Чайка-птица вольная

©Ахмадеева Наталия

ЧАЙКА - ПТИЦА ВОЛЬНАЯ
Роман

Самолет летел, не снижая набранной высоты. Гул моторов успокаивающе действовал на взбудораженные нервы.
Вежливые стюардессы, по сути, ничем особенным в обхождении с пассажирами не отличались от своих западных коллег. Новая формация, обученная молодежь, усмехнулся про себя Алексей, наблюдая, как длинноногая брюнетка с симпатичным носиком прохаживается по проходу, толкая впереди себя тележку с напитками. Ее аккуратно причесанная головка то и дело наклонялась к сидящим в глубоких креслах пассажирам и, в зависимости от полученного на вопрос ответа, девушка протягивала баночки с газировкой, коробочки с соками или бутылочки с минеральной водой.
Взгляд Алексея с интересом скользнул по ее стройной фигурке, опустился к длинным ногам на изящных туфельках, затем снова пропутешествовал наверх и натолкнулся на взгляд серьезных карих глаз, которые не затронула приветливая улыбка, играющая на губах:
- Желаете что-нибудь? - профессиональная вежливость, безукоризненные манеры. Просто "Эйр Франс", да и только.
- Да, спасибо, - кивнул он, - колу, пожалуйста.
Принял из рук девушки запотевшую баночку, улыбнулся, но она уже отвернулась к пассажирам, сидящим с другой стороны прохода.
Алексей с наслаждением сделал глоток холодной кока-колы и облегченно вздохнул. Полет подходит к концу, скоро он будет в Москве, встретится с Денисом... Предстоящий разговор и все события, что должны последовать за ним, ожидались им с легкой тревогой, смешанной с любопытством. Вскоре станет ясно, удастся ли воплотить в жизнь свою давнюю мечту, или придется начинать новые попытки пробиться в «большой бизнес» самостоятельно. Над этим сейчас думать не хотелось, и он постарался отвлечься, размышляя над тем, как пройдет встреча с давними друзьями, с которыми работа и совершенно сумасшедшая загруженность не позволяли видеться в последние годы.
Разговаривая накануне с Денисом по телефону, он внимательно вслушивался в интонации его голоса, пытаясь понять, нет ли фальши, стремления "облагодетельствать", замаскированного под предложение вести совместный бизнес. Ничего подобного не услышал и даже рассердился на себя. Что за подозрительность, в конце концов! Совсем разучился с людьми общаться, везде ему неискренность мерещится! Это же Денис, тот самый Денис, с которым они так сдружились за время прохождения службы в армии и после демобилизации поддерживающих самые тесные дружеские отношения. Они старались встречаться при каждом удобном случае: то Алексей летал к другу в Москву - на празднование Нового года, на день рождения и просто так, то Денис появлялся "без объявления", что называется, сюрпризом, на его, Алексеевых именинах...
За годы дружбы у него не раз была возможность убедиться в Денисовом неискоренимо доброжелательном отношении к тем, кого он считал друзьями. Уж что-что, а положиться на его слово можно было без всякого опасения. Кроме того, Дэну не было свойственно делать благородные жесты на публику. Если что-то не мог обещать, так сразу и говорил, не оставляя ненужных надежд. А уж если пообещал, приложит все усилия, но обещанное выполнит.
Вряд ли друг сумел измениться за то время, что они не виделись. По крайней мере, тогда, два года назад, на свадьбе Дэна и его очаровательной любимой Ирочки Алексей таких перемен не заметил. Все тот же жизнерадостный, открытый, приветливый Дэн, с нескрываемым восторгом встретивший своего старого друга.
- Иришка, ты только посмотри, кто пожаловал! - вскрикнул он, когда Алексей показался в проеме двери ресторана, снятого женихом для празднования своей свадьбы. - Сумел все же вырваться, молодец!
И бросился обнимать и принимать поздравления.
Алексей улыбнулся, вспоминая, как Дэн таскал его чуть ли ни за руку по всему ресторану, знакомя со своими друзьями и партнерами, представляя не иначе, как "надежду и опору Российского бизнеса".
Самолет пошел на снижение, девочки-стюардессы попросили пристегнуть ремни. Алексей послушно выполнил просьбу и откинулся на спинку кресла. Вот и долетели. Время размышлений и воспоминаний позади, наступила пора действовать. Ладно, посмотрим, что из этой авантюры выйдет, решил он и прикрыл глаза, отдаваясь ощущению скольжения громадной машины по воздуху с такой легкостью, словно была не тяжелее пуха.

* * *

Москва встретила шумом, сутолокой, неразберихой аэропорта. Небо хмурилось. Взглянув наверх, Алексей невольно покачал головой - только что побывав там, над облаками, где так ослепительно светло, трудно представить, что бывают сизые, мрачные тучи...
Его никто не встретил, чему он не особенно удивился. Они с Дэном о встрече не договаривались - тот извинился, что не сумеет подъехать в аэропорт, но пообещал кого-то прислать за ним.
- Это ни к чему, я прекрасно помню, где твой офис, прямо туда и подъеду, - попробовал отказаться Алексей, но Денис и слушать не хотел:
- Раз я сам приехать не смогу, так хоть встречу тебе организую, как положено, - непреклонно сказал он.
Видно, встречающий задержался где-то в пробках. Подхватив сумку с вещами и крепко держа в другой руке кейс с бумагами, Алексей направился к выходу в город. Оказавшись на просторной площади перед зданием аэропорта, он взглянул на стоянку такси, где толпились свободные машины. Проблем с доставкой в город не было, только вот, судя по тому, что большинство народа подалось на остановку автобуса, общественный транспорт для этого большинства был все же предпочтительнее.
- Куда понеслась, нам в другую сторону! - раздалось прямо над ухом у Алексея. Он вздрогнул и оглянулся. Невысокий мужчина средних лет сердито смотрел на женщину в теплом не по сезону пиджаке с плотно набитой сумкой, которая бодро двигалась к стоянке такси и "частников".
- Эй! - снова гаркнул мужик на свою дражайшую половину, которой скорее всего, приходилась ему женщина. - Пошли на автобус, эти сейчас сдерут втридорога, никаких денег не хватит!
Женщина резко затормозила, оглянулась на спутника, затем снова - на машины.
- Да на автобусах народу полно, - попробовала возразить она, но голос прозвучал как-то неуверенно.
- Конечно, полно, - хмыкнул мужчина, - не все же такие богатеи, чтобы на такси разъезжать. Пошли, пошли, вон и автобус.
Он развернулся и пошагал к остановке, не став дожидаться предполагаемую супругу, видимо, уверенный, что она последует за ним. Ожиданий мужа она не обманула и через несколько мгновений заторопилась следом. Проходя мимо Алексея, она оглядела его костюм из легкой ткани, ладно сидящий на стройной фигуре своего владельца, бросила взгляд на кейс и сказала в никуда:
- И на такси найдется, кому ездить.
Он проводил взглядом эту пару, улыбнулся про себя - все в мире относительно. В глазах этих людей он - пышущий благополучием богач, который может себе позволить поездки на такси. А для себя самого - бизнесмен средней руки, для которого предложение старого друга оказалось долгожданной возможностью подняться на новую высоту в деловом мире. С поддержкой Дэна, которая сейчас была как нельзя более кстати, и его, Алексея, умением быстро адаптироваться к новой обстановке, он, даст Бог, сумеет расправить крылышки...

Оторвавшись от раздумий, он направился было к ближайшей от него машине, но в это время на стоянку въехал синий "фольксваген", резко затормозил, дверца со стороны водителя распахнулась, и из машины выскочил молодой человек в светлых брюках и белой рубашке. Огляделся, внимательным взглядом окинул толпу, быстро обежал глазами стоящих рядом. На момент его глаза остановились на Алексее, пробежали дальше, снова вернулись в нему, цепко впились в его лицо. Через полминуты он уже шагал навстречу, протягивая руку:
- Господин ...? Я - Николай Криченко, меня прислал Денис Анатольевич вас встретить, извините, что так задержался, по всей Москве - страшные пробки.

Оказавшись в уютном салоне, Алексей поудобнее устроился на мягком сиденье и с любопытством выглянул в окно – супружеская пара успела за это время дойти до остановки и теперь штурмовала подошедший автобус.
- Интересно, поместятся? – проговорил он вслух.
- А? – не расслышал за шумом заурчавшего мотора Николай. – Вы мне что-то сказали?
- Нет, я так… Дождь начинается, - ему почему-то не захотелось посвящать этого незнакомого парня в свои размышления об относительности всего сущего.
- Да, - тут же с готовностью подхватил тот, - с утра небо хмурилось, благо, я на машине почти весь день, хоть зонта не надо.
«Фолькс» плавно тронулся с места. Не переставая развлекать своего пассажира – поинтересовавшись, как прошел полет, давно ли был в Москве, и как погода в том городе, откуда он прилетел, молодой человек между тем мастерски вел машину, успевая замечать встречные автомобили и уворачиваться от столкновений. Его руки спокойно лежали на руле, еще заметными глазу движениями поворачивая его то вправо, то влево – автомобиль был послушен управлению хозяина, как хорошо объезженный жеребец – движениям наездника.
Алексей, не отвечая на вопросы, которые сыпались один за другим, задумчиво смотрел перед собой, снова погрузившись в размышления о предстоящей встрече.
Николай, внезапно осознав, что взаимного разговора не получается, примолк и через минуту виновато произнес:
- Вы меня извините, я вас заговорил, наверное, и мешаю. Мы быстро доедем, дорога хорошая.
- Это хорошо, - рассеянно произнес Алексей, - мы в офис едем?
- Нет, Денис Анатольевич вас у себя дома ждет.
Алексей удивленно повернулся к окну, пытаясь определить, где они едут:
- А мне казалось, мы к офису направляемся… Разве Денис поменял квартиру?
- Да, - через еле заметную паузу произнес водитель, - а вам Денис Анатольевич разве не говорил?
- Да нет… Не припомню что-то… И давно?
- Ну… - чуть замялся Николай, - где-то год… может, чуть меньше…
- Интересно…, - протянул Алексей задумчиво, - И где они сейчас живут?
- А в Крылатском, - с облегчением, что разговор перешел на более нейтральную тему, снова затараторил Николай, - экология, дома - все на уровне. Да вы сейчас сами увидите, мы уже почти на месте.
Забавно… Дэн накануне ни звуком не обмолвился насчет смены адреса. Хотя… он мог быть увлечен своей идеей, и прочие мелочи просто выпали у него из головы.
- Друг Николай, а ты случайно не в курсе, у них все нормально? С чем связана перемена жилья? Занялись решением демографической проблемы?
- Простите? – недоуменно обернулся водитель. – Я не расслышал, что вы сказали?
- Прибавления в семействе не ожидается?
- Да вроде нет, - через паузу ответил молодой человек.
В этот момент белая «ауди» попыталась подрезать «фолькваген» на повороте, и водитель, тихо произнеся сквозь зубы какую-то веселую нецензурщину, восстановил статус-кво, гордо покосился на пассажира и больше уже не развлекал его разговорами, отдав все свое внимание дороге. Движение в это время дня было довольно оживленным, и зевать не приходилось.
Алексей откинулся на спинку удобного сиденья, прикрыл глаза и с удовольствием отдался чувству удовлетворения быстрой ездой. Машина скользила по дорожному полотну, подчиняясь малейшему движению опытного, несмотря на очевидную молодость, водителя.
Отбросив все недавние сомнения и тревоги, он предвкушал скорую встречу с друзьями, уже не удивляясь изменению места встречи и тому, что Дэн не сказал о переезде. Мало ли, что послужило тому причиной, зачем зря нагружать себя по пустякам. Очень скоро все станет ясно…

Водитель не обманул: меньше чем через десять минут автомобиль подъехал к красивому высотному зданию с большими окнами и затейливой формы балконами, которые соседствовали с длинными лоджиями, объединенные общим орнаментом отделки.
С любопытством окинув взглядом из окна "Форда" открывшийся перед ним вид, Алексей распахнул дверцу, выскочил на тротуар и с нетерпением устремился к ближайшему подъезду, забыв, что не знает, в какой квартире теперь живут друзья. И только услышав за собой торопливые шаги Николая, остановился:
- Куда...?
- В соседний подъезд, - ответил тот и протянул руку к Алексеевой сумке:
- Давайте, я понесу.
- Я же не инвалид, - насмешливо хмыкнул тот, - лучше скажи, в какую квартиру?
- Я провожу, - мотнул головой парень, - мне Денис Анатольевич велел доставить в лучшем виде.
- Ну, доставляй.
Шагая рядом с провожатым, Алексей огляделся, одобрительно отметил ухоженные газоны, пестрящие веселыми яркими красками качели и разные турники на детской площадке, скамейки рядом с ней и у входа в подъезды. Симпатично. Иринке, наверное, здесь нравится, подумал он, входя в светлый подъезд.

Неподдельная радость, отразившаяся на лице Дениса при виде старого приятеля, убедила того без лишних слов, что его здесь ждали. Напрасны были все тревоги по поводу Дэновых мотивов, с облегчением подумал Алексей, широко распахивая руки для объятий.
- Привет, старик! Не прошло и трех лет!
- Трех, и правда, не прошло, - подтвердил Денис, сияя глазами. Он окинул друга внимательным взглядом:
- Все в норме, похоже?
- Да вроде бы, - чуть пожал плечами Алексей, - открыт для любых рацпредложений.
- Ну, и славно. Ничего, что я попросил Николая тебя сюда, домой, доставить? – поинтересовался Денис. – Можно было, конечно, и в офис, но мне показалось, что встреча в неофициальной обстановке лучше. Поговорим спокойно, по душам, все обсудим… У меня все материалы здесь, - предупредил он возможные возражения и вопросительно взглянул на гостя.
Алексей улыбнулся.
- Я всей душой «за».
- Я рад. Спасибо, Коля, можешь быть свободен на сегодня, - кивнул он водителю, с доброжелательным любопытством взирающему на сцену встречи. В ответ он коротко улыбнулся, скороговоркой попрощался и исчез.
Денис перевел сияющий взгляд на друга, молча смотрел на него какое-то мгновение, потом спохватился:
- Ох, а что же я тебя в коридоре держу.
Он решительно подхватил Алексееву сумку, которую тот опустил на пол у двери и подтолкнул его в спину:
- Пошли, я тебе экскурсию устрою. Ты же у нас здесь не был еще.
- Слушай, я забыл спросить, как он меня узнал?
- Ник? – рассмеялся Денис, - у парня память на лица феноменальная. Я ему твою фотографию показал, и этого хватило, чтобы он тебя запомнил сразу и на всю жизнь.
Из глубины квартиры послышались быстрые шаги, и в холл выглянула женщина средних лет в легких темно-зеленых брюках и белой рубашке с короткими рукавами.
- Кто-то пришел? Мы услышали звонок…
- К нам гости, - улыбнулся Денис, и Алексей отметил, что улыбка эта была полна неподдельной теплоты. Интересно, мелькнула у него мысль, что за дама среди бела дня в квартире? И где Иринка?
Вопросительный взгляд женщины и внушительный удар по плечу заставили вспомнить о правилах приличия.
- Прошу прощения… Алексей, - протянул он руку.
- Нина Андреевна, - ответила та и пожала его ладонь не по-женски крепко.
- Алешка – мой давний друг, - пояснил Денис, с улыбкой наблюдая за этой церемонией. Он метнул в сторону гостя лукавый взгляд, и тому стало понятно, что «мысли по поводу» не остались для приятеля незамеченными, - сто лет с ним не виделись, и вот, наконец, приехал, благо, повод есть…
- Чудненько, - протянула Нина Андреевна, посмотрела на Алексея с легкой иронией и, кивнув Денису, ушла.
- Мы с тобой, может, все-таки тоже пройдем? Или так и будем тут дверь охранять? У нас, кроме холла, в квартире и другие помещения имеются, - заметил хозяин. Алексей хмыкнул:
- Ну, давай, домовладелец, хвастайся.

Оказавшись в просторной двусветной гостиной, он остановился в дверях и стал с любопытством оглядываться. Элегантная обстановка, много воздуха, цветы, картины, глубокий синий цвет в сочетании со снежно-белым и проблесками серебра – все это говорило о хорошем вкусе и достаточно больших деньгах, вложенных в отделку помещения. Комната производила впечатление островка уюта и изысканности одновременно.
- Потрясающе! - вырвалось у него. – Здесь, наверное, летом хорошо.
- И зимой тоже неплохо, - подтвердил хозяин, с ласковой усмешкой глядя на него.
- Иринкиных рук дело? – утвердительно произнес Алексей, и, не дожидаясь ответа, продолжил:
- Умница она у тебя. А, кстати, она где? Это ведь ее портрет? – подошел он к висевшему над белым кабинетным роялем портрету в красивой серебристой раме. – Замечательно получилась. А кстати, с чего это вы вдруг переезжать надумали? Иришкина затея?
- Нет, моя.
В интонации Дениса Алексею почудилась некоторая напряженность, и он вопросительно оглянулся. Но, если что-то и смутило хозяина в вопросе гостя, то он, видимо, уже успел овладеть собой, и на его лице не отразилось никакого замешательства. Выражение глаз было спокойным, он приветливо улыбнулся:
- Оценил обстановку? Этот портрет я заказывал на годовщину нашей свадьбы. Ох, она тогда возмущалась...
- Чему?
- Необходимости стоять неподвижно. С ее энергией ей было тяжело.
- Да, представляю, - улыбнулся Алексей, - она и сейчас такая же попрыгушка?
- Не всегда.
- Она дома? Я хотел бы...
В этот момент в комнату стремительно зашла Нина Андреевна:
- Вы заняты, Денис? А то мы уходим… Денис, ты помнишь, что я не смогу встретить…
Она перевела взгляд с одного на другого и тут же добавила:
- Вы занимайтесь своими делами, я сейчас Алене позвоню, она заедет…
- Нет, зачем, Нина Андреевна, - проговорил Денис спокойно, - все в порядке, вы идите спокойно. Не надо напрасно беспокоить Алену, у девушки скоро экзамены, зачем ее отрывать… Сейчас попрошу Николая, он еще не успел заняться своей личной жизнью.
- Ну, смотри, - протянула женщина. Она кивнула коротко Алексею и исчезла в проеме двери.
- Ты погоди секунду, я сейчас, - попросил Денис и вышел за нею следом.
Алексей проводил его взглядом, снова обвел глазами комнату. Во вкусе дизайнеру не окажешь, кто бы он ни был. Все предметы неуловимо дополняли друг друга, казались принадлежащими к одной серии, будь то коллекция фигурок из цветного стекла, разместившаяся на маленьком, с витыми ножками, столике у окна, или же узкая высокая напольная ваза с орнаментом из синих и белых волн. Общим было изящество, которым буквально дышало все в этом доме.
Внезапно Алексею вспомнилась его квартира, купленная не так давно и обставленная "стандартной", хотя и довольно дорогой мебелью. Обстановку он себе подбирал по принципу: быстро и без хлопот. В результате получилось жилье обеспеченного холостяка, которое нравилось хозяину до последней минуты. В этот момент он понял, что его три комнаты по сравнению с этой квартирой - просто мебельный склад, куда завезли товар рабочие, и сами же расставили его, руководствуясь собственными усмотрениями. Даже цветы, приобретенные по настоянию матери, чувствовали себя у него явно неуютно и время от времени собирались завянуть - он забывал их поливать, крутясь почти круглые сутки.
- Жениться пора, вот что, - подумал он вслух.
- Матримониальные мысли одолели? - насмешливо поинтересовался голос Дениса.
Алексей встряхнулся, покосился на друга:
- Подслушивать нехорошо.
- А высказывать вслух заветные мысли - недальновидно, - парировал тот.
- А бросать гостя, уходя с очаровательной дамой - невежливо.
- А делать дурацкие выводы, не узнав фактов - глупо.
- Заставлять гадать о причине нахождения в доме симпатичной особы, учитывая наличие молоденькой красавицы жены - неразумно.
- Все?
- Все! - расхохотался Алексей.
- Ну, раз все, пошли, я тебе твою комнату покажу, - Денис подхватил сумку гостя, - устроишься, а там и о делах поговорим. Идет?
- Да. Слушай, я не понял, а где Иринка-то? Ушла куда? Она работает?
- Нет, Ириша не работает. Она сейчас в Центр Здоровья поехала, скоро появится, - пояснил Денис, и, в ответ на вопрос, отразившийся на лице Алексея, добавил:
- Когда ты позвонил, она не одета была, и наспех встречаться не захотела. Ты уж ее прости, чуть позже увидитесь. Ну, вот твои апартаменты, располагайся. А хочешь - душ прими... в общем, будь как дома.
- Она что, заболела? - встревожился Алексей. - Какой центр?
- Да нет, все в порядке. Просто разные укрепляющие процедуры - массаж там, грязевые ванны, и прочее. Ну,...
Звонок телефона оборвал разговор, Денис приглашающим жестом обвел помещение и исчез.

Оставшись один в комнате, которую отвел ему гостеприимный хозяин, Алексей подошел к окну, поглядел вниз. Картина с высоты четырнадцатого этажа открывалась изумительная, этакий колористический праздник - зеленое, разные пастельные оттенки - цвета соседних домов, ухоженные клумбы... Рай земной, одним словом, что снаружи, что, - он повернулся, обозрел свой временный дом, - внутри. Вот бы еще этот рай был и в хозяйских душах, мелькнула неожиданная мысль, и Алексей подивился ей, а заодно - и себе. Философ доморощенный. Пребывание в этом доме наводит на разного рода размышления. Это все Иришка виновата, решил он. Навела тут такую красоту, вот в голову и лезут всякие витиеватые мысли.
Сделав этот вывод, он успокоено направился в душ, мудро решив последовать совету Дениса.

* * *

Стоило друзьям погрузиться в обсуждение деловых вопросов, как они забыли обо всем. Проект, который пришел в голову Дениса, поражал изяществом и простотой исполнения. Он руководил Дизайн-студией, которая занималась оформлением жилых и нежилых помещений - на все вкусы. Небольшой штат сотрудников с успехом претворял в жизнь пожелания заказчиков. Квартира, оформленная в стиле классицизма или хай-тэк, уютные комнаты, где все дышит негой и комфортом, или же самая невообразимая смесь деталей, подчиненная одному цветовому решению или задаче – создать атмосферу сельского домика, делового кабинета, элегантной студии или холостяцкой берлоги – все, что захочет клиент.
Фирма процветала, вскоре из комнатки на краю города Денис перенес свой офис в первый этаж здания в центре города, где сначала занял одно крыло, а затем - и весь этаж. Штат сотрудников увеличился, заказы исправно поступали, бизнес приносил стабильный доход.
Но скоро Денис затосковал. Полностью налаженное, дело перестало его интересовать, оно больше не заставляло мучиться бессонницей, часами просиживать за письменным столом над чертежами и бизнес-планами. Уже не было надобности таращить воспаленные от бессонницы и напряжения глаза в экран компьютера, пытаясь сообразить, что бы такое придумать, чтобы оказаться интереснее конкурентов, заманить народ именно в его фирму, привлечь какой-то изюминкой… Поставленное на рельсы, дело бойко катилось в заданном темпе, дружный коллектив с энтузиазмом брался за самые запутанные, и казалось бы, неразрешимые задачи… А Денису было скучно.
Помимо всего, было просто необходимо занять мозги чем-то, что отвлекало бы его от постоянной, грызущей боли, от печали, которой было полно сердце. Ежедневно уходя утром на работу, он погружался в решение неотложным проблем, с головой уходил в них, испытывая огромную благодарность к клиентам за их повышенные запросы. По крайней мере, голова всегда была занята…
Теперь же не было спасения в работе, дела не занимали всего его внимания, как раньше. И результатом этого было лишь одно – день и ночь щемящая тоска не оставляла в покое. Она была, как хищный зверь, всегда настороже, всегда готова кинуться и снова начать терзать, поджидая, когда он освободится, закончит совещание, завершит очередную успешную сделку.
Он гнал от себя мысль о том, что ему все-таки легче, чем жене – он все-таки может отвлечься хоть на время, а она… У Ирочки такой возможности не было. Бедная девочка, хоть и пришла в себя – внешне, по крайней мере, но продолжает мучиться. И, к несчастью, мучение это неизбывно. А, самое ужасное, что, виноват во всем он. Только он один.

И вот, в один прекрасный день, поцеловав утром ее еще сонные глаза, в которые, по случаю раннего часа, не успела вернуться вечная боль, и, сбегая, как дезертир, из дома, Денис внезапно нашел для себя замечательный выход из положения. Он даже удивился, как раньше не мог придумать такого простого и замечательного решения. Ему надо заняться расширением дела. Оставить как основное направление, дизайн жилых помещений, а помимо этого, основать новую студию, которая будет заниматься исключительно офисами – как домашними, так называемого кабинетного типа, так и промышленными, для больших и средних компаний, тоже на любой вкус, но с учетом новейших разработок в этой области.
Новый проект так захватил Дениса, что в этот же день, приехав на работу, он собрал своих ведущих специалистов и, посвятив их в свой план, стал с ним разрабатывать примерную концепцию.
В результате этой разработки и раздался тот звонок Алексею. На друга он мог положиться, заняться новым делом казалось самым естественным на пару именно с ним. Мало того, что он сумел вместе со знакомыми раскрутить небольшое, но уверенно стоящее на ногах дело – магазин по продаже мебели, так еще и отлично знал все стили и направления, существующие в мебельной промышленности. А в новом деле Денису требовался надежный человек, сведущий именно в этой области. И вот теперь две головы – темная Денисова и чуть более светлая, с волнистыми вихрами, которые не поддавались даже рукам модного стилиста, голова Алексея склонились над столом в кабинете Дэна. Два голоса время от времени раздавались в просторной комнате, с перерывами на сосредоточенное обдумывание предыдущей реплики своего визави:
- … Домашний офис «под ключ»…
- Полная комплектация…
- Я считаю, дисконт нужен обязательно…
- Поставками мебели займусь я, есть готовые наработки…

В самый разгар обсуждения раздался телефонный звонок. Денис, не поднимая головы, пошарил по столу, не найдя телефона, сдвинул кипу бумаг, заглянул в ящик стола. Трель звенела все настойчивей. Денис вполголоса выругался и трубка тут же обнаружилась – она притаилась за горшком с раскидистой дифимбахией, которая красовалась рядом с монитором.
- Да!
В ответ что-то торопливо сказали, Алексей не расслышал, что именно, но интонацию уловил. Говоривший, вернее, говорившая – голос явно был женский, был чем-то взволнован.
Денис порывисто поднялся и, извинившись перед другом глазами, поспешно вышел. Алексей успел услышать, как он успокаивающе произнес в трубку:
- Не надо так переживать, …
Дальнейшего было не слышно.
Вот дьявол, прервали. А так хорошо разговор шел, подосадовал Алексей на невидимую абонентку. Неизвестно, что там и у кого стряслось, только вот деловой настрой был сбит. Хотя, может, и к лучшему – пора перерыв сделать, уже часа два сидят, не меньше, глаза устали.
Алексей, не торопясь, поднялся, потянулся всем телом, до хруста. Хорошо!
- Извини. Сейчас Иринка приедет.
- Это она звонила.
- Ага, - кивнул Денис, - ну, как думаешь, на сегодня хватит? В общих чертах нарисовали, вроде бы.
- В общих, - согласился Алексей, - я еще помозгую – по поводу поставок, у меня есть налаженные каналы...
- Чудно. Завтра в офис поедем с утра, я тебе все покажу, познакомлю с рекламщиками, дизайнерами, все вместе поговорим. А, - протянул вдруг Денис, - совсем забыл… Я же хотел тебе тут показать, - он принялся щелкать мышкой, - у меня тут есть рекламные листовки нашей будущей студии, «Офис под ключ», называется. Сейчас… Вот, смотри, это у меня одна девица работает. Талантливая ужасно. На днях только завел речь о новом проекте – а она тут же идеями зафонтанировала. Нравится?
- Хм… А ничего… Нет, правда, здорово! – вырвалось у Алексея. Он быстро щелкал мышкой, просматривая макеты рекламных проспектов, листовок, просто черновые наброски каких-то замыслов, которые – было видно, чуть подработать, и они окажутся потрясающей убедительности весьма и весьма нетривиальными рекламными ходами.
- Молодец твоя девочка, - искренне сказал он, подняв глаза на Дениса. Тот смотрел выжидающе и теперь довольно улыбнулся. Я же говорил, сказали его глаза, но вслух он ничего не произнес, только кивнул и бросил взгляд на часы. Алексею почудилось некое затаенное беспокойство в этом взгляде, и он встрепенулся:
- Слушай… Что-то случилось? У Иринки? Ты же говорил, это она звонила сейчас?
- Да, звонила она, но не случилось ничего страшного, - негромко ответил Денис, складывая бумаги, - просто сегодня процедуры закончились раньше, и ей придется подождать, пока подъедет водитель. Я Николаю звонил, он сейчас ее заберет, просто в пробке застрял. Но он водитель опытный, найдет, как подъехать.
- А-а.

Помолчав, Алексей все-таки, не утерпев, задал вопрос, который вертелся у него в голове уже давно:
- А … Нина Андреевна эта … она…?
И тут же, сконфузившись, добавил:
- Не отвечай, если не хочешь, это совершенно не мое дело. Просто… любопытство замучило.
- Любопытный ты наш…,- пробурчал Денис, - а чем тебя не устраивает версия «домработница»?
- Не знаю, но чем-то не устраивает. Уж больно она … элегантная и уверенная.
-А все домработницы, по-твоему, запуганные своими хозяевами, - расхохотался хозяин, - тебе стереотипы покоя не дают. Она, правда, помогает нам. Нина Андреевна – бывшая соседка Иркиных родителей, работала врачом, сейчас с нами живет. Отчет сдан?
- Сдан, - Алексей чувствовал себя немножко глупо. Он сам понимал, что его любопытство граничит с неприличием, да и Денис отвечал, не скрывая насмешки. Обычно-то ему не свойственно так вот приставать с нескромными вопросами… И вот – поди ж ты.
- Ладно, пошли, сейчас Иринка приедет и Нина Андреевна должна подойти, ужинать будем.

Ужин протекал, что называется, в теплой семейной атмосфере. Алексей наслаждался потрясающе вкусными блюдами, беседой с Денисом и Ниной Андреевной, которая оказалась весьма умной, с отлично развитым чувством юмора женщиной, отнесшейся к гостю хозяев с легкой иронией, позднее смененной на благожелательную приветливость.
Все было замечательно – за исключением одного. Ирина.
Жена друга вернулась, наконец-то, из своего Центра здоровья, где проходила курс загадочных укрепляющих процедур, на пару минут раньше Нины Андреевны. Дверь открыл сам Алексей, пожелав лично встретить Иришку. Денис стоял у плиты, решив поразить приятеля собственноручно зажаренным мясом по одному ему известному рецепту. Делал он это под наблюдением некой Анны Васильевны, полной, но легкой в движениях женщиной «под пятьдесят». Она-то и была, видимо, той домоправительницей, за которую Алексей поначалу принял Нину Андреевну.
Анна Васильевна возникла, как показалось гостю, из ниоткуда, быстро, без лишней суеты, накрыла стол в столовой – очередном помещении в квартире, которым залюбовался Алексей. На этот раз комната была выдержана в медово-песочных тонах, с редкими вкраплениями зеленого: цветы, картина на стене, изображавшая залитый солнцем луг, и веселенький пуфик с бахромой, неожиданно оказавшийся в этой комнате и моментально привлекающий внимание своим «детским» видом.
Когда прозвучала трель звонка, Денис стоял с закатанными рукавами, в фартуке в цветочек, и увлеченно занимался мясом, которое он в настоящий момент уверенно кропил лимонным соком, и рассказывал двоим слушателям, как надо по всем правилам готовить это хитрое блюдо. Домоправительница, раскладывающая салаты по салатницам, и Алексей весело переглядывались, но повара не прерывали.
Заслышав звонок, Денис сделал было движение в сторону передней, но гость его опередил:
- Погоди, я сам, если не возражаешь.
И, не дожидаясь ответа, поспешил в коридор, заранее радуясь сюрпризу, который устроит для жены друга.
Звонок затрезвонил снова, нетерпеливо, требовательно, и Алексей, приговаривая:
- Иду, иду уже, один момент, - чуть повозившись с незнакомым замком, распахнул дверь, предвкушая долгожданную встречу.
- Привет! – радостно произнес он.
- Здравствуйте, Алексей Васильевич, - вежливо поздоровался Николай, который поддерживал Ирину под локоть. Та оторвала руку от звонка, видимо, намереваясь позвонить в третий раз, с недоумением взглянула на открывшего ей дверь мужчину, не узнавая его, и растерянно протянула:
- Привет…
- Ириш, ты меня не узнаешь, что ли? Я – Алексей.
Ирина вопросительно оглянулась на водителя, затем снова посмотрела на по-прежнему загораживающего вход гостя:
- Алексей?
- Ирина Вадимовна, может, пройдете, - предложил Николай, - а то сквозняки тут.
- Ох, извини, - спохватился Алексей, - проходите, конечно.
Он распахнул дверь пошире, пропуская пришедших.
Ирина порывисто вошла в квартиру, легким движением сбросила с плеч спортивную легкую ветровку, заглянула в зеркало, поправила свесившуюся на лоб кудряшку, затем, словно вспомнив, подняла глаза на Алексея:
- А-лек-сей, - протянула она по слогам, вглядываясь в его лицо, и тут в ее глазах промелькнули радостные огоньки узнавания:
- Леша! Лешка приехал!
Она бросилась ему на шею, повторяя: «Ты приехал, вот здорово!»
Алексей подхватил ее, легкую и стремительную, чуть прижал к себе, похлопал по спине и улыбнулся:
- Ну, слава Богу. Я уж начал думать, у тебя ранний склероз - старых друзей не узнаешь.

- Ириша, ты все на сегодня? - прозвучал спокойный голос Дениса. Она обернулась к мужу, все еще продолжая обнимать Алексея за шею:
- Дени, Леша приехал.
- Да, я знаю, - кивнул тот, - ты не хочешь переодеться?
- А? Ну, да, хочу.
Отпустив гостя, Ирина направилась в комнату, потом, словно внезапно вспомнив, порывисто оглянулась:
- Леша, ты еще побудешь?
- Да, конечно.
- Разумеется, Алексей никуда не денется, - уверил Денис, увлекая жену в глубь квартиры, - он ведь только приехал. Спасибо, Коля, что подвез Ирину Вадимовну, теперь уже точно можешь быть свободен.
- Да не за что, - улыбнулся парень.
Холл опустел.
Алексей машинально поправил ворот рубашки, завернувшийся в результате бурного приветствия, и медленно направился в столовую.

Беседа за столом была легкой, ни к чему не обязывающей. Алексей поведал пару забавных историй о пассажирах рейса, которым он летел в Москву, не раз вызывая дружный смех компании. Денис выглядел безмятежным и спокойным, только пару раз Алексей заметил легкое напряжение, возникающее на лице друга в те моменты, когда в разговоре принимала участие Ирина.
Она всего два раза произнесла по реплике, негромко, даже тихо, так, что приходилось делать небольшое усилие, чтобы ее расслышать. Оба раза все сидящие за столом умолкали, Денис едва заметно затаивал дыхание - Алексей мог видеть это лишь потому, что сидел напротив, а потом разговор продолжался. Причем, Ирины комментарии воспринимались как мужем, так и Ниной Андреевной с радостной улыбкой. Оба словно с тревогой ждали окончания некой попытки, предпринимаемой молодой женщиной и с облегчением убеждались в успехе, услышав фразы, сказанные нежным, музыкальным голосом с чуточку неуверенной интонацией.
Женщина энергично кивала, Денис одобрительно взглядывал на жену.
Беседа возобновлялась. Но у Алексея росло ощущение, словно он присутствует еще и при незримом разговоре, будучи выключенным из него по причине полнейшей непосвященности, и потому не может принять в нем живое участие.
Это ощущение только укрепилось, когда с основными блюдами было покончено, автор кулинарного шедевра под названием "мясо по-императорски" получил свою долю искренних бурных похвал, и Анна Васильевна принесла десерт. Увидев ее, вносящую в комнату блюдо с пирожными, Ирина вскочила с места и с легким возгласом:
- Я сейчас помогу! - принялась собирать вилки и ножи. В ту же секунду поднялся Денис, нежно, но решительно полуобнял жену за плечи одной рукой, а другой осторожно вынул из ее руки приборы:
- Не торопись, родная. Посуда может подождать.
Ирочка послушно опустилась на место.
- Ирина Вадимовна, да я сама все уберу, что уж вы...,- прогудела Анна Васильевна, водружая в центре стола ароматно пахнущее блюдо, - вы посидите, с гостем поболтайте, ведь не виделись-то сколько.
В следующий заход она привезла на маленьком столике чайный сервиз и заварочный чайник, прикрытый салфеткой.
Нина Андреевна, плавным движением поднявшись со стула, подкатила маленький столик поближе к столу и ловко начала составлять на него пустые тарелки, салатницы и соусницы:
- Вы тут, молодежь, пообщайтесь, а мы сейчас все это перебазируем. Ириша, хозяюшка, угощай гостя.
Та, последние несколько минут словно в задумчивости созерцающая стол, встрепенулась:
- Леша, давай, я тебе чаю налью.
- Ну, налей, - согласился он.
И снова - внимательное, но старательно скрываемое наблюдение за каждым ее движением со стороны мужа и Нины Андреевны. Ирочка осторожно подняла заварочный чайник, затаив дыхание, понесла его к Алексеевой чашке, наклонила и, чуть выпятив от усилия нижнюю губу, налила заварку. Поставила чайник на стол, проделала ту же манипуляцию с большим чайником, придвинула чашку поближе к Алексею, положила рядом ложечку:
- Пожалуйста, пей. Ой, - спохватилась, повертела головой, нашла глазами сахарницу, ее тоже установила вблизи от гостя и довольно улыбнулась.
Наблюдающие за этой сценой моментально занялись каждый своим делом: женщины понесли на кухню приборы, Денис, в свою очередь, принялся разливать, на правах хозяина, чай в другие чашки. И все шло своим чередом. Только Алексей, теперь уже ловивший каждое движение и взгляд членов этого милого, но ставшего таким загадочным семейства, убедился, что от него что-то скрывают.
И с каких это пор, интересно, здесь так опекают Ирину? Он ни капли не сомневался, что Денис любит жену, но проявляемая по отношению к ней забота выходила за обычные рамки. Да и ее собственное поведение показалось ему несколько необычным.
Ириша осталась в его памяти милым, жизнерадостным, веселым человечком, до беспамятства влюбленным в своего мужа, любящим пошутить, а то и разыграть кого-то из близких - не зло, а так, шутки ради. У нее был острый, пытливый ум, она, что называется, на лету схватывала любую идею, и тут же дополняла ее своими собственными деталями. Фантазерка и насмешница, она очаровывала всех, кто попадал в круг ее общения.
Алексей, когда Денис представил ему свою невесту, моментально подпал под ее обаяние и уже через пять минут весело хохотал над ее забавными словечками. Он тогда позавидовал другу в душе: Денису повезло встретить этого светлячка, а он, Лешка, все никак не найдет свою половинку. Романов на его веку было много, а вот найти такую прелесть еще не довелось, к огорчению матери, и да его собственному. С Денисом они были знакомы давно, вместе служили в армии, где и подружились.
Первое время по окончании службы виделись часто, затем – реже, так уж сложилось, у каждого своя жизнь. Но дружба осталась. И Алексей все эти годы, когда дела захлестывали его с головой, с особой теплотой вспоминал эту пару. Особенно, когда доводилось встречаться с бывшими одноклассниками, стремившимися излить душу, пожаловаться на непонимающих их жен и завидующих его, Алексея, свободе. В такие моменты всегда вспоминалась эта парочка: Денька и Иришка, нежно смотрящие друг другу в глаза, держащиеся за руки, словно малые дети; Дэн, обнимающий Ирочку за плечи, а та прильнула к мужу и, повернув голову, доверчиво заглядывает ему в лицо. Такими он запомнил ребят на свадьбе. Такими и ожидал увидеть сейчас.

* * *

После духоты комнаты, которую не смог разогнать до конца даже кондиционер, включенный, по-видимому, не на полную мощность, вечерний воздух казался особенно свежим.
- Ты куришь? Я забыл спросить, вроде бы ты собирался бросать? - вопрос Дениса вывел Алексея из задумчивости, он вздрогнул, повернулся:
- Я бросил.
- Я тоже.
Дэн встал рядом, оперся о перила балкона. Оба какое-то время помолчали, глядя вдаль, на живописную картинку внизу.
- Красиво тут у вас.
- Да, хорошо.
Алексей слегка повернул голову, покосился на друга. Лицо Дениса казалось спокойным, но едва заметно бьющаяся жилочка на горле выдавала внутреннее напряжение.
Он специально вышел на балкон, чтобы дать хозяевам возможность разобраться со своими повседневными делами, в которые они так заметно – как ни старались, не хотели посвящать его. Да и воздухом подышать приятно. Несмотря на верхний этаж, даже здесь, на балконе чувствовалась свежесть от зелени, обильно росшей в этом ухоженном дворе.
- Да, это верно, хорошо здесь, - рассеянно повторил Денис, - нравится, значит, тебе наше новое гнездышко?
- Угу.

Алексею больше не хотелось демонстрировать благородство души и такт. Его с каждой минутой все больше одолевало беспокойство и настоятельная потребность прояснить некоторые моменты. В конце концов, друзья они или нет?!
- Дэн, что тут у вас произошло?
- О чем ты? – встречный вопрос прозвучал слишком беззаботно. Денис нагнулся над перилами, показал рукой куда-то вправо:
- А вон там у нас маленький парк… такой, знаешь, скверик…
- Денис! - перебил Алексей, - если я лезу не в свое дело, ты мне скажи сразу, хорошо? Я не хотел бы лезть в душу в кроссовках, но ты так явно переводишь разговор. Да и я ведь не слепой...С Иринкой что-то плохое случилось?

Денис оборвал себя на полуслове, помолчал.
- Да, ладно, что я… Ты ведь уже понял, что у нас не все так здорово, как хотелось бы, - медленно произнес он.
Алексей молча кивнул, не сводя глаз с друга. На смену тревоге пришла уверенность, что произошло нечто непоправимое, страшное. Отсюда все – и переезд, и внезапно затихающая беседа за праздничным столом, и этот замерший взгляд Дэна, зафиксированный на точке позади него.
С видимым усилием оторвавшись от созерцания невидимого Алексею нечто, - оно находилось левее его уха, Денис перевел взгляд на друга. Напряженно глядя в лицо Алексея, он молчал, словно подбирал слова. Потом, наконец, решившись, заговорил:
- Тут у нас такое дело, Леша…

* * *

В тот день они поссорились с утра.
Это было неприятно вдвойне, потому что наконец-то у Дениса выдался свободный день - долгожданная возможность поехать вместе с женой в гости к Ивану, приятелю, который уже Бог знает как давно приглашал их на свою новую дачу.
Дача была приобретена Иваном и его женой Таней в полуразвалившемся виде. Супруги предприняли массу усилий, без конца что-то там достраивали, доделывали, вбухали массу денег, и теперь, по Ивановым словам, домик стоял, как игрушечка, а на участке Танюшка, страстная садовод-любительница, насадила каких-то необыкновенных цветов, кустарников и прочей растительной живности. В общем, гордые дачевладельцы теперь приглашали к себе друзей пачками, все всем показывали и угощали плодами рук своих.
А вот Денис с Ирочкой, их самые любимые друзья-приятели, так еще ни разу и не выбрались на священную загородную усадьбу – Денис был загружен по уши, и даже выше. Он предлагал Ире поехать одной, но та отказывалась наотрез.
- День, мне без тебя не хочется, - заявляла она, - я обожаю Таню с и Ваней, но Ванюша ведь работает, а слушать весь день «сагу о саде» при своем моем желании не смогу. Я же просто зевать начну, а Татьяна обидится. И виноват во всем будешь ты, - тыкала она мужа пальцем в грудь.
- А я-то почему? – со смехом удивлялся Денис.
- Ну-у, - начинала выдумывать она достойную причину, - потому что собираешься заслать меня в этот рай земной одну, и некому будет разделить со мной обязанность гостя восхищаться видами. Я одна не потяну, честно тебе говорю.
Денис хохотал, Ирина притворно обижалась:
- И чего ты, спрашивается, заливаешься? Ему, как на духу, душу раскрывают, а он смеется!
Потом не выдерживала, тоже смеялась. А, отсмеявшись, серьезно добавляла:
- Ну, правда, Дениска, не хочется мне без тебя никуда ехать. Ну, имею я право на каприз? В конце концов, в моем положении позволено капризничать…
Едва речь заходила о «положении», Денис сдавался, хотя не против был бы «заслать» женушку на дачу, к заботливой Танюше под крылышко на пару дней. В ее состоянии пыльный город не слишком-то полезен, а там все-таки воздух, разные травки-муравки…
Сами Журавлевы дачу пока не покупали – Денис все равно вряд ли смог бы выкроить время для поездок. На начальной стадии создания своей фирмы дел было море, и с каждым днем они все множились… А Иринка сады-огороды не очень-то любила. У ее родителей была великолепная дача под Москвой, но мама, Елена Николаевна, предпочитала полежать в гамаке под яблоней – одним из трех деревьев, росших на участке. Яблоню, грушу и вишню посадили прежние хозяева, и Шибаловы – такую фамилию носили хозяева – максимум, что делали, это занимались поливкой и сбором того, что все-таки вырастало на ветвях несчастных деревьев, попавших нерадивым хозяевам. Ко всеобщему изумлению и некоторой даже обиде соседей плодоносили эти три деревца великолепно. И каждый год Ирина мама просто не знала, куда девать такую прорву фруктов.
А папа Иры, полковник в отставке, Вадим Андреевич, к даче и вовсе относился как к месту, где можно выспаться в тишине, без аккомпанемента из визга тормозов, музыки из чужого окна и прочего шумового фона, которым там богат любой город, а Москва особенно.
Только бабушка, мама Елены Николаевны, любила повозиться в огороде, на грядках, с охотой сама сажала, пропалывала всякие овощи, салат, щавель… Выращивала цветы, придирчиво отбирая семена, советовалась с соседками по дому. Ее любовными заботами сад превратился просто в мини-заповедник редких по красоте цветов, разных сортов помидоров, клубники и прочей съедобной растительности.
Но потом бабушки не стало. А ее любовь к земле ни дочери, ни внучке не передалась. Так, иногда, ради эксперимента Елена Николаевна высаживала грядку помидоров или огурцов и страшно удивлялась, если что-то вырастало. А Иринка и вовсе умудрилась как-то так прополоть клубнику, что ее почти не осталось.
В общем, садовод из нее был неважный, и дачу молодые супруги покупать не спешили. Если уж очень хотелось «на волю, в пампасы», ехали к родителям. Но в этом году Вадим Андреевич уговорил-таки свою жену-домоседку поехать на море, чего безуспешно пытался добиться уже несколько лет. Елена Николаевна не выносила курортную суету, толкотню, распаренные тела и прочие прелести мест массового отдыха. А тут вдруг согласилась, сама не зная почему. Они быстренько собрались, заверили дочь и зятя, что через пару недель приедут, и укатили.
Так вот и получилось, что приглашение Ивана оказалось очень кстати – на пустую дачу родителей Иринка ехать тоже не захотела, да и побаивался Денис ее одну туда отправлять – на шестом месяце все-таки, надо, чтобы кто-то рядом был из своих. А подружки все тоже разъехались по курортам, и приглашать с собой оказалось ну совершено некого.
В общем, после двух с половиной недель настойчивых приглашений Денис сумел все же разрулить самые неотложные проблемы, и сказал Иринке накануне вечером, что они, кажется, смогут поехать.
- Если не произойдет ничего сверхординарного, - честно добавил он.
Но никто не позвонил ранним утром с заполошным криком: «Денис Анатольевич, вы не могли бы приехать!?», поэтому они мигом уложили в сумку вещи, загодя сложенные аккуратной Ирочкой на диване стопкой, и пошли на кухню, намереваясь быстро позавтракать и поехать.
И тут позвонила Лариса.
Трубку сняла Иринка, выслушала приветствие, нахмурилась и молча отдала телефон мужу. Денис удивился – его жене было не свойственно делать хоть что-то, не сопровождая действие хотя бы одним комментарием. А нахмуренные брови не вязались с ее легким нравом и умением не «брать в голову» разные пустяки. Ну, что особенно ей могли сказать за полминуты телефонного разговора?
Узнав голос Ларисы, одного из самых своих ценных сотрудников, он удивленно покосился на примолкшую жену, но в трубку бодро сказал:
- Я слушаю.
Выслушал приправленное извинением за то, что потревожила в выходной день, весьма дельное предложение, моментально загорелся и, нащупав рукой лежащий на подоконнике блокнот, принялся набрасывать по пунктам стратегию очередной рекламной акции, сулящую большие прибыли в случае успеха.
Придерживая плечом трубку, Денис быстро строчил, рисовал только ему одному понятные значки, улыбался и кивал в ответ на слова невидимой собеседницы, затем спохватывался, что его не видят:
- Да, Лариса, ты замечательно придумала, молодец! Я думаю, это шаг нам очень поможет.

Тут он увидел Иринку, которая присела на краешек стола и прихлебывала какао, пристально глядя на мужа и забыв даже съесть гренки, которые аппетитной горкой лежали на тарелке.
Денис улыбнулся, покачал головой и указал подбородком на румяные поджаренные ломтики булки. Но Иришка на улыбку не ответила, что было крайне удивительно, и на какой-то момент Денис даже перестал слушать Ларису. Однако уже через минуту снова сосредоточился на разговоре – очень уж занимательным и оригинальным показался ему ход, придуманной сообразительной девушкой.
Закончив разговор через десять минут, Денис довольно потянулся и оживленно обратился к Ире:
- Знаешь, что придумала эта наша Лара? Привлечь к рекламной кампании школьников-старшеклассников студентов...
Он отпил уже остывшее какао, еще несколько минут с жаром рассуждая об интересном предложении и о том, какую дальновидность проявил почти год назад, взяв на работу Ларису.
Она была менеджером по рекламе и отвечала за всю рекламную деятельность в целом. Как сотрудница, Лариса оказалась просто незаменима, чистое золото: ввиду нехватки лишних средств и, как следствие, возможности нанимать нескольких специалистов, она была «прислугой за все», частенько работала сверхурочно, занимаясь еще и дизайнерской работой - девушка обладала большими способностями в этом плане, но никогда не жаловалась на дополнительную занятость. Наоборот, просто фонтанировала идеями, и казалось, готова была дневать и ночевать на фирме.
И теперь, когда финансы позволяли набрать дополнительный штат, с упоением занималась своими прямыми обязанностями, выдавая один многообещающий проект за другим.
Денис рассказывал о задуманном, и вдруг обратил внимание, что его голос звучит одиноко - все это время Иринка никак не показала свое отношение к словам мужа. Она молча продолжала пить какао, и смотрела в окно. Гренки остывали, и тающий сахар смотрелся уже сероватым налетом, что лишало это чудо кулинарного искусства – особенно в Иринкином исполнении, - своей внешней привлекательности.
Он осекся, недоуменно посмотрел на жену.
- Ир?
Никакого ответа.
- Ириш? Ты чего?
- Ничего.
Встала и ушла в комнату, поставив чашку в раковину.
Никогда до этого она не выказывала неприязни к звонкам с работы, всегда проявляла завидную терпимость, и даже не ревновала и не злилась, если раздавались звонки поздно вечером и даже среди ночи. А тут вдруг – такая реакция!
От неожиданности Денис немного растерялся. Он попытался было пошутить, что вот, мол, наконец-то дождался – жена ревнует! А он-то уж и не надеялся. Но натолкнулся на ледяное молчание и обвиняющий взгляд больших серых глаз. Такая внезапная враждебность – тем более обидная, что никакой вины он за собой не чувствовал, породила ответное возмущение. Что, в конце концов, происходит? Раз в кои-то веки случился свободный день, так обязательно надо устраивать первую в их совместной жизни сцену именно в это выходное утро.
- Ирин, да объясни ты, наконец, что случилось? С каких это пор ты стала так относиться к деловым звонкам моих сотрудников? - сердито спросил он. Время идет, такое замечательное утро заканчивается, а они еще сидят дома, выясняют отношения. И, главное, было бы, из-за чего!..
В ответ изумленный Денис услышал, что, оказывается, его жену давно и серьезно напрягают ставшие подозрительно частыми звонки этой Ларисы. Она, как выяснилось из бурного потока слов, обрушившегося на растерявшегося от нежданной атаки Дениса, звонит постоянно, уже в течение нескольких последних недель, как будто ей мало рабочего дня, когда она может поговорить с шефом беспрепятственно!
Денис, ни о каких «подозрительных» звонках до этой минуты даже не подозревавший, страшно удивился поначалу. Лариса ни разу не обмолвилась ему, что не смогла поговорить с ним по причине его отсутствия. В любом случае, раз она звонила, значит, это было по делу, и совершенно незачем устраивать на пустом месте трагедию.
Это он и попытался было объяснить жене, но не тут-то было. Всегда все понимающая, веселая, покладистая и милая Иришка внезапно взбунтовалась и любые разумные, с точки зрения Дениса, аргументы отвергала, что называется, слету.
В результате он не сдержался и в первый раз за все время, что они друг друга знали, накричал на жену. Вернее, даже не накричал, а просто чуть повысил голос и настоятельно попросил больше не сходить с ума.
Ирина обиделась окончательно и быстро вышла в другую комнату, непримиримо дернув плечиком напоследок.
Очень быстро Денису в одиночестве стало стыдно. Ну, чего накинулся на беременную женщину? Всем же известно, что в таком положении они становятся чувствительнее к разным пустякам. Ну, и надо было свести все к шутке.
Объяснить собственное непростительное поведение Денис мог только разгоравшейся досадой, что пропадает понапрасну такое чудесное утро. И еще легкой досадой на Иришку, за то, что она перестала ему доверять. Мало ли кто ему звонит, это же не значит, что он стал меньше любить свою жену!
Стремительно пройдя через две комнаты и оказавшись на балконе, Денис нашел Ирину еще немного дующейся на него, но уже способной улыбаться.
- Эй, - тихонько окликнул он. Жена не повернулась, но потому, как дрогнули плечи, было понятно, что она все слышит, но продолжает дуться.
Денис подошел, обнял ее сзади и прикоснулся легким поцелуем к кудрявой макушке.
Иринка повернулась в его руках, заглянула в глаза:
- Нет, ну это все-таки свинство, согласись!
- Согласен, - с готовностью подтвердил он, намеренный уступить сейчас во всем буквально.
- Что свинство? – упрямо допытывалась Ира.
- Все. Все, что ты хочешь.
Иришка засмеялась, но через секунду мрачно заметила:
- Я, может, и стала немного истеричкой, но это, правда, свинство - доставать тебя звонками все двадцать четыре часа в сутки. Могла бы ограничиться рабочим днем.
- Ну, может, ей дня не хватает, - отшутился Денис, понявший. что гроза миновала…
- Это мне дня не хватает, - проворчала Ириша.
Он стал целовать ее, и мир был восстановлен окончательно.

Затем они все-таки спохватились, что время продолжает неумолимо бежать, похватали сумки и помчались к машине.
По дороге Денис развлекал жену разными смешными случаями из своей работы, намеренно немного пережимая и заставляя ее неудержимо смеяться. Ему все еще было неловко, что не сумел сдержаться и прикрикнул на нее. Ну, и пусть приревновала немного, даже приятно, черт возьми.
Он внутренне недоумевал, что заставило его Ирку внезапно «соваться с цепи»? Ну не мог же ее на самом деле так вывести из себя этот дурацкий звонок! У него не одна Лариса работает, но звонки других женщин не вызывали такую бурю…
Вдруг он вспомнил, как недавно Лариса попросила подвезти ее до дома. Вообще-то такие вещи выходили за рамки отношений «шеф – подчиненная», но шел сильный дождь, с машиной девушки что-то приключилось, а зонт, видимо, сломался. Во всяком случае, Денис, идя к стоянке, видел, как девушка сражается с упрямым механизмом, ни в какую не желающим раскрываться и спрятать свою хозяйку от хлещущих струй.
- Сломался? - кивнул он за ставший бесполезным кокетливый ярко-розовый с одной стороны и золотистый с изнанки зонтик.
- Да вот, - покачала девушка головой, убирая со щек мокрые пряди, - не открывается.
- Садитесь в машину и разберитесь с ним в тепле, - велел он, открывая дверцу своего «Фольксвагена».
Лариса не стала упрямиться и нырнула в салон. Полминуты еще повевала с зонтиком, затем повернулась к Денису, который терпеливо ждал результата этой попытки, и попросила:
- Денис Анатольевич, а будет большой наглостью, если я попрошу вам меня подбросить домой?! – на свежем, ухоженном лице было выражение привлекательной смеси лукавства и неожиданного смущения, казавшегося непривычным для этой обычно бойкой особы. Денис улыбнулся:
- Не знаю, какой этой будет наглостью, но подвезти вас придется. Не могу же я высадить девушку под дождь и уехать.
Лариса не стала рассыпаться в благодарностях. Кивнув красиво подстриженной головой, она негромко произнесла:
- Спасибо большое.
Выходя у своего дома, быстро взглянула на него, с признательностью улыбнулась и вышла...

- А вот еще была история…
- Ой, День, у меня уже живот болит, - прерывающимся от смеха голосом сказала Ира, - ты уже можешь меня не так сильно развлекать, тебя и без того ужасно люблю.
- Прямо-таки «ужасно» ? – прищурившись, поинтересовался Денис, - Чем докажешь?
- У, какой, - замахнулась Ира, - еще доказывать ему надо. Раз ты такой недоверчивый, не буду ничего доказывать, вот!
- Я-то как раз доверчивый,- возразил он, - это тебе что-то вдруг примерещилось.
- Да ничего мне не примерещилось! – вспылила Ира. – А ты или слепой, и нарочно ничего не замечаешь.
- Ирочка, ну не надо снова, - примирительно сказал Денис, - ну, хочешь, поклянусь, что ровным счетом ничего для меня эта Лариса не значит, кроме ее деловых качеств.
- Хочу!
- Клянусь, - серьезно произнес он.

Зеленый сигнал светофора пришелся очень кстати. Остановив машину, Денис повернулся к Ирише, обнял ее и нежно поцеловал. Поцелуй затянулся, и Денис не увидел, как прямо на них из-за поворота несется на полном ходу большой грузовик. Он двигался по дороге зигзагами, но автомобиля Журавлевых избежать не мог. Громада металла по касательной задела правое крыло "фолькса", тот подпрыгнул от столкновения, перевернулся на бок, несколько раз качнулся и застыл...

- Ребенка Ириша потеряла. Удар пришелся как раз с той стороны, где она сидела. Она потом долго пролежала в больнице, - голос Дениса был каким-то мерным, словно неживым – у нее больше не будет детей…
- Дэни, - от потрясения Алексей не смог даже найти подходящие случаю слова, чтобы хоть как-то выразить свое огорчение. Хотя, какие, к черту, слова тут нужны?
- Я знаю, что ты хочешь сказать, - перебил его Денис все так же бесстрастно, - что я полнейший идиот, раз посадил беременную жену на переднее сиденье. Я сам знаю, что я идиот. Можешь мне поверить, все слова, какие только можно, я уже себе сказал. И еще больше услышал – от ее отца и дяди.
- А у Иринки есть дядя? – зачем-то удивился Алексей, словно именно этот факт был сейчас самым важным и имел какое-то значение.
- Есть, - безразлично подтвердил Денис, нашаривая в кармане сигареты, - двоюродный брат матери. Тип, я тебе скажу…
- И вовсе я не собирался говорить, что ты идиот, - запоздало запротестовал Алексей. Ему казалось, что все услышанное – какая-то дурацкая шутка. Невыносимо дурацкая, захотелось даже на какой-то момент попросить Дениса перестать нести эту чушь. Почему они стоят тут и обсуждают, есть ли у Ирки дядя, и насколько он противный тип, когда надо…
Что надо, он не знал. Но от услышанного стало кисло во рту, и было огромное желание куда-то пойти, что-то немедленно предпринять, чтобы исправить то, что стряслось. Хоть что-нибудь.
Он встрепенулся, порывисто обернулся к Денису:
- А вы ее врачам показывали? Этим, как их, гинекологам?
- Показывали, Леш. Кому только ее не показывали…
- И что…? Неужели никогда…?
- Никогда.

Какое безжалостное слово. Ни-ког-да. Алексей вспомнил, как на свадьбе Иринка держала на руках какого-то малыша – сынишку приглашенной подруги, как прижималась своей щекой к детской щечке и требовала, чтобы ее сфотографировали «с юным поклонником». Он еще подумал тогда, что из нее выйдет замечательная мать.
Алексей взглянул на Дениса и поразился тому, какое у друга стало мертвенно-бледное лицо. Внезапно он устыдился своих порывов и глупого вопроса про гинеколога. Неужели же Денька не предпринял всего, что только можно, и даже в сто раз больше?
- Дэн… давно это… случилось?
- Два с лишним года. Четырнадцатого июля.
Два года. Вот почему столько времени от ребят не было ни слуху ни духу. А он-то еще иногда обижался в душе, что забыл Денис старого приятеля.

Алексей осторожно тронул за локоть ушедшего в свои безрадостные мысли друга.
- И поэтому вы так с ней… Ну, как с маленьким ребенком?
- А она и есть ребенок, Леша, - устало подтвердил Денис, - Это ты верно подметил. Она стала ребенком … с тех самых пор. Из-за меня. И Нина Андреевна с нами потому и живет. Иришу нельзя оставлять надолго одну, а она все-таки врач. И Ирочка знает ее хорошо, мы ведь в одном доме жили.
- Да почему из-за тебя-то?! Ты ведь тоже погибнуть мог!
- Но не погиб же. И виноват я, Леша не только в этом.

И Денис рассказал вторую часть горького повествования. Совершенно ошеломленный Алексей молча слушал, вздыхал, сочувственно мычал время от времени и поражался жестокости судьбы, обрекшей на такие испытания этих двух ни в чем не повинных ребят. Разве что вина их была во взаимной любви, искренней и горячей? Как там говорят? «Боги завистливы»? Но ведь не настолько же, черт побери все на свете!

Иришу выписали из больницы через неполных два месяца. Помимо травм, полученных во время аварии, множественных ушибов, сильнейшего сотрясения мозга и всех недомоганий, связанных с преждевременными родами, у нее были проблемы чисто психологического свойства.
Депрессия, в которую она погрузилась, узнав о смерти ребенка – малыш не прожил и нескольких часов, - усугубилась известием, что больше у нее не будет детей.
Этот диагноз ей поставил молодой уверенный врач, как про него говорили, специалист от Бога, подающий огромные надежды и обещающий стать великим светилом в области гинекологии. Уже сейчас к нему записывались в очередь вперед на месяцы…
Именно он после очередного осмотра сказал с надеждой смотрящей на него запавшими глазами Ирине:
- Ну, что, милая, – так он обращался ко всем без исключения пациенткам, видимо, переняв эту манеру от более старших врачей, - боюсь, не могу сказать ничего приятного.
- Что? – помертвевшим голосом спросила Ира. – Доктор?
- К сожалению, подтверждаются все мои выводы, сделанные при первичных осмотрах, - врач сочувственно смотрел на Ирину, но ей эти красивые глаза казались злыми и бесчувственными, - вряд ли у вас будут еще дети. Я имею в виду, - тут же поправился он, - дети, которых вы смогли бы родить самостоятельно. Но ведь сейчас существует масса других способов…
Тут он увидел совершенно белое лицо Ирины и сбился со своего уверенного тона:
- Но… Ох, выпейте воды, вот.
Быстро встал, выглянул в коридор, позвал медсестру и распорядился проводить Ирину в палату. А напоследок заметил, что им надо позднее встретится всем вместе, с ее мужем, и втроем решить, какой путь для них наиболее оптимальный.
- Но это, разумеется, только после полного курса лечения.

Когда дневавший и ночевавший в больнице, а в это утро буквально насильно отправленный Еленой Николаевной домой поспать Денис вернулся, он нашел жену в абсолютно невменяемом состоянии. Ирочка долго смотрела куда-то в потолок, не отзываясь на мужнины расспросы. А затем безжизненным, каким-то шелестящим голосом сообщила, что у них больше никогда не будет детей, и тут же, без паузы, заявила:
- Нам надо развестись.
- Зачем? – только и сумел спросить потрясенный Денис.
- Ты сможешь тогда найти себе нормальную жену, которая родит тебе нормальных детей, а не из пробирки.
Медленно произнеся эти слова, Ирочка твердо посмотрела на него и моргнув, добавила, сорвавшись на шепот:
- Только ты все-таки иногда вспоминай меня, ладно?

После этого начался кошмар. Истерика длилась несколько часов. Успокоить Иру не могло ничего, только сильнейшая доза какого-то мудреного препарата заставила ее прекратить рыдать, кричать что-то неразборчивое, колотить кулаками по постели, по груди Дениса, извергать какие-то немыслимые ругательства в адрес всех, находившихся рядом, и погрузиться в сон. Он напоминал скорее беспамятство, настолько неподвижна была спящая Ирочка, но медсестра сказала, что он пойдет ей на пользу.
С трудом разжав сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в отворот его ветровки, Денис поцеловал исхудавшую ладошку и осторожно положил на постель. Все это время у него не было времени толком осмыслить сказанное женой. Только сейчас до него стала медленно доходить вся жестокая правда услышанного.
Распрямившись, машинально потирая застывшие плечи, он отошел к окну.
Больше не будет детей. Никогда. С этим надо научиться жить дальше. Надо привыкнуть к мысли, что не будет смешного мальчишки с озорными карими, как у него, глазами и непослушными вихрами. Не будет застенчивой и неожиданно смешливой сероглазой девчушки, копии своей мамы. Денис полгода потихоньку, втайне даже от Ириши представлял, какие у них будут дети – неважно, кто сначала, а кто потом, и так сжился с этими образами, что теперь малыши стояли перед глазами, как живые. Он даже знал, какие у них будут характеры, знал, что мальчуган будет любить плавать, что его трудно будет летом вытащить из воды, а зимой не заставить надеть варежки, и ручонки у него будут красными и замерзшими от снежков. А девочка будет любить рисовать смешные картинки и уверять, что вот это лохматое существо – папа, а тонкая тетя с длинными спиралевидными волосами – мама. Она будет с удовольствием сидеть у него на коленях и, жмурясь от предвкушения, слушать, как он, Денис, в сто первый раз рассказывает одну и ту же сказку. И еще они все вместе будут ездить на море… Малыши примутся там строить диковинные замки из песка, а они с Ирочкой – лежать, обнявшись, и с улыбкой смотреть на свое беспокойное потомство.
А теперь следовало как-то примириться с тем, что этих замечательных ребят не будет вовсе. Никаких и никогда.

Денис с силой втянул в себя воздух и прикрыл глаза. Может, это все – сон, подумал он. Невыносимо кошмарный сон. Самый дурацкий, который может только быть.
В коридоре что-то звякнуло, и он, открыв глаза, оглянулся.
Ирина спала, прижав кулачки к груди, словно пытаясь во время сна защитить что-то… Ему бросилось в глаза, как похудела жена за эти невыносимые недели. Полукружья ресниц лежат на синих кругах под запавшими глазами. Бледное печальное личико.
Маленькая моя, с нежностью подумал он. Сколько довелось перенести… Бедная девочка. И сегодня сколько времени ей пришлось ждать, пока он придет, снова и снова представляя себе его реакцию на слова о невозможности иметь других малышей.
Это ведь надо только додуматься – им расстаться.

Никакой другой жены ему, конечно, не надо. Зачем ему другая жена, что за глупости, внезапно рассердился он на Иру и даже покосился раздраженно в ее сторону – выдумает же! У него есть она, Ирочка. И больше никто ему не нужен. А это значит только одно – никаких детей. Ирочкиных детей иметь не суждено, а дети от другой женщины ему не нужны.
Правда, оставалась еще слабая, прямо-таки ничтожная надежда, что Ириша что-то не так поняла из объяснений врача.
Денис порывисто откачнулся от подоконника, к которому, оказывается, привалился, словно ноги перестали держать его сильное тренированное тело.
Сейчас он пойдет, найдет это «светило» и потребует все объяснить ему заново.

Через полчаса от надежды не осталось даже крохотного следа. Ее убил этот молодой стильный доктор своими умными словами. Он даже проявил объективность и самокритичность, добавив:
- Я вам советую все-таки не отчаиваться, а показать жену и другим врачам. Возможно, какие-то новые методики… нетрадиционная медицина… в конце концов, чудеса иногда случаются.
Но сама интонация его противоречила этим словам. Интонация говорила: «Вы, конечно, можете мне не верить, но я-то знаю, что не ошибаюсь».
И Денис как-то сразу ему поверил.
Разумеется, он не позволял безнадежным мыслям одолевать собой, привозил к Ирише все новых и новых светил, даже договорился о приеме с известным в области гинекологии врачом в Женеве, и, как только Ириша окрепла настолько, что могла выдержать перелет, свозил ее в Швейцарию.
Результатом всех усилий было одно. Ира худела, бледнела, выслушивая один уклончивый, но окончательный приговор за другим, пока Денис не взбеленился и не решил:
- Все, хватит! Больше никаких врачей! По крайней мере, в ближайшее время.
И, посмотрев на совершенно убитую горем жену, тихо добавил:
- Ну, может, позже… Тебе сначала надо все же еще поправиться. Я тебя в Италию свожу. Там солнышко… море…Поедем? А там… кто знает?
Это нерешительное восклицание вызвало у Иры неуверенную улыбку. Она прислонилась лбом к его плечу, и Денис тихонько погладил ее по спине.
Было решено, что в Италию они поедут весной, когда Ира закончит курс лечения, назначенного одним из светил.
Денис надеялся, что к тому времени она хоть немного успокоится, и исчезнет лихорадочная нервозность, перепады от угрюмого молчания к бурным слезам. И еще прекратятся периодически повторявшиеся скандалы, которые она сама теперь провоцировала, настаивая, чтобы он с ней развелся. Такие сцены повторялись регулярно после прогулок, во время которых им встречались дети всех возрастов – в колясках, на руках у родителей, бегающие, сосредоточенно ковыряющиеся в песочнице… И совсем большие дети, уже почти школьники, идущие с папой или мамой за ручку и задающие серьезным голоском свои важные и неотложные вопросы.
Денис старался так планировать маршруты этих гуляний, чтобы не проходить мимо детских площадок. Но дети были везде – в парке, на аллейках, в сквере. И тогда он научился не смотреть на них, а если все же какой-то малыш попадал в поле его зрения, старался, чтобы на лице его не отразилось никаких эмоций: Ирочка следила за его реакцией. Теперь Денис мог абсолютно бесстрастно смотреть на любую умилительную сцену.
Он равнодушно окидывал глазами очаровательных малышей и отворачивался в сторону. Денис с надеждой ждал весны. Весной они поедут в Италию. А потом… Кто же знает, что случиться потом? Но очень хотелось надеяться, что что-то хорошее.

* * *

Ни в какую Италию они не поехали.
Все случилось неожиданно, когда, казалось, самое страшное уже позади, и от коварства судьбы, так подло нанесшей этот удар в спину, становилось просто не по себе.
В феврале Денису понадобилось поехать в Германию. Он страшно запустил все дела на фирме, переложив все обязанности на своих помощников. Ребята знали о происходящих в его семье событиях, очень сочувствовали, справлялись сами, как могли, и даже неплохо справлялись. Во всяком случае, все двигалось в заданном темпе и без особых проблем. А с теми, что возникали, удавалось сладить. Но Денис понимал, что долго так продолжаться не может – у дела должен быть руководитель. Один. Тот, кто определяет всю политику и берет на себя ответственность. И настал момент, когда без него, без его личного присутствия больше нельзя было обходиться. Инвесторы и заказчики все настойчивее желали видеть на переговорах не заместителей, а самого генерального директора и владельца. Да и сам Денис почувствовал, что пора работать.

С Ирочкой он все обсудил, и жена отстраненным голосом – она теперь так говорила почти всегда – одобрила его решение. В конце концов, сказала она тихо, жизнь-то не замерла. Денис с ней согласился.
Он стал приезжать на фирму, в первое время ненадолго, затем, постепенно все больше погружаясь в дела, оставался с каждым днем все дольше. Елена Николаевна, которая теперь жила с ними, сказала как-то:
- Денис, я ошибаюсь, или ты намеренно задерживаешься на работе, чтобы поменьше бывать дома?
Она произнесла эти слова каким-то ломким, высоким голосом, и в лице мелькнуло неприязненное выражение. С некоторых пор Денису стало трудно находить общий язык с тещей. Это было тем более неприятно, что раньше они дружили и великолепно общались. Что касается полковника, тот и вовсе старался с зятем не общаться напрямую после той аварии. Он не говорил прямо, но Денис чувствовал: отец Ирины обвиняет в случившемся его. И так как Денис сам считал себя виноватым, этот несказанный упрек воспринимался им крайне болезненно.
- Нет, Елена Николаевна, вы ошибаетесь, - вежливо ответил он, - просто накопились кое-какие важные дела, их надо разрешить как можно быстрее.
- Да, конечно, - кивнула она, но в глазах, так похожих на Иришины, мелькнуло недоверие. Это тоже больно ранило, но он заставил себя не обращать на это внимание.

Так или иначе, а от поездки уклониться никак не получалось. От нее очень многое зависело в плане дальнейшего расцвета фирмы. И Денис, с облегчением замечая, что Ириша стала спокойнее, позволил себе понадеяться, что не случиться ничего страшного, если он уедет на пару недель. В конце концов, она же остается не одна, а с родителями, убеждал он себя в самолете. Да и времени уже сколько прошло…
В Германии Денис с головой погрузился в решение множества вопросов и задач, решить которые нужно было безотлагательно. Но каждый вечер звонил домой, в Москву. Елена Николаевна давала стандартный ответ:
- У нас все по-старому, Денис.
А сама Ириша, взяв у матери трубку, тихо говорила что-то вроде: «Я люблю тебя, скучаю, приезжай поскорее».
Денис клялся, что тоже скучает, обещал приехать, как только освободиться, и с облегченным сердцем жил до следующего вечера.

А потом у Ирины случился нервный срыв.
Именно в тот день, когда родители, успокоенные заверением врачей, что она пошла на поправку, и видом дочери, спокойно читающей книжку, позволили себя уговорить принять приглашение на семейный праздник к старым друзьям. С Ирой вызвалась посидеть Тамара, жена двоюродного брата Елены Николаевны. Правда, раньше, до аварии Ирочка недолюбливала эту пару – своего дядюшку и его супругу. Это были крайне самоуверенные люди, безапелляционно рассуждавшие обо всем на свете, всему и всем, с чем они были не согласны, выносившие нелицеприятный приговор.
Ирина часто спорила с дядей – когда была подростком, и позднее, в первые годы учебы в институте. Пока не познакомилась с Денисом. Именно он ей сказал однажды:
- Малыш, охота тебе тратить эмоции на этих вампиров? Они ведь никогда ни с чем не согласятся. Ты только даром теряешь время.
- Но они несут полную чушь, - попыталась возразить Ириша еще в пылу схватки с дядюшкой по поводу музыкальных направлений, предпочитаемых нынешней молодежью.
- Ну и пусть несут, - рассмеялся Денис, - ты же все равно остаешься при своем мнении? Пускай и у них будет свое. Не позволяй втягивать себя в бесполезные споры. Это также продуктивно, как дебаты о том, что было раньше: курица или яйцо.
Ириша рассмеялась своим заливистым, детским смехом, неизменно вызывающим у мужа улыбку, и разговор быстро перешел в совершенно иную плоскость, никаким боком дяди не касающуюся.

Но теперь, после аварии и дядя, и тетка с большим сочувствием относились «к бедной девочке». Поэтому, когда Тамара позвонила узнать последние новости и услышала, что Ириша остается на пару часов одна, а это нежелательно – с некоторых пор она испытывала беспокойство, находясь в полном одиночестве, с энтузиазмом вызвалась побыть с племянницей мужа.
И Елена Николаевна это предложение с охотой приняла.
Теперь уже нельзя будет сказать абсолютно точно, что именно из слов тетки спровоцировало ту ужасающую истерику, но когда вернулись из Звенигорода родители, оказалось, что у дочери нервный срыв, и вызванная Тамарой бригада медиков уже отвезла ее в больницу.

- Ужаснее всего, - сказал Денис Алексею, который машинально крошил в пальцах сигарету, даже не замечая этого, - что я дал согласие определить ее в клинику неврозов. Меня вызвали наутро телеграммой. В Москве я был уже через четыре часа, примчался в больницу. А там этот врач, знакомый того самого дяди, важный такой, уверил меня, что вполне возможен рецидив, а это уже опасно для ее здоровья. Такие вот срывы крайне ослабляют нервную систему. И надо бы провести курс лечения, чтобы исключить даже саму возможность…

Денис не сразу согласился. Какая клиника, зачем? Достаточно и больницы. И вообще, что могло вызвать этот приступ, когда Ириша, по словам напуганной Тамары, буквально набросилась на нее?
- Что вы ей сказали? – допытывался он у этой сухощавой, высокой женщины со старомодным бубликом крашенных волос.
- Да ничего особенного я не сказала, - поджав губы, ответила та, - вот так всегда, согласишься сделать людям добро – и получишь в ответ. Просто сидели, смотрели телевизор. А потом она вдруг накинулась, ну просто как фурия…
Денис ей не поверил. Не могла его Ириша ни с того ни с сего «накинуться», хоть и говорят врачи, что агрессию могла спровоцировать какая-то передача о детях, а подавляемые в течение нескольких месяцев эмоции просились наружу, и тем самым нашли выход. Все по науке, но беспричинная агрессия и Ириша? Эти понятия просто несовместимы.
Как бы то ни было, врачи - и те, из больницы, и другие, которых он, Денис, разыскал и привез к жене, после консилиума смогли убедить его, что такое лечение необходимо для блага самой Ириши. И тогда он согласился.

- Я забрал ее оттуда через два месяца. Их хватило для «подавления агрессии». И для того, чтобы Ириша стала такой, как сейчас, - в глазах Дениса появилась боль, и на минуту исчезло бесстрастное выражение, с котором он вел эту грустную повесть.
Врачи сказали, что она никак не могла смириться с мыслью о невозможности родить. И это, по всей вероятности, в совокупности с каким-то неудачным замечанием Тамары и вызывало немотивированную ярость. Ту самую ярость, с которой она «накинулась» на тетку и так напугала ее, что та, не дожидаясь приезда невестки и ее мужа, сама вызвала «скорую помощь».

- Теперь Ириша смирилась со всем. А смирившись, превратилась в тихое, послушное существо, ребенка, крайне боящегося сделать что-то не так – ведь иначе, по ее убеждению, я уйду от нее. Этот страх так и сидит в ней – что однажды она мне надоест, и я с ней разведусь. Раньше, до клиники, она буквально уговаривала меня подать на развод, а теперь избегает произносить даже само слово. Я ничего, понимаешь, ничего не могу сделать, чтобы разубедить ее в том, что не собираюсь с ней разводиться. Что люблю ее по-прежнему, и даже сильнее, - Денис стукнул кулаком по перилам, поморщился от боли, посмотрел на руку. Перевел взгляд на Алексея.
- Поэтому вы сегодня так внимательно наблюдали за каждым ее движением? – негромко спросил тот.
- Если Ириша делает что-то, по ее мнению, не так, она страшно расстраивается, - пояснил Денис.

Мужчины помолчали. Глаза Алексея следили за полетом какой-то птички, совершающей круги вблизи от того места, где они стояли. Стриж, наверное… Он пытался прийти в себя от услышанного, подобрать какие-то слова, чтобы дать понять Денису, что искренне сочувствует ему. И не мог. Что тут скажешь?
Так и не сумев придумать что-то, он лишь стиснул ладонь друга. Тот в ответ благодарно пожал его руку, глубоко прерывисто вздохнул. Очевидно, рассказав, он снова заново пережил все, что случилось.
- А переехали вы когда?
- Где-то с год назад, наверное. Ирише было трудно видеть ту обстановку, где мы готовились к появлению малыша, - Денис устало потер двумя пальцами переносицу, - я и подумал, что чем делать ремонт, лучше вообще сменить квартиру. Поискал подходящий вариант… и вот, - он обвел рукой балкон.
- Ириша одобрила?
- Да…, - с заминкой последовал ответ, - во всяком случае, не отвергла. Я возил ее по другим адресам, надеялся, она отвлечется хоть немного, заинтересуется…
- Ну и…?
- Да как-то,- Денис пожал одним плечом – не знаю… Ей, казалось, все равно. Входила, смотрела комнаты, почти ничего не говорила. Когда я спрашивал, нравится ли, отвечала: «не знаю».
- А здесь?
- А про «здесь» сказала: «тут красиво». Ей сначала двор приглянулся, кажется. А в квартире даже улыбнулась. Я и решил, что переедем сюда. Как считаешь, не зря? – с внезапным беспокойством спросил он.
- Мне здесь нравится, - кивнул Алексей, - и раз Ирише здесь уютно…
- Да я не знаю, уютно ей или нет! - выкрикнул с каким-то отчаянием Денис. – Ничего я сейчас не знаю.
Алексей смущенно замолчал.
- Дэни… А вы не думали… Ну, сделать другие осмотры… Сейчас, когда прошло время. Может, она все-таки сможет… ребенка родить?
- Не сможет, - неожиданно сухо ответил он, - мы перепробовали все, что в человеческих силах, поверь мне. Я даже о суррогатном материнстве думал.
- Это когда кто-то рожает, а вы ребенка забираете?
- Ну, примерно... Только теперь уже я боюсь... Наслушался разных историй, как эти самые мамаши ребенка отдавать отказываются... Иринке только такого не хватало для полного счастья. Не дай Бог, что-то подобное - у нее снова приступ случится. Ей совсем нельзя нервничать. А, кроме того..., - Денис затянулся, - боюсь, что даже, если бы случилось чудо, и она смогла бы родить, это не исправило ситуацию, а наоборот, осложнило бы ее. У Ириши теперь развился какой-то страх перед детьми. Она избегает с ними общаться.
Он встретил удивленный взгляд друга и грустно улыбнулся одними глазами:
- Да, так и есть. Врачи говорят, что так отреагировало ее подсознание. На то, что случилось тогда.

- Знаешь, а я думал, это Ирочка тут все обставляла, - проговорил Алексей через две минуты, в течение которых царило молчание, - решил, что она придумала все эту красоту в комнатах. Так все по цветам подобрано… Здорово.
- В комнатах… - Денис рассеянно улыбнулся и потянулся всем телом, словно у него затекли мышцы, - в комнатах все Елена Николаевна придумала. А Ириша ей помогала иногда. Она хорошо понимает эти вещи – сочетаемость оттенков, стили. Это у нее никуда не делось. Да и я кое-где внес парочку предложений…
- Ладно, - неожиданно перебил он себя, - я тебя тут заморил совсем. Давай вечер воспоминаний прикроем, если не возражаешь? Все время забываю, что ты устал, наверное. Каких развлечений желаешь?
- Домашних, - хмыкнул Алексей, - посидеть перед телевизором, кино какое-нибудь поглазеть. Такое вот у меня банальное желание. Не против? Или Ирише телевизор нельзя?
- Ну почему? Она же не инвалид, - невозмутимо произнес Денис, и могло показаться, что не было этого тяжелого рассказа – так буднично прозвучали его слова, - только ужастики и мордобой нежелательны, а прочее – как у всех. Да только она спит уже, наверное - сейчас стала рано засыпать. Или просто лежит, музыку слушает. Она так любит – чтобы музыка негромко играла, а она с закрытыми глазами лежит. Так что я сейчас к тебе присоединюсь, только к ней зайду, узнаю, не надо ли чего.
Алексей хлопнул его по спине:
- Ну, пойдем, покажешь, где тут можно выбрать кино по душе.
- Сразу предупреждаю: всяких там Ван Даммов нет.
- И не надо. Мне бы Феллини или Вуди Алена, - манерно растягивая слова, сказал Алексей, выполняя безмолвную просьбу друга – не продолжать беседу в прежнем ключе. Все рассказанное просто отражает суть вещей. И только. А жить надо дальше и, по возможности, без похоронного настроя.
- Алена не обещаю, а Феллини где-то был…, - не удивляясь, ответил Денис, - правда, будешь смотреть?
Алексей расхохотался:
- Да нет, мне бы чего попроще. Вполне можно какой-нибудь детектив.
- Наш человек.

Увидев, что друзья собрались зайти в комнату, Нина Андреевна неслышно вышла в коридор. Постояла там, прислушалась – не зовет ли Ириша, и пошла к себе.
Она некоторое время наблюдала за ними через прозрачные занавески – не специально, просто хотела было выйти на лоджию и – услышала голоса друзей. Собралась сразу уйти, но на несколько минут задержалась, рассматривая похожие фигуры.
У молодых людей, и правда, было много общего, как она приметила еще раньше, во время ужина. Оба высокие – не меньше метра девяносто, стройные, спортивные. Настойчивые, целеустремленные, что один, что второй – это сразу видно, с первого взгляда.
Алексей этот ей понравился еще и другим – своей способностью смущаться. Она улыбнулась, вспомнив первую встречу в коридоре, его мгновенное замешательство. Нина Андреевна была убеждена – если человек в наше дрянное время, когда наверх вылезло много всякой нечисти, сохранил способность смущаться – ему можно доверять.
Она была рада, что у Дениса, которого привыкла за эти трудные годы считать родным, такой друг. Мальчику нужен друг – настоящий, из тех, с кем он дружил раньше, еще не достигнув такого успеха и благополучия.
У Дениса было много знакомых, но львиная доля их появилась не так давно, и Нина Андреевна не слишком верила в эту скоропалительную дружбу. Когда начинают дружить с состоявшимся, удачливым бизнесменом, пусть и не из первой десятки, что называется, не самым богатым, это немного настораживает. А Денису необходим человек, с которым можно поделится наболевшим. Похоже, что этот Алексей – из таких.
Она еще раз поглядела на две головы – темноволосую Дениса, с густыми непослушными, слегка волнистыми прядями, и темно-каштановую голову гостя, обе – красиво постриженные, но голова Алексея была более аккуратной. А Денису надо бы сходить к парикмахеру, решила она. Нужно будет завтра ему напомнить.
С этой мыслью женщина удалилась в свою комнату, по дороге поправив завернувшийся уголок ковра – а то Ирочка или кто-нибудь из ребят еще споткнутся и растянутся тут, на полу. Вот шуму будет…

* * *

- Ну, я тебе всех представлю, затем походишь, осмотришься, да? Или наоборот?
- Лучше наоборот. Давай, я сначала поброжу, поглазею, а затем уж поговорим, все обсудим.
- Можно и так, - покладисто согласился Денис, просматривая какие-то бумаги, которые он выудил из прозрачной пластиковой папки, - тебе провожатого дать? Я, понимаешь, сам не смогу, у меня прямо сейчас встреча запланирована…
- Ну, и встречайся себе на здоровье, я и сам не заблужусь, - хмыкнул Алексей.
Они уже подъезжали к стоянке перед зданием, где находилась Дизайн-студия, о чем прохожих извещала элегантная табличка, что висела в числе других на стене рядом со входом.
- Нарядно устроился, - заметил он, выходя из салона автомобиля.
- Старался, - скупо улыбнулся Денис, видимо, уже весь во власти предстоящей встречи.
- Здравствуйте, Денис Анатольевич, - прощебетали две молодые красотки, торопящиеся мимо них к крыльцу.
- Доброе утро, - приветливо ответил тот. Девушки окинули заинтересованным взглядом Алексея и взбежали вверх по ступенькам.
- У тебя тут, я смотрю, заманчиво, - протянул он, провожая девушек глазами
- А ты думал…

В студию вела из холла крохотная лестничка в три широких ступеньки. Дверь с похожей на ту, первую, табличкой, пропустила их внутрь. И на Алексея как-то сразу обрушился шум. Он доносился из всех четырех комнат, чьи двери выходили в общий коридор, и сливался в смешанный разноголосый гул, в котором доминировали два голоса – мужской, молодой, запальчиво и гневно что-то доказывающий, и девичий, насмешливый и тоже чем-то недовольный.
- У нас тут весело, - ответил Денис на невысказанное смешливое удивление друга, - привыкай.
Он завернул в первую же комнату и с ходу включился в горячее обсуждение какой-то идеи, буквально на полфразе подхватив мысль, высказанную высоким худым юношей в очках, весьма нетривиально одетым – в ярко-зеленую рубашку с оранжевым галстуком и коричневые шорты. Из широких штанин выглядывали бледные ноги.
Алексей заинтересованно огляделся, пытаясь сориентироваться в обстановке, которую попал. Помещение было отделано со вкусом, но без шика – стильная рабочая простота, что называется. На столах компьютеры еле видны из-под кип рулонов, каких-то листов, вырезок, чертежей и журналов. Несмотря на ранний час, большинство сотрудников были уже на местах и увлеченно занимались делом.
Молодой мужчина нехрупкого телосложения со взлохмаченной шевелюрой разговаривал по телефону, пытаясь убедить в чем-то невидимого собеседника и употребляя непарламентские выражения, не смущаясь присутствием в комнате девушек. Женщина средних лет искала что-то в журналах, кипа которых лежала перед ней. Она быстро и нервно пролистывала очередной журнал и, не найдя искомого, раздраженно бросала его прямо на пол и хватала следующий.
У окна беседовали мужчина и девушка – одна из тех, что обогнали их с Денисом на лестнице. Он оглянулась на спорящих, увидела Алексея, на секунду задержала на нем взгляд и снова отвернулась.
В этот момент лохматый парень завернул в телефонную трубку многоэтажное ругательство, что было встречено возмущенным возгласом дамы с журналами. А Денис оторвался от разговора с зелено-рубашечным очкариком и негромко заметил:
- Кирилл, ты бы потише, а?
Тот увидел начальство, приход которого, по всей видимости, до сих пор остался для него незамеченным, быстро закивал, но тут услышал еще что-то, его не устраивающее, и прошипел:
- Да ты… это… совсем уже.
Это прозвучало смешно и по-детски, учитывая предыдущие ответы. Не умел парень доходчиво общаться без мата, очевидно.
Алексей тихонько фыркнул.
Денис вспомнил о нем, обернулся:
- Ну, ты тут поблуждай, лады? А потом найдешь меня. Я где-то тут. Или у себя, в крайнем случае. Это – в конце коридора, тебе покажут.
Тут зелено-рубашечный потерял терпение и, с неприязнью глядя на Алексея, простонал:
- Денис Анатольич, время уйдет!
Решив не мешать работе коллектива, Алексей тихонько вышел в коридор.

Полчаса спустя, набродившись по всем комнатам и в одной даже чуть поспорив на тему сочетаемости цветов с каким-то смешливым черноволосым молодым типом, которого девушка за соседним столом называла «Юрич», он в результате оказался все в том же коридоре, ближе к концу. Здесь выяснилось, что помещение расширялось и образовывало квадратный мини-холл. За столом у окна сидела девушка с короткой стрижкой, которая, казалось, одновременно разговаривала по трем телефонам – двум стационарным и одному сотовому. Рядом с девушкой стоял диванчик и какой-то цветок в большой кадке. Судя по ярко-зеленым блестящим листьям растения, цветок пользовался большой любовью и вниманием.
Узрев праздношатающегося посетителя, девушка оторвалась от разговора и, прикрыв ладонью одну трубку и отложив в сторону другую, вопросительно взглянула на него.
- Я с Денисом… То есть, с Денисом Анатольевичем, - поправился Алексей.
- Присядьте, - приветливо сказала девушка, - он сейчас подойдет, - и указала на диван.
Алексей кивнул, но присаживаться не стал, а отошел к широкому окну и посмотрел на улицу. Впечатлений от увиденного было много, хотелось немного их как-то … упорядочить, что ли, до новой встречи в другом.
Он знал и раньше, что Дэн владеет собственной студией и процветает, но как-то это знание не давало представления о реальной картине вещей. Сам Алексей был на данный момент младшим партнером в одной небольшой фирмочке, которая торговала мебелью, а в самой фирме занимал положение заместителя директора по коммерческим вопросам.
Нет, старшие партнеры его не надували, прибылью делились честно, и на жизнь ему хватало. Но скука одолевала смертная, особенно в последние месяцы. Беда была в том, что его компаньоны – люди зрелые, что называется, не первой молодости, острожные и предпочитающие лучше недополучить какую-то часть потенциальных доходов, чем рисковать. И как Алексей ни бился, доказывая, что все прогрессивное человечество, по крайней мере, то, что занимается бизнесом, так – без выдумки, чрезмерно консервативно, дела не ведет, все было впустую. Каких только ходов он не предлагал, его партнеры недовольно морщились, если в предложениях был хоть намек на непохожие на привычные им за четыре года – столько существовала их фирма – формы работы.
- Алеша, давай не будем гнаться за журавлем, - была любимая присказка Степанова, его старшего компаньона, - прибыль есть, покупатели идут, фирма держится. И это замечательно. А ведь могли и прогореть, как другие, ты посмотри на тот же …
Дальше следовал длинный список лопнувших за последний год фирм.
Алексей только безнадежно вздыхал, понимая, что, пока он принадлежит к этой компании, руки у него связаны.

Конечно, в чем-то Степанов был прав. Фирма, хоть и не блистала, не открывала филиал за филиалом, как более молодые и бойкие конкуренты, но неизменно держалась на плаву. И ощущался в ней дух солидности, надежности и какой-то степенности, что особенно ценилось Алексеевыми партнерами. Наверное, эту же надежность и солидность чувствовали и покупатели, раз их поток не иссякал.
Он становился бы еще сильнее, если бы партнеры шли на предложенные Алексеем меры – сезонные скидки, распродажи, подарки постоянным покупателям. Но…
Тем не менее, салон-магазин работал, сотрудники, привлеченные социальным пакетом и процентами от продаж, а также месячным оплачиваемым отпуском, держались за свои места.
Но такой атмосферы всеобщей занятости любимым делом, какую он смог наблюдать здесь, в этом чуть неформальном, на его взгляд, заведении, не было. Солидность была, это да, куда ж без солидности. А вот радости от работы – от самой работы, а не от ее наличия – не было.
Все это, в свою очередь, с лихвой присутствовало в Денисовой студии. Энтузиазм был, споры, громкие обсуждения, сосредоточенная работа, болтовня по телефону – по делу и без, врывающиеся запыхавшиеся опоздавшие сотрудники, взлохмаченные склонившиеся над столом за экраном монитора головы. А пресловутой солидности не было и в помине. Зато появлялось четкое ощущение, что тут работают люди, объединенные одним увлечением, которое из хобби превратилось в работу, и занимающиеся ею с радостью, а не просто ради зарплаты отсиживающие здесь часы.
Да и вид самих сотрудников наводил на мысль, что от них требуется работа мысли и результат, а не внешний лоск. По крайней мере, на работе у Алексея было бы немыслимо появиться кому-то из персонала в шортах или в майке с каким-то замысловатым рисунком, как одна из девушек, попавшихся Алексею на глаза в коридоре.

Он даже не ожидал, что ему тут так понравится. Предвкушая, как он собственными глазами посмотрит на созданное Денисом на пустом месте процветающее Дизайн-агентство, Алексей рассчитывал увидеть четкую, хорошо организованную работу, расторопных сотрудников, на лету ловящих распоряжения шефа, шикарный представительный офис и охранников в форме у входа.
После получасового свободного «блуждания» по офисам, заглядывания в кабинеты, созерцания склонившихся голов - группами по две-три Алексей понял, что эта фирма крайне далека от созданного в его представлении образа. Но не разочаровался, а напротив, восхитился. И понял, что очень хочет стать здесь "своим", несмотря на то, что охранник у двери стоял один – в самом низу, у лестницы, обилие заказчиков не бросалось в глаза, а представительностью и шиком здесь не пахло. Пахло творчеством, процветанием и полной свободой мысли, которые каждый сотрудник мог высказать шефу – и отнюдь не в самой подобострастной форме, как было принято на фирме, где работал Алексей.
Правда, появилась небольшая опаска, что он придется здесь «не ко двору». Алексей, разумеется, понимал, что будет тут не рядовым работником. Если дело пойдет, он будет занимать такое же место, как и Денис, работать с ним на равных, и, по большому счету, отношение всех этих представителей столичной молодежи ему должно быть до лампочки. Но очень хотелось «вписаться». Было огромное желание, чтобы эти ребята считали его не просто приятелем их шефа и владельца, который, благодаря знакомству и дружеским связям, втерся в их дело.
А, ладно, через минуту сомнений решил он для себя с привычным оптимизмом, прорвемся.
Тут его размышления прервал вопрос:
- Освежиться не желаете?
- Простите?
Секретарша стояла возле него с пластиковым стаканчиком и вкусно запотевшей бутылкой минералки. Алексей, только сейчас ощутивший, как у него пересохло в горле, согласился «освежиться». Девушка молча улыбнулась, аккуратно налила воды в стаканчик и подала ему.
- Лен, ты не помнишь, я тебе договор отдавал? Ну, с «Велл-инвест»? – влетел в холл очередной запыхавшийся юноша.
- Нет, - мотнула головой девушка.
- Точно?
- Точно.
- Блин! – выпалил юноша и умчался.
Девушка Лена прыснула, покосилась на Алексея, пробормотала что-то вроде: «вот олух»!
Затем вдруг тоже заторопилась, не глядя, поставила бутылку на стол и сама куда-то побежала.
Алексей негромко рассмеялся, переставил бутылку от края стола поближе к центру и довольно потянулся. Ему здесь страшно нравилось.

- Осмотрелся? – появился в арочном проеме Денис, – уже минералочку пьешь? Сумел обольстить мою секретаршу?
- Стараюсь время не терять, - в тон ему ответил Алексей. Он прошел в распахнутую гостеприимным хозяином дверь кабинета, огляделся, одобрительно присвистнул.
- Садись, располагайся. Сейчас сделаю пару звонков – это пять минут. И будем говорить. Я уже ребятам сказал, чтобы зашли через четверть часика, пообщаемся все вместе…
И он принялся быстро нажимать на кнопки.
Проведя в темпе – и впрямь уложившись в несколько минут – два разговора, насколько мог судить Алексей по ответам и вопросам, вполне его удовлетворивших, Денис положил трубку и улыбнулся.
- Ну, давай, делись впечатлениями.
- Мне нравится, - честно признался Алексей, - а что, тут всегда так… шумно?
- Ага, вот так, в вечном бардаке и живем, - подтвердил Денис, - спорщики все подобрались – не дай Бог. И поорать мастера. Ты еще мало видел. Иногда тут прямо пыль столбом стоит – все эмоциональные, выше некуда. Друг другу свою правоту доказывают. Иной раз чуть до рукопашной не доходит. Я подозреваю, - усмехнулся он, - это они при мне еще сдерживаются. Наверное, мой начальственный статус их остужает. Все ж таки на шефа не поорешь, даже если очень хочется. А вообще, они у меня молодцы. Знаешь, такие идеи выдают – аж дух иногда захватывает.
- Причем, осеняет их, как правило, ближе к концу рабочего дня, - в шутку пожаловался он, - так что иногда чуть ли не до ночи сидим. Хотя я и сам время от времени среди ночи к компьютеру плетусь и сижу почти до утра, - протянул он тут же.
Алексей весело рассмеялся:
- Творческие люди, что с вас возьмешь!
- Ага, особенно когда надо налоги разные платить, и другие платежи за глотку берут, а прибыль почему-то запаздывает. Вот тут самое творчество и начинается.
- Слушай…
Алексей чуть помялся, но все-таки спросил, чувствуя себя немного глупо, но вопрос свой все-таки задал:
- А этот парнишка… ну, ты с ним сейчас общался, тот в шортах… Он так всегда на работу ходит?
Денис весело расхохотался:
- Впечатлил тебя Мишка? Нет, он сейчас в отпуске вообще-то. Просто ему вчера, видишь ли, в голову одна идея пришла, наверное, пока на пляже лежал, вот и примчался сообщить. Это с ним я встретиться торопился, а то он тут у нас самый неуемный – вовремя не поймаешь, так и улетит в голубую даль, осененный новой идеей.
Зазвенел телефон. Схватив трубку, Денис послушал пару секунд и расплылся в улыбке:
- Валентин Федорович, хорошо, что вы позвонили! Я собирался с вами сегодня связаться. Тут мы кое-что придумали…
Алексей с интересом послушал изложение, очевидно новой концепции заказа, наблюдая за тем, как Денис ловко удерживая трубку между плечом и ухом, умудряется еще что-то строчить на ходу в большом блокноте. «Гай Юлий Цезарь», с насмешливым уважением подумал он.
- Замечательно, что у нас с вами совпадают мнения, - завершал разговор Денис, - мы все рассчитаем, прикинем с учетом нового все до мелочей и послезавтра готовы будем дать вам окончательные цифры. Устраивает вас? Прекрасно. Всего наилучшего.
Проговорив еще парочку любезностей, Денис распрощался и повесил трубку. Довольно зажмурился, потянулся всем телом.
- Вот таких заказчиков я люблю, - поделился он с Алексеем, - знает, чего хочет, сам четко излагает собственное видение результата и не гнушается спросить мнения людей, которых нанимает выполнить работу. А, то, знаешь, какие бывают…, - он негромко рассмеялся,- тут недавно такая история была… Одна дамочка возжелала «виллу в парфенонском стиле» Я с ней и так, и этак – что ж ты, милая, имеешь в виду? Грецию? Античность? Фрески? Нет. Оказалось, хотела дамочка домик, в котором все будет белым. Все абсолютно, вплоть до ковров. Ради Бога, имеет полное право. А «парфенонский» - потому что, она думала, это так называется. Вот такая женщина в белом. Ох, погоди, - внезапно вскочил он, - совсем забыл. Пять секунд…- он схватил какой-то листок и выскочил за дверь

Алексей поднял упавший со стола другой лист, положил на место. Он хорошо теперь понимал увлеченность друга. Наверное, это чуть сумасшедшее дело помогает ему хоть немного отвлечься.
По какому-то негласному уговору они больше не возвращались ко вчерашней теме. О чем тут можно говорить? Только лишний раз травить душу. Утром, когда они завтракали, Ириша еще не встала, как сказал Денис. Нина Андреевна, собиравшаяся куда-то по делам, выпила с ними чашку кофе и убежала, сказав Денису, что вернется через час-полтора. Он только кивнул.
Вся история, рассказанная другом, произвела на него сильнейшее впечатление. Он спросил утром, как Ирочка, и получил спокойный отвел Дениса:
- Спасибо, все отлично.
Тем и удовлетворился. И решил более к теме ее здоровья не возвращаться.

* * *

Денис вернулся не один, а с большой компанией все тех же молодых талантов, большинство которых Алексей уже успел встретить во время своего блуждания по офису. Только двоих из этой ватаги он видел впервые - мужчину лет сорока в светло-сером костюме и застегнутой на все пуговицы рубашке с галстуком, несмотря на жару и царящую на студии свободу нравов в смысле одежды, и девушку в черных брючках и желтой рубашке с распахнутым воротником. В вырезе соблазнительно виднелось загорелое тело. Пробежав глазами по фигурке девушки и машинально отметив ее красивые, эффектно облегаемые какой-то струящейся на вид тканью, ножки, Алексей перевел взгляд на мужчину и подумал: «Человек в футляре какой-то».
Сдержанно переговариваясь и с интересом поглядывая на него, компания расселась вокруг длинного овального стола, так что Алексей оказался немного наискосок от «новенькой» девушки и рядом с Денисом.
- Ну, вот, ребята, - заговорил тот так, словно продолжал начатый еще в коридоре разговор – а может, так и было, - это Алексей Васильевич Свешников. Если все удачно сложится, он будет в нашей фирме руководить всеми вопросами, касающимися нового направления. В будущем, если, опять же, нам повезет, и удастся открыть не просто отдел, а новый салон «Офис.com», Алексей Васильевич станет его коммерческим директором. Так что давайте, я вас сейчас всех быстренько представлю, и начнем беседовать.
- Очень-очень приятно, - чуть язвительно проговорил лохматый парень, что давеча страстно матерился по телефону.
- Мне тоже, - моментально среагировал Алесей, - особенно с вами.
Все рассмеялись, парень сердито насупился, а Денис, смеясь, сказал:
- Ну, получил? Твои обычные шуточки здесь не пройдут - тут же и обратно словишь, имей в виду. Алексей Васильевич у нас на язык тоже остер.
- Кстати, Денис, - прервал Алексей речь друга, - у меня есть сходу одно предложение – исключительно пользы дела ради. Я успел увидеть, что здесь процветает демократия, и потому сразу говорю, несмотря на громкий титул, присвоенный мне, не стану обижаться, если вокруг меня не будет подниматься излишняя суета. Даже если в процессе обсуждения новых проектов меня назовут «Алексеем», обещаю штрафных санкций не накладывать. Только вот что – на «Леху» и прочие производные я не отзываюсь, - тут же предупредил он.
И ощутимо почувствовал, как в комнате окончательно рассеялось то легкое напряжение, которое все же овладело собранием в первый момент.
- За производными дело не станет, - пробурчал тихонько парень, - у нас тут волю дай, всех на производные разберут.
- Особенно ты, - негромко произнесла девчушка, которая сначала попалась им у входа, а затем что-то обсуждала у окна, - вечно любое совещание в балаган превратит.
Алексей услышал и улыбнулся ей, девчушка залилась краской смущения, но тоже заулыбалась.
- Это была ценная поправка, Леша, - смеясь, сказал Денис, - а то народ тут увлекающийся, в споре хорошо, если козлом не назовут. Но – время идет. Итак, Валентин Игоревич, - показал он рукой на мужчину «в футляре», - наш главный эксперт в мире законов и постановлений. Штатный юрист. Со всеми проблемами, вопросами, просто затруднениями в плане «можно» и «нельзя», а также «если нельзя, то как сделать так, чтобы стало можно» - обращаемся к нему. Ни разу не было случая, чтобы не нашелся выход.
Ребята негромко зааплодировали, а юрист сухо кивнул Алексею. Он, кстати, был единственным из всех присутствующих, кто даже не улыбнулся во время предыдущей сценки. Сдержанный, серьезный, непроницаемый. Как и положено юристам.
- Кирилл, - продолжал церемонию представления Денис, - наш руководитель отдела продаж. Несмотря на повышенную лохматость и пристрастие к нецензурным выражениям, вполне компетентен, свое дело знает хорошо и может практически любого потенциального клиента убедить, что ему нужно сделать заказ именно в нашей студии.
Ребята засмеялись, Кирилл чуть растерянно провел пятерней по волосам, пытаясь пригладить их, но дела нисколько не поправил.
- Денис Анатольевич! Что уж вы из меня какого-то монстра делаете? Когда я матерился?
- Пять минут назад, - безапелляционно заявила женщина, что увлеченно просматривала журналы и возмущалась Кирилловыми выражениями, - правильно тебе говорят, совсем совесть потерял!
- Ну, - подтвердил тот, кого, как слышал Алексей, называли «Юричем», - просто хам трамвайный, в натуре, - и рассмеялся.
- Роман Юрьевич, а в подавляющем большинстве случаев – просто Роман, - с улыбкой сказал Денис, показав на него рукой, - великолепный, талантливый художник, дизайнер и колорист, что называется, от Бога.
Алексей кивнул. Роман, с симпатией глядя на него открытым взглядом, широко улыбнулся:
- Вот мне рекламу сделали! Прямо эпитафия на могилку! Помирать не жалко.
- Погоди помирать, Рома, ты нам и тут пока нужен.
- Ну, ладно, - покивал тот, - ты тогда скажи, когда можно будет, идет?
- Договорились.
Шутки и смех сопровождали всю церемонию знакомства. Ребята окончательно оттаяли, поняли, что Алексей ничем не угрожает сложившейся в коллективе атмосфере доброй насмешливости и взаимной симпатии и старались вовсю.

Сидя наискось от Алексея, Лариса исподволь изучала его, скользя глазами по фигуре, и второй уже раз за утро отмечая подтянутость, даже элегантность внешнего вида вкупе с чуточку небрежной прической и несуетливостью движений.
Она сегодня немного опоздала и потому была взбудоражена чуточку сильнее обычного. Чаще всего девушка сохраняла невозмутимое спокойствие.
Взлетев по ступенькам, она быстро пошла по коридору, торопясь к себе в кабинет - ее со вчерашнего дня ждали наброски по рекламе в транспорте, окончательный вариант которых требовалось представить шефу еще два дня назад. Накануне Лара просветила начальство, что сроки ей поставлены "просто нереальные", и даже при ее одаренности невозможно создать что-то стоящее за полтора дня.
При этом она чуть улыбалась краешком губ, надеясь, что эта "загадочность Моны Лизы" в отличие от всегдашней непроницаемости поможет ей убедить Дениса в правоте.
В ответ тот покачал головой и заметил:
- За полтора дня - и правда, сложно. Но я в тебя всегда верил, Ларочка. Никто, кроме тебя, на это просто не способен.

Такой комплимент в сочетании с просьбой все же постараться и успеть к завтрашнему обеду не пропал зря. Лариса весь вечер сидела дома за компьютером, и под конец ее осенило потрясающей идеей.
И теперь, проспав - ночное бдение не пропало даром, она спешила проверить на месте, так ли уж замечательно то, что она придумала.
Пробегая мимо большого кабинета, где они обычно собирались все вместе, чтобы обсудить что-то животрепещущее, она мимоходом заглянула в него, чтобы узнать, кто на месте. Из кабинета доносились возбужденные голоса, и ей стало любопытно, что стряслось на этот раз.
Оказалось - ничего сверхординарного. Кирилл, как всегда, орал на кого-то по телефону, а посреди комнаты Мишка и Денис обменивались мнениями. Рядом с Денисом стоял незнакомый Ларе молодой мужчина. Это был высокий красивый шатен с веселыми глазами. Он с любопытством оглядывался по сторонам. Как мимолетно заметила Лариса - такие мелочи никогда не ускользали от ее внимания, в прическе наблюдалась некоторая небрежность, но летние светлые брюки и белая рубашка с короткими рукавами на стройной фигуре смотрелись очень даже ничего

От созерцания незнакомца ее отвлекла Оксанка с сообщением, что "Димка уже возникал, он хотел с принтером что-то сделать, а тебе же цветные распечатки понадобятся"!
- Непременно, - кивнула Лариса, - а Димка перетопчется.
Но все-таки заторопилась к себе, рассудив, что симпатичный незнакомец - еще не повод осложнять себе работу и портить отношения с шефом. На него у Ларисы были свои виды уже больше двух лет. Она была девушкой терпеливой и понимала – если хочешь чего-то добиться, надо уметь ждать.
Сейчас же, сидя практически лицом к лицу с новоиспеченным вторым боссом, она смогла рассмотреть его повнимательнее и сочла, что он очень даже "ничего". Симпатичный, с юмором все в порядке, излишним чувством собственной значимости не обременен и умеет замечать красивых женщин, что тоже приятно, отметила Лариса, поймав его заинтересованный взгляд.
- А это, Алексей, наша Лариса, про которую я тебе уже говорил вчера, - услышала она слова Дениса и поняла, что дошла очередь и до нее. Услышала и чуть удивилась: «надо же, уже успели и о ней поговорить».
Лариса подняла глаза:
- Оказывается, меня вам представили раньше всех, - негромко произнесла она.
- Это верно, - согласился Алексей, в свою очередь, пристально изучая ее, и приходя к выводу, что она ему не нравится.
Это, наверное, ужасно смешно – но вот не нравится. Он даже немного огорчился. У Дениса тут так все было здорово, что в последний час он пребывал в состоянии постоянной эйфории. И ребята все понравились, даже неприветливый юрист. А вот эта девушка, такая красивая, яркая даже – не нравится. Взгляд у нее уж слишком … расчетливый и оценивающий. И голос неискренний.
«Наверное, все просчитывает – и улыбки, и интонацию", мелькнула в его голове неприязненная мысль, и он снова мимолетно удивился. Как он может судить – ведь видит ее всего две минуты.
Чувствуя немного виновато перед Денисом за эти мысли, он поспешил сказать:
- Если те предложения, что Денис мне показывал вчера – плод вашего воображения, значит, вы очень талантливы, и я не могу этого не признать.
- Спасибо за похвалу, - короткая улыбка.
- Да не за что, - уронил он спокойно, моментально перестав ощущать неловкость, - тем более, что это – истинная правда.
Денис чуть удивленно посмотрел на обоих, недоумевая, что нашло на них: обмен двумя фразами, на вид совершенно безобидными, даже любезными, превратился в схватку.
Лешка злится, что время уходит на болтовню, решил он и заключил:
- Ну, вот, все знакомы, начинаем работать. Сейчас Алексей Васильевич вас посвятит в детали предстоящего дела, и мы вместе все обсудим. У кого возникнут соображения – выкладывайте по ходу дела, как всегда.

После совещания, которое неожиданно затянулось, Лариса торопливо прошла к себе в комнату, взяла кошелек и направилась в кафе – время было как раз обеденное, а она сегодня даже не завтракала. Есть хотелось все ощутимее, и у Дениса в кабинете она даже начала бояться, что у нее сейчас заурчит в животе, и что Алексей снова окинет ее насмешливым взглядом.
Она не знала, отчего он так сразу на нее взъелся, но было очевидно, что она не ошибается.
У Ларисы был солидный опыт в общении с мужским полом, и она безошибочно могла определить, нравится ли она мужчине или нет. И что надо сделать, чтобы отрицательную реакцию перевести в положительную. Добиться, говоря по-научному, положительной динамики.
Так вот, она как-то сразу поняла, что с этим новым боссом, свалившимся на их головы неведомо откуда, такие номера не пройдут.

С того самого момента, как он сказал ей комплимент невыносимо любезным тоном и смерил ее уже не заинтересованным, а насмешливым взглядом, она знала, что отчего-то не пришлась ему по душе. Это было тем более обидно, что он-то ей как раз понравился. Более того, если бы у нее не было планов по поводу Дениса, планов вполне четких и определенных, она была бы не прочь поохотиться в этой зоне.
В первую же минуту, как она увидела, что кольца на пальце с аккуратно коротко подпиленным ногтем нет, автоматически подумала: "свободен".
В принципе, обстоятельство мало что меняло - наличие жены Ларису никогда не останавливало. Но не стоило на ходу вносить изменения в продуманный во всех подробностях план. Да и жалко было потраченных лет. Она уже добилась немалых успехов за эти два года, учитывая тот факт, что первый год ей практически целиком пришлось убить на выражение сочувствия.
А здесь о быстрой победе мечтать не приходится. На более сложную осаду у нее сейчас нет ни времени, ни желания. Да и неизвестно, выиграет ли она в результате. Этот Алексей, скорее всего, редкий зануда и грубиян. А Лариса должна была играть наверняка – времени у нее становилось все меньше и меньше.
Сев в кафетерии за любимый столик у окна, она улыбнулась официанту, взяла у него из рук папку с меню, и, не глядя в нее, заказала любимые блюда:
- Салат с креветками, жульен, отбивную и кофе.
- Десерт? - привычно спросил официант.
- Спасибо, не нужно, - так же привычно ответила она. Юноша кивнул, негромко пообещал:
- Одну минутку, - и удалился.
Лариса откинулась на спинку стула и посмотрела в окно.
Странно, ей казалось, что, раз уж между ними сразу пробежала какая-то кошка (пусть неожиданная, но ведь пробежала, чего уж самой-то врать?), Алексей свет Васильевич должен быть к ней необъективен. Она приготовилась парировать его замечания, в напряжении ждала его реакции на свои предложения, но никакой критики не последовало. Напротив, он с большим вниманием выслушал все, что сказала Лариса, одобрительно кивнул и с ходу внес одно замечание – но не критикующее, а улучшающее.
Денис был доволен, Лариса это видела. Его радовало, что сотрудники так быстро нашли общий язык с новым шефом. У Дениса тонкая душа, он раним и легкоуязвим, а в последние годы особенно. Ему очень важно, чтобы на фирме все шло хорошо. Лариса с удовольствием делала все, что от нее зависело, и даже больше, чтобы его не огорчать, не подводить – и чтобы лишний раз убедить в собственной незаменимости.
Скоро она должна будет подвести его к завершающей стадии… Правда, он пока не поддается, уклоняется от разговоров «на тему» и продолжает относиться к ней, как к сотруднице – неизменно вежливо, обходительно, иногда – требовательно, но не более того.
Но ситуацию надо переломить, необходимо. И тянуть более нельзя, и так она потратила слишком много времени.
Сделать это надо грамотно, чтобы ничего не сорвалось. А значит, она, Лариса, не должна вызывать его раздражения и неудовольствия. Хочет Денис, чтобы все подружились с его драгоценным Алексеем Васильевичем – она будет дружить.
Правда, надо сказать, вообще-то он – парень интересный, вынуждена она была признаться своему отражению в стекле. Язык подвешен, в деле разбирается, ко всем сразу подход нашел, всех сходу сумел к себе расположить – и все это, не прилагая почти никакого усилия. Вот только почему-то она, Лариса, не вызвала у него приятных эмоций, с неудовольствием подумала девушка.

Это было для нее странным.
Последние десять лет из своих двадцати восьми Лариса постоянно ловила на себе заинтересованные мужские взгляды. Это стало привычным для нее – везде. В любом месте, где бы она не появлялась, ощущать, как на тебя смотрят – оценивающе, пристально, одобряюще, с задумчивой улыбкой…
Ей это нравилось. Очень нравилось. Настолько, что со временем Лариса начала зависеть от этого невысказанного восхищения, как наркоман от наркотиков. Оно стало необходимым ей, как воздух и еда.
Мало, кто знал, что внутри красивой уверенной в себе девушки по имени Лариса живет маленькая застенчивая девчушка с кучей комплексов, страдающая от сознания своей неинтересности, глупости, неуклюжести и некрасивости. Взрастить эти комплексы ей помогла собственная бабушка.

Римма Витальевна, мать Ларисиного отца, была балериной.
Лариса с раннего детства помнила, как они приходили в гости, и девочка снова и снова удивлялась в первый момент, что у нее такая непохожая на других бабушка.
У всех ее друзей бабушки были похожи друг на друга – приветливые милые женщины, не старые – «чуть за пятьдесят» и того моложе, но маленькой Ларисе представлявшиеся старушками. Они были в разной степени хлопотливы и улыбчивы, называли ее деточкой и охотно сидели с внуками, пока их собственные дети были на работе или где-то развлекались.
Ничего этого сказать о Римме Витальевне было нельзя.

Самое первое, что усвоила девочка – это, что папину маму нельзя называть бабушкой или бабулей.
- Никаких бабуль! – безапелляционно заявляла Римма Витальевна, - нечего меня старить раньше времени.
"Состарить» ее было бы трудно при всем желании - настолько молодой выглядела эта упорно не желавшая поддаваться времени женщина. Стройная фигурка, прекрасные темные волосы, густые и блестящие. У нее практически не было седых волос, а те, что все-таки появлялись, тут же безжалостно закрашивались. Гладкая кожа, не испорченная гримом, грудной завораживающий голос. И улыбка - такая, что заставляла замирать в восхищении даже тех, кто давно ее знал. Жаль только, что улыбалась Римма Витальевна редко.

- Но, мама, как же девочке тебя называть? – смеялся Ларисин отец на требование матери, - тетей Риммой, что ли?
- Ты придумаешь, - пренебрежительно фыркала женщина, и обращалась к внучке, - называй меня по имени. Римма – звучит вполне пристойно, я полагаю.
И Лариса послушно звала бабушку по имени, хотя в душе недоумевала: почему она так не хочет быть обычной бабушкой? Разве это так плохо? Но спросить не решалась. С Риммой было трудно в чем-то не соглашаться.

Единственная внучка Римму Витальевну раздражала. Ей, прослужившей балериной почти тридцать лет, танцевавшей все главные балетные партии и по сей день ведущей активную светскую жизнь, было трудно смириться, что ее хотят сделать «простой старухой, которая нянчит ребенка». Да и сам ребенок отнюдь не вызывал в ней нежных чувств. Если уж иметь внучку, казалось ей, так это должна быть легкая, воздушная девочка, изящная и легкая, словно мотылек.
Лариса «мотыльком» не была. Склонность к полноте, передавшаяся ей по наследству с материнской стороны, начала сказываться рано, а на отсутствие аппетита она никогда не жаловалась, чем очень радовала и маму, и свою вторую бабушку. Поэтому к десяти годам девочка превратилась в упитанное создание с тугими щечками, на которых горел здоровый, какой-то не московский румянец.
- Ну, ты только посмотри на себя! – восклицала Римма. – Бегемот, да и только. А впрочем, бегемот намного изящнее. Ну, как ты ходишь?
Лариса испуганно замирала.
- Что ты топаешь, как больной слон? Пол трясется. У соседей наверняка, сыплется штукатурка, - язвительно замечала она. И, окинув девочку пренебрежительным взглядом, заключала с сожалением, - нет, не выйдет из тебя ничего путного. Так и останешься толстой, неповоротливой гиппопотамихой, помяни мое слово. Если не будешь работать над собой, ты слышишь, Лариса! – работать, к тридцати годам превратишься в толстую колоду, не обремененную ни внешностью, ни интеллектом. Потому что твои мозги заплывут жиром.
Разумеется, бабушка утрировала – не была Лариса ни чрезмерно толстой, ни неуклюжей, да и сообразительностью создатель не обидел. Да вот только вся ее смекалка и живость мгновенно исчезали без следа, стоило переступить порог Римминой квартиры. Девочка так хотела угодить своей строгой бабушке, которую боготворила и боялась одновременно, так старалась, что в итоге все получалось только хуже.
И снова она слышала, что к тридцати годам станет никому не нужной глупой коровой, потому что кому же будет нужна такая непривлекательная особа? Никому ровным счетом. Разве что уж кто-то совсем пропащий ею заинтересуется, но зачем такой нужен? Все равно, что заживо себя похоронить.

- Успех женщины, если она не смогла реализовать себя в чем-то еще, измеряется успешностью ее мужчины, - уверенно говорила бабушка, к своим пятидесяти двум годам сменившая троих официальных мужей и нескольких гражданских.
Все они занимали высокие посты в разных областях, каждый был незаурядной личностью в своем роде. И все ее обожали. Римма же относилась к ним с холодной сдержанностью, изредка позволяя себе расслабиться и одарить избранника своей благосклонностью, которая воспринималась, как царская милость.
Римма Витальевна была сдержана и малоэмоциональна. Вне сцены, где полностью раскрывалась вся страстность и чувственность, которыми наделила ее природа, она не считала нужным распылять себя на то, что называла сюсюканьем.
И Ларисе она желала добра, искренне хотела исправить в ней тревожившие черты, которые сулили внучке, по убеждению Риммы, скучную жизнь без малейшего просвета.
Однако в результате девочка растеряла последнюю смелость и окончательно пала духом, убежденная – под градом язвительных напутствий, что трудно отыскать на свете другого ребенка, который был бы так неуклюж, бесповоротно туп и лишен малейшей привлекательности. Никакие уверения родителей, что все совсем не так, не могли изменить ее мнения. Родители ее и такой любят, считала Лариса, она ведь – их дочка.
Довершил дело пресловутый переходный возраст. Прыщи, ужасные, огромные прыщи, усеявшие лицо, повергли Ларису в отчаяние. Она просто перестала выходить по вечерам на улицу. В школе сторонилась одноклассников, ежесекундно ожидая насмешек и втягивая голову в плечи, когда на ней останавливался чей-то взгляд.
В результате девушка стала сутулиться, чем усугубляла и без того неприглядную картину, которую представляла собой.

Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы не та же Римма.
Как ни парадоксально, именно она оказалась тем человеком, который помог Ларисе вынырнуть из пучины ненависти к себе, в которой она тонула.
В самом начале осени, когда Ларисе исполнилось шестнадцать лет, Римма подарила ей вечернее платье. Самое настоящее, темно-синее, из тяжелого шелка, с ниспадающей вниз юбкой и обтягивающим грудь лифом.
- Это тебе на выпускной, - сказала она.
Лариса потрясенно рассматривала подарок, не находя слов, чтобы выразить восхищение.
Но восторг быстро сменился привычной неуверенностью.
- Я в нем буду как идиотка, - мрачно сказала она, попытавшись натянуть наряд и потерпев неудачу, - оно же мне мало. Я в него не влезаю.
- Сейчас не влезаешь, - спокойно согласилась Римма, - и вообще никогда не влезешь, если оставишь все, как есть. Я устала бороться с твоим попустительством относительно себя самой. Слова ты не воспринимаешь. Может, хоть платье подействует.

Римма надела наряд на манекен, накрыла его прозрачным чехлом и поставила рядом с зеркалом. Лариса, долгие десять минут молча разглядывающая себя в зеркале, затем перевела взгляд на синее чудо, которое так красиво сидело на этой безупречной пластиковой красотке, и решилась.
- Что надо сделать? – мрачно спросила она.
- Работать, - последовал ответ, - все время работать над собой. И тогда будет результат. Но только тогда.
С этой минуты жизнь Ларисы круто поменялась. Рано утром, до школы она бегала по полтора часа в парке, и два раза в неделю ездила в бассейн. Записалась на занятия шейпингом, где руководитель группы назначила ей индивидуальный комплекс упражнений, и исправно ходила трижды в неделю в спортклуб.
Первые дни было ужасно тяжело. Тело, не привыкшее к таким нагрузкам, бунтовало. Мышцы отчаянно ныли и болели.
- Ларочка, да брось ты над собой издеваться! – увещевала мама, - вон как осунулась! Вот тоже невидаль – платье! Что ж мы, не купим тебе наряд? Да какой понравится, такой и купим!
Но другой наряд Ларисе был не нужен. Она по ночам видела себя именно в этом платье, красивой, стройной, уверенной в себе. И все парни смотрят только на нее. Хотят танцевать лишь с ней одной. А она только неприступно улыбается краешком губ – в точности, как Римма, и отдает предпочтение самому красивому из них. Он смотрит на нее восхищенными глазами и шепчет ей на ухо: «Где же ты была раньше? Я искал такую, как ты…»
Но пока для исполнения этой мечты надо было потрудиться.
В невероятных мучениях текли нескончаемые недели. Иногда казалось, что все впустую, тем более, что килограммы не таяли сами собой, как ей представлялось. Да и Римма отказалась ей сочувствовать.
- Все это – только результат твоей многолетней лени, - сказала она непреклонно, - продолжай – тогда что-то, может быть, и получиться.

А вскоре оказалось, что Римма, как всегда, права. Где-то на исходе третьего месяца усиленных тренировок, бега, плавания и занятий танцами, куда Лариса записалась «для полноты картины» - ведь ей же надо научиться танцевать к выпускному – она почувствовала: есть результат. Весы показали, что она похудела на шестнадцать килограммов. И мышцы уже давно не болели так, как раньше. И фигура начала казаться ей самой более гибкой и стройной.
Заветная дата все приближалась. Вместе с этим таяли лишние килограммы, набранные за годы поглощения всех вкусностей, которыми угощали ее мама и вторая бабушка, уверенные, что от румяного пирожка ребенку вреда не будет.
Лариса перестала избегать зеркал. Напротив, она начала подолгу останавливаться у каждой отражающей поверхности, разглядывая себя – постройневшую, словно выросшую, необычайно похорошевшую. Это превращение изумляло девушку. Она не переставала про себя благодарить Римму, которая сумела сдвинуть с мертвой точки ее нежелание заняться собой. Про себя – потому что вслух не решалась. Ибо Римма, окидывая критическим взглядом прибегающую каждые два дня внучку, каждый раз заявляла что-то вроде:
- Неплохо, но далеко не предел. Не вздумай почить на лаврах. Чуть похудела, да, но до идеала еще далеко.
И Лариса не могла собраться с духом и сказать, что ей нравиться быть и такой. Что уже сейчас она стала ловить на себе заинтересованные взгляды одноклассников, заинтригованных таким неожиданных превращением толстушки и буки Лариски в интересную особу с загадочным взглядом. Загадочность в ее опушенных стрельчатыми ресницами глазах – единственных, радовавших прежнюю Ларису в своей внешности – появилась от предвкушения, как все в школе замрут в изумлении и потрясении, увидев Ларису в том самом платье, от красоты которого у нее до сих пор замирало в груди.
Скоро она сможет доказать Римме, что все – не зря. Она придет к ней - Лариса была уверена, что бабушка не пойдет сама к ней в школу на выпуск, и надо будет заехать за ней - в вечернем синем платье, вместе с молодым человеком. Он окажется высоким красивым, хорошо одетым блондином (или брюнетом, цвет волос значения не имел ни малейшего). Главное – он должен подавать надежды в какой-то области, быть на пути к успеху. Тогда Римма поймет, что Лариса совсем не пропащая, что она сумеет добиться в жизни чего-то важного. Сумела же меньше, чем за год, похудеть? Сумела. Даже мама признала, что это «издевательство над собой» пошло любимой дочери на пользу – красавицей стала, глаз не оторвать.

К бабушке Лариса пришла раньше. И не в синем платье, а в черном.
Римма, как всегда, «выкинула фокус» - умерла накануне выпускного бала внучки. Неожиданно, скоропостижно. Оторвался ромб и закупорил сосуд. Врачи помочь не сумели.
Лариса сидела в комнате, полной красивых стройных женщин, ни одной из которых нельзя было дать истинного ее возраста, привлекательных мужчин, не скрывавших горя и потрясения от мысли, что больше нет изумительной Риммы. Язвительной, насмешливой, холодной – и очень уязвимой.
Девушка слушала, как они говорили о ее бабушке прочувствованные слова подрагивающими от избытка эмоций голосами и думала:
«Как жаль, что она не увидит меня в синем платье. И нельзя будет доказать ей, что я поняла все, что она мне говорила. Но я докажу ей, что не пропащая.
Я буду успешной. Я стану такой, как Римма. Мною тоже будут все восхищаться. И к тридцати годам я не окажусь одна, никому не нужная, некрасивая и одинокая. Только Римма этого уже не увидит».

Лариса сдержала свое слово. К своим двадцати восьми она пережила множество романов с успешными – это было непременным условием – мужчинами. Все они были в равной степени ею восхищены, поражены и заворожены. Только ее чувства практически всегда оставались незадетыми. С холодным сердцем она обольщала, привораживала – и прикидывала – понравился бы очередной кандидат Римме? Одобрила бы она его? Чаще всего почему-то казалось, что – нет.
А время шло. До заветных тридцати оставалось не так уж и много.
Не забывала Лариса и о себе. Она всегда знала, что непременно должна состояться в этой жизни не только как жена, но и как личность - по примеру Риммы.
Она продолжала заниматься шейпингом, плаванием, держала себя в форме, не позволяла себе объедаться, придерживалась диеты, соблюдала разгрузочные дни. Результат впечатлял. Фигура Ларисы была стройной, даже точеной – спасибо регулярным посещениям бассейна, цвет лица - свежим, черты – тонкими, глаза поражали блеском и таинственной глубиной. Лариса никому не позволяла заглянуть себе в душу, всех держала на расстоянии, была сдержана, спокойна, уверена в себе, немногословна. Всегда, собираясь добиться чего-то, ставила перед собой цель и шла к ней, не отступая и не сворачивая. И если при этом она задевала чьи-то чувства, то переживания этих людей не занимали ее ни в малейшей степени - по крайней мере, внешне. А что она испытывала в душе – никому известно не было.
С отличием закончив институт, Лариса затем отучилась на курсах дизайнеров, потом - менеджеров по рекламе, всюду прикладывая массу сил, стараясь преуспеть, выделиться из толпы сокурсников, чтобы ее непременно заметили. И у нее неплохо получалось. От природы сообразительная, наделенная смекалкой, привыкшая к тому, что может нравиться – а это, в свою очередь, порождало чувство уверенности в себе – она смело шла вперед. Предлагала необычные проекты, бралась за их выполнение, гордо предъявляла руководству плоды своего труда. Сдержанно улыбаясь, выслушивала восторженные слова восхищения.
Казалось бы, благополучней ее, успешней, удачливее трудно было найти в городе молодой женщины. Но в глубине души Лариса все равно оставалась замкнутой, застенчивой – и закомплексованной девушкой-подростком. Ведь она так и не смогла добиться самого главного – не завладела одним из этих успешных, состоявшихся мужчин, для которых достижения жены не стали бы вызовом. Мужчины, который бы не просто спокойно перенес тот факт, что женщина может добиться много, если хорошо постарается, но и гордился бы ею.
Все «кандидаты в мужья», встреченные до сих пор, стремились так или иначе заставить ее бросить свои занятия. А этого Ларисе не хотелось катерически.

И вот, встретив Дениса, Лариса поняла – она нашла.
Она пришла в его студию на собеседование, узнав от знакомых ребят-рекламистов, что ему требуется такой специалист, как она.
Впервые увидев этого мужчину, поймав веселый – и вместе с тем – мягкий взгляд его карих глаз, она почувствовала, как в ее душе что-то дрогнуло. Именно этот человек мог стать тем, кто избавит ее от вечных сомнений и колебаний, от внутренних терзаний, что она так и не стала той, кем бы могла гордиться ее Римма. Денис был именно настолько умен, красив, успешен – и добр, насколько ей хотелось видеть эти качества в своем избраннике. За долгие годы поисков девушка уже отчаялась встретить человека, в котором бы воплотились все ее мечты.
А тут – такая удача!
Лариса едва не вскрикнула от восторга, когда ей сообщили, что берут на работу. Это был успех. Теперь она будет видеть Дениса ежедневно. И уже только от нее зависит, насколько быстро она сможет приручить это чудо, это олицетворение ее грез.

Мечте был нанесен удар в первый же рабочий день. Оказалось, что Денис женат. Само по себе, это бы не было для Ларисы препятствием – «разведем на раз-два», сказала в своем монологе одна из актрис, и девушка была уверена, что нет ничего проще - для нее.
Но тут оказалось, что все не так просто. Вернее, совсем не просто.
Этот случай был из числа просто-таки безнадежных. Надо же было такому случиться, чтобы именно из всех типов мужчин – бабников, карьеристов, грубиянов, циников, прочих разных-всяких – и, наконец, любящих и преданных мужей, Денис оказался из последних.

Все это Ларисе с удовольствием сообщила секретарь Леночка. Она работала у Дениса уже второй год, начинала с ним, когда студия была еще крохотной и помещалась чуть ли не на чердаке. Вместе с ним она переехала в помещение побольше, радовалась успеху и процветанию фирмы и тому, что ее возлюбленный – талантливый мальчик Миша, странной манере одеваться которого Лариса уже успела удивиться, заслужил вполне понятное одобрение шефа, и теперь его фантазии никто не называет бредом. Мишке платят вполне приличную зарплату, хвалят, клиенты часто просят, чтобы их проекты оформлял именно Михаил, чему она, Леночка, чрезвычайно рада. Ведь это значит, что скоро они смогут пожениться и даже что-то придумать по поводу жилья.
- Да, без денег жениться – глупо, - с готовностью подхватила Лариса.
- Да нет, ты что, - возмутилась Лена, - Мишка бы на мне хоть завтра женился, и я бы за него пошла, даже если бы он был совершено нищий и жил в подворотне!
- Да? – вежливо улыбнулась Лариса. Ей стало скучно. Она не понимала таких вот жертвенных взглядов и устремлений. Что хорошего жить в подворотне? Даже, если с любимым? Ведь холодно и мокро же, первый дождь прогонит романтические мечты.
Но, судя по восторженному виду Леночки, у нее были другие взгляды, и Лариса не собиралась ей противоречить. Ей нужно было хорошее отношение этой девушки – ведь она сидит в святая святых, у кабинета Дениса, может оказаться полезной.
- Просто мы не могли до сих пор уладить вопрос с жильем, - продолжила Леночка, - у меня жить никакой возможности нет, мы с сестрой в одной комнате живем, а в другой – родители. А у Мишки – еще хуже. Он вообще в зале спит. Он хоть и единственный сын, но у родителей нет денег, чтобы ему квартиру купить. А у него еще бабушка есть пожилая. Вот они все вместе и живут. Ну, куда еще мы?
- Понятно, - протянула Лариса, начиная раздражаться. Вот и подтвердились ее мысли про необходимость денежек-то, ехидно подумала она. Но, в конце концов, с этим разговором пора завязывать. Ее интересовал Денис, а не семейной и жилищное положение этой парочки.
- А теперь, значит, все должно получиться? - вежливо спросила она, прикидывая, как бы половчее перевести разговор на нужную ей тему.
- Да вроде бы… Есть возможность купить маленькую квартирку. Знаешь, они малосемейками называются. Крохотные, конечно, но нам на первое время и такой хватит.
- Конечно, вначале надо просто побыть одним, - закивала Лариса. – Значит, в этой области есть возможность неплохо заработать?
- Ну, кто не спит, и что-то в голове имеет, кроме чужих идей – почему нет?
- Молодец ваш Денис, что на такую идею набрел – открыть Студию, - осторожно забросила она удочку.
И оказалась права.
Лена принялась произносить страстный панегирик Денису, просто какую-то хвалебную песнь. Секретарша вдохновенно пела оду обожаемому шефу, от которого, как успела уже понять Лариса, все сотрудники просто были без ума.
И вдруг она услышала то, что ей совсем не понравилось:
- И жену прямо боготворит, - вздохнула мечтательно Леночка, - она у него просто красавица, все, кто ее видит, прямо в ступор впадают - мужчины, имею в виду, - пояснила она.
- Что, так неотразима?
- Нет, правда, прелесть, - улыбнулась Елена, - и внешне – просто картинка, слов нет, и характер чудный. Знаешь, она как зайдет сюда, наши парни о работе забывают, начинают находить неотложные дела и к шефу бегать, - рассмеялась она.
Лариса раздраженно сказала:
- И твой Мишка тоже?
- Ну, что ты! Мишка у нас кроме меня, никого не видит, - спокойно, не обидевшись, ответила девушка, как о чем-то само собой разумеющемся.
- Значит, тебе повезло.
- Повезло, - согласилась секретарша.
- И Денису Анатольевичу вашему, кажется, тоже,- безразлично произнесла Лариса и стряхнула невидимую пылинку с лацкана жакета.
Леночка моментально попалась на крючок:
- Это точно! Ну, да он сам не хуже. Ведь и красавец, и умница, каких мало. Женщины просто пачками к нему льнут, ты не представляешь!
- Да что ты?
- Клиентки некоторые совсем с ума сходят, - закивала Леночка, обрадованная возможностью рассказать о любимом шефе свежему человеку то, что давно знали все в студии, и что ни для кого новостью не являлось, - и приезжают по десять раз, надо и не надо, и приглашают куда ни попадя, и меня просят передавать разные записочки…
- А он?
- А он смеется и выбрасывает их. Прямо в урну. Хотя на некоторые приглашения соглашается
- Вот как? – это уже интересно. Значит, не так все безнадежно.
- Ну да, с женой и ездит, - рассмеялась Леночка, - хотелось бы мне на физиономии этих дур поглядеть, когда он с Ириной под ручку из машины выходит на какой-нибудь презентации.
Лариса чертыхнулась про себя. Опять эта таинственная жена. Неужели она действительно – единственная женщина в его жизни? Да не бывает такого! Тем более, у такого потрясающего мужика.
Умело задавая наводящие вопросы, она потихоньку вытянула из секретарши все нужную ей информацию. И помрачнела.

Ситуация вырисовывалась слишком сложная. Судя по словам восторженной Леночки, дело приходилось иметь не с банальной влюбленностью или увлечением, или же, что бы еще больше облегчило дело, застарелой привычкой в виде давнего брака.
Имелась любовь. Большая, страстная, горячая. Как в книгах. Лариса таких книг принципиально не читала – она не любила сказки для взрослых. Но о чем там говориться, знала хорошо.
И вот теперь – извольте радоваться, такая сказка наяву.
Евгип ура!!!
Дано: жена – умница-красавица, с чувством юмора, веселая, привлекательная, не какая-то красотка-пустышка, что было бы намного проще.
И муж – красавец, способный бизнесмен, творческая личность, интересный собеседник, добрый, нежный и ласковый к супруге. Просто мечта любой женщины, как одинокой, так и замужней.
И эта мечта прочно занята.
Требуется:
Разлучить то, что оказалось соединено по ошибке и недосмотру, убедив объекта, что именно она, Лариса – то, что ему нужно для еще большего счастья.

Ну, что ж. Надо, конечно, потратить намного больше усилий, чем предполагалось вначале. Но, в конце концов, это становилось даже интересным. То, что само плывет в руки, не так увлекательно, подумала Лариса и решила не отступать. Вызов она посчитала достойным ее способностей добиваться своего.
У нее даже не возникла мысль, что можно отказаться от намерения прибрать к рукам Дениса и обратить внимание на кого-нибудь другого. В конце концов, среди заказчиков, обращавшихся в студию, попадались очень даже ничего объекты.
Она, разумеется, замечала их, даже хладнокровно оценивала, прикидывала, что могло бы получиться, займись она кем-то из них. И с удивлением обнаруживала, что не хочет тратить на них время и усилия. Ну вот – не хочет и все тут.
Денис накрепко запал ей в душу.
Да-да. Как ни смешно и нелепо бы это ни выглядело, но приходилось признать – она была заинтригована, если не сказать больше.
Она вовсе не ожидала, что так получится.
Просто четкий "план захвата", как правило, не дававший ранее сбоев, сейчас не срабатывал. На все Ларисины заигрывания, попытки как-то сблизиться, неловкие внешне и тщательно продуманные по сути, он не отвечал ничем иным, как простой любезностью.

А потом случилась эта авария. Денис ходил чернее тучи, убитый горем настолько, что запустил все дела в студии. Затем и вовсе перестал появляться на работе, перепоручив все вопросы заместителям. Лариса практически его не видела. Один лишь раз смогла заехать в больницу, привезти цветы, фрукты – от ребят и от себя. Но Дениса повидать не удалось. Цветы и сверток забрала мать Ирочки – моложавая красивая женщина с темными кругами под глазами.
Лариса тогда подумала»: «Насколько же красива была эта женщина в юности, если сейчас, вся в переживаниях, она так замечательно выглядит!»

Вскоре стало известно, что у молодой женщины нет шансов забеременеть снова, и что Денис сбивается с ног в поисках того светила, который смог бы вылечить обожаемую жену.
Ненаглядной Ирочке сочувствовала вся студия.
- Надо же, такая молодая - и такая трагедия, - сокрушалась Ольга Владимировна, дамочка–бухгалтер, - это невероятно. А Денису Анатольевичу надо просто памятник ставить за любовь и терпение.
Все сходились в одном: Ирочка – бедняжка, а Денис заслуживает правительственной награды за редкие в наше время качества.
И постепенно Лариса стала испытывать к шефу неподдельный интерес – не только как к намеченной добыче, а чисто человеческий. Очень хотелось понять, что же это за натура такая, неужели он искренне продолжает любить свою инвалидку-жену? Неужели это не игра? И убедилась со временем, что нет, не фальшь, не наигрыш.
А, убедившись, расстроилась и была заинтересована одновременно. Удвоила усилия, подключила все свое обаяние – и осталась ни с чем. И как-то раз, снова оставшись при своих, рассердилась и даже расплакалась. Да что же это такое! Сколько сил, энергии – и все псу под хвост? Да чем же она лучше, эта бесполезная жена? Ведь она, Лариса, абсолютно здорова, может родить ему хоть десяток детей, если захочет! Правда, она бы не хотела, если честно. Лариса недолюбливала эту мелкоту. От них много шума, крика, дети доставляют массу хлопот. Но если бы Денис пожелал – она бы уж расстаралась. Так нет. Смотрит приветливо своими глазищами – и только. И внезапно ей ужасно захотелось, чтобы в обращенных к ней карих глазах, осененных по-девичьи длинными ресницами, были другие чувства – тепло, нежность. Радость от того, что видит именно ее.

Эти чувства она много раз наблюдала в глазах других мужчин, наблюдала совершенно спокойно и даже хладнокровно. И никаких ответных эмоций при этом не испытывала. А тут – недоступное манило все сильнее. И даже становилось больно, сжималось сердце, и почему-то было трудно дышать, когда Денис с ней разговаривал на совещания и при встречах в коридорах, обсуждая деловые вопросы.
Она влюбилась. От растерянности, от злости – что не получается, срывается план за планом. И чувствовала, как дает трещину ее с таким трудом взращенное самообладание.
А Денис ничего не замечал. Был ровен, как со всеми.
Лариса удвоила сочувствие, предлагала помощь в делах личных - отвезти жену к доктору, помочь выбрать платье…
Денис благодарил, но практически всегда отказывался. Была у них какая-то Нина Андреевна, которая брала на себя все эти хлопоты.
Но однажды…
Однажды Ларисе повезло. Видно, кто-то там, наверху, поглядел мельком на все ее старания и решил: ну, раз уж она так этого хочет – пусть попробует. Получится – ее счастье.
Произошла самая обычная накладка. Крайне важная встреча с потенциальным клиентом, которая в случае удачи, могла принести множество дивидендов, оказалась под угрозой срыва – именно на этот день, и то же самое время Денису необходимо было вместе с Ириной быть в Праге. Тамошнее светило, о котором отзывались как об очень талантливом докторе, должен был принять их, найдя для этого время в своем плотном графике.
Очевидно, что быть одновременно в двух местах не под силу даже такому способному парню, как Денис Журавлев. Нечего было и думать переносить какую-то из встреч, и требовалось срочно решить, как быть в такой безвыходной ситуации.
Поехать с Ирочкой в Прагу могла, конечно же, и мать Ирины, и Нина Андреевна – она и сама предлагала…
Но жена наотрез отказывалась лететь куда бы то ни было без Дениса.
Что касается встречи, то в первый раз молодой владелец фирмы пожалел, что у него нет компаньона. Команда у него, конечно же, замечательная, но каждый сведущ в своем деле. А тут требовалось знать все нюансы…
Лариса, понаблюдав терзания шефа, какое-то время надеялась, что он сам предложит ей помочь. Но этого не произошло – видимо, Денис Анатольевич забыл, насколько она в курсе всего, что творится в их конторе. А Лариса, действительно, была в курсе. Частью – из любопытства, частью – потому что ей, на самом деле, было интересно, но так случилось, что практически все разрабатываемые проекты были ей изучены, более того, в подготовке больше чем половины из них она принимала деятельное участие. И уж в том, что может предложить их компания даже самому капризному клиенту, ей было известно не хуже Дениса.
Но шеф совершенно упустил ее из виду. Конечно, ему простительно – совсем рань голову потерял из-за своей больной красавицы. Но все же Лариса слегка обиделась.
Однако обида не помешала ей использовать подходящий момент, и она это сделала на все сто процентов!
- Денис Анатольевич, я могу встретиться с Барышевым, - предложила девушка осторожно.
- Что? – непонимающе поглядел на нее измученными глазами начальник.
- Я думаю, что смогу провести встречу на должном уровне, - убеждающе продолжила та, глядя на него серьезными глазами удивительной формы. Денис только сейчас заметил, какие у Ларисы интересные глаза – слегка вытянутые к вискам. Но заниматься сейчас столь увлекательным делом, как флирт, пусть даже совсем невинный, не было ни времени, ни сил, потому он просто отметил сей факт в сознании и попытался заострить внимание на сказанных помощницей словах.
- Вы хотите сами поговорить с Барышевым? Из «Астека»? – уточнил он.
Лариса кивнула.
- А вы в курсе, что у него очень серьезный заказ? И не менее серьезные претензии?
- Да, в курсе. Вы не волнуйтесь, Денис Анатольевич, я постараюсь сделать все, что смогу. И потом, - девушка понизила голос, - у нас все равно нет выхода. Встречу ведь нельзя отменять?
- Ни в коем случае! – горячо подтвердил начальник. – Более того, - ее нельзя даже перенести. Барышев – мужчина солидный, свое время ценит чрезвычайно дорого, а клиент очень крупный. Упускать такого конкурентам будет непростительно.
- Так давайте попробуем не упустить, - улыбнулась Лариса, - Денис Анатольевич, у нас все равно нет другого выхода. Я, конечно, - не вы, но думаю, что смогу с ним поговорить.
- В конце концов, иного варианта у нас, действительно, нет, -согласился Денис, - ладно, Лариса, действуйте! Постарайтесь удержать этого Барышева до послезавтра, договоритесь с ним хотя бы приблизительно. А в четверг утром я прилечу – и сразу приеду. Идет?
- Конечно, Денис Анатольевич, - кивнула девушка, и, чтобы хоть немного ослабить напряжение, царящее в кабинете все это время, добавила, - в американских фильмах в этом месте положено говорить «есть, сэр!»
- Действуйте, лейтенант, - кивнул Денис, чуть улыбаясь. Лариса улыбнулась.

Конечно, Денис волновался – как девушка сумеет провести беседу, не оскорбится ли клиент, что владелец предпочел заняться личными делами и перепоручил встречу с ним своей помощнице. В принципе, поступать таким образом – доверять столь важные дела помощникам – было не в его характере. Он всегда брал на себя всю ответственность, не разделяя ее с кем-либо, давая возможность своей пестрой команде творить без помех. Но ситуация сложилось просто патовая, и выхода у него не было, кроме как довериться Ларисе. А и в самом деле, почему бы и ни ей? Она как никто, в курсе происходящего, и, кроме всего, просто красивая девушка, а Барышев, насколько он успел заметить, глазками в сторону барышень косит, недаром фамилия говорящая.
Оставив на хозяйстве Ларису, Денис улетел с Ириной в Праге, в самолете заставив себя выбросить из головы все дела – хотя бы на день. Правда, сотовый он не выключал, наказав звонить ему в случае малейшего напряжения.
Однако тревожился он напрасно.
Девушка с блеском провела встречу, сумела представить фирму в самом выгодном свете, заинтересовала толстяка несколькими вариантами проектов дачи, которую он задумал отделать в подарок дочери – и договорилась с ним о новой встрече в пятницу, давая, таким образом, шефу время прийти в себя после поездки и ознакомиться без спешки с новостями.
Сказать, что Денис был ей благодарен – это не сказать ничего.
– Лариса, моему восхищению нет предела, - искренно сказал он, выслушав ее отчет о проделанной работе и полюбовавшись на визитку Барышева, - вы, как выясняется, один из самых ценных сотрудников!
- Стараюсь, Денис Анатольевич, - рассмеялась девушка.
- Ну, расскажите подробно, - поторопил шеф.
- Вы только скажите, - в свою очередь, понизив голос, спросила та, - вы слетали удачно?
- Более-менее, - неопределенно сказал Денис, - скорее да, чем нет. Ну, я вас слушаю…

Контракт с Барышевым был благополучно заключен и даже более того, - ему понравился один из предложенных ей проектов, и Денис поручил ей – раз уж она сумела его раскрутить, по выражению шефа, заниматься этим делом до конца.
- Лариса, он – ваш! – решительно заявил Денис на планерке под завистливо-восхищенные присвисты остальной братии. – Ведите его до конца. Все лавры – вам.
Это было, конечно, здорово. И проект оказался очень интересный, доставил ей немало приятных эмоций, и сам Барышев ею не на шутку заинтересовался, и на данный момент пребывал в статусе хороших знакомых, что тоже далеко нелишняя вещь. Однако…
Однако Ларисе хотелось другого. Она надеялась, что благодарность Дениса перерастет в нечто большее. Но девушку ждало разочарование…Денис, хоть и был ей признателен за помощь и поддержку, ничем, кроме теплых слов, своей благодарности не выражал. Он по-прежнему был ей только руководителем, хотя и стал относиться к Ларисе как к своей ближайшей помощнице. На новый уровень их отношения не выходили, хоть плачь!
Но девушка не пала духом, уговаривая себя, что надо подождать ее немного, и он непременно сдастся, не устоит под ее напором.

* * *

- Ну, как впечатление?
- Здорово! – искренне ответил Алексей. – команда у тебя отличная, и вообще… Дело поставлено крепко.
- А ты думал, - довольно улыбнулся Денис, - работаем, так просто не сидим.
Приятели шагали по улице в сторону потенциального места дислокации их нового детища. Идти было недалеко, и обоюдно пришли к согласию – пройти пешком, немного размяться.
- Дэн, - после минутного молчания, небрежно спросил Алексей, - а эта Лариса… Она кто?
- Молодец, - Денис серьезно взглянул на друга, - сразу в дамки, зря времени не тратишь. Уважаю. Стой, – спохватился он, - ты же ее, вроде бы, невзлюбил. Или показалось мне?
Он мельком взглянул вокруг и подтолкнул приятеля в бок:
- Сворачивай, нам вон в тот проулок. Так как, а?
- Не лезь, - кротко попросил Алексей, - чего пристал? Невзлюбил… Просто понял, что она собой представляет, хочется впечатления проверить.
- Ну, ты силен, - восхитился Денис, - вот так сразу взял и сфотографировал. Рентген просто.
- А ты добрая душа, всем вокруг веришь, - отпарировал Алексей, - и как только до сих пор не разорился, удивляюсь. У тебя же все хорошие, всем можно доверять. Таких бизнесменов вообще не бывает.
- Бывает. И не всем, а тем, кому на самом деле можно.
- Так ты мне ответишь?
- Про Ларису-то? Отвечу… Почему ж не ответить, - согласился покладисто Денис, - вот сейчас мы с тобой помещение посмотрим, все обговорим, и тут же отвечу. Через часок где-то…
- Мерзавец, - без всякого выражения констатировал друг.
- Зануда, - ответил Денис и распахнул дверь невысокого дома, выкрашенного в непритязательный кремовый цвет, - прошу.
Прошагал мимо Алексея в подъезд, поднялся на первый этаж и, развернувшись, расхохотался.
- Это тебе за всякие домыслы. А про Ларису, пожалуйста, могу прямо сейчас и сказать. Что же, девушка весьма мила, умна, головка у нее не только красивая, но и варит – будь здоров. Кроме работы, которой занимается прямо-таки страстно, карьеру сделать хочет, имеет еще одно стремление: удачно выйти замуж. Все свободное время Ларисы, которого у нее не так уж много, насколько я могу судить, посвящено решению этой проблемы.
- Наблюдательный какой начальник, - ехидно заметил Алексей, в свою очередь, преодолев высокие восемь ступенек, - откуда же ты знаешь о сем желании, вполне, кстати сказать, естественном для девушки?
- Ты плохо меня слушал, - хмыкнул Денис, - я же сказал – у нее мало свободного времени. Вот и приходится Ларисе большинство своих попыток по охмурению подходящих мужчин проводить прямо на рабочем месте. Совмещая, так сказать, с рабочим процессом. Кстати сказать, не так уж глупо. У нас клиенты знаешь какие бывают? То-то.
Алексей, внимательно поглядев на приятеля, кивнул, не теряя серьезного выражения лица.
- Ну, все? Теперь можно и делом заняться? Наконец-то. Так вот, смотри, на второй этаж, и направо…
И, перебивая сам себя:
- А ты неужто нашей красавицей заинтересовался? А чего ж рычал тогда на девушку?
- Не рычал, - отказался Алексей, - просто задавал вопросы.
- Ага, - покивал Денис, - это бросалось в глаза. Ну, смотри… Тогда будь потверже, коли хочешь покорить сердце нашей красавицы. У тебя много конкурентов. Да и характер девушки – не сахар.
- Приму к сведению. Ну, где там наши будущие апартаменты?

Помещение для новой фирмы Денис поначалу хотел снять в том же доме, где находилось его основное детище. И ходить далеко не надо, и все под рукой. Но пришлось искать другое здание – здесь не было ни одной свободной комнаты, а занимать какую-либо из тех, что отводились под его компанию, Денис не хотел - и так каждый метр на учете. К счастью, нашелся вроде бы подходящий вариант неподалеку, на соседней улице, а если дворами – то и вовсе через два дома.
И вот сейчас Алексей с интересом изучал предполагаемый офис их будущей фирмы. Комнат всего две, но одна - угловая, с двумя окнами, так что будет можно перегородить и сделать из нее два маленьких отдельных кабинетика. Состояние помещений, мягко говоря, не самое лучшее, но, с другой стороны, надо радоваться, что нашелся такой вариант - в центре, рядом с "Богемой" - так называлось его детище - "Богема-Хаус", по задумке Ирины. И цена не смертельная. Так что осыпающиеся потолки почти четырехметровой высоты, облупившиеся стены и растрескавшиеся рамы на окнах - сущие пустяки.
- Ремонтик провести придется, - вслух проговорил он в ответ на свои мысли.
- Само собой, - отозвался Денис, - ну а так, общее впечатление?
- Пойдет, - нарочито равнодушно процедил приятель и, хитро взглянув на него, рассмеялся, - да нет, мне нравится, нормальный офис получится.
Следующие полчаса они провели, оценивая комнаты с точки зрения предстоящего ремонта и прикидывая, что и как надо сделать - а также, в какую сумму обойдется приведение этого развала в приемлемый вид.
- Н-да, сейчас мы не можем себе позволить особого шика, - задумчиво говорил Алексей, - иначе разоримся просто.
- Да уж, особо увлекаться не будем. Косметика, то, се... Главное - сразу попытаться получить заказ. Я попробую среди своих заказчиков нам рекламу сделать. И на ТВ надо будет ролик заказать...
- Не дорого?
- Тут экономить нельзя, - серьезно заметил Денис и сделал новую пометку в исчерканном блокноте. В этот момент зазвонил его мобильный. Пока он вынимал телефон из кармана, музыкальная тема из "Криминального чтива" успела прозвучать целиком.
- Да..., - отрывисто бросил Денис в трубку, не поглядев на определитель номера, ибо продолжал что-то писать.
Алексей стоял рядом, и потому услышал, как в телефоне зазвучал женский голос, то ли испуганный, то ли расстроенный.
Прежде чем ответить, Денис глубоко вздохнул, и друг с удивлением заметил, как на его лице на мгновение промелькнула досада, в голосе же звучала неподдельная нежность и ласка:
- Ну, малыш, все хорошо. Успокойся, не надо так волноваться. Вот он я, просто не сразу телефон достал. Конечно, на работе. Мы новый офис с Лешкой осматриваем. Ну, как же - не говорил. Ты вспомни, позавчера я тебе показывал чертежи... Да, офисы. Ну, и умница. Ты просто хотела поговорить или что-то случилось? Да нет же, ты меня не отвлекаешь, - терпеливо уговаривал он, бросив взгляд на Алексея и отойдя к окну, - ты мне не можешь помешать, родная. Что ты хотела сказать?
Пока Денис беседовал с женой, Алексей просмотрел его записи - итог их рассуждений и прикидок, добавил еще пару пунктов и теперь дожидался окончания беседы.
Убрав телефон в карман, Денис не сразу повернулся, несколько мгновений он стоял спиной к приятелю, проводя рукой по волосам.
- Дэн...
- Что? Ну, закончили? - оживленно заговорил Денис, - все решили, я полагаю. Пока тут все в порядок не приведем, поработаем у меня...
- Дэн, что-то случилось? - прервал его Алексей негромко.
Помолчав, друг улыбнулся краешком рта:
- Что может случиться? Все как всегда. Вдруг забеспокоилась, захотела поговорить, я не сразу взял трубку, начала волноваться еще больше. В общем, все хорошо...
Пока шли обратно к "Богеме", друзья молчали. О чем думал Денис, Алексей не знал, а ему пришла в голову мысль, которая была столь неожиданной, что он даже опешил, осознав, о чем подумал:
"Насколько Дэна хватит? Я бы так не смог, наверное..."

Работа над открытием нового офиса шла полным ходом. Были приняты на работу еще два дизайнера, судя по горящим энтузиазмом глазам, как определил Алексей - молодые таланты, и новый бухгалтер, немолодой мужчина с большим опытом работы, ушедший с прежнего места работы на пенсию, но не выдержавший дома и трех месяцев. Все это Владислав Сергеевич тут же поведал своему потенциальному начальнику, еще на собеседовании. Денис изучил его послужной список, с интересом почитал длиннющее резюме и решил, что с таким бухгалтером "Офис.com" не пропадет. Вопреки первоначальному решению Дениса работать вечерами дома, пока нельзя будет заселиться в новое помещение, он почти сутками пропадал в "Богеме" - там все было под рукой, да и ребят-дизайнеров в гостиной у себя не посадишь.
Дома оставался только Алексей - с утра с головой погружался в чертежи и бизнес-планы. Благодаря обширной клиентуре "Богемы" и завоеванной напряженным трудом всей команды репутации компании, с которой интересно сотрудничать, и на которую можно положиться, Денис сумел еще до официального открытия "Офиса.com" обзавестись двумя заказами на оформление офисов: адвокатской конторы и фирмочки "купли-продажи", владельцы которой встали на ноги и решили для солидности открыть себе офис. Дружественно настроенный владелец строительной компании, с которой Денис сотрудничал в своих проектах - именно его сварщики, маляры, плиточники и прочие специалисты воплощали в жизнь блестящие замыслы, рождавшиеся в умах гениев "Богемы" - заключил с ним дополнительное соглашение. По нему выходило, что новорожденная компания "Офис.com" - дочернее предприятие "Богемы-Хаус", так же, как ее родитель, будет работать на пару с "Афиной". Жена Савельева, дородная женщина с рубенсовскими формами, тоже обладала чувством юмора и хорошо развитой фантазией - название фирмы было ее творением.
Позавтракав утром, друзья разбегались - Денис отправлялся в "Богему", где всегда находилась куча дел - незавершенные проекты, новые сногсшибательные идеи, осенившие талантливые головы сотрудников, его собственные планы переобустройства очередной "избушки на курьих ножках" в виде дачи на шести сотках в "сказочный домик" на зависть соседям, что сулило неплохие суммы в виде гонорара. Вот среди всего этого бедлама он и занимался оформлением новой конторы, получением лицензии и прочими документальными делами.
Алексей, в свою очередь, удалялся в Денисов кабинет и оккупировал компьютер. По обоюдному решению, в его ведении сейчас находилось творчество, тогда как на долю Дениса доставались бюрократические заморочки.
Все шло неплохо, он за три дня сумел подготовить несколько вариантов набросков примерного оформления адвокатской конторы. Сегодня собирался навести на них окончательный лоск и приняться за офис для мини-компании "Оро-Трейд". Вечером Денис посмотрит, что получилось, внесет, если захочет, небольшие изменения и пусть договаривается с клиетами о встрече. После выбора окончательного варианта он, Алексей, займется вплотную этим самым "Трейдом", а Денис в своей "Богеме" примется прорабатывать в деталях план работ, подключив к делу двух новеньких дизайнеров.
На данный момент жизнью Алексей был вполне доволен. Ему нравилось то, чем он занимался, а перспектива нравилась еще больше. Вскоре они окончательно обоснуются на новом месте, как только там закончится ремонт, специалисты установят перегородки и двери, покрасят стены, а он, Алексей, лично проследит за выбором мебели. Так они решили с Денисом: именно он будет ответственным в дальнейшем за меблировку объектов, над которыми им придется работать. В общем, работы предстоит много, но именно это молодому человеку и нравилось.
Один лишь момент слегка омрачал его радужное настроение, заставлял с некоторым нетерпением ждать скорейшего переезда в новый офис. Ирина.
Жена друга относилась к появлению в доме старого приятеля без энтузиазма. Нет, неправильно. Вернее было бы сказать - не относилась никак. После первого буйного восторга при виде знакомого лица, лихорадочного стремления как можно удобнее устроить гостя, попыток узнать, что нового у него в жизни - быстро прекратившихся, ибо в ответ Ирина не могла рассказть ничего, она словно забыла, что в квартире кроме обычных обитателй присутствует кто-то еще. По утрам, встречаясь с Алексеем, она как будто заново воспринимала факт его пребывания здесь, улыбалась - но как-то неуверенно и чуть удивленно, и старалась в течение дня более с ним не пересекаться. Если же каким-то образом сталкивалась с ним - что было немудрено, квартира, хоть и велика, но не средневековый замок, явно чувствовала себя неловко и стремилась побыстрее уйти.
К каждым днем Алексей начинал ощущать себя все более не в своей тарелке. Он не знал, как воспринимать такое поведение Ирины. Она стесняется его? Боится? Но почему? Неужели думает, он как-то может повредить ей? Или, может быть, любого человека "из прошлого" ей видеть просто неприятно... Он никак не мог свыкнуться с мыслью о переменах, произошедших с этой милой смешливой девочкой, веселой и жизнерадостной, и не принимал в расчет саму возможность, что Ирина попросту забывает - на самом деле забывает о его приезде, и ежедневно видя Алексея, каждый раз заново принимает к сведению его приезд. Однако собственная забывчивость утомляет ее, расстраивает - как свидетельство того состояния, в котором молодая женщина оказалась.
Все это другу рассказал Денис - в тот вечер, когда Алексей, уже не в силах выносить, как при виде его в огромных серых глазах появляется неуверенность и - что хуже всего, - печаль, поделился с ним своими сомнениями:
- Может, мне лучше уехать? Все равно придется что-то решать с жильем, не могу же я вечно у вас на постое находиться...
- Съедешь, успеешь..., - рассеянно ответил тот, - куда торопиться? А Иришка... Ты не думай, она не тобой тяготится, Ирка всегда к тебе хорошо относилась, я даже иногда ревновал. В шутку, - добавил он тут же, мимолетно улыбнувшись.
Алексей в ответ разочарованно выпятил губу и мгновенно снова посерьезнел.
- Видишь, Леша... Ириша ведь не сумасшедшая... Погоди, не перебивай, дай сказать, - остановил он готового поспешно возразить приятеля, - это я к тому, что она прекрасно осознает - что-то не в порядке с ней. Она не воспринимает свое состояние как само собой разумеющееся. Понимает, что у нее ослабла память, многие вещи просто выпали из сознания, и теперь она усиленно пытается восполнить пробелы, но напряжение, которого это требует, ослабляет ее еще больше, почти физически... И каждый раз, видя, что ее усилия не принесли результатов, она очень огорчается. Потому и переживает, видя тебя. Но конкретно ты здесь не причем, поверь мне.
- Но, может быть, мне все-таки не стоит торчать у нее глазах, зачем доставлять девочке лишнее беспокойство?
Денис помолчал.
- Если честно, я надеялся, что именно твой приезд послужит таким толчком, знаешь... Сдвинет все с мертвой точки...
- Но не сдвинуло, - полувопросительно заметил Алексей.
- Прошло мало времени. Мне кажется все-таки, ты на Иринку положительно влияешь. Ты - человек из прошлого, ты знал ее "до всего", в отличие от всех нас. Ей приятно с тобой пообщаться ... когда она решается на это.
Алексей с этим не мог не согласиться. Вечерами, когда приходил Денис, и Ирина успокаивалась - его присутствие неизменно делало ее спокойнее, у них нередко затевался общий разговор "на троих", даже "на четверых" - когда Нина Андреевна принимала в нем участие. И тогда - редко, но все же случалось - Ирина отваживалась вставить несколько слов, если речь шла об общих воспоминаниях. Муж и Нина Андреевна искренне радовались каждому такому проявлению ее здравого смысла.

И все-таки... несмотря на все, услышанное от друга, Алексей стал чувствовать себя в присутствии молодой женщины не слишком уютно. Не только утреннее поведение Ирины расстраивало его. Сам факт того, что озорная шаловливая девочка превратилась в собственную тень, боящуюся вызвать хотя бы мимолетное недовольство окружающих, его очень тяготил. И, через пару дней после разговора с Денисом Алексей, вопреки невысказанной просьбе побыть здесь еще какое-то время, принял решение заняться поисками своего жилья.

* * *

Ларису мучило любопытство.
Вот уже около месяца у Дениса есть новый компаньон, но ей так и не удалось познакомиться с ним поближе. Не то, чтобы она изменила своей цели. Ничего подобного, Денис по-прежнему оставался человеком номер один в ее табели о рангах, именно его она планировала сделать своим будущим спутником жизни – навсегда, ибо уж она-то не допустит, чтобы какая-то ловкая девица увела его у нее. Она намного умнее и хитрее этих милых домашних девочек, типа этой угасшей красавицы Ирочки. И никакие угрызения совести ее мучить не будут – каждому свое в этой жизни. Был момент, когда Ирина сумела ухватить такого замечательного парня. Ну что ж, как говорится, получил удовольствие сам, дай возможность это сделать другому.
Но на данный момент все мысли об обольщении Дениса у Ларисы отошли на второй план. Денис от нее никуда не денется, это факт. Ларису не смущало, что за все время, что они знакомы с Журавлевым, он ни разу не дал понять, что как-то отличает ее от прочих особ женского пола. Всегда был вежлив, приветлив, иногда – как в тот момент с улаживанием заказа – даже признателен. И – не больше. Однако этому она не придавала значения, а если такое поведение шефа и озадачивало девушку, то лишь слегка. Просто до сих пор у нее не было возможности как следует продемонстрировать желанному мужчине свои чары, направить на него все свои завоевательские способности. В том, что после показа таковых Денис не сможет уйти в сторону, она не сомневалась на ни на минутку. А уж такой вариант, как ее неспособность пробить равнодушие Журавлева, и вовсе не рассматривался.
Разумеется, Лариса признавала, что нельзя сбрасывать со счетов привязанность – а то и любовь Дениса к жене. Или, скорее – симпатию, привычку, стремление заботиться, что особенно понятно – после такой-то аварии. Такие чувства Лариса находила вполне естественными, ей даже импонировало, что у ее избранника столь доброе сердце. Но она была уверена в своих чарах, а потому не сомневалась, что сможет уладить эту проблему – потом, когда настанет время. Что-нибудь придумает.
О том, что в отношениях между Ириной Денисом речь идет не просто о привязанности, а о любви, Лариса даже не задумывалась.

Разумеется, как и всякая юная девушка, в свои тринадцать-пятнадцать лет Лариса мечтала о принце – о том, который бы сумел разглядеть под невзрачной внешностью ее настоящую. Но к тому времени, когда ее фигура под влиянием усиленных занятий танцами, шейпингом и гимнастикой стала достигать задуманных размеров, в сознании девушки прочно утвердились слова бабушки:
Главное – найти своего мужчину, Лара. Найти и заставить его заботиться о тебе. Мужчины для этого и созданы.
Сейчас уже сложно сказать, какой истинный смысл вкладывала бабушка в свои слова. Главное, что Лариса навсегда запомнила: мужчин надо использовать, забирая у каждого то, что он способен ей предложить.
И она ни на секунду не сомневалась, что в свое время и Денис позабудет о своей несчастной красавице и поймет, что его жизненное предназначение – быть с ней рядом.
Сейчас же она была заинтригована поведением нового компаньона своего красавца шефа.
Как ни досадно было признаваться самой себе, но этого невесть откуда появившегося молодого человека, она не сумела очаровать. Более того, ей показалось, что он даже не заинтересовался ею. Во всяком случае, он ни разу не искал встречи с ней – по крайней мере, Лариса с ним не встречалась. А, тем не менее, она точно знала, что он находится поблизости…
Это могло значить только одно – молодой человек не разглядел в ней объект, достойный его внимания. А такого равнодушия, граничащего с оскорблением, Лариса стерпеть не могла.

* * *

«Богема» гудела, как улей, переполненный пчелами. Народ, не в силах сдержать эмоций, скапливался во всех местах, мало-мальски пригодных для мимолетных коротких перекуров и просто обмена мнениями, и приступал к обмену информацией. Сдержанное любопытство граничило с откровенной радостью и триумфом, скептицизм – с безраздельной верой в светлое будущее. И все сходились в одном: факт открытия новой фирмы – явное подтверждение преуспевания «Богемы», а, следовательно, поднятие на недосягаемую высоту всех сотрудников такого уважаемого предприятия.
Правда, некоторые, отдав должное самому факту открытия «Офиса.ру» разумно замечали:
- А нам-то, собственно, какая разница? Как работали мы, так и будем работать. А в новой фирме свой персонал.
И в этом замечании был, несомненно, свой здравый смысл. Но, тем не менее, всем было весело, атмосфера наблюдалась далекая от рабочей, в воздухе явно чувствовалось предвкушение праздника. И тому была еще одна причина: на вечер намечался банкет. Корпоративная вечеринка. Торжество.
Денис и Алексей решили устроить по случаю открытия своего нового детища пир на весь мир, пригласив на него не только сотрудников – как новых, так и старых, преданных и проверенных в деле, но и клиентов - имеющихся и потенциальных.
Праздник намечался большой, в два этапа: официальная часть – с клиентами, в ресторане; а затем – неофициальная – у Дениса дома. На эту, вторую часть праздника приглашались только сотрудники, чтобы, так сказать, в тесной дружеской обстановке отметить факт исполнения давнего желания.

Разумеется, поначалу Денис и не помышлял затевать такой сложный прием в двух частях. Праздники на фирме проводились часто, опыт таких банкетов имелся, и, как только открытие «Офиса.ру» замаячило на горизонте, Денис заказал излюбленный им и ребятами ресторан. Но тут вмешалась Нина Андреевна.
- Денис, а как же Ирочка?
- А что Ирочка? – улыбнулся он. - Как обычно, побудет немного, а потом уедет. Вы, кстати, тоже приглашены.
- Спасибо, - без улыбки поблагодарила та, - но, Денис, я категорически против. Это не просто праздник, это большое событие, и твоя жена имеет право в такой день побыть рядом с мужем, принимать поздравления – на равных, понимаешь? А иначе это будет выглядеть так, словно ей не интересно происходящее. Если ей придется уйти в самом начале…
- Но ведь все знают, в чем дело, - вздохнул Денис, - и никто не подумает ничего такого, я уверен…
- Решать, конечно, в любом случае, тебе, - качнула головой ангел-хранитель семьи Журавлевых, - но девочка и так часто грустит, что ты все дни проводишь на работе…
Разговор на этом был прерван, но Денис, проведя в тягостных воспоминаниях какое-то время, принял решение, несколько отличавшееся от первоначального варианта. И, если он поначалу сомневался в разумности такого шага, то радостно заблестевшие глаза жены, в тот момент, когда он поведал ей о предстоящем, убедили его в очередной раз, что без Нины Андреевны им просто не обойтись. И дело тут не только в ее дипломе врача.
Зайдя в спальню, чтобы рассказать Ирочке о своем плане, Денис несколько минут молча смотрел на нее из-за неплотно прикрытой двери.
Молодая женщина сидела в кровати, подложив под спину подушки, и с интересом просматривала какой-то журнал. Тонкие черты, милый, чуть вздернутый носик, по-домашнему заплетенные в нетугую косу светлые волосы. Легкий халатик цвета морской волны красиво облегает стройное тело.
Если не знать, - мелькнуло у него в голове, - даже и подумать нельзя, что что-то не в порядке…
В этот момент Ирина почувствовала на себе взгляд, подняла голову, и впечатление уверенной в себе молодой женщины, уютно устроившейся среди подушек в ожидании мужа, пропало. Ставшие, увы, привычными за последнее время неуверенность, горячее ожидание одобрения и опасение, что она в чем-то вызовет недовольство окружающих – все эти чувства, прочно поселившиеся в непосредственной, лукавой, очаровательной Иришке, глянули на него из красивых серых, «тумановых», как он, бывало, называл их, глаз. Денис тихонько вздохнул.
- Дени?
- Привет, солнышко, - он вошел в комнату, присел на кровать, погладил жену по щеке:
- Малыш, как ты посмотришь, если нам организовать праздник?
- Праздник? – непонимающе посмотрела Ира.
- Ну да. Мне тут одна мысль в голову пришла…
Пока Денис излагал свою мысль, пришедшую ему в голову с подачи Нины Андреевны, Ирочка смотрела, не отрываясь, ему в лицо, слушая как ребенок – увлекательную сказку. Когда Денис закончил, она просто сияла, глаза лучились радостью, и ему на мгновение снова показалось, что все – как раньше.
- Дени, это так здорово! У нас так давно не было много гостей! Ох, - внезапно спохватилась она, - а вдруг я не сумею все сделать как надо, - и радость начала тускнеть.
- Да ты не волнуйся, - поспешно перебил муж, боясь, что она снова начнет переживать, - все организуем, Нина Андреевна поможет. И другие… Ты знаешь, существуют специальные фирмы, которые помогают устраивать такие праздники…
Он сумел отвлечь Ирочку рассказом о предполагаемом найме специалистов, и добился того, что она перестала беспокоиться.
- Твоя главная задача – как можно больше порадоваться и получить море удовольствия. А самое главное – ни о чем не тревожиться. Это и твой праздник тоже, так что с полным правом можешь только веселиться, - заключил он, улыбаясь. Поцеловал жену в нос, осторожно откинул на подушки:
- Вот, а теперь тебе пора засыпать. Время еще есть, успеешь продумать свой наряд.
Ирочка счастливо улыбнулась, обвила руками его шею, притянула к себе, и, кода лицо мужа оказалось близко, жарко прошептала:
- Я так тебя люблю, Дениска!
- Я тебя тоже, малыш, - ответил он, коснулся поцелуем ее губ, и, чуть взъерошив ей волосы, поднялся:
- Засыпай, мне надо еще кое-что сделать.
Выходя из комнаты, он оглянулся. На губах Ирочки витала легкая улыбка, в эту минуту она выглядела совершенно здоровой.
И в тот же миг жена повернулась и неуверенно спросила:
- Деня, а… будет много народа?
- Не волнуйся, только свои, - пообещал он, - ребята из фирмы. Ты их почти всех знаешь. И я все время буду с тобой, так что все будет хорошо. Обещаю.

И теперь, чтобы выполнить обещание, Денису приходилось устраивать два праздника. Он понимал, что вечер для него будет совершенно сумасшедший, один за другим два банкета. Но – тут уж ничего не поделаешь, Нина Андреевна права, Ирочка имеет право быть на празднике полноправной хозяйкой. А в ресторане, в чужом месте, полном незнакомых людей, она быстро утомится. Дома же, как известно, и стены помогают.

* * *

Ирина была в восторге. Как давно ей не доводилось так замечательно проводить время. А самое замечательно было в том, что праздник оказался двойным – сначала в ресторане, а потом – у них дома.
Правда, Денис долго не соглашался брать ее с собой в ресторан, на так называемую «официальную часть», говорил, что она устанет, что это будет слишком утомительно для нее. И Нина его поддержала, настаивала, чтобы Ирина подождала дома, пока приедут гости.
Но она сумела их переубедить. Ей так хотелось выйти, наконец-то, в люди! Бог знает как давно она не была вместе с мужем на подобных мероприятиях. Конечно, приятно, что близкие так заботятся о ней, но последнее время Ирине очень хотелось хоть ненадолго вернуть те дни, когда Денис не обращался с ней, как с больным несмышленым ребенком. Они тогда вдвоем часто бывали в ресторанчиках, танцевали, смеялись. Ира часто вспоминала те годы – у нее было очень много свободного времени, и вспоминать хотелось именно те дни, до «Того Страшного Дня".
Молодая женщина сознательно избегала любых воспоминаний об аварии и того, что последовало за ней. А думать о прошлой счастливой жизни было приятно. Правда, и немного грустно тоже. Все последнее время Денис был бесконечно внимателен к ней, заботлив, он по-прежнему любил жену, нежно относился к ней. Но Ирина тосковала по их насмешливым перепалкам, шутках, которые прерывались затяжными поцелуями, заговорщицкими улыбками и переглядываниями в разгар какой-нибудь пирушки…
И вот – такой случай. Праздник. Открытие новой фирмы. И неужели она, родная жена, не будет в такой день рядом с собственным мужем? В конце концов, это ее прямой долг, если на то пошло.
- И ничего со мной не случится! – доказывала она Денису и Нине Андреевне. – Ну, правда, Дени, не надо так беспокоиться. Я же не дрова буду таскать!
Она тихонько рассмеялась, тут же представив себя, согнувшейся в три погибели под каким-нибудь тяжеленным бревном и сопящей от напряжения.
- Но ты устанешь, а еще праздник дома! – спокойно возражала Нина Андреевна. – Ириша, это совершенно неразумно. Ну, подумай, девочка, - ты утомишься, а надо будет еще и здесь гостей принимать. Мы же для тебя это все затеяли, разве ты не понимаешь?
Ира с удивлением услышала в голосе всегда сдержанной Нины, ее неустанной помощницы, врача и друга, напряженные, даже раздраженные нотки.
Она тут же смешалась:
- Ох! Вы думаете…? Но я… мне просто хотелось быть рядом…
Е голос, и без того негромкий, превратился в шепот в конце этой коротенькой фразы, и выражение лица сделалось совершенно несчастным.
Денис немедленно подошел к жене, обнял за плечи:
- Малыш, не надо так переживать. Разумеется, ты вполне можешь поехать, если так уж хочется. Ты теперь намного крепче, чем раньше, так что… Я просто думал, что ты можешь устать, все-таки будет полно народу, большую часть из которых ты не знаешь.
- Но я могу познакомиться, - тихонько проговорила Ирина ему в плечо, не поднимая глаз. Недавнее возбуждение уже прошло, она чувствовала себя уставшей уже от этого разговора, и совершенно несчастной. Нина на нее рассердилась, а это абсолютно недопустимо. Ведь она столько времени ей посвятила, а она платит такой черной неблагодарностью.
Денис поцеловал ее в висок, пригладил светлые пряди, рассыпавшиеся по плечам:
- Разумеется. Нина Андреевна, я думаю, в конце концов, не будет ничего страшного, если Ирочка немного побудет на празднике, а когда начнет уставать, вы с ней уедете домой, сможете немного отдохнуть и встретить гостей свежими, как огурчики.
- Что касается меня, это будет скорее корнишон, - проворчала Нина Андреевна, - я уменьшусь от всей этой суеты. Ведь мне тоже придется ехать в ресторан, как я поняла?
- Ну, мы совсем ненадолго, - порывисто повернулась к ней Ира, понимая, что напряженная минута миновала.
- Ну, что с тобой поделаешь, - махнула рукой женщина. Ирина вывернулась из рук мужа, подошла к своей старшей подруге и поцеловала ее в щеку.
- Замечательно, мир во всем мире достигнут, - улыбнулся Денис, - Но, Ириш, ты должна вот сейчас же, не сходя с места пообещать, что как только устанешь, сразу же дашь мне знать.
- Сразу же, - клятвенно пообещала Ира.

И вот она на празднике. В новом платье, купленном накануне – Денис свозил их с Ниной Андреевной в бутик и приобрел два наряда ей – второй для «домашней вечеринки» - и костюм для Нины Андреевны. Та энергично сопротивлялась, уверяла, что подобные траты ни к чему, но ее быстро усмирили. А потом женская натура взяла свое, и Нина Андреевна с неподдельным интересом рассматривала модели, примерила пару платьев, забраковала их и остановила свой выбор на костюме – очень элегантном одеянии светло-сиреневого цвета.
Сама Ирина, с полного одобрения Дениса, была в наряде цвета морской волны, переливающегося разными оттенками зеленого и синего при меняющемся освещении. Увидев жену в этом платье, Денис тихо сказал:
- Как ярко светятся твои глаза. Они стали совершенно синими сейчас…
У Иры радостно екнуло сердце. Как давно она не слышала, чтобы муж говорил ей что-то с такой … особой интонацией.
И сейчас, в ресторане, наслаждаясь каждой минутой праздника, этими почти забытыми ощущениями полноты жизни, впитывая как воздух, атмосферу оживления и приподнятости, она время от времени поворачивалась к Денису, стараясь поймать его взгляд и прочесть в нем не просто нежную заботу, как обычно, а любовь, и, может быть, даже страсть. Ведь ей не почудились те огоньки в любимых глазах там, в магазине…
И она танцевала! И с Денисом – два раза, и с Алексеем, с замечательным Лешей, который так здорово сделал, что приехал, и теперь празднует вместе с ними. И еще ее приглашал на вальс симпатичный молодой человек с веселыми глазами, Роман.
Давая согласие на танец с ним, Ирина в очередной раз оглянулась на мужа, надеясь, что он не будет против. Но Денис только с улыбкой кивнул, не прекращая беседы с каким-то серьезным мужчиной внушительной внешности – Ирина не помнила, как его зовут, хотя их знакомили. Ну, и Бог с ним!

- Я смотрю, Ирочка себя отлично чувствует, - заметил Алексей, обводя взглядом веселящуюся толпу и отпивая вино из бокала.
- Да, она так настаивала на своем непосредственном участии, - улыбнулся Денис, - что мы с Ниной Андреевной не смогли устоять.
- Так вторая часть отменяется? – вопросительно поднял бровь Алексей.
- Нет, конечно. Все как и задумано.
- А это … не слишком для нее? – медленно произнес Алексей, боясь, что лезет не в свое дело. - Два таких шумным мероприятия сразу.
- Она не успеет устать, - возразил Денис, - они с Ниной Андреевной сейчас поедут домой, а там – как только утомится, сможет уйти к себе.
- Ну-ну, - улыбнулся друг, - тебе решать. Обрати внимание, - перевел он разговор, - на тебя, не отрываясь, смотрит одна особа.
Денис с интересном оглянулся:
- Ты о ком?
- О Ларисе, друг мой. Девушка жаждет твоего внимания, я кожей чувствую.
- Чувствует он, - фыркнул Денис, - она и не подошла ни разу, наслаждается жизнью. Вон, с Богдановым пляшет. Подозрительный ты мой…
- А ты недогадливый, - парировал Алексей, - и я не буду тебе помогать. Пойду-ка и сам ее приглашу.
- Вот-вот, - кивнул Денис, - займись-ка делом. Ты на празднике или где? Развлекайся.
- Спасибо, другой мой, - отвесил короткий поклон тот, - с твоего благословения пойду попляшу, разомну старые кости.
С этими словами Алексей стал пробираться сквозь толпу к Ларисе, но не успел – девушку перехватил бойкий юноша из числа новых сотрудников, и второе главное лицо компании осталось не у дел. Впрочем, пребывало оно в таком положении недолго – моментально углядев миленькую Леночку, которая напрасно тянула за рукав своего творческого гения Михаила, видимо, безуспешно стараясь заставить его пойти с ней танцевать, Алексей моментально пригласил ее на танец. Леночка, просияв, бросила своего неподатливого жениха и охотно пошла танцевать с новым боссом, который ей, втайне, очень нравился.
- Ну, что, Денис свет Васильевич, не пора ли нам с нашей красавицей домой? – подошла ко все еще смеющемуся над последними словами друга Денису Нина Андреевна.
- Что? – он обернулся и кивнул. – Думаю, пора. Она ни за что не признается, что утомилась, хоть и обещала. Сейчас я ее приведу.
Против его ожидания, уговаривать Ирочку поехать домой не пришлось. Переполненная впечатлениями, предвкушающая «продолжение банкета» и новую встречу с полюбившимися ей гостями, Ирина послушно позволила себя увести из ресторана.
Оказавшись в машине, она устало, и, вместе с тем, счастливо вздохнула и с облегчением откинулась на спинку:
- Как же было здорово! Мне так понравилось!
- Это все чудесно, - с притворной строгостью сказала Нина Андреевна, - только кто-то обещал, как только устанет…
- Я совсем не устала! – запротестовала Ирина, и женщина невольно улыбнулась.
- Ну, тогда поехали, светская дама. Скоро второй раунд.
Ирина радостно блеснула глазами.

Вечеринка явно удалась.
По крайней мере, Ларисе не было скучно, а она считала, что это уже большой плюс. В ресторане было многолюдно, нашлось, с кем весело провести время и даже можно было поговорить о чем-то интересном. И потанцевать.
Танцевать Лариса очень любила, а танец с умелым партнером – это вообще мечта любого бала, полагала она. Нечасто удавалось получить такое удовольствие, но нынешний вечер стал одним из редких приятным исключений.
Даже разок покружилась с молчаливым, иронично блестящим глазами Алексеем, что и вовсе можно считать редкой удачей. Ведь новый шеф не смотрел на нее с легкой насмешинкой, в его глазах было то же самое выражение, что и у практически всех мужчин на вечере – восхищение.
Правда, один раз, когда он поймал в зеркале ее взгляд в сторону Дениса, во взгляде партнера мелькнула-таки ирония, но на это Лариса не стала обращать внимание. Пусть себе иронизирует, если хочет. А может, ей просто интересно посмотреть на начальника в обществе супруги.
Присутствие на вечере Ирины оказалось для Ларисы полнейшей неожиданностью – и для всех абсолютно, насколько Лариса смогла понять из коротких обменов мнениями присутствующих.
Самое забавное, что внезапно для нее самой Лариса поняла – Ирина ей нравится.
Это было просто невероятно, учитывая тот факт, что девочка забрала в личное пользование именно того мужчину, которого Лариса уже давно мечтала видеть рядом с собой. Ей самой было совершенно ясно, что Денис должен в конце концов быть с ней. Это не обсуждалось и не подвергалось сомнениям. Они будут отличной парой, они замечательно подходят друг другу, да и просто … он ей нравится.
А раз так – они должны быть вместе, это просто вопрос времени. Что же касается его нынешней супруги… Что ж… Как ни прискорбно, но эта девочка вскоре должна будет стать его прошлым.
Однако Ларисе было любопытно, что же на самом деле представляет собой эта женушка, которую так обожают все без исключения сотрудники компании «Богема».
И вот сегодня, увидев Ирину, Лариса, хоть и была настроена критично, и даже отчасти враждебно, ибо ее появление разрушило планы наладить более близкий контакт с Денисом, не смогла не признать – девочка ей понравилась.
Правда, слегка раздражала неприкрытая забота и внимание, которыми Денис окружал жену, но девочка не была той слащавой куклой с детским капризным личиком, какой Лариса нарисовала ее в своем воображении.
Милая молодая женщина, худенькая, с кудрявыми, какими-то воздушными светлыми волосами, тонкими чертами лица и огромными серыми глазами, Ирочка – называть ее хотелось именно так, - была необыкновенно очаровательной и трогательной. Сначала Ларису поразило выражение нескрываемой радости на ее бледном личике, восторга, с которыми она оглядывалась вокруг и здоровалась со знакомыми ей сотрудниками мужа, но потом сообразила – видимо, такие выходы в свет Ириной предпринимаются нечасто, и она просто по-детски ликует, оказавшись на вечеринке.
Все эти выводы промелькнули в голове Ларисы за считанные секунды, она практически мгновенно сумела разглядеть и оценить и эмоции, отражающиеся на лице Ирочки как в зеркале – очень, однако, неискушенная женушка у Дениса! - и выражение беспокойства на лице немолодой женщины, наблюдавшей за молодой спутницей с неослабевающим вниманием, и даже один-единственный нетерпеливый взгляд, брошенный Денисом на жену. В этот момент он беседовал к представителем крупного банка, чья благосклонность была очень нелишней для владельцев «Богемы» и новорожденного «Офиса.ком». Ирине же именно в эту секунду потребовалось что-то спросить у мужа. Правда, Денис мгновенно ласково обнял Ирину за плечи, что-то тихо спросил у нее и, обернувшись к банкиру, представил ему супругу. Церемония знакомства прошла как по маслу, банкир припал к нежной ручке, а Лариса осторожно перевела дыхание.
В этой короткой сцене она увидела много важного для себя. И выводы, которые она смогла сделать, очень порадовали молодую женщину, ибо дали надежду на то, что ее главная цель все-таки может оказаться достижимой.
И, тем не менее, Ирина ей очень понравилась. И Ларису это слегка обеспокоило. Совсем чуть-чуть, самую малость. Но ей было бы легче, если бы Денисова жена оказалась именно такой, какой представлялась в ее воображении – болезненной ревнивой истеричкой, а не любящей хрупкой девочкой, нуждающейся в любви и заботе своего мужа.
Но Лариса не любила, когда ее что-то тревожило. Поэтому она, тряхнув головой с красиво уложенными волосами, выбросила все приводящие в смятение мысли и решила, что нет ни малейшего повода к переживанию На этом свете каждому воздается по заслугам и способностям.
Сначала Ирина сумела женить на себе Дениса, и он посвятил ей несколько лет жизни.
Теперь должна настать очередь ее, Ларисы. И, если после всех стараний Денис предпочтет ее Ирине, значит, в этом и будет состоять высшая мудрость. Каждый имеет только то, что заслуживает.
Но, несмотря на все принятые решения, Ларисе захотелось пообщаться с этой девочкой-женой лично. Захотелось понять, что, кроме ее болезни (вернее, несмотря на болезнь), удерживает Дениса около нее уже столько времени. А ведь это делается не по обязанности, Ларис хорошо умела читать человеческие лица. Так почему?...
К счастью, впереди была еще самая интересная часть праздника, неофициальная.
Попасть к Денису домой, увидеть, как он живет – огромная удача. Это поможет еще лучше понять его, проникнуть, как говорится в литературе, «в тайны его души». Да и просто любопытно, что скрывать…


- Ирочка, тебе нравится вечер?
- Что? – смятенный взгляд из-под длинных ресниц, мгновенное узнавание и успокоенность в серых глазах. – Алеша… Да, мне все нравится, так приятно…
Пауза.
- Что приятно, Ирочка? – решился переспросить Алексей, видя, что жена друга, умолкнув, подбирает нужные слова, и процесс этот затягивается.
- Хорошо, что я снова… ну, понимаешь… среди людей…
- Да уж, людей сегодня с избытком, - рассмеялся Алексей, и Ирина облегченно и с благодарностью поглядела на него.
Как славно, что среди всех этих гостей – красивых, нарядных, давно знакомых – большей их части – есть человек, который не разговаривает с ней как с недавно оправившееся от тяжелой болезни. Она, конечно, болела, это верно, но ведь с головой у нее все в порядке!
Ирина была благодарна Денису за этот нежданный праздник, за возможность снова окунуться в почти позабытую атмосферу беззаботной радости, за то, что он уступил ее желанию и позволил ей присутствовать на обоих праздниках – в ресторане и дома.
Но ей только казалось, что сил много, что она с легкостью выдержит целый день непрерывного общения, разглядываний - пусть с сочувствием, но оно лишь маскировало неприкрытый интерес в глазах гостей.
В ресторане Ирине было весело по правде. Однако, как только они с Ниной Андреевной приехали домой, ее неудержимо потянуло прилечь.
- Ну, вот, так я и знала, - тихо ворчала Нина, помогая ей снять с себя наряд, - сказано же было: устанешь. Упрямица!
Но Ирина, чтобы прогнать из Нининых глаз тревогу, заверила ее, что все в полном порядке, и ей требуется только полчасика. И своему слову она была верна, через тридцать минут поднялась, снова надела тот же наряд – за вечер она к гемму привыкла и менять на другой, приготовленный заранее, не захотела, с радостной улыбкой встретила пришедших гостей и благодарно поцеловала Дениса. Муж беспокоился за нее, и Ирина не захотела портить ему вечер. Надо, чтобы праздник прошел хорошо, для него это важно. И ей тоже будет хорошо!
Ей и было весело – дома оказалось еще лучше, чем в ресторане. Гостей было меньше раза в три, все друг друга хорошо знали и замечательно друг ук другу относились – по крайней мере, здесь. Шутки, розыгрыши, смех не прекращались. Танцевали постоянно – все со всеми. И Ирина тоже – с Денисом, со смешным лохматым даже в парадном костюме Кириллом, с другими мужчинами. И все было бы просто прекрасно, если бы не взгляды гостей, которые она беспрестанно ловила на себе.
И вот, наконец-то, Алексей. Он свой, совсем свой, он не изучает пристально: «как она себя чувствует», «окончательно ли пришла в себя или может быть рецидив»…
Ирина понимала, что не совсем справедлива к этим людям, они искренне беспокоились о ней, они любили ее мужа и всячески желали им только самого наилучшего. Но это повышенное внимание начало сильно утомлять ее.
- Ирочка, а пойдем-ка, потанцуем, - предложил тем временем Алексей, и она с восторгом согласилась.
- Алеша, а почему ты больше не живешь у нас? – спросила она в самый разгар танца, когда партнер осторожно кружил ее по залу.
- Я? – Алексей пришел в замешательство, не зная, что ответить. Сделал вид, что споткнулся, подхватил даму и, так как музыка окончилась, бережно усадил ее на маленький угловой диванчик и опустился рядом, мучительно стараясь решить, что ей сказать.
Ирина выручила его:
- Тебя, наверное, смутило, что я иногда себя странно веду, да?
Доверчивый взгляд этих опушенных ресничками-стрелочками глаз, казавшихся огромными на бледном личике заставил на мгновение сжаться его сердце. Он только успел подумать:
«Как же Денис-то с этим живет, видит изо дня в день такое и не с сходит с ума»?
Алексей всегда относился с нежностью к жене друга, а сейчас, когда она была особенно хрупка и уязвима, он и вовсе старался с ней поменьше общаться, чтобы понапрасну не тревожить сердце. Эгоистично ужасно, что ни говори, но иначе он не мог.
Мгновенно собравшись, он взял себя в руки и смог ответить почти небрежно:
- А разве ты у нас странная? Вот уж не замечал. Хотя, что там говорить, все вы, женщины, странные! И ты, душа моя, не исключение.
Ирочка негромко рассмеялась:
- Алеша, ты такой хороший, почти как Денис!
- Ну, разумеется, почти! А переехал я, потому что решил больше вас не стеснять, - окончательно справившись с собой, продолжил бойко Алексей, - у вас же не гостиница, в конце концов, а я тут, видимо, надолго. Пора и своим жильем обзаводиться.
- Ты купил квартиру? – заинтересовалась Ирина.
- Пока не купил, просто снял, - пояснил он, - квартира у меня одна есть, посмотрим, как пойдут дела, может, и придется покупать постоянное жилье и здесь…

Разговаривая с Валентином Игоревичем, которому приспичило обсудить именно сегодня какую-то юридическую закавыку, Денис время от времени поглядывал в сторону окна. Там, на диванчике, уютно расположились Ирина и Алексей. Они мило беседовали, и его жена тихонько смеялась. А потом они увлеченно принялись обсуждать что-то, и Ирочка ни разу не занервничала, не посмотрела утомленно на него через зал.
Денис облегченно подумал, что обязан Алексею как минимум спокойным вечером и хорошим настроением своей жены. Уже очень давно он не видел у нее такого безмятежного взгляда. А поначалу ему показалось, что придется ее тихонько и как можно быстрее отвести в спальню и уговорить не выходить больше к гостям – девочка выглядела уставшей, хотя и заверяла бурно, что отлично себя чувствует.

А Ирина, ободренная краткой беседой и танцем с Алешей, и впрямь, стала чувствовать себя намного лучше. Исчезли невесть куда минутная хандра и утомление, взгляды гости больше не напрягали ее, не хотелось спрятаться в тишине своей милой комнаты и ждать, когда к ней придет Денис, чтобы поцеловать свою уставшую жену, сказать, как она была мила в новом платье, и рассказать, как прошел вечер. Нет, ей захотелось побыть сейчас с этими самыми гостями, поболтать с ними, посмеяться их шуткам и, может быть, даже пошутить самой. Раньше Денис часто смеялся ее шуткам… Говорил, что у нее самое лучшее чувство юмора в мире.
Алексея увела потанцевать одна из гостий – и он даже спросил у Ирины разрешения! Смешной, как будто она может ему запретить развлекаться!
Ирина приметила у дверей группку оживленно что-то обсуждающих сотрудников мужа – сам он, казалось, был поглощен разговором с каким-то немолодым мужчиной и только изредка взглядывал в ее сторону, словно хотел удостовериться что у нее все в порядке.
Все просто замечательно, радостно подумала Ирина и вознамерилась было присоединиться к веселому народу. Поднялась с дивана и сделала шажок.
- Нас уже знакомили?
Еще не успев повернуться, Ирина уже поняла, что она знает этот голос – красивый, грудной голос уверенной в себе женщины.
Встретилась глазами с изучающим взглядом умело подведенных черных глаз, замерла на мгновение, тщетно силясь вспомнить – видела ли она раньше эту девушку. Не сумела и нерешительно протянула руку:
- Ирина.
- Лариса. Я давно хочу с вами познакомиться.
Ирина напряглась было – ей показалось, что в лице новой знакомой промелькнуло что-то неприятное, словно та за эти недолгие секунды успела все понять о ней, Ирине, сделать для себя выводы, и отвести ей какое-то определенное место, повесить бирочку с названием.
Но это длилось всего пару мгновений, потом девушка очаровательно улыбнулась и, нагнувшись к ее уху, доверительно произнесла:
- Вы не хотите на балкон выйти? Тут такой сумасшедший дом, у меня уже голова трещит.
И шутливо схватилась за виски. Получилось это очень комично, и Лариса моментально начала ей очень нравится.
- Конечно, - с готовностью сказала Ира и, взяв девушку за руку – ладонь оказалась приятно прохладной и узкой, - повела ее на балкон. Ирине было приятно почувствовать себя хозяйкой, показывающей гостью свои владения. Как давно она не делала ничего подобного!
Оказавшись в относительной тиши, по крайней мере, отделенные от шума вечеринки стеклами окон, девушки одновременно с жаром схватили губами воздух, взглянули друг на друга и расхохотались.
- Ира, - отсмеявшись, протянула Лариса, усевшись в предложенное хозяйкой плетенное кресло, - ну, скажите мне, как вам удается выглядеть такой безмятежной. Ведь это же с ума сойти – столько гостей, такой сумасшедший дом! А вы даже нисколько не устали, кажется. Я бы уже давно свихнулась.
Ирина смущенно рассмеялась.
- Но… ведь я не сама все подготовила. Да неправда, совсем не я! Это все Анна Васильевна, она у нас работает, и еще Нина Андреевна ей помогала. Ну, и официанты, их специально пригласили на сегодня. А я… вот, гостей принимаю, - неожиданно блеснула она озорно глазами, и Лариса против воли почувствовала себя очарованной этой девочкой.
Все-таки ее первое впечатление оказалось верным. Ирочка и впрямь необычайно мила, что несколько осложняет дело. Но и только.

Хотя Лариса сумела составить мнение об Ирочке за считанные минуты, разговор с ней почему-то не прекратила, как собиралась, ограничившись парочкой фраз. Напротив, их беседа ее увлекла, и внезапно Лариса поймала себя на том, что с неподдельным любопытством расспрашивает хозяйку дома о ее увлечениях, о том, какие фильмы и музыка ей нравятся, кто занимался оформлением квартиры и подбирал эти изумительные картины, что украшают стены гостиной и столовой.
Правда, отвечая на последний вопрос, Ирочка чуть-чуть погрустнела, запнувшись:
- Это… Денис все подбирал. Но я ему помогала! – торопливо добавила она, - и Лариса снова умилилась, настолько по-детски это прозвучало. Ирочке явно хотелось дать понять своей новой подруге, что она тоже что-то может делать, не во всем полагаясь на мужа, хотя и было очевидно, что именно муж составлял всю вселенную этой девочки.
Его имя звучало в каждой фразе: «Мы с Денисом любим фильмы с Бельмондо…», «Денису очень нравится английский рок, и я тоже его слушаю…» и так далее…
Вдруг Ирочка порывисто поднялась с кресла и потянула Ларису за руку:
- Пойдемте, я покажу вам свои наброски. Я немножко рисую…
И, прежде чем Лариса успела ответить, вывела ее с балкона в комнату.
Идя рядом, молодые женщины представляли собой весьма интересную картину. Лариса, яркая, уверенная в себе, с модной стрижкой, в красивом черном платье, у ворота и на всей протяженности прозрачных черных же рукавов украшенном стразами, с оголенной, изумительно красивой спиной, была образцом классической светской львицы, чьего внимания должен добиваться каждый здравомыслящий мужчина.
Ирочка же со своими пушистыми светлыми волосами, убранными от лица и струящимися по плечами и спине, широко распахнутыми серыми доверчивыми глазами, выглядела необычайно юной. Она держала Ларису за руку и была похожа на ее младшую сестренку, для которой эта вечеринка – первый взрослый праздник, где ей разрешили присутствовать.
Лариса, обмениваясь улыбками и шутками с народом, двигалась сквозь толпу и раздумывала, под каким предлогом избежать демонстрации рисунков. Ей совершенно не хотелось их смотреть, а обижать хозяйку отказом не хотелось. Не годится сейчас настраивать девочку против себя, разрушать их только-только зародившуюся дружбу.
Это было первым доводом, вполне разумным. А второе – Ларисе на самом деле не хотелось расстраивать Ирочку. Она имеет дело с чрезвычайно ранимым существом, и намеревается увести ее мужа, так незачем раньше времени заставлять ее переживать еще и из-за пустяков.
Этот довод, абсолютно чуждый Ларисе по своему духу, был вторым, и она, поймав себя на этих мыслях, даже вздрогнула. Вот уж совершенно несвойственно ей думать о чьем-то благополучии. Однако – вот поди ж ты!
И был еще третий довод. Абсолютно ни к чему было развивать эти дружеские отношения, делать их близкими и доверительными. Пообщались – и довольно. А картинки – это уже лишнее.
Все эти идее проносились у Ларисы в голове, пока они продвигались к выходу из комнаты, и тут ей помогли.
Сама того не желая, Нина Андреевна выручила молодую женщину из затруднительного положения, внезапно появившись у них на дороге:
- Ирочка, а я тебя потеряла! – а взгляд ее, острый и цепкий, был направлен на спутницу своей питомицы.
Он говорил:
«Ну, и что же вы из себя представляете, молодая особа? Не причините ли вы вреда моей девочке?»
- Мы были на балконе, - улыбнулась безмятежно Лариса, мгновенно перестав терзаться. Сейчас она чувствовала себя вполне на своем месте. Часто, ох часто ей приходилось ловить такие взгляды, и она уже стала мастерицей в этих безмолвных дуэлях. Обычно взгляды-стрелы в нее метали матери и жены намеченных жертв мужского пола. Эта же дама, насколько поняла Лариса, была чем-то вроде дуэньи или личного врача Денисовой жены. Ну, что ж, приятно будет пообщаться...
- Воздухом дышали? – улыбнулась в ответ Нина Андреевна, мгновенно уловив напряженность, витавшую в воздухе вокруг этой красотки. Словно он сгустился, это воздух, даже слышалось потрескивание искр. Это пересекались мужские взгляды, направленные на красавицу.
Помощница Дениса, вспомнила Нина Андреевна. Надо же, а Ирише она, кажется, понравилась! Чудеса просто – такая хищница – и наша девчушка. Что может быть между ними общего? И, что удивительно, Ирочка людей чувствует, как ребенок, а с этой разговорилась!
Словно отвечая на ее мысли, Ирина сказала:
- Я хочу показать Ларисе свои наброски. Ей будет интересно, мне кажется, - и взглянула несколько неуверенно на спутницу. Лариса, уже готовая отказаться от просмотра, поймав этот нерешительный взгляд, неожиданно для себя согласно кивнула. В конце концов, это пять минут, не больше, а двух зайцев можно убить. Ирочку порадуем и Нине Андреевне насолим. Видно же, что ей категорически не нравится их внезапно вспыхнувшая дружба. Ну, так пусть позлиться.
Эта мысль заставила Ларису просиять, отчего ее красота стала просто сказочной, и она, нагнув к Ирине голову – та доставала ей лишь до уха – негромко сказала:
- Ну, ведите меня. С нетерпением жду возможности поглядеть на ваши работы.
И, одарив Нину Андреевну безмятежным взглядом, прошла, ведомая Ирочкой, мимо нее.
Та, провожая девушек глазами, мрачно подумала:
- Не нравится мне все это! Вот не знаю, отчего, а не нравится!
И поискала в толпе Дениса. Ему уже пора вспомнить о жене и предоставить гостей самим себе.
Дениса ее глаза сразу не нашли, зато в поле зрения Нины Андреевны попала ее собственная дочь, радостно хохочущая над шутками развеселого обаятельного молодого человека Романа Юрьевича, и Нина Андреевна слегка улыбнулась. О своей Алене она так никогда не тревожилась. Девочка вполне могла за себя постоять, выросла красивой девицей, уверенности в себе ей было не занимать, и поклонников у нее было – хоть отбавляй. Словом, в жизни не пропадет, это Нина Андреевна знала всегда.
Чего нельзя было сказать сейчас об Ирине…
И мысли женщины вновь обратились к ее питомице.

Денис, проводив первых гостей, засобиравшихся домой, собрался отыскать в толпе Иринку. Он чувствовал себя несколько виноватым – обещал быть рядом весь вечер, а, фактически, бросил ее на произвол судьбы. Правда, несколько он смог заметить раньше, жена не скучала, ребята ее все время развлекали – Алексей, Кирилл, Роман постоянно оказывали ей всяческие знаки внимания, а дамы норовили поболтать. Правда, отвыкшая от светской жизни Ирочка могла устать именно от этого.
Денис двинулся в гудящие весельем комнаты, и тут из дальнего маленького кабинета – там Ирочка иногда пыталась рисовать, заниматься тем, что доставляло ей такую радость до несчастного случая, - вышли жена и … Лариса. Его помощница, улыбаясь, сказала Ирине что-то, и та просияла. Не заметив его, молодые женщины прошли в столовую, соединенную с гостиной арочным проходом. Денис, заинтересованный, - более того, заинтригованный этим неожиданным тандемом, тоже поторопился оказаться в большой комнате.

- Вам, правда, понравилось?
Утвердительный кивок и ободряющее пожатие тонких красивых пальцев.
- Ох, я так рада! Денис тоже хвалит, но он же – мой муж! А вы…
- А что я? – немного устало спросила Лариса, думая, что с этим оживленным общением пора все же заканчивать. С непривычки столь долгая беседа «на дружеской ноге» начала ее утомлять. Лариса обычно избегала приятельских отношений с представительницами своего пола, ей с ними было скучно. Встретить же особу, обладающую таким же, как у нее, набором жизненных ценностей, к ее искреннему удивлению, Ларисе еще не довелось. Как-то ни разу ей не случилось пересечься с такой женщиной, в общении с которой ей бы не пришлось делать вид, притворяться, показывать себя с той или иной стороны – так или иначе, играть. Бабушка умерла давно, а никому другому Лариса не могла откровенно сказать, что она чувствует, о чем думает, без опасения, что ее попросту не поймут – или поймут неправильно.
Эта же девочка и близко не стояла к той самой, похожей на нее гипотетической подруге. Однако Лариса с ней общается уже больше получаса, и в первые минут двадцать пять получала от этой беседы неподдельное удовольствие.
Только сейчас бесконечное повторение словосочетания «мой муж» внезапно начало раздражать ее.
Невинный щебет Ирины, ее милая, немного извиняющаяся, застенчивая улыбка вдруг вызвали в Ларисе всплеск злости, которую она с привычной легкостью подавила, продолжая приветливо улыбаться. Но если бы кто-то заглянул в это мгновение в ее глаза, не увидел бы в них прежней теплоты.
«Мой муж»… Да что она твердит об этом как попугай! И так всем известно, что Денис – ее муж. Он бесконечно заботится о тебе, хвалит твои неуверенные рисунки, больше похожие на детские каракули, покупает тебе наряды, стоящие баснословных денег, он готов носить тебя на руках – и ведь, наверняка, носит!
Так чего же тебе надо еще, девочка!? Ты больна? Ну, так это мелочи. Сущие пустяки по сравнению с непреложным фактом твоего замужества. Пока еще Денис - твой муж. Да, разумеется, пока – но, тем не менее, «потом» наступит еще не так скоро, как хотелось бы. И все это время он будет с тобой. Поэтому я больше не хочу тебя жалеть.
Лариса мягко, но решительно вынула свой локоть из Ирининой руки, улыбнулась ей:
- Простите меня, пожалуйста, но мне пора.
- Как, уже? – расстроилась Ирочка.
Было заметно, как огорчили ее эти слова, Ларисе показалось, что в серых глазах блеснули слезинки, но своих слов назад не взяла:
- Да, как ни жаль, но… Мне только надо попрощаться.
- А… вы к нам еще придете? – Ира смотрела на нее серьезно и просительно, и Лариса поспешно отвела взгляд. Снова в душу начала заползать непрошенная жалость.
- Очень может быть, - весело сказала она. Обвела глазами начавшую редеть толпу, хмыкнула при виде отчаянного флиртующей с Романом Алены – ну и доченька у строгой дуэньи, на ходу подметки режет! – и снова повернулась к Ирине:
- Все, я побегу, - наклонившись, она поцеловала молодую женщину в щеку.
- Какие нежности, - пробормотал проходящий мимо Кирилл и подмигнул Ирине.
Та неуверенно улыбнулась ему.

Перехваченный в дверях гостиной очередной партией собравшихся отбыть восвояси гостей, Денис смог добраться до заинтересовавшей его очаровательной парочки не так быстро, как ему хотелось бы. И, когда он, наконец, освободился, то увидел, что жена и Лариса вместе направляются к нему.
Стоя в дверях, он с улыбкой наблюдал, как приближаются две столь разные женщины, в сотый раз отметил, как очаровательно выглядит сегодня Иринка - раскрасневшаяся, с выбившимися из прически кудряшками, в своем новом наряде.
А потом Денис перевел взгляд на Ларису, спокойно говорившую что-то, и внезапно подумал: насколько же выгодно отличается эта женщина от его жены. Уверенная в себе, красивая, элегантная, она не оглядывалась по сторонам с немного нервной улыбкой, не выглядела старшеклассницей, случайно оказавшейся на взрослом празднике. Внимание окружающих действовало на молодую женщину словно допинг, она от него еще больше хорошела.
- Дени, Лариса уже хочет уйти, - быстро заговорила Ирина, - представляешь? Мы так хорошо разговаривали...
- Да, Денис Анатольевич, вы извините, но мне уже пора, - произнесла Лариса, извиняюще улыбнувшись.
- Жаль, конечно, но, как я понимаю, решение принято, - хмыкнул он.
- Вы абсолютно правы, - рассмеялась женщина, - но мне еще больше жаль. Вечер был очаровательным.
- Во многом благодаря вашему присутствию, не могу не сказать, - заметил Денис.
В глазах Ларисы сверкнула искорка, она покосилась на стоящую рядом Ирину:
- Уверена, не одна я придавала блеска нашему празднику, настоящая царица бала - ваша супруга.
- Разумеется, - согласился Денис, ободряюще улыбнувшись Ирине.
Но та, смутившись от комплиментов, залилась краской и не смогла сказать в ответ ни слова.
Да, находчивость сейчас – не самое сильное качество его супруги. Ни за что не скажешь, что это взрослая женщина, хозяйка приема…
Денис внезапно ощутил прилив раздражения, который тут же постарался подавить, чтобы недовольство не отразилось ни в его глазах, ни в выражении лица. Судя по всему, ни Лариса, ни Ирина не заметили его изменившегося настроения. Он помог гостье набросить на плечи широкий газовый шарф, та благодарно улыбнулась ему через плечо, мельком бросила взгляд в зеркало, поправила прическу легким движением кисти.
- Еще раз спасибо за прекрасный вечер.
- Я провожу вас до машины, Лариса, - повинуясь импульсу, произнес Денис, и, оглянувшись, ласково сказал:
- Ириш, ты ведь не против? Я вернусь через минуту.
- Да... конечно... До свидания, Лариса.
- Всего вам хорошего, Ирочка, - улыбнулась та.
Дверь за ними закрылась.

Оставшись одна в коридоре, Ирина несколько секунд продолжала смотреть на ручку замка, которая отражалась в полированной поверхности высокого подзеркального столика.
- Ира? Ты что здесь одна? А где Денис? Я думал, вы вместе…
- Он пошел Ларису проводить…
- Правда? Опередил меня, значит, - словно бы про себя пробормотал Алексей, и взял ее под руку:
- Пойдем-ка к гостям, сейчас вернется твой Денис. А мы пока что развлечемся.
Ирина вопросительно поглядела на лучшего друга мужа, неуверенно улыбнулась, растеряв за эти минуты всю свою недавнюю оживленность.
Тот в ответ подмигнул, и она рассмеялась, сначала тихонько, затем громче. Так, смеясь, они и вошли вдвоем под руку в гостиную. Народу там заметно поубавилось по сравнению с началом праздника, но атмосфера была беззаботной и уютной. Праздник принял более камерный, домашний вид, оставшимся гостям было комфортно, и уходить они, как видно, пока что не собирались – звучала медленная музыка, горел неяркий свет бра и торшеров, в центре комнаты, обнявшись, двигались пары.
- Ох ты, как мило, - пробормотал Алексей, повернулся к Ирине, чья ладошка по-прежнему лежала на сгибе его руки:
- Потанцуем, Ирочка? Пусть Денис поревнует, когда увидит.
- Он меня не ревнует, - поправила та, - но давайте потанцуем, Алеша. Мне нравится танцевать.
- Ну, и славно.
Алексей осторожно обнял жену друга – второй уже раз за вечер! - она несмело положила ему руки на плечи… Мягкий, вкрадчивый голос Джо Дассена напевал-наговаривал слова любви, и Ирина, на мгновение вообразив, что ее обнимают руки мужа, опустила голову на сильное плечо, обтянутое дорогой тканью рубашки.
Как хорошо он поет, этот любимый ею французский певец. Жаль, что Денис давно уже не танцевал с ней под эту музыку… А ведь раньше это была их любимая песня. Интересно, помнит он об этом? Или забыл… Наверное, сейчас он усаживает в машину Ларису, смотрит в ее красивые черные глаза, она улыбается ему, говорит что-то своим удивительным глубоким голосом – даже ей, Ирине, понравился ее голос! – они улыбаются…
Как было бы чудесно, если бы это он сейчас танцевал с ней, мелькали в ее голове мысли, пока Алексей кружил ее под завораживающую вязь любовных признаний.

…Je crois que je l’aurais trouve
Le secret de la vie le crer…

…«я надеюсь, что нашел бы секрет жизни в том,
чтобы просто создать тебя и любоваться тобой»…,
механически перевел Алексей, в которого в детстве вдалбливали два иностранных языка, и в результате он отлично владел как французским, так и английским.
Милая песенка, и танцевать было тоже мило. Он опустил глаза, посмотрел на головку женщины, которую в этот момент бережно держал в объятьях, и на мгновение пожалел, что сейчас на ее месте не другая. Та чертовка в черном, что нынче кружила головы всем собравшимся, и с которой он потанцевал один раз там, в зале ресторана… Живое, упругое, стройное тело, непокорный нрав, изменчивый характер и стальная воля… Эта женщина заинтересовала его с первой минуты, но он прекрасно понимал – с такой необходимо держать себя в руках. Стоит только дать себе слабинку, как ничего не стоит потерять голову, и будешь бессмысленно пялиться на ее обворожительное лицо и глаза, глубина которых неизведанна, и на самом дне их виднелись расчет и уверенность в своих силах.
Ирина медленно подняла голову, вздрогнула, Алексей поддержал ее и заглянул ей в глаза. Они были совсем иными, затуманенные, абсолютно не похожие на те, о чьей обладательнице он думал только что, веры в себя в них не было ни на грош, а только растерянность и легкая паника.
- Что такое, Ирочка?
- Алеша… - тихий шепот, - у меня закружилась голова.
- Сейчас, одну минуту…
Он повел ее к выходу, но через пару шагов у молодой женщины подогнулись колени, и Алексею ничего не оставалось сделать, как только подхватить ее на руки.
- Что случилось? – спросила возникшая рядом Нина Андреевна, заглянула в бледное лицо своей подопечной и негромко скомандовала:
- Алеша, несите ее в спальню. Время вышло…
- Вы не волнуйся, Ниночка Андреевна, - проговорила тихонько Ирина, не поднимая головы с Алексеева плеча, - это просто …
- Это просто переутомление, - договорила та, - давно было пора тебя увести, а я понадеялась на здравый смысл твоего мужа, и вот результат.
- Денис не причем, - воспротивилась Ирочка, - просто у меня голова закружилась.
- Это я виноват, наверное, Нина Андреевна, - вступил Алексей, входя в расположенную вдали от шума гостиной комнату и укладывая Ирину на кровать, - слишком долго танцевали мы, и вот…
- Никто не виноват, все в порядке, - бросила та, помогая Ире улечься поудобнее, - а вам спасибо, вы сегодня наш добрый ангел. Вот если бы вы еще и нашего мужа отыскали…
- Я ему сейчас позвоню, - заторопился Алексей, - доставая мобильный, - сейчас…
Он направился к выходу и, уже нажимая на клавишу вызова звонка, оглянулся на тихий голос Ирины:
- Алеша, спасибо тебе большое, с тобой так хорошо танцевать…
- Всегда пожалуйста, - улыбнулся он, - мы непременно как-нибудь повторим…

Даже по прошествии нескольких недель этот вечер Денис вспоминал со смешанным чувством вины, жалости и злости на себя. Он оказался совершенно не готов к тому эффекту, что произвела на него давно и, казалось бы, хорошо знакомая ему девушка. Когда улеглась вся суета, разошлись гости, уснула утомленная Иринка, счастливая присутствием рядом с ней обожаемого мужа, ушла, бросив на него странный взгляд, Нина Андреевна, и в доме, кроме него из бодрствующих остался только Алексей, Денис устало присел на диван, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Он пытался проанализировать все, что произошло с ним сегодня.
Лариса… Девушка, которую он так давно знает. Его верная помощница, знающая и опытная, умница и красавица, вечно окруженная мужчинами. Лариса ему всегда нравилась. Он во многом полагался на нее, признавал, что часто благодаря ее уму, способности быстро реагировать на изменение ситуации, умению находить общий язык практически со всеми людьми работа на фирме идет, что называется, как по маслу.
Но, отмечая привлекательность девушки и все ее несомненные достоинства, Денис не видел в ней женщины, способной привлечь его мужское внимание. У него была Иринка, и он был очень счастлив в семейной жизни.
А потом, когда стряслось несчастье, он был так поглощен бесконечными, непрекращающимися попытками вызволить жену из того душевного плена, куда она сама себя загнала, съедаемый острейшим чувством вины, он и подавно не смотрел на Ларису как девушку, за которой бы стал ухаживать.
Да и к чему ей его ухаживания, мог бы спросить он себя, если бы вообще задавался этим вопросом. У этой красотки отбою от поклонников нет, и уж наверняка – побогаче, поувесистее, что ли. И без груза неразрешимых проблем…
И вот именно сегодня, на устроенной им самим вечеринке, Денис впервые увидел Ларису другими глазами. И рассмотрел все то, что равнодушно отмечал и до этого – гордую посадку головы, тонкие черты лица, огонек в глазах, придающий ее облику некую чертовщинку… Рассмотрел и внезапно понял, как ему все это нравится. И поймал себя на мысли, что хотел бы смотреть на это чудо как можно дольше…
А потом в поле зрения его попала Иришка. И она так сильно отличалась от жар-птицы-Ларисы, как синичка от гордого лебедя. Синичку хочется приласкать, за ней надо ухаживать, заботиться, чтобы не замерзла зимой… А лебедь вызывает гораздо более глубокие эмоции, его красота завораживает...
И внезапно Денису так сильно захотелось, чтобы в его жизни больше не было этой непрекращающейся заботы о жене. Чтобы его перестало терзать чувство вины. Ушла бы вечная боль от тоски в ее глазах… Ему страстно захотелось почувствовать себя свободным от всех забот и проблем – ну хотя бы ненадолго.
Пусть хоть на несколько минут, но имеет же он право, - в конце концов! - просто насладиться присутствием рядом красивой женщины, с которой можно говорить как с равной, без необходимой ласковой и ободряющей интонации. Просто пофлиртовать, пошутить – по-особенному, когда каждое слово имеет второй и третий смысл, и именно эти скрытые смыслы принимаются в расчет. Ради этого подтекста, собственно, и затевается шутливая беседа… И двоим людям просто приятно в обществе друг друга.
Именно поэтому он и пошел провожать Ларису, в чем, собственно, не было ни малейшей нужды: это мог сделать любой из присутствующих мужчин, тот же Алексей, например. Но Денису захотелось сделать это самому. И он провел очаровательные двадцать минут в приятнейшей, ни к чему не обязывающей беседе у Ларисиной машины, обмениваясь с девушкой теми самыми шуточками «с подтекстом», отлично осознавая, что ему не хочется ее отпускать сейчас. Просто потому, что завтра все будет уже по-другому, они вернутся к отношениям «подчиненная – начальник», а это уже совсем не то. И ощущение легкости и праздника сменит будничная суета и деловитость.
Судя по реакции на его слова Ларисы, ее остроумные ответы, веселый смех и кокетливые взгляды, ей это пребывание с боссом наедине доставляло не меньшее удовольствие.
Наконец она взглянула на часы и спохватилась:
- Денис Анатольевич, я поеду, уже поздно. Да и вам пора, вас супруга ждет, и гости…
- Да-да, Лариса, вы совершенно правы, я вас задерживаю. Залезайте же скорее в машину, - спохватился он, - ох, постойте, а вам разве можно сейчас вести?
- Я не пила сегодня, Денис Анатольевич, - покачала она головой, - но спасибо за беспокойство.
- Да пожалуйста, - улыбнулся с легкой насмешкой Денис, внезапно понимая, что игра продолжается, и ничего еще не закончено.
Аккуратно захлопнул дверцу машины, отступил на тротуар, помахал рукой.
- До завтра, Лариса.
- До завтра. Спасибо за чудный вечер.
- Это уже четвертая благодарность, - качнул он головой.
- Ох, я начинаю повторяться, - рассмеялась девушка, - и впрямь, пора ехать…
- Счастливой дороги, - пожелал Денис, и несколько мгновений провожал машину взглядом. Идти наверх, домой, почему-то пока что не хотелось. Было желание хоть на несколько минут продлить то ощущение легкости и безмятежности, что сейчас царило в его душе. Он глубоко вдохнул вечерний воздух, огляделся … и тут зазвонил его мобильный телефон…

- Хватит себя грызть.
Денис открыл глаза, взглянул на друга, стоявшего у стены напротив и рассматривающего его со странным выражением в глазах. Сочувствие там было, это точно. И что-то кроме этого…
- Я думаю.
- Я вижу. Твои думы на лбу написаны большими печатными буквами.
- Правда? – Денис впервые за последний час улыбнулся. – И что же ты там прочитал?
- Две любопытные вещи, - Алексей оттолкнулся от стены, подошел к Денису и присел рядом, - «я негодяй» и «какая досада, что все случилось так не вовремя».
- С ума сошел?
- Я-то в своем уме, а вот в тебе не со всем уверен, - парировал он и внимательно поглядел на друга, - ну, правда, хорош терзаться. Ты же не можешь всего предвидеть. Откуда ты мог знать, что все так случится? Было все хорошо, мы даже потанцевали с Иришкой. Она просто утомилась, вот и все.
- В этом все и дело, - вздохнул Денис, - не стоило вообще все это затевать, она еще не до конца пришла в себя, рановато для нее – такие нагрузки.
- Да какие нагрузки-то?! – фыркнул Алексей, и Денис удивленно взглянул на него. – Тебе не кажется, дружище, что вы с Ниной Андреевной вашу Иришу просто в вату укутали, и не выпускаете в нормальную жизнь. Откуда у нее силам-то взяться, если она все время под присмотром, и чуть что – вы на страже.
- Ты ничего не понимаешь, - без эмоций проговорил Денис, который не мог забыть брошенную Алексеем фразу насчет «не вовремя», - ты не можешь судить, потому что не полностью в курсе ситуации, и потому…
- И именно потому, - Алексей уже начал заводиться, но еще сдерживался, - мне виднее со стороны. Ты во всем этом уже сколько времени варишься, всю объективность растерял. Ты по-прежнему считаешь Иришку тяжело больной, а она уже начала приходить в себя, ей мало тех неистовых забот, которыми вы ее окружили, ей дополнительные впечатления нужны. И нынешний вечер как раз и был теми самыми впечатлениями, как же ты не понимаешь? А устала она, потому что без привычки. И тебе себя есть поедом не за что.
За время этого бурного монолога Денис не отрываясь смотрел на приятеля изучающим взглядом, и, дождавшись паузы, тихо спросил:
- А почему ты сказал, что для меня это не вовремя?
- Черт! Ты меня вообще слышал?
- Отлично слышал, не беспокойся. Так почему?
- Тебе непременно хочется об этом поговорить? Как в американских фильмах? – мельком улыбнулся Алексей, но, видя, что друг не отреагировал на шутливый тон, сам посерьезнел.
- Дэн, ты меня за идиота-то не держи.
- Что ты хочешь этим сказать?
Дениса глубоко поразил сам факт, что он внезапно увидел Ларису иными глазами. И копаться в этих чувствах в присутствии Алексея ему вовсе не хотелось, было желание разобраться во всем наедине с собой, но, если тот чего-то заметил, лучше обсудить это прямо сейчас...

Очень быстро выяснилось, что от внимательного, хорошо его знающего друга ничего не укрылось:
- Ты вдруг понял, какая блестящая красотка твоя Ларочка, - выстреливал тот напористыми, похожими на автоматные очереди, фразами, - тебе захотелось побыть с ней наедине, чтобы никто не мешал, не лез с разговорами. И Иришка тоже оказалась в числе «лишних», верно? Ты даже предположить не мог, что за твое недолгое отсутствие может что-то случиться, и теперь переживаешь, да?
В глазах Алексея на мгновение мелькнуло что-то похожее на злость, но уже в следующую минуту Денис был готов ручаться, что ему показалось. С чего бы ему заводит ься, в самом-то деле? К удивлению самого Дениса, то, что Алексей так точно разложил по полочкам терзавшие его чувства, принесло ему облегчение.
- Все ты верно говоришь, друг мой Лешка, - кивнул он, снова прикрывая глаза, - и про интерес, и про переживания. И ведь, что самое интересное, я Ларису знаю черт знает сколько времени – и нормально к ней всегда относился. Ну, видел, конечно, что девочка красива, но не более того. А сегодня что-то как щелкнуло – и в новом свете все показалось…
Если бы Денис видел в этот момент глаза друга, он бы заметил, что тот смотрит на него со смесью понимания и ярости. Холодной, сдержанной ярости, которой не дают выхода. Но, видно, с голосом своим Алексей не смог до конца справиться, потому что в ответной реплике Денис уловил какие-то посторонние эмоции и выпрямился:
- Оценил, значит, девочку. И как тебе, подошла?
- О? - удивился Денис. - Уж не ревность ли, дружище? Припоминаю, ты меня в первый же день, как увидел ее, предостерегал, что-то насчет ее возможной хищной натуры говорил…
Впервые за много лет они смотрели друг на друга как посторонние люди, более того, как враги – холодно, оценивающе.
Первым пришел в себя Алексей
- Черт знает что! Денька, мы сейчас, похоже, подеремся.
- Да уж, - тихонько хмыкнул Денис и покрутил головой, - недаром говорят, что женщины способны разбить крепкую мужскую дружбу. Ладно, проехали, да?
Алексей кивнул, ткнул приятеля кулаком в плечо, получил в ответ такой же дружеский тычок и рассмеялся, тоже радуясь спавшему напряжению:
- Вот уж не думал я, что с тобой когда-нибудь девушку не поделю.
Денис рассмеялся в ответ и рывком поднялся:
- Ты есть не хочешь? Я что-то проголодался из-за всех этих событий, на вечеринке не ел толком. Пойдем, заморим червячка?
- С радостью, - заверил Алексей.
- Ну, и отлично. Сейчас я Иришку проведаю, и мы с тобой перекусим, - Денис вышел из комнаты.
Алексей проводил его, улыбаясь. И, довольный тем, что конфликт благополучно разрешился, даже не обратил внимания, что Денис никак не ответил на его последнюю фразу про «дележку девушек», не заверил, что предоставляет другу возможность попытать счастья в отношении Ларисы, а сам устраняется с дороги. Ничего в этом духе Алексей не услышал. Но в тот вечер он упустил это из виду.

* * *

Прохладный утренний ветерок заставил Ларису зябко поежиться во сне и втянуть ногу под одеяло. Но ветерок не унимался, проникнув в комнату через распахнутую форточку, он принялся играть с волосами девушки, щекоча ей нос, касаясь распушившимися во сне недлинными прядками щек, вынуждая ее зарываться лицом в подушку.
Однако через десять минут такой борьбы Лариса сдалась. Приоткрыв глаза, она недовольно взглянула в окно, а затем на часы и поняла, что ветерок был, в общем-то, не так уж неправ – все равно пора подниматься, с минуты на минуту наступит контрольное время, когда должен заиграть будильник, бодро и призывно наигрывая первые такты знаменитой композиции группы «Европа»»,
Лариса терпеть не могла рано подниматься, она была натуральной совой, обожала поваляться в постели и не видела ни малейшего преступления в том, чтобы поспать до одиннадцати – и даже до двенадцати, что старалась безжалостно искоренить в ее натуре бабушка. Римма Витальевна, напротив, считала верхом распущенности привычку валяться в кровати после девяти, и сама поднималась не позднее этого времени в любой день, включая выходные и праздники, хотя ложилась спать очень поздно.
Увы, в этом бабушка не преуспела. Внучка, хоть и честно пыталась следовать бабушкиному наставлению, боролась с собой какое-то время, но потом, когда бабушки не стало, решила, что не будет больше ломать себя. Сон – величайшее благо, зачем же себя насильно лишать такого наслаждения: полежать в кровати, лениво понежиться, предвкушая еще очень длинный день, и гораздо более длинный вечер, обдумывая планы и неспешно прикидывая, что сделать в первую очередь, а что – во вторую. Или же вовсе ни о чем не думать, а попросту поспать, сладко и безмятежно.
И потому, когда приходилось подниматься в несусветную для нее рань – в начале восьмого, чтобы успеть собраться и к девяти поспеть на работу, девушка стремилась создать для себя все условия, чтобы процесс насильственного вырывания из сна проходил как можно более безболезненно. И, вместе с тем, он был призван наполнять ее бодростью и приводить в хорошее настроение. Последнее было нелишним – ранним утром Лариса, как правило, была мрачна. Не было способа разозлить ее вернее, чем разбудить телефонным звонком на рассвете.
Любимая песенка, закаченная в мобильный телефон и настроенная на функцию звонка будильника, и была таким средством, которое способно было вызвать улыбку на ее лице. А открытая в любую погоду форточка – памятью о бабушке. Именно Римма Витальевна настаивала, что свежий воздух способствует здоровому сну и помогает просыпаться не разбитой, а свежей и полной сил.

Итак, сегодня утром Лариса распахнула заспанные, но все равно очень красивые глаза, потянулась, отключила продолжавший честно трудиться будильник и улыбнулась. И тому причиной была не только группа «Европа» и прохладный воздух в комнате. У нее было отличное настроение – с самого момента пробуждения, а это огромная редкость.
Откинув одеяло, Лариса выпрыгнула из постели, босиком побежала на кухню, налила себе стакан апельсинового сока и, отпивая на ходу, вернулась со своей добычей в спальню, уселась на кровать и, прикрыв от наслаждения глаза, медленно, с удовольствием, выпила холодный напиток.
Она была очень рада новому дню. Ибо, она знала, чувствовала, да нет, что там, была уверена – сегодня ее ждет что-то очень хорошее.
Вчерашний вечер превзошел все ее ожидания. После стольких месяцев – даже лет! – упорных, и, как ни печально признать, бесплодных усилий Денис, наконец-то, соизволил обратить на нее внимание.
Нет, что хитрить, случалось Ларисе и раньше ловить на себе его восхищенный взгляд, она не раз замечала в его глазах одобрительную оценку, и каждый раз сердце замирало – вот сейчас...!
Но увы – интерес мгновенно сменялся деловым настроем, а после работы Денис Анатольевич неизменно уезжал на своем красавце-автомобиле к красавице жене.
Но вчера это случилось!
Лариса могла только догадываться, что послужило причиной вспышки неподдельного мужского интереса к ней Дениса, но это было, в конце концов, неважно. Главное, что вечер не пропал даром. И даже потраченное на завоевание доверия Ирочки время оказалось не напрасным. Денис, наверняка, заметил, как она была ласкова к этой милой девочке, и это, скорее всего, тоже сыграло свою роль.
И теперь она была вся в предвкушении – каким он будет, этот первый день работы с новым Денисом? Хватило у него смелости признаться себе в проснувшемся интересе к Ларисе?
Впрочем, девушка в себе не сомневалась, главное было уже сделано, теперь осталось самое, на ее взгляд, несложное – поддержать этот интерес, не дать ему угаснуть. Опыт подобного рода у нее уже был немалый, она ни грамма не сомневалась теперь в успехе задуманного.
Единственное, что чуточку мешало насладиться картинами будущего безоблачного счастья – мысль об Ирине. Зря она все-таки вчера решила с ней подружиться. И неважно, что с ее, Ларисиной стороны, это была только игра в дружбу, видимость ее. Все равно, она успела почувствовать к девочке симпатию, и теперь ясно представляла, как ранима эта милая Ириша, Ирочка, как ее называли все без исключения.
Но эту неуместную мысль, появившуюся непрошено уже второй раз – вчера ее удалось все же изгнать, - Лариса сумела снова задавить. Нечего маяться дурью. Эту Ирочку найдется кому пожалеть, когда дело будет сделано, и можно будет праздновать окончательную победу. А пока что ей предстоит еще серьезная работа, ведь положено только начало.
Но очень многообещающее, подумала радостно Лариса, вспомнив выражение, мелькнувшее в глазах Дениса в момент прощания там, на улице, возле их дома, радостно засмеялась и со стуком поставила стакан на тумбочку. Пора приступать к сборам, сегодня у нее ответственный и очень важный день!

Один из законов подлости заключается в том, что ожидание важного для тебя события, в котором ты абсолютно не сомневаешься, как правило, оказывается напрасным. Событие либо не происходит вовсе, или же происходит, но совсем не так, как мечталось. А то и вовсе с точностью до наоборот, вызывая у человека вполне справедливое негодование на судьбу.
Как ни печально признавать, но именно этим утром у Ларисы были все причины для такого ропота.
Она приехала в «Богему» в радостно-приподнятом настроении. В нетерпении, предвкушая встречу с Денисом, чуть ли не в припрыжку взбежала по ступенькам крыльца, быстрым шагом прошла по коридору, влетела в свой кабинет, маленький, но зато отдельный, бросила сумку на стул и перевела дыхание. Надо принять обычный невозмутимый вид, успокоиться. Пусть шеф пока что не воображает, что ей важно его отношение, еще рановато…
Как выяснилось спустя двадцать минут, Денис Анатольевич был крайне далек от каких бы то ни было домыслов на тему их гипотетических отношений.
Встретив ее приветливой улыбкой, взмахом руки указал на удобный стул напротив, и, дождавшись, когда девушка устроится, посвятил ее в свои планы.
Лариса не ошиблась только в одном. Эти планы на самом деле касались именно ее. Но…
- Лариса, вы у нас один из самых опытных сотрудников, именно поэтому я возлагаю на ваши умения огромные надежды. Как вы помните, мы заключили договор на сотрудничество с польскими коллегами. Так вот, необходимо, чтобы там какое-то время поработал представитель нашей фирмы – вашей квалификации. Возникли некоторые затруднения, а я сейчас бросить фирму не могу, Алексей Васильевич поглощен делами «Офиса» и тонкости работы «Богемы» пока не освоил. Так что получается, кроме вас ехать некому. Вы извините, что ставлю вас в известность, можно сказать, впопыхах. Но они позвонили только вчера утром, я надеялся, что удастся разобраться по телефону, на расстоянии, но ничего не вышло, необходимо личное присутствие.
Денис снова улыбнулся, и Лариса, в душе которой по мере того, как она осознавала, что все планы летят под откос со скоростью болида, поднималась буря, ответила ему тем же, но не слишком искренне.
В этот момент она краем глаза заметила, что Алексей, все это время стоявший у окна, смотрит на нее чуть ли не с сочувствием, и одновременно – насмешливо. Девушке показалось, мужчина понял, что творится в ее душе, и он, не одобряя ее планов, злорадствует по поводу их провала.
Она мгновенно ощетинилась. Тоже мне, психолог выискался. Моралист-самоучка.
Вскинув голову, Лариса взглянула в глаза Дениса и спокойно, в меру жизнерадостно произнесла:
- Варшава – это чудесно, Денис Анатольевич! Вы мне просто сюрприз приготовили.
- Рад, что вы это так воспринимаете, - хмыкнул Денис, - я думал, вы огорчитесь, что вынуждены менять планы из-за распоряжения начальника-самодура.
- Кто же в здравом уме откажется побывать в Варшаве! – воскликнула Лариса.
- И тем более, по личной просьбе Дениса Анатольевича, - добавил с легкой иронией Алексей.
- Именно так, Алексей Васильевич, - мило улыбнулась Лариса, - вы попали в самую точку.
- Восхищен этим обстоятельством, - заверил он.
- Ну, раз все здесь так довольны, давайте обсудим, какие вопросы вам придется решать с польскими коллегами, - призвал к порядку своих сотрудников Денис.

Через полчаса Лариса снова оказалась в своем кабинете. Подойдя к окну, она порывисто рванула раму на себя, в комнатку хлынул свежий воздух. Жадно вдыхая его, она отбрасывала падающие на лоб пряди и пыталась убедить себя, что все еще поправимо. Это просто небольшая задержка. Что такое неделя? Ну, даже две? Пустяк, право, не из-за чего волноваться. Он приедет и возьмет дело в свои руки. Никуда Денис Анатольевич от нее не денется.
И вот тогда этот несносный насмешник Алексей, который слишком много себе позволяет – вспомнить только его ухмылочки! – еще будет вынужден поздравлять ее и Дениса с бракосочетанием. Ему придется это сделать, как бы ни было противно. Это будет день ее триумфа, и он непременно настанет, надо проявить только немного терпения. Ну, уж чего-чего, а выдержки ей не занимать. Спасибо Римме за бесконечное терпение, но ее выучка Ларисе сейчас особенно помогает.

- Ну, и как самочувствие?
- Голова болит, - рассеянно отозвался Денис, сидя над бумагами.
- Поболит и перестанет, - бессердечно сказал Алексей, и Денис поднял на него утомленные глаза с немым вопросом.
- Ну, до чего невинный вид, - восхитился друг, - просто ангел!
- Лех, чего тебе надо, а? – рассерженно спросил Денис, косясь одним глазом на почти не уменьшившуюся кучу документов, которые надо было еще просмотреть.
- Мне – ничего. А вот тебе было надо еще намедни, а ты, я смотрю, так лихо научился с проблемами справляться, аж дух захватывает. Я про Ларису, если ты еще не понял, - Алексей присел на край Денисова стола, и тот сердито выхватил из-под него папку.
- Помнешь, кретин! Ну, чего привязался?
- Считаешь, поможет? - уже серьезно спросил Алексей.
- Надеюсь.
- Ну-ну… Люблю оптимистов, - неопределенно заметил Алексей, и, спрыгнув со стола, перевел разговор на рабочие проблемы:
- Дэн, я тут с тобой хотел такую вещь обсудить…

У Ирины было превосходное настроение. И причин тому насчитывалось множество.
Во-первых, еще были свежи впечатления о празднике, устроенном мужем. Несмотря на так некстати начавшееся головокружение, сама вечеринка ей страшно понравилась. Впервые за такое долгое время она пообщалась с большим количеством народа, и не просто «привет-привет», как, допустим, в Центре Здоровья, куда Нина Андреевна возила ее ежедневно, а по-настоящему. Правда, разговоров, таких, чтобы с воспоминании, шутками, вопросами и ответами, у нее почти ни с кем не вышло, кроме разве что, Алексея, и еще нескольких молодых ребят – Романа, Кирилла и этого, как там его… Еще такой лохматый… Михаила, ну конечно же! Ребята позддразнивали ее, говорили комплименты, и в их веселой компании Ирина чувствовала себя так, словно и не было этих долгих-долгих месяцев…
С другими гостями такого задушевного, свободного общения не получилось, с большинством приглашенных они лишь обменялись приветливыми улыбками и парочкой вежливых фраз.
Но зато!! Зато у нее появилась подруга. Сама настоящая, отличная подруга.
Вот уже третий день после вечеринки Ирина не могла ни о чем другом ни думать, ни говорить:
- Нина Андреевна, а правда, Лариса замечательная? Она такая красивая, умная…
- Денис, а я тебе рассказывала, что Лариса сказала о моих рисунках?
- А почему она к нам раньше не приходила?
И просительное:
- Дени, пообещай, что она еще придет ко мне в гости.
Денис нежно целовал жену в лоб, висок или ухо – куда придется, и после паузы произносил:
- Ирочка, я же говорил тебе, Лариса сейчас в командировке за границей, это надолго.
- Но ведь она же вернется, - логично замечала Ирина, и, дождавшись кивка, победно заключала:
- Вот тогда пусть и придет. Ты ей передай, что я ее приглашаю, хорошо?
Денис кивал и переводил разговор на другую тему. Но Ирина запомнила это обещание, и теперь с нетерпением ждала, когда Лариса приедет из командировки.
Ведь это так здорово, когда у тебя есть подруга! Как давно у нее не было никаких подружек, все куда-то потерялись. А ведь раньше их было множество. Она, Ирина, иногда пыталась вспомнить, какой же была ее жизнь до того, что случилось. И в этих воспоминаниях непременно присутствовали подружки – трое или четверо, самых близких. Она даже смогла вспомнить их имена: Катя, Таня, Юля, и… кажется, Лена…
Имена других приятельниц, чьи лица всплывали в памяти, на ум не приходили, но это не расстраивало. Потому что и Таня, и Юля, и другие подружки – они главные. С ними у Ирины, как ей казалось, было многое связано, мелькали какие-то обрывки веселого девчачьего смеха, болтовни, сборы на дискотеку…
А один раз Ирине приснилось, как девчонки помогают ей наряжаться в свадебный наряд, смеются, шутят, и она хохочет вместе с ними…
После того сна она была весь день неразговорчивой, с Ниной Андреевной поделиться своими воспоминаниями отчего-то не захотела, хотя всегда и все ей рассказывала, а Дениса тогда дома не было.
Ирина хотела было, когда муж вернется, расспросить его о девчонках, но радость от его возвращения была, как всегда, такой бурной, что подружки на время забылись. А потом, когда она все-таки решилась спросить о них, страшась сама не зная, чего, Денис обрадовано заметил:
- Солнышко, да ты начала вспоминать! Это просто отлично!
И стал с неподдельным интересом выспрашивать, что именно она вспомнила, добавлял недостающие детали, которые как-то не вспомнились сами, и тогда картинка складывалась в единое полотно, точь-в-точь как паззл.
И Ирина узнала, что у нее на самом деле были хорошие, верные подружки, и они все четверо были у них на свадьбе, а Юля и вовсе стала ее, Ирининой, свидетельницей.
- А куда они делись потом, Дени? – тихонько спросила Ирочка, видя, что муж внезапно замолчал. – И фотографии…
- Что? – он повернулся к ней, словно очнулся.
- Снимки… У нас есть их фото?
- Дда, есть, - нерешительно ответил муж. Порывисто обнял ее, прижал к себе, потом попросил подождать его пару минут, вышел и вскоре вернулся с альбомом и Ниной Андреевной, радостно взволнованной:
- Детка, что я слышу? Вспоминаем прошлое?
Ирина неуверенно кивнула, не сводя глаз с альбома, немного смущенная, что ее воспоминания вызвали такой ажиотаж. Ей хотелось посидеть тихонько, посмотреть на снимки, одной, или наедине с Денисом, но она тут же устыдилась таких мыслей. Нина Андреевна столько для нее сделала, она теперь как член семьи, нельзя ее отстранять.
И Ирина, окруженная двумя самыми близкими людьми – за исключением родителей, - стала перебирать фотографии. Подружки были именно такие, как вспомнились ей – веселые, хорошенькие, на всех снимках держались рядом, а на свадебных окружили новобрачных и что-то радостно кричали и смеялись.
После свадебных было сделано еще около десятка снимков – на даче, на речке, на чьем-то дне рождении, именинница, кажется, это ее зовут Катериной, - с молодым человеком, серьезным и выглядевшем старше всей прочей несерьезной компании.
И на этом – все. Альбом заканчивался снимком, где все сидят на большом диване – девчонки на сиденье, парни – на подлокотниках и спинке, смеются, а кто-то коварно делает «рожки» не видящим этого соседям по дивану.
Дальше было еще несколько пустых страниц, но фотографий больше не было.
- И все? – разочарованно спросила Ирина. – А дальше?
- А больше не было, малыш, - ответил Денис, осторожно вытягивая альбом их рук жены и передавая его Нине Андреевне, - тебе понравилось?
- Да, очень, - рассеянно кивнула она, напряженно размышляя, а потом, когда Нина Андреевна вышла, опустила голову мужу на плечо и негромко спросила:
- Дени, а куда они все делись? Почему никто к нам не приходит?
Денис нежно погладил ее по волосам, прислонился щекой к ее макушке.
- Ирочка, они приходили. Первое время… когда ты заболела, они постоянно приходили. Но тебе было плохо. Ты так расстраивалась… От всего буквально. И врачи посоветовали ограничить прием посетителей. Ну, а потом… Они звонили, Таня с Юлей приезжали ко мне на работу, спрашивали о тебе.
- А сейчас?
- А сейчас… Я слышал, что Катя уехала за границу, со своим мужем – ну, тот парень на фото, мрачный такой, помнишь?
- А другие? – тихонько спросила Ирина.
- А другим ты непременно позвонишь сама и соберешь всех-всех, когда окончательно поправишься, - уверенно произнес Денис.
- Поправлюсь… - эхом протянула Ира, и муж повторил:
- Непременно поправишься. Уже начала – видишь, сколько вспомнила. Дальше пойдет быстрее.

Ирина поверила мужу. Она всегда ему верила, и теперь только послушно, но с нетерпением ждала того волшебного момента, когда она придет в себя настолько, чтобы собрать своих любимых подруг.
А пока что она была одна, и, по правде сказать, не слишком от этого страдала. Ведь одиночество не было полным – Денис, Нина Андреевна, родители, знакомые по Центру здоровья, а с недавнего времени еще и Алексей – вот был не такой уж маленький круг ее общения, и она очень дорожила столькими близкими и родными ей людьми. Только вот … все-таки очень приятно было бы просто поболтать – просто так, с подружкой.
И теперь, когда у нее появилась новая подруга, - а в том, что Лариса станет для нее настоящей подругой, Ирина ни на секунду не сомневалась, - она была просто счастлива.

* * *

Возвращаться в родной город всегда приятно.
Особенно, когда возвращаешься победителем, зная, что тебя встретят с огромным интересом те, кто никуда не ездил, все это время оставался на одном месте и сейчас с любопытством ждет твоих рассказов – как оно там, в столице? Удалось ли то, ради чего предпринималось путешествие? Или же охотник за счастьем вернулся несолоно хлебавши и теперь вынужден, поджав хвост, приступить к прежнему занятию.
Алексей был уверен, что по приезде его ждут именно такие расспросы – от бывших коллег, от партнеров, от приятелей, соседей по дому.
И ему было, что сказать им всем. Он и сам сознавал: его новости таковы, что могут заставить искренне порадоваться за него людей близких и родных. Тех же, кто сомневался в его успехе, вынудить фальшиво улыбаться, преувеличенно восторгаться и жалеть, что не находятся на его месте.

Алексей покинул Москву ненадолго – и по самому уважительному поводу: он ехал на день рождения матери.
Понимая, что новорожденная фирма требует именно сейчас максимум внимания и заботы, он колебался, не зная, что предпринять. Не поехать на юбилей к матери – ей исполнялось пятьдесят пять лет – было немыслимо. И в то же время бросить сейчас одного Дениса в такой сложный период ему казалось совершенным свинством.
К счастью, друг поднял тревожащий его вопрос сам:
- Алекс, мы с Иришкой хотим передать через тебя для Марины Аркадьевны подарок. Ириша сама выбирала…
И Денис вынул из ящика стола высокую коробку, завернутую в красивую подарочную бумагу и перевязанную бантиком:
- Это статуэтка, китайский фарфор. Красивая, поверь мне.
- Верю, - кивнул Алексей, - если Иришка выбирала, иначе и быть не может. У нее вкус хороший, не то, что у некоторых…
Получил ощутимый тычок под ребро и хмыкнул, подержал коробку на весу.
- А ты-то подарок для матери купил?
- Да купить-то купил…
- Ты чего, решил не ехать, что ли?
- Дэн, ну, как мне сейчас уехать? – в сердцах сказал Алексей. – Свинство же будет полнейшее, ведь только-только открылись, дел море, а я…
- Свинство будет, если ты к матери на юбилей не поедешь. А я и без тебя не засохну. У нас незаменимых нет, - продекламировал Денис, и, тут же, посерьезнев, добавил:
- Ну, правда, Алекс, поезжай и не бери в голову, справлюсь…

И вот он дома. Странно выглядит родной дом после долгого отсутствия. И неважно, что последние пять лет он жил самостоятельно, все равно именно родительскую квартиру считал своим настоящим домом. Здесь было уютно мамиными стараниями, стояло множество цветов – и ведь они не вяли, вот в чем штука!
Праздник прошел, как и полагается проходить таким событиям как юбилей – сумбурно, весело, множество гостей, вначале – чинные посиделки за накрытым столом, постепенно переросшие в посиделки веселые, с шутками, тостами, анекдотами. А потом – танцы.
Алексей честно исполнил все, что полагалось ему по роли любящего сына, специально примчавшегося из Москвы к матери на день рождения – пусть ее коллеги и подруги полюбуются!
Он сказал тост – остроумный, народ разулыбался. Попробовал все блюда по очереди. Ухаживал за всеми дамами за столом, - рядом и напротив, остальных предоставил отцу и другим мужчинам на празднике. И послушно танцевал со всеми девушками, пришедшими поздравить Марину Аркадьевну. Девушек было немного – пятеро всего. Зная неуемное стремление матушки побыстрее женить единственного сыночка, Алексей был удивлен таким скромным количеством потенциальных невест. Но каждая из пятерки была хороша собой, и каждая в своем роде: блондинка, брюнетка, рыженькая, с русыми густыми кудрями, и коротко стриженная барышня, чьи волосы от природы были темными, но их тщательно промелировали, и теперь ее головка сверкала в свете ламп прядками соломенного цвета. В общем, Алексей замечательно провел вечер, девушки наперебой кокетничали с ним – еще бы, завидный жених, хорош собой, работает в Москве, да еще и танцует – глаз не оторвать. Завидный улов, что и говорить.
Замечая себя в зеркале, Алексей отворачивался и быстро говорил очередной барышне комплимент. Увидел бы его Денис, насмешкам не было бы конца, мелькнула у него мысль. Но – сегодня мамин праздник, пусть порадуется, решил он и закружился с новыми силами.
Когда, наконец, разошлись последние гости, была убрана посуда, и отец вышел покурить на балкон, Марина Аркадьевна, утомленно упав в кресло, благодарно улыбнулась сыну:
- Лешик, спасибо тебе, мой золотой. Порадовал меня сегодня.
- Мам, тебе понравился подарок? Такой был сумасшедший дом, я не успел спросить.
- Да, очень, - кивнула мать, - эти духи мне всегда нравились, запах колдовской просто.
- А Денькина статуэтка? Утверждают, что Иринка выбирала.
- И статуэтка изумительная... Ты мне скажи, ты ночуешь сегодня у нас? – перебила она сама себя.
- У вас, мам, - кивнул он, - неохота через весь город ехать, да и ни к чему. Завтра же уезжаю, какой смысл на одну ночь…
- Ох, ну тебя, - махнула мать рукой, - не расстраивай, пожалуйста. Только приехал – и уже уезжаешь! Ну, как так можно?!
- Ну, мам, мы ведь обо всем утром говорили, - Алексей откинулся на спинку дивана, - я и так Дэна на три дня бросил. Там сейчас чистый бедлам, ему одному трудно.
- Почему же одному? – проворчала Марина Аркадьевна, - ты же сам говоришь – полно народу работает…
- Да верно это все…
- Ладно, я все понимаю, больше не буду тебя мучить. Спасибо, что хоть так вырвался. Я уж, честно сказать, иногда и сомневалась. Ты по телефону так говоришь, словно убегаешь в следующую секунду. Уж мы с отцом думали – все, наш москвич теперь и не покажется.
- Ну, мам! – недовольно посмотрел Алексей на мать.
- Все-все, - та выставила ладони, - не буду. Ты хоть покушал? Как ни посмотрю – все говоришь, соседей развлекаешь, им подкладываешь, а сам и не ешь.
- Да ты что, мам, на мне скоро брюки застегиваться не будут. Столько вкуснятины наготовила, это же с ума сойти, - Алексею вспомнился прием у Дениса – там тоже стол ломился от угощения, но приготовленного руками профессиональных поваров. Словно читая его мысли, Марина Аркадьевна заметила:
- Небось, в Москве-то разносолов напробовался, у Дениса того же. Кто у них готовит-то?
- У них есть женщина, помогает по хозяйству, ну, и готовит.
- Бедная Ирочка, - вздохнула Манна Аркадьевна без перехода.
С утра мать успела расспросить Алексея о друзьях, и ему пришлось рассказать о трагедии, постигшей эту семью, правда, без подробностей, но и его сжатого рассказа хватило, чтобы впечатлить его чувствительную матушку. Она не знала Ирочку лично, но слышала о ней от сына, видела свадебные фотографии, и искренне расстроилась, узнав о случившейся беде.
- Леша, не забудь, передай ей, что мне статуэтка просто ну очень понравилась. Скажи, на полочку рядом с кроватью поставила, и любуюсь на нее. Пойду, и правда, поставлю, - Марина Аркадьевна порывисто поднялась и быстрыми шагами, забыв про усталость, вышла из комнаты.
Алексей, улыбаясь, поглядел ей вслед. Насколько он знал свою маму, этим разговор кончится не должен был, основная его часть еще впереди. Он потянулся, раскинув руки по спинке, словно готовясь. И не ошибся – вернувшись в свое кресло, Марина Аркадьевна не стала больше хоть вокруг да около интересующей ее темы:
- Леш, а как тебе гости наши?
- Веселые, - улыбнулся тот.
- Лешка!
- Ну, правда, мам, отличные гости. Угощения твои оценили, подарков надарили – вон сколько пакетов, еще толком и не разобрали все.
И, видя, как мать тянется за полотенцем, чтобы огреть им болтливого сына, хмыкнул:
- Ну, красивые были девушки, красивые. Все как на подбор. Хоть в модельное агентство звони прямо сейчас – всех и возьмут.
- Опять не понравились, - вздохнула мать.
- Ну, почему? Я же сказал – красивые. Танцевать с ними – одно удовольствие. Особенно та, светленькая…
- Танечка? – встрепенулась мать. – Аллы Григорьевны дочка?
- Ну, да, Танечка, - кивнул Алексей, - волосы – чудо просто. И мозгами не обделена, милая девочка.
- Ну?
- Мам, - расхохотался сын, - вот тебе и ну! У нее жених есть. Я же с ней разговаривал. Ее твоя Алла Григорьевна сюда чуть ли ни силой притащила, им с мужем Танин парень не нравится, видно.
- А Юля тебе как? – по выражению лица Марины Аркадьевны было видно, что она уже поставила крест на Тане, но полна надежд.
- Мамуль, и Юля, и Катя, и Наташа, и… забыл, как ее зовут, … ах, да, Светлана, так вот - все отличные девушки, как я и говорил.
- Опять к парню пристаешь, - вступил в разговор вернувшийся с балкона отец, - он сам со своей жизнью разберется, успеет еще хомут на шею надеть. Ну, чего ты к нему прицепилась, Марин? Ну, ей-Богу! Ему сейчас о работе думать надо, шутка ли, такая ответственность – целая фирма.
- Ой, - отмахнулась жена, - работа, работа. У вас, мужиков, одно на уме. А жизнь идет, Леш. И быстро, знаешь, идет. Самое время о семье подумать.
- Да подумает он, подумает, - наклонившись, отец обнял жену, - а сейчас дай ему передохнуть, парень с самолета прямо на бал, и весь день такой сумасшедший дом был. Не морочь ему голову. Да и что ему твои Танечки с Юлечками, - подмигнул он сыну, - у него, небось, в Москве какая-нибудь Анжелика завелась Или там, Жанна. Бизнес-вумен. А ты ему Юлечку…
- Ты, пап, все как всегда, знаешь, - рассмеялся Алексей и, поднявшись, присел на подлокотник материнского кресла:
- Мамуль, не переживай, у меня все отлично. И девчонки твои – одна краше другой. Просто… папа прав – работы сейчас полно…
- Ну-ну, - с сомнением поглядела на него мать, но продолжать разговор не стала. В тот момент.
И только, когда Алексей с удовольствием улегся в своей бывшей комнате на своей диван, и вытянулся, ощущая, как гудят ноги, Марина Аркадьевна, войдя, присела рядом:
- Алеша… А правда, есть кто-то у тебя в Москве?
- Мам, - рассмеялся Алексей, - ты опять…
- Да я никому, - заговорщицки подмигнула мать, - ну, скажи. Нравится какая-нибудь?
- Нравится, - кивнул Алексей.
- Красивая?
- Очень.
Марина Аркадьевна всмотрелась в лицо сына:
- Сынок, ты не смейся, что я вот так пристаю… Тревожно мне. Ты далеко, знаю о тебе мало, ты все с шуточками...
- Не волнуйся, мам, - Алексей обнял ее, поцеловал в щеку, - у меня все отлично, правда. И женюсь я со временем, куда я денусь?
- Ну, смотри, - с сомнением поглядела мама, - тебе жить, тебе и решать.
И, помолчав, спросила:
- А она ... какая? На кого похожа?
- Ни на кого, - улыбнулся сын, - вот честное слово, она совсем ни на кого не похожа. Потому и нравится.

Наутро Алексей зашел в принадлежащий ему частично магазин, и, пообщавшись со старшими партнерами и юристами, оформил факт продажи принадлежащей ему доли в бизнесе двум другим совладельцам.
Он решил это сделать, как только стало ясно, что на день рождения матери попадет так или иначе. Хотя Денис принял его в дело без каких-либо вложений, ожидая от своего нового компаньона и старого друга лишь участия в разработке задуманного проекта, Алексей тяготился своим "бесприданным" положением. Ему было неприятно сознавать, что он сам лично не участвует в деле на равных, не поддерживает его финансово, хотя бы частично.
Сразу продавать свою долю в магазине в родном городе он не стал, поосторожничал. А теперь решил, что настала пора это сделать, пришло время окончательно устраиваться в столице. Да и других средств было взять негде, чтобы вложить в новорожденный "Офис.com".
Сейчас же он спокойно, без колебаний поставил в известность людей, с которыми работал несколько лет, что выходит из дела.
Особо уговаривать его никто не стал. Видимо, к такому повороту были готовы, и, задав Алексею несколько вопросов о жизни в Москве, теперь уже бывшие партнеры вместе с адвокатом деловито принялись оформлять нужные бумаги.

Покинув салон, который еще сравнительно недавно был его местом работы, и, ощущая смешанное чувство облегчения и легкой тревоги, Алексей заглянул все-таки в свою квартиру. Большие комнаты, множество цветов – матушкин вклад, мебель, купленная целыми наборами - «гостиная», «кабинет», «спальная» - все это показалось ему каким-то неуютным, безликим даже. И цветы не спасали. Наставленные группками там и сям, они гнездились этакими мини-джунглями, затеняя помещения, и сам их вид показался Алексею каким-то удивленным и потерянным. Правда, листья были блестящими, земля в горшках – влажной: матушка старалась, не забывала навещать покинутое жилище сына.
И ведь, самое забавное, раньше, до отъезда, эта квартира казалась ему вполне приемлемой. Более того, Алексею нравилось его жилье, он окидывал свои владения удовлетворенным взглядом, убежденный, что именно так и должен выглядеть дом молодого преуспевающего бизнесмена. А сейчас ему в этих комнатах было пусто.
Почему-то захотелось, чтобы здесь появился некоторый беспорядок. Вон тому столу вполне подошла бы брошенная второпях сумочка… А этому креслу – легкий шарфик и глянцевый журнал какой-нибудь, допустим…
Пройдя неторопливо по комнатам, Алексей вышел на кухню, присел на подоконник и задумчиво поглядел вниз, на играющую внизу детвору. Внезапно подумалось: а интересно, какая квартира у Ларисы? Наверное, похожа на эту девушку, такая же стильная, холодная – и с неожиданными вкраплениями красного, яркого, бросающегося в глаза. Может быть, даже, вызывающего.
Ага, вроде какого-нибудь светильника в виде слившейся в пламени страсти парочки, усмехнулся молодой человек. Ладно, все равно он этого не увидит, так что нет резона сидеть тут и гадать…

* * *

Приезжать из-за границы обратно в Россию Лариса никогда не любила.
Нет, нельзя сказать, что ей так уж не нравилась родная страна, она любила Москву и с удовольствием отмечала, что за последние годы город детства стал еще краше, и вообще, жить в нем довольно весело.
Но, пребывая, даже недолго, за пределами России, она словно окуналась в другую, новую жизнь, впитывала ее в себя – всю, целиком, со всеми плюсами и минусами, пыталась представить себя коренной жительницей той страны, куда ее занесла забавная штука под названием жизнь.
Да, путешествовать Лариса очень любила. И чем дольше – а главное, дальше, тем лучше. Она неплохо зарабатывала, могла себе позволить расходовать деньги на любимое увлечение. Да и родители баловали любимую единственную дочь, и, по возможности, старались не отказывать ей в помощи, если таковая требовалась.
В свое время девушка успела побывать и в Америке, и на Востоке, поездила по Европе, больше всего возлюбив Великобританию, и теперь увлеклась странами «ближней заграницы» - Чехия, Хорватия, Болгария. Раньше до этих государств у нее, что называется, руки не доходили, всегда казалось – чем дальше, тем интереснее. А вот пару лет назад Лариса открыла для себя Чехию, куда ее возил прежний кавалер, влюбилась в Прагу, и уже три года подряд ездила туда сама, как удавалось выкроить время.
А Польша осталась ею неохваченной. Не довелось ей побывать в этой стране, как ни странно.
И вот эта самая командировка, так некстати обрушившаяся на ее голову. Сказать, что Лариса была зла, получив такое задание – не сказать ничего. Она кипела от ярости и возмущения, не без основания предположив, что в ее поездке была не только основная, официальная причина.
Лариса была просто уверена, что это дружок Дениса ставит ей палки в колеса. Переживает, как бы дорогой друг не изменил бедняжке женушке, бережет страдалицу. А Денис, видимо, легко поддается на уговоры этого интригана, вот и не стал возражать, когда Алексей предложил ее услать на время. А тут кстати и дело подвернулось.
В том, что сам Денис не стал бы ничего предпринимать по этому поводу, Лариса не сомневалась. Она отлично помнила, какими глазами смотрел на нее Денис Анатольевич во время их краткой беседы наедине, и потому мгновенно решила для себя, что источником всех ее нынешних затруднений – в смысле удаленности от Дениса, является именно Алексей.
Но сдержанность и умение не расходовать эмоции понапрасну дали ей возможность спокойно отреагировать на новость, позволили быстро взять себя в руки. Опять-таки, спасибо бабушке, научила, что в жизни часто происходит то, что нам не нравится, и еще чаще мы не в силах это изменить, а в таких случаях лучше всего – временно затаиться, сделать вид, что принимаешь ситуацию, и с выгодой для себя использовать время.
Опять же, бессмысленно тратить нервы и душевные силы, если твои возражения и негодование ни к чему не приведут.
И потому Лариса мило улыбнулась, кивнула, выслушав задание, заверила, что постарается не подвести, и уже на следующий день бодро спускалась по трапу самолета в Варшавском аэропорту.
Черт с ним, раз так сложилось – она сделает все, что надо, пусть потом попробуют сказать, что Лариса Воротникова не выполняет возложенных на нее поручений.
А заодно полюбуется Варшавой, вот еще плюс в ситуации – выдался случай побывать там, куда еще не ездила. Что, опять же, является положительной стороной.
А Денис… что ж, Денис никуда от нее не денется. Зато у нее будет время как следует продумать свои действия. Он не должен сорваться с крючка. Не должен. Просто потому…
Ну, да, черт возьми – уж себе-то можно не врать – он ей нравится. Нравится по-настоящему. Она не прикидывается, не просто ищет богатого мужа, хотя раньше именно так и обстояло дело. А сейчас как-то так вышло, что Денис Анатольевич стал для Ларисы не просто желанной добычей. Девушка все чаще замечала, что хочет просто быть с ним рядом. Вот смешно, право слово – это она-то, хищница, как ее назвал однажды один не самый последний человек в столице – именно за умение трезво мыслить в сложной ситуации и не терять головы, убрав все эмоции подальше.
Вот бы рассмеялся этот самый гражданин, если бы кто-то сказал ему, что Лариса время от времени ловит себя на мысли – а как это бывает у них, у Ирочки и Дениса? Вот они сидят рядышком, она прижимается к мужу, он, наверное, обнимает ее и привычным жестом асково поглаживает ее по волосам. А Ирочка трется щекой о его плечо…
И ей очень хотелось верить в такие моменты, что вскоре она, Лариса, заменит Ирочку, и ее мечты станут явью – она будет сидеть рядом с Денисом, уткнувшись лицом ему в плечо, и он будет нежно поглаживать ее постриженные в дорогом салоне и уложенные в модную и стильную прическу вихры…
И ей ничего больше не будет нужно…
На этом месте Лариса в принудительном порядке обрывала свои мечты и возвращала себя в реальность.
Будет. Все у нее будет – именно так, как она хочет.
Но чуточку позднее. И в этом нет абсолютно ничего страшного.

С самого утра - скорее, со второй его половины - Денис ощущал некоторую приподнятость.
Он проснулся раньше обычного, до звонка будильника, немного полежал с открытыми глазами, еще в полудреме глядя в окно, через легкую ткань занавесей – Ирина не любила, когда окна закрывали плотные шторы, ей становилось неуютно, появлялось ощущение замкнутости пространства. И потому из их спальни и комнаты, которая была отведена для ее «занятий живописью», таковые были изгнаны, и на окнах висел только светлый прозрачный тюль.
Ирина что-то тихонько проговорила во сне, повернулась беспокойно, и Денис привычным жестом положил ладонь ей на плечо, нежно погладил. Она свернулась калачиком, уместив голову в сгибе его локтя, и задышала ровнее. Денис грустно улыбнулся, почувствовав, насколько механическим был его умиротворяюще заботливый жест. За прошедшие годы он так привык к своей роли ангела-хранителя, человека, «который всегда рядом», на которого надеются, ждут, что он «придет и спасет», что со временем он стал ощущать в своих действиях некоторую долю автоматизма. Да, он горячо любил свою жену, может быть, не так страстно, как раньше, но, по крайней мере, искренне хотел ее скорейшего выздоровления.
Но с недавних пор Денису стало чего-то не хватать в этих отношениях. Он гнал от себя мысли, которые казались мужчине недостойными, даже гнусными – но ничего не мог с собой поделать. Он безумно переживал за Ирину, ни и чем так не мечтал, как о ее избавлении от болезни – и все-таки… И все-таки ему становилось тесно в отведенных рамках «заботливого мужа».
Жена, которая из равной ему по интеллекту, силе характера и духа подруги жизни, пусть не по своей вине, но превратилась в полуребенка, в существо, требующее неустанной опеки, с которой больше нельзя поделиться мыслями, чувствами, эмоциями, неспособная ответить пониманием, теперь стала тяготить его.
Да, Денис все понимал – именно он, и только он виноват в происшедшем. Из-за него, пусть не злому умыслу – но так уж случилось – Иринка стала такой, как сейчас. И он не снимал с себя вины. Эта вина стала привычной, ее тяжесть Денис ощущал уже, как нечто неотделимое от себя. Невыносимое прежде чувство с годами притупилось, острота прошла, стала лишь не такой болезненной, но сила ее не уменьшилась.
И несмотря на все это, на осознание своей роковой роли в сложившейся ситуации иной раз он не мог сдержать разочарования, когда по так и не исчезнувшей привычке начинал было что-то рассказывать – о том, как прошел день, что тревожило или радовало – а ответом ему был лишь непонимающе-обожающий взгляд.
Все чаще Денис вспоминал прочитанную в подростковые годы книгу Диккенса о Дэвиде Копперфилде и очаровательную супругу главного героя Дору, его детку-жену, неспособную стать настоящей подругой жизни в силу особенностей своего ума и прекрасно понимающую это. Он сравнивал свои чувства с описанными переживаниями Дэвида и поражался, как много в них похожего. Только вот Дэвид смог смириться с тем, что ошибся в выборе жены, и перестал требовать от любящей, но - увы! – недалекой девочки того, что она при всем желании не могла ему дать. А он, Денис, к несчастью, прекрасно помнил, какой была Ирочка еще так недавно, и безумно боялся, что она навсегда останется такой, как сейчас: прелестной, боготворящей его – и совершенно неспособной понять, разделить его переживания, помочь советом или шуткой.
И он очень боялся, что все усиливающееся раздражение и разочарование могут стать явными для нее. Ибо Ирочка стала очень чувствительной – сильнее, чем раньше, и моментально улавливала, когда окружающие были в плохом настроении. Необходимость постоянно сдерживаться, следить за своим лицом, не давать прорваться подчас бушующим эмоциям бесконечно утомляла Дениса, но до сих пор ему это удавалось – благодаря огромным усилиям воли – и любви. И именно эта постоянная борьба чувств – жалость, чувство вины, нелепая обида и раздражение, любовь и нежность, - терзали его, вызывали душевную усталость и потребность в нормальном человеческом общении – со спорами, шутками, поддразниваниями, переходящими в страстные объятия и поцелуи – всем том, чего Ириша сейчас не могла ему подарить.

Но сегодня утром настроение у молодого человека было приподнятым, несмотря на то, что его семейная жизнь никак не изменилась, и было бы слишком наивно ждать каких-то перемен в ближайшем будущем. И причина тому, что на губах его появилась улыбка, в те минуты, когда он бездумно смотрел в окно, была только одна.
Сегодня из Варшавы возвращалась Лариса.
После более чем трехнедельного отсутствия, после его безжалостной борьбы с самим собой, попыток выбросить из головы всякое воспоминание о тех минутах наедине и собственных эмоциях, охвативших его тогда.
Сейчас уже можно, наконец-то, признаться самому себе – он проиграл в этой борьбе. Он не смог заставить себя снова начать относиться к этой девушке просто как к сотруднице, как к подчиненной, к хорошему специалисту – кем она и была для него все время, что работала рядом. Это ужасно… Это плохо, очень плохо, но он ничего не мог с собой поделать и откровенно радовался сейчас, лежа в постели с женой, при одной только мысли, что сегодня снова увидит ее, услышит ее голос, встретится с ней глазами…
Какое же это наслаждение – смотреть на красивую девушку, отвечать улыбкой в ответ на ее улыбку и видеть в умных и лукавых глазах то, что так ему нужно. А Денис по какой-то причине совершенно не сомневался, что увидит в глазах Ларисы именно это.

* * *

«Как же я ненавижу этого человека!»
Именно эта мысль крутилась в голове у Ларисы все время, пока она беседовала с Денисом Анатольевичем о результатах своей поездки - ровно, приветливо, в меру жизнерадостно. Так общаются давно знакомые люди, связанные общим делом. Денис интересовался подробностями, Лариса рассказывала обо всех деталях – с юмором, как она умела, отчего оба то и дело улыбались. На столе лежал черновик договора, привезенный Ларисой из Варшавы – польские коллеги решили продлить деловые отношения и перезаключить прежний договор, внеся в него новые пункты. Денис был очень доволен.
- Лариса, вы просто чудо! Именно на такой результат я и надеялся! Алекс, ты посмотри, какая молодец – все уладила, на долговременное сотрудничество уломала! - обратился он к сидевшему напротив Ларисы Алексею, который внимательно слушал всю беседу и вставлял одобрительные реплики.
Именно его присутствие так взбесило ее. Девушка надеялась, что уже во время первой встречи – наедине! – сможет дать понять, что ужасно соскучилась… Увы, в кабинете ее ждал не только Денис, но и его вездесущий друг, коллега и жуткий зануда Алексей свет Васильевич, пропади он пропадом!
Сама не зная, по какой, собственно, причине, но она ждала, что Денис будет ее встречать в аэропорту. Глупо абсолютно и беспочвенно, но себя обманывать еще глупее - ждала, и была расстроена, когда выяснилось, что Денис Анатольевич прислала за ней машину с Николаем. Парень был приветлив как обычно, без подобострастия и излишней фамильярности - умел себя вести, всю дорогу до офиса развлекал пассажирку ненавязчивой болтовней, смог даже рассмешить пару раз. И уже через пару минут огорчение девушки сменилось нетерпеливым ожиданием, предвкушением встречи. Она даже посмеялась про себя: а с какой, собственно, радости, за ней должен приезжать сам глава компании? Она ему кто? Обычный сотрудник, не больше. Пока что... Ну, значит, и нечего переживать из-за ерунды, все изменится к лучшему в самом ближайшем будущем. Она приложит к тому все силы.
"За любовь надо бороться" - крутилась в ее голове фраза весь остаток пути, и в офис Лариса вошла бодрым шагом, настроенная отвоевывать эту самую любовь.
Увы, оказалось, что придется подождать. Не стоило демонстрировать свои намерения раньше времени перед этим въедливым и насмешливым типом.
Лариса подозревала, что Алексей имеет влияние на друга, и не желала рисковать. Вот потом, когда все будет уже в порядке, она сама лично - с огромным удовольствием! - сообщит новость этому пижону. И поглядит, как вытянется его самодовольная физиономия...

- ... Ну, а что вы нам скажете о Варшаве, Лариса Дмитриевна? - с интересом в голосе протянул Алексей.
Девушка неспешно повернула голову и через паузу ответила с расстановкой:
- Варшава - очень красивый город, Алексей Васильевич.
- Да что вы? - восхитился тот. - Вот не знал! Просветили вы меня, огромная вам от меня благодарность.
- Всегда пожалуйста, - медовым голосом произнесла Лариса, - вы что-то еще хотели узнать?
- Да нет, не смею отвлекать от важнейшей беседы, - мило улыбнулся Алексей и поднялся, - Денис, я попозже зайду...
- Заходи, - смеясь, кивнул тот, глядя насмешливо на пикирующуюся парочку.
Дождавшись, когда за другом закроется дверь, Денис негромко сказал уже без улыбки:
- Его присутствие так вас напрягало?
Лариса ответила не сразу. Почему-то, как только ее недруг вышел из кабинета, вся легкость, владевшая девушкой во время их "содержательной" беседы, пропала. Более того, ей стало не хватать его, столь сильно раздражавшего, казалось бы, самим фактом обитания в этом офисе.
Все слова, которые она так хотела сказать Денису, куда-то улетучились из памяти. Более того, она, всегда вполне свободно общавшаяся с ним, сейчас внезапно почувствовала некую скованность.
Вот надо же... Да что с ней происходит, хотелось бы знать?
Лихорадочно ища нужные слова, она подняла голову и увидела, что Денис смотрит на нее внимательно и серьезно.
- Нет, - сказала она растерянно.
- Что "нет"? - приподнял он бровь, улыбнувшись.
- Не знаю... То есть... - запутавшись, она внезапно разозлилась на себя и выпалила:
- Я рада тебя видеть!
- Я тоже рад, что ты вернулась, - услышала девушка и в первую секунду не поверила своим ушам. А потом, когда посмотрела в его глаза, от охватившего ее счастья даже рассмеялась.

Это был первый раз за всю семейную жизнь Дениса, когда он после работы поехал к другой женщине. Более того, он не испытывал даже тени сомнения в тот момент, когда усаживался на место водителя рядом с Ларисой. Напротив, им владело давно забытое чувство радости охотника, который долго преследовал дичь, потом уже отказался от намерения поймать ее - и вдруг этот зверь оказался совсем рядом, и даже охотно позволил себя изловить.
Денис был далек от мысли, что в роли этой самой дичи может оказаться именно он, а та, которой, по его мнению, отводилась роль завоеванной добычи, действует по заранее составленному плану. Ему просто было хорошо рядом с этой очаровательной девушкой, чувство легкости и сознание своей близкой победы приятно кружило голову, а притаившееся в самой глубине ощущение некоторой неправильности происходящего придавало всему привкус запретного плода, терпкий и неотразимый.
Что ж, потом, наверное, он сто раз пожалеет об этом поступке. Но, в конце концов, он устал довольствоваться ролью старшего брата, опекуна и лучшего друга. Имеет он право почувствовать себя просто мужчиной, кавалером поразительно красивой и умной женщины, которой его присутствие столь очевидно нравится?
Лишь раз только, когда он зашел за Ларисой в ее кабинетик, и они вместе направились к выходу из здания - причем, никто не придал этому значения, мало ли, какие общие дела могут быть у владельца фирмы и его помощницы? - Денису стало немного неловко. Это случилось, когда они буквально наткнулись на Алексея, на лестнице беседовавшего по сотовому телефону. Не прорываясь, друг многозначительно приподнял бровь при виде пары, и в ответ на брошенное небрежно Денисом:
- Мы с Ларисой поехали, если что, звони на мобильный, - кивнул, помедлив.
Он никак не прокомментировал эту ситуацию, но Денису почудилось неодобрение в глазах приятеля. Однако это ощущение тут же исчезло, сменившись совсем другими эмоциями...

* * *

Он лежал на спине, смотрел в полуприкрытое занавесью песочного цвета окно, обнимая одной рукой стройное тело, и чувствовал себя бездумно счастливым. Именно – бездумно. Позднее, вероятно, появятся сожаление и раскаяние, осознание неуместности всего происходящего, что еще мягко сказано… А сейчас ему просто было хорошо, и этого не портило даже явное ощущение дежа-вю - то же положение, та же ситуация. Другая только женщина рядом.
Лариса шевельнулась рядом, приподнялась на локте, заглянула ему в глаза:
- Тебе … хорошо?
- Мне – отлично, - честно ответил он, с удовольствием вдыхая едва уловимый горьковатый аромат ее духов. Где-то на уровне подсознания возникло воспоминание: у Иринки совсем другие духи, она любит нежные, легкие ароматы. А этот … ему идет определение «стильный» - и он сам подходит свой хозяйке.
- Мне нравятся твои духи, - сообщил он громким шепотом.
- Мне они тоже нравятся, - согласилась она и, умиротворенно улыбнувшись, наклонила голову и смешно потерлась носом об его грудь, - и еще мне нравишься ты.
- Да уж надеюсь, - фыркнул Денис и поцеловал ее в кончик носа. Лариса обхватила обеими ладонями его голову и, приблизив свое лицо к его, заглянула своими черными глазами прямо в его карие. Денису показалось, что он погружается в эти темные бездонные пропасти. Звучит банальнейше, но ведь так оно и есть...
- Я сейчас утону, - пробормотал он тихо, обвив ее тонкое тело руками и прижимая к себе, притискивая крепко-крепко. Так, что девушка даже тихонько пискнула, но он не обратил на это никакого внимания. Ему безумно нравилось прикасаться к ней, сжимать ее в объятиях, осознавать, что эта неприступная красотка здесь, с ним, смотрит на него своими загадочными глазами, в которых застыло какое-то странное выражение – смесь торжества и мольбы. Денис на какую-то долю секунды ощутил в глубине души незнакомое ему ранее жестокое стремление навсегда подчинить себе эту прелестницу, покорить ее, поработить, если угодно.
Отвернувшись от манящих глаз, он, продолжая прижимать Ларису к себе, одной рукой погладил ее по волосам, снова отметив их густоту и непривычную короткость – по сравнению с волосами Ирины, мягкими, пушистыми и длинными, он мимолетно удивился своему странному желанию.
Откуда бы это у него возникло такое стремление? Ему никогда не были присущи собственнические инстинкты, с Ириной у него, насколько он мог помнить, таких мыслей даже не возникало. Да и с чего бы им было появляться – Иринка всегда была с ним, рядом, любила преданно и безоглядно. А с этой чаровницей все ох, как может быть непросто, подумалось ему.
- О чем задумался? – проговорила Лариса с легкой тревогой, снова пытаясь повернуть к себе его лицо. Денис мягко разнял ее руки, поцеловал каждую ладошку и негромко спросил:
- Скажи, ты этого долго добивалась?
- Тебя? – не удивившись, уточнила Лариса. Помолчала пару секунд, возясь и укладываясь поудобнее, - подбородок уткнулся в Денисово плечо, а руки обвили его плечи. Потом сказала, подумав:
- Долго, знаешь. Очень долго. Дальше, чем кого бы то ни было.
- Ну, и бросила бы добиваться, - не раздумывая, ответил он, внутренне вздрагивая от самой этой возможности – она перестала бы его ждать, а нашла бы себе другого. Мало ли их, желающих! – Невелика потеря.
- Велика, Денис, - тихо произнесла Лариса, ложась щекой ему на грудь, - велика. Ты не поверишь…
- Не поверю, - согласился он, - но ты все-таки расскажи.
- Все? –поинтересовалась девушка.
- Все.
- Все не буду, - помотала она головой – волосы легонько покололи его кожу, как щеткой, - ни к чему тебе это. Ты должен знать только одно: ты мне сразу понравился. Сначала. А потом стал нравится все больше. И я начала тебя добиваться. И мне это долго не удавалось. Я уже иногда думала, что и не удастся никогда. А потом – удалось…
Последние слова Лариса проговорила очень тихо, все время понижая голос, так что Денису приходилось делать усилие, чтобы услышать их, прислушиваться.
- И … ты рада? – помедлив, спросил он.
- Очень. Очень-очень! Это правда.
Внезапно девушка села в постели, не делая попытки прикрыться простыней, без малейшего стеснения демонстрируя свое тело, и ее изумительно красивая грудь оказалась гордо выставленной прямо перед его глазами.
- Я хочу, чтобы ты мне верил. Я сейчас правду говорю. Ты мне нужен. И я рада, безумно рада, что ты сейчас здесь. А ты?
Она задала вопрос так же быстро, как произносила все слова до этого, но по напряженно застывшей фигурке Денис понял, - ей крайне важно услышать ответ. И он сказал чистую правду:
- Я тебе уже ответил на этот вопрос: я тоже рад. Хорошо, что ты меня дождалась.
И, опережая ее радостный возглас, спросил:
- А как все-таки называются твои духи? Должен же я знать, какой у тебя любимый аромат, чтобы не ошибиться при выборе подарка…

* * *

Первой неладное почувствовала Нина Андреевна. Уж очень давно она общалась с этой семьей, практически, сроднилась с нею - подчас, ей казалось, что Ирочка и Денис ей ближе дочери. Алена была девочкой независимой, все свои проблемы, если они когда и возникали, предпочитала решать сама - так повелось с самого детства. Временами у женщины возникало ощущение ненужности, неважности своего присутствия в ее жизни.
А здесь она была необходима, мало того - без нее этим людям, с которыми Нину Андреевну свела судьба, было бы просто не обойтись. Все чаще она ловила себя на мысли, что ей не хочется уходить из этого дома вечерами, возвращаться в свою квартиру, где дочка появляется только на ночь, и весьма неохотно отвечает на вопросы, где была днем, с кем общалась, как провела день.
- Мам, ты же все равно не знаешь этих ребят! - сказала она как-то матери решительным и безапелляционным тоном.
И Нина Андреевна, которой самой было не занимать решительности и умения заставить собеседника почувствовать неуместность своей интонации, стушевалась. Отныне она практически не предпринимала попыток как-то вмешиваться в жизнь своей девочки, довольствуясь теми крохами, что та считала нужным сообщить матери.
Вот ведь странность - она, которая проработала столько лет ведущим хирургом больницы, строгая, неумолимая, даже жесткая и безоговорочно всем персоналом признанная сухарем в юбке, пасует перед собственной дочерью. Девчонка с легкостью берет над матерью верх, даже не особенно прилагая при этом усилий. На нее совершенно не действуют материнские внушения, она всегда и во всем действует только так, как считает необходимым. И, если подумать, тут совершенно нечему удивляться - яблочко от яблони падает и, в самом деле, очень недалеко. А в их случае - просто ближе некуда.
Тем дороже были Нине Андреевне отношения, которые завязались у нее с молодой семьей.
Иринка, трогательная в своей беспомощности, милейшее существо, девочка, попавшая в сложнейшую ситуацию.
Денис, мгновенно покоривший сердце женщины своей бросающейся в глаза преданностью жене, стремлением сделать все, что в его силах, и даже более того, чтобы вернуть супругу к нормальной жизни.
Она, врач, оказалась именно той необходимой, завершающей стороной треугольника, что придавала сложившейся ситуации определенную устойчивость, вселяла надежду на успех, показывала, что из мрака непременно должен быть выход.

И вот именно сейчас, когда Нина Андреевна стала все чаще замечать у своей подопечной признаки скорого выздоровления - или, по крайней мере, предпосылки к тому, с Денисом стало твориться что-то, на ее взгляд, странное.
Он стал рассеян, более обычного погружен в свои проблемы, которые всегда считались чисто рабочими - так считала и Нина Андреевна, и Иринка, которая всегда верила мужу на слово. Не с такой готовностью, как раньше, отзывался на просьбы Ирочки, иной раз женщина подмечала в нем с трудом скрываемое раздражение. Правда, надо отдать Денису должное - он мгновенно гасил эти эмоции, не позволяя их заметить жене, и, когда все-таки отрывался от своих дел и приходил к ней на помощь, уделял супруге так же много времени, как и обычно.
И тем не менее... Тем не менее, Нине Андреевне, привыкшей к тому, что Денис безоглядно предан жене, и всегда готов поспешить на ее зов - это было раз и навсегда устоявшимся фактом, не подлежало обсуждению и критике, - так вот, именно поэтому ей все чаще бросалась в глаза некоторая фальшь, натянутость по отношению к Ирочке.
То он был преувеличенно заботлив - после длительной рассеянности и невнимания, мог завалить жену подарками, а в другой раз почти откровенно не слушал ее, наскоро просматривал новые рисунки и бросив:
- Все чудесно, малыш, - поспешно уходил.
Раньше он сам жадно выспрашивал у врача, есть ли какие новости, "положительная динамика" в состоянии жены, чуть ли ни ежедневно интересовался:
- Нина Андреевна, а, как по-вашему, Иринка скоро сможет, ну, допустим, самостоятельно гулять?
Вечерами непременно выслушивал "отчеты", как их шутливо называли в семье, о посещении Центра Здоровья, терпеливо ждал рассказов супруги - то неуверенных, с оглядкой на Нину Андреевну, то торопливых и сбивчиво-радостных, о том, с кем она общалась в этом Центре, что интересного видела нынче, каких успехов добилась.
Теперь же она замечала, - хоть и не хотела верить этому, - что Денис все чаще попросту не слушает жену, с нетерпением кивает, прерывая на полуслове, и, прикоснувшись легким поцелуем, уходит к себе в кабинет.
- Дела, маленькая.
Видя огорченную улыбку Ирочки, то, как моментально исчезает ее оживление от столь очевидного безучастия мужа к ее словам, Нина Андреевна невольно сдвигала брови, но ради своей подопечной делала вид, что все в порядке.
В конце концов, может же быть у бизнесмена такая повальная загруженность делами? Разумеется, может, и это даже вполне естественно. Работа не выполняется сама собой, она требует постоянного контроля.
Именно так она говорила Ирочке, и та успокаивалась, принимая эти слова на веру.
Но сама Нина Андреевна все больше преисполнялась подозрений, которые становились с каждым днем отчетливее, и вот уже больше просто невозможно закрывать глаза на правду. Правду тем более горькую и невыносимую, что менялось ее мнение о человеке, которого она привыкла уважать.

Самым главным было не дать Ирине заподозрить истину. Нина Андреевна была убеждена, что такая новость, способная лишить самообладания и более уверенную в себе женщину, Ирочку просто убьет. Женщина так долго считала свою подопечную слабеньким, хрупким существом, требующим неустанной заботы, что просто не представляла себе последствия столь откровенной беседы. Вероятнее всего, у девочки просто будет нервный срыв – и все, чего они добились с таким трудом, пойдет псу под хвост, они снова окажутся отброшены на долгие месяцы назад. Придется все начинать заново – и нет абсолютно никаких гарантий, что второе «восстановление личности» окажется успешным.
Ведь как былинка на ветру, право, сердито думала Нина Андреевна, собирая Ирочкину сумку для традиционной поездки в оздоровительный Центр, только-только в себя начала приходить – и на тебе. И за жизнь такая, право слово! Казалось бы, уравновешенный человек, порядочный, любящий – и вот, поди ж ты, и этот сорвался…
Она была так зла на Дениса, что не сдерживала эмоций, и движения ее были непривычно резкими, она не укладывала вещи аккуратно и спокойно, как обычно, а практически швыряла их.
Это показалось очень странным и непривычным Ирине, зашедшей неслышно в комнату. С минуту она молча наблюдала за тем, как всегда такая сдержанная в эмоциях ее старшая подруга и личный врач по совместительству дает волю своим чувствам, и затем, не выдержав, тихонько спросила:
- Нина Андреевна, вы на что-то сердитесь?
Та резко выпрямилась, мгновенно раскаявшись в такой неосторожности.
- Ну, что ты, Ириша, на что мне сердиться? Просто … настроение, знаешь ли, сегодня какое-то с утра… нервное немного, что ли, - нашлась она, - давление шалит, наверное. Аленка моя тоже всю ночь почти не спала, утром вся взвинченная ушла в институт, мы с ней еще и поцапаться успели.
- Это вы из-за этого так переживаете? – присев на краешек кресла, спросила Ира, и на ее лице было написано такое сочувствие, что Нина Андреевна поспешно отвернулась. Терпеть не могла врать, и сейчас испытывала неловкость. Подыскивая слова для ответа, мимолетно снова подосадовала на Дениса – вот, теперь из-за него еще и ей обманывать девочку приходиться, какую-то чушь придумывать.
- Да немного, знаешь, нервничаю. У нее зачет сегодня, а она ушла вся расстроенная, завалит еще сессию, потом пересдавать придется, - пояснила она, с облегчением найдя, наконец, правдоподобный ответ, благо, сессия имела место быть на самом деле.
- Вы не волнуйтесь так, Нина Андреевна, Алена очень умна, и она замечательно умеет говорить так, что все заслушиваются, - уверенно сказала Ирочка, и Нина Андреевна невольно улыбнулась.
- Правда, я давно заметила – стоит ей начать что-то рассказывать, и все только на нее и смотрят! – восхищенно, без тени зависти добавила та. – Я так не умею.
- Ты многое другое умеешь, - заверила Нина Андреевна, - и еще большему вскоре научишься.

Дальше день покатился по заведенному распорядку, но, вспоминая слова Ирины, Нина Андреевна поразилась ее умению подмечать такие характерные черточки у людей, припомнила еще несколько подобных случаев, когда Ирина высказывала мысли, на которые, казалось бы, не способна в своем нынешнем состоянии И у нее впервые за долгое время появилось сомнение – а верно ли они судят о состоянии молодой женщины? Может быть, она уже не нуждается в столь пристальном внимании к каждому своему шагу, в такой неистовой заботе и опеке? Пора, наверное, дать девочке возможность начать набираться сил для нормальной жизни. А то они тут держат ее в вате, вздохнуть свободно не дают…
И Нина Андреевна решила переговорить с Денисом на этот счет. В конце концов, завихрения у мужика могут быть, как без них? Но она не сомневалась, что, несмотря на все свои нынешние увлечения, Денису будет небезразлично то, что она скажет о состоянии жены. И, кто знает, может быть, это вернет ему здравый смысл? И не надо будет опасаться, что девочка ненароком узнает правду о появившихся у ее обожаемого мужа новых интересных увлечениях.

Увы, человек располагает, а Бог располагает. В этой семье Бог расположил так, что Ирина, как ни боялась этого Нина Андреевна, столкнулась с ужасным фактом измены мужа буквально лицом к лицу.

Ирина скучала. За окном было пасмурно, лил мелкий нудный дождик, и настроение у нее было соответствующее, хотелось то ли пожаловаться кому-то на что-нибудь, то ли поплакать, и чтобы непременно утешали, приговаривали, что все будет хорошо, обязательно…
Она побродила по квартире, присела с Ниной Андреевной, читавшей на кухне какую-то книжку и слушавшей вполуха радио. Ирина даже позавидовала немного – так уютно показалось ей на кухне. Задернуты шторы, включен свет, что-то негромко напевает радиоприемник, а Нина Андреевна сидит на диванчике, прикрыв ноги старым пледиком, читает книжку и пьет чай. И еще сушками вприкуску хрустит.
Подняв глаза на Ирину, женщина улыбнулась:
- Скучаешь, моя хорошая? Может, тоже хочешь почитать что-нибудь?
Ирина вяло мотнула головой, потянулась к сухарнице на столе, утащила оттуда сушку и принялась нехотя грызть.
- Или проголодалась? Давай, обед разогрею?
Мотнула головой, рассеянно глядя в стену напротив. По радио заиграли что-то невыносимо романтичное, голос – мужской, негромкий, и очень приятный, пел что-то красивое, и, наверняка – о любви.
- А кто это поет? -спросила Ирина, прервав Нину Андреевну на полуслове.
- Где? А, это Крис де Бург, ты должна помнить.
- Я не помню, - грустно ответила Ирина. Плакать захотелось еще сильнее.
- Да я не о том, милая, - спохватилась Нина Андреевна, - мы с тобой в Центре были, он там пел. Помнишь, по телевизору? Тебе еще понравилось, ты сказала, что хорошо бы диск купить, хотела подарок Денису сделать…
Ирина медленно кивнула головой. Она, действительно, вспомнила и этот разговор, и звучавшую тогда песню в исполнении этого уже немолодого, но симпатичного певца, у которого был такой красивый голос.
- Ну, почему Дениса так долго нет? – капризно протянула она. – Я хочу спросить, нравится ему эти песни? А то как же я могу подарить ему диск, если не знаю, нравится ему это или нет?
- Ну, милая, это уже не годится, - Нина Андреевна решительно отложила книжку, притянула Ирину к себе, вынула платок и кармана и осторожно вытерла влажные дорожки на ее щеках:
- Ты что это? Взгрустнулось чего-то? Соскучилась?
- Нина Андреевна, а почему Денис так поздно приезжает теперь?
- Работа у него, ты же знаешь, - медленно проговорила та, убрала платок, погладила молодую женщину по волосам, подтолкнула:
- Давай-ка, поднимайся, пойдем. Погода хорошая, ветра нет, погуляем, глядишь, и настроение улучшится.
- Но там дождик? – полувопросительно проговорила Ирина.
- А зонтики на что? Ступай, одевайся. Побродим, воздухом подышим, а там и Денис вернется, спросишь у него про песни, - говорила она, полуобнимая Ирочку за плечи и ведя ее в комнату.
- Помочь тебе?
Та мотнула головой, все такая же задумчивая, повернулась к своему личному врачу, внимательно посмотрела на нее:
- А почему Денис раньше возвращался не так поздно? У него всегда было много работы, но мы с ним гуляли, разговаривали…
- Да не надо так волноваться, что ты вдруг? Мало ли, что может случиться на работе-то? Чего ты так встрепенулась? Одевайся, а то и дождик кончится, душно станет, испарина поднимется.
Выйдя из комнаты, Нина Андреевна в сердцах выругалась:
- Черт знает что такое! Хоть бы позвонил для приличия…
И заторопилась собираться на прогулку.
Но гулять они сегодня не пошли.

Оставшись одна, Ирина двинулась было к гардеробу, но вдруг остановилась, постояла пару секунд в задумчивости, а затем решительно направилась к столу, где среди безделушек, альбомов и флакончиков духов лежал ее мобильный. Взяла его и принялась нажимать кнопки, отыскивая номер мужа. Если Денису некогда, пусть хотя бы поговорит с нею, ну, хоть минутку. Ей очень нужно услышать его голос, пусть ненадолго. Так давно они не разговаривали, как раньше - обо всем. Сегодня он снова придет поздно, она, наверное, будет уже спать, не выдержит и заснет, как всегда и происходило. Сколько уже раз она пыталась не спать, дождаться прихода Дениса, как бы поздно он не приходил. Но каждый раз ничего из этого плана не выходило, она неизменно засыпала.
В трубке раздались гудки, Ирина затаила дыхание, готовясь тихо произнести свое обычное «Дени»… Но ей ответил женский голос.
- Алло?
Отпрянув от трубки, Ира с недоумением посмотрела на телефон. А где Денис?
- Алло-о? Кто говорит? – сонно протянул голос, и, подождав пару секунд, пока Ирина оторопело молчала, добавил уже совсем не сонно, а, скорее, насмешливо:
- Ну, не хотите говорить – не надо. Нужно быть решительнее.
В ухо запели гудки.
Потрясенно глядя на трубку в руке, она опустилась на кровать, ничего не понимая.
Почему по телефону Дениса отвечает какая-то женщина? Странно как-то… И голос… Этот голос, красивый, грудной, показался ей знакомым, но Ирина не смогла бы сказать этого наверняка. Она была поглощена проблемой пропажи неведомо куда мужа, и заменой его на эту красивую – а она отчего–то была уверена, что ответившая дама красива, - женщину.
- Ириша, ты скоро? – крикнула из глубины квартиры Нина Андреевна.
Это заставило ее встряхнуться. Ну, что она думает? Наверное, она просто не туда попала. От этой догадки Ирина даже повеселела. Сама себе утвердительно кивнув головой, она снова решительно взяла трубку в руки и опять принялась звонить Денису, на этот раз не довольствуясь просто поиском телефона или повтором последнего исходящего вызова, а старательно набирая весь номер, аккуратно нажимая пальцем на маленькие клавиши.
- Алло, - опять спросил ее тот же голос. – Это снова вы? Ну, что ж вы молчите?
Телефон выпал из Ириной руки на постель.
В этот раз в голосе дамы на том конце сонливости не было совершенно, и молодая женщина узнала собеседницу, причем, так ясно, что просто воочию увидела ее: это была Лариса. Та самая Лариса, что пару месяцев назад была у них в доме, и так хорошо разговаривала с ней, Ирина тогда еще так радовалась, что, наконец-то, нашла подругу. Лариса обещала, что будет приходить к ним – к ней - чаще. Но больше ни разу не появилась. А вот теперь она отвечает ей по телефону Дениса.
И что же все это может означать?
И главное – как теперь быть? Как можно поговорить с Денисом, если он больше не отвечает по своему телефону?
Заглянувшая в комнату Нина Андреевна, так и не дождавшаяся ответа на свой призыв, увидела, что Ирина сидит на кровати и с ужасом смотрит на валяющийся рядом мобильный телефончик. Очень хорошенький, серебристый, складной телефон, подарок Дениса жене на прошедший не так давно день ее рождения.
Окликнув ее и глядя, как плечи молодой женщины дрогнули и снова опустились, Нина Андреевна осторожно подошла, присела рядом, тронула за плечо:
- Ириша? Что случилось, милая?

Узнав причину ее отчаяния, врач с трудом сдержала ругательство. Вот оно, дождались. И что теперь с ней делать?
Может, еще не все так ужасно... Она попыталась убедить Ирину, что нет абсолютно ничего страшного и трагичного в случившемся. Ну, и что из того, что Лариса отвечает по телефону Дениса? Они вместе работают, может быть, он куда-то вышел, и сотрудница решила ответить на звонок? Да мало ли может быть объяснений?
Но Ириша только качала головой. Выражение личика у нее было такое убитое и, вместе с тем, растерянно-недоуменное, что у Нины Андреевны сжималось сердце. Ну, как можно так с ней поступать? И, ведь, главное - прекрасно знает, как девочка ранима, и, тем не менее, позволяет себе такое!
С огромным трудом ей удалось убедить Ирочку подождать до прихода мужа, расспросить его - скорей всего, у него найдется вполне логичное объяснение.
- Зачем же так сразу расстраиваться? Разве можно так нервничать - и ведь совершенно без повода, - внушала она, обнимая Ирину, - Денис любит тебя, ты же знаешь, он никогда ничего не сделает такого, что могло бы тебя расстроить.
В самый разгар ее убедительной речи, когда Нина Андреевна уже почти сумела уговорить сама себя, что нет ни малейшего повода для тревоги, Ирочка подняла голову с ее плеча и посмотрела в лицо Нине Андреевне своими огромными серыми озерами:
- А вы думаете, Денис любит меня?
- Да ты что, хорошая моя?! Конечно, любит, - с жаром проговорила та и осеклась, увидев, как серьезно смотрят на нее эти глаза, которым просто невозможно врать.
- Любит, - как в забытьи, произнесла молодая женщина, переведя взгляд на фотографию на столе - они с Денисом на море, счастливые, смеющиеся, - любил... это будет правильнее, наверное. Раньше любил. А теперь... я всегда этого боялась, Нина Андреевна, - призналась она чуть слышным шепотом, - я знала, что я ему скоро надоем. Я такая... ненужная... Ничего не умею, ничего не знаю. Вот ему и надоело.
Потрясенная тоном, каким были сказаны эти слова, врач прижала Ирочку к себе и чувствуя, как ту бьет крупная дрожь.
- Да что ты, милая? Ну, зачем так? Какая же ты ненужная? Очень ты нужна, нам всем нужна, а Денису - в первую очередь.
Но все убеждения не помогли, казалось, Ирочка знает что-то такое, о чем неизвестно Нине Андреевне, вернее, знала это раньше - а сейчас просто получила подтверждение.
И оттого казалось бы, ничего незначащий эпизод приобрел столь драматическое значение.

* * *

Лариса испытывала смешанные чувства.
Ответить вместо Дениса по телефону - она сразу узнала этот номер, успела изучить его сотовый и запомнить телефон мобильного Ирины, - было спонтанной идеей. До этого ему звонили сотни раз, и ей никогда в голову не приходило взять трубку - к чему? А сегодня ей показалось, что победа близка, как никогда - настоящая победа, окончательная.
Они с Денисом были близки уже полтора месяца. И первое время настроение девушки менялось от эйфории к чувству полной неуверенности. То она была убеждена, что сумела завоевать Дениса, что он относится к ней не как ко временому увлечению, а воспринимает их отношения как нечто гораздо более серьезное.
А в другие моменты ей казалось, что лежа рядом с ней, целуя и обнимая ее, мыслями он очень далеко, и Лариса готова была поклясться, что знает - он думает о своей ненаглядной Ирочке.
Она уже начала ненавидеть эту "бедняжку", о которой так все заботили, не позволяя сесть на бедную девочку даже пылинке, не давая никаким неприятным слухам и сплетням достигнуть ее ушей - чтобы, не дай Бог, не огорчилась.

Самым печальным в этой ситуации был тот факт, что Лариса за эти недели полюбила Дениса по-настоящему. Полюбила горячо, сильно, узнавая его все лучше, и с каждым днем эта любовь становилась все сильнее. Она начала мечтать - чего раньше себе не позволяла, не желая тратить время на ерунду. Сейчас же постоянно ловила себя на том, что сидит, уставившись невидящим взглядом в пространство, и рисует в своем воображении картины их счастливого будущего с Денисом: их медовый месяц, непременно где-нибудь в экзотических странах, их вечеринки, на которых будут собираться друзья и знакомые, и даже... Она не узнавала сама себя, но как-то раз даже позволила себе помечтать о ребенке.
А что, в конце концов, не так уж это ужасно - иметь ребенка. Даже совсем наоборот, это просто замечательно, чудесно - ребенок Дениса, симпатичный малыш, с такими же, как у отца, большими карими глазами, весело прищуренными. Они бы вместе гуляли, играли с ним... Денис бы с радостью возился с сынишкой - отчего-то Лариса была уверена, что у них будет именно сын, - и навсегда забыл свою Ирину.

Все эти мечты разбивались в пыль, как только она замечала в глазах Дениса отстраненность, задумчивость, видела, что он поглощен своими размышлениями и почти не слушает ее. В том, что она по-прежнему привлекает его как женщина, Лариса не сомневалась, никакая рассеянность не могла скрыть искорок в его глазах при виде ее, обнаженной, тянущейся к нему... Но это, в конце концов, только секс. А им одним Дениса не удержишь.
Сегодня был такой редкий вечер, когда ее счастье ничто не омрачало. Денис был полностью занят ей, не отвлекался на посторонние мысли, они даже смеялись чему-то, наперебой обсуждали какого-то нового клиента, забавного типа, говорившего скороговоркой и при этом страшно шепелявившего.
Лариса копировала манеру этого типа произносить слова, и Денис хохотал над ее убийственными шаржами. Она вообще была очень рада, что у них сходное чувство юмора, и Денису нравятся ее точные остроумные характеристики и насмешливые замечания.
Когда раздался звонок в виде нежной мелодии из оперы "Пер Гюнт", Дениса в комнате не было, а Лариса расслабленно лежала, небрежно прикрытая простыней, испытывая блаженство и легкость во всем теле. Ей просто было очень хорошо, девушка чувствовала, что сегодня Денис был близок к ней как никогда, и испытывала редкое для последних недель чувство уверенности в будущем.
Услышав в трубке голосок Ирины, она в первую секунду растерялась. Но тут же справилась с собой и ответила. Когда запели гудки, Лариса удовлетворенно улыбнулась. Вот и хорошо. Хватит беречь эту милую детку, пусть, наконец-то, узнает правду. Иначе эта ситуация будет тянуться еще долго - как Лариса подозревала, сам Денис с большим трудом сможет решиться на откровенный разговор с женой.
Ко второму звонку Лариса была готова, слова произносила в своей обычной манере, чтобы ее было легко узнать. Видимо, своего она добилась, - ответом ей послужило прерывистое дыхание и глухой стук: телефон, скорее всего, уронили.
И теперь она ожидала реакции Дениса с легким смятением. Девушка не сомневалась в правильности своего поступка, была убеждена, что первый шаг сделать было просто необходимо.
Но где-то в глубине души - очень глубоко, поселилось легкое сомнение относительно того, что Денис правильно воспримет ее инициативу. И потому девушка чувствовала себя немного неуютно. Однако, внешне этого было никак не заметить: бросив взгляд в зеркало над туалетным столиком напротив, она увидела в нем отражение очаровательно растрепанной и раскрасневшейся девушки, чья красота не нуждалась в лишнем подтверждении, а уверенность в своей правоте была написана на ее лице крупными буквами.

Денис в восторг не пришел.
- Какого дьявола? Зачем ты это сделала? - спросил он негромко, но бьющаяся на виске жилочка выдавала, что происходящее ему, мягко говоря, не нравится. Лариса чуть заметно пожала плечами. Она не собиралась оправдываться.
Этот жест привел мужчину в бешенство.
- Никто не давал тебе права вмешиваться в мои отношения с женой, - проговорил он, с трудом заставляя держать себя в руках.
- Мне казалось, у нас тоже есть какие-то отношения, - вспылила Лариса.
Денис не ответил, только посмотрел на нее внимательно, и принялся одеваться.
- Ты куда?
- Домой.
- Ты уверен, что тебя там хотят видеть? Я так поняла, супруга твоя не слишком была довольна, услышав мой голос, - Лариса понимала, что каждое сказанное ей сейчас слово ухудшает ситуацию, но промолчать не могла. Что-то словно заставляло ее бросать эти фразы насмешливым, язвительным тоном.
Одевшись, Денис, не глядя на нее бросил:
- Не жди меня, - и направился к двери.
Видя его напряженно выпрямленную спину, Лариса внезапно поняла, что, если он уйдет сейчас так - не сказав ей ни слова, весь в мыслях об оскорбленной жене, узнавшей такую новость, и терзаемый раскаянием, обратно он не вернется. И все, что с таким трудом было налажено, оборвется.
И мечтать больше будет не о чем.
Вскочив, она просилась за ним, догнала в коридоре и со спины обняла, прижалась всем телом, не давая идти:
- Денис, любимый, ну, прости меня. Ну, глупость сделала... Но ведь я тебя люблю, Денис, я так боюсь тебя потерять...
Она бормотала что-то, с трудом понимая, что именно произносят ее губы, впервые в жизни испугавшись панически, до потемнения в глазах и слабости в коленках, что из ее жизни исчезнет этот человек, ставший для нее таким дорогим и необходимым.
Плечи Дениса чуть заметно опустились, помедлив, он развернулся, мягко разнял ее руки и подержал в свои ладонях:
- Не надо было этого делать, Лара.
- Да, наверное...
- Ты не уверена в этом? - прищурился он.
- Я уверена в одном, - выпалила девушка, снова начиная заводиться, - я знаю совершенно точно, что ты мне нужен. Нужен настолько, что мне все равно, вот слышишь, совершенно безразлично, что именно придется сделать, чтобы тебя удержать. Я кажусь тебе ужасной, да? - спросила она, переведя дыхание.
Наверное, это был конец. Денис придет в негодование от ее наглости и цинизма, уйдет утешать свою ненаглядную Ирочку, и все, пронеслось в ее голове, пока девушка изучала любимое лицо, боясь отвести глаза и пропустить какое-то выражение, которое объяснило бы ей - чего ждать?
Во взгляде мужчины мелькнуло какое-то странное выражение, через паузу он произнес:
- Ты мне кажешься совершенно неотразимой. И очень жестокой. Самое ужасное в том, что тебе это идет. Не могу представить тебя сердечной и добродушной. Это будешь уже не ты.
Наклонившись, чуть прикоснулся губами к ее лбу, выпустил ее ладони из своих рук и, чуть заметно улыбнувшись краешком губ, ушел.
Прислонившись к стене, Лариса смотрела на закрывшуюся за любимым человеком дверь и ощущала странную пустоту. Она все испортила. Сама. Вот так вот взяла и разбила, как дорогую, бесценную вазу, которую надо лелеять, беречь изо всех сил. И теперь совершенно неясно, как быть дальше? Ждать? Верить, что он вернется к ней? Надеяться, что еще не все потеряно?
Или же быть готовой к тому, что больше он не вернется, никогда не войдет в эту дверь, не притянет ее к себе жестом, ставшись уже таким привычным и любимым, не прошепчет на ухо:
- Ларка, ты удивительная, и я, кажется, тебя люблю.
Он сказал эту фразу именно сегодня, когда они остались наедине после сумасшедшего рабочего дня. И, скорее всего, именно это придало ей такой уверенности в том, что их отношения - для него нечто важное.
Как оказалось, она поторопилась. Самонадеянность ей всегда была присуща, но никогда еще это качество не подводило ее так сильно.
Стукнула форточка.
Повернув голову, Лариса рассеянно посмотрела на открывшееся от сильного ветра окно, на занавеску, вздувшуюся пузырем и наполовину унесенную туда, на улицу - в комнате трепетал только ее край, зацепившийся за комнатный цветок на подоконнике.
В поле ее зрения попали чашки - они пили кофе. Господи, так недавно, каких-то сорок минут назад все в ее жизни было так хорошо! Она была так уверена в себе, в своем замечательном будущем... И из-за такого пустяка все рухнуло.
- Да будь ты проклята! - бессильно произнесла Лариса в адрес Ирины, - будь ты проклята!
В голове мелькнуло какое-то воспоминание - будто бы нельзя произносить эти слова, проклятие непременно вернется к тому, кто желает зла другому. Что ж, пусть. Пусть оно к ней вернется, это зло. Пусть всем будем плохо, если ей не может быть хорошо, и пусть никто не смеет ей говорить, что нельзя строить счастье на несчастье ближнего. Все это - полная чушь. Какая, в конце концов, разница, как его строить, это счастье? В этом мире каждый за себя!
Глядя из коридора на чашечки - очень стильные, из немецкого фарфора, тонкостенные, нежно-кремового цвета с легким росчерком серебряного узора, Лариса сидела на полу у стены, и шептала:
- Ненавижу ее. И его ненавижу. Пусть убирается к своей Ирочке, и до конца жизни возится с этой инвалидкой.
Ее губы зло кривились, всей душой она сейчас желала, чтобы жизнь этой пары превратилась в ад. Если он не смог оценить ее по достоинству, если одного звонка жены оказалось достаточно, чтобы Денис сорвался с места и ушел от нее, блестящей, уверенной в себе, столько многого добившейся, к никчемной пустышке, значит, он ее не достоин.
Лариса почти уверила себя в этом. Только сердце не желало прислушиваться к ее вполне разумным доводам и с каждой секундой болело все сильнее.

* * *

Денис ехал домой, примерно представляя, что его там ожидает, и совершенно не зная, как себя вести.
Он испытывал одновременно ярость в отношении Ларисы и замешательство по поводу сложившейся ситуации.
Как ни странно, он оказался абсолютно не готов к такому повороту событий. Это было крайне глупо, учитывая тот клубок взаимоотношений, который завязался при его активном участии, но Денис на самом деле не задумывался, как будет действовать, если его измена станет известна жене.
Скорее всего, более уместно было бы думать не "если", а "когда" - такие вещи, как правило, доходят до заинтересованных лиц довольно быстро. И тем не менее, он старался не задумываться над этим.
Все упоительные недели, проведенные с Ларисой, он жил словно в двух измерениях. Старался как ни в чем не бывало, общаться с Ириной - что удавалось все с большим трудом, вникал в домашние проблемы, старался их решать по мере надобности - но отлично понимал, что его неискренность, как ни маскируй ее, заметна внимательному взгляду Нины Андреевны. И потому стремился общаться с ней поменьше.
И все время, пока он был с женой, всем своим существом стремился к той, что полностью владела сейчас его мыслями, чувствами - всем его существом. Лариса поглотила его целиком, без остатка. Он грезил ею, видел во сне, с нетерпением ожидал момента, когда снова останется с нею наедине, обнимет ее стройное тело, услышит грудной голос, медленно выговаривающий:
- Я тебя никуда не отпущу. Ты мой. Только мой и больше ничей, я не допущу, чтобы тобой владела другая, имей это в виду.
Он радостно смеялся, слыша эти слова, впитывал их с восторгом охваченного страстью мужчины, осознающего, что нужен объекту своих чувств не меньше, а то и больше.
Однако, при всем том шквале эмоций, которыми сейчас была полна его жизнь, Денис всегда помнил, что есть на свете Ирина, его жена, которой он нужен еще больше, чем этой искусительнице. Глядя в ее огромные серые глаза, смотревшие на него всегда с таким обожанием, он мгновенно начинал испытывать огромные угрызения совести.
Будучи с Ларисой, он отгонял от себя мысли об Ирине, стараясь жить одним днем, понимая, что рано или поздно придется что-то решать, и категорически не желая сейчас это делать. Все как-нибудь утрясется, говорят в таких случаях, и Денис старался успокоить себя этой мыслью. Но в то же время отлично понимал, что конкретно его случай - не из тех, что может утрястись сам по себе, без его участия.
И вот теперь настал тот самый момент, дум о котором он так старательно избегал.
И, понимая, что предстоит нелегкий разговор, готовя себя к неизбежным слезам, взрыву отчаяния, непонимания и осуждения со стороны Нины Андреевны, а также родителей Ирины, он то пытался подобрать какие-то слова, то бросал это, заранее обреченное на неуспех занятие. Что тут можно сказать, когда определение его поступку можно найти только одно: "подлость".
Как ни пытайся оправдать себя вспыхнувшей страстью, желанием испытать новый всплеск чувств, все только слова. А на деле - просто обман и предательство...
На душе было мерзко.

Когда Денис приехал домой, его встретила тишина. Глубокая, настороженная тишина помещения, где есть обитатели, но они не желают себя обнаруживать.
Пройдя в гостиную, он обнаружил там сидящую в кресле, выпрямив спину, Нину Андреевну. Она делала вид, будто смотрела телевизор, но он работал еле слышно, а выражение лица женщины явно противоречило тому, что показывал экран – веселый концерт с непременными юмористами и разудалыми песенками не смотрят, столь угрюмо и напряженно поджав губы.
На приветствие Дениса она ответила еле заметным кивком головы, затем, смерив его внимательным взглядом, негромко произнесла официальным тоном:
- Денис Анатольевич, я вам настоятельно советую поговорить с женой. По возможности, успокойте ее, пожалуйста, она очень расстроена.
Через паузу Денис кивнул. Тот факт, что он не стал спрашивать, чем может быть расстроена Ирина, объяснил Нине Андреевне все, в чем она могла сомневаться, и, бросив на мужчину еще один неприязненный взгляд, она поднялась с кресла гибким, несмотря на неюный возраст, движением.
- Я пройду к себе, с вашего разрешения. Если понадоблюсь Ирине, позовите, - не попросила, а почти приказала она, и Денис снова кивнул.
Проследив, она выходит из комнаты, он тряхнул головой. То, что Нина Андреевна, всегда относившаяся к нему с огромной симпатией, сейчас стала выказывать почти откровенную враждебность, огорчило мужчину сильнее, чем он мог подумать. Огорчило по двум причинам – было неприятно сознавать, что он, кажется, упал в ее глазах. И, самое главное, - Ирина поняла все происшедшее именно так, как оно и есть на самом деле, иначе откуда бы еще взяться такому отношению всегда корректного врача. Ничего удивительного здесь нет – Иринка стала для нее ближе, чем родная дочь, Денис давно подозревал об этом. Ее родная мать, его теща, вряд ли могла переживать по этому поводу сильнее.
Ну, что ж, значит, так тому и быть. Ничего не поделаешь, придется с этим смириться, грустно подумал Денис и осторожно прошел в спальню.

Сказать, что разговор с Ириной получился нелегким – не сказать ничего. Он получился просто душераздирающим. Ирочка не устраивала истерик, не кричала, ничего не требовала – она никогда ничего не требовала сейчас.
Она сидела, сжавшись в комочек, посреди большой постели, теребя в руках свой мобильный телефон, и выглядела маленькой и очень трогательной. Она бездумно нажимала кнопки, отчего телефон то издавал первые такты различных мелодий, то внезапно замолкал.
Увидев мужа, Ирина вся вытянулась в его сторону – это у Дениса создалось такое впечатление, на самом деле она почти не двинулась с места, лишь повернулась к мужу, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Он присел рядом, потянул из ее рук телефон:
- Ты его сломаешь, маленькая…
- Что? – она непонимающе посмотрела на него, раскрыла ладонь, послушно выпуская мобильный, проводила аппарат глазами и снова перевела взгляд на Дениса.
Прежде, чем он успел сказать что-то еще, Ирина спросила своим, всегда ясным и звонким, а сейчас чуть осипшим – долго плакала – голосом:
- Дени, ты меня больше не любишь?
Он молча притянул Иришу к себе, обнял ее и прижался подбородком к ее макушке. Так они часто сидели вдвоем, Ирочка оказывалась в кольце рук мужа, и ей это очень нравилось – она утверждала, что «чувствует себя под защитой», Но сейчас она неуловимым движением высвободилась из его объятий и снова устремила на Дениса свой вопрошающий взгляд. В нем было столько печали, непонимания, готовности поверить всему, что он сейчас скажет и напряженного желания понять, что же происходит, что у него перехватило горло.
Взяв в свои ладони ее ладошки (в памяти неприятно царапнуло – совсем недавно он также держал руки Ларисы), он тихо попросил:
- Маленькая, послушай, меня, пожалуйста.
Ирочка согласно кивнула, не сводя от него глаз.
Сглотнув невесть откуда взявшийся в горле комок, он через силу продолжил:
- Я думаю, для нас обоих сейчас будет лучше, чтобы я пожил какое-то время отдельно.
Не давая ей задать вопрос – по тому, как Ирина встрепенулась, он правильно угадал это ее желание и чуть сильнее сжал ее руки, - Денис быстро проговорил:
- Нет, я не разлюбил тебя. Но мне… понимаешь, я хотел бы сейчас разобраться в себе. Накопилось много разных чувств, мыслей. Я хочу их обдумать, что-то понять для себя. Очень важное понять…
Он говорил, как раньше, до аварии, не пытаясь сделать свою речь понятнее для нее, не подыскивая более простых фраз, избегая сложных предложений. Он словно забыл, как невольно теперь старался в разговоре с женой перейти на некий облегченный язык, словно разговаривал с маленьким ребенком. Он не считал Ирину неспособной понять его, не думал о ней, как о неполноценной, но само ее поведение маленького ребенка невольно заставляло окружающих, в свою очередь, стремиться к тому, чтобы максимально облегчить молодой женщине усвоение сказанного.
Денис не отдавал себе отчета в том, что сам первый подает в этом пример остальным. И сейчас, впервые за эти ужасные два года говоря именно то, что чувствует, не выбирая выражений, он внезапно обратил на это внимание – и сам поразился. Ирочка смотрела на него очень внимательно, не перебивая, слушала – и не просила что-то пояснить. И Дениса как обожгло – почему же он не видел этого раньше? Возможно, уже достаточно давно жена способна поддерживать разговор на любые темы, и не нуждается в специально для нее подобранных темах и фразах, содержащих минимум информации.
А он был настолько поглощен своими мыслями и переживаниями, в первую очередь думал о Ларисе, о предстоящих встречах с ней, что упустил этот момент из вида. И, вполне возможно, Нина Андреевна говорила ему об этом, наверняка. Она ведь всегда подробно оповещает его, что сказал врач-психотерапевт после последнего визита. Но он все пропустил мимо себя.
Идиот, - выругал он себя, - дубина, равнодушная бестолочь!
Ирочка потянула его за руку, и Денис невольно очнулся от своих уничижительных размышлений.
- Ты хочешь уйти от меня? – спросила жена спокойно. – Ты от меня устал, да, Дени? Я угадала?
Денис мотнул головой, но Ирина, вынув одну ладонь из его руки, закрыла ему рот и торопливо продолжила:
- Ты сказал, что любишь меня, но у тебя много разных чувств и мыслей. Обо мне, да? О нас?
Денис медленно кивнул, чувствуя на губах эту прохладную ладошку и просто физически ощущая, как сжимается сердце. В этих, устремленных на него серых озерах были тоска, понимание и – ожидание. Казалось – Ирочка вполне постигает его чувства, знает о них, и страдает, но, тем не менее, не удивлена.
- Я знала, что так получится. Всегда знала. Давно.
Ирина говорила короткими фразами, тихо, словно с трудом произнося слова, и по-прежнему не отнимая рук. Так они и лежали – одна на губах мужа, будто запечатывая ему уста и не позволяя вырваться каким-то непоправимым словам, а вторая – в его руке. Она то сжималась в кулачок, то раскрывалась, словно в такт произносимым словам.
- И я очень этого боялась, Дени. А потом я устала бояться. Это, знаешь, как трудно – все время бояться? И подумала – будет как ты решишь. Ты будешь со мной, пока этого хочешь. Я ведь не смогу тебя удержать, когда надоем тебе. Но я так старалась. Я очень старалась, Дени. И мне казалось - у меня получается. И я уже почти перестала бояться.
Задохнувшись от непривычно длинного монолога, Ирочка замолчала на минуту. Денис пошевелился, убирая ее ладонь от своих губ:
- Ириша, позволь…
Но та покачала головой, зажмурилась и внезапно прильнула к мужу, прижалась всем телом, как будто прощаясь. Денис замер, слова застряли в горле, мешал все тот же комок, и он покорно ожидал продолжения ее речи, спрашивая себя, как можно быть такой сволочью, и в то же время зная в глубине души, что все равно уйдет сегодня из дома.
Его рука легонько поглаживала Ирочку по волосам – так они тоже сидели сотни раз. И в таком положении их увидела Нина Андреевна, тихо заглянувшая в дверь. Удивлено вскинув брови, она с надеждой взглянула на мужчину, и неслышно отступила.
Не поднимая головы с его груди, Ирина полушепотом спросила:
- Дени, а почему к нам не приходит Лариса? Потому что она тебя любит?
Денис вздрогнул, в который раз уже поразившись – такой проницательности он точно не ожидал.
- А ты… ты любишь ее?
- Я люблю тебя, - отрицательно покачал он головой.
- Я узнала ее, - сообщила она, подняв голову и глядя на него снизу вверх, - это ведь Лариса говорила со мной, да?
- Д-да, - чуть запнувшись, ответил Денис.
- Вы были вместе? На работе? – она умоляюще смотрела на мужа, и он с трудом подавил соблазн сказать, что да, они были на работе, и Лариса автоматически взяла его телефон. И правду сказать тоже не мог. Не мог он бросить такие слова в это лицо, полное надежды, лицо, на котором так ясно отражались все чувства, что испытывала Ирочка.
Он просто молча смотрел на жену, отмечая, какое бледное у нее личико, какие темные полукружья появились под глазами, и ругал себя нещадно последними словами за все это. Она так переживала, изводилась мыслями, а он по-прежнему не может ей дать слово, что останется дома, с ней, и никуда не уйдет. Не может он такого пообещать.
Если он не уйдет сейчас – ничего ровным счетом не изменится, он только загонит проблему глубже, и когда-нибудь она снова прорвется.
Прижав на секунду Ирочку к себе крепче, Денис осторожно отстранил ее и поднялся:
- Ириша, Лариса здесь не при чем (уж это-то он может скрыть, пусть думает, что все дело – в нем самом). Просто мне нужно какое-то время побыть одному. И в этом нет никакой твоей вины, вовсе ты мне не надоела, и я не устал от тебя. Просто, знаешь … очень много работы, я стал раздраженным, нервным, не хочу на тебя срываться. А телефон Лариса взяла … она часто отвечает вместо меня на звонки, вот и …
- Дени, а ты … вернешься? Ну, хоть когда-нибудь? Когда отдохнешь от меня? И… от работы… Вернешься?
И столько надежды было в этом тихом голосе, столько готовности пообещать что угодно, лишь бы он ответил «да», что сердце мужчины болезненно сжалось, а глаза увлажнились, он почувствовал это.
Чувствуя себя последним подонком из всех живущих на земле, Денис чуть прикоснулся ладонью к ее щеке и проговорил:
- Я тебя не заслуживаю.
Он вышел, так и не ответив на ее последний и самый важный вопрос.

Снова оказавшись за рулем своей машины, он невидящим взглядом окинул двор, и уставился вперед себя, положив ладони на руль.
Эта встреча выжала его. Денис чувствовал себя опустошенным и вымотанным, словно часами разгружал вагоны на солнцепеке.
Тяжело ощущать себя мерзавцем тому, кто никогда еще не совершал поступка, причиняющего такую огромную боль. Сознательно, по крайней мере. И, хотя ему казалось, что уход был единственно верным решением, сейчас, в эту самую минуту, он уже не был в этом уверен. Вот если бы можно было уйти так, чтобы Иришка об этом не знала, грустно улыбнулся он. Сказочник…
Ладно, дело сделано. Что ж теперь тут сидеть.
Денис завел машину и небыстро двинулся вперед. Куда ехать, он пока не придумал. Когда выскочил, весь в эмоциях, от Ларисы, думал поехать из дома к Алексею, но сейчас ему вдруг показалось, что это не самая лучшая идея.
Разладилось что-то у него в отношениях с другом. С тех самых пор, как у них с Ларисой начался этот роман, Алекс словно стал относиться к нему иначе – как-то… холодно, что ли. Без прежней теплоты, открытости. Денис пару раз пытался в шутливом тоне выяснить, в чем дело, но тот на разговор не шел, отмалчивался, и только раз позволил себе заметить старательно нейтральным тоном:
- Ты уверен, что поступаешь правильно? А как же Иришка?
- Да ни в чем я не уверен, - отмахнулся тогда Денис, - я живой человек, разве нет?
- Несомненно, - усмехнулся Алексей, и больше в дискуссии не вступал.
Денису не хватало их прежних перепалок, долгих разговоров, обсуждений всего на свете. Но он больше не делал попыток наладить контакт. Зная за собой вину, он был уверен, что Алексей так выражает категорическое неодобрение этой связью, переживает за Иришу, и не знал, что сможет сказать, если об этом снова зайдет речь. Оправдываться он не желал даже перед другом, он и перед самим собой-то еще не оправдался.
Учитывая все это, ехать к Алексею было бы неразумно. Ехать к Ларисе ему сейчас тоже не хотелось. Да, он ушел от жены – надолго ли, нет ли, об этом он даже думать не мог в данную минуту, не готов был пока. А, придя к ней, он даст понять, что поставил некую точку в своей жизни и начинает ее, эту жизнь, с чистого листа. С ней. А к этому Денис пока что не был готов.
Странно, еще не так давно он вполне искренне считал, что эта девушка стала ему очень близка. А сейчас стало неприятно при мысли, что она начнет предъявлять на него права. Уже начала.
Денис не был готов к очередному разговору по душам, к откровениям, слезам, обещаниям. Ему хотелось только одного – отдохнуть. Закрыться в комнате, упасть на диван и побыть в тишине. Без расспросов, упреков, попыток что-то решить… Не сейчас. Ради Бога, не сейчас. Позже придется этим заняться, несомненно. Придется решать вопрос со своим жильем, вещами – не собирать же было их на глазах у потрясенной Ирины…
Хаотичные обрывки мыслей проносились в него в голове, пока он ехал, машинально перестраиваясь в другой ряд, останавливаясь на светофорах, пропуская другие машины, и думал, думал. Вспоминая только что состоявшийся разговор, стискивал зубы в приступе ярости на самого себя и тут же бессильно мотал головой. Оттягивать это было еще более глупо. И жестоко. Она и так измучилась, строя разные предположения, лучше уж сразу…
Денис с трудом увернулся от вылетевшей из-за поворота синей «Оки», за рулем которой сидела дама пенсионного возраста, и пришел в себя. Еще не хватало в аварию попасть для полного счастья!
«Ока» подмигнула ему огоньком заднего вида и лихо помчалась дальше, а Денис, не успевший проехать на зеленый свет, остановился в ряду таких же нерасторопных.

Когда зеленый загорелся снова, решение было принято. Он едет в офис, благо, там есть диван и душевая кабинка, вполне можно выспаться, и утром не выглядеть так, словно по нему ездили на тракторе. А за вещами придется заехать днем, когда Нина Андреевна повезет Иришу в центр здоровья.
Денис был уверен, что, несмотря на случившееся, Нина Андреевна непременно настоит на поездке. Здоровье подопечной для нее прежде всего.
И он сможет побывать в своем – бывшем своем доме, крадучись, как вор. Но так будет лучше.

* * *

Со злостью хлопнув изо всех сил дверцей родимого автомобиля, Лариса стремительно взбежала по ступенькам крыльца и рывком распахнула входную дверь.
- Ну, ты сильна! – уважительно произнес поднимающийся позади нее Мишка. – Женщина со стальным характером. Машинку-то не жалко?
- Отвали, - процедила она сквозь зубы, чуть повернув голову.
- О! – отметил бесстрашный Мишка, просачиваясь следом в холл здания. – Дама нынче не в настроении? Учту. Пожалуй, не буду-ка я сегодня с тобой общаться. А то ведь еще зашибешь ненароком!
И, прежде, чем разъяренная Лариса смогла хотя бы огреть приставучего нахала сумочкой, смылся.
Здание постепенно наполнялось народом. Прошагав по коридору, Лариса замедлила шаг, прежде чем шагнуть в дверь фирмы, за которой скрылся Мишка. Требовалось отдышаться и «привести в порядок лицо». Раз Михаил смог заметить, что она «не в себе», смогут и другие, а ей сплетни по офису не нужны. Нет, она будет сегодня безмятежной и сияющей, как и обычно. И никто, слышите, никто не посмеет ни ухмыляться ей в лицо, ни улыбаться сочувствующей улыбочкой. Обойдемся без притворных гримас.
У нее все хорошо. Все просто замечательно. Не произошло ровным счетом ничего такого, что заслуживало бы внимания или недовольного выражения лица.
Ну!..
С усилием глубоко вдохнув, Лариса медленно выдохнула, расслабила мышцы лица, и, сложив губы в рассеянную улыбку – не слишком радостную, но и не печальную, шагнула вперед.
И тут же похвалила себя за предусмотрительность. Навстречу ей двигался собственной персоной ее неприятель, Алексей свет Васильевич.
- Привет, - бросила она, проходя.
- Здравствуй, - чуть помедлив, ответил тот, и, не успела она сделать несколько шагов, спросил самым нейтральным тоном:
- Все в порядке?
- В полном, - подтвердила Лариса, оборачиваясь на ходу и следя за своими интонациями, - а что такое?
- Да Мишка заявил, что ты с утра дверьми хлопаешь, значит, быть беде. Случилось что?
- Да нет, - безмятежно улыбнулась Лариса, - просто торопилась. А Мишка – трепло.
- Еще какое, - подтвердил Алексей, - ты к совещанию готова? Денис вчера на десять, кажется, назначил. В одиннадцать заказчики приедут, надо концепцию обсудить.
- Готова, Алексей Васильевич, - позволила Лариса прорваться нетерпеливым ноткам, - если у вас все, я хотела бы пройти к себе, мне позвонить надо.
- Не смею задерживать, - отступил он на шаг, освобождая ей дорогу в узком коридоре.
Лариса поспешила обойти его и скрыться у себя. Ей требовалось перевести дыхание. Нервы были на пределе, а впереди еще это совещание, о котором она напрочь забыла.
Придется общаться на виду у стольких людей плюс заказчики. Поговорить наедине они смогут ох как не скоро.
А ей позарез, ну, просто невыносимо хочется знать, что Денис решил – насчет них, насчет себя. Ей надо это знать.

Лариса ждала его полночи. Когда Денис уехал, она то злилась на него, то ругала себя, то плакала – слезы были непроизвольными, и она из не старалась удерживать, даже понимая, что утром глаза будут опухшими, придется тратить чертову пропасть времени, чтобы привести себя в порядок.
Сидя в любимом кресле, она пыталась читать какую-то книгу - взятую с полки не глядя, и даже не понимала смысла слов, которые считывали ее глаза.
Перед ее глазами мелькали картины: они с Денисом, смеясь, выбегают из офиса и садятся в свои машины. Сзади следует группка сотрудников, но они не обращают на них внимания, даже не пытаются скрыть, как им весело вдвоем. И никто не видит ничего удивительного, что Денис Анатольевич и Лариса со смехом разъезжаются по домам. Мало ли что смешного они могли обсуждать.
Другая картинка: у ее дома одновременно тормозят две машины, она и Денис выскакивают каждый из своего салона, торопясь, захлопывают дверцы, и почти синхронно нажимают на кнопочки, запирая автомобили. Одновременно раздаются два сигнала, оповещающие, что машина закрыта на ключ, а они почти бегут к подъезду, Денис одной рукой обнимает ее за талию, а она крепко держит его за руку. И им так хорошо, они полны предвкушения того, что сейчас, спустя минуту, будет происходить…
Картинка третья:
Отчужденные глаза Дениса, спрашивающего, зачем она ответила на звонок его жены; она догоняет его в коридоре, цепляется за плечи. Странное выражение в его глазах при прощании: гневное, задумчивое и страдающее одновременно.
И теперь она сидит здесь и не знает, сколько времени придется ловить каждый звук на лестнице, и стоит ли ждать вообще?
Лариса легла в постель, когда часы показывали начало четвертого. Она замерзла – форточка так и осталась открытой, а вставать и захлопывать ее у девушки не было ни сил, ни желания. Она просто повалилась на постель ничком, натянув на голову одеяло и изо всех сил желая, чтобы утром, через несколько часов, все оказалось страшным сном. Чтобы она смогла посмеяться над своими страхами и ясно понять – волноваться совершенно не из-за чего, Денис непременно вернется. Он будет с ней, даже не о чем беспокоиться. А весь эпизод, из-за которого столько переживаний, не стоит и выеденного яйца. Это просто ничего не значащий бытовой эпизод, мелочь, не заслуживающая внимания.
Просто ночью все кажется преувеличенно важным, все рисуется чересчур яркими красками.
Утром все будет по-другому.

По-другому не стало. Денис так и не вернулся. Значит, он остался со своей женой, и ей не на что более рассчитывать.
Лариса осмыслила это, как только открыла глаза и поняла, что она по-прежнему одна в квартире. У Дениса были ключи, дверь открыть он мог сам, не будя ее звонком.
Но он не пришел.
И потому утром все валилось из рук, и смертельно не хотелось ехать на работу, сохранять спокойное выражение лица, играть в равнодушную ко всему на свете, кроме собственного благополучия, дамочку. Впрочем, почему – играть? Она такой и была до недавних пор – равнодушной ко всему, безразличной особой, которую не волновало ничего, за исключением своей персоны.
Ей не будет трудно изобразить все это, и неважно, что на сердце тяжело, а на языке вертится только один вопрос: что дальше? И еще ее волновало: сможет ли она сохранить эту самую спокойную улыбку, когда Денис, проведший ночь с женой, войдет в кабинет.
Потратив на макияж вдвойне больше времени, Лариса, чудом никого не сбив и никуда не въехав, добралась до работы.
И теперь она сидела в своем небольшом по размерам кабинетике и собиралась с духом. Ей предстояло самое, пожалуй, сложное в ее жизни совещание – и не потому, что она не была к нему готова. Этот момент сейчас волновал ее меньше всего.

- Медитируешь?
- Это ты, - не повернув головы, произнес Денис без вопросительной интонации в голосе, просто констатируя факт.
- Ты прав, - подтвердил Алексей, прикрывая за собой дверь и оставляя шумных сотрудников и дальше трепаться с Леночкой о важных и не очень мелочах.
Остановившись посреди кабинета, он внимательно оглядел друга, одним взглядом охватив его усталый вид, позу - он сидел, уронив руки на стол, бесцельно глядя в экран монитора. На дисплее вспыхивала огоньками заставка - мчащиеся в разные стороны автомобили. Такую красоту шефу на компьютер установил Кирилл, и Денис с удовольствием иногда рассматривал разноцветные машинки, юрко разъезжающиеся кто куда.
Однако сейчас, насколько Алексей мог судить, приятелю было не до этого. Его пальцы беспрестанно щелкали авторучкой, а лицо ничего не выражало - абсолютно никаких эмоций не было на нем. И это было так странно и непривычно для всегда жизнерадостного, спокойного, умеющего радоваться каждой мелочи Дениса, что Алексею стало не по себе.
- Чего сидишь? Случилось чего? - он услышал в своем голосе тревожные нотки и, присев напротив на подлокотник кресла, наигранно бодро позвал:
- Эй, Дэн, очнись! Юпитер на проводе!
- Заткнись, - попросил тот, и Алексей от неожиданности на самом деле замолчал. К такому он готов не был. Не в обычае друга было столь резко разговаривать. Он уже хотел оскорбиться, но беспокойство взяло верх, и, хотя он приблизительно догадывался о причине такого настроения, и был полон осуждения, тем не менее, заставил себя промолчать. Однако на его лице ясно отразилось все, что он подумал, и это увидел Денис. Увидел и мрачно усмехнулся.
- Непохоже на меня, друг мой Алекс? Удивлен?
- Да уж, - качнул он головой, - будет ли мне позволено поинтересоваться о причине этой вселенской скорби? Или, может быть, мой дражайший друг соизволит сам поведать, что стряслось в этом лучшем из подлунных миров?
И, не выдержав этого тона, воскликнул:
- Ну, какого черта, Денис? По офису слухи ходят, что ты тут ночевал? Это правда, что ли?
- Уже слухи? - вяло удивился Денис. - Так быстро?
- Долго ли умеючи, - пожал Алексей плечами, - уборщица хотела утречком прибраться, а тут свет, и заперто изнутри. Отсюда и догадки...
- Действительно, просто как апельсин...
Денис порывисто поднялся, подошел к окну, рассеянно выглянул на улицу, отведя в сторону зеленые полоски жалюзи.
Оглянулся. Алексей сидел все на том же подлокотнике, болтая ногой, всем своим видом выражая нетерпение.
- На исповедь не рассчитывай, - предупредил Денис, - сейчас совещание начнется.
- В двух словах тогда. Я, между прочим, волнуюсь, если ты не в курсе, - протянул друг.
- Да нечего особенно рассказывать, - вздохнул Денис, - просто так сложилось...
В двух - на большее, в самом деле, не было времени, - словах обрисовав положение, он поднял ладонь, пресекая поток комментариев, которые готовы были вырваться у друга.
- Не надо, Алекс. Я сейчас не готов выслушивать критику. Ты хотел понять ситуацию, изволь. А на большее я сейчас не способен.
- Зато я способен, - деланно спокойно произнес Алексей, поднялся к подлокотника и, сделав два шага, остановился напротив Дениса.
- Я хотел бы знать только одно, - размеренно проговорил он, - какого дьявола ты не приехал ко мне ночью, а потащился сюда? Что, здесь диван удобнее? Или мы уже не друзья?
- Прекрати, - устало отмахнулся Денис, - я был не в настроении воспринимать твою ругань. Мне хотелось побыть одному.
- Побыл? Каков результат?
В этот момент шум за дверью стал громче, и Денис, бросив взгляд на часы, висевшие на стене, покачал головой:
- Все, Алекс, потом. Пора начинать, народ сейчас двери снесет.
Подчинившись, Алексей, с трудом сдерживая эмоции, снова уселся в кресло. Хорошо, потом так потом.

Но больше они ничего не обсуждали. Как только закончилось совещание, приехали заказчики, потом потребовалось ехать в банк, а к вечеру Денис просто молча уехал из офиса, ничего не сказав другу, и тот понял, что никаких разговоров по душам не предвидится. По крайней мере, сейчас.
И воспылал еще большей неприязнью по отношению к Ларисе, которая, мало того, что разрушила - теперь уже об этом можно говорить со всей определенностью, - семью Дениса, так еще и разрушает их дружбу. А этого Алексей ей простить не мог.
И, хотя он по-прежнему не мог не отдавать должное ее внешности, завораживающим глазам, изумительной фигуре, которую провожали восторженными взглядами все представители сильной половины человечества, с каждым днем испытывал все более сильное раздражение в ее присутствии. Раздражение, которое не считал нужным скрывать.

Уже который раз Лариса мысленно благодарила Римму. Трудно представить, как бы сложилась ее жизнь, если бы не придирчивая, требовательная бабушка, не терпевшая расхлябанности и потакания своим капризам - а к ним, в числе прочих, относилось и неумение сдерживать свои чувства. Мать Ларисы, ее дочь, напротив, отличалась эмоциональным характером, по каждому подходящему поводу охотно и подолгу лила слезы, а в случаях радостных непременно восклицала:
- Боже, какое счастье!
Римма Витальевна не выносила подобного, и внучку в этом плане держала в ежовых рукавицах.
Именно сейчас, сидя на совещании, которое грозило затянуться, Лариса вспоминала бабушкины сердитые замечания и обещала себе, как только выдастся пара свободных часов, непременно съездить на кладбище, отвезти на ее могилу красивый букет - у Риммы в доме всегда были дорогие и красивые букеты.
Ибо, если бы не ее муштра, уже через пять минут вся фирма обсуждала бы с живейшим интересом, какие отношения между женатым владельцем компании и его помощницей.
Пока она со спокойной улыбкой выслушивала коллег, излагала свои соображения и участвовала в обсуждении насущных вопросов, в ее груди бушевали совсем не мирные эмоции. Ей больше всего сейчас хотелось подскочить к Денису, схватить его за расстегнутый воротник рубашки и как следует потрясти, добиваясь ответа на вопрос:
- Как он посмел не вернуться к ней сегодня ночью? Как мог допустить, чтобы она мучилась в ожидании? Какого, в конце концов, черта?
Но все эти вопросы приходилось откладывать на потом, ибо наедине они, по всей видимости, останутся еще не скоро.
Самым возмутительным для Ларисы было то, что на лице Дениса не было ни следа каких бы то ни было ночных раздумий, переживаний, гнева, наконец. Словно и не было тех минут, когда он позволил себе сделать ей выговор, почти что накричать - пусть и не повышая голоса, но сути это не меняло. Впервые на ее памяти мужчина так поступил в отношении нее. И по своему, может, был и прав, хотя сама девушка так вовсе не считала, тоже мне, преступление века...
Но хотя бы злость, раздражение, мрачный взгляд в ее сторону... Ничего подобного - ровен, собран, приветлив, деловит. Образец бизнесмена, одним словом.
Учитывая, как она сама изо всех сил старалась "делать лицо", подобные претензии были, по меньшей мере, непоследовательны Но разве можно требовать разумных действий от женщины, чувствующей, что она может потерять своего мужчину? А тот факт, что мужчина этот, мягко говоря, несвободен, не имеет совершено никакого значения.

* * *

Минувшие недели выдались у Нины Андреевны нелегкими.
Пришлось беспрестанно утешать просто потерявшуюся от горя Ирочку, удерживать от непременной мести Денису или хотя бы крупного скандала ее родителей, и по мере сил стараться соблюдать устоявшийся за минувшие годы образ жизни. Ежедневные походы в центр здоровья, прогулки, на которые Ирочку приходилось вытаскивать почти силой, попытки хоть как-то разговорить, отвлечь девочку от случившегося.
К этому делу женщина привлекла даже Алену, хотя, как правило, дочь была по уши занята своей студенческой жизнью, и материнскими делами не слишком интересовалась. Однако, Ирише Алена симпатизировала. Хрупкая красавица, внезапно оказавшаяся вынужденной вести жизнь какого-то почти бесплотного существа, чуть ли ни феи, привлекала девушку, чья жизненная энергия, оптимизм и неистребимая вера в светлое будущее – свое, разумеется, била через край.
Узнав от расстроенной матери, что та теперь какое-то время будет у Журавлевых постоянно, не приходя ночевать домой, как это было раньше, Алена невольно заинтересовалась причиной такого решения, не слишком, впрочем, огорченная новостью. Свободная квартира – это просто здорово!
Услышав о происшедшем, дочь охарактеризовала супруга Ирины парочкой крепких выражений, отчего Нина Андреевна укоризненно покачала головой.
- Мам, не ханжи, - качнула головой Алена, энергично надкусывая яблоко, - кинуть такую лапочку, как твоя Ириша – это ж какой сволочью надо быть? А к кому он ушел-то хоть? Поди, заказчицу какую облюбовал…
- Ален! – с упреком поглядела Нина Андреевна, оторвавшись от сумки, которую спешно собирала – пребывание у Журавлевых могло затянуться, а Ирочку сейчас желательно не оставлять одну. Правда, ее мать, разумеется, охотно приезжала к дочери, но Елена Николаевна так расстраивалась, видя свою девочку в столь разбитом состоянии, как сейчас, что ее потом саму требовалось успокаивать.
- Ну, чего «Алена?» - фыркнула девушка. – Скажешь, не так?
- Не так, - в сердцах бросила мать, - помоги мне лучше. Принеси туфли осенние, в шкафу стоят. У них каблуки удобные, а мы сейчас гуляем долго…
- Да, гулять – это хорошо…
Алена бросила огрызок яблока, умчалась в коридор, через минуту примчалась, держа обувную коробку. Постояла рядом со склонившейся над сумкой матерью, понаблюдала, как та утрамбовывает нужные вещи, чтобы уместились туфли, затем решительно отодвинула ее в сторону.
- Пусти, я сама. Ну, мам, я знаю, как…
Нина Андреевна, не споря, уступила.
Через минуту дочь с победным «ну!» - продемонстрировала закрытую сумку, куда уместилось все, что, по мнению врача, могло ей понадобится в доме работодателей.
- Молодец, детка…, - рассеянно сказала мать, - Аленушка, я тут подумала…
Девушка изумленно поглядела на нее, услышав в голосе матери непривычные неуверенно-просящие интонации.
- Ты чего, мам?
- Слушай, дочь, у тебя найдется пару-тройку часов в недельку свободных?
- Зачем?
- Да я думаю, Ирише бы пошло на пользу с тобой пообщаться.
Алена хотела было сказать что-то в своей излюбленной ироничной манере, но Нина Андреевна остановила ее жестом:
- Понимаешь, девочка все время со мной, с родителями… Подруг сейчас рядом нет, а ей, может, хочется со сверстницей пообщаться… Вон как к Ларисе этой потянулась тогда, будь она неладна!
- Лариса… - догадливо протянула Алена. – Так это он к ней ушел? Да… Знаешь, я его могу понять, - медленно сказала девушка, представив ту красавицу, что так блистала на вечеринке.
- Он, конечно же, все равно гад, я от своих слов не отказываюсь, но Лариса… Я, если честно, вообще удивляюсь, что он так долго держался. Ирочка твоя, лавочка, я всегда говорила, но с Ларисой ей не тягаться. Львица – и этот птенчик. Да еще вы вокруг нее прыгаете, заповедник ей устроили.
- Ну, что ты несешь! Ален, я тебя попросила помочь, - рассерженно сказала мать, решительно поднимая сумку, - не хочешь – не нужно, справлюсь сама.
- Так я же не отказываюсь, - заявила Алена ей вслед, - ты хочешь, чтобы я с ней погуляла, или что?
- Ну, уж не в ночной клуб свой тащила!
- А, может, и зря! Ей бы не повредило, наверное, встряхнуться. Сама же говорила, что в последнее время она стала намного лучше себя чувствовать… А то держите девчонку в нафталине.
- Да пойми ты, - устало обернулась к дочери Нина Андреевна, - - до недавних пор это было вполне оправданно. А сейчас ей хорошо бы, на самом деле, как ты говоришь, встряхнуться. И ты, моя дорогая, для этого подойдешь лучше всего. Ты у меня особа бойкая, веселая…
- Что я слышу? – прищурилась Алена. – Меня хвалят?! Да я после этого… любой подвиг…
- Артистка, - усмехнулась мать, - не прибедняйся. Если не против, приезжай сегодня после занятий, хорошо?
- Идет, - кивнула Алена, и, заметив тень сомнения в глазах матери, фыркнула, - да не бойся ты, не съем я твою подопечную. Ты уже пожалела, что ли?
- Просто вспомнила, как ты умеешь веселиться, - ответила мать и открыла дверь, вынесла сумку на лестницу.
- Ну, это, смотря по обстоятельствам. Я же, в общем-то, разумное существо, - задумчиво заметила Алена, и в том же тоне предложила, - давай, помогу донести.
- Сама справлюсь, от лифта до машины – пять шагов, - отмахнулась мать, - надо же, разумная она…
Уезжая в стареньком, гудящем лифте, она вдруг подумала, что так мирно и спокойно она не говорила с дочерью уже давно. И улыбнулась. Хоть что-то из этой истории вышло хорошего.

А Ирине было плохо.
Она отмалчивалась, почти не реагировала на слова утешения, которыми ее засыпали мама и отец, искренне переживавшие за дочь и негодовавшие на зятя. Она отказывалась выходить на улицу и безвольно подчинялась только, когда Нина Андреевна, потеряв терпение, молча принималась помогать ей одеваться, как маленькому ребенку. Подчинялась, просто потому, что сопротивляться не было сил.
Ей очень хотелось только одного – чтобы ее все оставили в покое. Чтобы никто не приходил ежеминутно, не усаживался рядом, не принимался успокаивать, не говорил бодрым голосом:
- Ну, и черт с ним! Ты у нас красавица, умница, уже совсем поправилась (вот ведь чудовище, чуть девочку снова до нервного срыва не довел! – эта фраза произносилась вполголоса, чуть отвернувшись). Ты непременно будешь счастлива, вот поверь мне!
И ей даже мечталось, чтобы Нина Андреевна, верная, близкая, ставшая за эти годы даже ближе родителей Нина Андреевна, ушла бы к себе домой хотя бы на день. А еще лучше – на неделю. И тогда бы она смогла забиться в уголок кровати, задернув шторы поплотнее, отключить мобильный телефон, который сейчас трезвонил почти беспрерывно – родители, если не были рядом, все время хотели знать, как она себя чувствует. И – думать, думать, усиленно размышлять:
Когда Денису стало невыносимо жить с ней? В какой момент он почувствовал, что больше не может ее видеть, не в силах выносить ее присутствие?
И постоянно прикидывать: а если бы она не была больна? Если бы не произошло того кошмара, который отнял у нее шансы иметь нормальную семью и возможность жить, как любая полноценная женщина, Денис любил бы сейчас ее по-прежнему? Или все-таки ушел бы?
Стала бы Лариса для него дороже, чем она, Ирина? Или нет?

Странное дело – Ирина совершенно не винила ни мужа, ни Ларису. Ни капельки.
Как можно обвинять мужа, что ему понравилась такая красивая, умная, привлекательная женщина? Ведь она … Ирина поискала слова для сравнения и нашла их – как праздник. Яркая, волшебно прекрасная, с голосом, который хочется слушать без конца…. Вот ей, Ирине, она же понравилась? Ей мгновенно захотелось с этой девушкой дружить. Общаться с ней как можно чаще, слушать, как та смеется над чем-то, сказанным ею, Ириной, смотреть, как она перебирает ее рисунки, откладывает в сторону те, что больше всего привлекли внимание…
Тем более, что она сама сейчас совсем не умеет шутить. С ней Денису не над чем было смеяться, да и сказать ей, в общем-то, нечего. Что интересного может быть в рассказах о посещении Центра здоровья? Сколько минут она сегодня поплавала? Какие новые упражнения разучивались на оздоровительной гимнастике?
Очень увлекательно. Хотя муж всегда выспрашивал о каждой мелочи, пытался приободрить, если ей было грустно, развеселить…
А потом ему это надоело, и он ушел. И сейчас рядом с ним, скорее всего, она. Та, с которой весело и интересно. Она ведь боялась, что так может случиться. Боялась, но надеялась, что это все глупые страхи.
А уж на Ларису сердиться и вовсе невозможно. Ну, как можно сердиться на ту, которая всего лишь поняла, что ее Денис – такой замечательный. Ведь он просто чудо. Умный, красивый, добрый, веселый… И ничего тут нет удивительного, что Лариса тоже захотела быть с ним. Таких, как Дэн, больше нет.
Влюбилась же в него сама Ирина еще тогда, давно, в прошлой жизни. До аварии. А теперь, наверное, влюбилась и Лариса.
Только вот… если они оба влюбились друг в друга… Как же быть теперь ей? Что ей делать без Дениса дальше?
Именно над этим Ирина мучительно размышляла все эти недели, что прошли с той ночи, когда Денис ушел из дома. Размышляла, пока не начинала болеть голова. Тогда она ложилась ничком, зарывалась лицом в подушку мужа и пыталась уснуть, надеясь, что, когда она проснется, случится чудо, Денис снова будет рядом с ней. Но шли дни, а чудеса все не происходили.

В такой вот очередной серый день, слякотный, дождливый, когда на душе становится еще более печально и пусто, у нее появилась новая подружка.
Точнее, не совсем новая. Ирина знала Алену давно. Уже несколько лет она была знакома с этой бойкой веселой девушкой, дочерью Нины Андреевны, но близко с ней не общалась. Ирина побаивалась ее. Алена казалась ей очень шумной, быстрой, немного грубоватой. Она не разговаривала с ней, как Нина Андреевна, Денис и родители – негромко, ласково, любяще, со всегдашней готовностью перевести разговор на другую тему, если затронутая окажется чем-то неприятна Ирочке.
Нет, Алена была прямой, резковатой, иногда даже несдержанной на язык и выпаливала то, что думала, не смягчая выражений.
Ирина не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы общаться с ней, Алена утомляла ее своим присутствием, и даже немного пугала.

А сегодня она появилась в их доме и позвала ее с собой гулять.
Гулять, да еще в дождь, Ире вовсе не хотелось. Она умоляюще посмотрела на Нину Андреевну, но та решительно, и, вместе с тем, ласково, сказала:
- Ириша, пора! Хватит тебе затворницей сидеть. У меня уже ни терпения нет, ни сил тебя каждый раз чуть ли ни силком на воздух вытаскивать. Да и с Аленкой-то побольше найдете, о чем поговорить. Давно пора было вам поближе познакомиться, да все думали – рановато еще тебе. Вот и досиделись. Давай-давай, собирайся, да пойдите, погуляйте. Все лучше, чем в духоте-то сидеть.
- У нас не душно, - тихо заметила Ирина, - у нас кондиционеры есть.
- Я имею в виду – нормальный воздух, а не искусственный, - безжалостно заметила Нина Андреевна. И, перейдя от слов к делу, начала доставать из гардероба Иринину одежду.
Молодая женщина не успела оглянуться, как уже была полностью экипирована для прогулки под дождиком, в руки ей сунули длинный сложенный зонт (последний писк! – восхищенно сказала про него Алена), и стояла у подъезда, под козырьком. Идти дальше в компании такой эксцентричной и даже, как ей казалось, чуточку опасной девушки, она не решалась.
Какое-то время они молча рассматривали друг друга: одна с любопытством, другая – с тревогой и затаенной враждебностью.
Внезапно Алена весело расхохоталась:
- Ты меня боишься, что ли? Вот уж не думала, что могу кого-то напугать! Да ты не переживай, меня маман тоже так, знаешь, неожиданно припрягла, я и слова сказать не успела. Ну, раз уж вышли, пойдем, что ли, погуляем?
И, не дожидаясь ответа, стремительно зашагала по улице.
Ирине ничего не оставалось, как последовать за ней – осторожно, небыстро, так, как она привыкла ходить со своими обычными провожатыми.
Алена, остановившись, оглянулась:
- Мы все время так будем плестись? Так и уснуть на ходу можно. Или ты что… У тебя что-то болит, может?
В голосе девушки впервые за все это время появилась тревога, и Ирине стало неловко.
- Да нет, - тихо ответила она, - просто отвыкла быстро ходить. Извини, - прибавила она, почувствовав необходимость это сделать. Ей по-прежнему не хотелось никуда идти, и еще она сердилась на врача за ее неожиданную выдумку. Но перед Аленой стало неудобно. Нина Андреевна попросила дочь погулять с нею, и та пришла. А она тут капризничает…
- Да ладно, не бери в голову. Я всегда так хожу, лечу просто. Мать со мной не может никуда идти, говорит, устает сразу. А я медленно не могу двигаться – настроение портится моментально.
- Почему? – изумилась Ирочка. Ей никогда не приходилось слышать, что настроение может зависеть от походки.
- А не знаю, - беспечно ответила Алена, взяла Иру за руку и повела по дорожке, постепенно убыстряя шаг, - так получается. Ну, пойдем, да? Посидим где-нибудь, поболтаем. Я так поняла, тебе поговорить надо? Могу послужить жилеткой.
- Что?
- Жилеткой, - нетерпеливо хмыкнула девушка, - в смысле, если на откровенность тянет. Выслушаю, никому не скажу, да еще, глядишь, совет дам.
Ирина резко остановилась. То же самое пришлось сделать и Алене – почти бежать с неподвижным грузом на буксире невозможно.
- Ты хочешь … поговорить? – удивленно переспросила Ирина. – Со мной?!
- Ну да. А что? Не тяну на психолога? – рассмеялась девушка. - Между прочим, все мои друзья мне душу изливают, говорят – слушаю хорошо. Это от матери, наверное. Ну, пошли, - потянула она, – я тут уже околела почти. Посидим, кофе попьем. Или чего покрепче.
- Мне нельзя покрепче, - медленно улыбнулась Ирина, - я лекарства пью.
- Нельзя, так нельзя, - покладисто согласилась Алена, - только ради Бога, пошли уже, а? Сколько можно тут отсвечивать?!
И они побежали, держа над собой зонт – один на двоих. Тот самый «стильный» зонт, большой, серебристый, подарок мужа. «Под цвет тумана и твоих глаз» - говорил он.
И впервые за несколько лет Ирина об этом даже не вспомнила, влекомая этой забавной девушкой прямо по лужам к станции метро. У подъезда стояла машина, в которой водитель обычно вез их с Ниной Андреевной, а они топали под дождем, держа вместе ручку зонта, и смеялись. Точнее, смеялась, тараторя о чем-то, Алена. А Ира слушала этот беспечный смех и нерешительно улыбалась. И начинала радоваться тому, что у нее есть такая замечательная врач, давний друг, а у той - чудесная дочка, с которой они сейчас поедут в кафе и будут «болтать по душам».

Этот разговор поначалу казался Ирине каким-то чудом. Они сидели с Аленой в симпатичном зальчике уютного кафе, ели мороженное и пили сок (Алена сперва хотела пойти в пивной бар, но потом передумала), и болтали. То есть говорила, в основном, Алена, а Ирина с любопытством оглядывалась по сторонам и вспоминала: когда же они с Денисом в последний раз были в подобном месте. Это было ужасно давно, в прошлой жизни…
Долго предаваться воспоминаниям Алена ей не позволила.
- Нравится?
Кивок.
- Да, здесь ничего так местечко. Мы сюда иногда ходим. Обычно-то в других местах тусуемся, но тут тоже бываем. Ты ешь мороженное-то, смотри, подтаивает уже…
Улыбка, снова кивок.
- Слушай, если тебе неприятно, ты скажи, только мне спросить хочется… Ладно?
Получив разрешение в виде не слишком уверенного очередного молчаливого кивка, Алина продолжила, отпив сок из своего стакана:
- Ты что, совсем ничего не помнишь, ну… о своей жизни до несчастного случая?
И, не дождавшись ответа, передернула плечами:
- Мать меня убьет за все эти вопросы. Ну, да ладно, ее идея была, в конце концов…
Ирина, не отвечая, смотрела на свою соседку во все глаза. Потом негромко произнесла:
- Помню… Уже почти все.
- Да?... А я думала… нет, я с ума сошла, точно. Но ты мне ведь скажешь, если тебе не захочется говорить, да? Но они с тобой так все носились, прямо как с тухлым яйцом, я и подумала…
- Ты подумала, что я сошла с ума, - неожиданно для себя перебила ее Ирина и сама удивилась. Она никогда не перебивала собеседника. Раньше не перебивала.
Однако сейчас ей захотелось это сделать, она вообще странно себя ощущала: с одной стороны, вопросы Алены были непривычно резкими, даже бесцеремонными, и Ирину они заставляли ежиться в душе. Но, с другой стороны, она чувствовала сейчас удивительную легкость, эта девушка начинала ей нравиться именно своей беззастенчивостью и прямотой, хотя подобрать сейчас эти определения Ирина бы не смогла, если бы попросили. Ей просто было приятно сидеть здесь, слушать ясный, звонкий голос Алены и отвечать на ее расспросы.
- Я уже давно стала чувствовать себя лучше, - сказала она тихо, и девушка, услышав Иринин голос, примолкла.
- И я не теряла память. Не навсегда, - поправилась она, - раньше не помнила многого. Мне было трудно вспоминать – каждое слово, предмет, имена…
Алена, не прерывая, протянула руку через стол и взяла в ладонь ее пальцы, сжимающие и разжимающие ложечку, которой Ирина ела мороженное. Ее потрясло выражение лица молодой женщины: мечтательное, и, одновременно, страдающее.
- Кошмар! – почему-то подумалось ей.
А рассказ продолжался – спотыкающийся, медленный, неуверенный, но он продолжался. Алена своими вопросами словно приоткрыла давно и крепко запертую дверь, которую никто не решался открыть, потому что не было получено прямых указаний. А она своим любопытством совершила то, чего часто не могли добиться лучшие психологи, к которым ее водили Нина Андреевна и Денис – заставила Ирину говорить о себе. Самостоятельно, без наводящих дополнительных вопросов, профессионального участия и расслабляющих лечебных процедур.
- И Денис переживал очень, потому что я расстраивалась, когда не могла чего-то вспомнить. Он так заботился обо мне…
- Да-да, - поддакнула Алена.
- Да, он всегда заботился, - настойчиво повторила Ира, словно девушка не верила ей.
Алена кивнула.
- Все заботились – Денис, мама с папой, твоя мама. Все были такие добрые со мной…
Ирина перевела дыхание, отпила, в свою очередь, немного сока, и на какое-то время замолчала, словно устала от непривычно длинного монолога.
Алена встревожилась. А может, ей нельзя столько говорить? Еще переутомится здесь, кто ее знает, она слабенькая, вообще-то… Что она тогда будет с ней делать? Мать сказала просто погулять «с девочкой где-нибудь, поболтать о чем-то», а не устраивать тут сеанс у психоаналитика…
В тот момент, когда Алена уже решила, что на первый раз пора закругляться с их милой беседой и потихоньку двигать к дому, Ирина спросила:
-А почему ты ничего не ешь?
- Я уже…
- Вкусное здесь мороженное, - заметила она, и тут же добавила:
- Ты не думай, я не сумасшедшая, я все помню, о чем мы говорили, просто мороженное, правда, вкусное очень. И здесь мне очень нравится.
И, без перехода:
- Тебе, наверное, скучно со мной. Со мной, и правда, скучно. Ларисе тоже было скучно. Она сначала со мной подружилась, обещала приходить, но так и не пришла…
- Эта Лариса – просто дрянь, - выпалила Алена, уже не думая о том, что нельзя расстраивать Ирину, - да-да, и не смотри на меня так. Подружилась она с тобой… Ага, как же! Видела я ее, такие ни с кем дружить не могут, стервы они. Только о себе и думают, как бы чего где урвать побольше. А с тобой она просто контакт налаживала, вот и все!
Ирина посмотрела на нее с испугом и недоверием.
- Ты… Ты ошибаешься. Тогда я ей понравилась, мы так хорошо говорили, даже смеялись…
- Конечно, говорили, - не могла остановиться Алена, которую взбесил этот панегирик собственной сопернице, - почему бы и не поговорить! Она, если хочешь знать, давно на твоего Дениса ненаглядного глаз положила, а тебя просто изучала. Прикидывала – как ты будешь реагировать, если она его уведет.
Алена могла бы еще много чего сказать на эту тему, но ее остановило выражение лица Ирины. Молодая женщина смотрела на нее потрясенным, неверящим взглядом. В ее глазах было отчаяние человека, у которого отнимают веру в то, что ему дорого, за что он цеплялся из подследних сил, даже если это совершенно неразумно.
Она порывисто встала:
- Я не… я не хочу здесь больше оставаться. Ты сиди, если хочешь, а я пойду.
И, повернувшись, почти выбежала из кафе.
Успев подумать:
Как хорошо, что мы уже расплатились, не надо официанта ждать! – Алена бросилась за ней, ругая себя всеми нецензурными словами, которые знала. Вот кто ее тянул за язык? Ну, верила девчонка в то, что эта Лариса такая замечательная, и пусть бы верила дальше… Нет, понадобилось вылезать со своим языком. Хотя, конечно, просто зло берет, когда несут такую чушь!... Но ведь, по большому счету, это совсем не ее дело.
Все эти мысли пронеслись в ее голове за те секунды, пока она выскакивала из кафе на улицу и суматошно вертела головой, выискивая в толпе народа Ирину. Еще не хватало ее тут потерять!
Однако та далеко не ушла. Выбежав из помещения, она по инерции перебежала на другую сторону улицы и оказалась в маленьком скверике, разбитом возле какого-то официального здания. Бессильно присев на скамейку, Ирина судорожно перевела дыхание. Все так хорошо начиналось, кафе, мороженное, прогулка, разговор «по душам»... И вот – такое.
В ее душе рос протест. Пусть от нее ушел Денис, пусть все говорят, что это именно Лариса его «увела» - вот тоже дурацкое слово, словно он не человек, а… собака… Ну, пусть «увела», но ведь это сейчас. А тогда, на празднике – она же помнит, они почти подружились! Им было приятно разговаривать вместе, Лариса смеялась вместе с ней. И это была первая за такое большое количество времени женщина, с которой ей захотелось подружиться. И Ларисе в те минуты тоже было приятно с ней разговаривать, Ирина это чувствовала. И она не хочет, чтобы о ней плохо говорили. Пусть это глупо. Пусть из-за этого Алена думает, что у нее не в порядке с головой, это ей все равно. Недаром эта самая Алена ей сразу не слишком понравилась. Вот просто удивительно – такая замечательная женщина Нина Андреевна, а дочка у нее – злая, грубая, неприятная! Она больше не хочет с ней общаться!
В эту минуту Алена, запыхавшись, подбежала к ней и резко остановилась.
- Ты здесь!...
Ирина отвернулась от нее.
Девушка, подумав секунду, присела на край скамьи:
- Ладно, не бери в голову. Ну, глупость я сказала, не обращай внимания. Если тебе на самом деле так нравится эта Лариса – твое дело. Я просто сказала, что думала, вот и все. Могут же у нас мнения не совпадать?!
Ирина не поворачивалась
- Ого, да ты с характером! – с невольным уважением в голосе протянула Алена. Уселась плотнее и снова замолчала. Так прошло несколько минут. Ирина рассматривала толстеньких голубей, гулявших по скверику, и рассеянно думала: как же ей теперь попасть домой? Идти с Аленой ей не хотелось, пусть даже она и извинилась. Но – Ирина чувствовала, - девушка осталась при своем мнении, и это было ей неприятно. Она растерянно огляделась по сторонам. Район был ей совершенно незнакомый, и Ирина просто не представляла, в какую сторону надо идти. Кажется, пришли они сюда во-он оттуда, от метро… Или нет?...
- Поехали, я отвезу тебя домой, - негромко предложила Алена, наблюдавшая за ней все это время, - можешь не разговаривать со мной, если не хочешь, но домой я тебя обязана доставить. С меня мать голову снимет! Да и Денис твой, несмотря ни на что, тоже будет, мягко говоря, расстроен и недоволен, если с тобой что, не дай Бог, случиться.
Эта соображение показалось Ирине не лишено смысла, и она нехотя повернулась.
- Ладно, пойдем, - сказала она тихо, - я не хочу, чтобы на тебя сердились.
- Какие мы благородные, - негромко пробурчала Алена и протянула руку, - ну пошли тогда.

Добирались они обратно в полном молчании. Ирине разговаривать не хотелось, Алене, судя по всему – тоже. Она только кратко поясняла, куда следует направляться:
- Теперь налево. Сейчас по эскалатору наверх. Нам туда, за угол.
В последний раз Ирина вежливо ответила:
- Здесь я помню, спасибо.
Ну, надо же, помнит она, умилилась сердито Алена, которую это напряженное молчание стало уже утомлять, - - все в восхищении! Тоже, еще упрямится! Избалованная девчонка. Привыкла, что все с ней нянчатся – и фокусничает. Слова ей не скажи – сразу губы надувает! Принцесса из предместья!
Когда в динамике домофона прозвучал голос Нины Андреевны, Ирина тихо ответила:
- Это мы, - и тут же щелкнул замок – открылась дверь.
Поднявшись к лифту, Алена нажала на кнопку вызова, и, отвечая на вопросительный взгляд Ирины, чья поднятая рука снова опустилась, сказала:
- Сдам тебя с рук на руки.
И бросив открывшей дверь матери:
- Принимай и распишись в получении. Я пошла, вернусь поздно, - шагнула обратно в лифт.

Впечатлениями от прогулки делиться с Ниной Андреевной Ирина не стала. Сказав только, что ей все понравилось, есть она не хочет – Алена позвала ее в кафе, и немного устала, она прошла к себе в комнату.
Врач ее не тревожила, решив, что пребывание на воздухе и обилие впечатлений могли утомить ее питомицу. Завтра обо всем поговорим, подумала она, немного удивившись этому сообщению о кафе и еще тому, что ее общительная дочка не оглушила мать болтовней, рассказывая детали прогулки. Но подумала, что девочка спешила по своим делам, а в таких случаях она не слишком расположена тратить время на разговоры с матерью.
Заключив, что все прошло нормально, а подробности она узнает завтра, Нина Андреевна заглянула на всякий случай к Ирине. Увидев, что та, раскрасневшаяся от свежего воздуха, прилегла отдохнуть, не стала ее ни о чем расспрашивать, и, успокоенная, прошла к себе…

* * *
В десятый раз перевернув нагревшуюся подушку другой стороной, Ирина покосилась на стоявшие на столике часы. Смешной будильник в форме кораблика подарил ей Денис, когда она не смогла отойти от них в маленьком магазинчике.
Они тогда вместе смеялись над забавной мордашкой кота, сидевшего на палубе возле мачты.
- Брат Матроскина! – сказал Денис.
Сейчас этот брат лукаво показывал лапкой на циферблат, уместившийся на корме. На часах значилась половина третьего.
Поняв, что ей все равно не заснуть, Ирина приподнявшись, села в постели и потянула часики к себе. Установила их на подушке и стала изучать кошачью мордашку, сейчас, в свете луны казавшуюся участливой и понимающей.
- Вот видишь, - шепотом пожаловалась ему Ирина, - как все глупо получается!
Кот слушал внимательно.
Хорошо тебе, - позавидовала она, - сидишь себе, и ничего не чувствуешь. А тут… Помнишь, как мы тебя покупали? Ничего ты не помнишь… А я помню. И многое другое помню тоже… Вот бы Денис радовался… Он, знаешь, так хотел чтобы я поправилась. Ждал… И не дождался. Надоело ему, наверное, ждать. Грустно…
Ирина помолчала, затем, смахнув невольную слезинку – эти слезы всегда появлялись из-за таких вот мыслей, - продолжила тихонько:
- А самое грустное знаешь что? Что все к лучшему. Так Нина Андреевна сказала. Я слышала, как она говорила с моей мамой, после того, как мы у психотерапевта были:
И Ирина, закрыв глаза, начала произносить по памяти запомнившиеся слова:
«Повлиял стресс… спровоцировал усиленную работу мозга, памяти… Вы же знаете – человеческий мозг способен на многое. Иногда совершенно неизвестно, что может на него повлиять в ту или иную сторону».
- Это значит, - пояснила она коту, - что я так переживала, когда Денис ушел, мне было так плохо, так больно - и мои мозги встали на место. Нет, правда, я и раньше уже начала себя лучше чувствовать, немного. А теперь – и совсем хорошо. Почти.
Произнеся это «почти», Ирина погрустнела и опустила голову на подушку рядом с корабликом.
Потому что в этом «почти» и было все дело. Вовсе она себя не хорошо чувствует. И зачем ей сейчас это хорошее самочувствие, когда Дениса нет с ней, чтобы порадоваться этому?
Все было бы совсем иначе, если бы не было этого стресса, который «спровоцировал». Пусть все было бы не так быстро. Ну, пусть медленнее, неважно… Она уже потихоньку начинала приходить в себя.
Правда, именно этого ожидания и не выдержал Денис. И неизвестно, сколько времени бы заняло ее выздоровление еще… Может, еще год? Или даже полтора…
Как все странно – если бы Денис остался с ней, она бы продолжала выздоравливать, но очень медленно.
А теперь, когда он ушел, и она осталась одна, и ей ужасно грустно и больно без него – оказалось, что «все к лучшему», «не было счастья, да несчастье помогло» - все это говорила Нина Андреевна…
А ей совсем не кажется, что несчастье помогло. И не радостно вовсе от этого. Чему оно помогло, спрашивается? Тому, что она теперь почти все помнит про себя? Что может осознавать, насколько именно было для Дениса невыносимым жить с ней, раз он ушел к Ларисе. Красивой, умной, успешной Ларисе. Понимает, но все же не может найти в душе злости и обиды на них обоих. Ей только больно, грустно и одиноко. Но – не обидно. Потому что - как же можно обижаться на человека, который просто устал, а рядом нашелся другой человек, который предложил помочь?
Только ей, Ирине, очень хотелось бы увидеть радость на лице мужа в тот момент, когда он поймет, что она стала почти прежней.
От всей этой путаницы: муж ушел, и потому она стала выздоравливать из-за испытанного стресса, - у Ирины закружилась голова. Она прикрыла глаза, осторожно повернув голову и стараясь не столкнуть часы на пол.
В памяти возникла Лариса – такая, какой она увидела ее на празднике: яркая, победно-красивая, с блеском в глазах, сумевшая найти для нее какие-то нужные ей тогда слова. Нет, пусть это совершенное сумасшествие, как сказала бы Алена, но не может она найти в себе сил злиться на эту женщину.
При мысли об Алене Ирина внезапно испытала такой бурный всплеск эмоций, что у нее прошло головокружение, и она рывком села, в последний момент едва успев ухватить скатившийся с подушки будильник.
Она так старательно пыталась не думать об этой прогулке и «беседе» в кафе. Эти воспоминания давили, как камень. От них было не менее неприятно, чем от мыслей о Денисе, но все-таки к этим печальным думам она начала потихоньку привыкать, а Алена возникла в ее жизни только вчера.
И ее слова, полные яда и сарказма, просто жгли душу. Зачем эта девушка, сама такая яркая, красивая даже, у которой все в жизни хорошо, пытается отобрать у нее одно из немногих хороших воспоминаний? Неужели ей жалко, если Ирина будет думать, что у нее на какое-то время была подруга? Или она не может поверить, что Ларисе на самом деле было с ней интересно?
Ну, да, верно, Лариса – умная, талантливая, уверенная в себе, но это вовсе не значит, что с ней, Ириной, ей может быть непременно скучно!
Просто эта Алена не такая добрая, как думает о ней Нина Андреевна, сделала вывод Ирина, снова укладываясь поудобнее. Наговорила столько неприятных слов… Зачем?
Аккуратно поставив часы на отведенное им место, Ирина сказала себе, что не будет обращать внимания на слова Алены. У нее и без того есть о чем подумать. И закрыла глаза.
И, уже засыпая, почти полностью погружаясь в сон, она успела поймать за хвостик мысль, залетевшую в ее утомленную ночными размышлениями голову, и тут же вылетевшую обратно:
А если Алена была все-таки права?

* * *

После устроенной по ее инициативе встречи Ирины с ее дочерью Нина Андреевна не знала, что и думать. Расспросить о состоявшейся беседе у нее не оказалось возможности ни одну из девушек: Ирина мгновенно замыкалась в себе при первом же вопросе на эту тему или старательно заводила разговор о чем-то другом. А врать девочка совершенно не умела, и вся ее хитрость была шита белыми нитками. Ясно было одно – она не желает говорить о своей встрече с Аленой. Сама же Аленка только хмуро заметила:
- Мам, я до сих пор в твои дела не лезла, и дальше не надо меня втягивать ладно? Живите там вдвоем со своей принцессой, раз уж тебе она так дорога. А меня оставь в покое!
И та отступилась.
Но недаром говорят, что жизнь полна неожиданностей…
Через несколько дней Ирина сама завела с ней разговор об Алене и попросила позвать ее в гости:
- Мне так понравилось с ней разговаривать, Нина Андреевна! Вы не могли бы пригласить ее прийти еще раз?
Придя в себя от удивления, женщина только кивнула.
Да ради Бога, пусть общаются… Правда, ей лично показалось, что идея ее осенила не самая удачная, и в тот раз девушки вроде как … ну, не поссорились, ибо Иринка ссориться просто не умеет. Но – не нашли общего языка, так будет вернее.
А оказалось – все не так.
Да, стареешь ты, дорогая, с интуицией у тебя раньше проблем не было, приговаривала Нина Андреевна, набирая номер телефона дочери.
Алена восприняла это приглашение, мягко говоря, без радости:
- Мам, ну зачем это? Толку-то от этих бесед… В прошлый раз какая-то ерунда получилась, ты еще раз хочешь?
- Да это не я хочу, Ален, - пояснила мать, - это Иришка тебя зовет. Говорит, понравилось ей с тобой общаться, хочет увидеть.
- Ага, и все должны бежать, раз ее высочество того пожелало, - пробурчала Алена.
- Что? – не расслышала Нина Андреевна. – Говори громче, тут помехи…
- Не слышала, и ладно… Хорошо, приеду, - бросила она и отключилась.

Алена приехала под вечер. Идти в дом к Журавлевым ей не хотелось, и она сама не слишком понимала, зачем все-таки тащится туда. По просьбе матери? Или все-таки Ирины? Просто любопытно, зачем ей понадобилась снова повидаться, - решила про себя девушка, набирая на клавиатуре домофона номер нужной квартиры.
Если будет снова капризы свои демонстрировать – уйду тут же, - решила она, поднимаясь в лифте.
Но прием, который ее ждал, просто обезоружил девушку.
Ирина встретила ее так, словно к ней прибыла, по меньшей мере, королева Великобритании, будучи проездом из Лондона в Сидней.
- Ой, как хорошо, что ты пришла! – обрадовалась она. – пойдем на кухню, да? Или ты… - она нерешительно остановилась в холле, оглянулась на Нину Андреевну, - может, лучше в зал?
- Да можно и на кухню, - пожала плечами Алена, - так даже уютнее.
- Это точно, - кивнула Нина Андреевна, легонько разворачивая Ирину в сторону кухни, - там симпатично очень. И чайку заодно попьете. Иришенька, хозяйничай, чайник горячий, пирожки Анна Васильевна напекла, на блюде под салфеткой. А мне надо домой съездить…
И, прежде, чем девушки смогли что-то ответить, женщина накинула плащик и вышла из квартиры.
Переглянувшись, обе рассмеялись.
- Ну, веди тогда на кухню, - все еще улыбаясь, протянула Алена.
- Ах да, - спохватилась хозяйка, - конечно, пойдем.
Пока она хлопотала, усаживая гостью, наливая чай, раскладывая на тарелочке пирожки – замедленно и иногда замирая совсем, словно вспоминая, что делать дальше, Алена вглядывалась в ее лицо. Выражение его было и радостным и … растерянным одновременно, как будто Ирина не была уверена, что все делает правильно.
- Проблемы какие-то? – не выдержала Алена, когда Ира, в третий раз оглядев стол, снова вскочила и, заглянув в холодильник, вытащила оттуда большую коробку конфет и с триумфом водрузила ее на стол. – Да сядь ты уже, не суетись… Что ты, в самом деле, прием устроила как в Кремле!
Ирина чуть виновато улыбнулась:
- Ты… не обращай внимания. Мне просто хочется все правильно делать, а не всегда получается. Я не очень давно стала… хозяйкой.
- Здрасьте! А до этого ты кем была? – хмыкнула Алена. – Гостьей, что ли?
- Да, - кивнула Ирина вполне серьезно, - гостьей. У меня не получалось ничего, и я расстраивалась. Поэтому мне не давали ничего делать самой.
- А теперь – дают?
- Теперь – да. Меня теперь даже одну оставляет. Раньше – боялись.
- Ах да, мать же говорила, - наморщила лоб Алена, вспоминая, и, одновременно откусывая пирожок, - ммм, вкусно как… Ты вроде как поправляешься быстрыми темпами. И ты сама что-то такое рассказывала, да? Ну, что память лучше стала, и вообще?
- Ты помнишь?
- Ну, что я, совсем склеротик? Помню, конечно… Это что же, - девушка внезапно перестала жевать и замерла:
- Это из-за того, что твой муженек ноги сделал? Ой, прости. В смысле, ушел…
Ирина кивнула, чуть заметно поморщившись.
- Шоковая терапия, - протянула Алена задумчиво, - вот уж не знала я, что из-за такой гадости может хоть что-то путное выйти.
- Никто не знал, - улыбнулась Ирина, - но вот – сама видишь.
- Да уж. Я, правда, тебя не так часто и видела, но мать говорила, что ты раньше – как растение была совсем. А сейчас – вон, царевна Несмеяна!
Ирина улыбнулась:
- Ты пей чай, пожалуйста. Еще налить?
- Да не суетись, я и сама налью, если захочу. Ты … - Алена помолчала, потом выпалила:
- Знаешь, не люблю я эти расшаркивания… Тебе, вроде бы, не понравилось, когда мы с тобой в прошлый раз общались? Скажешь, нет? Вон как домой летела, я еле поспевала..
- Ты извини меня, пожалуйста, - тихо произнесла Ирина, - я не права была.
- Да ладно, - великодушно махнула Алена рукой, едва не сбив при этом на пол свою чашку и сахарницу, - у всех бывает. Я тоже хороша, набросилась на эту твою Ларису… Нравится она тебе – и ради Бога. Хоть и странно это – она у тебя мужа увела, а ты… Но у всех свои заморочки, и каждый имеет право на своих тараканов. Мы, в конце концов, живем в свободной стране!
Произнеся одним духом всю эту речь, она откусила полпирожка и с удовольствием стала жевать, запивая все это великолепие чае.
- Ты такая… смешная, - выговорила Ирина с улыбкой, - ты мне очень нравишься.. И так смешно говоришь…
- Смейся на здоровье, - разрешила девушка, - тебе можно. Эксклюзивное право. За пирожки. Такая вкуснятина…
Ирина смотрела, как тают пирожки на тарелке, как Алена с аппетитом прихлебывает чай из чашки, и чувствовала, что ей ужасно нравится эта девушка.
- Ну, не надо на меня так молитвенно смотреть, я все же таки не идеал, хотя во многом соответствую, - протянула та, покосившись на хозяйку, - накормила ты меня на славу, все у тебя в этом плане хорошо получается, можешь так и передать своим. А теперь – к делу. Чего ты хотела-то? Не только же показать, какая ты теперь умница-разумница?
- Ален, я все эти дни думала, - тихо начала Ирина, - я все вспоминала, что ты мне сказал тогда. И мне подумалось – ты была права. Ну, насчет Ларисы…
Алена посерьезнела.
- Ну, положим, я часто права… Ты переживала, да?
Ирина кивнула, помедлив, продолжила, но тихо, так что девушке приходилось напрягать слух:
- Знаешь, у меня так давно нет подруг… Раньше было много, я их вспомнила, мы с Денисом фотографии смотрели – я всех узнала. Только больше их нет.
- Куда ж они делись? – моргнула Алена. – Скончались от эпидемии?
- Да нет! Здесь нет. Со мной. То есть… они, наверное, рады были бы снова со мной общаться, но… Мы так давно не виделись… Денис сказал, что они ко мне приходили, но я нервничала, и он попросил он пока меня не навещать. Они звонили, а потом…
- А потом быт заел, - кивнула Алена понимающе.
- Что? Да, наверное... Не знаю. Только меня раньше это не волновало, а недавно стало как-то… пусто, понимаешь… Захотелось поговорить с кем-то … не из семьи…
Ирина смешалась, не зная, как объяснить, то, что она чувствовала, но Алена все понимала с полуслова:
- Да ясно мне все. И что, эта самая Лариса стала как свет в окошке?
Ирина, бросив на нее быстрый взгляд, кивнула.
- Да, мы-то с тобой не общались толком, вот ты и потянулась к этой интриганке.
Но, заметив протестующее выражение на лице Ирины, поправилась:
- Ну, прости, вырвалось. Но правда, это моя вина – надо было тебя навещать.
- Да ты здесь не причем! Откуда ты могла знать… Ну, вот, а Лариса…

Алена слушала, больше не прерывая, этот монолог – он во многом повторял уже слышанное ею в кафе, и в душе девушки зрело возмущение.
Как можно так хладнокровно использовать этого ребенка? Что больная, что здоровая – все равно ребенок. Эх, попалась бы мне эта Лариса, - позволила она себе помечтать…
- В общем, все ясно, - подвела она итог, когда Ирина, выдохшись, замолчала, - ситуация такая: Лариса, боюсь, здесь больше не появится, и уж дружить вы с ней точно не будете. Ты меня прости, но это полный маразм – дружить с той, кто у тебя мужа увел!
Ирина протестующе тряхнула головой, но Алену было не сбить:
- Нет уж, давай называть вещи своими именами. Но это все – вчерашний день. Я хочу прояснить один момент…
Она вопросительно поглядела на собеседницу, и, дождавшись ответного взгляда, спросила негромко:
- У тебя что в планах? Рыдать и плакать? Или этот этап уже прошел? Если да – тогда можно переходить ко второму пункту.
- Какому? – улыбнулась неуверенно Ирина, которую уже немного смущал напор этой девушки.
- Ты мужа вернуть хочешь? Ну, хоть попытаться?
Все такой же неуверенный кивок, затем, чуть более смелое пожатие плечами и улыбка.
- Ну и славно! Тогда задача номер один: вернуть тебя к нормальной жизни, - объявила Алена решительно, - может, и не вернем мы никого, зато хоть ты снова станешь человеком.
И, прежде, чем удивленная Ирина начала забрасывать ее взволнованными вопросами, успела подумать:
- Мне-то это зачем надо? Мало своих забот?
И тут же сама себе ответила:
- А нечего чужих мужей из стойла уводить! Взяли моду! И, потом, ведь интересно же – что получится…

* * *

Лариса была счастлива.
Впервые в жизни она была счастлива по-настоящему, без оговорок, просто радовалась жизни рядом с любимым человеком и искренне верила, что так будет всегда. Ибо он на самом деле был рядом.
Денис вернулся к ней, вернулся навсегда, как она была уверена – ибо не такой он человек, чтобы порывать с женой, уходить из дома, чтобы потом туда возвращаться.
Он приехал к ней, что называется «с вещами» - вечером того дня, после совещания, он съездил в свой бывший дом, откуда вернулся с большим кофром на колесиках. Оставил этот чемодан в коридоре, заглянул к ней в кабинет, выставил оттуда что-то увлеченно объяснявшего ей Мишку со словами: «Иди, друг, к себе, потом доскажешь». Закрыл за обалдевшим от такого неожиданного поведения шефа, и потому послушно, без единого слова покинувшего помещение парня дверь, и сообщил:
- Я привез свои вещи. Ты когда домой собираешься?
Лариса молча смотрела на него во все глаза.
Не дождавшись от нее ответа, Денис усмехнулся:
- Удивлена? Я тоже. Но с фактами придется считаться – вещи тут, в коридоре, и настоящий момент сотрудники их наверняка обступили и с энтузиазмом обсуждают мой уход из дома.
- Уход?
- Уход, - подтвердил он серьезно. – У меня была длинная ночь. И много времени для размышлений.
- И неужели мне повезло? – протянула Лариса саркастично – не удержалась.
- Если ты так считаешь… Во всяком случае, я решение принял. Каким будет твое?
- Ты серьезно?
Она еще мгновение глядела на него, не отрываясь, затем, торжествующего вскинула руку со сжатым кулаком в победном жесте, и, подскочив, обвила руками, прижалась и тихо сказала:
- Я знала… Я знала, что у тебя хватит здравого смысла… Я знала, что мы будем вместе. Была уверена, что ты поймешь…
- Думаю, я понял, - негромко произнес Денис ей в волосы, и, чуть потрепав ее тщательно уложенные пряди, шутливо сказал:
- Лариса Дмитриевна, вы тут глупостями занимаетесь, а дело стоит. И чем дольше будет стоять, тем дольше мы домой не поедем – к вам, имейте в виду. А мне надо вещи разложить, и вообще… Обжиться…
- А то ты раньше не обжился, - бросила Лариса с улыбкой, отстраняясь от него.
- Это дело другое. Ну, в общем, заканчивай и заходи за мной, - сказал Денис и прикрыл за собой зверь.
- Йес! – шепотом воскликнула Лариса и даже подпрыгнула от избытка эмоций. Как же все здорово складывается!

И вот теперь они стали настоящей семьей. Ибо как еще можно называть людей, которые вместе живут, любят друг друга, имеют общие интересы, и вообще – получают удовольствие от самого процесса общения – любого уровня?
Тот факт, что Дениса еще связывали с Ириной официальные узы брака, ее совершенно не беспокоил. Это просто дело времени, была убеждена девушка. Все мысли об Ирине, само воспоминание о том вечере, когда оказалось, что эта молоденькая девочка ей по-настоящему нравится, и впервые появившееся у нее желание стать кому-то подругой, Лариса старательно отогнала прочь. Она стремилась больше не думать об этом, чтобы не испытывать чувства вины.

Девушка наслаждалась жизнью. Ей очень нравилось при людях как бы между прочим, прижиматься к Денису, обнимать его, давая понять, что он принадлежит именно ей. Она называла его «мой муж» - в магазинах, ресторанах, - там, где они бывали вместе, разговаривая с официантами и продавцами:
- Там стоит мой муж, спросите его… Мой муж заплатит… Мой муж вышел ненадолго, я пока не буду заказывать, подожду его…
Ей это доставляло огромное удовольствие – пусть все знают, что она, Лариса Воротникова, теперь жена – гражданская, правда, но это детали, - Дениса Журавлева. Они влюблены и очень счастливы.
Он возражал против таких ее демаршей только в первое время. Но когда Лариса как-то обиженно заметила:
- Если ты меня стесняешься, ни к чему было все затевать…, - возражать перестал. Раз он принял решение, сделал шаг – обратной дороги нет. И шаг этот в правильном направлении, в этом Денис был убежден – большую часть времени.
Часть их общих с Ириной знакомых (за исключением народа на фирме) в подавляющей массе своей расспросами не донимали, видно, решив, - если будет что рассказать, он это сделает сам. И только некоторые, особо любопытные, интересовались:
- Дэн, это правда? Ты ушел из дома?
Он отвечал пожатием плеч, полуулыбкой, которую при желании можно было принять за утвердительную. Реакция была разной – от укоризненного покачивания головой до ободряющего похлопывания по плечу.

В общем, все проходило довольно спокойно. И только на фирме его подчиненные, не смея высказать в лицо шефу свое мнение, разбились на два неравных лагеря, и теперь сутками выясняли отношения на тему:
Имел ли Денис Анатольевич право бросить жену?
Однозначного мнения тут не было. Женщины твердо придерживались суждения, что так порядочные люди не поступают, а уж тем более не меняют такого ангела, как Ирина, на эту карьеристку Ларису, которая «по трупам пойдет, а своего добьется».
Мужчины, не затрагивая моральный аспект, единодушно сошлись во взглядах, что Лариса – девушка красивая, и шефа, несомненно, понять можно. И где-то – даже оправдать.
- Я давно заметила, что дело к тому идет, - твердила бухгалтер.
- Да уж, порядочность нынче не в моде, - вторила ей Леночка, бросая сердитые взгляды на Мишку. А тот окидывал взглядом знатока Ларису и залихватски подмигивал своему приятелю Роману, поднимая большой палец.
Все эти пересуды нимало не занимали Дениса – он понимал, что таковых не избежать, и справедливо рассудил, что здесь может помочь только время.
А Лариса… Лариса спокойно проходила мимо собравшихся кучкой коллег, слыша недобрые замечания, но абсолютно игнорируя их – частично по совету Дениса, и частью – потому, что и без того ставила их мнение крайне невысоко. Ей попросту не было до них дела. И, сохраняя в процессе обсуждения рабочих моментов ровный тон и приветливую улыбку, она смотрела на поджавшую губы Ольгу Владимировну, на Леночку или Светлану, прежде приятельски обсуждавших с ней разные мелочи, а теперь окидывающих ее пренебрежительным взглядом, и только посмеивалась в душе. Ее подмывало бросить этим всполошенным курицам:
- Зависть – плохое чувство! - но она сдерживалась. Денис совершено прав. Поговорят и успокоятся.
И только открытое презрение Алексея задевало девушку сильнее, чем она готова была признать. Молодой человек совсем перестал с ней общаться, а если возникала нужда обсудить что-то по работе, цедил слова с таким видом, словно она была бродяжкой, живущей на свалке, и один ее вид вызывал в окружающих тошноту.
Один раз Денис даже одернул приятеля, но тот бросил в ответ:
- Прости, что не разделяю с тобой твое увлечение!
Потом, Лариса это знала, они долго разговаривали вдвоем, закрыв дверь кабинета на ключ, и после этого Алексей не выказывал ей своего отвращения так явно, но его ледяная сдержанность способна была заморозить. И Ларисе это было неприятно.
Но, по большому счету, это все были мелочи – досадные, но мелочи. А главное оставалось неизменным: Денис жил с ней, любил ее. И она знала теперь – так будет долго. Всегда. Всю жизнь.

* * *

Ирина неторопливо шла по улице.
На самом деле неторопливость ее была тщательно отработанной, вообще-то ей хотелось побежать вприпрыжку, может быть, даже заскакать на одной ножке. Но она заставляла себя идти именно так – плавным, неторопливым шагом, как учила ее Алена. Самое интересное было в том, что вся эта премудрость давалась молодой женщине очень легко.
Алена даже заметила с легкой завистью:
- Вот елки-палки, идешь как плывешь, модель прирожденная, одно слово! Ты раньше по подиуму не ходила?
Ирина, смеясь, качала головой.
- Да разве ж ты помнишь, - фыркала девушка, - ты у нас как младенец грудной, живешь с чистого листа, ни тебе плохих воспоминаний, ни разных там ненужных знакомств.
- Леночка, ты преувеличиваешь, - поправляла, улыбаясь, Ирина, - я не как младенец, я просто восстанавливаю свои умения. Так врач сказал.
- Врач, - махала рукой Алена, - слушай их больше!
- Твоя мама, между прочим, тоже врач!
– Она, может, исключение! Хотя... Послушай-ка, дорогая, – внезапно угрожающе нахмуривалась она, - я тебе как велела меня называть, а?!
- Ой, прости, - притворно всплескивала руками Ирина. – и как я могла забыть? Алена, конечно, Алена!
- Ну то-то. Терпеть не могу этих «Леночек»! У нас на курсе шесть Лен, представляешь?! Вот и приходится выкручиваться кто как может. «Алену» я застолбила еще в школе, не выношу, когда меня Леночкой зовут. А другие тоже придумывают что-то, одна вон даже Лерой себя называет.
- Но это же другое имя совсем, - возразила растерянно Ирина.
- Да какая разница? – хмыкнула Алена, - главное, чтобы не путали. Короче, с этим все. Значит так, ходишь ты отныне не как вспугнутая курица, а нормальной свой походкой. А то, в самом деле, человеку от рождения такая красота свойственна, а она ее черт знает во что превратила!
Ирина, смеясь, соглашалась.
Ей ужасно нравилась теперь эта взбалмошная, бойкая девушка, обо всем рассуждавшая безапелляционно и уверенно. Ирина чувствовала, что может ей доверять, видела, что ее новая подруга искренне заинтересовалась своей ролью – вернуть к нормальной жизни ту, что раньше не могла выйти из дому без провожатых.
Нина Андреевна дала свое «добро» на этот шаг, заметив, что Ирочке уже пора «выходить в люди», - ее врачи в одни голос утверждают, что состояние молодой женщины намного сдвинулось в лучшую сторону.
- И теперь надо закреплять это продвижение. Для этого я тебя, дочь, и позвала, - с улыбкой заметила Нина Андреевна, - лучше тебя встряхнуть человека никто не способен.
- Ну, правильно, как встряхивать, так Алена, - ворчала та, улыбаясь в ответ.
Вообще, отношения между матерью и дочерью стали более свободными, чем раньше. Появилась непринужденность, о которой прежде Нина Андреевна могла только мечтать.
Наверное, именно поэтому она с усиленным энтузиазмом привлекала Алену к общению со своей подопечной – ею двигало не только вполне объяснимое желание поспособствовать возвращению Ирины в мир, из которого она была исключена так надолго. Давняя, но увы, до сей поры неосуществимая мечта найти как-нибудь общий язык с этой острой на язык красавицей, для которой не существовало авторитетов – начинала сбываться. И радости матери не было предела. Невольная же помощница ее в этом непростом деле вызывала у нее теперь поистине безграничную нежность.

Итак, Ирина неспешно двигалась по улице. Одна, вполне самостоятельно, без провожатых. И испытывала огромный восторг по этому поводу.
Это был уже далеко не первый выход «в свет», как называла эти прогулки Алена, - но на первых порах Ирину все-таки совершенно одну отпускать побаивались. Как правило, ее непременно кто-то сопровождал – на определенных отрезках пути. Они договаривались: например, Ирина пройдет один или два квартала, завернет за угол и там, в скверике, встретится с Ниной Андреевной или матерью.
Или же подойдет к уличному кафе, где за одним из столиков ее будет ждать Алена.
Эти первые прогулки – короткие, в несколько десятков метров, - вызывали у Иры множество эмоций. Ей было немного страшновато оказаться на улице без обязательных сопровождающих. Некого позвать, если что-то случиться, отсутствие рядом близкого человека в первые минуты вызывало панику. Она ловила себя на том, что пугливо оглядывается по сторонам, шарахается от неожиданных или громких звуков…
Но заставляла себя вспоминать сказанное ей буквально пять минут назад:
- Пройдешь до угла, завернешь – и через два дома я буду тебя ждать. Совсем близком, рядышком.
И она прибавляла шаг, почти бежала, чтобы скорее оказаться в спасительной близости от тех, кого она хорошо знала.
Затем эти «самостоятельные» отрезки стали длиннее.
Ирина проходила аллеями парков, присаживалась на скамеечки, - и там, в одиночестве, ждала, когда к ней присоединятся.
Как правило, совершенно одну ее тогда еще не оставляли все равно – в отдалении за молодой женщиной ехала машина с неизменным Николаем за рулем. По специальному указанию Дениса, тот по-прежнему выполнял роль водителя – только теперь уже личного водителя Ирины.
- Меня возить нет нужды, я и сам доберусь куда нужно, - заявил шеф, и парень с улыбкой подчинился.
Потом, когда стало ясно, что первый экзамен она сдала благополучно, «страховка» в виде Николая была признана изжившей себя, да и сами прогулки стали намного длиннее.
И вот, наконец, настало время, когда Ирину никто не ждал в специально условленном месте. Разве что Алена или мама с отцом договаривались с ней заранее, и подходили к ней на встречу – туда, где было удобно пересечься. Но это – просто ради общения.
Родители были безмерно рады, что Ирочка начала выздоравливать. Хотя отец так и не мог спокойно слышать имени зятя, Нина Андреевна довела до их сведения вывод врачей о том, что именно его уход спровоцировал улучшение состояния дочери.
- Конечно, все к лучшему, - убеждала мужа Елена Николаевна, - девочка придет в себя, встретит другого человека, который ее оценит, полюбит, и будет счастлива.
- Да уж, - фыркал он, - разумеется, другого. Предателей нам больше не надо.
Ирина не знала об этих перепалках, она была просто безмерно рада самому факту – она может снова нормально жить. Под этим словом подразумевалось так много: прогулки – в любую сторону, на любое время, свобода делать то, что захочется, видеть на улицах других людей – не из окна машины, как раньше, или проходя мимо них во время неспешных коротких прогулок по парку под руку с Ниной Андреевной, а быть частью этой толпы…
Теперь частенько ее путь лежал вдоль домов Старого и Нового Арбата, среди всего праздного гуляющего народа, и ей было чуточку страшновато, и, вместе с тем – очень весело.

У нее уже были свои воспоминания – как художник рисовал ее портрет, и ей надо было сидеть неподвижно, а Алена смешила ее, строя за спиной мужчины страшные рожи.
И художник, устав просить свою модель «сидеть поспокойнее», обернулся, увидел все это безобразие и только произнес, хмыкнув:
- Веселитесь?
В другой раз она кормила голубей и раскрошила им целый батон, купленный в булочной. Было так интересно смотреть, как птицы хлопотливо клевали крошки, а потом, видно, поняв, что еды много, всем хватит, перестали суетиться и только степенно прыгали от крошки к крошке.
Постепенно накапливался опыт и другого рода: покупки в магазинах. Приобретение батона было частью этого большого, не всегда легкого занятия.
В магазинах самообслуживания Ирине было легче: нужно было только ходить вдоль полок и складывать в корзинку необходимые продукты или предметы, нужные в хозяйстве. Нина Андреевна говорила ей, что надо купить, и Ирина старательно выбирала все необходимое, вместе со всеми стояла с очереди в кассу и, дождавшись, когда девушка-кассир подсчитает нужную сумму, протягивала ей купюру.
Совсем другое дело – магазины, где продавец стоит за прилавком, и нужно с ним разговаривать, общаться, спрашивать тот или иной товар… Как раз вчера она в таком магазине покупала сувенир для Алены – у девушки накануне был сложный экзамен, который она благополучно преодолела, и Ирине захотелось сделать ей подарок.
Девушка-продавец была милой и приветливой, но Ирина с огромным трудом заставила себя произнести фразу:
- Покажите мне, пожалуйста, маленькую шкатулку…
Девушка тут же засыпала ее вопросами:
- Какую? Палехскую? Или с той витрины? У нас есть вот еще такие, поглядите, в форме сундучка, вчера привезли…
От ее быстрого говорка у Ирины начала кружиться голова.
Она заставила себя вслушаться в речь продавщицы и движением кисти показала, шкатулку с какой витрины хотела бы посмотреть.
Но это оказалось не все. Далее потребовалось сказать, по какой примерно цене шкатулка ей нужна, что должно быть нарисовано на крышке – сказочные персонажи или цветы, и ответить еще на несколько подобных вопросов.
Когда Ирина преодолела все эти преграды, и перед ней выстроились в ряд несколько очаровательных шкатулок – все совершенно разные, и каждая по-своему очаровательна, она чувствовала себя такой утомленной, словно в одиночку полола огород.
Выбрав, наконец-то, подарок для Алены – прелестную коробочку овальной формы с изображенными на крышке Иваном-царевичем и Жар-птицей, - Ирина от радости, что сумела выполнить задуманное, расхрабрилась настолько, что попросила завернуть покупку понаряднее.
Поучив коробочку завернутой в красивую хрустящую бумагу и перевязанную ленточкой, она расплатилась и счастливая вышла на улицу.
Да, это не так легко, как думалось – возвращение в мир живых, нормальных людей. Но как это здорово – снова быть такой, как все.

И вот теперь она весело шагала на встречу с Аленой – в то самое кафе, где состоялся их самый первый, такой важный разговор. Теперь у них там была назначена встреча, и Ирина несла с собой выбранный вчера подарок, и старалась идти той самой «походкой манекенщицы», на которой так настаивала Алена.
Ее переполняли эмоции, и ноги сами приплясывали в такт ритмичной мелодии, слышной из какой-то машины, а губы растягивались в неудержимой улыбке.
Завидев на крыльце кафе Алену, Ирина с трудом удержалась от того, чтобы не пуститься бегом.
- Опять скачешь, как стрекоза? – встретила ее девушка осуждающим замечанием. – Я тебе сколько раз говорила…
- Ну, не ворчи, - рассмеялась Ира, - я просто тебе обрадовалась… А вообще я медленно шла, всю дорогу, правда.
- Ага, так я и поверила…
Обмениваясь шутливыми фразами, девушки заняли столик, и откинулись на спинки стульев.
- Как ты сдала?
- Как всегда, - пожала плечами Алена, - на «пять», разумеется.
И тут же расхохоталась:
- Нет, правда, «пять», клянусь! Ох, я так рада! Наконец-то сбагрила это занудство!
- Я тебя поздравляю, - Ирина протянула ей через стол коробочку.
- Ой… Это мне? Класс! Обожаю подарки!
Схватив сверток, девушка мигом содрала обертку, вытащила шкатулку:
- Прелесть какая! Ирка, я тащусь от таких вещей! Нет, ты погляди, какая красота! Все свои сокровища буду здесь держать!
- Все, наверное, не поместятся, - задумчиво покачала головой Ира.
- Ну, самые-самые, - Алена вертела шкатулку, рассматриваяее всю, от донышка до оклеенного красным бархатом нутра коробочки, - спасибо, Ир. Здорово!
- Я рада, что тебе понравилось. Я ее так долго выбирала, - рассмеялась Ирина и вкратце поведала всю историю своего успешного «сражения» с молоденькой продавщицей.
Поглядев на свою визави, Алена вдруг сказала задумчиво:
- Знаешь, как ты здорово изменилась? Прямо не узнать!
- Да?
- А то сама не знаешь, - хмыкнула она, - в зеркало смотришься? И чувствуешь себя, поди, иначе?
- Ну… да, немного.
- Немного… Тут не «немного», моя радость, тут совсем другой человек народился. И нечего улыбаться, я тебе правду говорю.
Не в силах сдержать охватившую ее радость, Ирина вскочила со своего места и стиснула Алену в объятиях.
- С ума сошла, - пробурчала та растерянно, - сядь сейчас же, на нас уже народ уставился, сейчас в психушку сдадут.
Она сердито хмурилась, но было заметно, что ей приятны такие проявления чувств новой подруги.
- Нет, ты все-таки чокнутая, - проворчала она, когда Ирина снова устроилась на своем стуле, - и до конца так и не вылечилась. Ну, чего скачешь?
- Аленка, ты чудо!
- Ты смотри, - внезапно расхохоталась она, - вот возьму и поверю!
Ирина рассмеялась в ответ:
- Поверь! Я от своих слов не откажусь. Ты, и правда, чудо. Столько со мной возилась. Я себя, на самом деле, другим совсем человеком чувствую…
- Это замечательно… А возилась я с тобой… если совсем честно, мне самой интересно было, чем все это закончится. Ты была такая…
Она задумалась, пытаясь подобрать правильные слова:
- Затюканная… Запуганная… Нет, все не то… Не знаю, как объяснить… Не от мира сего, вот.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - серьезно кивнула Ирина.
- Ну, и замечательно. Слушай, - перебила Алена себя, - давай уже возьмем чего-нибудь, что ли? Я есть хочу, как стадо слонов!
- Ох, - всплеснула руками Ирина, - я совсем забыла, что ты с занятий! Ну, пойдем…
Когда девушки вернулись от стойки, их подносы были заставлены тарелками и судками со всякой всячиной, большую часть которой Алена взяла для себя.
Расставив все добытое на столе, она с довольным вздохом уселась на свое место, оглядела тарелки и прыснула:
- Как на взвод!
- Тебе не слишком много? – полюбопытствовала Ирина, напротив которой стояли тарелочка с салатом, пирожное и клюквенный морс.
- В самый раз, - заверила Алена, - я не толстею, у меня уровень метаболизма высокий, все испаряется вмиг. Мне все девчонки на курсе завидуют! Так мы о чем говорили-то?
- Как я изменилась, - Ирина попробовала салат, - вкусно, знаешь?
- Знаю, - кивнула девушка с набитым ртом, - я его тоже люблю. Ну, вот, ты теперь совсем другая стала. От людей не шарахаешься, по сторонам не оглядываешься пугливо, словно боишься, будто тебя сейчас украдут. Двигаться стала более уверенно. Да и сама тоже изменилась… Молодец я, что уговорила тебя ту помаду купить? Тебе цвет очень идет!
- Я посмотрела свои старые снимки, - сказала Ирина негромко, - оказывается, раньше я пользовалась помадой почти такого же оттенка.
- Ну, вот, а я что говорю! – воскликнула Алена, и люди, сидящие за другими столиками, оглянулись на них – синхронно, как по команде.
- Потише, наверное, надо, - прошептала Ира.
- Плевать! Тебе еще постричься нужно бы…
- Мне не хочется, - Ирина невольно подняла руку к своим волосам, которым словно бы уже сейчас угрожали ножницы.
- Ты меня слушай! Я тебе когда-нибудь плохое советовала?
- Но мне нравятся длинные…
- Так я же не говорю – «под ежик»! – фыркнула девушка, - чего ты так испугалась-то? Просто сделать покороче, лесенкой, допустим… И вообще, ты уже сто лет у нормального парикмахера не была. Стрижка на дому - это совсем не то!
- Наверное, ты права, - не слишком уверенно протянула Ирина.
- Ну, вот! Все, решено, завтра идем с тобой в салон.
И Алена решительно придвинула к себе судок с аппетитно выглядевшим жульеном.

Поход в салон красоты, которого Ирина так опасалась, состоялся на следующий день и оказался совсем не таким страшным. Перед тем, как выходить из дома, Ира позвонила матери, втайне надеясь, что она примется отговаривать ее от задуманного (найти поддержку у Нины Андреевны не получилось – та была полностью на стороне дочери). Однако к ее изумлению Елена Николаевна не стала критиковать этот план, напротив, горячо его одобрила:
- Замечательно! Давно пора сделать что-нибудь нормальное с твоей гривой. Что ты, как Златовласка, ходишь! Красивые у тебя волосы, конечно, не спорю, но пора уже как-то и обновить внешний вид. Я уж молчала все это время, пока ты нездорова была, но сейчас-то! Молодец твоя Алена, что уговорила тебя.
- Да не совсем уговорила, - призналась неохотно Ирина, - я вообще-то думала, мам, что ты скажешь: «не надо».
Елена Николаевна рассмеялась:
- Ох, Иришка! Да почему не надо-то? Боишься сильно измениться? Так не нужно кардинально, сделай что-то посовременнее, но не под «ноль». Сейчас так много красивых стрижек могут предложить… Хочешь, я с тобой схожу? – вдруг предложила она.
- Да не надо, мам, я с Аленой…
- Ну, и чудесно, - тут же согласилась женщина, - с ней и впрямь, тебе удобнее. Ну, что ж, детка, я очень рада, что ты решила снова начать следить за собой. Это просто здорово! Отличное начало…
- Почему «начало»? – всполошилась Ирина. – Я больше ничего с собой делать не хочу!
На этом беседу пришлось прервать – пришла, вернее, примчалась Алена. Медленно передвигаться эта девушка не умела в принципе.
- Ну, ты готова? Идем уже, сколько можно собираться, я нас на «четыре» записала, еще доехать надо!
И, едва дав Ире схватить сумочку, утащила ее за дверь, помахав на прощанье Нине Андреевне рукой.

Оказавшись в удобном кресле перед большим зеркалом, Ирина с опаской покосилась в сторону. К ней спешила симпатичная женщина средних лет, с коротко подстриженными темными волосами.
- Что будем делать? Стричься?
- Ее нужно постричь, - распорядилась Алена, все это время стоявшая за плечом подруги.
Поглядев в ее сторону, парикмахер повернулась к своей клиентке, сжавшейся в комочек в кресле.
- А что скажете вы? Как вы хотите постричься?
- Как-нибудь не слишком длинно, - снова встряла Алена, но женщина вежливо, но твердо предложила:
- Девушка, вы тоже стричься будете? Вы к Марине записывались? Так, можете быть, присядете вот на это кресло, Марина сейчас к вам подойдет. Мы тут попробуем сами разобраться…
И, дождавшись, пока недовольная Алена отойдет, повернулась и встретилась в зеркале со взглядом испуганных глаз Ирины:
- Вы как хотели бы постричься? Коротко? Или не очень?
- Не очень, - проговорила та.
Мастер подержала в руке прядь ее волос:
- У вас хорошие волосы, густые, цвет красивый. Это свой?
И, увидев, что молодая женщина в смятении наклонила голову, поправилась:
- Не красили?
- Нет, - улыбнулась Ира, - не красила. Я, знаете, - расхрабрилась она, - уже очень давно ничего с ними не делала. Мне их только мыли…. Я их мыла. И расчесывала. И еще их подстригали чуть-чуть… В общем, все.
- Ясно, - словно не заметив ее оговорки, протянула мастер, - я вот вам что скажу. Мы сейчас посмотрим журналы, выберем что-нибудь, что вам понравится. А затем и решим, как будем стричься. Хорошо?
- Хорошо! – обрадованно кивнула Ирина.

Когда спустя три с лишним часа Нина Андреевна встретила дочь и Ирину в дверях квартиры, она всплеснула руками и тихонько ахнула, что было абсолютно несвойственно этой сдержанной женщине.
Ирина замерла на пороге:
- Плохо, да?
- Ну, мам, - вспыхнула Алена, - ты чего? Я ее еле уговорила, а ты сейчас все испортишь!
- Да почему же плохо?! Замечательно! Я просто от неожиданности, Ириш, - рассмеялась та, - да, детка, тебя не узнать. Вот родители удивятся!
- Да уж есть там чему удивляться, - недовольно протянула Алена, проталкивая Ирину в квартиру – та так и стояла в дверях квартиры, - захлопывая за ним дверь и критически оглядывая голову подруги, - я говорила, надо покороче. Так разве ее уговоришь?
- Ален, да что ты! Не надо короче, ты посмотри, какая красота! Ириша, ты и так у нас красавица, - сглотнув невесть откуда взявшийся комок, негромко произнесла врач, - а сейчас так и вообще глаз не оторвать…
Растерявшись от таких комплиментов, Ирина повернулась к зеркалу и принялась внимательно изучать свое отражение. Она уже видела получившийся результат почти трехчасовой работы парикмахера, когда ее, зажмурившуюся, развернули в кресле и попросили открыть глаза. И в тот момент ей ужасно, ну просто страшно понравился собственный изменившийся вид. Но сейчас она как будто впервые разглядывала молодую женщину, смотревшую на нее из глубин большого зеркала.
Подстриженные лесенкой волосы прядями неровной длины обрамляют лицо. На лбу – легкая челочка, сильно прореженная, так, что кажется просто легким облачком, готовым взметнуться от самого слабенького ветерка. Мастер промелировала ей волосы, создав эффект «солнечных бликов», и сейчас, под светом двух бра светлые прядки выглядывали из-под массы волос и переливались разными оттенками: от золота до соломы.
- А мне нравится, - произнесла она негромко, тряхнув прыгающими по плечам кудряшками – теперь самые длинные из них только чуть прикрывали предплечья.
- Да мне тоже нравится, - призналась Алена, - только, я все равно думаю, надо было короче подрезать. Шею бы открыла…
- И так достаточно, - покачала головой Нина Андреевна, - шею можно открыть, собрав их в узел. Даже еще интереснее получится.
Комментируя ее слова, Ирина подняла волосы одной рукой и скрутила их пучком.
- Класс, - оценила Алена, - вечерний вариант. А по-моему, ты так раньше делала, да? Ну, помнишь, на вечеринке…
И она осеклась, испуганно посмотрела на мать. Но Ирина совершено спокойно кивнула головой:
- Да, ты права. Я так делала, только тогда все волосы были одинаковой длины, а сейчас эти прядки у лица прыгают.
- Очень женственно.
И, помолчав, Нина Андреевна добавила:
- И знаешь…, шаловливо, что ли… Одновременно. Крайне интересный эффект получился.
- А кто настоял! – мгновенно справившись с замешательством, гордо протянула Алена, и Ирина, повернувшись, повисла у нее на шее.

Не стоит думать, что Ирина не заметила Алениной оговорки. Подняв волосы наверх, она моментально вспомнила памятный праздник, собственную прическу, Дениса, смотревшего на нее и Ларису со странным выражением лица… Вспомнила, но постаралась не подать вида.
Однако она ничего не могла с собой поделать. Втайне от себя самой Ирина решилась на поход к парикмахеру, руководствуясь, кроме очевидной, еще одной целью: заново завоевать сердце Дениса.
Разумеется, она ни на секунду не переставала думать о нем. Пыталась прогнать из памяти его голос, произносящий прощальные фразы, и не могла.
Она кивала, когда родители говорили ей:
- Ты еще непременно будешь счастлива, детка. Встретишь другого, полюбишь его…
Попросила Алену не говорить о муже, потому что та не стеснялась в выражениях, а Ирине было неприятно слушать ругань в его адрес.
Вот бы рассердились мама с отцом, и Алена, и изумилась Нина Андреевна, если бы узнали, какие мысли у нее в голове. Уразумев, что Ирина не только не возненавидела Дениса, но и продолжает его оправдывать, они бы попросту не поняли ее.
Считалось само собой разумеющимся, что предателя, бросившего супругу и ушедшего к другой, надо ненавидеть.
А она продолжала его любить. Тосковала по нему. Думала о нем беспрестанно. Сейчас, когда она постепенно становилась другой, похожей на себя прежнюю, она иногда пыталась представить себе, что бы сказал или подумал Денис, увидев, как она уверенно идет по улице, покупает что-то в магазине, кормит голубей…?
Обрадовался бы? Или ему было бы все равно?
Ирина очень хотела верить, что муж – все равно муж, несмотря ни на что! – порадовался бы за нее. И, может быть, даже…
На этом ее мечты обрывались, потому что дальше мечтать было страшно.

А сейчас, глядя на свое изменившееся отражение, Ирина рисовала себе в мыслях удивленно-восхищенное лицо Дениса… Но за его плечом тут же начинало появляться недоуменно нахмурившее брови царственно красивое лицо Ларисы… Молодая женщина тряхнула головой, решительно повернулась к Алене:
- Что надо сделать еще?
- В смысле? – не поняла та.
- Я постриглась. Мне надо сделать еще что-то? Ну, чтобы измениться окончательно? – нетерпеливо повторила она.
Девушка просияла:
- Наконец-то энтузиазм в голосе!
Она победно подмигнула матери:
- Ну, вот, стоило только начать. Следующий шаг – спортивный клуб!
И, предваряя расспросы, пояснила:
- Не ваши там щадящие упражненьица, а нормальный комплекс. Пора с осанкой что-то делать, плечи чтоб развернутые были, и вообще… Ты уже вся, как в узел завязанная, как в том фильме говорили, ну, помнишь? Завтра… Нет, завтра я не могу. В среду мы с тобой в «Артемис» идем. Это спортклуб, куда я хожу. С тренером посоветуемся, придумаем, чем тебе лучше заняться…
Ирина кивнула, встретилась с вопросительным взглядом Нины Андреевны и улыбнулась ей. Она теперь очень хотела новых изменений. Ей надо было стать прежней. Нет, еще лучше, чем прежде. Она захотела стать такой, чтоб ее снова смог полюбить муж. И теперь верила, что сможет этого добиться.
Потому что верить в это ей было просто необходимо.


* * *

- … Раз, два, три, четыре. Раз, два, три… Катя, четче руками, четче, четче! Девочки, просыпаемся! Еще восьмерка! Раз, два, …
В большом двусветном зале громко, казалось, под самым потолком, звучала веселая ритмичная мелодия.
Перед зеркальной стеной расположились в шахматном порядке девушки, молодые женщины и дамы постарше, синхронно двигались, размахивали руками, то ускоряя, то замедляя темп. Тренер, стройная подтянутая женщина с желтой банданой на светловолосой голове, стоя на небольшом возвышении перед всеми, весело покрикивала на них, замечая промахи, ободряя отстающих и тех, кто еще не совсем освоился и не верил в свои силы.
- Дарья, не спи, живее! Кристина, ты так не похудеешь, радость моя, в таком темпе заснуть можно… Ну, мои хорошие, еще, еще, и раз, и два, и три… Ноги поднимаем параллельно полу, не забываем! Ира, спина прямая!
Девушки хихикали, переглядывались, исправляя свои промахи и старательно повторяя за тренером движения.
Шла вторая часть занятий. Уже стало жарко, майки прилипли к телу, капли пота текли по ключицам, оставляя на ткани темные дорожки. Но все продолжали прыгать, приседать, выполнять элементы танцев – а темп постоянно менялся, то ускоряясь, то замедляясь.
Ирина чувствовала, что взмокла, руки словно тяжелели с каждой секундой все больше. Но именно в то самое мгновение, когда, казалось, она больше не сможет сделать ни одного движения, тренер начинала новое упражнение, и все с откуда-то взявшимся энтузиазмом азартно включались в это веселое сумасшествие. И она вместе с ними:
- Так, девочки, разбежались к станочкам, живенько!
Хлопок в ладоши.
- Руки на станок, взялись, встали на полупальцы. Коленочки сгибаем, приседаем, локти расставили… Поехали! Ниже, ниже, раз, два, три, четыре… Молодцы! Восемь, семь, шесть… Еще восьмерочка!

… Это было здорово. На самом деле, здорово. Радовало, что здесь никто не обращается с ней, как с больной, с которой надо сдувать пылинки, что вокруг – множество молодых и не очень женщин, у которых одна задача: стать еще красивее, гибче, стройнее, чем они есть.
Хотя Ирина не очень-то понимала, что именно этим дамам надо менять в своей фигуре – практически все в этой группе, как на подбор, обладали изумительно стройными фигурами, но панически боялись этой стройности и легкости лишиться.
Понравилась Ире и сама атмосфера – народ подобрался жизнерадостный, бойкий, активный, никто не жаловался на жизнь и не впадал в панику по причине лишних килограммов. Напротив, придя на занятие, кто-нибудь непременно весело заявлял:
- На днях была на свадьбе, теперь буду сгонять все съеденное. Ох, девочки, какие тортики были!!!
И все девочки оживленно включались в разговор.
Очень нравилась Ирине тренер, Татьяна, миловидная блондинка с неунывающим характером. Приветливо встретив ее в первый день, она расспросила, занималась ли Ирина до этого в какой-нибудь секции, и, узнав, что та больше двух лет ходила в Центр здоровья, где велось занятие оздоровительной гимнастики, не стала насмешливо хмыкать, как это сделала Алена. Одобрительно кивнув, Таня только заметила:
- Сразу за всеми не гонись, нагрузки у нас немалые. Будешь уставать – отдохни, хорошо? Сама поймешь, когда сможешь с полной отдачей заниматься…
Ирина поняла это уже на четвертый раз. Все первую неделю - три занятия – она занималась, как сказала Алена, вполсилы. Правда, к концу третьего она поняла, что уже не хочет, как два предыдущих раза, отдохнуть, сделать перерыв, посидеть на широком подоконнике. Нет, зачем же, когда так интересно, веселая музыка, элементы танца так и зовут повторить их, глядя на себя и других в зеркало, и, несмотря на усталость, всем телом овладевает приятное возбуждение.
- Ну, что я тебе говорила?! – приставала к ней Алена, когда девушки шли вместе по аллее после двух недель занятий в «Артемис». – Здорово же, правда? И чувствуешь себя словно бы легче, да?
- Ага, - кивнула Ирина, ощущая некую приподнятость - и, одновременно с этим, утомление.
- Вот! Я дело говорю. Татьяна, она кого хочешь до ума доведет, она молодец. Мастер спорта, между прочим…, - похвасталась она, словно это было именно ее заслугой.
- Ты говорила, я помню, - кивнула Ирина. Завидев свободную скамейку, она замедлила шаг:
- Ален, ты посидеть не хочешь?
- Ой, Ир, мне некогда сегодня. За мной Гошка должен заехать. Не обижайся, ладно? Мне еще переодеться надо…
- Конечно, беги, - кивнула она, устраиваясь на лавочке, - потом поболтаем.
Алена умчалась.
Откинувшись на спинку скамьи, Ирина прикрыла глаза, подняла лицо, подставила его прохладному ветерку. Какое это наслаждение - вот так сидеть, ни о чем не думать, ощущать себя живой, здоровой, вспоминать только что закончившееся занятие... В ее ушах до сих пор звучала музыка, под которую Татьяна проводила тренировку.
Сегодня в зале, глядя на свое отражение в зеркале, Ира вдруг подумала: а ведь еще так, кажется, недавно, она была совершенно другим человеком. Полностью зависела от близких, никак не могла сама распоряжаться своим временем, послушно выполняла то, что ей говорили, и безумно боялась сделать что-нибудь неправильно.
Сейчас она знала: все дело было в Денисе. Вернее, в ее страхе потерять его. Ее любовь к нему за время болезни приобрела какую-то преувеличенную форму. Он стал для нее всем сразу - мужем, другом, защитником от окружающего мира, опасного и враждебного. Его забота, любовь, нежность, признаки которой она ощущала ежеминутно, стали просто необходимыми. Без них жизнь казалась невозможной.
Именно поэтому она и вела себя так... осторожно, пугливо, напряженно. Опасалась надоесть, наскучить, вызвать недовольство...
И когда случилось именно то, чего она так опасалась, Ирина, после невообразимых первых дней осознания своей потери, внезапно обнаружила, что жизнь не закончилась. Мало того, она стала стремительно меняться - а вместе с ней и сама Ира. Процесс этот оказался настолько увлекательным, что захватил ее целиком, без остатка. И помог справиться с горем. Оно не исчезло совсем, разумеется, нет.
Но каким-то образом получилось сделать его не таким ... удушающим, что ли. Отчаяние, поселившееся в ней, постепенно ушло на задний план, стало привычным, не таким острым.
И, может быть, скоро станет еще легче. Вспоминать Дениса ей уже удавалось не ежесекундно, как в первые дни, а гораздо реже - два-три раза в час. Прогресс, как сказала бы Алена.

Совсем рядом прозвучали детские голоса.
Ирина напряженно выпрямилась, поспешно отвернулась в другую сторону, привычно стараясь избежать какого-либо контакта с малышами.
После трагедии она так остро реагировала на любое упоминание о ребенке, так тосковала, если видела чужих детей - в колясках, топающих на неуверенных ножках, семенящих за руку с мамой, - что родные изо всех сил старались оградить ее от общения с ними. А на улице, если во время прогулок Ирина случайно натыкалась взглядом на маленького человечка, быстро отворачивалась и стремилась поскорее уйти подальше, тянула за руку своего спутника, начинала говорить что-то - громко, чтобы заглушить детский голосок.
Так она поступала до сих пор - даже сейчас, когда в ее состоянии произошли такие серьезные изменения к лучшему. Психолог, который с ней работал, постарался сделать все, что от него зависела, чтобы реакция молодой женщины на любого ребенка не была такой болезненной. Врач, надо сказать, во многом добился своего - больше не было горьких слез, оглушающего чувства потери, неистового внезапного желания сделать так, чтобы чужой малыш оказался ее - случались у нее и такие моменты.
Теперь ей просто становилось очень грустно. И, не желая испытывать новый приступ боли, боясь своей реакции, Ирина отворачивалась от любого, встреченного на улице или в магазине малыша. По привычке.
Сейчас, сидя с зажмуренными глазами, сцепив руки и подавляя вспыхнувшее желание немедленно уйти, убежать из парка, она молча терпеливо пережидала, когда дети вместе с бабушкой отойдут как можно дальше.
Но, оказалось, у них были другие планы. Ирина услышала, как позади нее раздался шорох, голоса усилились, на скамейку тяжело опустился человек, и тут же звонкий голосок спросил:
- Бабуля, почему тетя глазки закрыла?
Вместо ожидаемого взрослого голоса снова прозвучал детский, на этот раз более высокий, видимо, принадлежащий девочке:
- Она спать хочет. Устала, наверное.
- Спать? - усомнился первый. - Еще рано, да, бабуль? Еще не ночь...
Ирина медленно перевела дыхание и повернула голову. На нее смотрели четыре совершенно одинаковых глаза. Большие, карие, в обрамлении длиннющих ресниц, они внимательно изучали ее, рассматривали, не упуская, видно, ни одной подробности: ни судорожно сжатой в кулак руки, ни разлохмаченной ветерком прически, ни испуганного выражения на лице.
- Ты нас боишься? – серьезно спросил обладатель одной пары темно-шоколадных глаз, тряхнув темно-русой кудрявой головкой.
Прежде, чем Ирина смогла что-то ответить, заговорила женщина позади нее:
- Ну, все, Даня, довольно. Вы совсем тетю замучили. Нельзя так на человека набрасываться!
И, когда Ирина, переведя взгляд на собеседницу, слабо произнесла:
- Все в порядке, не волнуйтесь, - та энергично возразила:
- Да что вы! Это вы нас извините, пожалуйста. Мы вам отдыхать помешали. Но тут больше нет ни одной скамейки свободной, а мне срочно понадобилось присесть. Эти разбойники меня просто загоняли сегодня, ног под собой не чую. Но мы пойдем, вон еще одна лавочка освободилась, пойдемте туда, ребята. Не будем тете мешать.
И она сделала попытку подняться.
Ирина запротестовала:
- Да сидите, что вы! Скамейка большая, мне одной места много.
- Но мы вам мешаем, - заколебалась женщина, круглолицая блондинка с короткой стрижкой, полноватая, ранне-пенсионного возраста.
- Бабуля, тетя хочет, чтобы мы остались, - объяснила ей внучка, такая же русая, как братик, но, в отличие от него, обладающая довольно длинной косичкой с ярко-красной резинкой, туго стягивающей ее кончик.
И девочка широко улыбнулась Ирине, демонстрируя щербинку между передними зубами.
Та, не в силах устоять перед таким обаянием, неуверенно улыбнулась в ответ.
- А почему ты за лавку держишься? – поинтересовался с любопытством мальчик. – Боишься упасть? Тут низко…
И он показал ладошкой, насколько невысоко от земли сидит Ирина.
- Да что ж это такое!- всплеснула руками женщина. – Что с вами сегодня! Извините, ради Бога, - снова обернулась она к Ирине, - мы все-таки сейчас пойдем. А то они вас замучают.
- Не надо, - остановила та, стараясь незаметно для детей разжать пальцы, намертво вцепившиеся в деревянную спинку, - все хорошо.
И добавила, обращаясь к малышу:
- Спасибо, что объяснил. Я теперь не буду бояться.
Тот улыбнулся ей в свою очередь, и Ира от неожиданности тихо рассмеялась: щербинка у него была точно на том же месте, как и у сестрички.
- Заметили? – поняла женщина. – У них всегда так. Все одинаково происходит, в одно и то же время. Вот и зубы выпали на одном и том же месте. И хлопот в два раза больше, - произнесла она громче, явно адресуясь детям, - идите на турнике повисите, и пойдем, пора уже.
Легко, несмотря на явный излишний вес, поднялась, поглядела на Ирину:
- До свидания. И извините нас…
- Не за что…
Ира произнесла эту фразу рассеянно, не в силах оторвать глаз от детей. Они уже потеряли интерес к ней, и сейчас мчались наперегонки к большому турнику-пауку, стоявшему неподалеку от лавочки. Ужасно похожие, в одинаковых зеленых комбинезончиках с желтыми и красными медвежатами-аппликациями, малыши были такими милыми…
Бабушка подошла к внукам и, остановившись рядом, весело комментировала их молниеносные передвижения – повисли, подтянулись, слезли, перебежали к другой перекладине, быстро перебирая руками и ногами, вскарабкались на самый верх паука и спрыгнули на землю. Шумно, весело, радостно…
Они уже были в конце аллеи – бабушке удалось настоять на довольно быстром уходе домой, - когда Ира внезапно отдала себе отчет в происходящем. Она все это время, почти не дыша, сидела, не отводя глаз от детишек. Смотрела на них, любовалась их ловкими движениями, их подтянутыми, и, вместе с тем, немного неуклюжими фигурками, довольными мордашками, с удовольствием слушала их смех и сама улыбалась.
Это она-то! И даже немного пообщалась с ними – она, которая последние годы вообще избегала детей!
Ира поглядела на свою ладонь, так и оставшуюся лежать на бортике скамьи, но уже не сжимающую край дерева. Как сказал малыш? «Тут невысоко, бояться не надо». А она все время боится… А ведь, и в самом деле, невысоко!
Она тихонько рассмеялась. А еще вчера, казалось, она на краю обрыва – а на самом деле, всего лишь на скамеечке.
Ира прислушалась к себе – сердце не колотилось в сумасшедшем беге, не перехватывало дыхание, не темнело в глазах. Не было ничего, что непременно начиналось прежде, когда она смотрела на чужих детей и вспоминала тот несчастный случай. Ей было просто приятно смотреть на малышей, разговаривать с их милой бабушкой – и сейчас при воспоминании об этом разговоре у нее осталось только какое-то теплое чувство – и ни капли грусти.
Детишки были такие чудесные, что вызывали лишь улыбку, а вовсе не тоску. Их маме очень повезло…
А ей? – тут же подумалось вдруг.
На мгновение привычно перехватило дыхание. И тут же отпустило. Ей не повезло в тот раз. И ее ребенку не повезло. Значит, так было нужно. Неизвестно, почему, зачем – но так случилось. Остается лишь верить, что в будущем что-то измениться к лучшему. Верить в это было нелегко, но необходимо.

С этого дня у Ирины появилось новое увлечение. Она нарочно выбирала для своих прогулок такие места, где было множество детей – вблизи от школ, детских садов, садилась на скамейку – и смотрела, смотрела во все глаза на малышей и ребят постарше. Слушала их голоса, наблюдала за их играми, приучая себя заново к звуку детского смеха, пытаясь не вздрагивать, когда детский голосок слышался неожиданно. И с каждым разом это у нее получалось все лучше…

* * *

Крупные капли с силой барабанили по стеклу. Казалось, дождь решил залить весь город до последних этажей новостроек. На темном фоне неба ярко сверкала молния, и это было дьявольски красиво. Именно так называла это зрелище Лариса – дьявольским.
При каждом новом всполохе она теребила Дениса за рукав:
- Ты только погляди, какая красота! Это же надо! Какая мощь!
И, когда следом начинали громыхать раскаты грома, она весело хохотала и вскрикивала:
- Ох, как же я люблю грозу! Просто обожаю! Столько силы, энергии!...
Косясь на свою спутницу, Денис улыбался, кивал, соглашался, что гроза – это, на самом деле, просто великолепно. И ехать по ночной Москве в самую грозу замечательно и экстремально.
- Вот это точно, - пробормотал Денис, когда очередной грохот, казалось, сотряс землю до основания, а стекла автомобиля просто заливало косым дождем.
- Я хочу открыть окно, - внезапно сказала Лариса, и принялась нажимать кнопки, опускающие стекла.
- Сумасшедшая! Нас тут зальет к чертовой матери, - Денис убрал ее руку, рассмеялся, - что с тобой сегодня? Какая-то неугомонная!
- А мне просто хорошо, Дениска, - заявила Лариса и, бросив свою затею со стеклами, прижалась к его плечу, - праздник получился великолепный, правда? А мы так танцевали… Нам все завидовали!
- Так уж и все? – усомнился Денис, поворачивая руль.
- Да! Ты разве не заметил… - принялась возбужденно рассказывать Лариса.
Колеся по залитым водой улицам, Денис слушал ее болтовню, улыбался и вспоминал только что закончившуюся вечеринку. Они были приглашены на юбилей к своим клиентам – владельцам сети небольших магазинчиков, торгующих сувенирами, и, судя по всему, процветающих. Праздник, и, в самом деле, удался. Было много народу, приглашенные артисты пели и шутили, много музыки, шуток, танцев. Лариса была в ударе, кокетничала, смеялась, обращала на себя всеобщее внимание и была в упоении от своего успеха.
Денису тоже было весело – впервые за долгое время он действительно отдыхал. На душе стало полегче, сознание совершенного предательства перестало давить так болезненно, как все прошедшее время. Он сделал выбор, и этот выбор ему нравился. А сегодня, замечая одобрительные взгляды, которыми окидывали присутствующие Ларису, он был попросту горд за нее и рад, что девочка получала такое удовольствие от праздника.
На мгновение мелькнуло воспоминание – светящаяся от радости Ирина, готовящаяся к той, первой за долгое время вечеринке, но он прогнал эту мысль усилием воли. Ни к чему это, незачем травить душу. У него новая жизнь, он начал ее с чистого листа, и даже если иногда его и грызло сомнение, он загонял его глубоко внутрь. Поправить ничего нельзя, «там» его уже не ждут, и вряд ли простят. Так что обратной дороги у него все равно нет.
Надо наслаждаться тем, что имеешь.
И он старательно наслаждался.
А сейчас, везя домой веселую, пребывающую в шаловливом настроении Ларису, просто слушал ее болтовню и был вполне доволен жизнью. В самом деле, что еще надо молодому здоровому мужчине? Работа – она есть, дело процветает, и ему очень нравится.
Друзья - тоже имеются. Правда, в последнее время отношения с лучшим другом стали напряженными, но Денис верил, что это пройдет.
В личной жизни… И в личной жизни у него тоже все очень хорошо. Лучше и быть не может. Рядом с ним красивая, умная, любящая женщина, с ней ему хорошо – значит, он счастлив.
Снова придя к такому выводу, Денис притормозил у светофора, взглянул на притихшую Ларису:
- Устала?
- Немного, но мне все равно классно…
- Мне тоже, - подмигнул он, и девушка довольно засмеялась.
Продолжая смеяться, он снова завел машину. И в этот момент в темном, залитом водой стекле, мелькнула чья-то тень, послышался негромкий стук.
- Что за черт? – удивилась Лариса.
Денис слегка опустил стекло.
- Пожалуйста…
- Денис, поехали, - поторопила девушка, - уже зеленый.
- Сейчас поедем...
У машины стояла женщина, закутавшаяся в какую-то блестящую ткань. Согнувшись, она заглядывала в окно автомобиля, Денис даже в узкую щель заметил, что ее бьет дрожь.
Опустив стекло еще ниже, не обращая внимания на капли, тотчас же ставшие заливать салон и замочившие его рукав, мужчина спросил:
- Что-то случилось?
- Мне неловко, но… не могли бы вы нас подвезти? Метро уже закрыто, а такси нет… Мы уже давно тут стоим, никто не останавливается.
- Только мы, как идиоты, соблюдаем правила дорожного движения, - проговорила Лариса, слышавшая слова женщины, и повторила уже раздраженно:
- Денис, ну хватит уже, поехали, смотри, ты весь мокрый.
- Погоди, Лара, - бросил он через плечо.
За плечом женщины под светом фонаря, освещавшего пятачок земли рядом со светофором, он заметил маленькую фигурку, прижавшуюся к большой. Ребенок разглядывал его исподтишка, заметив, что на него смотрят, спрятал лицо, но Денис успел увидеть два ярко-синих глаза и курносый носик. Прямо на тротуаре, рядом с большой лужей, стояла спортивная сумка, набитая вещами. Все это он охватил одним взглядом. Снова посмотрел на женщину, которая уже выпрямилась и одной рукой прижала к себе малыша. Было видно, что она сочла очередную попытку уговорить водителя подвезти их неудачной, и теперь снова всматривалась вдаль, выглядывая новое средство передвижения. Денис принял решение мгновенно:
- Садитесь, мы вас подвезем.
- Денис, ты что?! – потрясенно воскликнула Лариса. – Разве так можно? А если это грабители?
- Тогда нам не повезет, - бросил он через плечо, и снова обратился к женщине, казалось, не расслышавшей его. Или же она просто не поверила своим ушам.
- Ну, что же вы? Залезайте в салон, мне не хочется стоять тут слишком долго.
Женщина неуверенно двинулась вперед, подхватив сумку и свободной рукой подталкивая ребенка. Наблюдая за ней, Денис решил, что она не слишком верила в то, что ее план остановить какую-либо машину увенчается успехом, и теперь, когда это случилось, внезапно растерялась.
Перегнувшись через спинку, Денис открыл заднюю дверцу и сделал приглашающий знак рукой.
- Ты сошел с ума, - громким шепотом заявила Лариса, - только дураки подсаживают всяких проходимцев. Даже если это не бандиты… Денис, они же мокрые и грязные! Весь салон перемажут.
Не ответив, он выразительно взглянул на девушку, поддержал карабкающегося на сиденье ребенка и, дождавшись, когда усядется женщина, попросил:
- Захлопните, пожалуйста, дверь плотнее.
Снова завел машину и негромко поинтересовался:
- Куда вас надо везти?
- Ох! – совсем тихо проговорила непрошенная пассажирка, - я даже не сказала… Район Сокола...
- Замечательно. Нам по дороге, - заметил Денис.
Машина снова помчалась по мокрому шоссе.
В салоне царила несколько напряженная тишина. Лариса недовольно косилась на Дениса, поминутно раздраженно оборачивалась назад. Заметив это, женщина утомленно сказала:
- Лиза, сядь, пожалуйста, не вертись, испачкаешь сиденье.
Раздававшееся шуршание тут же прекратилось, но в зеркало, куда Денис взглядывал время от времени, ему было видно, как девочка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении симпатичной шести- или семилетней куколкой, смирно уселась, положив ладошки на колени, но ее глаза с любопытством оглядывали все вокруг.
- Повернись, - так же тихо попросила женщина, и ребенок придвинулся к ней, позволяя матери вытереть себе лицо носовым платком.
- Там сзади, у стекла, плед. Набросьте на нее, - предложил он, притормаживая на повороте.
- Спасибо, - произнесла женщина, не отвергая предложенного, чего Денис втайне ожидал. Лариса сердито фыркнула, глядя искоса, как женщина, возраст и внешность которой по-прежнему оставался загадкой из-за наброшенного капюшона дождевика, достала плед и закутала в него девочку.
Остановившись у очередного светофора, Денис оглянулся, отметил, что пассажирка сидит, напряженно выпрямившись и продолжая придерживать одной рукой свою сумку.
- Проблемы?
- Небольшие, - ответила пассажирка, слабо улыбнувшись. Девочка, решив, видимо, что этот короткий разговор дает разрешение на дальнейшее общение, заявила:
- А у нас раньше была такая же машина, только…
- Лиза, замолчи, - устало одернула ее мать, снимая, наконец-то, капюшон и оказываясь молодой женщиной лет тридцати, бледной, с темными кругами под глазами, но довольно красивой. Тонкие черты, длинные ресницы, высокий лоб. И огромная усталость и напряжение в глазах.
- Спасибо вам огромное, что согласились подвезти, - медленно выговорила она, - мы долго там стояли, это правда. Просто некуда было больше идти, поздно, метро…
- Закрыто, - закончил Денис, - вы сильно рисковали, голосуя вот так, среди ночи, одна…
- Может, стоило подождать утра? – бросила холодно Лариса. – Тащиться с ребенком, садиться в чужую машину…
- У нас не было выбора, - сдержанно пояснила женщина, - нам пришлось … вот так, среди ночи.
И, чуть повернув голосу – так, чтобы Денис понял, что она рассказывает для него, заговорила, с видимым трудом подбирая слова:
- Иногда приходится делать то, чего не ожидаешь… Откладывать уход наутро было нельзя, столько всего было сказано ужасного, что… Я больше не могла там оставаться, поймите…
Загорелся зеленый свет, машина ровно ехала по дороге, дождь все не прекращался, и девочка с интересом наблюдала за каплями, скатывающимися по стеклу.
Ее мать, произнеся свою короткую речь, видно, истратила последние силы, которые поддерживали ее все это время – и, к тому же, напряжение, державшее ее в своей власти, сейчас отпустило. Вероятно, поэтому она устало откинулась все же на спинку сиденья и, опустив ресницы, молча смотрела на дочь. Через несколько минут Денис спросил, где конкретно она хотела бы выйти. Лишенным эмоций голосом женщина объяснила, а затем продолжала подсказывать, где, куда надо свернуть.
Завидев длинный многоэтажный дом, обращенный окнами к дороге, женщина попросила остановиться возле него. Сняла с дочери плед, аккуратно сложила его, убрала на место, открыла дверь, и, прежде чем выйти, спросила:
- Сколько я вам должна?
- Нисколько, - улыбнулся Денис, - вы уверены, что вас здесь примут?
- Да, конечно, - кивнула она, - спасибо вам большое. Вы нам так помогли…
Посмотрела на Ларису, обронила еще одно «спасибо» - та наклонила голову в ответ, - и выбралась из салона вместе с сумкой и девочкой.
Проследив в окно, как женщина, надвинув дочери капюшон на голову, взяла ее за руку, и медленно ступая, дошла до угла дома и скрылась за поворотом, Денис снова завел машину.
- Ну, и зачем все это? – спросила Лариса негромко.
- Что именно?
- Да вот это все, - она мотнула головой в сторону дома оставшегося позади дома, - эти игры в доброго самаритянина. Твое благородство не имеет предела. Вот уж не думала, что ты имеешь привычку подвозить прекрасных незнакомок.
- Это не привычка, - помедлив, ответил Денис, – просто захотелось помочь.
- Глупо.
- Может, ты и права…
На этом обсуждение маленького дорожного эпизода закончилось, но между ними двумя воцарилось молчание, назвать которое дружелюбным не осмелился бы никто.
Лариса была явно раздражена, и не думала этого скрывать. Она бросала на мужчину сердитые выразительные взгляды, нервными движениями принялась приводить в порядок прическу, с которой не случилось ровным счетом ничего.
Денис все это видел, и, в свою очередь, не собирался говорить и делать чего-либо, чтобы исправить испортившееся настроение спутницы.
Да, как правило, он не подсаживает к себе в машину голосующих на дороге. Но в этот раз отчего-то решил изменить своему правилу, и не видел в этом причину для ссоры. Однако если Ларисе было угодно дуться – ради Бога!

Настроение Ларисы не изменилось даже, когда они оказались дома. Когда Денис вышел из ванной, она уже лежала, свернувшись клубком, на своей огромной кровати, накрывшись чуть ли не с головой.
Улегшись рядом, Денис не обнял ее, как делал это обычно, не притянул к себе поближе, и Лариса, выждав какое-то время, повернулась к нему сама:
- Тебе захотелось меня позлить?
- Что? – удивился Денис. – С чего ты это взяла?
Лариса приподнялась на локтях, заглянула ему в глаза:
- Решил сделать приятное интересной женщине? Выручить бедняжку из затруднительного положения? Это очень красивый был жест, думаю, она оценила.
- Лара, - спокойно произнес Денис, сдерживаясь, - может, хватит нести чушь? Я даже не видел, молода она или старуха, не говоря уже о лице. Просто заметил ребенка рядом с ней, подумал, что они промокли, и решил подвезти. Если ты не помнишь – шел сильный дождь. И сейчас еще идет, между прочим…
- Ах, вот в чем все дело… Ребенок, - протянула задумчиво девушка, - а если бы она была без ребенка? Просто одинокая красотка, попавшая в трудную ситуацию? Тогда как?
- Может быть, хватит? Ларис, я не понимаю, почему этот случай так тебя разозлил? – Денис уже не скрывал раздражения. – Я уже сказал, что не видел ее лица, и что ужасного в том, что мне захотелось помочь? Я не развалился на части, машина не пострадала, нам с тобой было по пути…
- О чем ты узнал уже после того, как она забралась в салон, - ядовито заметила девушка, не думая менять тему, - а вдруг бы ей понадобилось, допустим, в Химки? Поехал бы туда?
- Все, хватит. Уже много времени, у меня завтра тяжелый день, я хотел бы поспать хоть немного.
Денис рывком поднялся, забрал подушку с простыней, и пошел к двери.
- Куда это ты?
- Я уже сказал – спать. Ты не даешь отдохнуть ни мне, ни себе.
- Спокойной ночи!
Девушка повернулась спиной к нему и улеглась.
- И тебе того же, - вежливо пожелал мужчина и вышел из комнаты.
Устроив себе постель в зале на диване, и устроившись на своем новом ложе, он прикрыл глаза. И тут же открыл. Откуда-то взявшееся возбуждение не давало лежать спокойно.
Вопреки своему недавнему заявлению, Денис еще долго не мог уснуть. Глядя, как за окном темная ночь сменяется рассветным туманом, он перебирал в памяти события прошедшего вечера, вспоминал смену эмоций на лице Ларисы – и отстранено оценивал свое отношение к случившемуся.
Пригласить женщину в свою машину было простым порывом. На самом деле, как он и сказал чуть раньше, решающим фактором стало присутствие ребенка, мокнущего под дождем. А еще – очевидная усталость женщины и дрожь, от которой ее трясло. Как он понял потом, дрожь была нервной реакцией на произошедшее, а не вызвана погодными явлениями, но очевидным был факт, что человек оказался в нелегкой ситуации.
Неизвестно, как бы он поступил, если бы уже не остановился на красный свет. Скорее всего, даже заметив женщину на обочине, не стал бы тормозить, а промчался бы мимо – его альтруизм имел свои пределы. Но уехать в данной ситуации просто не смог.
И реакция Ларисы на неожиданных пассажиров его крайне удивила. Да, возможно, он поступил неразумно, но, в конце концов – эта история никак не задела их лично. Они не потратили много времени, делая большой крюк, им было по дороге (Денис не стал обдумывать, как бы поступил в случае, если бы женщине оказалось нужно все в те же пресловутые Химки, но подозревал, что так же). Никаких неудобств Лариса от кратковременного соседства не испытала, но ее раздражение просто выплескивалось через край.
Может, это ревность? – подумалось ему. Недаром она все время упоминала о внешности женщины… Да нет, вряд ли… Она была недовольна еще до того момента, как оказалось, что молодая мать хороша собой.
Она брезгливо оглядывала ее и ребенка, возмущение было прямо-таки написано на ее лице…
Внезапно Денис подумал: а как, интересно, отреагировала бы Ирина? Эта мысль оказалась неожиданной, и прогнать ее, как предыдущие такие же, мужчина не сумел. Сдавшись, решил додумать до конца.

И тут же память услужливо подсунула картинку: Ирка ведет за руку ревущего малыша.
- Упал, - объяснила она скороговоркой мужу, ждущему ее у машины. Опустилась на корточки, принялась отряхивать штанишки, приглаживать растрепанные волосы, носовым платком вытирать испачканную песком мордашку. Услышав испуганный голос:
- Алеша!
Выпрямилась, продолжая держать маленькую ладошку в своей:
- Ну, не плачь, вон и мама твоя идет!
И объяснила подбежавшей молодой женщине:
- Не волнуйтесь, он с турника шлепнулся, я как раз мимо шла. Решила немного помочь…
Вспомнив до этого места, Денис улыбнулся. Частенько ему приходилось наблюдать подобные сцены. Упавший или потерявшийся ребенок, иногородний гражданин, заблудившийся в чужом городе, котенок, забравшийся на высокое дерево – Иришка оказывала помощь и тому, и другому, и третьему.
Расслабившись, Денис на время утратил контроль за своими чувствами, и память тут же этим коварно воспользовалась, начала подсовывать одно воспоминание за другим.
Ириша… Вот она, запыхавшись, бежит к нему по дорожке, а он сердито показывает на часы – они куда-то опаздывали.
- Прости, - выпаливает жена виновато, - не могла Танюшку прервать, у нее там с мужем нелады, ей выговориться было надо.
Другой случай: Денис возвращается с работы, а его встречает веселым лаем толстый забавный щенок.
- Дени, ты ведь не против? – утвердительно говорит жена. – Мамины соседи уехали на неделю, а его оставить не с кем.
- А твои родители? – рассмеялся Денис, глядя, как собачка пытается атаковать его ботинок.
- У папы аллергия на шерсть, - пояснила Ира, - это всего на шесть дней. А он такой смешной!...

Уснул Денис только под утро, сам не заметив, как сон сморил его. И снилась ему жена. Здоровая, веселая, любящая, озорная жена, его Иринка, из чьей жизни он ушел так решительно и бесповоротно.

* * *

Ирина, торопясь, почти бежала по улице. Навстречу ей шло множество народа, она огибала людей, с некоторыми сталкивалась, торопливо извинялась и бежала дальше. Отказавшись от услуг Николая, не желая терять время в пробках, добралась на метро - теперь она с удвоенным удовольстием пользовалась этим видом транспорта, который знаменовал ее внось обретенную свободу.
Ее ждала Алена, с которой она договорилась встретиться – не терпелось поделиться потрясающей новостью. Причем, новость эту следовало рассказать лично, не по телефону, чтобы увидеть выражение Алениного лица.
Зацепившись за край ступеньки на крылечке кафе, Ирина чуть не упала, сохранив равновесие только благодаря расторопности швейцара, поддержавшего ее за локоть.
Ойкнув, девушка поблагодарила парня, влетела в прохладный полутемный зал, после жаркой улицы казавшийся настоящим раем, и завертела головой, ища взглядом подругу.
- Эй! – замахала та ей рукой от столика у окна, - я тут!
- Привет! – выдохнула Ирина, падая на стул. – Ой, у меня такие новости!...
- Погоди, сейчас расскажешь, отдышись сперва, - предложила Алена, - возьми себе что-нибудь попить хотя бы…
- Да я не хочу… Хотя нет, хочу.. Ладно…
Заказав оказавшейся у столика официантке апельсиновый сок и фруктовое ассорти, она, наконец-то, смогла поведать свою потрясающую новость:
- Я буду работать!
В лицо ей полетели коричневые брызги – пепси-кола, которую Алена поглощая в немыслимых количествах, считая этот напиток единственно подходящим во всех случаях жизни, брызнула во все стороны, а девушка, поперхнувшись, раскашлялась.
Когда было проделано все, что полагается в таких случаях - вытерто салфеткой лицо, отпита мелкими глотками вода из стакана, тут же принесенная официанткой, а Ирина с чувством постучала подругу по спине, та, переведя дух, спросила чуть сипловатым голосом:
- Что ты сказала?!
- Я буду работать! – с торжеством повторила Ирина. – У меня столько новостей! Я позвала девчонок, моих старых подруг, нашла в старой записной книжке их телефоны, они не изменились за эти годы, представляешь?! И они так обрадовались мне, правда! И сегодня пришли все сразу, было так здорово, ты не представляешь! Мы так хорошо посидели, я им рассказала все, что случилось… Ну, почти все. А они мне – свои новости, у Танюшки родился мальчик, Андрейка, она мне фотографии принесла, такой хорошенький!
При этих словах Алена еще более внимательно взглянула в лицо подруги, но не увидела в нем тоски, непременно возникшей бы в такой ситуации раньше.
- Вот, а Катька-то наша в Лондоне живет, с ума сойти! Они, оказывается, как уехали два года назад, так и не возвращались, сперва в Америку поехали, а потом ее мужу предложили работу в Англии, и они переехали, и теперь там живут, у них дочка…
Почти час Алена слушала восторженные излияния подруги, не перебивая. Слушала и с каждым произнесенным словом мрачнела. Она узнала, что Лена недавно вышла замуж («ее муж, Олег, врач, она тоже фото принесла, свадебные, симпатичный очень!»), а вот Юлька так еще и не выбрала из своих кавалеров достойного ее, и продолжает пребывать в свободном состоянии.
- Я тебя с ними познакомлю, они такие замечательные, тебе понравятся!
Алена, чуть помедлив, кивнула.
Восторженно повествуя о сногсшибательных новостях, Ирина не заметила, что девушка вовсе не светится от счастья, слушая, какие изменения произошли в жизни ее давних подруг. Она не видела, как напряженно та выпрямилась, как сжались ее губы, не обращала внимания, что короткие реплики, произносимые в ответ на ее восклицания, сказаны сухо и очень сдержанно. Ирина была поглощена своим рассказом, и ей не терпелось излить душу. И еще – она просто не сомневалась, что Алена тоже будет довольна за нее.
А Алена, слушая этот неудержимый поток слов, с трудом разбираясь в путанице имен, которые обрушивала на нее Ирина, изо всех сил ругала себя, пыталась следить за своим лицом, но ничего не могла поделать: внутри нее бушевали совсем иные эмоции, нежели те, которые хотела вызвать своим рассказом Ира.
Алена просто ревновала. За эти месяцы она привыкла считать Иринку своей собственностью. Новой подружкой, к которой она относилась несколько покровительственно, несмотря на то, что была моложе. Она свыклась с мыслью, что у Иры нет подруги ближе, чем она, что именно ей молодая женщина поверяет свои страхи, делиться своими заботами, тревогами и радостями.
Алена совершенно упустила из виду одну важную вещь: что у Ирины может быть своя жизнь, в которой ей нет места, жизнь, где есть другие подружки, есть какие-то давние события, о которых она не имеет понятия.
Столкнуться лоб в лоб с реальностью оказалось нелегко.
И сейчас, слушая звонкий счастливый голос подруги, она пыталась делать вид, что разделяет ее радость, но чувствовала только какую-то непонятную обиду, досаду и еще - злость на себя. Неужели она такая эгоистка?! Как ей не стыдно, не может за девчонку порадоваться, ведь это и на самом деле так здорово: найти своих давних друзей, снова почувствовать себя частью их компании. Наверное, это так важно – после стольких лет оторванности от них снова оказаться в гуще событий!...
Все это правильно. И все-таки… И все-таки Алене было грустно.
Кто знает, вдруг эти невесть откуда взявшиеся подруги возьмут и уведут у нее Иринку? Она больше не больше будет бежать к ней, чтобы рассказать что-то о себе, не захочет спросить совета, узнать ее мнение.
У Алены было множество подруг, и еще больше приятельниц, девушка обладала общительным характером. Но Иринка среди всей этой веселой толпы стояла особняком. Другой такой подруги, которая бы во всем полагалась на нее, в чем-то даже зависела от ее суждений, у Алены не было, и вряд ли когда будет.
Поглощенная своим переживаниями и, вдобавок, измученная старанием не дать понять Ирине, какие эмоции ее терзают, девушка не заметила, как за их столиком воцарилась тишина.
Подняв голову, она увидела, что молодая женщина внимательно смотрит на нее с легким удивлением в темно-серых сейчас глазах.
- Не глаза, а островки тумана какие-то, – невольно вырвалось у нее, - ты чего молчишь? Я же слушаю.
- Правда? – качнула та головой. - Ты сейчас где-то в другом месте была. Ален, тебе что, неинтересно? Я думала…
- С ума сошла, да? – фыркнула Алена. – Интересно мне, интересно! Ну, чего там дальше-то? Познакомилась твоя Юля с каким-то дипломатом, и что?
- Все-таки, я глупая, - медленно проговорила Ирина, - морочу тебе голову. Ты же их не знаешь совсем, а я к тебе пристала! Я просто так хотела рассказать…
- Это просто замечательно, что хотела, - перебила ее Алена, - ты даже не представляешь, как замечательно! Ирка, это я дурища, а не ты. Еще какая дурища-то! Я сейчас вдруг приревновала тебя, прикинь?! Ну, не кретинка, а?
- К кому?!
- Да к этим твоим … Кате, Юле, кто там еще! Вот дурь, правда? Побоялась, что ты теперь будешь с ними только, а про меня забудешь.
Ирина во все глаза смотрела на девушку, которая в эти месяцы стала для нее самым важным человеком, практически вернула ее к жизни, во всяком случае, сделала для этого очень многое.
- Я думала, ты умная, - тихо сказала она, улыбаясь.
- Мало ли, чего ты там думала! – показала ей язык Алена. – я не обязана соответствовать твоим представлениям обо мне. Уж какая есть, такая и есть! Ну, все, я пришла в себя, все осознала и раскаялась. Можешь продолжать. Мне не послышалось, ты там про работу что-то такое сказала? Или у меня глюки?
- Ой, да нет же! – всполошилась Ира. – Никаких глюков!
И тут Алена услышала поистине новость дня. Да что там – дня. Недели! Месяца!
Оказалось, что в процессе общения со вновь обретенными подружками Ирина продемонстрировала им свои рисунки, которыми в последнее время занялась с еще большим энтузиазмом. И Юля, работавшая в издательстве, предложила ей попробовать себя на новом поприще – иллюстрировать книжки для детей.
- Она сказал, что сейчас работает с новым автором, которая пишет детские книги, и они сейчас как раз ищут художника, который бы сделал иллюстрации.
- Ты согласилась, я надеюсь? – подалась вперед Алена.
- Я согласилась с ней встретиться, с автором, в смысле. Мы завтра с ней встречаемся, а пока что мне Юля книжку сегодня привезла, распечатанный текст. Это такое чудо, Ален! Я уже почти всю прочитала, немного осталось. Знаешь, у меня сразу начали герои придумываться, я некоторых зарисовала даже, пока читала. Твоей маме понравилось. Ой, я блокнот дома забыла, хотела тебе показать.
- Ты мне завтра покажешь, я вечером зайду, - перебила Алена. – Ирка, ты должна согласиться. Это же такая удача! Ты бы сейчас себя видела, когда об этих рисунках говорила. У тебя даже глаза засияли еще сильнее, совсем серебристыми стали. Светятся собственным светом, честное слово, за нашим столиком светлее стало!
Ирина рассмеялась, а Алена принялась ей вторить. Отсмеявшись, она серьезно сказала:
- Ир, не будь глупой, соглашайся, поняла? Это как раз для тебя работа. Твоя Юля молодец, сразу видно профессионала, на лету схватывает.
- Да мне и самой хочется, - призналась Ирина тихонько, - мама говорит, надо сперва подумать, а папа и твоя мама – что надо соглашаться.
- Конечно надо, чего тут еще думать?
- Ну, мама беспокоится, что вдруг мне какие-то сроки назначат, а я не буду успевать, стану нервничать, и все начнется сначала, - совсем тихо пояснила Ирина.
Алена сердито тряхнула головой:
- Ир, ну, твою маму я могу понять, она за тебя переживает. Но ты ведь уже совсем поправилась. И что, будешь всю жизнь сидеть-бояться? Лишний вздох чтобы не сделать? Да? В конце концов, - она лукаво прищурилась, - ты не узнаешь, не попробовав. А сроки… Это, конечно, важно, но ведь можно, наверное, договориться? Твоя Юля в этом же разбирается, чего раньше времени в панику впадать?! Ты сперва с автором встреться, пообщаетесь, а там и до сроков дело дойдет…
- Ты самая замечательная, - сказала ей Ирина негромко, - у меня, как оказалось, есть хорошие подруги. Но ты – самая расчудесная. И я тебя люблю. Я тебе об этом уже, кажется, говорила?
- Говорите, девушка, продолжайте, - помахала рукой Алена, смеясь, - люблю слышать слова любви в свой адрес. Это повышает мою самооценку!
На их громкий смех оглянулись все немногочисленные в этот час посетители кафе. Увидев двух молоденьких девушек, самозабвенно хохочущих и вытирающих слезы, выступившие от смеха, люди с улыбкой переглядывались.

* * *

Лариса нервничала.
В последнее время у нее частенько появлялось ощущение, будто земля ускользает у нее из под ног. Бабушка бы сейчас поморщилась: банальщина.
Но что поделать, если именно эта банальность как нельзя лучше обрисовывает сложившуюся ситуацию.
После той злосчастной ночи, когда Денису приспичило подвезти ту дамочку с ребенком, в их отношениях появилось заметное напряжение.
Он стал задумчивым и рассеянным, все чаще уклонялся от ее объятий и поцелуев, и, хотя держал себя с ней неизменно вежливо и предупредительно, Лариса чувствовала, что мысленно он где-то далеко.
Когда она пыталась выяснить, что происходит, сетовала, что Денис стал каким-то чужим, он отмалчивался, или же, с трудом скрывая раздражение, бросал незначащую фразу вроде:
- Тебе показалось.
И уходил. А она оставалась перебирать в памяти те дни, когда у них все было так хорошо.
На работе он больше не заходил среди дня в ее кабинетик, как частенько делал прежде. Можно сказать, что у них вошло в привычку уединяться на несколько минут и, закрыв дверь на ключ, целоваться до головокружения.
- Я соскучился, - заявлял он, и Лариса от радости была на седьмом небе. Все оказалось так просто – потребовалось только влюбиться самой и дать ему понять это. И вот он уже не может без нее прожить и дня, ему не терпится оказаться с ней наедине.
На перешептывания коллег девушка не обращала внимания. Что они там понимают! Они просто завидуют – и все.
И вот оказалось, что завидовать - увы – нечему. В офисе Денис теперь держал себя с ней, как с самой обычной подчиненной, ровно-приветливо. Не было больше обменов взглядами, когда окружающие чувствовали себя лишними и спешили ретироваться. Исчезли обмены репликами, в которых под чисто деловым значением скрывался крайне личный подтекст.
Всего этого больше не было. Зато появилась сдержанность, даже холодность, правда, сменявшаяся иногда какими-то виноватыми нотками, подчас – предупредительностью. Денис внезапно предлагал поехать в ресторан, на вечеринку, на премьеру в театр, Лариса с радостью соглашалась, каждый раз надеясь, что эта поездка все изменит к лучшему, вернет их прежние отношения. Но ничего не менялось. После страстной ночи (вот что совсем не изменилось, так это страсть, которую мужчина питал к ней, и Лариса с радостью принимала доказательство, что он не совсем еще отдалился от нее) оказывалось, что все обстоит по-прежнему.
По большому счету, их теперь связывала только постель. Прежде Денису явно доставляло удовольствие разговаривать с ней обо всем, шутить, слушать, как она сыплет остротами, иной раз – недобрыми, но очень смешными. Он смеялся от души над ее комментариями по поводу гостей на той или иной вечерике, заметив однажды:
- Да, Ларочка, попасть тебе на язык – просто казнь египетская! К этому можно приговаривать, как к сроку заключения. Так припечатаешь – хоть стой, хоть падай!
Увы, это было раньше. Теперь ее чувство юмора больше не занимало мужчину. Более того, однажды, когда она попыталась пошутить в адрес какого-то клиента, Денис поморщился и заметил:
- Не стоит иронизировать надо всем буквально. Это уже граничит со злобностью и тебе не идет.

Она терялась, не понимая, что надо предпринять, чтобы удержать его. У нее было четкое ощущение, что нити, которые прежде связывали их, сейчас с треском рвутся. Пыталась найти причину, понять, с чего это началось, и не сумела. Не мог же он, в самом деле, так перемениться к ней после той дурацкой поездки! Ну да, она выразила недовольство. Так разве же она была не права? Сажать к себе в машину невесть кого – глупость несусветная! И еще более глупо – из-за этого разрушать такие замечательные отношения! Ведь им же было так хорошо вместе!
Дошло до того, что Лариса каждый день теперь ждала, что Денис, который стал все чаще задерживаться на работе, отправляя ее домой, придет и скажет своим красивым голосом, слушать который ей так нравилось:
- Все кончено. Я ухожу.
И пыталась придумать слова, которыми сможет заставить его передумать. Только как назло, нужные слова никак не находились, она дожидалась прихода Дениса взвинченная. Набрасывалась на него, не давая ему произнести и слова, с упреками, обвиняя в холодности и равнодушии, и, добившись, что он, пожав плечами, негромко скажет:
- Злость тебя не красит, - взвивалась, как ракета.
Кричала, что он намеренно доводит ее, что ему нравится видеть ее в таком состоянии. С ее уст слетали оскорбления - она отмечала это, как во сне, видя, как темнеет его лицо, как твердеют скулы, сознавая, что Денис с трудом сдерживается, чтобы не сорваться в ответ. И, когда он, хлопнув дверью, уходил из комнаты, приходила в себя и с ужасом вспоминала, что только что наговорила человеку, которого сейчас так любила и теряла – и не знала, как удержать.

Такое сумасшествие длилось долго. Однако Денис все не уходил, а каждый вечер неизменно возвращался к ей, хотя и бродил потом по комнатам как потерянный. Со временем он даже перестал реагировать на ее уколы, на обидные слова, которые нет-нет, да и вырывались у нее. И Лариса прекратила устраивать скандалы. Она убедила себя, что все еще будет хорошо. Он просто засомневался в ней, в себе. Но – раз не уходит, значит, что-то его здесь держит. И это что-то – именно она, не что иное.
Снова наступило затишье. Лариса больше не позволяла себе прежних выходок, боясь спугнуть это шаткое благополучие. Убедив себя, что Денис никуда не денется, что ему просто захотелось показать, что он – хозяин положения, она облегченно вздохнула и изо всех сил принялась снова делать все, чтобы любимому было хорошо с ней.
Она не видела – или отказывалась видеть, что его глаза потухли, что его больше не интересует даже любимая прежде работа. С интересом обсуждаемые ранее новые заказы теперь не вызывали ничего, кроме равнодушного пожатия плеч. Планерки в офисе стали скучными и натянутыми, исчезла непринужденность, та веселая неразбериха, которая так понравилась в первый день Алексею. Со своими сотрудниками Денис сейчас разговаривал отрывисто и сухо, не смеялся и не шутил с ними. На Алексея, попытавшегося поговорить с ним, рявкнул так, что задрожали стекла:
- Это не твое дело!
- Нет уж, приятель, прости, и мое тоже, - не согласился тот, - я к фирме имею непосредственное отношение, и если мой друг и компаньон на глазах разваливает бизнес, который сам же и создавал, я не могу молчать.
- Ну, не можешь – поговори, - вяло разрешил Денис. Недавняя вспышка гнева прошла, оставив только апатию и равнодушие.
- Дэн, хватит дурить! Ты посмотри, народ скоро разбежится кто куда. Люди не понимают, как с тобой разговаривать, ты на всех кидаешься, как волк. От нас скоро клиенты начнут уходить…
В разгар этой речи Денис поднялся и молча вышел из кабинета, оставив друга стоять посреди кабинета с открытым ртом.
Леночка, которую изменившийся вид обожаемого шефа ужасно расстраивал, пугливо покосилась на прошагавшего по коридору Дениса, даже не заметившего ее. И тут же из кабинета раздалось яростное ругательство и грохот. Девушка вжалась в стену и округлившимися глазами проводила вылетевшего следом за ее непосредственным начальником Алексея Васильевича, который с такой силой хлопнул дверью, что еще долго дрожали листья цветов, которые она расставила по всей приемной.

Все закончилось в один прекрасный день – именно тогда, когда Лариса уже совершенно перестала бояться, что Денис уйдет от нее.
Накануне, в пятницу, они спокойно обсуждали вероятность похода на концерт, Денис даже с проснувшимся интересом оглядел ее новое платье и одобрил его.
А вечером в субботу ему позвонили какие-то дальние родственники – Лариса и не знала о существовании таковых. Поговорив с ними по телефону, Денис помрачнел, и, пообещав приехать, положил трубку.
Не глядя на Ларису, застывшую посреди комнаты с платьем в руках, он вышел на кухню, выпил воды и, вернувшись, тихо сказал:
- Лар, я не смогу поехать. Моя тетя заболела, надо к ним съездить.
- Какая тетя? – удивилась она. – У тебя есть тетя? Первый раз слышу.
- Есть, - нетерпеливо подтвердил он, - и я сейчас поеду к ним, там что-то серьезное. Мне жаль, что так получилось с концертом. Поезжай без меня.
- Да что за глупости, - начала злиться она, - куда ты сейчас сорвешься?! Где живут эти твои родственники?
- В Бирюлево, - рассеяно ответил он, роясь в карманах.
- И куда ты сейчас помчишься на ночь глядя? Ты же не медик, в конце концов! От твоего приезда ей легче не станет. Пусть вызовут врача. Ну, Денис, ну правда, поедем вместе, а? – она подошла, обняла его, как раньше, потерлась лбом о плечо, заглянула в глаза, сейчас ставшие снова совсем чужими.
Отстранив девушку, он внимательно вгляделся в ее лицо:
- Ты ведь сейчас серьезно говоришь, да? Ну, да, конечно, серьезно, - кивнул он сам себе, - чему я удивляюсь?
И бросив:
- Я поеду в Бирюлево, а ты можешь идти на концерт, делай как знаешь, - вышел из квартиры.
Прокричав ему вслед:
- Разумеется, пойду! И не одна!
Лариса со злостью швырнула платье на диван и закурила. Да что же это такое! Только что-то стало налаживаться – и взялась откуда-то тетка из Бирюлево! Какой смысл кидаться, разве он сможет чем-то помочь! Если нужны лекарства, можно ведь послать водителя! Возмущению ее не было предела.
Конечно, она поехала на концерт, пригласив своего бывшего бой-френда, теперь ставшего просто приятелем, провела веселый вечер и в приподнятом настроении вернулась домой.
Дениса еще не было.
Приятное возбуждение тут же исчезло, спать она легла доведенная до предела.
Денис не вернулся и утром.
Появился он только в офисе к обеду, прошагал мимо ее кабинета к себе, а когда она захотела войти, передал через Леночку, что занят.
Девушка сообщила это, не глядя ей в глаза, и Лариса, не обратив внимания на сочувственный тон, прошла к себе, продумывая, как ей вести себя дальше.
Ни один план ей не пригодился. Ибо девушка так и не смогла подготовиться к тому, что Денис, едва придя к ней вечером, скажет негромко не терпящим возражений тоном:
- Между нами все кончено, Лара. Я пришел за своим вещами.

Лариса не поверила своим ушам. Не может этого быть. Как же так?! Сейчас, когда у них все стало налаживаться, эта так некстати заболевшая тетка все испортила?!
Она попыталась было обратить все в шутку, но быстро замолчала. Решительность, с которой мужчина собирал свои вещи, непреклонность, поселившаяся в его глазах, остановили девушку. Усевшись в кресло, она внешне спокойная, - только злой огонек в глазах выдавал ее истинные эмоции, она наблюдала за этими сборами.
И, лишь когда он застегнул молнию на сумке и выпрямился, подчеркнуто спокойно спросила:
- Ты хорошо подумал?
- Более чем, - не оборачиваясь, ответил он.
- И куда же ты пойдешь? Тетя из Бирюлево подыскала новую красотку? – уже договаривая фразу, она поняла ее ненужность, но было поздно.
Выпрямившись, Денис окинул ее внимательным взглядом:
- Ты бываешь разной. Такой как сейчас, ты не можешь нравиться, имей это в виду.
Легко поднял сумку, прошел к двери, оглянулся:
- У нас были хорошие моменты. Хотелось бы помнить их, а не… что-то другое. Ты красивая, Лара. Красивая и умная. Только доброты в тебе почти нет. А без нее все теряет смысл… Ты…постарайся стать счастливой … без меня.
- Стану, не сомневайся, - бросила Лариса, - назло тебе стану!
- Пусть хотя бы назло, - кивнул Денис. Помолчал, открыл дверь, оглянулся, словно желая запомнить саму комнату и ее, стоящую, выпрямившись, посредине. И ушел.


* * *

Когда на следующее утро Лариса подъехала к зданию, где размещалась «Богема», маленькие изящные часики на ее руки извещали, что уже начало одиннадцатого, иными словами, рабочий день давно начался. Но этот факт девушку не волновал даже в самой малой степени. Ей вообще было все равно. На душе было крайне погано, хотелось сразу утопиться, отравиться, и расстрелять из автомата одной очередью всех, кто встретится на пути.
Заснуть ночью не удалось ни на секунду. Глаза упорно отказывались закрываться, хотя к рассвету у нее было стойкое ощущение, будто в них насыпали песку.
Да и какой же может быть сон, когда слезы сменяются озлобленностью, вселенская тоска – ненавистью, а жалость к себе – желанием немедленно разыскать телефонную трубку, набрать номер дорогой супруги Дениса Анатольевича и наговорить ей гадостей, да побольше. Если ей так плохо, почему эта маленькая дрянь должна радоваться жизни?
Сейчас Лариса уже не помнила, вернее, оказывалась помнить ту незначительную деталь, что именно она увела у Ирины мужа, заставила страдать. Она предпочитала вовсе не думать об этом факте. Просто ей было больно, а Ирина казалась самым подходящим объектом, которому можно причинить боль в ответ, ибо сам Денис ушел в неизвестном направлении, и, по крайней мере, до утра недоступен. А сделать какую-нибудь гадость хотелось именно сейчас.
Но искать телефон не было сил, более того, их не было даже на совершение той самой гадости, о которой смутно мечталось.
Хотелось только одного: зарыться с головой под простыню, и чтобы кто-то погладил по голове, сказал что-то на тему «все будет хорошо» - чушь несусветная, но хотелось именно этого. Ее никто никогда не утешал, разве что мама в далеком детстве, когда Лариса еще позволяла матери как-то влиять на свою жизнь. А потом главным, самым важным человеком для нее стала Римма, а уж та утешать, ласкать, и вообще – «распускать нюни,» как она называла любое проявление эмоций, совершенно не умела.
И вот сейчас Ларисе смертельно захотелось, чтобы рядом оказался кто-то, кто бы смог ее обнять, прижать к себе, назвать «маленькой хорошей девочкой».
Денис не скупился на ласковые словечки… Денис…
Лариса захлебнулась от противоречивых чувств при одном только воспоминании о нем. Как он смел уйти?! Что он возомнил о себе? Да знает ли он, какие мужчины ее добивались? Каким людям она отказывала?! А ему, этому неблагодарному, не ценящему своего счастья красавчику, она досталась по доброй воле, мало того – она его полюбила, идиотка! Вот уж, право, глупость несусветная. Никогда не позволяла себе тратить эмоции на подобную ерунду, не давала себе расслабиться, и вот – нате вам. Один раз открыла душу – а туда с радостью наплевали.
«Будь счастлива без меня…»
Лариса буквально зарычала от ненависти. Да уж, она будет счастлива, непременно будет. Она будет счастливой, успешной, богатой, ее будут носить на руках, а Денис так и проведет лучшие годы со своей увечной красавицей, блаженной идиоткой. Или, если у него все-таки хватит ума развестись с ней, начнет крутить романы с дурочками вроде своей секретарши.
Доброты в ней мало, видите ли! Да кому она нужна, эта доброта? Если ты добр, тебя тут же пинают те, кто злее. И кто тогда оказывается прав? Добрые? Или сильные?
Ничего, мы еще посмотрим, кто выиграет. Она завтра же найдет себе десяток богатых, уверенных в себе «хозяев жизни», и непременно покорит одного из них настолько, что он тут же женится на ней.
И хватит разводить сырость. Давно нужно было перестать искать какого-то там необыкновенного принца, а принимать одно из тех предложений, что делались ей прежде – сейчас бы не ревела тут, содрогаясь от бессильной злости.
Ладно. Завтра она возьмет себя в руки и пошлет подальше своего любезного шефа – и его компаньона заодно. Больше никто не посмеет ухмыляться ей в лицо и мерить оценивающим взглядом, презрительно прищуривать глаза. Вот уж действительно – два сапога пара. Сам мерзавец – и дружка себе нашел подстать!
Лариса не могла успокоиться до утра. Строила планы мести, снова и снова прокручивала в памяти сцену накануне, пыталась понять, в чем была ее ошибка, плакала злыми слезами. Поднявшись с постели после звонка будильника, прошла в ванную и там в ужасе уставилась на свое отражение.
Опухшие глаза, под ними – мешки, лицо красное и зареванное. Бизнес-леди, одним словом, во всей красе.
На то, чтобы привести себя в порядок, потребовалось довольно много времени. Когда она вышла из ванной, часы показывали половину десятого, но Ларисе было на это наплевать.
Главным было появиться на фирме во всеоружии, чтобы никто даже не посмел заподозрить, что у нее что-то не ладится. Нет, дорогие мои, не дождетесь! Как это говорилось в какой-то книжке или фильме? «Сдохни, но держи фасон!» Очень правильные слова.

Выруливая на офисную стоянку, Лариса сквозь зубы напевала песенку: «А нам все равно…». Она была готова к бою – и горе каждому, кто посмеет ей сказать, что она опоздала.
Первым, на кого наткнулась девушка, войдя в вестибюль, был именно тот человек, видеть которого сегодня она хотела меньше всего. Алексей спускался с лестницы прямо ей навстречу. Завидев ее, остановился, демонстративно поглядел на часы, окинул девушку насмешливым взглядом:
- Ох, и долгая это работа, видимо – перышки чистить! Да, Лариса Дмитриевна?
- Именно, Алексей Васильевич, - сладко пропела она в ответ, - вам не понять, у вас-то перышек нет.
- Это точно, - не остался в долгу тот, – зато я на работу вовремя приезжаю. Ну, да вам-то ведь закон не писан, вы у нас на привилегированном положении.
- Да пошел ты! – сорвалась она, и, промчавшись мимо, оттолкнула молодого человека, так, что он ухватился за перила.
Покачав головой, Алексей поглядел Ларисе вслед и присвистнул.
- Забавные дела творятся в Датском королевстве, - подумал он, - девица прямо рвет и мечет. Дела у наших голубков, судя по всему, хуже некуда, иначе и Денис-то Анатольевич не стал бы на людей кидаться.
На секунду Алексей замедлил было шаг, решив побывать в «Офисе.com» позднее, а сперва поговорить с Денисом – может, ему надо выговориться? Хоть и разладились отношения, а все ж таки они по-прежнему друзья…
Но, сделав шаг к назад лестнице, передумал. Его ждал важный клиент, и заставлять его ждать еще дольше было просто неразумно.
Решив, что беседу можно отложить и на вечер, тем более, что вряд ли она обещает быть мирной, он направился к выходу.

В офисе ей было тяжело. Дениса на месте не оказалось, видеть коллег было не под силу. Каждый хотел поинтересоваться причиной ее опоздания, а Мишка разрешил себе гадкий намек на тему: хочешь иметь право свободного хождения, заводи неформальные отношения с начальством – и тебе будет все можно.
Когда чуть раньше она позволила себе сорваться в ответ на подобное высказывание Алексея, это было просто похоже на их обычную словесную дуэль.
На Мишку же она рявкнула, да так, что случившийся рядом Роман даже крякнул от неожиданности.
Она разъяренно повернулась к нему, но, против ожидания, парень внезапно заботливо спросил:
- Ларис, у тебя все нормально? Может, случилось что?
Лариса от неожиданности растерялась. Она в последнее время привыкла обороняться, нападать, отношения с сотрудниками были испорчены вконец. Услышав же слова участия, она в первую секунду не знала, как реагировать.
В этот момент сзади послышались шаги, и голос бухгалтерши негромко, но твердо произнес:
- Лариса, как хорошо, что вы пришли. Мне нужно с вами кое-что обсудить.
И, взяв не успевшую собраться с мыслями девушку под руку, увела ее в свой кабинет.
Лариса пришла в себя уже по дороге. Не отдергивая руки, она позволила женщине ввести себя в маленькую комнатку, внутренне готовая к душеспасительной беседе и предвкушающая, как после ее ответов у бухгалтерши от возмущения засверкают глаза.
Но та, усадив ее на стульчик, села рядом и тихо сказала:
- Лариса, если вам нужен какой-то совет или помощь, можете рассчитывать на меня.
Взглянула на оторопевшую девушку, и добавила:
- Вы почему-то уверены, что все тут вам желают только плохого. Но это совсем не так, поверьте. А на Мишку не обращайте внимания, он не со зла, просто характер такой… дурной.
- Спасибо, Ольга Владимировна, - выдавила Лариса, - я… мне пора. Идти надо…
Она неловко поднялась и вылетела в коридор.
У нее что, такой несчастный вид? Стоило тратить два часа на приведение лица в порядок, чтобы выслушивать эти… любезности. Непременно придет посоветоваться она, а как же! Только вот, бедную Ольгу Владимировну придется после этого отпаивать коньяком.
Лариса пробыла на фирме весь день. Демонстративно часто появлялась в коридоре, громко разговаривала по мобильному, смеялась, решала какие-то вопросы, назначала встречи – и прислушивалась, не скажут ли чего-нибудь о Денисе. Спрашивать самой казалось унизительным.
В конце концов, Леночка обмолвилась, что начальник был на работе с самого утра, а она так вообще думает, что он здесь ночевал. Выглядел измученным, заперся в кабинете, а недавно уехал куда-то, сказал, до вечера его не ждать. В глазах девушки было неприкрытое жгучее любопытство, но Лариса, не став тратить более время, развернулась, и, зайдя к себе, схватила сумку и покинула свое рабочее место.
Она не могла там больше находиться. Было душно, казалось, что в коридорах и кабинетах, несмотря на наличие кондиционеров, нечем дышать.
И настоятельно требовалось обдумать слова секретарши.


Бездумно колеся по Москве, сворачивая то в один проулок, то в другой, Лариса размышляла над услышанным, и настроение у нее портилось еще больше, хотя, казалось, это невозможно.
Он ночевал на работе… Значит, он, на самом деле, не поехал к жене, не вернулся к ней. Он просто ушел от нее… Думать об этом было невыносимо.
Денис настолько ужасно чувствовал себя с ней, что ушел в никуда. Даже к дружку своему не поехал, спал на работе.
Она что, вызывает у него такое отвращение, что от нее надо бросаться уходить среди ночи?
Внезапно у девушки задрожали руки, да так сильно, что она с трудом удерживала руль.
Кое-как припарковавшись, она вышла из машины, чуть не забыв запереть ее, и пошла куда-то, бездумно глядя вперед.
Ненависть, которую она испытывала ночью ко всем – Денису, Ирине, Алексею, сменилась полной растерянностью.
Ну, почему, почему он так поступил? Неужели с ней так ужасно? Она ведь не такая уж плохая… С ней весело… Денис сам говорил, что ему нравятся ее шутки. Лариса ухватилась за это воспоминание – как Денис смеется до слез над каким-то ее остроумным замечанием. Правда, потом ее остроты перестали его забавлять. И он стал часто повторять, что она злая, недобрая… Раньше ему это не мешало. Ведь ушел же он от своей ненаглядной женушки с ангельским характером – к ней, злой, ужасной? А потом что же… совесть замучила? Или она просто ему надоела? КАк такое могло случиться, что она, Лариса, стала ему не нужна?
Никогда, ни разу в жизни она не испытывала такую боль... Не случалось переживать такое отчаяние, чувствовать тупую безнадежность, и попросту ощущать свое сердце. Оно ныло и болело, чем дальше, тем сильнее. Совершенная непривычность поглотивших ее чувств сбивала с толку. Как правило, если ей случалось раньше загрустить по тому или иному поводу, она очень быстро приходила в себя, ощущение уверенности в собственных силах не давало падать духом. А сейчас... сейчас Лариса абсолютно не понимала, как ей жить дальше, что делать. Беспрецедентность ситуации словно выбила ее из привычной колеи.

И впервые за всю свою жизнь Ларису охватило сомнение в правильности совершенного по отношению к Денису - и Ирине. Она так стремилась, так жаждала его заполучить - любым путем, независимо от того, будет ли плохо от ее поступка кому-то еще - как она вела себя всегда, - что попросту не принимала в расчет ничьих желаний. Раньше такое поведение представлялось ей вполне естественным. Она же не виновата, что другие люди не умеют добиваться своего, в конце концов!
Внушенная Риммой мысль о необходимости состояться в качестве жены успешного человека - и таким образом, состояться самой - вела ее по жизни, как маяк. И количество разбитых по пути к успеху сердец, переживания тех, кто не обладал таким цепким, поистине хищным нравом, ее не волновали ни в коей мере. Каждый в этой жизни за себя.

Эту истину Лариса исповедовала всю сознательную жизнь.
И вдруг сейчас, медленно идя "в никуда" по аллее сквера, параллельно дороге, она подумала:
А права ли была, что вообще решила завоевывать этого человека? Не подумала о том, какую боль причинит тем самым его жене, разрушая их вполне счастливую семью.
Перед внутренним взором девушки возникла Ирина - трогательная, ужасно милая, доверчивая девочка, так нуждающаяся в своем обожаемом муже. Если бы еще они не были знакомы! Было бы легче - не преследовало бы воспоминание о радости, вспыхиваюшей в серых глазах, обращенных к ней, играющей роль новой подруги.
Все эти месяцы Лариса так старательно отгоняла мысли об Ирине, что это стало ее привычкой. Сейчас же она внезапно ощутила боль этой девочки как свою - она накрыла ее плотным покрывалом, лишила дыхания, заставила хватать губами воздух.
Как это ужасно: осознать, что тот, кто являлся смыслом твоей жизни, бросил тебя, ушел. Оставил тебя совсем одну, и ты не представляешь, как существовать дальше...
Мысли спутались. перемешались. Лариса уже не понимала, где ее собственные переживания, а где - те, что, по ее мнению, должна была испытывать Ирина.
И тут в ее голову закралась мысль, которая в прошлой удачной, блестящей жизни, где никто не смел ее бросать и заставлять ощущать себя ненужной, была абсолютно невозможна: а что, если ее нынешние страдания - это расплата? И сейчас ей так плохо именно за все зло, причиненное Ирине?
Сделанный вывод поразил, но и, вместе с тем, не показался чушью. За все приходится платить. Прежде за ее прихоти платили другие. А сейчас за все платит она сама... И, хоть это и совершенно непереносимо, но, по всей вероятности, единственно верно.
Осознав, о чем она думает, Лариса даже нервно рассмеялась и встряхнула головой. Римма бы решила, что она сошла с ума. Может, и правда, сошла. Это было бы просто замечательно...

Визг тормозов, тоненькое взлаивание, тотчас сменившиеся поскуливанием, отчаянный мат…
Печальные размышления девушки прервались, резко обернувшись, она увидела уносящуюся вдаль синюю «Тойоту», а у своих ног, на мостовой – маленького рыжего щенка, дворняжку, которая на свою беду решила перебежать дорогу…
Кинувшись вперед, она наклонилась, осторожно взяла на руки крохотное существо... Щенок едва дышал, рыжая шерстка была испачкана кровью...
Растерянно оглянувшись, не понимая, что ей делать сейчас с этим созданием, Лариса хотела позвать кого-то на помощь, но... Как ни странно, никто не заметил маленькое происшествие, жертвой которого стала дворняжка. Никто не толпился рядом, ругая ездивших Бог знает как водителей, не выяснял, запомнили ли свидетели номера машины. Люди так же торопливо шли, поглощенные своими заботами, никому не было дела до случившегося, только маленький мальчик округлившимися от ужаса глазами уставился на рыжий комочек в руках девушки, переводя взгляд с нее на темно-вишневое пятно, кляксой размазанное по мостовой. К ребенку подбежала женщина, схватила его за руку и, бросив сердитый взгляд на на девушку, словно это она была виновницей происшедшего, поспешно увела мальчика прочь.
Почувствовав, как судороги сотрясают маленькое тельце, Лариса опустила взгляд и увидела, что глазки щенка заволокла мутная пелена. Он умер у нее на руках, а она даже ничего не смогла сделать!
Увидев поблизости скамейку, Лариса медленно подошла, опустилась на нее, неловко подвернув ногу. Она, словно в забытьи, видела, как мимо продолжают мчаться машины, до нее доносились чьи-то голоса - но неразборчиво, как сквозь толщу воды. В ушах девушки стоял какой-то странный ровный шум, и само сознание отстраненно фиксировало происходящее, словно записывало его на пленку, не давая реагировать со всей полнотой, будто оберегая ее от лишних потрясений.
Какой-то мужчина подошел к ней, с сочувствием поглядел на собачку и что-то сказал - она не расслышала ни слова. Мужчина повторил фразу несколько раз, не дождался ответной реакции и, пожав плечами, отошел, оглянувшись на нее. Она не знала, сколько времени продолжала сидеть на скамейке, прижимая к себе еще теплое тельце. Липкая от крови шерстка царапала руки, но девушка не решалась положить малыша на землю или куда-то еще. Казалось невозможным, что вот сейчас она поднимется и просто опустит собачку под дерево, и пойдет дальше, будет жить своей жизнью… Лариса так и сидела, продолжая машинально поглаживать щенка. Казалось, эта, уже ненужная собачке ласка нужна ей самой....

Такой и обнаружил ее Алексей, увидевший девушку из машины. Свернув к обочине, он резко притормозил, несколько секунд всматривался в фигуру сидящей на скамье девушки, не веря своим глазам. Боль, отчаяние, растерянность, написанные на ее красивом лице, так сильно отличались от присущего ему выражения бесконечной уверенности в себе, что он даже моргнул пару раз, сомневаясь, действительно ли это Лариса сидит здесь с видом потерянной сиротки. Подошел, одним взглядом охватил всю картинку, понял, что щенок уже мертв, и тихо присвистнул. Посмотрел сверху вниз на склоненную голову девушки:
- Ты... давно так сидишь?
Лариса не ответила, у него вообще сложилось ощущение, что девушка его не слышит.
Вздохнув, он наклонился, осторожно вынул из рук Ларисы щенка, отвечая на немой вопрос, застывший в поднятых к ему глазах, негромко произнес:
- Надо похоронить.

Отнесся собачку под ближайшее деревце на аллейке, Алексей каким-то обломком толстой ветки вырыл неглубокую ямку, уложил туда щенка и засыпал землей.
Поднялся, отряхивая руки, оглянулся на Ларису. Та продолжала сидеть в той же позе, с застывшим взглядом.
- Лариса, - позвал он негромко.
Девушка подняла глаза, но продолжала молчать. Вздохнув, вернулся к ней, взял за плечи, бережно приподнял, поставил на ноги. Казалось, она сама не в состоянии решить, двигаться ли ей и как именно?
- Надо ехать, Ларис, - позвал Алексей, - уже поздно. Давай, я отвезу тебя домой. Ты на машине?
Та рассеянно кивнула.
Он усадил ее в свой автомобиль, решив, что утром сам заберет ее машину, вряд ли она вспомнит, где его оставила, и спросил, куда ехать. Ответа не дождался, поглядел на девушку, увидел ее по-прежнему невидящий взгляд, покачал головой и медленно поехал по дороге...

О том, что произошло между Ларисой и Денисом накануне, Алексей сейчас уже знал. Приехав ближе к вечеру в «Богему», он застал там только своего компаньона и его верную секретаршу. Узнав, что Денис Анатольевич недавно вернулся, отменил совещание, провел короткую планерку для начальников отделов, говорил тихо и выглядел просто больным, он только вздохнул. Своей властью отпустил домой Леночку и зашел в кабинет друга.
Против обыкновения, на этот раз Денис скрывать от него свои проблемы не стал. Более того, неловко извинившись за «недавнюю дурь», стиснул его ладонь и сказал:
- Ну что, мир?
- Черт с тобой, - хмыкнул Алексей, - мир, конечно. Дураков на свете много, а такой друг у меня один, хотя и придурок он, каких свет не видел!
В ответ получил улыбку краешком губ - тень прежней открытой улыбки уверенного в себе человека, знающего, как ему жить на этом свете, и чертыхнулся про себя.
А потом он больше часа слушал исповедь. Соглашался, возражал, наливал выпить – им обоим не повредило.
А под конец заметил:
- Я в принципе, не удивлен, знаешь. Я тебе больше скажу – тут, в «Богеме», все уверены были, что это случится – рано или поздно.
И, заметив, как потемнели глаза Дэна, предупреждающе выставил ладони:
- Не бесись, все тут свободные люди, имеют право на информацию. И на свою долю сплетен. Что поделаешь, любят они тебя, идиота, переживают. И за Ирочку, между прочим, тоже.
- Я понимаю, - тихо произнес тот.
После паузы Алексей неловко спросил:
- Скажи-ка, а с Ларисой… ты точно насовсем…?
- Точно. Алекс, не надо ничего говорить, - попросил он, - я и сам знаю, что я свинья. Ты мне ничего нового не скажешь, поверь. Но я тоскую без Ирины. Я люблю ее, и не смейся, а то в морду дам.
- И не думаю, - спокойно заметил Алексей, - я знаю, что ты ее любишь. Это ты сам объективность утратил – в центре событий был ведь. А мне со стороны лучше видно. Увлекся, ушел, оборвал все концы. А потом пожалел, да поздно, да?
- Умный у меня друг, - криво улыбнулся Денис.
Помолчав, добавил:
- Я так скучаю по ней. Но ехать туда нельзя. Я ведь был там… недавно. Нина Андреевна дома была одна, так она даже со мной говорить не захотела. Сказала только, что не может мне запретить там бывать – это мой дом. Но за Ирину по-прежнему отвечает, хотя та, видимо, вскоре перестанет нуждаться в ее услугах, тут я кое-что не понял… Почему «перестанет»? Родители кого-то другого наймут? Говорить о ней отказалась, сказала лишь, что Ира хорошо себя чувствует, и что мне лучше уйти, пока она не вернулась, чтоб ее лишний раз не волновать
- И ты ушел?
- Ушел. Ей, ведь, на самом деле, нельзя волноваться... Ну, и продолжал все это..., - он ткнул рукой направо, очевидно указывая в сторону кабинета Ларисы, - пока не понял, что так дальше нельзя. Хватит выставлять себя еще большим кретином. И ушел от Ларисы тоже... Ей плохо сейчас, наверное, но я так больше не могу. Зато теперь совершенно свободен. Как... как дятел.
- Дятел ты и есть!
В Алексея полетел карандаш.
Ловко поймав его, он с облегчением увидел, что в глазах Дэна появился прежний огонек.
Денис покосился на друга:
- Она ведь нравится тебе? И давно?
- Ты, приятель со своими делами разберись, - посоветовал Алекс беззлобно, - а я свои сам улажу.
- Договорились, - улыбнулся Денис скупо.
Сел за стол, откинулся на спинку кресла, вытянул ноги, прикрыл глаза, потянулся, заложив руки за голову.
Открыл один глаз:
- Между прочим, Лариса давно уехала, Леночка сказала.
- Тогда и я поеду, пожалуй, - поднялся Алексей.
Денис, снова прикрыв глаза, помахал рукой:
- Иди-иди.
- А ты?
- Я тут побуду. Иди, говорю.

Алексей ушел. А его друг остался в своем кабинете, терзая себя вопросом: если сейчас все-таки поедет к своему бывшему дому, встретит там Ирину и спросит, примет ли она его обратно, что услышит в ответ? И стоит ли тревожить ее покой? Еще, не дай Бог, по его вине случится какой-нибудь приступ… Нет уж, хватит, он и так принес ей немало неприятностей, довольно девочка перенесла по его вине. Она, наверное, уже давно успокоилась, живет своей жизнью, не стоит ее будоражить понапрасну. А тот факт, что у него сейчас так пусто на душе - только его собственные проблемы. Чего добивался - то, в общем, и имеет.
Итак, решение было принято. Только вот выполнять его было тяжело. И, несмотря на все решения, тоскливо сжималось сердце.

* * *

Лариса пришла в себя довольно быстро. Минут через пять она, тряхнув головой, поглядела в окно, бесцветным голосом назвала свой адрес, и, покосившись в сторону своего водителя, спросила:
- Решил побыть добрым мальчиком?
Она хотела, чтобы это прозвучало язвительно, но голос дрогнул, и впечатление оказалось испорчено.
- Для разнообразия неплохо имидж сменить, - хмыкнул Алексей, про себя подумав, что его сегодняшний день, и вправду, сильно напоминает прием у врача-психоаналитика.
- Хочешь об этом поговорить? - произнес он негромко.
- О чем?
- Да это я так... Там, в бардачке, салфетки влажные есть.
- Зачем?
- Руки протереть. Не хочешь?
Вяло осмотрев ладони, Лариса увидела, что их покрывают коричневые потеки, и блузка усеяна такими же пятнами. Но, против ожидания, эта картина не вызвала у нее отвращения. Напротив, сердце наполнилось жалостью к несчастному зверьку... Он умер у нее на руках. Она еще ощущала вес маленького тельца...
Глаза девушки наполнились слезами, она тихо всхлипнула.
- В бардачке, - напомнил Алексей, не поворачивая головы.
Промокнув глаза - и впервые в своей взрослой жизни не думая о том, что может размазаться тушь, - она протерла той же салфеткой руки, прерывисто вздохнула и выбросила смятый бумажный комочек в окно.
Дальнейший путь они проделали в полном молчании, которое изредка нарушали прерывистые глубокие вздохи. Слушая эти звуки, молодой человек искоса молча поглядывал на свою спутницу. Ему не верилось, что эта расстроенная барышня с опухшими от слез глазами, потерянная и удрученная - казалось бы, хорошо ему знакомая Лариса. Когда девушка, в очередной раз вздохнув, отвернулась к окну и прикрыла ладонью лицо, Алексей сочувственно дотронулся ладонью до ее плеча, в следующую секунду подумав, что сделал это зря - наверняка его попытка утешить будет слету отвергнута.
Но девушка только приподняла слегка плечо - и тут же опустила, позволяя утешать себя и дальше.

Подвезя Ларису к дому, Алексей поднялся с ней на этаж, полминуты понаблюдал за безуспешными попытками открыть дверь, отобрал ключи и сам отпер замок.
Лариса приняла его помощь без возражений. Оглушенная происшедшим за день - а последние события, казалось, и вовсе лишили девушку сил, - она, казалось, не совсем осознает, что делает в ее доме этот человек, но в целом его присутствие не вызывало у нее протеста.
Поглядев на бесцельно расхаживающую по комнатам девушку - она не могла усидеть на месте, а нервно перемещалась из угла в угол, брала в руки какие-то предметы, тут же ставила их куда попало, отсутствующим взглядом окидывая Алексея, если он попадал в поле ее зрения, - он принялся методично обыскивать квартиру.
Довольно быстро найдя то, что искал, молодой человек налил в стакан немного коньяку и, подойдя к Ларисе, которая в этот момент напряженно вглядывалась в окно, за которым стремительно темнело, всунул стаканчик ей в ладонь. Та молча сделала глоток, взглянула на молодого человека, отпила еще немного и, растерянно помотрела на Алексея. У него сложилось ощущение, что девушка только сейчас осознала, что в квартире, кроме нее, есть кто-то еще. Взяв ее под руку - она не отстранилась, - он подвел Ларису к дивану. Та послушно опустилась на мягкое сиденье, но не откинулась на спинку, а продолжала сидеть на краю, выпрямившись и разглядывая темно-коричневую жидкость в стаканчике, который держала в обеих ладонях.
- Может, выпьешь? - предложил он мягко, усаживаясь рядом.
- А? - вскинула голову, внимательно поглядела на мужчину, снова перевела взгляд на коньяк.

Внезапно у Алексея возникло ощущение дежа-вю. Ему показалось, что Лариса в эту минуту как две капли воды похожа на Ирину. Жена друга вела себя точно также, если была чем-то расстроена или ее смущало происходящее. Да, кто бы ему когда сказал, что Лариса, которая всегда восхищала его - и, одновременно раздражала именно своей уверенностью и сознанием собственной неотразимости, будет когда-нибудь вот так сидеть, напоминая потерянного ребенка. Послушного, делающего, что ему говорят и с надеждой всматривающегося в его лицо - может, он знает что-то такое, что поможет исправить все плохое в ее жизни?
В этот момент Лариса повернулась к нему, заглянула в глаза и тихо спросила:
- Алеша, почему так случилось?
В ее голосе было сейчас столько боли, что у него защемило сердце.
Да... Оказывается, как же плохо он ее знал.
Алексей сам не заметил, как придвинулся ближе, как его руки обняли девушку, притянули к груди, начали поглаживать по спине, по голове. Он приговаривал какую-то утешительную ерунду, совершено не вдумываясь в смысл произносимых слов, и очень хотел сейчас хоть немного успокоить эту своенравную гордую красавицу, походя разбивающую сердца - и судьбы.

В данную минуту он уже не помнил, как в ярости мчался куда глаза глядят по дороге, с трудом избегая аварий, когда узнал, что Денис ушел от жены к Ларисе. Как был готов ворваться к ней в дом - в эту самую квартиру, - и наговорить Бог знает что, чтобы излить свое возмущение, гнев, злость - на них обоих. Тот факт, что Лариса смогла все же добиться своего и вкружить голову его впечатлительному другу, возмущал сам по себе. Но еще больше его приводило в бешенство сама мысль, что эта девица, чрезмерно самоуверенная, нахальная, бесцеремонная в своем стремлении добиваться цели, идя буквально по трупам, - прочно поселилась в его собственном сердце.
Он обратил на нее внимание в первый же момент, как только увидел. В одно мгновение понял, что она собой представляет, был поражен ее внешностью, восхищен, очарован - и изо всех сил подавлял в себе эти эмоции, прекрасно понимая, куда они могут его завести. Оказаться для этой обворожительной барракуды очередной жертвой он совершенно не желал.
И сейчас, держа в своих объятиях это тихо всхлипывающее создание, доверчиво положившее головку ему на плечо, он с трудом мог представить себе, что это один и тот же человек.

- Налей себе тоже, - вяло предложила она.
Самое забавное, что общение "на ты" казалось сейчас Ларисе вполне естественным. После того, как проведешь какое-то (довольно длительное) время в объятиях мужчины, заливая слезами его рубашку, начинаешь испытывать по отношению к нему что-то, похожее на симпатию... Трудно раздражаться на того, кто только что тебя утешал. Ларисе сейчас очень требовался кто-то, кому можно пожаловаться, а этот Алексей, как оказалось, может быть вполне понимающим. Он не читал ей нотаций, не насмешничал - а именно к такому Алексею она успела привыкнуть за то время, что знала этого мужчину. Удивительно, но сейчас, рядом с ним она чувствовала себя очень спокойно и уютно. Что было тем более странно, если вспомнить, они вечно цеплялись друг у другу из-за всякой ерунды, не могла мирно поговорить и минуты, без того, чтобы тут же не начать выяснять отношения.
Кто бы мог подумать, - как-то отстраненно подумалось ей, - что как раз лучший друг Дениса окажется рядом с ней в тот момент, когда ей так плохо.
Эти мысли проносились в ее голове, пока она наблюдала, как Алексей поднимается с дивана, подходит к столику со стеклянной столешницей, наливает себе коньяк и снова усаживается рядом с ней.
По привычке ее глаза отметили непринужденную грацию его движений, манеру чуть прищуривать глаза, и то, как по-мальчишески падала прядь каштановых волос ему на лоб, а он откидывал ее нетерпеливым движением.
Все это Лариса видела, разумеется, и раньше, но сейчас впервые посмотрела на него без неприязни, не предвзято. И устало подумала, что у него, наверное, нет отбоя от поклонниц.
Устало, потому что у нее сейчас совершенно не было сил, а привычный азарт, с которым Лариса отбирала новый объект для своей излюбленной игры, куда-то испарился.
Она просто обрадовалась, когда Алексей опять молча устроился поблизости. Его присутствие странным образом успокаивало.
Сделав глоток из своего стаканчика (коньяк загадочным образом не расплескался во время безудержных рыданий), она тихо проговорила:
- Хорошо, что ты все знаешь.
- Хорошо? - полувопросительно произнес он, не отрицая своих "знаний".
Девушка кивнула, снова отпила и, глядя прямо перед собой, заговорила - также тихо, без эмоций - их и так было сегодня потрачено слишком много:
- Тебе не надо ничего объяснять. Ты все видел, знаешь. как все начиналось, как продолжалось - и к чему привело. Ты все знаешь. Ты меня осуждал, я видела. Но мне все равно. Было все равно, - поправилась она, - мне всегда было на всех плевать. Я никогда - поверишь, ни разу - не думала, как это больно - терять того, кого ты любишь. От меня никогда никто не уходил. Я уходила. А от меня - ни разу.
И с неожиданной силой:
- Господи, я не знала, как это может быть ужасно. У меня раньше никогда так не болело сердце.

Она говорила, словно исповедовалась - ему, по сути чужому человеку, изливала ему душу, позволяла заглянуть так глубоко, как, скорее всего, не заглядывал ни один человек прежде.
И это признание тронуло Алексея столько сильно, что он сам удивился. Он видел сегодня эту девушку абсолютно иной, беззащитной, без обычной маски - или то было ее настоящее лицо? - сейчас все это было несущественным. Главным же было, что ей нужна его поддержка, именно его, и для него это оказалось важным.
Ларису в этот момент совершенно не заботило, какое впечатление производят ее слова, она не стремилась понравиться, поразить, вызвать какие-то задуманные эмоции. Она смотрела невидящими, словно стеклянными глазами, и, время от времени отпивая из стакана, говорила, не щадя себя, нелицеприятные вещи, признавалась в совершенных ранее грехах, ее голос звучал то еле слышно, то начинал крепнуть и становился звонким.
Временами глаза опять наполнялись слезами, они текли по щекам, Лариса вытирала их ладонью - пока Алексей не вложил в ее руку платок. А потом она просто уткнулась в его плечо лицом и почувствовала, как он тихонько поглаживает ее волосы. Уже второй раз за этот странный вечер она плачет у него плече...
Непривычное ощущение полного доверия грело ей душу, девушка тихо всхлипывала, чувствуя, как на сердце становится легче... Хорошо, оказывается, когда есть кому поплакать...

Прижав к себе эту взбалмошную красавицу, оказавшуюся в непривычном для нее положении проигравшей и с трудом смиряющуюся с этой мыслью, Алексей испытывал самые противоположные эмоции. Она, конечно, та еще штучка... Но, как выяснилось, умеет испытывать простые человеческие чувства. И, может быть, со временем научится ставить себя на чужое место.
Додумав до этого места, Алексей тихонько улыбнулся. Однако, он фантазер.
Лариса зашевелилась, подняла голову, посмотрела ему в лицо:
- Чего это ты такой довольный? - от слез ее голос прозвучал немного сипловато, но Алексею он показался очень соблазнительным. - Напоил меня и радуешься...
- Ты очень красивая, - произнес он негромко, - даже когда плачешь. Красивая и... живая.

Он просидел у Ларисы еще больше часа. Они говорили - перебивая друг друга, то споря, то обсуждая какой-то вопрос. Против обыкновения, их споры не перерастали в скандал, как это было обычно. Хотя Алексей, немного встревоженный необычной покладистостью девушки, к концу их мирной беседы стал сам провоцировать ее, стремясь вызвать какую-нибудь острую реакцию, пусть даже ругань... Но ему не удалось добиться даже раздражения, не говоря уже об изящно сформулированном завуалированном оскорблении, на которые Лариса была мастером в обычное время.
Но сейчас он за все свои старания в итоге получил только сказанное с кривой усмешкой:
- Я сейчас не в форме.
- Да уж вижу, - проворчал он, - хорошо еще, рубашку мне больше слезами не заливаешь. Я думал, полиняет моя одежда, разводами пойдет.
В голову ему полетела журнал и подставка для мобильника.
Ловко увернувшись, он довольно заметил:
- Ну, и славно. Жить, значит, будешь.
И, быстро поцеловав ее в щеку, стремительно поднялся.

Мысль о том, чтобы завершить день в амплуа доброго волшебника, пришла Алексею по дороге домой. О Ларисе он старался сейчас не думать - сознательно, ибо поселившиеся в сердце чувства начали его тревожить, случившееся требовало спокойного осмысления, и он оставил эти раздумья на вечер. А сейчас... В самом деле, он уже начал как-то сживаться с этой ролью «доброй феи, улаживающей проблемы», почему бы не попробовать еще раз?
Иринка, которую ему напомнила растерявшаяся от свалившихся на ее голову переживаний Лариса, вспомнилась ему опять. Именно она больше всего пострадала от интриг этой красавицы...
Он вспомнил, как плакала недавно в его объятиях Лариса. А кто утешал эту бедную девочку, когда от нее ушел муж, без которого она не мыслила своей жизни?
И возможно, не мыслит до сих пор...
Алексею не давало покоя воспоминание о выражении глаз Дениса в тот момент, когда тот рассказывал о своем разговоре с этим врачом... как там ее зовут? Нина Андреевна, кажется...
Отчаяние, печаль, безнадежность - эти чувства были написаны на лице друга, когда он говорил, что не хочет тревожить покой жены...
- А может, ей надо, чтобы ее потревожили? - бормотал Алексей, бодро обгоняя старенький "москвич". - Все так заботятся об этой девочке... Пусть ребята сами решают, чего им хочется, большие выросли. И Иринка уже не такая слабенькая...
Приняв решение, он покатил в направлении Крылатского.

* * *
- ... А вам понравилось то платье, в горошек?
- Да, Ирочка, очень стильная модель, тебе идет. Ты у нас вообще красавица...
Радостный смех.
- Вот и Николай со мной согласен, - заметила Нина Андреевна кивок водителя, - исключительно удачные наряды мы тебе подобрали. Твои родители будут потрясены...
- И не только родители, - ввернул Николай, и Ирина увидела в зеркале, что молодой человек ей подмигивает.
- Да ну вас!
Но оба они - и водитель, и Нина Андреевна, - видели, что девушка, хоть и смущена, но ей приятны эти разговоры - что она опять может нравиться, привлекать внимание мужчин.
- На юбилее будут мужчины, правда же?
- Ну, будут, - признала Ирина, - и что из этого? Я их сто лет знаю.
- Зато они тебя давно не видели, - улыбнулась врач, - внимание тебе обеспечено.
Ирина ответила не сразу. Разговоры о приближающемся празднике - серебряной свадьбе ее родителей, - хоть и наполняли ее предвкушением чего-то необычного, ведь она должна была впервые после своего выздоровления оказаться на публике, но и тревожили молодую женщину.
Очень живо вспоминалась памятная вечеринка, от которой она так многого ждала. Закрадывалась мысль: если бы все оставалось по-старому, сейчас они бы готовились к празднику вместе с Денисом... Но эту мысль перебивала другая: будь все по-прежнему, она бы так и оставалась предметом неусыпных забот своих близких. Хотя ее состояние и начало постепенно улучшаться, вряд ли выздоровление шло бы вперед семимильными шагами. Во всяком случае, такой как сейчас, она бы уж точно не была...
На этом она окончательно запутывалась и старалась отвлечься, перестать думать на эту тему.
Как ни старались близкие до предела заполнить ее дни разнообразными делами, как ни была она увлечена своим новым интересным занятием - рисованием иллюстраций к детской книге, мысли о Денисе не оставляли Ирину. Что бы она ни делала: сидела за столом, заваленном эскизами, карандашами и кисточками, гуляла с Аленой и ее приятелями, болтала со своим вновь обретенными подругами или в спортивном клубе с удовольствием занималась аэробикой, какая-то часть ее всегда при этом думала:
- Вот бы Денис сейчас увидел меня!

Последние недели Ирина думала о муже постоянно. Она отчаянно скучала по нему, тосковала, смертельно хотела увидеться, дать понять, что она теперь другая, новая... И - вместе с тем, боялась этого. А вдруг ему без нее так хорошо, что он и думать про нее забыл? Наверное, он счастлив, раз ни разу за все время так и не заехал повидаться. Даже вещи свои приезжал забирать в то время, когда ее не было дома.
Нина Андреевна сказала ей об этом, но скупо, в двух словах, с явным неодобрением.

Со слов говорливого Николая они знали, что Денис сейчас вместе с Ларисой. Что фирма в полном порядке, что работы полно, все загружены до предела. Не сказал молодой человек только одного - что его шеф в последнее время стал нервным, раздражительным и рассеянным, часто погружен в себя и говорит отрывистыми фразами. Шутки, смех в его присутствии ушли в область преданий, а общение с ним стало крайне напрягать.
Николай не обмолвился обо всем этом, опасаясь, что расстроит супругу начальника, и ему не поздоровится. Хоть и говорят, что она совсем поправилась, да и сам видел - Ирина Вадимовна стала напоминать прежнюю веселую жизнерадостную девочку, которой он ее помнил до аварии, но кто знает, как оно может обернуться?
А ему потом отвечать...
Сам же Денис Анатольевич несколько раз спрашивал его, как выглядит Ирина, и он честно отвечал:
- Очень хорошо.
Подробностей у него никто не узнавал, а сам молодой человек с рассказами, против обыкновения, лезть не стал, рассудив, что если бы босс хотел узнать что-то конкретное, вопрос был бы задан.
В итоге Ирина пребывала в убеждении, что у ее мужа все в полном порядке, и ее отсутствие в его жизни ему только на пользу. А потому загоняла внутрь любую, даже слабенькую мысль самой приехать в "Богему" и поговорить с ним. Зачем? Это ничего не даст, только расстроит ее еще больше. Она увидит его, близкого, любимого, услышит родной голос - и перестанет спать по ночам. Нет, не надо этого...

- Чего загрустила?
- Задумалась просто... Ой, а мы ведь уже приехали.
Николай с шиком затормозил прямо у подъезда и, выскочив из машины, обошел ее, распахнул дверцу и подал руку пожилой женщине.

Сидя неподалеку в своей машине, Алексей с интересом наблюдал за этим торжественным прибытием. Удостоверившись, что дома никого нет, он решил подождать - все равно уже на месте, да и вряд ли ожидание будет долгим. Так и оказалось - ровно через десять минут во двор въехал синий "фолькс", остановился у нужного подъезда, и парень, которого Алексей поначалу не узнал, помог выйти сперва даме в годах, а потом из салона выпорхнула очаровательная девушка. Обе были нагружены кучей пакетов из фирменных магазинов одежды, часть которых парень тут же забрал из их рук.
Через пару секунд он узнал Николая и Нину Андреевну, перевел взгляд на девушку и вгляделся повнимательнее. Стройная фигурка, современная стрижка, облегающие джинсы, короткая маечка, открывающая красивый плоский животик. Куколка, да и только. Интересно, кто же это? Родственница врача? Дочь ее он видел не раз, Алена совсем другая. Тогда кто же?
Пока он пытался угадать, процессия двинулась к дому, смеясь, перебрасываясь шутками, девушка оживленно щебетала о чем-то, женщина ей отвечала с улыбкой… Остановившись на крыльце, девушка обернулась к Николаю, волосы разлетелись от резкого движения, и Алексей увидел ее лицо.
И оторопел. Ирина?! Вот черт возьми!! Ирка, красивая, веселая, жизнерадостная… Куда же делась та робкая, пугающаяся собственной тени девочка, что так цеплялась за мужа и Нину Андреевну?
Эта девушка с уверенным взглядом, прямой спиной, гордой посадкой красивой головы ничем не напоминала жену друга, которой ее помнил Алексей. Вернее, это была Ирина – прежняя, та, что он видел на свадьбе. Улучшенная, усовершенствованная Ирина.
Черт, а Дэн-то там думает, она тут все еще по стеночке ходит, глазки в пол… И никто не счел нужным ему рассказать? Ну, Нина Андреевна, просто сторожевой пес!
Обуреваемый сложными чувствами, среди которых преобладали изумление, радость и негодование, он вышел из машины, хлопнув дверцей, и направился к компании на крыльце.
Николай открыл дверь подъезда, и, придерживая ее, пропускал вперед женщин.
- Господа!
На зов оглянулись все трое.
Парень от удивления чуть не выпустил дверь, и она начала закрываться, подтолкнула Ирину, но та не обратила на это внимания.
Взвизгнув от восторга, девушка оттолкнула водителя, выронила пакет и, подбежав, повисла на шее у Алексея.
- Привет! – он осторожно поцеловал ее в щеку, отстранил и вгляделся в ее лицо.
- Леша! Как хорошо, что ты пришел! Как же я давно тебя не видела! Ты замечательно выглядишь, такой загорелый…
- А уж как ты-то замечательно! – искренне сказал Алексей, и, поглядев поверх головы девушки, поздоровался с Ниной Андреевной, которая так и стояла, придерживая подъездную дверь.
- Алексей Васильевич? – проговорил едва видный из-за пакетов Николай.
- Здравствуй, друг. Нина Андреевна, я к вам ненадолго, но, может, мы в квартиру поднимемся? Пообщаться бы хотелось…
- Да конечно, - перебила Ирина, беря его под руку и ведя к двери, - какой же ты молодец! У меня столько новостей, ты не представляешь! – тараторила она, не замечая, что Нина Андреевна молчит, неодобрительно хмурясь.
Оказавшись в квартире и отпустив Николая, Ирина небрежно бросила все пакеты в кресло в холл и утащила старого знакомого в комнату. Усадив его на диван, она принялась взахлеб рассказывать о том, какую жизнь она теперь ведет. Алексей слушал, ахал, удивлялся, хвалил. И время от времени поднимал взгляд на врача, стоявшую у притолоки и сложившую руки на груди. Весь ее вид говорил:
- Я вам не доверяю, молодой человек.
В свою очередь, Алексей отвечал ей не самым любезным взглядом, хотя до сих пор относился к этой женщине со всем возможным уважением. Но сейчас у него в ушах звучал уставший голос Дениса:
- Ей лучше не видеться со мной, девочке может стать еще хуже.
И мужчина с трудом сдерживал свое раздражение против этой женщины, поступавшей, несомненно, так, как она считала, будет лучше для ее подопечной.
Внезапно поток слов прекратился.
Ирина откинулась на спинку дивана и по-новому вгляделась в лицо нежданного гостя:
- Леш… Я рада тебя видеть. Но… что-то случилось? С Денисом что-то, да? Ты ведь не просто так пришел?
- Я пришел не просто так, - подтвердил он, - но ты не волнуйся, с ним все более-менее в порядке.
- А почему же тогда, - начала она с жаром и тут же оборвала сама себя. И замолчала, глядя на него растерянно.
- Почему я пришел один? Я пришел, Ириш, потому что захотел узнать, как ты себя чувствуешь? Надо было раньше это сделать, но Николай все время говорил, что с тобой все в порядке, и я … не хотел беспокоить. Если честно, боялся, знаешь, что ты разволнуешься.
- Потому что ты – друг Дениса, - полувопросительно заметила Ирина.
- Именно.
- А можно узнать, - наконец-то решила спросить Нина Андреевна сдержанно, - почему вы именно сейчас решили нанести нам визит? Что изменилось? У вас какие-то новости?
- Нина Андреевна, не надо смотреть на меня как на врага, - попросил Алексей, - я Дэновых выкрутасов не одобрял и не одобряю. И все время давал ему это понять, можете у него спросить сами.
- Непременно, - откликнулась женщина, - если будем общаться, тут же все и спросим.
- Ириш, давай начистоту, - повернулся он к жене друга, смотревшей на него со все возраставшим волнением, - мы потом с тобой поболтаем, надеюсь, еще не раз, а сейчас я вот чего сказать хочу. Дэн – дурак, каких свет не видел, это правда. Погоди, не бледней, дай я договорю, - прервал он сам себя, пожал ее ладошку и продолжил, не выпуская ее руки, - так вот, он – кретин, и прочее. Ошибся, сорвался. Да, даже предал, если хотите, - сказал он громко вздохнувшей Нине Андреевне, - но, Ириш, любит-то он тебя. Любит, любит, можешь мне поверить, я знаю. Я его каждый день вижу. Он бы уже давно вернулся, да уверен, что ты его не простишь.
Ирина, не отнимая ладони, наклонила голову, и, после паузы, тихо спросила:
- Это правда? Я знаю, что он приходил… за вещами, но меня дома не было.
- Приходил, - подтвердил Алексей, - но ему дали понять, что тебе его видеть нежелательно, а то снова разболеешься, не дай Бог. Вот он и ждет неизвестно чего, покой твой бережет, - Алексей сжал ее ладонь с новой силой, и, не заметив, что девушка поморщилась, с жаром продолжил:
- Понимаешь, он убежден, что по его вине с тобой все время происходит что-то плохое. И боится причинить тебе новый вред. Вот такая ерунда получается. Сидит там сейчас, в офисе, на фотографию твою смотрит, и думает, что дальше делать.
- В офисе? – машинально переспросила Ирина отсутствующим голосом, думая о другом. – У вас опять много работы? Уже поздно…
- Работы – как обычно, отозвался Алексей, начиная чувствовать усталость от своей нелегкой миссии, все оказалось сложнее, чем представлялось ему поначалу, - просто ко мне он ехать не хочет почему-то, а искать квартиру было недосуг.
Ирина резко подняла голову, впилась взглядом в его лицо:
- Квартиру? Леш, о чем ты говоришь? Денис что, в офисе ночует? А …Лариса?
- Так а я что, - растерялся Алексей, - разве не сказал еще? Ушел он от Ларисы. У них давно не ладилось, а тут он ушел совсем. И сейчас поселился в «Богеме», благо, там диван есть. Вот такой вечный странник…
Не дослушав его, Ирина вскочила:
- Нина Андреевна, я съезжу! Леш, ты ведь меня отвезешь, да?
Она метнулась в коридор, снова выскочила в комнату, схватила Алексея за руку, потянула к выходу:
- Ну, чего ты здесь? Пойдем скорее!
Едва успев кивнуть на прощанье Нине Андреевне, с крайним неодобрением относившейся к происходящему, Алексей вместе с Ириной выскочили из квартиры. Не став дожидаться лифта, девушка помчалась по лестнице, так и таща за собой на буксире друга своего мужа. Едва не падая, перепрыгивая через три ступеньки, он, смеясь, просил:
- Ириш, нельзя чуть помедленнее? Расшибемся – никуда вообще не доедем.
Но ответа не получил. Вылетев во двор, Ирина на мгновение остановилась, завертела головой:
- А где...?
- Вон там, - указал мужчина, перехватив инициативу в свои руки, усадил ее в машину, уселся сам, повернул ключ зажигания, покосился на пассажирку, от возбуждения чуть не подпрыгивающую на месте:
- Ты уверена, что в порядке? Обмороков не будет? А то потом во всем меня обвинят...
- Поехали быстрее, Леш, - попросила она только.
- Ну, хорошо. Я, конечно, надеялся на положительный результат, но… - покачал он головой и усмехнулся.

* * *

Стоя у окна, Денис бездумно смотрел вниз, во дворик. Свет в офисе он зажигать не стал, и из темноты помещения ему хорошо были видны в сумраках, освещенных несколькими фонарями, аккуратные клумбы, подъездная аллея, несколько машин на стоянке – кто-то еще, подобно ему, засиделся на работе. По ступенькам торопливо спускался юноша в темном костюме. Похлопал себя по карманам, вытащил брелок с ключом, направил его в сторону желтой «Хонды». Машинка мигнула и пискнула. Усевшись за руль, парень с силой захлопнул дверцу, включил музыку и умчался под звуки какой-то бодренькой мелодии.
Настроение было паршивым – впрочем, таким оно было с определенного времени постоянно. Просто сегодня разговор с Алексеем взбудоражил его, и он снова и снова прокручивал в памяти картины своего ухода. Исхода, если точнее. Их теперь насчитывается целых два: от Ирины, и от Ларисы. Чемпион по уходам от женщин.
- Ты, друг любезный, - сообщил он сам себе, - просто какой-то колобок. И от бабушки ушел, и от дедушки ушел. Вот и катись сейчас куда знаешь, кому ты теперь нужен…
Эта уничижительная речь вызвала чувство жажды. Подойдя к холодильнику, он нашел там бутылку минералки, налил в стакан воды с подпрыгивающими в ней пузырьками, и, держа его в руке, снова подошел к окну. За это время пейзаж немного изменился. Уехала еще одна машина – черный «москвич», зато прибавилась другая. Темно-красный «форд» резко развернулся перед самым крыльцом, и, прежде, чем Денис успел удивиться тому, что тут делает машина друга, задняя дверца распахнулась, на стоянку стремительно выскочила девушка. Подняв голову, она принялась рассматривать окна здания, и Денис, не веря себе, узнавая и снова переставая доверять своим глазам, увидел… Ирину.
Встряхнул головой, всмотрелся внимательнее. Теперь рядом с ней стоял Алексей и указывал своей спутнице на окно – его окно. Ирка? Это Ирка?! Но … как же? Когда...?! Стакан с грохотом полетел на пол, а Денис, рванув на себя дверь, кинулся к выходу.
Почти скатившись по ступенькам, он вылетел на крыльцо и… остановился, поедая глазами ту, что стояла рядом с его другом.
Он боялся, что это фантом, вызванный к жизни его желанием, и он сейчас просто испарится… Разве это может быть правдой?
Ирина здесь, приехала к нему – и она совсем такая же, как прежде. Нет, даже лучше, чем прежде.
Он так и не пошевелился, не сделал больше ни шагу, только протянул руку и так замер.
Поглядев на застывшего друга, Алексей подтолкнул Ирину:
- Он там окаменел. Иди, а то он решит, что бредит…
Глядя на то, как она медленно поднимается по ступенькам, как Денис нерешительно проводит рукой по ее волосам и затем с силой притискивает жену к себе, Алексей внезапно почувствовал, что у него увлажнились глаза. Моргнув, он покачал головой и негромко заметил:
- Вы бы шли наверх, ребята, у вас вечер долгий впереди.
Денис махнул ему рукой поверх головы жены и прижался щекой к ее макушке.
- Ну, как знаете, - пробормотал Алекс, - вам виднее. Ладно, на сегодня мой лимит добрых поступков исчерпан, поехал-ка я домой. Утомительно это, однако – быть добрым волшебником.
И, усаживаясь за руль, пробормотал задумчиво:
- Интересно, а как насчет недобрых? Может, им полегче немного, или тоже работы невпроворот?

* * *

Наши желания, к огромному сожалению, далеко не всегда совпадают с событиями реальными. Чаще бывает так, что исполнение задуманного приходится отменять. И хорошо, если просто откладывать на время, а то ведь случается, что и навсегда. И тогда становится очень обидно: вот уже почти что держал в руках свою мечту, видел ее воочию, любовался ею – и вот на тебе! Извольте радоваться. Кина не будет, что называется.
Именно такие чувства пришлось испытать Алексею спустя три недели после описываемых событий.
Наутро после «чудесного примирения», когда он выслушивал вполне заслуженную благодарность друга за проявленную инициативу, ему позвонила мама. Марина Аркадьевна сообщила, что отца положили в больницу - у него случился сердечный приступ.

После сумасшедших первых дней, когда состояние отца было далеко от стабильного, а Марина Аркадьевна так переживала за мужа, что сама чуть было не оказалась на больничной койке, Алексей, наконец-то, смог подумать о чем-то еще, помимо здоровья родителей. И тогда в его мыслях мгновенно появилась Лариса.
Он не мог забыть, как она плакала в его объятиях, как модно подстриженная головка лежала на его плече, и девушка рассказывала ему о себе такие вещи, о которых, он был уверен, вряд ли говорила кому-то еще.
Алексей всерьез переживал за нее. Девушка испытала такой серьезный стресс, кто знает, как она себя чувствует сейчас.
Пробовал звонить ей – но к телефону никто не подходил, а мобильный был отключен.
После некоторых колебаний он позвонил Денису, и, ответив на обязательные вопросы о родителях, спросив о состоянии дел на фирме, и семейной жизни, осторожно поинтересовался:
- Лариса работает?
- Она взяла отпуск за свой счет, - бесстрастно ответил Денис, и тут же, сменив тон, спросил:
- Тут Иришка хочет с тобой поговорить.
Алексей, разумеется, согласился, и с удовольствием побеседовал с Ириной, к его бурной радости снова ставшей прежней очаровательной живой умницей.
Общение же с Ларисой ему пришлось, как ни досадно, отложить до своего возвращения – сколько там она будет в отпуске? Неделю, две? А к тому времени он уже должен вернуться. И тогда они встретятся.

Он пробыл с родителями три недели. А когда в начале сентября вернулся в Москву, его ждал сюрприз: оказалось, Лариса уволилась из "Богемы", и где она сейчас, совершенно никто не знал.
- Я правда, не в курсе, Алекс, - негромко сказал Денис, внимательно поглядев на друга, - ты, думаю, меня поймешь, если я тебе скажу, что я даже не пытался что-то узнать о ее ближайших планах. Мы вообще больше не разговаривали после того дня, как расстались. И, если честно, я об этом не жалею.
Ни вездесущая бухгалтер, ни Леночка, и даже сердцеед Роман, с которым Ларису связывали приятельские отношения, основанные на легком флирте, - никто не смог ему помочь.
Он даже съездил к ней домой, и навестил ее родителей - все бесполезно. С соседями девушка практически не общалась, а отцу с матерью было известно только то, что Ларочка решила съездить куда-то отдохнуть.
О планах дочери поменять работу они не знали ровным счетом ничего. Видимо, своих родных Лариса откровенностью не баловала.
Не желая смириться с мыслью, что девушка исчезла из его жизни окончательно, Алексей несколько дней обзванивал знакомых, однако результата это не дало ровным счетом никакого.
А потом пришлось вплотную заниматься работой - за время его отсутствия накопилось множество дел, решить которые должен был именно он, как руководитель проекта.
Беспрестанные встречи с заказчиками, поставщиками материалов, совещания и пятиминутки - все это заполняло его дни до отказа.
Приезжая домой заполночь, он падал в постель и мгновенно засыпал. Мечтать совершенно не было времени. И только в коротких снах ему иногда снилась красивая девушка с короткими темными волосами и насмешливыми глазами...

* * *

Вот уже больше недели Лариса каждое утро приходила на этот берег. В самый первый день, как только приехала, она, едва нашла комнату и договорилась обо всем с хозяевами, бросила вещи и пошла к морю. Всю дорогу она мечтала только об одном - как придет на берег моря, сядет на песок и будет слушать шум волн. И постепенно приходить в себя.
Она любила море с детства. Когда еще с родителями ездила в Анапу или Адлер - излюбленные места отдыха их семейства, всегда первым делом бежала "слушать волны". Ей казалось тогда, что море нашептывает ей какие-то секреты, ей одной - просто потому, что она ему нравится.
Как-то Лариса рассказала об этом Римме, вернувшись ломой, и бабушка, против обыкновения, не высмеяла ее за "глупые фантазии". Напротив, задумчиво поглядев на девочку, негромко сказала:
- Да... в твоей голове подчас рождаются интересные мысли.
В ее устах такое звучало истинным комплиментом, и Лариса тогда в первый раз подумала, что с бабушкой, оказывается, можно говорить и "на равных", а не только выслушивать насмешливые отповеди. Но для этого надо быть "неординарной", "небанальной", и, по меньшей мере, "интересной" - только в этом случае Римма снисходила до разговоров с внучкой - и с любым другим человеком.
С тех пор Ларисе не так уж часто доводилось порадовать Римму каким-нибудь занимательным рассказом, чаще всего та язвительно обрывала внучку:
- Мне некогда слушать эту банальщину.
Но в памяти девушки осталось не только это. Темные глаза, в которых вспыхивали искорки интереса, - в те редкие минуты, когда она удостаивалась ее одобрения, - именно эти воспоминания грели ее душу и по сей день.
Детские представления о море, как о таинственном существе, признавшем в ней достойную своих тайн собеседницу, тоже сохранились в нетронутом виде.
С тех пор, как Лариса выросла, она редко оказывалась на морском берегу в одиночестве. Как правило, ее всегда кто-то сопровождал в этих прогулках, и волны в таких случаях ничего рассказывать не желали. Да и, если честно сказать, у девушки больше как-то не возникало желания "слушать море". Все это осталось в далеком детстве, Риммы больше нет, а рассказывать кому бы то ни было о своих сокровенных впечатлениях о чем-то Лариса, став взрослой, не спешила.
И, как показали недавние события, правильно делала...
Так или иначе, сейчас, когда ей казалось, что ее мир рушится, и было совершенно неясно, как теперь ей выстраивать свою жизнь, Лариса первым делом подумала о море.

То, что она должна уехать, побыть одной, чтобы что-то придумать и во всем разобраться, ей стало ясно после двух дней затворничества.
Когда Алексей ушел из ее квартиры, и она снова осталась наедине со своими переживаниями, ей снова захотелось плакать. Пролежав без сна ночь, наутро она была не в силах даже подумать о том, чтобы пойти на работу - ведь придется разговаривать с людьми, видеть их осуждающие - или сочувственные, что тоже невмоготу, взгляды. Выход виделся ей только один: отпуск за свой счет.
Она получила его без возражений, завкадрами подписала ее заявление, спросив лишь:
- Что, Ларочка, решили съездить отдохнуть? И правильно, сейчас самое время, бархатный сезон...
Никаких иных комментариев не последовало, если любопытство и терзало женщину, она его благоразумно сдержала.
А Лариса, приехав домой и просидев двое суток, никуда не выходя и не отвечая на звонки, на третий день вдруг развила бурную деятельность.
Итогом долгих размышлений стало решение, во-первых, уволиться: отпуск ничего не решит, скоро снова придется выходить на работу, общаться с Денисом, а выдержать такое сейчас Лариса была неспособна.
Мысль о поиске новой работы ее не пугала: репутация отличного специалиста поможет ей мгновенно найти новое место, и, возможно, даже лучше прежнего. В деловом мире у нее множество знакомых, и пропасть ей не дадут, стоит только намекнуть... Но все это - потом.
А во-вторых, она на самом деле решила уехать отдохнуть. Куда - ей было решительно все равно, главное - подальше отсюда. Сперва Лариса подумала об Италии... Она любила эту страну, обожала там бывать, и уже собралась было ехать за билетами... а потом ей приснился сон.
В этом сне девушка была маленьким ребенком, на морском берегу собирала ракушки, складывала их горкой, смеялась, когда ее окатывало водяными брызгами, и была очень счастлива и беззаботна.
В результате был куплен билет на морское побережье - только море было другим. Не Средиземное, а Черное море ждало Ларису, впервые за множество лет. Последний раз на побережье Черного моря Лариса была еще совсем девочкой - немногим старше, чем та малышка из ее сна.
И ей вдруг неудержимо захотелось освежить свои детские впечатления, своими глазами посмотреть, что изменилось в этом любимом месте ее детских лет.
Она там побудет совсем одна, подумает, что делать дальше со своей жизнью... Снова послушает море.

Увы, в первый вечер с этими планами ничего не вышло. Побережье было заполнено отдыхающими. Толпы курортников торопились использовать до конца теплые летние деньки, и берег был буквально покрыт ими - толстым слоем, как кремом на торте. Именно такое впечатление создалось у Ларисы, когда она оказалась у своего вымечтанного моря.
Сразу стало ясно, что ничего здесь послушать сейчас не удасться, кроме людского гула, детских криков, визга и выкриков продавцов-коробейников, без устали предлагающих свой товар: мороженное, вяленную рыбу, чурчхелу, а также безделушки из раковин.
Разочарованно выпятив губу, Лариса окинула взглядом народ, оккупировавший пляж и набережную. Да, придется что-то придумывать...
И в итоге она, страшная любительница поваляться в постели по утрам, восьмой день поднималась на рассвете и, полусонная, отправлялась на берег.
Так до конца и не проснувшись, она устраивалась прямо у воды, и, подтянув колени к груди, опускала на них голову.
Море рассказывало ей свои секреты, а она в ответ делилась с ним своими переживаниями - тихо, почти неслышно. Море ее понимало, и с каждым днем, проведенным на побережье Лариса ощущала, что ей становится чуточку легче.

* * *

Это было какое-то сумасшествие. Да и как можно было назвать по-другому то, что с ним творилось?
По идее, в его жизни были все составляющие счастливой жизни.
У него была работа – любимая, интересная, приносящая хороший доход.
У него были отличные друзья. Замечательные, верные друзья, отношения с которыми за последнее время стали еще лучше, потому что и Денис, и Иринка стали считать его кем-то вроде ангела-хранителя их семейства.
У него был дом. Да, совсем недавно он продал свое жилище в городе, где вырос, добавил денег и купил квартиру в Москве. И пусть это были совсем не хоромы в тихом центре города, где квартиры стоили поистине безумных денег, но вполне приличное жилье, которое его на данный момент вполне устраивало. И, главное, оно обустраивалось им самим – с помощью Иринки, которая увлеченно занималась продумыванием дизайна, рисовала эскизы, придумывала разные варианты оформления и показывала их новоиспеченному квартирохозяину. Тот смеялся и заверял, что его устроит все, что она придумает. Ирина сердилась:
- Ну, так же невозможно! Неужели тебе все равно, Лешка?
- Солнышко, я тебе полностью доверяю, - заверял, смеясь, тот, и разводил руками, обращаясь к Денису:
- Ну, что я могу поделать, если мне все нравится?
- Иришка, делай, как считаешь нужным, - рекомендовал тот жене, - он все одобрит, я ручаюсь. И пусть радуется, что ему со скидкой все оформляют, - хохотал он, - а то, как сдерем с него за «авторскую работу», вот тогда запоет!
- Вот жмот! – качал головой Алексей. – Иришка, ты должна на него повлиять! Готов обобрать друга и компаньона без зазрения совести. Причем, не за свою работу!
- Муж и жена – одна сатана, - напомнил, сделав серьезное лицо, Денис, и все трое дружно покатывались со смеху.
Самое забавное, что результат, на самом деле, безумно понравился Алексею. Его новая квартира теперь выглядела жилой. Уютной. Она не была складом дорогой мебели, как он называл свое прежнее жилье, а стала поистине домом. Местом, куда хотелось возвращаться с работы.

Проблема была только в том, что в последнее время ему везде было неуютно. Девицы, которые были бы не против стать его подругами казались глупыми и вульгарными. Работа – однообразной. Семейное счастье друзей вызывало тайную зависть. И даже новая квартира чудилась одинокой и пустой. Алексей скучал.
После многократных попыток найти исчезнувшую из его поля зрения Ларису он попробовал выбросить ее из головы.
На какое-то время это ему удалось. Помогало как обилие работы, так и то, что в последние недели Денис проявлял необычайную для него активность, и постоянно вытаскивал друга на разные вечеринки, куда сам неизменно являлся с женой. Алексею там непременно находилась какая-нибудь барышня, в той или иной степени очаровательная, и ее веселый щебет развлекал его. Иной раз ему даже удавалось на какой-то момент увлечься своей новой знакомой. Вполне вероятно, что среди этих девушек были и умницы, и красавицы, и даже девушки с неплохим чувством юмора. Но очень быстро он начинал скучать, и все вечеринки заканчивались одинаково: он неизменно находил момент, чтобы улизнуть оттуда.

Как-то, придя в «Богему», Ирина, поговорив с мужем, решительным шагом направилась в кабинет к Алексею, зайдя, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней с самым решительным видом:
- Алеша, мне надо с тобой поговорить.
- Серьезное начало, - удивленно улыбнулся тот, поворачиваясь к ней.
Чуть улыбнувшись ему в ответ, она твердым шагом прошла к нему, села на стул рядом и категорично заявила:
- Тебе надо куда-нибудь поехать.
- Прямо сейчас? – хмыкнул он. – Ириш, радость моя, ты же знаешь, сейчас полно работы.
- Не морочь мне голову, - отмахнулась она, - работы всегда полно. А жизнь идет. Лешка, - сбилась она с серьезного тона, - ну, так же нельзя. Мы ведь видим, как ты мечешься. Ты скоро на людей кидаться начнешь. Свалишься с переутомлением, чего потом с тобой делать?
- Выхаживать, - предложил он свой вариант.
- Не хочу я тебя выхаживать! Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, - негромко сказала Ирина заглянула ему в глаза:
- Лешка, я тебя ужасно люблю. Ты после Деньки – самый дорогой для меня человек, и я не могу больше видеть, как ты сходишь с ума. Я не знаю, чего с тобой стряслось, влюбился ты, что ли?
И, не дав ему ответить:
- Тогда она просто дура, если не отвечает тебе взаимностью!
Он тихонько рассмеялся ее горячности:
- Все было бы намного проще, будь она дура, Ириш.
- Вот, я так и знала, что тут все дело в любви, - словно про себя отметила Ирина, и отчеканила:
- В общем, ты едешь отдыхать. Куда хочешь. Завтра. Дэн уже знает, он и предложил мне тебе сказать, думает, что его ты пошлешь… ну, далеко, в общем.
- И послал бы…, - задумчиво ответил Алексей, - и вдруг неожиданно для себя произнес:
- А, может, и не послал…

Через два дня после этого разговора Алексей неторопливо брел по набережной Геленджика, глядя на море. Шторм, который бушевал здесь недавно, стих, море снова было ласковым и спокойным. И, несмотря на то, что была уже вторая половина сентября, на пляже было довольно людно.
Решение об отпуске было принято так спонтанно, что он даже толком не подумал, куда поедет. Просто услышал, как Ольга Владимировна взахлеб рассказывает об отпуске, проведенном на берегу Черного моря, и тоже загорелся поехать именно сюда.
И вот сейчас, разглядывая с любопытством набережную, пляж, который подковой словно охватывал море, он ничуть не пожалел о своем решении. А что народу многовато… Может, это и к лучшему. Быстрее получится развеяться, Бог даст.
Продолжая размышлять, он спустился по лестнице, наполовину засыпанной песком, на территорию пляжа, и огляделся.
Час был ранний – меньше десяти, и потому, видимо, большая часть шезлонгов была еще свободна. Но – там и сям, на полотенцах и лежаках устроились отдыхающие, принимающие солнечные ванны, в самом море народу было меньше – видимо, ждали, когда прогреется побольше.
Прикидывая, где ему лучше расположиться, он глазами поискал место, где было посвободнее… И нашел. Чуть подальше, в стороне от основного скопления курортников, влево от составленных в высокую пирамиду лежаков, было расстелено только одно полотенце. Видимо, его хозяин не испугался по-утреннему прохладного моря, и воспользовался тем, что акватория еще свободна.
Решительно шагая туда, Алексей по дороге помог маленькой девчушке поймать надувного кита, которого отнесло ветром в сторону, и, когда он выпрямился, полотенце уже оказалось занято. Стройная девушка в ярко-красном купальнике приводила в порядок свои мокрые короткие черные волосы. Алексей замедлил шаг… а потом остановился совсем, заворожено наблюдая за ее энергичными движениями. Девушка сидела к нему вполоборота, и он боялся поверить…и боялся ошибиться…
Вот она отложила в сторону расческу. Встряхнула головой таким знакомым жестом. Набросила на плечи широкий красно-черный платок.. его, кажется, называют, парео…. Их носят на бедрах… Да какая, к черту разница?!
Не разбирая дороги, наступая на чужие полотенца и толкая лежаки, провожаемый негодующими возгласами, он стремительно подошел к ней, остановился, переводя дыхание, как после долгого бега, глядя сверху вниз на эту невозможную, упрямую, эгоистичную красавицу, лишившую его спокойствия, и медленно произнес:
- Не помешаю, Лариса Дмитриевна?
И, словно в замедленном сне смотрел, как она поворачивает голову, как на лице девушки недовольство на посмевшего нарушить ее уединение сменяется мимолетной растерянностью, изумлением, и – это оказалось для него полной неожиданностью, - нескрываемой радостью.

Люди, которые за минуту до этого возмущенно кричали ему что-то вслед, сейчас с понимающими улыбками смотрели, как девушка бросается на шею торопившемуся к ней молодому человеку, а тот от неожиданности чуть не выронил ее, а потом крепко обнял.
- Нашел, молодец, - пробормотала дама средних лет своему спутнику, - она, поди, уехала от него, а он нашел.
- Если бы от него уехала, сейчас бы на шею не кидалась, - резонно возразил тот, но дама осталась при своем мнении, и время от времени бросала на пару одобряющие взгляды.

* * *

- … И мне так не захотелось отсюда уезжать, понимаешь? Здесь хорошо очень, я даже не ожидала.
- На море всегда хорошо, - поддакнул Алексей.
После первого порыва они чувствовали себя немного скованно, что было совершенно неожиданным для обоих. Лариса, на самом деле, обрадовалась его появлению. Увидеть знакомое лицо – именно его лицо, - было радостно, и разбираться в происхождении этой радости совершенно не хотелось сейчас.
А Алексей, встретив ту, которую так искал, сейчас немного растерялся и не знал, как правильно себя вести. Привычная ирония здесь не годилась, сочувствие – уже неуместно.
И решил положиться на волю случая. А пока слушал ее голос – он был все таким же. Глубоким, завораживающим, притягательным. Слушал и… заново влюблялся, но старался быть сдержанным и спокойным.
Рассказывая Алексею, почему вот уже столько времени живет здесь, не возвращаясь домой, чтобы начать поиски новой работы, она ловила себя на мысли, что ей нравится вот так сидеть – и ловить на себе его взгляд.
- Ты хорошо слушаешь, - прервав себя, заметила Лариса.
- А ты хорошо говоришь, - ответил он тут же, и попросил жестом продолжать.
- Да что тут продолжать… Просто здесь думается хорошо. Я впервые за долгое время была совсем одна, это оказалось полезно.
- Да? – вопросительно поглядел Алексей и, не выдержав, сбился на привычный тон:
- И насколько полезно пребывание в одиночестве для прирожденной соблазнительницы?
Не отвечая, Лариса стукнула его по макушке, он поймал ее ладонь, прикоснулся к ней губами.
И она замолчала на полуслове.

Они не расставались весь день. Говорили, не закрывая рта, обо всем. С нескрываемым интересом обнаружили, что у них есть общие увлечения. Гуляли по городу, который Лариса уже успела исходить весь вдоль и поперек. Ездили на экскурсии. И все время между ними велся диалог – даже когда люди молчали, диалог становился безмолвным. В этом случае говорили взгляды, прикосновения, улыбки – вопросительные, тревожные, задумчивые. И – радостные.
Поздно вечером они стояли на набережной, Алексей обнимал ее за плечи, придерживая свой пиджак, который набросил на плечи девушки – сильно похолодало.
Лариса не отводила глаз от большой чайки, кружащей над морем. Движения красивой сильной птицы словно завораживали ее.
- Смотри, какая, - прошептала она, будто боялась спугнуть чайку.
- Да, вижу, - негромко ответил Алексей. Поверх головы девушки он тоже следил взглядом за птицей и вдруг, неожиданно для себя, произнес:
- Лариса... Чайка... Ты ведь – чайка, правда? Это твое имя по-гречески?
- Я – чайка, - согласно кивнула девушка, по-прежнему не отрывающая от нее глаз.
- И ты похожа на нее, - задумчиво протянул Алексей.
- Чем же? – девушка повернулась в его руках, с любопытством заглянула ему в лицо.
- Ты такая же свободная. Гордая. Независимая. Чайку ведь невозможно приручить. Это не канарейка. И не попугай. Она не станет что-то делать ради кусочка еды. Не будет повторять чужих слов. А если настаивать – может больно клюнуть.
- И это тебя не пугает? – глядя ему прямо в глаза, поинтересовалась Лариса. – То, что я – свободная? А еще – упрямая. Эгоистичная, себялюбивая… Ты все это говорил про меня, помнишь?
- Помню. Ты такой и была. Была?
- Была, - чуть помедлив, кивнула она, - думаю, что была, Алеша. Но, кто знает? А если я опять такой стану?
- Не думаю… Ты научилась плакать из-за чужой боли. И сочувствовать. Это о многом говорит.
Лариса не ответила, и через минутную паузу спросила с непривычной робостью:
- А у Дениса... все нормально?
Алексей медленно наклонил голову, наблюдая за ее выражением лица:
- У них с Иришей все хорошо. Он ведь любит ее, Лариса. На самом деле, любит.
- Я знаю, - тихо произнесла девушка, не глядя на него, - я поняла это. И... ты мне можешь не поверить, но я желаю им счастья.
- Серьезно? - прищурился Алексей.
- Абсолютно. Мне ваша Ирочка ненаглядная с самого начала понравилась, только я старалась об этом не думать. А если ты мне не веришь, значит, полный кретин! - выпалила она, уже заводясь, но мужчина улыбнулся, чуть сжав ее плечи, и, наклонив голову, подул на разгоряченное лицо.
Лариса, моргнув от неожиданности, звонко расхохоталась.
- Ну, ты и тип, Алексей Васильевич Свешников!
И тут же, посерьезнев, предупредила:
- Имей в виду, я, может, и начала немного меняться, но ручной не стану, не надейся.
И снова развернулась, отыскивая взглядом чайку, но та уже улетела.
- И не надо, - проговорил ей в волосы Алексей, - ты моя чайка. Вольная птица чайка.

* * *

Над мангалом поднимался упоительный аромат шашлыков. Мужчины с серьезными лицами колдовали там, нанизывая мясо на шампуры, нарезая зелень, помидоры и готовя все остальное, что сопутствует такому важному делу, как приготовление – и поедание шашлыков.
В то время, как сильный пол трудился, не покладая рук, представительницы прекрасной половины расслабленно лежали в шезлонгах и на раскладушках и вели неспешные беседы.
- Как же здорово тут у вас, Танюш, - вздохнула Ирина, доедая очередную грушу. Целая миска их стояла рядом на земле, и было так приятно, не поднимаясь с места, просто протягивать руку и брать одну грушку за другой.
- Да, мне тоже тут ужасно нравится, - подтвердила хозяйка дачи, - мы, как Данька родился, почти все время тут и обитаем. Благо, дом теперь утеплили, можно и зимой жить. А чего? Тут тихо, спокойно, и до города недалеко.
- Ага, это, если в пробке не застрять, - язвительно напомнила Алена, - нет, девочки, эти дачные радости не по мне. Не могу я вдали от цивилизации. Ну, пару дней тут посидеть – еще куда ни шло. Фруктов поесть, искупаться там, отдохнуть. Но потом – домой, в пампасы. Мне нужен шум. Я без него зачахну.
- Каждому свое, - миролюбиво подвела итог дискуссии Юля, - Ириш, с тобой наша Султанова рвется снова пообщаться. У нее новая книжка на подходе, требуется рисунки обсудить.
- Вот смешная она, все-таки, - прыснула Таня, - сейчас такие картинки с помощью компьютерной графики можно сделать, а она привязалась к Иркиным рисункам.
- И хорошо, - не согласилась Юля, - у всех пускай – графика, а у Султановой – нормальные живые картинки, человеком рисованные, а не с помощью машины.
- И, потом, мне нравится, - добавила Ирина, - только, Юль, … Я, наверное, еще одну книжку ей смогу оформить, а потом надо будет перерыв сделать на какое-то время…
- Почему? – заинтересовалась Алена. – у вас планы какие-то да? Поехать куда-то хотите?
- Поезжайте в Грецию, - посоветовала Лена, - мы как зимой съездили, до сих пор все перед глазами так и стоит. Не страна, а сказка.
- Да сколько же можно, - не согласилась Алена, - они в Греции уже были. Надо куда-то еще... На острова, допустим. На Карибы. Красота там!
Поглядев на жарко спорящих подруг, Ирина тихо рассмеялась:
- Как же я вас всех люблю, девчонки! Вы, когда решите, куда нам ехать, дайте мне знать, ладно?
Подруги расхохотались.
- Так в чем дело-то, Ир? – снова принялась теребить ее Алена. – Ты так загадочно улыбаешься… И вообще, я тебя уже давно хочу спросить – у тебя новость какая-то, да? Третий день ходишь и сама себе улыбаешься. Ну-ка, колись давай!
Подруги с любопытством уставились на Ирину, приподнявшись на своих лежаках.
Та, оглядывая их одну за другой, продолжала молча улыбаться.
- Ну! – не выдержала Лена, и Ирина, расхохотавшись, негромко сказала:
- Девочки, милые, я так счастлива. Вы даже не представляете!
Юля, тихо охнув, села на своем шезлонге:
- Ириш…? Я правильно поняла?
Та, не в силах сдержать радости, стиснула ее ладонь:
- Думаю, да…
Алена, переводя взгляд с одной на другую, требовательно сказала:
- Хватит секретничать! Быстро говори вслух!
- Аленка, - расхохоталась теперь уже и Татьяна, - ох, и глупая же ты! Ничего не понимаешь! Ирочка, моя хорошая, поздравляю!
- Да с чем!? – рассвирепела Алена. – И не смотрите на меня, как на идиотку, сидят как дуры, и блаженно улыбаются…
Но обидеться всерьез Ирина ей не дала. Обняв подругу, она притянула ее к себе и проговорила на ухо несколько слов.
- Правда?! – вытаращила та глаза. – ох!... Как же здорово! Ну, я прямо не знаю, Ирка!! А Денис знает?
- Пока что нет, - улыбнулась Ира, - я только позавчера узнала, а Дени вчера ночью прилетел, я не успела сказать. Он устал страшно, сразу спать лег. А утром вы за нами заехали…
- Ох, и обрадуется, - зажмурилась Татьяна от предвкушения. И внезапно прокричала:
- Ура, девчонки!
- Ты чего? – смутилась Ирина, но и Юля с Леной, и Алена присоединились к ней, образовав звонкий хор:
- Ура! Ура-а!
Услышав этот веселый шум-гам, мужчины удивленно переглянулись и рассмеялись:
- Опять какая-то новость. И, судя по их голосам, хорошая!
Денис поглядел в сторону женского кружка, разглядел среди остальных красавиц жену и, улыбнувшись, подумал:
- Интересно, бывает бесконечное счастье? Наверное, да. Иначе невозможно каждый день радоваться еще сильнее.
Он еще не знал, что вскоре его радость вырастет в сотни раз. Радость, а вместе с ней – уверенность, что теперь в их жизни все всегда будет хорошо.

* * *

В это самое время двое шли по кладбищу, осторожно продвигаясь среди огороженных могил. Мужчина нес красивый букет темно-красных роз на длинных стеблях. Остановившись у нужного памятника, девушка оглянулась на своего спутника:
- Это здесь...
Подойдя, тот, перегнувшись через невысокую ограду, осторожно положил цветы на мраморную плиту, внимательно вгляделся в фотографию, прикрепленную чуть ниже высеченной на камне надписи - поразительно красивая молодая женщина с холодными глазами.
- Лара... Неужели это она?
- А разве непохожа?
Лариса неуверенно улыбнулась, в свою очередь, всматриваясь в родное лицо.
Алексей оглянулся на нее, потом снова посмотрел на изображение женщины, что покоилась тут.
- Похожа... Удивительно похожа. Просто не верится, что ей было уже за шестьдесят... Или это снимок, сделанный в молодости?
- Да нет... Она до последних дней такой была. Стройная, красивая, - Лариса говорила негромко, не отводя взгляда от той, которую так любила, - у нее было множество поклонников. Всегда, сколько себя помню.
Наклонившись, она рукой в перчатке смахнула с ограды какие-то травинки. Выпрямилась, оглянулась на Алексея:
- Ты...
- Побудь с ней, я не станут мешать.
Мужчина неслышно отошел в сторону и остановился неподалеку.

- ... Видно, я тебя поняла неправильно... Мне казалось, я делаю то, что ты хотела… Я старалась быть такой, как ты. Но я не была счастлива… Я думала: главное – заставить полюбить себя. И я заставила, знаешь… Только ничего хорошего из этого не вышло. И мне было очень плохо… Просто ужасно… И не только мне. Я раньше плевала на это. А сейчас не могу. И не хочу. Ты хотела, чтобы я состоялась как личность. Ты всегда говорила: «главное – стать личностью». И ведь ты ею стала – сама, без всяких мужчин. Мужчины приходят и уходят, а то, что ты есть – остается с тобой. Вот это, самое основное, ты забыла мне сказать. Может, ты хотела, чтобы я поняла это сама… Ну вот, - Лариса несмело улыбнулась, словно Римма была с ней рядом, слышала ее слова и могла ответить что-то в своей привычной резковатой манере, - я поняла. Сама. Вернее… мне помогли это понять… Римма, ты мечтала видеть меня сильной, успешной, притягивающей к себе таких же успешных людей. Я старалась такой стать… И одного из них я привела к тебе. Думаю, он бы тебе понравился…
Лариса встряхнула головой, помолчала, потом позвала:
- Алеша…
Алексей подошел, встал рядом, взял Ларису за руку и проговорил, обращаясь к фотографии:
- Здравствуйте, Римма Витальевна. Лариса мне много о вас говорила, - он почувствовал, как дрогнула ладонь девушки в его руке, но продолжил:
- Так уж вышло, что я, кажется, полюбил вашу внучку.
- Кому кажется? – шепотом прервала Лариса.
- Мне кажется, - ответил Алексей, не поворачивая головы, - не мешай мне с бабушкой разговаривать. Так вот, очень жаль, что мы с вами не можем поговорить лично. Почему-то мне кажется, мы бы нашли общий язык…
При этих словах Алексей улыбнулся. У него возникло сейчас странное ощущение – словно он разговаривает с этой удивительной женщиной наяву. Глаза с фотографии смотрели на него насмешливо и остро. Чувствовалось, что эту даму было не пронять сентиментальными речами.
- Ваша Лариса похожа на вас, - добавил он, - она умна и красива. Капризна, правда, не в меру, но это можно вынести.
Ощутил удар локотком в бок и заключил:
- Словом, я надеюсь с ней справиться. И постепенно превратить ее в сознательного члена общества.
Не выдержав, рассмеялся сам, услышал фырканье Ларисы и, увидев краем глаза какое-то движение рядом, повернул голову. Неподалеку у чьей-то могилы стояла пожилая женщина, с крайним неодобрением взирающая на них.
- Лешка, прекрати, - зашипела Лариса, вытирая слезящиеся от смеха глаза, - что ты несешь!
Алексей притянул ее к себе поближе и уже спокойнее закончил:
- Рад, что смог с вами познакомиться.
И отступил на шаг, давая Ларисе возможность проститься. У него нисколько не вызывал удивления тот факт, что он так беседует с давно умершим человеком. Более того, в данную минуту он испытывал необычайное спокойствие и умиротворение.
- Пойдем, - потянула его за руку Лариса, и они направились к выходу. У поворота он оглянулся на памятник еще раз, обняв Ларису. И вдруг словно наяву услышал глубокий женский голос, интонациями похожий на Ларисин, который четко произнес с нескрываемой иронией:
- Ну что ж, поглядим…

Сев в машину, Алексей подождал, пока девушка набросит ремень безопасности, завел мотор, и, выведя автомобиль на подьездную аллею, негромко спросил:
- - Ты на Волге бывала когда-нибудь?
Та удивленно взглянула на него и отрицательно покачала головой.
- Стыдно должно быть, Воротникова, - заметил он укоризненно, - весь свет объездила, а на Волге не была. Река-то потрясающая, все иностранцы рвутся посмотреть, а ты…!
- Леш, ты это к чему сейчас? – устало хмыкнула девушка.
- Это я к тому, что пора сделать следующий шаг. Должна ты уже с моими познакомиться, в конце концов?
- Наверное, - произнесла Лариса неуверенно.
Обняв ее, Алексей поцеловал свою гордую красавицу, иногда превращавшуюся в застенчивого ребенка, в кончик носа. Такой он любил ее еще больше:
- Клянусь тебе, ты с мамой быстро найдешь общий язык. Вот увидишь! Ты же у меня трудностей не боишься?
- Я сама их создаю, - надменно улыбнулась Лариса, справившись с мгновенным замешательством.
- Это уж точно! – расхохотался Алексей.