Новейшая история. Провинциальные конфликты

Владимир Юрьевич Березин

Провинциальные конфликты.

Роман.

Отрывок из документа «Цели высшей политической школы»:
«ВПШ – это не только коммерческий проект в сфере образования, но и механизм формирования пула подконтрольных политиков, людей с известными материальными ресурсами и политическими амбициями. Выпускники ВПШ становятся интеллектуально и технологически зависимыми от создателей школы, и это один из важнейших результатов проекта, позволяющий приобретать различные выгоды в долгосрочной перспективе.
Можно утверждать, что по мере развития проекта, ВПШ станет эффективным механизмом управления политическим процессом в российских регионах, что и определяет значимость Высшей Политической Школы с точки зрения явных и неявных задач федеральной власти».

Часть первая. Кольцо со змейкой.

Глава первая.

В этом феврале зима просто осатанела, да и в марте продолжала мучить метелями. Сугробы едва успевали подтаять, потемнеть, как их тут же присыпало свежим слоем снега. Изнуренные работой дворники глухо матерились, жаловались на жизнь прохожим, а синоптики по телевизору только грустно улыбались и извинительно разводили руками, предсказывая очередную погодную напасть. Наконец в начале апреля весна прорвалась безудержным солнцем, на землю упало долгожданное, но тем не менее неожиданное тепло, снега начали бурно таять, и на реке Серой тут же снесло плотину, затопив очистные сооружения. Разбавленные нечистотами вешние воды хлынули на нижний район города А…, расположенный под кручей и именуемый в народе Обжоркой. Улицы Обжорки сразу же превратились в каналы, по которым плавали дрова, домашняя утварь, дохлые куры и прочий хлам. Иногда очень неожиданный. Танька Бахрушина, дом которой располагался на пригорке и не был затоплен, увидела плывущее мимо пианино. Она кликнула своего мужа, Ваську Бахрушина, они выловили инструмент и затолкали в чулан – авось никто не хватится, а детям забава будет. Правда пианино оказалось без бронзовой деки внутри, но зато с клавишами, и Васька рассчитывал его починить, после того как кончится потоп.
Раньше Обжорку затапливало постоянно, пока не было плотины, но со времени ее строительства прошло более тридцати лет, поэтому народ, успев отвыкнуть от наводнений, бедствовал, метался в поисках выхода, не зная как бороться с разгулявшейся стихией. В городскую администрацию по этому поводу постоянно звонили и приходили ходоки с мольбами о помощи. Их принимали, сочувствовали и отправляли обратно, не солоно хлебавши, поскольку просьбы их были частные, «а проблему нужно решать в общем». По крайней мере так думал глава администрации города А… Шагов Петр Геннадьевич, инструктируя своих чиновников. Народ не понял глобальных замыслов своего градоначальника и организовал пикет с плакатами, на которых требовали гуманитарной помощи, денежных компенсаций и отставки мэра. Пикет разогнала милиция при помощи двух служебных собак, но это не помогло, потому что на следующий день вместо вездесущих старух, ратующих за светлое прошлое и нескольких городских без-дельников, к зданию мэрии пришли озлобленные рабочие с завода, вооруженные кусками арматуры, появился светлобородый тип с мегафоном и начал орать, что люди тонут, а их еще травят собаками, и еще что-то про жидов и «черножопых» представителей Кавказа.
За столпотворением людей на площади, бурлящим возле памятника бывшему вождю, наблюдал из окна своего кабинета мэр города А… и думал о том, до чего ж, мол, народ тупой, кого-нибудь из этих горлопанов на его бы место… При этом он не понимал или не хотел понимать, что любой из собравшихся не моргнув глазом и с превеликим удовольствием это бы место занял.
Да и сам Петр Геннадьевич попал в мэры нелигитимно, а волею случая. Бывший градоначальник умер от скоротечного рака легких, Шагов как вице-мэр возглавил город и теперь всеми способами оттягивал внеочередные выборы. Но активно к ним готовился, рассчитывая выиграть, хотя и не был уверен в успехе окончательно. Поэтому он в пожарном порядке обворовывал городской бюджет, не особо думая о последствиях, и приватизировал, что плохо лежит, разворачивая всякие тендеры и аукционы в пользу тех, кто брал его в долю. Но время поджимало. Из центральной избирательной комиссии постоянно давили, периодически всплывали новые кандидаты, и свои, и со стороны вроде этого националиста Артемова.
«Русский помоги русскому, - зло подумал Шагов. - Дешевый слоган, но действует. Народ падок на подобные штучки. Тьфу ты! А ведь кто-то его, этого Артемова финансирует и режиссирует его спектакли. Да еще этот всемирный потоп случился. Уже с Центрального телевидения съемочная группа приезжала. Размажут ведь как окурок по асфальту – потом не оправишься. Надо заранее активничать, имитировать… Какую-нибудь жратву электорату подкинуть или одеяла… И все это в прессу, в прессу! Вода скоро спадет и все забудется, а впечатление останется, мол, не бросил Шагов город в трудную минуту».
Мэр сосредоточенно поскреб едва намечающуюся лысину, переместил за стол свое тучное тело и, взявшись за телефон, набрал лидера партии «Мир, труд, май».
• Это я, Иннокентий. Выведи своих на площадь – пускай пошумят, устроят показательную потасовку, а мы наведем порядок. Только скажи своим архаровцам, чтоб пометили себя как-нибудь, а то ОМОНовцы их прибьют ненароком.
• Хорошо, Петр Геннадьевич. У них будут синие повязки на рукаве.
Это была подконтрольная ему общественная организация, и Шагов не сомневался, что все произойдет, как надо. Дав указание секретарше, чтоб собрала заместителей и начальников отделов к часу дня, он углубился в чтение текущих бумаг, которые ему каждое утро приносил помощник, отчеркивая интересные места разноцветными фломастерами. Закончив с документами, он принялся за местные газеты. Верхним в пачке лежал «Часослов» – печатный орган демократической оппозиции. Сразу же бросился в глаза заголовок. «Городская администрация присела на копчик».
«Опять этот Горьков! И этот его редактор Баянов – гусь из той же стаи. Улыбается своими щеками, хомячок, а сам камень за пазухой держит и компромат копит», - раздраженно подумал мэр и вновь углубился в чтение.
«… Обжорка превратилась в Венецию. Пора нашим руководителям вместо отвратительно ходящих автобусов, создать парк гондол. А самим записаться в гондольеры и вместо революционных песен распевать баркаролы. А как иначе? Ведь люди не рыбы – они привыкли ходить, а не плавать…».
«Сам ты рыба гнилая!», - Шагов аж крякнул от возмущения, хотел продолжить изучение статьи, но ему не дали, отвлекли: за окном какой-то умник на полную громкость врубил акустическую установку, и задорный, жизнерадостный голос запел:
«Все, что в жизни есть у меня,
Все – на радость каждого дня…».
Шагов сначала почуял некий скрытый смысл в этой немудреной песне и брезгливо поморщился, но потом черты его лица разгладились, а в памяти внезапно забрезжил и начал набирать силу далекий свет воспоминаний.
«А ведь и мы ее же пели в молодости, не помню, как группа называется или ВИА – в то время так говорили. Пели, танцевали… Я в стройотряде тогда был: кирка, лопата, а вечером танцы. И как сил только хватало!? «Все, что в жизни есть у меня…». А что есть в жизни у меня сейчас? Кресло шатается… Нелигитимный я парень, ох, нелигитимный – надо легитимизироваться… Или официализироваться? Тьфу ты, ну ты! Запутался совсем. Сшит колпак не по колпаковски… А тогда… Тогда впереди было светлое будущее».
Шагов прикрыл глаза, откинулся в кресле и ударился в воспоминания. Он вспомнил профессора с армянской фамилией, который фрондировал на лекциях, преподавая вместо марксизма философию Гегеля и Канта. А рядом сидела удивительная девушка Лена: Шагов был безумно в нее влюблен, но признаться в любви боялся, а на занятиях старался сесть рядом. Он иногда, как бы случайно, касался ее бедра своим, ощущая упругость и тепло девичьего тела и горя от желания. Она некоторое время терпела, а потом мягко отодвигалась.
Эту Лену позднее убили, Какой-то маньяк не маньяк, но он всю ее истыкал ножом и насиловал в кровоточащие раны. Так рассказывали. Шагов в своем воспаленном воображении нарисовал тогда эту ужасающую картину, и она в неизменном виде всплывала перед ним регулярно, спустя много лет, служа укором, мол, набрался бы он тогда смелости, открылся Лене, и судьба бы ее сложилась, может быть, иначе. Шагов не был фаталистом, не верил в провидение и считал, что каждый сам себе торит жизненную дорожку. А уж куда она выведет… Но всегда или почти всегда можно подправить, сменить курс. Ему это часто в жизни приходилось делать, и он считал, что делал это чисто по своей воле, а не чьей-то свыше.
В селекторе прозвенел голос секретарши, прервав поток воспоминаний.
• Петр Геннадьевич, к Вам посетитель.
• Какие еще посетители, Мария. Сегодня не приемный день, - недовольно про-бурчал в ответ Шагов, подумав при этом. «Какой-нибудь очередной проситель или жалобщик, чтоб их всех…».
• Он рвется… Он говорит, что Вы его примете, - не унималась секретарша.
• Как фамилия? – Мэр посмотрел на селектор как на шипящую змею.
• Калач. Калач Григорий Ефимович.
• Пускай заходит. И чаю приготовь, - неожиданно и моментально отреагировал Шагов, хотя появление такого посетителя являлось для него полнейшей неожиданностью. И не столько приятной, сколько настораживающей. Но буйные политические джунгли приучили его к внезапности изменений, превратив в мимикрирующего хамелеона, поэтому раздраженность мигом сползла с толстого лица мэра. Он повернулся к висящему сбоку зеркалу и сложил губы в подобающую случаю улыбку.
«А ведь сейчас начало апреля. Он как раз в это время должен освободиться. Восемь лет от звонка до звонка. И ничего сделать не смогли. Какой он сейчас? Что попросит?», - пронеслось в его голове вместе с видеорядом прошлого.
Дверь резко распахнулась и в кабинет уверенно вошел крепкий высокий блондин лет сорока. На нем были потертые джинсы неопределенной расцветки, старая брезентовая куртка и подвернутые хромовые сапоги. Несмотря на скудность одеяния, вид он имел опрятный: все было выстирано и отглажено, а сапоги начищены. Он остановился посередине и пристально посмотрел на Шагова. В его взгляде сквозила едва уловимая ирония и одновременно чувствовалась сила, которая завораживала и отталкивала одновременно. Она была ни доброй, ни злой, а какой-то безразличной, подавляющей своим созерцательным равнодушием.
• Гриша! Какими судьбами! – воскликнул мэр, картинно вскинул руки и начал выбираться из-за стола. Делал он это несколько суетливо, неуклюже, поэтому зацепился за ножку стоящего рядом стула и едва не упал.
• Не делай больших, удивленных глаз, Петя, и не изображай нежданную радость. Ты знал, что я откинусь из зоны. Какими судьбами… Фальшивишь на мажоре! Моими и твоими молитвами, - губы вошедшего скривила усмешка. – Подобрел ты я смотрю, заплыл жирком… Питаешься наверное хорошо. – Он разглядывал его как выставочный экспонат.
• Да брось ты, Гриша, ерничать, - маска радушного изумления сползла с лица Шагова. – Сам знаешь, как получилось. Я ж тебя не забывал – передачки регулярно посылал. Это по поводу хорошего питания. Зона, конечно, не курорт… - Он подошел к гостю и они коротко обнялись, потершись щеками. – Давай не будем о старом. Да ты присаживайся. – Мэр указал на одно из кресел, обступивших журнальный столик в углу кабинета.
• Кто, конечно, старое вспомнит – тому глаз вон, – сказал Калач, обстоятельно умащиваясь в кресле. – Но это тому, кто вспомнит. А я и не забывал. Все восемь долгих лет в башке вертелось. А ведь вдвоем нам веселее было бы там «париться»… - Он вновь криво усмехнулся. – Ладно, все это гнилой базар, а жизнь продолжается, вернее… мне ее как-то продолжать надо. Что предложишь?
• Сейчас, сейчас, Гриша… - Мэр вернулся к столу и пошарив в ящике, вынул оттуда пластмассовый контейнер цилиндрической формы. Достав оттуда желтую таблетку, он быстро сунул ее под язык. – Сердце пошаливает, помощи просит.
• Беречься надо, Петя, нервы не трепать попусту, - назидательно сказал Калач. – Не заметишь как в ящике окажешься.
Сам он имел отменное здоровье и снисходительно, а отчасти и подозрительно относился ко всякого рода болезням. Это осталось от зоны, где больше «косили» под больных, изобретая всякие «мастырки», чем на самом деле болели.
• А твоя доля цела – хоть сейчас отсчитаю, - вдруг засуетился Шагов, начал метаться по кабинету, подергивая плечами и нервозно потирая руки, потом внезапно успокоился, подошел к неожиданному, нарушающему уют посетителю и натужно опустил свое грузное тело в соседнее кресло.
• Долю я бы и до зоны поимел, - проговорил Калач, чеканя каждое слово, и бросил острый взгляд водянистых глаз на своего собеседника. – А восемь лет куда деть? В землю закопать и надпись написать? И потом… Это тогда были деньги, а сейчас… так, пойти пивка попить…
• Все было переведено в доллары, - торопливо перебил его Шагов. – Десять тысяч зеленью. Бери, как говорится, и пользуйся.
• Не густо, - поморщился Калач.
• Остальное конфисковали. Сам знаешь, Гриша.
• Не в деньгах счастье, а беда, когда их нет, - задумчиво проговорил Калач. – Ты же меня знаешь, Петя. Хочешь, чтоб я где-нибудь засухарился и ушел на вечный покой!? Нет, бабки для меня – инструмент для деяний, как пишут в судебных протоколах. Ими интересно поиграть, чтоб душа то воспаряла, то в пятки уходила, а кровь бурлила. Или ты забурел окончательно? Хотя, Петя, ты всегда был стяжателем, греб под себя и как белка в нору таскал. А тебе все мало казалось. Не на зарплату же ты сейчас живешь? – Григорий прорезался скупым смехом, но взгляд его оставался холоден. – Или ты стал образцово-показательным советским, или как сейчас там… российским чиновником? Слабо верится, горбатого могила исправит… Ладно, ладно, не буду, - закруглил свои нравоучения Калач, видя протестующие жесты Шагова.
• Тебе мало, Гриша? – Мэр поставил вопрос ребром. – Так я добавлю, оплачу тебе твои восемь лет.
• Наши восемь лет, Петя, наши. – Черты лица Калача ужесточились, зло заиграли желваки. – А потом, сколько же это стоит? В каком прейскуранте ты это найдешь? Ладно, не будем мазать говном поляну… - Фразу прервал рев возмущенной толпы за окном. – Вот видишь. – Григорий мотнул головой в сторону шума. – У тебя проблемы. А ведь у нас хорошо получалось на пару, Петя. Если б не та сука, то и продолжалась бы волшебная сказка. Но можно возобновить процесс и решать проблемы вместе. Тебе же надо у кормушки удержаться? Я все про тебя знаю. В пивной у вокзала рассказали. Народ про тебя плохо думает – в глаза нассыт, если возможность будет. Но это дело поправимое. Я в зоне последние годы «смотрящим» числился – научился с людишками управляться при помощи других людишек. А ты, как я понимаю, команду еще не собрал, не веришь никому…
• Что ты предлагаешь? - прохрипел Шагов. Его взволновал этот разговор.
• А ты возьми меня на должность… Или на кормление как раньше говорили…
В кабинет вошла крутобедрая блондинка с подносом. На журнальном столике появились чашки с дымящимся чаем и ваза с печеньем. Калач бросил оценивающий взгляд на аппетитную девицу.
• Спасибо, Мария. – Секретарша вышла. – Что, глаз на нее положил? - Шагов усмехнулся. – Хочешь полакомиться?
• Да, по женщинам я истосковался, - задумчиво проговорил Калач, не обращая внимания на подначку мэра. – Но она не в моем вкусе – я люблю худеньких и с грудями. На этом и погорел. Помнишь эту суку, Вику? – Григорий сморщил нос и брезгливо шевельнул губами. – Царствие ей небесное.
• Она, кажется, умерла? – быстро спросил Шагов.
• Угу. А то ты не знаешь! - Калач набил рот печеньем и отхлебнул чая. – Все под Богом ходим, а под дьявола ложимся.
Мэр пристально посмотрел на своего собеседника, но больше вопросов задавать не стал, остановленный внезапно возникшей мыслью: «А он опасен».
• Ну так вот, - продолжил Григорий. – Ты меня берешь своим заместителем или, как его там, вице-мэром, и мы начинаем новую жизнь как в старые, добрые времена. Вдвоем у нас ловчее получится: и тебя вновь мэром выберем, и людское поголовье загоним в стойло, и бабок поимеем. Я же боталом зря не машу, Петя. Сказал – сделал. Ты будешь царствовать, а я править. Ты будешь воплощать в жизнь светлые идеи, а я заниматься темными делишками. Поделим поляну на две части: Богу Богово, а Сатане сатанинское. – Калач вновь усмехнулся.
« А с ним легче будет», - прикинул Шагов. – « Но опасен…».
• Да у тебя ж судимость! Как я тебя проведу по кадрам.
• Но судимость можно снять. Это сложнее и дороже, чем, допустим, трусы с бабы, но не мне тебя учить – фальшак ты всегда грамотно лепил. Ну так как?
• Дай подумать до завтра, - выпалил Шагов.
• Думай, думай, голова… - Калач встал. – Только ведь умнее ты ничего не придумаешь. И бабок дошли, а то одет как пугало. – Он брезгливо оттянул полы брезентовки. – И так… на карманные расходы.
• Сейчас. – Мэр подошел к насыпному сейфу, вынул оттуда пачку денег и передал ее Калачу. – Хватит столько?
Тот небрежно сунул деньги в карман.
• Мало будет – еще подкинешь. Ладно, я пошел. До завтра. Позвони в гостиницу, чтоб проблем у меня с устройством не было. Надоели всякие проблемы. Как вышел на волю, так одни проблемы… - Калач вскинул голову и пружинистым шагом покинул кабинет.
Шагов выглянул в окно. Страсти на площади разгорались. В толпе то тут, то там мелькали синие повязки. Подъехало два грузовика с ОМОНом. Бойцы повыскакивали из машин и начали охаживать митингующих дубинками. Те яростно сопротивлялись. Митинг превратился в грязную потасовку.
«Плевать на них! Разберутся», - раздраженно подумал мэр. Его мысли были заняты другим. Он знал, что Калач скоро должен освободиться, но все равно его появление было неожиданным. Шагов вернулся за стол, предупредил секретаршу, что б его не теребили до начала совещания и тяжело задумался.

Глава вторая.

Григорий Калач, миновав милицейский кордон, выставленный перед зданием городской администрации, вышел на край площади и, лавируя между митингующими, начал продвигаться в сторону гостиницы.
«Поголовье, - с брезгливостью подумал он, косясь на беснующуюся толпу. – Вывели овец на бойню, лозунгами о лучшей жизни поманили. А им всего-то нужно по охапке сена – вот и вся лучшая жизнь, ни на какие митинги не пойдут. Что-то здесь Шагов недопонимает. Их дешевле купить, чем разгонять. И жить благочестиво. Чтоб издалека, с высоты начальства все спокойно и гладко выглядело, никаких потрясений. А дела проворачивать тихо, подспудно. Надо будет ему подсказать или самому прикрыть этот бордель».
Калач, еще не войдя в должность, уже мыслил как вице-мэр. Он не признавал по-спешности в делах, предпочитая все продумывать заранее, угадывая или направляя развития событий, если это возможно. Тем более, если ты облечен властью. А власть Григорий познал не формальную, даденную кем-то свыше, а реальную, завоеванную в результате опасной изнурительной борьбы, поэтому ценил ее и употреблял аккуратно, заранее все примерив и выверив.
Задумавшись, он внезапно получил резкий толчок в грудь. На него наткнулся длинноволосый молодой человек в очках, расхристанном пальто и с плакатом в руках, где было написано «Стоп коррупции». Причем «стоп» – по-английски, а «коррупции» по-русски. Калач снисходительно посмотрел на очкарика, а потом коротко и резко сунул ему кулаком под дых. Очкарик сдавленно вскрикнул и со-гнулся пополам. Григорий по-отечески улыбнулся, хлопнул его по плечу и, не оглядываясь, двинулся дальше.
Он с детства имел протестный характер, жаждал справедливости и постоянно из-за этой неуемной жажды страдал, получая жизненные пинки и зуботычины. В школе он постоянно спорил на уроках с учительницей истории, пламенной коммунисткой, высказывал смелые, крамольные мысли, ставящие ее в тупик, за что та относилась к нему предвзято и занижала оценки. Гриша упирался, знал назубок все события и даты, но неумолимо получал «хорошо» вместо «отлично». Впрочем его знания оценили во время приемных экзаменов на исторический факультет одного провинциального университета, которые он выдержал с блеском. Но с третьего курса его исключили – в одном из рефератов он назвал Великую Октябрьскую революцию «бессовестным захватом власти», а в то время этого было вполне достаточным для отчисления. Правда потом он восстановился и тихо закончил ВУЗ, в душе презирая великие идеи.
Работая в школе учителем и сидя на мелкой зарплате, Калач, имеющий высокую самооценку, постепенно накапливал злобу на власть имущих и красиво живущих. Нет, он им не завидовал, а жаждал реванша, считая, что дебют в этой жизни он проиграл, но эндшпиль будет непременно за ним. В силу своего характера он постоянно конфликтовал с дирекцией, поэтому его затерли в очереди на получение квартиры и он постоянно жил в общежитии. Когда началось кооперативное движение, Григорий, ничуть не жалея, расстался со школой и, очертя голову, бросился в мутное море зарождающегося капитализма. Он активно занялся бизнесом, несколько раз прогорал, поднимался вновь, постепенно сползая к криминалу. Будучи ярым ненавистником государства, какую бы политику оно не проводило, он считал, что украсть из казны есть благо и, если предоставлялась такая возможность, делал это с садистским наслаждением. «Не я, так другие своруют, те, кто поближе к кормушке. А народ как безмолвствовал, так и будет сидеть на бобах. Но народ – стадо. А я не народ, я отдельно стоящий…».
Потом он нашел свое место под солнцем, нащупал ту золотоносную жилу в российской неразберихе, дающую возможность обогатиться и возвыситься над толпой. Калач думал что это надолго, а может быть и на всю жизнь, но судьба распорядилась иначе, забросив его в тюрьму на долгие восемь лет с конфискацией всего нажитого.
Пройдя в гостиницу, он приблизился к стойке администратора и протянул сидящей там женщине вместо паспорта справку об освобождении. Та сначала недоверчиво посмотрела на необычного клиента – такие в гостиницах не селятся, но, прочитав фамилию, заулыбалась.
• По Вашему поводу звонили. – Она протянула Калачу бланк для заполнения и ключи от номера. – Одноместный. Живите на здоровье.
Перед тем как пройти в номер, Григорий заглянул в буфет и купил пару бутылок пива с бутербродами. Буфетчица, лениво передвигающаяся баба похожая на перекормленную утку, обманула его со сдачей. Он это сразу же заметил, но ничего не сказал, а лишь криво усмехнулся, сгреб мелочь в карман и, вытащив несколько салфеток из пластмассового стаканчика на столе, удалился.
Номер представлял из себя маломерную клетушку со скрипучей деревянной кроватью, потертым креслом, от которого постоянно отваливались подлокотники, черно-белым телевизором, сработанном в незапамятные времена на местном заводе, и пыльным цветком на подоконнике. Название этого цветка Калач раньше знал, но забыл. Он с размаху плюхнулся в кресло, щелчком открыл пиво и включил телевизор. Там толстомордый врач в халате, упорно рекламировал очередное средство от алкоголизма, держа в огромной волосатой руке склянку с чудо-таблетками.
«Судя по роже, на еду ему хватает», - вяло подумал Калач и отхлебнул из бутылки. – «Как все изменилось! Раньше было все народное, а теперь хрен поймешь чье. Ничего. Государство у нас богатое – на всех хватит, у кого башка варит. А не хватит так переделим. Хапнуть – не значит удержать. Отсосал казну, свалил с должности, мол, на всю оставшуюся жизнь хватит, успокоился, а тут к нему ребята с глупыми вопросами и наглыми предложениями, от которых чревато отказываться… И все. Раньше был на коне, а теперь по уши в говне». Григорий усмехнулся, оценив собственный каламбур.
Он еще некоторое время воспринимал то, что творится на экране, а потом телевизионное изображение померкло, расплылись окружающие предметы и в его сознании начали всплывать картины прошлого…

Глава третья.

Что остается от человека после его смерти? Фотографии, письма, воспоминания близких? Но все постепенно выцветает, истлевает и стирается в памяти поколений. Встречаются конечно выдающиеся личности, которые своим наследием протыкают пласты истории и живут послежизнью, оставаясь в умах, на слуху, в печатных изданиях. Но в конце концов время стирает и их имена или загоняет в практически недостижимую глубину человеческой памяти, напластовывая новые. Но ничего не должно исчезнуть бесследно – любое происшедшее событие в виде энергетических сгустков информации продолжает блуждать по вселенной в течение веков, тысячелетий… И наверняка есть способы прочитать эту информацию, вычленить и воспроизвести фрагменты жизни, казалось бы навсегда канувшие в вечность. А кто это умеет делать? Кто-то наверное сумеет. Люди ли или нечто другое, непостижимое человеческим мозгом.
Сидящий у телевизора Калач мог вспомнить из прошлого лишь то, что видел и слышал, да и то частично. А то, что происходило за пределами его восприятия, он в принципе не мог знать, хотя эти люди и события существенно повлияли на его судьбу. Он не мог знать, но ведь информационные сгустки-то остались!
…Последняя неделя поломала ему все графики и полностью высосала нервную энергию, превратив в дерганого неврастеника. Калача раздражала любая мелочь и он чувствовал, что постепенно, но неуклонно сходит с ума. Весь его бизнес вместе с нажитым благополучием мог полететь в тартарары из-за нерадивости какого-то мелкого железнодорожного клерка, который с похмельных глаз или отягощенный бытовыми неурядицами, неправильно указал в бумагах маршрут и теперь вагоны с дальневосточной рыбой находились в нетях. А может там и остались только одни вагоны, а рыба успела протухнуть или разворована.
«А что эти рефрижераторы, - уныло думал Григорий. – Отключат их от электросети или сломают – вот и конец рыбке. Ведь всем на все наплевать, кроме собственной задницы, если не сказать больше. Да и кому какое дело до моих заблудившихся вагонов. Железной дороге? Ну, допустим. Докажу я их вину… Когда-нибудь. По суду. А проценты по кредиту капают, штрафы, неустойки… Мрак! Мне из этого дерьма век не выбраться – банкиры наедут по полной программе и последние портки снимут – они это научились делать. А железка… Она у нас государственная, а наше государство не за что не отвечает, а только пакостит».
Калач весь день провел в своем офисе на Кузнецком мосту, непрерывно звонил по телефону и поглощал литрами крепкий кофе. Теперь звонить было некуда. Это если звонить осмысленно, а не просто балаганить по телефону. Оставалось только ждать и пить кофе. Если б оно имелось в наличии. А кофе кончилось вместе с рабочим днем. Послать в магазин было некого - сотрудники разошлись по домам, а у самого не было желание даже оторваться от стула – прямо как магнитом притянуло. Поэтому он сидел неподвижно, облокотившись на модерновый стол с выемкой посередине, и ожидал, сам не зная чего. Вернее знал, но уже не на что не надеялся – моральные силы иссякли.
Неожиданно ударил по ушам телефон, от звука которого Калач испуганно вздрогнул и судорожно схватился за трубку, лелея слабую надежду на благоприятные перемены. И они наметились. Звонили с центральной диспетчерской.
• Это Калач Григорий Ефимович? Ваши вагоны нашлись. Их по ошибке переадресовали в Нижний Новгород по реквизитам... – Послышался длинный набор слов и цифр. - Мы Вас будем держать в курсе их передвижения, - приятный женский голос замер в ожидании реакции абонента.
«Ну уж нет! – зло подумал Калач. – Я сам как-нибудь…».
• Могу я забрать товар прямо в Нижнем?
• Можете. Пришлите нам факс, а мы отдадим соответствующее распоряжение. Еще есть вопросы? Наш факс… - Опять набор цифр.
• Повторите реквизиты – я записываю.
• Хорошо, пишите.
• Спасибо.
• Не за что.
В трубке раздались гудки.
Григорий выбежал в приемную, заправил бланк в пишущую машинку и, нещадно матерясь, натыкал пальцем нужный текст. Потом размашисто расписался и с нескольких попыток ему удалось протолкнуть факс на тот конец провода.
«Продам к чертовой матери эту рыбу на месте. Покупателю, кому вез ее в Питер, я сумею объяснить ситуацию – он мужик понятливый. Поставлю ему попозже. Главное с банком разобраться – там бандит на бандите сидит и бандитом погоняет. Так… Надо ехать туда, в Нижний».
Он посмотрел на часы и позвонил своему водителю, который одновременно являлся охранником. Но тот уже успел выпить, смотрел сериал по телевизору и ни к чему не был пригоден. О чем он заплетающимся языком и поведал своему шефу.
• Раз сам не можешь – найди кого-нибудь другого, - разъяренно прокричал Калач. – Мне нужно срочно выезжать в Нижний Новгород.
• Ну я же не знал, - заплетающимся языком начала оправдываться трубка и через несколько секунд раздумий выдала. – У меня есть один дружок. Его зовут Александр Грин. Он поможет.
Калач, как не был раздосадован, прыснул от смеха.
• Ну и как найти твоего капитана Грея… тьфу ты… Александра Грина, - с трудом сдерживаясь от хохота, спросил Григорий. Напряжение спало. Сжатые в пружину нервы развинтились и рвались наружу.
• Вы в офисе? Я с ним свяжусь. Он Вам перезвонит. Парень надежный. Платить ему ничего не надо - я с ним потом сам разберусь.
Однофамилец писателя позвонил через пятнадцать минут, а еще через полчаса подъехал на задрипанных «жигулях», с боками, замазанными шпатлевкой. Калач по-морщился. В последние годы своей жизни он привык к дорогим машинам. Но ездил Грин классно, разумно нарушая правила, лихо вписываясь в крутые повороты и лавируя в многорядном потоке машин. Поэтому их Москвы они выбрались достаточно быстро, благо интенсивность движения к вечеру спала.
Ехали всю ночь без остановок, причем водитель выжимал из своего драндулета все, что только можно. Грин вел себя просто, был легок на разговор и коммуникабелен. Он понравился Григорию.
«Мне бы такого помощника, - подумал он. – Язык подвешен, голова варит…».
• А ты чем сейчас занимаешься? – полюбопытствовал Калач.
• На данный момент ничем. А раньше возглавлял аналитический отдел в одном хитром ведомстве, но не пришелся ко двору, - ответил Грин и неопределенно хмыкнул.
На рассвете они уперлись в безнадежную пробку. На мосту разлапился подъемный кран, перекрывая половину проезжей части, а во второй половине машины попали в клинч и никак не могли разъехаться. Рядом стоял покореженный КАМАЗ.
• Здесь наверное надолго, - посетовал Калач. – Нужно бы успеть пораньше…. Чтобы с самого утра заняться…
• Это точно, что надолго, если не наглеть, - подтвердил Грин.
• А как тут обнаглеешь? – поинтересовался Калач.
• Проскользнуть между лапами крана. Впритирку можно. Только шофера разъяряться, мол, самый умный что ли. Авария тут. Не принято так.
• Давай, - махнул рукой Калач. – Не до сантиментов.
Грин молча покосился на него и, включив первую передачу, начал, ловко маневрируя, пробираться к крану. В конце концов ему это удалось и «жигули», проскочив место аварии под краном, оказались на другом конце моста. Шофера повыскакивали из машин и, размахивая руками, что-то кричали в адрес наглецов. Явно нелицеприятное.
• Тут недолго и по морде получить, - весело проговорил Грин. – Сейчас извинимся.
Он выскочил из машины и, неистово стуча себя кулаками по груди, начал объяснять, что у него вопрос жизни и смерти и чтобы ребята вошли в его положение. При этом на его лице отображалось то отчаяние, то скорбь, то гримаса раскаяния. Ему стали махать, мол, понятно, проезжай.
«Ловок, - подумал Калач. – Артист!».
На железнодорожную станцию, где застряли вагоны, они добрались ближе к обеду. В диспетчерской сидела худощавая брюнетка лет двадцати пяти с великолепным бюстом, обтянутым шерстяной кофточкой розового цвета. Это аппетитное чудо природы сразу же как магнит притянуло взгляд Калача, что вероятно случалось и с другими мужчинами. Девушка вопросительно посмотрела на посетителя. В ее серых с поволокой глазах далеким гонгом звучал сексуальный призыв. Но внешне она была строга и недоступна, как всякие мелкие чиновники, получившие маленький кусок власти.
Калач выложил перед ней документы.
• На вашу станцию по ошибке заслали вагоны с моим грузом.
• Ну и что Вы от меня хотите? – пожала плечами девица.
Фраза была произнесена недоуменным тоном демиурга, потревоженного во время отдыха, когда он уже создал небо, но еще не запустил туда птиц.
• Разгрузить товар здесь, в Нижнем и вернуть вам вагоны, - пояснил Калач.
• Мне вагоны не нужны. А что насчет груза, то мы его перешлем на станцию назначения в адрес получателя. Ведь не Вы являетесь получателем, судя по доку-ментам?
Несмотря на суровость тона в голосе девушке слышалась скрытая подначка. Чувствовалось, что ей доставляет удовольствие издеваться над этим крупным интересным мужчиной.
• Вам должно было придти указание от начальства, - начал объяснять Калач, но был неожиданно прерван.
• От своего начальства я никаких указаний не получала, а мое начальство от вышестоящего начальства может что-нибудь и получало. Вам следует обратится к начальнику станции. Но его сейчас нет на месте – он на обеде, - отбарабанила девица и вновь бросила на Калача обволакивающий призывный взгляд.
Тут до него внезапно дошло, что ей просто скучно сидеть на этой станции и она специально держит его здесь пустыми разговорами.
«А она ничего себе, - подумал Калач, - Привлекательная мартышка... Интересно, она замужем?».
И тут какая-то внешняя сила потянула его за язык.
• А может и мы тогда пообедаем где-нибудь в приличном месте. Ведь Вы тоже должны обедать, не так ли? - с недвусмысленной улыбкой предложил он, намекая на возможное продолжение знакомства.
• Не откажусь, - сразу же согласилась девица. – Но это никак не повлияет на наши дальнейшие отношения.
• Время покажет, - философски заметил Калач и сделал приглашающий жест, отдаленно напоминающий реверанс. – А Вас как зовут? Можно на «ты»?
• Столько вопросов сразу, - улыбнулась девушка. – Зовут меня Вика, а на «ты» перейдем после обеда. Сами можете не представляться. Калач Григорий Ефимович. По крайней мере в транспортных документах так написано.
«Без ее начальника я ничего не решу… - успокаивал себя Григорий по дороге в ближайший ресторан. - А она действительно симпатичная, в моем вкусе. Черт, нашел время для флирта!».
Грин, сразу же оценив обстановку, всю дорогу молчал, иногда косясь в зеркало заднего вида на привлекательную незнакомку. По его губам змеилась легкая ус-мешка.
За обедом Калач рассказывал о своих напастях, но Вика его не слушала, а лишь формально поддакивала, думая о чем-то своем. При этом рассеянно, но не отрываясь смотрела на него своими распутными глазами, что приводило Григория в некоторое смятение. Девушка ему все больше нравилась и он прикидывал, как совместить приятное с полезным: закончить дела и соблазнить эту Вику, тем более, похоже, что на это она сама напрашивалась.
Закончив трапезу, они вернулись на станцию. Обеденное время кончилось. Когда Калач зашел в кабинет начальника, то обнаружил там грузноватого мужчину в мешковатом черном костюме, белоснежной рубашке и дурно завязанном крикливом галстуке. Мужчина бросил мимолетный взгляд на посетителя, повернулся к нему спиной и начал копошиться в сейфе.
• К Вам можно? – обратился к нему Григорий.
Мужчина обернулся и они встретились взглядами. Лицо начальника станции показалось Калачу знакомым и он, напрягши память, пытался понять откуда. По извилинам мозга забегали молнии ассоциаций и пришло неожиданное озарение.
• Ты Шагов… Петя, - нерешительно проговорил Григорий.
• Да, Шагов Петр Геннадьевич. А Вы, собственно, кто?
Взгляд железнодорожного начальника отчетливо говорил, мол, знаем мы эти дешевые трюки давай, говори, что надо и очисти кабинет от своей персоны. Калач широко улыбнулся и встряхнул головой.
• Помнишь как ты с льдины упал на пруду, а я тебе шест подал. Так до берега и доплыли: я на льдине, а ты на шесте. Нам потом еще твой отец уши драл.
• Гриша! Калач! Вот это фокус. Ты как здесь? Ну ты даешь! – Начальник станции растерялся от неожиданной встречи, не знал, куда деть руки, и поэтому нелепо похлопывал ими по карманам, как петух, собирающийся прокукарекать. – Да ты присаживайся, рассказывай… - засуетился он. - Как там в нашем городишке?
Они родились и жили на одной улице города А…, вместе хулиганили в детстве, а потом пути их разошлись.
• Да я сам там давненько не был. Сейчас в Москве. Бизнесом занимаюсь…
Калач поведал своему другу детства о причинах, побудивших его приехать в Нижний Новгород, а в конце спросил.
• А эта черненькая, что у тебя в диспетчерах, она замужем? – Его в течение всего разговора мучил этот вопрос.
• Понравилась? – усмехнулся Шагов. – Штучная девка. Но не замужем. Все принца ищет. А ты сам-то женат? А то давай, штурмуй красотку!
• Был женат, но не слепилось, – тяжело вздохнув, проговорил Калач. - Бог с ним! Как будем решать мой вопрос?
• А чего его решать, - улыбнулся Шагов. – Была телефонограмма из Москвы по твоему поводу. Все нормально. Да и Вика об этом знала, а тебя бессовестно динамила… Вот стерва! – Он произнес это без всякой злобы, а даже с некоторым восхищением. – Вот что… Я сейчас распоряжусь, ты решай свои дела, а потом сразу ко мне домой – отпразднуем встречу. Записывай адрес. Если будет нужна помощь сразу же звони – у меня тут все схвачено.
Разыскав свои вагоны в указанном тупике, Калач обомлел. Один из рефрижераторов был вскрыт, возле него стоял грузовик, покрытый брезентом, а несколько шустрых мужиков в телогрейках перегружали в него коробки с рыбой. Ими руководил некто в черном длинном плаще и шляпе. Рядом с ним переминались с ноги на ногу двое дюжих парней в камуфляжной форме. Григорий пробкой вылетел из машины и в два скачка оказался возле вагона.
• Эй, мужики! Вы чего тут затеяли? Это мой груз. Вот документы. – он вынул из кармана пачку бумаг. - Перегружайте обратно.
Мужчина в плаще обернулся и недоуменно уставился на Калача линзами очков в модной оправе. Потом достал красные корочки с золоченой надписью и сунул их в нос разъяренному Калачу.
• Налоговая инспекция. Старший инспектор Дроздов. Я арестовываю ваш груз. За него не уплачены налоги. – Говоривший был отчетливо нетрезв.
• Какие еще к черту налоги! – вскричал Калач. – Его тут и быть-то не должно, этого груза. Он сюда по ошибке залетел.
• Ничего не знаю, - отрубил тот. – Перевезем товар на склад, а там разберемся. – Продолжайте, - крикнул он остановившимся грузчикам.
Григорий понял, что чиновник набивается на взятку.
• Может быть договоримся?
• Вот на складе и будем договариваться, - с сардонической ухмылкой проговорил инспектор, наслаждаясь собственной властью. – Приезжайте туда зав-тра.
Калач ничего не ответил, а только зло сплюнул и отошел к Грину, стоявшему неподалеку и слышавшему весь разговор.
• Шакалы. На ходу подметки рвут, - прокомментировал ситуацию Грин. – Много просит?
• Да не берет, сука! Говорит, приезжай на склад. А там он хозяин-барин, обдерет меня как липку. Еще не известно, есть ли у них на складе холодильник, а то протухнет рыбка. Надо что-то делать…
Грин достал пачку сигарет, не торопясь закурил, что-то обдумывая, а потом сделал неожиданное и непонятное предложение.
• Надо столкнуть их лбами – пускай бодаются.
• Кого столкнуть? – встрепенулся Калач.
• Сциллу с Харибдой. Налоговиков с ментовкой или еще с каким-нибудь подобным ведомством. Силовики же постоянно между собой соперничают и конкурируют. Не взял этот, так возьмет другой…
Калач на минуту задумался, а потом махнул рукой.
• Поехали! Обратно на станцию.
Вернувшись к Шагову, Григорий рассказал о возникших проблемах и спросил, не знает ли его друг детства какого-нибудь более или менее стоящего милицейского чиновника. Тот сказал, что хорошо знаком с начальником местного РОВД, полковником и тут же набрал его номер.
• Они обнаглели, - воскликнул тот, когда вник в суть дела. – Пускай твой товарищ приезжает сейчас же ко мне – разберемся.
По совету Грина захватив с собой пару коробок рыбы, выпрошенных у подобревшего налоговика, Калач подъехал к районному отделению милиции и быстро разыскал начальника. Узнав, что пришел человек от Шагова, тот принял в подарок рыбу, как нечто само собой разумеющееся, и немедленно сколотил группу из нескольких вооруженных автоматами оперативников, во главе которой самолично поехал на станцию на «Волге», непрерывно завывая сиреной.
Приезд вооруженных ментов привел налогового инспектора в некоторое смятение и, чтоб как-то успокоиться, он вынул из нагрудного кармана плоскую фляжку, сделал быстрый глоток и убрал ее обратно. Спиртное ударило по глазам и они резко покраснели. Тем временем грузчики под дулами автоматов начали перебрасывать коробки с рыбой обратно в вагон, а полковник в сопровождении Калача, подошел к налоговику и посмотрел на него суровым милицейским взглядом.
• Выпиваем на работе, - мрачно констатировал он, брезгливо косясь на протянутое ему удостоверение. – И еще самоуправствуете.
• Я по заданию начальства… - начал оправдываться тот.
• Я здесь начальство. А в вытрезвитель не хотите? – перебил его полковник.
Инспектор туда явно не стремился, поэтому молча кивнул, не то прощаясь, не то соглашаясь с доводами милицейского, и нетвердой иноходью засеменил к грузови-ку.
• Постоянно здесь пасется. Каждому кушать хочется, - философски заметил полковник и крикнул своим. – Ну что там?
• Заканчивают, - бодро отозвался один из автоматчиков.
Когда у грузовика закрыли задний борт и уже собрались отъезжать, Калач не поленился и заглянул в кузов. Там что-то бугрилось под брезентом, а сверху восседал один из грузчиков. Калач жестом показал, мол, что у тебя там.
• Там две коробки. Это не нам, это ему, - прошипел грузчик и начал тыкать пальцем вбок, имея в виду налогового инспектора. Калач хотел было распорядиться, чтоб освободили кузов, но услышал за спиной голос полковника.
• Не жадничай. Пускай заберет. В следующий раз добрее к тебе будет.
«Театр абсурда, - подумал Григорий, но настаивать не стал.
Когда все участники спектакля разъехались, Калач опломбировал вагон и отправился на поиски покупателей. Проехавшись по продовольственным базам и крупным магазинам, он заключил договора на продажу большей части товара. Наступили сумерки. Взглянув на часы, Григорий распорядился, чтоб Грин отвез его домой к Шагову.
«Завтра закончу, да и Петр наверное поможет», - подумал он.

Семья Шаговых занимала крупногабаритную трехкомнатную квартиру в центре города и найти ее не составило труда. Открыл дверь мальчик лет семи и сказал, что папа дома. Грин был немедленно снабжен деньгами и отправлен в ближайшую гостиницу, а Калач вошел в прихожую и тут же попал в объятья Шагова.
• Проходи, проходи… А вот моя женя Люся.
Из кухни выглянула белокурая женщина в бигудях, смутилась и юркнула обратно.
Вскоре был накрыт богатый стол в гостиной. Когда выпили по второй, зазвенел телефон. Шагов недовольно поднял трубку, но вскоре заулыбался, хотя и разговаривал явно по службе.
• Это хорошо. Да тебя из конторы за уши не вытянешь. Пора замуж выдавать, а то засиделась, так сказать, в девушках. Это Вика, - шепнул он Калачу, хитро подмигнул и продолжил разговор по телефону. – А у меня и жених для тебя сидит. Как кто! Ты ж с ним сегодня обедала… Может и поужинаешь заодно? Да, приглашаю. Нет, он не против. Да не надо ничего! У нас тут водочка, осетринка с хреном от Гришиных щедрот… Короче, бери тачку и приезжай.
• Я не ошибся? Ведь ты не против? – сказал Шагов, бросил трубку на рычаг и вновь заговорщицки подмигнул. Его жена поморщилась, но промолчала. Ей явно не импонировало фривольное поведение мужа.
Вскоре приехала Вика. На ней было короткое вечернее платье темно-синего цвета, ловко сидящее на точеной фигуре. Черные, блестящие волосы были собраны пучком на затылке, но вскоре она сняла заколку и они разметались по плечам, подчеркивая матовую белизну лица. Слегка, но умело подкрашенные глаза вызывали ощущение глубины и загадочности. Она грациозно уселась на предложенный ей стул и одернула платье, заметив плотоядный взгляд Калача, скользнувший по ее оголившимся бедрам.
• Вика у нас водочку любит, но в меру, - тоном радушного хозяина сказал Шагов, наполняя рюмки. – Ну что, за прекрасных дам!
Все молча выпили и приступили к еде. Вика вела себя раскрепощенно – видимо она не в первый раз находилась в этом доме. Зубы у нее были мелкие и, глядя, как она хищно впивается в кусок осетрины, Калач внутренне усмехнулся. «Зверюшка».
В разгар застолья изрядно захмелевший Шагов повел Калача в соседнюю комнату, мол, женщины пускай о своем поболтают, а мы о своем. Там сидел мальчик и играл на компьютере. Увидев входящих, он выключил компьютер и молча вышел, затворив за собой дверь.
• Самостоятельный, - сказал Шагов, посмотрев ему вслед.
Они уселись на диван.
• Ты, я смотрю, Гриша приподнялся, большими бабками банкуешь, - нетрезвым голосом проговорил Петр, но глаза его смотрели колко и изучающе.
• Надолго ли, - махнул рукой Калач. – Сегодня на коне, а завтра на дне. Меня уже два раза туда опускали… Но выкрутился. Все думали, что лев мертв, а он оказался спящим. Смутное время, деньги чемоданами ходят, а к чему все это приведет – непонятно. Прикроют наверное скоро эту вольницу, вот все и пытаются урвать побольше, живут сегодняшним днем.
• Вольница только начинается, - возразил Шагов. – Давай сюда выпить возьмем, что-то я сразу не сообразил. Он вышел в гостиную, раздался женский смех.
«А мне она нравится, очень даже…» – подумал Григорий, вызвав в сознании облик Вики. – «И фигура у нее как у фотомодели…». Он представил, что лежит с ней в постели, сплетясь обнаженными ногами, и вздрогнул – до того реалистичной была эта сладкая картина. – «Может что и получится – не зря же она сюда придти согласилась…».
Вскоре вернулся Шагов с подносом, на котором стояла бутылка водки, две рюмки и кое-какая снедь.
• Бабы там тоже зря времени не теряют, - весело проговорил он неожиданно трезвым голосом. – Давай еще по чуть-чуть.
• А ведь у тебя на станции хлебное место, - сказал Калач, выпив и закусив соленым огурчиком. – Деньгу, наверное лопатой гребешь.
• Хлебное, хлебное… На хлеб с маслом хватает, - криво усмехнулся Шагов. – Но да и только… Живу, понимаешь, какими-то взятками и подачками от барских щедрот. А кто баре-то! Кто был никем, тот стал всем!? А мы вползали как альпинисты на свои должности, а остались при скудной зарплате, за которую весь этот бардак разгребать приходится! Вот у тебя, что с вагонами приключилось!? Приключенческий детектив! И везде так.
• Подожди Петя, не ярись. – Калач положил руку ему на плечо. Они уже освоились друг с другом и говорили просто, без обиняков, как в далеком детстве. - Ты просто плохо пользуешься даденной тебе властью. Власть должна приносить деньги, иначе на кой леший она нужна. А что насчет бардака… - В его мозгу внезапно высветилась давно блуждающая в потемках мысль. – Для кого бардак, а для кого Клондайк. Бардак нужно использовать в своих интересах – в мутной водичке хорошая рыбка ловится. А деньги переводить в твердой валюте за кордон – здесь все зыбко. Я вот чего подумал… Мои вагоны залетели к тебе по ошибке и, если б я не приехал, то их давно бы уже выгрузили, а потом ищи-свищи… А может нам повторить этот фокус-покус: ты загоняешь вагоны не по адресу, я разгружаю товар, продаю, а деньги делим пополам? Тебе же хорошо знакома вся эта железнодорожная кухня – запутаешь так, что потом ни один черт не разберется. Сейчас бизнесмены свой груз месяцами ищут и не все находят.
• Но это же криминал, - врастяжку проговорил Шагов и осуждающе посмотрел на своего друга детства.
• А мзду ты берешь по закону!? – вскинулся тот.
• Ну тут другие масштабы, все схвачено…
• И здесь схватим. Только на более высоком уровне. Вопрос не масштабе, а в четкой организации дела и надежной «крыше»…
• Какой еще крыше? Бандитской что ли… - Шагов с опаской посмотрел на Калача.
• Да какая разница! Бандитской, ментовской… Лишь бы свои функции выполняла, - несколько раздраженным тоном пояснил Григорий.
• Ладно, я подумаю, - после небольшой паузы сказал Шагов. – Ты еще здесь завтра будешь? А может и задержишься!? Ты давай к Вике-то подкатывайся – похоже, что она на тебя глаз положила. У нее отдельная квартира, а постоянного мужика нет – так… всякие петушки подскакивают.
Время катило к полуночи. Шагов с женой застряли на кухне и о чем-то глухо переругивались. Григорий и Вика остались вдвоем.
• Петр нас хочет сосватать, а Люся возражает, - понимающе усмехнулась девушка, затягиваясь сигаретой. Курила она картинно, оттопырив в сторону ми-зинец.
• А можно я напрошусь к тебе в гости? – Григорий полез напролом. – Мне Петр сказал, что ты одинокая.
• Скорее не пристроенная. А ко мне можно, да только у нас ничего не получится – у меня женские проблемы. – В глазах у Вики забегали чертенята. Калач понял, что она с ним играет. Как там, в диспетчерской. Видимо это был ее стиль. Он решил подыграть, подсел к девушке и мягко обнял ее за плечи.
• А я не тороплюсь, могу и подождать.
• А кто тебе сказал, что у нас что-либо получится потом. – Вика повела плечом, при этом сбросив руку Григория, но, увидев в его глазах обиду, добавила более мягко. – Все мужчины – как дети. Я что сюда выпить приехала… Пошли, кавалер, а то мне одной спать скучно.
Калача покоробило пренебрежительное «кавалер», но он смолчал – пересилило желание обладать этой девушкой. В гостиную вошел Шагов.
• Ну что, определились, голубки?
Григорий только много времени спустя узнал, что все было предопределено заранее, что начальник станции периодически подкладывал Вику под нужных людей, да и сам иногда пользовался ее услугами. А в данный момент…
• Я провожу Вику, - сказал Калач и посмотрел на девушку. Они обменялись тягучим, всасывающим взглядом. Григорий почувствовал, что тонет в этих глазах. Они влекли, подавляли волю и разжигали желание.
• Завтра приезжай прямо ко мне. Разберемся с твоим товаром и покумекаем о будущих делах, - сказал на прощание Шагов.
Как только они зашли в прихожую Викиной квартиры, Калач мягко обхватил девушку, повернул ее к себе и нашарил ее губы своими. Она коротко ответила на поцелуй, а потом резко отстранилась, упершись Григорию ладонями в грудь. Он не торопясь развел ее руки и вновь поймал мягкие ускользающие губы.
• Зачем дразнить себя – ведь все равно ничего не получится, - задыхаясь про-шептала Вика.
• Я себя не дразню, я тебя люблю, - самозабвенно заговорил Григорий, вновь целуя девушку. – Ты такая трепетная…
• Врешь ты все, как все мужики. Получил свое – вот и кончилась любовь. С тобой мы встретились в преддверии оргазма…, - продекламировала она прерывистым голосом и, высвободив руку, нашарила на стене выключатель. Зажегся свет. Губы девушки расплылись в загадочной улыбке, обнажив мелкие острые зубы. В ее глазах играли блики, похожие на далекие костры. «Зверюшка, дикая кошка», - вновь подумал Григорий. Он машинально, круговыми движениями водил ладонями по крутым бедрам, при этом чувствуя тепло, исходящее от ее гибкого тела, острые бугорки грудей…
• Давай спать. – Вика погладила его по голове и ловко выскользнула из объятий. – Или будем кофе распивать… А может коньячку?
• Кофе не надо, а коньячку давай. – Весь хмель из Калача выветрился, оставив надсадную сухость во рту, и ему хотелось слегка прогреть душу, подстегнуть эмоции, вернуть организм в состояние тягучего блаженства. – Можно сразу и в постель. Там и выпьем.
• А ты гурман…Настырный гурман. – В глаза Вики вновь проскочила насмешка. – А для особо настойчивых у меня есть раскладушка. Она скрипит как несмазанная телега и охлаждает пыл. Хотя давай попробуем поспать в одной кроватке… Но помни, что раскладушка наготове. Иди, там уже разобрано… Я скоро присоеди-нюсь.
Григорий ерзал на пружинистом лежбище в нетерпеливом ожидании. Сквозь раз-дернутые шторы в комнату проникал свет с улицы, создавая интимный полумрак. В проеме двери появилась Вика. Она была абсолютно голая и в неверном свете походила на негритянку. Девушка юркнула под одеяло и легла на бок, спиной к возбужденному Григорию.
• Давай спать, - проговорила она сонным голосом, но в ее тоне Калач почувствовал некоторую фальшь, актерскую игру.
Он обхватил Вику сзади, приник к ее телу и заскользил нетерпеливыми руками по внутренней поверхности ее бедер, пытаясь пробраться в самые сокровенные места. Кожа там была нежная и какая-то беззащитная. Девушка сначала слегка разжала ноги, но потом резко их сомкнула, поймав его руку в пленительный капкан.
• Если у тебя месячные, то почему ты без всего? - прошептал Калач.
• Что бы ты понимал в этом деле, - отрезала Вика. – Спокойной ночи.
Ночью ему снились эротические сны. Они лежали с Викой в постели, переплетясь телами, но когда он пытался ей овладеть, видение пропадало, картина разваливалась и вместо нее появлялась глумливая физиономия налоговика. Внезапно сон начал мешаться с явью и Григорий почувствовал, как мягкая девичья рука скользнула по его бедру, захватила пенис и начала умело манипулировать им. Через некоторое время Калач окончательно выдрался из сна и услышал легкое постанывание – девушка явно испытывала наслаждение от этой сексуальной игры. Его возбуждение достигло предела и он, накрыв собой Вику, пронзил ее разгоряченное, ищущее лоно, вошел в него как нож в масло. Она сдавленно вскрикнула, обхватила его ногами и начала делать круговые движения бедрами, как бы ввинчивая в себя Григория.
• Вика, девочка моя, зверушка, - бессознательно бормотал он, наслаждаясь ее телом, стремясь размазать его по постели. Наконец, издав восторженный крик победителя, Григорий откатился в сторону и расслабленно раскинулся на кровати.
Девушка некоторое время молчала, а потом изрекла.
• Эгоист. Заботишься только о себе. Тебя надо дрессировать.
Она резко встала и вышла из комнаты.
«Посмотрим еще, кто кого будет дрессировать», - подумал удовлетворенный Григорий и закрыл глаза.
• А зачем ты меня обманывала, говорила, что нельзя, - спросил он, когда Вика вернулась и легла рядом.
• А тебе-то какая разница, - мягко проговорила она. – Взбалмошная я – вот и все.
Григорий задержался в Нижнем Новгороде на целую неделю, он просто сошел с ума, побросав все дела и наслаждаясь близостью с любимой женщиной. А он ее полюбил. По крайней мере ему так казалось. Это была яркая вспышка страсти, уходящая в неизвестность. Днем Калач встречался с Шаговым, до тонкостей обсуждая предстоящие манипуляции с железнодорожными грузами, а вечером шел к Вике. И начиналась очередная вакханалия любви. Александр Грин жил в гостинице, регулярно получал деньги на карманные расходы и ничуть не обижался на жизнь и на своего нового хозяина. А хозяина потому, что Калач, видя деловую хватку Грина, предложил ему место своего заместителя в фирме.
В конце концов Григорий осознал, что не сможет жить без этой девушки и предложил ей переехать к нему в Москву. Вика после небольших колебаний согласилась при условии, что она не будет домохозяйкой, а Калач возьмет ее на работу. Жизнь вошла в новую колею и покатилась навстречу туманному будущему.

Глава четвертая.

Калач не сомневался, что Шагов протащит его вице-мэром. И вовсе не из-за страха или дружеского расположения - нужда заставит. Слишком шаткое положение было у нынешнего градоначальника. А Калачу он доверял. И не только как будущему заместителю, умеющему наладить дело, а как соратнику, с которым можно пойти вместе против закона, без оглядки, если возникнет такая необходимость. И телега легализации поехала. В двух подконтрольных мэру газетах появилось несколько материалов, где некий борзописец, судя по стилю, один и тот же, хотя и скрывающийся под различными псевдонимами, рассуждал о переменчивости нашей жизни, что, мол, совсем недавно за предприимчивость сажали в тюрьму, а сейчас это процветающие бизнесмены, уважаемые в городе люди. И приводил примеры, в которых мелькали фамилии Воронова, занимающего видное положение в городе, еще нескольких предпринимателей, в том числе и Калача. Потом с него сняли судимость, по крайней мере ни в каких официальных бумагах она не фигурировала. Вскоре Григорий был назначен на должность.
Кое-кто из жителей еще помнил Калача, а кто забыл, тот быстренько вспомнил, когда по местному кабельному телевиденью выступил свежеиспеченный вице-мэр. Он деловито рассуждал о ликвидации последствий наводнения, о борьбе с коррупцией, опутавшей город жадным пауком и еще много правильных вещей. Когда Калач говорил про «жадного паука», он потрясал перед собой кулаком, как бы грозя с экрана этому невидимому, но вредному насекомому. Это впечатляло. Потом он плавно перешел к кандидатуре будущего мэра, пытаясь убедить неразумный электорат, что Шагов матерый хозяйственник, а не какой-то там «болтливый политикан, зараженный дешевым популизмом».
Эту речь Калачу писал тот самый борзописец по фамилии Шкулев, который любил подобные словесные навороты, сдобренные политическим новоязом, а потому автор спича был узнан некоторыми представителями местной интеллигенции. Но это мало затронуло их утомленные последними событиями души, а вызвало лишь несколько иронических замечаний по поводу перемены мест слагаемых. Остальные же граждане восприняли выступление Калача как чистейшей воды импровизацию и подумали, что, мол, как образно и складно умеет говорить новый вице-мэр. Когда же в студии прозвучал возбужденный голос некоей телезрительницы, которая жаловалась на недостаток продуктов питания в затопленной Обжорке, Калач немедленно позвонил куда-то и с металлом в голосе отдал распоряжение немедленно завезти фуру с продуктами по сниженным ценам в район бедствия. Тут же было сделано предложение телевизионной бригаде выехать на место и в прямом эфире продемонстрировать, как будет выполняться его указание. Бригаду немедленно выслали и после этого в течении часа показывали возбужденно- агрессивные лица женщин, рвущихся за дешевой крупой. Это трюк естественно был заранее подготовлен и срежиссирован, но на умы подействовал, поскольку срежиссирован был талантливо.
«Эти Шагов и Калач – деловые ребята. Они свои и знают местные проблемы» - так подумали многие телезрители в тот вечер, а на следующий день передачу обсуждали на работе, в пивных и других общественных местах.
Все шло по заранее продуманному сценарию. Но это была только прелюдия.
Шагов, зная по прошлой жизни, что Калач его не обманет, да и других не допустит к городской казне, доверил ему хозяйственные дела, а сам вплотную занялся предвыборной кампанией, разъезжая по району и произнося пламенные многообещающие речи, попутно обливая грязью своих конкурентов, а в особенности националиста Артемова.
Зона научила Григория управлять людьми, играя на их слабостях, дурных наклонностях, тщеславии и балансируя их карьерными амбициями, поэтому он недолго прилаживался к новой должности, сразу уловив суть методов руководства в мэрии. Да они везде одинаковы!
«Это в шахтерской бригаде нужно единение духа и порыва, а в чиновничьем болоте должна присутствовать разрозненность. Когда все друг другу завидуют, подсиживают, легче манипулировать людишками методом мелких розог и подачек, попеременно выдвигая и топя то одних, то других. Пускай соперничают за мое благоволение».
Поэтому первое, что он сделал, вступив в должность, это поменял местами начальников и их замов практически во всех подразделениях, что сразу же создало атмосферу недоверия и стукачества. В скором времени Калач знал, кто из подчиненных глухо пьет в одиночку, спит с чужой женой или берет мзду. А он умел пользоваться подобной информацией и вскоре имел подробный компромат на каждого более или менее значимого чиновника в мэрии. Компромат всплывал в нужный момент и усмирял непокорных. Вскоре Григория стали не только уважать, но и бояться, поэтому его указания выполнялись быстро и беспрекословно. Сидел он не в кабинете напротив Шагова, где должен по штату размещаться вице-мэр, а в другом, находящимся на верхнем этаже. Секретаршу он не заводил, считая это вредоносным излишеством, мол, уши развесит, а потом языком молотить будет направо и налево, а в приемной у него сидел помощник, молодой парень по кличке Мамонт, вышедший из зоны вместе с ним. Мамонтом его прозвали за габаритную фигуру и спокойный нрав. Он обычно разваливался в кожаном кресле, наследию советских времен, а рядом с ним стоял журнальный столик с телефоном. Больше в приемной никакой мебели не наблюдалось, и посетители, в ожидании приема, тупо слонялись из угла в угол, разглядывая наглядную агитацию.
• Чтоб лучше чувствовали свою мелкость и не возникало охоты качать права, - говорил по этому поводу Калач Шагову. – Уважаемый человек сразу же в кабинет попадет, а остальные… Может им еще буфет с пивом и гамбургерами организовать или кабак со стриптизом!
Сегодня они договорились встретиться на даче у Шагова, чтоб в спокойной обстановке и без лишних ушей обсудить дела. Калач сидел за столом в своем кабинете, читая статью в оппозиционной газете, где нападали на заместителя мэра по финансам, родственники которого заполонили все теплые должности в местном отделении сбербанка.
«Надо будет их оттуда выкурить, чтоб лишней вони не было перед выборами, - подумал Калач и усмехнулся. – Цирк! Вон тут… Начальница кредитного отделения. По профессии микробиолог… Тоже мне работа по специальности! Пускай финансист их за свой счет содержит, если хочет. Какие-то у него гешефты есть с управляющим банком – это уж как пить дать. С чего бы он таким добрым был? Банкиры за бесплатно добрыми не бывают. С этим следует разобраться и использовать по ходу предвыборной пьесы…».
Неожиданно хлопнула форточка, ударив по нервам. Калач подошел, чтоб ее закрыть и непроизвольно выглянул в окно. Погода резко ухудшилась: дул порыви-стый северо-западный ветер, а рваные, быстро несущиеся по небу тучи грозили дождем. С крыши особняка, где располагалось городское отделение милиции, снесло лист кровельного железо и он, кувыркаясь в воздухе, упал на проезжую часть, чуть не накрыв стоящий на обочине «Москвич». Листья еще не распустились, поэтому ветви деревьев лишь слегка покачивались, создавая иллюзию затишья.
Григорий взглянул на электронные часы, висящие над дверью.
«Скоро ехать. Шагов наверное уже там, на даче торчит, водку охлаждает. В такую погоду грех не выпить, да еще после баньки. Интересно, какая у него там банька: рубленная с печкой или новомодная с электрической сауной? Впрочем, какая разница - не для этого туда еду, вернее не только для этого».
Калач подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел статный седеющий мужчина в отлично сшитом костюме и белой рубашке. Он слегка вспушил волосы на голове и подумал.
«Бабу надо какую-нибудь найти помоложе, чтоб ублажать умела, и слинять из этой гостиницы – уюта хочется. Не вечно же с блядьми кувыркаться… Какую-нибудь студентку бы или медсестру, чтоб скромненькая, взгляд потупленный, а в постели полное бесстыдство. И чтоб в золотистых очечках была или в пенсне – это меня возбуждает…».
Его размышления прервал телефонный звонок. Звонил персональный водитель.
• Да, давай подкатывай – сразу и поедем. – Калач медленно положил трубку.
К даче он добрался в сумерки. Шагов был уже там, судя по его «Ауди», стоявшей во дворе за коваными воротами. Никакой охраны не наблюдалось.
«Живет как птичка божья, - подумал Калач. – Грохнут и спалят вместе с дачей – вот и нет кандидата в мэры».
Шагов встретил его, выйдя на крыльцо, освещенное лампочкой в проволочной оплетке – видимо заметил подъехавшую машину.
• Живешь и забот не знаешь, - сказал Калач вместо приветствия. – Не боишься, что тебя например подпалят?
• За дачей дедок из ближайшей деревни присматривает, когда меня нет, - отве-тил Шагов и коротко пожал руку Григория, мельком оценив могучую фигуру Мамонта, стоящего чуть позади.
• А когда ты есть, сам от волков отмахиваться или отстреливаться будешь? – едко заметил Калач. – Ну что, банька готова?
• А чего ее готовить – все автоматизировано. Вон она. – Шагов махнул рукой в сторону пристройки, обитой струганным тесом.
• Уж не компьютер ли ей руководит? - Калач усмехнулся и вслед за мэром присел на скамейку. – Я думал, что у тебя рубленная, с печкой.
• Да геморроя с ней слишком много, - отмахнулся Шагов. – А тут включил и парься на здоровье. Без всякой возни.
• А ты не сам возись. У тебя что, некому? Ладно, Бог с ней. Не за этим собрались. Как говориться – заодно и помоемся. – Григорий на несколько секунд задумался. - Помнишь как мы за Артюхиным братом подглядывали через дырку, когда он со своей молодой женой мыться ходил. А когда они там трахались, ты начинал икать и чесаться.
• Ну, так первый раз в жизни такое увидел – тогда по телевизору порнуху не показывали. – Шагов издал короткий смешок. – Ну что мы здесь сидим? Пошли.
Когда они распаренные, закутанные в простыни сидели за уставленным едой столом и пили чай из электрического самовара, Калач неторопливо приступил к разговору, ради которого сюда приехал.
• Ты думаешь в мэры-то избираться – выборы не за горами? - спросил он, вытирая углом махрового полотенца бисеринки пота со лба.
• А что? – Шагов непонимающе посмотрел на своего собеседника. – Все идет как надо: поездки, выступления, статьи в газетах про всякие достижения…
• В твоих газетах, - уточнил Калач. – Но ведь существуют другие газеты. А материальчики в них разные и часто не в твою пользу. Вон твой финансист весь свой табор в сбербанк пристроил – прямо семейное предприятие. А кивают на тебя. И квартира, которую ты подарил сыну стала городской притчей во языцах. Ну и так далее.
• Да она правильно оформлена! - возмущенно воскликнул Шагов.
• Какая разница. – Калач смачно отхлебнул чай из большой фарфоровой чашки. – Виноват всегда тот, кого вымазали говном. И воняет от него и отмываться ему. Ну допустим, что все претенденты на высокий пост друг друга мажут – в этом смысле они находятся в равных условиях. Привычно и понятно. Поэтому судят по реальным делам. Короче, нужно набросать костей, да чтоб на них еще мясо попадалось: одним, чтоб не мешали, другим, чтоб помогали, третьим, чтоб заткнулись, а электорату, чтоб правильно голосовали. Словечко-то какое изобрели – раньше был народ, а сейчас электорат. Тьфу ты! – Он от возмущения чуть не поперхнулся чаем.
• Но на это нужны большие средства, а из казны много не вытянешь, - тяжко вздохнул Шагов. – А спонсоров пока не нашлось.
• Зато у этого фашиста Артемова нашлись. Жертвуют на Божьи храмы миллионами, а попы и рады стараться: во всех проповедях он чуть ли не Христос, а кандидат в мэры Шагов ну так совсем Иуда. А ты выступления… Да на них народ силком сгоняют! А средства найдем, вернее они уже поступают в виде наличных денег. Устроил я несколько своих корешков в доходные точки через главного городского налоговика. Он у меня в доле сидит. Прижимает по налогам предприятия, которые ему укажут, а я эти предприятия выручаю. Но не за взятки – это мелко и одноразово, а ставлю туда своих ребят. Ребята эти не простые, а все сплошь курочки-рябы – умеют золотые яйца в виде денежных пачек приносить. А таких мест в городе хватает: ликеро-водочный завод, кулинарная фирма «Кокон»… Но это так… на выборы. Нужно смотреть дальше. Вот у меня такой вопрос. Город у нас промышленный: заводы, фабрики… Все приватизированы… А кому они достались, за какие такие заслуги? Пока я в зоне парился уже все разобрали. Не успел, понимаешь, за жирным куском, да и тощий не достался. Да и ты не миллионер – так, щиплешь по мелочи. А это несправедливо. В отношении нас с тобой, естественно. А какая еще бывает справедливость? Всеобщая что ли? – Калач зло усмехнулся. – Всем не может быть хорошо. Поэтому итоги приватизации нужно пересмотреть. Грабь награбленное, как там у Ленина. Ты список предприятий привез?
• Здесь. - Шагов полез в висящую на спинке стула куртку, достал несколько листков бумаги с отпечатанным текстом и протянул их Калачу. – Взгляни, а потом обсудим.
Григорий впился глазами в таблицы с цифрами и надолго замолчал, впитывая ин-формацию. Его челюсть непроизвольно отвисла, обнажая крупные зубы. Наконец, оторвавшись от чтения и отхлебнув остывший чай, он ткнул в один из листков и вопросительно воззрился на Шагова.
• Интересную я здесь штуку нашел, Петя. Что это за алмазы делают на номерном заводе?
• Искусственные, но сбыт имеют. Даже на Западе, - пояснил тот.
• Ничего себе имеют! Любые алмазы в цене, откуда бы они не взялись. Это по-хлеще, чем валюта. – При этих словах Калач прищелкнул пальцами. - И кому ж этот сладкий цех принадлежит? Государству?
• Кому принадлежит – не знаю, но там банкует Воронов, больше известный как Мормон. Свято место пусто не бывает, - пояснил Шагов.
• Это уж точно. Особенно если пахнет рыжьем или камушками. А это погоняло «Мормон» откуда? Он что, в зоне парился?
• Говорят, что сидел, но точно не знаю. Он пришлый, не местный, но много чего сумел под себя подмять. Крутой мужик. – Шагов достал пачку сигарет. – Курить будешь?
• Давай. – Григорий закурил, глубоко затянулся и вновь на некоторое время задумался. Потом неожиданно бросил. – Отожрать надо этот «клондайк» у Мормона. Со мной сидел один известный ювелир, а сейчас в Германии крупными делами вертит. Он быстро эти камушки пристроит. Был у нас один базар, когда я его от воров отмазал. Клялся, что по жизни мне должен. И не обманул: когда он освободился, пришла малява с его немецким адресочком и телефонами, мол, приезжай, звони. Но это потом. Сначала нужно под себя цех забрать.
• А как это сделать? Не войну же с Мормоном начинать!? – Шагов недоуменно пожал плечами. – Не привык я так.
• Привыкай. Без войны тебе такой сладкий кусок никто не отдаст. Но воевать можно не самим, а чужими руками. У тебя с городским ОМОНом как?
• Здесь все нормально. Мы с их командиром столковались – я ему место Обухова, начальника горотдела милиции обещал. Он за должность землю носом рыть будет- с амбициями парень.
• Кроме должности нужно предложить еще и денег, - нравоучительно заметил Калач, - посадить его на крючок. А сам Обухов что?
• Ему через год на пенсию. Нос по ветру держит, а положение у меня сейчас неустойчивое – вот он и выжидает, к кому примкнуть. Да и вообще Обухов побоится в сомнительные дела лезть. И денег не возьмет. Он уже думает о вечном. - Шагов издал нервный смешок и зябко передернул плечами. – Что-то стало холодать… Давай еще по наперстку.
• А может его того… досрочно отправить? – медленно проговорил Григорий, выпив водку и утерев губы углом простыни.
• В смысле как? – встрепенулся мэр.
• Да не так, как ты подумал, - успокоил его Калач и плотоядно зевнул. – Организовать на него какой-нибудь компромат и предложить одно из двух…
• Не получится. У него сильные тылы в области – не поверят. И не только это. Есть там еще некий Бызов, начальник уголовного розыска. Этот идейный, неподкуп-ный, но на должность Обухова тоже метит. А тот его похоже тащит. Сложно все… - Горячий пепел от сигареты упал Шагову на коленку. Он замычал от боли, выругался матом и щелчком сбил пепел. – Вот так и в жизни – не знаешь, откуда напакостят.
• Это точно! А сложности надо преодолевать. Чем больше денег светит, тем больше сложностей, а приз получает сильнейший, - прокомментировал Калач. – А что это за придурки с синими повязками по площади шмыгали, когда беспорядки были? Помнишь, когда я только что у тебя нарисовался?
• Партия «Мир, труд май». Там Иннокентий Шамес. Свой человек. А зачем это тебе?
• Да так… есть одна идея.
Они проговорили весь вечер и полночи, обсуждая перспективы на будущее.
• У тебя выпить осталось? - неожиданно спросил одуревший от разговоров Калач, когда за окном уже забрезжил рассвет.
• Да есть, конечно. Водка, - меланхолично проговорил Шагов подсевшим го-лосом.
• Ну не виски же с содовой. Давай, доставай!
Водка была ледяной и легко соскальзывала в желудок, некоторое время как бы выжидала там, а потом пускала по жилам теплые, расслабляющие струи. Шагов куда-то отошел, а на Калача вновь навалилось прошлое...

Глава пятая.

• А ты когда-нибудь слышала звуки африканской ночи? Шуршание, хлопанье крыльев ночных птиц, вой гиен…
• Африка разная: там есть пустыни, джунгли, саванны, - Вика пошевелилась в шезлонге, устраиваясь поудобнее. Кроме белых помятых шорт на ней ничего не было. - А почему ты спрашиваешь? Хочешь пригласить меня на сафари? – Она удивленно вздернула брови и посмотрела на Грина, с трудом угадывая его черты лица, находящиеся в тени.
• Да так… вспомнилось. Был я там, выполнял интернациональный долг в одном негритянском захолустье. Хотели наши старперы из ЦК построить коммунизм в отдельно взятой стране, да по рукам получили от капиталистов. А потом выяснилось, что дело вовсе не в коммунизме, а в алмазах, которые там хоть лопатой копай.
Грин бросил взгляд на высокие конусы Викиных грудей, светящиеся белизной на смуглом от загара теле и напоминавшие зажженные автомобильные фары.
«Все–таки она красива. Но непредсказуема, а поэтому очень опасна. Ум плюс авантюризм, умноженный на чрезмерные амбиции… Взрывная смесь! С одной стороны с ней можно заниматься серьезными делами, а с другой… Переступит через твой труп и двинется дальше, не оглядываясь. Правда она меня вроде бы любит, но любовь – дело зыбкое».
Грин давно считал, что Калач незаслуженно занимает место главы фирмы. Пригрелся возле печки и только снимает пенки, тогда как всю грязную работу делают другие. В словах Вики, когда они беседовали в постели после сексуальных упражнений, часто проскальзывали подобные же настроения. Но как-то неявно, неконкретно.
«Вполне можно обойтись без него… Да и без Шагова тоже, - часто думал Грин. – Вика в подобных вопросах не хуже его разбирается. Но как она к этому отнесется? Похоже, что мы думаем одинаково, ходим вокруг одной и той же чашки со сметаной, да только договориться боимся… Намеки, полупризнания… Она тоже хочет быть на вершине пирамиды. А там хватит места и для двоих, если эти двое разнополые. Но кто-то должен сказать об этом первым… ».
• Ты где, Саша? По какому поводу выпал из реальности? – раздался веселый девичий голос. – Не заблудись в собственных мыслях.
• О чем это я? – Грин встряхнул головой. – Ах да! Алмазы лопатой…
• Ну и как? Накопал? – Вика хихикнула.
• Не успел. Выкинули нас оттуда американцы. А насчет ночи… - Грин вгляделся в темноту сада. – У нас сейчас стоит ну прямо Африканская погода. – Он потянулся за стаканом с яблочным соком и, сделав два жадных глотка, поставил его обратно. - Располагалось наше подразделение то ли в саванне, то ли в полупустыне. Днем там постоянная жара, как сейчас у нас стоит, а когда стемнеет, то наступает самое лучшее время: тепло, ветра нет и появляется свежесть, бодрящая организм. Вот тут и начинается самая жизнь. При солнечном свете редко какую живую тварь увидишь, а ночью все выползают, жрут друг друга и веселятся. И люди там также предпочитают ночную жизнь, а днем сидят в своих логовищах и без крайней необходимости оттуда не вылезают. Завтра опять жара…
• Мы тоже с тобой ведем ночную жизнь, - задумчиво проговорила Вика. – Днем – серость бытия, а ночью – африканские страсти.
Они сидели на веранде загородного особняка, снятого Александром Грином для их тайных встреч. Многое изменилось в жизни Вики за то время, что она, провела в Москве и не предвиделось конца и краю этим переменам. Уехала она тогда из Нижнего Новгорода вместе с Калачом не особо раздумывая о будущем, потому что настоящее, в которое, как Вика считала, она попала по ошибке, начало ее угнетать: эта железнодорожная контора, зарплата в натяжку и подачки от Шагова за скоропалительные сексуальные контакты с ним и нужными ему людьми. И это она, дочь академика опустилась до такой жизни. Папашка, старый хрен, влюбился на старости лет в какую-то молоденькую щучку и умотал с ней в Штаты, прихватив свои научные мозги, отточенные на оборонных заказах. А там за мозги хорошо платят. И за изобретения тоже, которые он умудрился кому-то впарить за большие деньги. Вот так. И никакого мошенства. Сходил на могилку к мамочке, пустил слезу и поминай как звали. Дочку единственную, Викочку правда не обидел: купил ей квартирку в хорошем районе и денег оставил на первое время. Сначала звонил, присылал несколько раз с гонцами доллары, а потом пропал окончательно, сменив место жительства и не оставив американских координат. Вика сначала подумала, что скончался папашка, но кривыми путями до нее дошла информация, что жив он и процветает: вилла с бассейном, девица его каждый день наряды меняет и сам он фанфаронится, молодого из себя корчит. Ко всему прочему ребенка они умудрились родить. Уж от него ли? Мало ли там молодых и охочих кобелей бегает… Но папашка считает мальчика своим сыном и души в нем не чает. Начал, так сказать, новую жизнь.
А Вика осталась в старой и с ее образованием химика-технолога оказалась невос-требованной – папашка в свое время хотел пустить дочку по своим стопам, мол, только кончи институт, а там я тебе дам зеленый свет. Но растворился он в недрах Сан-Франциско. А без протеже по специальности ей работы не нашлось, а в других местах, где не по специальности, смотрели не на ее знания, а на красивые нижние конечности и прочие части тела, тут же предлагая интим и суля все блага земные. Замуж, правда, не звали, за кого б она не отказалась. А предложения поступали от каких-то убогих личностей с тугим кошельком, с которыми и лечь-то в одну постель противно, не то что… или красавцы без гроша в кармане. А Вике хотелось сразу все – она знала себе цену и не желала дешево продаваться. Если конечно продаваться. А то и самой выбрать породистого образованного самца, приручить его и держать на цепочке или уздечке – это как захочется. Но для этого нужны деньги, а они сами с неба не падают, их надо где-то взять. Умом или силой. А пока… На ночь можно всегда привлекательного кобеля найти. Где-нибудь в приличном кабаке. Чтобы утром его прогнать. Или через наделю. В зависимости от настроения. Подобные типы в основном хотят сладкой халявы: пить, жрать, трахаться и жить в ее квартире. Не вступать же с ними в серьезные отношения
К Шагову она пошла, потому что тот предложил ей хорошую должность с достойной зарплатой без всяких предварительных условий. Работать она умела, но постоянно держала кукиш в кармане, сидя как зверь в засаде в ожидании крутых жизненных перемен. Сначала Шагов как бы не обращал внимание на красоту молодой женщины, относился к ней ровно, хотя порой Вика и замечала на себе его подспудные, вожделенные взгляды. «Ну так все мужики такие, все зыркают и тайно хотят свежатинки».
Так и катилась Викина жизнь в непрерывном ожидании чуда, пока по ее вине не произошло крушение поезда. Правда вина была косвенной, но года три отсидки грозило. По крайней мере об этом ей заявил следователь, который вел ее дело. Шагов тогда не бросил ее, воспользовался своими связями, деньгами и вместо Вики в тюрьму пошел какой-то стрелочник, как это в нашей жизни часто случается. А чем молодой красивой женщине оплачивать такие долги? Только собой, своим прекрасным, бесстыдно и страстно отдающимся телом. Поэтому она не стала сопротивляться, когда начальник, пригласив ее к себе в кабинет, предложил коньяку и после недолгих формальных ухаживаний, повалил на мягкий кожаный диван. А долг платежом красен. Поэтому Вика старалась ублажить своего спасителя, удовлетворить его сексуальные фантазии.
Впоследствии это происходило регулярно. И не только с Шаговым. Он иногда просил Вику ублажить какого-нибудь высокопоставленного чиновника, не особо настаивая, но предлагая такие деньги, которые никаким элитарным проституткам не снились. Вика соглашалась не всегда, а по обстоятельствам. В зависимости от партнера и суммы. Уровень благополучия ее возрос в несколько раз, но тщеславную девицу не устраивала жизнь пусть даже высокооплачиваемой, но куртизанки. Ей хотелось свободы выбора, власти и денег. А время идет – уже двадцать шесть…
Калач показался ей неплохим вариантом, конечно не идеальным, но на безрыбье и раком подставляться будешь, как говаривал ее папашка. А что!? Бизнесом занимается, при деньгах и сексуального антагонизма не вызывает. Живет в Москве… А не большой дыре под названием Нижний Новгород. Сойдет на первое время, а там посмотрим. Главное, попасть в Москву, крутиться на определенном уровне, нарабатывая нужные связи, а там что-нибудь выпляшется. Но для этого нельзя сидеть дома и поджидать мужа, как эта коровенка Люся, жена Шагова. Нужно активно участвовать в коммерческой жизни фирмы, владеть информацией и постепенно прибирать к рукам людишек, будущих исполнителей ее воли. А иначе зачем вся эта кутерьма!? Не из-за мифической любви же!
Они стали жить вместе в купленной Григорием огромной квартире. Он души не чаял в своей новой подруге, заваливал ее подарками, а ночи проходили в безудержной любви, как ему казалось. Впрочем девушку он устраивал как сексуальный партнер. Но она не хотела проводить жизнь в праздности и после настояний Вики Калач поручил ей вести делопроизводство, анализ и обобщение информации по всем созданным им фирмам, которые пропадали, едва начав работу. Они и регистрировались для одноразового пользования. Александр Грин, ставший помощником Калача, называл их в шутку презервативами. Замыслы друзей детства реализовывались с блеском. Ценные грузы, в основном экспортные, вместо западных границ попадали на тупиковые станции или полустанки, где пропадали из опломбированных вагонов. А сами вагоны, для тяжести набитые всяким мусором, продолжали следовать по назначению, и приводили в недоумение таможню, пытавшуюся произвести досмотр холоднокатаной стали, а из открытых дверей вываливались горелые бревна вперемешку с битым кирпичом. Система была отлажена до тонкостей и приносила огромные барыши. Шагова, путем серии огром-ных взяток, повысили до начальника управления одной из железных дорог, где он манипулировал грузоперевозками, Калач руководил структурой из мерцающего созвездия фирм, вращающихся вокруг основного предприятия под названием «Цитрон», которое занималось «белым» бизнесом и распределением финансовых потоков; Грин непосредственно работал с товаром, а информацию поставлял Фарид. Он же возглавлял службу безопасности Калача.
Его Григорию порекомендовал один лихой делец, с которым он познакомился на одном из курортов Антальи и продолжил дружбу в Москве. Чем он занимался, Калач так никогда и не узнал, но деньгами ворочал большими и однажды, на чьем-то юбилее, будучи сильно нетрезвым, отвел Григория в сторону и, показав на юркого черноволосого мужчину, сказал.
• Это Фарид, мой помощник. Большой специалист по всяким кривым и говенным делам. Если я ненароком помру, что не исключено, возьми его к себе в качестве наследства. Не пожалеешь, ей-богу!
Делец вскоре был убит при невыясненных обстоятельствах, а через три дня Фарид появился в офисе Калача.
• Привет от покойника, - мрачно пошутил он после приветствия. – Хозяин говорил, что у Вас для меня работенка найдется, если с ним что будет не так.
Григорий выполнил волю покойного и новый помощник вскоре показал себя во всей мощи: он умел нравиться, быстро сходился с людьми, влезал к ним в доверие и впоследствии использовал их в качестве инструмента во благо империи Калача. Делал он это артистично и бессовестно, а когда его прижимали к стенке, умел красиво выкручиваться, рассыпался в извинениях, кормил обещаниями и вновь втягивал в непонятные им игры. Непрерывно крутясь на всех более или менее значимых деловых тусовках, он знал все про всех и являлся бесценным кладезем информации. Раньше он работал в контрраведке, но по неясным причинам был оттуда уволен или изгнан, потом возглавлял потребкооперацию то ли в Елабуге, то ли в Сызрани, отсидел три года за мошенничество, а по выходу успешно подвизался на поприще Московского бизнеса, как сорная трава на культурном поле. «Я вырос сорняком, но кто ж полоть рискнет…».
Калач понимал, что организованная им криминальная кормушка, долго не просуществует и уже чувствовал за спиной дыхание закона. Поэтому он вкладывал отмытые на Западе деньги в доходные предприятия, заводил высоких покровителей в различных структурах власти, делал пожертвования в детские дома и божьи храмы, являлся соучредителем всяких пустопорожних, но крикливых фондов… В общем строил пьедестал, на который в недалеком будущем, отбросив прошлое, собирался взгромоздиться, надев белый смокинге.
Григорий все больше уходил от прямого участие в железнодорожных аферах, свалив все на своих помощников, которым он в принципе доверял. Но полной информацией о своих делах владел только он сам и еще Вика. Да никто, собственно, и не претендовал на это опасное знание: механизм работал исправно, каждый знал свою работу и получал за это немалые деньги. Так казалось Григорию и это было самой распространенной ошибкой всякого нувориша. Любой человек подспудно стремиться к экспансии, а в особенности самые близкие, познавшие вкус власти и денег и которых не устраивают вторые роли. «Господи, защити меня от друзей, а от врагов я как-нибудь сам отобьюсь».
Но не это сгубило самоуверенного Калача, считавшего, что он уже ухватил Бога за бороду. Мало ли кто кому завидует и живет с этим неутоленным чувством всю жизнь. Сгубила его женщина, но вовсе не из зависти или тщеславия, хотя она и грешила этим, а из-за любви, этого вечного возмутителя спокойствия, ломающего всяческие графики и судьбы. Хотя и сама не предполагала такого поворота событий. И не пытайтесь искать в этом какую-то логику или закономерность – любовь алогична и спонтанна.
Вика влюбилась в Грина не сразу и сначала даже не поняла, что это произошло. Она в жизни никого не любила, если не считать школьных интрижек. Она не верила в это чувство. «Существует секс и симпатии, подкрепленные взаимовыгодным партнерством. А остальное – литературные изыски изнуренных онанизмом писате-лей».
Калач часто находился в разъездах, и девушка засиживалась с Александром до-поздна в офисе, решая текущие проблемы, а потом они шли ужинать в какой-нибудь ресторан. Ей нравился ненавязчивый и одновременно острый собеседник, обладающий мягким чувством юмора и изысканностью манер. Да и внешность здесь сыграла не последнюю роль: Грин был по-мужски красив и напоминал ей одного из учеников отца, молодого кандидата наук, которым она восхищалась, еще будучи девочкой. В конце концов Вика поняла, что безумно любит своего коллегу по работе, а от него, кроме легких формальных ухаживаний не исходило никакой инициативы.
«Ну затяни ты меня в постель! Что же ты такой робкий!», - кричало все ее существо, но у Грина и мыслей не возникало посягнуть на женщину своего шефа. В этом не было никакой необходимости, несмотря на ее крайнюю привлекательность: имея ковбойскую внешность и длинную масть в долларах, он не испытывал недостатка в любовницах всех мастей и расцветок.
Как-то раз Вика случайно встретила его в компании с какой-то длинноногой деви-цей, похожей на одну из Голливудских звезд, тем более Александр обнимал ее за талию и что-то нашептывал на ухо, отчего дива краснела и, как посчитала Вика, отвратительно хихикала. Ее сразу же обуял бес ревности и она, проследив за сладкой парочкой, убедилась, что это не случайно, ибо Грин отвел свою пассию домой, где провел с ней ночь.
Весь следующий день Вика не могла работать, непрерывно пила кофе и даже закурила, хотя никогда не страдала этим пристрастием. Ревность, неодолимой змеей заползала в душу и лишала жизненной силы. Вечером она не выдержала и, когда они с Александром остались вдвоем в офисе, пригласила его к себе домой, благо Калач находился в одной из своих многочисленных командировок. Грин удивился, но не отказал.
Они до полуночи пили сухое вино, говорили о жизни под работающий и никому не нужный телевизор, а потом Вика, наконец решившись на поступок, села к нему на колени и впилась в него властным, не признающих альтернатив, поцелуем. Она купалась в его губах, прерывисто шепча.
• Я тебя люблю. Ну что же ты такой дурачок! А ты меня любишь?
Она просто обезумела от нахлынувшего счастья. Грин, поняв, что попал в неожи-данный переплет и имея опыт в подобных ситуациях, не стал противиться.
• Ну конечно люблю. Разве такую женщину можно не любить, - вкрадчиво ответил он, прорвавшись сквозь непрерывные каскады поцелуев.
«Врет он все», - подумала Вика. – Но какая же это сладкая ложь! Пускай врет дальше. А может он и правду говорит… Кто их мужчин поймет».
Ночь они провели в непрерывных ласках и соитиях. Впоследствии парочка стала встречаться регулярно. Чтобы сохранить в тайне их любовные свидания, Грин снял дачу в ближайшем Подмосковье, причем деньги за это заплатила Вика, не желая слышать никаких возражений со стороны своего любовника. Грина заводила неуемная страсть этой красивой женщины и порой ему казалось, что он тоже любит ее, но трезвый рассудок подсказывал иное.
«Все это добром не кончится. С Фаридом шутки плохи - эта бестия умеет видеть сквозь стены и обонять через помойку. Лишь бы шеф ничего не заподозрил и не по-слал по следу этого узкоглазого пса. А тот, если и не убьет, то разберется со мной так, что жить дальше не захочется».
Но Калач заподозрил, ему как раз открыл глаза вездесущий Фарид.
• Я не претендую на истину, Григорий, но у тебя дома не все в порядке. – Узкие глаза Фарида еще более сузились и сверкали кинжалами. - Твоя подружка загуляла. Я забочусь вовсе не о ее моральном облике, а о твоей безопасности. Подобные бабские выверты имеют непредсказуемые последствия и могут сильно повредить нашему делу. Вика слишком много знает, а что в следующий момент придет в голову истекающей от желания суке… Да что угодно!
Фарид говорил нарочито грубо, чтобы разозлить шефа, заставить его принять какие-то меры и добился своего.
• Ты бы язык подрезал, кунак! Истекающая сука… - Калач со злостью ударил кулаком по столу. – С кем!?
• С Грином. Они для сексуальных утех даже дачку сняли. Вычислили мои люди это любовное гнездышко Я бы не вякнул, если бы сомневался.
• Доказательства сможешь представить? – Григорий взял себя в руки и его вместе с ревностью захлестнул своеобразный охотничий азарт. «Поймать! Уличить».
• Смогу, - без каких-либо раздумий ответил Фарид.
• Как скоро? – Калач в нетерпении забарабанил пальцами по крышке стола.
• Он тебя зависит. Езжай куда-нибудь денька на три. Они не преминут воспользоваться такой возможностью. Ты же собирался в Питер на съезд «зеленых». Грин пис… Зеленая пиписька. – Фарид презрительно усмехнулся. Он терпеть не мог подобные общественные движения, считая их сборищем безголовых фанатиков и расчетливых негодяев.
Калач в тот же день отбыл в Северную столицу, а люди Фарида напичкали «хитрую» дачу всяческой шпионской аппаратурой. Эффект был потрясающим. Нет, Фарида мало интересовало воркование любовников и их сексуальные упражнения в постели. Но прокрутив видеозапись и прослушав их разговор, Фарид немедленно связался с Калачом.
• Шеф, немедленно возвращайся. Все серьезней, чем мы думали.
• Что стряслось? – прокричал в трубку заинтригованный Калач.
• Долгий и не телефонный разговор. Выезжай немедленно! Встречаемся у меня дома. Приезжай туда сразу с вокзала, не заезжая к себе.
Когда Калач вошел в квартиру Фарида, тот без обиняков посадил его в кресло напротив телевизора и включил видеозапись.
• Смотри и впитывай. Детективный сериал. Первая серия.

- … А ночью – африканские страсти. – Вика вновь шевельнулась в шезлонге. – Сплошная зыбкость и неустойчивое равновесие. Когда-нибудь все рухнет и погребет нас под обломками.
• Что ты имеешь в виду? – насторожился Грин.
• То же, что и ты, Саша. Я устала ждать от тебя инициативы. С одной стороны хочешь быть на вершине, а с другой – ведешь себя как второй номер… или шестнадцатый.
Она положила ладони на соски и начала легкими круговыми движениями массиро-вать груди, при этом поигрывая язычком и бросая призывные взгляды на Грина.
• Бесстыжая ты девица, - усмехнулся тот. – Пытаешься смешать в одну кучу работу и секс. Это прерогатива проституток.
• Во-первых, не смешиваю, а совмещаю, что не так сложно, если имеешь хоть каплю воображения и не подвержен моральным догмам. Сексом можно заниматься в кабинке туалета или на крыле ветряной мельницы, если тебе это доставляет наслаждение. Или во время производственного совещания за столом. Как? Захочешь – придумаешь. Это во-первых. А во-вторых я и есть проститутка, куртизанка, профурсетка… Даже сейчас. Называй как хочешь. Царица Клеопатра тоже была в своем роде проститутка, я уж не говорю о Екатерине Второй. Но тем не менее они успевали царствовать и, что самое интересное, править. Ты же хочешь занять место Калача – об этом я давно догадалась. Только без меня тебе это не удастся – не умеешь интриговать и не владеешь информацией, хотя и хорошо блефуешь. Из тебя бы получился классный игрок в покер…
• Если у тебя есть фонтан…, - пытался вклиниться в затянувшийся монолог Грин.
• Заткнусь, но только в постели, - оборвала его Вика. Тем более ты жаждал этого разговора. – Она поднялась с шезлонга и, поигрывая бедрами, подошла к своему любовнику. – Пойдем в кроватку, а потом договорим. У нас еще целая ночь впереди… (запись прервалась).
• Дальше тебе будет неинтересно. Натуральное порно. – Фарид презрительно усмехнулся и сменил видеокассету. – Серия вторая.

Они лежали на смятых простынях, уставшие от любви.
• Я знаю подноготную всей структуры, все механизмы и скрытые рычаги, за счет которых она все-таки вертится. Их надо только перехватить, эти самые рычаги. – Вика привстала на локте и пристально посмотрела на Грина.
• Ты предлагаешь убрать Калача?
• В некотором смысле, если не понимать под словом «убрать» физическое устранение неугодного индивида. Скорее вынудить уйти на вторые или третьи роли. А самим прибрать к рукам управление и финансы. Тогда тебе будут сафари, и кругосветные путешествия под чутким руководством конторы Кука, «есть за границей контора Кука», и места на финальных матчах Большого Шлема по десять тысяч баксов за каждое… И никого наверху. Паришь, как орел. Ну так вот, насчет убрать… Я давно все продумала и заложила под Калача и его компанию информационную мину, которая сработает, если со мной что-нибудь случится нехорошее. Но я не скажу как. Она достанется по наследству всякому, кто займет место Калача. В том числе и тебе, котик. Поэтому ссориться со мной бессмысленно и опасно.
• А ты тонкая штучка.
• Скорее спящая торпеда, которую никому не советую будить. Ну так вот, насчет «убрать». Я расскажу Калачу, что с ним произойдет, если информация о его деятельности попадет в соответствующие органы, и предложу откупного. Уйдет, куда он денется. Только и ты должен присутствовать при этом разговоре. Хотя… - Вика на несколько секунд задумалась. – Ты хоть понимаешь, что я по доброй воле предлагаю тебе партнерство, потому что люблю. А так… Вполне могла бы провернуть это дельце самостоятельно. Ты должен ценить…
• Странная у тебя любовь… - Грин на секунду задумался. – Хорошо. Гарантии все любят. Минируй кого угодно. Но ведь мы партнеры. Сделай мне копию. Чтоб была. На всякий случай. Мало ли что…
- «Мало ли что» быть не может. Впрочем, это ничего не меняет. Дам.
(запись оборвалась).
• Ну и как тебе сериальчик? – Фарид вновь скривил губы в презрительной ухмылке. – Тем более «то би континью», продолжение следует. Пригрел змею на груди... – Он замер в ожидании реакции шефа.
• Черт-те что! – выругался Калач после долгой паузы. Он никак не мог перева-рить услышанное, не мог поверить, что самый близкий человек, женщина, которую он любит, его так легко и бессовестно предала. В голове его завихрился клубок мыслей, где любовь перемешалась с ненавистью, а желание все сохранить как есть с чувством неминуемой утраты. Но Калач не был размазней и умел держать позиции. - Что ты предлагаешь? – проговорил он, едва расцепив губы.
• Нанести превентивный удар. Ликвидировать обоих без всяких сантиментов и продолжать жить как жили, - предложил Фарид с готовностью немедленно действо-вать. – Не воспитывать же этих предателей и постоянно ждать от них очередной подлянки.
• Жить по-прежнему не получится, - отрубил Калач, уперев пустой взгляд в по-гасший телевизионный экран. – А ликвидировать… Нет. Не могу я так. Я хочу сначала посмотреть ей в глаза.
• Зачем тебе эти спектакли, Григорий. Нужно действовать проще и наверняка.
• Зачем, зачем… Чтоб душу очистить! – срывающимся от волнения голосом прокричал Калач. – Чтоб совесть не мучила!

Стол был накрыт на троих, но в комнате находилось только двое. Несмотря на работающий вентилятор мучила духота. Григорий, плохо переносивший жару, постоянно доставал платок и отирал пот со лба.
• Надо бы установить кондиционер, а то плавишься как мороженое. Да забываю, из мозгов постоянно вылетает. Ты бы хоть занялась.
• Займусь завтра, если оно наступит, - медленно проговорила Вика.
• А что? Планируется конец света, - усмехнулся Калач.
• Да это я так… к слову. – Вика вымученно улыбнулась.
Она заметно нервничала, не находила себе место и сновала по комнате как куница в клетке. Калач в кои-то веки решил отпраздновать собственные именины и пригласил своих ближайших помощников Грина и Фарида. Впрочем, Фарид отказался, сославшись на неотложные дела, долго объяснялся по телефону, извинялся и ругал «проклятую работу, которая не дает отдохнуть». Калач принял его объяснения, акцентировано пожал плечами и положил трубку.
• Что там у него? – поинтересовалась Вика.
• Срочный вылет в Махачкалу. Какая-то неувязка с местными силовиками, - пояснил Григорий. – Ничего, посидим втроем. Эдакая дружная шведская семья.
Вика слегка вздрогнула от последней фразы.
• Ну и шуточки у тебя.
• А что? – Калач отпил ананасовый сок из бокала, поймал губами плавающий там кусок льда и с хрустом разгрыз его. – Ведь все приедается в жизни. И любовь, и секс. Поэтому люди ищут иные формы сожительства в меру своей испорченности. Ладно, ладно… Действительно дурная шутка. Мозги плавятся. Короче, Фарида не будет… В Махачкалу улетел.
Поэтому стол был накрыт на троих. Но и Грин опаздывал. Время капало минутами, которые растягивались как резина и казались часами.
• Может и этот не придет? – предположил Григорий.
• Придет. Иначе бы позвонил… Как Фарид.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь, Вика пошла открывать и буквально через минуту посреди комнаты стоял глупо улыбающийся Грин с растопыренным букетом роз в вытянутой руке.
• Поздравляю с именинами.
• Ты меня прямо как женщину, - буркнул Калач, взял букет и воткнул его в графин с минеральной водой. – Цветы… Ты бы еще губную помаду принес.
• Логика плебеев. Боязнь вылезти за неизвестно кем поставленные рамки условностей. Цветы дарят тому, кто этого заслужил. Вон… - Грин назвал фамилию известного эстрадного певца. – Его на каждом выступлении просто заваливают бу-кетами.
• Так он «голубой»… Судя по песням. Вот и дарят такие же. Или у тебя, кроме пидоров все плебеи… - Калач ехидно усмехнулся.
В беседе назрело неожиданное напряжение. Казалось, что комната насыщена электричеством и вот-вот взорвется каскадом молний.
• Какой-то разговор у нас пошел не тот, - встряла Вика. – Давайте за стол.
Когда все расселись, Грин хлопнул шампанским и наполнил бокалы.
• Ну, кто первый рискнет чествовать именинника? – с наигранным весельем воскликнул он и по шутовски пропел. – Долгая леееетааа!
• Наверное я, - сказала Вика. – Могу я не вставать? Тост может затянуться. – Она медленно подняла бокал, задумалась на несколько секунд и продолжила. - Ну что тебе сказать, Гриша… Хороший ты человек, и я тебя по-своему люблю. Ты мне очень помог в этой жизни…
• И пора начинать другую, - закончил фразу Калач голосом, полным сарказма.
Вика несколько оторопела от подобной откровенности заявления, но быстро взяла себя в руки.
• Ты догадливый, Гриша – за это я тебя уважаю. Только ведь без непрерывно брызгающих денежных фонтанчиков ее не начнешь. Не могу я постоянно зависеть от твоих настроений. Да и отошел ты уже от наших железнодорожных дел. Отдай их мне. Ты вынужден будешь это сделать, иначе информация о твоих криминальных проказах уйдет в соответствующие органы. Чистым бизнесом решил заняться!? Вот и занимайся – мы тебе дадим стартовый капитал. Твое здоровье. – Вика залпом выпила шампанское.
• Даже мы, - усмехнулся Калач. – Вторым номером, как я понимаю, выступает мистер Грин. У кого фамилию-то украл? Ну да ладно. Только ведь вы пойдете как мои сообщники. А может кого-нибудь и «паровозом» пустим…
• Может быть пойдем, а может и выкрутимся, но по крайней мере ничего не потеряем, - включился в разговор Грин. - А ты, уважаемый, потеряешь все. В информашке о твоей деятельности содержатся все зарубежные банковские счета, данные о недвижимости в России и за рубежом, приобретенной тобой на свое и другие имена, ну и все такое прочее… А Вика, к сожалению, уже не сможет стать твоим сообщником, вернее, она никем не сможет стать. Не успеет.
• То есть как! – не понял Калач и перевел взгляд на Вику. Она безжизненной тряпкой висела на спинке стула с широко открытыми неподвижными глазами и вывалившимся языком. – Что с ней?
• Ничего. Она мертва. Яд гуару. Вызывает мгновенный паралич сердца и через полчаса в организме его обнаружить невозможно никакими экспертизами. Подарок из Африки. Так что продолжить разговор тебе придется со мной. Может быть даже с более мягкими условиями для тебя. Ведь я владею той же информацией, что и она... – Грин мотнул головой в стороны мертвой Вики, -... владела. Она меня успела просветить. Ну, так как?
• Да никак! – ответил побледневший Калач и крикнул. – Фарид!
• Здесь, шеф. – В проеме двери показалась фигура Фарида. – Здорово Гриньков. Я его вычислил. Он раньше работал тайным агентом, занимался в Африке ликвидациями неугодных черномазых политиков. Хитрая рыба – к кому угодно в доверие без мыла влезет. Потом он попал в какую-то мутную историю, выкрутился и исчез из поля зрения. Теперь он Александр Грин. Ну, при его способностях… Давай в него вольем то же дерьмо, чем он угостил Вику – и концы в воду. Оно в правом кармане брюк. А может, господин Грин, Гриньков захочет добровольно уйти из жизни, чтоб не мучиться.
• А вот хрен вам! – в руке Грина мелькнул пистолет, но Фарид его опередил. Раздался хлопок выстрела и Грин, дернув головой, опустился носом в тарелку.
Ошеломленный Калач некоторое время молчал, через расшторенное окно глядя потухшими глазами на разраставшийся закат, а потом хрипло спросил подсевшего к нему Фарида.
• Ты видел, как он отравил Вику?
• Конечно. Через телекамеру, - подтвердил Фарид, жадно поедая салат. – Он ей подсыпал этой гадости в шампанское. – Артист! Хорошо, что не тебе, а то пришлось бы вмешаться раньше и твоя подружка осталась бы жить. А зачем она нам нужна живая?
• А с этими как? – спросил немного оправившийся от шока Калач, мотнув головой в сторону трупов.
• Все очень просто. Вика скончалась от сердечного приступа, этот оборотень хотел меня убить, а я защищался в пределах допустимой обороны. Надо только яд у него из кармана изъять, чтоб лишних вопросов не возникало, а потом вызвать милицию.
Но Фарид ошибался. Пистолет у Грина оказался игрушечным и пулю он получил в затылок. Нависла статья об умышленном убийстве, но нанятые Калачом опытные адвокаты свели дело на превышение допустимой обороны и Фарида осудили на три года.
А вскоре пришли за Калачом. Информационная мина, заложенная Викой, оказалась реальностью. Григорий получил восемь лет с конфискацией и потерял все.
Шагова он не сдал, взяв все на себя. Но следователи все-таки докопались до махинаций начальника железной дороги, но толком ничего доказать не смогли и суд его оправдал. Правда из ведомства с треском уволили за превышение должностных полномочий. Впоследствии, уже набрав силу в зоне, Калач связался со своим другом детства. Позже он разыскал и Фарида…

Глава шестая.

Дед Тимофеев начал торговать самогоном еще в горбачевские времена, когда вышло послабление закону. До этого он производил пойло только для себя. Постепенно дед оброс устоявшейся клиентурой, имел небольшой, но постоянный доход со своего незатейливого промысла и за счет этого выживал, не рассчитывая на зыбкую государственную поддержку. А самогон брали. Не из-за низкой цены, и не только опустившиеся алкоголики или безденежные бомжи, а весьма солидные люди из всех слоев населения города А… Потому что зелье у деда было не простое, а веселящее. Он добавлял туда настой из трав, изготавливаемый по рецепту, унаследованному от своей бабушки, и любители горячительных напитков не тупели от выпитого, а напротив – впадали в эйфорию. В теле появлялась легкость, мысли светлели, хотелось парить над миром и вести философские беседы о глобальных проблемах с первым встречным-поперечным. Это состояние хотелось длить и опять шли к деду Тимофееву за очередной бутылкой. Правда покойная бабка предлагало это средство как облегчающее запойное состояние, но дед нашел ему новое применение и это его нисколько не смущало, а скорее радовало. И вовсе не из-за барышей – он ощущал себя продавцом счастья.
• Другие ханку разбавляют и клофелин в нее подмешивают, чтоб по мозгам било и тупость наводило, - пояснял он. – А я беру качеством напитка и его необычностью – этим и привлекаю клиентов.
Многие потребители дедовского продукта любыми путями пытались выведать секрет веселящего зелья, но дед никому тайны не открывал. Случайные люди редко появлялись в его доме, а если и появлялись, то дед конструировал на лице удивленную мину и недоуменно разводил руками, мол, нет у меня ничего, не торгую и давал адрес одного из своих конкурентов. Это не воспринималось как наводка, потому что милиция в городе смотрела на незаконный промысел сквозь пальцы, иногда штрафовала самогонщиков, которые все находились на неформальном учете, но больше для отчетности, для проформы. Зато периодически брала мзду натурой, чтоб выпить на халяву. Но дед обнаглел до того, что даже не всем милицейским товар отпускал, а только нескольким офицерам, с которыми имел давние и прочные связи. А те, соответственно его прикрывали и не давали в обиду. В общем взаимоотношения были отлажены и не предполагали каких-либо изменений. Но однажды, когда он копался у себя во дворе, к нему зашли двое коротко стриженных незнакомых парней в спортивных костюмах фирмы «Адидас» и одинаковых стеганых куртках. «Прямо как из инкубатора», - подумал дед. Сквозь щелястый забор проглядывалась машина красного цвета, на которой они, вероятно, приехали.
• Дошли пару фуфырей ханки, папаша - мы заплатим, - безапелляционно потребовали один из визитеров. Он поеживался от холода – стояла середина апреля, но зима не отпускала, постоянно накрывая город знобливыми метелями.
Дед картинно развел руками, начал произносить привычную формулу отказа, но его грубо прервали.
• Не гони пургу, папаша. Гони ханку, иначе сами возьмем, - Говоривший повел длинным носом, как будто принюхивался. Нос у него был похож одновременно на клюв хищной птицы и хоботок тапира, да еще кривил в сторону.
Другой незваный посетитель насупил кустистые брови, сделал страшные глаза и начал напирать грудью, что несколько смутило деда Тимофеева, но ненадолго. У него имелось противоядие против подобных «наездов».
• Кто вас сюда прислал? – поинтересовался он.
• Басалек. Знаешь такого? – последовало в ответ.
• Знаю. Кто его не знает, - подтвердил дед, при этом подумав. «Чего-то Басалек навел. Мы ж договаривались. А ребята не местные и блатные какие-то. Бандиты что ли… - Заедьте через полчасика, - предложил он, а сам подумал. «Сейчас пошлю Митьку с запиской к Коле Бызову – он их быстро отвадит». Бызов возглавлял местный уголовный розыск, имея звание старшего лейтенанта, и покровительствовал деде Тимофееву.
• Что, дед, аппарат заклинило? – ехидно заметил носатый.
• Да купите в магазине, ребята! У вас же деньги есть, - продолжил отнекиваться дед. – Там водочка, портвешок…
• В магазине такой не продают, - сдавленно произнес бровастый, передернул плечами и покривился. Ему явно было не по себе, чувствовался какой-то дискомфорт в организме. – Ну ты не понял что ли! – неожиданно гаркнул он, дернул деда за меховой воротник полушубка и наполовину оторвал его. - Ему еще бабки дают, козлу. Пошел! – Бровастый развернул Тимофеева вокруг своей оси, толкнул по направлению к крыльцу и двинулся вслед. Деду ничего не оставалось делать, как безропотно подчиниться.

Незнакомцы, получив несколько бутылок самогона и хорошо заплатив, сели в машину и поехали. За рулем сидел третий – парень в кожаной кепке с пимпочкой по имени Коша. По крайней мере так обращались к нему остальные члены троицы.
• Дурной город, - резюмировал бровастый, сидящий на переднем сиденье, и сделал затяжной глоток из бутылки. – А, Нос? – Он посмотрел на носатого. - Ширева здесь не достанешь. Эта дедовская штука в отличии от водки помогает, но слабо. Сейчас бы «баян» заправить… - мечтательно протянул он и еще раз глотнул пойла.
• Найдем, - послышался уверенный голос сзади. – Здесь мы хорошо наварились. А если не найдем, то завтра доедем до Насти. Скинем товар – возьмем дозу. Только ночь надо где-то перекантоваться – скоро стемнеет.
• В городе оставаться нельзя, - вступил в разговор водитель. – Засветились мы здесь по самые уши. Сейчас съедем в какой-нибудь лесок и переночуем прямо в машине.
• Давай, ищи место, - согласился бровастый. В определенных кругах его знали по кличке «Бурильщик» или «Бур».
• Нет, давай к Насте прямо сейчас, - вновь подал голос Нос, сидящий сзади. – Я передумал. Кумарит. Ночь тяжело пережить.
• Затемно приедем, а Настя не любит, когда поздно, - сказал Коша, мельком взглянув на темнеющее небо.
• Потерпит, - отрубил Нос. – Не подаяния же просим. Сдадим подешевле. У на весь багажник забит «железом». Видак, две видеокамеры, барахло всякое…
• Клево срубили! – воскликнул Бурильщик. – Настя за каждую камеру граммов по пять отвалит, да и за видак… Неделю балдеть будем.
• Не спугни, ворона, - буркнул Нос. – Еще не зарядил, а уже стреляешь. Приедем, а там менты в засаде. Ходит слушок, что цыганку «пасут» потихоньку. Давай, Коша, пошустрей, а то темнеет.
Развеселая компания поехала вдоль по шоссе. Это была банда наркоманов, пробавляющаяся кражами. Они грабили квартиры на первом этаже или частные дома в отсутствии хозяев, поэтому свидетелей преступлений органы не имели. Зато имели около полутора десятков «глухарей» по всей области. Воры действовали примитивно и нагло. Находили пустой дом или квартиру, далее взламывали дверь гвоздодером, а если не получалось, то выдавливали стекло, брали, что под руку попадется, в основном видеотехнику и сбывали ее за героин некоей многодетной молдаванке Насте, живущей в поселке, расположенном в тридцати километрах от города А…. Получив наркотик, банда два-три дня «оттягивалась», а потом вновь принималась за свой преступный промысел.
Нос, кучерявый мужчина лет тридцати числился в банде за старшего. У него были две ходки за грабеж и останавливаться он не собирался, ибо по-другому жить просто не мог да и не хотел. «Бур» и его дружок Коша были моложе Носа на несколько лет. Их Нос увлек байками о красивой, воровской житухе, приобщил к героину, и банда счастливо и безнаказанно существовала уже более полугода. Правда в предыдущий раз воры прокололись – в одном из домов наткнулись на полуслепую старуху. Бурильщик ее толкнул, бабка ударилась головой о подоконник и, похоже, умерла. Голову по крайней мере раскроила основательно.
Мелькнул указатель поворота. «Пансионат «Солнечный».
• Вот бы где зачалиться… - мечтательно проговорил Бур, поведя кустистыми бровями. – Я там кувыркался в прошлое лето с одной телкой. Река, сауна, пивко, водочка… Две недели балдел. Она меня туда сама затянула – я только бабки от-стегивал.
• За бабки и на Кипр можно улететь. Или в Таиланд, - усмехнулся Нос. – Наша братва туда ездила прошлым летом. Им рассказали, что там любую позови, какая понравится, и она трахаться пойдет. И клево все делают. Кайф! Бабок у братвы было не меряно. И чудно получилось. Нет, сначала все было путем. Сняли номер в пять комнат, ковры, зеркала – полный цимис, и стали там каждый день групповуху устраивать. А девки там на счет этого простые – в самом деле на все согласны. А с ними был Проня, здоровый такой крендель. Ему бабы покрупнее нравились, а эти тайки все худые как рыбки – прямо как девочки. Проня сказал, что он не педофил, пошел к портье и показывает ему жестами, что, мол, ему требуется. Тот все понял и написал какой-то телефон. Проня позвонил. Ему сначала по-английски ответили, а потом он буркнул в трубку что-то матом, и ему баба, что на трубке была, по-русски стала базарить. Русская она оказалась. Он с ней сговорился по сходной цене и вернулся в номер. Братва как узнала, стала смеяться, мол, зачем сюда было ехать, чтоб своих блядей трахать. Но как эта Лена пришла, все сразу заткнулись. Такая кобылка! Все сразу своих узкоглазых побросали и к ней стали подкатывать, но Проня не дал, мол, сами себе ищите. Понравилась она ему. Он с ней так до конца и кувыркался – каждый день к нему приходила. Денег он на нее не жалел. А когда все стали уезжать, Проня решил остаться еще дня на три. И все бы хорошо, но когда он расплачивался за отель, одна из купюр оказалась фальшивой. Уж как она к нему попала!? А там с этим строго. Сразу же вызвали полицию и Проню «закрыли» вместе с какими-то вонючими китайцами. И тюряга у них вонючая – хуже нашей. Ну так вот, посадили его и требуют двадцать штук «зелени» под залог, чтоб выйти. А у Прони таких бабок не было. Имел он на кармане штук пять, да и те – непонятно что, фальшаком разбавлены. Проня туда-сюда… Попросил позвонить. А там по закону можно один звонок делать. Он и позвонил этой Лене – один номер и знал наизусть. Та ему говорит, что, мол, нет у нее столько. Проня попросил ее связаться с братвой, а номеров телефонов не помнит – одни «погоняла» да адреса. Но девка толковая оказалась, сумела как-то дозвониться. Короче, прислали с гонцом бабок, вынули Проню с тайской кичи. Он как вышел, то сразу дунул в аэропорт, от греха подальше. Улетел в тот же день.
• Ну и что тут особенного? – протянул Бур.
- Особенное потом. Ведь это не конец сказки, слушай дальше. – Нос глотнул мутной жидкости, поперхнулся и утерся рукавом. – Прошло несколько месяцев. А Пронина команда «крышевала» одну фирму по продаже мебели. Послали его как-то к директору этой фирмы за бабками. А этот директор любит потрандеть, да и Проня тоже. Выпили они по рюмке коньяка, ляля, тополя… Тут Проня и рассказал, как парился в тайской «крытке» за фальшак, а одна русская баба его вытащила.
• А как звали эту бабу? – неожиданно спросил директор. Проня дурак, дурак, а тут сообразил, что неспроста этот вопрос.
• Не знаю, - говорит. – Она мне не сказала. А что?
• Да так…, - отмахнулся директор. – Мне такую же историю жена рассказывала. Она отдыхала этим летом в Таиланде. Но мало ли баек ходит…
• А как зовут твою жену? – в свою очередь спросил Проня.
• Лена, - ответил директор.
Проня после такого базара эту бабу подловил. Оказалась та самая, что в Таиланде с ним кувыркалась. Он ей, мол, давай продолжим, нравится мне с тобой этим делом заниматься, а она ему не дала, мол, мало ли что на курорте случается. Вот стерва! Оказывается совмещала приятное с полезным. Видно муж у нее прижимистый – мало отстегивает, а может просто дурковала. У баб мозги в чудную сторону повернуты.
Нос замолчал и потянулся за сигаретой.
В Поселок они приехали затемно. Улицы освещались только светом из окон – фонари не горели. Машина по расхлябанной дороге с трудом пробралась к кирпичному дому, огороженному высоким дощатым забором и остановилась возле калитки.
• Я сейчас.
Нос выскочил из машины, подобрал с земли небольшой камешек и ловко метнул его в светящийся проем окна. Дернулась занавеска, а спустя несколько минут калитка открылась и показалась человеческая фигура в телогрейке. Нос быстро переговорил с подскочившим мужиком и махнул рукой, мол, давай. Бур и Коша с двумя мешками за спиной быстро юркнули во двор. Спустя короткое время все трое вновь оказались в машине. Посидели молча минут пять.
• Где этот придурок, Куваев? – не выдержал Бур.
• Сейчас появится, - успокоил его Нос.
• А куда он за ширевом ходит? – спросил Коша.
• В старых автомобильных камерах прячет. Дома Настя наркоту не держит – вдруг ментовка с обыском нагрянет. Она этого Куваева для подобных дел и держит в приживалках, чтоб самой руками до наркоты не дотрагиваться. И подставит его, если что… Вот он! Легок на помине.
Вся троица уставилась в шевелящуюся темноту. Вдоль забора проскользнула неясная фигура, и вскоре возле машины появился все тот же невзрачный тип в телогрейке. Нос опустил стекло и молча взял протянутый сверток. Когда мужик ушел, он спросил Бура.
• Домой не будешь заезжать?
• А зачем… - отмахнулся тот.
• Тогда погнали. – Глаза Носа радостно блеснули в предвкушение близкого кайфа.
Они выехали из поселка и свернули в ближайший лесок. Загнав машину в кусты, Коша включил лампочку в салоне. Нос открыл сверток и глубоко вздохнул, трепеща ноздрями. Потом пересчитал пакетики, в которые было расфасовано вожделенное зелье.
• Сколько? – нетерпеливо спросил Бур.
• Двадцать. Все по таксе, - сказал Нос, пересчитав дозы. – Погнали.
Каждый из сидящих достал из кармана персональный шприц и священнодействие началось. Раздались вздохи и ахи, как при сексуальных утехах.
• Вена пропала, - пробормотал Коша. – Нос, помоги шырнуться.
• Коли в кисть, - отозвался тот. Наркотик пошел «в жилу» и его голос прозвучал томно и проникновенно, как при чтении лирических стихов.
• Да руки ходуном ходят, - заныл Коша. – Помоги.
• Подожди, дай раскумариться, сейчас… Перебирайся сюда.
Когда Коша подсел рядом, Нос, с трудом разлепив веки, достал резиновый жгут.
• Сейчас раскачаем. – Он перетянув Кошину руку, начал ее интенсивно массировать в районе локтевого сустава. – Давай «баян».
Героин быстро растекся по организму, вызывая неописуемое блаженство. Коша томно застонал, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Минут пять посидели молча, наслаждаясь действием наркотика.
• По-е-ха-ли, - врастяжку проговорил Нос. Его губы заплыли в блаженной улыбке. – Коша, хорош балдеть.
• Куда поехали? – пробормотал тот.
• В пансионат «Солнечный», где Бур с бабой отдыхал. Бур, ты там кого-нибудь знаешь? – Нос начал тормошить его за плечо.
• Если сторожа те же, то знаю, - отозвался тот. – Зачалиться там хочешь?
• Точно, - подтвердил Нос. – Девок бы еще где-нибудь надыбать…
• Где их сейчас найдешь? Завтра разберемся. А сегодня и без них побалдеем.
Машина медленно выехала на шоссе и помчалась в обратном направлении. Души сидящих парили под пение арф и скрипок и улетали в удивительные, красочные миры.
- «Владимирский централ, ветер северный», - неожиданно затянул Нос. Jстальные подхватили. Бурильщик задрал голос так высоко, что перешел на визг. Веселье нарастало как снежная лавина.
Коша, делая поворот, неожиданно заметил одинокую женскую фигурку, маячившую на обочине. Девушка отчаянно голосовала.
• Тише! Смотри! – крикнул он. – Легка на помине.
Поющие замолчали и уставились на дорогу.

Глава седьмая.

Девушка была одета в короткий блестящий плащ, из-под которого выглядывала полоска юбки, и в обтягивающие ботфорты. Оголенная часть бедер выглядела очень соблазнительно.
• Как по заказу! – радостно воскликнул Бур. – А то у меня сексуальная недостаточность.
• Одета как «плечевая», - прокомментировал расчетливый Нос, не поддаваясь эмоциям. – Но что она делает ночью посередь дороги? Они обычно работают на стоянках. Давай, стопари тачку!
Машина взвизгнула тормозами и, пройдя юзом по скользкому шоссе, остановилась на обочине в нескольких метрах от девушки. Та подскочила к открытой Буром дверце.
• И почему такая ляля бродит ночью? Наверное ей стало скучно, - елейным голосом пропел Бур.
• До города довезете? – Девушка была стройна и смазлива. Ее удлиненной лицо обрамляли светлые рыжеватые локоны, а ярко накрашенные губы выделялись черным пятном в скудном свете ущербной луны.
• До города, не до города, но куда-нибудь довезем, - вступил в разговор Коша. – А девушка что, за грибами ходила, но ничего не набрала?
Глупая шутка вызвала всеобщее веселье. Девушка тоже скупо улыбнулась, ежась от холода. Ее ноги находились в непрерывном дриблинге.
• Я со своим дружком поругалась, - пояснила она.
• И где же твой хахаль?
• На мотоцикле уехал. Я думала вернется, а этот козел меня кинул.
• А мы подберем, - хихикнул Нос. – Поехали с нами в пансионат. Переночуем, а утром в город. У нас выпить есть и еще кое-что на закуску. Как тебя зовут?
• Катя. – Она вновь улыбнулась, демонстрируя ряд ровных зубов.
• Слушай, Катя, ты нам мозги не пудри, - медленно, с подвывающей интонацией проговорил Бур. – Если «работаешь», то скажи – нам и в машине сойдет…
• Нет, я не проститутка. Мне и в правду некуда деться, - перебила его девушка. Нет, правда!
• Ну, так поехали, хорош базарить, - отрубил Нос.
• А вы меня не обидите? – Она боязливо осмотрела трех взбудораженных парней.
• Тебя!? Да ты чо! – Бур начал картинно колотить кулаком себя в грудь. – Мы тебя накормим, напоим, приласкаем и спать уложим. - А про себя подумал. «Откажется, так мы у нее и спрашивать не будем».
• Давай, садись, - поддержал Нос приятеля, открыл заднюю дверцу и сделал приглашающий жест. – Мы ребята приличные – одиноких девушек не обижаем.
Положение у Кати было безвыходное. «Они вроде бы ничего парни. Похоже, что крутые и при бабках, - подумала она. – Попьем, потрахаемся, а утром они меня отвезут. А зачем я им еще нужна! У меня и резинки есть». – Она вспомнила про презервативы, которые приобрела накануне в газетном киоске. «Была не была. Не всю ночь же здесь торчать…». Катя быстро юркнула в машину и, захлопнув дверь, зябко передернула плечами.
• В какой пансионат? В «Солнечный» что ли?
• Точно! – подтвердил Бурильщик. – Туда.
• Там летом хорошо, а сейчас тоскливо, - прокомментировала девушка.
• С нами и на поминках плясать будешь, - нравоучительно сказал Коша, вырулив на шоссе и поддав газу.
Катя поплотнее закуталась в плащ и притулилась к плечу Носа. Она была девушка без комплексов, воспринимая половой акт, как некий вид спорта или плату за услуги. «Если человек мне сделал хорошее – почему я ему должна отказывать». Ей, конечно, было не безразлично, с кем спать, но она не была и особенно брезглива, если того требовали жизненные обстоятельства, умела настраивать себя на сексуальный контакт и получать от этого процесса удовольствие. Особенно после дозы спиртного. Единственно, чего она боялась, так это подцепить какую-нибудь заразу. К своим восемнадцати годам она успела пережить испепеляющую безнадежную любовь, а когда это чувство прошло, начала частенько менять дружков, не особо огорчаясь при очередном расставании.

Территория пансионата была огорожена забором из бетонных щербатых плит, по-верх которых виднелись крыши длинных строений, похожих на бараки. Ворота были полуротворены, но до конца открыть их не представлялось возможным: створки были обхвачены тяжелой железной цепью, замкнутой на висячий замок. В нескольких десятках метрах от ворот бугрилась гора металлолома, большую часть которого составляли комки ржавой колючей проволоки.
• Прямо как на зоне, - усмехнулся Нос.
• А здесь и была раньше зона, - пояснил Бур. – А потом ее переоборудовали в пансионат, а зэков вывезли куда-то под Ухту лес валить. Видишь? – Он мотнул в сторону нелепой деревянной конструкции. – Это голубятня. Ее смонтировали из караульной вышки. Директор пансионата – любитель этого дела, а голуби срут где попало. Моей бабе прямо на прическу ляпнуло.
Коша залился идиотским смехом. Катя непроизвольно вздрогнула и тоже засмея-лась.
• Чего ржешь, децл! - сказал Нос и в свою очередь захохотал. Беспричинный смех внезапно обуял всех сидящих в машине и продолжался пока Коша резко не тормознул перед воротами. Машину тряхнуло. Нос закашлялся.
• Пойди узнай, что почем, - сказал он Бурильщику.
Тот не торопясь вылез наружу и развинченной походкой направился к воротам. Вернулся он минут через пятнадцать в сопровождении заспанного бородатого мужика в военном бушлате. Мужик жадно курил и непрерывно шмыгал носом. Перед ним тут же появился пластмассовый стаканчик, до краев наполненный самогоном, который был моментально выпит, без лишних вопросов.
• Ну как, Федотыч? Бодрит? – поинтересовался стоящий рядом Бур.
• Еще не распробовал, - отозвался мужик. – Надо повторить.
Стаканчик наполнили вновь. Названный Федотычем повторно опрокинул его в бороду и медленно утерся рукавом. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
• Рыбу брать будете? – спросил он вместо благодарности.
• Если пожаришь, то будем, - ответил Бурильщик, видимо зная местные по-рядки.
• Пошли. Сейчас народу мало, а свободных мест стало быть много. Если только на ночь, то еще стакан нальете – и в расчете, а если дольше хотите остаться, то завтра денег дадите коменданту. Есть деньги то? И паспорт понадобится. Хотя бы один.
• Найдем, - подмигнул Бур.
Тогда пошли. – Федотыч акцентировано развернулся, едва не потеряв равновесие, и, качаясь, зашагал к воротам. Покопавшись в замке, он снял цепь, распахнул створки и махнул рукой, мол, проезжайте.

Компания поселилась в двухкомнатном блоке одного из бараков, оснащенном ма-ленькой кухонькой туалетом и душем. Кате выделили дальнюю комнату. Когда девушка скрылась за дверью, Бурильщик нетерпеливо потер руки.
• Я первый на очереди.
• Первый, первый, - успокоил его Нос. – Только насчет остальных договорись – ты это умеешь. Лучше, чтоб все нормально было, без насилия – она сама даст. Телка, похоже, сообразительная. Только сам не промахнись.
• Не ссы, не промахнусь… А ты говоришь, что здесь как в зоне, - усмехнулся Бур, созерцая удобства. – Там бы сунули тебе парашу под нос и нюхал бы…
• Не транди, баклан, - одернул его Нос. – Побудешь – не забудешь, а не был – так побудешь. А сейчас заткни метлу в задницу.
• Давай ширнемся, пока девки нет, - неожиданно предложил Коша и достал шприц.
Никто не возражал. Новая доза наркотика подстегнула эмоции, мир заиграл яркими красками, глаза засияли неудержимым огнем. В проеме двери появилась Ка-тя.
• О, наша лялька пришла, - пропел Бур, выставляя на стол оставшиеся две бутылки самогона, буханку хлеба и банку тушенки. – Ты как насчет выпить?
• Я вообще-то пью пиво… - начала девушка, но Бурильщик ее перебил.
• Это лучше. Будешь парить как птичка. Веселящий напиток. А может ширнуться хочешь? Ты как насчет этого?
• Что значит ширнуться? Наркотик что ли?
• Точно! Героин высшей пробы! – воскликнул Бур.
• Да нет, я лучше выпью. – Девушка начала резать хлеб лежащим тут же но-жом.
• Отвянь от нее, - встрял в разговор Нос. – У нас демократия.
В дверь постучали и на пороге появился Федотыч с шипящей сковородкой.
• Рыба приехала, - прокомментировал Коша. – Присаживайся батя. Рыбку сам наловил или в магазине купил?
• Сам, по последнему льду. Это язь.– Федотыч опустился на стул. - Давай нали-вай.
Опустошив очередной стакан и посидев немного для приличия, сторож стрельнул пару сигарет и поднялся.
• Ну я не буду мешать…
• Подожди, Федотыч, а как насчет сауны? Сауна фурычит? – остановил его Бур.
• Да ночь сейчас… - начал отнекиваться сторож.
• Плевать на ночь! – Глаза у Бура фанатично заблестели. – Давай, раскочегаривай – мы тебе еще полтинник дошлем.
• Ну если полтинник… - Федотыч почесал бороду. – Через полчаса приходите.
Через некоторое время дым за столом стоял коромыслом. В Катю влили изрядное количество спиртного, она поплыла и практически ничем не отличалась от принявших дозу наркоманов. Глаза у нее приобрели томное выражение, губы расплылись в мечтательной улыбке, а разбросанные по плечам локоны довершали соблазнительный облик красивой и на все готовой распутницы. В бараке топили и было довольно-таки жарко. Катя разделась и осталась в короткой черной юбке и блузке без рукавов. Бур подсел к ней и, нашептывая на ухо ласковые слова, все более настойчиво гладил девушку по бедрам, затянутым в черные колготки, при этом задирая юбку выше и выше. Пальцы жадным пауком впивались в упругое девичье тело. Она как будто бы не замечала откровенных и настырных ласк, через приспущенные ресницы скользя отрешенным взглядом по все более расплывающимся контурам помещения.
• Сауна уже согрелась, - раздался голос Коши. – Париться пойдете?
• Пойдем. – Бур встряхнул головой, сбрасывая сексуальное наваждение. – Мы первые. - Он встал со стула сам, поднял разомлевшую девушку и, обняв за плечи, повел ее к выходу. Она не сопротивлялась, готовая к подобному повороту событий. Остальные молча наблюдали.
• Я в бане не привык трахаться, - сказал Нос Коше, когда они остались вдвоем. – Да и мыться не хочу – лениво что-то.
• Я тоже, - согласился Коша. – Надо телку обратно переправить.
Он сбросил куртку, упал на диван и закрыл глаза.
• А здесь клево! – медленно проговорил Нос, облокотясь на стол. – Может поторчим денька три, расслабимся?
• Давай поторчим, - сонно пробормотал Коша и повернулся на бок. – Толкни меня, когда очередь дойдет.

Переступив порог отдельно стоящей рубленной избы, Бур и Катя очутились в предбаннике, небольшой комнатке, обшитой вагонкой. Девушка остановилась и вопросительно посмотрела на своего партнера.
• Ну что ты стоишь – раздевайся, - безапелляционно сказал тот.
Катя начала медленно стягивать с себя одежду. Бур в свою очередь быстро разделся, разбросав шмотки по всему полу и остался стоять абсолютно голым с двумя шприцами в руках.
• Давай ширнемся – слаще будет, - отрывисто проговорил он. Глаза его блестели нетерпением. – Да не бойся ты!
• Я никогда не пробовала. – Катя, оставшись в одних кружевных трусиках, присела на деревянную скамейку. Раньше она несколько раз курила анашу, но до героина дело не доходило. – Может не надо… - вяло возразила она, но любопытство брало верх.
• Ерунда! Я тебе помогу. Дай вену.
Бур растер девушке руку и ловко погрузил в нее шприц. Стекло шприца окрасилось дымкой крови. Он медленно ввел наркотик.
• Вот так, вот и хорошо… - То же самое он проделал с собой. - Сейчас потащит. Чувствуешь кайф?
• Как хорошо! – прошептала девушка, стягивая с себя остатки одежды. – У меня так не было. Иди ко мне! Ты уже готов?
• Всегда!
Бур, потрясая восставшим пенисом, подскочил к Кате, перегнул ее через лавку и, торопливо раздвинув дрожащие девичьи ноги, вошел в нее со сладострастным стоном. Он начал извиваться на ней неистовым червем, мял еще не источенные родами груди и не отрываясь целовал взасос.
• Еще, еще! – шептала одурманенная наркотиком девушка. – Оооо!
Она сцепила ноги у Бура на спине и неистово отдавалась, поддавшись его напору, наслаждаясь его телом. В ее глазах расцветали звезды. Потом она вскрикнула и обмякла, но Бур неутомимым поршнем продолжал терзать неподвижную девушку, вскрикивая и подвывая. Наконец все было закончено. Два тела, не расцепляясь, скатились на пол и застыли в неподвижности.
• Мы париться-то будем? - неожиданно раздался голос Кати.
Бур непонимающе встряхнул головой, впитывая реальность.
• Давай попаримся, - немного подумав, согласился он.
Они зашли в парное отделение. В лицо ударил плотный горячий воздух, обжигая уши. В углу стояла металлическая тренога с раскаленными камнями. Вдоль стены расположились полки из струганных досок. Пахло опилками.
• Ну и жарища. Здесь не потрахаешься. – Девушка посмотрела на термометр. – Ого, сто градусов! Слушай, а тебя как зовут?
• Бур, - ответил Бур.
• Это кличка такая?
• Зови так.
• Слушай… А клево у нас все! Только… А я наркоманкой не стану?
• Не будешь злоупотреблять, так не станешь. А я уже конченный – без этого дела не могу. – Бур лег на полок и закрыл глаза.
• Ну и как же ты будешь дальше жить? – Глаза у девушки расширились от любопытства. – Это же опасно.
• Как растение. Живу пока живется, а потом помру. А ты минет мне сделаешь? – неожиданно спросил Бурильщик, сквозь опущенные ресницы наблюдая за реакцией девицы.
• Ну не здесь же! У тебя наверное горячий… Давай сполоснемся, а потом сделаю. Там… в предбаннике. – В ее голосе не чувствовалось ни капли смущения.
• А с братвой потом будешь? Они ведь тоже хотят.
Девушка пожала плечами и сказала с интонацией обреченности.
• Не хочется, но придется… А с тобой мне нравится.
• Все ты правильно поняла. – Бур резко встал. – Ладно, пошли.

Форточка была открыта и прямо посреди нее стояла звезда, донося свои холодные лучи из глубин вселенной.
«Как будто приклеили», - подумал Нос. Внезапно он почувствовал как потянуло холодом. Увидев, что входная дверь закрыта неплотно, Нос встал и закрыл ее. Потом плеснул в стакан самогона и нехотя выпил. – «Что-то Бур долго не идет. Может у них заклинило?». Он мысленно представил эту картину и хмыкнул.
• Чего фырчишь? – раздался с дивана сонный голос Коши.
• Анекдот вспомнил, - буркнул Нос. – Выпить хочешь?
• Бабу хочу, - ответил Коша и привстал на диване.
Дверь резко распахнулась и в комнату ввалился раскрасневшийся Бур.
• Кто следующий, она ждет.
• Тащи ее сюда, - вяло процедил Нос. – Неохота в баню.
Коша нетерпеливо прислушивался к возне, которую затеял Нос с Катей в соседней комнате, а когда пришел его черед, он внезапно спасовал.
• Братва, я чего-то не того. Желание пропало.
• Не стоит что ли? – усмехнулся Бур.
Коша от неловкости покраснел и повел плечами.
• Не хочу и все.
• Или не можешь, - констатировал Бур. – Ну раз не можешь, то вези ее в город. Девка классная – надо ее уважить. Отвезешь и сразу обратно.
Вскоре появился Нос в обнимку с Катей. Девица беспрерывно хихикала, тряся головой и ее рыжеватые локоны прыгали как пружинки. Коша увидел, как Нос показывает ему глазами, мол, давай, твоя очередь, но только пожал плечами.
• У него агрегат разладился, - хохотнул Бур, видя этот своеобразный обмен ус-ловными сигналами. – Пускай отвезет ее.
Он оценивающе посмотрел на девицу. «Классная телка! С ней бы повторить не мешало – такие бесстыдные губы…».
• Катя, а как тебя найти в городе? – вкрадчивым голосом спросил он. – Мы бы с тобой еще покувыркались.
Девице понравился этот парень без комплексов, с ним было весело, поэтому она сразу же назвала адрес. Бур, не надеясь на память, начал рыскать взглядом по комнате в поисках чего-нибудь пишущего. Обнаружив на подоконнике шариковый стержень, он начал записывать адрес на сигаретной пачке, но стержень засох и Бур отчаянно матерился, выкорябывая буквы. Тем временем Катя, кокетливо виляя бедрами, направилась в туалет.
• Может ей бабок подбросить? - предложил Бур, сунув пачку с адресом в кар-ман.
• Бабки дефицит, - отрезал Нос. – Перебьется. Отвезем и все.
• Ну тогда вот это…
Бур вынул из кармана колечко, выполненное в виде змейки с камушком и подбросил его на ладони. Нос сначала хотел возразить, но смолчал. Это молчание и предопределило их дальнейшую судьбу.
А за окном уже брезжил рассвет, медленно гася звезды. День намечался солнечный и теплый. Надрывно закаркали вороны, насилуя уши. Нос поморщился, закрыл форточку и рассеянно посмотрел в сереющее окно. Между деревьями нелепым монстром торчала голубятня.
«Кусок придурка», - подумал Нос о директоре пансионата и задернул штору.

Глава восьмая.

Время близилось к полудню. Посетители в буфет заходили редко. Да и людей в здании ожидания вокзала находилось мало. Сюда в основном заглядывали пассажиры, сошедшие с поездов, чтоб наскоро перекусить, а на железной дороге был технический перерыв и ходили только товарные да и то иногда. Поэтому клиентов было мало.
Галя Брагина, хозяйка бистро, продав пачку «Примы» несвежего вида мужчине, заскучала. Она подошла к окну и взглянула на термометр. «Семнадцать градусов… Минус два, значит пятнадцать. Он всегда врет на два градуса. Скоро лето…». Она вернулась к прилавку, оперлась на него обеими руками и задумалась. Думала она о своей супружеской жизни с Германом Брагиным. Вроде бы все нормально: и дом в порядке, и денег с избытком, и любит он ее… Детей правда нет, но в этом Галя сама была виновата. Ее чувство к Артему, младшему брату Германа, забилось куда-то вглубь души, но не погасло, а настороженно тлело, готовое в любой момент вспыхнуть неудержимой страстью. Галя это чувствовала и не спешила обзавестись потомства, хотя муж периодически настаивал. Но она изворачивалась, всячески отговаривала его, приводя мифические доводы, мол, давай не будем торопиться, поживем в свое удовольствие, еще успеем… Герман, скрепя сердцем, соглашался, а Галя продолжала тайно любить Артема, надеясь на чудо, что он приедет к ней и заберет с собой, хотя прекрасно осознавала призрачность своих надежд.
К Герману она относилась ровно, ласково, заботилась о нем. Но не любила. И отдавалась она ему, лишь выполняя супружеские обязанности. И только иногда под наплывом щемящих сердце воспоминаний она испытывала истинное наслаждение от близости с супругом, но… В эти минуты Галя представляла себе другого, любимого, и занималась любовью с ним, рисуя в воспаленном сознании бесстыдные картины безудержной сексуальной гимнастики, когда все разрешено.
Мысли ее прервал резкий мужской голос.
• Нам кофе и мороженое.
Она подняла взор – у прилавка стол молодой парень в голубой ветровке, а из-за его плеча выглядывала молоденькая разбитная девица с разбросанными по плечам светлыми рыжеватыми локонами.
• Кофе со сливками? – спросила Галя, попутно подумав, что у этой девушки цвет волос почти как у нее, только немного светлее.
• Зачем же со сливками, если мороженое, - улыбнулся парень. – Или ты будешь со сливками, а, Катя? Масло на сало намазывать… - Он бросил иронический взгляд на свою подругу. Та хихикнула и потерлась подбородком о его плечо.
«Совсем квалификацию потеряла», - подумала о себе Галя и начала готовить кофе. В этом буфете, их семейном предприятии, после замужества она появлялась лишь изредка, подменяя своих родственников или нанятую девушку, которая работала вместо нее. Когда этого требовали обстоятельства. Герман, обладающий изрядным капиталом, не хотел, чтобы его жена стояла за прилавком как простушка, но смирялся с ее редкими выходами в буфет, считая, что эта временная блажь постепенно иссякнет.
Пересчитав деньги, Галя выставила на прилавок вазочки с мороженым и чашки с дымящимся кофе.
• Приятного аппетита!
• Спасибо. – Парень начал переносить на столик заказ, а девица по имени Катя, осталась стоять возле прилавка, разглядывая витрину. В буфете, кроме съестного, торговали всякой мелочью, и ее заинтересовала деревянная заколка.
• Можно посмотреть? – Она пощелкала ногтем по витринному стеклу, указывая на понравившуюся ей безделушку.
Галя взглянула на ее кисть и оторопела: на безымянном пальце девицы было надето кольцо в виде змейки с камушком. Ее, Галино кольцо, подаренное ей Мормоном на свадьбу и пропавшее совсем недавно, когда ограбили их дом.
• Откуда это у тебя? – не удержалась Галя, взяла руку девушки в свою и впилась взглядом в принадлежащую ей вещь – ошибки быть не могло.
• Какая тебе разница! – неожиданно взвилась Катя - Подарили!
Она резко отдернула руку и отошла к своему дружку. Тот исподлобья посмотрел на Галю, но ничего не сказал.
«Они связаны с ворами, а может и сами… - в голове Гали завихрились мысли. – Наглая тварь! Нацепила мое кольцо и носит. Ничего не боится. А что я ей смогу предъявить? Но их нельзя упускать, надо что-то делать…».
Дождавшись, когда подозрительная парочка закончит трапезу и покинет буфет, Галя быстро переоделась и, замкнув дверь, бросилась следом. В зале ожидания их не наблюдалось, но на площади перед вокзалом она сразу же заприметила рыжеватую шевелюру. Катя стояла возле газетного киоска и о чем-то спорила со своим кавалером, при этом отчаянно размахивая руками. В солнечных лучах блеснуло пресловутое кольцо.
«Вот гадина! – зло подумала Галя. – Герман писал заявление в милицию. Надо их отследить, куда пойдут, и сдать ментам. Тогда эта пташка не так запоет».
В это же самое время между Буром, а это был он, и Катей произошел следующий диалог, который Галя не могла слышать.
• Чего она к тебе прицепилась? – спросил Бур.
• Не ко мне, а к кольцу. Начала вызнавать, откуда оно у меня. От зависти наверное. Оно же красивое. – Катя еще раз повертела перед собой кистью, любуясь игрой солнечных бликов на гранях камня.
• Слушай, давай его загоним, - неожиданно предложил Бур. – Зачем тебе эта цацка, а бабки пригодятся – купишь шмотку какую-нибудь.
В легкомысленной головке девушки, не особо страдающей интеллектом, тем не менее возникла мысль. «Он чего-то боится. Может быть колечко краденное у той самой буфетчицы». Она с подозрением посмотрела на своего дружка.
• Зачем его продавать: надеть у меня есть что, а такое не купишь. А откуда у тебя это колечко появилось? «Обул» кого-нибудь?
• Обул, не обул… Тебе-то какая разница, - раздраженно ответил Бурильщик. – Но лучше его загнать. Может у буфетчицы такое же было, она его потеряла, а теперь думает на тебя. Возьмет еще и в ментовку заявит. Давай продадим. Смо-жешь?
• Давай, - с жалостью в голосе проговорила Катя. Ее вполне устроило объяснение Бура. – А продать… Я знаю где. Пошли. – Она дернула его за рукав.
Они пересекли вокзальную площадь и направились в сторону рынка. Галя достала из сумочки темные очки и, нацепив их на нос, последовала за ними, стараясь держать поодаль и не привлекать внимания.
Зайдя на рынок, Катя указала на аккуратно покрашенный металлический киоск с вывеской, гласящей «Куплю все». Там несколько лет назад пустил корни немец по фамилии Штуцер, которого все в городе считали евреем. Штуцер сначала пытался доказать чистоту своего арийского происхождения, но постепенно смирился. «Еврей, так еврей. Лишь бы бизнес шел». В начале своей коммерческой карьеры его ларек пару раз грабили, а потом он попал в поле зрения Мормона, который в то время только появился в городе и пробавлялся мелким рэкетом. Мормон взял Штуцера под свою «крышу» и регулярно получал от него мзду. С этих пор всякие посягательства на имущество немца прекратились. Потом Мормон занялся крупным бизнесом, подобные мелкие точки его перестали интересовать, но педантичный и консервативный немец продолжал делать отчисления, хотя их давно никто не требовал. Делал он это через заместителя Мормона Германа Брагина, когда тот появлялся на рынке, а если долго не появлялся, то относил ему домой. А Мормон по-прежнему оберегал Штуцера от всяких напастей. Он ценил человеческую преданность. А Штуцер спокойно продолжал скупать за бесценок все более или менее ценные вещи, не интересуясь об их происхождении. В основном у алкоголиков и бомжей.
Внешность он имел достаточно неординарную: по его темени расплылась обширная лысина, обрамленная клочками рыжих вздыбленных волос и напоминающая одинокий остров среди бурного океана, правое веко у него не функционировало, то ли от перенесенной травмы, то ли с рождения, и постоянно нависало над глазом, а под мясистым носом змеились тоненькие усики, которые Штуцер ежедневно подбривал, чтоб сохранить их устоявшуюся с годами форму. Все это придавало его облику некоторую жуликоватость, что вполне соответствовало профессии немца.
Взглянув на предложенное колечко, Штуцер его моментально узнал по змейке с бриллиантом, ибо в свое время лично продал эту цацку Мормону.
«Не вляпаться бы в историю», - подумал осторожный немец, взглянул на молоденькую девицу, предложившую колечко и небрежно бросил.
• Не годится. Это страз, фальшак.
• Чего, чего… - Из-за спины девушки показалась лицо незнакомого парня.
• Стекляшка вместо камня и золото самоварное – копейки стоит. Не верите – попробуйте продать в другом месте, - пояснил Штуцер и остро взглянул на подозрительную парочку. Его парализованное веко слегка дернулось и вновь заняло прежнее положение, прикрыв половину глаза.
Катя обиженно хмыкнула, пожала плечами и отошла от киоска. За ней поплелся ошарашенный услышанным Бурильщик.
• Да этого не может быть! – воскликнул он, развернув к себе девушку.
• Да наплевать больно! – спокойно отреагировала она. – Теперь пускай колечко останется у меня. Этот, в ларьке в драгоценностях понимает, а другие подумают, что настоящее. А оно красивое! – Девушка еще раз обронила взгляд на змейку.
• Давай пивка возьмем и сексом займемся. А у меня к пивку еще кое-что покруче есть. – Предложил Бур и удовлетворенно похлопал себя по карману. - К тебе можно?
• Нельзя, у меня сейчас родаки дома. Завтра они уезжают на две недели – отпуск у них. Тогда у меня встречаться будем. А сегодня давай на природе. Я знаю одно хорошее местечко. Там никто не увидит. Это в парке. Мы там часто тусуемся.
• Давай, - немедленно согласился Бурильщик. Его влекла сексапильная девица и было невтерпеж немедленно заняться с ней любовью. А Катя неуклонно скатывалась в жизненную пропасть по крутой наркотической тропе. Она поняла, что имел в виду ее дружок насчет «покруче» и жаждала вновь познать неописуемое наслаждение, испытанное недавно.
Галя остановилась возле лотка, где продавались женские чулки и колготки и, делая вид, что разглядывает товар, постреливала глазами в сторону киоска «Куплю все». Парочка находилась возле него и о чем-то беседовала с хозяином. Галя внезапно увидела, как девица стащила с пальца кольцо. Именно ее кольцо. Галя это сразу поняла. «У нее ведь на руках больше ничего не было». Кольцо исчезло в жерле киоска, но вскоре вернулось обратно. Девица вновь надела его на палец и парочка, перебросившись несколькими фразами, двинулась на выход. Галя выждала немного и отправилась следом, стараясь держаться за спинами прохожих.
Они перешли на центральную улицу и, пройдя ее почти до конца, свернули в городской парк. Народу в это время в парке было немного и Галя держала дистанцию. Пройдя аттракционы и открытую эстраду, где в былые времена выступали самодеятельные коллективы, а ныне поселились голуби, загадив всю сцену, парочка углубилась в дикую часть парка. Деревья уже начали покрываться листьями, но еще были прозрачны и не мешали наблюдению.
Невдалеке показалось неказистое строение из выщербленного кирпича, с огромными фарфоровыми изоляторами на стене, на которых болтались остатки электрических проводов, и металлической дверью, замкнутой на висячий замок. Галя увидела как девица без всякого ключа открыла дверь и парочка юркнула внутрь. Видно замок висел просто так, для непосвященных. Это была старая трансформаторная будка, ныне не используемая по назначению, вернее используемая не по назначению: там собиралась «отвязанная» городская молодежь, чтоб пообщаться, выпить пива, поиграть в карты... Там же часто уединялись бездомные любовные парочки, с целью утолить сексуальную жажду.
Галя, выждав несколько минут, крадучись приблизилась к строению и, обойдя его вокруг, заметила небольшое окошко с помутневшими стеклами и ржавой решеткой. Девушка приставила к стене обрубок дерева, забралась на него и заглянула в окно. Внутри будки стояло несколько пней, а один, самый большой, находился по середине, служа своеобразным столом. В углу находилась оттоманка, протертая до дыр многочисленными любовниками, а возле нее, прямо на бетонном полу стояла лампа типа «летучая мышь».
Когда глаза привыкли к полумраку, Галя увидела девицу. Она откинулась на спинку дивана в расслабленной позе. Ее глаза были полузакрыты, а правая рука перетянута ремнем. Парня не было видно, но слышался его густой голос, разда-вавшийся из угла.
• Сейчас, Катя, баян настрою. Прямо в жилу пойдет.
«Какой еще баян!?», - недоуменно подумала Галя, но вскоре поняла, что имелось в виду. Парень показался в поле зрения, держа в руках шприц. Он подсел к девице, немного помассировал ей перетянутую руку, а потом ловко утопил иглу в разбухшую вену. Девица слегка дернулась и издала легкий стон. В руках ее партнера появился второй шприц.
«Да это же наркоманы!»
Галя как завороженная наблюдала за развитием дальнейших событий. Парень, вколов себе дозу, выждал немного, стянул с себя брюки и остался в одной рубашке, приподнятой возбужденной плотью. Перетащив обмякшую девицу к себе на колени, он начал судорожно сдирать с нее колготки вместе с трусиками. Она ему помогала, подыгрывая бедрами. Потом он бросил ее тело на диван, резко раздвинул ее оголенные, вздрагивающие ляжки и со сладострастным подвыванием озабоченного павиана вклинился между ними, акцентировано вращая напружиненными ягодицами. Девица коротко вскрикнула и, зажав бедрами талию партнера, обхватила его руками за шею.
«Совокупляются как мартышки, - брезгливо подумала Галя. – Это может быть надолго. Подожду как я их на выходе – мимо они не пройдут».
Она во что бы то ни стало решила проследить за парочкой до конца, узнать, где они обитают, по возможности их имена, а потом рассказать об этом в милиции.
Проделав обратный путь, Галя села на скамейку недалеко от выхода. Через некоторое время рядом с ней тяжело опустилась грузная старуха с палкой и лохматой собачонкой на поводке. Собачонка звонко тявкнула и, подпрыгнув, улеглась между ними, радостно повиливая обрубком хвоста.
• Мохер, Мохер. Я тебе задам, - мужским голосом проревела старуха и, посмотрев на Галю, добавила, почувствовав в позе девушки некоторое напряжение. – Да ты его погладь, дочка. Он не кусается, а только лает. В подтверждение ее слов песик еще раз тявкнул. Галя, не желая обижать пожилую женщину, осторожно начала гладить собачку по голове, но внезапно рука ее застыла – она увидела пресловутую парочку, приближавшуюся к выходу из парка. Оба были взъерошены и вели себя несколько неадекватно: девица повисла на шее у своего дружка как расслабленная кукла, а тот в такт шагам размахивал свободной рукой, как будто отталкивался лыжной палкой.
Когда они вышли из парка, Галя вновь пристроилась за ними. Перейдя дорогу и обогнув стоящий напротив парка кинотеатр, парочка очутилась на стоянке такси. Там было припарковано несколько машин со скучающими таксистами. Перебросившись парой фраз с одним из них, парень сел в его машину, чмокнув на прощанье свою подружку. Галя заметалась в поисках выхода.
«Как же его проследить? Наверное воровал он, а она просто так – трахается с ним за деньги. Надо за ним!».
Тем временем машина с Буром уже выруливала на проезжую часть. Галя пересекла дорогу, добежала до стоянки и впрыгнула в первое попавшееся такси, не обращая внимание на недавний объект своих наблюдений – рыжеволосую девицу, которая удивлено таращилась на нее.
• Давайте за той машиной, - скомандовала она сонному водителю.
• А деньги у Вас есть, девушка? – спросил тот, оценивающе глядя на пасса-жирку.
• Что ж я без денег сяду, - возмутилась Галя.
• Еще как садятся, - пояснил таксист, заводя мотор. – А потом себя предлагают в качестве расплаты. Развелось всяких…
Галя порылась в сумочке и протянула водителю купюру.
• Это аванс.
• Хорошо. – Тот спрятал деньги в карман и резко взял с места. – За той, что только что отъехала? С этим парнем в голубом?
• За ней, за ней! А то упустим, - воскликнула Галя.
• Куда он денется. А этот парень Ваш муж? – Водитель ехидно усмехнулся.
• Муж, объелся груш, - ответила Галя, чтоб отвязаться от любопытного таксиста, но тот не унимался.
• Решили поймать его на горячем?
• Точно! Поэтому нельзя их упускать, - подтвердила Галя. – Только держитесь поодаль, чтоб не привлекать внимания.
• Прямо шпионский сериал, - вновь усмехнулся таксист. – А если они за «кудыкины горы» отправились? Денег хватит?
• Хватит, хватит… Бензину бы у Вас хватило, - в свою очередь подцепила таксиста Галя и показала ему еще несколько купюр.
«Кудыкиными горами» оказался пансионат «Солнечный», куда они добрались после получасовой поездки по загородному шоссе. По крайней мере такси с объектом наблюдения свернула туда. Галя бывала раньше в этом пансионате – там работала кастеляншей ее давняя подруга.
• А за пансионатом дорога есть? – спросила она, покосившись на таксиста.
• Нет, - мотнул головой тот, сворачивая с шоссе. – Это тупик. Два километра после поворота и все.
Спустя несколько минут им навстречу попалось то самое такси. Пассажиров в нем не было.
• Ну вот. Там его и высадили, - сказал водитель.
Расплатившись, Галя вылезла из машины и, мельком взглянув на груду металлолома, бугрившуюся неподалеку, направилась к воротам. Она решила сначала зайти к подруге и порасспросить ее о жителях пансионата.

Глава девятая.

Когда Бур зашел в комнату, там находился только Нос. Он валялся на кровати и курил, стряхивая пепел прямо на пол. Бурильщик расслаблено плюхнулся на стул, расстегну ворот и вытер пот со лба. Действие наркотиков прекращалось - хотелось еще.
• Шырнуться есть? – спросил Бур.
• Пока есть, - томно протянул Нос. – Но скоро лафа кончится. Еще пару дней протянем, а потом надо снова добывать. Иначе «кумар» начнется.
• Добудем. Выставим еще какую-нибудь хату и к Насте – не в первый раз.
• Но когда-то будет последний. – Нос принял сидячее положение и потряс головой. – Башка как чугун. Думать отказывается. – Он поднял глаза на Бурильщика. - Ну что расселся как в ресторане. Ширялово уже готово к употреблению. Возьми в холодильнике и мне дошли дозу.
Уколовшись, они некоторое время сидели молча, прислушиваясь к животворной струе, растекающейся по жилам. Через некоторое время глаза у обоих заблестели, на лице появился легкий румянец.
• Ну что, натрахался всласть? – наконец проговорил Нос и гаденько ухмыльнулся. – На тебя просто удержу нет, неутомимый поршень. А что сюда телку не привез? Все бы попользовались.
• Да как-то не подумал. А потом… - Бур сделал секундную паузу. – Похоже, что колечко, которое я Кате подарил, засветилось.
• Как это засветилось!? – встрепенулся Нос. – Ты что охренел!? Рассказывай.
• А что рассказывать. Зашли мы с ней в буфет, а буфетчица колечко и узнала. Начала домогаться, мол, откуда взялось. Ну мы взяли и ушли. Вот и все.
• Это не все, это только начало. – Нос неожиданно взорвался. - Мудак ты! Да и я тоже. Хотел тебя остановить… Рожи-то ваши она запомнила. Пойдет в ментовку и опишет. А что это за буфетчица, ты не пытался выяснить? Какое она имеет отношение к цацке? Может она ее личная. Тогда не отбрешешься. Менты тебя в оборот возьмут и расколешься до задницы: и про Настю расскажешь, и про все наши остальные дела… По червонцу огребем как пить дать. А если ту старуху, что ты толканул, на нас повесят, то и на пятнашку потянет. Умышленное убийство. Чего зенки вылупил, сладострастник!?
От принятой дозы Нос воспарил орлом и вещал как оракул, обремененный единоличным правом излагать истину.
• Да я скажу, что колечко купил у какого-то бомжа за бутылку водки и все тут! – Бурильщик горячился, чувствуя свою неправоту.
• А те вещи, что Насте носили – тоже взял у бомжей!? Да когда тебя ломать начнет ты за дозу маму родную проституировать пошлешь. А уж менты тебе баян заправят для красноречия. Ладно, нас еще найти надо. Мотать нужно отсюда – ведь твоя телка тоже засветилась, и колечко у нее.
• Мы хотели его загнать, а торговец на рынке сказал, что это «фальшак», - пояснил Бур и, подойдя к окну, машинально выглянул на улицу.
• Какой еще фальшак! – воскликнул Нос. - Он просто цену сбивал. Надо было…
• Подожди, Нос, - жестко оборвал его Бурильщик, стоящий возле окна. – Хреновые дела. Там эта буфетчица по пансионату бродит.
• Чего! – Нос резко подскочил к окну. – Где?
• Вон. – Бур указал на рыжеволосую девушку, шагавшую по аллее мимо их здания. – Та самая, что про кольцо спрашивала. Похоже, что она нас пасет.
• А может и ментов сюда привела, - едко добавил Нос.
• Может быть, но не видно, - задумчиво проговорил Бур, катая слова во рту как шарики. – Но она здесь не случайно – это уж точно. А ведь с меня паспортные данные в пансионатовской конторе взяли. Паспорт правда фальшивый, но менты меня по нему смогут вычислить, если всерьез возьмутся.
• Сам насрал – вот и подтирай за собой, - медленно проговорил Нос и уставился на похолодевшего Бурильщика, осознавшего смысл сказанного.
• Ты хочешь сказать…
• Именно это я и хочу сказать. Пятнадцать лет – это слишком много, а жизнь человеческая стоит дешево. Если все грамотно сделать… Мало ли людей пропадает. И еще… Эту Катю надо до кучи замочить – она тоже навести может.
Нос, имеющий обширную зоновскую практику, был по-житейски разумен и на «мокруху» бы не пошел даже в этом тяжелом случае. Если бы был в нормальном состоянии. Но вздернутый наркотиками разум, внушал ощущение всесилия и безнаказанности.
• Я Катю не смогу, - пробормотал Бур, а потом внезапно отпрянул от окна и заорал, брызгая слюной. - А почему я один должен на «мокруху» лезть! А вы что, хитро выделанные!? На чужом х… хотите просклизнуть! Да я…
При этом глаза у него покраснели и набычились.
• Не кипишись, - спокойным голосом остановил его словопоток Нос. – Другую девку, эту Катю, я беру на себя. Где она обитает? Давай наколку.
Бур достал пачку сигарет с Катиным адресом и передал ее Носу. Тот вырвал из нее клочок с нацарапанными каракулями и сунул его в карман.
• Давай еще по дозе и к делу. Ты ее здесь где-нибудь кончи. На выходе. Только тело потом получше спрячь – там мусора всякого полно. Нет трупа – нет преступления. А мы в город поехали. Сделаешь дело и в Поселок. Доберешься – бабки у тебя есть. Встретимся там. Найдешь нас – сам знаешь где…
• А чем я ее… - начал Бур, но Нос его перебил.
• Да чем хочешь! Кирпичом или проводом удавишь… Не «волыну» же тебе да-вать. Шуму много, да и нет у нас «волыны». А ведь у тебя ж ножик имеется! Качест-венная «приблуда», я оценил… Давай, Бур!

Галина подруга к счастью оказалась на месте - сидела в помещения склада за столом и заполняла хозяйственные бланки. Она удивилась появлению Гали и страшно обрадовалась, но узнав, в чем дело, сосредоточенно наморщила лоб.
• Всякие здесь отдыхают, с виду не определишь. И эти вроде ведут себя тихо. Там не только тот, про кого ты говоришь. Их там трое. И машина есть.
• А они официально поселились?
• Вроде бы да. Сейчас я схожу узнаю, а ты пока здесь посиди.
Спустя несколько минут Галя знала, что парня, за которым она следила, зовут Иконников Валерий Николаевич. Сунув в карман бумажку с паспортными данными этого Иконникова, она спросила подругу, откуда здесь можно позвонить.
• Телефон только у директора. Но толку-то. Позвонишь ты в милицию… Так они тебе и приехали по звонку. Мало ли кто кого подозревает. Тебе нужно ехать туда, - посоветовала подруга. – Рейсовый автобус через полчаса, а пансионатовский будет только в семь вечера, - добавила она, взглянув на листок с расписанием, пришпиленный к стене. – Так что иди на рейсовый. Это километра два – успеешь. Только иди напрямую, через перелесок – там ближе. Пойдем, я тебя провожу.
Возле боковой калитки они распрощались. Галя быстро зашагала по тропинке, змеящейся между высокими кустами орешника и отдельно стоящими березами.
«Часа через полтора я буду в городе, - подумала она, взглянув на часы. – Может быть к тому времени и Гера подъедет. Тогда все проще будет».
Неожиданно Галя споткнулась о корень старой березы, выступающий из земли, и чуть не упала, с трудом удержав равновесие.
• Чертовы кочки! – Она посмотрела под ноги и краем глаза увидела головки чудных цветов, мелькнувшие среди зелени первой травы.
« Какие красивые! Успею».
Галя присела на корточки и начала с любовью собирать цветы. Внезапно она услышала шорох у себя за спиной и резко обернулась.
«Что это может быть…».
В кустах явно кто-то присутствовал, но не показывался на глаза.
«Кто это? Человек, зверь?».
Галя поднялась и начала медленно отступать к тропинке, опасливо поглядывая на шевелящиеся ветки, покрытые дымчатой зеленью. Между ними ворочалось что-то большое и темное.
«Что это такое!?».
Раздался шорох сбоку. Галя вздрогнула на вновь возникший звук и внезапно почувствовала резкую боль в области живота.
«Господи, что это со мной!».
Ее сознание помутилось, в глазах закружились рассыпающиеся разноцветные огни, похожие на праздничный салют. Потом последовал удар по голове и наступила темнота.

Глава десятая.

Вода постепенно спала, присмиревшая река уползла в привычное русло, оставив на пойменных землях слой липкого ила, из которого торчали гнилые доски, разбухшие картонные коробки и прочий хлам, разбросанный в окрестностях недавним разливом. В Обжорке начали наводить порядок, сначала каждый у своего дома, а потом Жилин, бывший работник культпросвета, а ныне пенсионер, бросил клич, привычный в недавнем прошлом. – «Все на субботник!». Правда, слово «коммунистический» он при этом предусмотрительно выпустил, но народ, во времена развитого социализма привыкший к подобным мероприятиям, возражать не стал – ведь грязь убирать кому-то надо, тем более Жилин, быстренько сколотив штаб субботника, умудрился выпросить в городской администрации кое-какие деньги. Много ли, мало ли, но на три ящика водки хватило, и мужское население, одухотворенное близостью алкогольной халявы, работало как проклятое, стремясь побыстрее закончить все запланированные работы и приступить к распитию.
Работать кончили к полудню, мужики из собранных на территории района досок, оставшихся после наводнения, быстренько сколотили два длинных стола, накрыли их полиэтиленовой пленкой и организовали что-то вроде шведского фуршета, выставив банки с солеными огурцами и нарезав кривыми ломтями черный хлеб. Водку выдавал старик Михеев. По бутылке на троих. Некоторые пытались получить выпивку по второму разу, но Михеев был зорок и подобное жульничество пресекал немедленно, да при этом еще стыдил аферистов.
Для членов штаба был накрыт отдельный столик, выловленный в одной из луж, оставленных рекой. В штаб, кроме Жилина, входили старик Михеев и некто Копытов, мужчина неопределенного возраста и внешности. Все трое являлись заядлыми рыбаками, пользовались уважением в районе и поэтому их отъединение от общей массы было воспринято как должное, мол, пускай сидят - у них свои разговоры.
Приняв по сто пятьдесят грамм на нос, троица начала бесконечные беседы про рыбалку, где обсуждались снасти, наживка, места ловли и рассказывались услышанные где-то байки, которые были далеки от реальности, но звучали красиво и грели рыбацкие души. Через некоторое время старик Михеев предложил добавить, вынув заначенную бутылку, но Жилин выдал иное предложение.
• Давай лучше сходим «на сома», а водку с собой возьмем. Там ее и раздавим. У меня воробьи заготовлены для наживки, а на воробья он нынче хорошо берет.
• Это уж точно, - подтвердил Копылов. – Я не возражаю.
• Я тоже, - слегка заплетающимся языком проговорил дед Михеев.
• Вот и хорошо. Собираемся возле «ямы», - сказал Жилин.
Ямой на местном рыбацком арго называли глубокий омут, расположенный выше по реке. Сомы там действительно водились.
• Все на лодках? – спросил Копытов.
• Я свою пригоню и хватит, - сказал Жилин и поднялся, давая понять, что время для разговоров иссякло и пора делами заниматься.

Погода нахмурилась, но дождя не предвещала, поэтому рыбаки собрались через час в условленном месте. Поставили донки на сома. Жилин, занимающий в компании лидирующее положение, посадил старика Михеева следить за ними, а сам с Копытовым пошел ловить плотвицу или что еще попадется. Копытов остался с удочкой в камышах, а Жилин выгнал лодку на середину реки и вынул спиннинг, решив поблеснить. Голодная после зимы рыба клевала бойко, и он умудрился за полчаса вытащить тройку язей и леща. Копытов некоторое время находился в поле его зрения, а потом куда-то пропал - видно нашел лучшее место.
Время шло незаметно. По небу несло рваные тучи, сквозь которые иногда проблескивало солнце. У Жилина от долгого напряжения зарябило в глазах и он решил немного отдохнуть - спуститься на дно лодки, привалиться спиной к корме и покурить. Но этого сделать ему не дали. Внезапно раздвинулись камыши и в образовавшейся прорехе показался взлохмаченный Копытов. Он начал что-то кричать и отчаянно размахивать руками. Но Жилин не мог разобрать слов.
«Что-то случилось», - подумал он и резко взялся за весла.
• Там Михееву какой-то черт попался, - заикаясь от волнения вскричал Копытов, когда лодка причалила к берегу. – Уже полчаса нас водит. Вдвоем тягаем.
• Сейчас разберемся, что это за черт там сидит, - пробурчал Жилин.
Деда Михеева они застали сидящим на берегу и намертво вцепившимся в короткую удочку. Он даже не посмотрел на подбежавшего Жилина, а только проговорил сдавленным голосом.
• Опять задрыгался, зараза. На пуд как минимум потянет.
Взяв у старика удочку, Жилин потянул и почувствовал, что рыбина на том конце лески слегка подергивается, поддается в натяг, но потом намертво стопорит.
«Под корягу наверное ушла - решил Жилин. – Но это не зацеп – там что-то жи-вое».
Полчаса борьбы с проклятым сомом, а это явно был сом, ничего не дали.
• Надо лезть, - принял решение вошедший в азарт Жилин, и предложил это сделать Копытову.
• Да я ж в минуту окоченею, - возразил тот.
• Не окоченеешь. Примешь сто грамм, а еще мы тебя жиром намажем.
Копытов только пожал плечами. Он являлся самым молодым в компании и по неписаным законам лезть в холодную воду следовало ему. Тихо подплыв на лодке к месту, где леска уходила в воду, остановились. Перекрестившись, подогретый водкой Копытов, натянул маску и медленно опустился в воду. Оставшийся в лодке Жилин застыл в напряжении, упершись руками в колени и выпятив зад.
• Там сеть, - вскоре известила вынырнувшая голова вынужденного купальщика. – И сомина кило на три. Он в сети запутался. Здесь по осени мужики из города рыбалили и видно сеть упустили. Надо ее вытягивать.
• Будем вытягивать. Может там еще кто попался. Была не была!
Вскоре все трое уже возились в холодной воде. Сеть зацепилась за какую-то массивную железяку, невесть как попавшую сюда. Копылов еще раз нырнул, перерезал ножом зацепившийся участок и сеть начали медленно подтягивать к берегу. Там действительно было еще что-то кроме сома. И намного тяжелее. С трудом вытянув сеть на берег, мужики аж присели от неожиданности.
• Да это же мертвец! – дрожащим голосом проговорил Копытов.
В сети действительно запуталось мертвое тело человека. Судя по длинным волосам – женщины. К ее ногам проволокой был прикручен тяжелый железный швеллер. А лицо… Лица просто не было. Его съели раки. Копытов начал икать и его неожиданно вырвало. Остальные молчали. Боялись нарушить тишину. Первым из транса вышел Жилин.
• Надо в милицию заявлять, - медленно сказал он и утер пот со лба.
• А на руке-то колечко, - неожиданно подал голос Михеев. – Давай возьмем.
• Ты что, охренел, - одернул его Жилин. – Это же вещественное доказатель-ство.
Через час возле трупа находился практически весь личный состав уголовного розыска во главе со старшим лейтенантом Бызовым. Такое в городе А… случалось редко.
• Множество ножевых ранений в область живота, - подал голос возившийся с телом эксперт. – И трупик несвежий – с недельку ему будет. А может и две… В лаборатории уточним.
«Только этого не хватало для полного счастья, - мрачно подумал Бызов. – Сначала ограбление, а теперь и убийство…».

Глава одиннадцатая.

Калач знал, что Фарид после отсидки подвизался коммерческим директором в ка-кой-то Московской парфюмерной фирме и это его веселило.
«Самая подходящая кандидатура для торговли духами и дезодорантами, - внутренне иронизировал он. - Впрочем, он умел угождать женщинам и у него наверное получается. Но ведь не его это дело…».
Еще находясь в заключении, Григорий постоянно поддерживал связь с Фаридом и знал все его перемещения, о которых тот аккуратно извещал. Хорошо зная своего бывшего помощника, он не стал его дергать попусту по выходу из зоны – «Фариду нужно сразу предлагать дело, а не прожекты». Став вице-мэром и наметив перспективы своей будущей деятельности, Калач понял, что настало время включить в игру Фарида, и связался с ним по телефону.
• Как идет торговля женскими запахами? - вместо приветствия сказал Григо-рий.
• Бойко, - ответила трубка. – А что, пора увольняться или серьезные пробле-мы?
Фарид сразу же понял, с кем разговаривает, и знал, что по мелкому поводу Калач звонить не будет. Значит появилось серьезное дело.
• Угадал. Увольняйся немедленнл. Я сейчас сижу вице-мэром в городе А… А мэ-ром – Шагов. Вся компания в сборе за исключением безвременно ушедших. Приезжай и начнем помаленьку восстанавливать справедливость.
• Люблю справедливость, которой нет. Через три дня устроит? – мгновенно от-реагировала трубка искаженным голосом Фарида.
• Вполне. Ты там случаем семьей не обременился?
• Нет. Квартиры не надо. Я привык к гостиницам – там чай в номер подают.
• Да я и сам пока в гостинице. Позвони как приедешь. Жду.
Фарид неожиданно появился в кабинете Калача под самый конец рабочего дня. За восемь лет он мало изменился – такой же сухощавый и подтянутый с неизменной приветливой улыбкой на лице. Разве что морщин на лбу прибавилось и в жесткой черной шевелюре появилось несколько седых волос.
• Все в тех же ипостасях, - сказал Григорий и пожал руку вошедшему. – Перелетная птичка, неуловимый Джо. Потому что на хрен никому не нужен.
• Уловимый – раз нашел, а раз нашел – значит нужен.
Фарид направился к креслу, но Калач его остановил.
• Поехали сразу же в гостиницу – там разберемся. – Ты где-нибудь устроился?
• Почему «где-нибудь»!? Там и устроился. Других приличных мест в этом горо-дишке по моей информации не имеется. А может пообедаем сначала?
• Там и пообедаем. В гостиничном ресторане.
После обильной трапезы они поднялись в номер Калача.
• Как здесь у тебя? Глаз, ушей нет? – небрежно бросил Фарид, профессиональным взглядом осмотрев комнату.
• Маловероятно. В этом городе до такого еще не дозрели. Здесь из-за угла подглядывают и подслушивают из-под двери. Ну да Бог с ним, перейдем к делу.
Калач подробно изложил комплекс существующих проблем. Фарид иногда перебивал его короткими и точными вопросами.
• То есть Шагов является хорошей «крышей», но недолговечной, поэтому сначала надо починить крышу, а потом приступать к основной части, - в конце концов резюмировал старый новый помощник.
• Параллельно, друг мой. Деньги нужны на выборы и немалые. А их придется делать при существующей, пусть шатающейся, но власти. И побыстрее, пока она не приказала долго жить.
• Ты мне дашь у себя должность? – поинтересовался Фарид.
• Зачем? Зарплату получать? – усмехнулся Калач. – Дам, но не у меня, в другом месте. Придется для начала заняться не свойственной тебе работенкой. Хотя почему не свойственной!? Торговал же ты духами… А теперь займешься водкой на ликеро-водочном заводе. Я прижал тамошнего директора через экологов, засирает, понимаешь, окружающую среду. И с налогами шельмует. Ему лучше десять дураков на работу принять или еще одного зама, чем платить огромные штрафы и тратиться на разную там очистку. Вот и пойдешь к нему этим самым замом, даже директором… коммерческим. Не разливальщиком же право…. Столкуемся. А там сообразишь, что делать. Денег чуть-чуть у меня есть – хватит, чтоб раскрутиться. Да тебе много и не надо – ты же в потребкооперации работал.
• Ты имеешь в виду спирт?
• Точно. Спирт и водка – близнецы, братья, вернее папаша и дочка. Но это временно, потом будет другое. И еще… Ты сможешь найти пару-тройку толковых ребят, чтобы контролировать еще несколько финансовых источников.
• В каком смысле толковых? – поинтересовался Фарид.
• Таких же как ты! – выпалил Калач.
• Такие как я на дороге не валяются и дорого стоят, - иронически заметил Фарид. – Но найду. Какие деньги им можно предложить?
Калач назвал сумму.
• Это для начала.
• Для начала годится. – Фарид согласно кивнул.

На заводе Фарид акклиматизировался быстро: втерся в доверие директору, приручил пару ключевых людей и наладил канал изготовления и сбыта «левой» водки из контрабандного спирта, поступающего из Дагестана. Пойло получалось низкокачественное, но дешевое и это радовало обнищавшее население.
«Главное, что цена низкая и по мозгам лупит, а там… Заглотишь как-нибудь, за-жрешь чем-нибудь поядренее, чтоб вкус отшибало, и гуляй. Пить противно, но не отравленная. Самогон конечно еще дешевле, но опасно – подмешивают туда барыги клофелин для крепости. Да и культурней водочка. На стол поставишь – все как у людей».
Случаев отравления действительно зафиксировано не было и претензий к заводу никаких не предъявлялось, а в казну Калача потекли наличные, никем не учтенные деньги. Все складывалось преотлично. До поры, до времени.
Начальник ОМОН Костя Артикуленко не так давно появился в городе, но быстро занял прочные позиции в силовых структурах. Он воевал в Чечне в составе спецназа МВД. Был сначала командиром взвода, потом заместителем командира роты. Его военную карьеру прервало тяжелое ранение в бедро. Пролежав полгода в госпитале, капитан Артикуленко хотел вернуться в Чечню, но война к тому времени закончилась позорным перемирием, что намного поубавило его пыл, к тому же, когда, выписавшись, он прибыл с докладом к начальству, ему предложили возглавить ОМОН в городе А…, который там только создавался. Артикуленко, не особо раздумывая, согласился, благо в этих краях он родился и еще была жива мать.
Сформировав подразделение он, получив звание майора, начал активно работать во благо исполнения законов, да только непонятно, кем писаных, а чаще неписаных. ОМОН регулярно привлекался не для борьбы с преступниками, а для участия во всяческих политических и финансовых разборках городской элиты. Поэтому у Артикуленко образовалось как бы два хозяина – с одной стороны милицейская, а с другой - городская власть. Номинально он подчинялся полковнику Обухову, а реально - мэру города. По крайней мере ставил его приоритет выше. Обухов пытался с этим бороться, докладывал в область, но тщетно – всегда находились силы, препятствующие его попыткам ввести уставные порядки. Поэтому отношения с начальником ОМОН у него сложились не то, чтобы неприязненные, но насторо-женные. Но статус кво формально соблюдался.
Артикуленко быстро понял преимущества своего двойственного положения и успешно этим пользовался: кроме порученных начальством силовых операций он посылал своих людей на всякие темные задания, естественно не бескорыстно, и при этом непонятно было, кто ему отдавал приказ, то ли мэр, то ли Обухов.
У Шагова перед предстоящими выборами положение было весьма шаткое и боль-шинство городских чиновников, хотя и выполняли указания градоначальника, но не очень усердно, выжидая и вынюхивая, а кто ж будет следующим, на кого ориентироваться. Артикуленко не был исключением и плыл в потоке общей массы, пока не наткнулся на кочку под названием Григорий Калач.
Встретиться с ним начальника ОМОН попросил Шагов, сказав, что у его заместителя имеется четкая программа наведения порядка в городе. Артикуленко не видел для себя пользы в этой беседе, благо всяческих концепций об улучшении собственной работы, в особенности от депутатов городского собрания, он выслушал в последнее время множество и считал их бестолковыми, малограмотными и ущербными. Он на практике знал, что благие порывы в попытках цивилизовать работу милиции кончается разгулом преступности и возврату к еще большему ужесточению методов, чтобы этот разгул подавить.
«Либералы хреновы! Сунуть бы их в бомжатник на пару суток, чтоб попытались воздействовать на этот контингент без помощи дубины, или к ворам в камеру. Там у них быстро вышибут мысли о правах человека. Не для России это…».
Артикуленко ожидал встретить заплывшего жиром чиновника и его удивил крепкий подтянутый блондин с острым и умным взглядом. Калач жестом предложил ему присесть и озадачил неожиданным словесным пассажем.
• Не будем мазать дерьмом поляну, а сразу к делу.
Григорий не любил прелюдий и, если собирался привлечь человека на свою сторону или попросту сломать, то тщательно готовился к разговору, собирая и тщательно анализируя информацию о будущем собеседнике.
• Вам виднее, - осторожно проговорил удивленный ОМОНовец.
• Конечно виднее, - согласился Калач. – Разными коллективами мне приходилось руководить в своей жизни, поэтому привык думать про других. И про тебя думал. Пролетишь ты Костя как фанера над Парижем, если будешь между двумя хозяевами болтаться, а за их спиной махлевать в пользу своего кармана. – Да подожди ты! – Григорий махнул рукой, останавливая пытавшегося возразить Артикуленко. – Выслушай до конца. Я ж о тебе забочусь, не без пользы для себя, естественно. Знаю я про твои деяния: как ты долги помогаешь вышибать в пользу всяких полубандитов или участвуешь в переделе собственности при помощи дубинок и автоматов. Но это так, к слову… А к какому-то хозяину надо притыкаться, а не шакалить по мелочи между двух стульев. Обухову скоро на пенсию, ты метишь на его место, но тебе мешает конкурент по фамилии Бызов. Да знаю я все! – Калач пренебрежительно махнул рукой куда-то в сторону. - А Шагову нужно помочь, чтобы твои замыслы обрели реальность. Получишь ты должность, если он останется мэром. И не бесплатная, конечно, эта помощь. Будешь получать за работу… - Калач немного задумался и назвал астрономическую для Артикуленко сумму. – Поэтому не нужно ходить по грани, а просто честно выполнять полу-ченную работу и не кусать кормящую руку. Видишь, как я с тобой откровенно. И от тебя жду того же.
Григорий замолчал и остро посмотрел на опешившего начальника ОМОНа, который в процессе неожиданного монолога краснел, тер глаза и ерзал в кресле.
• Я не готов к такому разговору, - наконец выдавил из себя он.
• Да давно ты к нему готов. Просто тебе толком ничего не предлагали. Конкретно, по мужски. Мы ж с тобой вдвоем и нас никто не слушает. Это я тебе гарантирую – специалисты проверяли. А провокации тут не может быть, потому что в первую очередь я сам подставился. Нет времени думать – надо действовать. Деньги будешь получать от меня лично и поручения выполнять мои. Мы с Шаговым – единое целое. - Калач залез рукой в ящик стола и, вынув толстую пачку денег, положил их перед Артикуленко. – Это аванс и столько будет каждый месяц. Да бери ты! Не смотри на них как на змею.
Артикуленко робко притронулся к деньгам, а потом, видимо что-то решив для себя, молча сунул их в карман.
• Что я должен делать?
• Пока ничего. Только бросить свой дурной бизнес.
• Понял. Разрешите идти? – ОМОНовец резко поднялся с кресла.
• Да зачем же так официально. Проще будь – ведь мы одна команда.
«И чего Шагов с ним марьяжился на понтах, - подумал Григорий, когда Артикуленко покинул кабинет. – Парень продвинутый – все на лету схватывает».

Номерной завод, раньше выпускавший всяческую радиоаппаратуру, включая глу-шилки для подавления вражеских радиоголосов, уверенно тонул: оборонные заказы поступали нерегулярно, да и за них не платили, а все более или менее доходные производства были бессовестно приватизированы и разворованы. Кроме цеха по изготовлению искусственных алмазов. На него плотно наложил лапу Мормон: уволил оттуда весь людской балласт, а специалистов посадил на серьезную зарплату и они быстро реанимировали уникальное оборудование. Какую он получал там прибыль, можно было только догадываться, но даже те крохи налогов, что он платил городу, составляли около трети муниципального бюджета. А налоговая инспекция, сколько не старалась, не могла поймать его за руку, поскольку лишь малая часть камушков проходило по документации, а остальные сбывались за наличные деньги.
• А зачем платить государству, если оно не может толком распорядиться деньгами. Уж лучше я сам займусь социальными проблемами, - говаривал Мормон в тесном кругу.
И жертвовал крупные суммы детским домам, больницам и всяким ветеранским фондам, при этом строго контролируя использование полученных средств.
Вот на этот лакомый кусок и заточил свои зубы Григорий Калач.
Изучив биографию и деятельность Воронова, а также прощупав по своим каналам его положение в криминальном мире, он четко осознал, что тот добром цех не отдаст, а силой его отнять довольно сложно, ибо Мормон создал структуру, умеющую защищать себя и свою собственность.
• А может быть с ним поговорить – поделится, - предложил как-то Шагов.
• А с какой стати он будет с нами делиться! – зло проговорил Калач. – Мы что ему «крыша»? Да и не делятся подобными вещами. Бриллиант можно конечно расколоть на куски, да только суммарная цена этих кусков уменьшится в десятки, если не в сотни раз. Здесь предстоит затяжная война. И разговаривать с Мормоном не стоит, чтобы заранее не раскрыть своих планов.
• А может ну его! Без этого обойдемся, - махнул рукой Шагов.
• Не получится. Он не нейтрален, а поддерживает Баянова, главного редактора этого «Часослова». И не пустой болтовней, а финансами. И самые доходные точки в городе под его контролем. Ты для всех уже тонущее бревно и вряд ли кто раскошелится на твои выборы. Маловероятно. А если и найдется какой-то сумасшедший спонсор, то он скрутит тебя так, что только на него и будешь работать всю оставшуюся жизнь. Так что здесь двойная выгода – отнять средства у противника и использовать их для своих целей. На войне как на войне.
• Но ведь Баянов даже не зарегистрировался как кандидат?
• Зарегистрируется, не волнуйся. От объединенной демократической оппозиции. И дело не только в этом. – Калач на некоторое время задумался. – Парился со мной в зоне один фраер. Паровозом пошел по какой-то дурной статье, уж не помню. Не воровской. Короче, отбывал срок за своего хозяина. А хозяин был не каким-то лохом трамвайным, а возле президента подъедался. Потом правда его куда-то задвинули, а фраер после отсидки поднялся. Кликуха у него была Лойер.
• Он что, адвокат? – подал голос Шагов.
• Что-то вроде этого. По образованию юрист. Недавно видел его по телевизору – политтехнолог, занимается черным пиаром. Кстати, что такое ПИАР? Везде это словечко тыкают, а что оно значит – не знаю.
• Паблик рилейшенз, начальные буквы, - пояснил Шагов. – А как переводится… Что-то вроде умения воздействовать на массы. Охмуреж народа, короче.
• Понятно. Ну так вот. Сотрудничали мы с ним в зоне: я его от всяких отморозков отгребал, а он от моего имени с лагерным начальством разговоры разговаривал. Подкованный в смысле законов и язык работает как помело – кого хочешь уболтает. И еще… Было в нем что-то… - Калач сделал паузу, подыскивая нужное определение. – Не знаю даже как сказать… Прямо как уличная цыганка-гадалка – вытащит из тебя последние деньги. Гипноз, не гипноз… Я для смеха подослал его к одному мужику. А тот жадный был – просто так ничего не даст. Ну так вот… Этот мужик Лойеру большую пачку чая просто так отвалил, а чай в зоне имеет большую цену. И знаешь за что!? Ни за что не догадаешься! Сказал, что, мол, Лойер душу ему согрел, дал веру в светлое будущее. Вот такой артист этот Лойер. Ему бы на сцене выступать или… оратором на площадях. Так что не мудрено, что он в политтехнологи подался, нашел, так сказать, свою нишу в жизни.
• Ну и что? – не выдержал Шагов.
• Хочу его привлечь для организации предвыборной компании. А это дорого стоит. Там цены московские. Но его команда работает лихо – высший пилотаж. По слухам они уже двух губернаторов выбрали. Вот для этого и нужны деньги. Я его уже вызвал – скоро прибудет. Он вперед с меня ничего не потребует – доверяет, я ж не фуфел какой-нибудь. Но расплачиваться все равно придется. Но с ним я разберусь. Главное ты свое дело делай: встречайся с народом, ври, сули, обещай, как сможешь. Пока… Лойер приедет и расставит фишки по своим местам.
• Что-то мы отвлеклись от темы, - сказал Шагов. – С Мормоном-то как?
• Есть у меня одна идейка, - задумчиво проговорил Калач. – Его надо взрывать изнутри. Устроить так сказать маленькую социалистическую революцию. Как там… земля крестьянам, станки рабочим, экспроприация приватизаторов…
• Как ты это себе представляешь?
• Ну, Петя! Не умеешь ты использовать подручные средства. Под тобой ходит целая революционная партия, которая мучается бездельем. Как ее… Мир, труд, май. Во!
• Иннокентий Шамес…
• Точно. Если где-нибудь запахло революцией, то сразу ищи еврея. Он как?
• Идейный. Его не купишь, - сказал Шагов.
• Я его и не надо покупать. Но для реализации любой идеи нужны средства. Вот мы их ему и дадим. Главное, чтобы он свою идею в нужную нам сторону двигал. Встреть меня с ним – я думаю, что мы найдем общий язык. Вот как хорошо складывается: Лойер, Фарид и Шамес… Не совсем русская, но лихая тройка. Да еще Артикуленко пристяжным.

Глава двенадцатая.

Иннокентий Петрович Воронов, в криминальных кругах известный как Мормон, в городе А… имел если не финансово-промышленную империю, то уж княжество – это точно. Его группировка владела ликеро-водочным заводом, контролировала цех на оборонном заводе, где выращивались искусственные алмазы, а также в ее ведении находился развлекательный комплекс, несколько магазинов и так… по мелочи. Дисциплина на его предприятиях была железной, а воровство преследовалось жестоко. Без суда и следствия. Разбирались сами и наказывали без снисхождения, заставляя воришек возмещать нанесенный ущерб с походом или отрабатывать. Зато рабочие у Мормона зарабатывали много и как правило не участвовали во всяческих городских митингах протеста, модных в последнее время, и других политических разборках. Мормон не рекомендовал.
Герман Брагин являлся младшим партнером Мормона по бизнесу и возглавлял у него службу безопасности. Он имел большой авторитет в городе, его побаивались и вряд ли кто из местных рискнул бы позариться на его имущество. Поэтому он не особо беспокоился за сохранность своего шикарного жилища, не ставил сигнализации и не заводил собак.
А накануне его дом обворовали, пока его жена Галя ходила по магазинам. Выдавили стекло, проникли внутрь и утащили кучу добра: аппаратуру, драгоценности жены и охотничий карабин марки «Сайга». Подъезжали на машине, судя по следам, оставленным в грязи возле дома. Герман расспросил соседей, но никто ничего не видел. Он позвонил Воронову.
• А ты заяви в ментовку, - с усмешкой сказал он. – Пускай ловят, а мы потом разберемся с ними по-своему».
Брагин, не приученный прибегать к услугам милиции, тем не менее послушался Мормона, написал заявление и отвез его начальнику уголовного розыска Бызову. Они учились когда-то в одной школе, но Герман несколькими классами старше. Бызов изумленно вздернул брови, удивляясь не столько факту кражи, сколько появлению Германа в милиции. В кругах, где тот вращался, это не было принято. После составления протокола Бызов слегка задумался и предположил.
• Какие-то «отморозки». Но не наши. Ладно, будем искать. Если что узнаешь – сообщи.
• Если я что узнаю, то ты мне уже не понадобишься, - зло бросил Брагин и акцентировано вышел.
«Прямо детектив какой-то! - думал он по дороге в областной центр. – Скорее всего действительно не наши а какие-то залетные поработали».
Настроение у Германа было отвратительное. Ко всему прочему прибавилась эта поездка. Украли не только у него в доме. На ликеро-водочном заводе тоже вскрылись хищения и Мормон послал его разбираться.
В свое время для удобства оптовой продажи товара, в областном центре завели склад. Туда постоянно завозили водку и продавали за наличные деньги различным фирмам и магазинам. Водку на заводе производили качественную и она имела хороший сбыт. Складом заведовала некая дама средних лет по фамилии Соседова. Никаких претензий к ней не было. До поры до времени. А потом директору завода пришло письмо, где один из клиентов жаловался на качество продукции. К письму был приложен акт экспертизы, судя по которому, клиенту была поставлена не водка, а отвратительное суррогатное пойло. Директор немедленно доложил об этом Мормону. После разбирательства оказалось, что Соседова отчиталась за меньшее количество товара, чем было на складе. Запахло аферой.
Герман взял бухгалтера, одного из своих людей и отправился на пресловутый склад.
• Остановись-ка, - сказал он шоферу, когда они въехали в город и обернулся к своему сотруднику, сидящему впереди. – Вот тебе, Андрей, печать и деньги. На складе тебя не знают. Изобрази им лоха с дурными бабками. Балагань побольше и побестолковее. Купишь у них пару ящиков пойла, якобы на свадьбу, наймешь такси и подъедешь к рынку. Мы будем ждать тебя там. Где рынок знаешь?
• Знаю, - подтвердил Андрей, принимая из рук Брагина матерчатый сверток.
Вернулся он ближе к обеду и сразу же увидел Германа, стоящего возле машины с каким-то незнакомым кавказцем.
• Забирай, - сказал Брагин кавказцу, когда подъехало такси с Андреем.
Житель гор моментально отсчитал Герману деньги из толстой пачки, тут же по его жесту подскочило двое шустрых парней, забрали из багажника такси ящики и унесли их в неизвестном направлении.
• Это Азиз, - пояснил Герман Андрею, когда они сели в машину. – Не назад же водку на завод тащить. А тут с доставкой. Он меня знает и забрал, не моргнув глазом. Да еще сказал, что, мол, мало привезли. Ну что на складе?
• Там какие-то мужик с бабой шуруют. Но не Соседова. Ничего особенного – товар продали, накладные выписали. Вот.
Герман мельком взглянул на бумаги и передал их бухгалтерше.
• Оформлено все правильно, - задумчиво проговорила женщина.
• Ладно, поехали на склад. Посмотрим, что там. Черт, надо было эту водку попробовать! – зло бросил Герман. – Ничего, на складе попробуем.

Склад располагался недалеко от железнодорожной станции на охраняемой территории и представлял из себя ребристый ангар с железными воротами и врезанной в них калиткой. Возле входа на стене ярким пятном выделялась кнопка звонка. На звонок долго не реагировали, потом за дверью послышалась возня и хриплый голос произнес.
• Вам что? Водки?
• Мне Соседову, - отозвалась бухгалтерша.
• Ее нет. Она болеет, - раздалось ответ.
• Мы с завода – откройте нам.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась и в щель выглянула небритая одутловатая физиономия незнакомого мужика. Андрей тут же ткнул ему в нос и, резко распахнув дверь, вошел внутрь. Остальные последовали за ним. Они попали в вестибюль, совмещенный с офисом: здесь стоял двухтумбовый стол с телефоном, пара стульев и металлический несгораемый шкаф. За столом сидела дама строгого вида и усердно писала.
• Ты чего дерешься, - возмутился мужик, но, получив дополнительно по ребрам, отошел в угол и притих. От него отчетливо пахло спиртным.
• Я сейчас милицию вызову, - спокойно предупредила дама, едва взглянув на вошедших, приложила штамп к исписанному листку бумаги и положила его в стопку таких же.
• Милиция отеняется. Начальник службы безопасности завода Брагин. Вы кто?
• Я здесь работаю, - пояснила дама, моментально сбавив тон. – И он тоже. – Она указала на скрючившегося в углу мужика.
• Вас проводили через отдел кадров? – спросил Герман и уселся на стул.
• Какой еще отдел кадров! – возмутилась дама. – Нас Соседова принимала.
• Хорошо. А теперь расскажи, как вы тут воруете. Только подробней.
• Да вы что! – дама вытаращила глаза и попыталась встать. Но это ей не удалось. На ее плечо легла тяжелая рука Андрея.
• Сидеть! Еще раз вякнешь не по делу – матку вырву.
В дополнение к словам дама получила здоровую затрещину и заквохтала как взбудораженная курица. Андрей вынул из кармана несколько бумажек и бросил их на стол. Мужчина в углу злобно посмотрел на незваных гостей, но смолчал.
• Это товарно-транспортные накладные и приходный ордер, которые ты мне выписала. Покажи дубликаты, - сказал Андрей.
• Их нет, - после небольшой паузы пролепетала женщина. – Я их порвала и со-жгла.
• А деньги где?
• Деньги здесь. – Она кивнула в сторону металлического шкафа.
• И куда вы их деваете? – продолжил допрос Андрей. – Только не бреши – прямо здесь закопаю.
• Соседовой относим. – Дама поняла, что спорить здесь бесполезно и апеллировать не к кому. А вот получить по загривку можно, не смотря на принадлежность к прекрасному полу. – Она так велела – бумаги рвать, а деньги ей. А мы за зарплату работаем.
• О, да у вас тут целая мафия образовалась! – включился в разговор Герман. – Так в какой больнице болеет Соседова?
Женщина назвала адрес. Брагин аккуратно записал его в блокнот и встал.
• Короче, сидите здесь и стерегите товар. И не дай Бог хоть одна бутылка пропадет.
• Не вздумайте слинять, - добавил Андрей и оборвал телефон.
Когда они сели в машину, Герман сказал.
• Это скорее всего тупые исполнители, мартышки. Да и Соседова здесь не по-следняя инстанция. Похоже, что под маркой завода левак гоняют. Кто-то еще на самом заводе зарылся. Вот об этом Соседова нам и расскажет.
Когда Брагин неожиданно появился в палате перед Соседовой, та сразу же все поняла. Лоб ее покрылся бисеринками пота.
• Кто банкует на заводе? – без всяких прелюдий поставил вопрос Герман, рассудив, что в технологии воровства он разберется попозже.
• Фарид, - пробормотала Соседова и закрыла глаза. Она была наслышана о методах Мормона и не заблуждалась на свой счет.
• Те, что на складе, в курсе?
• Нет, они просто так. Я им отстегиваю.
• Я так и думал. Собирайся. Поедешь с нами, - проговорил Герман и, достав мобильный телефон, связался с Мормоном. – Это Фарид.
Фарид Абдуллаев работал коммерческим директором ликеро-водочного завода.
• Хорошо. Я его закрою, - мгновенно отреагировал Мормон. – И эту клушу Соседову сюда доставьте.
• Уже сообразил. Буду часа через два, - ответил Герман и отключил телефон.

Глава тринадцатая.

Когда в приемную к Фариду зашли двое парней в одинаковых футболках и спросили, на месте ли шеф, секретарша, худенькая девица в модных очках, молча кивнула и жестом показала, проходите мол.
• Мы посидим здесь, - сказал один из парней.
Секретарша удивленно вскинула глаза на странных посетителей. Обычно у коммерческого директора добиваются приема, стараются правдами и неправдами проникнуть в его кабинет, а эти не торопятся.
«Какие-то они странные. Но Фарид сказал, что до обеда принимает всех», - подумала девица и повторила приглашение.
• Проходите же!
• Минут через пять. Мы пока не готовы, - пояснил тот же парень и посмотрел на часы с кукушкой, висевшие над дверью кабинета.
• А чего же пришли, раз не готовы.
Секретарша нажала кнопку громкой связи с шефом.
• Фарид Джайметович. Тут какие-то…
Договорить она не успела, потому что один из парней резко метнулся к ней и бесцеремонно зажал девице рот рукой.
• Тише птичка. Не свиристи.
• Жанна. Что ты сказала? Я не понял, - раздался грубый голос из селектора.
Секретарша неимоверным усилием вывернулась из захвата.
• Тут какие-то бандиты, меня захватили, - истошным голосом завопила она.
Сидящий в кабинете быстро снял трубку одного из телефонов.
• Нужна помощь, - коротко сказал он и вернул трубку на место.
Потом резво выскочил из-за стола, подскочил к двери с явным намерением запереть ее, повернув золотистую рукоятку замка, но не успел. Дверь резко распахнулась и в кабинет ворвался Мормон в сопровождении нескольких угрюмых мужчин. Среди них находились и двое парней в футболках. Они вели под руки секретаршу. Шествие замыкал директор ликеро-водочного завода.
«Влип по самые гланды», - с тоской подумал Фарид. – «Но я успел дать сигнал – выкрутят как-нибудь из-под Мормона… если успеют. Но ведь он не беспредель-щик…».
Фарид сконструировал на лице улыбку и привстал из-за стола.
• Иннокентий Петрович! Какой неожиданный визит!
• Он еще и дуркует, - обрубил Мормон дешевый спектакль. – И где ж ты таких паяцев понабрал? – Он повернулся к поникшему директору завода.
• Я же Вам говорил, - начал оправдываться тот, низко опустив голову. – Его из мэрии рекомендовали. Помните комиссию из экологической службы. Нам грозил большой штраф, а потом рекомендовали Абдуллаева и дали понять, что дело замнут. Так ведь и замяли…
• И запустили к нам крысу, - продолжил Мормон мысль директора. – Ты ведь крыса? – Он с отвращением посмотрел на Фарида. - Кстати, кто его рекомендовал?
• Главный эколог города, Парамонов, - пояснил директор.
• Ну что скажешь, крыса? Какие у тебя макли с этим экологом? Бабки пополам пилите, которые ты на фальшивой ханке навариваешь?
• Каждый делает свой бизнес, как может, - смиренно проговорил Фарид. – Я же с завода не тянул, а просто пользовался кое-какими возможностями.
• Об этом ты подробный базар держать будешь. Но не здесь. Сейчас приедет Брагин с Соседовой – вот и устроим вам очную ставку. Пошли. Только не чуди.
Фарид, застегнув пиджак и разгладив жесткую темную шевелюру, медленно направился к выходу. Его сопровождали двое из свиты Мормона. Сам он покинул кабинет последним. Когда три машины выехали с территории завода, дорогу им перегородил автобус, окрашенный в маскировочные цвета и два мотоцикла с колясками. Возле них, широко расставив ноги стояли автоматчики в камуфляже и в масках, причем дула автоматов были направлены на лимузин, где находился Мор-мон.
«ОМОНовцы, - с удивлением подумал он. – Чего им надо».
Один из стоявших, видимо старший, жестом приказал остановиться и выйти из машин. Людям Мормона ничего не оставалось делать как подчиниться. Вместе с ними выбрался наружу и Фарид. Двое ОМОНовцев молча подошли и, отделив его от остальных, увели в автобус. Мормон дернулся было что-то выяснять, но был остановлен властным и одновременно безразличным голосом.
• Не делайте лишних движений, товарищ Воронов. Я выполняю приказ начальника городского ОМОНа. Все вопросы к нему.
Мормон повернулся к говорившему, но вместо лица уткнулся в бездушную маску и с досадой сплюнул.
• Чего рожу-то скрываешь… Боишься что ли?
• Так положено по инструкции, - отчеканил вооруженный незнакомец бесцветным тоном. – Все вопросы к начальству.
• Задам, задам…, - пробурчал Мормон, но его уже было некому слушать: последние ОМОНовцы, забрались в автобус, который вскоре уехал, сопровождаемый ревущими мотоциклами.
Когда рассеялись клубы пыли, Мормон молча сел в свою машину и уехал, распорядившись, чтобы приехавшего Германа Брагина переадресовали в особняк. Его не сильно удивил неожиданный «наезд» ОМОНа. Он давно почувствовал, что кто-то, обладающий немалыми возможностями целенаправленно работает против него, строит всяческие козни и пакости, чтобы ослабить его влияние в городе, выбить почву из-под ног. Мормон догадывался, кто этот тайный враг, но все-таки сомневался, ибо не прослеживал явных конкретных причин происходящего, а общие он знал всегда – борьба за власть, не формальную, а реальную и посредством нее доступ к серьезным деньгам.
• Против нас кто-то очень круто начал играть, - сказал он вернувшемуся из области Герману. – Артикуленко по собственной инициативе действовать не будет – значит его послал Шагов. Но Шагов на такое не решится… Сам. Его кто-то подпирает и кажется я догадываюсь кто.

Глава четырнадцатая.

По возрасту старший лейтенант Бызов находился где-то посередине между братьями Брагиными. Все они в разное время кончали одну школу, да и жили неподалеку. В детские хулиганские годы Герман Брагин имел на улице большой авторитет и уважение к нему подспудно засело в сознании Бызова и сидело до сих пор, несмотря на прошедшие годы и тесную связь Германа с Мормоном, который по мнению милицейского старлея работал на грани криминального фола. Поэтому, когда произошло ограбление и в милицию неожиданно заявился Брагин с заявлением, Бызов посчитал делом чести неминуемо раскрыть это преступление.
Он поставил задачу двоим лучшим сотрудникам, но и сам не сидел сложа руки: активно работал с агентурой, анализировал информацию, имеющуюся в базе данных компьютера, делал запросы и проводил другие оперативные мероприятия, могущие убыстрить раскрытие.
«Похоже, что все-таки залетные», - в конце концов пришел у выводу Бызов. – «Может из области, а может Бог знает откуда…». Проверка проживающих в гостинице ничего не дала: в день ограбления оттуда никто не выезжал. Да и народец там находился какой-то несерьезный в криминальном смысле, никак не походящий на громил, способных «выставить хату»: командировочные, группа иностранных туристов, какие-то экологи из Москвы…».
Но времени на расследование еще было достаточно и Николай Бызов не отчаивался, а методично продолжал работать. Он был выкормышем и ставленником полковника Обухова, его непосредственного шефа, службиста старой закалки, как огня боящегося начальства, но неподкупного и чтящего букву закона. Этим он был неудобен новоявленным городским политикам, бизнесменам и прочим выскочкам, поднявшимся на волне неразберихи последнего времени. Но его приходилось терпеть: Обухов работал на своей должности давно, был на хорошем счету у начальства и имел сильную поддержку в области.
Бызов в силу молодости был менее консервативен, более гибок в методах работы и принятии решений, но тоже воспринимал свою должность как тяжкий крест, а не кормушку для обогащения и решения личных проблем.
В настоящий момент он закрылся в своем маленьком кабинетике верхнего этажа бывшего купеческого особняка, а ныне здания городской милиции, и сидел за столом, тупо уставясь на лежащее перед ним кольцо в виде змейки, снятое с трупа женщины, выловленном рыбаками в реке. Вчера колечко показывали эксперту из антикварного магазина и тот его сразу же узнал.
• Знакомая вещица, - задумчиво сказал он сотруднику УГРО, глядя на него через толстые линзы очков. – Изготовлено в Израиле, как попало в Россию, не знаю, да это вам наверное и не важно. Но я его раньше видел. Ко мне несколько месяцев назад заходила девушка, чтоб оценить вещицу. Ну, я оценил…
• А что за девушка? – тут же был задан вопрос.
• Не знаю… Рыжая такая, зеленоглазая. Зачем мне ее фамилия – заплатила деньги за оценку и ушла.
Эксперта пригласили в милицию и посадили к компьютеру. Вскоре был составлен фоторобот. Бызову не надо было выяснять, кто там изображен. С экрана монитора на него смотрела жена Германа Брагина Галя.
«Вот это фишка», - мрачно подумал Бызов.
Он знал, что у Геры куда-то запропастилась жена. В милицию Брагин об этом не заявлял, но Бызов имел информацию, что тот ее упорно ищет.
«Жизнь бьет ключом и все по голове. Достается Гере… Сначала ограбили, а те-перь… Беда не приходит в одиночку. Как же ему об этом сказать? Поаккуратней надо… А куда денешься!».
Бызов посидел еще немного, а потом взялся за телефон.
• Срочно приезжай, - сказал он поднявшему трубку Герману. – Информация есть. Важная.
Когда Брагин зашел в кабинет начальника УГРО, ему тут же было показано кольцо.
• Знакомая вещица? – Бызов замер в ожидании ответа.
• Это Галино, - моментально отреагировал Брагин. – Мормон на свадьбу подарил. А где Галя? – Он взглянул на опустившего глаза Бызова.
• У тебя его забрали, когда ограбили?
• Да откуда я знаю! Там много чего забрали, - вспылил Герман. – Откуда оно у тебя? – Лицо у Германа напряглось.
• В протоколе это кольцо не указано, но ты все-таки подумай. Может брали? – медленно проговорил Бызов, игнорируя последний вопрос Брагина.
• Да пошел ты со своими ментовскими приемчиками! Где Галя? Да не тяни ты!
Герман почувствовал, как вдоль груди у него проскользнула холодная змейка, тело ослабло, а в голове помутилось. Он стоял на грани понимание произошедшей трагедии, но пытался уйти от этой мысли, затолкать ее вглубь, может заглохнет. Но нет. Следующая фраза начальника УГРО расставила все на свои места.
• Похоже, что ее убили. Вот так-то, Гера. Только без глупостей.
Бызов встал, взял Германа за плечи и усадил его на стул. Тот не сопротивлялся и походил на куклу из пластика, которой можно придавать любую позу. Зрачки его сузились и замерли, уставясь в одну точку.
• Да ты что!? Как это? – наконец проговорил осипшим голосом пришедший в себя Герман. – Глупость какая-то…
• На днях в реке рыбаки выловили мертвую женщину. На ней было это кольцо. Да и вообще… Понимаешь… Тебе придется опознать труп. Ты сейчас можешь пойти в морг?
Герман непонимающе посмотрел на Бызова, а потом весь как-то сморщился и начал тихо подвывать. Звук постепенно усиливался, набирал высоту и в конце концов взорвался высоким криком.
• Да я их сук… Порешу… Растерзаю… Кто это? Дай мне эту суку!
Брагин вскочил, но Бызов вновь мягко усадил его на стул.
• Успокойся Гера. Сначала надо опознать труп. Может еще не она. Только… Приготовься. Вид у нее не совсем… Пойдем, а?
Герман поднялся и как сомнамбула направился к двери. Бызов тяжко вздохнул и последовал за ним.
• Это она! – воскликнул Брагин, едва взглянув на покойницу. – Волосы ее, все ее… Уууу! -Он бросился на колени и уткнулся лицом в обнаженное полуразложившееся тело. – Но почему!?

Бызов сам отвез Германа домой, а на обратном пути ему остро захотелось вы-пить.
«Вымотался я. Расслабиться надо». – Он взглянул на приближающуюся вывеску магазина, где торговали алкоголем, слегка притормозил в раздумье, а потом вновь нажал педаль газа. – «Лучше у деда Тимофеева самогонки выпью – она мозги не вышибает».
Дед долго не открывал, но наконец появился сонный в проеме двери.
• А, Коля. Заходи, гостем будешь.
Он стоял босиком, с растрепанными волосами и расстегнутой ширинкой.
• Ворота закрой, - усмехнулся Бызов.
• Какие ворота? – не понял дед, но проследив за взглядом гостя, смутился и засуетился. – Это так… Случайно… Спал я. А ты чего зашел? Так или по делу?
• Я всегда по делу. – Бызов прошел в дом и остановился посреди горницы.
• Понял, начальник.
Дед прошмыгнул на кухню и вскоре вернулся, неся в руках бутылку самогона с надетым на горлышко граненым стаканом и соленый огурец. Бызов взял стакан, который тут же был налит до краев, посмотрел на него, как бы прицеливаясь, и залпом выпив, захрустел огурцом.
• Еще будешь, - заискивающе поинтересовался дед.
• С собой дай – я за рулем. Заверни только.
Пока дед Тимофеев шуршал газетой, Бызов задал вопрос. Так, машинально.
• Чужих не видел?
• Были какие-то несколько дней назад. За ханкой приезжали. Басалек навел. Чудные какие-то… То ли блатные, то ли крутые. И глаза стеклянные, как будто «дури» обкурились. Грозились… - моментально отреагировал дед.
• Ну-ка, ну-ка… Рассказывай. - Расслабленное состояние вмиг слетело с началь-ника уголовного розыска. Он напружинился, как охотничья собака в стойке. – Давай, Тимофеев, излагай подробнее.
Дед машинально пригладил волосы на голове, уселся на табуретку и махнул рукой Бызову, мол, садись и ты – чего стоять, а потом начал подробно описывать приезд трех странных парней в «адидасовских» костюмах.
• И еще они на машине были, - закончил он свой рассказ.
• Какая машина? Номера запомнил?
• Нет. Просто видел через щель в заборе, что красная машина. Может «Жигуль», а может и «Москвич». Не знаю, врать не буду, - пояснил старик.
• Опознать в случае чего этих парней сможешь?
• Конечно смогу. У одного нос как кривой хобот.
• Хорошо дед. Вызовем, если нужно, - задумчиво проговорил Бызов. – Басалек говоришь навел… Дай-ка еще бутылку.
Басалек работал в котельной гостиницы и был известной личностью в этом районе, своеобразной реликвией, символом незыблемости местного бытия. В детские годы Бызову он казался разудалым рисковым парнем, играл на гитаре, а потом Басалек потихонечку спился, опустился и в свои сорок с небольшим лет выглядел почерневшим сморчком. Все забыли его настоящее имя и называли этим непонятно откуда взявшимся прозвищем.
По дороге в гостиницу Бызова точила одна назойливая мысль. Он отгонял ее как муху, но мысль возвращалась и мучила его. «Ограбление и убийство. И оба преступления коснулись Германа Брагина. Случайное совпадение? Может так, а может и нет. А зачем ворам было убивать Галю? Она же не находилась в это время дома. Вернулись? Нелепо. Им бы смыться побыстрее со шмотками. И что это за троица? Может быть и они. Хотя мало ли в городе всякой заезжей швали ошивается! А все-таки связаны ли между с собой эти преступления?».

Басалека он нашел в котельной. Тот был навеселе, но в мозгах.
• И милиция, что нас оберегает, напрягает, - пропел он фальшивым голосом строчку из известного шлягера. – Что тебе надобно, Коля? Денег на бутылку зай-мешь?
• Выдам натурой, - усмехнулся Бызов и, вынув самогон из кожаного планшета, добавил. – Если поможешь.
• А чем я тебе могу помочь? Бандитов ловить? – глаза Басалека загорелись вечно неутоленной жаждой.
• Угадал. – Бызов присел на засаленную кушетку. – Кого ты в начале месяца направил к деду за ханкой? Трое их было.
• А этих. – Басалек не отводил взгляда от выставленной на стол бутылки. – Да ты налей, чтоб мозги лучше работали. И себе тоже.
• Сам наливай, а мне не надо, - отмахнулся Бызов, видя, что кочегар достал два стакана. – Так кто это был?
• Не наши, не городские, - пояснил Басалек, набулькав с полстакана пойла. - И похоже наркоманы. Спрашивали у меня, где наркоты можно достать. Героину. Я конечно знаю где, но не сказал. А вдруг это провокация - ты заслал своих архаровцев. – Басалек залпом вылил самогон, взял с покрытого грязной клеенкой стола подсохший кусок черного хлеба, занюхал, откусил немного и положил хлеб обратно. – Шучу. Но правда ничего не сказал. Я по наркоте не спец, больше по этому делу. – Он пощелкал заскорузлым ногтем по бутылке. – Послал их к Тимофееву. Сказал, что ханка у него наркотическая, при ломке помогает.
Басалек усмехнулся и вновь наполнил стакан.
• Ты не гони лошадей, - притормозил его Бызов. – Давай рассказывай, а то за-балдеешь раньше времени. Ты ведь парень наблюдательный... пока трезвый.
• У одного нос был знатный, длинный такой и кривоватый, у другого брови как у Брежнева… – Басалек начал толково и подробно описывать приметы. – Потом у того, что бровастый, приемник был или как его… этот… плеер с наушником. Фирмы «Сони».
• Машину их запомнил. – Бызов застыл в напряжении. Машина была бы серьезной зацепкой.
• Конечно запомнил, - сказал Басалек, принимая очередную дозу. - «Жигули» шестой модели, красного цвета, номерной знак… Номера двигателя и кузова не разглядел.
• Все шутишь, Басалек. Всю жизнь прошутил, - прокомментировал его слова Бызов, а сам подумал. «Прямо ходячий справочник. Постоянно под хмельком, а все примечает».
Они распрощались и Бызов поехал домой. Плейер фирмы «Сони» числился в украденных у Брагина вещах.
«Наркоманы, приезжие, блатные, плеер фирмы «Сони»… Очень подходят! Скорее всего они. Надо копать дальше. А может и Галю они… Не факт!».
Напротив его дома невесть откуда взявшийся ризеншнауцер гонял кур. Две женщины, стоявшие неподалеку, кричали, размахивали руками, но ничего сделать не могли.
Бызов достал пистолет, вышел из машины и громко скомандовал.
• Фу!
Собака с высокомерным видом бросила всполошенных кур и улеглась в пыли возле тополя, помахивая обрубком хвоста.
«Ученый», - подумал Бызов.
Вскоре подскочил запыхавшийся мужик и ухватил кобеля за ошейник.
• Тоша, Тоша. Пойдем домой.
«И мы пойдем домой», - подумал Бызов. – «Выспаться надо – завтра тяжелый день… Впрочем, как и все остальные».

Глава пятнадцатая.

Телефонный звонок прозвучал неожиданно и резко, смяв размышления Артема Брагина, терзающие его весь этот вечер. Он с раздражением взял трубку и застыл от неожиданности – это была мать. Мать никогда раньше не звонила ему на Московскую квартиру сама – звонил Герман, а потом ей передавал трубку. Брагин почувствовал, что произошло нечто экстраординарное и не ошибся.
• Сынок. Приезжай. Галю убили, - раздался плачущий женский голос.
• Как убили!? – Артем формально уже воспринял смысл сказанного, но еще не ощутил реальность смерти близкого человека. Галя была его первой настоящей любовью, а впоследствии женой единственного родного брата. – Кто убил? – Трагическое известие постепенно просачивалось в сознание, вызывая в груди ноющий холод, лишая сил.
• Не знаю, сынок. Милиция разбирается. Бызов. Ну ты его знаешь. А ее нашли в реке. Но она не утонула. Ее зарезали. Приезжай быстрей, сынок.
Мать всхлипнула и невнятно запричитала.
• Герман как?
Артем знал, как брат любил Галю и боялся за него, тем более позвонил не он сам, а мать. Значит сам не мог.
• Лежит без движения, не ест ничего. Почернел весь. - Мать вновь всхлипнула.
• Не волнуйся, мама. Завтра буду.
Артем медленно положил трубку. В комнату вошла сонная Наташа, его не венчанная жена разбуженная поздним звонком.
• Кому не спится в ночь глухую…, - зевнув, продекламировала она, одергивая ночную сорочку. – Что-нибудь стряслось, ковбой?
• Беда, Наташа. Галю убили.
Артем расслабленно опустился на диван и закрыл глаза.
С Наташи в один миг слетел сон. Галя когда-то была ее соперницей в любви и, не-смотря на то, что вроде бы все утряслось - она с Артемом, а Галя вышла замуж, Наташа продолжала потихонечку ревновать, считая, что Артем не полностью остыл и где-то в глубине его души любовь к Гале продолжает тлеть и готова вновь разгореться жарким костром, если ее раздуть. Да так оно и было. Поэтому девушка почувствовала, что независимо от трагизма случившегося, она радуется смерти вечной соперницы, пыталась одернуть себя, вогнать эмоции в соответствующее русло, но этот фокус ей не удался.
«Вот какая я гадина!», - подумала она. –«Ну и ладно. Бывают ситуации, когда можно отпраздновать и тризну». Придется делать хорошую мину при плохой игре. Но Артема на похороны одного отпускать нельзя – наворочает там дел. Надо ехать с ним».
• Ты когда едешь? – Наташа подсела рядом и обняла его за шею.
• Завтра, - бесцветным голосом проговорил Артем. – Надо будет туда братву прихватить – неизвестно, что понадобится.
• Я тоже с тобой поеду, – жестко заявила Наташа. Она понимала, зачем может понадобиться братва. – Заодно с твоей родней познакомлюсь, а то ведь не была ни разу.
• Повод для знакомства конечно хороший, - сказал Артем подрагивающим от внутреннего напряжения голосом. – Езжай, если считаешь нужным, договаривайся с газетой, со своим… как его… Жеребцовым. Там, я чувствую, одним днем не обойдется.
Петру Мостыло, своему бывшему сослуживцу и другу, Артем позвонил утром в психбольницу, где тот работал санитаром. Но Петр в этот день не дежурил, о чем сообщил неприятно-скрипучий мужской голос. Артем представил говорящего и перед ним возник образ крючконосого морщинистого старика с клюкой.
• Вы должны его немедленно найти… - начал Артем.
• Ничего я никому не должен, - нагло перебили его на том конце провода. – Завтра позвоните.
• Это Артем Брагин. Мостыло тебе башку отвернет, если ты его не позовешь. Не ищи на свою задницу приключений, - без паузы продолжил Артем, давя невидимого собеседника морально и не давая ему положить трубку.
• Брагин… - вновь проскрипело в трубке, а потом возникла длинная пауза. – Да, Петр предупреждал, что если Брагин будет звонить, то его нужно сразу же найти.
В интонациях говорившего пропала всякая спесь. Видимо он побаивался огромного Петра и не хотел с ним связываться.
Мостыло прорезался через полчаса и, узнав, в чем дело, сказал, что немедленно выезжает.
• Найди Сергея. Он тоже с нами. Поедем на моей машине. Когда будете? – спросил напоследок Артем.
• Часа через два.
«Чеченская братия – никогда не подведет», - подумал Артем. Со всеми членами своей полукриминальной структуры он так или иначе сталкивался на Чеченской войне и полностью доверял только им.

Весенняя солнечная погода внезапно испортилась, создав мрачную декорацию, соответствующую отвратительному настроению Артема. Ветер с южного сменился на северо-западный и приволок клочковатые тучи, периодически извергающие из себя заряды дождя. А потом небо и вовсе затянуло глухим облачным покровом, вызывающим чувство безнадеги и желание забиться куда-нибудь в нору и спать.
Всю дорогу ехали молча. Даже Наташа не проявляла обычной разговорчивости, а тихо сидела на заднем сиденье, глядя на мелькающие пейзажи, и постоянно поправляла черный траурный платок. Артем находился впереди, рядом с Сергеем, ведущим машину. Сергея привел Мостыло, сказал, что больше ни до кого не уда-лось дозвониться.
Артем непрерывно думал о Гале, вспоминал прошлое и чувство скорби постепенно перешло в нетерпеливую злобу к неизвестному убийце.
«За что же ее!? Кому она плохо сделала? Ладно, разберемся постепенно».
В город А… приехали к обеду. Перед глазами замелькали знакомые с детства пейзажи: монастырь, обрамленный свежей весенней зеленью, мост через реку, парк, кинотеатр, гостиница…
• Стоп! – неожиданно сказал Артем. – Разделяемся. – Он обернулся к сидящему рядом с Наташей Мостыле. – Вы с Сергеем селитесь в гостинице. Вас здесь никто не знает. Прикинетесь туристами. Со мной вы с этого момента не знакомы. Пообщайтесь с местными, вынюхайте что к чему и за мной со стороны присмотрите. Общаемся по телефону. Кстати, он здесь работает? Как там называется… Роуминг! Во! – Артем вынул «мобильник» и набрал номер брата. Ответила мать. - Я приехал, мама. Через пятнадцать минут буду. – Он вновь обернулся к Мостыле. – Работает.
Петр похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли телефон, понимающе кив-нул, выскочил из машины и, пригибаясь под усиливающимся дождем, побежал к гостинице. Сергей последовал за ним.
Артем перебрался за руль.
• Далеко еще? – подала голос до сей поры молчавшая Наташа.
• Здесь все близко, - буркнул Брагин и надавил на газ.

Когда он подъехал к дому Германа, то увидел мать, сиротливо стоящую на крыльце. Ворота были открыты. Артем на скорости проскочил во двор и резко затормозил возле ступенек. Женщина от неожиданности вздрогнула, но узнав Артема, натужено улыбнулась и спустилась к машине.
Артем коротко обнял мать и представил ей Наташу. Женщина обвела ее оценивающим взглядом с головы до ног.
• А что… Хороша. Пойдемте в дом.
• Галя там? – тихо спросил Артем.
• Еще не привозили. В морге она. Да и потом… Смотреть там не на что. Надо быстрее хоронить, - медленно проговорила мать, внимательно глядя на сына.
• Кто занимается похоронами?
• Мормон ребятишек своих прислал – они уже все заказали.
Брата он обнаружил на кухне. Герман сидел, облокотясь на стол и зажав голову между ладоней. Перед ним стояла пустая бутылка водки и наполовину наполненный стакан. Услышав шорох за спиной, он обернулся и уставился помутневшим взглядом на Артема. Тот молчал, не решаясь первым начать разговор.
• Ну здравствуй, брат, - наконец проговорил Герман. – Горе у нас. – Он повис у Артема на плечах и задергался всем телом, с трудом сдерживая рыдания. – Вот ведь как получилось!
• Ничего, брат. Мы найдем эту суку, - процедил Брагин-младший. Взгляд у него был пуст и страшен.
Решив, что от брата он на данный момент ничего толкового не добьется, Артем поехал к Бызову, чтобы как-то прояснить ситуацию. Дежурный по городу, сидящий в застекленной будке, как рыба в аквариуме, сказал, что начальник УГРО на совещании у начальства, а после совещания сразу же уедет. Артем вернулся в машину и стал ждать. Бызов появился на выходе из особняка через полчаса в окружении двух сотрудников и направился к милицейскому газику, не глядя по сторонам. Артем окликнул его через открытое окно своей машины, а потом быстро выскочил наружу. Бызов на секунду задумался, а потом двинулся ему навстречу.
• Нам надо поговорить, Коля…, - начал Артем, коротко кивнув в качестве приветствия, но милицейский лейтенант его перебил, заранее предвидя содержание разговора.
• Надо поговорить. Но только позже. Приезжай к вечеру сюда. Только сами ничего не предпринимайте – наломаете дров.
• Я хочу помочь, - тихо сказал Артем. – У тебя есть версия?
• У меня их с десяток, - зло усмехнулся Бызов. – Давай до вечера.

Артем вернулся в машину и задумался.
«До вечера далеко, а время заметает следы. Нужно что-то делать. Главное, с чего-нибудь начать».
Он постоял еще немного, а потом поехал к гостинице. В сквере, расположенном позади, он обнаружил Басалека. Кочегар играл в шашки со своим другом детства одноногим Фимой. Вместо отсутствующей конечности у Фимы стоял несгибаемый протез, поэтому он сидел на пне, неестественно отбросив ногу в сторону. На коленях у него стояла шашечная доска. Басалек примостился рядом на корточках. Он находился под привычным хмельком, но разума не терял и, судя по недовольным возгласам Фимы, выигрывал.
Артем медленно въехал под деревья и заглушил мотор. Басалек на это никак не отреагировал – он привык, что возле гостиницы постоянно разъезжают машины. Брагин-младший молча подошел сзади и стал наблюдать партию. Почувствовав человека за спиной, кочегар обернулся и удивленно вскинул брови.
• Темка! Ты всегда появляешься как снег на голову, - вскричал он, но внезапно осекся, вспомнив, по какому поводу тот мог приехать. – Знаю, знаю и соболезную.
• Нужно поговорить, - коротко бросил Артем.
• Сейчас. Только доиграю. Партия «на интерес», на бутылку пива.
• Я компенсирую.
Артем положил на доску денежную купюру. Басалек тут же ее прибрал.
• Извини, Фима, но у него козырь выше, - сказал он своему партнеру.
• Ничего, ничего, - примирительно проговорил тот. – Как разговор закончишь, приходи – по новой сыграем.
Они отошли к сторону и устроились на останках теннисного стола. Артем не случайно обратился к Басалеку, хранителю городских традиций и собирателю всяческих сплетен и слухов. Мол, что-нибудь да расскажет. Брагин не ошибся в выборе источника информации и уже через пять минут знал о содержании разговора кочегара с начальником уголовного розыска Бызовым.
• А почему он ими интересовался? Хотя, и без тебя понятно. – Артем на некоторое время задумался. «Плеер фирмы «Сони»… А ведь у него был такой. Геру ограбили и Бызов рыл ограбление… Или убийство? В любом случае этих кентов не мешало бы найти и побазарить по душам. Хотя таких плееров сейчас развелось как грязи…». – Слушай, Басалек… Опиши мне этот плеер. Было в нем что-нибудь особенное?
• Особенное… - Басалек задумчиво ковырнул мизинцем в носу. – Наклейка на нем была: девка на пляже под зонтиком и надпись «Кока-кола».
• Понятно. – Артема пропали всяческие сомнения – это был плеер брата, а на-клейку сделала Галя, когда он приезжал в прошлый раз. - Ты говоришь, что эти трое наркоманы, ширяются… А кто у нас в городе наркотой банкует?
• Ты что, Темка, хочешь меня под монастырь подвести!? Без башки останусь, - испугался Басалек. Хмель моментально вылетел у него из головы
• Я не скажу, кто навел, а башку я тебе могу и сам отвернуть. Давай, говори.
• Знаю я одного то ли цыгана, то ли молдавана на рынке, - как бы вспоминая начал Басалек. - Кличут его Гладыш. Слышал я краем уха, что у него берут. Да только к нему так просто не подъедешь, а исключительно по рекомендации.
• А ты эту рекомендацию можешь дать?
• Ей-богу не могу. – Басалек перекрестился. – И не знаю, кто может. Да ты же сам крутой. Может тебе и даст. А ты что? Начал баловаться?
• Не начал. Где мне найти этого Гладыша?
• Кафе там открыли недавно, возле рынка. В помещении бывшего овощного склада. Не помню как это заведение называется, но Гладыш обычно там чалится. Черненький такой, худенький… На головешку похож. Найдешь, если захочешь.
Артем сплюнул и, не прощаясь, двинулся к машине, подумав.
«Интересно все-таки, по какому поводу Бызов здесь рыл? По ограблению или убийству? Надо найти этих ширяльщиков по любому. А там разберемся. Может быть с Мормоном посоветоваться? Неизвестно как он к этому всему подвязан… Да вроде бы наркотой он не занимался. Ладно, попробуем сами. Главное – неожиданно наехать».
Достав мобильный телефон, он созвонился с Мостылой.
• Как вы там?
• Нормально. Поселились в двухместном номере с душем. Наташа к нам заходила, но мы ее сразу же развернули. Что-нибудь не так?
• Все так.
«Это они правильно сделали, что выпроводили Наташу, - подумал Артем. – Нечего светиться. Зря я ее сюда взял. Организовал себе слабое место. Неизвестно, как еще все развернется».
• Слушай. Я вот чего звоню. На рынке, в кафе, там поймешь в каком, оно одно, сидит Гладыш. Молдаван такой, худенький и черный. Надо бы с ним поговорить. Только добровольно он не захочет…
• Куда его доставить? – моментально отреагировал Мостыло.
• Я поставлю машину в проулке, сбоку от рынка. Там азеры оптом луком торгуют. Увидишь гаражи с открытыми воротами, набитые сетками с луком. Я возле этих гаражей и поставлю машину… - Артем взглянул на часы… - в четырнадцать тридцать. Только аккуратней с ним. Он наверняка под прикрытием.
• Все понял, командир. Сработаем.

В кафе под игривым названием «Только у нас» все столы были заняты, а у стойки бара нетерпеливо клубился народ. Взмыленный бармен не успевал выполнять заказы. Конец базарного дня, поэтому постоянные обитатели рынка стекались сюда, чтобы перекусить, выпить по сто грамм и обговорить текущие дела: освободившиеся торговцы, валютные менялы, карманные воры и прочая публика, делающая свой мелкий бизнес на доверчивых покупателях. Большинство из них нещадно курила, но постоянно жужжащие вентиляторы поддерживали в помещении кафе сносную атмосферу.
Гладыш тоже курил, сидя за маленьким столиком в углу. К нему никто не подсаживался, зная, что бесполезно – моментально, как «двое из ларца» появлялись угрюмые телохранители Гладыша и прелагали найти другое место. Он действительно был молдаванином, покинувшим свою взбаламученную Родину во время военного конфликта и обосновавшимся в городе А…. Здесь он наладил привычный бизнес – торговал «планом», маковой соломкой, а в последнее время открыл героиновый канал. Наркоманов в городе было мало, но Гладышу на жизнь хватало. Работал он с оглядкой, только по серьезным рекомендациям, поэтому до сих пор не попал в поле зрения милиции. Тем более его прикрывал негласный хозяин рынка Ахунов, с которым он делился наваром.
Сегодня Гладыш успел пообщаться с постоянными клиентами и отдыхал, поглядывая на прибывающую публику, состав которой устоялся и новые лица появлялись редко. Поэтому ему сразу же бросился в глаза огромный детина в джинсовом комбинезоне, который вошел в кафе. Он находился явно подшофе и имел агрессивное настроение, судя по тому, как пробирался к стойке бара, безапелляционно расталкивая посетителей. Взяв кружку пива, детина осмотрелся и, заметив одиноко сидящего Гладыша, направился к нему, по дороге выдернув стул из-под пьяноватого парня. Тот оказался на полу, сначала было дернулся в сторону своего обидчика, но увидев его могучие плечи, смирился с оскорблением, морщась и беззвучно ругаясь матом.
Детина поставил кружку под носом у непривыкшего к подобной наглости Гладыша и с размаху плюхнулся на стул, широко расставив мускулистые ляжки.
• Здорово, кореш. Хороший у вас город – пиво здесь дешевое и бабы тоже. – Верзила сделал большой глоток, утерся ладонью, смачно рыгнул и уставился на Гладыша мутным взглядом. – А ты, кореш, неразговорчивый. Балдеешь что ли?
Мостыло, а это был он, нарочито набивался на скандал, как и было задумано. Он понимал, что Гладыш здесь не один и ожидал реакции, которая не замедлила последовать. На плечо гиганта легла чья-то рука и холодный голос вежливо про-изнес.
• Здесь занято, мужик. Перейди в другое место.
• Мужики быков шинкуют, - небрежно бросил Мостыло и брезгливо стряхнул с плеча чужую руку. Он внутренне сосредоточился, понимая, что конфликт только начинается, и подобрал под себя ноги, чтобы при резком вставании сохранить устойчивое равновесие.
• Ты чо, не понял, мужик!?
Его взяли под руки с двух сторон и надавили на загривок.
• Я все понял, сейчас, сейчас…
Мостыло медленно поднялся и резко отработал локтями назад, отбросив невидимых пока противников. Отскочив и обернувшись, он увидел двух крепких стриженых парней, один из которых целил ногой ему в грудь. Петр успел перехватить летящую на него ногу, дернул ее на себя и нападавший, своим телом сметя стол и сидящего за ним Гладыша, оказался на полу. Сам Мостыло тоже не удержал равновесие и угодил своей широкой задницей в тарелки с салатами, а чтоб не пролететь дальше, обхватил за плечи двух молодящихся женщин, кому эти салаты принадлежали. Те завизжали от страха и стали призывать какого-то Пашу, чтоб разобрался. От стойки отделился массивный мужик с вислыми усами, но получив пинок в живот, отлетел обратно, повыбивав выпивку у клиентов, толпящихся возле бара. Один из них, молодой импозантный мужчина, брезгливо взглянув на свои кремовые брюки, облитые томатным соком, молча добавил кулаком в лоб еще не очухавшемуся Паше. Тот сполз вниз по стойке и сидел, очумело хлопая глазами.
Тем временем двое телохранителей Гладыша попытались одновременно напасть на вставшего в боксерскую стойку Мостылу, но одному из них кто-то из клиентов поставил подножку, растянув его на полу, а второго успокоил сам Петр ударом кулака в переносицу. Обернувшись, он оценил обстановку: дралось все заведение. В лучших традициях американских вестернов. Клиенты мутузили друг друга без разбору чем попало под аккомпанемент стонов и густого мата. Потом он заметил Гладыша, уже добравшегося до выхода из кафе и намеревавшегося проскочить на улицу, и еще Сергея, который перекрыл ему дорогу.
«Все идет по плану», - подумал Мостыло и тут же получил пивной кружкой по голове. Сознание помутилось и он медленно опустился на пол с чувством выполненного долга. Через несколько секунд очнувшись, Петр провел рукой по волосам и обнаружил на пальцах кровь. «Череп раскроили, говнюки», - весело подумал он и, взревев разъяренным бизоном, бросился в гущу драки.
Вскоре к кафе подъехала машина с ОМОНом. Похватали несколько участников импровизированного побоища, кто первым попался под руку, и повезли их в милицию для разбирательства. Остальные как-то сразу успокоились. Жизнь заведения пошла привычным чередом. Петр тоже угодил в сети ОМОНа. Получив профилактический удар дубинкой по спине, он не стал возмущаться, а лишь тяжко вздохнул и с покорностью овцы полез в зарешеченный фургон.
«Какой-то придурок. Бешеный. Надо линять отсюда», - думал Гладыш, пробираясь к выходу. Он не любил излишнего шума и старался избегать контактов с милицией, которая с минуты на минуту неминуемо должна была появиться. Возле двери ему неожиданно перегородил дорогу темноволосый широкоплечий парень. Он отогнул полу куртки и Гладыш с ужасом увидел наставленный на него ствол.
• Иди вперед, - жестко прозвучала команда. – И не рыпайся. Пристрелю под шумок – никто и не заметит. Давай, пошел.
Гладыш понял, что с ним не шутят. В ходе своей криминальной деятельности он научился чувствовать конъюнктуру.
• Куда идти? Что от меня надо.
• К боковому выходу. Где азеры луком торгуют. Быстрей!
Они вышли за ворота и приблизились к черному «БМВ», стоящему неподалеку. Гладыша усадили на переднее сиденье, а его провожатый устроился сзади.
• В Москве и Питере меня знают как Барса, - проговорил небрежным тоном Артем, сидящий за рулем. – И здесь кое с кем знаком. Например с Мормоном. Зна-ешь такого?
• Кто ж его не знает, - сказал несколько успокоившийся Гладыш, осознав, что предстоит цивилизованная «разборка».
• Сейчас ты мне ответишь на вопросы и гуляй себе. Только не финти и не гони пургу. В ментовку я тебя не сдам, не бойся. Но если наврешь, то достану и накажу. А потом все равно правду скажешь. Все понял?
Голос говорившего звучал ровно и спокойно, но в нем ощущались натянутые стальные струны. Гладыш поежился. Он понял, что является для этих людей, мелким насекомым, которое, в случае неподчинения, безжалостно раздавят. Но они не будут ломать ему жизнь и бизнес, если он, Гладыш, выполнит, что его просят. Про милицию он даже и не думал – такие ментам не сдают.
• Что нужно? – буркнул он.
• Где ты берешь героин?
• Если нужно ширево, то я и сам дам. Со скидкой или просто так, для знакомства. – Гладыш понимал, что не стоит без необходимости «светить канал» – чревато.
• Отвечай на вопрос.
Гладыш посмотрел на незнакомца и уперся в холодный взгляд убийцы.
• У Насти, землячки. Она в поселке живет. А откуда у нее… Не знаю.
• Это мы сами узнаем. Давай адрес. Тебе это ничем не грозит – ты не при де-лах.
Гладыш назвал координаты Насти.
• Иди и забудь о нашем разговоре, - последовала команда.
• Уж постараюсь.
Молдаванин вылез из машины и, не оглядываясь, быстрым шагом двинулся прочь от рынка, считая, что легко отделался.
• Что-то Петра нет, - задумчиво проговорил Артем.
• Его наверное в ментовку забрали, - предположил Сергей.
• Наверное. Автобус с ОМОН проехал. Видел я их… Маски – шоу! – Брагин завел мотор. – Ничего. К вечеру отпустят. У него документы в порядке. Ну что, поехали в гости к героиновой Насте?
• Прямо сейчас? – удивился Сергей. – Скоро стемнеет.
• Нет, не сейчас. Сразу после похорон. Завтра же похороны Гали.
Машина выехала на центральную улицу и повернула в сторону дома Германа. Проезжая мимо здания милиции, Артем увидел как из зарешеченного фургона под надзором автоматчиков в масках, вылезают задержанные на рынке. Среди них выделялась могучая фигура Мостылы. Брагин посигналил, но никто не обратил на это внимания.

Глава шестнадцатая.

Начальник УГРО не цеплялся за субординацию и к нему свои сотрудники не просились на прием, а заходили просто так. А если он был сильно занят или не хотел никого видеть, то запирал дверь на ключ и не реагировал ни на какие стуки. Об этом знали и попусту не стучались. «Начальство думает», - шутили не попавшие в кабинет и глубокомысленно тыкали пальцем в небо. Бызов умел концентрироваться, анализируя механизм преступления, но при этом его раздражали любые посторонние шумы и он их подавлял всеми способами: выключал постоянно журчащий радиоприемник, закрывал форточку и зажимал ладонями уши, чтоб слышать только телефонные звонки.
Но в это утро Бызову спокойно поразмыслить не дали. Сначала его вызвал к себе Обухов для участия в пустопорожнем совещании в присутствии представителя из области, а потом начали дергать по телефону все, кому не лень.
«Секретаршу что ли завести, - раздраженно думал старлей, очередной раз снимая трубку. – Она бы фильтровала звонки. Но не положено по штатному расписанию. Да информация идет в основном пустая или… сплошное разочарование».
Узнав у Басалека номер машины, он, как только прибыл на службу, сделал запрос в ГИБДД. Ответили практически сразу же – машина принадлежала некоему гражданину Акинфиеву, проживающему в Поселке. Он немедленно выслал туда оперативную группу, но Акинфиев оказался не при чем. Номера с его стареньких «Жигулей» свинтили какие-то хулиганы около двух недель назад, а сама машина была «не ходячая» – еще с осени стояла у подъезда в полуразобранном состоянии.
«Этого следовало ожидать. Дураков в зеркале ищи», - уныло подумал Бызов, встал и отпер дверь. Скрежет ключа послужил сигналом о начале приема и в кабинет тут же зашел молодой парень в звании лейтенанта. Вошедший несколько минут смотрел на зарывшегося в бумаги начальника, пока тот не махнул рукой, мол, проходи, садись.
• Что, нашлась девица? – спросил Бызов вместо приветствия, оторвав глаза от разбросанных по столу документов.
• Нет, но прорезались любопытные вещи, - бодро доложил лейтенант и раскрыл принесенную с собой папку.
Несколько дней назад в милицию поступило заявление от некоей гражданки Гарбусевой. У нее пропала восемнадцатилетняя дочь Катя. Женщина пояснила, что девчонка хоть и «отвязанная», погулять любит, на ночь где-нибудь задержаться, но не на неделю же. Заявление приняли, но отнеслись к нему вяло – мало ли девиц загуливает, а потом выплывают как ни в чем не бывало.
• Что за такие вещи? – Бызов вновь уткнулся в бумаги.
• Последний раз эту Катю видели на рынке с каким-то парнем. Видела их соседка по подъезду. В этот же день девица домой не явилась. Соседку усадили за компьютер и составили фоторобот этого парня. И ты знаешь… - лейтенант сделал многозначительную паузу. – Этот фоторобот похож на фигуранта, проходящего по делу об ограблении Брагиных. На него тоже есть фоторобот – от деда Тимофеева. Случайное сходство маловероятно. Брови уж больно у этого типа знатные. Вот, по-смотри!
Лейтенант положил папку перед носом Бызова. Глаза у того загорелись неподдельным интересом, ноздри хищно затрепетали. Он быстро сравнил две компьютерные распечатки и поднял глаза на подчиненного.
• Похоже, что ты прав. Это интересная информация. – Бызов на некоторое время задумался, нервно барабаня пальцами по крышке стола. Потом заговорил медленно, как будто процеживал слова сквозь зубы. – Вот что… Ограбившие Брагина – гастролеры. Если этот… - Он ткнул пальцем в один из фотороботов, - … из их банды, то он на чем-то уехал из города. Что твоя свидетельница по этому поводу сообщила? Он был на машине?
• Да нет, говорит, что пешком они с девицей ушли. По направлению к вокзалу.
• Вот там и пошарь. На вокзале. Покажи эту рожу кассирам, таксистам на стоянках, съезди на автостанцию, ну… сам знаешь, кому показывать. Давай, прямо сейчас займись.
«Интересный сюжет закручивается», - подумал Бызов, когда лейтенант ушел.
И не ошибся. Буквально через час раздался звонок и возбужденный голос доложил, что фигуранта, который на фотороботе, опознал один из таксистов со стоянки, что возле кинотеатра. Он отвез его в пансионат «Солнечный». Девица с ним не поехала, а осталась в городе.
«В пропаже девицы он может и не замешан – случайное совпадение… Вроде бы… Но грабил-то точно он!
• Давай сюда этого таксиста. Прямо сейчас. Да наплевать, что он не хочет! Какие еще клиенты! Приводом доставим и задержим на сутки – больше потеряет.
Допросив таксиста, Бызов вызвал машину, решив немедленно ехать в пансионат. Выйдя из здания милиции, он столкнулся с Брагиным-младшим. Прекрасно осознавая, что от него хочет Артем, он вновь отложил разговор.
«Сам рыть начнет, - при этом мрачно подумал Бызов. – И ведь не помешаешь. Да и нужно ли мешать!? Он в своей правоте».

Поездка в пансионат немедленно дала результат. Преступников по фотороботам опознала кастелянша, да к тому же один из них оказался официально зарегистриро-ванным – некто Иконников Валерий Николаевич, проживающий в Поселке.
«Это просто подарок судьбы, - удовлетворенно вздохнул Бызов. – Надо будет доложить начальству, что один из грабителей установлен.
Обухов взял дело об ограблении под личный контроль и требовал немедленно ин-формировать его о любых сдвигах в расследовании.
• У Вас есть, откуда позвонить? – спросил Бызов у кастелянши.
• Только от директора, - ответила та, странно поглядывая на начальника УГ-РО.
• Вы что на меня так смотрите? Что-нибудь не так?
• Я думала, что Вы уже знаете про этого Иконникова. Разве Галя Вам не звонила? Она должна была позвонить.
• Какая Галя? – Бызов насторожился.
• Брагина Галя. Она здесь была около двух недель назад. Зашла ко мне и сказала, что трое наших постояльцев их ограбили. Потом взяла паспортные данные этого Иконникова и пошла звонить Вам. Что-нибудь случилось? – Кастелянше не понравилось внезапно изменившееся лицо старлея. Это было лицо хищника, почуявшего добычу: рот, полуоткрытый в нетерпеливом оскале и жесткий, безжалостный взгляд.
• Случилось, – сказал Бызов, уперев глаза в свою собеседницу. – Галя была убита примерно в это же время, а завтра похороны.
• Как это!? – опешила кастелянша. – Она же пошла звонить…
• Да видно не дошла, - перебил ее Бызов. – Давайте быстро и с деталями. Когда пришла, зачем пришла, куда потом отправилась…
Спустя несколько минут он знал все подробности о посещении Галей пансионата и сделал вывод.
«Эти дела явно тяготеют друг к другу. Убийство и ограбление – близнецы-братья. Но все крайне запутано. Как Галя сумела выти на преступников? Загадка… И при чем здесь эта пропавшая шлюшка по имени Катя!».
Бызов отправился к директору пансионата и вызвал дополнительно двух сотрудников, чтоб опросили обслуживающий персонал. Потом, прихватив с собой кастеляншу, он прошелся по предполагаемому маршруту Гали. По возвращению его ждала дополнительная информация. Ее дал сторож, которого местные называли Федотычем.
• А кто их знает… На блатных похожи. Пили-гуляли, я им рыбу жарил. Девку с собой привезли молоденькую, в сауне с ней развлекались…
• А как девку-то звали?
• Катей кажется, не помню точно. – Сторож страдал похмельем и туго шевелил мозгами. – Да, Катей. А парни называли друг друга «Нос» и «Бур». Третьего не знаю как… Дурные какие-то. Один, который Бур, здесь второй раз отдыхает. Первый раз тоже с бабой был. Но с другой. Все они бляди! – в сердцах закончил свой рассказ Федотыч и молящим взглядом больного животного посмотрел на Бызова, после чего был отпущен и пошел искать на опохмелку.
«Все смешалось в один клубок: ограбление, убитая Галя, эта пропавшая девица Катя… - думал Бызов на обратном пути в город. - Надо искать концы. А для начала послать людей по адресу этого Иконникова и сделать запрос в центральный банк данных. Нос и Бур… ».
Ответ на запрос пришел в тот же день. Освободившихся из мест заключения и носящих кличку «Нос» обнаружилось аж пять человек, но по приметам проходил только один – Михальчук Борис Викторович, три месяца назад освободившийся из Соликамских лагерей, где отбывал шесть лет за грабеж.
С кличкой Бур нашлось двое, но оба в настоящий момент отбывали срок в разных зонах и по приметам даже близко не приближались к фигуранту.
«Значит не сидел», - резюмировал Бызов.

На следующий день он послал оперативную группу по адресу жительства Иконникова, но в доме никого не застали. Соседи сказали, что уехали куда-то. По предварительной информации Иконников проживал совместно со своей матерью. Кроме того из беседы с ней выяснилось, что последнее время Иконников появлялся дома редко. «Где-то блудит». Ей были показаны фотороботы грабителей. В одном из них женщина узнала жителя поселка, сказала, что все его зовут Кошей. Но Иконникова, по ее словам, среди них не было. Вскоре был установлен адрес этого Коши, но доме никого не наблюдалось. Когда Бызову доложили об этом по рации, он сразу же принял решение брать Кошу, а при его отсутствии организовать возле дома засаду для чего оперативную группу уголовного розыска усилили ОМОНовцами с которой выехал и сам начальник УГРО. Автобус с ОМОНом поставили возле дворца культуры, расположенного неподалеку, а милицейский газик загнали на территорию местного РОВД. Возле Кошиного дома со странным флюгером в виде глобуса со стрелкой, постоянно фланировали двое сотрудников в штатском, снабженных портативными рациями. Вскоре Бызову, сидящего в кабинете местного милицейского начальника доложили, что к дому подъехала машина, из которой вышли двое, по приметам искомые фигуранты.
Бызова насмешила последняя фраза невидимого сотрудника.
«Искомые фигуранты… Прямо как на уроках геометрии в школе. Наша училка любила слово «искомое», у нее все было искомое».
• Зашли в дом. В руках у одного кожаная сумка через плечо, - вновь заговорила рация. – Машину не заперли. Может ее обыскать потихоньку?
• Не надо импровизаций. - Бызов посмотрел в окно. Дождь на улице усиливался, грозя перейти в ливень. – И под дождем не торчите! Какой дурак под дождем просто так торчит. Будете привлекать внимание. Скройтесь куда-нибудь. О любых изменениях немедленно докладывайте.
Бызов связался с командиром ОМОНа и дом скрытно взяли в кольцо. «Теперь они никуда не денутся. Но их только двое. Подождем немного – может и третья рыбка заплывет в наши сети».
Время тянулось томительно. Дождь не прекращался. Начало вечереть. Все получасовые доклады состояли из двух слов – «Изменений нет». Лишь только когда совсем стемнело по рации раздался взволнованный голос сотрудника, наблюдающего за домом.
• Товарищ капитан! Подъехала еще одна машина. Иномарка. Полная людей. Двое ушли, кстати одного их них достали из багажника. Трое остались. Но ведут себя как-то странно. Как будто крадутся.
• По приметам кто-нибудь из них проходит? – спросил Бызов.
• Темно, не разглядеть.
• Хорошо. – Начальник УГРО посмотрел на часы. – Через пятнадцать минут будем брать всех скопом. Приготовьтесь.
Он медленно натянул на себя плащ-накидку, постоял с минуту, глядя в темное окно, а потом резко покинул кабинет.

Глава семнадцатая.

В конце мая неожиданно ударил холод, а в день похорон зарядил мелкий, колючий дождь. Ворота во двор открыли с раннего утра, а к забору приткнули крышку гроба. Сам гроб стоял в гостиной, но покойница была накрыта серебристым саваном с головой, поэтому люди возле него не задерживались, а медленно проходили мимо со скорбными минами на лице. Провожающих пришло много: кто действительно знал и жалел покойную, другие из уважения к ее мужу Герману, третьи из досужего любопытства, а некоторые в расчете на дармовую выпивку. У изголовья стояла мать Гали и периодически всхлипывала, отирая слезы мятым черным платком. Остальная родня расползлась по дому, они тихо переговаривались, обсуждая происшедшую трагедию и текущие семейные дела. Герман притулился в углу комнаты и молча наблюдал за печальным ритуалом.
Появился пропавший с утра Артем. Он резко подошел к гробу, постоял немного, застыв и играя желваками, потом, коротко поцеловав покойницу в предполагаемый лоб, покинул помещение.
Вечером он не смог найти Бызова и поехал к нему с утра. Тот оказался на месте и распорядился, чтобы Артема немедленно пропустили в кабинет.
• Что ты от меня хочешь? – спросил он, здороваясь за руку.
• Информацию, - коротко бросил Брагин-младший.
• Зачем?
• Я хочу помочь найти этого хорька.
Они стояли друг напротив друга так и не расцепив руки, сжатые в приветствии.
• Ты же их не оставишь в живых, - тихо проговорил Бызов.
• А зачем им жить… А их что, несколько? – встрепенулся Артем. – Это те же самые, что ограбили?
• Возможно, но не уверен. Понятно. К Басалеку ходил. Брось это дело Тема. Я их поймаю – обещаю. Поймаю и доведу дело до суда.
• Суд может быть неправедным.
• Уж какой есть, а отловить преступников - это моя работа...
• И мой долг, - закончил фразу Артем. - Расскажешь, что узнал?
• Не имею права – тайна следствия.
• Тогда не обижайся, если я успею раньше тебя.
Артем не прощаясь покинул кабинет. Бызов задумчиво посмотрел ему вслед и подумал об убийце. «Не завидую я ему, если его вычислит Брагин – у Темы свои понятия о справедливости».
Ближе к полудню во двор набилась толпа народа. Все ждали выноса тела. Вдоль улицы выстроилась кавалькада автомобилей. Первым стоял катафалк темно-серого цвета, а за ним машина Мормона. Сам Воронов находился поодаль в окружении не-скольких крепких угрюмых парней. Его крупная, седеющая голова была опущена, и он, в широком длинном плаще, действительно походил на огромного нахохлившегося ворона, оправдывая свою фамилию. Время тянулось резиной.
Наконец в толпе наметилось шевеление, раздались короткие возгласы и всхлипы. В двери показался торец гроба. Его несли на длинных полотенцах четверо мужчин. Среди них выделялся огромный Мостыло, выпущенный из милиции после трех часов отсидки в «обезьяннике». Народ расступился, давая проход. Гроб медленно подплыл к воротам. Неожиданно из-за угла вынырнула монашка и остановилась в недоумении, перегородив дорогу процессии. Сергей взял под локоть растерявшуюся женщину и отвел ее в сторону.
• Батюшка уже был, - пояснил он. – Вы его ищете?
• Нет, нет, - затрясла головой монашка. – А кого это хоронят, царствие ему небесное? – Она начала размашисто креститься.
• Не ему, а ей. Женщину хоронят. Галю Брагину, - пояснил Сергей.
Рука монашки застыла в воздухе. Она замерла, хлопая глазами, постояла с минуту и начала медленно пятиться задом. Ее губы беззвучно шевелились.
«Чего она испугалась? – подумал наблюдавший за ней Сергей. – Чудная какая-то!».
После недолгого прощания гроб задвинули в катафалк, следом туда забрались ближайшие родственники и траурная кавалькада медленно двинулась по направлению к кладбищу, расположенному на окраине города.
Дождь не прекращался. Края могилы были осклизлые от оплывшей глины. Когда опускали гроб, один из мужиков, держащий полотенце, поскользнулся и чуть не свалился в яму. Гроб перекосило и он застрял, не желая опускаться дальше. Его стали дергать, раскачивать, пытаясь протолкнуть вниз.
• Ворочают, как будто там кирпичи, а не покойник, - прокомментировал неказистый, плохо одетый мужичонка, невесть как оказавшийся на кладбище.
• А может быть и кирпичи, - буркнул его сосед. – Ты ведь внутрь не загляды-вал.
• Не хочет она на небо. Видно не все дела на земле переделала, - пробормотала горбатенькая старушка и мелко закрестилась.
Гроб в конце концов коснулся дна могилы, из-под него выдернули полотенца и в следующий момент по крышке забарабанили комья земли. Артем тоже бросим горсть, горестно вздохнул и подошел к брату. Герман крепился, но увидев Артема, схватил его за локоть и глухо зарыдал.
• Найди этого козла, брат.
• Найду, Гера. Никуда он не денется. Ты с ним сам разговаривать будешь.
• Да я его… - Герман замычал, тряся в воздухе до боли сжатым кулаком.
На поминки пришла масса народу. За стол садились в несколько приемов, быстро выпивали и, закусив заранее нажаренными котлетами, освобождали место следующим. Но Артем этого уже не видел. Выпив стопку, он подал знак Мостыле, сидящему напротив, мол, иди на выход. Тот понимающе кивнул.
• Ты куда, брат? – спросил Герман.
• На охоту, - ответил Артем и поднялся из-за стола.
Спустя несколько минут они уже находились в машине. За водителя сел Сергей.
• Далеко этот поселок? – спросил он, заводя мотор.
• Километров пятьдесят, но дорога хорошая. Езжай как на кладбище, только не сворачивай, а дуй прямо по шоссе.
Тучи сгустились и дождь усилился. Заметно потемнело, хотя до вечера было еще далеко. Сергей сменил режим работы «дворников» и резко взял с места. Мостыло качнулся и осторожно потрогал темечко, выбритое и залепленное куском пластыря.
• В кабаке досталось? - криво усмехнулся Артем. – Это чтоб не зажирел.
• А то ж! – отреагировал гигант и поморщился от боли.

Глава восемнадцатая.

Она шла по длинному коридору со многими дверями. В проемах висели репродукции картин русских художников-передвижников, а возле стен стояли огромные металлические баки, наполненные грязным бельем. В закутке стояла женщина и стирала что-то в овальном оцинкованном тазу. Женщина стояла задом и лица не было возможности разглядеть. Галя понимала, что находится в школе. «Но при чем здесь эта постирушка».
Она подошла и тронула женщину за плечо. Та обернулась и Галя узнала родную тетку. А в тазу находилось вовсе не грязное белье, а залитые водой огурцы.
• Огурцы солишь? – задала вопрос Галя.
• Солю. Не видишь что ли! – проворчала тетка и добавила. – Пора на урок.
Когда Галя зашла в класс, то увидела, что все парты заняты знакомыми и незнакомыми людьми, среди которых мелькнули лица отца и дедушки. Галя захотела подсесть к кому-нибудь из них, но никак не могла выбрать к кому и застыла в нерешительности. Ее ничуть не удивило, что они находятся тут, в классе и ждут прихода учителя.
• Иди ко мне. – Дедушка улыбнулся и поманил ее рукой. Место за партой возле него пустовало.
Галя подошла и присела, аккуратно подобрав юбку. Дедушка повернулся к ней и вновь улыбнулся, хитро прищурив правый глаз.
• Ты же умер, почему ты здесь? – спросила Галя.
• Учиться никогда не поздно, даже если умер, - дидактично заметил дедушка. – Здесь все такие как я.
• А отец? – испугалась Галя. – Ведь он жив.
• Он кандидат и уже в пути. А вот ты рано сюда зашла, внучка. Тебе здесь не место. Иди-ка ты отсюда.
Дедушка приложил ладонь к Галиному лбу. Улыбка сползла с его лица.
• Да у тебя температура, тебе нужно дать меду, а дальше организм сам справится, он сам справится, справится…
Внезапно его лицо превратилось в студенистую массу, которая постоянно трансформировалась и удалялась. Дедушкина рука начала утоньшатся, но ладонь продолжала лежать на лбу. Она была холодна как лед. Галя испуганно вскрикнула и зажмурилась, а когда открыла глаза, то обнаружила себя лежащей на кровати в небольшой комнате с побеленными стенами. Рядом с кроватью стояла женщина в черном одеянии, положив руку на лоб Гали. Голова у женщины была повязана черным платком. В ногах стояла вторая, одетая так же и держала в руках пол-литровую банку с торчащей из нее ложкой.
• Вот мед, - сказала она. - Дай ей, сестра Анна. Похоже, что она очнулась.
Названная сестрой Анной взяла банку зачерпнула полную ложку меда и подставила ее Гале под нос.
• Поешь немного. У тебя высокая температура. Пропотеешь, а дальше организм сам справится.
Галя открыла рот и почувствовала неудобство – что-то сдавливало горло. Она вынула руку из-под одеяла и обнаружила на шее что-то вроде матерчатого ошей-ника.
• Это повязка, - пояснила сестра Анна, заметив Галино движение. – У тебя сильно поранена голова. Бинт снимать нельзя, потерпи.
• Где я, - спросила Галя, съев мед.
• В монастыре. Тебя нашли без сознания в леске. Съешь еще меду и не разговаривай. Тебе еще рано, ты еще слаба.
• Сколько я здесь нахожусь? – не унималась Галя.
• Уже две недели, - пояснила монашка. – Думали, что не выживешь. Хотели от-править в больницу, но доктор сказал, что тебя трогать нельзя, что тебе нужен покой. Так здесь и лежала без сознания. Мы даже не знаем, кто ты?
• Я Галя Брагина. Господи, а ведь Гера ни о чем не знает! Он же с ума сойдет. Надо сообщить Гере, немедленно сообщите Гере…
• А Гера кто? Твой муж?
• Муж, муж… Ему надо сообщить!
• Теперь сообщим, - Сестра Анна утвердительно. Легкая улыбка осветила ее лицо.– Дай телефон – мы позвоним. Телефон у него есть?
• Есть, есть… - Галя от нетерпения заерзала под одеялом. – Записывайте…
• Мы запомним. Говори.
Лицо у Гали напряглось, лоб наморщился. Она закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, как будто молилась про себя.
• Я не могу вспомнить, я не помню, - наконец выдохнула она. – Но нужно как-то сообщить. Вы можете туда съездить? Адрес я знаю. Записывайте!
• Говори, я и так запомню, - спокойно проговорила монашка
Галя продиктовала адрес.
• Я скажу игуменье – она кого-нибудь пошлет. А ты успокойся – Господь тебя не оставил один раз – не оставит и второй.
Пока сестра Анна разговаривала с Галей, вторая монашка намочила в тазу марлевую салфетку и положила ее девушке на лоб. Марля приятно холодила кожу. Галя закрыла глаза и вновь оказалась за партой рядом с дедушкой.
• Ты опять здесь… - то ли спросил, то ли утвердил он, вновь прищурив глаз. – А твой отец уже ушел. Ему показали уголок платка и пока хватит. А тебе и его рано показывать. Рано тебе сюда.
• Так почему же я здесь? – спросила Галя.
• Хозяин - барин, - глубокомысленно изрек дедушка. – Он управляет душами и засылает их, куда ему в голову взбредет. Взбалмошный он как женщина, а может и знает, что делает, а мы не знаем. Разум не может выпрыгнуть за пределы души. Вот так-то.
Образ дедушки вновь стал искажаться, меркнуть, превращаясь в серое верете-но...
• Спаси наши души грешные, Господи. Не карай нас, своих овец беспутных, неразумных. Всели в нас веру и разум… - услышала Галя бубнящий голос.
Она вновь открыла глаза, повернула голову и увидела стоящую на коленях сестру Анну. Монашка истово молилась, непрерывно отбивая поклоны.
• Сестра Анна, сестра Анна! – позвала ее Галя, но женщина ее не слышала, продолжая общение с Богом.
Галя протянула руку и потрогала ее за плечо. Монашка прекратила молитву и, поднявшись с колен, посмотрела на Галю просветленным взглядом.
• Проснулась? Тебе уже лучше? Скоро вставать начнешь.
• Вы сообщили Герману? – спросила Галя звенящим от напряжения голосом.
• Сообщим попозже. Мы посылали к тебе нашу сестру, но там похороны. Она не рискнула заходить в дом и вернулась, - пояснила монашка.
• Господи! Кого же там хоронят! – Внутри у Гали похолодело.
• Тебя, девочка. Тебя хоронят.
• Как это меня!!! Почему же вы не сказали, что я жива!?
• Господь сам распорядится со своим стадом. Значит, такова его воля, - поджав губы проговорила монашка и сверкнула глазами в сторону опешившей Гали. Та попыталась встать но ее остановила рука сестры Анны. – Лежи. Тебе еще рано. Все уляжется, войдет в свое русло. Судьбы живых и мертвых находятся в руках Господних, а он ведает, что творит. – Голос монашки звучал вкрадчиво, успокаивал.
• А как я вообще здесь оказалась? – спросила Галя, вновь положив голову на подушку. – Что со мной произошло?
• Кровотечение у тебя отрылось. Тебе по-видимому стало дурно, ты упала и ударилась головой о камень. Нашел тебя пастух Кутумов. Стадо у него ушло, пока он спал. Он его пошел искать и тебя обнаружил в кустах с разбитой головой. Зелья он лишку потребляет. Раньше с подпаском ходил, чтоб, когда напьется, мальчишка за стадом смотрел. А мальчишка вырос и в техникум поступил, а другого нет. Тогда Кутумов приладился на корове спать. Да, да! Когда стадо ложиться, а к тому времени он как правило уже пьян, то он положит голову на коровью шею как на подушку и спит. Животина поднимется и его разбудит. А тут залил глаза так, что промахнулся и вместо коровы на пень пристроился своей пьяной башкой. Проснулся, а стада нет. Он бросился его искать, нашел в перелеске, а там ты лежишь. Как раз в это время мимо проезжала наша монастырская машина с тремя сестрами. Они тебя и забрали. Вызвали врача. Он сказал, что тебя нельзя трогать, сделал укол, еще кое-что, перевязал и ушел. Он постоянно насчет тебя звонит и говорит, как нужно тебя лечить…
• А почему у меня открылось кровотечение?
У Гали появилась догадка, но она не хотела в нее верить, гнала от себя.
• Беременна ты… была. Но Господь не дал душе закрепиться в теле и забрал ее обратно. На то его воля. Да ты не волнуйся – доктор все тебе сделал как надо. А дети еще будут, ты здоровая девушка.
«Только этого не хватало!», - подумала Галя. – «Гере нельзя об этом говорить. Ни в коем случае нельзя. Он… Господи! А кого ж там вместо меня похоронили!? Ведь не пустой же гроб в могилу опустили – там было чье-то тело…».

Глава девятнадцатая.

Мостыло открыл боковое стекло и внимательно просматривал номера проплывающих мимо домов. Дождь не прекращался, видимость была нулевая и Петр щурил глаза от напряжения. Глаза слезились и он постоянно протирал их пальцами.
• Кажется этот, - наконец сказал он и кивнул в направлении большого кирпичного дома с приделком. – А забор-то какой! Прямо частокол!
• Отгони тачку вон за те кусты. Вон там, рядом с гаражом. Понаблюдаем, - скомандовал Брагин. – За кустами ее не видно.
• Курево у кого-нибудь есть? – спросил Сергей, пряча машину в заросли и глуша мотор. – Не догадались купить по дороге. Без мозгов все.
• Без мозгов ты, а остальные некурящие. Потерпишь, - буркнул в ответ Артем.
• И что ж бы вы без меня делали, – подал голос Мостыло, заерзал на сиденье и вскоре перед Сергеем возникла мятая пачка сигарет.
• Хохлы, они запасливые, - усмехнулся тот, прикурив и жадно затянувшись.
• Предусмотрительные, кореш, и дальновидные. У меня и пожрать есть. Кот-леты.
• С поминок что ли увел?
• А то ж! А тебе что и пожрать сразу же выдать?
• Оставь пока, - встрял в разговор Артем. – Неизвестно, сколько еще здесь торчать. Не штурмом же этот дом брать будем.
• Можно и штурмом… А, командир? - хихикнул Мостыло.
• Можно, можно… сдуру хрен сломать. Расскажи лучше, как тебе башку пробили. Я думал, что она у тебя чугунная, а тут такой облом, - продолжил «светскую» беседу Брагин. – Пойди лучше выщипли вон те ветки, чтоб калитку видно было.
Мостыло, ежась, выскочил под дождь, немного повозился в кустах и через пару минут вновь оказался на заднем сиденье.
• Теперь видно как на ладони.
Прошло около двух часов, уже начало темнеть, когда к дому подъехала машина. Из нее вылез парень в кепке и, подойдя к забору, метнул мелкий камень в окно приделка. Убедившись, что попал, он вновь скрылся в салоне.
• Вот как у нас все просто, - прокомментировал сцену Мостыло. – Что самогон, что героин – одинаково берут.
Пока он говорил, из калитки вышел мужик в телогрейке и подошел к опущенному стеклу автомобиля. Получив какие-то указания, он двинулся вдоль забора и скрылся за деревьями.
• Проскочи-ка за ним, - скомандовал Брагин Сергею.
Спустя некоторое время мужик вернулся, залез в машину, пробыл там несколько минут и, выйдя наружу, скрылся в калитке. Машина тут же уехала.
Вскоре появился Сергей.
• Похоже, что у него там что-то типа склада. Стоит какая-то щелястая развалюха, набитая старыми покрышками. Закрыта на болт с гайкой. Он ее разводным ключом отвинчивал.
• Все ясно, - резюмировал Брагин. – Сарай вроде бы ничей, серьезный человек туда не полезет, а для пацанов и болта с гайкой хватит. Они там наркоту прячут на случай, если менты с обыском нагрянут. Там его надо и брать.
• Засада? - догадался Мостыло.
• Точно! Ты и пойдешь, как самый догадливый. Только разводной ключ не забудь и не прибей этого сморчка ненароком. И еще фонарик возьми.
• Лишь бы крыша там не текла, - весело сказал здоровяк.
• Его ничем не прошибешь, - сказал Сергей, когда Петр скрылся в кустах. – Чудно все. А они не боятся, что у них товар бомбанут? Наркоманы ведь беспредельщики, не ведают, что творят, когда ломает.
• Они много там не оставляют, да и кто об этом тайнике знает, - предположил Брагин. – Давай, подъезжай поближе и оружие приготовь – пригодиться может.
Стемнело. Фонари не зажгли и улица освещалась лишь тусклым светом зашторенных окон домов. Машину поставили в тени развесистого дерева, напротив сарая, где засел Мостыло. Ее можно было заметить только подойдя вплотную. Вскоре раздался звук мотора и цоканье камешка о стекло. Артем и Сергей напряженно ждали продолжения сцены. Показалась согбенная фигурка в телогрейке, бредущая к сараю.
• А вот и гонец, - прошептал Сергей.
• Ты чего шепчешь, - громко сказал Артем и усмехнулся. – Там все равно не слышно.
• Шепчу и все. Черт знает почему шепчу! – Сергей вперился в темноту и заговорил тоном спортивного комментатора. – Так… Подходит к сараю, подошел… А дверь ведь не заперта. Не мог же Петр изнутри завинтить. Ого! Дернулся! Видно заметил. А вот его и не видно. Испарился.
• Он наверное уже в объятиях Мостылы, - предположил Артем. – Будем ждать.
Томительно потянулись минуты, но ничего не происходило. Возле сарая не наблюдалось никакого шевеления.
• Чего он тянет, - нетерпеливо проговорил Сергей.
Артем никак не отреагировал на его замечание. Возле дома прозвучал автомобильный сигнал.
• Клиенты нервничают, - вновь подал голос Сергей. – Где же Петр?
• Не знаю, но смотри туда. - Вдоль забора показалась крадущаяся фигура мужчины. В руках он держал то ли, палку, то ли ружье. – А вот и подкрепление. Как только он пересечет линию фар, включи дальний свет.
Артем снял пистолет с предохранителя и опустил боковое стекло. Вспыхнул яркий свет, вырвавший из темноты полноватого мужчину с двухстволкой в руках. Он испуганно остановился и заслонился ладонью.
«Салабон. Суслик. Надо было сразу соскакивать с прожектора», - подумал Артем и крикнул, высунувшись с пистолетом из окна.
• Эй, мужик. Брось пушку, иначе башку продырявлю. Если резко дернешься, стреляю без предупреждения. Бросай, бросай! Вот так. И не прячь руки, чтобы я их видел. - Брагин из своей прошлой военной жизни знал, что подавать команду «руки за голову» нельзя. Это дилетантство. «В тюрьме такие команды подают, но не в полевых условиях. А за воротником может быть спрятан нож, который убьет быстрее пули, если метать умеешь». – А теперь медленно иди сюда. Без суеты… И руки, руки показывай! Вот так.
Артем открыл дверцу и выбрался наружу.
• В машину, - скомандовал он подошедшему незнакомцу и для убедительности сунул ему дулом под ребра.
• Я иду. Все нормально, - дрожащим голосом проговорил мужчина, пролезая на заднее сиденье. Артем сел рядом.
В свете фар показалась могучая фигура Мостылы, несущего на плечах какой-то тюк, который при ближайшем рассмотрении оказался тем самым гонцом в телогрейке. Петр аккуратно положил тело на траву возле машины.
• Ты что его грохнул? – спросил Артем. Такое развитие событий не входило в его планы. – Я же тебя предупреждал…
• Да нет, - отмахнулся Мостыло. – От страха потерял сознание, да еще в штаны наложил – воняет будто в вокзальном сортире. Я как его втащил в сарай, так он и сковырнулся. Я его и так и сяк, по щекам бил… Никакого толку. Но дышит, проверял. А это что у тебя за чучело в машине сидит?
• Сейчас узнаем. – Артем пощекотал пистолетом по шее сидящего рядом. – Ты кто?
• Я муж Насти. Если вы хотите товар, то пожалуйста… Я тут охраняю… Я вам не сделал ничего плохого… - забормотал тот, как в бреду.
• Сделают плохо тебе… Сосредоточься и отвечай на вопросы. Правильно отве-тишь – уйдешь без потерь. Начнешь упираться, то все равно потом ответишь, только вон тот… - Артем кивнул в сторону Мостылы, - … тебе пару щупальцев отрежет. Как в японской мафии. Ты же у нас мафиози!?
• Я все скажу, - последовал испуганный возглас.
• Один из твоих клиентов меня очень сильно обидел, смертельно обидел, – заговорил Брагин размеренным голосом. - Мне нужно его найти. Вернее, их трое. У одного нос длинный и кривой, а у другого брови как у Брежнева. Давай, вспоминай быстрей.
• Ты кого имеешь в виду? - пробормотал мужчина.
• Слушай, хорек! – Артем начал злиться. – Ты вопрос слышал? Отвечай!
Дуло пистолета сильно надавило в ямочку под кадыком. Мужчина закашлялся.
• Есть такие, - сдавленным голосом проговорил он. – Носатого я не знаю, он не местный. А возит их Коша на машине отца. И Бур с ними. У него брови.
• Как их по нормальному зовут?
• Не в курсе я. – Мужчина вновь заперхал. – Знаю, где Коша живет. На улице Луначарского дом с глобусом на крыше. Вместо флюгера. Здесь недалеко.
• Поедешь с нами и покажешь. – Артем спрятал пистолет и повернулся к стоящему возле машины Мостыле. – Давай садись. А этого хорька в телогрейке сунь пока в багажник. Ему сейчас все равно.
• А что с Куваевым? – поинтересовался пленник.
• В штаны насрал твой Куваев, разве не слышал? – зло проговорил Сергей.
Указанный дом представлял из себя неказистое строение, наполовину бревенчатое, наполовину кирпичное. Из конька крыши торчал металлический штырь, на конце которого был насажен шар, действительно напоминающий глобус. Окна в доме были темны, как бы говоря об отсутствии хозяев.
• Он дома, - сказал немного успокоившийся пленник, вглядываясь во тьму. – Вон машина во дворе стоит. Да и заезжали они сегодня. Три дозы взяли. Кайфуют наверное.
• А Коша в этом доме один живет? – спросил Брагин.
• Один. Родители в другом. А здесь раньше жила его бабушка, пока не по-мерла.
Все вышли из машины. Раздался стук и глухие выкрики из багажника.
• Куваев очнулся, - прокомментировал Сергей.
• Вот и хорошо. – Артем облегченно вздохнул. – Забирай своего засранца и валите отсюда. И про нас забудьте: меньше помнишь – крепче спишь. Давай. – Он слегка подтолкнул стоящего рядом мужика. Того не надо было долго уговаривать. Он отскочил от Брагина и быстро зашагал к своему дому.
• Куваева забыл, - крикнули ему вслед.
• Надо клиентов обслужить, а от него воняет, - прозвучал ответ.
• Что будем делать? – спросил Мостыло, проводив глазами пошатывающего Куваева.
• Брать эту троицу, - невозмутимо проговорил Артем. – Надо только вычислить, где они засели. – Серега, походи вокруг дома. Только аккуратно.
• В боковой комнате вроде бы телевизор работает, - сообщил Сергей, вернувшийся через несколько минут – Голубая подсветка в окне.
• Мостыло со мной, Сергей контролирует снаружи.

Артем, привыкший жить в состоянии перманентной войны, сконцентрировался на возможном бое, весь его организм заработал на рефлекторном уровне. К этому его приучили непрерывные спецоперации в Чечне, где любая, несущественная в обыден-ной ситуации ошибка могла стоить жизни. Да и не выжили те, кто их совершил.
Перемахнув через забор, они разделились: Сергей остался стоять на углу дома, Артем же с Мостылой двинулись дальше, к светящемуся окну. В щель между плотными занавесками действительно проникал голубоватый свет. Потом что-то звякнуло внутри дома – Артем это отчетливо услышал.
• Эти хорьки там, - прошептал он. – Давай проскочим дальше.
Они пригнулись и, миновав окно, разглядели узкую дверь в задней пристройке дома, срубленную «в лапу». Мостыло подергал за ручку.
• Заперто на крючок. Но я могу выломать.
• Слишком шумно будет.
• Я тихо выломаю – громко и дурак выломает, - пояснил Петр и, ухватившись своими железными пальцами за край одной из досок, выдернул ее вместе с гвоздями. В двери образовалась щель. – Теперь можно и крючок открыть. Суй руку, а то моя не пролезет.
• Сейчас. – Артем засучил рукав, протиснул руку в щель и дверь отворилась, издав тонкий музыкальный скрип. – Пошли.
Он скрылся в темноте. За ним, предварительно осмотревшись по сторонам, полез Мостыло но, зацепившись за притолоку пораненной головой, глухо застонал.
• Уй, падла!
• Тихо ты. Подсвети лучше фонарем, - зашипел Брагин.
В луче высветился задний вход в дом. Туда вело несколько ступеней. Дверь оказалась незапертой, но открывалась туго. Мостыло прислонил ухо к двери.
• Кто-то там шерохается, - тихо проговорил он.
• Плевать, разберемся. Резко открывай. Сначала я, а ты за мной. Вперед!
Мостыло рванул дверь на себя, Артем скачком оказался внутри дома. Прозвучал хлопок выстрела и крик.
• На пол, козлы! Мордой вниз. Замочу всех!
Вбежавший следом Петр мгновенно оценил возникшую обстановку. «Двое на полу, горит печка, работает телевизор, Артем с пистолетом, шприцы на марлевой тряпке, один из лежащих тянет руку к кочерге, берет ее, замах … в Артема целит, сука!».
Мостыло одной рукой отбил кочергу, а другую опустил на макушку привставшему противнику. Огромный кулак сработал как паровой молот и нападавший вновь оказался на полу. Только без сознания.
• Вовремя ты, - сказал обернувшийся Артем. – А то мне пришлось бы его пристрелить. Я видел его задумку – успел бы… – Он начал внимательно разглядывать лежащего навзничь парня. – По приметам проходит – видишь, нос как у тапира. – Давай их подготовим к разговору.
• Это как это? – спросил Мостыло.
• Привяжем к чему-нибудь, чтоб не дергались.
Вскоре оба противника оказались прикрученными к стульям. Они сидели спиной к спине, связанные антенным кабелем, который Мостыло отодрал от стены.
• Пожалуй начнем. – Артем выключил телевизор, без антенны шипящий как по-тревоженная змея и внимательно изучил сидевших. – А где третий, бровастый? Среди вас должен быть бровастый.
• За что наехали? – пролепетал еще не оправившийся от удара Нос, игнорируя поставленный вопрос.
• Мы еще не наехали. – Ноздри у Брагина затрепетали. – Все впереди.
• Ты, братан, наверное обознался – у нас с тобой дел не было, - ответил Нос, опасливо поглядывая на прислонившегося к косяку Мостылу.
• Козел вонючий тебе братан! Отвечай на вопросы.
Мостыло отклеился от косяка и сделал зверское лицо, отчего Нос непроизвольно вздрогнул и заерзал на стуле.
• Так где бровастый? – продолжил Артем. – Вы мне все трое нужны, чтобы ответить на один вопрос. Кто убил девушку по имени Галя? Тот кто убил – умрет. И не просто так, а мучительно. Недельки две поумирает. А насчет оставшихся… Не знаю. Может быть тоже умрут до кучи, а может и живы останутся. Это будет решать мой брат Гера, муж Гали. Отвечайте хорьки!
• А чего ты меня пугаешь, - криво усмехнулся Нос. – Меня в зоне так напугали, что всего бояться перестал. Не трогали мы твою бабу – на хрен она нам сдалась.
• Может быть и не трогали, - медленно проговорил Артем. – Это мы сейчас выясним. Но то, что вы брата ограбили – это уж точно. Плеерочек вы засветили. Там наклеечка, баба под зонтиком.
• Да ты не то базаришь, братан. Не выставляли мы хату, - начал Нос, но тут же захрипел, получив тычок дулом в кадык.
• Заткнись, хорек! Сказки ментам будешь рассказывать. С хатой дело простое – просто бабок дошлешь вдвойне, если… жив останешься. Так где бровастый? – Артем дернул рукой с пистолетом в сторону Носа. Тот вздрогнул и съежился, ожидая следующего удара. Но его не последовало. – Так где твой кореш с бровями? Давай, отвечай! Это простой вопрос – потом будет сложнее.
• Слинял куда-то. Я не знаю, - сказал Нос, отведя глаза в сторону.
• А чего это он вдруг слинял? – Артем почувствовал, что истина где-то рядом, по крайней мере, сидевшего явно смутила последняя фраза. – Может он и убил Галю? Вы же сейчас на него все валить будете, поэтому мне нужны все трое. Так почему он сбежал от своих корешей? Испугался чего-нибудь? Да не буду я тебя бить! – Брагин заметил, что Нос вновь боязливо сжался. – Пугали, говоришь, в зоне. А нас в Чечне не пугали, а отрабатывали, чтобы развязать языки. Есть методы…

Глава двадцатая.

… Погода менялась несколько раз на дню, пугала дождем, но внезапно появлялся юго-восточный ветер, несколькими порывами отгонял тучи и солнце вновь впивалось жадными лучами в просыпающуюся природу. Подтаявший снег оставлял после себя грязно-бурые пятна, а деревья на склонах гор подернулись свежей зеленью, ухудшая видимость и образуя так называемую «зеленку». Это было на руку боевикам, хорошо знавшим местность: перевалы, горные змеистые тропы, распадины и балки, где можно схорониться, дождаться одинокого солдата, отлучившегося по нужде, или отставшую группу бойцов, чтобы расстрелять их в упор как бестолковых куропаток, смакуя картину дезориентированных и умирающих врагов.
После взятия Грозного федеральными войсками чеченцы обозлились, дрались отчаянно и безжалостно, мстя за разрушенные родовые гнезда и погибших родственников. Пленных они практически не брали, а если и брали, то для допроса и последующей ликвидации.
Равнина кончилась и войска вошли в лесистые предгорья, где из-за пересеченной местности применение тяжелой техники было сильно ограничено. Война стала напоминать партизанскую: с внезапными наскоками и откатами врага, засадами и минными сюрпризами. Но к этому постепенно привыкли и зря не подставлялись.
Спецрота майора Пугачева, где служил Артем, после прохода регулярных войск занималась «зачисткой» населенных пунктов, параллельно уничтожая кустарные заводики для перегонки бензина, которых много развелось в последнее время в бунтующей республике. Это был один из источников финансирования для боевиков: бензин вывозился контрабандой в соседние области, а на вырученные деньги закупалось оружие, боеприпасы и военная амуниция.
Брагина во главе группы спецназовцев из пятнадцати бойцов послали в одно из селений, откуда по оперативной информации в больших количествах поступало контрабандное топливо, а аэрофотосъемка местности оказалась малоэффективной – ничего похожего на нефтеперегонный завод с воздуха не заметили.
Местное население было настроено к бойцам враждебно, жители на вопросы отвечали уклончиво или вовсе отмалчивались, ссылаясь на незнание русского языка. Брагин начинал говорить с ними на чеченском, чем вызывал большое удивление, но мало что добился. Информацию давали только под угрозой смерти. Артем не признавал карательных мер против безоружных людей, но с вооруженными не церемонился, при допросах допуская применение любых методов. Поэтому он подспудно искал зацепку для оправдания жестокости, провоцировал чеченцев на активное сопротивление, что развязать себе руки.
Но население вело себя корректно и никакого оружия в домах обнаружено не было. Поверхностные обыски ничего не давали, а копать глубоко просто не было времени.
«Что-то здесь нечисто, - подумал Артем. – Уж больно они мирные. Так не бывает. Здесь явно какой-то подвох. Они нас терпят, чтоб мы не обнаружили нечто важное. Скорее всего этот бензиновый завод».
Вечерело и пора было подумать о ночлеге, чтоб наутро продолжить поиски. «Не приходить же к начальству с пустыми руками!».
Выбрали большой кирпичный дом, где раньше проживал какой-то местный руководитель. Бойцы сказали, что там кроме старухи и девочки-подростка никого нет. Брагин построил личный состав возле крепких ворот с коваными, узорчатыми петлями. Недоставало троих: сержанта Штыня и двух бойцов, посланных на разведку. В нескольких километрах от селения располагался бывший зенитно-ракетный дивизион, по словам жителей разворованный и заброшенный.
• Наверное там этот бензин и гонят, - предположил никогда не унывающий Штынь. – Но лучше б самогон. Железяк на территории много всяких осталось – вот и сварганили бы перегонный куб из подручного материала.
• Может ты и прав, - поддержал его мысль Брагин. – Уж больно здесь все лояльные. Ты там поаккуратней, Паша. Если там завод, то его наверняка охраняют. Понюхай, чем пахнет, и сразу обратно. Доложим начальству, а те пусть сами раз-бираются.
В течении дня Брагин слышал отдаленную стрельбу со стороны бывшей воинской части, но не придал ей значения, как обыденному явлению. Тем более выстрелы пе-риодически звучали и с других направлений. Теперь, когда Штынь с бойцами не вер-нулся, дневная стрельба приобрела иной смысл.
«Неужели они, - с тоской думал Брагин, - А мы и не пошевелились, чтоб помочь. Сейчас, по темноте туда не полезешь».
• Разойдись. Все в дом. Боевое охранение по расписанию.
Внезапно, в конце селения он увидел свет фар приближающейся машины.
«Легковая… Кого это еще несет!?».
• Все в дом. Ты и ты со мной.
Артем с двумя бойцами залегли возле мостика через протекающую неподалеку речушку. В небе стояла ущербная луна, кое-как освещая окружающий пейзаж. Бревенчатый настил моста зиял прорехами и машина перед ним должна была неминуемо затормозить.
• Как только въедет – стреляйте по колесам, - предупредил бойцом Брагин, но внезапно замолчал, глядя на мигающие фары. – Отставить. Это Штынь.
• Точно! – подтвердил один из бойцов. – Сигнализирует шестьдесят девять.
В роте существовала договоренность – идентифицировать «своего» можно было по числу шестьдесят девять, передаваемому морзянкой в любой форме: светом, совиным уханьем, хлопками… Здесь ошибки быть не могло – в приближающейся машине находился Паша Штынь собственной персоной.
Вскоре он вылезал из машины. Даже в скудном свете можно было заметить, что он с ног до головы заляпан грязью. Следом показался второй боец. Третьего не было видно.
• На заднем сиденье, - со вздохом пояснил Штынь, видя вопрос, стоящий в глазах Брагина. – Ранен и рана плохая – наверное не выживет.
• Где транспорт добыл? – Брагин подошел к машине и заглянул внутрь. Там ле-жал боец, поджав ноги к животу.
• Взяли покататься в соседнем юрте. Только хозяин не знает. Надо же было раненого доставить, - начал оправдываться Штынь, но Брагин его прервал.
• Раненого в дом, к Кутову, - скомандовал он.
Кутов был родом из Ямало-ненецкого округа, с детства промышлял охотой и знал толк в ранах. Вскоре машина, взревев мотором, медленно покатилась вдоль селения. Бойцы двинулись следом свободным строем, который замыкали Брагин со Штынем.
• Ну что скажешь, Паша? Днем ты стрелял? – спросил Артем.
• И я тоже, - хмыкнул Штынь. – Сначала все шло гладко. Дошли до этой части, если можно ее так назвать… Разруха полная! Сожженная техника, какие-то куски локаторов валяются, груды металлолома… И понимаешь, бензинчиком попахивает. Но ничего похожего на завод не наблюдается. Еще там ангар из гофрированных панелей и два подземных капонира. Ангар цел и ворота заперты. Наводит на мысль. Я послал воина заглянуть внутрь, а там два бензовоза стоят и металлические емкости кубов по пятьдесят каждая. А кругом такая идиллия, птички поют и ни души… Я прикинул, что без присмотра такое хозяйство не оставишь и насторожился. Видно с юрта предупредили, что мы здесь, и заморозили перегонку. А может и сами хозяева живут в юрте. Короче, подошли мы к капонирам. Я понимаю теперь, почему с воздуха ничего не увидели – холмы и холмы, покрытые травкой. А двери в капониры заперты и похоже, что изнутри. Их просто так не возьмешь – из толстой стали сделаны. Но открыть надо. Вот и организовал я направленный взрыв из трех шашек. Дверь разворотило. Мы, как пыль осела, дернулись было внутрь, а оттуда как саданут из автоматов. И сбоку из-за кустов поддержали. Попали мы под перекрестный огонь. В капонир я пульнул гранату и там заглохли. А из кустов стелят – башку не поднимешь. Слава Богу вход в капонир бетонными плитами огражден. Посидели мы там как крысы, а потом…. Ну ты же знаешь, Тема, я так не люблю – душа простора просит. Швырнул я на выстрелы пару РГДэшек и пошли мы на прорыв. Тут нашего бойца и ранило. Преследовать нас почему-то не стали. Взяли мы раненого на ремни, прошли сквозь лес – видим дом какой-то, хутор или как у них там называется. А рядом с ним эта машина ветками замаскирована. Мы ее завели и уехали. Вот так просто взяли и умыкнули тачку – никто не помешал… Короче, Тема, хоть я под землей не был, но завод точно там. Надо доложить и валить отсюда. Отбомбят без нашего участия.
• Свалим, если позволят, - мрачно проговорил Артем. – Нас теперь нельзя отсюда выпускать – слишком много знаем. И доложить не сможем – рация накрылась. Трещит и не слышно ничего… Ладно, ночь проживем, а там примем решение. Ты займись охранением – поставь свои финтифлюшки. Могут ночью напасть.
Штынь слыл мастером организации различных «сюрпризов» противнику: от уста-новки мин-ловушек, до вывешивания гирлянды из консервных банок, чтоб звенели, если кто захочет скрытно пройти.
Принятые меры безопасности оказались кстати – среди ночи на заднем дворе грохнул взрыв и раздалась беспорядочная стрельба.
• Подъем, оружие к бою, - гаркнул вскочивший Брагин. – Уходить через окна.
Зазвенели оконные стекла. Артем выпрыгнул последним и в лунном свете увидел Штыня, присевшего за собачьей будкой.
• Это моя игрушка сработала, - спокойно прокомментировал Паша, сунув губы в ухо Брагина. – А стреляют… Да черт знает кто там стреляет! Наше охранение, чечены… Давай включим иллюминацию, осветим так сказать цирковую арену.
• Какую еще иллюминацию?
• Фары машины как раз туда повернуты. Включу-ка я их.
• Годится. Вперед! – дал добро Брагин.
Штынь скрылся в темноте и вскоре задний двор залился ярким светом. Возле бревенчатого сарая возникли три фигуры в повязках на головах. По ним тут же кто-то отработал из автомата и они, задергавшись растерянными марионетками распластались на земле. Но из-за забора со всех сторон продолжалась интенсивная стрельба.
«Обложили. Нужно уходить, прорываться…», - подумал Брагин.
Появился довольный Штынь с гранатометом.
- «Да будет свет» сказал монтер…
• Выводи ребят из зоны обстрела, за сарай – и в прорыв. А я пока чеченов отвлеку, потом вас догоню, - прервал его словоизвержения Брагин. – Где пушку добыл?
• В машине, в багажнике. И к ней штук пять боекомплекта.
Стрельба не прекращалась и с той и с другой стороны. Бойцы спецназа, засевшие кто где, не давали противнику проникнуть во двор. Фары тут же расстреляли и вновь стало темно. Прозвучало несколько взрывов гранат.
• Да нас здесь защемят…, - сдавленно прохрипел Штынь.
• Что с тобой, Паша?
• Да коленку зашиб об какую-то херню. Слушай, Тема, веди народ ты. А я вам ход гранатами пробью. – Клацнул гранатомет. – Во, первую зарядил! Я вас не потеряю, догоню – коленка чуть-чуть пройдет и догоню…
• Давай. Я тебе шестьдесят девять отстреляю. Тогда и действуй.
Артем метнулся к сараю. Вскоре раздался специфический свист – это являлось сигналом сбора. Начали подползать бойцы, огрызаясь автоматными очередями.
• Все здесь? – через некоторое время крикнул Брагин.
• Все, - ответил чей-то голос. – Только трое ранены и один умер. Это Василий, которого вчера.
• Раненых на ремни и вперед. Сейчас нам Штынь ход проломит. При прорыве держаться плотнее, потом рассредоточиться. Сбор в рощице за мостом. Прекратить стрельбу!
Бойцы перестали стрелять. Удивленный противник тоже примолк и в образовавшейся относительной тишине явственно прозвучала автоматная очередь, отбивающая код Морзе. Шестьдесят девять.
Последовательно грохнули два взрыва гранат. Раздались крики и стоны раненых. В заборе образовался пролом, через который плотной ощетинившейся группой, стреляя во все стороны, ринулись спецназовцы. Еще два взрыва. Это Штынь дал по краям, чтоб отсечь противника. Выстрелы, вопли, мат…
• Они уходят, - раздался чей-то гортанный крик, но сорвался на хрип. Видимо, кричавшего зацепило пулей.
• Далеко не уйдут – везде наши, - раздался командирский голос. Следом прозвучало несколько фраз на чеченском...

Когда стало светать, неистово запели соловьи, будоража душу. Воздух был прохладен и влажен. Отряд залег в заросшей балке в настороженном ожидании. Возле куста боярышника бугрились холмики трех свежевырытых могил. Выжил только один из раненых, но и он был плох. А еще при очередной перекличке Брагин не досчитался Глотова, бойца своей группы. Ночью он слышал два выстрела, но они прозвучали где-то сбоку, за пределами балки, поэтому Артем не придал им особого значения. Охранение не заметило, когда Глотов уходил – он никого не предупреждал. У Глотова имелось необычное хобби: он собирал наросты чаги на деревьях, за что и был прозван «ботаником».
«Может свои чертовы грибы пошел собирать, - зло подумал Артем. – Нашел подходящее время… А может ночью стреляли по его поводу? Или он сам стрелял?».
Рядом лежал Паша Штынь, догнавший отряд ночью, и сосредоточенно разглядывал божью коровку, ползающую у него по ладони. Насекомое, достигнув вершины пальца, напружинилось, расправило крылья и улетело.
• Хорошо живется божьим тварям – ни забот, ни хлопот, - прокомментировал Штынь. – Чтоб я так жил…
• У них свои проблемы. Может быть похлеще наших, - отреагировал Брагин, цепляя взглядом окружающий пейзаж. – Что делать будем? Твое мнение?
• Уничтожать завод, - как ни в чем не бывало предложил Штынь и, вновь поймав какого-то жука, пустил его по ладони. – Нас там не ждут, думают, что мы в бега ударимся, начнем кружить по лесам, чтоб добраться до своих. Тоже мне контролируемая территория – наших войск днем с огнем не сыщешь, а «духи» здесь хозяйничают как хотят.
Он зло сплюнул и вновь уставился на жука.
• А с Глотовым что?
• Сам найдется, если жив – где его искать… Ну так как насчет завода? Наделаем большого шороху и под шумок драпанем.
• Пожалуй, что ты прав, тем более рация накрылась, чтоб ее… Сколько у нас тротила в наличии?
• Брали тридцать килограмм на круг, полкило я истратил, стало быть двадцать девять с половиной кило. При разумном использовании хватит, чтобы взорвать, допустим, Кремль. – Паша Штынь имел своеобразное чувство юмора.
• Плевать на Кремль, собирай бойцов, - Брагин встал. В сложившейся обстановке любой юмор ему был чужд
По дороге в бывший дивизион их никто не беспокоил, как будто население вокруг вымерло. Дозорные, следующие впереди отряда периодически сигнализировали, что, мол, все в порядке. Их действительно здесь не ждали. И на территории воинской части тоже. Штынь, забравшийся с биноклем на дерево, доложил, что ворота ангара открыты и к одному из бензовозов протянут шланг из капонира.
• Качают бензин. Вот уже закачали. Перекинули шланг на следующий бензовоз. – Комментировал восседающий на дереве Штынь. – И нефть теперь понятно, откуда берут: в нескольких километрах проходит нефтепровод – там и отсасывают. Отсюда его видно как на ладони. Все. Я слезаю.
План нападения созрел быстро: Штынь с частью бойцов должен был подорвать ангар, создавая при этом как можно больше шума и параллельно обеспечивая прикрытие Брагину, а тот с остатками отряда в то же время проламывался в капонир, откуда качали бензин. А там по обстоятельствам. Но завод в любом случае подлежал неминуемому уничтожению.
Брагин с группой добрался до края зарослей, находящихся в нескольких десятках метров от капонира. Далее было открытое пространство. В капонир, в обе стороны то и дело сновали вооруженные боевики в камуфляжной форме и зеленых повязках на голове. Несколько человек в брезентовых куртках возились возле ангара.
Внезапно бензовоз со шлангом тряхнуло и в воздух взвился сноп пламени. Двое рабочих тут же превратились в живые факелы и, истошно крича, начали кататься по земле. Началась обильная стрельба, сопровождаемая матерными выкриками и яростными призывами: «вперед», «в атаку».
«Целый театр устроили, - подумал Брагин. – Впечатляет».
Чеченцы в камуфляже залегли за грудой металлолома и яростно отстреливались. Их поддержали из-за кустов, где видимо была расположена стационарная огневая точка, но Штынь о ней знал по прошлому рейду и принял превентивные меры. Ее забросали гранатами двое бойцов, посланных туда загодя.
«Пора». Артем дал отмашку. Почти в упор расстреляв ничем не прикрытых со спины боевиков, группа устремилась к капониру. Кто-то попытался задраить вход изнутри, но не успел – туда раньше влетела граната. Оставив наверху прикрытие, Брагин с четырьмя бойцами углубился в подземные лабиринты, непрерывно простреливая пространство впереди себя. Добрались до главного зала, где и находилась установка по перегонке нефти. Судя по размерам, достаточно мощная. Возле нее возникла короткая перестрелка. Двое охранников остались недвижно лежать на бетонном полу, еще двое подняли руки. Брагину некогда было возиться с пленными - их тоже пристрелили.
• Приготовить установку к взрыву, - скомандовал Артем, а сам, взяв одного из спецназовцев, двинулся дальше по коридору.
Двери боковых комнат были открыты. В одной из них Брагин заметил шевеление и, не раздумывая, дал туда длинную очередь. Ему ответили двумя пистолетными выстрелами. Находящийся рядом боец вскрикнул. Пуля угодила ему в предплечье. Брагин нырнул внутрь комнаты, проехался по полу на животе и, заметив притаившуюся в углу фигуру, отработал по ней из автомата. Чеченец дернулся и сполз вниз, оставляя на стене кровавую дорожку. Почувствовав подбородком что-то мягкое, Брагин приподнял голову и понял, что уткнулся в чей-то труп. Он быстро осмотрелся и оторопел. На трубах парового отопления был распят еще один мертвец, тот самый пропавший боец. Глотов. Ботаник. На его горле зияла безобразная рана. По сути дела голова была напрочь отрезана и держалась на позвоночных хрящах. Брагин посмотрел в его широко открытые глаза, но глаз не было – они оказались выколотыми.
• Здорово над ним поработали. – Рядом стоял раненый боец. Его предплечье было перетянуто резиновым жгутом прямо поверх одежды.
В комнату вбежал запыхавшийся Штынь.
• Вы тут как, нормально? Надо взрывать и валить отсюда. В любой момент может придти подкрепление. Ого! - Он уставился на мертвого Глотова, потом скользнул взглядом по комнате. – Смотри-ка видик с телевизором. Интересно, работает? Так… подключен… И напруга есть.
Штынь запустил видеосистему. На экране появилась комната, где они в данный момент находились, и распятый, но живой Глотов. Пошло звуковое сопровождение.
Голос за кадром: Вы здесь чужие и никогда своими не будете. Мы будем вечно воевать во славу Аллаха против неверных. Вечно. Мы хотим сами пользоваться своими природными богатствами, а не давать их на разграбление кремлевским шакалам. Все равно, рано или поздно государство Ичкерия освободится от многовекового русского ига…
• Во лепит! Прямо трибун и оратор, - вклинился Штынь.
• Тише, не шелести, - одернул его Брагин.
… не за горами. Мы научились воевать и побеждать. Мы не повторим ошибку Шамиля и не преклоним колена. С нами Аллах…
• На Запад работают. А может на Восток, - вновь возник неуемный Штынь.
… ответь неверный, зачем вы здесь? Кто вас послал и с какой целью.
Глотов: Я не знаю. Знает командир. Я исполнитель.
Голос за кадром: А как фамилия командира? Кто у тебя командир?
Глотов: Сержант Брагин по кличке Барс.
Голос за кадром: Так зачем вас сюда послали? Отвечай! Не хочешь! Заговоришь! Мы умеем превращать неверных в грязных и ползучих тварей. Ты будешь пресмыкаться и лизать мне ботинки, чтоб я тебя быстрей убил.
Глотов: Я правда не знаю.
Голос за кадром: Сейчас мы испытаем твою правду.
В телевизоре показалась рука невидимого участника отснятой сцены с зажатым между пальцами гвоздем. План укрупнился, лицо Глотова заняло весь экран. Раз! Гвоздь вонзился в левый глаз. Глотов дернул головой и вскрикнул.
Голос за кадром: Вот ты уже и одноглазый. Не мучь себя. Скажи, зачем вы здесь.
Глотов: Я все скажу! Мы должны уничтожить завод по перегонке нефти. Я из спецназа МВД. Из роты майора Пугачева…
Голос за кадром: Я все это знаю без него, а просто хочу продемонстрировать, в какую скотину можно превратить бойца российской армии. Сейчас ты будешь проклинать свою мать и обзывать ее грязными словами, а потом…
• Выруби эту срань! – скомандовал Брагин и, не дождавшись реакции, сам выключил видеоплеер. – Садист вонючий! Пускай с этим дерьмом ФСБэшники разбираются. – Он вытащил кассету и передал ее стоящему рядом бойцу. – Лично отвечаешь за ее сохранность. Пошли!
Вскоре раздалось два взрыва и аккуратные, покрытые мягкой травой холмы капониров превратились в развороченные груды из смеси бурой земли и металла. А в небо устремились снопы пламени, заклубился черный дым, заслонив застрявшее на небосводе солнце. Бойцы завороженно смотрели на апокалиптическое зрелище.
• Хорош глазеть. Пора отсюда выбираться.
Брагин сплюнул, пристроил поудобнее на плече автомат и резко направился вглубь зарослей. Он чертовски устал за эти два дня…

Глава двадцать первая.

Артем обшарил взглядом комнату и увидел шприцы, лежавшие на какой-то тряпке. Он подошел, взял один из них и, покрутив в руке, посмотрел на затаивше-гося Носа.
• Орудие для кайфа? А если тебя без кайфа оставить – ведь кумарить начнешь? И все расскажешь. Хороший способ, но у меня мало времени. А ты чего молчишь, хорек? – Брагин ткнул пальцем в грудь Коше. Тот дернул головой, ударился затылком об затылок Носа и от неожиданности издал звук, похожий на хрюканье.
• Прямо что твой порося, - подал голос Мостыло. – Давай я его освежую: филей, огузок… Начнем с вырезки – вырежем ему что-нибудь помясистее. – Петр достал десантный нож и начал любовно поглаживать им по ладони. – Давно скотину не резал – прямо руки зудят. Сейчас и начнем.
• Я не при чем, я только водитель, - испуганно заверещал Коша.
• А кто «при чем»? Этот? – Артем вновь ткнул Носа дулом в район солнечного сплетения, отчего тот глухо застонал.
Психологическое давление усиливалось. Наркоманы поняли, что попали в крутой оборот и церемониться здесь с ними не будут.
• Так кто из вас убил Галю? – вновь поставил вопрос Брагин.
• Да не мы это, не мы…, - вновь начал отнекиваться Нос.
• Сейчас проверим.
Артем знал, что «потрошить на информацию» нужно более слабого, поэтому выбрал на заклание Кошу. Он помял в руке шприц, потрогал пальцем острие иглы и, нажав на поршень, выпустив струю мутной жидкости. Потом медленно приблизился к Коше, взял его за подбородок и неожиданно ткнул ему иглой прямо в глаз. Тот вскрикнул от неожиданно и острой боли.
• Вот ты и окривел. Но второй глазик пока видит. Но я тебе сейчас и его выколю, - прокомментировал Артем результат своих действий вялым, безразличным тоном и вновь нацелился шприцем.
• Не надо! Господи! Не… Аааа! – Коша начал извиваться как червяк, перерубленный лопатой. Его голова моталась из стороны в сторону, а в углу выколотого глаза показалась тоненькая струйка крови.
• Кто убил Галю? – шприц неумолимо приближался ко второму глазу.
• Всем мордой на пол. Бросить оружие, - неожиданно раздался срывающийся крик и комната наполнилась людьми в камуфляже и черных масках. – Перестреляю к … матери!
Мостыло, получив прикладом по загривку и оценив обстановку понял, что сопротивляться чревато, поэтому послушно лег, заложив руки за голову. Артем отбросил пистолет, но остался стоять. Он не разыгрывал из себя героя, а просто заметил на руке надвигающегося на него ОМОНовца татуировку в виде молнии, пронзающей поджавшего хвост волка.
• Урою, сука! – ОМОНовец рванулся в сторону Артема, но внезапно остановился, как бы уткнувшись в невидимую прозрачную стену. Перед ним щитом возникло предплечье Брагина с точно такой же татуировкой.
• Не горячись, браток. Разберись сначала.
ОМОНовец жестом остановил коллег, рванувшихся было ему на помощь, медленно содрал с головы шапочку с прорезями и уставился на Брагина. Некоторое время они молча стояли, сцепившись взглядами. Потом ОМОНовец посмотрел на связанных, сидящих спиной к спине Носа и Кошу и мысленно сравнил их с фотороботами, показанными ему накануне Бызовым. Все вокруг молчали, ожидая, чем закончится неожиданный поворот сюжета. Тишина нарушалась лишь жужжанием огромной мухи, исступленно бившейся об оконное стекло.
• Твоя работа? – наконец спросил ОМОНовец, приняв какое-то решение.
• И еще вон того здорового. – Брагин кивнул в сторону лежащего на полу Мостылы. – Старший лейтенант Бызов с вами?
• Во дворе. Зачем тебе эти? И кто ты такой? – Они вновь столкнулись взгля-дами.
• Брагин Артем. А эти затем же, зачем и вам. Только по личному делу, - спокойным голосом пояснил Артем.
• Брат Германа Брагина… - ОМОНовец на секунду задумался. – Я начальник го-родского ОМОНа капитан Артикуленко. Не мешай, браток – я на службе. Выпустите его. И этого тоже. – Он показал на поднявшего голову и прислушивающегося к разговору Мостылу. - А этих в клетку.
ОМОНовцы занялись задержанными, но Артем этого уже не видел. Он покинул комнату вслед за потирающим ушибленный загривок Петром. На крыльце он столкнулся с поднимающимся по ступенькам Бызовым.
• Шустро ты их раскопал. – Бызов с уважением посмотрел на Артема. – Тебя там наши не зацепили?
• Ворон ворону глаз не выклюет, - пояснил тот.
Бызов не понял, что имел в виду Брагин-младший, но уточнять не стал.
• Преступники живы, здоровы?
• Живы и почти здоровы. – Артем стоял на пути старлея, не давая возможности пройти в дом.
• Еще что-нибудь? – спросил тот.
• Просьба одна... – Брагин почесал в затылке, додумывая внезапно возникшую мысль. – Я их почти расколол – ваши помешали. Арестуй меня вместе с ними как члена банды, а завтра выпустишь, мол, по ошибке взяли. Только на ночку закроешь меня в одну камеру с носатым. Они ведь в несознанку пойдут. Ты для них как ангел-спаситель. А я не связан всякими процедурами… Давай, Коля!
Артем выставил вперед запястья, чтоб ему надели наручники.
«Пожалуй он дело предлагает, - подумал Бызов. – Возись с ними… . Пускай отведет душу… под контролем – все равно ведь не успокоиться. И расколет этого поганца. Без сомнения».
• А там все трое? – поинтересовался он.
• Нет, только двое. Бровастый куда-то слинял.
• Мы его установили – так что никуда не денется. – Бызов снял с пояса наручники. - Только не калечить. – Щелкнули стальные браслеты. – И еще запишешь, что он тебе там плести будет. Аппаратурой мы обеспечим. - Бызов подвел Артема к милицейскому газику, у которого милицейский сержант предусмотрительно открыл заднюю дверь с решеткой. – Только не калечить? Договорились? Забирайся.
• Там один из этих глаз себе повредил – накололся на что-то, пока мы с ними возились, - предупредил Бызова Артем, прежде чем закрылась дверца машины.
Бызов махнул рукой, мол, наплевать больно и направился в дом.
Вскоре у Артема появился сосед. В узкое пространство заднего отсеке газика с трудом втиснулся огромный Мостыло. Наручников на нем не было.
• Нужного размера не нашлось, - крякнув, пояснил он, потирая запястья. – Не смогли застегнуть и старлей сказал, чтоб так загружали. Надолго нас?
• Тебя до города довезут в качестве пассажира и выпустят, а меня до завтра закроют, - пояснил Артем, хитро прищурившись.
• А зачем тогда этот цирк?
• Какой еще цирк! – Глаза у Брагина весело блеснули. – Нас задержали по подозрению как членов банды. Вот и будешь оправдываться. По размеру так ты самый главный.
• А почему же везут как пассажира? – спросил недоумевающий Мостыло. – Тема, не гони пургу, скажи по сути.
• С носатым меня на ночку оставят побазарить. С глазу на глаз.
• Так бы сразу и сказал. А то за что страдать.
Петр закряхтел, пытаясь умоститься поудобнее, но это ему так и не удалось.

Глава двадцать вторая.

Камера была оборудована деревянным помостом, который служил нарами. Здесь нормально могли разместиться человек пять, но при необходимости туда набивали по тридцать задержанных, по крайней мере такая цифра запомнилась сотрудниками местной милиции в качестве рекорда. Но в данный момент Брагин находился там один. Мостылу после снятия свидетельских показаний тут же отпустили, а Нос с Кошей содержались видимо в другом месте или находились на допросе. Но Артем не забивал себе голову подобными догадками, а просто расслабился и ждал. Коля Бызов отвечал за свои слова и Нос должен был неминуемо оказаться здесь. Это был вопрос времени.
Стояла глубокая ночь и в узенькое окошко под потолком светила одинокая яркая звезда, время от времени испуская красные лучи.
«Наверное Марс… или самолет, - вяло подумал Артем. Он лежал поперек помоста, подложив под голову руку - подушек здесь не полагалось. – Что-то их долго маринуют. А может раскололись? Хотелось бы самому все услышать. А то Бызов может потом не сказать, мол, дело еще не завершено. Этого Бровастого нужно достать. А что Бызов? Боится, что я отобью у него хлеб? Вряд ли. Он буквоед, блюдет букву закона и будет хранить тайну следствия. Из принципа. А если не раскололись, то я ему могу сильно помочь – у меня ведь руки не связаны. Обычная пресс-хата. Побазарим…».
Он сунул руку за брючную манжету и достал нож. Нож был маленький, с коротким лезвием, но остро заточен и в умелых руках мог превратиться в грозное оружие. Артем не сомневался, что без труда справится с наркоманом голыми руками, а ножик он взял больше для устрашения. Обыскивали его формально и он пронес оружие без особого труда.
Потрогав лезвие пальцем, Брагин удовлетворенно хмыкнул, убрал нож и достал из кармана небольшой диктофон японского производства, который принес ему прямо в камеру милицейский сержант. Бессистемно пощелкав кнопками, он сунул его обратно.
«Хорошо стали снабжать органы. Мент сказал, что его даже включать не надо – сам активизируется, если заговорят».
Уже забрезжил рассвет, когда раздалось лязганье замка и в камеру вошел Нос. Выглядел он унылым и помятым, с торчащими на макушке волосами и рыжей щетиной на щеках. Он опасливо взглянул на Брагина и присел на край нар, зажав руки между коленями. У него был вид бедного родственника. Артем как будто не замечал сокамерника, продолжая лежать, отвернув голову в сторону светлеющего окна. Нос некоторое время сидел неподвижно, а потом шевельнулся, устраиваясь поудобней.
• Что ерзаешь? – наконец подал голос Артем.
• Холодно, - сказал Нос и поежился.
• А ты попрыгай – говорят, что помогает. – Как тебя зовут? По нормальному…
• Боря, - едва двигая губами, ответил Нос и опасливо покосился на своего соседа. Очередная встреча с ним не предвещала ничего хорошего.
• Продолжим разговор, Боря, что начали в доме. – Артем принял сидячее положение и, проехавшись задом, спустил ноги с помоста. - Я ведь здесь не случайно, а по твою душу посажен. Зовут меня Артем, фамилия Брагин, прозвище Барс, родной брат Геры Брагина, у кого ты выставил хату…
• Да я.. – пытался перебить его Нос, но Артем остановил его ладонью.
• Я еще не закончил. Сейчас все тебе объясню, а потом будешь рассказывать.
• Ментам не рассказал, а ты кто такой есть… , - пренебрежительно бросил Нос.
• Какой ты торопыга! Видно в зоне тебя только пугали, а ничему не научили. Хотя бы слушать. Я тоже в каком-то роде мент, хотя таковым себя не считаю. Воевал в Чечне, в спецназа МВД. Тому, что я проделал с твоим корешем, меня научили чеченские боевики. А тебя я сейчас оскоплю, то есть кастрирую. – Брагин достал нож и стал поглаживать им по ладони. - Да не бойся ты! Резать я тебя пока не буду, - продолжил он вяловатым голосом, видя стреляющие взгляды своего соседа. – Я думаю, что мы и без этого столкуемся.
• А ты и не сможешь, - криво усмехнулся Нож. – За нами наверняка секут. Ты ж подсадная утка.
• Не совсем, - спокойно возразил Брагин. – Утку подсаживают, а я сам себя подсадил. Чтоб с тобой по душам побазарить. – Он немного помолчал, а потом продолжил. - То, что ты хату у моего брата выставил – это мелочь. Нашли бы тебя, поставили на бабки, ну дали бы пару раз тебе по хоботу и разошлись. Я к этому спокойно отношусь – у меня отец был вором в законе, да и сам я не ангел.
• Правда что ли? – Нос не верил ни одному слову, сказанному Артемом, а реагировал так… формально. Чтоб не раздражать попусту опасного соседа.
• Если потребуется – докажу. Но поверь, мне с тобой нет смысла темнить. Не тот случай. Я все равно тебя расколю до жопы. Все выложишь. – Брагин вновь потрогал пальцем острие ножа. – Иначе начну резать по кусочкам. Надзиратель говоришь не даст? Значит попозже. Все равно достану. Ну так вот… То что ты хаты выставляешь – мне наплевать – я не сыскарь. Но зачем ты молодых девок режешь? – Брагин на секунду примолк, оценивая реакцию Носа, но тот застыл как изваяние и молчал. – Но мне и на девок в общем-то наплевать. Но не ту ты замочил, пони-маешь? Не в цвет.
• Никого я не мочил! – непроизвольно вырвалось у Носа. В его голосе появились истерические нотки. – Все это брехня!
• А кто? Бровастый? Или твой окривевший кореш?
• Не знаю – спроси у них.
• Спрошу. Но сначала у тебя.
Артем неожиданно метнулся к Носу и через секунду тот почувствовал болезненный укол в горло.
• Ты чего!? – сдавленно пробормотал он. – Оборзел!?
• Я ж тебя предупреждал. Не хочешь по-нормальному…, - спокойно сказал Брагин, глядя на тонкую струйку крови, скользнувшую вдоль шеи. - … значит применим другие методы.
• Ты меня не тронешь – тебя посадят, - прохрипел Нос.
• Трону. А посадят ли меня… Ты об этом уже не узнаешь. Кто убил Галю? Ну!!!
Нож надрезал кожу под кадыком.
• Какую еще Галю!? Я Катю на перо посадил. Было дело. Но не Галю. Я не знаю Галю! Отпусти! Буду говорить! – быстро забормотал Нос судорожно ухватил обеими руками за кисть Артема, но оттолкнуть ее побоялся. – Ну отпусти же!
• Хорошо, - спокойно проговорил Артем, сбросил руки дрожащего Носа и убрал нож. – Давай рассказывай все. С подробностями. И не пытайся вешать лапшу на уши.
• Катя, эта девка, могла нас заложить насчет хаты, которую мы выставили. Она засветила колечко у буфетчицы. А та его признала…
• Какое колечко? Какая буфетчица!?
• С вокзала. Эта Катя там с Буром была. А колечко мы на хате взяли. В виде змейки и с камушком.
• Бур, это бровастый?
• Да, он. Он эту буфетчицу пошел делать, а потом куда-то слинял.
• Эту буфетчицу звали Галя. Я тебя про нее и спрашивал. Так это Бур, гово-ришь?
Артем медленно цедил слова. В них звучала давящая угроза, не оставляющая Носу никаких шансов. Нос это понял. «Его интересует Галя, а не Катя. Надо выставлять «паровозом» Бура. Да ведь он это и сделал!».
• Да, Бур. Буфетчица нас «пропасла» до санатория и Бур пошел ее мочить, - Нос окончательно сломался. Он думал только о собственной шкуре.
«Похоже, что не врет, - подумал Брагин. – А что это за Катя? Ладно, с этим пускай Бызов разбирается».
• А где может «сухариться» Бур? Думай, хорек! Выкладывай все, что знаешь.
• У него есть баба в Поселке, Оксана ее зовут – может у нее чалится. – Сдав с потрохами своего дружка, Нос немного успокоился, осознав, что пока его жизни ничего не угрожает. – Еще бабушка есть. В деревне… Крутово кажется. Это в соседней области. Он говорил, что если менты на хвост сядут, то он к бабке уедет.
• Что же ты на мокруху пошел, Боря, - вкрадчиво спросил Артем, как будто призывал покаяться. – Ты же не баклан…
• Бес попутал, - тяжко вздохнул Нос. – Под кайфом был, погорячился. – Он старательно перекрестился. – Ей-богу!
- Все вы в религию ударяетесь, когда жизнь прижимает. Или ментовка…, - Артем брезгливо поморщился. – Ладно, живи пока что...

Он вышел из здания милиции, когда солнце выползло из-за горизонта. Рядом с ним шагал одуревший от бессонной ночи Бызов.
• Он у тебя не соскочит? – спросил Артем.
• Не соскочит. Спасибо за помощь.
Начальник УГРО сунул в рот сигарету и, несколько раз впустую чиркнув зажигалкой, глухо выматерился. Артем достал свою. Он не курил, но зажигалку всегда таскал с собой.
Запись, сделанную Брагиным, Бызов решил расшифровать попозже, а сейчас пару часиков поспать – после ночных допросов голова была как чугун
• «Спасибо» – этого мало, - небрежно бросил Артем.
• А что еще? – Бызов выпустил клуб дыма и недоуменно задрал брови.
• Дай мне сутки до этого бровастого хорька добраться.
• Бери. Только я не в курсе, - сказал старлей и при этом подумал. «Если его Брагин грохнет, что не исключено, то одним уродом будет меньше на этом свете. Брагина все равно не остановишь. А может и не грохнет… Хотя вряд ли».
Мостылу Артем достал по телефону. Тот долго не отвечал, но в конце концов Брагин услышал недоуменно-сонный голос Петра.
• Собирайтесь. Поедем в соседнюю область. Через час подгоните машину к дому Германа. Я буду там. Как там Сергей?
• Нормально, командир. Его даже не задерживали.
Вскоре они выехали из города А… и помчались по пустынному шоссе. В машине, кроме Артема с братвой, сидел Герман Брагин, который узнав, куда собрался его брат, не взирая ни на какие уговоры, решил участвовать в преследовании убийцы своей жены и был настроен очень агрессивно.

Глава двадцать третья.

Бызов, поспав немного, явился на службу вовремя и сразу же получил телефоно-грамму от дежурного. Это был ответ на запрос по поводу Валерия Иконникова, фигуранта по делу об убийстве Галины Брагиной. Зайдя в кабинет, он уселся за стол и быстро пробежал глазами текст.
« Иконников Валерий Николаевич… живет вместе с матерью в Поселке… средняя степень дебильности… инвалид первой группы… его паспорт был утерян матерью возле собеса, находящегося по адресу … реквизиты паспорта… ».
«Тут и фоторобот не надо показывать – ясно, что не тот. Паспорт поддельный. Но фигурант скорее всего тоже проживает в Поселке, раз паспорт там потеряли. Но где? Надо послать туда человека – кто-нибудь опознает этого Бура. Двадцать тысяч населения… Немало, но и не очень много».
Бызов включил запись, сделанную Брагиным. По мере прослушивания камерного диалога его брови все более задирались вверх, некоторые куски он прокручивал по несколько раз, а когда диктофон смолк, он закурил и глубоко задумался, состыковывая и выстраивая общую картину преступления.
«Значит у Бровастого кличка Бур. Он должен был убить Галю. Колечко было у Кати. Девицу видели с Буром, а на перо посадил ее Нос. И вероятней всего это и есть пропавшая девка, по которой было заявление. Любопытная связка: Катя, кольцо со змейкой, труп в реке. Значит из реки выловили не Галю, а Катю. Но ведь муж опознал тело. Нелепица какая-то! Ну-ка еще раз…. Труп девицы с кольцом, с кольцом видели Катю, ее убил Нос, а Бур пошел убивать Галю, в трупе из реки Герман опознал именно Галю, свою жену… Что-то в этой цепи лишнее. Надо колоть до конца Носа. Никуда он теперь не денется… ».
Прослушав запись и вспомнив неумолимые глаза Брагина, Нос сразу же начал да-вать показания. Говорил он непринужденно и складно, как будто рассказывал байку приятелю.
- … Когда я понял, что девица уже не дышит, мы с Кошей сунули ее в багажник, отвезли к реке, ну и… Сами знаете, если труп нашли – железяку к ногам и в омут.
Коша на допросе во всем признался, но упорно валил вину на своего подельни-ка.
• Он главный. Я не хотел никого убивать, а он заставил участвовать. И Бура послал, чтоб замочил эту буфетчицу. А где он, я не знаю.
Сразу же после допросов, Бызов зашел в кабинет к своему начальнику.
• Ты абсолютно уверен? - спросил Обухов, выслушав рассказ начальника УГРО.
• Абсолютно уверены только рекламщики, но очень похоже… Надо делать эксгумацию тела и производить переопознание, - Бызов застыл, ожидая реакцию начальника.
• Щекотливая ситуация, - немного подумав, проговорил Обухов. – Это не скро-ешь, об этом сразу весь город узнает. А где ж тогда эта Брагина? Может она жива? Хотя вряд ли. Ведь взрослая женщина – дала бы о себе знать. Или не может дать? Ладно, разбирайся дальше, ищи этого бровастого мерзавца, а я пойду к прокурору за санкцией. Да… крутой сюжетец! Прямо, как в детективном фильме.
«Действительно сюжет – круче некуда, - подумал Бызов, покинув кабинет начальника. – Надо предупредить Германа об эксгумации. Если прокурор даст добро, то согласия родственников не требуется, но ведь… Нет, надо предупредить».
Войдя в кабинет, он сразу же набрал домашний телефон Брагиных. Ответила мать.
• Они уехали по делам, а куда не сказали, - пояснила женщина, узнав, кто звонит.
• Оба? – уточнил Бызов.
• Да. И Гера, и Тема. И еще двое ребят с ними, которые приехали с Артемом.
Бызов вспомнил, что при Германе постоянно находился мобильный телефон.
• А номер «мобильника» Геры вы не знаете?
• Не знаю. А в чем дело? Что случилось?
• Даже не соображу, как Вам это лучше объяснить… - Бызов на секунду замялся. – Похоже, что вы похоронили не Галю, а другую девушку. Чтоб это выяснить, мы должны произвести эксгумацию тела покойника.
• Как не Галю похоронили! – воскликнула женщина. В трубке раздалось ее тяжелое дыхание. – Да Вы что! Какая еще экс… Как Вы там сказали?
• Эксгумация – это выемка трупа из могилы…
• Как из могилы!? Галю выкапывать из могилы… Да это же святотатство! Этого нельзя делать. Господи, позор-то какой!
• Можно и нужно. Но все будет сделано по закону, с санкции прокурора. – Бызов положил трубку, понимая, что дальнейший разговор бессмыслен.


Вскоре из прокуратуры позвонил Обухов и сообщил, что прокурор дал санкцию и нужно действовать немедленно, пока народ ничего не узнал. Полковник знал, что говорил, потому что информация как-то просочилась и зловещий слух моментально разлетелся по городу. Поэтому, когда Бызов с экспертной группой и родителями Кати подъехал к кладбищу, там уже собралась толпа зевак. Пришлось вызывать ОМОН и ставить ограждение. Но народ напирал.
• Вот она эта власть! – юродствовал в толпе чей-то хриплый голос. – Это не по-русски, не по христиански, потому что везде жиды засели. Это происки сиони-стов.
Крикуна выудили из толпы и препроводили в отделение. Там моментально выяснилось, что задержанный является одним из пропагандистов партии националиста Артемова. Хорошенько поработав дубинками, возмутителя спокойствия выпроводили и больше он на кладбище не появлялся.
Пока четверо рабочих попеременно орудовали лопатами, к могиле подтянули ле-бедку и привязали ее к толстой липе, чтоб не опрокинулась. Гроб никак не могли зачалить тросом – мешала постоянно осыпающаяся земля. Все стоящие вокруг отверстой могилы настороженно молчали, а в гуще распустившейся зелени неудержимо заливался соловей, создавая душевную дисгармонию. Рабочий, возившийся с тросом, внезапно споткнулся, проломил крышку гроба и глухо выматерился.
• Нажрался с самого утра, - прокомментировал бас патологоанатома, скорее всего тоже находящегося под хмельком.
Гроб наконец вытащили. Шеи вытянулись, глаза расширились от нетерпения. В груди у каждого появилось ощущение сосущей жути. Отвалили крышку и глазам предстало накрытое саваном тело с забинтованной головой. Бинты были со следами грязи – видимо испачкали, когда закрывали крышку гроба. Их размотали.
• Это она! Моя Катенька! Господи! – раздался крик матери убиенной.
«И Герман тоже самое говорил, - тоскливо подумал Бызов. – Только называл покойницу Галей. Надо заканчивать этот спектакль и отправлять труп на экспертизу. На кой черт сюда приволокли эту группу специалистов. В инструкции какой-то написано… Дурацкой… Тьфу ты!».
Результаты экспертизы подтвердили худшие предположения Бызова. Это была Катя. Ее похоронили в этот же день в той же могиле. Встал вопрос о поисках Гали Брагиной, но он снялся сам собой – на следующий день она появилась возле своего дома в сопровождении двух монашек. Бызов аж подпрыгнул от неожиданности, выслушав по этому поводу доклад дежурного по городу и немедленно поехал к Брагиным.
• Да никто меня не пытался убить, - пожала плечами Галя, отвечая на торопли-вые вопросы Бызова. – Я просто увидела свое кольцо на руке какой-то девицы, она зашла с дружком в буфет, и решила установить за ними слежку. У парня фамилия была Иконников. Я это выяснила в пансионате у своей подруги. А потом мне стало плохо…
• Лучше бы сразу заявила в милицию, - сказал начальник УГРО, когда Галя закончила свой сбивчивый рассказ.
Он не стал вводить еще неокрепшую Галю в сложные перипетии дела и уехал об-ратно в отделение.
«Значит бровастый или, как его там, Бур в убийстве неповинен, но участвовал в ограблении. Надо объявить его в розыск. Дай Бог ему здоровья, если Брагины до него доберутся раньше, чем узнают истину», - подумал Бызов, войдя к себе в ка-бинет.
Его размышления прервал телефонный звонок. Это был дежурный.
• Звонили ребята из Поселка. В леске возле кладбища найден расчлененный труп мужчины. Внешне похож на фигуранта по делу ограбления Брагиных. Брови у него подходящие.
• Понял. - Бызов хотел положить трубку, но голос дежурного его остановил.
• И еще… Тут корреспондент из газеты «Часослов», Горьков. Просится поучаствовать в работе какой-нибудь опергруппы. Ты как?
• Он у нас аккредитован? Ясно. Сейчас я пошлю людей в Поселок на эту расчлененку. Да и сам попозже подскочу. Пускай корреспондент едет с ними. Поглазеет – может охоту отобьет писать всякие мерзости. Только без имен и фамилий, если писать будет.
«Бровастый… Да мало ли бровастых на белом свете! Ладно, поглядим», - подумал Бызов, переварив полученную информацию.

Глава двадцать четвертая.

Бур устроился на двух старых автомобильных покрышках, сложенных стопкой рядом с бугром ржавой колючей проволоки, и сквозь зеленеющие кусты наблюдал за воротами пансионата, где по его расчетам вскоре должна была появиться Галя. На душе было так мерзко, что постоянно хотелось сплюнуть. Хотя он и занимался воровским промыслом, но ни разу в жизни никого не убивал. Даже животных. Вгорячах, под воздействием героина ему казалось, что он сможет убрать девицу без особых проблем, но слегка отрезвев и обдумав предстоящую акцию, Бур осознал, что вряд ли решиться просто так убить молодую девушку, по крайней мере, почувствовал, что на данный момент внутренне не готов к этому. Вынув финку с костяной рукояткой, изготовленной тюремным умельцем, он покрутил ее в руке, потрогал пальцем лезвие и убрал обратно в карман.
«Напрягают кому не лень! - со злостью подумал он. – Всем что-то от меня надо! И так все обойдется… А Катю жалко – хорошая девка. Интересно, как ее Нос будет мочить… А может он туфту гонит, а я тут распрягаюсь, на мокруху иду? – Бурильщик достал сигарету, потом обшарил все карманы в поисках зажигалки и, поняв, что оставил ее в номере, еще больше разозлился. – Все через задницу, вся жизнь через задницу! Сбежать бы к е… матери, зарыться где-нибудь с девчонкой вроде Кати и кайфовать. Только бабок сначала срубить, чтоб надолго хватило… Или на всю жизнь… Хапануть один раз по-крупному и нормально жить. И с наркотой завязать потихоньку. За бабки все можно. Отучат лекаря, профессора. Надоело все! Ууу! – Бур потихонечку завыл от нахлынувшей тоски и зябко поежился. А мысль, возникшая в следующий момент, удивила его самого. – Валить надо от Носа, с ними попадешь в «непонятку». Одному работать. Найти «гуся» пожирнее, бомбануть его и в тину».
Последнее время он мало задумывался о собственном будущем, а плыл по течению, подчиняясь навязанному непонятно кем назойливому циклу: «чтобы не ломало, надо ширнуться, на наркоту нужны бабки, которые надо получить за краденное, а для этого украсть, ограбить, отнять, а без куража не получится, если ломает…». Но время от времени в его пропитанном героином мозгу возникал светлый островок и он начинал ощущать себя маленьким мальчиком, у которого все впереди и мама всегда поможет. Иногда он грезил наяву, рисуя сладкие фантастические сюжеты, но постепенно его расплывчатые мысли перетекали в логическое русло, где он четко начинал понимать, что кроме себя самого ему никто в этой жизни не поможет, а другой у него не будет – врут все попы. Но для этого надо как-то начать жить по другому, вырваться из порочного круга… А как!? Сложно все… А с героином проще – раз и в дамках.
Подобные мысли у него обычно появлялись в промежуточном состоянии, когда первая наркотическая волна уже отхлынула от мозга, но организм еще не требовал дополнительной дозы, а как бы настороженно дремал, не подверженный раздражителям.
«А эта буфетчица – красивая телка. – продолжил Бур свои невеселые размышления. - Ее бы лучше трахнуть… А тут… Смогу ли я? Да и зачем!? Нет, надо мотать отсюда. Вон, какой-то крендель едет».
К воротам пансионата подрулил микроавтобус. Из него вышел вальяжный мужчина при галстуке в сопровождении двух разнополых подростков и женщины с необъятным задом. Женщина активно проинструктировала детей, непрерывно грозя пальцем, и семья маленькой отарой не торопясь потянулась вглубь территории.
«Свиноматка», - зло подумал Бур про задастую тетку, подспудно завидуя ленивому благополучию семейки. Увидев, что микроавтобус разворачивается с явной целью уехать, он выскочил из засады, закричал и замахал руками.
• Эй, эй! Подожди!
• Чего тебе? – высокомерно поинтересовался высунувшийся водитель.
• До города подкинешь? Заплачу.
• Садись, - после секундной паузы согласился водитель. – Деньги вперед.

Бур попросил высадить его недалеко от центра.
«И куда теперь? Может Катю предупредить? Опасно, засветишься. Да плевать на нее – другую найду! Надо только бабок добыть… - Он достал из кармана несколько смятых купюр и поморщился. – Слезы. Но ширево пока есть, - подумал он, вспомнив, что у него припасено два шприца с наркотиком. Эта мысль его согрела.
Бур миновал площадь и вскоре оказался возле знакомого кинотеатра. Он остановился и начал созерцать снующую публику. Возле двери с табличкой «Обмен валюты» толклось несколько мужчин в спортивных костюмах. Все, как на подбор, мордастые и толстозадые. К ним подошла молодая парочка. Состоялся короткий разговор. Один из мужиков достал пачку денег, быстро отсчитал нужное количество и, получив в ответ долларовую купюру, коротко кивнул. Парочка двинулась дальше.
«Валютные менялы», - догадался Бур. – А ведь они всегда при бабках. И немалых. А что если… Это можно, это годится».
Он продолжил наблюдения. Менялы все были при машинах, судя по тому, как они по очереди отлучались на стоянку, куда-то отъезжали, приезжали…
«Надо пропасти кого-нибудь… Вон того, похилее! Значит тачка нужна.
Бур нанял такси, предложив почасовую оплату и уселся рядом с водителем.
• Куда? – безразличным голосом спросил тот.
• Поедем, поедем… А тебе какая разница?
• Да никакой! – бросил таксист и, откинувшись на спинку сиденья, задремал.
Прошло около получаса, когда выбранный Буром худощавый мужчина направился к стоянке. «Сейчас поедет». – Бурильщик тронул за плечо водителя.
• Вон за тем кренделем, который в красную «девятку» садится.
Таксист пожал плечами и завел мотор. Покрутившись по городу, «девятка» заехала в один из дворов и остановилась на асфальтовой площадке возле девятиэтажной башни с одним подъездом. Облегающий ее двор зеленился разросшимися кустами сирени с набухшими, готовыми взорваться кистями. Но Бур этого не замечал. Отпустив такси, он остановился в нескольких шагах от менялы, копающегося в моторе.
«Завтра что ли его подкараулить? А чего тянуть, какая разница!». – Он огляделся: двор был убийственно пуст. Лишь в дальнем конце, на лавочке дремала какая-то старуха.
Захлопнув капот, меняла запер машину и направился к подъезду. Бур двинулся следом. В доме имелся лифт. Туда они зашли вместе.
• Какой этаж? – поинтересовался меняла.
• Последний, - ответил Бур и, воспользовавшись тем, что меняла, нажимая кнопку, отвлекся, быстро достал нож. – Эй, кореш!
Меняла обернулся. Нож мелькнул в воздухе и уперся ему в горло, слегка проколов кожу. Меняла все сразу понял, и его глаза расширились от страха. Взяв себя в руки, он спросил подсевшим голосом.
• Что тебе нужно?
• Бабки мне нужно. Давай, кореш, выкладывай. Открывай свой набрюшкик. – Бур глазами показал на кошелек, висящий на поясе. - Быстро!
• Смотри, пацан. С «крышей» придется разбираться, - не сдавался валютчик.
• Да ложил я на твою крышу!
Рука с ножом дрогнула. Меняла рефлекторно откинул голову назад, на мгновение освободившись, но лезвие вновь коснулось шеи, заставив его застыть в напряжении.
«Может его замочить? – в голове Бура завертелся калейдоскоп мыслей. – Нет, нельзя. Менты разбираться начнут. А так он в ментовку и не сунется. А что он скажет «крыше»? Что его на гоп-стоп сделали? А толку-то! Как они меня вычислят… Ага, сломался!».
Мужчина выгреб всю имеющуюся наличность и молча протянул Бурильщику. Тот, не считая, сунул деньги в карман. Лифт остановился.
• Жми на первый, - скомандовал Бур, решив, что менялу нужно хотя бы на время нейтрализовать, чтоб благополучно смыться. – Как выйдем – сразу к машине. И багажник открой. Полежишь там маленько.
Двор по-прежнему был пуст. Замкнув жертву в багажнике «девятки», Бурильщик забросил связку ключей в кусты и быстро зашагал к выездной арке.
«Пожрать бы не мешало. Давно не жрал. Но аппетита нету. Чтоб аппетит появился, уколоться надо. Сообразим что-нибудь…».
Он заметил подъехавший рейсовый автобус, заскочил в него и, проехав несколько остановок вышел, оказавшись на улице с торчащими из асфальта хилыми деревцами. Пройдя немного вперед он увидел вывеску «Закусочная «Привет».
«То что надо… А сколько ж я с этого кренделя поимел? Так… - Бур достал отнятые у валютчика деньги. – «Четыреста баксов и рубли… Что ж он так помалу носит!? Этого на новую жизнь не хватит. Только на «ширево» и то на первое время. И брать его где-то надо. – Он был явно огорчен неожиданно скудным уловом.

Зайдя в кафе, Бурильщик сразу же направился в туалет. Закрывшись в кабинке, он вогнал в себя вожделенное зелье, посидел немного, закрыв глаза и прислушиваясь к растекающемуся по организму блаженству, а потом запустил зачем-то сливной бачок и, под аккомпанемент его надрывного бульканья, вышел в небольшой зальчик с баром и несколькими столиками. Столики на удивление были все заняты. Оценив обстановку, Бур подсел к молоденькой девице, усердно погло-щающей пельмени.
• Можно присоединиться?
Девица молча пожала плечами и, оценив взглядом неожиданного соседа, вновь вернулась к пельменям. Он была явно голодна. Бур, глядя на нее, сам почувствовал приступы голода и начал нетерпеливо постукивать по столу пальцами в ожидании официанта.
• Здесь самообслуживание, - буркнула девица в промежутке между двумя пельменями и вновь покосилась на бровастого парня. – Брови у тебя мохнатые.
• Такие природа дала, - усмехнулся Бур. - А ты чего так жадно ешь? Бомжиха что ли?
Он ожидал бурной реакции, но услышал спокойный вразумительный ответ.
• Почти. От родителей ушла. А ты бомж?
• Путешественник. – Снисходительно пояснил Бур. Ему понравилась эта симпа-тичная девчонка с короткой стрижкой, тем более под воздействием наркотика мир виделся ослепительным клубком наслаждений. «Может ее с собой забрать: и не скучно, и сексуальных проблем не будет? Надо ее подкормить, подпоить…– Значит, говоришь, самообслуживание. А ты чего эту бурду трескаешь? А если они из коша-тины сделаны?
От последних слов девица слегка поперхнулась, но смолчала.
• Давай я тебе что-нибудь посерьезней возьму. – Он отошел к стойке бара и вернулся с меню. – Вот, котлета по-киевски, салат из крабов, осетринка… Пивка давай попьем. Тебя как зовут?
• Яна. А ты что, меня снять хочешь?
В Бура уперся острый взгляд бледно-голубых глаз.
• А меня Бур. Сниму, если снимешься, - с усмешкой ответил тот. – Яна, Яна… Имя какое-то нерусское. Польское что ли?
• Никогда не интересовалась. Отец так назвал. Наверное по пьянке. Или любовница у него была с таким именем. А тебе-то что?
• Да ничего… Ну так как насчет съема?
• Я за жратву не покупаюсь, - отрезала девица. В ее облике появилось что-то от настороженной птицы, скорее галки, сидящей на заборе и зорко отслеживающей окружающую обстановку. – Я ищу друга по жизни.
• А я думал, что ты проститутка. Пельмешки-то на что купила?
• Тебе-то что за дело! Одному дядьке услугу оказала.
• Сексуальную что ли? – ухмыльнулся Бур.
• Оральную. Но не больше. Жить-то на что-то надо.
• И на что-то и где-то…, - задумчиво протянул Бурильщик. - Ты же из дома ушла. Что, свободно погулять захотелось?
• Ничего ты не понимаешь, - вскипела Яна. Отец у меня алкаш и мать тоже. Мать ушла к какому-то кренделю – старый хрен, но поит на халяву, а отец после этого еще пуще запил. Бьет меня, а недавно спутал с кем-то и начал домогаться. Я вырвалась и убежала. Теперь живу у подружки в общаге. Туда меня не пускают, так я через сортир на первом этаже лазаю. Ну я пошла.
Девушка резко встала, но Бур мягко взял ее за руку и усадил на место.
• Да не торопись ты. Я тоже болтаюсь по жизни, а одному скучно. Тебе же нужен друг? А чем я тебе не подхожу? Вместе будем жить, дела делать…
• А ты кто? Какие такие дела? – Яна насторожилась.
• Да вор я! А тебе нужен кто? Крутой бизнесмен? Так ты ему не нужна, разве что для одноразового пользования. Он себе получше ляльку найдет.
• Дурак ты! – Яна вновь вскочила. Глаза ее метали молнии, вызванные, как она считала, незаслуженным оскорблением.
• Да не в смысле внешности, - успокоил ее Бур. – Ты хорошенькая, мне нравишься. Да и другим, раз у тебя просят. Просто бизнесмен везде выгоду ищет. А какая с тебя выгода? Только в кровати упражняться. Да успокойся ты! – Он вновь схватил за руку внезапно дернувшуюся девицу. - Это для него, для бизнесмена ты одноразовая мартышка, а мне ты будешь вечной подругой, если захочешь. Бабки я умею делать – заживем по полной программе. Тебе сколько лет-то? Больно молодо выглядишь.
• Восемнадцать скоро, - гордо ответила Яна и опустилась на стул. Ее привлекал этот отвязанный парень. От него пахнуло романтикой неизведанных дорог и красивой безалаберной жизни, о которой она мечтала с детства, начитавшись приключенческих романов. – А ты правда вор?
• Чтоб мне протухнуть! – Бур по-шутовски перекрестился. Потом внезапно по-серьезнел и добавил. – Давай провернем дельце, ты мне поможешь. А после этого заживем. Не будешь же ты всю жизнь всяких козлов ублажать. Кстати, кто он?
Бурильщик задал этот вопрос неспроста, понимая, что тот, кто способен платить девочкам за сексуальные услуги, не беден, а скорее наоборот. Ответ превзошел все его ожидания.
• Это Гладыш. Молдаван. На рынке крутится и денег у него полно.
• Вот давай его и грабанем, - весело предложил Бур.
Яну ничуть не смутило подобное предложение. Несмотря на молодой возраст, она воспитывалась в полукриминальной среде, успела тесно пообщаться с разными слоями населения и способ добычи денег ее мало волновал. Многие ее школьные дружки сидели в зонах, некоторые возвращались, при встречах рассказывали про веселую тюремную жизнь, попадались и вновь садились, да и отец ее, пока окончательно не спился, два раза отбыл мелкие сроки за кражи. И денег раньше он домой много приносил.
• Гладыш слишком крутой, - после недолгих раздумий проговорила Яна. – Я не знаю, чем он занимается, но при нем всегда охрана.
• А когда ты ему минет делала, его тоже охраняли? – хохотнул Бурильщик. В его голове моментально созрел план. – Он с тобой еще раз согласится?
• Конечно. Он мне сто раз предлагал, пока я с ним пошла. В любовницы звал.
• А что же ты с ним быть не хочешь?
• У него жена и двое детей. Да и потом слюнявый он какой-то, противный. Одного раза мне по уши хватило. Если уж трахаться, так чтоб приятно было.
• А со мной будешь? – моментально отреагировал Бур.
• Буду, если заплатишь. А ты ничего. – Девица встретилась глазами со своим неожиданным знакомцем. Он ее волновал, хотелось быть с ним.
«Зря я про деньги ляпнула», - подумала она. - Сейчас обидится и уйдет. Жалко будет. Он сильный, защитить сможет. И сексуальный – с ним наверное хорошо».
• Заплачу, - сказал Бур, не отрывая глаз от девушки. – Только ведь тебе друг по жизни нужен, а мне подруга. А заплатить я не только тебе могу – мало ли девок в городе. – Он накрыл ее руку своей. - Ну что скажешь?
Яна замолчала и потупила взор. Бурильщик резко встал и направился к бару, заметив при этом, как девушка дернулась вслед за ним.
«Попалась рыбка на крючок – никуда она не денется».
Они сидели за столом, уставленном тарелками с остатками дорогих закусок. Посредине высилась недопитая бутылка вина причудливой формы. Яна расслабилась, закрыла глаза и положила голову на плечо Буру. Он приобнял девушку и задумчиво сидел, дымя сигаретой и прихлебывая вино из бокала.
• Куда мы теперь пойдем? – томно протянула Яна.
• Ну не к тебе же в общагу, куда через унитаз надо пролезать. – Бур встрепенулся и отодвинул девушку от себя. – Давай снимем хату. Бабки у меня есть. Где можно снять?
• Знаю я одну тетку – она пускает на ночь, а можно и на сколько хочешь. У нее дом с приделком, а приделок с отдельным входом.
• Ну так пошли в этот приделок.

Хозяйка дома, коренастая женщина средних лет, получив деньги, протянула ключи.
• Идите, голубки. Там и туалетик и душик есть, чтобы помыться. – В ее голосе сквозила скабрезная елейность. Недополучив в жизни сексуальных утех, она, пуская очередных постояльцев и глядя на них, рисовала в воображении развратные сцены, испытывая от этого что-то наподобие оргазма.
Комната выглядела уютно: широченная кровать, старомодный комод, накрытый многочисленными салфеточками ручной работы и уставленный всяческими безделушками, тумбочка с настольной лампой и стенной шкаф. На окне кроме тюлевых занавесок, были повешены плотные шторы, в щель между которыми виднелся кусок сада.
• Уютное гнездышко, - оценил комнату Бур, раздернул шторы и открыл форточку. – Скоро стемнеет. Ну что, в душик пойдем? Вернее, ты иди, а я потом.
Пока девушка отмывала в душе городскую пыль, Бур достал последний шприц, перевязал руку брючным ремнем и, раскачав вену, вколол себе последнюю, имеющуюся в наличии дозу вожделенного зелья.
«А дальше что?», - мрачно задал он себе вопрос. – «Надо ширево добывать. Ладно, на ночь хватит, а там посмотрим».
В постели Яна оказалась страстной и изобретательной. Она вертелась под распа-ленным Буром верткой ящерицей, запрыгивала на него сверху, и ерзала на нем как ковбой по спине лошади во время родео. Когда он уставал, девушка вновь возбуждала его необузданными ласками и, почувствовав нарастающую упругость плоти, нащупывала ее своим разгоряченным тубусом, чтобы пронзать себя вновь и вновь, сладостно подвывая от наслаждения, смешанного с болью.
• Ну ты просто бешеная, - восхищенно сказал Бур, когда измотанные любовью они обнявшись валялись на смятых простынях.
• Я не всегда такая, - задумчиво проговорила Яна. – Просто в меня сегодня какой-то сексуальный бес вселился.
• Лучше б он в тебе поселился навечно. – Бур приподнялся на локте, достал бутылку с лимонадом и сделал несколько жадных глотков. – Будешь? – Он протянул бутылку девушке. Она отхлебнула немного и поставила лимонад на пол возле кро-вати.
• Так что ты говорил мне насчет Гладыша?
• Предложишь ему себя, а когда дойдет до дела – появлюсь я и мы с него снимем бабки. Без свидетелей. Где живет этот барыга?
• У него особняк на улице Урицкого. Я там была. Вход охраняют и в прихожей постоянно охранник торчит. Но попасть туда можно – через окно. – Глаза девушки излучали жажду действия, в ней горел неудовлетворенный дух прирожденной авантюристки. Будущее было невнятным, но сияющим.
• Вот ты мне его и откроешь. Окно. – Бур плюхнулся головой на подушку и мягко привлек к себе податливое тело девушки. – Давай поспим, а потом пойдем на разведку.

Гладыш сидел на своем привычном месте в кафе «Только для Вас» и поглощал шашлык, густо политый томатным соусом, когда в двери неожиданно появилась Яна. Одета она была в короткое обтягивающее платье. Подсев к стойке бара, девушка заказала ананасовый сок. Пока бармен возился возле буфета, девица картинно закурила и забросила ногу на ногу, при этом обнажив ажурные резинки чулок кофейного цвета и соблазнительную полоску бедер.
Гладыш, поперхнувшись куском баранины, впился глазами в бесстыдное и желанное тело, тяжело задышал, чувствуя как под штанами зреет неодолимая пружина, рвущаяся к немедленному действию. Жена его давно не удовлетворяла и он по возможности сбагривал ее вместе с детьми на родину, в солнечную Молдавию, а сам предавался безудержному разврату, постоянно меняя партнерш. Но девицы, которые с ним соглашались заниматься любовью за деньги, были не первой свежести, ибо мусорное обличье Гладыша вызывало если не отвращение, то недоумение – как с таким вообще можно лечь в постель. Тем более он был весьма требователен к внешности объектов своего вожделения и поэтому постоянно приходилось идти на компромисс с собственными высокими притязаниями и довольствоваться второсортным товаром. Яна была исключением. Ее внешние данные полностью удовлетворяли Гладыша, а еще от девушки исходили какие-то скрытые сексуальные токи, сводившие его с ума.
Как-то он подвез ее на машине, сумел затащить к себе в дом, где все и случилось в первый раз. А второго раза просто не была – Яна не соглашалась с ним ни за какие деньги, что еще больше распаляло незадачливого сладострастника. Он предложил ей стать его постоянной любовницей и даже намекал, что разведется с женой, но не помогали даже такие веские аргументы.
Когда Гладыш увидел девушку за стойкой бара, он понял, что это предел, боле терпеть нет возможности и надо немедленно действовать. Он резко встал из-за стола, несколько смутив находящихся поблизости телохранителей, подошел к Яне и тихонечко тронул ее за плечо.
• Здравствуй, Яна. Как живешь?
Вопрос был скуден и глуп, но сексуально озабоченный Гладыш, который в обычном состоянии не страдал косноязычием, так больше ничего и не смог из себя выдавить. Вошел в какой-то ступор.
Яна обернулась и приветливо улыбнулась, что привело ухажера в еще большее смятение: он зашмыгал носом, начал поглаживать ладонью подбородок и шевелить внезапно вспотевшими пальцами ног. Он чувствовал, что смешон в глазах наблюдавших за ним посетителей кафе, но справиться с собой не мог.
• Нормально живу, а ты? – Яна кокетливо повела глазами и сморщила носик. Это был явный намек на сближение.
• Я тоже. Может быть посидим, покушаем. Или поехали сразу же ко мне. Нет, я не буду приставать, если ты не захочешь. Но ты же захочешь, ты точно захочешь, ты же ко мне пришла… сюда. Я это чуствую. - Гладыша понесло.
• Поехали, - неожиданно согласилась Яна. – А насчет остального посмотрим. Это будет зависеть от тебя.
• Да я тебе дам, что хочешь, - горячо зашептал Гладыш на ухо девушке. Он слегка обнял ее за талию и, что самое удивительное, она не воспротивилась, а даже слегка прижалась к нему соблазнительным бедром. Потом встала и, не оглядываясь, пошла на выход. Гладыш рванулся следом, за ним последовали два телохранителя.

Во дворе своего особняка он отпустил охрану, провел девушку в дом и, замкнув дверь, сразу же заключил ее в страстные объятия и попытался поцеловать в губы, но она ускользнула от поцелуя, при этом бросив взгляд на наручные часики.
«Еще сорок три минуты. Рановато».
• Ты же хотел меня покормить. Вот и корми. А потом все остальное. И вообще я хочу в ванную.
Последняя фраза пролила бальзам на истерзанную душу Гладыша. Он отпустил девушку и бросился на кухню. Яна быстро прошла в гостиную, отперла решетчатые ставни, окно и, слегка приотворив его, задернула плотные шторы. Она была наблюдательной девушкой - с прошлого визита хорошо запомнила расположение комнат и еще множество деталей, характерных для этого дома.
Забравшись под душ, она с удовольствием помылась, а когда, замотанная в махровую простыню проследовала в гостиную, там уже был накрыт стол, за которым сидел Гладыш в волнительном ожидании. Увидев предмет своей страсти в таком домашнем виде, он понял, что минута блаженства близка.
«Осталось двадцать семь минут. Надо поторапливаться».
Гладыш предложил выпить на брудершафт шампанского. Яна утвердительно кивнула. Хлопнула пробка, в бокалах запенилось вино. Глоток, еще глоток. Гладыш полез целоваться. Яна поддалась, но поцелуй длился недолго.
• Я есть хочу.
Она впилась зубами в заливную рыбу. «Неизвестно, когда еще поешь».
Гладыш к закускам не притронулся, а сидел, откинувшись в кресле и бросал нетерпеливые взгляды на Яну. Та, подцепив изрядный кусок осетрины, уверенно жевала, периодически строя глазки Гладышу и украдкой поглядывая на часы.
«Девять минут. Пора».
• Я уже сыта. – Яна встала. – Пойдем. – Она направилась в спальню, поигрывая аппетитными икрами. Гладыш бросился за ней, на ходу снимая пиджак.
«Семь минут».
Девушка легла на кровать и бесстыдно сбросила себя простыню, под которой ничего не было. Гладыш, в чем был, набросился на нее.
• Разденься. Быстрей! Я не люблю так. – Задыхаясь, прошептала она и закрыла глаза. Гладыш начал в нетерпении срывать с себя одежду и вскоре лежал рядом с Яной, жадно шаря руками по ее настороженному телу.
«Три минуты плюс пара минут до спальни».

Бур посмотрел на часы и зашел во двор, где стояло несколько автомобилей. Пас-мурное небо подгоняло ночь, создавая искусственные сумерки. Деловито подойдя к двум стоящим рядом машинам марки «Жигули», Бур деловито поменял на них номера. На него никто не обратил внимание, хотя возле подъездов мелькали жильцы. Поочередно пнув оба автомобиля и поняв, что ни на один из них не установлена сигнализация, он постоял несколько секунд в раздумье, решая альтернативу, потом быстро открыл «копейку» бледно голубого цвета и, забравшись внутрь, завел мотор. Бур кончил ПТУ по специальности автослесаря и угнать машину не составляло для него большой проблемы.
Не доехав квартал до дома Гладыша, который они вместе с Яной изучили еще днем, он загнал «Жигули» под деревья и вскоре находился возле забора позади нужного особняка. Собак во дворе не было – Бурильщик об этом знал, поэтому спокойно перемахнул через забор, метнулся к дому и присел возле окна, которое должна была открыть Яна. Еще раз взглянув на часы, Бур подпрыгнул, уцепился рукой за металлический слив, понял, что окно приоткрыто, и, проникнув в комнату, крадучись двинулся к спальне. Сквозь притворенную дверь раздавались глухие голоса. Он резко ворвался и увидел на кровати два обнаженных, сплетенных между собой тела. Мужчина лежал сверху и, судя по ерзающим движениям, еще не овладел находящейся под ним женщиной, а лишь намеревался это сделать.
«Гладыш. А кто еще может быть».
Ситуация показалась Бурильщику комичной. Он не сдержался и хмыкнул. Но распаленный Гладыш этого не услышал, упорно пытаясь протиснуться между сомкнутыми ногами Яны.
• Ну раздвинь, раздвинь! – страстно бормотал он, но внезапно почувствовал навалившуюся на спину тяжесть. Его оседлали сверху как лошадь. А еще он почувствовал как по шее щекотнуло что-то острое и холодное.
• Тихо, Гладыш, а то глотку перережу, - послышался смешливый голос, но Гла-дышу было не до веселья. Сексуальный раж моментально спал и вдоль позвоночника прокатился холодок страха. – Или яйца, - не унимался незнакомец. – Где бабки прячешь?
• Какие бабки? – прохрипел Гладыш. – Нет у меня дома бабок.
• Как же так… Баба есть, а бабок нет. Ты что ж ее за бесплатно? – Бур слез со спины Гладыша, продолжая фиксировать ножом горло последнего. – Сцепи руки сзади. Вот так.
Бурильщик достал из кармана заранее припасенный тонкий капроновый шнур и вскоре накрепко связанный Гладыш лежал на полу, искоса поглядывая на быстро одевавшуюся Яну. Бур подсел рядом с ним на корточки и, оттянув за кончик пенис Гладыша, угрожающе занес над ним нож.
• Где бабки прячешь? Последний раз спрашиваю.
Крыть несостоявшемуся любовнику было нечем.
• В сейфе, в гостиной за ковриком. Ключ у меня в брюках. Тебе башку открутят, никуда ты не денешься, козел! Кровью умоешься… И ты, сучка! Тебя будут резать на куски и трахать в раны, - надрывно закричал Гладыш.
• Да заткнись ты! - Бур отпустил половой орган жертвы. - Яна, подай тот графин. - В следующий минуту хрустальный сосуд опустился на темечко Гладыша и тот сразу обмяк. – Очухается. Пошли за бабками. – Бур посмотрел на стоящую рядом Яну. В глазах девушки не было ни жалости, ни страха, ни сомнения.
Деньги лежали в сейфе, завернутые в полиэтиленовый пакет и придавленные сверху пистолетом Макарова. Бур передал пакет Яне, а сам взял пистолет, несколько раз подбросил его на ладони и заткнул за пояс.
• И пушка сгодится. Пошли быстрей. У меня тачка есть.
• Откуда тачка? – поинтересовалась Яна.
• Позаимствовал у какого-то кренделя.
Вскоре голубой жигуленок несся по шоссе прочь от города.
• Пятьдесят тысяч баксов, - восторженно заявила Яна, пересчитав деньги из пакета. – Я столько никогда раньше не видела.
• Я тоже, - сказал Бур. – Хватит, чтобы начать новую жизнь.
Заявление об угнанной машине поступило в милицию лишь утром. Машину искали по номерам и лишь через сутки ее хозяин обнаружил свой номерной знак на «жигулях» соседа по подъезду. Да и угнанный автомобиль вскоре нашелся. Он был приткнут в кустах возле железнодорожной станции Глухово.

Глава двадцать пятая.

Бросив угнанную машину на первом попавшемся полустанке, Бур с Яной сели в электричку и поехали в областной центр.
• Зачем нам эта тачка, - рассуждал Бур по дороге. – Она засвечена. Приедем и сразу же возьмем новую. Там это без проблем. А потом… - Он мечтательно закатил глаза, наслаждаясь открывающимися перспективами.
• А что потом? – Яна сидела рядом, положив голову на плечо Бурильщика.
• Начнем новую жизнь. Поедем в какой-нибудь другой город, купим квартиру или домишко… Только у меня одна большая проблема.
Бур шевельнулся, заставив Настю приподнять голову. Девушка развернула его к себе и, пристально глядя ему в глаза, спросила настороженно.
• Какая проблема?
• Я наркоман, - проговорил Бур после небольшой паузы. – Ширяюсь и пока не могу без этого. Но хочу бросить. Я думаю, что за бабки отучат.
Яну несколько смутила это заявление. В городе А… наркомания не была широко распространена и девушка лично не встречалась с представителями этого племени. Но насмотревшись по телевизору страшных историй про наркоманов, относилась к ним отрицательно и слегка побаивалась.
• Ну что ты на меня так смотришь! Наслушалась сказок. Не сказал бы, ты бы и не поняла, - сказал Бур, заметив смятение в глазах девушки.
• Да я ничего… Необычно все это. – Она вновь положила голову ему на плечо.
• А у тебя паспорт с собой есть? – неожиданно спросил Бур.
• Взяла на всякий случай.
• Вот это хорошо, паспорт нужен…
• Предъявите билетики, - внезапно вмешался в их разговор грубый голос. Бу-рильщик повернул голову: рядом с ними стоял контролер в форменной одежде, а за ним маячил охранник в камуфляже, демонстративно поигрывая дубинкой.
• Да мы не… - начала оправдываться Яна, но Бур, остановив ее жестом, забрался в карман и протянул контролеру купюру.
• Вот наши билеты.
• Будем оформлять штраф, - пробубнил тот, вынул пачку квитанций, но увидев, что парочка не обращает на него никакого внимания, убрал их и, сунув купюру в карман, двинулся дальше по проходу.
• У каждого своя кормушка, - прокомментировал Бур. - А у меня паспорта нет. Вернее есть, но фальшивый, на имя одного придурка. Пацаны изготовили. А свой я потерял два года назад по пьянке, да так и не восстановил. Лениво было. Это хорошо, что у тебя есть. Значит будем оформлять тачку на тебя.
• Да я и ездить-то не умею, - встрепенулась Яна.
• Это не важно – напишешь мне доверенность. А у меня есть права. Только за ними придется домой съездить, в Поселок. Купим тачку и съездим, - сказал Бурильщик и при этом подумал.
«Вряд ли туда менты успели добраться, даже если буфетчица им стуканула. Фамилии они моей не знают. Даже если добрались, то не будут же там постоянно засаду держать. Возьму права и рвану подальше отсюда вместе с Яной. Она душевная и все понимает. Пока бабок на жизнь хватит, а потом что-нибудь еще придумаем. Лохов хватает. А может быть дело какое-нибудь заведу – вложу удачно капитал и буду навар получать. Как в рекламе – ты сидишь, а денежки идут….».
Машину оформили быстро, прямо в автосалоне.
• Как на Западе, - восторгался Бур, сидя за рулем новенькой «семерки». Они выехали на шоссе, обрамленное сосновым бором. – Так… Полтора часа до Поселка, беру права и улетаем. Куда рванем?
• В Крым, на море - воскликнула Яна, восторженно сверкая глазами. – Никогда на море не была. Да я вообще нигде не была. Родителям и раньше было на меня наплевать, а когда мать сбежала, отец вообще редко трезвым бывал. Какие уж там курорты!
• Можно и в Крым и в Сочи. А может там и зачалимся, - мечтательно проговорил Бурильщик. – Ха! Смотри! - На обочине стоял огромный лось и внимательно смотрел на приближающуюся машину. Потом развернулся и не торопясь побрел к лесу. – Ничего не боится, черт сохатый!

Когда Бур, забрав права и героиновую заначку, вышел из дома, он увидел стоявшую возле его «семерки» стройную молодую женщину в джинсах. Это была Оксана. У них случался эпизодический интим, но Оксана считала Бура своей собственностью и никого из женщин к нему не допускала. В настоящий момент она о чем-то бурно беседовала с высунувшейся из окна Яной.
«Только ее не хватало!», - недовольно подумал Бурильщик. Подобные встречи не входили в его планы. Оксана обладала гипертрофированным чувством ревности и могла в любое время учинить скандал.
Он как ни в чем не бывало подошел к распаленным девицам.
• Разговариваете? А я вот машину купил? – Бур выразительно посмотрел на Оксану. Та ответила яростным взглядом волчицы и ничего не ответила. Напряжение нарастало, готовое вот-вот взорваться. Яна это почувствовала.
• Поехали, Бур. – Она подняла боковое стекло.
• Никуда вы не уедете, голубки. Еще наворкуетесь здесь.
Оксана выхватила шило с деревянной ручкой, видимо припасла заранее, резко наклонилась и несколько раз с яростной силой проколола переднее колесо «семерки», отчего машина сразу же осела.
• Наворкуетесь…
Она зло передернула плечами, отбросила в строну шило и, не оглядываясь пошла прочь. Бур метнулся за ней.
• Оксана, подожди. Да чего ты! Разойдемся красиво.
Девица резко остановилась и обернулась.
• Что, помоложе нашел, наряжаешь ее, машины покупаешь. А у меня только подъедался и трахался. Козел!
• Да успокойся ты! – начал увещевать ее приблизившийся Бурильщик. – Я еще вернусь… может быть… Так уж получилось… Уехать мне на время надо.
• Так поехали со мной, - жестко отрубила Оксана. – Выкидывай эту соску из тачки и поехали. Ну, чего примолк? Не хочешь? Ты у меня еще попляшешь!
И она рысцой побежала вдоль по улице.
• Бешеная какая-то, - сказала Яна, когда Бур вернулся к машине. – У тебя раньше с ней что-то было?
• Было, было… - Бурильщик на секунду задумался, глядя пустым взглядом в небо. – Но все прошло. Надо быстрей сматываться отсюда. Ничего… поменяю колесо и поедем. –Он, открыв багажник, достал запаску и домкрат. – Сейчас, сейчас… О чем ты с ней базарила? Лишнего не болтанула?
• Да нет… Она спросила, кем я тебе довожусь, а я ее послала, куда подальше.
• Бог с ней. Надо уматывать.
Бур не зря торопился – он хорошо знал свою подружку, которая в приступе ревности способна была пойти на любую глупость, опасную глупость…

Оксана, несмотря на молодость, имела бурную биографию. Родителей она своих не помнила и воспитывалась в детдоме. Девочка рано развилась телом, выглядела привлекательно и уже в тринадцать лет притягивала к себе недвусмысленные взгляды взрослых мужчин. Ей это нравилось и она кокетничала напропалую, пока ее не изнасиловал физрук, заманив в каптерку. Жаловаться она не решилась, но об этом факте как-то прознали, скорее всего, сам насильник проболтался по пьяной лавочке, и Оксану стали домогаться все кому не лень: от ровесников, изнуренных ночными поллюциями, до шоферов. Даже заместитель директора бросал на нее плотоядные взгляды. Физрук предложил ей защиту от домогательств, если она будет с ним спать, что Оксана и стала делать регулярно, до самого выпуска, хотя ей этот процесс не доставлял удовольствия и отдавалась она формально, как будто выполняя какую-то назойливую обязанность. Но зато к ней больше никто не приставал. Правда под конец она жестоко отомстила своему вынужденному любовнику. Имея на руках все документы, Оксана задержалась на день, купила бутылку водки и пошла к физруку в гости, благо жена у него была в отлучке. Они пили, занимались любовью,а когда под утро он захрапел пьяный и удовлетворенный, она обернула его половой орган тонкой сталистой проволокой, продернула ее через окно и привязала к продуктовой машине, которая уезжала в шесть утра. Что там дальше было – неизвестно, но Оксана в это время находилась уже в пути.
Еще находясь в детдоме, она стала искать родственников и, буквально перед выпуском нашлась ее бабушка. Письмо от нее пришло. Оксана решила поехать к ней и таким образом очутилась в Поселке. Стали они жить вместе. На бабушкину пенсию, потому что на работу Оксану никуда не брали, а если и брали, то с условием сексуальной близости. Она уже почти сломалась и согласилась на недвусмысленное предложение директора одной торговой фирмочки, пожилого и кривоногого, но познакомилась с Кочей.
Коча ее не домогался, потому что, служа в армии, получил изрядную дозу радиации и был безнадежным импотентом. Он считался инвалидом второй группы, получал маленькую пенсию и, влача полунищенское существование, озлобился на весь мир. Работать он не хотел принципиально, хотя был физически здоров, считая, что его должно содержать государство. Потом от скуки начал воровать. Вскоре его взяли с поличным и, несмотря на инвалидность, упекли на три года в зону общего режима. Выйдя оттуда досрочно, Коча взялся за старое, но на более высоком уровне – сколотил банду, обчистил несколько торговых точек, попался и вскоре вновь оказался на нарах. На этот раз за грабеж.
С Оксаной он познакомился как раз после второй отсидки. Бабушка знала его с детства и попросила срубить березу, которая упала на крышу дома. Двухметровому, громадному Коче это не составило труда, а когда он тащил на плече ствол срубленного дерева, то заметил восхищенный взгляд стройной черноволосой девушки. Это оказалась дочь хозяйки дома. Ей понравился огромный, с виду добродушный парень. Вскоре они подружились. Оксана по природе была болтлива, а Коча немногословен. Он любил молча слушать рассказы девушки, лишь кивая головой и иногда вставляя немногословные реплики.
А потом бабушка умерла и Оксана окончательно оказалась на мели, без средств к существованию. Тогда Коча взял ее во вновь сколоченную банду, где она начала выполнять различные деликатные поручения. Девушка, имея детдомовское воспитание, не была отягощена излишними моральными устоями и относилась к своим обязанностям равнодушно, получая за это вознаграждение, о котором и не мечтала. Единственно, чего она боялась, так это сесть в тюрьму. Но села, когда банду взяли на очередном ограблении. На долгих четыре года.
Коча, хотя ему и дали шесть лет, спекулируя инвалидностью, вновь исхитрился освободиться досрочно и они с Оксаной вернулись в Поселок практически одновременно. Уж что там приключилось с ним в этот раз на зоне, но он сильно изменился: стал злобным, раздражительным, пристрастился к вину и потерял всяческий интерес к жизни, влача пьяное, беспутное существование.
Оксана второй раз в тюрьму не захотела, отошла от бандитских дел и устроилась на работу официанткой. Вскоре она познакомилась с Буром и стала его любовницей. Небольшая разница в возрасте им не мешала. Она полюбила молодого крепкого парня и страшно его ревновала ко всем подряд. Причем под воздействием ревности ее любовь порой перерождалась в жгучую ненависть и в эти минуты она готова была убить своего неверного возлюбленного, лишь бы он не достался другой. С Кочей она иногда встречалась, здоровалась, но он находился в постоянном подпитии и был абсолютно неконтактен. Бура он недолюбливал и как-то раз сказал Оксане.
• Брось этого пидора – подставит он тебя
Когда Оксана поняла, что Бур уходит от нее навсегда, она решила ему жестоко отомстить и направилась к Коче. Имея зоновский опыт, она знала, что делать.
Бур уже заканчивал привинчивать запасное колесо, когда над ним нависла огромная тень. Он обернулся и увидел наклонившегося над ним Кочу. От него сильно пахло спиртным. Бурильщик затянул последнюю гайку и поднялся.
• Ты, я смотрю, приподнялся, Бур, - прогнусавил Коча. – Тачка новая и лялька в тачке тоже новая. Все новое. Хату удачно выставил? Вы же с Носом балуетесь, знаю я про все. А где, кстати, Нос, Коша? Вы ж всегда вместе, неразлучная троица.
• Мне некогда, Коча. Говори, что надо и я поеду, - проговорил Бур, отведя в сторону глаза. Коча имел большой авторитет в криминальном мире Поселка и ссориться с ним было чревато, тем более он был нетрезв и, судя по всему, имел агрессивный настрой.
• Да ничего особенного, Бур. Просто угости на прощание братву. Надолго наверное уезжаешь. Или бабок жалко?
К Коче присоединились еще двое парней. Бурильщик их знал в лицо, но имен не помнил. Один из них проходил с Кочей по прежним делам. Об этом рассказывала Оксана.
• Хорошо, банкуйте. – Бурильщик вытащил несколько денежных купюр. – Где будем? – Он понял, что просто так отсюда не уедет.
• Погода не летная. – Коча прищурившись посмотрел на затянутое тучами небо. – Пойдем к Фину. Правда у него сеструха дома, ну да ладно. Не помешает. Сгоняй до ларька, возьми пару литров. – Бросил он одному из своих дружков и передал ему деньги. – Пошли, Бур.
• Посиди в машине – я скоро вернусь, - сказал Бурильщик Яне.
У Фила, парня лет тридцати, в квартире, кроме сестры, находился его дядька по фамилии Кучумов. Он было собрался уйти, но узнав, что намечается выпивка, остался, рассчитывая на халяву. Вскоре прибыл гонец со спиртным. Расположились на кухне. Накрыли стол с немудреной закуской: вареная колбаса, хлеб, квашеная капуста… Разлили водку по стаканам.
• Выпьем за Бура, крутого парня. Видите как приподнялся. Какие большие люди из нашего Поселка выходят, - напыщенно проговорил Коча. Он откровенно ерничал, провоцировал Бурильщика на скандал, но тот смолчал, пригубил стакан и поставил его на место.
• А ты чего не выпиваешь? У нас так не принято, - прогнусавил Коча, заглотив водку и закусив капустой.
• Я за рулем, - коротко бросил Бур.
• А куда ты так торопишься, - не унимался Коча. – Выпьешь, поспишь, уедешь завтра. Или тебе в падлу сидеть здесь с нами? Ведешь себя как пидор… А может ты пидор и есть? – Его лицо скривила мерзкая ухмылка.
Бур знал, что в этом кругу подобными фразами просто так не бросаются и, резко вскочив, выхватил нож.
• За гнилой базар ответишь!
Его схватили за руки, завернули их за спину, а Коча, сложив губы в кривую ухмылку, при этом даже не шелохнулся.
• Не кипишись попусту. Свой базар я фильтрую конкретно. Сейчас братва рассудит. А ты сядь пока. Если я не прав, то отвечу по понятиям. – Он махнул рукой, мол, налейте еще, что и было немедленно сделано. – Оксанка говорила, что ты у нее между ног лизал, минет делал. Так кто ж ты есть после этого?
Повисла многозначительная пауза. На кухню зашла сестра Фила, девушка лет двадцати с небольшим.
• Подожди Ксюша. Здесь мужской разговор. На, выпей сама, там… в комнате – Фил махнул в сторону выхода и передал девице стакан. Та молча его взяла и скрылась из виду.
• Так кто ж ты есть? – повторил свой вопрос Коча.
• Да мне с ним за одним столом сидеть в падлу, - подал голос один из дружков Кочи. – Пускай валит отсюда.
Бур понял, что попался на блатной крючок, молча встал, но уйти ему не дали, приставив к горлу отобранный у него нож.
• Подожди. – Коча тоже встал. – Если у бабы лизал, то и у нас сосать будешь.
• Да вы что, братва? – вскричал Бур, ловя на себе презрительные взгляды. – Да вы… Не буду!
Мощный кулак Кочи опустился на темечко Бурильщика, а потом еще и еще… Сознание помутилось, Бур осел на колени и вновь почувствовал укол ножа в горло. За воротник предательской струйкой потекла кровь, руки были скованы стоящими сзади.
• Давай, пидор!
Бур почувствовал отвратительный запах пота давно не мытого тела и поперхнулся. Его толкнули в затылок и губы наткнулись на скользкий зловонный об-рубок.
• Давай, пидор, если жить хочешь.
Сознание металось, протестовало против мерзкого насилия, но дух был сломлен, сработал инстинкт самосохранения, и Бур задвигал губами.
«Господи! Как же так! Что я делаю!? Это же конец всему…».
Когда рот наполнился липкой пахучей жижей, Бур бросил голову на грудь и закрыл глаза. «Вот и все, - застучало в его голове. – Ничего, Яна не узнает, никто не узнает, а я никогда сюда не вернусь. Только бы уйти…».
• Следующий, - услышал он гнусавый голос Кочи. – Всю братву обслужи. Ты бу-дешь?
Вопрос был адресован к дяде Фила, мужику лет пятидесяти. Тот молча кивнул. Тоже захотелось халявной «клубнички». В мерзкое действо включились остальные участники оргии. Находящиеся где-то жены, дети были не в счет – всех обуял болезненный сексуальный азарт. В дверь кухни высунулась голова сестры Фила. Девица начала с любопытством наблюдать зловещий жизненный спектакль.
• Сгинь дура! – прикрикнул на нее Фил. Сестра пропала из виду, но все равно украдкой подглядывала из-за угла.
Когда прошлись по кругу, Коча сказал, что пидора можно и во все остальные дыры. Бура вновь избили, загнули на подоконник и, спустив с него джинсы, хором изнасиловали. Потом, отбросив его в угол кухни, вернулись за стол и приняли еще по стакану.
У Бурильщика не выдержали нервы и он, всхлипывая, закричал. В адрес насильников послышались угрозы.
-… и ментам вас сдам, - орал обезумевший Бур.
• Пуганем козлика, - шепнул Коча на ухо Филу и громогласно заявил. – Тогда мы тебя замочим. Пошли на кладбище.
«Блефуют, - подумал Бурильщик. – Не рискнут. – Он пришел в себя. Его мозг заработал расчетливо и холодно. – На улице кто-нибудь будет, да и удрать там легче. Пускай ведут, лишь бы не было больше этого…». Но он опять же недооценил своих мучителей. Перед выходом из квартиры на его темечко обрушился мощный удар и он потерял сознание. На голову ему натянули лыжную шапочку и как пьяного вывели на улицу.
Очнулся Бур уже на кладбище, среди могил. Вся компания находилась там. В одной из оград, на сварном столике стояла бутылка водки и граненый стакан. Тут же валялся топор и торчала воткнутая в землю лопата.
• Ну что, пидор? Кому ты нас сдашь? Ментам!? – прогнусавил Коча, увидев, что Бур очнулся. – Фил, давай сюда топор. Остальные – по очереди копать яму. Там он никого не заложит.
• Да я пошутил, - криво заулыбался Бурильщик, но в глазах его плавал страх. – Никому я ничего не скажу. Дайте мне уехать.
• Раз не расскажешь, то снимай штаны, - прохрипел Коча, сверля жертву безумным взглядом. – Мы тебя еще раз пропустим.
И Бурильщика вновь изнасиловали среди могил предков. Потом опять выпили.
• Его нельзя так оставлять, - забормотал охмелевший Фил. – Его надо того…
Внезапно он схватил топор, подскочил к сидящему на земле Бурильщику и с размаху раскроил ему голову. Потом бил еще и еще… Никто не пошевелился. Завороженные видом крови и вытекающего из черепа мозга участники оргии засты-ли.
Фил остановился, бросил топор и присел к столику, устало вытирая со лба пот.
• Надо его расчленить. Отрубить башку и кисти, чтоб не опознали. А потом за-рыть, - сказал он, отхлебнув водки из стакана.
Предложение выглядело логичным и было единогласно принято, но сил уже не было. Отрубили одну руку, а потом плюнули и, слегка прикопав труп землей, шатающейся вереницей двинулись обратно в Поселок. По дороге Коча подобрал валявшиеся на земле джинсы Бура и забросил их в кусты.
А в гуще распустившихся деревьев неистово пели соловьи, предвещая скорое наступление лета. И не было их трелям конца.

Глава двадцать шестая.

Мелькнул указатель начала города. Замелькали зеленеющие поля и перелески. Пробиваясь сквозь заморозки и дожди, медленно, но неуклонно наползало лето. Сергей увидел в зеркало заднего вида забрызганный грязью бок машины и по-морщился.
• Тачка грязная. Надо бы помыть. Гера, у тебя как дома с водой?
• С водой в порядке и со шлангами тоже, - угрюмо проговорил Герман, сидящий на заднем сиденье вместе с Мостылой. Вид у него был потухший – он никак не мог отойти после похорон Гали. – Сейчас приедем и помоешь. Только толку никакого – опять дожди обещали.
Они возвращались после поездки к бабушке Бурильщика. Деревня была небольшой, пара десятков домишек, и где живет бабуля вычислили достаточно быстро. Бабка выглядела моложаво, жила в хорошо отделанном частном доме вместе с дедком, новым мужем, и его приемной дочерью, дебелой девицей. Дед видимо был с руками и работящий. Пока Брагин беседовал, с чердака раздавался непрерывный стук молотка и визжание дрели. Бабушка ничего не знала о местонахождении внука.
• Полгода как не появлялся. А что он натворил? Вы не из милиции?
• Нет, - успокоил ее Артем. – Он нам денег должен.
• Это на него похоже, - подтвердила женщина. – Непутевый он, непрокий… Он в Поселке живет, что возле города А… Съездите туда.
• Уже были.
Брагин раскланялся, поняв, что здесь он больше ничего не добьется.
Они действительно сразу же заехали в Поселок, выдернув Куваева, узнали адрес дома Бура, но там, как и предполагалось, никого не обнаружили. Надо было возвращаться в город и думать, что предпринять дальше.
У обочины дороги стоял потрепанный «Москвич» и мужик с канистрой.
• Подсел он со своей колымагой, - прокомментировал Сергей. – Выручим?
• Давай! Только быстро, - дал добро Артем.
Сергей резко тормознул возле «Москвича». Брагин опустил боковое стекло.
• Что, отец, попал в непонятку?
• Дайте хоть стакан бензина до заправки доехать, я заплачу. – Мужик полез в карман за деньгами.
• Не надо, - отмахнулся Артем. – На небесах сочтемся.
Пока они перебрасывались фразами, Сергей достал из багажника канистру и поставил ее рядом с мужиком.
• Давай, отец, банкуй. Только не наглей сильно.
• Д что вы! Я только чуть-чуть, мне только до заправки, - засуетился бедолага. Он отвинтил крышку бензобака и, плеснув туда пару литров бензина, вернул канистру Сергею. – Спасибо, ребята. Дай Бог вам здоровья.
• Откуда едешь? – поинтересовался Артем.
• Из Поселка. Сватьев навещал.
Артем непроизвольно насторожился. На данный момент времени все, что было связано с Поселком, его интересовало.
• И что там в Поселке?
• Ой, там страсти такие! – Мужик зябко передернул плечами. – Труп на кладбище нашли, без штанов и башка разрублена. Говорят, что его, прежде чем убить, изнасиловали. Хоть и мужик, а изнасиловали. Звереет народ.
• И кого это так?
• Какой-то Бурильщик, - пояснил мужик. – Это то ли прозвище, то ли профессия… Не знаю.
Но Артем уже его не слушал.
• Разворачиваемся и быстро в Поселок, - скомандовал он Сергею. – Похоже, что мы опоздали – кто-то его раньше нас наказал.
• Бог наказал, - угрюмо проговорил Герман, слышавший весь разговор. – А может еще кому напакостил. Не везет мне сегодня. Ощущение, как будто с женщиной не закончил, не получил удовлетворения. Уж я б разобрался бы с этим хануриком, на кусочки бы его резал, козла поганого. – Брагин-старший презрительно сплюнул.
• А может это не он, а какой-нибудь другой бурильщик? По профессии буриль-щик… – подал голос Мостыло.
• Может, но маловероятно, - отрубил Артем. – Давай, Серега, гони! Разберемся постепенно.
Кладбище располагалось между перелесков, не доезжая пару километров до Поселка. Около въезда стояли две желтые милицейские машины. Возле них сновали люди в милицейской форме. Поодаль толпилось несколько десятков человек. Их оттесняли двое ОМОНовцев с автоматами. Сергей остановился в нескольких десятков метров от столпотворения.
• Посидите пока, сейчас я узнаю, - Артем вышел из машины, подошел к толпе и стал прислушиваться к разговорам.
• А матери-то какого! У него ведь мать жива. Не здесь живет – еще не знает.
• Коча совсем с мозгов соскочил. Все водка проклятая.
• А где Коча?
• Уже арестовали. В город повезли. И всех остальных тоже.
• Расстреливать таких надо или вешать… Да публично, чтоб все видели!
Среди зевак мелькал обджинсованный парень с диктофоном и приставал с вопросами ко всем подряд.
• Газета «Часослов», - обратился он к пожилому мужчине с козлиной бородой. – Вот вы здесь живете. В чем вы видите причину случившегося?
• Ни к какому хозяину не смог приткнуться. Между Богом и Дьяволом хотел проскочить – вот и умер по-дурному, - пробормотал дед и перекрестился.
«Какой-то газетчик… Вроде питерского Чаусова, с которым мы вместе крутились на выборах мэра. Наверняка такой же выжига», - подумал Артем, отвернулся от затянутого в джинсу журналиста и внезапно увидел подъехавшую голубую «семерку». За рулем сидел Бызов собственной персоной. Рядом виднелось заплаканное лицо какой-то девушки. Брагин подошел к вышедшему из машины начальнику УГРО. Бызов, не здороваясь, странно посмотрел на Артема и тот сразу понял смысл этого взгляда.
• Это не я, Коля.
• Знаю, что не ты. Сначала на тебя подумал, а когда приехал, то засомневался. Не твои это методы, - сказал Бызов и протянул руку. – Убийц мы уже взяли.
• А что ж на меня тогда так странно смотришь? Как на волка…
• Как на Барса, - усмехнулся Бызов. – Ты многого не знаешь. Не убивал этот Бур никого. И Галю не убивал. Жива она. Домой пришла своим ходом.
• Как это! – Артем рефлекторно вздрогнул и непонимающе захлопал глазами. – Она что, дома!?
• Дома, дома. Иди успокой брата. Только аккуратно, а то его ненароком кондрашка хватит.
Артем резко бросился к своей машине и схватил за плечи стоящего возле нее Германа.
• Смотри мне в глаза, Гера, смотри не отрываясь.
• Что случилось, Тема? – недоуменно спросил тот.
• Смотри, Гера, смотри и слушай. Галя жива, ты понимаешь!? – Артем непроиз-вольно начал трясти брата за плечи. – Фуфло все! Жива она. Ты чего, не въехал?
Герман вытаращил глаза и затряс головой, сначала отторгая, а потом постепенно воспринимая услышанное.
• Ну ты даешь, брат! – единственное, что он смог сказать.
Они схватили друг друга в объятья и начали топтаться в каком-то нелепом фанта-стическом танце, а находящиеся вокруг зеваки так и не поняли, чему, собственно, радуются два этих парня. Но братьям было глубоко наплевать на чье-либо мнение – они парили между звезд.
• Подожди, Гера, я пойду, кое-что выясню.
Младший брат отцепился от старшего и вновь подошел к внимательно наблюдаю-щему за ними Бызову.
• А за что же его? – Артем кивнул в сторону кладбища.
• Обычная пьяная разборка, - прокомментировал Бызов и со злостью смял пустую пачку из-под сигарет. – Неймется им, подбрасывают работенки. А может быть какая другая причина… Вон, у нее спроси, с ним приехала. И с кучей долларов. Надо еще разобраться, откуда Бур их сфиндюлил. А ведь он должен был убить Галю… - задумчиво добавил он. – Было ему порученьице от корешка с которым ты в камере беседовал. Но не смог. Пожалел или смалодушничал – черт их разберет! Колечко со змейкой…
Артем не понял, при чем здесь какое-то колечко, но выяснять не стал и подошел к сидящей в машине Яне. Девушка имела бледный вид, всхлипывала и непрерывно утирала нос платком. Артем открыл дверцу и уселся рядом.
• Ты кто ему была? – без всяческих прелюдий спросил он, облокотившись на руль.
• Сама не понимаю, - после некоторых раздумий ответила Яна. – Подруга жизни. Я ведь даже не знаю, как его зовут. Бур и Бур. – Она вновь всхлипнула. Красивая жизнь неожиданно закончилась, так и не начавшись, а вместо нее вновь вылезло мурло суровой и непредсказуемой Российской действительности.
• Бабок себе оставила на жизнь? – спросил Артем, покосясь на девушку.
• Оставила немного, а остальное отобрали, - тяжко вздохнула она. – И еще вот… машина на меня зарегистрирована. – Она поняла, что этот парень не из милиции и почему-то сразу прониклась к нему доверием, выкладывая без раздумий то, о чем не следовало бы говорить.
• Ладно, я пошел. – Артем выскочил из машины.
Когда они выруливали с кладбища, то заметили на обочине шоссе какую-то молодую стройную женщину в джинсах. Она была вдребезги пьяна, едва держалась на ногах и делала странные круговые движения руками, как будто звала кого-то.
• Может подвезем? – предложил Сергей. – У нее наверное горе.
• Что-то не хочется, - подал с заднего сиденья голос Герман. – Это не горе, это бес ее крутит. Мать так говорила про таких. – Он посмотрел в окно. – Погода налаживается. Юго-западный ветер дует.
Пока было пасмурно, но близко к горизонту облачный покров резко обрывался, оставляя за собой полоску ослепительной голубизны, которая быстро расширялась, символизируя благостные перемены в жизни.

Часть вторая. Социальный эксперимент.

Глава первая.

Наташа, в силу своей деятельной натуры, не могла долго пребывать в бездействии. После похорон и поминок, помаявшись некоторое время бездельем в чужом, в общем-то, доме, она вышла прогуляться в город, несмотря на небо, затянутое тучами и время от времени разражавшееся зарядами дождя. Натянув на голову капюшон ветровки поглубже и туго затянув его тесемками вокруг шеи, он добрела до центра, купила в киоске несколько местных газет, зашла в кафе и, заказав кофе со сливками, уселась за свободный стол, тем более что все столы были свободными.
Разложив перед собой газеты, словно карточный пасьянс, Наташа начала их бегло просматривать, цепким взглядом журналиста, вычленяя интересующие ее городские темы, при этом анализируя их развитие и трактовку.
«Вот это явно печатный орган местной администрации: мэр разобрался, депутаты поддержали… Дифирамбы большим боссам и легкая критика в адрес мелких начальников. Так… Это просто бульварщина: кроссворды, дурацкие тесты, сплетни про звезд кино, полуобнаженная натура… Выбирают «мисс» местного разлива. «Часослов»… Демократическая оппозиция. Эти критикуют существующую власть. Ведь у них скоро выборы».
Взгляд ее пробежал текст одной из статей.
«…Но то, что дороги на наших улицах в жалком состоянии – это еще полбеды: бугор можно объехать и рытвину как-то преодолеть. Но ведь улицы еще не освещаются должным образом. В полночь фонари гасят и езди как хочешь. Зато навешали часов, которые отключаются вместе с фонарями и постоянно врут. Так почему же выключают освещение именно в 12 ночи? Оказывается, как белки, копят деньги на зиму. Вот такая «беличья» политика.
Остается только положить перед зданием мэрии большую кепку, с надписью «На городское освещение», чтоб все проходящие бросали туда по рублю. У нас народ сердобольный, не поскупится. Собирают же деньги на восстановление храмов Божьих. Наполнят деньгами кепку и хватит, чтоб не выключались фонари по ночам, если конечно контролировать, дабы не освоили эти средства, куда не надо. А может быть положить сразу несколько кепок: на ремонт школ, на бесплатные прививки детям, на инвалидов Чеченской войны… Всем миром как-нибудь справимся». И подпись: Владимир Горьков.
«Хорошо излагает, - подумала Наташа. – Остро и со здоровым чувством юмора. Интересно, это его псевдоним или настоящее имя? Горьков, Горький, горькая правда… Слишком нарочито. Наверное, все-таки псевдоним. – Она просмотрела конец последней полосы. – Адрес, телефоны… Улица Офицерская. Далеко ли это отсюда? Сходить туда что ли, пообщаться с местными журналюгами…».
Она поднялась и подошла к стойке бара, за которой скучал молодой парень в белой рубашке с коротким рукавом.
• Улица Офицерская далеко отсюда?
• Близко. Два квартала пешком. – Бармен с интересом посмотрел на красивую девушку. – А Вам что там?
• Редакцию газеты «Часослов».
• Есть такая, - подтвердил бармен. – В самом конце улицы.
• А позвонить от вас можно?
• Можно, - после некоторой паузы ответил бармен и достал из-под стойки телефон. – Надеюсь, что не в Нью-Йорк будете звонить?
• На остров Мадагаскар, - с усмешкой проговорила Наташа, беря трубку. – Это слегка дороже, но не намного. Долларов на двадцать-пятьдесят.
Бармен оценил шутку и, тем не менее, стал внимательно наблюдать за пальцем Наташи, набирающим номер, но, поймав ехидную улыбку девушки, отвел глаза.
Связавшись с редакцией, Наташа попросила главного редактора.
• Это я и есть. Баянов Михаил Анатольевич, - ответил ей хрипловатый баритон. – А с кем имею честь?
• Я Наташа Дибич. Журналистка из одной московской газеты. Хотелось бы пообщаться, так сказать, обменяться опытом с собратьями по перу.
• Ну, так приходите. Вы сейчас где?
Узнав местонахождение Наташи, Баянов подробно объяснил ей, как добраться до редакции и она вскоре поднималась на второй этаж серого безликого здания, где ютились нескольких газет и отделение «Союза журналистов», о чем свидетельствовали таблички, бессистемно растыканные над входом.
В кабинете Наташу встретил красномордый, жизнерадостный толстяк в расшитой золотом жилетке. Он сидел за необъятным столом, под лимонным деревом, торчащим из огромной кадки. На раскидистых ветках тропического чуда висело несколько лимонов. С другой стороны кадки, в кресле, развалясь сидел молодой человек с породистым лицом, отдаленно напоминавший Александра Блока. Он даже не поднял головы, уткнувшись в какую-то брошюру.
• Я Баянов. Присаживайтесь. Володя, хоть поздоровайся с девушкой, своей московской коллегой – обратился редактор к сидящему за кадкой.
Парень в кресле поднял голову, сначала мельком взглянул на Наташу, потом более пристально, причем его глаза за очками в серебристой оправе все более расширялись.
• А где твое «здрасьте»? Ну что ты на нее так смотришь, как будто влюбился с первого взгляда, - хохотнул Баянов.
• Не исключено, - медленно проговорил парень, не отводя взгляда от Наташи. – Я Горьков Влдимир, обозреватель этой газеты. – Он церемонно поклонился.
На столе зазвонил телефон. Редактор схватил трубку и, услышав там чей-то голос, зажал микрофон ладонью.
• Давай, Володя. Займись гостьей. У меня важный звонок. Расскажи ей про наши тяготы и невзгоды. – Он замахал рукой в сторону двери.
• Ну что, куда пойдем? – спросил Горьков, когда они покинули кабинет и, не дожидаясь ответа, добавил. – Давай в кафе. Тут рядом. Материал я уже скинул, а здесь задергают и ввергнут в тоску.
• Пойдем, - согласилась Наташа. – А Горьков это твой псевдоним?
• Я не прячусь за псевдонимами, тем более в нашем городе это бессмысленно – все равно вычислят. Да я и не боюсь, - гордо заявил журналист.
«От скромности он не умрет, а наглость – издержки профессии», - подумала Наташа.
• А есть, чего бояться? – Она покосилась на своего нового знакомого, при этом отметив про себя. «А он ничего, смотрится».
• Страх – это состояние души, но разумное опасение – признак интеллекта. А кто не рискует, тот живет тусклым светом луны и не видит солнца.
• Ну, ты поэт. И на Блока похож… внешне, - сказала Наташа и вновь взглянула на своего спутника. – Пишешь стихи?
• Насчет Блока ты не оригинальна, а стихи я действительно пишу, но за них не платят. Стихи – занятие богатых. Без предоплаты и зарплаты, - продекламировал Горьков. – А ради презренного металла приходится пробавляться журналистикой. Но и этим ремеслом много не заработаешь – здесь не Москва. А в Москве ты что пишешь? На какую тему?
• Работаю в отделе криминальной хроники.
• А я борзописец-универсал и профессиональный оппозиционер. Люблю ругать власть, ибо она плоха по определению. Любая.
Они покинули редакцию и, свернув за угол, зашли в небольшой кафе, находящееся в этом же здании.
• У тебя неплохо получается. В смысле ругать. Хорошо излагаешь. Памфлетно, - продолжила разговор Наташа, когда они уселись за столик.
• Руку набил, - отмахнулся Горьков и, подозвав официантку, заказал два кофе и мороженное. – А может быть выпьем что-нибудь покрепче? Обмоем знакомство.
• А может и выпьем, - немного подумав, согласилась Наташа. – Только не слишком «покрепче». – Ей почему-то не хотелось возвращаться в дом Брагиных. Она чувствовала себя там напряженно. Скорее всего, из-за незримого присутствия Гали. По крайней мере Наташа так считала.
Вскоре на столе в дополнение к кофе появилась узкая бутылка с сухим вином. Горьков наполнил бокалы.
• За знакомство. Хотелось бы, чтобы оно имело длинное продолжение.
• Это еще зачем!? – усмехнулась Наташа, отхлебывая из бокала. Она непроиз-вольно сравнила Горькова с Артемом. «Они такие разные, но… С этим я тоже бы не отказалась», - мелькнула у нее в голове крамольная мысль, но она ее прогнала.
• А ты замужем? – ответил Горьков вопросом на вопрос.
• Нннеет. – Наташа сама удивилась своему ответу, хотя считала себя замужней, не смотря на отсутствие штампа в паспорте. – Официально нет.
• Все понятно, - протянул Володя. – Бог с ними, анкетными данными. Давай вы-пьем в конце концов.
Наташа, в силу жизненных обстоятельств изголодавшаяся по интеллектуальному общению с мужчиной, жаждала его. Артем, не смотря на природный ум, не был отягощен гуманитарным образованием и культурным багажом. Разговор закрутился бесконечной пестрой лентой. Они говорили обо всем на свете, и нескончаема была эта беседа, они никак не могли ей насытиться и хотелось ее длить и длить. Казалось, что их знакомство продолжается долгие годы. Бог раскинул над ними свой незримый купол.
• А хочешь, я тебе стихи почитаю? Свои, - неожиданно предложил Горьков.
• Почитай. – Наташа любила авторское исполнение, считая, что даже не слишком складно написанные стихи в устах автора набирают особую силу и звучат совсем по другому, как если бы их просто читать глазами.
• Венок сонетов. – Глаза у Горькова загорелись божественным светом, он наклонился к Наташе так, что почти коснулся губами ее волос и начал декламацию. Речь его лилась эмоционально и прерывисто, как будто ему не хватало воздуха. Стихи были о любви, которая разражается внезапно, как удар грома, а потом как летний ливень, омывает очерствевшую душу, открывает ее, подвигая на яркие, необдуманные поступки и уводя в мимолетный мир красоты. Наташа заворожено слушала, слегка приоткрыв красиво очерченные губы, как будто приготовив их для поцелуя, а Горьков продолжал навинчивать сонеты один на другой.
«Глаза в глаза, и губ прикосновенье,
Сначала робкое, потом взасос…
Летит фонтан неистовых волос.
Ты влюблена и я в тебя влюбленный.
И реет белый парус над волной.
А мы парим над солнечной страной,
Покинув область сумеречной зоны…».
Произнеся последнюю фразу он легонько тронул губы Наташи своими. Она не ответила на поцелуй, но и не отстранилась. Ее будоражил этот яркий парень, притягивал к себе своей неординарностью, необузданностью, полетом мысли, но она не могла перешагнуть незримый барьер, считая это предательством по отношению к Артему.
«Как все быстро и неожиданно меняется в жизни», - с удивлением подумала она. – У меня такое ощущение, что я готова остаться с ним навсегда. Меня к нему просто тащит напропалую. Мы запутались друг в друге и вовсе не хотим выпутываться. А как же Артем? Наваждение какое-то! Нет, все это блажь, сиюминутная блажь! Гримасы настроения. Хотя… Со мной раньше такого не бывало, чтоб вот так… едва познакомившись».
• Не надо, - тихо проговорила она и отстранилась. – Я не свободна.
• Все мы кем-то или чем-то связаны. – Горьков отодвинулся от девушки, взял бокал и залпом выпил вино. – Главное решиться ее, эту связь, разорвать, когда тебе этого хочется, заставить себя перешагнуть черту, совершить поступок, чтобы не жалеть потом всю оставшуюся жизнь.
• Давай переберемся в какой-нибудь ресторан, - неожиданно предложила Наташа. Она стряхнула с себя чары, вызванные стихами, и в ее речи вновь зазвучала привычная ирония.– Чтоб хорошо одетые люди, музыка, но только чтоб не магнитофонные записи, а оркестр… И чтоб простор, а не этот скудноватый, нарочитый уют! У вас играют где-нибудь живую музыку или везде «фанера» и караоке? Надоело это электронное бзиньканье.
• Только в гостиничном ресторане играют. Но понимаешь… - Горьков замялся. – Я не готов к подобным вылазкам.
• Ты насчет денег что ли? – Наташа понимающе улыбнулась. – У меня есть. Только не надо разыгрывать из себя джентльмена, джентльмен должен, джентльмен обязан. – продолжила она, видя протестующие жесты своего спутника. – Никто никому ничего не должен, а любые поступки всегда нужно сопоставлять с собственными желаниями. Я не тебя собираюсь развлекать, а себя. А за удовольствие надо платить. В другой раз отыграешься. Или у тебя разумное опасение, которое признак интеллекта? Все, пошли.
Она решительно встала, увлекая за собой Горькова, ну просто оторопевшего от неожиданности. Он не привык к женской инициативе.
На улице по-прежнему накрапывал дождь, невидимый из-за ранних сумерек, но попадающий за воротник и создающий ощущение липкости между лопатками. Огни вечернего города расплывались разноцветными пятнами. Мимо проехал покосившийся автобус похожий на понурую, переполненную непосильной тяжестью лошадь. Взревев мотором, он остановился. Из трудом открывшихся дверей начали выпадать люди. Горьков взял Наташу под руку.
• Может доедем? Идти далеко – промокнем.
• Как хочешь! – Ей было все равно. – Поехали, если влезем.
Когда они добрались до гостиницы, то выяснилось, что оркестр сегодня не играет, что резко ухудшило изначально разудалый настрой парочки. Но в ресторан они все-таки пошли – не зря ж сюда тащились.
• А может поедем ко мне? – предложил Горьков за ужином. – Я играю на фоно, на гитаре. Спою тебе что-нибудь. У меня это когда-то неплохо получалось…
• Больно ты скор на руку, - перебила его Наташа с некоторой злинкой в голосе. – Без подготовки хочешь в дамки просклизнуть. – Ей уже ничего не хотелось. Только добраться до дома и зарыться под одеяло. – Музыкальный вечер устроим в другой раз. Я тоже на фоно играю. Проводи меня лучше домой.
• А ты разве не в гостинице живешь?
• Нет. Я к Брагиным приехала. Знаешь таких? – Наташа пристально взглянула на Горькова в ожидании реакции.
• Слышал, - небрежно бросил тот. – К Герману что ли?
• К Герману.
• Пошли, - не раздумывая предложил Горьков. Он был наслышан о братьях Брагиных и понял, с кем приехала эта девушка. Но сей факт его не смутил. Он почувствовал, что безнадежно влюблен, что Наташа – его судьба, может быть единственный шанс в этой жизни. И он его не собирался упускать.
• Ты меня не до самого дома проводишь, - сказала она смягчившимся голосом.
• Это еще почему!? – возмутился Горьков.
• Артем тебя может просто убить.
• Он что… такой крутой? Я с каратистами справляюсь из ружья.
• Нет, он профессионал, - отрезала Наташа. – Ружье тут не поможет.
Дождь на улице прекратился, и на западе блеснула красная полоска заката. Когда они почти подошли к дому Германа, Наташа остановилась. Горьков развернул ее к себе и положил руки ей на плечи.
• Мы еще увидимся. – Это был не вопрос, а утверждение.
• Вряд ли. Хотя… будем надеяться.
• Ты тоже будешь надеяться?
• Наверное, буду, - тихо сказала Наташа, но в ее голосе не было уверенности.
• Запиши мой телефон. Так… на всякий случай.
• На всякий случай я знаю телефон редакции. Ну, все, я пошла. Пока!
И она сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее зашагала к дому Брагиных, как бы отрезая себе путь назад. Но она не могла заглядывать в будущее и тем более управлять собственной судьбой. Этим занимались другие.

Глава вторая.

Галя в сопровождении двух монашек подошла к своему дому. Возле забора бугрилась груда заляпанного грязью лапника. Галя поняла, зачем он здесь, и, хоть и знала про похороны, но, тем не менее, зябко передернула плечами. Она никак не могла свыкнуться с происшедшим, хотя порою ей становилось смешно, когда она представляла себя лежащей в гробу. Смешно, пока гроб не начинали заколачивать и опускать в могилу. Тогда Гале становилось не по себе и она гнала мрачные картины прочь. Но они назойливо возвращались и мучили ее.
«Ничего. Все утрясется и забудется», - периодически успокаивала себя она, хотя не могла представить, каким образом будет происходить это самое «утрясание», представляя себе лица Германа и его родственников.
Калитка была затворена, но не заперта. Галя попрощалась с монашками и вошла во двор. Там было неубрано – чувствовалось недавнее пребывание большого количества людей: окурки, обрывки тряпья и истоптанная клумба с цветами. Пластмассовая синяя бочка, куда по желобу с крыши скатывалась дождевая вода, была почему-то опрокинута на бок, показывая заплывшее глиной дно.
Галя взошла на крыльцо и нажала кнопку звонка. Вскоре за дверью послышались легкие шаги, дверь отворилась. На пороге стояла Наташа. Галя ее сразу узнала – она мало изменилась со времени их первой и последней встречи в Питере, где они выясняли отношения по поводу Артема. Даже прическа осталась прежней.
• Здравствуй Наташа. Ты как здесь? – машинально спросила Галя.
• На твои похороны приехала вместе с Артемом, - ответила та, непрерывно сверля глазами свою бывшую соперницу. – А ты разве не умерла?!
Вопрос был нелеп по своей сути, бесстыден и бестактен, но Наташа от изумления этого даже не осознала, недвижным истуканом застыв на пороге.
• Может, ты дашь мне пройти?
• Да, да! Конечно! – Наташа сдвинулась в сторону, Галя вошла в дом, прошлась по комнатам и осмотрелась. Все вроде бы находилось на своих местах, но как-то неправильно, не по ее.
«Уже хозяйничает здесь», - раздраженно подумала она, возвращаясь к Наташе, оставшейся в просторном холле. Там Галя демонстративно взяла плетеное покрывало, комком лежащее на подоконнике и застелила им кресло.
• Здесь слишком много народу было. Я сняла, чтобы не испачкали, - проговорила Наташа, как бы оправдываясь.
• Все нормально. А где остальные?
• Родня разъехалась. Мать ушла к себе. Вернется через пару часиков. А братья Брагины уехали по делам. Я подозреваю, что разбираться с теми, кто тебя якобы убил, - не преминула съязвить Наташа, уже свыкнувшись с тем фактом, что Галя жива. – Они и не подозревают…
• Так уж получилось, - перебила ее Галя и уселась в кресло. – Глупая история.
• Расскажи! – В глазах Наташи заиграл профессиональный интерес журналиста.
Галя не хотела ничего рассказывать своей бывшей сопернице. Хотя она не считала ее бывшей – чувство к Артему вместе с надеждой вернуть его не остывало, постоянной занозой сидело в сердце и время от времени вспыхивало ярким пламенем, порой доводя Галю до сумасшествия и толкая на необдуманные поступки. Ей было неприятно присутствие Наташи в своем доме, но Галя, осознав необычность возникшей ситуации, решила потерпеть этот раздражитель, наводящий дискомфорт в душе: «Скоро она уедет, и все встанет на свои места». Поэтому, указав Наташе на соседнее кресло, она дождалась, пока та усядется, попутно оценив ее оголенные стройные ноги, и проговорила бесцветным голосом.
• Все началось с кольца… - Галя передернула плечами, отгоняя картину, где Наташа лежит в постели с Артемом совершенно голая, обхватив его этими самыми соблазнительными ногами, и продолжила, с трудом подбирая слова. – Нас ведь ограбили. А потом я случайно обнаружила свое кольцо на пальце какой-то девицы, заглянувшей ко мне в буфет… - Ее голос постепенно набрал уверенность, и она поведала удивительную историю, произошедшую с ней.
Наташа внимательно слушала и лишь иногда перебивала рассказчицу точными наводящими вопросами.
• Такое не придумаешь, - сказала она, когда Галя закончила свой рассказ. – Ну и что ты собираешься делать дальше? Ведь юридически ты умерла – без справки о смерти не дали бы место на кладбище. Да и сама могила… она ведь фальшивая… хотя… ведь кто-то там похоронен. Она не пустая. – У нее в голове уже зрел острый материал.
• Да наплевать мне на это! – неожиданно взвилась Галя. – Гера разберется.
Наташа, видя неожиданное раздражение своей собеседницы, решила прекратить неприятное для обеих участниц общение и поднялась с кресла.
• Где мне можно прилечь? Что-то голова побаливает.
• Ну, вам же наверняка выделили комнату, - с легким ехидством сказала Галя и махнула рукой куда-то в сторону.
• Хорошо. – Наташа удалилась, оставив соперницу наедине с собой.
Она прошла в спальню и улеглась поперек кровати, раскинув руки крестом и свесив ноги на пол. Настроение у нее было прескверное – неожиданное воскрешение Гали отнюдь не радовало ее и предвещало массу проблем. Наташа, сама не зная почему, чувствовала, что они, эти проблемы, непременно возникнут. Она видела глаза Артема, когда он узнал о трагической гибели Гали, и со страхом ожидала их неминуемую встречу. Что-то должно было произойти. В ее тягостные раздумья неожиданно влезли воспоминания о времени, проведенном с Горьковым.
«Может зря я его так резко…», - подумала Наташа. – Сама виновата – позволила ему слишком приблизиться к себе, выдала авансы возможной близости. Но в тот мо-мент я сама этого хотела и вела себя естественно. Интересно, сломалась бы я, если б он тогда поднажал? Наверное, нет. Не люблю, когда на меня давят. А ведь он чертовски похож на Блока! Это будоражит, влечет… Может быть стоит встретиться с ним еще раз? Но не самой же навязываться! Похоже, что он в меня влюбился не на шутку – это не сыграешь. Значит… значит должен появиться сам. Неминуемо, неминуче… Над нами сумрак неминучий иль ясность Божьего лица…».
В подобных раздумьях Наташа пребывала довольно-таки долгое время, пока их не разрушил дверной звонок.
«Наверное, Артем вернулся, - подумала Наташа, но вставать не торопилась.
Через неплотно прикрытую дверь она услышала возбужденные голоса. Это действительно был Артем. Германа не было слышно, но Галин голос звучал явственно. Наташа встала, тихо открыла дверь и застыла от увиденной картины: Галя с Артемов стояли, сцепившись в объятиях, и целовались. И не формально, а в засос. А еще рука Артема, гладившая Галины рыжеватые волосы. Наташа отступила назад в спальню и продолжила наблюдение.
• Я тебе люблю, люблю, - горячо заговорила Галя, оторвавшись от губ Артема. – Я тебя никуда не отпущу. – Она чувствовала себя победительницей, хотела вновь его целовать, но он мягко отстранился и сказал, едва сдерживая дыхание.
• Не глупи. Сейчас Гера войдет.
«Значит, если бы Германа не было, то они бы продолжали…», - подумала Наташа. В груди ее медленно закипал вулкан ревности вперемешку со злостью. – «Германа он учел, а меня как будто не существует, мол, все стерпит… Пора появляться на сцене».
Она превозмогла себя и вышла в холл. Почти одновременно с ней возник Герман, по каким-то причинам задержавшийся во дворе. Это внезапное появление двух свидетелей ввело разгоряченную парочку в некоторое замешательство. Но Брагин-старший этого не заметил. Он неотрывно смотрел на Галю и не верил своим глазам, что она здесь, живая. «А ведь недавно лежала в гробу… Тьфу ты! Это ведь не она лежала. А ведь, кажется ушла безвозвратно, навсегда… Страшное слово «навсегда». Но нет, есть Бог на небе», - промелькнуло в голове Германа. Он подскочил к своей воскресшей жене и крепко обнял ее.
• Ну вот… Все это неправда… ты здесь, - бормотал он как в горячке.
Артем увидел Наташу, стоящую возле входа в спальню, и подошел к ней.
• Пойдем, не будем им мешать. – В его голосе не чувствовалось ни тени смущения, что еще больше разозлило Наташу.
• Скорее это мы с Германом вам помешали, - прошипела она.
• Ерунда какая-то! – Артем вошел в спальню, увлекая девушку за собой.
Она не сопротивлялась, но как только они вошли, резко оторвалась от Артема и отошла к окну. У нее был взгляд взбесившейся кошки.
• Что это с тобой? – недоуменно спросил Артем. – Как с цепи сорвалась.
Он приблизился к Наташе, но та его оттолкнула.
• Иди лучше к Гале. Она скоро освободится и будет полностью в твоем распоряжении. Уж найдет способ! Тогда не только нацелуетесь, но и натрахаетесь всласть!
• Да ты что, опомнись! И не кричи, - тихо сказа Артем. – Она же мне родственница, как ее там… То ли сноха, то ли невестка…
• Только поцелуи у вас были далеко не родственными! – не унималась Наташа. – Не пытайся мне вешать лапшу на уши. Я все видела. Ты мерзавец! Кобель!
Лицо Брагина застыло гипсовой маской. Он понял, что чересчур увлекся. Но это произошло спонтанно – как только он увидел живую Галю, то все всколыхнулось в нем и он начал действовать непроизвольно, под воздействием внезапно нахлынувшего душевного порыва. «Наташа это должна понять. Если не сейчас, то попозже осознает».
• Ну, ты понимаешь, - проговорил Артем, заглядывая ей в глаза. – У нас же когда-то было… А тут такое! Я просто растерялся от ее напора.
• У вас и сейчас есть. Ничего не кончилось. Она напирала, а ты и не сопротивлялся, а кайфовал втихаря. – Наташа набросила на плечо сумочку и решительно направилась на выход. – Я здесь чувствую себя четвертой лишней. Не хочу участвовать в групповом сексе – я моногамная.
• Да подожди ты! – попытался остановить ее Артем, схватив за плечи, но девушка резко вырвалась и покинула спальню.
Он постоял немного и вышел в холл. Гали и Германа уже там не было. Исчезла и Наташина ветровка, ранее висевшая на вешалке.
«Ничего. Остынет и вернется», - подумал Артем.
Но Наташа не вернулась. Ни к девяти, ни к одиннадцати вечера.

Глава третья.

Наташа вслепую бродила по городу, наверчивая километры. Душа ее была в смятении. Мысли галопировали в голове, не находя точки опоры, за которую можно было бы уцепиться и принять какое-то решение. Возвращаться к Артему она не желала, по крайней мере, сегодня, а там как получится. Надо было куда-то пристраиваться. Селиться в гостиницу она не считала целесообразным, зная, что там живут Мостыло с Сергеем, да и вообще в гостинице ее вычислили бы моментально, а Наташа хотела временно исчезнуть из поля зрения, забраться в какую-нибудь тайную нору, чтоб зализать душевные раны.
Дул холодный, пронизывающий ветер, коварно заползающий под одежду. Наташа решила где-нибудь погреться и, увидев вывеску «Антиквар», зашла в магазин. Посетителей в магазине не было. На застекленных витринах пылились раритеты всех мастей. На фоне развешенных икон и более объемистых предметов старины, расставленных на полках, маячила продавщица, молодящаяся женщина средних лет. Наташа увидела на одном из прилавков старые книги и начала их внимательно разглядывать.
«Гоголь. Мертвые души. Прижизненное издание. И цена смехотворная. Каким образом эта книга сюда залетела? Может купить?».
• Вы что-нибудь присмотрели? – раздался голос. Возле книжного прилавка стояла продавщица, нетерпеливо постукивая по стеклу длинными ухоженными ногтями. На пальцах сверкали перстни. Создавалось впечатление, что покупатели лишь раздражают ее, разрушая комфортное одиночество.
• Это действительно прижизненное издание? – Наташа указала на книгу.
• Вроде бы… - ответила продавщица. – Там даты издания нет. Но эксперт сказал, что прижизненное.
• А как она у вас появилась, если не секрет?
• Какой-то бомж принес. Сказал, что на свалке нашел. Будете смотреть?
Наташа утвердительно кивнула, получила книгу и начала медленно перелистывать страницы, впитывая запахи прошлого века. Это несколько отвлекло ее от сиюминутных проблем. На титульном листе она увидела надпись «Ивану от Мити» и еще прямоугольный штамп какой-то библиотеки.
«Уж не знаю, прижизненное ли, но книга явно прошлого века. Надо брать.», - решила наконец Наташа.
• Я беру ее. Упакуйте пожалуйста.
• Конечно, конечно… - Продавщица была явно удивлена. У нее давно никто не покупал старых книг. Она засуетилась в поисках упаковки. Наконец, найдя на полках полиэтиленовый пакет, судя по фактуре используемый для мусора, завернула туда неожиданную покупку и передала ее Наташе. – Большое спасибо Вам, девушка. Пользуйтесь на здоровье
• Не за что. – Наташа убрала книгу в сумочку и воззрилась на продавщицу.
• Что-нибудь еще? – спросила та.
• Нет. – Наташа несколько замялась. – Понимаете… я не местная. Где у вас можно поселиться, кроме гостиницы?
• На частном секторе, - пожала плечами продавщица, не понимая, почему эта интеллигентная девушка, имея деньги на покупку антиквариата, не может поселиться в гостиницу. – Ну и… в «Дом колхозника». Только там удобства деревенские. – Она улыбнулась, демонстрируя ряд золотых зубов.
• Это что? Туалет во дворе?
• Ну, это было бы чрезмерно! – продавщица картинно воздела руки к небу. – Туалет внутри и душ тоже. Только они общественные, как при коммунизме.
Узнав, где находится «Дом колхозника», Наташа покинула магазин и направилась туда. Сняв номер в жалком подобии гостиницы и заплатив за двое суток, она вновь вышла в город. Проходя по одной из улиц, Наташа внезапно узнала здание, где находился «Часослов». Ноги сами повели ее по ступенькам к входу.
Поднявшись на третий этаж, где непосредственно располагалась редакция, она остановилась возле стенда с приказами и распоряжениями, машинально прочитала их до последней точки, заглянула в одну из комнат, где трое мужчин нещадно курили и вели бурную дискуссию, потом прошла мимо открытой двери приемной, но заходить не стала, а остановилась возле окна и закурила, стряхивая пепел в стоящую на подоконнике вычурную латунную пепельницу, изготовленную в виде бассейна с купающимися русалками – подарок редакции от какого-нибудь почитателя, пущенный по прямому назначению. Наташа понимала, зачем находится здесь – она сначала подспудно, а потом осмысленно искала встречи с Володей Горьковым, решив, что если он в редакции, то обязательно должен появиться в коридоре. Но он не появлялся. Наташа докурила и медленно начала тыкать окурком в пепельницу, постреливая взглядом по сторонам. Мимо проскочила богемного вида девица с кипой бумаг в руках.
• Не знаете, где Горьков? – крикнула ей вслед Наташа.
• Был с утра… Посмотрите в компьютерной, - через плечо бросила та.
Но и в компьютерной его не было. Тоска!
Наташа, понурив голову, направилась к выходу. На улице ее вновь подхватил ветер и погнал по тротуару как обрывок газеты. Внезапно она услышала позади себя журчание мотора и чей-то голос.
• Такая девушка и без охраны! Залезай к нам – не пожалеешь.
Наташа обернулась и увидела богатую иномарку с торчащими из нее наглыми физиономиями в количестве двух экземпляров.
• Я спешу.
Она, не оборачиваясь, зашагала дальше, но чувствовала, что машина медленно движется за ней следом, что и подтвердил уже знакомый голос.
• Ты чо, подруга, не поняла!? Тебя приглашают.
• Да чего с ней базарить – заберем и все.
Наташа ускорила шаг, но внезапно почувствовала, что схвачена сзади за локти.
• Ну, чего ты упираешься, Ляля. Мы плохого тебе не сделаем.
Она хотела закричать, начала вырываться, но ей зажали рот и грубо поволокли к машине.
• Не ломайся. Обслужишь братву, бабок получишь и бай-бай.
Наташа вцепилась в открытую автомобильную дверцу, пыталась укусить зажимающую рот руку, но, получив крепкий удар по загривку, наклонилась и, почувствовав на плече толкающую ее руку, оказалась на заднем сиденье.
• Вот так-то лучше. И не рыпайся, Лялька, а слушай пацанов.
• Оставьте в покое девушку! – внезапно раздался знакомый голос. Наташа обернулась и увидела стоящего рядом с машиной Горькова. – Она со мной.
• Была с тобой, а теперь с нами. Будет работать швейной машинкой «Зингер», - небрежно бросил верзила в спортивном костюме, собиравшийся сесть рядом с Наташей, и гадко ухмыльнулся. – Ну, чего вылупился? Канай, куда канал, додик.
Верзила замахнулся. Горьков отпрянул, но в глазах его не было страха.
• Можно Вас на пару слов. Хочу кое-что объяснить. А потом повезете девушку, если повезете, конечно.
• Ты чо, пугаешь, козел! – Верзила дернулся по направлению к Горькову.
• Не кипишись, Бита, - раздался голос из машины. – Послушай, что он трандеть будет. Я его где-то видел.
Верзила вразвалку, с нарочитой небрежностью, подошел к Горькову.
• Эта девушка приехала к Брагиным. У вас будут большие проблемы. Я все сказал. А теперь езжайте, - сказал тот. В его глазах бродила усмешка.
Удар был нанесен неожиданно и точно, потому что Наташа буквально через минуту стояла рядом, а иномарка, взревев мотором, скрылась за поворотом. Брагиных в городе знали и предпочитали не связываться с этим семейством.
• Что ты им такого сказал? – спросила Наташа, с благодарностью глядя на своего спасителя.
• Да так… - отмахнулся Горьков. – Пригрозил им, что пропечатаю в газете.
• Уважают у вас журналистов, - задумчиво проговорила Наташа. Она была горда за свою профессию.
• Что ты делаешь в наших краях, если не секрет? Заходила в редакцию? – спросил Горьков, развернув Наташу к себе и положив руки ей на плечи.
• Заходила. Хотела тебя найти, - без обиняков призналась она.
• Ты… искала меня! – Глаза у Горькова расширились.
• Ну, ты же хотел со мной еще раз увидеться. Пойдем куда-нибудь.
• Может в тот ресторан – там сейчас точно играют.
Наташе не хотелось в ресторан, на публику. Она вновь попала под обаяние этого необычного парня и хотела побыть с ним наедине. А еще хотелось, чтоб он ее ласкал, гладил по голове… «Я хочу его, - наконец призналась себе Наташа. – Прямо сейчас. Напроситься бы к нему в гости… но только косвенно».
• Но ты же хвалился, что сам играешь на гитаре.
«Это намек, чтоб я ее пригласил к себе? Но ведь она отказалась в прошлый раз. Хотя… она говорила, что я больно скор на руку. А теперь? Зачем же она тогда сказала про гитару? Где еще играть? Не нарваться бы опять на отказ… Неприятно… Была не была!», - пронеслось в голове Горькова.
• Ты хочешь сказать, чтоб я пригласил тебя к себе?
• Будь проще, Володя. – Наташа улыбнулась. – Ты ужасно проницателен – пра-вильно вычислил ход моих мыслей.
• Ну, так пошли, здесь недалеко. – Горьков взял девушку под руку и повел вдоль улицы, при этом подумав. «Что-то сломалось в ее жизни. Иначе она б не пришла…. Неужели она ко мне неравнодушна! Это же… это же черт знает что!».
Он был на вершине блаженства, шел, не замечая ничего вокруг и ощущая сквозь одежду тепло Наташиного тела, такого желанного, но пока недостижимого. А в голове его крутились стихотворные строчки, которые он наверняка забудет или исказит, если вздумает записать потом. Но сейчас они вспыхивали в его разгоряченном мозгу, нанизываясь друг на друга; и заиграла всеми своими гранями невинная красота, которая возникает лишь на пиках любви, но живет вечно в отли-чии от человека.
…И жажду я бросать на раны соль,
Руками вырывать угли из печки…
Хотя и говорят, что время лечит,
Но я хочу болеть, чтоб жар и боль…
Чтоб заразить тебя любовной жаждой…
И ты со страстью высосешь однажды
Меня, чтоб утолить свое желанье…
- А ты регулярно пишешь стихи? – Наташа как будто угадала его состояние.
- Спонтанно, - проговорил Горьков, выходя из поэтической эйфории и обретая реальность. – Регулярно рифмуют, версифицируют. Это профессиональные графоманы: вроде бы все складно получается по форме, а внутри пусто. А стихи рождаются при каком-нибудь душевном потрясении, когда душа вспыхивает и выливается в пронзительные строки. А постоянное горение присуще только гениям, поэтому они и живут мало.
- Володя, а ты сейчас тоже сочинял? – Наташа покосилась на своего спутника хитрым, искрящимся смехом взглядом.
- Грешен. – Горьков смущенно пожал плечами. - Кстати, мы пришли. Вот мой дом. – Он указал на кирпичную пятиэтажку.
Квартира была однокомнатной, обставленной кое-как, если не считать пианино, черной дырой сквозящее в углу. Все стены и простенки занимали стеллажи с запыленными книгами.
• Это вместо обоев, - усмехнулся Горьков, поймав изучающий взгляд Наташи. – Располагайся, а я сейчас что-нибудь соображу на ужин. Мартини под ананасы не обещаю – есть только водка под «Пепси-колу». Ты как относишься к этому сермяжному напитку? В смысле к водке?
• Терпимо, - усмехнулась Наташа. – Все зависит от собутыльника.
Она сбросила ветровку на спинку стула и на него же присела. Ей действительно хотелось выпить, чтобы прогнать уличную сырость, казалось, пропитавшую весь организм.
Вскоре на столе появилась початая бутылка пойла местного разлива, пластмассовый баллон с «Пепси» и кусок яблочного пирога.
• Сам печешь? – Наташа отломила кусочек и отправила его в рот. – Вкусно!
• Нет, конечно. – Горьков присел рядом с Наташей. – Сердобольные женщины подкармливают, чтоб не загнулся с голоду.
• И много у тебя этих… сердобольных. - Девушка внезапно почувствовала легкий укол в душе и щекочущий холодок, пробежавший вдоль груди сверху вниз. «А уж не ревную ли я!?».
• Они не у меня, они сами по себе. Приходят, уходят… Бог с ними! Давай лучше выпьем за хаотичность мира, где случайно переплетаются судьбы, иногда очень удачно, - высокопарно закончил Горьков.
• Может быть… - Наташа быстро взяла наполненную рюмку, не отрываясь, выпила ее и закашлялась, показывая жестом, чтоб ей дали запить.
Горьков одной рукой налил «Пепси» прямо в рюмку, а другой слегка похлопал девушку по спине.
• В два горла свищешь, как говаривал мой отец. А если б это был спирт?
• Со спиртом проще, - ответила Наташа, глотнув лимонада. – К нему готовишься: сожмешься в комок… хлоп и сразу же запиваешь. – Она вынула носовой платок и промокнула заслезившиеся глаза. – А сам-то ты чего сачкуешь?
• Тобой занимался. – Горьков взял нетронутую рюмку и залпом опустошил ее.
Повисла долгая пауза.
• А что ты за стихи сочинял по дороге? – наконец спросила Наташа, жадно поедая пирог. Это не было попыткой смять возникшую неловкость и завязать разговор - в ее глазах сквозил неподдельный интерес. – Почитай.
• Они еще не созрели… полуфабрикат, - начал отнекиваться Горьков. – Сыграй лучше на фоно – ты же говорила, что умеешь.
• Вечер обмена культурными ценностями разгорался как костер, залитый бензином, - иронически прокомментировала Наташа, вставая из-за стола. Щеки ее зарумянились. Ей стало легко и хорошо. «Так бы и осталась здесь навсегда, - подумала она по дороге к фортепиано. – Если оставят, конечно».
Она умостилась на вертящемся стульчике, открыла крышку и, прицелившись, вонзилась растопыренными пальцами в клавиатуру. Зазвучал вальс Штрауса. Наташа закрыла глаза и начала раскачиваться из стороны в сторону в ритм музыке. Вальс то затухал, то вновь взвивался искрящимися аккордами, ввинчиваясь блистающим смерчем в пространство и увлекая за собой. Казалось, что звуки материализовались и пульсировали в воздухе пружинистыми сгустками, музыка захватывала, растворяла в себе… Но внезапно оборвалась, поставив неожиданный вопрос. Наташа посмотрела на часы.
• Мне пора, - печально сказала она. – Меня ждут в «Доме колхозника»… Крестьяне. А так же тараканы и клопы. Ты меня проводишь?
Околдованный и влюбленный Горьков даже не понял откровенной иронии, просо-чившейся сквозь серьезность тона сказанного.
• Успеют твои крестьяне. Сыграй еще что-нибудь. Ну, пожалуйста! – дрожащим от волнения голосом попросил он.
«Бестолковость трудноизлечима», - внутренне усмехнулась Наташа. – Ну и теленок! Талантливый, но теленок. Прямо истекает, а первым сделать шаг боится. А ведь я тоже истекаю…».
• Хорошо, но только недолго. – Она вновь опустила пальцы на клавиши и заиграла.
«Как же мне ее оставить… Какой-то проклятый барьер! С другими было проще, а с этой какая-то необъяснимая робость, покорная ватность».
Его взгляд уперся в открытые колени Наташи, затянутые в кремовые колготки. Они соблазнительными лампочками торчали из-под короткой юбки и ему непреодолимо захотелось потрогать их. Рука сама потянулась к ногам девушки.
• Нравятся? - почувствовав легкое прикосновение, спросила Наташа, при этом не прекращая музицировать.
• Ты мне вся нравишься, - жарко заговорил Горьков, видимо сумев прорвать тот самый барьер. – Я тебя люблю, это правда…
• Если нравлюсь, так и возьми, - перебила его пламенный речитатив девушка, прервав игру. – Оторвись от мировых проблем. – Она посмотрела на него распутным, жаждущим любви взглядом. – Ну что ты стоишь как пень…
Договорить она не успела, потому что Горьков подхватил ее на руки и, сшибая по дороге мебель, отнес на диван. Наташа висела на нем расслабленной плетью, но стоило ей лишь коснуться телом дивана, как она обвила Горькова неистовой змеей и, судорожно нащупав его губы своими, впилась в них с жадностью вампира. Он ласкал ее раздвинутые бедра, забираясь все выше, чтобы содрать назойливые коготки, последнюю помеху на пути к счастью – ему хотелось быстрей добраться до обнаженного тела, ощущать его своим и любить, любить, не переставая, пока хватит сил. Наташа, слегка постанывая, помогала себя раздевать, вращая гибким, податливым станом. Вскоре они сплелись обнаженными телами в сладкий клубок. Горьков жадно овладел бесстыдно отдающейся ему девушкой и провалился в сияющую пропасть.
Восторги любви продолжались всю ночь, но когда окна замутились рассветом, по ушам резанул дверной звонок, внеся тревожный диссонанс в прекрасную симфонию и превращая ее в дешевый постельный шлягер. Праздничные флаги поникли, кровь остывала в жилах, возвращая распаленный мозг в суровую и непредсказуемую реальность.
• Никого нет дома, - прошептал Горьков, поглаживая Наташу по волосам.
• Это Артем, - сказала она. В ее голосе зазвучала тихая тоска.
• Ну и что! Позвонит, позвонит и отчалит.
• Он все равно войдет, - мрачно проговорила Наташа. – Надо открыть.
Она поднялась с дивана и, закутавшись в простыню, медленно и обреченно поплелась к двери. Было пять часов утра Московского времени.

Глава четвертая.

Артем очередной раз взглянул на часы, а потом в темное окно. Шел двенадцатый час ночи, но Наташи все не было. Зная ее вспыльчивый, но отходчивый характер, Брагин надеялся, что она побродит по улицам, перегорит и вернется. Потом будет короткое, бурное выяснение отношений и все уляжется. Это происходило не единожды и Артем привык к ее взрывам по надуманным, мизерным причинам, как будто ей периодически требовалось сбросить накопившееся напряжение, заземлиться, а потом жить дальше, выбросив из памяти как причину, так и последствия очередного микроскандала. Но прошло уже довольно-таки много времени и этот факт беспокоил Артема. Чувство тревоги постепенно нарастало и призывало к активности.
Галя несколько раз подходила к нему, пыталась его разговорить, но он отвечал односложно, всячески избегая общения. Она смотрела влюбленным взглядом, тихонько, исподтишка ласкала его, но Артем не отвечал на ласки, а лишь непроизвольно отодвигался. Его мысли были заняты другим.
«Куда она запропастилась!? Может сгоряча в Москву умотала или в Питер? Денег у нее достаточно. Или с ней что-то стряслось? Мало ли в городе отморозков по вечерам бродит… Нет, на нее не похоже. Если б она захотела уехать, то как-нибудь бы предупредила или позвонила потом. Она где-то здесь и нужно ее искать…».
Его мысли прервал появившийся в комнате Герман. Он знал о произошедшем разладе, но не пытался вникнуть в причину, лишних вопросов не задавал, а просто молча сочувствовал, мол, сами разберутся. И сейчас, присев возле Артема на диван, он вопросительно посмотрел на брата, но ничего не сказал.
• Надо ее искать, - нарушил тишину Артем. – Что-то здесь не так…
• Найдем, если она в городе, - уверенно сказал Герман. – Сейчас я подниму команду, и начнем немедленно. Твои как?
• Где-то расслабляются. Я звонил – бесполезно. Без них обойдемся. Возьмем еще тройку человек и проедемся по точкам – где-нибудь зацепимся. Давай, банкуй! В две машины поедем, чтоб побыстрее – на одной ты, а на другой я. Связь будем держать по мобильнику.
Вскоре два автомобиля разъехались в разные концы города. Опрашивались бармены, продавцы ночных магазинов, разные темные, но информированные личности, оттягивающиеся в различных питейных заведениях... Первому повезло Артему. В кафе на Офицерской улице. Войдя внутрь он увидел знакомую официантку по имени Таня – они вместе учились в школе. Та сразу же узнала Артема.
• О, Артем! Какими судьбами! Да один! Садись вон к той девушке – она скучает. – Таня указала на вульгарного вида девицу, пребывавшую в одиночестве и вяло потягивавшую коктейль через соломинку.
• Я по делу. – Артем пристально посмотрел на официантку. – Меня интересует одна особа. Зовут ее Наташа Дибич. Журналистка. Ходит в газету, что в вашем здании. Она здесь не появлялась? – Он коротко описал внешность Наташи.
• Сегодня нет, но как-то заходила с Горьковым. Вроде бы она… Горьков это журналист, работает в «Часослове», часто здесь бывает. А сегодня… Подожди, я спрошу девочек – может они что-нибудь знают.
Таня отошла и буквально через минуту вернулась с моложавой женщиной в белоснежном халате и накрахмаленной шапочке.
• Это наш повар. Расскажи, Жанна.
• Я тут выходила по делам еще днем. Какие-то парни приставали к девушке с короткой прической. У нее короткая прическа? – Получив утвердительный кивок, женщина продолжила. – Ну так вот… Потом они ее потащили к машине. Потом я отвлеклась… Похоже, что она поехала с ними.
• Поехала или увезли? – Ноздри Артема затрепетали.
• Не знаю. Но ехать с ними она явно не хотела, - пояснила женщина.
• Какой марки машина?
• Не знаю, я в них не разбираюсь. Но точно иномарка. Большая, зеленого цвета и сзади у нее обрублено, как у «Нивы».
«Какой-нибудь джип», - решил Артем.
• Понятно. А ты никого из этих хорьков не узнала?
• Одного узнала, - после небольшой паузы сказала Жанна. - Это Бита. Так его все называют. Борзой парень.
• А где его можно найти?
• Не знаю… - Женщина слегка замялась. – В каком-нибудь кабаке.
• Спасибо за информацию.
Брагин махнул двум сопровождающим его парням, и они покинули кафе.
«Кажется, эта Жанна знает больше, чем говорит. Может боится? Ладно, если надо будет – вернемся и вновь зададим те же вопросы».
Артем забрался в машину и немедленно связался с братом.
• Слушай, Гера. Тебе погоняло «Бита» не о чем не говорит?
• Говорит, - моментально отреагировала трубка. – Это человек Ахунова, который банкует на рынке. А что?
• Где он может быть, этот Бита? Ты адресочек его сумеешь пробить?
• Без проблем. Он еще может ошиваться в кафе, что возле рынка. Называется эта забегаловка «Только у нас», - в трубке послышался смешок.
• Ладно, - немного подумав, сказал Артем. – Знаю я эту точку. Давай, ты езжай к нему домой, а я в это заведение. Похоже, что они с братвой Наташу насильно увезли. Выпотрошишь его, если найдешь.
• Договорились. Свяжемся, если что…
Несмотря на поздний час, кафе было переполнено рыночным людом, отдыхающим после суматошного дня и никак не желающим расходиться.
Артем, войдя внутрь, сразу же направился к бару.
• Бита здесь? - спросил он у мечущегося вдоль стойки бармена.
• А вон он, - проговорил тот, указывая глазами на угловой столик, уставленный пивными бутылками. Там восседал верзила в спортивном костюме в обрамлении двух дружков. Судя по количеству выпитого, они пребывали здесь давно.
• Вырубайте тех двоих. Сразу, без лишнего базара. А я займусь этим жирным боровом. Лично, - скомандовал Брагин сопровождающим его парням.
Те быстро подошли к веселящейся компании, одновременно взяли со стола две пустые бутылки, которые в следующий момент опустились на затылки дружков Биты. Те даже не успели вскрикнуть и молча уткнулись лбами в стоящие перед ними тарелки.
«Синхронно получилось. Оловянные солдатики…», - зло усмехнулся Артем.
Бита от неожиданности оцепенел, потом зашевелился, пытался подняться, но был вновь осажен на стул резким толчком в грудь. Руки его оказались скованными с двух сторон мертвой хваткой. Напротив него уселся парень в кожаной куртке и молча выложил на стол пистолет. Публика в кафе слабо реагировала на происходящее. Здесь подобные разборки происходили регулярно.
• Я Барс. Брат Геры Брагина. Хоть слово соврешь – башку продырявлю. Прямо здесь, не отходя от кассы.
• Слышал про тебя, - прохрипел Бита. – За что наезжаешь?
• Где девушка, что вы увезли с Офицерской? Я тебя, хорек, предупредил насчет башки. Говори, что с ней сделали – может жив останешься.
Бита уперся в холодный безжалостный взгляд. Его слегка зазнобило. Он был наслышан про Брагиных. «Здесь между двух гребанок не проскочишь… Но я ж не при делах!».
• Мы ее не увозили. Сначала хотели, но этот сказал, к кому она приехала… - Бита примолк, не зная, о чем говорить дальше.
• Продолжай. – Дуло пистолета уперлось ему в переносицу.
• Да не знаю я! Мы думали, что это шлюшка. Ну, ошиблись! Но не увозили. Этот длинный предупредил. Она с ним ушла.
• Что за длинный? – Дуло отчетливо надавило между глаз.
• Откуда я знаю!? Морда у него как у породистой лошади. Братва, да я не при делах!
• Посмотрим.
Артем не торопясь убрал пистолет, а потом резко выстрелил кулаком вперед. Получив увесистый удар в челюсть, Бита откинулся назад, увлекая за собой стул, и всей спиной грохнулся на пол, при этом сильно ударившись затылком о стенку. Он ошеломленно замотал головой.
• За что бьешь!
• Чтоб в следующий раз не ошибался.
Артем махнул рукой и троица, провожаемая любопытными взглядами, покинула кафе. Подойдя к машине, он остановился и задумался.
«Что это за длинный с лошадиной мордой? Кажется, я знаю. Повариха сказала, что в кафе она заходила с каким-то Горьковым, корреспондентом газеты. Наташа скорее всего с ним ушла. Наверное, с ним... И от шпаны ее отмазал он. И сейчас она возможно с ним… И что ж они до сих пор делают!? И где?».
У Артема похолодело в груди. Он представил Наташу в объятьях этого Горькова, и его охватила болезненная ревность вперемешку с яростью. Он резко запрыгнул в машину и вновь взялся за телефон. Герман ответил сразу.
• Ты где был? Трубка не отвечала.
• С Битой разбирался. Он не при делах. Ты знаешь Горькова, корреспондента?
• Знаю. Известная личность в городе. А он здесь при чем?
• Похоже, что Наташа с ним и по собственной воле. Адрес его можешь дать?
• Конечно, - после небольшой заминки ответила трубка.
• Как ты его узнаешь?
• У Мормона в компьютере есть все адреса жителей города, а у меня парень сидит на связи. Перезвони через три минуты.
Вскоре Артем знал местонахождение квартиры Горькова.
• Все, Гера. Общий отбой. Дальше я сам.
• Может помощь понадобится?
• Нет, брат. Похоже, что это личное дело.
Развезя своих помощников, Артем быстро отыскал нужный дом, квартиру и, немного потоптавшись возле входной двери, уверенно нажал на кнопку звонка. Прислушавшись, он понял, что квартира не пуста.

Глава пятая.

Наташа крадучись подошла к двери, протянула руку к замку, коснулась его, да так и застыла, не решаясь открыть. Она поглаживала пальцами металлическую поверхность и выжидала, сама не зная чего. Звонки прекратились.
«Может быть он ушел? А может это не Артем?», - пронеслось в ее голове.
• Наташа, открой. Я знаю, что ты здесь, - раздался из-за двери глухой голос, и девушка сразу поняла, что не ошиблась в своих худших предположениях. «От судьбы не уйдешь…». Она щелкнула замком и резко распахнула дверь. На пороге стоял Артем Брагин. Из подъезда пахнуло холодом, и Наташа непроизвольным движением покрепче закуталась в простыню. Они сцепились взглядами, и эта безмолвная дуэль длилась около минуты – никто первым не решался нарушить неустойчивое равновесие, за которым пряталась злая истина.
• Я могу войти, - наконец проговорил Артем, ломая затянувшуюся паузу.
• Зачем? Ты и так все понял. – Голос у Наташи вибрировал от волнения, но оно было где-то на поверхности, а в глубине царило холодное спокойствие от твердо принятого решения.
• Да так… поговорить. – Артем посмотрел на босые ноги Наташи и усмехнулся. – Чтоб ты не простудилась – простынка тоненькая, а под ней ничего нет. Не бойся, не трону я твоего петушка, если сам не нарвется.
Не дожидаясь ответа, он схватил девушку в охапку, вместе с ней вошел в квартиру, поставил Наташу на пол и запер дверь. Она не сопротивлялась. Брагин заглянул в комнату и сразу увидел взлохмаченную голову Горькова, торчащую над подушкой.
• Что ж ты лежа гостей принимаешь!? – Артем стряхнул со стула невидимую пыль и обстоятельно уселся на него, уперев локти в колени.
• Я никого не приглашал, - подал голос Горьков.
• Артем, выйди сюда, давай поговорим в прихожей, – раздался вибрирующий волнением голос Наташи.
• Ну, уж нет! – проговорил Артем, не поворачивая головы. – Никаких сепаратных переговоров. Иначе спектакль будет неполноценным. Давай уж все вместе, дружно, чтоб потом не оказаться в дураках. Иди сюда, не мерзни, - позвал он Наташу. - Можешь даже прилечь на пригретое место.
• Не надо ерничать, - воскликнул Горьков возмущенно
• Да какое же здесь ерничество. Это не ерничество, а откровенность. Чего нам друг от друга скрывать: я с ней спал и ты подгребнулся. Какие еще секреты, когда в одну и ту же дырку вставляли. Чуть ли не родственники. – На лбу у Брагина показались мелкие капельки пота – он с трудом сохранял видимое спокойствие.
Вошла Наташа, застыв на мгновение, уверенно направилась к дивану и присела рядом с Горьковым, тем самым, показав, что она уже сделала свой выбор. Поймав зрачки Артема, она увидела в них отражение неизбывной душевной боли и смертной тоски. Это ее несколько смутило. «А ведь он по настоящему страдает. Но я же люблю Володю! С Артемом все было не по настоящему… Нет, по другому нельзя!».
• Ты понимаешь, Артем… Здесь дело вовсе не в Гале, не в ревности. Нет, сначала я приревновала, а потом… У нас с тобой все было понарошку, по молодости. Ты впечатлил меня, увлек своей силой, уверенностью и я поддалась. Это была влюбленность, а не любовь, нас объединяла только постель и не было других точек соприкосновения…
• А вас объединяет что-то другое? – с усмешкой перебил ее Артем. Он внезапно успокоился, и в его голове воцарилась черная пустота. Именно черная – так ему казалось. - А что насчет точек… Если не считать, как я тебя отгребал от военной мафии или вытаскивал из-под иглы, то не было. Оказывается, что не для себя старался, а для этого… - Он хотел обозвать Горькова обидным словом, но сдержался.
• Это все так и я очень тебе благодарна…Но ты понимаешь… у нас с Володей слияние душ, мы питаемся друг другом. – Голос у Наташи зазвенел уверенностью пророка. – Мы самодостаточны и никто нам больше не нужен в этом мире. Мне трудно было принять такое решение, а наш разрыв являлся только поводом... Не будешь же ты препятствовать моему счастью, а, ковбой?
• Как-то все скоропостижно у вас произошло, - с легкой усмешкой проговорил Артем. – Раз – и в дамках. А может, ты поспешила? Прошлое ведь не вычеркнешь…
• Нет, это от Бога – я сразу почувствовала.
• Бог ошибается, иначе бы не экспериментировал, - отрубил Брагин. – По-моему, ты погорячилась и все надумала. Это насчет слияния душ. Тебе нравятся всякие красивости. А он обыкновенный кобель, который снял аппетитную телку, воспользовался ее слабостью и трахнул. А чтоб уговорить, навешал сладкой лапши на уши... – Артем нарочито взглянул на гитару, висящую на стене, - … в виде ро-мансов и серенад.
• Выбирай слова! - воскликнул приподнявшийся с дивана Горьков.
• Ого, петушок закукарекал! Может быть, вызовешь меня на дуэль? Ты же из себя благородного корчишь. Устроим турнир, а победитель получит даму сердца. – Артем откровенно провоцировал своего соперника. Он вовсе не жаждал его крови, а просто хотелось выплеснуть на кого-нибудь накопившуюся злость: на Наташу, на ее неожиданного кавалера и вообще на подлую непредсказуемость жизни.
Горьков дернулся, чтобы встать, но Наташа остановила его рукой.
• Не все решается силой…
• Конечно не все. Еще деньгами... к которым ты привыкла, - с усмешкой сказал Артем. – На его корреспондентскую зарплату будешь существовать? Сбежишь через месяц. А чтоб зарабатывать, он должен писать заказные статьи, влезать в криминал… Да не в нашем городишке, а где-нибудь в столицах. А там, сама знаешь, без всяких высших материй оторвут башку или в лучшем случае язык отрежут, чтоб не базарил не в масть. И ты под раздачу попадешь. А он не то, что тебя – себя-то защитить-то не сможет. Даже в родном тебе Питере, я уж не говорю про Москву. А решает ли сила? В данном моменте она решает все. Вот сейчас я покалечу твоего любовничка и будешь всю жизнь с калекой мучиться. И надолго твоей любви хватит? Завянет как ботва. Видишь, он уже испугался.
• Да ни черта я тебя не боюсь! – вскричал Горьков с дивана, опять попытался подняться и вновь был остановлен неумолимой рукой Наташи.
• Не поддавайся на провокации, Володя. Он действительно тебя покалечит. Ар-тем, давай расстанемся по-доброму. Тема иссякла. Проживем мы как-нибудь без всякого экстрима и с деньгами постепенно разберемся. А ты давай, воюй дальше.
• А все-таки твой петушок испугался, - не унимался Артем. – Спрятался за твоей не очень широкой спиной, вроде бы дал себя уговорить. Ну что ты ручонками сучишь, Вовочка! Маленький ты еще, а может, и не повзрослеешь никогда. Мамочку себе нашел!? Вставай! Вызывай меня на поединок! Или ты только в кровати бултыхаться способен? Уравняем шансы. Я с тобой одной левой рукой буду.
В голосе Артема сквозила веселая бесшабашная злость. Он встал, выдернул из брюк ремень и пристегнул им правую руку к талии.
• Наташа, я должен, - воскликнул Горьков. - Иначе буду чувствовать себя всю жизнь слизью. – Он, преодолев сопротивление Наташи, вскочил и принял боксерскую стойку. – Только я не беру форы. Отвязывай руку!
• А я тебе ее и не даю. Это я для себя стараюсь. Ну что встал столбом!? Впе-ред!
Горьков, размахивая руками и делая обманные движения корпусом, начал приближаться к спокойно стоящему Артему.
• Прямо как Майкл Тайсон, - усмехнулся тот и коротко ткнул в подбородок раскачивающемуся из стороны в сторону корреспонденту. Тот на секунду замер, как бы завис в воздухе, и в следующее мгновение кулем рухнул на пол, ударившись затылком об стенку. Гитара соскочила с гвоздя и обрушилась на лежащего.
• Мат в один ход, - прокомментировал Артем, отвязывая руку. – Ну ладно, я пошел. Даст Бог, еще увидимся.
Он четко, по-военному развернулся через левое плечо и покинул квартиру. Наташа подскочила к ошеломленно трясущему головой Горькову.
• Ты как? Тебе надо умыться.
Пока тот плескался в ванной, она подошла к окну и долго смотрела немигающим взглядом на солнечный диск, наполовину высунувшийся из-за увешанных пухом тополей. И не было уверенности в ее душе.
Артем сел за руль и задумался.
«И что теперь? Проиграл я эту партию – не все ж выигрывать. А может и не проиграл… Нет, на войне было все понятней, а здесь… Не знаешь, кто в следующий момент по подлому ударит под дых. А деньги действительно мусор! Плохо только, когда их нет. Ладно, разберемся постепенно».
Он завел мотор и выехал на пустынную улицу. Возле мусорных баков возилась пожилая дворничиха.
«Вот ей уже ничего не надо в жизни. Всего хватает. Правильно говорил ротный – понизь планку и обретешь счастье».
Артем нажал на клаксон. Дворничиха вздрогнула от неожиданного резкого звука, развернулась, и Артем еще долго наблюдал в зеркало заднего вида как она, потрясая метлой, ругалась ему вслед.

Глава шестая.

Ближе к обеду перед администратором гостиницы возник холеный господинчик с фигурными залысинами. Он был невелик ростом и компенсировал этот природный недостаток высокими каблуками на лакированных туфлях, отчего походка его была несколько неуклюжей, как будто он постоянно вытягивал ноги из трясины. Но лощеный вид и барственные жесты сглаживали эти природные недостатки и призывали если не к подчинению, то, по крайней мере, к уважению.
Поинтересовавшись о наличии мест, он удовлетворенно хмыкнул, узнав, что свободными имеются только люксы и, достав из кармана стодолларовую купюру, вальяжно произнес, подойдя к свежевыкрашенной стойке.
• Будьте любезны, мадам, предоставить мне номер. Только не очень высоко, а то у вас лифта не наблюдается.
• Мы принимаем исключительно отечественные деньги, - с нотками патриотизма провозгласила администраторша, перезревшая, дебелая девица неопределенных лет, и повела глазами в сторону киоска с табличкой «Обмен валюты», который как назло был закрыт по неясной причине.
• Вот и сделайте исключение, - весело скаламбурил господинчик, в московских политических кругах известный как Лойер, и посмотрел на девицу пронзающим взглядом василиска. - Меняю по щадящему курсу.
• Обратитесь к швейцару, - ежась и воровато постреливая глазами по сторонам, посоветовала администраторша, внезапно изменив высокомерный тон облеченного властью чиновника на заискивание знающего свое места клерка. Вовремся проснувшийся внутренний голос подсказал ей, что не стоит раздражать этого необычного клиента. – Вон он швейцар, рядом с пальмой.
• Мерси, мадмуазель. – Лойер взглянул на мающегося от безделья детину в красном пиджаке и с бородой, направился было к нему, но внезапно передумал и вновь воззрился на администраторшу. – Пардон, мадам, я вспомнил, что у меня случайно завалялись русские деньги – выдали сдачу в одной антикварной лавке. Вот, возьмите.
Из того же кармана, откуда появились доллары, он достал рублевую пачку и отсчитал нужную сумму. Получив ключи он номера, Лойер подошел к стеклянным дверям и поманил пальцами кого-то, находящегося на улице. Через пару минут в холл вошли двое верзил с огромными чемоданами, обклеенными игривыми рисунками и, получив указания, резво двинулись вверх по лестнице. Лойер не торопясь зашагал следом своей синкопированной походкой.
Зайдя в номер, он бросил взгляд на блеклые обои в зеленую клетку и задумчиво произнес.
• Да, это не штоф.
После чего отпустил своих провожатых, распаковал один из чемоданов и тут же направился в ванную. Поплескавшись там с полчаса, он, облаченный в махровый халат с обезьянами, вышел в гостиную и, отыскав глазами телефон, набрал номер.
• Я здесь, - единственное, что сказал он и, выслушав ответ, положил трубку.
Вскоре вернулся один из его провожатых и принес толстую пачку газет - казалось, что он скупил оптом всю продукцию газетного киоска в гостинице. Лойер жестом отослал его, разложил газеты на столе и до вечера внимательно изучал местный колорит, время от времени заказывая чай в номер.
Когда начало смеркаться, раздался звонок телефона.
- Это Калач. Посовещаться надо. Сейчас за тобой приедет машина.

Они встретились втроем на даче Шагова.
• С дровишками у вас плоховато, - сказал Лойер, знакомясь с мэром.
• При чем здесь дровишки? – опешил тот.
• На этом можно кучу голосов заработать. Бабушки из деревень в газету пишут, что топить нечем – вот и нужно подкинуть им дровишек. Ну да ладно… Вводить в курс дело меня не надо кроме некоторых нюансов – я уже сам во всем разобрался.
• Что за нюансы? – спросил Шагов.
• Каким образом этот фашист Артемов, ваш конкурент, спелся с церковью? Он же гол как сокол. При регистрации в кандидаты свой доход указал… Смех в курятнике! Этого мизера не хватит даже на хлеб без масла. Попы деньги любят, а он вряд ли им что смог пожертвовать.
• Мало ли, кто за него башляет, - философски заметил Калач.
• Надо перекрыть источник или поссорить его с попами. Церковь сейчас силу набрала – многие политики на этом нажглись. Ну да Бог с ней этой религией. Я все продумал, но мне понадобится ваша помощь в организации предвыборных акций и своевременного получения информации. – Лойер бросил взгляд на Калача.
• Нет проблем, - заверил его тот.
Они проговорили до ночи. Когда Лойер вернулся к себе в номер, то первым делом достал пластмассовый чемоданчик размером с большую книгу и открыл крышку. Это был портативный компьютер. Набрав текст, Лойер подключился к телефонному кабелю и в сеть ушло шифрованное сообщение следующего содержа-ния.

ВПШ. МАГИСТРУ.
Обстановку оценил. Кандидатура Шагова на пост мэра приемлема: в меру глуп и внушаем. Выборы в городе А… можно провести в качестве репетиции губернаторских, опробовать нашу новую систему. Прошу дать ориентировку на Артемова, баллотирующегося в мэры от лица партии националистического толка.
ЛОЙЕР.

Ответ не замедлил себя ждать, и после расшифровки на мониторе высветилось.

ЛОЙЕРУ.
Добро на эксперимент даю. Артемов является агентом влияния одной финансово-политической группы, оппозиционной режиму. Переговоры с ним бессмысленны. Необходимо лишить его поддержки населения и убрать с предвыборной арены. Информация о фигуранте прилагается. Информируйте постоянно о ходе экспери-мента.
МАГИСТР.

Глава седьмая.

Трудно сказать верил ли отец Виссарион в Бога, но то, что Господь далеко и вряд ли у него дойдут руки наказывать за грехи отдельных провинившихся членов божьего стада, он знал точно. Поэтому, возглавив местную епархию, он сразу же превратил ее в кормушку для себя и своих многочисленных родственников: укрывал часть пожертвований, изымал иконы и церковную утварь из периферийных приходов с целью продажи за кордон, а на деньги, выклянченные у городских властей, начав реставрировать старинный храм, тут же остановил это богоугодное мероприятие, и на остатки средств отгрохал себе двухэтажный особняк в той же деревне. И вовсе не для постоянного проживания, а для безобразных оргий безудержного разврата с молодыми послушницами, которым отпускал грехи сразу же после соитий, если они случались. В этих пиршествах плоти время от времени участвовали несколько областных и городских чиновников, имеющих вес, поэтому все жалобы с описанием художеств распоясавшегося благочестивого оставались безответными.
Правда, иногда отец Виссарион молился, когда чувствовал, что чересчур переусердствовал. Так… на всякий случай, отдавая дань своему высокому церковному сану. Но делал это редко и спустя рукава, как бы выполняя назойливые обязательства перед Богом. Зато молились усердно его родственники, пристроенные на теплые, денежные места и жирующие за его незыблемой спиной. Они ничего не просили у Господа, кроме одного: чтоб он не вмешивался в дела уважаемого Микиши, как в миру назывался их благодетель. И кто бы думал, что он так поднимется! А ведь был занюханым инженером с мелкой зарплатой…
Но видимо их молитвы были не до конца услышаны, потому что идиллию рукотворного рая нарушил некто Артемов, молодой человек с бледно голубыми глазами и козлиной, задорно торчащей бородкой. Он появился в храме во время общей исповеди, встал перед алтарем и, в то время как отец Виссарион изгалялся перед прихожанами в словоблудии, не отрываясь, смотрел на него просветленным взглядом, время от времени мелко крестясь. А преподобный, когда сам вел службу, действительно любил унижать верующих, считая их глупыми и безропотными ов-цами.
• Православного сразу узнаешь – у него нет ни денег, ни здоровья, - витийствовал Виссарион. – Вот вы и ходите в церковь выклянчивать здоровье у Бога. А откуда оно возьмется, если все вы погрязли в лености и грехах. Разве не так? – Он как заправский оратор сделал пару глотков из золотой чаши, и в храме явственно потянуло сивухой. – Без сомнения! Ведь тут собрались самые крутые верующие города. Ну, так извольте каяться, господа грешники. Кайтесь и расходитесь по своим станкам и амбарам.
Когда исповедь закончилась, к Виссариону, уже собиравшемуся покинуть храм, подошел тот самый голубоглазый молодой человек, мозоливший ему глаза в течение всей службы.
• Я хотел бы исповедаться, батюшка, - елейно пропел он.
• Исповедь уже закончилась, - бросил преподобный, одергивая рясу.
• Меня необходимо исповедаться индивидуально – слишком грехи велики, - не отставал странный молодой человек.
• Ну что там у тебя? Давай, кайся. – Виссариона одолело любопытство, но он не посчитал нужным отправиться в исповедальню, решив разобраться на месте с назойливым прихожанином. Благочинный вновь потянулся к чаше, сделал еще глоток и, утерев рукавом бороду, сурово посмотрел на молодого человека.
• Я не столько грешен сам, батюшка, сколько наслышан о прегрешениях других, и эти знания гнетут меня денно и нощно, требуют выхода, - начал тот и внезапно смолк, показывая глазами на старух в черных платках, бродящих вокруг и жадно прислушивающихся к разговору. – Необходимо соблюдать тайну исповеди.
В этих словах преподобный почувствовал какой-то неприятный для себя и отчасти зловещий подтекст, поэтому, окинув недобрым взглядом снующих поблизости прихожанок, жестом показал голубоглазому следовать за ним.
• Ну, так что у тебя за знания? – спросил преподобный, когда они уединились. - Да и вообще, кто ты такой?
• Моя фамилия Артемов, батюшка. Я являюсь носителем русской национальной идеи и мне больно смотреть, как служители церкви безудержно пьянствуют и занимаются развратом на украденные деньги, склоняя к прелюбодейству безропотных девственниц.
• Кого из служителей ты имеешь в виду? – насторожился отец Виссарион.
• Вас, преподобный. Это вы со своими религиозными братками обираете храмы, тянете из церковной казны, а потом соблазняете покорных монашек, а кое-кто из вашей компании не брезгует и послушниками, ввергая их в содомские грехи. И еще многое чего Вы делаете неугодное Богу. Да и нее только Богу, но и Дьяволу, поскольку у обоих берете взаймы и не отдаете.
• Да как ты смеешь… - Виссарион не смог продолжить фразу, потому что, слушая наглого прихожанина, задохнулся от прилива ярости и начал ловить губами ускользающий воздух. – Да кто тут кого исповедует!?
Каскады ядреного мата пронзили сводчатый потолок.
• Я Вас, батюшка, - спокойно отреагировал Артемов. - И отпускать грехи я буду, если того заслужите.
Преподобный отец хотел было кликнуть служек, чтобы выставить наглеца из храма, но остановился, заметив в руках назвавшегося Артемовым пачку бумаг. Это его сразу же успокоило.
«Тривиальный шантаж, - подумал он. – Ну, это мы проходили».
• Что это ты там за бумажонки треплешь? - проговорил Виссарион с легким смешком. – Хочешь мне их продать за бутылку? Или как?
• Поллитрой здесь не обойдется. И твои содомиты из областных чиновников тебя не смогут отмазать – слишком низко сидят, - ответил Артемов. Разговор перешел в деловое русло. – Вот, взгляни хотя бы на эти цветные фотографии. Такое смачное порно!
Виссариону был передан объемистый бумажный конверт. Он некоторое время перебирал снимки, где чаще всего мелькала его физиономия. Особенно преподобного впечатлил сюжет, где сразу три монашки одновременно удовлетворяли его со всех сторон, а он зажмурился с оскалом блаженства на лице. Снято было крупным планом, так что можно было явственно разглядеть слюну, пузырившуюся в уголке рта. Здесь явно работал хороший фотограф, а не какая-то скрытая камера.
«А ведь их было четверо. Вот сука!».
Артемов разгадал его мысли.
• Да. Это снимал наш агент. Но она уже у вас не работает… или служит… Как там правильно? Но это не важно. Важно то, что у патриархии будет достаточно оснований, чтобы отлучить Вас от церкви, если там увидят эти веселые картинки. И не просто так увидят, а на обложке какого-нибудь фривольного журнальчика. А мы уж позаботимся, чтобы этот журнальчик у них очутился ненароком. Но это так… мелочь… церковный суд. Но ведь существует еще и уголовный, а у нас имеются в наличии копии кое-каких финансовых документов, где Вы жульничали в крупных масштабах.
• У кого это у нас? Да кого ты представляешь? – прохрипел ошарашенный свя-щенник.
• А представляю я больших и благодарных людей, - охотно пояснил Артемов. – Благодарных, если выполняют их указания. – Он назвал фамилию известного олигар-ха, близкого к президенту. – Достаточно?
• Что я должен делать? – Виссарион понял, что попал на хороший крючок, с которого вряд ли удастся так просто соскочить.
• Сотрудничать и не более того. Я собираюсь баллотироваться в мэры города А…, а Вы должны обеспечить мне голоса избирателей среди своей паствы. Только посерьезней, преподобный отец, а то ведешь себя на проповедях как коверный на арене, ей-богу! – резко перешел на «ты» Артемов. - И деньжат, которых нажульничаешь, мне будешь подкидывать на партийные нужды. Зато будешь спокойно жить и даже процветать, если меня выберут. – Артемов забрал конверт с фотографиями.
• Тебе что, мало платят твои хозяева? – поддел его Виссарион.
• А тебе? – парировал Артемов. – Так ведь не хватает!
На этом разговор закончился. Буквально со следующего дня преподобный начал активную пропаганду в пользу нового кандидата в мэры, ругая почем зря проклятых еретиков-коммунистов, узурпировавших власть в городе, и выставляя Артемова чуть ли не как нового мессию, способного «отвести народ от края пропасти, где царствует безбожие и хаос». Русский помоги русскому!
Артемов на самом деле являлся агентом влияния оппозиционной группы олигархов и в его задачу вовсе не входило избираться мэром – он должен был отобрать голоса у конкурентов, чтобы потом отдать их нужному кандидату. Для этого он создавал партию под идеологической вывеской, которая была выгодна в конкретной ситуации. А чтобы ущемить коммунистов больше всего подходила русофильская окраска с ее народностью и соборностью. Под этой личиной и появился Артемов в городе А… Хозяева в меру финансировали его деятельность и оказывали всяческую помощь, в частности, имея крепкие связи со спецслужбами, изготавливали добротный компромат на указанных фигурантов. Все граждане грешат, а в особенности не рядовые, а высокостоящие, имеющие возможность красть и безобразничать в свое удовольствие. Вот в эти-то, ловко расставленные сети и попал преподобный отец Виссарион. Впрочем, он не очень огорчился – «под хорошей крышей спокойней спится».

Отец Виссарион возлежал на широкой водяной кровати с подогревом, слегка поигрывая задом в предвкушении близкого секса. Он любил подобные мебельные изыски, изобретенные западными сластолюбцами, и готов был приобретать их за любые деньги.
«Прямо как в невесомости с бабой занимаешься. И движения плавные и неназойливые, как будто она от тебя ускользает, а ты догоняешь и медленно втискиваешься в нее. А она трепыхается эдакой русалочкой. Кайф!».
Он резко привстал на локте, отчего кровать заколыхалась, как потревоженный океан, и нетерпеливо крикнул.
• Ну, где ты там, овца божья!? Из меня уже сочится сперма.
• Здесь, уже иду.
В спальне появилась молодая послушница, одетая лишь в короткий фартучек игривой расцветки. В руках она несла поднос, сервированный вином и фруктами. Девица действительно ассоциировалась с русалкой, как ее иллюстрируют в детских книжках: распущенные золотистые волосы, волнистым каскадом низвергающиеся ниже пояса, стройная точеная фигурка, трогательная в своей незащищенной наготе, и огромные голубые глаза с вечно стоящим в них наивным вопросом. Отец Виссарион предпочитал миниатюрных, невесомых женщин, с которыми любил играться в постели как с куклами.
Русалка присела на край кровати, до предела обнажив соблазнительные бедра, и осторожно поставила поднос перед преподобным.
• Убери пока его, - прохрипел Виссарион, поедая девицу взглядом. - Давай сначала займемся…
Он не успел договорить, потому что назойливо запиликал мобильный телефон, лежащий рядом с подушкой. Виссарион яростно схватил трубку, с желанием обрушить потоки ругани на наглеца, потревожившего его в такой момент, но при первой же услышанной фразе расплылся в подобострастной улыбке.
• Да, конечно. Ко мне сюда!? А Вы знаете, где я нахожусь?
• Я все знаю, - проговорила трубка.
• Через пятнадцать минут. Хорошо. Буду с нетерпением ждать. – Виссарион зло отбросил телефон. – Черт знает что! Из патриархии, из Москвы приехали. – Он заметался как разбуженный посреди зимы медведь, не отрывая глаз от упругой женской плоти, обтянутой матовой, слегка загоревшей кожей. – Ну, нет! Это выше моих сил… Успеем!
Виссарион яростно сбросил на пол поднос со снедью, схватил в охапку девицу и, повалив ее на кровать, торопливо овладел ей, стремясь как можно быстрее извергнуть в нее накопившуюся страсть. Со сладострастным стоном удовлетворенного павиана, он отвалился в сторону и, полежав немного с закрытыми глазами, резко вскочил и начал торопливо напяливать на себя одеяние.
• Ну что ты лежишь! – бросил он расслабившейся послушнице. – Одевайся и дуй в монастырь отмаливать грехи. Да, вот… возьми. - Он вытащил из рясы денежную купюру. – Купи себе чего-нибудь… Только про посты не забывай!
Благочинный едва успел привести себя в порядок, как услышал звук подъезжающего автомобиля. Распорядившись, чтобы открыли ворота, он вышел в вестибюль и, опустившись в кресло, стал в нетерпении поджидать незваного и неуместного гостя. Прошло немного времени, и в открывшуюся входную дверь вошел невысокий мужчина с залысинами в сопровождении церковного служки. Мужчина церемонно поклонился, и его лицо осветила мягкая приветливая улыбка.
• Я от отца Питирима. Мы с ним большие друзья. Зовите меня просто Лойер. Я так привык. Это адвокат по-английски, если знаете.
• Знаю. Очень рад. - Виссарион встал и подошел к гостю.
Отец Питирим заведовал в патриархии финансами, и с его людьми нужно было держать ухо востро, по крайней мере, принимать по высшему разряду и не раздражать попусту.
• Прошу. Стол скоро накроют, а пока… Не хотите ли кофе?
• Не откажусь, - сказал Лойер и зашагал в гостиную своей неподражаемой иноходью. – Хорошо живете.
• Грех отказываться от божьих даров, - смиренно проговорил Виссарион и жестом указал гостю на широкое, обитое бархатом кресло. – Что-то отец Питирим не предупредил, что посылает своего человека. Как его драгоценное здоровье?
• Здравствует и благоухает. – Лойер опустился в кресло, поерзал немного, умащиваясь поудобнее и, дождавшись, когда Виссарион в свою очередь усядется, добавил. – А предупреждать совсем не обязательно. Ведь я прибыл не с указаниями для немедленного исполнения, а с рекомендациями и разъяснениями некоторых политических веяний, имеющих место быть последнее время в нашем обществе, ведь мне, как человеку светскому, некоторые нюансы видны под иным углом зрения, нежели вам, служителям культа.
Лойер действительно был знаком с финансистом патриархии, несколько раз сталкивался с ним на элитарных тусовках, пару раз беседовал на общие темы, но никаких поручений тот, естественно, ему не давал, да и дать не мог. Впрочем, как показал дальнейший ход событий, это не имело принципиального значения, а служило лишь прелюдией для дальнейшей, если можно так ее назвать, беседы. Потому что единственной фразой, которую сумел произнести Виссарион за все время, так это поинтересоваться качеством принесенного кофе. Правда, он пытался задать еще пару вопросов необычному гостю, но что-то, он сам не понимал что, останавливало его на полуслове. А речь Лойера лилась не прерываясь, обволакивала, заползала неумолимой змеей в мозг. Виссарион сначала пытался вникнуть в ее смысл и его поражали некоторые странности в поведении гостя: при произнесении некоторых фраз он делал непонятные жесты, а сами фразы навинчивал одну на другую, уводя смысл сказанного в мутную глубину, отдельные фрагменты непонятной речи повторялись назойливым рефреном, причем в некоторых словах нарочито неправильно расставлялись ударения. Священник неот-рывно смотрел на своего непрерывно говорящего и улыбающегося визави, и тот становился все более ему приятен.
«Говорит непонятно, но красиво. И вообще с ним хорошо, как будто слушаешь прекрасную музыку, которая бередит душу и уводит в сказочные миры…».
• Стоп! Теперь слушай внимательно, - внезапно прервал его грезы властный голос Лойера.
Виссарион встрепенулся и ощутил дуновение реальности.
• Что я должен слушать? – покорно пробормотал он.
• Артемов есть никто иной как дьявол во плоти, и церковь должна предать его публичной анафеме. Ты сам не без греха, наслышан. Но идти на поводу у нечистого – это явный перебор. Не может Сатана управлять городом.
Слова летели неумолимой шрапнелью, подавляя волю священника.
• Я не хотел. Но я у него на крючке, - вяло запротестовал Виссарион.
• С крючка мы сдернем – но это зависит более от тебя. А сам ты с сей минуты сидишь еще на большем крючке. Ну-ка попробуй сказать, что, мол, Артемов посланник Бога, который принесет людям счастье и благополучную жизнь. Давай!
Виссарион пытался повторить произнесенные Лойером фразы, но внезапно почувствовал острые удары внутри головы, как будто там сидел дятел и долбил клювом по черепу с намерением выбраться наружу. Боль сначала была непереносимой, что заставило священника тихо застонать, но понемногу утихла.
• Все понял? – Лойер поднялся. – И так будет постоянно, если посмеешь неправильно проповедовать. А в остальном… Живи как знаешь – мне на это глубоко наплевать. Спасибо за несостоявшийся обед.
Он сверкнул на прощанье глазами и, не прощаясь, покинул гостиную.
«Сам ты Сатана», - с тоской подумал Виссарион, глядя ему вслед. – Но крыть нечем. Бог далеко, а этот тут как тут».
У него даже не мелькнула мысль, какое, собственно, отношение имеет отец Питирим с его финансами к этому странному визиту.

Калач и Лойер находились в номере гостиницы и тихо беседовали под шуршание вентилятора. Лето ударило неожиданной жарой и, несмотря на сгустившиеся сумерки, влажная духота не спадала, а уплотняла воздух, вызывая вялость и отвращение к какому-либо движению. Поэтому Григорий лежал на диване в одних трусах с закрытыми глазами и, ловя лицом струю от пропеллера, говорил нехотя, с трудом ворочая постоянно пересыхающим языком. Лойер же, как бы игнорируя жару, лишь снял пиджак, подкатал рукава у рубашки и слегка ослабил галстук.
• Прямо субтропики, - взмолился Калач.
• Скорее душегубка, - по-своему вывернул вопрос Лойер. – Можно использовать в качестве пытки для развязывания языков у индивидов, мнящих себя беззаветными героями.
• Или для сдвига мозгов в непонятную сторону, - продолжил его фразу Григорий. - Похоже, что они неожиданно сдвинулись и у наших попов. Отец Виссарион, который выставлял этого националиста Артемова чуть ли не Христом, последние дни кроет его последними словами как антихриста во всех проповедях. И остальные попы ему подпевают. Все газеты об этом пишут, и на телевидении репортаж был. Не твоя ли это работа? Ты же его навещал. Или действительно от жары?
• Непременно моя. Жара тут не причем, - пояснил Лойер и сделал затяжной глоток из высокого бокала, наполненного ядовито-желтой жидкостью с плавающими в ней кусочками льда. – Я его перевербовал. Теперь он работает на нас.
• Прямо шпионские страсти. И как это тебе удалось?
• Нейролингвистическое программирование с установкой ограничителей на определенные действия. – Лойер был похож на фокусника, достающего курицу из рукава.
• А попроще можно? Ты его что, напугал? – Калача настолько заинтересовал неожиданный поворот в разговоре, что вялость как рукой сняло. Он принял сидячее положение и с любопытством уставился на Лойера.
• Это Артемов его шантажировал, поэтому преподобный и пел под его дудку. А я закодировал Виссариона как алкаша. Только не от водки, а против Артемова.
• Ну, ты даешь! Я знаю, что ты умеешь пудрить мозги, но не настолько же. Где так научился?
• Я же не свободный художник, а работаю на контору. – Лойер прошел с Калачом огонь и воду, поэтому полностью ему доверял и не собирался скрывать своего статуса в политической жизни. – Вот контора и научила. Я и здесь, в общем-то, нахожусь скорее по ее заданию, а не по твоей просьбе, хотя и сыграл определенную роль в выборе театра действия, своеобразного полигона для проведения эксперимента.
• Да не набивай ты себе цену. Дело сделаем – мало тебе не будет.
• Не сомневаюсь, - смиренно проговорил Лойер. – Но все, что я сказал, чистейшая правда. Без всяких натяжек.
• Да… чудеса… Ты что ж? Каждого так можешь?
• Да нет, конечно, а только тех, кто поддается. Человека нужно заставить себя слушать, втянуть в словесную воронку, обуздать центры восприятия а потом… потом дело техники. А если с тобой не захотят разговаривать, а попросту дадут в морду или камнем по затылку, то все опыты на этом закончатся. Все зависит от ситуации, - пояснил Лойер.
• И что же это за контора, где такому учат? – ехидно спросил Калач.
• Не только такому, а еще многому другому. А контора косвенно связана с правительством. Но это так… мои догадки. – Лойер вновь потянулся к бокалу. - Сам черт не поймет, кому она принадлежит и по чьей указке работает. Большего сказать не смогу. Здесь дело не во мне, а с другой стороны именно во мне. Никаких подписок о разглашении я не давал, но я тоже запрограммирован и, если даже захочу тебе рассказать, что знаю, то, вряд ли смогу. Это чревато непредсказуемыми последствиями. Допустим у меня заклинит сердце или что похуже… Закипят мозги! Не видел, как кипят мозги, а я видел – так что твои улыбки неуместны.
• А я не улыбаюсь – я щерюсь. Как собака, у которой вертят перед носом куском мяса, а куснуть не дают. Ну не можешь, так не можешь. – Калач вновь принял лежачее положение и закрыл глаза. – И какие у тебя дальнейшие планы?
• Бить по всем направлениям всеми видами оружия, которым владею. Кстати, наш кандидат в мэры невнятен и малоубедителен. Далеко не Цицерон – не владеет толпой. На вот… - Лойер вынул из кожаной папки пачку листов бумаги. – Это предвыборные речи на все случаи жизни. Пускай заучит, а потом я с ним поработаю, поставлю этот спектакль.
• Так может сам и сыграешь роль публичного оратора, - предложил Калач. – У тебя лучше получится.
• Тогда меня и выбирать надо, - усмехнулся Лойер. – А я не хочу сидеть в вашей дыре, чтобы решать коммунальные и пенсионные проблемы. Мое место на паркете. Так что пускай сам выступает. И я, конечно, буду за него агитировать в самых ответственных местах, но только иногда.
• А ты что, и толпу народа сможешь оболванить, как этого попа? – Калач вновь привстал от удивления.
• В какой-то мере да, - подтвердил Лойер. – Зацепишь одного, а остальные валятся как фишки домино. Но для этого нужно быть мастером, а я лишь подмастерье. Но как-то повлиять смогу.
• А кто мастер? – быстро спросил Калач.
• Ну, я же тебе объяснил, Гриша… - виновато протянул Лойер.
• Ладно, ладно… примирительно махнул рукой Калач. – Но с одним фраером надо будет разобраться и подвигнуть его на активные действия. Завтра я встречаюсь с лидером одной партии большевистского толка. Мир, труд, май. Некто Иннокентий Шамес. Хочу, чтоб ты присутствовал при разговоре, а если нужно, то и вмешался.
• Хорошо, Гриша. – Лойер встал, снял со спинки стула пиджак и перебросил его через плечо. - Я пошел. Работы полно.
Когда адвокат удалился, Калач нехотя встал и включил телевизор. По местному каналу выступал Шагов с предвыборной речью.
«Действительно скудновато слушается – прав был Лойер, - подумал Григорий, немного послушав мэра. – С ним стоит поработать, что языком вертел, куда надо».

Глава восьмая.

Иннокентий Шамес всегда был пламенным коммунистом. В душе. Без всяких скидок. Он с юношеских лет мечтал вступить в КПСС, бурно участвовал в общественной жизни, напрягался изо всех сил, но в самый ответственный момент его обходили близстоящие товарищи и вместо него получали вожделенные партийные билеты. Но он не отчаивался, упорно шел к намеченной цели и, наконец, стал членом «ордена меченосцев». Правда радость была недолгой: партию сначала запретили, а потом она, по мнению Шамеса, «мимикрировала и выродилась в слюнявых социал-демократов, идущих на поводу у олигархов и не способных к решительным, революционным действиям».
Многие из его родни эмигрировали в Израиль, Но Иннокентий туда не стремился, поскольку был евреем по отцу, а такая родословная на родине далеких предков не котировалась. И не только из-за этого. Побывав в гостях и посмотрев на землю обетованную, Шамес решил, что жизнь там слишком рациональна и размеренна («А что можно еще ожидать от сытых евреев), а революций и прочих политических катаклизмов в ближайшем будущем не предвидится. Скучно!
Как-то в газете он вычитал про движение «Мир, труд, май», которое боролось за восстановление социальной справедливости, съездил в Москву и, заручившись под-держкой тамошних вождей, зарегистрировал в городе А… партию под аналогичным названием и возглавил ее. Туда вошли ностальгирующие по прошлой жизни пенсионеры, бездельники всех мастей, предпочитавшие получать, а не работать, и молодежь, жаждущая официально побузить на митингах и прочих уличных мероприятиях, чтобы рассосать избытки адреналина в крови. Позже к ним присоединились заводские рабочие, недовольные скудной и нерегулярно выдаваемой зарплатой, а так же несколько мелких предпринимателей, замученных непомерными налогами и поборами рэкетиров. В общем, получилась солянка сборная, но озлобленная и активная, если ее направить в нужном направлении.
Когда город возглавил мэр из коммунистов, то, несмотря «на разногласиях в тактике борьбы», Шамес со своей партией поддержал новую власть и считал это временно возможным, ибо, начитавшись Ленина, не находил в подобном альянсе противоречий с идеологией творца революции.
«Учитель тоже брал с собой в дело временных попутчиков, но потом вовремя умел от них избавляться».
Шагову Шамес достался по наследству от предшественника и выполнял его поручения, если они сильно не противоречили его взглядам. А поручения порой давались аморальные и даже с запашком уголовщины. Но радикально настроенного Шамеса сей факт не смущал.
«Какая еще у революции может быть мораль! Это бывает потом».
Он был наслышан о новом вице-мэре, но до сих пор жизнь их не сводила, поэтому Иннокентий был весьма удивлен, когда ему позвонил Шагов и предложил встретиться с Калачом «для серьезного разговора».
«Какие могут быть серьезные разговоры с этим хозяйственником!? - подумал тогда Шамес, - Про канализацию и водопровод…».
Но на встречу пришел. В кабинете вице-мэр был не один. В углу, облокотившись на тумбочку с телевизором, сидел лысоватый типчик с самодовольной миной на лице и, не стеснясь, тыкал в рот зубочисткой, как будто только что отведал шашлыка. Одет он был в отменно сшитый костюм и, несмотря на жару, застегнут на все пуговицы.
• Это наш адвокат, - представил его Калач. – Пускай поприсутствует, чтобы в случае возможных осложнений, был в курсе дела.
Шамес только пожал плечами, надо так надо, и, не спросясь, уселся напротив вице-мэра и спиной к Лойеру, считая, что достаточно видеть его отражение в зеркале, висящем на противоположной стене. Впрочем, тому это было безразлично.
• Надеюсь, Вы знаете вашего тезку Воронова Иннокентия Петровича, еще известного как Мормона, и в курсе, чем он занимается? – спросил Калач.
• Конечно, знаю! – не задумываясь, ответил Шамес. – Буржуй с бандитским уклоном. Узурпировал кучу городской собственности и жирует на бедствующем народе. Я бы таких публично расстреливал или даже вешал на площадях под улюлюканье торжествующих масс. – В его глазах вспыхнул огонь фанатизма.
• Ну, это чрезмерно – не семнадцатый год, - неожиданно подал голос Лойер, что заставило Шамеса слегка вздрогнуть. – Хотя при определенных обстоятельствах не исключается физическое устранение политических оппонентов, если не находится более цивилизованных методов.
• Под цивилизованными методами Вы имеете в виду наши суды? Они коррумпированы и продажны. Да и законы хромают на обе ноги, - горячо возразил Шамес.
• В хромых законах легче найти лазейки, чтобы протаскивать нужные решения. Все зависит от опыта и изощренности юристов. И конечно денег. Но не всегда. Вот Вы, уважаемый, используете свою партию в качестве источника обогащения или как? – При этой фразе Лойер сладко зевнул и потянулся. Он был похож на сытого кота, что в совокупности со сказанным не на шутку разозлило Шамеса.
• Деньги для меня являются инструментом борьбы, - едва сдерживая ярость, проговорил пламенный коммунист. – А юристы все продажные твари и в данный политический момент справедливым является лишь суд народа.
• Но ведь Ленин тоже по профессии числился юристом, - не преминул подковырнуть своего оппонента Лойер. - Правда не работал в этом качестве ни единого дня, но тем не менее… Нельзя всех приводить к общему знаменателю.
Шамес поморщился и отмахнулся от адвоката как от назойливого насекомого, даже не посмотрев на его отражение в зеркале.
• Зачем звали, товарищ Калач? - сказал он, бросив пристальный взгляд на вице-мэра. – Какие-нибудь проблемы?
• Есть кое-какие… Вы же не хотите, чтобы к городской власти прокрались демократы и позволили разбазарить остатки народной собственности? – жестко проговорил Григорий, прерывая затянувшуюся прелюдию. – А Мормон их финансирует… именно для этого… чтобы потом урвать лишний кусок. Основные средства он черпает от цеха производства искусственных алмазов, который тоже отожрал у завода незаконно, приватизировал, понимаешь. А завод без него, этого цеха бедствует, потому что оборонных заказов мало и деньги на зарплату рабочим взять неоткуда. – В голосе Калача зазвучали патетические мотивы, искусственно подогревающие обстановку. – А цех ему, этому народу, уже не принадлежит и камушками банкует Мормон, при этом налоги, сволочь, не платит. И от суда ускользает. Чтобы восстановить справедливость, надо вернуть народу собственность. – В запале Калач не заметил, как перешел на «ты». – Вот и устрой суд народный, верни награбленное. А мы тебя всячески поддержим всей силой административной власти.
Григорий перевел дух и замолк в ожидании реакции.
Эмоциональный монолог вице-мэра все больше раздувал глаза Шамеса. Они пламенели как угли в мангале, а при последних словах разгорелись неугасимым огнем.
• Что я должен делать?
• Как что!? – деланно удивился Калач, но пламенный коммунист, одухотворенный призывами, не заметил фальши. – Экспроприировать приватизаторов! Устрой бузу на заводе, мол, надо отобрать у Мормона незаконно присвоенный цех и на его базе создать народное предприятие. С равными долями для всех сотрудников. – Григорий в душе хохотал, ибо, познав законы суровой Российской действительности, ни капельки не верил в излагаемые им мифы и прекрасно знал, что равная дележка никогда ни к чему хорошему не приводит, а, как правило, заканчивается всеобщей дракой. Впрочем, этого он и добивался, чтобы потом придти в виде усмирителя и подмять все под себя. – Ведь у тебя есть на заводе соратники, которые пойдут за тобой?
• Более, чем достаточно, - кивнул Шамес. – Но только не в алмазном цехе. Там слишком хорошо живут. Штрейкбрехеры!
• Вот и сыграй на этом, мол, почему такая несправедливость. Хватит митинговать на улицах – пора переходить к конкретным действиям.
• А если нас того… У Мормона крутые ребята…, - задумчиво проговорил Ша-мес.
• Я сам крутой, - Калач посмотрел на пламенного революционера взглядом озабоченного питона. – На зоне этот Мормон у меня бы в шестерках бегал. Да и ОМОН не даст вас в обиду – об этом я позабочусь. И Лойер… - Григорий кивнул в сторону сидящего в углу, - … тебе поможет. Он на многое способен… Вопросы есть?
• Задам, когда появятся.
Шамес встал, кивнул на прощанье и покинул кабинет.
• Что же ты не применил свои методы? – с усмешкой проговорил Калач и поко-сился на Лойера.
• А зачем? – лениво ответил тот. – Он и так полностью зомбирован произведе-ниями покойного Ильича. А тот был большой мастер подобных трюков.
Вечером, находясь у себя в номере, Лойер подключил компьютер к телефонной розетке и вскоре в сеть ушла шифровка следующего содержания.

«ВПШ. МАГИСТРУ.
Обстановка складывается благоприятная. Удобный нам кандидат набирает все больший рейтинг. Назревает крупный конфликт из-за собственности между противо-борствующими выборными группировками. Возможно, что потребуется политическая, а может быть и силовая поддержка.
ЛОЙЕР.

Вскоре пришел ответ.

ЛОЙЕРУ.
Поддержку гарантирую. Изложите подробно суть конфликта в установленной форме для пополнения банка прецендентных аналогий. Постарайтесь обострить конфликт одним из оговоренных способов.
МАГИСТР.

«А зачем обострять конфликт, когда и так все идет нормально?», - спросил себя Лойер, читая ответ, и недоуменно пожал плечами.
И еще одна примечательная встреча произошла в этот день. В офисе Артемова неожиданно появился мужчина восточной внешности с кожаной папкой в руках. Он подошел к скучающему охраннику и назвался Фаридом.
• А документы у Вас какие-нибудь есть? – поинтересовался страж.
• Нет. И оружия тоже не имеется. Только эта папочка. Но она перевесит любое удостоверение личности, а может быть и пистолет, и очень заинтересует твоего начальника. Доложи ему.
Охранник подозрительно посмотрел на словоохотливого посетителя – не понравился его развязный тон. Да и смысл сказанного предполагал какую-то интригу. Но, тем не менее, он снял трубку внутреннего телефона.
• Тут к вам какой-то мужик просится. Какой-то Фарид. Хочет важные бумаги показать, - доложил он и, видимо получив «добро», сказал. – Кабинет в конце коридора. Шеф Вас ждет.
Артемов сидел за столом в расстроенных чувствах. До него дошли сведения, что в своих последних проповедях «прирученный» отец Виссарион, как будто сорвавшись с цепи, агрессивно вел пропаганду против его партии, а самого Артемова обзывал «антихристом, несущим бедствия русскому народу».
Слово «русскому» звучало особенно оскорбительно, поскольку главным козырем Артемова являлась именно русская национальная идея.
«Ничего, ты у меня попляшешь, - мстительно думал он. – Вылетишь из своей рясы как говно из горшка. А с твоим приемником мы поладим. Погоди, козел!».
После короткого стука дверь приоткрылась и на пороге появился смуглый мужчина с раскосыми карими глазами.
• Проходите, садитесь, - буркнул Артемов. – Что у Вас?
Посетитель присел возле стола, открыл папку и обстоятельно начал выкладывать какие-то документы, аккуратными стопочками располагая их перед носом ничего не понимающего хозяина кабинета.
• Это что такое? – спросил Артемов, взяв один из листков и пытаясь вникнуть в содержание текста.
• Деятельность твоей развеселой фирмочки в начале девяностых, - улыбаясь пояснил странный посетитель. – Все документально. О том, как ты получал деньги по фальшивым авизо и отмывал их через страховую компанию. «Паровозом» в зону поднялся твой заместитель, сдали вы его МУРу, а тебя отмазали. Надеюсь, не надо говорить кто? Вот с тех пор ты и работаешь на него. Но ведь это дело можно возобновить. И полетишь ты белым лебедем в славный город Соликамск.
• Ты что из ментовки? – Артемов похолодел.
• Ну что ты! Я такой же, как ты, - успокоил его посетитель. – Просто ты путаешься под ногами и мешаешь жить. Отстань от попа, и убьем базар.
• Твой шантаж не пройдет. Меня опять отмажут, - заявил Артемов, но в его голосе не было уверенности.
• Может так, а может и не так. По крайней мере, после опубликования этих материалов в прессе, твоя сила в качестве кандидата в мэры будет равна нулю или вообще в минус уйдет. А кому нужен минус. Тебя проще будет разоблачить и засунуть в зону, чтоб не вякал лишнего. Посоветуйся со своим хозяином, а я пошел.
Фарид встал и, не прощаясь, удалился, оставив бумаги на столе.
«Наверняка еще одна копия есть», - уныло подумал Артемов и взялся за теле-фон.
Дозвонившись, он долго разъяснял невидимому собеседнику суть неожиданно возникшей проблемы, а в конце сказал. – А может этот мужик блефует?
• Дурак! – послышалось в трубке. – Мужик может и блефует, да документы не блефуют. Сворачивай свою лавочку и вали оттуда. Там ничего не светит. Мы переведем тебя в другое место. И попытайся выяснить, кто тебя шантажировал.
Личность Фарида Артемов так и не смог прояснить, а спустя несколько дней отделение его партии в городе А… прекратило свое существование.

Глава девятая.

Всегда находятся недовольные, кого обнесли на всеобщем пиру: опоздали или не успели ухватить лучшие куски. Одни смиряются, а другие оттачивают злобу в душе и испытывают садистское наслаждение, когда кто-нибудь из их знакомых, едва взлетев под облака на волне социальных реформ, в силу жизненных обстоятельств вновь падает в когда-то привычную грязь. Но уже отвык, хочется обратно в небо, а крылья надломаны. Но он этого не понимает и рвется, пытаясь вернуть мимолетное богатство. Не хочется обратно к станку или к кульману после западных отелей и шоколадных красоток на пляжах Лимассола. Но шанс в жизни дается один и то не всякому, а два очень редко. Но ведь было, было…
А тот, кто так и не покидал родного болота, тайно радуется, вот, мол, не по сеньке шапка - досталась дураку. Вот если б мне дали такую возможность, то я бы уж не упустил… Да и остальные такие же мимолетные. Богатеи скороспелые! Просто повезло больше. Жируют, твари! Но время придет, придет усмиритель этой вакханалии…
И те, и другие обретали душевное успокоение, участвуя в движениях типа шамесовской партии «Мир, труд, май». Здесь они находили благодатную почву для расцвета собственной зависти и жаждали реванша. Но на предприятиях подобные типы политикой не занимались, разве что обсуждали в обеденный перерыв, а эмоции выплескивали на уличных митингах, не важно по какому поводу собранных – лишь бы кричать и поливать грязью существующие порядки.
Поэтому, когда Шамес собрал членов своей партии, работающих на оборонном заводе и предложил начать борьбу, чтоб превратить этот самый завод, а точнее, алмазный цех, в народное предприятие, где все будут получать по труду, они сначала собственным ушам не поверили, насколько это было необычно, а потом, пропитавшись идеей, бурно поддержали.
• Правильно! Давить буржуев как клопов! – самозабвенно орал Васька Бахрушин, работающий электриком в том самом алмазном цеху. В расцвет кооперативного движения он выращивал хорьков на мех, греб деньги лопатой, а потом зверьки сдохли от непонятной болезни, а деньги обесценились, одним махом отрубив Ваське дорогу к светлому капиталистическому раю. Он после этого долго не мог оправиться, а потом озлобился и винил в своем финансовом крахе кого угодно, но только не себя.
• А нас того… в тюрьму не посадят? - возник чей-то осторожный голос.
• Городская власть на нашей стороне, - успокоил его Шамес. – Главное ввязаться в драку, а там посмотрим. – Его голос был полон революционнным напором.
После сумбурных обсуждений предложения своего лидера, все пришли к выводу, что надо действовать по-ленински и идти агитировать в массы.
• Хорошо бы представителей прессы пригласить, чтоб шуму побольше было, - предложил кто-то. – А то сомнут нас по-тихому…
• Уже пригласили, - сказал Шамес. - да не только местных, а из самой Москвы. Болтается тут какая-то корреспондентка одной из центральных газет.
• Она к Брагиным приехала, в Мормоновскую дудку дуть будет, - возразил тот же голос. Не навредила бы.
• Об этом тоже с ней говорил, - поморщился Шамес. – Не надо меня держать за дурака. Она будет освещать объективно. А если даже и нет, то все равно шум до Москвы дойдет. Городские власти хоть и за нас, но… кто его знает, - задумчиво закончил он.
«Скорее всего Калач был бы против, не захотел бы выносить сор из избы. Но он лишь временный попутчик. Надо бить наотмашь, чтоб по всей стране прогремело».
Мормону доложили о готовящемся митинге ночью. Он не был бы сам собой, если б везде не имел своих людей. Немного поразмыслив, он позвонил Герману и вызвал его к себе. Воронов прекрасно понимал, что Шамес самостоятельно не рискнул бы устраивать бучу на территории завода и его явно кто-то поддерживает, скорее всего, мэрия.
«Предвыборные баталии, - усмехнулся он. – А кто еще мог его туда настропа-лить…».
• Как Галя, оправилась? – спросил он вошедшего Германа.
• Да вроде ничего…, - протянул тот. – Только…
Возникла пауза.
• Ничего, детей еще нарожаете, - понял его смятение Мормон. – Тут вот какое дело… На заводе готовится митинг. Шамес его организует. Мир, труд, май, мать их так! Наезжать будут конкретно. Хотят оттяпать у нас цех – не дает он им спокойно спать.
• Кому это им? – поинтересовался Герман.
• Шагову. И не только ему. Я его давно знаю. Сам он бы не рискнул так резко действовать. Им явно руководят. Скорее всего, этот Калач, вице-мэр, его давний дружок. Это он Фарида на завод заслал, а потом его отмазал через Артикуленко. Большую силу набирает. Я пробивал информацию насчет этого Калача. Это не фу-фел какой-нибудь. Восемь лет строгого режима и на зоне смотрящим был. С таким по беспределу не проедешься – с ним по понятиям нужно разбираться. А что ему выставишь? Скользкий как угорь - везде чужими руками шурует. И адвокатишка с ним, этот Лойер. Откуда взялся? Мне сообщили, что он торчит в отделе госкомимущества, в документации роется по приватизации… Готовят нам какую-то большую подлянку. Теперь этот митинг…
• Что я должен делать? – спросил Герман.
• Обеспечить охрану цеха и помочь нашему руководителю, если кто вякать начнет. Но вряд ли наши в это дело полезут – от добра добра не ищут. А если найдутся, то надо их высветить. Разберемся с этими крысами, когда все утихнет. А так… Пускай орут. Только на территорию цеха никого не пускайте – усиль охрану. И еще… Надо что-то им противопоставить для начала. – Мормон ненадолго задумался. - Ленку Корнееву знаешь? Жену одного из твоих…
• Славу Корнеева конечно знаю, а его жену нет.
• Не важно. Это наш человек. В отделе снабжения на заводе работает. Шустрая девка. Заедешь к ним с утра и скажешь ей, чтоб на этом митинге какую-нибудь чучу отчебучила и этого Шамеса раком поставила. Она сообразит, что делать. И сам поприсутствуй – встрянешь, если что.
Когда Герман ушел, Мормон походил по комнате, не находя себе место, потом заварил чифирь и, откинувшись в кресле, выпил его одним глотком. Закрыв глаза, он посидел несколько минут, ощущая животворящую струю, растекавшуюся по жилам, и на ощупь включил старомодный телевизор, доставшийся ему в наследство от матери. Он его хранил как память. Телевизор в давние времена был изготовлен на местном заводе и на удивление не ломался. По ночному каналу показывали какой-то фантастический фильм, где ученый, удалившись на корабле в глубокий космос, жил там многие годы один, создав свой собственный благоустроенный мир. А потом к нему прилетели гости с Земли и из каких-то гуманистических соображений все разрушили и загадили.
«Вот и у меня так же, - грустно подумал Мормон, - все они прикрываются гуманизмом или патриотизмом, а сами завидуют черной завистью и под себя гребут. Яйца бы оторвать этому режиссеру, который из мерзавцев лепит положительных героев».
Фильм кончился и пустили блок новостей. Мормон на некоторое время отвлекся, обдумывая показанный по телевизору сюжет и пропустил начало.
- … вторглись на территорию Дагестана, но были остановлены феде-ральными силами. Это по сути дела нападение и наше правительство должно действовать адекватно…, - стрекотала миловидная тележурналистка.
«Вторая чеченская война, - подумал Мормон, дослушав сводку до конца. - Исламская республика, вакхабиты… Тьфу ты! Дерьмо какое-то! Плевать больно на них – они далеко, а здесь своих проблем по горло.
Иначе воспринял эту информацию Артем Брагин по кличке «Барс», когда прослушал новости утром.

На следующий день на заводе с самого утра началось странное шевеление.
• Какой-то митинг с десяти часов объявили, - неслось по цехам.
• А кто объявил?
• Наверное, профсоюз…
• Да нет у нас давно никакого профсоюза!
• Все равно надо послушать – может, что толковое скажут.
• А руководство завода в курсе?
• Не знаю. Их всей кодлой в область на какое-то совещание вызвали.
Цех по производству искусственных алмазов занимал отдельное здание, находящееся на отшибе, имел собственное бетонное ограждение, отделяющее его от остальной территории завода и собственную охрану. Мормон, как только взял над ним контроль, сразу же позаботился об этом, не доверяя заводским руководителям, попавшим на свои должности с подачи коммунистической городской власти. И производимый товар того требовал: бросил горсть камушков в карман и пошел себе. Это и пытались сначала делать, но воровство было пресечено на корню – попавшихся безжалостно увольняли и, кроме того, мордовороты Мормона проводили с ними своеобразную воспитательную работу, после которой не то что воровать, а жить-то не хотелось из-за мук внезапно проснувшейся совести.
Управлял производством алмазов мужчина средних лет по фамилии Скрябин. Раньше он работал инженером-технологом в этом же цеху, сумел восстановить развалившееся хозяйство и Мормон ему доверял.
Информация о предстоящем митинге дошла в цех с небольшим опозданием, но никто не покинул рабочих мест. Обратились к сменному мастеру, мол, интересно, что там будет.
• Пошлем туда учетчицу – ей все равно до обеда делать нечего, - немного подумав, решил тот. – Она девка глазастая – все высмотрит и расскажет. Мало ли кто там чего собирает – мне никакой команды не было.
• А не надо никакой команды! – воскликнул находящийся рядом Васька Бахрушин. – У нас свобода митингов…
• Только не в рабочее время, - перебил его мастер. – Впрочем, ты можешь идти, коль такой любопытный. Вызовем, если в электрике что разладится.
• Почему только я. Вот товарищи тоже хотят. – Бахрушин развел руками, как бы пытаясь обнять небольшую группу рабочих, сгрудившихся вокруг него. Все они являлись членами партии «Мир, труд, май».
• Я не разрешаю, а вы как хотите. Потом разбираться будем. – Мастер развернулся и отправился в свой кабинет. Его давно всерьез не волновали политические разборки, и он их воспринимал как латиноамериканские сериалы по телевизору: пострадал маленько вместе с героями, а потом выключил и забыл.
Стоявшие рядом с Бахрушиным переглянулись.
• Чего примолкли!? – сказал тот, прищурив глаза. – Испугались!?

На митинг, кроме Васьки, пошли еще трое. Остальные пятеро вернулись к работе, тут же изъявив желание выйти из рядов партии. «Его-то мастер отпустил, а нас депремируют или вообще выгонят к едреней фене».
Площадь перед административным зданием кишела взбудораженным народом. Из рук в руки передавались листовки, где излагался план превращения завода в народное предприятие и разоблачались «козни банды Воронова, присвоившего народную собственность». Гул толпы то нарастал, то утихал, прерываемый отдельными выкриками. Прямо на клумбе, в центре двора стоял грузовик с откинутыми бортами и застеленный красной материей. В кузове одиноко торчала стойка с микрофоном, но людей пока не наблюдалось.
- Шамес, это Шамес. Мир, труд, май, - прошелестело по толпе, и головы повернулись к людскому водовороту, возникшему возле грузовика.
Иннокентий, гордо вздернув подбородок, встал на угодливо подставленную табуретку и забрался в кузов. За ним последовало несколько его соратников и невысокий мужчина с залысинами, незнакомый присутствующим. Это был Лойер.
Шамес вынул из стойки микрофон и поцокал языков, убеждаясь в его исправно-сти.
• Начнем товарищи, - выкрикнул он задорным голосом прирожденного вождя и, давая себе паузу, чтоб произнести следующую фразу, шмыгнул носом. Этот звук, усиленный динамиками, резанул по ушам и вызвал отдельные смешки в глубине толпы. – Извините, простыл, - сказал Иннокентий и опять шмыгнул носом, что вызвало еще больший смех. Не давая ему распространиться, он поднял руку, требуя внимания, и с места в карьер начал пламенную речь. Говорил он жарко и убедительно, сдабривая фразы жаргонными словечками, чтоб показать свою близость к народу.
• Хорошо шпарит! – оценил кто-то из рабочих. – Он хоть и еврей, но из наших.
- … растащили веками создаваемое народное состояние, - продолжал тем временем ораторствовать Шамес. – Высасывают недра, принадлежащие всем, и толкают сырье за валюту. На личных самолетах летают и скупают замки за границей. У вашего завода эти вампиры отобрали самое ценное – цех по производству алмазов. Они не из недр, но тоже принадлежат народу, то есть нам с вами. А приватизировал Воронов этот «клондайк» жульническим путем, дав на лапу городским чиновникам. И жирует за наш счет. Пора восстановить справедливость и вернуть рабочим законно принадлежащую им собственность – создать народное предприятие. Да не призываю я вас к построению коммунизма! – бурно отреагировал он на чей-то выкрик из толпы. - В Америке это обычное дело. Там правительство даже финансирует подобные начинания, чтоб создавать рабочие места. И у нас скоро возьмут на вооружение. Но кто-то должен проявить инициативу, стать первым. Поэтому я призываю всех собравшихся подписать декларацию о создании новой формы собственности. Этот документ мы передадим мэру.
• У Мормона хорошие деньги платят, а мы гроши получаем. Лучше передать весь завод Мормону, а не отнимать у него цех, - послышалось из толпы. – Давайте лучше такую бумагу подпишем.
• Правильно! – раздалось сразу из нескольких мест. Толпа заволновалась.
• Давайте у меня подписывайте, - прозвучал звонкий девичий голос. – У меня и бумага и ручки есть. Подпишите, а текст потом подверстаем.
• Это Ленка из отдела снабжения, - пояснил кудрявый парень в игривой бейсболке, едва державшейся на затылке. – А что… она ничего, нормальная баба. Давайте лучше у нее подпишем.
• Так можно и смертный приговор себе подписать, - пробурчал кто-то в ответ.
Поверх голов показалась оголенная рука, размахивающая листками бумаги. Разрезая толпу, она, как акулий плавник, начала двигаться по направлению к проходной, увлекая за собой часть толпы.
• Это провокация! - закричал Шамес.
Жизненный спектакль вышел из-под контроля режиссера и пошел по непредвиденному и непредсказуемому сценарию. Митинг разваливался на глазах, и спасти положение могло только чудо. Оно и явилось в виде незнакомца с залысинами и сверкающим взглядом.
• Подождите, товарищи, - раздался вкрадчивый и одновременно завораживающий сочный баритон. У микрофона стоял Лойер. – Не спешите делать глупости. Надо сначала разобраться. Здесь не нужны эмоции, а факты и только факты. Цех действительно был приватизирован незаконно и я это могу доказать это прямо здесь, не отходя микрофона. – Лойер начал излагать цифры и факты. Голос плыл над толпой и зачаровывал своей какой-то внутренней музыкой. Его хотелось слушать, не особо вникая в содержание слов. Иногда оратор путал ударения и синкопировал свою речь, но это не мешало восприятию, а лишь заостряло внима-ние.
Наташа, находившаяся неподалеку от грузовика, внезапно почувствовала, что ее охватило чувство полета, легкости во всем теле. Сладкоречивый оратор вел ее за собой, мысли расплывались, а в сознании возникал образ благообразного мудреца, который улыбался и манил в далекую, прекрасную и беззаботную страну, где царствует умиротворение и справедливость. Она все дальше уходила от реальности, поддавшись незримой силе, исходившей от оратора. Наташа чувствовала его непоколебимую правоту, и ей хотелось помочь этому человеку в его искренних, благородных начинаниях. Лойер сделал небольшую паузу, и наступила непостижимая тишина, нарушаемая лишь далеким городским гулом. Площадь безмолвствовала.
Наташа почувствовала чью-то руку на плече. Это был Горьков.
• Какое-то наваждение, - пробормотал он. – А ведь он прав.
• Ну, так вот, - наконец продолжил свое выступление Лойер. – Перед вами на-чальник отдела госкомимущества, товарищ Стародубцев. Расскажите народу, уважаемый, как вы получили взятку от господина Воронова, занизили цену алмазного цеха, ну просто до смешного, да к тому же в отчете представили липовые бумаги об аукционе, которого и в помине не было. Ведь никто не стучал молоточком и не говорил «раз, два, три»? Так ведь товарищ Стародубцев? Да вы не стесняйтесь, покайтесь – на душе полегчает.
Лойер подтолкнул к микрофону рыжего мужчину с торчащими во все стороны волосами. Тот набычился, поправил очки и сказал неожиданно тонким голосом.
• Грешен я. Брал. – Стародубцев всхлипнул. – Жена у меня молодая. Денег требует.
• Вот вам и факты, - сказал Лойер с победной улыбкой и похлопал по плечу скукожившегося чиновника. – Чистосердечное признание и публичное покаяние. Цех присвоили незаконно и его нужно вернуть истинному хозяину, то есть вам.
Толпа одобрительно загудела.
• А для этого необходимо подписать документ. Подходите по очереди. – Лойер указал на расчищенную от народа площадку рядом с грузовиком, где стоял стол с бумагами.
Возле стола сразу же возникла давка – все стремились в первых рядах поставить свою подпись. А Лойер тем временем продолжал говорить своим вкрадчивым голосом, подстегивая людей, напоминавших взбудораженное овечье стадо.
Герман с Артемом стояли несколько в стороне. После разрыва с Наташей Артем ушел в себя, закуклился. Жизнь потеряла смысл, по крайней мере, в том виде, как он жил последнее время. А без Наташи дальнейшие перспективы становились неясными, расплывчатыми. На завод он пришел вместе с братом по его просьбе и без всякой цели для себя. Надо было возвращаться в Москву, но Брагин неосознанно тянул время, при этом не зная, чем заняться, а значит, все равно чем.
Он рассеянно слушал выступающих пока его расслабленный мозг не уткнулся в какой-то внешний раздражитель. Это был Лойер. У Артема возникло ощущение, что необычный голос этого оратора мягко подчиняет себе его волю, зовет куда-то и это было приятно. Он покосился на Германа и увидел, что тот тоже заворожено слушает, задрав голову и прикрыв глаза.
«Колдун какой-то! Или гипнотизер… - подумал Артем, посмотрев на Лойера. – Охмурять он умеет, давит на психику классно! Но приятный мужик. Просит что-то подписать… Народ пошел. Наверное, правильно просит…».
А синкопическая речь притягивала, дурманила мозг…
Внезапно рядом раздался неприятный скрипучий голос. Отчетливо запахло свежей сивухой.
• Какого… они здесь топчутся! Праздник что ли?
Артема этот возглас выбил из состояния эйфории, он обернулся и увидел мужика в сером, заляпанном комбинезоне и кирзовых сапогах. Судя по помятой физиономии, он редко бывал трезвым, если вообще это когда-нибудь случалось.
• А это что за гусак на грузовик забрался как Ленин на броневик? Судя по толстой роже – жулик. Чего он тут буровит? – продолжал лепетать мужик.
Артему стало смешно. Остатки наваждения, навеянного Лойером, спали с него как перепиленные кандалы. Он посмотрел на застывшего Германа и ткнул его вбок.
• Гера, ты чего, уснул?
• Да так… задумался, - встряхнулся Герман. – Красиво поет. А ты, бормотушник, что здесь делаешь? Смотри, склад обворуют. – Он посмотрел на покачивающегося мужика.
• Там сменщик охраняет, а я отдыхаю. – Мужик, работающий сторожем на одном из складов, криво улыбнулся, демонстрируя прокуренные зубы. - Просто ночевать остался. Опохмел принял – теперь домой. А что они там толпятся… Дают что-нибудь?
• Дают и добавляют, - проговорил Герман и трезво оценил обстановку, создав-шуюся на митинге. Его взгляд поймал стоящего в кузове Лойера. «Вот дьявол! Он же нам всю фишку ломает! Как же я…». – Слушай, Тема, а этот тип опасен. Он каким-то образом умеет воздействовать на толпу. Гипнотизирует. Явно засланный. Только вот кем? У Шамеса я таких фруктов не наблюдал.
• Это точно, - подтвердил Артем. – Прямо в мозги лезет. Сейчас я его сгоню с трибуны как галку. – Его обуяло злое веселье, захотелось разрядиться.
Он подобрал валявшуюся под ногами большую железную гайку, примерился и резко метнул ее по направлению грузовика. Гайка, пущенная умелой рукой, попала Лойеру в грудь. От внезапной боли, парализующей дыхание, его речь оборвалась на полуслове, а сам он согнулся, потирая рукой ушибленное место.
• Давай и я…
Герман быстро отыскал подходящий камень. В следующий момент булыжник про-свистел над толпой и воткнулся в колено оратору. Тот взвыл, завертелся волчком и затопал ногой, как будто намеревался сплясать цыганочку с выходом. Очнувшаяся толпа некоторое время молчала, а потом забурлила, раздались возгласы и смешки. Колдовская аура рассыпалась.
• Это Шамес экстрасенса из Москвы нанял! Я знаю, он в гостинице поселился. Не слушайте его, - прокричал звонкий голос Ленки Корнеевой. – Он приехал, чтобы поддерживать нашего ворюгу-мэра на выборах. Они и цех хотят прибрать к рукам. Гоните его!
• Вор у вора хочет дубинку украсть, - раздался чей-то выкрик.
• Это кто вор!? Мормон не вор. Он людям хорошо делает.
Это заявление часть митингующих сразу же поддержала одобрительным гулом. Другие встали на сторону Шамеса. Наметился явный раскол, который все более углублялся и в переносном и в прямом смысле, потому что толпа разделилась: одна часть сгрудилась возле грузовика, а остальные отступили, образовав узкий кривой проход, напоминавший расщелину среди гор. Началась перебранка между противостоящими сторонами. Яблоком раздора по-прежнему служил пресловутый цех и его неправильная приватизация. Но попутно всплывали старые обиды, незаконченные разборки, ругали мэра, наводнение, милицию, которая не ловит бандитов… Копившиеся годами проблемы выплеснулись наружу, эмоциональный накал возрастал и как электрическая искра пробивал заскорузлые души людей, привыкших терпеть и беспрекословно подчиняться. Толпа взвелась как боевая пружина и была готова к немедленным действиям. Оставалось лишь нацелить ее и нажать спусковой механизм.
• Сошлись стенка на стенку, - прокомментировал Горьков. – Затишье перед битвой на Куликовом поле.
• Ты думаешь, дело дойдет до драки? – спросила Наташа, внимательно наблю-давшая за разрастающимся конфликтом и делавшая пометки в блокноте.
• Не исключено, - кивнул Горьков. – Народ взвинчен.
Их оттеснили к грузовику, где толпились члены партии Шамеса, но это не мешало следить за происходящим - высокий Горьков все видел и передавал Наташе картинку развивающихся событий как футбольный комментатор.
Побитого камнями Лойера спустили на землю, а возле микрофона вновь возник Шамес. Глаза его горели неутомимой жаждой действия. Он, как саламандра, не боялся пламени народного гнева, а питался им и был счастлив.
«Главное начать потасовку, а там посмотрим…».
• Тише! Послушайте меня. – Его голос, усиленный динамиками, был наполнен такой непоколебимой уверенностью в своей правоте, что площадь затихла. – Кто не с нами – тот против нас. Разжиревшие на рэкете бандиты вместе с коррумпированными чиновниками присвоили цех. Это доказано. Значит, тот, кто не с нами, тот с ними. А мы сумеем вернуть себе, что нам принадлежит. Надо захватить цех, вернее, изгнать оттуда самозванцев, а уж потом разбираться с бюрократами. Кто с нами – вперед к справедливости! Ударная группа в кузов – будем таранить грузовиком ворота. Остальные следом.
Через пару минут кузов был забит сторонниками Шамеса. Горьков и Наташа тоже оказались там. Их взяли как представителей прессы. Взревел мотор и машина, набирая скорость, двинулась к железным воротам алмазного цеха. За ней рвануло несколько десятков человек. Им преградила дорогу толпа из противоположного лагеря.
• Держи козлов! Им только ломать!
Сзади машины началась возня, которая быстро переросла в драку, вовлекающую в себя все больше и больше участников. Люди смешались в одну пульсирующую кучу и уже было непонятно, кто кого колошматит. Грузовик тем временем, набирая скорость, приближался к воротам. Из проходной выскочил охранник и протестуя замахал руками – он еще не был в курсе замыслов Шамеса.
• Надо туда, - коротко бросил Герман, показывая на ворота. – Тема, ты со мной?
• С тобой. Мне теперь все равно, на чьей стороне… драться, - мрачно проговорил Артем, и братья стали быстро продвигаться к проходной, проныривая между дерущимися.
Лойер под охраной двух крепких парней сидел на обрезке бетонной трубы и потирал ушибленное колено.
• Ты видел, кто бросил камень? – спросил он у телохранителя.
• Видел. Вон он, в блестящей куртке.
• Отработай его, - приказал Лойер и в очередной раз поморщился. – Все равно кого-то надо, так уж лучше этого наглеца. Только чтоб натурально выглядело.
• Понял.
Охранник Лойера подхватил валявшийся на земле кусок толстой арматуры и ввинтился в дерущуюся массу людей, неумолимо приближаясь к Артему. Оказавшись в двух шагах, он резко взмахнул рукой, целя в висок потенциальной жертве.
Брагин, продираясь сквозь толпу, был предельно сконцентрирован и готов к любым неожиданностям. Привычное состояние: упустишь мелочь – потеряешь жизнь. Расслабление смерти подобно.
«Так… Этих хорьков перепрыгнуть – они еще долго не поднимутся. Чья-то башка – локтем ее и вперед… Теперь между этими. Хорошо! Мужик с арматуриной. Ну, началось! И ко мне приближается. Думает, что не вижу. Лох трамвайный. Да как целенаправленно! Зачем я ему понадобился? Кому я здесь нужен!? Просто ему не понравилась моя физиономия. А не похож он на работягу и двигается хорошо. Его учили двигаться. Кто его послал? Хрен с ним! Так, фиксируем постоянно. Краем глаза. Надо подставиться, чтоб не сомневался. Вот так… Бей, хорек!!!
Парень в блестящей куртке немыслимым образом ушел из-под удара, охранник провалился вперед, а его рука продолжила движение по инерции. И не в пустую, потому что в следующее мгновение конец арматуры с силой опустился на затылок какого-то мужика в комбинезоне. Тот издал короткий стон и осел на землю. Мощнейший удар раскроил череп чуть ли не напополам и мужик недолго мучился, приняв мгновенную смерть.
«Не того замочил, ну да хрен с ним», - подумал телохранитель Лойера, развернулся, но уйти не успел, получив резкий удар в кадык. Он захрипел, схватился рукой за шею. Еще удар, потрясший мозг. В глазах закрутилось небо, и верзила оказался а земле. Но сознание не потерял, поэтому сразу понял вопрос, заданный парнем в блестящей куртке, склонившимся над ним. И на этот вопрос надо было отвечать – в горло впилось острие ножа. «Зарежет еще под шумок», - с тоской подумал лежащий.
• Кто тебя послал? Считаю до двух, иначе глотку перережу. Раз…
• Лойер послал, мой хозяин.
• Зачем я ему понадобился? – Нож надрезал кожу на шее. Это лежащий осознал - боль притупилась, но за воротник потекла щекочущая струйка.
• Ему все равно кого было, а ты его обидел – камнем ушиб.
• Зачем кого-то убивать?
• Не знаю я. Я выполняю приказы. – В глазах противника плавала смертельная тоска. Артем понял, что тот не врет. «Убить, не убить… Одно движение и… Ни к чему – это пешка, разменный бычок».
Брагин сунул нож в карман и, подпрыгнув, осмотрелся, пытаясь найти брата. Германа не было видно, но нацеленный на проходную взгляд выхватил впечатляющую картину: грузовик проломил ворота и скрылся на территории алмазного цеха. Несколько охранников, вооруженных пистолетами, перегородили путь рвущимся следом. Защелкали выстрелы. Стреляли в воздух. Это несколько охладило пыл дерущейся толпы. Наступила неожиданная тишина. Но не надолго. Внезапно раздался истерический женский возглас.
• Человека убили, сторожа с третьего склада убили! О, Господи!
Артем машинально взглянул на лежащую в луже крови скрюченную фигуру.
«А ведь это тот мужик, что к нам подходил. Ладно, надо двигать к Герману. Там похоже заваруха начинается с непредсказуемым финалом. Локальный конфликт».
Он тогда еще не осознавал, насколько был близок к истине.

Глава десятая.

Шамес, выскочив из кабины грузовика, оглянулся и, несмотря на ослепляющие клубы пыли, понял, что сзади никого нет – все многочисленные сторонники были отсечены вновь закрытыми воротами, не особо пострадавшими от удара. Сломался лишь запор. Раздавались крики Мормоновских охранников, которые быстро приближались к ним. Нужно было срочно принимать какое-то решение, а выбор был весьма скуден: либо выметаться с завода, окончательно потеряв лицо, либо прорываться внутрь, укрепляться там и поднимать шум на весь мир – что-нибудь да вытанцуется, по крайней мере, будет время для раздумий. Шамес, естественно, пошел по второму пути, не желая упускать предоставленного ему шанса. «Пусть будет слава Герострата – лишь бы не уползти побитой собакой в тину позора и забвения».
• Где можно забаррикадироваться, чтоб не сразу достали? – спросил он подскочившего Ваську Бахрушина.
• В автоклавной, - немного подумав, ответил тот. – Туда, кроме как через железную дверь не попадешь. Жарища там, правда…
• Черт с ней с жарой! Давай веди. Следуйте за нами. – Закричал Шамес выле-зающим из кузова соратникам. – Быстрее!
Плотным клином они проскочили по основному цеху, провожаемые недоуменными взглядами рабочих, миновали еще два помещения, судя по оборудованию какие-то мастерские, и оказали перед двухстворчатой, обитой железом дверью.
• Здесь, - сказал запыхавшийся Бахрушин и дернул за ручку. Дверь оказалась не запертой, и группа быстро просочилась внутрь автоклавной.
В лицо пахнуло жарким воздухом, а уши заполнило гудение вентиляторов. В не-большой нише сидела женщина в косынке и что-то писала за столом. Услышав шум, она подняла голову и удивленно посмотрела на вошедших.
• Васька, ты кого привел?
• Мы с митинга, - сказал Бахрушин первое, что пришло в голову и, замявшись на пару секунд, добавил. – Иди, Паня. Тебя начальник вызывает.
• Не имею права – здесь все включено, - немного подумав, возразила работница, но Бахрушин ее успокоил.
• Я послежу. Здесь же в основном мое хозяйство. Иди.
Женщина пожала плечами и покинула автоклавную.
Бахрушин запер дверь на две массивные щеколды.
• Теперь сюда только на танке попадешь или сваркой нужно резать, - сказал он с усмешкой и повернулся к подошедшему Шамесу. – Что будем делать дальше?
• А здесь телефон есть? – задал встречный вопрос Шамес.
• Только местный – в город не позвонишь, - пояснил Васька.
И только тут до Шамеса дошло, что в пылу революционной борьбы он совсем не подумал о связи и по сути дела оказался отрезанным от внешнего мира. Все задуманное летело псу под хвост.
• Вы располагайтесь, располагайтесь… - рассеянно сказал он сгрудившимся в центре помещения людям, лихорадочно ища выход из создавшегося положения. Выход нашелся сам по себе примерно через час, когда Шамес, бессмысленно стреляя глазами по сторонам, уперся в мобильный телефон в руках у московской корреспондентки. Она что-то быстро говорила в трубку какому-то Пафнутию. Иннокентий дождался, пока Наташа закончит и, подойдя к ней, спросил.
• Работает?
• Нет, это игрушка. Для тщеславных малолеток, - усмехнулась Наташа. – Чтоб ходить по городу и крутизну свою демонстрировать.
• Как это? – Шамес находился в шоковом состоянии и не воспринимал юмора.
• Ну конечно работает. Хотите позвонить? – Наташа протянула телефон революционеру. – Как пользоваться знаете?
• Разберусь. – Шамес взял трубку и отошел в сторону. Монотонно гудели вентиляторы и этот звук его раздражал – хотелось тишины. - Как выключить это… - Его рука завертелась пропеллером, поясняя, что он конкретно имеет в виду.
• Выключить несложно, - понял его жест Бахрушин. – Только через пять минут здесь будет как в сауне – можно сразу же раздеваться до трусов. – При этих словах он бросил оценивающий взгляд на стройную фигурку Наташи, в это время о чем-то беседовавшей с Горьковым. «А ничего себе девочка!», - подумал Васька, мысленно сдирая с нее одежду.
• Тогда нужно выключить и то, что греет, - не унимался Шамес.
• Нарушим технологический цикл, завод понесет убытки, - пояснил Бахрушин.
• Плевать на убытки – потом наверстаем. Ведь этот цех, считай уже нам принадлежит - что хотим, то и делаем. Вырубай, а то одуреем от жары и шума, а нам здесь еще долго сидеть… как мне кажется.
Бахрушин подошел к распределительному щитку, вынул ключ, и, отомкнув дверцу, отключил рубильник. Наступила внезапная тишина. Стали слышны разговоры присутствующих, шмыганье, покашливание и другие бытовые звуки.
Шамес проследил взглядом за действиями Бахрушина, потом удовлетворенно хмыкнул и набрал номер Калача. Тот отозвался сразу же.
• Я на заводе забаррикадировался. В алмазном цеху, - доложил Шамес.
• Вот сиди там и не рыпайся, а я буду меры предпринимать.
• Как это не рыпаться! - возмутился Шамес. – Надо народ поднимать…
• Ты уже попытался… наслышан. Но не получилось. Значит, идем по другому сценарию. Ты теперь заложник. Взят в заложники охраной алмазного цеха и насильно удерживаешься, боясь физической расправы.
Калач не знал, чем закончится митинг, и решил действовать по обстоятельствам. «Какая-то муть поднимется – в ней мы и будем ловить нужную рыбку».
Его главной целью являлось любым способом взять контроль над заводом, а потом уже начинать судебные разбирательства. А основания для них были – Лойер сумел раскрутить начальника отдела Госкомимущества Стародубцева и тот предоставил все документы о приватизации цеха с соответствующими комментариями, подтверждающими ее незаконность. Тут же был подан иск в городской суд, по которому проворовавшийся чиновник немедленно дал показания. «Но суд у нас долгий и неправый, а прав тот, кто рулит». Тем более адвокаты Мормона тут же потребовали провести психиатрическую экспертизу Стародубцева и результат ее оказался весьма неожиданным для Калача: чиновника признали если не совсем дураком, то заключение было составлено так путано, что у любого судьи неминуемо бы возникли сомнения в его вменяемости. Была назначена дополнительная экспертиза и Стародубцева переправили в областной психиатрический диспансер, потому что он якобы начал буйствовать и попытался напасть на врача. Калач понимал, что все это подстроено, догадывался, кто за этим стоит, и подключил к делу Лойера. Ловкий адвокат сумел освободить Стародубцева из медицинского плена, доставил на митинг, но опротестовать результаты экспертизы не смог – главный психиатр давно сидел на денежном крючке у Мормона, отмазывал от тюрьмы его зарвавшихся братков и не собирался портить с ним отношений – себе дороже. Понимая, что чисто юридическими методами с Мормоном справиться сложно, «мало ли кто у него еще там куплен», Калач решил под любым официальным предлогом захватить цех, а потом можно хоть десятилетиями разбираться, кто прав, кто виноват. И лидер партии «Мир, труд, май» дал ему для этого хороший повод.
• Но я же не заложник, - воскликнул революционно настроенный Шамес. – Кто в это поверит? Надо продолжать борьбу, агитировать народ…
• Народ вас и так поддержит… потом. Когда цех будет наш. Сам ты ничего уже не сделаешь – выкурят тебя как крота из норы, да еще наподдадут вдогонку, - раздался в трубке насмешливый голос. – А заложников мы будем спасать, подключим все силовые структуры. А ты звони во все газеты и рассказывай страшные сказки о том, как тебя грозятся убить. Ври, что угодно, без всякой логики – лишь бы по мозгам било. Главное побольше треска и фантастического вранья – тогда точно поверят.
• Хорошо. Только побыстрее освобождайте, а то нам тут жрать нечего и спать негде. «И сортира нет», - хотел добавить пламенный революционер, но поздно сообразил – в трубке уже звучали гудки отбоя.
Шамес вернул телефон Наташе и глубоко задумался. Он видел себя в этой истории вождем возмущенных масс, а не каким-то жалким заложником, но насчет крота Калач был прав, потому что в дверь начали стучать, послышались глухие го-лоса.
«Калач меня подставил, - зло подумал Шамес. – Использовал как девку. Ну, ничего…».
Он повернулся к Наташе.
• Вы звонили в Москву?
• Да, в редакцию. Дала оперативную информацию. А что?
• Все правильно. Чаще давайте. Я хочу вам кое-что пояснить…
Шамеса прервал подбежавший Бахрушин.
• Там дверь собираются ломать, я слышал.
• Дверь… - несостоявшийся вождь, наконец-то поняв, откуда раздаются раздражающие его стуки, задумчиво почесал затылок. – А сколько стоит оборудование, которое здесь? Примерно.
• Не знаю, - пожал плечами Васька. – Но много.
• Скажи им, что если не прекратят стучать, то мы приступим к вынужденным актам вандализма – безнадежно изувечим все, что здесь находится.
Бахрушин отправился выполнять указание, и стуки немедленно прекратились – видимо угроза подействовала. По крайней мере, временно.
• Ну, так вот… - продолжил прерванный разговор Шамес. – Вы являетесь свидетелем драки за собственность: мэрия тягается с бандитом Вороновым по прозвищу Мормон. А по совести все это… - Он обвел глазами помещение, - принадлежит народу, который пытаются использовать как темную силу в своих корыстных целях всякие олигархи. Вот об этом еще дайте материал. У Вас в Москве газета ежедневная?
• Да, - подтвердила Наташа. – Пять раз в неделю. Да Вы продолжайте, продол-жайте… - Она достала блокнот. – Только побольше имен и фактов.
И Шамес начал говорить, все сильнее распаляясь и упиваясь собственной речью. Сквозь груду лозунгов лишь изредка пробивалась ценная информация, но Наташа его не перебивала, лишь иногда задавая наводящие вопросы. Закончив очередную пламенную речь, Иннокентий обратился к дремавшему под ее звуки Горькову.
• А вы не могли бы сообщить и в вашу газету, что нас взяли в заложники?
• Какую-то ты двойную игру затеял, парень, - отозвался очнувшийся и вникнув-ший в суть просьбы Горьков, брезгливо посмотрев на Шамеса. – В Москву хочешь сообщить одно, а нам другое. Ты прямо какой-то интриган!
• Меня вынуждают! – взорвался Шамес. – Это лишь тактический ход!
• Ври сам, если хочешь, а я буду давать достоверную информацию. Наташа, передай, пожалуйста, телефончик.
• Ну, уж нет! – протестующе воскликнул Шамес и жестом подозвал своих соратников по партии. – С этой минуты мы вводим революционную цензуру. Дайте мне телефон!
Его обступило несколько угрюмых партийцев. Они молчали, но выступали явно на стороне своего лидера и излучали опасность.
• Пожалуйста, - презрительно фыркнула Наташа.
• Вы не волнуйтесь, мы вам будем давать звонить, когда захотите, - успокоил ее Шамес. - Кстати, вы не можете набрать мне номер вашей редакции – я сам хочу изложить ход событий, так сказать, из первых рук.
• Можно и набрать, - усмехнулась Наташа. – Но только я тоже ввожу цензуру. Пока я не подтвержу то, что Вы говорите, Вас никто не примет всерьез.
• А я и не собираюсь врать Москве. Это здесь меня вынуждают…
Наташа включила телефон, натыкала номер и прислонила трубку к уху. Но там вместо привычных гудков раздавалось лишь легкое потрескивание. Она попыталась повторить набор, но результат был прежним – стоило набрать междугородний код как связь обрывалась. Не удавалось позвонить и по местному трафику.
• Что-то телефон сломался. – Девушка подула в трубку.
Телефон действительно не работал. И не только у нее. В городе вообще не функ-ционировала междугородняя и спутниковая телефонная связь.
• А местный работает? – Шамес вопросительно посмотрел на Бахрушина.
• Работает, - ответил тот, подняв трубку с допотопного телефона. – Но с него в город не выйдешь.
• А как выйти?
• Можно попробовать переключиться. Здесь раньше был городской телефон, а потом его сняли, чтоб не вели пустые разговоры. Но линия, наверное, осталась... – Бахрушин проследил взглядом за проводом и увидел металлическую коробочку, висящую над дверью. – Если подключать, то вон там. – Он указал на коробочку.
• Ну, так и переключай! – нетерпеливо воскликнул Шамес.
Васька взял припрятанную им же стремянку, забрался наверх и, немного поколдовав с проводами, крикнул.
• Давай, пробуй!
Шамес набрал номер своего офиса. Почти сразу же ответил его заместитель по партии. Поговорив с ним немного, несостоявшийся вождь положил трубку, но сразу же вновь поднял ее. Глаза его радостно блестели.
• Сейчас мы им организуем серию репортажей с петлей на шее.

Калач в свою очередь дал срочную информацию в подконтрольные газеты о захвате заложников на оборонном заводе, связался с местным телевидением, чтоб на место происшествия выслали бригаду, а потом вызвал к себе Артикуленко.
• Тут одно дело образовалось, Костя. На номерном заводе бардак: мирный митинг перешел в драку, убили кого-то, а небезызвестный тебе Шамес оккупировал алмазный цех. Надо наводить порядок – чисто твоя работа.
• Что я должен делать?
• Взять контроль над этим цехом. Шамес там находится якобы в качестве заложника, насильно, так сказать, удерживается. Это официальная версия, хотя еврейчик туда забрался по собственной воле. Вот под соусом его вызволения ты и войдешь на завод, заменишь охрану Мормона на свою, установишь жесткий пропускной режим, а дальше решим. Считай, что мэр эту акцию санкционировал. И главный мент Обухов вряд ли будет возражать. Да и какого лешего он должен возражать! Пресекать общественные беспорядки – его святая обязанность.
• Охрана у Мормона вооруженная. Как с этим? – вкрадчиво спросил Артику-ленко.
Калач сразу понял, что имел в виду начальник ОМОН.
• Если окажут сопротивление – стрелять на поражение. Это твое право. Но по возможности обойдись без пальбы. Все участникам по тысяче зеленых на нос. Ну, а себе умножь на сколько совести хватит. И постоянно держи меня в курсе.
Офицера, прошедшего войну, не пугали возможные огневые контакты, тем более оплачиваемые, поэтому, появившись в отряде, он сразу же вызвал командиров взводов, изложил суть предстоящей операции, а в конце распорядился.
• Давайте, ставьте задачу личному составу. Выезжаем через пятнадцать минут. И еще… Каждому взять дополнительный боекомплект, включая гранаты. После завершения операции всех ожидает большая премия.

В то время, как Шамес с товарищами таранил ворота, Мормон уже сидел в кабинете Скрябина. Имея непростую биографию, обильно сдобренную неожиданными зигзагами и неровностями, Воронов научился держать внезапные удары, воспринимая их как неотъемлемую часть реальности, препятствия, которые нужно преодолевать. Но не пороть горячку, а, хорошенько обдумав контрмеры, принять оптимальное решение, а потом действовать жестко и быстро.
Выставить команду Шамеса за пределы цеха не было большой проблемой, но конфликт получил слишком большую огласку, и применение силы могло только навредить и снабдить дополнительными козырями противников. Воронов понимал, что эта, затеянная мэрией возня, просто так не закончится и будет иметь бурное продолжение. Вот только какое!? Он предполагал возможность силового захвата цеха, но, чувствуя свою правоту, не собирался добровольно сдаваться.
• Там над ограждением натянута проволока. Но не колючая. Она что? – спросил он сидящего рядом Скрябина.
• На нее можно подать высокое напряжение – это предусмотрено проектом. Там как раз четыре линии – три фазы и нуль, - ответил тот, поправляя старомодные очки. В свои тридцать с небольшим лет он выглядел подростком, маменькиным сынком. Но впечатление было обманчивым: несмотря на некоторую флегматичность, вяловатость в поведении, Скрябин являлся толковым инженером и требовательным руководителем.
• А это сложно сделать?
• Проще простого – включить рубильник в бомбоубежище.
Мормон удивленно посмотрел на управляющего.
• А у нас что, имеется бомбоубежище!? Я не знал. А что там есть?
• Ходили мы туда. Оно предусмотрено на случай бомбовых ударов и рассчитано на автономное пребывание там людей довольно-таки долгое время. Кстати, все городское начальство в соответствии с планом эвакуации должно туда прибывать. В том числе туда… Но после наступления демократии все об этом забыли. Бардак! – Скрябин криво усмехнулся. - А что в бомбоубежище? Запас питьевой воды, продуктов питания, шанцевый инструмент, противогазы… много чего. Еще стоит несколько стальных опечатанных сейфов, но ключи от них… - Скрябин на мгновение задумался. – Ключей у нас нет. К ним имеет доступ ограниченный круг лиц: начальник милиции, военный комендант, мэр… Там имеется список.
• А не оружие ли в этих сейфах? – высказал догадку Мормон.
• Не исключено. А может какие-нибудь секретные бумаги или еще что. Руково-дство завода наверное в курсе.
• А где оно, это руководство?
• На каком-то совещании в области. Рулить заводом оставили зама по общим вопросам. Ну, Вы ж его знаете – труслив как заяц. Будет сидеть и выжидать. Даже на митинге не появился. Так что? Врубать напряжение?
• Давай! Только рабочих предупреди, чтоб не влез кто. И еще… Надо вскрыть эти сейфы, посмотреть, что там. Цех передан нам в собственность вместе со всей начинкой, а что оттуда вовремя не забрали свое имущество – не наши болячки. – Воронов пожал плечами. - Разгильдяю, так сказать, разгильдяево. Сейфами займется Герман Брагин со своими людьми – покажи им что и как.
Когда Скрябин вышел из кабинета, Мормон немного подумал и взялся за телефон. Он звонил своему старому приятелю, который возглавлял правление банка «Энергия». Воронов числился там одним из учредителей, но не это являлось главным. Главное было в другом: банк являлся основным спонсором на последних губернаторских выборах, а весь черный «нал», неотъемлемая часть любой предвыборной компании, отмывался по каналам Мормона. А деньги пересиливают любые амбиции в этом Мормон не сомневался.

Шагов, постоянно получая свежую информацию о происходящем на заводе, не считал нужным вмешиваться, полностью доверившись Калачу. «Каждый должен заниматься своим делом». В настоящий момент мэр заучивал наизусть предвыборную речь, написанную накануне Лойером. Это было требование адвоката – именно наизусть, слово в слово. Текст был длинный и местами непонятный. Это раздражало мэра – он начинал чувствовать себя ущербным. Чтобы как-то разрядится, он время от времени выбирался из-за стола и метался по кабинету как пантера в зоопарке. Разве что не грыз металлическую решетку на окнах. Выпустив пар, Шагов вновь переносил свое тучное тело за стол и продолжал набившую оскомину зубрежку. Совершенно некстати заверещал зуммер селектора. Он нажал кнопку и услышал голос секретарши.
• С вами хочет говорить губернатор.
«Почему он не позвонил по прямому», - удивился Шагов и взял трубку.
• Петр Геннадьевич? Здравствуйте. Что у тебя там происходит!? Какие-то митинги, переходящие в потасовку, захват чужой собственности… Выборы на носу, а Вы допускаете такие ляпсусы. Тогда уж не баллотируйтесь – зачем народные деньги попусту тратить.
• Вас неправильно информировали, - охрипшим от волнения голосом начал оп-равдываться Шагов.
• У меня серьезные источники и я им доверяю, - отрубила трубка.
• Кто-то очень хочет раздуть это дело до небес, а оно выеденного яйца не стоит. Ну, побузили рабочие немного. Так ведь не без основания. Здесь вскрылись кое-какие нарушения в плане приватизации, - продолжал настаивать мэр.
• В плане, не в плане… У нас все неправильно приватизировано. Только по-чему-то ты начал копать именно по алмазному цеху, а не по какой-нибудь прогорающей швейной фабрике. Не в свой карман лезешь, Петр Геннадьевич – можно и по рукам получить. Или по голове. Ты хоть советуйся иногда – не один в этом мире живешь. Работай цивилизованными методами, в суд подавай… Короче, успокаивай народ и прикрывай эту лавочку. Уже в центральную прессу информация просочилась – меня предупредили. Кто у тебя там стучит?
• Здесь корреспондентка из Москвы. Она на заводе вместе с бунтарями.
• Вот как! Ну и почему она у тебя бесхозная, гуляет сама по себе как та кошка? Займи ее чем-нибудь, монастырь покажи, подготовь пресс-конференцию с фуршетом и отправь домой с сумкой сувениров. Короче, исправляй и докладывай о любом изменении в обстановке. Кстати, окружное собрание собирается выслать к тебе депутатскую комиссию, чтоб разобраться на месте. На пленарном заседании решили чуть ли не единогласно. Вот вони-то будет! У меня все. Не прощаюсь.
В трубке раздались гудки отбоя. Только сейчас Шагов понял, почему губернатор позвонил не по прямому телефону. «Он звонил не из своего кабинета». Этот факт еще больше смутил мэра. Он немедленно связался с Калачом и попросил его срочно зайти.
• Заварил кашу ты, а расхлебывать мне, - с досадой сказал мэр своему заместителю, после того как пересказал разговор с губернатором. – Депутатская комиссия сюда собирается, а им только дай повод. Они любят подобные конфликты обсуждать и выпускать всякие грозные постановления – ответственности никакой, зато какой повод поупражняться в словоблудии. Это тебе не земельный кодекс принимать... – Он достал контейнер с лекарством и привычным движением бросил таблетку в рот.
• Останавливаться нельзя, иначе проиграем все, - перебил мэра Калач, никак не отреагировав на словоизвержения мэра. – Или у тебя появился какой-нибудь иной план?
• Да нет у меня никаких планов! – взорвался Шагов. – Не по зубам нам оказался Мормон. Это он науськал губернатора. Как-то они связаны – скорее всего выборы финансировал, а может быть знает про него какие-то мерзости. Надо сворачиваться и идти нормальным путем. А там будь что будет…
• Да не бывает в России нормальных выборов! Они все шизофренические! Нельзя пускать это дело на самотек, когда маховик уже раскручен. Значит, говоришь, что все упирается в Мормона… - Калач надолго задумался. Шагов ему не мешал, понимая, что сам он в данный момент вряд ли сможет сломить ситуацию в свою пользу. – Ладно, Мормона мы нейтрализуем, - наконец выдавил из себя Григорий. – Не знаю как, но другого выхода я не вижу.
• Ты хочешь его того…, - Шагов провел ладонью по шее.
• А что!? – Калач в упор посмотрел на мэра. – Политику в белых перчатках не делают. Они как минимум испачканы грязью, а чаще кровью. Но ее мало кто видит, потому что убирают не лидеров, а их ключевых помощников, чтоб этого лидера обезглавить и обезручить. Мормон конечно фигура заметная… Но ведь все быстро забывается. Какие громкие убийства были… Ну и что! Так, вспоминают изредка, к слову. А сначала: мы это так не оставим и память увековечим… Да кому нужно разлагающееся в земле мясо! А вот на имени, если это возможно, зарабатывают авторитет и деньги. А Мормон вообще не политическая фигура. О таких быстро забывают, потому что невыгодно помнить. Похоронят его наследнички, поделят наследство и все. Ты не суетись, делай свое дело, а я что-нибудь придумаю.
• А что с этой депутатской комиссией делать? – поинтересовался Шагов. – Она ведь собирается ехать…
• Собирается – не значит, что поедет, а если и поедет, то не обязательно доедет, - поставил точку в разговоре Калач. Лицо его было обращено к окну и казалось, что он заглядывает за горизонт.
«Так наверное выглядит демон», - подумал Шагов, глядя на своего опасного партнера, и ему стало страшно.
Вернувшись в свой кабинет, Калач вызвал Фарила и Лойера.

«ВПШ. МАГИСТРУ.
Конфликт перешел в открытые формы столкновения на всех уровнях. Причина конфликта – цех по производству искусственных алмазов на одном из оборонных заводов. В ход выборов вмешалось руководство области, стоящее на стороне не нашего кандидата. Необходима ваша помощь для нейтрализации факторов, мешающих нормальному ходу процесса выборов. Более подробное описание обстановки в городе прилагаю.
ЛОЙЕР.

ЛОЙЕРУ.
Проанализировав присланную Вами информацию, я меняю первоначальное задание. В сложившейся ситуации не важно, кто из претендентов сядет в кресло мэра. Конфликт, возникший в городе и как результат его – социальная напряженность создали благоприятные условия для проведения эксперимента под шифром «Остров» т.е. исследование хода и последствий социального взрыва, вызванного экстремальными событиями, в отдельно взятом, изолированном районе. Для чистоты эксперимента в городе будут заблокированы все виды связи и перекрыты дороги, для чего будет задействована подконтрольная нами спецчасть, базирующаяся в данном регионе. Не исключено ее участие в силовой поддержке интересующих нас группировок. Докладывайте в соответствии с графиком. Связь осуществляйте в последнюю минуту каждого четного часа, пользуясь резервной частотой. Предупреждаю, что кроме Вас в городе находится группа наблюдения с особыми полномочиями.
МАГИСТР.

Получив ответ, Лойер бессильно опустился в кресло и закрыл глаза. По его коже пробежал холодок, а в груди тревожно защемило, как будто он заглянул в мутную бездну, где ворочался некто огромный и омерзительный. Эта прорва отталкивала и одновременно манила неизведанной остротой, предлагая сделать решительный шаг и окунуться в пронзительную неизвестность, сулящую сладостные в своей греховности экзерсисы.
Лойер знал цену подобным экспериментам, по крайней мере, теоретически. А что получится на практике… Мрак!

Глава одиннадцатая.

Вход в бомбоубежище представлял из себя низкий сарайчик, сложенный из кирпича и стоящий несколько в стороне от основного здания. Работники проходили мимо него сотни раз, но никто не интересовался, что это такое – мало ли всяких построек на заводском дворе. Металлическая дверь, ведущая внутрь, была заглублена и заперта на два висячих и один врезной замок. Скрябин, звеня ключами, последовательно отпер их и открыл дверь – она даже не скрипнула.
• Начальник двора смазывает, - удовлетворенно прокомментировал он, проведя пальцем по петле и зачем-то поднеся его к носу. – Пошли. – Он двинулся вперед.
• Пещера с тайнами, - сказал Герман и нырнул в темноту за Скрябиным. Следом за ними полез Артем.
Зажегся свет, и они оказались в просторном бетонированном тамбуре. Здесь была еще одна дверь с большим воротом наподобие корабельного руля. Скрябин начал вращать его против часовой стрелки пока не раздался легкий щелчок, а потом потянул ворот на себя. Создавалось впечатление, что дверь открывается как-то лениво, нехотя. И не мудрено – она была изготовлена из толстой брони и весила около тонны.
• Ее прямым попаданием снаряда не пробьешь, - сказал Артем, - Да и взрывать намучишься – здоровая падла.
• Это не последняя – усмехнулся Скрябин и толкнул следующую дверь, находящуюся в метре от первой. Та сразу же подалась. – Запирается изнутри. Проходите. Когда я закрою наружную, автоматически включится освещение.
Так и произошло. В глаза хлынул свет неоновых ламп, заработала вентиляция и троица обнаружила себя в огромном зале с несколькими дверями и рядом металлических стеллажей вдоль стен.
• На случай ядерной войны, - сказал Герман, упершись взглядом в бетонный потолок.
• Так оно и есть, - пояснил Скрябин. – Бомбоубежище построили в аккурат перед Карибским кризисом. Кстати, вентиляторы оборудованы фильтрами, чтоб всякая зараза снаружи не попадала типа бактерий и газов. Обстоятельно к вражескому нападению готовились и, наверное, не без оснований.
• А там что? – спросил Артем, указав на двери.
• Спальни, кладовые, пункт управления, подсобки… Здесь порядка двадцати комнат различного назначения. А в этом зале можно расположить дополнительно двести человек. В короткие сроки собираются трехъярусные нары – и получаются спальные места.
• Солидный блиндаж, - оценил Артем. – Ну, где эти сейфы?
• В пункте управления, - пояснил Скрябин. – Пошли туда.
Пункт управления был меньше размером, но выглядел богаче: стены, отделанные деревянными панелями, кожаная мебель… Передняя стена была заклеена огромной картой города, утыканной многочисленными флажками. Сбоку, на длинном металлическом столе расположилась связная и радиоаппаратура, покрытая тонким слоем пыли. Еще на нескольких столах стояли старомодные телефонные аппараты.
• Антиквариат! – Герман снял одну из трубок, повертел в руках и положил на место.
• Старье конечно, - согласился Скрябин. – Но работающее. Отсюда есть даже выход на радиорелейную связь. И станция до сих пор жива, и антенна…
• Действительно работает, - подтвердил Герман, включив питание на одном из блоков и покрутив ручки настройки. – Хоть сейчас передавай.
• А ты в этом разбираешься? – спросил Скрябин.
• Еще как, - усмехнулся Герман. – У меня ведь и прозвище – Радист. Не знал? Раньше бизнес такой имел – чинил аппаратуру.
• Радист… Я больше привык как-то по фамилиям. – Поморщился Скрябин. Он не переваривал бандитского сленга. – Аппаратура действительно исправна.
• Ты хочешь сказать, что отсюда можно дозвониться куда угодно!? – удивился Артем.
• Не пробовал, но, наверное… - пожал плечами Скрябин. – Позывные надо знать – тогда дозвонишься.
• Знакомая система, - кивнул Артем и, обведя взглядом пункт управления, спросил с усмешкой. - Это что ли сейфы?
• Они, - подтвердил Скрябин. – Только ключей от них нет.
• Да какие же это сейфы! Скажешь тоже… Обычные металлические ящики. Или шкафы – как их лучше назвать. И замки там наверняка примитивные. – Артем подошел к одному из шкафов. – Опечатано… Проволоки бы мне кусок. Но не сильно сталистой, чтоб гнулась.
• Найдем. – Скрябин отлучился и спустя несколько минут вернулся с мотком проволоки. – Вот такая сгодится?
• Сгодится. – Артем повертел моток в руках и, достав десантный нож, с легкостью фокусника отхватил кусок нужной длины. – Задача для начинающего взломщика.
Согнув проволоку пополам, он соорудил какой-то замысловатый крючок и, пошевелив им в скважине замка, открыл дверцу шкафа. – Кушать подано.
Но внутри находилась далеко не пища. Там рядком стояли карабины Симонова и отдельно лежали два автомата Калашникова. Снизу стояли цинки с патронами.
• Целый арсенал! - Артем с интересом взял один из автоматов и внимательно осмотрел его. – Ак-47. Древняя штучка. Тогда их только начали выпускать. Даааа… В этом бункере со жратвой и оружием можно долго упираться.
• На это и рассчитано, - подтвердил Скрябин.
• Точно! Ладно, поехали дальше.
С этими словами Артем приступил к отмыканию второго шкафа, который поддался так же легко как и первый. Он был полностью забит ящиками защитного цвета.
• Тротиловые шашки, - констатировал Артем, вскрыв один из ящиков. – Солидно. Можно весь этот завод к едреней фене взорвать.
• Для этого взрывчатка и лежит, - нравоучительно проговорил Скрябин, развернув рулон клеенки, найденный здесь же. - Вот, смотри! Схема минирования завода. Это чтоб врагу не достался. Заминировал, а сам в бомбоубежище. А потом взорвал.
• Здесь все понятно, - сказал Артем, мельком взглянув на схему. – Количество взрывчатки, направление взрыва и способ закладки. Грамотно нарисовали.
Третий шкаф оказался заполненным папками с документами. На каждой папке была аккуратно наклеена бирка с надписью. Артем пробежался по ним глазами и одна его заинтересовала. «Схема подземных коммуникаций города А…».
Расшнуровав папку, он начал с интересом разглядывать находящиеся там чер-тежи.
«Занятно. Пользуясь этой штукой, можно под землей попасть в любую точку города. Как их в Москве называют? Диггеры что ли…».
Артем выбрал одну из схем, сложил ее в несколько раз и заткнул за пояс. «Сгодится».
• Уже прошел! – неожиданно сказал Герман и криво усмехнулся. В руках он держал пожелтевшую газету.
• Кто прошел? – одновременно встрепенулись его спутники.
• Империализм прошел. Вот! – Он развернул газету и ткнул пальцем в жирную рубрику, гласящую: «Кризис в разгаре. Н.С. Хрущев: Империализм не пройдет!».
Все дружно засмеялись.
• Но долго шел, - проговорил Артем, гася смех.
• А вот и список позывных, - подал голос Скрябин, подключившийся к изучению надписей на папках. – Главное в радиорелейную связь воткнуться, а там звони хоть во Владивосток. – Я в этом деле не специалист, но на заводе есть умельцы, которые все наладят в пять секунд…
• Да я и сам смогу наладить, - перебил его Герман. – Был бы смысл.
• Ну-ка покажи как! – заинтересовался Артем. У него насчет связи существовали свои мысли. Он вспомнил, как дозванивался однажды через позывные до своей роты и, как всегда, рассчитывая на самый худший вариант развития событий, считал возможным использование этой аппаратуры в качестве резервного канала.
Герман надел на голову лежащую рядом гарнитуру, включил несколько тумблеров и, покрутив ручки настройки, нажал красную кнопку. Артем внимательно наблюдал за его манипуляциями, периодически задавая вопросы.
• Салют слушает, - наконец раздалось в наушниках.
• Проверка связи, - ответил Герман и отключился. – Ну вот, я вошел в радиорелейный канал. Радиорелейку никак не заблокируешь – разве что испортишь антенну. А их с большим запасом прочности делают и многократно дублируют.
• Ну что… пошли наверх? – предложил Артем.
• Еще не все, - остановил его Скрябин. Он подошел к металлической дверце, вмонтированной в стену, и открыл ее. Там находился электрощиток с рядом рубильников и разноцветных лампочек с наклеенными под ними табличками. – Так… Вот! Периметр. – Он толкнул один из рубильников вверх. Лампочка загорелась. – Все работает.
• Что работает? – спросил Артем.
• Забор под напряжением. Проволоку там видел?
• Все понятно. Превентивные меры... – Артем ненадолго задумался. – А если заводу электричество отрубят? Если б я штурмовал завод, то об этом бы в первую очередь позаботился.
- Тогда… тогда… Хороший вопрос! Но решаемый. Нужно включить генератор и поставить его в резервный режим. Если сеть отрубят – он подхватит. Генератор тоже здесь находится. Пошли включать.
Скрябин направился на выход из пункта управления. За ним потянулись осталь-ные.

Глава двенадцатая.

Носу снились цветные сны, где он собирал виноград в большие плетеные корзины на экзотической южной плантации. Грозди налились спелостью и готовы были брыз-нуть кисло-сладким соком. Нос пытался оторвать виноградину, чтоб попробовать, но каждый раз она ускользала из пальцев и падала на землю. А потом появился крестьянин в широкополой шляпе. Он правил повозкой волов, восседая на куче из окровавленных шкур убитых животных. Это диссонировало с яркой, веселящей красотой виноградника, и Носу стало неуютно, хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этих смердящих останков, но глаза не закрывались, как бы подчиняясь кому-то извне.
- Смотри, смотри на свои художества, - хрипло прокричал крестьянин, проезжая мимо. – Скоро и тебя самого так освежуют. – Давай вставай, вставай… Готовься…
Нос внезапно проснулся и понял, что кричат ему не во сне, а наяву. На пороге камеры стоял милицейский сержант.
- Вставай и готовься на выход. В область поедешь. Конвой уже здесь.
На допросы Носа не вызывали уже три дня и он отдыхал, если можно так назвать пребывание в камере-одиночке, удивляясь, что его так долго не теребят. Наркотическая ломка, мучившая его после задержания, постепенно утихла, и он чувствовал себя весьма сносно, если не считать насморка.
- «В «крытую» повезут», - догадался он и тряхнул головой, сбрасывая остатки сна.
Нос, имеющий тюремный опыт, не ошибся: его действительно собирались этапировать в следственный изолятор. Ждать ему долго не пришлось. Через несколько минут его заковали в наручники и вывели из здания милиции. Нос сразу же заметил зеленый грузовик с фургоном и понял, что это за ним.
- «Карета подана, - усмехнулся он, неторопливо шагая между двумя конвойными. - Прямо королевские почести».
Возле грузовика их встретил прапорщик в форме внутренних войск и нетерпеливо скомандовал.
-Давай, загружайтесь и погнали. У нас еще два рейса сегодня.
Вскоре Нос, помещенный в металлическую клетку, трясся в фургоне. Конвойные сидели на скамейке и молча курили.
- Угостите сигареткой, - попросил Нос.
- Не положено, - буркнул один из солдат. – Не напасешься на вас.
- Следователь тебе даст, а прокурор добавит, - ехидно заметил второй.
Нос понял, что здесь ничего не добьешься, и замолчал.
Несмотря на утренние часы, было довольно-таки жарко, и Нос, сняв рубашку, остался по пояс голым. Конвойные не возражали, а один даже сжалился и все-таки дал докурить сигарету. Нос не отказался. Он понимал, что получит большой срок и в душе смирился со своим положением.
Грузовик въехал в лесной массив. Дорога завиляла и пришлось снизить скорость. Миновав очередной поворот, водитель внезапно увидел упавшее дерево. Оно напрочь перегородило проезжую часть.
- Только этого не хватало, - буркнул шофер и ударил по тормозам. Машина, проелозив по непросохшему от утренней росы асфальту, едва не уткнулась бампером в ствол. – Чего будем делать? Здесь не объедешь – везде болотина. – Он повернулся к прапорщику.
- Трактор придется вызывать, - обреченно проговорил тот.
- Где тут трактор добудешь? До ближайшей деревни километров шесть пешком через лес. Да там еще наищешься. Трактор… Если с умом – можно и машиной отодвинуть. Пойду-ка я посмотрю.
Он открыл дверцу, но вылезти не успел, потому что в кабину с шипением залетел какой-то предмет и в нос ударил резкий запах жасмина.
- Что это такое? – крикнул вздрогнувший от неожиданности прапорщик и зажал пальцами нос. Но это не помогло, и буквально через минуту его голова опустилась на плечо бездыханного тела шофера. Внутри фургона произошло то же самое, когда в форточку влетел непонятный предмет. Там тоже пахло жасмином.
К грузовику крадучись приблизилось двое в камуфляже и в масках. Третий, экипированный так же, уже находился там. Он демонстративно подергал за заднюю дверцу фургона.
- Заперто.
- Дверь открывается извне. Ключи, наверное, у кого-то в кабине.
Ключи нашли, обыскав тело прапорщика.
- А они не того… - Один из незнакомцев ткнул пальцем в небо.
- Ни хрена им не будет, - голосом, искаженным маской, прогудел второй. – К обеду проснутся и жрать захотят. От этой штуки зверский аппетит бывает.
К фургону подогнали замаскированную в кустах «Волгу», дверь фургона отомкнули и вытащили оттуда бездыханное тело Носа.
- Куда его? – последовал вопрос.
- В багажник. Ему теперь все равно.
Вскоре «Волга» скрылась в направлении города А…
Первым очнулся прапорщик. Он непонимающе тряхнул головой и увидел уткнувшегося в руль водителя.
«Мертвый, - была первая его мысль. – А я как-то выжил».
Он осторожно дотронулся до головы своего соседа. То пошевелился и всхрап-нул.
«Живой, но дрыхнет. И я дрых… Чем же нас усыпили? И зачем?»
Мысли раскручивались медленно, продираясь через затуманенное сознание.
«А что в фургоне!!!».
Прапорщик суетливо полез в карман за ключами, но их там не нащупывалось. Он начал обхлопывать все карманы, в надежде найти их. Тщетно.
«Да ведь… - Его мозг захлебнулся от внезапно нахлынувшей догадки. – Да ведь это побег! Не может быть!».
Он выскочил из кабины и, обогнув грузовик, в растерянности уставился на открытую дверь фургона. Потом медленно забрался внутрь и обнаружил там двух валяющихся на полу конвойных. Они сладко похрапывали. А преступника не наблюдалось, преступник скрылся.
Прапорщик выбрался наружу и увидел, что на шоссе образовалась двухсторонняя пробка из разномастных автомобилей, которую он впопыхах не заметил. Он, под аккомпанемент разноголосых клаксонов, вернулся в кабину, достал из бардачка мобильный телефон и связался с начальством.
- Преступник сбежал. Нас газом каким-то траванули… Подбросили в кабину… - за-хлебывающимся от волнения голосом начал объяснять он.
- Что за чушь ты несешь? – раздалось в трубке. – Каким еще газом? Как преступник мог отравить вас газом!? А сам он что, в противогазе был, раз смылся? А ты случаем, не пьян? Быстро сюда и начнем разбираться. И не дай Бог от тебя пахнуть будет.
- Мы не можем приехать – здесь дерево мешает, - пытался объяснить прапорщик.
- Сам ты как дерево. Давай приезжай без разговоров. – В трубке раздались гудки отбоя. Прапорщик тяжко вздохнул – «Спорить с начальством все равно, что писать против ветра».
«Жертвы пробки» после долгих обсуждений снарядили экспедицию за трактором. Трактор появился часа через два и за литр водки стащил проклятое дерево на обочину. В тюрьму они попали только к вечеру.
В тот же день сбежавший был объявлен в розыск, а поднятые на ноги силовые структуры города с приданной им ротой внутренних войск, обшарили все окрестности, но преступника так и не обнаружили.

Нос очнулся внезапно, выждал немного и, не открывая глаз, начал поигрывать телом. Он лежал на чем-то мягком и одновременно пружинистом – это были явно не нары. Решившись открыть глаза, Нос обнаружил себя в комнате с обшитыми вагонкой стенами и висящими на них мохнатыми коврами. А сам он лежал на широ-ком диване.
В углу раздалось какое-то шевеление. Нос перевел туда взгляд: в кресле, закинув ногу на ногу, сидел… Фарид. Его он сразу же узнал: черные и жесткие как проволока волосы и раскосые глаза с никогда не пропадающей злинкой. Прошло уже несколько лет, как он виделся с Фаридом последний раз в зоне, но с тех пор тот ничуть не изменился. И еще Нос понял, что эта встреча ничего хорошего ему не сулит. Уж лучше сидеть в СИЗО – там, по крайней мере, все ясно. А тут…
В лагере Фарид держался обособленно и к нему никто не лез. Двое блатных попробовали, а потом были обнаружены их трупы в производственной зоне. Никто не понял, отчего они померли, но зато догадывались, кто этому поспособствовал. Потом на Фарида напали среди ночи. Никто не тронулся с места – серьезные люди им занялись. Раздался вопль, преходящий в хрип, вбежала охрана, зажгли свет… В проходе извивалось тело, разбрызгивая кровь по сторонам. Впоследствии установили, что у бедолаги был вырван кадык. Дело спустили на тормозах – посчитали, что имела место необходимая оборона. Фариду вообще многое сходило с рук – кто-то очень могущественный поддерживал его с воли. Про него ходило много фантастических слухов, и Нос им верил. Ведь он был одним из тех, кто нападал ночью.
«А может, я еще не проснулся?», - подумал Нос, хотя прекрасно знал, что это не видение, не сон, а самая что ни на есть реальность. Но не хотелось ему этой реальности.
- Вижу, что не спишь, - раздался звонкий голос Фарида. - Поднимайся – дело есть.
- Где мы и почему ты здесь? Как ты меня нашел? – спросил Нос, привстав на ло-коть.
- Сразу столько вопросов! Мы на даче у одного хорошего человека, а я здесь… Ты лучше бы спросил, зачем ты здесь. А нашел я тебя по газете в разделе криминальной информации – твою физиономию там напечатали. - Фарид щелкнул пальцами и в комнату вошли двое с подносами, уставленными едой. – Присаживайся, подкрепись. Ведь ты голоден. А потом поговорим. – С его губ не сходила ироническая усмешка.
У Носа действительно не на шутку разгорелся аппетит и он, под молчаливым на-блюдением своего «спасителя» принялся за еду. Насытившись, он откинулся на спинку плетеного кресла и вопросительно посмотрел на Фарида.
- Пятнашка тебе светит как минимум, а может и пожизненное – малолетку ведь замочил. Ай, яй, яй, кореш! А я считал тебя умнее, - проговорил Фарид и назидательно поцокал языком.
- Бес попутал. Зачем ты меня с кичи снял? Просто так ты ничего не делаешь.
- Одного кренделя нужно отправить к праотцам, а ты ведь у нас профессионал, - ехидно заметил Фарид. – Правда, по малолеткам. Сделаешь и свободен. Документики тебе чистые дадим, даже загранпаспорт выправим, если захочешь. Бабками заправим, и гуляй. Ну, как? Согласен?
В голове Носа дробью застучали мысли.
«Гнилуха какая-то. Как бы в блудняк не попасть. С другой стороны это шанс. Но Фарид… От него можно всего ожидать. Неуютно с ним. А по другому как? Может обратно в ментовку отправят, а может… Найдут мой труп и это в радость ментам будет – можно дело закрывать. Похоже, что я попал под раздачу».
- Как ты меня вытащил?
- Газом усыпили тебя и конвой. Давай, не тяни время, отвечай.
- Согласен, - с трудом выдавил из себя Нос. – Говори кого и как?
Фарид достал лист бумаги и начал набрасывать схему, давая подробные комментарии и инструкции. Нос впитывал информацию, изредка задавая уточняющие вопросы, пока четко не осознал, что от него хотят.
- Вот и все, - закончил Фарид. – Встречаемся под кручей – там я тебе все и пере-дам.
Кручей в городе А… называли обрывистый берег реки Серой.
- Нет уж, давай сразу, - пытался возразить Нос.
- Предоплата – не мой метод, - сказал Фарид и добавил про себя. – «А замочить тебя я по любому смогу, если возникнет необходимость». – Ну, хорошо. Деньги и документы будут спрятаны на выходе, если не хочешь со мной встречаться. – По его губам зазмеилась улыбка, от которой Носу захотелось забраться под стол. – Ладно. Как там, в зоне после меня было…
Вновь щелкнули пальцы и на столе появился поднос, но уже с выпивкой.
- Давай расслабимся, вспомним былое…
Фарид разлил по бокалам коньяк и плотоядно зевнул.

Глава тринадцатая.

Артем миновал проходную цеха, вышел на заводской двор и сразу же увидел Бызова, стоящего возле милицейского газика. Митинг как таковой закончился, напряженность спала, но заводской люд не расходился, ожидая продолжение жизненного спектакля. После убийства сторожа, драка резко прекратилась, и толпа сгрудилась вокруг мертвого тела. Задние напирали, пытаясь протиснуться вперед, чтоб посмотреть, а добравшись, задерживались – зрелище смерти завораживало, не отпускало.
Кто-то догадался вызвать милицию. Приехала оперативная группа во главе с Бызовым. Место возле трупа быстро очистили от любопытных и несколько ментов с дубинками организовали оцепление, давая возможность работать экспертам. Тут же, по горячим следам производился допрос свидетелей.
Брагин, добравшись до оцепления, попросил подозвать Бызова, но тот его уже сам увидел и распорядился, чтоб Артема пропустили.
• Вот этот парень тоже находился рядом, - воскликнула растрепанная женщина, стоящая рядом со старлеем. – Он, он… - Она начала агрессивно тыкать пальцем в приблизившегося Артема.
• Спасибо. Вы пока свободны. – Бызов жестом отослал ретивую свидетельницу и посмотрел на Брагина суровым милицейским взглядом. Он прекрасно понимал, что вряд ли тот убил сторожа, что это, скорее всего, случайность, произошедшая в сумбуре потасовки, но профессия обязывала подозревать всех. - Ты что-нибудь зна-ешь?
• Я знаю, кто убил, - ответил Артем. – Целился в меня, да промахнулся. А этот алкаш просто попал под раздачу и получил арматуриной по кумполу.
• И кто же убийца?
• Охранник этого оратора из Москвы. Когда началась свалка, он начал за мной охотиться. Ну я, сам понимаешь, не дался, увернулся от удара, а тут этот мужичок случился. – Брагин кивнул в сторону окровавленного трупа. - Я его потом, этого хорька, прижал и выпотрошил на информацию. Его хозяина зовут Лойер, тот, что тут народ охмурял, и он действительно приказал меня спецом грохнуть. А почему – этот охранник не знает. Приказали и все, мол, все равно кого было, а я его хозяина обидел – сшиб камнем с грузовика как ворону… Поэтому меня. Похоже на прово-кацию.
• Что ж ты его не тормознул! – раздосадовано воскликнул Бызов. – Задержали бы, разобрались. – Он укоризненно посмотрел на Брагина.
• Это не моя работа, - парировал тот. – И официальным свидетелем я не выступлю. Бери, что дают, Коля. Ну ладно, я пошел.

Мормон с Германом обсуждали сложившуюся ситуацию, когда в кабинет зашел Артем. Он молча уселся на свободный стул и стал прислушиваться к разговору.
• Ну что там? – Воронов переключился на вошедшего.
• Менты во главе с Бызовым приехали, с убийством разбираются.
• Ясно. – Мормон налил в стакан минеральной воды и залпом выпил. – В глотке пересохло. И нос чешется – к чему бы это? – Он мрачно усмехнулся.
• К переменам, - задумчиво проговорил Герман. – Которые никому не нужны. Ну что будем с этим Шамесом делать? Он грозится прервать технологический процесс, а это, как я понимаю, серьезные убытки.
• Сейчас не до убытков. Лучше отдать часть, чем потерять все, - мрачно констатировал Мормон. – Но дело не в этом. Шамес уже по всем газетам раззвонил, что его взяли в заложники – каким-то образом вышел в город по телефону. Теперь мы как на цирковой арене и за нами наблюдают тысячи глаз. Давай подождем немного. Без воды и еды они там долго не выдержат – сами попросятся на волю. Хотя… Здесь я пожалуй не прав – нас обвинят, что мы их пытаем голодом. Надо наоборот им жратвы подбросить и сообщить об этом в газеты, мол, проявили гуманизм, гуманизм… - Мормон задумался, а потом задал неожиданный вопрос, обращаясь к Артему. – Что там за оружие в бомбоубежище?
• Карабины Симонова, пятьдесят штук, два калаша и куча боезапаса, включая взрывчатку. По крайней мере, не те пукалки, что у Вашей охраны. Оружие абсолютно новое, смазано и готово к бою. С таким арсеналом можно организовать серьезную оборону и надолго.
От последней фразы Мормон слегка вздрогнул.
• Какая еще оборона! На нас пока никто не нападает.
• Ну, Вы же просили оценить возможности! Вот я и оценил. Почему-то Вас интересует имеющееся в наличии оружие и электричество приказали подать на периметр… Со мной не надо темнить, Иннокентий Петрович, лучше скажите, чем я могу помочь в случае нападения.
• Возглавить оборону, - немного подумав, сказал Мормон. – Ты же умеешь.
• Значит министром обороны назначаете, - усмехнулся Артем.
Он вспомнил игривый разговор за пивом с телевизионщиками, когда работал сторожем в театре моды «Золотое кольцо». « Устроим пивной путч и объявим ваш городишко суверенным государством: я буду президентом, Миша – пресс-секретарем, а Артем – министром обороны. Остальные кадры подберем на конкурсной основе», - балагурил тогда Заславский, режиссер из Останкино.
«Как в воду глядел», - мрачно подумал Брагин. – « А нос действительно чешет-ся…».
Его мысли прервал телефонный звонок. Трубку поднял Мормон. Звонили с проходной. По мере доклада Воронов все больше мрачнел. Закончив разговор, он достал из ящика стола пачку сигарет и медленно закурил. Герман понял, что произошло нечто крайне неприятное – Мормон в последнее время курил редко.
• Приехал ОМОН во главе с Артикуленко. Требуют, чтобы их пропустили в цех для освобождения заложников. Грозятся, что если мы не подчинимся, то начнут штурм. Я чувствовал, что этим закончится. Эх, чтоб тебя! – Воронов что есть силы грохнул кулаком по столу. – А еще о какой-то конституции постоянно талдычат, о незыблемости прав собственника… Дерьмо все это!
• Артикуленко в Чечне воевал, в спецназе, - задумчиво проговорил Артем. – Он все наши фокусы знает. Это плохо и хорошо одновременно: с одной стороны Ваши бычки вряд ли его остановят, да и проволока под напряжением тоже, а с другой… Если все грамотно организовать и поставить его перед фактом, то он людей попусту класть не будет и начнет тянуть время, затеет переговоры, чтоб продумать, как нас лучше взять и подготовиться к этому.
• Что ты предлагаешь? – осипшим голосом поставил вопрос Мормон. С подобной проблемой он столкнулся в первый раз. Возникшее противостояние мало походило на бандитскую разборку.
• Произвести стандартные оборонительные мероприятия, - пояснил Артем. – Перевооружить охрану, поставить минные заграждения, обеспечить доставку продовольствия и боеприпасов, а так же предусмотреть возможные пути отхода. Для этого все есть, кроме времени. Поэтому я предлагаю, чтоб Герман отправился на переговоры с ОМОНовцами и всячески тянул резину, а я начну действовать. У меня есть еще кое-какие мысли… Ну, ладно! Об этом потом.
• Рабочие из цеха не уходят. Говорят, что не пустят никого, - сказал Мормон.
• Их тоже надо вооружить, - не моргнув глазом, предложил Артем. – Тех, кто умеет с оружием обращаться. И еще… Мне нужно несколько человек для изготовления и установки фугасов. Здесь рабочие и пригодятся.
• Хорошо, я дам команду Скрябину, чтоб набрал добровольцев, - согласился Воронов. – Однако, крутая каша заваривается…

Возле проходной Герман увидел несколько болтающихся без дела охранников, вызванных для подкрепления, и отослал их в распоряжение Артема. Ворота были заложены бетонными блоками, доставленными на автокарах, и этот процесс продолжался.
«Догадались», - удовлетворенно подумал он. – Теперь их только танком с разгону таранить, а не грузовичком.
В проходной скучились несколько его людей. Переговоры с ОМОНом были в пол-ном разгаре. Их через зарешеченное окно вел очкастый парень по кличке Профес-сор.
«А этот откуда взялся»! Здесь же не бандитская стрелка…, - удивился Герман. Профессор в их иерархии подчинялся лично Мормону и тот его использовал в качестве «разводящего» при возникновении криминальных конфликтов.
За окном виднелось перечеркнутое железными прутьями лицо Артикуленко. За его спиной мелькали вооруженные ОМОНовцы. Герман не стал выяснять, что здесь делает Профессор, «Мормону виднее», и прислушался к разговору, который явно зашел в тупик и тон его неуклонно повышался.
• Цех является частной собственностью акционеров и попасть туда, кто бы ты ни был, можно только с их согласия или по решению суда, - монотонно бубнил Профессор.
• Кроме случаев, когда возникла угроза жизни людей, - возражал начальник ОМОНа. – А у вас заложники. Откуда мне знать, что вы там с ними вытворяете.
• Да фуфло все это! Шамес сам туда прорвался и выходить не хочет.
• Вот мы и должны это проверить, что ты не врешь. Мы пройдем, освободим заложников и вернемся. Не согласитесь – мы войдем силой.
• Если сумеете, - самодовольно заметил Профессор.
• Сумеем. – Презрительно процедил Артикуленко. - У меня есть санкция стрелять на поражение. С тебя и начнем, чтоб потух навечно вместе со своим языком.
Артикуленко хорошо знал своего оппонента – пару раз вместе участвовали в «разборках» и понимал, что словами его не напугаешь. Начальник ОМОНа мог и без этих пустых переговоров сразу же начать штурм цеха, но его удерживало одно обстоятельство, которое не давало предпринимать активные действия. Ему нужно было во что бы то ни стало вытащить с завода Мормона и он изнурял противника своей настырностью, чтобы потом придти к нужному компромиссу.
• Я один из основных акционеров завода, - вмешался в разговор Герман. – У вас есть санкция прокурора? – Он знал, что городской прокурор хорошо относится к Мормону и вряд ли что подпишет, не предупредив его.
• На заводе заложники и я поучил распоряжение вице-мэра. В данной нестан-дартной ситуации для меня этого достаточно. Поэтому пропустите, а потом будете разбираться со всякими санкциями. Если я не прав, то меня накажут. Не вынуждайте применять крайние меры. – В проходную зашел парень в камуфляже с двумя автоматами Калашникова. Артикуленко это увидел, и зрачки его сузились от злости. – И автоматическое оружие незаконно храните. У вас же нет разрешения?
• Так же как у тебя санкции прокурора. Баш на баш, - парировал Герман. – Это чтоб думали, прежде чем применять крайние меры.
• Щегол ты еще, Гера, - снисходительно проговорил ОМОНовец. – Пороха не нюхал, а меня пугать вздумал двумя пукалками. Ладно… - Он задумался на несколько мгновений. – Один из основных акционеров, говоришь… А ведь основной тоже на заводе. Что же он не пришел? Забился в угол... В штаны что ли наложил!?
• А за базар не боишься ответить? – вклинился в разговор Профессор.
• Базарите вы, а я выполняю приказы. Пусть Мормон выйдет сюда – может до чего и договоримся. Давай, звони.
Мормон, переговорив с Германом по телефону, решил спуститься в проходную.
«В конце концов, чем я рискую, а помочь могу».
• Ну вот и хозяин появился, - прокомментировал Артикуленко, увидев вошедшего Воронова. – А чего это мы через решетку беседуем, как обезьяны в зоопарке? Давайте по человечески. Не бойтесь – я отведу людей и войду в проходную один.
• Да никто тебя не боится, - буркнул Мормон. – Согласен.
Вскоре Артикуленко стоял перед ним, а вместо пистолета держал в руках какие-то бумаги. Его губы скривила легкая усмешка.
• Это повестка о привлечении Вас в качестве свидетеля по поводу убийства на территории завода. Подписано полковником Обуховым. Распишитесь. – Документ перекочевал в руки слегка оторопевшего Мормона. – А это предписание на случай, если вы откажетесь расписываться и добровольно не последуете за мной. Тогда я должен доставить Вас приводом.
• Никуда я не пойду, - воспротивился Мормон, возвращая бумаги ОМОНовцу. – Разбирайтесь с моими адвокатами – сейчас я распоряжусь, чтоб они к вам прибыли.
• Но адвокаты не могут выступить вместо Вас свидетелями, - на губах у Артикуленко вновь зазмеилась улыбка Иуды. – А если вы со мной не пойдете, то окажете сопротивление сотруднику милиции, находящегося при исполнении, со всеми вытекающими последствиями. Ну же, Иннокентий Петрович! Вы же солидный человек. С Вас снимут допрос и отпустят. Я понимаю, что вам сейчас тяжело бросить цех на мое растерзание, но его не будет, пока мы с Вами не разберемся. Слово офицера.
• Не офицера, а мента, - буркнул Мормон, прикидывая шансы.
«Упираться дальше – дать ему лишний повод применить силу. А меня он вряд ли рискнет обмануть – дорого может обойтись. Если я пойду с ним, то это будет дополнительная оттяжка времени в пользу Артема. И какую предъяву они мне смогут выставить? Да никакой! Просто хотят потрепать нервы, власть показать, чтоб я поподатливей стал. А хохо, не хохо!? Плевал я на ваше давление – у меня своя правота».
• Хорошо, я согласен. – Мормон махнул рукой. – Только я поеду на своей машине.
• Обратно на своей, а туда на нашей, - возразил ОМОНовец. - Чтоб спокойней. Да какая Вам разница, Иннокентий Петрович – не в клетке же мы Вас повезем, а на мягком сиденье, как белого человека.
«Плевать на них», - подумал Мормон покидая проходную вслед за Артикуленко и направляясь к милицейскому «рафику».
• Я Вас встречу, - крикнул ему вслед Герман.

Глава четырнадцатая.

В кузове «Рафика» не было окон, поэтому Мормон удивился, когда его вывели наружу – вместо здания прокуратуры или милиции он увидел «домон», как это строение называли в голоде А… . Эту кирпичную развалюху без крыши начальник ОМОН Артикуленко получил от городских властей в качестве тренировочной базы, а поскольку никаких средств на ремонт не выделялось, он собственными силами, собирая стройматериалы с миру по нитке, привел здание в порядок, оборудовал спортзал, тир и лабиринт для отработки всяких задержаний в условиях, близких к боевым. Здесь же находился офис и помещение для отдыха. Начальник милиции Обухов из-за нехватки площадей несколько раз пытался туда подселить другие подразделения, но Артикуленко под разными предлогами отказывал. Он умел отстаивать свой суверенитет и, в конце концов, от него отцепились.
Мормон краем глаза заметив машину с Германом и двумя людьми охраны, остановившуюся в нескольких десятках метров от входа в «домон», несколько успокоился, но, тем не менее, задал вопрос сопровождающим.
• А почему сюда? Меня задержали по санкции Обухова.
• Начальству виднее, - буркнул идущий сзади лейтенант в камуфляже и слегка толкнул Мормона в плечо. – Давай, иди.
• Лапы не тяни – обрубят, - без всякой злобы отреагировал Воронов и, заложив руки за спину, вошел в здание ОМОНа.
Его провели на второй этаж, и вскоре он оказался в небольшой комнате с зарешеченным окном. Кроме деревянного лежака с грязноватым матрасом и подушки без наволочки в ней ничего не было.
• Это что? Камера!? – спросил он того же лейтенанта.
• Зал ожидания, - усмехнулся тот. – Посидите здесь – к Вам придут.
Он знал статус Мормона в городе и перешел на вежливое «Вы», подавляя в душе привычное чувство пренебрежения ко всем арестованным. Мало ли как жизнь повернется.
«Странно все это… - подумал Воронов, усаживаясь на лежак. – Взял меня ОМОН, который по сути дела подчиняется мэру. Значит с его подачи. Попугать решили? Ну, кичей меня не напугаешь – проходил во всех вариантах. Чертова политика – никак без нее! А куда денешься… Ладно, подождем – долго не продержат».
Герман запомнил лицо лейтенанта, сопровождающего Мормона и, дождавшись, когда тот выйдет, хотел подойти к нему, но был остановлен двумя автоматчиками.
• Дальше нельзя.
• Мне только спросить… Вон у того… - Герман указал на нужного ему ОМОНовца. Тот, увидев Германа, подошел сам.
• Что Вы хотите? – Он знал Брагина-старшего как компаньона Мормона и посчитал нужным удовлетворить его любопытство.
• У меня только два вопроса: почему его привезли сюда и когда выпустят?
• Сейчас приедет следователь, снимет допрос и все. Я так полагаю... Часа через три. А почему доставили сюда… Мне приказали – я и доставил. – Лейтенант в задумчивости почесал нос и внезапно встрепенулся. – Машину свою отгоните от здания – не положено. – Он кивнул в сторону знака «Остановка запрещена».
Отъехав к небольшой купе деревьев, Герман связался по телефону с Артемом.
• Его отвезли в «домон». Говорят, что выпустят часа через три.
• Мне это не нравится, - мгновенно отреагировала трубка. – Что-то здесь не чисто… Ладно, на заводе пока затишье – я сейчас подъеду. Глаз не спускай с этого «домона» и постоянно сканируй ситуацию.
• Что ты имеешь в виду?
• Готовься к чему угодно – это какая-то подстава. Артикуленко нудел у проходной именно, чтоб арестовать Мормона. Иначе, давно бы попытался прорваться внутрь.
Минут через пятнадцать подъехала черная прокурорская «Волга», из нее вышел следователь и скрылся в здании. Вскоре рядом с машиной Германа остановился «БМВ» Артема. В салоне сидело двое – Брагин-младший и Мостыло. Все приехавшие покинули свои машины и встали тесной кучкой между ними.
• Что на заводе? – нетерпеливо спросил Герман.
• Пока без изменений. Кроме ОМОНовцев туда ментов пригнали. И еще броне-транспортер откуда-то взялся. Но они пока ничего не предпринимают – только соблюдают пропускной режим: всех выпускают и никого не впускают. Но на территории осталась еще куча народа. Разделились на два лагеря – чуть не до драки. А Шамес звонит во все местные газеты, накаляет обстановку. Выкурить бы его оттуда… Запустить какой-нибудь веселящий газ вроде «Черемухи» - сами повыскакивают как крысы. - Артем тяжко вздохнул, понимая, что у него связаны руки. - Как там Наташа?
• Да вроде нормально. Звонила мне. Телефон у нее отобрали, но разочек позвонить дали. Говорит, что коммунисты будут стоять до конца. А тебе не звонила? – Герман участливо посмотрел на брата.
• Нет. – Артема явно тяготили подобные вопросы.
• Да мартышка этот Шамес! - неожиданно взорвался Герман. – И этот оратор-гипнотизер мартышка!
• Это уж точно. Непонятно только, из чьего зверинца, - медленно прокомментировал Артем. – Ну, с Шамесом понятно – он под Шаговскую дудку пляшет, а этот адвокатишка из Москвы… Кто его прислал и по чьей просьбе? Надо будет еще раз позвонить по его поводу. Есть кому. Человек пока не разобрался, но разберется.
Он вспомнил свой недавний разговор по телефону с Женей Баскаковым, которому помогал в Питере во время выборов. Сейчас Женя числился на должности советника мэра Санкт-Петербурга и хорошо разбирался в теневой политике.
• Слышал я кое-что, - сказал Баскаков, когда Артем описал ему ситуацию с Лойером. – Но только на уровне слухов. У нас тоже подобные типы стали появляться, правда, пока не в Питере, а в области. Кто-то их специально готовит в Москве и на высоком уровне. Пытались одного в оборот взять, а он и сказать ничего не может, как будто какая-то заслонка в башке работает, которая язык отключает. Прямо как запрограммированный робот. Ты, Тема, позвони денька через три – я попытаюсь пробить подробнее про этого Лойера…
• А может этого адвоката тряхнуть хорошенько? Чтобы узнать про зверинец… - с некоторой неуверенностью в голосе предложил Герман.
• Можно, - кивнул Артем. – Но сложно – он постоянно на людях и с охраной. Смотри, следак выходит!
Артем кивнул в сторону «домона», из которого показался следователь прокуратуры. Бросив взгляд на их компанию, он сел в «Волгу» и уехал.
• Быстро он управился, - ехидно хмыкнул Герман. – Часа три… А где же Мор-мон?
Воронов вышел спустя несколько минут и, нашарив взглядом своих людей, не торопясь, направился к деревьям, где стояли машины. По его лицу блуждала саркастическая усмешка. Герман двинулся ему навстречу, но дойти не успел, потому что неожиданно раздались два хлопка. Мормон резко дернулся, споткнулся и начал медленно оседать на асфальт. Герман бросился к нему и, не добежав два шага, застыл. Артем, мгновенно оценив происшедшее, начал шарить глазами по окрестностям – звуки выстрелов из пистолета с глушителем он не мог спутать ни с чем.
«Где же он? Должен быть где-то рядом…».
Но вокруг никого не было. Кроме охранников возле здания ОМОНа, которые непонимающе созерцали возникшую сумятицу.
Артем подскочил к стоящему в шоке Герману и бросил взгляд на лежащего Мормона. Из его шеи пульсирующей струйкой вытекала кровь. Артем знал цену подобным ранам и ни капельки не сомневался, что Воронов мертв.
• Это оттуда стреляли, - внезапно очнулся Брагин-старший. – Вон оттуда он высунулся. – Он указал на крышку канализационного люка.
Артем подбежал к люку и попытался отковырнуть крышку. Рядом оказался Мостыло с монтировкой. Вставив ее в щель,он напрягся, но тщетно.
• Закрыта изнутри, - мрачно констатировал он. – Даже я не справлюсь.
К лежащему Мормону подскочили ОМОНовцы.
• Что тут у вас?
• Это у вас, - зло отреагировал Герман, вытащил мобильный телефон и вызвал скорую помощь. – Тема, ну что там? – крикнул он, видя брата, возившегося вместе с Мостылой возле люка.
• Этот хорек запер его изнутри, - ответил тот. – Где его теперь искать? Хотя… А ведь крышечка была заварена… Гера, ты помнишь, как мы на мопеде катались?
Герман на секунду задумался, а потом глаза его блеснули пониманием.
• Понял тебя. Времени конечно много прошло, но что в этом городе меняется… Поехали на кручу. Эй, братва, доставьте шефа в больницу. Тема, давай на твоей поедем. – Он бросился к «БМВ».

В детстве они часто пили вино и играли в карты под кручей. Было там одно укромное место среди кустарника, видимое только со стороны реки. А кто оттуда будет смотреть? Разве что с лодки. Но причал находился ниже по течению и сюда редко кто заплывал – рыбаки ловили ниже, в омутах. Между кустами стояло несколько фанерных ящиков, на которых и устраивались картежные компании. Играли в секу, буру и очко.
Герман был заядлым и удачливым игроком, редко проигрывал, а когда мать уходила на работу, брал с собой на игру Артема, чтоб не болтался без дела по улицам. Но играть ему не позволял, хотя младший брат знал правила, всяческие ухищрения этих немудреных игр и рвался в бой.
• Сначала деньги научись зарабатывать, - говорил он, когда Артем начинал канючить, чтоб ему сдали карты как и остальным.
В этот день собрались как обычно, но просидели недолго, потому что Темка, отлучившийся по малой нужде, нашел им другое, более интригующее занятие. Вернулся он с широко открытыми глазами, сразу же подскочил к старшему брату и начал что-то нашептывать ему на ухо.
• Да не таись ты – здесь все свои, - проговорил Герман.
• Там мужик какой-то с тюками ходит. В ложбине. Прямо в крапиву лезет. Залез туда, а вернулся без тюков – наверное припрятал, - задыхаясь от волнения поведал Артем.
• Ну и где сейчас этот мужик? – спросил один из сидевших.
• Ушел, - пояснил Темка. – Я его чуть-чуть проследил.
• Пойдем позырим, что там, - сразу же предложил Герман. Никто не возражал – среди уличной шпаны он имел большой авторитет.
Ложбина, про которую говорил Артем находилась в стороне. Туда никто из пацанов не ходил из-за зарослей крапивы. Да и что там делать!
• Смотри-ка! – воскликнул Герман, когда они подошли. – Крапива-то не примята. Этот мужик что, по воздуху летал? – Он насмешливо посмотрел на младшего брата.
• Нет, ногами, - горячо заговорил Темка. – А когда уходил, то крапиву поднял, чтоб не заметно было. И лез осторожно.
• Вот ты первый туда и пойдешь, - жестко проговорил Герман, глядя на голые ободранные ноги Артема. – От крапивы не умрешь. Говорят, даже полезно для здоровья, когда жалит.
Артем, осторожно раздвигая крапиву, скрылся в ложбине. За ним потянулись ос-тальные. Внутри была промята тропа и вскоре она привела к некоему подобию пещеры, закрытую металлической решеткой.
• Что это такое? – недоуменно проговорил Герман и попробовал на прочность металлические прутья. Решетка болталась, но не открывалась.
• Смотри! Там задвижка, - сказал один из пацанов. – Ее можно отодвинуть.
И не ошибся. Решетчатую дверцу быстро открыли, поочередно забрались внутрь и оказались внутри туннеля, выложенного кирпичом. В нише, которую обнаружили в десятке метров от входа, лежало несколько матерчатых тюков. Герман разрезал ножом один из них и взорам предстали штуки цветастой ткани.
• С текстильной фабрики ворует, - догадался Герман. – А здесь у него склад – вон сколько натаскал. – Он провел взглядом по стенам. - Что же тут такое?
• Старая канализация, - пояснил стоящий рядом пацан. – У меня отец сантехник. Говорил, что под кручей старый сток есть. Сюда раньше все говно с города сливали. Прямо в реку. А потом очистные сделали, что за водочным заводом и теперь туда льют. А это все как было, так и осталось.
• Смотри-ка! Мопед! – неожиданно воскликнул Темка. Он уже находился позади матерчатой груды. – Совсем новый.
• Где мопед? – встрепенулся Герман. – Пацаны, давайте его вытащим.
Мопед действительно оказался почти новым, а в баке даже плескался бензин.
• Он тоже наверное ворованный. Этот мужик вряд ли будет в милицию заявлять, если мопед пропадет. Забираем его и быстро отсюда, - скомандовал Герман.
Мопед отвезли в лес и там спрятали, а потом всей компанией ходили кататься, пока он куда-то не пропал из тайника. Герман долго пытался выяснить, кто из пацанов «навел», но так и не выяснил.
А на следующий день Темка, истекая любопытством, забрался в туннель один, вооружившись электрическим фонарем. Тюков с материей там уже не было, мужик наверное перепрятал, да его это мало интересовало – мальчика тянуло вглубь, посмотреть, а что там дальше. Он, поеживаясь от страха, продвигался по туннелю, освещая лучом фонаря осклизлые кирпичные стены. От основного хода вело несколько ответвлений. Темка зашел в одно из них и уткнулся в металлическую лесенку, ведущую наверх. Он задрал голову и увидел светящуюся полоску.
«Это наверное выход», - подумал Артем и, быстро вскарабкавшись по лесенке, уткнулся головой в канализационный люк. Об этом он сразу же догадался. Крышка у люка была слегка сдвинута. Темка выглянул в щель и увидел идущие мимо ноги. Путем неимоверных усилий, он сумел сдвинуть крышку и выбрался на одну из го-родских улиц.
Вечером Артем рассказал о своем приключении брату.
• Ты прямо красный следопыт, - усмехнулся Герман.
О старой канализации вскоре узнали все местные мальчишки и устраивали в туннеле всевозможные игры, снуя туда-сюда через канализационный люк. А потом туда провалилась какая-то старушка, сломала ногу и по команде управдома крышку заварили.

Бросив машину наверху, они быстро спустились к знакомой с детства ложбине. Сквозь прошлогодние крапивные заросли пробивались свежие зеленые ростки. Но из тоннеля явно никто не выходил – старые стебли торчали нетронутыми.
• Еще не успел, - предположил Артем. – Давай схоронимся вон в тех кустах и подождем. Если я не ошибаюсь, то киллер скоро появится. А заказчик явно местный – раз знает все эти дела. Давай ждать.
• А может его прямо в тоннеле прихватить? – предложил Мостыло.
• И нарваться на пулю, - продолжил его мысль Артем. – Никуда он не денется, хорек. Пускай только выползет оттуда.
Не прошло и пяти минут как заросли зашевелились и оттуда осторожно высунулась голова. При виде ее на лице у Артема заиграли желваки.
• Это Нос. Тот, с которым я в камере базарил и который сбежал при странных обстоятельствах. Коля Бызов говорил, что ему кто-то очень сильно помог. Слушай, Гера. А ведь это он Галю заказал. Бызов говорил. Но об этом ты сейчас у него сам спросишь. Мостыло, приготовься. Вперед!
Огромная фигура рванулась к вышедшему из ложбины, но руку с пистолетом заломил он уже мертвецу, потому что буквально за секунду до этого раздался выстрел, пробив дыру в черепе Носа. Через несколько мгновений застрекотал мотор удаляющейся лодки.
• Его зачистили!
Артем метнулся к реке, на ходу доставая пистолет.
• В лодке никого не видно, - проговорил Герман, дыша ему в затылок.
• На дно залег. Но карбюратор он не спрячет. Сейчас мы у мотора карбюратор отстрелим, - процедил Артем и, аккуратно прицелившись, выстрелил. Мотор чихнул и затих. Лодка двигалась еще некоторое время по инерции, а потом встала посреди реки и начала медленно дрейфовать в сторону плотины. – Теперь мы его достанем. Давай к причалу.
Возле причала на приколе стояло еще несколько лодок, притороченных цепями к вбитым в берег бревнам. Цепи были заперты на висячие замки. Подбежал Мостыло и, оценив ситуацию, взялся за бревно, смотрящееся послабее других, качнул его туда-сюда и поднатужившись, выдрал его из земли.
• Нехай за нами плывет. Давай, братва, запрыгивай.
• У нас весел нет, - сказал Герман, тем не менее залезая в лодку.
• У него, судя по всему, тоже, - усмехнулся оказавшийся рядом Артем. – А руками грести у нас быстрей получится – нас больше. – Ложись! – неожиданно крикнул он.
Все бросились на дно лодки, на мгновение опередив серию выстрелов.
• У этого хорька «стечкин», - определил Артем и, осторожно выглянув из-за борта, вновь нырнул вниз. Пуля расщепила борт, где только что находилась его голова. – Профессионально стелит, - с уважением прокомментировал он.
• Его надо брать живым, - подал голос Герман.
• Надо-то надо… Одного уже взяли. Ладно, сейчас попробую.
Он высунул руку с пистолетом сверх борта и произвел несколько выстрелов в сторону предполагаемого противника. С последним выстрелом он резко вскочил и, выцепив глазами фигуру незнакомца, приподнявшуюся на мгновение позже, нажал на спусковой крючок. Противник схватился за руку, при этом выронив пистолет в воду.
• Подъем. Я его обезоружил. Давай, гребем к нему.
Три пары рук дружно захлопали по воде. Расстояние между лодками начало неумолимо сокращаться. Незнакомец неожиданно прыгнул в реку и, выгребая одной рукой, поплыл к берегу. Вторая была опущена в воду.
• Прямо как раненый Чапай, - со смешком проговорил Мостыло. – Далеко не уйдет.
Несмотря на раненую руку, незнакомец довольно-таки быстро приближался к спасительным камышам. И хотя лодка двигалась резвее, он раньше достиг прибрежных зарослей и скрылся в них перед носом у преследователей.
• Не уйдет! – прохрипел Артем. Глаза его азартно блестели.
Первым из лодки выскочил Мостыло и как лось ломанулся сквозь заросли. Остальные последовали за ним.
• Тихо! Застыли, - неожиданно воскликнул Артем. Все замерли и прислушались. Но камыши молчали. – Он где-то здесь затаился. Разделяемся. Аккуратней только. Сразу кричите, если что.
Первым противника обнаружил Герман. Он увидел сидящего в расслабленной позе мужчину и закричал. Незнакомец никак на это не реагировал, уставясь мечтательным взглядом в небо. Услышав приближающееся шуршание в камышах, он перевел глаза на Германа. Его губы скривила презрительная усмешка.
• Плевал я на ваши проблемы.
Он быстро забросил в рот что-то, дернулся и повалился набок. Спустя несколько секунд рядом уже стоял Артем.
• Что это с ним? – Он медленно приблизился к противнику и пощупал у него пульс. – Мертвяк, но еще теплый. Только что откинулся.
• Он какую-то дрянь сожрал, - пояснил Герман. – Это Фарид.
• Тот, что мухлевал у вас водкой? – уточнил Артем.
• Точно!
• Понятно, - после некоторых раздумий вздохнул Артем. – Подобный яд применяют… Мне Шорохов рассказывал... Похоже, что Фарид из этих.
• Из кого «из этих»? – спросил подошедший Мостыло.
• Какое-то засекреченное спецподразделение ФСБ. Шорохов там служил. Они живыми не сдаются и всегда имеют при себе пилюли для быстрой и легкой смерти, чтобы в плен не попасть. Крутой парень… И что же он ловил в нашем городишке?
• Пошли отсюда, - сказал Герман. – Неизвестно, что еще на заводе творится. Надо быть там. Как ты думаешь, Тема, Мормон выживет?
• Он уже не выжил, - мрачно сказал Брагин-младший. – Ладно, пошли. А Фарид с Носом пускай как хотят… Кто-нибудь похоронит. Или… - Артем на некоторое время задумался. - Петя, ты иди пока к лодке – нам с братом парой фраз перекинуться надо, - обратился он к Мостыло. Тот понимающе кивнул и скрылся в зарослях. - Кстати, а ты уверен, что попадешь нормальным образом на завод? Ведь там ОМОН все блокировал.
• Не имеют права тормозить, - буркнул Герман. – Цех принадлежит… принадле-жал Мормону. И я в доле.
• Ну, ну, - невесело усмехнулся младший брат. – У нас прав тот, кто с дубинкой, а если ему хочешь что-то доказать, то обнажай ствол. И так далее. Я к чему это… Через старую канализацию можно и туда пробраться. Как вероятные пути отхода тоже сгодится… Да и вообще, брат, не об этом надо сейчас думать. Пустят, не пустят…
• А о чем еще?
• О тебе. В том-то и дело, что ты в доле. Мормона убрали – следующий на очереди ты. Уж если ликвидировать головку вашей конторы, так сразу всю, вернее обе. Может в тебя уже целились, да ты свалил не вовремя. Придется мне остаться здесь, брат, с тобой. Москва подождет… если вообще дождется. Посмотрим, что у этого. – Артем быстро обыскал труп Фарида. – Так… удостоверение. Помощник вице-мэра. Вот тебе и заказчик объявился! Конспираторы хреновы!
• Но Фарид же не думал умирать. Да и потом… должность ничего не значит.
• Значит, значит… Это официальная крыша. – Артем повертел в руках удостоверение и сунул его в карман. - Так что я остаюсь, брат.
• Тебе-то зачем рисковать? - пытался возразить Герман.
• А я всегда рискую, привык, - задумчиво проговорил Артем. – Да и потом, если честно говорить, я не ради тебя остаюсь, а ради себя. И за отца мстить, старое дерьмо ворошить я ради себя пошел. А иначе как жить дальше. Правда, я и сейчас не знаю, как жить дальше. Нигде не приживаюсь, вернее, куда не сунусь, вечно в какую-нибудь драку попадаю со взрывами и перестрелками. Так может вернуться туда, где этим постоянно и законно занимаются? В Чечне опять заваруха началась. Слышал?
• Слышал, - кивнул Герман. – А ты что туда собираешься. – Он пристально по-смотрел на брата. – А Наташа? Ведь она вернется, все это временно.
• Да никуда я не собираюсь, пока здесь, с тобой не разберусь. А Наташа… Я этого журналиста мог прямо там уложить. Или где-нибудь в тихушку замочить, так, что и не нашел бы никто и не догадался. И Наташу бы уговорил вернуться… может быть. Только все это не то… В конце концов опять бы к кому-нибудь сбежала. Она графиня по сути. Ей нужен талантливый придурок вроде этого Горькова. Она из него человека сделает, какого-нибудь лауреата. А со мной она так… по молодости, когда защита нужна была. А сейчас она сама по жизни резво бегает и этого журналиста в свет вытащит. Дал я ему пару раз по морде для науки, чтоб не зазнавался и чтоб себе душу облегчить. Ладно, разберемся постепенно. А насчет тебя… У нас есть два варианта: либо драпать из города, либо воевать по полной программе – до полного уничтожения противника.
• Никуда я не поеду, - жестко проговорил Герман.
• Значит война, - с обреченной радостью в голосе резюмировал Артем. - Завод защищать придется. Что-то мне не нравится возня вокруг него: броневик зачем-то подогнали… Наверное все-таки на штурм пойдут. Значит придется держать оборону. Артикуленко сначала тянул время, чтоб Мормона выманить - скорее всего здесь его сыграли в темную, мол, задержи и доставь, а дальше не твое дело. Ну вот… Выждут паузу для приличия и начнут штурмовать. Артикуленко их наших – он сумеет там все правильно организовать. А у нас ресурсы ограничены. - Артем вырвал пучок камыша и бросил на трупы. – Ладно, давай мертвяков подмаскируем, чтоб не нашли раньше времени.
• Это еще зачем! – Герман удивленно вытаращился на брата.
• Пригодятся. И этот и другой. Как говорил наш ротный, врага, прежде чем уничтожать физически, нужно задавить морально, сломить его волю. Вот мы их и пуганем – подкинем трупы, чтоб жути нагнать. Помнишь, как наш отец пел: «ты сегодня мне принес не букет из нежных роз…». – Артем мрачно усмехнулся. – Давай, Гера! Вперед! Езжай к Гале – на заводе твои дела кончились – я там сам разберусь. А ты ее забирай и скройтесь куда-нибудь на время. Ненадолго.
• Ты что спятил!?
• Не спятил, брат, не спятил. Мне терять нечего, а у тебя семья. – Артем усмехнулся, увидев набыченный взгляд Германа. – Да не собираюсь я там умирать! Просто воевать – это не твое дело, не умеешь ты выживать. И людей в цеху надо минимум оставить – я их потом выведу. Дело в том, что я заминировал не только периметр, но и… весь цех тоже заминировал по схеме, что нашел в бомбоубежище. А ее грамотные ребята рисовали – так что взлетит там все к чертовой бабушке од-ним нажатием кнопки.
• Зачем ты это сделал! – воскликнул Герман.
• Чтоб не досталось врагу, - жестко обрубил его Артем. – Я тебя уверяю, что если они туда прорвутся, то можешь со своей собственностью попрощаться. Не зря же всю эту бучу мэр с Калачом затеяли. Мормона нет, а тебе с ними не справиться – калибр у тебя не тот. Но взрывать - крайний случай. Скорее всего этого не понадобится. Артикуленко не дурак, чтоб на мины лезть, но и словам не поверит. А вот если ему все показать… Тут-то они и сломаются. Цех – это средства на выборы, а его обломки… Кому они нужны. Одни проблемы. Только деньги на уборку мусора тратить придется.
Герман молчал, осознавая правоту брата.
• Ну все, Гера – мочи весла. – Артем двинулся к реке.
Когда Герман уехал, Брагин-младший о чем-то договорился с Мостылой, отправил его следом за братом, а сам направился к знакомой с детства ложбине. Спустя некоторое время он вылез из канализационного люка, находящегося на территории цеха.
«Интересно, Артикуленко допрет до этого варианта?», - подумал он. - «Не исключено. Надо и здесь минировать».
Внезапно в районе проходной раздалась интенсивная перестрелка.
Все посторонние мысли моментально выветрились из головы Артема Брагина. Барс вышел на военную тропу и ничто не могло его остановить, кроме смерти. Да и саму смерть он воспринимал всего лишь как издержки войны, а вовсе не как траге-дию.

Глава пятнадцатая.

Губернатор, получивший неоценимый опыт руководства на номенклатурных должностях, которые он занимал во времена развитого социализма, усвоил одну простую истину: если не знаешь как решить вопрос – создай комиссию. Она, если и не загубит дело, что случается крайне редко, то по крайней мере снимет часть ответственности и даст время для раздумий. Идеальными членами для подобных административных мутантов являлись депутаты окружного собрания: появлялась возможность создать видимость бурной деятельности, дающей шансы избраться на второй срок, а кроме того от них требовалось мнение, а не решение, зато комиссию старались ублажить по высшему разряду, а кому не охота приятно провести время на халяву.
Глава региона понимал, что в городе А… возник конфликт между группировками из-за кресла мэра, а чью-то сторону он принимать не хотел, ибо был повязан неформальными связями как с одними, так и с другими. Боком могло выйти. Обиженные тут же вывалили на него бы кучу компромата, от которого пришлось бы отмываться. А срок губернаторских выборов тоже приближался и чтоб не запачкаться раньше времени, выгоднее было находиться над схваткой и выполнять функции умиротворителя. И еще одно обстоятельство настораживало губернатора – связь с городом А… прервалась по непонятным причинам и никто не мог сказать почему: телефонисты грешили на замокший где-то кабель, а радисты ссылались на какие-то широкополосные помехи.
«Какие еще помехи! - недоумевал губернатор. – Если помехи, то значит их кто-то поставил!?».
Он обратился к военным. Те сказали, что работает какая-то мощная «глушилка», обещали выяснить, но вместо этого начали ускользать от ответов на тревожные вопросы властей, ссылаясь на внеплановые учения и военную тайну.
Губернатор понял, что попал в какую-то нестандартную ситуацию и вышел с предложением к законодателям, чтоб разобрались со странностями. Там быстро создали комиссию, надергав туда членов из различных фракций, которая и отправилась в город А… на специально выделенном автобусе. Со своей стороны губернатор попросил туда включить сотрудника аналитического отдела ФСБ, чтоб трезво оценить ситуацию в городе и дать соответствующие рекомендации, а так же специалиста по связи.
Ехали весело, предвкушая богатый фуршет и прочие командировочные радости. Но на въезде в город автобус неожиданно остановился, и глазам членов комиссии предстала любопытная картина: поперек шоссе были раскатаны шипастые «ежи», возле которых вышагивали два военных регулировщика в белых крагах раструбами, на обочине стоял военный тентованый грузовик марки «Урал», с торчащими из кузова дулами автоматов, а все это довершал плакат с грозной надписью: «Эпидемия сибирской язвы. Проезд запрещен».
Разбираться пошли председатель комиссии под вычурной фамилией Самотратов и сотрудник ФСБ. Он пытался дозвониться по мобильному телефону начальству, но связи не было. Навстречу им вышел офицер в чине майора.
• Плакат читали? Придется разворачиваться.
• Какая еще сибирская язва – нам нужно в город, мы депутатская комиссия! - вскипел Самотратов, отвыкший во время депутатства от каких-либо ограничений, но тут же получил жесткую отповедь.
• Вы что, плохо понимаете по-русски!? Вам сказано разворачиваться. – При этом майор постучал себя кулаком по фуражке, что окончательно взъярило депу-тата.
• Я буду жаловаться вашему начальству!
• А вы знаете, кто у меня начальство? – Майор ехидно усмехнулся. – Впрочем Вам и знать-то это не положено.
В беседу включился ФСБэшник, предварительно показав удостоверение.
• Мы по заданию губернатора и наше ведомство тоже заинтересовано…
• Отойдемте-ка в сторону, - предложил майор.
Они отошли к грузовику. Буквально через минуту ФСБэшник вернулся и махнул рукой топтавшемуся возле автобуса водителю.
• Разворачивайся, поехали назад.
• Да что в конце концов происходит! - депутат никак не мог смириться с неуважительным отношением к своему статусу.
• Мероприятия, мероприятия… - загадочно проговорил ФСБэшник и полез в автобус, жестом показав Самотратову, чтоб делал то же самое.
• Да что это такое! Уже губернатора ни в какой грош не ставят!? – не унимался Самотратов.
Фсбэшник остановился на подножке и, посмотрев на председателя комиссии как на какое-то редкостное, экзотическое животное, тихо, но явственно произнес.
• Для кого-то он губернатор, а для кого-то… Помните анекдот про Брежнева и Одесского портного? Здесь все так же.
Всю обратную дорогу обескураженная комиссия молчала. Лишь до глубины души обиженный Самотратов иногда бурчал что-то себе под нос, но его никто не слушал. Ведь он уже не был председателем комиссии, которая умерла, так и не начав рабо-тать.
А город А… тем временем продолжал жить настороженной жизнью: следили за противостоянием на заводе, обсуждали загадочное убийство Мормона и военные кордоны на дорогах, из-за которых нельзя было не выехать, ни въехать, телефонную станцию замучили жалобами, но ремонтную бригаду развернули все те же люди в камуфляже; Шагов, узнав про якобы свирепствующую в городе сибирскую язву, вызвал к себе начальника горздравотдела, но тот уверил, что пока не было ни одного случая заболевания… Несмотря на кордоны, в городе появилась масса каких-то странных туристов, которые фотографировали все подряд, производили видеосъемки и приставали к гражданам с нелепыми вопросами. Этот туристический бум никак не вязался с всеобщим подавленным настроением. Когда милиция поинтересовалась, как они сюда попали, туристы ответили, что, мол, пешком по тропинкам. Документы у гостей оказались в порядке и никаких оснований запретить им пребывание в городе не имелось. Казалось, что тихое, провинциальное болото взбаламутила какая-то невидимая и злая сила, несущая непредвиденные напасти.
Бызов, расследуя убийство Воронова в свою очередь наткнулся на ряд странностей. Он не понимал, с какой стати задержание Мормона производил ОМОН и обратился с этим вопросом к своему начальнику Обухову, который подписывал по этому поводу распоряжение. Тот сказал, что сделал это по просьбе вице-мэра и что в этом нет ничего особенного. «Фигурант не простой, поэтому и перезаложились. Кто ж знал, что такое случится и почему ты считаешь, что убийство как-то связано с задержанием фигуранта по делу!?». Бызов именно так и считал, но фактов не было – одни домыслы.
Расспросив ОМОНовцев, охранявших во время убийства Домон, он выяснил, что кроме братьев Брагиных на месте преступления никого не наблюдалось. Это еще больше запутало дело, потому что мотивов для ликвидации Мормона у них даже гипотетически быть не могло, а скорее наоборот. Начальник УГРО поехал домой к Герману и наткнулся там на кучу вооруженной охраны, которая ни под каким соусом не хотела его пропускать. Нужна была санкция прокурора, но стоял уже поздний вечер и получить ее можно было разве что на следующий день, да и то, если повезет.
Наконец Герман сам вышел к нему.
• Кроме вас возле Мормона никого не было. Что ты на это скажешь?
• Его застрелили из канализационного люка, - немного подумав, пояснил Герман.
• А ты что так забаррикадировался? Боишься кого?
• Опасаюсь. Потому что следующим трупом могу стать я.
• Как ты считаешь, кто это мог быть? В смысле кто убийца…
• Завтра узнаешь, - загадочно проговорил Герман и, не прощаясь, удалился в дом.
Калач тоже многое не понимал, хотя и был самым осведомленным участником происходящих событий. Сообразив, что к блокировке междугородней связи может быть причастен Лойер, он разыскал его в гостинице и вызвал к себе.
• Процесс вышел из-под контроля, - пояснил тот. – Я не могу на него влиять, а выступаю лишь в качестве наблюдателя. А тебе то что!? Наша задача выбрать мэром Шагова, а нам помогают…
• И как можно понять эту помощь? – ехидно спросил Калач.
• Им виднее. – Лойер ткнул пальцем в небо.
Калач не осознавал, что для людей, пославших сюда Лойера, он является даже не пешкой, коей можно жертвовать или пустить в ферзи, а некоим мелким представителем фауны, одним из миллионов, на которого можно случайно наступить и не заметить.
А еще Григория волновал Фарид, который пропал невесть куда и не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, его узкоглазый помощник этого уже не мог сделать, в чем вице-мэр убедился утром следующего дня.

Глава шестнадцатая.

Инспектор ГАИ Лемешев шел на работу в приподнятом настроении. Еще бы! Кончились бдения на дороге с жезлом в руках, когда погода даже неприхотливых зверей загоняет в норки и берлоги. В будке конечно тепло, обогреватели работают, но все равно дует, сыровато и портянками пахнет. Их уже давно никто не носит, но все равно портянками. И выходить надо, менять напарника, дождь не дождь… Никаким левым деньгам не обрадуешься. Это только кажется, что на этом месте можно озолотиться. Так… Конечно солидная прибавка к жалованью, но само-то жалованье – курам на смех. А если поймают? Выгонят без всяких перспектив. А тут! Сидишь в кабинетике и только бумажки пишешь под чаек, а то и водочки маханешь, если аккуратно. Не жизнь, а малиновое варенье.
Лемешева недавно перевели в центральный офис, так сказать, на канцелярскую работу с солидной прибавкой в зарплате и у него еще не остыли восторги от своего нового статуса. Он просто млел и сюсюкался сам с собой. Вот и сейчас, не доходя несколько десятков метров до мэрии, мимо которой он теперь ходил каждой утро, Лемешев остановился и посмотрел на начищенные до зеркального блеска ботинки. И… О Боже! На левой брючине он заметил прилипший ошметок грязи, и не просто грязи, а, судя по радужному отливу, какой-то намазученной дряни. Этот факт слегка подпортил его безоблачное настроение. Но не сильно. Лемешев достал носовой платок, смахнул ошметок и, поплевав на конец платка, аккуратно стер остатки грязи. Осталось маленькое пятнышко, но не слишком заметное.
«Жена вечером выведет», - подумал он, поднял глаза и увидел мотоцикл с коля-ской, стоящий у входа в мэрию. Причем стоял он аккурат после знака «Остановка запрещена». В мотоцикле находились два человека в шлемах: один, набычась, сидел за рулем, а другой полулежал в коляске. То ли спал, то ли так ему удобней было думать. В откинутой, расслабленной руке он держал табличку с криво исполненной надписью «Исполнитель». А на водителе висело аж две таблички: одна на груди, где было написано «Чистильщик», а вторая на спине. Там была изображена стрелка, направленная в сторону мэрии, надписанная словом «Заказчик». Но это было еще не все. Вместо запасного колеса кто-то пришпилил фотографию Мормона в траурной рамке.
«Клоуны какие-то! Оборзели!», - с возмущением подумал Лемешев, не вникая в плакатную символику, дернулся по направлению к мотоциклу, но сам себя остановил. «Впрочем, какое мне теперь до них дело! Никак не отвыкну». Он сделал еще несколько шагов и вновь остановился. Вся его милицейская суть протестовала против подобной наглости. «Нарушать, да еще возле мэрии… А может они имею право? Да нет в мэрии служебных мотоциклов – одни машины, да и номера у этого мотоцикла не наши, а соседней области. Да и таблички эти дурацкие! Они что… здесь пикет решили организовать? Деревенщина какая-то! Придурки!».
Инспектор встал в стойку и стал похож на служебную, хорошо натасканную собаку, которой скомандовали «фас», а саму держат на поводке. Постояв еще несколько секунд, он наконец принял волевое решение и уверенным шагом направился к нарушителям дорожного движения.
• Нарушаем, - сказал он, подойдя к водителю мотоцикла. – Знак видели? - Ответом ему было гробовое молчание. – Вы что спите или пьяны?
Он слегка ткнул в плечо сидящего за рулем. От толчка водитель потерял равновесие и медленно повалился в коляску, накрыв собой сидящего там пассажира и, что удивительно, никак не отреагировал на слова и действия инспектора.
«Нажрался, - с омерзением подумал Лемешев, - Оба нажрались».
Он вгляделся в лицо водителя и что-то не понравилось ему там - какая-то чопорная неподвижность черт и остекленевшие глаза. Лемешев инстинктивно дотронулся до щеки пьяного и с ужасом отдернул руку, почувствовав вместо привычной мягкости теплой человеческой плоти окостеневший холод трупа.
• «Да это мертвец! И второй наверное тоже… Надо сообщить…»
Возле мотоцикла начал собираться любопытствующий народ. Люди читали надписи на табличках и, в отличии от инспектора, сразу поняли, что хотел сказать неизвестный автор этой своеобразной скульптурной группы.
• Мочат друг друга, а толку чуть! Троллейбуса вечером не дождешься, - В сердцах сказал кто-то и смачно выругался.
• Надо еще директора троллейбусного парка прикончить, - поддакнули ему.
• И директора пенсионного фонда тоже.
Но Лемешев этого уже не слышал. Он стоял возле милиционера, дежурившего в мэрии, и торопливо рассказывал ему об увиденном, рефлекторно тыкая пальцем в сторону невидимого мотоцикла.
В то же самое время в черной машине, стоящей на противоположной стороне улицы, где стоянка была разрешена, произошел следующий разговор.
• Представление началось – уже зрители есть, - сказал Мостыло.
• И их количество постоянно увеличивается. Скоро мест не хватит, даже стоячих, - поддакнул Сергей. – Только правительственная ложа еще не занята. И уголовки пока не видно. Но ведь на трупаков первым мент натолкнулся – уж он по-звонит куда надо.
• И позвонит, и ложу займут… Только аплодировать не будут. Интересно, о чем они там говорят… Смотри как тот в кепке руками машет. Лупень огородный!
- Могу подойти, послушать… - Сергей открыл дверцу машины, намереваясь выйти
• Не стоит светиться, - остановил его Мостыло. – Еще в свидетели попадешь. А от свидетеля до подозреваемого, как понимаешь, один шаг. Поехали в гостиницу докладывать шефу – чертов сотовый не работает. – Он с остервенением потряс мобильным телефоном и бросил его на заднее сиденье.

Глава семнадцатая.

Шагов вошел в кабинет с полчаса назад и уже успел просмотреть результаты социологического опроса среди жителей сельских районов. Там его рейтинги перевалили пятьдесят процентов. Это его обрадовало, но только отчасти – две трети населения проживало в городах, а здесь дело обстояло не столь благополучно. Его главный конкурент, редактор «Часослова» Баянов последнее время сильно активизировался, а его изобретательная команда подманивала народ бесплатными концертами, где ко всему прочему пели похабные частушки. И не про какую-то доярку тетю Дуню, а про него, мэра. Говорят, что подогретые пивом зрители очень тепло приветствовали подобные мерзости. Тексты этого фольклорного творчества он читал и особенно его достала строчка, где он кого-то «давит жопою мясистою». У него аж в сердце закололо, когда он узрел подобное.
«Обнаглели, - зло подумал он. – При чем здесь моя задница. Надо этому сочинителю судебный иск вчинить об ущемлении мужского достоинства или как там его… . Ничего. Время работает на меня. Скоро им не на что будет артистов приглашать. Главный спонсор мертв, на заводе неразбериха. Не перегибает ли здесь Калач палку? И так бы обошлось».
Его раздумья перебила вихрем ворвавшаяся секретарша.
• Петр Геннадьевич. Там внизу такое творится!
От переполнявших ее чувств девица задохнулась, зажевала предыдущую фразу, а последующую так и не смогла выговорить, а лишь по-рыбьи хватала ртом воздух.
• Что там стряслось!? – Шагов почувствовал, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Он выбрался из-за стола, подбежал к секретарше и схватил ее за трясущиеся плечи. – Ну говори, давай же!
• Там… там на мотоцикле два покойника, - с трудом выдавила из себя она. – Я уже бегала посмотреть. Народу собралось – жуть. Милиция приехала. И еще эти таблички…
• Что за таблички?
• Там, там… Сходите сами увидите. – Секретарша вывернулась из рук Шагова и побежала к окну. – Вон, смотрите!
Мэр встал за ее спиной и с опаской выглянул наружу. У входа в мэрию действительно стоял мотоцикл с двумя пассажирами в странных позах, вокруг клубился народ, который усиленно расталкивал подъехавший наряд милиции.
«Надо спуститься, положение обязывает», - подумал мэр и в сопровождении секретарши, вместе с приклеившемся по дороге помощником вышел на улицу.
Сначала Шагова никто не заметил – все были увлечены работой оперативно - следственной бригады, которой командовал Бызов. Он первым и заметил стоящего в стороне мэра. Столпившиеся вокруг зеваки как по команде повернули головы по направлению его взгляда и уперлись в мешковатую фигуру градоначальника. Тому ничего не оставалось делать, как миновав милицейский кордон, приблизиться к зловещему мотоциклу. Причем он встал так, что стрелка с надписью «Заказчик» уперлась аккурат в него. В толпе это сразу же оценили – раздалось недвусмысленное хихиканье, что несколько смутило ничего не понимающего мэра. Он, решив, что у него не в порядке одежда, машинально начал осматривать себя, чем еще больше развеселил зевак.
• Ничего смешного в этом нет, - громко сказал Шагов, взяв себя в руки.
• Это уж точно, - буркнул находящийся рядом Бызов и странно посмотрел сначала на табличку, а потом на мэра. – У Вас, Петр Геннадьевич, есть по этому поводу какие-нибудь соображения?
• Предвыборные провокации, - растерянно буркнул тот, проследив взгляд Бызова и осознав зловещую суть надписи.
• Эту табличку можно, конечно, расценить как провокацию, - задумчиво заметил начальник УГРО. – А трупы – это вовсе не провокация, а уголовное преступление, подпадающее под ряд статей уголовного кодекса. Вы еще не все видели. Вот здесь. - Он жестом предложил мэру подойти к мотоциклу сзади и показал на траурную фотографию Мормона. – Кто-то нам дает ориентировку, а уж ложная она или нет – разберется следствие. По крайней мере я буду вынужден Вас допросить, Петр Геннадьевич. Если Вы конечно позволите.
Бызов пошел ва-банк. Он был сыщиком от Бога и, ради установления истины, готов был рискнуть, понимая, что делает: при такой массе свидетелей Шагов вряд ли решится отказаться от допроса, хотя по своему статусу может это сделать.
• Конечно, конечно… - засуетился мэр. – Позвоните мне и назначим время.
Он резко развернулся и направился к зданию мэрии, ловя спиной многочисленные взгляды. Вернувшись в кабинет, Шагов тут же связался с Калачом, находившимся в редакции подконтрольной газеты.
• Да, шутка неприятная, но не смертельная, - констатировал тот, внимательно выслушав рассказ мэра. – Буду через пятнадцать минут.
Калач зашел в кабинет и, вместо того, чтобы сразу же приблизиться к Шагову, остановился около зеркала и начал приглаживать седой ежик волос, мурлыкая при этом какую-то фривольную мелодию, что-то приблатненное про любовь в вагонза-ках.
• Ты чему так радуешься!? – возмутился мэр.
• А что прикажешь делать? Скорбеть по умершим? - Калач помассировал рот, еще раз взглянул на свое отражение и подойдя к Шагову, присел на край стола. У него было явно игривое настроение. – Да успокойся ты. Все концы обрублены. Фарида конечно жалко, но… Без потерь в нашем многотрудном деле не обойтись. А доказать что-либо невозможно – одни эмоции. Хуже другое. Против нас кто-то начал активно работать.
• Ты хочешь сказать, что обрубили телефонную связь и подкинули трупы одни и те же руки? Да еще эти санитарные кордоны на дорогах…
• Нет. Тут как раз руки разные. Телефон отключили по указке Москвы, чтоб никто не совался, пока мы не решим свои проблемы. Это с подачи Лойера. А вот эти трупы… Мутный вариант. Герман Брагин ли подхватил упавшее знамя или его крутой братец встрял… А тому-то зачем в это дело соваться!? Я тут выяснял про него… Темная лошадка. Бандит, не бандит… в Чечне воевал.
• А как же избиратели? – Перебил Калача Шагов, продолжая гнуть свое. – Менты не докажут, а молва в народе пойдет. Это подмочит мою репутацию. Тем более Бызов хочет меня допросить и заявил об этом принародно. Хрен отвертишь-ся.
• И не надо отказываться. Этот допрос вообще надо прокрутить по телевидению. Для имитации открытости. Лойер тебя подготовит и минус превратится в плюс.
Зазвонил телефон. Шагов взял трубку и, по мере того как она говорила, лицо его все больше вытягивалось. Выслушав до конца невидимого абонента, он откинулся на спинку кресла. Дыхание его стало прерывистым.
• Там ОМОНовцы штурмуют завод. Есть убитые и раненые. Господи!
• Не упоминай имя Господа всуе. Все под моим контролем. – Калач соскользнул со стола, прошелся по кабинету и с размаху плюхнулся в кресло. Его обуяла какая-то злая веселость. – На войне как на войне.
• Это… ты приказал! Зачем!? Ты переходишь все разумные границы…
• А кто мне их устанавливал? Какой такой разум? В нашем деле все методы хороши. Ты еще расскажи мне об угрызениях совести, которая мучит по ночам.
• Но ты меня не предупредил…
Внезапно лицо Шагова исказила болезненная гримаса, он схватился за грудь и, ловя воздух ртом, начал медленно сползать со стула, извиваясь всем своим грузным телом. Рука его потянулась к ящику стола, но резкая боль вызвала судорогу. Он рефлекторно оттолкнулся ногами и вместе со стулом кувыркнулся на пол.
• Таблетки дай мне таблетки! – прохрипел позеленевший мэр.
Калач дернулся было выполнить его просьбу, но внезапно застыл на полдороги.
• Таблетки, таблетки… Как больно!
• Что с тобой, Петя? – Калач вернулся в кресло. – Уж не помирать ли собрался!? - В его словах сквозила злая ирония. – Счастливого пути!
• Не понял тебя, Гриша. Ты хочешь моей смерти!? – пролепетал мэр.
• Не хочу, но так получается. Ты начал мне сильно мешать в последнее время, а тут сразу все проблемы разрешаются - заказчик умер, понимаешь, от угрызений совести. Я записал тот разговор на диктофон, умельцы Лойера его подмонтируют – и дело в шляпе. Никаких допросов не надо. Тебя бы все равно не выбрали, Петя. Харизма у тебя не та. А я автоматически займу твое место до выборов, а потом меня выберут – уж я-то сумею правильно распорядиться властью. Не расстраивайся особо – мы тебя пышно похороним, не хуже, чем вора в законе. Видишь, как я с тобой откровенно.
• Какая же ты скотина, Гриша! – Шагов попытался подняться, коротко вскрикнул и вновь обессилено рухнул на пол.
• Почему же скотина – все по справедливости. Я парился в зоне целых восемь лет, пока ты жировал на свободе. Теперь твоя очередь освободить место под солнцем, – Калач ощерился и стал похож на раздосадованного зверя. – Вот и освобождай.
Шагов попытался еще что-то сказать, но внезапно захрипел – на его губах появи-лась пена. Потом он дернулся и затих. Калач, выждав минуты три, подошел к распростертому на полу мэру и пощупал пульс.
• Извини, Петя. Судьба у тебя такая краткосрочная.
Он взял телефон и набрал ноль-три.
• Скорая помощь? Срочно выезжайте в мэрию – мэру плохо.
Положив трубку и немного простояв, Калач выдвинул ящик стола, вынул оттуда упаковку с таблетками и сунул ее в карман.
«Чтоб врачи и менты не ломали себе головы», - подумал он.
• Обширный инфаркт, - констатировал молодой врач, осмотрев тело Шагова. – Эх, если б пятью минутами раньше… У него ж были блокирующие таблетки! Что же он!?
При осмотре кабинета мэра таблеток не обнаружилось, зато в сейфе на следующий день нашлась кассета с записью. Видимо, проглядели ее при первичном обыске. Вскоре она оказалась в распоряжении Бызова.

Глава восемнадцатая.

Небо над городом набухло тучами и к обеду разродилось мелким дождем, заставив ОМОНовцев натянуть плащ-накидки. Хотя спокойно можно было бы отсидеться в автобусе, но команды не было – да и Артикуленко отъехал куда-то и пропал вместе с этим автобусом. Несколько раз заводили бронетранспортер, но он по непонятной причине глох, с ним возились и вновь заводили. Рядом стояла карета «Скорой помощи».
Настроение у бойцов было отвратительное и вовсе не из-за дурной погоды – давила неопределенность и нелепость их нахождения здесь. Какое-то неустойчивое равновесие, когда все чем-то занимаются, но неизвестно ради чего.
«Уж штурмовать, так штурмовать», - бродило в мозгах.
Редкие прохожие с интересом смотрели на понурых ОМОНовцев, но усиливающийся дождь гнал их дальше. Из проходной давно никто не появлялся. Кто хотел покинуть цех – уже вышли. А желающих попасть внутрь не наблюдалось, поэтому двое бойцов, поставленных соблюдать пропускной режим, вяло топтались возле двери, ежась и поигрывая автоматами. Время сгустилось и текло медленно как малиновый сироп.
Наконец вдалеке показался автобус, переваливаясь через ухабы, оставшиеся после последнего ремонта теплоцентрали. Это вселило бойцам надежды на скорые перемены.
Из подъехавшего автобуса выскочил Артикуленко. Сразу же вслед за ним из двери высунулся конец металлической лестницы.
• Принимайте, - скомандовал начальник ОМОН.
Лестниц привезли четыре. Их сложили штабелем возле ограждения.
• Штурм крепости. Как в средние века, - пошутил кто-то.
• А нас сверху будут поливать кипятком как тараканов, - поддакнул другой.
Артикуленко собрал командиров взводов и начал энергичный инструктаж.
• Броневик таранит ворота, параллельно двумя группами преодолеваем ограждение по лестницам. Под шумок проскочите. А далее все в соответствии с планом.
• Вы думаете, что нам будет оказано сопротивление? – спросил один из командиров.
• Не исключено. По крайней мере они вооружены и не только пистолетами. У Мормона охрана не имеет достаточного опыта регулярных огневых контактов и вряд ли нас смогут остановить, но… Артикуленко сделал небольшую паузу и, машинально задрав рукав, посмотрел на татуировку, где молния пронзает поджавшего хвост волка. – На территории цеха находится Брагин-младший. Этот сможет организовать оборону, если возьмется. Я его по Чечне знал. В одном спецназе служили, только в разных ротах. Известная личность. Кличка у него Барс. Так что осторожнее, зря не рисковать…
Совещание длилось недолго и вскоре зазвучали короткие и резкие команды, предвещающие начало штурма. Взревел бронетранспортер и начал медленно подкатываться к воротам. Когда он уперся в створ, на бетонное ограждение одновременно взлетели четыре лестницы. Но тут случилось непредвиденное: боец, который первым успел преодолеть несколько ступенек, судорожно затрясся, коротко вскрикнул и замертво рухнул на землю. То же самое произошло со вторым. Остальные успели отскочить, почуяв неладное. Бронетранспортер в это же время пытался продавить ворота, но забуксовал, взревел мотором и стал похож на растревоженного, увязшего в чем-то липком жука. Ворота явно забаррикадировали изнутри.
Артикуленко увидел, что место контакта лестниц с проволокой, протянутой вдоль ограждения искрит, и понял, что на нее подали высокое напряжение.
• Отставить! – заорал он, подбежал к одному из упавших бойцов и пощупал у него пульс. - Искусственное дыхание! Быстро! Обоим. Где неотложка?
Но к ним уже подбежали четверо дюжих парней в зеленых халатах и с носилками. Они , быстро разобравшись в ситуации, начали делать неподвижно лежащим ОМОНовцам искусственное дыхание. Одновременно вкололи уколы, стимулирующие работу сердца. Потом санитары подхватили бойцов на носилки и зарысили в сторону «рафика» с красными крестами. Артикуленко побежал рядом.
• Ну как они?
• Один безнадежен. А другой… Может и вытащим, - задыхаясь пояснил один из санитаров. – В больнице разберемся.
• Вытащите их, ребята! Я вас очень прошу! - взмолился Артикуленко.
В следующую минуту он уже находился возле бронетранспортера и давал отмашку. Машина дала задний ход и остановилась в ожидании.
• Ворота чем-то заблокировали. Цепляйте решетку у проходной – будем рвать, - приказал Артикуленко подбежавшему ОМОНовцу. Тот бросился выполнять. Но стоило двоим бойцам с тросом приблизиться к проходной ближе, чем на пятнадцать метров, оттуда раздалась предупредительная автоматная очередь. Пули, взметнув мелкие водяные брызги, с визгом отрикошетили от асфальта и ушли в небо. Бойцы бросились на землю и открыли ответную стрельбу. Зазвенело разбитое стекло.
• Не стрелять! – заорал Артикуленко. – Назад перебежками!
Он вновь собрал командиров взводов.
• Попусту не палить. Только ворон пугаете.
• Но они-то стреляют? – последовало логичное возражение.
• Не станут, если как бараны лезть не будем. Побоятся – не война.
• А очень похоже…, - криво усмехнулся один из взводных.
• Похоже по роже…, - едва расцепляя губы, зло процедил Артикуленко. - Здесь они нас переиграли. Там наверняка этот Барс банкует. Мы еще намучимся с ним. Ничего, придумаем что-нибудь похитрее.
Он примолк, вытащил сигарету и, пряча ее от дождя, закурил. Помолчав некоторое время в раздумьях, начальник ОМОН встрепенулся, глаз его загорелись идеей.
• Будем подрывать ворота. Гранатами. Саперов ко мне!
Вскоре трое ОМОНовцев под прикрытием бронетранспортера начали медленно приближаться к воротам. Маятник закачался и остановился в неустойчивом равновесии.
Артикуленко не ошибся насчет Артема Брагина по прозвищу Барс. Оборона действительно была организована по всем правилам. Артем перевооружил охрану, дополнил ее наиболее подготовленными рабочими и, создав мобильные группы, четко поставил им задачу и указал места дислокации. Потом, изготовив фугасы из взрывчатки, найденной в бомбоубежище, он заминировал все вероятные пути наступления. Но этого ему показалось мало и он обратился за помощью к Скрябину.
• Слушай, у вас же радиозавод. Мне нужны радиовзрыватели. Это реально сде-лать за короткое время?
• Сделать не реально, - немного подумав, ответил управляющий. – Но можно приспособить какие-нибудь готовые блоки. Конкретней объясни, что тебе требуется. Соберем специалистов. Я думаю, что решим вопрос.
Брагин быстро набросал примитивную схему радиовзрывателя.
• Примерно вот это.
Совещание длилось не более двух минут.
• Да это же обыкновенный пускач! – воскликнул один из инженеров, мельком взглянув на схему. - У нас таких на складе сотни! Правда… требуется примитивная доработка – впаять один диод. Сколько таких надо?
• Десятка два, если с запасом, то три. На первое время хватит, - сказал Артем.
• С запасом сделаем пять десятков. Это часа на два работы, - пояснил инженер и с интересом посмотрел на Брагина. – А что значит, на первое время? Сколько мы здесь собираемся отбиваться? - Он был молод, авантюрен и его нисколько не смущала перспектива длительной осады. Глаза его горели азартом игрока.
• Не год, не месяц конечно... – с усмешкой проговорил Артем. - Это ж не война. Вернее война, но нервов. У кого нервы быстрей не выдержат, тот и проиграл. Скорее всего не мы, если продержимся какое-то время. Ведь шум пойдет на всю Россию – кто-нибудь может вмешаться и поинтересоваться, кто такую кашу заварил. На хапок нас взять не получится – пойдут на переговоры.

От мощного взрыва створки ворот смялись как фольга и отлетели внутрь территории цеха. Когда пыль рассеялась, Артикуленко увидел, что приваленные к ним бетонные блоки раздвинулись, образовав проход, достаточный для прохождения бронетранспортера. У проходной отвалилась боковая стена и съехала крыша. Но фасад вместе с дверью остался не поврежденным. Бронированная машина, взревев, рванула вперед, а сзади под ее прикрытием побежали ОМОНовцы, стреляя в сторону главного здания. Им отвечали залпами. Двоих зацепило пулями по конечностям и они волчками завертелись на месте, крича от боли. От более серьезных ран спасали предусмотрительно надетые бронежилеты.
• Вперед, не отставать! Раненых подбирать и в больницу– кричал Артикуленко, распаленный завязавшимся боем.
Бронетранспортер миновал створ ворот, проехал еще метров пять, а потом под-прыгнул и, подброшенный взрывной волной, неуклюже повалился набок, заткнув собой проход. Одного из бойцов контузило и он громко орал, схватившись за голову. Часть ОМОНовцев засела позади покореженного бронетранспортера и вела беспорядочную стрельбу. В сторону главного здания полетели гранаты. Раздалось несколько взрывов и звон разбитых стекол. Из верхнего люка броневика начали выбираться бойцы. Невредимые, но оглушенные и испуганные.
• «Сработано как в аптеке, - с досадой подумал Артикуленко, зло сплюнул и смачно выругался. - Потерял я чутье – этого следовало ожидать. Ну, Барс! Грамотный черт! Но последним смеется тот, кто выживает. Тебя ненадолго хватит, а мы что-нибудь еще поумнее придумаем. Не битьем, так катаньем».
• Назад. Прекратить стрельбу, - скомандовал он подбежавшим командирам взводов. – Отводите бойцов – будем менять диспозицию.
Вскоре все стихло, и стал слышен шум дождя. Часть ОМОНовцев осталось стоять в охранении. В наброшенных капюшонах они напоминали членов экзотической религиозной секты. Остальные забрались в автобус и, расположившись на сиденьях, начали откупоривать термосы с горячим чаем.
Артикуленко остался снаружи. Он сбросил капюшон, задрал голову и начал ловить губами падающие с неба капли. Это его успокаивало и помогало сосредото-читься.
«Надо отрубить электроэнергию, чтоб обесточить проволоку - начал соображать он. – Весь периметр они не закроют. Просочимся, забросаем гранатами и в прорыв. Правда Брагин мог везде мин понатыкать, но и от этого есть противоядие…».
Мысли начальника ОМОН прервал подбежавший боец из охранения.
• Товарищ майор, там какой-то Брагин предлагает Вам переговоры.
• Какой-то… - хмыкнул Артикуленко.- Не было бы его, этого какого-то, то и заварухи бы никакой не было. – Где он?
• Ждет Вас в проходной через пять минут. Одного.
• Хорошо. Скажи, что буду, - бросил начальник ОМОН, подумав при этом.
«Видно тоже задергался. Послушаем, что он предложит».
Брагин встретил его посреди куч битого кирпича, перемешанного с осколками стекла. Он был без всякого сопровождения, впрочем как и Артикуленко.
• Здорово, Тема.
• Привет, Костя.
• Как там майор Пугачев? Не уволился?
• Нет, воюет. Сейчас наверное в Чечне, вернее в Дагестане вакхабитов лупит. А как твой ротный?
• Демобилизован по ранению. Я должен был его место занять, да самого ранили. А ты сам давно уволился?
• А я и не увольнялся – до сих пор у Пугачева числюсь. Попал я там в передрягу, просил, чтоб уволили, уехал из Чечни, а потом оказалось, что я до сих пор стою на довольствие в роте. Не знаю, бардак это или умысел?
• Что делать будем Тема? Сдаваться тебе надо. Я электричество отключу, а весь периметр ты не закроешь. Зачем нам лишние трупы…
• У нас аварийный генератор есть, а его ты не отключишь. Да я тебя не для того позвал. Понимаешь, Костя, гнилое ты дело затеял. Я не в смысле, что неправедное – у каждого своя правота, а дело в том, что не достанешь ты нас. Сейчас я тебе объясню почему и ты согласишься. В цехе имеется бомбоубежище, а там я нашел вот что…- Брагин вытащил из за пояса клеенчатый лист и развернул его перед ничего не понимающим Артикуленко. – Это схема минирования завода. Изготовлена еще во время холодной войны. А к этой бумаге имеется все необходимое, ты понимаешь чего. На случай внезапного нападения противника, чтоб ему ничего не досталось, завод должны были взорвать. Ну… я заминировал только этот цех. Отведу своих в бомбоубежище, а твои люди взлетят на воздух вместе с алмазами. Ты передай Калачу – пусть находит другие источники для проведения выборов. Кстати, а кого он сейчас выбирать думает? Шагов-то еси на небеси.
• Я думаю, что себя. Мертвяков к мэрии ты подкинул?
• Не лично я, но с моей подачи…
• Шагов умер от разрыва сердца – испугал ты его. Ладно, Тема. Твоя взяла. У тебя городской телефон здесь работает? Сотовые отключились все разом. Чудеса!
• Знаю. А телефон сейчас проверим. Если провода от взрыва не оборвало… - Артем снял трубку со стоящего на полу аппарата. – Гудит. Калачу будешь звонить?
• Угадал.
• Ты дай отбой своим воинам, а потом начнем мы с ним переговоры. Я думаю, что договоримся. И еще передай ему, Костя, что если с Германом что-нибудь случиться…
• Не продолжай – понял. Передам.
Подробно доложив Калачу сложившуюся обстановку, Артикуленко бросил труб-ку.
• Он должен подумать.
• Пускай думает. Додумается - звонить знает как. Ты своих уводишь?
• Оставлю пару человек, чтоб любопытных отгонять. Слушай, Тема. Уезжал бы ты из города. Неуютно тебе здесь будет, не простят тебе.
• Я уже думал об этом. Дела закончу и уеду. Бывай, Костя.
• Бывай, Тема.
Они расстались почти друзьями, считая, что конфликт закончился, и даже не подозревали о грозных событиях, имеющих место быть в ближайшем будущем.
День катился к вечеру. Тучи сползли к горизонту, открыв глазам голубизну неба. Но солнца не было видно. Оно так и не появилось в этот день.

ВПШ. МАГИСТРУ.
Хозяева алмазного цеха сумели отстоять свою собственность и начались мирные переговоры. Положение в городе нормализуется. Поддерживаемый мной действующий мэр, он же кандидат в будущие мэры скоропостижно скончался. Считаю возможным вместо него выдвинуть вице-мэра Григория Калача. Он полностью соответствует нашему формату. Приступаю к возобновлению решения предыдущей задачи – выборам.
ЛОЙЕР.

ЛОЙЕРУ.
Находящиеся в городе эксперты недостаточно изучили реакцию электората на социальные катаклизмы в изолированном районе. Для форсирования эксперимента нами будут предприняты соответствующие действия, обостряющие социальную напряженность. Продолжайте наблюдения и ждите дальнейших указаний. Связь осуществлять по ранее оговоренной схеме.
МАГИСТР.

Глава девятнадцатая.

Костер разгорался, расширяя световой круг, и выхватывал у ночи ближайшие кусты с корявыми ветками, устремленными в сторону реки. Там был юг - растения это чувствовали и тяготели к теплу.
Артем организовал этот деловой пикник, выбравшись в город по канализации. Он сидел на раскладном стульчике и неотрывно смотрел на огонь, Сергей, глухо матерясь, возился с машиной, что-то подвинчивая и подкручивая, а Мостыло в стороне жарил шашлык, соорудив мангал из двух березовых обрубков. Они приехали в этот глухой уголок на берегу реки по едва заметной дороге. Вернее, дороги совсем не было – она заросла, но Брагин знал о ее существовании с детства, поэтому сам сел за руль и, руководствуясь ему одному приметами, добрался до реки без особых проблем, хотя почва здесь была болотистая, зыбкая и грозила непредвиденными проблемами.
«Правильно говорил Артикуленко – пора сворачивать лавочку и мотать из города, - думал Артем. – Не вписываюсь я в местный пейзаж. А куда я вписываюсь? Везде как кость в горле. Был один островок стабильности – Наташа, да и та предала ненароком, нашла более подходящий для себя вариант. Сучка неблагодарная! Или вернется? Даже, если вернется, все равно отношения будут подпорченными как червивое яблоко. Да и не вернется она! Наташа взбалмошная девка, но по серьезным вопросам принимает решения окончательно. Интересно, поладит ли Герман с Калачом? Взяли тайм-аут. Затишье перед бурей или счастливый финал? Да еще этот придурок Шамес с компанией в цеху забаррикадировался… Ладно, долго не просидит, выползет, если стороны договорятся. А если и не договорятся, то жрать захочет и все равно выползет. А пока будем держать оборону. Калач конечно большая сволочь, но не дурак. А каким должен быть мэр? Да таким и должен быть, умным негодяем – иначе загрызут и устроят трапезу. Каждый играет в свой жизненный покер. Мормон тоже играл, но проиграл. Фишка не поперла. И еще Лойер… Надо выяснить, почему он хотел меня убить. Просто так киллеров не посылают. Хотя… Его человек сказал, что Лойеру было все равно ко-го… Может наврал, а может и нет. Но Лойер здесь не просто приехал поддержать мэра на выборах, хотя он и это лихо делает. Как только он появился, в городе какие-то чудеса начали происходить. Темная личность и опасная. Надо его выпотрошить на информацию, чтоб понять – врага нельзя оставлять без присмотра…». А враг ли он мне? Путаница какая-то…
Появился Мостыло с растопыренными шампурами в руках.
• Комары зажрали, падлы!
Он ножом счистил шашлык в котелок, воткнул шампуры в землю и, изгибаясь всем своим могучим телом, начал беспорядочно чесаться.
• Небольшое кровопускание не повредит, - съязвил Артем. – Чтоб цвет лица привести в норму – рожа у тебя как у мясника.
• А я и есть мясник, - ничуть не обиделся Мостыло. – А у мясника рожа должна быть красная, иначе грош этому мяснику цена. Давай шашлык жрать. Эй, Серега! Хорош машину насиловать – тащи бутылку.
• Иду, - раздался голос Сергея. Вскоре появился он сам с бутылкой водки в руках и надетой на горлышко стопкой пластмассовых стаканчиков. – Разбирай!
Водку выпили в один присест и потянулись за шашлыком. Мясо было мягкое и сочное – Мостыло хорошо знал свое дело.
• Зачем ты нас сюда привез, командир? – спросил Петр, поглаживая сытый живот и ковыряясь в зубах сучком. – Не комаров же кормить.
• Не только комаров кормить, но и вас. Шашлыком. - Артем усмехнулся, но сразу же посерьезнел. - Дело одно есть. Надо одного хорька выкрасть.
• Хоть десять, - усмехнулся Мостыло. – Ты только покажи.
• Ты его наверняка видел. Он с тобой в одной гостинице живет. Фамилии я его не знаю, да она и не нужна, а кличут его Лойер. Взять его не просто: во-первых его постоянно сопровождают несколько профессиональных телохранителей, во-вторых, он владеет гипнозом, а в третьих, это нужно сделать тихо и незаметно. Какие по этому поводу будут идеи?
• Сделать его прямо в номере, - тут же отреагировал Мостыло. – Хрен с ней, с охраной и гипнозом! Против лома нет приема. – Гигант потряс своим огромным кулаком. – Короче, я наряжусь официантом, повезу ему в номер обед, ну и…
• Насмотрелся дурных фильмов, - усмехнулся Сергей. – Тебе же сказали, что его охраняют профессионалы. Так они тебя и пустили. Отстреляют как дичь. Лучше где-нибудь по дороге...
• А что!? Это мысль, - проговорил до сих пор молчавший Артем. - Как ты это себе видишь? Зажать в коробочку?
• Можно, но что-то не очень… Охрана вооружена – стрельба начнется.
• А что же тогда?
• Устроить аварию где-нибудь на перекрестке…, - начал рассуждать Сергей, шевеля палкой костер. - В две машины сыграть. Они повыскакивают – тут их и де-лать.
• Годится. Давай обсудим, - немного подумав, согласился Брагин.
Разъехались они, когда уже забрезжил рассвет. Артем отдал братве свою машину, а сам уехал на одном из автомобилей Германа, оставленного в условном месте.
• А ты куда сейчас, командир? – поинтересовался Мостыло при прощании.
• На завод – надо там заканчивать. Мобильники не работают, поэтому связь держим, как договорились.
• Да знаю, - поморщился Мостыло. – Еще, когда трупаков подкладывали, пытался дозвониться. Чудеса на ровном месте!

Лойер считал, что смерть Шагова, сильно облегчила его задачу. «Звеньев меньше – цепь крепче. А с Калачом мы всегда найдем общий язык – Григорий умный и хваткий. А от перемены кандидата суть выборов не меняется».
Путь Лойера лежал в мэрию, где ему назначил встречу Калач, чтоб обсудить вновь возникшие обстоятельства. В машине, кроме него сидели трое: двое охранников и водитель. При подъезде к перекрестку загорелся зеленый свет, что сильно обрадовало шофера, и он, практически не снижая скорости, пересек стоп-линию… Но тут произошло непредвиденное – с боковой улицы внезапно выскочил «жигуленок».
• Вот козел! У него ж красный…
Водитель ударил по тормозам, но было поздно: «Мерседес» Лойера пошел юзом и уткнулся в заднюю часть «Жигулей», при этом развернув машину нарушителя на сорок пять градусов. От резкого удара Лойер навалился грудью на спинку переднего сиденья и еще не успел выпрямиться, как еще один удар отбросил его назад.
• Сумасшедший дом! – проговорил он. – Ну что там еще!?
Обернувшись, он увидел БМВ черного цвета, который в свою очередь не успев затормозить, воткнулся сзади, и «Мерседес» оказался зажатым с двух сторон. Из «Жигулей» с трудом выбрался огромный детина и начал трясти кулаками.
• Иди, разбирайся, - скомандовал Лойер своему шоферу.
Тот вышел наружу, приблизился к виновнику аварии и они начали что-то бурно обсуждать, да так бурно, что детина не сдержался и опустил огромный кулак на голову низкорослого водителя «Мерседеса». Тот зашатался, едва удерживаясь на ногах. На помощь ему выскочил один из охранников Лойера, на ходу обнажая ствол. Уж хотел он стрелять или нет, но ему неожиданно вывернули руку, пистолет выпал и покатился по асфальту.
«Какого хрена…» – дальше он додумать не успел, потому что мощный удар по загривку выбил его из сознания.
А верзила, следующим ударом низвергнув водителя Лойера на землю, открыл переднюю дверцу «Мерседеса». Второй охранник было дернулся, но его остановил резкий стук в боковое стекло. Он обернулся и уткнулся взглядом в наставленный на него ствол.
«Мерседес» обнаружился вечером того же дня, стоящим между двумя мусорными контейнерами в одном из дворов. Любопытный жилец, вышедший погулять с собакой, заглянул в салон иномарки и, увидев там троих связанных мужчин, вызвал милицию. Менты переправили пострадавших в отделение и, разобравшись, в чем дело, сообщили об инциденте Калачу. Тот сказал, чтоб дали трубку одному из потерпевших и, услышав, что «это говорит охранник, а сам хозяин пропал», лично приехал на допрос. Но там ничего вразумительного добавить не смогли – Лойер исчез.
«Кто-то еще влез в драку», - мрачно подумал Калач, возвращаясь в мэрию, которую в последнее время не покидал сутками. – А может опять Брагины? Вот жизнь! Не знаешь, откуда в следующий момент за ягодицу ухватят. Однако, профессионально сработано. И что теперь ждать: трупа Лойера или каких-то условий? А с Брагиными нужно договариваться – этот катаклизм сам по себе не рассосется. Слишком много шороху…».
В тот же вечер он вторично связался с Германом.

Ветер шелестел верхушками деревьев, но внизу было тихо. На краю небольшой поляны, заросшей малинником и крапивой, стояла машина Брагина. Возле нее топтались Мостыло и Сергей. Самого Артема не было видно.
• Бережет он нас – не хочет страшилки показывать, - задумчиво проговорил Петр.
• Он его там не убьет? – спросил Сергей.
• Вряд ли. Лично Артему Лойер ничего плохого не сделал. Попугает, отрежет что-нибудь, чтоб язык развязать – и все. Такие кренделя долго не упираются – задницу свою берегут. Образованный слишком. А образованные боль плохо переносят. А вот и командир. - Мостыло увидел Брагина, вылезающего из зарослей малины.
Артем подошел к машине, глянул исподлобья на братву и, прислонившись задом к капоту, задумчиво почесал в затылке.
• Чем дальше, тем чуднее, - устало проговорил он.
• Ну что там!? – Мостыло горел любопытством.
• Да ничего! – Брагин досадливо поморщился. – Я с таким случаем первый раз сталкиваюсь. Короче, пуганул я его, слегка покромсал, а потом нож в пупок засунул. Может кто и выдержит такое, да только я не встречал. А этот… , - Артем безнадежно махнул рукой. - Приехал он из Москвы с заданием поддержать Шагова на выборах. Агент влияния, как таких называет Баскаков. В общем, мастер народу мозги пудрить. А когда началась свалка вокруг цеха, он решил кого-нибудь замочить, чтоб обострить ситуацию. Заказ ему такой, якобы, дали. А я просто попал под раздачу - он меня не спецом хотел, а просто я под руку подвернулся. Спрашиваю, кто его послал – молчит. Я его ножиком. Он хочет что-то сказать, да не может, а только мычит как бык и головой крутит. Через минуту очухался. Я повторяю вопрос. А он мне, мол, я не смогу ответить – голова сильно болит. Я его опять перышком пощекотал – то же самое. Чудно все это! Хотя… Я недавно звонил Баскакову в Питер. Он говорит, что у них тоже такие зомби появились – хоть убивай, молчать будут.
• И что ж теперь с ним делать? – поинтересовался Сергей. – Отпускать?
• Подержим при себе пока – зря что ль ловили. А что делать? Есть у меня одна идея. Его надо к бабке Матвеихе вести, если она еще жива. Ее все колдуньей считали. В детстве меня сглазили – стал я гримасничать и глазами моргать без дела. Мать повела меня к Матвеихе. Та вокруг меня со свечкой походила, пошептала, а потом как крикнет, «изыди Маркел», или что-то вроде этого. И сняла с меня порчу – перестал моргать. Вот я и думаю… Может у этого Лойера тоже что-то вроде сгла-за?
• Не верю я в эти байки! – воскликнул Мостыло.
• Попытка не пытка. Пойдем заберем его, а то как бы не помер со страху. В штаны он уже наложил – воняло.
Они миновали поляну, зашли в лес и увидели привязанного к березе Лойера. Он был в сознании, но тряс головой как неврастеник. Рубашка у него была расстегнута, а грудь представляла сплошное кровавое месиво.
• Здорово ты его попластал. – Сергей зябко поежился.
• Это только с виду, - пояснил Артем. – Поверхностные порезы… Кровищи правда много, но это для устрашения. Забирайте его.

Бабка Матвеиха оказалась жива, едва ходила, но взгляд был острым.
«Ей наверное уже больше ста лет, - подумал Артем, глядя на скрюченную старуху. - А может она уже того… в маразм впала?»
Но он ошибся. Глаза старухи светились умом, а речь была правильной и отчетливой. Узнав, что от нее хотят, Матвеиха посадила Лойера на стул, зажгла тонкую свечку и, немного поколдовав, сказала, уставив в посетителей свои темные, бездонные зрачки.
• Черный мастер замкнул его волю. У меня нет такой силы, чтобы справиться с этим. Только смерть его может освободить. Так написано в книгах.
• Так ведь у мертвого ничего не спросишь, бабушка. – Артем недоуменно пожал плечами. – И что же нам теперь…?
• Искать мастера, - буркнула старуха. – Но не советую этого делать. Устала я.
Она задула свечу и поковыляла в соседнюю комнату, тем самым дав понять, что визит окончен.
• Только смерть может освободить… - загробным голосом продекламировал Артем, когда они сидели в машине. Он обернулся к Лойеру. – Что ты на это скажешь?
• Я уж пытался, - криво усмехнулся тот. – Сами думайте.
• Я понял, что имела в виду старуха, - неожиданно встрял Мостыло. – Серега, тормозни и посиди с этим… А мы с Артемом выйдем погутарить.
• Ну и что ты надумал? – спросил Брагин, когда они отошли на несколько метров от машины. – И что за секретность?
• Лойер не должен этого слышать. Я помню у нас одного кента вылечили от заикания. Знаешь как? Сбросили с третьего этажа, а внизу поймали. Он и перестал заикаться. Его, этого кента потом спросили, что он ощущал, когда летел вниз, а он ответил, мол, ничего – я уже тогда умер. Вот я и думаю… А не сбросить ли нам Лойера, например… - Мостыло огляделся. – Например… вот с этой водонапорной башни. А внизу его поймаем на брезент. Может он тогда тоже заикаться не будет и заговорит.
• А что!? Давай попробуем, - подумав, согласиля Артем. – Брезент есть?
• У Сереги в багажнике лежала какая-то тряпка, брезент, не брезент, но крепкая. Наверное выдержит. А не выдержит – то туда этому козлу Лойеру и дорога – не нравится он мне, этот юрист. Давай, ты поведешь его наверх, а мы с Серегой внизу все наладим. Сумеешь пройти туда?
• Пройду, - кивнул Артем. – Башня не действующая, а замок на ней наверняка примитивный. Вперед!
Лойер и Брагин стояли на верхней площадке металлической лестницы, обвивающей башню. Руки у Лойера были связаны за спиной.
• Что Вы собираетесь делать? – со страхом спросил он и умоляюще посмотрел на бесстрастное лицо Брагина, интуитивно чувствуя, что готовится нечто страшное.
• Ты слишком вредоносный мужик. Мы тебя решили казнить, - невозмутимо пояснил тот и резко толкнул Лойера в грудь. – Лети с приветом.
Душераздирающий крик пронзил округу. Извивающееся тело Лойера полетело вниз, но вместо удара об землю, оно встретило что-то упругое, подскочило несколько раз как на батуте и остановилось. Адвокат открыл глаза и обнаружил себя лежащим на куске материи, одним концом привязанном к металлическому крюку, вбитому в кирпичную стену башни, а два других, упираясь, держали в руках Мостыло и Сергей.
• Поздравляю с мягкой посадкой, - весело проговорил сбежавший вниз Артем. – Давай-ка ответь на интересующие нас вопросы, умерь мое любопытство. А то ведь во второй раз бросим, а поймать забудем.
И тут Лойер заговорил, сам удивляясь, как это ему удается.
• Видите ли, господа, наше государство, веками жившее в условиях тоталитарного режима, то есть жесткой иерархической структуры власти, по недоумию выпустили на свободу, пытаясь привить Западную демократию. Устроили вселенский бардак, где каждый точит, как он хочет: свобода слова, свободные выборы на всех уровнях… Откупорили бутылку с джином сепаратизма и каждый туземный князек, выбранный ли, или под видом выборов, захвативший власть, захотел создать собственное суверенное государство, где он царь и Бог и деньгами ни с кем делиться не надо. Князьков конечно временно заткнули, подобрав к каждому индивидуальный ключик, но ведь это временный частный случай. Требовался общий подход к решению проблемы управления разваливающейся страной. Старый тоталитарный способ вернуть было невозможно – поезд ушел. Вот тогда реально мыслящие политики придумали новую систему иерархии.
• Можно покороче, - прервал монолог Лойера Брагин.
• Короче не получится. Иначе вы ничего не поймете. Потерпите. По мере моего рассказа вы захотите, чтоб я наоборот излагал подлиннее и поподробнее. Ну так слушайте.
С этим парнем, впоследствии ставшим Магистром, я познакомился на одном политическом фуршете, организованном в честь окончания выборов. После отсидки в зоне дорога в органы правосудия была мне закрыта. Я подвизался на работу к одному кандидату в депутаты Государственной Думы, помог ему избраться и стал его помощником. Потом меня как специалиста по черному ПИАРу стали передавать из рук в руки и я сумел удовлетворить еще двух претендентов на власть. Я стал своеобразной рыбой прилипалой, живущей за счет будущих политических акул. Ну так вот… Магистр одно время считался чуть ли не оппозиционным интеллектуалом, регулярно ругал по телевидению правительство. А потом перешел на противоположную сторону баррикад. Наверное не бескорыстно. Да и раньше у него было не бескорыстно – просто здесь намного больше дали. Мы с ним были знакомы заочно, а тут столкнулись за одним столом. Поговорили о том, о сем, а потом он мне сделал достаточно неожиданное предложение.
• Способный ты парень, а занимаешься какой-то мелочью. Зачем помогать дуракам приблизиться к властной кормушке, или, если хотите, кормилу власти, когда можно оседлать ее самому. Иди ко мне, в Высшую Политическую Школу или коротко ВПШ. Знакомая аббревиатура? – сказал Магистр, при этом коротко и как-то хищно усмехнувшись.
• А что это такое? – поинтересовался я.
• Для непосвященных это закрытая информация. Согласишься – узнаешь. Единственное, что я пока могу сказать – там сосредоточена квинтэссенция будущей российской политики. Но ты согласишься, я уверен.
Он посмотрел на меня тяжелым вяжущим взглядом и я увидел в его зрачках темную бездну, которая отталкивала и влекла одновременно. Я не знал тогда, что Магистр обладает даром внушения, но наверное согласился бы с его предложением и без этого. Мне действительно надоело таскать каштаны из огня для всяких недоумков, подкинутых мутной волной российской неразберихи на политический гребень.
Так я оказался в ВПШ. Сначала курсантом, а потом агентом влияния с перспективой выбраться в региональные руководители. Программа обучения там была обширна и многогранна. Я не буду на этом подробно заостряться, а скажу вкратце. Сначала мы прослушали курс новейшей истории России. Только не тот, что преподают в обычных школах и ВУЗах, а реальный, со всеми подспудными резонами и мотивациями поступков. А потом пошли дисциплины, которые не встретишь ни в одном учебном заведении. Нас учили, как устроить маленькую победоносную войну и за три месяца сделать лидера из обезьяны, основам мистификации, гипноза, нейролингвистического программирования и так далее. А особо одаренным дополнительно объясняли, как физически избавиться от конкурента или подложить недоброжелателю в постель сексапильную девицу, чтоб заснять на пленку все их экзерсисы. Вот, послушайте, какие у нас были предметы: Основы теории манипулирования индивидуальным и общественным сознанием, Основы социальной психологии, Топография политического пространства, Теория специальных операций и политических провокаций, Основы нейролингвистического программирования и еще многое другое. В свою очередь всех курсантов подвергли психологической обработке, по сути дела зомбировали, ограничив интеллектуальную свободу. Тех, кто за время обучения не спился и не сошел с ума, запустили в большую политику с соответствующими заданиями.
Вы нашли способ снятия кода, что весьма знаменательно – на этом можно сделать большую игру и деньги тоже...
• Трупы не играют. А ты можешь стать им хоть сейчас, - мрачно прокомментировал Брагин и добавил, видя испуг, зародившийся в глазах Лойера. – Ладно, пока тебя никто убивать не собирается. Транди дальше. Зачем ты появился в нашем городе и почему все-таки хотел меня прикончить?
• Мы решили провести пробные выборы в одном из регионов. Все равно в ка-ком…, - продолжил немного успокоившийся Лойер. - А ваш город я предложил по просьбе вашего вице-мэра. В свое время он меня здорово выручил. Все шло хорошо, а потом ситуация изменилась и мне Магистр сменил задачу, вернее сделал простым наблюдателем, взяв управление экспериментом на себя.
• Каким еще экспериментом? – полюбопытствовал Мостыло.
• Изучения социальных процессов в отдельном, изолированном районе при возникновении экстремальных условий…
• Говори понятнее, - перебил его Брагин.
• В общем, искусственно обострять социальные конфликты, а потом изучать поведение людей. В рамках этой задачи, я и поручил убить тебя. Но мне все равно кого было… Главное – взбаламутить толпу.
• И что могут предпринять твои шефы?
• Не знаю. Все, что посчитают необходимым. Хоть атомную бомбу на город сбросят. Я в настоящий момент не контролирую процесс и наблюдаю так же, как и вы. А потом докладываю обстановку.
• А как докладываешь – связи-то нет?
• Через связной компьютер. Вы его с собой прихватили – я видел.
Чемоданчик с компьютером взял Сергей, думая, что там деньги, а, поняв, что ошибся, так и оставил его в машине.
• Выходит, что для вас люди – мусор? – медленно проговорил Мостыло, скривился как от зубной боли и стал демонстративно массировать пальцы. Его откровенно раздражал лощеный и сладкоречивый адвокат и он нее прочь был сбить эту спесь парой крепких ударов.
• Скорее стадо, - не замечая раздражения своего опасного соседа, пояснил Лойер. – Между собой мы называем людей «поголовье». Да так оно и есть. Стадо без пастуха разбредется и станет предметом вожделения волков и шашлычников. Но управлять им можно по разному: лупить кнутом или предоставить мнимую свободу. Только предварительно пустить по загородке электрический ток. От хорошей жизни никто под напряжение не полезет, а в экстремальных условиях… Вот мы и изучаем поведенческие мотивы в подобных ситуациях. Демократия в России – терра инкогнито.
• Ну ты и фрукт, Лойер! – Теперь понятно, почему в лесу ты ничего не мог мне сказать. А я думал, что тебя зовут Зоя Космодемьянская, - усмехнулся Брагин. – Ладно, пойдешь с нами – будешь инструктором по черной магии. – Он внезапно замолчал и прислушался, а потом посмотрел на Мостылу. – Тебе знаком этот звук? Или я ошибаюсь?
• Не ошибаешься, командир. Это танки.
• Социальный эксперимент набирает силу, - ни к кому не обращаясь проговорил Лойер. – То ли еще будет…

Глава двадцатая.

Шамес целый час пытался дозвониться Калачу, но вместо него трубку брал его охранник Мамонт, который, как запрограммированный робот, каждый раз отвечал одно и тоже.
• Шеф в отъезде. Когда будет – неизвестно.
• Что ж нам теперь здесь с голоду подыхать! - очередной раз взвивался Шамес. – Где обещанная гуманитарная помощь!? – Он поморщился – в нос заползал отчетливый запах параши. Туалет в виде мятого, заляпанного краской ведра организовали в нише, занавесив ее каким-то брезентовым чехлом. – Васька, включи вентиляцию.
• Не пожрать, не по…ть толком, - пробурчал Бахрушин, - неохотно подходя к электрическому щитку. – Пора валить отсюда.
Он был не рад, что ввязался в это дело, поддавшись на агитацию Шамеса. Впрочем, такого же мнения придерживались все остальные за исключением самого вождя. Загудела вытяжная вентиляция, наводя смертную тоску. Раздались возмущенные голоса.
• Заморозить нас хочешь!? Включай тогда и автоклавы!
• Назревает бунт на корабле, - прокомментировал ситуацию Горьков. Они с Наташей сидели на ящиках из-под кабеля – Голод правит миром. Уж в чем, в чем, а в этом Энгельс был прав. А, Иннокентий!? Как ты считаешь, прав был старик Энгельс? – На Горькова внезапно нашел кураж.
• Что-то случилось? – сонно проговорила Наташа, спящая у него на коленях.
• Да нет, все нормально, - успокоил ее Горьков. – Так как, Иннокентий?
• Сейчас, я дозвонюсь насчет еды, - озабоченный Шамес ничего не воспринял, кроме слова «голод». Он вновь взялся за телефон и набрал номер. И, о, счастье! Калач оказался на месте.
• А, это ты? Давайте, выползайте оттуда – ветер переменился, - сказала труб-ка.
• То есть как? – не понял Шамес. – А как же народное предприятие? Мы здесь сколько нужно продержимся, если нас обеспечат питанием.
• Знаешь как шахматисты говорят? Пришлось слить партию. Ты о многом не знаешь: Мормона убили, Шагов скончался и сидишь ты на пороховой бочке…
• На какой еще бочке?
• Объясню при встрече. Да ты не отчаивайся – вся борьба еще впереди.
Шамес, прежде чем положить трубку, долго слушал гудки отбоя. Он находился в смятении. «Ну и в дерьмо же я попал! Как на меня будут смотреть товарищи».
А товарищи давно смотрели на него волками – он в последнее время постоянно ловил спиной их недовольные взгляды. Первоначальный порыв давно угас – всем хотелось домой, к комфорту.
• Ну что там? Жратву дошлют? – поинтересовался стоявший рядом Бахрушин.
• Спектакль закончен - будем уходить, - коротко и зло бросил Шамес, но тут же взял себя в руки – нужно было сохранять хорошую мину при плохой игре. – Вернее, совершать плановый отход. Первоначальную задачу мы выполнили.
Васька не знал, в чем собственно заключалась эта самая первоначальная задача, впрочем, как и сам пламенный революционер, но уточнять не стал. «Выполнили, так выполнили. Побузили и хватит. Дома Танька наверняка с ума сходит».
Услышав заявление Шамеса все зашевелись, начали вставать с насиженных мест, приводить в порядок одежду. Васька отпер замок, толкнул рукой дверь, но тщетно – она не открывалась. Васька толкнул плечом – не помогло.
• Заперли снаружи, - пояснил он и грязно выругался.
• Ты постучи – откроют, - преложил кто-то.
Стучали сначала кулаками, ногами, потом железным ящиком. Но на той стороне все как будто вымерли. Люди сгрудились возле двери и понуро молчали.
• Что будем делать? – Бахрушин обернулся и вопросительно посмотрел на Шамеса.
• Звонить Скрябину, - немного подумав, проговорил он. – Сейчас...
Он резво подскочил к телефону и быстро накрутил номер.
• Мне Скрябина, - потребовал он у возникшего в трубке женского голоса.
• Кто его спрашивает?
• Да это Шамес, Шамес! Выпускайте нас!
В трубке сначала раздался чей-то неразборчивый разговор, а потом насмешливый голос управляющего.
• Так вы же заложники!? Вот и посидите еще денечка два, три. А мы будем ре-шать…
• Да мы тут с голоду помрем, - возмущенно воскликнул Шамес.
• Так что ж ты раньше молчал – мы б вас давно покормили. Вам как, горячего или всухомятку обойдетесь? – Говорящий отчетливо издевался. – В общем, ждите.
• Сейчас откроют – никуда они не денутся, - проговорил вернувшийся к народу вождь. – На кой леший мы им здесь нужны, - и при этом подумал.
«Сейчас выйдем и сразу же поеду к Калачу».
Он считал, что по-прежнему распоряжается собой и глубоко ошибался, как и многие представители рода человеческого. А его судьба давно была вычерчена и будущее предопределено. Но воинствующий атеист Шамес не верил в чудеса, не ходил к гадалкам и не показывал им свою ладонь с короткой линией жизни.

Несмотря на то, что ОМОНцы ретировались, Брагин предпочел не идти через парадный вход, справедливо считая, что через канализацию безопаснее, «береженого Бог бережет», тем более, проезжая по городу, они едва не наткнулись на колонну бронетехники, двигавшейся в сторону завода.
«Какого дьявола им здесь надо!? – недоуменно подумал он. – Калач их что ли вы-звал? С Германом не договорились? Странно… Мэр не может приказать военным. Но он ведь должен быть в курсе, что происходит в городе…».
Да не в курсе был Григорий Калач! Да и никто в городе А… не был в курсе, что неподвластные им силы решили продолжить зловещий эксперимент, еще более обострив ситуацию. Время сжалось в комок и готово было разрядиться новыми, непредсказуемыми событиями.
Сергей остановил машину на краю кручи и вопросительно посмотрел на Брагина.
• Что будем делать, командир? Мы с тобой?
Но у Артема на этот счет имелись другие планы.
• Нет, братва. Езжайте в Москву – там тоже дела нельзя запускать. Я здесь сам разберусь – дело, я чувствую, движется к какому-то финишу. Не знаю, правда, к какому… Но вы здесь мне уже не поможете. Да ты послушай сначала! – остановил он протестующего Мостылу. - Вспомни блок-пост, как мы выходили через горы… Нас тогда трое осталось из двенадцати, а могли бы и все погибнуть. Но кривая вынесла. А ведь один бы я в легкую ушел, без проблем. Но вас вытаскивать пришлось. Тогда в этом необходимость была, чтоб вы живыми остались, салаги! А сейчас такой необходимости нет. Мерещится мне, что без большой мясорубки на заводе не обойдется. Скорее всего, это ребята Лойера танки пустили. Так ведь, Лойер? – Артем посмотрел на адвоката. Тот обреченно кивнул. - А зачем им зря технику гонять? Раз пригнали – применят. Сейчас там численностью дело не решишь. Так что давайте, езжайте. А над этими экспериментаторами я свой эксперимент поставлю. Ну что приуныли!?
• Возвращайся быстрей, командир.
• Вернусь… когда-нибудь. Разберусь помаленьку с делами и вернусь. Все. Бывайте! Лойер, а ты со мной.
Артем вышел из машины и начал спускаться с кручи. За ним покорно полез адвокат. Через десять минут они уже сидел в кабинете Скрябина.
• Тут Шамес звонил, - весело сказал он. - Просит, чтоб выпустили. Но я его в воспитательных целях решил немного помариновать – пускай посидит.
Но Брагин имел другое мнение.
• Выводи их немедленно, - жестко сказал он. – Посмотри в окно. Гудение слы-шишь?
Скрябин выглянул на улицу и вздрогнул от неожиданности – на территорию завода вползали танки и тяжелые грузовики, крытые брезентом.
• Не фига себе сказал я себе, - оторопел управляющий.
• А на «Уралах» обычно личный состав возят, - прокомментировал подошедший сзади Артем. – Это какая-то воинская часть. – Ого! – воскликнул он, увидев выскакивающих из кузова бойцов. – И не простая. Это не зеленые солдатики – какой-то спецназ. А где спецназ прошел – ОМОНу делать нечего. Так у нас говорили. Слушай-ка, Скрябин. Забирай людей и уходи через бомбоубежище– береженого Бог бережет. Мутно здесь все. А я досмотрю этот спектакль и за вами следом. Оружие только положите, туда, где мы его взяли - ни к чему оно вам. Боезапас только мне оставьте.
• Пожалуй, что ты прав, - немного подумав, медленно проговорил управляющий. – Только надо Герману позвонить, проконсультироваться.
• Времени нет на консультации, да и потом, что он тебе, сидючи дома, предло-жит. Не тяни кота за хвост – мышей ловить не будет.
Сотрудники цеха собрались в химической лаборатории, откуда был выход к бомбоубежищу. В толпе мелькали лица членов партии Шамеса, которых к тому времени выпустили из автоклавной. Сам пламенный революционер отчаянно спорил с Брагиным. Наташа и Горьков стояли несколько в стороне и прислушивались к раз-говору.
• Я не крыса, чтоб по канализации лазить, - кипятился вождь. – Ну и что, что танки – не будут же они стрелять в заложников, ради освобождения которых сюда приехали.
• Я не знаю, зачем они сюда приехали, - медленно, чеканя каждое слово возразил Артем. – Под раздачу можешь попасть.
Несмотря на кажущуюся неторопливость речи, в его тоне сквозило скрытое напряжение и нетерпение. У Брагина внутри заработал метроном и каждым его удар приближал непредсказуемую развязку жизненного спектакля. Время истекало.
• Никуда я не попаду! – запальчиво воскликнул Шамес. – Мы выйдем через па-радный вход и никак иначе.
• Как знаешь… Выводи людей, - скомандовал Артем Скрябину и повернулся к Наташе. Они впились друг в друга взглядами. – Наташа, иди со Скрябиным.
• Я вообще-то тоже не крыса, - подал голос Горьков.
• Наташа, делай, что я сказал, - не обращая на него внимания, повторил Бра-гин.
• Не надо на до мной командовать! - сверкнула глазами девушка, но внезапно тон ее смягчился и глаза увлажнились. – Тема. Ну не надо! Я тебе уже не принадлежу, поэтому зачем эти демонстрации. Ты хочешь нас унизить? Я люблю Володю и пойду с ним…
Метроном застучал быстрее, призывая поторопиться. Артем выхватил пистолет и приставил его к животу Горькова.
• Наташа, если ты не пойдешь со Скрябиным, то я его пристрелю. Я это сделаю – ты меня знаешь. Ну что сопли распустил, - презрительно сказал он, увидев на лбу журналиста мелкие бисеринки пота. – Ствол первый раз в жизни увидел?!
Метроном залихорадило.
• Он это сделает, - после короткой паузы сказала Наташа. – Пошли, Володя.
Вскоре они присоединились к выходящим наружу рабочим. Лойер тоже хотел присоединиться к ним, но Артем его остановил.
• Эй, а ты куда намылился? Давай-ка тормози. Будешь тут вместе со мной расхлебывать. Кашу ведь с твоей подачи заварили.
Тем временем Шамес вместе со своими соратниками вышел через парадный вход. Зрелище разбитых ворот и валяющегося на боку бронетранспортера его на секунду затормозило. «Во, натворили дел!», - с восторгом подумал он, имея в виду себя.
Сквозь ворота были видны танки и суетящиеся вокруг них солдаты в камуфляже. Обойдя броневик, маленькая группа людей выбралась за ограждение. Последним вышел Шамес.
• А вот и мы? – с глупой улыбкой проговорил он, глядя на выползающее из-за облака солнце. – Привет ребята.
Большего он сказать не успел, потому что воздух прорезали автоматные очереди. И последнее, что увидел в своей пропитанной революцией жизни Иннокентий Шамес, это умирающих вокруг него товарищей по партии. Через несколько мгновений умер и он сам. От застрявшей в мозгах пули.
За спинами военных бегали два телеоператора с камерами, время от времени останавливаясь, чтоб крупным планом снять наиболее острые эпизоды неожиданно произошедшей бойни. Им помогали двое парней в форменных комбинезонах, не успевая подтаскивать бухты с кабелями.
• Снимай, все снимай! – кричал бригадир телевизионщиков. – Какой материал!
Он хотел еще что-то сказать, но пуля остановила его на вздохе. Бойцы резко повернулись и вновь застрекотали автоматные очереди, разнося в клочья аппаратуру и суетящихся вокруг нее людей.
Услышав обильную стрельбу, Брагин предупредил Лойера, чтоб тот сидел и не высовывался, а сам с автоматом наперевес бросился обратно в административный корпус. Забежав на второй этаж и выглянув в окно, он увидел, что во двор вползает танк, сдвигая бронетранспортер в сторону и освобождая дорогу. За ним поехал второй, сопровождаемый бегущими вслед бойцами. И еще Артем понял, по какому поводу велась стрельба – перед воротами бугрилось несколько трупов. Один из них был одет в куртку Шамеса.
«Какого дьявола!». Брагин вскинул автомат и дал прицельную очередь. Трое из нападавших синкопированно задергались и рухнули на землю. Остальные залегли, но Артему были видны как на ладони. Он перевел автомат на одиночные выстрелы и стал методично отстреливать лежащих, перебегая из кабинета в кабинет и тем спасаясь от ответного огня. Барс попал в родную стихию.
Оба заехавших во двор танка начали поворачивать дула в сторону административного корпуса. Один из танков стоял аккурат над заложенным ранее фугасом. Артем достал из кармана небольшой пульт, вытащил антенну и нажал одну из кнопок. Раздался взрыв. Танк подбросило, из него повалили клубы дыма.
« В самую точку. Из него вряд ли кто выберется, - подумал Артем, произвел еще несколько выстрелов, но увидев уставившееся в него дуло второго танка, выбежал из кабинета и бросился вниз по лестнице. – Иначе вместе с этажом вынесут».
Вслед ему раздался орудийный выстрел и грохот рушившихся перекрытий административного корпуса. В химической лаборатории он застал испуганного Лойера.
• Что там? – прохрипел адвокат.
• Локальный конфликт, - ответил Брагин и недобро усмехнулся. – Штурм Зимнего. Их еще ждет масса сюрпризов. Спецназ, а не обстрелянный – мало их еще убивали. Артикуленко черта с два вперед танки бы запустил. Сначала бы пошли саперы или брандер. Ладно, пора заканчивать. – Он вновь вынул пульт и нажал еще несколько кнопок. Со стороны двора несколько раз рвануло. – Чтоб внести смятение во вражеские ряды и под шумок смотаться. Все, пошли. – Они выскочили на улицу и побежали к бомбоубежищу. Лойер держал в руках компьютерный чемоданчик, с которым не на минуту не расставался.
А тем временем выстрелы и взрывы на заводском дворе прекратились, наступило затишье и стали слышны крики взбаламученных галок, которые носились в небе крапчатой тучей. Только из этой тучи вместо водяных капель на озадаченных бойцов спецназа падали ошметки птичьего дерьма.

Глава двадцать первая.

Когда пыль от взрывов рассеялась, оставшиеся танки тоже поползли во двор через прорехи в ограждении. Сзади них перебежками двигались бойцы, ведя настильный, подавляющий огонь из автоматов. В полуразрушенном административном корпусе начался пожар. Дул западный ветер и к реке потянулся хвост черного дыма. Никто не оказывал сопротивления, и вскоре стрельба прекратилась. Спецназовцы проникли на территорию цеха и разбрелись по производственным помещениям в поисках оборонявшихся. Но там никого не оказалось. Ни живых, ни мертвых. Это вызвало недоумение, ведь территория цеха была блокирована по всему периметру. Поступила команда возвращаться. Бойцы группами устремились на выход. Но не успели. Под ногами неожиданно затряслась земля, здание приподняло, как бы в задумчивости, мгновение повисело в воздухе, а потом обрушилось, похоронив под обломками людей в камуфляже, бронетехнику и ценнейшее оборудование. Цех по производству искусственных алмазов перестал существовать.
• Ну вот и все, - проговорил Брагин и отшвырнул пульт в угол помещения. Они сидели в бомбоубежище, в пункте управления. – Это ответный эксперимент под названием «братская могила». Чтоб не повадно было экспериментировать с наро-дом.
• Кому не повадно!? Этим марионеткам! А для кукловодов гибель пары сотен человек не имеет никакого значения! – воскликнул Лойер. - Так… Мелкий фактик, не исключено, что спланированный или благоприятствующий. Спецназовцы это овцы, которых отправили на заклание во имя не понятно чьих интересов. Впрочем, как и ваши коммунисты. А цех это все-таки собственность твоего брата. Овчинка-то дороже выделки.
• Он эту собственность все равно не удержал бы. Не мне тебе объяснять, как они с Мормоном этот цех приватизировали. Но этим хорькам тоже ничего не доста-нется.
• Ну, насчет приватизации вопрос спорный, - философски заметил Лойер. – Смотря куда развернуть дышло закона. Все зависит от его трактовки, размера взятки и ловкости адвоката. Я б этот цех куда нужно, туда бы и приватизировал. Но, к сожалению, об этом говорить поздно.
• К чьему сожалению? – усмехнулся Брагин.
• Ко всеобщему. Хорошую вещь испортили, - вздохнул Лойер. – Куда теперь?
• Через канализацию на свет Божий.
• Понятно. – Лойер бросил взгляд на сваленные в кучу карабины. – А оружие кому достанется? Ведь если мы отсюда можем выйти, то некто сможет сюда и войти. А если какой-нибудь злодей или не дай Бог мальчишки!?
• Я это предусмотрел. – Артем подошел к железному шкафу, достал оттуда связку толовых шашек и воткнул в нее детонатор. – Сюда нормальным путем сейчас не попадешь: во-первых, неизвестно какой слой мусора лежит над нами, а во-вторых вход заперт изнутри. А канализацию мы взорвем, когда отсюда выберемся. Все вперед!
Они уже были почти у цели, когда их остановил чей-то властный голос
• Сдавайтесь. Вам все равно некуда деваться.
• Нас засекли, - шепнул Брагин и бросился на землю, увлекая за собой Лойера. – Кого-то из рабочих выпотрошили на информацию.
• Ну так давай сдадимся, - предложил адвокат. – Нам действительно некуда бе-жать.
• Ты уверен, что мы им нужны живыми! Даже ты, их человек! - возразил Брагин. – Ну!? Ты ж лучше знаешь своих хозяев.
• Гарантий никаких, но…
• То-то и оно, - перебил его Артем. – Надо отступать.
В светлом проеме мелькнула человеческая фигура. Брагин выхватил пистолет и сбил ее как в тире. В ответ раздалась автоматная очередь.
• Ну вот и все, - сказал он. – Отползаем назад.
Когда они добрались до колодца, выводящего в бомбоубежище, Артем запустил Лойера вперед, сам немного задержался, а потом пробкой выскочил следом и задраил крышку люка. Через пару секунд внизу ухнул глухой взрыв.
• Теперь сюда никакой хорек не докопается, - с улыбкой констатировал Бра-гин.
• Чему ты радуешься! – воскликнул Лойер. – Мы тоже замурованы.
• Замурованы, но живы. Будем ждать у моря погоды. Да ты особо не расстраивайся – здесь и пожрать, и попить, и даже выпивка. Правда, только спирт. Всего полно – можно годами отсиживаться в этой норе. Дети подземелья… Ты пьешь спирт, Лойер?
• Я мало пью, почти не пью, но сейчас бы не отказался. В том числе и отужинать – ведь дело к вечеру и я ужасно голоден.
• Здесь что завтрак, что ужин, что утро, что вечер…- иронически заметил Брагин. – Никакого расписания, встаешь и ложишься, когда хочешь… Телевизора, правда нет. Зато есть радио, радио… Слушай, ты пока сходи за жратвой, а я попробую связаться с внешним миром. Здесь, когда мы в прошлый раз заходили, радиорелейная связь работала, может и сейчас работает. Герман говорил, что она сделана с большим запасом прочности и многократно дублирована.
Когда Лойер ушел, Артем опустился на вертящийся стул, устало отвалился на пружинистую спинку и расслабился, рассеянно уставясь на ручки настройки аппаратуры. Он вспомнил, как связывался с командиром своей роты, когда все его, сержанта Брагина считали погибшим, вспомнил полковника, командира части ПВО, который ему поверил и помог. Потом мысли потекли дальше извилистыми закоулками мозга, убыстряя свой ход, и внезапно сложились в парадоксальный на первый взгляд вывод. Но только на первый взгляд. Он давно маячил в глубине сознания Артема, поэтому сильно не удивил его, а лишь привел чувства к общему знаменателю с мыслями.
«А ведь мне было в кайф, когда я вновь ощутил вкус боя. И втянулся сразу же, как будто вернулся к приятному не по моей вине прерванному занятию. Значит для меня настоящая жизнь – это война, а остальное лишь вынужденный перерыв, антракт? Как говорил тогда сержант Штынь на привале… «Я по сути своей легионер, охотник-следопыт. Это моя жизнь. Кончится драчка здесь, подамся туда, где началась новая…». Значит и я такой же, просто Паша Штынь понял это раньше меня. Ведь я так и не сумел привыкнуть к гражданской жизни, разве что Наташа меня удерживала. Но нет Наташи. Да и не получалось у меня жить по нормальному – постоянно влезал в какие-то авантюры, вернее меня кто-то, кто заведует судьбами, постоянно втаскивал туда, как бы показывая мое истинное предназначение. Впрочем, какая разница! Но на войне мне проще, уютнее, фальши там меньше. А в этом городе я сейчас всем как кость в горле – всем мешаю. И хозяевам Лойера мешаю. Тоже поучаствовал в дьявольском эксперименте, сделал свое дело, а теперь, если не как овцу, то, как упрямого и слишком ин-формированного барана пора меня отправлять на бойню. А хозяева у Лойера серьезные – достанут моментально. Мотать отсюда надо быстрее. В Москву ли, в Питер… или еще куда…».
Артем резко встал, подошел к одному из шкафов и вынул журнал со списком позывных. Восстановив в памяти инструкции Германа и включив аппаратуру, он покрутил ручки настройки. Когда зажглась нужная комбинация лампочек, Брагин развернул схему цепочек кодов и снял трубку телефона.
• Салют слушает, - раздался женский голос.
• Дайте мне Амиант, - попросил Брагин, глядя на схему.
• Амиант слушает.
• Мне Виномер, будьте добры.
Далее пошел Модус, Джонка, Исправник… Военная коммутаторная связь работала как часы. Плот, Пламя, Кактус… Брагин напрягся.
• Это Кактус? Вы можете соединить меня с майором Пугачевым.
• Подполковником Пугачевым, - уточнил связист. – Он сейчас на задании, но по мобильному наверное можно дозвониться. Как о Вас доложить?
• Скажите, что сержант Брагин звонит.
• Здорово пропащий, - раздался в трубке знакомый голос. – Ты откуда?
• Из блиндажа.
• Все шутишь. А ты сейчас как воздух нужен. Гоняем вакхабитов по всему Дагестану… А опытные кадры поувольнялись.
• А я что… еще не уволен? - Удивлению Брагина не было предела. Он выяснял, знал об этом, но прямое заявление Пугачева его впечатлило.
• Нас бросают туда-сюда, а я так рапорт и не подавал. Ты у нас как генерал Киже. Только не генерал, а тебе внеочередное звание присвоили за заслуги перед Родиной. Лейтенанта. Ты теперь офицер. Так что взвод тебе полагается, а может и рота. Или ко мне в заместители, а то мой что-то не тянет. У меня ведь теперь батальон. Когда прибудешь?
• Не знаю. Надо сначала выбраться. Ведь я на самом деле в засыпанном блиндаже сижу. Здесь тоже локальные конфликты, вернее, провинциальные. Как выберусь – так прибуду. – Артем в процессе разговора принял решение, которое давно зарождалось в его голове.
• Давай, выбирайся. Дорогу тебе оплатим. – В трубке раздалась отдаленная канонада. – Ладно, тут горячо становится. Жду.
«И ведь дождется – Барс вновь выйдет на охотничью тропу, - подумал Брагин, усмехнулся выспренности своей мысли и медленно положив трубку. – Только хозяйство куда девать? Развел во всех столицах, не бросать же братву. Ведь стадо без пастуха если не перегрызется, то разбредется…. Нельзя его бросать без при-смотра».
Он и не собирался бросать, а просто искал способ увязать все множество проблем в один правильный узел.
«Но ведь хозяин стада не обязательно является его пастухом, а так… присматривает издалека и появляется, когда надо. А ведь подходящий пастух есть!».
Вскоре вернулся Лойер с картонной коробкой, из которой выглядывали консервные банки. В другой руке он держал десятилитровую канистру.
• Спирт только в такой таре, - сказал он, выставляя принесенное на стол.
• Хватит поразвлечься, - усмехнулся Брагин, оценивающе глядя на канистру. – Давай выпьем, пожрем и ляжем спать. А утром начнем отсюда выбираться.
• Это как это выбираться!? – глаза у Лойера загорелись.
• Ну не дураки же это бомбоубежище строили. Наверняка есть еще запасной выход. Завтра пороемся в документации. А сегодня расслабимся – день выдался тяжелым. – Брагин устало откинулся на спинку вертящегося стула и опустил веки.
Внезапно запиликал компьютерный чемоданчик. Лойер открыл крышку и запрыгал пальцами по клавиатуре. Вскоре на мониторе высветился набор символов.
• Что это за галиматья? – поинтересовался Брагин, разлепив глаза.
• Сейчас расшифруем. – Адвокат вновь пробежался по клавишам. – Вот.

ЛОЙЕРУ.
Эксперимент завершился успешно. Собран бесценный практический материал. Приступайте к выполнению предыдущей задачи – выборам мэра. Ограничения по сеансам связи сняты.
МАГИСТР.

Брагин мельком взглянул на монитор и отвернулся. Он уже отрешился от местных проблем – в глазах его стояли Кавказские горы.

Эпилог.

• Здорово, Гера. Это я, Артем.
• Здравствуй брат. Ты где, откуда звонишь?
• С Северного Кавказа, по спутниковому.
• Что это у тебя гремит? Гроза что ли?
• Мины. По нам из минометов дуплят. Мы тут в окружение попали. На зачистку пошли и попали. Но это ничего: я знаю их слабое место – как-нибудь прорвемся.
• Чему ты радуешься, Тема. Ведь это опасно!
• Здесь всегда опасно – привык. Ладно, разберемся постепенно. Как ты живешь? Как Галя? Потомство еще не задумали завести?
• Задумали. Ты прямо как в воду глядишь. Уже на третьем месяце.
• На крестины прибуду. Что там в городе?
• Нормально. Выборы прошли. Теперь у нас мэром небезызвестный тебе Калач. Большая сволочь, но умная. И под себя не гребет как все предыдущие. При нем в городе спокойнее стало. Да мы с ним ладим. Как тогда договорились, так и ладим.
• Ну это твое дело… Цех восстановили?
• Да ты смеешься, Тема!? Где ж такие деньги взять! Так и лежит груда мусора. Туда народ ходит алмазы искать. Некоторые находят. Прямо старатели. Да, вот еще… Тут я после Мормона документацию разбирал. Он оказывается цех застраховал в одной Московской страховой компании. На целых пять миллионов долларов. Я туда ездил, а они сопли жуют, говорят денег нет. Вряд ли я с них что получу. У них адвокаты дошлые.
• Слушай меня, Гера. Это не проблема. У меня есть в Москве более серьезный адвокат. Таганский. Фамилия его Марченко. Его хлебом не корми, а дай только с какой-нибудь страховой компанией поразбираться. Он без суда и следствия с них бабки снимет со всеми неустойками. Вот на них цех и восстановишь, а то меня совесть мучит. Я Марченко сегодня же позвоню, если жив останусь. Он на этих хорьков сразу же наедет по полной программе и махом выбьет всю сумму. Ты только бумаги подготовь. Запиши его номер телефона… Записал?
• Записал. Ну и шутки у тебя, Тема. Если жив останусь… Ты давай не дуркуй!
• Не бойся – выживу. Закончу дела – приеду в гости. Вернее… Я вот ведь по какому поводу звоню, Гера. Не успели мы в городе переговорить. Помнишь, ты мне еще в Питере предлагал совместным бизнесом заняться? Я тогда был не согласен, еще не дозрел, а теперь согласен.
• Что ты имеешь в виду?
• У меня куча предприятий осталась без присмотра, в Москве, в Питере… Возьми их под свое крыло. Я уже со всеми связался по телефону и они в курсе. Ну, так как?
• Ну ты же сам мне говорил когда-то, что столицы не для меня, брат. Как я сумею с твоей братвой поладить?
• Времена меняются, брат, поладишь. Тем более мой дух будет незримо присутствовать, а если оборзеет кто, то появится и тело вместе с ротой спецназа и воспитает кого угодно. Давай, Гера, не упирайся! Кому я еще доверю свое хозяйство. Алмазный цех накрылся, надо же тебе чем-то заниматься.
• Хорошо, брат, попробую. Давай координаты.
• Пиши. Записал?
• Записал. Ты про Наташу не хочешь узнать? Чего молчишь?
• Давай, говори.
• Она замуж вышла за этого Горькова и они в Питер умотали.
• Наверное, так лучше. И мне и ей… А Лойер как? Мы тогда, как из бомбоубежища выбрались, сразу же разошлись.
• Уехал. Калача как выбрали, так и уехал. Ведь это он по сути дела его в мэры протащил. Наверное, опять где-нибудь кого-нибудь выбирает.
• Наверное… Он же агент влияния.
• Слушай, Тема, какие-то помехи.
• Это не помехи, это из автоматов стелят. Ну ладно, Гера. Здесь горячо становится. Как закончу еще позвоню. Бывай, брат!