Кровавая симфония Глава 5

Глава 5

Время шло, жизнь постепенно входила в свою колею, становясь размеренной, серой и стабильной. Состояние, в котором находился юноша на протяжении двух недель, настолько истощило его, что ему становилось не по себе. Его совершенно не беспокоило, сколько времени он потерял, не говоря уже об учёбе в университете. Час за часом, минута за минутой Алексис сидел в своей комнате, словно пленник, запертый в четырёх стенах, и занимался «самоистязанием». Дни, тянувшиеся бесконечно, мучили его кошмарами, не давая спать, и мыслями, от которых хотелось застрелиться. Но и в этом были проблески. В один из таких моментов Алексис нашёл в себе силы позвонить брату Хелен, Сэму. Они были дружны, хотя и не были близкими приятелями. Сэм был его последней надеждой. Но и она угасла, как огонь, тлевший в его теле. Сэм говорил тихо, словно боясь быть услышанным, и горечь в его голосе сжимала сердце Алексиса.
— Прости, Алекс, — прошептал Сэм. — Никто из семьи не хочет, чтобы ты был там. Прости, прости. Пожалуйста, больше не звони мне.
Гудки казались тяжёлыми глыбами, упавшими на плечи Алексиса. Опустив всё тело на измятую кровать, юноша уже сомневался в смысле своего существования. И он бы покончил с собой: сбросился с крыши, порезал вены, повесился на ручке двери. Алексис бы оставил своего дядю, который любил его, страдать в одиночестве и винить себя за то, что позволил этому юноше наложить на себя руки. И Алексис не струсил, если бы в один из дней, когда он уже решил совершить непоправимое, Драгомир не позвал его в гостиную и не сообщил новость.
— Дело приостановлено, — произнёс дядя, и эти слова заставили Алекса замереть на месте.
Мужчина опустился на диван и достал из кармана пачку сигарет. Пока он прикуривал, его взгляд на мгновение задержался на племяннике. Боун-старший не знал, как ему поступить, и это было заметно по его глазам. Алексис продолжал смотреть на Драгомира широко раскрытыми глазами, пытаясь осмыслить услышанное. Ему было трудно принять эту новость.
Юноша сел на соседнее кресло, повернув его так, чтобы видеть дядю, и переспросил:
— Как это приостановлено? Как же так? — Он сделал паузу, набирая в лёгкие воздух. — Они не могут. Погибло двое человек.
Гнев переполнял его, заставляя нервные клетки бешено пульсировать. Юноша вскочил с места и резким движением выхватил сигарету из рук Драгомира, бросив её в камин. Прошло всего две недели, а мужчина выглядел так, будто постарел на несколько лет. Взгляд его карих глаз стал тяжёлым и безжизненным, лицо покрылось морщинами. Казалось, он совсем не ел, отчего выглядел ещё более худым, чем раньше. Дядя выдохнул и всем телом откинулся на спинку дивана.
— Стефана Ремеса объявили в федеральный розыск. Такие дела обычно не имеют продолжения. Найти его будет трудно, если он решит залечь на дно. — Глаза мужчины устремились в потолок, и он выпустил остатки сигаретного дыма изо рта. — Тебе лучше вернуться к нормальной жизни, Лекси.
— Но ведь у полиции есть все средства, чтобы он не сбежал. Пусть оцепят все аэропорты, вокзалы. Проверяют всех, — не унимался Алексис. Гнев постепенно перерастал в ярость, которая выходила через края. — Дядя, они ведь могут это сделать. Почему я не…
— Дело забрали из отдела довольно серьезные дядьки. Даже если его поймают, он будет давать показания не полиции, а им. Теперь ты лишь потерпевший, который чудом избежал смерти. Радуйся этому, — произнёс Драгомир строгим и острым голосом. Его хриплый бас напоминал лай бойцовской собаки, от чего юноша резко выпрямился. Дядя редко был таким, особенно после гибели матери Алекса.
— Хочешь сказать, чтобы я просто забыл об этом? Я видел мёртвое тело Хелен. На моих коленях лежала голова Анки, — произнёс Алексис, и его руки и ноги охватила дрожь. Пот подступал к его лбу и спине, а голова раскалывалась от мысли о несправедливости. На глазах подступили слёзы. — Хочешь, чтобы я смирился с тем, что остался жив по воле Божьей? Что моя жизнь важнее их?
— Я предлагаю тебе жить. Иначе кончишь, как твоя мать. Ей тоже хотелось доказывать и добиваться мнимой справедливости. И что с ней теперь? Лежит хладным трупом под землёй. Ты так же хочешь?
— Не смей так говорить о матери, — перешёл на крик Алексис. Такие слова о самом дорогом ему человеке разрывали его, тем более от её брата. — Если ты проживаешь свою жизнь ничтожеством, то это не значит, что и я дойду до такого.
Драгомир поравнялся с ним. В его тяжёлом взгляде читались печаль, сожаление и боль. Он и сам осознал, что сказал лишнего, но Алексис воспринял его слова на свой счёт. Юноша бросил на него укоризненный взгляд.
— Алексис, — голос мужчины стал мягче. Он осторожно подошёл к племяннику и положил руки ему на плечи. — Посмотри на себя. Ты ведь толком не ел с момента приезда. И в душе не был. Закрылся в комнате, как в бункере. Я понимаю, как тебе тяжело, и мне больно видеть, как ты превращаешься в живого мертвеца.
Невольно взгляд переместился к зеркалу. Бледный, с тёмными кругами под глазами. Издалека это не так бросалось в глаза, но вблизи… Алекс опустил глаза в пол.
Воцарилась тишина. Оба были слишком взволнованы, чтобы продолжать разговор. Дядя устроился перед телевизором. Было непривычно видеть его расслабленным в кресле без бутылки спиртного. С одной стороны, это не могло не вызвать хотя бы лёгкую радость, но, с другой стороны, юноша поймал себя на мысли, что не прочь и сам выпить хмельной напиток.
Открыв дверцу холодильника, он увидел бутылку из тёмного стекла, но не решился переступить черту. Здравый смысл взял верх. Нужно было привести себя в порядок, а не устраивать беспорядок в своем разуме.
Стоя под струями душа, юноша смотрел в одну точку. Вода стекала по его мускулистому телу, огибая его торс. Напряжение вымывалось вместе с ней, пусть не могла убрать мучающие его голову вопросы. Вариантов, чтобы хоть как-то воздействовать на дело, почти не было, как, впрочем, и возможностей. Если дядя говорит правду и делом занимаются посторонние люди, то бежать в полицию с криками о возбуждении дела не имеет смысла. Что же тогда остаётся? Сидеть и ждать? А что, если ему удастся скрыться в другом городе или, что ещё хуже, в другой стране. Алексис ударил кулаком по стене ванной. Боль пронзила костяшки пальцев, и юноша тихо зашипел сквозь зубы. Они покрылись розовыми пятнами, а из небольших царапин расцвели бутоны алой крови.
«Необходимо найти его раньше, — подумал про себя парень.
Оставалось только разработать план. Документы с подписями и доказательствами уже у других людей, поэтому вряд ли что-то осталось в отделе. Полиция, вероятно, уже всех допросила, поэтому нет смысла повторять. Но в глубине души ему хотелось верить, что кто-то что-то заметил и просто не решился рассказать следователям. С этой мыслью он лёг спать. Завтра по расписанию он должен принести документы для дипломной работы. Это был идеальный повод начать собственное расследование. Наивная мысль зажгла в нём огонь, и юноша, подобно фениксу, восстал из пепла печали и скорби, пытаясь ухватить тонкую нить призрачной надежды.

Стены университета были залиты светом и украшены информационными стендами для студентов. В коридорах стоял гул от множества учащихся, которые сновали из кабинета в кабинет. От непривычной атмосферы Алексис даже прижался к стене, чтобы пройти хотя бы шаг, не сбитый с ног. Однако ему не удалось остаться незамеченным. Сначала на пропускном пункте его документы долго изучал охранник. Он бросал на юношу пренебрежительные взгляды, а когда проверил пропуск, швырнул его через маленькое оконце. Те немногие, кто знал его, не здоровались с ним, а те, кто слышал о том роковом дне, начинали перешёптываться. Чувство неловкости охватывало его с ног до головы, заставляя уши краснеть. Слушать о том, что они говорили, не хотелось, но уши, как локаторы, улавливали почти каждое слово, где упоминалась его фамилия. Один голос был громче всех и самым желанным для Алекса. Профессор Иван Антонеску опирался на свою трость всем телом. Студенты, которые учились не первый год, прекрасно знали, что с его ногами всё в порядке и что роль такого беспомощного старика — это всего лишь притворство. Алекс всегда знал, что такие люди, как он, могут пережить кого угодно. Мужчина подошёл к своему ученику и протянул ему руку для приветствия.
— Здравствуйте, Алексис. Думал вас увидеть в следующем году. Рад видеть вас в здравии.
— Я тоже рад, профессор. Не могу же подвести своего любимого учителя.
Алексис выдавил из себя самую очаровательную улыбку, которая была в его арсенале и подал ему руку. После пригласительного жеста профессора войти в кабинет он переступил порог. Помещение было пустым. Большие окна выходили на главную улицу, открывая красивый вид на историческую архитектуру старого города. Все выглядело непривычно, словно он и не учился, и не сидел за партой в этом кабинете. Профессор активно подошел к месту, уже не опираясь на палку. Ее он положил на стол вместе со своим кожаным портфелем и, поправив пиджак, сел на стул.
— Присаживайтесь. – он показал ему на стул рядом с ним.
Алексис снял рюкзак, расстегнул молнию и достал большую папку. Господин Антонеску требовал, чтобы все переделки и дополнения в диплом были от руки. Это еще то безумие. Мужчина надел на свой горбатый нос круглые очки и внимательно начал разглядывать листы с написанным текстом. Пока профессор проверял работу, Алексис искал в себе уверенность спросить о Стефане. Больше всего его тяготило то, как этот вопрос будет выглядеть. Волнение перехватывало его дыхание, а руки стали липкими. Внутри все скомкалось в одно, смешались чувства надежды и тревоги. Алекс набрал полные легкие и на быстром выдохе произнес вопрос:
—Скажите, профессор, а что вы можете сказать о Стефане Ремес?
Господин Антонеску бросил на юношу недолгий взгляд и продолжил дальше рассматривать диплом.
— Это тот самый господин Ремес, который напал на вас и ваших дам? Что могу сказать, лично я у него работы не принимал, но многие преподаватели говорили о его прекрасном знании философии и фармакологии. Никто не ожидал, что такой ум окажется душегубом. Очень жаль. - Затем он снял очки. Руки аккуратно положили на стол, написанный кровью и потом диплом, прикрыв его ладонями. - Ваша дипломная работа ни на что не годна. Боюсь спросить, что вы всё это время делали? Конечно, я понимаю, что вы лежали в больнице, но прошло уже две недели, а сдача готовой работы уже через месяц.
Лицо Алекса онемело. Раздражение протекало по его венам, подпитывая каждую клеточку. Но как бы море ни бушевало внутри Алексиса, снаружи его недовольство показывали нахмуренные брови и плотно поджатые губы. Напряжение спало, когда в кабинет влетела девушка. Вид её был взволнованным и явно обеспокоенным чем-то.
— Профессор Антонеску, вас просят прийти на кафедру, — протараторила она.
— Это так срочно? — он недовольно посмотрел на девушку. — Я подойду туда чуть позже.
— Но там ваша супруга. И она очень рассержена.
Девушка подошла к мужчине чуть ближе и шепнула на ухо:
— Она сказала, что оторвёт Елене волосы, если вы не придёте.
Иван Антонеску стремительно поднялся со своего места. Его лицо приобрело багровый оттенок, а уголки рта нервно задрожали. Он поправил ворот своей рубашки и обратил взор на Боуна.
— Алексис, вы можете пока идти, — произнёс он. — Я сообщу вам о дате повторной проверки вашей работы. А теперь я вынужден откланяться.
С этими словами мужчина стремительно покинул кабинет, забыв о своём портфеле и трости.
В кабинете остались только Алекс и девушка. Как только профессор скрылся за дверью, с её лица исчезла тревога и появилась игривая улыбка. Перед Алексом стояла красивая девушка, каких он видел только в фильмах. Высокая и длинноногая, с волнистыми волосами цвета расплавленного золота, которые ниспадали ниже плеч. Она подошла к юноше, покачивая бёдрами. Звук её каблуков эхом разнёсся по пустой аудитории, заставляя дыхание Алексиса сбиться. Он не знал, куда деть глаза. Пытаясь найти что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом, Алекс не заметил, как девушка оказалась рядом с ним. Она преградила ему путь к выходу, нависая над ним. В нос ударил сладкий запах духов, от которого даже заломило в висках.
— Я слышала, что ты расспрашивал профессора о Ремесе. - Она говорила тихо, с томным придыханием, произнося каждое слово. - И я могу тебе кое-что рассказать.
Девушка провела пальцами по его лицу, коснулась губ. Алексис смотрел на неё, словно заворожённый. Её синие глаза, напоминающие бескрайний океан, в котором таятся множество тайн и глубин, смотрели на него не отрываясь, будто гипнотизируя.
— Я слышала, что четыре года назад Стефан тоже был замешан в одной истории. В одном из переулков нашли тело молодой студентки нашего университета. У неё тоже... было разорвано горло. — Девушка обвила руками шею Алекса и присела к нему на колени. Боуну это не понравилось, но и спугнуть единственного, кто был готов что-то рассказать о Стефане, он не мог. Или просто не хотел? Его сильно смущало поведение прекрасной незнакомки. Щеки сразу покраснели, и что-то горячее начало приливать к интимному месту.
— А у неё были подруги или... друзья? Кто-то...
Слова давались с трудом. Он хотел казаться серьёзным и невозмутимым, но его нутро предательски выдавало его. Собеседница задорно рассмеялась.
— Конечно, были. Одна. Анна, кажется.
Вот он — свидетель. Единственная зацепка на пути к Ремесу. Если она действительно что-то видела, хотя бы немного. Алексис схватил за плечи девушку, которая продолжала улыбаться и пытаться его соблазнить. Огонь надежды разгорался, и желание узнать больше подливало масла в огонь.
— Ты знаешь, как её найти?
— Ах, ты такой наивный! — Она игриво щёлкнула его по носу. — Если бы я знала, то не говорила бы тебе. Ты можешь отыскать её возле храма Кутитул-де-Аргинт, на кладбище. Сначала она исчезла, и все думали, что Анна уехала в провинцию, но потом нашли её тело. Без головы и полностью обескровленное.
Алексис был в ужасе от услышанного. Его руки безвольно упали. Надежда на то, что он без труда найдёт свидетеля, рассыпалась в прах, не обретя даже формы. Девушка легко соскочила с его колен, чмокнула в ладонь и послала воздушный поцелуй. Уже у выхода она резко остановилась, и её голос уже не был таким сладким. Он стал равнодушным и холодным, как лёд.
— Будь осторожен, Алексис. Следи, с кем говоришь и о чём.
Алексис сидел на стуле, задумчиво глядя в одну точку. Лишь когда до его слуха донёсся громкий хлопок двери, он вернулся к реальности. Он вскочил, надеясь успеть догнать девушку. В коридоре было много студентов, которые мешали ему пройти. Возможно, она уже затерялась среди них, но юноша не хотел об этом думать. Эта девушка была ему незнакома. Алексис даже сомневался, видел ли он её вообще в этом здании. В университете училось множество людей, и это было неудивительно. Но ему казалось, что он бы точно запомнил её. Поток людей не заканчивался. Юноша пытался пробраться к ней. Он заметил её золотистые волосы на лестнице. Оставалось только проскочить мимо этой толпы. И вот он уже на лестнице. Она стоит и разговаривает с двумя девушками. Словно добыча для хищника. Алексис быстро поднялся по ступенькам, прямо к ней. Он не понимал, как его рука схватила девушку и резко повернула её к себе.
— Эй, что ты делаешь? — спросила она.
Алексис удивился. Перед ним была не та девушка, а другая, похожая на неё. Или даже не похожая.
— Простите, — быстро сказал он. — Я обознался.
Девушка посмотрела на него с раздражением и недоумением. Одна из них хотела что-то сказать, но Алексу не хотелось выслушивать упрёки за своё поведение. Ему и так было неловко. Он выбежал из здания университета и огляделся, надеясь увидеть девушку на улице. Но там никого не было. Единственный человек, который рассказал ему так много, исчез. Алекс чувствовал, как эта призрачная надежда ускользает, словно песок сквозь пальцы.
Он блуждал по городу. Солнце, словно одеяло, укрывало его своими лучами. Осень наконец-то решила порадовать жителей и подарила несколько ясных дней. Однако ни яркое небо, ни тепло уже не вызывали у юноши никаких эмоций. Его окутала апатия, и он с покорностью утопал в ней. Дойдя до ближайшей остановки, Алексис рухнул на скамейку. Его телефон настойчиво вибрировал в правом кармане, но отвечать на звонок он не хотел. Ему уже ничего не хотелось. Некогда яркое желание помочь следствию и уверенность в том, что он сможет найти хоть кого-то, сменились на ощущение безнадежности. Он сомневался, что информации, полученной от малознакомой девушки, будет достаточно для возобновления дела. Скорее всего, полицейские уже были в курсе этого, но либо не связывали это с текущими делами, либо просто решили оставить всё как есть, как очередной висяк. Дядя рассказывал, что дела без продвижения лежат на самых высоких полках, и неизвестно, сколько они будут там находиться. Ничего не хотелось. Казалось, что весь мир рухнул перед его глазами, а сам он висит над пропастью и не может упасть в бездну. Это злило его. Уголки его рта подрагивали, слегка обнажая передние зубы. Но даже эта злость была лишь мимолетным явлением, и она быстро сменилась жалостью к себе. Алексис много раз испытывал это мерзкое чувство, поэтому не выносил, когда это делали другие. И снова ощутив его, его резко перебрала дрожь. Юноша ощутил неприятный осадок, который отравлял его изнутри.
Автобус всё не приезжал. Алексис посмотрел на часы. Было ещё не так поздно. Кроме него на остановке никого не было. Другая остановка находилась за домами, поэтому Боун решил сократить путь через переулок. В такие моменты он всегда думал о том, что будет дальше. Когда он гулял после работы или учёбы, ему приходили мысли о жизни с Хелен. Алекс думал, как наладить отношения с дядей, ведь если у них всё серьёзно, то нужно хотя бы сохранять нейтралитет. Сейчас его переполняла обида. Он не мог даже извиниться перед ней и сейчас не знал, как быть дальше. С чего начать. Она появилась из ниоткуда, будто посланная его бедной одинокой матерью, чтобы помочь сыну. Девушка заботилась о нём, терпела его эмоциональные всплески, чередуя их с холодностью. Алексису стало тяжело. Глубоко вдохнул и задержал дыхание. Маслянистый запах окружал его со всех сторон. С каждым вдохом он становился всё сильнее, вызывая головную боль и тошноту. Алексис огляделся. Он был один в сыром тёмном переулке.
Фонарь на главной улице тускло освещал только часть дороги. В его свете стоял человек. Он уверенно шёл навстречу молодому человеку. Алексис почувствовал тревогу. Волосы на его голове зашевелились, когда он услышал шаги. Юноша повернулся в другую сторону, но что-то или кто-то преградил ему путь. Это было что-то высокое, полностью чёрное. Из него вышли двое, и в свете фонаря блеснул металл. Алек отступил назад и развернулся. Человек в белой маске, похожей на маску арлекина, направил пистолет прямо в грудь юноши. Выстрел прозвучал глухо, но очень резко. Боль была острой и невыносимой, словно кто-то вонзил в него острый предмет. Он упал на грязный асфальт и, стоная от боли, прижимал рану, пытаясь остановить кровотечение. Рана пульсировала, кровь окрашивала его руки в красный цвет. На его лице выступил холодный пот. Человек подошёл к нему, грязному и окровавленному. Он присел на корточки и снова направил пистолет на юношу, но теперь уже в голову. Однако выстрела не последовало. Нападавший только похлопал его по щеке и убрал пистолет.
— Можешь не играть на публику. Ты всё равно не умрёшь.
Алекс не мог ничего сделать. Боль настолько глубоко проникла в его сознание, что всё вокруг казалось каким-то размытым и туманным. Кто-то подхватил его под руки и заставил подняться на ноги. Они не отпускали его, держали крепко. Нападавший отступил на пару шагов. Он наклонял голову то вправо, то влево, наблюдая за реакцией юноши. Алексис стоял неподвижно. Страх сковал его тело, не позволяя даже пошевелиться. Внутри всё сжалось, а дрожь, словно рой муравьёв, пробежала по его конечностям. Такой расклад явно не устраивал его преследователя. Из-под маски послышался глухой выдох. Руки приблизились к лицу, и раздался щелчок. Лицо с ярким гримом, изображавшим веселье, сменилось на знакомое.
— Капитан Питиш? — выдавил из себя Алексис.
Темноволосый мужчина подал знак двум сообщникам. Те резко бросили его к ногам главаря. Юноша упал на колени, стирая ладони. В голове царил настоящий хаос, но одно было очевидно — Мирча Питиш преследует отнюдь не благие цели.
Один из мужчин в маске, удерживавших молодого человека, сделал шаг вперёд.
— Эй, Мирча, ты уверен, что это он? Он выглядит довольно хрупким, — протянул сообщник, почёсывая затылок.
Мирча бросил на него жёсткий взгляд, и тот пробормотал что-то вроде «извини» и вернулся на своё место. Питиш присел на корточки. Его пальцы схватили рубашку Боуна и потянули в сторону. Она порвалась, обнажив место, куда попала пуля. Алексис не почувствовал никакого дискомфорта, кроме того, что на него оказывали физическое воздействие. Возможно, это был шок? Но, опустив глаза на рану, юноша увидел, что она отсутствует. Плечо было целым, и кровь была только на одежде. Глаза Алексиса расширились.
«Рана? Он ведь выстрелил. Это какой-то фокус...»
Хотелось бы верить, что это был обман зрения, что его чувства подвели его, и на разум воздействовал какой-то гипноз, но факт оставался фактом: раны на теле не было. Алексис невольно полез под одежду, туда, где были швы после операции. Он точно помнил, что обрабатывал их и видел. Подняв рубашку, юноша отлепил от себя длинный послеоперационный пластырь. В глазах промелькнул ужас, который вызвал громкий смех Мирчи. Его смех был мерзким, почти безумным. Руки в ужасе ощупывали тело, Алексис не мог понять, что с ним происходит. Неужели он сходит с ума?
Когда Питиш закончил смеяться, он вытер тыльной стороной ладони глаза и заговорил:
— Ты меня позабавил, юноша, — произнёс Мирча, подходя к Алексу и поднимая его на ноги. — Твой ужас и удивление — поистине захватывающее зрелище.
Глаза Мирчи были широко раскрыты, и это пугало юношу ещё сильнее.
— Я мечтал хотя бы раз увидеть тебя, — продолжил он. — Не знал, что Драгомир хранил избранного прямо у меня под носом.
Мирча издал короткий смешок.
— Избранный? — произнёс в изумлении Алексис.
Питиш прикрывал рот ладонями, скрывая свою безумную улыбку. Его глаза бегали по лицу юноши, раскрываясь всё больше и больше. Алексу казалось, что они вот-вот вылетят из орбит и упадут на асфальт, что выглядело весьма отвратительно. Он хотел отойти от Мирчи, но тот взял его за плечи и начал трясти. Через несколько секунд Питиш отпустил юношу и отошёл на несколько шагов. Взгляд его изменился. Теперь Мирча смотрел на Алекса исподлобья, приподнимая уголок губ и оскаливаясь. От такого вида Алексу стало не по себе, но он не мог пошевелиться. Ноги словно закатали в бетон, невозможно было оторвать их от земли. Оставалось наблюдать, как Мирча достал из-за пазухи нож-бабочку. Один взмах, и лезвие сверкнуло в свете фонаря, оно смотрело прямиком на Алексиса.
— Ты такой уникальный, что даже жалко убивать. Редкий экземпляр. Но моим хозяевам ты нужен мёртвым, — произнёс Мирча, обращаясь к Алексу.
— Только тронь его, — раздался позади них женский голос. Алекс не сразу понял, кому он принадлежал. Лишь обернувшись и увидев источник, он открыл рот от удивления.
Девушка, которую он искал, стояла в нескольких метрах от него. Её руки были убраны в карманы чёрной кожаной куртки, золотистые волосы собраны в высокий хвост, а лицо было максимально недовольным.
— Он находится под защитой лорда-протектора. Вы не имеете права и пальцем его трогать. Мне напомнить, сколько пунктов вы нарушили? — спросила она.
Мирча рыкнул, переложив нож в другую руку. Он схватил за шиворот юношу, приставив лезвие к его горлу.
— Кровосос будет учить меня правилам, — произнёс он.
От тела полицейского исходил лёгкий холодок. Алексис подумал, что это от испуга ему начало чудиться. Юноше хотелось осторожно бросить взгляд, но он задержался, когда рука, в которой Мирча держал нож, покрылась белым инеем.
Бросив на своих сообщников злобный взгляд, Питиш прорычал:
— Убейте эту тварь!
Один из них направился в сторону девушки, держа в руках серебряный кинжал. Второй же решил подойти к ней с другой стороны, чтобы перегородить путь. Первый нанёс удар. Кинжал вонзился в тело спасительницы. Она издала крик, и вместо трупа появилась ледяная статуя. Это был отвлекающий манёвр. Девушка рывком выдернула парня из лап Мирчи, но тот успел садануть кончиком лезвия по лицу Алекса. Боун оставался в ошеломлении. Всё происходило настолько быстро, что улавливать происходящее было трудно. Его постепенно возвращала назад жгучая боль на щеке. Рана неглубокая, но чувство такое, словно в тело воткнули длинную цыганскую иглу. Девушка продолжала держать его за ворот куртки, затем обвила рукой вокруг талии и закинула себе на плечо.
— Стой! — завопил он.
Та лишь раздражённо цокнула языком и стремительно метнулась в конец переулка. Она явно искала путь отступления и нашла его. Спасительница двигалась из стороны в сторону, чтобы запутать преследующего. Алексиса укачивало, но он считал неуместным показывать слабость в такой момент. Они быстро перемещались, и казалось, что уже через минуту будут на другом конце улицы. Алексис старался не смотреть, но в последний момент он распахнул глаза и увидел, как дуло пистолета Питиша направлено прямо на него.
— Он…
Алексис не успел договорить, как звук выстрела зазвенел у него в ушах. Темно-красная жидкость брызнула в разные стороны. Пуля попала в девушку, прямо между лопаток. Юноша услышал тихий писк, и они оба упали на мокрый асфальт проезжей части. Мирча усмехнулся. Он и его союзники стояли у края соседней дороги. Когда они начали переходить её, путь сразу преградили машины. У Алекса и его спасительницы была фора. Он подхватил раненую под руки, но сразу понял, что она не сможет идти. Взяв её на руки, юноша попытался скрыться в другом переулке. Казалось, что он бежал целую вечность. Веса он особо не чувствовал, но с каждым вздохом лёгкие наливались свинцом, и дышать становилось невозможно. Девушка стонала, в нос бил запах жженой крови. Такой же он слышал в квартире Хелен, когда нашёл её. Она что-то шептала, но у него не было времени разбираться, о чём именно. Нужно было выбираться.
Алексис остановился. Бежать больше не было сил. Юноша осмотрелся по сторонам. Они остановились во дворах многоэтажных домов. До дома Боуна оставалось несколько километров, но идти больше не было возможности. Парень немного удивился, что у него хватило сил, но, подняв глаза и посмотрев на девушку, удивился ещё больше. Она была бледна, как снег. Тёмные вены проступали на её лице, а губы из алого оттенка стали почти фиолетовыми. Алекс сразу вспомнил о ранении. Юноша потянулся к девушке, чтобы повернуть её спиной, но та схватила его руку и произнесла:
— Не надо. Позвони Драгомиру и сообщи, где мы. Дома вытащим.
— Откуда ты знаешь имя моего дяди? — Юноша отошёл от неё. Столько совпадений! Сначала предательство друга его дяди, потом внезапное появление девушки, которая начала рассказывать об избавлении свидетелей, решила спасти ему жизнь. Теперь ещё и это. Нервы начинали сдавать, и парень повысил голос:
— Кто ты, чёрт возьми?
Она подняла свои синие глаза, слегка улыбнулась, и это выглядело болезненно, и спокойно ответила:
— Ты такой глупенький. Я вампир. А вот кто ты — скажет тебе тот, кто положил на твою жизнь куда больше, чем ты можешь себе представить.