев приступил к выполнению приказа. На рейсовом автобусе добрался до Карнача, который располагался в нескольких километрах от одноименного аэропорта. Суматохи на дорогах еще не наблюдалось. Однако он поймал на себе пару внимательных взглядов, бросаемых водителем в зеркало заднего вида.
Полковник счел за лучшее сойти вместе с сельчанами, не дожидаясь аэропорта. Дождавшись, пока аборигены разойдутся по своим домам, Картазаев расстегнул дорожную сумку и вытащил стандартный набор бомжа, включавший в себя старый пиджак, мешковатые брюки и засаленную рубаху. Потом он долго и вдумчиво мочился на брюки. Переодевшись в сырую, божественно благоухающую одежду, направился по дороге в аэропорт. И уже на этом этапе с ним начались превращения.
Исчез бодрый быстрый шаг, и теперь Картазаев откровенно плелся по пыльной обочине. Со стороны казалось, что этот несчастный сейчас попросту упадет и останется бессильно лежать. Да и не все ли равно, где ночевать бродяжке. Плечи под просторным пиджаком безвольно обвисли, зато гордо вылез горб.
Труднее было с лицом. Полковник усиленно представлял, что ему восемьдесят девять лет, что у него умерли все, даже внуки, и он идет, чтобы помереть в своем старом дому, который уже бог весть, сколько лет стоит позаброшенный, без стекол в окнах, с хлопающими, сгнившими до черноты ставнями. Картазаев физически чувствовал, как обвисают щеки и набухают морщинами веки. Руки тянуло вниз неподъемным грузом, и на них вздувались русла синюшных вен.
Лейтенант ФСБ Валентин Заглумин, отвечавший за центральный вход аэровокзала, резко оглянулся на шум открывшейся двери. Нет, он, конечно, был предупрежден, что Вольд может маскироваться под старика. Но что такое старик? Первым делом борода. Какая ж маскировка без нее? Лицо же надо скрывать. С трудом открывающий створки, да так и застрявший между ними, не маскировался под старика, он действительно был стариком.
-Сто пудов! - как сказал бы старший засады в аэропорту полковник Мажаев.
Деду, наконец, удалось захлопнуть дверь и при этом не оказаться с наружной стороны. Некоторое время он озирался вокруг, словно не понимая, где находится. И от него пахло. И это еще слабо сказано. Встречная мадам, оживленно обсуждающая по телефону последнюю театральную новинку, с ходу заблевала всю трубку, и ее импозантный собеседник был искренне удивлен тривиальными звуками, на полуслове хлынувшими в трубку и прервавшими содержательный культурологический разговор. К дедуле направился сержант Скобелев из транспортной милиции, но Заглумин жестом остановил его: неизбежной при такого рода разбирательствах суматохой мог воспользоваться настоящий преступник.
Так Картазаев оказался в зале ожидания, после чего уселся в центре ряда, который в экстренном порядке освобождался слабонервными пассажирами, один из которых в спешке уронил и разбил бутылку из-под пива. На полковника больше никто не обращал внимания, и у него достало времени, чтобы провести беглую рекогносцировку.
Кроме Заглумина и Скобелева из силовиков на первом этаже никого не было. Зато на втором у балюстрады в напряженной позе застыл мужчина с футляром, и по напряженному взгляду «музыканта» Картазаев безошибочно вычленил снайпера. Он как раз прикидывал, как можно без шума попасть на нужный рейс, на который у него уже имелся билет на подставное имя, когда в зал вошел тот, кто знал его в лицо, и о котором его предупреждал Серегин.
Картазаев не испытал ни страха, ни отчаяния, только сожаление, ибо новоиспеченным агентом федеральной службы безопасности оказался не кто иной, как его знакомец по одному из предыдущих дел, бывший десантник, рядовой Василий Мошонкин, сугубо мирный, к тому же деревенский человечек, неизвестно какими посулами заманенный в столь серьезную авторитарную организацию. Хотя почему неизвестно? Опроверг себя Картазаев.
Давление шло по двум направлениям. Во-первых: давили на его практицизм, сразу предложив офицерское звание и положив хороший оклад. Во-вторых: ему говорили о высокий миссии конторы, о том, что он будет на переднем крае борьбы со всей той нечистью, что захлестнула современный мир. Что кстати в немалой толике является правдой. Только ему не сказали, что в этой борьбе ему уготована особая роль и из всей нечисти, захлестнувшей мир, он будет использован только раз и то по именному адресу, а именно против полковника Картазаева. Он чувствовал, что без дальновидной политики генерала Данюка не обошлось. Вербовка друзей своих врагов является его излюбленной тактикой.
Самое печальное, что, усевшись в первый ряд, Картазаев сделался заложником своего плана. Никто не спорит, что самое темное место располагается непосредственно под лампой, но только не в том случае, если человек, который тебя ищет, знает, как ты выглядишь. Это была ловушка, и ловушка стопроцентная. Из нее нельзя было просто так уйти и выскользнуть. Ибо ловушкой являлся сам Мошонкин, собственной персоной. На Картазаева еще никогда так верно не охотились, и на этот раз он влип по полной. Все-таки в профессионализме Данюку не откажешь. В подлом и затягивающем, словно болото профессионализме.
Картазаев почувствовал некоторый дискомфорт, но сразу встать и уйти не мог, рискуя привлечь внимание снайпера и остальных федералов. Ведь сейчас за Мошонкиным внимательно наблюдали десятки глаз. Тогда Картазаев вспомнил японскую философию про дождь, что, сколько не суетись, все равно намокнешь, в том смысле, что иногда лучше положиться на волю случая и посмотреть, что будет дальше. Что-то ведь все равно будет, исходя из той же логики дискретности пространства и времени.
Мошонкин ничуть не изменился с их последней встречи. Все тот же курносый нос, мальчишеское лицо в крупных веснушках. Та же основательность в движениях. Небольшого росточка. На вид парень-фермер, а на самом деле федеральный агент. Однако. Лучше б ты в деревню вернулся, подумал Картазаев.
Мошонкин повертел головой, с изумлением деревенского простачка озирая великолепие навесного потолка площадью в тысячу квадратных метров со встроенными светильниками, потом его взгляд опустился ниже и Картазаев физически почувствовал, как он уткнулся в него. А Мошонкин уже топал к нему. Картазаев встал, а что еще оставалось делать? Курносое лицо Мошонкина расплылось в простодушной улыбке, Картазаев невольно улыбнулся в ответ.
-Здравствуйте, Владимир Петрович! - поздоровался Мошонкин, остановившись в паре шагов.
Он не видел, как со спины подошли и замерли еще четверо. Среди них было двое, которые встретили Картазаева на первом этаже, а также пара федералов постарше. Один из них маленького роста в поблескивающих очечках, смотревший вообще без эмоций. Второй-массивный бровастый мужчина.
-Что же вы не отвечаете на приветствие старого друга? - спросил бровастый.
Мошонкин вздрогнул и оглянулся.
-Все в порядке, боец. Я полковник Мажаев, - по-отечески похлопал его по плечу бровастый.
-Василий, конечно, ты можешь его не опасаться, - подтвердил Картазаев. - Когда вокруг свидетели, он в своих не стреляет.
-Заткнись! - Мажаев просверлил его взглядом и велел. - Снимай свои ботиночки лучше. И без фокусов, - он кивнул наверх, где снайпер уже расчехлил винтовку и прицелился, при этом алая точка лазерного прицела уже намертво прилипла к пиджаку полковника напротив сердца.
-Тут стекло! Бутылку разбили! - возмутился Картазаев.
-Еще слово и отдаю приказ стрелять на поражение! - предупредил Мажаев.
-Владимир Петрович, делайте, как говорят! Потом во всем разберутся, будьте уверены, - взмолился Мошонкин.
-Я ему сдамся! - указал на Василия Картазаев и, наклонившись, стал снимать ботинки.
Ботинки были другие. Фирменные ботинки «Смерча» были заблаговременно оставлены за входом в здание аэропорта. Довольствуясь тем, что он разулся, федералы не стали его обыскать, впрочем, пистолет был подвешен в специальной петле в естественной ложбине между лопатками, так что при беглом осмотре обнаружению не подлежал.
Рассуждая подобным образом, Картазаев поднял голову и столкнулся со змеиным взглядом человека в очках. То, что это был командир спецназа городского управления ФСБ капитан Коробочка, Картазаев узнал гораздо позже. Судя по всему, капитан прочел все его далеко идущие планы. Он отшагнул назад, сразу выйдя из предполагаемого сектора обстрела, и едва заметно отрицательно качнул головой из стороны в сторону. Словно говоря, чтобы полковник не дурил и ни на что не надеялся, кроме справедливого решения трибунала. Потом он уставил на Картазаева пистолет. После некоторой паузы убедившись, что угроза может и не подействовать, отвел дуло чуть в сторону и подвел его вплотную к затылку ничего не подозревающего Мошонкина, продолжавшего считать себя на переднем крае борьбы со всякого рода нечистью, и даже не подозревающего, что с секунды на секунду он может оказаться на гораздо более удаленном краю.
-Ладно, сдаюсь, - проворчал Картазаев больше для капитана, чем для окруживших его оперативников.
Он несколько раз переступил босыми ногами, стараясь найти место, где осколки не так кололись.
-Подпрыгни! - приказал Мажаев.
-Может, его увести? - с надеждой спросил Мошонкин.
-Я подозреваю, что у него могут быть гранаты, - бездоказательно заявил Мажаев.
Они не собирались арестовывать его! Внезапно понял Картазаев. Он не нужен им живым, и они попросту пристрелят его, иначе давно бы обыскали и отобрали пистолет. Они ждут, не дождутся, когда он попытается его достать. Вернее, они не решаются начать. Зачем им еще ждать, когда он что-то достанет. Шлепнут и всего делов.
-Ну, прыгай! - прикрикнул капитан, слегка надавливая на спусковой крючок, дуло было по-прежнему направлено Мошонкину прямо в затылок.
-Ну, сволочи, на том свете все будете сковородку лизать! - пригрозил Картазаев и прыгнул.
В ногу тотчас впились стекляшки и носки намокли.
-Еще! Я не слышал! - продолжил экзекуцию Мажаев.
Картазаев прыгнул еще. С каждым разом осколки противно и влажно хрустели. Картазаев видел гамму чувств на лице Мошонкина и решил усилить эффект: стал громко стонать и охать. А потом вдруг остановился и крикнул:
-Василий, он тебе в спину целит!
Он даже сам не понял, что произошло. У него создалось ощущение, что парень только и ждал команды с его стороны, в таком случае он был очень недогадливым полковником. Мошонкин нагнулся вперед и ударил прямой ногой назад. Получив крепкой крестьянской ногой в живот, Коробочка сломался пополам и покатился по полу.
Картазаев воспользовался паузой, чтобы запустить руку за спину и выстрелить прямо из-за спины. Снайпер выронил винтовку, упавшую со второго этажа с глухим стуком, а следом спикировал сам. Мошонкин уже сцепился с Мажаевым, а Картазаев с места ринулся Скобелеву и Заглумину под ноги, посшибав их словно кегли. После чего вскочил и припустил к двери.
-Мошонкин, за мной! - крикнул он.
Василий пихнул Мажаева в направлении кресел, тот со всего маху сел, продавив ряд до самого пола, и опрокинулся навзничь. Когда они выскочили на улицу, их почти настигли. Картазаев с ходу прыгнул на свои собственные ботинки, стоящие носками к дверям.
Федералы всей толпой вывалились в дверь, когда сработали пусковые устройства, и стартовавшие стальные колуны разнесли толстенное стекло вдребезги. По счастливой случайности никого не убило, но досталось всем. Преследователи с воплями прыснули кто куда, забыв о погоне и экстренно ища укрытия.
-Вася, такси останавливай! - крикнул Картазаев обогнавшему его Мошонкину.
Тот тормознул машину и вытащил водителя. Но пузатый таксист не дался и, навалившись на Мошонкина сверху, принялся мутузить, словно боксерскую грушу.
-Владимир Петрович! - пропыхтел парень испуганным голосом.
-Сейчас!- Картазаев доковылял до места драки и дал здоровяку пистолетом под ухо.
Разом утратив к происходящему интерес, тот разжал хватку и свалился на асфальт.
Картазаев занял место за рулем, но стоило ему попытаться нажать на педаль, как изуродованная нога отозвалась такой болью, что он отказался от этой мысли. На смену ей сразу пришла другая.
-Мошонкин, лезь вниз и жми на газ! Я рулить буду, - распорядился Картазаев.
Василий, пыхтя как еж, влез под приборную доску и надавил руками на газ. Машина взревела, выпустив облако сизого дыма, и скакнула вперед, ободрав колесо о бордюр и поддев боковины нескольких припаркованных иномарок, но это была сущая ерунда. Главное, что они ехали. От воодушевленных мыслей полковника отвлек сдавленный голос Мошонкина.
-Владимир Петрович, при надобности мне до тормоза не достать, так и знайте! - предупредил он.
-Я тебе покажу тормоз! - пригрозил Картазаев.
Глава 5.

Мошонкин всегда Картазаева уважал. Это началось с самой первой встречи. Поначалу это было рефлекторное уважение деревенского парня к образованному человеку. Но образованные люди бывают разные. У прапорщика Сыченко из родной двенадцатой разведроты 65 полка ВДВ, который обожал цитировать, было две любимые цитаты из Ленина. Первая: «Русский человек плохой работник». И вторая: «Интеллигенция-это гавно!»
Мошонкин знавал интеллигентов подобного рода. Одним из них был главбух Ширяйкин из родного колхоза. У Мошонкина до сих пор случай, когда напившийся тракторист Тимофей прилюдно послал его к нехорошей матери, а главбух только дурашливо хихикнул. Но возмутился хотя бы как всякий уважающий себя человек, но нет, прижал папочку и поскакал по-бабьи вдоль по улочке. Только бабы обычно подолы придерживают, а этот брючины поддевает. Всю жизнь они у главбуха чуть длиннее, чем надо и волочатся по земле. Даже в сухую погоду вечно в грязи, а то и в навозе.
Именно тогда Мошонкин дотумкал своим скудным умишком, что само образование не делает человека сильнее. Ну и что, что он Бабеля с Гегелем читает в то время, как Тимофей водку ведрами лакает. Само по себе это ничего не значит. Такого можно и на три буквы послать, а если интеллигент баба, то и поиметь скопом. Как-то в деревню приезжала лекторша из города. Днем лекцию читала, а вечером ее напоили да отвели за сарай. Мошонкин возвращался с речки и застал живописную картину. Профессорша стоит со спущенными штанами, отсвечивая голым задом, зажатая между простенками двух соседних сараев, а к ее агрегату уже очередь выстроилась из деревенских пацанов. Интеллигенции подобного рода там и место, меж двух сараев и со спущенными штанами.
Картазаев был другой. Такой сам кого хочешь поимеет. Глазами как зыркнет, ноги к земле прирастают. Физически крепок, не гляди, что невысок. У Мошонкина до сих пор картина перед глазами, как Картазаев спецназовца на танцах приложил. Мало не покажется.
Встретив Картазаева, Мошонкин сразу понял, что встретил настоящего интеллигента. Такой чуть что не так, сразу кулаком в зубы. Попробуй, пошли на три буквы, он их тебе же обратно запихает вместе с твоими зубами. Это как если бы деревенский силач Тимофей, но только с высшим образованием.
Хоть Мошонкин и проникся к Картазаеву неподдельным уважением, но его искренние чувства никак не отразились на его курносом простецком лице, когда его вызвал генерал Данюк и прочитал суровую мораль, что Картазаев оказался двуличным типом и предателем, польстившимся на легкие деньги и застрелившим из-за наркотиков двух офицеров госбезопасности.
Мошонкин промолчал, хоть людей конечно жалко. С другой стороны, они, может, первые начали. Не такой был человек Картазаев, чтоб ни за что ни про что людей класть. Да он и оружия никогда просто так не выхватывал. Только по делу. Но если уж выхватывал, то бил не по ногам или рукам, а прямо в глаз, наповал. Тоже правильно. Мошонкин вспомнил, как в еще те времена, когда они дрались с соседней деревней стенка на стенку, Тимофей учил уму разуму еще зеленых пацанят.
-В драке сомнения недопустимы. Слова нужны до драки, в момент разбора полетов, но если уж началось, то уж началось. Тут не только говорить, даже думать вредно. Только бить и бить наповал.
В этом Картазаев и Тимофей были схожи. Когда оба начинали действовать, все свои сомнения они оставляли дома под замком. Данюк, не ведавший всех нюансов, кометами проносившихся в голове стоящего перед ним навытяжку молодого младшего лейтенанта, продолжал накачку.
- На Картазаева объявлен всероссийский розыск, и конечно ему никуда не деться, но временно ему удалось скрыться от наших сыщиков. Вы, как знающий его лично, готовы его опознать?
Мошонкин согласился. Ему больше ничего не оставалось делать. Не мог он отказать столь большому начальству. С другой стороны, у него подспудно зрела в голове мысль, самому во всем разобраться. Он еще не знал как. Вернее он хотел бы просто сесть рядом с Картазаевым рядком да и поговорить по душам. Но не тут то было. Полковник устроил стрельбу в аэропорту, а потом уже стало не до разговора.
Они куда-то неслись по ночным дорогам. Вернее сначала вообще без дорог. Когда Картазаев смог давить на педаль самостоятельно, и Мошонкин выбрался из-под приборной панели, то в свете фар мелькали лишь сосны да крутые склоны, поросшие травой с застрявшими в ней сосновыми шишками. Мошонкину поначалу казалось, что они неминуемо врежутся в стремительно надвигающиеся препятствия, но Картазаев крутил баранку с лихостью колхозного шофера, а те, как известно, обходятся вообще без дорог.
Потом лес стал редеть и открылся вид на обширную и ровную, словно лысина, территорию. Мошонкин не сразу понял, что это море. Картазаев правил по песку, но у самой воды свернул. Теперь машина ехала по мокрому прессованному песку как по шоссе. Лишь когда вода докатывала до колес, из-под них далеко в море летел фонтан брызг.
-Куда мы едем? - деловито поинтересовался Мошонкин.
-А тебя не настораживает, что я в настоящее время нахожусь в розыске? - хмыкнул Картазаев.
-Неужто мы не понимаем, - глубокомысленно заметил Мошонкин. - Какое теперь будет у меня задание?
Картазаев покосился на него и ничего не сказал. Дело в том, что для осуществления задуманного ему позарез нужен был помощник, и Василий для этого подходил как нельзя лучше. Проехав по пляжу, Картазаев поднялся по пандусу и помчался по извилистой припляжной дороге. За одним из поворотов перед самыми фарами внезапно возникла приземистая мрачная фигура. Картазаев вынужден был экстренно тормозить, потревожив раненую ногу и нещадно ругаясь из-за этого. Встречный путник даже не пошевелился. Стоял как столб. Было в этом что-то неестественное и пугающее, но Картазаев вида не подал.
-Пойди глянь, не задели мы его, - велел он Мошонкину, остановившись.
Тот вышел, но вскоре вернулся.
-Нет там никого, - озадаченно протянул он. - Может, показалось.
-Когда кажется, креститься нужно, - строго заметил Картазаев.
Он продолжил движение, но до самого «Мадраса» слова Костылева о том, что город полон неподвижных людей, не шли у него из головы. Он ломал голову, но впервые у него не было даже гипотезы. Слишком мало данных, чтобы она могли появиться. Однако надо было действовать, несмотря на полное отсутствие гипотез и каких-либо данных. В противном случае могло так получиться, что люди Данюка постараются, чтобы у него вообще больше никогда не возникало никаких гипотез.

В знакомой комнате «Мадраса» было уютно и тихо. Дядя Боря задремал, поэтому внезапное появление Картазаева, повисшего на плечах невысокого веснушчатого парня, повергло его в шоковое состояние. Вошедшие были измучены, от них пахло кровью.
-Где Леший? - первым делом спросил Рекунков, потому что сведений о парне они не имели с самой первой засады в дачном поселке.
-Все вопросы потом, - отрезал Картазаев, сползая с плеч десантника на дВасилий. - Сначала ванну, потом занозы из ног вытащить.
-Сначала занозы, а то потом в горячей воде ноги разбухнут, только хуже будет, - деловито возразил Мошонкин.
Присутствовавшие при разговоре Кит и Шершавый недовольно переглянулись, и мимолетный взгляд явился для молодого сигналом к действию. Кит встал, демонстративно сунул руки в карманы брюк, в результате чего полы пиджака разошлись, открывая вид на рукоятку внушительного нагана, и сказал:
-По какому праву здесь распоряжаются эти фраера? Здесь вам не больница! - и он вычурно и далеко в лучезарные дали послал их.
При знакомом выражении Мошонкин даже вспотел, почувствовав, что настал момент истины. Если Картазаев смолчит, то может так статься, что он находится перед самым большим разочарованием в своей жизни. Только Василий почему-то особо не переживал.
Картазаев повел себя спокойно. Он полулежал на дВасилийе, поэтому задрать раненую ногу к потолку у него особого труда не составило. После чего он выдрал из носка, когда-то пижонски белого, а теперь потемневшего от заскорузлой крови, крупный бутылочный осколок. Причем именно выдрал, нисколько не заботясь о том, чтобы не нанести дополнительных увечий. Кожа хрустнула, расходясь, словно под ножом мясника, но Картазаев не довольствуясь произведенным эффектом, положил окровавленный осколок в рот и громко разгрыз.
Даже дядя Боря, многократно сидевший в тюрьме и видевший и не такое, был поражен. Кит же выскочил из комнаты, отплевываясь и с трудом сдерживая порывы к рвоте.
-Ну, вы тут располагайтесь, я вам Валечку пришлю, - сказал Рекунков.
И они с Шершавым вышли.
-Владимир Петрович, осколок который вы схарчили, может вам выйти боком, так и знайте! - воскликнул Мошонкин, едва они остались одни.
-Ерунда! - махнул рукой Картазаев. - Толщина пищевода такая, что можно бритву проглотить безо всякого ущерба.
И он велел Мошонкину вынимать остальные осколки.
-Только не так как я! - предупредил он. - А нежно. Жестокости, чувствую, мы с тобой, брат Мошонкин, и так хлебнем полной ложкой. Не вовремя тебя в командировку принесло.

Для отдыха бандиты выделили им комнату, обычно предназначенную для труда проституток. Вокруг круглой кровати-сексодрома возвышались зеркала и розовые балдахины. Картазаев лег, подложив подушки под замотанные полотенцами ноги. Мошонкин исчез и появился спустя четверть часа с бутербродами, бутылкой водки и горячим чаем.
-Удивляюсь, где ты в борделе чай достал, - сказал Картазаев.
-А что, разве тут не люди, чай не пьют? - заметил Мошонкин.
Он опять исчез, появившись уже с ведром воды и шваброй, и стал ожесточенно драить полы.
-Но это ты откуда достал? Для тебя, наверное, нет ничего невозможного?
-Пылесос не достал, - возразил Мошонкин. - Шторы бы попылесосить, но пылесоса у них нет. Пылищи там, наверное.
-Иди-ка сюда! - велел Картазаев строго и указал безропотно подошедшему Мошонкину на край кровати. Тот присел, старательно выколотив брюки.
-Василий, мне надо поговорить с тобой серьезно, - сказал Картазаев, останавливая начавшееся было словоизвержение жестом. - Отвечай как на духу. Ты где сейчас служишь?
-Во Втором контртеррористическом отделе Главного управления ФСБ.
-Командует у вас генерал Данюк? - в ответ Мошонкин кивнул. - Ну и какое у тебя задание?
-Вас арестовать, Владимир Петрович.
-Это понятно, - отмахнулся Картазаев. - Что тебе довели про Череп?
-Данюк сказал, что это сверхсекретный проект разведки США, связанный с новым оружием. Подробности не раскрывали, но Данюк сказал, что Череп пострашнее атомной бомбы будет. По-моему, они сами ничего знают. Но вы то, небось, в курсе, Владимир Петрович?
Картазаев глубокомысленно промолчал. Откровенно говоря, он в последнее время только и думал о характере этого оружия. В памяти все время всплывала одна и та же фраза Серегина, сказанная им еще в Москве:
-В Хемрой пришли гулы и убили всех. Это место до сих пор не обитаемое. Зона смерти.
Самое непонятное, что все знали, что гулы обладают страшным оружием, но никто не знал каким. Нонсенс. Даже если они обладали даром массового гипноза, но в любом случае должны были остаться свидетели, не подпавшие под воздействие. Так ведь не остались. Или не было никаких свидетелей? В таком случае получается, что поле гулов действовало на всех! В масштабе, соизмеримыми с планетарными. Получается так. В таком случае мощь гулов практически не ограничена. Божественна. А сам они боги во плоти. Но кто же в таком случае сам Кукулькан?

-Какой у тебя план? - спросил дядя Боря. - Как умный человек ты понимаешь, что мы не можем скрывать тебя долго. В конце концов, сюда явится ОМОН и всех нас упакует.
Бандиты дали отдохнуть Картазаеву ровно час, после чего за ним пришел Кит и привел в знакомую комнату обратно. Мошонкину было велено подождать. Шершавый и Рекунков встретили Картазаева с парой уже опустошенных бутылок, но хмель их не брал, и ему очень не понравился откровенный страх вкупе с подозрительностью, сквозившй в их глазах.
-Что это за фраер с тобой? - спросил Шершавый.
-Подельник мой бывший, - пожал плечами Картазаев.
-А он не стуканет, подельник твой?
-Мы на одной киче откидывались. Я за него зуб даю, - произнес Картазаев волшебные слова.
-За него отвечаешь! - Шершавый уставил на него длинный жилистый палец с наколкой по всей длине.
-Кончайте базар, ближе к делу! - вмешался Рекунков.
-Я думаю, Леший еще жив, иначе они бы убили его сразу, - начал Картазаев.
-Убили или нет мальчишку, это вопрос второй, - сказал Рекунков. - Когда ты замочишь Ржавого? Ты слишком долго телишься.
Картазаев искоса глянул на него. Ай да дядя Боря, ай да друг семьи.
-Это важно, - возразил Картазаев больше из чувства протеста. - Артур им мог понадобиться в прежнем качестве, но Тамару они наверняка забрали, чтобы отдать Черепу. Отсюда следует, что и Лешего они доставят к нему же и казнят. Знающие люди мне скзали, что Череп на дух не переносит мужчин.
-Это, какие знающие люди? - спросил дядя Боря как бы между прочим.
-Не важно.
-Мы сами будем решать, что нам важно, а что нет, - начал заводиться Кит.
-Важно другое, - продолжал Картазаев, не обращая на молодого внимания. - Почему Диего и его люди не боятся Черепа? И даже сумели с ним договориться. Значит, не всех эта чертова штуковина убивает.
Он специально оговорился, проверяя реакцию бандитов. Его всегда интересовало, догадываются ли они, что Череп не человек.
-Череп мужик с понятием, - сказал Шершавый. - Он за базар отвечает.
Удовлетворившись ответом, Картазаев увел разговор от скользкой темы, поинтересовавшись тем, что его вообще-то меньше всего интересовало:
-Кстати, про Боно что-нибудь слышно?
-Он исчез, - быстро сказал Шершавый. - На малине какой-нибудь завис.
-Странный тип. То развивает бурную деятельность, то какое-то время как будто не существует, - проговорил Картазаев, и в тот же момент перед его взором промелькнула размытая фигура, виденная им совсем недавно, и которая как он знал, как-то связана с Боно.
Бывало с ним иногда такое. В такие моменты он сам себе казался экстрасенсом, правда, экстрасенсом совершенно бесполезным для дела, не понимающим свои собственные видения.
-Ну и какой твой план? Где Черепа искать? - спросил Рекунков, окончательно похоронив надежды Картазаева расшифровать промелькнувшие видения.
-Тут надо мыслить логически. Яхту Черепа мы нашли в «Китовом усе», но даже если он скрывался рядом со своей посудиной, то после нашего визита его переправили в местечко потише. Это может быть яхт-клуб или дача. В общем уютное, тихое местечко.
-У Ржавого таких дач и коттеджей до чертовой матери. Как же мы его найдем? - усомнился Шершавый.
-Перевезя Череп, он будет его охранять. Надо найти объект с усиленной охраной. И если мы найдем дачку, где сам Ржавый не живет, а охрана там под каждым кустом, стало быть, это то, что нам нужно, - сделал вывод Картазаев.

Гектор в застегнутом костюме и белых носках с черными пятнами от бессменной носки туфель лежал поверх покрывала. Изредка он стряхивал пепел от неспешно раскуриваемой сигареты в изящный напольный вазон. Раритетная посуда была куплена по случаю вместе с экибаной, и чтобы засохший музейный веник не мешал процессу курения, Гектор сдвинул все ветки в кучу. Он представлял, что миллионер, и находится не на одинокой усадьбе, затерянной в глубинах запретной территории Ягодинского леса, а в более цивильном местечке. Например, в штатах. Вот там настоящая жизнь. Говорят, там даже болезни проходят. От мечтаний его отвлек звонок по мобильному. Звонил Маркетанов, который дежурил у мониторов. На экраны транслировались картинки с видеокамер, установленных по периметру забора, увенчанного колючей проволокой.
Вдоль забора периодически проходил Обухов, нелюдимый мрачный парень. На лице Обуха никаких эмоций, пацан надежный. Из пистолета с глушителем отстреливает птиц, которым вздумалось на колючку сесть. Просто так, из любви к искусству.
Кроме Маркетанова, Обуха и самого Гектора на даче еще пятеро охранников, которые или режутся в карты или спят на первом этаже. Гектор недоумевал, зачем надо было держать столько народа. Тот, из-за которого они здесь находились, не нуждался в охране. Только самоубийца полез бы к нему.
-Что там? - недовольно процедил Гектор, предварительно сплюнув окурок на паркет из бука.
-У нас гости, - доложил Маркетанов. - Дед из телеателье и с ним пацан.
По строгой инструкции Ржавого Гектору следовало спуститься в аппаратную и самому глянуть на пришедших, но Ржавый был далеко, а вставать было лень.
-Опиши их, - потребовал Гектор.
-Что я писатель? - возмутился, было Маркетанов, но Гектор быстро заткнул ему фонтан, и тот продолжал с нарочитой небрежностью, говорило уязвленное самолюбие. - Дед такой изношенный. Сквозь волосы черепушка просвечивается. Горбатый, низенький. Да не он это! У нашего старика горба не было.
-Горб можно подложить, - заметил Гектор.
-Я его пиджак заставил снять. У него спина как у верблюда. Да не он это! Глаза все в бельмах, он почти слепой.
-А как же он телик ремонтировать будет? - законно усомнился Гектор.
-А молодой на что?
-Кстати, что за молодой?
-Дурачок зеленый. Таких ментов не бывает. Разве что постовые на дорогах, а сюда в случае чего волкодавов пришлют, которые в плен не берут.
-Типун тебе на язык!
-Давай запускать. Сегодня в «Окнах» телку сисястую обещали раздеть, а у нас ни один телик не пашет.
-Ладно, - Гектор ловким плевком сбил окурок дальше по паркету. - Пусть Обух их обыщет, а потом будет при них неотлучно. Распределительный шкаф на втором этаже. Пусть идут и никуда не сворачивают.
Картазаев неотрывно смотрел в крепкую крестьянскую спину Мошонкина. Василий ерзал, порываясь что-то сказать, но был строго настрого предупрежден, чтобы не разевал рот. Перед камерой они были словно голые. Картазаева уже заставили снять пиджак, а надеть обратно команды не было. Теперь он дрожал под холодным ветерком. С одной стороны хорошо. Теперь бандиты видят его худые руки со старческими венами, с другой, все равно холодно.
Дачку они вычислили на удивление быстро. Пацаны дяди Бори исправно объездили все известные им точки Ржавого. Редко какая была необитаема, но только в одной какой-то псих с периодичностью сторожа обходил ограду и отстреливал птиц из волыны с глушителем. Услышав сообщение о странном типе, Картазаев сердцем почуял: оно. Отозвав людей, Картазаев с Василием в сопровождении Рекункова и Шершавого выехали на место. При наблюдении в бинокль обнаружились еще люди. Охранников было трое. Об этом люди Рекункова, прибывшие раньше на место, божились и клялись.
Картазаев долго ломал голову, как попасть в дом. Нарушить связь, а потом представиться сотрудниками телефонной компании не представлялось возможным: у бандюганов были мобильники. Всех посетителей бандиты посылали подальше. Тогда Картазаев внезапно подумал, а чем занимаются мужики в свободное время, каковым являлось для них время с утра до вечера. Телик смотрят. Кабеля естественно не обнаружилось, зато на крыше торчала сковорода спутниковой антенны, вывести которую из строя не представляло особого труда. У бандитов была новенькая СВД, из которой вызвался стрелять Мошонкин.
-У меня отлично по стрельбе было. В десятку лучших по роте входил, - довольно сообщил он.
Картазаев, скривился, но ничего не возразил. Василий расстелил на капоте машины пиджачок, прицелился и почти сразу выстрелил. Картазаев в бинокль видел, как под подводящий шнур соскочил с тарелки. В этот момент для бандюганов погасли все краски мира.
Картазаев опасался, как они узнают о том, что бандиты вызвали ремонтника и вызовут ли вообще, но его опасения оказались напрасными. Из дома выскочил верзила в узких черных очках, в котором Картазаев сразу предположил Гектора, о котором ему рассказывал покойный Студебеккер, и стал орать в трубку на весь лес, что у него сломался телевизор, и что ему и так делать нечего, а тут вообще тоска, хоть удавись, так что пусть поскорее телемастера пришлют.
Выждав час, Картазаев с Мошонкиным достали привезенные с собой робы и переоделись. Среди бандитов добровольцев не обнаружилось.
-Мы вас прикроем, - ухмыльнулся Кит, и его ухмылка Картазаева в восторг не привела и чувство благодарности не вызвала.
Полковник хотел предупредить, что в случае чего, если что пойдет не так, он запихнет бандиту его ухмылку так глубоко, что она вылезет у него из задницы вместе с геморроем, но промолчал. Иногда он предпочитал делать, а не болтать. К тому же не хотелось сотрясать воздух бездоказательными обвинениями, к тому же авансом. Вдобавок у Картазаева были серьезные опасения, что в случае подставы со стороны бандитов, исполнять его угрозы уже будет некому.
Происходящая сумятица нравилась ему все меньше. Вернее, совсем не нравилась. Был у него уже похожий случай в Афгане. Не в том, с духами, а уже с талибами. Там вдруг все едва не передрались из-за пустяка, никто толком и не понял из-за чего. Эйнштейн, когда он потом пересказал ему этот случай, назвал его тенью беды. «Перед любым трагическим событием катится нервно-эмоцианальная волна», - пояснил эксперт.- «Это ведь только для нашего временно-пространственного континуума событие еще не произошло, а скажем для нас же, только час спустя, все уже случилось. И знаешь, что самое занимательное? Самое занимательное, что во Вселенной найдется хоть один субъект, для которого абсолютно все события уже произошли».
Воспоминания вызвали у Картазаева нехороший осадок, потому что вся упомянутая разведгруппа тогда полегла.
В этот момент Вольд как нельзя более остро почувствовал, что он зря впутал этого славного деревенского парня в их грязные городские дела.

Обухов открыл железную калитку, впустил их по одному и обыскал. Проделал это вполне профессионально. Серьезный соперник, такого без шума не завалить, придется мочить. Если конечно все пойдет по их плану. А то возможен противоположный вариант. Вот Бушмена бы сюда. При его фантастической силе он бы один троих таких скрутил.
-По одному по тропинке, никуда не сворачивая, бегом! - скомандовал Обух.
Картазаев чуть со стыда не сгорел. Хорошо, что он вторым бежал. Как пацана бегать заставляют.
-Я старый больной человек, - заканючил он, но Обух тотчас вознамерился дать ему пинка.
Картазаев тотчас взял чуть в сторону. Достаточно для того, чтобы Обух промахнулся и недостаточно для того, чтобы он заподозрил, что маневр получился не случайно.
Когда они вошли в дом, их ждало новое разочарование: охранников было пятеро. Четверо резались в карты, а пятый спал тут же на диване, заложив руки за голову и далеко выставив локти, по длине которых можно было судить, что спящий настоящий гигант ростом под два метра.
-Чего уставились? - рыкнул Обух. - Вверх по лестнице! Бегом!
Они опять побежали. Мошонкин подозрительно быстро запыхался. Видно парня сильно вывело из себя, что бандитов было больше, чем они ожидали увидеть. Будто невзначай, Картазаев толкнул его плечом. Жест должен был означать, чтобы он перестал мандражировать, но тот вместо спокойствия вздрогнул.
Распределительный шкаф находился напротив лестницы на втором этаже. Обух маячил у них за спиной, и Картазаев с видом знатока стал ковыряться в шкафу. Все пошло не так с самого начала.

Гектор, выпотрошив папиросу и набив ее душистой анашой, сладко раскуривал сей райский продукт. Тело сделалось невесомым, а стены задышали словно живые, когда зазвонил мобильник и резкий голос сказал:
-Ты знаешь кто у тебя в гостях? Это Камикадзе, который твоего брата завалил!
Хмель сам собой из головы выветрился.
-Кто говорит? - вскрикнул Гектор.
-Тебе какая разница? Иди и убей его!- и неизвестный отключился.
Гектор вытащил из кармана пистолет и вышел в коридор. Картазаев присев на корточки, ковырял в шкафу, а Мошонкин с Обухом стояли чуть позади и в стороне. Гектор уставил ствол на старика и недобро проговорил:
-Ну-ка, Обух, посторонись! Ты знаешь, что это сам Камикадзе к нам в гости пожаловал? Ошибки нет, мне сейчас по трубе звонили.
Обух среагировал мгновенно: развернув Мошонкина лицом к себе, прижал к стене. Жалко не Картазаева. За пояс бандита был заткнут нож в красивых кожаных ножнах, и по-хорошему, его можно было использовать. Картазаев догадывался, что Гектор ждет лишь, когда он встанет, чтобы прикончить, поэтому не торопился. Интересная психология у людей. Мог убить и сидящего, но нет, ждет. Однако пауза не могла затянуться надолго. Картазаев глянул на Мошонкина. Он никогда не работал с напарником, лишь слышал, что бывает у настоящих напарников нечто вроде телепатической связи. Язык жестов, которым пользуется спецназ при всевозможных захватах, настоящим напарникам без надобности. Они понимают друг друга без слов.
Картазаев страстно желал, чтобы этот парень хоть раз в жизни понял его как надо, без предварительного разжевывания и втолковывания. И чудо свершилось. Неизвестно, что он там понял, но своими заскорузлыми от тяжелого крестьянского труда пальцами буквально выскреб у бандита нож. После чего его решимость сошла на нет, и Картазаев со всей обреченностью понял, что парень до сих пор людей не убивал. Обух почуял его судорожные потуги и, опустив взгляд, увидел нож.
-Ах ты, гаденыш! - выкрикнул он, но среагировать не успел: Мошонкин вскинул руку и неловко ткнул ему ножиком в шею.
Обух рефлекторно ударил его по руке, но получилось только хуже. Если до этого рана была пустяковой, то теперь нож едва не отделил ему голову от шеи. Дальше время пошло на мгновения. Кувыркаясь в брызгах, нож выпал из разом ослабшей руки Мошонкина, и Картазаев схватил его точно мопс, которому бросили кусок колбасы.
Гектор не успел глазом моргнуть, как нож торчал у него в груди по самую рукоятку. Картазаев взял пистолет из рук Обухова, все еще остающегося на ногах, и бросился вниз по лестнице.
Картежники оглянулись на шум, тогда Картазаев не добежав, как рассчитывал, сделал то, что очень не любил, а именно: открыл беспорядочную и малоприцельную пальбу. Когда он закончил, вокруг была кровавая баня.
Взломав дверь в диспетчерскую, Картазаев выволакивал оттуда перепуганного насмерть Маркетанова, когда сверху раздались шум яростной борьбы, потом полный смертной тоски вопль. По всем расчетам там не должно было оставаться живых врагов, и сердце полковника екнуло, когда он понял, что Мошонкину угрожает опасность. Врезав пленнику рукоятью, как следует, он кинулся на подмогу.
Наверху он увидел нечто такое, что разум поначалу отказался воспринимать. Нож, который он оставил в теле Гектора, отброшен далеко в сторону. Судя по быстро чернеющим свежим гематомам на лице Мошонкина, Гектор некоторое время жил, причем довольно интенсивно, и едва не отправил Василия на тот свет.

Теперь же бандит лежал у дальней стены. И с лицом у него было что-то непонятное. Оно было словно порвано пополам. Причем, череп был плоский, словно блин у штанги.
Дрожащий словно мокрый котенок Мошонкин сидел в углу, тщетно удерживая в трясущихся руках пистолет Гектора.
-Здорово ты его приложил, - сказал Картазаев, остановившись напротив.
-Это не я, - простучал Василий сквозь зубную дробь.
-Тут есть кто-то еще? - насторожился Картазаев.
Мошонкин помотал головой.
-Он вышел отсюда и зашел туда, - он оба раза указал на стену.
-Кто зашел? - не понял Картазаев.
-Боно! - сказал Василий.

Глава 6.

Картазаеву некогда было разбираться со всей этой чертовщиной, необходимо было как можно быстрее допросить Маркетанова, пока парень находился в шоке после перестрелки, и из него можно было еще что-то вытянуть. Важны были минуты. Картазаев помог спуститься на первый этаж Мошонкину, потом привел в чувство пленника. Маркетанов в страхе смотрел на побоище, но самый настоящий ужас в нем вызывал вид долговязого, продолжавшего как ни в чем не бывало лежать с заложенными под голову руками. Картазаев встряхнул Маркетанова и заорал:
-Говори, где Череп!
Главное в допросе все время орать, не давая допрашиваемому прийти в себя. Но, похоже, Маркетанов был не в состоянии отпираться.
-Он в кирхе, - прошептал пленник.
-Точнее, козья морда!- Картазаев встряхнул его за шкирку.
- В сарае за домом.
После того, как Картазаев выяснил, где находится Череп, он почувствовал, что может задать вопросы и о судьбе похищенных людей. Такая уж у него была планида: сначала работа, потом дорогие ему люди. Или у него не было дорогих людей, а имелась только работа: грязная нескончаемая работа.
- Где пленные? - прикрикнул Картазаев. - Женщина с пацаном где? Отвечай, замочу!
Маркетанов шарахнулся от него, как от прокаженного.
-Леший в доме, - сказал он торопливо. - С ним все нормально. Волосок с головы не упал. Вы не волнуйтесь. Диего распорядился. Сказал, что он для стрелки с Дядей Борей может понадобиться.
Картазаев показал жестом Мошонкину, чтобы он не терял время даром и искал Андрея.
-А женщина? - продолжил он допрос.
Бандит опустил глаза. Картазаев почувствовал недоброе, и в груди стал разгораться огонь.
-Вы ее убили? - спросил он очень тихо.
Как ни странно, его шепота допрашиваемый испугался даже сильнее, чем крика. Не правы оказались учителя по допросам.
-Это все Диего! - выкрикнул Маркетанов. - Он велел отдать ее Черепу.
-Она погибла?- Картазаев сам удивился, как спокойно прозвучал его голос.
-Никто не знает. Она просто исчезла.
Безумная надежда загорелась у Картазаева, и чтобы не спугнуть ее, он поторопился задать новый вопрос.
-Как исчезла? Ты все врешь!
-Нет, я говорю правду! - затараторил Маркетанов. – А потом Диего взял с собой Артура и этого, как его, Аркашку и ушел следом сам.
-Что за ерунду ты несешь? Что, Диего идиот, идти на верную смерть? - не поверил Картазаев. - Череп убивает всех мужчин.
-Поначалу, да, так все и было. Диего столько пацанов положил. Потом догадался посторонних использовать. Брали прямо с улицы и запускали. Череп их всех в клочья. Смотреть страшно было. Диего смеялся: «Скотобойня!» Больше никто не смеялся. Только он один. И я не смеялся, вы не подумайте. Я ж не садист.
-А Диего значит садист.
-Настоящий зверь. Столько народу ни за грош погубил. А сам тупой, настоящий тормоз. Не мог догадаться, как мужиков от Черепа уберечь.
-Но все-таки догадался?
-Да ни в жизнь бы у него ничего не вышло, если бы не Боно!
-Боно связан с Черепом? - удивился Картазаев.
-С самого начала! - подтвердил Маркетанов. - Он использовал его. Только шастал туда-сюда.
-Подробнее! Куда он шастал? Что задумал Диего?
На груди Маркетанова возник зловещий зрак лазерного прицела. Картазаев среагировал практически мгновенно, но спасти важного свидетеля не успел. Он лишь столкнул пленника чуть в сторону, но прилетевшие со стороны холма пули пригвоздили того к полу, точно гигантской швейной машинкой пристрочили. Пули заклацали по полу, даже не чуя препятствие в виде человеческого тела. Картазаев сволок тяжелеющее тело под защиту стены. И вовремя: следующими выстрелами остатки стекла веером вбило внутрь комнаты. Картазаев понял, что не успевает спросить самого главного, от чего впрямую зависит их будущая жизнь, и будет ли она вообще.
-Как они сделали, что Череп не убивает мужчин? - торопился докричаться он до умирающего, тот уже хрипел.
-Кто без сознания, Череп не трогает… - прошептал пленник.
-Чего хочет от него Диего?
На последний вопрос отвечать уже было некому. Маркетанов затих, и лишь кровь продолжала, бурля и пузырясь, вытекать из него.
-Господи, как просто обмануть бога, - проговорил Картазаев. - Оказывается, достаточно потерять сознание, чтобы он не знал, мужчина ты или женщина.
Правильно, глаз у него нет, одернул он себя. Американцы не напрасно спрашивали, нашли ли мы глаза. А про сознание и сам бы мог догадаться. Еще Тамара рассказывала, что голова Боно вся в ссадинах. Он же так себя сознания лишал.
Картазаев оставил тело и осторожно выглянул наружу. Опрометчиво посчитав, что обстрел сделал свое дело, через забор перелазил вооруженный снайперской винтовкой мужчина. Картазаев тщательно прицелился и спустил курок. Снайпер замер, а потом повалился с забора наружу.
В это время в комнате появились Леший с Мошонкиным.
-Целы? - спросил Картазаев.
-Пока да, - ответил Мошонкин. - Но тут становится жарко.
-Прикрой дверь, - велел Картазаев. - Будем уходить на задний двор. Там в кирхе Череп.
-Владимир Петрович, может, а ну его эту проклятую черепушку? - без затей предложил Мошонкин. - Через забор и айда в лес.
-Я тебе приказывать не могу, можешь даже в плен сдаться.
-Я пойду с вами! - сразу сказал Леший.
Картазаев тактично промолчал, потому что тут был нюанс. Дело в том, что Лешему он уйти и не предлагал.
-Слово настоящего мужчины! - польстил Картазаев. - А ты фэбээровец хренов, с нами или против нас?
-С вами, Владимир Петрович! - кисло сказал Мошонкин. - Надо было мне раньше в деревню ехать!
Картазаев выглянул в окно и тотчас нырнул обратно. Новые пули влетели в комнату и издырявили противоположную стену.
-Слава Богу, они с этой стороны решили нас взять! - облегченно вздохнул Картазаев. - Интересно мне, какая сволочь нас заложила?
-Как заложила? - настороженно спросил Леший, вообще он держался молодцом.
Картазаев еще не знал, какая произошла в нем перемена, но определенно произошла. Даже чисто с внешней стороны, Андрей стал немногословным и несуетливым. Пропал фальцет.
-За мной! - в полголоса приказал Картазаев. - Ползком.
Прижимаясь к стенам, он выбрались из зала в коридор, ведущий на кухню. Здесь не было окон и можно было подняться на ноги. Из кухни вел еще один коридор, который по идее должен был закончиться запасной дверью, используемой для хозяйственных целей. Так и случилось. Не отвлекаясь на боковые ответвления, они вскоре оказались перед массивной железной дверью, отворив которую оказались перед обширной лужайкой, в центре которой застыло кирпичное здание с островерхой крышей, действительно чем-то напоминающее католическую церквушку. Здание было закрыто на широкие воротины, выкрашенные красной краской. Картазаева больше всего поразило, что они полуоткрыты и изнутри даже виден голубоватый свет искусственного освещения.
-Специально дверь открыли, это ловушка, я знаю, - проговорил Мошонкин.
-Еще какая, - согласился Картазаев.
При виде кирхи он вспомнил об одной вещи, о которой поначалу не задумывался. Не головами же им всем биться подобно Боно. В своей работе он предпочитал использовать методы попроще, но не на столько же.
- Передвигайтесь к кирхе короткими перебежками! - приказал он. - Я сейчас!
Он вернулся тем же путем на кухню. Кухня была в стиле супер: с множеством шкафчиков и «островком» посредине. То, что искал Картазаев, скорее всего, находилось в одном из ящиков. Ящиков было много. Не щадя их, Картазаев стал вываливать их содержимое на пол. Когда коротко треснула входная дверь, и дом наполнился торопливым стуком ботинок, мышцы живота рефлекторно сжались. Картазаев поймал себя на мысли, что боится. Это его немного раззадорило, и он решил без искомого продукта не уходить. Появился своего рода спортивный азарт. Он посчитал зазорным бояться недоумков, чье развитие остановилось на уровне приматов с единственной разницей, что эти в отличие тех, что сидели на деревьях, часами тягали штангу в пропахших потом подвалах. Они и человека толком убить не могут. Картазаев без ложной скромности мог утверждать, что будь он на месте снайпера, то, безусловно, завалил бы их обоих. По части убийств он закончил университет. Мог стрелять из любых положений, колоть и резать, лишая противника жизни одним лишь росчерком. Кто они? Дилетанты. Картазаева немного коробило, что на него затрачены немалые деньги, чтобы он мог на равных противостоять таким же обученным профи из сопредельных разведок, отбивая у них саму мысль, что они могут хозяйничать в его родной стране, а вместо этого он вынужден биться и уничтожать граждан своей страны. Но с другой стороны, дай волю всему этому дерьму, то и защищать по большому счету скоро станет некого.
Он нашел аптечку за секунду до того, как на кухне появились двое бандитов. Картазаев нырнул под стойку, пряча аптечку за пазуху.
-Здесь никого! - крикнул один. - Лось, проверь коридор!
Картазаев прижался к стене «островка» с внутренней стороны, и мимо него, не заметив, протопал бандит, которого назвали Лосем. И не напрасно. Широкоспиный и крупнозадый. Бритая голова сидит на шее, которая шире самой головы. Лось протопал по коридору. Картазаев молил бога, чтобы он отвлекся на одну из боковых комнатушек, давая беглецам шанс скрыться в кирхе. Но его чаяниям не суждено было сбыться. Лось двигался целенаправленно, будто знал, где искать. Пройдя коридор насквозь, он тихо приоткрыл дверь, и беглецы стали видны как на ладони. Картазаев ругнулся про себя. Леший с Мошонкиным почему-то до сих пор не удосужились скрыться в кирхе, замешкавшись у самых дверей. Лось хищно ощерился и поднял пистолет. В тот же момент Картазаев мягко навалился на него и заученным движением обнял за шею. Лось хотел закричать, и это было его главной ошибкой. Он потерял время, которое мог использовать для того, чтобы сразу попытаться сбросить Картазаева с себя. Хотя, откровенно говоря, разжать захват под названием «Объятие мертвеца» у бандита не было никаких шансов. Он еще попытался разжать руки Картазаева, на что также потерял пару секунд. Так что, когда Лось стал биться спиной о стену, стараясь расплющить Картазаева, на это у него не оставалось ни времени, ни сил. После пары бросков он потерял равновесие и повалился на пол. Картазаев лежал на нем, чувствуя сначала мощные рывки, которые постепенно слабели и плавно перешли в торопливые и несильные конвульсии. Со стороны могло показаться, что Картазаев имеет толстяка, а тот нисколько не против и даже испытывает оргазм. Потом полковник слез с затихшего Лося, выволок его наружу, прикрыл дверь и припер ее трупом. Вскоре он присоединился к друзьям и негодующе спросил:
-Чего застыли?
Леший и Мошонкин не ответили и лишь с ожиданием смотрели на него. И здесь, прижавшись к холодной стене рядом с входом в кирху, Картазаев испытал настоящий мандраж.
Он поймал себя на мысли, что думает о боге. Дожив до своих лет, он никогда не утруждал себя заботой о вере. Он считал несерьезным в двадцать первом веке верить в святых старцев, ходящих по воде и кормящих народ одной лепешкой. Профессор Закатов подвергал сомнению само существование верующих людей, без обиняков утверждая, была у него такая привычка: утверждать все без обиняков, не щадя чужих слабостей, на то он и Разрубатель, чтобы рубить правду-матку, так вот профессор утверждал:
- Нет людей верующих, а есть люди, обманывающие себя тем, что они якобы верят. Чем становишься старее, тем сильнее хочется верить в загробную жизнь. Противно и мерзко думать, что независимо от какой бы то ни было праведной жизни, ты все равно будешь закидан той же самой землей, которую топтал всю жизнь, а в твоих глазах будут ворочаться скользкие черви.
Однако при его беспокойной работе Картазаев считал высказывание неактуальным. Он был реалистом до мозга костей и был уверен, что ему вряд ли суждено дожить до преклонных лет. Но, однако, перед гостеприимно распахнутой дверью в «кирху» он вдруг почувствовал себя неуверенно, ибо за стеной находился бог. Пускай синтезированный умелыми американскими руками, пусть оригинальный лишь частично, но бог. Обладающей божественной силой, способной творить чудеса. Настоящий. Без подделки. Возрастом в несколько тысяч лет, но не ставший от этого менее живым. Вернее, он никогда и не был живым по земным понятиям. Нечто. Пришедший из ниоткуда.
А ведь он старше Христа, подумал вдруг Картазаев. Он до сих пор для себя не решил, какой Кукулькан бог-добрый или злой. Он облагодетельствовал один народ и уничтожил другой. Он строил города и разрушал крепости врагов. И еще об одном подумал вдруг Картазаев. Он вдруг совсем не поверил легенде, по которой Кукулькана убили. Ибо бога нельзя убить, в этом его отличие от всего небожественного. Можно отлучить от рая, превратить в падшего ангела, в изгнанника. Но даже в этом случае он останется вечен. Что для Кукулькана отсутствие в пару тысячелетий? Мгновение. Невесомая пылинка на монолите вечности.
-Владимир Петрович, бандиты уже в саду, - вывел его из забытья лихорадочный шепот Мошонкина.
Он и сам слышал, как голоса переместились из дома наружу. Скорее всего, банда разделилась, и часть бандитов отправилась прочесывать двор. Так получилось, что Картазаев оказался первым перед дверью в кирху. Будь, что будет, решил он и шагнул внутрь.

Его не убило сразу. Не размазало по стенам чудовищной силой, не изрубило, словно в мясорубке, но, оказавшись внутри, он испытал сильнейшее потрясение.
По существу кирха являла собой четыре глухих стены без единого окна, но, несмотря на это, внутри было светло. То, что поначалу Картазаев принял за свет люминесцентных ламп, по большому счету не было светом вовсе. Ибо светился сам воздух. На вид он был хоть и прозрачный, но резко неоднороден: где вязкий и темный словно смола, где невесомый и призрачный, почти белый. Контрастный раздел между оттенками не был прямой линией: граница темени и света, извиваясь словно гусеница, плавала в пространстве. И вслед за фланирующим шлейфом тени и световые пятна менялись местами. Вся картина переливалась и пульсировала-она ЖИЛА. Зрелище было одновременно и пугающим, и завораживающим, словно смертельный танец кобры.
Воздух вибрировал, манил, обманывал. Казалось, что внутреннее пространство кирхи растягивается, словно гигантские меха. Временами в призрачных перестроениях воздуха проступали объемные пространственные фигуры. Все медленно вращалось в разных плоскостях.
От лицезрения гипнотической картины все почувствовали головокружение и тошноту. Даже Картазаев, всегда отличавшийся крепостью вестибулярного аппарата. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, прогоняя наваждение. Ему стало легче и вовремя, чтобы подхватить падающего с открытыми глазами Мошонкина. Он встряхнул Василия, попутно ища глазами Лешего. Тот обнаружился сидящим на корточках и лишь махнул рукой:
-Я в порядке. Это сейчас пройдет.
Первым делом Картазаев прикрыл калитку, заперев ее на засов. Правда, задержать бандитов надолго это не могло.
Наконец все трое пришли в себя от первого потрясения и смогли оглядеть помещение кирхи более подробно. Пристанище Кукулькана они увидели сразу, потому что легко увидеть черное на белом. У дальней стены отдельные всполохи сливались в единый мощный пучок, светящийся, словно раскаленное жало газовой горелки. Воздух в этом месте становился белым и твердым на вид, своим основанием упираясь в нечто продолговатое, стоящее на высоком постаменте.
Гроб. Он был выполнен из странного материала глубокого темно-фиолетового цвета, почти черного. Длиной метра в четыре, гроб блистал острыми гранями, о которые казалось, можно было порезаться. Свет из комнаты втекал в него, а он, словно живой пил его, подобно тому, как жаждущий пьет влагу. Гроб обладал пугающей способностью отталкивать взгляд. На него невозможно было смотреть более нескольких секунд. При этом возникала иллюзия, что гроб занимает собой все пространство целиком, и все находящиеся в помещении находятся также и внутри него.
Однако в зыбкости этого утверждения они убедились, едва сделали робкую попытку приблизиться к гробу. Если до этого воздух втекал в него, то теперь началось обратное. Без единого звука все пространство кирхи двинулось навстречу потревожившим покой людям. Все было так неестественно, как если бы человеку, увидевшему в пустыне мираж, этот мираж сам двинулся навстречу.
Окружающие предметы виделись в сильном искажении, и люди уже не могли разобрать, где явь, где реальность. Фигуры колыхались подобно надутым шарам. Было полное ощущение, что струящийся вдоль тел материальный воздух смывал с них одежду. Казалось, еще немного и странный воздух так же неспешно смоет саму кожу.
Пол бугрился концентрическими волнами. На нем выдавились полусферические образования, норовившие поднырнуть под ноги. Гроб застыл под самым потолком, и центр возмущений располагался там.
-Пора! - сказал Картазаев, доставая аптечку.
Он достал одноразовые шприцы с упакованными в пакетики иглами и ампулы с морфием.
-Я сам! – сразу сказал Леший.
-Сделать укол самому не так просто, тебе когда-нибудь приходилось это делать? - спросил Картазаев. - Надеюсь, ты не наркоман?
-Нас на этике выживания учили, - успокоил Леший, забирая шприц и ампулу.
Мошонкин не проявлял инициативы. Парень откровенно трусил.
-Иди сюда, я тебя сам уколю, - сказал Картазаев.
Узнав про его намерения, гроб налился такой невыносимой для глаз чернотой, что на миг потерял свои очертания, и на его месте возникла черная дыра в пространстве. Испускаемые им флюиды заставили нервы неприятно затрепетать.
-Надо торопиться! - крикнул Картазаев.
Шагнув к Мошонкину, уже закатывающему рукав, он разгерметизировал шприц и набрал в него морфий. Когда Картазаев собрался колоть, то рука десантника показалась ему тоньше булавки. Тогда он закрыл глаза и сделал укол на ощупь. Велев Мошонкину зажать место укола, полковник указал ему направление на гроб, который уже висел под потолком. Когда десантник начал двигаться, то казалось, что он словно муха карабкается по отвесной стене. При этом он пошатывался, то ли от сопротивления воздуха, то ли начал действовать морфий. Для верности Картазаев вкатил парню максимальную дозу.
Когда до гроба оставалось несколько шагов, он налился режущим глаза голубым светом. На крышке вспух огненный шар. Он быстро вытягивался в сторону десантника. Человеческая фигура контрастно выделилась, словно на фоне ядерного взрыва.
-Мошонкин, стой! - крикнул Картазаев в ужасе от того, что он натворил.
Однако Василий, шатаясь, сделал шаг, потом другой и за секунду до того, как огненный шар лопнул, выплюнув в его сторону плазменное щупальце, рухнул лицом вниз. Секунду Картазаев видел сквозь гроб, четкие математически грани которого превратились в сеть бесконечной длины коридоров. Когда вспышка погасла, Мошонкин исчез.
Картазаев зубами сорвал обертку со шприца, набрал морфий и уже впрыскивал его себе, когда вдруг вспомнил про Лешего, но, оглянувшись, не увидел никого рядом.
-Андрей, ты где? - крикнул он.
В ответ в дверь с наружной стороны так грохнули, что засов едва не вылетел из пазов. Картазаев инстинктивно придержал ее, но потом понял всю беспочвенность своей затеи: дверь в любом случае продержалась бы столько, на сколько хватило прочности дерева, из которой она была изготовлена. Тогда он отбросил аптечку и пошел по направлению к пульсирующему гробу. Внезапно боковым зрение увидел движение. Оказалось, что внутри кирхи стоит тяжелый армейский «Урал», который они, занятые гробом, даже не заметили. Леший пытался заползти под широкие спаренные колеса.
-Ты куда, трус? - крикнул Картазаев, делая тщетную попытку схватить беглеца за ноги.
Тот безбожно лягался и заползал все дальше. Боли Картазаев уже не чувствовал, только тупые удары. Его начинало качать и все сильнее. Комната каруселью крутилась вокруг его медленно раздувающейся головы.
-Ты чего испугался? - увещевал Картазаев.
Леший повернул к нему побелевшее лицо и спросил:
-Как мы вернемся?
-Не время сейчас думать об этом, - продолжал уговаривать Картазаев. - Если мы не поторопимся, нас убьют прямо сейчас.
-Ты не понял. Как мы вернемся? - словно заведенный повторил вопрос Андрей.
Картазаев хотел схватить его, но в ответ тот с такой силой пихнул его, что он опрокинулся навзничь. Казалось, что от удара голова его расколется, но он опять ничего не почувствовал кроме злости на тупого упрямого мальчишку. В это время некий посторонний звук нарушил его покой. Как оказалось, он задремал на полу, а посторонним шумом был шум рухнувших ворот. Картазаев перевернулся на живот и пополз. Он твердо знал, что если не успеет доползти до зоны действия гроба, то бандиты убьют его на месте. Ему казалось, что он двигается со скоростью ветра, но угасающее сознание дало тревожный сигнал, что он едва плетется. Сейчас меня потащит неведомая сила, успокаивал он себя.
-Вот он! Я держу его! - раздался торжествующий крик и кто-то вцепился ему в ноги.
Оглянувшись, Картазаев увидел висящего на ногах еще одного бритоголового, точную копию убитого Лося. На подходе были еще трое. Яростно лягаясь, он продолжил ползти. Бритоголовый, азартно крича, продолжал тормозить его движение. Гроб был в нескольких метрах, но дружки бандита были еще ближе, когда Картазаев сконцентрировался и толкнулся вперед с висящим на ногах бандитом, мяса в котором, наверное, было не меньше центнера. Картазаев понял, что больше не сделает ни одного движения. У него просто не оставалось сил. Однако движение не прекратилось. Пол тек под него, а сверху наплывала огромная тень гроба, на вершине которого с треском выдулся ослепительно белый шар, состоящий из миллиона огненных игл. Потерю сознания Картазаев воспринял с благодарностью. Он еще успел заметить, как плазменный рой поэтапно очищает с вопящего бритоголового сначала кожу, потом мышцы с костей, потом сами кости рассыпаются в муку. То же самое происходило с его дружками: на их месте поочередно возникали взрывы мясокостной муки.
И Картазаев начал движение.

Глава 7.

Картазаев очнулся первым. Вокруг было темно. Некоторое время он не двигался, свыкаясь с темнотой. Ни лучика света. Картазаев приподнялся, и рухнул обратно, крепко приложившись лбом о низко нависающий свод. Негостеприимно его встречали. Не пытаясь больше подняться, он вытянул руки и ощупал препятствие. Стена была шершавой и холодной. На ощупь бетон. Точнее определить не представлялось возможным, пока не рассветет. Картазаев надеялся, что рассвет все-таки наступит. Потом ощупал себя. Он был в одежде, но босой и без оружия. Полковник очертил руками круг, и почти сразу уткнулся в лежащего без движения Мошонкина. Картазаев послушал грудь и с облегчением различил биение сердца. После этого уже смело привел Василия в чувство парой пощечин. Тот заворочался, застонал.
-Башка раскалывается, - сообщил он и испуганно вскрикнул. - Владимир Петрович, где мы?
-Узнаем, когда выберемся, - пообещал Картазаев и предупредил. - Резко не вставай, голову расшибешь.
-А вы откуда знаете, ведь не видно ни черта?
-Я провел разведку.
-Куда мы сейчас, Владимир Петрович?
-Ты у меня спрашиваешь? - удивился Картазаев.
-Вы же всегда все знаете.
Жалко, что я так не считаю, подумал Картазаев. Он провел рукой по потолку, определяя, что тот имеет едва заметный наклон в одну сторону. Велев десантнику следовать за собой, пополз. Спустя какое-то время Картазаев скорректировал направление, после чего дело быстро пошло на лад. Потолок стал настолько высок, что они смогли встать. Мошонкин, торопя события, вел по потолку рукой, и вдруг с проклятиями отскочил в сторону. Сверху выпал некий фрагмент и с грохотом раскололся. Картазаев замер, заставив и Мошонкина замолчать. Некоторое время они прислушивались, но не услышали никаких звуков.
-Вы думаете, нам угрожает опасность? - спросил Мошонкин шепотом.
-Отсюда никто еще не возвращался, - также тихо ответил Картазаев. - Исключая Боно. Но Боно странный парень, никто не знает, какую он заплатил за возвращение цену. Во всяком случае, нормальным его назвать никак нельзя. Кукулькан выпил из него душу.
-Вы верите, что у человека есть душа?
-Вообще-то я хотел сказать разум, но мы сейчас находимся во владениях Кукулькана, так что я уже ни за что не ручаюсь. Было бы смешно в наших условиях не верить в бога. Можно не верить в силу пули, но когда она попадет тебе в лоб, она ведь все равно тебя убьет.
Мошонкин, у которого нашлись спички, зажег одну. В неверном дрожащем свете он осмотрел расколовшийся фрагмент и сообщил:
-Стекло.
-Это было ясно по звуку. Наверх свети, откуда он выпал.
На потолке осветился темный квадратный лаз, с которого свисали грязные ветхие тряпки.
-Полезем? - спросил Мошонкин.
-Мы не знаем, что там. Лучше двигаться, как двигались, в случае чего вернемся.
-А найдем?
-Я найду, - пообещал Картазаев.
Мошонкин зажег еще одну спичку, и Картазаев поспешил отобрать у него драгоценный коробок.
-Не трать спички просто так. Будем использовать их только при крайней необходимости, - предупредил он и спросил. - Ты ничего не слышал?
-Нет. А что?
-Мне показалось, тихо погудела машина.
-Владимир Петрович, вам никогда ничего не кажется. Так что там, наверное, точно машины ездят, и мы на правильном пути.
-Флаг тебе в руки, - вздохнул Картазаев, который не настолько доверял своим чувствам. - Продолжим двигаться.
Они шли уже с полчаса, когда темень вокруг сменилась сумраком, в котором начала различаться громада потолка, нависающего в метрах четырех над головами. Через равные промежутки в нем различались квадратные отверстия. Картазаев уже начал кое-что подозревать. Чтобы проверить догадку, он опустился на корточки и ощупал землю. Это была действительно земля, сухая и холодная, поросшая короткой колючей травой. И опять ему почудился автомобильный гудок. Почти на грани слышимости. Протяжный и какой-то безнадежный, словно не надеявшийся что его услышат.
-Десантник, ты опять ничего не слышал? - раздраженно спросил Картазаев.
-Ничего, - виновато подтвердил Мошонкин. - Я ведь в деревне на бульдозере работал, а там такой грохот, я и оглох малость.
-Ладно, проехали, - сбавил тон Картазаев. - Чего это я на тебя взъелся? Видишь свет, выход близок.
Сумрак постепенно рассеивался. Впереди белел прямоугольник белого дневного света. Предчувствуя конец неизвестности, они прибавили шагу. Если бы не трава, колющая босые ноги, они бы побежали. В любом случае путники за считанные минуты преодолели последние метры.
-Не спеши высовываться! - успел еще предупредить Картазаев, но Мошонкин уже высунулся.
Он вышел на свет, щурясь от контраста, и от увиденного у него вырвалось непроизвольное:
-Мать моя родина!
Так как на оторопевшего десантника никто не думал нападать, Картазаев махнул рукой на условности и выбрался следом. Он многое видел на своем веку, но то, что предстало перед ним, лишило его дара речи.
У подножия холма, на котором они находились, молчаливо и страшно располагался мертвый город.
На сером от толстого слоя пыли асфальте лежали кучи мусора. Здания зияли отсутствующими дверями и выбитыми окнами. Многие дома рухнули, остальные были близки к этому. Весь город перекосило и перекорежило, словно от ковровой бомбардировки. На месте отдельных зданий возвышались горы щебня. Другие изрядно просели, погребая нижние этажи под тяжестью верхних. На улицах, насколько хватало глаз, не было ничего живого. Ни звука не доносилось из мертвого города. Ни ветерка. Все было неподвижно.
-Но кто-то же подавал сигналы! - воскликнул Картазаев.
С левой стороны город резко обрывался на равнине выцветшего рыжего цвета, неопрятной на вид. Что-то в ней настораживало, но Картазаев не успел определиться, потому что стылую тишину вновь прорезал длинный тоскливый гудок. Если с левой стороны город подпирала равнина, то с правой возвышался лес. Деревья росли густо, образуя мрачную темную стену без единого просвета. Вопреки логике, гудки доносились из глубины чащи. Протяжные и печальные, они словно молили о чем-то. Звали. Торопили. И одновременно в них сквозила безысходность, словно фатальный исход был заранее известен. Картазаев представил себе, как они идут на звуки, а те удаляются, заманивая их все глубже в мертвый и странный лес, и все это будет продолжаться до тех пор, пока они заберутся так глубоко, что не смогут выбраться обратно.
-Пожалуй, мы изменим наши планы, и за гудками пока не пойдем, - решил он.
Его отвлек новый возглас. Мошонкин возбужденно указывал назад. То, что вначале он принял за естественный холм, было огромной земляной кучей, погребшей небоскреб, выросший под острым углом из глубины недр.
По всему выходило, что сначала обрушилось все, что было внутри. Затем дом повалился, но каким то образом не сложился. А же потом его завалило или наверх рухнуло несколько соседних зданий.
Картазаев сбился со счета, под сколькими этажами они прошли, находясь под землей. По фасаду змеились трещины, в которых застряли предметы мебели и изорванные лоскутья: скорее всего остатки занавесей и внутреннего убранства комнат. Вся эта громада держалась на честном слове, и Картазаев поспешил увести Мошонкина с опасного места.

Возраст города остался неизвестен. Картазаеву так и не удалось определиться хотя бы с приблизительной датой построек. На домах и магазинах не было вывесок. Да и от самих магазинов мало что осталось. От витрин уцелели только пустые рамы. В залах царило запустение. На полах, первоначальный вид которых невозможно было определить из-за толстой корки застарелой и высохшей грязи, остались лишь искореженные полностью обезличенные и обесцвеченные обломки. В одном из зданий путники нашли агрегат, похожий на кассовый аппарат, но буквы на нем были стерты напрочь. У Картазаева сложилось твердое впечатление, что разруха постигла город одномоментно, а не растягивалась на года. Если допустить, что город создал Кукулькан, то, судя по всему, нашлась еще более могущественная сила, что навсегда погрузила город в разруху и хаос.
За все время напарники не встретили ни одного человека. Даже не так, ни единого живого существа. Не было не только людей, но даже кошек и крыс. Не летали птицы. Город был погружен в мертвую тишину. В стылом воздухе, не потревоженным даже легким ветерком, уныло свисали неизвестного назначения неподвижные провода и тросы.
-Владимир Петрович, солнца нет! - воскликнул Мошонкин, остановившись посреди улицы.
-И чтобы это определить, тебе понадобилось больше часа! - констатировал Картазаев.
Небо было ровного белого цвета, будто выкрашенное гигантской кистью маляра. Картазаев определил на глазок высоту небесного купола, конечно, при условии, если бы тот существовал в твердом виде. Километра три, не меньше. В свое время в конторе шли разговоры о секретном эксперименте под названием «Биосфера». Компактная подземная станция, кстати, полностью герметичная, была построена в глубине Уральского хребта. Она насчитывала три этажа, на которых кроме жилого модуля, располагались оранжерея и минизавод по переработке и вторичному использованию продуктов жизнедеятельности, общей площадью в двести пятьдесят квадратных метров. Проект должен был показать жизнеспособность ограниченного количества людей после ядерного удара террористов, повлекшего за собой цепную реакцию и ядерную зиму. Над его осуществлением работало восемнадцать институтов и девяносто заводов, а непосредственно на строительстве было задействовано более тысячи людей и несколько сотен единиц строительной техники.
Это было выдающееся деяние человеческой мысли, венец земной цивилизации. И по сравнению с биосферой, которую создал Кукулькан, стоящее не больше собачьей конуры против Тадж-Махала.
Отсюда следовал вопрос, с какой целью все это понадобилось венерианскому богу? И куда делись люди? Ведь не только Боно знал тайну перехода. Вполне возможно, что за много лет были и другие безрассудные люди. Если они погибли, то должны быть трупы. Останки, кости. Ничего нет. Пустота. Похоже, как если бы то, что их убило, забрало останки с собой.
-Хорошо, что мы не пошли за этими гудками, - подытожил Картазаев, остановившись напротив очередной отсутствующей витрины.
-Что вы сказали, Владимир Петрович? - не расслышал Мошонкин.
-Надо искать ночлег, - сказал ему Картазаев. - Темнеет.
-Как же темнеет, если солнца нет.
-Солнца нет, а ночь вполне может быть.
Картазаев заглянул в разгромленное нутро магазина и заметил в глубине доселе уцелевшую дверь.
-Надо проверить, что там, - сказал он, указывая на дверь. - Нам нужна комната без окон, а дверь мы чем-нибудь припрем. Мало ли что здесь бродит по ночам. Нас не должна обманывать тишина.
Если сначала наступающую ночь заметил только Картазаев, то пока они заходили и осматривали магазин, стало ощутимо темнее. На улицы опустился полусумрак. Опять вдали протяжно загудели печальные гудки.
-Аж мороз по коже, - признался Мошонкин.
Картазаев промолчал, но был солидарен с ним. Что-то ему тоже не нравились эти гудки, которые не приближались и не удалялись.
-Допускаю, что это не гудки, - сказал он после паузы. - А призрак гудков.
-Разве призраки бывают? - Мошонкин даже остановился.
-Ты то должен бы знать.
При упоминании о былых подвигах лицо Мошонкина омрачилось.
-Вот и Сереня Пащук теперь мираж, - горестно сказал он. - Мы с ним с соседних деревень, а я его собственными руками.
-Самоедства не надо, - предупредил Картазаев. - Раз ты ступил на стезю войны, то должен запомнить, есть момент, за которым кончаются разговоры и сомнения и начинается действие. Если ты начнешь сомневаться, колебаться, то тебе конец. Это как с женщиной. Они всегда говорят «Не надо!», но если ты их начнешь слушать, то навсегда останешься девственником, а человечество вымрет, потому что не будет детей.
Напарники наскоро осмотрели торговый зал, потом занялись обнаруженной дверью. За ней оказался короткий коридор, упирающийся в крохотную комнатушку, тоже имевшую дверь.
-Неплохо, - удовлетворенно констатировал Картазаев. - Для верности зафиксируем обе двери. Лишним не будет.
Словно в ответ на его слова наступила абсолютная темень. Не было постепенного перехода, словно дернули рубильник, и стало темно. Картазаев опустился на корточки, нашарил кусок тряпки и поджег. Путники решили найти что-нибудь, что могло служить лежанками, и для этой цели вернулись в зал.
Погруженный во тьму зал выглядел враждебно. Слабый огонек освещал лишь крохотный пятачок. Казалось, вокруг снуют неясные тени, и за путниками наблюдают сотни глаз. Поэтому, набрав ветхих тряпок, напарники поспешили вернуться в укрытие. Отдав тлеющий лоскут Мошонкину, Картазаев накрутил из ветоши факел, но поджег его только после того, как десантник припер дверь прихваченной чугунной болванкой.
-В случае чего она долго не выдюжит, - сообщил Мошонкин.
-Главное, чтобы они не подкрались незаметно для нас.
-Кто они? - Мошонкин даже побледнел.
-Слушай, а может, ты темноты боишься? - подначил его Картазаев. - Как ты с парашютом прыгал, десантник?
Сказанное, а еще больше тон, с каким было сказано, возымели действие, и Мошонкин взял себя в руки.
-Скажете тоже, - важно сказал он. - У меня девятнадцать прыжков. Сами то вы десантировались, Владимир Петрович?
-Только на море, - ответил Картазаев. - Да пару раз на горы прыгал.
-На кавказские? - уважительно уточнил Мошонкин.
-Почему, на кавказские? На Анды.
После того как они заперли входную дверь, и Картазаев запалил заготовленный факел, то сразу выяснилось, что первичный осмотр оказался чересчур поверхностным, и сам коридор остался без должного внимания. В нем обнаружились необследованные двери. Вернее, сами двери отсутствовали, остались только прямоугольные пыльные проемы. Картазаев велел Мошонкину осмотреть правый от себя лаз, сам занялся левым. Сначала он сунул туда факел, потом шагнул сам. По всей видимости, здесь раньше была ванная комната. Ванна стояла и сейчас: большое ржавое насквозь корыто. Оно было доверху наполнено сучьями и сухими ветками. Умереть от холода путникам не грозило, и все это благодаря неведомому постояльцу, загодя заготовившему дрова. Если разобраться, он мог сделать это только в лесу, потому что в мертвом городе не было даже намека на деревья. Скорее всего, аборигены порубили их, когда исчезло электричество. А то, что оно было в начале, Картазаев не сомневался. На это указывали уцелевшие провода. Да и кассовые аппараты к чему-то же подключались.
Внезапно он увидел странную картину. Мошонкин, вытянув руку с догорающей тряпкой вперед, медленно пятился по коридору.
-Ты чего? - спросил он.
-Там, в комнате кто-то есть, - прошептал Мошонкин.
-Кто там есть? - не понял Картазаев.
-Сидит.
Картазаев выбрал в корыте палку покрепче и пошел смотреть. В комнату он сначала опять сунул факел, потом стремительно вошел сам, выставив палку острием по ходу движения. Под ногами неприятно хрустнуло, и ему действительно почудился чей-то застывший силуэт. Картазаев чересчур резко поднял факел, и тот едва не погас.
На стене была тень. Похожа на человеческую. Во всяком случае, у несчастного была голова и две руки, которые расположились так, как если бы человек двигался: одна рука сзади, другая спереди. «Да он убегал!» - понял вдруг Картазаев. Подойдя, он дотронулся до тени. Под рукой был пепел. Толщиной не больше сантиметра, он полностью повторял контуры убегавшего и сгоревшего дотла человека. И в рубке «Колумбии» тоже была тень.
Картазаеву доводилось видеть тень человека, сожженного тепловым излучением ядерного взрыва, но в закрытом помещении это было бы невозможно. Взрыв снес бы весь город. А тут стены, двери целы, а от человека осталась только тень.
-Это какую температуру надо, чтобы от человека только тень осталась? - спросил Мошонкин, в нерешительности переминающийся сзади.
-Не меньше тысячи градусов по Цельсию, - ответил Картазаев.
-Что-то не нравится мне здесь. Может быть, стоит другое место подыскать?
-А что тебе здесь не нравится? - подчеркнуто бодро произнес Картазаев. - Бедняга насобирал дров, которые ему уже не понадобятся, а нам не дадут умереть от холода. А что касается всего остального, то снаряд в одну воронку два раза не попадает. Вас хоть этому учили в госбезопасности?
-Что вы мне все про госбезопасность, я там без году неделя, - обиделся Мошонкин. - Между прочим, я в органы из-за вас пошел.
-Из-за меня?!
-Ну, не совсем. Просто хотел быть таким же сильным и целеустремленным как вы.
-Ну и что, стал?- Картазаев толкнул парня и сказал примиряюще. - Ну ладно, не обижайся. Шутю. А новое место нам искать действительно не резон: огонь ночью далеко виден и нас по нему сразу вычислят. Кто бы здесь не был, я хочу обнаружить их раньше, чем они меня.
-Ну ладно, проехали, - сказал Мошонкин, стараясь казаться грубее, чем он есть.
-Сколько тебе лет?
-Вы же спрашивали. Двадцать один.
Они вернулись в ванную и перенесли почти весь хворост в комнату. Здесь Мошонкин претворил все свое умение налаживать быт в любых условиях. Часть хвороста превратил в подобия двух лож, из другой части соорудил небольшую пирамидку и, попросив на время спички обратно, запалил костерок.
-Сильно не пали, задохнемся, - предупредил Картазаев.
Мошонкин тщательно припер небольшим пеньком дверь, разложился на импровизированном матрасе и, глядя на огонь, мечтательно произнес:
-Сейчас бы картошечки печеной. Мы в ночном пекли. Берешь банку из-под консервов, кладешь в нее картофелину в мундире и в огонь. Вкуснотища.
-Скучаешь по деревне?
-У нас уже одни старики остались, а девки только в соседнем селе, а там парни злющие. Мы с Пащуком сколько из-за этого на кулачках бились.
-Ничего, вернемся, обязательно поедем в твою деревню отдыхать. Шашлычков поедим, ты меня в баньке попаришь.
-Базара нет, - широко улыбнулся Мошонкин. - Нам бы только вернуться.
-А сейчас поспи, Вася. Завтра у нас будет трудный день. Еду надо будет искать.
-А где?
-В городе ничего не получится, в лес пойдем. Ягоды, коренья будем собирать. Ты в грибах разбираешься?
-Да у меня батя лесник.
-Ну и отлично.
-Дежурить, наверное, надо будет ночью. Этот, который там, - Мошонкин опасливо кивнул на дверь, неизвестно кого больше имея в виду, то ли тень, то ли того, кто это сотворил.
-Не обязательно. Незаметно к нам все равно подкрасться не смогут. А уж мы их встретим.
Мошонкин уронил голову и сквозь дрему проговорил:
-А я помню, как вы того спецназовца из госбезопасности...
Через секунду он уже спал. Картазаев сидел на своем лежаке и задумчиво жевал засохшую травинку. На душе было тревожно, и может быть, впервые в жизни он был рад, что работает не один.

Мошонкину показалось, что он лишь смежил веки, но когда десантник открыл глаза, рядом с костерком возвышалась солидная кучка золы. Картазаев все также задумчиво сидел у стенки с неизменной травинкой в зубах.
-Владимир Петрович, вы что не спите? - изумился Мошонкин.
-Я спал, - пожал тот плечами.
-Мне очень стыдно. Мы по очереди должны были дежурить, - виновато произнес Мошонкин.
-Не бери в голову, Вася, - сказал Картазаев. - Нас ждут великие дела. Похоже, уже рассвело.
-Жалко часов нет, а то бы узнали, сколько длится здесь ночь.
-Часы здесь, - показал Картазаев на голову. - Прошло приблизительно шесть часов, как стемнело, и у нас есть шесть часов до следующей ночи.
-Вы думаете, сутки здесь двенадцати часовые?
-Возможно. Во всяком случае, этому можно найти объяснение. Помнится, в легенде говорилось, что Кукулькан священнодействовал исключительно ночью, днем на люди даже не показываясь. Думается мне, он мог для удобства перекроить земные сутки, сделав их из ночи, а день выкинув как ненужную часть механизма.
-Но шесть часов здесь же светло?
-А солнца то нет! - хитро щелкнул языком Картазаев. - Знаешь, врут все-таки люди, говоря, что богом быть трудно. Все в твоей власти. Не хочешь, чтобы наступил день, он и не наступит. Не понравился народ, только пожелай, и нет того народа. Зона смерти.
-Не скажите, Владимир Петрович, - не согласился Мошонкин. - Кому больше дадено, с того больше спрошено будет.
-Золотые слова, Вася.
-Это в библии написано. У меня бабушка очень набожная.

Глава 8.

-Похоже, что тут вообще нет никого, - сказал Мошонкин, забравшись на кучу окаменевшего древнего мусора. - Ни единого человека.
-По словам пленного, отправив сюда Томку, Диего последовал за ней сам, прихватив с собой еще двоих: Артура и некоего Аркашку. Так что здесь совсем недавно прошли еще, по крайней мере, четверо, - возразил Картазаев.
С рассветом они продолжили движение. Поначалу им сопутствовала удача, путники обнаружили лужу и вдоволь напились. Мошонкин откопал помятую тару и наполнил ее живительной влагой. Умереть от жажды им теперь не грозило. Через некоторое время Картазаев понял, что они движутся к окраине, и скорректировал направление к центру. Полковник сам толком не мог объяснить, зачем он это сделал, но ему не хотелось покидать город, не изучив его вдоль и поперек. Хотя изучать, откровенно говоря, было нечего. Ветхие покосившиеся здания походили друг на друга как близнецы, разве что пару раз попались небоскребы с настолько перекошенными фасадами и поплывшими несущими осями, что создавалось ощущение, что они рухнут от шума шагов. Несмотря на постигшую город разруху и забвение, полностью разрушившихся домов было единицы. На их месте возвышались многометровые кучи щебня. На стенах домов напарники видели еще несколько теней сгоревших людей. Один жуткий силуэт обнаружился на растрескавшемся то ли от температуры, то ли больше от времени асфальте. Не сговариваясь, они с Мошонкиным обошли это место подальше.
Несмотря на видимое запустение, Картазаев не мог согласиться с Мошонкиным, что они здесь одни. У него крепло нехорошее чувство, что за ними следят. Картазаев велел напарнику быть начеку.
Наконец он дождался подтверждения своих опасений. Они проходили мимо многоэтажки, стоящей на несущих колоннах, словно избушка на куриных ногах. Все пространство между колоннами было завалено холмами мусора, и между ними на миг мелькнул юркий силуэт. Подозвав Мошонкина и указывая совсем в другую сторону, чтобы не спугнуть оппонента, полковник тихо сказал:
-За нами следят, только не верти головой. Он в здании за нашими спинами. Какие будут предложения?
-Делаем ноги? - с готовностью предложил Мошонкин.
-Брать будем, - возразил Картазаев. - Нам нужен язык.
-А если он вооружен, а мы на него с голыми руками?
-Слишком много вопросов, - одернул его Картазаев. - А если, а если. Тебя чему-нибудь научили в десантных войсках, кроме как вопросы задавать.
-Виноват, - сразу подтянулся Мошонкин.
-Ты слева, я справа, - предупредил Картазаев.
По команде они одновременно бросились обегать здание с двух сторон. Картазаеву немного не повезло, он наткнулся на массивный агрегат, похожий на списанный асфальтовый каток, и пока перелазил, потратил несколько драгоценных секунд, так что к месту встречи с предполагаемым лазутчиком Мошонкин подоспел первым. И видно не в добрый час. Картазаев услышал приглушенный вопль, и, подбежав, помог десантнику подняться. Тот тряс покрасневшей ладонью.
-Эта тварь меня укусила! - пожаловался он.
-Что за тварь?
-Я думал ребенок, а он сильный как кабан!
-Короче, куда он побежал? - спросил Картазаев, теряя терпение.
Мошонкин указал внутрь дома, и они устремились в погоню. Им повезло, что в катакомбе комнат и анфилад они не потеряли беглеца сразу. Не успевшая осесть пыль указывала след лазутчика, тянущийся в направлении лестницы на второй этаж. Напарники поднялись и обнаружили следы босых ног на полу, на котором пыль лежала таким толстым слоем, что казалось, что это ковер. На отпечатках было пять пальцев, но подошва была сильно деформирована.
-Сильный, говоришь? - поинтересовался Картазаев, но ответа ждать не стал, а указал Мошонкину, чтобы он взял на себя проверку левой стороны здания.
Сам пошел направо. Скоро нужный след оказался затоптан могучими ступнями.
-Мошонкин! - крикнул Картазаев, и тот сразу откликнулся. - Возвращайся по своим следам.
Вскоре появился запыхавшийся Василий.
-Дыхалка у тебя слабая, - констатировал Картазаев. - Даже слабже, чем у меня.
-Ну, скажете тоже, Владимир Петрович, у вас же спецподготовка, - с неподдельным уважением произнес Мошонкин.
-Не надо лести, товарищ лейтенант, - с подчеркнутой строгостью сказал Картазаев. - Мне кажется, нас водят по кругу.
-Что будем делать?
-Для начала разожжем костер, - предвосхищая вопрос Мошонкина, Картазаев прижал палец к губам. - Надо побольше развести, чтобы дать сигнал остальным нашим. Поджигай эту кучу, - и он ткнул ногой в сторону полусгнившего тряпья.
Внутри кто-то коротко охнул, и куча быстро двинулась прочь, на ходу теряя составные части. От неожиданности Мошонкин потерял не только способность действовать, но даже говорить. Стоял и разевал рот как рыба.
Картазаев присел и выхватил из кучи босую грязную ногу. Хозяин ноги отчаянно заверещал и попытался выдернуть ногу. Не тут то было. Картазаев потянул на себя и выволок на свет грязного человечка, одетого в тряпье. Тот попытался укусить в ответ, но Картазаеву оказалось достаточно разжать руку, чтобы противник, неожиданно потеряв опору, кубарем покатился по полу.
Когда он остановился, Картазаев с Мошонкиным стояли перед ним. Ростом человек был чуть больше метра, но имел лицо пятидесятилетнего мужчины. У него были длинные седые волосы и борода.
-Карлик! - сказал Мошонкин.
-Ты кто? - спросил Картазаев. - Что здесь делаешь? Работаешь на Диего?
Карлик не реагировал. Картазаев повернулся к напарнику и сказал:
-Давай нож, я отрежу ему ухо!
-Не надо ухо! - заверещал карлик.
-Вспомнил русский язык, - довольно сказал Картазаев. - Начнем по новой. Как твое имя?
-Леонард, - представился карлик писклявым голосом, никак не вяжущимся со звучным именем.
-Знаешь Диего?
-Нет.
-Что ты тут делаешь?
-Я заблудился.
-Врешь, и я тебе могу логично это доказать, - спокойно произнес Картазаев.
-Не надо мне ничего доказывать, - грубо оборвал его Леонард и внезапно стремглав прошмыгнул мимо Картазаев.
Не меняя положения, тот схватил карлика за шкирку и чувствительным тычком вернул обратно.
-Во-первых, что значит, заблудился? - продолжал он, как ни в чем не бывало. - Это не джунгли, а ты не похож на зеленого новичка. И ты следил за нами.
-Я боялся подойти.
-Боялся подойти и шел за нами квартал это разные вещи, согласись. Я даже допускаю, что ты дожидался нас специально. Ну не нас конкретно, а тех, кто придет тем же путем. Те, кто попадают в этот город, они же попадают все одинаково: из-под небоскреба внутри горы. Не так ли?
-Ничего не скажу, - угрюмо пообещал карлик.
-А я у тебя ничего и не спрашиваю, - притворно удивился Картазаев. - Ты сейчас поведешь нас к своему хозяину, к тому, кто тебя приставил следить за вновь прибывающими гостями.
-А если я откажусь? - поинтересовался карлик.
-А это видел? - Мошонкин приставил к его носу заскорузлый кулак.
-Без грубости, - одернул его Картазаев, а карлику вежливо сказал. - В таком случае, мы тебя повесим. Но когда мы доберемся до твоего хозяина, город не настолько большой, чтобы мы его, в конце концов, не нашли, я расскажу ему о твоем героическом поступке.
Картазаев демонстративно напился принесенной водой, он подумал, что влага должна здесь цениться и угадал.
-Дай! - протянул карлик руку.
-Далеко идти?
-Четыре квартала, - карлик взял тару и пил, пока потерявший терпение Мошонкин не отнял ее. - Ваша взяла, - вздохнул карлик.
Они спустились, и карлик повел их. Оказалось, до этого они двигались совсем не в том направлении.
-Много здесь народу живет? - поинтересовался Картазаев.
-Целый дом! - с гордостью сообщил Леонард.
-Извини за нескромность, но они все, такие как ты?
-Такой как я один! Остальные вполне обыкновенные людишки, - и Леонард сразу поправился. - Исключая, конечно, досточтимого Глюка и его верных сподручных.
-Кто это?
-Гений, который сплотил вокруг себя коллектив. При нем мы почувствовали себя увереннее. Люди стали исчезать гораздо реже, и то только тот, кто не слушает досточтимого Глюка.
-Как ты сюда попал?
-Я здесь родился.
-Мы ищем одного парня, вернее трех парней. У одного из них пол-лица парализовано. Они должны были прибыть перед нашим приходом. Три парня и девушка.
-Девушка? - Леонард развеселился.
-Что тебя так рассмешило? - удивился Картазаев.
-А что это?
-Ты что никогда не видел девушек?
-Почему не видел? Те, кто пришел также как вы, иногда рисуют их углем на стенах. Но художники из них никакие. Особенно, они стараются, малюя низ живота. Стараются как лучше, а получается все черно как задница негра ночью.
-У вас и негры есть? - спросил Мошонкин.
-А как же?
-Негры есть, а баб нету!
-Не вижу взаимосвязи, - подчеркнул Леонард.
-Ты говоришь как образованный человек, а говорил, что родился здесь.
-У нас учителя есть. Они учат детей писать и читать.
-Опа! - сказал Мошонкин. - Как же ты родился здесь, если у вас женщин нет?
-Это вещи невзаимосвязанные, - философски заметил Леонард. - Меня в развалинах нашли, так же как и остальных детей.
-Кто же вас подбрасывает?
-Этот вопрос у нас не задают. Если не хотите неприятностей, лучше и не спрашивайте. А то народ у нас разный есть. Мало ли.
-А что вы едите? - напрягшись, спросил Мошонкин.
-Мы пришли, - вместо ответа сказал Леонард.
Картазаев с Мошонкиным остановились, а Леонард, вырвавшись вперед, засеменил к десятиэтажному панельному дому. В доме не было крыши, он зиял пустыми глазницами окон, за которыми не замечалось никаких признаков обустройства. Загадка открылась быстро. Леонард спрыгнул в приямок и открыл дверь в подвал.
-Ждите здесь! - велел он и скрылся.
-А говорил целый дом, - разочарованно протянул Мошонкин.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять открылась дверь, выпуская наружу целую делегацию: несколько любопытных детишек в лохмотьях, пара стариков да несколько взрослых разных возрастов. Из группы сразу отделились четверо спортивного вида парней, чем-то похожих на испанских футболистов: чернобровые, симпатичные и здоровые, словно жеребцы производители. Они были в трусах и майках, которые не скрывали вздувшихся мускулов на ногах и мощных грудных клеток. «Испанцы» носили длинные, зачесанные назад волосы. Лица у всех четверых были ухожены и сыты. Леонард подобострастно приблизился к парню, волосы которого были длиннее, чем у всех остальных, до плеч, и прихвачены лоскутом, и указал на пришедших:
-Глюк, это новенькие. Они искали тебя.
Глюк ощерился и с отвращением пихнул карлика от себя. Тот свалился в пыль и засеменил в воздухе кривыми ножками, пытаясь встать. Никто не пошевелился, чтобы помочь бедняге. Мошонкин шагнул вперед, но был остановлен Картазаевым.
-Назад, - тихо сказал он. - Мы не знаем сколько их.
Один из «испанцев» лениво предложил:
-Глюк, а давай оставим их снаружи на ночь, чтобы космачи полакомились их вонючим мясом.
-Мы лучше бросим их в болото! - предложил второй. - Из топи останутся торчать только их головы, а болотные пиявки устроят норы у них в задницах, откладывая яйца.
-Грубые вы, - сказал Мошонкин. - Мы можем и обидеться.
Он попытался шевельнуть мускулатурой. В ответ «испанцы» достали оружие. У троих были настоящие ножи. У Глюка арбалет с оттянутой тетивой и вложенным болтом. Картазаев поспешил вмешаться и разрядить накаленную обстановку.
-Зачем так? - миролюбиво произнес он. - Мы можем быть вам полезными.
-А что у вас есть? - спросил Глюк зычным уверенным голосом.
-Спички, вы можете развести ими костер.
-Мы знаем, что такое спички. И нам совсем необязательно просить у вас разрешения, чтобы забрать их у вас. Амарал, возьми их.
Один из двинувшихся с решительным видом парней был остановлен жестом Картазаева. Он вынул коробок из кармана, запалил спичку и попытался вставить ее обратно.
-Могут ведь все сгореть, - с невинным видом сообщил он.
С Глюка разом слезла вся спесь. Картазаев был знаком с таким типом людей.
-Пошутить нельзя? - сказал главарь. - Давай сюда спички, а ты, Амарал, покажи новичкам, где они могут переночевать.
-Музыкант недавно помер, - предложил Амарал.
-А что с ним? Он же не болел.
- Не сдал дневную находку, и мы его наказали согласно закону. А закон у нас только один-за неподчинение смерть на месте.
- Закон суровый, а что делать? - Глюк делано вздохнул. - Музыкант пользовался нашей защитой, но отплатил черной неблагодарностью. Но он спал слишком в хорошем месте, и оно будет слишком жирно для новичков. Я еще не знаю, оставлю ли их на завтрашнюю ночь, а ты им предлагаешь комнату почти в центре дома. Ты им с краю что-нибудь. Где холоднее и всю ночь слышно, как космачи скребутся по стенам. К Анвару-водоносу его подсели.
-Так он же заразный.
-Зараза к заразе не липнет.
Амарал подошел, взял спички и быстрым движение выхватил у зазевавшегося Мошонкина фляжку с водой.
-Тут все общее, - заявил он в ответ на протесты Василия, ухмыльнувшись, но глаза были злые и колючие, словно два буравчика.
Вслед за Амаралом они спустились по облупившимся ступенькам вниз. Подвал оказался поделен на множество секторов, располагавшихся по обе стороны от узкого коридора. Потолок был низкий, так что Картазаеву и в особенности высокорослому Амаралу приходилось пригибать голову. Мошонкин при его невеликом росте прошел не нагибаясь. Но десантника подстерегала другая напасть: коридор через равные промежутки перегораживали высокие переборки, о которые Василий каждый раз с проклятиями спотыкался. Воздух был донельзя сперт и настоян на ароматах людей, которые никогда не мылись, к тому же невесть что ели и не считали нужным сдерживать рвущиеся наружу сопутствующие газы. На стенах висели чадящие факелы, добавляющие к уже существующей атмосфере угарный газ вперемежку с дымом, режущим глаз.
Комнатка, предназначенная гостям, хотя крохотный закуток в самом конце коридора с большой натяжкой можно было назвать комнатой, находилась в неосвещенном месте, что указывало на самую низшую ступень, который занимал Анвар-водонос в социальной иерархии. Пока шли, Картазаев насчитал тридцать восемь «комнат», в которых ютились, по крайней мере, около двухсот человек. В основном старики и дети. Находящихся в силе мужчин были единицы. Картазаеву стало понятно, что при таком раскладе Глюк и остальные «испанцы» творят что хотят.
Амарал входить не стал, остановился на пороге и сказал:
-Тут будете жить. Это комната Анвара-водоноса, но он, скорее всего, помер. Выбросьте труп наружу, только подальше. Ночь через полтора часа, так что поторопитесь сделать все по нужде на улицу. За испражнения в доме наказание смерть. Все ясно?
-Все просто, когда в законе всего одна статья, - ответил Мошонкин.
Амарал недобро глянул на него и сказал:
-У нас не принято шутить над законом, так что укороти язык. Я тебя запомнил. В следующий раз перережу тебе горло.
Едва дождавшись, пока он удалился, Картазаев накинулся на напарника:
-Чего ты его задираешь? Нам тут надо закрепиться, а ты уже нажил себе смертельного врага.
-Он первый начал, - насупился тот.
-Вася, мы не в обычной жизни, тут свои законы. Если мы хотим выжить и сделать то, зачем пришли, то придется играть по чужим правилам, как бы они тебе не нравились.
-Все равно это неправильно. Мы ведь сами служим закону. А если они при нас убивать начнут, нам тоже не вмешиваться?
- Да, не вмешиваться! - сказал Картазаев, теряя терпение. - У нас свой приказ, и ты должен это зарубить на своем курносом носу.
Мошонкин на нос обиделся и сказал:
-Амарал грозился перерезать мне горло, если он кинется, вы тоже не будете вмешиваться?
Готовый взорваться Картазаев вдруг понял, что не знает, что ему возразить. При всем немыслимом раскладе мог существовать и такой вариант, когда он действительно не будет иметь право вмешиваться даже при прямой угрозе жизни этому парню.
-Как хорошо, что я работаю без напарника! - послал он вопль в небеса. - Никто не мучает меня дурацкими вопросами. Знаешь, что я больше всего не люблю? Больше всего я не люблю философские вопросы. Особенно в той ситуации, когда все решается простым действием.
-Ну и какое будет в таком случае ваше простое действие? - не отставал Мошонкин.
-Мое действие будет такое: займемся трупом водоноса и вынесем его до наступления темноты. Если ты такой чистоплюй, то еще и похоронишь его. А это тоже требует времени.
-Я еще не умер, - раздалось вдруг из темноты.
-Кто это? - спросили они в один голос.
-Это я, Анвар-водонос. Вам разве не говорили, чья это комната?
Картазаев нашарил на полу деревяшку, потом поджег ее выуженной в кармане спичкой. Ему удалось утаить от «испанцев» часть своей единственной ценности. Когда он вытаскивал спички из кармана, то наклонил приоткрытый коробок и, как говорится, остался при деньгах.
Водонос лежал на куче тряпья у стенки, и из укрывавших его тряпок торчало только длинное лошадиное лицо с зализанными сальными волосами. На вид ему было лет шестьдесят. У него имелся своеобразный нервный тик: он периодически многократно моргал, с силой сжимая веки. Водонос сразу не понравились Картазаеву.
-Ты слышал весь наш разговор? - спросил он. - Вернее будет сказано, подслушал.
-Вас никто не звал, сами пришли, - произнес водонос, запинаясь, вдобавок к нервному тику он еще и заикался, правда, не так сильно, как моргал, речь его катилась через пень-колоду, и понять его было можно, лишь внимательно вслушиваясь. – Чего ж хозяина теперь обвинять?
То, что он их не боялся, опять-таки не понравилось Картазаеву. Он должен был их бояться. Этот старикашка был явно себе на уме, и умирать пока не собирался.
-А что у тебя за зараза? - поинтересовался Картазаев.
-Это не зараза, - поспешил успокоить водонос. - Ногой с детства маюсь, а теперь вот рану разбередил, ступить не могу.
-А что с ногой? - спросил Мошонкин, по всегдашней привычке обустраивать жилье он соорудил из сухих веток подобие веника и теперь подметал мусор, причем так усердно, что поднял невообразимую пыль.
Старик сначала чихнул, лишь потом ответил:
-Космач укусил.
-А этих здоровяков с черными волосами, которые здесь шишку держат,много?
-Четверо вместе с Глюком. Кроме Амарала, который вас привел, жуткая надо сказать скотина, еще двое: Луис и Мигель. Те тоже свиньи порядочные.
-Опять испанцы! Ну и мода у вас! Что-то ты на них злой, - заметил Картазаев, но про себя подумал, что оно и к лучшему, легче будет договориться. - Кто такие космачи, которыми нас пугают?
-А что дашь, если скажу?
-А по сопатке? - предложил Мошонкин, но Картазаев остановил его.
-А ты деловой, - уважительно произнес он. - Хочешь спичку?
Водонос вскочил с лежанки и, сильно припадая на ногу, засеменил к Картазаеву.
-Оплату вперед! - протянул он руку.
Картазаев, отведя руку со спичкой на безопасное расстояние, повторил:
-Кто такие космачи?
-Обезьяны! - фальцетом вскричал водонос, подпрыгнул с неожиданной для хромого прытью, выхватил спичку и засеменил обратно.
-Что вы их так боитесь, обычных обезьян?
-Может быть, они где и обычные, а в замершем мире макаки-охотники.
-Свинохвостые макаки, - уточнил Картазаев и, обращаясь к Мошонкину, сказал. - Когда я был на Суматре по пустяковому делу, они норовили у меня бананы спереть. Кстати, единственную на ту пору мою еду. Это к тому, какие они охотники.
-Здесь они охотятся на людей, - стоял на своем водонос.
-Умный ты, - с подозрением заметил Мошонкин. - Где ты учился? Ты вообще кто?
-Я здесь родился, - ответил водонос. - Учиться люблю. Тут всякого люда полно перебывало: и профессора и даже академики. Если не нравится, могу и помолчать.
-Слышь, студент, а пожрать у тебя ничего нет? – взял быка за рога Мошонкин. - Два дня ничего не ели, животы сводит.
-А еще спичку дадите? Нет, две! - загорелся водонос.
-А ты дед не промах. Одну!
Водонос прихромал к Картазаеву за предоплатой, затем, порывшись в тряпье, вытащил промасленный сверток. В нем оказалось жареное на углях мясо.
-Это не то, о чем я подумал? - опасливо спросил Мошонкин.
-Мы людей не едим, - водонос даже обиделся.
Напарники, не сговариваясь, набросились на еду. Мясо было не соленое и изрядно обгоревшее, но оно показалось им вкуснейшей едой на земле.
-А что за мясо? - спросил Мошонкин с набитым ртом.
-Космач, естественно, - удивился водонос, но удивление было ненатуральным.
У Мошонкина незамедлительно полезло все обратно. Картазаев сделал над собой усилие, которое далось ему с немалым трудом. Дожевав, он спросил:
-Что ж ты нам людоеда скормил?
-Никто вам не говорил, что космачи людоеды, - возразил водонос.
Мошонкин тотчас остановил извержение и обессилено спросил:
-Ты ж сам сказал, голова садовая, что они на людей охотятся?
-Охотятся и едят-это две большие разницы. Людей они убивают, слов нет, но не это их основное намерение.
-А какое основное?
-Еще спичку.
-Владимир Петрович, мне так видится, что тот, кого называли Анваром-водоносом, умер от заразы сегодня ночью, - стараясь придать обескровленному голосу соболезнующие нотки, проговорил Мошонкин.
-Владимир Петрович, бог с ним с авансом, - легко отказался хромец от своих претензий, и у Картазаева окрепло чувство, что не только он прощупывает старика, но и тот проверяет их на вшивость, и шутка с обезьяньим мясом имела ту же цель.
-Василий, оставь его.
-Вася, слышал, что начальник приказал? - хромец очень быстро адаптировался, своей приспособляемостью он стал даже нравиться Картазаеву.
-Ну, так что космачи делают с людьми? - спросил Мошонкин.
-Они их воруют. Космачи могут задрать того, кто вздумает драться в ответ, но это не обязательно. Во главу угла для них спеленать человека лианами и унести. Тех, кого они воруют, никто больше не видит никогда.
-А что они с ними делают?
-Ходят слухи, будто за лесом есть еще город. Никто не знает, кто его построил и зачем. Там полно еды, и дома все целые. Но горе тому, кто хочет туда тайком пробраться. Этот город и охраняют космачи, которые хватают непрошенных гостей. Оттуда еще никто не возвращался, как и с того света.Никто не знает, что они делают с пленниками. Можете ни у кого больше не спрашивать, никто ничего не добавит к тем словам, что вы услышали от меня.
В это время из коридора донесся голос, предупреждающий:
-Наступает ночь, слава досточтимому Глюку. Двери закрываются, тот, кто не успел, мы не виноваты, космачи же должны что-то иметь.
Следом заскрежетала дверь и вдвигаемые засовы. В напарников эти звуки вселили спокойствие. В эту ночь они могли спать без опасений, хотя загадок вокруг них меньше не стало.

Глава 9.

Андрей Урманов по прозвищу Леший лежал ничком между огромных спаренных колес армейского грузовика и не верил, что остался жив. Внутреннее пространство кирхи, вертевшееся словно карусель, замедлило свою круговерть и, наконец, остановилось совсем. В воздухе перестали носиться белые шары раскаленного огня, и сам он гас, точно остывающая спираль в лампе накаливания. Вскоре все затихло, и помещение погрузилось в темноту, но не надолго.
Распахнулись ворота, пропуская внутрь солнечный свет, которые показался чересчур блеклым после случившегося светопреставления. Вошли трое. Один старый, весь высохший, длинный дорогой плащ болтался на нем как на вешалке, и двое молодых мордастых сподручных.
-Упустили фраеров! - сказал старый характерным хриплым голосом, будто тупым напильником драли по железу, и Урманов определил в нем самого Ржавого, которого до этого не видел ни разу.
-Когти надо рвать отсюда! А эту байду взорвать, чтоб никому не досталось! - предложил один из молодых.
-Я тебе самого взорву, Костян! - пригрозил Ржавый. – Сорваться, мы отсюда сорвемся, но байду с собой прихватим! Я еще не всех нужных людей на тот свет с ее помощью отправил. Зовите бригаду!
Вскоре с улицы зашли четыре женщины. Понукаемые Костяном, который сам не решался приблизиться, они обвязали гроб широкими кожаными ремнями. Словно боялись, что он раскроется, и из него восстанет всемогущий мертвец. Гроб не проявлял никакой активности и казался самой обычной домовиной, только большего размера.
Бандиты, переговариваясь, стояли у колеса грузовика, с внутренней стороны которого вжался в обод подрагивающий от возбуждения Урманов. Он понимал, что вздумай бандитам обыскать кирху, то ему конец. Его спасло то, что бандиты были уверены, что в помещении никто не уцелел.
У Урманова до сих пор стояло перед глазами искривленное яростью лицо Картазаева и его крик:
-Ты что струсил?
И свой вопрос, оставшийся без ответа:
-Как мы вернемся?
И выражение брезгливого отвращения на лице Картазаева. Андрей хотел объяснить, но был чересчур горд, чтобы оправдываться, поэтому он лишь повторял как заведенный:
-Как мы вернемся?
Действительно, как. Получив у Картазаева шприц для инъекций, Андрей вдруг подумал об этом. Ведь если они уйдут, то сам гроб останется у Ржавого. Получается, что концы нитей, как бы они далеко не ушли, останутся в руках у их исконного врага. И в любом случае они должны были бы проиграть. Ржавый или сделает так, что им некуда будет возвращаться или подготовит встречу и убьет их при возвращении. И в детском еще мозгу Урманова сам собой возник план, который ни за что не родился бы у взрослого, привыкшего мыслить реально.
Урманов решил украсть гроб.
Когда девицы обвязали домовину, в раскрытые ворота въехал погрузчик. Помещение, ранее казавшееся безразмерным, оказалось настолько мало, что мужчины были вынуждены выйти, чтобы погрузчик мог проехать. Девицы задрали вверх полученные петли, и погрузчик вдел в них ножи. Вилы поползли вверх, и гроб медленно оторвался от грунта. Когда погрузчик двинулся, домовина закачалась на скрипящих ремнях, но женщины придержали ее. По всему выходило, что им приходилось управляться с погрузкой странного груза не в первый раз.
Женщины разбортовали у грузовика задний борт, и погрузчик возложил груз в кузов. Стоило гробу опуститься, как могучие рессоры, способные выдержать нагрузку в десять тонн, с натугой прогнулись. Гроб весил гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Закончив с погрузкой, женщины подняли и задраили борт, после чего вслед за погрузчиком вышли из кирхи. Их сменили Ржавый и Костян. Главарь дал подручному ключи и сказал:
-Поедешь в «Золотой берег». Не гони, чтобы не привлекать ненужного внимания мусоров. Мы поедем за тобой на «бэхе», прикроем.
После чего вышел, а Костян забрался в кабину. От заведенного мотора выхлопные газы ударили прямо в лицо притаившегося Урманова. От неожиданности мальчик не смог сдержать кашля. Костян уменьшил обороты прогреваемого двигателя и настороженно выглянул в окно. Так как он ничего не увидел сверху, то решил спуститься и удостовериться лично. Откровенно говоря, бандит побаивался своего страшного груза, да и кто на его месте не боялся бы.
Череп рвал в клочья и мужчин и женщин, при чем проделывал это легко, словно они были из папье-маше. Будь на то его воля, Костян давно б утопил гробик в море и занимался привычными вещами: тряс деньги с более понятных и безропотных клиентов. Задание везти черепушку куда-то к черту на рога он воспринял без должного энтузиазма. И, похоже, чертова штуковина вздумала взбрыкнуть. Костяну совсем не улыбалась перспектива увидеть за спиной во время движения восставшего из гроба мертвеца.
Поэтому, не заглушая движок, он вытащил ствол и вылез из кабины. Когда бандит стал с опаской обходить машину, Андрей торопливо перебрался к противоположному борту. Мальчик прятался за другим колесом, когда вдруг понял, что машина заведена, мало того, до дверцы рукой подать. Ерунда, что дверца со стороны пассажира, ключи то в замке!
Однако оторваться от пола и пройти пару шагов по открытому пространству оказалось не просто. Под защитой колеса лежалось спокойно. Не хотелось не только ничего не предпринимать, но даже думать ни о чем не хотелось. Хотелось закрыть глаза. Пусть его найдет Костян, пусть застрелит, но легче было встретить смерть, не видя ее. Просто безболезненно прекратить существование. Исчезнуть. Вон сколько народа сегодня исчезло. Не он первый, не он последний.
Но снова перед глазами вставало лицо Картазаева, искривленное гримасой презрения. Было в нем что-то от высшей истины. Многие списали бы это на обычную подростковую впечатлительность и потребность в кумирах. Но Андрей не был обычным подростком. Отец у него пребывал преступным авторитетом, и это наложило неизгладимую печать не только на него самого, но и на всю его семью. И дядья были не последние люди в преступном мире города. Андрей с детства крутился в этом мирке, где смерть шла впереди жизни, а слово «контрольный» совсем не обязательно ассоциировался со словом «тест».
Отец частенько откровенно ломал его, стараясь превратить в озлобленного на весь мир своего преемника, не представляя, что творится с парнем. И даже не предполагая, что в парне, возможно, живет жилка, покрепче, чем у него. Андрей очень рано стал искать, с кого бы брать пример, кто был бы покрепче, чем даже отец. Такой пример он нашел для себя в Картазаеве.
Тот не принадлежал их мирку. Он пришел извне. От него веяло столичной жизнью. Картазаев много перевидал всего в жизни, и много этих самых жизней загубил, но он всегда знал, кого и за что. И он не колебался. Это самое главное, что Картазаев никогда не колебался. Потому что у него была высшая идея. И он всегда знал правильное и единственное верное решение даже самой запутанной ситуации. Потому что он сам и был верное решение. Картазаев как-то признался Андрею:
-Бабы смеются над мужиками, хотя никогда не признаются в этом. Они считают весь наш пол ущербным и годным лишь для того, чтобы бегать за новой юбкой. Открою тебе секрет, это не так. Настоящий мужик это не то, что они себе вообразили. Каждый настоящий мужик способен изменить мир. Пусть в небольшом объеме, пусть около себя. Но способен сломать его, перевернуть и переделать под себя. На это не способна ни одна женщина, несмотря на всю свою природную хитрость и изворотливость. Женщины подспудно ищут то, чего нет в них самих, поэтому крутятся около таких мужиков. Хочешь относиться к их числу?
Слова всплыли в голове Андрея и буквально вытолкнули парня из укрытия. Он поднялся на ноги, чувствуя, как сердце молотом бьет по ребрам. Сделал пару шагов и взялся за ручку двери. Осторожно отжав ее, приоткрыл дверцу. Кабинка была пуста. Костян еще не вернулся.
Андрей поднялся в кабину с таким напряжением, что заболела рука. Дверцу закрывать не стал, чтобы стуком не выдать себя. Передвинувшись на место водителя, подросток уже не смотрел по сторонам, только вперед, как космонавт перед стартом. Когда он включил первую скорость, ему уже было все равно, услышат его или нет. Разъяренное лицо Костяна вынырнуло над спущенным стеклом словно чертик из табакерки.
Бандит вцепился в него, и когда Андрей вдавил педаль газа, он уже не видел, куда едет. Бандит душил его, норовил выдавить-выцарапать глаза. Еще секунда, и это ему бы удалось. Но Леший не предоставил ему этой секунды.
Отчаянно сопротивляясь, он вывернул руль в сторону бандита. Машина была еще в помещении, и с ходу въехала в стену. Со страшным скрежетом с борта смело все выступающие части. В окно лезло все то, что раньше было на стене. Куча всякого железа, кабель, лопающиеся настенные фонари.
Машина выскочила наружу. Не убирая ногу с газа, Андрей крутил баранку. Подчиняясь команде, грузовик пошел по саду широким кругом, выбрасывая из-под колес перемолотый в клочья газон.
За лобовым стеклом каруселью крутились кирха и дом, многократно меняясь местами. Андрей вспомнил, что до сих пор не переключил скорость. Втыкая вторую скорость, он отвлекся, а когда вернулся к управлению, то обнаружил прямо перед собой стену. У него возникло острое желание затормозить, но он задавил его в зародыше.
Грузовик протаранил кирпичную кладку и едва не заглох, но быстро выправился и заревел с новой силой. За стеной была насыпь, и машина полезла на нее, волоча за собой остатки проволочных заграждений, что раньше опутывали забор поверху. Андрей выехал на трассу и врубил следующую скорость.
На столь тяжелой машине подросток ехал впервые. На легковушке баловался, но нерегулярно и несерьезно. Он не знал, сколько на ней скоростей, поэтому на удачу еще несколько раз переключился и на этом успокоился. И в этот момент Андрей увидел погоню. Глухо тонированная «БМВ» возникла вдали, мгновенно нагнала неповоротливый грузовик и стала с пугающей легкостью обходить, как если бы тот стоял на месте, а не продолжал двигаться.
Пассажирское окно иномарки приспустилось, и над ним возникло дуло. Не давая прицелиться, Андрей дернул рулем. Бандиты тормознули, и только это спасло их от того, чтобы многотонная махина смяла легковушку, словно консервную банку. Иномарка улетела назад.
Андрей дал полный газ, но преследователи быстро нагнали его. Теперь бандиты вознамерились обогнать его и расстрелять спереди через лобовое стекло.
Иномарка пристроилась вплотную за кормой, намереваясь осуществить обгон, когда Андрей на полной скорости вжал педаль тормоза. Спаренные колеса «Урала» встали намертво, резина задымила.
Сзади раздался удар, подкинувший прицеп.
Андрей включил передачу и продолжил движение, оставив позади на дороге искореженную груду дымящегося металла.

Бывший водитель Андрея Кит жил в престижном районе на берегу моря. Он принял ванну-джакузи, недавно установленную за тысячу баксов, надел парадно-выходные белые трусы и пригласил лучшую подружку. Ее звали Берта, и это была чистая девчонка, к криминалу не имевшая никакого отношения, правда девчонка со странностями.
У нее был закидон на стихах, она обожала читать их во время секса, норовя сбить его с ритма. В остальном это была отзывчивая девушка, и Кит был от нее без ума, особенно когда она поддевала короткий халат на свои пышные, откормленные на пирожных, телеса и выделывала перед ним всякие штучки. А выделываться она любила. Вот что значит образование.
Они пили из фужеров виски, когда в дверь позвонили. Кит отпер ее, не спрашивая. Он никого не боялся.
-Здорово,Кит!-сказал Андрей.
Мокрый от пота как мышь. И весь какой-то черный.
-Здоровее видали!
-Может, предложишь войти?
Целую вечность Кит смотрел на него, наполняясь раздражением. Ходит тут, кайф обламывает. Да и кто он такой? Сопляк!
А потом он начал то же самое орать вслух. Но недолго. Раздался такой звук, будто очень громко хлопнули дверью, и истеричный крик прервался на полуслове.
Некоторое время девушка с подростком с одинаковым ужасом смотрели на труп.
-Ты не знаешь, где у него ключи от машины?-спросил Андрей, вытирая пот с лица рукой с зажатым пистолетом.
-В куртке.
Они вошли в квартиру, оставив труп лежать ногами на площадке. Дверь! Очнулся Андрей. Он вернулся, втащил покойника и закрыл ее.
Нет, так нельзя. Чуть не погорел на ерунде. Первым делом успокоиться.
Берта смотрела на него с ужасом. Оказывается, все это время он держал в руке пистолет со спущенным предохранителем. И труп затаскивал, и дверь закрывал. Как он себе что-нибудь не отстрелил? Невероятно!
-Только не убивай, я все сделаю! - затараторила она.
Он поставил оружие на предохранитель, сунул в карман. Потом нашел связку ключей в куртке убитого.
-Ты знаешь, где у Кита гараж? - спросил он.
-Во дворе.
-Пошли.
В гаражном боксе Кита вместе с машиной обнаружился автоприцеп. Леший вывел его на задний двор, где было поменьше народа, и подогнал «Урал». После чего возник вопрос, как перегрузить тяжелый груз, ведь Леший не мог даже приблизиться к нему. Он подумал, что бы предпринял на его месте Вольд.
-Уж не сидел бы, сложа руки! - зло подытожил он.
Расцепил машину с прицепом, после чего заставил Берту поддеть буксир к петлям домовины. После этой несложной процедуры, которую девушка выполнила с изрядным нытьем за поломанные ногти, и на которую он должен был цыкнуть, чтобы она заткнулась, и молча делала, что ей поручили, Леший на медленном ходу сволок гроб на прицеп.
Гроб сам самортизировал момент своего падения, зависнув воздухе, после чего лег уже всей массой, заставив рессоры прогнуться. Уже на пределе своих возможностей девушка набросила на домовину брезент.
-Я могу идти? - с надеждой спросила Берта. - Меня мама будет ругать!
-Вали! - коротко велел Леший. - Вздумаешь пасть разинуть, пойдешь за соучастие в убийстве.

Глава 10.

Ехать ему было некуда, однако сама судьба дала ему шанс.
Он бесцельно катил по Приморскому бульвару, когда на повороте на Столичный проспект дорогу ему внезапно подрезала знакомая ярко-голубая «Тойота». И номера были Вересаевские. Он повернул следом.
«Тойота» доехала да начала пешеходной зоны и остановилась. Из нее повалила веселящаяся молодежь: Никита, Боря и Вадим. Все они были одноклассниками Андрея. Последней из машины появилась Маша Вересаева. Дурачась, они направились к одному из кафе. Почему бы и нет, опять подумал Андрей и, заперев машину, пошел следом. В кафе имелся только тент, закрывавший посетителей на случай дождя, и столики стояли прямо на асфальте. Леший прошел рядом со столиком, где сидели одноклассники, но никто с ним даже не поздоровался.
Андрей подошел к стойке, но все было очень дорого. Тем временем веселая кампания уже сделал обширный заказ, который официантка не сумела унести за раз. Никитка взялся помогать. Оказавшись рядом, он не замедлил толкнуть Андрея под руку, заставив его жалкие медяки раскатиться по полу, и громко спросил:
-Что, Леший, говеешь?
Пацаны за столиком зашлись от смеха. Андрей обмерил Никиту взглядом сверху донизу. Тот был долговязый, на голову выше Андрея, и конечно сильнее.
-Я вижу, произошли изменения, и ты перестал меня бояться? - спросил Андрей.
-А чего тебя бояться? Ты теперь генерал без войска! - последняя реплика адресовалась кампании, и ребята опять повеселились.
-Значит, ты ждал, пока я ослабну?- спросил Андрей. - А если я был бы ранен, ты, наверное, настольно бы осмелел, что ударил бы меня?
Никита побелел от ярости:
-Да я тебя и здорового урою! - пообещал он.
Но у него в руках был поднос, и сразу осуществить угрозу Никита не смог. Андрей взял изящную пластиковую вилку с подноса и улыбнулся:
-А хочешь, я выну тебе глаз?
Никитка отпрянул. Больше всего его поразило, как Леший улыбался. От его улыбки шел холодок по коже. Это был ДРУГОЙ Леший.
-Хватит, мальчики! - требовательно сказала Маша.
Последнюю сцену она не видела, потому что широкая спина долговязого Никиты все заслоняла, но поняла так, что небольшого росточка Лешего сейчас побьют. Никитка облегченно отступил, а девушка подошла и предложила Лешему купюру взамен мелочи, что он уронил на пол.
В обычной обстановке Андрей бы возмутился, встал в позу или по всегдашней подростковой привычке нагрубил. Но он уже не был ребенком. Поэтому Андрей улыбнулся и сказал:
-Привет. Хорошо выглядишь? Как дела?
Она от растерянности ответила:
-Нормально. А у тебя?
-Пока еще не знаю.
-Ты шутишь?
-Конечно, - улыбнулся он. - Пошли потанцуем.
Он обнял ее, как учил Вольд, всей пятерней и повел под соловьиный голос Меладзе. Они парили и реяли среди этой мелодии. Одноклассники рты поразевали. Она попыталась отстраниться, намекая, что негоже бросать компанию.
-Кто платит за банкет? - поинтересовался Андрей.
-Я.
-Ну и пусть жрут и будут довольны. Нехай подавятся.
Она прыснула от смеха:
-Андрюша, так нельзя.
Леший согласился. На самом деле ему нужен был еще один медляк, еще один, чтобы девушка созрела для главного разговора. Тогда он мог попытаться выцыганить укромное местечко, чтобы укрыть свой драгоценный груз.
Они станцевали еще один медленный танец, потом пару быстрых. Троица за столом, поначалу не замечавшая отсутствия спонсора из-за того, что все были заняты поглощением питья и закуски, ощутимо нервничала. Но до нужной кондиции они не дошли. Нужна была встряска. Когда Маша вышла освежиться, Леший сам подошел к ним и осведомился:
-Ну, как халява, короли местных помоек?
Никитка поперхнулся гамбургером от такой наглости.
-Ты чего? - опешил он. - Давно не получал?
В ответ Леший со вкусом плюнул ему в бумажный стаканчик с остатками шампанского. Когда Маша вернулась, они с Никиткой катались по полу под крики возмущенных официанток. На первый взгляд, Никитка брал верх, на самом деле он уже почти потерял разум от дикой боли в паху, который Леший со всех сил сдавливал обеими руками. Никита уже ничего не соображал, он просто хотел вырваться. Увидев, что девушка вернулась, Леший отпустил страдальца и незаметно мазнул себя осколком пивной бутылки по лицу.
-Ты его поранил, кретин! - гневно обвинила Маша Никитку, которого безуспешно пытались откачать дружки.
Андрей с Машей вышли на улицу.
-У тебя кровь течет по лицу, - сочувственно произнесла она. - Тебя надо в больницу.
-Надо, но нельзя, - покачал головой Леший.
-Почему? - не поняла она.
-Ты забыла кто я? Как узнают, из какой я семьи, меня сразу арестуют. Да еще дело пришлют. Скажут, что я драку затеял.
-Какая нелепость! - возмутилась она. - Почему ты должен отвечать за отца? Ты же не такой! - она понизила тон и спросила. - Ты ведь ничего такого не совершил, правда?
-Правда, - сказал он без паузы, самое главное, когда врешь, не делай паузы, так учил Вольд.
-Вот что, - отважно решила девушка. - Поехали, я отвезу тебя домой.
-Мне туда нельзя, - покачал головой Леший, готовый к такому повороту вещей. - Там отцовы дружки.
-А что ж тогда делать?
-Поехали к тебе, - бесхитростно предложил Леший.
Она замялась.
-Отец в командировке в Эссене, - сказала она. - Это будет не совсем прилично.
-Черт, кровь не останавливается! - воскликнул он как можно более жалостливо.
-Действительно, чего это я? - нахмурилась она. - Из тебя кровь хлещет, да и переодеться тебе надо, рубашка вся в крови. Поехали, так уж и быть выделю гостевую комнату под временный госпиталь.
Уже подходя к стоянке, она вспомнила, что отдала ключи Никитке. Поэтому решили ехать на машине Лешего. Заводя машину, Андрей искал в себе угрызений совести, но не нашел. Только удовлетворение от своей полноценности, оттого, что он добился своей цели. А кого волнует, какой ценой. Как сказал бы Вольд, выдавливая из себя сантименты, становишься мужчиной.

Андрей подошел к панорамному окну во всю стену. Автоматическая поливалка только что полила газон, и на нем блестела лунная дорожка, точно на воде.
-Красиво, - сказал он.
-Мне тоже нравится, - Маша подошла и протянула бокал с горячим кофе.
Леший отхлебнул, с трудом сдерживая отвращение. Он терпеть не мог кофе.
-Напиток богов! - похвалил.
-Может быть, ты хотел чего-нибудь покрепче? Но тебе спиртное сейчас противопоказано.
-Да что ты! Я не пью, - благодушно сказал он, Череп в закрытом гараже, сам он умыт и переодет в теплый халат, ему действительно было хорошо.
-Я люблю мечтать, стоя у этого окна, - продолжала Маша. - Чувствую себя так одиноко, словно я одна на целой планете. Как в фантастическом рассказе Бредбери. Ты не будешь надо мной смеяться? - обеспокоено спросила девушка.
Он заверил, что нет.
-А что у тебя в прицепе? - спросила она вдруг, разом вернув его на землю.
-А что?
-Ничего, но если вернется папа и спросит, то надо будет что-то отвечать.
-Это я свои пожитки захватил. Вещички, усилитель, в общем, всякое барахло. Я ушел от отца.
-Это, наверное, тяжело иметь такого отца. Извини, я что-то не то спросила?
-Ерунда, тебе можно спрашивать меня о чем угодно, - пожал Андрей плечами, действительно, похоже, он становился неуязвим для подобной ерунды. - А чем занимается твой отец?
-Он научный консультант фирмы «Алга-люкс». Они выделили папе этот дворец и платят хорошие деньги
Как же. Леший слышал про эту фирму. Она принадлежала лично Ржавому, не ходила под крышей, а именно принадлежала. Ржавый исправно платил налоги с прибыли, хотя при его положении мог запросто послать налоговиков куда подальше.
-Твой отец ученый?
-Я же сказала.
-А чем он занимается?
-Тебе это действительно интересно?
Прежний Леший бы психанул, сказал, что если она не принимает его всерьез, то им не о чем разговаривать. Хлопнул бы дверью и ушел. Но все это было в прошлом.
-Я ведь чего от отца ушел? - доверительно сообщил он. - Учиться хочу в университете. Не хочу быть бандитом.
-Законное желание, - сразу согласилась она. - Что касается папы, то он занимается математический геофизикой. На самом деле это очень сложно, но и интересно. Отец как-то пытался мне объяснить. Оказывается, что все процессы, происходящие на нашей матушке Земле, можно описать уравнениями из физики и математики. Например, извержение вулкана это пробой изоляции. Силу трения, действующую на все предметы, можно представить в виде электрического сопротивления. Понятно?
-Это все узкоспециально и, наверное, к реальной жизни отношения не имеет?
-Ошибаешься! Даже саму жизнь можно представить в виде формул. Рождение-синтез, смерть-распад на атомы.
-А бога можно представить в виде формул? - неожиданно спросил Андрей.
-Бога? А почему тебя это интересует? Ты верующий?
-Если существует Бог, становится неважным, веришь в него или нет. В том случае, если он существует.
-А он есть, по-твоему?
-Есть.
Она рассмеялась.
-Ну, ты и шутник!
Он потер лоб.
-Действительно, чего это я? - смущенно улыбнулся он, поняв, что едва не выдал себя с головой. - А сейчас твой отец зачем в Германию поехал?
-Там у него коллеги знакомые в местном университете. Подробностей не знаю, но он сказал, что поехал разбираться с крестами.
-С крестами? А что это?
-Я не знаю, - беззаботно сказала она. - Может он действительно хочет вывести формулу бога.
-Именно этого я и боюсь, - пробормотал Леший.
-Да я пошутила! - она засмеялась.

Ночью ее разбудил неясный шум. Накинув халат поверх пижамы, поднялась наверх к комнате гостя и осторожно приоткрыла дверь. Андрей метался на раскиданной кровати, выкрикивая бессвязные слова.
-Как мы вернемся? - спросил он несколько раз кряду, после чего речь его стала несвязной, он что-то говорил про животных, в частности про китов, потом очень ясно сказал. - Я не смогу, Вольд!
Девушка решила его успокоить так, как делал отец, когда она болела и у нее держалась высокая температура. Но едва ей стоило присесть на кровать и положить парню руку на лоб, как Леший вскочил, будто ужаленный и больно вывернул ей руку. У него оказали железные безжалостные руки.
-Ты чего? - даже испугалась она.
-Извини, дурной сон приснился.
Она поднялась, чтобы уйти, но Андрей придержал ее руку.
-Останься со мной. Мне это надо.
Она смутилась.
-Я не могу. Дело в том, что я решила до свадьбы…
-Я не об этом! - сказал он чересчур резко, но поправился, добавив мягче. - Обними меня.
-Если только это, - она легла за ним и почувствовала, что он дрожат как замерзший на улице котенок.
Вскоре он успокоился, согрелся и заснул.
Она спустилась вниз, взяла из холодильника пакет сока и подошла к окну. Ей показалось, что в гараже горит свет. Этого не могло быть, свет выключался автоматически, когда из него уходили, и зажигался опять, когда срабатывали датчики движения. Маша решила, что подвела хваленая техника, а так как считала себя решительной девушкой, то запахнула халат и вышла в сад.
На улице было прохладно. Небо усеяно крупными звездами. Она прошла по замершему саду и потрогала дверь в гараж. Та оказалась заперта. Девушка набрала код и распахнула дверь.
В гараже никого не было, но у стоящей машины горели фары. Девушка подошла и выключила их. Уже собиралась уйти, но вспыхнувшее любопытство не дало ей этого сделать. Она не могла просто так уйти, не глянув, что Андрей возил в своем странном прицепе. Не мог же там быть только один усилитель.
Девушка подошла и развязала полог. Тот неожиданно врезал ей точно плетью. Она даже вскрикнула.
Стоило ей потянуться к тенту, как по нему прошла рябь точно от ветра. Хотя в гараже не было даже сквозняка!
Снедаемая любопытством она собиралась предпринять новую попытку, когда со щелчками пришли в движение щетки стеклоомывателя. Они неряшливо болтались, грозя отвалиться совсем. Маше совсем не улыбалось оказаться виновницей поломки чужой машины, она оставила прицеп и побежала выключать щетки.
Она не видела, что стоило ей оставить в покое тент, как из-под него выползло нечто, отдаленно напоминающее мумифицированную руку, но было при этом длиннее на порядок, и аккуратно притворила брезент. Безвольно свисающие шнуры ожили и змеями сшивали края. Им хватило нескольких секунд, чтобы упаковать Череп словно куколку.
Девушка подлетела к кабине, но только для того, чтобы увидеть, что электрооборудование обесточено. Не успели щетки самостоятельно угомониться, как в гараже погас свет. Это никогда не происходило прежде, и было практически невозможно, потому что датчики многократно дублировались. Но это случилось. Стало темно, хоть глаз выколи.
Маша пошла на ощупь и сразу споткнулась. До этого ровный пол оказался покрыт буграми и пересекался некими узловатыми утолщениями. Она побежала, не разбирая дороги. Ей казалось, что ее норовят ухватить за ноги.
«Больше никогда сюда не приду ночью», - поклялась она. Ее словно услышали и сразу оставили в покое. Девушка неожиданно оказалась перед открытой дверью и выскочила наружу. Тщательно заперев дверь, она вернулась в дом. Но страх не отпускал ее и здесь, тогда она поднялась к Лешему и несмело прилегла с краю.
Чары Морфея развеяли былую робость. Остаток ночи она проспала у Андрея на груди, распустив венец золотистых локонов.

Глава 11.

На следующее утро Амарал грубо растолкал Картазаева и Мошонкина. Полковник подумывал, не сунуть ли бандиту «клыка» в самодовольную физиономию, но отказался от намерений, увидев маячивших в дверях остальных «испанцев» во главе с самим Глюком.
-Вставайте, дармоеды! Надо отрабатывать свой ночлег! - завопил главарь.
Они потянулись на выход в толпе остальных постояльцев подвала. Водонос торопливо хромал впереди. Вокруг все толкались и пихались, норовя оказаться первыми на входе, однако хромой толкался ловчее всех и, лавируя между идущими, вскоре затерялся за многочисленными спинами.
-Не упускай хромого из виду! - крикнул Картазаев Мошонкину.
Тот молодецки крякнул и, прикрикивая на идущих, вбуравился в толпу. Спереди загалдели, но Василий знал свое дело туго. Кого вежливо оттирая, а кому и поддавая локтем, он быстро продвигался вперед. Обжатый со всех сторон, Картазаев положился на волю толпы и двигался вместе с ней. Когда, выбрался наружу, неподвижный мертвый воздух показался ему удивительно свежим после спертости атмосферы подвала. При условии, что биогазовую смесь, возникшую в подвале по итогам ночи, можно было назвать атмосферой.
Постояльцы строились в подобие строя, в котором временами было две шеренги, а иногда три и даже четыре. «Испанцы» стояли перед строем, принимая парад. Мошонкин оказался ближе к концу колонны, он крепко удерживал водоноса за правый рукав, и физиономия у последнего была кислая. Может быть, оттого, что левый рукав был оторван напрочь.
-Сбежать хотел без построения, - объяснил Мошонкин, когда Картазаев подошел.
-Слушай сюда, дармоеды! - перекричал общий вялый гомон Глюк, глотка у него была, будь здоров. - Благодаря только мне вы живы до сих пор, но я могу прекратить ваше никому не интересное существование, если вы, придурки лагерные, вечером не принесете мне чего-нибудь полезного или того, что я смогу съесть. А теперь валите отсюда, глаза мои на вас бы не смотрели.
-Вы нам надоели! Убирайтесь отсюда и поживей! - в унисон заголосили другие «испанцы.
-Скорее ходу отсюда! Ходу! - запаниковал водонос и по-молодецки захромал прочь.
Они устремились за ним и вовремя. Остальной народ тоже бодро расходился, но одного бедолагу толкнули в сутолоке, и он упал, оставшись на площади в одиночестве. «Испанцы» выскочили из подвала как черти из табакерки и стали хлестать несчастного плетенными кожаными косицами, приговаривая:
-Лодырь! Прикорнуть решил, пока другие пупки рвут!
-Фашисты! - сжал Мошонкин кулаки. - За что они его так?
-Не вмешивайся, убьют! - предупредил Картазаев.
-Опять не вмешивайся, - вздохнул Василий.
Они прошли квартал, и Василий поинтересовался, что же они ищут. Водонос ответил, что все.
-Никогда не знаешь, что Глюку понравится, - пояснил он. - Еда выше всего ценится. Консервы опять же. Самое лучшее, если просроченные. «Испанцы» их едят и глюки смотрят. Правда, животы у них пучит, хоть святых выноси. Вещи они тоже любят.
-Тут же все сломано, - Мошонкин развел руками.
-Все равно. Их и сломанное интересует. Один раз сломанные часы принес Глюку, так тот мне даже консервов дал своих любимых.
-И что? - спросил Картазаев.
-Отравился, - виновато признался водонос. – Но глюков не видал.
-Да я не об этом, - махнул рукой Картазаев. - Что за часы?
-Ерундовые часы. Две шкалы и обе разное время показывают. Я ж говорю, сломанные.
-Сдается мне, что я видел такие совсем недавно, - вспомнил Картазаев. - Мне надо на них взглянуть!
Однако, как выяснилось, это оказалось труднее, чем он мог себе представить. Глюк вещички при себе не держал, опасаясь воровства. Для подобной цели за территорией подвала у него имелся схрон, про который естественно водонос не знал.
Вскоре они оказались перед приземистым зданием, стены которого состояли из одних балок, прихваченных по углам сваркой. По всей видимости, внутри подразумевались огромные витражные стекла, от которых со временем не осталось и следа.
-Что здесь все-таки произошло? - поинтересовался Мошонкин. - Землетрясение?
-Все может быть, - уклонился от ответа водонос. - Мы нашли все таким, каким вы сейчас видите.
-А тени на стенах? Кто это? - опасливо продолжал Мошонкин.
-Те, кто жил до нас, - сказал водонос.
-Кто их так? Конечно, не знаете?
-Об этом все знают. Те, кто имел огненный арбалет.
-Может быть, их бог наказал? - задал провокационный вопрос Картазаев.
-Ну, если у него был огненный арбалет, то может и он.
-Глупый ты, Анвар, богу арбалет без надобности, - подколол его Мошонкин. - Он тебя молнией промеж глаз. Сначала испепелит, а потом на том свете заставит сковородку лизать.
Водонос принял донельзя деловой вид и сказал:
-Ну что, пришло время поработать, - после чего указал на просматривающееся насквозь из-за отсутствия стен здание. - Тут пожар был, а еще раньше сахар хранился. Он весь спекся и обуглился, но если очистить, то за него можно у Глюка банку консервов получить.
-Ну что будем делать? - спросил Мошонкин у Картазаева.
-Сахар будем искать!
Мошонкин оглядел пепелище и произнес:
-Всю жизнь мечтал на шоколадной фабрике работать.
Картазаев постарался сделать так, чтобы участки оказались рядом. Хоть, откровенно говоря, спрятаться хромому было негде. На полу громоздились угольно черные окаменевшие кучи. Они взяли по арматурине и пытались отколоть хоть кусочек. Задача оказалась невыполнимой. Ничем не лучше поисков Черепа.
-Похоже, этот сахар автогеном варили, - проворчал Мошонкин, раздевшийся до пояса и напоминающего начинающего стахановца.
Он даже вздрогнул, когда Картазаев опустил ему руку на плечо.
-Вы чего, Владимир Петрович?
-Хромой смывается, - прошептал Картазаев. - Пошуми тут немного.
Он исчез среди торчащих балок, словно призрак. Мошонкин и не предполагал, что на глазах можно так замаскироваться, для этого надо быть, по крайней мере, Игорем Кио. Не желая ударить лицом в грязь перед Картазаевым, Мошонкин продолжал ударно трудиться. Ему даже показалось, что куча поддалась.
-Заканчивай железо долбить! - воскликнул Картазаев, вновь появляясь.
-Почему железо? - не понял Мошонкин.
-Чугун? Сталь? Не знаю, у кого температура плавления меньше, но это не суть важно. Ты так и не понял, что это не сахар?
-Ах, хромоножка хренов! - Мошонкин в чувствах швырнул арматуриной. - Где он?
-Не больше квартала отсюда.
-Так идемте скорее, шею ему сейчас намылим.
Картазаев натужно замялся.
-Видишь ли, это сейчас не совсем удобно. Анвар-водонос не одни.
У Мошонкина сразу возникло тысячу вопросов, но Картазаев не удовлетворил его любопытства, только сказал:
-Идем, сам посмотришь.
-Надо поторопиться. Как бы не сбежал, - забеспокоился Мошонкин.
-Эх, Вася, от такого не сбегают.

Анвар-водонос устроил себе укромный уголок на парковке. В зале, где можно было разместить целый автобусный парк, возвышались кучи застывшего цемента. Некоторые имели форму пирамиды, другие походили на лунные кратеры. В одном из таких кратеров и притаился водонос.
Загодя предупрежденный Картазаевым, Мошонкин осторожно высунулся над краем, и от увиденной картины все предупреждения напарника вылетели у него из головы. Водонос был с девушкой.
-Ах ты, хромой черт! - вырвалось у него, и Картазаев был вынужден зажать ему рот.
Впрочем, парочка была занята серьезным разговором, и возглас остался без внимания. Девушка была хороша. Лет семнадцати, не больше. Черные волосы спадали на хрупкие плечи. Чистое лицо и огромные карие глаза. Когда она улыбалась, то становилась похожей на ребенка. Девушка была одета в тонкое платьице, в котором остренько торчали едва начинавшие развиваться девичьи грудки. Водонос, прихрамывая, расхаживал перед ней, заправляя рубашку в мятые штаны, и лицо у него было красное.
Опасаясь быть увиденными, напарники спустились с кратера и укрылись за соседней кучей. Опешивший от увиденного, Мошонкин сел прямо на пол и прошептал:
-Как он посмел? Она ведь еще ребенок!
Непонятно, что было больше в его голосе. То ли боли за поруганную красоту, то ли ревности. Картазаев решил разрядить обстановку.
-Ты о чем?
-Хромой с этой девочкой. Они того?
-Что за ерунда? Конечно, нет.
Мошонкин недоверчиво посмотрел на него и сказал:
-Это вы специально, Владимир Петрович, чтоб меня успокоить.
-Я не знаю, что сделать, чтоб ты мне поверил. Клятву давать не приучен. Я ее только раз давал, когда присягу принимал.
Мошонкин посветлел лицом:
-Правда? - когда Картазаев кивнул в ответ, изобразил бурную деятельность. - Тогда надо подслушать, о чем они там говорят.
-Мне глубоко плевать, о чем они там говорят. Да и заметить они нас могут. Гораздо важнее, куда они пойдут.
Ждать пришлось недолго. Зашуршали стронутые с места камешки, и на вершине соседнего кратера появились хромой и его юная спутница. Мошонкин даже присвистнул: водонос сжимал в руках арбалет. Девушка переоделась, надев брюки и рубаху, и походила на подростка. Теперь она ничем не отличалась от обычных обитателей подвала. Водонос хромал больше обычного, но когда девушка хотела помочь ему перебраться через мешающую им кучу мусора, он довольно грубо оттолкнул ее. Дождавшись, пока парочка выберется наружу, Картазаев с напарником последовали за ними.
Водонос споро хромал впереди, иногда покрикивая на отстающую спутницу. Теперь он походил на злого карлика-колдуна, так как девушка оказалась на голову выше. Она безропотно слушалась хромого. Похоже, для нее он был и хозяин и повелитель.
Пользуясь прямотой улицы, напарники могли отпустить преследуемых на большую дистанцию. Никуда б они не делись в любом случае. Мошонкин вдруг вновь обеспокоился проблемой их взаимоотношений.
-Между ними точно ничего не было? - спросил он.
-Не понимаю, почему это для тебя так важно.
-Дикость. Такая красавица и этот хромоножка. К тому же она несовершеннолетняя.
-Дикость была бы, если б про ее существование узнали другие аборигены, - возразил Картазаев. - Представляешь, ни одной женщины в округе, скопившееся сексуальное напряжение и вдруг такой подарок. Даже не женщина еще оформившаяся, которая, кстати, тоже не выдержала бы напора такого мужицкого стада, а девочка-подросток. Представляешь, что бы с ней сделали те же «испанцы»?
-Выходит, он ее спас? - пробормотал Мошонкин.
-Он для нее и спаситель и избавитель. Она к нему так и относится. К тому же он ее и кормит, похоже.
-Это вообще непонятно? Как хромой добывает еду?
-Это мы скоро узнаем, если ты перестанешь орать.
-Все равно это неправильно, - пробормотал Мошонкин. - Заполучить девчонку в полное свое распоряжение. Она ж несмышленая совсем.
-Говорю тебе, не было у них ничего, - сказал Картазаев.
Мошонкин недоверчиво посмотрел на него, но у него появилась надежда, что дела так и обстоят, как говорит полковник. Преследуемые свернули на широкий проспект, дома на котором стояли редко, и который в километре упирался в лес. Картазаев опять поразился тишине. Вокруг ни звука. Деревья казались единой застывшей массой. Ни ветерка.
До леса не дошли. Крайний дом возвышался менее чем в полукилометре от леса. Восемнадцать этажей покосившихся железобетонных конструкций. Часть панелей вывалилась, обнажив полуобрушенные лестничные пролеты. Не подходя к зданию, водонос укрылся за проржавевшим насквозь, вросшим в землю баком. Девушка пошла дальше.
У самого здания лежали разбившиеся при падении панели. Не доходя до них, девушка повернула направо. Она явно чего-то ждала: все время напряженно посматривала по сторонам. Однако ничего не происходило. Потерявший терпение хромой махнул рукой, чтобы она шла ближе к зданию.
Девушка втянула голову в плечи и начала взбираться на торчащие под разными углами плиты. Было видно, что она до смерти напугана. Движения стали дерганными, девушка часто оскальзывалась и вся дрожала. Следующие события произошли очень быстро и практически одновременно.
Девушка в ужасе закричала и, опрометью кинувшись обратно, в очередной раз поскользнулась, упала на живот и стала медленно съезжать вниз по наклонной плите. В противовес замедленным движениям пытавшейся убежать девчушки по отвесной стене здания стремительно спускался шерстяной клубок. Пролетая целиком этаж, тварь замедляла падение, цепляясь за торчащую арматуру, чтобы затем устремиться в новый полет.
Картазаев, приготовившийся лицезреть продолжение событий, и вообще-то догадывавшийся, что должно произойти, был неприятно поражен прытью Мошонкина. Десантник вскочил на ноги, полностью демаскировав наблюдательный пункт, и устремился на помощь девушки. В процессе бега он безостановочно и громко орал, хватая с земли и швыряя в сторону приближающейся обезьяны камни и палки, а, пробегая мимо хромца, еще и пытался дать ему пинка, но тот успел косолапо отпрыгнуть.
Макака остановилась, повиснув на балконе второго этажа. Расклад ей явно не нравился. Уставившись на бегущего десантника, она открыла пасть с острыми желтыми зубами и испустила пронзительный неприятный для слуха визг. Мошонкин запустил в нее камень. Хоть тот и не достиг цели, разбившись о стену рядом с тварью, это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения животного. Макака, недовольно урча, раскачалась и вбросила тело в окно второго этажа. В полете она выпустила струйку жидкого кала из лысой,словно выбритой задницы, и исчезла.
Картазаев вовремя заметил, что разъяренный водонос выцеливает из арбалета Мошонкина и поторопился выказать свое присутствие.
-Я тебе стрельну! - пригрозил он, появляясь из-за укрытия и приближаясь к несостоявшемуся стрелку. - Стрела у тебя одна, одного из нас ты может, и подстрелишь, а второй тебе арбалет в задницу засунет!
Но как он и предполагал, у водоноса хватило благоразумия не вступать в открытую конфронтацию. Хромой в сердцах повесил оружие на пояс.
-Вы мне всю охоту испортили! - возмутился водонос. - Я этого космача уже на мушке держал. Что мы теперь жрать будем?
Картазаев опасался, что признание услышит Мошонкин, и не зря. Десантник, к тому времени успевший помочь девушке подняться, взъярился:
-Так это охота была? Выходит, ты, гадский папа, девчонку вместо приманки использовал? Замочу гада!
Он сделал движение в сторону хромца, но этого оказалось достаточно, чтобы девчонка повисла на нем с причитаниями:
-Не троньте его, дяденьки! Миленькие! Мы и так чуть живые!
Она делала судорожные попытки поцеловать руки Мошонкина, гладила его по плечам и груди.
-Ты чего? - отшатнулся тот. - Совсем сдурела?
Настроение девицы изменилось диаметральным образом. С исказившимся лицом она оттолкнула несчастного спасителя, и Мошонкин со всего маху и довольно чувствительно сел на пятую точку. Девчушка схватила небольшой кирпич, и, судя по этому жесту, многострадальный Василий должен был с минуты на минуту лишиться сознания.
-Девушка! Не обижайте моего напарника, будьте так добры, - попросил Картазаев.
Когда она оглянулась, полковник стоял, приставив взведенный арбалет к понуро свешенной голове водоноса. Девица с силой швырнула кирпич в сторону. Подойдя к хромцу, обняла его, испуганно вжавшись всем телом.
-Как тебя зовут? - спросил Картазаев.
Она посмотрела на водоноса, и только после его разрешающего кивка ответила:
-Дина.
-Хорошее имя. Откуда ты здесь взялась, Дина?
Водонос зыркнул глазами и сказал:
-Убери оружие, иначе она ничего не скажет, а я тем более.
-Может, нам его расстрелять? - предложил Мошонкин. - Разве нам нужен водонос?
-Нет, водонос нам не нужен, - согласился Картазаев. - А Дина от нас и так никуда не денется.
Девушка вцепилась в хромого и стала трясти со словами:
-Скажи им все! Убьют ведь, а мне без тебя не жить.
-Да уйди ты! - он оттолкнул ее и сказал. - Можете убрать на самом деле. Я и так все скажу. Все равно ведь своего добьетесь.
-Мудрые слова, - согласился Картазаев и, разрядив арбалет, повесил себе на пояс.
Анвар-водонос пригладил и так сальные волосы, заставив их еще больше прилипнуть к своему вытянутому черепу, и дополняя, а где, перебивая друг друга, они с Диной рассказали все без утайки.
Дина познакомилась с Диего в ночном баре, куда пошла со знакомым парнем. Ей было пятнадцать, ухажеру, студенту, на три года больше. Сидя у стойки, они мило болтали, когда к ним подсел Гектор. Он угостил их коктейлем, а когда Дина вернулась, ее кавалера и след простыл. Гектор начал нагло к ней приставать, а точнее грубо облапал ее. Она влепила ему пощечину, на что он вывернул ей руку и прямо у стойки вкатил укол.
Ее привезли к Диего, он стал ей угрожать, говорил, что они будут насиловать ее стадом, а потом утопят в море как котенка и никто ее не найдет. Если она хочет жить, то ей надо сделать то, что они ей прикажут. А прикажут они ей испортить одну куклу.
-Всего лишь испортить куклу, - сказал Диего. - Ты снова заснешь, а проснешься уже в Алге. Вроде бы в Алге. На самом деле тот город будет совершенно пустой, в нем никто не живет. Ты не должна бояться. Тебе же лучше, никто не будет мешать. Мы дадим тебе адрес, там будет находиться кукла, похожая на человека, но это, конечно же, не человек. Человека ты ведь не смогла бы убить, ведь правда? Когда ты выстрелишь в куклу, у нее даже не пойдет кровь. Просто появится дырка и все. С этого момента мы заберем тебя обратно и, конечно же, сразу отпустим.
После этого Диего сказал, где для нее в ненастоящем городе оставят оружие, и ей опять сделали укол.
Так случилось, что Анвар-водонос промышлял около земляного холма с «падающим небоскребом». Неожиданно холм запульсировал словно живой, им к самым ногам несчастного хромого-о чудо! - выбросило живую женщину.
Возник вопрос, куда девать неожиданно свалившееся на голову сокровище. Вести в подвал не имело смысла, тогда хромой перепрятал ее в укромном местечке, где до этого сделал свой схрон для утаивания части находок. Дни не всегда были удачные, и чтобы не быть битым, Анвар прятал часть добычи в небольшую нору на дне цементного кратера. Там же он держал найденный арбалет.
Арбалет вскоре пригодился. Космачи стали наглеть, и отдельные особи даже заходили в город. Теперь у них всегда было мясо.
-И все было бы хорошо, если б вы не явились и не поломали бедным людям их и так тяжелую жизнь, - заключил водонос.
-Ничего хорошего вас не ожидало, - возразил Картазаев. - Во-первых, «испанцев» вскоре заинтересует, откуда у тебя мясо каждый раз. Во-вторых: Дину, в конце концов, выследят. Кстати, за «падающим небоскребом» шпионил Леонард. Как он тебя не заметил, ума не приложу.
-Карлик вынюхивает что-то. Я на всякий случай подкармливаю его, когда мясо начинает портиться. Он не жалуется.
-Вот я и говорю, положение твое шаткое. Если «испанцы» прознают, тебе не жить.
-Ну и что ты хочешь предложить?
Картазаев велел им обождать, а сам отвел Мошонкина в сторону.
-Что ты понял из их рассказа?
-Генерал Данюк говорил мне про убитых девушек. Диего заставлял их выполнять свои поручения, а потом убивал. Только я не пойму, дались ему эти куклы.
-Это вопрос второй. Почему Диего изменил своей тактике, и сам сюда сунулся?
Напарники задумались. Потом вернулись к притихшей парочке, и Картазаев спросил:
-Жить хотите?
-Опять угрозы? - воскликнул хромой. - Сколько можно? Мы вам все рассказали. Оставьте нас в покое!
-При чем здесь мы? - удивился Картазаев. - Вас «испанцы» и так убьют. Тебя, Анвар, бросят в болото, и пиявки внутри тебя сделают гнездо.
-Нет! - Дина вцепилась в водоноса.
-Бежать вам надо! - сказал Картазаев твердо. - Вместе с нами. Правда, мы потребуем с вас услугу за это.
-Куда бежать? - не понял водонос.
-В город, который за лесом. Там много еды, будете жить без забот.
-Туда еще никто не доходил. Это опасно! - вскричал водонос.
-А разве у вас есть выбор? - удивился Картазаев.

-А может, Мигель сегодня не побежит? - сделал предположение водонос.
Они вчетвером укрывались в неглубокой воронке напротив «испанского» дома. Причем Мошонкин как поборник нравственности втиснулся между хромым и девушкой. Единственным условием совместного похода за лес было то, что Анвар поможет им найти схрон «испанцев».
-Легко сказать! А как? - патетически воскликнул хромой.
-Дело надо делать, а не вопросы разговаривать, - по-армейски кратко пояснил ему Мошонкин.
Анвар подумал и предложил:
-Можно будет «испанцам» игрушку какую-нибудь подкинуть. Мигель обычно всю выручку в схрон прячет. Перед самым закрытием. Только мы в таком случае снаружи рискуем остаться.
-Очнись, папаша, мы уже считай не местные, а ты все снаружи остаться боишься, - снисходительно заметил десантник.
Надо было торопиться. Да захода оставалось не больше часа. Они вернулись к схрону водоноса, где нашлось много пользительных, а еще больше совсем уж бесполезных и даже отталкивающих вещей. Например, было несколько довольно вонючих чучел космачей.
-Зачем они тебе? - спросил Мошонкин, зажимая нос от несусветной вони. - И ты девушку заставлял все это нюхать?
- Давай «испанцам» подарим, а они его в схрон, а мы проследим, - загорелся водонос.
-За такой подарок они тебя самого в схрон, да поглубже и сверху землицей присыплют, чтоб не сбежал. Существенное что-нибудь давай.
Остановились на большой вазе из белого серебра.
-Серебро они любят. Говорят, злую волю Кукулькана отгоняет, - сказал водонос, но было видно, что ему до смерти жалко вазу.
Добра было много, и практически все Анвар хотел взять с собой. Включая большой медный таз.
-Зачем тебе таз? - недоумевал Мошонкин. - Что ты в нем полоскать собрался, не при девушках будет сказано?
Неожиданно выяснилось, что таз очень полезная вещь.
-Космача можно в нем варить, - неожиданно предложил водонос.
-Варить? В тазу? Ты что сдурел? - десантник с трудом выдрал таз из цепляющихся тонких ручонок старика и зашвырнул подальше.
После короткой, но яростной борьбы оставили только вяленое мясо, арбалет и два ножа. Чучела макак, дырявые ботинки, латаный портфель и протухшую селедку, завернутую в присохшую тряпку, выкинули, преодолевая отчаянное сопротивление старого скряги.
Возвратившийся водонос вручил вазу «испанцам», и вот теперь они ждали, когда Мигель понесет ее в схрон. Вскоре стали возвращаться другие постояльцы, несшие скудную выручку за день. Поток людей иссяк, и установилось временное затишье.
-Стемнеет с минут на минуту, - шепнул водонос.
Мигель выскочил из подвала неожиданно. В руках он держал анварову вазу, в которой лежала еще пара свертков. Со всех ног «испанец» припустил прочь.
-Бежим! Упустим! - вскрикнул Анвар и, прихрамывая, побежал, разом отстав от всех.
Мигель обогнул соседнее здание, позади которого оказалась небольшая возвышенность. За ним улица шла под уклон, вдали упираясь в болото. Оно было рыжего цвета и колючее на вид из-за торчащих, словно копья деревьев.
Мигель свернул направо и влез в цокольное окно. Картазаев намеревался подождать, пока Мигель уйдет, и взять то, что ему нужно без шума и пыли, но все испортил проклятый хромой. Водонос с криком «Не успеем, ребята!», сопя, полез следом. Судя по звукам, Мигель сразу стал его лупить. Ничего не оставалось, как последовать за глупцом.
Картазаев оказался в центре событий вслед за Мошонкиным, где стал свидетелем яростной схватки между двумя крепкими крестьянскими парнями. Мошонкин бил наотмашь, Мигель отвечал тем же. О защите никто не думал. Было непонятно, как при таким ударах у них головы еще не поотлетали.
Картазаеву это надоело. Свалив «испанца» одним единственным ударом под ухо,полковник оседлал его и достал нож.
-Нет! - закричал вдруг Мошонкин. - Владимир Петрович, вы что? Он же без сознания.
Картазаев ничего не понял.
-Но он же потом очнется, - возразил он. - Зачем нам живой сильный враг? Впрочем, как хочешь.
Как он потом пожалел, что послушал глупого мальчишку! Они связали Мигеля, все еще находящегося без сознания, а потом приступили к изучению «испанского» клада. Большей частью схрон был забит посудой из драгоценного и полудрагоценного металла. Оружия не было. Нашелся только осколок округло выгнутого щита с рельефным изображением креста с расширениями на концах. Картазаев видел такой совсем недавно и наверняка бы вспомнил где, но в этот момент они нашли то, за чем пришли.
Продолговатый деревянный ящик оказался забит часами: сломанными и навсегда замолкшими. Были среди них и изящные часики фирмы «Гендерсон». Бедная Катрин, подумал Картазаев. Довелось таки свидеться. Застывшее время на двух шкалах отличалось на трое суток. Интересная закономерность, часы были разные, а разница времени на всех застыла одна и та же: трое суток.
-Уходить надо срочно! - заволновался вдруг водонос. - Берите, что надо и бежим!
Они выскочили из подвала и замерли, словно натолкнувшись на стену. Над болотом возвышалась розовая жирно блестящая арка. Она пришла в движение, заструившись причудливыми кольцами. Тотчас возникло несколько арок поменьше. Картина завораживала и отталкивала одновременно.
-Что это?
-Пиявка! –пояснил водонос. - Они на сушу далеко не вылезают.
-А чего ж ты тогда боишься? Дрожишь весь.
-По настоящему, до дрожи душевной я боюсь только одного, - признался старик.
-Кто же тебя так напугал?
-Мы называем их гулы, - со страхом в голосе произнес водонос.

Часть 3.
Гулы.

Гулы пришли в Хемрой и убили всех. И последний из народа Хемроя спросил:
-Кто вы?
На что ему было отвечено:
-Мы меченные.
Нилутаифаг.

Глава 1.

Лес застыл в недоброй тишине. В неподвижных кронах мачтовых сосен не шумел ветер. Не пели птицы. Кустарник казался вырубленным из камня. Даже воздух застыл на месте, стоило остановиться, чтобы начать задыхаться и чтобы дышать, надо было постоянно двигаться, словно акуле, пропускающей через жабры сонмы мертвой воды. Обнаружилась еще одна странность: не было павшей листвы, вообще какого-то ни было гнилья. Зато землю устилал толстый слой мелкой дисперсной пыли.
Картазаев поначалу опасался, что их будет несложно выследить по следам, но его опасения вскоре рассеялись, ибо следов было много. Во-первых, человеческих. Судя по всему, нашлось много желающих попасть в вожделенный рай, каким казался брошенный город. Россказни о космачах пугали не всех, голод перевешивал страх. Многие бежали от гнева «испанцев».
Следы когтей макак виднелись и на деревьях, и на земле.
Путники переночевали в лежбище водоноса и двинулись в путь, как только посветлело. Полковник торопился увести своих дальше от города. Хоть Анвар и уверял, что «испанцы» в лес не сунутся, Картазаев решил подстраховаться. Водонос не знал, сколько идти до вожделенного города. Чем черт не шутит, может, удастся добраться за один переход.
-Как зайдем в лес, не разговаривать, - предостерег Анвар. - Космачи реагируют на голос. Достаточно одного слова, чтобы нас вычислили. Будем молчать, глядишь, проскочим.
Мошонкин посмеялся над глупым водоносом, но Картазаев одернул напарника. Полковник был знаком с подобного рода охранными голосовыми системами. Правда, до этого ему приходилось иметь дело с компьютерными блоками наведения. Они могут «спать» сутками, но включаются мгновенно, стоит системе распознавания вычленить из общего гомона шумов единственное слово, произнесенное человеком. Очень удобно для охраны военной базы, расположенной в глубине джунглей. Картазаева не насторожило сходство охранных функций компьютерных систем и живых организмов. С другой стороны, дельфинов тоже тренируют убивать боевых пловцов. Картазаева самого в свое время чуть не отправил к праотцам такой симпатяга. Чем обезьяны хуже? Ловкость, острые когти и зубы, прыгучесть. Отличный страж, обожающий перемещаться стаями.
Единственным шансом остаться живым в случае нападения оставалось добровольное прекращение всякого сопротивления. В таком случае обезьяны лишь утаскивали несчастных. Правда, в такое место, откуда еще никто не возвращался.
Путники углубились в лес. Впереди двигался Картазаев. Ориентиры в виде зданий скрылись за стеной деревьев, но полковнику, наученному ориентироваться и не в таких чащах и проплутавшему как-то в одиночку в колумбийской сельве больше месяца, удалось придерживаться нужного направления.
Единственной его ошибкой было то, что он доверил нести продукты Анвару. Обезьянина, черт бы с ней, она все равно оказалась протухшей, но водонос умудрился вылакать всю воду. От площадной брани Мошонкина водоноса и водохлеба спас вынужденный обет молчания. Василий долго потрясал перед носом Анвара натруженным кулаком с бодро оттопыренным средним пальцем, и, судя по этому жесту, парень был возмущен до глубин души.
Ночь подступила неожиданно. Пришлось устраиваться в кромешной темени, ибо нечего было и думать, чтобы развести костер. Путники тесной компанией прижались спинами к сосне потолще. Дина хотела пролезть к водоносу, но была бдительно остановлена десантником, продолжающим блюсти за нравственностью. Пришлось девушке мерзнуть с краю.
Мошонкин тронул Картазаева за плечо и попытался жестами показать, что ночью будет дежурить он. Однако у него ничего не вышло. Во-первых, в темени втуне пропали все его довольно заковыристые жесты. Во-вторых, он заснул первым.
Полковник сидел, по давнишней привычке покусывая травинку, когда сосну за спиной сотряс неожиданный увесистый удар. Девушка рядом инстинктивно дернулась, то ли во сне, то ли по извечной женской чувствительности что-то почуяла, и полковник зажал ей рот.
Космач шумно дышал, распространяя сильный звериный запах. Иногда он влажно шлепал губами и прял как лошадь. Потом вдруг побежал по стволу, с чавканьем втыкая когти в дерево. Полковник почувствовал беспокойство оттого, что не знал, куда направляется тварь: вверх или вниз. Космач резко выдохнул, сосну потряс новый чувствительный удар, и зашелестела, осыпаясь, кора на соседнем дереве.
При последнем выдохе капли слюны попали на Картазаева. Утираясь, он почувствовал, что никто из спутников не спит, и все стараются прижаться друг к другу теснее. Дина, не разбирая, полезла к водоносу, по пути довольно болезненно наступив на Мошонкина. И у Картазаева имелись сильные сомнения, что все вышло случайно.
Больше ночью их никто не тревожил, и с утра они продолжили путь.
В районе полдня сделали привал. Вышло удачно. К этому времени характер леса изменился. Сосны уступили место более низкорослым деревьям: осине, клену и липе, а в низине подстерегало настоящее чудо. Из зарослей камыша торчала верхушка апельсинового дерева с золотыми плодами на ветках.
Путники бросились к фруктам как сумасшедшие. Пока Картазаев пытался их остановить: мало ли какие в заколдованном лесу могут быть плоды, оказалось, что Мошонкин уже ест. Эксперимент прошел удачно: после первого плода десантник сразу не помер, а потянулся за вторым.
Полковник не стал жадно набрасываться на экзотический продукт: съев апельсин, сунул несколько штук в котомку. Анвар со спутницей съели по паре фруктов. Мошонкин долго не мог остановиться. Он даже не ел, он пасся, поедая все подряд, даже зеленые плоды, за что и поплатился. Картазаев обнаружил его, сидевшего с задумчивым видом в кустах. Некоторое время напарники изъяснялись на пальцах. Полковник изобразил, что он несколько разочарован в своем подчиненном, хоть и с пониманием относится к его вновь возникшим проблемам. Десантник показывал, чтобы они начинали движение без него, а он догонит после окончания своих затруднений.
Путники перевалили через бугор, и Мошонкин остался один. Он намеревался скоро догнать их, но паузу пришлось затянуть. Каждый раз, когда он вознамеривался приподняться с корточек, новый позыв убеждал его не принимать поспешных решений. Внезапно на противоположной стороне лощины появились «испанцы». Все четверо и с ними Леонард. Карлика они благоразумно пустили впереди. За ним шли Глюк с арбалетом в руке, Луис и Амарал. Мигель замыкал шествие. Последний был вооружен шестом, на конце которого было закреплено лезвие ножа.
Камышовая стена спасла десантника, и бандиты его не разглядели. Апельсиновое дерево без плодов не привлекло их внимания, и преследователи с ходу форсировали лощину. Они прошли буквально в метре, причем Мигель взялся процеживать кустарник ударами копья. Казалось, сквозь ветви периодически сверкает молния.
Мошонкин попытался слиться с кустами, страшное копье мелькало все ближе. С каждым последующим взмахом Василий ожидал, что оно вонзится ему прямо в лицо. Фигуры бандитов казались непропорционально большими. Жуткая картина происходила в абсолютной тишине, так как бандиты тоже соблюдали режим молчания.
Когда до Мигеля оставался всего лишь шаг, десантник приготовил нож. Удар, нанесенный наугад, даже при попадании сразу не убил бы, так что Василий собирался дорого продать свою жизнь. Он собрал все свое мужество, чтобы не отшатнуться, не выдать себя раньше времени. Когда стало совсем невмоготу и захотелось опрометью кинуться наутек, он представил на своем месте Вольда. Он бы не побежал.
Мигель сделал шаг и, оказавшись напротив замершего Мошонкина, взмахнул копьем. Свет зловеще заиграл на лезвии, которое показалось Василию огромным.
Десантник окаменел и даже не шелохнулся, когда лицо опалило огнем от пролетевшего впритык лезвия. Бандиты теперь удалялись, и Мошонкин смог, наконец, расслабиться. Во всех смыслах сразу.
Но опасность теперь угрожала его друзьям: преследователи шли за ними след в след, отставая на несколько минут. Леонард, словно пес вынюхивал кусты. Бандиты использовали убогого вместо овчарки.
Мошонкин едва дождался, пока бандиты перевалили через гребень, чтобы скрытно последовать за ними. Он ожидал услышать торжествующие крики бандитов, обнаруживших беглецов, и шум битвы, и был готов ринуться в бой.
Против ожидания, беглецов «испанцы» не догнали. Те словно сквозь землю провалились. Преследователи шли минут двадцать, не встречая никого на своем пути. Карлик замешкался, заметался, за что был награжден парой пинков, и устремился вглубь чащи.
Мошонкин вытер испарину, и, дождавшись, пока преследователи скроются в кустах орешника, внимательно оглядел местность и начал скрытное продвижение. Он проделал это мастерски, даже тише, чем когда подкрадывался к купающимся голым девкам на реке, и поэтому едва не заорал от неожиданности, когда крепкая рука сжала ему рот.
Рядом оказался Вольд. Неизвестно откуда он взялся. Секунду назад рядом никого не было. Да и лес не сельва, на пятьдесят шагов вокруг все просматривается.
Картазаев жестам позвал Мошонкина за собой. Напарники отошли в сторонку, и здесь в дупле старой сосны встретились с притаившимися Анваром и Диной. Десантник даже не стал допытываться, как им удалось узнать о приближении бандитов и столь мастерски избежать встречи с ними, грозящей неминуемой гибелью, потому что и так знал, что все это заслуга Вольда. В этот момент благоговение его перед полковником достигло неимоверных высот.
Стали совещаться, что делать дальше. Картазаев показал новое направление движения, лежащее в стороне от курса «испанцев», Мошонкин был полностью с ним солидарен: первоначально необходимо было оторваться от преследователей, но водонос вдруг заупрямился.
Чтобы его поняли, Анвар был вынужден даже достать огрызок карандаша и написать на оторванной бересте. Картазаев прочитал, на лице его возникло усталое выражение как от чего-то смертельно надоедливого, и он протянул листок десантнику. На листке корявыми буквами было написано всего одно слово: «Призраки».
Мошонкин поднес к носу водоноса немаленький свой крестьянский кулак, но жест действия не возымел. Призраков Анвар боялся гораздо сильнее, чем возможной экзекуции. Во всяком случае, он сделал красноречивый жест, сдавив горло руками и вывалив слюнявый язык, показывая должно быть, что призраки сделают с ними.
Прервал дискуссию Картазаев. Показав жестами, что он придушит водоноса раньше, чем до него доберется первый призрак, полковник велел следовать за собой и устремился в выбранном направлении. Сначала они крались, стараясь не производить много шума. Достаточно удалившись, путники двинулись смелее.
Зеленые апельсины и ходьба по сильно пересеченной местности вымотала Мошонкина, и он впал в некое подобие транса. Не хотелось ни о чем думать, а тем более что-то предугадывать. Хотелось идти, куда ведут. С некоторым запозданием Василий понял, что вокруг возникла суета. Все бежали, хромой чесал впереди, увлекаемый Диной и сильно припадая на больную ногу.
Картазаев понукал Мошонкина, пытаясь вбить ему в голову какую-то мысль, и вскоре до того дошло, какую именно. Их догоняли «испанцы». Неизвестно какими путями, но преследователям все же удалось их выследить.
Отбросив сделавшуюся ненужной конспирацию, путники спасались бегством. Хромой сдался первым. Обессилев и дыша как ломовая лошадь, водонос повис на хрупкой девушке, буквально подломив под себя. Не сговариваясь, напарники взяли Анвара под руки с двух сторон. Все эти манипуляции вылились в потерю темпа, и преследователи должны были появиться с минуту на минуту на прямой видимости. Было слышно, как, почуяв дичь, они ломятся напрямую через кусты.
Неожиданно тишину пронзил протяжный печальный гудок, от которого кровь застыла в жилах. Источник звука располагался прямо по курсу, и, судя по всему, они бежали прямо в западню. Ноги беглецов словно присохли к земле. Некоторое время все стояли, шумно переводя дыхание.
Звук не прекращался. За первым гудком последовал второй, третий. Похоже, сигналила машина. Заунывно и призывно. Но откуда в этаком буреломе взяться машине? Следовательно, это были не машина.
Шум погони тем временем приближался. Бандиты наверняка услышали гудки и знали про призраков, но у них было преимущество в виде буфера из беглецов. Они упорно и методично гнали их дальше.
Картазаев решительно потянул водоноса вперед. Хромой попытался соскользнуть у него с плеча, но почувствовал с другой стороны крепкое крестьянское плечо Мошонкин. Дине ничего не оставалось, как последовать за ними.
Стало резко холодать. От дыхания в воздух вырывался пар. Кусты вокруг сверкали серебром: на листьях лежал иней.
-Гулы переводятся как холод, - вспомнил Картазаев слова эксперта.
Загадочные и страшные существа, повсюду следовавшие за Кукульканом. Он создал свой мир, и гулы обязаны прийти сюда. Не они ли подают сигналы?
Стиснув зубы, Картазаев ускорил шаг. Мошонкин едва за ним успевал, а водонос лишь поджал ноги, безучастно наблюдая, как под ними пролетает седая мерзлая земля. Дина поотстала, и был слышен лишь морозный хруст под ее торопливыми шагами. Бандитов тоже было слышно, но событий они не педалировали и держали дистанцию, предлагая преследуемым первыми добраться до призраков.
Те продолжали давать о себе знать долгими тоскливыми сиренами. Звук не приближался и не удалялся. Он просто был.
Лес редел. Между деревьев появились не наблюдаемые ранее просветы, в которых маячило нечто белое, словно саван. Гудки стихли как по команде.
Беглецы выскочили на опушку и не смогли сдержать возгласов изумления.
Перед ними раскинулась безбрежная ослепительно белая равнина.
Ледник выглядел мрачно. Торчали неровно изломанные торосы. Величественно вздымались вмерзшие ледяные глыбы. Среди этого великолепия кучи нанесенного мусора и щебня, сломанные деревья.
Беглецы спрыгнули на скрипучий снег и углубились внутрь ледника. Укрывшись за одной из крупных глыб, стали ожидать появления погони.
Она не заставила себя ждать. «Испанцы» с опаской вышли на опушку. Впереди как всегда Леонард. На шею карлика надет поводок как у собаки. Стало понятно, как бандитам удалось их выследить. У них была хорошая собака.
Можно было, и дальше укрываясь за торосами, углубиться внутрь ледника и оторваться от погони. Но все это имело смысл только в одном случае.
Полковник снял с пояса арбалет, тщательно прицелился и спустил курок. Зазвенела тетива, и сорвавшийся со стапелей болт по наклонной дуге устремился к карлику и с деревянным стуком пробил ему лоб между бровями.
«Испанцы» кинулись врассыпную. На разные лады пропели ответные болты. Одна из металлических стрелок свистнула у самого плеча. Лед оказался ненадежной защитой, и болт пробил глыбу насквозь.
Картазаев поднял на ноги уставших спутников и увлек вглубь ледника. Их не стали преследовать, и у него была нехорошая догадка, почему.
Низкочастотная сирена ввинтилась в уши, заставив ноги примерзнуть на месте. На лице Анвара и его подружки возникло выражение суеверного ужаса. Полковнику с напарником пришлось их подталкивать, чтобы сдвинуть с места.
Казалось, источник звука находится за ближайшим сугробом, но это не соответствовало действительности. Некоторое время беглецы двигались беспрепятственно, никого не встретив. И уже начали успокаиваться, когда грянул гром. Вернее, гудок.
Воздух завибрировал натянутой струной. По сугробам прошлась причудливая рябь.
Анвар грянулся на колени и по-собачьи начал быстро раскидывать снег. Они решили, что он окончательно спятил от страха, но оказались не правы.
Под тонким слоем снега открылся дивной чистоты и прозрачности лед, под которым в свою очередь оказалась толща незамерзшей воды. Казалось, что льда вообще нет, а они все стоят на поверхности темной стылой бездны.
Глубина оказалась порядочной, не менее сотни метров. Из глубины плавно и неотвратимо всплывало нечто.
Оно быстро приближалось, увеличиваясь в размерах. Беглецы инстинктивно кинулись врассыпную. Предмет ткнулся в ледяную прослойку, и лед издал слабое потрескивание. Едва это случилось, на предмете зажглись фары, и стало понятно, что над черной глубиной висит автомобиль.
Он был сильно помят, лохмотья тины свисали с него, медленно колтыхаясь в невидимых взгляду подводных потоках. Сдутые, местами разорванные колеса медленно прокручивались. Отраженный свет фар, попадая в кабину, освещал черепа водителя и его жутких пассажиров. От них от всех остались только скелеты, одетые в лохмотья. Но самое страшное, что внутри белеющих черепов сохранились глаза, дико вращающиеся в пустых глазницах.
Страх был столь велик, что побежали все.
Ледник сотряс новый удар. Лед хрустнул, но снова выдержал.
Беглецы лишь прибавили ходу. Драп продолжался до полного изнеможения. Они углубились во льды, оскальзываясь и чудом не переломав себе ноги. Лишь полностью вымотавшись, остановились.
-Что это было? –спросил Картазаев.
Ответил Анвар.
-Раньше на дне ущелья была автомобильная дорога. На нее обрушилась целая гора льда. Люди в машине это близнецы Григорий, Дмитрий и Степан. Близнецы умерли не сразу. Мы долго слышали гудки, но ничего не могли сделать. Непохороненные призраки не могут найти себе покоя много лет. Они не любят непрошенных гостей, хватают и утаскивают на дно.
-Откуда они про нас узнали?
-У них же есть глаза!
Глава 2.

Картазаев по привычке считал призраков аналогом охранной системы, которую необходимо обойти. Полковник не колебался, пусть колеблются трусы. Другого пути все равно нет. Полученное от генерала лично задание не располагало к шуткам. Картазаев обещал доставить ему череп, значит, так тому и быть. При условии, конечно, что выполнение задание вообще возможно. В противном случае Серегину доставят череп не Кукулькана, а самого полковника.
Он вел отряд по леднику. Людей бил озноб. И было непонятно от чего больше: от холода ледника или от страха перед кошмарными наездниками.
Лед жег им ноги, словно они шли по нему босые.
-У меня также чувство, словно нас просвечивают рентгеном, - пожаловался водонос.
-Прекрати ныть, - одернул Мошонкин.
Вскоре они вышли на участок голого льда. Место было свободно от торосов, и ветра вылизали участок до зеркального блеска. Можно было беспрепятственно смотреть сквозь лед как в аквариуме. Более кошмарной картины никто из беглецов доселе не видел.
Глубина в этом месте достигала метров шестидесяти, и чистая стоячая вода просматривалась до самого дна. Дно было скалистое, прорезанное змеящимися ущельями.
Внизу фрагментарно сохранилось шоссе. В нем зияли трещины, вымоины, местами возвышались упавшие скальные глыбы.
Внезапно в ущелье мелькнул свет. По шоссе, лавируя между препятствиями и подсвечивая дорогу тусклыми фарами, двигался автомобиль. Прямо под беглецами он вдруг остановился.
Картазаев в толчки погнал своих людей на ближайшую ледяную глыбу. Он беспокоился за хромого, то тот со страху залез быстрее всех, даже позабыв про свою верную спутницу, которой в свою очередь помог галантный Мошонкин.
В машине отворилась дверца, выпустив кверху поток воздушных пузырей, видно они были захвачены с поверхности и сохранялись до поры до времени в воздушном мешке под потолком. Наружу вышел один из скелетов. Умертвие отошло в сторону от машины, словно гуляя. Картина получилась дичайшая: скелет, небрежной походкой гуляющий по дну затопленного каньона под многометровой толщей воды.
Картазаев жестами показал своим, чтобы не высовывались, и укрылся сам. И вовремя. Скелет поднял голову и уставился на нависшие льды своими выпученными буркалами. Он ворочал ими из стороны в сторону, явно что-то подозревая. Ничего не обнаружив, умертвие вернулось в машину. Хлопнула дверца и машина продолжила свое вечное и неспешное движение по дну.
Картазаев поторопил своих, возобновляя поход через ледник. Не успели люди пройти и половины пути, как призраки нагнали их снова. На этот раз машина ехала без дороги, поднимая взвесь черного жирного ила. Беглецы были вынуждены вновь укрыться на торосе.
То, что призраки нагнали их так скоро, Картазаеву совсем не нравилось. Самое прискорбное, что это произошло, когда конца и края леднику не наблюдалось, и в лучшем случае, это произошло где-то на середине пути, так что в случае необходимости срочной эвакуации неизвестно куда было «бечь». То ли вперед, то ли назад. Переживания никак не отразились на лице полковника. Он лежал на валуне вместе со своими спутниками и покусывал очередную травинку, предусмотрительно запасенную им в лесу.
Его поведение вызывало диаметральные чувства у малочисленного отряда. Если Мошонкин был абсолютно спокоен, всецело положившись на чутье Вольда, то во взгляде водоноса читалось недоверие. Он считал спокойствие полковника показным. Самое неприятное, что так оно и было по сути, а Картазаев не любил, когда его поступки читались.
И вообще водонос казался полковнику подозрительным. Он вспомнил, что переписываясь, Анвар щурился. Водонос был близорук! Качество никак не вяжущееся с малограмотным носителем воды.
Положение тем временем становилось все более угрожающим. Паузы между визитами призраков становились все более кратковременными. Они явно что-то заподозрили, но хитрость людей до поры до времени сбивала их с толку. Но это не могло продолжаться долго. Дошло до того, что люди не успевали сделать и нескольких шагов, как машина возвращалась.
Первым берег увидела Дина. Радовались все, но она проделывала это так непосредственно, что стало видно, что это действительно еще ребенок.
Они прибавили ходу, берег приближался на глазах, дно полого поднималось.
Когда до берега оставалось рукой подать, дно оказалось так близко, так что жуткая машина ездила практически подо льдом впритык. Беглецы передвигались короткими перебежками, от валуна к валуну, пережидая на снежных шапках возвращение своих страшных преследователей. А потом призраки вдруг исчезли.
Картазаев не почувствовал облегчения, напротив, он насторожился. Что-то здесь было не так. Полковник, уже не церемонясь, подгонял вымотавшихся спутников. Все бежали из последних сил, спотыкаясь и падая. От людей валил пар, ввергая Картазаева во все большее опасение быть обнаруженным теплочувствительными умертвиями.
До берега оставалась сотня шагов. На крутом обрыве возвышался лес, который казался настоящим эдемом после ледника. Картазаев не успел подумать, что его опасения оказались напрасными, как треснул лед, и словно рубка всплывающей подводной лодки показалась кабина автомобиля. Горящие фары светили людям прямо в глаза, ослепляя и сея панику.
Водонос повел себя возмутительно, толкнув Мошонкина по направлению к утопленникам. Тот поскользнулся и упал на полпути к всплывшей машине, разразившись гневной тирадой. Простым крестьянским языком он объяснил, что жить водоносу осталось ровно столько, сколько ему понадобится, чтобы встать на ноги.
Процесс этот затянулся, потому что ноги десантника разъезжались на скользком льду, залитом водой из полыньи. Зафырчал мотор, и машина, царапнув кромку колесами, выбралась наружу. После чего дала полный газ и устремилась прямиком на Мошонкина. Тот чудом успел откатиться в сторону.
Полковник, подхватив Дину, выносил на берег. Он проделывал это так энергично, не обращая внимания на стенания девушки, что ее ноги временами не касались льда.
Параллельно с ним, даже чуть быстрее, бежал хромой. Сзади доносился мат-перемат Василия.
Утопленники увидя, что добыча ускользнула, в сердцах на скорости въехали в проделанную полынью. Машина стала почти отвесно, показав беглецам помятую, покрытую слизью крышу, и вертикально ушла на дно. Причину поспешного ретирования беглецы поняли, когда тишину пронзил дикий хохот.
-Обезьяны! – возбужденно крикнул водонос. - Бежим, я знаю место, где можно укрыться!
Он не стал никого ждать и припустил вглубь чащи. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Надо было признать, что хромой двигался решительно и быстро, при этом совершенно не утруждаясь выбором дороги, и очень скоро ему удалось оторваться от основной группы. Его спина мелькала далеко впереди, временами пропадая за развесистыми кустами.
-Василий, давай за ним! Не дай ему удрать! - распорядился Картазаев. - Я с Диной замыкающие!
Визги и дикий хохот обезьяньего стада доносился со всех сторон. Лес полнился треском ломаемых сучьев, скрипели ветви под тяжестью тяжелых тел, перелетающих с дерева на дерево.
Впереди обезьян катилась волна невообразимой звериной вони. Полное ощущение, что они угодили в конюшню.
Стая проводила загон технически грамотно. Мохнатые туши мелькали и справа и слева, загоняя беглецов в единственно возможный тоннель, в начале которого Картазаев видел теперь лишь широкую спину Мошонкина, хромой не просматривался уже давно. У Картазаева мелькнула догадка, не кинул ли их водонос, давно нырнув в незаметную норку.
Арбалет бил по ногам, но полковник даже не пытался его применить, потому что знал свои кондиции и вряд ли попал бы в скачущие бешеным галопом по верхушкам деревьев мишени. Впрочем, даже если бы это ему удалось, убийство одной обезьяны вряд ли кардинально изменило ситуацию. Придерживая одной рукой окончательно выдохшуюся девушку, Картазаев взял в свободную руку нож. Проделал это особым способом, из ладони торчало только край лезвия. Способ конечно пижонский, зато убойный для противника, если он не разглядит вовремя ножа.
Обезьяны вошли в раж. Передовые особи, которым удалось обогнать людей, предпочитали не нападать, а прыгали на месте, крутились вокруг оси, остервенело кусая себя за хвост. В общем, устраивали такие бешеные пляски, по сравнению с которыми пляска Святого Витта показалась бы детской забавой. Повсюду блестели когти и не менее устрашающие зубы. Дина в ужасе прижималась к полковнику, он устал и стал терять темп.
Видя катастрофическое положение замыкающих, Мошонкин позволил себя нагнать и подхватил девушку с другой стороны. Хоть он и нарушил приказ, Картазаев был ему благодарен. Он и сам не подозревал, насколько вымотался.
Лес кончился неожиданно, и беглецы выскочили на поляну, в центре которой возвышался дом, целиком, включая крышу, сложенный из толстых бревен. Бревна были старые, серые и потрескавшиеся от времени. Окна закрыты ставнями и заколочены досками крест на крест. Сооружение было хоть и старое, но монументальное. В нем при желании можно было с успехом держать оборону. Во всяком случае, некоторое время.
В дверях махал рукой водонос. Обезьяны с ходу обогнали бегущих и, минуя хромого, взбегали по стене на крышу, с цокотом вгоняя когти в гнилое дерево. Анвар шуганул палкой наиболее наглых особей, словно это были коты.
-Скорее, чего плететесь? - поторопил он.
Полковник с Мошонкиным заволокли девушку внутрь. Не успел водонос захлопнуть калитку, как с той стороны обиженная тварь врезалась в нее со всего маху, но дверь из толстых просмоленных брусков даже не шелохнулась.
- Ты чего вытворяешь? Да я тебя! - Мошонкин взял хромого за грудки.
-Я вас всех спас! - возмутился Анвар.
Неминуемую экзекуцию прервал протяжный скрип отворившейся двери в светелку. Отдернулась вся в пятнах, с момента выпуска не стираная, занавесь, и на вошедших хмуро глянула старуха.
Картазаев был убежден с самого начала, как только увидел мрачный дом, что если кто и живет в нем, то это непременно будет старуха.
На ней было надето цветастое рваное платье, на голове платок. Старуха как старуха, если бы не два длинных изогнутых клыка, торчащих с каждой стороны нижней челюсти.
Водонос, поплевав на руки, пригладил волосы.
-Хозяйка, гостей принимаете?
-Чего надо? Какие гости? –прокаркала старуха.
-Здравствуйте, Алмауз Кампыр! - изливал елей водонос. - Как поживаете? Дозвольте у вас пересидеть, пока космачи не уйдут.
-Нерусская что ль?- спросил Мошонкин.
-На востоке Алмауз Кампыр звучит так же как ведьма у нас, - пояснил Картазаев. -Будь начеку, Вася.
-Чего приперлись? - вскричала Алмауз Кампыр. - Чего там шушукаетесь?
-Чего раскричались? - обиделся Мошонкин. - У нас так гостей не встречают.
-А у нас из гостей шурпу готовят! - перебила его старуха. - Шинкуют и в казан. Лучка, морковки, потом все это шумовкой перемешивают.
-Тебе бы в Смаке выступать, - сказал Мошонкин.
-Кто ты такой шустрый? - закричала старуха с высоты печки.
-Василий, - представился Мошонкин, уперев руки в бока.
-Все Васи противные, - сморщилась старуха.
-Кампырихи тоже, - не остался в долгу десантник.
За дверью оказалась единственная комната с покосившимся давно не мытым полом, освещенная чадящей керосинкой на русской печи.
У стола на лавке сидели трое низкорослых плотных мужика.
-Это что за дядьки? - спросил полковник, на всякий случай, подвинув арбалет ближе к руке.
-А то не знаешь? - ухмыльнулась старуха неожиданно широким ртом. - Женихи. Вы ведь тоже на смотрины пришли?
Наступила немая сцена, в течение которой Картазаев придумывал, что бы половчее соврать, чтоб и старуху не обидеть и чтоб не пришлось потом на самом деле жениться. Положение исправил Анвар. Он всплеснул руками и чуть ли не со слезой в голосе протянул:
-Неужто созрела дочка? Где же это чудо?
-Выросла луноликая. Округлились бедра, словно у молодой ишачихи, выросли молочные груди, словно ферганские дыни, - с гордостью подтвердила Алмауз Кампыр.
Она оказалась почти карлицей, во всяком случае, даже Дине едва ли достала бы макушкой до подбородка. Она обошла вновь прибывших, по очереди задерживаясь у мужчин и пытливо оглядывая новых претендентов. Особое внимание у нее вызвал Василий.
-Дехканин? Сколько у тебя баранов? - строго спросила она.
-Ты бы самовар поставила, потом разговоры разговаривала, - предложил Картазаев. - Женихи не прочь перекусить.
-Молчи, средний! - одернула старуха и на молчаливый вопрос пояснила. - Ты средний, хромой старый, а молодой в самый раз. Косточки сахарные.
-Ты ж не варить меня собралась, - заметил Василий. - А если я твоей дочке приглянусь? Парень я видный, по мне вся деревня сохла. Глядишь и сыночком меня начнешь называть, мамуля!
-Прыткий, - одобрительно заметила старуха, прищурив один глаз, и вид у нее стал пиратский. - Люблю прытких. Ладно, ставьте чай, ведро с водой за печью, там же холодное обезьянье мясо. Чистый филей.
Василий с Диной стали хозяйничать. Вскоре закипел чайник, а на столе возник казан с мясом. Едва появилась еда, мужики тотчас придвинули лавку.
-Э, у нас так не принято, - отвел их жадные руки Мошонкин. - Сначала представьтесь.
Мужиков звали Ахмурвик, Бекмудар и Парвал. Как оказалось, претенденты прибыли уже давно.
- Чего вы тут околачиваетесь, мамкины хлеба жрете? - удивился Мошонкин. - Валили бы отсюда.
-Тарантула еще не выбирала, - пояснил Ахмурвик. – Теперь, после того, как вы обезьян за собой притащили, нам тем более не уйти.
-Стало быть, невесту величают Тарантула? Редкое имя, - заметил Мошонкин. - И при таком имени она действительно красавица?
Алмауз Кампыр, сидевшая во главе стола и поглощавшая пищу огромным ртом, при этих словах крикнула:
-Тарантула, иди сюда моя красавица! Люди хотят на тебя посмотреть.
Занавеска откинулась резким нетерпеливым движением, видно невеста заждалась, пока ее пригласят. Мошонкин не преминул поперхнуться.
Тарантула оказалась не красавицей, и это еще слабо сказано.
Женщина была не первой свежести, было ей далеко за сорок. Но про ишачиные бедра старуха не врала. С этой стороны Тарантула напоминала теннисистку Сирену Вильямс, помесь мужика и изюбря. В маму дочка пошла длинными и изогнутыми, торчащими наружу зубами. Саблезубая невеста оказалась.
-Ну-ка подвинься, средний! - потребовала старуха, усаживая невесту рядышком с Мошонкиным.
У того сразу аппетит пропал. От невинной девушки разило потом как от лошади.
Чтобы не мешать влюбленным, Картазаев пересел на другую сторону, оказавшись между Ахмурвиком и Парвалом. Крепкие парни притиснули его с двух сторон, и полковник почувствовал себя неуютно. Он попытался дотянуться до своего арбалета, но Ахмурвик преградил ему путь широкой, словно лопата ладонью, говоря:
-Надо доверять друг другу, средний.
-В среднем надо, - согласился Картазаев.
Он продолжал есть, но впрочем, без особого аппетита. Смотрины продолжались. Тарантула подкладывала Мошонкину наиболее аппетитные куски обезьянины, притискиваясь жарким давно немытым телом. Василий чувствовал, что еще немного и его вырвет. Тарантула невзначай положила ему руку между ног, и выражение лица у девушки было оценивающее, как если бы она прикидывала размеры покупаемой на рынке моркови.
-Как бы не обмануться, - мило улыбнулась она, отчего клыки царапнули ей виски. - Я ведь девушка неопытная.
Чтобы защититься от вопиющей невинности, Мошонкин положил ногу на ногу. Тогда Тарантула стала ощупывать ему ноги и изрекла довольно благоприятный вердикт:
-Сколько у тебя мяса!
У Василия возникло справедливое подозрение, что на нем может быть и женяться, но потом точно съедят. К слову сказать, к Тарантуле никак не подходило словосочетание «выйти замуж». Может, у нее и не было мужского достоинства в физиологическом смысле, но все остальные достоинства сильного пола наличествовали. Как-то широкие плечи, мощная грудная клетка, которую не спутал бы с женской грудью даже слепой паралитик. Про могучие слоновьи бедра и чугунный зад уже говорилось.
Занятый своей бурно разворачивающейся личной жизнью, Мошонкин и не заметил, что события за столом приобретают угрожающий характер, и сидящие по обе руки от Картазаева мужчины злобно щерятся на него. Водонос с Диной, оказавшиеся более чуткими, опасливо отодвинулись на край стола и уже оттуда наблюдали развитие событий, не имея возможности повлиять ни на их развитие, ни на их исход.
Конфликт вспыхнул, когда Картазаеву, которому надоело давиться с соседями, вознамерился встать и, как оказалось, не мог этого сделать. Во-первых, его сдавили с двух сторон словно школьника. Картазаев даже возмутился от такой неприкрытой наглости. Во-вторых, Ахмурвик наставил на него под столом взведенный арбалет.
-Сидеть, средний! - в наглую осклабился он. - Ну и что ты теперь намерен делать? Оружия же у тебя нет.
Картазаев тяжело посмотрел на соперника и проговорил:
-А мне не нужно оружия.
Ахмурвик, не рассчитывавший встретить сопротивление, забегал глазками и завопил:
-Это почему тебе не нужно оружие? Ты что, из мормонов?
Вопль привлек внимание Мошонкина, и тот, наконец, уяснил, откуда может грозить опасность, но оказалось, что десантник находится не в лучшем положении. Старуха с дочкой также притиснули его, не давая двинуться точно так же как и полковнику. И выражение их лиц было явно не радушное. С хищно загнутых клыков закапала слюна.
-Мне не нужно оружие, потому что я возьму твое! - спокойно продолжал Картазаев.
Ахмурвик отшатнулся и спустил тетиву. Полковник ухватил Парвала за шею и прикрылся им, вытащив на линию огня. Бедолага плотно насадился на выпущенный в упор болт.
Под визг женщин Мошонкин опрокинул стол вместе с оторопевшим Ахмурвиком. Полковник оказался на ногах и, прикрываясь трупом, наступал на третьего бандита. Бекмудар размахивал заряженным арбалетом и кричал с перекошенным лицом:
-Не подходи!
Картазаев последовал совету и с расстояния в пару шагов швырнул в него трупом. Парвал получил еще болт, но ему было уже не больно. Картазаев сбил Бекмудара с ног и подскочил к нему с ножом в руке:
-Дернешься, заколю!
-Чего? - спросил бандит, поднимая голову.
Мошонкин сцепился с Ахмурвиком. Как и в случае с Глюком, поначалу он позабыл обо всех полученных уроках рукопашного боя, и обрушил на соперника размашистые рабоче-крестьянские удары. Когда противник практически потерял сознание, парень вспомнил о десантном прошлом и пару раз врезал, как учили, ногой. Когда он закончил бить, Ахмурвик рухнул как подкошенный. Как оказалось, удары Мошонкина - единственное, что удерживало его на ногах.
-Мошонкин, уходим! - крикнул Картазаев, перезаряжая арбалеты, отнятые у поверженных врагов.
Занавеска рывком откинулась. В проеме стояла Тарантула, упираясь головой в потолок.
-Я и не знал, что вы такая большая, - дипломатично заметил Мошонкин.
-Куда же ты, Вася? А как же наша свадебка? - упрекнула девица. - Поматросил и бросил. Так получается.
-Он вернется, - пообещал Картазаев.
Когда он хотел отодвинуть брошенную девушку, Тарантула отодвинула его в ответ. Полковник с ускорением пересек комнату наискосок и, споткнувшись о перевернутый стол, оказался на полу. Мошонкин предпринял решительную атаку. Своими круглыми кулаками он врезал девушке пару раз, но больше не успел. Тарантула отвесила ему такую тяжелую оплеуху, что десантник смел остатки мебели и оказался рядом с Картазаевым. Водонос, под шумок возжелавший прошмыгнуть за спиной красавицы, был схвачен за ворот.
Безо всякого усилия Тарантула подняла его в воздух. Ноги водоноса висели, не касаясь пола. Силачка раскачала его и отбросила в угол. Потом поймала удирающую с визгом Дину и швырнула следом.
Картазаев поднял арбалеты.
Тарантула, увидев направленное на нее оружие, издала вопль, от которого заложило уши. Потом резкими по-мужски размашистыми шагами пошла прямо на Картазаева. Полковник спустил оба курка. Болты пропели свою убойную песню, резко оборвавшуюся, когда силачка перехватила их в полете, словно две спички сдутые сквозняком со стола.
Картазаев снял с пояса свой арбалет и разрядил его вслед двум другим. Он ошибочно посчитал, что руки силачки заняты и ей нечем будет защищаться. Что это не так, он убедился, когда Тарантула поймала болт зубами. Она торжествующе смотрела на него, смакуя произведенный эффект. Так вышло, что девица пропустила момент, когда Мошонкин разрядил в нее четвертый, одолженный им у врагов, арбалет.
Болт врезался Тарантуле в лоб. Поначалу казалось, что он оторвал ей всю верхнюю половину головы, лишь потом стало ясно, что голова монстра и состоит из двух половин, вернее, из двух страшных челюстей, увенчанных огромными зубами. Откинутая верхняя половина увлекла Тарантулу за собой, и девица со страшным стуком рухнула навзничь, но не умерла, как можно было ожидать.
Чудовище извивалось по полу и щелкало жуткими челюстями. Пришедший в себя Ахмурвик волею случая оказался рядом с Тарантулой. Вопя от ужаса, он кинулся наутек. Тарантула вцепилась в него точно пес. Челюсти клацнули, и Ахмурвик разом лишился ноги по бедро.
Люди кинулись к дверям, но людоедка отшвырнула труп и напала. Картазаев со всей силы ударил Тарантулу арбалетом, целя в голову. Силачка легко вырвала орудие у него из рук и запустила в ответ. Полковник увернулся, арбалет с такой силой врезался в стену, что разлетелся на куски.
Подкравшийся со спины Мошонкин обрушил на людоедку табурет. Тарантула повалила десантника, вцепившись в ногу. Василий тщетно пытался вырваться. Ведьма раскрыла страшную пасть, готовясь отхватить десантнику ногу, но подскочивший Картазаев заклинил ей пасть ножом.
Неизвестно, чем бы закончилась схватка, если бы Мошонкин не увидел люк в подпол, увенчанный медным кольцом. Откинув крышку, они с полковником налетели на Тарантулу одновременно и, уворачиваясь от клыков, потащили к люку. Раскачав воющую ведьму, сбросили вниз, после чего приперли крышку всеми имеющимися под рукой тяжестями.
Люди так торопились покинуть жуткий дом, что отомкнули входные двери, даже не озаботившись тем, что их могут поджидать обезьяны. Беглецов едва не прибило грузом, свалившимся с крыши. Мимо с воплями пронеслись обезьяны, не обращая на людей никакого внимания. Вскоре стало понятно почему.
Грузом, едва не пришибившим людей, стали останки обезьяны, а может, нескольких обезьян, сыпавшиеся с крыши. Алмауз Кампыр сидела на печной трубе, потрясая окровавленными руками и бесновато выкрикивая проклятия:
-Я вас достану! Вы у меня слезами кровавыми умоетесь за мою дочку!
Глаза ее полыхали праведным гневом. В знак траура она сорвала платок и распустила грязные спутанные космы. Удаляясь и теряясь в лесу, беглецы еще долго слышали посылаемые вслед проклятия.
Картазаев торопил спутников.
Они безнадежно опаздывали.
Картазаев с горечью подумал о несправедливости. Почему все самое заветное само падает в руки подонкам? Все равно, что лучшая красавица безропотно отдается распоследнему сифилитику.
-Лубаантун кое-кто увидит раньше нас, - вздохнул он.
-Кто? - поинтересовался Мошонкин.
-Диего, - сказал Картазаев.

Глава 3.

Диего принимал душ.
Выйдя голый, тщательно причесался перед зеркалом в рост человека.
Потом достал из шкафа заранее пошитую лучшими портными парадную форму унтерфюрера СС с железным крестом на груди.
Он не обращал внимания на шум, доносящийся со двора. Там его головорезы впихнули в кирху отчаянно сопротивляющуюся Тамару, потом кинули туда же Аркашку Листунова, напоенного таблетками со снотворным, не понимающего что происходит, потерявшего сознание не под действием лекарств, а от страха. Артур тоже принял таблетки, но до последнего шел сам, лишь в конце его занесли.
Заглянувший доложиться о выполнении приказа еще живой Гектор запнулся, увидев шефа в эсэсовской парадке.
И тут Диего засуетился. Его спутники уже в Лубаантуне, а он все еще здесь. Он должен быть первым!
Наложив жгут, торопясь, сделал укол, точно его могли поймать строгие преподаватели в престижном Мясном колледже, где учились дети избранных людей города, и где каждый третий был наркоман.
Уже под властью наркотического дурмана Гектор с подручным понесли его в кирху.
Полет внутри нефритового гроба соединил всех четверых. Временами им казалось, что они есть одно общее вопящее тело, у которого четыре пары ног и рук. Это было дико больно, соединяться в несоединимое. Бог словно гневался на них и старался показательно наказать, чтоб другим было неповадно.
В полете внутри ревущей трубы со стенами из голубого со всполохами огня Диего опять стал Димой Вырезовым. Ему было восемнадцать лет, и он в одних кальсонах, которые даже в институте заставлял носить его отец Виктор Анатольевич, начальник отдела импортных поставок Алгинского порта, стоял на балконе. Зубы его стучали. Зима выдалась студеная, пар вырываясь изо рта, делал седыми волосы. Каменный пол балкона жег ноги сильнее кипятка.
Мать, всю жизнь прожившая испуганной серой мышкой при властном отце, скукожилась в кресле. Ее порывом было помочь спасти чадо, но страх прочно удерживал на месте, парализуя, лишая воли. Дмитрий подпрыгивал на месте, попеременно меняя ногу. И уже была мыслишка, не сигануть ли вниз, с пятнадцатого этажа. Но он слишком хорошо знал, что не сделает этого. Он отомстит. Отомстит всем, в первую очередь матери. Он убьет ее первой.
С треском отдираемого замерзшего утеплителя растворилась дверь смежного балкона, показывая лицо дворничихи, подавашей ему знак, чтобы он перелазил к ней. Ибо не первый раз строгий папашка выгонял его на балкон. Но была одна причина, по которой Дмитрий ни разу не воспользовался приглашением. Вот и сейчас эта причина в лице шестнадцатилетней дочки дворничихи, маячила у матери за спиной.
Дмитрий остро почувствовал, что стоит прилюдно почти голый, в старых отцовых кальсонах с болтающимися завязками и оттопыренными пуговицами на ширинке, одна из которых висит на одной нитке. Но это была не самое дно его унижения. Открылась дверь, и Виктор Анатольевич громогласно вещует:
-Это позор! Я застал своего недостойного сына за просмотром так называемого фильма про любовь этого скандально известного режиссера Тинто Мандрасса. Как ты мог смотреть эти ужасные фильмы про любовь? И самое отвратительное, - тут Виктор Анатольевич взял паузу, словно хороший артист. - Самое страшное: у него была эрекция!
От этих слов Дима Вырезов закричал, трансформируясь и превращаясь в Диего.
Он сам, Аркашка Листунов и Артур возлежали на песке у моря. Чуть поодаль, некрасиво разбросав ноги, расположилась Тамара.
Диего ругнулся вполголоса. Он ненавидел женщин. Было время, когда он страдал из-за того, что они не обращают на него внимания, а если обращают, то лишь для того, чтобы рассмотреть его врожденное уродство. Долгими вечерами он стоял у зеркала, закрыв парализованную половину лица ладонью и представляя, каким он мог бы быть.
Нечего было и мечтать, что кто-нибудь полюбил его, но долгое время это было его идеей фикс. И закончилась она, как и следовало ожидать, полным фиаско, навсегда отучившим его от вредной привычки мечтать. В старших классах он увлекся девушкой, которая, как ему показалось, стала оказывать ему знаки внимания. В ней не было ничего особенного. Не красавица, глаза как у мышки, он так и называл ее «Мышкой».
Ребята трепались много, говорили, что она трахается со всеми подряд, но Диего было все равно, он был рад, что хоть кто-то посмотрел на него. Растущий организм требовал своего, ему нужна была женщина. Диего пошел бы к проституткам на Столичном проспекте, но очень боялся своего отца. Виктор Анатольевич, душка на работе, был настоящим сатрапом дома. Он вел себя так, словно считал сына бесполым, и таковым тот должен был оставаться до конца жизни. Отец рьяно следил за его моральной чистотой, словно чужой человек, приставленный для надзора сторонним контролирующим органом.
Он всегда знал, где сын находится в настоящий момент. Если это была не библиотека или на худой конец концертный зал консерватории, то Диего должен был находиться дома и точка. Никаких возражений не принималось.
Не имея возможности встречаться в другом месте, Диего привел Мышку домой. Столько лет прошло, а перед глазами до сих пор стоит испуганное лицо матери, как будто он привел домой дикую волчицу. Уже потом он понял, чего боялась мать, скорее всего, зная тяжелый характер мужа, она предчувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не получится.
Материнское чутье не обмануло, хотя по началу Виктор Анатольевич отнесся к спутнице Диего вполне благожелательно. Он был не похож на самого себя. Весь вечер вел благочинные беседы, даже пытался шутить. Шутить…
Все было настолько благопристойно, что он даже вызвал личного водителя, чтобы отвезти девушку домой. Фамилия водителя была Кучеров. Неприятная личность. Прыщавый, насквозь пропитавшийся запахом несвежего белья, грязь под желтыми прокуренными ногтями. Диего до сих пор вздрагивает, когда вспоминает, с каким грохотом распахнулась дверь от папкиного удара. Виктор Анатольевич влетает в комнату сына с криком:
-А ну вставай, сучье племя!
Он хватает сына за шкирку, другой рукой берет за ворот мать и так словно двух пойманных воришек тащит на лестницу. А там, в подъезде, Кучеров уже сношает Мышку стоя. Его Мышку. При виде появившихся свидетелей он глумливо ухмыляется, но занятия не прерывает. Пот струится по его лицу с бессмысленно вытаращенными глазами и тягучей струйкой слюны в уголке рта. Голый он вонял еще сильнее.
Виктор Анатольевич бегал вокруг с торжествующим лицом. Точно такое же у него было на запуске нового портового оборудования, когда его показывали по телевидению.
-Давай, поднажми, уплочено! - подначивает он.
Наконец Кучеров шумно кончает и, напоследок одобрительно хлопнув девушку по ягодицам, удовлетворенно отлипает от нее. Но Виктор Антальевич не успокаивается. Не стесняясь жены, пригибает Мышку, и начинает мочиться. У Диего до сих пор перед глазами нелепая сцена. Мышка спускается по лестнице, а отец с расстегнутыми штанами бежит за ней. Выглядывающие на шумок соседи торопливо исчезают в своих норках. А Виктор Анатольевич ликующе кричит:
-Всего двадцать долларов, Дима! Ты знаешь, как выбирать себе подружек. Это вдвое дешевле, чем на Столичном проспекте!
От этого торжествующего крика Дима Вырезов окончательно превратился в Диего. В психологическом плане что-то сломалось в нем при виде шумно дышащего самца, сделавшего свое дело. Он даже не мог смотреть на себя голого. А женщин стал ненавидеть.
Он выкрал у папеньки тысячу баксов, и тот же Кучеров за эти деньги вывез Мышку на яхте в море, после чего связал ей руки и ноги и утопил словно котенка.
-Только как ее связал, поимел девчонку, - хохотнул он. - Все равно ведь добру пропасть.
Он любил потом рассказывать, как несколько раз одевал ей на шею камень, но просыпающаяся раз за разом похоть заставляла камень снимать, и он продолжал насиловать девушку на мокрой палубе.
Так получилось, что Кучеров стал последним любовником Мышки и ее убийцей. Но у Диего ничего не шевельнулось внутри. Ему стало все равно. Он даже сделал Кучерова своим водителем, когда ушел в банду к Ржавому. Между ними установилась незримые отношения, непонятные ему самому. При виде Кучерова Диего испытывал дикую смесь ненависти и одновременно необъяснимого удовлетворения и даже удовольствия, поднимавшегося с низа живота и греющего душу неким дьявольским теплом. Перед глазами возникала сцена животного спаривания на яхте рядом с погребальным камнем, в такие моменты Диего боготворил своего шофера.
С каким наслаждением он отдавал женщин Черепу! Изворотливые твари, они верили, что смогут его обмануть и вернуться живыми. Они хотели жить любой ценой. Какое убожество. Женщины готовы на все, лишь бы уцелеть. В такие моменты он всегда вспоминал Мышку.
И эта белокурая тварь тоже хотела жить. Столичная штучка. Диего и не знал, что в госбезопасности работают такие. Если бы он был способен, то бы изнасиловал ее. Но он сам не мог, и другим не позволил.
Она подобралась совсем близко к его тайне, и тогда они захватили ее, загнав в угол на «Колумбии». Блондинка успела сжечь какие-то документы, но не это суть важно. Когда пацаны тащили ее в кирху, Диего шел следом и смотрел ей в глаза, стараясь уловить проявления страха. Ждал, когда она начнет лебезить. Но он спугнул ее. Эти твари от природы очень чувствительные, они читают ваши мысли, и они очень упрямые. Поэтому, когда она почуяла, что он хочет увидеть ее страх, то постаралась спрятать его поглубже, назло ему.
Он увидел обручальное кольцо на пальчике и спросил:
-Замуж собралась? Значит, жить хочешь? Но ты ведь скоро умрешь. Череп никого не выпускает живым, ты должна знать.
И они бросили ее в гроб, прямо в центр гроба, прямо в его засасывающую бездну. И Диего остался терпеливо ждать, когда он исторгнет ее жалкие останки.
Однако пора было двигаться. Диего растолкал Аркашку и Артура, а уже после велел им привести в чувство Тамару. Он не мог себя заставить даже прикоснуться к женщине, не говоря уже обо всем остальном. Потом стал определяться с местоположением.
Они находились на берегу мертвого моря. На поверхности, на сколько хватало глаз, не было волн, и вода стояла неподвижная и черная как мазут. Все вокруг было другое, ненастоящее на вид. Даже песок под ногами был не рассыпчатым и давился сквозь пальцы словно пластилин.
Невдалеке на обрыве стояли сосны с застывшими кронами. Ни ветерка, духота неимоверная.
Диего не удивился этим фактам. Он знал. Он, урод, задавленный деспотом отцом, импотент, обозленный на весь остальной нормальный мир, он единственный из всего этого мира ЗНАЛ.
Он сразу заподозрил, что из немого судна, с тенями на стенах, выкинутого бурей на берег, можно поиметь гораздо больше выгоды, чем думал Ржавый. Поначалу он делал все, как велел главарь. Они поставляли Черепу девушек, называли адреса и давали фотографии тех, кто должен был умереть.
Накаченные наркотой девицы особо и не соображали, что к чему. Череп забирал их, а затем выплевывал обратно, изуродованных и переломанных словно куклы. Знакомый не понаслышке с теорией относительности и единственный в группировке, кто прослушал университетский курс, Диего смекнул, что для одних минуты, для других часы, и что на самом деле девицы проводят внутри Черепа гораздо больше времени. Во всяком случае, некоторым из них его хватило, чтобы выполнить задание по устранению неугодных персон.
Например, Лешего убили прямо в квартире любовницы. Диего потом распорядился найти эту шмару. Она утверждала, что убийство произошло у нее на глазах. Вдвоем с Лешим они находились в хорошо охраняемой квартире, в которой даже окна имели повышенную степень безопасности и состояли из бронированного многослойного стекла. Леший пил кофе, как вдруг в центре его лица без какого-то ни было шума возникло пулевое отверстие.
Единственное, что спасло женщину от обвинений, что она завалила любовника, так это то, что в квартире не нашлось вообще никакого оружия. Из сострадания сунув ее в гроб к Черепу, Диего задумался.
Следовало бы узнать, сколько в реальном времени девицы существуют в мире Черепа, и что полезного есть по ту сторону реальности. Так как живых свидетелей получить не получалось, то он выдавал обреченным жертвам бумагу и карандаш, веля записывать время и по возможности набрасывать план местности, куда они все попадали.
Выяснилась интересная деталь. Больше трех суток в зоне никто задерживаться не мог. Слепая сила вышвыривала их, даже тех, кто желал бы остаться, остерегаясь гнева бандитов за невыполненное задание. Ведь убивать соглашались не все. Вышвыривала не живых, словно опасаясь, что они могут раскрыть тайну Черепа.
А тайна, конечно, существовала. В окровавленных обрывках, которые попадали к Диего, он находил наброски неких планов. Трудно было разобраться в каракулях девиц, многие из которых совершенно не разбирались в картографии.
Диего сидел долгими ночами и склеивал кусочки, подшивал друг к другу. Понемногу вырисовывалась карта города, и он вдруг понял, что это Алга.
Женщин выкидывало в разных районах, и не сразу, но Диего заподозрил, что существует некая система.
Создавалось ощущение, что кто-то могущественный перетасовывает все эти забросы с таинственными никому не ведомыми целями. Словно что-то искал, творил. Ему, так же как и Диего, было при этом наплевать, сколько погибнет людей и во имя чего все это.
Диего сходил с ума, не имея возможности найти разгадку. Озарение пришло внезапно ,явившись для Диего очевидным подтверждением его собственной незаурядности. Он не считал, что должен кому-то там, на небесах ли на земле доказывать, что он гений. Он это и так знал.
Так из разрозненных картинок он понял, что речь идет о Пути. Так для себя Диего определил эту интереснейшую загадку. Таких он не встречал в своей жизни. Ни когда учился и тщился доказать теоремы, якобы не имеющие доказательств.
Все имеет свое доказательство, и все имеет свою цель. Даже там, где речь идет о таких вроде бы вечных вещах, как Бог, например. И у него есть цель, о которой ничего не сказано единственно по той причине, что пишущий Библию ее не знал. Не поставили его в известность и все дела. Не посчитали нужным.
Диего как манну небесную ждал каждую последующую заскорузлую бумажку, вынимал ее из холодных застывших пальцев («Ваши пальцы пахнут ладаном») и шел получать очередное послание с подробностями о Пути.
Путь изменялся. Он искривлялся, плутал по улочкам, возвращался. Он выпытывал, искал сам себя. Чаще всего Путь следовал в сторону леса за Лесным проспектом.
Здесь находился санаторий «Лесной рай» и элитный дом со штаб-квартирой Диего. Он скрежетал зубами, когда думал что разгадка где-то рядом, может статься, в соседней квартире. Так близко и так непредсказуемо далеко. В соседней квартире и соседней реальности, расположенной дальше иных галактик.
Хоть он и не знал наверняка, Диего догадывался, чей это Путь. Кто нащупывает пути дорожки в странном городе, не имеющей ни привычных границ, ни определенной географической точки расположения. Череп тоже что-то искал.
Все эти знания были до определенного момента совершенно бесполезны, ибо в заколдованном городе никто больше трех суток не жил, а те, кто вернулся, были годны лишь разве что как набор органов для трансплантации. Прострация продолжалась до тех пор, пока не появился Боно.
Плевать на то, что он убил кого-то из людей Диего, в городе, живущим одним портом, всегда найдется достаточно не ущемленным здоровьем молодых парней, которые не захотят его растрачивать в доках. Парадоксально, но слово «докер» в портовом городе, каким была Алга, давно слыло ругательным. Главное, что Боно доказал, что из Лубаантуна можно вернуться живым.
Боно сновал туда и обратно с легкостью кролика, доставаемого фокусником из цилиндра. Цели его были Диего не ясны. Вроде он за кого-то мстил. Не это суть важно. Теперь у Диего появилась возможность достигнуть Лубаантуна и самому пройти Путь.
Едва это понял Череп, как он сам вышел на контакт. На тех же обрывках все новых жертв, бросаемых Диего на растерзание Черепу, появились таинственные записи, которые трудно было приписать принесшим их женщинам. В самой первой записке появилась фраза: «Чернецы творяху Кукулькану жерцу от злата и сардиона вавилонского камесидал».
Диего сразу понял, это послание ему лично. Схватив записку, он устремился к Гаранину-старшему. Однако даже тот затруднился понять ее смысл.
-Чернецы это монахи, - перевел он. - Монахи изготовили Кукулькану-жрецу нечто из золота и …сардиона? Скорее всего, речь идет о рубине. Но что такое камесидал? В древнеславянском не было такого слова. Либо науке о нем ничего не известно. Скорее всего, это фальшивый славянизм. Кто-то пытается перевести на древнеславянский слово из другого языка, пользуясь законами русской орфографии. Больше ничего нет из той же серии?
-Появится, - пообещал Диего и не ошибся.
С очередной жертвой к нему попала новая записка. В ней не было ни карты, ни схемы, как бывало обычно, когда девушки, пытаясь спасти свою жизнь, писали и наносили на бумагу все, что видели. Была только одна фраза, которая никак не могла принадлежать инфантильным созданиям. «Камесидал червлен есть образом, блещашеся, свеща светится и по свету идущи обрящут».
Прочитав сей опус, Гаранин сказал:
-Кто-то упорно наводит тебя на этот камесидал. Не знаю, что это такое, но его тебе прямо таки навязывают. Дают ориентиры, признаки. Пишут, в частности, что он светится.
-А путь не указывается? - задыхаясь от предвкушения, спросил Диего.
По обыкновению он разговаривал с обоими Гараниными, и Гаранин- младший покачал головой и с укоризной посмотрел на своего однокашника. Диего не сдерживаясь, отвесил ему пощечину.
-Зачем ты так, Дима? Я ведь и так судьбой наказан, - на глазах инвалида выступили слезы.
-Значит, согрешил, - ухмыльнулся Диего. - И не смей называть меня Димой, убогий! С той жизнью покончено навсегда. У меня нет ни отца, ни матери, я от них отрекся. И с превеликим удовольствием. Не нужны мне эти уроды. Я стою на пороге большой удачи. Скажу тебе по секрету, тот, кто пишет мне эти письма, поможет мне стать здесь самым главным. Тогда я покажу этому провонявшему рыбой городишке, кто здесь настоящий хозяин.
-Мне кажется, ты стоишь на пороге чего-то ужасного. Кто этот летописец?
-Когда кажется, сам знаешь, что надо делать, ты же бывший поп. А про летописца разинешь рот, брошу тебя вместе с отцом в море, привязанными к твоей коляске.
Каждый раз, встречаясь с калекой, он делает все, чтобы унизить его. И все равно обида не утихает, жжет его изнутри. Надо же, паралитик, все издевались над ним в школе, а по большому счету он счастливее его. Вот его отец рядом с ним, он не гнобил его столько лет, историю исправно изучал, а не торчал на вечных авралах в порту, а потом на таких же вечных пьянках с девицами в саунах. И он, великий Диего, в грош не ставящий своего собственного отца, должен ходить к нему на согнутых, просить что-то.
Он, объездивший полмира. Обедавший в Париже в ресторане, где при входе стоят гарсоны в матросках и бескозырках. Он евший осьминога в Венеции. И он что-то просит у отца инвалида. Диего гасит в себе порыв убить обоих Гараниных прямо сейчас.
Сколько он угробил женщин, пока не пришла записка, где впервые появилось упоминание о пути. «Сий же Путь уподоблен есть 7-му сыну Иллигутову Вайстару, князю немечину, и ягоже обычай есть царем, еже уветом своя порядити, таче и мучити злодея».
Гаранин перевел это как «Указанный Путь прошел барон немецкий Вайстар (В) иллигут. Который после этого стал царем и наставлением успокаивал или казнил злодея (преступника)».
Диего мучил зуд нетерпения. Он перестал спать ночами. Женщин по его приказу бросали в гроб к Черепу ежечасно. Гектор так пресытился, что не мог даже насиловать. Тогда он раздевал девушек, заставляя их голыми бегать по саду, и так развлекался. Женщины рыдали от ужаса, и это было самой лучшей музыкой для Диего. Отольются всему женскому роду его слезы. Он уже представлял себя царем, вершителем судем. Прикидывая, как избавится сначала от Ржавого, подомнет его группировку под себя. Потом настанет черед городских. Дядя Боря и Шершавый исчезнут. И будет в городе одна группировка, как и положено. Одна городская банда.
Дальше Диего не заглядывал, но была у него мечта подмять под себя порт. Хотя тот и ходил под ментовской крышей, и денежки отстегивались в областное управление. Но чем черт не шутит, пока бог спит. Если пара чинов с большими звездами на погонах бесследно исчезнут, то была возможность и порт отвоевать.
Столько лет папашка на него гробился. Имел, конечно, но это все ерунда, если взять порт под свою «крышу». Вот где настоящие деньги и настоящая власть над городом. Любая красавица сочтет за честь соединить с ним свою судьбу. А что? Взять и жениться на победительнице городского конкурса красоты. Это был бы номер, враз утерший носы всем тем, кто относится в настоящее время к нему свысока. А таковые все. Как же он их ненавидел! Всех без исключений.
Учителей и преподавателей, которые старались не смотреть на его перекошенное лицо. Сокурсников, в открытую потешавшихся над ним. Подбрасывающих записки со скабрезными рисунками и надписью «Я тебя люблю!» Стыдно вспоминать, но за все время учебы на 23 февраля он не получил ни одного подарка от девочки. Ни одного. В то время как парты одноклассников ломились от подарков. Некоторые получали по три подарка за раз. Он ни одного.
Он отбривал тех, кто пытался издеваться над ним, мотивируя это тем, что ему не придется тратиться на ответный подарок на 8 Марта. Но каждый раз он ждал. Ждал напрасно.
Как он мстил. Скольких сестер, дочерей, жен он погубил. Нет им числа. Жажда мести в груди разгоралась все сильнее. По большому счету ему не нужна была власть или этот порт. Ему нужна была месть, но такая, чтобы мир содрогнулся.
И тогда он написал записку Черепу, прямо спрашивая, что он должен делать и каково будет вознаграждение. Ответ пришел незамедлительно, уже со следующей жертвой. «Пришедшим Путь к камесидалу дозволено аще другие намещем на углие горящее». Гаранин, в глазах которого навсегда застыл ужас, перевел это как «Прошедшему Путь к камесидалу дозволено будет всех оставшихся людей жарить на горящих углях». Это Диего подходило.
Он повторил записку с вопросом, что он для этого должен сделать. Ответ был: «Принеси мне глаза».

Глава 4.

Спустя три часа после побега от Алмауз Кампыр, пройдя не менее пятнадцати километров по лесу, маленький отряд Картазаева вышел к морю. Из последних сил они преодолели последние метры до воды по песку, который показался непривычно липким, с намерением умыться, как оказалось несбыточным. Вода была точно холодец, упругая и неподатливая. Мошонкин отошел от берега на пару шагов и улегся. Поверхность под ним прогнулась, но не разомкнулась, как сделал бы вода, принимая в свои объятия.
-Это не вода! Наверное, химкомбинат выброс произвел, - глубокомысленно заметил десантник.
-Это вода, - возразил водонос. - Изменилась не она, а коэффициент поверхностного натяжения. Он находится в прямой зависимости от силы тяжести, а тот в свою очередь включает в себя гравитационную постоянную. Она обозначает изменение скорости за секунду, а так как время здесь остановлено, то соответственно получаем, что секунда равна нулю, а отсюда следует, что сила поверхностного натяжения практически бесконечна.
-Мудрый ты для аборигена, которого учили в церковно-приходской школе, - заметил Картазаев. - Что-то мне говорит, что никакой ты не водонос. Давай-ка колись, Анвар, кто ты есть и откуда.
Хромой пригладил свои зализанные волосы, победно глянул на полковника и сказал:
-Владимир Петрович, мы на пороге великого открытия, а вас волнуют эти пустяки. Вы совершенно не слушаете меня. Я вам сказал: время остановилось. Посмотрите на свои часы!
-В них, может, механизм сломался? - предположил Мошонкин, покачиваясь на медленно взбухающей волне как на естественном гамаке.
-Я понимаю, что здесь происходят очень занимательные вещи, - согласился Картазаев. - Время остановлено, существуют ведьмы, и обезьяны охотятся на людей. Но в такой обстановке как лицо официальное, а именно как полковник ФСБ и лицо подчиненное лично президенту я требую от вас ясности. Кто вы такой?
Он произнес это с такой яростью и подъемом, что Мошонкин даже встал, пошатываясь на волне, хоть обращались и не к нему.
-Хорошо, хорошо, - махнул рукой Анвар. - Моя фамилия Манатов. Анвар Анварович Манатов. Профессор закрытого института «Алга-17».До недавнего времени я заведовал кафедрой темпоральной физики. У меня одна из самых оснащенных лабораторий в Европе, - он выудил из кармана очки в золотой оправе и надел. - Господи, наконец, мне не надо скрывать своих вторых глаз. Я ведь ни черта не вижу, господа, - он внимательно вгляделся в Картазаева и произнес. - Вот вы какой, Владимир Петрович. Приятно было познакомиться.
-А мне не очень, - отрезал полковник. - Почему вы не признались с самого начала? Зачем надо было скрывать? Кстати, как вы оказались здесь?
-Оказался здесь так же, как и все. Сенсоры лаборатории засекли мощный узел темпоральных возмущений. Вычислить его нахождение было делом техники, а она, как я уже сообщал, лучшая в Европе. А почему не признался? Я не знал, какое у вас было задание. Вполне допускаю существование приказа о моей личной ликвидации.
При упоминании о ликвидации Дина испуганно прижалась к профессору. Он похлопал ее по плечу:
-Не бойся, моя девочка.
-Это тоже дело техники, лучшей в Европе? - осуждающе кивнул на нее Мошонкин.
-А это не ваше дело, Василий! - взвизгнул Манатов. - Может быть, я люблю ее.
-Может или любите? - напирал Мошонкин.
-Вася, идите лучше, - профессор бросил взгляд на девушку и исправился на ходу. - На разведку. Или как это у вас называется, на рекогносцировку.
Картазаев остановил готового взорваться десантника:
-Профессор дело говорит, - он осмотрелся, пляж по левую сторону тянулся без какого-то ни было намека на границы, зато справа вдали просматривались какие-то постройки. - Проверь, что там.
Когда он ушел Картазаев спросил у профессора, что он знает о гробе и его содержимом. Как оказалось, Манатов о Черепе знал.
-Эпоха палеолита. Два миллиона лет, не больше.
-Не может быть. Он такой древний? - изумился Картазаев.-Как он мог быть причастен к существованию всего этого? Чем это может грозить нам?
-Наше время и время здесь течет с разными скоростями, и мы можем разбиться в чужом потоке времени. Нас размажут чуждые нам секунды и минуты.
-Это неприятно, но я имею в виду наш мир в целом.
-Этого вам никто точно не скажет. Но прорыв чуждого разума всегда чреват непредсказуемыми последствиями. Представьте, что в древний Рим прорвался суперсовременный танк. Он один способен смести всю империю, а ведь она в дальнейшем оказала огромное влияние на всю человеческую цивилизацию в целом. Но об этом я могу говорить долго.
-Не надо. Скажите лучше, а какова роль Черепа, по-вашему?
-Могу лишь предположить, что он является связующим звеном между двумя мирами, один из которых при его посредстве имеет намерение активно внедриться в другой.
-Откуда вы можете знать о его намерениях?
-О своей лаборатории я уже вам рассказывал. Сканеры показали положительный дифферент в сторону нашей реальности. А дальше думайте сами, какие могут быть последствия, - профессор задумался и мечтательно произнес. - Это было бы интересно наблюдать, как рушатся привычные законы. Как самолеты замирают в воздухе, как внутри атомных реакторов цепные реакции превращаются в вялотекущий процесс, и как нечто абсолютно чужеродное, не имеющее с нашей обычной жизнью никаких точек соприкосновения вдруг вторгается в нашу реальность.
-Спасибо не надо, - поблагодарил Картазаев. - Имею противоположное желание. Заткнуть этот фонтан навсегда.
-Да я разве что из чисто научного интереса, - стушевался Манатов.
Картазаев посмотрел на него и признал:
-Знаете, профессор, в образе современного профессора вы мне гораздо более интересны, чем в образе Анвара хоть и водоноса.
Манатов довольно кисло поблагодарил. Картазаев отнес это к тому, что, сбросив свою маску, профессор чувствовал себя незащищенным. С другой стороны, теперь он мог носить очки!
Обмен любезностями прервало возвращение Мошонкина. Под глазом у него был свежий фингал.
-Там следы на песке! - возбужденно сообщил он, а о происхождении синяка высказался довольно уклончиво, сказал, что споткнулся.
-А людей там разве нет? - удивился Манатов.
-Если б я встретил Диего, перед вами уже не выступал, - заметил десантник.
-Я о других людях. Тех, которые не пришли из другой реальности, а жили здесь всегда, - попытался объяснить Манатов. - Хотя жизнью с нашей точки зрения это назвать и трудно.
-Темнишь, профессор! - возмутился Мошонкин.
-Это трудно объяснить, сами все увидите. Нам пора идти.
Они продолжили движение и вскоре достигли того места, где Мошонкин обнаружил следы четырех человек. Число сошлось. Причем одни следы явно женские. Картазаев приложил руку к отпечатку, намереваясь определить его давность, но с тем же успехом он мог трогать антарктический лед.
-Пытаться узнать прошедшее время по температуре следов в мире, где времени нет, это нонсенс, - глубокомысленно заметил Манатов.
Пляж кончился каменной лестницей. Со словами «Я тебе покажу нонсенс!», Мошонкин придержал Картазаева. Так получилось, что Манатов бодро взбежал по лестнице первым, но на самом верху вдруг на что-то налетел, хотя не было видно,на что, и растянулся во весь рост.
-Такая же херня,- заметил Мошонкин и участливо поинтересовался. -Не ушиблись часом, профессор?
На лице Манатова вызревал свеженький синяк.
-На что это я наткнулся? - не понял он. - Бежал, бежал, и вдруг словно автомобиль сбил на полном ходу.
В воздухе застыла крохотная точка. Муха! Прозрачные крылышки распахнуты в полете, а микроскопическое тело вмуровано в пустоту. Они по очереди попытались сдвинуть муху с места. Безрезультатно. Она была незыблема как железнодорожная платформа, груженая углем.
Потом они увидели первого человека. Картина была тяжелая для восприятия. От того места, где они обнаружили муху, начиналась широкая припляжная аллея, на обочине которой располагались летние кафе. В дверях ближайшего заведения стоял мужчина.
Поначалу сложилось впечатление, что он наблюдает за ними. Лишь потом стало ясно, что он не наблюдает, и даже не стоит на месте, а идет. Правая нога выдвинута вперед, левая поймана в момент отрыва и касается асфальта лишь носком пляжной тапочки. Нормальному человеку в такой позиции ни за что не удержать равновесия. Теперь были понятны слова Манатова о том, что жизнь аборигенов трудно назвать жизнью.
В новых условиях профессор чувствовал себя довольно уверенно. Подойдя к замершему (так они стали называть застывшие повсюду фигуры), он хлопнул его по лбу. Тот покачнулся. Потом попытался измерить пульс. Безрезультатно.
-Ступорозное состояние. Полный коллапс, - констатировал Манатов, потом без затей залез замершему в карман.
-Что будем делать дальше? - поинтересовался Мошонкин. - Так и будем мужиков щупать?
-Нет, будем в кабинки к переодевающимся девицам заглядывать! - парировал Манатов.
-Да кто заглядывал? - возмутился десантник. - Я просто пляж изучаю на предмет появления Диего.
Вмешавшийся Картазаев направил перепалку в конструктивное русло, хоть зрелище разлегшихся тут и там полуобнаженных женских тел, с которыми по идее они могли делать все, что душе угодно, вызывал некоторый трепет.
-Какие ваши дальнейшие действия, профессор? - спросил он.
-Здесь в город одна дорога, - Манатов указал рукой вдоль по аллее. - Диего не мог миновать ее. На пляже ему делать нечего. Пойдем за ним.
-Город большой. Там ему легко затеряться, - засомневался Мошонкин.
-Не надо отчаиваться, Вася, - хлопнул его по плечу Манатов. - Придумаем что-нибудь.
-Еще раз дотронешься до меня, получишь по физиономии, профессор, - предупредил десантник. – Для тебя я не Вася, а Василий Иванович!
Не успели они сделать и пары шагов, как внезапно стало темно. Картазаев подумал, что наступила ночь, но когда хотел позвать товарищей по несчастью, то понял, что язык ему не повинуется. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой.
«Спокойно», - сказал он себе. Если это конец, то нечего и переживать. Можно только мечтать о такой смерти. Чик и ты уже на небесах, где правит бал уже совсем другая ФСБ. Небесная. И самый главный там архангел.
Когда темнота немного прояснилась, полковник обнаружил, что остался один. Все его попутчики куда-то запропастились. Мало того, исчезли все замершие.
-Куда все делись? - подумал полковник безо всякой надежды на то, что услышит ответ.
Но ответ пришел. Вокруг зашелестело, зашипело, и, казалось, сама земля исторгла ответ:
-Им страшно.
-Чего они боятся? - спросил Картазаев уже вслух.
-А ты не боишься? Ты знаешь, что такое настоящий страх?
-Ты хочешь меня напугать?
-У меня нет желаний, потому что ОНИ уже вышли.
-Кто они? - спросил Картазаев и очнулся.
Он лежал на асфальте там, где его настигла мгновенная потеря сознания. Попутчики были не в лучшем положении.
-Должно было случиться нечто подобное, - успокоил Манатов. - В Лубаантун просто так не приходят. В институте с самого начала предполагали наличие некоего барьера.
-Часы пошли, - констатировал Картазаев. - Причем та шкала, где градуировка на трое суток.
-Похоже, начался отсчет, - глубокомысленно заметил Манатов.
-А потом что? - испуганно спросила Дина.
-Два потока времени. Скорости разные, разные направления, нас попросту размажет.
-Опять вы девушку пугаете, - встрял Мошонкин. - И что все профессора такие дураки?
-Не профессора, а профессоры! - взвизгнул Манатов.
-Я думаю, все будет несколько иначе, - прекратил очередную перепалку Картазаев.
Он вспомнил странную фразу, услышанную им в забытьи: «Они уже вышли!» Но когда он хотел сказать о том, что догадался о ком идет речь, то вдруг понял, что опять не может говорить. На этот раз речь касалась только одного слова. Сделав пару безрезультатных попыток произнести запретное, он махнул на затею рукой. Единственное, что его обнадежило это то, что в языке майя слово «гулы» с самого начала являлось табу.
Значит, гулы уже вышли, подытожил Картазаев. Вопрос кто они уже не актуален. Гораздо важнее, сколько им идти. Трое суток, ответил он сам себе. За это время надо найти Диего и выпытать у него, что он затеял. Узнать, как он собирался выжить в этом материализовавшемся кошмаре, и выжить самим, воспользовавшись его информацией, а самого по возможности убить.
Вот такая диспозиция.
До города оказалось не больше километра. Едва попутчики свернули за холм, покрытый аккуратно постриженной травой, как перед ними возникли первые дома.
-Узнаете родной город, профессор? - поинтересовался Картазаев.
-Вне всяких сомнения, это Алга. Мы выходим на пересечение Приморского и Столичного проспектов. Все как обычно, исключая замерших.
-А танки у вас в городе тоже дело обычное? - спросил вдруг Мошонкин.
Центр перекрестка занимала приземистая коробка танка «Т-72».Дуло грозно вытянуто параллельно земле. В остальном перекресток выглядел как обычно. На стоп-линии застыло несколько машин. На светофоре загорелся красный зрачок, и судя по всему, надолго.
Мошонкин вспрыгнул на броню, открыл люк и заглянул внутрь. Картазаев с Манатовым переглянулись.
-Как тебе это удалось? - спросил полковник. - Там муху не мог сдвинуть, а тут тяжеленный бронированный люк.
Мошонкин даже отпрянул.
-В самом деле, - заметил он. - Как-то само собой вышло. Я и забыл, что здесь ничего с места не стронешь.
Картазаев приказал ему в таком случае обыскать машину, а сам обратился с тем же вопросом к профессору.
-Скорее всего, воздействие темпоральной остановки на живые и неживые материальные тела разнится по своему абсолютному значению, - пожал тот плечами.
-Короче, профессор. Что все это может значить?
-Жизнь крепче сидит в пространстве, вот что это значит. Если взять потенциальную энергию полена и Буратино, то получается, что веселый деревянный человечек в энергетическом отношении несоизмеримо более емкий, чем полено, из которого его выточили. Хоть это и нонсенс конечно. Масса полена же больше, - возразил сам себе профессор. - Возможно, речь идет о величинах, не поддающихся определению с помощью наших приборов.
-Опять религия? - поморщился Картазаев. - Чтобы выжить, надо оставаться реалистами.
-Я говорю о любви, - поправился Манатов. - Создавая Буратино, папа Карло вложил в него любовь, всю свою душу. Сколько это в энергетическом отношении? И какими приборами это можно измерить? Похоже, Кукулькану это удалось безо всяких приборов, - и он добавил. - Только не передавайте, пожалуста, моих слов Василию Ивановичу, а то он и так меня ненавидит, а будет еще и надсмехаться.
-Зря вы о нем такого невысокого мнения, профессор. Мошонкин парень верный. Может так статься, что он еще спасет вам жизнь.
Манатов бросил на полковника быстрый взгляд и произнес:
-Скорее всего, так и случится.
В словах профессора был некий скрытый, и что самое неприятное, нехороший подтекст, но Картазаев не успел уточнить, какой, потому что из танка выбрался Мошонкин, докладывая:
-Снаряд в казеннике. Предохранитель снят. Орудие полностью изготовлено к стрельбе. Непонятно, куда они собрались стрелять.
Картазаев указал вдоль опущенного дула и поинтересовался:
-Что там?
-Дом. Вы же видите.
-Я не про ближнюю цель спрашиваю. Танковое орудие бьет на пять километров. Что может располагаться на таком расстоянии.
-Я не всеведущ. Сквозь дома не вижу. А что там может быть? Там окраина города. Лес.
-Опять лес, - проворчал десантник. - Неужто опять по буеракам придется идти.
-Сначала в город, - твердо заявил Манатов.
-Зачем? - забеспокоился Мошонкин.
-Вы же хотели знать, куда направился Диего? У меня есть одна задумка, но для ее осуществления мне нужен магазин радиодеталей. Раз уж мы способны передвигать неживые предметы, то и в магазине сможем взять, что нам нужно.
В процессе поисков Мошонкин поинтересовался, почему на улицах так мало замерших. Действительно, разрозненные фигуры людей виднелись в редком одиночестве. Путники уже стали привыкать к замершим, словно к предметам мебели. Казалось, пройдет совсем немного времени, проснутся и появятся настоящие живые люди, а эти куклы так и останутся стоять.
Полковник подошел к одной из фигур. Это оказался сильный кряжистый мужчина с развевающимися даже не седыми, а белыми волосами, весь в пятнах пигментации. И у него были мертвые глаза. Хоть в них отражалось все как в зеркале, и сам Картазаев отразился, все равно ему казалось, что они все видят, мало того следят за ними.
-Это точно обычные люди? - спросил полковник.
-Самые что ни на есть, - подтвердил Манатов. - Если сейчас «разморозить» секунду, то все они пойдут по своим делам. Обычные горожане.
-А если их пустить, не «размораживая» секунду? - спросил вдруг Картазаев.
-То есть как это? - не понял Манатов. - Мускулы запустить, а мозги оставить дома? Успокойтесь, коллега, это все антинаучно, - и, обращаясь к Мошонкину, продолжал. - Что касается вашего вопроса, уважаемый Василий Иванович, то людей в городе не меньше, чем всегда. Просто когда объекты движутся, то создается ощущение, что их больше. Это чисто визуальный эффект. Обратите внимание, когда вернетесь в обычный режим, попытайтесь на какой-то миг остановить всех людей вокруг. Увидите, что их и не так уж много. Нас вообще мало, а если учесть размеры Земли, то мизер. А мы друг друга уничтожаем, локальные войны ведем. И конца этому не видно ни краю.
Излияния новоявленного пацифиста прервало появление радиомагазина.
-Профессор надоел, - шепнул Мошонкин. - А его научные термины просто достали.
-Не суди его строго. Он по терминам соскучился. Думаешь, легко столько времени полудурка водоноса изображать?
Пока Манатов отсутствовал, они успели вскрыть коммерческий ларек и основательно подкрепиться бисквитами и соками в вакуумной упаковке. Из бутылок пить не смогли, но из картонных пакетов удалось выдавить нечто вроде густого киселя.
Манатов предстал с громоздким аппаратом, похожим на кинокамеру с длинными проволочными «усами» и примотанным синей изолентой блоком аккумуляторных батарей. Намереваясь продемонстрировать действие своего детища, профессор направил камеру в сторону пройденного пути и нажал кнопку.
Яркая вспышка осветила все синим светом. Освещение было неравномерно. В центре проявилась черная дыра. По бокам цвет был ближе к голубому.
-Поляризованный свет, - пояснил Манатов. - Действие построено на принципе изменения электростатического разряда воздушной среды. Здесь она не движется, и заряд практически распространен равномерно. Там где мы прошли, равномерность нарушена, в этом месте мы наблюдаем так называемый тоннельный эффект. Видите черную дыру? Это и есть наши следы. Теперь понятно, как мы будем искать Диего?
-Голова, профессор, - одобрил Мошонкин. - Тебе бы немного совести и цены бы не было.
-А теперь выходит есть цена? - усмехнулся тот.
Они вернулись к перекрестку с танком, и прибор сразу показал следы Диего. Как они и предполагали, сначала они двигались практически в одном направлении, но на перекрестке группа Диего повернула на Приморский бульвар.
Периодически подсвечивая себе «фонариком», они последовали за ними. Предстояло пройти мимо обширной автостоянки. В одной роскошной иномарке дверь была открыта, и некий полный господин уже приспустил к земле седалище, чтобы сподручнее было занести его в кабину. Мошонкин выжидательно посмотрел на Картазаева.
-Разрешите, товарищ полковник. Раз мы может здесь двигать предметами, на машине нам бы было сподручнее ехать.
Заявление вызвало решительный протест Манатова.
-Мы не должны здесь ничего трогать! Мы здесь гости, а не хозяева. Наши деяния могут аукнуться, когда время опять запустится. К тому же я совсем не уверен, что физические законы здесь действуют в таком же ключе, как и в реальном времени. Одно дело, открывать крышки танков и совсем другое пытаться завести двигатель внутреннего сгорания. Вы не знакомы с релятивисткой физикой, коллеги! Мгновенная аннигиляция и вспышка. Здесь все возможно.
Картазаеву тоже немного приелся словесный понос профессора, и он кивнул Мошонкину.
-Только осторожно. Как только почувствуешь, что что-то не так, беги. А то мне и твое убийство пришьют.
-Ну и шутки у вас, Владимир Петрович, - пробормотал десантник.
Изогнувшись, он пролез между пузаном и дверцей. Одолжив у хозяина ключи, сунул их в гнездо. После чего посмотрел на полковника и сказал:
-Рукой махните!
-Я тебе сейчас махну, - пригрозил Картазаев. - И помни о том, о чем я тебе сказал. Мне тут герои не нужны. У меня наградных листов нет с собой.
Мошонкин промурлыкал песенку, что всегда напевал, когда заводил комбайн, «Летят перелетные птицы». И повернул ключ зажигания. И действительно едва не полетел. Мотор заработал, но заработал как-то не так. Даже Мошонкин, впервые оказавшийся за рулем столь престижного авто, понял все это с полуоборота.
Сначала переместился только звук, оказавшись внутри черепной коробки десантника. Мошонкину поплохело, потому что следом за звуком в него вторглась сама машина. Себя десантник ощущал некоей улиткой, тащившей на себе свой собственный дом. Причем, в его случае сознание его разрывалось от мысли, что машину ему не утащить, к тому же вместе с друзьями. Звук заработавшего мотора сделался невыносимым, выворачивая его наизнанку мощными низкочастотными шумами. Все поплыло перед глазами Мошонкина, и он забрызгал центр лобового стекла.
Дым шел уже изо всех щелей капота, который подскакивал словно крышка на закипающем чайнике. Момент, когда внутри что-то загремело, и все восемь цилиндров двигателя, пробивая капот насквозь, устремились навстречу небу, Мошонкин уже не видел, благополучно потеряв сознание.
Он пришел в себя спустя некоторое время, когда напарник вытащил его и отволок в сторону от агонизирующего авто. Впрочем, самой машины к тому времени уже не существовало. Вместо нее возвышалась куча неопрятного вида свежегорелых деталей. И фигура готовящегося сесть в никуда господина выглядела довольно импозантно. Он словно только что справил нужду автомобильными запчастями.
-Я требую, больше никаких экспериментов! - фальцетом выкрикнул Манатов.
-Присоединяюсь, - слабо откликнулся Мошонкин. - Прошу учесть, что я чуть не погиб во благо науки.
-Я даже готов тебя наградить, - пообещал Картазаев. - И повесить тебе орден под второй глаз.
-Между прочим, вы не меньше виноваты, - обнаглел Манатов. - Вы сами ему разрешили.
Мошонкин снова завелся, своими словами объясняя профессору недопустимость каких бы то ни было замечаний по отношению к товарищу полковнику. И перепалка грозила перерасти в неконтролируемую фазу, когда Дина указала тоненькой ручкой вперед и сказала:
-Там кровь.
Все замолчали на полуслове. Там действительно что-то произошло. Дина была права.

Глава 5.

На проезжей части дороги виднелись пятна крови и клочья одежды. Желая узнать, что здесь случилось, Манатов поднял свой прибор, и у Картазаева возникло безотчетное желание его остановить. Он сам не мог объяснить причин, и, может быть, именно по этому не стал его останавливать.
Манатов нажал кнопку, прибор исправно испустил свет, а после начался настоящий ад. Если до этого свет вел себя исправно, лишь слегка подсинивая окружающий воздух, то в ответ на действия профессора сверкнула настоящая молния, прострелившая все пространство до ближайших зданий.
При этом раздался трубный рев, словно испускаемый смертельно раненным существом. В ядовито синем, почти фиолетовом воздухе высветилась немая сцена: застывшие в разных позах дымчатые силуэты, которые затем пришли в движение. Когда одна из фигур повернулась, наблюдался даже распахнутый в ужасе фосфорицирующий рот.
-Что это было? - спросил Мошонкин, приходя в себя.
-Скорее всего, мы этого никогда не узнаем, - философски заметил профессор.

Диего вел свой отряд, сверяясь с планом, склеенным из записок, принесенных несчастными жертвами в разное время. В них встречались несоответствия, к тому же нередок был разный масштаб, но понять общее направление можно было.
В одиночку Диего двигался бы к цели гораздо быстрее. Мало того, что, сверяясь с планом, ему приходилось каждый раз отходить в сторонку, чтобы никто не подсмотрел схему Пути, так еще и Артур занемог. Его шатало с самого прихода в Лубаантун, а тут совсем сморило. Он частенько присаживался на обочину, а потом догонял.
-Миноискатель, не притворяйся! Оторви свою задницу! - прикрикивал Диего. - Ты же жил здесь, не умер.
-Ты действительно, жил здесь? - изумился Аркашка.
-Это было давно, - признал Артур.
-Как же ты вернулся?
-Уж лучше бы я не возвращался. Здесь не выдают документов, когда я вернулся, то без паспорта у меня был единственный путь, в колонию. Там меня и нашел Диего.
-Не болтать, дохляки! Двигаться! - оборвал главарь.
Аркашка пытался на ходу допытаться, как же ему вернуться к своей мамочке и пропахшей кассетами операторской в знакомой до боли телекомпании. Но Артур вдруг спросил:
-А ты не слышишь голос Бога?
-Какой голос? - даже испугался Аркашка.
-Он звучит очень тихо и словно просится тебе в голову.
Аркашка отшатнулся от собеседника как от чумного. Только сумасшедших ему не хватало. Нет, ему здесь определенно не место. Он поскорее оторвался от Артура и даже попытался вырваться вперед, но Диего грубо схватил за шиворот и словно щенка откинул себе за спину.
-Не лезь, гниденыш, поперек батьки!
Аркашка даже обиделся. Он старался как лучше, а его рвения опять не оценили. Как и всегда в жизни. Его не ценило начальство, в грош не ставили знакомые по работе. Неяскин и Маринка по пути на обед шли и разговаривали только между собой, словно он был пустым местом.
Обиженный на целый свет, Аркашка стал усиленно делать вид, что устал даже сильнее Артура. Он подволакивал ногу, закатывал глаза, в общем, симулировал, как мог. Диего был вынужден даже прикрикнуть:
-А ты чего тащишься? Шевели задницей!
То ему слишком быстро, то медленно. Сам не знает, чего хочет. Аркаша вынужден был ускорить шаг, но не тут то было. Нога продолжала едва волочиться. Полное ощущение, что к ней привязали гирю. Аркаша приложил все усилия, все без толку. Тяжесть неимоверная повисла на ноге. А временами она будто прилипала к земле.
В ответ на очередной окрик, он резко дернулся и, не сдержав равновесия, упал. Едва коснулся головой земли, как в мозгу словно ударили колокола, и он услышал голос, о котором говорил этот сумасшедший. Полным елея речитативом кто-то пропел: «Господи боже наш, иди с сим рабом твоим Аркадием и устрои его в здравии путешествовати».
-Кто это говорит? - спросил Аркаша.
-Святой дух, - с готовностью ответил неизвестный. - Меня никто не слышит окромя тебя.
-Ты, наверное, много чего знаешь?
-Знаю, что есть злые жены звероподобны.
-Это для меня не актуально. У меня и жены нет. Вообще, зачем ты со мной заговорил?
Дух завыл с такой пронзительностью, что Аркаша содрогнулся.
-Скорби, велико поболище ждет душу твою, раб Аркадий.
Аркаша аж вспотел от плохого предсказания.
-Какое поболище? За что?
-Тщета, погибель и укоризна. Досада зла.
Из всего Аркаша понял только слово «погибель».
-Что ж мне делать? Я не хочу умирать. Меня отпустить обещали после всего!
-Не верь Диего, он дело свое не по Бозе строит, он сам погублен в сем веце и тебя погубит.
-Что же мне делать?
-Бежати, ноги в руки взявши.
-Он же меня убьет.
-Как хочешь, - равнодушно сказал дух. - Не желаешь о своем спасении радети, да и хренушки бы с тобой.
-То есть как хренушки? - возмутился Аркаша. - А как же заповеди? Там не убий всякие. Они что тебе не указ?
-Заповеди для живых писаны. Ладно, вспоможествую тебе, раб Аркадий. Как скажу «Беги!» прыскай со всей страстью, а я Диего ноги то приворожу, к землице сырой приверчу.
-А когда бежать?
-Уже пора! Бегай!
Аркаша заоглядывался, ища, куда он должен бежать, а ноги вдруг сами по-козлиному скакнули из-под него. Он едва не сломался в поясе, так все случилось неожиданно. Аркаша пытался оглянуться на Диего, и это было его ошибкой. Так получилось, что он буквально снес себя с ног.
Со всего маху Аркаша приложился лицом об асфальт. Удар выдался хлестким, словно мокрой тряпкой шлепнули по земле. Аркаша сначала не понял, почему звук такой мокрый, пока не увидел на месте падения кровавые блямбы. Ноги продолжали свою бурную самостоятельную жизнь. Со стуком вскочив, они с хрустом в позвонках подняли остальное тело и припустили к близлежащим домам.
Аркаша больше не пытался оглядываться. Разъяренный рев Диего быстро остался позади, свидетельствуя, что дух не соврал и действительно «вспомоществовал» в побеге. Даже завернув за угол и уже став недосягаемым для врагов, дух продолжал куролесить.
-Стой! Я дальше сам! - вынужден был закричать Аркаша.
Затмение с глаз спало, и он с удивлением обнаружил себя перед прозрачной дверью в шикарный магазин. Штаны его были расстегнуты, а в руках он сжимал свое мужское достояние, которым целил в молодую продавщицу. Глаза ее были широко распахнуты от изумления.
-Извините, ради бога, - Аркаша даже вспотел от стыда. - Это не я, а все святой дух.
Потом сам удивился, что за ерунду он несет. На какую-то секунду ему показалось, что он в нормальном городе. Но продавщица не шевелилась, и он с облегчением понял, что она замершая. Переведя дыхание, Аркаша задумался, куда же ему идти.
И вдруг простая по исполнению и восхитительная по задумке мысль пришла ему в голову. Он мог идти домой! Это ерунда, что время остановлено, в конце концов, оно все равно запуститься, а он окажется сразу дома. И возвращаться тем же путем не надо будет. Через гроб этот ужасный проходить.
Ноги сами его понесли. Без очков, которые пропали в самом начале, он почти ничего не видел. Может быть, и к лучшему. Замерших он не замечал, а улицы были знакомы как пять пальцев. Ничто не мешало движению. Вокруг было непривычно тихо. И машины впервые не грозили забрызгать грязью его брюки.
У него сложилось впечатление, что в городе что-то не так.
Ему было жутковато. Казалось, что кто-то на него смотрит. Какие-то жуткие фигуры крались за ним, но исчезали, стоило бросить на них взгляд.
В глазах, не защищенных корригирующими линзами, все двоилось и троилось, и разглядеть подробнее не удавалось. Может, оно и к лучшему, подумал он опять. Не так страшно.
Он пытался себя убедить, что вокруг нет ничего необычного, и если не крутить головой по сторонам, то ничего и не случится. Тем более он идет домой, там мама, уж она постоит за него, за своего маленького непутевого сыночка. Его всегда дразнили маменькиным сынком. Ну и что. Да, он маменькин сынок. Глядишь, слушался бы маменьку и не угодил бы в такую переделку.
Аркаша шел по Юбилейной мимо «Рыбьего глаза». Испуганно шугаясь, он держался середины улицы, обходя застывшие автомобили. И тут случилось странное. Магазин имел выпуклую витрину, дизайном действительно напоминающем нечто из области глазных болезней, и вдруг этот «глаз» сморгнул.
Аркаша панически попятился, и тут же, словно этого и ждали, под колени ударило нечто, чего он так и не смог рассмотреть. Оно шустро прыскало под ногами, не давая себя рассмотреть. Он даже расслышал неприятный скребущий шорох, перед тем как упасть.
В еще большей панике он вскочил и кинулся бежать. Не разбирая дороги, прыгнул через бордюр и кусты, сбил урну. Он бежал и падал. Поднимался и снова бежал. Сердце было готово выскочить из груди.
Он едва не умер, пока не оказался рядом со зданием АТС, за которым притулилась пятиэтажка, где он жил.
Не чуя под собой ног, Аркаша взбежал на четвертый этаж и отпер своим ключом неприметную дверь с замызганной ручкой, вышедшей из моды еще до того, как он родился. Вид стареньких обоев, местами содранных, он воспринял с умилением.
Аркаша бегом устремился к себе в комнату, нашарил запасную пару очков, и побежал в комнату матери. Аделаида Григорьевна, строгая, с прямой спиной сидела перед включенным телевизором. Хоть она и не видела, но любила просто послушать. Аркаша любовно погладил ее по спине, прикрытой шалью, интересуясь предательски задрожавшим голосом:
-Как вы, мамуля?
В это время у него аж дыхание сперло, когда он увидел застывшую на экране картинку. На весь экран вольготно расположилась голая попа. Снизу экрана к ней тянулось нечто, о чем Аркаша даже не позволял себе думать. Он поднял коробку от кассеты и обнаружил, что это не кто иной, как его заклятый враг Тинто Мандрасс.
-Как вы могли? - голос его предательски сорвался. - Вы всю жизнь учили меня, что это все грязно и некрасиво. Я, может быть, и не женился из-за этого. Вы меня сильно разочаровали, так и знайте!
Швырнув коробку старушке в лицо (Аделаида Григорьевна вынесла бросок со стоическим равнодушием), он еще бы долго распалялся, если бы ему не показалось, что старушка глумливо подмигнула ему. Аркаша в ужасе замолчал на полуслове, но больше ничего не происходило. Да и подмигивание ему, скорее всего, показалось. Старушка продолжала пялиться в непотребства на экране, и на лбу у нее застыла толстая капля пота, похожая на затвердевший парафин.
Определенно он не мог здесь больше оставаться. Вернувшись на улицу, Аркаша задумался, куда ему теперь идти. Сами собой его мысли возвращались к отвратительной сцене с Аделаидой Григорьевной. Теперь у него не было идеала. Он мог творить что угодно.
-А пойду-ка я на работу! - решил Аркаша.
До телецентра было рукой подать. Он прошел это расстояние даже быстрее, чем сделал бы в реальном городе. Лишь у киоска с газетами задержался.
Он долго глазел на хрупкую киоскершу, пока тихий шорох не отвлек его. Он глянул наверх и похолодел.
Над киоском на целый этаж возвышался гараж, и с него на киоск валился трактор «Беларусь». Синий, словно утопленник, он касался крыши гаража лишь плоскими блямбами задних колес. Передние угрожающе зависли в воздухе и медленно прокручивались. С них при этом сыпался мелкий налипший мусор, падая на крышу и шурша. Именно этот звук и привлек его внимание.
Бедная девушка, пожалел киоскершу Аркаша. Что с нею будет, когда время придет в движение? Она же может погибнуть! Такая махина сверху свалится.
Телецентр располагался в реконструированном здании бывшего детского сада. В последнее время в Алге стало рождаться гораздо меньше детей. Может быть, моими стараниями, запоздало повинился Аркаша. Он прошел мимо замершего охранника, бывшего мента, который взял за правило называть всех на ты, и поднялся в аппаратную. К себе даже заходить не стал. Там все обрыдло, к тому же, как он хорошо помнил, теперь у него не было идеала.
Неяскин с Маринкой были в аппаратной. Маринка стояла за пультом в позе прачки, а наглец Неяскин сидел, прижав руку к ее пухлому заду. С замиранием в сердце Аркаша подошел к женщине и заглянул девушке за вырез. И так довольно свободный, в момент наклона он свесился так низко, что внутри Аркаша увидел груди целиком. Специалист по порнографии и не предположить не мог, что соски у женщин могут быть такими крупными. Он всю свою инфантильную жизнь представлял их себе такими же крохотными и торчащими как у мальчиков.
Запретное знание подтолкнуло его на дальнейшее безрассудство. Он поднял девушке платье до пояса. Правда, сначала оно запуталось, намотавшись на руку мужлана Неяскина, но он в раздражении справился с этим. Когда он дернул запутавшуюся материю, то она слегка надорвалась.
-Когда запустится время, меня уже тут не будет, - успокоил он себя. - И никто не догадается.
Последнее предположение ему особенно понравилось. Никто не догадается! Чтобы он ни сделал. Когда Аркаша словно сомнамбула потянулся к трусам девушки, у него сами собой потекли слюни, но он этого не заметил. Однако растопыренная пятерня Неяскина все портила.
Она мешала! Стоило ему задрать платье, как рука упруго колыхнулась и легла на трусы девушки. Можно подумать, он для этого подонка старался! Аркаша оглянулся, и взгляд его упал на монтажные ножницы. Он замотал головой, но взгляд все время возвращался к ним словно намагниченный.
-Всего один пальчик! - сказал он себе с присвистом. - Подумаешь, пальчик. Ерунда какая!
Он взял ножницы, долго выбирал палец, остановившись, в конце концов, на мизинце. Мизинец практически не нужен. В зубах разве что ковыряться. Или ноготь отращивать, как некоторые пижоны делают. Отращивают на мизинце длинный желтый ноготь. Фу, какая гадость.
Аркаша развел ножи и вдел между ними пальчик. Потом прикрыл глаза и со всех сил сдавил рукоять.
-Крак! - сказали ножницы, и нечто мягко упало вниз.
Аркаша открыл глаза и посмотрел на лежащий внизу палец. Он был совсем не страшный. Крови нет. Розовый аккуратный срез как на кукле. На лице Неяскина не дрогнул ни один мускул. Да ему и не больно совсем. Аркаша понял еще одну мысль, а именно, что палец погоду не делает. Ладонь весь закрывает почти всю попу целиком.
Сразу отрезать руку не дали часы. Аркаша снял браслет. Хорошие часы. Швейцарские. Жалко не ходят. Но потом ведь пойдут. Аркаша торопливо надевает их себе на руку. Потом смотрит на руку Неяскина. Вот ведь придурок. Все не как у людей. Сунуть руку в такой момент.
Аркаша вздыхает, потом раздвигает лезвия и вдевает меду ними запястье Неяскина. Пыхтя, давит на рукоять, потом еще и еще. Режется туго. Наконец ладонь отделяется целиком и летит на пол. Аркаша поднимает ее, вертит так и сяк. Срез аналогичный первому. Розовый и бескровный. Ответная культя тоже розовая.
-А ты боялся! - пеняет Аркаша бывшему коллеге.
Потом он берется обеими руками за трусы и спускает их. Ягодицы нависают шарами, но то, что между ними, бросает Аркашу то в холод, то в жар. Он торопливо расстегивает штаны, и кидается на женщину. Его трясет, он даже не уверен, попал ли.
Аркаша мелко по-собачьи дергается, и почти сразу его сотрясает сладкая судорога. Надо же так случится, что в этот момент на глаза ему попадается культя Неяскина. Хоть крови еще нет, но культя из розовой превратилась в красную! И на лице изуродованного калеки выражение уже не безмятежное. Будто он что-то начинает чувствовать, самый первый импульс боли.
От страха и отвращения Аркаша испускает две струи одновременно, а потом бегает по телецентру, ища тряпку, чтобы подтереть свои следы. Хоть он и напуган до смерти, но с радостью и восторгом ловит в себе совершенно незнакомые ранее чувства: похоть и страсть, любовь и желание.
Одежда безнадежно испорчена. Аркаша смотрит в окно на возвышающийся рядом супермаркет «Робертино». Вообще то, это продуктовый магазин, но там можно купить кое-что из одежды. Аркаша спускается вниз и кивает замершему милиционеру:
-Я сейчас вернусь, пучеглазый.
Слово ему нравится. Он сам себе кажется значимым. В городе замерших никто не сделает ему замечания. Его уже не занимает, что будет, когда пойдут остановленные часы. Когда они пойдут, он будет тихо-мирно сидеть дома, никто ни о чем никогда не узнает. Мысль ему тоже нравится. Никто никогда ни о чем не узнает.
Выскочив наружу, он едва не сбивает с ног странную фигуру, стоящую практически у самых дверей. Это долговязый седой мужчина, одетый в полотняные штаны и рубаху. В руках у него коса. Аркаше никогда не доводилось видеть его ранее. Он огибает косильщика и устремляется к супермаркету.
Когда он оказывается в зале, то забывает об одежде. На длинных прилавках лежит еда. Сколько он не ел? Сутки. Не меньше. Аркаша идет вдоль прилавков, хватая с полок фасованные продукты. Он сам не знает, куда торопится. На ходу срывает фасовку и вперемешку забивает рот колбасой, копченой рыбой, печеньем.
Чтобы протолкнуть неудобоваримое месиво, он открывает банку малосольных грибочков и отправляет в рот рассол. В горле застревает шляпка, Аркаша давится. Все рвется из него обратно. И он смотрит на замызганный пол. Идиот. Они же могут взять анализы и по ним определить его группу крови и даже то, чем он болел в детстве.
Аркаша идет искать тряпку. В подсобке сидит пышнотелая женщина в синей униформе. Он воровато оглядывается и торопливо лезет к ней за вырез. Потом, захватив швабру, опрометью выбегает вон. Ему стыдно. Лицо горит.
Некоторое время он занят уборкой, подтирает следы. Потом возвращает швабру на место. После еды хочется пить, ища лимонад, он находит кондитерский отдел. В огромной витрине разложены десятки тортов и пирожных. За прилавком застыла сухощавая женщина с длинными жилистыми ногами. Он подлазит между продавцом и прилавком.
Дотянуться до товара трудно. Аркаша упирается в продавщицу, и та вдруг пошатывается, словно скульптура на подставке. Женщина запрокидывается, и он едва успевает подхватить ее. Потом берет за талию и отставляет в сторону. Перед тем как отпустить, руки самопроизвольно соскальзывают ниже и торопливо ощупывают ягодицы. Это не он, это руки!
Отдергивая их и воровато оглядываясь, Аркаша удостоверяется, что никто не видит его проделок. Душа его поет. Он выбирает самый большой торт, который стоит чуть меньше тысячи. Выкладывает на прилавок и уже собирается его есть, когда чувствует себя неуютно. Словно кто-то смотрит на него.
Хоть замершие стоят в разных частях зала, у Аркаши крепнет уверенность, что они наблюдают за ним. В остекленевших глазах отражается свет, но Аркаше кажется, что замершие ополчились все против него и двусмысленно подмигивают.
Он берет торт и укрывается в подсобке. Лишь закрыв дверь, чувствует себя в безопасности. Разрывает коробку и ест, хватая торт рукой. Торт безумно вкусный. Внутри скрываются несколько слоев разного крема и начинки. Те слои, которые не нравятся, Аркаша соскребает и бросает на пол.
Потом до него доходит, что они с красавицей одни. Он встает, подходит со спины и уже уверенно ныряет обеими руками внутрь выреза. Некоторое время удовлетворенно щупает, распаляясь все больше. Не выдержав, рвет на женщине платье.
Спина у нее голая, разорванное платье и белье свисают со стула по обе стороны стула. Аркаша запоздало понимает, что женщиной ему не овладеть, уж больно в неудобной для этого позе она сидит. Он мстительно лепит ей на груди куски торта.
Желание гонит его обратно. Он обегает залы, словно пес шныряет между прилавками. Рядом со стендом с соевой едой замерла семейная пара. Женщина ему приглянулась, но хватает ее, но ловит на себе взгляд ее мужа. Тот притворяется, что выбирает соевые консервы, но на лице его глумливая улыбка.
Аркаша сконфуженно оставляет затею, и уходит прочь. Мужчина с консервами смотрит ему вслед. И взгляд у него презрительный. Он словно говорит:
-Ты можешь только с замершими чужими женами. Больше ты ни на что не способен.
Аркаша бежит, словно побитый пес, любовный настрой улетучивается, казалось бы, безвозвратно, но когда он видит продавщицу за прилавком, то снова возбуждается. И стоит она как надо. Живот чуть вперед, ноги широко расставлены.
Аркаша, сопя, несет женщину через весь зал. Дверь скрывает парочку, лишь слышны треск разрываемой материи, потом недолгое пыхтение и, наконец, довольное мычание.
Аркаша сидит на полу со спущенными штанами. По груди стекают капли пота, вызывая зуд, но он его не замечает. Рядом лежит беззащитно раскинувшаяся фигура женщины. Возбуждение еще долго не спадает. Аркаша раз за разом повторяет заходы. Он уже ничего не соображает. Наконец, шатаясь, встает и бредет, сам не зная куда. В этой душной комнатенке он уже не имеет сил больше оставаться.
-Женщины, твари, они меня погубят! - шепчет он себе под нос.
Новая мысль заставляет его затравлено оглянуться. Он оставил внутри женщины свое семя. Его же вычислят мгновенно. Мать заставила его сдать анализы спермы. Аркаша берет в колбасном отделе широкий мясницкий нож и возвращается. Долго сидит перед распростертой женщиной, заглядывая так и этак.
И тут он вспоминает еще об одной оплошности. Повсюду же его отпечатки пальцев! На этикетках, на прилавках, на дверях. Аркаша хватает тряпку и мечется по залу. Он совершенно не помнит, каких поверхностей касался, а каких нет.
Все бессмысленно. Когда включится время, его сразу поймают и будут судить, страшно сказать, за изнасилование. Аркаша усаживается на пол, роняет лицо в ладони. Боже, какой стыд.
-А ты сожги все! - сказал ему кто-то в самое ухо.
-Это ты, дух? - спросил он, но никто не ответил.
Это идея. Рядом возвышался прилавок с машинными маслами и всевозможными добавками. Все они горючи. В обычном времени никто не поймет, отчего все вспыхнуло. А в случае чего, всегда можно свалить все на духа. Мысль про духа больше не кажется бредовой.
Схватив канистру, он разливает содержимое по полу. Как ни странно, он помнил, что нельзя разливать горючее слишком далеко от прилавков. Это будет подозрительно. Растекающаяся лужа захватила и мужчину с женой.
Аркаша смотрел на языки пламени, удивляясь, что они точно такие же, как и в нормальном времени. Процесс совершенно не видоизменился. Огонь добежал до мужчины и стал карабкаться по его брюкам к лицу. Через секунду он горел как сухое полено, распространяя сильный запах шашлыка, но лицо его даже не дрогнуло. Даже сквозь лоскуты пламени проглядывает его дурацкая ухмылка. И она не исчезла с его лица, даже когда занялась огнем с головы до красивых стройных ножек его жена.
Аркаша так увлекся видом весело потрескивающего огня, поглощающего замерших, горящих заживо с безмятежными лицами, что сам чуть не вспыхнул. Выскакивая на улицу, он едва не столкнулся с мрачной долговязой фигурой косильщика.
На мгновение ему показалось, что это тот же самый, что встретил его у телецентра, и он каким-то образом переместился вслед за ним. Аркаша со страхом подумал, что замершие каким-то образом передвигаются, когда их никто не видит.
Он опроверг себя тем, что в таком случае, они бы выскочили, спасаясь от огня. А раз никто не следует за ним, значит, все это лишь выдумки его усталого ума.
Из дверей супермаркета уже вырывалось пламя, и валил жирный черный дым. Аркаша поспешил покинуть место преступления. Дым клубился вертикально, и его было видно издалека.

Глава 6.

Столб черного дыма вертикально воткнулся в небо в районе центра города.
-Что это? - спросил Мошонкин враз севшим голосом.
Ему никто не торопился отвечать.
-Как вы думаете, профессор, это могут быть те, кого вы боитесь больше всех? - поинтересовался Картазаев.
При его словах Дина поежилась от страха. С точки зрения полковника это было алогично. Ведь если бы это оказались гулы, то всем им конец, следовательно, и переживать особенного нечего. Но женщины алогичные существа, хотя от некоторых их качеств Картазаев как профессионал не отказался бы. У Гиты была потрясающая интуиция. Когда ей зачитывали несколько вариантов ответов на вопрос, который она не знала, она безошибочно выбирала правильный по одной лишь интонации читающего.
Для Картазаева это было сродни фокусу. Если уж он не знал правильного ответа, то никакие ухищрения не могли ему помочь. Как, например, сейчас. Он совершенно не представлял своих действий, если действительно столкнется с гулами. И самое главное, поймет ли он, что это именно они. Успеет ли понять, вот в чем вопрос.
-Нет, это не они, - заявил Манатов. - Судя по дыму, мы имеем дело с обычным воспламенением, температура которого не превышает двухсот пятидесяти градусов. Неназываемые при такой температуре простудятся. Своих врагов они подвергают жарке при температуре, по крайней мере, в тысячу градусов.
Мошонкин посмотрел на него неодобрительно. Он опять считал, что профессор неоправданно пугает малышку. И в этот момент погас свет. Это произошло безо всякого перехода. Словно погасили прожектор. Картазаев некоторое время гадал, не засада ли это. И все это время его спутники суетились. Мошонкин даже лег и пополз по-пластунски.
-Куда? - проворчал Картазаев.- Надо искать ночлег.
-Мы можем их упустить, - возразил десантник.
-Они ночью тоже не пойдут. Они же не совы. А с утра все и двинемся.
Оказалось, что фонарь Манатова годен и для обычного освещения. Правда, освещение было дикое. Фонарь окрашивал все вокруг в синий цвет. Люди выглядели как отряд упырей, уходящих цепочкой в ночь на свой жуткий промысел.
Не сговариваясь, они свернули в ближайший подъезд. Хотели зайти в квартиру на первом этаже, но были остановлены Мошонкиным:
-Они могут в окно залезть.
-Кто? - не понял Манатов, но десантник уже поднялся этажом выше и вскрыл дверь.
За ней оказалась квартира холостяка с запятнанными обоями и старой мебелью. Хозяин, старый и толстый мужчина, видно испытывающий трудности с пищеварением из-за неустроенного одинокого быта, сидел в туалете с выпученными глазами.
-Хорошо, здесь запахов нет. Гляди, сколько навалил, - неодобрительно заметил Мошонкин.
Не сговариваясь, все приняли душ. Мошонкин уже хозяйничал на кухне. На плите скворчала яичница с помидорами, и пускал пары древний чайник.
-Если бы мне требовался денщик, я бы взял тебя непременно, - заметил Картазаев с набитым ртом, он тысячу лет не ел настоящей еды.
-Возьмите, товарищ полковник, не пожалеете! - загорелся идеей Мошонкин, воспринявший слова всерьез. - Я вам полезный буду.
Манатов сказал:
-Не надейся, Василий, товарищ полковник всегда работает в одиночку.
-А откуда вы про то знаете?
-Владимир Петрович типичный одиночка.
-Это что оскорбление?
- Ни в коем случае. Я сам такой. Иногда хочется кому-то рассказать про синяк, неловко посаженный на ногу, а некому. Все от тебя ждут лишь разрубания гордиева узла очередной проблемы.
-Как некому? А я? - тихо спросила Дина.
-Да, конечно, теперь у меня есть ты, - торопливо и как-то стыдливо произнес Манатов.
Все почувствовали неловкость, словно присутствовали на постыдном фарсе. Дина скрылась в комнате. Ужин был скомкан. По настоянию десантника комнату оставили за девушкой. Все равно там имелась только одна кровать. Манатов лег в коридоре. Мошонкин на полу в кухне, а Картазаев остался сидеть на стуле у окна.
Что-то не давало ему уснуть. Зарево далекого пожара давно погасло, а он все беспредметно пялился в темень. Когда ожидание стало невыносимым, он, тихо переступая через спящих, вышел на улицу. На внутриквартальной стоянке была припаркована легковушка. Картазаев разбил стекло и открыл дверцу. В свете вспыхнувшей лампы бегло обыскал салон. Не найдя ничего интересного внутри, обошел машину вокруг.
-Что, не узнаете модель? - раздался голос из темноты.
-Не знаю, зачем вы делали вид, что спите, - заметил Картазаев. - А потом еще пытались подкрасться. Вы же знали, меня трудно обмануть.
-Хотел проверить, - насмешливо произнес Манатов, подходя и оказываясь в полосе света. - Ну и что вы на все это скажете? Вы тоже заметили, что город другой?
-Я чувствую себя не в своей тарелке. И речь совсем не о том, что в настоящем городе все фигурки движутся. Я думаю, что если б сейчас все и пришло в движение, все равно мы чувствовали бы себя лишними.
-Вы наблюдательны, это профессиональное. Здесь действительно все не такое, каким должно быть. Этот эффект в институте мы называли эффектом чужого гостя. Мы здесь чужаки. Такими же чужаками мы были бы, если бы перенеслись в родной город, только скажем, в пятидесятые года. Другие прически, юбки колоколами, какие-то мелочи на улицах, вроде автоматов с газировкой по три копейки за стакан. Вы помните эти монеты, Владимир Петрович, три копейки тысяча девятьсот шестьдесят первого года выпуска, с гербом СССР вместо орла?
-Вы считаете, что мы в прошлом?
-Значит, вы еще не поняли. Мы в будущем. Правда, в недалеком. Я думаю, где-то лет на двадцать вперед.
-Но зачем это Кукулькану?
-Нам не понять его целей. Он все же Бог. Предположить можем. Я считаю, что он растет, он крепнет, готовясь к встрече Неназываемых. А для этого ему нужно время. Вот он и украл у вечности пару десятков лет. Меня настораживает другое. Наблюдается темпоральный перекос. Местами город сохранился в нашем времени, местами «убежал вперед». Это еще одна причина, по которой нам нельзя здесь задерживаться. При пуске времени город буквально разорвет по местам границ с различными темпоральными потоками.
-Неужели Диего настолько глуп, что не видит угрожающей ему смертельной опасности?
-Кукулькан использует его, и выбросит как сломанную куклу подобно многим, которых он убил. Да и шут с ним. Наша задача найти его раньше Кукулькана и выпытать, как он собирался вернуться. Пойдемте спать, полковник.
-У вас унитарные потребности, профессор. Вы даже не хотите узнать будущее?
Взгляд собеседника Картазаеву опять не понравился. Было в нем что-то от обиженного ребенка, скрывающего от взрослых тайну своей обиды. Какая-то недосказанность и одновременно затравленность.
-Не хочу. Тем более свое. Счастье человека в том и состоит, чтобы не знать, когда ему придет конец. А вы хотите засесть в архивах, что-нибудь там наковырять о своем времени и доложить наверх? Это даже не смешно. С другой стороны это будет непорядочно для современников. Получается, что для них не останется никаких сюрпризов.
-Даже если речь идет о катастрофах?
-Тем более о них. Вы не находите, что подобные вещи тоже нужны? Например, для сохранения заданной численности в районе. Или для устранения некоторых наиболее одиозных личностей. Вот, например, исполнитель роли супермена разбился, упав с коня. Думаете, это случайность? Но ведь супермены после этого не появлялись на экранах, хоть, например «челюстей» уже нашлепали добрый десяток. Почему? Потому что человеку суперменово не подходит. Не по Сеньке шапка. Человек по определению не должен замахиваться на божественное. Не положено ему. Можно сказать и по иному, не разрешено и опасно. Это прерогатива Бога.
-Вы фаталист.
-А вы нет? Даю слово, что вы просчитываете свои ходы до самого последнего хода, да шаха и мата. У вас же все ваши действия на лице написаны, как бы вы не хитрили. Вы же патриот до мозга костей. Вы же каждый свой поступок соизмеряете, по крайней мере, с президентским. Будто от вас зависит судьба страны.
-А вы разве не такой?
-Вы думаете, я говорил только о вас? У вас нет успокоительной таблетки, а то теперь я не засну.
-В этом ваше отличие. Я засну как убитый.
-Не произносите здесь подобных слов. Хоть этот город со спящей энергетикой, но он слышит слова, в которых заключена отрицательная энергия. Плохое слово притягивает плохие дела, здесь это выражено в еще более яркой форме.
-А вы действительно, профессор, а не астролог?
Манатов махнул рукой, и они вернулись. Картазаев понял лишь одно, спорить с этим человеком бесполезно. Надо закончить, по крайней мере, два института как он, сойти с ума, а потом уже можно будет говорить на равных.

После побега Листунова у Диего вырвалась странная фраза:
-Теперь он будет одноглазым.
Чтобы обезопасить себя от новых побегов, он связал пленникам ноги проволокой на длину, позволяющей делать лишь короткий шаг, и повел свой отряд искать схроны, что сделали в городе его сподручные.
Пара тайников оказались пустыми, зато в третьем Диего нашел, что искал. Завернутый в промасленную тряпку, в щели недостроенного фундамента на Повстанческой улице лежал автомат АКМ. Довольный Диего повесил его на шею.
Фуражку с черепом на высокой тулье натянул глубже, скрывая больной глаз.
- Чего застыли, швайн? Двигайтесь!
Ночь застала их в парке.
-Куда мы идем, Диего? - забеспокоилась Тома.
Отвесив пощечину, он мстительно произнес:
-Называй меня Вайстар, швайн!
Но остановиться все же пришлось. Не было видно ни зги. Они все время натыкались на препятствия. Казалось, они сами вырастают у них прямо перед носом. Пару раз приложившись, Диего махнул рукой и дал команду на отдых.
Расположились на скамейках. Диего связал пленникам еще и руки и привязал к лавке. Сам лег на соседнюю, положив АКМ под голову. Несмотря на усталость, пленникам не спалось, и Тамара решила спросить то, что ее давно мучило:
-Ты говорил Аркашке, что бывал здесь. Это правда? Если тебе это не приятно, можешь не отвечать.
-Это было давно, - пожал в темноте плечами Артур. - Мне кажется, что это было не со мной.
-Как ты сюда попал?
-Я родился в рыбацком поселке. Отец погиб в море, едва я родился. Сколько себя помню, мать всегда грезила вырваться из пропахшего рыбой мирка. Она запоем читала книжки о возвышенном и меня приучила. Это меня, в конце концов, и сгубило. Я любил изъясняться красивыми книжными словами. Мог девчонке сказать: «Приятно было с вами познакомиться», - он усмехнулся. - А они меня же дурачком первыми и стали считать. Лупили по-черному. Нравы у нас были как в зоопарке. У слабых отнимали не только еду, но и саму возможность радоваться. Любили скопом издеваться. Я в море стал бежать от этого. Наш рыбацкий поселок на деле являлся зоной строгого режима с ее повадками и жаргоном. Это я уже потом понял, когда в настоящую угодил.
-За что?
-Долгий разговор. Я ведь в замершем мире шесть лет прожил, а когда вернулся, документов никаких. Объяснить толком, где находился, не мог. А в ментовке настоящие асы по выбиванию признаний работают, вот они на меня несколько висяков и повесили, а я все подписал.
-Ты все-таки не объяснил, как ты здесь оказался.
-Однажды в море мы нашли странный корабль. Иностранный. Колумбия назывался.
-Ужас, - прошептала Тома, начиная прозревать.
-Почему ужас? Он стал моим спасением, - не согласился Артур. - Там оказалась научная лаборатория. Радиоустановка находилась в рабочем состоянии, и на ней бился маячок вызова. Я трубку снял. Говоривший сказал, что его имя Кукулькан и предложил мне пожить у него, а за это обещал сделать так, что больше никто не сможет обижать меня, потому что я смогу читать мысли.
-А как он тебя называл: Андрейкой или уже Артуром?
-Андрейкой меня только мама да друг называли. Не представляю, как они там. Если выберемся, надо будет навестить.
-Бедный Андрейка, Кукулькан тебя обманул. Знание чужих мыслей еще никого не сделало счастливым.
-Он и не обещал сделать меня счастливым. Он обещал мне защиту.
-А почему ты вернулся?
-Это странная история. Когда я уже смог читать в чужих головах, я попытался прочесть мысли моего незримого благодетеля. И то, что я там увидел, подтолкнуло меня к бегству.
-И что ты там увидел?
-Бездну.
-Он нас убьет, - прошептала Тома.
-Вольд идет за нами. У него должен быть план.
-А он успеет нас спасти?
-Я не знаю. Я стал плохо видеть события. Здесь мне что-то мешает. Пелена перед глазами.
-Отчего это зависит?
-Тот, который сбежал, нарушил равновесие сил. Он сделал много плохого и подпитал этим силы Кукулькана.
-Что за этим последует? - испугалась Тома.
-Я не вижу. Кукулькан не хочет, чтобы я видел. С каждым плохим поступком Листунова его силы будут крепнуть.
-Чего он добивается? Что будет потом?
-Это будет зависеть от того, насколько он окрепнет.
-Если бы знать заранее, я бы этого Аркашку задушила.
-Нельзя. Это бы ничего не изменило. Место Листунова тогда заняла бы ты. Кукулькан питался бы от тебя.
-Слышал? - женщина даже попыталась приподняться, но путы не дали этого сделать. - Как будто тихий свист в воздухе.
-Это тебе показалось, я бы услышал.
-Я говорю, слышала. Мне страшно. Сядь, пожалуйста, ближе.
Некоторое время они дергаются, но не могут придвинуться ни на миллиметр. Так и сидят порознь, чувствуя, как страх сковывает руки и ноги почище проволоки.

Аркашка, словно нашкодивший школьник, торопился скрыться дома, но на дороге остановился. Когда перебегал перед машиной, то почувствовал в застывшем воздухе некое движение. Ощущение не принесло прохлады, просто тело завибрировало, словно попав в полосу ультразвука.
Аркаша почувствовал исследовательский зуд. Про себя он решил, что если его спросят, чем он занимался в остановленном мире, то можно будет соврать, что он его изучал. В таком случае ему могут простить сожженный магазин. Никто не подумает на исследователя неизведанного, что он занимался неблаговидными делами, а не наукой.
Аркаша обошел машину кругом. При детальном изучении впереди корпуса обнаружилось небольшое замутнение воздуха. Так Аркаша сделал свое первое открытие. Это был застывший звук! Водитель, чье испуганное лицо просматривалось сквозь нечистое лобовое стекло, нажал на клаксон, и вырвавшийся звук застыл точно так же, как застыла сама машина.
Источником беспокойства оказалась девочка-подросток с рюкзачком за плечами. Аркаша ненавидел таких. Он совершенно не понимал, что они носят в своих дурацких рюкзачках. Ведь это город все-таки, а не турпоход. Девчонка успела перебежать дорогу и, оборачиваясь, показывала водителю язык.
Аркаша потрогал язык, холодный и мокрый. Так как рука у Аркаши была не совсем чистой, то на языке остались следы. Так не годится, решил он. Поднапрягшись, Аркаша оторвал девчонку от земли и перенес обратно, водрузив непосредственно перед бампером мчащейся машины. Вот это будет потеха. Аркаша захихикал.
Он уже подходил к дому, когда погас свет. Аркаша в панике бросился бежать. На улице он упал три раза, еще пару раз в подъезде. Он стал звать маму, как будто она могла услышать.
Оказавшись дома, он первым делом запер дверь, а потом зажег свет во всех комнатах. Аделаида Григорьевна продолжала сидеть перед погасшим телевизором. Аркаша сунул кассету обратно и попытался реанимировать, но безуспешно. На экране застыл один лишь кадр. Вытащив кассету, он крутил ее так и этак, словно надеясь увидеть без помощи видика знаменитых Мандрассовских кинодив. Стоило ему мимоходом глянуть в окно, как кассета выпала у него из рук.
В доме напротив в одном единственном окне горел свет.
Дальнейшие свои действия Аркаша помнил плохо. Вроде бы он носился по комнатам, сшибая стулья, и истерично дергал выключатели. Было так страшно, что звенело в ушах. Кто бы это ни был, он мог заметить его.
Когда Аркаша понял, что неизвестный мог наблюдать его художества, его затошнило. Он сидел на холодном полу на кухне и с трудом сдерживал позывы. Ощущение было сродни тому, как если бы директор школы застал его в туалете за постыдным занятием.
Аркаша прополз в ванную и стал под душем ожесточенно тереть мочалкой провинившиеся органы. Надо было стереть следы. Аркаша дрожал от страха и торопливо драл себя колючей мочалкой. Ведь если начнется следствие, то у них найдется много методов, как по соринке с волос определить, чем же он занимался в последние сутки. Если они найдут остатки сажи и семени, то сразу все поймут.
Помывшись, он насухо вытирается и сует полотенце в хлорку. Однако полной гарантии, что на теле ничего не останется, нет. Наглым и развязным ментам наподобие пучеглазого из охраны телецентра достаточно будет микроскопических частиц, чтобы унизить его, смешать с грязью.
Аркаша в темноте нашаривает на полке пузырек с одеколоном и выливает себе на промежность. После первоначального довольно приятного холодка дикая боль пронзает его тщедушное тело. Аркаша подскакивает, сшибая полку со всем содержимым на пол. Перед глазами скачут огненные круги.
От растерянности он включает свет в ванной. Вокруг погром, руки в крови от порезов. Оказывается, он плеснул себе пузырек йода. Мужской росток поник как цветок в засуху и приобрел неприятный коричневый оттенок. Волосы слиплись и тоже казались вымазанными в фекалиях. Какая гадость!
Аркаша с отвращением запахивает штаны, решив больше никогда не смотреть на провинившийся орган. Он выглянул в коридор, молясь, чтобы потревоживший его свет исчез сам собой. Вдруг он пригрезился? Ожиданиям не суждено сбыться. Свет продолжает гореть. Он словно издевается над ним.
Еще одна догадка приходит Аркаше на ум. Если неизвестный даже и обратил внимание на свет, то ведь его самого не видел, и вполне все можно свалить на мать. Старушка хоть и не могла, конечно, никого изнасиловать, но магазин поджечь ей было вполне под силу. И девчонку под машину сунуть. В таком случае, надо было как можно быстрее покинуть дом. Неизвестный явится и застанет в квартире лишь старушку и ему ничего другого не останется, как арестовать ее.
Хоть на улицу было выходить страшно, но оставаться в доме было еще страшнее. Аркаша выскочил из подъезда, но отходить далеко побоялся, залег за урной. Хоть к затхлому воздуху не было применимо слово прохлада, он весь покрылся гусиной кожей.
Неизвестно сколько он пролежал за урной с горой окурков, глядя на ненавистный ему свет в чужом окне. Ровным счетом ничего не произошло. Не подъехала машина с пульсирующей лампой на крыше, не захлопали дверцы, не забухали казенные ботинки по лестнице. Никто не выволакивал старушку из подъезда в наручниках. Вообще не происходило ничего, и Аркаша постепенно успокоился.
Он вдруг подумал, что свет могли забыть выключить в нормальном времени, и он продолжал гореть в замершем мире. В таком случае, чтобы окончательно убедиться в этом, достаточно сходить на место и посмотреть. Всего лишь навсего.
Аркаша долго храбриться, убеждая, что там ничего нет безобразного и уродливого. Там вообще никого и ничего нет. Пустая квартира. Еще он воодушевляет себя, что это станет еще одним исследованием в череде других, и его возможно потом даже наградят, показывая по телевизору как пример настоящего бесстрашного ученого.
Он приподнимается на четвереньки и в таком положении, среднем между гусиным шагом и ползаньем по-пластунски начинает двигаться. В кромешной тьме он пару раз упал, а один раз ветка до крови расцарапала ему лицо. Он решил, что для публичного выступления у него достаточно боевой вид.
Добравшись до нужного дома, он долго кружит у подъезда, не решаясь подняться на второй этаж, где светится окно. На нем нет занавесок, и он старается не попадать в полосу света. Успокаивает, что за все время в окне ни разу не мелькнул силуэт. Комната явно не жилая, но чтобы удостовериться в этом, надо сделать над собой последнее усилие и войти туда.
Наконец спустя полчаса колебаний, Аркаша нерешительно приоткрывает дверь, готовый прыснуть обратно при любых знаках опасности. В подъезде темень и по обыкновению нет запахов. Когда время стоит, запахи не живут, это тоже надо записать для его доклада. У него есть толстая тетрадь в коленкоровой обложке, как раз сгодится для его лауреатской речи.
Прижимаясь к стене, он поднимается вверх. Ноги дрожат, нижняя челюсть выбивает чечетку. Трудно даются открытия. Еще с нижней площадки было видно, что дверь в подозрительную квартиру распахнута настежь. Он до хруста вытягивает шею и видит прихожку, вполне обыкновенную, с ковриком и чучелом на стене. Подробности мешает рассмотреть плохое зрение.
Аркаша делает последние шаги, которые оказываются намного короче первых, и опасливо входит в разверзшуюся дверь. Воздух в квартире затхлый, ничем не отличающийся от воздуха в подъезде.
Единственное, подводит зрение. От волнения опять все начинает двоиться и троиться. Не помогают даже очки. Для успокоения Аркаша похлопывает чучело. Шерсть топорщится липкими комками.
В большой комнате пылает люстра. Пол заставлен длинными унылыми полками, выкрашенными в белый цвет. На полках громоздятся стеклянные колбы, вазы, чаши разных размеров. Очень много весов, рядом с которыми выстроены аптечные гирьки. Все это очень напоминает лабораторию.
Удостоверившись, что комната не населена, Аркаша испытывает острую потребность убежать отсюда и больше возвращаться, но он не может уйти просто так, без исследований. Он оглядывается и видит в углу железную вешалку, с которой вроде бы что-то свисает. Это единственное, что может привлечь его внимание как исследователя.
Аркаша подходит, но чем ближе объект исследований, тем хуже он видит подробности. Чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, он наклоняется к вешалке впритык и совершенно неожиданно для себя, можно сказать, даже внезапно, да так внезапно, что у него перехватывает дыхание, и он некоторое время не может вздохнуть, видит, что на вешалке на длинных желтых нервах висит пучок глазных яблок.
Закричать ему не дает поток захлестнувшего его животного ужаса. Аркаша отшатывается от страшной вешалки как от чумной, сшибает руками пробирки с полок, опрокидывает сами полки и бежит, бежит прочь. В комнате стоит грохот несусветный, но ему уже не до конспирации.
Как ошпаренный Аркаша вылетает в прихожку, где уже ничто не мешает ему заорать, когда он неожиданно для себя видит, что на стене висит никакое не чучело, а самая настоящая повешенная за шею обезьяна. На лице ее застыло смиренное выражение, словно перед повешеньем бедная тварь испытала такие нестерпимые муки, что с облегчением восприняла неизбежность смерти.
Как он не переломал ноги, сбегая с лестницы в абсолютной тьме, а затем ломясь сквозь кусты и буераки, Аркаша и сам не понял. Оказавшись дома, он запирается, ломая ногти от спешки. Потом бежит к маме и жмется к ногам старушки, словно испуганный кутенок.
Мозг его полнится страхом и не способен соображать. Единственное, что Аркаша понимает, это то, что в замершем мире он уже больше не будет чувствовать себя защищенным, а в родной квартире никогда не рискнет зажечь свет.

Глава 7.

Президент вызвал генерала Серегина в пятницу. Правительственная дача находилась в месте, которого, если верить картам, не существовало в природе. В радиусе пятидесяти километров вокруг были сняты все дорожные указатели, а населенные пункты, судя по всему, вообще не носили никаких названий. Просто деревни. Через каждые сто метров дежурили молчаливые двухметрового роста гаишники, не бравшие взяток: в современных условиях явление из разряда экзотических.
Перед пятиметровым забором из «нулевки» генерала высадили из машины, и остаток пути он прошел пешком. Комплекс непритязательных зданий, снабженных специальным титановым каркасом, способным выдержать ударную волну ядерного взрыва средней мощности, располагался в лесу на берегу реки. Фарватер патрулировал ракетный эсминец «Беспокойный», на носу которого выделялась дважды счетверенная пусковая установка новейшего типа «Драконий зуб», способная одним залпом смести с лица земли батальон мотопехоты потенциального противника. На берегу расположился отряд рыбаков в одинаковых брезентовых капюшонах количеством не менее взвода. Было весьма сомнительно, что уныло свисающие в воду снасти увенчаны крючками. Изредка из брошенных на берег объемистых спортивных сумок неразборчиво бурчала рация.
Владимир Владимирович Рубин в спортивном костюме и кроссовках сидел напротив Серегина в летней беседке и потягивал горячий чай с лимончиком. Серегин знал, что глава государства не любит лимоны, но врачи посоветовали ему есть лимоны, чтобы не набирать лишний вес. Вообще он много знал про своего непосредственного начальника: это тяжкий крест любого разведчика.
-Что там у вас происходит в Алге? - неожиданно спросил президент.
Серегин о потерях говорить не стал, зато на том, что найденный корабль принадлежал ЦРУ, остановился подробно: президент любил, когда ругали американцев.
-Мне доложили, что ваш сотрудник обвиняется в убийстве офицеров госбезопасности и краже крупной партии наркотиков. Что предпринято по этому поводу?
-Генерал Данюк дает вам предвзятую информацию.
-Я не говорил, что информация получена от Данюка. Жду ответа на прямой вопрос.
Рубин смотрел без тени улыбки и вообще без эмоций. Была у него такая особенность, в иные моменты казаться машиной для принятия решений, окончательных в самой последней инстанции, не предусматривающих ни малейшего двоякого толкования и исключающих любые возможности для маневра.
-Вина Вольда не доказана. Выводы следствия больше склоняются в сторону того, что убийцей является полковник Мажаев, - сделал тщетную попытку возразить Серегин.
-Детали меня не интересуют, - президент провел ладонью по столу, дежурный жест, которым он давал понять подчиненным, что дальше говорить будет он один. – Я основал «Смерч» с целью формирования настоящих ликвидаторов. Не важно чего: проблем, преступных авторитетов, международных террористов, но ликвидаторов. Если проблему нельзя решить, то любую проблему можно уничтожить. Это вам ясно?
-Я готов подать прошение об отставке.
-Ни хрена! - президент крепко приложил ладонью о стол, в ответ на шум из летней кухни выглянула миловидная официантка с пистолетом в руке, убедившись, что президенту ничто не угрожает, нырнула обратно. - Ты засучишь рукава, Павел Александрович, и станешь реальным главой «Смерча», то есть стопроцентным ликвидатором, а для этого ты должен для начала без колебаний расстаться с любым даже самым заслуженным агентом, своим поведением вызывающим даже легкое подозрение. В этом отношении меня всегда привлекал опыт КГБ. Достаточно было не сообщить руководству о брошенной в почтовый ящик рекламе презервативов, чтобы агент получал отставку. На первый взгляд дикость, но только с точки зрения дилетанта. Благодаря «моральному рентгену» в КГБ никогда не было массовых проблем с кадрами. Были предатели, но если припирало, то доставали и предателей, где бы они не скрывались. Если ты еще не понял, нейтрализация Черепа это та тема, которую «Смерч» должен закрыть. Так что будем рубить гордиевы узлы, товарищ генерал, - он громко постучал кончиками пальцев по столу как по клавишам рояля, Серегин пробовал так же, у него сразу заболели ногти. - Будем считать, что наступило время окончательных решений. Вы еще не забыли, что существуют такие, Павел Александрович? Решения, после которых наступает тишина, мир и покой. Времени на то, чтобы точно установить, кто из двух подозреваемых виноват, не осталось, значит, будем нейтрализовать обоих. Согласитесь, в этом есть своя логика. Если Вольд не смог доказать вину Мажаева, значит, в этом есть и его вина.
-Легче было бы его отозвать.
-А стоит ли? У вас не институт благородных девиц, и представилась реальная возможность проверить боеготовность ваших орлов. Прошу изложить план на случай, который я вам изложил. У вас же есть такой план, можете не думать, скрывать ли вам его существование или нет. Я о нем осведомлен. Как он называется? Что-то вроде горячего дождя.
-Огненный ливень. Он подразумевает зачистку всех причастных к операции лиц. Проводится силами отдела ликвидации во главе с начальником отдела Новым Африканцем.
-А куда делся старый?
-Вольд его убил.
-Занятный этот тип Вольд. Жалко, что я уже не смогу с ним познакомиться, - президент встал, показывая, что аудиенция окончена. - Как быстро вы сможете начать операцию?
-Расчетное время развертывания опергруппы отдела ликвидации два часа. Еще через два часа они прибудут в Алгу.
-Жду вашего доклада через четыре часа.

Когда многострадальную дачу в запретной зоне в глубине Ягодинского леса за последние сутки второй раз взяли штурмом, постигший ее урон оказался настолько велик, что она едва не перестала существовать. Закованные в кевларовые кольчуги спецназовцы ФСБ проникли на территорию через проемы в заборе, проделанные грузовиком. Пытавшихся отстреливаться бандитов накрывали залпами. В доме не осталось не только ни одного целого окна, но даже целой стены. Крыша провалилась внутрь второго этажа, а второй этаж рухнул на первый. Капитан Коробочка застенчиво вошел в зал, похрустывая осколками стекла и бетонной крошки, и оглядел постигший его урон. На убитых картежников он не обратил внимания, лишь рядом с гигантом, продолжавшим безмятежно лежать на кровати с заложенными за голову руками и с двумя дырками в груди, ненадолго замер, поправляя очки в тонкой оправе.
-Давайте пленных, - велел он, смахнув с чудом уцелевшего стула белого от цементной пыли картежника, у которого в руках до сих пор были зажаты карты, а из рукава торчали крапленые.
Прапорщик Горелов из-за обилия пуленепробиваемой кольчуги казавшийся роботом привел двух бритоголовых. Несмотря на то, что были упитаны словно два бычка, прапорщик держал их за шкирки, словно двух щенков. Одного сразу приковали к батарее. Второго обыскали и нашли шприц. Коробочка пристально смотрит на допрашиваемого и задумчиво произносит:
-Язык. Хочешь, я научу тебя правильно делать укол?
-Пошел ты, мусор! Я требую моего адвоката! - заартачился пленник, которого ввел в заблуждение интеллигентный вид офицера.
-Я знал, что ты не откажешься.
Капитан, вывернув бандиту руки, опрокидывает того животом на пол. Оседлав, стаскивает штаны и трусы. Одобрительно похлопав матерившегося пленника по пухлым ягодицам, замечает:
-Сюда любой дурак может сделать.
Рывком переворачивает пленника на спину, заплетенные руки которого остаются внизу. Зубами сдирает со шприца обертку. Осматривает пленника, выбирая место, куда сделать «укол». Делает несколько ложных замахов над половыми органами. Пленника начинает от холода и страха бить дрожь.
-Обычно место укола захватывают щепоткой, чтобы расслабить мышцы. Когда их сжимаешь, то между мускулами возникают просветы, куда проходит игла. Но нам ведь это ни к чему, верно?
Размахиваясь, он втыкает шприц в ногу. Пленники кричит и дергается. Капитан усердно удерживает его на месте. Шприц, который он не удосужился вытащить, трясется.
-Сделать еще укольчик? - заботливо спрашивает Коробочка, переждав крики.
-Что вам от меня надо? - в ужасе спрашивает пленник.
-От тебя ничего, - делано удивляется Коробочка. - Где Череп?
Допрашиваемый делает непозволительную паузу, результатом которой становится второй укол.
-Я все скажу! - кричит пленник.
Оба бандита действительно говорят, что знают. О том, что машину с модулем в кузове угнал Леший. И о том, что Вольд скрылся в кирхе, а потом растворился в неком синем свету, исходящем от модуля. И как тот же свет заживо зажарил нескольких его преследователей.
Больше здесь делать было нечего. Коробочка позвонил дежурному и дал ориентировку на угнанный грузовик. В рапорте он указал, что задержанных нет. В управлении это приняли как должное. Все знали, что капитан обычно посылают на такие дела, где, либо тебя, либо ты их.
Данные по грузовику пришли сразу. Машина была обнаружена припаркованной в престижном районе на берегу моря. Коробочка запросил в управлении, не случалось ли здесь ничего из ряда вон выходящего. Ему опять повезло. Буквально на днях в доме, рядом с которым нашли грузовик, был убит некто Малкин по кличке Кит, бывший водителем у преступного авторитета Лешего.
-Обычная разборка, в доме ничего не взято, кроме ключей, - доложил дежурный.
-Что за ключи?
-Предположительно от машины и дома. От связки только брелок остался.
-Какая у Кита была машина?
-Сейчас посмотрю в компьютере. «Тандерберд». Прицеп тоже пропал.
-Грохочущий гром, - усмехнулся Коробочка. - Передай номера «тандерберда» в ГАИ. Пускай найдут машину.
Вскоре в ГАИ пошла ориентировка, помеченная грифом федерального розыска с обещанием хорошей премии от местного управления ФСБ. Все это вкупе сыграло свою роль, и спустя пару часов достаточных для того, чтобы патрульные машины объездили город, оперативники вышли на ниточку, которая могла привести к успеху в розыске угнанной машины.
На пути из города к пляжу располагалась автостоянка с круглосуточной продажей машин, и сторож припомнил, что видел прошлой ночью машину с молнией на капоте. Он так же припомнил, что «тандерберд» тащил за собой громоздкий прицеп. Далее следы терялись. Но не для капитана Коробочки.
Он сделал новый запрос в ГАИ на предмет каких-либо происшествий в указанном районе. И ему опять улыбнулась удача. Не иначе как бог помогает, или черт, усмехнулся он про себя.
В ту же ночь у пляжа, вписавшись в столб, разбился автомобиль «тойота», принадлежавший как выяснилось Константину Вересаеву, научному консультанту фирмы «Алга-люкс». Водитель из машины сбежал. По свидетельству очевидцев это был в стельку пьяный парень. Да это было и не важно.
Едва услышав про фирму «Алга-люкс» капитан Коробочка встрепенулся. Хоть он и не спал уже вторые сутки, известие его взбодрило. Указанная фирма давно стояла на учете УФСБ, как принадлежавшая преступному авторитету по кличке Ржавый. Ее сотрудники занимались малопонятными научными разработками, но деньги через «Алга-люкс» прокручивались что ни на есть реальные.
Вересаев в ГАИ не обращался, так как находился в командировке в Германии. Тогда возникал вопрос, как машина очутилась у пляжа. Одним из ответов мог стать тот, что Вересаев мог оставить машину какому-либо родственнику в пользование. Например, дочери, Маше, шестнадцати лет от роду. Какое совпадение. Лешему младшему столько же. И учатся они в одной школе.
Тогда становится ясно, почему и дочь Вересаева молчит. Как же иначе, если она уехала на «тандерберде» со своим кавалером! Коробочка уточнил адрес Вересаевой, потом позвонил своему заму прапорщику Горелову.
-Много людей не надо, ни к чему привлекать внимание, - предупредил он. - Возьми пару человек, чтоб в одну машину влезли. Об этом никто не должен взять. Если все получится, сверли дырку на погонах для офицерских звезд.

В тот день отец Маши Константин Вересаев связался с ними по скайпу.
Маша представила Андрея, и он старательно делал вид, что слушает, удивляясь, какой бред несет старый. Вид его не понравился Лешему. Глаза под толстыми очками ввалились, волосы вокруг солидной лысины неопрятно отросли, но профессор, казалось, этого не замечал.
-Очень устал, теория поливалентности меня доконала, - пожаловался Вересаев. - В Эссенском университете чудесная библиотека. Одна из лучших в Германии, да и в Европе, наверное. Но чем больше погружаешься в трактаты, тем больше путаешься. Слишком много противоречий. Особенно в доколумбовую эпоху. Полное ощущение, что ученые того времени не знали предмета исследований, - он задумался и внезапно добавил. - Или они делали это специально.
-Все сразу?
-Это и подозрительно, - подхватил Вересаев. - При допущении этой теории, возникает вопрос, кто мог координировать такого рода коллективную дезинформацию. А из вопроса следует ответ. Потому что абы кто не помог произвести столь скрупулезную операцию. А инквизиция могла. Только какого рожна это было ей нужно? Лезть во все эти дебри с язычниками, дикарями в набедренных повязках. Какое дело было епископату до Кукулькана? Да никакого.
-А вы разве занимаетесь Кукульканом?- насторожился Андрей.
Вересаев зыркнул в его сторону глазами. Словно говоря, кто посмел влезть в его приватную беседу с дочерью. Неприятный тип.
-Мы всем занимаемся,- процедил он и опять обратился к дочери.- Официальная религия и все эти ацтеки, майя и прочие индейцы никак не пересекались. Ни коим образом. Каков вывод? - он сам же ответил на свой вопрос. - Инквизиции надо было скрыть информацию, связанную с Кукульканом. Почему? Возможный ответ: они получили от Кукулькана подтверждение его божественной сущности. В одном трактате Нилутаифага сказано «Они зрели чудо». Правда, это сказано гораздо раньше и по другому поводу, но что если Папа тоже зрел нечто такое, о чем церковь молчала две тысячи лет?
-Папа, у тебя усталый вид. Тебе надо отдохнуть.
-Ерунда! Я уволился, - быстро сказал Вересаев.
-И Ржавый…Простите, Ремнев вас так просто отпустил? - удивился Леший, он был осведомлен, как от Ржавого уходят люди, в лучшем случае ногами вперед, в худшем, на них надевали бетонные башмаки и топили далеко в море, так что и хоронить было нечего.
-Я не спрашивал. Бросил заявление по факсу, и теперь я свободный человек.
По факсу он бросил. Ага.
-Он еще посмел мне угрожать! - сжал кулачки Вересаев. - Ничего, завтра же уезжаю в Лондон! Там ему меня не достать!
А дочка? Хотелось крикнуть Лешему. Ну, идиот.
Скайп прервался, одновременно снаружи прошумела машина, но не остановилась.
Леший холкой почуял, что от его уютного убежища не осталось и следа. Стоит он словно голый.

Глава 8.

На следующее утро профессор проснулся с криком:
-Мушка! Маленькая мушка!
Он открыл полные слез глаза.
-Приснился кошмар, профессор? - как бы, между прочим, спросил Картазаев, на самом деле поведение Манатова становилось все более подозрительным. - Нам надо торопиться. На все про все нам двое здешних суток осталось. Точнее: два световых дня по восемь часов.
Первое открытие подстерегало путников на перекрестке: дороги оказались перегорожены тремя рядами непреодолимых для машин препятствий, по форме напоминающих канцелярские кнопки только высотой в метр.
-Знакомая конструкция, ультрасовременная, - заметил Картазаев. - Дорога как бы есть, но она «мертвая». Не нужно ни блок-постов, ни шлагбаумов. А если надо кого-то пострелять достаточно взвода снайперов.
-Не обольщайтесь, Владимир Петрович, и не спешите делать торопливых выводов, - возразил Манатов. - Допускаю, что все мы и этот город в частности существуем лишь внутри модуля. И я вполне допускаю, что все эти картинки он черпает прямиком из нашего мозга. В данном случае, из вашего.
Мошонкина, которого мало привлекало теоретизирование, заинтересовала фигура косильщика, застывшего на обочине. Осунувшееся лицо увенчивала косматая борода, а сам он был одет в длинное рубище.
-Не умеет косу держать, а вроде наш человек. И самое интересное, что он здесь косить собрался?
Действительно, косильщик стоял на полностью вытоптанном пятачке. Вокруг только песок, усеянный осколками бетона.
Когда они удалились достаточно далеко от перекрестка, Дина вскинула руку ко рту.
-Он повернулся!
Все оглянулись, но было слишком далеко, чтобы точно узнать, шевельнулся ли косильщик. Возвращаться не стали, справедливо решив, что косильщик действительно мог со временем изменить положение.
-А что если время действительно совсем станет? - поинтересовался Мошонкин.
-В таком случае кинетическая энергия моментально перейдет в потенциальную. После чего мгновенный скачок температуры до нескольких тысяч градусов, и Земля станет новым солнцем.
Новый объект отвлек их от теоретических изысков. Над следующим перекрестком, перегороженным знакомыми «кнопками», на высоте в пару метров висел «Миг-27».Было дико видеть, как десятитонная махина свободно парит в воздухе, ничем не поддерживаемая.
Мошонкин подпрыгнул и, ухватившись за крыло, влез на самолет. Грохоча по плоскостям, подошел к кабине.
-Пусто!
-Он качается! - опасливо заметила Дина.
Десантник подпрыгнул на крыле, потом, ухватившись за кабину, постарался раскачать самолет посильнее. Тот медленно поддался. Кончики крыльев нехотя заколыхались и тотчас исчезли в невесомой дымке. По ушам резанула непередаваемая низкочастотная вибрация, и Мошонкин кубарем скатился на землю. Самолет еще некоторое время погудел, словно гигантская оса, медленно затихая. Из небытия вернулись исчезнувшие крылья, и самолет снова замер в прерванном полете.
Пыльный хвост тянулся за ним издалека. Поднятый турбулентным потоком, на всей протяженности висел разношерстный мусор. Мошонкин не замедлил споткнуться о висящую в пустоте жестяную банку из-под пива.
Вскоре они столкнулись с настоящей неприятностью. Картазаев давно обратил внимание на приближающееся препятствие. Больше всего оно напоминало свисающую с неба грязную тряпку. Лишь приблизившись, они поняли, что это дождь. Нормальный летний дождь. Некоторые капли висели по отдельности, другие же предстали в виде вытянутых многометровых струй, вызывающих при дотрагивании ощущение холодного желе. При желании его можно было даже слегка отгибать. Чем путники не преминули воспользоваться, когда дождь сделался чересчур частым. Люди протискивались между частоколом застывшего ливня, временами теряя друг друга из виду.
Все скоро выдохлись, цепочка все более растягивалась, и чтобы окончательно не растерять друг друга, Картазаев объявил привал. По его расчетам выходило, что половину светового дня они безбожно разбазарили.
-Так кто же оперов убил, если не вы? - без затей спросил Мошонкин, плюхаясь рядом с ним.
-Его фамилия Мажаев, он полковником служит в местном ФСБ.
На лице Мошонкина отразилось недоумение.
-Вы конечно человек авторитетный, но, по-моему, вы тут ошибаетесь. В конторе служат довольно крутые люди, им человека убить, что мне корову подоить. Но зачем же своих крошить? Вот у нас в колхозе конюх был Тимофей. Случалось, что он и своих лупил, но не до смерти же. Тимоха умный был, говаривал: «Зачем своих убивать, если их против соседней деревни выставить можно?» Я так думаю, если Мажаев не дурак, то он давно уже вокруг только надежных людей оставил. На крайний случай, он мог их на вас же и натравить. А спровоцировать стрельбу при наших умельцах плевое дело.
-В твоих словах кроется сермяжная правда. Но слишком много сходится против Мажаева. Оперы были слишком опытны, чтобы подпустить чужого, а уж тем более позволить себя расстрелять. Да и про наркотики Мажаев знал. Он, по сути, за ними и пришел. А потом, чтобы замести следы, и своих порешил, а потом слил все на меня.
-Ну почему именно Мажаев? А если это был кто-то другой? Например, Боно?
-Ты думаешь, я не думал об этом? Но тут случилось еще кое-что, о чем ты не знаешь. Мажаев ведь и меня хотел убрать. Мою машину заминировали, но вместо меня на воздух взлетели другие. А потом исчез парень, который был агентом под прикрытием. Мне еще в Москве сказали, что Гном вел еще несколько параллельных дел с местным управлением, так что Мажаев и его знал. Он все знал.
-Все, получается, на Мажаева замыкается, если бы не одно но. А вдруг и Боно и все знал?
-И про наркотики и про оперов? А также про Гнома и машину, которую он готовил для меня? Какая ерунда! Как если бы из «Смерча» сюда прислали кроме меня еще кого-то, не поставив в известность. А потом у него внезапно поменялись планы и вместо того, чтобы помочь коллеге он стал его топить. Боно каким-то образом узнал о замершем мире, в случае необходимости мог скрываться там, а потом возвращаться обратно и творить свои делишки. И оперы его подпустили беспрепятственно потому, что работали с ним напрямую по приказу из Москвы. И Гнома он убрал, да?
Сомневающаяся интонация после последнего утверждения получилась неубедительно. Картазаев замолчал и надолго. Можно сказать, что он никогда не молчал более емко. Перед глазами вихрем проносились картинки и детали, которые он должен был раньше свести воедино, если бы был более внимательным и не считал себя равным Кукулькану в своем сыскном деле.
Тысячу раз оказалась права Гита, говоря, что собственная заносчивость его погубит. Он действительно уверовал в свою непогрешимость, в непогрешимость своей дурацкой маски. Господа, я нашел свою маску! Маску твердолобого, самого упертого в мире осла. Чтоб у него рог на лбу вырос. С останкинскую башню.
Мошонкин недоуменно смотрел, как Картазаев сокрушенно качает головой, что-то бормочет под нос, причем довольно громко поминает животных и некие башни.
-Боно - агент «Смерча», - только и сказал Картазаев.

Внешний периметр дома Вересаевых был оборудован системой видеонаблюдения. Камеры дистанционно управлялись, и Андрей мог увидеть прилегающую улицу целиком.
Он просил у судьбы хотя бы час.
Вдалеке улица выходила на центральную дорогу, и на перекрестке стояли две машины. После небольшой паузы одна из них въехала на улицу.
Андрей понял, что у него несколько минут.
- Отсюда есть другой выход?
Маша сказала, что гараж оборудован двумя воротами. Одни из которых открываются на соседнюю улицу.
-Только папа никогда ими не пользовался. К тому же тяжело будет выехать, толкая груз перед собой. А что случилось?
Андрей хотел сказать, что ее папа козел.
-Нам надо срочно уезжать!
-Ты хочешь сказать тебе? Это ведь мой дом!
-Хочешь увидеть папу, поедешь со мной!
-Ты мне угрожаешь?
Ему ничего не оставалось, как потащить ее за руку. Она твердила что-то о заложниках, но шла.
В гараже Леший втолкнул ее в кабину, сам бросился отмыкать задние ворота. Еще повезло, что они не были завалены крупногабаритным мусором вроде тяжелых фанерных панелей, что стояли вдоль стен.
Наконец ворота распахнули. Леший, заняв место за рулем, включил зажигание и дал задний ход. Машина толкнула кормой модуль, тот не шелохнулся, словно весил тонну. Леший вдавил газ почти до упора, после чего модуль пружинисто подпрыгнул и неожиданно легко вылетел наружу.
В полной внезапности они оказались перед проезжавшей мимо машиной. Обиженно заревев клаксоном, она едва увернулась от удара. Леший затормозил, покинул кабину и бегом вернулся в гараж, где он заметил доски с торчащими гвоздями. Теперь он бросил их на пол торчащими остриями кверху.
Он вернулся вовремя. Маша удирала из машины. Когда он догнал ее, она стала отчаянно вырываться.
Они боролись, когда в гараж влетела машина преследователей. Видно, они просекли его маневр и решили с ходу проскочить бокс. Машина со всего маху налетела на гвозди, пропоров оба колеса по левому борту. Потеряв управление, она лихо пролетела через дорогу и вписалась в штакетник на противоположной стороне улицы, исчезнув в вихре щепок, сопровождаемая несусветным треском и лаем дворняг.
Маша сразу прекратила сопротивление, и он смог вернуть ее в машину.
Капитан Коробочка никуда не спешил и ни за кем не гнался.
Поставив машину на въезде, он терпеливо ждал, когда Леший сам приедет к нему. И ему повезло. Как всегда. Было даже не интересно. Коробочка притворно вздохнул и взял автомат с переднего сиденья.
Внезапно взгляд его упал на предупреждающий знак. «Проезд без остановки запрещен. До обрыва 300 метров».
-А что? Это даже интереснее! - сказал он себе.
И точно. Чего патроны тратить? Если погнать Лешего и дальше по этой дороге, то она прямиком выведет на морской обрыв. А обрывы здесь высокие. В душе у капитана все сжалось от предчувствия. Удовольствие растягивалось на целых триста метров.
Когда беглецы проследовали мимо, Коробочка пристроился следом, даже не скрываясь. Увидев предупреждающий знак, Леший попытался свернуть со злополучной трассы, но капитан высунул автомат наружу и дал пару коротких очередей в два-три патрона, и тот этого делать не рискнул.
Леший, скрипя зубами, гнал машину туда, куда позволял преследователь. Мелькнул ярко-красный указатель «Проезда нет!»
-Куда мы едем? - воскликнула Маша, но Леший ей не ответил.
Опытный безжалостный мужик загонял двух детей в пропасть.
Попался навстречу и быстро унесся назад знак «Опасно! Обрыв через 50 метров!» Повеяло морской прохладой и неповторимым йодистым запахом, но беглецы этого даже не заметили. Они неслись по абсолютно голой местности, обрывающейся в никуда. В синеве кричали чайки, недоумевающие, почему они мчатся навстречу неминуемой гибели, не снижая скорости.
Леший хотел затормозить, но всякий раз, когда он начинал сбрасывать скорость, по кузову барабанили пули. Наконец, когда дороги уже практически не оставалось, и выжидать больше не имело смысла, он вдавил тормоз до отказа, одновременно выкручивая руль, но тяжелый прицеп продолжал толкать машину вперед. Мертво вставшие колеса бодались и отскакивали от грунта, во все стороны летели ошметки земли, а модуль продолжал напирать.
Дорого оборвалась декоративным шлагбаумом, который они с ходу сбили и нырнули в пропасть. С колес вниз срывались комья грязи, а сама она продолжала удерживаться в воздухе замершим на краю модулем.
Капитан подъехал и остановился рядом с модулем. Сцепка опасно выгнулась углом. Автомобиль с подростками покачивался над пропастью, на дне которого были камни.
Коробочка опять взял автомат, целясь в крепеж сцепки. И в этот момент модуль дернулся и, взметая комья грунта, боком двинулся на него.
Капитан успел только заслониться рукой от осколков окна, когда прицеп врезался в машину и поволок к пропасти. Коробочка бросил автомат и метнулся к дверце.
Машина с ходу ушла в обрыв, стремительно соприкоснулась с грунтом в полусотне метров внизу и сочно лопнула белым бензиновым бутоном.
Модуль вернулся назад и втащил прицепленную машину обратно на обрыв. Лишь глубоко пропаханная борозда указывала, что он двигался.

На фоне замершего леса молчаливо возвышались серые корпуса «Лесного рая».
Сразу в пансионат Диего не пошел. Ему нужно было забрать палец Кукулькана из своей квартиры. Привязав пленников к скамейке рядом с домом, он поднялся, отпер дверь и вошел. В квартире все было по-прежнему, лишь появился новый запах. Пахло пропотевшей кожей, словно на конюшне. И опасностью пахло.
Все это вкупе с современным интерьером было так дико, что Диего охватил беспричинный страх. Ему показалось, что в квартире кто-то есть. Его прошиб пот. Взяв автомат на изготовку, он обошел квартиру и остановился перед ванной, в ней горел свет. Диего не помнил, горел ли он, когда он входил.
Вскинув автомат, он дал очередь прямо сквозь дверь. Ее даже не пришлось открывать, потому что от нее ничего не уцелело. В сверкающей побитым пулями кафелем комнате застыло форменное чучело: старик с вытаращенными глазами и косой на плече.
Диего толкнул косильщика стволом, но тот только качнулся. Тело старика было испещрено свежими розовыми отверстиями, словно нераспустившимися бутонами. Диего попятился, держа его на прицеле, а потом бегом спустился к пленникам. Они были напуганы прозвучавшими выстрелами. Не снизойдя до объяснений, он погнал их по направлению к «Лесному раю».
Откуда в его запертой квартире взялся косильщик? Ответ напрашивался сам, но это был неправильный ответ: косильщик зашел за ним следом и снова замер. Диего даже помотал головой, отгоняя навязчивое видение.
«Лесной рай» состоял из нескольких корпусов. В одном из них оказался бассейн, наполненный вместо воды жирно блестящей грязью. Артур задрожал, чуя, что вся атмосфера здания наполнена накопившейся чужой болью, оставшейся от лечившихся здесь многочисленных больных.
Диего ступил на глянцевую поверхность, она слегка промялась, но выдержала. Бандит пошел по ней. Грязь медленно расходилась под его ногами, издавая неприятное на слух потрескивание, словно трещали кости.
И вдруг в самом центре бассейна Диего провалился и сразу ушел с головой. Через секунду он показался над черной жижей. Диего отчаянно хватался за края, но застывшая грязь обламывалась, словно недостаточно прочный лед.
-Помогите! - в ужасе закричал бандит.
Несмотря на сопротивление Томы, вцепившейся ему в руку, Артур быстро освободился от пут и торопливо побежал по грязи. Поверхность разжижалась на глазах. Он едва успевал переставлять ноги, с каждым разом вытягивая их из все более глубокой воронки.
Добравшись до полыньи, он подождал, пока Диего всплывет в очередной раз, и втащил на край. Полынья стала расширяться следом. Диего отпихнул Артура и бросился наутек. Под затвердевшей поверхностью вздулся бугор, устремившийся следом за бандитом. Когда Диего выбрался на бортик, бугор с разочарованным вздохом исчез.
Артур опомнился, как оказалось, он все еще продолжал находиться у полыньи, и побежал, в несколько прыжков достигнув края бассейна. Диего влепил ему затрещину за то, что он, по его мнению, не торопился его спасать. Внезапно в мутной толще бассейна беззвучно и страшно возник и заскользил расплывчатый силуэт. Далеко позади него вились длинные седые пряди.
Лицо Диего посерело на глазах и кинулся наутек. Едва он скрылся из виду, как призрак замер, а затем с разочарованным вздохом ушел на дно.

Тревогу поднял прапорщик Горелов. Приказ приказом, но надо было спасать свою задницу. Когда спросят, что за переполох он поднял в элитном поселке, капитан Коробочка запросто может отойти в сторонку. Как два пальца. Тогда отвечать ему.
Он позвонил дежурному и сообщил об угнанном «тандербенде». Предупредил, что преступники вооружены.
Был объявлен план «Перехват». На пути возможного следования выдвинуты передвижные милицейские группы, им хватило пяти минут, чтобы перекрыть единственную дорогу из поселка.
Поперек размотали шипованную ленту под ласковым именем «Диана», за которой для верности поставили три машины. В Алге особо трепетное отношение к преступникам. Если имелась хоть косвенная информация о том, что они вооружены, гаишники без затей( и без предупреждения) открывали огонь на поражение. Командовал засадой майор Сахацкий, не собиравшийся нарушать сложившихся местных традиций.
Всего этого Леший конечно не знал. Беглецы и не подозревали, что им придается такое большое значение. Леший продолжал давить на газ, дорога споро бежала под колеса. Сама собой в кабине зазвучала музыка, хотя ранее никому не удавалось реанимировать древнюю магнитолу.
Они не сразу поняли, что темная полоска, перегораживающая дорогу, это машины, стоящие по всей ширине проезжей части. Объехать препятствие не представлялось возможным, насыпь в этом месте отличалась почти отвесными склонами. Лешему ничего не оставалось, как нажать на тормоз.
Чудеса и диковинки не думали кончаться, потому что машина продолжала катить навстречу неминуемой гибели, не снижая скорости. Гаишники, укрываясь за корпусами патрульных машин, открыли огонь. Дистанция позволяла даже не очень меткому стрелку превратить нарушителя в решето.
Леший продолжал в панике выкручивать руль, и вроде бы машина ему подчинилась. Но это было только хуже. На скорости маневр оказался самоубийственен. Машину стало неотвратимо заносить, пока окончательно не бросило в неуправляемый занос.
Прицеп начал неуклонно обгонять машину, и некоторое время сцепка даже неслась перпендикулярно движению, оставляя на асфальте жженые следы отчаянно визжащих колес.
До терпящих аварию оставалось всего метров двадцать, когда гаишники поняли, что всю эту беду несет прямо на них и стали в панике разбегаться.
Прицеп оказался уже впереди, и создавалось ощущение, что это он тащит машину за собой. Уже никто не стрелял, все ждали, чем же все это кончится. Как оказалось, ничем хорошим.
Домчавшись до препятствия, прицеп продолжил вращательное движение и словно праща буквально все смел. Чудовищная дубина сбила машины далеко на обочину, что касается «Дианы», то ее просто-напросто сдуло.
Модуль устремился дальше по дороге, увлекая за собой машину. Довершив полный оборот, прицеп всеми четырьмя колесами «поймал» дорогу, позиционировав машину впереди, и вся сцепка, как ни в чем не бывало, продолжила движение, не снижая скорости.
Мимо застывшего майора Сахацкого с рокотом прокатилась полуось, оторванная от патрульной «тоеты», сама же машина с беглецами, судя по всему, повреждений не получила.

Аркаша Листунов находился в банке «Алга-кредит». После страшной находки он сообразил, что хозяин лаборатории теперь его выследит, поэтому решил запастись деньгами и скрыться из города. Он уедет в другой город, в Сибирь, и начнет другую жизнь. Он изменится. У него железная сила воли.
Для него, всю жизнь безвыездно прожившего в Алге рядом со стареющей мамочкой, Сибирь казалась неизведанным и глухим урочищем, куда никакому следствию не добраться. Посему он взял небольшой пластиковый пакет, в который обычно клал хлеб, и направился в банк. Аркаша убеждал себя, что много денег ему не нужно, только чтобы уехать, а там он сам заработает: устроится в местную телекомпанию и займется своим любимым делом, будет всякую мерзость вырезать. Только на этот раз он будет все просматривать сам.
Аркаша даже вспотел, представив, как будет смотреть все опусы незабвенного и проклятого Тинто Мандрасса. Выдающийся извращенец, с таким надо держать ухо востро.
Листунов открыл высокую натертую до блеска зеркальную дверь и, пройдя мимо замершего охранника, зашел за стойку. В животе кольнуло от запретного. Более десятка девушек-операторов полностью обездвиженные сидели напротив окошек, каждая в своем закутке, отгороженном прозрачными перегородками.
Аркаша выбрал белокурую девицу с вздернутым носиком. Она была настолько невинна: голубоглаза и белокожа, что он не сдержался и провел пальцем по милому носику. Как ожидалось, она даже не шелохнулась, а на коже остался потный след.
Аркаша одернул себя. Он не какой-то там маньяк и способен обуздать свои страсти, тем более что пришел по делу, забрать причитающиеся ему деньги, а не по какой-то там ерунде. Аркаша действительно считал, что ему должны, ведь столько лет он гнобился за гроши, не имея возможности прикупить даже проститутку. Перед взором тотчас поплыли сладкие картины, но Листунов усилием воли, на этот раз потребовавшим гораздо более могучего усилия, прогнал их.
Напротив блондинки стоял высокий сейф с приоткрытой дверцей. Господи, какие они все непосредственные. Аркаша поправил корригирующие очки, усмехаясь улыбкой умудренного в жизни человека. Внутри лежали аккуратные пачки, перевязанные резинками для денег. В прежней жизни ему не приходилось видеть эти резинки. Он только слышал, что где-то существуют такие штуковины, резинки для денег, и мог только мечтать, чтобы подержать их в руках.
Вся жизнь по существу прошла мимо. Та жизнь, где упитанные господа с лоснящейся туго натянутой на гладких щеках кожей перекладывали в свои карманы пачки банкнот.
Аркаша брезгливо отодвинул в сторону валюту, он оставался патриотом, и стал выбирать пачки. Банкноты достоинством свыше тысячи рублей отложил: на них в магазине сроду не было сдачи. Взял пятисотками и одну пачку сотнями, на размен. Поймал себя на мысли, что взял гораздо больше, чем хотел, около миллиона.
Как честный человек решил написать расписку. Усевшись напротив блондинки, вместо того, чтобы писать, он разглядывал девушку. Однако хороша. Потом он понял, что ему не нужна расписка, ему нужна эта женщина, а расписка всего лишь повод. По всему выходило, что красотка в любой момент будет рада упасть в его объятия.
С этим покончено раз и навсегда, пытался Аркаша себя урезонить. Он же не маньяк, который специально роняет деньги на пол, чтобы заглянуть соседке по парте под юбку. Листунов, надменно усмехаясь, бросил одну из захваченных пачек на пол.
Некоторое время он боролся с собой. Ведь получается, без этой пачки миллион неполный. На какую же сумму писать расписку? Аркаша притворно вздохнул и нагнулся. Ведь можно поднять деньги, но голову в сторону блондинки не поворачивать. Эка невидаль!
С другой стороны, это может быть расценено как слабость. Подумаешь, посмотрит он на эту красивую дуреху, от нее не убудет, а у него таких уже полно было. Вчера.
И он повернул голову. Блондинка сидела, чуть расставив ноги. На ней была короткая плиссированная юбка, и трусов под ней не было. Аркаша с обреченностью приговоренного на вечные муки понял, что погиб. Он полез прямо под стол, запуская руки под юбку, повторяя словно заклинание:
-Дуреха! Вот дуреха!
Вдоволь нашарившись, с грохочущим в ушах сердцем, Аркаша понял, что под столом с блондинкой у него ничего не получится, как бы он не изворачивался, поэтому, пятясь, вылез обратно.
Девушка продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Аркаша был потный, рубаха сбилась, а ей хоть бы что. Он обозвал ее грязным словом. Вот ведь женщины, не доведут до добра. Тысячу раз права была мамашка, предупреждавшая:
-Все зло в бабах, сынок. Им ведь надо всего тебя, а если баб много, то они тебя буквально на полосья растерзают. Посмотри на своего двоюродного брата. Три жены было, и каждая свой кусочек здоровья отняла. А все радовался, что бабы его любят. Вот они его и вылюбили! До самого дна. Все здоровье на них положил. Они ведь звери, эти бабы. Все отняли, оставили только две вещи: алкоголизм и геморрой.
Расстегивая штаны, он шел к блондинке, когда заметил, что в зале непостижимым образом изменилась обстановка, и посреди холла возвышается фигура знакомого мужика с косой в руке. Аркаша встряхнул головой, прогоняя наваждение, но оно не пропало. На сверкающем лаком мозаичном полу стоял босой дед в грязной полотняной рубахе, размахивающий косой. Картина была дикой, нелепой и совершенно неожиданной. На лбу сами собой запульсировали вены, и зрение тотчас откликнулось на взбесившиеся нервы, изменяясь далеко не в лучшую сторону. Перед глазами незамедлительно задвоилось и затроилось.
Было совершенно непонятно, что старик собирался косить среди великолепного гранитно-хрустального дворца «Алга-кредита». Внезапное появление косильщика вызвало у Аркаши настоящий шок. Он кожей чувствовал, что ему надо поторапливаться убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Ему было страшно до нестерпимых позывов к опорожнению мочевого пузыря. Одновременно всепоглощающее желание приковало ноги к полу. Зрение, сделавшись совсем никудышным, оставило для обзора лишь узкий коридор, похожий на луч света, прорезавший мрак, на конце которого застыла блондинка с ее полураспахнутым ротиком.
Подскочив к девушке, он силился повернуть чудесную головку к себе. Удерживать одновременно штаны было сложно, тогда он их отпустил, и брюки вместе с запутавшимися трусами мешковато свалились на щиколотки. Освободившимися руками Аркаша потянул голову, она не поддалась, а чертова кукла продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало.
Он навалился с остервенением, раздался треск, и голова неестественно склонилась к самому плечу. Теперь уже на мертвом лице блондинки застыло выражение удивление. Она словно спрашивала, за что ее убили. Аркаша истерично пытался пристроить сломанную шею обратно, как будто это была всего лишь кукла, и все можно было повернуть вспять и исправить.
Трусливо оглядываясь, он заметил, что в зале находятся уже два косильщика, руки с косами угрожающе отведены назад, готовые в любой момент с угрожающим свистом полететь вперед. Аркаша оставил затею с блондинкой и бросился бежать. Уже в холле вспомнил о деньгах и был вынужден вернуться за пакетом.
Аркаша был уверен, что не спускает взгляда с зала, но когда взял пакет, то увидел, что косильщиков трое. Спазм сжал живот, когда он понял, что при таком размножении косильщиков ему из банка не выбраться.
Роняя деньги из порванного пакета, Аркаша устремился к выходу. Косильщики непостижимым образом переместились к самым дверям и теперь занимали все подходы к ним. Где не стояли сами, устрашающе торчали косы.
Словно побитая шавка, Аркаша бегал перед застывшими фигурами, пока не решился пролезть между двумя отведенными косами. Один косильщик стоял лицом к другому, так что косы застыли в немом полете навстречу друг к другу. Одна коса находилась ниже к полу, Аркаша перешагнул через нее, чувствуя неприятный холодок в промежности от близости беспощадной стали.
От страха, такого невыносимого, какой бывает только в детстве, когда готов забиться в угол под кровать, и так ущербное зрение сделалось вообще дефективным, глаза сдвинулись к переносице, грозя соединиться. Аркаша видел только небольшой пятачок под собой. Внезапно он услышал смешок. Перед тем как окончательно ослепнуть, Листунов разглядел, как косильщик скосил на него глаза с нездоровыми желтыми белками. Он почувствовал холодок в промежности, в опасной близости от которой качнулась безжалостная сталь, после чего опрометью кинулся меж двумя косами. Долгую секунду ему казалось, что косы пришли во встречное движение, и лишь чудом ему удалось выскочить наружу. Не видя дороги, спотыкаясь и падая, он бежал до тех пор, пока не наткнулся на стену и двинулся дальше, ведя по ней рукой. Стоило появиться щели, он забился в нее и затих.

Глава 9.

Войдя в «Мадрас», Леший попросил Машу подождать, сам поднялся в кабинет. Его должны были насторожить непривычная тишина и отсутствие охраны, но он был всего лишь школьником, он очень устал, а, войдя в ночной клуб, почувствовал себя дома и расслабился.
Обычно так и бывает, сказал бы на это Картазаев. Обычно дома всех и мочат.
В комнате с хмурым видом сидел дядя Боря.
Когда Леший поздоровался, друг семьи не ответил. Он понял почему, когда ему ткнули пистолет в затылок. Сзади стояли Шершавый и Ржавый.
-Целая слесарная мастерская, - монотонно проговорил Леший, интонация была чисто Лешего-старшего. Изменился младший, сильно изменился. Именно от этой интонации дядя Боря сполз с кресла на пол и до крови расшиб лоб об пол, крича «Падлой буду! Я не предавал!»
-Не пачкай полы,- проскрипел Ржавый.- Хитрый лис, думаешь, новый Леший перед тобой? Он им никогда не будет.
А Лешему сказал:
-Где груз?
-На заднем дворе. Я покажу.
-Ишь ты. Какой сговорчивый. Веди тогда.
От Ржавого за километр несло смертью. Косы только не хватало.
-Сколько он тебе заплатил? - спросил Леший у Шершавого.
-С тобой не поделюсь. Давай, двигай!
Ржавый притворно осудил.
-Зачем ты так? Все-таки твой бывший босс.
Через зал они шли мирно, словно компания возвращается от карточного стола. Маша повернула голову от стойки, увидела их всех сразу. Леший сделал едва приметный знак, помотав головой из стороны в сторону. И девушка повернулась обратно к стойке.
Леший непроизвольно перевел дыхание. Он до последнего боялся за девушку.
Они вышли на «алгинский Бродвей», обошли здание клуба и оказались на мрачной площадке, где среди мусорных баков стоял «тандерберд» с прицепом.
-Иди, подними брезент с прицепа! –велел Ржавый.
-С какой радости? То, что в прицепе, всех мужиков убивает.
-А ты значит жить хочешь?- проскрипел Ржавый. – Эх, салага. Жизнь дается человеку один раз, слыхал? А то, что отбирается она тоже один раз, ты наверное в своей школе не проходил?
Говоря так, он наворачивал глушитель на пистолет.
-Шеф, я пойду, у вас тут свои разборки, - сказал Шершавый.
-Вот у тебя и новый шеф,- поддел Леший.
Ржавый остановил Шершавого и вложил ему в руки пистолет.
-Стреляй! Чистеньким хочешь остаться? Мочи, гаденыш, а то с ним ляжешь!
-Как скажете, - подчеркнуто равнодушно сказал Шершавый.
-У тебя руки дрожат, - заметил Леший. - Детей не приходилось до этого убивать?
-Тоже мне, нашелся, дети! Не боись, тебя замочу, рука не дрогнет! - пообещал бандит, целя в него.
Леший зажмурил глаза. В голове только одна мысль. Не дрогнуть!
Внезапно сквозь веки проник режущий синий свет. Его источник находился у Лешего за спиной, там, где находился модуль.
Там, где стоял Шершавый, воздух загустел, сделался вязким и практически непрозрачным. Бандит только открыл рот, чтобы заорать, как пространство вокруг него, вместе с ним нарезалось на равные квадраты, которые с громкими щелчками поменялись местами, словно цветные квадратики в гигантском кубике Рубика.
Фрагментация закончилась внезапно, так же, как и началась. И когда она закончилась, на месте Шершавого возвышалась неопрятная куча нарезанной ломтями дымящейся плоти.
Хоть и Ржавый перепугался до мозга костей, но все же он был тертый калач, многое на зоне повидал, и как драли всем бараком, и на куски резали, так что он опомнился быстрее. И поднял пистолет.
Он стрелял в упор. Впечатление было такое, что затылок Лешего вывалился. На самом деле фрагментация на время вынула его, поменяв на сегмент воздуха. Пропустив пулю, фрагмент вернулся на место.
Уверив себя, что промазал, Ржавый снова выстрелил в противника с дистанции, с которой не промахнулся бы трехлетний карапуз. И опять не попал.
Трассер оказался разбит на фрагменты, и в последнем из них пуля все же была зафиксирована. Повисев в воздухе, она упала на пол.
С досады бандит выстрелил еще. Пространство вокруг дробилось, фрагменты наслаивались одно на другое, вылавливая и отклоняя пулю все дальше от цели.
Спустя какое-то время, пуля пошла по кругу. Ржавый успел только заорать, когда она круг замкнула.

Крытой галереей бассейн соединялся с основным корпусом санатория. Когда-то переход был полностью застеклен, теперь в нем не осталось ни одного целого стекла. Когда Диего с пленниками перешли в корпус, то оказались в длинном изогнутом коридоре, один конец которого тонул во мраке, другой же вдали освещался неестественным синим цветом, будто там горели ультрафиолетовые лампы.
-Кукулькан дает мне знак! - торжествующе заявил Диего. - Слышите вы, недолюди. Он дает мне знак, потому что я не такой как вы. Я лучше вас, я стою выше по эволюционной лестнице.
Он заставил Артура и Тому подтвердить свои слова. Они не сговариваясь, согласились с ним во всем. В поведении Диего все более проскакивали истерические нотки. Он был возбужден и чрезвычайно доволен собой, причем это никак не вязалось с внешней обстановкой. Разбитой галереей, пустым и заброшенным санаторием, в котором кто-то палил бактерицидные лампы. По всему выходило, что на каком-то этапе Диего потерял связь с реальностью и воспринимал только свои навязчивые идеи.
-Куда мы идем? - спросила Тома в тревоге. - Не поздно еще вернуться.
-Будешь делать то, что я тебе прикажу, - предупредил Диего. - И говорить будешь тоже по команде. Так уж и быть, сделаю вам одолжение, расскажу вам про Путь, хоть вы этого и недостойны, черви. Знайте, что бог не хочет иметь с вами ничего общего. Разве что у Миноискателя он кое-что одолжит, - он указал на Артура. - Кукулькану нужны глаза, и он возьмет их у тебя. Ты должен гордиться этим. А что касается сбежавшего Аркашки, то мы найдем его после того, как станем великими. Бог и я.
После этих слов пленникам стало откровенно страшно. Становилось явным помешательство Диего. Нечего было и думать уговорить его отказаться от бредовой затеи и вернуться обратно. Вокруг явно что-то назревало. В притихшем санатории временами раздавался треск. Казалось, нечто давит на него снаружи, заставляя трещать от напора.
Однако, надо было что-то решать с пальцем. Ведь он так его и не забрал.
-Я тут забыл про палец, - сообщил он как можно более беспечным тоном. - Артур, ты видел его у меня дома. Это недалеко. Выйдешь из корпуса, пройдешь через лесок и попадешь прямиком к дому. Одна нога здесь, другая там, не то убью твою подружку. Ты ведь не допустишь, чтобы кто-то погиб из-за тебя? Ты ж у нас нравственный урод.
Пока Диего отсоединял путы, Тома успела шепнуть Артуру:
-Беги!
Но он только отрицательно качнул головой. Диего оттолкнул его и показал на глаза.
-Не заставляй Кукулькана ждать! - он вынужден был говорить громче, потому что пансионат полнился все более громкими звуками.
Когда Артур вышел, снаружи оказалось еще темнее, чем внутри. Небо хмурилось. Лес выглядел мрачно. Временами казалось, что за деревьями кто-то прячется.
Артур углубился в чащу. У шагов возникло эхо, кто-то шел следом, не приближаясь, но и не отставая. Когда Артур останавливался, то неизвестный не успевал сразу прекратить движение, и некоторое время слышались тяжелые вязкие шаги.
Может, космач забрел, подумал Артур, понимая всю абсурдность идеи. Обезьяны вряд ли забрели бы так далеко, да и не ходили макаки как люди, он бы сразу отличил.
Артур ускорил шаг, и существо ответило тем же. Теперь оно было гораздо ближе.
Он уже бежал, преследуемый буквально по пятам. Он ждал, что вот-вот из-за спины выпростаются мохнатые руки (лапы?) и схватят его. Нервы были на таком взводе, что когда под ноги вынырнул мохнатый ком, он даже не сделал попытки увернуться, а упал через него.
Это оказалась застывшая белка. Стараясь успокоить бешено скачущее сердце, он пошел дальше, как вдруг сзади раздался смачный хруст и чавканье. Чудище пожирало беззащитную тварь.
Артур уже бежал, не разбирая дороги, сшибая шляпы мухоморов и оскальзываясь на гнилых листьях, и, наконец, лес кончился.
Перед ним возвышался элитный дом.
Артур оглянулся. Сзади возвышался густой куст, листья которого еще качались, и вдруг среди них сморгнули глаза. На первый взгляд они висели в воздухе. На самом деле, поняв, что его раскрыли, некое образование пришло в бесшумное движение, погружаясь в листву, как подводная лодка погружалась бы в воду.
Артур попятился, а потом и побежал.
За короткий промежуток прошедшего времени дом сильно пострадал. Окна разбиты. На фасаде обугленная дыра, происхождение которого объясняли разбросанные в большом радиусе лопасти и обгоревшие шасси. Покрытый жирной сажей остов вертолета возвышался среди изломанных и сгоревших при падении кустов жимолости. От удара здание пересекли трещины, наиболее угрожающая из которых располосовала здание сверху донизу. Местами она была такой широкой, что из нее торчала мебель.
Дом чудом еще не рухнул, но неизвестно, на сколько бы его хватило. Артур поспешил войти. Лестница оказалась в выщерблинах, штукатурка зияла пулевыми отверстиями.
Дверь в квартиру Диего оказалась целой. Немало успокоенный этим обстоятельством, Артур уже смелее потянул на себя ручку. Увиденное приковало его к месту. Напротив него на уровне окна висел человек в черном комбинезоне и маске с прорезями и целил в него из автомата.
Артуру удалось перевести дыхание лишь спустя какое-то время, когда он понял, что это замерший и, следовательно, он не может его застрелить. Притворив дверь, он поспешил уйти с лини огня. Увиденное в комнате потрясло его даже больше, чем вид целящего в упор спецназовца.
Квартира оказалась полна штурмующих ее вооруженных людей. В коридоре было восемь человек, трое из которых, по всей видимости, было уже убито. Еще пятеро обнаружилось в спальне, в зале вообще было не протолкнуться. Спецназовцы лезли по головам своих же раненных.
Солдаты стояли так плотно, что Артуру пришлось протискиваться между напряженными, застывшими в яростном порыве телами. Он миновал кучу-малу и оказался перед бойцом, в боевом запале сорвавшим маску. Рот распахнут в крике, лицо сведено гримасой усилия на пределе человеческих сил. Человек вытянулся в прыжке, не дотягиваясь нескольких сантиметров до лежащего на столе предмета.
Теперь становилось ясным, зачем все они пришли. Предметом оказался бархатный футляр с вензелем «К». Артур опасливо взял его, предварительно обернув подобранной ветошью. Он не смог заставить себя открыть футляр, чтобы проверить на месте ли палец, но тот запульсировал сам. Удары напоминали удары сердца, ритмичные и глуховатые. Раньше такого за когтем не наблюдалось.
Артур понял, что события приобретают непривычный для замершего мира характер. Самое жуткое, что Диего уже не переубедить, и надо что-то придумывать самим. Взяв палец, Артур спускался вниз, уже решив Диего его не отдавать. Он еще не знал, что ему скажет, но решение пришло само. Артур был фаталистом, уверенный, что случайностям в жизни не место, и события связаны между собой покрепче наручников. И если что-то и случилось, то надо искать в этом особый смысл.
Артуру было отпущено времени ровно столько, чтобы он успел отойти, после чего дом сложился в клубах серой цементной пыли. Это и был ответ. Кто-то сверху решил, что палец должен остаться у него.

Вторую ночевку Картазаев со спутниками провели в найденной в парке трансформаторной будке. Сначала хотели остаться в зоне застывшего дождя, но сразу выяснилась неприятная особенность. Стоило прижаться к твердой вроде струе и полежать подольше, как бок пропитывался сыростью.
Внутри будки трансформаторы и шины оказались под высоким напряжением, но Манатов, проявив недюжинную смелость и даже безрассудство, взял одну из шин рукой.
-Вибрирует, но током не бьет. Дело в том, что сила тока обратно пропорциональна времени, а так как время равно бесконечности, то имеем тот же эффект, что и с поверхностным натяжением, - пояснил он.
Один из пробитых дугой разрядников давал достаточно света, чтобы в будке не было темно. Манатов не спал, а смотрел на Дину.
-Почему не спите, профессор? - поинтересовался Картазаев.
-Последняя ночь, - проговорил тот, укрывая Дину, раньше Картазаев не замечал за ним подобных сантиментов.
Манатов словно застеснялся своей открытости и пояснил.
-Завтра третьи сутки, после которых нас ждет встреча с неназываемыми. Хоть это и познавательно, но, похоже, это станет нашей последним сильным впечатлением, если мы, конечно, не догоним Диего и не отнимем у него ключ, который поможет нам выбраться отсюда.
На протяжении ночи Манатов неоднократно выходил на улицу. После одного из походов он поманил бодрствующего Картазаева. Тот вышел следом, и профессор указал в сторону пройденной днем зоны с дождем. Струи за это время поредели, стали прозрачными, словно мутное стекло.
За городом разгоралось зарево, располагавшееся приблизительно в том месте, где путники вышли из леса к морю. Черное небо было подсвечено неровным синим светом, в котором мелькали неясные фигуры.
-Неназываемые? - полуутвердительно спросил Картазаев.
-Рано еще. Скорее всего, это наши преследователи.
-Испанцы?!
-Они горят жаждой мести. Найти нас не составит труда. У них полно ищеек навроде карлика.
-Надо будить остальных, - заторопился Картазаев, но был остановлен профессором, указавшим в ту сторону, куда они направлялись.
Там тоже наблюдалось свечение, Правда, имевшее несколько иной характер, нежели уже виденное. В небо был спицей воткнут луч, иногда пульсирующий, но чаще горящий ровно, словно маяк.
-Ну вот, теперь нам ваше изобретение больше не понадобится, - заключил Картазаев.
-Это может быть опасно.
- У вас есть другое решение? Тогда нам надо поторопиться, нас зовут.
Разбудив остальных, продолжили движение. Путники с все более растущим беспокойством смотрели назад, на разгоравшееся зарево. Преследователи уже достигли города, они двигались слишком быстро, используя непонятное средство передвижения, возможно именно этим вызывая некий дисбаланс в замершем городе, который фосфорицировал и протестовал против нарушителей его спокойствия.
По расчетам Картазаева «испанцы» должны были нагнать их не раньше, чем через пару часов. При этом он полагался на то, что преследователи потеряют время на преодоление зоны дождя. Его чаяниям не суждено было сбыться. Преследователям понадобилось не больше четверти часа, чтобы добраться до преграды, после чего они протаранили застывшие струи.
Был хорошо слышен шум мощного мотора, работавшего на пределе тяги. Было непонятно, как «испанцам» удалось завести машину, презрев местные законы, но это объясняло быстроту, с которой они их нагнали.
Беглецы укрылись за кустарником на обочине, и Мошонкин поинтересовался, что он намерен предпринять. При этом в глазах десантника светилась такая уверенность, что Картазаев заранее все просчитал и у него на все припасен единственно верный ответ.
-Испанцев убить. Машину захватить, - сказал Картазаев, и у Мошонкина глаза сделались как два пятирублевика.
Картазаев поспешил свое решение отменить и заменить более щадящим. Он велел сосчитать, сколько всего противников и самое главное, кто ведет машину.
Воющий на форсаже двигатель был уже рядом. Свет фар заметался по крайним застывшим струям и вырвался на свободу.
Это был тяжелый колесный грузовик «Штафф» германского производства. В открытый кузов плотно набились жители разрушенного города. Впереди все четверо испанцев: Глюк, Амарал, Луис и Мигель. Кроме них было еще человек пятнадцать крепких мужиков, вооруженных арбалетами и ножами. В прицепе «Штафф» тащил за собой две легковушки.
В который уже раз Картазаев пожалел, что он не один. Он мог легко проникнуть в одну из прицепленных машин и въехать в рай на чужом горбу. Во время остановки можно было попытаться угнать грузовик, оставив бандитов без транспорта.
Но Картазаев не мог бросить попутчиков, потому что оставшиеся без поддержки профессионала те рисковали остаться здесь навсегда и стать легкой добычей гулов.
Вопреки ожиданиям им так и не удалось рассмотреть, кто находится за рулем. Кабина оказалась плотно занавешена тряпьем землисто серого цвета. Становилось не совсем понятным, как шоферу удавалось рулить, находясь в полностью изолированной кабине.
Бандиты на полном ходу миновали затаившихся беглецов. Еще некоторое время были слышны рев мотора, азартные крики и бренчание прицепов. Преследователи держали путь на «Лесной рай».
Выждав паузу, Картазаев со спутниками продолжили движение.
Вскоре им по настоящему повезло. Дорога делал круг, и путники смогли срезать путь через стройку. Вокруг в кромешной темноте возвышались остроугольные конструкции, баки, трубы, устрашающе торчащая арматура. Земля была испещрена траншеями и ямами. Картазаев, шедший первым, был не раз близок к тому, чтобы пропороть ногу о ржавую железяку, но дело обошлось лопнувшей по шву штаниной. Да Мошонкин один раз упал в нечто, по форме и содержанию напоминающее выгребную яму.
Вся комичность ситуации заключалась в том, что едва путники оставили стройплощадку позади, как «включился» день. Если б на полчасика раньше, то они обошлись бы без многих шишек и синяков.
Пансионат предстал перед ними как на ладони. Грузовик был оставлен бандитами рядом с пандусом. Вокруг не было заметно сторожей, но Картазаев, справедливо решив, что бандиты могли наблюдать из окон «Лесного рая», повел своих людей, укрываясь в лесополосе, тянущейся вдоль дороги.
Его мучил вопрос, почему бандиты не оставили часового. Может, это ловушка? Оставив спутников в кустах, полковник дополз до машины. Никто не кинулся на него из кузова, и никто не выстрелил сквозь выбитые окна пансионата. Кабина была по-прежнему завешена тряпкой, уже потом он понял, что не все, что смотрится как тряпка, она и есть.
Спутники увидели призывные жесты командира и короткими перебежками торопливо преодолели расстояние до «Штаффа».
-Угоним машину? Я могу за водителя, - предложил Мошонкин с загоревшимися глазами.
-Водитель в кабине, - спокойно проговорил полковник, и лишь легкая бледность говорила о том, что он говорит не всю правду.
Мошонкин открыл дверь и обмер. То, что они ошибочно приняли за развешенные повсюду тряпки, было раздувшимся до неприличия человеческим телом. Обильные телеса заняли кабину целиком, даже в узком пространстве под приборным щитком было втиснуто деформированное тело. Самое кошмарное произошло с лицом. Теперь оно занимало все ветровое стекло, и глаза были разнесены по разные края кабины. И весь этот студень жил. Глаза елозили по стеклу, и двигался рот, похожий на разошедшийся метровый шов. Мошонкину стало плохо даже быстрее, чем Дине.
Картазаев дотронулся до головы, предполагая, что наткнется на раздувшийся водяной пузырь, но рука уперлась в твердую кость. Кабину почти целиком занимал сильно деформированный изуродованный череп.
-Убейте меня, - взмолился мутант.
-Ты кто? - спросил Картазаев, следя за тем, чтобы голос случайно не дрогнул, очень уж зрелище было необычное.
-Валерик.
-За что тебя так?
-Я провинился, утаил коробку сока. Как оказалось, он весь высох, но Глюк все равно меня наказал. Ему нужен был водитель.
-Со всеми водителями…происходит так?
-В замершем мире нельзя пользоваться механизмами. Обычно человек умирает сразу, потому что живые органы оказываются перемешаны с железом, мне еще «повезло». Убейте меня, чего вам стоит. Человеческое существо не способно познать таких страданий. Я ведь не весь перед вами. Посмотрите на днище.
Картазаев нагнулся и крякнул. Откровенно говоря, он уже думал, что самое страшное уже видел. С днища между передним и задним мостом свисал обширный рахитичный живот со змеящимися венами толщиной в руку. Ноги, неестественно короткие по сравнению с туловищем, срослись с задним мостом. Ступни торчали над крыльями задних колес. Дальше уж разглядывать Картазаев не решился.
-Я не могу так сразу убить тебя, - предупредил он. - Ты должен понять, ты слишком большой, а у меня нет оружия. Но я могу обещать, что как только я найду подходящее орудие, я прекращу твои мучения.
-Каждое мгновение причиняет мне невыносимые страдания, но я подожду. Оружие вы можете найти в пансионате. Глюк сказал, что там должно быть много оружия.
-Еще один вопрос. Зачем бандиты прицепили две машины сзади?
-До них были еще две. Глюк посадил в них провинившихся, но им не повезло, и машины взорвались. Тогда Глюк сказал, что в «Лесном раю» есть пресервы, которые заставят их работать.
Картазаев поинтересовался, что это такое, но Валерик не знал. Где их искать, тоже был не в курсе.
Картазаев решил, что всем вместе в пансионат соваться резона нет. Стало быть, пойдут они с Мошонкиным вдвоем. Профессор с Диной будут ждать их возвращения, укрывшись в лесопосадке. Она тянулась вдоль дороги, и в случае опасности по ней можно было отступать, не опасаясь быть обнаруженными.
Начали обследование пансионата со здания бассейна, стоящего первым.
-Только к бассейну не подходи, - строго настрого предупредил он. - Не нравится мне это болото. Оступишься еще, мне перед Данюком потом отвечать.
Но стоило им разделиться, как Мошонкин естественно направился к бассейну. Ему показалось, что там кто-то есть. И он оказался прав. Стоило ему наклониться над мутной жижей, как из нее разом высунулись две быстрые руки и вцепились в него. Десантник пытался схватиться за что-нибудь, но как назло вокруг был лишь ровный гладкий пол. Его с силой дернули, и он рухнул прямо в грязь.
Голова его показалась наверху, и он смог заорать, после чего окончательно скрылся в буруне блестящей как антрацит жижи.
-Иван, держись! - крикнул Картазаев, появляясь на арене борьбы.
-Куда ты так торопишься, средний? - раздался вдруг голос, старавшийся звучать приторно любезно.
Сзади стояла Алмауз Кампыр. Космы седых волос оставались распущенными, а в глазах пылал лютая ненависть.
-Мне некогда, потом поговорим, - сказал Картазаев, он спешил, так как Мошонкин уже полминуты не дышал, и полковник не знал, успел ли парень перед падением вдохнуть воздух, если нет, то легкие уже полны грязи.
Когда он разбежался и прыгнул, старуха догнала его и впилась в ноги. Так что вместо бассейна Картазаев со всего маху растянулся на бортике.
-Ах, ты, прошмандовка!
Он обрушил на нее град недетских ударов.
Старуха охнула и разжала руки. Схватив ее за седые космы, он прижал к буртику, достал нож и приставил к глазу.
-Глаза выколю и съем! - крикнул он.
-Сдаюсь! - сразу закричала ведьма. - Без глаз меня тут сразу сожрут.
-Кто в бассейне?
-Тарантула! Вот она меня первой и съест!
-Что ей нужно от Мошонкина? Быстро отвечать! Думать только о глазе!
-Женится доченька на нем, да съест потом, всего и делов!
-Как спустить воду в бассейне? Отвечать! Думать только о глазе!
-Сливное отверстие там! - ведьма указала рукой в дальний угол.
Картазаев сразу забыл о ней и, приблизившись к месту предполагаемого слива, вертикально вошел в грязь. Она оказалась холоднее, чем он предполагал. Тело сжало ледяными тисками. Добравшись до дна, он нашарил на нем мощный крюк. Открыть с ходу не удалось. Воздух в легких кончался, но он сделал еще одну попытку. Встал ногами на дно, взялся за крюк и встал.
У не едва не оторвались руки, настолько тяжел был люк, но он не сдался. Зато поддался люк, отвалившись в сторону и выпуская облако воздушных пузырей.
Картазаев всплыл. Вокруг крутился водоворот втягиваемой в дыру зловонной жижи. Уровень быстро убывал. Полковник заметил влекомый потоком осклизлый ком. Он выхватил из грязи безвольное тело, облепленное жирным илом и втащил на буртик.
Десантник не дышал. Полковник разжал ему рот, тот на счастье оказался не забитым, и стал откачивать парня. Четыре надавливания на грудь, потом два вдоха рот в рот, потом повтор. Сплошной повтор. Мошонкин не дышал.
-Как печально, женишок умер, - сказала Тарантула, подходя.
У него не было времени, даже чтобы убить ее. Если он в течение ближайших секунд не заставит парня дышать, то мозг его умрет. Тарантула продолжала свои идиотские комментарии, но Картазаев не отвлекаясь, продолжил свои упражнения. Все без толку. Современная медицина оказалась бессильной. Парень слишком долго пробыл под водой. И все потому, что напарник слишком долго телился, вместо того чтобы придти ему на помощь!
Злой на себя, Картазаев вдруг вспомнил случай в детстве, когда утоп один из его приятелей, а мудрая старушка, оказавшаяся поблизости и институтов никогда не кончавшая, стала катать его, словно бревно и оживила мальца.
Он рывком повернул десантника на бок и стал катать его по бровке. Ноги и руки Мошонкина болтались как у куклы. Неожиданно он дернулся, исторгая целый фонтан изо рта.
-Ну вот, спас, - неодобрительно проговорила Тарантула, восставая из бассейна. - Придется мне вас обоих теперь кончать.
Картазаев покосился на нее. В недобрый час восстала девка.
В теле человека есть куча костей и суставов, чтобы разрушить которые требуются минимальные усилия. Когда полковник схлестнулся со старой девой, то буквально всю изломал. Был злой. Алмауз Кампыр вернулась и поволокла бесчувственную дочку за ногу.
-Не хотите жениться, так бы сразу и сказали, - попеняла она.
Очнувшийся Мошонкин указывал на дно бассейна. Оно было усыпано круглыми радужно переливающимися даже сквозь покрывавшую их грязь круглыми образованиями.
-Кукулькановы яйца! - восторженно воскликнул Мошонкин.
-Даже для него их несколько многовато, - заметил Картазаев.
Спрыгнув на дно, он взял одно из «яиц». Оно было упругим словно напряженный мускульный мешок. При встряхивании внутри что-то со стуком билось о стенки. И оно оказалось меченным, имея оттиск в виде буквы «Р».
-Опа, - понял вдруг Картазаев, сам не веря в удачу. - Мы ведь пресервы нашли.
Глава 10.

Завернув футляр с когтем в тряпицу, Артур пошел обратно, минуя лес. Лесовики уже не старались скрыть своего присутствия. Треск сучьев стоял невообразимый. В чаще раздавалось многочисленное уханье лесовиков, которые были разочарованы, что он прошел мимо урочища.
Коробка с когтем дрогнула в руке так неожиданно, что он с трудом подавил в себе инстинктивное желание забросить ее подальше. Сквозь стенку футляра прорезался приглушенный материей голос, неестественно высокий, не женский и не детский. Такой мог принадлежать карлику пожилого возраста.
- Не оглядывайся! Пока ты не смотришь на них, они не опасны.
-Ты кто? - спросил Артур. - Почему ты хотел, чтоб я тебя взял себе?
-Я ключ, и я спасу тебя.
-Что я должен с тобой делать?
-Вставь меня в джойстик, и мы с тобой станем свободны как ветер. Тебе надо как можно быстрее уходить из города, потому что гулы уже вышли.
-Я Томку не брошу.
-Идиот. Ты что не понял, что Диего хочет отдать твои глаза Кукулькану? Вот упрямый. Похоже у нас противоположные цели. Я тебя хочу спасти, а ты себя хочешь погубить. Может быть, ты самодушегубец?
-Что это ты так обеспокоился обо мне?
-Жалко мне тебя. Хозяин дал тебе такие возможности. Мысли ты читал. Мог бы в лотерею миллионы выигрывать, а потом девок строем портить, а ты ударился в упадничество. А ведь молодой еще.
-Все ты врешь, потому что думаешь не обо мне, а о себе. Свою шкурку спасти хочешь. Боишься этих гулов до смерти, а меня хочешь использовать. Хватит, напользовались уже все. И в камере опускали, и Диего до смерти забивал. Теперь я буду делать то, что считаю нужным. Например, сейчас я посмотрю на лесовиков, и никто мне этого запретить не сможет.
Коготь только взвизгнул от страха, а он уже оглянулся. Артур и не предполагал, что лесовиков так много. В чаще на общем фоне зеленых листьев, словно прыщи, выделялись бесчисленные образования. Тут и там закрывались и открывались по-лошадиному крупные зеленые глаза. Увидев, что он оглянулся, все это стадо издало радостный кровожадный вопль.
-Беги! - закричал коготь. - Я погиб из-за тебя, так и знай!
Образования стали отпочковываться от леса и прыгать на землю. К замершему Артуру устремились покрытые листьями шары. Они катились по полю, оставляя след из павших листьев, покрытых зловонной слизью.
Артур опомнился и кинулся к пансионату, до которого оставалось метров двести. Лесовики двигались гораздо проворнее, и сразу отрезали беглеца от центрального входа. Артур кинулся к тыльной стороне здания, увидел, что это тупик, и бросился обратно, но лесовик уже заперли его в каменном мешке. Шары от предвкушения подпрыгивали на месте. Внутри интенсивно булькала жидкость, в которой, судя по всему, они готовились его переварить.
-Лезь в окно, идиот! - гаркнул коготь. - Да целое выбирай, чтоб можно было прикрыться!
Все повстречавшиеся окна как назло оказались расколочены, наконец, Артур увидел уцелевшее окно. Ему повезло, что оно оказалось незапертым и сразу поддалось, едва он толкнул его. Никогда не отличавшейся физической кондицией, Артур с трудом влез на подоконник, когда первый шар ударился прямо под ним.
Он торопливо спрыгнул на пол и едва захлопнул окно, как с той стороны в него влип цветок ядовито фиолетового цвета. Вскоре все стекло оказалось усыпано намертво присосавшимися цветами, не оставляя ни сантиметра свободного. Цветы не пропускали света, и сразу сделалось темно. Каждый выделял зеленый сок, предваряя сорвавшийся процесс пищеварения, и окно жирно заблестело.
Стекло опасно прогнулось от усиливающегося давления снаружи, и Артур поспешил уйти с опасного места. Коридор повернул несколько раз, каждый раз раздваивались, но Артур шел, словно по компасу. Он чуял, где находится Диего.
-Вынь меня из футляра, идиот, и спрячь под одеждой. Ты же не хочешь отдать меня паралитику? - прошипел коготь.
-Будешь обзываться, вернусь и брошу тебя лесовикам, - предупредил Артур.
-Не вздумай туда возвращаться, стекло уже не выдержало, и лесовики расползаются по корпусу, - предупредил коготь. - С кем я связался!
Артур вытащил палец и положил в носок. И вовремя. За ближайшим поворотом с тоскливыми лицами сидели Диего и Тамара. Увидев его, Тома радостно заулыбалась.
-Я боялась, что ты не вернешься. Было слышно, как дом рухнул. А пыль до неба взметнулась.
-Я спасся, а палец пропал, - как можно безразличнее пожал плечами Артур. - Завалило его.
-Врешь! - вскинулся Диего, его трясло от возмущения. - Ты намерен лично передать его Кукулькану. Ты хочешь услужить ему, а потом что-нибудь попросить взамен.
И он кинулся его обыскивать. Он делал это так дотошно, что неминуемо бы обнаружил коготь, если бы тот не стал дожидаться и не стал двигаться. Когда черед дошел до носков, тот уже словно гусеница полз по ноге. Он все время переползал с места на место. Когда Диего велел Артуру поднять руки и стал ощупывать корпус, то у Артура на руке оказалось шесть пальцев, и, несмотря на весь трагизм ситуации, он не смог сдержать улыбки.
-Ты надо мной смеешься! Потому что я урод? - Диего оттолкнул его и поднял автомат.
-Ты можешь повредить глаза Кукулькану, - предупредил Артур.
Это подействовало отрезвляюще, если так можно высказаться по отношению к человеку, который на глазах сходил с ума. Диего связал пленников сначала по отдельности, потом привязал друг к другу. Но ноги оставил свободными, чтобы они могли двигаться быстрее. В глазах его читалось открытое нетерпение.
Они продолжили путь. Диего ориентировался по свету. Один из рукавов коридора оставался более освещенным, чем другие. Артуру свет был уже не нужен. Он чувствовал бесконтрольное нарастание зла. Стены давили, словно предупреждая, чтоб он туда не ходил.
Когда шли по переходу, соединяющему соседние корпуса и не имевшему по-обыкновению ни одного целого стекла, Артур обратил внимание, что фасад до второго этажа полно облеплен шевелящимися зелеными блямбами. Им повезло, что переход располагался этажом выше.
В корпусе, в котором они оказались, не было крыши, а внутри были обрушены практически все этажи. Уцелела лишь часть коридора по периметру и несколько лестниц. Получившаяся воронка имела метров пятьдесят в диаметре, в центре на круглом возвышении стоял трехметровой высоты трон, сложенный из черных алмазов, каждый из которых сиял болезненным для глаз светом. Над троном лучи сплетались, образуя полосу, упирающуюся прямо в небо.
-Вот он-камесидал! - торжествующе воскликнул Диего, перекрикивая ровный гул, издаваемый утекающим в небо лучом. - Трон Кукулькана! Каменное седалище! Камесидал. Это я сам догадался. Куда вам до меня. До моего блестящего ума.
Подталкивая дулом автомата, он заставил пленников спускаться. Учитывая шаткость уцелевших лестниц это было чревато обрушением в любой момент. Пару раз оскальзываясь на бетонной крошке и пыли, Диего сам едва не сверзился вниз, но то, что у любого нормального человека вызвало бы страх, вызывало у него довольный смех, словно речь шла об удачной шутке.
-Вперед, мясо! - прикрикивал он. - Не то я сброшу вас вниз. Женщина мне вообще не нужна, а глаза я могу взять и у трупа.
Когда они спустились, Диего приказал им стать на колени и ползти. Сам тоже не погнушался. Так они и ползли, раздирая штаны об остатки кирпичей и бетонных плит. Они доползли до кольца, на котором застыл камесидал, но ничего не произошло.
-Кукулькан! Ваша светлость! Я пришел, как было велено!- с рабскими нотками в голосе прокричал Диего.
Ему никто не ответил. Луч с гулом продолжал утекать в небо.
-Боже, где же ты? - с обидой произнес Диего.
По окружности кольца стояли семь стальных сундуков. Диего заставил Артура открыть их по очереди. В них лежали части скелета: ноги, руки, торс, шея. Последний не открылся. Диего поднял автомат и пальнул в замок. Ответом была чудовищная вспышка, заставив людей с закрытыми глазами попадать на землю.
-Понял, ваша светлость, - торопливо бормотал Диего. - Потом вы сами откроете. Но что мне делать?
От сундуков потекли световые рукава, сходясь на троне. Диего торопливо закивал, и стал вынимать из сундуков части скелета и носить в указанном направлении. Судя по крупным костям, Кукулькан был двух с половиной метров ростом.
Сначала Диего установил в кресло торс. Когда принес ноги, они сами собой вросли в торс. Потом настал черед рук, присоединившихся тем же образом. После последней операции седьмой сундук громко распахнулся. Внутри лежал хрустальный череп, обрамленный ярко рыжими волосами.
-Не делай этого! - крикнул Артур, почувствовав волну невыносимого злого жара, исходящего от черепа.
Казалось, что он всасывает всю энергию вокруг и сила ненависти внутри него растет. Однако Диего уже не понимал, что творит. На лице его играла блаженная улыбка, сродни улыбке умалишенного.
-Если хочешь уцелеть, не ори и режь веревку! - предупредил коготь.
Артур хотел спросить, чем резать, но коготь уже сам втерся ему в сжатую ладонь.
-Почему ты не хочешь к своему хозяину? - спросил Артур, пиля веревку когтем.
-Это не мой хозяин. Это Восемьдесят восьмой! Неудачный.
Артур, наконец, перерезал путы, и они с Тамарой кинулись бежать. Диего оглянулся и заметил их.
-Куда? - заорал он, и, опустив череп на пол, бросился вдогонку.
-Когда он нас догонит, воткни меня ему в сердце! - предупредил коготь.
-Я не смогу его убить! - выкрикнул Артур, уже понимая, что им не скрыться, бандит бежал с невиданной прытью, присущей при некоторых видах психических заболеваний.
-Он уже труп! Все кто попадают к Восемьдесят восьмому все трупы! - надрывался коготь.
Диего нагнал их и повалил сразу обоих. Сил, чтобы бороться уже не оставалось. Беглецы лежали и ждали, что бандит с ними сделает. Убьет сразу или позволит еще помучиться. И в этот момент общий шум прорезал громкий издевательский смех. Смеялся череп, подскакивая на металлическом полу.
-Ну что Диего не получается? - с вызовом спросил он. - Где мои глаза? Ты, кажется, хотел попросить кое-что у меня? Сдается мне, что ты уже опоздал.
-Нет, я не мог опоздать! - в паническом ужасе закричал тот. - Я сделал все, как ты приказал. Я все принес. Теперь ты выполнишь мое желание?
-Но я слышал, у тебя желаний целых два, - расхохотался череп. - Ну-ка, расскажи мне про них.
-Я не хотел при свидетелях. Давай их сначала убьем.
-А я бы хотел. Это так смешно, заставлять кого-то высказывать свои потаенные желания при посторонних. А потом мы весело посмеемся. Говори, чего ты хочешь?
-Верни мне лицо! - выкрикнул Диего, оглянувшись на пленников.
-Его что, украли?
- Это лицо не мое! Это уродская половина принадлежит другому. Я ее всю жизнь ненавижу. В детстве я даже пытался соскоблить чужую кожу, но она наросла снова. Она всегда заставляла меня жить по-своему, по-уродски. Я сам не такой. Верни мне мое настоящее лицо. Оно скрывается в глубине под парализованной плотью. Оно красивое, я знаю. Я часто видел его во сне. Я ведь красивый человек, только об этом никто не знает. Господи, как много лет прожито зря. Под чужой личиной. Но теперь ведь все позади. Вы мне поможете, ваша светлость?
-Конечно, помогу, - равнодушно проговорил череп. - А второе твое желание?
-Верни мне Мышку, - насупившись, проговорил Диего. - Оживи ее. Я столько лет думал о ней, мечтал, что она вернется, и мы заживем вместе.
-Все?
-Нет, есть еще одно желание. Убей Кучерова!
-Это уже три желания получается! - хохотнул череп. - Будь по-твоему. Подойди ко мне и заверши начатое!

Картазаев с Мошонкиным были внизу, когда с верхних этажей раздались крики бандитов. Напарники переглянулись.
-Убивают их что ли? - не понял десантник.
-Это они так радуются, - разочаровал его Картазаев. - Похоже, что-то нашли. Учитывая, что пресервы у нас, - он показал на туго набитые наплечные мешки. - Значит, они нашли оружие.
Велев Мошонкину укрыться в одной из комнат и не высовываться, Картазаев осторожно поднялся по лестнице. Бандиты были рядом, распространяя много бестолкового шума. Там что-то гремело, пару раз на пол падали железяки. С оружием так обращаются только идиоты.
Бандиты торопились, и вскоре их шаги затихли вдали.
Из окна просматривалась крыша соседнего корпуса, из которой ввысь тек широкий поток синего цвета, распространяя на окна синюшные отблески.
Картазаеву нужно было оружие. Он вошел в покинутую бандитами комнату. На полу валялись вскрытые ящики, промасленная ветошь. Бандиты забрали практически все, оставив лишь то, что не смогли унести. Посреди комнаты возвышалась пирамида из нескольких пистолетов, носящая скорее ритуальный характер. Оружие было словно прихвачено сваркой. Его нельзя было ни взять, ни даже сдвинуть. Пирамиду окутывала дымка, отчего пистолеты смотрелись невнятно. Обычные шутки со временем.
Осколки ящиков носили нестандартную маркировку в виде буквы «Э». Никакого намека на производителя или собственника. От невеселых дум Картазаева отвлек шум в коридоре. Приближавшийся топал как слон, теша себя напрасной иллюзией, что его никто не слышит, и, считая себя асом конспирации.
-Мошонкин, заходи! - крикнул Картазаев. - Ты почему игнорируешь мои приказы? Сказано было, дожидаться.
Десантник возразил, что не мог позволить полковнику рисковать в одиночку, из чего Картазаев сделал вывод, что напарник имеет довольно смутное представление о воинской дисциплине.
Увидев пирамидку, Мошонкин загорелся идеей ее разобрать. Сначала в дело пошли загребущие руки и пинки. Когда ладони покрылись ссадинами, а ботинки лопнули, дошла очередь до забытой бандитами кувалды. Аж искры полетели.
-Чем воевать будем? Кукулькановыми яйцами кидаться? - безадресно вопросил Мошонкин.
Он выудил из мешка пресерв, и не успел Картазаев глазом моргнуть, шваркнул его об пирамиду. В тесной комнате словно взорвалась граната. Наткнувшись на острие пирамиды, пресерв разорвался, но не с хлопком, как можно было ожидать. С влажным бульканьем, сопением, вздохами из «яйца» выдавилась колышущаяся масса. По виду она напоминала прозрачный студень, местами с блестками. Все это гриппозное порождение с хлюпаньем всосалось в пирамиду и прошило ее насквозь. На секунду в месте всасывания возникло абсолютно темное пятно, нечто вроде пресловутого «черного квадрата», и вдруг оружие вспыхнуло свежими красками. Мошонкин взял пистолет и, не веря глазам, повертел в руках.
-Пресерв-консервированное время! - понял Картазаев.
Приступили к изучению арсенала. В пирамиде оказалось семь пистолетов 38-калибра, в каждом по 8 патронов. Запасных обойм нет. Разделили по-братски. Один пистолет Картазаев отдал напарнику, остальные взял себе. Мошонкин даже обиделся:
-Ну вот. Пресервы я нашел, как ими пользоваться тоже я обнаружил, а вы все оружие себе забрали.
-Ты стреляешь лучше, ворошиловский стрелок, - успокоил Картазаев.
Он вынул из магазина один патрон и положил в нагрудный карман. Для Валерика.
И поторопил напарника. По его расчетам бандиты должны были уже догнать Диего. Хотя с другой стороны, тот тоже бандит. Если его и грохнут, за это надо медаль выписать. Единственное, что его беспокоило это безопасность Томы и Артура. Особенно, Томы. Эх, Тома.

Торжество Диего оказалось коротким. Его шествие к трону с черепом в руке оказалось прервано одиночным выстрелом. Пуля чиркнула перед самым носом, после чего грянул издевательский хохот. Вся лестница оказалась забита спускающимися бандитами, вооружение которых впечатляло: у всех автоматы, у некоторых по два, у троих пулеметы. Впереди шли испанцы. Мигель обогнал Глюка. В руке автомат с утроенным рожком. Иссиня черные волосы схвачены несвежей лентой. Бицепсы играют как у коня. Стрелял именно он.
На лице Диего возникло плаксивое выражение ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Отняли большие взрослые дяди и вульгарно накрашенными тети с визгливыми голосами навроде тех, что приводил отец со Столичного проспекта. Забыв об автомате в руке и о самой возможности сопротивления как о чем-то нереальном навроде полета на Марс и присвоения звания героя России, он молча глотал слезы и рефлекторно считал спускающихся к нему бандитов. Кроме четверых испанцев было еще четырнадцать человек, судя по тому, как они, не скрывая намерений, плотоядно облизывались на Томку, отъявленных мерзавцев.
Диего заголосил, уже не сдерживаясь. Мало того, что у него отняли мечту. Так опять приходилось испытать подзабытые уже вроде чувства, и во всей отвратительной яви представало самое страшное воспоминание исковерканного детства. Кровь, насилие над женщиной-вещи и так жуткие, в его сознании оказались связанны с настолько глубокой личной драмой, что доставляли почти физическую боль.
Мигель подошел к воющему Диего и забрал автомат, который тот отдал без видимого сопротивления. Потом ему понравился эсесовский крой, и он снял с него и китель. Если б он захотел его штаны, то Диего отдал бы и их, оставшись с голой задницей. Страх парализовал его. Больную сторону лица стянуло словно проволокой. Счастье стать таким же, как все, лучше всех, было так близко. И все пропало в одночасье.
Бандиты подошли к камесидалу и стали рыться в сундуках. Со словами «Что это за дрянь» Глюк взял из рук Диего череп и бросил его на пол. Тот подпрыгнул несколько раз, и лишь густая рыжая грива не дала ему расколоться. Артур в страхе прижался к Томе, но Мигель отшвырнул его и спросил у женщины:
-Ты знаешь, что кроме скотской русской любви есть высшее чувство под названием испанская любовь? Мы сейчас уединимся, и я тебе расскажу о прекрасном. О Севилье, о басках, о терпком испанском вине, - говоря подобным образом, он торопливо ощупывал женщину, покрывшись испариной и громко глотая набежавшую слюну.
Подошедший Глюк грубо отпихнул земляка:
-Что ты можешь знать об испанской любви? Ты, жалкий дуэрский рыбак, пропахший тухлой рыбой. Я коренной барселонец, я в «Барсе» играл и только за одну игру получал столько песо, сколько ты за всю свою жизнь. Иди ко мне, моя красавица! - он жадно потянул Тамару за руку. - У меня три года не было женщины. Иди же скорее.
В этот момент на него легло перекрестие прицела. Мошонкин, скрипя зубами и матерясь, выцеливал Глюка с вершины лестницы. Картазаев остановил его. У бандитов автоматы и пулеметы. После начала перестрелки их бы изрешетили в первые же секунды.
Картазаев изложил свой план, согласно которого он должен спуститься на улицу и войти в зал в окно на первом этаже.
-Ты сегодня неоднократно ослушался моего приказа, - обратился к Мошонкину Картазаев. - Но сейчас я тебя серьезно предупреждаю: ты откроешь огонь только после моего выстрела. Запомни, стреляешь только после меня. Если ты ошибешься, или поступишь мне назло, не важно, мы оба покойники. Так и знай. И еще, самое важное,- Картазаев сделал паузу. - Если я тебе прикажу уходить, уходи. Совсем уходи. Заберешь профессора с Диной. Заведешь легковушку с помощью пресервов. Не забудь вывести из строя две оставшиеся машины. Ни в коем случае не оставляй их для погони.
-А как же вы вы?
-За меня пусть генерал беспокоится. Выберусь как-нибудь.
-Где мы встретимся?
Что за ребенок, подумал Картазаев. Восемнадцать человек, вооруженных до зубов. Разве он похож на высушенного Геракла, чтобы справится со всеми сразу? Похоже, его героический путь тут и закончится.
-Встретимся у ледника, - легкомысленно пообещал он. - Ждите один день, потом уходите. Я тебя в Москве сам найду.

Когда Картазаев выбрался на улицу, то обнаружил на земле свежие борозды, заполненные зеленой слизью. Словно кого волоком протащили. Перед корпусом он насчитал восемь глубоких борозд, задний двор был буквально изрыт. Странные следы огибали корпус с двух сторон и исчезали в направлении главного корпуса и бассейна.
Картазаеву некогда было разбираться. Пригибаясь, чтобы его не было видно из окна, он двигался вдоль стены, стараясь пробраться как можно ближе к источнику луча. Основная группа бандитов располагалась там, и по его плану полковник должен быть сразу оказаться в гуще боевиков и поубивать их как можно больше.
Картазаев молил бога, чтобы Мошонкин хоть раз в жизни выполнил то, о чем он его попросил. План и так с большой натяжкой мог считаться таковым, но если еще и он сорвется, тогда самое время петь погребальные песни.
Похоже, что присутствие синтезированного бога экранировало его молитвы, потому что все пошло наперекосяк, не успев даже начаться, и чаяния и надежды полковника растворились без следа в хлещущем из здания синем луче. Находясь на улице, он пропустил самое главное: процесс активизации Кукулькана.
Еще находясь на лестнице, Картазаев все недоумевал, почему Кукулькан ведет себя так пассивно. Торс апатично восседает на троне, в то время как какой-то немытый испанец вертит в руках его голову. В представлении полковника Кукулькан выглядел как-то иначе, во всяком случае, таким терпеливым он быть никак не мог. Скорее всего, речь шла о взятой зловещим артистом паузе.
Скелет Кукулькана продолжал торчать истуканом на камесидале, и это продолжалось до тех пор, пока Глюку не вздумалось сыграть с лежащим под ногами черепом в футбол. Сексуальная энергия распирала его. Два равносильных желания боролись в нем: желание немедленного обладания женщиной и одновременно желание, как можно дальше оттянуть его исполнения, чтобы растянуть удовольствие. Он и так ждал три года, и последние минуты его воздержания были наполнены настоящим ароматом грядущего наслаждения.
Глюк пританцовывал на месте словно конь, потом взялся водить череп, показывая, как он якобы играл за «Барсу», и этого Кукулькан уже не вынес. Скелет дернулся в кресле, засучил костяными ступнями об пол, забил костяшками кистей о подлокотник кресла. Бандиты шарахнулись от камесидала кто куда, а Глюк, которого затопила злоба оттого, что груда костей портит ему кайф, взял и выстрелил в Кукулькана. Тогда то все и началось.
Глава 11.

Мошонкин совершил ошибку, имевшую самые далеко идущие последствия. Возможно весь тот кошмарный сонм событий, хотя куда уж кошмарнее, и не произошел бы, и удалось бы обойтись малой кровью, и авантюрный, но все-таки какой никакой план Картазаев удалось бы воплотить в жизнь. Но история не знает сослагательного наклонения и вообще вещь безжалостная, словно скальпель хирурга.
Услышав выстрел Глюка, Мошонкин принял его за выстрел Картазаева. То ли не видел самого момента выстрела, то ли нервы оказались столь взведены, что он пальнул бы, даже если бы лопнула лампа на потолке. Так или иначе, Мошонкин выстрелил.
Он успел выстрелить трижды и еще удивиться, что ни разу ни в кого не попал, когда начался ад. Бандиты сразу забыли о мешке с костями на камесидале, разом развернулись, увидели Мошонкина на самом верху и открыли ответный шквальный огонь. Единственной причиной, по которой десантник не был убит сразу, это излишняя торопливость стрелков.
Град пуль поднял тучу пыли. Крупнокалиберные заряды прошивали стену насквозь, оставляя дыры с голову размером.
Нижние пролеты рухнули на пол, окончательно сделав видимость нулевой. Бандиты прекратили стрельбу, дожидаясь, пока пыль осядет, чтобы завалить Мошонкина наверняка.
Картазаев понял, что ждать больше нет смысла, и ввалился в окно. Он проделал это раньше, чем рассчитывал. До испанцев было слишком далеко, и между Вольдом и главарями все еще оставалось слишком много вооруженных людей. Слишком много.
Полковник прошел прямо сквозь них. Это было эффектно. Картазаев вел стрельбу с двух рук сразу. Так называемой стрельбе по-македонски его обучал старшина Глухов, личность легендарная в определенных кругах, воевавший еще в прошлом веке то ли с немцами, то ли вообще с финнами, и по слухам, получавший орден из рук самого Сталина.
Бандиты, узрев возникшую среди них смерть, стали рассыпаться. В процессе паники Картазаеву удалось уложить семь человек из восемнадцати, пока не кончились обоймы. Это было эффектно, но не эффективно. Главари все еще оставались вне зоны досягаемости. К тому же эффект неожиданности прошел. Картазаеву некогда было сожалеть о том, что на месте этих семерых должны были оказаться все четверо испанцев. Если б все пошло по плану.
Расстреляв боезапас, полковник красиво отбросил пистолеты в стороны и вверх. Они еще тяжело проворачивались в воздухе, когда Картазаев достал вторую пару. До открытия ответного огня, он успел наполовину опустошить магазины и снять еще троих. Потом стало хуже.
Здоровяк справа дал длинную очередь из пулемета, и полковник упал на пол. Ослепительная очередь прошла над ним и буквально развалила надвое бандита, которому не повезло оказаться на линии огня.
Картазаев стрелял в здоровяка и убил его с третьего попадания. Он еще успел пальнуть и завалить набегавшего мужика, и патроны во второй серии тоже кончились.
Итоги были не утешительные. Из восемнадцати человек на ногах оставались шестеро. Причем все четверо испанцев. Уцелевшие открыли бешеную пальбу. Полковник перекатился за труп здоровяка, и тот стал подскакивать от многочисленных попаданий. Пуль было так много, что вскоре они стали встречаться внутри толстяка и противно звякать друг о друга.
Картазаев, наконец, смог нормально оглядеться. Пятачок перед камесидалом был усыпан трупами. Артура с Томой среди них не наблюдалось. Это не могло не радовать.
-Не дайте ему высунуться! - крикнул Глюк.
Полковник дернулся, но в ответ получил такую очередь из пулемета, что некоторые пули пронзили многострадального бывшего здоровяка насквозь и едва не зацепили его. Больше он не дергался.
Глюк встал и, подойдя к лежащей женщине, рывком поднял ее.
-Не трогай ее, это моя женщина!
Поначалу Картазаев решил, что голос принадлежит Артуру. Хотя с чего бы это мальчишке называть женщину своей. Женщины по-большому счету не могут быть чьими-то ни было вообще. Когда они любят, то забирают тебя целиком, вместе с твоими нестиранными носками и твоими достоинствами и болячками. Самое занимательное, что твое мужское достоинство они тоже считают свои и ничьим больше. Вот о таких отвлеченных вещах думал полковник, лежа под прицелами бандитских стволов.
Голос принадлежал Мигелю. Он тоже встал и подошел к пленнице. Главарь прожег взбунтовавшегося подчиненного горящим взором южных глаз.
-Ты назвал мою женщину своей. Что ты этим хотел сказать, вонючий рыбак?
-А вот что, - Мигелю не было необходимости даже поднимать оружие, оно уже было взято наизготовку.
Грянул выстрел, и вместо красивого испанского глаза возникло нечто гораздо менее эстетическое. Не успел Глюк рухнуть, как Мигель уже орал, что он теперь главный.
Пятеро, меланхолично вел счет Картазаев. Трое испанцев и еще двое.
Бандиты безоговорочно приняли главенство нового вожака. Судя по всему, власть подобным образом менялась не в первый раз. Важный момент был подпорчен появлением на пятачке нового действующего лица. Скелет Кукулькана встал и в несколько шагов оказался среди беснующихся бандитов. Даже без головы он был на метр выше любого из них.
Ничего не видя, он широко расставил руки и схватил первого, кого коснулся, коренастого мужчину в расстегнутой гавайке. Не обращая внимания на его крики, он запустил костяные пальцы глубоко ему в глазницы и ловко вынул глазные яблоки.
-Неси глаза ко мне! - закричал череп, и скелет двинулся на крик.
Картазаев среагировал и выстрелом отшвырнул голову подальше. За что едва не поплатился, когда его чуть не подстрелили бандиты, только и ждавшие, когда он высунется. Вот, уроды. Они не желали думать о том, что опасность угрожает не только ему одному. Не трудно было предположить, что первым делом сделает Кукулькан, заимев глаза. Он слишком ненавидел людей, чтобы оставить им шанс.
На пути венерианина попался один из бандитов, и он, не раздумывая, дал ему такого зубодробительного пендаля, что не только отшвырнул на десять метров, но и переломал ему ноги. В строю теперь оставалось только трое испанцев.
Положение было патовое, и Картазаев совершенно не представлял, что он будет делать через минуту. Амарал и Луис обходили его с флангов, и, судя по маневру, жить ему оставалось до тех пор, пока туша бывшего толстяка, сделавшегося еще толще от сотен накопившихся в нем пуль, будет прикрывать его.
И в этот момент, ни секундой раньше, Мошонкин открыл огонь. Откровенно говоря, Картазаев был уверен, что десантника прищучили в самом начале. Не имея возможности спуститься по причине рухнувших пролетов, Мошонкин стрелял из-под потолка, до безобразия быстро расстреляв боекомплект. Картазаев расстроился, что он никого не убил, но Луис схватился за перебитую шею и повалился. И то хлеб. Три минус один.
-Иван, уходи! - крикнул полковник.
Амарал тщился добить Картазаева, но тот развернул толстяка поперек линии огня, заставив безропотно принять дополнительную дозу свинца, уже неизвестно какую по счету. Восставший скелет возник у испанца за спиной, когда тот был близок к тому, чтобы разрезать несчастного покойника пополам.
Амарал развернулся и всадил в Кукулькана очередь с близкого расстояния. Разрывные пули крупного калибра перебивали кости и сочленения. Из пробитых суставов выпали покореженные титановые пластины, и Кукулькан потерял устойчивость. Скелет упал на пол и раскололся на три большие части. Как по команде, луч из камесидала иссяк.
-Вот я вам, ироды! - закричал череп в наступившей тишине. - Напою вас ацетом, забудете о всяком блуде! Спасите меня, получите злата, сколько возжелаете!
Услышав щедрые посулы, Мигель сунул черепушку в холщовую сумку, выпрыгнул в окно и был таков. Крысы побежали с корабля. Из-за сундука высунулся Диего. Он схватил Тому, и, прикрываясь женщиной, тоже ретировался. Чтобы отвлечь от них внимание Амарала, Картазаев был вынужден потратить остатки патронов на ненужную и главное бесплодную перестрелку.
На некоторое время они остались с Амаралом одни в непривычно тихом зале. Картазаев заметил неподалеку пистолет и достал его с помощью руки здоровяка. Из-за полученных увечий толстяк оказался практически разборным.
Он предложил Амаралу разойтись полюбовно, в ответ тот разразился бранью и стрельбой. Картазаев послал в него последние два патрона, кинул сам пистолет, а потом рыбкой нырнул в окно.
Было пасмурно. Неизвестно, сколько Картазаев провел в пансионате, но ночь была не за горами. Надо сказать, что время он потратил бездарно. Череп не достал, никого не спас.
И судя по всему, сам не спасся. Единственный выход со двора перегораживала живая изгородь из шарообразных кустарников, густо поросших жестким зеленым листом. Хоть ветра не было, по ним прошел шорох.
-Это что за гербарий? - тихо пробормотал полковник, но его не только услышали, но даже и ответили.
Самый крупный из шаров заговорил. На пульсирующей поверхности безобразно кривлялся сильно деформированный рот.
-Я главный лесовой, - представился «зеленый». - Иди к нам. Мы дадим тебе вечную жизнь. Как ты живешь, Владимир Петрович? И живешь ли ты?
-Вы меня знаете?
-Мы получаем информацию из земли. Земля у нас общая одна на всех. Кстати, под твоим домом огромные пустоты, и я могу проникнуть прямо в твою ванну. За тобой даже неинтересно подглядывать. Ты живешь один, никому сто лет не нужен. Одеваясь, ты даже не видишь, есть ли у тебя сзади на штанах пятно. А когда у тебя на спине вскочил прыщ, тебе даже было некому смазать его йодом.
-В следующий раз позову тебя.
-Следующего раза не будет. Я ведь тебе просто так предложил, положение у тебя безвыходное, тебе все равно некуда деться.
В это время в окно вывалилась туша Амарала. Полковник автоматически выбил у него оружие, и они стали драться. Драка не удалась. Полковник и не предполагал, что настолько устал, что не способен сразу прибить одного человека.
Некоторое время они катались по земле, мутузя, куда придется. Амарал оказался тяжел как дохлый вепрь. Надо сказать, что он мастерски пользовался своим преимуществом в весе, норовя придавить полковника массивным и тяжелым, как колода животом.
Когда над противниками участливо склонился главный лесовой, Картазаев изловчился, упер ногу в необъятное чрево Амарала, которая от усилия едва не переломилась, и пиханул противника через себя. «Зеленый» призывно разверзся, открывая котлообразный рот, наполненный болотным желудочным соком, и принял в себя испанца. Тот не успел даже вякнуть, как букет из его ушей украсил главного лесового.
-Не только вам гербарии из нас делать, - заявил он. - Подай-ка мне твои ушки. Жалко, что у тебя нет татуировки, я бы гобелен сделал.
У Картазаева ничего не оставалось, кроме пресервов. Он и стал их швырять. Те разрывались со знакомым хлюпаньем. Шары поменьше кинулись прикрывать главного лесового, их разъедали многочисленные тоннели, но на их место лезли все новые. Полковник и не подозревал, что их так много.
Пробившись через зеленую чащобу, он оказался перед дымящейся ямой, из глубины которой раздался утробный голос главного лесового:
-Я тебя из-под земли достану, так и знай! Я буду преследовать тебя везде!
Противники кончились вовремя, в руках Картазаев оставались два последних пресерва. Он заботливо уложил их обратно в мешок и, вернувшись в зал тем же путем через окно, позвал Артура.
-Я думал, вы про меня забыли, - признался тот, появляясь из-за камесидала.
Полковник сказал, что посчитал бы свою жизнь слишком скучной без экстрасенса. Он подобрал у убитых автомат и пистолет и, набивая обоймы найденными патронами, подошел к сундукам. Похоже, встреча с богом не удалась. Только вот с каким?
На сундуках имелась одинаковый штамп Q-85.Восемьдесят пятый? Стало быть, возможен 86-й. Не говоря уже о первых восьмидесяти пяти.
На улице полковник держался настороженно, но опасения оказались напрасными, лесовых не наблюдалось. Артур сказал, что ему надо вернуться за картриджем и что это важно. Правда, он толком и не смог объяснить, почему это важно. Сказал, что коготь есть ключ.
Полковник ему поверил. В замершем мире все, что было связано с Кукульканом, могло оказаться важным. Когда вернулись в главный корпус «Лесного рая», Артур искал коготь очень просто: выставил вперед ладони и шел в ту сторону, откуда их сильнее жгло видимое только ему пламя.
Таким образом, Артур двигался впереди и слишком опрометчиво шагнул в нужную им комнату, где чуть не погиб. Комнату облюбовал довольно крупный лесовой. Запульсировав, он кинулся на Артура. Полковник оттолкнул сенса и всадил в зеленый шар половину магазина одной очередью.
На шаре возникло объемное изображение распахнутой в вопле пасти. Листья вспыхнули как порох, оголив корявые ветки. Только это были не ветки. Изумленному взгляду открылись кости скелета причудливой формы. Кое-где сохранились мускулы и связки псевдокровеносных сосудов. Зрелище было тошнотворное. Очередное тошнотворное зрелище в целом ряду кошмарных порождений замершего мира.
Когда они, взяв коготь, вернулись к входу, то перед зданием одиноко стоял Валерик. Он рассказал, что первыми уехали Мошонкин со спутниками, почти сразу за ними Мигель. Диего забрал последнюю оставшуюся машину. Так как ехать было не на чем, Валерик предложил свои услуги.
-Как прекрасна жизнь, понимаешь, только когда должен умереть, - признался он. - Посмотрите на меня. Урод из уродов, боль испытываю страшную даже не по минутам, по секундам. А все равно охота еще пожить. Хоть час, в любом виде, за любые муки, но пожить.
Они влезли в кузов, и Валерик резво взял с места. Обтекая радиатор, вспыхнули знакомые всполохи. Артур искоса посматривал на лобовое стекло, целиком занятое разросшимся лбом с разнесенными в разные углы глазами. Оно казалось бы полностью неживым, если бы глаза периодически не смаргивали.
Город окутывал полусумрак. На беглый взгляд застывших фигур стало гораздо больше. У многих в руках сверкали косы.
Валерик с ходу протаранил дождь, сделавшийся достаточно редким. Некоторые струи отрывались и словно сорванное с веревки белье летели во все стороны.
Они напоролись на засаду у первого же перекрестка. Несмотря на то, что вокруг было много замерших машин, полковник сразу обратил внимание на одинокую машину, наехавшую на «ежа» и застывшую на спущенных баллонах. Видно пришедший пешим ходом, Диего не знал про препятствие.
Выстрел из «мухи» угодил в Валерика, и в кабине возникла костно-мозговая взвесь. Оставшаяся без управления машина встала как вкопанная, и полковник с Артуром по инерции продолжили движение, перелетев через борт. Им повезло, что они упали на асфальт не головами, а плашмя.
Диего попытался добить их из автомата, но полковник пуганул его выстрелами в ответ.
-Прекратите стрелять! - всхлипнул Артур. - Мы скоро все умрем! Гулы идут сюда!
Диего прислушался к его словам.
-Вольд, хочешь свою потаскушку назад? - крикнул он. - Предлагаю взаимовыгодный обмен. Томку за пресерв!
Полковник согласился, и тогда Диего приказал ему выйти на видное место. Картазаев не долго думая, влез на крыло зависшего штурмовика.
-Не вздумай стрелять, пресерв упадет и расколется, а он последний! - предупредил полковник.
Диего появился под крылом, держа автомат у бока женщины. Вторую руку он жадно тянул к полковнику. Картазаев предложил ему залезть на крыло, посоветовав оставить женщину и взять на прицел уже его.
Диего торопливо отпихнул женщину, после чего брезгливо вытер руки, и влез на крыло. Некоторое время непримиримые враги смотрели друг на друга.
-В том, что я урод, виноват ты! - выпалил Диего. - Кукулькан дал бы мне новое красивое лицо, которого я достоин, если бы не ты!
-Если бы он дал тебе лицо, которого ты достоин, ты стал бы еще страшнее, потому что твое главное уродство внутри, в твоей душе.
-Не нужен мне твой пресерв, пропади он пропадом! - завыл Диего.
Полковник согласился и разбил его о крыло. Живой огонь обтек самолет, и он заиграл яростными резкими красками. Картазаев успел скатиться с него раньше, чем штурмовик с ревом продолжил свой полет. Диего ухватился за фонарь, и в тот же момент самолет закувыркался с невоспринимаемой глазом скоростью. Он срезал рощу вместе с дерном и оглушительно лопнул в клубах горящего керосина.
Тома бросилась к полковнику и вжалась в него всем телом, упрекая, почему его не было так долго. Она уже отчаялась ждать. Рядом затормозила легковушка, реанимированная Артуром последним пресервом.
-Или у тебя был план доставить пресерв в Москву? - прищурился Артур.
План у Картазаев был один, догнать Мигеля любой ценой. На выезде города он притормозил. Стоявший ранее танк исчез бесследно. Уехал. Они съехали к пляжу и поехали вдоль застывшего гуттаперчевого моря.
В месте окончания дороги стояла машина, возле которой с поникшими плечами застыл Мошонкин. Картазаев сердцем почувствовал, что произошла трагедия.
-Кто? - спросил он подходя.
-Дина, - прошептал Иван побелевшими губами.
Профессор сидел на песке. Перед ним лежало тело девушки, казавшееся совсем детским с крохотным красным пятном напротив сердца, и профессор гладил ей волосы.
-Я сейчас ее похороню,- глухо проговорил он. - Пусть она немного еще полежит на свету.
Мошонкин сообщил подробности. Мигель догнал их еще в городе, а потом пытался спихнуть на обочину. Так продолжалось до конца дороги, где более опытному Мигелю удалось столкнуть их с висящей в воздухе мушкой. Всем бы ничего, но Дине она угодила точно в сердце.
Попросив у Картазаева пистолет, профессор расстрелял муху до рубиновых брызг. Хоть боеприпасы могли понадобиться, полковник его не останавливал.
Пересев в машину Артура, продолжили путь, ориентируясь по отпечатавшимся в песке следам машины Мигеля. Теперь они поменялись местами, и испанец был в роли беглеца. Мигель опережал их самое большее на час, но он знал местность. Ведь прибыл в город он в отличие от них тоже на машине.
Следы петляли среди деревьев, спускались в овраги, взмывали на склоны. И нигде проклятый испанец даже не затормозил. За рулем сидел Картазаев, но даже он пару раз забуксовал, зацепившись кормой за сухостой, в результате чего еще более отстал от преследуемого.
Указывая на близость ледника, на траву лег иней. Картазаев думал, что им вскоре придется бросить машину, но изворотливый Мигель и тут оказался на высоте. Он знал местечко, где можно было проехать.
Едва они съехали на лед, как снизу вспыхнул свет. Утопленники мчались за ними в погоню. Сначала они плыли подо льдом, потом с треском пробили полынью и устремились по поверхности. Утопленники утопленниками, а мотор у них работал как часы. Картазаев прибавил газу, еле успевая уворачиваться от глыб.
Несмотря на его старания, умертвия нагоняли. Машина преследователей лязгала незакрывающимися дверьми. Утопленники орали от предвкушения.
-Что они нас есть собрались? - тревожно поинтересовался Мошонкин.
-Под воду будут затаскивать по одному, - ответил профессор.
Картазаев свернул в узкий проход, потом в еще один и едва успел затормозить, уперевшись в возникший тупик. Заглушил мотор. Несколько секунд прошли в тревожном ожидании. Ведь если утопленники заметили бы их маневр, то беглецам решительно было некуда деться. Со всех сторон возвышались ледяные стены, единственный путь вел только назад.
Машина призраков затихала вдали, но не успели люди перевести дух, как на вершине айсберга возникла фигура Алмауз Кампыр с распущенными седыми космами.
-Тут они, братья! - завизжала она. - Ответите за мою дочусю, вековать вам под темною водой, под толстыми льдами!
Картазаев со скрежетом врубил заднюю скорость, но не успел полностью выбраться из тупика, как в корму уперся нос чужой машины. Полковник, пользуясь тем, что успел разогнаться, стал выталкивать чужака наружу.
Двое призраков выбрались на капот и перелезли к ним на корму. Картазаев, не глядя, передал автомат профессору. Он был уверен, что в этот раз тот патронов попусту тратить не станет. Его надежды оправдались.
Едва профессор выбил стекло, как призрак с готовностью заглотил дуло. Профессор ворочал им из стороны в стороны, давя на курок. От утопленника только ошметки полетели. Брат оказался смышленее, прыгнул на крышу и вцепился в горло полковника. Пальцы его оказались холодными и скользкими. Ваши пальцы пахнут ладаном, подумал Картазаев, и крикнул Мошонкину, чтобы держал руль.
Некоторое время он тщетно пытался схватиться за труп, но рука проваливалась в труху и гниль. Наконец, он ухватил за что-то рыхлое внутри скелета, о чем ему не хотелось думать, и столкнул нападавшего между бортом машины и стенкой тоннеля.
-Рюрий, братка! - крикнул утопленник, прежде чем его растерло в труху.
Очень кстати заглох движок у противников, и полковник отказался от плана дать деру и погнал их к обширной полынье. Лед треснул, и обе машины начали тонуть. Мошонкин с профессором выбрались совместными усилиями. Артур, бывший рыбак, выкарабкался сам. Что касается Картазаева, то ему удалось выпрыгнуть за пару метров от проруби, но ему пришлось намокнуть, когда он вытаскивал Тому.
Уже раз утонувшие старались выбраться из воды, и тогда люди обрушили на них сначала весь свой оставшийся арсенал, затем кидали куски льда и били прикладами ставших бесполезными автоматов. Остановились только тогда, когда на плаву остались лишь ледяная крошка и щепки от разбитых прикладов.
До берега оставалось метров триста. Вскоре люди выбрались на землю и рухнули без сил. Картазаев только смежил веки, когда с пронзительным визгом на путников кинулись обезьяны, до времени затаившиеся в кустах буквально в паре шагов.
Полковник достал нож, свое единственное уцелевшее оружие, но охотились не за ним. Макаки распяли Мошонкина за руки-ноги и поволокли со всей стремительностью. Раскачивая, они перекидывали его друг другу. Свора, подняв хвосты, с визгом скрылась в чаще.
Полковник вскочил на ноги, с готовностью догонять, но был остановлен профессором.
-Так и должно было быть, - торопясь, проговорил он. - Система охраны сработала на голос. Помните, тогда он заговорил, тогда его голос они и запомнили и стали охотиться на него.
-И вы это знали с самого начала, - презрительно проговорил полковник. - Вы специально подставили Мошонкина.
-Всем не уйти. А теперь у вас развязаны руки, и вы можете без помех догнать Мигеля и завладеть черепом!
-Да плевать я хотел на череп! Они Ваську утащили!
-Я разочарован вами, Вольд. Пал Саныч мне столько про вас рассказывал. Не понимаю, как при такой сентиментальности вам удалось Африканца завалить. Я его знавал лично, железный был человек, вообще без нервов. Вы не крутой.
-Мне наплевать, считаете ли вы меня крутым или нет. Не думайте, что я не подозревал кто вы на самом деле. Анвар-водонос, профессор Манатов? Может быть, пора называть вас настоящим именем, так как называла вас мать? Иосиф Александрович. Он же профессор Закатов. Он же разрубатель.
-Вообще то мамуся меня не звала профессором. Просто, Есик.
Страшная догадка осенила Картазаева.
-И про мушку ты знал! Знал, что Дина погибнет, и пальцем не пошевелил, чтобы ее спасти! Ты монстр, Есик! И ты это знаешь.
Закатов отшатнулся как от удара.
-Замолчите! Дину не трожьте! Она была единственным человеком, который меня любил. Она полюбила не профессора с мировым именем и миллионным состоянием, а меня самого. Меня никто никогда не любил. Кому нужен бедный хромоножка? Я до сорока лет, пока не сделал состояние, не целовался ни разу. А она меня полюбила. Вот такого, хромого, некрасивого. Я любил ее больше жизни. Любил. Но я не мог вмешаться. Не имел права, - Закатов не скрываясь, зарыдал. - Да я знал, что все так случиться. Но был предупрежден, что ничего нельзя изменить. Все эти события уже произошли. Я просто хотел побыть рядом с ней эти три дня. Самые счастливые и самые печальные дни моей жизни.
-Кто вас предупредил? - враждебно спросил Картазаев.
-Эти люди там, на болоте. Ими построена станция с управляющим сервером. Если бы у нас был картридж, мы могли бы воспользоваться сервером и выбраться отсюда.
-Картридж у Артура. Забирайте его и убирайтесь отсюда! - отчеканил Картазаев. - Надеюсь, у вас хватит смелости спасти хотя бы последнюю из уцелевших женщин!
Тома пыталась его остановить, или хотя бы пойти с ним, но уговоры были бесполезны. Полковник обнял ее на прощанье и передал из рук в руки Артуру.
Закатов окликнул его.
-Если у вас все получится, в чем я лично сильно сомневаюсь, самоубийцам вообще везет редко, держитесь болот, стараясь обойти город. В город не заходите. Гулы уже в городе.

Глава 12.

Макаки, в отличие от Картазаева, двигались, не зная устали. Пронзительно визжащее стадо с вздернутыми хвостами стремительно удалялось, перепрыгивая с дерева на дерево и перебрасывая Мошонкина.
-Маугли хренов! - выругался Картазаев.
Он не пытался бежать. Полковники за макаками не бегают. Шел по направлению.
Обезьяньи вопли вскоре затихли. Сил куда-то идти не оставалось, но Картазаев с упрямством полностью механистического существа продолжал шагать, делая надрезы ножом на деревьях, чтобы его не угораздило кружить. Полковник прошел с пару километров и неожиданно вышел на поляну, посреди которой стоял высокий кирпичный дом. Он мог считаться двухэтажным, если бы не единственный ряд окон, больше похожих на бойницы.
Картазаев понаблюдал за ним из кустов, но движения не заметил. Обычный особняк в диком лесу.
Решив изучить его подробнее, Картазаев прокрался к двери. Крался больше для успокоения. Какого рожна надо расстреливать его в поле, если можно подпустить поближе и застрелить в упор у дверей?
Дом оказался не заперт, вещь непростительная в условиях бесчинствующих макак. Картазаев толкнул дверь и вошел.
Полы были теплые, с подогревом. Натяжной потолок, под которым горели лампы, дающие приглушенный мягкий свет. Полковник минул пару комнат с минимумом мебели. Так по мелочи. Пуфик в центре комнаты или диванчик в углу, судя по размерам, рассчитанный на усталого карлика.
В кинозале с экраном во всю стену на полу валялись кассеты Тинто Мандрасса. На одной виделся торопливый отпечаток чьего-то ботинка. Картазаев приложил ногу. Неизвестный оказался гораздо крупнее.
Полковник с сомнением оглядел перочинный нож, свое единственное оружие. Чтобы справиться с хозяином, требовалось что-то гораздо более весомое. Картазаев оглядел комнату, думая, где бы он сам спрятал оружие, если бы жил здесь. Потом решительно подошел к подоконнику и вытащил из-под него пистолет «Спектр» склеенный скотчем.
Есть еще мозга, подумал он, почесав дулом лоб. Но, скорее всего, их скоро вышибут. Поднявшись на второй этаж, он попал в нечто вроде мастерской. На стенах висели картины, настолько яркие, что рисовать их мог или ребенок или гений. Они оказались подписаны неким Максимом Валановым,15-ти лет. Картазаев вспоминал, где он слышал эту фамилию, причем, совсем недавно. Комната была перегорожена ширмой из белой простыни, пропитанной резким больничным запахом.
Картазаев отодвинул ее дулом. За ширмой скрывалась кровать, оснащенная пакетом медицинских прибамбасов, рассчитанных на уход за тяжелыми больными. Пустая. Он потрогал смятые простыни. Холодная.
Страшная догадка озарила мозг, и полковник вспомнил этого 15-летнего гения, а также того, кто убил его, и, судя по всему, убьет и его. Он слишком хорошо знал своего коллегу, чтобы переоценивать его способности.
Картазаев устремился к лестнице, когда понял, что находится в доме не один. Ловушка захлопнулась.

Картина была полна внутренней энергетики, словно взведенная бомба, она пульсировала и была готова взорваться многочисленными событиями. Пустынное море должно было с минуты на минуту быть разрезанным острым форштевнем возвращающейся шхуны. Барышня с зонтиком готова была сорваться с места и сбежать по крутому берегу навстречу своему принцу.
Еще более впечатляющей картину делали свежие пулевые отверстия, две в море, а одна прямиком в солнце. Интересно, он специально целил, или это случайно вышло, подумал Картазаев.
Еще о случайности. Почему его оппонент выбрал псевдоним Боно. Б.Н. Бригита Нейланд.
-Ты жив еще? - спросил Боно с первого этажа.
-Может, поговорим, Бушмен? - спросил Картазаев.
-О чем? Как вы мою Гиту на заклание послали?
-Можем поговорить о том, что у нас в стране отменена смертная казнь, и ты можешь сдаться и остаться в живых.
-Ты наглец, Вольд. Особенно для человека, которого вот-вот пристрелят.
-Цель убийства? Ведь должна быть цель. Гиту ведь не вернуть.
-Тут ты ошибаешься. Кукулькан обещал мне вернуть ее. Я тебя, пожалуй, не убью сразу, расскажу, как у нас все будет. В обычном мире мы жить не сможем, это ясно. Но я согласен остаться здесь навсегда и жрать обезьянину до самой смерти, лишь бы моя Гита была со мной.
-Единственная проблема Кукулькана самого восстановить. Его больше нет.
Ответ оказался неверным. Пули прошили пробковые полы навылет. Воздух насытился по-шмелиному гудящим свинцом. Если б Картазаев не запрыгнул на кухонный «островок», то мог считать себя покойником. Смертоносные гейзеры вспарывали пол. Пули били в стол снизу, заставляя его подскакивать, но мореный дуб, из которого он был изготовлен, выдержал.
-Ты что-то сказал? - спросил Бушмен в перерывах между сменой обойм.
-А что ты хотел услышать, Миша? Может, где можно найти Кукулькана?
Стрельба стихла как по команде. Это был шанс не только уцелеть, но и направить огневую мощь этого сумасшедшего в нужное русло, а то, что бедный Бушмен окончательно рехнулся, у Вольда не было сомнений. В их работе это случалось. Нервная работа.
-Признаю, мне нужен Кукулькан. И если ты скажешь, где его искать, то я оставлю тебя в живых.
-Спасибо, коллега. Только Кукулькана тебе не воскресить, я тебя уже предупреждал. Но я знаю, где Череп. Со мной был один парень. Ты, наверное, видел его, раз следил за нами. Десантник Мошонкин. Череп у него. А самого десантника унесли макаки. Если ты знаешь, куда, то у тебя есть шанс.
-Я знаю, где он. А ты живи. Сколько сможешь.
Хлопнула дверь. Картазаев подбежал к окну и увидел удаляющуюся спину. Прицелился было, но опустил автомат. Однако, что он говорил? Живи, сколько сможешь?
Вольд отшвырнул пистолет и выпрыгнул в окно. Свалившись на траву, побежал в сторону леса, и тотчас в спину молчаливо и страшно толкнула теплая твердая волна.
Картазаев лежал на траве, пропуская над собой сонмище битого кирпича и цементной пыли. Он уже сбился считать, какая это по счету контузия.
Не дожидаясь возвращения слуха и других подобных мелочей, как-то нормальной реакции и устойчивости вестибулярного аппарата, двинулся в сторону, в которой скрылся Бушмен. Уверовавший, что Вольд уже не сможет ему помешать, тот ломился сквозь кусты, оставляя за собой след разбушевавшегося слона.
Вскоре Картазаев увидел уходящий прямо в небо черного цвета столб, верхушка которого терялась в плоских и тяжелых на вид тучах. Подойдя ближе, Вольд увидел, что никакой это не столб. И вообще не предмет в том смысле, какой подразумевает некое твердое образование.
В воздухе чернел разрез шириной не больше полуметра. Вернее, он не чернел. Он просто был. А нечто темное, опасное, покрытое мглою скрывалось за ним. Вольд не любил сомнения в любом виде, поэтому, глубже вздохнув, решительно шагнул внутрь.
В какую-то неуловимую долю секунды Картазаев увидел рассеченный слой изнутри. Толщина его оказалась не более полуметра, одновременно он вмещал в себя все. Сечение сверкало миллиардами миллиардов кристаллов, каждый из которых в свою очередь вмещал в себя целый мир из планет, звезд и даже галактик. Вся эта неимоверная тяжесть разом навалилась на Картазаева. К горлу подступила дурнота, ноги подогнулись, создалось ощущение, что Картазаев тащит весь мир на себе, и он поспешил шагнуть еще раз.

Лубаантун –город без запахов. Теперь же запахи появились. Запах гари, пороха,запах смерти.
Картазаев уперев руки в бока, оглядывал место боестолкновения. Бой имел место быть. Яростный, беспощадный. Потери: танк и до взвода солдат. Вид у «Т-72» был нехороший. Башня напоминала пожухлый апельсин, которым рекламируют антицеллюлитные средства.
Чем это его? Напоминает кумулятивный снаряд, создающий в месте удара давление в 300 тысяч атмосфер.
Фигуры солдат вразброс. Вооружение стандартное для спецназа. Автоматы «Вал» с уродским толстым дулом. Камуфляж знаков отличия не имеет. Документов при солдат нет(Картазаев наскоро обыскал нескольких).
Самое странное, и ран никаких. Отчего они умерли? Лица синюшные. Хотя какие лица могут быть у покойников.
Что же они штурмовали?
Вдалеке купол. Когда-то белый, теперь обугленный, треснувший. Ого. Т-72 снарядов на ветер не бросает. Прежде чем его сожгли, дал с прямой наводки пару раз. Больше не успел. И солдаты ничего не успели. Гильз не так много.
Собирая оружие и патроны, Картазаев подумал. Странная операция. Почему танк только один, а не взвод. А солдаты что же. Где группа прикрытия? Так кучей и шли? Странно.
И самое главное, кто в них стрелял.
Он обозрел купол в трофейный бинокль. Ни движения. Да и откуда вели огонь? В куполе ни бойницы. Разве что раздвижные?
Вывод напрашивался неутешительный. Засада. Пацанов хорошо встретили и покрошили. И точно также могли встретить и полковника.
По-хорошему бы слинять, вон и ход светится, вернее чернеет.
Картазаев вскинул подсумки с патронами на спину и двинулся к куполу.
В основании он имел метров пятнадцать, в высоту метров пять. От пуль отделка отвалилась, открывая под собой кладку из грубо отесанных камней. Никакого намека на окна или двери.
Он обошел купол по периметру, но не обнаружил никакого намека на окна или двери. Пришлось лезть в трещину, возникшую после взрыва снаряда.
Что его поразило внутри, это яркий контраст между белым потолком и абсолютно черным полом. Причем, он не был грязным. Это было что-то вроде мрамора, он даже посверкивал, но был при этом темен, как антрацит.
А свет давали трещина, но еще больше дыра в центре потолка.
Внутренне пространство купола оказалось полно мертвяков. Больше всего их было в центре, целый холм. Но и по залу расползлось достаточно.
Сначала он решил, что это противники штурмовавшего спецназа. Но сразу понял, что все эти люди умерли уже давно и истлели до скелетов.
Вдоль стен стояли стенды с разбитыми мониторами. Клавиатуры с латинскими буквами. Картазаев выволок системник, весь в устрашающей пыли. Выдрал из него жесткий диск.
Но где Мошонкин?
У него возникла догадка, и чтобы ее проверить, он выбрался в щель обратно.
В метрах трехстах возвышался второй купол.
Он вернулся к расстрелянному спецназу и сразу нашел, что искал. Потому что знал, что искать.
Динамическая веревка стандартным диаметром 11,5 миллиметров и «краб». Такая хреновина для спуска и подъема.
Сунул «краба» в разгрузку, веревку повесил на плечо. Вылитый альпинист.
Он подумал, что здесь следует держать ухо востро. Те из спецназа тоже считали себя альпинистами. И не штурмовать они шли. С гарантией 200 процентов можно сказать так, что поставленная задача звучала так. Проникнуть в купол и что-то оттуда достать. Возможно, тот же жесткий диск, что грелся сейчас во внутреннем кармане.
А их вместо этого всех положили.
Следующий купол он обошел скорее для проформы, так как было ясно, что тот цел. Иначе Мошонкин и сам бы выбрался.
Постучал «крабом» в стенку, усиливая эффект пинками.
Он прошел метров 10, простукивая стену, когда ему ответили. Отвечавший не жалея сил, бился о стену, точно вознамерившись ее проломить.
Полковник привязал «краба», но когда хотел закинуть на купол, увидел сидевшую на вершине макаку. Та с важным видом повернулась, открыв розовый, словно полированный зад, и произвела жидкий залп.
Полковник с проклятиями отскочил, потом поднял «Вал» и безо всяких сантиментов, выстрелов воздух и криков «Брысь!» просто снял тварь одной пулей. С другой стороны горохом посыпалась остальная стая, убедившаяся в серьезности намерений полковника.
С пятого раза Картазаев попал таки «крабом» в отверстие в центре купола. Закрепив конец, он напряженно следил за дергающимся тросом, приготовив «Вал» на случай, если лезущий не Мошонкин.
Через минуту в отверстие вылезла чумазая голова.
-Вася, давай скорей! - поторопил Картазаев.
Однако тот не послушал. Стал вещать сверху, каких ужасов натерпелся и сколько внизу покойников. Картазаева засвербело, и он в нетерпении дернул за трос. Десантник как раз сидел на куполе, примерно, как давешняя макака, возможно на том же месте. От неожиданного рывка он повалился на пузо и скатился вниз.
Картазаев насколько смог смягчил удар. Но все равно Мошоникин приложился знатно. По пояс в землю не ушел, но выбоину заметную проделал. Не успел он возмутиться, как словно камни застучали по куполу, а уже потом донеслись выстрелы.
Тоже из «Вала». Из чего же еще. Ведь стрелявший тоже вооружился за счет расстрелянного спецназа.
-Кто это?-выдохнул Мошонкин.
-Народу не сказать, что здесь так много. Боно!
-Откуда он здесь взялся?
-Выстрел услышал.

Лес они миновали гораздо быстрее, чем в первый раз.Обратная дорога всегда короче. Это факт.
-Домой и кони шибче бегут! - согласился Мошонкин.
Они стояли на опушке и оглядывали затихший город, ближайший дом которого возвышался в метрах трехстах. Именно в нем Закатов охотился на «живца». Казалось, это было так давно, даже раньше советско-финской войны.
-Профессор сказал, чтобы в город не совались. Гулы там,- повторил Мошонкин.
Показалось или нет, но при упоминании о гулах звуки исказились. Словно сам воздух воспротивился этому.
-Обходить будем, не успеем. Архаровцы нас лишнего ждать не будут.
Если будут ждать вообще, подумал Картазаев. Закатов даже свою женщину не пожалел, отдал на заклание. Так было надо, видишь ли.
Со всеми предосторожностями они двинулись вперед.
Город и ранее не производивший благоприятного впечатления, угнетал. Сразу стало ясно, что что-то произошло, как если бы изнасиловали уже мертвого.
Развалин было гораздо больше. Вернее, целых домов практически не осталось.
Пока они шли до «испанского дома», им никто так и не встретился. Зато сам дом был цел и невредим.
Прислонившись к стене, сидел старик. Картазаев был уверен, что мертвый. Но, увидев их, старик дернулся, уставил на них корявый палец и зашелся в приступе неудержимого идиотского смеха.
У смеха открылось дикое эхо, а сам он был абсолютно неуместен. Словно кто-то в полный голос заржал на кладбище.
-Где остальные?- Картазаев встряхнул его, приводя в себя.
Безумный, не прекращая смеха, указал пальцем за угол.
-Указывать пальцем нехорошо, - попенял Картазаев.
Напарники обогнули здание и остановились как вкопанные. Видно жильцы подвала пытались спастись бегством. Многие тащили на себе узлы со скудным скарбом. Гулы не стали отбирать нажитое добро, испарив людей вместе с пожитками. На стене застыли тени с распахнутыми ртами и вскинутыми руками с барахлом.
Мошонкина сдавили спазмы, но не успел он даже облегчить свою пищеварительную систему, как Картазаев увлек его в укрытие.
-Терпи, брат Мошонкин. Там гулы!
На этот раз не показалось. По ушам резануло так, словно при произношении слова «гулы» кто-то врубил бензопилой по металлу.

Когда рассвело, Аркаша Листунов с радостью понял, что зрение вернулось к нему. Он выбрался из щели между зданиями, в которую забрался с вечера и потянулся, выправляя затекшие чресла. Воздух на удивление был свежий, появился ветерок. Аркаша вдыхал кислород полной грудью, когда его тихо тронули за штанину. От неожиданности он отпрянул метра на четыре. Сзади стояла маленькая девочка с бантами больше головы. Она с хитрецой смотрела на него.
-Ты как здесь оказалась? - спросил Аркаша.
Она сосредоточено ковыряла пальцем в носу.
-Когда спрашивают взрослые, дети должны отвечать, - нравоучительно произнес Аркаша.
Девочка вынула палец и вытерла о фартучек когда-то белый, а теперь настолько грязный, весь в грязных разводах, точно его нашли на помойке. И еще. От малышки разило как от бомжа.
-А ты сам откуда здесь взялся, «специалист по порнографии»? - закричала девочка, вперив в него несвежий палец. - Иуда!
Аркаша чисто рефлекторно шагнул к крохе. Он уже почувствовал, что что-то с ней не в порядке. Вернее, все с ней не в порядке.
-Тронешь меня, скажу, что ты хотел меня изнасиловать, - предупредила девочка. - Теперь ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Для начала пройдись голым по улице.
-Я, пожалуй, домой пойду, - опасливо произнес Аркаша, а ведь она укусить может.
-Я кричать буду!
Аркаша попятился, а девочка зашлась:
-Помогите! Этот дяденька трусики с меня снял!
Аркаша кинулся наутек, по пятам преследуемый странной крохой, которая на ходу расписывала совсем уж невыносимые мерзости. Хоть девочка вела себя как взрослая женщина, вернее разговаривала, как взрослая поднаторевшая в жизни шлюха. Но бегала она соответственно физическому возрасту. Так что Листунову без труда удалось от нее оторваться.
Подбегая к родному подъезду, он увидел, что у дома напротив стоит машина с открытым багажником. Спрятаться Аркаша не успел. Из подъезда показался человек в белом халате. Халат был распахнут, и под ним просматривалась форма.
-Етит-вертит, коленца! - воскликнул «врач» пораженно. - Это что за чучело? Ну-ка, бегом сюда! Я с тобой по-хорошему, не бойся, - проговорил он и сунул руку во внутренний карман.
Аркаша прыснул как заяц. Он не помнил, как добрался до дороги. Воздух струился и переливался вдоль трассы. Внезапно замершая машина стремительно взяла с места и со всего маху приложила девчонку с рюкзаком. Девчонка полетела в одну сторону, разорванный рюкзачок в другую. Машина с визгом затормозила, и водитель выскочил:
-Она сама бросилась! Вы подтвердите?
Аркаша замотал головой и стал быстро переходить дорогу.
-А ну стой, «специалист»! - рыкнул водитель. - Как баб в магазине трахать, так он всегда готов, а как за правду постоять, так в кусты!
Откуда не возьмись, дорогу преградила кроха.
-А он еще мне такое показал под трусами! Я готова дать показания в суде и описать все анатомические особенности. Я все запомнила.
Аркаша замотал головой, отгоняя наваждение, все происходящее казалось ему дурным сном. Может, он сошел с ума и лежит в дурке. Это было бы замечательно.
-Поберегись! - раздался истошный крик.
В следующую секунду зависший над киоском трактор рухнул вниз, передавливая его словно тюбик с зубной пастой. Содержимое киоска брызнуло во все стороны.
Трактор стряхнул с себя мусор и замер, хрюкая мотором и поводя вслед за Аркашей мордой, точно был живым существом. Аркаша остановился пораженный, и в тот же миг трактор выпустил струю едкого дыма из выхлопной трубы и помчался прямо на него.
Аркаша едва успел отскочить в сторону. Трактор пронесся буквально в полуметре, обдав килограммовыми комьями вывороченной земли. Он не успел затормозить и размаху влетел в закусочную, стал разворачиваться там, опрокидывая столы и мангалы.
Аркаша бежал, не разбирая дороги и не имея ни малейшего понятия, куда он бежит. Сзади ревело и пыхало жаром: монстр нагонял. От него некуда было деться, некуда спрятаться.
Листунов бы неминуемо погиб, если не избрал новую тактику. Забежав в первый попавшийся подъезд, вышиб дверь в квартиру на первом этаже, пробежал мимо семьи, застывшей с выпученными глазами перед телевизором, и выпрыгнул на улицу через балкон. У него оказалось несколько лишних минут, пока мастодонт с обиженным ревом показался из-за угла.
Он несколько раз повторил несложный маневр и таким образом добрался до телестанции. Монстр, изрыгая дым и пламень, катался вдоль окон, норовя втиснуться в узкий холл, но дело ограничилось раскуроченным холлом и раздавленным бывшим ментом. Аркаша был в аппаратной, когда услышал шаги на верхнем этаже.
Сердце его замерло и некоторое время вообще не билось. Отчего то подумалось, что это водитель автомонстра ищет его. Аркаша присел, где стоял, пытаясь спрятаться за низким пультом. Шаги простучали по лестнице, потом пересекли коридор и затихли у двери аппаратной.
Дверь приоткрылась. Аркаша сделался в два раза меньше. Не дышал. Не помогло.
-Тут он. Добре, - произнес скрипучий голос.
Аркаше ничего не оставалось, как открыться. В дверях стоял косильщик.
-Дяденька, это не я, - плаксиво протянул Аркаша.
Дед поставил косу на попа и стал точить со зловещим вжиканьем.
-Подведем бухгалтерию. Восемнадцать баб поимел? Поимел. Тридцать два убийства. Магазин сжег. Опять же малышку обидел, ту, которая с бантами. Трусы снимал, показывал, понимаешь всякое.
-Неправда! Ничего я не показывал!
-Косить тебя буду, - заявил дед. - Не трясись. С двух раз тебя зарублю. Раз-два и ты уже мясо.
При этих словах Аркаша самопроизвольно обмочился. Внезапно распахнулась одна из дверей в коридоре, и тишину пронзил вопль:
-Боже, моя рука! Мне руку отрубили!
Аркаша с ужасом узнает голос Неяскина.
-Погодь малость, - просит его косильщик, берет косу на изготовку и идет на голос.
-Слава Богу, вас встретил! Остановите мне кровь! - торопливо говорит Неяскин.
В ответ слышится «вжик». Неяскин замолкает на полуслове, и что-то страшное катится по полу.
-Добре, - говорит косильщик. - Он тут не один. Шмара голая.
Маринка визжит, когда дед тащит ее, намотав волосы на кулак. Юбка задрана до пупка, трусов под ней нет, крупные груди трясутся между разорванными краями блузки. Косильщик показывает девушку Аркаше и с осуждением произносит:
-И из-за такой ты всю свою жизнь под откос пустил? Можно сказать, из-за отверстия.
-Я же не знала, что Аркаша ваш дружок, - шепчет Маринка. – Я больше не буду над ним смеяться. Если хотите, я вам обоим дам. Люди за это деньги платят и немалые, а я вам все бесплатно сделаю. Только не убивайте.
-Мы не продаемся. Так ведь, Аркаш?
Косильщик отталкивает девушку за косяк. В створе виден только он, мощно и страшно машущий косой. Коса даже не задерживается, будто он промахнулся. Ошибочность этой мысли подтверждает страшный дробный стук. Маринка замолкает на полуслове. Наступает страшная тишина.
-Ты кто? - спрашивает Аркаша, стуча зубами.
-Совесть твоя.
-Она не может быть такой злой!
-Добрая она только у богатых. Она им все прощает, от того и живут они легко и беззаботно, и на все плюют. А бедным она покоя не дает: жалит как шершень, язвы им наживает.
-Я не хочу умирать! Боже спаси, если ты есть! - заголосил Аркаша.
-Тише, не зови Его! - заозирался косильщик. - Он где-то поблизости бродит. Не дай, бог услышит.
Почуяв, что косильщик сам боится бога, Аркаша заголосил еще громче. Косильщик выронил косу и схватился за уши. Коридор залил такой яркий свет, что воздух сделался белым как январский снег.
-Ты звал меня? - спросил Голос.
-Кто это?- Аркаша хотел посмотреть, но не мог даже поднять глаз, настолько яркий был свет.
-Повинись и проси чего хочешь, - сказал Голос.
-Прости, Христа ради! - закричал Аркаша.
-Я не Христос, но я знавал этого парня. Крутой был человечище. Заходил в дом богача, ел и пил, а потом крыл им же правду-матку в глаза. Хозяевам жизни! Времена были суровые, а он никого не боялся. За это его и грохнули. Правда, в наше время грохнули бы еще скорее.
-Ты меня простишь? - с надеждой спросил Аркаша. - Я ведь столько народу погубил.
-Кто много согрешил, тому много прощено будет. Не знающий греха, не может быть прощен. Только тебе в тюрьме придется сидеть. Пожизненно.
-Я согласен. Только жизнь оставьте.
-Еще чего хочешь просить?
-Хочу,- Аркаша сглотнул слюну. - Сделай меня импотентом.
-Это серьезное желание. И обратно его не возьмешь.
-Все зло от баб. Прошу вас.
-Будь по-твоему.
И Голос исчез. Вместе с ним исчезло все.

Картазаев с Мошонкиным, петляя, бежали между развалинами. В стороне оставленного «испанского дома» раздалось зловещее шипение. Тотчас в той стороне взметнулся гейзер то ли белого дыма, то ли пара.
-Господи, да что же это такое? - взмолился Мошонкин, его трясло.
-Обложили, суки, назад!
Картазаев увлек Мошонкина в сторону. Далее движение стало хаотичным, словно броуновское движение. Василий, конечно, таких слов не знал. Он просто бежал, стараясь не отстать от маячившей впереди спины полковника. Вскоре он так выдохся, что хотелось просто лечь и умереть. А полковник продолжал нарезать словно двужильный.
И вдруг он встал.
Мошонкин ткнулся ему в спину.
-Что, они?
Это была уже знакомая улица, где в одном из подвалов у «испанцев» находился схрон. Василий хотел спросить, чего они тут потеряли. Внезапно в подвале звякнул металл, и на лице полковника прорезался желвак. Вопросов больше не было. Василий перепугался произошедшей с полковником перемене. Сейчас это была сама смерть.
А потом из подвала полез Мигель, таща за собой мешок, сшитый из больших лоскутов.
Картазаев, уже не таясь, стронулся с места и пошел, словно набирающий скорость литерный.
Мигель почуял опасность, хотя даже не оборачивался. Чуткий оказался гад. Он вскинул автомат. И тогда Картазаев словно ждал этого, стал садить в него пулю за пулей.
Мигель пригнулся, отскочил в сторону. Он все время вопил и стрелял. Стрелял и вопил. Картазаев даже не пригнулся, и поэтому попал он, а не «испанец». Когда он подошел вплотную, у Мигеля были перебиты все конечности, и он, не медля, прострелил ему еще и голову.
Он достал из мешка хрустальный череп, оказавшийся совершенно черным. Некоторое время полковник простоял без движения, мучительно вспоминая, что мог бы удавить на этом месте Мигеля, и тогда Дина осталась бы живой. В который раз его поразила нечеловеческая выдержка Закатова. На вид хлипак и явная сексуальная недоделка, а внутри титановый стержень в метр диаметром. Не даром, его Серегин обожает.

Первым из человечества, кто увидел гула вблизи и при этом уцелел, стал Мошонкин.
В какой-то момент почувствовав на себе чей-то взгляд, он оглянулся.
Открывшееся зрелище, как и остальные порождения Лубаантуна, было отталкивающим и чужеродным. Оно слишком контрастировало с привычными вещами, чтобы его можно было бесстрастно рассмотреть и запомнить вместе с остальным миллионом увиденным в жизни вещей.
Гул находился в самом начале улицы, не более ста метров от Мошонкина. Было в нем метра два с половиной роста. Десантнику он показался чрезвычайно толстым. Ноги, стоящие в раскорячку, напоминали бочки. Руки, оказавшиеся не тоньше ног, торчали в разные стороны, словно гул собрался обниматься. Шеи не было, и шарообразная голова сидела прямо на тулове. Щелевидные глаза разрезали лицо строго пополам. И еще. Гул блестел, словно смазанный илом. Учитывая его густой кроваво коричневый окрас, зрелище было пугающее. Гул напоминал яркую кляксу, неведомо кем посаженную на землю. Вернее, высаженную.
-Владимир Петрович, - тихо позвал Мошонкин, не смея двинуться с места.
Картазаев услышал в прозвучавшем шепоте нечто такое, что заставило его действовать немедленно. Увлекая Василия за собой, полковник с ходу нырнул в подвал.
Улицу сотряс тяжелый топот, будто бежал вставший на задние лапы слон. Или вернее мамонт, потому что трещал асфальт.
Бросив команду «Делай как я!», Картазаев устремился в глубину подвала. Мошонкин едва успел за ним, как дыру заслонило лицо гула. Скорость передвижения его подавляла.
Картазаев кинулся в оконце на противоположной стороне и выволок следом Мошонкина. И вовремя. Гул негромко кашлянул, и вслед людям выплеснулся огненный гейзер.
Далее Картазаев доверился инстинкту. Напарники убегали по улице, бессистемно ныряя в попадающиеся по пути окна и двери, но гула невозможно было сбить со следа.
Тяжелые шаги не отставали. Тумм! Тумм!
Жуткая голова божества с неотвратимостью кошмара преследовала их, появлялась в проемах. Щелевидные глаза высматривали беглецов. Гул двигался с подавляющей уверенностью, словно говоря, никуда вы не денетесь, умрете, как и все. Все повторялось: огонь, брызги металла, лопающиеся от невыносимого жара стены.
-Нам не уйти! - крикнул Мошонкин, задыхаясь.
Картазаев кивнул, соглашаясь с ним. В очередном подвале Вольд внезапно остановился за арочным перекрытием и велел встать Мошонкину с другой стороны.
-Что вы собираетесь делать? - опешил десантник.
-Когда он покажется, вали его с ног! - велел Картазаев.
-Вы с ума сошли! - воскликнул пораженный Мошонкин. - Он же нас в пепел, в порошок превратит!
На мгновение ему показалось, что начальник действительно тронулся. И выглядел чересчур спокойно для ситуации. Вылитый псих. Но делать нечего. В армии надо выполнять приказы, даже если их отдает явный сумасшедший.
Когда гул шагнул через проем, Мошонкин метнулся ему под ноги. Он уже решил, что гул наступит на него и раздавит, и распрощался с жизнью, но сработал эффект неожиданности. Почуяв препятствие под ногами, гул перенес ногу дальше, но когда препятствие оказалось живым, да еще вдобавок вцепилось в ногу, то божество потеряло равновесие, неловко шагнуло вбок, ноги его подогнулись, и оно запрокинулось набок и на спину.
По нему тотчас, сопя, пробежал Картазаев и в упор всадил очередь из «Вала» в голову монстру.
-Бежим! У него шлем треснул! - крикнул Картазаев, выволакивая десантника из-под придавившей его массы.
Хоть Мошонкин и не понимал, о каком шлеме идет речь, но поторопился за командиром. Напарники выскочили на улицу.
Дальше случился небольшой провал в восприятии.
Вот они бегут по улице. Потом они уже на земле. Причем Василий лежит навзничь. Ноги задраны кверху, в направлении выроненного при падении и словно впаянного в воздух на высоте пяти метров автомата.
Дом, где отдавал концы гул, сделал усталое «уф!». Стены ввалились и выгнулись внутрь, словно изнутри выкачали воздух. Следом со страшным треском дом разлетелся на миллион осколков.
Ладони десантника, которыми он касался гула, покрылись волдырями от ожога.
-Не ожог это, - поправил Картазаев. - Обморожение. У меня тоже суставы на ногах прихватило. Всего то наступил на него.100 градусов в минусе не меньше.
-Что же тогда рвануло?
-Гул. Он раскаленный, возможно газообразный. Неведомо откуда он вылез, может из ада. Температура там подходящая. А чтоб гул сразу не аннигилировал, у него и имеется скафандр.
-Но как вы догадались?
-Потому что я гений, - скромно признал Картазаев. - Только глубоко законспирированный. Об этом никто не должен знать.
Когда Мошонкин с горящими глазами поклялся молчать по гроб жизни, Картазаев только вздохнул. Про себя он считал себя дубом. Ему столько говорилось и про холод, который любят гулы, и про тени от невыносимого жара. А он все пропустил мимо себя. Увлекся зубодробительными ударами и выпуском стрел из туфлей. По-другому говоря, грубой мускульной работой. А надо было мозгами работать. Тоньше надо быть.
Внезапно его словно током дернуло. Тумм! Тумм! Донеслось сразу с нескольких сторон. Гулы каким-то образом узнали о смерти собрата и тактически грамотно двинулись на них со всех сторон, что свидетельствовало опять-таки о том, что за их нелепыми шлемами скрывается не только плазма в миллионы градусов.
-Бежим, сейчас эти ходячие реакторы все сюда прибудут! - крикнул Картазаев.
Из города надо было уходить. Усопший гул все время гонял их по окраине, так что болото оказалось рядом. Густые камыши- отличное место, чтобы укрыться. Была надежда, что тяжелые гулы не сунутся в топь.
Напарники бросились в болото. Едва высокие, словно деревья, камыши скрыли от них видение Лубаантуна и скрыли их самих, людям стало спокойнее, но ненадолго. Жижа перед ними вздыбилась, выпуская на двадцать метров в высь эрегированного червяка в метр охватом.
-Замри! - крикнул Вольд.
Увидев добычу, червяк повалился в их сторону.
-Теперь бежим!
Червяк рухнул в то место, где они только что находились, и с обиженным фырканьем ушел в глубину, выдавив наружу пузырь жирной грязи. Напарники повторили маневр трижды, каждый раз, в последний момент, ускользая от глупой, но видать голодной твари. Потом червяку не повезло. Едва он высунулся словно каланча, как его засек гул. На высоте прошла полоса рассеянного света и испарила всю его верхнюю половину. Из получившегося раструба низвергнулось содержимое.
-Кончил, - заключил Картазаев.

Глава 15.

«Мадрас» взяли штурмом, перекрыв норматив почти на минуту. Были задействованы бойцы местного элитного отряда «Лава». Посетителей в вечерних нарядах уложили на пол. Бармена зачем-то побили. Официантку Валю крепко зажали в бытовке, но она соврала, что два дня как выписалась из кожвендиспансера, и ее отпустили.
Из випкабинетов выводили мужчин со спущенными штанами, потных разрумянившихся проституток, обдолбленных наркоманов и вошедших в раж гомиков.
Когда спецназовцы ворвались в одну из самых отдаленных комнат, помеченную как главную цель штурма, в креслах замерли от неожиданности дедок в штанах с широкими подтяжками, похожий на пенсионера, и двое детей. Мальчик и девочка.
-Кто из вас Леший?- спросил спецназовец.
По его команде бойцы вынули из кресла дядю Борю, и он призвал на помощь все свое самообладание, чтобы не сознаться, что это не он.
-Пацана берите!- сказал, появляясь на арене, капитан Коробочка.
Он говорил немного в нос. В руках вороненый пистолет, пижонский и блестящий.
-Где груз? - спросил капитан.
Хотя он смотрел Лешему в глаза, рука его в полной независимости от взгляда поднялась и уставила пистолет на Машу.
-На стоянке за баром.
-Вот и отлично, - промурлыкал Коробочка.
«Лава» отбыла, прихватив дневную выручку из кассы, но пропажа денег в процессе спецопераций было обычным делом. Наоборот, в случае, если деньги по какому-то недоразумению оставались целы, это вызывало законное подозрение, что «вулканологи» поимели гораздо более тяжкие в уголовно-процессуальном плане статьи доходов.
С собой капитан оставил экипаж ППС, три человека. Люди в высшей степени проверенные.
Они вывели Лешего на стоянку за «Мадрасом». Машина с закрытым брезентом прицепом возвышалась в гордом одиночестве.
В это время человек на крыше 12-ти этажного дома прямо над ними собирал снайперскую винтовку «Кобра М - 11,5». Бац! Ствол с газовой камерой встал на место. Бац! Присоединился приклад. Чпокс! Это прицел.
Клик-клак! Патрон улегся в паз. Длинный, тускло блестящий, острый. Порох под завязку. Стальной сердечник. Клиенту последний привет.
Новый Африканец готов к работе. Он постукал ногтем по тангенте, сообщая, кому следует.
В это время на стоянке случилось странное.
Раздался низкий сип органа (или слон пернул, это кому как нравится), и откуда ни возьмись на асфальте сидит парниша.
-Ты кто?
-Святой! –сказал Аркаша Листунов, лицо благостное.
-Ничего, у нас для святых «канареечка» приготовлена!
Упаковали Листунова.
-Что, оно так и бывает? - жадно спросил Коробочка, а так как Леший не ответил, зло добавил.- Можешь молчать, падаль. Имеешь право. Все равно отсюда живым не уйдешь! Думаешь, я забыл, как ты меня с обрыва хотел спихнуть?
Опять протрубил орган (или слон). На этот раз выкинуло троих.
Старообразно выглядящего, с прилизанными сальными волосами профессора Закатова, совершенно потерянного Артура и Тому.
Тамара порывалась остаться, утверждая, что должна дождаться Картазаева, а Закатов лишь саркастически улыбался. Их по-быстрому «окольцевали» и посадили в патрульную машину в компанию к святому.
Теперь осталось только ждать. Новый Африканец получил по рации приказ приготовиться.

Около входа в «пизанский» дом на воткнутой веточке сох чей-то носок.
-Вот он, знак божий! - провозгласил Картазаев.
-Вы думаете, бог носит носки? Причем, довольно вонючие? - с серьезным видом спросил Мошонкин.
-Бог не носит. Профессор носит, - проворчал Картазаев. - Ох уж эта мне интеллигенция. Совсем нас за тупых считает. Мог просто веточку воткнуть.
Они шли под наклонным потолком с разверзшимися окнами. Потом ползли.
-Наконец-то выберемся отсюда. Надоело мне здесь, Владимир Петрович.
Картазаев не разделял его оптимизма, не уверенный в том, что ждет их при возвращении. Леший пропал. Что на уме у мальчишки? Разболтал наверняка вполне достаточно, чтобы их ждала засада.
-Здесь стена!
Было слышно, как в темноте Мошонкин ощупывает стены. Картазаев протянул руку и почти сразу пожал чью-то холодную, словно у утопленника ладонь.
Все свое самообладание он потратил на то, чтобы не отдернуть руку (и не заорать). На ладони выделялся палец, гораздо длиннее остальных. Коготь! Он расшатал его, и коготь послушно повернулся на шарнирах.
Мошонкин с коротким воплем куда-то провалился.
-Василий Иваныч, ты где?
Картазаев сунулся следом, тотчас под ним «ожила» плита, вдобавок огрев полковника по голове. Сознание замутилось. Откуда-то издалека брызнул свет, и донесся голос Мошонкина.
-Я офицер ФСБ! Позвоните генералу Данюку насчет меня!
Никуда звонить не стали. Офицеру дали в глаз и отправили в «канарейку».
-Идет! – вожделенно проговорил капитан Коробочка.
-Огонь при готовности!- получил последнее указание Новый Африканец.
Наступила тишина, нарушаемая лишь дыханием напряженно застывших людей.
Раздались шаги.
-Шухер! -закричал Леший и поплатился ударом рукояткой пистолета по голове.
Туман медленно струился вдоль медленно проявляющегося силуэта. Картазаев предостерег:
-Не стреляйте, вы можете повредить череп!
-У нас нет команды беречь его! – заявил Коробочка.
-В таком случае, всем привет, ребята! Я не выйду!
Проходить через портал дважды подряд оказалось невыносимо тяжело. Единственное, что не позволило Вольду умереть, это злость на мальчишку. Продал все-таки.
Вечерело. Весело горели фонари. Картазаев стоял на Повстанческой напротив «Мадраса». Поначалу ему показалось, что портал выплюнул его в нормальном мире. Вокруг спешили пешеходы. Вдалеке слышался шум косы. Видно в порядок приводили газоны.
Картазаев с ходу стал свидетелем ДТП. Старушка в клетчатом жакете выскочила практически под колеса иномарки и была снесена как лист осенним ветром. Шикарное авто затормозило, из него выбрался откормленный бугай с золотым хомутом на шее.
-Владимир Петрович, вы видели?
-Мы разве знакомы? - уточнил Картазаев, начиная прозревать.
-Стало быть, вы моего имени не знаете и в милицию сообщать не станете? - сразу успокоился бугай.
К Картазаеву обратилась еще одна старушка.
-Владимир Петрович, этого нельзя так оставлять. Это была моя младшая сестра. Вы должны пойти свидетелем.
Старушка смотрела требовательно. И что-то нехорошее было у нее с глазами. Уже потом он понял, что зрачков в них не было, как впрочем, и белка. Абсолютно черные глаза создавали ощущение разговора с бездной.
-Запишите номер, - посоветовал Картазаев, однако старушка вцепилась в руку и не давала уйти, на подходе было еще несколько.
-Он ничем не лучше дружка, который все баб трахал, - заметил бугай, который вопреки логике не торопился скрыться с места ДТП.
Кстати и сбитая старушка пыталась ползти, оставляя после себя мокрый след. «Тело ушло, а мозги дома остались», - вспомнил Картазаев слова Закатова. Выдернув руку, он попятился.
-Держи Владимира Петровича! - раздался истошный крик.
Давешний бугай рысью кинулся на него, Картазаев, плюнув на условности, развернулся и побежал вдоль дороги, по которой с ревом клаксона несся огромный автобус. Вольд проскочил в опасной близости перед тяжелой машиной. Бугай вылетел следом, и автобус буквально размазал его по шоссе. Автобус остановился, а в него продолжали биться легковушки, не делая ни малейшей попытки затормозить.
Навстречу Картазаеву шел косильщик. Он действовал нетрадиционно, как и все в заколдованном городе. Размахнулся во всю ширь плеча и запустил остро отточенную косу, словно дискобол свой диск. Недобро сияющий нимб летел в лицо. Вольд прильнул к земле, и тяжело вращающаяся праща прошла над ним. Старушки не успели проявить былую прыть. Кому серп прошелся по ногам, кому выше. Во все стороны полетели ошметки. Старушки горохом посыпались на асфальт.
Картазаев развернулся и побежал в парк. Самоуспокоенность под скрывшей его сенью деревьев чуть не привела к трагедии, когда он едва не прозевал следующую пущенную косу.
Коварный косильщик метнул ее, скрываясь за кустами. Картазаев услышал приближающийся свист и рухнул на землю буквально за мгновение до того, как коса с треском снесла стоящую за ним березку.
Косильщики сползались со всех сторон, беря его в коробочку. Не в первый раз Вольд уворачивался сразу от нескольких пущенных одновременно лезвий. Снаряды пускались с неослабевающей силой и точностью. Вольд понял, что минуты его сочтены. Он был реалистом.
На небольшой поляне его окончательно зажали. Картазаев стоял в центре милой лужайки, на которую один за другим выходили косильщики. Их были десятки.
Он вынул череп из котомки, крича:
-Сделай же что-нибудь, иначе разобью вдребезги!
Неизвестно, почему он решил обратиться именно к стеклянной черепушке. Наверное, его взяла тоска, и он захотел грохнуть череп о ствол ближайшей березы.
Как ни странно, это дало эффект. Череп и так был черен, как антрацит, а когда из него хлынул свет, он тоже оказался абсолютно черным. По большому счету, сам он не светил, он всасывал в себя обычный свет.
Череп внезапно и сильно потяжелел. Чтобы удержать его в руках, Вольд потянул его на себя, и пространство за ним с рокотом распоролось. Щель получилась небольшая, но вполне достаточная, чтобы Картазаев мог в нее пролезть.
Косильщики, поняв, что жертва ускользает, надвинулись все разом, сшиблись, гремя косами, но было уже поздно.
Сжимая череп в руках, совершенно счастливый, Картазаев вывалился на знакомую стоянку за ночным клубом.
-Объект появился! –доложил Новый Африканец, прицел уютно улегся на голову Картазаева, палец ласково надавил курок.
-Где череп?
-У него в руках.
-Не стрелять!
Палец по инерции продолжал давить на курок, и тот заметно поддался.
- Как поняли? Отмена!
Палец замер. Потом нехотя пополз обратно.
Вольд только что родился во второй раз, хотя даже не догадывался об этом.
Прислонившись к стене «Мадраса» сидели Леший и капитан Коробочка. У капитана было такое вдумчивое лицо, что сразу становилось ясно, что он мертв.
-Ты его?- спросил Картазаев, обрушиваясь рядом, боже, как он устал.
-Дефрагментация.
Вольд ничего не понял, но подозревал нечто подобное. Несмотря на то, что пистолет был в правой руке капитана, прострелен был левый висок.
Отдохнуть полковнику так и не дали.
Раздался рев органа (или слон), и в появившуюся в воздухе напротив людей прорезь полез гул.

Глава 16.

Пара рук в металлических рукавицах раздвинули отверстие. Со звонким «Тумм!» на асфальт ступила нога, по толщине не уступающая слоновьей. Гул равнодушно оглядел присутствующих сквозь щелевидные прорези. Потом пальцем поманил к себе Картазаева. Тот сделал попытку уползти, тогда гул сделал пальчиком из стороны в сторону.
Гул возвышался над ним словно ожившая железная бочка. Он показал на череп.
Груз в прицепе возмущенно дернулся. Скелету не хотелось и далее оставаться безголовым.
Гул кашлянул, на мгновение приоткрыв точечное отверстие напротив рта. На месте прицепа возникло облако высокотемпературной плазмы, оставившее после себя только кляксу на оплавившемся асфальте.
Гул опять показал на череп.
-Можешь ничего не говорить, я все понял, - сказал Картазаев.
Рука, сделавшись самостоятельной, не хотела его никак отдавать. Холодный хрусталь так приятно лежал в кисти.
Гул взял его сам. Повертел в руке и вдруг швырнул на пол.
-Что ты делаешь, урод! - вырвалось у Картазаева.
У него была надежда, что, упав, тот не расколется. При ударе череп треснул. Может, удастся склеить, подумалось и опять не судьба. Череп подскочил пару раз на голом бетоне и не выдержал: лопнул как перекаленная электрическая лампа. Сотни стекляшек полетели во все стороны.
-Подделка, - прохрипел гул, чем едва не убил всех присутствующих.
Смертоносный жар выходил из него. У Картазаева, Лешего и даже Коробочки оплавились брови.
Потерявший сознание Картазаев увидел картину, про которую он знал, что никому не расскажет. Все вокруг стало нестерпимо белым, как облака зимой, он увидел две медленно удаляющиеся фигуры, взявшиеся за руки. Боно и Гита.
-Вот так, - грустно улыбнулась Гита. - Меня подставили, Вольд. Диего с самого начала знал, кто я. У меня даже не было шанса. Отомсти за меня.
Картазаев так и не узнал, что это было. Галлюцинации? Фотоморгана? Сон? Или пара влюбленных, которым не дали долюбить на земле, ушли туда, где им никто не будет мешать?
Но одно Картазаев знал точно. Он привык выполнять обещания, даже если дал их призраку.

Из города Картазаеву помог скрыться Леший, вывезя в багажнике своей автомашины. Прощались на пустом ночном перроне промежуточной железнодорожной станции.
Полковник и подросток молча шли вдоль полотна, а следом медленно ехал джип. За наглухо тонированными стеклами которого, Картазаев знал, притиснутая мордоворотами охраны, послушно сидела Маша. На душе скребли кошки. Полковник прикидывал, сопоставима ли польза от его действий с причиненным же вредом. Ведь в превращении подростка в главаря ОПГ и он приложил руку. Андрей мог стать хорошим цивильным человеком, однако он сделал его бандитом.
-Прощайте, может еще свидимся. Знайте, вы всегда можете на меня рассчитывать, - Леший подал руку, которую Картазаев с задержкой, но пожал.
-Не попадайся мне больше, - сказал он серьезно. - Мы играем в разных командах.
-Я знаю, - так же серьезно сказал Леший.
Полковник стоял в покачивающем вагоне, глядя в проносящиеся мимо росчерки огней.
-Кто это был? Сын? - спросила проводница.
Картазаев ничего не ответил.

Грузный лысоватый человек в белом халате поверх формы вошел в кабинет. Напевая что-то под нос, сел в кресло, стал перебирать бумаги на столе. Дело спорилось. Некоторые бумаги подписывались, другие после предварительной отметки о выполнении отправлялись в хлеборезку.
Что-то назойливо отвлекало занятого человека, и он вдруг почувствовал себя неуютно. Подняв глаза и поведя ими из стороны в сторону, он вдруг увидел сидящего в дальнем углу кабинета Картазаева.
-И давно ты тут сидишь? - невольно спросил хозяин кабинета.
-Час. Ты слишком самоуверен, Эйнштейн, и даже не смотришь по сторонам. Вдруг затаился где подлый враг.
-Что за ерунда? Враг в этих стенах? Не смеши меня!
Однако Вольд не рассмеялся, продолжая пристально смотреть на собеседника.
-Давно приехал? - поинтересовался эксперт. - Если б ты знал, какую тут на тебя объявили охоту! Я тебя в наручниках ждал! - он хохотнул.
-Знаю, - меланхолично ответил Картазаев. - И не в наручниках ты меня ждал, а в ящике со сложенными на груди руками.
Эйнштейн внимательно посмотрел на него и сказал:
-Я тебя понимаю, нервные перегрузки и все такое. На моем веку такое с агентами случалось и покруче тебя. У меня есть хороший антидепрессант.
Док выдвинул было ящик стола, тогда Картазаев показал ему пистолет.
-Не этот? Универсальное средство, помогает от всех болячек.
-Ты соображаешь, что несешь?
Не обращая внимания на ярость Эйнштейна, Картазаев спокойно продолжил:
-Знаешь, я по началу хотел оставить оружие в столе. Тогда у меня было бы оправдание, когда б я тебя пристрелил. Единственное, что меня остановило, это было бы слишком быстро. Я хочу, что предчувствие смерти затопило тебя всего, от кончиков пальцев до самой твоей умной головушки. Может быть, хватит ломать комедию? Мы здесь одни. Можешь хоть раз побыть самим собой.
-Что за ерунда? Я ничего не понимаю! Ты меня в чем-то обвиняешь?
-Ты допустил единственный прокол,- Картазаев показал системную плату, вынутую им в куполе, полной мертвецов.- Здесь твой электронный адрес. Лаборатории отчитывались перед тобой. Поначалу я хотел отдать ее на экспертизу тебе. Догадываюсь, где я был бы тогда. Там же, где и Гита? С переломанными костями.
- Что же ты хочешь?
-Ты знаешь как специалист, что я собой представляю, так что живым из этой комнаты тебе уже не выйти. Облегчи душу.
Док потер переносицу, усмехнулся и сказал:
-Ты сказал, что я могу побыть самим собой. Здесь это невозможно. Но я ни о чем не жалею. В городе застывших камней у меня было все. Неограниченный человеческий материал, фактура застывшего времени. Практически весь арсенал «Смерча» был к моим услугам. Я был так близко к контролю над временем.
-Жаждал отхватить нобелевскую премию?
-Мальчишка! Если бы ты мог представить что такое время. Оно пронзает нас наподобие кровеносных сосудов. Секунды это толчки многих сердец. Чем больше занимаешься временем, тем больше осознаешь, насколько это всеобъемлющее понятие.
-И для того, чтобы осознать, ты убил Гиту? А потом обманом заставил Бушмена работать на себя.
-Потери были неизбежны! - с пафосом воскликнул эксперт. - Гита захватила бы череп, и вход в Лубаантун мог навсегда закрыться.
-Вот и я о том же. Пришла пора пополнить список.
-У тебя нет доказательств! - в панике воскликнул Эйнштейн. – Кроме твоей платы!
-Почему моей? Я вынул ее перед твоим приходом у тебя из компьютера. Извини, оригинал гул испарил.
-Негодяй!
-Я знаю. Кстати в одном месте ты едва в действительности не прокололся. Помнишь, «помогая» уйти от погони, ты прямиком вывел меня на грузовик. Под ним собственно я и должен был остаться, но повернулось по-другому. Умирать придется тебе.
Эксперт задумчиво переложил папки на столе:
-Сколько можно было сделать. У меня столько непроанализированного материала осталось. Жаль.
-Ты уже и так чересчур много наанализировал. Я жду.
Эксперт хотел еще что-то сказать, потянуть время, но столкнулся с такой сталью во взгляде Вольда, что не выдержал, опустил глаза, плечи его поникли. Встав, подошел к окну, распахнул шторы. В комнату ворвались веселые солнечные зайчики.
Поверх толстых пуленепробиваемых стекол имелась решетка, и он отомкнул их своим личным ключом. Оконный датчик запульсировал тревожным красным светом. Другим ключом док отпер следующий замок и с треском отлепил тяжелые створы друг от друга и толкнул их от себя. В комнату никогда не знавшую никакого другого воздуха кроме кондиционированного ворвался ветерок.
-Всегда хотел это сделать, - криво усмехнулся эксперт.
Уперевшись руками в подоконник, он неловко перевалил через него грузное тело. Через несколько секунд снизу донесся тяжелый удар.
Когда в комнату ворвалась охрана, Картазаев даже не приподнялся с кресла. С улицы доносились возгласы сбегающихся на происшествие зевак. Ветер беззаботно играл занавесками, они бились друг о друга, словно пара широких ладоней, аплодирующих в конце спектакля после того, как закрылся занавес, скрывая отыгравших свое актеров.