Пираты Короля-Солнца. Часть 1. Приключения королевского пажа.

Пираты Короля-Солнца.
Часть первая.
Приключения королевского пажа.
Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид.
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.
В. Высоцкий. «Баллада о борьбе».

И когда Мудрые оказались бессильны,
помощь пришла из рук слабых.
Дж. Р. Р. Толкиен. «Сильмарилион».
Оглавление.
1. Д’Артаньян принюхивается к дворцовому воздуху.
2. Доклад господина Кольбера.
3. Клятва Анжелики де Бофор.
4. Отец и дочь.
5. О том, как Д’Артаньян неточно выполнил поручение Рауля, отдав его прощальное письмо, написанное на острове Сент-Маргерит, Луизе де Лавальер раньше фатального дня.
6. Тот, кто помнит.
(Мемуары шевалье Ролана де Линьета, бывшего пажа короля Людовика XIV, в данный момент внешатного барабанщика при Штабе его светлости герцога де Бофора, Великого Адмирала Франции, начатые на флагманском корабле «Корона» 2 мая 1662 года на пути из Тулона в Джиджелли).
7. Старшая сестра.
(Продолжение «Мемуаров» Ролана де Линьета).
8. Чудный улов.
(Продолжение «Мемуаров» Ролана де Линьета).
9. Сила солому не сломит!
(Продолжение «Мемуаров» Ролана де Линьета).
10. О том, как я поссорился с адъютантом Бофора, господином виконтом де Бражелоном.
(«Мемуары» Ролана).
11. О том, как я подружился с пажом Бофора, господином шевалье Анри де Вандомом.
(«Мемуары» Ролана).
Глава 1. Д’АРТАНЬЯН ПРИНЮХИВАЕТСЯ К ДВОРЦОВОМУ ВОЗДУХУ.
Вернувшись из своего южного путешествия, Д'Артаньян поспешил до встречи с Людовиком XIV разузнать последние новости от своего верного адъютанта, красавчика Жан-Поля де Жюссака.
-Ну, что у нас новенького, мой дорогой Жан-Поль? Какие новости, сплетни, интриги?
-Много новостей, мой капитан! - отвечал Жан-Поль, - Что вас интересует?
-Прежде всего, вы, мои мушкетеры, черт побери! Вы все! Как вы тут без меня жили? Рассказывай, Жан-Поль, рассказывай, кто с кем подрался, не захромали ли лошади, как поживают ваши
очаровательные любовницы, не случилось ли чего за время моего отсутствия?
-Мы вас так ждали, капитан! Но… Мы потеряли двух наших товарищей.
-Дуэль? Кто с кем дрался?
-Нет-нет,они живы… Но Гугенот… я хочу сказать, Анж де Монваллан и Оливье де Невиль больше не состоят в списках Полка Королевских Мушкетеров, господин капитан.
-Король?
-Король… Последствия той стычки Гугенота с Сент-Эньяном, которую остановила мадемуазель де Лавальер, помните?
-Король выгнал Гугенота из Полка?
-Если бы только это! Хуже.
-Гугенот арестован? А де Невиль? Стало известно о его дуэли с маркизом? Говори как на духу, мне предстоит встреча с королем, и я этого дела так не оставлю.
-Оливье и Гугенот свободны, но... По приказу короля Гугенота перевели от нас в армию Бофора. А Оливье по дружбе или по какой другой причине явился к Бофору и предложил свои услуги. От него не выпытаешь – он же такой скрытный, наш милейший де Невиль. Бофор знал Оливье по Фронде и назначил своим командиром охраны.
-Вот это новость, - протянул Д’Артаньян.
-Мы, конечно, проводили наших товарищей на войну как полагается.
-Вы не очень нашумели, Жан-Поль?
-Как всегда, мой капитан, как всегда, - Жан-Поль улыбнулся, - Мы верны нашим славным традициям. Они и меня звали с собой, но что я там забыл, в этой дикой Африке? Мне и при Дворе неплохо. Я
ужасный лентяй. Что вам еще рассказать, мой капитан?
“Опять Бофор встал у меня на пути, - подумал Д’Артаньян, - Король Парижа, Рыночный Король, утащил за тридевять земель моего храброго и дерзкого Гугенота, моего честного Оливье и - черт бы побрал этого герцога, не мог проехать другой дорогой! - моего бедного Рауля’’.
-Что говорят насчет этого?
-Что говорят? При Дворе?
-Жан-Поль, дорогой, в том, что говорят при Дворе, я сам разберусь. Что говорят военные. Конде, в первую очередь?
-Конде… Конде сказал, что хитрый Бофор заманил в свою африканскую экспедицию весь цвет нашей молодежи. Еще принц сказал… Принц назвал это фрондерской ностальгией. Конде сейчас как лев в курятнике.… И хотя Конде назвал бофорову затею авантюрой, кажется, принц завидует герцогу. А, узнав, что наш общий друг Рауль де Бражелон адъютант Бофора, Конде воскликнул: ’’О, этот парень себя покажет!” и назвал Рауля “восходящей звездой африканской войны’’.
-Если бы это сказал не Конде…
-Конде имеет право так говорить, - заявил Жюссак,- Сколько раз принц сам рисковал жизнью.
-“Восходящая звезда” - так и сказал?
-Так или примерно так, мой капитан. Что-то вроде.… Дайте вспомнить точно: ’’Вот увидите, господа, мы будем встречать в конце этой войны нового полковника’’.
-Да услышит Бог слова принца…- прошептал Д’Артаньян.
-А вы сомневаетесь в словах Конде? Он давно знает Рауля.
-Да, но Конде не знает… Впрочем, ладно, давай дальше…
-Вас все еще интересуют военные новости?
-Прежде всего, конечно, черт побери! Какие слухи ходят обо всей этой авантюре?
-Мой капитан, король принял решение о войне с алжирскими пиратами ни с бухты, ни с барахты, как говорится…
-Знаю, дьявол!
-Бофор занялся выполнением королевского приказа и…
-Бофор, Бофор, - хмыкнул Д’Артаньян, - Знаю я, как он выполнял королевский приказ, этот беспечный принц! Руками своего адъютанта! А сам пьянствовал в своем отеле и выколачивал деньги из кредиторов.
-Вы, видно, обо всем информированы лучше меня.
-Поживи с мое, - буркнул капитан мушкетеров.
Самолюбивый гасконец не мог простить герцогу де Бофору Вандомскую проезжую дорогу. На друзей - Атоса и Арамиса - у Д'Артаньяна не осталось досады, но имя Бофора было связано в сознании Д'Артаньяна с неудачей. И, помимо всего этого, капитан ревновал к Бофору отчаянную, отважную молодежь.
-Ходят слухи, что герцог, раздав все свое состояние, разорившись подчистую, вернется невероятно богатым, как герой арабской сказки Аладин. Говорили о золоте и серебре, об алмазных россыпях, обо всем, чем богаты те дикие земли, населенные варварами.
-То есть грабительская война с целью захвата чужой территории, если я верно понимаю цели и задачи африканской войны?
''В какую же вы грязь влипли, бедные ребятки’’.
-Адмирал и король – так болтают - все трофеи, захваченные сокровища собираются делить пополам. А что, капитан, почему бы и нет! Вот испанцы сколько золота вывозят из Нового Света!
''А мальчишки будут проливать кровь ради королевских сокровищ. О, проклятье!''
-Потому-то я и не увлекся этой идеей, мой капитан. Одно дело, если бы самой Франции угрожали враги, как в войнах Конде, не так ли? И все же…Вы не совсем правы. Мы тоже так считали, но не так давно я узнал еще кое-что. Король поручил господину Кольберу подготовить доклад о положении в Алжире. Ситуация в Северной Африке оказалась не такой, как представлялась Людовику, когда Бофор впопыхах погрузился на корабли и уплыл в Средиземное море. Король собирался начать быструю победоносную войну, завоевав новую территорию, подобно Испании, ее американским колониям.
Доклад, представленный Кольбером, говорил об очень сложной обстановке в Средиземноморье. Пираты Алжира имеют на побережье Средиземного моря ряд сильно укрепленных крепостей, их притонов. Одна из этих крепостей - Джиджелли, куда и держит путь эскадра нашего герцога. В этих пиратских городах-крепостях сильные гарнизоны, мощный флот, много артиллерии. Войско составляют янычары - турки, представители привеллигированных войск, так как правитель Алжира подчиняется турецкому султану. А также местные жители - арабы, бедуины и прочая мусульманская публика, варвары, одним словом. А наши - я имею в виду христианских пленников – содержатся там в поистине нечеловеческих условиях. Они возводят укрепления, составляют основу галерного флота пиратов, выполняют самые тяжелые работы. И, тем не менее, французы, наши купцы, мирно торгуют с Алжиром, и город Марсель очень и очень заинтересован в развитии этих отношений, так как это укрепляет экономику Франции. Я так подробно говорю об этом, потому что находился на дежурстве, когда господин Кольбер делал доклад Его Величеству.
-Кольбер! - презрительно пожал плечами мушкетер.
-Я тоже разделял вашу антипатию к Кольберу, но вчера он показался мне очень умным человеком.
-Что же говорил Кольбер?
-Приготовьтесь слушать - это надолго.
-Ничего. Время терпит - я все равно жду Его Величество.

Глава 2. ДОКЛАД ГОСПОДИНА КОЛЬБЕРА.
Город Марсель, по словам господина Кольбера, сумел поддерживать почти беспрерывные торговые отношения с варварийскими государствами, такими как Тунис, Марокко и особенно с Алжиром. В 1561 году два арматора Марселя основали возле тунисской границы торговую контору. Это было наше первое поселение в Северной Африке - сто лет тому назад. Контора Ла Калье мало-помалу начала процветать. Марсельцы решили начать переговоры о назначении консула в Алжир. Попытки эти делались при короле Карле IX еще в… дай Бог памяти… 1564 году.
-Все лучше, чем стрелять из аркебузы по гугенотам! - проворчал Д'Артаньян.
-Карл IX назначил на место консула марсельского негоцианта Бертолля. Бертолль принес присягу перед графом де Танд, губернатором Прованса, но первый консул Франции так и не попал в свою резиденцию. В 1579 году… это уже Генрих III царствует, насколько я помню историю… марсельцы все еще не добились этой милости, однако же, французское консульство основали через некоторое время монахи Святой Троицы. Святые отцы занимались премущественно выкупом невольников. Первым консулом стал отец Буассо. В 1581 году священник появился в Алжире и начал свою миссию. Четыре года спустя паша Алжира приказал заточить его в тюрьму. Дальнейшая судьба нашего священника неизвестна.
В 1604 году толпа оголтелых янычар разрушила марсельское консульство. При известии об этом Генрих IV попросил турецкого султана Мухаммеда III о посредничестве. Король просил турка запретить пиратам Алжира нападать на корабли, плавающие под французским флагом. В 1605 году господин де Брев отправляется в Алжир послом, чтобы проследить за распоряжением султана - султан с нашим королем договорился и послал свой ''эдикт'' - я забыл, как это у турок называется, но вы меня поняли, не так ли?
-Фирман, - буркнул Д'Артаньян.
-Ага янычар громко объявил, что не будет повиноваться распоряжению султана. Алжир уже при Генрихе Четвертом начинал выходить из-под власти султана, хотя и сейчас паша Алжира обязан выполнять распоряжения,… то есть фирманы султана, их величеств Оттоманов, скажем так. С трудом наш соотечественник добрался до корабля, дикари проклинали посланника, а Генрих-король, занятый другими интересами, не пытался наказать за оскорбления, нанесенные послу Франции.
-Эх! Добрый король Генрих в то время волочился за мадам де Верней и катал на себе верхом маленького Людовика.
-Людовик XIII вырос и стал королем. 20 июня 1626 года…
Д'Артаньян вздохнул.
“Июнь 26 года… Боже праведный! Тогда я только-только подружился с Атосом, Портосом и Арамисом…”
Жан-Поль замолчал:
-Вам надоело, капитан?
-Говори, говори, у тебя отличная память.
-Итак, 20 июня 1626 года, едва наш посол вышел на берег, как подвергся угрозам арабов и оскорблениям янычар, предлагавших сжечь его живого.
“Черт побери, дипломатия - штука нелегкая не только в мусульманских странах - солдаты Монка едва не спалили беднягу Атоса, да, слава Богу, обошлось. А может, опять нас вывезет кривая?!'’
-Твердость поступков, хладнокровие и самообладание французского посла охладила пыл мусульман. Когда нашего представителя привели к паше, опять закипели страсти. Нашего посла обвиняли в подделке султанской грамоты… опять забыл…
-Фирмана!
-Город Марсель и главные города Франции собрали деньги, чтобы возобновить торговлю. Посол благополучно вернулся в Алжир, купив мир, который был недостижим путем дипломатических переговоров. Фирман был подписан в конце 1628 года.
''До конца осады Ла Рошели оставался месяц.… А Констанция уже была мертва…’’
-Согласно фирману, возобновлялись торговые заведения Ла Калье. То же соглашение постановляло обоюдный обмен пленниками. Было решение с той и с другой стороны более не захватывать пленных, и также алжирцы больше не имели права даже осматривать корабли, плывущие под французским флагом. Принятию этих решений немало способствовали успешные действия наших войск под Ла-Рошелью. И все же дорогой ценой был куплен договор! 100 000 ливров пошло на подарки сановникам турецкого дивана - это их парламент, что ли, и даже простым янычарам.
Французские невольники, содержащиеся в тюрьмах язычников, большей частью искусные мастера и ремесленники, их труд был выгоден пиратам. Несмотря на все усилия отцов Святой Троицы, пираты шли на всяческие уловки, чтобы увильнуть от выдачи рабов. Родственники пленников то и дело обращались к Людовику XIII, умоляя помочь их близким, томящимся в мусульманской неволе. Король Людовик XIII в 1637 году послал эскадру из 13 кораблей, которая вышла из Тулонской гавани в сентябре 1637 года под началом адмирала Манти.
-Вот это я помню, что-то слышал краем уха. Правда, сам я тогда дрался с испанцами.
-Вы знаете эту историю?
-Продолжай.
-Не успели корабли выйти в открытое море, как разразился страшный ураган, рассеявший эскадру. После продолжительной борьбы с яростью волн, адмирал один появился близ Алжира, вступил в гавань под парламентским флагом, чтобы скрыть потерю кораблей, и не побоялся предать себя в руки пиратов, чтобы дипломатическим путем достигнуть того, чего уже нельзя было требовать с оружием в руках.
Начальники янычар встретили его неистовыми воплями. Дикари хотели сжечь французский корабль. Адмиралу потребовалась вся его твердость и присутствие духа, чтобы, не роняя достоинства, отступить на свой корабль под охраной офицеров паши. Прибыв на борт, он немедленно приказал сняться с якоря, но, полный гнева за оскорбления, которыми осыпали его мусульманские фанатики, поднял красный флаг в знак близкой мести. Несколько дней спустя один из кораблей королевской французской эскадры, успевший выправить курс после бури, захватил две алжирские фелуки, нагруженные товаром значительной ценности…
Д'Артаньян вспомнил взорвавшуюся фелуку ''Молния''.*Тоже ценный груз везла, черт побери, порох в бочках от портвейна.
-При известии об этом пираты тотчас решились на страшную месть, вооружили пять галер и отправились на разбой в Ла Калье. Добыча была несметной. В темницы паши были заключены 300 новых пленников. И сейчас они нет-нет да и нападают на французские корабли.
…………………………………………………………………........................................
*Д’Артаньян вспоминает эпизод из романа А. Дюма ”Двадцать лет спустя’’.
……………………………………………………….......................................................
Глава 3. КЛЯТВА АНЖЕЛИКИ ДЕ БОФОР.
-Отомстить им, гадам! - скрипнул зубами Д'Артаньян, выслушав о происках дикарей Средиземноморья, - А теперь о Дворе. Что еще происходит в этом птичнике?
-Несколько дней тому назад герцог Орлеанской появился на малом приеме Его Величества Короля с распухшим носом. Его фаворит
шевалье де Лоррен хромал на правую ногу. Де Вард тоже пострадал: сквозь пудру на его лице проступал огромный фингал под глазом.
-Кто же их так славно разукрасил?
-Виновник происшествия остался неизвестным. Король хотел поручить расследование вам и отозвать вас в Париж, но почему-то внезапно изменил решение. Кажется, полиция продолжает следствие, но дело это очень и очень запутанное, словом, никто ничего толком не знает. С кем схватились люди Месье, из-за чего произошла стычка - все держится в секрете. Похоже, эта история компрометирует не столько неизвестного, сколько самого брата короля. Королева Анна Австрийская заявила в частной беседе, что никакой стычки не было, опрокинулась карета, в которой ехали принц и его фавориты.
Позиция короля не понятна. Король хранит молчание. Принял ли он всерьез версию несчастного случая или же продолжает свое расследование - неизвестно.
-А у тебя как дела?
Жан-Поль пожал плечами:
-Живу помаленьку.
-Что так кисло? Не случилась ли ’’неприятность’’ с твоей любовницей?
-С которой?
-А! Так у тебя их несколько? О-ля-ля! Времена Тревиля возвращаются!
-Мадемуазель де Монтале - это моя последняя ’’победа’’, если можно так сказать.
-Жан-Поль! Что ты несешь?
-Разве вы никогда не были молоды, мой капитан? Жан-Поль де Жюссак продолжит свой донжуанский список из уважения к нашим славным традициям. И потом, зачем упускать случай, когда добыча сама идет в руки? Я не монах, обета целомудрия не давал, а нравы Двора вы знаете. Кроме того, если честно, за это я должен благодарить милейшего Бражелона. Рауль и загнал для меня эту дичь.
-Дичь - это то, что ты говоришь, Жан-Поль. Рауль не интересовался подобными потаскушками.
-Мой капитан, мы считали вас воплощением находчивости! Неужели вы не понимаете?
-Разрази меня гром, если я понимаю логику нынешней молодежи!
-Хорошо, объясняю. Мы же друзья. А женщины – их хлебом не корми, а дай посплетничать на чей-нибудь счет. Они и давай приставать ко мне со всякими расспросами - ''что да как''. Но не буду же я рассказывать этим шалашовкам ''что да как'', а послать их к черту воспитание не позволяет. Вот я и начинаю: ''Вы меня очаровали, дорогая Ора, я сгораю от страсти, ваши божественные глаза…” И я ее обнимаю, целую и так далее.… Ох и язва она, эта Ора! И подруга ее, Атенаиска, язва еще та.
-Атенаис еще себя покажет, - заметил Д'Артаньян, - Так что у тебя с Монтале?
-Мимолетная связь, ничего серьезного. Правда, Монтале, эта мартышка…
-Что Монтале?
-Да…Ничего, ничего, право, не стоит. Я же не от хорошей жизни за этими кокетками волочусь.
-Бедняжка! - сказал Д'Артаньян насмешливо.
-Капитан! - обиженно воскликнул Жан-Поль.
-Не обижайся, я пошутил. Оставим кокеток, еще что новенького?
-Сутки спустя после несчастья с принцем герцог де Бофор устроил бал у себя во дворце.
-Опять Бофор гуляет? Он же разорился.
-Вы забыли - Бофор Король Парижа.
-Рыночный Король, лучше скажи.
-Можно и так, - согласился Жюссак, - а можно иначе - Король Парижских Баррикад. Да, герцог остался в опустевшем дворце, сена для лошадей - и того не было.
-Где же тут балы давать?
-Внезапный приезд дочери герцога заставил его отложить на день отъезд из Вандомского отеля.
-Что еще за дочь?
-Девушка воспитывалась в монастыре Святой Агнессы в Бретани. Явилась проводить отца на войну. В честь своей любимицы Бофор внезапно решил устроить еще один праздник. И, как по волшебству, все вдруг появилось, вплоть до последнего канделябра. Вся бывшая Фронда, вся знать, парламентские советники, купцы, студенты Сорбонны, цветочники, кондитеры, художники, актеры – все помогли кто чем Бофору. Праздник удался на славу! А какой фейеверк был!
-И ты там был, Жан-Поль?
-Меня привел Оливье де Невиль - я очевидец.
-Кто еще был на балу?
-Да все наше высшее общество - Лонгвили, Роганы, Граммоны… Принц Конде. Граф де Гиш. Графиня де Фуа. Оливье со своей маркизой.… Но я так до вечера могу перечислять. Кто вас интересует из окружения герцога?
-Герцогиня де Шеврез?
-Нет, Прекрасная Шевретта блистала своим отсутствием.
-Ты же сказал о Роганах.
-Другая дама, некая Диана де Роган, вроде аббатисса из Сен-Дени. Мне это Оливье сказал, она, конечно, не в монашеской одежде явилась.
-А король?
-Короля не было. Не знаю почему. Приглашения писала юная герцогиня, и сама решала, кого выбирать. Граф де Гиш танцевал с ней и долго о чем-то задушевно беседовал. А когда все сели за стол и выпили за здоровье дочери герцога, девушка с прелестной улыбкой на устах поблагодарила гостей, и после тоста за успех экспедиции или Девятого Крестового Похода - так стали именовать сию авантюру - поднялась, держа в руке хрустальный кубок с шампанским и произнесла:
-Господа! Я, Анжелика де Бофор де Вандом, дочь Короля Парижских Баррикад, правнучка короля Генриха IV, благодарю вас за честь, которую вы оказали нашему дому своим присутствием здесь, и хочу поднять тост за дворянина, который выручил меня из смертельной опасности и благополучно доставил сюда, чтобы я могла увидеть и обнять моего дорогого отца перед разлукой.
Мы не поняли, о какой опасности говорила герцогиня, но вывод сделать нетрудно - она ехала из Бретани в Париж, и по дороге некий дворянин оказал ей услугу, пожелав остаться неизвестным.
-Итак, господа, мой тост - за Шевалье де Сен-Дени!
-Я знать не знаю этого так называемого Шевалье де Сен-Дени, - пробормотал Д'Артаньян.
-Разумеется, дочь Бофора назвала вымышленное имя, и бывшая тут же графиня де Фуа сказала госпоже де Севинье, что это, скорее всего, мистификация, принцесса придумала этого шевалье, она с детства знает Анжелику де Бофор, у нее всегда было живое воображение. Но тост обе дамы поддержали. А герцогиня продолжала:
''Я, Анжелика де Бофор, клянусь выйти замуж только за Шевалье де Сен-Дени, потому что он лучше всех в мире, а, если мне более не суждено увидеть своего смелого и благородного защитника, моим уделом будет покрывало монахини. Богом клянусь!’’
И дочь Бофора поцеловала крест, висящий у нее на шее, а мы терялись в догадках - кто бы это мог быть? Что она хотела сказать?
-Что же скажет отец юной герцогини? - с еле уловимой иронией спросила Бофора Великая Мадемуазель, Мария-Луиза Орлеанская, герцогиня де Монпансье.
-Скажу, - серьезно отвечал Бофор, - что я подтверждаю клятву моей дочери и готов благословить ее союз с этим молодым человеком.
-Вы нас мистифицируете, герцог! - не унималась Мария-Луиза, - Признайтесь, что это шутка, и Шевалье де Сен-Дени не существует.
-Могу ли я обманывать героиню Сент-Антуанской битвы и Орлеана? - галантно сказал Бофор, намекая на известные события Фронды.
-Но кто он? - спросила герцогиня де Лонгвиль.
-Мы его знаем? - спросил принц Конде.
-Не хочу казаться любопытным, но всем интересно узнать настоящее имя Шевалье де Сен-Дени! - заявил граф де Гиш.
-Вы все узнаете в день свадьбы Анжелики. Несмотря на будущую войну, мне хотелось бы до него дожить! - отвечал Бофор.
-Надеюсь, герцог, все присутствующие здесь увидят вашу очаровательную дочь в подвенечном уборе в день ее свадьбы с вашим таинственным рыцарем, - улыбаясь, сказал Конде, - Мне хотелось бы погулять на свадьбе Юной Богини Фронды!
-Дай Бог, принц! - живо воскликнула Анжелика де Бофор.
И пошел пир горой! Все были заинтригованы, наше общество тайны просто обожает. Гости были удивлены такой декларацией дочери Бофора, а также реакцией самого герцога, который, будучи принцем беспечным и легкомысленным, на этот раз отнесся к смелым словам девушки вполне серьезно. Все хотели увидеть таинственного шевалье, узнать, кто же все-таки скрывается под этим псевдонимом, после анжеликиной клятвы имя Шевалье де Сен-Дени было у всех на устах. Молодая герцогиня очаровала общество. Изящная и остроумная, она беседовала о литературе с маркизой де Рамбулье, с госпожой де Лонгвиль делилась воспоминаниями о Ратуше, ибо в детские годы и дочь Бофора там побывала, Великой Мадемуазель ввернула комплимент, вспомнив пушки Бастилии, которые в дни Фронды гремели по приказу отважной дочери Гастона Орлеанского, она рассмешила и очаровала самого Конде, поведав принцу, как в детстве на уроке истории получила ''отлично'' за Победу при Лансе.… К концу вечера ее уже называли Бофорочкой, но поверьте, мой капитан, в этом, с позволения сказать, прозвище, нет ни на йоту неуважения или фамильярности по отношению к этой милой девушке, а только нежность и восхищение. Если герцог - Король Парижа, то Анжелика де Бофор была в тот день его принцессой. И каждому умела сказать приятное эта очаровательная принцесса!
-Принцесса.… А принцесса Генриетта Орлеанская была у Бофора?
-Приглашение было послано, ее ждали, но принц, ее муж…вы же знаете что за человек брат короля.
-Никогда не слышал об этой девушке, Анжелике де Бофор, - заметил Д'Артаньян.
-Я уже сказал: она воспитывалась в провинции, в монастыре. Бофор прятал свое сокровище от всех.
-Теперь ее представят ко Двору?
-Нет. При дворе она так и не появилась. Полагаю, проводив отца, Анжелика де Бофор вернулась в свою обитель.
-Я видел Бофора при въезде в Тулон, и никакая дочь его не провожала.
-Вы видели герцога? Как же вы Оливье не заметили? Он должен быть подле Бофора. Оливье теперь от герцога ни на шаг - раз ему поручена охрана его светлости.
-А я и не разглядывал вашего Рыночного Короля! - огрызнулся Д'Артаньян, - У меня были дела поважнее.
-Так вот… Юная Богиня Фронды промелькнула как комета, как огонек фейерверка, вспыхнула и погасла. Нет, скорее как звездочка, которая сияет уже не в парижском небе, а Бог знает где - для этого загадочного Шевалье де Сен-Дени.
-Ты так дерзко говорил о Монтале и Атенаис и так восторженно об этой Бофорочке. Не влюблен ли ты в Анжелику де Бофор?
-Девушка само очарование, - сказал де Жюссак, - На вид ей лет шестнадцать, не более. Но я реалист, и не строю воздушные замки. Она же любит другого.
“Ну и фортель выкинул Бофор этим своим пиром, - подумал Д'Артаньян, - Всю Фронду собрал, лукавый герцог, да еще в довершение всего устроил фейерверк, взбудоражив все окрестности. Надо будет выяснить три вещи:
1.Что собой представляет дочь Бофора?
2.Кто скрывается под именем Шевалье де Сен-Дени?
3.Кто расквасил нос Месье и отделал де Варда и де Лоррена?
Но это терпит, если я интересуюсь этим, то только из-за своего гасконского любопытства. Какое мне дело до этих счастливых влюбленных - Анжелики де Бофор и Шевалье де Сен-Дени. Пора заняться делами несчастного влюбленного и идти в этот курятник. Ах, Рауль!'’

Глава 4.ОТЕЦ И ДОЧЬ.
Ни наяды и дриады парка Фонтенбло, ни сильваны из лесов Блуа и Ла Фера, ни фрондерские лидеры и кавалеры мадемуазель де Бофор на первом бале, ни капитан мушкетеров, который заинтересовался мадемуазель де Бофор пока только из-за своего гасконского любопытства, - никто и представить не мог, куда подевалась дочь Бофора. А дочь Бофора уговорила герцога взять ее с собой. Анжелика де Бофор сменила свое нарядное платье на пажеский костюмчик и назвалась именем Анри де Вандома.
Анри де Вандом быстро успел свыкнуться со своей ролью пажа. Неловкость первых дней прошла, когда мнимому пажу казалось, что все догадываются о том, что шевалье де Вандом – вовсе не паж, а переодетая девушка. Анри присматривался к поведению настоящих пажей и старался вести себя так же, как эти озорные, бойкие мальчишки. И все-таки Анри слишком легко краснел от двусмысленных шуток, слишком изящны были его манеры, весь он был слишком чистенький и аккуратненький, и это сразу выделяло Анри де Вандома в обществе пажей герцога.
Без особых приключений Анри де Вандом добрался до Тулона со свитой герцога де Бофора и всей бофоровой армией. Дорогой Анри жадно всматривался в окружающих, словно ожидал, что вот-вот появится Шевалье де Сен-Дени - его так настойчиво приглашала в экзотическое путешествие дочь Бофора! Ожидание это совсем измучило Анри. Иногда все приключения герцогини де Бофор и Сен-Дени начинали казаться Анри де Вандому почти сном.
Между тем герцог, оказавшись в приготовленном для него доме, позвал своего любимого пажа и, оставшись наедине с Анри, расцеловал в обе щеки со словами:
-Ты прекрасно держишься, моя умница! Все принимают тебя за настоящего мальчишку! Знаешь, даже пошли сплетни, что ты, Анри, не мой какой-то пятиюродный племянник, а… ха! - незаконный сын! Каково вам это слышать, Анжелика де Бофор?
-Ой, папочка, - зашептала Анжелика, ласкаясь к отцу, - Мне что-то стало страшно!
-Самое страшное еще впереди, - вздохнул герцог.
-Франсуа де Бофор! - воскликнула девушка, - Вы уже раскаиваетесь, что взяли меня с собой?! Мы уже обо всем сто раз договорились! Ведь вам не с кем меня оставить.… А если меня, вашу единственную дочь, принимают за вашего внебрачного сына, это даже лучше – ведь я действительно похожа на вас так, как только дочь может походить на отца, и мы были очень наивны, полагая, что сходство удастся скрыть. Внешность выдает. Но я буду вести себя так, что никто не посмеет назвать меня в лицо вашим бастардом. А если все же назовут, надо что, на дуэли драться, да?
-Не посмеют.
-Ах, батюшка, Гиз-Меченый в Блуа тоже говорил ”не посмеют”, однако заговорщики посмели заколоть Гиза. А если посмеют, надо драться?
-Ох, - вздохнул герцог, - Все же лучше бы я тебя оставил во Франции.
-С кем, отец! Не с кем!
-Так уж и не с кем, - опять вздохнул Бофор, - Та же Диана, я знаю ее с детства - она, как и мой отец, участвовала в заговоре Шале. Диана из Сен-Дени. Ты жила бы почти в Париже, и я был бы спокоен…
-Менять шило на мыло? Святую Агнессу на Сен-Дени? Один монастырь на другой? Благодарю покорно! Довольно уроков! Мое образование закончено! Свободы хочу!
-Мой прощальный прием показал, что у меня все-таки много друзей. Я мог бы доверить тебя…
-Знаю, знаю! Герцогине де Лонгвиль, принцессе Конде, Анне-Марии-Луизе Орлеанской, женам и дочери ваших фрондерских товарищей по оружию. Я не спорю, герцогиня де Лонгвиль - прелесть, и мне очень нравятся ее малыши, особенно старший, дитя Фронды, родившийся в Ратуше, помните, я с ним нянчилась, с маленьким Лонгвилем? Я не спорю, Анна-Мария-Луиза Орлеанская, героиня Фронды, умна и отважна как амазонка, но покойный Гастон, ее отец, предавал всех своих сторонников, начиная с Анри де Шале, а я ненавижу предательство! Не дай Бог, заговорим о Гастоне, я что-нибудь выпалю в его адрес! Не хочу ссориться с Великой Мадемуазель, я ее люблю и уважаю… Я не спорю, принцесса Клара-Клеманс де Конде - милейшая женщина, и сын Великого Конде уже пытался за мной ухаживать, но комплименты, которые говорил мне ягненочек-Энгиенчик во время танца…
-Он твой ровесник, - усмехнулся Бофор, - Ты уж слишком, дочка! Ты и сын Конде родились в один год!
-Я знаю, но девочки взрослеют быстрее! Комплименты этого мальчугана мне представляются наивными и банальными, когда я вспоминаю слова, что говорил мне Шевалье де Сен-Дени!
-Да, язык-то у него подвешен, - заметил Бофор и вдруг спросил: - А если бы я тебя оставил у графа де Ла Фера?
-У Атоса? - вздохнула Анжелика, - Отлично вы придумали! ’’Дорогой граф, я увожу вашего сына, а вам оставляю мою дочь. Приглядывайте за Анжеликой, а я присмотрю за вашим Раулем’’.
-Адмирал не нянька, чтобы присматривать за Раулем, - усмехнулся герцог, - Ты плохо представляешь себе обязанности главнокомандующего.
-Я вообще не представляю себе обязанности главнокомандующего, такими скучными делами мне некогда заниматься!
-Но ты так и не ответила мне,- улыбнулся Бофор на слова дочери.
-Бедный Атос! - засмеялсь Анжелика, - Такая ответственность!
-Меньше, чем пасти его виконта, - проворчал герцог.
-Ага! Значит, вы все-таки собираетесь присматривать за виконтом, как бы чего не вышло?
-А ты как думала? Парень-то он отчаянный.
Бофорочка улыбнулась. Те качества виконта, которые внушали тревогу Бофору - и не только Бофору - вызывали интерес у молодой принцессы. Ей нравились отчаянные парни.
-Так что же? Поедешь к Атосу? Я могу это устроить. Там и Вандом недалеко. И места красивые.
-Я знаю, но уже поздно. Нет. Не поеду. Скажи вы раньше, я пришла бы в восторг от вашей идеи, но сейчас, когда в моем сердце царит только Сен-Дени, Сен-Дени, Сен-Дени-и-и, я… Мне даже досадно, что в детстве мне немного нравился сын Атоса. И меньше всего я хочу встречаться с теми, кто может напомнить мне о том глупом увлечении.
-Немного! Ничего себе немного! Да ты так и бегала за Раулем!
Бофорочка покраснела.
-И вы смотрели на мое безобразное поведение сквозь пальцы! И никто не сказал мне о существовании соперницы - этой блондинки Лавальер!
-С малолеток, какой спрос, - пробормотал герцог, - А Сен-Дени ты любишь?
-Всем сердцем! - воскликнула Анжелика.
-Но ведь Сен-Дени, это…
-Кто?!
-Оставим, - увильнул герцог.
-А вы, отец, разве еще увидите Атоса? Мы же уезжаем.
-Да, увижу. Но слушай, ангелочек, может, все-таки пересмотрим решение? Поеду-ка я один, детка…Я могу оставить тебя с кем-нибудь из рода Вандомов.
-Потерять такой шанс, отец, ни за что! Вы, мужчины, всю жизнь можете гоняться за приключениями. Но я когда-нибудь выйду замуж - я все-таки надеюсь, что Шевалье тоже любит меня - такие поцелуи не дарят без любви! Я выйду за него замуж, у нас появятся дети, и у меня прибавятся новые заботы, тогда мне уже будет не до путешествий в Африку! Правда же? Да что с вами, милый мой батюшка? – тревожно воскликнула Анжелика.
-Я сглупил, Анжелика, - прошептал герцог, - Боюсь, что я сглупил…
-Вы боитесь войны с мусульманами? Для вас это не первая война.…Будем надеяться на лучшее…
-Хорошо, Анри де Вандом, - овладев собой, сказал Бофор, - Уже поздно что-то менять. Пойдем побродим, пока готовят ужин. Завтра наши корабли выйдут в открытое море. Ты видела ''Корону'', мой флагман?
-На картинках.
-Пойдем, ангелочек, я покажу тебе мой флагманский корабль. Что там картинки! ''Корону'' надо видеть наяву!
Паж набросил накидку, надел берет, прицепил к поясу короткую шпажку и снова стал Анри де Вандомом.
-Монсеньор герцог, я счастлив сопровождать вашу светлость до ’’Короны'', - заявил Анри официальным тоном.
''Ишь ты какова! Что Мольеровы актрисочки!’’ - подумал Бофор, но не стал говорить своей невинной девочке о Мольеровых актрисочках, у которых Франсуа де Бофор, Рыночный Король, проводил не самые неприятные часы своей бурной, полной приключений жизни.

Глава 5.О ТОМ, КАК Д'АРТАНЬЯН НЕТОЧНО ВЫПОЛНИЛ ПОРУЧЕНИЕ РАУЛЯ,
ОТДАВ ЕГО ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ НА ОСТРОВЕ
СЕНТ-МАРГЕРИТ, ЛУИЗЕ ДЕ ЛАВАЛЬЕР РАНЬШЕ ФАТАЛЬНОГО ДНЯ.
Разговор Д'Артаньяна с дамами, злословие Атенаис де Тонне-Шарант и тревожные известия о Рауле - все это довело Луизу де Лавальер до отчаяния. По поручению короля Д'Артаньян должен был отправиться в Нант. Он совсем уже было собрался идти по делам королевской службы и мельком взглянул в окно, выходившее в сад, куда так стремительно убежала Луиза. Она, съежившись в комок, сидела на скамейке и, похоже, плакала, закрыв лицо руками.
''А что если я именно сейчас отдам ей письмо Рауля'', - подумал Д'Артаньян. ’’Эх! Была не была!'’ Д’Артаньян направился в сад и позвал:
-Мадемуазель де Лавальер!
-Господин Д'Артаньян! - воскликнула Луиза, подняв залитое слезами лицо, - Вы вернулись?
-Я уезжаю по поручению короля, мадемуазель. Но вы убежали так поспешно, и мы не договорили.
-Разве не все еще было сказано?
Д'Артаньян покачал головой.
-Говорите, господин Д'Артаньян, я вас слушаю.
Луиза испуганно смотрела на мушкетера.
-Мадемуазель, - стараясь смягчить голос, заговорил капитан мушкетеров, - Ради Бога, не смотрите на меня так, словно я палач какой-то. И соберите все свои силы, чтобы выслушать меня. Я должен выполнить поручение моего юного друга, которое.…/ И находчивый гасконец замолк на полуслове, не закончив фразу./
Луиза, внутренне приготовившись к новому удару, решительно взглянула на мушкетера:
-Поручение? - перебила она, - Что за поручение?
-Мадемуазель Луиза! Держитесь, дитя мое…
-Господин Д’Артаньян! Что вы хотите сказать? Неужели Рауля уже…
-Нет, - сказал Д'Артаньян, - Нет, но это может случиться в любой момент. Да простит меня отсутствующий здесь мой молодой друг, что я выполняю его поручение слишком рано, чтобы не отдать вам письмо Рауля слишком поздно. Вот его письмо. Читайте же!
Луиза прочла:
“Чтобы иметь счастье сказать вам еще раз, что я люблю вас, я малодушно пишу вам об этом, и, чтобы наказать себя за малодушие, я умираю.
Рауль, виконт де Бражелон.’’*
………………………………………………………………………………
*А.Дюма. '’Виконт де Бражелон’’.
……………………………………………………………………...............
-Это не мальчишеская бравада, - дрогнувшим голосом сказал капитан мушкетеров, - Рауль осуществит свое намерение скорее рано, чем поздно.
-Но его необходимо остановить! - вскричала Луиза.
-Как? - печально спросил Д'Артаньян, - Я поступил бестактно по отношению к Раулю, отдав вам его записку сегодня, но вы и я - мы оба слишком хорошо знаем его. Он писал не для того, чтобы разжалобить вас. Просто он прощался с вами навсегда.
-А я не хочу навсегда! - сдвинула брови Луиза, - Я хочу, чтобы он остался жив!
-Спасите его, если можете.
-Как?
-Напишите. Но постарайтесь найти слова, чтобы это не было ответом,… словно вы ничего не знаете…
-Как будто я не получала ничего? - догадалась Луиза.
-Именно так, мадемуазель. Мне не хотелось выполнять поручение Рауля в точности. Для этого рядом с этим словом, - Д'Артаньян щелкнул пальцем по слову ''умираю'' - надо было написать несколько цифр. Год. Месяц. Число. Мне бы хотелось отодвинуть этот срок, мадемуазель де Лавальер.
-Мне тоже, господин Д’Артаньян! Мне хотелось бы выкинуть этот день из Семнадцатого Века! Я напишу, обязательно напишу.
-В этом я не сомневался, - поклонился Д'Артаньян.
Луиза, cжимая в руках записку, вздохнула, покачала головой и прошептала:
-О Рауль, он весь в этом - не мог обойтись без иронии.
-Вполне по-гасконски, - заметил Д'Артаньян, - В юности я говорил себе, что способен острить и в аду на сковородке. Но это не тот случай.
-Вы хотите сказать, что Рауль больше гасконец, чем вы сами? - спросила Луиза.
-Сами видите, мадемуазель.
-Это внушает надежду, правда? - пролепетала Луиза.
-Неужели вы надеетесь, что это шутка? Ирония здесь ярко выражена, но ирония направлена на автора письма, а не на вас. А теперь, мадемуазель, - последовал повторный поклон гасконца, - Разрешите откланяться.
-Вы очень спешите, господин Д'Артаньян?
-Служба короля! - по-военному ответил капитан мушкетеров.
-Я задержу вас совсем ненадолго, - робко сказала Луиза, - Скажите… вы будете писать… ему?
Имя Рауля застряло у нее в горле - так же как и Рауль, говоря о ней, не мог выжать из себя ее имя.
-Непременно, мадемуазель, хотя я не любитель писать письма! Я всего лишь грубый солдат…
-О, господин Д’Артаньян! Вы - сама честь, сама доблесть, сама деликатность! Зачем вы так говорите о себе?
-Я хотел сказать, мадмуазель, что на войне так ждут писем с Родины!
-Подождите, пожалуйста, и простите, что я прошу вас задержаться еще на несколько минут. Я напишу сразу же, сейчас же! Можно?
Как король писал письма Луизе на охоте на шляпе, подставленной вездесущим Сент-Эньяном, так и Луиза писала свое письмо на шляпе мушкетера маленьким карандашиком на листках, вырванных из
крохотной записной книжки с розами и амурами. Она писала, смахивая слезы, то и дело набегавшие на глаза. Д'Артаньян молча ждал, пока она закончит.
-Вы торопитесь, простите, что задержала вас, сударь. Когда будете отправлять свое письмо, вложите, пожалуйста, и это, - попросила Луиза. - Так больше шансов, что господин… де Бражелон получит его.
-Именно так я и сделаю, - заверил капитан мушкетеров, - Но вы не хотите его запечатать?
-Я доверяю вам, господин Д'Артаньян. Я вас больше не смею задерживать, - тихо сказала Луиза, - Доброго пути, сударь!
-Я ухожу, но вот что хотел бы еще добавить: постарайтесь узнать побольше о той войне, которая начинается в далеком Алжире. Это не европейская война. Это не Фронда. Понимаете?
-С мусульманами, Людовик говорил.
-Постарайтесь узнать побольше об условиях войны с мусульманами. И, когда вы узнаете достаточно, используйте все свое влияние на Людовика, чтобы он отозвал войска. Кровь не должна литься понапрасну.
-Но там наши пленники, - робко возразила Луиза, - Долг милосердия призывает нас встать на их защиту. Но я, право, почти ничего не знаю об этой не европейской войне. Вы будете держать меня в курсе?
-Обязательно. А теперь разрешите откланяться, мадемуазель де Лавальер.
Д’Артаньян поклонился Луизе и направился по делам.
-Господин Д'Артаньян! - отчаянно закричала Луиза, - Вернитесь! Пожалуйста, вернитесь!
Д'Артаньян проворчал чуть слышно свое коронное ''черт побери''.
''Не раздумала ли она и хочет отобрать письмо - а в нем хоть слабая надежда? И не к добру это – возвращаться’’.
Д’Артаньян вернулся. Снял шляпу. Пристально посмотрел на Луизу.
-Господин Д'Артаньян, - горячо сказала Луиза, - Вы всех нас знаете с детства. Людовика, Рауля и меня. У нас нет тайн от вас. Прочтите, что я написала Раулю и выскажите свое мнение. А я еще напишу приписку. Я мигом! Я понимаю, что вы очень спешите.
-Вы предлагаете мне прочесть ваше письмо? - изумился гасконец.
-Да, - твердо сказала Луиза, - Читайте. Я хочу, чтобы вы все-все прочли.
Тут гасконец нашелся что ответить.
-Чего хочет женщина, того хочет Бог, - сказал он любезно.
А Луиза, печально улыбнулась и, забрав у Д’Артаньяна шляпу, вновь принялась писать. Вот что прочел Д’Артаньян:
Костры в лесах Блуа.
Экспромт Луизы.
Костры в лесах Блуа забыть я не могу.
И, словно в детских снах, я по лугам бегу,
Тех дней не возвратить, исчезли словно дым,
Когда тебя ждала, когда ты был любим.

Король - мой властелин, мой Бог и мой палач.
Твоя пора потерь, моя пора удач.
Но отчего, скажи, средь пышного Двора
Горят, как наяву, костры в лесах Блуа?

Как будто нет разлук, измен, обид и слез,
Костры в лесах Блуа из наших детских грез.
Костры в лесах Блуа погасли для меня.
Но все ж… не уходи! Не торопи коня.

Пойми мою печаль, сын знатного отца,
Костры в лесах Блуа спалили нам сердца.
Скучала в Замке я, скучал ты при Дворе.
Любить бы нам тогда, но действовал запрет.

Мы наломали дров, наделали мы бед.
И твой палач - любовь, а мой - ваш Высший Свет.
Но верю, что ты жив, ты жив, и я жива,
Пока в счастливых снах горят костры Блуа.

P.S. Дорогой Рауль!
Прости меня. Мы очень нехорошо расстались с тобой в твоей парижской квартире, когда я пыталась объяснить тебе все, что у меня на душе, но, к сожалению, мне это не удалось. С тех пор не проходит и дня, чтобы я о тебе не думала и не молилась за тебя. Я очень люблю тебя, Рауль, так же как моего родного брата Жана. Но Людовика я люблю по-другому, и с этим ничего невозможно поделать. Я пишу глупо и не думаю о стиле – не хочу задерживать г-на Д'Артаньяна. Но самое главное постараюсь высказать. Я поняла одну простую вещь – нельзя строить свое счастье на несчастьи других. И главное в любви – это искренность. Так вот, любя Людовика, я не буду ему принадлежать – а я ему не принадлежала. Пока ты не вернешься, и мы не помиримся, забыв все обиды - ты, я и наш король. Ты ведь не хочешь, чтобы мы все трое продолжали мучиться? Мы должны быть друзьями. Я очень хочу надеяться на это.
Я не хочу, чтобы тебя убили на войне. И Бог не хочет. А если ты не вернешься, клянусь, души спасеньем, я в тот же день уйду в монастырь на всю жизнь, и никакой король меня оттуда не увезет. И это я сегодня же скажу Его Величеству. Но сердце мне говорит, что мы еще встретимся. И твоя настоящая любовь еще впереди.
А наше детство в Блуа мы будем вспоминать с теплотой и нежностью.
Так должно быть. В этом мире мы еще не раз должны встретиться!
Береги себя!
До встречи.
Луиза.

-Можно ли, - спросила Луиза, - отправлять это письмо в таком виде?
-И даже нужно, - сказал Д'Артаньян.
-Так ли я написала?
-Экспромт прелестен, но почему вы пишете, что король ''ваш палач''? Для рифмы или у вас какие-то серьезные разногласия?
-Его Величество очень ревнив.
-Его Величество очень любит вас.
-Знаю. И все-таки будет только так, как в постскриптуме.
“Что за мода у нынешних девиц - угрожать свои поклонникам монастырем? М-ль де Бофор клянется, что станет монахиней, ежели на ней не женится какой-то там Шевалье де Сен-Дени. М-ль де Лавальер клянется, что уйдет в монастырь, если Рауль не вернется с войны. А у меня к женским монастырям давнее предубеждение. С тех пор, как похоронил Констанцию’’.
И Д'Артаньян вздохнул. Луиза же приняла вздох гасконца на свой счет.
-Вы не верите, что мы все помиримся? - спросила она, - В письме… что-то не так?
-Нет-нет, я сегодня же отправлю ваше письмо с секретной королевской почтой.
-Но вы вздохнули.
-Это я о своем.
“Эх, черт побери! Пусть в Нанте меня ждет какая-нибудь гадость, ради приписки стоило вернуться. А все-таки, мне-то на старости лет читать письма этой ребятни и улаживать их дела - занятие не из легких. Но ребятня /к ''ребятне'' капитан мушкетеров причислил и Короля-Солнце/ запуталась, приходится помогать, ничего не поделаешь. А ведь только эта девчурка заговорила о ''наших пленниках'' и долге милосердия, ни словом не обмолвившись о сокровищах. Это вызывает уважение, черт возьми!''
-Вы позволите? - и гасконец галантно поцеловал руку Луизы. А рука была очень горячей, и он тревожно спросил:
-Вы нездоровы, мадемуазель?
-Почему вы так решили, господин Д'Артаньян?
-Рука у вас очень горячая.
-Это жар или огонь внутри меня. Словно на меня сейчас пахнули горячие ветры Алжира… и опалили,… но почему вы смеетесь?
-Возьмите ваш веер и прогоните алжирские ветры. А напоследок позвольте дать вам совет.
-Я слушаю, - сказала Луиза.
-Поменьше обращайте внимание на ваших злоязычных подружек. Не слушайте, что они болтают. Слушайте свое сердце - оно не обманет. Что же до короля - говорите ему правду. То, что чувствуете. Он поймет. Так действительно будет лучше для всех нас.
Луиза улыбнулась.
-Удачи вам, сударь!
-О! Удача мне всегда сопутствует! - лихо сказал гасконец и заторопился по своим делам.

Глава 6.ТОТ, КТО ПОМНИТ.
/ Мемуары шевалье Ролана де Линьета, бывшего пажа короля Людовика XIV, в данный момент внештатного барабанщика при Штабе его светлости герцога де Бофора, Великого Адмирала Франции, начатые на флагманском корабле ''Корона'' 2 мая 1662 г. на пути из Тулона в Джиджелли./

Я, Ролан де Линьет, самый молодой участник славного Девятого Крестового Похода доблестной французской армии под командованием великого героя фрондерских баталий, его светлости герцога де Бофора, начинаю эти записки, которые послужат материалом для будущих историков, которые напишут свои сочинения, художников, которые посвятят нам свои батальные полотна, скульпторов, которые воздвигнут прекрасные конные памятники в нашу честь, архитекторов, которые соорудят триумфальные арки, трубадуров, которые сложат о нас новые сирвенты и баллады, для прекрасных дам, которые будут рукоплескать нам и бросать цветы под копыта наших скакунов!
Я начинаю свои мемуары в день своего рождения - сегодня, 2 мая, мне исполнилось 14 лет, но об этом не знает ни одна душа, даже мой друг, паж де Вандом, потому что я выдал себя за шестнадцатилетнего. А братец Жюль, слава Богу, помалкивает!
Я родился 2 мая 1648 года в замке Линьет в провинции Бретань. Мой отец, граф де Линьет, мирно жил в своем поместье и занимался охотой, хозяйством и воспитанием детей, которых у него кроме меня было еще двое, мои старшие брат и сестра, виконт Жюль де Линьет и мадемуазель Жюльетта де Линьет.
Сестру в детские годы я помню плохо, так как мне исполнился всего год от роду, когда отец отвез десятилетнюю Жюльетту в монастырь Святой Агнессы. Батюшка сделал это скрепя сердце, но Жюль и Жюльетта, по рассказам матушки и слуг, были невероятные озорники. Они были двойняшки и
пользовались сходством, чтобы дурачить кого угодно - родителей, слуг, соседей, воспитателей и даже священника на исповеди. Жюльетта носила волосы, падавшие на плечи, как наш маленький король Людовик XIV, такую же прическу ''под короля'' носил и мой брат, и отличить виконта от мадемуазель было невозможно – сходство было абсолютное.
Такие дурачества сначала забавляли родителей, но, когда сестра, упросив брата, сбегала с урока танцев и заявлялась на урок фехтования, одетая как молодой дворянин, а брат, желая избавить мадемуазель от назойливого поклонника, втискивался в жюльеттино платье, терпению родителей настал конец, и мадемуазель отвезли к монахиням.
Между тем началась Фронда, и до нас стали доходить известия о событиях, которые я здесь описывать не буду, поскольку они и так всем известны, а коснусь только тех, что непосредственно имеют отношение к истории нашей семьи.
Мои родители и старший брат во Фронде не участвовали, но сочувствовали фрондерам. Поэтому, когда граф Генрих Д'Орвиль возглавил оборону восставшего Города, мои родители оказали повстанцам содействие и не раз принимали в нашем замке всадников Фронды, оказывая им услуги разного рода.
Когда восстание в Городе было жестоко подавлено, мы укрывали беглецов и раненых. Виконт де Линьет указал дорогу до монастыря Святой Агнессы, где восставшие нашли убежище. События тех лет я помню более отчетливо, в 1653 году мне уже минуло пять лет. В наших краях полыхала гражданская война, и родители, полные тревоги за дочь, забрали Жюльетту из монастыря. В то время ей исполнилось 14 лет. Точнее, они послали за Жюльеттой Жюля - он ее и привез в нашей старенькой карете. Лучше бы, видит Бог, Жюльетта переждала это время в монастыре!
Пока в Городе шло сражение роялистской армии с фрондерами, монастырь окружили королевские гвардейцы. Монахини приготовились к самому ужасному, они готовы были стрелять, если гвардейцы вломятся в их обитель. Но их небольшой отряд не причинил никакого вреда обитательницам монастыря. Командир отряда предъявил аббатиссе приказ господина де Тюррена, предписывающий им охранять монастырь во избежание беспорядков. Видя, что гвардейцы короля ведут себя по-дворянски и сами просят женщин сохранять спокойствие, монахини вернулись к своим обычным делам.
Тюррен только-только подходил к Городу, когда там учинил разбой и насилие артиллерийский полковник граф де Фуа. Его батарея стреляла по мирным жителям, славный храм Города - Собор Святой Агнессы – сильно пострадал, в результате бомбардировки были повреждены стекла старинных витражей XII века, в древних стенах зияла не одна пробоина.
Явившись в Город, господин де Тюррен выдворил оттуда графа де Фуа и восстановил порядок. Де Фуа, отступая из Города, проезжал мимо монастыря Святой Агнессы и решил обыскать монастырь, подозревая, что там прячут раненых фрондеров.
Гвардейцы короля, охранявшие монастырь, заявили, что не пропустят полковника де Фуа на территорию святой обители. Командовавший гвардейцами офицер Тюррена, 19-летний виконт де Бражелон велел своим всадникам построиться возле монастыря и заявил артиллерийскому полковнику, что он и его товарищи пойдут со своими шпагами на пушки, но не позволят полковнику де Фуа нарушить древнее право убежища.
Де Фуа готов был разнести в пух и прах и горсточку гвардейцев, и стены монастыря, но приказ Тюррена, хладнокровие королевских кавалеристов и угрозы настоятельницы отлучить де Фуа от церкви возымели свое действие. Де Фуа ушел от монастыря и увел своих солдат. Вскоре после его ухода к гвардейцам прилетел курьер от Тюррена, господин Шарль де Сен-Реми. Он привез своим товарищам приказ оставить монастырь и возвращаться в Город. А над Городом клубился черный дым пожаров…
В этот роковой день полковник де Фуа явился со своей солдатней в наш замок.
Кто сообщил де Фуа о нашей помощи Фронде, мы так и не узнали. Шантажом и угрозами де Фуа стал заставлять родителей подписать брачный контракт с моей сестрой. Жюльетта де Линьет становилась графиней де Фуа и получала в приданое замок и имение, а мы - батюшка, мать, брат и я - оставались без гроша за душой.
Сначала Жюльетта ни за что не соглашалась выйти за де Фуа, но, когда виконт де Линьет, пытаясь спасти сестру от грозящего ей брака с карателем, направил на полковника охотничье ружье, де Фуа сказал, что сейчас велит арестовать всех нас и отправить в Нант, а Нант, увы, знаменит не только Нантским эдиктом Генриха IV, но и кровавыми трагедиями - казнями повстанцев.
И бедняжка Жюльетта обвенчалась с полковником, а мы, оставив уже не принадлежащий нам замок, перебрались в Нант. Жюльетта с мужем вскоре уехала в Париж, кардинал Мазарини, отметив заслуги полковника де Фуа, сделал его генералом, разумеется, за большие деньги.
Наше тяжелое положение вызывало сочувствие у оппозиции. Благодаря знатным покровителям нам удавалось кое-как сводить концы с концами. По рекомендации сеньоры нашего Города, герцогини де Шеврез, я, Ролан де Линьет, в начале 1660 года стал пажом Его Величества короля Людовика XIV.
Когда-нибудь я напишу свои мемуары о том, как король женился на испанской инфанте, как Двор путешествовал в Испанию, как Людовик ездил в монастырь Шайо, взяв Д'Артаньяна, нескольких придворных и меня, чтобы забрать оттуда Луизу де Лавальер, но сейчас не до этого!
Мой брат, Жюль де Линьет поступил в гвардию короля, в полк графа Д'Аржантейля, который должен был принять участие в африканской экспедиции Бофора. Я, узнав об этом, чуть не лишился рассудка от зависти. Я мечтал поехать с Жюлем, но брат запретил мне даже думать об этом. Тогда я решил бежать на войну и тайком пробраться на корабль. И вот я на корабле!

Глава 7.СТАРШАЯ СЕСТРА.
/ Продолжение ''Мемуаров’’ Ролана де Линьета /.
Но, чтобы рассказать о том, как я попал на “Корону”, мне придется вернуться в прошлое - не такое далекое как Фронда, от силы дней десять. Я, Ролан де Линьет, приглашаю любезных читателей моих мемуаров перенестись с ''Короны'' в богатый особняк, принадлежащий графу де Фуа, о котором я
рассказал в предыдущей главе. Богач и пьяница, артиллерийский генерал Жозеф де Фуа жил в этом особняке с молодой графиней, моей сестрой Жюльеттой.
В тот день я прибежал навестить сестру, поднялся по лестнице в залу, где графиня де Фуа стояла перед парадным портретом своего супруга и, сжав кулаки, гневно смотрела на изображение мужа. Парадный портрет генерала де Фуа был написан в год поражения Фронды и свадьбы генерала. Тот год де Фуа, тогда еще полковник, считал счастливейшим в своей жизни, а мы, особенно бедняжка Жюльетта - самым несчастным.
Де Фуа был изображен во весь рост в парадной одежде, в модных тогда ренгравах - он и к алтарю вел свою молодую жену в этой дурацкой расшитой и украшенной бантами юбке, которая меня тогда очень смешила, во время венчания я то и дело фыркал и не понимал, почему не смеется невеста, ведь Жюльетта была такой хохотушкой! Но бедная сестра то и дело вытирала слезы.
Художник, хоть и старался приукрасить графа де Фуа, польстил ему, все же был вынужден передать определенное сходство с моделью, и ему не удалось избежать изображения, хоть и преуменьшенных, но приметных мешков под глазами, надменно оттопыренной нижней плоской губы, которая мне всегда почему-то напоминала дождевого червяка, одутловатых щек. Неприятное впечатление от портрета артиллерийского генерала не могли скрасить ни мастерски написанные драпировки, ни богатое оружие, ни ордена, пожалованные Мазарини за победы над фрондерами, ни пучки колосьев, брошенные к ногам генерала - символ поверженной Фронды.
Я исподтишка наблюдал за сестрой. Мне казалось, Жюльетта с трудом сдерживает искушение плюнуть на портрет.
-Негодяй! - прошептала Жюльетта, - Злодей! Мерзавец! Ничего у тебя не выйдет! Я сорву твои подлые планы, коварный старикашка! Я предупрежу Бофора!
Она погрозила портрету кулаком и заявила:
-Ах, мне лучше удалиться в мой будуар, этот монстр действует мне на нервы.
Но, прежде чем уйти к себе, графиня де Фуа ласково погладила рукой поверженные фрондерские колоски, преклонила колени и поцеловала нарисованные колосья.
''Фронда жива!'’- прошептала Жюльетта и вышла.
Я, повинуясь внезапному порыву, сделал то же - поцеловал пучки колосьев, повторяя как пароль:
''Фронда жива!''
Жюльетта, шурша пышным платьем, направлялась к себе, я следовал за ней.
Я хотел было напугать Жюльетту и появиться неожиданно, но в последний момент изменил решение и засвистел нашу любимую песню, конечно же, гимн Фронды, конечно же, ’’Фрондерский ветер’’…
Фрондерский ветер веет над страной,
И он зовет всю Францию на бой!
Вперед, вперед, Свободы день настал,
Пускай уйдет проклятый кардинал!
Жюльетта приветливо улыбнулась, едва заслышав мелодию ''Ветра'', она приходила в хорошее расположение духа.
-Эй, сестренка! Салют! - крикнул я.
-Осторожнее, Ролан, помнешь мою юбку! – воскликнула графиня, когда я попытался расцеловать ее, - Осторожнее, и извини, дитя мое, я уже накрашена и не могу тебя поцеловать.
И Жюльетта ласково погладила меня по голове, ограничась воздушным поцелуем. Меня это нисколько не обидело: я уже привык. Жюльетта стала настоящей светской дамой. Я забрался в кресло с ногами и заявил:
-Вели подать завтрак, Жюльетта! Я чертовски голоден! Этот хрыч, твой муж, уже убрался?
Жюльетта лукаво прищурилась и спросила:
-А скажи, милейший Ролан, почему ты не у Его Величества? Как ты ухитрился сбежать?
Тут я выбрался из своего любимого кресла, сделал постное лицо и сказал загробным голосом:
“Граф и графиня де Линьет с глубоким прискорбием извещают о кончине престарелой графини де Линьет и умоляют Его Величество короля Франции Людовика XIV отпустить шевалье Ролана де Линьета, королевского пажа, проститься с бабушкой и отдать последний долг покойной.
К сему граф де Линьет, графиня де Линьет…”
И я жалобно шмыгнул носом, смахнув мнимую слезу.
-Но наша бабушка, графиня де Линьет, умерла, когда тебя на свете не было! - расхохоталась Жюльетта, - Выходит, ты ”отпросился на похороны”, плут?
-А какое дело королю до какой-то престарелой графини из провинции? Что он, проверять будет? Подумаешь, старушка померла! А за упокой души бедной старушки-графини Жанны-Анны-Изабеллы де Линьет я сегодня же поставлю свечку в Нотр-Дам. Три дня свободы от Людовика стоят свечки и
молитвы пажа, правда, сестренка?
Жюльетта покачала головой.
-Но письмо от имени родителей написать не так-то просто, чтобы никто ничего не заподозрил! – возразила она.
-Подумаешь, письмо! Мой дружок Поль де Шатильон запросто скопирует любой почерк. Я ему дал для образца последнее письмо нашей матушки, где она пишет как всегда: ''Не дерись на дуэли, ходи в церковь, не груби господину графу, будь умницей, слушайся старших…” - и так далее, одной морали на целых пять страниц. И вот Поль настрочил королю бумагу…
Жюльетта сердилась для порядка, по смеющимся глазам сестры я понял, что ее гнев показной. Но, видимо, Жюльетта считала своим долгом старшей сестры воспитывать младшего брата, и она отчеканила, изо всех сил стараясь казаться сердитой:
-Твой Поль - негодный мальчишка, и ты от него учишься всяким проказам, я непременно отдеру его за уши, как только увижу! Так и передай!
Я расхохотался: Жюльетта так и не научилась притворяться! Придворные фрейлины усвоили науку притворства куда лучше.
-Ничего не выйдет! Поль - дворянин, а дворян за уши драть нельзя!
-А я не посмотрю, что он дворянин, - продолжала кипятиться сестра.
-Согласен, пажи Его Величества любят пошутить, но ты ничего не сделаешь Полю, лучше, как добрая христианка, прости нас, грешных! Ты же не позволишь себе, милая сестрица, нанести оскорбление королевскому пажу!
-Почему это?
-Потому что честь - это честь даже у пажа!
-Передай своему Полю де Шатильону, что, хотя его ушам и чести ничего не грозит, на сладости пусть больше не рассчитывает!
-Ах, сестрица, как это жестоко! Но скоро завтрак-то будет? Ты еще не распорядилась? Ну, как можно быть такой вороной? Дай-ка я сам!
-Ролан, это слишком! - сказала Жюльетта. Но я вышел на балкон и крикнул слугам:
-Эй, вы, там, на кухне! Спите вы, что ли? Паж Его Величества умирает от голода! Завтрак пажу Короля-Солнца! И побыстрее!
-Потрясающий нахал! - всплеснула руками Жюльетта.
-А вот увидишь, слуги будут кормить меня как на убой, - сказал я сестре, - Слуги генерала меня обожают, прямо-таки души не чают.
Я знал, что слуги генерала де Фуа так же любят меня и Жюльетту, как терпеть не могут своего хозяина. Жюльетта улыбнулась, потом взглянула на часы, ахнула и заявила:
-Хорошо, Ролан, побудь здесь, а я скоро вернусь.
-А куда ты собралась?
-К герцогу де Бофору.
-Опять старый хрыч скандал устроит. А скажи, Жюльетта, я понимаю, если Бофор у тебя бывает или ты встречаешься с герцогом у ваших общих знакомых - старикашка ревнив, скандал – дело обычное, но все же…я уже не малыш, при Дворе всякого насмотрелся…правда ли, что говорят о тебе и Бофоре?
-Что Бофор мой любовник? - выпалила Жюльетта, - Правда!
-Молодец! Если уж наставлять рога графу де Фуа – а он вполне заслужил это украшение за все ''хорошее'', то с настоящим дворянином!
-Не вздумай только подрисовывать рога к портрету, - улыбнулась Жюльетта.
-Я уже не ребенок. Понимаю, что к чему. Бофор…Бофорище! Бофорчик! А может, ты подождешь, пока Бофор сам нанесет тебе визит? Генерал твой, он в ярости и убить может. А если герцог сам приедет, и генерал будет меньше бесноваться – не выгонит же он из дома внука Генриха Четвертого! Ты просто обязана принять его!
-Бофор может забыть обо мне в суматохе. Покидая Францию, наш взбалмошный и добрый герцог наверняка гульнет со своими дворянами. А гулянка людей Бофора это…
Это было ясно: бессонная ночь Парижа, пирушка до рассвета и так далее. Жюльетта набросила на плечи легкую накидку.
-Так ты сейчас к Бофору? Это правда так важно? Может, останешься? Я так соскучился по тебе, сестренка! Ну, останься!
-Я должна ехать, мой мальчик, - упрямо сказала Жюльетта, - Не задерживай меня, дело очень серьезное…
-Какие-нибудь козни против Бофора?
Жюльетта гордо усмехнулась:
-На то он и Бофор, чтобы ему строили козни! Герцога надо предупредить во что бы то ни стало!
-Какая опасность угрожает Бофору? Здесь, в Париже? Его хотят убить? Покушение?
Я терялся в догадках.
-О! - воскликнула сестра, - Сколько покушений было на герцога - со счета собьешься! Но у герцога такая охрана и такие друзья во всей Франции! Нет, Ролан, не здесь, не в Париже герцога ждет беда, а там, где-то в Африке, куда он уезжает, и я…хочу спасти их!
-Значит, не только герцогу угрожает беда, но и его людям?
-Беда, это я мягко сказала. Может быть, трагедия. И, может быть, всей армии Бофора.
-И Жюлю де Линьету тоже, - вырвалось у меня. Жюльетта вскрикнула и схватила меня за руку:
-О нет! Разве его полк уезжает с Бофором?
-Граф Д'Аржантейль, командир гвардейцев, старый друг Бофора. Стоило герцогу сообщить о своем путешествии, Д'Аржантейль заявил, что берет только добровольцев, дело будет опасное и предложил солдатам серьезно подумать, прежде чем принять какое-либо решение. Но все как с ума посходили – приключения, богатство, слава! Никто не отказался! А наш брат как все. Кроме того, Жюль стремится пробиться не за счет своего шурина-генерала, а собственной шпагой!
-Это он тебе говорил?
-Да, и ругал меня за то, что я принимаю подарки от твоего хрыча. Но старый хрыч за все заплатит де Линьетам! Вот я вырасту, и за каждую слезинку, пролитую тобой по его милости, он получит от меня добрый удар шпагой!
-Тогда он превратится в решето, - отшутилась Жюльетта, - А скажи, Ролан, скажи, дитя мое, что можно сделать с пушками, чтобы они не стреляли?
-С пушками? Порох намочить.
-А еще?
-А еще? Не знаю. Я же не пушкарь. Если бы ты спросила про шпаги или про пистолеты…Я даже из мушкета не стрелял, к своему стыду, только из охотничьего ружья…хотя я так просил Жюля, чтобы он дал стрельнуть хоть разок - помнишь, когда граф со своими солдатами захватил наш замок…
-Не напоминай мне об этом! - вскрикнула Жюльетта, - Хотя нет, мы должны все помнить!
-И я тот, кто помнит - сказал я как можно серьезнее и торжественнее.
Жюльетта обняла меня. Так мы стояли минуты две-три. Потом сестра очнулась и вернулась к своим пушкам.
-Но насчет пушек я не могу тебе объяснить! Тут нужен специалист. Вспомни своих друзей по Фронде!
-Де Невиль… Де Бражелон…Найти бы их.
-Я не уверен, что они разберутся в твоих пушках. Я не уверен, что разберется сам Бофор - он не артиллерист, а адмирал.
-А на кораблях тоже пушки!
-Ты, похоже, помешалась на пушках. А виконт и барон…
-Что они, пушек не видели?
-Видеть-то видели, но навряд ли сами стреляли из пушек. Кавалеристы, знаешь ли, особая публика, элита армии, не то, что работяги-артиллеристы. А твои фрондерские приятели все на лошадках, все с принцами, и пушки - это не по их части.
-Ты смеешься, что ли?
-Я? Я мечтаю быть мушкетером! Но увы! Возраст пока не позволяет. Но в чем дело, отчего ты так заинтересовалась пушками? Ищи тогда дочь Гастона!
-Прекрати ехидничать. Дело серьезное. Мой муж собирается подсунуть герцогу де Бофору поврежденные пушки. Причем это не такая банальная штука как мокрый порох. Неисправность может установить только хороший специалист, знающий толк в артиллерии. А может, спросим Д’Артаньяна?
И этот вариант не подошел. Д'Артаньян и Бофор не очень-то ладили, и, кроме того, Д'Артаньян и его мушкетеры, королевский эскорт, мало имели дело с богами войны. Конечно, мы считали Д'Артаньяна прекрасным
профессионалом, но я вспомнил, что капитан мушкетеров давно не появлялся при Дворе, выполняя какое-то секретное поручение.
-Кто же тогда нам поможет? - вздохнула Жюльетта. Я развел руками.
Тут Жюльетта набросилась на меня:
-Что ты расселся! Поедешь со мной!
-А завтрак?
-Я тебя накормлю по дороге, когда мы все уладим.
-Но кого мы будем искать? Бофора? Невиля? Бражелона? Кому мы можем довериться?
-Кто попадется!

Глава 8.ЧУДНЫЙ УЛОВ.
/ Продолжение «Мемуаров» Ролагна де Линьета/.
-Ты прав! - согласилась Жюльетта, - Быстренько переоденься.
-Во что?
-О, мой дорогой, я уже позаботилась. Ты вырос, мой Роланчик, и я надеюсь, новый костюм от Персерена тебе подойдет. Это мой подарок. Ведь тебе скоро - подумать только, как время летит! – уже четырнадцать!
-Ты заказала мне костюм у самого Жана Персерена, королевского портного? Вот молодчина! Но ты меня подождешь? Не уезжай без меня!
-Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!
Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.
Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.
-Жюль, - пробормотал я, - Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!
Гвардеец расхохотался.
-Роланчик, - отвечал гвардеец, - Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!
-Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!
-Я решила тряхнуть стариной, - улыбнулась юная графиня, - Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?
-Один к одному! А усы где взяла?
-Приклеила! - объяснила Жюльетта.
-А карету будем брать?
-С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.
Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.
-Неужели я так плохо играю свою роль? - прошептала Жюльетта.
Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя
несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.
По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо ''Три золотые лилии'' - во времена Людовика ХIII кабак назывался ''Сосновая шишка'', Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!
Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели - простые солдаты. Такая подлость – даже для жюльеттиного старикашки черезчур!
Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? - говорил молодой маркиз.
-Кто остальные? - прошипел де Фуа, - Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
- У Бражелона, - заметил маркиз, - Всегда была безупречная репутация.
Де Фуа еще больше разъярился:
-Вот именно - была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
-У вас, генерал? - удивился маркиз.
-Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
-А-а-а, вот вы о чем, - протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
-Я знаю эту историю, - сказал маркиз, - Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…
-Что я?
-Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
-Успокойтесь, маркиз! - усмехнулся де Фуа, - Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
-Что вы мне сообщите?
-То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
-Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили – как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
-А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя - барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь
белый свет!
Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
-Я ваш, господа.
Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.
-Что за глупость, какая-то там черная шляпа! - перебила меня Жюльетта, - Речь идет о жизни и смерти, а ты об этой дурацкой шляпе.
-Вовсе не дурацкая! Дурацкая шапка - колпак с бубенчиками, что надел Ришелье, когда по наущению герцогини де Шеврез плясал сарабанду перед Анной Австрийской! А у виконта дворянская шляпа, широкополая, с перьями. Моя, наверно, хуже!
-Оставь шляпы в покое! Будет время, я достану тебе шляпу в сто раз лучше, чем у виконта, нашел чему завидовать!
-Сомневаюсь.
-Не сомневайся. Скажи лучше, что ты знаешь о бароне де Невиле.
-У де Невиля новая лошадь. Он ее купил совсем недавно у де Гиша, а тому продал его приятель Шарль де Сен-Реми. Отличный конь! Английский жеребец. Кличка Дуглас. А любовница старая - твоя подруга маркиза***.
-Лучше бы было наоборот, - вздохнула Жюльетта, - это все, Ролан?
-Это все, Жюль…етта, / я шепнул ее имя тихонько./
-Шляпа, лошадь… одни глупости в голове у этого мальчишки?
Я тихонько засмеялся и пропел вполголоса:
''Во что-то надо верить, о чем-то надо петь,
И на ноги примерить, и на голову надеть?’’
-Откуда это?
-Да так, старая песенка. Сочинил ее когда-то давно Шарль де Сен-Реми. Помню, там еще такие слова были:
''Интриг я не любитель, в политике профан,
Что делать дворянину, если он не Д’Артаньян?''
Жюльетта вздохнула:
-А время идет!
-Подожди…Еще не вечер!
И тут нам неожиданно повезло! Мы сидели себе в уголке, для вида заказав кисленькое винцо и довольно съедобный обед, ели-пили потихоньку, поджидая кого-нибудь из друзей нашего фрондерского детства. Мы сравнивали себя с рыбаками, закинувшими удочки в ожидании, пока клюнет какая-нибудь рыбешка. Хоть мелкая, да наша…
''Ловись, рыбка, большая и маленькая'', - пробормотал я, чокаясь с Жюльеттой. Но Жюльетта недаром воспитывалась у монахинь. Она напомнила мне о Чудном Улове Рыбы и процитировала Иисуса:
‘’Я сделаю вас ловцами человеков’’.
-Ого! Кажется, нам повезло! Бог нас услышал!
-Что такое? - спросила Жюльетта - она сидела спиной к двери и не видела вошедших.
-Не оборачивайся! Какие к нам плывут… крупные рыбы…
Я развел руками как хвастун-рыбак.
-Кто?
-Не оборачивайся! Я говорю,…крупные рыбы… Есть варинат: прилетели птицы высокого полета. Нам повезло больше, чем мы ожидали!
-Да кто, не томи!
-Знаешь, кого занесло в эту харчевню?
-?
-Сюда явились маршал де Граммон и граф де Ла Фер, и с ними целая компания каких-то лихих парней, судя по всему, ребята серьезные!
-Что они делают?
-Разговаривают.
-Но у них свои дела.
-Конечно. Пусть обсудят свои дела, а мы пока прикончим это винцо. А потом я, Ролан де Линьет… закину удочку. А наживкой будет…
-Что?
-Наша песня, Жюльетта, наша песня!
И я тихонько просвистел несколько тактов ''Фрондерского ветра''. Глаза Жюльетты вспыхнули.
-О да, Роланчик, ты умница, на такую наживку как “Фрондерский ветер'' и граф и маршал наверняка клюнут! - восторженно сказала графиня де Фуа и, продолжая разыгрывать гвардейца, разлила остатки вина.
-За удачу, Роланчик!
-За удачу, Жюльетта! Ой - прошу прощения - Жюль!

Глава 9.СИЛА СОЛОМУ НЕ СЛОМИТ!
/Продолжение «Мемуаров» Ролана де Линьета/.
Нам не пришлось долго ждать: беседа графа, маршала и их приближенных оказалась недолгой. Я находился в очень удобном положении: меня было незаметно, тогда как я прекрасно видел происходящее и не спускал глаз с их компании. Маршал Граммон, по всей вероятности, знакомил графа де Ла Фера с этими молодцами.
Поднялся рыжеволосый великан с пышными усами и бородой. Граф протянул ему руку, которую парнище почтительно пожал. Они еще о чем-то говорили минут пять, сблизив головы. После этого граф вручил великану
какой-то мешок. Парень запустил руку в мешок и показал содержимое своим
товарищам. Те пришли в восторг и хотели было закричать не то ''Ура!'', не то ''Да здравствует граф!’’ - но граф сделал предостерегающий жест, парни притихли и начали прощаться.
Все свои наблюдения я тихонько пересказывал сестре, и мы пришли к единому мнению: это неспроста, затевается какое-то опасное предприятие, участниками которого будут рыжий великан и его отряд, а вдохновителями - граф де Ла Фер и де Граммон.
-Ну что же ты? - нетерпеливо спросила Жюльетта, - Иди же, Ролан! Иди, пока они не ушли!
А мне вдруг стало очень страшно. Нет, не мести де Фуа я испугался! Я боялся так запросто подойти к таким знаменитостям, я, маленький паж… А если они мне не поверят? Посмеются да прогонят, и я буду вынужден с позором удалиться.
-Мы же решили… Песня будет как пароль.
-А почему они должны поверить моей песне?
-Нашей песне, - поправила сестра, - Их тоже, Ролан. Это же наши!
-А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
-Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
-Но я правда боюсь!
-Что ж, - сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, - Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
-А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? - Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
-Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
-Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
-Позвать их сюда?
-Да, да! Я жду!
Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: ''Фрондерский ветер веет над страной…” Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
-И ''Фрондерский ветер'' принес к нам такого малютку? - насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев - фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна - кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: ’’Сила солому ломит!’’
А я сказал: ’’Сила солому не сломит!’’ Граф и маршал опять переглянулись.
-Господа, - тихо сказал я, - Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
-Мы готовы вас выслушать… молодой человек, - сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
-Но просим покороче, юноша, - проворчал маршал, - В одном предложении два раза слово ''честь'', ужасно, не правда ли, Атос?
-Такому ребенку можно простить, - усмехнулся Атос.
-Говорите, в чем дело, и поживее - мы спешим.
-Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
-Может быть, вы сначала представитесь?
-Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
У господ вытянулись лица - конечно, они знали нашу грустную историю.
-Этого достаточно, - сказал граф де Ла Фер и поднялся, - Я следую за вами, шевалье де Линьет.
Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
-Нечто подобное следовало ожидать, - сказал граф де Ла Фер, - Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
Хотя он назвал Жюльетту “сударь’’, в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
-Вы предупредите герцога?
-Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, - сказал Граммон, - Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
Атос кивнул.
-Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
-И правильно сделали…молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
Так я и сделал!

Глава 10.О ТОМ, КАК Я ПОССОРИЛСЯ С АДЪЮТАНТОМ БОФОРА,
ГОСПОДИНОМ ВИКОНТОМ ДЕ БРАЖЕЛОНОМ.
/ «Мемуары» Ролана. /
Увы! В Тулоне меня ждал неприятный сюрприз: порт был закрыт! Часовые никого не пропускали, осматривали каждую повозку, и, честно говоря, я даже расплакался от досады! Забраться в такую даль, быть у самой цели - и внезапно потерпеть такое фиаско! А у меня не было ни лошади, ни еды, ни денег, даже если бы я решил вернуться. Но с какой миной я вернусь? Все откроется, надо мной будут потешаться все наши пажи, дразнить, издеваться, сочинять эпиграммы - я знал, на что способны эти ребята. Когда я представил ехидную физиономию Поля и как наяву услышал его голос: ''Героический рыцарь Ролан, победитель арабов, виват!'' – я застонал от отчаяния. ''Нет, Ролан, - сказал я себе, - Нет обратной дороги! Любой ценой надо пробраться в порт, а оттуда - на корабль!'’
Но охрана не дремала! Я пожирал глазами повозки. Неужели мне не затаиться где-нибудь между мешками, тюками, хотя бы внизу, под колесами? И что за дотошные люди эти бофоровцы, настоящие черти! Наверно, Святой Петр так не сторожит вход в Рай, как эти стражники!
А народ все скапливался у ограждения, и я понадеялся на то, что возникнет суматоха, давка, сутолока, и я прошмыгну в порт. Но надеждам моим, видно, не суждено было сбыться, меня преследовал злой Рок! Как ни напирала толпа, стоило выйти сержанту и рявкнуть, люди шарахнулись назад, и давка возникла, но в обратную сторону. ‘’И какой идиот это придумал!'' - c досадой проворчал я, едва не угодив под копыта какой-то лошади.
Какие-то молодчики пробились вперед и стали совать свои пропуска. Сержант велел их пропустить.
Толпа заволновалась.
-Вам лучше отойти в сторону, барин, - посоветовал парень, сидевший на повозке с бочками вина, - Видите, какая давка, как бы вас не придавили ненароком. Эй, сержант! Пропусти, у меня есть бумага!
-Покажь! - потребовал сержант, - Чего везешь?
-Вино для его светлости! - отвечал возница, - Вот, извольте взглянуть! И бумаги в порядке.
-Ща проверим, что за вино, - буркнул сержант.
-Неужто вы будете проверять каждую бочку? - удивился парень.
-Да, будем! Таков приказ!
-Перебесились вы тут, что ли! Никогда такого не было!
-А теперь будет!
-Совсем долбанулись!
-Молчать!
-Да это…я даже не знаю, как это называется!
-Это называется произвол! - закричал я.
-Ну-ка потише, ты, мелкий! - рявкнул сержант, - Ишь, какой горластый! А ты, с бочками, проезжай сюда, если все в порядке, мы тебя пропустим.
-Но! – крикнул парень. Он подъехал на своей повозке к самому ограждению. Бофоровцы стали осматривать его повозку. Тут я проскользнул под колесами повозки и подошел к вознице.
-Слушай, милейший! - обратился я к нему, - Какую такую бумагу ты предъявил сержанту?
Парень усмехнулся.
-Да неужто вы не знаете, барин?
-Не знаю. Слышь, мужик, расскажи, будь любезен. Я ведь не местный, из Парижа. Путешествую для собственного удовольствия. Почему закрыли порт?
-Порт закрыли по приказу бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона. Его светлости герцогу хотели подсунуть поврежденные пушки. Чтобы, значит, герцога и всех наших там поубивало. Говорят, не обошлось без алжирских шпионов. Вот теперь и проверяют. А еще, говорят, поступило сообщение, что враги Бофора подложили взрывчатку на его флагманский корабль, вот тот, самый большой, ''Корона'' - вот мачты торчат, видите? Теперь и мышь в порт не прошмыгнет без проверки, ясно, барин? Да завтра с утра порт откроют, вы увидите все корабли. И ярмарка будет!
-Яснее не бывает. А покажи-ка мне, приятель, твой пропуск!
-Вот, глядите, мне не жалко, у меня совесть чистая - я везу вино. Когда еще такой случай представится подзаработать! Пусть смотрят, да только поскорее, чтобы мне еще разок успеть за винцом сгонять!
Я пробежал глазами документ и успокоился. Да я сам запросто состряпаю такую бумагу! Возможно, Поль сделал бы лучше, но Поль далеко. Еще не все потеряно, Ролан!
И, поблагодарив хозяина бочек, я выбрался из толпы, насколько мог, почистил персереновский костюм, в первой же лавке раздобыл бумагу и чернила и накарябал себе пропуск на имя шевалье Ролана де Линьета и расписался за бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона.
C этим пропуском я вернулся в порт. Там был все такой же сумасшедший дом! На этот раз грозный сержант разбирался с каким-то дворянином, но, уточнив по спискам его фамилию, велел пропустить.
Дворянин сказал сержанту с угрозой:
-Вы еще услышите о шевалье де Мормале! - и проехал в порт.
-Видали мы таких! - фыркнул сержант этак беспечно и мне:
-А тебе чего, мелкий? Опять ты тут ошиваешься?
-У меня есть пропуск! - закричал я , - Вот!
-Что ж ты раньше молчал?
-Я… я думал, что потерял его.
-А ну, покажь!
Я с важным видом достал свою бумагу. Сержант воззрился на мой документ, принялся вертеть и так и сяк, посмотрел на свет.
-Что-то не так, cержант? - спросил я.
-Где ты взял эту бумагу?
-Я с вами свиней не пас, сержант! Извольте не говорить мне ''ты''! Я дворянин!
-''Шевалье де Линьет''?
-Шевалье де Линьет!!! - заорал я.
-И ваш пропуск, шевалье, подписал…
-Виконт де Бражелон. Вы что, читать не умеете?
-Нет!
-Не умеете?
-Не так наш виконт расписывается!
-Как это не так? Какая это буква? ’’Б-э-э-э’’!
-Нет!
-Как это не ''Бэ''?
-''Бэ'', но виконт не так ее пишет. А ну, говори, дворянчик, где ты взял эту бумагу?
-Пропустите меня немедленно!
-Не имею права.
-Вот что, жирный боров, позови дежурного офицера, если не умеешь читать!
-Ты, мелкий, не оскорбляй королевского сержанта при исполнении служебных обязанностей!
-Позовите офицера, я требую! Месье!
Подошедший к нам офицер оказался Сержем де Фуа. Но племянник генерала не узнал меня, посмотрел свысока и спросил:
-Что у вас опять за разборка?
-Вот, сударь: фальшивый пропуск у этого малька. Говорит, сам виконт подписывал! А я же знаю, как его милость расписывается. Во всех бумагах такое навороченное ''Бэ'' с двойным колечком, а тут простое.
-Ты прав! - сказал Серж де Фуа, - Не его рука.
-Ведите меня к виконту! - потребовал я.
-Какой прыткий! - усмехнулся Серж, подумал немного и сказал:
-Что ж, пошли, разберемся.
-Господин офицер, должен ли я отдать вам мою шпагу? - спросил я Сержа, - Вы меня арестовали, надо полагать?
-Не надо полагать, - зевая сказал Серж, - Просто мне чертовски скучно, мне все надоело, все задолбало, а ты забавный малый. Идем, маленькое развлечение, развеселим господина виконта.
-За кого вы меня принимаете? Я не шут! У меня важное дело!
-Какие могут быть важные дела в твои-то годы… - опять зевнул Серж.
-Вы не выспались, сударь?
-Я же тебе говорю: тос-ка!
Виконта окружала толпа народа, со всех сторон к нему тянулись руки с прошениями, чеками и прочими документами.
-Да этому базару конца-края не будет, - буркнул Серж и, растолкав толпу, пробился к виконту:
-Гони их в шею, Рауль!
-Оставь, - отмахнулся виконт, - Ждут же люди. Эй, ты, с мукой, давай твой чек, я подпишу.
-Все, этот мукомол последний! – заявил Серж, - А ну, убирайтесь! Перерыв! Его милости нужно отдохнуть! С каких это пор ты занимаешься мукой?
-Я, cударь, отвечаю за свой товар, у меня мука высшего качества! - утверждал мукомол.
-Я знаю, - кивнул виконт.
-Ну и дела! - захохотал Серж, - Ты что-то понимаешь в муке, друг мой?
-Я? Абсолютно ничего! Но Гримо - вот он понимает. Все, ''мученик'', иди, получай деньги.
-‘’Мученик’’. Ну и шутник вы, ваша милость! Премного благодарен!
-Не стоит. Тебе спасибо. Ну, кто там еще?
-Никого! - закричал Серж, - Никого не пущу! Убирайтесь отсюда, вам говорят!
-Да подожди ты! Мне не трудно, их не так много осталось.
-Ах, господин виконт! Вы сама любезность! Подпишите! От вашей подписи зависит все наше благосостояние! Вот спасибо-то! Дай вам Бог здоровья, сударь!
И виконт с любезной, бесстрастной и скучающей миной подписал еще несколько бумаг, и, когда просители убрались восвояси, обернулся к нам. Сразу скажу, знаменитой черной шляпы на нем уже не было. Шляпа была светлая, с ярко-алым пером. Cерж показал мой пропуск.
-Смотри, любезный друг, какого лазутчика задержали мои люди при попытке пробраться в порт.
-И ты меня беспокоишь из-за такого пустяка? - устало спросил виконт, - Занимался бы делом, Серж!
-Я все-таки оставлю тебе этого малого. Он так настаивал на личной встрече с тобой! А кстати, забавный мальчишка.
-Нашел время забавляться!
-Все! Следую твоему разумному совету, дорогой мой, и возвращаюсь на свой пост, а ты решай, что делать с этим юным шевалье.
Серж зевнул в третий раз.
-Тоска, Рауль!
-Тоска, Серж! - вздохнул виконт и обратился ко мне:
-Пройдемте в помещение, господин лазутчик.

х х х

-Ваше счастье, шевалье де Линьет, что я немного знаком с вашим братом. Вас, впрочем, я тоже встречал при Дворе, и неоднократно. Вы ведь паж короля, если мне память не изменяет?
-Вам память не изменяет, господин виконт, но я уже не паж короля.
-Сочувствую, - пробормотал виконт, - Но как вы сюда попали?
-Долго рассказывать, милостивый государь. Сюда-то я попал сравнительно легко, все затруднения начались из-за того, что вам было угодно приказать закрыть порт, а мне надо было попасть туда во что бы то ни стало!
-Зачем?
-Я скажу вам чуть позже. Меня все гнали, не пропускали, вот и пришлось пойти на хитрость, которую вы, надеюсь, мне простите! Видит Бог, я не стал бы дурачить людей, но грех не воспользоваться последним шансом.
-Грех не воспользоваться последним шансом… - задумчиво повторил виконт, - А! Кажется, я догадываюсь в чем дело! Вы проделали это путешествие, чтобы попрощаться с братом? Я очень сожалею, Ролан, что вас не пропускали. Мы были вынуждены принять меры предосторожности.
-О, я понимаю, господин виконт! Вы не сердитесь?
-Нисколько. Вашу проблему легко решить, дитя мое. Я велю позвать вашего брата, Жюля де Линьета, и вы сможете пробыть в его обществе, сколько вам будет угодно. Что с вами, де Линьет? Разве вы не этого добивались?
Тут я попался! Если Жюль меня увидит, не видать мне Африки, и придется возвращаться!
-Нет! Не надо! Не зовите Жюля, господин виконт! Умоляю вас! Братан не должен меня видеть!
-Почему? Я, право, не понимаю.
-Ах, сударь! Как же вы не понимаете? Я удрал от короля насовсем! Я хочу драться!
-С кем?
-С этими… с дикарями!
-Вы в своем уме, шевалье де Линьет?
-Да! Возьмите меня с собой, умоляю вас!
-Какой великий воин!
-Не смейтесь надо мной, пожалуйста, я могу быть, к примеру, барабанщиком!
-Отставной козы барабанщик, - проворчал виконт.
-Судар-р-рь! Если бы я не знал ваше героическое прошлое, если бы на вашем месте был какой-нибудь придворный хлыщ, я заставил бы ответить на это ужасное оскорбление так, как подобает дворянину!
Виконт расхохотался.
-Серж прав, ты действительно забавный мальчишка. Не сердитесь, шевалье, я не хотел вас обидеть. Я пошутил. Но ваши услуги нам не понадобятся, примите мои искренние извинения и…
-Простите, что перебиваю вас, но если для меня не найдется лишнего барабана, я увековечу ваш славный поход своим пером!
-Вы собираетесь сочинять сказки о войне? Вы еще забавнее, чем показались с первого взгляда.
-О нет! Почему сказки? Ваши будущие подвиги должны быть отражены на страницах…
-Романа? Хе! Еще лучше, мой юный Скюдери!
-Нет, мемуаров. Сейчас ведь все пишут мемуары. И я обязательно напишу мемуары, вот увидите! А для этого мне необходимо быть очевидцем и участником событий!
-Вы, право, сумасшедший, - покачал головой виконт, - Только писателя нам и не хватало!
Я все еще надеялся убедить этого упрямого господина и от литературы перешел к войне. Я пытался объяснить, что Двор мне смертельно надоел, и я не хочу терять шанс отличиться и покрыть свое имя славой, подобно моим предкам, участникам крестовых походов.
-Да-да, сударь, говорил я виконту, - Мои предки ходили в крестовые походы, неужели же я буду прозябать при Дворе, занимаясь гнусными интригами, в то время как цвет нашего рыцарства поднимает знамя крестоносцев и начинает борьбу с неверными! Да Жоффруа де Линьет, тот, что воевал при Людовике Святом, от ярости в гробу перевернется! Я, что ли, виноват, что родился слишком поздно? Не при Людовике Святом, а при Людовике Четырнадцатом! Но ошибку судьбы можно исправить, если меня возьмут на войну с мусульманами!
-Вот что я тебе скажу, юнец, охваченный военным психозом! Убирайся домой, учи латынь и лопай кашку, и чтобы я тебя здесь больше не видел! И нечего нюни распускать!
Я смахнул со щек слезы обиды.
-Вас не устраивает мой возраст? Да, я… молод, но что за беда! Ваш друг Д'Артаньян, теперь первая шпага Франции, был ненамного старше! А вы, сударь, вы-то сами? Вы были совсем мальчишкой, когда начали свою блистательную военную карьеру! Разве я не прав?
-Ваша лесть слишком груба, де Линьет. И разве мы начинали с такой войны?
По нескольким резким словам, сорвавшимся с уст бофоровского адъютанта, я понял, что он считает будущую войну с мусульманами очень опасной и кровавой, и именно из этих соображений отказывает мне.
-Детям Бретани ничего не страшно! - гордо сказал я,- О сударь, неужели вы откажете земляку?
-Я вам не земляк, де Линьет, - отрезал виконт, - Я всю жизнь прожил в долине Луары, возле Блуа, и в вашей Бретани был всего несколько раз по случаю.
-И тем не менее, сударь, ваше имя поминают сестры Святой Агнессы в заздравной молитве в годовщину известных вам событий.
-Скоро будут поминать в заупокойной, - проворчал виконт.
-О нет, надеюсь, не скоро, что это вы, Боже упаси! И тем не менее жители Города помнят вас и ваших людей как своих спасителей, и, более того, в Городе говорят, что вы не кто иной как…
-Меня не интересует, что болтают кумушки вашего захолустья!
-Конечно! Вас больше интересует, что болтают придворные
шлюхи-фрейлины! Что ж…извините… Наши кумушки, конечно, ошибаются.
Наследник герцога де Рогана, наш таинственный сеньор не мог бы даже в шутку назвать свой Город захолустьем.
-Я, пожалуй, пойду. Еще раз извините, что побеспокоил вашу милость. Не поминайте лихом!
-И куда же ты пойдешь?
-Куда глаза глядят! Вы же сами велели убираться.
-Ты должен вернуться в Париж.
-К королю? Никогда!
-Это уж твои дела. Но здесь, с нами, тебе не место.
-Я понял, и я ухожу.
-А ну, сядь! Черт побери! Неужели мне отрывать людей от дела, когда и так каждый человек на вес золота, чтобы доставить домой этого сосунка!
-Я обойдусь без ваших провожатых! Да пустите же меня!
-Сядь, я сказал! Ты ел сегодня?
-Вам-то что?
-О! Я знаю, что делать с вами, шевалье де Линьет! Как это мне сразу не пришло в голову! Когда уйдут наши корабли, вы вернетесь в Париж с графом де Ла Фером.
-Пеший конному не товарищ. У меня нет лошади.
-У нас есть запасная. На время путешествия отец вам ее одолжит. Я даже рад, что вас сюда занесло, шевалье де Линьет - с таким собеседником как вы, будущий великий мемуарист и сочинитель исторических хроник, графу будет не так скучно в дороге.
-При всем моем огромном уважении к графу де Ла Феру, я не собираюсь играть роль шута! В Доме де Линьетов не было шутов!
-А то Жоффруа де Линьет от злости в гробу перевернется. Я вам роль шута не навязываю. Вы мне понравились, Ролан. Вы умны, отважны - трус не добрался бы до Тулона совсем один, без денег, без лошади, трус не мечтал бы о военных подвигах. И я прошу вас быть добрым спутником моему отцу. Договорились?
-Это значит - вернуться, а вернуться невозможно!
-Хорошо, упрямая башка, я тебя не выпущу отсюда.
-Попробуйте только!
Не знаю, до чего бы мы договорились, но вбежал барон де Невиль и крикнул:
-Тебя зовет граф де Ла Фер!
-А что на ''Короне''?
-Все в порядке. Ложная тревога. Взрывчатка не обнаружена!
-А крюйт-камера?
-Под охраной экипажа.
-Знал бы, кто распустил эти слухи, велел бы повесить, - пригрозил виконт, - И все с одной целью - посеять панику. Тогда отбой, Оливье. Порт можно открывать.
-Ясно, - кивнул де Невиль и удалился.
-Никуда не смей уходить, - сказал виконт, поднимаясь, - Я вас сейчас познакомлю.
-Я знаком с господином графом, - крикнул я виконту, - Даст Бог, свидимся в другой раз! - с этими словами я бросился к окну, вскочил на подоконник и был таков. Так неудачно закончилась моя беседа с господином виконтом.

Глава 11.О ТОМ, КАК Я ПОДРУЖИЛСЯ С ПАЖОМ БОФОРА,
ГОСПОДИНОМ ШЕВАЛЬЕ АНРИ ДЕ ВАНДОМОМ.
/ «Мемуары» Ролана/.
Я перевел дух и собрался с мыслями. Теперь придется прятаться от всех! Я сидел за скалой и размышлял о своей печальной участи.
Между тем открыли порт, убрали ограждения, народ хлынул со всех сторон, откуда-то появились шатры, палатки, стали продавать всякую снедь, вино, цветы, простенькие сувениры.
Народ пил, плясал, глазел на фокусников – один малый дышал огнем подобно дракону, и на него с ужасом и восхищением пялились мои тулонские ровесники, иные факелами жонглировали, а ребятня помладше окружила кукольный театр, где показывали сказку в духе времени - храбрец-солдат
обращает в бегство целую шайку разбойников в чалмах и покоряет прекрасную принцессу.
Люди в военной форме были героями этой ярмарки. Народ на них бросался, едва завидев бело-синие куртки королевской гвардии, словно стая гончих на охоте Людовика XIV, их качали, угощали и цветочки им вручали.
Но я сидел в своем укрытии, проклиная свою участь. А хотелось побродить по ярмарке, поглазеть по сторонам, посмотреть пьесу, что играли уже не куклы, а живые актеры, послушать невероятно интересные песни - сто пудов, в Фонтенбло такое не услышишь, это не для нежных ушек жеманных фрейлин, они все бы в обморок попадали, начиная с тихони Лавальер!
А песни мне ужас как понравились! Матросы пели о море и дьяволе, о татуированных креолках, виселице и ударах ножа, коке, утонувшем в котле с супом, скелете, охранявшем сундук с пиратским кладом, влюбленной в капитана девице, переодевшейся юнгой.
И есть уже хотелось. А денег нет, и приходится скрываться.
Вдруг послышались шаги. Я ничком бросился на землю и затаился. У меня отчаянно забилось сердце, когда послышался знакомый звук - с таким звуком шпага вылетает из ножен. Я сжался в комочек. Кончено! Сейчас меня обнаружат - и прости-прощай Африка!
Звонкий и нежный голос, принадлежащий, по всей вероятности, человеку еще очень молодому, спросил:
-Кто здесь?
Конечно, я промолчал.
-Мусульманский шпион?
Раздался звук, напоминающий шелчок пистолета.
-Выходи или я стреляю! Сдавайся! Да здравствует Франция и Сен-Дени!
-Не стреляйте! Я свой!
-Значит, хуже, чем шпион язычников! Заговорщик! Может, новый теракт замышляешь? Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя на месте, Богом клянусь!
-Я не заговорщик, сударь! Идите сами сюда!
-Сено к лошади не ходит!
-Зато Магомет идет к горе!
-А… Магомет! Я так и подумал, что ты алжирский шпион!
-Да нет же, идите сюда, не бойтесь! Я свой, свой, клянусь честью! А прячусь я здесь, за скалой, потому что…
-Почему?
-Идите сюда, я расскажу.
-Если это ловушка, учти, Бофор повесит любого, кто коснется меня хотя бы пальцем!
-Это не ловушка, сударь, слово дворянина!
-Сейчас увидим, что ты за дворянин!
Обладатель звонкого голоса в два прыжка оказался возле меня. Это был стройный юноша небольшого роста, в голубом бархатном берете с белым пером и легкой накидке, одетый в красивую форму бофоровых пажей.
Этот юноша, лучше сказать, мальчик, очень миловидный и изящный, понравился мне с первого взгляда. Паж Бофора был примерно одного роста со мной, и по годам мы, скорее всего, были ровесники. У него по плечам струились золотые локоны, а у меня из-под шляпы свисали грязные космы, паж смотрел на меня широко открытыми глазами, а я, наверно, напоминал затравленного волчонка. Паж взглянул мне в лицо и с улыбкой засунул за пояс пистолет. Все так же продолжая доверчиво улыбаться, мальчик вложил в красивые ножны свою короткую шпагу и протянул мне руку.
-Теперь я вижу, что ты друг. Но скажи, от кого ты прячешься и кто ты такой?
-Легче ответить на второй ваш вопрос, господин паж! Я шевалье Ролан де Линьет!
-Де Линьет? Виконт де Линьет ваш брат? - спросил паж взволнованно.
-Да, сударь, так же как и графиня де Фуа, в прошлом мадемуазель де Линьет - моя сестра.
-Рад с вами познакомиться, господин де Линьет-младший. Я наслышан о вас.
-Вот как? От кого же?
-Э… От моей кузины. Моя кузина, мадемуазель де Бофор, в детстве знавала вашу сестрицу, разумеется, до ее печального замужества. Итак, малыш Ролан?
-Может быть, вы представитесь, господин паж.
-Я Анри де Вандом, - сказал златокудрый паж, - А вы, де Линьет, соблаговолите объяснить, почему вы тут прячетесь от всех.
-Я хочу пробраться на корабль, а меня не пускают!
-Кто?
-Все кому не лень. Сначала - сержант Гастон, потом – Серж де Фуа и в конце концов - виконт де Бражелон.
-От сержанта до адъютанта! - улыбнулся паж, - Прием, именуемый градацией. По восходящей. Вам не хватает для полного счета самого…
-Бофора! - воскликнули мы в один голос и захохотали.
-Я вам помогу, Ролан, - пообещал паж и подал мне руку, которую я на этот раз пожал не так осторожно, как в первый, а сжал изо всех сил, так, что паж чуть не ойкнул, но тут же улыбнулся.
-Но все должно быть в тайне, господин де Вандом.
-Зовите меня Анри. Красивое имя, правда?
-Еще бы! Вы можете гордиться, у вас имя величайшего короля!
-О да! Вы тоже можете гордиться, Ролан, у вас имя величайшего рыцаря!
-Вы очень любезны, Анри!
-Вы тоже, Ролан!
-Вы мне очень понравились!
-Вы мне тоже!
-Так мы друзья?
-Конечно! Я очень счастлив иметь такого друга как вы, Анри! Ведь я совсем одинешенек. Можно, я вас поцелую?
Анри отступил назад.
-Нет, вот это лишнее, - сказал паж краснея, - Что мы, девчонки?
-Простите, это от одиночества.
-Я понимаю, но я терпеть не могу телячьи нежности и всякие сюсюканья! Будем друзьями без этих поцелуев. Теперь мы вместе, и я вам обязательно помогу! Скажите, вы, наверно, голодны?
-Как волк!
-Я стащу вам что-нибудь со стола у Бофора - герцог опять начал свои возлияния.
-Не уходите!
-Я скоро вернусь, не бойтесь, Ролан, друг мой! - воскликнул Анри и убежал, а я затаился в своем убежище. Минуты ожидания казались часами. Мне ужасно захотелось спать. Я считал, что Анри отсутствовал очень долго, и, когда мальчик наконец появился с большим пакетом, я воскликнул:
-Наконец-то! Как вы долго, Анри!
-Да что вы, Ролан, я очень быстро обернулся! Вот вам еда, стащил, что мог, не обессудьте! И приятного аппетита!
-Спасибо! Но неужели вы полагаете, что я способен съесть все это?
-Почему нет? Ешьте впрок, когда еще поесть доведется.
Меня не надо было уговаривать, и я с жадностью набросился на колбасу, хлеб, рыбу, фрукты и сладости, принесенные Вандомом.
-А теперь слушайте, какой план я придумал! - сказал Анри, - Сначала я подумал, что вас можно посадить в бочку от портвейна или в мешок с мукой. Но куда бы мы дели содержимое?
-Вино можно вылить в море, а муку можно высыпать где-нибудь в укромном месте вроде этого. Но мешок грязный, и я вылезу весь белый, а бочка мокрая, и я пропахну портвейном.
-Это беда небольшая, но вино и провиант уже погрузили. Сейчас грузят оружие и лошадей на транспортники. Преинтересное зрелище!
-И вы задержались посмотреть?
-Вы меня упрекаете, Ролан? Да, я взглянул, но всего одним глазком!
-Но вы так и не сказали, в чем ваша идея!
-Все очень просто: вы заберетесь в сундук Бофора!
-Я там задохнусь, в сундуке! Вы с ума сошли!
Анри подал мне шило.
-Вот! Проделаете дырочки, и ничего с вами не случится. Д'Артаньян таким образом переправил генерала Монка Карлу Второму.
-Сравнил! У Д'Артаньяна был ящик специальный, воздуху, небось, больше!
-Но вы же меньше Монка по комплекции, вам и воздуха меньше надо!
-А потом, в трюме, запертый в сундук, как я вылезу?
-Я постараюсь распорядиться, чтобы сундук с вами поместили в адмиральскую каюту, и, когда мы будем далеко в море, выпущу вас.
-Прекрасно! Друг мой, благодарю вас за ваше участие! Идемте же! А ключ?
-У меня есть, - сказал паж.
-Вы, видно, пользуетесь доверием герцога.
-Еще бы! Идемте, Ролан! Не бойтесь - уже темнеет, и на нас не обратят внимания. А какая красивая луна сегодня!
-О да! Я и не заметил было. Ах, если бы я был живописцем, непременно написал бы такую картину: луна, море, эта лунная дорожка и “Корона’’ - прекрасный корабль, не правда ли, Вандом?
-Да! Но представьте, что будет, когда ''Корона” полетит под всеми парусами!
-Здорово! Скорее бы завтра!
-До завтра еще надо дожить! Хватит любоваться морским пейзажем, бежим!
Мы пустились бегом, и все-таки опоздали. Анри де Вандом печально сказал мне:
-Увы, Ролан, уже поздно. Вещи герцога уже на корабле. Все пропало!
-Придумайте что-нибудь! Вандом, Вандом, вы такой находчивый, я умоляю, спрячьте меня в вашем чемодане, бауле, сундуке…
-В моем? Невозможно!
-Почему невозможно?
Анри вздохнул, сжал мое плечо.
-Друг мой, Ролан! Я всей душой хочу вам помочь, но это невозможно, честное слово! Не обижайтесь, ради всего святого, не обижайтесь!
-Но почему, почему?
-Да разве у бедного пажа столько всякого барахла, как у адмирала?
-Тогда запрячьте меня куда угодно.
-Тс! Посидите тут, а я пойду на разведку.
-Мне надоело сидеть и ждать вас, Анри! Пойдемте вместе!
Анри огляделся по сторонам, хлопнул меня по плечу и прошептал:
-Нам повезло, Ролан! Видите того высокого сутулого старикана?
-Вижу. Смешной дед! Но нам-то что до этого?
-Я давным-давно знаю этого потешного старикашку и расскажу вам о нем совершенно потрясающие вещи… в лучшие времена. А сейчас поступим следующим образом: пока старикан беседует с этим рыжим детиной - видите, борода косичкой – полезайте в сундук, что стоит за его спиной. Я заглядывал - там одни тряпки, и ключ в замке торчит.
Я узнал рыжего бугая, это был верзила из кабачка. Только в кабачке длинная борода его еще не была заплетена в косичку.
-А чье это имущество?
-Только не падайте - красавчика Бражелона!
-Ой! Только не это! Он меня убьет, если обнаружит!
-Не бойся! Наше помещение будет рядом, если я услышу шум, сразу прибегу на помощь. Не выкинет же он тебя в открытое море?
-Он мне уши надерет. Или отшлепает.
-Я же сказал: прибегу на помощь! Обещаю! Ну что же, Ролан? Хотите потерять последний шанс?
-Вы правы, Анри! Спасибо за все!
-Увидимся на ''Короне''! C Богом!
Я торопливо пожал руку Анри и юркнул в сундук. Анри мигнул мне на прощанье и аккуратно опустил крышку. Я плюхнулся на что-то мягкое и теплое, свернулся в клубочек и вскоре спал крепким сном.
Я так вымотался за последние дни, что даже не почувствовал, как мой сундучок погрузили на корабль, и, когда ''Корона'' вышла из Тулонской гавани, продолжал крепко спать. И даже пальба из корабельных пушек, которую поднял герцог, прощаясь с берегами милой Франции, не нарушила сон бывшего королевского пажа, шевалье де Линьета.