Бегство от одиночества

Левон Кеш

Бегство от одиночества.


Жанр смешанный: Проза, фантастика, любовный роман


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОСТРОВ
(Десять тысяч лет назад)

1.
Небольшой остров, затерянный среди бескрайних просторов океана, утопал в зелени. Высоко в небе, черной короткой змейкой к острову приближалась стая птиц. С высоты полета деревья были не различимы. Пологий берег, на который лениво, совсем по-домашнему, накатывали барашки волн, тянулся с востока на запад без каких-либо существенных изгибов.
До острова было совсем уже близко, когда змейка, снижаясь, стала распадаться. Рассеиваясь, птицы с криком, широким фронтом миновали берег и скрылись в глубине острова.
Остров был обитаем. Кроме безобидных животных, на нем обосновался немногочисленный миролюбивый народ, история возникновения которого затерялась в веках. Остров был отрезан от остального мира и не имел с ним никаких связей, и только изредка на него прилетала стая птиц с далекого материка неизвестно для каких целей. Впрочем, местные жители считали, что они прилетали из-за реки, вода которой отличалась особой чистотой и ценилась народом. Реке приписывалась чудодейственная сила, источники, питавшие ее, были целебными. Климат на острове был мягким, редкие пасмурные дни сменялись частыми солнечными днями.
Жители острова отличались трудолюбием и добротой души. Они не были заражены бациллой зависти, и соперничество было для них просто забавой, не имевшей негативных последствий.
Островитяне были вегетарианцами. Они любили животных, которые в свою очередь не причиняли им никакого вреда.
Остров управлялся Советом старейшин, который избирал главу - Старейтора, наиболее способного и уважаемого старейшину из их рядов.
После смерти старейшин, их хоронили в гробницах пирамидальной формы, называемых также усыпальницами. Там же хоронили и членов их семей.
Умершего человека провожали в последний путь его родственники и все старейшины. Служители гробниц, оставаясь наедине с телом покойного, укладывали его в голом виде в камеру, в которой находились специальные приборы, натирали его тело мазью, состав которой передавался из поколения в поколение, после чего они включали приборы и покидали усыпальницу, плотно закрывая за собой вход. В течение недели тело умершего аннигилировало, не оставляя никакого следа присутствия человека. Ровно через неделю те же служители открывали входную дверь и впускали в усыпальницу старейшин и родственников умершего, которые убеждались, что камера свободна, человека больше нет, а его душа навсегда покинула землю.
Кроме гробниц, на острове имелись пирамиды, в которых происходил обряд венчания. Эти пирамиды обслуживались людьми с высокой степенью духовности. Самую большую венчальную пирамиду обслуживал главный служитель - Дискейтор.
Жители острова были высокоразвитыми людьми. Они умело использовали природные силы и обладали духовной мощью, позволяющей им легко справляться с поставленными задачами.
Работа не была им в тягость, а наоборот, доставляла удовольствие. Свободное же от работы время они проводили в беседах с духовными учителями, занимались медитацией и домашними делами, музицировали, а также принимали участие в играх и других развлечениях. Обитателям острова было известно, что где-то за океаном существуют другие народы, живущие иной жизнью, но они не стремились к далеким берегам. Островитяне жили долго и счастливо, в дружбе и согласии, встречая каждый новый день радостно. Так было до того рокового дня, когда на остров прилетели черные птицы.

2.
Адам лежал на небольшой поляне, вдыхал аромат цветов, и глядел сквозь узоры больших пальмовых веток на голубое небо. Прилет птиц не ускользнул от его внимания и немного озадачил: сколько ему помнилось, на остров никогда раньше не прилетали черные птицы.
Поразмыслив, он не нашел удовлетворительного ответа и решил пойти к отцу за разъяснением этого странного происшествия.
Адам встал с травы, еще раз внимательно посмотрел на безоблачное небо, и направился в сторону Дома Старейшин, который был расположен почти в центре острова на невысоком холме.
При подходе к холму Адам издали увидел небольшую кучку жителей острова, столпившихся у входа в Дом. Когда он подошел к гудящей, как улей, толпе, люди стали расступаться перед ним, давая ему дорогу к входу.
Дом Совета Старейшин представлял из себя внушительное сооружение шестигранной формы. Построен он был из твердого, как гранит красного дерева и стоял на этом месте уже много веков; народ называл его Красным Домом.
На массивных дверях, находились два небольших углубления: одно на левой двери, другое - на правой. Адам подошел к входу, коснулся руками обоих углублений и створки дверей стали медленно открываться. Гудевшая прежде толпа смолкла, и было слышно только монотонное жужжание насекомых, летающих в беспорядке над их головами. Когда образовался достаточно широкий проход, Адам вошел в Дом и двери за ним стали закрываться.
Помещение внутри, представляло собой просторный зал, освещающийся зеркальными отражателями, установленными под потолком. Свет проходил через прозрачную куполообразную крышу, сооруженную из особого материала, напоминающего матовое стекло, но по прочности не уступающего стенам здания.
По правую сторону от входа было небольшое возвышение, примыкающее к средней стене, на котором стояло удобное плетеное кресло без каких-либо украшений. За креслом, в стене, имелась ниша, в глубине которой виднелось несколько полок с лежащими на них книгами. Напротив возвышения у противоположной стены полукругом стояло шесть кресел их красного дерева, Внутренние стены Дома были испещрены различными геометрическими фигурами и символами, истинный смысл которых был понятен только семи старейшинам, включая и главу Совета Старейшин - отца Адама.
В центре зала был расположен большой стол овальной формы, вдоль которого также были расставлены кресла. Поверхность стола была расписана несмываемой желтой краской. Если бы в доме находился астроном, то, внимательно присмотревшись к поверхности стола, он без труда узнал бы в нарисованных на столе фигурах солнечную систему
Когда Адам вошел в помещение, он сразу увидел высокого статного человека неопределенных лет с наголо побритой головой. На нем был хитон землистого цвета, свисавший до лодыжек, ноги были обуты в сандалии из папируса. Отец стоял у стола с задумчивым видом. При входе Адама, он оторвал взгляд от стола, горько усмехнулся каким-то своим мыслям, затем улыбнулся и раскрыв объятия, стал ждать подходящего к нему сына.
- Ну, здравствуй сынок, - произнес он, одновременно стискивая его в объятиях и похлопывая по спине.
- Здравствуй папа! - воскликнул в свою очередь Адам.
После взаимного приветствия, Старейтор взял сына под руку, и медленно двигаясь вдоль стола, начал говорить:
- Я догадываюсь, что привело тебя сюда. Я хочу поговорить с тобой пока не пришли старейшины, я их уже оповестил. У нас мало времени. Но прежде, чем ты покинешь здание, ты должен все знать, а главное, что на тебя будет возложена миссия, которую ты обязан выполнить
Адам открыл, было, рот, чтобы задать отцу вопрос, но тот предупредительно вскинул ладони, давая понять, что его не следует перебивать
- Я знаю, что тебя взволновало. Сейчас я тебе кое-что покажу, - сказал он и повлек сына к полкам с книгами. По пути он снова заговорил; "Этим книгам, как ты знаешь, много веков. Они стояли здесь еще при моем прадеде, и при прадеде моего прадеда, а все они жили очень долго. Я не знаю точно, кем и когда они были написаны, я могу только догадываться. Посмотри на эту книгу, - продолжил отец, подойдя к полке и указывая рукой на самую тонкую книгу в мягком переплете. - Краткое содержание остальных книг тебе известно - в них описаны законы вселенной и законы, по которым должны жить люди на земле. Все это ты изучал почти двадцать лет в беседах с твоими наставниками. Но то, что написано в этой маленькой книжке, известно только мне. У тебя еще будет время познакомиться с ее содержанием. Ты уже достаточно взрослый и образованный человек, и сам сумеешь во всем разобраться. Сейчас я только могу тебе сказать, что прилет черных птиц знаменует близкий конец существования нашего острова".
Адам с удивлением вскинул брови и недоуменно посмотрел на отца, переваривая смысл его последних слов. Глава старейшин молча выдержал взгляд сына, а затем повлек его назад к столу. Указав ему рукой на одно из кресел, отец предложил сыну сесть и, заняв соседнее кресло, начал трудный разговор:
- Слушай меня внимательно. Все, что имеет начало, имеет и конец. Со времени образования земли поверхность ее многократно видоизменялась. Целые континенты погружались в океаны и появлялись вновь, и там, где ранее были холмы и равнины, образовывались горы и моря. Такая же участь постигнет и наш остров. Мне не известна точная дата погружения нашего острова, но в книге сказано, что это должно произойти через несколько месяцев после послания. Прилет черных птиц - это и есть то самое послание. Нам дается время для того, чтобы мы успели подготовиться и вовремя покинуть остров. Но беда заключается в том, что, несмотря на предупреждение, не будет никаких видимых причин грядущей катастрофы и многие не поверят и не захотят покинуть землю своих предков. Остров погибнет в течение нескольких часов и у оставшихся не будет времени и возможности спастись. Это произойдет внезапно. Я созываю старейшин, чтобы предупредить их о грозящей нам опасности. Я приложу все силы, призову все свое красноречие, чтобы убедить их, но я опасаюсь раскола.
Отец встал с кресла и начал беспокойно ходить около молчавшего сына. Затем он внезапно остановился и посмотрел на него в упор.
- Ты мне веришь? - спросил он его.
Адам пожал плечами, а потом, словно устыдившись недоверия к собственному отцу, решительно произнес: "Да, верю", после чего наступила тягостная тишина.
Наконец Старейтор взял себя в руки, сел обратно в кресло и невозмутимо произнес:
- Ты должен неотлагательно принять необходимые меры независимо от того, какое решение примет Совет. Тебе нужно будет построить корабли, в этом тебе поможет Куратор. Собери всех своих друзей и объясни им ситуацию, я думаю, они тебе поверят, остальным пока ничего не говори; на острове может возникнуть паника. Затем нужно будет посоветоваться с учителями и наставниками, что необходимо забрать с собой, когда вы будете покидать эту землю.
- Почему ты сказал "вы", разве ты, не собираешься покинуть остров вместе с нами? - удивленно спросил Адам.
- Нет. Есть причина, по которой я должен буду задержаться. Я не могу тебе этого объяснить прямо сейчас, но когда-нибудь ты поймешь это сам.
Адам растерялся и, опустив голову, тихо спросил:
- А как же мать?
- Она останется со мной. - И, немного помолчав, добавил: "Прости меня сын".
В это время за дверьми послышался шум
- Вот и все - грустно возвестил отец, и встал с кресла. - Начали собираться старейшины. Я с тобой не прощаюсь, и мы еще увидимся. Книгу я тебе передам потом. А теперь иди.
Адам встал с кресла, и в тот же миг стала открываться входная дверь. В помещение твердыми шагами вошел первый из приглашенных на срочное заседание старейшина. Он издали поздоровался с главой и его сыном и направился к своему креслу. Адам кивнул ему навстречу, прощально обнялся с отцом и вышел из здания
Толпа вокруг Красного Дома стала больше. Собравшиеся обсуждали прилет черных птиц и внезапный созыв старейшин. Увидев вышедшего из здания Адама, несколько человек кинулось к нему с вопросами.
- Адам, что происходит?
- Почему твой отец созвал Совет?
- Что нам делать с птицами?
- С птицами? - переспросил в свою очередь Адам и тут же ответил - Ничего. Мы никогда не трогали ни животных, ни птиц. И сейчас ничего не изменилось. Когда закончится Совет, старейшины вам сами все расскажут.
Островитяне были явно раздосадованы ответом, но вопросов больше не задавали, и Адам отошел от здания, не выдавая бурю чувств, царивших в его душе. Он был обескуражен сообщением отца. Это был отчаянный момент его жизни. Наставники учили его, что жизнь многообразна и переменчива. Но все произошло как-то вдруг, совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, которым он любовался, ничего не подозревая, еще несколько часов назад. "За что? О боги, почему именно в мой век? И как я покину родину один, без отца и матери?"
Вопросы мучили и терзали его душу, и он чувствовал, что ответа на них нет, и никакая книга не сможет ему помочь
Адам увидел вдалеке мчавшуюся повозку еще одного члена Совета. Повозки на острове были только у старейшин и членов их семей. Они были изготовлены из красного дерева и управлялись с помощью руля, связанного с портативным генератором, вращающим колеса, на ободках которых был многослойный каучук.
Первые повозки были сооружены еще со времен присутствия на острове Высших Существ, которые и научили островитян управлять ими. Повозки служили очень долго и переходили от одного поколения к другому по наследству. Тайна вечных генераторов оставалась для островитян не раскрытой: они могли только пользоваться ими, но сути происходящих в них процессов не понимали и не пытались узнать: это было запрещено одним из законов, оставленных Высшими Существами после их исчезновения.
Все это пронеслось в голове Адама помимо его воли и немного отвлекло от грустных мыслей. Сам Адам редко пользовался своей повозкой, предпочитая ходьбу пешком.
И тут он вспомнил о Маре. Как же он мог забыть! Они договорились встретиться у реки и она, верно, ждет его. Ее надо предупредить, она будет первой, кому он все расскажет.
Успокоившись на этой мысли, Адам направился в сторону реки.

3.
Заседание Совета старейшин проходило бурно. Это был первый случай в истории острова, когда не было единогласия по важному вопросу и мнения разделились.
Остров был формально поделен на семь самостоятельных округов, и каждый старейшина был полноправным владыкой своей части. Но в действительности никаких границ не было, и не было никакой нужды отделяться от соседей. Наоборот, на острове все было так тесно взаимосвязано и переплетено, что даже браки между детьми старейшин приветствовались всеми членами Совета.
На сей раз, доклад Главы вызвал явное неприятие: четверо старейшин отказались поверить в надвигающуюся опасность, мотивируя свое мнение недостаточной компетентностью Старейтора в этом вопросе и неправильным толкованием события, а также явным преувеличением значимости каких-то там перелетных птиц.
Среди оппонентов был и старинный друг Главы старейшин Монтек. После доклада он встал со своего кресла и взял слово.
- Послушай, Гималай! - воскликнул он, обращаясь к Старейтору, - мы все ценим твои знания и всегда голосовали за твои предложения, которые нам казались разумными. Но в данном случае ты больше доверяешь своей интуиции, чем голосу разума. Какое отношение имеют птицы к существованию острова? Как, по-вашему, уважаемые - обратился он к пятерым старейшинам, повернувшись к ним лицом - птицы прилетают на остров, или остров летит к птицам, а?
Трое старейшин, оценив шутку, засмеялись. Когда смех затих, Монтек продолжил так же стоя, но повернувшись лицом к Гималаю:
- Можешь ли ты показать нам хоть одну книгу, где говорилось бы о значении птиц для нашего острова?
- В этой книге, - ответил Гималай и поднял вверх руки, в которых держал тонкую книгу в мягком переплете, - есть притча, в которой говорится о пагубном воздействии на остров черного знака. К сожалению, в ней не указываются ни способ, каким этот знак будет нам предъявлен, ни дата. Тем не менее, по моим подсчетам, этот знак может появиться приблизительно в наше время.
- Вот видишь! - сразу воскликнул старейшина, сидящий с краю. - Ты и сам не уверен, говоришь "приблизительно". А ведь речь идет ни много, ни мало, как о нашей жизни, жизни наших детей и наших поданных. Мы не можем рисковать и покидать остров, направляясь, куда глаза глядят, тем более что нас там, - и он выразительно показал рукой в сторону океана, - никто не ждет!
- А как же закон, что говорится об этом в книге? - задал вопрос Капул, самый пожилой старейшина.
- А что нам закон! - вскочив с места, закричал Монтек - Законы были писаны давно, да еще неизвестно кем и для кого!
- Не богохульствуй, Монтек! - грозно отозвался Гималай. - Ты должен знать, что законы даны не на время, а навсегда Высшими Существами. Все наши предки всегда чтили и выполняли законы, поэтому на острове до сих пор царят мир и справедливость.
- Но ты же сам говоришь нам о том, что острову наступает конец, - не унимался Монтек. - Значит, Высшие Существа отступились от нас, и мы больше не обязаны выполнять их законы. Где же логика, Гималай?
В зале поднялся шум, мнения разделились. Старейтор с вздохом опустил руки и занял свое кресло. В этот момент он потерял всякую надежду на благоприятный исход собрания, понимая, что никаких козырей у него больше не осталось. Четверо старейшин и в их числе теперь уже бывший его друг Монтек, стали собираться. Они считали, что больше на этом собрании делать нечего. Выслушав все мнения, они остались при своем убеждении: острову ничего не грозит, по крайней мере, в ближайшее время, а если и возникнет какая-нибудь опасность, они всегда успеют к ней подготовиться.
После их ухода Гималай встал со своего кресла и подошел к оставшимся старейшинам. Один из них явно колебался: с одной стороны он давно привык доверять Старейтору, многократно убеждаясь в правильности принятых им ранее решений, с другой - он не чувствовал надвигающейся опасности и не хотел портить отношения с большинством старейшин. Гималай хорошо понимал его состояние.
Другой старейшина был уже слишком стар, он вот-вот собирался передать свою должность сыну. Капул был на стороне Главы, интуиция, выработанная годами, подсказывала ему, что Гималай ближе к истине, чем остальные старейшины. Он обещал Старейтору подумать самому и посоветоваться с сыном. На том и разошлись.
Оставшись один в пустом здании, Гималай машинально сел в кресло и обвел зал отсутствующим взором. "Это конец, - подумал он. - Все было напрасно, и это собрание, по-видимому, будет для меня последним. О, боги, что со мной? Нет, нет, нельзя падать духом! Я сделал главное: я предупредил. И многое еще можно спасти. Надо только взять себя в руки и не расслабляться до конца, до самого конца".
Гималай послал мысленный приказ человеку, с которым он имел телепатическую связь. Через некоторое время отворилась дверь, и в зал тихо вошел мужчина среднего роста в белом хитоне и синей шапочкой на голове. Он подошел к Старейтору и почтительно склонил перед ним голову.
- Здравствуй Куратор - как можно ласковей поприветствовал его Гималай. - Перейдем к столу, разговор будет долгий и серьезный, - с этими словами он встал и оба направились к креслам, стоящим у стола. Первым занял кресло Гималай, после него сел и визитер.
- Для начала скажи мне, что самое страшное в жизни? - спросил
Гималай.
- Одиночество - ответил Куратор не задумываясь.
- Так. А какое чувство труднее всего заглушить?
- Тоску, - ответил собеседник, чуточку подумав.
- Да, верно - согласился Гималай, не глядя на собеседника и, немного помолчав, спросил опять:
- Будут ли потомки Адама счастливыми, сможешь ли ты им в этом помочь?
На этот раз Куратор задумался чуточку дольше, но не потому, что вопрос застал его врасплох. Он понимал, какой ответ хочет услышать Старейтор, и подбирал нужные слова, чтобы не обидеть его. Наконец, собравшись с мыслями, он ответил несколько уклончиво:
- У Адама будет много потомков - и, улыбнувшись, добавил: "Это и ваши потомки, уважаемый Глава. На нашем острове нет несчастных. Все довольны жизнью, никто серьезно не болеет, и смерть принимают легко, во сне, зная, что их ждет еще и другая жизнь и.."
- Ты лукавишь Куратор, - перебил его Гималай. - Я спрашиваю тебя не об острове. Я хочу знать, что будет с моим сыном и его потомством, на чужой земле и поможешь ли ты им там!
- Вы так далеко смотрите вперед, что мне трудно ответить вам сразу, Старейтор. Но если вы все же настаиваете на немедленном ответе, то я скажу так: на всей земле, - и Куратор, акцентируя последнее слово, слегка кивнул головой, - кроме нашего острова, нет ни одного места, где могла бы процветать жизнь, подобно нашей. Что же касается меня, то я буду делать все возможное и даже более того, чтобы все ваши потомки чувствовали поддержку Высших Сил, даже после моего ухода
- Хорошо. Но это не все. Скажи мне, почему остров должен исчезнуть именно в наше время?
- Это очень трудный вопрос, уважаемый Старейтор, но я выскажу вам свое мнение. В течение многих веков наш народ развивался не только духовно, но и размножался физически. Численность населения острова с каждым веком увеличивалась и в настоящее время достигла, по-видимому, критической величины. Раньше нам нечего было делить, так как всего хватало всем, и даже с избытком. Дальнейшее увеличение населения приведет к дефициту земли и продуктов питания, что в свою очередь породит недовольство среди жителей, и нарушит их духовное равновесие, в результате чего, они потеряют контроль над своими поступками. Поскольку программа развития островитян, по-видимому, уже выполнена, то нет необходимости в дальнейшем существовании острова. Нам важно сохранить нашу веру, знания, законы и уклад жизни, и суметь передать это другим народам, пока островитяне не начали морально разлагаться.
- Но процесс уже пошел! Сегодня на Совете произошел раскол, и последствия этого не замедлят проявиться!
- Это неизбежно, Старейтор. Нам надо сохранить от пагубного воздействия Отрицательных Сил часть народа, хотя бы часть вашего округа. Отрицательные Силы уже пробили брешь в духовной оболочке острова. Какое-то время Положительные Силы будут их сдерживать, после чего остров начнет разваливаться. Нам важно успеть построить корабли до начала катаклизма.
- Да, я уже сказал об этом Адаму, он соберет своих друзей и они приступят к строительству кораблей, но общее руководство я поручаю тебе.
- Спасибо за доверие, Старейтор.
- А теперь поговорим о других делах.

4.
Как ни опаздывал Адам на встречу, Мара пришла еще позже. Она была дочерью одного из влиятельных жителей острова, члена Совета, старейшины Монтека. Мара была юной, привлекательной голубоглазой блондинкой чуть выше среднего роста, статной, с правильными чертами лица. Они любили друг друга и через три месяца должны были пожениться, тем самым еще более закрепив дружбу своих родителей.
Адам встретил ее радостно, крепко обнял и прильнул своими губами к щеке девушки. Мара не сопротивлялась его ласке, но и не теряла головы. Она стала мягко отстранять ладонями возлюбленного, и Адам неохотно выпустил ее из объятий. Затем влюбленные взялись за руки и медленно пошли вдоль берега реки, молча глядя себе под ноги. Девушке рисовалась их будущая совместная жизнь, Адам же собирался с мыслями; он не знал, как сообщить ей о важном происшествии дня. О том, что произошло на Совете, никто из них еще ничего не знал.
И тут, внезапно, они услышали, где-то рядом, громкие крики и остановились. Мара инстинктивно прижалась к Адаму, который, напрягшись, сначала посмотрел в сторону поляны, а потом уже перевел взгляд на реку. На противоположной стороне реки они увидели несколько громадных черных птиц, которые, задрав свои длинные шеи, громко кричали.
- О, боги, кто это? - с ужасом спросила девушка.
- Они прилетели сегодня, я их видел еще в полдень.
- Откуда они такие, и вообще, что это значит? - Она была явно взволнована, и что-то подсказывало ей, что птицы принесли беду.
Адам мягко взял ее за плечи и, глядя прямо в ее прекрасные глаза, медленно, словно под пыткой, сказал:
- Эти черные птицы - вестники плохих новостей. Я был у отца, и он мне сказал об этом. Давай сядем под деревом, и я тебе все расскажу.

5.
Вечером того же дня весь остров уже знал о прилете птиц и расколе, происшедшем на Совете старейшин. Островитяне собирались кучками и обсуждали создавшееся положение. Паники среди жителей не было, но ходили слухи, что разрыв между старейшинами может изменить и жизнь простых островитян. Но того, что вскоре произошло, никто не ожидал.
Все началось с семейной распри: Мотек запретил своей дочери встречаться с Адамом. В одностороннем порядке он расторг свадебный договор, о чем послал письменное уведомление его отцу, Гималаю, на следующий же день после собрания.
Два его сына, которые и раньше относились к Адаму прохладно, стали откровенно враждебны по отношению к нему. Их настроение быстро передалось окружающим друзьям и части населения округа Монетка. Поговаривали даже о проведении официальной границы между округами. Остальные старейшины заняли выжидательные позиции.
По распоряжению Гималая, жители его округа начали приготовления к строительству кораблей. С самого начала они натолкнулись на сопротивление со стороны четырех округов, отказавших им в разрешении использовать их территории для доставки необходимых материалов. Более того, они развернули целую компанию против намечающегося строительства, стараясь запретить вырубку деревьев, необходимых для строительства кораблей, что задерживало начало работ. Пользуясь правом большинства, они сместили Гималая с его должности Старейтора и выбрали новым главой Совета старейшин Монтека. Это было неслыханным нарушением закона, на который уже мало кто обращал внимания.
Однако дальше этого старейшины не пошли, решив, что для начала этого достаточно, что Гималай признает свою ошибку и раскается. Но запретить ему строить корабли, используя только собственные ресурсы, они не могли, и через две недели работы начались. В виду сложившихся обстоятельств, построить можно было теперь только один корабль.
С каждым днем сторонников бывшего Старейтора становилось все меньше. Птицы давно улетели, не причинив никакого вреда
острову. На строительство корабля многие уже смотрели, как на блажь. Верящих людей, среди которых был Адам и его друзья, было немного, остальные работали по необходимости.
Да, запретить строить корабль на территории округа Гималая старейшины не могли, но подвергать насмешкам строителей никто не запрещал.
- Гималай видно совсем рехнулся, - говорили между собой противники его идеи. - Но Адам, почему он пошел у него на поводу?
- Да, хорош был бы зятек у Монтека, слава богам, что сея чаша его миновала.
- А как это перенесла Мара? У них ведь, говорили, была большая любовь!

6.
Со дня прилета птиц прошло три месяца, и если бы не продолжающееся строительство корабля, то можно было бы сказать, что на острове ничего не изменилось. Да, на самом острове ничего не изменилось, но изменилась атмосфера взаимоотношений: стало постепенно исчезать взаимное дружелюбие, как-то незаметно появились зависть и ложь, жители все реже уделяли время духовным занятиям, и все больше придавались примитивным играм.
На Гималая и его сына давно махнули рукой; у Адама остались только самые верные его друзья, в число которых входил и Куратор. Они все чаше оставались вдвоем после работы, которые проводились под руководством Куратора, уединяясь для бесед. Друзья Адама не обижались на него, когда он предупреждал их, что хочет остаться наедине с Куратором; тема их бесед сохранялись в тайне даже от друзей.
В один из таких дней Адам закончил свою работу раньше положенного времени и покинул строительную верфь, когда остальные еще работали. Через некоторое время ушел и Куратор, оставив руководство на одного из друзей Адама.
Спустя час они встретились в назначенном месте в лесу, принадлежащем негласному стороннику Гималая, пожилого старейшины Капула, который передал-таки свою должность сыну и был уже не у дел.
Адам стоял прислонившись к дереву и Куратор не сразу его нашел. Адам первый увидел идущего в его сторону человека и шагнул навстречу ему.
- Все готово - сказал подошедший Куратор, - они нас будут ждать около большой пирамиды. Это владение бывшего старейшины Капула, он согласился нам помочь. Мара должна подойти туда вместе с его сыном, тот ведь теперь сам старейшина и вхож в дом Монтека. Все будет сделано на законных основаниях и изменить что-либо уже будет нельзя по тому же самому закону.
Адам кивнул в знак согласия, и они молча и осторожно, не поднимая лишнего шума, тронулись в путь.
Когда они подошли к пирамиде уже совсем стемнело. У входа никого не было. Адам затревожился, но Куратор его успокоил:
- Не волнуйся, они где-то здесь, не стоять же им у входа на виду.
В это время послышался шум приближающихся шагов, и вскоре показалась фигура человека, в темном одеянии.
- Это ты, Грэг? - спросил Куратор, направляясь ему навстречу.
- Да, - ответил знакомый Куратору мужской голос.
Адам пошел вслед за Куратором и вскоре увидел здоровенного мужчину.
- Познакомьтесь, - сказал Куратор и подвел Адама к Грэгу.
- Рад познакомится, - приветливо сказал Адам, протягивая руку, - я слышал о вас много лестного. Вы один из тех, кто поддерживает моего отца, а он, как вы знаете, остался почти в одиночестве. А где Мара? Что-то я ее не вижу здесь.
- Я тоже рад с вами познакомиться, - пробасил Грэг, одновременно пожимая руку Адама. - Вышла небольшая неувязка, но дело поправимо. Ей пришлось задержаться. Вы, наверное, знаете характер Монтека, он приказал сыновьям следить за ней. Ее семья опасается, что она будет искать с вами встречи. Я был у них сегодня дома, Монтек пригласил меня на ужин. Во время ужина Мара сослалась на головную боль и удалилась в свою комнату. Я не смог сопровождать ее и мне пришлось откланяться, но перед уходом кормилица Мары шепнула мне, что все остается в силе. Будем надеяться, что она найдет способ улизнуть из дома.
- Что ж я готов ждать, но будет ли ждать Дискейтор? - заволновался Адам.
- Это уже моя забота, - заметил Куратор, - я с ним сейчас поговорю, а вы ждите, - и он направился к входу в пирамиду и скоро пропал из вида.
Оставшись одни, молодые люди немного помолчали, а потом Адам сказал:
- Я вам очень благодарен, Грэг, что вы согласились нам помочь; мне очень жаль, что поневоле втянул вас в это опасное дело. Если семья Монтека узнает вашу роль посредника, то вы приобретете могущественного врага, а этого я вам никогда не пожелал бы.
- Я сам был когда-то влюблен, и знаю, что это за чувство. Монтек не
имеет никакого морального права распоряжаться судьбой дочери. А потом ведь он сам дал в свое время согласие на этот брак. Чувствами не играют, нельзя манипулировать любовью, это не Совет старейшин, где говорят одно, делают другое, а думают третье, особенно в последнее время. Любовь не должна и не может быть заложницей чьих-то интересов.
- Спасибо Грэг, я надеюсь, что сегодня приобрел друга. Если возникнет необходимость, - а я боюсь, что она возникнет, - знайте, что для вас найдется место на корабле.
В ответ Грэг благодарно кивнул, но высказываться по этому поводу не стал.
Часом раньше их встречи, в комнате Мары владычествовала атмосфера нервозности. После того, как Мара покинула обеденный зал, сославшись на головную боль, внешнее спокойствие покинуло ее. Она с трудом дошла до своей комнаты и, тут же бросившись на кровать, заплакала.
- О, боги, что же я делаю, - думала она, - ведь я же предаю свою семью, свою родную мать! Что будет с ней, когда она узнает, что я убежала из дома? Ну почему, почему отец расторг договор, неужели он не понимает, что я люблю Адама и готова пойти с ним, на край света! О, боги, дайте мне силы покинуть этот дом!
В это время отворилась дверь и в комнату вошла кормилица. Увидев состояние Мары, она бросилась к ней, и, обнимая, стала ее утешать
- Успокойся моя девочка, все образуется. Ведь ты же любишь его, сколько раз ты повторяла, что не можешь без него жить. Вот увидишь, все будет хорошо, он тебя любит, и он тебя ждет. Вот я готова пожертвовать ради тебя и своей репутацией в доме, и даже своей привязанностью к тебе. Будь умницей, возьми себя в руки, вспомни какого ты рода!
Последние слова кормилицы немного пристыдили Мару: она перестала плакать, вытерла слезы, подошла к зеркалу и посмотрела на свое заплаканное лицо.
- Нет, так не годится, посмотри на кого я похожа?
- Вот и я говорю, - тут же оживилась кормилица, - сядь, я сейчас приведу тебя в порядок.
В это время в коридоре послышались шаги, затем распахнулась дверь, и в комнату вошел отец.
- Что это еще за фокусы ты вытворяешь? - спросил он грозно дочь - Разве нельзя было дождаться конца ужина и проводить гостей? Знаю я твою головную боль: выкинь это из головы раз и навсегда, не позорь меня Мара! А ты тоже хороша, - обратился он к кормилице, - потакаешь ей во всем, секретничаете, думаете, я не замечаю?
Выпустив пар, отец смягчился и сказал уже спокойным тоном:
- Завтра мы с тобой поедем к моему другу, старейшине, в третий округ. У него есть сын, говорят очень способный молодой человек, познакомишься с ним, э, а там может и замуж за него пойдешь, раз тебе не терпится. Спокойной ночи.
Монтек повернулся и твердыми шагами властелина вышел из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.
После его ухода кормилица кинулась к двери, прикрыла ее, потом вернулась и молча уставилась на побелевшее лицо Мары, на немигающие остекленелые ее глаза, не смея проронить ни слова. У нее создалось впечатление, что Мара окаменела. Но это длилось всего несколько секунд, после чего в той внезапно произошла перемена, будто какой-то вихрь подхватил ее и закружил по комнате. Кровь бросилась в лицо Мары, и она в сию же секунду кинулась собираться в путь. Кормилица тут же засуетилась, стараясь помочь ей, но от растерянности и страха перед Монтеком у нее все валилось из рук.
Наконец сборы были закончены, а от недавнего угрызения совести не осталось и следа. Ни в какой округ она не поедет, и распоряжаться своей жизнью никому не позволит. Если у нее и были раньше какие-то сомнения, то теперь ее решение окончательно.
- Ну, вот и все, - выдохнула она. - Прощай кормилица, я никогда тебя не забуду. И знай, что я всегда любила тебя как родную мать.
Они бросились в объятия и расцеловались; на глаза кормилицы навернулись слезы:
- Прощай милая, родненькая ты моя и будь счастлива! Вот, возьми этот талисман. В трудную минуту твоей жизни он поможет тебе, - и она протянула Маре старинный кулон. Мара еще раз на прощанье поцеловала кормилицу в щеку и решительно направилась к окну.
Тихо растворив створки окна, она спрыгнула на землю и быстрым шагом направилась к повозке, ожидавшей ее за пределами дома Монтека. Это была повозка Грэга, и управлял ею его слуга, которому было приказано довести девушку до границы округа, от которой в десяти минутах ходьбы находилась венчальная пирамида.
Мара села в повозку. Благополучно доехав до границы, она спрыгнула с повозки, поблагодарила слугу, и зашагала к светящемуся вдали острию пирамиды.
Первым ее увидел Адам и сразу же кинулся к ней. Девушка остановилась, но, узнав любимого, побежала ему навстречу.
Адам заключил Мару в объятия и, позабыв обо всем на свете, стал безумно целовать ее лицо, повторяя одно и то же: Мара, Мара, Мара.
Почти в то же время из темноты появился Куратор. Он молча наблюдал за влюбленными, давая им возможность насытиться друг другом, но сообразив, что этому не будет конца, решил напомнить им о цели их встречи. Подойдя поближе, он кашлянул. Адам нехотя выпустил из объятий девушку и, посмотрев на Куратора, спросил:
- Все готово?
- Да. Дискейтор ждет вас, - ответил он, - и все трое пошли к входу.
После поспешного ухода Адама, Грэг, постоял еще немного, затем грустно вздохнул и ушел.
Войдя в пирамиду, Куратор жестом пригласил его спутников пройти в помещение, сам же остался стоять около двери. Адам и Мара осторожно, будто боясь вспугнуть некое таинственное существо, притаившееся в пирамиде, стали мелкими шажками продвигаться к центру, одновременно оглядываясь по сторонам.
Вдоль внутренних стен на уровне человеческого роста, были расположены светящиеся шары - источник света в пирамиде. Они представляли собой особые живые организмы, и каждый шар заключал в себя целые скопления светлячков. Это освещение использовалось только в вечернее и ночное время. Днем свет проходил через крышу, сделанную из того же материала, что и крыша Красного Дома, с той лишь разницей, что она была остроконечной.
Адам и раньше бывал в пирамидах вместе с отцом, для Мары же, все было новым и она, слегка раскрыв рот, жадно впитывала в себя атмосферу сооружения.
В помещении стоял какой-то особый запах, а сверху, через крышу волнами лучилась энергия, некая эманация, и скоро они почувствовали, как их тела становятся легче. Внешних наклонных стен пирамиды заметно не было, так как внутренние стены были обычными и образовывали квадрат. Но за ними угадывались лабиринты проходов, а под полом чувствовались пустоты, неизвестного, даже для Адама, назначения.
Адам знал, что пирамиды на острове были построены очень давно - точной даты не знал никто, даже его отец и Куратор, - по определенному принципу, в соответствии с точными геометрическими пропорциями. Отношение периметра пирамиды к ее высоте, составляло 2п, а угол наклона боковых граней был равен 52 градусам. Адам хотел было сообщить об этом Маре, но в этот момент открылась боковая дверь в стене, которую, поглощенные своим любопытством они не заметили, и в помещение вошел Дискейтор. В самом центре пирамиды точно под острием крыши, находился небольшой столик прямоугольной формы из красного дерева, ножки которого утопали в полу. Главный служитель пирамиды прямо направился к столу, одновременно жестом руки приглашая к нему молодых людей.
Дискейтор был ростом ниже среднего, облаченный в синюю мантию. Гладко выбритую голову покрывала круглая желтая шапочка.
Он достал из-под стола диск серого цвета, сделанного из неизвестного для Адама металла, по-видимому, неземного происхождения, и, положив его точно на середину стола, произнес:
- Мне известны причины, по которым вам приходится венчаться тайно. Я никогда не согласился бы вас обвенчать в такой обстановке, ибо это противоречило бы закону, который мы все обязаны неукоснительно соблюдать. Но в данном случае обстоятельства сложились так, что острову грозит уничтожение, что радикально все меняет. Освещая ваш брак, я тем самым спасаю вас и ваше будущее потомство и продлеваю вам жизнь, а жизнь людей угодна богам.
Тут он замолчал и посмотрел в сторону Куратора. Перехватив его взгляд, тот подошел к столу и встал у торцевой его части между молодой парой и Дискейтором, который, слегка кашлянув, продолжил:
- Итак, готовы ли вы, - тут он обвел взглядом присутствующих, - к церемонии сочетания?
- Да, - хором ответили все.
Услышав положительный ответ, Дискейтор стал делать сложные пассы руками над поверхностью диска. Все трое внимательно следили за движениями его рук. Через минуту диск начал светиться, а затем стал медленно вращаться. Адам заметил, как по краям диска стали постепенно вырисовываться созвездия,
Наконец вращение прекратилось, и в самом центре диска возникла маленькая световая колонна, которая стала подниматься все выше и выше, прямо к острию пирамиды. Достигнув вершины пирамиды, колонна исчезла.
- Именем закона, - тут Дискейтор посмотрел на Адама и Мару, - объявляю вас мужем и женой в присутствии свидетеля, - и он перевел взгляд на Куратора. - Сочетание прошло согласно закону, который не имеет обратной силы. Брак одобрен богами. Поздравляю вас, будьте счастливы.
После этих слов, он достал ранее заготовленные им четыре пергамента, в которых был заранее написан им же текст о бракосочетании. Он дал всем посмотреть текст, затем свернул их в трубочку, обвязал каждый из них тонкой, но прочной нитью из особого растительного материала, и передал каждому по одному пергаменту. Последний, он оставил у себя.
- Церемония окончена, - сказал он, - я вас больше не задерживаю.
Все трое поблагодарили Главного служителя и вскоре покинули пирамиду.
Оставшись один, Дискейтор еще долгое время стоял около стола с задумчивым видом. Он знал, что закончившаяся церемония бракосочетания была последней на острове.
За свою долгую и плодотворную жизнь, он благословил сотни браков, и все они были счастливыми. Сам он никогда не имел жены: он слишком сильно любил всех людей, и не мог отдать кому-то предпочтение, и выбрал нелегкий путь одинокого человека, дорогу, ведущую к небесному раю.
Ему были известны многие тайны природы, в том числе тайна притяжения земли, которое он мог преодолевать по собственному желанию. У него не было друзей в обычном смысле этого слова, но он пользовался заслуженным уважением со стороны всех жителей острова. С ним советовались при решении важных вопросов, его мнение было весомым при разрешении споров, венчаться в его пирамиде считалось большой честью.
И вот теперь наступает конец. Он знал о грозящей острову опасности еще задолго до прилета птиц. Именно поэтому он согласился тайно сочетать влюбленную пару, именно поэтому он впервые пошел против воли могущественного старейшины, прекрасно осознавая последствия. Но сейчас для него это не имело уже значения: он ждал катастрофу, которая станет кульминационным моментом его жизни и он, наконец, будет освобожден от земных уз и вознагражден Высшими Существами за свое добровольное отшельничество, за свою безграничную и бескорыстную любовь к Богу.

7.
На следующее утро в доме Монтека поднялась суматоха, и разразился скандал. После бесполезных поисков Мары, к главе дома была вызвана кормилица, которая все ему рассказала.
Взбешенный обманутый отец в гневе приказал своим слугам заточить кормилицу в погреб, вызвал своих сынов и, поведав им о случившемся, как он выразился, "позоре его дома и рода" приказал им любой ценой привести дочь домой.
Заплаканная мать, не переставая теребить в руках мокрый от слез платок, пыталась вразумить мужа различными доводами и не предпринимать опрометчивых поступков, которые могут привести к открытой войне, втянув в нее ни в чем неповинных людей. Монтек обвинил ее в выгораживании непутевой дочки и попустительстве в действиях, направленных на ослабление мощи их дома, а также в нанесении лично ему неслыханного оскорбления.
Сыновья были явно на его стороне, мечтая проучить Адама и вызволить Мару из его дома. По правде говоря, судьба сестры мало волновала ее братьев, но эта история стала хорошим поводом, для сведения счетов, и в глазах жителей острова могла выглядеть, как справедливое наказание человеку, нарушавшего закон и обвенчавшегося с их сестрой без согласия главы семьи.
Старший сын по имени Харик, не отличавшийся большим умом, но зато хорошо развитый физически, предложил отцу собрать сотню отважных жителей, перейти границу, атаковать дом Адама и забрать сестру. Услышав сказанное сыном, мать выбежала из зала, в котором только еще вчера она сидела рядом с дочкой. Ее вопли вперемежку со стенаниями были слышны на весь дом.
Такой поворот событий несколько умерил пыл братьев, и озадачил Монтека. Он почувствовал, что сыновьями руководит личной мотив мести к Адаму, что может привести к кровопролитию, - невиданное на острове зрелище, - и это пагубно отразится на его взаимоотношениях с другими старейшинами. Немного поразмыслив, он взял себя в руки, и уже спокойно сказал:
- Нет, это не годится, - и задумался.
Несмотря на раскол, произошедший три месяца назад на собрании старейшин, он не считал Гималая своим злейшим врагом, тем более что того сместили с должности Главы. Старейшины все еще уважали Гималая за его прошлые заслуги, а решать конфликтные ситуации военным путем на острове не принято. И тут в разговор вмешался младший сын.
- Надо найти предлог и выманить Мару из дома Адама. Когда он вернется за ней, то это уже будет на нашей территории, и чтобы забрать ее обратно, ему придется применить силу, и тогда мы будем вправе отстоять свою сестру.
- Здорово придумано! - воскликнул Харик и с нескрываемым восхищением посмотрел на брата.
Монтек внимательно посмотрел на своего младшего сына. Он часто удивлялся его умению находить обходные пути, хитроумные решения, действовать в обход, заходить с тыла. Чина, - а именно так звали его друзья, - не был так развит физически, как его старший брат, зато был смекалистым.
- Идея неплохая, - заметил отец, - остается только найти предлог.
- Мы устроим молодежный праздник, - снова сказал Чина, - и пригласим на него все сливки нашего острова, и в их числе Адама и Мару. Мы пустим слух, что ты, отец, простил дочь и хочешь с ней помириться, дабы ни у кого не возникало сомнения в твоей любви к единственной дочери. Ну а потом, как я уже сказал, на нашей территории, - и он, не договорив, развел руками.
- А как ты собираешься послать им приглашение? - нетерпеливо спросил Херик.
- Это сделает ее кормилица, Мара ей доверяет. Так что выпусти отец кормилицу, да будь с ней поласковей. Скажи, что погорячился, все понял и простил. И пусть она еще про мать скажет, мол, плачет та, убивается. Думаю, что они обязательно придут, Адам человек бесхитростный и подвоха не почует.
- Куда ему с тобой тягаться, - заулыбался Харик, - быть тебе полководцем, Чина.

8.
Дом Адама находился вблизи реки, в центральной части острова в живописном месте. Из окна спальни, расположенной на втором этаже двухэтажного дома открывался чудесный вид.
Мара стояла у отрытого настежь окна, облокотившись о подоконник, и с наслаждением впитывала в себя утренний воздух, изобилующий кислородом. Только что взошедшее солнце ласкало остров своими косыми лучами, заигрывая с растительным миром. Издали поверхность реки казалась зеркалом, отражающим окружающий мир. В саду на деревьях весело щебетали птички, а на маленькой лужайке, прямо под окнами, кувыркались, смеясь, на траве дети обслуживающего персонала дома. На краю лужайки под ветвистым деревом сидела в позе лотоса группа молодых людей. Мара видела их сосредоточенные лица и мысленно была вместе с ними.
В комнату легкими шагами вошел Адам. Мара тут же повернулась к нему. Перед ней стоял голый по пояс атлетически сложенный кудрявый брюнет с карими глазами. Лицо его светилось добротой, взгляд нежно касался ее тела. Мара бросилась ему на шею и от избытка счастья стала безудержно хохотать, одновременно покрывая поцелуями его лицо, шею, плечи. Адам отвечал взаимностью. Они стали кружиться по комнате, и вдруг оба упали на мягкую роскошную кровать. Тогда их губы, наконец, встретились, и они слились воедино.
Спустя некоторое время в комнату тихо постучали. Задремавший на время Адам открыл глаза. Мара лежала рядом с блаженной улыбкой: по-видимому, ей снился какой-то приятный сон. Адам осторожно, чтобы не прерывать ее сна встал с постели, оделся и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. У перил галереи верхнего этажа стояла в ожидающей позе пожилая женщина. Это была служанка, знавшая его еще с пеленок. Увидев вышедшего к ней Адама, она широко улыбнулась и сказала:
- Доброе утро, мой мальчик, вернее сказать день, - тут же поправилась она. - Не пора ли подавать завтрак? Вы спуститесь вниз, или слуга принесет вам его в комнату?
- Мы спустимся сами, - ответил Адам, - но попозже, Мара еще спит, и я не хочу ее беспокоить.
- Хорошо, я поняла. Хочу сказать тебе еще, что к нам пришла кормилица Мары с каким-то письмом.
- Я сейчас спущусь, только приведу себя в порядок. А ты пока займи ее чем-нибудь, угости фруктами.
- Не беспокойся Адам, у нас с ней есть о чем посудачить, - и, загадочно улыбнувшись, стала спускаться вниз.
Адам вернулся в комнату. Мара все еще спала, но уже без улыбки на устах. Убедившись, что жена спит, он вышел из комнаты, спустился вниз, прошел по боковому коридору, чтобы не встречаться с кормилицей Мары, и оказался на воздухе, в той части двора, где стояло большое корыто со свежей, только что набранной из реки водой. Приняв обязательные для него водные ритуальные процедуры, Адам облачился в чистый, заранее приготовленный ему хитон синего цвета, обулся в легкие сандалии, присел на крыльцо и задумался.
Приход кормилицы Мары и обрадовал его, и насторожил. Он понимал, что пришла она по чьей-то указке, или даже приказанию. С одной стороны это говорило о доброй воле ее отца, не желающего идти на конфликт, и, возможно, смирившегося с ситуацией под влиянием обстоятельств. Но с другой стороны это и настораживало: не такой человек Монтек, чтобы вот так сразу понять и простить свою дочь.
В таком неопределенном настроении он вошел в зал для гостей, где сидя за столом, мирно беседовали две пожилые женщины.
Увидев вошедшего Адама, его служанка засуетилась, позвала слугу, и попросила того приготовить завтрак. Кормилица Мары тут же встала из-за стола и направилась к Адаму, одновременно протягивая ему послание.
- Добро пожаловать к нам, - радушно приветствовал ее Адам, - я надеюсь, что ты пришла к нам с добрыми вестями, я угадал?
- Да, да, конечно, иначе бы я к вам ни за что не пришла. Господин велел мне передать вам приглашение на праздник, устраиваемый его сыновьями, на который придут не только все отпрыски старейшин, но и вся наша передовая молодежь. Народу будет много, приглашены лучшие балетмейстеры и затейники, так что праздник будет славный. Вот, пожалуйста, - и она протянула приглашение.
Адам взял из ее рук пергамент с родовой печатью Монтека, но распечатывать его сразу не стал, а задумчиво посмотрел на кормилицу.
- Скажи мне, пожалуйста, в честь чего праздник, уж не по поводу ли женитьбы дочери? - спросил новоиспеченный муж.
Кормилица не была глупой женщиной, и, уловив иронию в его словах, залилась краской, но тут же, взяв себя в руки, ответила, что причина праздника ей не известна, вероятно, это было запланировано раньше, и что может быть это еще один повод, чтобы примерить дочь с ее семьей. Такой ответ не очень убедил Адама, но он не стал больше терзать кормилицу, понимая, что она только разменная пешка в игре братьев Мары и что она, не может знать истинных причин. И все же он не удержался от вопроса:
- Скажи, пожалуйста, как реагировали родители Мары, узнав, что их дочь не только своевольно покинула дом, но еще и тайно обвенчалась?
- Господин сначала очень рассердился, а госпожа стала плакать. Но потом они, наверное, смирились и решили простить дочь, - ответила кормилица не совсем уверенно. О том, что ее поначалу заперли в погреб, она промолчала.
- Ну, хорошо, ступай, - рассеянно сказал Адам.
Сразу после этого он распорядился подать завтрак на двоих в спальную комнату и поднялся наверх. Войдя в комнату, он увидел проснувшуюся Мару, которая полулежала с открытыми глазами на высоко взбитых подушках.
- Выспалась? - игриво спросил Адам.
- Я никогда столько не спала, наверное, уже полдень?
- Около того. Сейчас нам принесут завтрак, - сказал Адам. - А перед завтраком положено целоваться, чтобы вкуснее было, - добавил он присев на край кровати.
Но Мара засмеявшись, улизнула от его объятий, живо соскочила с кровати и стала бегать по комнате вокруг Адама, размахивая своей накидкой, ухватив ее по пути с кресла.
Адам в игру не включился. Он любовался своей женой до тех пор, пока та, запыхавшись и раскрасневшись, не плюхнулась, наконец, в кресло.
- Ну вот, видишь, - заметила она, едва переводя дыхание, - какая я еще неразумная, ношусь по комнате, как угорелая, а ты меня даже не останавливаешь! Все, хватит, пора бы мне, наконец, умыться, и привести себя в порядок, а то мой муж может меня разлюбить. Ты не знаком случайно с моим мужем? А то я могу тебя с ним познакомить. Он такой, знаешь, высокий, красивый, умный и, - она сделала паузу, смешно скосила глаза и добавила, - строгий. Он не любит шалостей, беготни и баловства.
Тут она так заразительно засмеялась, что Адам не смог удержаться и стал ей вторить.
В дверь тихо постучали. Наконец отсмеявшись, Адам спросил:
- Сколько тебе надо времени на сборы? Может быть, все же спустимся вниз и поедим в зале? Все домашние, наверное, с ума сходят от любопытства, ну-ка, покажись им, какая ты у меня красавица, пусть все об этом знают! - и тут же громко добавил: Несите все назад, в зал, мы скоро спустимся.
- Ну вот, - сказала Мара, - заставляю слуг сбиваться с ног. Все! Больше такое не повторится. Спускайся вниз, я скоро. Да, а что это у тебя в руках? По-моему я узнаю нашу гербовую печать, или я ошиблась? Это что, послание от отца? Как же это я сразу его не увидела?
- Да, послание, но я его еще не читал. - Адам несколько замялся, - почитаем вместе после завтрака, ну я пошел, жду тебя.
Мара произвела на всех сильное впечатление не только своей красотой, но и учтивостью по отношению к ним
Закончив завтрак, молодожены вышли на крыльцо дома, полюбовались цветами в саду, и решили немного прогуляться. На поляне уже никого не было, и Мара захотела помедитировать. Они подошли к тому дереву, под которым она еще утром видела группу молодых людей. Мара села поудобнее в позу лотоса, закрыла глаза и отключилась.
Адам, примостившись рядом с ней, распечатал, наконец, пергамент, и раскрыв его, ознакомился с содержимым. Ничего принципиально нового он не узнал. В принятой форме в нем указывалось, что Адам и Мара приглашаются на праздник, который состоится через неделю в фамильной усадьбе Монтека. Подписано приглашение было Хариком.
Минут через двадцать Мара открыла глаза, встряхнула головой и уставилась в какую-то точку. Адам, молча наблюдавший за ней последние пять минут, был удивлен переменой, произошедшей с ней.
- Что случилось Мара, что с тобой? - спросил он ее с беспокойством.
- Адам, - еле слышным голосом, почти шепотом, произнесла она, - я это видела. О, боги, какой ужас, какой ужас!
- Что, что ты видела?
- Остров, наш остров! Я видела, как он разваливается на части, как проваливаются деревья, затопляется холм, как гибнут люди: им некуда было спрятаться, некуда бежать. Жуткое, жуткое зрелище!
Адам был так взволнован сообщением Мары, что на время растерялся
и не мог вымолвить ни слова.
Они просидели молча почти минуту, пока, наконец, Адам не сообразил обнять свою жену.
- Ну, все, все, успокойся Марочка, - сказал он ей скороговоркой, - успокойся. Может быть, ты видела не наш остров, ты знаешь, сколько островов на земле? С чего ты взяла, что это наш остров! - уже уверенней добавил он. - Это другой, слышишь, другой остров! Жаль, конечно, людей, но, в конце концов, ничего нет вечного на земле. Ну, давай успокойся и забудь об этом.
- Забыть? Да ты не волнуйся так, я уже спокойна, я все поняла: твой отец был прав, а мы-то все считали, что он свихнулся. На корабль, который уже почти построен, - и сделал это, между прочим, ты и твои друзья, - все смотрели, как на каприз Старейтора. В конце концов, нет ничего плохого в том, что у нас будет корабль. Но по-настоящему твоему отцу никто не верил, даже ты. Или я не права? - и она, повернув к нему голову, стала пристально рассматривать самого любимого человека на свете.
Адам смешался и отвел глаза. На протяжении всех трех месяцев строительства, он часто задавал себе те же вопросы: "Прав ли отец, нужен ли корабль, погибнет ли остров?" - И ответа он не знал.
Мара же вспомнив о послании, спросила:
- Ты разворачивал пергамент?
- Да, - ответил он, и протянул ей послание
Пробежав его глазами, Мара произнесла:
- Мы не можем отказаться, я должна увидеть родных и предупредить их. Даже, если они меня не послушаются, я все равно должна с ними проститься.
Адам понимал, что приглашение здорово смахивает на ловушку, но отказать своей любимой он не мог.
- Хорошо, - сказал он, - только позволь мне принять меры предосторожности; по правде говоря, я не доверяю твоим братьям.
- Делай, как знаешь, - безразлично ответила она. - И довольно об этом.
Адам поднялся с земли и протянул Маре руку. Ухватившись за нее, она стала подниматься. Как только она встала, Адам тут же привлек ее к себе и страстно припал к ее губам. Мара не сопротивлялась, полностью отдаваясь чувству. Наконец, выпустив ее из объятий, Адам сказал:
- Я люблю тебя, и всегда буду с тобой.
- Я тоже, - ответила Мара, - и, взявшись за руки, как когда-то у реки, они молча, опустив головы, медленно пошли в сторону дома.

9.
Прошло почти четыре месяца с того памятного дня, когда Гималай созвал последний Совет, на котором он был Главой. С тех пор он отошел от дел, поручив Адаму строить корабль под руководством Куратора, а сам перебрался в свою усадьбу вместе с женой и прислугой, где вел уединенную жизнь. До него доходили слухи о том, что над ним насмехаются, считают выжившим из ума и взбалмошным человеком, но он не придавал этому большого значения. Его основными занятиями были медитация, чтение книг, и долгие прогулки в окрестностях усадьбы, к которым обычно, присоединялась и его жена, Ена.
Гималай был по-прежнему уверен, что скоро на остров обрушатся темные силы, которые сметут его с лица океана и уничтожат так хорошо налаженную столетиями почти райскую жизнь. Он все еще пытался вычислить день катастрофы, но как он не вчитывался в книгу, как ни искал объяснений и указаний между строк, у него ничего не выходило.
Ена видела его терзания, но не вмешивалась; за долгую совместную жизнь она привыкла к необычным решениям мужа, и иногда странному его поведению, считая его неординарным человеком
Но главное - она по-прежнему любила своего мужа и безгранично доверяла ему.
Весть о грядущей катастрофе Ена восприняла, к удивлению мужа, спокойно, как будто бы речь шла о чем-то вполне естественном и она не потеряла спокойствие духа даже тогда, когда Гималай объявил ей, что они останутся на острове до конца
Несмотря на принятое решение не покидать остров на корабле вместе с сыном, он все же предпринял некоторые меры, и в частности, под большим секретом, о котором знали только его жена, слуги и несколько человек, приступил к постройке лодки на своем участке вблизи океана. Работы велись весьма скрытно, по ночам в укромном месте, вдали от посторонних взглядов.
Гималай не был уверен, что сможет воспользоваться лодкой сам, но в том, что она поможет спастись его верным слугам, а может быть кому-то еще, он не сомневался.
На следующий день, после медитации Мары, в усадьбу к Гималаю прибыл вестовой, слуга Адама. Он передал пергамент лично в руки старейшине, который, ознакомившись с посланием сына, вызвал жену и дал ей почитать сообщение, в котором говорилось о том, что Адам обвенчался с Марой и что он просит позволения навестить родителей в ближайшее время.
Это послание взволновало Ену больше, чем сообщение о грядущей катастрофе. Гималай тут же написал ответ на своем гербовом пергаменте, в котором не только дал свое согласие на приезд сына и его жены, но и просил их сделать это неотлагательно. Скрепив послание гербовой печатью, он передал его слуге Адама, который дожидался ответа, находясь в соседней комнате.
- Вот что, голубчик, - обратился он к нему, - передай сыну на словах, чтобы он принял меры предосторожности. У меня есть основания опасаться не только за него, но и за Мару. О своих планах он не должен никого оповещать, кроме, разумеется, Куратора. Ты все понял?
- Не беспокойтесь господин старейшина, я все исполню, - и, откланявшись, слуга удалился.
Отправив вестового, Гималай вернулся в зал, где его дожидалась Ена. Как только он вошел в зал, она сразу бросилась к нему с вопросом;
- Что это значит, Гималай? Ведь брачный договор официально расторгнут, и если бы Монтек изменил свое решение, он должен был нас об этом оповестить, не так ли?
- Это означает, что они обвенчались без его согласия, тайно! Поэтому я и беспокоюсь о сыне, да и Мару нельзя считать вне опасности
- О, боги, что же теперь будет? - она сокрушенно покачала головой.
- В другое время все можно было бы уладить, это не первый случай, на острове такое случалось и раньше. Но тогда обстановка была другой, и мы всегда находили приемлемое для всех сторон решение.
- А теперь, как быть теперь, - не унималась она, - может быть мне стоит поговорить с матерью Мары? Она хороший человек, и счастье дочери для нее важнее всякого договора.
- Об этом даже и не думай, - тут же возразил Гималай. - Монтек тебя просто не примет и только еще больше обозлится. Для него и так уход Мары - оскорбление, а если еще и ты подвернешься ему под горячую руку, то последствия могут быть плачевными. Единственное утешение, что время работает на молодых. Так что готовься к встрече невестки дорогая и не думай больше об этом.

10.
В усадьбе Монтека тем временем полным ходом шли приготовления
к празднику. Приглашаемые молодые люди уже окрестили его "праздником молодого месяца", что было игрою слов: молодежь острова ассоциировала себя с молодым месяцем, который будет освещать их ночные гуляния.
В то время как Харик рассылал многочисленные приглашения, Чина готовил подарки-сюрпризы для наиболее именитых гостей, и в первую очередь для Адама и Мары.
По замыслу праздник должен был состоять из двух частей. Первую часть планировалось начать в просторном помещении усадьбы, в котором находились зал для танцев, большая комната для настольных игр, обеденный зал и несколько просторных комнат на втором этаже, предназначенных для отдыха и встреч старых друзей.
Вторая часть праздника должна была проходить перед домом, на большой поляне под отрытым небом при свете луны, где имелись специально оборудованные площадки для игр
Монтек же находился вместе со своей женой Ветой дома и никакого участия к подготовке праздника не принимал. Он готовился к заседанию Совета, чтобы разобраться с текущими делами острова, которых накопилось достаточное количество. Новый Глава Совета немного волновался и решил заранее заготовить тезисы выступления по основным вопросам.
Монтек как раз заканчивал очередной тезис, когда в комнату вошла его жена Вета.
После того, как Мара покинула дом, отношения между мужем и женой стали натянутыми. Они никогда не были духовно близки и, несмотря на внешнее благополучие и равноправие в домашних делах, Монтек всегда относился к жене только как к красивой женщине, не позволяя ей касаться его дел, и смотрел на нее, как на необходимый предмет своего быта.
В молодости он любил свою жену, и они оба были пылкими любовниками, но со временем, она постепенно стала отходить для него на второй план, а после избрания его старейшиной Совета, муж и вовсе охладел к ней, целиком отдавшись новой деятельности. Он больше общался с сыновьями, которые переняли у него его чрезмерную самоуверенность и манеру смотреть на все свысока. Вета же была ближе к дочке, и ее побег вызвал у нее настоящий шок. Она не винила дочь, а обвиняла в случившемся своего мужа, называя его бессердечным эгоистом, для которого его амбиции стояли выше любви.
Вот и сейчас, зайдя в комнату Монтека, она начала с обвинения;
- Чем ты тут занимаешься, когда твоя дочь находится неизвестно где?
- Не мешай мне, ты же видишь, что я занят, - огрызнулся Монтек, но, сообразив, что этим ответом от жены не отделаться, демонстративно швырнул пергамент на стол и продолжил: "Ты прекрасно знаешь, где твоя дочь и с кем она! Это все твое воспитание; никакого уважения к отцу. Да и на тебя она наплевала, что ты еще от меня хочешь?"
- Как ты изменился за последнее время, тебя просто трудно узнать! - Монтек сделал нетерпеливый жест. - Я хочу, - продолжила Вета, - чтобы ты наладил с ней отношения, я хочу видеть свою дочь счастливой, я хочу, чтобы ты хоть на время забыл, что ты старейшина, и вспомнил, наконец, что ты еще и отец и у тебя есть дочь, которая, между прочим, тебя любит.
- А как, по-твоему, для чего наши сыновья устраивают праздник?
- Они послали приглашение и Адаму? - недоверчиво спросила она.
- А как же! - воскликнул Монтек. - Это я их об этом попросил. Адам прибудет с Марой, и ты сможешь ее увидеть. Удовлетворена? А теперь оставь меня, пожалуйста, одного, мне надо сосредоточиться. Вета постояла еще немного, раздумывая над услышанным, потом повернулась и молча вышла.
- Так-то лучше, - заметил про себя Монтек, и, забыв про разговор, переключился на тезисы доклада.
В то же время в его усадьбе состоялся другой разговор между его сыновьями:
- Ты все сделаешь, как мы договорились? - спросил Харик своего брата.
- Да, - ответил Чина. - Во время бала моя подружка зазовет Мару на второй этаж в одну из комнат под предлогом, что хочет сообщить ей очень важную информацию об Адаме. Около комнаты будет все время дежурить наш слуга. Он туда никого не впустит, кроме них. Когда они туда войдут, подружка спохватится, что забыла внизу очень важную вещь и выйдет, якобы на минуту. Я со своим приятелем и слугой, который караулит комнату, тут же заходим во внутрь и похищаем Мару. Пока все будут плясать и развлекаться внизу, мы вытащим ее через боковую лестницу на задний двор, где нас уже будут ждать люди отца, которым мы и передадим Мару. А уж они увезут ее в дом к отцу.
- А если твоя подружка или друг откажутся, что тогда? Может быть лучше никому не доверять, мы и вдвоем с тобою справимся, - сказал самонадеянно Харик, намекая на свою силу.
- Нет, нет, ты должен находиться внизу. Вдруг Адам поинтересуется, где его жена, так ты отвлеки его. И вообще, если ты, такой силач, - и он выдержал паузу, чтобы брат оценил комплимент, - будешь внизу, кому придет в голову, что сестру похитили, ведь для этого требуется сильный человек, а втроем мы справимся.
- Хорошо, пусть будет по-твоему, - промурлыкал польщенный Харик, но потом, спохватившись, спросил опять: - А чего ради твои друзья будут тебе помогать?
- А сюрприз, ты что забыл? Ты же сам рассылал приглашения, в которых обещал, что будут сюрпризы. Вот я и скажу друзьям, что это сюрприз, только шуточный.
- Ага, понятно, это вроде бы шутка, так?
- Так, дорогой брат, так, - и они засмеялись. - Когда же Адам ее хватится, мы ему скажем, что Мара сбежала, а с кем и куда - нам неизвестно. Хорош муженек, от которого сбегает жена! Ведь, если она сбежала с ним, что мешает ей сбежать и с другим, не так ли?
- То-то будет потеха, - захохотал Харик. Отсмеявшись, он добавил: "Только бы они приехали".
- Не волнуйся, приедут. У Мары не будет другой возможности передать весточку домой. Ведь она любит мать и будет искать случая, чтобы как-то с ней встретиться. А у нас будет вся знатная молодежь, и она, конечно, попытается воспользоваться чьей-нибудь помощью.
- Ну что ж, придумано неплохо. Как говорится, "в добрый час", - сказал Харик, и они разошлись по своим делам.

11.
В пасмурный день Гималай сидел в удобном плетеном кресле на веранде своего особняка в ожидании прибытия Адама и Мары и задумчиво смотрел на набухшие темные тучи, покрывшие почти все небо и готовые в любой момент возвратить с громом и молниями накопленную влагу земле.
За последний месяц на острове произошли существенные перемены. Некогда хорошо налаженная жизнь стала давать перебои, отразившиеся на настроении жителей. В народе возникла нервозность, переходящая в раздражение. Участились случаи взаимного неуважения, у людей появилась злость, и претензии к соседям, как в своем округе, так и между округами, в любую минуту готовые перейти в откровенную вражду, от которой совсем уже близко и до междоусобных столкновений с применением физической силы.
Непомерное честолюбие некоторых старейшин накаляли вышедшие из-под контроля страсти. Еще недавние друзья в одночасье превращались во врагов, попирая вековые законы острова. Островитян будто бы подменили, и в течение трех месяцев от некогда хорошо налаженной жизни не осталось и следа.
Благодаря усилиям Адама и его влиятельных друзей округ Гималая все еще старался жить по старым порядкам и понятиям в соответствии с законом. Но и в него уже начали просачиваться флюиды зависти и среди определенного круга людей, все больше росло недоверие к Гималаю и недовольство его политикой. Люди чувствовали себя в чем-то ущемленными, хотя чем именно они были недовольны - никто толком объяснить не мог, даже они сами. Вероятно, в этом случае просто срабатывал инстинкт толпы: мало кто решится плыть против течения. Анализируя создавшуюся ситуацию, Гималай пришел к выводу, что законы, данные островитянам еще на заре их существования, были не только мудрыми, но и, к сожалению, недолговечными. Ему было очевидно, что люди в большинстве своем просто еще не готовы к райской жизни, да и не заслуживают ее.
Назначенная встреча старейшин должна была по замыслу нового Главы урегулировать наиболее острые конфликты, но Гималай знал, что она выльется в пустую перебранку и его голос уже не будет иметь веса, а мнение - особого значения. Более того, ходили слухи, что его стараются заменить, в виду явного расхождения по многим вопросам, в частности по вопросу строительства корабля. Само собой разумеется, что вопрос о якобы надвигающейся катастрофе затронут не будет
На веранду вышла Ена.
- Гроза надвигается, - заметила она, - а Адама все нет. Ты что, спишь, Гималай?
- Нет, дорогая, просто задумался.
- Ты не забыл, что тебя пригласили на совет? Ты пойдешь?
- Еще не решил. А вообще-то мне там делать больше нечего.
- Как так нечего, - возразила жена, - а кто будет представлять интересы нашего округа? Ты о наших людях подумал?
- Какое это уже имеет значение, Ена! Этот Совет все равно ничего не решит. Мы свою судьбу определили, кто хочет, может идти за нами, а остальных уже ни в чем не убедишь.
- Ну, нет, так нет, - спокойно сказала Ена, - и, обойдя кресло, встала
позади него, крепко обняла мужа за шею и тихо сказала: "Хорошо, что Адам успел жениться, Мара хорошая девушка, и на острове ему лучшей жены просто и не найти".
В это время вдали, где-то между тучами, сверкнула молния и через несколько секунд послышался раскат грома. Начавшийся ливень до них еще не дошел, и тут они увидели несущуюся во весь опор в их сторону повозку.
- А вот и они. Эй, кто-нибудь! - крикнул Гималай слугам, - встречайте гостей! Пошли Ена в дом, сейчас начнется ливень.
Начавшийся через несколько минут ливень застал Адама и Мару, когда они въехали в ворота усадьбы. Мара отказалась от услуги слуги, державшего в руках длинную бамбуковую палку, на конце которой был искусно насажан огромный купол из эластичного, но очень прочного материала. Под таким зонтом могло укрыться два-три человека, но ливни, подобные сегодняшнему, были на острове редкостью, и островитяне считали за удовольствие искупаться, как они говорили, в "небесной воде".
Адам и Мара бросились со смехом под струи дождя, и, пританцовывая от удовольствия, стали приближаться к входу в дом. Слуга же благоразумно шел позади молодой пары под зонтом. В дом они вошли вымокшие до нитки и счастливые. Служанка сопроводила их в комнату, где их ждала чистая сухая одежда и сообщила, что господин старейшина с супругой ждут их на втором этаже в обеденном зале.
Переодевшись, молодая пара направилась в зал. Мара немного волновалась: она не знала, как отнесутся родители Адама к ее поступку.
Когда они вошли в зал, Гималай и Ена стояли рядом около входа. Они добросердечно приветствовали молодоженов.
- Подойди ко мне, дорогая, дай я на тебя полюбуюсь, - сказала Ена. - Когда я видела тебя в последний раз, ты была еще совсем девочкой, а теперь, как я погляжу, ты настоящая барышня. Дай-ка я тебя обниму, - и она заключила смущенную и немного растерявшуюся Мару в свои объятия, и расцеловала ее в обе щеки.
В то же время Гималай обнимал своего сына, приговаривая:
- Ну, вот мы и встретились. Ты, как я погляжу, выглядишь молодцом. Рад, очень этому рад, а то до меня доходили слухи, что, мол, сдал мой сын, раскис.
- Что ты отец, посмотри, какая у меня жена, разве она даст мне раскиснуть? От нее исходит такая энергия, что она только одним своим взглядом может зарядить меня лучше любого генератора! - и он засмеялся.
Гималай, улыбнувшись, заметил: "Как же, вижу! А ну-ка подойди ко мне дочка, дай и я тебя расцелую", - и он протянул ей свои сильные руки.
Адам в то же время целовал в щеку свою мать. Незаметно вошедший слуга, молча наблюдавший сцену встречи, предупредительно стоял у входа в ожидании возможных приказаний хозяина. Когда их взгляды встретились, Гималай воскликнул:
- Ну, чего ты стоишь, вели подавать обед, наши гости, конечно, проголодались, одними ласками да поцелуями сыт не будешь.
- Слушаюсь, господин старейшина, - и тут же кинулся выполнять распоряжение.
Обед прошел в спокойной обстановке, от которой Мара отвыкла в доме своих родителей. В последнее время ее отец то и дело читал ей скучные нравоучения, братья иронизировали, насмехаясь над ее любовью к Адаму. За столом все больше говорили о делах, и все меньше затрагивали интересные темы. Только одна мать была на ее стороне, часто заступалась за нее, стараясь оградить дочь от язвительных нападок.
В доме Гималая Мара сразу почувствовала внимательное, даже предупредительное отношение к себе ото всех, включая слуг. Обед удался на славу и длился около часа. После обеда Ена предложила Маре зайти в ее комнату: она хотела показать ей свою коллекцию искусно сделанных в разное время предметов из красного дерева с вкраплениями красивых океанских ракушек, а заодно и посплетничать о женских делах.
Оставшись наедине с сыном, Гималай пригласил его на веранду: ливень уже прошел, небо очистилось от туч, появившееся солнце весело играло с землей, одаривая ее своей лучистой энергией, воздух был наполнен озоном, предлагавшим себя окружающей природе и людям. Они сидели молча, наслаждаясь умытой дождем природой.
Первым нарушил тишину Гималай:
- Как идут дела с постройкой корабля? - поинтересовался он.
- Скоро закончим, - ответил Адам бодрым голосом. - Собственно говоря, корабль уже готов, остались кое-какие мелочи.
- Ты все приготовил, что тебе велел взять Куратор?
- Почти. Как только корабль будет полностью готов, наши люди перенесут все на него.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал отец. - Мне понравилась твоя жена, и матери тоже. Береги ее, Монтек стал очень неразборчив в средствах достижения своих целей, такой ни перед чем не остановится.
Адам стал барабанить пальцами по ручке кресла, что выдавало его волнение.
- Я вижу, тебя что-то беспокоит? - спросил Гималай сына.
Адам, немного поколебавшись, рассказал отцу про приглашение на праздник и про медитацию Мары под деревом.
Гималай был явно встревожен. Услышанное так подействовало на него, что он встал с кресла и начал мерить шагами веранду, обрабатывая в своем мозгу полученную информацию. Его тревога передалась Адаму, который стал с беспокойством следить за каждым движением отца, на лице которого отразилась титаническая работа мысли.
Наконец успокоившись, Гималай снова занял свое место. Адам догадался, что отец принял какое-то решение и выжидающе посмотрел на него. Помолчав еще немного, словно проверяя правильность своего решения, отец, наконец, сказал уже спокойным тоном:
- Значит так. Слушай меня внимательно. То, что ты мне сообщил, имеет очень большое значение не только для вас, но и для всех жителей острова. Я долго размышлял о судьбе нашего острова и никак не мог вычислить день грядущей катастрофы. Но теперь он мне известен! - и он выразительно посмотрел на сына, но, не видя никакой реакции со стороны Адама, продолжил - Когда ты говоришь, будет праздник?
- Через три дня.
- Так, значит, катастрофа наступит на следующий день, - констатировал Гималай. - Как видишь у нас очень мало времени! Вы должны неотлагательно вернуться домой, бросив все дела, - я повторяю, все! - и заняться только кораблем и переноской всего необходимого на него. Но прежде, чем вы с Марой отправитесь домой, мне надо сообщить тебе кое-что важное.
- Я никогда тебе раньше не рассказывал, да об этом почти никто и не знает, что когда-то очень давно, наши предки построили корабль, и команда из пятидесяти отважных жителей острова отправились к далеким берегам. У них не было тогда острой необходимости покидать остров, скорее ими двигало любопытство и жажда приключений. Среди этих людей были и представители нашего рода, почему я об этом и знаю.
Плыли они долго, капитаном корабля был один из предков нашего Куратора. Это был очень отважный и вместе с тем рассудительный человек, обладавший необычайными для того далекого времени способностями. Никто из островитян никогда не был в чужих краях, и, тем не менее, он знал безопасный и самый близкий морской путь к далеким берегам. На его корабле было все необходимое, а главное достаточный запас пресной воды, которую его команда набирала из наших целебных источников.
Они увидели землю как раз в то время, когда и ожидали. - Тут Гималай сделал паузу, сокрушенно покачал головой и продолжил. - Да, они достигли цели и высадились на пустынный берег с очень бедной, по сравнению с нашим островом растительностью. Они и не ожидали особого гостеприимства, но то, что предстало перед их взором, и то, что они потом пережили, не укладывалось в их голове.
Я не знаю подробностей этой экспедиции. Мне известно только то, что пробыли они на материке недолго, столкнувшись не только с хищными зверями, но и такими же, как и животные людьми. Их поведение, образ мысли, обряды, наводило наших предков на мысль об очень низком уровне их развития. Аборигены отличались своей кровожадностью и предельным эгоизмом, с чем наши предки раньше никогда не сталкивались.
Мне неизвестно, каким образом им удалось спастись, но я знаю, что вернулось на родину только пятнадцать человек, включая капитана - и это считалось чудом. После этого островитяне никогда больше не пытались покидать остров, даже временно.
Конечно, с тех пор прошло много времени, и, возможно, что жизнь на материке изменилась и люди стали более цивилизованными, но я опасаюсь, что цивилизация сделала их изощреннее, но не лучше. Я рассказал тебе об этом, чтобы ты знал, в каких условиях вы можете оказаться. Но такова воля богов, и я надеюсь, что, уничтожая наш остров, они не допустят вашей гибели.
После сказанного, Гималай тяжело вздохнул и замолчал. Адам был подавлен услышанным и некоторое время сидел неподвижно, а потом произнес:
- В тот день, когда прилетели птицы, ты сказал мне, что вы с матерью не можете воспользоваться кораблем. Я не понимаю, почему ты не можешь покинуть остров вместе с нами. Ради чего ты жертвуешь своей жизнью и жизнью матери?
- Ты узнаешь об этом позже.
- Когда?
- Непосредственно в день отплытия. Есть очень важная причина, по которой я не могу сказать тебе все прямо сейчас. Но поверь мне, что я не жертвую ни собой, ни тем более жизнью твоей матери.
Адам не стал больше настаивать на объяснении. Он хорошо знал характер отца и понял, что без веских оснований тот не стал бы мучить сына загадками. Он знал также, что отец очень любит свою жену и сделает все, чтобы спасти ее.
Тут на веранду вышли Ена и Мара.
- О чем это вы так долго беседуете? - глядя на мужа задала вопрос Ена. - Вот мы обо всем уже поговорили, и пришли к выводу, что жизнь прекрасна, я правильно говорю, Мара?
- Да, я с вами вполне согласна, - и она послала Адаму очаровательную улыбку.
Мужчины молча закивали головами в знак согласия. Ена уловила нечто необычное в поведении мужа и сына.
- Вы останетесь у нас ночевать? - спросила она.
Вопрос адресовался Адаму, но смотрела она при этом на Гималая.
- Нет, - ответил муж, - Адаму надо срочно уезжать. Ничего не поделаешь, дела.
Мара вопросительно посмотрела на мужа, и тот утвердительно закивал головой.
- Ну что ж, и когда вы собираетесь уезжать? - В этот раз Ена, задавая вопрос, уже посмотрела на сына.
- Скоро мамочка, скоро, - и, не выдержав напряжения, он порывисто встал и быстро вышел с веранды, оставив в недоумении Мару, которая, недолго думая, пошла за ним вслед. Когда она зашла в комнату, то увидела Адама, который сидел в кресле с опущенной головой, прикрыв ладонями лицо
- Что произошло? - спросила она и тут же кинулась к нему.
- Адам, милый, что с тобой? - с тревогой в голосе повторила она.
Адам тяжело вздохнул, и стал медленно поднимать голову, одновременно опуская руки, потом откинулся на спинку кресла и с несказанной грустью посмотрел в глаза жены. Мара все поняла, и, обняв мужа, прижалась к его груди. Так молча, они просидели несколько минут. Потом Адам, наконец, взял себя в руки и начал подниматься, увлекая за собой Мару:
- Пора прощаться с родителями, - сказал он, - нам действительно надо скоро уезжать.
В это время в комнату вошел Гималай и обратился к Адаму:
- Иди, попрощайся с матерью, она сидит на веранде, у нее нет сил выйти к тебе, а мы пока с Марочкой будем спускаться вниз.
Адам кивнул головой и вышел на веранду.
По пути вниз Гималай крикнул слуге, чтобы подали повозку. Оставив Мару одну у входа, он снова зашел в дом и скоро вернулся: в руках у него была тонкая книга в мягком переплете.
В это время они услышали дробные шаги Адама, спускавшегося по лестнице. Когда Адам присоединился к ним, слуги уже подавали повозку.
- Ну, сынок, давай прощаться, - сказал отец. - Вот тебе обещанная книга, мне она больше не понадобится, а за Мару можешь не беспокоиться: мне известны намерения ее братьев, я приму меры и все будет в порядке. Передай Куратору, что я люблю его как сына и очень на него надеюсь.
Гималай поцеловал на прощание Маару, и она села в повозку. Затем он крепко обнял сына, и, не дожидаясь, когда повозка тронется, повернувшись, и не глядя больше в их сторону, быстро вошел в дом. В глазах у него стояли слезы.

12.
В тот же день Дискейтор венчальной пирамиды сидел дома у раскрытого окна и наблюдал за черными тучами, предвестниками надвигающейся грозы. На коленях у него лежала раскрытая книга пророчеств, написанная очень давно одним из его предков. Духовный сан передавался от поколения к поколению, - таков был обычай на острове, являющийся законом, записанным в одной из книг, хранящихся в Красном Доме.
Все его предки имели потомство; он был последним и единственным представителем рода, не имеющего детей. Это означало, что его конец наступит вместе с разрушением острова. Главный служитель пирамид давно изучал эту книгу, в которой иносказательно был описан конец света с тщательно завуалированной датой и таким образом, что постичь истинный смысл иносказаний может только посвященный человек. После длительной и кропотливой работы с книгой, Дискейтору удалось, наконец, вычислить точный день катастрофы.
Черные тучи над островом стали для него знаком: пора готовится к великому переходу, пора собираться.
Вдали сверкнула молния. Дискейтор закрыл книгу и аккуратно положил ее на маленький столик стоящий рядом: больше она ему не понадобится. Затем он встал и едва успел закрыть окно, как тут же хлынул дождь. Небо обрушило на остров ливень, как бы желая отмыть его от накопившейся за последние месяцы грязи на его поверхности.
- Да, все верно, - подумал Дискейтор, - остров появился чистым, чистым и исчезнет. Пора очищаться и мне!
Дождавшись, когда ливень прекратился, он, захватив с собой все необходимое, вышел из дома, предварительно сообщив слугам, чтобы они его не ждали: он останется ночевать в пирамиде.
Главный служитель пирамид шел медленным шагом, всматриваясь в окружающую его природу. Он дышал полной грудью, стараясь впитать в себя напоследок все запахи острова. Обласканные после дождя солнцем разноцветные маленькие птички весело щебетали, примостившись на умытых дождем ветках деревьев. На всех встречавшихся ему по пути жителей округа он смотрел ласково, подражая солнцу. Каждый раз, когда они ему кланялись, он в ответ приподнимал свою шапочку, приветствуя людей, которых всегда любил.
На подходе к пирамиде он остановился, и сердце его учащенно забилось. Вершина пирамиды едва светилась, и он знал, что ближе к вечеру и ночью свет станет ярким. Грани пирамиды впитывали лучи солнца, и частично отражали их, делясь энергией с окружающим ландшафтом. Сооружение выглядело величественно, но не грозно. Его строители были одними из первых людей острова, а руководили ими Высшие Существа, поэтому пирамида была выдержана в точных, выверенных геометрических пропорциях. В ней ничего не было случайного. Каждый элемент этого потрясающего здания имел свое значение. Дискейтор еще раз оглянулся по сторонам, стараясь запечатлеть мир, в котором прошла вся его долгая жизнь, и без всякого сожаления и лишних сантиментов, решительно направился к входу пирамиды.
Отворив дверь, он вошел во внутрь помещения, тщательно закрыв ее за собой.
- Эта дверь уже никогда не откроется, - промелькнуло у него в голове.
Затем он направился к внутренней двери, открыл ее и, войдя в небольшую комнату, положил в находящуюся в стене нишу принесенные с собой вещи.
Выйдя из этого помещения, он снова оказался в зале, в центре которого, строго под вершиной пирамиды стоял стол, за которым он, обычно, проводил брачные церемонии. Но никто из жителей острова не знал, что этот стол, приспособленный им для брачных церемоний, имел еще и другое, главное предназначение. Достав из стола знаменитый, известный всему острову диск, он положил его на центр стола.
После этого, Дискейтор подошел снова к входу, снял стоящий на полке светящийся органическими элементами шар и, переложив его в правую руку, направился к середине стены, расположенной напротив входа в пирамиду. Подойдя к ней вплотную, он поднял левую руку и приложил ее к стене. Кусок стены, являющейся в действительности тщательно замаскированной дверью, стал отходить от общей стены, образуя проход.
Глава венчальных пирамид осторожно вошел во внутрь, и, освещая темный промежуток между стеной зала и гранью пирамиды, стал медленно продвигаться вдоль стен. Обойдя всю пирамиду по периметру, он вернулся к секретной двери с другой стороны, и вошел в зал. Осторожно положив светящийся шар на пол Дискейтор сел рядом прислонившись спиной к стене, Сердце его колотилось в груди, в висках стучало, спина вспотела, тело дрожало, грудь что-то сдавливало, дышать было трудно. Дискейтор закрыл глаза и потерял сознание.
Так он просидел на полу долгое время. Когда он пришел в себя был уже вечер. Тело его затекло от неудобной позы, и встать ему было трудно. Тогда Дискейтор напряг свою волю и тут же почувствовал, как постепенно тело становится все легче и легче. Он уперся руками в пол зала и, оттолкнувшись, начал медленно взлетать, преодолевая силу притяжения земли, пока не повис в метре от пола, после чего стал плавно опускаться. Коснувшись ногами пола, он тряхнул головой, сбросив с себя временное оцепенение и окончательно придя в себя, твердо встал на ноги.
Первую часть задания, описанного в книге, он выполнил. Намеченное на сегодня дело было завершено. Завтра он спустится вниз, под зал, где расположены пустые камеры и обойдет их все, а послезавтра проникнет еще глубже, на следующий уровень в камеру, в которой находятся магические кристаллы, имеющие чудодейственную силу, которые помогут ему вознестись над землей и раствориться в Духовном Пространстве, навсегда слившись с Бесконечностью.

13.
Строительство корабля было закончено вовремя. Все необходимое, включая и сорокадневный запас пресной воды было уже на корабле, готовый покинуть остров в любое время.
Адам и Мара собирались поехать на молодежный праздник, но не для того, чтобы повеселится, а чтобы простится со старыми друзьями из других округов, которые к их великому сожалению находились под влиянием общего благодушного настроения островитян и не приняли никакого участия в строительстве корабля. Мара рассчитывала увидеть на празднике свою мать. Мысль о том, что они расстанутся навсегда, не простившись, была невыносима для нее и томила ее сердце
Команда корабля насчитывала пятьдесят моряков и состояла из жителей округа Гималая. Кроме них на корабль в критический момент могло перебраться около двухсот человек, расположившихся лагерем на берегу вблизи корабля. В этом лагере находились все те, кто верил в предупреждение Гималая и помогал в строительстве корабля, готовые в любое время перебраться на него и покинуть остров. Капитаном корабля был Куратор, назначенный самим Гималаем.
Этот день, который навсегда запечатлелся в памяти покидающих остров, выдался жарким и безветренным. Солнце жгло неимоверно, и легкий ветерок со стороны океана не давал никакой прохлады. Жители лагеря, среди которых были женщины и дети строителей корабля, то и дело окунались в соленую воду океана, ища спасения от жары в ее освежающей воде.
Ближе к вечеру все, кто находился на побережье острова во всех округах, наблюдали необычный закат солнца, окрасившего небосклон в ярко-красный цвет. Солнце, - этот ежедневный и равнодушный ко всему наблюдатель, - в последний раз осветило остров, на котором обитали маленькие суетящиеся человеческие существа, скрылось за горизонтом, и, наконец, наступил вечер, который, судя по прогнозам, мог стать последним в истории острова
Адам и Мара поехали на праздник, команда осталась на корабле во главе с капитаном.
Вечером того же дня, Гималай велел своим слугам вытащить на берег построенную лодку и приготовить повозку, на которой вместе с Еной. отправился на холм к Красному Дому.
Монтек был приглашен в качестве почетного гостя на молодежный праздник, на который он должен был поехать вместе с женой, надеющейся увидеть там свою дочь. Однако в последнюю минуту он внезапно изменил свое решение, притворившись больным, чем несказанно огорчил свою супругу. Чувствуя подвох, она заперлась в своей комнате, никого к себе не впускала и стенала не переставая.
Дискейтор же в это время благополучно забрался в подземелье, в ту самую камеру, где действительно хранились предполагаемые им магические кристаллы, используемые когда-то Высшими Существами.
Старейшины острова вместе со своими семьями спасались от жары в прохладных подвалах своих особняков. Кое-кто из них готовился к заседанию Совета, который должен был состояться на следующий день.
Остальные жители острова, не принимавшие участие в празднике молодежи, занимались домашними делами; большинство островитян находилось у реки и источников, утоляя жажду родниковой водой.
Дорога, которой ехали Адам и Мара, проходила по живописному месту. На протяжении всего пути не смолкали звуки, издаваемые певчими птицами, вперемежку с выкриками маленьких обезьян, ловко прыгающих по деревьям, протяжным гортанным зовом животных и блеянием диких коз.
По обе стороны дороги росли тропические деревья, обвитые лианами, вперемежку с лиственными деревьями, кустарниками и зарослями папоротника.
Мара и Адам сидели рядом на скамейке повозки прижавшись плечом друг к другу, и с восхищением смотрели по сторонам дороги. "Неужели завтра всего этого уже не будет?" - подумал Адам. Прочитав его мысли, Маара, печально вздохнув, еще теснее прижалась к мужу, как бы ища у него защиты от неминуемой катастрофы.
Молодожены приехали на праздник с небольшим опозданием. Почти вся прибывшая молодежь уже находилась в помещении усадьбы в большом танцевальном зале, в торце которого на возвышении сидели музыканты. В зале царило оживление: нарядно одетые молодые люди и барышни разбившись на кучки по несколько человек, стояли у стен зала, оживленно беседуя; то тут, то там, раздавался взрыв хохота - это местные остряки развлекали своих знакомых. В игровой комнате группа юношей соревновалась в меткости, набрасывая кольца на штыри, воткнутые в доску. В обеденном зале суетилась прислуга, накрывая столы.
Когда Адам и Мата зашли в дом, гомон в танцевальном зале прекратился и все с любопытством стали смотреть на молодоженов.
Воцарившуюся тишину нарушил Чина:
- Ну, наконец-то, а то мы уже стали беспокоиться, куда подевались сливки нашего общества, - нарочито громко произнес он и направился к новоприбывшим гостям. - Рад сестренка тебя видеть, дай-ка я тебя обниму, - и он протянул ей навстречу руки, норовя заключить ее в свои объятия, от которых Мара уклонилась.
- Мне надо повидать мать, - сказала она напрямик, - но я что-то ее здесь не вижу.
- Ну и дела, - сказал Чина, притворившись обиженным. - Поглядите-ка друзья, - обратился он к стоящей рядом небольшой компании гостей, - в кои-то веки я встретил свою любимую сестренку, а она, вроде и не рада, - и он принужденно засмеялся.
Мара пропустила колкость мимо ушей, ожидая услышать ответ на свой вопрос. Остальные с интересом наблюдали за сценой встречи родственников. Адам стоял рядом и не проронил ни слова.
- Мать должна приехать вместе с отцом, мы их ждем к ужину, танцы ведь им ни к чему, а вы пока проходите, знакомьтесь с гостями. Хотя, что это я? Вас, Адам, - обратился он, наконец, к нему, - представлять не надо, вас знает весь остров, - с язвительной улыбкой произнес Чина.
Кое-кто из гостей саркастически улыбнулся, уловив интонацию и намек Чины.
Адам также пропустил мимо ушей высказывание брата своей жены, коснулся руки Мары, которая тут же взяла его под руку, и они отошли к стене зала, не привлекая больше к себе внимания. Приглашенные были вполне довольны разыгранной Чиной маленькой комедией, и больше не интересовались молодоженами. Херик, наблюдавший все со стороны, не счел своим долгом приветствовать сестру и ее мужа, выказывая тем самым свое отношение к ее замужеству
- Ну что ж друзья, пожалуй, приступим к танцам. Маэстро, музыку! - крикнул Чина на весь зал, - и тут же пригласил на танец свою подружку. Многие охотно поддержали почин, и под звуки музыки начались танцы.
Надо заметить, что не всем гостям понравилось поведение Чины и в скором времени к молодоженам подошло несколько человек, в числе которых был и Грэг.
Они тепло поздоровались с Адамом и Марой и поздравили их с браком.
После первого танца, Чина отвел свою подружку в сторону.
- Давай, действуй дорогая, как договорились, - тихо сказал он ей. - Сейчас как раз подходящее время. Пока Адам занят разговором, пригласи Мару наверх, в последнюю комнату; у дверей будет стоять мой слуга, он тебя и пропустит, а мы с приятелем подойдем, как только ты выйдешь.
Смазливая и недалекая подружка хихикнула и рассталась с Чиной, который благоразумно отошел от нее и присоединился к ожидавшему его другу.
В кружке Адама в это время шел разговор о предстоящем Совете старейшин, на котором впервые должен присутствовать и Грэг. Совет должен был утвердить его в качестве старейшины вместо отца. Мара не принимала никакого участия в мужском разговоре и подружка Чины, воспользовавшись удобным моментом, отозвала ее в сторонку.
- Я должна тебе сообщить потрясающую новость, касающуюся твоего мужа. Но здесь говорить неудобно, музыка мешает. Давай поднимемся на минутку наверх, там я тебе все и расскажу, - и, взяв Мару за руку, стала увлекать ее за собой.
Мара была расстроена отсутствием матери на празднике, и, не давая отчета своим действиям, позволила увлечь себя наверх. Адам стоял спиной к лестнице и не видел, как Мара поднялась на второй этаж. Но это не ускользнуло от его собеседника, Грэга, который сначала не придал этому никакого значения. Но тут он увидел, как почти сразу вслед за Марой, стали подниматься наверх Чина со своим другом, которого. Грэг хорошо знал. Это был весьма нечистоплотный тип с сомнительной репутацией по имени Аза.
Грэг тут же сообразил, что они хотят сыграть нехорошую шутку с женой Адама. Тем не менее, он оставался спокоен и продолжал разговор до тех пор, пока Чина и Аза не скрылись с глаз. Тогда извинившись, он покинул компанию и пошел к лестнице с намерением подняться наверх. Он не хотел зря тревожить Адама и портить ему праздник.
Поднявшись на второй этаж Грэг лицом к лицу столкнулся с подружкой Чины, которая явно была не в себе, посмотрела на него дикими глазами, и молча, не в силах выдавить из себя ни звука, показала рукой на конец коридора, а затем, оттолкнув его, помчалась к лестнице, стремглав спустилась с нее и выбежала из здания
В тот же миг Грэг увидел, как из последней комнаты трое мужчин вытаскивали закутанного с головой человека, бьющегося в их руках, словно пойманная рыба.
Оценив ситуацию, Грэг побежал в сторону последней комнаты. Он догнал похитителей, когда те выходили во двор особняка.
- Немедленно остановитесь! - крикнул он. - Что это за глупые шутки?
- Разберись с ним! - воскликнул Чина своему другу, - и, посмотрев в сторону стоящей рядом повозки, крикнул дожидавшимся в ней слугам Монтека - Забирайте ее, быстро!
С повозки тут же спрыгнуло четверо слуг, которые схватили все еще бьющуюся Мару, и понесли ее к повозке.
Тем временем Грэг без особого труда разделался с приятелем Чины, отшвырнув того в сторону, и кинулся к повозке. Чина и его слуга бросились ему наперерез преграждая путь к повозке, в которой уже находилась Мара. Между ними завязалась драка. Слуга Чины был сильным человеком, но справиться с Грэгом один он не мог. Понимая, что все раскрыто, Чина в бешенстве схватил подвернувшуюся палку и ударил ею Грэга по голове. Тот вскрикнул от боли и упал на землю.
- О боги, - закричал слуга, хватаясь за голову, - что мы наделали!
- Тише ты, не ори, - со злобой сказал Чина. - Он сам виноват, нечего было вмешиваться.
Поднявшийся с земли Аза, присоединился к ним.
- Он не шевелится! - с ужасом проговорил слуга.
- Вот видишь, что ты наделал! - сказал Чина слуге, и, повернувшись лицом к своему другу, спросил его: "Ты видел, как слуга ударил Грэга палкой?"
Аза недолго раздумывал над ответом:
- Я все видел, - сказал он, показывая рукой на слугу. - Теперь тебе не избежать наказания. Мы же хотели только пошутить, правда, Чина? - И он посмотрел на него не столько вопросительно, сколько утвердительно.
- Да, да, конечно, - забормотал тот. - Это все слуга, это он во всем виноват!
Между тем повозка с пленницей уже отъехала и никаких свидетелей драки не было. Растерянный и ошарашенный слуга стоял неподвижно, молча уставившись на Грэга. Он понял, что за содеянное придется отвечать ему.
Первым пришел в себя после всего случившегося Чина. Даже если слуга и признается в содеянном, - на что он мало рассчитывал, - то все равно грандиозного скандала не избежать. Убит член Совета старейшин, сын уважаемого человека на территории усадьбы Монтека, который это не простит даже своему сыну. Остается только одно: тело Грэга должно исчезнуть.
Словно прочитав его мысли, Аза сказал:
- Надо немедленно унести отсюда Грэга и закопать его за оградой. Когда же Адам кинется искать Мару, мы пустим слух, что она сбежала с Грэгом.
В это время они услышали стон Грэга.
- О боги! - воскликнул слуга, - он жив, жив, жив!
Все трое бросились к лежащему телу: не послышалось ли им это? Да, Высшие Силы действительно хранят их остров. Слуга бросился за водой. Принеся воду, он сорвал с себя часть одежды, намочил ее и приложил к голове Грэга, приговаривая: "Жив, о боги, слава вам, что он жив".
В это время в дверях появился Адам.
Что тут происходит? - спросил он и, увидев лежащего Грэга, быстро подошел к нему, и добавил, - ты что упал с лестницы?
- Извини меня, пожалуйста, Грэг, - молящим тоном проговорил Чина. - Это вышло случайно, поверь мне, я всегда относился к тебе как к другу. Это была шутка, понимаешь, только шутка!
- Да-да, мы просто пошутили, ну повздорили, зря ты влез в это дело, Грэг, - подал свой голос Аза.
Тут во двор вышел Харик:
- Что-то вас всех долго нет, - промычал он, - вот я и решил посмотреть, в чем тут дело, может быть нужна моя помощь? - И он грозно посмотрел на Адама, который помогал вставать Грэгу.
- Да я гляжу, у вас тут драка была, что ж вы меня не позвали, - с обидой в голосе сказал он к брату, - это как раз по мне!
- Да замолчи ты, наконец! - не выдержал Чина. - Споткнулся Грэг, когда бежал за нами. А мы просто пошутили, понял? Вот так всем и скажи.
- А где же Мара? - вконец озадаченный всем происходящим спросил Адам.
- Дома Мара, дома, тебе ясно? - обозлено ответил Чина. - Наши слуги увезли ее к матери, она же хотела с ней повидаться и...
- Ты хочешь сказать отцу? - перебил его Адам.
- Послушайте друзья, - уже примирительно продолжил хитроумный Чина, - не будем драматизировать ситуацию. В конце концов, все обошлось и даже лучше, чем мы предполагали, главное, что все здоровы, а Мара, - он повернулся к Адаму, - она все же наша сестра и мы за нее в ответе, не тек ли?
- Вот именно, - встрял в разговор Харик, решив перехватить инициативу, он был явно раздосадован, что драка прошла без него и все норовил наверстать упущенное, у него просто руки чесались, - наша, - повторил он, - и это должно быть ясно всем. Так-то, Грэг, - оскалился Харик.
Как не был слаб после удара палкой здоровяк Грэг, он все же нашел в себе силы, развернулся и нанес сокрушительный удар в челюсть Харику, который тут же и рухнул на землю.
- Этого только нам не хватало! - воскликнул испугавшийся Чина и нагнулся над братом, который был явно в нокдауне. - Теперь-то мы квиты? - с надеждой в голосе спросил он Грэга.
- Да, - ответил Грэг и плюнул в его сторону. - Я ведь все слышал, что вы тут обо мне говорили, когда считали меня мертвым. Меня не так то просто вырубить.
Адам, осознавший, наконец, что его жена похищена, бросился было на Чину, но Грэг вовремя остановил его:
- Не горячись! - воскликнул он, обращаясь к нему. - С твоей женой все в порядке. Ее увезли слуги твоего отца. Так что пошли отсюда Адам, нам в этой компании делать нечего. Кстати, Чина, - сказал с усмешкой Грэг, одновременно увлекая Адама к лестнице - шутка удалась на славу! Мару действительно увезли слуги. Только это были слуги Гималая, а не твоего отца, так что рано празднуешь победу.
В ожидании повозки Грэг сказал Адаму:
- За Мару можешь не беспокоиться, твой отец обо всем знал и принял меры, он и меня попросил за тобой приглядывать, так что ты уж извини, если что не так. Я думаю, твоя жена уже на корабле. Слуги, посланные Монтеком за Марой, были перехвачены, так что увезли ее ваши слуги. А драчка - это так, для развлечения. Братья решили, что они умнее всех, и могут сыграть шутку с каждым, с кем им заблагорассудится. Так что поделом им: не рой другому яму, а то, как бы самому туда не попасть.
- Но если ты все знал, то зачем ввязался в драку, ведь они могли тебя покалечить! - воскликнул Адам.
- Мне надо было отвлечь Чину, он ведь знает слуг своего отца и мог обо всем догадаться. А так в суматохе ему некогда было внимательно их рассматривать.
- Спасибо тебе, Грэг.
- Я выполнял просьбу твоего отца. Кстати, мне помнится, ты говорил, что для меня у тебя есть место на корабле?
- Конечно, - с готовностью ответил Адам. - Только я не знаю, как быть с твоим отцом.
- Не беспокойся, я своего отца не брошу. Однако у него немного другие планы: он покинет остров вместе с твоими родителями и своими слугами, тебе известно что-нибудь об этом?
- Нет, - ответил Адам, удивленно глядя на Грэга. - А как он это сделает?
- У них есть лодка, ее построил твой отец. Они не успеют на корабль, потому что должны забрать все книги из Красного Дома. Ты понимаешь, это очень важно для них сохранить не только историю нашего острова, но и законы, по которым должны жить люди и впредь. От холма до лодки гораздо ближе, чем до корабля Слуги у них дисциплинированные, проверенные годами, так что беспокоится о них нечего. А вот и наша повозка.
- А почему нельзя было взять книги заранее? - спросил Адам, направляясь к повозке.
- Потому что забрать священные книги можно только в минуту действительной опасности, - ответил Грэг, сопровождая Адама. - А сейчас, как ты видишь, острову ничего не угрожает. Боги ведь только предупредили о надвигающейся опасности, а вдруг они нас проверяют, насколько мы верим в них? Это и есть причина, по которой твой отец не мог рассказать тебе о своих планах раньше: он опасался, что в этом случае боги накажут не только его самого, но и всех островитян покидающих остров. Теперь, когда до начала катастрофы остались считанные часы, то ты можешь узнать все.
- Я догадывался об этом, - заметил Адам, - но наверняка не знал. Что ж, отец всегда был мудрым и осмотрительным человеком. Будем надеяться, что у него все получится.
Адам и Грэг сели в повозку.
- Гони быстрей к кораблю! - крикнул Адам слуге, - ему не терпелось увидеть Мару и убедиться самому, что с ней все в порядке.
Мара взволновано прохаживалась у трапа корабля, ожидая Адама. После того, как ее похитили и стали увозить, один из похитителей, находящийся в повозке, сразу же освободил ее от пут и все объяснил. Сначала она не поверила, но узнав слугу Гималая, который прислуживал ей во время обеда в доме главы старейшин, Мара успокоилась. Она узнала также о роли Грэга в этом деле и поняла, что тот все объяснит Адаму, и они вместе прибудут на корабль, если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного.
Было около четырех часов утра, когда она заметила мчавшуюся к кораблю повозку. Сердце ее учащенно забилось от радости близкой встречи. Домчавшись до кромки воды, повозка остановилась, и из нее выскочил Адам. Молодожены кинулись друг к другу в объятия.
- Милая моя, любимая, - говорил Адам, целую Мару. - Я так волновался за тебя! Я даже не могу представить себе, что бы было, если тебя действительно увезли слуги твоего отца! Ведь это была бы просто катастрофа!
- Ничего, ничего, не расстраивайся так, все обошлось, боги хранят нас.
В это время к ним подошел Куратор
- Адам, скоро рассвет, - сказал он. - Мешкать нельзя. Дай команду, чтобы все немедленно покинули лагерь и перебрались на корабль. Так будет спокойнее.
- Да, да конечно, - ответил смутившийся Адам, - одновременно выпуская из объятий жену. Дав волю своим чувствам, он позабыл о главном деле.
В это время Куратор уже приветствовал стоящего рядом Грэга.
- Рад видеть тебя, уважаемый старейшина.
- Какой я старейшина, - смеясь, ответил Грэг. - Собрание ведь меня пока не утвердила, да уже и не утвердит. Не успеют они это сделать.
- Все равно, по закону, твой отец уже не у дел, а поскольку место не терпит пустоты, то ты уже старейшина.
Они рассмеялись и Куратор добавил:
- Для тебя приготовлена каюта, так что можешь ее обживать. Поднимись наверх, караульный укажет тебе ее, я его уже предупредил.
Грэг поблагодарил Куратора, и они расстались. В это время Адам уже отдал приказ перебираться всем на корабль, и в лагере поднялась суматоха. Заспанные строители корабля ворчали, что их подняли ни свет, ни заря, как будто нельзя было дать им выспаться, но все же потихоньку начали перебираться, понимая, что без особой надобности Адам не стал бы тревожить их сон.
- Мешок, мешок не забудь! - кричала какая-то женщина своему мужу, держа на руках ребенка.
- Тащи, тащи сюда, - раздавались отельные голоса.
- Фу, ты, - причитал пожилой мужчина, растянувшийся на дороге. Света луны оказалось ему не достаточно для освещения пути. - Так и шею свернуть недолго.
Когда наступил рассвет, почти все уже были на корабле. Кое-кто, замешкавшись, торопился с переброской вещей. На берегу повсюду были видны остатки лагеря: тряпки, палки, шесты, мусор, пустая тара из-под воды. У самого берега стояла небольшая бесхозная лодка, используемая ранее при строительстве корабля.
- Ну что, можно отчаливать? - спросил Куратор Адама. - Все уже на корабле!
Адам задумчиво смотрел на прибрежную полосу острова, на котором прошли его детство и юность. В его голове никак не укладывалось, что остров должен исчезнуть навсегда, и случиться это сегодня.
- Ну, хорошо, - с грустью в голосе сказал Куратор. - Подождем еще немного - ему тоже было жаль расставаться с островом.

14.
Сразу после ухода из особняка Адама и Грэга, слуга помог подняться Харику, выглядевшего мрачновато: за всю жизнь никто его пальцем не тронул, а тут на тебе.
- Ну, погоди, Грэг, а до тебя доберусь, - проворчал он со злобой.
- Да успокойся ты, - нервно сказал Чина. - Еще сквитаемся. Тут другое: мы хотели пошутить, а вышло наоборот - над нами посмеялись. Вы идите все в дом, и продолжайте веселиться, чтобы никто ни о чем не догадался, а я попробую догнать повозку.
- Как же ты их догонишь? - спросил Харик
- Они повезли Мару не к дому Гималая, - там ей делать нечего, - а к Адаму. Я знаю короткий путь и успею их перехватить. Эй! - крикнул он слуге. - Быстро подгони сюда нашу повозку!
- Слушаюсь, - произнес слуга и убежал. Через минуту повозка уже стояла во дворе. Чина вскочил в нее, крикнул "Гони!" - и повозка умчалась.
- По-моему Чина поступил неразумно, - сказал Аза Харику. - Даже если он и перехватит повозку с Марой, что он сможет сделать? Уговорить ее вернуться, или отправиться в дом к отцу, чтобы повидаться с матерью? Но после того, что произошло, она ему не поверит. А приказывать слугам Гималая он не может.
- Ты плохо знаешь моего брата, - заметил Харик, - он умеет уговаривать и соблазнять. Не знаю право, в кого он такой, но устоять перед ним - это все равно, что отказаться от глотка воды, когда в горле совсем пересохло. Это не его вина, что слуги были другие. Кстати, надо бы выяснить, куда подевались слуги нашего отца? С этими словами они и вошли в дом.

15.
Было раннее утро. Солнце, притаившись за горизонтом, постепенно озаряло небосклон, готовясь к встрече с островом. Звезды на небе погасли, и ночь неохотно сдавала свои позиции наступающему дню.
Молодежный праздник в усадьбе Монтека заканчивался. Как ни были молоды и энергичны гости, но и они почувствовали усталость и начали постепенно расходиться, готовясь к отъезду по своим домам.
Праздник удался на славу. Инцидент с Марой прошел совершенно незамеченным. После драки во дворе, оправившийся от хука Грэга Харик, вернулся в зал в сопровождении Азы. Музыканты были в ударе, и танцы доставили молодежи большое удовольствие. После легкого ужина гости перешли на лужайку перед домом, где их ждали интересные игры, в которых они, с присущим молодежи азартом и приняли участие. Праздник завершился уже под самое утро фейерверком из хлопушек. Гости были довольны.
Некоторые уже начали садиться в свои повозки, как вдруг земля у них под ногами слегка качнулась. Одна из повозок, стоящая на обочине дороги наклонилась и из нее выпал заспанного вида юноша.
- Что это? - задал он вопрос спросонья неизвестно кому.
Спустя несколько секунд толчок повторился, но он уже был более сильным. Земля под ногами задрожала, со столов в обеденном зале стала падать на пол посуда. Гости перепугались, началась паника.
- О, боги, что происходит! - кричали они отовсюду.
- У меня голова кружится, и земля качается под ногами! - кричала девушка, которая никак не могла сесть в повозку.
Землетрясение прекратилось внезапно, как и началось. Несколько минут было все спокойно и ничего особенного не происходило. Гости вздохнули с облегчением, хотя выражение их лиц все еще оставалось тревожным.
- Это от усталости, - неуверенно заметил кто-то из гостей, - массовая галлюцинация, - и он принужденно засмеялся, подбадривая самого себя.
Напуганные гости стали быстро рассаживаться по повозкам и некоторые уже тронулись в путь, как вдруг земля под ними задрожала и кое-где почва начала покрываться мелкими трещинами. На дороге перед отъезжающими возникла глубокая яма, особняк, стоящий твердо на земле веками начал крениться и оседать, в воздухе стоял непрерывный гул, толчки земли стали чаще, несколько повозок перевернулось, и началась всеобщая паника; отовсюду слышались крики насмерть перепуганных людей
- О, боги, помогите! Кто-нибудь, спасите!
- Гони, гони повозку! Быстрей отсюда, быстрей!
- А, а, а! - визжали одновременно несколько девушек, не в состоянии выговорить ни слова.
- Это конец, конец Света! - закричал сошедший с ума слуга одного из господ.
Из дома стали выбегать ошалевшие люди. Но дальше бежать или ехать было некуда. Поверхность земли содрогалась в конвульсиях, сопротивляясь действующему изнутри подводному вулкану, стараясь сохранить все живое, что было на ее поверхности. Но силы были неравны. В конце концов, земля перестала бороться и, смирившись с неизбежным, дала первую в этом месте большую трещину. Спастись уже было невозможно. На глазах вконец обезумевших людей, провалился целый участок земли вместе с деревьями и всем живым, что на них было, исчезли с лица земли несколько повозок с людьми, рухнул и провалился особняк со всеми, кто не успел из него выскочить. Уцелевшие остатки некогда золотой молодежи острова сбились в кучку на пока еще твердом участке, нервно наблюдая за происходящим вокруг. Некоторые уже смирились с неизбежным концом, остальные бормотали заклинания, просили у богов прощения, надеясь разжалобить их своим запоздалым раскаянием. Еще минута, - и вся последняя кучка людей с воплями и неописуемым ужасом в глазах, стала проваливаться. На территории бывшего особняка не осталось ни единой живой души.

16.
Гималай и Ена сидели на скамейке на холме около дверей Красного Дома. Рядом с ними находился Капул и двое его слуг. Вдруг земля под ними качнулась. Гималай и Капул мгновенно переглянулись и, вскочив со своих мест, побежали к дверям Красного Дома. Гималай коснулся руками углублений в дверях, но к его удивлению двери не раскрылись.
- Что такое, в чем дело? - занервничал он.
- Видимо двери перекосило от сотрясения, - ответил Капул, и тут же приказал своим слугам: "Несите быстро палку, надо открыть дверь!"
Тут произошел второй толчок и Капул едва не упал, схватившись за Гималая. Ена по-прежнему сидела на скамейке, крепко ухватившись за нее руками и молча, с широко раскрытыми глазами, смотрела на дверь.
Толчки внезапно прекратились. Перепуганные слуги вставили найденную ими палку в створ двери и с большим усилием открыли ее. Гималай и Капул бросились во внутрь помещения, слуги остались стоять, сдерживая двери, чтобы они не закрылись.
- Скорее, скорее, - торопил Гималай старейшину. - Надо успеть, обязательно надо успеть.
Они подбежали к полкам и Капул начал лихорадочно закидывать книги в подготовленный им заранее непромокаемый мешок. В то же время Гималай открыл секретный сейф, и извлек из него свернутые в трубочку пергаменты. Уложив, наконец, все имущество в мешок, они выбежали из Красного Дома.
- Все! - крикнул Гималай, - всем быстро в повозку!
Ена вскочила со скамьи и все торопливо направились к повозке, в которой их ожидал слуга Гималая. Они едва успели рассесться по местам, как почувствовали сильный толчок земли.
- Гони! - не своим голосом закричал Гималай, и повозка помчалась по трясущейся земле.
- Только бы успеть, - бормотал Капул, - только бы успеть.
Ена и слуги Капула сидели тихо с побелевшими лицами, крепко вцепившись руками в повозку. Гималай мысленно молил богов, чтобы на их пути не возникло трещины.
И тут все услышали грохот. Беглецы инстинктивно повернули головы и увидели, как внутренние силы земли раскачивают самое крепкое строение острова, и прямо на их глазах стало рассыпаться здание, построенное еще в то время, когда на острове присутствовали Высшие Существа. Поднявшаяся пыль окутала холм, а ударная волна, достигнув их повозку, сильно качнула ее.
Еще совсем немного, и Гималай, обладавший зорким зрением, увидел кромку берега. С левой стороны от дороги деревья были повалены, и Ена увидела небольшую трещину на поверхности земли. Остров постепенно разваливался на части, одновременно оседая.
Вдруг впереди, почти у самой дороги с правой ее стороны, Гималай заметил мальчика, стоящего на коленях.
- Стой! - закричал он своему слуге. - Остановись!
- В чем дело? - недоуменно спросил Капул.
Слуга, управляющий повозкой, тоже заметил мальчика и остановил повозку около него. И тут все увидели маленькое трясущееся от страха живое существо, стоящее на коленях и протягивающее свои ручки вверх.
Это зрелище так потрясло всех, что они на время забыли о землетрясении и о том, как дорога им каждая минута. Гималай приказал слуге Капула слезть с повозки и забрать мальчика. Как только тот оказался в повозке, она немедленно помчалась дальше.
Ена тут же оживилась, обняла все еще трясущееся тело мальчика, и начала ласково его утешать. Никто не спрашивал ни имени его, ни как он попал в это место.
Наконец беглецы достигли цели. Лодка стояла на берегу у самой кромки океана. Все заметили, что океан сильно волновался, и волны с ожесточением накатывали на остров, который уже уступил ей часть своего берега.
- Скорее, скорее! - кричал Гималай, - тащите лодку в воду!
Капул и двое его слуг побежали к лодке, которую уже тянули к воде слуги Гималая.
- Ена, забери мальчика, я понесу мешок! - крикнул Гималай жене.
Через несколько минут все находились в лодке, раскачивающейся на волнах. Слуги тут же налегли на весла.
- Живее, живее! - командовал Гималай, опасаясь, что оседавший все глубже остров, может увлечь лодку в воронку, в водоворот.
Пока Гималай тревожился о лодке, Ена и Капул смотрели вдаль, в надежде увидеть корабль Адама. Но как они не всматривались, ничего, кроме волн, которые становились все выше и выше, они не видели.
Когда лодка отплыла на достаточное расстояние, направление ветра изменилось, и Гималай приказал своим слугам ставить парус. Приказание было выполнено и лодка, все еще сильно раскачиваясь на волнах, пошла быстрее.
Несмотря на свое спасение, настроение у всех было подавленное. Конечно, все находящиеся в лодке, кроме мальчика, были готовы к такому повороту дел, но одно дело знать, а другое - испытать все на себе. Теперь, когда явная угроза жизни миновала, уже и Гималай, отличавшийся зоркостью тревожно вглядывался в даль в поисках корабля Адама.
Но тут его взгляд и взгляды других беженцев переключились на остров, который с грохотом раскололся на несколько частей, и стал медленно исчезать под водой. Зрелище было настолько потрясающим, что все слуги, перестав грести, с открытым ртом и полными ужаса глазами неотрывно смотрели на тонущий остров.
- О, боги, о боги, - почти одновременно повторяли Гималай, Ена и Капул.
С каждой минутой остров оседал все быстрее, и через какое-то время осталась только ее центральная, холмистая часть.
И тут до сих пор молчавший мальчик, подняв свою руку, произнес первое слово;
- Корабль.
Пассажиры лодки начали вертеть головой в поисках корабля.
- Где, мальчик, где, я ничего не вижу! - заволновалась Ена.
Гималай, посмотрев по направлению руки мальчика, прищурившись, увидел вдалеке удаляющийся от них корабль
- О боги, их относит в сторону, - сказал он печально. - Они отчалили с опозданием, и изменившийся ветер отклонил их от курса. Хоть они и спаслись, но наши пути разошлись.
В лодке наступило тягостное молчание, и были только слышны уже далекий гул почти погрузившегося острова и всплеск воды от мерно движущихся весел.
Гималай не ошибся: корабль, который первым заметил мальчик, действительно удалялся от них, изменив запланированное ранее направление из-за сильного бокового ветра. Мореплаватели не учли полностью всех последствий катастрофы: защита острова Высшими Силами исчезла вместе с его погружением, изменив, тем самым, направление ветра.
Адам, Мара, Куратор и Грэг стояли на корме корабля, вглядываясь в просторы океана. Они искали взглядом лодку Гималая, но их усилия ни к чему не привели: лодки не было видно.
- Это я виноват, - с горечью сказал Адам - мы слишком замешкались, надо было раньше покинуть остров.
- Не вини себя, - успокаивающе сказал Куратор. - Видно так было угодно богам.
- Но нам даже неизвестно, спаслись ли они, успели ли на лодку, удалось ли им благополучно покинуть остров?
- Я думаю, что успели, - уверенно ответил Куратор. - Быстрее всех начала раскалываться часть острова, в которой находился округ Монтека. Холм же мы еще видели, когда находились уже на большом расстоянии от берега, значит та часть острова, еще не была расколота.
- Хватит ли им воды и провизии? - не унимался Адам.
- Им-то как раз хватит, - вступил в разговор Грэг. - Мой отец, да и твой тоже - люди рассудительные, запасливые и опытные. К тому же они, очевидно, взяли правильный курс, и я надеюсь, что их лодка благополучно доплывет до материка, строил ведь ее сам Гималай! А вот куда плывем мы? - и он вопросительно посмотрел на Куратора.
- Тот материк, к которому направляется лодка не единственный, - задумчиво сказал Куратор, не столько отвечая на вопрос, сколько рассуждая вслух, - мы будем ориентироваться по звездам. По всей видимости, боковой ветер несет наш корабль на запад, тогда как лодка будет плыть на север. И там и там существуют материки.
Молодые люди постояли еще немного на корме все дальше плывущего корабля.
- Я, пожалуй, пойду отдыхать, - устало сказал Грэг, посмотрев на Куратора. - Когда нужна будет моя помощь, вы меня позовите, - и он откланялся.
- Идите и вы, - сказал Куратор, обращаясь к Адаму и Маре - вам тоже требуется хороший отдых.
Адам в последний раз окинул океан зорким взором, унаследованным от отца, но, не увидев ничего нового, вздохнул, взял за руку Мару и они ушли с кормы в свою каюту.
Оставшись один, Куратор оторвал свой взгляд от океана и тоже собирался спуститься на нижнюю палубу, как вдруг его что-то кольнуло в бок и заставило поднять глаза к небу. То, что он увидел, ошеломило его.

17.
Когда начались первые толчки земли, большинство островитян еще спало. Проснувшись после второго, более сильного толчка, многие не могли сразу взять в толк, что происходит, но очень быстро догадались, вспомнив предупреждение Гималая. Люди пожалели о том, что не приняли всерьез грозившую им беду. И вот, пожалуйста, все сбылось, но изменить уже ничего нельзя, слишком поздно они осознали свою ошибку.
Тем не менее, многие бросились к океану: кто на повозках, кто просто бегом, бросив все. Паника была неописуемая. Некоторые жители надеялись, что успеют добраться до корабля и их возьмут с собой, другие же решили быстро соорудить плот и спастись на нем, выйдя в океан.
Но все надежды были напрасны. Те, кто успели добраться до места стоянки корабля, с горечью констатировали, что лагерь был пуст, а корабль уже отплыл на большое расстояние.
Землетрясение застало Чину, когда он возвращался в особняк отца, после того, как выяснил, что дом Адама пуст, что несколько озадачило его.
После второго толчка земли, Чина сообразил, что сбывается предупреждение Гималая, и приказал напуганному слуге гнать что есть мочи к берегу, к стоянке корабля. Чина надеялся успеть к отплытию и умилостивить сестру забрать его с собой. Однако как не мчалась его повозка, на корабль он все же не успел.
На берегу был случайно оказавшийся в прибрежной местности островитянин, который пытался использовать брошенную за ненадобностью лодку строителями корабля, но никак не мог справиться с ней в одиночку. Увидев Чину и его слугу он начал звать их к себе. Те тут же включились в работу и все трое столкнули, наконец, лодку в воду. Неизвестный островитянин и слуга Чины налегли на весла и вышли в океан.
Те, кто жили далеко от берега, даже не пытались что-либо предпринять. Повсюду слышался плач детей, стенания, мольба, выкрики обезумевших людей. Островитяне сбивались в кучки, на пока еще твердых островках земли, надеясь, что остров все же сохранится, хоть и в изуродованном виде. Но остров оседал все глубже, океанские волны с беспощадностью завоевывали для себя все больше земного пространства, и океан поглощал один участок острова за другим, пока, наконец, не остался холм в центре острова. Он был пуст. Остатки Красного Дома лежали в руинах; заседание Совета, назначенное Монтеком на этот день так и не состоялось; сам же Монтек погиб под руинами своего дома. Проснувшись еще от первого толчка, он моментально все понял и не стал даже пытаться спастись, решив принять смерть у себя дома.
В то время, когда большинство островитян металось в поисках спасения, Дискейтор находился в самой глубокой камере под большой венчальной пирамидой. Он сидел на полу камеры в позе лотоса молитвенно сложив руки на уровне груди. Рядом с ним на полу лежали магические кристаллы. Внутренним взором Дискейтор видел все, что происходило на острове с самого начала землетрясения. Пирамида была построена в таком месте, что никакие подземные толчки ее не разрушат; она могла только исчезнуть под водой вместе с островом.
Дискейтор был весь сосредоточен на одной мысли: ПРИНЯТЬ СМЕРТЬ, НО ОСТАТЬСЯ ЖИТЬ. Он ждал всю свою жизнь этого неизбежного для всех людей момента, но, в отличие от других, он готовился не к смерти, поглощающей целиком, без остатка все человеческое существо, а к ПЕРЕХОДУ из материального состояния в духовное. Он освободится, наконец, от своего тела, сохранив только один дух. Он вернется в Духовное Пространство: безграничное и вечное. Он попадет в ту область Пространства, где царит любовь. Он сольется с вечностью, составив с ней одно целое. Его сознание войдет в каждую духовную частицу Пространства, и он никогда не будет одиноким.
Дискейтор почувствовал сильный толчок земли. Пирамида качнулась и начала медленно оседать, но сооружение осталось в целости. Главный служитель пирамид открыл глаза и, посмотрев наверх, увидел, как наклонные грани пирамиды стали медленно отодвигаться одна от другой, стараясь принять вертикальное положение, раскрываясь, подобно лепесткам лотоса. В месте соединения граней пирамиды, которое еще недавно было ее вершиной, образовался просвет и стал виден кусочек голубого неба. По мере выпрямления граней, просвет становился все больше и больше. Когда грани выпрямились, Дискейтор собрался духом, взял в руки магические кристаллы, оттолкнулся кулаками от пола, и, преодолевая притяжение земли, стал медленно подниматься, находясь в состоянии невесомости.
По мере удаления от основания пирамиды, скорость подъема становилась все больше, и, достигнув вершины теперь уже бывшей пирамиды, он покинул ее, вознесшись над островом.
То, что он увидел с высоты птичьего полета, наполнило его сердце смешанным чувством восторга и сожаления. Находясь на большой высоте, он, тем не менее, видел все до мельчайших подробностей: и сам остров и все, что было далеко за его пределами. Он видел и беспорядочно бегущих людей, и мечущихся по острову животных, и кучки последних островитян, все еще находящихся на поверхности острова, и плывущий корабль, и удаляющиеся от острова лодки со всеми ее беглецами, и бурлящий вокруг острова океан. Но, прежде всего, Дискейтор посмотрел на раскрывшийся лепесток своей все еще оседающей пирамиды, в центре основания которой он отчетливо увидел свое тело.
- Свободен! Свершилось! Вот оно, Духовное Пространство! Прощай одиночество!
Бывший Глава пирамид наблюдал агонию острова до конца, пока под водой не скрылся последний его оплот - холм.
Затем он в мгновение ока оказался над плывущим кораблем. Дискейтор не знал, как он ТЕПЕРЬ выглядит и виден ли он вообще. Но, судя по реакции Куратора, смотревшего на него ошалевшими глазами, он сообразил, что все-таки имеет какой-то вид.

18.
Стоя на корме, вросшими в палубу ногами, Куратор неотрывно смотрел на висящий прямо над кораблем неизвестно откуда взявшийся диск, напоминающий тарелку. Диск переливался всеми цветами радуги.
Повисев над кораблем некоторое время, как бы изучая его, он вдруг стремительно взлетел ввысь, затем также стремительно описал круг над кораблем, после чего медленно проплыл в непосредственной близости от корабля. Его движения были мгновенны и непредсказуемы.
Затем диск перестал переливаться цветами радуги, внезапно приобрел серый цвет и так низко завис над кораблем, что Куратор смог различить по краям серого диска рисунки, напоминающие созвездия. И в это время с диска прямо к его ногам упал какой-то небольшой предмет.
Куратор испугано перевел взгляд себе под ноги и увидел маленький, с ладонь, кусочек какого-то сверкающего кристалла. Он смотрел на кристалл, как завороженный, не в силах оторвать от него взгляд. Наконец преодолев магическую силу кристалла, Куратор поднял глаза к небу, но к своему удивлению ничего не обнаружил. Диск исчез также внезапно, как и появился.
Куратор почувствовал облегчение и одновременно разочарование. Что-то подсказывало ему, что все пришедшее не было случайностью, и вместе с тем ему не давала покоя мысль, то нечто подобное он уже когда-то видел. Но когда, и где? - он вспомнить не мог.
На время отбросив от себя мучавший его вопрос, и обретя способность к движению, он нагнулся и осторожно коснулся пальцами кристалла. Куратор сразу же почувствовал энергию идущую волнами от прозрачного камня, и ему стало радостно на душе, что не случалось с ним уже более трех месяцев. Подняв кристалл, он тут же ощутил легкость своего тела, как будто какая-то сила уменьшила притяжение земли. Ему захотелось тотчас же поделиться приобретенной от кристалла энергией с друзьями, но, поразмыслив, он решил подождать. Бросив прощальный взгляд в сторону несуществующего больше острова, Куратор спустился в свою каюту, находящуюся рядом с каютой Адама и Мары. Корабль шел под парусами не меняя направления, и уточнять маршрут можно было только вечером, когда стемнеет и появятся звезды
Куратор лег на койку с намерением сразу же уснуть, но вскоре к своему удивлению обнаружил, что сделать это ему не удается. Сон никак не шел к нему; возбужденный мозг перетряхивал полученную от диска информацию, которая находилась в его голове в хаотичном, беспорядочном виде. Он никак не мог связать воедино разрозненные факты, и чувствовал, что диск, кроме материального предмета - кристалла - хотел передать ему еще какую-то важную информацию, которую тот, по-видимому, не готов был еще принять.
Поворочавшись еще с полчаса, и, не найдя решение загадки, он, наконец, уснул.
Куратор не знал, что в это время диск снова появился над кораблем и сопровождал его по пути. Диск исчез только под вечер, когда солнце скрылось за горизонтом, и на небе начали появляться первые звезды. Но прежде чем расстаться с кораблем, он передал Куратору во сне информацию о будущей жизни островитян.
Под вечер того же дня Адаму приснился остров, находящийся где-то очень далеко, и в каком-то другом измерении, в ином Пространстве. Остров утопал в зелени. С высоты птичьего полета Адам видел и пологий берег, и холм в средней части острова с возвышающимся на нем красным домом, и большую пирамиду, сверкающую на солнце своими гранями, и небольшую реку, несущую свои чистые, отдающие голубизной воды, и различные маленькие и большие строения, и островитян, сидящих неподвижно в позе лотоса, и детей, играющих в веселые игры, и беззаботно существующих животных.
- Остров не погиб, - сказал во сне Адам, - он существует, он перешел из одного пространства в другое.
Адам проснулся и открыл глаза. В каюте было темно, и чувствовалась боковая качка корабля. Он лежал с открытыми глазами и просто смотрел перед собой, находясь под впечатлением своего видения
Образ погибшего острова, навсегда поселившись в самом дальнем уголке его души, образовал в ней малюсенькое пустое пространство, и Адам, впервые ощутил в своем сердце тоску: спасение нарушило его душевное равновесие. Да, они живы: Мара, Куратор, его друзья и он сам. Но, покинув остров, он оставил на нем часть своего "Я" и как бы раздвоился: прежний Адам навечно остался жить на виденном во сне острове, в то время как новый - должен будет начать жизнь заново.
Адам встал с койки, с грустью посмотрел на спящую Мару, и осторожно, чтобы ненароком не разбудить ее, вышел на палубу несущегося в неизвестность корабля.

(Продолжение следует. См."Часть Вторая")