Разве все уже сказано до меня?! Главы 34-35.

Г Л А В А 34. ТРЕТИЙ ВСЕГДА ЛИШНИЙ?!

Макс взял меня за руку, а потом, замерев с неподдельной тревогой в глазах, поднес палец к губам, показывая мне, что надо вести себя очень тихо, и с величайшей осторожностью открыл дверь. Я, конечно, подчинилась его странным требованиям, хотя не совсем понимала, почему я, а уж тем более он, мужчина, должны скрывать свои намерения покинуть этот дом. В холле никого не было. Он еще крепче сжал мою руку. Мы вышли из комнаты и заспешили к выходу, и в тот момент, когда были уже в нескольких шагах от цели, дверь резко распахнулась. В ее проеме оказалась Вивьен. В вытянутых руках она держала пистолет.
- Не пущу! - Крикнула она Максу и направила оружие на него. А потом зло прошипела, переведя ствол мне на грудь - Не отдам! - И нажала на курок.
Раздался громкий хлопок, но упала не я, а Макс. И почему-то сама Вивьен стала медленно оседать, но не свалилась, а осталась сидеть, прислонившись спиной к двери, которая сама по себе закрылась, когда Вивьен выбирала мишень. Только по капельке алой крови на темном высоком лбу я поняла, что случилось. Оглянувшись назад, увидела Ивана с пистолетом в руке.
Все правильно, он же возит бриллианты, и я сама пробивала ему разрешение на ношение оружия, думая при этом: не дай Бог, чтобы оно ему когда-нибудь пригодилось. Плохо только, что он, как всегда, опоздал. Она успела сделать свой выстрел. Только пулю, предназначенную мне, получил Макс. Зачем он это сделал? Это была моя смерть, а не его. Я не могу терять его третий раз подряд. Это уже перебор!
И тут я заорала во весь голос, впервые в жизни:
- Господи!!! Не забирай его!!! Спаси его!!! Он уже все искупил!!! Прости его, Господи!!!
Потом перешла на тихий шепот, стоя на коленях и, глядя в зеленые глаза, молила о чуде.
- Катя, он жив! - Услышала я голос Ивана.
- Что? Что ты сказал?
Я подскочила к распростертому на полу телу и лихорадочно стала щупать пульс, но ничего не получалось. Мне мешала пульсация моего собственного сердца, его удары молотом отзывались даже в кончиках пальцев. Потом, вспомнив, как это делали в кино, вот уж, действительно, школа жизни, достала из косметички зеркальце и поднесла ко рту. Оно слегка запотело. "Спасибо, Господи! Только не оставляй его!"
- Иван! Быстро "скорую", полицию!
Главное теперь не теряться и все делать четко. Если есть полиция, значит, нужен адвокат.
- Алло, Эстер! Это Кэтрин. Только не падай в обморок. У меня нет времени на твою психологическую подготовку. Твой отец жив. Я нашла его в Кейптауне. Его удерживала женщина. Она мертва, а Макс тяжело ранен. Эстер, мне нужен хороший адвокат. Нет, неправильно, самый лучший, и срочно. И еще, узнай, с кем из местных адвокатов я могу связаться. И быстрее, Эстер, быстрее!
- Бетти, дорогая! Мне, как всегда, нужна твоя помощь. У меня есть сенсационное сообщение: Максимилиан Ландвер жив. Его насильно удерживали в одной их африканских стран. Если в этом регионе у тебя есть какой-нибудь расторопный приятель, пускай свяжется со мной. Чем быстрее, тем лучше. Я в Кейптауне.
Следующие звонки я сделала инспектору в Скотланд Ярд и комиссару Жоресу в Сьерра-Леоне. Когда приехала полиция, ей пришлось работать по моему сценарию - вызывать представителей посольств Великобритании и России, но сначала в срочном порядке отправить Макса в госпиталь. Вскоре появились местный адвокат и журналисты. Адвокат нужен был для защиты Ивана. Белый мужчина, убивающий черную женщину в свободной африканской стране, имеет мало надежд на благоприятное отношение к себе. Ясно, что суд во всем разберется, но до него еще нужно дожить. Журналисты - это бдящее, контролирующее око, необходимое в данной ситуации. Безусловно, будут издержки, но их нужно принять.
После того, как стало понятно, что Иван в надежных адвокатских руках, я кинулась в госпиталь к Максу. У него было проникающее ранение грудной клетки, но пуля, к счастью, не задела сердца. Теперь мне следовало выяснить: возьмутся ли за операцию местные врачи, или нужно приглашать бригаду из Лондона.
Я разрывалась между двумя своими любимыми мужчинами и думала, что сойду с ума от тревоги за жизнь каждого из них. Но оказалось, что моего сердца хватает для обоих. Заботы об одном помогали пережить волнения за другого.
Поначалу с Иваном все складывалось более-менее удачно. Адвокату удалось освободить его под залог. Но ему было запрещено покидать город, не говоря уже о стране. С Максом все было намного сложнее. Сама операция прошла успешно, но послеоперационный период превратился в сплошной кошмар, так как его организм был резко ослаблен и не хотел принимать ничего, кроме наркотика. Вивьен привязала его к себе крепко. Для начала нужно было хоть как-то эту удавку ослабить. Процесс требовал большого терпения и проходил трудно.
Нам с Иваном пришлось поселиться на вилле. Обойдя ее в первый раз, я плакала, представляя, в каких невыносимых условиях держала эта страшная женщина холеного джентльмена, привыкшего к дорогим вещам и комфорту. По трагическому приговору судьбы я предлагала мужчинам по всему миру пользоваться названными в его честь изысканными вещами из дорогой кожи, золота и бриллиантов, в то время как сам он вынужден был томиться в грязной, вонючей комнате, не имея даже чистого нижнего и спального белья.
В одном из помещений я нашла оборудование, очень похожее на лабораторное. А от количества шприцев и ампул мне стало дурно. Утешением прозвучало сообщение доктора о результате многочисленных анализов - из них следовало, что Вивьен имела, должно быть, хорошее представление о септике и антисептике и не внесла Максу никаких страшных болезней, так характерных для наркоманов. Я пригласила доктора на обед, чтобы откровенно поговорить о перспективах его пациента на ближайшее и отдаленное будущее. Он очень серьезно заинтересовался названиями некоторых лекарств, флаконы из-под которых пестрели своими этикетками. Из его намеков мне удалось понять, что это были совсем не наркотики.
Через какое-то время я заметила, что Иван, ограниченный запретами, впал в какую-то прострацию, и решила занять его делом, поручив ему ремонт дома. Понимая, что наше пребывание здесь задержится на неопределенный срок, мне пришла мысль привезти сюда Максимку, чему мой муж несказанно обрадовался.
Вдобавок ко всем проблемам у меня был бизнес, который требовал моего постоянного внимания, участия и контроля, поэтому мне приходилось регулярно летать в Европу. Так как Иван на время выбыл из обоймы, следовало найти ему замену. Долго ломать голову не пришлось. Мой любимый израильтянин заканчивал службу в армии, и мы с нетерпением ожидали его в Кейптауне.

Нельзя сказать, что я никакая мамаша и в жизни своего старшего сына последние годы не принимала участие. Помимо постоянных телефонных звонков, старалась выкроить несколько дней для регулярных поездок к нему раз в три-четыре месяца. Сионистом Димка оказался приблизительно таким же, как в свое время Макс: компьютер, девочки, спортзал. Хорошо уже то, что все это шло волнами, а не одновременно.
Распределение молодых людей для прохождения службы в израильской армии проходит строго в соответствии с показателями разных тестов. Видимо, в голове у него что-то было, если он служил в одной из элитных частей под названием "Гивати". Раньше меня удивляло его непреклонное стремление попасть в боевые войска. Думала, что это результат грамотно выстроенной пропаганды. В моем понимании, любая армия, пусть даже трижды распрекрасная, это ограничение свободы, тупые младшие командиры, соответствующие команды которых, ты, умный человек, должен выполнять.
Зная свободолюбивый характер своего сына, я была уверена, что для него это будет трудная жизненная школа. Даже придумала для него прозвище "товарищ Перепылица", памятуя, что один Максим у меня уже был, другой подрастает, а у этого пускай все в пыль перемелется. Может быть, поэтому, а может и впрямь, эта школа жизни ему была нужна, но армию он отслужил легко, без жалоб или эксцессов. И сейчас передо мной стоял не высокий накаченный наивный мальчик, а подтянутый молодой мужчина, что-то уже начинающий про эту жизнь понимать.
Димка, конечно, догадывался, что его мама не бедная женщина. Но когда я в общих словах обрисовала, что за капитал ему предстоит рано или поздно унаследовать, его удивлению не было границ. Теперь от него требовалось внести свою лепту в его увеличение. Я прошла вместе с ним маршрутом Ивана, знакомя со всеми теми людьми, с какими он вскоре будет работать самостоятельно. Было ли мне за него страшно? Да. Так же, как и за Ивана. Так же, как и за любого другого человека, кто близко имеет дело с блестящими камушками. Но если тебе суждена пуля, ты получишь ее везде, и в командировке в Чечню, и в рейде по палестинским лагерям.
Сами Иван и Дмитрий считали, что эта работа не более опасна, чем любая другая. Тем более что камни застрахованы. И если, не дай Бог, произойдет попытка ограбления, расставание с ними не будет болезненным. Другое дело, что в этом бизнесе я только начинала и должна была поставить себя жестко, показать, что контролирую все, и шутки со мной плохи. Иван носил оружие больше для острастки.

Через месяц после операции Макса перевели из обычной клиники, где он залечивал последствия ранения, в наркологическую лечебницу. Сначала наступило улучшение, вселившее в меня уверенность, что эта страшная беда отступит. Но через какое-то время у него началась глубокая депрессия. Он целыми днями лежал на кровати и тупо смотрел то в окно, то в потолок, не желая выполнять никаких назначений врача. Я не знала, что делать. Врач клиники, видя, что у него не совсем обычный пациент, разрешил мне каждодневные посещения.
Я все время старалась разговаривать с ним, то сердилась, то умоляла, то уговаривала, но в ответ получала только молчаливый пустой взгляд. Когда все доводы и аргументы были приведены в тысячный раз, и у меня уже у самой образовалась дырка на языке и в голове, и сил убеждать никаких не осталось, просто садилась рядом с ним, и, молча, гладила его руку. В одно из таких посещений я вдруг услышала его спокойный голос:
- Кэтрин, зачем тебе все это? Уже ничего изменить нельзя.
- Как нельзя, любовь моя? - Теперь при малейшем случае я старалась называть его именно так. Наверное, потому, что вместо страсти пришло, как ему и обещала, именно это чувство. - Ты обязательно вылечишься. Доктор сказал ...
- Кэтрин, я не об этом. Я никогда не смогу быть с тобой. У тебя муж, ребенок. А кто я? Посторонний человек. - Он замолчал, а потом добавил. - Уж лучше получить свою дозу и...
Ну да, уколоться и забыться! Как же! Так я тебе и позволю.
- А если я тебе обещаю, что мы будем вместе?
- Это невозможно. Он молодой... здоровый... И очень любит тебя. И он мужчина, Кэтрин! А я - никто.
- Для меня ты - все. Я люблю тебя. Ты же знаешь, как редко я говорю такие слова.
- Ты уйдешь от него ради меня?
- Нет.
- Тогда что?
- Не знаю. Но клянусь тебе, что теперь мы навсегда будем вместе. Я никогда ни на минуту не оставлю тебя. Хочешь, завтра я заберу тебя отсюда?
- Куда?
- К себе. Ты будешь жить с нами. - И я сказала то, о чем думала все это время, что не давало мне покоя ни днем, ни ночью. Что медленно тлело бикфордовым шнуром мыслей, и, наконец, взорвались коротенькой фразой-динамитом, уничтожившей все препятствия между нами.- Как мой муж.
- Кэтрин! Ты понимаешь, что говоришь?
- Еще нет, но я сделаю так, как сказала. - Я повернула его лицо к себе и посмотрела во влажную черноту его глаз. - Ты согласен на это?
- Да.
- Но я предупреждаю тебя, мне не нужен муж наркоман.

Я забрала Макса из клиники через несколько дней, когда увидела, что его настроение и отношение к лечению изменились, и он ждет моих ответных действий. Его радость не омрачило даже то, что он вернулся в тот дом, где провел один из самых тяжелых периодов своей жизни.
Мы втроем обедали в большой светлой столовой. Иван, как обычно, по-военному четко рассказывал мне о последних новостях из Лондона от Мишани и Алана, о продажах в салонах, об успехах Димки, которого он консультировал по телефону по всем вопросам, о последнем разговоре с адвокатом, рассуждая о перспективе судебного процесса. Меня же волновала только одно: какие слова мне нужно сейчас найти, чтобы он понял и принял то, что я для себя уже решила.
-- Катя, что-то случилось? Почему ты все время молчишь? - Спросил Иван, удивленный отсутствием моей реакции на его сообщения.
- Потому что я думаю.
- О чем?
- О вас. О вас двоих. О том, что вы для меня значите. О том, что я люблю вас обоих, и что вы оба любите меня.
-- Ты это к чему? - Встревожено спросил Ванечка. Макс, молча, смотрел на меня, затаив дыхание.
- К тому, что я не могу жить без вас, а вы без меня. Я не хочу выбирать кого-то из вас двоих. Я хочу, чтобы мы все трое жили вместе.
Такие паузы в жизни бывают редко. Только в театре. Я, кажется, сама испугалась того, что сказала вслух.
- Ты понимаешь, что говоришь? - Прервал тишину Иван, слово в слово повторив вопрос Макса.
- Пока только в общих чертах.- Я повернулась к нему - Ванечка! Я знаю, в этой ситуации ты считаешь себя пострадавшей стороной. Но это не так. Я не переставала любить Макса все эти годы. Просто раньше он жил только в моем сердце.
- Но это невозможно, Катя! Кто-то из нас должен уйти. Ты хочешь, чтобы это был я?
- Нет. Не хочу. Я люблю тебя, и ты это знаешь. Иван, объясни мне, почему это невозможно? Ты же сам говорил, что когда любишь по-настоящему, возможно все. Я на это готова. А вы? - Оба молчали, только каждый по-разному.

Через несколько дней начался процесс, на каком должен был решиться главный вопрос: насколько было оправдано применение оружия моим мужем в отношении к Вивьен Безан, приведшее к ее смерти. Тактика адвокатов была проста и ясна, им надо было показать суду, каким чудовищем была эта женщина, готовая на любое преступление ради достижения своих корыстных целей. Мы легко доказали, что она выкрала тяжело раненного Максимилиана Ландвера в ту трагическую ночь из его гостиничного номера во Фритауне. Комиссар Жорес отыскал приятеля Вивьен, который увозил Макса из отеля. Эксгумация тела с последующей экспертизой подтвердили, что на самом деле на британском кладбище захоронен некто Богдан Тарасюта, разыскиваемый украинскими службами. Да и оружие, из какого стреляла Вивьен, было взято ею с места преступления. Именно из него был убит мнимый мистер Ландвер. И с мотивом преступления все было ясно: деньги. Она присвоила себе состояние приблизительно в сто пятьдесят тысяч долларов.
Но суду этих доказательств показалось мало. Требовались подтверждения того, что она насильно удерживала Макса почти три года. Доказательств было сколько угодно, но я знала, насколько они тяжелы для него, для меня, а главное, нам совсем не хотелось, чтобы они стали достоянием гласности. Но чтобы спасти Ивана, мне пришлось пойти на это. Я убедила Макса, что ему нужно рассказать все.
Доктор в свое время правильно заметил, что с правилами санитарии Вивьен была хорошо знакома и всегда их придерживалась. Она была фармацевтом, получив образование во Франции. Потом в течение нескольких лет работала провизором в аптеке, но была уличена в краже препаратов, необходимых, по всей видимости, для подпольного изготовления наркотиков. Дело закончилось несколькими месяцами тюрьмы и лишением диплома. Вернувшись на родину, устроилась администратором в гостиницу, где заодно подрабатывала своим телом.
Лишение диплома, к сожалению, не избавляет человека от прилагаемых к нему знаний. Прекрасно разбираясь в составах и дозах, с первого дня она стала колоть Макса теми препаратами и в таких количествах, какими было как можно дольше поддерживать его невменяемое состояние. Это подтвердил приятель Вивьиен, который следил за ним все то время, пока они оставались в Сьерра-Леоне. Макс не был в коме, не лежал пластом. Он ходил, кушал, а главное, делал то, что она от него хотела. А хотела она одного - чтобы он ее трахал. Ибо денег она от него уже получила. Та значительная сумма, какую ей удалось снять с его счетов, и алмазы, какие она потихонечку продавала, позволили наконец-то вкусить прелести богатства и роскоши, наличие которых у других вызывало зависть. Но этого мало. Осуществилась мечта всей ее жизни - вместе с деньгами она заполучила белого мужчину. Да какого мужчину! Способного удовлетворить все ее желания и страсти.
Я долго размышляла над этой ситуацией, мне она казалась уродливым отображением моей собственной. Вивьен хотя и моложе меня, ей было тридцать пять, когда она встретила Макса, тоже не была счастливой женщиной. По крайней мере, ни семьи, ни детей у нее не было. Потом на нее, как и на меня, свалились деньги. Для Африки сумма грандиозная. К материальным благам прилагался мужчина - воплощенная мечта всей жизни. На этом совпадения заканчивались.
Я, любя его всем сердцем, отталкивала, сомневаясь в его чувствах, и предлагала искать кого-нибудь на стороне. Она тоже, наверное, безумно его любя, удерживала самым бесчеловечным способом.
Только один раз я задала себе вопрос: как бы я поступила, если бы ситуация сложилась так, как я ее представила себе в начале - у него другая женщина и дети от нее, а у меня своя семья? Драма, много раз и в разных вариантах рассказанная в книгах и с экрана. Ответ был однозначный: я бы молча, ушла, оставив его с другой. Но как же я не любила эти печальные фильмы, придумывая для них свои счастливые финалы. Может быть, поэтому в жизни все сложилось по-другому, и в моей истории еще не поставлена точка?
Через полгода Вивьен решила привести Макса в чувство и как-то легализоваться, рассудив, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы он понял, что уже ничего изменить нельзя. Самым лучшим доводом была игла шприца с наркотиком, без чего он уже не мог существовать. А чтобы у него не осталось никаких иллюзий, его постоянно держали под замком. Потом она родила ребенка, белую девочку, что с одной стороны окончательно его сломило, а с другой, как-то привело в чувство, потому что теперь он был в ответе за свою дочь. И все-таки его не покидала надежда выбраться из этого ада. Вивьен держала его в маленьком темном помещении под постоянным присмотром. Для начала он решил уговорить ее переселиться поближе к цивилизации, вспомнив, что в ЮАР у меня есть дом под сдачу.
Что касается Вивьен, то ее подход к получению удовольствия с мужчиной начал давать сбои. Через какое-то время возникла проблема из-за того, что наркотики, которыми она его пичкала, снижают потенцию. Но она нашла выход - стала вводить ему стимуляторы. Не зря же столько лет и столько денег потратила на обучение. Скрещение первобытных инстинктов с плодами цивилизации не всегда приводит к ожидаемым положительным результатам.
Он и раньше упоминал, что "пришлось долго уговаривать Вивьен", "как тяжело было ее уговорить" - но только потом я поняла, чего это ему стоило. Она превратила его в сексуального раба.
По обывательскому представлению, жертвой, когда речь идет о сексуальных преступлениях, обычно оказывается женщина или ребенок. Но возможно и другое, если женщина обладает извращенным умом и низменными желаниями. Мой Вальмон заплатил полную цену за шикарные зеркала в своей спальне, под которыми занимался любовью для своего удовольствия, не думая о последствиях.
На суде в качестве свидетеля выступил старый негр, слуга, рассказавший о том, через какие страдания пришлось пройти Максу, когда он отказывался ублажать этого монстра. Она переставала колоть ему наркотики, и у него начиналась ломка. Когда же ему хотелось выторговать у нее каких-либо изменений в своем существовании, приходилось соглашаться на лошадиные дозы стимуляторов.
Слушая рассказы Макса, свидетелей, заключения врачей, я постоянно думала: как он выдержал все это физически? Ведь от того количества тяжелых наркотических препаратов, какими она его накачивала, любой другой нормальный человек в лучшем случае, давно бы уже утратил способность работать головой, а в худшем, отбросил бы коньки. А он не просто выжил, но при этом сохранил свойственную ему живость ума. Но потом я вспомнила о его родителях, прошедших через неимоверные страдания и унижения, и многое становилось ясно.
К величайшей радости, Иван был оправдан. Оставалось решить другую проблему, возникшую с первых дней - маленькая Кэтрин. Пока Макс не был признан излеченным от наркозависимости, суд отказал ему в отцовских правах. Среди многих причин, по каким я хотела быстрее покинуть эту страну, была как раз эта пресловутая зависимость. Я рассчитывала на то, что в Европе смогу найти более подходящую клинику и квалифицированных специалистов в этой области. Но оставлять здесь на произвол судьбы его дочь, в которой он не чаял души, не могла. По согласованию со всеми инстанциями, одновременно с судебным процессом я оформляла опекунство над Кэтрин.
Все эти дни мы ни разу не возвращались к разговору о нашем дальнейшем совместном проживании. Но каждый день я ловила на себе два немых взгляда, два застывших в них вопроса, две мольбы, две надежды. Что самое удивительное, я сама не испытывала душевных мук, страданий, не раздирала свое сердце надвое от необходимости отвергнуть любовь одного из них ради другого. Нет, свое решение я приняла, и менять его не собиралась.
В тот вечер, когда пришло известие, что вся бумажная волокита, наконец-то, завершена, и мы можем спокойно возвращаться, вопрос был задан вслух. Спросил Иван, потому что Макс, бросив на меня полный надежды взгляд, без единого слова ушел к себе.
- Катя, что с нами будет?
- Я уже сказала.
- Ты хочешь все перечеркнуть? Вспомни, как хорошо мы жили, ты, я и малыш. У нас была семья.
- Ванечка, наоборот, я хочу ее сохранить. Чтобы мы по-прежнему жили дружно и счастливо. Но ты пойми, у меня с ним тоже была семья. И нам было хорошо. И ребенок тоже мог родиться.
- Но ты же понимаешь, что так не принято, не положено.
- Кем не положено? Людьми? Давай положим по-другому. Мы тоже люди.
- Катя, ты хочешь открыто жить с двумя мужчинами?
- Ваня, а тебе хочется, чтобы я тебе изменяла? Тебя бы так больше устроило? Сомневаюсь. Да и потом, ты же знаешь, у Макса вряд ли когда восстановятся его функции.
- Ну вот, наконец-то, ты сказала самое главное. Я тебе нужен только для этого? Ты решила поделить так - мне тело, а ему душу? Мне этого мало, я хочу тебя всю.
- Я ничего и никого не хочу делить, потому что я люблю вас обоих, только по-разному. Это ты не можешь меня поделить с ним. Это, видите ли, ниже твоего мужского достоинства.
- Да. Я перестану себя уважать, если соглашусь на эту ... нелепость.
- А если я брошу его ради тебя, и он умрет, ты будешь себя уважать? Ты думаешь, я после этого останусь с тобой? Пойми, своим выбором я покалечу наши жизни.
- А отсутствием его ты калечишь мою. Ты хочешь растоптать меня? Зачем, Катя?
- Ну что ты, солнышкин. Просто так в моей жизни получилось, что я люблю вас обоих. А вы любите меня. Вам обоим я обязана своей жизнью и своим счастьем. Если бы такое случилось с тобой, я поступила бы точно так же. Я прекрасно понимаю, что так не принято в нашем обществе, не соответствует его моральным нормам. Что там еще есть, нравственные принципы? Законы и порядки? Но есть другие законы, которые связывают нас еще крепче ...
- Катя, о чем ты? Так можно оправдать все. И убийство, и измену. Да, мне пришлось убивать. В одних случаях по долгу, а в других потому, что эти люди угрожали тебе, самому дорогому, что есть у меня в жизни. А сейчас ты убиваешь меня.
- Нет, не говори так никогда. Я люблю тебя. Но я люблю и его. Я никогда не брошу его, пойми это, Иван..
- Хорошо. - Он подозрительно замолчал. - Если ты не хочешь сделать выбор, его сделаю я. Как мужчина. Я ухожу, Катя.
- Далеко?
- Вернусь обратно в Россию.
- Ты думаешь, я просто так тебя отпущу? Дай мне еще один шанс тебя уговорить.
- Какой? - Я стала его раздевать. - Что ты делаешь? - Интонация вопроса явно не соответствовала смыслу - он ведь прекрасно знал, что я делаю и ему всегда это нравилось. В отличие от меня, он никогда на мои желания не отвечал отказом.
- У меня больше не осталось слов, только последний довод. Но зато самый убедительный.

- Ты давно не была со мной ... такой...
- Хотела показать тебе, что ты теряешь.
- Я и так знаю.
- Не торопись, не уходи. Давай сначала попробуем. Поверь, я настолько люблю вас обоих, что мы научимся жить втроем ...
- Нет, Катя. Для меня это невозможно.
- Хорошо. У меня не получается удержать тебя. Наверное, потому, что не смогла толком объяснить своего решения. Думаю, что когда-нибудь ты поймешь, что твой выбор оказался неправильным. Я повторяю тебе снова и снова, я люблю тебя. Но этого мало. Когда тебе станет невмоготу, и ты поймешь, что больше не можешь без меня, я приму тебя любого, как и его. Но только на тех же условиях.
- Я научусь снова жить без тебя.

ГЛАВА 35. ДУША ОБЯЗАНА ТРУДИТЬСЯ...

В Лондон мы вернулись большим семейством, но без Ивана. Провожая его в аэропорту, я почему-то была уверенна, что рано или поздно он ко мне непременно вернется, что его решение уйти было поспешным, и что он не сможет вот так одной силой воли заставить себя быть вдалеке от меня. Он отворачивал глаза, полные плохо скрываемой обиды, наверное, надеясь, что в последний момент я изменю свое решение, чтобы удержать его.
А я молчала. Потому что знала, что "доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин", никакие наши расставания не имеют смысла - не они рвут связи наших судеб, а только множат суету сует. Спасибо тебе, далекий гений, великий скептик, печальный стоик, Экклезиаст, за то, что все сказал до меня!
Но как бы ни надрывались наши сердца от грусти и боли, я отпускала Ивана легко, с надеждой, что рано или поздно он поймет, насколько сейчас мне необходимо все свои силы, время, возможности целиком, без остатка посвятить Максу.
Макс! Я взялась за его лечение с той энергией, на какую была способна. Возила по разным специалистам, светилам, мировым знаменитостям, каждый раз надеясь, что нашла панацею, и добросовестно выполняя их многочисленные и разнообразные рекомендации. Но улучшения не наступало, наоборот, с ним творилось что-то непонятное. Он все понимал, более того, стремился вернуться к своему прежнему состоянию, но было такое ощущение, что силы, несмотря на все наши старания, покидают его. Он слабел на глазах, день ото дня все с большим трудом передвигая ноги. И однажды утром я не смогла его поднять.
Обессиленная безрезультатностью и тщетностью своих многочисленных попыток, в изнеможении я легла рядом с ним, в отчаянии прижимая к себе его высохшее костлявое тело. В этот момент мной овладела полная безысходность, которая сменилась ужасом от того, что его безвольная человеческая плоть безо всякого зазрения совести стала тянуть мою собственную энергию, опустошив меня за считанные минуты. Я была готова и на это - отдать ему всю себя до последней капли в буквальном смысле. Но улучшения не наступало и после таких энергетических подпиток.
Меня угнетало и раздражало ощущение не только того, что я ломилась в закрытую дверь. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять этого. Беда в том, что никакого другого открытого входа не наблюдалось: мы испробовали все. В сотый, тысячный раз перед моими глазами вставал черный зрачок пистолета Вивьен, выстрел которого все-таки достиг своей цели -- Макс погибал. Но ведь тогда на той злосчастной вилле "Эксельсиор" мне удалось его спасти, я вытащила его с того света, приложив нечеловеческие усилия...
И тут до меня дошло - я вообразила себя всемогущей спасительницей!..
С чувством полного раскаянья в своем глупом тщеславии и гордыни я обратилась к Богине, чьи зеленые глаза смотрели на меня с укоризной.
- Я что-то делаю не так?
- Все.
Стало понятно, что это приговор: так откровенно и категорично со мной еще не говорили. Как же я могла забыть, что за все надо платить?! Глупость человеческая - такой же грех, расплатой за который являются всевозможные несчастья. Неужели я сама своим глупым тщеславием лишила Макса шанса на выздоровление? Что же делать?!
- Лечи сама. - Новое откровение, льющееся из зеленых глаз, ошеломило меня.
- Но я не врач! Я не умею!
- Ему не нужен врач. Ты все умеешь. Ты все знаешь. Верь в себя и себе. Проведи его тем же путем, что прошла сама.
Я стала думать над тем, что я знаю и умею, и как мои скромные познания применить к целительству, которым никогда не занималась. Я ведь не была экстрасенсом, не обладала ясновиденьем, не работала с энергиями, кодами, в общем, не видела и не ощущала ни своих, ни чужих энергетических полей.
Стоп. Энергетические и информационные поля, тела, оболочки. У Макса явно кто-то тянет как пылесосом энергию. А я, наивная дурочка, на это поддалась. Но почему, кто-то? Я точно знаю, кто. Я даже знаю, как она это делает. Но вот поверит ли он в это? А без его помощи я сама не справлюсь. Давай, соображай, с чего нужно начинать. Мне сказали, что я умею. Надо только вспомнить.
В свое время я занималась рейки, даже прошла посвящение в первую ступень. Этот уровень предполагает контактную работу руками. Другое дело, что мне никогда не нравилось часами сидеть над пациентом, почти без движения, пропуская через себя, как через канал, потоки энергии. А главное, это занятие отнимало много времени, а мне хотелось его потратить на более интересные вещи. Тогда я для себя решила, что рейки в частности и целительство вообще, не моя стезя. Были попытки заниматься другими практиками: биоэнергетика, космоэнергетика, информационная кодировка - но всегда что-то не складывалось. То интереса не было, то времени. Сейчас времени тоже мало. Я не могу бросить свой бизнес, деньги Самоэля мне этого не простят. Поэтому большую часть дня придется заниматься делами, а вот вечером ...
Максимушка, любовь моя, я не буду больше мучить тебя. Мне не просто разрешили, мне велели самой лечить тебя. У нас все получится! Гениальный был телевизионный проект: взять и запрограммировать всю страну. Не учтено было одно, что нельзя вот так, на неподготовленную почву. А я ее взрыхлю и удобрю, а потом засажу цветами. У меня точно все получится!

Первое время было невероятно трудно и физически, и морально. Человек так устроен, что ему хочется получить результат сразу же, не отходя от кассы. И хотя мне было прекрасно известно, насколько постепенно и медленно идут процессы энергетического лечения, хотелось сиюминутности. Каждый вечер я сидела над ним, прикладывая руки к разным участкам его тела и прося у Высших сил дать ему через меня энергии столько, сколько нужно, такой, какой нужно, и туда, куда нужно. Теперь он получал не мою энергию, а универсальную энергию Вселенной, а она уж в соответствии с моими просьбами сама решала, как ей воздействовать.
Состояние людей с энергопотерей, в литературе обычно сравнивают с хорошо выжатым лимоном. Мне же Макс напоминал спущенный воздушный шарик, у которого не осталось и следа от былой красоты, упругости, легкости. Уж не говоря о желании красоваться на виду и парить в небе. Какое там, я радовалась малейшим сдвигам, даже намекам на них.
После того, как он засыпал, согретый теплом моих рук, я садилась за компьютер разыскивать в интернете информацию о лечении от наркозависимости различными альтернативными способами. Меня интересовали траволечение и пищевые добавки. Последними я увлеклась еще в России, когда вся моя семья заболевала от малейшего чиха или дуновения ветерка. Методом проб и ошибок я нашла фирму, чьи препараты прекрасно действовали на всех нас - иммунитет они поднимали на такой уровень, что ежегодные эпидемии гриппа мы переносили играючи.
Перебравшись в Лондон, я обнаружила и здесь ту же фирму (это было несложно, так как и в России, боясь подделок, я интересовалась только иностранными маркетинговыми сетями), и тогда же начала принимать препараты для поддержания своего внешнего вида. К моим многочисленным таблеткам и капсулам Макс относился скептически, но если я по рассеянности или занятости забывала их принимать, всегда напоминал из желания сделать мне приятное.
И вот сейчас в одной из статей я прочитала об успешном применении в нескольких французских наркологических клиниках экстракта некоего растения, помогающего снять наркозависимость путем стимуляции выработки эндоморфинов самим организмом. Привыкания к этому препарату не отмечалось никакого. Помимо этого качества, он интересен массой других положительных свойств, к тому же не имеет никаких противопоказаний. Самое смешное, что в той фирме, препаратами которой я пользовалась, имелся нужный мне экстракт. И я стала поить им Макса, сначала сочетая его с прописанными врачами заменителями наркотиков (считавшимися таковыми условно, потому что они были теми же наркотическими препаратами, но синтезированными на другой фармакооснове), а потом снижая дозы последних.
Через какое-то время и он, и я заметили улучшение. В нем стала появляться жизнь. Сначала на час, на два, но я видела живой блеск в его глазах, его улыбку, теперь с нее начиналось каждое мое утро. Произошло самое важное - он мне поверил. Стало быть, отпала необходимость тратить колоссальные силы на уговоры и убеждения в его скором выздоровлении. Теперь он беспрекословно выполнял то, о чем я его просила -- ведь на следующем этапе все зависело от него самого. Самое простое, что ему предстояло, это безропотно принимать капсулы из различных баночек, благодаря чему из его организма выводились вредные фармакологические соединения.
К величайшему сожалению моего любимого пациента, я уменьшила время и количество сеансов рейки, потому что сама от них уставала. В принципе, без особых проблем я могла бы в использовании этого метода пойти дальше, то есть стать Мастером. Для этого мне не нужно было специального посвящения. Получение разрешения на лечение Макса предполагало открытие этого канала самими Высшими силами. То есть я могла лечить его на расстоянии или с помощью специальных символов. Но я знала, как нравятся Максу прикосновения моих рук. Просто посильнее ставила защиту.
Пришло время учить его самостоятельно заниматься восстановлением своей энергетики. Сначала, элементарной подпиткой себя энергией воздуха и земли. Затем укреплением своего энергетического кокона, и, наконец, очищением всех тел и матриц. Зная десятки всевозможных методик и упражнений, пробовала с ним разные, с целью подобрать такие, чтобы их действие он сам начал ощущать как можно быстрее. Мне важно было научить его самостоятельно перекрывать те энергетические подключки, через которые черная душа Вивьен его беспощадно вампирила. Я показала ему как видеть и работать со своими чакрами, чтобы он не просто доверял моим словам, а знал и понимал, что и как происходит.
На его примере можно было наглядно убедиться, что теория Фрейда насчет сексуальной подоплеки многообразных человеческих состояний, желаний и поступков находит подтверждение и на энергетическом уровне. Для этого достаточно было изучить состояние второй чакры моего пациента, отвечающей, как известно, за влечение одного пола к другому. Макс был поражен, обнаружив у себя, естественно, в медитации, отходившую на этом уровне сеть бесчисленных тонких энергетических каналов-веточек, похожих на огромное раскидистое дерево. Их форма и количество были обусловлены количеством и качеством его непостоянных связей. Они были темны и пусты, потому что дерево засыхало. И было отчего: вся живительная энергия чакры беспрепятственно утекала в широкий тоннель, похожий на аэродинамическую трубу, которым Вивьен связала его с собой.
Сравнение с трубой появилось не случайно. При попытке Макса обследовать канал, чтобы найти удобное место для перемычки, у него возникли ощущения, что подхвативший его поток тянет за собой. Он стал методично, день за днем "ставить" в нем заграждения, чтобы, в конечном счете, перекрыть его навсегда.
Я и раньше сравнивала Вивьен с собой, сопоставляя наши взаимоотношения с одним и тем же мужчиной, изменившим нашу жизнь и ставшим ее смыслом. Удивительно, но мы были схожи и в том, что имея определенные наклонности, оттачивали их на этом самом мужчине. Но если я свои способности развивала сознательно, не прибегая к магии и ища поддержки только у Светлых сил, то она использовала те, что имелись у нее от рождения или были получены в той среде, где она жила.
Мы обе установили с ним прочные связи. Правда, у меня было два канала. Один основной, чистый и прочный на уровне сердца, четвертой чакры, через который мы и общались, находясь за тысячи километров друг от друга. И еще один, как и у нее, на уровне второй чакры. К моей радости, он был тоже широким и совершенно отдельным от засыхающего дерева. Но так же, как и оно, не светился - Вивьен перекрыла энергию всех остальных связей. В своих попытках удержать и подчинить его себе помимо наркотиков она использовала черную магию, не зря же Макс называл ее ведьмой. Что у нее из этого получилось? Дырка во лбу.
К сожалению, и после смерти ее ненасытная душа не могла успокоиться. Желая заполучить его самого любыми доступными ей способами, она разрушила его чакру и вместо нее образовала дыру, через которую ее душа питалась его энергией. Она не учла только одного - Макс сам был достаточно силен. Нужно было только дать ему инструмент для защиты и научить им пользоваться, что я и сделала.
Увидев, как отлично он освоил разнообразные техники медитации и визуализации, я поспешила к следующему этапу - обучить его лечению самого себя с помощью этих методик. Для новичка сложность состоит в принятии нелепого несоответствия кажущейся простоты и легкости приемов с важностью процессов, начинающих постепенно преобразовывать организм в результате их регулярного проведения. Но именно на них я возлагала свои основные надежды. Потому что от моего любимого Вальмона, от его безупречной красоты и неотразимости, обеспечивавших ему стопроцентный успех у женщин и уверенность в своих силах, не осталось не только каких-либо признаков, вообще не осталось ничего. Стремительный процесс старения, начавшийся после ранения и тяжелого послеоперационного периода, до неузнаваемости изменив черты лица, сделал его похожим на безобразную мумию старика с глубокими морщинами на сером пергаменте кожи.
Мы познакомились с Максом, когда ему было чуть более пятидесяти. Хороший возраст для мужчины, уже многого в жизни достигшего и вошедшего в этот период с полным осознанием того, что сил хватит по крайней мере еще на столько же. Тем более что тело, привыкшее к постоянной заботе своего хозяина о себе, отвечало ему полной взаимностью в его претензиях на молодость. Оно отчаянно сопротивлялось даже при безжалостном отношении к нему во время трехгодичного заточения. Да, я не сразу узнала его там, на вилле в Кейптауне. Но все же это был мой Вальмон. Обвал начался после того как Вивьен, хладнокровно нажав на курок пистолета, привела в действие пусковой механизм его старости. А потом, ее душа, упиваясь его энергией, в тупой наивности полагала, что я снова позволю ей забрать его у меня.
И хотя о благодарном принятии осени жизни все уже сказано и пропето до меня, я отказывалась принимать его осень, быстро перешедшую в зиму. Спорить с Природой? Нет, я же не чокнутая. Ждать ее милости? Тоже нет. Я была согласна провести с ним всю оставшуюся жизнь, но не в качестве сиделки. Да и его такая перспектива мало устраивала. Оставался последний вариант -- просить Природу о помощи.
Я начала с элементарного, но и самого эффективного метода, дарованного человеку природой - с действия воды. Она вымывает из тела не только физическую грязь, но и энергетическую, считывая информацию со всех структур. Перво-наперво, я закрепила условный рефлекс, для чего ставила Макса под душ с закрытыми глазами и говорила: "Теперь представь, что сейчас у тебя под ногами мерзкая черная слизь, которая уходит в сток. Это вода выводит из тебя всю гадость, которой ты пропитан. Проси, чтобы она очистила все твои клеточки, все сосуды, все каналы, все мысли. Теперь каждый раз, вставая под душ или представляя его, ты будешь думать только так".
Вообще-то, большого значения не имеет, как работать с водой: подвергать ли себя непосредственно ее физическому воздействию, или ощущать его в медитации. Результат будет и в том, и в другом случае. Просто в медитации есть возможность использовать массу вариантов, в зависимости от фантазии и личных вкусов. Хочешь - купайся в прогретой солнцем чистой речушке, а хочешь - испытай силу и мощь горного водопада, а может быть, лучше подойдет морская лечебница.
Макс интуитивно выбрал сюжет с живой и мертвой водой. Когда-то я позаимствовала его из сказочного фольклора. Сначала нужно представить любой источник, куда погружаешь свое больное тело. Потом постараться до мельчайших подробностей увидеть, как вода растворяет все вредное и ненужное в организме: соли в суставах, камни в почках и желчном пузыре, сахар в крови, склеротические бляшки в сосудах, жировые отложения везде, где угодно, воспаление в любом органе, атипичные клетки, если вдруг такие завелись. Понятно, что это мертвая вода. После этой несложной процедуры следует быстренько перебираться в источник с живой водицей, где в полной мере насладиться тем, как в твое тело вливается мощнейший поток чистой светлой энергии, наполняя его силой молодости и здоровья.
И опять нужно поднапрячь свою фантазию и отчетливо рассмотреть, как становится упругой и гладкой кожа, исчезают морщины, мешки под глазами и другие явные признаки дряхления. Хорошо бы закрепить картинку себя молодого, красивого и жизнерадостного, любуясь собой как бы со стороны.
После одного из первых таких сеансов, которые Макс проводил по утрам, у него появилось желание заглянуть в тренажерный зал, оборудованный им когда-то для себя, но где по воли судьбы поддерживал форму Иван, и где в данный момент я наматывала свои километры на беговой дорожке. Осторожно и неуверенно поработав с небольшим грузом, он в счастливом изнеможении растянулся на полу. Я села рядом.
- Кэтрин, я с первого дня удивлялся, как молодо ты выглядишь, не прилагая к этому особых усилий. А рецепт твоей молодости, оказывается, прост. - Он улыбнулся своим мыслям. - Мама в детстве рассказывала мне сказки про живую и мертвую воду, а сейчас ты лечишь меня ими. Я поправлюсь?
- А куда ты денешься? - Его успехи настроили меня на лирический лад. - Максимушка, я знаю, ты был настоящим еврейским мальчиком и очень любил маму. И она вырастила тебя писаным красавцем. Для меня ты всегда был принцем из сказки, может быть, поэтому я долго не верила в искренность твоих чувств.
- Почему?
- Потому что когда мы с тобой встретились, лягушкой я уже не была, но и царевной себя не ощущала. Это ты меня ею сделал. Послушай, мне когда-то эти строчки очень нравились:

Прохладно у речки, тепло и напевно.
Скажи мне, лягушка, ну чья ты царевна?
Красивая, нежная и молодая,
Льняная, иль темная, иль золотая?
Ну, чья ты царевна? Скажи мне, лягушка.
А может одна ты, как в мире кукушка?
Не сладит никто тебе верную крышу,
Никто в твои волосы ночью не дышит.
И тело твое, что тоскует глубоко,
Лишь лунное видит холодное око".*
(* Стихотворение Валентина Сорокина).

- Красиво и грустно. Это ты написала?
- Нет, все уже написано до меня. Но человек устроен так, что входит в чужие мысли, обустраивается в них и принимает за свои, то есть строит программу своей жизни. Вот и я, пока представляла себя никому не нужной лягушкой, мучилась без любви. И все в своей жизни изменила только после того, как для себя решила, что на свете обязательно существует царевич, только мне одной предназначенный. Вот так сказки делаются былью.
- А сейчас по какой программе ты живешь?
- Если использовать все тот же сказочный сюжет, то после того, как тебе пришлось побывать в руках ведьмы, настал мой черед вернуть тебе былой вид. И если ты будешь думать так же, как и я, то обязательно поправишься. Правда, быстро, как в сказке, не получится.

Через несколько месяцев Макс полностью отказался от тех препаратов, какие ему рекомендовали традиционные врачи. Это был один из самых счастливейших дней в моей жизни. Почти все время он проводил с детьми. Когда я приезжала вечером из города, он возился с ними в детской или читал книжки.
Он окреп уже настолько, что пришло время приступать к следующему этапу лечения. И мы поехали. Сначала в Польшу, в бывший Освенцим. Конечно же, это был не тот концлагерь, где содержались его родители. Но мне важно было, чтобы он осознал, через что им пришлось пройти, как страшно они отработали свои кармические долги, но все-таки остались живы, чтобы дать жизнь ему. Я стала учить его прощать и просить прощение, сначала у родителей.
Потом мы отправились на Украину, на родину его отца, в Винницу. Стоя у окна в номере гостиницы, я говорила ему:
- Посмотри, как мало этот город похож на британские. А теперь представь, каким провинциальным городком он был до войны. Здесь родился твой отец, отсюда он отправился по всем кругам ада. Сколько же его душа должна была пройти уроков, чтобы выжить и вторую половину жизни провести в достатке и благополучии? А где родился ты? В еврейском местечке? В Гвинее Бисау, на островах Зеленого Мыса? Нет, ты родился в Великобритании, в центре Европы. А где ты учился? В районной восьмилетке? А потом в ПТУ? Неважно, что не знаешь, что это такое, главное, понимаешь. Нет, Максимилиан Ландвер получил образование в привилегированной школе, а потом в Оксфорде. А почему? Да потому что его семья не перебивалась от зарплаты до зарплаты. И его папа не был дамским портным. Он занимался обработкой и продажей бриллиантов. Ты представляешь, как много тебе было дано от рождения! Более того, едва ли не с первого дня тебя по жизни вел необычайный человек, Самоэль. Он не давал тебе оступиться, все время подталкивал вперед. Скажи мне, ты вкалывал на заводе у станка обыкновенным работягой? Упаси Бог, ты был преуспевающим, состоятельным лондонским адвокатом. Может быть, после работы распивал с друзьями пол-литра, закусывая докторской колбасой или рукавом? Ну что ты! Твои друзья английские аристократы, элита, бомонд. Ты сделал себя, и все время уверенно шел по жизни вперед. Да, Максимилиан Ландвер, у тебя была большая проблема - женщины. Их было много, но не было той, одной-единственной, с какою обрел бы счастье и спокойствие. Но по-другому и не могло быть. Твоя душа решила пройти урок мужского тщеславия. Видимо, она хорошо его усвоила, если тебе дали такое светлое чувство, как любовь ко мне. Ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете. А потом... Знаешь, почему так произошло? Именно потому, что было много дано. Вот и спросили строго.
И он опять просил прощение и прощал. Закрывал глаза и видел перед собой лицо человека, с которым ему нужно было отработать ситуацию таким образом. Как правило, это были женщины.
Утром он меня разбудил в страшном испуге:
- Кэтрин, я видел ее!
- Кого, любовь моя? - Ничего не понимая, сквозь сон спросила я. Но взглянув на него, все поняла. - Значит, пришло время простить и ее.
- Не могу. Я ее ненавижу.
- Ты хочешь вылечиться? Хочешь освободиться от тех кошмаров, что мучают тебя по ночам? Хочешь забыть весь ужас пережитого? Хочешь стать тем Максом Ландвером, каким был? Тогда прощай! Прощай!
- Это пытка, Кэтрин!
- Это твое спасение.

Следующим нашим пунктом была Москва. Я намеренно не стала снимать шикарный номер в престижной гостинице, не попросила у Павла ключей от новой квартиры, какая, знала, у него имелась. Мы остановились всё в той же хрущевке в Кузьминках, с которой так много в моей жизни оказалось связано. Я хотела ему показать, из какой дыры он меня вытащил, в какой убогости я до него жила.
- Посмотри, - говорила я ему, - мне первоначально было дано на много меньше, чем тебе. Я, правда, родилась в Москве, а не в какой-нибудь тьму-таракани, но училась в обычной школе, закончила ничем не примечательный институт, работала заурядным инженером-экономистом на заводе. Перспектив никаких. Личная жизнь со скрипом. А потом вдруг это все! Хотя нет, не вдруг. Шесть лет каждодневного труда, незаметной, но очень важной работы над собой, своими мыслями, эмоциями.
- Ты стала этим заниматься после того, как с тобой произошло то ...о чем ты мне рассказывала?
- Да. Есть такая русская поговорка: "пока гром не грянет, мужик не перекрестится". Знаешь, что это такое? Механизм работы кармического закона. Пока с человеком не произойдет какой-то катастрофы, он не становится на истинный путь познания, а любое познание - это путь к Богу. Знаешь, почему так происходит? Каждая душа, а она и есть божественное начало в человеке, перед воплощением жаждет только одного - прожить эту новую жизнь согласно Высшим законам, тем самым искупить часть грехов, которые она совершила в предыдущем, очистить свою карму и, соответственно, карму Земли. Но как только она входит в физическое тело, то забывает обо всем, обо всех своих благих намерениях.
- Почему? Почему так устроено? Неужели Богу нужно, чтобы мы проходили через страдания?
- Не знаю. На этот счет существует много теорий, простых, сложных, чересчур сложных. Я думаю об этом так. Может быть, это наивно, не знаю, но мы живем в Системе, обозначенной двумя полюсами. Вверху - свет и все светлые Высшие силы, а внизу - тьма, Дьявол и его приспешники. Но вся эта Система подчинена единой могучей силе - Богу. Между светом и тьмой...
- ... все время идет борьба. - Продолжил за меня Макс.
- Я бы сказала - сложные взаимоотношения. Потому что, свет и тьма, добро и зло вне Системы существовать не могут. Более того, проявления того и другого зависят от Божественной воли. А Бог - это гарант исполнения свода законов. Следовательно, все в этой Системе жестко подчинено этим законам. И борьба между добром и злом происходит на совершенно законных основаниях.
- Единство и борьба противоположностей.
- Причем эти сложные взаимоотношения строятся на всех уровнях - и в душе человека и за нее. И тут темным силам повезло: они отвоевали себе право перекрывать душе знания о Тонком мире, о его законах, и о прошлых жизнях. Но законы действуют независимо от наших представлений о них, иногда очень сильно изумляя людей своими суровыми приговорами. Ты спросишь: а что же Бог? Куда он смотрит? Не волнуйся, он нашел способ помочь своим детям. Именно когда гром грянет, человек вспоминает о душе, а душа - это и есть наша неразрывная связь с Ним. Так произошло со мной, так происходит с тобой.
Мы сидели на маленькой московской кухоньке, где когда-то, в семидесятых и восьмидесятых, велись нескончаемые разговоры о нашем житье-бытье при советской власти и социалистическом строе. О том, что, может быть, следует уподобиться той части наших родственников, которые, плюнув на все, перебралась в Америку и Израиль своими глазами посмотреть, какими бурными темпами идет загнивание капитализма, решив для себя окончательно извечный вопрос: ехать или не ехать. А теперь мы с Максом, два скромных британских миллионера, поглощая самую простую русскую пищу, картошку в мундире с селедкой, не спеша рассуждали о Боге. Сплошной сюрреализм!
Конечно, можно было бы сходить в ресторан и не мучить себя забытым разделыванием сельди, но я решила играть по-честному. Уж если окунать его в свою прежнюю жизнь, то с головой. А Катя Кремер по ресторанам не ходила. Мне нравилось его отношение к тому, что я предлагала. Произошедшая с ним трагедия выбила из него всякий снобизм, и он с интересом прошелся со мной по близлежащим магазинчикам, а потом с изумлением наблюдал, как я управлялась на кухне с доисторической газовой плитой, с закопченными кастрюлями и сковородками.
Да и занимавшей нас теме не очень-то подходило ресторанное застолье.
- Кэтрин, ты мне все время говоришь о законах. А что это? Это то, что Бог даровал Моисею? Или это христианское учение?
Я отлично знала, почему Макс задал мне этот вопрос. Не раз у меня в кабинете он с любопытством разглядывал многочисленные книги по истории религий, и сам наводил порядок в моем компьютере, распределяя заложенные в интернете страницы по папкам. А меня интересовали только две темы: ювелирная и духовная. Но сейчас мне не хотелось лезть в исторические дебри и уходить от основной темы.
- Не имеет значения, через кого были даны эти законы: через библейских пророков, философов, поэтов или писателей-сатириков. Главное, человечество их получило. Все уже сказано до нас. На самом деле, каждому ребенку родители с пеленок дают понятия о работе кармического механизма: не плюй в колодец - пригодится воды напиться, не рой яму другому - сам в нее... что сделаешь? Правильно. А если не попадешь, то другие зароют. Это и есть закон действия и противодействия. Ты что-то совершил, за что обязательно расплатишься, если не в этой жизни, то в последующих точно. Поверь мне, ничего не будет забыто! Помнишь, Самоэль сказал тебе когда-то: "за все нужно платить"? Ты не воспринял его слова, потому что посчитал их прописной истиной, ничего для тебя не значащей. А он прочувствовал самый настоящий их смысл.
- Кэтрин, скажи мне, а сейчас я расплатился?
Его вопрос еще раз наглядно продемонстрировал, что можно сколь угодно долго рассуждать о высоких духовных понятиях, даже на таком адаптированном уровне, как это делаю я, человека все равно в первую очередь будет интересовать его проблема и ее решение.
- Чтобы понять, расплатился или нет, нужно посмотреть на свою реальность, потому что она является иллюстрацией правильности мыслей человека, его поступков, и отношения Высших сил к человеку.
-- Если я сейчас здесь, с тобой, значит, я расплатился?!
-- Конечно. Но чтобы снова не упасть, нужно следовать другому закону, по которому "душа обязана трудиться".
-- Это то, чем мы занимаемся в данный момент?
-- "Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, душа обязана трудиться, и день и ночь, и день и ночь!" -- Я ответила ему словами Заболоцкого, точно сформулировавшего этот закон.
Макс продолжил задавать вопросы, правильно поняв, что они являются двигателем работы души.
-- Кэтрин, ты показывала мне, с какой незагруженной кармой я пришел в эту жизнь, каким изначально высоким был мой уровень.
-- Да, ты его заслужил своими прошлыми жизнями.
- Тогда почему я, при внешнем благополучии, столько лет, по-существу, не был счастливым человеком? И только во второй половине жизни, встретив тебя, понял, что такое счастье?
- Потому что души - это очень чистые и сильные энергетические создания, и в каждом своем воплощении они хотят пройти какой-то урок. Твоя душа выбрала урок тщеславия и гордыни.
- А твоя?
- Моя? - Я задумалась. - Хочешь, я тебе кое-что покажу? - Я достала из буфета несколько коробок с фотографиями. Покопавшись в них, положила перед ним несколько.
- Кто это? - Макс с интересом стал их разглядывать.
- Я. Это в двенадцать лет, это в шестнадцать, а это в двадцать пять.
- Не может быть. Кэтрин, ты одна из самых красивых женщин, которых я встречал в своей жизни. А это?!..
- И, тем не менее, это тоже я. Ты знаешь, что значит быть некрасивой девушкой, женщиной? Через сколько комплексов ей надо пройти? Сколько уроков выучить, прежде чем стать леди Кэтрин? Хотя у меня был выбор, можно было остаться вот такой, - и я ткнула пальцем в одну из фотографий, -- если навсегда утонуть в своих переживаниях. Вот видишь, мы с тобой плавно перешли к следующему закону, закону свободного выбора. На самом деле, не такой уж он и свободный. Если он сделан неправильно, очень скоро человеку дадут понять его ошибочность. Тут, правда, надо начинать шевелить мозгами и смотреть, что же происходит. Очень часто человека ставят перед повторным выбором, те есть предлагают аналогичную ситуацию, как в школе работу над ошибками. А иногда проводят контрольную работу.
- А как узнать, правильно ли ты поступил?
- Только по тому, что с тобой происходит, идешь ли ты по жизни без проблем, и тебе везет во всем, или, наоборот, увяз в неприятностях. Окружающая реальность - это единственный индикатор правильности твоих поступков. Только нельзя забывать, что у всех людей разный уровень дозволенности. Один ввязывается в авантюру и выходит победителем, а другой сразу же попадается на мелочи.
- И что же нужно делать?
- Прежде всего, начать думать. Потому что выбор - это не только поступки, но, в первую очередь, мысли. Каждая мысль - это программа.
- Кэтрин, но ведь существует столько людей с отвратительными мыслями, я уже не говорю о тех, кто совершает подобные поступки. И ничего, живут себе нормально.
- Макс, мы начали с тобой с Системы добра и зла. Соответственно, есть души светлые и темные. А есть серые, и их большинство. Темные силы для того и перекрывают душе память о Тонком мире, о той миссии, с которой она пришла на Землю, чтобы воспользоваться этой амнезией и превратить ее из серой в черную. А у черных душ покровители ой какие могущественные. Но не все так плохо. Не зря же Бог через своих адептов дает людям знания, как устоять в этой борьбе. Часть этих знаний и есть те самые законы, о которых мы говорили.
- А я какая душа?
- Изначально очень светлая. Но из-за нехватки определенных знаний имеешь сероватый оттенок. Для ее очищения тебе вернули жизнь. Ты спрашивал меня, почему людям приходится проходить через физические и духовные страдания? Как ни странно, но они являются катализатором духовного роста. Плавная, благополучная жизнь усыпляет душу, и она забывает о той цели, ради которой воплотилась. Знаешь, какой я была серой, местами даже черной? Я была приличной стервой.
- Неужели? И как же тебе удалось измениться?
- Я стала думать, много думать, читать, менять себя, свои мысли, свое отношение ко всему. К окружающим, к себе. Посмотри, какой дурнушкой я была. Не трудно догадаться, что я себя не любила, сама себя стеснялась, сама себя презирала. Обижалась на весь мир, на родителей, на судьбу. Чтобы измениться внешне, сначала нужно поменять вот здесь - в голове. И так во всем - чтобы изменить жизнь, нужно изменить отношение к ней.
- Тебе это удалось в полной мере. – Но его восхищение моей трансформацией сменилось грустью по поводу своего собственного выбора. – Я бездарно потратил пятнадцать лет своей жизни. Ведь я мог тебя найти значительно раньше. Тогда все сложилось бы по-другому.
- Можешь не сомневаться, что по-другому. Я же тебе только что сказала, пятнадцать лет назад я была стервой. И потом, если бы ты нашел меня раньше, разве я получила бы капитал, умноженный тобой в несколько раз?
Он горько усмехнулся, а я продолжила:
- Кстати, мне всегда было интересно, как тебе это удалось. Наверняка, Самоэль, предпринял шаги по его защите.
- Он разрешил мне использовать проценты с основного капитала. Иначе я отказывался браться за управление.
- Так ты его выкрутил?!
- Самым бессовестным образом.
- Странно, почему он доверился тебе?
- Другим он доверял еще меньше. Приходится признать, что я вел себя, как последний негодяй, с человеком, которому был обязан всем.
- И все же капитал увеличивался значительно больше, чем твои доходы.
- Пойдя мне на определенные уступки, Самоэль договорился с банком о целенаправленном использовании снимаемых мной сумм, не говоря уже о том, каким процентом от общей суммы единовременно я мог распоряжаться. Банк давал разрешение только под биржевые сделки.
- То есть ты ничего не мог положить себе в карман.
- Да. Самоэль рассчитывал, что биржевые игры очень далеки от моих профессиональных интересов. К тому же, он определил для меня очень небольшой процент от каждой удачной сделки. Видимо, все же предполагал, что я освою этот бизнес.
-Теперь понятно, откуда взялся срок в пятнадцать лет и бонус в пятнадцать миллионов.

Вечером он долго ворочался в постели, не давая мне заснуть, пока я не выдержала:
- Макс, что происходит? Почему ты не спишь?
- Думаю. Ты же велела думать.
- Судя по всему, процесс идет активно.
- Очень. Объясни мне. Все мои проблемы начались после женитьбы. Я не должен был жениться? Это был мой неправильный выбор?
- У тебя не было другого выбора. Ты сам его предопределил.
- Чем?
- Своим презрением к тем девушкам, с которыми имел дело. Помнишь, ты мне рассказывал, ни одна из них не годилась тебе в жены, потому что быстро соглашались с тобой переспать? В итоге ты получил такую жену, которая тебя презирала, и как раз в постели.
- А ты?
- Что я?
- Почему ты не хотела меня?
- Потому что полюбила. Я влюбилась в тебя с первой секунды, как только увидела.
- И оттолкнула?
- Конечно, ведь ты же тогда не любил.
- А потом? Ты же не могла не видеть моих чувств к тебе. Почему так долго сопротивлялась?
- Я не верила тебе.
- Почему?
- Меня периодически ставили в известность о твоей бурной «светской» жизни и многочисленных связях. То ли хотели предупредить, то ли пытались лишить тех немногих иллюзий, что тлели в моей душе на твой счет.
- Каким образом?!
- Пару раз я получала конверты с огромным количеством газетных статей, где ты был главным действующим персонажем.
- Когда это было?
- Первый, через полгода после нашего знакомства. Помнишь, ты пригласил меня в ресторан отметить столь важное событие в нашей жизни, и там встретил свою бывшую пассию? Второй раз, после нашего несвадебного путешествия.
- Так ты все про меня знала?!
- В деталях. Ты любил давать журналистам многочисленные поводы для смакования твоей личной жизни. Как я понимаю, тебе нравилось быть главным героем тусовок и объектом желтой прессы.
- Почему ты никогда об этом мне не рассказывала?
- Зачем? Я была наказана за свои страхи по поводу твоего непостоянства, получив их документальное подтверждение.
- Если бы ты знала, сколько сил я тратил, чтобы уберечь тебя от этой грязи.
- Уберечь или скрыть? Пойми, Макс, ты сейчас находишься у той черты, когда не имеешь право обманывать никого, и в первую очередь себя. Скажешь неправду – сделаешь неправильный выбор, значит, пойдешь по ложному пути, конечной остановкой которого станет новая проблема или несчастье.
Разговор, начатый Максом, развеял всякий сон. Да и какой может быть сон, когда он пытается разобраться в себе, в своих поступках, приведших его к катастрофе?
- Твоя главная проблема - женщины. Тебя все время ставили перед этим выбором.
- Я только дважды сделал его правильно. Первый раз с тобой. А второй, когда выгнал Мэри.
- Вивьен была «контрольной работой», и ты ее не сдал.
- Если бы ты знала, как все эти годы я раскаивался. - Он замолчал, но не надолго. - Ведь через несколько часов я должен был лететь к тебе. А в ней не было ничего, чтобы меня насторожило. Когда она подошла ко мне там, в коридоре гостиницы, в европейском костюме, и строго по-деловому спросила "мистер Ландвер, вы можете уделить мне минуту внимания?", я даже предположить не мог, чем закончится эта «минута внимания». Я попросил охранников подождать в номере, уверенный, что скоро вернусь. Как я оказался с ней - до сих пор не могу понять.
- Хочешь, помогу?
- Да. Очень. А как?
- Прежде всего, слушай меня.

Ему, в самом деле, было дано многое. К этому времени он прекрасно освоил разные техники медитаций и без проблем визуализировал, поэтому на контакт с Владыками кармы вышел быстро. Не удивилась я описанию Владыки его кармы.
- Спроси, могут ли сейчас исцелить твои отношения с Вивьен?
- Нет.
- Спроси, могут ли тебе показать ту жизнь, где произошла кармическая завязка?
- Да.
- Сейчас тебя введут в точку отсчета. Жди. Когда что-то увидишь, рассказывай мне.
Ждать пришлось недолго.
- Темно. Ночь. Теперь вижу пожары. Вокруг меня все горит.
- Кто ты и где?
- Я молодая девушка. Знаешь, очень красивая. У меня распущенные русые волосы. Длинное платье, как рубаха. Бусы, браслеты. На меня несется какой-то всадник. Страшный, с усами и огромной саблей. Он хватает меня и бросает поперек седла.
- Кто этот всадник? (Хотя чего спрашивать и так ясно, кто).
- Это Вивьен!
- Какое это время? Что за страна?
Мне подумалось, что Макс рассказывает о 13-м веке, вполне возможно, о татаро-монгольском нашествии на Русь. Его ответ меня поразил:
- Это гунны.
Ничего себе! Завоевания Атиллы. 5-й век. Давненько же он с Вивьен знаком….
- Тебе показывают, что происходит дальше?
- Грязный дом. Он насилует меня. (Да уж, воспоминаньице не из приятных). У меня в руке нож. Я его убиваю.
Нормальный узел. Он еще удивляется, что пошел с ней. Вивьен своего не упустила – за все отомстила.
- Спроси, сейчас тебе дают исцеление?
- Нет.
- Попроси, чтобы тебе показали еще одну жизнь.
Через некоторое время Макс продолжил.
- Я скачу на коне. На мне восточные одежды. Богатый халат, зеленый, расшитый золотом. На голове белый тюрбан, украшенный огромным изумрудом. По-моему, я какой-то султан. Все кланяются мне… Я возвращаюсь с охоты.
- Дальше что?
- Во дворце меня встречает моя любимая жена. Я не видел ее три дня и очень соскучился.
Он замолчал, расплывшись в улыбке.
- Чему ты улыбаешься?
- Смотрю, как я люблю ее. У меня это неплохо получалось и тысячу лет назад.
-- Это Вивьен? Она - твоя жена?
-- Нет. - По его лицу было видно, как он напрягся для получения правильного ответа. - Нет, точно не она.
-- Тогда спроси, где Вивьен?
-- Я курю кальян, положив голову жене на колени. (Что?! Какой кальян? Ты ничего не перепутал?) Ей принесли прохладительный напиток. Она пьет и умирает. Я рыдаю над ее телом.
-- Макс, где Вивьен? – Настойчиво повторила я, потому что роль Вивьен в этой истории стала для меня важна не менее чем для него. Но он не отвечал, только его лицо перекосилось, то ли от ужаса, то ли от гнева.
Спустя продолжительное время он воспроизвел связный рассказ.
-- Вивьен – тоже одна из моих жен. Это она подсыпала яд в питье. Рядом с ней мальчик лет восьми, мой сын. Она убила соперницу ради него. По моему приказу ее казнили.
- Что дальше?
- Теперь голая степь, я бреду в рваной одежде паломника или дервиша. Я уже не султан. Я ушел из дворца.
Вот это да! Все правильно. Вот, что имела в виду его душа, когда говорила о второй попытке. Вот когда была первая! И у Вивьен была вторая попытка разлучить нас. Так вот почему я все время сравниваю ее с собой, вот почему наши отношения к нему так схожи. Оказывается, каналы, которые так крепко связали нас обеих с ним, были открыты уже тогда, в той далекой жизни. Я еще удивлялась, почему она, профессионалка, залетела от него сразу. Она в него влюбилась, как и я, с первого взгляда. Она хотела этого ребенка. И на второго пошла, чтобы крепче привязать его к себе, хотя Макс к тому времени был наркоман со стажем. Теперь ясно, почему мы с Максом так боялись потерять друг друга и почему не можем жить друг без друга. После моей смерти он ушел из дворца, став бродячим дервишем - вот когда был заложен тот высокий уровень, ниже которого он не опускался.
- Спроси, сейчас тебе дадут исцеление?
- Да.
- Тогда повторяй за мной.

Он сидел в кровати, все еще смешно потряхивая головой, пытаясь сбросить реальность наваждения:
- Послушай, Кэтрин, может быть, это больное воображение, моя богатая фантазия или глюки, как ты любишь говорить по-русски?
- Когда тебе наркоту кололи, у тебя такие же глюки были?
- Нет, совсем другие.
- Значит, это не больная фантазия, а кармическая регрессия. А что касается богатого воображения, то оно, похоже, у нас одинаково работает.
- Что ты имеешь в виду?
- Понимаешь в чем дело... Хотя нет, если я сейчас начну тебе рассказывать, ты мне не поверишь. Подожди, я, кажется, вспомнила.
Я кинулась к письменному столу, где в одном из ящиков были припрятаны тетради с подробными многочисленными записями моих медитаций. Когда я начинала свой путь в метафизику со знакомства с правополушарными методиками, по совету многих авторов взяла себе за правило вести дневник.
Чем только в своих практиках я ни занималась: и развивала подсознание, и работала с разными эгрегорами - денег, здоровья, удачи. Училась любить и понимать своего внутреннего ребенка и подростка, отыскивая и корректируя те моменты, когда возникли так изранившие душу комплексы. Кропотливо и методично налаживала контакт со многими своими "личностями", каждая из которых отвечала за мои бесконечные страхи. Страхи важно было убрать, так как они блокировали развитие моих информационных и энергетических каналов.
Увлеклась автоматическим письмом, когда меня занимал вопрос: какой сценарий моя душа написала для этого воплощения? Без ложной скромности могу сказать, что в основных пунктах воспроизвела его почти без ошибок. Даже пыталась развить у себя способность видеть вещие сны. Как потом показала жизнь, и это получилось, а тогда посчитала это занятие тупиковым направлением.
Список можно было бы продолжить. Ведь в отличие от других людей, обладающих необычайными экстрасенсорными способностями с детства или открывших их в себе после экстраординарного события в их жизни, или доставшихся им по наследству, как они любят про себя говорить (в любом случае, это наследство их прошлых жизней), у меня этих способностей никогда не было, или они находились в самом зачаточном состоянии. Была только тяга к знаниям, желание осознать свои возможности, развить их и помочь себе.
Ту свою жизнь, когда я была любимой женой в гареме, мне показывали неоднократно, при отработке взаимоотношений с разными людьми, но в первый раз это произошло с помощью Наташи. Когда же это было?
- Читай! Сначала дату. - Я сунула Максу в руки потрепанную тетрадь.
- "20 апреля 2002 года". Что это? - Поднял он на меня удивленные глаза.
- Мои записи. Читай!
- Восток. Я качаюсь в паланкине на горбе у верблюда. Меня везут в султанский гарем четвертой женой. Я очень красивая молодая женщина. Мой муж султан проводит со мной дни и ночи, забыв о других женах. Я сижу на атласных подушках и раскуриваю кальян. Он лежит, положив голову мне на колени. Я передаю ему мундштук, а сама пью напиток, который мне только что принесли. Вдруг ужасное жжение, и я умираю. Вижу своего мужа, рыдающего над моим телом.
Макс замер над раскрытыми страницами.
- Теперь ты понял, кто я?