Шанс на жизнь, шанс на смерть

Шанс на жизнь, шанс на смерть

Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать.

Станислав Лем

1 глава
Мне приснился страшный сон:
Тронный зал и приговор,
Перезвон цепей могильный
И дорога на костёр…

Наталья Новикова (Тэм Гринхилл)

Будильник, одиноко стоящий на прикроватном столике, надрывался уже больше получаса. Я лежала на спине, сложив руки на груди, и с мазохистским удовольствием слушала раздражающий звон. Возможно, так однажды утром будильник, исправно сработав, будет звенеть, звенеть, звенеть, до тех пор, пока не сядет батарейка, потому что больше некому станет нажимать на плоскую кнопку, прекращающую его работу… Нервы не выдержали, и я с размаху стукнула по пластмассовой коробочке. Будильник свалился на пол и наконец-то заткнулся. Надеяться, что он сломался, было бы глупо и наивно: уничтожить это творение отечественной промышленности смогла бы разве что машина, прицельно переехав его раз пять. В комнате было темно и холодно, с открытого балкона просачивался запах дождя.
Согнав на пол Матильду – свою серую с полосками кошку, – я села на кровати: босые ноги попали в струю холодного воздуха, заставив поёжиться. Мне надлежало встать больше тридцати минут назад, когда будильник издал свою первую трель, а сейчас было начало девятого и до экзамена оставалось меньше часа… Хотя, зачем мне вообще теперь на него идти?.. Я не успею окончить институт, а если и успею, то не смогу применить знания на практике. Зачем тратить драгоценное время на бесполезную ерунду? Пренебрегая очевидной нелепостью собственного поведения, я торопливо засобиралась. В холодильнике не было ничего, кроме зачерствевшего и изрядно позеленевшего куска сыра. Я с отвращением захлопнула дверцу, сунулась в чайную коробку, но заварки не обнаружила. «После экзамена зайду в магазин», – подумала я, смирившись с вынужденной диетой. В конце концов, теперь можно ни в чём себе не отказывать… Распахнув дверцу шкафа, я наугад выудила из него длинную свободную юбку и мятую футболку (утюг за ненадобностью давно занял законную позицию в самом дальнем углу антресоли). Плюнув на спутанность волос, я не стала тратить время на причёску и, мельком глянув на своё растрёпанное отражение в зеркале, выскочила на лестничную площадку. Успешно забыв запереть дверь, я побежала вниз, проигнорировав лифт. Я ежесекундно рисковала свернуть себе шею, перепрыгивая через две, три, а то и четыре ступеньки. Подъездная дверь после моего удара, нанесённого с разбега, врезалась в стену и на обратном пути меня же чуть не пришибла. Немногочисленные прохожие (в основном, деловые старушки, спешащие в расположенную неподалёку поликлинику) провожали меня выпученными глазами и отвисшими челюстями. Я молнией пронеслась мимо домов, по узкой утоптанной тропинке и еле успела затормозить перед дорогой, едва не попав под колёса серебристо-синей Ауди. Взвизгнули тормоза, машина остановилась; из окна высунулась молодая светловолосая девушка.
– Вы с ума сошли?! Под колёса бросаетесь! – возмущенно выкрикнула она.
Я опёрлась на горячий гладкий капот, тяжело дыша.
– Пожалуйста, довезите меня до МГУ! Здесь недалеко!
– Опаздываете? – уже поспокойней уточнила девушка.
– Да! Пожалуйста, у меня экзамен через пятнадцать минут! – взмолилась я, беспардонно вваливаясь в салон.
– Сначала под колёса бросаются, потом ещё и вози… Ладно, так и быть, мне всё равно в ту сторону.
Девушка смело вдавила педаль газа в пол, и машина рванулась вперёд. Я вжалась в кресло и вцепилась в ручку двери, уже жалея, что села в автомобиль с сумасшедшим водителем за рулём. Ауди мчалась по довольно запруженной трассе быстрее ветра, упорно игнорируя другие машины и отчаянные сигналы светофора. Со всех сторон раздавалось бибиканье – на заднем стекле стоило повесить табличку «Глухой водитель-дальтоник»…
Девушка резко нажала на тормоз – я, будучи не пристёгнута, врезалась лбом в стекло. Хозяйка машины возмущенно охнула:
– Осторожней! Знаете, сколько стоит замена лобового стекла?!
Я вынужденно покачала головой, пытаясь развести глаза из кучки.
– Дальше нам не по пути. Я сворачиваю к Минской, так что выходите.
Я послушно открыла дверцу и вылезла из машины, которая тут же тронулась, мгновенно разгоняясь. Автомобили вокруг истерически сигналили, обтекая меня, застывшую в центре перекрёстка, сплошным потоком. Высадили меня прямо на площади Индиры Ганди – машина беззастенчиво остановилась где-то в процессе поворота на Ломоносовский проспект. Я запоздало спохватилась и, не убирая руки с набухающей на лбу шишки, перебежала на тротуар (за моей спиной с грозным гудком пронёсся грузовик – такой не то что раздавил бы – размазал!). Подняв к глазам левую руку, я с ужасом уставилась на часы: до часа «икс» оставалось пять минут. Обгоняя прохожих, я припустила к университету наискосок, дворами. Облаиваемая и преследуемая уличными собаками, я на крейсерской скорости вылетела к зданию, около которого, естественно, уже не наблюдалось ни одного студента. Дорогу ко входу мне преграждал невысокий заборчик из серии «по газонам не ходить», поскольку в надежде сократить путь я бежала по пересечённой местности. Неловко перелезая через него, я уронила сумку; та раскрылась от удара об землю, вываливая всё своё содержимое на асфальт.
– Ёклмн! – душевно выразилась я, сгребая всё барахло в охапку.
Молодые мамаши, сидящие на близстоящей скамейке, ошалело уставились на откатившийся к колёсам их колясок пистолет. Я подобрала его, смущённо улыбнувшись непрошенным свидетелям. Дедушкин пистолет, сохранившийся с войны, я с некоторых пор носила при себе для самообороны, если намеревалась поздно возвращаться домой через районные трущобы (счастье, что этого раритета не видела милиция – разрешение на ношение оружия я, конечно, не получала). С последнего раза я забыла его выложить, вот и опозорилась теперь, перепугав всю улицу… Покраснев до кончиков ушей, я поспешила взбежать по лестнице к дверям и скрыться от подозрительных взглядов за ними. Надеюсь, мамаши не окажутся чрезмерно бдительными и не вызовут милицию… Часы, висящие на стене напротив входа, показывали без одной минуты… нет, без пятидесяти секунд девять. На нужный этаж я почти влетела, а по мрачному коридору со стилизованными под камень стенами побежала со скоростью, ничуть не уступающей гоночному автомобилю. Навстречу шёл наш математик; по мере моего приближения он подозрительно присматривался ко мне.
– Стойте, куда вы так несётесь?! Разве можно так вести себя в стенах университета?!
Несмотря на то, что считала это вполне допустимым, я вынужденно затормозила в нескольких метрах от вожделенной двери, скользнула по полу, разворачиваясь лицом к возмущённому профессору. Не успела я и слова вставить, как он выдал новую тираду:
– И что вообще вы тут делаете?! У вас же экзамен!!!
Я вжала голову в плечи, одновременно пытаясь неопределённо пожать ими.
– Какая безответственность! Образование – это ваше будущее!
Ага, а успешно сданный экзамен – моя стипендия, – мысленно добавила я.
– Да что с вами говорить, уже третий курс кончаете, а на лбу девять классов написано.
– Вы же не будете утверждать, что я не знаю ваш предмет, – робко возразила я.
– До сих пор я так не считал, но экзамен покажет, что к чему.
Своим любимым жестом профессор пригладил усы, и, безнадёжно махнув на меня рукой, двинулся дальше по своим делам. Не отрывая взгляда от его удаляющейся спины и не веря ещё в своё освобождение, я сделала пару шагов назад и из-за своей обычной неуклюжести споткнулась на ровном месте, да так, что грохнулась на твёрдый пол. Голова закружилась, и перед глазами поплыли какие-то белые круги – я зажмурилась, тратя драгоценные секунды на ориентирование в пространстве.. Сзади кто-то протяжно ойкнул и, судя по топоту, убежал за угол. Взгляд сфокусировался, я торопливо вскочила, мельком удивляясь тому, что профессор уже исчез из поля зрения, и поспешно дёрнула массивную ручку двери в аудиторию.
– Ой! – поразилась я, едва переступив через порог.
Я не была в этой аудитории месяца два, но вроде не слышала, чтобы здесь делали ремонт. Обстановка теперь стала под старину, нормальные лампы на потолке заменили какие-то странные шарообразные светильники, с кафедры исчезли компьютер и микрофон – небось, установили какую-нибудь современную технику. Новые времена – новый стиль. За столом сидела экзаменационная комиссия – ни одного знакомого лица. Проверка, что ли, какая-то?
– Опаздываете… – несколько неуверенно возмутился один из экзаменаторов – пожилой мужчина, одетый в странный серый балахон (наверняка, новая мода).
Я виновато улыбнулась, в гробовой тишине положила на стол зачётку, с большим трудом выуженную из захламлённой сумки, взяла билет, сделанный из странной тонкой бумаги, и села на один из задних рядов. Бегло осмотревшись, я констатировала, что в аудитории нет ни одного моего однокурсника. В голову закралась мысль, что я что-то напутала. Она нашла подтверждение и в содержании вопросов билета. Может, конечно, это у меня сдвиг по фазе, но я не имела ни малейшего понятия, какое отношение имеет некая теорема Розеро к математике. Вопрос о практическом применении треугольников и пентаграмм тоже привел меня в замешательство. Изучать билет дальше мне расхотелось. Я сощурилась, приподняв одну бровь, и посмотрела на кафедру. Экзаменаторы скучковались и что-то оживленно обсуждали, то и дело кивая, как мне показалось, в мою сторону. Теперь я заметила, что и студенты бросали на меня со всех концов аудитории странные взгляды. В своей самой обычной одежде я действительно смотрелась здесь белой вороной: все вокруг нарядились весьма оригинально – девушки в плотные корсеты на шнуровке или сарафаны, свободные блузки или кофты с рукавом, расходящимся от локтя; юноши – в довольно однообразные рубашки светлых тонов с щеголеватыми кружевами на манжетах у некоторых. Я еще раз пробежалась глазами по тексту билета, написанному кем-то от руки перьевой ручкой, и, подняв уголок губ в кривой ухмылке, уставила тупой взгляд в противоположную стену. Экзаменаторы закончили свой консилиум, и один из них – тот самый седой дедок, что уличил меня в опоздании, – вышел за дверь. Для приличия я достала из сумки листок бумаги и ручку, сунула ее по привычке в зубы, задумчиво погрызла. Вкусно… Пойти, что ли, честно признаться, что не готовилась, да и билет не очень попался?.. Не объяснять же, что я наивно предполагала, что знаю предмет достаточно хорошо! Студенты почти перестали обращать на меня внимание, поглощенные экзаменом. Скрипнула дверь. «Старичок вернулся», – подумала я, лениво обращая взгляд ко входу. Это был действительно экзаменатор, но не он один: с ним вошли трое мужчин, одетых в плотно обтягивающие бёдра изумрудные штаны и такой же расцветки короткий плащ с серебристой оторочкой по краю, развевающийся, как крылья хищной птицы. На головах пришельцы носили береты, лежащие так ровно, словно их одевали по линейке. Маскарадный костюм какой-то! В завершение образа у каждого из них из-под плащей, сколотых на груди серебряной блестящей пряжкой, выглядывали тёмно-зелёные ножны с металлическими узорами, напоминающие по форме и размеру те, что носят офицеры на параде. Мне всегда было интересно, их кортики заточены или несут только декоративную функцию?.. Угрюмая группа выстроилась клином и слаженно поднялась по проходу ровно до моего ряда так, что впереди стоящий, отличный от остальных серебристой звёздочкой на берете, грозно навис надо мной. Я вопросительно посмотрела на него – вроде в параде участвовать не нанималась.
– В чем дело? – осведомилась я.
Возглавляющий процессию мужчина с непроницаемым лицом провёл в ответ у меня перед лицом раскрытой ладонью. Глаза непроизвольно закрылись, сознание ускользнуло, я безвольно уронила голову на сложенные на столе руки…
… Пришла в себя я внезапно – так, словно вынырнула из глубокого омута. Я сидела на неудобном стуле, руки были заведены назад и крепко связаны в запястьях; передо мной стоял широкий деревянный стол, на нём горела яркая свеча толщиной в два сантиметра, слепящая глаза, благодаря металлическому отражателю. Напротив меня в уютном кресле развалился тот самый странный тип со звездой «во лбу», действительно «горевшей» отражённым пламенем. Наверное, у него в кулаке был какой-нибудь дурманящий порошок; он распылил его у меня перед лицом – вот я и отключилась. Рядом у стены на еще одном стуле сидел молодой человек с вытянутым лицом, светло-коричневыми взъерошенными волосами и разбитой губой, его руки были связаны так же, как и у меня. Я из солидарности мысленно посочувствовала ему и остановила наконец взгляд на предполагаемом собеседнике.
– Где я? – глупо спросила я.
– Здесь вопросы задаю я!!! – вызверился мужчина, хищным взглядом пробегая по моему лицу.
– Знаю, знаю, – скучным голосом протянула я, – я тоже смотрела шпионские боевики.
– Не перебивать! – отрезал он. – На кого вы работаете?
– Я ещё не работаю, – осторожно ответила я. – Мне вполне хватает стипендии и переводов от родителей.
– Лжёте!
– Ну, ладно, ладно, вру. Иногда и не хватает – у друзей одалживаю.
Мужчина со всей дури стукнул кулаком о стол, заставив меня замолчать. Сзади – вне поля моего зрения – что-то тихо скрипнуло, послышалось несколько шагов по каменному полу.
– Барвлин, у нас там проблема вышла, подойди на секунду, – сказал кто-то, стоящий за моей спиной.
– Что у вас опять?! Хорошо, сейчас…
Косвенно представленный мне Барвлин (и что надо курить, чтобы так назвать ребёнка?!) неохотно встал и вышел, дверь недовольно хлопнула за его и моей спинами. Я поёрзала на стуле, безуспешно попыталась выдернуть руку из пут – только кожу ободрала. Каменный пол неприятно холодил босые ноги: босоножки бесследно исчезли; сырой сквознячок поддувал под юбку. Помещение, похоже, было подвальным: здесь не имелось ни одного окна, от стен веяло могильным холодом. «Вот примерно так и в гробу будет. Пора привыкать!» – оптимистично подумала я, щурясь от бьющего мне прямо в глаза света свечи. И фильмы, и книги врут всё – вовсе и не лампу на допросе в лицо направляют! Другого освещения в комнате не было, поэтому дальний угол тонул во мраке. От нечего делать я повернулась к собрату по несчастью. Он насмешливо на меня глянул, искривив губы в ухмылке.
– Что хихикаешь? Шпионку никогда не видел? – ехидно осведомилась я.
«Собрат» не ответил на издёвку, и я, быстро потеряв интерес к столь неразговорчивому субъекту, обратила своё внимание к потолку. «Может, это знаменитые подвалы Лубянки?» – размечталась я. Прямо день странностей! Чуть под колёса не попала, на экзамен опоздала – это ещё цветочки. Но кому понадобилось тащить меня в некий подвал, связывать, допрашивать?! Ещё какой-то побитый уголовник сидит в двух шагах и ухмыляется… Быть может, это сон? А что, очень похоже, у меня часто бывают совершенно реалистичные сны…
Извернув пальцы под невероятным углом, я ущипнула себя за ладонь. Эффекта не получила (да не очень-то и хотелось), зато указательный палец левой руки свело – я выпучила глаза, в которых на секунду потемнело, и, сжав зубы, попыталась разогнуть сустав. В этот совсем неподходящий момент вернулся Барвлин (интересно, это кличка, имя или фамилия?), с силой распахнувший дверь так, что она ударилась о стену и самопроизвольно захлопнулась за его спиной. Усевшись на прежнее место, он с донельзя недовольным видом уставился на меня в упор колким взглядом. Страдальческое выражение моего лица (сведённый палец всё не разгибался) явно повысило его настроение.
– Что ж, продолжим, – воодушевлённо сказал Барвлин. – Мы, кажется, остановились на вопросе, кто вас послал.
– Я общаюсь исключительно с приличными людьми, они меня никогда не посылали, – честно ответила я, делая всё более кислую рожу.
– Хватит юлить! Из какой вы Школы?!
Палец наконец отошёл, и я, со вздохом облегчения ответила:
– Из тысяча второй. Но я её уже три года как закончила.
Барвлин недоумённо посмотрел на мою внезапно ставшую довольной физиономию, на которой чуть ли не растянулась счастливая улыбка.
– Никогда о такой не слышал. Нелегалы, что ли?
– Да нет, вроде. Аттестат-то государственного образца выдавали…
– Прекратите нести бред! – окончательно вышел из себя Барвлин. – К какому течению принадлежит ваша Школа?
Я задумчиво прикусила губу и прищурилась.
– Да ни к какому, кажется…
– Ха! – возликовал он, радостно хлопнув ладонью по столу. – Значит, нейтралы! Вот вы и раскололись – плохой же из вас шпион вышел!
От такого заявления у меня отвисла челюсть. С какой стати такие обвинения?! Я и в разведчики-то ещё не записывалась, а уже шпионкой обзывают… Что самое интересное, я же не соврала ни слова! Впрочем, стоит ли волноваться? Какое-никакое приключение напоследок… Барвлин отвел от меня сосредоточенный взгляд и усмехнулся.
– А вы знаете, какое наказание полагается за шпионаж? – ни с того ни с сего спросил он, облокачиваясь на резную спинку и закидывая ногу на ногу.
Что, сам не знает? Или издевается?
– Расстрел! – с нездоровой радостью в голосе воскликнула я с интонацией, с какой на параде выкрикивают «Ура!».
– Значит, вы уже в курсе, – неподдельно расстроился моей «удивительной» осведомлённости Барвлин. – Мы думали, никому ещё не известно об этом нововведении.
– Полистайте учебник истории – там знаете, сколько ещё интересного!
Барвлин скривился, окончательно сник и резко встал. Тут же, словно по мановению волшебной палочки, дверь вновь раскрылась. В поле моего зрения появился дюжий мужик, форменный изумрудный наряд на котором смотрелся как на пугале, поскольку едва не трещал по швам на бугрящихся мышцами руках и ногах. Сзади подошёл ещё один; грубо схватив меня за предплечье, он стянул меня со стула и поволок в коридор. Сидящего рядом молодого человека постигла та же участь: конвоиров, как оказалось, было трое. Я любопытно обернулась, наблюдая за процессом его полунасильного перемещения, но, заглядевшись на эту картину, ощутимо приложилась боком о косяк и стала смотреть перед собой. В мрачном, ничем не примечательном коридоре пахло затхлой сыростью и гарью. Наверно, у них денег нет за электричество платить, или санитарные нормы не позволяют его провести… Несколько чадящих факелов словно бы неохотно разгоняли коридорный сумрак; я пару раз споткнулась на неровном полу, но цепкая хватка конвоира не дала мне упасть. Не мудрствуя лукаво, нас проводили метров на сто, никуда не сворачивая, до мощной двери со смотровым окошком, перекрытым тюремной решёткой. Возглавлявший процессию конвоир, не обременённый грузом в виде пленника, снял с пояса внушительную связку ключей на железном кольце, выбрал самый массивный из них и уверенно вставил в замочную скважину. Взяв со стены один из факелов, он вошёл в блёклую темноту помещения. От порога начиналась крутая лестница с высокими щербатыми ступеньками; я тут же неуклюже навернулась, повисая на руке невозмутимого конвоира, как селёдка на крючке рыбака. Болтаться так, не имея опоры под ногами и выворачивая плечо, было не слишком приятно, но я никак не могла поймать ступеньку, и посему меня тащили до самого пола. Камера была довольно просторной; широкие стальные полукольца, вделанные в стену напротив входа примерно на уровне метра, играли роль кандалов. Меня усадили на пол (точнее говоря, повалили на него, но тотчас заставили приподняться, чтобы сподручнее было перерезать верёвку, стягивающую запястья), освободили от пут мои руки и приковали каждую к стене – замки на оковах надёжно щёлкнули. Конвоиры на секунду задержались в центре камеры, любуясь на свою работу, а затем ушли, унеся с собой и факел – единственный источник света. Правда, оставалось еще миниатюрное зарешеченное окошко, расположенное на высоте пяти метров в стене справа, но поступающие через него солнечные лучи так робко разгоняли мрак, словно сами боялись темноты. Я покосилась на сокамерника, аналогично прикованного слева от меня. Тот в свою очередь с усмешкой глянул в мою сторону.
– Ты что, действительно шпионка нейтралов? – спросил он, дружелюбно улыбаясь.
– А где же раньше было твоё красноречие? – вместо ответа поинтересовалась я. – Или ты приберегал его для приватной беседы?
Сокамерник невозмутимо пожал плечами, продолжая выжидательно на меня пялиться. Я вздохнула и всё же ответила:
– Конечно, нет. Я даже не поняла, о чём шла речь. Шпионаж на уровне среднего образования – я не слышала никогда о таком.
– А что же тогда ты не опротестовала обвинение? – искренне удивился он.
– Кто бы стал меня слушать?!
Сокамерник странно на меня посмотрел, недоумённо подняв брови, но промолчал. Подозрительный тип какой-то, но за неимением лучшего…
– А ты здесь за что? – спросила я.
– За профессиональную принадлежность.
– Тоже шпионил где-то?
– Нет. Кое-где воровал.
Интересно, у кого и что он такое спёр, если его после этого в одну камеру со шпионкой посадили?
– И долго нас будут здесь держать?
– О, не волнуйся, не долго. Казнь проведут завтра в полдень, – на диво хладнокровно объяснил мой сокамерник.
– С каких это пор за воровство расстреливают?! – поразилась я.
Мне вообще-то всегда казалось, что смертную казнь отменили еще в конце прошлого века… Ладно ещё для шпионов – им (или нам?) закон не писан. Или он украл секретные чертежи нового вида термоядерной боеголовки – тогда всё сходится…
– Меня не будут расстреливать – просто повесят.
Сокамерник сказал это таким тоном будто возникшая ситуация – само собой разумеющееся, и я решила не задавать больше глупых вопросов. В конце концов, мне-то что? За себя я не волновалась, поскольку с недавних пор относилась к жизни пофигистически: днём раньше, днём позже – какая разница?! Жаль только, что такое интересное приключение столь быстро закончится – даже в тюрьме толком не посижу! «А могли бы, между прочим, хоть соломку подстелить», – не в тему подумала я, поёрзав на жёстком полу и окончательно утвердившись в том, что отсидела себе всё и такими темпами скоро заработаю геморрой.
Из-под лестницы вылезла тощая крыса; подбежав почти к самым моим ногам, она любопытно принюхалась, шевеля носом и блестя в полумраке глазами-точечками. Я проводила её равнодушным взглядом. Ну надо же, в последние часы жизни совершенно нечем заняться – хоть в потолок плюй! Я задумчиво посмотрела вверх и, прикинув, что до высокого свода всё равно не доплюну, оставила эту идею. Мой сокамерник, кажется, спал, прислонившись к стене. Нашёл время дрыхнуть! Я согнула ноги, притянула их к себе – от долгого пребывания в одной позе тело затекло. Было довольно прохладно: начало июня для Москвы – не лето; свет уже практически не поступал из узкого окошка. Время шло медленно: я привыкла растягивать каждую минуту, чувствуя, как жизнь – моя жизнь – утекает с каждой секундой. Что такое четыре месяца, когда мы, в суматохе города не замечаем, как пролетают года?..
…Так всегда бывает. Когда всё хорошо: университет, недавно сданная зимняя сессия и кажущаяся столь далёкой летняя, развлечения, надежды, мечты… Всегда случается что-нибудь, в той или иной мере заменяющее ложку, ведро или бочку дёгтя. Случайность, глупая проверка – и приговор, диагноз… Четыре месяца… Ничто – по сравнению с вечностью… Всё – рядом с человеческой жизнью…
Я развлекалась тем, что вспоминала цитаты из любимых книг, и глупо над ними хихикала. Со стороны блуждающая у меня по губам идиотская улыбка выглядела, наверное, как гримаса удавшегося самоубийцы. По полу неспешно скользил бледно-жёлтый квадратик, расчерченный на ровные крупные клетки серыми полосками, – это светлая лунная ночь протягивала любопытные щупальца-лучи в мрачную камеру через единственное окошко. Я повернула голову налево. Мой сокамерник соизволил проснуться и смотрел перед собой широко открытыми глазами; лунный свет падал на его лицо, выверяя профиль на фоне темнеющих стен. За смотровым окошком в двери на секунду показался огонь факела: кто-то бдительно заглянул в камеру, проверяя наличие арестантов и, удовлетворённый увиденным, быстро ушёл. Я прикрыла уставшие за день глаза, прислонилась затылком к холодному камню. Сбоку раздался шорох. «Опять крыса», – лениво подумала я, открывая один глаз – и тут же резко распахнула второй, от удивления стукнувшись головой о стену. Мой сокамерник стоял на ногах, спокойно отряхиваясь.
– Профессиональные навыки, – небрежно ответил он на не заданный мной вопрос.
– Те, которые отмычками зовутся? – скептически уточнила я.
– Не совсем, но близко.
– И что теперь?
Я представила, как бывший узник застревает в чрезмерно узком для него окне, а я советую ему, как Кролик Винни-Пуху, подождать, пока похудеет. С трудом сдержав неуместный в данной ситуации смех, я скорчила кислую рожицу, соответствующую положению вещей.
– Теперь я собираюсь сбежать, естественно. Виселица ждала меня до сегодняшнего дня, подождёт и ещё лет -дцать. Могу и тебя с собой захватить, если хочешь, конечно.
– В окно лезть – я пас.
Мы синхронно повернули лица к зарешеченному проёму: я – пессимистично-оценивающе, сокамерник – с вящим ужасом.
– Не-е, туда мы точно не полезем, – обнадёжил меня он. – Так что, тебя освобождать или как?
Я ограничилась кивком. Умереть-то я всегда успею, куда торопиться… Как ни старалась, я не смогла понять, что сделал с оковами так удачно попавшийся мне сокамерник, но уже через минуту смогла расправить затёкшие плечи.
– И как зовут моего спасителя? – саркастическим тоном спросила я.
– Кейрен, – рассеянно представился он, увлечённо роясь в карманах.
Иностранец, что ли? Наконец, на свет был извлечён плоский кусочек мела. Кейрен деловито расчертил пол, изобразив кривоватую пятиконечную звезду.
– По-моему, сейчас не время упражняться в изобразительном искусстве! – возмутилась я, неприязненно оглядывая антихудожественное творение.
Кейрен лишь загадочно улыбнулся, запасливо сунул мелок в карман (вообще-то, мимо оного) и занялся чем-то совсем уж бесполезным (а именно, стал махать руками, словно в попытке взлететь, закатывать глаза и бубнить что-то себе под нос). Может, он медитирует? Что ж, его право. Я подобрала мелок и положила его себе в карман, дабы не отвлекать Кейрена от процесса нашего спасения, который, к моему удивлению, действительно продвигался. Прямо в воздухе появилась небольшая молочно-белая воронка, медленно развернувшаяся в диск. До чего техника дошла! Я никогда и не слышала ни о чём подобном, хотя интересовалась современными достижениями.
– Что это? – восхищённо спросила я, подходя поближе к чудесному диску, висящему в десяти сантиметрах над полом.
– Путь к свободе! – патетично ответил Кейрен. – Залезай!
Я не стала подозрительно тыкать в туманную поверхность – сразу шагнула внутрь диска. Ощущение было подобно нырянию в прорубь: в лицо дохнуло сыроватым холодом, закружилась голова. Но длилось это недолго – уже через пару секунд я вывалилась из точно такого же диска в каком-то другом месте. Н-да, кое-что разработчики не додумали… «Выходной» диск висел на высоте трёх метров; вылетев из него, я взвизгнула и тут же повисла в центре кроны раскидистого дуба. Поза, в которой я оказалась, была весьма оригинальной: правая нога застряла между ветвями, другая – частично свесилась вниз; от падения меня удерживало лишь то, что спиной я лежала на крепком толстом суку. Юбка порвалась удачно, так что особого стриптиза я не показывала: задранная вверх правая нога как раз попадала в импровизированный разрез. Кейрен почти повторил траекторию моего полёта, но, в отличие от меня, не позорно застрял, а предумышленно поймал надёжную ветку и оседлал её с таким профессионализмом, что сомнений в наличии горького опыта не возникало.
– Ну вот, опять у меня не вышел нормальный портал… – сокрушённо повинился Кейрен.
– Мог бы раньше предупредить! – тихо возмутилась я, опасаясь лишний раз пошевелиться.
– Я же не знал, что конкретно пойдёт не так на этот раз!
Сук подо мной недовольно скрипнул. Когда он сломается (да, именно не «если», а «когда»!), я полечу на землю вниз головой и непременно сломаю себе шею.
– Кстати, ты не сказала, как тебя зовут.
– Полесия. Только не спрашивай, что за имя такое странное.
– Да не буду. Имя как имя.
Первый человек, если не считать моих родителей, который не считает, что меня зовут как-то странно! Мама с папой до последнего не могли договориться, как назвать будущую меня – Полиной или Олесей. Если бы я могла тогда иметь своё мнение, то однозначно выбрала бы второй вариант… Но судьба распорядилась иначе. На девятом месяце моих родителей понесло в отпуск в Шотландию – там-то я и родилась. После родов медсестра опрометчиво спросила, как назовут новорожденную. Родители ответили хором – каждый свой вариант. После секундного замешательства сестра вновь просветлела лицом. «Oh, Polesia!» – догадалась она. На моё несчастье, маме с папой жутко понравилось это редкое шотландское имя…
– Кейрен, где мы? – спросила я и чуть не свалилась с ветки при попытке осмотреться.
– Э-э… – подозрительно замялся он. – А тебе зачем?
– Никогда не слышала более глупого вопроса. Должна же я тебя проинструктировать, в каком направлении тащить моё тело после падения!
– А, ну, я точно не знаю, – смутился моим пессимистичным планом Кейрен. – В версте-двух от моего убежища. Но ты не волнуйся, нам скоро помогут: я связался с дедом.
– Измерять расстояние вёрстами – это профессиональный сленг? – удивилась я, не спросив даже, как он связался с неким дедом и кто это вообще такой.
– Не понял вопроса. Что же, прикажешь всё шагами измерять или саженями?
– Метрами… – неуверенно протянула я. – Ты, наверное, из деревни какой-нибудь, образование не получал…
– Я, конечно, действительно родился в небольшом селении, но это вовсе не значит, что я безграмотный неуч! – оскорбился Кейрен. – Это вы, горожане, любите выдумывать бесполезные глупости.
– Если метр для тебя – бесполезная глупость, ты явно не знаком с системой «Си».
– Первый раз слышу, – рассеянно признался он, глядя куда-то вправо. – А вот и дед! Наконец-то!
Я скосила глаза вниз. Несмотря на то, что уже была глубокая ночь, местность вокруг освещалась яркой луной и звёздами. Я без труда могла разглядеть ту часть земли, которую не скрывали кроны соседних деревьев. По тропинке метрах в десяти от нашего дерева ехал самый колоритный всадник, какого я когда-либо видела. На лохматой лошадёнке вроде тех, что впрягают в телеги, сидел (точнее, восседал) ДЕД. Несмотря на летнюю погоду, одет он был в телогрейку, на ногах носил лапти; его спутанная седая борода длиной сантиметров в пятнадцать могла бы стать замечательным материалом для валенка, вкупе с пушистой шевелюрой и бесформенными усами. У меня тотчас промелькнула мысль, что мы всё-таки за городом – где ещё будут перемещаться верхом? Я тяжело вздохнула и тут же об этом пожалела – ветка опасно затрещала. И как же этот субъект послепенсионного возраста поможет нам слезть с высоченного дерева?! Хотя, возможно, у них всё продумано: мягкий матрасик или удобный гробик…
– Эй, дед, мы здесь! – крикнул Кейрен, оглушая меня на правое ухо.
Старичок спешился довольно-таки ловко для своего возраста и задрал голову вверх.
– Когой-то ты с собой притащил? – спросил он.
– Потом расскажу. Принёс?
– Разумеется!
Дедок достал из-за пояса небольшую плетёную фляжку и бросил её Кейрену. Интересно, там попить или выпить? Логичней было бы второе – хотя бы в качестве анестезии перед падением… Кейрен присосался к фляжке и пил долго и жадно, словно после дня проведённого в пустыне. Затем он скинул пустую тару обратно дедку, который поймал её без особого труда, и спросил:
– А как сильно я на этот раз промахнулся?
– До дома версты четыре будет, – ответил дед, взбираясь обратно на лошадь.
– И мы потащимся туда пешком?! Не мог коня ещё одного с собой захватить?!
– Пфе! Так как-нибудь дотопаете!
Я недоумённо проследила, как дедок разворачивает кобылку и спокойно уезжает в обратном направлении.
– Я согласна, что сидеть на дереве, утолив жажду, лучше, чем не сделав этого. Но всё-таки, как спускаться-то? – выразила вслух я свои сомнения.
Вместо ответа Кейрен протянул в мою сторону руку, будто предлагал за неё схватиться, а я почувствовала, как спина отлипает от ветки. Поначалу я подумала, что сук, наконец, отломился и я падаю, но земля вовсе не приближалась, а удалялась. Я задёргала ногой, выпутывая её из плена веток. Меня привели в вертикальное положение и мягко опустили на землю. Я плюхнулась на траву: затёкшие за время висения на дереве ноги не держали. Рядом приземлился Кейрен – он-то сидел на ветке с комфортом и моего манёвра не повторил.
– Ты владеешь телекинезом? – восторженно спросила я, глядя на него снизу вверх, поскольку вставать пока не собиралась. – Я думала, что вероятность встретить такого человека бесконечно стремится к нулю.
– Как-то ты мудрёно изъясняешься, – отметил Кейрен, галантно протягивая мне руку. – Я владею не только телекинезом, но и вообще – магией.
– Ух ты! – восхитилась я, неохотно поднимаясь на ноги, и завистливо подумала: «Мне бы так!»
Он недоверчиво на меня покосился и с подозрением в голосе сказал:
– Ты тоже не особо похожа на горожанку.
Я пожала плечами. Что такого негородского во мне, исконной москвичке? Если только нездоровая радость и восторг от встречи с магом, когда нормальный человек либо не поверил бы, либо испугался… С другой стороны, то что по мне психушка плачет, никак не свидетельствует о моём происхождении. По дурацкой привычке я крепко задумалась над несущественным вопросом, старательно изображая лицо двоечника на контрольной. Тем временем Кейрен не сводил с меня настороженного взгляда. Он даже обошёл меня кругом, словно в поисках хвоста за спиной или глаз на затылке, и продолжил рассуждение, недобро прищурившись:
– А может, это недоработка легенды? Любой житель столицы видит магов по сто раз на дню и на всякую ерунду вроде левитации или телекинеза и внимания не обращает. Хотя, ты прямо и не говоришь, что живёшь там… Впрочем, эта несостыковка только навела меня на мысль. А что, если тебя ко мне специально подослали? Сначала меня не пойми с чего не увели в камеру сразу, а оставили сидеть на твоём допросе, чтобы и сомнений не возникло, что ты тоже осуждена. Всё логично: совершая побег, я из солидарности или ещё по каким причинам – ты же всё-таки девушка – захватываю тебя с собой. Мы направляемся в моё убежище: куда же ещё идти после тюрьмы? Таким образом, без особых усилий ты узнаёшь его месторасположение, и меня ловят окончательно и бесповоротно!
– Классный монолог, поздравляю! – улыбнулась я и похлопала в ладоши. – Как тебе удалось так быстро разгадать мой коварный план?!
Кейрен растерянно нахмурился, недоумённо на меня уставившись. Я вздохнула: и почему никто не понимает моего чувства юмора? Вот и друзья мои не поняли, когда я испекла на свой последний (в обоих смыслах этого слова) день рожденья тортик в виде гробика… Хотя, знай они, что мне осталось четыре месяца, может и оценили бы юмор…
– Боюсь тебя разочаровать, – выдержав паузу, продолжила я, – но до твоего убежища мне нет ни малейшего дела. Ты мне только объясни, где здесь метро, автобус, электричка или ещё что-нибудь подобное.
– Так я и пове… Подожди, подожди, что тебе объяснить?! – Кейрен резко сменил возмущенный тон на обескураженный, вылупив на меня глаза.
– Хотя бы, где мы находимся, – сдалась я, прикинув, что какой-нибудь транспорт найду и сама.
– Ага! – возликовал он. – Вот ты и попалась! Выведываешь месторасположение, а ведь по неосмотрительности я уже сказал, что убежище в паре вёрст отсюда, и ты видела, в какую сторону поехал дед!
– Ох… – устало вздохнула я. – Ну уж извини, что не могу доказать, что я не верблюд. Да и, честно говоря, не горю желанием это делать.
– Все горазды оправдываться, – холодно ответил Кейрен, заводя руку за спину в жесте, которым в кино лихие полицейские обычно выхватывают пистолеты с бесконечной обоймой. – Хорошо, если ты настаиваешь на своей непричастности, мы можем произвести проверку. Скажи: «Меня действительно к тебе не подсылали». Но предупреждаю: почувствую ложь – убью на месте, – уточнил он таким тоном, что я не усомнилась в серьёзности угрозы.
– Нашёл, чем пугать! – невесело усмехнулась я и покорно повторила. – Меня действительно к тебе не подсылали. И я правда не стремлюсь попасть в твоё загадочное убежище. Просто скажи, далеко ли до Москвы и в какой стороне ближайшая дорога.
Из того, что никаких убийственных действий в мой адрес предпринято не было, я заключила, что Кейрен мне-таки поверил. Он долго смотрел на меня в упор напряжённым взглядом, всем своим видом напоминая перегруженный компьютер, пытающийся обработать больший объём информации, чем может переварить. Вот был у меня когда-то первый Пентиум… Я нажимала на сохранение текстового файла и спокойно шла пить чай…
Но здесь, в этом лесу – не лесу, роще – не роще, чаю мне никто не предлагал. Лунная дорожка стелилась по траве; небо было усыпано таким количеством звёзд, какое я редко видела в городе, а млечный путь делил его на две неравные части. Как ни старалась, я не нашла ни одного знакомого созвездия, хотя и неплохо в них разбиралась. Ярко-зелёная, молодая ещё листва серебрилась в неверном, мутном, золотисто-сером свете, и это было безумно красиво. Мы, дети цивилизации, совершенно забыли, что такое ночь в диком лесу. Да что говорить – в Москве за светом фонарей, окон и рекламных щитов звёзд на небе не разглядеть…
Пришедшее мне на ум сравнение с компьютером оказалось весьма метким: Кейрен явно «завис». Он уже с пять минут стоял в одной позе, сосредоточенно на меня пялясь. Так, ну где тут у нас Ctrl-Alt-Del?
– Кейрен, ты что, заснул? – я задумчиво поводила рукой перед его глазами.
Не добившись никакого результата таким способом, я решила, что без тесного контакта не обойтись. Я легонько хлопнула ладонью Кейрена по щеке. Ничего экстраординарного, естественно, не произошло. Впрочем, ударь я так по хрустальной вазе, стоящей на углу стола, и та бы не разбилась. Я поморщилась, почесала в затылке, изображая активную работу мысли, окинула Кейрена оценивающим взглядом.
– Заранее извиняюсь, – вздохнула я и, как следует размахнувшись, врезала ему рукой по лицу.
Н-да, сила есть – ума не надо… Мало того, что я немного промахнулась, и получилась скорее оплеуха, чем пощёчина. Я ещё и не рассчитала силу удара (или же плохо оценила состояние «пациента»): Кейрен покачнулся, как берёзка в ураган, и шлёпнулся на землю. Зато он вышел из своего транса-ступора, ошалело затряс головой.
– Оклемался?
Я подула на покрасневшую кожу ладони, помахала рукой в воздухе.
– Ага, – ответил Кейрен, поднимаясь на ноги и потирая пострадавшие щёку и ухо, и тут же подозрительно осведомился. – Это я сам упал, или ты меня стукнула?
– Я ударила и уронила, – беспечно призналась я.
– Спасибо, что вывела из транса, но могла бы так сильно и не бить. Я застрял в твоих мыслях. Такое иногда случается, если по неосторожности копнуть глубже дозволенного без предварительной подготовки и амулетов.
– Коль знал, что нельзя, зачем же лез? – резонно спросила я, лениво потягиваясь и прикидывая, не присесть ли.
– Зато я узнал много интересного из твоей памяти. И на основании приобретённой информации я настоятельно рекомендую тебе отправиться со мной в убежище.
Интересно, что это он в моей голове нашёл?
– До Москвы, значит, далеко? – уныло протянула я.
– Ты даже не представляешь, насколько далеко… – загадочно ответил Кейрен. – Я тебе потом всё объясню, это долгий разговор.
Я неопределённо пожала плечами: в конце концов, какая разница? Побывать в убежище у вора – это даже интересно…
2 глава
Здесь тихо и в печи горит огонь.
Здесь можно оставаться до утра.
Но у крыльца мой застоялся конь,
И мне в дорогу дальнюю пора…

Наталья Новикова (Тэм Гринхилл)

Четыре версты – четыре с небольшим километра. Мы шли не спеша, лес не потерял своего очарования, но оно стало иным – мрачноватым, укрытым в скользких тенях, в витающем в воздухе запахе опасности. Ночь перешла в новую, предрассветную фазу, когда перестаёшь что-либо видеть даже на расстоянии вытянутой руки, темнота сгущается, и кажется, что можно зачерпнуть её в пригоршню. Идти босиком по лесу и так было колко, а когда мы свернули с тропинки – особенно. Но я молчала и старалась не отставать от заданного темпа. Часа через два, когда где-то на невидимой части горизонта занимался рассвет, и небо прояснивалось; впереди показался холмик, и Кейрен уверенно направился к нему. Я уже еле передвигала ноги, глаза слипались, а бороться с приступами зевоты не было сил: часы показывали половину пятого, а я хоть и считала себя «совой», но позже четырёх-пяти обычно не ложилась. Впрочем, Кейрен тоже потерял твёрдость шага. Мы добрались до низкого холмика, и вор устало провёл рукой над его поверхностью. Выглядевшая до этого вполне естественно трава подёрнулась рябью, как изображение на неисправном телевизоре, и через несколько секунд на её месте появилась каменная кладка и утопленная внутрь небольшая дверь, пройти в которую даже при моём скромном росте можно было лишь пригнувшись. Где же, интересно, они лошадку держат?.. Кейрен достал откуда-то внушительную связку ключей – мощных, кованых, каждый сантиметров в пять-семь – и отпер дверь. Внутри было темно, а моя затея войти, бдительно держась за стеночку, не увенчалась успехом: сразу после косяка никакой вертикальной поверхности нащупать я не смогла. Сделав пару шагов, я остановилась: вдруг дальше ловушка какая для непрошеных гостей? Кейрен вошёл вслед за мной и закрыл дверь, погружая помещение в совсем уж непроглядную тьму; замок несмазанно скрипнул, но ключ послушно провернулся, запирая вход. Перед моим носом из ниоткуда появился яркий огонёк – вроде лампочки Ильича, только без провода, стекла и нити накаливания. И правда, магия… Кейрен обогнул меня по небольшой траектории и уверенно направился дальше, волшебный огонёк послушно полетел перед ним, давая столь мизерное количество света, что не помогал разглядеть ничего вокруг. Шагов через десять мы упёрлись в новую дверь. Кейрен, позвенев ключами, открыл её и вошёл, предварительно погасив свой огонёк.
Комната, в которой мы оказались, напоминала прихожую. В углу стоял массивный сундук, в настенном подсвечнике трепетало пламя оплывшего огарка – наверное, электричество в нелегальном воровском убежище предусмотрено не было. Из квадратной прихожей два на два метра куда-то вправо вёл прямой коридор, а впереди начиналась узкая лестница. Мы поднялись по ней на второй этаж, где в небольшой аккуратный зальчик выходило несколько дверей. Кейрен открыл одну из них, но сам заходить не стал, кивнув на неё мне.
– Переночуешь… хотя, уже переутруешь, здесь. Завтра… точнее, уже сегодня, разберёмся, что к чему. Не дожидаясь моего ответа, мужчина развернулся и усталым шагом направился к другой двери. Я вошла в комнату. На столе стояла кем-то заботливо зажжённая свеча, просторная кровать была застелена, а высокая спинка идеально подходила для того, чтобы развесить на ней одежду. Глаза закрывались; я с немалым трудом выпуталась из рваной юбки и плюхнулась на кровать, засыпая ещё на подлёте…
…Я сладко потянулась, не торопясь открывать глаза. Лениво подняв руку до уровня лица, я глянула сквозь ресницы на часы. Начало первого… Пора вставать… Я медленно перевела тело в сидячее положение. В голове непроизвольно мелькнула привычная уже мысль: «Всё же проснулась…» Впереди целый день, ещё один день жизни! Всё, что происходило вчера, казалось удивительным сном. Хотя, основным доказательством того, что это было на самом деле, являлось моё пребывание в незнакомой комнате. Вечером я не особо рассматривала обстановку, но теперь могла сделать это как следует. Кровать стояла у стены, изголовьем к окну, которого раньше я почему-то не заметила. Да и мы вроде бы под землёй, какие здесь окна?! Но пейзаж за стеклом вопреки всему не представлял собой лабиринт из кротовых нор или пещеру с песчаными стенами. Прямо от окна начиналось и уходило куда-то в безбрежную даль изумрудного цвета море (или другой какой неохватываемый взглядом водоём), отражающее розово-голубое небо – не то ранний закат, не то поздний рассвет. Солнце светило ярко, создавая блики на слабых барашках волн, но его лучи, проникающие через стекло, совершенно не грели. Тут и там прямо из воды, без какого-либо намёка на сушу, торчали невысокие деревца, вроде помеси яблони и цитруса. Я недоумённо потрясла головой, но подозрительно сюрреалистический пейзаж не исчез. Какой интересный природный феномен! Я повосхищалась сама с собой и продолжила осмотр. Рядом с кроватью стоял массивный деревянный стол, на нём одиноко торчала оплывшая свеча и лежала аккуратная горка одежды – для меня? Также в комнате имелся шкаф, несколько полок на стенах и стёртый коврик на полу. Одежда вне всякого сомнения предназначалась мне, поскольку представляла собой длинную чёрную юбку почти до лодыжек с треугольными кружевными вставками на подоле и сделанную в таком же стиле рубашку с расклешёнными рукавами. В качестве обуви предлагалось что-то вроде плетённых босоножек на плоской подошве. Оставив бесплодные попытки расчесаться растопыренными пальцами, я пригладила спутанные волосы рукой, оделась и осторожно выглянула за дверь. В коридоре никого не было, с нижнего этажа просачивались аппетитные запахи. В животе заурчало в напоминание о том, что еда его не посещала больше суток. Я легко сбежала по лестнице, перепрыгивая через одну-две ступеньки. За запахом, как по путеводной нитке, я проследовала по узкому коридорчику до самого его конца, где за квадратной аркой виднелась просторная комната, с отделанными деревом, как во всём убежище, полом, стенами и потолком. Я вошла и тут же определила помещение как столовую. В центре комнаты стоял стол человек на шесть, его окружал полный комплект резных кресел под старину с пышными подушками на сиденьях; из стены на метр торчал обмазанный глиной угол печки, источающий тепло. На столе, к моему разочарованию, не было ничего съедобного. Правда, в одном из кресел сидел Кейрен, но я ещё не настолько проголодалась, чтобы заниматься каннибализмом.
– Привет! – жизнерадостно поздоровалась я, плюхаясь в одно из кресел.
– Добрый день, – мрачно ответил Кейрен, глядя мимо меня.
– Что это ты такой невесёлый? – поинтересовалась я.
– Не выспался.
– Да? Странно… А есть что-нибудь покушать?
– Через полчаса обедать будем, – всё также флегматично-нудно, как с похмелья, протянул Кейрен, широко зевая.
Я разочарованно вздохнула, поискала глазами, чем бы отвлечься от мысли о еде. На каждой из трёх стен висело по кованному трёхсвечному канделябру, а большую часть четвёртой занимало огромное окно-витрина, за которым простирался безумно красивый горный пейзаж.
– А ты специально сделал здесь всё под старину или просто потому, что электричества нет, и пришлось адаптироваться? Так генератор можно было поставить!
Кейрен вяло на меня посмотрел, вздохнул:
– Под старину… – и неохотно заговорил. – Для тебя оно, может, конечно, и под старину. У меня для тебя две новости…
– Хорошая и плохая? – попыталась угадать я.
– Нет. Обе плохие. Во-первых, судя по тому, что я вчера узнал из твоей памяти, ты сейчас находишься в другом мире. В смысле, мне-то он родной, а тебе – другой.
Хорошо, что я уже и так сидела. Я? В другом мире? Вот просто так вдруг?!
– Правда? – выдавила я.
– Да, – серьёзно кивнул Кейрен. – Я слышал, что такое возможно, но никаких достоверных фактов до сих пор не знал. Это из области магии. Ходили слухи, что определённым образом можно открыть портал в другой мир и кто-то из нашей братии активно пользуется этой возможностью. Причём, смысл в том, чтобы допустить в задании параметров какую-то ошибку. Вероятно, кто-то из адептов перед экзаменом решил попрактиковаться, да вышло не так. А ты в это время в своём мире случайно вошла в портал, когда пятилась.
Я пару секунд ошарашено смотрела на Кейрена, а затем, к его ужасу, вскочила и запрыгала по комнате, хлопая в ладоши с громогласными криками.
– Какая же это плохая новость?! Это самое замечательное известие, какое я когда-либо слышала! – прокомментировала я своё поведение, когда села обратно в кресло, тяжело дыша.
…Всю свою сознательную жизнь я мечтала о приключениях. Не заблудиться в лесу, не уехать в незнакомый район, сев не на тот автобус, не забыть ключи от квартиры и лезть в неё через балкон, а о настоящем приключении, таком, какое показывают в кино: попасть на необитаемый остров, искать сокровища в полном древних ловушек подземелье, познакомиться с вампирами, найти заколдованный меч, переместиться в прошлое (будущее) или в другой мир… В общем, я мечтала о том, что не происходит с нормальными людьми, да они и не желают, чтобы что-то подобное случилось. Жизненная рутина – без всякой романтики. Все живут по неписанному сценарию: роддом – детсад – школа – институт – работа – пенсия. Небольшие отклонения от него каждого конкретного человека непринципиальны. Где рыцарство, жертвенность, желание совершать подвиги? В книжках и в кино. Какое там рыцарство, когда в любом московском автобусе, набитом под завязку, можно наблюдать милую картину: все женщины стоят, все мужчины сидят… И остаётся лишь мечтать стать героем приключенческой книги или фантастического романа, даже из тех, что плохо кончается. И пусть через четыреста страниц убьют, но лучше эти четыреста страниц настоящей жизни, чем десятки лет бессмысленной рутины! Я верила в мечту, несмотря на то, что вероятность её воплощения была ничтожно мала… До недавнего времени. Но месяц назад я поняла, что мечты не сбываются. И что оставшиеся мне сто двадцать дней никогда не заменят собой те заветные четыреста страниц настоящей жизни…
– А какая вторая новость? Такая же хорошая? – оптимистично осведомилась я.
– Н-нет… Не знаю… Не думаю, – с новоприобретённым заиканием ответил Кейрен. – Вторая новость в том, что не успела ты сюда попасть, как тут же влипла в неприятности.
– Ну, это-то я уже поняла. Ты бы мне лучше объяснил, в чём их суть, если можешь.
– Могу, отчего же нет. Только это будет долгий рассказ.
– Я не тороплюсь, – беспечно махнула я рукой, поудобнее устраиваясь в кресле.
– Хорошо, – легко согласился Кейрен, невольно копируя мою позу и настраиваясь на длинный монолог. – Начну с самого начала. Магия в нашем мире, в отличие от твоего, в порядке вещей. Ею, конечно, владеют не все, но это не редкость. В этой стране, куда ты попала, нашли приют разные магические и мистические школы, между ними идёт активная борьба за влияние. Хотя официально государством правит монарх, фактически он не имеет власти, все его «самостоятельные» решения продиктованы указаниями главных лиц той школы, что стоит на первой позиции по всем параметрам. Это положение зависит и от количества адептов, и от их профессионализма, и от авторитета, от связей в обществе и от многих других факторов. Поэтому каждая уважающая себя школа имеет развёрнутую сеть агентуры, другими словами, активно занимается шпионажем. Естественно, давно принят закон о смертной казни для лазутчиков в любой области. Школы так наловчились ловить шпионов друг друга, что на площади Правосудия ни дня не проходит спокойно.
Мне тут же представилась толпа профессиональных зевак, которые приходят каждый день, как на работу, глазеть на казнь, как обычно показывают в исторических фильмах. Все люди на площади в моём воображении, включая палача и шпиона, получились отчего-то на одно, довольно-таки тупое, лицо. Причем, зеваки вопреки здравому смыслу хлопали и кричали: «Браво! Бис!», конвой выводил нового приговорённого – однояйцового близнеца предыдущего – и представление продолжалось. Сначала я щедро сунула в руки вполне средневековому на вид палачу современный автомат (расстрел же всё-таки), но потом спохватилась и сменила его на арбалет. Интересно, у них уже изобрели огнестрельное оружие? «Бр-р!» – подумала я, стараясь выбросить бредовую сцену из головы. Кейрен, не подозревающий, во что вылился его рассказ в моём воображении, тем временем продолжал:
– При этом предъявлять друг к другу официальные претензии школы не могут, ведь шпионажем-то каждая занимается. Вот и идёт заочная война – чьи агенты ловчее. При таком положении вещей немудрено, что незнакомую адептку, заявившуюся на экзамен, приняли за особо наглую шпионку, и бдительная служба безопасности тотчас затащила её в подвал. Ты не понимала, что происходит, и невольно навлекла на себя обвинение. Так что благодари судьбу, что тебя сегодня не расстреляли. Кстати, откуда ты узнала об этой новой казни? Впервые слышу о подобном садизме.
Я усмехнулась.
– В моём мире шпионов во время войны расстреливали. Правда, сейчас у нас смертная казнь отменена. Но, по-моему, расстрел – это вовсе и не садизм…
– Почему? – удивился Кейрен, скривившись. – Знаю по собственному опыту, что, когда стрела или арбалетный болт попадает в жизненно важную часть тела, – это больно.
– У нас-то расстреливают по-другому, – задумчиво протянула я. – Здесь уже изобрели пушки?
– Этакие неповоротливые махины, стреляющие на небольшое расстояние неподъёмными ядрами? – презрительно уточнил он. – Да, только их практически никто не использует: дешевле и полезней нанять пару-тройку боевых магов.
– А… Понимаю… Сам знаешь, у нас такой возможности не предусмотрено. Представь себе пушку таких размеров, чтобы держать её в руках. Нажимаешь на рычажок размером в сантиметр… ну, вот такой… – отмерила я пальцами в ответ на вопросительный взгляд, – и из дула на огромной скорости вылетает небольшой кусочек свинца. У нас это самое распространённое оружие, имеет множество модификаций. Им и расстреливают.
Кейрен на минуту застыл, рассматривая пространство перед собой затуманенным взглядом, – наверное, представлял довольно оригинально описанный мной пистолет.
– Ужас, – наконец выдохнул он. – Что же у тебя за мир, если ты это называешь гуманным?!
Я смущенно улыбнулась, разводя руками. Представляю, что вообразил Кейрен…
В воздухе запахло горелым. Кейрен насторожился, смешно повёл носом на манер любопытной собачки. Я вопросительно нахмурилась, прищурив один глаз.
– Суп варю, – торопливо пояснил Кейрен, вскакивая, и быстрым шагом направился к неприметной двери рядом с углом печки.
– А по-моему, уже жаришь, – вяло процитировала я надоедливый рекламный ролик и криво улыбнулась собственным словам.
До сих пор не верилось, что я не на чьей-нибудь подмосковной даче. Казалось, в соседней комнате сейчас загудит холодильник или мерно забормочет телевизор, а с улицы послышится шорох шин по грунтовой деревенской дороге. Но вместо этого вновь распахнулась дверь, предположительно ведущая на кухню, и в комнату вернулся Кейрен с двумя деревянными – деревянными! – дымящимися плошками. Миска глухо бухнула о стол передо мной, рядом примостился внушительный ломоть чёрного хлеба. Я опасливо зачерпнула ложкой густой наваристый суп. Пахло приятно, вид у блюда был довольно аппетитный, да и я пребывала в исключительно голодном состоянии, но некое предубеждение к мужской кулинарии ухитрялось перевешивать все эти факторы. Стряпню противоположного пола я пробовала лишь однажды, но повторить эксперимент с тех пор не отважилась. Тогда мой знакомый пытался накормить меня обедом… Не знаю, что можно сделать с готовой замороженной котлетой, чтобы она после жарки превратилась в нечто, по виду напоминающее кем-то уже жёваную подошву, а по вкусу – кисло-горькие древесные стружки… Чувство голода всё же победило, и я быстро сунула в рот полную ложку, боясь пережёвывать. Но всё оказалось не так плохо, даже очень хорошо. В наши времена не варят суп без бульонного кубика и приправы с витаминами. Где это видано, чтобы готовить из настоящего мяса, а не «заменителя, идентичного натуральному»?! Вот этот суп был сварен на мясном бульоне не из порошка, и плавала в нём отнюдь не колбаса. Хлеб тоже оказался выше всяческих похвал, такого в Москве не купишь. В общем, умяла я всё за милую душу и добавки попросить не постеснялась. Кейрен наблюдал за мной с вялым любопытством, мне так и казалось, что он сейчас свалится с кресла на пол, не в состоянии удерживать тело в вертикальном положении по причине апатичной полудрёмы.
– Поспал бы ты, что ли, – сочувственно посоветовала я.
Кейрен медленно кивнул, встал и поплёлся в сторону лестницы, еле переставляя ноги.
– Можно я тут поброжу? – торопливо спросила я.
Какой-то едва заметный жест я приняла за знак согласия. Что ж, надеюсь, здесь нет комнаты с отрубленными головами предыдущих гостей/гостий. Для начала я направилась на предполагаемую кухню. Примерно четверть комнаты занимал очередной кусок печки, сюда же выходила топка. Около неё аккуратной горкой лежали сухие дрова, на специальной полочке стояли горшки и миски, в углу был прислонён ухват. В центре расположился большой стол, вдоль одной из стен была лавка, на другой развешаны лари и всякая кухонная утварь. Окон здесь не было, но свет лился от потолка, словно там висела люстра. Квадратный люк в полу вёл в подвал – кладовую, и я не преминула сунуть туда свой любопытный нос. Здесь тускло горели свечи, выхватывая из темноты то бочки с солениями, то копчёное мясо и колбаски на вбитых в потолок крюках. Я прожорливо оторвала одну из особо аппетитных сосисочек и, грызя её на ходу, вылезла обратно. Проходя через столовую, я не удержалась – подошла к подозрительному окну, провела по стеклу пальцем. На ощупь оно было совсем как дерево… и я практически сразу посадила себе занозу. Я с шипением попробовала её вытащить ногтями, но они оказались слишком короткими и обломанными для этой цели. «Ладно, найду, может, что-нибудь остренькое…» – поморщившись, подумала я и вышла в коридор.
Я пересекла прихожую и хотела уже подняться на второй этаж, когда заметила дверь около лестницы. Я потянула ручку – заперто. Думала было вежливо уйти, но решила попытаться ещё разок. Я взялась за ручку обеими руками и дёрнула со всей силы: что-то звонко хрустнуло, и дверь распахнулась, уронив меня на пол. С кряхтением поднявшись, я воровато огляделась и шмыгнула в комнату, закрывая за собой дверь.
Здесь царил загадочный полумрак, свет шёл только от зажженного очага. Стены, как и везде, отделанные деревом, были украшены шершавыми гобеленами, красиво переливающимися в бликах огня и радующими глаз фантастическими пейзажами, показанными без ярких красок, но очень естественно. Пол покрывал большой ковёр – у нас такой скорее называли бы «палас», но тут это словечко казалось совсем не к месту. В общем, аккуратная, чуть вытянутая комната выглядела эффектно, чем-то напоминая пещеру или даже дупло. Особенно меня впечатлила стена напротив очага, снизу доверху увешанная всяческим холодным оружием, какое раньше я могла видеть разве что на выставке. Под самым потолком расположились малопригодные для использования неподъёмные двуручники почти в человеческий рост длиной, хрупкие на вид мечи и кинжалы с тонкой гравировкой по лезвию и инкрустированными в рукоять драгоценными и не очень камнями, декоративные стилеты и даги с извилистыми клинками и причудливыми, мешающими руке гардами. Ниже висели дальнобойные орудия: луки и арбалеты различных размеров и моделей. Тут же в специальных футлярах можно было найти болты и стрелы всевозможных конфигураций. Ниже всего висели несколько мечей, среди которых мне особо приглянулся один – прямой клинок около семидесяти сантиметров в длину, классическая гарда. Я несколько лет занималась фехтованием, и меня так и тянуло попробовать применить изученные на рапире приёмы на более грозном оружии, но несколько смущало отсутствие разрешения хозяев хватать что ни попадя. Появившаяся у меня за последние два месяца дурацкая привычка ни в чём себе не отказывать, даже если на следующий день желаемое станет доступней, взяла своё: я уверенно схватилась за рукоятку полюбившегося мне меча и вытянула его из кольца, вбитого в стену, взвесила в руке. Он оказался, как ни странно, немногим тяжелее рапиры, что позволяло использовать практически любые приёмы фехтования, но преимущества были налицо – таким клинком можно наносить не только колющие, но и рубящие удары, не опасаясь сломать его. В охотку я закружилась по комнате в сражении с невидимым противником. Эх, жаль, тут нет стола, на который я бы эффектно вспрыгнула! Я так увлеклась, что даже не услышала, как отворилась дверь и кто-то вошёл в комнату. Заметила я его только тогда, когда столкнулась нос к носу.
– Ой… – выдавила я, непроизвольно вжимая голову в плечи. – Извините…
Придав лицу виноватое выражение (вообще-то, стыдно мне было вовсе не за то, что опробовала меч без спросу, а за то, что так легко попалась), я убрала руку с клинком за спину – с глаз долой.
– Что ты, дочка, хорошему клинку нечего на стене пылиться. Он крепкую руку чует. А вот запор на двери можно было и не ломать…
Дед плутовато на меня посмотрел и вышел, прикрывая дверь. Я несколько секунд недоумённо смотрела в пустоту перед собой, потом всё-таки развернулась и медленно двинулась к стене. Интересно, кто он Кейрену? Странный донельзя…
Вернув оружие на законное место, я было направилась к одному из выходов, но вспомнила, что хотела вытащить занозу. Не найдя ничего более подходящего, я использовала для этого короткий острый стилет, превратив занозу в порез…
Из комнаты вели ещё две двери помимо входной. Они не были заперты, и я смогла свободно пройти в новое помещение. Это оказалась библиотека. Небольшая квадратная комната, высокие книжные стеллажи до потолка вдоль стен, в центре – два кресла и маленький круглый столик с канделябром. Здесь тоже был очаг, в котором горело жаркое пламя, крупные поленья еще не превратились в угли и приятно потрескивали. Я подошла к стеллажам, всмотрелась в надписи на корешках, щурясь от недостатка света. «Трансгрессория», «Прикладная некромантия в магии», «Телепатия – врождённый талант или результат обучения?», «Историческая география: Кедраса, Приокеанск, Хотвев»… Руки чесались взять одну из книг, полистать непривычные по фактуре странички, но, во-первых, я знала, что если начну смотреть фолианты со столь заманчивыми названиями, то сегодня не дойду до остальных частей убежища, а хочется; во-вторых же, начитавшись фантастики, я помнила горький опыт героев, хватавшихся за чужие предметы, связанные с магией. Я с сожалением опустила уже протянутую было к одному томику руку и усилием воли заставила себя покинуть библиотеку.
Вторая дверь из зала с оружием привела меня в короткий широкий коридор, большую часть которого занимала куча сена. Воздух здесь был пропитан запахом осени, ароматом сухих полевых цветов. Я прикрыла глаза, вдохнула, оценивая букет. Как жаль, что даже в моё время, когда увиденное можно запечатлеть на фотоаппарат, а услышанное – записать на диктофон, так и не придумали прибора, чтобы сохранять запахи. Я сунула в зубы соломинку и пересекла коридор. В лицо дохнуло свежим воздухом с привкусом воды. Я попала в настоящую конюшню: из четырёх стойл были заняты только два, распахнутые ворота поскрипывали створками, оттуда дул тёплый ветерок. Серая в яблоках лошадка беспокойно выглянула из стойла, всхрапнула. Я подошла, хотела погладить её по морде, но она отстранилась, подозрительно поглядывая на меня из-под длинных ресниц. Поджарая, если можно так сказать о лошади, кобылка была довольно высокой и словно бы пуганой. В соседнем стойле дремал, вяло шевеля ушами, лохматый тяжеловоз – судя по всему, питомец деда, такой же волосатый и флегматичный. Я вышла за ворота. Буквально в трёх метрах от них журчала речка, вода пенилась, налетая на камни: течение было сильным, как в настоящем горном потоке. Вокруг очень нечасто росли деревья, даже реже, чем в городском парке; сочная зелёная трава доходила до щиколоток, тут и там из неё синими звёздочками выделялись мелкие цветы. Я подошла к реке, зачерпнула в пригоршню воды – она была удивительно чистой и прозрачной, руку свело от холода. Пахло лесом и полем; раздавалось чириканье птиц, какие-то шорохи, всплески, жужжание и стрёкот вездесущих кузнечиков. Прямо на моих глазах на поверхность вынырнула крупная серебристая рыбина – солнце ярко блеснуло на чешуе, отразилось тысячью искорками от брызг.
Я обернулась: конюшня с распахнутыми воротами начиналась деревянным кубиком и уходила вглубь поросшего зеленью холма. Интересно, он появился здесь естественным образом, а потом в нём прокопали пресловутое убежище, или, наоборот, сначала построили нормальный двухэтажный домик, и затем присыпали сверху землей? Я ещё немного погуляла на природе: набрала целую горсть ароматной земляники, умылась, пошлёпала босыми ногами по каменистому дну у кромки воды. В конец замёрзнув до зубного стука, я по извилистой траектории попрыгала обратно в дом. Стрелки на часах показывали уже без двадцати четыре – как же быстро бежит время! Теперь пора было осмотреть второй этаж, и я двинулась обратно к лестнице по старому маршруту. Я нигде никого не встретила, хозяева все спят что ли? По лестнице я взобралась уже не так бодро: давала знать о себе усталость. За первой дверью оказалась комната Кейрена, если бы она пустовала, я бы наверняка осмотрелась, но сам владелец спал на кровати, стоящей в углу, и пришлось тихонько уйти. Соседняя комната тоже была жилой и, судя по всему, принадлежала деду. Валенки и лапти стояли аккуратным рядком у порога, на вбитом в дверь гвозде висела телогрейка, постель была накрыта стёганным одеялом, у стены имелся сундук, а на нём два набитых мешка. Окно тут выглядело по-другому: маленькое, деревенское, и пейзаж за ним виднелся под стать – лужайка, горка дров под навесом, некрашеный забор и лес вдалеке. Я уже привыкла к подобным несостыковкам и даже не удивилась. Последняя на этаже комната оказалась одним большим гардеробом. Впрочем, здесь хранилась не только всевозможная одежда (как мужская, так и женская), но и парики, баночки с сажей, мелом и прочей гадостью для грима, накладные усы и бороды. Наглядевшись на это безобразие, я вышла в коридор, потянулась, зевнула. Опять захотелось есть, но втихую слазить в подвал я постеснялась, а полдника мне никто не предлагал…
Я спустилась вниз и, немного поколебавшись, всё-таки повернулась спиной к кухне. Отвлечься от мыслей о еде можно было только подумав о чём-нибудь более возвышенном, но такое ко мне в голову просто так не забредало, поэтому я отправилась в библиотеку – искать оное в книгах…
– Ой, ё-о-о! – взвизгнула я, мгновенно просыпаясь. Толстенный неподъёмный фолиант запоздало съехал с моих колен и ударил прямо по пальцам ноги. Я с трудом втянула книжку на стол, выдохнула. Попытавшись встать, я охнула и плюхнулась обратно: всё затекло после нескольких часов пребывания в одном положении. За это время в комнате стало совсем темно: свечи оплыли и погасли, в очаге остались лишь золотисто-красные, почти совсем прогоревшие угли, которые теперь давали больше тепла, чем света. Я размяла ноги, с кряхтением поднялась и медленно поплелась к двери. По пути задумчиво обернулась, прикидывая, убирать книгу на место или не стоит, но на подвиг не решилась и продолжила движение по прежнему маршруту. В комнате с оружием было ещё темнее: здесь от огня остались лишь редкие мелкие огоньки, выглядывающие рыжими точками из горки тёмно-серой золы. Я неуверенно сделала шаг вперёд, ещё один, а на третьем осмелела, решительно ступила вперёд… не почувствовала опоры под ногой и покатилась вниз по лестнице. Сама не поняла, как шею себе не свернула! Об острые углы ступенек и об пол я приложилась всеми частями тела, посему, когда всё-таки остановилась, решила, на всякий случай, не шевелиться и глаза не открывать. Рядом послышались шаги…
– Живая или как? – без особого волнения осведомился, как я определила по голосу, Кейрен.
– Ы-ы-ы, – неопределённо ответила я, не открывая рта.
– Ну, и вставай тогда, чего развалилась?
Я с опаской пошевелила плечами – вроде не сломаны, пробежалась пальцами по рёбрам – кажется, целы, открыла глаза. Кейрен стоял надо мной, скрестив руки на груди, с выражением на лице, как у взрослого человека в зоопарке, с чисто зоологическим интересом наблюдающего за тем, как обезьяна лезет на дерево. Так и казалось, что он сейчас достанет из кармана очки, блокнот и ручку и начнёт что-то записывать, бормоча себе под нос: «Присутствуют как условные, так и безусловные рефлексы…». Я сначала села, а потом и встала, придерживаясь за стену. Довольно просторное помещение (подвал?) было буквально завалено всяким инвентарём, вроде верёвок, крючьев, каких-то загадочных приспособлений из широких ремней и тому подобного. Чуть правее от нас прямо в воздухе мерцал небольшой световой шарик, от него исходило странное матовое сияние, придающее коже непривычный восковой блеск.
– Как ты сюда провалилась-то? – спросил Кейрен, подозрительно меня оглядывая.
– Там наверху слишком темно.
– А дверь не надо было ломать! – не к месту возмутился он.
– Извини, я случайно, – неискренне покаялась я. – Что это за место?
Кейрен скорчил недовольную рожицу, но всё же снизошёл до ответа:
– Я храню здесь воровской инвентарь.
– Значит, на «дело» собираешься, – усмехнулась я.
– Можно и так сказать. При… задержании у меня конфисковали некоторые… хм… вещи, и я намереваюсь их вернуть.
Кейрен помолчал, но, подумав, неохотно добавил:
– Если у тебя что-нибудь забрали, могу тоже… захватить.
Интересная идея, лезть за всяким барахлом к тем, кто тебя давеча чуть не повесил… Впрочем, не моё это дело. А вещички было бы неплохо вернуть: всё-таки в сумке остался пистолет, который мог бы пригодиться, тем более, если кто-нибудь захочет изучить сей непривычный для местных предмет, либо сам ненароком застрелится, либо начнёт палить во все стороны (хотя, это громко сказано – там всего патрона два или три…).
– Я бы не против, – ответила наконец я. – у меня была…
– Не надо, я помню, – прервал меня Кейрен. – Это я тоже вчера «видел» в твоей памяти. Ладно, постараюсь найти твои вещи, если их ещё не выкинули со склада.
Кейрен подхватил с пола сумку и торопливо прошёл мимо меня к лестнице. Я спохватилась через пару секунд и припустила за ним, дабы не остаться запертой в подвале. Когда я вылезла, прихрамывая на обе ноги, он уже нетерпеливо топтался у двери.
– Что ты там копаешься?! – возмутился Кейрен и одним движением руки заставил проём в полу исчезнуть.
Всё-таки вредный народ, эти воры! Раньше как-то не приходилось иметь с ними дело, теперь буду думать, что они все такие… Кейрен развернулся и понёсся на торпедной скорости в сторону конюшни, не прекращая что-то мне говорить. Я уныло поплелась за ним, не расслышав даже половины сказанного. Когда я его наконец догнала, вор уже седлал лошадку, ту самую, что шарахнулась от меня днём. Кейрен покосился на меня и продолжил затягивать подпругу.
– Что ты на меня так смотришь? – недовольно спросила я.
– Да так, – неопределённо ответил он, прилаживая сумку к седлу. – Где-то на кухне должен стоять пузырёк из тёмного стекла – там мазь от вывихов и ушибов. Ты бы взяла: сколько можно инвалида изображать?
Я ошалела от такой заботы: сделала скептически-удивлённое лицо (подняла левую бровь и прищурила правый глаз) и даже перестала перетаптываться с ноги на ногу. Кейрен уже вскочил в седло, глянул на меня, усмехнулся.
– Только двери больше не ломай, – добавил он и пришпорил лошадь.
Я несколько минут стояла на пороге, прислонившись к косяку, и смотрела, как одинокий силуэт всадника растворяется в вечерней полутьме. Зябко поёжившись – погода теплом не радовала – я отправилась туда, куда меня собственно и послали, то бишь на кухню. Согласно Кейреновым предписаниям, я перевернула всё вверх дном в поисках загадочной склянки и, ругаясь сквозь зубы, ещё раз обыскала каждый сантиметр. Естественно, я так ничего и не нашла, поэтому, обозлённая, с силой топнула одной ногой и тут же, поморщившись запрыгала на другой. Ну и ладно, подумаешь, от пары лишних синяков ещё никто не умирал… а если умирал, то я и так скоро отправлюсь к ним в гости… Уже почти перешагнув порог, я глянула в стоящий у печки горшок… и увидела там небольшую приплюснутую баночку с искомой мазью. Я раздражённо выдохнула, сделала шаг от двери, сунула руку за склянкой, неловко дёрнулась. Удерживаемая кончиками пальцев баночка осталась без своеобразного футляра: горшок с оглушительным звоном-треском разлетелся на десятки мелких осколков.
– Ой... – протянула я и, печально оглядев плоды своей антиобщественной деятельности, поспешила покинуть место преступления.
Как назло, в столовой я нос к носу столкнулась с дедом. Он добродушно мне улыбнулся.
– Ты, дочка, верно, голодная? Так приходи через часок, я приготовлю что-нибудь.
Отводя глаза, я кивнула и чуть не бегом припустила в свою комнату.
О горшке мне и слова не сказали. Я поужинала в гордом одиночестве – дед
отчего-то ко мне не присоединился (может, обиделся на погром на кухне) – а затем поднялась наверх, переоделась в бессовестно стыренную из гардеробной ночнушку, легла и затушила свечу. За окном, как и положено, была ночь – чёрное небо, усыпанное звёздами; тонкий яркий месяц; лунная дорожка по воде; косые тени от деревьев. Вроде, смотрелось это красиво, но как-то неестественно, и я отвернулась лицом к стене, на которой то и дело появлялись блики отраженного от воды света. Всё вышло так странно и неожиданно. Внезапно и как-то совсем обыденно сбылась мечта всей моей жизни, и, что примечательно, я этого даже не заметила, пока мне не разъяснили ситуацию. Днём мне было жалко тратить время на размышления, зато сейчас спать совсем не хотелось и можно было прикинуть, что делать дальше. В местной тюрьме я уже посидела и особого удовольствия от этого не получила, поэтому оставаться в компании находящейся не в ладах с законом личности не хотелось. Да и незачем мне оставаться на одном месте, теряя бесценное время, которого и так мало. Для начала надо найти где-нибудь карту и как следует её изучить, чтобы знать, куда направляться. Потом, пригодился бы транспорт – лошадка, например, – можно, конечно, путешествовать и пешком, но это выйдет больно медленно и утомительно. Также нужны деньги, или хотя бы сухой паёк на первое время. В голове начал зарождаться план под кодовым названием «Вор у вора шапку украл».
Утро нереального пейзажа за окном вновь выдалось солнечным. Это начинало раздражать. Завтракала я одна – дед, встреченный мной на кухне, сообщил, что Кейрен ещё отсыпается. В столовой было душно, поэтому я решила немного освежиться, прогулявшись на улицу. Но до речки, в которой хотела умыться, я так и не добралась: войдя в конюшню, я там и осталась, прикованная восторженным взглядом к одному из стойл. Я никогда не видела такого красивого коня: не слишком высокий, крепкий и мощный, на ощупь он был весь словно бархатный; бабки имели белый окрас, почти вся остальная часть ноги – чёрная, как и низ морды, и кончики ушей. Хвост и длинная пушистая грива также были чёрными. А всё остальное имело светлый, рыжевато-бежевый цвет. Конь смотрел на меня грустными глазами, а когда я протянула к нему руку, то устало ткнулся носом в ладонь.
– Правда, красавец? – неожиданно раздалось у меня за спиной.
Демонстрируя свою издёрганность, я подпрыгнула, резко оборачиваясь. У входа, прислонившись к двери спиной, стоял Кейрен, насмешливо ухмыляясь.
– Да, – согласилась я, вновь поворачиваясь лицом к стойлу. – Ты привёл его ночью?
– Нерадивые хозяева были недостойны такого коня. Они забыли закрыть стойло, позволив ему отправиться на ночную прогулку, – Кейрен воровато блеснул глазами. – Я смогу выгодно продать этого коня коллекционерам.
– Кому?!
– Некоторые богатые люди коллекционируют лошадей редкой породы или окраса. У них огромные конюшни, животных выгуливают от силы раз в неделю, от чего те быстро ослабевают и становятся непригодными для верховой езды. Так что на практике вся их коллекция тегра ломаного не стоит. Зато сколько они платят за новые «экспонаты»! – Кейрен мечтательно закатил глаза в предвкушении заработка.
Меня передёрнуло. Н-да, общество защиты животных ещё не основали…
– Когда ты собираешься его продать? – осторожно спросила я.
– Завтра утром мне надо будет уехать… по делам. Заодно с кем-нибудь договорюсь. А что?
– Да так, ничего. Кстати, – поспешно сменила тему я, – может, ты покажешь мне карту? Хотелось бы более конкретно узнать, где я нахожусь.
Кейрен обречённо вздохнул, и в его глазах отчётливо читалось глубокое сожаление, что меня не расстреляли. Я наивно захлопала ресницами и просительно улыбнулась, заставив его неохотно кивнуть.
– Ладно, – проговорил он, открывая дверь и жестом приглашая меня за собой. – Между прочим, я из ночного похода не только коня приволок.
Кейрен многозначительно замолчал, ожидая моей реакции.
– Тебе удалось вернуть мои вещи? – неподдельно обрадовалась я.
– И не только. Вот, тебе сувенирчик принёс.
Я с опаской взяла в руки мятую бумажку, вынутую Кейреном из кармана. Под крупным заголовком «Осторожно!» был намалёван мой «фоторобот» – довольно похоже, надо сказать! – и внизу, более мелкими буквами подпись: «Побег особо опасного преступника! Вознаграждение за любую информацию о местонахождении!».
– Это развешано по всему городу, – пояснил Кейрен, злорадно поглядывая на моё ошарашенное лицо.
– А почему про тебя ни слова? – только и выдавила я.
– Да меня-то все уже и так знают, я в постоянном розыске. Сколько раз меня ловили, а я снова смывался!
– Почему же до сих пор никто не учёл твоих магических способностей? Ведь ты, наверняка, сбегаешь раз за разом именно с их помощью.
Кейрен самодовольно усмехнулся.
– Если бы кто-нибудь знал о них, то непременно принял бы меры.
«Логично», – подумала я, и перед моим мысленным взором предстал плакат времён СССР «Не болтай!». Между тем, мы вошли в библиотеку. Кейрен выдвинул нижний ящик одного из стеллажей и вытащил оттуда охапку бледно-жёлтых свитков и сложенных в несколько раз бумаг. Он с сожалением посмотрел на маленький столик, занятый неубранной мной с вечера книгой и подсвечником, и со вздохом развернулся к двери.
Комфортно разместиться со всей кипой карт нам удалось лишь в столовой. Кейрен выбрал один из листов – особо измятый и истрёпанный – и расстелил его на столе, а остальную кучу небрежно скинул на кресло.
– Вот, смотри. Это карта Кедрасы. Мы находимся примерно здесь, в Туманном лесу, – он ткнул пальцем в одну из косеньких ёлочек около тонкой чёрточки реки. Я вгляделась в карту. Южнее от нас расположились обширные болота и затерянная в их недрах деревня. Вся цивилизованная часть страны находилась на севере и западе.
– Это столица – Вормин, – Кейрен указал на особо крупно изображённый город на карте и тут же перевёл палец на вычурно изображённый замок рядом с ним. – А здесь мы с тобой сидели в подвале.
– ВШМЗиПН?! – недоумённо прочла я надпись на карте.
– Сокращённое от «Ворминская Школа Магии, Знахарства и Прикладной Некромантии».
– Мило, – прокомментировала я и продолжила изучение местной географии.
Моё внимание привлекла территория на самом западном краю листа, оставленная неизвестным картографом незакрашенной. Здесь не было обозначено ни дорог, ни городов, и только одна-единственная надпись гласила: «Другие Долины».
– А территории на западе вы ещё не освоили? – спросила я.
– Там расположены Другие Долины – вотчина иных рас.
– Негров, что ли? – не поняла я.
– Кого? – не сообразил Кейрен. – Я о таких ничего не слышал. В Долинах живут эльфы, вампиры, драконы и им подобные. По закону они не могут пересекать границу.
– А отчего вдруг такое разделение?
– У других рас с людьми слишком много разногласий, – усмехнулся Кейрен. – На мой взгляд, без них спокойней. Трудно представить, что когда-то по небу свободно летали драконы, а в любом лесу можно было встретить дриаду. Они не такие, как мы, им не место среди людей.
Он постоял пару секунд молча, после чего предложил мне продолжить изучение географии самостоятельно, и ушёл, прикрыв дверь. Я склонилась над картой, задумчиво провела пальцем по границе Долин. Не очень-то у них тут справедливое общество – прямо нацизм какой-то. В ворохе карт я нашла одну особо ветхую, чуть не рассыпающуюся в руках. Надпись в левом верхнем углу гласила: «Другие Долины – проклятый край, где никогда не заходит луна». Несмотря на столь затейливый заголовок с отрицательной эмоциональной окраской, карта была весьма подробной; вся территория делилась на разного размера кусочки – собственно, Долины, каждая из которых принадлежала одной расе. Судя по всему, эта далеко не маленькая территория отличалась живописностью пейзажей и разнообразием ландшафтов, поэтому как раз сюда стоило устроить экскурсию. Тем более, поглазеть на средневековье интересно, но посмотреть на настоящих эльфов или драконов куда занимательней. Любопытно, а там действительно всегда ночь?
Эту карту я отложила, как и первую, а остальные отнесла обратно в библиотеку. Пора было готовить «побег», который я запланировала на следующий день. Заглянув в свою комнату, я обнаружила на кровати пухлую сумку – последнее напоминание о моём мире. Я присела, положила её на колени, открыла. Всё её содержимое, вытряхнутое на кровать рядом со мной, образовало небольшую горку, имеющую в основании вызывающе чернеющий пистолет, а на вершине – миниатюрный сотовый-раскладушку. Последний был практически разряжен и вовсю возмущался отсутствию сети. Я выключила его и отбросила на другой край кровати – он абсолютно не вписывался в местный интерьер и резал глаз, как, впрочем, и весь остальной хлам, составляющий мой багаж. Сначала я собиралась разделить вещи на две кучки – что брать с собой, и что можно бросить здесь, но оставить так ничего и не решилась: листы бумаги, как и одноразовые платочки в целлофановой упаковке, могли пригодиться (да хотя бы костёр разводить); кошелёк и документы просто так выкинуть не позволяла привычка; писать перьями, которые здесь, вероятно, в ходу, я, разумеется, не умела, посему ручку и остальное содержимое пенала тоже пришлось брать с собой; ну а плеер и телефон было жалко по необъяснимым причинам. Насчёт пистолета я, естественно, даже не рассуждала – в незнакомом мире, где меня в первый же день посадили в тюрьму, какое-никакое оружие могло понадобиться. Скептически оглядев кучу барахла, которую собиралась брать с собой, я поняла, что мне явно понадобиться новая сумка – более вместительная и соответствующая местной эпохе. Да и одежду надо подобрать походную – не в юбке же верхом ехать (разве что по-дамски – хе-хе – до первой кочки). Я приоткрыла дверь, воровато посмотрела влево, вправо и выскользнула в коридор. Здесь, к счастью, никого не было, и я прошла в комнату-гардероб незамеченной. Всё необходимое нашлось без труда – ещё бы при таком ассортименте! Помимо одежды и сумки я взяла тонкое походное одеяло – предок спального мешка. Я сгребла вещи в охапку, пересекла коридор и вновь скрылась в своей комнате, не забыв аккуратно запереть дверь, дабы никто не вошёл и не увидел моих сборов.
Время до вечера я убивала тем, что бесцельно бродила по дому, листала книги в библиотеке, просматривала карты. Перед сном я наворовала себе сухой паёк из кладовой, после чего направилась в свою комнату и легла. Было ещё рано, но это меня не смущало – завтра нельзя долго спать.
Я открыла глаза, когда над морем за окном, что порядком успело мне надоесть, едва-едва поднялось солнце. Организм будто почувствовал важность момента и решил для разнообразия удовлетвориться сном до рассвета. Одевшись, я подхватила сумку и осторожно выглянула за дверь. Ни в коридоре, ни на лестнице никого не было. Я медленно, крадучись спустилась вниз, направилась к конюшне. Пройти без остановок через комнату с оружием мне не удалось: пересекая её, я встала на полпути и жалобно уставилась на приглянувшийся мне давеча клинок. Он висел на стене, такой одинокий среди другого оружия, и прямо приковывал к себе взгляд…
С непривычки я постоянно обращала внимание на то, что ножны при ходьбе били меня по ноге. Лошади Кейрена в конюшне не было, что ещё раз свидетельствовало о его отъезде. Я открыла крайнее стойло и в нерешительности застыла на пороге. Сам конь-то был на месте – он смотрел на меня довольно скептически (чего хорошего можно ожидать от этих людей?), но нигде поблизости я не видела какой-либо сбруи. Пройдясь по всей конюшне, я не обнаружила ни сёдел, ни узды. Я вышла в коридор, заваленный сеном, осмотрелась: мне показалось, что в углу под слоем сухой травы что-то темнеет. Добираться до этого места мне пришлось на четвереньках, а в результате под конец пути я кубарем скатилась с соломенной горки, врезавшись в стену. Немного покряхтев, я всё же доползла до угла, разгребла слой сена и с радостью обнаружила там завёрнутое в потник седло. Оригинальное место для его хранения! Но больше ничего найти не удалось, хоть я и перевернула всё вверх дном так, что солома равномерно заняла всю площадь коридора.
Я оставила стойло открытым, и конь уже успел добрести до самой речки. Не забыв напоследок прихватить небольшой холщовый мешочек с овсом – один из тех, что неопрятной горкой были сложены у ворот, – я догнала его и начала неумело седлать. Мне всё никак не удавалось затянуть подпругу – то ли сил не хватало, то ли я делала что-то не так. Наконец, я справилась с задачей, но что делать дальше не знала, конь же, привыкший ходить под седлом, стоял спокойно и не спешил проявлять инициативу.
– Конь, а конь, – неуверенно обратилась я к нему, заглядывая в его морду, – будешь слушаться меня без поводьев? Назову я тебя, пожалуй, Арктуром. Хочешь быть тёской звезды?
Конь ничего не ответил, только отвернулся от моего назойливого взгляда. Я решительно вскарабкалась в седло, побалансировав несколько секунд на одном стремени, и осторожно похлопала Арктура по крупу позади себя. Конь фыркнул, тряхнул головой и медленно побрёл вдоль реки вниз по течению – кажется, как раз в нужную мне сторону.
3 глава
Лети в тоннелях под землей,
Сквозь двери с надписью "Открой!",
Сквозь двери, на которых "Входа нету".

The Dartz

Конь шёл на диво мягко, как дорогой автомобиль по ровному асфальту. Мы ехали в нужном направлении, поэтому я, опасаясь, что повторно мне так уже не повезёт, не останавливалась до тех пор, пока в густых сумерках нельзя стало разглядеть ничего на расстоянии метра. День выдался солнечным, а ночь – лунной, и звёзды, усыпавшие небо, сплетались в незнакомые созвездия. Я чуточку потянула коня за гриву, тот попытался цапнуть меня за руку, но не дотянулся до неё, вовремя отдёрнутой. Арктур по устной просьбе не остановился, посему я приняла решение спрыгнуть на ходу, благо, он двигался медленно. Результатом моего акробатического кульбита, как и следовало ожидать, стало бесславное падение, причём одна нога намертво застряла в стремени, так что конь мстительно протащил меня пару метров по земле за собой, но потом всё же застыл на месте, хитро поглядывая в мою сторону. Я представила, что подумал бы какой-нибудь приличный человек, увидев породистого коня (с седлом, но без узды и поводьев), а рядом с ним растрёпанную девушку, спокойно лежащую на земле и закинувшую ногу на стремя… Меня пробрал истерический смех, я тряслась от гремящего на весь лес хохота, словно в эпилептическом припадке, и не могла остановиться. Слава Богу, в лесу никого не было, и посмотреть на меня в неподобающем виде могли разве что деревья.
Место, выбранное мной для привала, располагалось на самой опушке. Я заметила это не сразу, поскольку впереди в больших количествах росли низкие пушистые берёзки и высокие тополя, за которыми нельзя было разглядеть обширное поле, покрытое метровой травой. Выходить из леса я не стала, хоть скудный свет от луны почти не проникал сквозь густую листву. На свой страх и риск, я расседлала коня, будучи вовсе не уверенной в том, что смогу повторить обратный процесс, и теперь рассеянно теребила гриву Арктура: на ночь его нужно привязать, но чем? В моей сумке не было ни верёвки, ни чего-либо на неё похожего. Я не смогла придумать ничего умнее, чем порвать юбку, захваченную мной на всякий случай, на узкие полоски ткани и связать их между собой. Импровизированную верёвку я накинула коню на шею свободной петлёй, а другой её конец закрепила на толстом стволе вековой сосны. Ужасно хотелось есть, а ночная прохлада уже пробиралась под не совсем подходящую мне по размерам куртку, поэтому я собрала скромную кучку сухих палочек и… бессильно опустилась на землю. Как человек цивилизованный, я не умела добывать огонь без спичек или зажигалки, а ни того, ни другого в моём распоряжении не имелось…
Я упорно тёрла камнем о камень до трёх часов ночи, да так и заснула, упёршись спиной в гнилой пенёк.
Когда я проснулась утром, у меня болела шея, не гнулась спина, и затекли все конечности. Порядком стесавшиеся камешки валялись неподалёку, жалкая горка хвороста развалилась, Арктур уныло смотрел на меня и задумчиво пожёвывал то, что некогда являлось предметом одежды. Я встала, отвязала коня, отправив его на поле на вольный выпас, и только после этого подхватила с земли сумку и села на пенёк. Наиболее пригодный для съедения в холодном виде я сочла копчёную сосиску, после которой жутко хотелось пить. Пока я завтракала, Арктур успел уничтожить целую плантацию клевера на опушке. Я неуверенно глянула на свою фляжку: коня тоже надо поить, но как это делается, оставалось загадкой. Плеснув воды в ладонь, я подсунула руку под нос Арктуру. Тот совсем по-человечески скривился, но соизволил выпить и, мало того, в охотку выхлебал всё остальное, благо, я щедро подливала жидкость в пригоршню. Зато теперь конь пришёл в благодушное расположение духа и даже подождал, пока я бегала за седлом.
Сегодня процесс седлания дался мне легче. «Верёвку» отвязывать я не стала, сделав из неё подобие поводьев. Где северо-запад, на который собиралась ехать, я уже, конечно, понимала довольно смутно, поэтому отправила коня наугад: привязи он худо-бедно слушался, вероятно, по привычке. Речка – мой единственный ориентир – убежала в сторону ещё в середине прошлого дня; куда-то вдаль уходило поле, лёгкий ветер колыхал соцветия сочной свежей травы. Погода была идеальной. Конь переступал неспешно, срывая на ходу травинки. Мне взгрустнулось. Очень похожий пейзаж можно увидеть из окошка деревенского домика, где живут мои родители.
…Я ничего им не говорила. Ни полтора месяца назад, когда узнала об этом, ни позже. Зачем вынуждать их на сто двадцать дней страданий? Я привыкла засыпать каждый вечер с мыслью, что могу не проснуться, ни к чему было, чтобы ещё кто-то начинал свой день со схожих раздумий. Впрочем, об этом не знал никто, кроме, пожалуй, руководителя лаборатории…
Я сделала короткий привал днём и остановилась на ночёвку ещё до заката. Тоскливое настроение не прошло; поле всё тянулось и тянулось; по дороге не попалось ни одного источника воды – моя фляжка до сих пор пустовала. Я расположилась на краю маленькой рощицы, собрала горстку веточек в шалашик с необъяснимыми целями и села рядом, уперев в них взгляд, словно в попытках разжечь костёр силой мысли. Я даже не сразу расслышала шуршащие шаги за спиной и опомнилась лишь тогда, когда в поле моего зрения попали белые ажурные полусапожки и две стройные ноги, обутые в них. Нервно вздрогнув, я подняла взгляд: передо мной стояла симпатичная молодая девушка со странным, нечеловеческим выражением ореховых глаз. Впрочем, она приветливо улыбалась, её коротко стриженные огненно-рыжие волосы развевались на ветру, как и едва доходящее до колен тёмно-красное платье свободного покроя.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась девушка, отводя рукой прядки со лба.
– Здравствуйте, – настороженно ответила я.
– Вы собираетесь остаться здесь на ночь? Вы не будете против, если я составлю вам компанию?
– Нет, конечно, – оживилась я, прикидывая возможный выгоды от такого соседства. – Может, вы поможете мне с костром, а я, в свою очередь, поделюсь с вами ужином?
Девушка удивлённо покосилась на скромную горку хвороста, но никаких вопросов не озвучила, только улыбнулась мне и скинула на землю тощую сумку.
– Помочь вам не составит для меня никакого труда, и я рада буду разделить с вами трапезу. Меня зовут Ориен.
– Полесия, – ответно представилась я, делая доброжелательное выражение лица.
Мы быстро собрали веток для нормального костра, Ориен достала огниво (во всяком случае, мне казалось, что это именно оно), и через пару минут пламя весело затрещало.
После ужина Ориен заварила в кипятке какую-то траву – напиток по вкусу напоминал зелёный чай; взяв свою кружку, я достала из сумки карту и глубокомысленно в неё уткнулась. Как, ну как пользоваться этой штукой?! В какую сторону дальше идти? Вот забреду в болота, буду знать, как изображать из себя великого путешественника… Ориен заинтересованно посмотрела на карту в моих руках.
– Простите, нельзя ли мне взглянуть на неё. Я иду из Кобёра и, стыдно признаться, сбилась с пути.
Господи, как она ухитряется выдавать такие заковыристые фразы?.. В моё время так не говорят, наверно, даже при дворе английской королевы… Ориен взяла карту из моих рук и принялась водить по ней пальцем.
– Куда вы держите путь, если не секрет? – вдруг спросила она, поднимая взгляд.
Говорить, что направляюсь туда, где на карте белое пятно, я сочла неразумным и ответила нейтрально:
– Я просто путешествую. Пока планирую двигаться на северо-запад.
– Значит, нам по дороге? Если вы…
Я устало выдохнула и закатила глаза.
– Послушай, давай на «ты».
«Надеюсь, это сделает её речь хоть немного проще для понимания», – мысленно добавила я.
– Хорошо, – несколько неуверенно согласилась Ориен. – Мы могли бы…
– Поскольку нам в одну сторону, мы можем ехать вместе, – невежливо перебила я, опасаясь, что в её исполнении это предложение растянется на полчаса.
– Да, именно это я и хотела сказать, – несколько ошарашено пробормотала Ориен. – Только, боюсь, я буду вас… тебя задерживать, ведь вы… ты верхом, а я не эксплуатирую никакое бессловесное существо.
Я подавилась чаем и согнулась, смешно вытянув перед собой трясущуюся руку с кружкой, кашляя и задыхаясь. Ориен испуганно отшатнулась от меня, но почти тут же, досадуя на себя, вернулась на место.
– Думаю, на Арктуре можно ехать вдвоём, – просипела я, откашлявшись, и совсем тихо добавила. – И ничего я его не эксплуатирую…
Девушка всё же услышала и яростно сверкнула глазами – не то в ответ на моё предложение, не то из несогласия с моей последней репликой. Ей, пожалуй, стоит основать какую-нибудь организацию по защите диких лошадей… и ослов… и мулов…
– Если это несчастное животное не может сказать, что ему неприятно таскать у себя на спине несколько пудов груза… – разъярённо начала Ориен.
– То оно вполне в состоянии было скинуть меня на землю, когда я два дня ездила на нём без узды, – резко парировала я – меня уже начинало раздражать её странное поведение.
В яростно горящих глазах Ориен блеснуло удивление, она повернулась к Арктуру, неподалёку от которого не очень аккуратно лежало седло, но никакой другой упряжи видно не было.
– Арктура собирались продать коллекционеру. Я хотела избавить его от столь печальной участи, поэтому выкрала его, совершила, можно сказать, противозаконный акт, но в конюшне смогла найти только седло.
Ориен несколько смутилась, но сбавив тон, всё же попыталась возразить:
– Ты могла отпустить его на волю.
Мне, конечно, такая оригинальная мысль и в голову не приходила, но я не растерялась.
– Не смеши! Такого породистого и красивого коня тут же кто-нибудь подберёт. И что с ним станет?
Подтверждением моей полной и безоговорочной победы стало то, что Ориен не нашла больше аргументов, неискренне извинилась и обещала поехать верхом. Спать я легла с чувством полного удовлетворения.
…Арктур шёл, как обычно мягко и словно бы не замечал удвоенной ноши. Ориен расположилась впереди меня, она сидела боком и вела себя несколько неуверенно, опасаясь лишний раз шевельнуться или коснуться гривы коня. Её поведение казалось мне, мягко говоря, странным, но я не стала допытываться. Вдруг всё это связано с какой-нибудь душераздирающей историей, после которой у неё не то конофобия, не то кономания… Около пяти безупречно чистое небо начало затягиваться свинцовыми тучами, ураганный ветер буквально сдувал с седла, особенно шатко сидящую хрупкую Ориен, вцепившуюся мёртвой хваткой в мою немеющую руку. Поэтому когда впереди показалась дубовая роща, я с облегчением вздохнула и торопливо предложила:
– Устроим здесь привал, хорошо?
С вымученной улыбкой отлепив пальцы Ориен от своего запястья, я спихнула её с седла и спрыгнула вниз сама – мои ноги коснулись земли одновременно с первыми каплями дождя. Арктур настойчиво потянул меня в рощу, я не стала сопротивляться. Стоило нам войти под кроны деревьев, как небо рассекла ветвистая молния, словно спецэффект из фильма ужасов. Открывшийся за широкими стволами вид вполне соответствовал мрачноватой атмосфере: в центре рощи возвышалась каменная горка, больше всего походящая на склеп с полуобвалившимся входом в виде арки. Ориен бодро встряхнулась, во все стороны разбрызгивая воду с волос, и молнией метнулась к укрытию наперегонки с Арктуром. Мне оставалось только развести руками и последовать за большинством.
Вход в подземелье встретил нас выщербленными ступеньками, уходящими в темноту. Любопытным взглядом я жадно уставилась вниз – Ориен подозрительно заглянула мне в лицо и, будто прочитав мои мысли, осторожно сказала:
– Это не кажется мне хорошей идеей…
– Да, – легко согласилась я, – без света туда соваться не стоит. Фонарик бы…
И тут меня осенило: из трудной ситуации выведет универсальный помощник цивилизованного человека – сотовый телефон! Найти оный в сумке было сложнее, чем иголку в стоге сена, но я справилась с этой задачей в рекордный срок. Аккумулятор оказался заряжен всего на одну треть, света от экрана хватало буквально на полметра – хилая, конечно, замена факелу, но за неимением лучшего…
– Пойдёшь со мной? – повернулась я к Ориен.
Та, будучи совсем не в восторге от моей идеи, неопределённо скривилась. Впрочем, я не стала дожидаться вразумительного ответа и начала осторожно спускаться по растрескавшимся от времени ступеням. Кое-где по углам на них даже рос сухой мох и ещё какие-то растения-паразиты, названия которых я не знала. Когда сзади послышались быстрые шаги, я успела преодолеть около полутора десятков ступенек и была вынуждена включить фонарь, то бишь раскрыть телефон, тут же весело засветившийся матово-голубым.
Спускались мы довольно долго: глубина была приличная, а чтобы освещать ступеньки под ногами приходилось опускать руку до уровня колен, что причиняло вполне ощутимые неудобства, но, в конце концов, лестница была преодолена. В загадочном подземелье, путь до которого оказался довольно долгим, рассмотреть мы смогли только земляной «пол» и ничем не примечательную каменную «стену» – влажную и замшелую на ощупь.
– Позволь спросить, – издалека начала Ориен, брезгливо ковырнув ногтём грязно-зелёный гранит, – не удовлетворит ли тебя созерцание сего заповедника мха и плесени?
– Другими словами, собираюсь ли я идти дальше или нет? – привычно перевела я. – Так всё интересное – впереди, как можно остановиться на полпути?
Девушка вежливо промолчала, только с силой пнула ни в чём не повинную стену – я бы, наверно, ногу сломала, а ей хоть бы что – и с обречённым выражением лица пошла за мной. Правда, метров через сто нам вновь пришлось остановиться: неверный свет от телефона выхватил из тьмы острый край обрыва, мрак за которым можно было бы рассеять разве что прожектором. У правой стены мне удалось разглядеть узкий карниз, покрытый подозрительными трещинами и сколами.
– Похоже, дальше только туда.
Ориен покорно перевела взгляд на предполагаемый путь, на её лице в течение нескольких секунд отражалась борьба между любопытством и нежеланием рисковать, но говорить она так ничего и не стала, предоставив право выбора мне. Заставив меня вздрогнуть, телефон в руке тревожно завибрировал, сообщая о своей разрядке, и хотя обычно он возмущался так по целому дню, мне стало не по себе оттого, что мы можем остаться на краю обрыва без света. Но я всё равно бесстрашно шагнула на карниз и двинулась вперёд. Осторожные шаги эхом раздавались по всему подземелью. Света хватало на совсем маленький кусочек карниза, поэтому идти приходилось чрезвычайно медленно: переступать границу видимого участка было неоправданно опасно. Небольшие разломы попадались практически на каждом шагу, из-под ног сыпалось каменное крошево, с сухим шорохом падая в пропасть. Я подняла руку с телефоном повыше, силясь разглядеть чуть больше, и, скептически усмехнувшись увиденному, остановилась.
– Что-то не так? – тихо спросила Ориен, а эхо насмешливо ей ответило: «Не так, не так!»
– Впереди широкий разлом, – разочарованно протянула я, разглядывая полуметровую дыру в карнизе. – Подержи-ка наш светильник.
– Зачем? – подозрительно осведомилась девушка, опасливо принимая у меня из рук незнакомый предмет.
Я повернулась к ней, рискуя потерять равновесие, и иронично усмехнулась.
– Не хочу оставлять тебя без света, если, изображая горного козла, я свалюсь-таки с карниза.
Ориен впала в ступор от такого объяснения, высказанного на диво жизнерадостным тоном – отсутствующий у меня инстинкт самосохранения вызывал у неё смешанные эмоции… Попросив девушку не спать на ходу, я придвинулась вплотную к краю разлома и, затаив дыхание, перекинула одну ногу на другую сторону. Пошатнулась, но удержалась на месте. Следующий шаг должен был оказаться сложней, поскольку предполагал перемещение всего моего нелёгкого тела над пропастью, но судьба распорядилась иначе: я услышала тихое жужжание вибросигнала и не замедливший последовать за ним вскрик Ориен. Хрупкий телефон – плод тонких технологий, не рассчитанных на использование в естественной среде, – оглушительно хрустнул об карниз, сверкнул на прощанье подсветкой и искрами и исчез в обступившей нас темноте.
– Ой… Оно зашевелилось…
– Ай! – передразнила я Ориен.
И почему я всё время попадаю в дурацкое положение?! Отчего мы остались без света именно тогда, когда я буквально вишу над пропастью в позе гимнастки, садящейся на шпагат?!
– Ориен, двигайся обратно, только медленно, – шёпотом проговорила я, всё больше вжимаясь в стену.
В кромешной темноте подземелья было абсолютно ничего не видно, в глазах плавали радужные круги – тени потерянного освещения. Судя по звукам, девушка последовала моим указаниям; я же осторожно переступила обратно и, перенеся вес на правую ногу, стоящую на самом краю разлома, уже собиралась сделать шаг, когда снизу послышался зловещий треск и опора под подошвой дрогнула. Я неуверенно замерла, почувствовала, как теряю равновесие, а в следующую секунду с визгом полетела в пропасть вместе с солидным куском каменного карниза, грозящим, ко всему прочему, стукнуть меня по голове. Ещё услышав краем уха, как Ориен растерянно меня окликнула, на метровой глубине я приложилась выпирающими частями тела о недружелюбную каменную поверхность, оказавшуюся подозрительно наклонной, после чего со всё увеличивающимся ускорением заскользила вниз. Пролетев через некое отверстие, в котором запросто могла бы застрять, будь моя скорость несколько поменьше, и ободрав локти об его края, я вывалилась в какую-то пещеру и, уже окончательно приземлившись на её неровный жёсткий «пол», оглушённая, отключилась…
…Кап…Кап…Кап… Кран на кухне неисправен. Вода лениво с глухим звуком капает в раковину круглые сутки. Я привыкла, но это всё равно навевало уныние. Весенний пейзаж за окном тоже не добавлял оптимизма: монотонный дождь, серое, бесцветное небо, бледные прохожие под однообразными зонтами… Я вздохнула, открыла полупустой холодильник, скривив недовольную рожицу, печально осмотрела его содержимое… Н-да, обед, похоже, отменяется… По закону подлости телефон зазвонил именно тогда, когда моя рука уже потянулась за колбасой. Я неохотно закрыла холодильник и помчалась в комнату, где вроде бы валялась трубка. К моему удивлению, она довольно аккуратно лежала на столе. Уверенно протянув к ней руку, я вдруг застыла, так и не коснувшись трубки: с очередной трелью звонка пришло какое-то тревожное чувство.
– Алло? – непроизвольно дрогнувшим голосом всё-таки ответила я.
– Здравствуйте. Вас беспокоят из ЦНИИ ГПК. Это Верстова П.А.? – сухо протараторил официальный голос.
Сердце взволнованно ёкнуло. С чего бы мне звонили из этой организации?!
– Вёрстова, – машинально поправила я. – Да, а в чём дело?
– Вы можете завтра к трём приехать в наш институт? – бесстрастно осведомилась говорившая женщина.
– Могу, а зачем?
– Это по поводу вашего вчерашнего визита в пункт сдачи крови.
– Что-то не так? – резко спросила я.
– Я не…
– Что-то не так??? – невежливо повышая голос, прервала её я.
– Не кричите на меня! – визгливо возмутилась тётка. – Я не знаю! Может, болезнь у вас какую-нибудь обнаружили!
На такой оптимистической ноте на другом конце провода зачастили короткие гудки. Нехорошее предчувствие стало сильней, руки задрожали; я выронила трубку, и та мягко плюхнулась на ковёр. Раздражающий писк телефона сверлил мозги. Подтекающий кран на кухне вторил ему. Кап… Кап… Кап…
…Болела голова… И спина… И правый бок… Нет, левый… Нет, оба… Где-то рядом капала вода: мелкие холодные брызги оседали на моей щеке. Я попробовала открыть глаза, но перед ними сразу всё поплыло, и пришлось пока отказаться от этой идеи. Зато пошевелить руками-ногами удалось, что радовало: выбраться отсюда и так будет непросто, а со сломанными конечностями это превратилось бы в невыполнимую задачу. Полежав минут пять, я рискнула повторить попытку. На этот раз перед взглядом прояснилось. Я смогла рассмотреть невысокие своды пещеры, видимые благодаря какому-то странному, мутному и блёклому свету. С трудом переведя тело в сидячее положение, я осмотрелась: небольшой по площади каменный мешок напоминал заброшенную штольню. Стены поблёскивали кварцем, дальний конец пещеры сужался, постепенно переходя в тесный коридор. Свет исходил от рельефных бежево-жёлтых камней, похожих на крупные кристаллы соли – вроде тех, что олени так любят лизать во всяких документальных фильмах Би-би-си. Я аккуратно поднялась и закачалась в приступе головокружения и дезориентации, чуть не повалившись обратно на землю. Когда пол и потолок встали наконец на свои места, я поторопилась подойти к стене, чтобы, в случае чего, придержаться за неё, но это не понадобилось: ноги объявили голове перемирие.
Единственным путём к отступлению, похоже, был узкий тёмный коридор в другом конце пещеры. Брести по нему без какого-либо освещения меня не прельщало, и на ум не пришло ничего умнее, чем выломать из стены один из светящихся кристаллов. На ощупь он напоминала прессованный песок и точно также осыпался из-под пальцев блестящей пылью. Я попыталась остриём меча, чудом сохранившегося во время падения, ковырнуть кристалл… и он, на мгновенье замерев в прежней форме, опал мне под ноги горкой светящегося порошка. Надеюсь, этот материал не радиоактивный, потому что теперь мне придётся таскать его в пригоршне… Я уже собиралась набрать его полные ладони, когда мой взгляд случайно скользнул по соседнему отрезку стены, где между двух светильников загадочно блестел голубоватый квадрат. Не сумев пересилить любопытство, я подошла туда. В камень был будто вмонтирован кубик льда в сорок сантиметров шириной. Сначала я не поверила своим глазам, но дотронувшись ладонью до холодной гладкой поверхности: на ней остался красноватый след – все руки были в мелких царапинах, – уверилась, что это не шутка стукнутого после падения подсознания. Сквозь идеально прозрачный, чистый лёд виднелся некий прямоугольный предмет, завёрнутый в кусок грубой серой мешковины.
– Интересно, что там?.. – тоном пациента психбольницы с раздвоением личности протянула я, жадно поглядывая на загадочный свёрток.
Итак, чем уничтожают лёд? Меч, который я до сих пор держала в руке, только царапал поверхность. Я сунула его в ножны, села на пол и раскрыла сумку. Первый раз под руку попался пистолет: я задумчиво посмотрела в его дуло, прищурив один глаз, но решила, что стреляться, пожалуй, рановато, а проку от длинной узкой цилиндрической дырки в ледяном массиве тем более не будет. Следующим я, к своему удивлению, откопала огниво, которое, видимо, по ошибке сунула себе в сумку на последнем привале. «Огонь!» – осенило меня. Только что поджечь?.. Я достала из пенала металлический «паркер» и кошелёк. Засунутая в колпачок купюра должна была изображать этакую свечку с крайне коротким фитилём. Поджечь её мне удалось попытки с третьей – всё-таки пользоваться огнивом без должной практики довольно трудно…
…Вот почему мы так легко прожигаем деньги – они очень быстро сгорают! Всего моего капитала хватило на овальную дырку в десять сантиметров диаметром и около пяти в длину. В ход пошли бумажные платочки, но в глубине они горели уже плохо – вода заливала пламя. Нормальный человек давно бы плюнул и ушёл: в конце концов, зачем тратить столько усилий на добычу неизвестно чего загадочного назначения. Но я уже не могла остановиться. Из сумки была извлечена юбка, точнее, её жалкие остатки; я смяла её в живописный комок, наколола на меч и подожгла. Огонь полыхнул чуть не до потолка, словно ткань пропитали бензином. Под ноги бодрым весенним ручейком потекла талая вода. Оставшийся после этого до свёртка слой льда я кое-как расковыряла разогретым от пламени мечом и получила-таки вожделенный предмет в руки. Мешковина оказалась влажной и затвердевшей; я развернула её, и на землю упала тонкая книга в кожаном переплёте. Тут же в пещере задрожали стены, послышался непонятный гул, с потолка посыпалась пыль. Чем это мне грозит, я догадалась сразу, поэтому быстро подхватила сумку, меч, трофейную книжку и горсть светящегося песка и рванула к выходу. Грохот обвала за спиной гнал меня через весь коридор – до самого… тупика. Я едва не врезалась в стену, неожиданно появившуюся за поворотом, тотчас испуганно развернулась, но своды пещеры не обрушились мне на голову. Тесный тоннель закончился небольшим расширением, а вместе с ним завершился и обвал. Я тупо смотрела на свежевыстроевшуюся каменную стену, держа перед собой сложенные пригоршней ладони с порядком уменьшившейся за время бега горкой блекнущего песка. Когда первое оцепенение прошло, я запоздало вздрогнула и рефлекторно опустила руки, рассыпая я земле бесценный порошок. Меланхолично проследив за тем, как песчинки покрывают каменную поверхность, я уныло повернулась к стене, пошарила по ней глазами и, не найдя ни щелки в сером монолите, устало села на пол. Здесь было тихо, как в могиле, и холодно, как в склепе. Волосы чуть шевелились от ледяного сырого сквозняка. Странно, откуда здесь ветер? Я вскочила и тревожно заозиралась. На сей раз это принесло плоды: на двухметровой высоте обнаружилось небольшое отверстие. Можно было попробовать добраться до него – стена изобиловала выступами и неровностями, за которые так легко цепляются скалолазы. Только вот в этом тёмном лазе мне понадобится свет, а влезть наверх с песком в ладонях без крыльев нереально. Посему я достала из сумки кошелёк, вытряхнула мелочь, заполнила освобождённое отделение необходимым веществом и, прицелившись, закинула его в лаз. Подивившись не пойми откуда взявшейся у меня меткости, я решительно подошла к стене и начала исторический подъём. Пальцы соскальзывали с уступов, ноги разъезжались, не удовлетворённые хилым упором; я дважды срывалась, но вновь шла на приступ, и с третьей попытки мне наконец удалось доползти до такой высоты, чтобы держаться за край лаза. Подтянуться у меня сил, конечно, не хватало, подобно таракану под стаканом, я беспорядочно перебирала ногами, силясь найти новую точку опоры. Медленно, но верно я вползала в дыру. Длинный тоннель встречал меня чернильной темнотой и лёгким влажным воздухом. Я втянулась внутрь, подобрала кошелёк и открыла его: небольшой кусок лаза проявился, как изображение на чёрно-белом снимке, в тусклом свете того, что некогда было своеобразной «лампой» в несуществующей ныне пещере. Я торопливо поползла вперёд и вскоре увидела выход, заросший какой-то буйной растительностью. Сквозь зелёную листву просвечивало солнце, его лучи падали на стенки лаза, оставляя на них кляксы видимого пространства. Под шорох осыпающихся в траву мелких камней я вылезла из узкого проёма, неуклюже скатилась в кусты, ломая тонкие ветки, после чего утомлённо расслабилась, не имея сил сдвинуться, чтобы острый сучок перестал впиваться между лопаток, как копьё. Где-то рядом ржанула лошадь, послышались осторожные, почти бесшумные шаги, которые заглушало даже моё дыхание.
– Кто здесь? – уверенно спросил знакомый голос.
– Ориен? – хрипло позвала я.
– Полесия, это ты? – подозрительно спросила девушка, не показываясь мне на глаза.
– Нет, это не я, а то, что от меня осталось.
– Прости, можно поинтересоваться: то, что от тебя осталось, на меня не нападёт? Я слышала, что некоторые неупокоенные усопшие ведут себя агрессивно…
– Оно устало и едва шевелится, поэтому вряд ли представляет для тебя какую-либо опасность.
Около моей головы хрустнула сухая палочка, заставив меня вздрогнуть; Ориен подошла совсем тихо – немного бледная и напряжённая, она переступила через ветки, не задев больше ни одной, попала к моему боку и, глядя на меня с опаской, негромко проговорила:
– Наверное, тебе требуется помощь?
Я неуверенно пожала плечами, пытаясь подняться самостоятельно, но не преуспевая в этом, и поэтому сразу крепко схватилась за протянутую мне руку, слегка подрагивающую в ожидании прикосновения. Ориен встрепенулась, как испуганная лошадь, её зрачки в страхе расширились, а в их глубине появилась угроза. Не ожидав такого странного поведения, я разжала пальцы, за что поплатилась падением на острые ветки и сучки, и огласила округу глухим криком. Похоже, именно это загадочным образом стало доказательством того, что я не представляю опасности: девушка отбросила сомнения, выражение её лица сменилось на сочувственное. Извиняться она и не подумала, зато легко, не прилагая видимых усилий, выдернула меня из куста и поставила на ноги. Как оказалось, я вылезла из подземелья неподалёку от входа в него. Здесь Ориен собиралась остаться на ночлег; не скорбя особенно по поводу гибели малознакомой, легкомысленно себя ведущей девицы, то бишь меня, она сложила хворост для костра, достала какую-то крупу к ужину и, вероятно, попыталась бы разжечь огонь (хе, посмотрела бы я, как бы это происходило без местного эквивалента спичек – огнива), но услышала копошение где-то сзади и пошла проверять. Во всяком случае, такая картина событий представилась мне, когда я вышла к месту стоянки. Арктур встретил меня безразличным взглядом: моё возвращение его не очень обрадовало, но и не сильно огорчило. Я села прямо на мокрую после дождя траву около так и не разведённого костра, прислонившись боком к арке. Забрав у меня огниво, Ориен начала неспешный процесс приготовления ужина.
– Ты нормально выбралась оттуда без света? – спросила я у неё, пытаясь смыть грязь с рук и лица собранной с травы водой.
– Да, это было несложно.
Девушка обернулась, старательно изображая виноватое выражение лица, смущённо, но твёрдо посмотрела мне в глаза.
– Ты упала в пропасть по моей вине. Я хочу попросить у тебя прощения за то, что уронила твоего демона.
– Кого?! – ошарашенно переспросила я.
– Э-э, – Ориен растерялась и даже немного сбилась со своего велеречивого стиля. – Тот предмет… Это ведь был сосуд с пленённым демоном, излучающим свет?.. Или дело в какой-то магии? Оно зашевелилось, и от неожиданности я выпустила светильник. Но, позволь напомнить, я не советовала тебе лезть в катакомбы, – добавила она, намекая, что угрызений совести не испытывает и извиняется лишь из вежливости.
– Так что мы квиты, – справедливо отреагировала я, не желая дискутировать на тему «кто виноват». – Да и вообще, ни к чему просить прощения – это была случайность.
Я благодушно улыбнулась – Ориен кисловато усмехнулась в ответ и отошла. Помешивая кашу в котелке, она спросила:
– А как тебе удалось спастись?
– Там было не слишком высоко…
…Ночь укутала всё вокруг чёрной шалью: на тёмном небе не появилось ни луны, ни звёзд. Золотистый отсвет костра плясал на рыжих волосах Ориен, спящей в полуметре от него, и на моём лице. Я достала из сумки добытую в подземелье книгу, положила её на колени и раскрыла. Что-то блеснуло на странице и соскользнуло в траву: пошарив рукой по земле, я подобрала небольшой ажурный медальон на плоской металлической цепочке. Сплетённый из множества медных проволочек ромб, и каждая деталь своего, чуть отличающегося от других цвета. Я подкинула его на ладони: в воздух словно взвилась искра и тотчас исчезла в моём кулаке. Бросив взгляд на костёр, я заметила, что пламя начинает гаснуть, положила в огонь новых веток и вернулась, наконец, к изучению книги. Света на страницу падало достаточно, и я приступила к чтению…
«Тот, кто держит в руках эту книгу, наделён огромной властью.» Хм, сомнительное счастье… «В его силах наслать потоп на землю, разрушить стены крепости без единого орудия…» Ага, или взломать компьютер пентагона без навыков хакера… «…поднять мёртвого из могилы…» Чтобы потом долго и бодро от него убегать? «Дабы править над стихией и властвовать над миром человеку, не обладающему даром магии, необходимо иметь артефакт столь могущественный, чтобы сила его пробуждалась словом и была доступна любому…» Я поморщилась и перелистнула страницу, пропуская несколько абзацев, на разные лады восхваляющих возможности нынешнего обладателя книги – по всему выходит, меня – и некоего амулета довольно смутного описания. На левой половине разворота был нарисован знакомый мне медальон в масштабе два к одному и абстрактный человечек в полный рост, надевающий его на шею.
«Чтобы воспользоваться силой вышеописанного артефакта (см. рис. 1) необходимо надеть его на шею (см. рис. 2) и прочитать соответствующую формулу. Далее следует список формул-команд в алфавитном порядке. Прежде всего следует точно определить свою цель, затем выбрать нужные слова. Внимание! Вся ответственность за последствия магического вмешательства ложится на плечи того, кто его произвёл!»
Да, нерадостная перспектива, быть ответственной за всевозможный потопы и разрушения… Но испытать систему можно на чём-нибудь безобидном! Я полистала книгу и остановилась на странице с буквой «м». Мандарин – что может быть безобидней? Описание фрукта, данное рядом в скобочках, меня позабавило: «кисло-сладкий плод оранжевого цвета, произрастающий в Приокеанске, на южных островах и в некоторых из Других Долин и составляющий большую часть рациона местных жителей». Чувствуя себя необычайно глупо, я надела медальон и поднесла книгу к глазам:
– Йай йой и, – почитала я и усмехнулась: вот бред!
Сначала ничего не происходило, затем раздался какой-то странный свист, и нечто мягкое и увесистое стукнуло меня по затылку. В костёр неторопливо скатился наполовину расплющенный о мою голову мандарин. Он тут же зашипел и задымился, но в следующую секунду взлетел в воздух и повис у меня перед лицом, весь измазанный в саже, с тлеющей кожурой, истекающий соком. Поморщившись, я встала и отошла – мандарин последовал за мной и вновь остановился напротив моего носа.
– Фу! Брысь! – шёпотом, чтобы не разбудить Ориен, попыталась я его прогнать.
Непоседливый фрукт не послушался; я схватила его и отбросила в сторону. Стукнувшись об землю, мандарин вновь подскочил, как воздушный шарик, и вернулся ко мне, ещё более перепачканный и измятый. Не на шутку разозлившись, я обнажила меч: несколько взмахов – и в воздухе повисло около десяти неровных долек. Впрочем, они почти сразу задрожали и осыпались в траву. От греха подальше я покидала их в костёр, мысленно пообещала себе больше не читать на ночь глядя всякие непотребные фразы и спрятала книгу в сумку. В следующий раз возьмусь колдовать только перед лицом врага… Мандарин-бумеранг – чем не оружие?..
4 глава
Бесцветная тоска. Вокруг – иллюзия бреда
Дорога за спиной длинной в две тысячи лун
Верни мне моё имя души, пришедшая следом
Не тронь моих страниц, не исправляй моих рун.

Наталья Новикова (Тэм Гринхилл)

Арктур шёл медленно, едва передвигая ноги; я сидела в седле, положив на колени карту и с умным видом её разглядывая. Теперь у меня появился ориентир – катакомбы, как ни странно, обозначенные на ней, но это помогало мало. Ориен, шагающая рядом с конём, повернулась ко мне и не терпящим возражений тоном попросила:
– Дай, пожалуйста, взглянуть на карту.
– Держи. Я, честно говоря, ничего в ней не понимаю.
Девушка улыбнулась, пробежалась глазами по свитку.
– К вечеру мы пересечём границу Грозового края, – сказала она.
– Почему он так называется? – вяло поинтересовалась я.
– Над этими холмами, – Ориен ткнула для наглядности пальцем в карту, – небо всегда затянуто тучами и сверкают молнии без грома и дождя. Природная аномалия. Говорят, там красиво.
– Так может, ты сядешь на лошадь, и мы поторопимся?
Сверкнув на меня недовольным взглядом, девушка тяжело вздохнула, но на коня влезла. Арктур безропотно перешёл на рысь, а затем и на галоп. Ориен, сидевшая впереди меня боком, напряжённо прижалась к конской шее – со стороны мы, наверно, напоминали не двух мирных путешественниц, а некоего бандита и его жертву. Я как нельзя лучше вписывалась в роль разбойника: несколько потрёпанная после подземелья одежда, пропыленные волосы, потерявшие золотисто-медный цвет и связкой грязной соломы болтающиеся за спиной, покрытые воспалившимися царапинами руки, да и оружие, в конце концов. Ориен же, по внешности напоминающая трепетную лань, с кислым выражением лица выглядела как гордая жертва. Впрочем, произвести ассоциацию между нашей парочкой и криминалом было некому, поскольку за весь день мы так никого и не встретили.
Ещё до сумерек мы почти вплотную приблизились к обозначенным на карте как Опасные холмам, что свидетельствовало о начале территории Грозового края. Сухое и довольно унылое поле плавно перешло в пустошь, так сильно заросшую бурьяном и репейником, что конь с трудом находил приемлемый путь. Над холмами, медленно выраставшими на юго-западе, висела исчерна-синяя туча с точно очерченной гранью; из неё то и дело били великолепные ветвистые молнии. Зрелище было грандиозным – оно приковывало взгляд, завораживало, особенно в это время, когда перламутрово-белые разряды вспарывали небо на фоне яркого багряного заката. Пока мы с Ориен восхищённо рассматривали феерический пейзаж, Арктур, почувствовав слабину, устало остановился и потянулся к траве. Я его не одёрнула и монотонно протянула:
– Слезай, темнеет. Да и конь устал.
Ориен отреагировала не сразу.
– Я слышала, что здесь безумно красиво, и уже, кажется, говорила тебе об этом… Прав был Эйл Весто, эту картину не опишет самый искусный словесник, не нарисует величайший из художников!
– Кто такой этот Эйл? – заинтересовалась я, ненавязчиво спихивая девушку на землю.
– А ты не знаешь? – изумилась она и даже отвлеклась от созерцания холмов, повернувшись ко мне и подозрительно нахмурившись.
Ой, дура! Зачем я задаю глупые вопросы?! Этак я скоро буду путешествовать одна…
– Ну… Я живу далеко отсюда… Очень! В… на островах! – промямлила я.
Ориен скорчила скептическую рожицу.
– На каких ещё островах?
– На… на Карибских, – брякнула я первое, что пришло мне в голову.
Лицо девушки расслабилось, но в глазах разгоралось недоверие. Вероятно, Ориен решила до поры до времени не докапываться до правды и подождать, пока я опять не ляпну что-нибудь, позволяющее меня подловить.
– Эйл Весто – великий путешественник, описавший в своих книгах практически весь мир. Большая часть современных карт составлена по собранным им данным. Об этом знают все, даже необразованные крестьяне.
С глупой улыбкой я развела руками и, нарочито пряча лицо, принялась собирать сухую траву и ветки – всё, что могло послужить топливом для костра. Разгоревшееся моими стараниями пламя жутко дымило и чадило, а подогретые на нём колбаски закоптились до черноты и приобрели запах горелой полыни. Ориен обычно готовила себе еду сама, поскольку была убеждённой вегетарианкой, хоть слова такого и не знала, но сегодня она уселась в зарослях репейника, сунула в зубы травинку и задумчиво смотрела на почти погасший закат.
– Эй, не хочешь колбаски? – вкрадчиво спросила у неё я, грустно глядя на подпорченный продукт. – Совсем не есть мяса вредно. А это даже пахнет травой…
Ориен вяло покачала головой и, не оборачиваясь, жалобно спросила:
– А у тебя не найдётся кусочка сахара? – а после моего отрицательного ответа добавила. – Может, хлебная корочка?
Корочка – не корочка, а полбуханки хлеба у меня ещё было, и я с недоумённой усмешкой протянула его девушке.
– Спасибо.
– Что это с тобой?
– Ничего. Понимаешь, я никогда раньше не покидала своей… деревни. Не видела ничего необычного. Мне кажется таким странным, что люди могут бывать в таких местах сколько угодно и… не делают этого. Они тяжелы на подъём, сидят в своих домах, с каждым днём становящихся всё более похожими на крепости, и боятся отойти от… – Ориен внезапно осеклась и бросила на меня несколько испуганный взгляд, будто сболтнула лишнего.
– Извини, я немного прогуляюсь, подышу свежим воздухом, – торопливо пробормотала она, вскакивая.
Я даже не успела ничего ей ответить: девушка словно растворилась в сумерках и материализовала в нескольких метрах от стоянки. Н-да, отговорка об острой нехватке свежего воздуха вне помещения звучит немного глупо… И почему Ориен упоминала людей в третьем лице? Себя она к таковым не относит, что ли? Утешало одно – моя спутница не ела мяса. В голову закралась хулиганская мысль, что для человечинки она сделает исключение…
На пустошь опустилась тьма. Часы, которые я щепетильно не забывала заводить каждый вечер, показывали половину первого, а Ориен всё где-то бродила. Я не особенно волновалась за неё: вокруг было так тихо и пусто, что случись неприятность, я бы услышала. Здесь, похоже, водилось мало живности, но в темноте мне померещился силуэт лошади. Я даже оглянулась на Арктура, подумав было, что это он убежал, но конь мирно дремал на своём месте, а когда я вновь посмотрела в сторону, то никого не увидела. Вскоре вернулась Ориен, усталая и необычно возбуждённая, и тут же легла спать. Я последовала её примеру: устроилась на жухлой траве, прикрыла глаза и сквозь ресницы долго ещё наблюдала за медленно гаснущим костром.
Проснулась я, как обычно, позже Ориен, которая с раннего утра безуспешно пыталась запечь картошку в костре из репейника. Я немного последила за её действиями, потом заглянула в собственную сумку.
– У меня кончаются припасы, – с сожалением констатировала я.
– Если нас ничто не задержит, то завтра мы будем в Экстре, – беспечно ответила Ориен, как раз пробующая на зуб шедевр своего кулинарного искусства.
Я только хмыкнула себе под нос. Полагаю, в этом мире, как и в моём, еду не раздают бесплатно на улицах, а денег у меня нет… В целях экономии, я позавтракала щедро пожертвованной девушкой печёной картошкой сомнительной съедобности, в силу нетоварного вида местной травы, покормила Арктура припасённым на такой случай овсом, напоила его, хоть у меня и без того оставалось совсем мало воды. Пока я копалась, Ориен изучала карту.
– К городу можно попасть либо через холмы, либо в обход их, – начала она. – Мне больше по душе первый вариант, но если ты считаешь иначе…
– Да, по холмам интересней, – не стала спорить я. – Только тебя не смущает их название?
– Я думаю, их назвали опасными из-за молний. Мне думается, повода для волнения нет.
– Тогда вперёд!
Я залихватски вскочила на коня, весело улыбнувшись. Мне-то что – в другое время я, быть может, и задумалась бы, но теперь… Хоть Опасные, хоть Смертельные, хоть Адские…
Небо расчистилось, ярко светило солнце; холмы, тучи над которыми даже не сменили цвет, выделялись на фоне окружающего пейзажа тёмно-зелёной кляксой. Чем больше мы приближались к ним, тем чётче становилась видна граница между светом и тенью. Мы добрались до холмов за пару часов. Арктур остановился у границы полутьмы и тревожно ржанул. Да, выглядело это мрачновато: вечная мгла, то и дело прорывавшаяся холодными вспышками молний… К тому же рядом мною был замечен скелет, чуть подальше – ещё один, мы с Ориен обменялись красноречивыми взглядами, однако не отступили.
– Топай, – подтолкнула я коня.
Ловко извернувшись, Арктур ухитрился заглянуть мне в лицо в обход сидящей впереди, а потому загораживающей меня, Ориен. На его морде читалось столько возмущения, немой обиды, шекспировской неизмеримой печали, что мне стало стыдно, как если бы я отвлекла Лукаса от съёмки «Звёздных войн», пролила пару литров чернил на первый том «Войны и мира», когда Толстой дописывал четвёртый и думать забыл о содержании остальных, или разбудила Менделеева на первом десятке элементов периодической таблицы. Но конь не стал закреплять успех и, прервав зрительный контакт, неохотно шагнул в тень.
Дорога по холмам была не особенно трудной: Арктур спускался и поднимался по довольно пологим склонам без видимого напряжения. Правда, Ориен наотрез отказалась ехать верхом и прогулочным шагом брела рядом, но от коня она не отставала. Не видя причин напрягаться, я, будучи исключительно ленивым человеком, по-королевски развалилась в седле (уж кто-кто, а я смогла бы найти удобную позу даже сидя на метле) и осматривала окрестности. Холмы покрывала самая разнообразная растительность: деревья, высокая трава, кустарники, кое-где попадались какие-то серые цветочки. Только всё было унылого бледно-зелёного цвета и неестественно вытянутого вида – сказывался недостаток солнечного света. Несмотря на то, что большая часть молний била в землю, нам часто встречались засохшие деревья с почерневшими горелыми стволами. Сначала мы с Ориен вздрагивали от каждого разряда, сверкнувшего в опасной близости от нас, но потом привыкли – поняли, что вероятность попадания молнии в человека примерно соответствует вероятности падения на голову кирпича. Спустившись с очередного холма, мы оказались в глубокой низине, поросшей неизвестным мне растением с широкими каплеобразной формы листьями, причём цвет их был необычайно ярким и свежим для этих мест. Долина имела в диаметре метров сто и отчётливо выделялась на фоне бледненьких склонов. Мне пришлось спешиться: листья росли так густо, что под ними не видно было земли, и конь мог бы споткнуться, попасть ногой в невидимую ямку, а с седоком на спине это могло бы привести к печальным последствиям для обоих.
С первым же шагом я провалилась в растительность по колено: из-под потревоженных листьев начали с недовольным жужжанием вылетать маленькие светящиеся мушки; их было очень много, они так и норовили сесть на лицо, руки, лезли в уши, нос и рот. Конь фыркал и тряс головой – его тоже не оставляли в покое. Мы поторопились покинуть низину: от середины даже побежали, беспорядочно размахивая руками, – количество насекомых уже, казалось, превышало объём воздуха. Кашляя и отплёвываясь, мы пронеслись через долину, вскарабкались на склон, довольно крутой с этой стороны, и только тогда заметили, что мушки не бросились в погоню, а мало-помалу вновь прятались под листьями – жужжанье затихало.
– Что это было? – спросила я.
– Не знаю. Я никогда раньше не видела таких насекомых, – Ориен скривилась, показывая своё отношение к полученным знаниям.
Все открытые участки тела зудели, как от комариных укусов. У меня чесались только кисти рук, шея и лицо, Ориен же, одетая в лёгкое платье, должна была пострадать сильнее, но она, похоже, не ощущала никаких неудобств. Впрочем, уже через десять-пятнадцать минут зуд стал проходить и вскоре совсем сошёл на нет.
Мы продолжали путь через холмы, продвигаясь всё дальше и дальше на запад. Одна из низин была сильно заболочена, от неё расходилась сеть ручейков, и нам пришлось делать большой крюк. Арктур устал, шёл медленно и несколько неуверенно; я тоже притомилась, отсидела пятую точку; голова кружилась от постоянного покачивания и потряхивания. Только Ориен выглядела свежей и бодрой, как будто провела в пути не целый день, а пару часов. Хотя, как я – хилый городской житель, для которого перейти из одного конца улицы в другой – целый поход, – могу удивляться этому?.. Мы спускались с особо высокого холма, когда Арктур, оценив моё состояние, мстительно взбрыкнул. Не знаю, за что он меня невзлюбил, но я, не ожидавшая подвоха и давно устало расслабившаяся в седле, не удержалась и полетела на землю. По крутому склону я покатилась вниз и остановиться смогла лишь на «дне», окунувшись головой в очередной ручей. Пока Ориен и донельзя довольный собой Арктур, прячущий злорадство за безразличным выражением морды, неторопливо спускались, я поднялась на ноги и, кое-как выжав воду из волос по всей длине, начала собирать сухие ветки, по-старушечьи кряхтя и потирая ушибленные части тела. Место было весьма уютным и симпатичным: по берегам ручья росли невысокие деревца, в которых при определённом воображении узнавались ивы с неестественно крупными, вытянутыми к небу листочками; бледно-зелёная трава с пушистыми колосками достигала мне до середины бедра, а иногда и до пояса; по краю низины расположились не то дубы, не то вязы со странно тонкими и высокими стволами и пыльного болотного цвета кроной. Пейзаж, не лишённый определённого обаяния, мне нравился, несмотря на всю его нестандартность. Бросив хмурый взгляд на подошедшую наконец Ориен, я буркнула:
– Привал.
Девушка пожала плечами и принялась мне помогать. Было ещё рано, но темнота вокруг стояла такая, что едва удавалось разглядеть растущие в паре метров от нас деревья. Молнии продолжали сверкать; трудно было не пугаться внезапных вспышек в ночи, окрашивающих на мгновение местность в зловещие краски, но усталость взяла своё, и вскоре ни я, ни Ориен не обращали на них никакого внимания. Костёр уютно потрескивал, экономный вегетарианский ужин из некоей неопознанной мною кашки неспешно переваривался в желудке, а я, расположившись на импровизированной лежанке из травы под тонким невесомым одеялом, дала волю воображению. В голову лезли глупые мысли, что в моём мире место, попавшее в подобную аномалию, не простаивало бы без дела. Сначала талантливые учёные разработали бы проект по использованию пропадающей зазря небесной энергии… Им бы за это дали Нобелевскую премию, медаль за заслуги перед Отечеством и благословение от правительства на постройку уникальной электростанции. И назвали бы её, например, ХЭС (холмоэлектростанция) или МЭС (молниэлектростанция). Нетронутым оставили бы маленький уголок – для туристов, чтобы не упускать и эту дополнительную прибыль… Да-а, этим холмам крупно повезло, что они существуют именно в этом мире, гораздо менее технически продвинутом, чем мой… Я так и заснула с головой, забитой научными изысканиями, поэтому всю ночь имела удовольствие видеть кошмары. В большинстве из них мне по ряду важных причин предлагали в исключительно короткий срок разработать проект МЭС, и я вроде как соглашалась, а, когда собиралась браться за дело, внезапно вспоминала, что не знаю физику…
Проснулась я поздно и с тяжёлой головой. Утро выдалось пасмурное… Впрочем, каким ещё оно могло быть среди высоких холмов, над которыми всегда висят свинцовые тучи?! Хотя когда мы, быстро позавтракав, взобрались на первую вершину, то увидели край облачности, за которым безбрежным океаном разливалось нежно-голубое небо. Из-за туч даже выглядывала половинка солнца, но по необъяснимым причинам его лучи не попадали на территорию холмов, словно их кто-то безжалостно обрубал на границе. С высоты я рассмотрела городские постройки на горизонте, шпиль далёкой башни сверкал, купаясь в золотистом свете.
До выхода на равнину нам оставалось преодолеть два или три холма. Памятуя о вчерашнем происшествии, я из чистого упрямства оседлала Арктура, но верёвку из рук не выпускала. Конь то и дело косился на меня неоднозначным взглядом, и я прямо чувствовала, что он просто выжидает удобный момент и при случае обязательно подстроит мне очередную гадость.
Через пару часов мы добрались до границы между вечным сумраком холмов и ярким светом равнины. На противоположной стороне я заметила несколько подозрительных скелетов – человеческие и, кажется, лошадиные.
– Что бы это значило? – задумчиво поинтересовалась я, не торопясь пересекать черту.
– Может, там живёт какой-нибудь хищник? – предположила Ориен. – Хотя зверем не пахнет…
– Не пахнет?! – удивлённо переспросила я.
Выражение лица девушки соответствовало не озвученному ей слову «ой». Избегая моего взгляда, она буркнула:
– Думаю, здесь нет ничего опасного, – и направилась к границе.
– Стойте!
Ориен испуганно замерла в полушаге от света, я нервно вздрогнула. От ближайших кустов к нам приближался высокий мужчина.
– Стойте! Не переходите на солнечную сторону! – повторил он низким грубоватым голосом.
Я настороженно следила за ним, рука непривычным жестом потянулась к оружию: как типичный представитель двадцать первого века, я с подозрением относилась к странным мужчинам в пустынных местах. Пугающего вида незнакомец в оборванной одежде приблизился, и я смогла рассмотреть его: он был худой, как узники Освенцима, с полубезумным взглядом и спутанными волосами, спускающимися гораздо ниже плеч.
– А в чём дело? – осторожно спросила я.
– Вы не должны выходить на солнце, если не хотите присоединиться к тем скелетам.
Говорил пришелец как-то чудно, словно произносить слова было для него делом непривычным.
– Вы ведь проходили через поляну майери?
– Что? – переспросила Ориен, медленно отступая под защиту мощного крупа Арктура.
– Поляна со светящимися жучками, – нетерпеливо пояснил пришелец, делая ещё шаг вперёд.
Ориен мнительно шарахнулась в сторону, я тоже попыталась, но только едва не свалилась с седла и, устыдившись недостойного порыва, спокойно ответила:
– Да, мы там побывали.
– Укусы майери ядовиты.
Незнакомец сделал многозначительную паузу, ожидая от нас, вероятно, воплей ужаса или ещё какой интересной реакции, но, к его вящему сожалению, я отнеслась к сему прискорбному факту совершенно равнодушно, а Ориен молча округлила глаза и тревожно (или требовательно?) дёрнула меня за локоть, призывая узнать побольше.
– А с этого момента, пожалуйста, поподробнее, – вежливо улыбнулась я, заставив мужчину отшатнуться. – Прежде всего, скажите, кто вы и что здесь делаете. И откуда вам известно, что светящиеся жучки ядовиты?
Я хотела задать ещё парочку вопросов, но пришелец и так уже опешил от количества требуемой от него информации, поэтому я решила отложить их на потом.
– Меня зовут… – он задумался, вспоминая, – Ниитар, кажется…
– Вы сомневаетесь? – удивилась я.
– Моё имя… Я так давно его не слышал, что начал забывать, – объяснил Ниитар, задумчиво растягивая слова, которые произносил всё ещё с трудом. – Прошло уже больше десяти лет или около того – я сбился со счёта – с тех пор, как мы пересекли границу вечной Тьмы, царящей в этих проклятых холмах. Нас было пятеро, мы ехали в Брейн…
– Старое название Экстра?.. – изумлённо шепнула Ориен.
Ниитар никак не отреагировал на её высказывание, а возможно, просто его не услышал, погрузившись в воспоминания.
– Решение пройти напрямую через холмы стало роковой ошибкой. Это место сразу нам не понравилось, особенно Дервис. Поэтому, когда мы вышли сюда и увидели солнце, она первой переступила границу света и тут же вспыхнула, не успев даже вскрикнуть. Пламя, исходившее откуда-то изнутри, поглотило её в секунду. Остальные бросились к ней, а я отстал: повод коня запутался в ветках кустов. Все мои спутники погибли на моих глазах – сгорели заживо от обыкновенных солнечных лучей вместе со своими лошадьми, которых тоже покусали майери…
Ниитар замолчал, затуманенным взором глядя куда-то мимо нас. Красочно представив себе описанную им ситуацию, я поморщилась, сочувственно покосилась на скелеты, блестящие на солнце костями. Ориен заметно побледнела (наверное, её воображение тоже было достаточно ярким) и на протяжении короткого рассказа со всё увеличивающейся силой сжимала мой локоть, подобно прибору для измерения давления, пока я не пихнула её, почувствовав, что на руке скоро появится вмятина. Продолжая смотреть вперёд, Ниитар не заговорил ни через минуту, ни через пять. Как самой нетерпеливой, мне первой надоело ждать.
– А почему вы считаете, что это произошло именно из-за жучков? – поинтересовалась я и чуть не рассмеялась двусмысленности последнего слова в вопросе.
Уже открыв рот для ответа, Ниитар вдруг передумал и плотно сжал зубы, будто я собиралась вытягивать из него слова силком. Не успела я возмутиться, как Ориен тихо проговорила:
– Он прав. Я где-то читала о майери, но очень давно и совсем немного, поэтому не сразу вспомнила, – от волнения девушка даже перестала превращать фразы в цитаты из учебника по этикету. – И противоядия не существует. О майери практически ничего не известно. Мы обречены!
Ниитар согласно закивал, отчего сотряслось всё его тело. Что ж, мне приходилось слышать такие слова, только вместо местоимения «мы» стояло «вы». И тогда я ещё не умела чувствовать обречённость, а теперь – разучилась…
– Спокойно! Что-нибудь придумаем.
В награду за столь «гениальную» фразу Ниитар посмотрел на меня, как на старушку, считающую себя Наполеоном.
– Я не смог найти решение за десять лет!!! – воскликнул он, тыча в меня трясущимся пальцем, словно я нанесла ему смертельное оскорбление. – Единственный способ выжить – это остаться навсегда в этих холмах.
– Лучше погибнуть, чем каждый день вместо рассвета видеть затянутое тучами небо, а вместо заката – яркие вспышки в вечном сумраке, – резко отказалась от его предложения Ориен, отворачиваясь и мрачно провожая взглядом очередную молнию, сверкнувшую поблизости.
Я согласно кивнула: меня тоже не вдохновляла перспектива провести последние полтора-два месяца в этом весьма живописном, но больно уж унылом месте. Похоже, Ниитар был слегка не в себе: внезапно он, ни сказав не слова, отошёл к ближайшим кустам, сел на землю, закрыл глаза и, кажется, уснул. За десять лет одиночества в этих холмах легко сойти с ума, и встретить людей впервые за столь долгий срок, наверное, большой стресс… Ориен начала впадать в состояние апатии, а её силуэт почему-то расплывался, казался нечётким.
– Эй! – потрясла я её за плечо. – Сомнамбулу будешь изображать в другой раз, сейчас у меня есть для тебя роль получше.
– А?.. – встрепенулась она, и мне удалось сфокусировать на ней взгляд.
– Ты можешь отыскать место жительства заснувшего аборигена по его следам?
– Да, – кивнула Ориен и уверенно повела меня в соответствующем направлении.
Якобы ориентируясь по следам, за весь путь она так ни разу и не взглянула под ноги, что я мысленно занесла в список её странностей. Жилище Ниитара представляло собой неглубокую земляную пещеру в холме с аккуратным серым кострищем и любовно обложенными плоскими камнями стенами. В углу лежала потёртая и истрёпанная, но вполне узнаваемая лошадиная шкура, от которой Ориен шарахнулась, как от бомбы с подожжённым фитилём. На голову то и дело сыпалась земляная пыль, вызывая желание чихать.
– Останешься пока здесь. Разожжём костёр. У меня есть идея, – лаконично проинформировала я девушку, спешившись.
– Я не могу здесь находиться!
Ориен скривилась и попыталась отойти ещё дальше от пресловутой шкуры, но не смогла, поскольку уже достигла противоположной стены. Н-да, если бы я не сожгла всю бумагу, то начала бы записывать все случаи ненормального поведения своей спутницы: это начинало напоминать логическую загадку – из тех, что я страшно любила решать, – когда даны «показания» нескольких подозрительных типов и не известно, кто из них врёт. Я вздохнула, подхватив шкуру двумя пальчиками (исключительно из-за её непрезентабельного вида), вынесла её на улицу и положила сбоку от входа, чтобы законный владелец смог без труда отыскать своё имущество. Когда я вернулась в пещеру, Ориен уже устроилась у дальней стены, усевшись прямо на землю и зябко съёжившись. Я не стала к ней приставать, разожгла костёр, поджарила на веточке последний кусок хлеба и, сунув сухарик в рот, достала из сумки книгу. Единственной идеей, пришедшей мне в голову, было поискать магический способ решения проблемы. Правда, после случая с мандарином я не испытывала доверия к формулам из книги, добытой мной в подземелье, но ухудшить ситуацию вряд ли представлялось возможным. Странички шуршали в руках, алфавит двигался медленно. «Ангельским характером» неплохо было бы обладать мне, да случай неподходящий; вызывать грозу в этих холмах – неактуально, а умение «дышать под водой в течении пятнадцати минут» и вовсе ничем не могло помочь. Повезло мне на букве «з» – «защита от солнца». Особенно меня подивило скромно приписанное рядом в скобочках слово «стационарная»… Если возгорание происходит от ультрафиолетовых лучей, как кажется мне, то такое заклинание, вероятно, должно дать возможность избежать участи Жанны Д’Арк хотя бы на время. Правда, не очень понятно, что делать потом… Впрочем, сейчас главным было не это. Во-первых, я не стала бы ручаться за результат применения сомнительного качества магии из странной книжки, во-вторых, моя, без сомнения, глубоко научная теория о солнечном свете может оказаться абсолютно неверной, посему кому-то придётся рискнуть и проверить её на практике.
Пока я размышляла и строила грандиозные планы, Ниитар успел выспаться и добраться до пещеры. У входа он сразу обнаружил свою (то есть, конечно, не свою, а лошадиную) шкуру и долго недоумённо её разглядывал, не понимая, как она там очутилась. Очевидно, придя к какому-то выводу, Ниитар шагнул в пещеру… и тут же отшатнулся от Арктура, смерившего его недовольным взглядом.
– Кодевайнес… – полуутвердительно-полувопросительно прошептал он, – ты пришёл за мной…
– Что это с вами, милейший? – саркастически поинтересовалась я. – Привидение увидели?
– Мой конь… Кодевайнес… – то ли ответил мне, то ли продолжил разговор с самим собой Ниитар.
– Извините, конечно, но это МОЙ конь, а не ваш, – поправила его я.
Ниитар вздрогнул и перевёл на меня ошалелый взгляд, словно не узнавая. Да, всё-таки не помешало бы ему посетить психиатра…
– Я думал… Мне показалось…
– От вашего коня давно осталась одна шкура, – не удержалась я, хоть с сумасшедшим спорить и не следовало бы.
– Знаю, – неожиданно спокойно ответил он. – У меня не было еды, и я…
Ориен мгновенно вскочила, весь её вид выражал негодование; она сжала кулаки и процедила сквозь зубы: «Каннибал!». Я вопросительно покосилась на неё, недоумевая по поводу основания для такого обвинения, но девушка неестественно быстро расслабилась и торопливо отвернулась.
– Ну, раз мы все в сборе… – протянула я, всё ещё подозрительно посматривая на Ориен. – Возможно, я нашла способ выбраться отсюда.
– Этого не может быть, – непререкаемым тоном возразил Ниитар.
– Тебе действительно удалось что-то придумать? – с надеждой спросила Ориен, подходя поближе.
– Вот эту книгу, – я помахала в воздухе древним фолиантом, – я нашла в подземелье, и с её помощью можно колдовать. Тут есть кое-что подходящее.
– Так чего мы ждём?! – нетерпеливо воскликнула девушка.
– Дело вот в чём. Магия, в которой я, собственно, ничего не понимаю, может сработать как угодно, да и она защитит только от солнца – не знаю, достаточно ли этого. Поэтому на свет я выйду первой в качестве следственного эксперимента.
– Почему именно ты? – робко возразила Ориен, не проявляя, однако, особого желания поменяться со мной местами. – Если уж на то пошло, можно попросить о помощи нашего нового знакомого…
– Не стоит, – я невесело усмехнулась и покачала головой. – Поверь, у меня есть объективные причины не беспокоиться за своё здоровье.
Ориен подозрительно на меня покосилась, но спорить не стала: насколько я успела её узнать, она была человеком на диво рациональным и не склонным к благородным порывам без крайней на то необходимости. Согласно данным в книге инструкциям, заклинание действовало на все живые существа в радиусе двух саженей, что, помнится, примерно равнялось четырём метрам. Ниитар и Ориен встали рядом со мной, и я, придерживая Арктура на необходимом расстоянии, начала читать дико длинный и непроизносимый текст. Произносить слова вроде «бмрдум» или «асойи» было не легче, чем сказать с похмелья «Гибралтар»… Когда я закончила, всю нашу небольшую группку окутало голубоватое марево. Через несколько секунд оно исчезло, только в глазах осталась странная пелена, словно перед ними повисло мутное стекло.
Знакомой тропинкой мы вышли к границе света. Солнце призывно поблёскивало из-за туч. Я подошла к тёмно-серой полосе на земле, где смешенье света и тьмы наглядно демонстрировало устройство мира, оглянулась на своих спутников, которые предусмотрительно остановились в паре метров сзади, сняла с плеча сумку, а подумав, и медальон с шеи и протянула всё это Ориен.
– Если со мной что-нибудь случится, тебе может пригодиться часть моих вещей, – пояснила я.
Девушка невозмутимо приняла мой «предсмертный дар» – сентиментальностью она не отличалась – и кивнула: иди, мол. Я чуть не рассмеялась – больно уж комично выглядела вся эта ситуация. Как опьяняюще легко быть смелой, когда нечем рисковать! Что я могу поставить на кон в игре с судьбой? Жизнь? Смешно. Оставшийся от неё кусочек уже не является столь великой ценностью, чтобы опасаться его потери. На всякий случай зажмурившись, я перешагнула границу. Несколько мгновений напряжённо ожидала огненной вспышки или взрыва, но ничего не произошло. Открыв глаза, я махнула рукой Ориен и Ниитару, и те осторожно вышли на свет. Ощущения, надо сказать, были довольно странные: солнечные лучи падали на лицо и руки, но я не чувствовала тепла, а яркие летние краски казались блеклыми и тусклыми. Ориен подвела ко мне Арктура, конвоирование которого от пещеры до границы легло на её плечи неприятной обязанностью, и негромко спросила:
– Мы же не будем ходить так вечно, правда? Я чувствую себя неуютно.
– Думаю, доберёмся до города – как его там? – и попробуем найти кого-нибудь, кто смог бы нам помочь, – не очень уверенно, но оптимистично ответила я. – Но у меня нет денег, а отыскать альтруиста будет весьма сложно.
Мы обсуждали свои дальнейшие планы, и не сразу заметили, что Ниитар, выйдя на свет, продолжал двигаться куда-то на юго-запад и уже успел добрести до корявого деревца, растущего метрах в пятидесяти от нас. Я прокричала ему:
– Куда вы? Город в другой стороне!
Ниитар рассеянно обернулся, посмотрел пару секунд сквозь меня пустым взглядом и продолжил свой бессмысленный путь. Я хотела было его догнать, но Ориен схватила меня за руку.
– Не стоит. Пусть идёт.
– Он же ненормальный и не сможет о себе позаботиться! – возразила я, делая попытку вырваться – да куда там! Я тянула со всей силы, а девушка и не дрогнула, словно я надеялась повалить вековой дуб одной мускульной силой.
– Вот именно, – согласилась непонятно с чем Ориен. – Позволь объяснить: Ниитар – взрослый самостоятельный человек, и даже если он не в себе, мы за него не в ответе. Нам такая обуза ни к чему.
– Так нельзя. Ориен, отпусти. Я ему помогла и теперь чувствую ответственность. Отпусти!
Ориен недовольно передёрнула плечами, нахмурилась, но пальцы разжала, оставив на моём запястье розоватые пятна, грозящие в скором времени превратиться в синяки. И откуда в столь хрупкой на вид девушке такая сила?.. Впервые мне подумалось, что Ориен совсем не то милое и доброе создание, какой казалась мне раньше. Под маской вежливой аристократки – в меру пугливой, в меру ответственной – скрывался другой человек, но кто это был, мне пока понять не удавалось. Ниитар успел уйти довольно далёко, посему, не желая практиковаться в беге по пересечённой местности, я вскочила на Арктура и направила его вдогонку. Почему конь слушался накинутой на шею верёвки, как поводьев, оставалось для меня загадкой, но конструкция ещё ни разу не подводила. Вероятно, он реагировал на моё управление по привычке, что было мне на руку – купить настоящую узды было негде и не на что… Ниитара я догнала быстро, подрезала его, как это любят делать в голливудских боевиках с поправкой на то, что роли автомобилей играли всадник и пешеход. Зато эффект получился соответствующий: мужчина остановился, непонимающе поморгал, силясь сообразить, что же ему мешает идти дальше, потом догадался наконец поднять глаза вверх и долго пялился на меня, то ли не узнавая, то ли не замечая. Я замахала рукой перед его носом.
– Эй, вы меня слышите? Ниитар? Вы должны пойти с нами в город, вам там помогут.
Немного подождав в тщетной надежде, что взгляд Ниитара станет хоть чуть более осмысленным, я попросту взяла его за руку и потащила обратно. Он не сопротивлялся: ему, судя по всему, вообще было наплевать, куда и с кем идти. Ориен ехидно ухмыльнулась, весь её вид лучше любого зеркала говорил о том, как смешно я выгляжу, ведя за ручку потенциального пациента психбольницы. Я хмуро на неё покосилась, наглядно демонстрируя своё отношение к её насмешкам и поведению.
– Лезьте на коня, – обратилась я к Ниитару.
Тот никак не отреагировал, а в его пустых прозрачно-серых глазах не появилось и тени понимания. Ориен нетерпеливо притопнула и чуть ли не за шкирку забросила Ниитара – именно забросила – на Арктура впереди меня. Мужчина покорно обвис в заведомо неудобном положении, упираясь животом в луку седла и позволив рукам, ногам и голове безвольно болтаться по бокам от коня.
– Мы успеем добраться в город до ночи? – спросила я, вглядываясь в далёкий горизонт.
– Я думаю, это возможно осуществить, если поторопимся.
– Хм… – скисла я. – Для ускорения неплохо бы иметь ещё одну лошадку.
Девушка загадочно улыбнулась:
– За меня не волнуйся. Я могу бежать наравне с Арктуром, это несложно.
«Да, такая справится…» – подумала я и легонько пихнула коня пяткой. Он окатил меня фирменным взглядом, но с места тронулся и всё быстрее поскакал на запад в сторону движущегося к горизонту солнца.
5 глава
Бесконечный улиц лабиринт
Рвут подковы в клочья тишину
Эхом в переулке сталь звенит
Стали веком несколько минут.

Наталья Новикова (Тэм Гринхилл)

Ниитар болтался на седле подобно мехам с водой. Вокруг тянулись душистые луга, поросшие высокой травой, яркими полевыми цветами, а кое-где и пушистым кустарником. На горизонте показался город: невысокая крепостная стена, даже издали кажущаяся ветхой, подпирающие небосвод башни с блестящими шпилями. Вскоре мы вышли на наезженный тракт, по которому чахлым потоком ползли припозднившиеся путники и подводы. На нашу пёструю компанию любопытно косились, но глупых вопросов не задавали и вообще старались держаться от нас подальше – хотя бы по другую сторону дороги. Ориен держалась настороженно, подолгу внимательно разглядывала каждого встречного, хотя как раз к ней особого интереса не проявляли. До города мы добрались уже в темноте. На воротах скучал сонный стражник лет двадцати с отчаянно голубыми глазами и встрёпанными песочного цвета волосами. Ориен он пропустил без вопросов, а вот меня остановил – ещё бы, с таким-то грузом! Девушка зашла за угол и оттуда с насмешливым выражением лица наблюдала: ей было любопытно, как я буду выкручиваться…
– Что это у вас? – заинтересованно обратился ко мне стражник, мгновенно просыпаясь.
– Не что, а кто… – расплывчато ответила я.
– Скажите честно, вы его убили? – дружелюбно осведомился он.
– Кого?! – настал мой черёд удивляться.
– Ну, его.
Стражник качнул алебардой – к слову, жутко ржавой и тупой – в сторону Ниитара и подмигнул мне. Я округлила глаза и едва удержалась от того, чтобы удивлённо распахнуть рот, но привратник расценил мою беспорядочную мимику по-своему.
– Вы бы оставили труп где-нибудь за пределами города, а то привлечёте к себе ненужное внимание.
– Да он живой! – смогла наконец выговорить я. – Ниитар, отзовитесь!
Как на зло, моя поклажа не то спала, не то действительно померла и не отреагировала. Снисходительная ухмылка стражника стала ещё шире, у меня губы нервно дёрнулись в кривой усмешке. Мелко дрожащей рукой я постучала Ниитара где-то в районе лопаток – тот вновь не ответил. Теряя терпение и уже ощутимо нервничая, я со всей своей хлипкой силы потянула его за ворот трещавшей от дряхлости рубашки. Ниитар медленно съехал с коня и плюхнулся в грязь. Поначалу он не шевелился, лёжа затылком в густой тёмно-коричневой жиже, но потом лениво открыл глаза, задумчиво посмотрел в мою сторону.
– Я спал?
Н-да… Но что с душевнобольного взять? Стражник немного смутился и, стараясь не обращать внимания на ненормальное поведение Ниитара, который и не думал подниматься на ноги, махнул алебардой к городу: езжай, мол. Я деловито кивнула, отъехала от ворот метра на полтора, обернулась.
– Ниитар, вставайте. Надо идти, – мягко напомнила я и, не дождавшись результата, добавила. – Поторопитесь, люди смотрят.
Ниитар соизволил-таки подняться и довольно уверенно подошёл ко мне; он выглядел достаточно забавно: весь вымазанный в грязи, но с искренне недоумевающим лицом и полным непониманием в глазах. Я позволила Арктуру неторопливо шагать в глубь города, Ориен, слегка разочарованная быстрой развязкой, присоединилась к нам. Сбоку семенил Ниитар, постоянно вращая головой и спотыкаясь.
– Где я и как здесь оказался? – с немалым трудом поравнявшись со мной, спросил он.
– Мы в Экстре, – с сомнением ответила я, смутно припоминая, что Ниитар называл его как-то иначе. – Я привезла вас сюда на лошади.
– А где это? – и вправду не понял он.
Я покосилась на Ориен, но девушка, всё ещё обиженная на меня за несовпадение наших мнений насчёт «обузы», помочь мне не захотела, а я, недовольная её неблагородным поведением, не стала спрашивать необходимое напрямую и, минутку подумав, изобрела достойный эквивалент старому названию Экстра:
– Это тот самый город, в который вы направлялись десять лет назад. Его переименовали. Кстати, – осенило меня, – вы не бывали здесь раньше?
– С тех пор здесь многое изменилось, – уклончиво ответил Ниитар.
В те редкие моменты, когда его мозги не отправлялись на прогулку, он говорил вполне разумно. В былые времена Ниитар, наверное, умел неплохо играть словами…
– Ориен, ты тоже не знаешь города? – уточнила я.
Девушка удостоила меня только презрительного взгляда. И почему мне так смертельно не везёт на хороших людей?.. Все, кого я встречаю, не вписываются в роль положительных персонажей. Вот Ориен до сих пор дуется на меня за то, что я не захотела бросить на произвол судьбы беспомощного психа, а ведь на неё не легло никаких неприятных обязанностей!
– Значит, – вынырнула я из омута мыслей, – вы среди нас единственный, кто может ориентироваться здесь. Я уже говорила, нам нужно противоядие или что-то в этом роде, какая-то профессиональная помощь. Мы могли бы поинтересоваться у местных, куда обратиться с нашей проблемой, но я даже не знаю, как сформулировать вопрос.
– Раньше здесь жил один старый алхимик. Холмы богаты редкими веществами и растениями, он там бывал и, возможно, знает что-нибудь о майери. Но с тех пор прошло много лет и…
– Вы знаете, где он живёт? – перебила я Ниитара.
– Не уверен, что смогу найти это место… – засомневался он, но я одарила его таким красноречивым взглядом, что Ниитар вжал голову в плечи и, затравленно озираясь, повёл нас по лабиринту узких улиц.
Экстр выглядел не слишком приветливо. Массивная, хрупкая на вид крепостная стена меня впечатлила – её тёмно-багровый цвет внушал некий трепет. Дома, в большинстве своём одноэтажные, стояли так плотно, что пробраться между ними удалось бы только очень худому человеку (Ниитару, например), а на оставленных для прохода улицах едва разъезжались два всадника. Центр города украшала стройная башня с серебристым шпилем на крыше, который, пожалуй, являлся самым ярким пятном во всём городе. Нигде не было видно зелени, несколько деревьев, встреченные нами по дороге, имели откровенно чахлый вид и одиноко стояли почерневшими памятниками победе цивилизации. Весь город чем-то напоминал злого дикого зверя, хищно оскалившийся открытыми ставнями, обломанными ветками, редкими колдобинами на утоптанных улицах. Впечатление усугубляли торопливо слетающиеся в кучу тучи на небе, делающие ночную тьму совсем непроглядной.
– Смею предположить, что нам стоит остановиться где-нибудь до утра, – подала голос Ориен, когда Ниитар в сомнениях остановился на очередном перекрёстке.
Я колебалась с ответом, неуверенно покачала головой.
– Вряд ли кто-либо примет нас бескорыстно. У меня денег нет, а у тебя?
– Да, я располагаю парой монет; этого хватит, чтобы снять комнату на ночь и чем-нибудь перекусить.
…На постоялый двор мы вышли за первым же поворотом. Я бы проехала мимо, поскольку, привыкнув к яркой столичной иллюминации, просто не обратила бы внимания на выцветшую деревянную вывеску с еле различимой в темноте надписью. Унылое здание с тускло светящимися окнами не внушало доверия, но время неумолимо приближалось к часу, когда все двери могут оказаться закрытыми, поэтому выбирать не приходилось. Арктура мне пришлось привязать у дверей, хоть эта процедура и ассоциировалась у меня с тем, чтобы оставить без присмотра открытую машину со вставленным в замок ключом зажигания в центре Москвы. Конь, по всей видимости, разделявший мои сомнения, тихо фыркнул и недовольно скосил на меня глаза. Не завидую тому, кто вздумает его спереть…
Постоялый двор изнутри выглядел не лучше, чем снаружи. В тесном помещении расположились три небольших стола, приземистые деревянные лавки рядом с каждым и что-то вроде барной стойки у дальней стены. Там же виднелся выход на узкую лестницу, ведущую в тёмный коридор. В углу тихо спал единственный на поздний час посетитель – судя по стоящей перед ним пустой кружке, его сон был вызван скорее чрезмерным повышением градуса, нежели давним заходом солнца.
– Вы что-то хотели?
К нам подошёл приземистый мужчина пенсионного возраста, усталый и сонный на вид. Ориен смерила его взглядом от лысины на голове до стёртой обувки на ногах и, вывесив на лицо дежурную приветливую улыбку, ответила:
– Добрый вечер. Мы бы хотели снять комнату на ночь, если это возможно.
Хозяин заведения лаконично кивнул, и через пять минут мы были обеспечены ключом и миской неаппетитных лепёшек – единственным деликатесом, на который хватало нашей наличности. Мы собирались подняться наверх, когда из неприметной двери за стойкой вынырнула дородная баба – другого слова не подберёшь – одетая в нечто, подразумевающее, в моём понимании, ночную рубашку.
– И где тебя носит, старый… – с ходу завелась она, но осеклась, увидев нашу компанию. – О, у нас постояльцы!
Женщина окинула каждого из нас цепким взглядом сплетницы: Ориен не вызвала её интереса, Ниитар получил пренебрежительную оценку, а вот на меня смотрели долго и тщательно, с нехорошим прищуром. Странно, так обычно глядят на человека, когда пытаются признать в нём старого знакомого… Тётка, видимо, всё-таки пришла к какому-то выводу: в её глазах сверкнуло удивление, перемешанное со страхом и, кажется, жаждой поживы.
– Дай каждому по комнате, – в приказном тоне обратилась она к мужу. – Сегодня у нас уже никто не остановится.
– Но… – вяло начал он и тотчас замолк под тяжёлым взглядом жены, кивнул.
Я взяла свой ключ с некоторой опаской, словно он мог взорваться в руках. Поведение хозяйки показалось подозрительным не только мне: Ориен тоже насторожилась, но её изучающий взгляд предназначался почему-то мне…
…Когда-то на экскурсии в Царскосельском лицее я видела каморку, в которой жил Пушкин. Доставшаяся мне комната ненамного превосходила её размером. Никакого простора для манёвров, а кровать такая узкая, что при моей привычке вертеться во сне, я рисковала довольно быстро очутиться на полу. На подоконнике стоял двухсантиметровый огарок свечи, мне нечем было зажечь его, но луна светила в мутное окно так ярко, что я легко могла рассмотреть любую мелочь. Дверь не запиралась изнутри ни на засов, ни на замок и открывалась наружу, исключая возможность чем-нибудь её подпереть. Сей прискорбный факт меня несколько смутил, навевая нехорошие предчувствия, поэтому я даже не стала раздеваться, свалила вещи у двери и улеглась.
Сон не шёл. В голову медленно прокрадывались привычные беспросветные мысли, воспоминания двухмесячной давности всплывали перед глазами, как я ни старалась их отогнать. Порой мне казалось, что гораздо лучше было бы, если до меня бы так и не дозвонились, или я бы не поехала в это НИИ и ничего не узнала. Во всяком случае, меня бы не мучили кошмары… Хотя в последнее время они меня не посещали – привыкла, смирилась, попыталась забыть. Со временем меланхолия, апатия и чувство безысходности сменились обидой. В памяти то и дело всплывали нарочито сочувственные глаза нерадивых врачей, неестественно белые стены неуютного кабинета…
…Я ещё раз крутанулась в кресле, чуть не снеся локтём аккуратную стопку папок со стола. Всё в кабинете меня нервировало, белый цвет резал глаза – в него был окрашен каждый предмет: от настольной лампы до плиток на полу. После получаса ожидания дверь за моей спиной глухо хлопнула: вошёл пожилой мужчина в раздражающе чистом халате с седыми прилизанными волосами. Он сел напротив и уткнул в меня рассеянный взгляд, в котором под наигранной плёнкой жалости скрывались недовольство и усталость.
– Здравствуйте, – запоздало протянула я, машинально читая на бейджике имя руководителя лаборатории, который лишь кивнул в ответ.
– Наше отделение занимается исследованием различных болезней крови и её состава, – издалека начал он. – На данный момент мы разрабатываем бактерии, способные очищать сосуды от тромбов.
– Это, конечно, интересно, но я тут при чём? – нетерпеливо прервала его я.
– Дело в том, что… – руководитель замялся, подбирая слова. – Когда вы сдавали кровь два дня назад, по недосмотру персонала игла не была продезинфицирована и…
– Что «и»?! – возмущённо воскликнула я. – Знала бы, что ваш девиз – «Безответственность и антисанитария», приходила бы со своим инструментарием!
– И эти бактерии попали в вашу кровь, – несколько неуклюже закончил он.
– И что? Вы же сами сказали, что они полезные. Или это только для больных?
– Не совсем. Понимаете, бактерии ещё не доработаны…
– …и представляют из себя страшный яд длительного действия, – кровожадно предположила я и сама же содрогнулась.
– В определённом смысле, – не разочаровал меня врач. – Пока мы можем применять их только в случае с людьми с отрицательным резус-фактором, потому что в такой крови они существуют сравнительно недолго. Бактерии размножаются по стенкам сосудов и обладают очищающим действием, но, если позволить им добраться до сердца, они вызывают его остановку.
У меня закружилась голова сразу, как я представила орды похожих на тарантулов бактерий, марширующих где-то в районе лёгких… Не покидало ощущение, что я загадочным образом очутилась в одной из глупых мыльных опер со слезливым сценарием, по которому теперь явно должна была либо расплакаться, либо впасть в истерику. Но заниматься этим на людях я стала бы исключительно за соответствующий гонорар, сравнимый с заработком звёзд телевидения, поэтому ограничилась чисто научным вопросом по существу:
– Вы можете что-нибудь сделать? Как-то уничтожить эти бактерии?
– Избавиться от них можно только сменив вам группу крови. Но это, сами понимаете, неосуществимо. Никакого безопасного для человека вещества, способного уничтожить или вывести их, пока не разработано.
Я нервно сглотнула. Марширующие по внутренним органам тарантулы представлялись всё красочней и ярче.
– Что со мной теперь будет? – выдавила я, впрочем, догадываясь об ответе, но отказываясь его принимать.
– Как я уже говорил, бактерии размножаются на стенках сосудов. Это происходит достаточно медленно. Они могут двигаться к сердцу разными путями, потому как процесс не зависит от направления потока крови. Максимальный срок примерно соответствует четырём месяцам.
– Значит… – я мысленно отсчитала предложенный срок, – где-то в конце лета… я умру?
Врач сочувственно кивнул.
– Но вообще это с вами может произойти в любой момент, – мягко поправил меня он и совершенно не к месту добавил. – Извините, это вина нашей лаборатории.
Последнюю фразу я расценила как оскорбление, но, обладая от природы характером весьма сдержанным, ещё нашла в себе силы процедить сквозь зубы:
– Но вы ведь будете продолжать работу над этой мерзостью? Я могу на что-то надеяться?
Руководитель почти незаметно поморщился, в его глазах промелькнула мысль, как бы поскорей меня отсюда выпроводить.
– Финансирование проекта приостановлено минимум до конца года. Ничем не могу помочь. И не пытайтесь обращаться в частные клиники и центры, только зря потратите время и деньги: наши разработки в этой области стоят на верхней ступени, в других организациях не смогут даже обнаружить бактерии. Мне жаль. Если произойдут какие-либо изменения, вам сообщат.
Мне ясно дали понять, что разговор окончен, но я не собиралась уходить, не поставив финальную точку. Я медленно встала, с трудом переборов желание дать врачу в глаз или в зубы, взяла со стола стопку каких-то бумаг, прежде чем прозвучали какие-либо возражения, разорвала её пополам и картинно подбросила в воздух. Руководитель лаборатории открыл рот, ошалело пытаясь проследить глазами за падением каждой бумажки, а когда вновь обрёл дар речи, то мог высказать претензии разве что возмущённо вибрирующей после моего хлопка двери…
Неторопливые размышления перешли в череду сумбурных снов, в которых фигурировали белые подвалы и красные врачи с рогами и копытами… Пробуждение тоже не способствовало достижению душевного равновесия: будильником послужил грохот ударившейся об стену двери. Я резко вскочила на ноги, раньше, чем успела открыть глаза, но оказалась почему-то не на полу, а на постели, получив возможность осмотреть диспозицию с высоты. В комнату вломилось пять человек в полном вооружении, и судя по шуму, доносящемуся из коридора, там поджидал резерв. Я сонно хлопала глазами, пытаясь сообразить, почему в меня тычут всякими колюще-режущими приспособлениями.
– Пойдёшь с нами, – безапелляционно заявил один из пришельцев.
– Куда? – выдавила я, превозмогая зевок.
– Для начала в городскую тюрьму.
Я как-то сразу проснулась, вспомнила о своей запятнанной перед законом репутации и растянула губы в понимающей улыбке. Местному эквиваленту правоохранительных органов моя гримаса не понравилась – острый кончик алебарды оказался в опасной близости от моей шеи. Перспектива опять сесть в тюрьму меня не радовала – посещение всех подвалов и прочих мест заключения в этом мире не входило в мой план осмотра достопримечательностей, но выхода из ситуации не наблюдалось: окно закрыто, путь к двери надёжно защищён, проломить пол или потолок я не смогла бы при всём желании. Посему мне пришлось покорно позволить сковать себе руки за спиной каким-то древним аналогом наручников и вывести в коридор, который действительно не пустовал. Перешагнув порог, я сразу шарахнулась назад, заслужив болезненный тычок в спину чем-то далеко не тупым: у самых дверей стояли два лохматых чудовища, выряженные в такую же, как у остальных, форменную одежду. Похожие, как близнецы, с непропорционально маленьким по сравнению с размахом плеч ростом и ярко-рыжими всклокоченными волосами и бородой, они тут же угрюмо уставились на меня из-под густых бровей. Оба легко помахивали тяжеловесными булавами, я бы такую даже приподнять не смогла. Это меня так боятся, или я чего-то недопонимаю?
В дверях соседней комнаты, облокотившись на косяк и сложив руки на груди, стояла Ориен, ничуть не удивлённая, она всем своим видом показывала, что ожидала чего-то подобного. Я скользнула по ней вопросительно-насмешливым взглядом, но девушка предпочла равнодушно пожать плечами, мол, твои проблемы – сама разбирайся. Меня ещё раз подтолкнули вперёд, вынуждая выйти на лестницу. На первом этаже наблюдалась только жена хозяина гостиницы, да и та явно чувствовала себя неуютно. Один из сопровождавших меня стражников (классифицировать незваных гостей как-то иначе я не могла за неимением полной информации о структуре правоохранительных органов города и страны) скорчил презрительную мину и бросил женщине металлически брякнувший мешочек. Не иначе как за меня назначили вознаграждение? Ах, да, об этом же было сказано в том объявлении… Польщена… Но проблем теперь будет немеренно, если я, конечно, усыплю бдительность семи конвоиров и ухитрюсь смыться, потому что в противном случае неприятностей у меня не будет в принципе, как, впрочем, и жизни, которая из них состоит… На улицу меня вывели всё в такой же недружественной обстановке: стражники молчали, как партизаны, и свои пожелания относительно направления моего движения высказывали исключительно в форме тычков и пинков. В руках у особенно высокого конвоира, форменная кольчуга на котором висела подобно мешку из-под картошки, я приметила свои вещи – ножны с мечом и сумку; он небрежно размахивал ими, так что всякие полезные мелочи грозили скоро оказаться на земле. Вне помещения движение к тюрьме застопорилось – стражники рассаживались по лошадям и почти перестали обращать на меня внимание, обоснованно полагая, что деваться мне от них некуда, я же прикидывала, в какую сторону и как бежать. Озираясь по сторонам, я повернулась назад ко входу на постоялый двор и встретилась взглядом с Арктуром, не рассёдланным с ночи, а потому недовольным, и уныло жующим верёвку, которой был привязан к коновязи. Похоже, смыться мне всё-таки удастся! Я неуверенно покачнулась, сделала шаг вперёд, умышленно ставя ногу в колдобину, оглушительно взвизгнула (уж что люблю, так это поорать!) и, неуклюже подёргав скованными руками, прицельно упала на напоминающего колокольню стражника. Он, конечно, равновесия удержать не смог, и тоже полетел на землю, существенно смягчая мне удар и попутно роняя мои вещи. Не теряя времени, я скатилась с него и вцепилась в лямку сумки… зубами. С оружием было посложней: его пришлось вслепую нащупывать за спиной (повернуть голову на сто восемьдесят градусов я не могла, равно как и перевести руки в их текущем положении через голову) и, чудом подцепив кончиками пальцев, прижимать к позвоночнику, чтобы удержать. Вставать с колен, на которых я в результате оказалась, без помощи рук оказалось делом не просто трудным, но и почти для меня невыполнимым, если б не что-то острое и холодное, блеснувшее у моего лица и волшебным образом придавшее мне сил. Я не заметила, как очутилась на ногах, рванулась к Арктуру… и запоздало поняла, что в своём состоянии физически не справлюсь с задачей вскарабкивания на лошадь. Отряженные на мою поимку стражники обладали определённым профессионализмом, поскольку в устроенной мной свалке разобрались на диво быстро и уже через полминуты были готовы к труду и обороне, то бишь к моей повторной ловле. Думать было некогда, и я просто сделала первое, что пришло в голову: с разбегу запрыгнула на Арктура, не успевшего, к счастью, испуганно отскочить, и, больно ударившись животом об седло, повисла поперёк него. Впервые мне удалось вывести коня из равновесия, но… лучше бы я никогда этого не видела и тем более не испытала. На неграциозное падение далеко не лёгкой тушки на собственную спину животное отреагировало бурным помешательством: Арктур встал на дыбы, разгоняя приближающихся стражников и заставляя меня истошно замычать сквозь крепко сжатые зубы, чуть не уподобившись вороне, по глупости потерявшей свой законный кусок сыра, и рванул вперёд так, что от верёвки остался лишь расслоившийся на ниточки клочок. Не выдержав зрелища с пугающей скоростью несущейся перед носом земли и подметающих её волос, я зажмурилась. Сумку я прикусила весьма удачно: она болталась на небольшом расстоянии от дороги и падать не собиралась, и это, пожалуй, было единственным позитивным моментом в происходящем. В лицо летела какая-то грязь, уши заложило от ветра, в висках стучала кровь, гарда меча и краешек ножен медленно, но верно выскальзывали из пальцев. Я не знала, куда скачет Арктур, есть ли за нами погоня, а главное никак не могла повлиять на действия коня и полностью зависела от того, что взбредёт ему в голову.
Сложно сказать, сколько времени я тряслась на седле – уже минут через десять мозги превратились в кашу и отказывались выдавать информацию и контролировать тело. Непонятно, как вообще мне удалось не свалиться с коня ещё в первые секунды скачки… Из всей дороги мне запомнился лишь один момент, когда меня особенно сильно тряхнуло, а сзади раздался треск ломающегося дерева и тихий всплеск.
Арктур остановился, однако я заметила это не сразу, но потом опасливо открыла глаза и, уверившись в правдивости своих ощущений, приподнялась, осматриваясь. Конь завёз меня в какой-то мрачный дворик: несколько сухих деревьев с почерневшими стволами, смутно угадывающиеся по периметру остатки забора, покосившийся заброшенный дом с тёмными дырами оконных проёмов без рам и дверью, слетевшей с петель и одиноко лежащей у порога. Ветер зловеще завывал в пустом строении, оттуда доносились глухие скрипы. Для начала я разжала зубы: челюсть свело, обветренные губы пощипывало, в горле пересохло, на языке остался привкус кожи. Сумка плюхнулась на пыльную траву ненамного раньше, чем то же самое сделала я по другую сторону от коня. Пользуясь тем, что место моего пребывания не пользовалось популярностью среди жителей города (другими словами, здесь не было ни души), я позволила себе поваляться на земле – после жёсткого седла ровная твёрдая поверхность казалась королевской периной. Впрочем, эйфория прошла быстро: рукоятка меча, на котором я лежала, больно упиралась в поясницу, руки затекли в наручниках. Я медленно села, а затем и поднялась на ноги. Перечитав в своё время кучу всевозможной художественной литературы, я в теории знала два-три способа освобождения от нежелательных оков, но применить хоть один из них на практике без предварительных тренировок не могла. Самым перспективным мне казалось поковыряться в замке чем-нибудь тонким и крепким, но шансы найти гвоздь или шпильку на улице, подобной этой, стремились к нулю, да и сомнения в успехе операции по взлому не добавляли энтузиазма. Я обошла Арктура, который раз за разом безуспешно пытался привлечь моё внимание негодующим взглядом, и разочарованно осмотрела живописно разбросанные по траве вещи – сумка при падении раскрылась и извергла своё содержимое наружу. Я уже в красках представляла, как буду собирать своё барахло то ли зубами, то ли ногами, когда чернеющий среди пыльной зелени предмет навёл меня на мысль. Неуклюже извернувшись, я подобрала пистолет, по-древнему массивный, едва умещающийся в руке, задумчиво покрутила его в пальцах. Конечно, вероятность нечаянно застрелиться значительно превышала призрачную возможность вслепую перебить крепкую цепочку наручников, но угроза моему шаткому земному существованию меня не пугала, поэтому и считать проценты было ни к чему. Ценой неимоверных усилий я упёрла рукоятку пистолета в спину и, придерживая его двумя пальцами, натянула короткую цепь так, чтобы одно из звеньев оказалось прижатым к дулу, неуверенно щёлкнула по курку, едва доставая до него. Арктур наивно стоял на линии огня, с хорошо скрываемым любопытством за мной наблюдая, я, в последний момент это заметив, поспешила отойти, чуть подпортив с таким трудом достигнутое расположение оружия. Наконец, подготовительный этап был завершён, и я могла с чистой совестью нажать на курок, что, собственно, и сделала. Грохот выстрела ударил по ушам; я подсознательно вжала голову в плечи, ожидая привычного воя автомобильной сигнализации, всегда звучавшего у меня во дворе после аналогичного шума от петард, но последовало лишь тихое испуганное ржание Арктура. По спине пробежал лёгкий холодок: поначалу мне показалось, что пуля всё-таки пробила во мне дыру, но по позвоночнику ударил всего лишь выскользнувший из пальцев при отдаче пистолет. Я расслабила руки, осторожно развела их: оба запястья украшали широкие металлические браслеты с обрывком цепочки на каждом.
Я привела себя в порядок: нацепила пояс, перекинула через плечо сумку, убрала пистолет, в котором оставался, кажется, один патрон. Глубоко задумавшись о плане дальнейших действий, я полезла на коня в замедленном темпе и на полном автомате, в результате чего расположилась в седле лицом к хвосту. Я вяло встряхнулась, спрыгнула на землю и повторила попытку. Этот раз тоже не увенчался успехом. Сосредоточившись наконец, я поставила ногу в стремя, подумав, поставила её на землю и воспользовалась другой…
Арктур неохотно двинулся вперёд, то и дело опуская голову и принюхиваясь к жухлой пыльной траве. Странный район, в который меня занесло, не мог похвастаться густонаселённостью. Вдоль улицы тянулись пустые дома. В тёмных оконных проёмах я периодически замечала какое-то движение, но старалась не обращать внимания: думать, кто жил в таком месте, не хотелось. Порой ветер доносил до слуха лёгкие шепотки, отголоски шорохов, приглушённый звук шагов. Впереди показался то ли овраг, то ли река; дорогу венчал шаткий деревянный мостик из тёмных потрескавшихся брёвен. Дальше виднелось нагромождение камней – остатки какой-то древней стройки, а за ним – жилая часть города. Стоило мне подъехать чуть поближе, как мне удалось разглядеть и густую вязкую субстанцию, заполняющую овраг, и огромную дыру в мосту, от которой во все стороны змейками разбегались широкие трещины. Н-да, кажется, Арктур сегодня уже провёз меня этой дорогой, а проходить по ней дважды, по всей видимости, не положено… Я спешилась, подошла к берегу и, повнимательней осмотрев воду, если ЭТО, конечно, ещё можно было назвать водой, решила, что форсировать канаву не стану, даже если мне приставят пистолет к виску или нож к горлу. Жижа, по консистенции напоминавшая нефть, вздулась пузырём, лопнувшим у меня перед носом, окончательно убеждая меня в верности принятого решения. Последние надежды на мост развеялись, когда я, подобравшись к нему вплотную, ткнула пальцем в поручень: что-то жалобно скрипнуло, затрещало, цельное брёвнышко от берега до берега сломалось почти посередине и с противным чавкающим звуком, чуть похожим на всплеск, исчезло под слоем чёрной жижи, разок вяло колыхнувшейся и уже через секунду вновь застывшей. В довершение с затянутого серо-синими тучами неба полил дождь, мгновенно вымочив меня до нитки, Арктур недовольно зафыркал, самовольно направился к частично прохудившемуся навесу над крыльцом одного из крайних домов, но так до него и не дошёл – настороженно остановился на полпути. Послышался скрип половиц и на свет вышел человек, заставив меня нервно вздрогнуть. Высокий мужчина средних лет в жутко оборванной и потёртой одежде, с довольно длинными наполовину седыми волосами цвета спелой кукурузы, обветренными губами и… закрытыми глазами. Шёл он уверенно, как видящий человек, и остановился в нескольких шагах от меня, направив лицо в мою сторону. Я словно чувствовала на себе его взгляд, хотя и не понимала, как такое могло быть. Медленно, с опаской, из других домов выходили люди – по одному и группками. Дети, старики, женщины, мужчины, но всех объединяло одно – закрытые глаза.
– Здравствуйте, господа лунатики, – буркнула я себе под нос.
Мужчина, вышедший первым, – видимо, предводитель шайки – скривил губы в недоброй ухмылке.
– Сегодня, в ночь многолунья, провидение послало нам жертву, – певучим голосом прирождённого барда сообщил он. – Заприте её до заката.
В его реплике мне не понравилось сразу два слова, а именно «жертва» и «запереть»… Лунатики угрожающе придвинулись.
– Эй, не подходите! Я буду сопротивляться!
Я неуверенно попятилась, положила ладонь на рукоятку меча, которым мне ещё ни разу не удалось воспользоваться, но меня в мгновение окружила стайка детей, не менее странных, чем остальные жители, и всё же… Я попыталась распихать малышню с наименьшим ущербом для оной и при первых же резких движениях получила полный спектр впечатлений человека, затоптанного в толпе: на ногах повисли неподъёмные гири в виде нескольких мальчишек дошкольного возраста, в одну руку вцепилась девочка лет десяти в длинной ночной рубашке, а по другой какой-то карапуз необычайно ловко залез мне на плечи. Не успела я сообразить, что к чему, как на мой затылок опустилось что-то твёрдое, в глазах потемнело, и сознание вместе с телом заскользило вниз…

6 глава
Чары зла и морок к утру
Дождевая смоет вода
А пока вокруг ночь
Кто мне сможет помочь…

Наталья Новикова (Тэм Гринхилл)

В подвале – а в том, что я оказалась именно в подвале, не возникало ни малейших сомнений – было темно и грязно. Пока я валялась на полу, к лицу прилипла пыль и всякий мусор, в волосах запуталась паутина. Меня не связали, даже не обезоружили, впрочем, смыться отсюда мне не представлялось возможным: хлипкая на вид дверь и не шелохнулась под моим напором, расположенное под потолком узкое окошко было для меня слишком маленьким, а нескольких десятков лет для рытья подкопа у меня не имелось. До захода солнца оставалось несколько часов; скудный свет, проникавший в подвал, выхватывал из тени какие-то сундуки, ворох ветхого тряпья и высокую бочку. В последней я обнаружила нечто, бывшее некогда продуктом питания для людей, а теперь непригодное даже для крыс… Приложив некоторое усилие в целях подавления тошноты, я возвернула круг бочки на положенное место и перешла к изучению содержимого сундуков, которое, как я надеялась, не могло вызвать нездоровых позывов желудка. Крышка верхнего легко откинулась, внутри лежала всякая кухонная утварь – глиняные миски, деревянные ложки и тому подобные предметы. Ничего из этого меня не заинтересовало, и я варварски скинула открытый сундук на пол. Хрупкие предметы разлетелись вдребезги, остальные раскатились по углам, а поднятый мною шум был слышен, наверно, в космосе. Подождав для верности пару минут, я окончательно убедилась в полной флегматичности местных лунатиков, прочивших меня в жертвы, и продолжила обыск. Сундук, стоящий ниже, был заперт на массивный висячий замок, но изъеденный коррозией металл не выдержал удара чугунной сковородкой и буквально рассыпался в моих руках. Я приподняла тяжёлую крышку и кисло усмехнулась – здесь оказались какие-то книги. Везёт мне на литературное наследие этого мира! Впору библиотеку отрывать… Вытащив один фолиант, я аккуратно заглянула под обложку: дряблые, отсыревшие страницы так и норовили порваться под движениями пальцев. Ладно, почитаем… Многообещающее название книги – «Теория и практика врачевания, или как дожить до ста лет» – вызвало у меня приступ нездорового хохота. Вот как раз в данный момент у меня была прекрасная возможность не дожить до столь почтенного возраста и к медицине это не имело ни малейшего отношения… В начале книги даже имелось содержание, достойное цитирования в КВН. Первая половина оглавления действительно предлагала всевозможные методы лечения болезней, а вторая – способы борьбы с побочными эффектами от их применения… При том, что попытка справиться с элементарной простудой могла вызвать галлюцинации и частичную потерю памяти, я бы не рискнула воспользоваться советами из этой книги. Я уже собиралась найти что-нибудь поинтересней и пролистывала последние страницы, когда из-под обложки выпала сложенная вчетверо бумажка. На одной стороне была нарисована схема какого-то лабиринта, на другой имелся небольшой текст, кажется, на французском. Язык этот я помнила со школы довольно смутно, а слабое освещение не позволяло толком разглядеть малознакомые слова, так что, сложив листик и засунув его в карман, я отложила его изучение на гипотетическое будущее, которого у меня, собственно, могло и не оказаться.
Не найдя среди книг больше ничего интересного, я перешла к изучению последнего сундука, но там было только всякое барахло: деревяшки, вроде заготовок для ложек или чего-то подобного, тряпки, несколько мотков тонкой верёвки и другие бесполезные предметы. Пока я возилась, в подвале стало совсем темно. Мои многострадальные часы, которые, как ни странно, всё ещё тикали из-под треснувшего стекла, показывали начало десятого: вероятно, солнце ещё не село, но готовилось к этому. Мне откровенно наскучило сидеть в темноте, начинало клонить в сон, да и голод давал о себе знать, поэтому я завалилась на гору тряпья, подняв в воздух тучи пыли, и прикрыла глаза в надежде насладиться парой часов здорового сна до того, как за мной явятся лунатики. Стоило мне задремать, как скрипнула дверь. Любопытство не позволило притвориться спящей, и я лениво повернула голову на звук. На пороге стояла уже знакомая мне девочка, в её руке горела тонкая свечка.
– Идём, тебе пора, – отстранённо произнесла она, развернулась… и ушла, будто не сомневаясь, что я двинусь следом и никуда по дороге не сбегу.
Я отнеслась к её необоснованной уверенности скептически, но встала и подошла к двери: оставаться в подвале не было никакого смысла. Поднявшись по лестнице, я оказалась в коридоре, не имеющем освещения, половицы зловеще скрипели под ногами, к лицу липла пыльная паутина или нечто, напоминающее её на ощупь. Воображение нарисовало огромных волосатых пауков, спускающихся мне на голову с тонущего во тьме потолка, я вздрогнула, резко вспомнив о своей арахнофобии, и рванула к выходу с воодушевлением профессионального бегуна на пути к золотой медали. И конечно, я и думать забыла о том, чтобы свернуть и попытаться улизнуть или спрятаться, поэтому вылетела на улицу именно там, где меня и ждали. Я еле успела затормозить: всё пространство от самого порога дома до моста было заполнено людьми – их стало гораздо больше. На берегу канавы теперь стоял низкий помост, на нём возвышалось какое-то странное сооружение: разглядеть конструкцию не удавалось из-за заслонявшего её человека.
Как только я появилась на крыльце, все лица обратились ко мне – ощущать на себе взгляд нескольких десятков закрытых глаз было жутковато. Толпа расступилась, открывая мне дорогу к помосту – направление, совсем не внушавшее доверия. Впрочем, выбора мне не оставили… Я медленно зашагала по живому коридору, головы каждого из лунатиков поворачивались вслед за мной абсолютно синхронно – я видела это совершенно отчётливо: несмотря на ночь на улице было довольно светло и виной тому была вовсе не пара факелов, воткнутых в землю возле помоста. Подняв взгляд к небу в поисках источника света, я невольно остановилась. То ли меня слишком сильно ударили по голове, устроив сотрясение мозга, то ли на усыпанном звёздами небосводе действительно ярко горели… три луны! Раньше я не видела ничего подобного ни в этом, ни в своём мире, из чего следовал вывод, что дело в некоем астрономическом явлении, которому, как это ни прискорбно, я не могла уделить ни капли времени. Луны выглядели как-то неестественно, две из них словно бы подрагивали, как отражение на воде. Пока я не двигалась с места, толпа недвусмысленно сомкнула свои ряды у меня за спиной, отрезая путь к отступлению. Я неохотно отвлеклась от созерцания ночного неба и вернулась к прерванному шествию – иначе назвать мой путь между лунатиков у меня не хватало фантазии. Остановилась я у самых ступенек, ведущих к помосту, вокруг остался лишь маленький пятачок свободного места.
– Поднимись сюда и прими свою судьбу!
Я посмотрела на человека, стоящего на помосте, и узнала в нём виденного мною ранее предводителя лунатиков. Его серебристые при лунном свете волосы слегка развевались на ветру, и при других обстоятельствах даже можно было бы назвать его симпатичным… Хотя, и в этих было можно…
– Нет, мне, конечно, льстит, что ради меня здесь посреди ночи собралось столько народа, но подниматься на этот шаткий эшафот, воздвигнутый над грязной канавой, я не собираюсь.
Я насмешливо развела руками в подтверждение своих слов. Предводитель улыбнулся, казалось бы, по-доброму, но мне чем-то не понравилась эта ухмылка в совокупности с воображаемым выражением закрытых глаз.
– Ты пришла к нам в день многолунья и не можешь уйти. Твоя судьба – очистить реку. Провиденье привело тебя к нам! Пришло время жертвы! Ради спасения реки! Ради спасения мира!
Певучий голос завораживал, а его хозяин был идеальным лидером для какого-нибудь повстанческого движения: любая чушь в его исполнении звучала столь убедительно, что я сама чуть не заорала вместе с толпой «Ради спасения!». Зло хлопнув себя по бедру, я уже хотела сказать что-то резкое, но увидела такое, что потеряла дар речи (никогда не думала, что это может произойти наяву…). Оратор ещё раз улыбнулся и… открыл глаза: в них не было ни зрачков, ни белков, ни радужек, яркое голубовато-зелёное свечение исходило от них. Я едва удержалась от недостойного визга, потому как в ту же секунду осознала, что поднимаюсь по ступенькам и не имею никакой возможности этому воспротивиться.
– Э-э-э! Прекратите! Что вы делаете?! – внезапно задрожавшим голосом заорала я. – Так… нечестно!!!
Мои крики не возымели результата, светящийся взгляд продолжал держать хватку. Я поднялась на помост и смогла, наконец, разглядеть расположенное на нём приспособление: двойная деревянная рамка с несколькими перекладинами крепилась к шестам, укреплённым на дне канавы; перед ней был установлен большой ворот, приводимый в движение массивной рукоятью сбоку. Две верёвки, намотанные на него, тянулись к несущим шестам. По всему выходило, что рамка предназначалась для опускания в заменяющую воду в канаве жижу…
– Господи, вы хотите меня там утопить?! – вырвалось у меня. – Но зачем???
– Что ж, ты имеешь право знать. Будем считать это твоей последней просьбой. Но сначала я должен тебя привязать.
Сделав шаг к рамке, я вдруг почувствовала, что могу сопротивляться чужому контролю: не настолько, чтобы выхватить оружие и прибить этого борца за экологию, но достаточно, чтобы остановиться и развернуться лицом к толпе.
– Свобода воли – неотъемлемое право человека, – сквозь зубы процедила я.
Предводитель молча вскинул руку, и все лунатики вокруг разом открыли глаза. Вспышка, порождённая этим действием, меня ослепила, мои слабые попытки сопротивления сошли на нет, и не успела я проморгаться, как уже стояла в рамке и покорно позволяла привязывать своё запястье к перекладине.
– Когда-то эта река была чистой и свежей, как весенний день. В ней водилось много рыбы, а вода её считалась целебной. Приречный район города населяла община алхимиков, и многие из них сливали сюда неудавшиеся составы. Однажды вечером в реку выплеснули опасное зелье, а во время случившейся той ночью грозы в неё попала молния, сделав такой, какой ты видишь её теперь. На ту часть города, где мы сейчас находимся, опустился странный туман, который навсегда изменил наши тела и наши души. И пока река не станет вновь прежней, нам не обрести покой, – предводитель торжественно закончил рассказ, привязывая к рамке мою ногу.
– И при чём тут я?
– С тех пор трижды в год наступает ночь многолунья, в которую мы должны отдать реке живого человека не из нашего числа. Однажды провиденье пришлёт нам того, чья жертва сможет оживить воду. Сегодня оно прислало нам тебя, и мы всем сердцем надеемся, что ты спасёшь реку и освободишь нас.
Кричать и возмущаться я не стала. Ну что толку говорить им, что они идиоты и с головой не дружат?.. Будто после этого меня отпустят. Громко визжать и звать на помощь тоже было абсолютно бессмысленно, да к тому же глупо. Смерти я не боялась, и у меня были на то вполне объективные причины, но утонуть в вязкой, пахнущей болотом жиже слишком уж неприятно… Тошнило от одной мысли, что эта гадость попадёт мне в рот и в нос, и я буду захлёбываться… Предводитель начал крутить ворот, и угол моего наклона к земле стал резко уменьшаться. Запоздало ощутив, что меня уже никто не контролирует, я забилась в верёвках, оказавшихся на диво прочными, но толку от этого было мало. Я уже не могла опираться на рамку и висела, больно выворачивая запястья и лодыжки, гладкая поверхность тёмной жижи неумолимо приближалась, но предводитель вдруг перестал вращать ворот, а со стороны домов послышался шум, топот и крики. Помост частично загораживал мне обзор, но удалось разглядеть, что толпу разгоняет… белоснежная лошадь. Следом за ней к канаве пробиралась девушка, в которой я почти сразу узнала Ориен. Вот уж кого я точно не ожидала здесь увидеть! Пробившись к помосту, девушка грациозно вскочила на него, не прибегая к помощи ступенек, но всё же опоздала. Предводитель вынул короткий нож, который я заметила у него на поясе ещё в начале церемонии, и одним точным ударом перерубил обе верёвки. Я всё-таки взвизгнула и с головой погрузилась в отвратительную чёрную субстанцию. Это было ещё хуже, чем я предполагала. Жижа облепила тело вязким коконом, заползла в уши, попала в нос, вызывая не то тошноту, не то желание чихать. Сколько я протяну без воздуха? Минуту или чуть меньше, а если Ориен и полезет доставать меня отсюда, то это займёт гораздо больше времени… Впрочем, мои расчёты никуда не годились, поскольку не дышать в этой массе было куда сложнее, чем под водой: грудь сжимало всё сильней, выдавливая остатки кислорода, сдавливало и горло, имитируя удушение. Не знаю, сколько я продержалась – время здесь текло совсем иначе – почувствовала только, что теряю сознание, и в рот потекла вязкая жижа…
Попытка вдохнуть обернулась приступом кашля. Во рту стоял привкус тины и гнили, казалось, что в лёгких не осталось места для воздуха. Я тяжело перевалилась на живот, оперлась на руку, скребанув ногтями по земле. Отплеваться было нелегко: комочки тёмной массы застревали в горле, жижа тянулась во рту, как жвачка, липла к зубам и языку… Вновь обретя способность дышать, я села, пьяно покачиваясь: перед глазами всё плыло, кружилась голова, но мне удалось сфокусировать взгляд на Ориен, которая сидела рядом, поджав под себя ноги.
– Пришла в себя? Всё в порядке? – с несвойственной ей лаконичностью поинтересовалась девушка.
– Да, – попыталась ответить я, но получился лишь неидентифицируемый хриплый звук. – Да, – повторила я, кашлянув. – И… спасибо!
– Не за что, поверь.
Я удивлённо посмотрела на Ориен, её ответный взгляд был неприятно холоден.
– Если я не ошибаюсь, ты спасла мне жизнь. Это ли не заслуживает благодарности? Ты же рисковала ради меня! – возразила я, подозрительно нахмурившись.
Девушка скривилась, будто ей напомнили о каком-то нехорошем поступке, совершённом ей по глупости.
– Признаю, мне пришлось пойти на этот опрометчивый шаг. Скажу честно, при других обстоятельствах я бы благоразумно позволила толпе фанатиков с психокинетическими способностями утопить тебя или любого другого человека, поскольку собственную жизнь ценю несколько выше.
Обескураженная такими откровениями, я долго не могла придумать, что бы на это ответить. Чёрная капля скатилась по чёлке и скатилась в мою ладонь, слившись с покрывающим её слоем грязи.
– Нужно где-нибудь искупаться, – вслух подумала я.
Ориен молчаливо кивнула: она тоже была по пояс перепачкана в речной жиже. Пауза затягивалась. Девушка терпеливо ждала, пока я обозрю окрестности и соизволю-таки что-нибудь изречь. Видимо, ей действительно было надо от меня нечто важное… Мы находились на противоположном берегу реки, в небе по-прежнему светило три луны. С другого края канавы на нас смотрели фанатики с горящими глазами, но то ли расстояние было слишком велико, то ли за время моего относительного отсутствия произошло что-нибудь особенное – никакого гипнотического влияния на себе я не чувствовала. Предводитель лунатиков одиноко стоял на помосте, отсюда казавшемся особенно жалким, и глядел в мою сторону, осуждающе наклонив голову. С совершенно серьёзным видом я показала ему язык: мужчина округлил глаза и отшатнулся, нога задела ворот, и он свалился на землю, прямо под ноги медленно рассасывающейся толпе… Смешно мне почему-то не стало, настроение портилось и теперь было ещё хуже, чем непосредственно в момент недавнего утопления.
– Так каковы первопричины твоего внезапного благородного порыва? – поинтересовалась наконец я, поднимаясь на ноги.
Заскучавшая было Ориен встрепенулась и охотно ответила:
– Мы нашли в городе человека, который может нейтрализовать яд майери. Но прежде ему нужно избавиться от наведённой тобой магии, защищавшей нас от солнца. Для этого нужна книга. Твоя книга.
«Весело будет, если Арктур убежал со всеми моими вещами в неизвестном направлении», – подумала я, мысленно усмехаясь. Даже интересно, как отреагирует на такую новость Ориен… Всё-таки оплата за использование книги в виде моего спасения произведена авансом… К моему разочарованию, Арктур пасся неподалёку – я не заметила его сразу. Рядом с ним, подобно конвоиру, стояла уже виденная мною белая лошадь, чем-то неуловимо знакомая, словно я встречалась с ней раньше. Проследив за моим взглядом, Ориен ещё больше помрачнела и кивнула.
– Да, я знала, что книга там. Но… твой конь не даётся в руки. Так что тебе следует благодарить его за своё спасение.
Я скептически прищурилась, но подошла к Арктуру. Тот соизволил оторваться от поедания травы, которой вокруг и так уже оставалось немного, и повернуть морду ко мне. Готова поспорить, что если бы конь умел разговаривать, то сказал бы что-то вроде «теперь мы квиты». В его глазах ясно читалось, что если раньше он ещё чувствовал себя мне обязанным, то теперь добра от него не жди. Я улыбнулась и хотела потрепать коня по холке, но вовремя остановилась, вспомнив о покрывающей руки да и все остальные части тела грязи, и ограничилась тем, что назидательно погрозила Арктуру пальцем.
– Это твоя? – спросила я у Ориен, указывая на стоящую рядом белой статуей лошадь. – А как же все разговоры об эксплуатации бессловесных существ?
На лице девушки отразился целый спектр самых противоречивых чувств: досада, страх, уверенность и даже вызов.
– Не вижу смысла врать, ведь ты не пойдёшь на меня доносить, поскольку сама не в ладах с законом, – определилась Ориен. – Я оборотень, и, как ты знаешь, не имею права находиться за пределами своей Долины.
– Ты – кто?! – ошарашенно переспросила я.
– Да, я – раздельноипостасный оборотень, и эта лошадь – моя вторая ипостась.
У меня хватило выдержки не усомниться в существовании оборотней вслух, но другую глупость я всё же ляпнула:
– А почему тебе нельзя здесь находиться?
По глазам Ориен пробежала тень, она отстранилась, моментально оказавшись рядом со своей второй ипостасью, и в её руке я увидела светящийся в свете трёх лун меч. Запоздало заметив, что мне ничего больше не мешает при ходьбе и не оттягивает влево пояс, я опустила руку к бедру и нащупала пустые ножны.
– Эй, это моё!
Мой вялый протест не был воспринят всерьёз, а выражение лица Ориен не сулило мне ничего хорошего.
– А теперь поговорим о тебе.
Девушка сделала паузу, заглянула мне в глаза, будто ожидала ответа от них, но вряд ли смогла увидеть там что-либо, кроме искреннего непонимания.
– С первого дня нашего знакомства ты казалась мне странной. Твоё поведение, речь, незнание элементарных вещей. Место, из которого, по твоим словам, ты прибыла в эту страну, не существует, но даже здесь тебя заждались в тюрьме. Или я услышу правду сейчас, или ты отдаёшь мне книгу и уходишь.
Как всё у нас серьёзно! Пара несостыковочек, и она меня уже убить готова! Прямо агент 007 на задании… Приняв моё задумчивое молчание за сомнение и метание между двумя предложенными вариантами, Ориен сочла необходимым добавить третий:
– Ты, конечно, можешь отказаться от обеих возможностей. Но тогда, хоть и предпочитаю своевременное отступление открытому конфликту, я буду вынуждена применить силу.
В подтверждение своих слов девушка выразительно качнула рукой с клинком – опробовать силу её удара на собственной шее не имелось ни малейшего желания.
– Даже не знаю, что тебе ответить, – протянула я, ещё не приняв решения, но не желая провоцировать Ориен несколькими секундами ожидания. – Соврать – фантазии не хватает придумать что-либо правдоподобное. Сказать всё как есть – не могу даже примерно представить твою реакцию: слишком уж мало я ещё знаю этот мир, – сделав ударение на предпоследнем слове, я подождала ответа… но его не последовало, пришлось продолжать. – Ты что-нибудь смыслишь в теории множественности пространств? Я тоже нет, а стоило бы. Где-то около недели назад меня занесло сюда из другого мира, совершенно иной реальности, а теперь я стою посреди ночи на краю канавы и пытаюсь объяснить ситуацию оборотню, которых в моём понимании вообще не существует.
Ориен недоверчиво покачала головой.
– Фантазия действительно подводит тебя, Полесия. Неужели ты думаешь, что я поверю в сказочку о далёких мирах и волшебных путешествиях между ними?
– Понимаю, звучит это крайне неубедительно, – не могла не согласиться я, – но это правда, хоть никаких доказательств у меня и нет. Я даже не знаю, кто или что, как и зачем меня сюда притащило. Надеюсь, мне удастся это выяснить хотя бы для удовлетворения ненасытного любопытства… В общем, повторяю, я не могу доказать, что говорю правду, как, впрочем, и ты не можешь утверждать обратное. Да и какая тебе, собственно, разница? Сама подумай, если бы я хотела причинить тебе вред, то у меня было тысяча возможностей. Согласись, нет никакого смысла начинать сторониться и опасаться меня сейчас.
Девушка окинула меня пристальным взглядом. Врождённая настороженность и инстинкт самосохранения боролись в ней с холодной логикой и здравым смыслом. Устало вздохнув, Ориен шагнула ко мне, выставляя вперёд руку с мечом. Я внутренне сжалась, ожидая удара, который буду не в состоянии отразить. Девушка подкинула оружие в воздух – я вздрогнула – и ловко перехватила его за клинок чуть пониже гарды. Рукоятью вперёд она с кривой улыбкой протянула мне меч.
– Ладно, будем считать, что я тебе поверила. Пока. Правда рано или поздно всплывёт сама, если наши пути не разойдутся до этого времени.
Я облегчённо выдохнула, красивым пируэтом загнала клинок в ножны, чудом не оттяпав себе пальцы. Тем временем Ориен приблизилась ко своей второй ипостаси, приложила ладонь к её шее, и лошадь прямо на глазах начала исчезать, как призрак в рассветном тумане. Уже через пару секунд от рослой жилистой кобылы не осталось и следа.
– Эффектный фокус, – восхитилась я.
– Ты не представляешь, какое облегчение я испытываю, снова объединяя ипостаси, и как сильно мне хочется вновь и вновь разделяться… Это странное удовольствие, сложно объяснить, – Ориен мечтательно зажмурилась, но почти тут же осеклась, вспомнив, что не собиралась рядом со мной расслабляться и, уж тем более, откровенничать. Скорченная ею рожица однозначно советовала мне забыть об услышанном и как можно скорей.
– Я видела здесь неподалёку реку, – деловым тоном сообщила девушка, отвернувшись в сторону. – Думаю, нам следует сперва отмыться от этой грязи, иначе мы будем привлекать слишком много внимания, если возможно вызвать ещё большее любопытство, чем при наличии собственного портрета развешанным по всему городу.
Я не отреагировала на подколку – уж очень хотелось поскорей смыть с себя склизкую гадость – и, взявшись за обрывок верёвки, болтающий у Арктура на шее, предложила Ориен показывать дорогу.
Перебравшись через незаконченную стену – коню, к слову, это далось не слишком легко – мы получили прекрасную возможность полюбоваться на ночной Экстр. С этой позиции особенно хорошо было видно, что город построен вовсе не на равнине – в Грозовом крае с ними наблюдалась явная напряжёнка – а на более-менее пологом склоне холма. Крепостная стена окружала Экстр только с трёх сторон: направление, которое выбрали для возвращения мы, никак не охранялось, причём кладка на срезе выглядела довольно аккуратно – никаких разрушений, словно стену просто разобрали по камешку. Слева за городской чертой виднелась неширокая река, и будь у меня при себе фотоаппарат, я бы непременно запечатлела три лунные дорожки, веером разбегающиеся по водной глади. Вдруг я вспомнила о до сих пор лежащей в кармане бумажке, с содроганием достала её, ожидая найти лишь слепленную чёрной жижей нечитабельную гадость, но листочек каким-то чудом уцелел и даже был почти сух. Мы спустились к берегу, продираясь через заросли репейника и полуметровую траву, сплетённую в сплошной ковёр диким вьюном. Несмотря на тёплый день и такую же ночь, вода была хоть и не ледяной, но довольно холодной. Впрочем, грязь она отмывала замечательно, и уже через полчаса чистыми были и мы, и наша одежда. Ориен торопливо припустила вверх по склону к городу, будто в насмешку предложив мне себя догонять. Сделав десяток шагов в том же направлении, я остановилась, борясь с желанием сесть прямо на землю. Холодная мокрая одежда липла к телу, слабый ветерок продувал до костей, голова болела и настоятельно рекомендовала прилечь. Порядочно отстав от Ориен, я решила использовать единственный доступный мне способ сравняться в скорости с неутомимым оборотнем и вскарабкалась на Арктура, но конь тоже устал, и в результате мы вместе плелись к городу, ориентируясь на едва виднеющийся вдалеке силуэт девушки.
Экстр ночью не освещался ничем, кроме единственного фонаря, установленного на центральной площади около некоего памятника, которой мне ещё не удавалось рассмотреть, да двух факелов, расположенных на створках ворот города. Тёмные улицы не выглядели угрожающе, сонные дома не казались заброшенными даже в этот час затишья. Небо на востоке начинало светлеть, когда мы остановились у крыльца небольшой халупы – скромного жилища местного… я пока не знала, кем был человек, помогающий нам, поэтому довести мысль до конца не сумела. Нисколько не смущаясь поздним (или ранним?) часом нашего визита, Ориен смело постучала в дверь, заходившую ходуном от её богатырских ударов. Вопреки моим ожиданиям, в окне почти сразу появился свет, после чего недолго пришлось ждать и хозяина. Дверь нам открыл старичок не слишком презентабельного вида: на голову ниже меня, в заляпанном разноцветными пятнами халате, со спутанными волосами и короткой бородой. Подслеповато щурясь, он долго разглядывал нас в неверном свете лампы, которую держал в руках, а узнав Ориен, тут же посторонился, пропуская нас в дом.
– Признаться, я ждал вас раньше, – не дав нам даже поздороваться, затараторил старичок, – но ничего страшного, всё уже готово. Передайте мне ту книгу и, если вас не затруднит, укажите использованное заклятье, после чего ложитесь спать, вы, наверно, устали, а у меня ещё много работы.
Предложение вздремнуть показалось мне довольно странным, но спорить и задавать глупые вопросы я, конечно, не стала. В домике было две комнаты: большая гостиная, разделённая на две части рваной занавеской (из-за приоткрытого полога виднелся длинный стол, уставленный мензурками, колбами и какими-то сложными установками) и тесная спальня, где постель заменяли наваленные на полу горки соломы. На одной из импровизированных лежанок уже расположился Ниитар: наш приход его не разбудил, впрочем, он вряд ли бы услышал за собственным храпом приглушённые слоем грязи на полу шаги. Совершенно обессиленная, я повалилась на сено, наивно понадеявшись, что оно мягкое, но солома оказалась лежалой, жёсткой и утрамбованной. Расположив отшибленные рёбра равномерно по твёрдой поверхности, я всё равно не смогла уснуть сразу. В воздухе витал запах прелой земли и болота, из другой комнаты доносилось какое-то шипение, бульканье и щелчки. Ориен тоже не спалось: полежав пять минут, она вскочила и принялась отгребать всю причитающуюся ей солому в угол.
– Что ты делаешь? – шёпотом поинтересовалась я, лениво поворачивая голову.
– Гнилая солома, – коротко пояснила девушка. – Меня тошнит от одного её вида, а уж запах…
– Тошнит?! – удивилась я.
– Представь, что тебе предложили поспать на кровати из заплесневелого хлеба или несвежего мяса.
Представлять я не стала: при моём воображении мне бы тоже пришлось перелечь на пол, а это было не лучшей альтернативой теперешнему положению. Я хотела спросить ещё что-то, но не успела: глаза закрылись словно сами собой, и мысли в голове превратились в сны…
Вволю поспать мне не удалось. Каждые пять минут я открывала глаза, смотрела в маленькое окошко на соседней стене, пытаясь определить, не наступило ли уже утро. А стоило задремать, тут же приходили тревожные сумбурные сны – бессвязные наборы образов, слов, сцен. Около восьми я не выдержала, встала и, аккуратно обойдя спящих Ориен и Ниитара, вышла в другую комнату.
На столе стояла оплывшая свеча – похоже, она горела всю ночь. Занавеска сейчас была плотно задёрнута, сквозь прорехи виднелись всполохи огня на горелке, поднимающийся к потолку пар. Я осторожно отодвинула край шторки: хозяин лаборатории сидел на высоком табурете спиной ко мне; в руках он держал небольшую стопку бумаги, исписанной мелким почерком, и, судя по наклону головы, изучал их.
– Извините, к вам можно? – скромно поинтересовалась я.
Старичок молчал: то ли был слишком увлечён своими записями, то ли плохо слышал. Я тихонько вошла, прикрыла за собой занавеску и крадучись приблизилась к нему. Низко наклонившись, я заглянула старичку в лицо: он спал, уперев подбородок в грудь и согнувшись в три погибели. Громко скрипнула половица, причиной чему послужил сделанный мной шаг назад. Я замерла, стараясь не нашуметь ещё больше, но старичок зашевелился (бумаги из его рук посыпались на пол) и открыл глаза.
– Я, кажется, задремал? – глухим после сна голосом спросил он и сам же ответил. – Да, и правда…
– Извините, я не хотела вас разбудить, – вставила реплику я, но старичок беспорядочно замахал руками.
– Что вы, что вы, я не должен был засыпать: у меня очень много дел.
– А чем вы занимаетесь? – не сдержала любопытства я.
– О, я ставлю различные опыты, изучаю свойства веществ. Раньше в этом городе была большая община алхимиков. Знания и умения передавались из поколения в поколение. Здесь свершилось много важных открытий, многотомные книги исследований, написанные в Экстре, путешествовали по всей стране, а зачастую и за границей. В этих местах: у холмов и в окрестностях города – в огромных количествах присутствуют различные редкие ископаемые, необходимые для опытов, вывода новых формул и тому подобного. Но после нескольких не слишком… кхм… удачных экспериментов, приведших к крупным катаклизмам в Экстре и близ него, местные стали нас… мягко говоря, недолюбливать. Всеми доступными методами нас выживали из города, а после инцидента с рекой…
– С той самой, где вместо воды теперь чёрная жижа, а на берегу живут психи какие-то со светящимися глазами? – уточнила я.
– Да, именно с ней, – удивлённо подтвердил старичок. – Но откуда вам так много известно?
– Имела несчастье ознакомиться с этой местной достопримечательностью лично. Ваши лунатики меня обездвижили взглядом и чуть не утопили в отвратной жиже со вкусом гнили…
Старичок смутился, опустил глаза.
– Мы годами сливали в речку всякие смеси, но вода в ней обладала необычными свойствами и гасила любые составы. Нельзя было относиться к этому так легкомысленно, никто до сих пор не знает, что же произошло. Первое время горожане даже собирались возводить стену, которая защитила бы их от жителей прибрежного района, превратившихся в пугающих существ. Но вести строительные работы в непосредственной близости от их поселения оказалось небезопасно: они часто делали вылазки и захватывали рабочих, чтобы ночью принести их в жертву реке. Так что дело это быстро забросили.
Старичок замолчал, сполз с табуретки и принялся собирать рассыпанные бумаги. Я тоже опустилась на корточки и стала ему помогать; один из листков оказался титульной страницей, вырванной из какой-то книги. Крупным красивым шрифтом на ней было написано: «Вериталь Хомо. Исследования» – и число 1900, вероятно, год.
– Вериталь Хомо – это вы? – полюбопытствовала я, разглядывая помятую бумажку.
Алхимик взял листок у меня из рук, нежно разгладил его на ладони. В его глазах появилось ностальгическое выражение с толикой сожаления о чём-то безвозвратно утерянном.
– Да, когда-то меня так называли, – грустно протянул он. – Но я потерял право на фамилию так давно, что уже и не сосчитать, сколько лет прошло.
– А что случилось? Расскажите, – предложила я.
– Это длинная история… – вздохнул Вериталь. – И древняя. Ни к чему она такой молодой красивой девушке.
Отказывался он неохотно: ему явно хотелось поговорить, но вежливость не позволяла в этом признаться. Будучи не прочь послушать интересную, как мне думалось, историю исконного жителя нового для меня мира, я убедила старичка всё-таки рассказать мне её.
– Хорошо, я поведаю вам, что со мной произошло, – почти сразу согласился он. – Но сперва вам следует испробовать эликсир, который я приготовил ночью. Он сочетает в себе противоядие к выделяемому майери веществу и состав для распада использованной вами магии. Гарантий, конечно, никаких нет, раньше я использовал только чистое противоядие и делал это непосредственно после укуса. Солнце уже поднялось, так что проверку произвести несложно.
Вериталь взял со стола изящную бутылочку из прозрачного стекла; внутри плескалась тёмно-зелёная жидкость. Осторожно взяв сосуд за горлышко, я подцепила ногтями пробку и влила в рот немного эликсира. Задумчиво поболтав его во рту – вкус, вопреки моим ожиданиям, оказался весьма приятным, терпким, напоминающим гранатовый сок, – я сглотнула и неуверенно спросила:
– Действует сразу или надо подождать?
– Ждать не нужно. Можете прямо сейчас выйти на улицу и проверить. Но предупреждаю – это рискованно.
Я легкомысленно махнула рукой и быстро пошла к выходу, не оставляя себе времени на сомнения и страхи. На самом пороге в голове возникла абсурдная мысль, что со мной не может ничего произойти, потому что я ещё не выслушала историю Вериталя и на том свете не найду покоя от любопытства. День обещал быть по-настоящему летним: солнце ярко горело на безоблачном небе, а лёгкий тёплый ветерок вряд ли сумел бы пригнать тучи откуда-нибудь из-за горизонта. Золотистые лучи падали на кожу, и, в отличие от предыдущего дня, я чувствовала приятный жар. Не знаю уж, что случилось с нашим алхимиком раньше, но в данном случае он не подвёл. Взгляд упал на Арктура, и я тут же вспомнила, что и его каким-то образом необходимо напоить эликсиром, но с этим можно было и подождать. Нисколько не мучаясь угрызениями совести, я вернулась в дом. Вериталь выставил на стол глиняный кувшин с несколькими сколами на горлышке и отсутствующей ручкой, две рассохшиеся деревянные кружки и большой каравай белого хлеба. Предложив мне присесть и угощаться, старичок принёс из лаборатории мою книгу, положил её на скамью.
– Вот, возвращаю в целости и сохранности, – улыбнулся он.
Вообще-то я не ожидала, что Вериталь отдаст мне книгу обратно, но эта ошибка обернулась приятным сюрпризом. Старичок начал свой рассказ, а я плеснула в кружку молока, и только сделав первый глоток, поняла, как голодна. Так что слушала я с постоянно забитым ртом и выражала своё отношение к истории исключительно разнообразным мычанием.
– Возможно, вам это известно, но алхимик может получить признание в своём кругу только после того, как проведёт сотню опытов или исследований, результаты которых, изложенные в письменном виде, он должен предоставить специальной комиссии. Если работу сочли достойной, то издаётся первая книга претендента, и он получает право носить родовую фамилию. Я родился в семье потомственных алхимиков, добиться признания мне удалось чрезвычайно быстро: мои исследования показались комиссии довольно интересными и все ожидали от меня громких открытий в ближайшем будущем. Но оправдать их надежды я так и не успел. Община алхимиков всегда держалась особняком от обычных людей. Наши дома стояли на пустующей сейчас территории между городом и загрязнённой рекой, и местные всегда старались обходить тот район стороной. Никакие разработки, даже самые полезные в быту, не предоставлялись простым смертным, во всяком случае, непосредственно от общины. Любые контакты с горожанами пресекались, по уставу разрешалось лишь покупать у них продукты или какие-нибудь вещи и только за деньги – никакого обмена. Община облегчала жизнь и работу, но ограничивала свободу и лишала права выбора. Меня же всегда не слишком интересовали поиски философского камня, что по уставу должно было составлять конечную цель исследований каждого алхимика. Я предпочитал разрабатывать составы, полезные в быту. Вещества, позволяющие разжигать огонь или предотвращающие пожары, новые крепкие сплавы, красители, противоядия. Но я благоразумно молчал об этом, зная, что община не одобряет такие идеи. У меня были друзья среди местных жителей, я помогал им разными полезными мелочами из нашего арсенала. Меня не могли заподозрить – наши разработки такого плана всё равно рано или поздно попадали в город через третьи руки. Я был осторожен, выбирал для общения только надёжных людей, умеющих держать язык за зубами. Но мне не повезло. Моя двойная жизнь оставалась в секрете около двух лет, но в один прекрасный… хех, скорей ужасный… день на одного из моих городских друзей напала бешеная собака. Травяные отвары, которыми лечили от этого тогда, действовали в одном случае из двадцати, а надёжное и верное снадобье было уже разработано в нашей общине, но не использовалось вне её пределов, поэтому жена того человека послала их маленького сына ко мне. Как я уже говорил, горожане редко заходили на территорию алхимиков, и ребенок привлёк к себе внимание, а когда его спросили, что он тут делает, наговорил много лишнего. В тот день лекарство передать мне удалось, но после меня ждало… разбирательство… В общем, за многочисленные контакты с местным населением и отступление от главной цели алхимии меня лишили права на фамилию, изгнали из общины, а главное публично сожгли мою первую, ставшую и последней книгу – единственный экземпляр. Меня заставили смотреть, но я вырвался, попытался на бегу спасти свой труд, выхватить его из огня, да не вышло – переплёт успел прогореть и в руках осталась только первая страница. Останавливаться и подбирать остальное было неразумно: схвати меня тогда, даже за такую мелочь могли усугубить наказание. Мой возраст в то время не на много отличался от вашего, я поселился здесь – в пустующей лачуге в небогатом районе города, пытался восстановить книгу, да что говорить, до сих пор пытаюсь, но что-то во мне переломилось. Я стал алхимиком-неудачником, растеряв весь потенциал где-то между прежним домом и новым. Изгой среди своих, никому не нужный в городе без полезных составов и лекарств, я уже не смог завоевать положение в обществе…
В лаборатории за занавеской что-то забурлило, зашипело, выкипая. Вериталь вскочил и резво засеменил спасать остатки какого-то состава. Н-да, хорошо, что я не знал о его «успехах» в алхимии до того, как пила эликсир и выходила на солнце… С одной стороны я уже жалела, что захотела выслушать невесёлую историю человека с переломанной судьбой – мне хватало и своих неприятностей, а с другой… Всё-таки Вериталю много лет было некому излить душу, а я знаю не понаслышке, как тяжело держать в себе такие вещи. Я встряхнулась и, чтобы не вникать в чужие проблемы слишком уж глубоко, принялась листать вернувшуюся ко мне книгу. К моему вящему удивлению, сие занятие не прошло даром. Положив раскрытую на нужной странице книгу на стол, я с нетерпением уставилась на задёрнутую занавеску: Вериталь что-то там химичил и не торопился возвращаться к гостье. Наконец из лаборатории раздалась ругань, старичок зло откинул шторку, выплеснул загадочное содержимое широкой стеклянной колбы в стоящее в углу ведро (в воздух с неприятным треском взметнулся сноп искр, опалив уже и так чёрную от копоти стену) и обернулся ко мне с натянутой улыбкой.
- Опять провал. Всего лишь один из тысяч, но к этому невозможно привыкнуть.
- Ну-у, – я сочувственно закивала, – насчёт вашего потерянного таланта ничего сказать не могу, а вот чтобы вернуть вам уважение горожан, есть одна идея.
Старичок недоверчиво нахмурился, но не успел он открыть рот для вопроса, как я ответила на него, развернув книгу на столе и пальцем тыча в предлагаемую для прочтения страницу. Вериталь подошёл к столу, пробежался глазами по тексту.
- Вы думаете, это сработает? – как-то неуверенно, но с робкой надеждой в голосе спросил он.
- Вероятно, да, раз уж эта формула объявлена для очистки «рек, озёр и искусственных водоёмов». Хотя с этой книгой никогда нельзя быть полностью уверенной…
- Это потребует времени… А у вас наверняка есть какие-нибудь дела…
- Да, я не собиралась задерживаться в Экстре, но книга-то может остаться и без меня.
- Как, вы отдадите мне такую ценность просто так?!
Взгляд Вериталя стал подозрительным, словно он ожидал, что я потребую у него за это нечто сверхординарное. Впрочем, если изначально я планировала акт альтруизма, то теперь заимела на сей счёт немного иные мысли.
- Хм, дайте-ка подумать, – дурашливо поморщилась я. – Именно так, отдам!.. – сохраняя загадочную полуулыбку на лице, я выдержала паузу. – Но если это кажется вам нечестным, то в замен вы могли бы выполнить одну мою просьбу.
Вериталь сразу расслабился, найдя-таки в моём предложении несуществующую выгоду. Какие же мы, люди, испорченные: не верим в бесплатный сыр без мышеловки…
- Что это за просьба? – вкрадчиво поинтересовался он.
- Мужчина, прибывший с нами, Ниитар. Он много лет прожил один в холмах в состоянии шока после гибели своих друзей, и теперь он несколько… не в себе. Не думаю, что он справится с самостоятельной жизнью в городе, во всяком случае в ближайшее время. За ним нужно приглядывать, а вы, к тому же, могли бы использовать его как помощника по хозяйству.
- И это все?! – недоумённо переспросил старичок и, уверившись моим кивком, расплылся в улыбке. – Я с удовольствием присмотрю за ним и постараюсь вернуть ему разум.
- Значит, мы договорились.
Я захлопнула книгу, подтолкнула её к Вериталю и сунула руку за ворот рубашки, вытягивая медальон, который, как мне вовремя вспомнилось, был необходим для творения волшбы по книге, но старичок остановил меня.
- А вот это можете оставить себе, на память.
- Ведь без медальона все эти страшные заклинания превратятся в бесполезный набор звуков! – удивленно возразила я.
- Знаю, – невозмутимо ответил Вериталь, – но сами по себе эти формулы тоже имеют смысл. Только для сведущего человека, разумеется. Любое из них можно реализовать при помощи либо артефакта, либо магических способностей, либо… алхимии. Надеюсь, на это моих скромных талантов хватит…
Пожав плечами, я убрала медальон на место – хозяин-барин. Вериталь схватился за свою новую книгу и, извинившись, закрылся (задёрнулся?..) в лаборатории. Долго скучать в одиночестве мне не пришлось: вскоре из соседней комнаты раздался скрип половиц и мягкий шорох сена и в гостиную, на ходу потягиваясь, вышла Ориен. Я хотела было с ней поздороваться, но девушка смерила меня таким мрачным взглядом, что фраза «доброе утро» застряла в горле.
- Встала не с той ноги? – вместо этого поинтересовалась я, едва удержавшись, чтобы не съязвить насчёт того, с какой из четырёх ног должна вставать лошадь.
- Не твоё дело, – огрызнулась и без моих подколок Ориен.
- Может, завтрак тебя утешит?
Девушка хмуро оглядела стол с едой, оставшейся после моей трапезы, вздохнула и плюхнулась на скамью.
- Ты не голодна?
Оба мои вопроса остались без ответа, а диалог плавно перетекал в монолог из серии «быть или не быть». Чего она на меня взъелась?..
- Эликсир, избавляющий от наших проблем с солнцем, тоже не поднимет тебе настроение?
Ориен молча взяла из моих рук бутылочку, сделала глоток и поставила её на стол. Моё терпение никогда не было безграничным, поэтому я плюнула (уважая хозяина дома, в переносном смысле слова), встала и обратилась к девушке с последней пламенной речью, стараясь не выказать обиды.
- Ладно, не хочешь со мной разговаривать – не надо. В таком случае, думаю, предложение продолжить путь вместе неактуально. Мне остаётся сказать только одно – до свидания.
Я взяла со стола кусочек хлеба и бутылочку с эликсиром, пропитала первое вторым, в надежде скормить Арктуру лекарство в такой форме, затем зашла к Вериталю, – попрощаться и наказать отдать остатки состава Ниитару, когда он проснётся. Удостоверившись, что всё моё при мне, я небрежно махнула рукой Ориен и, не дожидаясь реакции, вышла во двор. Арктур встретил меня унылым взглядом вечного мученика и от кусочка липкого мокрого хлеба отказался с выражением аристократического отвращения на морде. Уговоры и увещевания не помогли: конь то ли не понимал меня, то ли не хотел понимать. За попытку разжать зубы Арктура голыми руками я чуть не поплатилась пальцами правой, но, очевидно, вкус крови не пришёлся по нраву кусачему травоядному, и он не закрепил успех, лишь прокусив ладонь. Дверь лачуги скрипнула: кто-то вышел на порог, и по лёгкому бесшумному шагу я не оборачиваясь определила, что это Ориен. Продолжая с сожалением разглядывать прокушенную ладонь и тонкий ручеёк крови на ней, я обратилась к девушке без особой надежды на отклик:
– Не можешь ли ты поговорить с этим ослом, не достойным носить гордое звание коня, как-нибудь по-вашему, лошадиному?
– Предлагаешь мне обратиться прямо на улице? – к моему удивлению, отреагировала Ориен. – Дай я попробую.
Со вздохом я передала изрядно помятый, потерявший товарный вид кусочек девушке, та протянула его на раскрытой ладони Арктуру… и конь не задумываясь слизнул его и прожевал. Борясь с желанием побиться головой о стену (или показать кому другому, как это делается), я ограничилась злым рыком сквозь сжатые зубы и уже поставила ногу в стремя, когда Ориен остановила меня.
– Знаешь, если бы ты сейчас рассказала мне всё о себе честно, без фантазий о других мирах, я бы поехала с тобой.
Я усмехнулась, на секунду закрыла глаза, прижимая лоб к седлу, обернулась.
– Извини, Ориен, но я сообщила тебе всё, что могла. Сама подумай, если я тебе наплету сейчас что-нибудь правдоподобное, то это будет ложь. А врать после того, как уже рассказала правду – шаг назад, согласись?
Девушка скривилась, всем своим видом показывая, что не составит мне компанию даже не потому, что не верит, а просто из принципа. Уже оседлав Арктура, я обернулась и бросила на прощанье:
– Если ты не веришь мне, спроси у Вериталя, возможно, он слышал или знает что-нибудь о путешествиях между мирами.
Озвучив внезапно пришедшую в голову мысль, я шутливо отдала честь (не зная, существовал ли такой жест в этом мире) и прозрачно намекнула Арктуру пяткой в бок, чтобы он поторапливался. Задерживаться в этом негостеприимном городе я не собиралась…
7 глава
Слепым человек живет,
Никто своей доли не знает,
И там, где один найдет,
Другой неизбежно теряет.

Тол Мириам

В свете жёлто-красного пламени костра я задумчиво разглядывала собственный портрет – не слишком качественный, но довольно схожий с оригиналом. Правда, этакий милый сувенирчик из Экстра был несколько подпорчен крупно подписанным внизу обещанием крупного вознаграждения за мою поимку. Несмотря на расхождения в тексте, сама картинка явно вышла из-под пера того же художника, что и уже имеющаяся у меня версия. Мятая бумажка стала не единственным трофеем, добытым мною в городе: полностью оправдывая свою репутацию, я занялась разбоем…
…Арктур лениво переступал через наполненные грязью выбоины на мостовой узкой пустынной улицы. Если б я не знала, что нахожусь в другой реальности, в совершенно другом временном отрезке, то решила бы, что оказалась в центре какого-нибудь небогатого провинциального городка на окраине Подмосковья. Обманчивое ощущение возвращения в родной мир просуществовало ровно до того момента, когда показался первый местный житель. Прямо перед нашими с конём носами из переулка между домами на приличной скорости выскочил всадник, одетый в печально знакомую мне форму городской стражи. Непрезентабельно выглядящий охранник правопорядка был совсем молод – видно, поступил на службу недавно и наверняка горел желанием проявить себя, что сулило мне новые неприятности. Юноша натянул поводья – вышколенная, послушная лошадка остановилась без малейших пререканий – и пристально вгляделся в моё лицо. Немая сцена длилась недолго: похоже, молодой стражник, полный нездорового трудового рвения, выучил все ориентировки (или как это у них называлось) наизусть. В его глазах мелькнула тень узнавания (к чести парня, тому удалось почти сразу её спрятать), и рука его неверным движением потянулась к оружию, но слишком медленно. Неопытный и романтичный, как и многие, начинающие путь воина, юноша ещё не свыкся с мыслью, что опасный противник может скрываться под любой личиной, и не воспринял меня серьёзно, несмотря на впечатляющий список моих «злодеяний». Хм, в кои-то веки следует сказать спасибо своей принадлежности к слабому полу… Меч так легко выскользнул из ножен, будто повиновался не руке, а скользнувшей мысли, и делал это с явным энтузиазмом и надеждой на поживу. Извини, милый, но убивать я сегодня никого не собираюсь… Тьфу, о чём я думаю, я вообще никого убивать не намерена! Клинок рассёк воздух и упёрся в горло стражнику задолго до того, как оружие последнего показалось из ножен хотя бы на сантиметр. Неудачливый юноша столь широко распахнул глаза и так надолго оцепенел, что и дураку стало бы ясно: он впервые столкнулся с настоящей опасностью, а этот опыт мог бы даться ему весьма и весьма дорого, если бы на моём месте оказался настоящий преступник.
– Знаешь, тебе очень повезло, – громким шёпотом произнесла я, объезжая непрошенную преграду справа и легонько скользя лезвием по шее стражника.
Поскольку юноша боялся шевельнуться, я быстро оказалась вне его поля зрения и, злорадно ухмыльнувшись, стукнула его рукоятью меча по голове. Стражник тут же обмяк и попытался свалиться с лошади – я, будучи не в состоянии удержать такой вес, проконтролировала падение, а затем и сама спешилась. Обыскать юношу и чересседельную сумку его скакуна мне не показалось зазорным, и моей добычей стали маленький мешочек с небольшим количеством монет, новенькое огниво, завёрнутые в чистую тряпицу бутерброды… и собственный портрет – такой же я видела на стенах нескольких зданий. Плюс к тому я сняла с морды лошади стражника узду в замену истрепавшейся верёвочке не шее Арктура. Без труда приладив нехитрое приспособление на коня, я запихала остальные трофеи в сумку и, вскочив в седло, последний раз глянула на распростёртого на земле юношу. Перед конфискацией имущества я не забыла бдительно приложить два пальца к его шее, прощупав пульс, и теперь могла не волноваться за здоровье стражника, но что произойдёт в этом городе с валяющимся без сознания на улице человеком, я доподлинно не знала. Надеюсь, юноша придёт в себя раньше, чем кто-нибудь уведёт его лошадь и табельное оружие…
…Убрав картинку в сумку и подбросив в костёр пару толстых веток, я завернулась в тонкое одеяло, перевернулась на живот, положив голову на сложенные руки. Спать не хотелось; круглая рыжая луна – на этот раз она единовластно воцарилась на ночном небосводе – насмешливо светила из-за пушистых еловых лап. В воздухе витало романтическое настроение: мечталось о любви, приключениях и тайнах. Впрочем, мне, как всегда, было трудно изгнать из мыслей пессимистичные нотки. Наполняясь ими, нежная мелодия ночи становилась всё печальней, вводя меня в состояние уныния, меланхолии, заставляя вспоминать…
…Леса, поля и деревеньки проносятся за мутным стеклом со скоростью пригородной электрички под мерный перестук колёс. Тёмное ночное небо затянуто тяжёлыми тучами, мелкий дождь изредка позволяет большим грязно-серым пузырям надуваться в лужах – сегодня он властвует над небом и землёй. В плохо освещённом обшарпанном вагоне почти никого нет: поздняя электричка, одна из последних, популярностью не пользовалась. Я сижу у окна, привалившись боком к подрагивающей стене, но быстро меняющийся пейзаж меня мало занимает. Мысленно я уже дома, лежу в темноте, укрывшись одеялом с головой, отгородившись ото всего мира не только запертой дверью, а и своими переживаниями. Тихая, невесёлая музыка льётся из наушников, удерживая сознание где-то на грани восприятия. Казалось бы, что такого – в очередной знаменитой клинике врачи развели руками? Мне отказывали уже много раз. С одной небольшой разницей… Это была моя последняя надежда. Обратиться больше некуда, да и, похоже, незачем. В НИИ были правы: помочь мне не смогут ни в одном новомодном лечебном заведении… Электричка замедлила ход и остановилась. Звонко объявили станцию – смутно знакомое название почти ни о чём мне не сказало. Повинуясь внезапному порыву, я поднялась и не спеша вышла в тамбур. Двери были пока открыты, состав дёрнулся, но в последнюю секунду я зачем-то выпрыгнула на перрон. Обернувшись, я проследила за зелёной змейкой убегающей вдаль электричкой и, когда последний вагон утонул во тьме, медленно поплелась к лестнице, ведущей в царящий за ограждением станции мрак…
…Из не слишком сладких объятий дремоты меня выдернуло раздражающее «вззз» над ухом. Я скосила глаза, проследила за спиралеобразным полётом комара и его приземлением на мой локоть. Не предпринимая попыток предотвратить укус, я наблюдала, как вредное насекомое – бич дачников и грибников – начинает откачивать кровь – источник большей части моих неприятностей… Вдруг комар покачнулся на тонких коротких лапках и повалился на бок, не успев даже выдернуть хоботок из моей руки. У насекомых случаются сердечные приступы?.. Или… Сердце тревожно ёкнуло от страшной догадки, прокравшейся в голову подобно ночному вору. Чтобы проверить неприятное предположение мне нужны были подопытные добровольцы, и оные не замедлили появиться. Буквально через минуту на ту же руку приземлились ещё два комара; не обращая ни малейшего внимания на валяющийся на прежнем месте труп собрата, они приступили к трапезе, продлившейся на диво недолго. Когда на не таком большом участке кожи от запястья до локтя лежали три дохлых насекомых и списать это на случайность возможности не было, меня охватил панический ужас. Впервые после того, как смирилась со своей скорой кончиной, я по-настоящему испугалась. Я вряд ли смогла бы объяснить, почему, ведь лично мне это открытие ничем не грозило… Наверное, я просто почувствовала себя каким-то чудовищем, у которого даже вместо крови отрава…
Заснуть мне удалось лишь на рассвете, и пары часов беспокойно дремоты хватило, чтобы отчаяться и оставить попытки нормально отдохнуть. Утренняя прохлада и разлитый в воздухе густой туман заставляли тело мелко дрожать, а зубы – бойко стучать. Остатки уворованных мною у стражника бутербродов я рассчитывала съесть на завтрак, но в связи с ранним часом и отвратительным настроением на еду и смотреть не могла, так что приберегла их на потом, а сама решила двинуться в путь. Ориентирование по карте стоило определённых усилий, но направление движения всё же было выяснено, и я уже седлала Арктура, когда со стороны дороги, невдалеке от которой находилась моя стоянка, послышался цокот копыт. Я насторожилась, обернулась на звук – попадаться на глаза кому бы то ни было не хотелось: слишком уж многие знали меня в лицо и по дурной репутации. Среди нескольких хилых кустиков и тонких деревцев спрятаться я всё равно не смогла бы, поэтому просто притаилась, надеясь, что одинокий всадник проедет мимо. Перестук приближался, становился громче, но реже – лошадь приостанавливала ход. Лишая меня последних иллюзий, цокот достиг своего апогея и затих, свидетельствуя об остановке невидимого всадника. Пригнувшись, я подобралась вплотную к кустам, мягко раздвинула ветки и вгляделась в образовавшуюся щель. На дороге стояла высокая белая лошадь, на которой боком сидела рыжеволосая девушка, в которой я без труда узнала Ориен.
– Как ты здесь оказалась? – без приветствия поинтересовалась я, неторопливо выходя на тракт.
Ориен чуть смутилась, но взгляд не отвела: слово стыд ей было неведомо…
– Утро доброе, – вежливо поздоровалась она и витиевато продолжила. – Я посчитала себя в праве прервать твоё уединение, поскольку ты была не против продолжать путь в моём обществе. Если первоначальным недоверием я нанесла тебе смертельное оскорбление и теперь ты не желаешь иметь со мной дела, то это вполне оправдано, и я готова уйти по первой просьбе.
– Это значит, что ты раскаиваешься и начинаешь наконец мне доверять?
– Во всяком случае, алхимик подтвердил, что теоретически возможность путешествий между мирами существует, при условии существования этих самых миров, разумеется. Очевидно, сам факт не доказывает правдивости твоих слов, но у меня нет причин не верить тебе.
Предельно ясная формулировка… У Ориен нет причин не верить мне… как и нет причин доверять. Крайне подозрительная особа… Хотя, много ли я до неё оборотней встречала?..
– Ладно, забудем, – милостиво предложила я. – Только оружием мне больше не грози, особенно моим.
В ответ Ориен тихо буркнула:
– Обещать не могу…
…Единожды увидев Ориен, путешествующей на самой себе, транспорт я больше ей не предлагала, но и скорости не меняла, не ориентируясь, как раньше, на пешего человека. По обоюдному согласию мы взяли курс на северо-запад, к родной Долине моей спутницы. Какое-то время мы могли позволить себе ехать по тракту, не заставляя Арктура и вторую ипостась Ориен скакать по кочкам и преодолевать густые травяные заросли. От утреннего тумана не осталось и следа; солнце нещадно пекло, вокруг тянулось бесконечное поле, воздух был наполнен пряными ароматами. Я сняла куртку и закатала рукава рубашки, но от жары это не спасало, зато стремительно приближался темнеющий вдалеке лес, преимущественно хвойный, обещающий желанную лёгкую прохладу. Арктур проявил инициативу, прибавляя шаг, и уже через пару минут мы въехали под сень стройных сосен и разлапистых елей, подставляя раскалённые лица под долгожданную тень. Но углубившись в лес всего на пару метров, я заметила, как принесённое прохладой облегчение сменяется неприятным чувством тревоги, ощущением взгляда в спину. Неуютно стало не только мне: Ориен постоянно напряжённо оглядывалась, подолгу всматриваясь в одну точку. Мои опасения только усугубились, когда дорога за поворотом оказалась перегорожена свежесрубленным стволом корабельной сосны. Окончательно загоняя себя в расставленную ловушку, мы подъехали вплотную к бревну и в задумчивости остановились. Я лишь успела прикинуть, как заставить Арктура преодолеть препятствие, когда из-за ближайших деревьев и других естественных укрытий вышли на свет семь заросших индивидуумов разбойной наружности, быстро и ненавязчиво взяв нас в кольцо. По уверенным ухмылочкам на бандитских рожах можно было однозначно судить не только о мнении хозяев леса относительно положения двух молодых девушек, путешествующих без сопровождения, но и о их намерениях на наш счёт. Ориен сориентировалась куда быстрей меня. Чтобы управлять своей второй ипостасью, девушке не требовались поводья и дополнительные действия – одной мысли ей хватило для отправления в полёт. Белая лошадь взмыла в воздух над головами разбойников и приземлилась на дорогу за ними – как Ориен ухитрилась остаться на её спине во время такого пируэта, сидя по-дамски и без седла, для меня осталось загадкой. Арктур вывернул голову, чтобы проследить за исчезающим на горизонте силуэтом полулошади-получеловека, и увиденное его… окрылило… Бессовестно взбрыкнув, конь скинул меня на землю и, повторив безумный прыжок Ориен, ускакал в неизвестность. Ошарашенные прыткостью ускользнувшей добычи разбойники пришли в себя гораздо раньше, чем я после удара о наезженную, а оттого особенно твёрдую, дорогу. Кое-как придав своему взгляду осмысленность, я могла только констатировать, что дёргаться поздно: разглядев на моём поясе оружие, бандиты решили предупредить любые попытки сопротивления, недвусмысленно уперев мне в горло грязный, тупой, но от того не менее опасный нож. Я благоразумно не стала спорить и покорно поплелась куда-то в глубь леса, оставляя позади тракт и вместе с ним последние воспоминания о цивилизации.
Численность банды по мере нашего продвижения принимала пугающие значения: кроме сопровождавшей меня семёрки я насчитала около дюжины мужчин самых разных возрастов с печатью криминала на лбу, между ними крутились три-четыре легкомысленно одетые девицы соответствующего поведения. Разбойничий посёлок, если можно так назвать представшую передо мной картину, состоял преимущественно из жалких тесных шалашиков. Особняком расположилась кривобокая, дышащая на ладан хижина, построенная из кривых веток, валежника и еловых лап. Рядом с ним, опирающийся на и так ненадёжную стену одним краем, имелся протяжённый навес, под которым уныло топтались безликие неухоженные лошадки. Мои «провожатые» постепенно разбредались, пока их число не сократилось до одного, который, подталкивая меня во все доступные части тела, свернул к хилому шалашику с занавешенным грязной истрёпанной тряпкой входом. Задней стенкой этому сооружению служил разлапистый колючий куст шиповника, а внутри не было ничего, кроме разбросанных прямо на земле шкур, нуждающихся в дезинфекции. Разбойник грубо затолкнул меня в шалашик, обезоружил (интересно, почему раньше подобное не приходило им в голову?) и, наказав сидеть тихо, ушёл. Такая беспечность меня немного удивила, хотя побег, конечно, в ближайшее время был невозможен ни напролом, ни окольными путями: первое исключалось из-за количества противников на квадратный метр окружающего пространства, а второе вряд ли получилось бы осуществить тихо и незаметно при наличии огромного колючего куста на запасном выходе. Стоять внутри выделенной мне пародии на жилище удавалось лишь пригнувшись, поэтому волей-неволей я была вынуждена сначала опуститься на корточки, а потом и сесть на ту из подстилок, что вызывала наименьшие подозрения. Желание изучать так называемую «обстановку» шалашика напрочь отпало при виде тёмно-красного пятна на маленькой грязно-белой шкурке, о происхождении которого в голову приходили только самые мрачные догадки. Брезгливо поджав под себя ноги, я легонько облокотилась на опасно потрескивающую боковину строения и приготовилась к долгому нудному ожиданию…
К счастью (или к несчастью, это как посмотреть), скучать в одиночестве мне пришлось не более часа. В шалашик без стука ввалился приземистый мужик лет тридцати, отсутствие растительности на лице которого с лихвой компенсировалось длинными спутанными волосами плохо определяющегося из-за грязи цвета. Одет он был чуть аккуратней, чем прочие бандиты, а на поясе носил ножны с удлинённым кинжалом с аляповато украшенной драгоценными камнями рукоятью.
– Вы здесь главный, что ли? – попыталась угадать я социальный статус вошедшего.
– Не совсем, – густым басом ответил он, самоуверенно ухмыляясь, и поставил прямо на шкуру передо мной два кубка из благородного металла и заляпанную бутылку с явно алкогольным, судя по запаху, содержимым.
– Главарь наш отдыхает, его давеча едва бурый не задрал.
– Бурый? – недоумённо переспросила я.
– Да мы так медведя зовём, зверюга страшенная, – активно жестикулируя, поведал разбойник мне. – Он у нас здесь один такой. А пока главарь отходит после встречи с бурым, я за него. Бирдо Тесак меня кличут.
Вынужденная как-то отреагировать, я покивала, не торопясь представляться в ответ. Вместо того я поспешила разузнать у словоохотливого разбойника, зачем меня сюда притащили и что собираются делать дальше – ведь если бы их интересы ограничивались грабежом, то это можно было бы решить ещё на дороге…
– И что вы собираетесь со мной делать?
– Сейчас мы можем чуток повеселиться, не так ли, – не сообщил ничего дельного Бирдо.
Я замешкалась с ответной репликой, лихорадочно сопоставляя предполагаемые представления разбойника о веселье и свои возможные модели поведения.
– Конечно, – мило улыбнулась я, распуская волосы согласно свежевыдуманному негуманному плану.
Бирдо заметно обрадовался моей покладистости, разлил лилово-красный напиток в кубки, но взять их в руки не успел: я торопливо отвлекла его любительским спектаклем. Поднявшись на колени, я поползла к разбойнику, старательно виляя бёдрами, пока не спряталась у него за спиной. Не думаю, что это выглядело достаточно соблазнительно, но для Бирдо вполне хватило: часто дыша, он явно надеялся насладиться моей игрой и, конечно, не предполагал, что его ждёт разочарование. Ненадолго оказавшись вне зоны видимости разбойника, я поудобней перехватила зажатую в руке заколку и, прикусив губу, резанула острым концом защёлки по ладони. Кровь скапливалась медленно, но я и не знала, какое её количество было необходимо и удовлетворилась тем, что есть. Осторожно перекинув руку через плечо Бирдо, я ухватила один из кубков, прижав сверху порезанную ладонь, и даже немного поболтала содержимое для верности – ранку защипало, но я этого почти не заметила. Чувствуя себя ужасно глупо, я ещё поползала по шалашику туда-сюда для верности, удостоверяясь, что кровь смешалась с не менее красной, но совершенно иной природы жидкостью, перехватила кубок за массивную ножку, а в другую руку взяла свой. Неожиданно резким движением заставив Бирдо дёрнуться, я подсунула пойло разбойнику под нос, и тот, блаженно улыбаясь, залпом проглотил намешанную мной гадость. Не слишком успешно стараясь скрыть волнение, чуть подрагивающей рукой я прижала кромку кубка к губам, но пить отвратительно пахнущую брагу не стала и с замиранием сердца впилась глазами в бандита, пытаясь увидеть в его лице какие-нибудь изменения. С полминуты мне казалось, что мой план провалился; с ладони предательски скатилась на одну из шкур капля крови. Подозрительно нахмурившись, Бирдо собирался что-то сказать, когда его лицо свело судорогой, зрачки расширились, изо рта пошла пена. Едва не пробив головой стену шалашика, он повалился на спину, задёргался, словно в эпилептическом припадке, но почти сразу затих. Судя по широко распахнутым глазам с застывшим в них недоумением и отсутствию пульса, в местной банде стало одним разбойником меньше. С противоречивыми чувствами я опустила взгляд на пораненную ладонь, из ранки на которой всё ещё сочилась кровь. С одной стороны, мне следовало бы радоваться: я осуществила задуманное и, возможно, открыла себе путь к свободе, но с другой… Я позволила себе на секунду закрыть глаза, выгоняя из головы лишние мысли. Это оказалось непосильной задачей. Да что там, мне было чертовски неприятно получить окончательное подтверждение того, что моя кровь превратилась в универсальный яд, действующий на всех – от насекомых до людей… Во времена, когда я ещё не оставляла попыток лечения, в разных клиниках, прейскурант услуг которых исцелял добрую половину обратившихся одним своим видом, раз за разом изучали содержимое моих сосудов и вен и вскоре заметили, что результаты анализов всё больше разнятся. Меня предупреждали, что химический состав крови меняется постоянно, что такого раньше никто не наблюдал и мне не стоит удивляться, если однажды случайная царапина окрасится в зелёный, а то и синий цвет. И всё же я не ожидала таких изменений…
С определённой долей брезгливости прикасаясь к начинающему остывать трупу, я сняла с пояса Бирдо кинжал, оказавшийся на диво острым, обмотала левую руку одной из грязных шкур и поползла выпалывать кустарник. Шипы были непомерно длинные и колкие, но благодаря наличию качественного орудия труда уже через пять минут занимающее полшалашика тело разбойника почти полностью скрылось под слоем срубленных веток, а я смогла ползком, обдирая локти и колени, выбраться на волю. Убегать напрямик по не особенно густому лесу на виду у всей банды не просто казалось глупой идеей, но и являлось ей, поэтому я решила попытаться устроить переполох в лучших традициях голливудских боевиков и под шумок незамеченной смыться. Как правило, в кино для этого устаивают взрыв или пару пожаров, угоняют машину или распугивают лошадей и прилюдно кого-нибудь убивают. Что ж, с последней задачей я успешно справилась, правда, никто пока не видел дела рук моих и шума не поднимал… Устраивать поджог мне как-то не хотелось, да и спички мои остались на кухне квартиры в другом мире, а вот разогнать лошадей из-под навеса представлялось неплохой идеей. Тем паче добраться до их стоянки можно было в относительной безопасности – под прикрытием хижины, которая хоть и надёжно защищала от ненужных взглядов, так и норовила обрушиться на голову от малейшего порыва ветра.
Лошади хмуро косились на меня, одобрительно поглядывали на уже перерезанные привязи, но разбегаться не спешили, дисциплинированно топчась на своих местах. Покончив с освобождением пленных, я спряталась за углом и какое-то время задумчиво наблюдала за продолжающими стоять под навесом кобылами. Н-да, в кино бывает не так… Чтобы расшевелить флегматичный табун, пришлось найти длинную хворостину и хлестнуть пару лошадок в заднем ряду по хвостам. Они взбрыкнули, взбудораживая соседей, и начали творить безобразия. Стоявшая с краю пегая кобылка, особенно низенькая и худая, боком толкнула поддерживающий навес шест, держащиеся особняком мускулистые кони походя снесли несколько шалашиков, из-под обломков которых с бранью и криками выбирались придавленные разбойники. Я в последний момент успела впрыгнуть на замешкавшуюся лошадку, однако далеко не уехала – буквально в следующую секунду по мне врезали какой-то оглоблей (шокированное сознание склонно преувеличивать силу удара и размер орудия, потому как по его прикидкам от моих рёбер ничего не должно было остаться), и я свалилась на землю, едва не угодив под копыта. Воздух выбило из лёгких, сразу встать я не смогла, зато свободная минутка позволила в красках насладиться поднятым мною переполохом. Вопреки моим надеждам, банда действовала слаженно: одни спокойно и быстро отлавливали лошадей, другие – те, что попали под обломки или под копыта – жались к краю поляны, а особенно пришибленные ошалело бродили между опасно развеселившихся животных. Остальные же, не обременённые полезными делами, уверенно брали меня в кольцо. Пока я кое-как поднималась на ноги, со стороны покинутого мной и чудом не разрушенного лошадьми шалашика послышались возмущённые вопли, большая часть разбойников повернулись туда. В наступившей затем тишине негодующий возглас одного из бандитов, сравнимого со мной по возрасту, а то и младше, прозвучал похоронным колоколом… скорей по мне, чем по убитому «заместителю» главаря.
– Бирдо убит!
Я скривилась и опасливо попятилась, но далеко отойти, конечно, не смогла. Меня свалили с ног – я больно ударилась коленями об утоптанную землю – заломили назад руку, которой я наивно надеялась дотянуться до уроненного при падении с лошади кинжала. В последней попытке вырваться я сгребла в кулак горсть земли и швырнула в лицо держащему меня бандиту, но тот непринуждённо увернулся, а подарочек попал в его соседа, который тут же заорал (или даже заревел) и, прижав ладони к лицу, толкнул соседа. В какой-то мере досталось всем, а высокий косматый разбойник – ему с размаху заехали в челюсть, чуть не свернув оную, – оказался самым скорым на руку: он выхватил нож или что-то похожее – ситуация не располагала к изучению вражеского арсенала – замахнулся, кто-то шибко добросердечный потянул меня за волосы, открывая для удара шею…
– Что здесь происходит?! – донёсся откуда-то справа слабый, но властный голос.
Неплохо наточенное лезвие остановилось в миллиметре от моей кожи, не решившись прикоснуться.
– Она убила Бирдо Тесака! – обличающее закричали со всех сторон. – Клыкач ударился головой, а бешеный коняга выбил ему три зуба! В нашей берлоге всё вверх дном, здесь работы на три дня!
Толпа немного расступилась, позволяя мне увидеть стоящего на пороге хижины нездорово бледного мужчину лет пятидесяти, аккуратно выбритого, чисто и опрятно одетого, с рукой на перевязи. Узнать главаря банды не составляло труда.
– Она нам нужна, – мужчина едва заметно переменился в лице, выслушав жалобы и узнав о смерти помощника, но остался сдержан в чувствах, как и положено руководителю, и о планах своих не забыл. – Приведите её ко мне в хижину.
– Не след вам оставаться с ней наедине, – рискнул возразить разбойник, всё ещё держащий нож у моего горла.
– Спасибо за заботу, Мирко, но я сам буду решать, что мне делать, – отрезал главарь и, тяжело переступив порог, вернулся в хижину, избавляя себя от дальнейших пререканий.
Косвенно представленный мне Мирко зло оскалился, но спорить не осмелился, не лишив, впрочем, себя удовольствия чиркнуть таки ножом по моей шее, будто бы не нарочно, – я почувствовала, как из тонкой царапинки стекла на грудь капелька крови. Другой разбойник, всё это время выламывавший мне руку, грубо потянул вверх, окончательно выворачивая мои локоть и плечо. Я мстительно наступила ему на ногу, за что поплатилась ощутимым тычком под рёбра, потому больше не сопротивлялась.
В хижине были только узкая кровать, небольшой стол, заставленный по случаю болезни какими-то склянками, и огромный крепкий сундук – вероятно, бандитский общак. Мне пришлось сесть прямо на дощатый пол, к моему облегчению, хотя бы чистый, и на этот раз разбойники не проигнорировали возможность связать меня по рукам и ногам, да так крепко, что верёвки врезались в запястья, чуть не перекрывая ход крови. Главарь, ещё больше побледневший, наблюдал за их действиями с кровати – лёгкая прогулка до порога и обратно далась ему гораздо тяжелей, чем он хотел показать. Уперев локти в колени, я положила подбородок на руки и подняла глаза. Мужчина изучающее смотрел на меня, но долго продержать взгляд не смог – устало откинулся на стену, прерывисто дыша.
– И что вы будете со мной делать? – продолжая беззастенчиво разглядывать хозяина хижины, поинтересовалась я.
Вновь переводя на меня взгляд, главарь попытался изобразить усмешку, но помешал спазм или нечто подобное, заставившее его болезненно поморщиться. Похоже, он был ранен куда сильнее, чем это могло показаться на первый взгляд.
– Эй, вам плохо? – участливо осведомилась я, искренне опасаясь, что состояние больного перейдёт в критическую фазу, а обвинят опять же меня.
Мужчина не счёл необходимым отвечать на мой последний вопрос, но реплики меня удостоил:
– Меня зовут Берд Пирт по кличке Башка, запомни моё имя. Я не позволил своим людям расправиться с тобой потому, что ты должна выполнить для нас одно поручение.
– А какая мне будет от этого выгода? – подозрительно уточнила я.
– Никакой, – отрезал Берд. – Но в твоих интересах сделать всё правильно – тогда тебя ждёт лёгкая смерть.
Я даже закашлялась от такой щедрости. Могли бы хоть для приличия наврать, что отпустят…
– Что же тогда будет, если я вообще откажусь сотрудничать? – иронично осведомилась я, механически перебирая пальцами прядь волос.
– На тебя обрушатся все муки ада, – лаконично пояснил он таким будничным тоном, будто каждый день спускался в сие гостеприимное местечко и методично записывал в блокнотик творящиеся там безобразия. – Можешь так поступить, если хочешь порадовать Мирко – ведь ты убила его брата. Завтра тебя отвезут к одному человеку, и ты передашь ему послание, содержащее предложение о работе. В твоих интересах, чтобы он его принял.
– Сами бы и таскали свои записки, я-то вам зачем?
– Интересующий нас человек соглашается на подобные предложения исключительно редко. А если он остаётся недоволен, то в качестве отказа, как правило, отправляет голову гонца.
Удавшаяся на этот раз Берду злорадная ухмылка мне совершенно не понравилась. Я тоже растянула губы в улыбке, стараясь придать лицу ехидное выражение. Поединок гримас закончился в ничью. Главарь съёжился от очередного приступа, а я просто устала кривляться, да и неудобство позы давало о себе знать. Решив оставить последнее слово за собой, я с довольным видом расслабленно потянулась и неожиданно для Берда покладисто согласилась:
– Ладно, так и быть, поболтаю с этим вашим специалистом. Может, он окажется повежливей в обращении с дамами…
Берд смерил меня странным, оценивающим взглядом, словно бы примеряя на меня какую-то роль, но не сказал больше ни слова и переместил свой интерес на стоящие на столе лекарства, оставляя меня наедине с самой собой…
Сон долго не приходил, а когда всё же почтил меня своим визитом, постоянно отвлекался, выталкивая меня из своих объятий и тем самым только больше выматывая усталое сознание. Задремать более-менее качественно удалось ближе к рассвету, да и то ненадолго: пробуждение смешалось с абсурдным чувством, будто меня волочат по полу, взявшись за шкирку. В следующий миг я поняла, что это действительно так – мой позвоночник ощутимо врезался в ступеньку, а то, что пониже, окунулось в грязь. Осознав происходящее, я запоздало попыталась оказать сопротивление, но не преуспела, обнаружив до сих пор стягивающие запястья и лодыжки верёвки. Впрочем, через пару шагов меня и так перестали тащить, позволив свободно валяться на земле, что являлось сомнительным удовольствием при учёте холодной и сырой после ночи почвы. К центру поляны вывели трёх осёдланных лошадей; мне развязали ноги и заставили влезть на облезлую кобылу, которая выглядела настолько нездоровой, что впору бы мне везти её на себе. Одним из моих сопровождающих был уже известный мне Мирко, волком глядящий на меня из-под нахмуренных бровей; у второго в глазах читалась неизбывная лень, а на заспанном лице – последствия весело проведённой ночи. Так что оба они недовольно хмурились и гнали лошадей, надеясь не то поскорее закончить с делами, не то побыстрее избавиться от меня. Все попытки узнать, куда мы направляемся, разбивались о крепкую стену молчания – разбойники не проронили ни слова за всю дорогу по тропке, которая больше напоминала звериную и не предполагала езды в три ряда на высокой скорости. Через полчаса или около того лес кончился, мелкая поросль опушки спускалась по пологому склону холма к небольшому посёлку. На улицах суетились люди: дети носились туда-сюда, селяне что-то продавали и покупали друг у друга, из-под навеса в дальнем краю деревни струился чёрный дым – шла работа в кузнице, на одном из домов латали прохудившуюся крышу.
Мирко выдвинулся вперёд и уверенно направился к окраине посёлка – там, на отшибе, стоял скромный бревенчатый домик, отличный от других полным отсутствием огорода, хозяйственных построек и забора. У крыльца аккуратной горкой лежали дрова, дверь была гостеприимно приоткрыта. Мы подъехали к самому порогу; разбойники спешились, о чём-то тихо переговорили, бросая настороженные взгляды в сторону домика.
– Ты знаешь, что должна делать? – повернулся ко мне Мирко, в то время как второй бандит разрезал верёвку на моих руках.
– В общих чертах, – буркнула я, запоздало сообразив куда и зачем меня привезли.
– Передашь ему это, – разбойник протянул мне сложенный в несколько раз листок желтоватой бумаги. – Не зли его, говори как можно меньше…
Дурацкие указания я слушала в пол уха, глубоко задумавшись о том, как бы вывернуть сложившуюся ситуацию себе на пользу, поэтому окончание речи успешно пропустила и спохватилась, только когда Мирко прикрикнул на меня и велел поторапливаться.
Нарочито медленно спешившись, я поплелась к двери. Вблизи стали видны глубокие выбоины на косяке и стене, будто по ним колотили чем-то тяжёлым и острым; чуть правее крыльца несколько нижних в срубе брёвен были закопчены до черноты, словно их кто-то поджигал, но дерево так толком и не занялось. Приоткрытая дверь то ли показывала гостеприимство хозяина дома, то ли являла скрытое предупреждение: входи, коли готов бросить ему вызов. Случайный порыв ветра качнул створку, заставив её скрипнуть, а меня вздрогнуть. Пальцы неуверенно скользнули по отполированной тысячами прикасаний ручке, и я просочилась внутрь, бросив через плечо прощальный взгляд к небу.
В доме было уютно, нереально тихо и приятно прохладно по сравнению с улицей, где начинало припекать солнце. По углам полупустой просторной комнаты ютились, спасаясь от льющегося из окон света, блеклые тени.
– Есть здесь кто-нибудь? – едва слышно спросила я в пустоту, робко двигаясь к середине комнаты.
В лицо дунуло сквозняком с лёгким запахом озона, мороза и.. роз? Прямо на моих глазах из тени выступил силуэт, непостижимым образом скрывавшийся в ней доселе. Это был мужчина лет на пять старше меня, с тёмными, отдающими в зелень волосами. В его взгляде читалось умеренное любопытство, в глубине зрачков медленно угасало призрачно-синее пламя, радужка переливалась всеми оттенками голубого. Не давая вырваться наружу нервной дрожи, я сглотнула, облизнула сухие обветренные губы – на языке остался солоноватый привкус, на зубах скрипнул песок, и мне вдруг стало как-то неловко от моего потрёпанного внешнего вида. Мужчина был одет во всё чёрное и только широкий пояс с короткими парными ножнами выделялись тёмно-красным цветом. Я хотела что-нибудь сказать, но хозяин избушки остановил меня жестом.
– Будешь говорить, если я спрошу, – невежливо обрезал он. – Оружие?
– Нет, у меня только это, – я демонстративно помахала перед его носом зажатым между пальцами посланием.
На слово представитель какой-то из уголовно наказуемых профессий мне не поверил, тщательно обыскал, исследовал каждый карман и без добычи не остался – из забытых даже мной закромов одежды был извлечён изрядно помятый листок бумаги, в котором я без труда узнала свою экстрскую находку.
– Эй, отдайте! – вырвалось у меня, но наёмник, или кто он там был, проигнорировал мой возглас и продолжил спокойно изучать свой трофей.
Пробегаясь глазами по тексту, мужчина явно не читал, а будто искал какую-то фразу или слово. На пятой или шестой строчке он заинтересованно остановился, не отрывая взгляда от листка, обратился ко мне:
– Ты знаешь этот язык?
– Немного, – неуверенно ответила я, сама сомневаясь в правдивости своих слов.
Наёмник взглянул на меня, улыбаясь половинкой губ, и протянул вновь аккуратно сложенную бумажку. Я взяла её не сразу, удивлённая не только неожиданным возвратом имущества, но и ярко-зелёным цветом его глаз, которые, как мне помнилось, минуту назад были голубыми. Он терпеливо дождался, пока я очухаюсь, сделав¸ видимо, скидку на женскую впечатлительность, и невозмутимо продолжил, словно и не вёл себя только что крайне неприветливо:
– Так кто ты и зачем пришла?
– Меня к вам… послали, – на сей раз без задержки отреагировала я, намеренно заменяя нейтральное «прислали» красноречивым «послали». – Я практически ничего не знаю, так что, думаю, вам стоит почитать их письмо.
Небрежно выхватив у меня бумажку, мужчина просмотрел по диагонали текст, недовольно кривясь, и, раздражённо смяв листок, бросил его не глядя через плечо, метко попав в не закрытую заслонкой печь. Я непроизвольно сделала шаг назад, памятуя о шаткости своего положения вообще и в этом доме в частности.
– Если это предложение вас ничем не заинтересовало, может, я пойду? – невинно поинтересовалась я, отступая к двери. – А у вас есть задний ход?
Снисходительно улыбнувшись, наёмник отрицательно покачал головой, решительно схватил меня за локоть и потащил на улицу. Разбойники, ждавшие меня во дворе, весьма обрадовались нашему появлению. Правда, Мирко был явно разочарован тем, что я вышла из дома целой и невредимой…
– Вы поедете с нами, достопочтимый Телас?
Наёмник не удостоил бандитов ответом, молча вывел откуда-то красивого серебристо-чёрного коня и жестом предложил нам поторапливаться. Впрочем, ему пришлось подождать, пока Мирко свяжет мне руки, мстительно затягивая узел, а расслабившиеся за время стоянки унылые лошадки оторвутся от лужайки и нехотя повернут морды к дороге.
Обратный путь напоминал гонку за временем: конь Теласа нёсся впереди, словно не замечая ухабов и рытвин, а наши серые кобылки, постоянно подстёгиваемые разбойниками, едва удерживали дистанцию, спотыкаясь и разбрызгивая тучи грязи на каждом шагу. Моя лошадь, похоже, была самой слабенькой – наверно, её предусмотрительно выделили мне во избежание попыток бегства, но теперь она выбивалась из последних сил, вынужденная не отставать от своих подружек более чем на длину поводьев, крепко привязанных к луке седла Мирко.
На печально знакомой полянке посреди разбойничьего лагеря никого по раннему часу не было. В лесу царили покой и тишина, но насладиться ими в дикой скачке не представлялось возможным. Мы выскочили на поляну вскоре после Теласа, чей конь даже не запыхался, и моя взмыленная лошадка финальным аккордом споткнулась, завалилась на бок, придавливая меня к земле, однако стоило Мирко ослабить узел, она сразу вскочила и на разъезжающихся ногах зигзагами убежала в лес – копыта просвистели в сантиметре от моей головы. Негромко хлопнула дверь – Мирко отправился будить главаря; его напарник беззлобно пнул меня под рёбра:
– Поднимайся!
От второго тычка я неуклюже увернулась, а третьего не допустила, кое-как перекатившись на четвереньки, а потом и встала на ноги. Видимых, точнее, ощутимых повреждений я, как ни странно не обнаружила: только немного болела нога, придавленная минуту назад худосочной кобылой, но не так сильно, как ожидалось. Кроме меня самой о моём здоровье, разумеется, никто не беспокоился, а время и не думало останавливаться, поэтому не успела я перевести дух, как из хижины вышел Мирко, а за ним и сам Берд Пирт, еле ковыляющий на негнущихся ногах. Сегодня он выглядел ещё хуже: под глазами залегли тени, его покачивало; слышалось прерывистое хриплое дыхание. Телас спешился, небрежно кивнул Берду, тот выдавил радушную улыбку.
– Рад, что вы согласились поговорить о нашем деле. Заходите в дом, – пригласил он, пропуская гостя вперёд.
– Эй, – окликнул главаря Мирко, до боли впиваясь пальцами в моё плечо. – А что делать с этой?.. – он окинул меня кровожадным взглядом.
Берд задержался на пороге и бросил через плечо:
– Приведи пока сюда, разберёмся с ней позже.
Мирко раздосадовано сплюнул и зло толкнул меня вперёд.
Хоть к смерти я и относилась более чем спокойно, на тот свет всё же не торопилась и была рада любой отсрочке исполнения желаний невзлюбившего меня Мирко, поэтому безропотно села на ставшее привычным и почти родным место на полу и замерла в надежде, что о моём существовании забудут.
Берд не сел; он позволил себе только упереть руку в стол – это было единственное, что удерживало его от падения.
– Так что насчёт нашего предложения? – слабым, но ровным голосом осведомился Пирт.
Телас, с видом полного хозяина положения, прислонился к стене, скрестив руки на груди, помолчал с нехорошей полуулыбкой.
– Знаете, сколько таких «заманчивых» предложений поступает мне за неделю? – нарушил наконец молчание он. – И это несмотря на предпринимаемые мною меры! Почти ничего не изменилось, только теперь ко мне присылают тех, кого не жалко, а то и запуганных пленников, на которых заказчикам и вовсе плевать. Не слишком честная тактика, вам не кажется? – с каждым словом его тихий голос становился всё холоднее, в нём сквозила неприкрытая угроза.
– Всем известно, что я берусь только за сложные, интересные лично мне или необычные задачи, – продолжил он, ни на тон не повышая голос. – Но вы всё равно дёргаете меня по пустякам! Не стоит меня злить, – весомо закончил Телас, в глазах которого, сменивших цвет на бордовый, предупреждающе заплясало алое пламя, отбивающее всякое желание спорить.
Но главарь местной шайки, очевидно, получил свою должность не зря: хоть стоять ему с каждой секундой становилось всё тяжелей, с одного выразительного взгляда его не проняло.
– То, что предложили вам мы – выполнить не так уж просто! – твёрдо возразил он. – Разве вызволить заключённого из самой охраняемой в стране тюрьмы – это пустяк, недостойный внимания профессионала?!
– Я уже дважды бывал там. Так что да, это недостойно моего внимания. К тому же, ваша затея попахивает идиотизмом. Вы не сможете контролировать этого человека, его место в тюрьме.
Ледяной ветер похолодил кожу, знакомый запах роз после грозы ударил в нос. Температура в комнате заметно упала, стало темней, и, возможно, мне это лишь показалось, но по стенам побежали слабые отблески пламени. Хоть я и сидела в стороне, не являясь прямым участником событий, меня проняла нервная дрожь, а что делалось с Бердом, получающим полную гамму ощущений, и представить было трудно. Впрочем, главарь держался неплохо: позиции сдавал медленно и по одной.
– Мы были не правы…
Пауза. Берд вздрогнул и отвёл глаза.
– Мы больше не побеспокоим вас…
Гнетущая тишина. Выдыхаемый воздух выделялся облачком пара. Берд покачнулся, его рука, судорожно упирающаяся в стол, согнулась.
– Чем я могу загладить вину?
В комнате резко потеплело, стало светло, а всполохи на стенах превратились в солнечные пятна. То, что последние несколько минут не являлись коллективной галлюцинацией, теперь подтверждало лишь медленно тающее в глубине зрачков Теласа пламя. Похоже, он добился, чего хотел, одной только демонстрацией силы…
– В качестве компенсации отдайте мне, – Телас загадочно ухмыльнулся, – её.
Он качнул рукой в сторону, указывая большим пальцем в мой угол. Я оторопело огляделась, проверяя, нет ли рядом кого-нибудь ещё, но мы были в хижине одни. Недоверчиво прищурившись, я посмотрела сначала на главаря, ошарашенного выбором наёмника не меньше меня, потом на Теласа, невозмутимо ждущего ответа.
– Хорошо, забирайте, – протянул наконец Берд, так и не найдя подвоха в этой просьбе. – Что-то ещё?
– О, нет, – мягко улыбнулся Телас. – Разве что дама желает попросить о чём-нибудь?
Наёмник насмешливо покосился на меня, со сдержанным любопытством изучая мою реакцию.
– Не в моих правилах отказываться от предложения получить что-нибудь на халяву, – усмехнулась я, игнорируя злой взгляд Берда. – Верните моё оружие, больше мне ничего от вас не нужно.
Одобрительно кивнув, Телас отлип от стены, показывая Берду, что разговор окончен, и склонился надо мной, аккуратно распутывая узел на верёвке, от которой у меня уже онемели руки. Пока наёмник возился, Пирт успел доползти до двери: было слышно, как он раздаёт какие-то указания. Когда мы вышли из дома, на поляне уже собралось с десяток разбойников: к счастью, к моей персоне проявлял интерес только раздувшийся от злости Мирко, прожигающий меня ненавидящим взглядом, остальные же пришли поглазеть на более выдающуюся личность. Впрочем, Телас отнёсся к повышенному вниманию равнодушно и, к разочарованию толпы, ничего экстраординарного не сделал, если, конечно, не считать таковым сохранение скучающего выражения лица на протяжении всего пути от дверей до коня. Помятого вида бандит сунул мне в руки меч и тут же отошёл: зазевавшись, я не заметила, что Телас давно ждёт меня у лошади, а разбойники держатся в стороне и выжидающе на меня пялятся. Я загнанно покрутила головой и торопливо зашагала к наёмнику, но на полпути, словно что-то почувствовав, обернулась и встретилась взглядом с Мирко. Его глаза, светящиеся неподдельной злостью и жаждой мести, выглядели страшно. Я остановилась, не находя сил отвернуться, а Мирко вдруг решительно двинулся вперёд, расталкивая разбойников вокруг; его пальцы крепко сжимали рукоятку широкого ножа. Я не ждала нападения. Он не рассчитывал на сопротивление. Мы оба ошиблись. Мирко приближался под предостерегающие крики соратников – наверно, прошло не больше секунды, но мне всё виделось как в замедленной съёмке. Я растерялась, но это не помешало мне обнажить меч, который так и не успела повесить на пояс, и выставить его в защитном жесте. Мирко оказался рядом внезапно, но его нож соскользнул по ловко подставленному мной клинку, оставляя у меня на руке тонкий длинный порез. Я не хотела ему навредить, но действовала автоматически, да и не привыкла видеть реальный результат от подобных приёмов… Меч пошёл на обратное движение прежде, чем я подумала о последствиях, и глубоко полоснул разбойника остриём поперёк груди. Злость в глазах Мирко ещё успела смениться удивлением, после чего он захрипел и повалился вперёд – я едва успела отскочить. На поляне повисла гнетущая тишина. Не мешкая более, я почти бегом кинулась к Теласу, который внушал мне теперь куда меньше опасений, чем враждебно настроенная банда, и неуклюже вскарабкалась на его коня, а наёмник, здраво оценив обстановку, предпочёл поторопить свою зверюгу…
8 глава
Две капли сверкнут, сверкнут на дне,
Эфес о ладонь согреешь.
И жизнь хороша, хороша в двойне,
Коль ей рисковать умеешь…

Максим Дунаевский

Езда с Теласом на одной лошади оказалась сродни американским горкам. Обочины пролетали мимо с головокружительной скоростью, а препятствия, то и дело возникающие на узкой лесной тропке, пролетали над головой и под копытами пугающе легко. Я сидела спереди и судорожно цеплялась за шею коня, которая была неприятно сухой и холодной. Впрочем, в этой дикой гонке нашёлся и положительный момент – длилась она недолго. Мы остановились неподалёку от опушки под одиноким дубом; в стороне виднелась дорога – как я надеялась, та самая, на которой я так неудачно (не то для себя, не то для порядком поредевшей банды) попалась в ловушку.
Я сползла с коня на землю, не ощущая её твёрдости под ногами, прислонилась к дереву. Планка моего настроения упала ниже нуля: что и говорить – день не задался. Порез на руке до сих пор кровоточил, и алая отрава смешивалась с грязью, пачкая и без того не слишком чистый рукав.
– И что дальше? – мрачно поинтересовалась я, наблюдая, как Телас привязывает коня к толстой ветке.
Наёмник неторопливо закончил с узлом и обернулся – его глаза вновь были зелёными.
– Что ты имеешь в виду? – доброжелательным голосом уточнил он.
– Зачем я тебе? Тоже хочешь меня убить? – пессимистично предположила я, отбрасывая вежливое «вы».
– Если бы я хотел это сделать, то что мешало мне раньше? – усмехнулся Телас.
Я пожала плечами, не считая такой довод достаточно убедительным.
– Тебе и сейчас ничего не мешает.
– Верно.
Я вздохнула, недовольно качая головой.
– Может, прекратишь издеваться и объяснишь наконец, что тебе от меня надо?
– Хорошо, – Телас посерьёзнел и подошёл ко мне. – Ты читала текст на той бумаге?
– У меня не было времени.
– И ты не знаешь, о чём он?
– Нет. А тебе это известно?
– Там говорится о легендарном ремадисе – лекарстве от всех болезней. Я думаю, там указан путь к нему. Но знание древнего языка, на котором написан текст, давно утеряно, и я не могу прочитать его. Обычно я работаю один, но если бы ты согласилась помочь мне, то мы могли бы отправиться на поиски ремадиса вместе.
Я остолбенела, сердце забилось чаще. Неужели существует лекарство, способное помочь мне? И решение моей главной проблемы всё время было перед носом? Пытаясь остудить свой пыл, я напомнила себе, что, во-первых, может, этого ремадиса и не существует, во-вторых, его поиски – не такое уж и лёгкое дело, а в-третьих, вдруг даже он не в силах мне помочь… Но надежда, до сих пор робко таившаяся в самых тёмных уголках сознания, вышла на свет и уверенно обосновалась там, не желая слушать доводы разума.
– Откуда же ты узнал, что там написано именно об этом ремадисе, если язык тебе не известен? – отстранённо спросила я, всё ещё отходя от потрясения.
– Уж название «remade contre tout mal» я в состоянии узнать, – пояснил Телас.
– А если я захочу заниматься поисками одна?
– Такого варианта у тебя нет, – холодно ответил наёмник, и в его глазах на миг блеснуло тёмно-красное пламя. – Я просто заберу бумагу с текстом и найду другого переводчика.
Не сдержавшись, я поёжилась – больно уж пугающими были постоянные перемены в его внешности.
– Тебе-то зачем это лекарство? – ворчливо поинтересовалась я, злясь на себя за проявившийся страх.
– Его можно выгодно продать. Это та же работа, только выполняется до заказа, а не наоборот. Но если ты пойдёшь со мной, то мы честно поделим добычу, коли она будет.
Я пару секунд смотрела ему в глаза, решая, стоит ли доверять наёмнику с какими-то подозрительными способностями. Он терпеливо ждал, не отводя взгляд.
– Ладно, – определилась я. – Поедем вместе.
Телас довольно улыбнулся, впрочем, судя по его виду, другого решения он и не ждал.
– Думаю, до завтра останемся здесь. Тебе нужно время для перевода. И, раз уж мы теперь партнёры, может, скажешь, как твоё имя?
– Полесия. А ты, кажется, Телас?
Наёмник поморщился, словно я сказала что-то неприятное.
– Это действительно моё имя, но не называй меня так.
– Почему? – не сдержала любопытства я.
– На моём родном языке «телас» значит «бездна». Такое имя годится только пугать врагов, чтоб не лезли, и заказчиков, чтобы платили побольше. Ты можешь звать меня Игнисом.
– Так тебя называют друзья?
Телас-Игнис смотрел на меня секунд пять, а потом искренне рассмеялся.
– Друзья? Я не знаю, кто это. Игнис – просто прозвище, означает «холодное пламя». И хватит пустой болтовни, принимайся за дело, – резко сменил тон он и, оставив меня недоумённо пялиться ему в спину, принялся отвязывать коня.
– Э-э… Ты куда-то уходишь? – решила уточнить я.
– Да, – лаконично ответил Игнис, вскакивая на коня и разворачиваясь в сторону леса.
– Не боишься, что я сбегу? – прокричала я ему вслед.
Он остановился уже на опушке, обернулся и прежним насмешливым тоном ответил:
– Не боишься, что поймаю?
Предлагая мне обдумать этот вопрос в одиночестве, Игнис умчался в чащу. Впрочем, убегать я не собиралась: хотя наёмник меня и пугал, такая компания являлась неплохой гарантией безопасности, а поход за загадочным ремадисом вряд ли окажется спокойной прогулкой. Если, конечно, в моей бумажке действительно сказано, как и где его искать… Я устроилась в корнях дерева, достала из кармана листок. Сосредоточиться на переводе мне никак не удавалось, взгляд останавливался то на серых от грязи пальцах – спросить, где здесь ближайший водоём, я не догадалась – то на покачивающихся на ветру травинках, а через минуту я вздрагивала, понимая, что спала с открытыми глазами. Разгоняя сонливость, я походила и даже пробежалась; запала хватило на пару строчек, в которых, в общем-то, я едва улавливала общий смысл. Когда я вновь начала погружаться в мягкие объятия дремоты, рядом послышался какой-то посторонний звук, вроде хруста сломанной ветки или шороха упавшего листа. Я поднялась на ноги, огляделась вокруг, но не увидела и не услышала больше ничего необычного и разочарованно прислонилась к шершавому стволу дуба. Погода медленно портилась, небо на глазах затягивалось тучами, и пока я задумчиво наблюдала за передвижением огромного облака, похожего на голову волка, замеченный мною ранее звук повторился вновь. На этот раз мне не представилось возможности как-нибудь отреагировать на него: я не рискнула шевелиться, почувствовав холод металла на шее.
– И за сколько ты загнала моего эксклюзивного коня?
– Привет, Кейрен.
Я расслабилась, стараясь, однако, уменьшить площадь соприкосновения кожи с остро наточенной сталью, сложила руки на груди, криво улыбнулась вышедшему из-за дерева мужчине. Недобрый взгляд Кейрена мне очень не понравился, как и положение, в котором я неожиданно оказалась.
– Ну и кто из нас вор? – насмешливо поинтересовался Кейрен. – Или в твоём мире это норма жизни?
– Как ты здесь оказался? – задала я встречный вопрос.
– Я шёл по следу. Признаться, это было не так-то просто. Пока я обходил Холмы, сильно отстал от тебя и твоей спутницы, кстати, где она? Отыскать вас после Экстра было особенно трудно, но на то я и профессионал, – самодовольная ухмылка.
– И ты потратил столько времени, проделал такой путь, чтобы вернуть свои вещи и зверюшку? Не думала, что ты испытываешь нужду, – подколола я, но у Кейрена было запасено по два слова на каждое моё.
– Такой убыток сам по себе для меня ничего не значит. Я не могу позволить себя обворовывать из принципа. Это вопрос репутации.
Он сильнее прижал клинок к моему горлу, вынуждая вдавить голову в дерево.
– Ты что, собираешься меня убить? – недоумённо нахмурилась я.
– Почему бы и нет? Мне даже взять с тебя почти нечего: коня нет, денег, я так понимаю, тоже, – цинично ответил Кейрен и, приблизившись ко мне так, что расстояние между нашими лицами стало всего в ладонь, добавил. – Если только ты сама не предложишь мне что-нибудь в компенсацию морального и материального ущерба…
Выбрасываемый в кровь адреналин мешал мыслительной деятельности, но через несколько секунд я всё же вспомнила: кроме сомнительной силы женского обаяния, у меня есть ещё кое-что ценное.
– Пожалуй, у меня есть то, что может тебя заинтересовать.
Кейрен наклонился к моему уху и елейным голосом шепнул:
– Очень интересно…
Я мысленно усмехнулась, догадываясь, о чём он подумал, и также тихо проговорила:
– Я знаю, где искать ремадис.
Кейрен отпрянул, удивлённо вытаращившись на меня, и даже ослабил нажим на клинок – впрочем, на коже уже всё равно остался порез в добавок к предыдущему, поставленному мне Мирко меньше суток назад…
– Ты веришь в глупые сказки? – подозрительно нахмурился он.
– Представь себе, всё, что сейчас со мной происходит, в моём мире назвали бы глупой сказкой, – усмехнулась я и вкрадчиво продолжила. – Зато знаешь, сколько ты смог бы заработать, продавая его? Конечно, добыть его будет трудно… Это задача для настоящего профессионала…
Неприкрытая лесть вкупе с упоминанием о выгоде заставила Кейрена самоуверенно улыбнуться, что поспособствовало увеличению расстояния между моей шеей и опасным колюще-режущим предметом ещё на пару миллиметров.
– И чем докажешь, что ты не водишь меня за нос?
Хоть в его голосе ещё звучало сомнение, золотой блеск в глазах выдавал нешуточную заинтересованность. Я медленно сунула руку в карман и, достав порядком помятый листок, помахала им перед носом Кейрена.
– Не смеши. Этот язык больше никто не помнит.
– Я знаю его, – не согласилась я, убирая своё сокровище обратно.
– Ты даже не из этого мира. Откуда ты можешь знать язык наших предков?
– Сомневаюсь в актуальности этого вопроса.
Злорадно ухмыльнувшись, я кивнула ему за спину. Прозорливо догадавшись, что перевес уже не на его стороне, Кейрен торопливо сменил дислокацию: оттолкнув меня от дерева, он ловко скользнул на моё место, изображая классическую сцену «террорист-заложник». Появившийся из ниоткуда Игнис, в чьих вновь сменивших цвет глазах уже разгоралось опасное багровое пламя, молча и осуждающе наблюдал за его манипуляциями. Очевидно, он успел побывать дома, поскольку на нём теперь был одет плотный чёрный плащ, застёгнутый матовой тёмно-красной пряжкой с неразличимым на таком расстоянии рисунком.
– Мне казалось, ты можешь позаботиться о себе, – разочарованным тоном протянул Игнис, обращаясь исключительно ко мне, словно мы были здесь одни.
– Он застал меня врасплох, – виновато развела я руками. – Но у меня уже всё под контролем!
– Правда?
Сохраняя неповторимо скучающее выражение лица, наёмник скептически изогнул бровь.
– Я бы понаблюдал, как ты контролируешь ситуацию с мечом у горла, но удовольствие в данном случае не оправдывает риск.
Кейрен недоумённо переводил взгляд с меня на Игниса и обратно.
– Эй! Я ведь никуда не ушёл! И, между прочим, имею некоторое влияние на положение дел! – обиженно воскликнул он. – Кто ты вообще такой?!
Не сочтя необходимым отвечать, Игнис только раздражённо покачал головой. Огонь в его зрачках на секунду окрасился синим, а я почувствовала на шее холод, будто к коже прижали кусочек льда. Скосив глаза на клинок, я увидела, как металл оплетают тонкие нежно-голубые язычки пламени, и, хоть жара не чувствовалось, непроизвольно попыталась отстраниться, но Кейрен и сам почти сразу выронил оружие: его ладонь покрылась тонким слоем льда. Я воспользовалась моментом и, врезав вору локтём под рёбра, вывернулась из его рук и отскочила на безопасное расстояние. Впрочем, Кейрен остался равнодушен к моему манёвру: его слишком увлёк новый противник.
– Интригующее начало, – усмехнулся он, непринуждённо создавая заледеневшей рукой маленький огненный шарик.
Игниса демонстрация магической силы не впечатлила, а файербол, не долетев до него с полметра, покрылся инеем и тяжело упал на землю, с мелодичным звоном расколовшись на мелкие кусочки. Стало холодно, на поле опустилась тень, словно его отгородили от неба чёрной вуалью. Вспышка – и Кейрен оказался в центре огненного кольца: неестественно тёмное пламя взметнулось вверх на высоту человеческого роста. Трава на его границе мгновенно скрючилась и осыпалась серым пеплом, хотя жаром оттуда и не веяло. Кейрен что-то делал или пытался сделать, но повредить огненной стене не мог; его движения становились всё более резкими, во взгляде читался испуг. Кольцо медленно начало сжиматься, оставляя за собой выжженную полосу на земле. Опережая Кейрена, который в качестве последнего средства начал что-то кричать, я перешла к активным действиям, а именно встала между Игнисом и его жертвой, раскинув руки в стороны, и твёрдо произнесла:
– Мы так не договаривались.
– О чём ты?
Игнис непонимающе скривился, но границы огненного кольца остановили своё движение. Нервно выдохнув, я посмотрела наёмнику в глаза, чего делать мне страшно не хотелось: пылающий в них пожар пугал меня и был настолько реальным, что больно глядеть.
– Не нужно никого убивать. Это мой знакомый, и я сама с ним разберусь.
– Полесия, ты говоришь странные вещи, – Игнис досадливо поморщился, недовольный задержкой. – Что же тогда, по-твоему, нужно с ним делать?
– Хех, – издала я нечленораздельный звук, выражающий все мои сомнения. – Я предложила ему пойти с нами.
– Выполнять обещания, данные под угрозами, вовсе не обязательно.
– Ничего я ему не обещала. И не думаю, что Кейрен причинил бы мне реальный вред, – сделать голос уверенным мне стоило немалых усилий, поскольку сама я была прямо противоположного мнения.
– Он уже сделал это, – устало возразил Игнис: ему наш спор изрядно опостылел. – И пошёл бы дальше царапины, уверяю тебя.
Я машинально коснулась горла – на пальцах осталась кровь – и со всей возможной убеждённостью ответила:
– Это случайность. В общем, либо Кейрен идёт с нами, либо я остаюсь здесь.
Игнис колебался недолго, но мне эти секунды показались вечностью: так отчётливо было ощущение того, что я гуляю по лезвию бритвы. Однако я ещё не настолько верила в возможность своего исцеления, чтобы не испытать судьбу…
– Твоё поведение приводит меня в замешательство, – вздохнул наёмник. – Рискуешь жизнью ради человека, который хотел тебя убить – я уверен, ты понимаешь это также хорошо, как и я. В любой другой ситуации вы бы оба остались здесь навсегда, но тебе слишком трудно найти замену.
Вокруг посветлело, обжигающий кожу холод исчез, сменившись слабым июньским теплом, огонь вокруг Кейрена испарился без единой искры – я облегчённо вздохнула.
– Но имей в виду, если у меня появится хоть малейший повод… – пригрозил Игнис то ли мне, то ли Кейрену и, ничего не объясняя, исчез так же быстро, как появился: я даже не успела понять, в какую сторону он направился.
– Так просто?
Кейрен озадаченно нахмурился, не решаясь переступить выжженную границу, словно опасаясь, что пламя никуда не делось, а просто спряталось под землёй, готовое в любой момент вернуться на свои позиции. Я пожала плечами, не желая вдаваться в подробности: может, вору со стороны это и показалось простым делом, но я до последнего была не уверенна в положительном исходе спора и порядком перетрухнула. С опаской оглядываясь, Кейрен всё-таки вышел из круга и наигранно насмешливым тоном поинтересовался:
– Пока мы одни, объясни-ка, зачем ты меня спасала?
– Ирония в твоём голосе не соответствует выражению твоего лица, – подколола его я.
– Посмотрел бы я на тебя в аналогичной ситуации!
Негодование Кейрена меня искренне развеселило, но ответила я серьёзно:
– Разве у меня был такой потерянный вид, когда ты собирался перерезать мне горло?
Возразить на это вор не смог и только до скрипа сжал зубы, очевидно, чтобы не зарычать. Злился он недолго, наверно, решил не давать мне лишний повод для насмешек.
– Может, ответишь на мой вопрос?
– Знаешь, Кейрен, честные люди отдают долги. А ты однажды спас мне жизнь, помнишь? И я вынуждена взять тебя с собой, дабы попытаться компенсировать ущерб.
– Не надейся, в твою практичность я не поверю.
Вновь ехидно улыбнувшись, на сей раз более искренне, Кейрен с вызовом посмотрел мне в глаза, но я не стала вступать в словесную перепалку: слишком устала для бессмысленных споров. Подождав некоторое время моей реплики, он разочарованно вздохнул и продолжил разговор сам:
– Здесь неподалёку есть озеро, думаю, ты бы хотела привести себя в порядок.
– Откуда вдруг такая забота? – удивилась я столь резкому переходу.
– Не хочу путешествовать с девицей, похожей на бродяжку, – усмехнулся Кейрен и, приглашающее махнув рукой, направился к лесу.
Знакомая пуганая лошадка Кейрена была привязана на опушке: вор заметил меня издалека и загодя спешился, чтобы в полной мере воспользоваться эффектом неожиданности. Теперь он повёл её в поводу: путь к водоёму не обозначался ни дорогой, ни тропой.
– Твой новый друг… Кто он? – спросил Кейрен, неторопливо шагавший чуть впереди меня.
– Я практически ничего о нём не знаю.
– Но ты же как-то познакомилась с ним!
– Эта встреча была мне навязана, долго объяснять. Но я толком не знаю ни кто он, ни чем занимается, а его загадочные способности в действии увидела только что впервые. Так что, если тебе интересно, спроси у него сам, – усмехнулась я.
– Если мне жить надоест, обязательно воспользуюсь твоим советом. Значит, ты с ним не по своей воле? – с надеждой поинтересовался Кейрен.
– Не совсем, – возразила я, но вор интерпретировал мои слова по-своему.
– Давай я помогу тебе сбежать, а ты отведёшь меня к ремадису?
– Ты понял меня неправильно, Кейрен. Хоть наше с Игнисом сотрудничество и было немного вынужденным, это не значит, что сложившаяся ситуация меня не устраивает.
– Ты с ним договорилась? Но если я еду с вами, то тоже в доле, и придётся делить на троих… Мы можем смыться, и оба получим больше!
Я остановилась, повернулась к Кейрену.
– Во-первых, ты сам сказал: я не практична, свои обещания выполняю. Во-вторых, я тебе не доверяю.
– А ему доверяешь?!
Кейрен тоже остановился и обратил ко мне возмущённый взгляд, словно я сказала ему какую-нибудь гадость.
– Нет, – невозмутимо ответила я. – Однако он произвёл на меня более приятное впечатление.
Не найдя, что на это возразить, вор обиженно отвернулся и зашагал вперёд вдвое быстрей.
До озера было не так уж далеко, но мне приходилось постоянно догонять Кейрена, и я успела порядком запыхаться.
– Пришли, – буркнул вор, махнув рукой в сторону видневшейся за кустами водной глади.
Аккуратно раздвинув колючие ветки, я вышла на берег – уютное местечко в окружении высоких сосен. Вода была прохладная, как и воздух, успевший остыть после жаркого утра. Неуверенно глядя на немного присыпанную иголками поверхность озера, я расстегнула пряжку, позволив поясу с ножнами с мягким стуком упасть на влажную, покрытую сухой хвоей землю.
– Украла хорошее оружие и не заботишься о нём, – ехидно протянул Кейрен.
Я непонимающе обернулась: меч наполовину выскользнул из ножен, и стали видны тёмно-красные разводы на клинке – следы моей утренней убийственной деятельности. Присев на корточки я опустила оружие в воду, пытаясь стереть присохшую кровь краешком подола рубашки. Кейрен подошёл поближе, насмешливо наблюдая за моими действиями.
– И кого ты уже успела убить?
– Кучу народа, – с нервным смешком ответила я – вспоминать об этом мне не особенно хотелось.
– А поточнее? Я полагаю, считать ты умеешь?
– Двоих, – неохотно призналась я.
Кейрен старался сдержать смех, а может, только притворялся, что старается, но через полсекунды расхохотался, как ненормальный.
– Да-а, это рекорд, – выдавил он.
– Ничего смешного! – огрызнулась я. – В моём мире так не развлекаются.
Убрав вычищенное оружие, я разулась – стоять босиком было неприятно колко – и выжидающе уставилась на Кейрена. Тот намёка не понял и как ни в чём не бывало продолжал стоять рядом со мной.
– Иди погуляй, пока я буду купаться, – пришлось уточнить мне.
– Зачем? – безмятежно поинтересовался вор.
– Потому что мне надо раздеться, – нетерпеливо разъяснила очевидное я.
– Не лучше ли мне остаться? – предложил Кейрен, непринуждённо кладя руку мне на плечо.
– Отстань! – разозлилась я и второй раз за день пустила локоть в ход.
Кейрен согнулся от моего удара – такой реакции он явно не ожидал.
– За что?! Ты мне сегодня уже все рёбра отбила!
– И поделом! – зло бросила я. – Марш гулять!
Разочарованно вздохнув, вор нарочито медленно поплёлся к кустам, демонстративно прижимая руку к животу, словно я ударила его не рукой, а как минимум булыжником. Дождавшись, пока его уныло ссутуленная фигура исчезнет из видимости, я разделась и, сделав два шага в воде, нырнула…
Погода для купания была не слишком подходящей. Хоть Кейрен и высушил мою свежепостиранную одежду (подпаленный рукав послужил не такой уж большой платой за видимость тепла), но холод обнимал за плечи и проникал под тонкую рубашку вместе со слабым ветром и первыми каплями дождя. Когда мы вернулись, Игнис уже ждал нас: он сидел у дерева и… читал книгу в плотном кожаном переплёте. Кейрен тихо фыркнул, заметив его за этим занятием, однако вслух ничего сказать не посмел: слишком свежо ещё было воспоминание о силе наёмника. Рядом с деревом стоял конь Игниса, нагруженный парой объёмистых сумок. Он вёл себя всё также странно: не шевелился и, кажется, даже не дышал.
– Я надеюсь, ты выяснила, в какую сторону нам ехать, прежде чем отправиться на прогулку? – обратился ко мне Игнис, не поднимая глаз от книги.
– Да, – честно ответила я: к счастью, двух прочитанных строчек для извлечения этой информации было достаточно. – Нам нужно в Другие Долины.
Наёмник кивнул и продолжил чтение, не обращая внимания на всё усиливающийся дождь: мощная крона дуба почти полностью останавливала крупные капли. Мрачно посмотрев на хмурое небо, я тоже прижалась к стволу – вымокнуть ещё больше не хотелось. Кейрен же прятаться не спешил; он, кажется, пытался что-то наколдовать – может, зонтик? Его старания не были безрезультатными: вокруг нашей стоянки замерцала прозрачная полусфера, охватывая участок около дерева вместе с нами и лошадьми, по её стенкам тут же заструились ручейки. Игнис на секунду оторвал взгляд от книги, без интереса и даже немного неодобрительно посмотрел вверх – на блестящую от влаги поверхность, но ничего не сказал, глубоко разочаровав этим Кейрена, очевидно, надеявшегося произвести впечатление именно на него. Я же, конечно, не смогла отнестись к проявлению магии, как к чему-то будничному, и проигнорировать возможность прикоснуться к чуду: рука сама потянулась к границе сферы – поверхность была тёплой, абсолютно гладкой на ощупь и едва уловимо пульсировала под моей ладонью, словно живое существо.
– Впечатляет? – вкрадчиво прозвучало у моего уха.
– Ага, – призналась я, к Кейрену. – Но не обольщайся: очарование твоей магии не распространяется на тебя самого, так что отодвинься!
Вор послушно отошёл на шаг, но самоуверенная улыбочка с его лица не исчезла: ему была необходима публика, и я со своей наивной восторженностью походила на эту роль как нельзя лучше.
Перевод наконец сумел меня увлечь, несмотря на то, что знакомо мне было в среднем каждое пятое слово, поэтому я отложила листок лишь в сумерках, когда буквы превратились в неразличимые пятна. Воздух внутри сферы словно потяжелел, дышать стало трудно, от духоты заболела голова. Это чувствовала не только я – лошадь Кейрена, до сих пор остающаяся для меня безымянной, тревожно всхрапывала, скребла копытом землю. Я встала, отряхнулась от земли и подошла к сидящему в стороне вору, со скучающим видом перекидывающему из руки в руку мелкий камешек.
– Дождь давно закончился, ты не хочешь убрать эту сферу? Здесь становится слишком душно.
Кейрен равнодушно пожал плечами, поднялся на ноги, сделал какой-то сложный жест и… ничего не произошло. Сначала он покраснел решил, видно, что где-то ошибся, – повторил свои действия, вновь не добившись видимого результата, и теперь уже побледнел, бросив испуганный взгляд в сторону Игниса. Прижав ладонь к поверхности сферы, Кейрен несколько секунд водил другой рукой вокруг, но, по-видимому, пришёл к неутешительным выводам.
– У меня две новости, и обе плохие, – прошептал он так, чтобы услышала только я. – Я не могу убрать сферу.
– Так. Замечательно. А какая же вторая плохая новость?
– Кажется… – Кейрен замешкался, смущённо кашлянул. – Кажется, сфера не пропускает воздух, и мы скоро задохнёмся.
Мысленно я нашла много красочных эпитетов для выражения моего отношения к имеющемуся положению, но вслух говорить не стала: пожалела вора, готового впасть в панику.
– А если сделать подкоп? – предложила я.
– Не выйдет. Сфера замкнутая, она уходит под землю.
– Всё ясно, – вздохнула я. – Игнис!
– Нет, не зови его!!! – зашипел на меня Кейрен, но было поздно: наёмник закрыл свою книгу, устало потянулся и направился к нам.
– Что случилось? – уныло поинтересовался он.
– У нас проблема, – я взяла переговоры в свои руки. – Эта штука не пропускает воздух, а Кейрен не может её убрать.
– Заметь, взять его с собой – не моя идея, – безразличным тоном напомнил Игнис.
– Ну, извини, я не виновата, что он колдовать не умеет.
Кейрен благоразумно не стал опровергать мои слова, однако выразил своё несогласие недовольно поджатыми губами. Снисходительно улыбнувшись мне, Игнис впервые снизошёл до разговора с вором, однако его следующую реплику вряд ли можно было назвать вежливой и приветливой:
– И на каком году обучения тебя выгнали?
Спокойный и безразличный голос, каким это было сказано, мог вывести из себя даже самого уравновешенного человека, а Кейрен и подавно пришёл в ярость.
– Ниоткуда меня не выгоняли! – позабыв об осторожности, зло выкрикнул он – слишком зло, чтобы поверить ему.
– В твоей магии легко читается почерк адепта одной из столичных Школ. Но выпускник едва ли столкнулся бы с проблемой в уничтожении собственной волшбы, – невозмутимо ответил Игнис.
– Это не твоё дело!
Полностью потеряв над собой контроль, Кейрен был готов наброситься на наёмника – затронутая тема, видно, оказалась больной – но его пыл мгновенно остудил голубой огонь, предупреждающе скользнувший по траве перед мужчиной. Вор опасливо отступил, предполагая, что ему удалось разозлить Игниса, но он ошибался: в синем пламени глаз читалось лишь холодное презрение.
– Давайте на этом остановимся! – вмешалась я. – У нас есть конкретная проблема, а обсуждение прошлого Кейрена можно и отложить.
– А я и занимаюсь решением нашей проблемы, – недобро ухмыльнулся Игнис. – Если его убить, сфера сама исчезнет.
При этих словах Кейрен побледнел ещё больше и без всякого стеснения отступил мне за спину.
– Э, нет, Игнис. Так дело не пойдёт, – я осуждающе покачала головой, делая недовольный вид. – Скажи честно, ты можешь вытащить нас отсюда другим способом?
Игнис посмотрел на меня немного грустно, с сожалением вздохнул, но врать не стал:
– Да.
Голубое пламя ручейком разлилось по периметру сферы, оплело её стены, покрывая их инеем. Когда огонь исчез, Игнис с размаху ударил по поверхности, и она с лёгким звоном разлетелась на мелкие осколки, как тонкое стекло… или лёд.
– В следующий раз не пытайся делать то, чего не умеешь, – презрительно бросил наёмник и, не давая Кейрену возможности возмутиться, вернулся к облюбованному месту у дерева. Я присела на корточки, взяла в руку один из осколков – он растаял у меня на ладони, превратившись в лужицу воды. Бросив злой взгляд на Игниса, Кейрен раздражённо топнул – мне в лицо брызнула ледяная крошка – и, ругаясь сквозь зубы, быстро пошёл в сторону леса.
– Куда ты? – без особого энтузиазма поинтересовалась я, но ответа не получила, а впрочем, не сильно и ждала.
…Моё утро началось с чьего-то холодного прикосновения. Почувствовав чужую ладонь на своём плече, я не торопилась открывать глаза, предпочитая сначала осознать, что изменилось с вечера – а в том, что нечто изменилось, сомнений у меня не было. Когда я засыпала, ночная прохлада, легко проникавшая под тонкую рубашку, сковывала тело, и согреться не помогал ни ярко горящий костёр, плюющийся искрами и густым дымом от обилия влажных дров, ни теплосберегающая поза. Пригодились бы куртка и одеяло, но все мои вещи остались на Арктуре, а «заботливые» спутники поделиться не предложили. Сейчас же мне было даже жарковато, причём, похоже, давно: небрежно расстёгнутый, очевидно, во сне, ворот рубашки говорил о том, что запарилась я ещё в разгар ночи. Разгадка нашлась быстро: кто-то всё-таки пожертвовал для меня своим одеялом, достаточно тёплым, чтобы чувствовать себя комфортно при июньской погоде средней полосы. Рубашка съехала с плеча, и я могла в полной мере ощутить крепкую хватку уже догадывалась чьей руки, всё требовательней пытающейся меня разбудить. Обречённо вздохнув, я открыла один глаз и шёпотом протянула:
– Тебя можно узнать и вслепую и потом ещё долго вспоминать о встрече с тобой по повторяющим форму ладони синякам.
Ориен не смутилась, но руку убрала; вид у неё был серьёзный и сосредоточенный, по её пространным жестам выходило, что мне следует вести себя тихо и идти куда-то с ней.
– Да что происходит? – недоумённо нахмурилась я, не повышая, однако, голос.
– Помогаю тебе бежать, неужели это не очевидно?! – зло прошипела Ориен, готовая уже вытаскивать меня из-под одеяла за шкирку (с неё станется!).
– Подожди, подожди, от кого или чего мне надо убегать?
– От этих бандитов, разумеется, – девушка раздражённо махнула рукой в противоположную от костра сторону.
Я приняла полусидящее положение, обеспокоено обернулась, ожидая увидеть множество набежавших за ночь разбойников, но там никого не оказалось, кроме Игниса и Кейрена, мирно наслаждающихся последними часами (или минутами?) сна.
– Если ты имеешь в виду моих… – я замялась, не решившись употребить слово «друзья» в отношении людей готовых меня прибить в любой момент по пустяковому поводу, – партнёров, то я с ними по доброй воле. Нет, они, конечно, в определённом смысле бандиты, но спасать меня от них не надо. Но неужели ты рискуешь, чтобы помочь мне? На тебя это не похоже.
Ориен недовольно скривилась, не горя желанием отвечать на провокационный вопрос.
– Мне показалось риск невелик, – медленно проговорила она и неохотно добавила. – Вообще-то, меня тронуло то, что ты знаешь правду обо мне, но не придаёшь этому значения. Сомневаюсь, стоит ли верить тебе, то есть твоей странной истории, но я, пожалуй, тебе доверяю. Я искренне хотела помочь.
– Слишком много у тебя знакомых, – буркнул Игнис совершенно не сонным голосом; он открыл глаза, и Ориен вздрогнула, разглядев в них затухающее синее пламя. – её ты тоже потащишь с собой?
9 глава
Пылать живыми искрами,
В огне, как мы, неистовом!
Боль будет завтра, а пока
Вьется огонь в моих руках,
Соединяя целое,
Черное
И белое!

Из мюзикла по Dragonlance Мириам и Сарумана

– Оборотень?!
– Маг?!
– Я никуда не поеду с этой… этой… мутанткой!
– Я отказываюсь находиться в непосредственной близости от этого чародейского отродья, одного из тех, кто возомнил себя властителем мира и повелителем судеб!
Стоило Кейрену проснуться и бросить взгляд на Ориен, как начался сумасшедший дом. Девушка и вор кричали друг на друга, на меня, и только Игнис, отнёсшийся к расовой принадлежности Ориен с обычным своим безразличием, оставался вне конфликта: к нему никто из спорщиков и подходить не смел. Стараясь не обращать внимания на шум, я занялась подготовкой к отъезду: затушила костёр, свернула одеяло.
– Это ведь твоё? Спасибо.
Я улыбнулась Игнису, безразлично рассматривающему протянутое мной одеяло. После недолгих раздумий он всё-таки взял его, ничего не сказав. Подождав немного, я отошла от Игниса, не желавшего тратить силы на разговоры, и отправилась к другому пренебрегающему общению со мной субъекту.
– Опять тебе не удалось избавиться от меня, да? Расстроен, милый?
Разочарованно фыркнув, Арктур соизволил повернуться ко мне мордой, но только для того, чтобы я могла по достоинству оценить его хорошо отрепетированный мученический взгляд. В отместку я щёлкнула его по носу и, туго затянув подпругу, вскочила в седло.
– Стоп! – во весь голос выкрикнула я, оглушив даже саму себя и заставив замолчать и замереть всех присутствующих. – Так, теперь слушайте меня. Кейрен, если тебя что-то не устраивает – проваливай. Ориен, если ты не хочешь ехать с нами, тебе придётся выбрать другой маршрут, поскольку мы устремляемся прямиком к твоему дому.
Расставив все точки над и, я безапелляционно направила Арктура к дороге, Игнис последовал за мной. Наградив напоследок Кейрена пылающим взглядом, Ориен сделала какое-то неуловимое движение, и рядом с ней появилась белая лошадь – вор скривился, будто увидел дохлую крысу недельной давности, а девушка, гордо подняв подбородок, поспешила за нами вдогонку. Кейрен досадливо сплюнул, но перевес был не на его стороне, и он уныло поплёлся к своей кобыле…
Следующие несколько дней напоминали мне поход где-нибудь в подмосковных лесах. Арктур издевался надо мной, как мог: взбрыкивал в самые неподходящие моменты без видимых причин, норовил сделать шаг в сторону, когда я садилась в седло или слезала с него, резко останавливался и трогался с места в карьер – от послушного и невозмутимого коня, каким он казался мне поначалу, остались одни воспоминания (приятные, надо сказать). Ориен и Кейрен так и не примирились с существованием друг друга, переругивались при каждом удобном случае и занимались откровенной показухой, благодаря недюжинным способностям обоих грозящей в любой момент перерасти в катаклизм или другу какую неприятность меньшего масштаба. Несколько дней послушав их крики и взаимные обвинения, мне удалось уловить суть конфликта – это была, пожалуй, идейная вражда между магами и всеми нестандартными существами в целом, а также оборотнями в частности. Насколько я поняла, первые заперли вторых в Других Долинах и протолкнули закон, под страхом тяжкого наказания запрещающий им покидать отведённую территорию. Я благоразумно ничью сторону не принимала, хотя творящийся здесь геноцид мне безусловно претил. Тише всех себя вёл Игнис – он почти не говорил, в спорах никогда не участвовал, но мог одним взглядом охладить пыл любой перепалки, если шум ему слишком уж надоедал. Я украдкой наблюдала за наёмником: окружающий его ореол таинственности придавал ему определённое очарование… которое, впрочем, тут же рассеивалось, стоило пробудиться пламени в его глазах. Вопреки тому, что обычно пишут в книгах, путешествие не казалось мне ни скучным, ни утомительным. Пейзажи радовали разнообразием: бескрайние луга сменялись тенистыми рощами, стоянкой служили то уютные лесные полянки, то узкие берега безымянной речки, вдоль которой проходила большая часть нашего пути. К вечеру четвёртого дня мы вышли на просторную пустошь, романтично поросшую вереском и какими-то мелкими тёмно-красными цветами, названия которых я не знала. Горизонт на востоке загораживала одинокая гора, снег на её острой вершине в красках отражал яркий фиолетово-розовый закат.
– Красота, – восторженно протянула я, натягивая поводья.
Остановившись рядом со мной, Ориен уныло проводила взглядом большекрылую птицу, лениво парившую вдоль далёкого склона, и с горечью в голосе произнесла:
– Жаль…
– О чём это ты? – не поняла я.
– О своём путешествии. Оно заканчивается и… я едва ли осмелюсь покинуть пределы Долины ещё когда-либо. Этот пик – то, что манило меня к дальним странствиям. Я смотрела на него и понимала, что там, за гранью, целый мир, пусть жестокий и недружественный подобным мне, но такой огромный и притягательный…
– Насчёт недружественного ты не ошиблась, – поддел Кейрен, с независимым видом проезжая мимо.
– Когда-то я наивно полагала, что люди не безжалостные, бессердечные звери, какими их видят мои сородичи. В ошибочности своих суждений я имела несчастье убедиться, едва переступив границу Долины. Мне многое пришлось пережить, прежде чем я научилась таиться, с одного взгляда отличать обычных людей от магов, выбирать из толпы наиболее безобидного представителя, к коему можно безбоязненно обратиться. И… убивать. Я была вынуждена научиться убивать, чтобы выжить.
– Жалеешь? – недоверчиво прищурилась я.
– Нет, – Ориен недобро усмехнулась, в её голосе звякнула сталь. – Они заслуживали своей участи, и муки совести я не испытываю.
– Не сомневаюсь, – буркнула я, вспоминая, какой хищный и опасный вид был у девушки с моим мечом в руках.
Словно бы не заметив моей реплики, Ориен вернулась к возвышенно-печальному облику.
– Я не была дома почти год и, хоть устала от дорог и недоверия, но навсегда отказаться от всех чудес мира мне теперь будет непросто. Хоть и легче, чем раньше: теперь, когда я знаю о людях немного больше, их общество мне неприятно, и это отвращение трудно чем-либо окупить.
Хм, я вообще-то тоже человек… Однако моя оскорблённая рожица на Ориен впечатления не произвела, да и вожделенное слово «привал», послышавшееся от кого-то из наших спутников, отвлекло меня от дальнейших препирательств.
Мы остановились на ночь на берегу узкой речушки, глубокой и полноводной. Озаботившись приготовлением ужина, Кейрен занялся рыбной ловлей, а Игнис впервые за последние дни решил подать голос:
– Мы почти у границы. Пора более точно обозначить направление движения.
– Наша цель – некая Долина Огватан.
– Значит, драконы… – задумчиво проговорил наёмник.
– Драконы?! – Кейрен возбуждённо взмахнул руками, позабыв о рыбалке. – Но они же очень опааа…
Неуклюже повернувшись, вор потерял равновесие и плюхнулся в воду под наш с Ориен смех.
– Чтобы туда добраться, надо ещё пересечь Дефрокоф и Локомору – Долины оборотней и русалок, – сверился с картой Игнис. – Не слишком приятный маршрут…
– Почему? – поинтересовалась я, но, очевидно, ответ на этот вопрос содержал недельный запас слов наёмника, и он промолчал.
…Было уже заполночь, когда я оставила бесплодные попытки уснуть. Последовать примеру дрыхнущих без задних ног спутников мне мешало несколько факторов, и первым из них являлось стойкое нежелание моего желудка переваривать отвратное варево, в которое Кейрен превратил обычную речную рыбу. Причём сам вор есть свою стряпню предусмотрительно не стал (из чего следовало бы сделать вывод, что он собрался нас отравить), Ориен своих вегетарианских предпочтений естественно не меняла, а Игнису вообще было безразлично, какого качества, вида и вкуса продуктами восстанавливать потраченную за день энергию; в результате пострадала от сего кулинарного шедевра я одна. Вторым фактором являлось шумное присутствие огромной стаи комаров: кусать они меня не кусали и ближе, чем на полметра, не подлетали (по запаху, что ли, опасность выявляли?), но их хоровой писк выводил меня из себя. И последней по порядку, но не по значимости, причиной моей бессонницы была впервые за последние дни давшая о себе знать привычка бодрствовать по ночам.
Я встала, широким кругом обошла стоянку, дабы не будить не в меру мнительных спутников, спустилась к реке по чуть наклонному берегу. Ночь была удивительно тёплой и светлой, по воде бежала серебристая лунная дорожка, чуть размытая неторопливым течением. Найдя сухое местечко у самой воды, я села на траву. Что может быть прекрасней? Летняя ночь, запах реки, звёздное небо… рычит кто-то… громко… Я спохватилась прежде, чем хищник приблизился на опасное расстояние, и вскочила. С пустоши ко мне подкрадывался, угрожающе скалясь, абсолютно синий зверь, вроде волка, но помельче и с более вытянутой мордой. Из его пасти на землю капала слюна и пена – верный признак бешенства, о том же говорили жёлтые глаза, не выражающие ничего, кроме неконтролируемой ярости. Вынуждая меня пятиться, зверь подходил всё ближе, предостерегающе размахивая… двумя хвостами?! Неужели и здесь радиация?! Делая очередной шаг назад, я оказалась по щиколотку в воде – отступать дальше мешала река. Хотя… По моим скудным познаниям в медицине мне помнилось, что водобоязнь – один из симптомов бешенства – правда, у людей или у животных, я не знала, но попробовать стоило. Не сводя глаз с приближающегося зверя, я медленно углублялась в реку, но едва сделала пару шагов, когда волк счёл момент подходящим для нападения, по-кошачьи сжался и прыгнул. Я, запоздало вспомнив, что не одна на берегу, ещё успела завизжать, коротко, но громко, и прикрыть горло в защитном жесте, прежде чем на моей руке сомкнулись челюсти, в плечо впились когти, а я сама полетела в воду под весом неподъёмной туши. Я зашла недостаточно глубоко, поэтому прижимающая меня ко дну зверюга не испытывала нехватки воздуха, а вот мне оставалось только возмущённо пускать пузыри и пытаться оттолкнуть его свободной рукой. Впрочем, несмотря на свой небольшой размер, волк был для меня тяжеловат, к тому же он наваливался на меня всё больше, безумие в его глазах смешалось со страхом. Вода перед моим лицом окрасилась алым и потеряла прозрачность, но мне не нужен был обзор, чтобы понять, что происходит. Зверь, вдоволь хлебнувший моей крови, имел неудовольствие ощущать на себе действие смертельного яда, который скоро прервёт его безумное существование… Долго ждать не пришлось – волк безжизненно навалился на меня всем весом и даже начал сползать вправо, когда какая-то добрая душа решила мне всё-таки помочь: некто ухватил волка за шкирку и потащил вверх. Учитывая то, что моя рука до сих пор была зажата в пасти зверя, такое «спасение» меня не особо обрадовало, о чём я доходчиво и в не слишком вежливой форме сообщила, как только смогла поднять голову над водой. Пожав плечами в ответ, Игнис придержал волка на весу, а сонный Кейрен хмуро зашёл в воду и за шиворот поставил меня на ноги. Зверя вытащили на берег, я вынужденно села рядом, силясь разжать намертво сцепленные на моей руке челюсти. Склонившись над безжизненно распластавшимся на земле волком, Игнис со сдержанным любопытством осмотрел труп, заглянул даже в жёлтые остекленевшие глаза и заинтересованным тоном спросил:
– Что ты с ним сделала?
Вопрос был провокационным, хотя, наверное, таким и не задумывался. Не могла же я ответить «Знаете, бедный зверик отравился»…
– Волк был, кажется, бешеный, – неуверенно начала я. – Может, он сам помер?
– Наверняка так оно и было, – иронично согласился Игнис, снисходительно улыбаясь.
– Волк?! – издевательски расхохотался Кейрен. – Во-первых, никакой это не волк, а тапи – вымирающий, между прочим, вид. Во-вторых, у них не бывает бешенства. На людей, кстати, тапи не нападают, а питаются снежными зайцами, которые водятся, соответственно, только зимой. Летом тапи впадают в спячку, а этому что-то помешало, вот он и обезумел от голода.
Под любопытным взглядом Игниса, угрожающим – Кейрена и недоверчивым – Ориен, не решившейся подойти близко даже к телу хищника, я была вынуждена срочно выдумывать новую, более правдоподобную версию, но в голову, как на зло, ничего не приходило. Мыслительному процессу существенно мешала ноющая рука, которой становилось всё неуютней в чужой холодеющей пасти.
– Не хотите сначала помочь? – не надеясь на удачу, попыталась перевести разговор в другое русло я. – Мне вообще-то больно.
А в ответ – тишина… Мрачное молчание спутников не сулило мне ничего хорошего; Кейрен молчал выразительней всех: злой и невыспавшийся, он, судя по выражению лица, был готов для профилактики что-нибудь мне отрезать…
– Ладно, ладно… – сдалась я, отчаявшись придумать достойное оправдание. – Скажу честно, этот ваш тапи отравился.
– Чем? – вопросительно поднял бровь Игнис.
– И зачем? – не дошло до Кейрена.
Ориен нервно рассмеялась, но случая поиздеваться над вором не упустила.
– Конечно, Кейрен, несчастный оголодавший тапи решил покончить с собой и переел волчьей ягоды.
В другое время это стало бы началом очередной баталии, но сейчас у вора был объект поинтересней, поэтому он только дежурно огрызнулся на выпад Ориен и вновь переключил своё внимание на меня.
– Так ты объяснишь нам что-нибудь?
– Я уже сказала, что зверь отравился. А чем – вопрос некорректный, лучше спросить кем…
Игниса я не разочаровала: он сразу понял, о чём речь, и ему это явно показалось фактом любопытным и достойным интереса. А вот Кейрен думал долго: мыслительный процесс так явно отражался на его лице, что вызывал улыбку.
– Ты хочешь сказать…
– Кровь, – разрешила я его умственные затруднения. – Не советую меня кусать…
Округлив глаза, Кейрен брезгливо отшатнулся, мнительно вытирая руки о штаны.
– Что за…? – возмущённо начал он, но, похоже, решил, что ему лучше не знать подробностей: некультурно сплюнул и, нарочито громко топая и бормоча в мой адрес что-то нелицеприятное, отправился досыпать. Нахмурившись, я повернулась к Ориен, но та несколько виновато отвела взгляд и последовала за вором.
– Ах так, да?! – зло выкрикнула я им вслед. – Ну и катитесь! Вы мне очень помогли, спасибо!
Не на шутку рассердившись, я даже дёрнула прикушенной рукой: освободиться, конечно, не удалось, а боль отдалась в плечо, заставив меня обиженно взвыть. Тапи злорадно смотрел на меня остекленевшими глазами и разжимать зубы не собирался.
– Давай помогу.
Я удивлённо покосилась на Игниса: уж от него поддержки я никак не ожидала. Наёмник присел на корточки и, крепко обхватив пасть тапи двумя руками, с неприятным хрустом разжал наконец его челюсти. Болезненно скривившись, я торопливо сунула онемевшую руку с двумя рядами симметричных ранок в воду, а, почувствовав мягкую прохладу, разливающуюся по раскалённой, как мне казалось, коже и связанное с ней облегчение, смогла членораздельно выговорить:
– Спасибо.
На мою благодарную улыбку Игнис не ответил, выудил из-за пазухи какую-то светлую тряпочку, на вид чистую, и, требовательно дёрнув меня за плечо, взял на себя роль санитара. Мой рукав был разрезан с пугающей ловкостью, причём я не успела заметить ни как оружие появилось, ни как вновь исчезло из виду. Уверенно накладывая на мою руку импровизированную повязку, наёмник ненавязчиво поинтересовался:
– Не расскажешь что-нибудь ещё об удивительных свойствах твоего организма? Ведь ты обычный человек – я вижу – так откуда ядовитая кровь, если не секрет?
Я устало вздохнула. Конечно, из своей болезни тайны я не делала, но и болтать о ней направо и налево не стремилась. И не только потому, что не хотела, чтобы меня жалели, а и в связи с тем, что говорить об этом вслух мне было слишком трудно. Игнис завязал последний узелок и выжидающе посмотрел на меня с задумчивой полуулыбкой на губах.
– Не хочу обсуждать эту тему… сейчас, – подумав, осторожно ответила я.
Игнис не спорил – согласно кивнул, признавая моё право, и, не теряя благостного выражения лица, одним резким рывком встал. Я последовала его примеру: поднялась с земли, к слову, не слишком тёплой, и поплелась было к тускло мерцающему в темноте кострищу, однако моё внимание привлекли странное шипение, послышавшееся сзади, и дохнувший в спину могильный холод. Обернувшись, я невольно поёжилась: тела тапи на берегу больше не было, теперь о событиях этой ночи напоминала лишь примятая трава, зловеще припорошенная серым, почти бесцветным пеплом. В глазах Игниса затухало багровое пламя, на лице не осталось и следа улыбки, словно секунду назад я говорила с другим человеком. Встретившись с моим испуганным взглядом, наёмник холодно пояснил:
– Падальщики набежали бы, – и быстро прошёл мимо меня к стоянке.
Случайный порыв ветра подхватил пепел с травы, пронёс над лунной дорожкой в воде и унёс с собой, помчавшись над ночной пустошью на рассвет…
…В путь мы отправились ближе к обеду: спутники дали мне выспаться. Я тешила себя надеждой, что они испытывали заслуженные муки совести (кроме Игниса, конечно), но умом понимала, что и Ориен, и Кейрен просто сами были не прочь отдохнуть после ночного происшествия. К тому же, спешить не имело смысла – до Дефрокофа, родной Долины Ориен, оставалось всего ничего, а от возможности прервать турпоход и переночевать в цивилизованном месте никому отказываться не хотелось. День выдался жарким и солнечным, но, несмотря на это, горизонт впереди скрывался за широкой полосой тумана. Я догадывалась, что так, вероятно, выглядела граница Долины, однако подтвердить или опровергнуть своё предположение не могла: Игнис мне вряд ли ответил бы – разговоры на пространные темы почему-то не входили в десятку его любимых занятий, а подходить с вопросами к Ориен или Кейрену, опасливо держащимся от меня в стороне, было ниже моего достоинства. Вот так, в молчании, под перестук копыт и стрёкот разомлевших на жаре кузнечиков, прошло несколько часов пути. Возглавлявший процессию Игнис остановился за пару метров до плотной стены тумана.
– Куда дальше, Ориен? – поинтересовался наёмник, когда мы поравнялись с ним.
– Он знает моё имя?! – тихо буркнула девушка, проезжая мимо меня, и продолжила уже в голос. – Поедем по дороге, здесь же нет развилок.
– Учитывай, что дорогу можешь видеть только ты, – недовольно вставил Кейрен.
– Почему?
– Потому что, по счастью, среди нас других оборотней нет, – язвительно ответил он. – И там, где для тебя дорога и приметный куст, мы видим густой туман.
Ориен нахмурилась, раздражённо тряхнула головой.
– Не смей разговаривать со мной таким тоном, – отчеканила она, давая прямую посылку к новой перебранке.
– Это ты мне?! – мгновенно вскинулся вор, только и ждавший повода.
Зная по опыту последних дней, что подобный спор может затянуться на неоправданно долгий срок, я поспешила вставить слово:
– Стоп, стоп, стоп! Даже не начинайте!
– Я должен тебя слушать? – недружелюбно отреагировал Кейрен.
– Должен, – хмуро сообщил Игнис. – Поехали уже.
Перечить ему вор не посмел и, обиженно надувшись, замолчал. Насмешливо фыркнув, Ориен развернулась и скрылась в тумане.
Белая пелена вокруг была такой густой, что не удавалось разглядеть даже собственные руки. Осязаемо плотный воздух гасил все звуки, дышалось тяжело. Я не была уверена не то что в правильности выбранного направления, но и в том, что двигаюсь прямо. Утешало только одно – Арктур вёл себя спокойно и шагал достаточно уверенно, чтобы надеяться на отсутствие проблем с ориентированием в пространстве. Полоса тумана закончилась также быстро и резко, как началась. Вопреки моим ожиданиям, пейзаж по ту сторону границы ничем кардинально не отличался. Всё тот же пустырь, едва видимая дорога без единого следа колеса, неподалёку виднелся лес. Загадочным образом я выбралась из тумана первой, Ориен вынырнула следом, чуть левей.
– Придурок, – с чувством обозвала кого-то девушка, глядя в туман.
– Кто?
Я обернулась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в белой пелене, но не преуспела.
– Да твой приятель, – Ориен скорчила кислую рожу, продолжая наблюдать за каким-то действом в тумане.
– Который из двух? – устало уточнила я.
Насмешливо выгнув бровь, девушка повернулась ко мне.
– По-моему, тебе должно быть очевидно, кого из них я могу называть так вслух.
Ответ на заплетающихся ногах выбрался из тумана рядом – Кейрен, злой, как чёрт, вёл лошадь в поводу: чтобы пересечь границу ему пришлось прибегнуть к магии. Не скрывая издевательской усмешки, я с чувством полного превосходства протянула:
– Потерялся?
Ориен и Кейрен посмотрели на меня одинаково обиженно: девушка потому, что я отбивала у неё хлеб, а вор – поскольку не ожидал подвоха от меня. В другое время я действительно не стала бы над ним издеваться, но больно уж хотелось сделать ему гадость за его ночное поведение. Игнис выехал из тумана последним, но по его лицу, как обычно, нельзя было сказать, чем он там так долго занимался: блуждал или просто любовался окрестностями. Жестом предложив Ориен идти первой, он нетерпеливо поехал вперёд, и девушка, как раз собиравшаяся что-то мне сказать, была вынуждена отложить разговор и вести нас в глубь Долины.
Местные жители возникали в самых неожиданных местах. Мы подъезжали к большому дереву с густой кроной, когда с одной из нижних веток свесился головой вниз светловолосый парень со смешным выражением лица.
– Эй, Ори, ты вернулась? Давно? А кто это с тобой?
Ориен тепло улыбнулась ему, гораздо более искренне и открыто, чем делала это обычно.
– Здравствуй, Ити, давно не виделись, – приветливо отозвалась она. – Я только приехала. Это моя новая знакомая, её зовут Полесия, и её друзья.
Парень заинтересованно повернулся к нам, любопытно наклонил голову вбок, что в перевёрнутом виде смотрелось весьма забавно.
– Люди?
– Да, Ити, люди. Поговорим позже, ладно?
Пока мы добирались до дома Ориен, девушка успела провести несколько разговоров подобного содержания, и каждый из её собеседников считал своим долгом с осторожным интересом осмотреть нас со всех сторон. Благоразумно не раскрывая рта с самой границы Долины, Кейрен мрачнел всё больше и больше: окружающая обстановка угнетала его вследствие растущего количества не-людей на квадратный метр. Ориен же, напротив, становилась непривычно весёлой и прямо светилась жизнерадостностью: такой я не видела её никогда раньше.
Понятия городов, или деревень, или каких-либо поселений как таковых в Долине, похоже, не существовало: дома и некие странные сооружения, их заменяющие, стояли абсолютно беспорядочно – то тут то там среди деревьев, на полянах и прогалинах. Вскоре мы подъехали к просторной хижине довольно летнего вида: на окнах стояли цветы, стены были оплетены вьюном.
– Это твой дом? – спросила я у Ориен.
Девушка кивнула и остановилась, задумчиво разглядывая строение. В её взгляде читалась неуверенность, растерянность человека, вернувшегося домой после долгого отсутствия. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ориен решилась спешиться и подойти к дому, на ходу объединившись со второй ипостасью. Поднявшись на невысокое крыльцо, девушка едва слышно постучала по косяку. Из дома не раздалось ни звука, но уже через пару секунд дверь распахнулась, и на пороге показалась высокая женщина, внешне ненамного старше Ориен. По её лицу нельзя было понять, рада ли она визиту; молчание затягивалось.
– Здравствуй, мама, – Ориен робко улыбнулась, словно неуверенная в своих словах. – Я вернулась…
– Здравствуй. Ты не одна? – не одарив дочь ответной улыбкой, женщина бросила неприязненный взгляд на нас.
– Я всё объясню. Могу я войти?
Женщина пожала плечами и посторонилась, обе скрылись в доме, не забыв плотно прикрыть за собой дверь. Будучи в некотором замешательстве, я переглянулась со спутниками, но надувшийся не пойми с чего Кейрен вообще ничего вокруг себя не замечал, а Игнис, как всегда, был невозмутим и спокойно ждал у моря погоды, так что моей обеспокоенности никто не разделил. Ориен почти не рассказывала мне о себе, и о её довольно странных на первый взгляд отношениях с семьёй я ничего не знала. Хотя, может, у них, оборотней, так принято?
Вокруг было тихо и безлюдно, ветер шевелил макушки деревьев, слышались уютные птичьи трели, однако впервые в жизни я не имела уверенности в том, что издают их именно птицы. Откуда-то издалека доносились голоса, к лёгкому хвойному аромату примешивался запах дыма. Время шло, из дома никто не выходил и даже не подавал признаков жизни. У Кейрена терпение, если таковое в его характере вообще присутствовало, давно кончилось: он спешился и ходил из стороны в сторону, наматывая уже десятый, наверно, километр, я сидела на крыльце, свесив ноги под перила, и, в надежде хоть чем-то себя занять, наблюдала за Игнисом. Наёмник не шевелился, застыв на коне подобно статуе, в его глазах, неопределённого на данный момент цвета, мерцали зелёные и голубые искорки, хотя изредка среди них пробегал и тревожный алый оттенок. Видимо, он о чём-то думал или погрузился в воспоминания – я уже успела заметить за ним эту странную привычку: Игнис мог сидеть так часами, но при этом никогда не «уходил в себя» – мгновенно реагировал на звуки и оклики и даже ловил на лету неспелые дикие яблоки (ради интереса я как-то зашвырнула в него таким, но повторять эксперимент не рискнула бы: вслепую поймав «снаряд», наёмник одарил меня таким тяжёлым взглядом, что захотелось спрятаться где-нибудь подальше и для верности не высовывать носа пару дней).
Я уже собиралась по-наглому постучаться в дверь, а Кейрен заканчивал бормотать длинную нецензурную тираду об этом мире, Долине, лесе, доме, оборотнях в целом и Ориен в частности, когда погрустневшая и раздражённая девушка высунулась из дома и позвала нас внутрь. Я вошла первой и тут же почувствовала на себе враждебный взгляд. Ориен неловко кашлянула и неохотно пояснила:
– Это моя мама, Эниен.
Женщина стояла сбоку, гордо задрав голову и сложив руки на груди.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я.
Мы встретились взглядами, но этот поединок закончился вничью – обе отвели глаза одновременно: я – испугавшись тяжёлой волны ненависти, накрывшей меня с головой; она – смутившись искреннего непонимания, легко читающегося на моём лице. Идущие вслед за мной Кейрен и Игнис также не избежали «тёплого» приёма. Впрочем, вор не продержался против взгляда Эниен и секунды, трусливо отвернувшись и тайком зло скривившись вместо того, чтобы поздороваться. Игнис же, напротив, без труда заставил женщину опустить глаза – и я вполне её понимала.
В доме было три спальни и гостиная, в которую Ориен переселилась на время, любезно предоставив нам на ночь свою комнату. Кровать здесь, конечно, стояла всего одна, но до вечера я предпочла не поднимать вопрос о её дележе, не без оснований подозревая, что решён он будет не в мою пользу. Скинув все ненужные вещи в угол (необходимым я сочла только оружие – для солидности и на случай неожиданных конфликтов – и сумку со всякой бесполезной ерундой вроде паспорта) и умывшись из миски, стоявшей на полу (надеюсь она предназначалась именно для этих нужд), я хотела выйти из комнаты, но уже на пороге остановилась и зачем-то решила проявить вежливость, пригласив на прогулку спутников. Конечно, моё великодушие никто не оценил: по пояс высунувшийся в открытое окно наёмник просто промолчал, намекая на полную абсурдность моего предложения, а завалившийся на кровать Кейрен, не открывая глаз, выдал сложную трёхэтажную конструкцию, из которой я узнала о себе много нового и, помимо того, ухитрилась уловить общий смысл – нечто вроде «Я никуда отсюда не выйду вплоть до самого отъезда, а ты делай что хочешь, но попробуй только сбежать». Удручённо вздохнув, я покинула помещение, обманутая в лучших чувствах… Хотя нет, вру, чего-то подобного я, собственно, и ожидала… Из дома я вышла незамеченной, не встретив никого ни в коридоре, ни во дворе, а искать Ориен специально не сочла необходимым. Арктур смерил меня недовольным взглядом, демонстративно не отрываясь от поедания приглянувшегося ему стебелька, но, к его облегчению, я не собиралась уходить далеко и запланировала лёгкую пешую прогулку. Куда идти, мне было, в общем-то, всё равно, поэтому я выбрала одну из более-менее утоптанных тропинок и отправилась по ней в противоположную границе строну, стараясь запоминать дорогу.
В одиночестве я пробыла недолго. Вскоре сзади послышался какой-то шум и треск, и едва я успела обернуться, как с одного из ближайших деревьев свалился парень, встреченный нами ещё у границы. Кривясь и потирая ушибленную пятую точку, Ити с кряхтением поднялся и не преминул пожаловаться:
– Уже третий раз за день! Знаю же, что перекидываться надо на земле, и всё равно…
Я усмехнулась. Оборотень или нет, но вёл он себя как обычный человеческий подросток. Теперь, когда Ити стоял на земле, стало заметно, что он ниже меня почти на голову, да и в возрасте уступает мне на добрых полдесятка лет.
– А я вот увидел, как вы идёте, и решил догнать, – продолжил тараторить парень, ничуть не смущаясь моего молчания. – Вы ведь человек, да?
– Вроде с утра была, – ещё раз усмехнулась я, вызвав своей репликой у собеседника сомнение и непонимание, ярко отразившиеся на подвижном лице. – Да человек я, человек, это шутка такая просто.
Ити ещё секунду хмурился, переваривая услышанное, но потом просиял и даже вежливо улыбнулся, так и не поняв юмора. Однако, в каждой шутке есть доля шутки: обладая ядовитой кровью неизвестного состава, я теперь не могла с полным правом называть себя человеком, особенно в этом необычном мире, населённом самыми разными человекоподобными существами… Незаметно для себя, я опять начала двигаться по тропинке, а шагающий рядом Ити продолжил свой допрос.
– А каково это, быть человеком? – наивно поинтересовался он, поставив меня в тупик своим детским любопытством.
– Ну-у, – протянула я, подбирая слова. – Это сложный вопрос. Вот ты сам можешь сказать, каково это, быть оборотнем?
– Ага, – Ити с готовностью кивнул, испортив весь мой ответ. – Это очень весело и свободно!
– Хм… Тогда скажу так: быть человеком легко, а вот оставаться им и не превратиться в бездумное животное – тяжело.
– А разве у людей есть вторая ипостась? – удивлённо воскликнул Ити, восторженно округлив глаза.
Эх, ну почему я не могу говорить прямо и понятно, не давая возможности коверкать смысл иносказания?!
– Нет, Ити, конечно, люди не умеют превращаться в животных. Это иносказание, я имела в виду, что человеку трудно оставаться… как бы это попроще сказать?.. хорошим во всех ситуациях.
– А правда, что люди убивают нас и едят?
– Э… – я несколько опешила от очередного убойного вопроса, но поспешила ответить, чтобы меня саму не заподозрили в оборотнеедстве. – Если кто-то так и делает, то это плохие люди. Оборотни тоже не все хорошие, не так ли?
Ити энергично закивал и открыл уже рот для следующего вопроса, но вдруг запнулся, эмоционально хлопнул себя по лбу и, густо покраснев, выпалил:
– Извините, мне нужно бежать: у меня… свидание. Но мы ещё поговорим, правда?
Не дожидаясь ответа, Ити стремглав умчался в обратную сторону, и я мысленно пообещала не подпускать его к себе и на метр, а главное не позволять спрашивать у меня что-либо. Отдышавшись от расспросов и бегло осмотревшись, я обнаружила небольшое деревянное здание невдалеке: на двери мелом было накарябано слово «таверна», на стене чуть выше выделялось чуть более светлым цветом пятно от недавно снятой вывески. Голод давно давал о себе знать, и я, позабыв о категорическом отсутствии финансовых средств (несколько монет не слишком понятного мне номинала, конфискованные мной у стражника в Экстре, я с собой взять не догадалась), потянула за ручку двери.
Едва я вошла внутрь, сразу поняла, что до еды дело не дойдёт. Хозяин заведения прятался за стойкой и только изредка высовывался, дабы оценить ущерб, из посетителей в наличии имелся только унылый старичок, с обречённым видом ковыряющийся ложкой в глубокой миске. Но оба эти субъекта вместе со всем антуражем таверны служили лишь фоном для основной картины: три воинственные личности неопределённого рода занятий, вооружённые короткими широкими мечами теснили в угол худощавого мужчину – он отчаянно сопротивлялся, но на сражение против троих противников у него элементарно не хватало сил. Во всяком случае, так мне показалось…
Любой нормальный человек на моём месте тихонько покинул бы помещение и аккуратно прикрыл за собой дверь, будто его тут и не было. Любой нормальный человек не полез бы в чужие разборки, не зная даже, кто правый, а кто виноватый, чтобы сохранить свою голову на плечах как можно дольше. Однако, с некоторых пор я вышла за рамки поведения любого нормального человека и, руководствуясь принципом «днём раньше, днём позже – какая разница» стала способна на самые опасные глупости и абсолютно необдуманные поступки.
В общем, во мне возопило чувство справедливости, и я решила вмешаться в драку. На стороне меньшинства, разумеется… Только вот, как это сделать, я не знала: моего появления в таверне никто не заметил, а просто так ввязываться в бой мне было неудобно… Обратить на себя внимание удалось не сразу: я, не таясь, вытащила меч из ножен, нарочито громко топая, вышла на середину зала и кашлянула. Мой подзащитный, обращённый лицом как раз в эту сторону, заметил меня первым и наградил коротким, длившимся доли секунды, удивлённым взглядом – отвлекаться на большее время он не мог себе позволить. Самый бдительный из его соперников быстро оглянулся, но, к моему возмущению, я не показалась ему объектом, достойным внимания. Разозлившись не на шутку, я схватила с ближайшего стола полупустую глиняную кружку и, особо не целясь, швырнула её в сторону потасовки. Эффект превзошёл все мои ожидания: звон-треск разбивающейся посуды сменился грохотом – один из бандитов оглушённый упал, сшибая тяжёлую скамью. Ага, один-ноль в мою пользу! Драка на секунду остановилась, на лице моего союзника не то от удивления, не то неожиданности источника помощи застыло офигевше-радостное выражение. Бандит, стоявший рядом с оглушённым, медленно обернулся, вытирая рукавом с лица содержимое праведно окончившей своё существование кружки. На его щеке алел свежий порез от отлетевшего осколка, в глазах горело бешенство и жажда крови. Он сделал шаг вперёд, я невольно отступила, впечатлённая его габаритами, предупреждающе выставила перед собой меч. Только теперь в голову пришла мысль, что все они здесь, наверное, оборотни, а значит сильнее и быстрее меня в неопределённое количество раз, а вот этот конкретно их представитель, вероятно, может переломить меня пополам одним пальцем… Оценив безрадостную перспективу, я не то чтобы передумала участвовать в драке, но как-то расхотела вступать в открытый поединок. Когда же я отчётливо услышала, как наступающий на меня бандит утробно рычит, желание подпускать его к себе на расстояние удара окончательно отпало. Он приближался, я отступала, но длилось это недолго: уже через пару шагов дорогу мне преградил стол. Вспомнив, как в кино герои ловко запрыгивают на любые возвышающиеся поверхности и как ни в чём ни бывало продолжают сражаться из такого положения, я почему-то решила, что тоже смогу. Обдумывать сомнительные преимущества новой дислокации я не стала (ведь так поступил бы любой нормальный человек, а я себя к ним не причисляла). Упёршись в стол свободной рукой, я прыгнула… Разумеется, повторить трюк профессионалов мне не удалось, а моя новая позиция вряд ли годилась для боя: сама не поняла, как это вышло, но теперь я сидела на столе, поджав одну ногу под себя, а вторую согнув в колене. К тому же, при выполнении своего пируэта я ощутимо стукнулась лодыжкой об угол и встать быстро теперь не могла. Недолгое замешательство оборотня, ошарашенного моими выкрутасами, – вот и вся польза от трюка… Впрочем, бандит пришёл в себя быстро и, злорадно ухмыляясь, подошёл ко мне вплотную. Но и я не теряла времени зря: резко ударила вбок, не слишком надеясь на результат, но предполагая рассеять внимание противника для применения хитрого приёма, всплывшего в памяти, но оборотень не ожидал от меня такой прыти и увернуться не успел – с неклассифицируемым криком-воем выронил оружие и схватился за раненое предплечье. В другой ситуации он вряд ли бы так легко попался, но, видно, моё странное поведение заставило его расслабиться… В попытке закрепить результат, я замахнулась для новой атаки, но второй раз мне так повезти не могло: оборотень вскинулся и ударил меня по руке – вроде не очень сильно, но я отчего-то тут же разжала пальцы – наверно, он знал, куда бить, чтобы вызвать какой-то рефлекс… Только вот меч не упал, а по инерции полетел дальше, конечно, уже не по заданной мной траектории, а вперёд, в сторону другой увлечённо сражающейся пары. Мой подзащитный, по удачному стечению обстоятельств всё ещё остававшийся лицом ко мне, вовремя заметил опасность и, не растерявшись, пригнулся. Его противник, почуяв неладное, начал оборачиваться… но не успел – получил по голове гардой вращавшегося в полёте меча… Два-ноль! Правда, теперь мне и одного хватит… Услышав глухой стук сзади, оборотень прозорливо догадался, что произошло, злобно зарычал и потянулся, видимо, к моему горлу. Повторить участь Дездемоны мне не улыбалось, и я применила последнее средство – распрямила ногу. Удар вышел сильный, оборотень согнулся и опустился куда-то под стол, но только для того, чтобы через секунду вынырнуть уже с мечом в руках. Ой-ой-ой… Я непроизвольно вжала голову в плечи, пытаясь отползти в сторону противоположного края стола: острому клинку противопоставить мне было нечего. И тут наконец подоспела помощь: упорно спасаемый мною парень стукнул чем-то по затылку уже замахнувшегося было оборотня, тот покачнулся и послушно упал, а выпавший из его рук меч глубоко вонзился в столешницу в сантиметре от моей ноги…
– Эй, нельзя ли поосторожней?! – вместо благодарности возмутилась я и, осторожно огибая клинок, сползла со стола.
– Извини, – без тени раскаяния ухмыльнулся парень, протягивая мне мой меч рукояткой вперёд. – А ты всегда дерёшься из положения сидя или это особая техника для трактирных драк?
– А тебя всегда девушки спасают или только в случае трактирной драки? – подколола я в ответ, убирая оружие в ножны.
– Я бы справился и сам, – бравурным тоном возмутился он, не переставая ухмыляться.
– Ага, а я – английская королева.
«Только вот Англии тут нет», – мысленно поправилась я.
– Приятно познакомиться, – ничуть не смутился парень.
Мы могли бы ещё некоторое время продолжать этот разговор, но нас невежливо прервали: окончательно убедившись в том, что опасность миновала, трактирщик покинул своё укрытие и, горестно заламывая руки, запричитал:
– Кто же возместит мне теперь ущерб? Посетители разогнаны, мебель попорчена, кружка глиняная, одна штука, бита…
Мы с моим новым знакомым переглянулись.
– У меня нет денег, – шепнул он.
– У меня тоже, – в тон ответила я.
Трактирщик вряд ли мог нас расслышать, но, видно, понял всё по нашим лицам и, строго нахмурившись, переместился так, чтобы загораживать от нас выход.
– Знаете что, милейший… – парень взял меня за руку и настойчиво потянул за собой, бочком пробираясь к двери, – драку здесь затеяли вот эти господа… Так что, когда они придут в себя, то с них вы и потребуете оплаты ущерба в полной мере…
На последнем слове мы как раз оказались у выхода: парень резко выскочил за дверь и что есть духу рванул вперёд, вынуждая меня следовать за собой. Не успели мы пробежать и десятка метров, как сзади раздался страшный грохот. Стоило мне оглянуться, и у меня появился реальный стимул прибавить ходу: вышибив дверь вместе с косяком, за нами гнался огромный медведь – трактирщик, конечно, тоже был оборотнем… Долго бежать не пришлось: упорно тащивший меня за руку парень резко свернул в сторону зарослей и уже через пять шагов мы катились по неровному склону в глубокий овраг.
10 глава
А если бы он вернулся опять,
Что ему я сказать бы могла?
- Что я ждала, я хотела ждать,
Пока не умерла...

М. Метерлинк (перевод – Хелависа)

Каким-то чудом достигнув дна и ничего себе не переломав, я тяжело перевалилась на бок и, пытаясь отдышаться, позвала лежащего рядом:
– Ты там жив ещё?
Парень скопировал мою позу, повернувшись лицом ко мне, и несколько виновато улыбнулся.
– Как тебя зовут-то хоть? – вместо ответа поинтересовался он.
– Полесия, – недовольно буркнула я – падение явно далось ему легче, чем мне.
– А я Кирмэн, можно просто Кирм, – помолчав, парень вдруг спросил. – Ты ведь не оборотень, да?
Я удивлённо округлила глаза.
– Это так заметно?
– Ну, не то чтобы заметно… Ты двигаешься как-то не так, да и нет в тебе ничего… звериного, что ли.
– Что ж, ты прав, – не стала отрицать я, медленно перетекая в сидячее положение. – Я обычный человек, здесь проездом – всего на одну ночь.
– Человек? Не ожидал…
Кирм легко поднялся на ноги, помогая встать и мне, и, покрутив головой, пошагал в выбранном направлении – не интересуясь даже, куда мы идём, я шла рядом, опершись на любезно предложенную руку (голова после падения у меня явно была не на месте, а нарушение координации – налицо).
– И чего именно ты не ожидал? – решила уточнить я, так и не дождавшись продолжения фразы.
– Не ожидал встретить человека в родной Долине, – задумчиво потянул Кирм, слово «родной» он произнёс с изрядной долей сарказма. – И, конечно, не ожидал, что когда-либо получу от человека помощь, которая, честно говоря, была весьма кстати. И часто ты лезешь спасать кого попало? Ведь они все трое были оборотнями и довольно сильными, и если бы сразу восприняли тебя всерьёз, то могли размазать по стенке тонким слоем.
Я усмехнулась, представив себе эту картину. Неплохая настенная живопись могла из меня получиться…
– Знаешь, вообще-то я раньше никогда в такой ситуации не отказывалась. Так что тебе повезло быть первым спасённым «кем попало»! – отшутилась я, не желая озвучивать все подробности.
– Дебют, значит, – оживился Кирм. – Надо это отметить!
– Любишь погулять? – ехидно предположила я, отметив появившийся в его глазах блеск.
Оборотень невесело усмехнулся.
– Наверное, люблю. Только редко доводится.
– Почему же? Работа не позволяет?
– Работа? – хмыкнул Кирм. – Да не то чтобы… Веселью мешает отсутствие достойной компании… Все оборотни делятся на две категории: первая терпеть меня не может, а вторая чего-то от меня постоянно требует. Одно счастье – далеко не все знают меня в лицо…
Я успела только открыть рот для очередного вопроса, как оборотень торопливо замахал руками.
– Только не спрашивай, почему да отчего. Поскольку ты не местная, ты ничего обо мне не слышала, а рассказывать всё с самого начала долго и нудно. Да и грустная выйдет история, зачем портить такой забавный день?
Я не наставала: у каждого есть право на тайну. К тому же, особого желания слушать грустные истории у меня не было – и своей хватало с лихвой.
Далеко идти не пришлось: через пару сотен метров Кирм уверенно вскарабкался по склону оврага (мне повторить его манёвр с такой же ловкостью не удалось), протащил меня через густые заросли какого-то колючего кустарника и остановился, не без гордости указав на стоящее впереди дерево. На первый взгляд, невесть откуда затесавшийся в центре хвойно-берёзового леса дуб не отличался ничем примечательным: к великанам-старожилам он явно не относился, хоть и был довольно высок и раскидист, а в корнях, глубоко вросших в небольшую возвышенность – единственный островок свежей травы среди ковра сухих иголок – не облюбовала себе место для норы ни лиса, ни барсук. Однако, стоило присмотреться повнимательней, как за густой кроной обнаруживались следы человеческого присутствия: сквозь листву то там, то тут виднелась часть некоего сооружения.
– Это твой дом? – удивилась я.
– И это тоже, – расплывчато ответил Кирм, направляясь к дереву.
Теперь, стоя у самых корней дуба, я могла отчётливо видеть расположившуюся в нескольких метрах над землёй конструкцию. Надёжно закреплённые на толстых ветвях доски образовывали довольно широкую площадку, часть которой занимал хлипкий навес из тонких гибких веток и соломы. Ствол дуба был достаточно широк и изгибист, чтобы Кирм с его кошачьей ловкостью мог подниматься без намёка на лестницу, я же, неискушённая в деле лазанья по деревьям, не испытывала ни малейшей уверенности в том, что заберусь хотя бы на половину необходимой высоты. Оборотень, похоже, моих сомнений не разделял и, не предпринимая никаких попыток помочь мне, буквально взлетел наверх. Задумчиво осмотрев дерево со всех сторон и не обнаружив-таки никаких способов облегчить себе жизнь, я полезла по стволу, ничуть не надеясь на благополучный исход. Благо земля оказалась по-лесному сырой и мягкой, и моё столкновение с ней, произошедшее секунд через десять, было не столь болезненным, как я ожидала. На шум падения с площадки свесился Кирм, недоумённо нахмурился, но расценил ситуацию по-своему:
– Эй, хватит дурачиться, залезай сюда.
В голове у меня возникло слово, полно и лаконично выражавшее весь спектр моих эмоций в тот момент, но из с детства привитой вежливости вслух произнести его я не могла – пришлось озвучивать свои мысли более доступными способами.
– Я не могу залезть на это дерево: слишком высоко и слишком мало точек опоры, – насколько получилось спокойным и размеренным голосом ответила я, приподнимаясь на локтях, но не торопясь вставать на ноги.
– Правда? – округлил глаза Кирм.
Его удивление было столь по-детски искренним, что я даже не смогла разозлиться.
– Правда, правда, – ворчливо буркнула я.
– Сейчас что-нибудь придумаю, – пообещал оборотень и скрылся из моего поля зрения.
С поставленной задачей Кирм справился быстро: не успела я заскучать, как вниз была скинута крепкая на вид верёвка, вернее, один её конец.
– Не хочу тебя разочаровывать, но лазание по канату мне не удавалось никогда, а это и на канат-то не тянет…
– Не будем усложнять, – усмехнулся оборотень. – Просто обвяжись, а я подниму.
Не сказать, чтобы мне понравилось болтаться между небом и землёй на врезающейся под рёбра верёвке, но такой способ подъёма был не в пример безопасней, что оправдывало все неудобства. Наверху оказалось довольно неплохо, хотя жить в столь спартанских условиях я бы не хотела: собственно, кроме сомнительной крыши над головой (которой, по-моему, при сильном ветре могло и не стать) никаких удобств жилище не предоставляло. Если Кирм не носил с собой какое-нибудь одеяло, чего, судя по тощей сумке он не делал, то даже спал здесь на голых досках. Впрочем, в «доме» нашлось самое главное – еда! Хотя, конечно, оборотень мог прихватить её из трактира… На свежесорванных листьях было выложено что-то вроде печёной картошки, несколько огурцов и кусок светло-жёлтого сыра; композицию венчала пол-литровая глиняная бутыль с небрежно залитой воском пробкой. Проблему отсутствия посуды для её распития решила вторая такая же бутылка, выуженная откуда-то Кирмом в то время, когда я осматривалась.
– Что это? – поинтересовалась я, неторопливо отковыривая воск с горлышка.
– О, это особая настойка моего приготовления, – не без гордости ответил Кирм. – Такого ты больше нигде не попробуешь!
Безапелляционно отобрав у меня бутылку, оборотень выдернул пробку… кажется, появившимся на мгновение прямо из пальца когтем… и сунул уже открытый сосуд обратно мне в руки. Идущий от жидкости запах не внушал мне желания попробовать эксклюзивный напиток, но отказываться было неудобно, да и любопытство пересиливало здравый смысл.
– За твой дебют, – предложил Кирм нехитрый тост.
– За дебют, – механически повторила я.
С глухим стуком чокнувшись бутылками, мы сделали по глотку. Вопреки моим опасениям, вкус у настойки оказался весьма приятный: в меру сладкий, немного терпкий. Зато сколько градусов в ней было, я боялась даже представить: напиток огнём пробежался от горла к желудку, требуя немедленно себя закусить. Теперь я могла в полной мере насладиться ещё одной милой мелочью, подаренной мне в качестве бонуса к ограничению срока жизни: бактерии в моей крови начисто выводили из неё алкоголь практически мгновенно, поэтому напиться я физически не могла, что в данном случае меня вполне устраивало. Кирм этого не знал и внимательно наблюдал за мной (не иначе как ждал, когда я начну орать неприличные песни и свалюсь с дерева), но, к его вящему разочарованию, никаких изменений со мной не происходило. Впечатлившись моими способностями пить не пьянея и найдя во мне благодарного дегустатора, оборотень подарил мне запечатанную бутылку своей настойки, которую я запасливо припрятала в сумку – всё в хозяйстве пригодится.
Всё было съедено и, как ни странно, выпито очень и очень быстро (по большей части, моими скромными усилиями), но мы продолжали сидеть на площадке. Мне здесь нравилось, а Кирм охотно рассказывал обо всём, о чём мне приходило в голову спросить, избегая только упоминать о себе.
На лес уже опускались сумерки, когда темы для пустой болтовни иссякли. Вокруг кружились надоедливые комары, всё также упорно игнорируя меня, но с лихвой отыгрываясь на Кирме. Оборотень поглядывал на меня с подозрением, но долгое время от вопросов воздерживался.
– Знаешь, ты странная даже для человека. Когда мы встретимся в следующий раз, я всё-таки потребую от тебя объяснений, – не выдержал Кирм, не прекращая лениво отмахиваться от набегающих полчищ насекомых.
– Могу пригрозить тебе тем же, – усмехнулась я и честно добавила, – но вряд ли мы встретимся ещё когда-либо.
– Почему же? – удивился оборотень. – Ты так уверена, что наши пути никогда больше не пересекутся, или просто не хочешь меня видеть?
– Скорее первое, – вздохнула я, уныло опуская взгляд. – Я, вероятнее всего, просто не проживу столько, чтобы ещё раз случайно увидеться с тобой, хотя я и была бы не против.
Эти слова скорее вырвались у меня, чем были произнесены сознательно – обычно я предпочитала не распространяться по поводу своего печального положения. Реакция последовала, пожалуй, не совсем ожидаемая: Кирм посерьёзнел, но никаких глупых слов сочувствия, так меня раздражающих, не выдал.
– Может, я могу помочь? Вопреки сложившемуся у тебя, наверно, мнению я многое могу.
– Это не тот случай, к сожалению. Здесь мне никто не поможет.
Допытываться до более конкретного описания проблемы Кирм, по счастью, не стал, задумчиво помолчав с минуту, он вскочил и вполне жизнерадостным тоном предложил:
– Вставай, пойдём прогуляемся. Я покажу тебе самую интересную местную достопримечательность.
Я пожала плечами и поднялась на ноги: не слишком грациозно побалансировав на краю площадки, я уже готова была полететь, строго соблюдая все законы всемирного тяготения, но Кирм в последний момент удержал меня от нежелательного опыта.
– Да-а, такими темпами ты точно до нашей следующей встречи не доживёшь, – насмешливо упрекнул оборотень.
Аккуратно опустив меня на землю, Кирм… беззаботно прыгнул с трёхметровой высоты – в воздухе отчётливо мелькнула пара крыльев – и тут же он, как ни в чём ни бывало, стоял рядом со мной.
– Слушай, Кирм, – быстро выйдя из ступора, задалась я закономерным вопросом, – а какая твоя вторая ипостась?
– Тебе интересно? – улыбнулся оборотень. – Сейчас покажу.
Момента перехода я не заметила. Не было ничего похожего на сцены из фильмов ужасов – ни рвущейся одежды, ни трескающейся кожи, ни ломающихся костей. Просто сначала передо мной стоял человек, а через секунду на его месте появилась… птичка? Специалистом по пернатым представителям животного мира я никогда не была, поэтому определить вид сего крылатого существа не могла, равно как и утверждать что-либо о его наличии в моём мире, но, чтобы представить себе этакого монстра пролетающим где-то над подмосковным лесом, не хватало даже моей богатой фантазии. «Птичка» имела метр, если не больше, в росте; формой клюва и головы она напоминала не то орла, не то сокола. Особый эффект привносило атласно-чёрное оперение с одним единственным несимметричным белым росчерком на левом крыле. Внушительные когти и по-звериному острый, хоть и обременённый разумом, взгляд выдавали в птице хищника с нехилыми гастрономическими запросами. Дав мне налюбоваться собой вволю, Кирм также легко вернулся к человеческой ипостаси и насмешливо поинтересовался:
– Ну как, понравилось?
– А куда одежда девается и откуда потом берётся? – несколько неадекватно отреагировала я.
Кирм посмотрел на меня, забавно прищурившись, а потом искренне рассмеялся чему-то одному ему понятному.
– Знаешь, очень правильный вопрос, учитывая, что ты ничего обо мне не знаешь, и в Долине, видимо, гость недавний. И всё-таки я тебе не отвечу – считай, профессиональная тайна.
Всё ещё посмеиваясь, Кирм уверенно зашагал в сторону опушки, очевидно, не желая больше нарываться на неудобные вопросы. Настаивать на объяснениях мне показалось неприличным, хотя неуёмное любопытство и требовало информации, добытой любым, даже самым непристойным путём.
Из леса мы вышли довольно быстро, правда, заросли кустарника, через которые мы пробирались теперь по узкой тропке, мало чем от него отличались. Тучи комаров кружились над нами, но я уже привыкла не обращать на них внимания: ведь самое страшное, что они могли сделать мне – вызвать головную боль своим раздражающим писком над ухом. Темнота уже полностью окутала небо, только слабое зарево на западе говорило о недавнем закате; первые робкие звёзды собирались в правильные линии незнакомых созвездий. В голове успела мелькнуть мысль, что за меня, возможно, уже волнуются (то бишь переживают, не перехватил ли кто заключённую во мне выгоду), но озвучить я её не успела – кусты по обе стороны тропинки наконец раздвинулись, и мы вышли на небольшую, идеально круглую полянку, в центре которой из некрупных гладких камней было сложено нечто вроде очага. Огонь горел сам по себе, никем не оберегаемый и не подкармливаемый. Да и дров как таковых видно не было – только жёлто-красные, почти золотые угли и аккуратное высокое пламя, почти не дающее дыма.
– Что это? – поинтересовалась я, подходя к самому огню.
– Достоверно никто не знает, кто и когда разжёг костёр на этой поляне, хотя легенд, конечно, ходит немало: есть на любой вкус – о любви, о магии, о божьем промысле. Да только я тебе их пересказывать не буду, может, в другой раз. Упомяну только о той, что мне кажется наиболее вероятной: она утверждает, что это пламя дракона.
– Дракона? – переспросила я, с трудом отрывая взгляд от весело перемигивающихся угольков.
– Ну да. У этой легенды много вариаций: от наивно-романтической о любви дракона и оборотня до совершенно скучной и прозаичной о разочарованном плевке дракона, пролетавшего над Долиной на переселение. Конкретную версию отстаивать не стану, но в общем этот огонь и вправду обладает многими характеристиками, которые молва приписывает пламени драконов.
Кирм замолчал, и сам залюбовавшись игрой цветов и искр, но я не дала ему отвлечься надолго.
– Значит, он горит здесь сам по себе?
– Именно, причём уже не счесть сколько лет. Его невозможно потушить или разжечь ярче, как, впрочем, и поджечь что-то от него. Но всё это далеко не самые интересные его свойства. – Кирм многозначительно посмотрел на меня, словно решая, стоит ли открыть мне тайну. – Главное, – продолжил он наконец, – это пламя может видеть и запечатлевать сущность оборотня. Достаточно погрузить в огонь любой предмет и… хотя, лучше я покажу. В Долине скоро праздник, здесь уже должны быть заготовки…
Покрутив головой, Кирм отошёл к краю полянки, где на старом гнилом пеньке лежало около десятка кем-то заботливо приготовленных… кулонов? На аккуратно сплетённом из длинных травинок шнурке была прикреплена крупная щепка, совершенно не обработанная и сулящая наставить заноз любому, польстившемуся на сомнительное украшение. Однако Кирм и не собирался его надевать – вернувшись к костру, он без колебаний бросил заготовку прямо в огонь. Пламя жадно поглотило подарок, но ненадолго: не прошло и минуты, как вместе со снопом искр из огня вылетело нечто, даже отдалённо не напоминающее странное изделие из подручных материалов. Оборотень легко поймал предмет на лету, даже не побоявшись обжечься, и тут же протянул мне на раскрытой ладони. Теперь на тонкой золотистой цепочке (во всяком случае, на вид она была из металла) висел небольшой огненно-красный кулон в форме расправившей крылья птицы удивительно знакомого вида. Присмотревшись, я нашла на левом крыле характерный светлый росчерк, что поразило меня больше всего.
– Невероятно!
– Видать, узнала, – усмехнулся Кирм. – Среди оборотней эти зверюшки считаются оберегами для своего оригинала. Также, по местным поверьям, подарив его кому-либо, можно обеспечить неразрывную связь с этим человеком.
– Романтично… Можно?
Я взяла амулет в руки – по фактуре он напоминал янтарь, но был как-то по-живому тёплым. Материал, из которого была сделана цепочка, опознаванию также не поддавался – внешне похожий на металл, на ощупь он совсем на него не тянул – слишком гладкий и гибкий.
– А знаешь… – Кирм задумался на мгновенье, но всё же продолжил, – возьми его себе, если хочешь.
– Но я не могу… – попыталась вежливо отказаться я, хотя на самом деле действительно не желала расставаться с сувениром. – Наверно, это чересчур…
Не дав мне закончить фразу, оборотень улыбнулся, покачал головой.
– Бери, бери. Во-первых, у меня уже есть один, – он сунул руку за ворот и демонстративно вытянул кулон – точную копию того, что я держала в руках. – А во-вторых, вдруг слухи правдивы? Я окажусь с тобой в «неразрывной связи», и тогда мы обязательно встретимся, вопреки твоим пессимистичным планам.
От такого предложения отказаться я уже не могла, да и не очень-то хотелось. Амулет приятно грел кожу под рубашкой и давал едва уловимое ощущение уюта и тепла, настолько сильное, что даже получасовая дорога через по-ночному холодный и недружелюбный лес прошла незаметно. Кирм вывел меня к таверне, бывшей днём местом столь активных действий, а теперь тёмной и спящей. Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны: я – по знакомой аллее к дому Ориен, а он – к лесу, где, очевидно, и сбирался ночевать на своём дереве. Умиротворённого настроения не смог мне испортить даже выскочивший из-за поворота Кейрен с ножом в зубах. То есть, нож он держал вовсе не в зубах, а в руке, но вид у него был до того злой и воинственный, что первое описание отражало его лучше.
– Сбежать хотела??? Не выйдет! – накинулся он на меня, потрясая своим грозным оружием в опасной близости от моего лица.
Не дав мне и слова вставить, Кейрен схватил меня буквально за шкирку и чуть ли не поволок к дому. Мне было лень сопротивляться и спорить, и я покорно позволила протащить себя через двор, впихнуть в дверной проём, больно стукнув плечом о косяк, и в таком же униженно-подвешенном состоянии выставить на показ Игнису. Наёмник, по-видимому, дремал, но на шум отреагировал: лениво приоткрыл глаза и, не разобравшись сходу в ситуации, недовольно буркнул:
– Что?
– Она хотела смыться! – обличающим тоном заявил Кейрен, возмущённо тыкая в меня пальцем. О том, что в руке у него нож, вор, наверное, позабыл, и не успей я с нехарактерной ловкостью увернуться, осталась бы без носа или глаза. Игнис нахмурился – не то из-за сообщения Кейрена, не то из-за неосторожности его жеста.
– О чём он, Полесия? – устало обратился ко мне наёмник, нехотя принимая полусидящее положение.
Я честно пожала плечами, делая снисходительное выражение лица типа «что с дурака возьмёшь». Игнису хватило одного взгляда для принятия решения.
– Не лезь ко мне с ерундой, – повернулся он к вору. – И убери свою игрушку, с этой девушкой шутки плохи, да и я могу расценить твои действия как угрожающие.
Пока Кейрен переваривал услышанное, возмущённо открывая и закрывая рот в поисках достойного ответа, я отцепила его руку от своего воротника и почти незаметно вышла из комнаты – я собиралась поговорить с Ориен и, возможно, расспросить её о новом знакомом.
Долго искать не пришлось: я столкнулась с девушкой в коридоре; та жестом предложила следовать за ней, и мы вышли на крыльцо. Облокотившись на перила, Ориен усталым тихим голосом сказала:
– Хорошо, что ты вернулась. Я уже начала беспокоиться.
– Беспокоиться? – саркастически переспросила я, занимая позицию рядом.
– Человеку небезопасно бродить по нашей Долине в одиночестве, – серьёзно ответила она, не замечая усмешки. – Всякое может случиться.
– Да со мной-то всё в порядке, а вот ты… чем-то как будто расстроена?
Ориен долго не отвечала, остановив грустный взгляд на ничем не примечательном деревце. Я уже было решила, что она не расслышала вопроса, но девушка всё же заговорила.
– Понимаешь, когда я была далеко от дома, мне всё казалось таким… неправильным, что ли. Люди виделись злыми и недостойными доверия, потому что зачастую считали меня врагом. Но сейчас… Я дома, там, где всё должно быть иначе, а что на самом деле? Мои сородичи смотрят на тебя и твоих друзей также, как люди – на меня. Выходит, разницы нет? Везде не любят и боятся чужих? Нас мало, нам легко винить людей во всех своих бедах, в том, что они заперли нас в этой Долине, но ведь, выходит, окажись мы на их месте, поступили бы точно также?
«Наверняка», – подумала я, но вслух ничего говорить не стала – Ориен требовался не собеседник, а слушатель. Впрочем, девушка не заготовила длинного монолога и вдруг резко и без вступления сменила тему:
– Я хотела извиниться перед тобой за вчерашнее.
– За вчерашнее? – не сразу сообразила я. – А-а, за ночь что ли? Да брось, наверное, любой бы в шоке был.
– Нет, ты не должна так думать. Я вообще оборотень, это шокирует практически любого человека, но я же считаю себя в праве обижаться на подобные вещи. А, если не секрет… кто ты?
– Человек я, самый обычный человек, – с невесёлой усмешкой третий раз за день сказала я, попутно обдумывая, есть ли в этом мире хоть что-нибудь, что нельзя списать на простую расовую принадлежность. – А рассказывать, откуда у меня такие странные… э-э… способности, я не стану – длинная и грустная история, и счастливый конец не предвидится.
– У меня есть время. Может, хочешь поделиться?
Ориен повернулась ко мне, и я, пожалуй, впервые за время нашего знакомства увидела в её глазах непритворное соучастие. Возвращение домой делает порой с людьми удивительные вещи…
– Спасибо за заботу, – улыбнулась я, – но не стоит. Ни к чему это. И давай не будем о грустном – всё-таки я завтра уеду, лучше закончить на хорошей ноте.
Ориен ответила на улыбку гораздо искренней, чем это выходило у неё обычно, и послушно перешла к нейтральным вопросам.
– Как тебе понравилось в Долине? И где ты так долго была?
Признаваться, что большую часть времени сидела на дереве и пила высокоградусную настойку, мне не очень-то хотелось, но и об остальных событиях можно было рассказывать долго.
– Сначала я пообщалась с местными жителями, – сильно приукрасила я разговор с Ити, – потом зашла перекусить и немножко подралась, познакомилась с нетипичным представителем твоей расы, который показал мне местные достопримечательности.
Удивлённо округлив глаза, Ориен уточнила:
– Так ты участвовала в драке в трактире с тремя оборотнями из бойцовского клана, о которой ходят слухи на полДолины?! Тебе нельзя было туда соваться, человек им на один укус!
– Да, да, я уже слышала, что они могли размазать меня по стенке. Но так вышло, – виновато пожала плечами я. – Всё же обошлось, что переживать. Лучше скажи, что ты думаешь вот об этом.
Я вытащила из разреза рубашки амулет и, стянув его с шеи, передала Ориен. Девушка заинтересованно покрутила его в руках.
– Тебе кто-то подарил? Знаешь, у нас это считается довольно серьёзным жестом… – она пригляделась к фигурке, поднеся её почти к самому лицу, выражение которого начало быстро сменяться на благоговейный трепет. – Не может быть!
– Что-то не так? – подозрительно уточнила я причину её возгласа.
Ориен подняла на меня глаза и чуть ли не по слогам, тоном как-можно-не-знать-таких-элементарных-вещей проговорила:
– Это же вторая ипостась оборотня-без-лица!
– Без лица? – переспросила я, не припоминая у Кирма такого оригинального анатомического недостатка.
– Не в прямом смысле, конечно. Просто у нас его так называют. Это единственный оборотень, способный к частичным перевоплощениям, из-за чего часть моих сородичей готовы ему поклоняться в надежде получить от него в дар какие-нибудь возможности.
– А другая часть?
– Остальные оборотни по разным причинам хотят от него избавиться. Некоторые завидуют и считают, что он знает тайну своего дара, но не хочет ей делиться. Другие, в частности бойцовские кланы, думают, что такие способности не к добру, и однажды оборотень-без-лица поделится ими, и начнётся конец света. Есть ещё много других мнений, но суть одна.
– А к какой части относишься ты?
– Скорее к первой. Нам, раздельноипостасным оборотням, такой дар был бы весьма полезен… Так ты с ним знакома?
В глазах Ориен появился жадный блеск, а я пообещала себе не сболтнуть чего лишнего, чтобы не выдать Кирма даже случайно.
– Ну да, он был в том трактире, а потом показал мне поляну с костром. Но я ничего о нём не знаю.
– Жаль, – разочарованно вздохнула Ориен. – Но ведь ты знаешь, как он выглядит! Может, опишешь?
– Прости, Ориен, – не выдержала я, – но я чужие секреты не выдаю. Судя по тому, что ты мне рассказала, у него и так много проблем, и добавлять новые я не хочу.
– Твоё право, – неохотно признала девушка. – Если бы я не чувствовала себя виноватой, то поспорила бы… а так…
Она расстроенно махнула рукой и отвернулась. Снисходительно улыбнувшись, я похлопала её по плечу.
– Не переживай. Во-первых, я далеко не уверенна, что Ки… то есть, этот твой оборотень-без-лица, действительно может как-то делиться своими способностями. А во-вторых, если бы я даже рассказала тебе всё, что знаю, вряд ли тебе бы это помогло: он же как перекати-поле – сегодня здесь, завтра там.
Дверь дома скрипнула (похоже, в этом мире ещё не изобрели смазку или же поголовно ей не пользовались), на пороге показался Игнис. Окинув блуждающим взглядом небо, лес и нас с Ориен, он непринуждённо откинулся на косяк и предложил:
– Шла бы ты спать, Полесия, вставать завтра рано.
«И с чего бы такая забота?» – чуть не ляпнула я, но сдержалась: в конце концов, Игнис ничем не заслужил насмешек.
– Я приду через минуту, – чуть поколебавшись, ответила я.
Наёмник молча кивнул и неторопливо пошёл в сторону нашей комнаты. Мы синхронно проводили его взглядами: я – задумчиво-мечтательным, Ориен – настороженно-недобрым.
– Держалась бы ты от них подальше, – неодобрительным тоном посоветовала она, продолжая опасливо следить за пустым коридором. – О втором я вообще молчу, а этот… Он меня пугает.
Ориен перевела взгляд на меня, выжидающе наклонив голову; я же ответ только улыбнулась. От Кейрена я бы и рада держаться подальше, да без кардинального вреда его здоровью это невозможно. А вот Игнис – совсем другой случай… Порой он и меня пугал, точнее пугало его холодное, смертельно опасное пламя, хотя, по счастью, против меня оно никогда не оборачивалось. Однако, несмотря на это, было в нём что-то притягательное, ради чего я готова была разделять с ним путь даже без всяких обещаний. Но рассказывать об этом Ориен я, разумеется, не стала – подумает ещё что-нибудь не то…
– Думаю, у меня с ними всё будет нормально, – нейтрально отреагировала я и, сладко потянувшись, решила. – И пойду-ка я действительно спать. Сегодня был длинный день. Мы увидимся утром?
– Да, конечно, я провожу вас.
– Хорошо. Тогда доброй ночи.
– И тебе…
Оставив девушку наслаждаться ночным пейзажем, я на ощупь прошла по тёмному коридору и, не без труда найдя ручку двери, вошла в комнату. Кейрен уже спал, мило свернувшись калачиком на расстеленном на полу одеяле; Игнис же ждал меня; сидя на краю кровати, он увлечённо читал свою книгу, поставив рядом с собой свечу. Увидев меня, наёмник отложил чтение и, не сказав ни слова, перебрался на пол по другую сторону от постели, где, как я заметила теперь, было приготовлено место для сна. Донельзя удивлённая джентльменским поведением моих спутников, я не решилась нарушать тишину, молча сняла сапоги и куртку и забралась под одеяло. Кровать оказалась идеально мягкой и удобной, я провалилась в сон почти мгновенно, хотя долго ещё чувствовала на себе взгляд Игниса, который, впрочем, не раздражал, а служил последней ниточкой в реальность из мешанины моих обычных кошмаров-воспоминаний…
…Звонит телефон! Звонит телефон! Осознание необходимости поднять трубку в спящем мозге. Первая мысль – убить любого, кто додумался звонить мне в такую рань. Вторая мысль – а который, собственно, час? Подчиняясь вялому желанию узнать время, один глаз открывается и честно пытается сфокусироваться на экране электронных часов. Один-четыре-пять-семь… Так, цифры я знаю, отлично… Но что они обозначают?.. Голова жалобно сообщает, что по ней бьют молотком, во рту – пустыня… Похмелье? Мозг подсказывает – нет, алкоголь нам больше не интересен. Тогда что?.. Ах да, три литра кофе, выпитые мною на спор, видимо, не пошли на пользу… А телефон всё звонит… Вот настырный! Хотя… Неожиданное просветление приносит расшифровку загадочных цифр – уже почти три часа дня! Я проспала не то что начало занятий, но даже и их конец… Может, из института звонят? Или кто из друзей беспокоится? Я всё же заставляю себя протянуть руку к столику, прижимаю трубку к уху:
– Алло? – вопросительно отвечаю я, сама не узнавая свой хриплый голос.
– Здравствуйте! – жизнерадостно из трубки. – Я рад, что застал вас дома.
– Кто это? – недружелюбно осведомилась я, так и не узнав звонящего и не имея желания говорить с кем-либо вообще.
– Это Николай Григорьевич из НИИ, мы говорили с вами недавно.
– Есть новости? – без особого энтузиазма продолжила расспросы я, смутно припоминая имя начальника лаборатории, в чьём кабинете я устроила неплохой погром.
– Если вы о том, не возобновилось ли финансирование проекта, то ничем не могу порадовать, – фальшиво огорчился Николай Григорьевич и тут же продолжил прежним оптимистичным тоном. – Но мы решили продолжить исследования! Наблюдение за поведением бактерий в вашем организме могло бы стать бесценным источником информации! Правда, к сожалению, для этого важного и полезного дела вы должны будете круглосуточно находиться в лаборатории.
– И вы сможете мне помочь?
– Кхм… – внезапный приступ кашля помешал начальнику лаборатории ответить, но я терпеливо молчала, и он был вынужден признаться. – Нет, лично вам мы ничем не можем помочь. Для разработки антител требуется много времени, работы, сотрудников и денег, а также помещения и особые условия. Я не могу предоставить ничего из этого, поскольку…
Николай Григорьевич вновь замялся, сообразив, что сейчас сболтнёт лишнего. Но я не дала ему смолчать.
– Говорите прямо.
– Ну, хорошо. Разработка антител не входила даже в прежний, ныне замороженный проект. А теперь это и вовсе неофициальная работа… Мы доводим наше изобретение до ума по заказу одних… господ.
– И вы хотите, чтобы я по доброте душевной вам помогла?! – уже закипая, почти прокричала я в трубку. – После того, что вы со мной сделали?!
– Нет-нет, – зачастил Николай Григорьевич, всё ещё надеясь усмирить мой гнев. – За возможность обследования мы вам хорошо заплатим!
Я зло рассмеялась, наверняка заставив собеседника нервно съёжиться в своём кресле.
– И на что мне их потратить, эти ваши деньги? Заказать похороны с размахом? Идите вы знаете куда вместе со своим НИИ, влиятельными заказчиками и деньгами! Не смейте больше мне звонить!
Швырнув ни в чём не повинную трубку на пол, я откинулась на подушки, буквально трясясь от злости, перевернулась на бок и накрылась одеялом с головой. Лучше спать целый день, чем выслушивать такие «заманчивые» предложения…
…Едва закрыв глаза во сне, я тут же открыла их наяву. Взглянув на часы, я со стоном откинулась на подушку. Пять утра! Пять! В доме стояла рассветная тишина, даже птицы за окном, как ни странно, не пели. Справа безмятежно спал Кейрен, на его лице блуждала трогательная улыбка, какую во время бодрствования мне у него увидеть не удавалось. С другой стороны, вытянувшись в струнку, лежал Игнис, как обычно напряжённый и готовый вскочить на любой шорох. Но даже он, похоже, спал в этот ранний час. А я по опыту знала, что заснуть уже не смогу. Прошли те времена, когда никакие кошмары не могли нарушить мой сон…
– Если ты проснулась, поедем сейчас, – почти мгновенно отреагировал на моё шевеление Игнис, как ни в чём ни бывало поднимаясь с пола, будто и не спал секунду назад.
Впрочем, я была этому только рада: просто валяться в кровати сейчас означало бы для меня посвятить время не слишком позитивным размышлениям, что ещё никогда не становилось хорошим началом дня. Кейрен зато моего энтузиазма не разделял: грубо растолканный Игнисом, а потому недовольный и заспанный, он хмуро заталкивал одеяло в сумку и посылал мне крайне недовольные взгляды. Сборы не заняли много времени, а на крыльце нас уже ждала Ориен, словно не сходила с этого места всю ночь. Мужчины прошли мимо, будто не замечая её, я же остановилась попрощаться. Конечно, характер Ориен был далёк от моих представлений о хорошем друге, но ей я хотя бы шатко-валко могла доверять, чего нельзя сказать ни о Игнисе, ни, в особенности, о Кейрене.
– Вы действительно едете в Огватан, Полесия? – негромко спросила девушка, грустно глядя себе под ноги.
– А это важно? – усмехнулась я. – Да, мы хотим навестить Долину драконов. Спросишь зачем?
– Нет. Я и так знаю, что в Огватан ходят либо за мифическими сокровищами, либо за головой дракона. На рыцарей твоя компания не тянет, а о тайнах, цена которых имеет вес в золоте, лучше не знать.
Ориен всё-таки посмотрела на меня, неловко улыбнулась, не зная, что сказать.
– Нам ещё долго тебя ждать?! – нетерпеливо окликнул меня Кейрен, недовольно ёрзая в седле и вводя этим в недоумение лошадку под собой.
Наградив его недовольным взглядом, я со вздохом повернулась к девушке.
– Ладно, Ориен, мне пора. Знаешь, ты была не таким уж плохим попутчиком.
– А ты была неплохим другом, – неожиданно призналась Ориен, глядя мне в глаза. – Не думала, что скажу это когда-нибудь человеку, но… Теперь мой дом открыт для тебя всегда.
– Спасибо, – не нашла я другого ответа на столь удивительную речь, уж точно не желая добавлять, что воспользоваться гостеприимством едва ли сумею.
Лошадей мы не подгоняли, и они выбрали для передвижения неторопливый шаг, а я ещё долго смотрела назад на медленно скрывающийся за деревьями дом Ориен, на уползающую за поворот тропинку, на проплывающую мимо таверну, пока Арктур, подло воспользовавшись моим рассеянным вниманием, не взбрыкнул на ровном месте, чуть не выбив меня из седла и вынудив обернуться и следить за дорогой. К сожалению, ностальгического настроения это не изменило, и даже когда я глядела вперёд, мысли мои упорно возвращались в прошлое. Когда я впервые смогла здраво, без эмоций оценить своё положение, то сразу ощутила острое ограничение во времени. Все события стали восприниматься как-то иначе: каждая встреча казалась не меньше чем новым жизненным этапом, а каждое расставание отдавалось болью в сердце, грозя стать окончательным и одновременно словно напоминая, что время песком утекает сквозь пальцы и что, если сегодня я прощаюсь с другом, завтра, возможно, придётся сделать то же самое с жизнью…
11 глава
Это черное безумье
Зверь выходит на охоту
За тобой
Ведь сегодня полнолунье
Застилает мне глаза
И я иду на бой

Jam

Из почти философских размышлений меня вывел открывшийся после выезда из леса пейзаж. Узкая дорога-тропинка теперь лежала вдоль огромного озера, правая и левая части которого довольно заметно различались по цвету. Одна была зеленовато-голубой, кристально-прозрачной до такой степени, что поверхность имела оттенок жёлтого речного песка. Другая же часть озера была более глубокого синего цвета, вода там казалась плотнее и, хоть выглядела такой же чистой, не допускала смешения своей и донной окраски. Граница между этими половинами имелась, хоть и довольно размытая – поверхность в этом месте напоминала плохо очищенную палитру. По странному озеру плавало несколько десятков лодочек, совсем маленьких; некоторые были пусты, в других виднелись люди, но они не ловили рыбу и не прогуливались, а просто сидели на месте с одним им известной целью. Впрочем, причины странного паломничества открылись мне быстро. Вода около одной из занятых лодочек заволновалась, и на поверхности показался речной дельфин. Хоть я никогда раньше их и не видела в живую, но сразу узнала по несколько жутковатому виду и нехарактерному для пресноводных жителей размеру. Ламантин взвился в воздух перед самой лодкой, очевидно, пытаясь перепрыгнуть через неё, но оборотень был начеку: когда дельфин пролетал над его головой, он вскинул руку; силуэты обоих на секунду расплылись… и ламантин исчез. Точно также, как по малейшему желанию Ориен растворялась в воздухе её белая лошадь. Оборотень не спеша достал со дна лодки вёсла и погрёб к берегу, а точнее, к маленькой деревянной пристани, около которой уже были привязаны три-четыре аналогичных плавсредства. Надо же, не думала, что среди оборотней есть и такие, со вторыми ипостасями-амфибиями… Наверно, это нелегко – совмещать по большей части сухопутную жизнь человека с вечной тягой к водной стихии, не имея возможности удалиться от берега ни в одну, ни в другую сторону. Заметив мой интерес, Кейрен какое-то время хмуро молчал, но потом всё же решил блеснуть познаниями:
– Это озеро – гениальнейшее творение наших магов, во всём мире нет ничего подобного.
– В чём же его особенность? – поощрила я его заинтересованно-восторженным взглядом.
Одобрительная улыбка и наивное хлопанье ресницами возымели эффект: Кейрен почти перестал хмуриться, важно расправил плечи, словно собирался рассказать не меньше чем государственную тайну.
– Видишь, вода немного отличается по оттенку? – поучительным тоном начал он. – Это потому, что озеро наполовину солёное. Территория Долины не слишком велика, и создавать здесь два полноценных, обширных и глубоких водоёма было нерационально, но среди оборотней, к несчастью, встречались и пресноводные, и морские ипостаси, поэтому проблема нуждалась в решении. И оно нашлось в этом гениальном творении магической мысли. Вокруг сплотилась большая община раздельно- и совместноипостасных оборотней, озеро идеально удовлетворяет все их потребности…
– Идеально? – подал голос Игнис, держащийся на пару шагов впереди, но наверняка прекрасно слышавший весь разговор. – А мне кажется, им не позавидуешь.
Кейрен растерянно замолчал, не решаясь спорить с наёмником, хотя и отчаянно желая защитить честь магического сообщества.
– Что ты хочешь этим сказать? – угрожающим, как ему казалось, тоном уточнил он.
– Ничего, – спокойно ответил Игнис, даже не оборачиваясь. – Им в этой ссылке, по ошибке называемой добровольным отделением, пришлось хуже всего. Раньше водозависимые оборотни были вторыми по численности после тех, у кого во второй ипостаси ходили крупные лесные хищники. Теперь же посмотри – их осталось не больше, чем этих лодок. Двадцать? Тридцать? Но они не умерли своей смертью – в этом магов не упрекнёшь, выжить здесь действительно можно. Они уходили постепенно – топились в этом самом озере, которое тебе кажется идеальным для жизни.
– Ужас, – вырвалось у меня.
Теперь поверхность с точечками лодок казалась мне донельзя зловещей, словно и не лодки вовсе, а гробы покачивались на воде… Тоска и отчуждённость разливались по озеру, прилетали к дороге с каждым порывом ветра – я ощущала это и раньше, но только сейчас поняла, откуда. На мой тихий возглас Игнис обернулся, долго смотрел мне в глаза – казалось ещё чуть-чуть, и он снимет с сердца пару блоков, откроется немножко больше, чем обычно, но… Наёмник просто отвернулся и продолжил говорить, словно и не прерывался.
– Не понятно мне одно: почему ты так рьяно защищаешь магов, если они даже не позволили тебе закончить обучение. При твоём характере ты должен бы их ненавидеть, даже понимая, что способности действительно подкачали.
Игнис говорил спокойно, без эмоций, чем доводил Кейрена до белого каления. Сжав зубы, вор удержался от неосторожного ответа, который, по всей видимости, так и просился на язык, и злым тоном проговорил:
– Я защищаю не магов, а политику Совета относительно других рас, с которой я полностью согласен. А со способностями у меня всё в порядке!!!
Обидно фыркнув-усмехнувшись, Игнис не стал ничего отвечать и подогнал свою лошадь, увеличивая дистанцию между нами до нескольких метров. Сомнений в том, что разговор окончен, ни у кого не возникало… Кейрен явно был крайне недоволен, что не сумел оставить последнее слово за собой, но, несмотря на его злой вид, я всё же решилась задать ещё пару вопросов – никогда не любила усмирять любопытство.
– А как они жили раньше, если теперь им так плохо на этом озере?
Гримаса блондинки на научном симпозиуме сработала и на этот раз: хоть и без прежнего энтузиазма, Кейрен снизошёл до ответа:
– Они большего не заслуживают, – агрессивно выпалил он, но, смутившись появившегося на моём лице неприязненного выражения, продолжил более мягко. – До отделения практически все водозависимые оборотни проводили жизнь в плаваниях на морских и речных судах. Справедливости ради скажу, суда их считались самыми надёжными для перевозки ценных грузов и высокопоставленных особ, а услуги были по карману далеко не каждому. Такая жизнь их устраивала: будучи как нельзя более близко к родной стихии, они не испытывали неудобств в человеческой ипостаси и могли годами утаивать свою расовую принадлежность, если в том возникала потребность. Уверен, на морских судах до сих пор можно найти успешно скрывающихся от закона оборотней. Но ничего, однажды у Совета и до них руки дойдут, – с непонятным мне фанатизмом закончил вор.
– Геноцид какой-то, – тихо буркнула я.
Кейрен подозрительно на меня покосился, однако переспрашивать не стал, догадываясь, что объяснение вряд ли окажется для него лестным.
Тем временем озеро осталось позади, дорога повернула, открывая взору бескрайний луг с ароматным запахом полевых цветов и лета. Пейзаж не менялся до самого вечера, когда яркий закат окрасил травы в зловещие оттенки красного, а на горизонте появился и начал стремительно приближаться силуэт мельницы. По мере нашего продвижения по краям дороги стали всё чаще появляться старые, заросшие бурьяном пепелища, обгорелые остовы домов и хозяйственных построек, а кое-где даже выбеленные солнцем и ветром кости. Казалось, мельница была единственным, что осталось от крупного, необычайно плотного для оборотней поселения. Лопасти печально поскрипывали от каждого дуновения ветра вместе с приоткрытыми ставнями единственного окна. Мы уже собирались проехать мимо, но вдруг я отчётливо увидела, как дверь мельницы на мгновение приоткрылась и тут же захлопнулась вновь.
– Здесь кто-то есть, – шёпотом проговорила я, но тихий голос разнёсся, казалось, на весь луг.
Игнис остановился, с сомнением оглянулся на возвышающуюся рядом мельницу.
– Попробуем попроситься на ночлег, – решился он. – В этих местах небезопасно оставаться без крыши над головой в тёмное время суток.
Я охотно развернула Арктура, хотя одинокая мельница и не вызывала у меня доверия; Кейрен нарочито небрежно пожал плечами, силясь скрыть радость за безразличием – просить приюта у оборотня было для него всё-таки лучше, чем остаться ночью ничем не отгороженным от местных жителей. Мы подъехали ко входу, спешились, Игнис на правах главного постучал в дверь. Ответа не последовало ни через минуту, ни через две, только было слышно как ветер свистит в перекрытиях, продувая мельницу насквозь через частые щели в стенах.
– Может, тебе показалось? – недоверчиво уточнил Кейрен.
Я пожала плечами и, решительно взявшись за ручку, потянула дверь на себя; та легко поддалась и с лёгким скрипом распахнулась. Внутри было сыро и пахло прелой мукой – у дальней стены под лестницей лежало несколько мешков, забитых до отказа, там же, попав под случайный лучик света, блеснули глаза.
– Эй, зачем вы прячетесь?
Я осторожно сделала пару шагов вперёд, и хозяин мельницы решил не дожидаться, пока я подойду, а вылез сам: оборванный, невысокий и болезненно худой он буквально подбежал ко мне, заставив мнительно отшатнуться, но тут словно силы покинули его – оборотень отступил и опустил глаза, воспалённые, как от долгого недосыпания.
– Уходите отсюда и поскорей, – не допускающим возражений тоном сказал он, очевидно надеясь, что мы тотчас же без вопросов развернёмся и уйдём.
– Мы хотели всего лишь попросить о ночлеге, – вежливо ответил Игнис, выдвигаясь вперёд.
Оборотень хрипло рассмеялся.
– О ночлеге? Здесь? Да вы не представляете, куда попали.
– Мы будем весьма благодарны вам, если вы нам об этом расскажете, – терпеливо продолжил наёмник.
– Рассказать? Отчего же не рассказать, только время дорого. Да вы, я вижу, просто так не уйдёте… Здесь раньше деревня была клана чёрных волков, да беда к нам пришла, маленький я тогда совсем был. Хворь на нас напала, да непростая – всяк её прихвативший по ночам в безумие впадал. Как зайдёт солнце – оборачивались бесконтрольно и нападали на всё, что движется, ни своих, ни чужих не различая. Пытались как-то спасаться, лечиться, по ночам в подвалах себя запирали – да всё без толку. И недели не прошло, как ни одного здорового оборотня в деревне не осталось. Всё меньше нас становилось, а однажды утром очнулись на пепелище. Что горело, как горело, никто не знает. Мы же ночного безумия не помним. Остатки деревенских разбрелись по окрестностям, не знаю, что с ними потом стало, а я здесь остался, хорошенько на ночь запираюсь и никому вреда не чиню. А теперь убирайтесь отсюда, да поскорей, не ровен час солнце сядет.
Перспектива ночевать на лугу, по которому, возможно, до сих пор бродят обезумевшие волки-оборотни, меня совершенно не прельщала, и спутники мои, похоже, это мнение разделяли.
– А давайте-ка сегодня мы на вашей мельнице запрёмся, а вы ночку на воле погуляете, – вкрадчиво предложил Кейрен.
– Нет, ни за что! – вскинулся оборотень, в его усталых глазах читался ужас. – Я же навредить кому-нибудь могу, нельзя мне на свободе гулять!
– Извините, но нам придётся поступить именно так, – вставил своё веское слово Игнис и, ненавязчиво подталкивая оборотня в спину, увлёк его к дверям. Несчастный узник мельницы даже не сопротивлялся – у него не было на это сил – только растеряно бормотал что-то протестующее. Я мысленно сочувствовала оборотню, не совсем поддерживая решение своих спутников, но не спорила, отчасти из-за полной бессмысленности этого, отчасти потому, что не могла предложить ничего взамен не очень гуманного, но безопасного варианта. Игнис вытолкал оборотня за порог, плотно прикрыл дверь и опустил массивный засов в пазы. Мне сразу стало как-то неуютно в пустой, пыльной, едва освещённой закатным неярким солнцем мельнице. По испещрённым щелями стенам бежали зловещие тени, сквозняк гонял по полу сухие листики и травинки, окно недобро светилось красным. Спутники моих опасений не разделяли: Игнис уже бродил по помещению в поисках удобного уголка, а Кейрен присел на лестницу и что-то искал в сумке. Мне ничего не оставалось, как отбросить свои сомнения и последовать их примеру. Располагаться на грязном полу мне не хотелось, а мешки с мукой показались неплохими претендентами на роль матраса. Я схватила за горловину один их них и поволокла его в угол. Мешок был совершенно неподъёмным для меня, и я десять раз успела пожалеть о так не к месту проявившейся тяге к комфорту, пока дотащила его. Запинав свой будущий матрас в угол, я обессилено плюхнулась на него, подняв в воздух тучи пыли с примесью муки и уже почти отчаялась воплотить свои мечты о кровати в жизнь, но Игнис, оценив мою целеустремлённость, молча и без видимых усилий подтащил ко мне ещё два мешка.
– Спасибо, – несколько удивлённо поблагодарила я, но наёмник уже отошёл, как обычно, ничего не ответив.
Постелив на мешки одеяло, я села по-турецки и, стараясь не обращать внимания на неприятный запах, исходящий от лежанки, принялась за нехитрый ужин: пара кусков вяленого мяса из общих запасов и вода. Вокруг становилось всё темнее, щели на стенах, раньше напоминавшие открытые раны благодаря яркой закатной подсветке, теперь были почти не видны. Игнис сидел напротив меня, у самой двери; в темноте его глаза всё отчётливей светились настороженным синим огнём. Кейрен предупредительно завёл в помещение лошадей; они недовольно фыркали, но слушались, словно чувствуя, что оставаться на улице опасно. Когда мельница окончательно погрузилась во тьму и ничего нельзя было разглядеть на расстоянии вытянутой руки, я уже дремала, убаюканная тишиной и мягкостью своей лежанки, наёмник зажёг… или создал?.. в середине комнаты невысокое, но яркое пламя, неестественного сине-фиолетового цвета. Огонь распространял вокруг холод, заставивший меня поёжиться и плотнее закутаться в куртку, зато давал много света и не покушался на деревянный пол, не нуждаясь в такого рода пище. В окно впорхнула ночная бабочка, доверчиво подлетела к самому пламени, влекомая необъяснимой любовью и отсутствием инстинкта самосохранения, закружилась вокруг, заигрывая с холодными синими искрами. В следующую секунду огонь, как живое существо, вспыхнул и вновь уменьшился, поглотив неразумное создание. Я вздрогнула, чуть испуганно бросила вопросительный взгляд на Игниса, тот почти сразу отвёл глаза, в которых, как мне показалось, под привычным безразличием мелькнуло сожаление или даже боль. Встав на ноги, я осторожно приблизилась к огню, протянула руку навстречу жадно потянувшемуся ко мне язычку пламени; от кисти к локтю, а потом и дальше, к плечу побежал холод, нехороший такой, недобрый, словно кровь остывала. Умом я понимала опасность, но руку отдёрнуть уже не могла, мало того, мне стоило немалых усилий не потянуться туда всем телом. Вдруг язычок пламени дёрнулся, как от удара плёткой, и послушно отступил, так и не прикоснувшись к моей коже. Наваждение тут же прошло, я отшатнулась, обернулась, ожидая увидеть Игниса чуть ли не с хлыстом в руке, но он просто смотрел на меня, а в глазах его плясал тёмно-голубой огонь.
– Не подходи к нему близко, – сухо предупредил наёмник.
Я стояла на месте, не зная, не то извиниться, не то промолчать. Конечно, мой поступок был довольно глупым, да только что-то в моём поведении причинило Игнису боль, и я не хотела повторения этого. Мои моральные метания прервал шорох. Даже не совсем шорох, а будто кто-то тихонько скрёбся в дверь. Мы насторожились: я обхватила рукоятку меча, Кейрен взялся за арбалет, не полагаясь на свои сомнительные магические способности, Игнис повернулся ко входу, смертельно опасный и безо всякого оружия. Ночной посетитель рвался к нам всё настойчивей; дверь сотряслась от нескольких сильных ударов, но вдруг стало тихо – только лошади испуганно всхрапывали в своём углу. Пару секунд ничего не происходило. Мы ждали, понимая, что верить в капитуляцию предполагаемого врага преждевременно. Сложно было пропустить тот момент, когда стены вздрогнули от пары десятков ударов, сопровождаемых воем, визгом, лаем, словно нападавшие договаривались, куда и как сильно бить. Дверь, которой доставалось больше всего, оказалось необычайно крепкой и исправно несла свою службу в любых условиях эксплуатации. А вот стены такую завидную надёжность не проявили: одна из них дрогнула под напором и проломилась. Наша реакция была мгновенной: я выхватила меч, Кейрен подскочил ко мне с уже взведённым арбалетом, и мы встали спина к спине на месте исчезнувшего костра так быстро, будто тренировались всю жизнь. В глазах Игниса разгорелся багровый пожар, стало совсем холодно. Заняв позицию рядом с нами, наёмник окружил нашу тройку кольцом тёмно-красного огня, оставляющего на деревянном полу выжженный след. Через дыру в стене вбегали чёрные волки. Их было около двадцати; безумный взгляд, капающая из пасти слюна, звериный инстинкт, не позволяющий приблизиться к пламени и заставляющий брать нас в кольцо, – если днём они и превращались в людей, то сейчас в них не оставалось ничего человеческого, хотя и обычный лесной хищник выглядел бы по сравнению с ними куда разумней. Стоять в окружении не то голодных, не то очень злых волков было жутковато. Они рычали и скалились, безумная жажда крови перевесила даже инстинкт самосохранения: один из них бросился вперёд, надеясь перемахнуть невысокий огонь, но пламя взлетело вверх на метр точно в момент прыжка, в мгновенье ока превратив тело волка в пепел и тотчас опав до прежней высоты. Мы бы, наверно, ещё долго могли стоять в круге под надёжной защитой Игниса, если бы не моя неуклюжесть. Словно не замечая гибели соплеменника, ещё два волка решились преодолеть контур одновременно. Первый зверь исчез мгновенно, второй – на доли секунды позже, едва не дотянувшись когтистой лапой до Кейрена. Вор рефлекторно отшатнулся, толкая меня в спину – ненарочно, конечно, просто мы стояли слишком близко… а круг был слишком мал. А я слишком увлеклась происходящим за его пределами и равновесия вовремя удержать не смогла. Падая прямо на огненную полосу, охотно ринувшуюся мне навстречу, я уже отчётливо представляла себе пепельно-серый след на досках, повторяющий силуэт человека и даже пропустила момент, когда ощутимо ударилась о пол. Пламени вокруг не было – Игнис успел убрать его вовремя, не позволив прикоснуться ко мне ни одной холодной искре, но и волки не дремали – они бросились вперёд в тот же миг, и восстановить защиту не представлялось возможным. Чувствуя себя виноватой, я удивительно быстро вскочила на ноги, готовая реабилитироваться полным очищением периметра от врага, однако Игнис, похоже, всерьёз принялся за мою опеку, окончательно разочаровавшись в моих боевых навыках. Ни один волк не успевал подбежать ко мне на длину клинка: каждого за полшага до этого охватывало тёмно-красное пламя. Зверей было много, и Игнису было всё трудней защищаться самому и следить за мной: один из оборотней подошёл ко мне совсем близко, прыгнул, метя в горло, но напоролся на удачно подставленный меч и почти в тот же момент сгорел – я только озадаченно качнула оставшимся идеально чистым клинком, в миг ставшим таким холодным, что от него повалил пар. Видя, что не справляется с двойной работой, и получив по неосторожности пару глубоких царапин на спине, наёмник выбрал наиболее простой для себя вариант: вокруг меня выросла двухметровая стена пламени, оставляя мне роль стороннего наблюдателя. Я боялась шевельнуться, зажатая в тесный кокон, готовый меня поглотить при малейшем поводе, и была вынуждена спокойно следить за развитием событий сквозь полупрозрачный огонь. Вот Кейрен выпускает в оборотня болт почти в упор, около него уже лежит несколько метко подстреленных волков. Вот он отступает к стене, с благоговейным трепетом глядя на бушующий вокруг Игниса огненный шторм. Лошади, ведущие себя во время нападения довольно спокойно и бережно оберегаемые мужчинами от зверей, теперь испуганно взбрыкнули и ломанулись в пролом в стене – все, кроме флегматичного чёрного коня, застывшего на месте аки памятник. Наёмника было практически не видно, он словно стоял в центре огромного костра, во все стороны от него разбегались языки пламени, которые безразлично облизывали доски пола, даже не оставляя на них следов копоти, зато жадно набрасывались на каждое живое существо, не обходя вниманием и тела застреленных Кейреном волков. Правда, его совсем не заинтересовал конь Игниса, безразличный к бушующей стихии… Никого из оборотней уже не осталось, но огонь всё бушевал, обыскивая каждый уголок, каждое укромное место, словно чувствуя, что здесь есть ещё чем поживиться. Кейрен медленно отступал вверх по лестнице – в единственном доступном ему направлении, а пламя будто шло по следу: взбиралось по ступенькам, оплетало перила…
– Игнис, хватит! – заорала я, не надеясь на результат, но не зная, как ещё остановить стихию.
Как ни странно, я отчётливо увидела, как наёмник, а точнее, его размытый, едва видимый сквозь пламя силуэт, обернулся на мой зов и… огонь исчез, словно его и не было. Мельница резко погрузилась во тьму, и только глаза Игниса светились багровым пожаром, за которым отчётливо читались тоска и груз одиночества. Впрочем, и в них огонь скоро угас, открыв спокойный зелёный цвет радужки, сразу утонувший в ночи. Мы не сказали друг другу ни слова: говорить было не о чем. На ощупь отыскав свою лежанку, я устроилась поудобней… и, вопреки своим сомнениям, тут же уснула, будто пять минут назад меня не пытались загрызть волки и не хотел поглотить огонь…
Утро выдалось хмурым в прямом и переносном смысле. Штормовой ветер, честно предсказанный красным закатом, гнал по небу сизые тучи, периодически плюющие на землю коротким дождём. Настроение в нашей команде тоже не блистало светлыми оттенками: Игнис, в отличие от меня, не сомкнувший глаз всю ночь, устало согнулся в седле и остановившимся взглядом смотрел вперёд; дёрганный и запуганный, Кейрен вздрагивал и огрызался на каждое слово и не позволял расстоянию между собой и наёмником уменьшиться и на миллиметр. Я же… я просто думала, не решив ещё, как относиться к ночному представлению. Тело до сих пор помнило разливающийся по крови холод, а перед глазами стояло живое пламя, охватившее мельницу. Однако, хотя тогда и казалось, что Игнис потерял контроль и отдался своей стихии без остатка, меня огонь не тронул…
Спустя пару часов впереди замаячила знакомая белая полоска – обозначающий границы Долины туман. Основываясь на предыдущем опыте, я предложила спутникам провести их на ту сторону посредством придерживания их лошадей за поводья. Кейрен, разумеется, отказался наотрез, как я подозревала, не рискуя приближаться к Игнису, и, гордо приосанившись, первым отправился на штурм. Наёмник же покорно передал мне повод, чуть дольше, чем нужно, задержав мою ладонь в своей, словно наблюдая за реакцией. Что ж, если он ожидал, что я начну от него шарахаться, то ошибся – я не столь щепетильна, к тому же, хоть его способности, открывшиеся теперь в полной мере, не могли не пугать, никакая сила сама по себе не может быть доброй или злой – такой её делали руки, в которые она попадала.
– Не боишься? – чуть насмешливо спросил Игнис, угадав ход моих мыслей.
– А стоит? – в тон ему ответила я и, не теряя больше времени, направила Арктура в туман.
Границу мы пересекли без проблем и на этот раз; Кейрен, как ни странно, уже ждал нас на той стороне. Стоило нам выйти на свет, как я вдруг почувствовала, что чужой повод в моей руке будто тает. Через секунду я сжимала в кулаке пустоту, а Игнис с чертыханиями поднимался с земли – его странный чёрный конь растворился в воздухе без следа.
– Он был ненастоящий, ведь так? – заинтересованно наклонился вперёд Кейрен., не решаясь подъехать поближе. – Территория между Долин – магический вакуум, поэтому конь исчез… Но, чтобы поддерживать полностью искусственное животное, нужна чёртова уйма сил!
– Магу – возможно, – не слишком охотно ответил Игнис, наклоняясь и поднимая с земли маленький чёрный камешек. – Этот артефакт был сделан специально для меня: я дарю ему огонь один раз, и конь просуществует столько, сколько необходимо. Но здесь пламя спит, наряду с твоей магией, так что сейчас мы оба – простые люди.
В глазах Кейрена появился недобрый блеск: мысль о том, что здесь, вероятно, их силы равны, зародила в его голове планы избавления от конкурента. Игнис зловеще ухмыльнулся, как бы говоря, что принимает вызов, и, не считая себя обязанным уделять вору ещё внимания, склонился над сумкой, запрятывая вглубь бесценный артефакт. Теперь-то мне стали понятны все странности его коня, замеченные ранее…
– Арктур сможет везти двоих, – по-дружески предложила я.
Кейрен округлил на меня глаза: судя по выражению его лица моё умственное здоровье вызывало у него глубокие сомнения. Впрочем, меня его мнение не занимало, а Игниса не интересовало тем более, поэтому я уступила наёмнику большую часть седла и стремена, сама устроившись спереди в не слишком удобном, но надёжном положении.
Зона магического вакуума, или попросту граница между Долинами, оказалась местом странным и неуютным. Вокруг насколько хватало глаз тянулось не то непомерно заросшее поле, не то чересчур жидкий лес: низкие деревья, раскрашенные в разноцветные, но блёклые осенние краски, росли на расстоянии в три-четыре метра друг от друга. Земля была покрыта сплошным ковром из коричневых, жёлтых и красных листьев, нигде не виднелось и намёка на дорогу или тропу. Небо скрывалось за толстым слоем густого тумана, висящего так низко, что я могла дотянуться до него рукой. Ни единое дуновение ветерка не нарушало тишины и покоя этого места, казалось, время здесь остановилось в какой-то унылый осенний день да так и забыло пойти вперёд. Изо рта вырывались облачка пара, было зябко и сыро, а столь резкий переход из июня в октябрь грозил обернуться насморком, воспалением лёгких или ещё чем похуже. Хм, интересно, могу ли я простудиться?..
Понятия дня и ночи на границе, видимо, не существовало. Мои часы утверждали, что время уже позднее, однако не то мы заблудились, не то расстояние оказалось куда больше, чем мы ожидали, но до следующей Долины мы так и не добрались. Усталая и продрогшая, я предложила остановиться на ночь и немного отдохнуть и с молчаливого согласия спутников спешилась под первым попавшимся деревом. За хворостом для костра, жизненно необходимым на такой холодрыге, почему-то отправился Игнис, пока я рассёдлывала Арктура. Решив, что никаких полезных дел на благо лагеря от меня не требуется, я расстелила на земле одеяло и с блаженством села на него, вытянув ноги и опершись спиной на дерево. Кейрен же нашёл себе довольно странное занятие: он достал чистую рубашку из сумки и… принялся её рвать на полосы. Тут бы мне насторожиться, но я слишком устала, чтобы думать, и лишь с умеренным любопытством наблюдала за его действиями. Завершив свой акт вандализма, Кейрен бросил полученное тряпьё на землю, однако топтать его, как я предполагала, не стал, сел на одеяло рядом со мной и даже непринуждённо приобнял меня за плечи.
– К чему бы это? – вслух подумала я, не торопясь, впрочем, прогонять его, не видя пока в его поведении ничего предосудительного.
– Помнишь тот день, когда я нашёл тебя в пригороде Экстра? – издалека начал вор, усиленно мне улыбаясь.
– Э-э… Ну, да, – с сомнением ответила я, не понимая, что именно надлежало мне вспомнить – как он чуть меня не прирезал, или как безуспешно соблазнял у озера. – А к чему ты клонишь?
– Я предлагал тебе тогда искать ремадис вдвоём, но ты отказалась, ссылаясь на какие-то обещания и обязательства. Просто испугалась, я думаю, – безапелляционно заявил Кейрен, и, не давая мне и слова вставить, продолжил. – А теперь я хочу повторить своё предложение. Только на этот раз мы не будем убегать, а просто избавимся от третьего лишнего – здесь у нас это получится, я уверен.
– Так. Во-первых, никаких «нас» не существует, – порядком разозлённая начала я, уверенно скидывая руку вора с плеча. – Во-вторых, Игниса я никогда не боялась и ответила тебе тогда вполне откровенно. В-третьих, я против бессмысленных убийств в принципе. И в-четвёртых, даже Игнису я сейчас доверяю больше, чем тебе.
Улыбка с лица Кейрена сползла, уступив место досаде и где-то даже обиде; он резко вскочил, схватился за свои тряпки – теперь я осознала их назначение, да было поздно. Подзадориваемый злостью, вор легко скрутил меня, несмотря на отчаянные попытки сопротивления. Понимая, что отделаться от него уже не удастся, я перестала вырываться, позволяя затянуть узел на запястьях.
– Вот так, – удовлетворённо выдохнул Кейрен, закончив меня связывать – к моей гордости, под глазом у него расплывался внушительный синяк. – Теперь ты не сможешь помешать мне, а когда я выполню задуманное, мы договоримся и о работе, и… обо всём остальном.
Вор уложился минута в минуту – Игнис как раз возвращался с огромной охапкой хвороста. Запоздало услышав приглушённые туманом и сырыми листьями шаги, Кейрен хищно улыбнулся и неторопливо оглянулся, кладя руку на оголовье меча.
– Неуравновешенный придурок! – в сердцах выкрикнула я ему в спину. – Он же убьёт тебя не задумываясь и будет прав!
Кейрен опрометчиво остался глух к моим словам. Как и многие на его месте, он наверняка решил, что, обладая ничем не ограниченными, убийственными для любого врага способностями, Игнис становится без них беспомощным. Только вот я отчего-то сильно сомневалась в справедливости такой логики…
Игнис бросил собранные ветки на землю, недобро ухмыльнулся, с готовностью вынимая из ножен свои парные клинки. Я впервые имела возможность рассмотреть их – до этого наёмнику ещё не приходилось обнажать оружие. Недлинные клинки – сантиметров сорок-сорок пять в длину – с причудливой гравировкой в виде всполохов пламени, стилизованные под языки огня гарды, имеющие хитрую форму, смысл которой можно было уловить лишь в бою.
– Ты решил наконец дать мне повод тебя убить? – насмешливо осведомился Игнис, в ставших бордовыми глазах которого разгоралось алое пламя, не способное здесь причинить врагу ни малейшего вреда. – Что ж, я буду только рад.
Кейрен самоуверенно усмехнулся, против своего обыкновения игнорируя провокацию.
– Дайорасы? – вместо того кивнул он на пару наёмника. – Хорошее оружие, редкое, а главное дорогое. Станет неплохим трофеем. Только кто же выходит с дайорасами против меча?..
– Тот, кто умеет с ними обращаться, разумеется, – без эмоций ответил наёмник, презрительно глядя на вора. – А твоё обучение владению мечом ограничивается всё той же незаконченной школой, не так ли?
Издёвка на больную тему, пусть и произнесённая спокойным ровным тоном, подействовала на Кейрена, как красная тряпка на быка. Вся его наигранная выдержка испарилась в мгновение ока, и в следующий миг он уже нёсся вперёд, размахивая мечом, как знаменем победы. Первый его удар, естественно, был парирован, на второй Игнис поставил эффектный блок, на третий ответил так, что Кейрен едва успел уклониться. Наёмник управлялся со своей парой действительно очень профессионально, тогда как Кейрен орудовал мечом почти как простой дубиной: его атаки иначе как «бой деревенского мужика с медведем» было и не назвать. В общем, я, конечно, не ожидала увидеть в нём мастера холодного оружия, да и для вора это далеко не главное, но на его жалкие потуги фехтования без слёз смотреть было нельзя. А ведь из арбалета стреляет он классно… Пока Игнис играл с ним: защищался, практически не нападая. Может, это ему доставляло удовольствие, может, он хотел таким образом разрядиться, я знала только одно: скоро наёмнику надоест сие сомнительное развлечение, и тогда Кейрену не жить, а я, несмотря на свою к нему антипатию, смерти ему всё-таки не желала, а потому самозабвенно припала ртом к верёвке, пытаясь распутать её зубами – благо, руки были связаны спереди. Я старалась изо всех сил, но крепко затянутый двойной узел не поддавался. Зато тонкая ткань расползлась на ниточки под моим напором, и, приложив ещё усилие, я смогла разорвать путы руками. Тем временем Игнису поднадоело блокировать неумелые удары, и он перешёл в наступление, вынуждая Кейрена, не способного толком ответить, отступать. Развязка неотвратимо приближалась, а я всё никак не могла развязать ноги – руки замёрзли, и пальцы отказывались слушаться, а тугой узел никак не удавалось распутать. Уже начиная паниковать, я вспомнила-таки про имеющийся под рукой острый предмет, способный избавить меня от проблемы в секунду.
Игнису окончательно надоела драка – одним дайорасом он полоснул Кейрена по руке, другим – по бедру, одновременно лишая противника оружия и равновесия. Грозно нависая над повалившимся на землю вором, едва успевшим приподняться на локтях, он замахнулся для последнего удара, но я, освободившись окончательно, бросилась вперёд, загораживая собой несостоявшуюся жертву и уверенно подставляя меч под клинок наёмника. Скрежет металла о металл, мощная отдача от слишком сильного для меня удара, и всё-таки дайораса не достигла цели.
– Зачем под клинок бросаешься?! – раздраженно спросил у меня Игнис, опуская оружие.
– Так я же не шею свою подставляю, – миролюбиво уточнила я. – Не хотелось, чтобы ты его убил.
– Опять?! Что за идиотский гуманизм?! Он хотел меня убить, почему бы не отплатить ему тем же? Полесия, он не хороший человек, чтобы так его защищать, и ты сама это прекрасно понимаешь. Избавившись от меня, он силой склонил бы тебя к сотрудничеству, причём, как я понимаю, не только деловому. Давай решим эту проблему здесь и сейчас.
Не зная, что возразить, я только покачала головой. Игнис возмущённо закатил глаза.
– Почему? – лаконично уточнил он.
«А чёрт его знает...» – подумала я, но вслух сказала совсем другое:
– Наверно, его тоже судьба по головке не гладила. И у него были причины, чтобы стать таким. Наверно, мне его просто жалко…
Сзади еле слышно фыркнули – похоже, Кейрен не любил, когда его жалеют. А Игнис посмотрел мне в глаза – я ответила ему тем же. Не знаю, что он увидел в моих, а в его зрачках угасало алое пламя, возвращая радужке мирный зелёный цвет. Долгую минуту он молчал, и я уже боялась, что на этот раз наёмник меня не послушает и прибьёт-таки Кейрена, который, честно сказать, действительно нарывался. Однако Игнис улыбнулся мне, негромко проговорил:
– Есть в тебе что-то… необычное. И однажды я пойму, в чём дело. Или, может, ты сама расскажешь.
С этими словами он убрал дайорасы в ножны и, как ни в чём ни бывало, взялся за разведение костра. Что самое странное, на этот раз ни огонь в его глазах, ни остро наточенные клинки в руках меня ни капельки не испугали, будто я была уверена, что мне этот человек вреда не причинит. Хотя у меня и не возникало поводов для подобной убеждённости… Неторопливо убрав меч, я развернулась к Кейрену, успевшему подняться на ноги – серьёзно он не пострадал, только прихрамывал теперь, и кровь сочилась из неглубоких порезов.
– Спасибо, – неразборчиво буркнул он, не рискуя поднимать на меня взгляд.
– Не за что, – доброжелательно улыбнулась я и, посчитав свою миссию законченной, вернулась к своему одеялу – тело требовало законного отдыха.
Как оказалось через пять минут, тело требовало не только отдыха, но и согрева – несмотря на близость пышущего жаром костра, меня пробил озноб, не иначе как, на нервной почве… Когда сил сдерживать стук зубов не оставалось и Игнис, сидящий напротив и аккуратно подкармливающий огонь новыми ветками, начал удивлённо на меня коситься, я вспомнила о подарке Кирма и решила, что сейчас он будет как нельзя более кстати – принесёт так необходимое мне тепло и, возможно, хоть немного разрядит обстановку в нашей унылой компании.
– А давайте выпьем! – бодрым тоном предложила я, доставая на свет массивную глиняную бутыль, мысленно радуясь, что таскать эту тяжесть больше не придётся.
– Спасибо, я не пью, – равнодушно обрубил Игнис все мои миротворческие идеи. – Холодное пламя не любит огненной воды, – усмехнулся он и, посчитав трезвенника лишним на этом празднике жизни, ушёл к своей лежанке, расположившись к нам спиной.
– А я выпью, если ты не против, конечно, – вздохнул Кейрен, усаживаясь на одеяле рядом со мной.
Он был так расстроен своей неудачей, сидел так трогательно понурившись, что мне стало его действительно жалко. Я решила простить ему на время свинское поведение и подозрительные намёки и молча разлила настойку по кружкам. Пахнуло знакомым пряным ароматом, который уже и сам по себе растекался теплом в груди. Взяв одну из кружек в руки, Кейрен уныло поболтал её содержимое, проследив взглядом за случайным бликом, и залпом влил напиток в рот.
– Осторожно, настойка крепкая, – заботливо предупредила я, делая маленький глоточек.
Кейрен не ответил, молча сунул мне кружку под нос, требуя добавки. Помявшись, я пожала плечами, оставляя право выбора за собутыльником, и вновь наполнила посудину до краёв. Недолго думая, Кейрен опрокинул кружку и во второй раз, однако за добавкой не полез. Всё-таки градус у настойки был нешуточный – руку вора повело, и он чуть не стукнул меня кружкой по лбу, после чего сие страшное орудие я вынуждена была отнять. Кейрен тяжело навалился на дерево, силясь вернуть телу способность ориентации в пространстве. Он крутил головой, а взгляд его блуждал, пока не наткнулся на меня. Ценой неимоверного напряжения извилин, мой образ таки был осмыслен и найден в базе данный под названием «мозг».
– О, Леська! – радостно воскликнул Кейрен, широко улыбаясь и покачиваясь.
Хоть это сокращение мне и не нравилось, я не раз слышала его ещё в Москве и возмущаться не стала – что с пьяного взять. Воодушевлённый успехом, Кейрен продолжил поиск объектов для опознавания и довольно быстро заметил Игниса, не то действительно спящего, не то только делавшего вид. Лицо вора тут же вытянулось, улыбка сошла на нет: нерадостная реальность грубо вторглась в вызванную алкоголем эйфорию. Кейрен вновь перевёл мутный взгляд на меня и обличающее ткнул пальцем мне в грудь.
– Вот ты… и он…, – вор качнул рукой в сторону Игниса, – вы оба меня… это… прези… прези… презире… презираете, вот! – справился он наконец с заплетающимся языком. – А я… я ведь тоже не всегда был вором! Меня это… жизнь заставила!
Я могла бы ответить, что все так говорят и что в жизни всегда есть выбор, но до затуманенного алкоголем разума мои слова всё равно бы не дошли, да и не имею я привычки бить по больному месту из мелкой мстительности. А потому я молча смотрела в огонь и слушала сбивчивый рассказ Кейрена, с трудом вылавливая суть среди бесконечных запинок.
Родился Кейрен в семье потомственных магов, и поначалу никто не прочил ему иного будущего. Однако довольно быстро оказалось, что природа талантами его обделила. Магический резерв его был невелик, а сложные заклинания ему и вовсе не давались – формулы и расчёты, даже тщательно проверенные, обязательно содержали фатальную ошибку, приводящую результат к совершенно другому виду. Но в семье отказывались признавать даже саму возможность того, что ребёнок окажется неспособным к магии. В одиннадцать лет Кейрену пришлось поступать в Школу Магии, Знахарства и Прикладной Некромантии, где в то время уже учились две его сестры. На первый курс – или как там у них это называлось – его приняли без проблем, особо не интересуясь присутствием или отсутствием у него потенциала: минимальные способности к магии у него были, а остальное компенсировали известность и богатство рода, к которому он принадлежал. Такой ученик, прежде всего, играл на благо престижа Школы, а на остальное до поры до времени руководство закрывало глаза. Кейрен кое-как проучился пять лет, впереди оставалось ещё столько же, а сил уже не хватало и на выполнение стандартной программы, не то что на дополнительную специализацию, которой активно занимались остальные студенты. К началу шестого курса он так безнадёжно отстал от других, что его тихо исключили – неофициально, конечно, без огласки. Официальные исключения были делом редким и, как правило, показательным, а вообще такие прецеденты влияли на престиж и положение Школы слишком плохо. Позже, через год-два неподходящий студент как бы «погибал» на практике или при каком-нибудь несчастном случае. На уровне влиятельности Школы это никак не сказывалось, а бесталанный недоучка возвращался домой и пытался найти себя в другом деле. Только вот Кейрену оказалось некуда идти: его семью в полной мере устраивала «смерть» ошибки природы, юношу и на порог не пустили. Он остался у разбитого корыта: без дома, без денег, без работы. Всю свою сознательную жизнь Кейрен так старался соответствовать навязанному родственниками стереотипу, что посвящал бесплодным попыткам обучения магии всё своё время и теперь не умел ничего другого. Даже простая физическая работа была ему не по плечам: худощавый парень, не привыкший к труду, выдыхался слишком быстро, а желающих занять его место находилось слишком много. Не находя себе места в жизни, Кейрен начал воровать: сначала еду с прилавков на базаре – благо, при помощи элементарных заклинаний это оказалось несложно – потом кошельки у зазевавшихся покупателей. За этим занятием его и поймал дед – ещё не завязавший тогда почётный член гильдии воров. Буквально схватив мальчишку за руку, он увидел в нём достойного преемника и забрал с собой. В среде воров маги встречались довольно редко – им хватало работы и в легальном мире, а такие недоучки, неучтёнка, ценились очень и очень высоко. Кейрен втянулся в профессию быстро, и первым его самостоятельным делом стала кража нескольких магических книг из библиотеки родного дома. По ним он худо-бедно изучил телепортацию и установку порталов, после чего приступил к настоящей практике. Несколько дел на пару с дедом, несколько собственных заказов – и нового вора признали, оценили, дела и гонорары полились рекой…
– А теперь я сижу тут и рассказываю всё это человеку, который меня презирает, – сокрушённо вздохнул Кейрен, почти совсем протрезвевший за время своего рассказа. – Как будто оправдываюсь. Самому противно, веришь? А ведь мне моя жизнь нравится. У меня есть деньги, есть два дома: один в столице, другой в Приокеанске на побережье; есть убежище, есть женщины в разных городах, всегда готовые принять меня, есть работа, которую я люблю. Правда, сейчас меня ищут везде, но если я добуду ремадис и найду для него хорошего покупателя, то затаюсь на срок, достаточный для того, чтобы улеглась шумиха. Возможно, я даже смог бы как-то синтезировать его или делить и продавать как эликсир вечной жизни!
Золотой блеск в глазах Кейрена быстро потух; он выхватил у меня бутылку и залпом проглотил остатки настойки. Тут же вскочив, вор покачиваясь двинулся к своей лежанке, бревном повалился на неё и, кажется, мгновенно захрапел. За последние несколько часов я не сказала ни слова – Кейрен просто не давал мне этого сделать, а теперь и вообще заснул, не захотев услышать моё мнение. Спроси он меня, то узнал бы, что я вовсе не презираю его, а даже жалею, как человека цинично преданного всеми в нежном возрасте и не способного теперь желать чего-то, кроме материальных благ. Впрочем, вряд ли Кейрену пришлась бы по душе такая правда. Я заснула быстро, подгоняемая близостью утра – хоть для границы – царства вечных осенних сумерек – оно не наступит никогда, нам нужно двигаться вперёд.
12 глава
Ждет вода впереди,
Зелена.
Хоть глаза прогляди –
Нету дна...

О. Морозова (песня группы «Дорога Водана»)

На этот раз, вопреки сложившейся традиции, впереди всех нёсся Кейрен, очевидно, надеясь разогнать бешеной скоростью похмельную головную боль. Уже через час сумасшедшей скачки мы смогли наблюдать удивительную картину: окрашенные унылыми осенними цветами заросли без перехода превращались в по-июньски свежий лес, на границе времён года ровным рядом стояли классические чёрно-белые столбики, вызывая ассоциации с таможенным контролем. Проход в Долину никем, разумеется, не охранялся и мы беспрепятственно въехали на новую территорию. Как только мы пересекли границу, Игнис слез с Арктура, достал из недр своей сумки знакомый плоский камень, бросил его на землю. В глазах наёмника вспыхнуло синее пламя, огонь заплясал на камне, который словно начал плавиться, испуская в воздух клубы чёрного дыма. Пахнуло озоном, меня обдало волной холода, а Кейрен, любопытно наблюдавший за действом с безопасного расстояния, подался вперёд: огонь взметнулся вверх, смешиваясь с дымом и принимая очертания лошади. Чёрное с синими проблесками облако уплотнялось, его поверхность становилась гладкой и упругой, как кожа. Ещё секунда – и перед нами стоял красивый статный конь с лоснящейся шкурой и роскошной ухоженной гривой, осёдланный и полностью готовый к пути. Не разделяя нашего восторга, Игнис вскочил на него и невозмутимо двинулся вперёд.
Узкая полоса леса, продлившаяся всего метров двести, заканчивалась огромным песчаным пляжем, за которым разливалось бескрайнее озеро – где-то вдали виднелись островки суши, но противоположный берег прятался за горизонтом. На самой опушке стоял небольшой бревенчатый домик с аккуратной пристройкой-сарайчиком сбоку. От избушки к нам бежал растрёпанный мужик в простецкой деревенской одежде; он приветственно махал руками и всячески старался привлечь к себе наше внимание. Мы неторопливо двинулись ему навстречу, справедливо ожидая получить от него какую-нибудь ценную информацию. В частности, судя по всему, для скорейшего пересечения Долины нам требовались плавсредства, которых на берегу видно не было, а кто как не местный житель мог подсказать, как и на чём здесь принято передвигаться? Добравшись до нас и с трудом отдышавшись, мужик густым басом проорал:
– Добро пожаловать, гости дорогие, в Локомору, Долину русалочью! Я лодочник здешний, договор у меня с подводным людом: гостей я должен привечать, а при надобности и на озеро отправлять.
– Нам бы на тот берег переправиться, – взял переговоры в свои руки Игнис.
– Это можно, – оживился мужик и заговорил тоном лоточника на базаре. – За умеренную плату вы получите крепкую просмолённую лодку и надёжные вёсла к ней. Также вы можете оставить у меня своих лошадей – за дополнительные пару монет я присмотрю за ними до вашего возвращения.
Только теперь мне пришло в голову, что лошадей через озеро переправить не удастся и действительно придётся доверить их этому барыге. Оставлять здесь Арктура у меня не было ни малейшего желания: я успела привязаться к нему и его дурному характеру, и мысль, что лодочник может оприходовать дорогостоящего коня в наше отсутствие откровенно пугала. Утешало лишь одно – в этой глуши трудно найти покупателя и для мешка картошки, не то что для коллекционного животного… Пока я мысленно переживала за Арктура, Игнис успел договориться с лодочником о цене и, кажется, даже поторговаться. Результирующая сумма ни о чём мне не говорила – с местной финансовой системой я так и не разобралась, но мужчины, разделившие расходы пополам, были довольны, а значит, ободрать их локоморскому коммерсанту не удалось. Мы с Кейреном спешились около входа в пристройку, мужик снял тяжёлый замок с ворот, распахнул их и повёл нас в глубь помещения. Первую половину сарайчика занимали аккуратно сложенные лодки – некоторые из них явно были совсем новыми, а вторая делилась на шесть импровизированных стойл, причём занято оказалось лишь одно: сонная старая кобылка проводила нас взглядом и вновь погрузилась в дрёму. Арктуру в полузабытом тесном помещении совсем не понравилось: он долго возмущённо фыркал и толкался, не давая мне закрыть дверцу.
– Всё будет хорошо, – я ласково погладила его по носу, успокаивая. – Я вернусь за тобой, обещаю.
Отчаявшись вырваться на свободу, конь затих – только недовольно косился на меня и норовил цапнуть за руку. Я последний раз окинула Арктура взглядом, понимая, что гарантировать своё возвращение не могу. Но ведь смерть – достойный повод нарушить обещание, не так ли?.. Из сарайчика я вышла с тянущим чувством вины в душе и пессимистичной уверенностью в том, что вижу Арктура в последний раз…
Раскисать было некогда: Игнис, в отличие от нас оставшийся при своём – его конь в компактном виде ждал своего часа где-нибудь на дне сумки, – уже стоял у кромки воды рядом с длинной деревянной лодкой. Нам предстояло долгое плавание, а путешествовать подобным образом я любила. Покидав в лодку вещи, мы спустили её на воду, расселись в строгом иерархическом порядке (я сзади, Игнис на носу, Кейрен на вёслах) и уверенно двинулись прочь от берега.
Судёнышко легко рассекало волны, создаваемые сильным попутным ветром, и вскоре мы удалились от берега так, что его стало не видно. Недалеко справа мимо проплывал маленький полуголый островок, единственной растительностью на котором были гигантские лопухи; чуть левее на таком же небольшом клочке суши возвышался дуб-великан в окружении низкой молодой поросли. Я любопытно крутила головой в надеждё увидеть хоть одну русалку, но, как назло, в кристально-чистой воде мне на глаза попадались только мелкие рыбёшки, любопытно подплывающие к бортам лодки. Впрочем, буквально через четверть часа моё желание сбылось, правда, не совсем так, как мне того хотелось бы… Ни с того, ни с сего лодка покачнулась, я лишь увидела чьи-то длинные пальцы, схватившие её за бортик, и в ту же секунду оказалась в холодной воде, да ещё и под перевёрнутой лодкой. Не успев запастись кислородом, я возмущённо булькнула и двумя мощными гребками вынырнула на поверхность, закашлялась от попавшей в нос воды и ещё какое-то время не имела возможности осмотреться, а когда, наконец, сделала это, то с ужасом поняла, что на поверхности никого, кроме меня, нет… «Они что, оба плавать не умеют?!» – первой мыслью мелькнуло у меня, но гадать было некогда, и я нырнула, в надежде найти утопленников и вытащить на поверхность прежде, чем надобность в этом окончательно отпадёт. В кристально прозрачной воде мне почему-то ничего не удавалось разглядеть, я почти конвульсивно дёргалась, из последних сил пытаясь опуститься глубже, и всё равно видела только размытое пятно вдалеке – медленно опускающуюся на дно лодку. Воздух в лёгких кончился быстро, мне пришлось пополнить его запасы, но я тотчас нырнула вновь. Я делала это ещё и ещё, пока окончательно не выдохлась и не замёрзла до состояния сведённых холодом мышц. Доплыв до одного из островов, по счастью оказавшегося неподалёку, я выползла на берег и обессиленно повалилась на землю. Где-то в горле застряла вода, руки не слушались, не позволяя даже перевернуться на спину, меня трясло, как в лихорадке, не только из-за холода, будто поселившегося внутри тела, а и из-за шока от предполагаемой гибели спутников в озёрной пучине. Конечно, оставался мизерный шанс, что с ними всё хорошо и они сейчас пили чай в гостях у водных жителей… В это слабо верилось даже мне, хотя так просто отказываться от надежды я не собиралась…
Я не знала, сколько времени прошло, да и часы остановились, не выдержав пытки подводным плаваньем. Отдышавшись и кое-как приняв сидячее положение, я сжалась в комок, пытаясь сохранить крохи тепла – мокрая одежда и продувающий до костей ветер сводили все мои потуги на нет. В голову лезли только пессимистичные мысли, хотя сейчас для них, пожалуй, было самое время. Я не знала, что делать дальше. Казалось, моё приключение закончилось, причём довольно бездарно. Нет, я ни о чём не жалела и в мечте своей не разочаровалась: последние дни подарили мне новую жизнь тогда, когда я уже отчаялась найти нечто стоящее в прежней. Но теперь… теперь оставалось только гадать, что убьёт меня быстрее: болезнь, срок которой приближался к критическому, или холод и голод на этом пустынном островке диаметром шагов в десять. О возможности вернуться на сушу вплавь не стоило и думать: в такой холодной воде я не доберусь и до середины пути, несмотря на то, что отлично плаваю. Правда, протяни я здесь недельки две-три, лето вступило бы в свои права, но об этом не стоило и мечтать. Впрочем, размышления о собственной печальной судьбе были для меня делом привычным, и смерть, как таковая, давно меня не пугала. С гораздо большей горечью я думала об Игнисе и Кейрене, так глупо и неожиданно погибшими буквально у меня на глазах. Всё-таки, какими бы странными не были мои спутники, какие бы глупости они не делали, я воспринимала обоих как близких друзей. Кейрен казался мне обиженным ребёнком, который нуждался во внимании и заботе, но не получил их, и с тех пор привык любой ценой добывать себе игрушки сам. А Игнис… ему я отчего-то доверяла, воспринимала его как надёжное плечо, на которое можно опереться, а все его таинственные силы только добавляли образу загадочности, но больше не пугали меня. Мой склонный к самобичеванию разум постоянно подкидывал мне мысли, что погибли они из-за меня. И хоть рассудком я понимала, что моей вины в этом нет и быть не может, боль в душе только нарастала…
Когда моя голова и тело дошли до того состояния, что были готовы совместными усилиями отправить меня в самоубийственное плавание к берегу, доселе спокойная поверхность озера покрылась рябью. Вода забурлила, и из глубины вдруг вынырнула… наша лодка, тут же медленно поплывшая к моему островку. Ошалело глядя на мистическое судно, я никак не находила объяснения прямолинейности и целенаправленности его движения. Лодка мягко ткнулась носом в песок и застыла; теперь я отчётливо видела заботливо собранные в кучку на одной из скамеек наши вещи. Вслед за посудиной, на мелководье выплыла самая натуральная русалка – живой мотор от нашей лодки, как я теперь поняла. Девушка приветливо мне улыбнулась, забавно наклонив аккуратную головку с длинной гривой тёмно-зелёных волос, и удобно устроилась на своём изящном серебристом хвосте, настраиваясь, похоже, на общение. На верхней половине тела, человеческой, русалка даже носила одежду: нечто вроде узкого топика из нескольких слоёв водорослей, прикрывающего грудь; на шее у неё болтался кулон в виде звезды.
– Добро пожаловать в Локомору. Я Зира, начальник пограничной службы восточной четверти озера. Прошу прощения за неудобства, доставленные вам в связи с ловлей нарушителей. Ваша лодка и вещи сохранены в целости.
Оттараторив заготовленную заранее речь, Зира замолчала, ожидая от меня ответа. Я возбуждённо вскочила, наплевав на боль в затёкших суставах, подбежала к воде и торопливо выпалила:
– Где мои друзья? Они живы?
Зира недоумённо похлопала своими зелёными, под цвет волос, глазами, не будучи готовой к столь активному натиску, но через пару мгновений сообщила-таки то, что от неё требовалось:
– Маг и мужчина с неопределёнными способностями находятся в центральной тюрьме для нарушителей.
– За что?! – чересчур громко выпалила я, с трудом сдерживая неуместную в данной ситуации радость.
Опасливо поглядывая на меня, как на буйную сумасшедшую, Зира чуть удивлённым тоном ответила:
– По закону границы Долины могут пересекать только обычные люди либо специально приглашённые маги. Иные расы и другие носители особых способностей на территорию Локоморы не допускаются. Правонарушение карается лишением свободы сроком от пяти до десяти лет с исправительными работами.
– Ого, – выдавила я, поражённая масштабами наказания. – Нельзя было обойтись штрафом?
– Законы Долины не подлежат обсуждению и обязательны к выполнению каждым, пересекшим её границу, – заученно отчеканила русалка.
Похвальное служебное рвение… Я, наверно, целую минуту соображала, что говорить и что дальше делать; Зира ждала, нетерпеливо шевеля хвостом. Чтобы как-то разрешить ситуацию, так неожиданно свалившуюся мне на голову, я, очевидно, должна была попасть поближе к эпицентру событий, но если как попасть под воду я ещё представляла, то как находиться там продолжительное время понятия не имела. Хотя, раз мои спутники имели такую возможность, и я могу побывать на дне… Правда, в тюрьму мне что-то не очень хотелось, учитывая предыдущий опыт…
– А не могу я как-нибудь попасть вниз? – осторожно поинтересовалась я.
– Вниз? – удивлённо переспросила Зира. – К нам, под воду, обычно никто не рвётся… А вам это зачем?
– Да какая, блин, разница?! – нервно огрызнулась я. – Законом запрещено или нет?
– Нет, нет, что вы так волнуетесь. Только с проживанием и перемещением у вас проблемы могут возникнуть. Есть, правда, гостевой дом, но он заброшен давно: нет людей, чтобы следить за комнатами. Однако вы можете туда спуститься с одного из островов, я покажу, если нужно. Раньше от гостевого дома отходило множество воздушных переходов, но сейчас большая их часть разрушена или затоплена.
– Проводите? – лаконично уточнила я.
Зира пожала плечами – мол, дело ваше – и, оттолкнувшись хвостом от дна, отплыла от берега. Не теряя времени, я прыгнула в лодку и взялась за вёсла. Русалка плыла быстро, я старалась не отставать – оказаться здесь в одиночестве второй раз за день желания не было. По счастью, долго грести не пришлось: вскоре Зира остановилась около особо миниатюрного островка с невысоким каменным сооружением в центре, махнула рукой в его сторону и, не прощаясь, скрылась под водой. Сил почти не оставалось, но я добралась до берега, кое-как затащила лодку на песок и даже забрала из неё вещи. Несмотря на недавнее купание, сумки и оружие, предусмотрительно снятое нами перед плаванием, были абсолютно сухими – видимо, порча чужого имущества не входила в полномочия пограничников, и они каким-то непостижимым образом защитили их от намокания. Хлюпая полными воды сапогами по каменистой почве островка, я могла думать только о том, как бы не свалиться и не заснуть прямо здесь, настолько меня вымотали внеплановый дайвинг и соревнование по гребле на короткую дистанцию. Одно радовало: от берега до загадочного сооружения, на поверку оказавшегося огромной вытянутой каменной глыбой, было всего метров десять. Преодолев это нешуточное расстояние, я тяжело опёрлась на стену перед собой и медленно двинулась вдоль неё в поисках входа – он не замедлил появиться за углом. Узкий проём привёл меня в просторную нишу, не иначе как выдолбленную внутри цельного камня неким активистом – сколько времени могла занять такая работа, мне и представить было страшно. Свет сюда поступал через несколько неаккуратно пробитых щелей в стенах, его вполне хватало, чтобы осмотреть всё вокруг. У самого входа стояла сложная конструкция – нечто вроде деревянного кресла на узком плоту из брёвен; за ней в полу имелся широкий желоб; под довольно большим углом уходящий под противоположную стену – проём тонул в темноте, и разглядеть, что происходило с пустующим стоком дальше, не удавалось.
– Лифт? – вслух подумала я, задумчиво осматривая обстановку.
Слова эхом разнеслись по нише, хоть чуточку оживляя это место, годами не слышавшее ни звука. Так и не обнаружив инструкции по использованию экзотической технологии, я решила обдумывать дальнейшие действия сидя, и уж, конечно, не на холодном каменном полу, а в уютном креслице, манящем усталый взгляд. Честно говоря, устраиваясь на жёстком сиденье, я никак не ожидала реакции механизма на это простое действие. Но она последовала… С гулким щелчком плот с креслом резко опустился чуть ниже, до уровня дна желоба; едва я успела примостить на коленях перекинутую через плечо сумку, раздалось мелодичное журчание – и моё необычное судно покачнулось: образовавшаяся под ним полость начала наполняться водой. Напор усилился – и вот поток уже хлынул в жёлоб, увлекая за собой и плот. Чувствуя себя в парке аттракционов и жалея об отсутствии ремней безопасности, я судорожно вцепилась в подлокотники: верх проёма в стене мелькнул над самой головой, экстремальный лифт нёсся вперёд в кромешной темноте, скорость всё нарастала. Я закричала, поддаваясь тому же инстинкту, что срабатывает почти у всех на американских горках: мой визг разнёсся по трубе в обе стороны, наверняка распугав птиц и рыб на километры вокруг. Свет в конце тоннеля, внезапно появившийся в зоне видимости, стремительно приближался – через секунду плот скользил по прозрачной трубе, за пределами которой простиралась настоящая Долина русалок. Не будь я столь занята своим увлекательным спуском, а точнее, попытками удержаться в кресле и не свалиться прямо под край тяжеленного плота, то непременно осмотрелась бы в подводном царстве. А так я могла лишь вжиматься в спинку и вглядываться вдаль, опасаясь увидеть тупик – место неминуемого превращения плавучего лифта вместе со мной в мокрое место. Однако боялась я зря: труба медленно возвращалась к строго горизонтальному положению – теперь она лежала прямо на дне, упираясь дальним концом в какое-то строение полусферической формы. Плот постепенно замедлял ход и к моменту захода в здание имел совсем скромную скорость детской карусели. Труба дважды разветвлялась: в первый раз на два, во второй – на несколько альтернативных тоннелей, но в обоих случаях для проплыва открыт был только один.
Труба резко закончилась, и плот величественно вплыл в небольшой зал: узкий жёлоб в выложенном камнем полу упирался в тупик у дальней стены. Свет в помещении обеспечивали два тускло мерцающих шарика, предположительно магического происхождения, висящие под самым потолком без малейшей опоры – этой странной иллюминации едва хватало, чтобы осознать отсутствие подлежащих осмотру предметов на прилегающей территории и наметить маршрут дальнейшего следования как ведущий к дверям. Плот мягко ударился о каменную «пристань» – с негромким щелчком сработала какая-то тайная кнопка, и моё судно застыло на поднявшейся из-под воды платформе. С кресла я сползла с негнущимися коленками и трясущимися руками: наложившись на физическую и психологическую усталость, аттракцион произвёл на меня неизгладимое впечатление. Первые несколько шагов по неровному полу дались особенно тяжело, но дальше пошло лучше: до выхода я добралась в рекордный срок. Дверь была не заперта, и я вошла: моему взгляду предстала овальная комната с обстановкой стандартного гостиничного номера. Узкая одноместная кровать – я жадно посмотрела на этот предмет интерьера, – маленький столик, гардероб – вот и всё, что наполняло её. Из комнаты был и другой выход: высунувшись оттуда, я настороженно осмотрела коридор с рядом однообразных дверей, как две капли воды похожих на мою, но ничего угрожающего не увидела – вокруг было тихо и пусто, как на затопленной подводной лодке, сходство с которой навевал висевший в воздухе запах сырости. Я вернулась в комнату, мнительно закрылась на не внушающий доверия крючочек и со стыдом и сомнением повернулась к кровати. Конечно, я спускалась на дно не для праздного отдыха, и мои друзья вроде нуждались в неотложной помощи, но… Вопреки голосу совести, организм требовал немедленной продолжительной отдышки, без которой наотрез отказывался нормально функционировать. Каждые пару секунд по телу пробегала дрожь; бросало то в жар, то в холод; ноги подкашивались, не желая удерживать на себе вес туловища. Судя по всему, простуда, все условия для которой были созданы мной собственноручно, отчаянно боролась с бактериями, занявшими прочные позиции в организме. Справедливо рассудив, что Кейрену и Игнису, должно быть, в тюрьме не так уж и плохо, и несколько лишних часов в заключении они однозначно переживут, а вот я в таком состоянии не то что не помогу им, но ещё и сама отправлюсь в увлекательное длительное турне на тот свет, я решительно шагнула к кровати. Влажное отсыревшее бельё, чёрте сколько пролежавшее здесь без дела, меня не привлекало – пришлось доставать своё походное одеяло и стелить его сверху: лежанка получилась мягкая и тёплая, мечта усталой продрогшей путешественницы. С наслаждением сбросив хлюпающие сапоги и мокрую одежду, я свернулась на кровати уютным калачиком и сама не заметила, как провалилась в сон…
Я не знала, сколько проспала – здесь не было солнца, чтобы понять это, а часы, хоть и должны были уже просохнуть, больше не желали шевелить стрелками – но по ощущениям прошло часов десять, не меньше. В отличие от нескольких последних ночей, я прекрасно отдохнула – ни один тревожный сон не нарушил моего покоя – и чувствовала себя замечательно: видимо, обосновавшаяся в крови зараза с треском прогнала робкий вирус простуды. Что ж, даже в самом плохом можно найти хорошее: насморк и температура – последнее, что мне сейчас нужно… Натянув толком не просохшие штаны и запасную рубашку из сумки – не слишком практичную, зато сухую и с претензией на чистоту – я покинула свой гостеприимный номер. Длинный коридор привёл меня в просторный полупустой зал: большую его часть занимал высокий стол, вероятно, стойка администратора, дальняя стена практически полностью состояла из дверей, другой было не видно за огромной картиной или схемой. Здесь также царило запустение: наверное, никому из людей не хотелось проводить под водой долгие месяцы в ожидании редких постояльцев. Удивительно: в моём мире подобное заведение приносило бы миллионы своему владельцу, а тут фантастическая гостиница на дне озера никому не нужна… Слева от стойки в углу начиналась неширокая, очень крутая лестница с высокими каменными ступеньками; на стене рядом был рисунок-указатель: схематический купол круглого здания с аккуратной стрелочкой внизу. Именно это направление я отчего-то сочла наиболее перспективным, но прежде чем двинуться туда, я подошла к схеме, оказавшейся картой подводной части Долины. Выделенный тёмно-красным кружочек, очевидно, обозначал гостиницу, в которой я находилась; тонкие белые линии, отходящие от него под самыми удивительными углами, показывали некие дороги, разбегающиеся от дверей строения. Карта имела интуитивно понятный интерфейс, то бишь условные обозначения, понятные безо всякой легенды. Например, человечек около кружочка гостиницы, полосатый столбик около расположения пограничной службы… или унылое зарешеченное окошко рядом с большим квадратным зданием. Одна из белых дорожек вела от гостиницы почти до самой тюрьмы – полоска обрывалась немного не доходя до стены строения. Чуть правее были обозначены какие-то возвышенности, дополненные значком шахтёрской тележки: наверное, место исправительных работ для несчастных узников. В самом низу карты я приметила ещё одну тюрьму, поменьше, но туда пешеходная дорожка не вела, и оставалось только надеяться, что она предназначалась для местных нарушителей правопорядка. Вычислив напоследок, какая по счёту дверь мне предположительно нужна, я решила сначала всё-таки посетить второй этаж и пошла вверх по лестнице; через несколько пролётов подъём закончился, и я оказалась на огромной смотровой площадке. Необъятный зал с прозрачным куполом вместо стен и потолка поражал воображение. За стеклом (или материалом, его заменяющим) разворачивалась жизнь подводного мира, какого не увидеть ни в одном океанариуме. Там и тут по своим делам спешили русалки и… э-э-э… русалки мужеского пола; они проплывали внизу, у самого дна, в метре-двух от него и даже совсем высоко, над куполом. Некоторые из тех, что были рядом с гостиницей, удивлённо оглядывались, заметив на смотровой площадке двуногое существо – редкого гостя в их глубинах. Я медленно двигалась по периметру, любуясь феерическим пейзажем: разноцветные неяркие водоросли вместо растений, чуть зеленоватая прозрачная вода вместо воздуха, постройки из странного пористого материала, разнокалиберные рыбёшки, словно птицы снующие повсюду – всё это было так необычно, что глаз не оторвать. От стен гостиницы по дну, как длинные толстые червяки, расползались прозрачные герметичные тоннели – некоторые из них имели разломы и даже были частично заполнены водой, что меня совсем не порадовало.
Я бы могла ещё долго осматривать окрестности, но время поджимало, и пришлось возвращаться вниз, бросив прощальный взгляд на размытый кружочек солнца за толщей воды. Аккуратно спустившись по лестнице, я подошла к выбранной мной двери и, неуверенно вздохнув, дёрнула ручку. Видимая часть тоннеля была цела, и воздуха здесь вполне хватало; я неторопливо двинулась вперёд, опасливо оглядываясь по сторонам. Поначалу вокруг тянулся ряд своеобразных домиков: все они имели обтекаемую форму и словно были сделаны из цельного куска неидентифицируемого материала. У самых построек бегало, то есть, плавало много детей, они, едва завидев меня, останавливались: некоторые пугались и с беззвучными воплями бросались наутёк, другие восторженно округляли глаза и показывали на меня пальцем. Впрочем, чем дальше я уходила от гостиницы, тем меньше русалок мне встречалось, что, в общем-то, было вполне логично – кто же захочет жить рядом с тюрьмой? Тоннель незаметно ушёл вверх, теперь он располагался метрах в двух от дна, причём никаких точек опоры видно не было. Где-то через полчаса пути вокруг стало совсем пусто и безлюдно, зато давящую тишину разорвало негромким звуком голосов: я насторожилась и ускорила шаг. Тоннель плавно повернул, и я увидела чуть впереди неширокий пролом в полу и весёлую компанию русалочьей молодёжи, устроившую посиделки в укромном месте вдали от взрослых. Рассевшись по самому краю, они поднимали хвостами брызги, смеялись, болтали о чём-то и в упор не замечали постороннего присутствия до того момента, когда я подошла к ним вплотную и вежливо кашлянула. Вообще-то, прежде чем так делать, надо было подумать… При условии, что люди здесь могли не ходить ни разу на памяти присутствующих, эффект неожиданности был вдвое сильней: по тоннелю разнёсся визг, и добрая половина компании с громким плеском скрылась под водой. Из оставшихся троих крепко прижавшаяся друг к другу парочка с одинаково вылупленными глазами для культурного общения не годилась, зато сидящий особняком парень с инструментом, похожим на гитару, в руках был совершенно спокоен, что не могло не внушать оптимизм.
– Привет! – доброжелательно поздоровалась я.
– Добрый путь вольной страннице, – странно ответил он, приветливо улыбнувшись. – Что привело человека в столь удалённый от центра Локоморы уголок?
– Суровая необходимость, к сожалению. Хотя красота подводного мира вашей Долины несомненно заслуживает внимания и сама по себе, – искренне восхитилась я.
Юноша благодарно кивнул, но с ностальгической грустью в глазах возразил:
– Так уж вышло, что, перебравшись из вольных озёр в Локомору, нам удалось сохранить лишь внешнюю красоту, а изнутри жизнь Долины полна червоточин.
– Не возьмусь судить, я здесь всего один день, но гостей у вас встречают не слишком приветливо, – согласилась я и, немного помявшись, спросила. – Я ведь доберусь так до тюрьмы?
– Едва ли, вы ведь пока не совершаете ничего противозаконного, – серьёзно пошутил он. – Однако путь вы выбрали верный, чтобы попасть в это гиблое место. Только не ясно, зачем…
Парень вызывал необъяснимое доверие, и мне отчего-то казалось, что я могу говорить с ним о чём угодно, не опасаясь за возможные проблемы с законом.
– Мои друзья попали в беду, – решилась я. – Их арестовали по какому-то дурацкому – без обид – закону, и я должна помочь им.
– Сочувствую вам и вашим друзьям – их ждёт незавидная участь, но избавить их от неё непросто. А наши законы… что ж, для кого-то они оправданы.
– Для кого-то? Но не для вас, верно?
– Для меня? Я, к несчастью, не приемлю рациональных объяснений.
– А можно поподробнее про все эти законы и их причины, – вздохнула я, устало прислонившись к стене. – Мне будет трудно действовать вслепую.
– Да здесь всё просто. Когда нас выселили в это озеро, мы остались без всего, что было необходимо для жизни. На дне магически созданного водоёма не оказалось привычных нам материалов – ни дом построить, ни одежду пошить, ни обед сготовить: голый песок и редкие камни. Привезённые с собой растения не приживались, и выброситься на берег уже начинало казаться лучшим выходом. Но спасение, если можно так его назвать, пришло неожиданно: в одном из удалённых уголков озера обнаружился странный минерал. Прекрасный материал для всего – от домов до посуды, идеальное удобрение – на смешанном с ним песке росло что угодно, отличный компонент для ткани – обычное водоросляное полотно, натёртое им, приобретало прочность и мягкость. Только вот к переработке годился лишь минерал, убитый в течение нескольких часов до этого, а жил он на воздухе. Огромные запасы обнаружились в подводной пещере, к которой вёл длинный не заполненный водой тоннель. Затопить её было нельзя – минерал бы погиб, а обработать такие его объёмы быстро было невозможно. Нам неожиданно понадобились сухопутные расы, но кто бы захотел добровольно трудиться на глубинных рудниках чужой Долины. К тому же, как вскоре выяснилось, рождённые на земле не могут долго жить под водой – они начинают болеть и умирать уже через месяц, самые стойкие дотягивают до года. Тогда решено было сделать людей – наиболее слабых и бесперспективных работников – своими друзьями, связью с внешним миром, а всех остальных объявить вне закона, дабы по поводу и без направлять в тюрьму и на рудник. Однако об этом, разумеется, никого не предупреждают, и даже лодочник не знает, отчего порой его судна возвращаются пустыми… Грустная это ситуация, жаль, что она коснулась вас.
Да, весёлого мало… Раз работники так нужны им, наверное, тюрьма охраняется как Белый дом, а главное, мои потенциальные враги на своей территории… Что я могу на глубине? Даже мои передвижения строго ограничены набором воздушных тоннелей, гостиницей и, судя по всему, тюрьмой…
– Ладно, спасибо за помощь, мне нужно идти, – несколько рассеянно поблагодарила я.
Сделав пару шагов назад, я с разбегу перемахнула пролом, поскользнулась на мокром полу, но на ногах удержалась. Положение равновесия я себе вернула посредством упора в стену и, выждав секунду для утверждения в точке покоя, бодренько зашагала вперёд, однако далеко не ушла.
– Постой! – окликнул меня парень, вынуждая остановиться и обернуться. – Я провожу тебя.
Он легко спрыгнул в воду, что-то сказал друзьям и, махнув мне рукой, поплыл параллельно тоннелю. Стараясь не отставать, я поспешила за ним. С каждым метром тоннель становился всё более обветшалым, стены покрывала сетка тоненьких трещин, из которых сочилась вода, скапливающаяся на полу несимметричными лужицами. Будь они из стекла, по моим представлениям, давно должны бы лопнуть под давлением, но здесь ничего подобного происходить не собиралось. Всё чаще попадающиеся проломы в полу служили естественными водостоками, благодаря им лужи не достигали экстремальной глубины, однако на голову неприятно капало, одежда, и до того достаточно сырая, промокла окончательно, и становилось, мягко говоря, не жарко. Впрочем, тоннель близился к своему логическому завершению, то бишь к тупику. За очередным изгибом совершенно неожиданно выросла стена – хотя это, пожалуй, слишком громкое название для ветхой плёночки, колышущейся от малейшего волнения воды и прорванной в нескольких местах. В полу зияла огромная дыра, из которой уже выглядывал мой добровольный провожатый, всё-таки обогнавший меня на пару минут.
– Там, – он махнул рукой куда-то за спину, – здание тюрьмы. Внутри она полностью приспособлена для сухопутных существ, но нет ни одного помещения, куда бы не было доступа охране. За периметром следят, да не слишком ретиво – особой необходимости в этом нет. В основном охрана сидит в небольшой пристройке. Днём заключённые находятся на руднике, кроме тех, кто официально ещё не осуждён. Думаю, твои друзья всё ещё в этом шатком положении. Люки, ведущие внутрь, заперты на простые засовы и снаружи туда легко проникнуть, однако надо преодолеть определённое расстояние под водой, на что при человеческой скорости у тебя может не хватить воздуха. В этом я тебе помогу и постараюсь дождаться твоего возвращения, но остальное от меня не зависит.
– Конечно! – горячо закивала я. – Это даже больше, чем я могла рассчитывать… А можно глупый вопрос? Почему вы мне помогаете?
– Я всегда встаю на сторону того, кого считаю правым, – улыбнулся парень и протянул мне руку. – Поплыли?
– Сейчас… – рассеянно ответила я, мысленно борясь со стойким нежеланием лезть в холодную воду.
Совесть всё же победила; я решительно скинула сапоги и куртку, положила на более-менее сухом участке пола вместе с сумкой и мечом и смело прыгнула в дыру. Первой мыслью было: «Брр, как холодно!!!». Но додумать её мне не дали: хладнокровный в прямом смысле слова рыб схватил меня за руку и потащил на глубину – я едва успела вдохнуть. Громоздкое здание тюрьмы стремительно надвигалось – сама я плыла бы минимум в два раза медленнее. Мрачная угловатая постройка зиждилась на нескольких опорных столбах метрах в трёх от дна и не имела ни окон, ни дверей, как в той самой общеизвестной загадке; расстояние от тоннеля до ближайшей стены действительно оказалось немалым – несмотря на впечатляющую скорость, ещё на подходе я почувствовала острую нехватку кислорода, а, когда мы поднырнули под постройку, уже смутно воспринимала действительность и откровенно булькала.
Резкий толчок – и я почувствовала под собой твёрдую поверхность, а вокруг – воздушную среду. Первая попытка вдохнуть не удалась и вылилась в длинный приступ кашля, который, впрочем, поспособствовал освобождению лёгких от нетипичной для них жидкости. Отплевавшись и не без труда поднявшись на колени, я подняла мутный взгляд: мой провожатый по пояс высунулся из открытого в полу люка и, обеспокоенно наклонив голову, наблюдал за мной.
– Всё нормально. Спасибо, – уточнила я.
– Хорошо, – деловито кивнул он. – Я закрою люк, но не буду его запирать и постараюсь быть рядом, пока ты не вернёшься. Но поспеши, не хотелось бы объясняться с охраной.
Улыбнувшись, парень нырнул, глухо хлопнув крышкой люка, и я осталась одна. В обе стороны разбегался широкий пустой коридор с несколькими ответвлениями. Кое-как поднявшись на ноги, я зябко поёжилась и, обречённо вздохнув, поплелась в первом попавшемся направлении.
Тюрьма оказалась не просто большой, а огромной. И, главное, ощущения запустения не складывалось, несмотря на то, что ни один человек мною встречен не был. Я осмотрела несколько десятков камер – все они выглядели обжитыми, будто хозяева, если заключённых можно так назвать, покинули комнату пару минут назад. Кроме бесконечных коридоров и жилых помещений, я побывала в просторной столовой с каким-то неприятным запахом тины и застоявшейся воды в воздухе, а также в инвентарной, где по полкам аккуратно лежали инструменты, рабочая одежда, пустые мешки. Всюду бросалось в глаза огромное количество люков в полу, хотя, в общем-то, их число было вполне оправдано необходимостью следить за заключёнными и неким образом отправлять их на принудительные работы…
Время шло, силы уходили, а вместо них подкрадывалось отчаяние; я устала и замёрзла, отсутствие окон угнетало, дышать становилось всё трудней: здешний воздух явно имел не такой состав, как на поверхности, да и давление наверняка не соответствовало норме. Теперь я понимала, отчего подводные узники быстро теряли здоровье: заниматься физическим трудом и жить в условиях недостатка кислорода, сырости и холода на протяжении длительного времени сможет далеко не каждый, а если кто и справится, последствия для него будут серьёзными и, скорей всего, необратимыми… Тяжело дыша и еле переставляя ноги, я вышла в очередной коридор с рядом дверей, ведущих в камеры. С твёрдым намерением сделать передышку я дёрнула за ручку первой из них… и тут, как назло, мне повезло.
– Полесия!!! Ты пришла за нами?!
Кейрен с детской восторженностью бросился мне на шею… в буквальном смысле бросился, под шумок попытался поцеловать меня в губы, но я, разгадав его замыслы, увернулась, подставив щёку, и с усилием отпихнула его.
– Мне приятно, конечно, что ты так рад меня видеть, но давай поспокойнее, – окончательно отстраняясь, попросила я и, посмотрев за спину Кейрена, встретилась глазами с Игнисом, как всегда, невозмутимым.
– Надеюсь, он прав, и ты пришла сюда по собственной воле? – спокойно и чуть насмешливо поинтересовался он. – Иначе радоваться тут было бы нечему.
– В кои-то веки Кейрен действительно прав, – улыбнулась я. – Это не слишком продуманная, но всё же спасательная операция. А вот почему вы бездействуете, мне интересно? Ведь даже в нынешнем положении у вас куда больше возможностей, чем у меня. Только не говорите, что находитесь на стадии разработки плана!
Кейрен только поморщился, не в силах выразить досаду словами, зато Игнис снизошёл до объяснений:
– Что-то блокирует и его магию, и мои способности. Почти как там, на границе, но ощущения другие. А без этого нам было не выбраться на поверхность – слишком глубоко. Впрочем, я, в отличие от твоего нервного приятеля, не волновался: я знал, что рано или поздно ты появишься: подобные глупости в твоём характере.
– Точно, – буркнул ущемлённый репликой наёмника Кейрен. – Я бы на твоём месте преспокойно бы отправился дальше по своим делам – проще, безопаснее, выгоднее.
Господи, с кем я связалась… И вот их я называла друзьями?! И вот их возможную смерть так переживала?! И вот ради них рискую сейчас жизнью и свободой?! Какой кошмар…
– Да ну вас, ребят, – сокрушённо вздохнула я, развернулась и быстро пошагала обратно по коридору: обида пробудила второе дыхание.
Кейрен и Игнис догнали меня достаточно быстро, даже не пытаясь прояснить причины резкой смены моего настроения, заняли позиции справа и слева, аки ангел и чёрт за плечами… Правда, на роль ангела ни один из них не тянул…
Погруженная в размышления о степени своей обиды, я особо не задумывалась, куда идти, исключительно благодаря чему и вывела нашу недружную компанию в нужный коридор – ищи я путь специально, наверняка запуталась бы в лабиринте комнат и проходов. Люк, помеченный мною при помощи заколки для волос и обильно забрызганный водой, призывно подмаргивал бликами на поверхности лужиц. Я подошла и дёрнула ручку, проигнорировав мимолётную мысль, что он может оказаться заперт, – крышка легко распахнулась, гулко ударившись об пол.
– И что дальше? – язвительно поинтересовался Кейрен, скептически заглядывая в люк через моё плечо.
– Сейчас всё будет… – рассеянно ответила я, чересчур аккуратно закатывая рукав.
Одна мысль об очередном купании вызывала у меня дрожь, но избежать этой процедуры не было никакой возможности… Однако, сначала мне требовалось найти своего помощника… Поморщившись, я опустила руку в воду почти до плеча, активно поболтала ей там, надеясь привлечь внимание визуальным или звуковым методом, и резко выпрямилась, едва сдерживая стук зубов. Долго ждать не пришлось: раздался короткий всплеск, и из люка показалась голова моего знакомого.
– Слишком долго. Но я знал, что ты вернёшься. Торопитесь, время не ждёт, заключённых скоро вернут с рудника.
Я кивнула и повернулась к спутникам.
– Ну что, кто первый на водные процедуры? – без энтузиазма спросила я.
Кейрен беззастенчиво сделал шаг вперёд: презрительно скривившись, Игнис вопросительно на меня покосился, но я только махнула рукой.
– Пусть идёт. Некогда спорить.
Воодушевлённый лёгкой победой, Кейрен без малейших колебаний сиганул в люк, чуть не задавив с запозданием шарахнувшегося в сторону проводника: наверное, при его профессии любое ограничение свободы вызывала стойкую аллергию и непреодолимое желание совершить изощрённый побег.
– Не слишком разумно было отпускать его одного, – пессимистично протянул Игнис.
– Да ладно, – легкомысленно пожала плечами я. – Во всяком случае, я понимаю его желание убраться отсюда поскорей.
Игнис повернулся ко мне со своей обычной странной полуулыбкой, в его глазах плясало предупреждающее синее пламя, недовольное новым заточением.
– Знаешь, меня ещё никто никогда не спасал, – невесело усмехнулся он, открыто глядя мне в лицо. – И, честно говоря, не могу предположить, чем это заслужил.
– Да ничем, – простодушно ответила я. – Просто мы друзья, что бы ты ни думал об этом понятии.
– Я это запомню, – многообещающе ответил он и…
…И в ту же секунду с завидной реакцией оттащил меня от люка – и вовремя, потому как на месте, где только что стояла моя нога, рука вынырнувшего из люка охранника схватила воздух. Из воды их появилось трое, все сурового вида, в знакомой мне форменной одежде и с чем-то вроде маленьких арбалетов, заряженных тоненькими дротиками, в руках.
– Стойте на месте! Вы обвиняетесь…
Не дослушав, Игнис дёрнул меня за локоть и потянул по коридору: небольшой шанс убежать сейчас и спрятаться в лабиринте коридоров был, правда, какой смысл?.. Впрочем, сколь хороший старт ни задал наёмник, я и пяти шагов сделать не успела: что-то больно кольнуло бедро, и я споткнулась на ровном месте, падая на колени. Игнис по инерции пробежал ещё немного, не ощущая потери хвоста – он бы скрылся без особого труда, если бы не затормозил, изящно разворачиваясь на скользком полу. Мы успели пересечься взглядами, я заметила в его глазах какое-то новое, доселе не виденное мной выражение, но на его интерпретацию времени не хватило. Что-то с тупой болью вонзилось между лопаток, и я, окончательно потеряв контроль над телом, упала лицом вниз. Игнис бросился ко мне – я ещё увидела это краем глаза и мягко отключилась. Заснула?..
13 глава
Знала, что собьюсь с пути -
Пропасть в брод не перейти,
Крылья в помощь призову -
ЯРЫМ ОКОМ!

Невидь

…Голова была словно налита свинцом. Глаза ни в какую не хотели открываться, а руки-ноги – шевелиться. С непроизвольным стоном я приподнялась на локте, кое-как разлепляя ресницы: всё тот же блёклый свет, маленькая камера с двумя кроватями, на одной из которых лежала я.
– Плохо? – участливо поинтересовался Игнис, сидящий на соседней. – Немудрено после двойной порцией той отравы, которой они дротики мажут.
– Плохо не то слово… – вымученно улыбнулась я.
– Однако странно то, что ты очнулась уже через пару часов, – задумчиво продолжил он, – тогда как обычные люди от такого зачастую в себя больше не приходят. Честно говоря, я за тебя испугался, – с нервным смешком закончил наёмник.
Так вот что за непривычное выражение было тогда в его глазах… Я действительно никогда не видела его испуганным… Но чтобы Игнис волновался за меня – чего уж не ожидала…
– Ты? Испугался? За меня?! – ошарашенно переспросила я, выворачивая голову и даже забыв на время о ломоте в теле. – Ты же говорил, что понятия не имеешь о дружбе!
– Я не знаю, что это за чувство, связывающее нас. Но ты чем-то близка мне. Может, тем, что так же, как я, способна нести смерть как часть себя…
«Ну, с этим я бы поспорила», – недовольно подумала я, но прерывать откровения Игниса не решилась – когда ещё от него такое услышишь…
– А может, тем, что не боишься меня из-за моего огня… Это не меньшая редкость, поверь. Вообще, я никогда не встречал никого, на тебя похожего. Словно ты… не из этого мира.
Игнис усмехнулся, а я вздрогнула, что не ускользнуло от его внимания, хотя, казалось бы, в этот момент он смотрел в пол. Наёмник поднял на меня выжидающе-изучающий взгляд, чуть наклонив голову и как бы говоря: ты же знаешь, что я заметил, так скажи теперь что-нибудь сама, ведь если я спрошу, это прозвучит так глупо.
– Глупо… – автоматически озвучила я мысль.
Игнис удивлённо прищурился.
– Что глупо? – растерянно уточнил он, настороженно подбираясь.
– Ничего, ничего, – поспешила успокоить его я. – Просто мысли вслух.
С трудом приняв сидячее положение – мышцы всё ещё были скованы – и откинувшись на неприятно похолодившую спину стену, я вздохнула, внимательно и несколько оценивающе посмотрела на Игниса. Я уже решила, что могу доверять ему до определённой степени, сложнее было прикинуть, какую реакцию вызовет у него моё признание…
– А ведь ты прав на сто процентов, – проговорила наконец я, чуть заметно усмехнувшись. Игнис вопросительно поднял бровь, и я, уже открыто улыбаясь, продолжила. – Я имею в виду, ты угадал: я действительно из другого мира. Как бы странно ни звучало, но это правда.
Игнис не удивился, не нахмурился скептически, а только растянул губы в привычной полуулыбке и с умеренным любопытством поинтересовался:
– В твоём мире все такие, как ты?
– И ты мне так просто поверишь? – офигевше округлила глаза я. – Не будешь требовать доказательств, говорить, что это невозможно?
– Я вижу, что ты говоришь правду, – уверенно объяснил Игнис. – Да и зачем тебе врать, это нелогично и бессмысленно. Но ты не ответила на мой вопрос.
– Вопрос? – рассеянно переспросила я. – А… Да нет… Не знаю… Не думаю. Люди в моём мире по большей части рационалисты. Как, впрочем, и в вашем, – задумчиво улыбнулась я. – И уж конечно ни у кого из них по венам не течёт отрава, но это другая история. Думаю, люди везде одинаковы, просто тебе ещё не попадались похожие на меня.
– Конечно, с таким характером они не доживали до встречи со мной, – криво усмехнулся Игнис. – Или, может, не переживали эту встречу…
– Но-но, чёрный юмор – моя прерогатива, – шутливо пригрозила я пальцем и мысленно добавила: «Даже если это реальность…».
Игнис покачал головой, отводя глаза. Всё-таки странное настроение царило сегодня в его душе, и хоть о причинах этого я могла лишь догадываться, не сомневалась, что получила уникальный шанс узнать о нём побольше.
– В таком случае нам придётся разделить эту привилегию. Вся моя жизнь походит на неоправданно затянувшуюся жестокую шутку… – в обычно спокойном голосе полынным привкусом проскользнула горечь.
– Игнис, откровенность за откровенность, – решилась я на смелый вопрос. – Расскажи мне о своём огне?
Я думала, он скажет нет, или промолчит, или даже одарит тяжёлым осуждающим взглядом из тех, что выходят у него так впечатляюще. Однако Игнис открыто посмотрел мне в глаза – сейчас он был спокоен, и радужки отливали изумрудом – и согласно кивнул.
– Если ты действительно хочешь узнать это, я расскажу. Мне не раз задавали этот вопрос и раньше, как правило, чтобы найти надёжный способ убить меня. Но ты, я полагаю, не преследуешь корыстной цели, поэтому станешь первой, кому я на него отвечу.
Лестно… Только не хочется задумываться о судьбе неудачников, решившихся поинтересоваться прошлым Игниса раньше… А наёмник продолжал, глядя куда-то мимо меня:
– Даже не знаю, кто больше виноват: мой отец, любивший всех женщин разом и ни одну в отдельности, или моя мать, до последнего не желавшая в это верить. Он провёл с ней всего одну ночь и наутро исчез, не прощаясь, как делал всегда. Она нашла его через несколько месяцев, а он и лица её не вспомнил. Моя мать пришла в ярость от осознания очевидного факта своей ненужности и навязчивая идея отомстить обидчику любой ценой больше не покидала её. Тогда она уже знала, что носит ребёнка, и в её явно нездоровый к тому моменту рассудок пришла гениальная по своей простоте идея – сделать своё чадо орудием возмездия. И ничего бы, если бы она решила воспитать из меня воина. Нет, этого ей было мало. Не знаю, кто её надоумил, кто раскрыл местонахождение источника и, главное, зачем, – в глазах Игниса сверкнул недобрый огонь, – но незадолго до моего рождения моя мать отыскала заброшенный город, пустой и мёртвый, но совсем не тронутый временем. Те, кто когда-то жил там по неосторожности или по глупости пробудили холодное пламя – дух скал и ущелий. Думаю, все они погибли, а огонь навсегда поселился на пыльных улицах и в стылых домах, он затаился и ждёт малейшего дуновения живого тепла, чтобы поглотить его. Только матери моей он не угрожал, ведь она пришла к нему с выгодным предложением. Холодное пламя существует ради того, чтобы собирать тепло в тщетной надежде обрести жар настоящего огня, и получить живое тело, а вместе с ним и возможность передвижения, для него дорогого стоит. Моя мать не учла одного – пока я был ребёнком, я не мог его контролировать. Правда, ей мой огонь не был опасен – своеобразная награда за бесценный подарок, зато на вёрсты вокруг любого места, где она находила приют, воцарялась смерть. Тогда моей матери повезло: она нашла заброшенную охотничью заимку в лесу, в которой мы провели следующие несколько лет. Местные редко заходили в чащу так глубоко и до нашего появления, а теперь – после бесследного исчезновения нескольких людей – и вовсе сторонились опушки. Однако моя мать очень спешила вернуться домой, и мы отправились туда, едва я смог хоть немного контролировать свой огонь. Это было очередной её ошибкой. Не прошло и месяца, как я сорвался. Погибли люди, но никто не понял, что произошло – для всех они просто испарились, исчезли, оставив после себя лишь горстку пепла. По деревне поползли слухи. Нехорошие слухи. Случаи повторялись – пропадали люди, скот, и ни крови, ни следов борьбы видно не было. И найти крайнего в этой истории не представляло труда: ведь все таинственные исчезновения начались с нашего с матерью возвращения. Однажды я шёл с тренировки – я ходил на луг, чтобы учиться управлять огнём, – и увидел столб дыма над деревней. Накануне ещё несколько людей пропали, и это стало последней каплей. Страх перед ведьмой и её отродьем затмил даже риск спалить всю деревню. Наш дом подожгли. Они не знали, что меня там не было, но об этой ошибке им предстояло горько пожалеть. Не сказать, чтобы я сильно любил мать – какая-то часть меня даже ненавидела её за то, во что она меня превратила, влекомая своей нелепой жаждой мести, которую безуспешно пыталась внушить и мне, – но у меня не было никого, кроме неё, и, глядя на пылающий дом, понимая, что остался один во враждебном мире, я впервые отпустил его, отпустил холодное пламя, без ограничений. Через пару минут от деревни осталось пятно выжженной земли. Ни следа от домов и людей, огородов, деревьев, даже травы. Я остановил пламя с большим трудом, а потом долго бежал, не разбирая дороги. Через несколько лет я нашёл отца. У него дружная семья, дети. Он порядочный горожанин – дом, работа. И я не тронул его – не пошёл на поводу у воли матери. А вскоре нашёл себе занятие, единственно возможное при моих способностях…
Игнис замолчал, на этот раз надолго. Мне было жаль его, вовлечённого в безумную месть девицы неверному любовнику и теперь вынужденного с этим жить, но любые слова сейчас прозвучали бы неуместно. На миг Игнис поднял взгляд, в котором плескалась застарелая боль, посмотрел на меня, ожидая реакции, – я только сочувственно покачала головой – и вновь отвернулся к стене, погружённый в свои мысли.
Боль из тела постепенно уходила, только вот она никуда не исчезала, а словно скапливалась в голове: нестерпимо ломило виски, а затылок словно тяжелел. Я попыталась закрыть глаза, но стало только хуже – ощущение, как если бы внутри черепной коробки носился торнадо. Ещё через пару минут боль стала такой сильной, что я со стоном повалилась на бок, сжав голову руками. Надо мной склонился Игнис, он что-то говорил, но в ушах у меня шумело и ничего было не разобрать. Приступ прошёл так же быстро, как и начался. Нет, голова болеть не перестала, но я уже могла воспринимать действительность. На лбу лежало нечто холодное и мокрое – я с отвращением стряхнула тряпку на пол, – рядом сидел Игнис и сжимал в пальцах моё запястье, не иначе как в целях контроля пульса.
– Тебе лучше? – тихо спросил он.
– Пожалуй, – хрипло ответила я. – Наверное, глубина так действует, ничего страшного.
В общем-то этому могла быть тысяча причин – от очередного выкрутаса моей болезни до второй волны отходняка после яда, но гадать не было ни смысла, ни желания. Игнис задумчиво кивнул и бесстрастным тоном проговорил:
– Мы здесь долго не протянем. Если не подкармливать мой огонь живым теплом, он воспользуется моим собственным, что меня убьёт, а здесь я не могу выпустить его. А ты всего лишь человек и не выдержишь долго в таких условиях.
– Зачем же так пессимистично? – через силу улыбнулась я. – Кейрен, наверно, на свободе, он что-нибудь придумает.
– Ты неподражаема, – искренне улыбнулся Игнис, поворачиваясь ко мне, и снисходительно продолжил. – Полесия, ты, конечно, идеалистка, но при этом и здравомыслящий человек, а поэтому прекрасно понимаешь, что твой приятель за нами не вернётся. Ты закончила переводить указания и записала их, он знает, куда идти и как. Да если б и не знал, не вернулся бы – слишком велик риск и слишком сильно его желание избавиться от меня.
Откровенно говоря, я и сама думала точно также. Одна мысль, что Кейрен может явиться сюда из столь альтруистских соображений, как спасение наших жизней, звучало глупой шуткой. Только вот Игнису об этом говорить я не собиралась. Даже не знаю, почему, но мне казалось, ему нужна поддержка.
– Кейрен придёт, я уверена, – твёрдо возразила я, вызвав ещё одну улыбку Игниса.
Спорить со мной наёмник больше не стал, пересел на своё место и, откинувшись на стену, прикрыл глаза. Я скосила на него взгляд, но Игнис явно превысил сегодняшний свой лимит общения, и больше ждать от него инициативы не приходилось. Головная боль немного утихла, зато в желудке поселилась алчущая бездна, а в горле пересохло, несмотря на окружающую сырость. Интересно, здесь у них кормят? Не в силах терпеть больше жажду, я сползла на пол к небольшому – с ладонь – отверстию, с сомнением осмотрела лениво плескавшуюся за ним воду и зачерпнула немного. Вкус был не так уж и плох – освежающий, со слабым привкусом тины. Чуть глубже, на расстоянии вытянутой руки, проплыла жирная серебристая рыбина, издевательски повела хвостом, вызвав непроизвольный спазм в желудке. Вернувшись на кровать, я попыталась отвлечься от мыслей о еде в сторону поиска выхода из положения, но в голову не шло ничего путного. Перебирая бессмысленные и бесперспективные варианты, я не заметила, как заснула…
Громкий глухой стук. Жизнерадостное:
– Ага! – и тут же испуганное: – О, чёрт!
Мягкий удар, придушенный хрип, звук падающего на пол тела. Стоп, это не сон!
Я резко подскочила, растерянно озираясь спросонья. Картина меня ожидала весьма неожиданная: люк в полу открыт; Игнис невозмутимо подпирает стену, независимо скрестив руки на груди; почти у самых его ног на полу сидел Кейрен, он держался за горло, прерывисто дышал и осуждающе смотрел почему-то на меня. Я поморгала, потрясла головой, но странное видение не исчезло, и даже стало хуже: теперь и Игнис воззрился на меня со смесью немого укора и удовлетворения.
– Так, что здесь произошло? – спросила наконец я, так и не справившись с визуальной оценкой ситуации.
Игнис вместо ответа только закатил глаза, как бы говоря: разве это не очевидно? Зато Кейрен не упустил возможности высказаться, благо, отдышаться он уже успел.
– Что произошло?! Я скажу, что здесь произошло! Я, как последний идиот, припёрся сюда вас спасать, открываю люк – а вы спите! Я только хотел вас разбудить, а этот… – Кейрен запнулся, встретившись с тяжёлым взглядом наёмника и, проглотив недосказанное слово, торопливо поправился, – а он схватил меня за горло, прижал к стене и чуть не придушил!!!
– Разумная предосторожность, – лениво объяснился Игнис, больше для меня, чем для вора.
– «Чуть» не считается, – философски пожала плечами я. – Вообще-то мы тебя не ждали. И что тебя к нам привело?
– Вытаскивать вас отсюда, зачем же ещё? – оскорблённо начал Кейрен, но наёмник грубо прервал его:
– Не стоит врать, – непререкаемым тоном предложил он.
Кейрен скорчил жалобную рожицу, покосился на меня, ища, как обычно, поддержки и защиты, но на этот раз я вовсе не собиралась его отмазывать. Осуждающе покачав головой, я устало проговорила:
– Ну действительно, Кейрен, сложно поверить в твоё бескорыстное желание помочь. У тебя было всё, чтобы продолжить путешествие в одиночку, а ты ведь только об этом и мечтал. Ты так давно хочешь от нас избавиться, что же помешало тебе воплотить желание в жизнь?
– Положим, от тебя я избавиться не хотел, – огрызнулся Кейрен, поднимаясь с пола и раздражённо отряхиваясь от несуществующей в здешней сырости пыли. – Но если вам так хочется это знать – да, я вернулся потому, что не смог выбраться самостоятельно. И твой хвалёный друг оказался слишком принципиален, чтобы помочь мне, – резко закончил он и решительно направился к люку.
Мы с Игнисом переглянулись, Кейрен нетерпеливо притопнул:
– Надо спешить! – недовольно буркнул он. – Или хотите ещё раз попасться?
– Но как мы выберемся отсюда? – осторожно поинтересовалась я и, обратив вдруг внимание на то, что одежда на воре была абсолютно сухой, спросила. – И как, собственно, здесь оказался ты?
В ответ Кейрен самодовольно ухмыльнулся, правда, испорченное ему нами с Игнисом настроение не позволило улыбке долго продержаться на лице.
– Я сделал то, что умею лучше всего – выкрал одну из капсул, в которых они отправляют заключённых на рудники.
Игнис презрительно усмехнулся, недвусмысленно подразумевая, что, по его мнению, этот талант у Кейрена единственный. Обиженно надувшись и бормоча себе под нос что-то нелицеприятное в адрес наёмника, вор присел на край люка и осторожно спрыгнул вниз – послышался негромкий звук удара об упругую поверхность. Игнис посмотрел на меня и кивнул на выход, предлагая мне лезть первой. Спорить я не стала, подошла к краю; присев на корточки, с сомнением глянула вниз. Там действительно виднелась часть какой-то прозрачной сферы и призывно махнувшая мне рука Кейрена. Я аккуратно свесила ноги и прыгнула. Кейрен тут же оттолкнул меня в сторону, торопливо задвинул какую-то затворку сверху и навалился на стенку сферы, заставляя её отплыть на пару метров от люка.
– Эй, что ты делаешь?! – возмутилась я, кое-как поднимаясь на ноги на покатой поверхности. – Сейчас же вернись!
– Послушай, Лесь, – вкрадчиво начал вор – я досадливо поморщилась на дурацкое сокращение. – У нас не будет другого такого удачного шанса избавиться от него.
– Так, знаешь что, Кейрен, вопрос закрыт! Без Игниса я никуда не пойду. Ты уже заколебал своими попытками вывести его из игры, – зло ответила я.
Кейрен придвинулся ко мне вплотную, так, что я чувствовала его дыхание на лице. Доброжелательно улыбнувшись, он мягко протянул:
– А зачем он нам?
– Он мой друг, – холодно ответила я, отстраняясь, насколько позволяла стена. – И имей в виду, я больше не буду защищать тебя. Разозлишь Игниса ещё раз – пеняй на себя.
– Что ж, это ещё один повод оставить его здесь, – раздражённо ответил он, делая шаг назад. – И ты не сможешь мне помешать.
– Я бы не была так уверенна на твоём месте, – мрачно буркнула я.
Не ожидавший удара Кейрен согнулся пополам, но на ногах устоял и потому повторить фокус мне не позволил. Он перехватил мою руку на замахе, вывернул её мне за спину, однако я не собиралась так легко сдаваться и со злостью пнула его под колено. От боли вор выпустил моё запястье, поскользнулся и, можно сказать, упал к моим ногам, непреднамеренно увлекая меня за собой. Впрочем, я повалилась прямо на его спину и, углядев тусклый блеск металла, выдернула широкий нож из-за пояса Кейрена. Недолго думая, я приставила оружие к его горлу.
– Признаёшь своё поражение?
Кейрен с усилием перевернулся на спину – я всё ещё сидела на нём, и теперь это выглядело уже двусмысленно. Губа у него была разбита, и усмешка на его лице от этого выглядела зловеще.
– Нет, ты этого не сделаешь.
Я было вскинулась, но передумала возражать – к чему отрицать очевидное?
– Ну ладно, ладно, ты прав, не могу я тебя убить. Зато наш хрупкий транспорт проткну запросто! – холодно улыбнулась я, уверенным движением приставляя нож к стенке.
– Дура, мы же утонем! – не на шутку испугался Кейрен.
– Сам дурак, мы выберемся из этой штуки и вернёмся в тюрьму вплавь.
– Ты ведь это не всерьёз? – чуть дрогнувшим голосом уточнил он и, встретившись с моим суровым взглядом, сам же и ответил. – Всерьёз…
Трогательно погрустнев, Кейрен выполз из-под меня, подтолкнул сферу обратно к люку, открыл лаз вверху. Невозмутимый Игнис спрыгнул вниз почти сразу, презрительно глянул на вора, насмешливо – на меня и, не сказав ни слова, отвернулся.
Для троих в сфере было тесновато. Мы с Игнисом сели по краям, предоставив Кейрену полную свободу в управлении странным агрегатом. Он кидался то на одну стенку, то на другую, даже прыгал, чтобы только заставить сферу двигаться в нужном направлении – управление изнутри явно не было предусмотрено конструкцией. Как сфера удерживалась на заданной глубине, для меня оставалось загадкой, тем не менее, мы не всплывали и не погружались, а медленно, рывками двигались по прямой, будто удерживаемые невидимо нитью. Наверное, было уже поздно – под водой стало совсем темно и, хоть Кейрен и продолжал молча вести куда-то нашу скромную субмарину, едва ли он знал теперь, в верном ли направлении. Прошло уже с полчаса или чуть больше, но продвинулись мы недалеко – тюрьма всё ещё оставалась в зоне видимости, выделяясь в густой темноте тусклым свечением стен. Что самое неприятное, в стороне от здания я вдруг заметила пятно света – оно было ещё далеко, но стремительно приближалось. Сомнения в том, что русалки видят в темноте, у меня почему-то не возникли, а мы были слишком близко, чтобы остаться незамеченными.
– Игнис, как у тебя с ночным зрением? – отстранённо протянула я, не отводя завороженного взгляда с увеличивающегося огонька.
Наёмник догадливо обернулся и тут же выразительно присвистнул.
– У нас проблемы, – сообщил он. – Там заключённых возвращают – не меньше трёх десятков охранников, нас увидят. При такой скорости нам не скрыться, придётся плыть.
До тоннеля, по которому пришла я, было недалеко (хоть я уже и не могла его видеть, но чётко представляла, где он находится), но Кейрен на это предложение отреагировал чересчур болезненно: издал какой-то безумный вопль и с размаху шлёпнулся на пол, тяжело дыша. Мы с Игнисом, одинаково удивлённые, уставились на него и пару секунд не решались сказать ни слова.
– Ээ, Кейрен, можно тебя спросить… – неуверенно начала я. – Что это было?
Вор не ответил, только повернулся ко мне и поднял тяжёлый взгляд, выражающий всю глубину его сожаления о том, что он вернулся за нами. Слова «наверное, ты просто устал, с каждым бывает» застряли у меня в горле, потому как наша сфера вдруг тронулась с места и понеслась прочь от тюрьмы с головокружительной скоростью. Я обернулась: живым двигателем нам послужил кто-то из местных – он уверенно толкал шарик по одному ему известному маршруту; его мощный хвост активно вспенивал воду, а глаза горели в темноте, как у кошки. Игнис прищурился, вглядываясь в его лицо.
– Это тот, что помогал тебе пробраться в тюрьму, – ответил он на мой вопросительный взгляд.
Я облегчённо вздохнула и откинулась на стену. Подводный мир, безусловно прекрасный, но столь негостеприимный, порядком мне надоел, и хотелось утвердиться на многокилометровом слое почвы и почувствовать себя наконец хозяйкой положения… Надо же, раньше я и не замечала за собой желания иметь постоянный контроль над ситуацией…
Не то все русалки ложились спать с приходом темноты, не то маршрут наш был тщательно проложен вдали от людных мест, не то я просто не могла разглядеть ничего, что творилось вокруг, но мы никого не встретили за всё время пути, и вскоре впереди показалось здание гостиницы – оно светилось тем же слабым сиянием, что и тюрьма. Сфера прошла в специальную нишу в стене, и её верхушка оказалась на пару сантиметров выше уровня воды. Кейрен уверенно открыл люк, схватившись за его края, подтянулся наверх и пропал из зоны видимости. При всём желании я не смогла бы повторить его фокус за отсутствием необходимой для этого физической формы, поэтому за ним последовал Игнис, тоже сразу скрывшийся из виду. Впрочем, почти тут же я увидела его снова: он наклонился над люком, протягивая мне руку; с полусекундным запозданием то же сделал и Кейрен, с необоснованно соперническим вызовом глянув на наёмника. Н-да, иногда мужской компанией так легко манипулировать… Давать Кейрену дополнительный повод для обид мне не хотелось, но и отказывать Игнису в доверии я не могла, поскольку чувствовала, что для него это важно. Что ж, в конце концов, у меня две руки… Я сжала обе протянутые ладони: одна оказалась горячей и влажной, другая, в противоположность первой, сухой и холодной, к тому же, её обладатель чуть не вывихнул мне плечо, быстро и резко выдернув меня наверх. Кейрен в моём подъёме принял участие глубоко косвенное, зато руку мою выпустил не сразу и неохотно, словно до сих пор собирался на что-то претендовать – мне бы хоть каплю его самоуверенности.
С тихим всплеском из воды высунулся наш спаситель; он тряхнул короткими светлыми волосами, разбрызгивая вокруг холодные капли, и улыбнулся мне так, будто рядом больше никого не было. Я опустилась на корточки, чтобы не смотреть на него свысока, и искренне поблагодарила:
– Спасибо, огромное спасибо! Ты нас очень выручил.
– Я должен был поступить так, – спокойно ответил он, заглядывая мне в глаза. – Но вам нужно поторопиться, с минуты на минуту вас хватятся. Механизм подъёма включается снаружи, я сделаю это через пять минут, за это время вы успеете добраться до него. Я кивнула, и, бросив на меня прощальный взгляд, парень нырнул.
– Постой! – окликнула его я, но было поздно – он меня не услышал.
Жаль, я так и не успела спросить его имя…
– Ладно, нам нужно спешить, – вздохнула я и пошла вперёд, ведя всю нашу компанию по знакомым коридорам. В зале, куда вели тоннели, я подобрала свои вещи – туда их принёс Кейрен, когда собирался выбираться на сушу самостоятельно, и дальше я несла их в охапке, роняя то сапог, то сумку. До комнатки с лифтом-плотом мы добрались точно в срок: я услышала щелчок и журчание воды.
Под воздействием неторопливо набиравшейся в трубу воды плот медленно всплывал. Я с ногами забралась в кресло, кое-как удерживая на коленях вещи, мои спутники примостились сзади и спереди, ежесекундно рискуя свалиться или перевернуть наше средство передвижения. Благодаря небольшой скорости побега, нас уже давно заметили и даже в определённом смысле окружили – со всех сторон прибывали русалки, весьма воинственные с виду и с оружием в руках. По их форме можно было предположить, что они принадлежали подразделению пограничной охраны, кажется, я даже углядела среди них Зиру, бойко раздающую команды. Наверху нас ждал нехилый приём…
Наконец, плот торжественно вплыл в каменную залу, уткнулся в берег и стал стремительно опускаться со звуком, обычно сопутствующем сливу воды в унитазе. Беззастенчиво скинув вещи практически на голову Кейрену, я перемахнула через подлокотник, бодро подскочила к выходу и осторожно выглянула наружу. Благо островок был маленький, и разглядеть воду можно было из любой точки. Н-да… Давным-давно – кажется, в другой жизни, – я ездила на юг, к морю. В мою культурную программу входило тогда посещение форелевого хозяйства – по сути, с десяток бассейнов, окружённых забором. И если бросить в один из водоёмов горстку корма, вода буквально вскипала от рыбы. Вот так и здесь мелководье бурлило, до предела заполненное русалками. А нам в этом представлении отводилась роль горстки корма…
– Ситуация критическая, – жизнерадостно сообщила я, оборачиваясь. – Стоит высунуть нос из здания, мы станем прекрасной мишенью для сотни-другой дротиков или чем там они стреляют…
Не поверив мне на слово, Кейрен сам выглянул на улицу, а убедившись, что я не преувеличиваю, помрачнел и начал было:
– Я мог бы…
– Не можешь, – не дал ему закончить Игнис.
– Почему?! – обиженно воскликнул Кейрен.
Я бы на его месте тоже обиделась на резкий отказ в тот редкий момент, когда хотела бы сделать доброе дело.
– Потому что ты угробишь нас своей магией, дай тебе только волю, – будничным тоном пояснил Игнис, словно бы и не нарываясь на скандал.
Забыв про риск, вор раскрыл было рот, чтобы сказать какую-нибудь опасную для себя глупость, но я прервала его.
– Прости, Кейрен, но он прав. Давай оставим твои сомнительные таланты на самый крайний случай.
Уже и до этого обиженный на меня, Кейрен окончательно оскорбился, гордо отвернулся, сложив руки на груди и бормоча себе под нос.
– Ну-ну, не хотите – не надо… Посмотрим, как вы отсюда выберетесь без моей помощи.
Он говорил что-то ещё, но я больше не прислушивалась к его ворчанию: сейчас меня больше интересовали планы Игниса по нашему спасению. Я по собственному опыту знала, что доверяться неумелой магии Кейрена весьма и весьма чревато, но другого способа выбраться отсюда в обход недружелюбно настроенных русалок я не видела.
– Раз ты так категоричен, наверное, у тебя есть идеи? – осторожно поинтересовалась я, подходя к Игнису.
– Не стоит волноваться, – улыбнулся он в ответ, ошибочно посчитав, что ситуация меня пугает. – Выбраться отсюда будет гораздо проще, чем из подводной тюрьмы.
– Да я не волнуюсь, – оскорбилась я. – Просто хотелось бы выслушать конструктивные мысли по этому поводу.
Игнис не стал отвечать, зато перешёл к активным действиям. Он вытащил свой замечательный камешек, и через секунду в зале стоял его красавец-конь – здесь сразу стало тесновато. Но это было только начало: кожа на боках лошади словно запузырилась, и сначала мне показалось, что из них хлынула кровь, но я быстро поняла свою ошибку – это было пламя.
Через несколько мгновений конь мог похвастаться парой роскошных огненных крыльев; каждое было метра на полтора в длину и состояло из тысяч маленьких язычков пламени, постоянно вспыхивающих и разбрасывающих вокруг искры. Сначала всё «оперенье» имело багрово-алый цвет, но вдруг по нему словно волна пробежала, окрашивая верхний слой огня голубым и делая его плотнее. Синий органично перетекал в красный по краю крыльев, создавая удивительные оттенки…
– Какая красота! – восторженно охнула я, борясь с желанием притронуться к огненным перьям. – И он может летать?
Даже Кейрен любопытно обернулся, надеясь, что никто не заметит его интереса, но такое увидеть явно не ожидал. Глаза его округлились, вор ошарашенно выдохнул и неразборчиво пробормотал что-то о том, что здесь в его услугах явно не нуждаются. Игнис удовлетворённо улыбнулся, кивнул мне.
– Конечно, может.
– А как мы отсюда выйдем? Мы же не успеем взлететь до того, как нас нашпигуют отравой, – перешла я к вопросам по существу, не отрывая однако взгляда от волшебно переливающихся огнём крыльев.
– Примерно так, – спокойно ответил наёмник, поднимая пылающие пожаром глаза вверх.
Часть потолка в мгновение ока фигурными завитками оплёл огонь, на пол посыпалась мелкая гранитная крошка и пепел. Уже через минуту толстый слой скалистой породы прогорел насквозь, пропуская в помещение мягкий закатный свет.
– Ага… – несколько опешила я от столь простых решений насущных проблем. – Последний маленький вопросик: мы что, поедем на одной лошади втроём?
– Нет!!! – одинаково возмущённо воскликнули Игнис и Кейрен хором.
– Спокойно, спокойно, я просто спросила, – смутилась я их единодушием. – Но как тогда?..
– Я и сам могу о себе позаботиться, – презрительно фыркнул вор.
Игнис с сомнением хмыкнул, но говорить, разумеется, ничего не стал: его не слишком интересовало, как и насколько успешно Кейрен доберётся до берега. Меня этот вопрос занимал несколько больше: ведь если вора занесёт куда-нибудь не туда, найти его будет практически невозможно, а я вовсе не хотела потом всю оставшуюся недолгую жизнь испытывать муки совести и гадать, что с ним случилось. Однако сомневаться в способностях Кейрена вслух было бы ходом психологически неверным, поскольку в этом случае он бы из принципа сделал всё по-своему. И я решила первым делом ненавязчиво выяснить, как же именно вор собирается позаботиться о себе и каких последствий мне стоит ждать.
– И можно поинтересоваться, какие планы у тебя на этот счёт? – спросила я у Кейрена, старательно выбирая слова и скрывая истинную подоплёку вопроса под праздным любопытством.
Вор задумался – похоже, за его заявлением пока не стоял конкретный алгоритм действий. Впрочем, много времени ему не понадобилось – не прошло и минуты, как он выдал свой план.
– А я тоже могу летать, и без всяких крыльев! – гордо сообщил он и, ничего больше не объясняя, направился к плоту.
Я почувствовала себя членом жюри конкурса талантов, даже автоматически поискала глазами табличку с оценками… Кейрен как раз демонстрировал нечто из серии «Сделай сам»: перерубив несколько из стягивающих брёвна плота верёвок, он отделил крайнее из них, с натужным сопением выкатил его на пол и принялся сосредоточенно над ним колдовать, то бишь бормотать какую-то нечленораздельную муть и выводить руками невидимые знаки. Его старания не были напрасны: скоро деревяшка задрожала и на полметра приподнялась над землёй – Кейрен выдохнул и довольно улыбнулся.
– Э-э… Ты собираешься летать… на бревне?! – подозрительно уточнила я, осмотрев его транспорт со всех сторон и убедившись, что доверия он мне не внушает.
– Именно, – кивнул Кейрен, не замечая моего скептицизма.
– Ты уверен, что это будет работать? – предприняла я последнюю попытку.
Вор недоумённо на меня покосился, и я сдалась. Что ж, надеюсь, он знает, что делает…
– Мы уже можем двигаться? – спокойно поинтересовался заскучавший Игнис.
Кейрен смело оседлал своё бревно, наклонился вперёд для равновесия и действительно полетел: неповоротливо, но уверенно, деревяшка под углом рванула к потолку – вор оказался на улице первым. Я обеспокоенно проводила его взглядом, сокрушённо вздохнула.
– Подстрахуешь его, если что? – смущённо попросила я Игниса, понимая, что ему это не в радость.
– Хорошо, – понимающе кивнул наёмник – он знал, что спорить со мной бессмысленно.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась я в ответ.
Не медля больше, Игнис впрыгнул в седло и протянул мне руку; схватившись за неё, я неуклюже вскарабкалась наверх, крепко обхватила лошадиную шею. Конь переступил с ноги на ногу, сделал мощный взмах крыльями, ещё один – и мы оказались в воздухе. Безошибочно пролетев сквозь дыру в потолке, мы взвились в вечернее небо. Заложив эффектный вираж над островом, позволивший нам вдоволь налюбоваться на толпу воинственных русалок – чешуйки на их хвостах, периодически поднимающихся над водой, красиво переливались в закатном свете, на рой летящих в нашу сторону, подобно стае комаров, дротиков – правда, нужной высоты они не достигли. Конь поднялся ещё на пару метров и повернул на запад. Здесь, наверху, было довольно холодно – изо рта вырывался пар, пальцы озябли, но я не решалась разжать руки, чтобы согреть их. Сохранению тепла также не способствовали ледяные потоки воздуха, создаваемые крыльями при движении, и сильный встречный ветер. Впрочем, холод не мешал мне любоваться окрестностями – а пейзаж, над сказать, с высоты открывался феерический. Узкая полоска ярко-рыжего солнца окрашивала небо на западе в мягкие цвета тёплого спектра, на этом фоне чётко выделялся силуэт горного кряжа. Серебристо-розовая вода тянулась от горизонта до горизонта, омывая множество пустых, голых или поросших жёсткой травой островков, а разноцветное, начинающее темнеть небо было так близко, что, казалось, можно дотянуться рукой. Картину слегка портил совершенно бредовый её элемент: летающее бревно и разместившийся на нём всадник. Почерневшая от времени и воды древесина являлась здесь объектом чужеродным и колориту не соответствовала. Зато сам Кейрен смотрелся довольно эффектно: при его хрупкой комплекции поза велосипедиста выглядела даже изящно, короткие светлые волосы красиво развевались на ветру и переливались в лучах солнца. Наверное, он не привирал, и действительно пользуется успехом у женщин… Эх, даже обидно, что меня в этом смысле Кейрен абсолютно не привлекал, – в моём мире у меня бы не было шансов: обычно такие смотрят только на девиц модельной внешности с ногами от ушей… Однако, готова поспорить, мы с Игнисом на великолепном огненнокрылом пегасе смотрелись куда оригинальней, а главное органично вписывались в картину окружающего мира. Конь летел быстро, делая мощные, чётко выверенные во времени взмахи крыльями, я чувствовала, как напрягаются мышцы у него под кожей, и не верилось, что животное не состоит из плоти и крови – об этом напоминал только исходящий от него холод. Мои длинные волосы полоскались на ветру, подобно военному знамени, и, наверно, лезли в лицо Игнису, но тот терпеливо молчал. В его глазах плясало синее пламя – возможно, так он управлял нашим полётом, а может, просто хотел быть начеку. В общем, сейчас с нас можно было лепить скульптуру вроде Медного Всадника – во время наводнения он не просто скакал бы по улицам, пугая особо эмоциональных прохожих, а зловеще парил бы над городом, добавляя ещё один штришок к мрачной атмосфере северной столицы…
Поток моих безумных идей и бредовых фантазий прервали самым неприятным образом. До берега оставалось всего ничего – он был уже буквально в пяти минутах полёта, когда у Кейрена что-то пошло не так. Его бревно дёрнулось, качнулось и вдруг камнем полетело вниз, увлекая за собой и неудачливого всадника. Как назло, мы как раз пролетали над очередным островком, и Кейрена ждала совсем не мягкая посадка, какая могла бы быть, окажись под нами вода. Понимая, что ничем помочь не могу и через секунду от вора останется мокрое место, я не придумала ничего лучше, как заорать в адрес Игниса:
– Сделай что-нибудь!
Впрочем, наёмник и так помнил о моей просьбе. Особым образом сложив крылья, конь вошёл в штопор. Никакие американские горки не могли сравниться с этим пируэтом! И, честно говоря, от визга я не удержалась… Меньше чем в метре от земли Игнис подхватил Кейрена за воротник, и, едва не коснувшись земли копытами, конь вышел из пике, рывками набирая высоту. Вор кое-как пристроился сзади и дрожащими после падения руками вцепился в куртку наёмника – удовольствия это не доставляло ни одному, ни другому, но больше держаться было не за что. С третьим пассажиром на борту наше транспортное средство явно претерпевало перегруз: конь поднялся лишь на половину прежней высоты, да и скорость упала минимум вдвое; крылья вздымались несинхронно, прерывисто, при каждом движении от них ошмётками отлетали огненные брызги. Хотя до берега оставалось совсем близко, мне уже казалось, что мы не дотянем, однако земля приближалась, а мы снижались постепенно, без намёка на падение. Последние метры конь просто планировал на словно тающих в воздухе крыльях: мы проскользнули над пляжем (слева вдалеке виднелась хижина – наверное, на этой стороне тоже имелся лодочник), влетели в рощу и неуклюже приземлились между деревьев. Я спрыгнула с коня, желая разгрузить бедное животное (правда, «бедное животное» едва ли могло это оценить, ибо живым в прямом смысле слова не являлось), и обернулась на своих спутников. Н-да, выглядели они неважно… Кейрен, торопливо спешившийся по моему примеру, обзавёлся нездорово бледным цветом лица с оттенком зелени, да и вид у него был довольно растерянный. На негнущихся ногах он с трудом сделал несколько шагов в сторону и остановился, рассеянно потирая ладонью лоб. Оставшийся на коне Игнис выглядел не лучше: не слишком смуглый по жизни, сейчас он был ещё бледней; повод в его руке заметно дрожал. Наёмник тяжело дышал, будто после долгой пробежки, в его глазах вспыхивал то синий, то багровый огонь, словно его никак не удавалось загнать внутрь. Как это не парадоксально, сейчас я выглядела здоровее всех в нашей компании…
– Наверно, нам стоило бы пересечь границу? – неуверенно предложила я, переводя взгляд с одного страдальца на другого. – Только вот вы оба выглядите несколько… э-э… нездорово…
– Нет, ты права, – негромко, через силу проговорил Игнис, – нам нельзя задерживаться в Долине. На нейтральной территории будет безопасней.
Кейрен только согласно кивнул в ответ на мой вопросительный взгляд – впрочем, он-то, в отличие от наёмника, уже приходил в себя. Обрадованная возможностью покинуть негостеприимную Локомору, но обеспокоенная состоянием спутников, я временно возглавила наш отряд и, взяв коня Игниса под уздцы (самому всаднику, по-моему, все силы приходилось тратить на то, чтобы просто удержаться в седле), повела всех к границе, точнее, в том направлении, где, по моим представлениям, она должна была находиться. Я не торопилась – благо, до края Долины недалеко, да и русалки едва ли доберутся до нас на берегу так быстро: если у них и есть какие-нибудь средства, чтобы выбираться на сушу, то сомнительно, чтобы они держали их наготове. Минут через десять Кейрен окончательно пришёл в себя после неудачного полёта и начал кружить около меня, то обгоняя, то уходя назад, постоянно вздыхая, покашливая и издавая другие нечленораздельные звуки, какие могут исходить от человека, порывающегося сказать что-то, но не решающегося сделать это. Он молчал так долго, что я сама не выдержала:
– Кейрен, хватит мельтешить! Хочешь что-то сказать – говори: раньше начнёшь – раньше закончишь.
– Эмм… Я… Кхм… Я хотел… – честно попытался начать он, но дело шло плохо. – Я просто хотел… хотел…
– Ну чего ты там хотел, давай резче, – невежливо поторопила его я: длинный тяжёлый день не располагал к выслушиванию пространных и бессмысленных речей.
– Я хотел спасибо сказать, – выпалил он и с секундной задержкой сквозь зубы добавил, – вам обоим.
– О, не стоит, – язвительно буркнул Игнис, но так тихо, что Кейрен не расслышал и только подозрительно на него покосился.
– И ради этого ты так долго мучился? – удручённо вздохнула я. – Нет, приятно, конечно, знать, что ты хотя бы пытаешься казаться благодарным…
– Неправда, я абсолютно искренен, – наигранно возмутился вор. – Мне совершенно не хотелось разбиться в лепёшку, но кончился резерв – он у меня, к несчастью, небольшой – и если бы не ты… – Кейрен запнулся, бросил опасливый взгляд на Игниса, и всё же поправился, – то есть, если бы не вы с ним, тем, что от меня осталось бы, закусывала бы местная живность.
– Подавилась бы, – буркнула я и, с чувством глубокого облегчения, добавила. – А вот и граница.
В нескольких шагах впереди действительно виднелся знакомый пограничный столбик и линия сюрреалистического перехода из лета в позднюю осень. С той стороны зябко тянуло сыростью и запахом прелых листьев, и всё же перейти туда мне хотелось как можно скорей. Игнис медленно и осторожно спустился с лошади, пошатнулся, неуверенно убрал руку с седла. Его конь растаял в воздухе: на землю почти беззвучно шлёпнулись наши вещи и плоский чёрный камень, а сам наёмник болезненно поморщился, бледность его дошла до крайней возможной степени, а в глазах плясал такой калейдоскоп, что больно смотреть. Попытавшись сделать шаг, он не удержался на ногах и тяжело упал на колени.
– Эй, что с тобой?
Я опустилась на корточки, коснулась его плеча, встревожено заглянула в лицо, но Игнис только покачал головой. С намерением забрать вещи, я поднялась, повернулась, но остановилась, встретившись с недобрым взглядом Кейрена. Он заинтересованно наблюдал за нами, на его лице явственно отражались метания между правильным и желаемым, а рука с некоторым сомнением тянулась к оружию. Я строго нахмурилась, осуждающе покачала головой.
– Кейрен, даже и не думай, – серьёзно пригрозила ему пальцем я и весомо добавила. – Только через мой труп!
Вор тут же состроил наивную рожицу из серии «а я что, а я ничего», однако дипломатично отдёрнул ладонь от рукоятки меча и с независимым видом отправился на граничную территорию. Ох, когда-нибудь я сама его убью! Ну, или он меня… Сокрушённо вздохнув, я вернулась к прерванному делу: подняла с земли оставшийся после коня камешек и положила его в карман, накинула на плечо обе наши сумки, сунула подмышку скрученное в кулёк одеяло. Нагруженная до предела, я вернулась к Игнису – он с трудом поднял на меня мутный взгляд – и протянула ему свободную руку.
– Постарайся встать, я тебе помогу. Нам надо пройти совсем немного.
Игнис кивнул, слабо улыбнулся.
– Опять меня спасаешь?
– Да ладно, – смутилась я.
Схватившись за мою руку, наёмник поднялся на ноги, при этом чуть не вывихнув мне ключицу, и тяжким грузом повис на моём плече. Еле переставляя ноги, я поплелась через границу. Каждый шаг давался мне труднее предыдущего, но плачевное состояние Игниса вдохновляло на подвиги: я ощущала, насколько холодные у него руки, даже сквозь куртку и слышала его частое, немного хриплое дыхание. Далеко уходить мы не стали, да, впрочем, и не смогли бы – совершенно обессиленная, я остановилась через пару десятков метров от края граничной полосы. Перенеся вес Игниса на причудливо искривлённое деревце, я скинула вещи на землю; с трудом подцепив плохо слушающимися от напряжения пальцами туго затянутый ремешок, развернула одеяло и расстелила его здесь же, в корнях. Осторожно придерживаясь за узловатый, покрытый наростами ствол, наёмник сел на предложенное место, откинулся на дерево, устало вздохнув и прикрыв глаза. Я неуверенно потопталась, переминаясь с ноги на ногу, растерянно покрутила головой в поисках хоть минимальной подсказки, что делать дальше, но в голову так ничего и не пришло.
– Может, тебе что-нибудь нужно? – с надеждой поинтересовалась я у Игниса, отчаявшись придумать что-то самостоятельно.
Наёмник открыл глаза – они покраснели и воспалились: белки покрывала сеточка лопнувших сосудиков, а к радужке вернулся естественный зелёный цвет – посмотрел на меня, чуть приподняв правый уголок губ в короткой улыбке.
– Мне ничего не нужно, не беспокойся. Это пройдёт через пару часов.
Я присела, опустив на землю одно колено, и повторила попытку прояснить ситуацию:
– А что с тобой такое?
– Я просто устал, – неправдоподобно ответил он, но, встретившись с моим полным скептицизма взглядом, усмехнулся и продолжил. – Не смотри на меня так, это почти правда. Понимаешь, мой огонь – сущность разрушающая, а не созидающая, и когда я использую его, не давая ничего взамен, он питается моей жизненной силой.
– Это опасно? – обеспокоенно уточнила я.
– Для меня? Едва ли. Опасность существует для тех, кто рядом: если огню больше нечего будет взять у меня, я не смогу его удерживать, и он начнёт искать себе другую пищу. Проще говоря, в округе ни одного живого существа не останется, – меня непроизвольно передёрнуло, и Игнис, тоскливо опустив глаза, добавил. – Такого не случится, я знаю свой предел.
– А как же тогда твой конь? – торопливо сменила я тему опасности, смущённая тем, что опять задела Игниса за больное место. – Ведь его ты тоже создаёшь.
– Здесь мне помогает артефакт. Это нечто вроде ловушки для моего огня: прикоснувшись к камню, он оказывается заперт внутри одного тела и не требует подпитки. Однако любые изменения в заданной артефактом форме, как, например, крылья, сводят на нет вся пользу от него, ведь я сам позволяю огню вырваться на волю.
Игнис печально вздохнул и вновь закрыл глаза, показывая, что не желает продолжать разговор на эту тему, как, впрочем, и разговор вообще. Я понимала, почему он расстроен, и хотела бы поддержать его, но не знала, как. У всего есть другая сторона, у силы это, как правило, ответственность. А сила Игниса вообще многогранна: она обладает собственным разумом и стремлениями и, будучи со своим владельцем с самого рождения, не могла не наложить на него отпечаток. Однако, наёмник не превратился в чудовище, каким его зачастую видят окружающие, и мне этого было достаточно, чтобы нормально к нему относиться, только вот сам он этого не понимал…
– Ладно, отдыхай, – я поднялась на ноги, поёжилась: здесь было по-осеннему холодно, и, чтобы не продрогнуть окончательно, следовало немедленно заняться обустройством ночлега. – Кейрен, иди за хворостом, надо развести огонь, а то я в сосульку превращусь.
– Вот ещё! Сама иди, – гордо отвернулся вор, с неприступным видом сидящий на высоко выпирающем из земли толстом корне.
– Могу и сама пойти, – покладисто согласилась я, ядовито ухмыльнувшись. – Только ты отправишься со мной.
– Зачем это? – непонимающе нахмурился Кейрен.
– А затем, что наедине я вас не оставлю, – терпеливо объяснила я и, дабы твёрдость моей позиции не вызывала сомнений, прислонилась к ближайшему дереву, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя готовность хоть до рассвета стоять на этом самом месте.
Кейрен одарил меня долгим мученическим взглядом, но разжалобить меня сейчас было практически невозможно, поэтому он раздражённо закатил глаза и встал.
– Ладно, но только не надейся, что я буду тебе помогать, – недовольно буркнул вор, рассеянно отряхиваясь, и прогулочным шагом направился в сторону.
– Уж как-нибудь сама справлюсь, – зло и на тон громче, чем следовало бы, ответила я, вынужденно следуя за ним.

14 глава
Над синим заревом воды пылает небосклон
Из темноты, из пустоты к тебе придет Дракон
Он сложит крылья за спиной, в глаза твои войдет
И ты узнаешь мир иной, ступив на острый лед...

Jam

Свободно лежащих веток , пригодных для разведения огня, в этом безветренном туманном месте было преступно мало. Каждый новый трофей приходилось добывать самыми изощрёнными способами: то виснуть на дереве, силясь дотянуться до какого-нибудь сучка, то выкапывать длинную подгнившую палку из-под плотного слоя влажных листьев. Руки у меня замёрзли, я исцарапала ладони и в грязи извалялась по локоть, а степень моего раздражения грозила достичь в скором времени критической точки, чему в наибольшей степени способствовал Кейрен. Меня дико бесило, что он прогуливался вокруг, изображая прилежного туриста на экскурсии и насвистывая что-то себе под нос. Терпение моё иссякло, когда я с натужным пыхтением тянула толстую, скользкую от сырости ветку из тугого сплетения корней, а Кейрен с философским выражением лица за этим наблюдал, продолжая трепать мне нервы какой-то приставучей мелодией.
– Ты можешь заткнуться, а? – на выдохе выпалила я, и тут палка наконец высвободилась, лишая меня равновесия.
Я распласталась по земле с грязной метровой веткой в обнимку, не имея сил и не испытывая желания подняться, а Кейрен неторопливо обошёл меня и встал прямо за моей головой. Не без удовольствия глядя на меня сверху вниз, он перестал свистеть и задал мне встречный вопрос, совершенно нелепый и неожиданный:
– Вот чем я тебе так не нравлюсь? И чем так нравится он?..
Я не стала уточнять, кого он имел в виду, но и обсуждать эту тему не особенно хотела.
– Вы мне оба совершенно не нравитесь, – ворчливо ответила я, поднимаясь на ноги и засовывая подмышку скромную охапку собранного тяжким трудом хвороста.
– Да нет, – невесело усмехнулся Кейрен – неужели вопрос моих предпочтений действительно волновал?! – Хоть ты и защищаешь меня постоянно, но симпатии ко мне не испытываешь и вообще относишься ко мне пренебрежительно, как к багажу. На него ты по-другому смотришь и говоришь с ним иначе, я же вижу.
– Знаешь что, Кейрен, хочешь узнать, что я думаю о тебе и что – об Игнисе, так это не секрет. Только давай я буду заниматься пустой болтовнёй, а ты – работать, – ехидно предложила я, устало стирая грязной рукой пот со лба.
Поразив меня до глубины души, Кейрен без вопросов забрал у меня охапку и бодро направился к перспективной куче сухих листьев, жестом предлагая мне начинать. Честно сказать, я не ожидала от него такой покладистости и совершенно не знала, что сказать. Решив, что заминка вызовет обманчивое впечатление неискренности, я стала импровизировать.
– Ну, начнём с того, что багажом я тебя не считаю. Вы с Игнисом оба в одностороннем порядке мои друзья, что обязывает меня при случае вас спасать, и это объясняет, почему я до сих пор не дала тебя прикончить. А если посмотреть с другой стороны, то я для тебя никто. Ты считаешь, что я ни на что не способна, кроме как заслонять тебя от праведного гнева «обидчиков» да показывать дорогу к определённого рода сокровищу. Остаётся только удивляться, откуда такое впечатление – ты же много знаешь обо мне! А вот Игнис относится ко мне более уважительно, соответственно и говорю я с ним по-другому. И смотрю на него, если, как ты утверждаешь, такое имело место быть, потому что он, в отличие от некоторых, личность интересная. А что касается симпатии… Признайся, тебя просто коробит, что я тебе на шею не вешаюсь: с твоим самомнением это никак не стыкуется, правда?!
– Ничего подобного, – недостаточно искренне возмутился Кейрен, рассыпав в порыве чувств половину хвороста по сторонам. – Разве я что-то преступное предлагал? Ты привлекательная девушка, я тоже вроде не урод. Мы взрослые люди, почему бы не провести пару вечеров с пользой?
– Даже если и так, в чём я лично сильно сомневаюсь, – недоверчиво фыркнула я, – ты не в моём вкусе, в конце концов, – я насмешливо подмигнула Кейрену, опешившему от такой прямолинейности.
– А он, значит, в твоём? – мрачно уточнил вор, с трудом переварив моё замечание.
– Нет, он тоже не в моём, – устало ответила я, несколько покривив душой. – А какой ты, однако, собственник – ни себе, ни людям…
– Он даже не человек, а не пойми кто!
Вот так и переходят на личности…
– А ты – вообще вор, – парировала я.
– Да он, считай, тоже вор, – не растерялся Кейрен.
– Он скорее специалист широкого профиля, – усмехнулась я. – Чего ты на него взъелся, делишь шкуру неубитого медведя, то бишь не добытый ещё ремадис? Не меня же, в самом деле.
– И тебя тоже, – упрямо возразил Кейрен, для пущего эффекта даже поворачиваясь ко мне: в его карих глазах, кажущихся в сумраке почти чёрными, светилось желание единоличного владения всем, что под руку попадётся.
– Да ладно тебе, Игнис на меня и не претендует, – отмахнулась я, уверенно беря курс на лагерь: после таких задушевных разговоров я начинала понимать наёмника, молчащего днями напролёт.
– Не претендует, говоришь? – Кейрен загадочно хмыкнул и замолк наконец, видимо, поражённый моей наивностью.
Маленький костерок, который нам с трудом удалось развести в здешней сырости, почти не давал ни тепла, ни света. Я сидела в опасной близости от огня, зябко кутаясь в одеяло. Сколько времени прошло, я не знала: понятия времени суток на границе не существовало, а мои часы приказали долго жить, что меня ужасно нервировало. Кейрен и Игнис мирно спали по разные стороны от костра, а я, хоть и чувствовала усталость, не ощущала ни малейшего позыва к дремоте. Возможно, уже завтра мы подойдём к конечной точке нашего путешествия, и меня это пугало. Всё, что происходило до сих пор, было просто приключением, таким, о котором я мечтала, и я старалась не концентрироваться особо на цели похода, чтобы не проникаться зазря ложной надеждой. Мне слишком сложно было свыкнуться с мыслью о смерти, чтобы добровольно повторить всё с начала. Я честно старалась не слишком верить в загадочное лекарство от всех болезней, ибо даже его название звучало чересчур сказочно для реальной жизни. Однако, несмотря на мои попытки жить сегодняшним днём и не надеяться на призрачный шанс спастись, замаячивший впереди, в душе зародился хрупкий хрусталик надежды – опасная игрушка: маленький и красивый, а если разобьётся – изрежет всё вокруг острыми осколками. Но если эти мысли мне ещё кое-как удавалось гнать, то тема взаимоотношений внутри нашего разобщённого трио то и дело всплывала в голове. И чего Кейрен так упорно меня добивается, где он там нашёл эту мифическую «привлекательность»? Для верности я даже достала из сумки зеркальце, невесть как пережившее все мои приключения, и с любопытством заглянула в его глубины, но нет – с той стороны на меня смотрело знакомое лицо. Всё как обычно и даже хуже: синяки под глазами, плохо смытая грязь на лбу, спутанные волосы – причёсыванию я уделяла минимум времени. Лицо осунувшееся, взгляд усталый, потрескавшиеся обветренные губы… Только сами глаза выделялись ярким пятном на фоне общей серости: в глубокой зелени радужки отражалось пламя костра, а под слоем усталости даже просвечивало некое насмешливое выражение. Отложив зеркало, я критически осмотрела другие видимые части тела, в том числе исцарапанные руки с поломанными ногтями, одну из которых украшали едва затянувшиеся следы от нижней и верхней челюстей тапи (вымокшую и перепачканную повязку пришлось снять), то бишь два ряда глубоких, неприятно саднящих при движении ранок. Закончив осмотр и убедившись, что претендовать тут абсолютно не на что, я встала, подхватывая одеяло и накидывая его на плечи поверх куртки и решила пройтись. Пейзаж не радовал разнообразием: словно ленивый художник нарисовал несколько кривых деревцев, усыпанную осенней листвой землю и затянутое туманом небо и потом размножил эту показавшуюся ему удачной картинку в фотошопе. Взгляд остановить было не на чем, и это ввергало в уныние… Я замёрзла, но что-то приятно согревало кожу на груди, и я вспомнила про подаренный мне амулет. Вытащив его из-под рубашки за тонкую цепочку, я положила кулон на ладонь, с улыбкой представляя прежнего его владельца – загадочного оборотня-без-лица, а для меня – просто Кирма. Ведь я встречалась с ним совсем недавно, а кажется, прошла целая вечность… Подержав на ладони распространяющий мягкое тепло амулет, я опустила его обратно за ворот рубашки и хотела уже вернуться к лагерю, когда отчётливо услышала в тишине шелест крыльев. Раньше на границе я не видела ни одного живого существа и не слышала никаких посторонних звуков – поначалу это угнетало, но сейчас я уже привыкла, и тихий шорох молотом ударил по ушам. Шелест приближался, потом вдруг замолк и совсем рядом раздалось нечто среднее между «кар» и «гав». Я покрутила головой и почти сразу обнаружила нарушителя порядка на ветке одного из ближайших деревьев, не выглядящей достаточно прочной, чтобы удержать вес метровой птички. Птички с чёрным оперением, но одним белым штрихом на крыле…
– Кирм?! – округлила глаза я.
– Не помешал? – довольно ухмыльнулся парень, в одно мгновение и спустившись на землю, и сменив ипостась.
– Напротив. Но откуда ты здесь? Мы так далеко от твоей Долины.
– Летаю я быстро, так что расстояние здесь несерьёзное, – не без гордости заметил Кирм. – Но знаешь… я что-то почувствовал, как будто меня позвали, только не словами, а… иначе. Должно быть, это действие амулета…
– Ой, – смутилась я. – Извини, наверно, я случайно активировала его или что-то в этом роде…
– Ничего, я люблю ночные прогулки. К тому же, интересно было узнать, что эта штука действительно работает, – Кирм непринуждённо улыбнулся, вид у него был расслабляющее жизнерадостный и растрёпанный и даже слегка освежал унылый пейзаж. – Впрочем, всё это не важно. Во встрече главное – сама встреча, а не повод для неё.
Усмехнувшись, я согласно кивнула, всё ещё пребывая в некотором замешательстве от полной нереальности ситуации.
– Прогуляемся? Ведь ты, похоже, этим и занимаешься? – Кирм протянул мне руку, я без колебаний её приняла, и мы двинулись в сторону от стоянки, почти бесшумно ступая по сырой листве. – Итак, – непринуждённо продолжил оборотень, – наша встреча всё-таки состоялась. А значит, мы должны поделиться друг с другом парой секретов!
– Да про тебя мне уже всё рассказали, – усмехнулась я, вспоминая наш разговор. – И как, умеешь ты делиться своим даром?
– И кто только придумал этот бред, поморщился Кирм, эмоционально размахивая свободной рукой, словно надеясь вызвать дух неведомого фантазёра. – Мои способности, конечно, отличаются от обычных, но я понятия не имею почему и зачем. К тому же, эта теория существует не так долго, как я живу, поэтому правдивой не может быть по определению.
– И когда же она появилась? – с подозрением уточнила я, думая косвенным путём прикинуть его возраст.
– Где-то во времена переселения. Нам тоже нужны сказки, только вот конкретно в этой мне приходится быть главным героем. С переездом в Долины для каждой расы многое изменилось…
Всё время слышу про это переселение… Надо было в убежище Кейрена какую-нибудь историческую энциклопедию почитать, может, хотя бы узнала, когда оно случилось. Я задумчиво замолчала, Кирм подождал немного, любопытно на меня покосился и спросил:
– Ну как, я удовлетворил твоё любопытство? Может, уже моя очередь? – Я пожала плечами, кивнула, и он продолжил. – Расскажи что-нибудь о себе. Например, почему тебя комары не кусают…
Я задумалась. Конечно, для объяснений момент был как нельзя более подходящий, и мою дурацкую историю нужно рассказать кому-нибудь хоть раз… Однако, как сложно иногда открыть рот и ответить на простой вопрос…
– Ладно.
И я рассказала. Рассказала всё с самого начала, впервые за последние месяцы чувствуя некоторое облегчение, словно натянутая где-то внутри меня верёвка ослабла, давая вдохнуть полной грудью. Эх, как приятно нагружать кого-нибудь своими проблемами… Если бы это ещё и не противоречило моим принципам… Кирм слушал молча и внимательно, изредка серьёзно поглядывая на меня из-под съехавшей на глаза чёлки, и по его лицу нельзя было понять, о чём он в это время думает.
– …В общем, на данный момент это загадочное лекарство – мой единственный шанс на жизнь. Остаётся только надеяться, что это не сказка, – со вздохом закончила я.
– Да нет, ремадис действительно существует, – задумчиво протянул Кирм. – И я даже не сомневаюсь, что ты доберёшься до него, несмотря на сопряжённые с этим сложности… Однако я не уверен, что ты правильно выбрала себе компаньонов.
– Как будто у меня был широкий выбор, распродажа в лавке по аренде лучших спутников для похода, – усмехнулась я . – Нет, я, конечно, могла смыться от них и отправиться сюда самостоятельно, но, во-первых, не факт, что мне удалось бы успешно сбежать, а во-вторых, этот мир слишком не похож на мой, чтобы бродить по нему в одиночку…
– Возможно, – не стал спорить Кирм. – Но представь, что вы добрались до цели и ремадис оказался чем-то неделимым. Допустим, между собой твои спутники ещё договорятся: продадут его и поделят выручку. Но тебя-то такой вариант не устроит. Думаешь, они войдут в твоё положение?
– Ну… надеюсь, – смущённо кивнула я, понимая, как глупо это звучит.
Кирм невесело усмехнулся, покачал головой.
– Тебе видней. И всё-таки будь начеку: друзья – это хорошо, когда можно на них положиться, – дав мне обдумать это философское умозаключение, оборотень улыбнулся и деликатно повернул меня за плечи в сторону едва тлеющего костерка на нашей стоянке. – Пора заканчивать нашу ночную прогулку. Тебе ещё надо поспать: Долина драконов – не самое гостеприимное место, день у тебя будет трудный.
Я обернулась и ещё успела увидеть момент, когда большекрылая птица оторвалась от земли. В ушах прозвенело прощальное:
– У тебя всё получится! – и в лицо дунуло ветром от мощного взмаха крыльев.
Я неуверенно помахала рукой быстро скрывшейся в тумане птице, улыбнулась своим мыслям и, развернувшись, устало побрела к костру. Поспать и правда было нужно…
…Есть некоторые вещи, о которых мы часто думаем, но никогда не делаем. Потому что слишком много внимания обращаем на то, что о нас скажут или подумают, потому что, сами того не замечая, боимся выйти из привычных рамок. И мы бесконечно откладываем это, представляя, как когда-нибудь… Но иногда в жизни случается нечто, после чего понимаешь, что этого «когда-нибудь» может и не быть. В моей жизни такое случилось месяц или, если быть точнее, тридцать семь дней назад. Конечно, мало хорошего в том, что я скоро умру. Однако, как только я смогла свыкнуться с этой мыслью, ощутила невероятную свободу, какой не чувствовала никогда раньше, когда волен делать всё что угодно, не задумываясь о последствиях для себя. Можно купить билет на самолёт в любой край света, не думая, на какие средства жить дальше. Можно съесть десять порций мороженного, не думая о простуде. Можно вылезти из окна по связанной из простыней верёвке, не боясь разбиться и не заботясь о своей репутации. Можно делать любые глупости, говорить всем то, что думаешь, рисковать даже лишь для того, чтобы попробовать, каково это, – и делать всё что угодно, не задумываясь о завтрашнем дне. И сейчас был как раз один из тех моментов, когда пьянящее чувство свободы захватывало меня и несло на своих волнах в неопределённом направлении… Тёплый майский вечер давно перетёк в освежающую прохладой ночь, и было приятно наступать босыми ногами на нагревшийся за день асфальт. Плохо освещённая улица с незнакомым названием была совершенно пуста, в жилых домах неподалёку не горело ни одно окно, что неудивительно в четвёртом часу ночи накануне рабочего дня. По воздуху разливался тонкий цветочный аромат: высаженные вдоль тротуара кусты черёмухи лениво покачивали на ветру тяжёлыми гроздьями соцветий, распространяя запах далеко вокруг. Как же я люблю весну… Мне было бы гораздо обиднее, если бы мне не удалось напоследок увидеть это время года…
Я дошла до конца улицы и остановилась, задумчиво поджав одну ногу. На перекрёстке тоже было пусто и тихо, только привычным, а оттого незаметным фоном звучал далёкий гул машин; здесь было чуть светлей от устало моргающих жёлтым светофоров и довольно тусклых фонарей. Определиться с направлением движения помогла разорвавшая вдруг тишину жизнерадостная трель мобильного телефона. Этот звук вызвал у меня любопытство, поскольку я ничего с собой не взяла, а на улице никого, кроме меня, не наблюдалось. Телефон валялся на тротуаре в паре метров от поворота, настойчиво звонил, вибрировал и мигал; на вид он был совсем новый, а кроме того, дорогой и навороченный, так что хозяин едва ли рад своей потере… Звонить человеку в три часа ночи может только кто-то из его ближайшего окружения, кому можно сообщить о моей находке… Я нагнулась, поднимая телефон свободной рукой, – тот тут же требовательно ткнулся в ладонь, недоумевая, почему его заставляют так долго ждать.
– Алло? – вежливым тоном ответила я, осторожно прижав трубку к уху и неторопливо двинувшись дальше по улице. – Нет, никакого Алексея тут рядом нет… Знала ли я, что у него есть девушка? Ну, вообще меня мало интересует его личная жизнь… Я-то? Я нашла этот телефон на улице минуту назад… Так вы не спрашивали… Конечно, я готова его отдать, мне чужие вещи ни к чему… Где я? Э-э… а я не знаю… Нет, я не пила… Ну всё, хватит, хватит! Почему нельзя было просто предположить, что я заблудилась?!.. – говоря это, я живо представила, что сказала бы визгливая девица на том конце провода, если бы увидела меня идущей по улице босиком, в помятой майке и закатанных до колена джинсах… – Вы мне тоже не нравитесь… Да не знакома я с вашим Алексеем! Но я ему глубоко сочувствую, потому как девушку он выбрал неудачно… Потому что вы на редкость неприятный в общении человек!.. И вы ещё спрашиваете?! Потому что орёте на меня – совершенно незнакомого вам человека – все пять минут, которые мы разговариваем!.. В десять на Киевской? Могу… Хорошо, договорились… До встречи.
Н-да, разговор вышел весёлый… Усмехнувшись, я заблокировала клавиатуру и сунула телефон в карман – до десяти утра он попадал в моё временное распоряжение. Асфальт уже совсем остыл, и идти по нему стало не так приятно, поэтому я обула босоножки, которые то того несла в руке, и, вдохнув полную грудь свежего весеннего воздуха, двинулась дальше: ночь обещала быть долгой…
…Конечно, я не выспалась. Более того, мне показалось, что подняли меня минут через пять после того, как я легла. Мои спутники тоже выглядели не лучшим образом: Игнис всё ещё был бледен, вокруг глаз у него залегли тени, как после долгой болезни, а Кейрен стал хмур и сосредоточен, на его лиц отображались постоянный мыслительный процесс и стойкое желание побыстрее его прервать. Без аппетита прожевав что-то, сунутое мне в руки, и даже не почувствовав вкуса, я была вынуждена плестись за бодро устремившимися вперёд спутниками, двигавшимися преступно быстро. Вскоре сквозь туман стали просматриваться очертания чего-то огромного: похоже, граница очередной Долины являлась чем-то грандиозным… Не прошло и часа, когда мы покинули территорию, оккупированную промозглой осенью, и ступили на узкую полоску земли, поросшую свежей зелёной травой – прямо за ней начинался, гордо устремляясь в небо, исполинский горный хребет: изгибаясь, он уходил в обе стороны насколько хватало глаз, и вершины его терялись в облаках. Путь к пикам был под силу разве что покорителям Эвереста, да и перевалы не выглядели обещающе: в глаза бросались отвесные скалы и острые, словно зубы неведомой хищной твари, утёсы.
– Эффектно, оригинально, надёжно… Только крылатые существа могут позволить себе такую махину в качестве границы. Но мы-то как через неё переберёмся? – отстранённо протянула я, не отрывая восторженного взгляда от великолепного горного пейзажа.
Ответили мне не сразу: мужчины тоже всматривались в возникшую на пути преграду, правда, их чувства были далеки от моих, да и удивления на лицах заметно не было – наверно, оба знали заранее, что увидят на границе. Кейрен смотрел на горы враждебно, словно они разумны и пришли сюда специально, чтобы заступить ему дорогу; Игнис же – оценивающе, с определённой долей уважения, как на опасного, но благородного противника. Н-да, куда мне до их делового подхода… Мы простояли так несколько минут, думая каждый о своём. Одна из вершин показалась из облаков, отнесённых в сторону дующим на высоте ветром, и при взгляде на неё, такую манящую и недоступную, так и хотелось расправить за спиной несуществующие крылья и устремиться туда, к подпирающему небо пику… Похожее желание, но в несколько видоизменённой форме, появилось и у Кейрена:
– Я мог бы телепортировать нас сначала наверх, а потом к подножию на той стороне, – с подозрительным сомнением в голосе начал он. – Но после этого у меня не останется ни капли резерва, а у нас могут возникнуть проблемы с огнедышащими тварями, они не любят гостей.
– С драконами мы без тебя разберёмся, – оживился Игнис. – Но уверен ли ты, что мы можем полагаться на твои сомнительные способности?
– Есть другие предложения? – огрызнулся вор, багровея от обиды на справедливое по сути уточнение.
Игнис презрительно скривился, раздражённый вспыльчивостью компаньона. В другой ситуации он бы не стал принимать от него помощь, но, как я предполагала, после вчерашнего перелёта наёмник ещё не оправился и боялся пользоваться своим огнём не по назначению.
– Думаю, стоит попробовать, – попыталась я сгладить заминку в разговоре и вопросительно покосилась на Игниса, ожидая его согласия.
Тот неохотно кивнул, признавая отсутствие альтернатив, а Кейрен не стал терять времени даром. Мир вокруг меня вдруг свернулся в точку и завертелся перед глазами, вызывая головокружение, а через секунду кругом всё замерцало, и свечение было так нестерпимо ярко, что я зажмурилась. Когда я открыла глаза, мы стояли на вершине горы. Здесь было холодно – в спину дул сильный ветер, разреженный воздух с непривычки обжигал лёгкие, голова болела от резкой перемены давления, но всё это не имело значения – ведь перед глазами открывалась столь дивная картина, что лишь от этого по телу пробегала дрожь и дыхание перехватывало. Глубокую живописную низину со всех сторон окружали горы, некоторые вершины прятались в снежно-серебристых облаках, щедро разбросанных по небу разрозненными кучками. На простирающейся перед глазами Долине ярко-зелёное в жёлтую крапинку полотно лугов было заляпано тёмно-болотными кляксами лесов и небрежно расчерчено узкими лентами рек глубокого цвета неба; земля то и дело вспучивалась пологими склонами холмов и вздымалась резкими линиями невысоких, но вызывающе острых скал. Солнце стояло высоко, но по земле то и дело пробегали нечёткие тени: повторяя их путь, по небу величаво скользили грациозные крылатые существа. Драконы были сказочно прекрасны: белые, чёрные, синие, красные, зелёные, они проносились среди облаков, оставляя золотистый след из искр, шлейфом слетающих с их крыльев, такие величественные и далёкие, что сама себе я показалась песчинкой, ветром занесённой на порог дома – можно легко смахнуть, а можно пройти мимо, просто не заметив. Почти у самого подножия горы, на вершине которой мы стояли, деревья вдруг согнулись, как от ветра, в стороны брызнула стайка мелких птиц, и в небо взмыл изумрудно-зелёный дракон – его чешуя отражала солнечный свет, создавая вокруг него ослепительный ореол сияния. Он пролетел буквально над нашими головами – в лицо мне дохнуло жаром, и я чуть не упала, едва не сбитая с ног горячей воздушной волной, созданной мощным взмахом крыла; посыпавшиеся на голову искры оставили обугленные следы на одежде и словно тонкие иголочки прошлись по открытой коже рук. Дракон не заметил нас, но, похоже, почуял что-то непривычное и начал оборачиваться – я даже успела увидеть его огромный янтарно-жёлтый глаз – но тут мир вокруг вновь свернулся, и меня затянуло в круговерть телепорта.
На сей раз магия не подвела Кейрена. Мы стояли на земле, за нашими спинами в небо упиралась гора, с вершины которой мы только что обозревали Долину, а перед нами раскинулись заросли остролистного кустарника, усыпанного странными серыми цветами.
– Ну вот мы и в Огватане, закрытой для посещения Долине, – довольно выдохнул Кейрен, устало улыбаясь. – Какое дашь направление, а, Лесь?
– А дальше всё не так просто, – загадочно усмехнулась я, краем глаза наблюдая за полётом изумрудного дракончика. – В тексте идёт примерно следующая фраза: «Встань между костью и собакой, и ты найдёшь путь».
– Может, нужно встать между драконом и его сокровищницей? – мечтательным тоном предположил вор.
– Вряд ли это стоит понимать буквально, – сухо возразил Игнис и задумчиво продолжил. – Думаю тут заложен какой-то простой ориентир в иносказательной форме…
Насмешливо ухмыляясь, я великодушно дала спутникам возможность подумать. Кейрен нервничал, то топтался на одном месте, то ходил из стороны в сторону, и идеи буквально отпечатывались у него на лбу благодаря красноречивой мимике. Глубоко погрузившись в раздумья, он так бурно реагировал на собственные мысли, что я даже вздрагивала от его нечленораздельных ликующих воплей, а от активной жестикуляции и вовсе приходилось уворачиваться. Опасаясь попасть вору под руку, я потихоньку переместилась поближе к Игнису. Кейрен чисто автоматически обходил его стороной, а сам наёмник думал куда спокойнее. Собственно, он просто стоял на месте с возвышенно-задумчивым видом, не теряя, впрочем, разумной бдительности: в его глазах плясало настороженное синее пламя. Поймав мой взгляд, Игнис слегка улыбнулся мне половинкой губ, но уже через секунду вновь был серьёзен. Глядя против солнца, я невольно залюбовалась его строгим профилем, словно аккуратно вычерченным чьей-то уверенной рукой при помощи уголька на жёлто-зелёно-голубой бумаге из солнца, травы и неба… Я поборола желание протянуть руку и дотронуться до него, чтобы проверить, осталась ли картина реальной или же лишь на пальцах останется чёрный след от линий, и, негромко кашлянув, объявила:
– Ладно, я, кажется, знаю, куда идти.
На меня тут же уставились две пары глаз со смесью любопытства и укоризны. Я смущённо потупилась и, почувствовав, как от повышенного внимания жар приливает к щёкам, продолжила:
– Когда мы были на вершине, я заметила, что лесок, из которого вылетел изумрудный дракон и который, собственно, перед нами, очень похож на собачью голову с открытой пастью. А вот там левее, если идти вдоль границы, я видела небольшой холм, который напоминает обломанную с одной стороны кость. Смею предположить, вход в лабиринт где-то между ними, и мы, наверное, сможем найти его, если пойдём вдоль этого горного хребта на… э-э… это юг, кажется.
Никто из моих спутников не тратил время на разглядывание местных пейзажей, поэтому ни поспорить, ни согласиться со мной не могли, да и не хотели: ведь если даже мы пойдём в неправильном направлении, в этом будет кого винить… Мы неторопливо, с опаской двинулись вдоль крутого склона. Никаких тропинок здесь, разумеется, не было: ноги заплетались в высокой густой траве, неколючие, но отчего-то очень цепкие ветки низкорослого кустарника хватались за одежду. Однако вскоре буйная растительность ушла в сторону, подошвы застучали по неровной, неестественно гладкой каменистой поверхности; под ногами и на склоне прямо из скальной породы яркими пятнами вырывались крупные алые цветы: их лепестки имели неправильную форму не то крыла дивной птицы, не то застывшего язычка пламени, и каждый был не похож на другой, а короткие серые, словно совсем сухие, стебли без листьев казались тонкими трещинами в камне. Ещё через несколько десятков шагов мы вошли в тень природной галереи, неведомым образом появившейся прямо в толще горы. Это выглядело так, словно кто-то ввинтил огромный штопор прямо в камень и выдернул «пробку», создавая идеально круглый на срезе тоннель без части правой стены. Дугообразный свод нависал довольно низко – я почти могла дотянуться до него кончиками пальцев – и был неравномерно покрыт тёмными разводами. Выгнутая боковая стена выглядела также, подойдя поближе, я провела по ней рукой: поверхность оказалась прохладной и гладкой, как стекло, а разводы – лишь игрой света и тени. На самом деле, скалу покрывали фигурные потёки, будто застывшие дорожки воска на свечном огарке.
– Боже, неужели она оплавлена?.. – прошептала я, ощущая смесь восторга и трепета перед силой, способной сотворить такое.
Я сказала это совсем тихо, ни к кому, в общем-то, не обращаясь, но великолепная акустика в галерее позволила всем услышать мою озвученную мысль, показавшуюся моим спутникам вопросом, требующим ответа. Кейрен обернулся, рассеянно окинул взглядом свод и, в своей манере, равнодушно пожал плечами: его абсолютно не интересовало, какая сила могла выплавить галерею в сплошном камне, пока эта сила не была направлена против него.
– Да, – неожиданно ответил мне Игнис. – Эта сила разрушительна, но во всём противоположна моей. Холодный огонь убивает, живое пламя – обновляет. Из пепла может родиться новая жизнь, изо льда – никогда.
Резко остановившись, наёмник повернулся к стене, в его глазах, где до этого ровно светилось синее пламя, сам собой вспыхнул гневный багровый огонь. Игнис скривился, с усилием загоняя его обратно.
– Если на нас нападут, держись от меня подальше, Полесия. Здесь мне трудно держать огонь в узде, боюсь, что могу причинить тебе вред, – угрюмо предупредил он и, не обращая внимания на обиженное фырканье Кейрена, о безопасности которого наёмник не волновался, быстро пошагал вперёд.
Так, в напряжённом молчании и всеобщей настороженности, мы прошли ещё несколько сотен метров: галерея тянулась дальше, но здесь в её открытой части имелся проём – выход, а за ним глазам представала удивительная картина. Среди сплошных зарослей густого кустарника обширный кусок земли заменяла овальная цельнокаменная плита, сплошь заросшая алыми – огненными, как я прозвала их, – цветами. На дальнем конце платформы стоял исполинский монумент – неизвестный скульптор искусно вырезал из гранита семиметрового дракона: крылья зверя были полураскрыты и устало опущены на землю, длинный хвост, оканчивающийся четырьмя острыми наростами, лежал вдоль туловища, голова с двумя симметричными гребнями, сходящимися на затылке, была повёрнута в сторону, глаза – закрыты. Статую создавал настоящий мастер: дракон выглядел настолько реально, что казалось, он сейчас пошевелится и взлетит…
– «И войди в пасть дракона», – процитировала я очередное странное указание с листка, глядя на челюсть зверя, действительно слегка разомкнутую, с двумя рядами внушительных клыков.
– Ты уверена? – скептически уточнил Кейрен, с сомнением поглядывая на изваяние.
– Уверена, – ответила я, хоть этого и не требовалось.
В крови бурлил адреналин, сердце билось быстрее и громче, чем полагается, – я чувствовала: что-то должно случиться. Неуверенно переглядываясь, мы спустились с галереи, медленно и осторожно, ежесекундно прислушиваясь и оборачиваясь на любой шорох, двинулись по плато в сторону фантастического изваяния. Мы прошли где-то половину пути, когда вокруг вдруг стало подозрительно тихо: замолкли птицы, перестали стрекотать цикады, даже ветер больше не шелестел в разнотравье. Вторя природе, мы замерли на полушаге, напрягая все органы чувств в надежде вовремя определить источник опасности. В наступившей тишине выстрелом прогремел непонятный треск, а ещё через секунду… статуя открыла глаза. В моей голове пронеслись обрывки чужих мыслей: «Вам здесь не место… тебе здесь не место…». Зверь с непередаваемой смесью ненависти и отвращения уставился на Игниса, из его пасти вырвался клокочущий звук, похожий на рык. «Будь проклят тот, кто принёс Холод в наш дом!» – на этом месте поток чужих мыслей прервался, дракон заворочался: каменная корка на его теле пошла трещинами, крупные её куски начали с грохотом отваливаться, поднимая тучи пыли. Стоящий впереди Игнис обернулся к нам и коротко бросил:
– Прочь!
Во все стороны от него расползался могильный холод, в нос ударил запах озона и даже воздух будто бы сгустился вокруг. Я попыталась броситься назад, под защиту галереи, но едва успела сделать пару шагов: на плато оживала не только статуя. Цветы под ногами зашевелились, их лепестки с негромкими хлопками превращались в настоящие язычки пламени, а стебли прямо на глазах отрывались от камней и удлинялись, опутывая ноги. Ещё пару секунд я крутилась на месте, но всё было бесполезно: меня словно всё глубже затягивало в болото, и я завязла так крепко, что не могла больше пошевелиться. Гибкие стебли дотянулись и до рук, жёстко притягивая их к талии, и теперь уже я сама, подобно статуе, способна была лишь наблюдать, как окончательно освободившийся дракон стряхивает последние осколки камня. Обернувшись, насколько это позволили мои живые оковы, я увидела, что Кейрен отступает к галерее под защитой серебристой полусферы явно магического происхождения. А врал-то, что резерв весь истратил! Случайно перехватив мой взгляд, вор скорчил рожу в стиле «такова жизнь» или «ты же не думала, что я буду помогать тебе, когда занят спасением собственной шкуры?» и, одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, скрылся в галерее. Тянувшиеся за ним стебли тут же потеряли всякий интерес к ускользнувшей добыче и поползли обратно… Мысленно пообещав себе жестоко ему отомстить, я вновь повернулась к основному действу. А зрелище тут было не для слабонервных. Огромный кроваво-красный дракон стоял на задних лапах, широко раскинув искрящиеся крылья; в его огромных глазах цвета аметиста плясало бешенство, а из пасти практически безостановочно лился поток яркого, жёлто-красного огня. Перед ним стоял человек, ничтожно маленький на фоне величественного зверя, но наполняющий воздух вокруг себя буквально осязаемой опасностью. Между Игнисом и драконом полыхала широкая стена тёмно-багрового пламени, струя красного огня встречалась с ней с оглушающим шипением и то до середины окрашивалась оттенком оппонента, то вновь отвоёвывала свои позиции. Оба противника вели ещё и дополнительные атаки, с тыла. К наёмнику постоянно подкрадывались огненные цветы – он избавлялся от них не глядя, одной волной холодного пламени, превращающего их в пыль. К дракону же осторожно, с разных сторон подползали ручейки синего огня: если такой незамеченным добирался до него, то оставлял тёмные раны-ожоги на шкуре.
Однако на поле боя и мне приходилось несладко. От окруживших меня огненных цветов шёл нестерпимый жар, оплетающие тело стебли с каждой секундой становились всё горячее и уже причиняли ощутимую боль. По лбу, шее, спине градом тёк пот, дышать становилось трудно. Я чувствовала, как нарастает гул в ушах, и картинка перед глазами начинает расплываться – со мной бывало такое несколько раз, но сейчас короткий приступ головокружения мог стать последним в моей жизни… Как ни старалась я удержать сознание, ничего не выходило. В глазах совсем потемнело – я перестала различать происходящее, кожа потеряла чувствительность, даже боль от ожогов притупилась и ушла куда-то за заполнивший голову гул. Непроизвольно издав какой-то звук вроде стона, я покачнулась и отстранённо подумала, что, наверно, если не смогу удержаться на ногах, сгорю в обжигающем плену огненных соцветий… Я закрыла глаза – всё равно от них не было проку – и стояла, слегка пошатываясь, ожидая, когда сознание окончательно меня покинет,.. и тут в лицо дохнуло холодом. Стало легче дышать, гул в ушах начал утихать, голова – проясняться. Выждав для верности, пока ноги вновь смогут держать меня в строго вертикальном положении, я открыла глаза. Спасал меня, разумеется, Игнис (а кто же ещё?): отвлекшись от своего противника, чего по-хорошему делать бы не стоило, он пустил в мою сторону волну нежно-голубого пламени – оно холодным покрывалом сковало потерявшие яркость цветы, чуть не устроившие мне любимую казнь святой инквизиции, и удерживавшие меня на месте стебли – они опали на землю горсткой пепла, стоило мне шевельнуться.
Тем временем, битва вступала в финальную фазу, то есть оба противника, похоже, собирались вложить все оставшиеся силы в последний удар. Опомниться и убежать я, конечно, не успела… Дракон взревел и во все стороны от него полился огонь. Игнис, в свою очередь, раскинул руки, давая желанную свободу багровому пламени, быстро растекающемуся вокруг. Я стояла совсем близко, и ледяной всепроникающий огонь в секунду оказался у моих ног, но не превратил меня в пепел, как поступал со всем, что попадалось ему на пути. Пламя будто… узнало меня, вспомнило старый запрет и наслаждалось тем, что могло сейчас нарушить его. Основная масса огня плавно обтекала меня, продвигаясь дальше, к другому концу плато, а несколько язычков остались, как диковинные растения вытягиваясь вверх в стремлении сравняться со мной ростом. Как только пламя коснулось моих ног, я приросла к земле безо всяких оков – из-за непроизвольно зародившегося в груди и леденящего душу ужаса, совершенно не конкретизированного, а оттого только более сильного. Расширенными от страха глазами я могла только наблюдать, как один из язычков огня, выросший до уровня моей груди, приближается ко мне. Я почувствовала ледяное прикосновение сначала на коже, а потом… словно внутри собственного тела. Пламя проникало сквозь меня без каких-либо видимых повреждений, и вот я уже ощущала, будто чья-то холодная ладонь с длинными тонкими пальцами обхватила моё сердце прямо внутри грудной клетки, хотя не знаю, как можно почувствовать подобное. И вроде момент был весьма подходящий, чтобы постыдно завизжать, но я не могла себя заставить даже просто разжать губы, а внутри меня, казалось, сама кровь становилась холоднее и замедляла свой бег… Сердце билось через раз, и даже страх исчез – это было бы слишком сильное чувство для моего притормаживающего организма; в последнем усилии я подняла взгляд, чтобы хотя бы увидеть, кто одерживает верх. Дракона до половины туловища охватило багровое пламя, и у него, как и у меня, уже не было сил сопротивляться – его прижимало к земле, и я заметила, что он начинает каменеть, вновь превращаясь в статую. Ещё секунда – и огонь разочарованно схлынул с изваяния: располагался теперь дракон в несколько иной позе – он вытянул шею вперёд, голова с открытой пастью лежала почти у ног Игниса, одно крыло было развёрнуто и небрежно брошено на камни, второе – болезненно прижать к раненному боку. Наёмник медленно, как во сне, развернулся, в его глазах плясало пламя, и смотрел он в пустоту. Кое-как раскрыв-таки рот, я попыталась позвать его, но вышел только нечленораздельный хрип – слишком трудно оказалось шевелить губами, зато свободные язычки огня вокруг меня восприняли мою попытку, как действие враждебное, и бросились ко мне все разом. Благодаря ледяным прикосновениям внутри себя, я вдруг вспомнила о существовании многих органов, о которых до этого не вспоминала со школьного курса анатомии… Я наконец упала, с головой погружаясь в холодный огонь и уже не понимая, что происходит снаружи меня, а что внутри, но тут пытка резко прекратилась. «Рука хозяина», – прозорливо подумала я, не торопясь открывать глаза и с наслаждением ощущая, как пульс возвращается к нормальному ритму. Кто-то неуверенно притронулся к моей руке, остужая обожжённую кожу прохладой своей ладони.
– Прости, я… я не мог его удержать.
В голосе было столько горечи и безысходности, что у меня сердце защемило от жалости. Я открыла глаза, осторожно села, поджимая под себя одну ногу для равновесия – это движение заставило поморщиться от боли в нетерпящих шевеления ожогах. Игнис сидел рядом, опустившись на колено, одна его рука по-прежнему лежала на моей, другой, согнутой в локте, он опирался на бедро. Плечи и голова его были сокрушённо опущены: наёмник старательно избегал моего взгляда, словно боялся увидеть в моих глазах страх, ненависть или презрение. Я успокаивающе накрыла его ладонь своей и твёрдо возразила:
– Ты не виноват.
Игнис медленно поднял глаза: за завесой из упавших на лицо волос сверкало неохотно затихающее пламя, под которым скрывалась почти физическая боль от моральных терзаний.
– Да и вообще, – жизнерадостно продолжила я, неуклюже стараясь скрыть сочувствие за напускным оптимизмом, – настоящий огонь причинил мне куда больше неприятностей, чем твой.
– Твою сердобольность ничем не выжечь, – уныло усмехнулся наёмник. – Из-за меня ты едва не погибла и ещё меня же теперь жалеешь…
Я хотела поспорить, сказать, что он же сначала спас меня от не в меру пылких объятий созданий с огненной клумбы, но наш разговор невежливо прервали.
– Это всё очень трогательно, но не пора ли нам двигаться, пока ещё что-нибудь не случилось? – послышался сзади чуть дрожащий, но уверенный голос Кейрена.
– Не слишком ли смелое заявление для того, кто забился в угол при первом признаке опасности?
– Не вижу ничего предосудительного в том, что жить мне ещё не надоело, – не смутился Кейрен, с независимым видом прошествовав мимо нас и остановившись неподалёку.
Не уставая удивляться степени его цинизма, я осуждающе вздохнула и, неохотно высвободив ладонь, поднялась на ноги. Кожа на руках и ногах горела: на открытых участках виднелись красные полоски ожогов, и даже соприкосновение с тканью вызывало боль. А вот одежда, как ни странно, почти не пострадала: на штанинах и рукавах среди общей сомнительной чистоты лишь слегка выделялись более тёмные пятна опалённых участков.
– Ни у кого мази от ожогов не завалялось? – морщась, я аккуратно закатывала рукав, стараясь свести к минимуму контакт с воспалённой кожей.
– Мазь от ожогов?! – фыркнул Кейрен. – Стояла вся в огне, я думал, пепла не останется, а она мазь от ожогов требует!
Нервно хихикая, Кейрен первым направился к голове дракона – всё же перетрусил он во время огненного шторма, что выдавали нетвёрдая походка и едва заметное дрожание рук.
– Видимо, нет, – вздохнула я и пошла следом.
Уже у самого входа я обернулась, чтобы последний раз окинуть взглядом поле боя. Плато уже не выглядело как иллюстрация для волшебной сказки: ни одного огненного цветка не уцелело, блестящий тёмно-серый гранит стал будто бы пыльным и каким-то облезлым, внешняя стена галереи вздулась новыми каменными потёками, листья ближайших к месту действия кустов скрутились – часть почернела от жара, часть побелела от холода.
– Идём, – бросил Игнис, проходя мимо меня – ему вовсе не хотелось любоваться плодами своих разрушительных действий.

15 глава
Бей
Не промахнись
В темных глазах остывает роса
Вверх
Только не вниз
Кто там сказал, что в спину нельзя...
Можно...

Jam

В широко открытую пасть можно было пробраться между длинными клыками, только если согнуться в три погибели, однако ползти по тонкой шее и обследовать внутренности каменного дракона, как я того опасалась, не пришлось: прямо за реалистичным резным языком вместо горла начиналась пологая лестница вниз. Где-то на десятой ступеньке спуска на стене обнаружился факел, Кейрен зажёг его и ярким пятном поскакал дальше – ему не терпелось первым добраться до цели.
– Я бы на твоём месте так не спешила, – мстительно крикнула я ему, вызывая эхо. – Если, конечно, не хочешь разрядить на себя все ловушки.
Кейрен тут же притормозил, стал спускаться без спешки, тщательно выверяя шаги и мнительно осматриваясь. Наблюдая за его стараниями, я злорадно улыбалась – то, что ловушки начинались только в лабиринте, до которого, судя по всему, мы ещё не добрались, оставалось моим маленьким секретом. Здесь было прохладно, а может, мне только так казалось: меня знобило не то от ожогов, не то от недавно пережитого потрясения. Лестница кончилась довольно быстро; сойдя с последней ступеньки, мы оказались в просторном зале – свет факела едва достигал стен, единственная арка выхода тонула во мраке. Справа что-то блеснуло, я подошла ближе: в камень было вмуровано зеркало. Хотя, скорей это походило на осколок с неровными рваными краями и чуть мутной, пошедшей пятнами от времени поверхностью.
– Что это?.. – вслух подумала я.
– В таком месте? – хмыкнул Игнис. – Наверняка какой-нибудь артефакт, не подходи близко, это может быть опасно.
– Нет, лучше загляни в него, – возразил Кейрен, с интересом поглядывая в сторону моей находки, но не решаясь осмотреть её самостоятельно. – Возможно, оно показывает будущее или открывает портал прямо в сокровищницу…
Я раздражённо скривилась и пошла к зеркалу, делая это исключительно по своим соображениям, то бишь из чистого любопытства. Ну вот никогда я не любила, чтобы меня опекали, а с недавних пор не люблю, когда на мне что-то испытывают… Заглянув в глубины зеркала, поначалу я ничего не увидела – только молочно-серую муть, похожую на клубы густого дыма. Но потом изображение начало проясняться: по поверхности пробежала рябь, стирая тёмные пятна и делая её девственно гладкой и серебристой. Я увидела себя – в той же потрёпанной одежде, с усталым видом, осунувшимся лицом и странно пустыми глазами. Моё отражение стояло по колено в воде, будто бы прямо в открытом море, которое тянулось до самого горизонта, где по едва заметной линии сливалось с нереально сиреневым небом; в руке я держала красивые песочные часы без подставки – внутри них клубилась золотистая пыль, торопливо перетекая из верхнего конца в нижний. Искрящийся поток быстро иссяк, и зазеркальная я, до того смотревшая в пустоту перед собой, перевела бессмысленный взгляд на затихший на ладони прибор. Губы моего отражения искривились в пугающей улыбке, и оно с выражением какого-то садистского удовольствия на лице… опустило руку. Часы на секунду зависли в воздухе без опоры, а потом начали медленно падать, будто атмосфера была куда плотнее, чем следует. Впрочем, и вода в зазеркальном мире оказалась странноватой: когда хрупкий прибор долетел до неё, во все стороны полетели не брызги, а… осколки. Часы разлетелись вдребезги, будто ударились о камень, в воздух взвилась золотая пыль, а по поверхности водоёма даже рябь не пробежала… Моё отражение безумно рассмеялось, раскидывая руки в стороны и запрокидывая голову,.. и тут картинка исчезла, словно телевизор выдернули из розетки. Зеркало вновь выглядело старым и грязным, и только неровный свет факела мерцал на тёмной поверхности…
– Чушь какая-то, – ошарашенно выдохнула я, отходя от находки.
Если этот бред, не дай Бог, моё будущее, лучше бы мне всё-таки до него не дожить… Вдохновлённый моим «успехом», Кейрен любопытно приблизился, желая самостоятельно убедиться в бесполезности вмурованного в стену раритета, склонился над мутной поверхностью… и тотчас в ужасе отшатнулся, заслоняясь от одному ему видного отражения, будто в страхе, что оно пересечёт зеркальную грань и станет реальным.
– Что ты там увидел? Смерть с косой? – удивлённо нахмурилась я.
При этих словах вор вздрогнул, как если бы я действительно угадала, и неправдоподобно ответил чуть хриплым от пережитого голосом:
– Ничего… Ничего я не увидел! – зло выкрикнул он, словно ему прямо покоя не давали вопросами. – Идём мы или нет?!
Размахивая факелом, как дворник метлой, Кейрен чуть ли не побежал к арке. Игнис проследил за ним взглядом, удручённо вздохнул и, пожав плечами, хотел было тоже направиться на выход, но я торопливо окликнула обоих, пока они не унеслись вперёд, не выслушав ценных указаний:
– Подождите! – мой голос эхом разнёсся по залу, ударяя по ушам и давая мне время достать из сумки помятый листок с переводом и чуть менее помятый – с исходным текстом.
– Чего так орёшь? – недовольно буркнул Кейрен, возвращаясь в зал – он уже успокоился и теперь был зол на себя и всех вокруг.
Не обращая внимания на его раздражение, я продолжила:
– Предполагаю, что за этой аркой начинается лабиринт, а в нём действительно будут ловушки, – я мгновенье удовлетворённо наслаждалась перекошенной физиономией Кейрена, но вставить ему слово не дала. – Вот тут на схеме отмечен путь, и поскольку нужно быть очень внимательным, чтобы с него не сбиться, я предлагаю её кому-нибудь из вас, поскольку сама этим качеством не отличаюсь. Если идти по данному маршруту, нас ожидает пять ловушек, вернее, неких «отсеивающих преград», если дословно по тексту. Первые четыре из них посвящены разным стихиям – вода, земля, огонь и воздух соответственно; в чём они состоят, здесь не написано, но есть сомнительные указания по их преодолению. Эти советы не очень тянут на практические, так что на них надеяться. А вот с пятой ловушкой совсем непонятно: тут что-то о чистоте духа и справедливости помыслов. Кроме того, нам нельзя сходить с некой белой тропы, потому как «белая тропа дарует шанс на жизнь, чёрная тропа дарует шанс на смерть», перевод дословный. Так что, будьте бдительны, товарищи, – шутливо закончила я, непроизвольно копируя интонации никому здесь неизвестного вождя пролетариата.
К грозящим впереди опасностям мои спутники отнеслись стоически, то бишь мнения своего не высказали вообще. С молчаливого согласия Кейрена я передала схему лабиринта наёмнику, и мы тронулись в путь…
Стены длинного коридора, открывшегося за аркой, были явно не из обычного гранита, а из странного, слегка фосфоресцирующего материала, больше всего походящего на кварц. Их поверхность отражала и множила свет факела, разнося его далеко вперёд – на темноту жаловаться не приходилось. Под ногами действительно расстилался белый, словно его тщательно покрасили, камень, а на кварцевом своде иногда яркими пятнами выделялись рисунки – чаще всего на них была изображена темноволосая женщина с мягкими чертами лица и неизменной улыбкой на тонких губах. Некоторые картины выглядели незавершёнными: казалось, неизвестный художник потерял мысль и бросил работу на полумазке. Вскоре в тишине тоннеля послышалось звонкое журчание воды, в воздухе разлился запах свежести. По указанию Игниса мы свернули в боковой коридор и через пару десятков шагов упёрлись в первую «отсеивающую преграду». Немного расширившийся проход перегораживало подземное озеро; на его ошеломительно спокойной поверхности застыли невесть как живущие без солнца кувшинки, дорожку от края до края образовывал ряд каменных островков.
– Пока не видно ничего опасного… – задумчиво протянул Кейрен, осторожно приближаясь к кромке воды. – Даже дорожку проложили…
Обидно усмехнувшись его легкомысленности, Игнис жестом остановил вора, уже готового шагнуть на первый островок, поднял мелкий камешек и метко бросил в центр одной из платформ. Прошло меньше секунды с его приземления, когда тихая вода вспенилась и на месте казавшейся такой надёжной опоры забурлил мощный водоворот. Озеро бушевало достаточно долго, чтобы любой, попавший в его ловушку, вдоволь нахлебался воды и остался гостить на дне, по крайней мере, дня на три. В завершение на своё место вернулся и камень, однако обманчивое спокойствие водной глади теперь отчего-то не внушало мне доверия…
– Брр, – поёжилась я. – Ну, кто у нас быстро прыгает?
Разумеется, изображать горного козла не хотелось никому, но все понимали, что дальше идти надо в любом случае, а потому молча прожигали взглядом противоположный берег, надеясь, что тот приблизится по собственной инициативе.
– Ладно, я попробую, – великодушно предложил Игнис, когда пауза совсем уж затянулась, а я почти решилась сделать это сама.
Подойдя к самой кромке воды, наёмник молниеносно переместился на первый камень, на второй, третий… Он оказался на другом берегу так быстро, что несколько последних камней даже не успели ещё исчезнуть в неистово бурлящей пучине.
– Вот это скорость, – присвистнула я.
– Да уж, – безрадостно согласился Кейрен – пример наёмника его не вдохновил.
Один за другим водовороты утихали. Вместе с последним из них к озеру вернулось спокойствие, и только благодаря сместившимся кувшинкам можно было поверить, что буря завершилась недавно и ненадолго. Я покосилась на Кейрена, тот сделал приглашающий жест рукой и серьёзно сообщил:
– Дамы вперёд.
– Тоже мне, джентльмен, – фыркнула я, не собираясь, впрочем, отказываться.
Я подошла к краю и прыгнула, едва коснувшись опоры, оттолкнулась от неё, и так снова и снова. За спиной слышалось взбешённое шипение и клокотание стихии – это служило прекрасным стимулом к движению. Где-то в конце пути я поскользнулась на мокром камне, неуклюже перенесла вес на следующий и буквально вывалилась на берег, где Игнис заботливо уберёг меня от падения, вовремя подставив руки.
– Спасибо, – неловко поблагодарила я, поднимая на него глаза.
Наёмник только улыбнулся в ответ, неохотно выпуская меня из вынужденных объятий.
Пока Кейрен не особо грациозно пересекал озеро, опасно размахивая норовящим потухнуть от такого обращения факелом, я осматривалась, пытаясь уловить разницу между этой частью коридора и предыдущей. Я поняла, что меня насторожило, только когда все уже были готовы двигаться дальше: здесь на всё-таки белом полу то и дело виднелись небольшие чёрные пятна, и вор как раз собирался наступить на одно из них. В голове мелькнуло предупреждение про дорожку, я крикнула «стой!», но он уже сделал шаг. Ещё не зная, что произойдёт, я интуитивно толкнула его в спину, за мгновение до этого из соседней стены с тонким свистом вылетел стальной болт, а через мгновение после пеплом осыпался на землю, не долетев до жертвы пару сантиметров. Кейрен с воплем упал, я по инерции повалилась сверху, но тут же вскочила, тяжело дыша и переводя недоумённый взгляд с горстки чёрной пыли на Игниса.
– Не хотел, чтобы кто-то поранился, – с усмешкой развеял мои сомнения наёмник. – А с белой дорожки нам и правда не стоит сходить…
– Ага, внимательно смотрим под ноги! – уточнила я специально для с кряхтением поднимающегося на ноги Кейрена.
– А то нет желания тренировать реакцию, – задумчиво добавил Игнис и, подняв чудом не погасший факел, направился вперёд первым.
Старательно обходя чёрные пятна, мы прошли ещё немного, сделали несколько поворотов под чутким руководством нашего навигатора и, судя по всему, приближались к следующей ловушке. Под ногами зашуршал песок, его становилось всё больше и, в конце концов, впереди показалась не слишком широкая полоса, засыпанная этим видом почвы.
– Подозрительный барханчик, – скептически хмыкнула я, ковыряя песок носком сапога. – Что делать будем?
– Во избежание риска можно перепрыгнуть, расстояние небольшое… – рассеянно предложил Игнис, не уделяющий должного внимания возникшей на пути преграде, а с внезапным интересом разглядывающий очередной рисунок на своде.
Кейрен без оптимизма окинул кусочек пустыни оценивающим взглядом, обречённо вздохнул, но спорить не стал, а значит, счёл задачу выполнимой. А вот я никогда не отличалась рекордами на прыжках в длину и отчётливо понимала, что преодолею максимум две трети дистанции, и то при хорошем ветре… Эх, в жизни иногда так не хватает крыльев…
– Вы уверены, что это необходимо? Я туда не допрыгну, – честно призналась я, смущённо глядя в пол.
– Не страшно, я тебе помогу, – без промедления предложил Игнис.
Я с подозрением выгнула бровь.
– Перебросишь, что ли?
– Зачем же так грубо? – усмехнулся он. – Доберёшься с комфортом.
Не спрашивая моего разрешения, наёмник подхватил меня на руки и, не успела я опомниться, с разбегу перемахнул препятствие. Хорошо, однако, что он не предупредил меня о своих планах заранее, а то я ни за что не поверила бы, что человек с массивным грузом на руках сможет шутя совершить такой прыжок… Я запрокинула голову, чтобы посмотреть Игнису в лицо, хотела было поблагодарить, но осеклась, встретившись с его взглядом. Глаза наёмника ненадолго сменили настороженный голубой цвет на спокойный зелёный, и появилось в них что-то такое… непривычное, к чему мне не сразу удалось подобрать определение: наверно, точнее всего подходило «нежность»?.. Я невольно улыбнулась, а Игнис, едва заметно дёрнув уголком губ, моргнул, словно для того, чтобы вернуть взгляду серьёзность, и опустил меня на землю. «Сейчас не время и не место влюбляться», – украдкой покосившись на него, мысленно напомнила себе я, догадываясь, впрочем, что уже поздно пить боржоми… Продолжить размышления на эту занимательную тему мне не дал Кейрен, вернее, его не слишком удачный прыжок: перемахнув через песок, вор ухитрился приземлиться одной ногой на твёрдый камень, а другой – на зыбкую почву ловушки. Он тут же погрузился по щиколотку, попытался освободиться, но только сильнее завяз, его стало быстро затягивать.
– Зыбучие пески, – безучастно констатировал Игнис. – Я встречал такие в болотах юга.
– Очень интересно, – вяло огрызнулся Кейрен, поза которого становилась всё более неудобной.
– Ох, нашли время собачиться, – устало вздохнула я.
Я раздражённо схватила Кейрена за руку и со злости дёрнула так сильно, что тот действительно смог освободиться и кое-как выползти на твёрдую землю. Преувеличенно бодро вскочив на ноги, вор отряхнулся, прожёг Игниса гневным взглядом, угрюмо кивнул мне:
– Премного благодарен, – и, недовольно топая, поспешил дальше по коридору.
Ну как дети, честное слово…
На полу становилось всё больше чёрных пятен, идти приходилось очень внимательно, следить за каждым шагом. Неудобств добавляло и то, что температура воздуха заметно подросла и продолжала постепенно увеличиваться. Даже от стен сначала повеяло теплом, а потом – настоящим жаром, как от раскалённых камней в домне. Скоро воздух стал таким сухим и обжигающим, что больно дышать, от земли потянуло запахом горячего асфальта: камень продавливался под подошвами, потеряв былую прочность… Стараясь дышать глубже, но реже, и еле переставляя ноги, мы прошли ещё немного, когда впереди словно зарево загорелось. Это оказалось широкое озеро лениво текущей по кругу лавы, от которой шёл нестерпимый жар. Проход был полностью перегорожен потоком огненной воды, и с ходу я не видела никакой возможности перебраться на другой берег. Впрочем, я вообще плохо соображала от жары и сильного дискомфорта, причиняемого прикосновениями раскалённого воздуха к обожжённой коже, однако, по счастью, здесь было кому изыскать эту возможность за меня. В лицо освежающе дохнуло холодом и запахом летнего дождя, мне удалось сделать несколько глотков нормального воздуха, к потолку взвилась пара облачков пара.
– Я остужу его, но ненадолго, – задумчиво сказал Игнис, сосредоточенно вглядываясь в матово-алую поверхность лавы. – Бежать надо быстро.
– Ты собираешься… – округлила глаза я.
– Ты же не собираешься… – поёжился Кейрен.
Но Игнис нас уже не слушал. Безумный жар исчез из воздуха, стало почти холодно, по земле побежали тёмные волны огня. С яростным шипением пламя встречалось с лавой, вокруг клубился густой пар, а там, где оно проходило, на поверхности оставалась плотная коричнево-красная корка. Мы с Кейреном одинаково ошеломлённо наблюдали за процессом, и так бы, пожалуй, и остались на берегу, если бы Игнис не рванул вперёд, схватив меня за предплечье и потянув за собой. Бежать по быстро истончающейся и трескающейся корке застывшей лавы было страшно: где-то на середине пути, когда поверхность ощутимо нагрелась и стала продавливаться, а остающиеся от подошв вмятины в секунду наполнялись жидким огнём, мне даже захотелось завизжать, но гордость не позволила, и пришлось, сжав зубы, подавить недостойный порыв. Мы успели: даже Кейрен не отличился на этот раз и ступил на другой берег одновременно со мной. Часто дыша вновь обжигающим воздухом, я обернулась: за спиной простиралась постапокалиптическая версия весеннего ледохода. Неужели мы только что бежали там?! Я нервно сглотнула и торопливо отвернулась…
Следующий отрезок пути дался особенно тяжело. Жар из коридора уходил медленно, дышать было нечем, сердце колотилось, как бешеное. Ко мне вернулся прошедший было озноб, а к нему добавилась слабая, но раздражающая головная боль. Кейрен, не меньше меня впечатлённый переправой через лавовое озеро, тоже не страдал от избытка сил: он неуверенной походкой плёлся позади, ссутулившись и не отрывая глаз от земли. Даже Игнис выглядел слегка уставшим – это было заметно по мелочам: плечи немного опущены, шаг чуть уже чем обычно. Ко всему, ещё и за чёрными пятнами на полу приходилось следить постоянно: теперь они часто сливались в группки и занимали большую часть пространства.
Через несколько поворотов воздух посвежел и идти стало легче. У меня, можно сказать, открылось второе дыхание; ободрённая мыслью, что осталась всего одна «стихийная» ловушка, я даже прибавила шагу, сравнявшись с уверенно лидирующим Игнисом. Последнее препятствие не заставило себя ждать: послышался неясный свист, звук приближался и стал совсем громким, когда перед нами открылась удивительная картина. Поперёк коридора прямо из гладкой стены дул ураганный ветер – его фактически было видно по несущимся в потоке мелким пылинкам и каменной крошке. Его сила была огромна: из любопытства я сунула туда руку и ни секунды не смогла противостоять стихии. В стену, в сторону которой дул ветер, были вмурованы полуметровые стальные шипы в несколько рядов – попробовать пройти сквозь преграду значило бы с размаху напороться на них всеми жизненно важными частями тела… Мы в нерешительности застыли на границе ловушки, прислушиваясь к завываниям ветра.
– Можно проползти, – неожиданно предложил Кейрен.
От нижнего ряда шипов до земли действительно было достаточно места, чтобы мог пролезть взрослый человек. Хоть это и не сразу бросалось в глаза, но действительно казалось неплохим решением… Кейрен, как автор идеи, пополз первым: продвигался он медленно, было видно, как тяжело ему продираться через вжимающий в стену ветер. Наконец, вор добрался до другой стороны, с трудом поднялся на ноги и устало махнул нам рукой. Ползти и правда оказалось нелегко: в глаза летел всякий мусор, ветер прижимал к неровной стене, кожа на руках обдиралась при каждом движении. И всё же, после бега по лаве эта ловушка казалась какой-то несерьёзной, что одновременно радовало и настораживало.
Последний кусочек коридора пришлось практически проскакать вприпрыжку – пол стал напоминать выложенную свежим чёрным асфальтом трассу с лаконичными пятнами белой разметки. Пройдя под ажурной аркой, мы оказались в небольшом зале, тускло освещённом хаотически раскиданными по стенам кристаллами. Пол с небольшим уклоном спускался от краёв к центру, где имелась небольшая, идеально круглая площадка. Прямо за ней примерно треть зала отделяла матовая полупрозрачная перегородка; там, где она заканчивалась, на стене красовалось изображение всё той же женщины, только над этой картиной поработали гораздо тщательней, чем над всеми предыдущими. Девушка стояла босиком на песчаном пляже, к горизонту тянулось спокойное, нежно-голубое море. Лёгкое летнее платье развевалось на ветру, как и длинные смоляные волосы, густой волной спадающие до самой талии; она задумчиво смотрела вдаль, на тонких губах играла мягкая улыбка. Образ был настолько реален, что, казалось, девушка сейчас обернётся и шагнёт в зал из своей волшебной реальности. Подозрительно оглядываясь, мы спустились вниз. Шаги гулко отдавались в тишине, придавая нашему движению некую торжественность. Дойдя до перегородки, я протянула руку и, не обращая внимания на предостерегающий окрик, прикоснулась к ней. Поверхность показалась чуть тёплой; она завибрировала под моими пальцами, подёрнулась рябью. Убрав руку, я сделала шаг назад: прямо на глазах из матово клубящейся глубины выступала тень, очертаниями напоминающая человека. Она приблизилась и с мягким шелестом перетекла из плоскости перегородки в зал – человекоподобная фигура, будто отлитая из расплавленного свинца, клубилась и плыла перед глазами, как безликое привидение. Черты лица были едва намечены: тёмные провалы на месте глаз, острый нос, узкий кривой рот, подобный трещине в камне.
– Вы пришли за эликсиром жизни, но не любой может получить его, – бесстрастный голос исходил от существа, однако не различить было шевеления губ на его лице. – Эта сила дана миру, чтобы исправлять ошибки. Мир может защитить её, но только человеческая сущность, квинтэссенция эмоций и расчёта, способна найти ей применение.
– Чушь какая-то, – тихо буркнул Кейрен в сторону.
Существо услышало, резко повернулось к нему, но голос остался таким же ровным:
– Ты пришёл не исправлять ошибки, а лишь совершать новые. Эликсир жизни – не средство для обогащения, не предмет для торга. Второй шанс не продают на базаре.
Я внутренне сжалась, ожидая какой-нибудь глупости от Кейрена и непредсказуемой реакции на неё стража, но вор, как ни странно, лишь несогласно скривился и промолчал. Впрочем, существо не собиралось останавливаться на одном из незваных гостей. Оно медленно перевело взгляд на Игниса.
– Ты пришёл слишком поздно. То, чего ты хочешь, невозможно, потому что это не хворь, которая чужда телу. Оно часть тебя, вы неразделимы.
Наёмник недоверчиво нахмурился, но почти тут же отвёл взгляд – разочарование скользнуло по его лицу, ложась тяжёлым грузом на плечи. Только теперь я поняла, зачем он всё это устроил, почему так ухватился за возможность попасть сюда. Вовсе не выгода интересовала Игниса, он мог заработать сколь угодно много и более простым способом. Наёмник надеялся избавиться от своего огня, думал, что обрел шанс стать обычным человеком…Отчего-то его отчаяние отдалось болью и в моём сердце, и, будь это в моих силах, я бы всё отдала, чтобы помочь ему… Однако, я ничего не могла сделать, а призрачный страж уже повернулся ко мне и, как мне показалось, пристально на меня смотрел. Я приготовилась выслушать несколько странных предложений отказа, но он неожиданно кивнул и коротко бросил:
– Входи.
Существо вдруг исчезло, а на поверхности перегородки рельефом выступили очертания арки, внутри которой поверхность дрожала и колыхалась, будто приглашая пройти. Я растерянно оглянулась на своих спутников, надеясь на поддержку, но Игнис только недоумённо смотрел на меня, не понимая, чем вызван такой выбор, а Кейрен со смесью обиды и удовлетворения на лице нетерпеливо махал рукой, недвусмысленно предлагая мне поторопиться.
Это напоминало полосу густого тумана: проходить сквозь перегородку было также холодно и сыро. За аркой обнаружился короткий коридор, органично переливающийся в маленький круглый зал с невероятно высоким сводом, теряющимся в лёгкой дымке испарений. Стены и пол здесь были словно из чёрного мрамора, отшлифованного до зеркального блеска, тусклый голубовато-зелёный свет лился будто бы из ниоткуда. В центре зала из непроглядной высоты свода вниз тяжёлым потоком лилась некая… э-э… субстанция. Рубиново-красная жидкость, схожая по плотности с водой, красиво серебрилась в скудном свете, шумно падая в глубокую выемку в полу; она собиралась в матово блестящую лужу и бурными ручейками растекалась по веером расходящимся от центра желобкам.
– Когда я впервые увидел источник, я тоже был поражён его величием.
Я вздрогнула от внезапно раздавшегося над ухом голоса и обернулась: за моей спиной стоял страж, по наклону его головы можно было предположить, что взгляд его направлен на рубиновый поток. Логично было бы поинтересоваться, что делать дальше или почему он разрешил мне войти, но, неожиданно для себя, я спросила совсем не о том.
– Кто вы?
Существо резко повернулось ко мне – не знаю, что творилось в этот момент в его голове, но мне показалось, что оно удивлено.
– Никто до тебя не задавал мне такого вопроса.
– Простите, мне не следовало… – торопливо начала я, не желая вызывать недовольство, но страж прервал меня.
– Почему же, я отвечу. Я такой же человек, как и ты.
– Да? – скептически уточнила я, не решившись сказать что-нибудь, более точно отражающее моё мнение на этот счёт.
– В это трудно поверить, но это правда. Много десятков лет назад я был обычным человеком, жил в большом городе в доме из камня, изучал науки и иногда рисовал. Всё в моей жизни складывалось удачно, и за что бы я ни брался, дело спорилось. Пожалуй, я стал тогда слишком самоуверен, мне казалось, что нет задачи, которую я не смог бы решить… Но все мои достижения не имели бы никакого значения, если бы рядом не было её – женщины, которую я любил. Она никогда не грустила и улыбалась даже тогда, когда другая бы плакала. А её улыбка… её улыбка была волшебна: она могла одним своим появлением придавать сил, вселять надежду, дарить вдохновение… Лори была для меня всем, и когда её подкосила болезнь, я не мог поверить, что это происходит со мной. Никто не знал, как помочь ей, но я верил, что смогу что-нибудь сделать – ведь мне всегда всё удавалось. Вместо того, чтобы побыть с ней, я днями просиживал в библиотеке. Любой знает легенду о ремадисе – лекарстве от всех болезней, и наконец я наткнулся на упоминание о нём в одном старинном фолианте. Лори просила меня бросить это, но я собрал команду и отправился на поиски источника. Путешествие было трудным, часть моих спутников погибли, часть – сбежали, разуверившись в возможности счастливого исхода. Я и сам решил, что удача окончательно отвернулась от меня, отчаяние овладевало мной, но каким-то чудом я и жалкие остатки моей команды добрались до лабиринта. Почуяв близость цели, надежда вновь проснулась во мне. Страшные испытания ждали нас в лабиринте, и лишь мне одному удалось пройти его до конца. Из зала, в котором я оказался, был лишь один путь, но не успел я сделать и пару шагов, как вокруг меня вспыхнул огонь, сильнейший вихрь подхватил его, вздымая под самый свод, камень под моими ногами покрылся трещинами и журчащий голос возник в моей голове. «Зачем ты здесь?» – спросил он, а, выслушав мой ответ, предложил мне сделку. Четыре стихии охраняли эликсир жизни, но им не хватало пятой – живой сущности, поэтому они готовы были позволить мне взять ремадис для Лори лишь при одном условии. Я должен был сразу же вернуться сюда и остаться здесь навечно. Я не знал, что скажу Лори и как оставлю её одну, но другого выхода не было. Стихии отправили меня домой, я шагнул на порог и… тут всё потеряло значение. Я опоздал. Она умерла за несколько дней до моего возвращения, так меня и не дождавшись. Ремадис я оставил друзьям, и меня вернули сюда навсегда. Эликсир жизни заменил мне пищу и воду, он же не давал мне сойти с ума от тоски и одиночества. Рисование – талант, которому раньше я не уделял времени, – стало единственной отдушиной, последним способом убить время. Так проходили год за годом: я бродил по лабиринту, рисовал и изредка, когда к источнику приходили страждущие, решал, достойны ли они получить ремадис. Мне дали способность видеть мысли и намерения людей, поэтому выбирать стало просто. От постоянного употребления ремадиса с каждым годом я всё больше терял человеческий облик, пока не стал таким, каким ты видишь меня сейчас.
Страж замолчал, и, хоть его голос был всё также бесстрастен, а лицо – непроницаемо, теперь я готова была поверить, что он человек. Мне даже захотелось как-то подбодрить его, что я и попыталась сделать:
– Вы очень хороший художник. Эта девушка на ваших картинах такая… живая, особенно на той, что в соседнем зале.
– О, да, это лучший портрет Лори, – у моему удивлению, на лице стража мелькнуло подобие улыбки. – Я нарисовал его поверх портала, а пейзаж на фоне меняется в зависимости от того, куда он открыт в данный момент. Иногда мне кажется, что она может сойти со стены… – голос, в котором было появилась тень эмоций, вновь стал холоден. – Но это, разумеется, невозможно. Не будем медлить боле, ибо из нас двоих лишь у меня в запасе вечность.
Страж протянул мне изящный стеклянный флакон и простую надёжную пробку к нему. Оторопев от столь резкого перехода, я всё же взяла сосуд и неуверенно шагнула к источнику. Жидкость оказалась слегка тёплой и маслянистой, почти мгновенно наполнив флакон, она шаловливо мазнула пальцы, оставляя после себя странное покалывание.
– Запомни. Ты здесь в первый и последний раз. Попав сюда, ты получаешь второй шанс на жизнь. Ты можешь истратить его на себя или на кого-нибудь другого, но больше никогда не подойдёшь к источнику. Действие имеет только полный флакон эликсира, нельзя поделить его на нескольких. Это один шанс, и он может исправить лишь одну ошибку. А теперь иди. И будь осторожна: шанс на жизнь легко превратить в шанс на смерть.
Что страж имел в виду своей последней фразой, оставалось лишь догадываться, потому как в то же мгновенье я сама не поняла, как оказалась за перегородкой. Ошарашенные моим внезапным появлением, мои спутники округлили глаза, а я, криво усмехнувшись, помахала плотно закупоренным флаконом, который держала в руке.
– Легендарный ремадис, действие имеет только целая порция, спешите видеть, – неуклюже прокомментировала я.
Дальше всё произошло слишком быстро, чтобы можно было оказывать влияние на события. Сосуд выдернули у меня из пальцев, слева обдало тёплой волной с электрическим треском и шипением, справа что-то щёлкнуло, напоминая затвор автомата. Картина зала кардинально изменилась… Игниса окружал частокол из молочно-белых молний, словно бы разом ударивших в пол, да так и застывших. Временами по ним пробегали разряды, и наёмник явно ничего не мог с ними поделать. Кейрен стоял у выхода из зала, в одной руке он держал мой флакон, в другой – взведённый арбалет – не зря он таскал его всё это время. На лице вора не играла победная улыбка, однако он явно был доволен собой и своей удачей.
– У меня было время понаблюдать за твоим огнём, – в первую очередь Кейрен обратился к наёмнику: победе над ним он едва ли радовался меньше, чем добыче. – И я заметил, что зачастую его останавливают механизмы удержания магии. Перед тобой один из них – щит энергии молний, продержится он недолго, но мне хватит.
– Кейрен…
Я сделала шаг в его сторону, но вор тут же угрожающе направил на меня оружие.
– Тоже мне, напугал, – фыркнула я, делая ещё шаг.
Недолго думая, Кейрен повернул арбалет чуть правее.
– Не подходи, Полесия, не думаю, что ты хочешь, чтобы я его застрелил. Извини, но у меня на примете есть покупатель для этого флакона, который заплатит хорошую цену, и я смогу надолго залечь на дно. А может, и вовсе перейти на законопослушный образ жизни!
Кейрен воодушевлённо улыбнулся, видимо, представив свои перспективы во всех красках, а у меня всё буквально упало внутри. Я ни капли не сомневалась, что он выстрелит, попробуй я что-нибудь предпринять… Да и что тут можно сделать? Только… просить?
– Но, Кейрен, пойми, он нужен мне! – дрожащим от волнения и противно жалобным голосом возразила я.
Слова не возымели эффекта, и, с трудом загоняя обратно подступающий к горлу ком, я вынуждена была продолжить, сказать то, о чём избегала говорить вслух. Глядя в сторону, я выдавила:
– Послушай, я.. больна… Я… я умираю.
Я медленно, с опаской подняла глаза, но выражение лица Кейрена осталось прежним. Спокойным, даже равнодушным тоном он ответил:
– Я знаю.
Что?! – мысленно возопила я, но вслух не смогла вымолвить ни слова, только рот раскрыла, будто задавая немой вопрос.
– Я вообще многое узнал о тебе ещё при первом знакомстве, когда нечаянно застрял в твоей памяти, – как ни в чём ни бывало пояснил вор, окончательно повергая меня в шок.
Так он всё знал, всё знал с самого начала! И сейчас, и раньше ему было плевать на это, совершенно и абсолютно плевать! Как там это называется на литературном языке? Пожалуй, предательство? Отчаяние, захлестнувшее меня с головой, смешалось с лёгким чувством гадливости, как будто меня на улице окатили помоями из окна…
Резонно решив, что аргументов у меня больше нет, Кейрен отступил к самой арке входа в лабиринт, прощально качнул арбалетом.
– Ну, мне пора, а то щит уже теряет силу.
Виновато улыбнувшись нам на прощанье, Кейрен сделал шаг назад… на долю секунды опередив мой окрик:
– Стой, там ловушка!
Кейрен ещё успел недоумённо нахмуриться, поворачиваясь, прежде чем его нога опустилась на чёрное пятно, одно из многих. Несколько стальных стержней прошило его навылет, один застрял в боку, вероятно, попав в кость. Кейрен шагнул обратно, по инерции прошёл ещё чуть вперёд и тяжело упал на спину; флакон выпал из его руки и, чудом не разбившись, скатился по наклонной буквально к моим ногам. В наступившей тишине, лишь изредка прерываемой совсем уже слабым треском молний, отчётливо слышалось частое хриплое дыхание вора. Ошеломленная произошедшим, я медленно, скорей на автомате, чем осмысленно, нагнулась за флаконом и также заторможено подошла к распластанному на полу Кейрену. Крови было много, не удерживаясь на наклонной поверхности, она беспорядочными струйками стекала к центру зала.
– Тебе сегодня везёт, – мужественно попытался усмехнуться Кейрен, но только закашлялся – струйка крови покатилась из уголка рта.
Лёгкое наверняка пробито в нескольких местах, возможно, ещё и пара рёбер сломано. Какой же ты всё-таки растяпа, Кейрен! Я стояла перед ним на коленях, понимала, что ему не выжить, и не знала, что делать…
– Это… конец, да? – неожиданно прохрипел он, с трудом выговаривая слова.
Его дыхание становилось всё более тяжёлым и прерывистым, в его глазах смешались страх и боль, и смотрел он на меня… Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!!! Он – идиот, а я – дура. Но другого решения я принять не могу. Торчащий из бока Кейрена болт я выдернула – может, грубовато, зато быстро – вор дёрнулся со слабым стоном. Я зубами вытащила затычку из флакона.
– Полесия, не делай этого.
Моя рука замерла на секунду, повинуясь голосу разума, исходящему, правда, со стороны, но лишь на секунду. Затуманенный болью взгляд Кейрена был не менее удивлённым, однако выпил эликсир он, разумеется, без нареканий. Бесцеремонно задрав ему рубашку, я устало и без должного восторга понаблюдала за чудом – рваные раны на его груди затягивались на глазах. Через считанные секунды о случившемся напоминала лишь обширная лужа крови на полу. Всё ещё не веря в своё спасение, Кейрен осторожно приподнялся, сел, перевёл на меня круглые безумные глаза. В это мгновенье щит вокруг Игниса исчез с яркой вспышкой, а я, пользуясь моментом, вскочила на ноги и чуть не бегом рванулась к другому концу зала.
– Игнис, идём. Эта картина – портал, мы можем выйти через неё.
Нетерпеливо притопывая, я остановилась у изображения, морской пейзаж на котором сменился лесным – здесь Лори изящно опиралась на одно из деревьев. Наёмник наградил Кейрена долгим взглядом – багровое пламя пылало в его глазах, и, к моей радости, без вопросов, подошёл ко мне. Картина слегка поплыла перед глазами, мы шагнули вперёд и в то же мгновенье оказались в незнакомом лесу, свежий хвойный воздух ворвался в лёгкие, выгоняя душный запах крови и электричества. Что ж, неплохое место, чтобы впасть в депрессию…

16 глава
И я потянулся к тебе, чтоб обнять
Мою любовь и мечту,
А руки сомкнулись, собой захватив пустоту…

А. Вербицкий (песня группы «Дорога Водана»)

Солнце висело уже совсем низко, его лучи прошивали редкий лес, как прожекторы, лишь слегка рассеиваясь в листве. Недалеко от места, где мы оказались, лес заканчивался резким обрывом, тоненький ручеёк, весело журча, пробегал между деревьев и срывался вниз миниатюрным водопадиком. В общем, местечко попалось живописное, правда, вот неплохо было бы узнать, где оно находилось… А хотя, какая разница?..
Мы долго молча стояли на одном месте, не зная, что говорить и что делать дальше. Когда пауза совсем уж затянулась, Игнис неуверенно предложил:
– Наверное, надо огонь развести, скоро стемнеет?
Вопросы быта меня сейчас занимали мало, но я кивнула, цепляясь за возможность спровадить его хоть ненадолго. Игнис, и сам довольно растерянный, покрутил головой и пришёл к новому выводу:
– Тогда надо собрать веток?
Я снова кивнула, старательно избегая его взгляда и судорожно сжимая начинающие подрагивать губы.
– Так я пойду? – без энтузиазма уточнил Игнис, с подозрением ко мне приглядываясь.
Уже с трудом сдерживаясь, я опять кивнула, и наёмнику ничего не оставалось, как развернуться и углубиться в лес. Наконец-то! Я тоже тронулась с места, но направилась в противоположную сторону – к обрыву. Присев на мощный ствол поваленного дерева, лежащий почти у самого края, я наконец дала волю слезам, давно рвавшимся на воздух. Как это глупо, рыдать из-за собственного же решения! Хотя нет, глупо было позволять надежде угнездиться в груди. Я же знала, как больно ранят её осколки… Впрочем, это были слёзы не только разочарования, но и обиды. Я столько раз вытаскивала Кейрена из неприятностей, а в благодарность получила удар в спину! Нет, я, конечно, не питала никаких иллюзий и не ожидала от него каких бы то ни было выражений глубокой признательности, но рассчитывала на понимание и определённую солидарность… Ладно, в конце концов, у меня был шанс, и я сама добровольно отдала его и винить в этом должна лишь себя одну…
Сзади раздался шорох: я торопливо провела ладонями по лицу, стирая мокрые дорожки, постаралась придать себе умиротворённый вид. Я никогда не плакала при свидетелях: мне казалось, что это смахивает на показуху.
– Полесия? – осторожно окликнул меня Игнис.
Кашлянув, чтобы голос не показался хриплым, я ответила:
– Я здесь.
Впрочем, Игнис и так видел, где я, а голос, к тому же, выдавал меня с головой. Однако я старательно сделала вид, что просто любуюсь закатом, который, кстати, и правда был великолепен. Я задумчиво остановила взгляд на сиренево-красном небе с горячим рыжим полукругом солнца на горизонте, только сейчас заметив его и оценив красоту панорамы. Игнис подошёл совсем бесшумно, сел рядом, осторожно на меня косясь.
– Красивый закат, правда? – попытался завязать разговор он, тактично оставляя мне возможность выбирать тему.
– Красивый, – усмехнулась я, чуть поворачиваясь к нему. – Однако не думаю, что тебя сейчас волнует именно это.
– Отчего же, я люблю закаты, – грустно улыбнулся он половинкой губ.
– Ладно, ладно, я уже оценила твою тактичность. Я могу говорить на любую тему, правда.
Игнис посерьёзнел и замолчал, не то не решаясь что-то сказать, не то подбирая слова. В лицо подул лёгкий ветер, развевая волосы и немного освежая зудящую от ожогов кожу на руках; принесённый им аромат цветущего луга, раскинувшегося в обширной низине за обрывом, успокаивал и настраивал на философский лад. Я вздохнула, с лёгкой грустью окинула взглядом небо: пока на западе пылал закат, на востоке загорались первые звёзды. Невозможно долго жалеть себя рядом с таким чудом, как вечернее небо! Пока я всматривалась в переливы красок в атмосфере, Игнис наконец решился на прямой вопрос:
– То, что ты сказала там, – правда? Ты действительно умираешь?
– Да, – честно ответила я, не без сожаления мысленно и зрительно возвращаясь на бренную землю.
И чего я раньше боялась говорить об этом? Это ведь совсем легко…
– Увижу – убью.
Игнис сказал это скорее для себя, чем для меня, и хоть он и не персонифицировал своё обещание, я сразу поняла, что обращено оно к Кейрену. Меня обдало холодом: взгляд наёмника был направлен в мою сторону, но он смотрел мимо, а в глазах его пылал огонь ненависти.
– Нет, убивать его не надо, – с грустной усмешкой возразила я. – Мне тогда совсем обидно будет…
Игнис перевёл на меня взгляд, в котором тут же погасло пламя, но осталось какое-то… осуждение, что ли. Правильно, к чему злиться на далёкого врага, если рядом есть другой человек, вполне заслуживающий этого?
– Почему ты всё время делаешь глупости? – в его обычно спокойном голосе проскользнули совсем уж непривычные, чуть ли не истерические нотки. – Зачем, объясни мне, зачем ты спасла его?! Ведь он не раз предавал твоё доверие, он был готов на любую подлость ради своих целей, так чем же он заслужил твою заботу?!
Все эти вопросы были скорей риторическими – ведь Игнис прекрасно понимал, что дело не в Кейрене, а в моём идиотском характере, но я сочла необходимым ответить.
– Ну не могла я просто стоять и смотреть, как он умирает. Знаешь, Игнис, всё дело в обыкновенном эгоизме. На кой мне год за годом испытывать муки совести, зная, что нахожусь на этом свете за счёт чужой жизни, мало того, за счёт жизни человека, с которым была хорошо знакома? Не такой уж он плохой, в конце концов… А я… я уже давно свыклась с мыслью, что моё время на исходе.
– Свыклась… – эхом повторил Игнис, устало опуская голову, и тихо спросил. – А я?
В его голосе было столько боли и отчаяния, что они заглушили мои собственные. Он так волнуется за меня? Но почему?..
– А ты вернёшься к нормальной жизни, пропадёт утомительная необходимость опекать взбалмошную девицу…
– К нормальной жизни? – со злой иронией переспросил Игнис. – Да не было её у меня никогда, нормальной жизни этой! Все вокруг в лучшем случае боялись меня, а в худшем – ненавидели, и я ни к кому не испытывал иных чувств, кроме жалости, злости или раздражения. Да и откуда, если даже совершенно незнакомые люди, просто поселившиеся по соседству, пытались спалить мой дом, будто бы я им вред какой причинил… Лишь после встречи с тобой я впервые ощутил, что могу испытывать чувства, о которых раньше знал разве что из книг! Что кто-то может быть мне по-настоящему дорог… Что я могу кого-то… любить… Ты… нужна мне, понимаешь?
Игнис поднял на меня глаза со смесью страха и надежды, а мне и хотелось бы утешить его, но как? Придвинувшись ближе, я успокаивающе накрыла его руку своей и мягко ответила:
– Я же пока ещё здесь, рядом. И кто знает, что будет завтра. Может, мы найдём другой способ помочь мне. А может, всё и так обойдётся, я же в другом мире всё-таки…
Бред, конечно, но в данный момент сладкая ложь была нужна нам обоим… Я ободряюще улыбнулась, заглядывая ему в лицо, чтобы убедиться, что мои слова возымели действие; наши взгляды встретились и… остановились. Всё-таки у него безумно красивые глаза… Наши губы соприкоснулись совершенно неожиданно, но не было ни сил, ни желания их разъединять, его рука скользнула к моей талии, вызывая дрожь по всему телу…
…До костра в эту ночь дело так и не дошло, впрочем, нам и так было достаточно жарко…
Когда я открыла глаза, Игнис ещё спал, и я никогда не видела, чтобы он спал так спокойно, по-настоящему, а не будто бы на вахте, как делал это обычно. Я осторожно сняла его руку со своего бедра, выползла из-под одеяла, но даже это не разбудило его. Стараясь не шуметь, я оделась, насколько могла тихо отошла в сторону и уже более уверенным шагом направилась к ручью: мне ужасно хотелось пить, да и идея умыться прохладной водой казалась весьма заманчивой. Дойдя до узенького русла, я ещё немного удалилась от места нашего ночлега вверх по течению, чтобы уж наверняка не побеспокоить Игниса плеском, постояла немного, с благодушной улыбкой щурясь на яркое утреннее солнце и не без удовольствия слушая счастливое журчание ручья. Хоть мне больше по душе была ночная стихия, с её бескрайним глубоким звёздным небом, мягким лунным светом, загадочными тенями, но и в солнечном утре имелись свои прелести… Я не обувалась, поэтому теперь с наслаждением ступила прямо в ручей – он оказался ледяным, и кожу на ногах тотчас будто закололо иголками. Присев на корточки, я набрала полную горсть воды и поднесла ко рту – на вкус она оказалась мягкой и чуть горьковатой и прекрасно утоляла жажду – затем умылась, фыркая от холода. Завидев меня, мелкая рыбёшка, невесть как попавшая в неглубокий ручеёк, испуганно шарахнулась в сторону, но противиться течению не смогла – пронеслась мимо совсем рядом с моей ногой. Фауна здесь вообще процветала: кроме водных её представителей, вокруг ползали и летали всяческие насекомые – в основном, комары и крупные жуки неизвестного мне вида, – а воздух полнился разноголосыми птичьими трелями. К тому же, чуть в отдалении от меня прошмыгнул какой-то небольшой зверёк – рассмотреть его я не успела. Вдоволь насладившись колоритом утреннего леса и даже слегка продрогнув, я вышла из воды и неторопливо побрела обратно с намерением ещё немного подремать или даже просто полежать под одеялом, чтобы согреться. Несмотря на вчерашнюю неудачу, настроение у меня было самое радужное, улыбаясь сама себе, я смотрела то по сторонам, то под ноги и вдруг… будто бы споткнулась на ровном месте, чувствуя внезапно ужасную слабость во всём теле. Навалившись на попавшееся под руку дерево, я удержалась от падения, но лучше от этого мне не стало – сердце в груди болело и колотилось быстро-быстро, гораздо быстрее, чем ему следовало, участившийся пульс стучал в висках оглушающим набатом. «Только не сейчас, не так, не сегодня!» – билось у меня в голове, но мне никто не предлагал выбирать время. Шершавый ствол осины показался мне вдруг ужасно скользким, и я сползала по нему вниз, уже почти ничего не чувствуя и только слыша всё более частый стук, исходящий откуда-то изнутри. Кажется, я уже лежала на земле, сердце билось всё громче и быстрей, пока не… остановилось. «Только не сегодня...» – в наступившей тишине последний раз прозвучало у меня в голове…
…Мне всегда казалось, что это слишком глупо, чтобы быть правдой. И уж, конечно, я никогда не думала, что и сама увижу подобное. Я стояла, если это слово можно применить к тому, чем я сейчас являлась, в коротком, овальном на срезе тоннеле, за его противоположным концом был… свет? По всему выходит, у меня клиническая смерть – сколько там она максимально длится? Минуту? Пять? В лесу, разумеется, никто мне дефибрилляцию не сделает, да и едва ли она помогла бы… Что же предпринять?.. Ладно я, я давно была к этому готова, но умереть сейчас будет так жестоко по отношению к Игнису, а, возможно, и ко всем живым существам вокруг него… Он же, если сильно расстроится, всё вокруг может разнести ненароком… Тьфу, даже после смерти не могу о себе подумать! Нет уж, не пойду я к вашему свету, я лучше в другую сторону пойду… А что там, кстати? Я обернулась – сзади была глухая стена, небрежно сложенная из крупных камней и, кажется, даже безо всякого цемента. Я попыталась вытолкнуть один из булыжников в верхнем ряду – благо, потолок тут был невысокий – но не смогла даже пошатнуть его. Не собираясь так быстро сдаваться, я врезалась в стену с разбега: несмотря на тот явный факт, что тело моё сейчас лежало где-то совершенно в другом месте, это оказалось ощутимо больно, однако следов на коже не осталось, хотя по ощущениям должны были бы… Впрочем, теперь я обратила внимание, что на руках нет недавних ожогов, как нет и царапин, и синяков, а одежда чистая и не порвана. Но что с того проку на этом свете?! Стена выдержала мой удар с честью, лишь пыль поднялась в воздух, но я всё равно решила продолжать. С криком и шипением я раз за разом врезалась в преграду. Я почти перестала чувствовать плечо, отбила бок и даже головой несколько раз стукнулась; из стены сыпался песок, камни слегка пошатывались, но дальше этого приободряющего факта дело не пошло. Наверное, время текло здесь иначе, но я штурмовала тупик бесконечно долго: когда боль становилась совсем невыносимой, я пережидала минутку, и она бесследно проходила, возвращаясь, впрочем, после первых же ударов с новой силой. В очередной раз сев на пол после череды попыток, я окончательно осознала бессмысленность моей деятельности. В конце концов, если бы отсюда действительно был выход, мало кто вообще умирал бы. Что ж, я сделала всё, что могла… С почти спокойной решимостью я повернулась к свету, тёплому и совсем не слепящему глаза, поднялась, сделала пару шагов… Внезапно пол под моими ногами исчез и я с визгом полетела в неизвестность…
Это и правда было похоже на удар о землю. В лёгких совсем не оказалось воздуха, будто его выбило оттуда при падении, но он охотно наполнил их при первой же попытке вдохнуть, да и боли я никакой не чувствовала. Я резко открыла глаза, и первым в поле зрения мне попалось… лицо Кейрена, любопытно склонившегося надо мной. Эх, зря я сразу не пошла на свет, а теперь, похоже,..
– Я попала в ад, – обречённо закончила я мысль вслух.
– Очень остроумно, – отстраняясь скривился Кейрен, однако, несмотря на внешнее недовольство, в глазах его читалось облегчение. – Я же говорил, жизнь не сразу покидает тело – это же хлеб некромантов! Да если бы не я…
– Если бы не ты, этого вообще не случилось бы, – обрезал невидимый мне собеседник.
Узнавая голос Игниса, я чуть повернула голову и получила возможность его узреть: он сидел рядом прямо на земле и с неуверенной улыбкой смотрел на меня – в его глазах затухало тревожное пламя, вместе с огнём уходил и страх, сменяясь искренней радостью. Выходит, отсутствовала я недолго, но что произошло за это время и почему я вернулась с того света?.. Подтянув к себе колени, я села и тут же заметила пустой стеклянный флакон, который Кейрен сжимал в руке, – точно такой же я оставила на полу в печально памятном зале.
– Откуда здесь Кейрен, где он взял ремадис, и что вообще случилось, кроме того, что я решила наконец покинуть это бренный мир? – объединила я все мучившие меня вопросы в один.
Отвечать мне не торопились: конечно, можно было польстить себе мыслью, что мои друзья потеряли дар речи от счастья лицезреть меня в добром здравии, однако в данный момент я всё же больше хотела услышать подробности моего оживления. Вежливо выждав положенную паузу, я требовательно повернулась к Игнису, кивнула ему – рассказывай, мол. Тот с сомнением покосился на Кейрена, но всё-таки ответил:
– Когда я проснулся, ты уже встала. Странно, что я ничего не слышал…
– Издержки бурных ночей, – тихо фыркнул Кейрен, но, встретившись с прожигающим взглядом Игниса, с глупейшей улыбкой обезоруживающе поднял руки.
– Я услышал плеск воды и шорох шагов, пошёл в ту сторону, увидел, как ты падаешь. А когда подбежал, ты… уже не дышала, – Игнис запнулся, но всё же закончил фразу, тихо и ровно, будто опасаясь, что слова могут материализоваться. – Я сам убивал, я не раз видел смерть, её печать была на твоём лице…
– О, видела бы ты его лицо! – снова встрял Кейрен. – У него были такие страшные глаза, и трава вокруг обугливалась, сама посмотри! – рядом действительно был кусочек почерневшей земли, покрытой тонким слоем мягкого пепла, да и у ствола соседнего дерева не хватало изрядной части – оно оскорблённо скрипело и норовило упасть в любой момент. – А когда он меня заметил, посмотрел с таким бешенством, я думал, так на месте и испепелит!
Очевидно, у Игниса лопнуло терпение: по рукаву Кейрена скользнул язычок синего пламени – он спиралькой обвивался вокруг руки, не причиняя вреда, только оставляя за собой белёсый след из инея. Слегка запаниковав, вор попытался его стряхнуть, но огонь не собирался подчиняться никому, кроме законного владельца.
– Я бы так и сделал, не размахивай ты этой бутылкой, как белым флагом. К тому же, ещё не поздно исправить эту досадную оплошность, – мрачно буркнул Игнис, поднимая взгляд, – огненная змейка тут же исчезла – и продолжил уже для меня. – Я боялся, что тебе уже никакой ремадис не поможет, но твой приятель уверял в обратном, да и нужно было попробовать, чтобы узнать наверняка. Дальше ты знаешь.
Игнис посмотрел на меня, виновато улыбнулся половинкой губ. Я понимала его: я тоже не любила проявлять чувства при лишних свидетелях. Однако, у меня оставался ещё вопрос…
– А ты, Кейрен? Судя по всему, ты спас мне жизнь, спасибо, я в долгу перед тобой.
– Да нет, теперь как раз мы в расчёте, – кисло возразил Кейрен. – Эх, какая сделка сорвалась! Получается, зря только время потратил… Но не люблю чувствовать себя обязанным, а, тем более, виноватым…
Вор тяжело вздохнул, не в силах спокойно пережить отсутствие всяческой выгоды от нашего путешествия. И всё же, мне до сих пор казалось невероятным, чтобы он, каким-то чудом добыв ремадис, добровольно принёс его мне. Ведь тогда, в подземном зале, Кейрен ясно дал понять, что сохранность моей жизни не беспокоит его ни в коей мере… Неужели мой глупый героизм пробудил в нём совесть, давно и крепко спавшую в дальнем уголке сознания?..
– Ремадис-то ты откуда взял? – задала я давно мучивший меня вопрос. – Неужели его тебе просто отдали после нашего ухода?!
– Нет, конечно, – усмехнулся Кейрен. – Когда вы так внезапно смылись через портал, я ещё какое-то время посидел: приходил в себя – всё-таки на волосок от смерти был – и думал, что дальше делать. Дойти до самого конца и вернуться несолоно хлебавши – обидно. Пытаться попасть к источнику через парадный вход – глупо. И я решил сделать то, что умею лучше всего: украсть ремадис, хотя бы пару порций. Вор всегда ищет обходной путь, поэтому я вернулся в лабиринт в поисках какого-нибудь параллельного коридора, не забыв, впрочем, подстраховаться – я как бы «привязался» к открытому порталу, получая возможность переместиться через него из любого места в определённого радиуса окрестности… Блуждал я недолго: услышал странный гул и скоро наткнулся на пролом в стене. За ним – совсем близко, но не дотянуться рукой – откуда-то сверху лился поток рубиновой жидкости, внизу был круглый зал – я не смог рассмотреть его из-за созданной брызгами дымки, но заметил, что там стояло то странное существо, говорившее с нами. Чтобы наполнить флакон, мне пришлось перемещать его магией, также я собирался поступить со своей фляжкой, но мне не повезло. Закрывая бутылку, я случайно стукнул ей о камень, и звякнула она слишком громко: существо внизу услышало и подняло голову. От неожиданности…
– А вернее, с перепугу, – мстительно прокомментировал Игнис.
– От неожиданности, – настойчиво повторил Кейрен, делая вид, что не расслышал, – я воспользовался связью с порталом и перенёсся сюда, а поскольку он односторонний, вернуться и исправить что-либо было невозможно. Правда, появился здесь я очень вовремя – ещё пара минут и тебе бы уже точно ничто не помогло, – с ноткой самодовольства закончил вор.
Я задумчиво кивнула, стараясь осознать происходящее, машинально шлёпнула по руке, стряхнула трупик комара и только после этого поняла, что сделала! Вредные насекомые больше не облетали меня стороной, а значит моя кровь опять стала вполне нормальной, как у всех людей. Как ни трудно было в это поверить, но болезнь, так долго занимавшая мои мысли, ушла, оставив после себя только странную пустоту в голове.
Кейрен снова вздохнул, с неподдельной грустью посмотрел на пустой пузырёк у себя в руке, поднялся и отошёл чуть в сторону. Наверное, ему нужно было время, чтобы смириться с потерей бесценного сокровища… Пользуясь тем, что мы остались наедине, Игнис осторожно взял мою руку и тихо признался:
– Я счастлив, что с тобой всё в порядке. Не знаю, как бы пережил, если бы… – его голос предательски дрогнул, и он не договорил.
– Я знаю, – улыбнулась я, вглядываясь в его снова позеленевшие глаза.
Игнис улыбнулся в ответ, но на лице его всё ещё оставалось беспокойство, причину которого я поняла на следующей же его реплике.
– Но что ты собираешься делать теперь? Ведь, наверное, ты хочешь… попасть домой, в свой мир?
Домой?.. Раньше я и не задумывалась об этом, ожидая, что не проживу настолько долго. Не сказать, чтобы мне хотелось вернуться к нормальной городской жизни, однако домой тянули некоторые обязательства… Обо мне наверняка волнуются… И присматривает ли кто-нибудь за моей кошкой?.. Но и здесь меня теперь кое-что держало…
– Не волнуйся, никуда я не денусь, – успокаивающе усмехнулась я, положив свою ладонь поверх его. – Для начала надо бы вернуться в Локомору за лошадьми, я обещала Арктуру прийти за ним. А потом… Знаешь, я не отправлюсь в свой мир, если не буду иметь возможности вернуться в этот. Но попасть домой ненадолго было бы неплохо, чтобы сказать всем, что я жива-здорова, например… Не знаю, правда, возможно ли это…
– Скорей всего, возможно, – встрял Кейрен, явно оправившийся от потери и загоревшийся какой-то новой идеей. – Я слышал, в одной из Других Долин живёт магичка, владеющая секретом путешествий между мирами. Мы бы могли найти её, я бы узнал этот тайный метод и хорошо бы на нём заработал!
Кейрен мечтательно заулыбался, в его глазах сверкал знакомый жадный блеск.
– А с чего ты взял, что мы тебя с собой возьмём? – лениво поинтересовался Игнис, недобро покосившись на вора.
– Так я вам не скажу, где её искать, да и в Долину ту вас не пустят без меня, – презрительно фыркнул Кейрен.
– Тогда зачем тебе сопровождение? – наёмник перешёл на угрожающий тон.
– Она, – Кейрен беззастенчиво ткнул в меня пальцем, – повод для разговора!
Краем уха прислушиваясь к перепалке, я обратила взгляд к небу – нежно-голубому, без единого облачка. В первый раз за долгий срок я не чувствовала нехватки времени – оно будто стало течь медленней и размеренней, как и было когда-то раньше. Сейчас, казалось, ничто не способно меня потревожить. Да и о чём беспокоиться, если вся жизнь впереди? Я медленно втянула воздух, глубоко вдыхая свежий лесной запах, также неторопливо выдохнула, опустошая лёгкие. Я почти забыла об этом, но теперь чувствовала в полной мере: жизнь прекрасна! И не важно, что впереди – весёлые приключения или жестокие разочарования, главное, оно теперь у меня есть, это «впереди»…

сентябрь 2005 – июль 2008