Здравствуй, Даша! Глава пятнадцатая

МАЙК АДАМ

ЗДРАВСТВУЙ, ДАША!

(роман)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЭПИЗОД 71

Майк Адам выглядел печальным. Всегда печальным. Сначала Даша Белая думала, что ей показалось, но, присмотревшись, поняла, что не ошиблась. В его глазах таилось столько тоски и грусти, что мама дорогая! Чем же так сильно поразила его жизнь, что он позволил ей так отчетливо оставить следы от своих ударов? Ведь не на пустом же месте… Еще бы, если Майк Адам старше Николая Михайловича лет на десять, не меньше! Он и видел побольше и пожил подольше. От этого и мрачный такой. Видимо, жизнь для него оказалась сукой. Хотя, Тальков, кажется, в песне, посвященной Цою, упоминал, что глаза поэтов всегда печальны и верны мечте. Майк Адам тоже поэт. Ведь поэты -- это те, кто дышат творчеством. Все просто. От этого и глаза такие, устремленные в себя и в высоту, к несбыточным идеалам. Однако, скорее всего, виновницей состояния глаз Майка Адама, являлась не какая-то недостижимая нимфа, а вполне реальная себе женщина, пускай себе и мечта. К гадалке не ходить! Ведь кто сподвигает поэтов творить? Разумеется, женщины, красота их! «Пиноккио» такой же, как Майк Адам. Юлька Пересильд, наверняка, счастлива с ним. Он ей стихи свои посвящает, превозносит в них ее до небес. Возможно, раньше ей, Даше Белой, писал, но точно об этом она не знает. Коля никогда не признавался, что посвятил ей хоть одно стихотворение. Ну и фиг с ним! Не очень-то и хотелось. Нет, все-таки хотелось, но не до умопомрачения. А все же любопытно, кто разбил сердце этому Майку Адаму и какой мечте он до сих пор верен, если была мечта.
Даша выключила музыку и прямо спросила писателя, любит ли он кого-нибудь.
-- Люблю, -- открыто признался Майк Адам.
-- А она? -- продолжала удовлетворять любопытство Даша Белая, поскольку музыка надоела, а дорога все не заканчивалась.
-- А она вышла замуж за другого, -- опять так же откровенно ответил Майк Адам.
-- Так банально? -- разочарованно поморщилась Даша.
-- Жизнь, порой, скучна и предсказуема, как односложное уравнение, -- изрек писатель.
-- Типа, умный, да? -- не понравился ответ девушке. -- И вы так спокойно отпустили свою мечту?
-- Мечта и остается мечтой потому, что она неуловима, -- философски заметил Майк Адам.
-- А мне кажется, что она выбрала другого из-за вашего занудства, -- решительно заявила Даша Белая. -- Только не обижайтесь, -- поспешила исправиться. -- Девушки любят действия, а не разглагольствования.
-- Знаю, -- согласился Майк Адам. -- Но там все не так однозначно было.
-- Так поделитесь, -- предложила пооткровенничать Даша. -- Вы обо мне знаете все. Я о вас могу только догадываться. Это нечестно, вам не кажется? К тому же, дорога располагает к задушевному разговору.
-- Думаешь? -- усмехнулся Майк Адам.
-- Конечно! -- воскликнула убежденно Даша Белая. -- У вас такая красивая улыбка, она так вам идет! Улыбайтесь почаще! А то вы такой мрачный со стороны. Видимо и «эмо» из меня сделали из-за собственной склонности к темным тонам.
-- Не совсем так, -- возразил писатель.
-- Давайте не будем отвлекаться от темы, а вы расскажете мне о своей мечте. Уверяю, станет легче. Думаю, вы никогда ни с кем не делились о самом сокровенном, молча носили в себе, от этого мрак и поглотил вас.
-- Ты действительно хочешь знать? -- спросил Майк Адам.
-- Разумеется! И мое терпение на пределе! -- повернувшись лицом к писателю, спиной к окружающей действительности, проносящейся за окном машины, заявила Даша, вся превратившись в слух.
-- Она пришла брать интервью у директриссы Дома культуры, -- безо всяких прелюдий начал рассказ Майк Адам, глядя только на дорогу. -- Местной газете требовались планы на будущее в сфере культуры на новый сезон. Она в этой газете работала, как молодой специалист, недавно, впрочем, как и я в Доме культуры. Потом выяснилось, что в Копыль мы прибыли одновременно. Однако, в отличие от нее, я городу был чужим, и так и не прижился. В общем, когда я увидел ее, застыл как вкопанный, глазея на нее, будто подросток. Она вышла из кабинета директриссы, остановилась у мягкого уголка, замешкалась, не справляясь с бумагами и диктофоном. Положила их на журнальный столик, чтобы упорядочить и потом утрамбовать аккуратно в сумку. Я был поражен ее красотой настолько, что не мог пошевелиться и даже рта раскрыть. Нет, она не обладала той стереотипной красотой, яркой, кричащей и кукольной, от которой, если честно, веет холодом. Ее красота отличалась теплотой, нежностью, лаской. От нее исходила такая волна доброты, что сшибала с ног любого с плохими мыслями в голове. А в глазах таилось нечто волшебное. Видимо, ей неприятен был мой взгляд или мне так показалось, (еше бы, я несколько минут таращился на нее, как больной), но она, упаковав, наконец, сумку, посмотрела на меня и сказала: «Все рассмотрели, что хотели? Ничего не упустили?». Ее слова вывели меня из ступора. Я извинился, мы разговорились. Чтобы не упускать ее, чтобы она пришла еще раз, чтобы приходила много раз, чтобы я мог видеть ее, слушать ее голос, наслаждаться общением с ней, внезапно возникла идея о театре. Я хотел, чтобы она играла в моем спектакле. Каким этот спектакль будет, я не имел ни малейшего представления, но заполучить ее было гораздо важнее. Она поначалу удивилась предложению стать актрисой. Отговаривала меня от безумного шага, поскольку не замечала за собой никаких таких талантов. Я ее убедил в обратном. Она согласилась. Лихорадочно я принялся искать материал, в котором должна быть задействована Катя. Да, такое у нее имя. Катя Анисковец. А через несколько дней она пришла за помощью сама. Намечалось мероприятие, посвященное молодым специалистам, прибывшим в Копыль. Она попросила помочь ей с номером, поскольку все молодые специалисты должны были как-то представить себя. Обсуждение ее выступления затянулось до поздна за сценой в обществе звуковика, в его каморке мы и сидели, за бутылочкой-другой водки, запиваемой томатным соком и закусываемой крабовым мясом с пирожками. Там мы перешли на «ты». Я увлекался Катей все больше и больше. Начались репетиции, на которых я намеренно задерживал актеров по времени дольше, чем положено, чтобы побольше побыть с Катей, а потом вместе идти с ней домой, так как нам было по пути. Я знал, что у нее был молодой человек, знал, что он служит в милиции: от этого ненавидел его. Сотрудники правопорядка никогда не вызывали во мне к ним ни уважения, ни доверия, ни, тем более, любви. Я всегда относился к ним с пренебрежением, если не хуже. Что поделать, не нравятся мне менты, и все тут. Нет среди них стоящих людей. Да и не пойдет умный талантливый человек служить в клоаку, чтобы гнобить и издеваться над себе подобными. В органы идут отщепенцы и разного рода ублюдки, чтобы повысить в собственных глазах свою значимость и, пользуясь служебным положением, банально мстить всем, кто его когда-либо обидел хоть словом, зная, что любое его действие останется безнаказанным. Возможно, я ошибаюсь, однако ни разу не встретился мне достойный представитель этого вида. Так вот, учуяв, что Катя стала отдаляться, жених решил каким-то образом вернуть расположение невесты, но сделал только хуже. Не знаю, что у них там произошло, но Катя после долго не могла успокоиться, сказала лишь, что Скурчинский обидел ее при всех да еще ударил. Мне разобраться с ним она не позволила. Он мент, сказала Катя, к тому же местная власть, а ты кто? Никто за тебя не вступится, в случае чего. А все друзья Скурчинского тоже менты, даже Катин брат, служивший в Минске. Вот такой расклад получился. Ну, как мог, я ее поддерживал. Потом, после одного случая, я стал писать ей стихи. Со мной захотела познакомиться ее мама. Угостила домашним вином. Помогала мне продуктами, пока я не уехал…
-- А Катя вышла замуж за того мента! -- подытожила Даша Белая, внимательно слушая рассказ Майка Адама, ни разу не перебив его. -- И вам не жалко?
-- Катя теперь мама. О чем жалеть?
-- О любви, -- сказала Даша. -- Ведь вы любите ее?
Майк Адам не ответил.

ЭПИЗОД 72

Все оставшееся время в дороге прошло в молчании, если не считать музыкальных исповедей группы «Слот», чьи записи Даша Белая включила заново. Зачем лезть человеку в душу, если он тебя туда не приглашал? К тому же, кто она такая, чтобы давать советы взрослому мужчине? Он сам разберется, не маленький. Это ей нужна помощь, а не ему. Хотя на его месте, Даша бы поборолась. Ну и что, что у пассии Майка Адама семья и ребенок! А если эта Катя несчастлива в браке? Если ее заставили обстоятельства выйти замуж, не без содействия родителей? А он взял и бросил ее, уехав. Так кто больше виноват? Кто предатель? Может быть, Майк Адам хранит в душе не любовь к Кате, а жалость к той любви. Ему жалко себя и он со стоицизмом спартанца носил все эти годы, холил и лелеял жалость к себе, боясь ее потерять. Поэтому и встретиться с Катей духу не хватило. Состояние бы изменилось, нарушилось бы равновесие: испугался он просто, вот что. Испугался последующих перемен. Хотя, кто их там разберет! Любовь -- такая непонятная и противоречивая штука и у всех индивидуальная, что однозначного ответа не предоставит.
Автомобиль свой Майк Адам припарковал у консерватории на платном паркинге. Ко Дворцу Республики прошелся пешком. Даша Белая не отставала. Проходя пост на служебном входе, показал какое-то удостоверение охранникам. Те даже не всматривались в документ, кивнули, пропуская.
Куда дальше? Он же здесь никогда не был.
Заметив замешательство внезапного посетителя ведомственного помещения, который со стороны выглядел, как растерявшийся путник, очутившийся неизвестным образом посредине перекрестка, к Майку Адаму подошла девушка-хостес, закамуфлированная в строгий брючный костюм из серого искусственного шелка, в туфлях на высоких каблуках.
-- Вам помочь? -- обратилась к нему.
-- Не помешало бы, -- стеснительно улыбнулся писатель. -- Мы отстали, понимаете ли, от своих…
-- Мы?! -- недоуменно перебила его девушка.
-- Мы, то есть я, -- поправил сам себя Майк Адам, -- конечно, же я, простите ради бога, оговорился. Привычка, понимаете ли, отдуваться за весь коллектив выработала непроизвольное употребление множественного числа, являясь, тем не менее, лицом единственного рода.
-- Поняла. Короче, -- снова перебила его девушка.
-- У вас тут проходит танцевальный конкурс, -- произнес Майк Адам. -- Я представляю Копыльский район. К сожалению, отстал, как видите. Не подскажете, где мне найти своих?
Девушка сказала, что попробует объяснить, так как проводить она не сможет, не имеет права отлучиться. Вход в малый зал, в котором конкурс идет полным ходом, совсем рядом, чуть ли не на вас смотрит. Но, насколько девушка поняла, Майку Адаму нужно закулисье, а его найти посложнее, если оказался в здании впервые. Тем не менее, она на пальцах показала, куда нужно идти, сколько поворотов сделать и, пожелав удачи, отправила в нужном направлении.
Майк Адам пытался запомнить все то, что девушка говорила, но где там. Коридоры и повороты были такими одинаковыми, что он заблудился, судя по всему, раз столько времени плутает, а до места добраться не может. И спросить не у кого: как назло, ни одной души мимо не пробежало.
-- Не нервничайте вы так, -- пыталась успокоить писателя Даша Белая, заметив, что тот ест губы, хотя вида не подает, что все плохо. -- Доберемся, я чувствую.
Словно в подтверждение ее слов, они услышали два голоса впереди, приближающиеся к ним. Это Таня Павловская и Анна. Даша сразу узнала голос подруги и, разумеется, свой голос тоже. Потом открылась какая-то дверь и голоса пропали. Майк Адам и Даша Белая бросились бегом догонять услышанные голоса. Остановились у двери, за которой, предположительно, голоса исчезли. Дверь вела в женский туалет. Писатель и девушка переглянулись, кивнули друг другу, и Майк Адам открыл дверь и вошел внутрь.
-- Дядя, ты дверью не ошибся случайно? -- спокойно спросила Анна, не отходя от одной кабинки, в которой, видимо, находилась Таня Павловская. -- Не можешь различить фигурку девочки от мальчика на двери?
-- Я не ошибся, АННА, -- произнес Майк Адам, выделив ее имя особо.
-- Ты кто такой? -- опешила, не ожидая такого ответа, Анна.
-- Он твой бог! -- вышла из-за спины Майка Адама Даша Белая. -- И мой, и ее…
Кабинка открылась и на ее пороге появилась изумленная наличием двух Белых Даш сразу, Таня Павловская.
-- Я знала! -- прошептала она.
Анна схватила Таню за шею, прижав ее к себе, сдавливая горло; разбила локтем зеркало над умывальником, осколок приставила к пульсирующей синей жилке на шее жертвы.
-- Дернешься: она сдохнет! -- прорычала.
Таня Павловская не могла издать не звука, только испуганно моргала глазками.
-- Отпусти ее, Анна! -- потребовала Даша Белая. -- Все кончено!
-- А ты попробуй возьми меня! -- огрызнулась та.
-- Что с тобой стало, Анна? -- спросила Даша. -- Ты же хорошая была, добрая, настоящая молодая женщина?.. Ты же обещала мне и Николаю Михайловичу мир, забыла? Нафига ты все портишь теперь? Похоронила меня вместо себя. Поменяв нас местами, живее ты не стала. Ты умерла, Анна! Пойми это и смирись!
-- Из нас двоих сейчас ты мертвее, чем я, -- заметила Анна.
-- Ошибаешься, -- вступил в разговор Майк Адам.
-- Да кто ты такой вообще? -- огрызалась та.
-- Я тебя создал, -- ответил Майк Адам. -- Тебя не было никогда! -- безжалостно продолжал. -- Вернее ты была, но изначально мертвая.
-- Что за бред ты несешь? -- терялась Анна.
-- Если сравнить нашу жизнь с компьютерной игрой, -- говорил дальше Майк Адам, -- то ты вирус, притворяющийся человеком.
Даша Белая, используя разглагольствования писателя, отвлекающие внимание Анны, рванула к ней и оказалась у Анны за спиной. Чтобы вернуть себя, ей необходимо было в себя войти, так сказал Майк Адам. Ничего сложного.
Сразу же Таня Павловская упала на пол, хватая ртом воздух и ощупывая шею, на месте ли и цела ли та. Осколок зеркала полетел в мусорное ведро.
Растерянная и потерянная Анна стояла рядом с Майком Адамом, со страхом вглядываясь в собственные черты. Понимание случившегося ошарашило ее.
-- Я дома! -- громко сказала Даша Белая, потягиваясь, как кошка, ощущая снова свои живые руки, ноги, биение сердца…
-- Не-е-е-е-е-е-ет! -- закричала истошно Анна, увидев, как медленно, по частям исчезают ее конечности. Она кричала до последнего, пока не исчезла совсем. На том месте, где она стояла, осталась лишь едва заметная кучка пыли.
-- Дашка, -- прошептала Таня Павловская, вставая, с помощью подруги, с пола. -- Где тебя носило столько времени?..
Девчонки обнялись, словно родные, не видевшие друг друга много лет.

ЭПИЗОД 73

Вернулись к остальным девчонкам, держась за руки. Майк Адам шел позади, напоминая охранника.
-- Интересно, чем это они занимались в туалете? -- шепнула Руслана Михайловская Але Мороз, обратив внимание на положение рук двух подруг и на их общее веселое расположение духа.
-- Не выдумывай! -- осекла Аля коллегу по коллективу, пресекая одним своим словом дурные мыслишки в головах других танцовщиц.
-- А что за дядька с ними? -- любопытствовала Руслана Михайловская.
-- Тебе не пофиг? -- отозвалась Аля Мороз.
-- Ну, ты как? -- поинтересовалась состоянием здоровья Тани Павловской Юля Пересильд.
-- Нормуль, -- ответила та.
-- Помирились? -- спросила Юля Дашу Белую.
-- Типа того, -- кивнула Даша.
-- А чё за мужик вас привел? Заблудились, что ли?
-- Между прочим, очень хороший человек, -- заявила Даша Белая. -- Кстати, известный писатель, -- добавила.
-- А зачем он сюда приперся? -- бестактно встряла Руслана Михайловская, посматривая искоса на Майка Адама, стоявшего в дверях, к которому подходил Сергей Мелешко с семенящей рядом девушкой-администратором. И на лице Сергея Мелешко изумление сменялось неподдельной радостью.
-- Ба, какие люди! -- еще на расстоянии от Майка Адама воскликнул Сергей Мелешко. -- Вот кого не ожидал здесь увидеть! Да и вообще не ожидал!
Они пожали друг другу руки.
-- Вы знакомы? -- не унималась Руслана Михайловская. -- Откуда?
-- Угомонись уже! -- одернула ее Аля Мороз. -- Что с тобой сегодня?
-- Конечно, знакомы! И еще как! -- не отрицал Сергей Мелешко. -- Майк Адам, познакомьтесь, кто не знаком, работал в нашем Копыле режиссером Дома культуры…
-- Правда, это было очень давно, -- посчитал нужным уточнить фразу Серегя Мелешко Майк Адам.
-- И Сережа тоже работал с ним? -- шепотом спросила Руслана Михайловская Алю Мороз. -- Сколько же тогда ему лет?
-- Перестань, Руслана! -- укоризненно взглянула на нее Аля Мороз.
-- А что такого? -- не понимала реакции подруги Руслана Михайловская.
-- Не прилично.
-- Он же не девушка, чтобы скрывать свой возраст.
-- Я и не скрываю, -- донесся до слуха Сергея Мелешко разговор девчонок. -- Мне уже тридцать два.
-- А мы ему «тыкаем», -- заметила Руслана.
-- Но он же не против, -- отреагировала Аля Мороз. -- Отвянь, Михайловская! Достала уже!
-- Хорошо сохранился-то как! -- продолжала в том же духе Руслана.
-- А я, как видищь, все с танцами не завяжу никак, -- говорил Сергей Мелешко Майку Адаму.
-- Это же прекрасно, -- промолвил тот. -- Девчонкам нравится, я вижу.
-- И мне нравится! -- громко сказал Сергей Мелешко. -- Ты не представляешь, какое это счастье, заниматься своим любимым делом и еще зарплату при этом получать.
-- Представляю, -- усмехнулся Майк Адам. -- Я тоже себя нашел. В литературе.
-- Ну да, -- согласился Сергей Мелешко, -- я помню, что тебя всегда тянуло к сочинительству. Особенно, в отношении Катьки Анисковец, пардон. В общем, -- обратился он к девочкам, заметив, что сказал что-то не то, -- Майк Адам создал театральную студию в нашем ДК, в которой занимались не только дети, но и взрослые занятые люди, даже прокурор один, да. К сожалению, проработав два обязательных года по распределению, Майк Адам нас покинул. Исчез и весь театр вместе с ним.
-- Ну, сейчас-то у нас Николай Михайлович появился, -- поспешила заметить Таня Павловская.
-- Да, Николай Михайлович ваш -- еще тот режиссер! -- не особенно приятно отозвался о новом режиссере Сергей Мелешко.
-- Так плох? -- спросил Майк Адам.
-- Бывший спецназовец, -- передернул плечами хореограф.
-- Не надо гнать на Николая Михайловича! -- вступила в разговор Даша Белая. -- Он великолепный режиссер и человек настоящий.
-- Человечище даже, я бы сказала, -- поддержала подругу Таня Павловская.
-- О вкусах спорят, -- усмехнулся Майк Адам.
-- Да уж, мнения разделились, -- согласился Сергей Мелешко. -- Так откуда ты появился здесь? -- перевел «стрелки».
-- Случайно, не поверишь, -- прозвучал ответ. -- Шучу. Освещаю одно издание в обязательном порядке, -- добавил. -- Увидел в списке знакомый коллектив с незнакомыми лицами, правда, но с тем же хореографом, решил встретиться, -- сочинял на ходу. -- Давно же не видел никого. Заностальгировал.
-- Ладно, поверю на слово, -- вздохнул Сергей Мелешко. -- Правды от тебя все равно не услышишь. Жуткий обманщик! -- предупредил своих девчонок, которым было все равно, потому что они не знали Майка Адама, ни как человека, ни его деятельность.
Девушка-администратор сообщила вдруг, что подведены итоги конкурса и коллективы-участники должны собраться на сцене.
Там уже яблоку негде было упасть.
Председатель жюри, стоя у микрофона, прокашлялся, и произнес:
-- Единогласным мнением жюри и интерактивным зрительским голосованием гран-при и первое место присуждаются шоу-балету «Дэнс» Копыльского районного центра культуры. Поднять такую социальную тему и изобразить ее посредством танца, я вам скажу, нужно иметь смелость. И наглость. Мы все, конечно, были удивлены обманом данного коллектива, но не разочарованы. Диплом победителя и денежная премия вручаются художественному руководителю шоу-балета Сергею Анатольевичу Мелешко!
Восторженной радости девчонок не было предела. Они прыгали от счастья в миг победы и хлопали в ладоши. Они рискнули быть не такими, как все, и их оценили по достоинству, что редкость в наше время. Сергей Мелешко поблагодарил зрителей и жюри, но больше всего он выразил благодарности непосредственно девочкам из коллектива. Это они виновники торжества, а не он.
«Дэнс» попросили выступить на «бис», чтобы еще раз насладиться красотой и профессионализмом, как танцовщиц, так и номера.
Даша Белая, не видевшая конкурсного выступления, радовалась и восхищалась больше всех постановкой и непосредственно танцем Тани Павловской и Юли Пересильд. Стоявший рядом с ней Майк Адам, тоже смотрел, не отрывая глаз, от зрелища на сцене. Сергей Мелешко, заваленный цветами, уже распоряжался отправкой домой, сваливая все свои замечания на одного Дениса. Не факт, что на работе Сергею Мелешко добавят зарплату за выигранный конкурс, хотя бы премию какую-никакую начислили, но то, что его заметили, как хореографа, -- факт. И кто знает, вдруг его творческая карьера взлетит вверх, как ракета. И не в Копыле, а в Минске. Диплом и денежное вознаграждение завтра предстоит отдать руководству отдела культуры. Интересно, как оно поощрит девочек? Или никак, как всегда?..

ЭПИЗОД 74

Прощались, как в кино, замедленно и со слезами. Майк Адам чувствовал себя даже неловко, обнимая, вздрагивающую от всхлипов, Дашу Белую, и успокаивая какими-то не теми словами. А еще писатель называется! Нужных слов найти не может! Никто, разумеется, не понимал ни поведения Даши, ни ее странной привязанности к человеку, о существовании которого ни одна девчонка из шоу-балета «Дэнс» и не подозревала. Его знал Сергей Мелешко, и то, когда-то давно. Что и каким образом связывало Дашу Белую и Майка Адама оставалось загадкой. Тем не менее, автобус не тронулся с места, пока Даша не вошла в салон. Все терпеливо ждали ее, однако для подстраховки, чтобы не уехали без Даши, Таня Павловская тоже находилась вне автобуса. Она курила неподалеку и слышала каждое слово, произнесенное, как ее подругой, так и Майком Адамом.
-- Я вас больше никогда не увижу? -- спросила Даша, подняв глаза на писателя.
-- Кто знает? -- пожал плечами тот. -- Жизнь непредсказуема. Но если станет невмоготу, позови.
-- И вы придете? -- всхлипывая, улыбнулась Даша.
-- Конечно, -- кивнул Майк Адам. -- А как иначе? Ты же мое дитя.
-- У меня уже есть папа, -- грустно усмехнулась Даша Белая.
-- Ну, я буду еще одним, если ты не против.
-- Не против, -- разрешила Даша. -- Хотя больше вы напоминаете Николая Михайловича.
-- Твоего парня? -- уточнил Майк Адам.
-- Что вы спрашиваете? Вы же сами прекрасно знаете!
-- Хочу казаться Незнайкой, -- неудачно пошутил Майк Адам.
-- А как же Катя? -- пропустила фразу писателя мимо ушей девушка.
-- А что Катя?
-- Вы так просто откажетесь от нее? -- смотрела прямо в глаза Даша Белая Майку Адаму. -- Вы же так и не поговорили с ней, -- напомнила. -- А, может, она тоже хочет вам что-то сказать? Может, она ждала вас все эти годы? Хотела, чтобы вы приняли решение за двоих? Может быть, еще тогда? А вы… подчинились обиде? Зачем-то же вы любили ее все эти годы? А это не просто так. Может быть, и она вас любит. Поговорите с ней. Вы же ничего не теряете. Спокойнее на душе станет…
-- Мудрая ты моя, -- поцеловал Майк Адам Дашу Белую в затылок, -- и в кого только?
-- В своего создателя, -- грустно улыбнулась Даша.
-- Я подумаю, -- сказал Майк Адам.
-- Быстрее думайте, -- пожелала Даша Белая, -- не опоздайте.
-- Ты вся дрожишь уже, -- заметил Майк Адам, -- замерзла, наверняка, стоя тут со мной. Дуй давай в автобус. А то подруга твоя простудится. Видишь, без тебя в автобус не заходит?
Даша оглянулась, увидела Таню Павловскую. Та уже накурилась, обнимала себя за плечи и притопывала, согреваясь. Даша Белая поднялась на цыпочки, клюнула Майка Адама в щеку.
-- Помните о Кате! -- приближаясь к автобусу, крикнула Майку Адаму. -- Без любви жить нельзя!
Вскоре двери автобуса закрылись, он чихнул несколько раз и отбыл.
Майк Адам закурил.
Прогуливающимся шагом он миновал Площадь перед Дворцом Республики, напоминающим саркофаг, зачем-то зашел в Центральный гастроном. За длинной стойкой у окон уставший за день народ поглощал один за одним гамбургеры, пирожные, бутерброды, сандвичи и запивал либо горячим чаем и кофе, либо холодным кефиром и соком, по вкусу. Майк Адам взял себе кофе, тоже присоединился к постоянно меняющимся клиентам оконной стойки. Было шумно, но спокойно.
Кофе не шел. Майк Адам вообще не понимал, зачем взял себе этот напиток, поскольку кофе не любил да и не пил его никогда, предпочитая чай. Горький вкус во рту неприятно поразил. О чем думал «великий» писатель, заблудившись, как в лабиринте, в событиях выдуманных и реальных, не отличая уже реальности от фантазии. С персонажами собственных произведений общался так, будто они действительно существуют. Уж не сошел ли он с ума? Или еще на стадии, когда можно вылечиться? Хотя, кто устанавливал грань, где должна заканчиваться реальность и начинаться паралелльная жизнь, и наоборот? Очень может быть, что эта реальность, в которой Майк Адам находился сейчас, и есть плод чьего-то воображения, а настоящая жизнь именно там, где обитала Даша Белая с ее личной правдой. Как бы то ни было, девчонка права в одном: поговорить с Катей необходимо. Да, прошло много лет. Отдельно они прожили огромные куски жизни друг без друга. Так стоит ли ворошить прошлое? Нуждается ли оно в них? У Кати семья! То, что семьи нет у Майка Адама -- сугубо его личная проблема! Она здесь ни при чем! Она сделала свой выбор не в его пользу! Нужно смириться и забыть ее, в конце концов! Сколько можно убивать себя любовью к той, кто никогда не станет твоей?! Зачем ты поехал в этот Копыль? Доказать, что кем-то стал, написав свой сраный роман? Да плевать там всем на тебя и на твой роман! О тебе забыли в первый же день твоего отъезда из Копыля. На твое место тут же взяли другого. Не такого талантливого, зато покладистого и исполнительного. И Катя тотчас же вышла замуж. Ты же сам ее и подтолкнул к этому шагу. Сдался в первой же стычке со Скурчинским. А Катя, возможно, хотела, чтобы ты поборолся за нее не только стишками, а как мужчина. Пускай бы тебя побили, выбили зубы, сломали ребра, но ты бы не отказался от нее! Глядишь, и общее уважение заработал бы в городе… Но нет, ты поступил, как обычный лузер, предпочтя ретироваться, как твой персонаж Коля «Пиноккио» в начале романа. Но ведь Коля изменился, стал другим, ты его наделил самыми мужскими качествами, которыми не обладал сам. Так изменись и ты. Не убудет. Пускай разговор с Катей даже ни к чему не приведет, зато все прояснится. А то живешь воспоминаниями и своим депрессивным видом только отталкиваешь людей от себя. Твои персонажи, выходит, умнее их создателя.
Майк Адам порывисто вышел из гастронома, снова закурил. Поздно же ехать. До Копыля он доберется не раньше десяти вечера, в лучшем случае. Опять отговорки. Не надо ни о чем думать. Надо сесть в машину, нажать на педаль газа и крутить «баранку», пока не окажешься у ее двора.
Он себя уговорил. Выехав за черту столицы, прибавил скорость, хотя было опасно на дороге. Гололед. Под вечер слякоть подмерзла. Да и глаза слипались. И горький кофе не помог. На полную громкость Майк Адам включил записи группы «Слот». Подпевал в наиболее нравившихся местах той либо иной песни.
В 22.45 остановил машину у Катиного дома. Рухнул на руль. Это безумие какое-то. Что, вот так просто он сейчас завалится к ней? В доме еще не спали, горел свет в окнах. Как он объяснит свое вторжение среди ночи в чужую семью? Да его разорвут на части приятели Скурчинского из ментовки! И Скурчинский сам! Что он возомнил о себе? Ален Делон херов!.. Да она и думать о нем давно забыла!.. Да к черту все!.. Зря только приехал…
Майк Адам завел мотор, залаяла собака в Катином дворе. Злобно так, заливисто. Зажегся фонарь под крышей крыльца. В больших теплых тапках, в длинном зеленом шелковом халате под расстегнутым пальто, на крыльцо вышла Катя. Оглядевшись по сторонам, заметила незнакомую машину. Майк Адам выключил мотор и фары. Она ни капли не изменилась. Такая же стройная и красивая, с теми же самыми воздушными волосами, с тем же любопытным носиком и глазами цвета кофе.
-- Так и будем в прятки играть? -- крикнула Катя звонким, с едва заметной хрипотцой, голосом, в темноту. Лишь фонарь над ее крыльцом горел и больше света нигде не было. Уличные фонари по каким-то причинам не работали. Возможно, им и не положено было светить в столь поздний час, по крайней мере, в этой черте города.
Майк Адам вышел из машины, хлопнув дверкой. Катя повернулась на звук. Увидела, как к калитке подошел человек.
-- Вы кто? -- сложив на груди руки, уставилась на непрошенного гостя. -- Что вам надо? Стойте на месте, не то собаку спущу!
«Значит, она одна!» -- мелькнула мысль в голове Майка Адама. Он бестрашно отворил калитку и пошел к крыльцу по очищенной от снега тропе, не сводя взгяда с женщины.
-- Майк?! -- узнала Катя его сразу, как только лицо идущего попало под свет. -- Ты что тут делаешь? -- не скрывала удивления.
-- К тебе приехал, -- просто ответил Майк Адам.
-- Зачем? -- удивлялась Катя дальше. -- После стольких лет? Ты в своем уме?..
-- Ты одна? -- решил все же уточнить Майк Адам, приближаясь к ней все ближе.
-- Одна, но на гостеприимсто можешь не расчитывать, -- ответила Катя.
-- Тогда ты замерзнешь, -- произнес Майк Адам, подойдя к ней вплотную.
-- Нет, -- оттолкнула Катя его. -- Я вернусь в дом, а ты поедешь на своей машине туда, откуда приехал.
-- Грубо, -- заметил Майк Адам.
-- А ты как думал?! -- заявила Катя. -- Явился среди ночи с какими-то непонятными претензиями после десяти? (не помню точно сколько) лет! Нежданно-негаданно свалился на мою голову! Ты кто? Я тебя не знаю! И вообще я замерзла, прощай!
Катя открыла дверь, намереваясь войти в дом и захлопнуть дверь перед носом свалившейся неизвестно откуда пропажи. Однако Майк Адам опередил ее намерения и оказался в доме вместе с Катей. Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал. Ему показалось, что Катя ответила на его поцелуй.
-- Ты что, дурак?! -- вырвалась из его объятий Катя. -- Я сейчас милицию вызову!
-- Я люблю тебя! -- произнес Майк Адам, взяв ее за плечи и глядя прямо в ее глаза.
-- Что ты меня? -- не поняла Катя, вернее, не расслышала, выдираясь.
-- Я люблю тебя! -- повторил Майк Адам.
-- Поезд ушел. Слышишь гудки? Тут-ту! -- перестав сопротивляться, устало сказала Катя.
-- Да, прости, -- отпустил ее Майк Адам. -- Что-то нашло на меня… -- попятился к двери.
-- Ну ты и козел, Адам! -- процедила Катя. -- Какого черта ты тогда приперся? -- вскричала. -- Снова мозг мне парить? Как же вы достали меня все! Ты можешь хоть раз поступить по-мужски, раз приехал?!
-- Я лучше потом зайду, -- промямлил Майк Адам, открывая входную дверь.
-- Когда потом? -- усмехнулась Катя. -- Ты больной! -- бросила вдогонку удаляющемуся, застыв в проходе.
Посмотрев на собаку, рвущуюся с цепи и захлебывающуюся в лае, Катя успокоила ее одним взглядом.
«Что это было? -- спросила саму себя, вслушиваясь в звуки отдаляющейся в неизвестном ей направлении машины Майка Адама. -- А, главное, зачем?»…

ЭПИЗОД 75

«Я дома» -- повторяла Даша Белая самой себе едва слышным шепотом, почти не размыкая губ, имея в виду собственное тело. Она сидела у окна, рядом разместилась Таня Павловская. Юля Пересильд пересела к Але Мороз. Руслана Михайловская, сидевшая с Алей, решила составить компанию Сергею Мелешко. Позади всех, за колонками, зевал Денис. Даша тоже зевнула. Глаза слипались.
-- Можно я посплю у тебя на плече? -- спросила разрешения у Тани Павловской Даша Белая. -- Я так долго не спала. А так хочется поспать. Все разговоры перенесем на завтра. Все равно я не в состоянии говорить о чем-либо…
-- Спи уже, чего уж там, -- благосклонно разрешила Таня, скрывая разочарование. Она-то думала провести дорогу домой за занимательной беседой с подругой. Однако она прекрасно понимала, что Дашка очень устала и отдых ей необходим.
Даша доверчиво склонила голову на Танино плечо. Таня приобняла Дашу, которая сладко зевнув, с удовольствием закрыла глаза.
Мобильный телефон в Дашином кармане прозвучал, как будильник. Даша недовольно сморщила носик, доставая телефон из кармана, со словами:
-- Кто там еще?..
Экран высветил улыбающееся лицо Николая Михайловича.
-- Николай Михайлович, -- удовлетворенно прошептали губы Даши Белой, а рука поднесла телефон к уху.
-- Здравствуйте, Николай Михайлович, -- устало произнесла Даша. Она безумно рада была слышать его, но с собой ничего поделать не могла. Сонное состояние поглощало ее с невообразимой скоростью.
-- Ты где? -- беспокоился Николай Михайлович. -- С тобой все в порядке?
-- Я дома, Николай Михайлович, -- соврешенно не думая, что говорит, отвечала Даша Белая. -- То есть, я хотела сказать, в автобусе. Еду домой. Мы только выехали.
-- Ладно, я тебя встречу, -- сказал Николай Михайлович.
-- Встречайте, -- разрешила Даша. Телефон выпал из ее рук под ноги. Голова свесилась на грудь. Девушка спала, как убитая.
Таня Павловская подняла ее телефон, всунула в сумку подруги. Голову Дашину положила себе на плечо.
Ей снилась Анна. Она виновато стояла перед Дашей Белой, не смотря в глаза. Просила прощения. Но Даша ей не верила. И прошать не собиралась. Хватит быть добренькой. Ни к чему хорошему доброта не приводит. Только проблемы появляются и сыпятся одна за другой, как манна небесная. Нужно становиться прежней. Разгребать дерьмо за Анной. Во что, инетерсно, она превратила Дашу Белую? Судя по шмоткам, фифа еще та эта Даша Белая! Не хочу! Не хочу быть такой! Как мог Николай Михайлович любить это? Это ведь и не пахнет ею! Хотя, нет, пахнет. Запах у обеих одинаковый. Но Даша Белая не могла стать такой чопорной, даже чванливой, судя по тому, как косятся девки в ее сторону. Заколебешься разгребать, чтобы вернуться в себя! А в школе? Что Анна творила в школе?.. Как она вообще посмела, гадина, стать Дашей Белой!.. Мертвая сука!.. Встать! На колени встать! И не нужно вопить и хныкать, не поможет! Ты умрешь! Хотя и так уже мертва! Но для верности не помешает убить тебя еще раз! Раз ты по-человечески не понимаешь. Будешь замурована в стене памяти, сидящей на корточках, чтобы ощущать всю тяжесть кирпича. И никто не вспомнит о тебе, пока кто-нбудь тебя не освободит. А не освободят тебя никогда, потому что все забудут о тебе. И Николай Михайлович тоже. Он может помнить тебя живую. Но живой была другая ты. К ней ты не имеешь никакого отношения. Поэтому, прощай!..
Последний кирпич положен и зацементирован.
Автобус чихнул и остановился, при этом всех сидевших в салоне бросило вперед на несколько сантиметров, прервав сон у тех, кто спал. Даша Белая, к примеру, стукнулась лбом о спинку впереди расположенного сиденья, благо, что спинка оказалсь мягкой, впрочем, как и весь салон. Она с трудом разлепила глаза, туго соображая спросонья, что случилось.
Таня Павловская сказала ей, что они приехали в Копыль. Часы показывали 22. 13. Разумеется, в такое время никто не встречал победителей, хотя руководсто отдела культуры и сотрудники ДК знали о триумфе шоу-балета «Дэнс». Сергей Мелешко позвонил директриссе Дома культуры и сообщил радостную весть. Она ему сказала, что, поскольку вы приедете поздно сегодня, перенесем обсуждение и чествование, если коллектив Дома культуры посчитает нужным, на завтра. Завтра так завтра, тем более, девчонкам утром в школу. Выспаться должны, как следует. Сергей Мелешко спорить на стал. Он тоже закимарил в дороге. Холодный воздух сквозь открытые двери, которые водитель открыл сразу же по прибытии, пробрал его до дрожи. Чтобы согреться, Сергей Мелешко первым покинул салон и начал руководить разгрузкой. Колонки помогал вытягивать Денису Николай Михайлович. Он появился у Дома культуры за несколько минут до приезда в город конкурсанток. Даже успел покурить, не торопясь. Девчонки, каждая со своим костюмом, выходили одна за одной из автобуса, заносили в ДК, в костюмерку, от которой Витек доверил ключ только Сергею Мелешко. Ему строго-настрого наказала это заведующая костюмами. Однако Сергей Мелешко передал ключ Але Мороз, как самой ответственной. У него дел было по горло и на улице. А Аля хоть в тепле побудет, а то такой мороз прихватил неслабый, аж дышать тяжело.
Распрощавшись с костюмами, девчонки, кто в одиночку, кто в компании, если по пути, расходились по домам. Сергей Мелешко каждую расцеловывал на прощание и благодарил. Те лишь улыбались в ответ и говорили: до скорого свидания на репетициях. Николай Михайлович Дашу Белую вынес из автобуса на руках. Но на улице поставил на землю. Она вдруг захотела покурить. Таня Павловская тоже угостилась сигаретой. Она искала глазами Костальцева. Они не договаривались, что он ее встретит. Но мог бы и догадаться. Однако Костальцева не было.
-- Твой отец заходил утром, -- сообщил новость Николай Михайлович Даше. -- О чем-то хотел с тобой поговорить. Трезвый. Сказал, что больше не пьет. Может, зайдем?
-- Давайте, -- пожала плечами Даша Белая. -- Мне все равно. -- Хотя на самом деле все равно ей не было. Она соскучилась по папке. И, если действительно папа бросил пить, может, у них опять все наладится… -- Ты с нами? -- спросила Таню Павловскую. Та согласно кивнула головой. Чего зря ждать того, кого по любому не будет здесь.
Николай Михайлович поздравил на прощание Сергея Мелешко, пожав ему руку, с очередной победой и, обняв своих девочек, направил шаги в сторону дома, в котором жила Даша Белая.
Дверь квартиры была распахнута настежь. У всех сжалось сердце в предчувствии чего-то нехорошего. Возможно, ужасного. Даша отказывалась заходить в собственный дом. Николай Михайлович вошел один, оставив Таню Павловскую с Дашей Белой. Однако ничего криминального не произошло. Сергей Николаевич Белый, видимо, забыл закрыть дверь в пьяном угаре. Перегаром шибануло прямо в прихожей. На кухне храпели за столом сам хозяин квартиры и еще два местных алкаша. Голова Сергея Николаевича покоилась на руках, положенных одна на одну, как за школьной партой. Двое «пассажиров» сидели, откинувщись на спинки стульев, с открытыми ртами. У одного изо рта текла слюна. Все трое были в верхней одежде, правда, расстегнутой. На полу валялись окурки, пепел, корки хлеба, пустые бутылки из-под «бырла». В ванной горел свет и текла включенная вода. Николай Михайлович пошел посмотреть на всякий случай. Но дойти не успел. Из ванной вышла женщина, с закрученным в виде тюрбана полотенцем на голове, в шелковом кимоно с драконами, сбитая, с мутным взглядом заплывших пьяноватых глаз. Увидев Николая Михайловича, остановилась, удивленно вглядываясь в незнакомца.
-- Ты кто? -- прохрипела.
-- А вы, простите…
-- Я тут живу, между прочим, -- ошарашила ответом.
-- И давно?
-- Недавно, но на законных правах.
-- И каких же, позвольте полюбопытствовать.
-- Ты кто? Чё тебе надо? -- подозрительно принюхалась женщина к Николаю Михайловичу.
-- Милицию будем вызывать? -- ласково предложил Николай Михайлович.
-- Какую еще милицию?! -- разгневанно возопила женщина. -- В день моей личной свадьбы? В дом моего мужа? Это на тебя милицию надо вызывать! Ты кто? Я тебя не знаю! Ходишь вынюхиваешь! Не выйдет! Я здесь хозяйка! Так и передай этой шалаве малолетней!
-- Понятно все с вами, -- процедил Николай Михайлович и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь, а вдогонку ему летели обидные оскорбления в адрес Даши Белой. К счастью, она их не слышала. Даша с Таней покинули подъезд, как только Николай Михайлович вошел в квартиру. Сидели на лавочке курили.
-- Ну что там? -- вскочила Даша, как только Николай Михайлович оказался рядом.
-- Ложная тревога, -- успокоил тот. -- Твой папа женился сегодня. Видимо, хотел позвать на свадьбу.
-- Женился?!
-- Пойдемте отсюда, -- предложил Николай Михайлович.
-- Он там…
-- Поверь, нечего тебе там делать, по крайней мере, сегодня, -- убедил Дашу Белую Николай Михайлович, подхватил девушку на руки и понес, бросив через плечо Тане Павловской, чтобы та не отставала. Даша обвила руками шею Николая Михайловича и закрыла глаза.