Три жизни Гения. Жизнь 2 (часть2)

ГЛАВА 18. Саша.


К своему ужасу я проснулась в два часа дня! Понятное дело, никто даже не пытался меня разбудить - кто бы посмел?!
Я быстро вскочила, приняла душ и надела свой концертный костюм (брюки, топ и пиджак). Обувшись, я взяла шляпку и ноут и спустилась в гостиную.
Проглядев, составленный вчера порядок произведений, я села за рояль и размяла руки.
Без двадцати минут три к дому подъехал лимузин. Напомню, что все мои концерты начинались минута в минуту, без задержек. И я всегда выходила на сцену "с корабля на бал" - всегда из машины. Впрочем, исчезала я ещё стремительнее, чем появлялась. Кланялась я только по окончании отделений. Цветов и других приношений я так и не принимала. Фото и видео до сих пор были запрещены. Все мои капризы выполняла охрана - целый табун мужиков (моих и принимающей стороны), стоящих в зале, на улице и за кулисами.
Публика была информирована о моих требованиях. Официальное начало концерта перенесли на полчаса раньше - чтобы привычная раскачка к моему появлению уже закончилась. Без двух минут четыре в зале стояла гробовая тишина. Все с нетерпением и трепетом ждали моего появления.
И когда секундная стрелка на курантах приблизилась к двенадцати, я босиком ступила на сцену. Почему-то все ахнули от неожиданности. Боковым зрением я заметила, что первые ряды заполнены полностью, а в VIP ложе на первом ряду сидел Славин и господин Шнайдер.
Зал безмолвствовал - они были предупреждены, что начинаю я без поклона и хожу весьма быстро.
Перчатки и пиджак, брошенные по привычке в зал, моментально и без шума там растворились.
Программу я начала с Чаконы Баха (как и Славин свой концерт в Берлине). Я позвоночником ощущала глаза и уши профессионалов, которые пожирали каждый звук. Честно говоря, я была готова к любой выходке со стороны Славина или любого постороннего зрителя из зала. Но тишина стояла гробовая. Никто даже не кашлял! И в этой хрустальной тишине витала Чакона, рождённая на великолепном инструменте не менее великолепными исполнителем.
Заканчивая каждое произведение своих программ, я всегда наслаждалась последними обертонами, угасающими в пространстве и, только отпустив звуки в космос, я, моментально перестраиваясь, начинала следующее произведение (никаких аплодисментов!!!).
И вот в этой тишине, которая осталась после угасших обертонов Чаконы, когда все, включая меня, находились ещё под впечатлением Гениальной музыки, зал пронзил противный телефонный звонок. Казалось, он звучал громче, чем рояль несколько мгновений назад. Он сверлом врезался в уши.
Гнев захлестнул меня моментом. Глаза мои сузились и словно налились кровью, дыхание стало глубоким и тяжёлым. Я медленно поднялась, отошла, окинув зал тяжёлым взглядом исподлобья и вдруг, резко развернувшись, ударила рукой по палке, поддерживающей крышку рояля. Палка переломилась, и крышка с грохотом упала. Затем я швырнула стул, на котором сидела, в своих охранников и стремительно ушла со сцены.
Я направилась к выходу. "Какое низкое коварство! Такого у меня ещё нигде не было! Такое неуважение! Хамство! После этого я в Россию больше - ни ногой!".
#- Миссис, подождите, - Уил попытался преградить мне дорогу.
#- Ты уволен! - бросила я и оттолкнула его.
#- Но...
#- И никаких "но"! Я уезжаю отсюда!
#- Но это был Ваш мобильный! - крикнул он, боясь подойти, когда я уже была почти в дверях.
#- Что?! - я повернулась (редко кто меня видел без шляпки). Кроме Уила, слава Богу, рядом никого не было. - Что ты сказал?
#- Это был Ваш мобильный. Вы ведь отдали мне его перед концертом. Но Вы не говорили, чтобы я его выключил, а без Вашего разрешения я этого сделать не мог, - извинялся Уил, поменявшись в лице.
#- И кто звонил? - я сделала вид, что меня это не удивило.
#- Ваш супруг, - он протянул мне мой телефон.
Я взяла его и пока набирала номер, бросила как бы между прочим:
#- Иди, успокой зал. Скажи, что я сейчас продолжу. Заодно рояль смените.
Уил молча отошёл.
#- Эдвард, дорогой, ты мне звонил? Извини, я не могла ответить.
#- Надеюсь, я не помешал - я совсем забыл про часовые пояса.
#- Что ты. Сейчас как раз перерыв, - почему-то соврала я.
#- Хорошо. Я хотел пожелать тебе удачи и поддержать тебя - я помню, как ты переживала из-за этого концерта.
#- Спасибо, дорогой. Мне очень важно твоё внимание. Как наши малышки? - из приличия спросила я.
#- Замечательно!
#- Поцелуй их от меня. Я скучаю.
#- Непременно, - он был так рад меня слышать! - Когда ты приедешь?
#- Не знаю. Я хотела бы остаться здесь на какое-то время - хочу узнать настроения, отношение ко мне здесь.
#- Я понимаю. Я не тороплю тебя. Только отдохни после концерта - ты работала на износ.
#- Обещаю! Спасибо за заботу. Извини, но мне пора идти. Рада была тебя слышать, - рядом замаячил Уил, давая понять, что всё готово.
#- Я тоже по тебе скучаю. С тобой - моя любовь, удачи тебе! - нежно проговорил муж.
#- Спасибо, целую!
#- Целую! - он повесил трубку.
"Тоже мне идиллию развела! - усмехнулась про себя я. - Старый осёл! И сколько ещё ты жить собираешься? "Вздыхать и думать про себя: Когда же чёрт возьмёт тебя?!"".
Зато после разговора с Эдвардом я абсолютно успокоилась - от прежней агрессии не осталось ни следа.
Больше никаких инцидентов на концерте не было, всё прошло как по маслу. Публика вела себя как прилежный ученик на уроке в школе. Я осталась ими довольна.
В техническом плане - струн порвалось больше, чем я ожидала (я не подумала о том, что рояли здесь такие старые).
Да и бисировали меня больше, чем я ожидала. Но я уверена: они бы вызвали меня и на четырнадцатый раз. Но я решила остановиться на цифре тринадцать (всю жизнь любила это число).
Но когда я начинала играть "Лунную", это означало, что концерт окончен и бисировать дальше бесполезно. На этот раз я играла её целиком. Всю сонату зал слушал стоя.
Закончив, я довольно долго стояла на сцене, склонившись в поклоне. Выпрямившись, я окинула зал внимательным взглядом и остановилась на лице Славина. Он был совершенно искренне восхищён - такое восхищение я видела на его лице только однажды - на первом моём уроке, когда я покорила его своей игрой Прокофьева. Сейчас он был поражён ничуть не меньше. Да и общее настроение зала меня приятно удивило - не было и намёка на агрессию или враждебность.
Отойдя к кулисам, я вдруг остановилась и, повернувшись к публике, поклонилась в пояс и лишь затем ушла.
#- Посади кого-нибудь в лимузин и вези в аэропорт, - приказала я Уилу. - Все должны улететь сегодня. Ты тоже. Я побуду здесь какое-то время и доберусь своим ходом. Ну, ты в курсе.
#- Хорошо. Простите, может позвать Вам врача - на Вас лица нет, - осторожно спросил он.
#- Спасибо, Уил. Всё нормально. Я просто устала. Счастливого пути!
#- Спасибо! До свидания, - попрощался он и отошёл.
Я прошла в гримёрку, где заранее спрятала для себя одежду. Я знала, что какое-то время всё внимание будет приковано к моей машине и охране. Когда они уедут, все начнут расходиться, обсуждая услышанное и делясь впечатлениями. В гримёрку никто не заглянет - так было всегда и везде. Я всегда успевала переодеться и незаметно выйти из зала с последними зрителями.

От Уила не смогло ускользнуть моё плохое самочувствие, он всегда был внимателен и проницателен.
Не включая свет, я села на пол, сложившись пополам.
"Итак, Косицына, как давно тебя тошнит? Где-то с месяц. И до этого самочувствие меня не радовало. Боже! Ну, какая я дура! Как девчонка! У меня ведь уже не один ребёнок! И как я сразу не догадалась, что беременна?! И что теперь делать? Куда деваться? В Англию - идиотизм! Эдвард не должен ничего знать об этом ребёнке, а Артур и подавно. Если он узнает, то несколько трупов нам гарантировано. В Берлине он меня легко найдёт. В Италию? К Андрелло? Нет, там я тоже не смогу жить - больно велик страх быть пойманной. Ведь я ничего не смогу объяснить. Мне надо спрятаться от всех. Значит, в Европу мне ехать нельзя. Так что же делать?..".
Дверь гримёрки приоткрылась.
- Кто здесь? Вам нельзя здесь находиться, я вызову охрану, - голос был до боли знакомый.
"Вот и пришло моё спасение, - подумала я. - Бежать теперь всё равно некуда. Эх... Ведь я этого больше всего хочу!".
#- Ты один? - уточнила я.
#- Миссис Эстергази? - он узнал мой голос. - Но что Вы здесь делаете? Разве Вы не уехали?
#- Зайди и закрой дверь. Только свет не включай.
Он молча сделал то, о чём я попросила. Пройдя, он сел на стул возле окна. На его лицо падал свет уличных фонарей (бородки и усов уже не было). О моём присутствии он мог догадываться только по голосу.
#- Как ты думаешь, кто сейчас перед тобой? - издалека начала я, еле сдерживая эмоции. Чем дольше я на него смотрела, тем больнее сжималось моё сердце и больше мне хотелось его обнять, прижаться к его груди и просто помолчать, зная, что за ним я как за каменной стеной.
#- Миссис Эстергази, я Вас не понимаю.
#- Хорошо. Расскажи всё, что ты знаешь обо мне, - попросила я.
#- Ваша настоящая фамилия мне не известна. Творческий псевдоним - Бах. Вы родились и начали свою карьеру в Берлине. Кроме того, Вы всячески ограждаетесь от вторжения в свою жизнь. И весьма успешно - больше про Вас мне ничего не известно.
#- Неужели ты действительно думаешь, что у такой экстравагантной женщины, как я, может быть такая скучная жизнь? - я задавала наводящие вопросы.
#- Я не хотел бы говорить о слухах...
#- В них тоже всегда есть доля правды, ты же знаешь. И что говорят?
#- Я стараюсь не собирать сплетни, - он не стал до этого опускаться. – Мне про Вас больше ничего не известно.
#- Потому что нечего, - закончила я. - Нет никакой Александры: ни Бах, ни Граф, ни даже Эстергази. Эдвард - есть, есть ещё две дочки - Бет и Алекс, а меня нет.
#- Боюсь, я Вас не понимаю, - я его окончательно запутала, сама не зная, зачем.
#- Встань и закрой глаза, - попросила я.
Продолжая не понимать, он, однако, выполнил мою просьбу. Я поднялась и, включив свет, подошла к нему и встала напротив.
#- А теперь, - продолжила я. - Подумай о человеке, которого сейчас нет и не может быть рядом. О человеке, который для тебя значил больше собственной жизни. Не важно, ни где он, ни что с ним. Представь, что этот человек сейчас стоит здесь, напротив тебя. Забудь обо мне, о концерте, о работе. Думай только о ней, о своей любви, быть может, насильно забытой. Разбуди своё сердце, заставь его стучать, как прежде, когда ты видел её на сцене, когда обнимал её, целовал её губы, трепал её волосы, - Сашина челюсть напряглась – он сжимал зубы, борясь с нахлынувшими чувствами, мне казалось, я его медленно убиваю. - Вернись туда, где исток твоей любви, ещё чистой. И, когда ты окончательно нарисуешь её образ, открой глаза, - я замолчала.
Я стояла напротив него, чувствовала его тяжёлое горячее дыхание, казалось, даже слышала участившийся стук сердца. На мне почти не было косметики, и уж точно не было линз.
Какое-то время Саша ещё стоял, не открывая глаз. Затем медленно, нехотя он раскрыл их. Встретившись со мной глазами (он меня узнал сразу), глаза его раскрылись ещё шире. Он смотрел на меня, не моргая и не говоря ни слова. Я не без труда улыбнулась. Эти его глаза! Эта бездна! Из моих глаз потекли слёзы.
Вдруг он резко зажмурился и отвернулся.
#- Зачем Вы это делаете?! Как?! Вы ведь даже не представляете, как мне больно! - горько воскликнул он.
- Прости меня, Саша! - прошептала я.
Он медленно повернулся и снова встретился со мной глазами.
- Прости, - повторила я. Подступившие к горлу рыдания и переполнявшие эмоции не давали мне возможности говорить.
Немая сцена длилась около двух минут.
- Прости, что была вынуждена так жестоко обмануть, - наконец, я смогла говорить. А он всё смотрел на меня, не смея верить глазам. - Я вынуждена прятаться и носить маску. Но я не могу больше тебя обманывать. Поэтому я не хотела ехать в Россию: я знала, что, встретив тебя, не смогу молчать. Я так перед вами виновата! Я так виновата перед тобой. Могу только догадываться, сколько боли я тебе причинила. Я надеюсь, ты меня поймёшь и, хотелось бы верить, простишь, - наконец произнесла я.
Саша молчал, но лицо его просветлело и стало мягче.
- Саша! Прошу тебя, только не молчи! - воскликнула я и, не удержавшись, крепко обняла его. Я плакала на его груди. Как когда-то раньше. Как с ним было спокойно, как хорошо и как легко!
- Анютик! Любовь моя! - наконец, он обрёл дар речи и, взяв меня за плечи, посмотрел мне в глаза. - Как это возможно?! Я думал, моё сердце разорвётся на мелкие части от боли. Я не мог поверить и не смог смириться. Ты вернулась! - теперь он сам крепко прижал меня к себе.
Описать словами то, что мы чувствовали просто невозможно, да и представить трудно.
Ощущение времени было потеряно, и я затрудняюсь сказать, сколько времени мы простояли так, обнявшись и рыдая от счастья. Но всему приходит конец.
- Где ты была всё это время? Почему скрывалась? – его интерес был мне понятен.
- Я всё расскажу, - я улыбнулась. – Но это небыстро. Давай немного отложим, - меня вдруг пошатнуло и перед глазами всё поплыло. Саша успел меня поддержать.
- Ты очень устала – тебе нужен отдых. Но я тебя больше не отпущу, - он улыбнулся. – Давай я отвезу тебя домой.
- Куда? - удивилась я.
- В наш дом.
- Нет, ты что! Никто, кроме тебя, не должен знать ни о том, что Бах осталась в городе, ни тем более о том, что это я! Только ничего сейчас не спрашивай - завтра я всё тебе объясню. У меня забронирован номер в "Метрополе". Я буду благодарна тебе, если ты меня туда подбросишь. А завтра мы обо всём поговорим.
- Анютик, солнышко! Я не хочу, чтобы ты жила в гостинице, когда у тебя есть свой дом. Ну, давай я отвезу тебя за город или, в крайнем случае, на твою квартиру - я там недавно сделал ремонт, - он не отступал.
- Нет, Саша, не настаивай. Кто-то может что-то пронюхать, я не могу себя выдавать. Отвези меня в "Метрополь" - так будет лучше для нас обоих. Будет даже лучше, если я возьму такси и не буду тебя подставлять.
- Ну, нет. Этого я точно не допущу! Ладно, сдаюсь на "Метрополь" - номера у них неплохие, - Саша улыбнулся.
- Спасибо. Только я должна переодеться, - я всё ещё была в концертном костюме. - Не могу же я выйти на улицу в таком виде, тем более, рядом с тобой.
- Мне выйти? - он смутился.
- Саша! - я положила руки ему на шею. - Да лучше тебя всё равно никто не знает моё тело. Ты ведь знаешь каждый мой шрам, каждую родинку. Неужели ты думаешь, что пройдя через всё, я буду сейчас кокетничать и выставляться? Я всегда была дурой по отношению к тебе. Жаль, что я поняла это так поздно. Я никогда тебя не ценила по-настоящему. Я очень перед тобой виновата. Я сломала тебе жизнь. Не знаю, насколько жизнь меня изменила - судить не мне. Играть в недотрогу я не буду. Да и вообще, больше чем у тебя, прав присутствовать при моём переодевании нет ни у кого.
- А как же Альтов? - зачем-то спросил Саша.
- Зачем ты это делаешь? - я отошла и, закрыв лицо руками, села.
- Прости. Я хотел понять по твоей реакции, что он для тебя сейчас значит.
- Ты знаешь, что я отвечу. Поэтому я промолчу. Я прошу тебя не говорить о нём при мне, даже имени его не произноси. Я знаю о том, что было после моих похорон, я многое знаю. Не заставляй меня унижаться! Не топчи меня!
- Я не хотел причинить тебе боль, - Саша встал на колени возле меня и сжал мои руки.
- Ты совсем не изменился, - я попыталась улыбнуться. - Снова просишь прощения, - Саша опустил глаза и поцеловал мои руки.
- Ладно, вставай, - я поднялась - он следом. - Я очень хочу спать, - я довольно ловко стянула с себя топ.
- Что это? - Саша подошёл ко мне и провёл рукой по относительно свежему шраму, оставленному пистолетом, из которого стрелял Артур. - Кто это тебя так? Это же огнестрельное, если не ошибаюсь?
- Не ошибаешься. Но оставим это до завтра. У меня все эти годы была очень насыщенная жизнь, - я вздохнула.
- Ты позволишь? - осторожно спросил он, коснувшись моей груди.
- О чём речь! - я поняла его. И поняла, что нужно это ему не для того, чтобы увериться, а просто нужно.
Аккуратно отодвинув край бюстгальтера, он провёл пальцами по шраму в виде каллиграфической буквы «М».
- Я совершил непростительную ошибку, - вдруг сказал он, крепко обняв меня. - Надеюсь, её ещё можно исправить, - он медленно приблизил свои губы к моим. Я невольно потянулась к нему.
Боже! В этом поцелуе было всё! Всё наше прошлое, настоящее и будущее. Как же я скучала по нему, по его телу! Как мне не хватало его поцелуев, его тепла! Через этот поцелуй воскресло всё, что связывало нас на протяжении восьми лет, воскресли все наши ночи, все поцелуи, все ссоры и разрывы. Но хорошего оказалось больше, и всё плохое просто растворилось.
Саша всегда целовался долго, наполняя поцелуй страстью и огнём, желанием и властью. Именно этого мне и не хватало все эти годы.
- Александр Владимирович, - в дверь кто-то заглянул, но, заметив, чем занят "Александр Владимирович", этот кто-то поспешил испариться. - Простите, - дверь закрылась.
Этот инцидент не прервал Сашиного поцелуя (что непременно произошло бы с Ники). Когда же он оторвал свои губы от моих, насладившись сполна, я уткнулась в его грудь и заметила:
- Никогда не думала, что буду чувствовать себя неловко рядом с тобой. Кто это был?
- Сергей. Я сказал, что отлучусь на минуту, вот он и решил проверить, всё ли в порядке.
- Он ещё работает на тебя? - почему-то удивилась я. - Да, таких преданных людей очень мало. И что ты ему скажешь?
- Во-первых, я не обязан ни перед кем отчитываться. А во-вторых, я молодой вдовец и могу распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению, - Саша улыбнулся.
- Правильно, - я отошла. - Он ведь не видел меня. Хотя он всё равно не поверил бы своим глазам, - я надела свитер и, сев на стул, обулась в удобные туфли. - Я готова. Можем идти.
Саша, молча наблюдавший за всеми моими действиями, подошёл ко мне и обнял со спины:
- Я не хочу расставаться с тобой ни на секунду. Мне кажется, сейчас я страдаю больше, чем девять лет назад.
- Саша, - я повернулась. - Мы все вынуждены жить не так, как хотелось бы. Потерпи, может всё изменится к лучшему. Надежда. Умирает. Последней, - с расстановками проговорила я, как заклинание.
- И только после человека, - закончил он, и мы оба улыбнулись. - Ты как всегда права.
Он открыл дверь, и мы вышли.
В машине Саша посадил меня на заднее сиденье, а сам сел вперёд рядом с водителем (Сергеем). Тот, прекрасно всё понимая, даже не пытался на меня взглянуть, но Саша всё же повернул зеркало заднего вида так, чтобы заднего сиденья видно не было.
- В "Метрополь", - приказал он.
Возле отеля Саша, провожавший меня до двери, не удержался и ещё раз поцеловал меня. Сергей, невольно увидев это, присвистнул и отвернулся.



ГЛАВА 19. Исповедь.


Сердце моё немного успокоилось после того, как я поговорила с Сашей, поэтому спала я хорошо. Утром, приведя себя в порядок, я вспомнила, что забыла взять у Саши номер его телефона.
Эту проблему решить было просто - достаточно было зайти в мировую сеть, в которой я нашла все номера телефонов его фирмы. Догадаться, какая фирма принадлежит ему, было легко - по названию "Анютик".
Я позвонила секретарю. Узнав, что Саша на заседании, я просто оставила свой номер и просила передать, что ему звонили. По собственному опыту я знала, что такое заседания, поэтому даже не стала спрашивать, когда оно должно закончиться. Я была уверена, что Саша догадается, кто ему звонил.
Повесив трубку, я решила почитать свежую прессу - надо же было знать, какое впечатление я вчера произвела. Общее настроение мне понравилось. Правда, обвинения в эпатаже занимали добрый процент - но к этому я уже привыкла, ведь больше меня обвинить было не в чем.
Через несколько часов позвонил Саша:
- Я совершенно забыл тебя предупредить о совещании, - извинился он после приветствий. – Как ты спала?
- Спасибо, отлично! Как заседание? - из интереса и вежливости спросила я.
- Нормально. Есть свои проблемы, - вздохнул он. - Когда мы можем встретиться?
- Когда пожелаешь - ты ведь знаешь, я сейчас свободна.
- Тогда можно я приеду сейчас?
- Конечно. Мой номер 1313. И приготовься, разговор будет долгим и не самым приятным, - зачем-то "подсластила" я.
- Буду через несколько минут. Целую.
- Жду, - попрощалась я.
Он приехал действительно быстро. Но эти минуты почему-то были для меня тяжелы. Давно я так никого не ждала! (если вообще было такое чувство раньше)
Когда я открыла дверь, он стоял на пороге со своей магнетичной улыбкой и огромным букетом пионов. Я невольно улыбнулась (а ведь никто мне уже давно не дарил цветов!).
- Я шёл к тебе, как на первое свидание, - признался он, вручив мне цветы и нежно поцеловав.
- Спасибо! Мне это так не хватало!
- Зная тебя, я уверен, что ты до сих пор ничего не ела, - по-деловому начал он. - И поэтому взял на себя смелость заказать нам из ресторана обед, или завтрак - как будет угодно. Надеюсь, твои вкусы не сильно поменялись - я заказывал по памяти.
- Я действительно ещё не ела. А к еде я всегда была не привередлива. Ты такой заботливый, - задумчиво произнесла я.
- Раньше ты этого не замечала, - он отвёл глаза.
- Ты прав. Но, может, я изменилась?
- Очень, - он снова поцеловал меня. - Знаешь, я счастлив уже оттого, что ты оказалась жива, - продолжил он, - ну, а то, что ты стала Александрой Бах, поднялась на эту высоту с нуля и без поддержки - это лишний раз доказывает, что ты можешь всё, что тебя невозможно сломить. Я так горжусь тобой! - он крепко сжимал мои руки и не отводил своего взгляда от меня.
- Мне есть, что тебе рассказать. Ведь кроме Бах я ещё стала Росса, Бьянко и Пьячере.
- Как?! И это всё - ты? - не поверил он.
- Я знаю, что способна на большее, но меня держит этот брак, - я отвела глаза, словно была виновата.
- Так зачем ты за него выходила?
- Ах, Саша. Это долгая история, - вздохнула я. - Но если кратко - из-за денег.
- Но ты же родила ему двух девочек.
- Одну. Вторую вынашивала суррогатная мать. Это моя плата - я должна родить ему наследника, больше он ничего от меня не требует.
- И ты не преминула этим воспользоваться, - он улыбнулся. Он намекнул как раз на те самые слухи, о которых корректно промолчал днём ранее.
- А почему нет. Этот старикан видит во мне исключительно божество, как женщина я его не интересую! А мне это нужно! Чтобы творить, чтобы чувствовать, что я живу! - защищалась я.
- Я вовсе тебя не упрекаю и ни в чём не обвиняю, - Саша усмехнулся. - У меня даже прав таких нет. По крайней мере, теперь.
"Ну, вот, не успели увидеться, как уже ссоримся. Но как мне этого не хватало! Словно и не было этих лет!".
Я улыбнулась.
- Я не могу на тебя наглядеться, - проговорил Саша, глядя мне в глаза. - Мне не хочется отпускать тебя из объятий, я всё время хочу целовать твои губы, лицо, тело. Я люблю тебя ещё больше, чем прежде. И чем дольше на тебя смотрю, тем лучше осознаю, сколько ты для меня значишь. Особенно теперь, когда ты подарила мне вторую жизнь.
- Спасибо, - тихо ответила я. - Но сейчас всё по-другому. Мне очень жаль, но я не смогу быть всё время рядом.
- А хотела бы?
- Саша, я тебя умоляю, - я отошла от него, - не задавай провокационных вопросов! Не вынуждай меня врать либо говорить такую правду, которую ты не захочешь принять.
- Ты права: я сам отпугиваю своё счастье. Я просто боюсь его потерять. И на этот раз навсегда.
- Никто из нас не может сказать наверняка, что будет завтра, - заметила я.
В дверь постучали. После того, как официанты накрыли стол и ушли, я начала:
- Садись поудобнее, чтобы некуда было падать. Мой рассказ будет длинным и полным неожиданностей. Даже зная меня, большую часть из него трудно себе представить. Я сразу хочу попросить: не перебивай меня и ничему не удивляйся. И прости за подробности, я уверена, тебе будет не очень приятно их услышать. Но я расскажу тебе всё, как есть, без приукрашиваний и утаиваний. Я отвечу на все твои вопросы и буду абсолютно с тобой честна.
Глубоко вздохнув, я начала свой длинный и довольно интересный рассказ с того момента, как я очнулась в морге. Поели мы быстро, и большую часть я рассказывала, сидя на диване и глядя в окно (я боялась посмотреть в Сашины глаза - я не хотела видеть его упрёка).
- А сейчас, - добавила я в конце, - я жду ребёнка от Моррези и, надеюсь, по понятным причинам, не могу ехать в Европу.
Саша молчал долго, я не прерывала тишины.
- И почему ты приходишь ко мне, только когда тебе нужна помощь? - вдруг спросил он.
- Что?! - я не поверила своим ушам. Я ждала чего угодно, но только не этого! - Слушай! Не делай меня такой стервой! - я ощетинилась и приняла оборонно-нападательную позицию. - Ничего мне от тебя не надо, не мни из себя спасителя! - я воскликнула и встала. - Не нужна мне никакая помощь: ни твоя, ни чья-либо ещё! Хватит, напомогались уже! Катись ко всем чертям! И вообще можешь забыть, что я вернулась. Считай, что это сон, твой ночной кошмар. Косицына мертва и никогда не воскреснет! А теперь убирайся отсюда и забудь меня! Я не намерена выслушивать твои обвинения и оскорбления! - крикнула я и направилась в спальню.
- Анютик! - он догнал меня и остановил, схватив за руку. - Ну, почему ты всегда так реагируешь на мои слова? Почему ты всегда понимаешь их неправильно и пытаешься исказить?
- А что тут искажать? - я вырвала руку. Я вошла в раж, и остановить меня было уже невозможно. - Ты совершенно ясно сказал, что мне нужна от тебя только помощь. Может, мне и нужна была твоя помощь, но не сейчас, а девять лет назад. Тогда, когда я умирала от голода, тогда, когда мне негде и не на что было жить. А сейчас мне не нужна помощь! Как ты мог убедиться, я неплохо устроилась в жизни. Без чьей-либо помощи. И мне теперь никто не нужен! Я уверена в своих силах. Я не та беспомощная провинциалка, умеющая только рот открывать и двигать пальцами, наивно смотрящая на мир и не знающая ни лжи, ни лицемерия, не знающая жизни! Её больше нет! Ты её похоронил. Мы все её похоронили!
- Помощь мне его нужна! - горько воскликнула я. - А ты не думаешь, что за эти восемь лет, которые я провела неведомо где, мне не раз хотелось хотя бы поговорить с кем-нибудь на родном языке - я почти забыла его, я даже говорю уже с акцентом! Ты не думаешь, что мне могло не хватать просто родного человека рядом и просто моральной поддержки! Я жила всё это время под маской в страхе, что меня узнают. Я вынуждена была прятаться и месяцами не разговаривать ни с кем, кроме своего отражения. Я контролировала каждый свой жест, каждое слово, произнесённое вслух, каждую интонацию - только чтобы никто ничего не заподозрил. Я ломала себя. И теперь, встретив тебя, самого родного человека, я поверила, что могу тебе всё рассказать и найти участие, если и не сочувствие. А ты уверен, что мне нужна от тебя какая-то помощь! Ты никогда не думал, что я тоже могу страдать? Конечно! Косицына и страдает! Зачем ей страдать - у неё ведь всего в достатке, всё, что нужно для полного счастья. Вот только счастья у меня никогда не было. Я пыталась уйти в работу - но и там я оказалась не нужна. Одиночество - вот мой вечный спутник. И ты лишний раз это доказал. Как бы я ни пыталась сблизиться с человеком, он всегда уверен, что мне от него что-то нужно, и непременно материальное. А от меня все берут только одно - моё тело. Люди забыли про душу! И как может развиваться искусство, когда человечество разучилось чувствовать, любить и даже просто дружить. В нас не осталось ничего человеческого - только животные инстинкты! И о каком искусстве вообще можно вести речь в современном мире сплошного бизнеса? Деньги и слава - вот и всё, что нужно современному артисту. Всё ради денег и даже искусство, которое всегда будучи самым нищим, было способно вести за собой человеческие массы, которые жили только благодаря ему. В современном обществе не осталось ничего духовного! И чем мы только живём?! - я как всегда начала с личного и незаметно перешла на общее, на философское решение мировых проблем. - Конечно, это всё только слова, пустой звук! Он угаснет, и никто о нём не вспомнит. Можно и писать об этом - так будет вероятность, что мои слова услышит большее число людей. Но никто не даёт гарантию, что к этим словам кто-то прислушается. Люди глухи и слепы, они просто не хотят ничего замечать. Ты думаешь, на Александру Бах люди ходят потому, что хотят услышать, как и что она играет? Никогда! Ходят потому, что о ней много говорят, она легенда, знаменитость. Ходят из любопытства. Давай я бесплатные концерты с правом трансляции, обо мне забыли бы через месяц. Но я продолжаю наивно верить, что то, чем я занимаюсь, может быть хоть кому-то интересно и полезно - поэтому я просила раздать билеты на целый ряд. И только там я видела заинтересованные лица, глаза, полные интеллекта и только оттуда исходила любовь к музыке и благодарность за то, что я не забыла про искусство и поднимаю его, пусть и насильно, до мирового уровня. Я играла только для третьего ряда. Но я не могу постоянно раздавать билеты. Мне слишком дорого обходятся мои концерты. Даже при всём моём богатстве, я не смогу вечно заниматься благотворительностью. Святым духом сыт не будешь. И дело не только в деньгах. И даже совсем не в них! Если я буду играть только для тех, кому это действительно надо и интересно, то все остальные даже не будут иметь возможность познакомиться с настоящим искусством. А так, интересом, слухами, я загоняю в зал, театр и заставляю слушать и внушаю им, что только это достойно их внимания. Я наивно надеюсь, что моя музыка дойдёт до их закаменелого сердца, и они пойдут за мной, за искусством, а не за именем и положением, - я вдруг замолчала, осознав, что несу полную околесицу, что все мои слова не имеют никакого смысла и что точно - отношения к нашему с Сашей разговору. Я поняла, что уже в середине своего монолога я потеряла основную мысль, с которой начала, и пустилась в обычное пустословие.
Саша молча смотрел на меня вытаращенными глазами. Он был в растерянности и просто не знал, как реагировать.
- А какое отношение всё это имеет к нам? - спросил, наконец, он.
- Я просто хотела сказать, что вся моя жизнь посвящена служению искусству, - ответила невпопад я, понимая, что он прав: никакого отношения к нам все мои слова не имели.
- Это я всегда знал, - как бы между прочим заметил он.
- И ещё: какой бы эгоисткой ты меня не считал, поверь, и у меня в жизни хватает проблем и особенно недопонимания. В девяноста девяти случаях из ста, когда я о чём-то просила, мне отказывали, а в одном - просто не замечали. Поэтому я перестала просить, я всего добиваюсь сама. Я беру всё, что мне предлагают, но не более. И зря ты думаешь, что я приползла к тебе на коленях, так как моя жизнь в твоих руках. Ты не Бог! И для меня ты - не более чем любой другой человек. Я просто хотела излить тебе свою душу, поделиться с тобой, найти какое-то внимание, участие. Но не помощь! Мне ничего не надо, я не перестану это повторять. У меня уже есть всё, чтобы обеспечить себе спокойную старость, а своим детям - безбедное существование.
- Может и безбедное, но несчастное, - он отвернулся.
- Да чего ты от меня хочешь?! - взорвалась я. - Ну, не могу я зарабатывать и быть рядом с ними. Всего сразу не бывает. Я могу дать им имя, положение, деньги.
- А как же любовь? Материнская любовь?
- Какая любовь?! - крикнула я и сжала свою голову руками. - Какая любовь? Ты же знаешь, нет в моём сердце любви! Нет! И сердца у меня нет! Вместо него - камень. Как бы я ни хотела любить, я не могу! Я не умею. Я лишена этого чувства, - у меня началась истерика, и я снова повернулась к двери в спальню.
- Анютик, так не бывает, - тихо проговорил Саша.
- Бывает, - я посмотрела на него глазами, полными слёз. - Тебе это просто не знакомо. И не дай Бог кому так жить! А в этом мире возможно всё! Ты меня не поймёшь, ты не можешь залезть мне в душу - на это никто не способен, - моя отчаянная истерика перешла в трагическое смирение. - Я бы хотела любить только одного мужчину, жить с ним, иметь детей только от любимого, окутать их вниманием, заботой и материнской любовью. Лет двадцать назад это мне казалось скучной идиллией, тогда меня это не привлекало. Я не хотела так жить, когда у меня была такая возможность. Быть может, плюнь я тогда на карьеру, я и смогла бы полюбить тебя. Но нет, я выбрала другой путь: лживый, пошлый, продажный и грязный. И не заметила, как увязла в этой грязи! Я испачкалась так, что мне уже во век не отмыться. Что ж! Я сделала свою карьеру! Я добилась поставленной цели. И что я теперь имею? Деньги, славу, положение, имя, место в обществе, мужа, любовников, детей. Но всё это - лишь оболочка, под которой пустота. Страждущая, мятущаяся душа, которая находит покой лишь на время в музыке, которая рождается под моими пальцами, она жива, только пока жива Бах. Но и она решила уйти из музыки. Ведь все несчастья у меня из-за музыки, не замечал? И что тогда? Ну, уйду я, душа заснёт вечным сном. И что мне останется? Как можно жить без души и сердца? Умереть? Да если бы я могла! Сколько у меня уже было возможностей - но нет, я жива! И буду жить, пока окончательно не сойду с ума и пока кому-то не перестанет нравиться наблюдать со стороны за моим мучениями, - я подняла голову. - Я не могу никому подарить свою любовь, у меня её просто нет! Я живу страстями! И что, если я не могу любить своих детей, мне теперь и не иметь их вовсе? У меня есть талант, который я хочу оставить будущему поколению, у меня есть проекты, идеи. Мне нужны дети-музыканты. Они должны продолжить моё дело, держать моё имя. Я живу ради этого, ради славы, коль нет любви. И я не могу позволить, чтобы мои дети не уважали меня и забыли моё имя. А зачем, по-твоему, мне столько детей? Я надеюсь, что хоть один мой отпрыск пойдёт по моим стопам. И пусть даже против воли - его поведёт кровь, - усмехнулась я. Моё новое настроение напоминало психический припадок, я входила в раж: - Да, я поняла, что деньги - это всё, что я могу иметь. Чувства на них не купишь, я согласна. Но я научилась врать и жить по придуманному сценарию. Мне не нужны чувства, я живу умом. И имею всё, даже больше, чем может быть нужно любому человеку. Люди любят, страдают! мучаются! и не замечают, как проходит жизнь! Они оглядываются, осознав, что в Любви нет счастья, но поздно - ничего не изменишь, не вернёшь. Жизнь заново не переживёшь! И жить торопятся, и чувствовать спешат, - перефразировала с усмешкой я и продолжила. - Да, сколько людей так и не успели сделать в жизни и половины предназначенного?! И им приходится возвращаться сюда снова и снова, чтобы завершить начатое, а порой даже ещё и не начатые дела. Любовь придумана Сатаной! Она сбивает людей с пути истинного. А мы, идиоты, ещё в церквях венчаемся и говорим после этого, что ВЕРИМ! Это же просто насмехательство над Богом! Плевок ему в лицо, издевательство! Но я свободна от этого порока! Я счастлива! Я закончу все свои дела и уйду, навсегда, лишь бы не возвращаться в этот бренный мир с его пороками и грязью! А вы, "надменные потомки известной гордостью прославленных отцов, пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастья обиженных родов! Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, пред вами суд и правда - всё молчи!.. Но есть и Божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждёт, он недоступен звону злата. И мысли и дела он знает наперёд. Тогда напрасно вы прибегнете к злословью; оно вам не поможет вновь, И вы не смоете всей вашей чёрной кровью Поэта праведную кровь!" - зло произнесла я и, расхохотавшись, закрылась в спальне.

Зайдя, я буквально упала на кровать и моментально отключилась. Проснулась я около трёх часов ночи. Я резко открыла глаза, словно меня кто-то напугал. Кругом стояла гробовая тишина и темнота, хоть глаз выколи.
"Что со мной творится? - пронеслось у меня в голове. - Что на меня находит? Это ведь уже не первый раз. Словно наваждение какое-то. Я перестаю контролировать свои слова и поступки, как будто кто-то в меня вселяется. Косицына, будь объективной - ты сходишь с ума! Я должна это признать. Саша, наверное, обиделся на меня. Вряд ли он понял. Но как я ему всё объясню, когда и сама толком не понимаю, что со мной творится. Надеюсь, он ушёл не навсегда. Может, он поймёт, потом, позже... Ещё один день прошёл даром. У меня большие проблемы, а я никак не могу собраться и решить их".
Я попыталась снова заснуть, но переполнявшие голову мысли не давали мне это сделать. Я решила выпить снотворное, которое всегда носила с собой в сумочке.
Открыв дверь спальни, я услышала Сашин голос:
- Как ты себя чувствуешь? - он быстро подошёл ко мне.
Я включила свет:
- Если честно, отвратно. Я не понимаю, что со мной происходит. Ты должен простить мне эту сцену.
- Всё нормально, я всё понял, - он мягко улыбнулся и обнял меня.
- Почему ты не уехал?
- Да разве я мог оставить тебя одну в таком состоянии?
- Спасибо, но, боюсь, ты ничем не можешь мне помочь, - честно сказала я.
- Посмотрим. Можно я останусь здесь до утра?
- По-моему, ты уже остался. Не приедешь же ты домой в три часа ночи. Что подумают дети? Оставайся.
- Почему ты встала? Ты так устала, - он провел рукой по моим волосам.
- Я не могу заснуть без снотворного.
- Ты же ждёшь ребёнка! Тебе нельзя принимать такие лекарства, - удивился он.
- Ты прав, я не подумала. С моей головой творится что-то неладное, - я положила голову ему на грудь. - Наверное, не стоило столько заниматься во время беременности, не выходя на улицу.
- Ты заслужила отдых, - он поцеловал меня в макушку и, взяв на руки, отнёс в спальню. Раздев, он уложил меня, заботливо накрыв одеялом. А сам лёг рядом, в одежде. Рядом с Сашей я заснула быстро, а он ещё долго смотрел на меня и думал о происходящем.



ГЛАВА 20. Тайна Королёва старшего.


Проснувшись, я не хотела открывать глаза. Я боялась снова проснуться одна, боялась, что рядом не окажется Саши (хотя, что таить греха, раньше иногда я об этом даже мечтала!). Я чувствовала, что спала долго и поздно проснулась. Но, даже пытаясь себе внушить, что Саша мне не принадлежит, что у него работа, семья, я не хотела с этим мириться. Глубоко вздохнув и попытавшись это принять, я открыла глаза.
Саша сидел в кресле возле кровати и работал за ноутбуком.
- Саша! - я облегчённо и радостно вздохнула.
- Ты проснулась, - он, быстро закрыв ноут, подошёл ко мне. - Как ты спала, солнышко?
- Очень хорошо, спасибо. А как ты, смог поспать? - я подтянулась и села.
- Да, всё хорошо.
- Который час? - вдруг спросила я.
- Два часа дня.
- Дня? - воскликнула я. - Это сколько же я спала? Кошмар! Я никогда не была таким слоном! - я улыбнулась.
- Тебе надо много спать. И гулять, - добавил он.
- Здесь это невозможно. Я не могу разгуливать по московским улицам - я не сильно изменилась. На меня будут коситься, как на приведение. Я заметила, что моё лицо до сих пор украшает билборды, дома и магазины. А если я спрячу лицо, меня примут за какую-нибудь шахидку или террористку. Мне придётся либо сидеть в гостинице, либо уехать, - аналитично рассуждала я.
- Я не согласен ни с тем, ни с другим, - заметил Саша.
- И что ты предлагаешь?
- Я возьму отпуск, и мы уедем. Вдвоём, далеко, где нас никто не найдёт. Поживём дикарями!
- Как романтично! - я улыбнулась. - Но ты ведь можешь уехать на месяц, максимум на два. А мне ещё полгода вынашивать ребёнка. А потом ещё и где-то рожать надо будет.
- Я что-нибудь придумаю, есть ещё время. Положись на меня и ни о чём не беспокойся. Забудь на время о своих проблемах - теперь это мои проблемы. Наслаждайся жизнью и отдыхай, - Саша наклонился к моим губам и поцеловал долгим и нежным поцелуем.
У него зазвонил телефон.
- Извини, - он отошёл и, взяв телефон, вышел в гостиную.
Вернулся он быстро - разговор был короткий.
- Кто звонил? - из любопытства спросила я.
- Юля. Она беспокоится, - он улыбнулся.
- Какая ещё Юля? - удивилась я.
- Твоя дочь, - Саша снова сел возле меня.
Я закрыла глаза.
- Боже! Я ведь не видела, как они растут. Они так и остались для меня грудничками.
- Понимаю, это тяжело. Хочешь с ними встретиться? - вдруг предложил он.
- В качестве кого?
- В качестве педагога. Дашь им несколько уроков. Ты ведь Александра Бах, ты их кумир!
- Жаль, что их кумир - Бах, а не мать, - грустно проговорила я.
- Но Бах - и есть их мать, - возразил он. - Не занимайся самобичеванием. Я предупрежу их. Они подготовят несколько произведений и завтра ты, Александра Бах, дашь им мастер-класс.
- Но Бах ведь уехала!
- А что мешает ей снова приехать? Неожиданно, тайно - впрочем, как обычно? - продолжал настаивать Саша.
- Если честно, я боюсь, что они могут узнать мой голос. Говорят, дети подсознательно помнят голос матери и на протяжении всей жизни могут его узнать из миллионов.
- Но ты же будешь говорить по-английски. У них и мысли такой не возникнет. Не бойся, всё будет хорошо, - обнадёживал меня он.
- Хорошо. Но только не завтра. И мне, да и им тоже, надо подготовиться.
- Договорились. Я даже рад. Ведь после того, как Бах даст им урок, она снова уедет, и я не смогу быть рядом с тобой - у меня не будет никаких отговорок, почему я не появляюсь ни дома, ни на фирме, - он ласково смотрел на меня.
Сашин мобильник снова зазвонил.
- Прости, - он снова вышел.

- Кто на это раз? - спросила я, когда он вернулся.
- Это с фирмы - там какие-то проблемы возникли, - он не стал вдаваться в подробности. - Извини, я должен ехать, - он взял пиджак. - Постараюсь не задерживаться.
- А кто у тебя сейчас исполнительный? - вдруг спросила я. - Я его знаю?
Саша помолчал, рассуждая, следует ли мне это говорить и, вздохнув, ответил:
- Альтов.
- Я забыла тебя поблагодарить, - тихо проговорила я. - Спасибо, что помог ему, что не бросил. Нашёл, поддержал и дал работу. Спасибо!
- Он спас тебе жизнь – я не могу это ни отрицать, ни игнорировать. Если бы не он, ты могла бы умереть, и не однажды. И я чувствовал свой долг перед ним. И потом, не мог же я позволить, чтобы отец твоих детей умер от передозировки наркотиками. Я сам чуть не пошёл по этой дорожке - меня удержали только дети и работа.
- Всё равно спасибо, - я подошла к нему.
- Пожалуйста, - он улыбнулся и добавил. - Я приеду вечером. После фирмы заскочу домой, а потом - сразу к тебе.
- Ты думаешь, это правильно? Ты не должен бросать семью. Дети могут неправильно тебя понять, они ещё не такие взрослые.
- Ничего. Я всё объясню подготовкой сюрприза - твоего прихода.
- Ну, смотри. Ты знаешь, что делаешь. И я не могу тебе приказывать, - я обняла его за шею.
- Всё будет хорошо, - он улыбнулся и поцеловал меня. - А теперь прости, я должен ехать.
- Конечно, - я проводила его до двери. - До вечера.
Вернувшись в комнату, я заказала себе обед (точнее завтрак).

- Солнышко! - Саша снова пришёл с цветами. - Как же я соскучился! - он прямо с порога начал меня целовать, дверь он закрыл ногой.
Так, не отрывая губ, мы умудрились пройти в гостиную.
- Саша, - засмеялась я. - Мы же не виделись всего несколько часов.
- День! - настаивал он.
- Почти день, - сдалась я.
Он отошёл на шаг и секунду помолчал, глядя на меня хитрющими глазами.
- "О да, но всё ж день целый, долгий день прошёл в разлуке - это вечность!" - неожиданно для меня пропел он.
- "Вечность! Какое слово страшное! Вечность - день один..." - подхватила я.
- "Да, слово страшное, но не для моей любви! Я люблю Вас, я люблю Вас, Анна…" – и он спел всё ариозо Ленского.
Я расхохоталась.
- Обалдеть! Не ожидала! Я поражена! И давно ты начал петь?
- Когда наши дети немного подросли и начали заниматься музыкой. Я хотел быть во всём образцом для подражания. И мне пришлось запеть, - он развёл руками.
- И почему ты раньше не начал?! - обиженно воскликнула я. - У тебя потрясающий тенор. Хотя мне казалось, что должен быть баритон... Но это всё не важно. Я так рада!
- А я рад, что ты тоже поёшь, что не бросила. И должен заметить, звучишь ты даже лучше, чем раньше. Почему ты не вернёшься в оперу?
- Я была там, но ушла. Наверное, ещё не готова, - вздохнула я.
- У тебя ещё всё впереди, - мы сели на диван. Саша крепко обнял меня.
- Мне с тобой так спокойно, - я ненароком произнесла вслух свои мысли.
- Я счастлив, - тихо ответил Саша.
Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь мгновениями тихого счастья.
- А что у вас за проблемы на фирме? - любая сказка имеет свой конец. И первой её обычно разрушала я.
- В этом мире всё из-за денег, - Саша уклонился от ответа.
- Мне с трудом верится, что у тебя могут быть финансовые проблемы, - я посмотрела на него недоверчиво.
- Не у меня - на фирме, - подчеркнул он. - В последнее время с наших счетов стали исчезать деньги. У нас сейчас работает специалист - но пока безрезультатно.
- И большие суммы?
- Поначалу были небольшие, но вчера... - он вдруг замолчал.
- И сколько на этот раз? - он меня заинтриговал.
- Пять миллионов, - он опустил глаза.
- Полагаю, рублей? – я всё равно удивилась.
- Нет.
- Да ты что?! - я привстала, вытаращив на него глаза. - Погоди, а почему вы храните деньги в валюте? В России ведь сейчас самая стабильная валюта.
- Анютик, только не злись. Это были твои деньги. Так как часть билетов была продана в последний день, то и последнюю часть гонорара мы задержали на день. А когда дошло до дела - а денег-то уже и нет! Но ты не беспокойся, я верну все пять миллионов со своего счёта. Александра Бах не понесёт никаких потерь.
- Я тебя не узнаю! - удивилась я. - С каких пор ты начал оправдываться? И что ещё хуже - мелочиться? Из-за какой-то сотой доли гонорара ты готов унизиться передо мной. И давно деньги приобрели для тебя такое значение?
- Ничего себе мелочиться! Это же пять миллионо! - воскликнул он.
- И что? Я столько получаю за одну, и то не самую лучшую, статью, - брезгливо бросила я.
Саша улыбнулся:
- Я горжусь тобой и горжусь тем, что знаю тебя. Солнышко, как же я тебя люблю!
- Ладно уже, - отмахнулась я. - Кстати, сколько вы заработали на моём концерте?
- Заработали? Ты разве не знаешь, что все твои концерты убыточны для принимающей стороны? - удивился он.
- Как убыточны? - не поверила я. "А что, так бывает?".
- Тебя никогда не интересовало, что делается вне твоего кармана! Наш долг твоему супругу составил десять миллионов плюс эти злополучные пять от последних проданных билетов. Я знал, что потеряю на этом много денег, но рассчитываю приобрести нечто большее - возможность продавать твои записи в России, - он хитро улыбнулся. - Вспомни, сколько вы с Альтовым потеряли денег на своих новогодних концертах. Зато сколько заработали на последующих. Я воспользовался твоим примером. Теперь будем ждать результатов.
- Подожди, неужели мои гонорары настолько завышены? - не унималась я.
- Скажу тебе честно: они просто нереальны. Никто сегодня не получает столько за пол года, сколько ты берёшь за один концерт.
- Да, но и концерты мои бывают не чаще, чем раз в полгода. А теперь, - я положила руки на живот, - вообще не знаю, когда хотя бы вернусь.
- Это и не важно. По мужу ты не скучаешь - тянуть к нему тебя не будет, - между прочим заметил Саша.
- К нему - нет, но у меня там две дочки.
- Прости, но к нашим детям тебя почти десять лет не тянуло, - осторожно сказал он.
- Не тянуло?! Да откуда ты можешь это знать! - внезапно взорвалась я. - Я с ума сходила оттого, что не могу быть рядом с ними. Сказать, что меня мучили угрызения совести - не сказать ничего. Первое время я даже спать не могла, а когда засыпала, меня мучили жуткие кошмары. Я не раз была на грани самоубийства. Я была уверена, что моя психика не выдержит этого удара. Если бы я не знала об их существовании, как Альтов! Но я их мать! Я их вынашивала и рожала. Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось бросить всё, плюнуть на свою жизнь и вернуться!
- А что тебе мешало? Я так и не понял, почему ты не могла остаться и рассказать мне всю правду. Да, был летаргический сон, и ты проснулась - что в этом такого жуткого? Зачем тебе понадобилось разыгрывать собственную смерть, бежать и прятаться? От кого?
- Да пойми же ты: он никогда не дал бы мне жить спокойно, он всё равно бы меня убил!
- Кто он? Ты знаешь, кто за этим стоит? - не поверил Саша.
Тут я осеклась. Какой бы стервой по жизни я не была, родственников я никогда не ссорила, тем более отца с сыном.
- Я могу только догадываться, - осторожно ответила я.
- И всё же?
Я не знала, что ответить и даже как подойти.
- А что следствие? - почему-то спросила я.
- Дело закрыли - они никого не нашли. "Глухарь".
- Но хотя бы подозреваемые были?
- Представь себе - нет!
- Ты же знаешь, что так не бывает, - возразила я (дочка юристов!). - Ты лично следил за ходом дела?
- Нет, тогда я был не в состоянии за чем-либо следить. Я был убит горем. Всем руководил отец. А потом это уже больше смахивало на бутафорию.
"Что ж, ты сам вывел меня на эту тему. Прости, если услышишь что-то не то, что хотел бы услышать".
- Кстати, как он поживает? - издали начала я.
- Отец умер в прошлом году, - Саша опустил голову. - Сердечный приступ.
- По идее я должна просить у тебя прощения...
- Анютик, перестань, это ни к чему, - он перебил меня. - И потом я же тебя знаю.
- Да, - вздохнула я. - Так вот, сразу прости, но я скажу, что думаю: так ему и надо, он это заслужил.
Трудно описать Сашино лицо, когда он это услышал. Немного отойдя, он сказал:
- Я догадывался, что ты его недолюбливала. И понимаю, что после того, как он расторгнул с тобой все контракты, ты вполне могла даже возненавидеть его. Но чтобы злорадствовать над его смертью... Я не ожидал этого от тебя. Ты сильно упала в моих глазах после этого, - он отвернулся и отошёл на несколько шагов.
- Упала? - съехидничала я. - Так вот сядь, чтобы сам не упал. Видит Бог, будь бы твой отец жив, я бы не сказала этого ни под каким предлогом, я никогда бы не настроила тебя против отца. Но сейчас у меня нет другого выхода.
- Итак, - начала я. - Господин Королёв, Вы очень многого не знаете про своего отца и особенно про его отношение ко мне. Он всегда проявлял ко мне особое внимание, которое я, по молодости и глупости, списывала на родственное отношение. Тот момент, что он расторг со мной контракт, я не буду акцентировать, сделав вид, что это была вынужденная мера. Самое интересное началось, когда ты улетел в Штаты. Я приехала в Москву и попросила его привезти мне детей. У нас состоялся сложный разговор, в ходе которого он настаивал на том, что я должна подать на развод, а он, дескать, поможет мне в этом. Если я окажу ему особого рода услугу. Тогда я уехала и постаралась забыть об этом на время – слишком много всего свалилось на мои плечи. Он напомнил о себе, добившись нашего развода. Знаешь, почему он так со мной обошёлся? Его обидел мой отказ. Он надавил на Олега, чтобы его руками обобрать меня. Не думаю, что стоит говорить, в каком состоянии я была, когда вышла из больницы и осознала реальность. Хотелось ли мне тогда жить? Нет. И мне даже не надо было прилагать усилий, чтобы расстаться с жизнью - достаточно было просто ничего не делать. И я бы умерла, если бы не ... Ники. Он помог мне и вернул к жизни. Но тут снова появился твой отец, удивлённый, что я ещё не подохла от голода. Он знал, что у меня ещё нет ни работы, ни денег на существование. И он снизошёл ко мне и протянул руку помощи. И знаешь, что он мне предложил? Нет, не работать. Он предложил стать его любовницей, - Саша опустил голову и закрыл лицо руками. – Я ответила, что предпочту сдохнуть, но не пойду на это, что он мне и пообещал организовать. И тут возвращаешься ты и пытаешься восстановить наши отношения. Наше воссоединение должно было очень задеть твоего отца. Он затаил на меня обиду и злость, избежать его мести я не могла, хотя очень надеялась, что его остановит моё положение. Не случилось. Ко мне стали приезжать его люди с угрозами. Сначала на словах. Но ты же знаешь, меня трудно запугать. Я проигнорировала эти угрозы. Ребята твоего отца стали частыми гостями у меня, правда на меня не действовали ни пистолет у виска, ни нож у горла - я была уверена, что они блефуют и хотят меня запугать. Но когда этот нож мне приставили к животу – я действительно испугалась. Я закрылась тогда в своём загородном доме – как ты помнишь. Но твой отец решил преподнести мне свой подарок на юбилей – вместо ожидаемых курьеров на пороге оказались его люди. Чем это закончилось, ты знаешь, - я опустила голову.
Саша сидел, закрыв лицо руками. Молчал он долго.
- Если честно, - заговорил он тихо, не поднимая головы. - Я не хочу этому верить. Но время показало мне, что ты говоришь мне правду даже тогда, когда она тебе не выгодна. И моё сознание кричит о твоей правоте, в то время как сердце не хочет этого принимать.
- Я могу только догадываться, каково услышать такое про собственного отца. Но я тебе клянусь, если бы он был жив, я бы никогда ничего тебе не рассказала.
- Спасибо, - он тяжело вздохнул и встал. - Ты не представляешь, как я себя сейчас чувствую. Такое ощущение, что это не он, а я покушался на твою жизнь. Это даже не стыд и не угрызения совести. Я хотел бы, чтоб небо надо мной разверзлось, и в меня ударила молния. Я даже не смею поднять на тебя глаза, - признался он, стоя с опущенной головой.
- Перестань, - я подошла к нему и взяла за руки. - Ты тут не при чём! Ты ведь знаешь, я не люблю выслушивать жалобы, нытьё и сцены самобичеваний и извинений. Не бери на себя чужие грехи - думаю, и своих хватает. Лучше скажи, где сейчас люди твоего отца?
- Я их пока на фирме оставил: должен же кто-то за порядком следить. Я не успеваю полноценно работать на двух фирмах. Я пока не решил, что сделаю с фирмой отца: продавать как-то жалко, но и свою я теперь не закрою.
- И что, абсолютно все на фирме остались? - почему-то удивилась я.
- Да. И только Дена - правую руку отца - я забрал к себе на фирму. Он отличный системщик.
- Ты покажешь мне его фото?
Саша резко поднял на меня глаза:
- Ты думаешь, это может быть он?
- Я хочу это проверить, - спокойно ответила я.
- Подожди, - он вышел в коридор и взял свой ноутбук. - У меня есть данные на всех сотрудников двух фирм.
Саша быстро отыскал мне досье Дена и открыл фото.
Едва я увидела его лицо, как мои глаза сузились, зубы сжались и дыхание стало тяжёлым - меня в момент переполнили ненависть и жажда мести. Саша это заметил и всё понял:
- Это он? Как обманчива внешность! Сейчас он второй человек, после Сергея, кто близок ко мне. Естественно, я никогда не мог подумать про него плохо - он верно мне служит.
- Твоему отцу он тоже верно служил. Другой на его месте струхнул и не выполнил такой приказ, а его рука не дрогнула. Но лично в моих глазах такая верность не умаляет его вины.
- А знаешь, сейчас я начинаю понимать, почему он так менялся в лице при малейшем упоминании твоего имени. Я это замечал всегда, но не придавал особого значения. Ведь Сергей тоже никогда не реагировал безучастно. Но Ден не был с тобой знаком, вы не общались, у него не должно было возникать никаких эмоций при твоём упоминании. А он всегда проявлял беспокойство, а на твои портреты он вообще не может смотреть.
- И в чём это выражается?
- Раньше он просто уходил от обсуждения и отворачивался от изображений с тобой, но в последнее время, когда стал работать на меня, он начал весьма неадекватно реагировать на любое упоминание твоего имени. Ведь на моей фирме всё указывает на тебя - от названия до оформления стен. А в последние месяцы он вообще начал терять тормоза и слетать с катушек. А я думал, что просто перенапрягаю его работой, - проговорил Саша, явно прокручивая в голове знакомые ему одному факты.
- Только не надо мне рассказывать про чудеса совести! Никогда не поверю, что у человека, который вонзил нож в спину беременной женщины, может быть что-то похожее на совесть!
- Кто знает, что это: совесть или психоз? Но он явно живёт с этим и восторга от этого не получает.
- А мне плевать. Одну скажу тебе однозначно: если я его где-нибудь встречу, будь уверен, я приложу все усилия, чтобы он больше не ходил по этой земле и не дышал этим воздухом, - зло проговорила я.
- Тебе не придётся этого делать - я сам с ним разберусь, причём так, что никто ничего не узнает. Это будут наши внутренние разборки, - твёрдо сказал Саша.
- Спасибо, но я не приму это бесплатно - ведь это моя проблема, - категорично решила я. - Со своей стороны могу предложить помощь в поиске денег. Мой начальник охраны следит за всеми моими счетами – он отличный профи. Я позвоню ему и попрошу приехать - он эти деньги за считанные часы найдёт, ручаюсь.
- Не надо, Анютик. В этом нет необходимости, мы сами справимся.
- Саша, не спорь, - строго сказала я. - В конце концов, это мои деньги! А я не прощаю ни копейки! Раз пропали мои деньги, значит, и проблему будут решать мои люди, и они её решат. И больше к обсуждению этого вопроса мы не возвращаемся, - закончила я.
Отойдя к окну, я набрала своего охранника.
#- Уил, завтра ты должен быть в Москве в десять утра по местному времени, - без приветствий выпалила я. - Есть работа.
#- Сколько людей Вам необходимо?
#- Думаю, ты справишься и один. Похоже, нас обокрали. Со счёта фирмы организатора пропали пять миллионов, мои пять миллионов. Твоё дело – разузнать, кто это сделал и где деньги. И, разумеется, вернуть их мне.
#- Хорошо, я понял. Вы сейчас в Москве?
#- Да, договариваюсь о мастер-классах, - зачем-то добавила я.
#- В таком случае, до завтра, - попрощался он.
#- Всего доброго, - я выключила мобильный.
- Ты не сказала ему, ни как называется моя фирма, ни где находится, - заметил Саша.
- Он не дурак, всё сам узнает. Я не люблю разжёвывать. Моё окружение понимает меня с полуслова, - я улыбнулась.
- А в самом деле, как насчёт мастер-классов?
- Вообще я хотела немного попозже - я должна морально подготовиться. Но видишь, обстановка так усложнилась, что по крайней мере три человека теперь точно знают, где я. А мне бы этого не хотелось.
- Почему три? - не понял он.
- Если знает Уил, значит, знает и Эдвард. А если знает Эдвард - значит, знает Артур. А это ещё та зараза. Он ведь и приехать может. И от него уже не отделаешься, это я знаю по опыту.
- Ну, ты ведь выбрала его в любовники?
- Выбрала? - усмехнулась я. - А был ещё кто-то? Ладно, не будем об этом. Ты детям что-нибудь уже говорил?
- Нет, не успел ещё.
- Вот и хорошо, сюрприз будет. Но я вот подумала, а не мало будет одних мастер-классов? Это ведь всё-таки мои дети, я должна им гораздо больше.
- А что ты ещё хочешь? - не понял Саша.
- Я кое-что придумала, - я заговорщицки улыбнулась. - Но ты должен будешь мне помочь.
- Ну, говори, что ты задумала?
- Момент, - я снова взяла в руки телефон.
#- Добрый вечер, любимый, - я звонила Эдварду.
#- Александра! Дорогая! Я очень рад тебя слышать! Могу тебя поздравить: весть о твоём российском триумфе уже обошла всю Европу, даже при всём ограниченном доступе прессы на твои концерты. Говорят, ты тринадцать раз выходила на бис, и это после пятичасового концерта! Надеюсь, ты хорошо отдыхаешь? Это, должно быть, был самый изнурительный концерт в твоей жизни!
#- Спасибо, дорогой. Действительно, концерт оказался одним из самых тяжёлых. Но я очень хорошо отдохнула. Кроме того, русская кухня привела меня просто в восторг. Я никогда не сидела на диетах, но боюсь, после возвращения в Европу мне придётся заняться собой: здесь всё такое калорийное! Но я сплю, ем и набираюсь сил, а обо всём остальном буду думать потом. Мне здесь нравится!
#- Вот видишь! А помнишь, как ты не хотела туда ехать?
#- Все ошибаются. И сейчас я даже благодарна Славину.
#- Надеюсь, ты не собираешься следом давать ему бой? - осторожно спросил мой муж.
#- Нет, сейчас мне нужен продолжительный отдых.
#- Правильно, рад это слышать. Восстанавливай силы - и тогда ты сможешь всё!
#- Ну что же мы всё обо мне! - "спохватилась" я. - Как ты? Как здоровье?
#- Мне так приятно твоё внимание! Я самый счастливый человек в мире! У меня всё отлично. Кстати, Артур сейчас у нас - приехал к детям. Не хочешь с ним поговорить?
#- Нет, - грубо сказала я. - Ты мне интереснее. Как малышки?
#- Не переживай, всё отлично. Они здоровы и полны энергии. А когда ты планируешь приехать?
#- Сейчас я не могу сказать. Я договариваюсь здесь о нескольких мастер-классах. А потом я хотела слетать на Юг - набраться сил. Ты ведь знаешь, сырой климат Англии довольно губительно сказывается на моём здоровье. И поэтому при всём своём желании я не могу проводить много времени в Лондоне, - отчаянно врала я.
#- Я всё понимаю, не оправдывайся! Поступай, как считаешь нужным. Ты ведь знаешь, я никогда за тобой не следил, не держал на поводке и не буду этого делать. Я настолько сильно тебя люблю и уважаю, что просто нет места для недоверия. Когда бы ты ни приехала и сколько бы ни пробыла со мной, я рад каждому мгновению, для меня это незабываемые минуты счастья.
#- Спасибо, мне это очень дорого, - нежно проговорила я. - А можно попросить тебя об одной услуге?
#- Конечно! Ты можешь не спрашивать - я выполню всё, что ты захочешь!
#- Тогда распорядись, пожалуйста, чтобы моя концертная Ямаха была завтра в Москве, - устав от соплей, я перешла к делам.
#- Хорошо, - медленно проговорил ошарашенный Эдвард. - Но позволь спросить: зачем она тебе там?
#- Поясню. Ты же знаешь, что организатор моего концерта в Москве - вдовец Косицыной. А ты знаешь, как я ею восхищаюсь. Так вот, я хочу дать несколько уроков её детям. Они ведь растут без матери, сиротки. Я хочу подарить им свой рояль - как дань памяти моему кумиру, как преклонение перед ней, перед её гениальностью и перед всем, что она сделала. Я хочу подчеркнуть, что её имя не потеряло своё значение и сегодня.
#- Это так благородно с твоей стороны! Я горжусь тобой. Я немедленно распоряжусь. Завтра на рассвете рояль будет в Москве. Я склоняю перед тобой колени! - восхитился он.
#- Не стоит, я этого не достойна.
#- Ты достойна большего! И для меня ты навсегда останешься самой чистой, доброй, благородной и честной!
#- Спасибо! Придётся не ударить в грязь лицом и отрабатывать такую высокую характеристику, - я аж сконфузилась. На секунду я замолчала, думая, как бы закруглить разговор: - Уже поздно. Прости, мне очень с тобой интересно разговаривать, и я так соскучилась, но я хотела пораньше лечь сегодня.
#- Конечно, дорогая! Прости, что так тебя заговорил!
#- Поцелуй от меня малышек.
#- Непременно. А что передать Артуру?
#- С него и привета хватит, - усмехнулась я.
#- Ты сурова.
#- Не ко всем, - уточнила я. - Спокойной ночи, любимый. И помни, как бы далеко я не была, я всегда чувствую тебя рядом: и в мыслях, и в желаниях - я с тобой!
#- Я очень тебе признателен. Я думаю о тебе ежесекундно. Мне хочется целовать твои руки, прикоснуться к твоему лицу, почувствовать нежность твоей кожи. Каждую ночь я вижу тебя во сне. Ну, да ладно, я опять тебя задерживаю. Приятных сновидений, моя дорогая. Целую.
#- Целую, - ответила я и, выключив телефон, бросила его в кресло.
- Старый хрен! Как же он меня достал! Похоже, он и не собирается сдыхать! - как сама с собой произнесла я и посмотрела на Сашу.
Он полулежал на тумбочке возле дивана, подпирая рукой голову и добродушно улыбаясь.
- Не вижу ничего смешного! - заметила я.
- Знаешь, послушать тебя со стороны - прям книжный роман про двух сумасшедше влюблённых, для которых не существует ничего и никого кроме друг друга. Если бы я не знал, какая ты великолепная актриса, я наверняка поверил бы в искренность это идиллической супружеской беседы.
- А я если бы не знала тебя, наверняка поверила бы, что ты не ревнуешь, - ехидно подзуживала я.
- Ты права, - он встал. - От тебя я научился играть. Но есть чувства, которые невозможно спрятать под маску, - улыбка исчезла с его лица, а взгляд приобрёл хищность, дикость и властность. - И я лично намерен пользоваться своими преимуществами, - он подошёл совсем близко и смотрел на меня исподлобья.
- И какими же? Сейчас ты мне не муж, в отличие от Эдварда, - я хитро смотрела на него, провоцируя на безумство.
- Но рядом с тобой сейчас не он, а я. Не он был первым твоим мужчиной, не с ним ты впервые познала и рай, и ад любви. Не он носил тебя на руках, не он вырывал из твоих рук бутылки виски. Никто, кроме меня не будет так обнимать тебя, - он крепко обнял меня. - И никто не будет ласкать и целовать тебя с такой страстью и нежностью, - он скользил губами по моему лицу. - Если твоего мужа, Альтова и даже Моррези влечёт внеземное чувство чистой любви, а Артура - похотливая страсть, то во мне ты найдёшь все эти чувства, всю гамму, полное сочетание возвышенного и земного, идеальное сочетание души и тела, - одной рукой он продолжал крепко прижимать меня к себе другую медленно опустил на мои бёдра.
Я чувствовала запах его туалетной воды, моей любимой. Я чувствовала его идеально выбритую кожу лица, касающуюся моего. Я чувствовала себя в полной его власти - и духовно и ещё более - физически. Я понимала, что сейчас он может сделать со мной всё, что захочет, и я не могу ему сопротивляться.
Вдруг Саша обеими руками сжал мою голову и жадно поцеловал. Этот поцелуй так отличался от нашего первого поцелуя! Сейчас он передавал сильную, страстную любовь, подчиняющуюся силе и желаниям плоти. В нём чувствовались необузданная мощь и неограниченная власть.
Я ощущала себя беззащитной перед этой силой и легко отдалась в его подчинение.



ГЛАВА 21. Встреча с детьми.


- Давно я не получала такого удовольствия, - уже утром призналась я.
- А про меня и говорить нечего! Может, ты и не поверишь, но у меня за всё это время не было ни одной женщины, - признался Саша.
- Обалдеть! Мне в это действительно трудно поверить. А как же природа, натура?
- Всё подчинилось скорби и памяти. Моя любовь будет жива, пока буду жив я. И я просто не могу представить рядом с собой какую-нибудь другую женщину, кроме тебя. Ты для меня единственная, - он нежно посмотрел на меня.
- Я промолчу, - я отвела глаза.
У Саши зазвонил мобильник, через секунду зазвонил и мой.
#- Миссис, Вы разве не предупредили, что я приеду? - мне звонил Уильям. - Меня не хотят пропускать.
#- Один момент, - я отвернулась к Саше и, узнав, что он как раз решает этот вопрос со своей охраной, поспешила успокоить Уила. - Всё нормально, сейчас ты пройдёшь
#- С чего мне начать?
#- С чего хочешь, но к вечеру я должна знать, кто меня обокрал. Только прошу: без огласки. Докладывать будешь лично мне. Тебе предоставят всё необходимое.
#- Будет сделано.
Телефоны мы с Сашей выключили одновременно. Я посмотрела на часы - было ровно десять часов утра.
- Мой Уил никогда не опаздывает, - заметила я. - А дети сейчас в школе?
- Да.
- Значит, дома никого?
- Не совсем. Там мама.
- Мама? - моему удивлению не было предела. - Они до сих пор живут с тобой?
- Да. Я не захотел брать чужого человека в дом, когда у детей такая замечательная бабушка, - объяснил Саша.
- Понятно.
У меня снова зазвонил телефон.
#- Миссис Эстергази, Ваш рояль сейчас в Москве. Куда прикажете отвезти?
- Рояль привезли, - пояснила я Саше, прикрыв микрофон.
#- Записывайте адрес, - я продиктовала Сашин адрес. - Хозяин скоро подъедет и на месте сориентирует Вас.
#- Хорошо. Всего доброго.
#- Спасибо и до свидания, - я выключила телефон.
- Поезжай домой, сейчас привезут рояль, - обратилась я к Саше.
- А ты не хочешь поехать сразу со мной - разыграешься немного, и на наш дом посмотришь.
- А мама?
- Я что-нибудь придумаю, - он задумался.
- Отвези её в центр и дай кредитку, - предложила я. - Она всегда любила здоровый шопинг - на это она может потратить целый день.
- И почему ты у неё это не переняла? - усмехнулся он. - Замечательная идея - так и сделаю.
И он тут же позвонил домой и предупредил тёщу, что пришлёт ей водителя, который отвезёт её в торговый центр. Такой жест он объяснил удачной сделкой – и желанием сделать по этому случаю подарок.
- Твоя мама очень не любит быть зависимой, - сказал мне Саша, поговорив. - И почему-то считает, что если я ей что-то даю или предлагаю, то за это обязательно надо заплатить.
- Она всегда была такой. Кровь аристократов. Я тоже стараюсь жить по такому принципу.
- Я заметил. Честность - это у вас наследственное. Я спокоен за наших детей, - он улыбнулся.
Саша быстро позвонил на фирму и отослал одного водителя к тёще и проинструктировал его, что нужно делать и куда везти.
Удостоверившись, что мама уехала, Саша уговорил-таки меня поехать с ним.
Не желая дразнить судьбу, в машине я переоделась, чтобы в Сашин дом вошла не Александра Граф, но Александра Бах во всём своём великолепии, но одновременно со всей простотой.
Когда я подошла к дому, у меня снова зазвонил телефон.
#- Да.
^- Фрау Бах, я прошу прощения за беспокойство, - это был Уильям. - Я не могу работать в такой обстановке: меня всё время отвлекают, дёргают и чинят всевозможные препоны.
^- Подожди немного, - я отключила микрофон и обратилась к Саше.
- Слушай, кто у тебя на фирме сейчас крутится? Уил не может спокойно работать.
- Сейчас я это решу, - он тут же набрал Сергея и выдал указания предоставить моему охраннику всё, что он пожелает и не находиться рядом.

^- Уил, - я включила микрофон, когда Саша уверил меня, что всё решено. - Всё улажено, можешь работать.
^- Спасибо.
- Знаешь, я еле сдерживаю себя, чтобы не поехать и не удушить Дена собственноручно, - признался мне Саша.
- Подожди. Это ты всегда успеешь. А знаешь, мне почему-то кажется, что это он крадёт у вас деньги. Это ведь он мешает Уилу? Он себя палит, - вслух рассуждала я.
- Если твои догадки подтвердятся, то ему точно не жить.
- Нет, пусть живёт. Но в вечных муках! - злобно прошипела я.
В знак согласия Саша жадно поцеловал меня (скорпионы всегда понимают друг друга).

- Здесь ничего не изменилось, - заметила я, войдя в дом. - Не считая того, что техника, как всегда, последней модели.
Я рассматривала гостиную, а Саша возился с доставленным роялем.
Мы с Сашей договорились, что моя Ямаха будет стоять в рабочем зале вместо моего старого Стейнвея, который можно перетащить в любую комнату.
Пока Саша занимался установкой рояля я, дабы не быть замеченной, поднялась наверх.
Пройдясь по всем комнатам (я задержалась в комнатах детей и Сашином кабинете), я дошла до некогда нашей спальни. На её двери висел портрет Косицыной во весь рост. Это меня насторожило. Я медленно открыла дверь. То, что я увидела внутри, ввело меня в стопор. Все стены были завешаны моими портретами, афишами, дипломами. Под стеклами стояли манекены в моих концертных платьях и театральных костюмах. Многочисленные тумбочки и столики были заставлены моими фотографиями, рядом с которыми стояли свечи. Здесь же стоял мой первый рояль (закрытый), на нём ничего не лежало (судя по всему, Саша смог его найти и выкупить). Рядом с последней фотографией Косицыной лежала её (моя) коса. В комнате не было ни стульев, ни кресел. Возле каждого столика на полу лежали жёсткие коврики. А в колонках, висящих по перемитеры комнату непрерывно звучали все мои записи, какие только существовали: как вокальные, так и фортепианные.
Я была в шоке от увиденного. Меня шатало - но сесть было не на что.
Сзади неслышно подошёл Саша:
- Я не хотел, чтобы ты это видела, - он приобнял меня, увидев, что мне нехорошо.
- Что это? - шёпотом спросила я.
- Что-то вроде комнаты памяти. Здесь и я, и дети мысленно общаемся с тобой, просим помощи, находим решения и успокаиваемся, изливая душу.
- Ты устроил моим детям культ личности их матери? - с недоумением спросила я и повернулась.
- Я просто хотел, чтобы они никогда о тебе не забывали, ценили и уважали. И даже любили.
- Какой ужас! Ты сам-то теперь понимаешь, чем это кончится?! Ведь я когда-нибудь вернусь к ним. И как они это воспримут? Они будут видеть во всём обман, они потеряют всякую веру!
- Да я сам её уже потерял. Я не знаю, как им всё скажу, но, надеюсь, они меня поймут. Никто ведь не знал, что ты жива.
- Всё равно, ты не должен был культивировать мою личность! Ну, подумай сам, что во мне хорошего?! Брак по расчёту, наплевательское отношение к детям - результат - две смерти. Постоянные ссоры, обманы, измены. Убийство, в конце концов. Грязь, мрак, пошлость, разврат, - мне cамой стало противно от своей старой жизни (как будто новая была лучше!).
- Но была ещё и любовь, и не одна. Первая, и, наверное, для тебя главная - музыка. Опера и рояль - ты столько всего сделала в этих сферах. Твои достижения на оперной сцене за несколько лет определили путь её развития на десятилетия. А твоя специфическая фортепианная игра вырастила немало великолепных исполнителей, - возразил он.
- Ты немного преувеличил мои достижения, - призналась я. - Ладно, проехали. А как к этому отнеслась мама? - вдруг спросила я.
- Отрицательно, причём категорически.
- Ну, хоть один трезвомыслящий человек в этом доме!
- Она очень тяжело переживала твою смерть. Признаться, она до сих пор сильно страдает - лишь дети держат её. Она с трудом смотрит на твои фотографии.
- Верю, - вздохнула я. - Я её очень хорошо знаю. И как она могла согласиться на это безобразие?
- Я просто дал понять, что это мой дом, и здесь я буду делать всё, что мне вздумается. Её же никто не заставляет сюда заходить.
- Довольно резко, - заметила я.
- Зато надёжно.
На минуту мы замолчали.
- Рояль поставили? - спросила я.
- Да.
- Настроили?
- Судя по установившейся тишине - да.
- Пыль вытерли? - усмехнулась я.
- Ну, конечно, солнышко! Можем спускаться, думаю, все уже ушли.
Я пошла к двери, Саша, окинув взглядом комнату, вышел следом.
- А где ты теперь спишь? - поинтересовалась я.
- В кабинете.
- Ужас! Там же тесно!
- Тесно, когда не один, - он обнял меня сзади. - Кстати, не хочешь взглянуть, как я там всё обставил?
- Ну, давай, - мне было даже любопытно.
В кабинете (в том, который был на первом этаже) стоял разложенный диван (раньше на его месте стоял кожаный нераскладной).
- Знаешь, если бы я не знала, что это кабинет, я бы подумала, что это спальня прислуги, - призналась я.
- У меня многофункциональный кабинет, - сказал он и, подойдя, обнял меня. Поцеловав мои губы, он опустился на шею. Подведя к дивану, он аккуратно положил меня на него.
- Какой же ты ненасытный! - воскликнула я. - Скоро уже дети придут, а я ещё не готова.
Саша не секунду оторвался от меня и, посмотрев мне в глаза, поцеловал ещё раз в губы и встал, подав мне руку.
Я привела себя в порядок, надела шляпку и перчатки. Поверх одела два кольца, которые никогда не снимала.
- Так вот где оно! – Саша заметил кольцо, которое подарил мне на последний день рождения. – А я тогда всю больницу перевернул в его поисках.
- Я не могла с ним расстаться – мне нужна была эта частичка меня настоящей.
- Зря только врача оштрафовали, - усмехнулся он.
- Кстати, чем закончилась эта история для того патологоанатома? – с любопытством спросила я. – Который должен был привезти тебе моё завещание.
- Трагически, - Саша вздохнул. – Его уволили и в тот же день он попал в аварию. Он был сильно пьян, не справился с управлением и вылетел с дороги. Погиб на месте. И унёс твою тайну с собой в могилу.
- Царство ему небесное, - вздохнула я. – Но мы опять отвлеклись. Пойдём, - опустив вуаль, я вышла из кабинета.
Мы прошли в рабочий зал. В центре красовалась моя любимая Ямаха с открытой крышкой.
Я села за неё и размяла пальцы. Саша всё время стоял рядом, не сводя с меня глаз. Мы договорились, что я буду ждать в рабочем зале, пока не придут дети и пока они не будут готовы к занятиям.
Дети вернулись из школы где-то через час после того, как я закончила. И ещё через сорок минут Саша сделал мне контрольный звонок.
И к тому моменту, когда двери рабочего зала распахнулись, я была готова – стояла возле рояля с приветливой улыбкой на губах.
Но в тот миг, как я увидела своих детей, меня охватила лавина эмоций. Мне стоило огромных усилий сдержать их. Мне так хотелось подбежать и обнять своих детей, расплакаться и попросить прощения, поцеловать маму, уткнуться в её плечо и спрятаться, как раньше, от всего мира.
Но я была обязана сохранять хладнокровие и строгость, высокомерие и шарм. И в этот раз я безупречно сыграла свою роль.
Никому и в голову не пришло, что перед ними стоит Александра Бах. Хотя это и понятно: на сцене у меня был другой стиль, а в жизни меня видели единицы. Саша почувствовал замешательство и поспешил исправить недоразумение:
- Прошу любить и жаловать - Александра Бах, собственной персоны! - он подтолкнул детей за спину. Те несмело прошли, тараща на меня глаза.
После представления, я сделала шаг им навстречу и легко поклонилась.
#- Добрый день, - поздоровалась я.
#- Здравствуйте, - с испугом и трепетом ответили дети.
#- Привет, - мама не знала английского.
Я еле сдержала улыбку (она противоречила бы моему образу).
^- Я бы хотела начать, у меня не так много времени, - я обратилась к Саше, чтобы он расшевелил обстановку /я не знала, как вести себя с детьми!/. Он кивнул и наклонился к детям:
- Идите к роялю.
- Но нам нужно разыграться, - они упирались.
#- Если вам нужно разыграться, - я "угадала" их слова, - вы можете сделать это в моём присутствии. Мне интересен ваш подход к упражнениям. Я послушаю каждого. И начать хочу с младшего, - мой взгляд остановился на Анне Марии.
/Боже, как же она на меня похожа! словно я смотрю свои детские фото!/
Саша подвёл её к стулу и помог его отрегулировать. На секунду я задержала его возле себя:
^- Я забыла надеть линзы, надеюсь, через вуаль они не увидят мои глаза? - прошептала я. В ответ Саша лишь приподнял правую бровь.
^- Говоришь по-немецки # или по-английски? - тихо обратилась я к дочке.
#- По-английски и *на итальянском, - скромно ответила она, не поднимая на меня глаз. А я посмотрела на Сашу с благодарностью, что обучил их двум иностранным языкам.
#- Ok, как тебя зовут?
#- Анна Мария, - ответила она и добавила. - Так звали мою маму.
#- Я никогда не перестану восхищаться её талантом, - призналась я. - А сколько тебе лет?
#- Восемь, скоро будет девять. Я родилась в день, когда умерла моя мама.
"Ну, почему она так акцентирует смерть своей матери?" - не понимала я.
#- Ok. Разыграйся. Я хочу посмотреть на твои руки. Не обращай на меня внимания, делай всё, как привыкла, не стесняйся и не бойся.
#- Какую гамму? - робко спросила она.
#- Любую. Давай твою любимую.
Она начала b-moll - это была моя любимая тональность для разыгрывания (но откуда она могла это знать?!).
По ходу работы я делала различные замечания, которые она исправляла моментально (я убедилась: передо мной сидела моя копия улучшенного образца).
Возле рояля стояла видео камера, которая записывала наши занятия (это был уникальный случай в практике Бах). Ведь запомнить всё просто невозможно, а я хотела дать им как можно больше за один раз.
Я работала с мелочами и тонкостями, рассказывала секреты. С Анной Марией я проработала два часа.
Аналогичные уроки получили и Джульетта, и Ромео. Надо признать, с сообразительностью у них было похуже, зато с музыкальностью и душевным восприятием - намного интереснее.
Закончили занятия мы около полуночи. Каждому я уделила должное внимание, никто не остался обиженным. Все были довольны. Хотя это даже бедно сказано: все были в восторге, эйфории и проч. (и дети, и мама, и Саша и, конечно, я).
За весь день я так и не позволила себе даже улыбнуться.
Когда мы закончили, и я встала, первой ко мне подошла мама:
- Я, конечно, не говорю по-английски, но, тем не менее, я очень хочу лично Вас поблагодарить. Вы были так внимательны, как к своим собственным детям, огромное Вам спасибо. Ваш труд и знания просто неоценимы! Не каждый может даже мечтать, чтобы Вы хотя бы уделили ему своё драгоценное время, а тем более такое внимание и заботу. Ещё раз огромное Вам спасибо!
Саша больше для вида перевёл мне всё на немецкий.
И лишь теперь улыбка тронула мои сжатые губы.
^- Я, как и Ваша дочь, царствие ей небесное, преданно служу искусству. И я считаю своим долгом делиться своими знаниями и мастерством, передавать опыт новому поколению. Тем более, когда есть такие достойные ученики, - я посмотрела на детей. - Я могу быть спокойна, зная, что высокое искусство не только не пропадёт, но и получит ещё большее развитие, - я говорила с остановками, давая Саше возможность переводить мои слова.
На глазах у мамы блестели слёзы. Чего мне стоило себя сдержать, чтобы не обнять её и не расцеловать!..
После ещё одной волны благодарностей, я дала-таки детям автографы (в качестве исключения) и с лёгким поклоном вышла.
Уехали мы быстро.

- Боже мой! - воскликнула я уже в машине. Наконец, я смогла отпустить себя. На глазах моих стояли слёзы. - Ты себе не представляешь, сколько чувств сейчас переполняет моё сердце! Это мои дети! Я не видела их почти десять лет! Не видела, как они росли, не помогала в трудную минуту, не сидела рядом во время болезней! Это невыносимо и непростительно! Я уже никогда не смогу исправить эту ошибку!
- Что у тебя за любовь портить себе и окружающим настроение самобичеванием? - вздохнул Саша. - Живи сегодняшним днём. А он был великолепный! Я рад, что вы увиделись, что ты побыла рядом с ними. Я счастлив!
- Ты прав, - я усмехнулась. - Ты знаешь, что поставить меня на место можно только пинком. Спасибо, что всегда вовремя мне его даёшь.
В машине я переоделась, и в гостиницу вошла уже как Александра Граф.
- Я не знаю, что мне делать, - признался Саша в номере, обняв меня. - Я обещал вернуться, но я не могу оставить тебя одну.
- Перестань. Ты нужен сейчас детям - поезжай к ним и без разговоров. Я всё равно сейчас сразу лягу спать. Я очень устала.
- Точно? Ты на меня не обидишься, если я уеду?
- Я обижусь, если ты останешься и не дашь мне поспать и испортишь день детям!
- Не смею ослушаться твоего приказа, - он нежно поцеловал меня. - Обещаю, ты не успеешь соскучиться, как мы снова увидимся. Сладких снов тебе, солнышко, - он снова потянулся к моим губам.
- Иди уже, - я оттолкнула его. - Я спать хочу. До завтра! - я вытолкала его из номера.
Быстро приняв душ, я легла в постель. Но заснуть мне долго не удавалось - слишком многое я пережила за этот день.


ГЛАВА 22. Отмщение.


На следующий день Саша приехал ко мне ближе к вечеру
- Почему ты такой злой? - удивилась я, когда он зашёл.
- С чего ты взяла? - он внатяжку улыбнулся.
- Во-первых, ты резко открыл дверь и хлопнул ею; а во-вторых, у тебя взгляд полон гнева. Выкладывай, что произошло, - мы прошли в гостиную и сели.
- Я повздорил с Альтовым, - вздохнув, ответил Саша.
- Из-за чего? - удивилась я.
- Из-за денег, - ответил он, но, немного помолчав, усмехнулся и добавил: - А вообще, из-за тебя!
- Из-за меня?! Ты что, издеваешься? Не пудри мне мозги, объясни толком.
- Альтов узнал, что я пригласил Александру Бах для своих детей, и он из любопытства проверил мои счета. Ему было интересно, сколько я тебе заплатил. Но ты ведь понимаешь, крупные суммы я не снимал уже давно, и тогда он подумал, что я украл с фирмы пять миллионов, чтобы заплатить тебе от себя. Не обижайся, но он никогда не отличался большим умом. Он обозвал меня вором, сказав, что я злоупотребляю своим положением! - объяснил мне Саша.
- Мы должны были об этом подумать, - спокойно проговорила я. - Надо было тебе хотя бы на другой какой счёт перекинуть деньги. Хотя теперь какая уже разница... А что ты ему ответил? - вдруг спросила я.
- Я чуть не размазал его по стенке! А что бы ты сделала на моём месте? - он всё ещё был на взводе.
- С любым другим я поступила бы точно так же, но...
- Нет, хватит! - крикнул Саша, резко встав. - Я не могу это слышать! Ты будешь говорить мне, что сходишь с ума от человека, который называет меня вором! - он отошёл к окну.
Я поняла, что говорить что-либо сейчас бесполезно. Успокоить его мне вряд ли удастся, а оправдываться я уже устала. Да и тратить силы впустую было жаль.
Я встала.
- Я уезжаю, - выдала я и, постояв секунду, развернулась и пошла в спальню.
- Куда?! - Саша резко повернулся. Подойдя, он схватил меня за руку и развернул, чтобы посмотреть мне в глаза. - Куда ты поедешь?
- Пока не знаю. Но подальше отсюда. Скорее всего, в Италию. Здесь мне незачем больше оставаться, - я не поднимала глаз.
- Но почему? Как ты можешь уехать? Ты ждёшь ребёнка, тебе нужна забота. Тебе нельзя быть одной, - забеспокоился он.
- Но я не хочу жить на правах любовницы, к которой ты бегаешь на несколько часов. И я не хочу выслушивать упрёки за свои чувства. Сердцу не прикажешь - и ты это знаешь лучше меня, - я продолжала отводить взгляд.
- Я больше никогда тебя этим не попрекну, обещаю.
- Никогда не говори никогда, - я вырвала руку. - Я всё равно уеду.
- Но почему?
- Я не хочу сидеть взаперти, мне нужен чистый воздух, прогулки. Кроме того, я уже сказала: мне противно чувствовать себя любовницей.
- Анютик, я тебя прошу, - он ласково взял мои руки. - Потерпи ещё несколько дней. Я улажу все дела, подготовлю домашних, и мы уедем вместе. Куда ты сама захочешь. И я буду с тобой рядом столько, сколько будет нужно: месяц, два, полгода, год, всё равно. Ради тебя я готов бросить всё. Только подожди немного.
- Мне не нужны твои жертвы. Я просто хочу жить свободно и спокойно. Хотя ближайшие годы это мне всё равно не грозит. Я хочу нормально родить ребёнка, хотя бы этого.
- Я тебя прекрасно понимаю. И я тебе помогу. Только обещай немного потерпеть, - настаивал он.
- Ладно, - я сдалась. - У тебя максимум неделя, а потом ты меня не найдёшь.
- Спасибо! - он потянулся к моим губам, но у меня зазвонил мобильник, и я, отойдя от Саши, ответила на звонок.
#- Да.
^- Миссис Эстергази, я закончил. Я выполнил всё, о чём Вы меня просили, - это был Уильям.
^- Ты нашёл деньги?
^- Да.
^- Рядом кто-то есть? - я это поняла по его ответам и тому, что он говорит на немецком.
^- Да.
^- Ясно. Тогда сиди и жди, пока приедет гендиректор. Можешь смело ему всё рассказать. Когда всё объяснишь, можешь быть свободен. С остальным мы разберёмся сами.
^- Хорошо.
^- Спасибо, Уил. И до скорого, - я отключила телефон и обратилась к Саше. - Поезжай на фирму. Уил нашёл ваши и мои деньги. Он ответит на все твои вопросы. Только поговорите наедине.
- Понятное дело, - "обиделся" Саша. - Спасибо.
- Уилу спасибо скажешь.
- Солнышко, не злись на меня, - он хотел обнять меня, но я отстранилась.
- Если бы я злилась, здесь бы не было ни одного целого стекла и двери. Проехали, - я улыбнулась. - Поезжай, не заставляй его ждать.
Саша молча вышел.

Решив все вопросы с Уильямом, Саша позвонил мне.
- Анютик! Ты была права, это Ден воровал у нас деньги, - и он рассказал мне всё, что нарыл Уил. - Я должен его проучить.
- Только не решай ничего сгоряча. Месть - холодное блюдо. Если хочешь - я тебе помогу. Только для начала пусти слух, что Уил ничего не нашёл и вынес вердикт, что это сделать невозможно. Пусть Ден чувствует себя в безопасности – главное не спугнуть его сейчас. А план у меня уже есть.
- Какой? - удивился он.
- Я сейчас тебе всё объясню, - и я изложила ему предполагаемый план действий.
К тому моменту план отмщения у меня уже созрел в полном виде. Я давно его обдумывала. Физическая расправа - это, конечно, хорошо, но психическая, на уровне подсознания - это намного лучше и тоньше.
Не могу сказать, что я была довольна своим планом на все сто. Для лучшего результата мне требовалось не меньше месяца, но такой роскошью, как время, я никогда не располагала. Пришлось принять demo версию моего плана и работать по "ускоренному" варианту.
План можно было разделить на две условные стадии: подготовка и собственно "отмщение". Дело в том, что для второй части Ден должен был уже находиться в определённом психологическом состоянии. Я надеялась, что недельной подготовки хватит, чтобы довести его "до кондиции".

Для первой же половины плана требовалось несколько раз наведаться к Дену домой. И тут оказалось, что... Во-первых, выяснилось, что он живёт ни много ни мало, а на Рублёвке! Не думаю, что зарплата охранника (даже правой руки генерального директора) позволяет покупать там дома. Сделано это было явно не на трудовые доходы (надо полагать, за моё убийство Владимир Сергеевич ему очень неплохо заплатил). А во-вторых, Ден вёл отшельнический образ жизни, что только играло нам на руку.
Определённую проблему составляло то, что он был профессиональным "охранником" - система видеонаблюдения и контроля дома и территории была на высшем уровне.
Прибегнув к помощи более квалифицированных специалистов, мы начали игру, которая должна была идти тонко, на полутонах. Первые несколько дней к Дену ночью или ближе к утру пробирился наш человек и оставлял незримые признаки присутствия Косицыной. По началу это были пряди моих волос на моей щётке в его ванной, лёгкий аромат моих духов в прихожей, мой платок, привязанный к дверной ручке. Потом мы пошли дальше: в ванной, когда запотевало зеркало, стали проявляться слова типа "убийца" или "покайся", начались перебои со светом, с камерами наблюдения. Когда Ден должен был уже напрячься этим фактом, камеры наблюдения внутри дома начали фиксировать Косицыну, мелькающую в разных комнатах и ехидно улыбающуюся. Динамики системы оповещения стали фиксировать странные звуки, еле различимый шёпот. А в то время, когда по радио передавали мои записи, приёмники в доме включались сами по себе и начинали играть.
Я очень надеялась, что недельного прессинга хватит, чтобы окончательно "свести его с ума", если он действительно, как говорил Саша, не был лишён остатков совести.
Вторая часть плана предполагала моё непосредственное участие. Для этого я купила себе одежду и украшения в стиле "Косицыной" и ... отправилась к Саше на фирму.

К фирме я подъехала на такси, закутанная в чёрный плащ. Саша встретил меня на входе и незаметно провёл в свой кабинет.
Честно признаться, для окончательного сведения счётов мне нужен был "исполнитель", и я не хотела, чтобы им был Саша - это бы очень усложнило дело. Поэтому я предложила ему такой вариант, при котором Саша выходил бы сухим из воды.
Когда мы обо всём условились, Саша набрал номер Дена и вызвал его на свою фирму.
- Ну, дорогая, - Саша обратился ко мне. - Теперь дело за тобой. И я в тебе не сомневаюсь - ты всегда была блестящей актрисой.
- Вот и проверим, осталась ли я ею по сегодняшний день, - я улыбнулась.
- Ни пуха, ни пера!
- К чёрту! - сплюнула я.

Едва Саша вышел из своего кабинета, я начала перевоплощаться. Как было приятно и даже несколько странно снова становиться собой. Приятно было отметить, что я ещё не успела постареть - я выглядела так же шикарно, как и на всех рекламных щитах в городе. Я снова была "той самой Косицыной". Налюбовавшись собой в зеркало, я спряталась за шкафом на исходную точку.
Ден приехал очень быстро и зашёл в Сашин кабинет.
Спектакль начался.
Зайдя, Ден сел в кресло в дальнем углу кабинета. Полистав журналы, он встал, прошёлся из угла в угол и остановился возле моего портрета (как всегда в полный рост, во всю стену). Я не могу знать, о чём он думал, но лицо его не выражало ничего светлого. Я наблюдала за ним очень аккуратно, через множественную систему отражений (зеркальные дверцы, глянцевые поверхности мебели).
Выждав подходящий момент, я тихо и незаметно вышла на середину кабинета.
- Убийца! - громко и чётко произнесла я и застыла с указующим жестом.
Он резко повернулся и отшатнулся, встретившись своими беглыми глазками с моим тяжёлым пепелящим взглядом исподлобья.
- Убийца! - повторила я и сделала один шаг в его сторону.
- Нет! Тебя нет! - крикнул он. - Ты мертва! - он пятился к двери.
- Ты убил дочь, сестру, жену, - я говорила медленно, с большими расстановками и медленно подходила.
- Это галлюцинация! Ты не существуешь! - он закрывал лицо руками, отворачивался, но вновь и вновь видел меня такой, какой я была десять лет назад.
- Ты убил мать двоих детей! И чуть не убил нерождённого младенца. Ты оставил моих детей сиротами. И я вернулась, чтобы отомстить за себя!
- Нет! - крикнул он и выхватил пистолет. - Ты призрак! - закрыв одной рукой лицо, он выпустил в моём направлении всю обойму.
Слава Богу, я сообразила спрятаться под стол (Ден всё равно закрыл глаза).
Пулей влетели и Саша, и секретарь.
- Что произошло? - в один голос спросили они.
Ден бился в истерике - у него был нервный припадок.
- Оля, на сегодня можешь быть свободна, - Саша решил выпроводить секретаршу. - Я во всём разберусь. До свидания.
- Может, вызвать врача? - она не хотела уходить (вот же наше женское любопытство!).
- Я всё сделаю, не беспокойся. До завтра, - Саша силой вытолкал её и закрыл дверь.
Усадив Дена в кресло, он встал рядом.
- Почему ты открыл огонь? В кого ты стрелял?
- Мне показалось... померещилось... я видел призрак, - невнятно отвечал тот, не поднимая глаз.
- Какой ещё призрак? - Саша играл натурально.
- Человека, мёртвого человека, который очень давно умер.
Я поняла, что он не скажет, кого видел, и Саше не удастся вытащить из него это. Я снова незаметно вышла на середину кабинета и заняла "исходную позицию".
- Убийца! Я буду преследовать тебя до самой смерти! - грозно проговорила я.
Саша делал вид, что ничего не происходит.
- Ты ответишь за свои грехи здесь, а в аду ты будешь гореть в вечном огне и благодарить за снисхождение, тебе это будет казаться раем!
- Ден, что с тобой? - Саша склонился над парнем, лицо которого позеленело. Глаза его выкатились до безобразия. Он молча указывал пальцем в моём направлении.
- Что там? - Саша обернулся и скользнул по мне "невидящим" взглядом (отдаю должное его игре!). - Там ничего нет? Что ты там видишь?
- Это она, - прошептал Ден. - Она вернулась за мной.
- Кто она? Откуда вернулась?
- Она... она... Ваша жена, - прошептал он. - Неужели Вы не видите. Я не хочу! - крикнул истерично он и снова поднял пистолет.
Саша отвёл ствол в сторону (хотя и патронов уже не было) и загородил спиной меня, дав мне возможность снова спрятаться. Моя роль была почти сыграна.
- Так, отдай мне это, - Саша забрал у Дена пистолет. - И успокойся. А то мне весь кабинет испортишь.
На секунду он выглянул в коридор, где согласно нашему плану должен был сидеть Сергей, и попросил его зайти.
- Что с тобой? - обеспокоенно спросил Сергей, увидев состояние напарника. Тот ничего не ответил, а просто сидел, раскачиваясь и таращась в теперь уже действительно пустой кабинет.
Саша сел за свой стол:
- Я хотел поговорить с вами о делах, но теперь, похоже, лучше отложить этот разговор.
- Всё нормально, я хорошо себя чувствую, - монотонным голосом проговорил Ден, продолжая раскачиваться.
- Ну, ладно, перейдём к делам, - Саша окинул взглядом стол. - О, нет, я опять забыл документы у Альтова. Сергей, сходи к нему, забери синюю папку со стола, - это был очередной ход по выдворению посторонних лиц.
- Слушаюсь, - он вышел.
Саша изобразил активную деятельность. В этот момент я снова вышла на середину.
- Напрасно ты надеешься, что я оставлю тебя в покое. Теперь я буду всегда и везде ходить за тобой по пятам. Я не дам тебе ни спокойно жить, ни тем более спокойно умереть, - грозно говорила я.
Ден медленно поднялся и пятился к двери.
- Ден, ты опять? - "удивился" Саша.
- Это она! Она преследует меня! - крикнул он.
- У тебя есть только один шанс избавиться от моего присутствия, - я продолжала. - Раскайся! Ты должен во всём признаться! Ты должен признать все свои грехи. Да, моя смерть - твой самый страшный грех, но у тебя хватает и других: воровство и предательство, - мне нужно было, чтобы он сам озвучил свои грехи. - Иначе я не дам тебе даже спать. Ты сойдёшь с ума! - я раскатисто захохотала. Это подействовало!
- Я во всём признаюсь, - он сломался. - Только исчезни! Оставь меня! Сгори ты в огне! - орал он и, опустившись на колени, закрылся руками. Я вернулась за шкаф.
- В чём ты признаешься? - Саша изобразил искреннее удивление. В этот же момент вернулся Сергей с документами.
- Во всём! - говорил Ден, не поднимая лица. - Во всём, что я сделал. Это я убил Вашу жену, госпожу Косицыну. Так приказал мне хозяин, Ваш отец. Но мне не хватило смелости убить ребёнка - он хотел, чтобы я вонзил нож сначала в живот. Но я не смог! Я не смог сделать это ей в лицо - я зарезал её в спину! И это я воровал ваши деньги. Но я раскаиваюсь! - он поднял лицо, мокрое от слёз. - Простите меня! Защитите меня от неё. Она меня найдёт! Помогите мне! - крикнул он.
Саша смотрел на Дена спокойно и с презрением. Сергей - сначала с удивлением, но его вытеснила злость и растущий гнев.
- Ах ты, сволочь! - вдруг не выдержал он и схватил Дена.
Тот набор слов, который употребил Сергей, я опущу - они режут даже глаз, не то, что уши. Описывать, как Сергей избивал Дена, я тоже не нахожу нужным.
Саша стоял молча, не двигаясь с места и не предпринимая ничего, чтобы остановить Сергея. Он был бы счастлив оказаться на его месте - но мы с ним условились, чтобы он не влезал.
Я стояла, зажав уши и зажмурившись - эти вопли были невыносимы!
Наконец, не выдержал и Саша:
- Ладно, Сергей, хватит. Он должен ещё признание подписать.
- Он уже подписал себе смертный приговор, - впервые в жизни огрызнулся Сергей.
- Я сказал, хватит! - Саша дёрнул его за руку. - Здесь приказы отдаю я.
- Да, простите, - парень был на взводе, но смог остановиться.
- Составь признание и дай ему на подпись. Пусть хоть крестик, но поставит.
- Да он у меня ещё его своей кровью и напишет! - завёлся было снова Сергей.
- Хватит, - Саша удержал его и протянул салфетки. - Сядь за мой стол.
Сергей молча, с трудом переводя дыхание, вытерся и сел за стол. Признание он написал быстро и профессионально. Заставить полуживого Дена его подписать не составило никакого труда.
Напоследок Сергей пнул Дена в спину ногой. Не просто так. Приёмов он знал много, но этим ему ещё доводилось пользоваться. Маленький тычок - и Ден остался на всю жизнь с переломанным позвоночником...
- Я должен вызвать полицию, - спокойно сказал Саша.
- Смелее, - Сергей подтолкнул к нему телефон. - Я не сбегу. Я сделал то, что должен был сделать.
- Что с ним?- спросил Саша, заметив отсутствие движения у Дена. - Он отрубился?
- Я сломал ему позвоночник, - спокойно ответил Сергей. - Я знаю, что сяду теперь до конца своих дней. Но я счастлив, что смог отомстить за смерть Анны Марии.
Саша опустил глаза, понимая, что Сергей немного перегнул палку. Ведь я была жива, и выглядело это немного неэтично.
Саша вызвал полицию, позвонил в клинику Фридельмана и Олегу (адвокату семьи).
- Значит так, - в минуты ожидания Саша должен был проинструктировать Сергея. - Слушай меня внимательно и делай всё, как я скажу. Хуже тебе уже не будет. Дело было так: я начал догадываться, что Ден украл наши деньги и мог быть причастен к убийству моей жены. Я спровоцировал его на признание, но он, поняв, что выдал себя, напал на меня с пистолетом. Ты прибежал на выстрелы и помог мне его успокоить. Мы выбили из него признание, но после этого он попытался сбежать. Ты попытался его остановить и в результате неудачного падения он сломал позвоночник. Это была самооборона. Ты меня понял?
Сергей таращился на Сашу, не веря своим ушам.
- Я не хочу терять друга из-за этой мрази, - объяснил Саша. - Он получил по заслугам. И это не ты, а я должен был это сделать. Итак, ты меня понял?
- Да, хозяин.
- И никакой самодеятельности и всплесков совести. Месть - холодное блюдо.
Приехала полиция. С ними Саша разобрался быстро. Налицо убийца с признанием. И не просто убийца, а убийца Косицыной! А это дело века! Плюс самооборона (то, что из пистолета Ден сделал много выстрелов, доказать оказалось не сложно). Ну, и небольшая материальная помощь на благо нашей правоохранительной системы сделали своё дело. К Саше вопросов не осталось. Сергея забрали. /его освобождение в последствии не заняло у Саши много сил и времени/
Для чистоты результатов, Фридельман решил сам не ехать - а с его ребятами Саша тоже довольно быстро договорился. Все необходимые бумаги они подписали и забрали Дена в клинику.
И только выпроводив всех, Саша смог подойти ко мне.

После того, как Сергей закончил избивать Дена и напряжение немного спало, я вдруг почувствовала навязчивую боль в левой ноге. "Наверное, опять обо что-то ударилась, - подумала я". На протяжении всей своей жизни я обо всё резалась (начиная с листа бумаги, заканчивая шероховатостями не стене), ударялась (об углы, мебель) - так, что всё моё тело почти всегда было покрыто ссадинами и синяками. Когда я хотела осмотреть свою ногу, меня смутило, что платье в том месте оказалось мокрым. Ноги у меня подкосились (больше от неожиданности, чем от боли) - оказалось, одна из пуль, выпущенных Деном, задела меня и застряла в бедре. Я медленно сползла по стене и села на пол, зажав рану и ожидая окончания "пьесы".

Едва за последним врачом закрылась дверь, Саша сразу подошёл ко мне.
- Прости, что всё так затянулось. Ты устала? - он подал мне руку. Я молча поднялась, зажимая рану.
- Всё хорошо? Ты ведь не испугалась? - он не мог понять, почему я молчу. - Ты ведь бесстрашная.
- Но из плоти и крови, - заметила я и, отведя руку, показала Саше рану.
- Что это? - он не сразу понял. - Так он попал в тебя? Господи! Что же ты раньше не сказала? Я бы сразу вызвал врача, - он кинулся к телефону.
- Это бы всё испортило. Да и к тому же я сама только её заметила. Ничего страшного, просто царапина.
- Перестань. Пулевое ранение - это всегда серьёзно, - он уже набрал номер. Я забрала у него телефон и сбросила. - В чём дело, Анютик?
- Куда ты звонишь?
- Да в скорую!
- И как ты меня запишешь?
- Да разве это важно? Как угодно!
- А то, что при осмотре врач может обнаружить ещё одно пулевое ранение или увидит фамильный вензель Матаделли на моей груди, это тоже неважно? - насторожилась я.
- Но ведь никто о нём не знает!
- Зато теперь узнают. Пойдут вопросы, слухи, сплетни. Мне это не нужно. Я не должна светиться, - объясняла по возможности спокойно я.
- Но я не могу позволить, чтобы ты, будучи беременной, истекала кровью! Что ты предлагаешь?
- Два человека из моего прошлого меня уже узнали. Пора узнать и третьему.
- Кого ты имеешь в виду? - не понял Саша.
- Фридельмана. Он знал об этом клейме. Кроме того, я прекрасно знаю, насколько ему можно доверять. Заодно не лишним будет осмотр по беременности.
- Ты уверена, что надо его ставить в известность? Я бы хотел этого избежать, - признался Саша.
- Ты можешь посоветовать что-то лучше? Я тебя слушаю.
Саша, не ответив, набрал номер личного телефона Фридельмана.
- Иосиф Абрамович, Вы срочно нужны мне на фирме.
- Но я ведь уже выслал Вам людей, - не понял тот.
- Это для меня. Всё объясню на месте. Это срочно.
- Хорошо, уже выезжаю.
Приехал Фридельман, как всегда, очень быстро. Саша встретил его в приёмной.
- Что у Вас произошло? - врач удивился, увидев Сашу в полном здравии.
- Я Вам расскажу. Но для начала поклянитесь, что всё останется между нами. Только не обижайтесь, это не от недоверия к Вам, просто дело в высшей степени серьёзно и секретно.
- Вы меня пугаете. Но я клянусь. Мне Вы можете доверять в любой ситуации, - пообещал врач, положа руку на сердце.
- Спасибо, - Саша открыл дверь в кабинет и пропустил врача вперёд.
Я сидела в Сашином кресле, спиной к двери.
- Разрешите представить Вам Александру Граф, она же фрау Бах и миссис Эстергази, - после этих слов я повернулась и, встав с кресла, подошла, зажимая одной рукой рану.
- Хотя, - добавил Саша. - Я уверен, Вы узнали в этой женщине совершенно другого человека.
- Добрый вечер, Иосиф Абрамович, - тихо поздоровалась я, протянув ему руку.
- Я не верю своим глазам! - он поцеловал её, не сводя с меня глаз. - Этого ведь не может быть!
- Как видите, может, - заметил Саша. - Перед Вами действительно моя, теперь, к сожалению, уже бывшая, жена, Анна Мария Косицына, а ныне жена графа Эстергази, более известная под псевдонимом Александра Бах. Но я думаю, у нас будет ещё время об этом поговорить, а сейчас я Вас очень прошу, обработайте её рану. Мой охранник её случайно подстрелил.
- Какой ужас! Что же вы молчали! Конечно! - не на шутку испугался Фридельман.
Я, не дожидаясь, пока меня попросят, села на стол, оголив пораненную ногу.
Фридельман достал пулю, аккуратно обработал рану и поинтересовался о моём самочувствии.
- Спасибо, я чувствую себя весьма неплохо, учитывая обстоятельства, - добавила я.
- Простите, позволю себе ещё один вопрос: Вы в положении? – от его профессионального глаза ничто не могло ускользнуть.
- Да, четвёртый месяц. И я хотела просить Вас меня осмотреть.
- Конечно, в любое время.
- Спасибо. Тогда я завтра к Вам заеду. Но я ещё позвоню.
- Хорошо, договорились. Я сделаю для Вас всё необходимое.
Фридельман уже собрался уходить. В дверях он остановился и добавил:
- Вы себе не представляете, как я рад, что Вы живы! Это огромное счастье! Я всегда говорил: Вы неисправимый, бесстрашный Гений!
- Спасибо, - искренне поблагодарила я. - Приятно слышать.
- Всего Вам доброго. Жду Вас завтра.
- До встречи. И спасибо, - попрощалась я.
Саша проводил врача до машины и вернулся ко мне.
- Ты несёшь радость в сердца людей. Мне очень приятно, - проговорил он.
- Радоваться можешь и один, - заметила я. - А я очень устала и хочу спать. Ты меня отвезёшь или мне брать такси?
- Глупый вопрос! Конечно, ... брать такси! - мы оба рассмеялись. Но смех стоил мне неприятных ощущений в животе. - Пойдём, любовь моя, сегодня был тяжёлый день.
Он отвёз меня в гостиницу, но в номер не поднялся - я его упросила ехать сразу домой. Поцеловав меня на прощание и проводив взглядом, он уехал.

ГЛАВА 23. Непредвиденные обстоятельства.

На следующий день я съездила к Фридельману на обследование и вернулась в гостиницу, где мне довелось принять очень неожиданный телефонный звонок, который заставил меня принять одно важное решение касательно моего будущего.

Увидев на телефоне незнакомый номер, я предпочла ответить на английском:
#- Да?
*- Добрый день, cara.
- Моррези? Сукин ты сын! *Откуда у тебя мой номер? - удивилась я настолько, что даже ругнулась на русском. Я никак не ожидала его звонка, и не была готова говорить с ним сейчас.
*- Я тоже рад тебя слышать, - он усмехнулся (поняв моё ругательство). - А номер мне дал твой муж.
*- Эдвард? Я тебе не верю. Он никому не даёт мой номер! С какой стати он мог дать его тебе?
*- Я сказал ему, что ищу твою подругу Росса, которая мне срочно понадобилась, а номер может быть только у тебя. Я сказал ему, что это вопрос жизни и смерти. Он оказался очень добродушным человеком и дал мне твой номер, пожелав удачи.
*- И давно ты научился так правдоподобно врать? - удивилась я.
*- Когда познакомился с тобой, - спокойно ответил он.
*- Спасибо на добром слове! Ладно, говори, зачем звонишь. Надеюсь, ты по делу. Потому что пустые звонки я терпеть не могу, они выводят меня из себя.
*- Я знаю. Только боюсь, что наши с тобой понятия о "деле" не всегда совпадают.
*- Ты пустился в пустословие, - заметила я, намекая, что пора бы уже высказать, наконец, цель звонка.
*- Ты вынуждаешь меня снова просить прощения.
*- Перестань, пожалуйста, - грубо перебила я. - Ты же знаешь, я терпеть не могу эти церемонии. Говори, зачем звонишь.
*- Да, - на секунду он замолчал, собираясь с мыслями. - Я знаю, что очень долго тянул с этим разговором. Но я не могу больше ждать личной встречи, так как не знаю, когда мы увидимся, - он снова замолчал. - Понимаешь, я вырос в такой семье, я так воспитан, для меня это дело чести, а значит и всей жизни. После того, что я сделал...
*- Подожди, - встряла я. - Извини, что перебиваю, но я не понимаю, что ты имеешь в виду.
*- Да, конечно! Я имею в виду то, что было между нами. Я знаю, что прошло уже три месяца. Я надеялся, что нормально это восприму. Но я не могу. Моё воспитание, моё сознание не прощают мне то, как я поступил.
*- Ты что, раскаиваешься в том, что было между нами? Ты хочешь сказать, что это было ошибкой? - не могла поверить я.
*- Madonna, конечно нет! Я не это имел в виду! Как раз наоборот! Я хочу сказать что то, что произошло между нами - это не просто порыв чувств, а воплощение моей огромной любви к тебе. Но так получилось, что тогда не осталось места моему уважению. А меня это очень волнует. Ведь я уважаю тебя ничуть не меньше, чем люблю. Я оскорбил тебя своим животным поведением. Ты честная женщина...
*- Андри, замолчи! - взмолилась я. - Ты сам не понимаешь, как оскорбляешь меня сейчас. Ты ведь намекаешь на мою неверность, и сам прекрасно это знаешь. Не надо приписывать мне абсолютно не свойственные качества.
*- Опять ты меня не так поняла, - вздохнул он. - Я имел в виду твою духовную верность. Какой бы образ жизни ты не вела, я же знаю, насколько чиста твоя душа. Вот её-то я и боюсь замарать.
*- Перестань, - усмехнулась я. - Это такие глупости. Ты ведь знаешь, как я к этому отношусь. Всё нормально, ты не замарал мою душу.
*- Но замарал свою честь. После того, что я сделал, я просто обязан на тебе жениться. Это мой долг.
*- Андрелло! Что ты несёшь?! Какая чушь! Что за девятнадцатый век? Мы ведь современные люди!
*- Ты не понимаешь! - горько воскликнул он. - Я воспитан так, что для меня подобный позор смерти подобен. Я не имею права жить после такого поступка. Это вбито в моё подсознание, и я просто не могу по-другому рассуждать!
*- И что, ты женился на всех своих женщинах? - недоверчиво спросила я.
*- Ах, Анна Мария. Ты же ничего не знаешь! - вздохнул он. - Ты же не такая...
*- Хорошо, тогда скажи своему подсознанию, что я уже замужем, - посоветовала я.
*- Во-первых, это ещё больший позор для меня; а во-вторых, я люблю и спал не с Александрой Бах, а с Анной Марией Косицыной. А в-третьих, Росса вдова.
*- Значит, ты хочешь жениться на Росса? - меня впечатлила его сообразительность.
*- Я хочу жениться на тебе, и не важно, кем ты будешь по паспорту.
*- Знаешь, меня несколько оскорбляет тот факт, что ты хочешь жениться на мне только потому, что должен это сделать для очистки своей совести.
*- Это неправда. Я всегда хотел быть рядом с тобой, с нашей первой встречи. Просто тогда я даже не смел думать о свадьбе - ведь ты была замужем. А теперь, потеряв тебя и вновь обретя, я понял, что просто не смогу жить без тебя. Если ты мне откажешь, я этого не переживу. Я не смогу с этим смириться. Да ещё и моя совесть - она сведёт меня с ума. Я покончу с собой!
*- Андрелло? - удивилась я. - Всё так серьёзно?
*- Ты себе даже представить не можешь, что это для меня значит!
*- Честно говоря, ты загнал меня в тупик. Сейчас я не знаю, что тебе ответить. Дай мне время, - попросила я.
*- Конечно, я понимаю. Я буду ждать твоего звонка. Я не гоню тебя: у тебя столько времени, сколько тебе надо. Только одно хочу сказать сразу: ты должна знать, что если откажешь, я уйду из жизни. Боже упаси меня пугать тебя. Просто я уже всё для себя решил, и ничто и никто уже меня не удержат в этом мире.
*- Да, я прекрасно знаю, насколько глупо отговаривать человека от самоубийства, - согласилась я. - Проще его так пнуть, чтобы у него мозги сами встали на своё место. Я тебе позвоню. Обещаю не тянуть с ответом. Надеюсь, будет кому отвечать, - усмехнулась я.
*- Твоего ответа я дождусь во что бы то ни стало, даже если мне придётся ждать до собственной смерти.
*- Вот и хорошо. Но столько я жить не собираюсь. Надеюсь, судьба меня пожалеет. Ну, ладно, извини, но ко мне пришли.
*- Конечно. До свидания.
*- До скорого, - ответила я и пошла открывать дверь, в которую на самом деле кто-то настойчиво стучал.
На пороге стоял Саша.
- Добрый день, солнышко, - он сразу же обнял и поцеловал меня.
- Привет, - сухо ответила я.
- Что-то произошло? - насторожился он, увидев моё серьёзное лицо.
- Произошло, - ответила я и продолжила, когда мы прошли в гостиную. - Моррези только что звонил.
- А как он нашёл твой номер?
- Ему Эдвард дал. Андри наврал ему что-то про Росса, и Эдвард был рад стараться.
- И чего он хотел?
- Жениться на мне, - просто ответила я.
- ?! ?! ?! - Саша рассмеялся.
- И сказал, что если я ему откажу, он покончит с собой. Он уже всё решил, - закончила я с серьёзным лицом. Саша перестал смеяться:
- И что ты ему ответила?
- А как ты думаешь?
- Хоть убей, не знаю!
- Я тоже, - вздохнула я.
- То есть?
- Я попросила у него времени подумать.
- И сколько он тебе дал?
- Сколько мне понадобится, хоть до его смерти, - усмехнулась я.
- Вот тебе и решение - ничего ему не отвечай. И ты будешь свободна, и он не покончит собой - будет ждать ответа.
- Нет. Ты ведь знаешь, я не люблю неопределённости. Или да, или нет. Я ему сегодня же отвечу. Тянуть резину я не люблю, - твёрдо сказала я.
- Ну, смотри. Решать тебе, и тебе с этим жить, - Саша откинулся на спинку дивана.
- Ты хочешь сказать, что тебе всё равно, выйду я за него замуж или нет? - удивилась я.
- А когда, позволь спросить, тебя интересовало моё мнение? И что тебе будет с того, если я запрещу тебе за него выходить. В лучшем случае мы просто поругаемся.
- А в худшем?
- А в худшем ты выйдешь за него в отместку. Поэтому я просто воздержусь от высказывания, ты ведь всё равно знаешь моё мнение. Кроме того, я ведь знаю, что ты с ним жить всё равно не будешь, у тебя уже есть один муж в качестве живого примера. Ты одиночка. Мне кажется, что ты никогда не научишься жить с кем-нибудь, тем более с одним. Тебе нравится интриговать, зарождать подозрения, ревность. Ты постоянно держись себя в центре внимания, но всё время ускользаешь. Ты получаешь удовольствие от того, что по тебе сохнет много мужчин, но ты никогда не отдавала предпочтение кому-нибудь одному. То место в твоём сердце, которое предназначалось для любви, у тебя заняло искусство. Поэтому мужчины для тебя - только развлечение, способ отвлечься, хорошо провести время, в крайнем случае – пополнить свой кошелёк. Ты никогда не воспринимала ни их, ни их чувства серьёзно. И жила при этом спокойно. Даже брак не имеет для тебя особого значения. Иногда я даже задумываюсь, как долго ты была мне верна: день, два? А может пару минут?
- Вот тут я с тобой не согласна, - на удивление спокойно отреагировала я на такой выпад. - Тогда, когда я только приехала в Москву, я была совсем другой. И ты навряд ли знаешь ту сторону моей души. Ты застал очень маленький её кусочек. Я очень быстро перестроилась и не без твоего в этом участия. Пойми: открытой, доброй, отзывчивой, незловредной и незлопамятной, щедрой, мягкой, всепрощающей я не смогла бы жить в Москве на том уровне, которого добилась благодаря лжи, злу, стервозности, хамству и всем тем качествам, которые я уже никогда в себе не искореню. Пока я училась, я была общей жилеткой для рыданий, бесплатным психотерапевтом, вечным долгодателем. Я даже не могу припомнить ни одно случая, когда бы я повысила голос или отказала кому-то в помощи. Да, я была совсем другой. Но мне пришлось всё поменять. Я не хотела жить в нищете и безызвестности. И я встала перед выбором: либо в нищете и с открытой душой и чистым сердцем, либо во славе и богатстве, но во лжи и предательстве. Думаю, не стоит говорить, что я выбрала, - я улыбнулась.
- Я бы так хотел поближе узнать ту Косицыну, которой ты была до Москвы.
- Она бы тебя разочаровала. И потом, это невозможно. Довольствуйся тем, что от неё осталось. А насчёт верности: я изменила тебе лишь два раза. Ну, и третий - это было изнасилование. И вообще ты же знаешь, что для меня духовная верность превыше всего, а тут, прости, тебе не место. Моя душа отдана Ники, и ты это знаешь. И никто не может это изменить. Ему я всегда была и останусь верна. А ты - надёжный друг, замечательный партнёр, хороший муж, великолепный отец. Мне кажется, и этого не мало.
- Для меня этого слишком мало! Помнишь Ретта Батлера: "я хотел бы сжать твою голову вот этими руками и выдавить из неё все мысли о нём". Но я не в силах этого сделать. И это приводит меня в бешенство! - он резко поднялся и отошёл в сторону.
- Не стоит. Ты всё равно не в силах что-либо изменить. Скажу больше: даже я не в силах что-либо поменять. Ты ведь знаешь: сердцу не прикажешь. Давай закончим этот бессмысленный и пустой разговор, мы всё равно ни к чему не придём.
- Как скажешь, - максимально равнодушно ответил Саша, не поворачиваясь ко мне.
- А знаешь, - после паузы начала я, - я выйду за Моррези.
Саша медленно повернулся и с вопросом посмотрел на меня.
- И даже не из-за его решения покончить с собой, хотя это тоже имеет место быть. Хватит с меня трёх смертей! С моей совести и этого достаточно. Может быть, впервые в жизни я думаю не о себе. Я выйду за него для ребёнка. Посуди сам, кем он будет после рождения? Внебрачным сыном Бах? Неужели я могу хотеть дать своему ребёнку такое клеймо на всю жизнь?! Нет! Он должен быть законным, и у него должны быть все права. Он должен иметь дом, семью. Пусть неполную, но хоть в лице отца и изредка появляющейся матери. Я уверена, Моррези великолепно его воспитает. Я хочу счастья для своего ребёнка. И я выйду за Моррези ради будущего моего ребёнка, - твёрдо сказала я.
- Твоё право, - сухо бросил Саша.
На минуту воцарилась тишина.
- Пожалуй, не стоит с этим тянуть, - я набрала номер Моррези.
*- Андри, это я, - я не стала здороваться, так как говорили мы совсем недавно. - Я уже всё решила. Я выхожу за тебя. Но у меня будет несколько условий.
*- Cara! Я не верю своему счастью! Я согласен на любые твои условия, - он явно не верил своим ушам.
*- А у тебя нет другого выхода - сам напросился.
*- Я знаю. И никогда не заберу своих слов назад. Я тебя внимательно слушаю.
*- Во-первых, свадьба должна быть закрытой - только свидетели - меня никто не должен видеть. Сразу предупреждаю: никаких вопросов. Во-вторых, свадьба должна состояться как можно раньше. Желательно, чтобы через месяц мы были уже расписаны. В-третьих, никакой огласки.
*- Как скажешь. Назначай день.
*- Как приеду, так и распишемся.
*- А когда ты приедешь? - поинтересовался он.
*- Я ещё не решила. Но ты не бойся, я тебя найду. Причину, по которой я выхожу за тебя в такой спешке, ты узнаешь, когда я приеду. А пока ничего не спрашивай и довольствуйся мечтами. Прости, но у меня больше нет времени на разговор. Жди меня - я приеду без предупреждения, - "пригрозила" я.
*- Я жду тебя каждую секунду. Ты не можешь приехать неожиданно. Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Ты себе не представляешь, как сильно я тебя люблю.
*- Ладно, - я перебила его. - Это всё понятно. Скажешь это всё при встрече. А сейчас я спешу.
*- Да, прости. Меня переполняют чувства. Прости! Целую тебя, amore mia. И с нетерпением жду тебя!
*- Хорошо, - сухо ответила я. - До встречи и больше мне не звони.
*- Обещаю! До скорого, - я поспешила выключить телефон, пока он опять не начал пустословить.
- Представляю, как он счастлив, - заметил с сарказмом Саша.
- В тебе заговорила зависть и ревность, - я улыбнулась. - А я на твоём месте посочувствовала бы человеку. Ты ведь знаешь, какая я зараза.
- Ты знаешь, я и сам - не меньшая зараза, - он ухмыльнулся. - В том-то и дело, мы друг друга стоим.
- Одинаково заряженные частицы отталкиваются, - подчеркнула я. - Это неоспоримый закон физики, то есть природы. Закон, по которому устроен наш мир.
- Тебя невозможно переспорить!
- И не надо! Мы навсегда останемся лучшими друзьями. А при каждой попытке сойтись, мы неизбежно будем ссориться. Наши характеры приспособлены только для кратковременного общения, но не для совместной жизни. Как только ты это поймёшь, тебе станет намного легче жить, - заметила я.
Помолчав, я добавила:
- Ладно, тему для размышлений я тебе дала. Подумаешь на досуге. А сейчас рассказывай, как у тебя день прошёл?

Мы сидели и мирно беседовали, когда в мой номер кто-то постучал.
Мы молча переглянулись. Стук повторился более настойчиво.
- Пойду открою, - я встала.
- Подожди, - Саша меня остановил. - Надень на всякий случай линзы. А я пока открою - вдруг кто-то по пустякам.
- Хорошо, - согласилась я и пошла в ванную.
Когда я подошла к двери и увидела гостя, стоящего на пороге безмолвно, мне захотелось убежать и спрятаться.
Тот же, увидев меня, бесцеремонно оттолкнул Сашу и зашёл в номер. Но оттолкнуть Сашу?! Саша остановил его, корректно схватив за руку. Гость с вопросом уставился на меня.
#- А чего ты хотел? - усмехнулась я, нарушив, наконец, немую сцену. - Ты не у себя дома и он тебя не знает.
#- Может, представишь? - предложил он.
#- Ну, если ты так просишь. Сэр Артур Эстергази, - я представила гостя Саше, который после этого оценивающе осмотрел моего любовника.
#- Александр Королёв - генеральный директор двух ведущих продюсерских центров Москвы. Организатор моего концерта и мастер-классов, вдовец Косицыной, - небрежно бросила я и пошла в гостиную. - Мы как раз обсуждали новый контракт.
Мужчины "зависли" в коридоре.
#- Никто из вас не хочет составить мне компанию? - громко спросила я. Они сразу прошли в комнату, всё так же, молча косясь друг на друга.
Первым "отошёл" Артур:
#- Александра, можно мне поговорить с тобой наедине, - он наклонился ко мне и говорил очень тихо. - Это по личному вопросу.
Я поняла, что не могу отказать - это скомпрометировало бы Сашу.
#- Хорошо. Но недолго. Мы ещё не всё обсудили, - я старалась не смотреть Саше в глаза.
#- Вы нас простите? - Артур галантно поклонился Саше и вышел следом за мной. Саша проводил нас тяжёлым взглядом, который я ощущала каждой клеткой своего тела.
#- Как я по тебе соскучился! - прошептал Артур, обняв меня, когда мы остались одни.
#- Ты приехал только поэтому? - я отклонилась от поцелуя.
#- Мне кажется, это достаточный повод.
#- А мне так не кажется, - возразила я.
#- Ты так не любила! - заметил он и силой поцеловал меня.
#- Не будь бы здесь постороннего человека, - я оттолкнула его, - я бы запустила в тебя диваном.
#- Дорогая! Я не понимаю, откуда столько агрессии? Почему ты стала так ко мне относиться? Что я тебе сделал? - обиженным тоном спросил Артур.
#- Ты подстрелил меня! - почти крикнула я. - Я, конечно, понимаю, что для тебя это приобрело бы значение, только в случае точного попадания в цель. Вы все любители порыдать над трупом!
#- Боже мой! Что ты такое говоришь?! Я не знаю, как ещё мне просить у тебя прощения. Ну, не видел я тебя! Прости! - он подошёл ко мне и, опустившись на колени, обнял мои ноги.
#- И кто ещё слабый пол? - усмехнулась я, торжествуя. - Да встань ты!
Артур медленно поднялся:
#- Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
#- Уйти и больше не появляться на моём пути, - я хитро посмотрела на него. Это был тест-проверка на чувства.
#- Нет! Всё что угодно, но только не это! Мне легче умереть!
#- Хорошо. Тогда я подумаю над этим ещё. А пока - оставь меня, меня человек ждёт.
#- Выпроводи его, и мы спокойно обо всём поговорим.
#- Ты в своём уме! - воскликнула я. - Ты, похоже, не понял, кто он. У меня с ним дела, которые не терпят отлагательства, - резко проговорила я.
#- Хорошо. Тогда я подожду - спешить мне всё равно некуда. Заодно послушаю вашу беседу, если ты не будешь против.
#- Буду! И ещё как! Даже Эдвард не лезет в мои дела, - заметила с негодованием я.
#- Как скажешь. Я подожду тебя здесь.
#- Будет лучше, если мы поговорим завтра, - я пыталась его выпроводить.
#- Нет, сегодня. Не хочу показаться грубым, но я должен поговорить с тобой именно сегодня.
Я поняла, что спорить дальше бесполезно, и пока здесь Саша, Артура выставить мне не удастся.
#- Ладно, жди здесь, - я вышла из спальни.
Саша молча смотрел на меня, ожидая объяснений.
- Ты знаешь, я не люблю недоговорок. Говори прямо, - я села в кресло.
- У тебя всегда был безупречный вкус.
- Ты одобряешь мой выбор? - я усмехнулась.
Он промолчал (дабы не ругнуться).
- И зачем он приехал, - после паузы спросил Саша.
- А как ты думаешь? Ну, не для совместного похода в Третьяковку же!
- Я тоже не люблю недоговорок, - заметил он сухо.
- Ну, если ты хочешь это услышать, - я пожала плечами. - Артур приехал, чтобы побыть со мной наедине. Здесь ни Эдвард, ни Моррези нам не помешают. Он хочет заниматься со мной сексом без страха быть пойманным, - прямо и грубо сказала я.
- Почему ты стала такой ничтожной! - горько воскликнул Саша с пренебрежением.
- А вот оскорблять меня не надо, - я резко встала.
- Оскорблять? Я не сказал ничего оскорбительного. Правду всегда тяжело слышать. Ты любишь издеваться над людьми, над их чистыми, глубокими и искренними чувствами. И какое удовольствие ты получаешь, когда плюёшь другим в душу? Почему тебе приятно вытирать о других ноги, ставить себя выше всех и вся...
- Заткнись, - сквозь зубы прошипела я и врезала Саше по лицу. - Я не буду выслушивать твои оскорбления. Можешь поехать домой и побросать дротики в мои портреты - это твоё дело. Но никогда, слышишь, никогда не смей говорить мне гадости в лицо! Сколько раз я слышала от тебя, что ты принимаешь меня такой, какая я есть! И никто не тянул тебя за язык! Если тебе больше нечего сказать, - я отвернулась. - Дверь ты найдёшь, не провожаю.
Постояв какое-то время, Саша молча вышел, громко хлопнув дверью. Я села на диван.
Услышав звук захлопнувшейся двери, из спальни вышел Артур.
#- Что-нибудь не так? - из интереса спросил он. Я прекрасно знала, что в спальне нас не будет слышно, да и подслушивать это высокомерный англичанин не додумается. Поэтому я позволила себе говорить с Сашей на русском.
#- Всё не так! - сгрубила я. - Из-за тебя у меня сорвался выгодный контракт. Эти русские - очень высокомерный народ!
#- Я думаю, ничего страшного в этом нет. У тебя никогда не будет недостатка в контрактах, а Россия тебя всё равно никогда не привлекала. Я не прав? - он говорил спокойно, умиротворяюще.
#- В этом, может и прав. Но сам факт! - воскликнула я. - Расторгнуть контракт со мной! С Александрой Бах! Это немыслимо! Какой-то мелкий русский продюсер, пацан!
#- Я с тобой абсолютно согласен. Русские всегда были свиньями. Это неотёсанные крестьяне. Грубые и тупые. Сняли ушанки и думают, сразу стали людьми. У них нет благородства в крови.
Я молча переносила эти оскорбления, зная, что если взорвусь - то точно выдам себя. Я проглотила это, но ещё больше взбесилась.
#- И эти русские ещё смеют мне вызов бросать!
#- Ты их проучишь, им будет урок на всю жизнь. Но не стоит принимать их так близко к сердцу. Не трать на них свои эмоции - они этого не достойны, - Артур подошёл ко мне.
Наклонившись и обняв, он ещё раз поцеловал меня. На этот раз нежно, примирительно, успокаивающе и мягко. Это подействовало - я успокоилась.
#- А ты располнела на русской кухне, - заметил он с усмешкой.
Эта фраза, сказанная между прочим, заставила меня о многом задуматься и принять резкое, непоколебимое и однозначное решение.
#- Дорогая! Я так скучал! - после паузы проговорил он. - Ты себе не представляешь. Я так хотел тебя видеть, что не выдержал и приехал.
#- Ты сказал, у тебя ко мне разговор, - я не отреагировала на его слова.
#- Я это сказал просто, чтобы остаться с тобой наедине.
#- Понятно, - я улыбнулась. - Артур, я вынуждена просить тебя оставить меня - я очень сегодня устала. Завтра я проведу с тобой целый день, обещаю!
#- Ну, позволь мне побыть с тобой ещё немного, - умолял он.
#- Хорошо. Посидим чуть-чуть, а потом ты дашь мне отдохнуть. Ты снял номер?
#- Да, но я всё же надеялся...
#- Напрасно, - перебила я. - Я не позволю тебе остаться у меня. Я привыкла спать одна, так что не обижайся.
#- Я не имею права на тебя обижаться, дорогая, - он поцеловал мою руку.
Пару часиков мы мило побеседовали, и я выпроводила его.
"Вот дерьмо! - подумала я, рухнув на кровать. - Теперь мне ясно только одно: надо бежать, и чем дальше, тем лучше. С Сашей или без него - теперь не имеет значения. Оставаться здесь я больше не могу. Артур от меня не отойдёт ни на шаг. Никто не гарантирует, что мне и завтра удастся его выпроводить. А я не могу позволить, чтобы он узнал, что я беременна - а это уже становится очевидно и заметно. Но что мне делать с Сашкой? Я его просто предупрежу - а там пусть сам решает".
Я набрала номер его мобильного.
- Да, - он ответил довольно грубо.
- А ты на меня не кричи, - спокойно начала я. - И слушай. Сегодня ночью я уезжаю. С тобой или без - мне всё равно. Я поставила тебя в известность, так что без претензий.
- Во сколько ты хочешь уехать? - заинтересованно спросил он.
- Часа в три. Я хочу немного поспать.
- Я буду ждать тебя у чёрного входа.
- Хорошо. Уверена, ты не опоздаешь. До встречи.
- Спокойной ночи, - попрощался он.

- Ну, что, остыл? - спросила я Сашу, выйдя в три часа ночи к чёрному входу.
- Ты должна меня понять, - он взял мою сумку.
- Ладно. Поехали, пока нас никто не увидел, - я села на заднее сиденье.
- Поспи немного, - предложил Саша, когда мы отъехали.
- Да, ты прав. Только скажи сразу, куда мы едем?
- Я пока не решил, но думаю, куда-нибудь в Сибирь.
- А ты выдержишь? - почему-то усомнилась я.
- Посмотрим. А пока спи, любимая.
Уговаривать меня было не нужно - заснула я сразу.



ГЛАВА 24. Встреча с Тристаном.


Когда я проснулась, мы стояли на обочине, Саши в машине не было. Я вышла из машины. Он ходил вдоль дороги, разминая спину и ноги.
- Давно не сидел столько за рулём? - спросила я, подойдя сзади.
- Уже проснулась? - он повернулся. - Да, я отвык подолгу сидеть за рулём.
- С водителем ездишь?
- Так проще. Мне ведь надо много где успевать. Так я хоть не задумываюсь, где бросить машину и что с ней.
- А который час? - вдруг спросила я (я никогда не носила часы).
- Полдевятого.
- И где мы сейчас?
- Недавно Шацк проехали.
У меня кольнуло в сердце.
- Сколько километров? - живо спросила я. Где-то здесь рос мой сын Тристан, которого я не видела уже шесть лет!
- Ну, может двадцать-тридцать, не больше.
- Садись в машину. Я поведу, - я быстро села за руль.
- Что случилось? - спросил он в машине.
- Я должна его увидеть! - как сама с собой проговорила я.
- Кого ещё?
- Тристана, сына своего. Ну, помнишь, я тебе рассказывала про Кристалла, у которого жила первые два года? - я всматривалась в дорогу, окрестности, пытаясь узнать место.
- Да-да, припоминаю, - протянул он. - И ты думаешь, сможешь его увидеть?
- А почем нет? Я уверена, Кристалл меня не выгонит.
- Ну, да! Он ведь любит тебя. Тоже любит! Все тебя любят! - воскликнул он.
- Так радуйся за меня! Ладно, не бесись, - мне показалось, что я узнала место, где мы едем.
Как никак я здесь полгода колесила на фурах. Сложнее было найти поворот к резиденции Кристалла. Он всегда был хорошо замаскирован. А за восемь лет природа несколько изменилась. Проехав по одному участку несколько раз в обоих направлениях, я смогла, наконец, найти поворот, и мы съехали с трассы.
Подъехав к воротам, огораживающим территорию, я остановилась.
- Будет лучше, если ты посидишь здесь, - посоветовала я Саше.
- Ты уверена? Может, мне всё-таки лучше пойти с тобой?
- Нет, это всё испортит. Здесь не любят посторонних. Посиди, я постараюсь не задерживаться, - я вышла из машины.
- Это частная собственность. Вы нарушаете права владельца, - у ворот стоял охранник с автоматом.
- Пока я ничего не нарушаю. Мне нужно видеть Кристалла, - я специально не назвала его Графом. Ведь второе его имя знали немногие, и ещё меньшему количеству дозволялось произносить его вслух.
- Вам лучше уехать, - он проигнорировал меня.
- Я что, не по-русски говорю? Мне нужен Кристалл, - я подошла совсем близко к ограде. - А если ты, Рихард, ещё раз скажешь, что я что-то нарушаю, то я буду вынуждена афишировать, что именно я нарушаю, - я улыбнулась. - А теперь, предупреди Кристалла.
Охранник внимательно всмотрелся в моё лицо:
- Графиня? – явно не поверил он.
- Она самая, красавчик! – я подмигнула ему, как делала когда-то.
Не говоря больше ни слова, он медленно открыл мне калитку, не отводя от меня глаз.
- Можешь не провожать, - сказала я, пройдя во двор. Рихард стоял молча, провожая меня взглядом. Он меня всё-таки узнал, но не поверил, что я могу быть жива (отсюда никто и никогда не уходил! и уж точно не возвращался!).
Я зашла в дом и прошла в гостиную. Дом казался безжизненным. Я села на диван.
- Ты можешь не беспокоиться, я никого с собой не привела. Будет лучше, если ты поставишь пистолет на предохранитель и выйдешь. Я уверена, ты будешь рад меня видеть, - сказала я "в пространство", зная, что Кристалл меня слышит и держит на мушке.
Он вышел.
- Анна Мария? - он узнал мой голос, но поверил только глазам. - Господи! Как я счастлив! - он подошёл быстро и, когда я поднялась, крепко обнял меня. - Я извёлся мыслями, предчувствиями. Как ты живёшь? Ты прекрасно выглядишь! Где ты устроилась?
- Как? Неужели ты не в курсе? - удивилась я. - По-моему, обо мне весь мир только и говорит.
Он с вопросом смотрел на меня.
- Ну, как же! - воскликнула я. - Кто у нас самая таинственная и загадочная женщина? Учитывая то, что отсюда я уехала прямиком в Европу.
- Подожди, ты хочешь сказать...
- Да. Перед вами Александра Бах собственной персоны! - я галантно поклонилась.
- Я боялся в это верить! Моё сердце подсказывало, что с тобой всё хорошо. Но как тебе это удалось?
- В нашем мире всё можно купить. Благодаря тебе у меня были деньги. И я смогла заставить людей обратить на меня своё внимание. Но неужели ты не был ни на одном моём концерте? - не поверила я.
- Ты ведь знаешь, я отсюда практически не выезжаю.
- А в Москву?
- Я не смог купить билеты - они разошлись слишком быстро, - он развёл руками.
- Может, оно и к лучшему, - вздохнула я.
- Но я не ожидал тебя увидеть. Как ты здесь очутилась? Теперь у тебя не может быть никаких проблем.
- У меня проблемы будут до последнего моего вздоха. Я сама - главная своя проблема. Я здесь проездом. И я не одна, - я говорила честно. - Снаружи меня ждёт мой первый муж, Александр Королёв. По воле Судьбы и случая он оказался организатором моего московского концерта. Ты понимаешь, я ведь не сильно изменилась. А лучше него меня никто не знает. Глупо и невозможно было его обманывать.
- Кажется, я понимаю, в чём твои проблемы.
- Это ещё цветочки. В Европе у меня ещё четыре проблемы остались. Но о них я пока не хочу думать.
- Подожди, - он что-то вспомнил. - А что со Славиным? Он ведь твой ученик. Ты дашь ему бой?
- Конечно! Я просто обязана проучить его. Он слишком зазнался. Бросить вызов своему педагогу! Это уже слишком. Но бой будет во Франции. В России, я уверена, Шнайдер обеспечит ему хорошую поддержку, а на моей территории они не согласятся.
- Ты права. Мы все свято в него верим - он ведь выступает под именем своего педагога, всеми любимой Косицыной, - признался Кристалл.
- Уже за это его надо побить! Он прикрывается моим именем, как щитом. Он использует любовь народа ко мне в свою пользу. При этом он забыл всё, чему я его учила. Он предатель! - резко выпалила я.
- Ты права, Шнайдер нашёл себе новую жертву, - согласился он.
- А по-моему, в данной ситуации жертвой оказалась Бах. Её оклеветали. А Косицына даже мёртвой оказалась вовлечена в эту грязную интригу.
- Дорогая, не нервничай. Ты слишком эмоциональна, - он обнял меня. - Знай, всегда есть люди, которые свято в тебя верят и вера которых непоколебима. Как бы кто-то ни хотел очернить твоё имя, мы всегда останемся верными тебе, можешь быть уверена.
- Спасибо, я знаю, - я замолчала, немного успокоившись.
Какое-то время мы просидели молча, не сводя друг с друга глаз.
- Я не могу на тебя насмотреться, - тихо заметил Кристалл.
- Понимаю, - я опустила глаза. - Я не знала, что заеду сюда. Я бы обязательно привезла бы тебе свои диски. Тебе и ... Тристану, - я подняла на него глаза, полные надежды и мольбы. Я знала, что он поймёт меня без слов.
- Он в восторге от тебя. Косицына и Бах - его кумиры. Кстати, он как раз был на одном твоём концерте, в Лондоне. Я отправлял его туда на каникулы. Он сказал, что ты "хорошая тётя, только немного странная".
- Какая прелесть, - я улыбнулась. - А он что, увлекается музыкой?
- Увлекается? Нет. Он ею занимается. Он учится играть на фортепиано, альте и гобое. Кроме того, у него великолепный дискант. Я нашёл ему хороших педагогов.
- Да ты что?! - я не поверила. - И ему это нравится?
- Он не представляет себе другой жизни. Ты вынашивала его под классику, он родился и растёт исключительно под классику. И я тебе с полной уверенностью заявляю: он счастлив! - твёрдо и восторженно проговорил Кристалл.
- А что у него в будущем? Зачем ему это? - вдруг испугалась я. - Если ты готовишь из него своего приемника, не думаешь ли ты, что он просто не захочет идти по этому пути?
- Приемника? Ну, что ты! Никогда! Он мой наследник, но не приемник. Я не хочу, чтобы мой сын был бандитом, чтобы он жил вне закона в этой грязи. Я не хочу, чтобы он даже знал эту жизнь. Я всеми силами ограждаю его от этого. Пусть он сам определится, сделает свой выбор, что ему ближе. Я буду счастлив, если он пойдёт по стопам матери.
- А что ты говоришь ему про маму? - заинтересовалась я.
- Я достаточно видел в жизни примеров, когда родители врали детям, - серьёзно проговорил он. - Я стараюсь говорить ему правду. Я сказал, что мама была вынуждена уехать, что она очень его любит, постоянно интересуется. Я дарю ему подарки от тебя на каждый праздник.
- Спасибо, - на моих глазах выступили горячие слёзы стыда. - Кристалл! Я хочу, чтобы ты знал: я никогда, ни на секунду про него не забывала. Я просто не имею возможности что-либо сюда передавать. Это может скомпрометировать нас обоих. Я живу очень осторожно, каждый мой шаг продуман - ты ведь знаешь, что это такое! Но, не глядя ни на что, я открыла счета на всех своих детей, и на Тристана в том числе. Каждый месяц я кладу туда несколько десятков тысяч и все свободные деньги. Я хочу обеспечить им нормальную жизнь. Я не хочу, чтобы они в чём-то нуждались. Меня угнетает мысль, что я никудышная мать! - горько воскликнула я.
- Ну-ну, - он приобнял меня. - Это не так, дорогая. Ты самая лучшая мать. Ты даёшь детям всё, что у тебя есть. Ты никогда не была богата на чувства, что в принципе и правильно - они всё равно ничего не стоят. А всё остальное ты отдаёшь. Не терзай себя, ты всё делаешь правильно.
- Спасибо, - я всхлипнула. - Мне надо постоянно это слышать. А то мои нервы в последнее время стали сдавать. Спасибо за поддержку.
- А теперь, - я отёрла слёзы и немного успокоилась. - Я очень тебя прошу: позволь мне увидеться с сыном!
- Конечно. Только думаю, не стоит ему говорить, кто ты. Он очень обрадуется, в этом я не сомневаюсь, но как он поймёт твой очередной отъезд? У него будет стресс. Стоит ли подвергать его этому?
- Ты прав, - я согласилась. - И вообще, не надо ему знать, кто его мать. Зачем ему это клеймо? Но как ты меня представишь?
- Своей знакомой.
- А сколько раз за эти шесть лет, которые он здесь живёт, в этом доме бывали твои знакомые? - с сарказмом спросила я.
- Да, ты права - это глупо. А может, ничего страшного не случится, если сказать, кто ты. Он уже большой, всё поймёт.
- Нет, он ничего не поймёт. И не такой он взрослый, как ты хочешь его видеть. Скажем, что я подруга его матери, которая не может приехать сама - поэтому попросила меня заехать проведать его.
- Как хочешь, - сдался Кристалл. - Пойдём, его комната наверху.
Мы поднялись. Кристалл приоткрыл дверь в комнату сына:
- Трис, к тебе гости.
Мальчик сидел за роялем и резко повернулся - к нему ещё ни разу в жизни не приходили гости!
Я прошла в комнату, за мной зашёл Кристалл, закрыв дверь.
- Здравствуйте, - Трис подошёл к нам и протянул мне ручку.
- Привет, - я пожала её и присела на корточки. На моём лице светилась улыбка. Такая, какую можно было увидеть, только когда я общалась со своими детьми - настоящая, мягкая и добрая, излучающая всю мою сознательную и подсознательную любовь.
Мальчик с вопросом посмотрел на отца, а я не могла отвести глаз от своего сына.
- Эта женщина приехала от твоей мамы, - проговорил Кристалл.
Глаза Триса загорелись. В них играла радость, надежда и любовь ко мне просто за то, что я знаю его маму!
- Да, Тристан. Твоя мама очень сильно тебя любит и скучает. Она не может сама к тебе приехать. Она просила меня тебя проведать, узнать как ты живёшь?
- Мне здесь хорошо. Передайте, пожалуйста, маме, что я тоже очень сильно её люблю, - его глаза заблестели от слёз. - Я очень хочу её увидеть. Я скучаю, сильно-сильно.
- Я обязательно передам, - вдруг я крепко его обняла и расплакалась. Я прижала его голову к своему плечу и молча плакала.
- Расскажите мне про маму. Какая она? - Вдруг спросил он.
Я быстро отёрла слёзы. "Неужели Кристалл не показывал ему мои фото? Ах, да, конечно. Показать мои фото - всё равно, что сказать, что его мама Косицына, которая мертва - это замкнутый круг".
- У тебя очень красивая мама. Она чем-то похожа на Анну Марию Косицыну, - я решила ему не сильно врать.
- Правда? - он обернулся на рояль - там стояло фото Косицыной с автографом.
- Правда, - я тяжело вздохнула.
- Ух, ты! Здорово! А она тоже поёт и играет?
- Конечно! Она и поёт, и играет, а ещё пишет книги и сочиняет музыку. У тебя самая лучшая мама на свете!
- А я могу поехать к ней? - Трис с надеждой посмотрел на отца.
- Боюсь, это невозможно. Там, где она живёт, она не cможет c тобой общаться, - сказала я.
- Но она же выходит на сцену! Её должны все видеть! Значит, и я смогу! - воскликнул он. - Вы только покажите мне её. Я только краешком глаза посмотрю, я никому не скажу, что она моя мама. Пожалуйста! - он очень волновался.
- Дело в том, - меня поразила глубина его рассуждений, - что она работает под чужим именем. И никто, даже я, не знаем, под каким именно. Она никому этого не говорит. Она под большим страхом попросила меня приехать к тебе, - мне приходилось врать очень изворотливо. Но, по-моему, он мне не верил. - Но независимо ни от чего, ты должен знать, что она очень сильно тебя любит и каждую минуту думает о тебе.
- Я тоже её очень сильно люблю! - он снова прижался ко мне и заплакал.
Я гладила его по голове и сама плакала. Я не хотела его отпускать, я не хотела уходить.
Кристалл это понял:
- Трис, тёте уже пора ехать.
- Простите, - мальчик отстранился. - Передайте маме, что я очень скучаю, - он выбежал из комнаты.
- Кристалл! - я уже с откровенными рыданиями бросилась в его объятья.
Несколько минут я не могла даже слова вымолвить из-за раздирающих меня рыданий.
- Господи! - наконец, я смогла говорить сквозь слёзы. - Я только теперь начинаю понимать, скольким людям причиняю боль. Ну, чем он провинился? Почему он должен жить без матери? Он, и остальные мои дети. А чем занимаюсь я? Никак не могу определиться, с кем спать! - горько воскликнула я. - Ладно, если бы меня на самом деле отвлекало высокое искусство! Но ведь это не так! Я придумала себе эту отговорку и хочу верить, что это правда! Да я ведь один концерт в полгода, а то и реже провожу. А об опере я вообще уже забыла. Я ведь уехала с середины репетиций, бросив коллектив. Да я за четыре месяца даже ни одной статьи не написала. И при этом мне ведь нет ещё и сорока! О чём я думаю? На что трачу свои силы, годы? Где я их оставляю, с кем? Как мне хочется всё поменять!
- Если честно, - спокойно говорил Кристалл. - Я очень рад, что ты поняла это сейчас, а не через лет двадцать. У тебя ещё есть и время и возможности.
- Какие возможности? - усмехнулась я и отошла. - Через месяц я выхожу замуж и при этом ведь жду ребёнка, - я начала входить в то состояние, что зовут истерикой. - Да, я хочу всё поменять. Но только на словах. Я не могу себя перестроить. Я ведь всё равно буду бегать от мужика к мужику, рожать детей и жаловаться на свою судьбу! Какую бы сильную я из себя не корчила, у меня не хватает сил заставить себя жить по-другому!
- Тебя что-то должно подтолкнуть. Но, к сожалению, я не знаю, что.
- Меня не подталкивать, а пинать надо! - с сарказмом заметила я. /но это было правдой, из моих "заклиненных" состояний меня всегда можно было вывести хорошим пинком или встряской/
- Ладно, - я немного успокоилась. – Прости, что я тут сцены закатываю. И вообще, я должна ехать. Здесь мне всё равно больше делать нечего, - я пошла к двери.
Вдруг Кристалл схватил меня за руку и, резко развернув, жадно поцеловал.
- Ты лишний раз подтвердил мои слова, - сказала я после поцелуя и вышла.
Он не пошёл за мной - это не имело смысла. Дорогу я знала, а видеть меня в обществе бывшего мужа ему было бы, мягко говоря, неприятно. И потом, его не могли не задеть мои слова.
Я вышла очень быстро.
- Спасибо, Рихард, - поблагодарила я, когда парень открыл мне ворота.
Я быстро села за руль и молча отъехала. Саша видел моё состояние, заплаканные глаза и сосредоточенное лицо и понял, что какое-то время меня лучше не трогать.
В моё отсутствие он включил музыку, чтобы скрасить ожидание. А слушал он только мои старые записи. Этот раз не стал исключением. Только я, сев в машину, не заметила этого, находясь в глубоко сосредоточенном состоянии.
Когда мы выехали на трассу и проехали с десяток километров, я резко остановила машину на обочине и вышла, хлопнув дверцей.
Меня переполняло столько противоречивых чувств и мыслей, что я просто не могла спокойно сидеть, а тем более концентрироваться на дороге.
Я ходила взад и вперёд, сжимая голову руками, тщетно надеясь разогнать или хотя бы систематизировать свои мысли.
"Ну, что мне делать? Как всё изменить? Я не могу так дальше жить! Жизнь дала мне возможность начать с чистого листа. И чего я добилась? Запуталась ещё больше! От меня никакой пользы, один вред - столько людей страдает. И было бы из-за кого!!! А так, ну кто я? Шлюха - другого слова нет!".
Саша тоже вышел из машины. Он сел на багажник и наблюдал за мной, не понимая, что со мной происходит и как мне помочь.
Наконец, он подошёл и, встав у меня на пути, остановил меня и, схватив мою голову, прямо посмотрел мне в глаза (мы всегда умели понимать друг друга без слов - только глазами, они всегда говорили больше).
Несколько мгновений я смотрела на него удивлённым, возмущённым и в тоже время жалким и беспомощным взглядом. Затем, резко оттолкнув (не хотелось пускать его в свою душу), я села на переднее пассажирское сиденье.
Саша ещё немного постоял и сел за руль.
Мы стояли на месте. Оба молчали. Но вместо тишины звучали мои лучшие арии. И только теперь я это заметила.
Я удивлённо посмотрела на магнитолу и стала вслушиваться.
Я закрыла глаза. В моём сознании мелькали театры; коллективы, с которыми я работала; залы; полные аншлаги; мои первые годы блестящей карьеры, пока я ещё не окончательно оторвалась от реальности и не запуталась в конец; те годы, когда я просто получала удовольствие от того, чем занималась; годы самоотверженной увлечённой работы, нацеленной на результат.
По моим щекам струились слёзы, губы шептали тексты, связки живо реагировали, вспоминая наработанные ощущения. А подсознание крутило фильм из моего прошлого. Главную роль в нём играл, конечно, Ники. Сколько мы спели вместе! Но сколько ещё могли бы спеть, но теперь уже никогда не споём! Боже! Как обидно! Как глупо и больно! Он потерял из-за меня голос! А я, его имеющая, ничего не делаю!
"Нет, это решительно не может так дальше продолжаться! Я вернусь в оперу. Я восстановлю голос Ники!", - решила я и открыла глаза. Я была полна глупой решимости, но оставалась одна "проблема" - ребёнок, которого я ждала от Моррези. Он "мешал" всем моим грандиозным планам.
"Порой надо жертвовать одним человеком, ради победы многих", - мелькнуло у меня в голове. "А кого многих? Меня и ещё раз меня?.. Даже если так!".
- Я сделаю аборт, - я перевела взгляд на Сашу.
- Ты с ума сошла! - воскликнул он. - А я думал, что ты вынашиваешь. На тебе! Выдала! Какая муха тебя укусила? Что тебе наговорил этот бандит?
- Он тут не при чём. Я просто осознала, что последние годы ничем путным не занимаюсь и трачу впустую все свои таланты. Я должна вернуться в оперу и как можно раньше. А этот ребёнок мне мешает, - ляпнула я. /прости меня, Дима!/
- Подожди, - осадил меня Саша. - Такие вещи сгоряча не решают! Во-первых, аборт уже делать поздно, тебе же не двадцать лет! Во-вторых, ты подвергнешь своё здоровье большому риску. Может, после этого ты вообще никогда петь больше не будешь. А в-третьих, за те полгода, которые тебе осталось вынашивать ребёнка, ты как раз можешь восстановить свою вокальную форму и освежить память. Ну, это кроме всех общечеловеческих причин, почему этого делать никак нельзя, - он попытался аргументировать мне мою глупость.
- Да, ты прав, - его ход: подействовать на мой холодный рассудок - сработал. - Но я должна как можно скорее уехать в Италию - там ничто не будет мешать моей работе.
- А как же я? - удивился он.
- Прости, - я пожала плечами. - Боюсь, что у нас ничего не получится.
- Нет, я так не согласен, - он завёл машину и дал по газам. - Этот месяц ты будешь со мной, и только со мной, а там ... - катись ко всем чертям!
Я рассмеялась и положила голову на его плечо.
Какое-то время мы ехали молча.
- Слушай, а давай заедем в ближайший город и возьмём билеты на самолёт, - взмолилась я. - Я так привыкла к человеческим условиям и просто не выдержу целый день на колёсах.
- Ты долго держалась, - он улыбнулся. - Я думал, ты раньше застонешь. Хорошо, остановимся в ближайшем городе. Но сразу предупрежу: туда, куда я хочу тебя отвезти, не летают самолёты и не ездят поезда. Туда даже на машине невозможно проехать.
- Ты что, в Антарктиду меня везёшь? - испугалась я.
- Почти, - он усмехнулся. - Я покажу тебе такую красоту, которую ты никогда в жизни не видела и вряд ли где-нибудь увидишь.
В ближайшем городе Саша нанял вертолёт.
И действительно, место, куда он меня отвёз, было просто восхитительно. До него только и можно было добраться на вертолёте.
Среди непроходимых сугробов стоял одинокий домик. Рядом с ним было несколько хозяйственных помещений (амбар, конюшни, сеновал и что-то ещё). Как мне объяснил Саша, в этом месте отдыхали самые богатые люди страны (и мира), здесь многие восстанавливались после нервных срывов или просто прятались от чужих глаз.
Поэтому дом всегда готов принять состоятельных гостей. Здесь нет почти никакой связи с внешним миром. Лишь несколько человек, следящие за домом и лошадьми, делают это место обитаемым. Ведь на ближайши десятки километров в округе никого нет!
Продукты и всё необходимое доставляют раз в неделю на вертолёте.
Боже! Какая там была тишина! Не просто звенящая - кричащая!
Судя по тому, что в доме стоял небольшой кабинетный рояль, культурные люди здесь тоже отдыхали. Однако первые две недели нашего там пребывания Саша категорически запретил мне к нему подходить.
Как чудесно я там отдохнула!
Подъём - где-то около десяти утра. Завтрак. Утренняя прогулка (на лыжах). Обед, катание на тройке до темноты. Ужин. Беседы перед камином и ... сон, великолепный, глубокий, спокойный, восстанавливающий силы.
Всё это повторялось изо дня в день. И, не глядя на однообразие, не надоедало. Не хотелось ничего менять, просто отдыхать.
Саша, явно бывший здесь не первый раз, очень ловко управлялся с лошадьми - поэтому на наших катаниях не присутствовал посторонний. Лишь иногда Саша позволял нас покатать, когда хотел посидеть возле меня под толстым тулупом.
Как это было прекрасно!
Укутавшись в тулуп, в валенках, пуховом платке, варежках и с муфтой мчаться на великолепной белой тройке с бубенцами. Через лес, через поле, по бескрайним снегам! И ни души кругом, ни намёка на цивилизацию. Только мы и природа!
Как это по-русски! Как мне не хватало этого живительного глотка. Глотка родного воздуха, родной природы!
Я до сих пор благодарна Саше за этот своеобразный второй медовый месяц. Лучшего отдыха в моей жизни не было ни до, ни после.
Никто и ничто (кроме только моего ребёнка) не занимали моих мыслей. Я просто наслаждалась тишиной и идеально чистым воздухом, от которого голова шла кругом и который опьянял лучше самого дорогого виски.
И вот там, наедине с Сашей, когда между нами никого не могло быть, мне показалось, что я смогла понять, что он для меня на самом деле значит, какое место занимает в моём сердце.
Он никогда не был "мужчиной моей мечты". Я никогда (даже будучи за ним замужем) не могла всерьёз принять его за своего мужа!
Он просто был частью меня…
Я чувствовала, насколько родны наши души. Мне казалось, что мы всегда, всю жизнь знали друг друга, жили бок о бок, всегда поддерживая и помогая друг другу. Я не могла уже представить свою жизнь без него. Он был её неотъемлемой частицей. Он был моей самой надёжной опорой, я всегда могла придти к нему, зная, что он всегда мне поможет. Он держал меня на плаву и направлял в нужное русло. Он был моим "перстом указующим", ангелом-хранителем и покровителем. Без него меня бы просто не было!
Он навсегда остался для меня самым близким человеком, второй половиной моей души. Кем-то, кто, стоя выше меня, руководил моей жизнью и водил за ручку.
Я бесконечно ему благодарна за всё!

Да, между нами существовала и физическая близость. Но здесь верх брала природа и та самая натура мужчины и женщины. В постели он для меня был просто великолепным партнёром, как и некоторые другие мои мужчины...
И чем больше мы были вместе, тем меньше мне хотелось заниматься с ним любовью - рядом с ним мне это стало казаться пошлым. Я начала понимать Эдварда...
Но я не могла и не посмела бы отказать Саше. Ведь мы оба понимали, что нам осталось совсем недолго быть вместе. Кроме того, я была многим ему обязана, была очень перед ним виновата, и хотела хоть как-то загладить свою вину, залечить ту рану, которую оставила в его сердце.

Однажды вечером, когда мы уже возвращались с привычной прогулки, нам навстречу выбежал конюх:
- Александр Владимирович, к Вам из Москвы приехали. Он уже часа четыре ждёт. Я уже не знаю, что ему предложить
- Кто приехал? - Саша не спеша сошёл на землю.
- Ваш исполнительный продюсер, Альтов.
Мы с Сашей переглянулись. Он подошёл ко мне и, подав руку, шепнул на ухо:
- Зайди через чёрный вход и поднимись наверх. Я постараюсь быстро его выпроводить.
- Саша, - возразила было я.
- Не спорь. Я лучше знаю, что тебе надо. Иди, - он подтолкнул меня.
И только убедившись, что я зашла в дом, он отдал поводья конюху и вошёл в дом сам.
Поднявшись наверх, я какое-то время ходила из угла в угол и, наконец, не выдержала. Мне так хотелось увидеть Ники. За все эти годы я ни разу его не видела (последний раз я могла наблюдать за ним на собственных похоронах).
Я тихо вышла и, пройдя незаметно по верху, спряталась за центральной колонной - оттуда я могла очень хорошо рассмотреть всё, что происходило в гостиной.
Но когда я его увидела!.. У меня был шок!
Я его просто не узнала. Это был не тот человек, который остался в моей памяти.
Через полгода ему должно было исполниться сорок девять. И он очень изменился за эти девять лет. С его лица сошла весёлая, добродушная улыбка, а взгляд стал серьёзным, глубоким и "взрослым". На лице лежала печать страдания, боли, тоски и одиночества.
Не меньше изменился весь его облик. Он не стал намного стройнее (скорее, немного подтянулся), и что самое неожиданное для меня - его волосы были абсолютно седые! Их длина доходила до плеч (он всё больше стал походить на Поленина).
Боже, как он изменился!!!
Мне показалось, что я не смогу привыкнуть к нему такому и тем более полюбить его ещё раз в новом виде. Я любила (?) и помнила другого Ники.
Насмотревшись вдоволь и справившись с первым шоком, я отвернулась и, облокотившись на колонну спиной, стояла, закрыв глаза и пытаясь переварить увиденное.
Я даже не заметила, как они закончили разговаривать, как Саша проводил его, как взлетел с гулом вертолёт.
Видимо, простояв очень долго возле меня, Саша решил нарушить, наконец, моё состояние:
- И долго мы ещё так стоять будем?
Я испугано открыла глаза.
- Я ожидал именно такую реакцию, - он улыбнулся, заглянув в мои мысли.
- Я не сразу его узнала, - призналась я и попыталась "спрятаться" от его взгляда.
- Верю. И как он тебе? Совсем старый стал, правда?
- Не смей так говорить! - воскликнула я. И больше всего меня разозлило как раз то, что именно это я и думала. Но одно дело думать самой, а другое - озвучивать чьи-то сокровенные мысли!
- Неужели он тебе понравился, таким? - удивился Саша.
- Дурак ты! - обиженно заметила я. - Людей любят не за возраст и не за внешность.
- Значит, мои надежды не оправдались, - он развёл руками. Он понял, что я просто пыль напускаю, потому что не хочу признавать, что он прав.
- Надежды на то, что мои чувства к нему были ненастоящими, что он просто обаял меня, как и многих?
- Да, именно на это.
- Что ж, прости, - грубо сказала я. - Но у меня всё по-настоящему: и любовь, и ненависть. Но я действительно поражена видом Ники. Такого я даже предугадать не могла. Признайся, перед ним я ещё больше виновата. У тебя хоть дети остались, работа. А он? Потерял семью, работу, голос. Вместе со мной он потерял всё, что у него было!
- Ты здесь не при чём, он сам во всём виноват. Это цена за его ошибки. Он вёл слишком шальную жизнь, через многих переступил. Не бери на себя чужие грехи.
- Чужие? - возразила я. - Его грехи - мои грехи. Его жизнь - моя жизнь! Когда же ты поймёшь, что мы с ним - одно целое!
- Никогда. Потому что мы с тобой - вот единое целое, - резко сказал он.
- Ладно, закроем этот разговор. В этом мы никогда не сойдёмся, - махнула я.

Больше наш отдых не омрачался ничем и ни разу.



ГЛАВА 25. Брак второй.


Через месяц мы вместе с Сашей прилетели в Болонью. Но по всем признакам в доме (зайти в который мне помог Саша – благо, сигнализации не было), Моррези здесь давно не появлялся. Мне же хотелось, чтобы нас расписали именно в этом городе.
*- Ну, и где тебя носит? - не долго думая, я позвонила ему.
*- Анна Мария? - немного не поверил он. - Рад тебя слышать. Где ты сейчас?
*- По-моему, я первая спросила.
*- Да, прости. Я сейчас в Байрёйте.
*- И как постановки? - из любопытства спросила я.
*- Дальше разучивания не продвинулись. Похоже, без тебя никто не будет даже спеваться.
*- Только не говори, что наобещал всем моё возвращение в скором времени, - испугалась я.
*- Даже не намекнул. А разве ты собираешься возвращаться? - удивился он.
*- Приедешь - сам поймёшь. Я жду тебя в Болонье. Сегодня же вечером ты должен быть здесь. Я договорюсь, чтобы завтра нас расписали, найди себе свидетеля.
*- К чему такая спешка?
*- Без разговоров, - резко сказала я. - Или завтра, или никогда!
*- Хорошо-хорошо, завтра. Как скажешь, так и будет. Я немедленно еду в аэропорт.
*- Другое дело, - я смягчилась. - Целую. Я буду ждать тебя, любимый.

Вечером, как и обещал, Моррези был в Болонье.
*- Cara, я приехал, - он зашёл в дом и окликнул меня.
*- Лучше сразу сядь, - не выходя на глаза, попросила я. - А то падать будет больно.
*- Что-то случилось?
*- Пока нет. Но лучше сядь, - настаивала я.
*- Ладно, сел, - сказал он, выполнив мою просьбу.
Сомневаться в его словах я не могла и вышла к нему (одна).
Увидев мой живот, он медленно поднялся, открыв рот.
*- Что за...
*- Это и есть та причина, по которой я выхожу за тебя в такой спешке. Это, - я положила руки на живот. - Это твой сын. Я уже была на УЗИ и могу точно сказать, это твой сын.
Он стоял молча, держась за спинку дивана, чтобы не упасть.
*- Да сядь ты, - я толкнула его, и он упал на диван. Я села рядом. - Я же тебя предупреждала. Знаешь, если ты сейчас скажешь, что передумал жениться на мне, я тебя пойму. Я тебя обманула, ничего не сказав. Так что у тебя есть все права, чтобы расторгнуть нашу помолвку.
*- Никогда в жизни! - твёрдо сказал он. - Это мой ребёнок, моя кровь. И я никогда не брошу ни тебя, ни его. А тем более, сейчас! Мы будем счастливы, - он потянулся к моим губам и нежно поцеловал меня.
*- Ты нашёл себе свидетеля? - через какое-то время спросила я.
*- Да. В принципе, у меня и выбора-то не было. Это будет Марио Фернанди. Ты его знаешь. Он хороший малый.
*- Это точно. А вот мне было труднее... - призналась я.
*- Только не говори, - Моррези перебил меня, - что это будет Эстергази-младший! На этот раз я не промахнусь!
*- Моррези! Успокойся! Конечно, это будет не он. Это будет более близкий мне человек, - я хитро улыбнулась.
*- Никак сам старый граф? - опешил он.
*- Да иди ты! - я махнула рукой и засмеялась.
*- Ну, тогда я сдаюсь, - он развёл руками.
- Дорогой, - я позвала Сашу, чтобы он вышел к нам.
#- Андрелло, рад видеть, - он протянул ошарашенному итальянцу руку.
#- Александр? - Моррези ответил на пожатие, но, казалось, не столько удивился, сколько испугался. - Но как? Ты ведь никогда не позволишь мне не то, что жениться на ней, но даже подойти ближе пушечного выстрела!
*- Все вы, мужики, одинаковые, - усмехнулась я. - Только и умеете, что петушиться!
#- Всё хорошо, Андрелло. Много воды утекло, - Саша улыбнулся и посмотрел на меня. – Все мы изменились. Я, конечно, не в восторге от того, как всё складывается, но я желаю Анне Марии счастья. Ты, наверное, единственный, кому я могу доверить присматривать за ней, пока она в Европе. Очень на тебя надеюсь.
#- Мне дорого твоё доверие, я его оправдаю, - серьёзно проговорил Андрелло, положа руку на сердце.
Никакого праздника мы не устраивали. Быстро расписались, и все разъехались. Перед своим отъездом Саша успел сказать несколько напутственных слов "молодому":
#- Но запомни: если ты хоть раз в жизни, хоть пальцем её тронешь или обидишь, словом ли, поступком; если ты причинишь ей боль или заставишь страдать; если ты бросишь её или её ребёнка; если ты сломаешь ей жизнь или даже просто испортишь - знай, я найду тебя в любой точке нашей Вселенной, я из-под земли тебя достану и тогда уже безо всякой дуэли разберусь с тобой по-мужски. Запомни это. Я не допущу повторения прошлых ошибок. Я буду следить за каждым твоим жестом, за каждым звуком. И не дай Бог ты оступишься! Тогда тебя никто и ничто уже не спасёт, - сказанная тихим голосом эта угроза прозвучала ещё страшнее. Тем более Сашин взгляд мог заставить дрожать кого угодно.
#- Александр, - проговорил Моррези, тяжело сглотнув. - Ты меня знаешь. Ты знаешь, насколько глубоки и серьёзны мои чувства. Я никогда не позволю кому-либо, а тем более себе самому обидеть её. Она для меня святая. Я никого к ней не подпущу!
#- А вот этого не обещай, - уже добродушно усмехнулся Саша. - Она тебя даже спрашивать не будет. И потом, не забывай, что я - её первый муж.
#- Александр! - Моррези поднял руки.
#- Ладно-ладно, - Саша по-дружески похлопал его по плечу. - Я тебе доверяю. Будьте счастливы!
Вскоре Саша и Марио уехали, а мы с Андрелло поехали в теперь уже наш дом.

Через несколько дней после свадьбы я решила заняться делами Бах. Моррези достал мне записи с последних концертов Славина. Посмотрев первую, я впала в настоящий шок. Я была до глубины души поражена его игрой! Он играл просто гениально! Я даже не могла найти, к чему придраться.
При этом сама я в это время вообще не занималась...
Я решила немедленно ехать в Берлин и возобновить занятия, как всегда, никому ничего не сказав. Мобильники я все выключила, чтобы никто не мог меня найти.

Тем не менее, Артур всё равно приехал! Он частенько приезжал в Берлин в моих поисках. И у него были свои ключи от моего дома.
Как же я взбесилась! Во-первых, он меня уже порядком начал раздражать; во-вторых, он не должен был видеть меня с животом; а в-третьих, я просто была очень зла.
#- Дорогая! А я уже и не надеялся тебя найти! - проговорил он, зайдя в рабочий зал.
Если честно, я испугалась, увидев его. К моей профессиональной злости добавилось раздражение.
#- Что ты здесь делаешь? - взорвалась я, резко встав. - Как ты смеешь входить в мой дом?!
#- Любимая, что же ты так ругаешься? Я тебя не узнаю, - он внимательно всматривался в моё лицо.
#- Пошёл вон! - крикнула я, толкнув его.
#- Да ты что?! - он схватил меня за руки.
#- Отпусти, - я их вырвала. - И никогда больше не смей ко мне прикасаться! Кто ты такой и какие у тебя права на меня?! Ты ведь ничтожество! Плебей! Дурак и подхалим!
#- Что на тебя нашло? Что ты такое говоришь, ты хоть соображаешь? - он снова схватил меня за руку.
#- Я тебе уже сказала! - я со всей силы врезала ему по лицу. - Не трогай меня!
#- Подожди, - он отошёл на несколько шагов. - Я только заметил: ты беременна? И не хочешь, чтобы я знал это.
#- Это тебя не касается! Ты мне вообще никто. И я уже не раз тебе говорила: не лезь в мою жизнь. И уходи отсюда! - у меня был истерический припадок, характеризующийся излишней агрессией и неконтролируемой злостью. Остановить и успокоить меня было почти невозможно. А провоцировать - опасно. Но он этого обо мне не знал!
#- Я правильно понял: это ведь ребёнок не от моего дяди? И он ни о чём не знает? - хитро спросил Артур.
#- Тебя всё это не касается! - прорычала я.
#- А если я ему расскажу или хотя бы намекну?
#- Ах, ты гад! - крикнула я и, схватив стоявшую под рукой вазу, замахнулась ею над головой Артура.
#- Тихо! Ты что? - он еле увернулся, и ваза упала на пол.
#- Не заставляй меня повторять это. Вон отсюда, - я схватила ноты и начала ими избивать его.
#- Успокойся! - он уворачивался. Я его выталкивала к выходу. - Боже! Да что на тебя нашло?
Я продолжала избивать его партитурой "Тристана". Лупила я со всей силы.
Он ушёл, а я ещё долго не могла успокоиться. Я перебила в доме всю посуду и всё, что просто попадалось под руки.
Когда я вернулась в комнату, то заметила, что не выключила компьютер, на котором смотрела концерты Славина. Он играл Транцендентные этюды Листа. И играл он их просто гениально!
Меня это ещё больше взбесило: я никогда бы так не сыграла. Я трезво оценивала свои силы и возможности. И я понимала, что это выше моих сил.
Я окончательно озверела. Найдя в кладовке топор, я принялась молотить им рояль.
Словно из-под земли передо мной вырос Андрелло. Видимо, он что-то почувствовал. Увидев, что я делаю, он вырвал из моих рук топор и, отбросив его в сторону, крепко обнял меня.
Я была уже обессилена (от рояля только и осталась живой, что чугунная рама) и легко поддалась. Обхватив Андрелло, я с рыданиями прижалась к его груди.
*- Cara, что произошло? - обеспокоено спросил он, нежно гладя меня по голове. - Расскажи мне.
*- Он играет лучше меня, - только и смогла выдавить я.
*- Кто? Славин? - догадался Андри.
*- Да, мой ученик. Он действительно перерос меня. Я никогда не смогу так сыграть, - я продолжала рыдать.
*- Это не так! Ты играешь лучше всех, - он хотел меня успокоить.
*- Не обманывай ни меня, ни себя. Он лучший!
*- В силе - может и да, но в глубине - тебе нет равных! У тебя бездонная душа, тебя слушают, затаив дыхание. А таких, как Славин, Япония выпускает тысячами в виде роботов, они даже сильнее и быстрее могут играть. Но его скучно слушать, он не заражает, не заставляет влюбиться в ту музыку, которую он исполняет. Тебе же покорились сердца всего мира! Ты - лучшая в нашем мире техники. Ты глоток жизни, уголок рая, ангел, сошедший с небес.
*- Спасибо, - я немного успокоилась и даже смогла улыбнуться сквозь слёзы. - Только ты всегда можешь меня успокоить и вернуть веру в свои силы.
*- Ну, я же твой муж, - он улыбнулся. - Десять лет назад я тебе сказал, что ты - вторая половина моей души. Ничего не изменилось. Я чувствую твою душу, твоё настроение даже на большом расстоянии. Я всегда знаю, что тебе необходимо.
*- Ещё раз спасибо. Правильно я сделала, что вышла за тебя, - я вздохнула.
*- Попробую оправдать все твои ожидания. А сейчас тебе нельзя так нервничать - наш сын должен родиться здоровым и твоё здоровье должно быть крепким, а нервы - и подавно.
*- Но мне нужно заниматься, - заметила я.
*- Я предлагаю поехать в Байрёйт и поставить этих злосчастных "Нибелунгов". В свободное время будешь заниматься и вокалом, и подготовкой к соревнованию, но только под моим пристальным вниманием.
*- Ты прав, - согласилась я. - Поехали. Мне будет приятно всё здесь оставить: пусть вместе с этим роялем разлетятся на щепки все мои неудачи, несчастье и горе!
*- Правильно. Ты молодец! - Андри наклонился и поцеловал меня.

Утром следующего дня мы оба были в Байрёйте.
#- Вы позволите? - Моррези постучал в кабинет директора и приоткрыл дверь
#- Синьор Моррези? Конечно, проходите. Я слышал, Вы опять уезжали, - директор встал.
#- Я не один, - Моррези не ответил и, пропустив меня вперёд, зашёл сам.
#- О, Боже! Я не верю своим глазам! Синьора Росса, какая неожиданность! - воскликнул директор и, подойдя ко мне, поцеловал мою руку. Я села.
#- Вы знаете, я не люблю пустых разговоров, - серьёзно начала я. - Я прекрасно осознаю свою вину - это была моя ошибка. Я буду очень благодарна Вам, если Вы предъявите мне счёт за срыв постановок. А сейчас я хочу спросить: остался ли в силе мой контракт? Могу ли я приступить к работе или же моё место уже занято?
#- Ну, что Вы, синьора Росса! О чём Вы говорите! Ваше место никто не смог занять. Вы можете приступить к работе, как только пожелаете. А что касается счёта - я думаю, мы разберёмся с этим по ходу работы. Не будем мелочиться, - он улыбнулся.
#- Как Вам будет угодно, - я встала. - А теперь, если Вы не против, я хочу немедленно приступить к работе. Вы не могли бы предупредить концертмейстера, который меня заменяет, о моём возвращении?
Директор набрал номер концертмейстера:
^- Ханс, ты можешь быть свободен. Спасибо за помощь. За расчётом зайдёшь завтра. Не отпускай солистов - пусть подождут замену. И ничего не спрашивай - зайдёшь ко мне, я всё объясню.
#- Я всё уладил, можете приступать к работе, - директор мне улыбнулся.
#- Спасибо, - я пошла к двери.

С этого дня весь театр буквально ожил. Работа кипела. Атмосфера была пропитана оптимизмом, желанием работать и уверенностью в успехе. Как чудесно было работать в такой обстановке!
Возвращаясь вечером из театра и немного отдохнув, я садилась за рояль и несколько часов занималась. В конце дня мы вместе с Андрелло пели.

Мне действительно всегда было мало одного мужа. Я искала идеал. А их, как известно, не существует.
С Сашей мне было хорошо, спокойно - с ним было хорошо отдыхать. С Моррези я могла обсуждать все проблемы искусства, музыки, мы вместе музицировали, занимались. С Эдвардом я понимала всю глубину и серьёзность семейного положения - он был отцом моих детей во всём смысле этого слова, хранителем традиций. Ну, и кого из них мне нужно было выбрать? Я не могла ничем пожертвовать.
Если же говорить про "дела интимные" - с этим проблем не было ни у кого из моих мужчин.
Моё положение было безвыходным. Хотя я нашла неплохое решение своих проблем: несколько имён - несколько жизней.

С Моррези нас объединяли общие стремления. Слава Богу, я уже успела забыть о своём идиотском решении уйти из музыки.
Кто-то сказал, что вокалисты влюбляются не в людей, а в голос. Ко мне это относится целиком и полностью. Голос Андрелло был для меня как наркотик, слушая его, я готова была покориться его воле, даже не задумываясь. И дуэт у нас был великолепный! Как прекрасно звучали наши голоса! У меня было ощущение, что поёт только один человек - настолько идеально мы сливались и чувствовали друг друга.
Но пела я только дома - ведь по моей легенде Росса потеряла голос. Хотя надолго меня не хватило...

На одной репетиции в театре, когда я занималась с Моррези над сценой с богами, мне пришлось заменить отсутствующую Фрикку. Так как был конец рабочего дня, и Моррези был у меня в этот день последний солист, мы были уверены, что в театре никого уже нет. Поэтому я позволила себе петь в голос.
В середине ансамблевой сцены, дверь в зал несмело отворилась, и вошёл директор оперы.
#- Прошу меня простить, - он сконфузился, увидев нас. - Я не хотел вам мешать. Но я не совсем понимаю, кто сейчас пел партию Фрикки, - он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что кроме нас двоих в зале никого нет. - Неужели это были Вы, синьора Росса?
#- Скажем так: я не пела, а подпевала. Я пытаюсь восстановить голос, правда, не очень пока успешно, - врала на ходу я. - А чтобы синьор Моррези имел более полное представление о той сцене, которую мы проходили, я решила попробовать изобразить хотя бы в общих чертах партию Фрикки. Я прошу прощения за те звуки, которые Вы услышали - я не знала, что меня кто-то может услышать.
#- Ну, что Вы! Я зашёл только потому, что никогда в жизни не слышал такого изумительного по тембру меццо! Это бесподобно! Я прекрасно знаю, что в стенах нашего театра не было и нет такого голоса - поэтому я очень удивился и решил посмотреть, не померещилось ли мне. А если Вы говорите, что только подпевали!.. - он даже не нашёл слов и молча развёл руками. - Могу только догадываться, что будет, когда Вы споёте в голос! Я смею заверить Вас со всей ответственностью, Ваш голос не просто готов к сцене - это сцена ещё не готова принять его. Я не знаю, к сожалению, какой голос у Вас был раньше, но то, что я услышал сейчас - это не поддаётся никакому описанию и сравнению! Синьор Моррези, поздравляю Вас! У Вашей супруги редчайший по глубине, тембру, мелодичности и технике голос. Вы должны ею гордиться!
#- Я и горжусь, - Моррези самодовольно улыбнулся. - Я Вам говорил, что она удивительная женщина!
#- Это действительно так! Боже мой! Если бы вы слышали свои голоса со стороны, то никогда бы не поверили, что эти звуки может издавать человек. Ваш дуэт будет лучшим в мире за всю историю дуэтов!
#- А как же Косицына с Альтов? - не удержалась я, за что была вознаграждена недовольным взглядом супруга.
#- Да, - протянул директор. - Это была чудесная пара. Даже не знаю, что Вам ответить. Вы поставили меня в тупик. Их голоса всегда будут звучать в наших сердцах. Какая красивая и печальная история...
#- Что Вы имеете в виду? - я сделала вид, что не поняла.
#- Я имею в виду их отношения. Только по глазам, смотрящим друг на друга, было видно, как сильно они любили друг друга. А услышав их вместе, не оставалось никаких сомнений, что они созданы только друг для друга. Это действительно были Ромео и Джульетта двадцать первого века, а их продюсеры - Монтекки и Капулетти. Боже! Как жесток наш мир! Почему два человека, безумно любящих, не могут быть вместе?! Эти наши предрассудки! Какая несправедливость! Ведь если бы они были вместе...
#- Basta, - твёрдо перебил его Моррези, заметив, что меня начинает трясти.
Я уже пожалела, что заикнулась об этом. Я не могла слушать и снова вспоминать всё, что я чувствовала, что переживала с Ним и что могла бы пережить...
#- Я с Вами согласна, - я собралась. - Мир несправедлив. Но, как говорится, se la vi! А вместе они всё равно не были бы - больно разные у них были характеры, души и представления о жизни. Но что бы Вы ни говорили, а Косицына и Альтов - вот самый блестящий дуэт нашего времени. И самое большее, на что мы можем претендовать - второе место, после них. Нельзя идти против Бога.
Моррези не смог скрыть своей ухмылки.
#- А я с Вами не совсем согласен. Ваша связь тоже предначертана свыше. Вы смело можете и должны стоять наравне с ними. У вас совсем другие голоса. Поверьте, места на всех хватит. Осмелюсь спросить: почему Вы не поёте в спектаклях?
#- Ну, во-первых, я только недавно взялась за свой голос; во-вторых, моё положение; а в-третьих, ... моя внешность, - я, резко встав, отошла в сторону.
#- Перестаньте! Это ведь не конкурс красоты! Мы свободны от подобных предрассудков. В опере главное - голос и игра, а внешность - это для подиума. Так что пообещайте больше не говорить мне об этом! - твёрдо возразил директор.
#- Хорошо. Спасибо за понимание, - я не поворачивалась.
#- Честно говоря, - вступил в разговор Андрелло. - Я сам просто мечтаю петь со своей супругой. Я надеюсь, что после рождения ребёнка, она выйдет на сцену, если мы все ей поможем - боюсь, одних моих усилий недостаточно.
#- Конечно же, мы сделаем всё от нас зависящее, - поддержал его директор. - Вы вернётесь на сцену! - он обнадёжил меня. - А сейчас у меня родилась одна мысль. Мы делаем запись "Лоэнгрина" и я очень хочу, чтобы Вы исполнили Ортруду, - он с надеждой посмотрел на меня.
#- Честно говоря, я не думала о вокальной карьере. Хотя Ортруда была в моём репертуаре, но...
#- Синьора Росса, - он неожиданно опустился на колени. - Я Вас умоляю!
Я беспомощно посмотрела на Моррези - тот только развёл руками.
#- Ну, что вы, поднимитесь!
#- Только после Вашего согласия.
#- Это уже шантаж, - заметила я. - Ладно, я согласна, но Вы должны дать мне какое-то время...
#- Дорогая синьора Росса! Сколько угодно, - он припал к моим рукам. - Кажется, мы всю жизнь Вас ждали! Готовьтесь, сколько надо. К тому же это ведь запись - все поют по нотам.
#- И ещё. Я буду петь только с одним условием, - резко сказала я.
#- Всё, что угодно! Говорите!
#- Партию Фридриха должен петь мой муж. Я буду петь только с ним, - в глазах Моррези я прочитала благодарность.
#- Но я даже не знаю, - растерялся директор. - Согласится ли синьор...
#- Неужели Вы думаете, что я могу не согласиться петь со своей женой?! - воскликнул тот. - Где она - там и я. Всё, чего хочет она - хочу и я.
#- Боже мой! Я боюсь верить! Неужели это правда?! Дайте мне знать, когда будете готовы - я всё устрою! - радостно воскликнул директор.
#- Хорошо. Мы Вам сообщим, - улыбнулся Моррези. *- Cara, может, поедем домой, - он тут же обратился ко мне.
*- Да, пожалуй, - согласилась я.
#- Простите! Я вам мешаю, - спохватился директор. - Я пойду.
#- Всё нормально, мы тоже уходим, - заметил Андрелло. - Выйдем вместе.
#- Для меня это честь - проводить вас. Прошу, - директор пропустил меня, затем Моррези, и следом вышел сам.

*- Спасибо, - уже дома поблагодарил меня Андри. - Честно говоря, это стало для меня приятной неожиданностью
*- Ты про что? - не поняла я.
*- Про то, что ты не согласилась петь одна на записи.
*- А-а... Ну, пожалуйста. Мне нужен свой человек под боком. Так что знай, без тебя я не буду петь ни в одном спектакле. От тебя я этого не требую, - тут же оговорила я. - Для тебя я - концертмейстер, можешь петь, где хочешь.
*- Любимая, ты просто прелесть! Я всегда знал, что злюкой ты только хочешь казаться. А на самом деле ты белая и пушистая, - он обнял меня со спины.
*- Красная и колючая, - поправила я.
*- Не буду с тобой спорить - пусть так. Но для меня ты самая лучшая во всём мире, со всеми твоими недостатками, которые я превращаю в достоинства.
*- Ну, если тебе нравится всё приукрашивать - пожалуйста. Живи, как хочешь. А сейчас, - я повернулась, - я пойду спать. Я сегодня страшно вымоталась.
*- Конечно, cara. Доброй ночи, - он поцеловал меня.
*- Доброй, - ответила я и пошла наверх.
Ко всей моей работе добавился ещё и "Лоэнгрин".

Давно я не была так востребована. Что ж, мои желания исполнились - деятельностью я себя обложила выше крыши, и вокал в ней присутствовал самым, что ни на есть, непосредственным образом. Времени на вздыхания, страдания, депрессии, размышления о бытии и прочие мистические бредни у меня не осталось...

После начала репетиций с дирижёрами, у меня добавилась ещё одна работа - я активно занялась дирижированием. Первые попытки я предпринимала уже у Кристалла. Теперь же они выросли в систематические занятия. Я умудрялась выкроить часик-другой на отработку партитур различных симфонических произведений. Моррези лишь дивился на мою работоспособность.
Бьянко продолжал писать статьи, Пьячере удивлял мир своими произведениями. Лишь о Бах ничего не было слышно. Эдвард звонил мне иногда - я врала, что заключила контракт в Италии. Ему было достаточно знать, что со мной всё хорошо. На звонки Артура я не отвечала, а найти меня он не смог.
Изредка звонил Саша, спрашивал о моём здоровье и здоровье ребёнка, о работе, просил сильно не перенапрягаться. Я интересовалась его делами, детьми, родителями, ... Ники. О последнем он говорил с неохотой, мало и скупо, вскользь. И я его понимала.

У меня никак не выходил из головы наш разговор с директором байрёйтской оперы. Я подняла всю литературу, чтобы удостовериться, что голос действительно можно восстановить, особенно если он был потерян не в результате физического воздействия, а вследствие психологических проблем.
Оказалось, что это вполне возможно. Как говорится, сложно, но можно. И я заинтересовалась этим всерьёз: я хотела, чтобы Ники восстановил голос и вернулся в оперу. Моррези отнёсся к моей затее с неодобрением, но решил мне не мешать и не лез до тех пор, пока я не начала забывать о себе и ребёнке. Он не верил, что я могу помочь Ники. Во-первых, тот сам не хотел возвращаться (якобы без меня он петь не мог); во-вторых, между нами были тысячи километров и мы не были даже знакомы.
А я всё равно верила, что смогу помочь Ники найти себя.

Шли трудовые будни, работа кипела. За всем прочим я уже начала забывать о Славине (занятия вошли у меня скорее в привычку, нежели были необходимостью). Пока в один день мне не позвонил Эдвард.
#- Дорогая, добрый день.
#- Привет, - я слышала его голос довольно редко, поэтому он меня не раздражал.
#- Как у тебя дела, здоровье?
#- Спасибо. У меня всё просто великолепно! А как ты, как дети?
#- У нас тоже всё хорошо...
После ещё нескольких вопросов общего содержания, он перешёл к делу.
#- Дорогая, мне сегодня звонил Шнайдер.
#- Кто? – мне показалось, что я ослышалась.
#- Продюсер Славина.
#- А-а.. Поняла. Ну, и? - спросила я с любопытством.
#- Он интересовался, принимаешь ли ты его вызов. И если да, то на каких условиях.
#- Боже! Я ведь совсем про него забыла! Так, дай мне подумать, - на секунду я замолчала, чтобы вновь воспользоваться своей способностью быстро принимать решения.
#- Значит так, - начала я. - Вызов я, естественно, принимаю. А условия такие, записывай, их будет несколько. Во-первых, соревнование должно проходить на нейтральной территории, скажем во Франции. Может, они предложат другую страну - ради Бога! Только честно предупреди, что Великобритания, Германия, Италия и Испания находятся под моим патронажем. Во-вторых, программу и рояль выбирает противоположная сторона. Зал предлагаю согласовать с Парижской филармонией, рояль - предоставлю на выступление, без репетиций, программа - за месяц до соревнования. Общая длительность – четыре часа чистой музыки. Если они согласятся, я подумаю о сроках, - закончила я.
#- Да, круто. А не слишком? - удивился он.
#- Нет. Дорогой, я думаю, ты знаешь, что правила дуэли всегда выбирает оскорблённая сторона. Так что их отказ от моих условий будет приравнен к поражению.
#- Я всегда буду восхищаться твоим хладнокровием, умением трезво рассуждать в любой ситуации и принимать ответственные решения быстро и оптимально. Я горжусь тем, что знаю тебя и ещё больше тем, что я твой покорный раб, - восторженно проговорил Эдвард.
#- Спасибо, дорогой! Когда переговоришь с ними, перезвони мне, и я подумаю обо всём остальном.
#- Обязательно. Рад был слышать твой голос.
#- Спасибо. До скорого. Жду твоего звонка.
#- Пока, - он повесил трубку.
"А действительно, не загнула ли я, ведь я и себе могу могилку подкопать. Ха! Щас! Как бы не так! Очень трудно найти произведение, которое я бы не играла. Не просто трудно - невозможно! А целый месяц - этого даже много. А вот его спесь я собью. Кто лучше меня, его педагога, знает все его слабые места?! Ну, я ему отомщу!".

Эдвард перезвонил через несколько дней.
#- Могу тебя поздравить, дорогая. Они согласились на все твои условия. Соревнование пройдёт во Франции. Так что можешь назначать сроки и готовить программу.
#- Отлично! - обрадовалась я. - Значит так, теперь дело за тобой. В Италии я пробуду ещё где-то полгода. Так что договорись с Парижем на тринадцатое марта следующего года.
#- Хорошо, дорогая, как скажешь.
#- Спасибо, созвонимся.

Когда Эдвард договорился с дирекцией концертного зала Парижа, я попросила его связаться со Шнайдером и передать им, в какой день пройдёт соревнование и что ровно за месяц (то есть тринадцатого февраля) между мной и Славиным должна произойти личная встреча, на которой мы обменяемся программами. И встреча эта должна пройти публично, при большом количестве журналистов - для чистоты дела. А до этого дня у него есть время всё обдумать и собраться с совестью.
Разобравшись на данном этапе с этим делом, я вернулась в уже привычное мне русло: вокала-рояля-дирижирования-критики и композиции.

Запись "Лоэнгрина" продвигалась медленно, но уверенно. Состав был просто великолепный. А какие голоса! Работа была сплошным удовольствием!
"Нибелунги" тоже шли своим чередом.
С дирижированием тоже шло всё гладко - я сдружилась с нашими дирижёрами, и они даже стали уступать мне место за пультом. Они стали моими наставниками-практиками. И снова, как и всех окружающих, я поражала их своим умением схватывать всё налету.
Очень скоро они признались, что я доросла до их уровня. А ещё через какое-то время уже они приходили ко мне за советом.
Ведь я не ограничивалась одними лишь советами - я читала литературу, смотрела интервью, записи с мастер-классов именитых дирижёров прошлого и современности. Надо заметить, что роль самообразования в моей жизни всегда занимала главное место.

В середине октября, когда были уже готовы "Золото Рейна" и первое действие "Лоэнгрина", я наконец ушла в декрет.
В роддом меня забрали прямо с записи, двадцатого октября.
И снова было очень много споров вокруг имени. Я настаивала на итальянском - мы ведь оба были итальянцами (по крайней мере, для окружающих), а Моррези, известный всему миру как страстный поклонник всего русского - хотел дать русское имя.
В конце концов, сдалась я. Вероятно, для меня подбор имени был не столь принципиальным делом. Сына назвали Дмитрием (Дмитрий Моррези - гениально!).
Через месяц я вернулась в театр. На этот раз ни о каком грудном вскармилавнии речи уже не шло – я прямо в роддоме начала пить таблетки, подавляющие лактацию – ведь мой организм был уже довольно сильно протравлен лекарствами, которые после родов я снова стала принимать в больших дозировках…

А между тем в Париже пустовало место главного дирижёра главного оркестра страны. Уже больше года шёл конкурс на это место, но никто ещё не смог удовлетворить руководство.
Я следила за этой историей внимательно и ревностно. И, наконец, решилась.
Наврав Моррези, что мне срочно нужно в Лондон, я улизнула в Париж.
На этот раз мне стоило больших трудов придумать себе новую внешность. В итоге я решила ничего не прятать, а просто радикально поменять макияж, причёску и ... линзы. Со смерти Косицыной прошло девять лет, и вряд ли у кого могла родиться мысль, что она жива! Я уже почти не боялась быть узнанной, но осторожностью никогда не брезговала.

&- Добрый день, - я зашла в кабинет "ответственного" за подбор кандидатов лица.
&- Добрый. По какому Вы вопросу? - он даже не встал.
&- Вообще-то, я не привыкла разговаривать с мужчинами, которые в моём присутствии сидят, - заметила я. - Хотя, если Вы так воспитаны, то претензии, разумеется, не к Вам.
&- Простите, - он резко встал. - Проходите, садитесь.
&- Да я сюда не сидеть пришла. Я слышала, у вас идёт конкурс на место главного дирижёра?
&- Всё верно.
&- Я могла бы поподробнее узнать требования? - я улыбнулась.
&- Конечно, присаживайтесь, - он подставил мне стул и протянул папку с требованиями.
Прочитав всё бегло, но внимательно, я спросила:
&- А можно ознакомиться с личными делами оркестрантов?
&- Зачем? - удивился он.
&- Я хочу знать, смогу ли я работать с тем контингентом, который у вас работает.
&- Вы?
&- А здесь есть ещё кто-то? - я обернулась по сторонам.
&- Нет, но я думал...
&- Если Вас смущает мой пол, то в таких случаях я всегда советую сидеть в зале с закрытыми глазами - чтобы не отвлекаться, - я кокетливо улыбнулась.
&- Но Вы знаете, у нас большой оркестр, - медленно проговорил он.
&- Сколько сотен?
&- Сотен? - он поперхнулся. – Только две.
&- И Вы это называете большим оркестром? - я усмехнулась. - Это меньше среднего. Но ничего, так даже лучше результат будет. Так Вы меня запишете? Дадите шанс попробовать свои силы?
&- Конечно, я не имею права Вам отказать. Как и всем, Вам будет предоставлено небольшое симфоническое произведение из репертуара нашего оркестра и две репетиции.
&- Хорошо. Когда я могу приступить? - я встала, поднялся и он.
&- Да хоть сейчас!
&- И с чем я должна работать? - я его завораживала своей улыбкой.
&- Пожалуй, я сделаю для Вас маленькое исключение. Обычно мы не предоставляем выбор конкурсантам. Но Вам я это позволю. Можете выбрать: "Эгмонт", "Картинки с выставки" или сюита из "Щелкунчика".
&- Знаете, делать русскую музыку русской с двух репетиций с международным составом оркестра, просто глупо, - заметила я. - Так что я с радостью представлю вашему вниманию "Эгмонта" - он всем будет понятнее.
&- Как Вам будет угодно. Желаю удачи. Позвольте, я провожу Вас к оркестру, они сейчас на репетиции с концертмейстером.
&- Буду весьма Вам благодарна.
&- Простите, - спохватился он, когда мы подошли к дверям зала. - Я не спросил Ваше имя.
&- Агата Камю, - ответила я с пленительной улыбкой.
/Агата - весьма французское имя, да и камень мне это всегда нравился, а Камю - потому что Косицына Анна Мария Юрьевна/
&- Прошу, - он пропустил меня вперёд и, зайдя следом, привлёк внимание оркестрантов. - Сегодня у нас новый, очаровательный претендент. Прошу - Агата Камю.
Таких вялых аплодисментов мне ещё не доводилось слышать. По всему было видно, что оркестр уже устал от этих бесконечных претендентов.
&- Спасибо, - я сразу обратилась к коллективу. - Мы пройдём с вами "Эгмонта". Уверена, мы сработаемся, - и тут же повернулась к застывшему в моём созерцании администратору. - Вы позволите мне начать?
&- Конечно. Я пойду.
&- А партитуру я где могу найти? - уточнила я, пока он не ушёл.
&- Один момент, - он подошёл к первой скрипке. Разговор у них был короткий, в результате оркестрант покачал головой и развёл руками. - Мадам Камю, боюсь, Вам придётся выбрать что-то русское. Партитуры нет. Простите, я не знал.
&- Ничего страшного. Мы что-нибудь придумаем. Спасибо. Вы свободны. Через три дня можете принимать работу.
&- Хорошо. Не буду мешать. Удачи.
&- Спасибо, - я томно улыбнулась и подмигнула - его аж передёрнуло, и он стремглав покинул зал.
&- Добрый день, - я повернулась к коллективу. - Надеюсь, нет только партитуры, и все партии у вас при себе? Это так? - я повернулась к первой скрипке.
&- Да, партии есть у всех.
&- Надеюсь, с собой? - уточнила я.
&- Да, но ведь партитура...
&- Это не важно, - отмахнулась я. - Ответьте мне ещё на один вопрос: давно ли вы проходили "Эгмонта"?
&- Нет. Это была как раз последняя вещь, которую мы исполняли. Дело в том, что предыдущий претендент из злости порвал партитуру.
&- Понятно. Таким людям не место в высоком искусстве, - вздохнула я. - Итак, - я повернулась к оркестру. - Прошу внимания, - я подняла руки.
&- Простите, Вы будете дирижировать без партитуры? - почему-то спросил первая скрипка.
&- А что в этом такого? Это же хрестоматийная вещь.
&- Конечно, простите, - он стушевался и с недоверием посмотрел на коллег.
&- Прошу внимания, - я снова подняла руки.
Проведя "Эгмонта" до конца, я замерла, держа руки в воздухе. Раздались более оптимистичные аплодисменты.
Я, выйдя из образа, поблагодарила и встала, скрестив на груди руки, задумавшись.
"Какой ужас! У них тут и конь не валялся! Такое ощущение, что они вообще первый раз в жизни видят эти ноты!".
Я подозвала к себе первую скрипку.
&- И что, у вас все вещи в таком состоянии? - тихо спросила я.
&- Да. Мы ведь почти год не работаем.
&- А Вы здесь на что? - вдруг крикнула я. Он аж вздрогнул. - Что Вы закончили?
&- Парижскую академию, - он растерялся.
&- Парижскую? И сколько Вы заплатили за свою корочку? Или Вы уже забыли, чему Вас учили?! Одна из лучших школ музыки! А со стороны больше похоже на клуб самодеятельности! Вы - концертмейстер оркестра! И что Вы делали? Что Вы сделали, чтобы оркестр оставался в форме?! Отвечайте! - крикнула я. Гнев мой был праведен.
&- Простите, - он стоял белее бумаги. - Дело в том, что... Понимаете...
&- Всё, хватит этой несуразной болтовни! - перебила я. - Таким как Вы не место в профессиональных коллективах. Вы недостойны своей должности! А теперь все слушайте меня, - я повернулась к оркестру. - Сейчас я поработаю над общей формой произведения, постараюсь хотя бы собрать всё воедино. А завтра, - я посмотрела на первую скрипку, - завтра Вы, именно Вы, проработаете над каждой партией, над каждым инструментом. Ко второй репетиции у меня не должно быть ни одного замечания по тексту и никакого болота! Если хоть один человек выбьтся из общего звучания, вы все будете работать у меня по тридцать часов в сутки. Я не позволю вам опозорить меня! Вам во сне будут сниться эти ноты. И даже разбуди вас среди ночи, вы обязаны безошибочно сыграть всю свою партию с любого места. Всем ясно? - гаркнула я.
А в ответ - тишина...
&- Не слышу, - я выжидающе смотрела на оркестр.
&- Да, - за всех ответил первая скрипка, тяжело сглотнув.
&- Тогда за работу, - я мило улыбнулась и взяла палочку.
Закончив репетицию, я поблагодарила коллектив и поехала в гостиницу.



ГЛАВА 26. Париж.


Утром я обдумала план действий и полетела в ... Лондон.
Как я и думала, Эдварда дома не оказалось. Зато вот чего я не ожидала, так это увидеть там Артура!
Парадную дверь я открыла своим ключом (не стала напрягать прислугу в надежде остаться незамеченной). Пройдя в гостиную, я увидела там Артура.
#- Что ты здесь делаешь? - грубо спросила я.
#- Александра, - он меня не сразу заметил. - Как я рад тебя видеть!
#- Ты мне не ответил.
#- Я приехал к сестричкам. Ну, и по работе кое-что решить. А как твой ребёнок? - спросил он, хитро глядя мне в глаза.
#- Молчи! - сквозь зубы проговорила я и оглянулась. - Забудь, что видел меня тогда. Тебе же хуже будет.
#- Ты так и не сказала тогда, кто отец, - любопытство его провоцировало.
#- Заткнись, я тебе уже сказала! - я подошла ближе и со злостью посмотрела в его глаза.
#- В доме никого нет, не бойся. Нянька с детьми на прогулке, кухарка ушла за продуктами, а у остальных сегодня выходной. Можешь смело говорить. Я его знаю?
#- Знаешь, - грубо бросила я. - Это Моррези.
Даже не знаю, почему я ему ответила - это было довольно глупо и безрассудно. Видимо, мне хотелось его уколоть и позлить.
#- Что?! Не может быть! - он схватил меня за плечи и пытался понять по моим глазам, не вру ли я.
#- Ты спросил - я ответила, - я спокойно высвободилась и отошла.
#- Я его убью!
#- Уже пробовал, - усмехнулась я. - Не советую повторять, а то вместо меня ещё кого подстрелишь.
#- Он ведь женат! А его супруга в курсе?
#- Это не твоё дело! - почти крикнула я, не желая придумывать очередную сказку.
#- После Москвы ты сильно изменилась. Ты была права - не стоило тебе туда ехать.
#- Я изменилась не после Москвы, - возразила я. - А после того, как у тебя хватило дурости вызвать Моррези. И каким надо быть идиотом, чтобы стреляться с профессиональным дуэлянтом, на счету которого ни одного промаха?! Кем ты себя возомнил?
#- Я отстаивал твою честь и был готов пожертвовать своей жизнью. Тебе не понять меня. Ради тебя я готов на всё, - тихо и с чувством проговорил он.
#- А ты меня спросил? - усмехнулась я. - Нужно ли мне это самопожертвование? Я и сама за себя постою, когда потребуется. Так что сделай одолжение - не лезь в мою жизнь!
#- Не могу. Ты мне не безразлична. Я не могу спокойно смотреть, как какой-то итальянец порочит твою честь!
Меня пробрал истерический нервный хохот. Смеялась я долго, и всё это время Артур молча смотрел на меня.
#- Ты ведь ничего не знаешь! - наконец выговорила я.
#- Так расскажи - всем будет лучше.
#- Ну, положим, рассказывать я не буду. Но кое-что скажу. С этим итальянцем мы знакомы уже около двенадцати лет. А вот всё остальное тебя не касается.
#- Почему ты раньше никогда об этом не говорила? - он сконфузился.
#- Потому, что это никого, кроме меня не касается.
#- Ты должна была сказать это сказать там, в Берлине. Если бы я знал, я бы не стал его вызывать. Я уважаю твоё прошлое, каким бы оно ни было. Всё было бы по-другому, - серьёзно проговорил он.
#- Вы бы стали лучшими друзьями! - с сарказмом предположила я. - Перестань! Всё было бы ещё хуже.
#- Буква «М» на твоей груди… - вслух подумал он. - Так это он был твоим мужем, от которого ты потеряла ребёнка? - после паузы спросил Артур.
#- Не лезь в моё прошлое! - крикнула я.
#- Теперь я понимаю, - сам себе проговорил он.
#- Что понимаешь?
#- И тебя, и его, и то, почему ты родила ему ещё одного ребёнка. Прости меня, любимая, - он подошёл ко мне.
#- Хватит, - отмахнулась я, поражённая его воображением. - Мне неприятно об этом говорить. Но не советую впредь даже заикаться об этом ребёнке, - я злобно посмотрела на него.
#- Никогда! Клянусь! Клянусь всем святым! Никогда, никому, ни намёка! Эта тайна уйдёт со мной в могилу, - заверял с горячностью он. - Я очень тебя люблю и сейчас ещё сильнее. Ты очень сильная, если смогла это пережить. Я знаю, что такое трагические воспоминания. Они остаются с тобой на всю жизнь, и никуда от них не денешься. Очень тяжело терять близких. И я искренне рад за вас обоих - вы смогли переступить через это горе. Поверь, я говорю это от чистого сердца! - он нежно посмотрел на меня.
#- Спасибо, - я не без труда подавила в себе смешок. Меня поразили его слова. Честно говоря, я и представить себе не могла, что он способен так глубоко мыслить и чувствовать. - Но я тебя уже прошу: пожалуйста, не лезь в моё прошлое. Я не хочу его ворошить и делиться.
#- Конечно, дорогая. Я всё понимаю. Больше ни слова об этом, - он поцеловал мои руки и обнял меня...
#- Артур, ты дома? - в комнату вошёл Эдвард и сразу заметил меня. - Александра, дорогая! Ты давно приехала?
На секунду мы встретились с Артуром глазами. В них я прочитала клятву молчать обо всём - этого мне было достаточно. Я подошла к Эдварду и, улыбнувшись, обняла его.
#- Как я скучала, любимый! Я только зашла. Мы как раз здоровались с Артуром.
#- Любовь моя, - Эдвард с нежностью посмотрел мне в глаза и поцеловал (вообще он почти никогда не позволял себе это делать в чьём-либо присутствии). Артур закрыл глаза, не имея возможности отвернуться. - Мне кажется, мы не виделись целую вечность! Как я скучал, - он ещё крепче обнял меня.
#- Артур, - он обратился к племяннику. - Распорядись, чтобы приготовили обед. Александра наверняка проголодалась.
#- Я действительно ничего ещё сегодня не ела, - заметила я, желая удалить Артура.
#- Хорошо, - он вышел, несколько раз обернувшись.
#- Ну, расскажи, - мы сели, держась за руки, и я начала первая. - Как ты, твоё здоровье, девочки?
#- Твоими молитвами, дорогая. У нас всё очень хорошо. Только тебя не хватает. Девочки с каждым днём всё больше становятся похожими на мать - такие же красивые, музыкальные, умные. Я стараюсь всё свободное время проводить с ними. И Артур часто приезжает. Он им как второй отец, - признался Эдвард.
#- А его жена? - меня распирало любопытство.
#- Беатрис? Он, похоже, вообще забыл, что был женат, - Эдвард улыбнулся.
#- В смысле?
#- Она здесь не была ни разу с нашей свадьбы. Я уже даже забыл, как она выглядит.
#- Ну, может, она хоть звонит?
#- Да ты что! Не хочется наговаривать, но она не любит наших детей. Она коварная и злая женщина. Я могу понять Артура. Он в Дублин ездит только по делам фирмы и то, останавливаться предпочитает в гостинице.
#- И почему они не разведутся? - воскликнула я.
#- Потому что добровольно она никогда не подпишет развод, - в разговор вступил Артур, вошедший не слышно. - А провести полжизни в судах я не хочу. Конечно, я могу провести развод так, что она окажется в положении, как Косицына в своё время. Я могу оставить её без крыши, хлеба и денег. Но она же не Косицына! Она никогда не встанет на ноги. Она скорее умрёт, проклиная моё имя - а мне это не надо. А развестись и оставить ей что-то мне выйдет дороже, чем просто жить в официальном браке.
#- Ну, извини! - воскликнула я. - Тоже мне сравнил! Косицыну и твою ... супругу, - я сдержалась от дурного слова. - Косицына - Гений!
#- Да, она была гениальна, - заметил, вздохнув, Эдвард.
#- Ну, да, была, - поправилась я. - А кто твоя жена? Пустое место! Ноль без палочки! Да без твоих денег её бы вообще не было!
#- Я с тобой согласен. Но и Косицына жила за счёт своего мужа, - добавил Артур.
#- Что?! - уже крикнула я. - Да это он жил за её счёт! Он и его отец! Да, он помог ей встать на ноги. Но лишь создав условия для работы. А дальше эта семья эксплуатировала её наглым образом. Они просто делали на ней деньги!
#- Но почему же тогда на суде она сама публично от всего отказалась? - удивился Эдвард.
#- Кто?! Косицына?
"Блин, да они тут про меня больше меня знают!".
#- Ну, да. Об этом писали все газеты. Это был самый громкий развод.
- Сволочь! - грубо бросила я, не сдержавшись.
#- Что? - в один голос спросили графы.
#- Не знал, что ты говоришь по-русски, - заметил ошарашенный Эдвард.
#- А кто тебе сказал, что я говорю по-русски, - мне надо было всё быстро замять.
#- Ну, как же! "Сволочь" - это русское ругательство.
#- Не знала, что ты знаешь русские ругательства, - теперь удивилась я.
#- Я слышал пару раз это слово от моего российского коллеги, когда мы вели переговоры, - объяснял Эдвард. - Он употреблял это слово в разговоре со своими людьми. Я поинтересовался, что означает это слово, и он сказал, что это такое ругательство.
#- Вот-вот, - я подыграла. - Я тоже от него набралась.
На этом инцидент был исчерпан. Но я поняла, что перестаю себя контролировать.

#- Александра, - обратился ко мне Эдвард после обеда (Артур нас оставил). - На сколько ты приехала?
#- Мне очень жаль, но только на несколько часов, - я виновато улыбнулась.
#- Как? Всего?
#- Да. Я заехала, потому что мне нужно забрать кое-какие ноты. А так у меня сейчас такая бездна дел. Даже не знаю, хватит ли у меня на всё сил.
#- А стоит ли так над собой измываться? - осторожно спросил мой английский муж.
#- Эдвард! - я вздохнула. - Я артист, и у меня очень много обязанностей.
#- Дорогая, - после небольшой паузы начал граф. - Ты знаешь меня. Это не в моих принципах. Но сейчас... Я очень соскучился, - он крепко обнял меня. - Мы так давно не виделись, - он прижался щекой к моей щеке.
#- Я хочу тебя, - прошептал он, стыдясь своих слов.
"Вот только этого мне и не хватало для полного счастья!" - подумала я, но отказать мужу не могла.
Удовлетворив его желание, я взяла несколько партитур "Эгмонта" (самых эксклюзивных – которые нельзя было найти в открытом доступе). После чего зашла в детскую и, посидев минут десять с девочками, уехала в аэропорт.

Прилетев в Париж, я набрала номер художественного руководителя оркестра, который утверждал кандидатуру дирижёра. Моё назначение напрямую зависело от этого человека.
&- Добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю от дел, - начала я. - Меня зовут Агата Камю. Я хотела бы поговорить с Вами о вашем оркестре.
&- Прямо сейчас? - удивился он.
&- Мне кажется, это разговор не для телефона.
&- Простите, а что именно Вы хотите обсудить? - не понимал он.
&- Видите ли, - я пошла ва-банк, - я хотела бы занять место главного дирижёра, но для этого мне нужно задать Вам несколько вопросов по оркестру. Я хочу определиться, стоит ли мне браться за эту работу.
&- Даже так?! - он добродушно усмехнулся. Я его зацепила! - Ну, что ж. Я могу с Вами встретиться.
&- Замечательно. В семь вечера Вас устроит?
&- Да, вполне. Где?
&- Записывайте адрес, - я продиктовала ему адрес ресторана при гостинице, где я сняла номер.
&- Да, я знаю это место, я подъеду, - с готовностью пообещал он.
&- Отлично, я забронирую нам столик на имя Камю. Буду ждать! – попрощалась я и повесила трубку, хитро улыбнувшись.
"Это место у меня в кармане", - в этом я не сомневалась!
Заказав в номер лёгкий обед, я принялась прорабатывать партитуру. Мне нужно было найти в ней что-то особенное. Я должна была всех чем-то удивить (что весьма трудно сделать в такой "избитой" вещи). А так как я была жуткой формалисткой, отсебятины я допустить не могла. Мне нужно было найти изюминку именно в авторском тексте.
Прослушав двадцать разных вариантов исполнений и обложившись со всех сторон разными редакциями партитур, я из каждой смогла взять что-то яркое, но не противоречащее тексту.
Только дойдя до коды, я вспомнила про время. Я посмотрела на часы - была половина седьмого.
Я позвонила в ресторан и заказала ужин на двоих.
К семи было готово всё, кроме ... меня! У меня ведь не было здесь никакой одежды – лишь то, что я купила в первый день. Однако успокоила я себя быстро - "я ведь во всём неотразима!". Да и современные европейки (даже француженки) грешили весьма демократичными повседневными образами.
Сделав себе понебрежнее причёску, я спустилась в помещение ресторана, нарочно задержавшись на десять минут.
& - Ради Бога, простите, что заставила Вас ждать, - подойдя к забронированному столику я приветливо улыбнулась спешно поднявшемуся мужчине. Не дав ему возможности вставить даже слова, я продолжала тараторить. – Буквально перед выходом мне в голову пришли очень интересные моменты, и если бы я их сразу не записала, то они бы просто разбежались, - я мягко улыбнулась и протянула ему руку.
&- Ничего страшного, - он был мной очарован и рефлекторно коснулся губами моей ладони.
&- Понимаете! - я продолжила воодушевлённо. - Завтра у меня последняя репетиция. Хочется как-то оживить музыку, привнести в неё что-то новое, яркое, но не противоречащее главному. Каждое произведение, если оно имеет цель дойти до ушей и сердец зрителя, должно быть осмысленно с современных позиций. Время меняется, меняются инструменты, люди, ритм жизни. И если мы попытаемся исполнить произведение "аутентично", нас никто не поймёт. И мы всё равно не сможем сделать это идеально точно. А мне кажется, что новая интерпретация лучше испорченной старой. Я преподношу слушателям известные, и не очень, вещи в современной трактовке - в такой, в которой они смогут их понять. В сегодняшних темпах, с сегодняшними чувствами. Я не хочу подражать игре прошлых веков. Я хочу, чтобы мои музыканты играли старые пьесы по-новому, как недавно созданные. Музыка - это живой организм. Поэтому я стараюсь, чтобы и музыканты, и слушатели каждый раз заново проживали этот маленький отрезок жизни.
&- Простите, - я вдруг спохватилась и виновато опустила глаза. - Я Вас, наверное, утомила, - улыбнулась я. – Но давайте присядем. И ещё раз извините меня.
&- Нет, ну что Вы! Вам не стоит извиняться, - он сел только после меня. - Я очень внимательно Вас слушал и, честно признаться, мне нравятся Ваши рассуждения. Я обязательно приду на Ваше выступление. Из Вас просто ключом бьёт жизнь. Вы умеете приковать к себе внимание. Вы гипнотизируете и влюбляете в себя с первого взгляда!
&- Благодарю, месье...
&- Альфред. Просто Альфред - мне будет приятно, если мы обойдёмся без церемоний. Мы ведь коллеги.
&- Вы правы. Эти формальности только отвлекают от главного.
Слово за слово у нас склеилась замечательная беседа о проблемах современного искусства. Ужин был съеден, вино выпито.
&- Простите. А могу я задать Вам один вопрос личного характера? - к концу вечера Альфред совсем осмелел.
&- Да, пожалуйста.
&- Вы парижанка?
Я не поняла, к чему был задан этот вопрос.
&- Да, а что?
&- Меня удивило то, что Вы живёте в гостинице.
&- Я недавно развелась, - я отвела глаза. - И предпочла забрать свою половину квартиры деньгами. Мне не хотелось иметь что-то из прошлого. Я как раз присматриваю себе дом. А пока - надо же где-то жить, - я пожала плечами.
&- Проситите мне мою нескромность - я не должен был спрашивать. Вам неприятна эта тема.
&- Мне казалось, мы договорились говорить без церемоний и формальностей, - я снова улыбнулась. - Всё хорошо, это всё в прошлом.
Мою роль облегчала его молодость. Я ожидала, что художественным руководителем будет старикан вроде Эдварда. А здесь был молодой (где-то в районе сороковника), подтянутый и обворожительный француз. Мне приходилось прилагать минимум усилий.
Мы разговаривали ещё долго.
Наконец темы закончились, наступила пауза и я поняла, что самое время переходить в контрнаступление.
Воспользовавшись простейшей уловкой, мне удалось подстроить неловкий казус, в результате которого Альфред пролил кофе себе на рубашку. Мне был нужен этот повод, чтобы заманить его к себе в номер.
&- О, Боже, как мне неловко! – я спешно поднялась. – Я так неуклюжа! Простите!
&- Не беспокойтесь, это пустяки, - он потянулся за салфеткой.
&- Нет-нет, ни в коем случае, - я одёрнула его руку. – Так Вы просто испортите свою рубашку. Надо как можно быстрее застирать – тогда и следа не останется, - пойдёмте скорее, - я взяла его за руку и потянула к лифту.
&- Агата, - он был немного удивлён моей реакцией, но поддался. – Не стоит так беспокоиться из-за рубашки.
Возле лифта, которого надо было ещё дождаться, я остановилась и встретилась глазами с Альфредом.
&- Простите, - вдруг я опустила голову и отвернулась. – Я не подумала, что в этом можно углядеть заднюю мысль. Словно ищу повод затащить Вас к себе.
&- Ничего такого я не подумал, - он улыбнулся и, аккуратно взяв меня за подбородок, поднял мою голову. – Вы говорили, у Вас есть первое издание «Эгмонта»? - вдруг добавил он, мягко улыбнувшись
Я улыбнулась ему в ответ. Двери лифта открылись, словно приглашая нас войти…

В лифт он зашёл первым и потянул меня за руку. Нажав кнопку нужного этажа, я повернулась к Альфреду.
&- Вашу рубашку ещё можно спасти, - заметила я, коснувшись рукой его груди.
&- Я не против, - он улыбнулся и, обняв меня несколько внезапно, нежно поцеловал.
Лифт приехал слишком быстро! Выйдя, теперь уже я потянула его за руку к своему номеру. Едва переступив порог, Альфред снова поцеловал меня и потянулся к замку моего платья.
&- Твоя рубашка, - я спешно расстегивала её, - позволь мне её застирать, - я старалась увернуться, но его настойчивые губы не отпускали меня из своей власти.
Ничего не ответив, он сбросил рубашку на пол, куда следом упало и моё платье…

Ночь прошла как по хорошему сценарию (хотя, почему как?).
Да, французов у меня ещё не было!

Теперь я могла сравнить мужчин разных наций: русского, итальянца, англичанина и француза.
Русская любовь - разудалая, с душой, широкая, бесшабашная, безрассудная и даже грубая; английская - церемониальная, педантичная, "правильная", несколько скучная и бесстрастная; итальянская - наоборот, излишне страстная, эгоистичная, очень горячая, мощная, без устали; французская - именно любовь, красивая, мягкая, в меру страстная и нежная.



ГЛАВА 27. Дирижёр. Итальянские страсти.


В восемь утра у меня начиналась репетиция. Альфреду, чтобы он плохо про меня не подумал, я оставила записку следующего содержания:

Альфред!
Хочу надеяться, что Вы не приняли меня за женщину лёгкого поведения…
Жду Вас на своём выступлении. Надеюсь на Вашу объективность!

А.Камю

В этот день Альфред впервые в жизни опоздал на работу...
В семь утра я была в зале и внимательно наблюдала за тем, как собирается оркестр. Последний человек (трубач) пришёл без пяти минут восемь.
&- У вас пять минут, чтобы настроиться, - грозно заметила я. - Я не намерена задерживать репетицию ни на минуту.
К моему глубокому удивлению, к восьми часам оркестр был готов к работе.
&- Вот теперь доброе утро, - начала я в гробовой тишине. - Ну что ж, начнём. Проверим, насколько Вы компетентны, - я посмотрела на первую скрипку. - Посмотрим, что Вы сделали. Прошу внимания, - я подняла руки.
Проведя "Эгмонта" до конца, без остановок я поблагодарила коллектив и выслушала аплодисменты.
&- Ну, вот можете же, когда хотите, - я обратилась к первой скрипке. - Конечно, здесь и половины не сделано. Но, по крайней мере, мне не придётся отвлекаться на текстовые ошибки. И сколько у вас ушло на это времени?
&- Весь день, - сухо бросил он.
&- Всего лишь? Световой? - улыбнулась я.
&- Двенадцать часов, - почти огрызнулся он.
&- Как ласково, - заметила с сарказмом я. - Я не виновата, что вы здесь дурью маялись несколько лет. Вещи надо сразу учить, а не переучивать. Но мы отвлеклись.
Работала я детально, над каждым тактом, с каждой группой. Склеив всё кое-как до репризы (на это ушло порядка девяти часов), я разрешила оркестру пойти на перерыв.
Когда все расползлись (по-другому это назвать сложно), я села в зале и включила оба своих двухсимочных телефона.
Они буквально разрывались.
Первому я ответила Саше, затем - Эдварду, потом - Андрелло, с неохотой - Артуру и в конце уже - Альфреду.
&- Агата! Меня немного обидели твои слова, - признался он. - Я умею отличать искренность от продажности, - я ухмыльнулась. – И хотел поблагодарить тебя за … рубашку.
&- Я рада, - усмехнулась я, поняв, что он имел в виду вовсе не предмет гардероба. – Жду Вас завтра на выступлении.
&- Мне казалось, мы уже на ты.
&- Конечно. Жду тебя. И помни - ты обещал быть объективным, - подчеркнула я.
&- Я всегда объективен. И с нетерпением жду новой встречи. До завтра.
&- До завтра, - попрощалась я.
В шесть вечера я продолжила репетицию. Оркестр я отпустила только в три часа ночи.
&- И помните: вечером вы мне нужны в отличной форме, - напоследок добавила я. - Поэтому я прошу вас хорошенько выспаться и поесть, желательно даже не один раз. И конечно самое главное: постарайтесь не забыть, что я вам сегодня говорила и всё, что мы сегодня сделали. Ещё раз спасибо. Все свободны, - я устало улыбнулась и, пожав руку первой скрипке, направилась к выходу.
Однако уже в проходе в глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.
Когда я очнулась (пару минут спустя), надо мной стоял весь оркестр, а я была усажена в кресло зрительного зала.
&- Мадам, Вам уже лучше? - обеспокоено спросил первая скрипка.
&- Да, гораздо, спасибо, - я хотела встать, но меня сильно зашатало. Пришлось сесть обратно.
&- Вы сегодня переработали. Не стоило столько трудиться. Вы же только на перерыве присели. Почти сутки на ногах. Неужели для Вас это так много значит?
&- Я хочу, чтобы вы звучали как лучший оркестр в мире. Но, к сожалению, мне дали только две репетиции. Сами понимаете, от первой толку не было. И я хотела помочь вам всем, чем могу. Я хотела сказать и сделать с вами как можно больше на случай, если меня не примут. Вы мне очень дороги, не глядя на то, что мы с вами не знаем друг друга. Я просто хотела поделиться хотя бы частью своих знаний.
&- Простите, что довели Вас до обморока, - первая скрипка опустил голову. - И спасибо Вам - мы не сразу смогли оценить Вас по-настоящему.
&- Всегда пожалуйста. Мы ведь одна семья, - я улыбнулась и снова предприняла попытку встать.
&- Вам лучше не садиться сейчас за руль, - он поддержал меня за локоть. - Если позволите, я Вас отвезу.
&- Да, пожалуй, так будет лучше, - согласилась я. - Простите, что доставила Вам столько хлопот и так задержала.
&- Ничего. Поправляйтесь. Вы нужны нам здоровой, - послышались голоса из коллектива. - Мы будем стоять за Вас, можете на нас положиться. Мы Вас не подведём!
&- Большое-пребольшое спасибо, - я поклонилась им. - Доброй всем ночи!
&- И Вам!
Первая скрипка отвёз меня в гостиницу и проводил в номер. Поблагодарив его ещё раз, я сразу легла спать. Отрубилась я моментально (могу поспорить, как и весь коллектив).

В семь часов вечера того же дня (утром которого мы разошлись) начиналось конкурсное прослушивание. Кроме меня слушали ещё одного претендента.
К несчастью (его несчастью), ему достались "Картинки" Мусорянина. Боже! Какой это был ужас. Меня просто распирало от смеха. Он руками словно мух гонял!

/Кстати, на следующий день в прессе появилась огромная статья Бьянко, где в высшей степени сарказма было раскритиковано современное дирижирование - манеры, стили и проч. И естественно, Бьянко боготворил новую звезду, восшедшую на небо мирового искусства. "Агата Камю стала четвёртым, последним углом этого тетраидера женского лица мирового искусства двадцать первого века. Первой была Косицына, второй - Бах, третьей - Росса. И вот, наконец, она, долгожданная. Двадцать первый век, точнее его первая половина - это женское начало в искусстве. Четыре гениальнейших женщины из разных стран стали костяком, остовом, рулём нашего искусства. Агата Камю смело и уверенно вошла в этот ряд. Она подчиняет себе оркестр одним только движением пальца. Не может быть никаких споров вокруг её Гения!"/

После небольшого перерыва дирижировала я. Перед тем как выйти за "дирижёрский пульт" (вообще-то я дирижировала без партитуры - и пульт для меня убрали), я успела сказать оркестрантам несколько напутственных слов и заручиться их поддержкой.

Как всегда хочу остановиться на своём внешнем виде.
Я хотела всех не просто поразить, а убить наповал. И надо было придумать что-то свеженькое, новое, но не менее яркое, чем у Бах (мужская манера) или у Росса (таинственность).
В этот раз я решила подчеркнуть свою красоту.
Перед выступлением я прошлась по самым дорогим бутикам в поисках своего нового образа. Надо признать, выбрать было из чего - этого же Париж!
Я купила шикарнейшее в меру обтягивающее платье из тёмно-вишнёвого китайского шёлка. Длина - до пола. Туфли - на маленьком устойчивом каблуке. Верх платья был открытым, на спине - глубокий вырез.
Яркий макияж и сногсшибательная причёска (вернее, парик) как всегда довершали картинку.
"Эгмонта" я провела очень успешно (а это был ведь мой дебют на сцене!). К моей радости оркестр идеально меня слушался.
Закончив, я поблагодарила оркестр и повернулась к комиссии. Я сразу заметила Альфреда, который пожирал меня глазами и не скрывал своего искреннего удивления и восхищения от моей работы. Поклонившись с улыбкой, я пожала руку первой скрипке (мою он расцеловал) и, ещё раз поклонившись, покинула сцену.
Какое-то время я простояла с оркестрантами, обсуждая выступление. И так как результаты должны были огласить только на следующий день, то я решила поехать в гостиницу и хорошенько отоспаться.
Попрощавшись с коллективом, я вызвала такси и пошла на улицу. Хотелось просто подышать воздухом.

&- Агата! – когда я уже садилась в такси, меня окликнул выбежавший из здания Альфред.
Я остановилась и обернулась.
&- Подожди. Я сам тебя отвезу, - он сунул таксисту купюру и отпустил его.
Мы стояли вдвоём на улице и смотрели друг другу в глаза.
&- Давай вернёмся в здание. Здесь холодно, а ты без пальто, - наконец, заговорила я.
&- Подожди! Дай мне насладиться этими минутами, пока мы наедине.
&- Ты заболеешь, - настаивала я.
&- Мне тепло. Внутри меня горит огонь, и он греет мою душу и пепелит сердце! Это огонь страсти, желания и любви. К тебе, к самой прекрасной женщине в мире. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда. А теперь я на себе испытал её. И это прекрасно! Агата! Как же я тебя люблю! - он наклонился к моим губам и поцеловал долгим, страстным, но в то же время и нежным поцелуем.
Незаметно для нас с Альфредом, музыканты вышли на улицу и обступили нас плотным кольцом.
Когда, наконец, Альфред оторвал свои губы, вся эта орава закричала громогласное "Ура!". Мы оба испуганно обернулись. Увидев весь коллектив, я уткнулась лицом в грудь Альфреда.
"Вот дерьмо! Думала одной ночью отделаться. Как бы теперь замуж не пришлось снова выходить!".
&- Я просто поздравил мадам Камю, - зарделся Альфред, - с утверждением на должность главного дирижёра нашего оркестра. Я очень рад за Ага... мадам Камю и наш коллектив.
&- Мы всё поняли, - перебил его друг-скрипач. - Конечно же, мы так и подумали!
&- А вам не кажется, что это надо отметить? - спросил кто-то из толпы.
Это предложение было дружно одобрено.
Я испугано подняла лицо.
&- Альфред, - шёпотом попросила я. - Умоляю, спрячь меня от этой попойки.
&- Ты не хочешь отпраздновать своё назначение? - удивился он.
&- Мы можем это сделать наедине, вдвоём, - я провела рукой по его груди и хитро улыбнулась.
В ответ он посмотрел на меня жадным взглядом.
&- Я надеюсь, вы меня простите, если я не пойду с вами, - я обратилась к коллективу. - Я очень устала и просто не выдержу больше.
&- Конечно! Вам надо отдохнуть! - согласились все. - Вы потратили на нас очень много времени и сил. Теперь вам надо их восстановить. Спасибо Вам огромное. Может, Вас проводить? - раздавались отдельные голоса.
&- Нет, спасибо. Я доберусь. Желаю всем хорошо провести время. Ещё раз простите меня и доброй ночи! - взяв Альфреда за руку, я потянула его к стоянке.
&- Доброй ночи! - полетело нам в спину.
&- Мне кажется, для неё эта ночь будет не менее бурная, - обронил кто-то.
Вся толпа с дружным хохотом и шумом вернулась в здание концертного зала, куда очень оперативно был заказан банкетный стол из ресторана.
Как только мы с Альфредом зашли за угол, он остановил меня и, резко обняв, на этот раз начал целовать уже откровенно и жадно.
&- Альфред! - попросила я, когда он опустился на мою шею. - Может, уйдём хотя бы с улицы?
&- Я не могу, ты сводишь меня с ума!
&- Мне холодно, - заметила я, надеясь, что он хотя бы на это сделает скидку.
&- Я согрею тебя своей любовью, - он продолжал меня целовать.
&- Альфред! Я тебя умоляю: давай уйдём с улицы, - взмолилась я.
&- Я не могу отказать твоей просьбе, - сдался он. - Пойдём, - он за руку потянул меня к своей машине. Это был удивительный по красоте роллс-ройс.
&- Прошу, моя королева! - он открыл мне дверцу.
&- Шикарная у тебя машина! - заметила я, садясь.
&- Она ждала свою хозяйку, столь же шикарную, - он сел за руль.
&- Я хочу показать тебе свой дом, - через какое-то время сказал он.
&- Значит, мы едем к тебе?
&- Надеюсь, ты не против? - обеспокоился он.
&- Если только ты не окажешься вдруг женат, - усмехнулась я.
&- За это можешь не беспокоиться. Я закоренелый холостяк. Сейчас мне кажется, что я всю жизнь ждал только тебя и что только тебе я готов посвятить всего себя и жить только для тебя!
&- Тебе не кажется, что ты торопишь события? – я попыталась его осадить. - Мы ведь знакомы всего три дня. Ты меня совсем не знаешь.
&- Это я всегда успею, - он улыбнулся.
По дороге мы говорили обо всём и ни о чём.

Когда я вошла в его дом, то сразу поняла, что он не врал - это действительно был дом закоренелого холостяка! Но дом был шикарен, под стать машине! Громадный, особняк с подземным гаражом, с бассейном и парком во дворе.
Первый этаж был для приёмов. Он был интересен по архитектуре и интерьеру: каждая комната переходила в следующую по замкнутому кругу. Создавалось ощущение бесконечности пространства. Здесь он устраивал светские вечера и балы.
Второй этаж был жилой. Сколько там было комнат, затрудняюсь сказать – я не считала, но их было реально много.
Третий этаж - гостевой.
Естественно, меня Альфред повёл на второй этаж, в свою спальню.
Когда я увидела его кровать, то поняла, что наша с Сашей (на которой можно было раза четыре перевернуться вдвоём) была не более чем раскладушкой! Честно говоря, я не поняла, зачем холостяку такая громадная кровать. Но почему-то спросить это вслух язык у меня не повернулся.
Этой ночью Альфред отличался особой страстностью...

Утром он показал мне весь дом, все комнаты. Это был не дом, а дворец. Мне здесь нравилось даже больше, чем в замке Эстергази. Там было всё холодное, из камня. Отдавало древностью, давило сознанием времени. Как сказал когда-то Поленин "давит дух времени".
А дом Альфреда современный, живой.
После завтрака я включила телефоны. Как всегда, разрывались оба.
&- Ты всем нужна, - заметил с улыбкой Альфред.
&- Работа такая, - ответила я и решила первому ответить как всегда Саше.
&- Прости, Альфред. Но я не привыкла разговаривать, когда рядом кто-то есть. Приготовишь мне кофе? - я постаралась выразиться помягче, чтобы его не обидеть.
&- Конечно! Прости. Я не хотел тебя стеснять. Просто я не могу на тебя наглядеться. Разговаривай, я не буду мешать, - он вышел, закрыв дверь.
- Привет, Саша. Прости, но раньше не могла ответить, - начала я.
- Солнышко, любимая. Ты заставляешь меня волноваться. Что у тебя на этот раз?
- Вчера я получила место главного дирижёра главного оркестра Франции! - с гордостью сказала я. - Мы всю ночь отмечали.
- Поздравляю! Ты превосходишь самою себя. Надеюсь, мне не придётся быть свидетелем на твоей очередной свадьбе? Ведь как только ты меняешь имя, место и специальность, тебе приходится выходить замуж.
- Ты точно подметил, - серьёзно заметила я. - Ты же понимаешь, как продажен наш мир. Не хотелось говорить, но мне это место не дёшево досталось.
- Дай угадаю, - он перебил. - Тебе пришлось переспать с худруком оркестра, - с желчью проговорил он. - Что тебе было невыносимо противно из-за его старости и дряблости.
- А вот и не угадал! - я ответила в том же тоне. - Он достаточно молод, хорош собой, у него великолепные манеры и шикарный дом!
- А постель у него достаточно мягкая?
- Более того, она у него двое больше твоей. Есть, где развернуться.
- Всё, хватит! Я не могу это слушать! - крикнул он.
- Вообще-то, ты первый поднял эту тему, - заметила безобидно я. - Но ладно. Как дети?
- Нормально. У них всё хорошо, - он начал успокаиваться.
- Как мама?
- Аналогично. Здоровье крепкое, настроение хорошее, - отвечал он сухо.
- Как Ники?
- Слушай, имей ты совесть! - сорвался он. - Ты у меня спрашиваешь, как Ники! Ты даже не спросила, как я!
- Не бесись! Я же тебя знаю: если бы у тебя что-то случилось - я первой об этом узнаю. А если ты молчишь - значит, всё нормально. Так как он?
- Лучше всех! О тебе даже не вспоминает!
- Ладно, проехали, - он знал, как тронуть меня за живое и отвадить от таких вопросов. - Как строительство?
Здесь считаю нужным внести кое-какие пояснения, так как ни разу не упоминала об этом раньше.

Уже несколько лет, выкупив приличную площадь земли недалеко от Питера, я строила (точнее планировала строительство) концертный зал. Мне хотелось построить самый большой в мире концертный зал. Около года я выбирала проект.
Максимальное число зрительных мест - один миллион. Кроме того зал должен был быть оснащён подвижными перекрытиями, что позволяло бы уменьшать зрительный зал.
С акустикой был отдельный и очень долгий разговор…
Сцена должна была быть самой современной в мире и самой большой. Она должна была вмещать две тысячи музыкантов.
Зал должен был иметь круглую форму. Сцена также должна была быть круглой, и музыканты рассаживались бы по кругу. А в центре на отдельном подиуме – солисты.
Кроме того - соответственное число подсобных помещений, репетиционный зал, гардероб в несколько этажей и, конечно же, громадный паркинг.
Компьютерное оснащение, свет и проч. - самое современное.
Всё это стоило мне колоссальных денег - уже это заставляло меня искать новое место работы. Но зато я наконец нашла, куда девать деньги!
Несколько лет я умудрялась сама руководить этим грандиозным проектом – в основном, на стадии разработки, согласования и поиска подрядчиков. Но после встречи с Сашей я с облегчением переложила на его плечи эту руководящую функцию. Теперь он за всем следил и докладывал мне. Всё-таки очередь уже дошла до непосредственной стройки – а это проще контролировать на месте, нежели удалённо.

- На стройке всё по плану, - ответил он. - Работа, как ты и хотела, не останавливается круглые сутки - лично езжу проверять. Вроде бы ничего особо не воруют.
- Так я ведь специально не нанимала ни русских, ни чурок, - перебила я. - Этим людям можно доверять, я их долго отбирала и проверяла.
- В общем, всё, как положено. Единственное, это уже от меня - мне кажется, для такого зала "буфет" на тысячу человек - слишком мало. Ты не находишь?
- Хорошо. Прикинь, сколько надо добавить, поговори с архитектором, и когда всё подсчитаете, сообщи мне. Честно говоря, - я вздохнула, - у меня уже появляются сомнения - нужно ли мне это.
- Теперь уже поздно рассуждать. Треть основных работ закончена. Не думай об этом, - ободрил меня Саша. - Всё будет хорошо.
- Дай Бог, дай Бог, - протянула я.
- Кстати, дорогая, - после небольшой паузы вдруг сказал Саша. - Забыл тебе сказать: я решил жениться.
Меня пробрал свойственный мне истерический хохот.
- И что здесь смешного? - не понял он.
- Ты хоть сам понял, что ляпнул? - я продолжала смеяться.
- А почему я не могу жениться?
- Потому что Я ещё жива! И к тому же после знакомства и совместной жизни со мной, тебя вряд ли устроит какая другая женщина. Я ведь тебя знаю. Здорово ты пошутил! Ты себе и представить не можешь, как поднял мне настроение!
- А если я говорю серьёзно?
- Тогда слушай меня: ни одна женщина без моего согласия и одобрения не будет жить под одной крышей с моими детьми. Я не позволю, чтобы рядом с ними жило какое-нибудь тупое, ограниченное, бездарное, необразованное, искусственное и так далее и тому подобное существо. А если ты-таки посмеешь привести её в свой дом, то я заберу у тебя детей. Поверь, я смогу это сделать, - уже серьёзно сказала я.
- Мне нравятся твои рассуждения, - заметил он. - Я хотел проверить тебя - ты ничуть не изменилась. Какой бы холодной и бесчувственной ты ни казалась снаружи, ты очень привязана к родным и готова ради них на всё. Уже за это я очень тебя люблю. Сколько бы у тебя ни было семей, твоего внимания и заботы хватает на всех. Ты молодец! Ты образцовая мать и жена! - восхищённо проговорил он.
- Хватит прикалываться! Насчёт образца – это ты вообще загнул. Ни одна женщина не способна так жить. Пусть каждая из них занимается только одним делом - иначе пользы от них вообще никакой не будет. На то я и Гений, чтобы всё совмещать. Ладно, дорогой, заболтались мы, а у меня дел по горло. Созвонимся.
- Целую, любимая, - попрощался он. - Не перенапрягайся.
- Постараюсь. Пока.
Поговорив с Сашей, я решила ответить-таки Моррези.
*- Дорогая, почему ты не берёшь трубку? - недовольно начал он.
*- Я была занята. Скажи спасибо, что сейчас слышишь мой голос.
*- Спасибо! - с иронией воскликнул он. - По гроб жизни обязан! Любимая, - он тут же смягчился, - куда ты пропала?
*- У меня дела, - коротко ответила я.
*- Где?
*- Здесь! - усмехнулась я. - Можешь не спрашивать - всё равно не скажу.
*- И как долго ты "там" пробудешь? - поинтересовался он.
*- Ну, не знаю. Может, пару месяцев.
*- А ты не забыла, что мы уже "Зигфрида" взяли и "Лоэнгрин" ещё не до конца записан?
*- Конечно, не забыла! Просто у меня сейчас столько дел, столько проблем!
*- Что-то серьёзное? - обеспокоено спросил он.
*- Да нет, конечно! Просто времени много отнимает.
*- И что мне сказать директору, коллективу?
Немного подумав, я ответила:
*- Скажи, что я уехала, чтобы сделать операцию на ноге, чтобы избавиться от хромоты.
*- Анна Мария! - он вздохнул. - С твоей фантазией только романы писать! Я всегда поражался твоей способности врать на ходу, причём правдоподобно.
*- Каждому - своё, - усмехнулась я. - По крайней мере, так я выиграю пару месяцев.
*- Ну, смотри. Не забудь только, что у тебя здесь сын.
*- Андри! Я могу забыть о ком и о чём угодно, но только не о своих детях! Я скорее о себе забуду, чем о ком-либо из них. Это моя головная боль и мой крест!
*- За это я тебя и люблю. Какой бы холодной и бесчувственной ты ни казалась снаружи, ты очень привязана к родным и готова ради них на всё, - он слово в слово повторил то, что сказал мне Саша несколько минут назад.
*- Знаешь, я слышала это только что из уст Саши, - призналась я.
*- Это лишний раз подчёркивает объективность и правдивость моих слов.
*- Спасибо! Если это правда, то теперь я знаю хоть одно положительное качество своего характера.
*- Поверь, у тебя таких качеств много.
*- Да ладно! Не расхваливай меня, а то я опять зазнаюсь и перестану работать, - призналась я.
*- Хорошо. Тогда удачи во всех твоих делах! И не пропадай!
*- Как получится, ничего не обещаю. Не скучай. До скорого!
*- Arrivederci, mia cara. Bacio! - попрощался он.
С этого дня у меня началась ещё более активная жизнь.

Утро я проводила с оркестром, а после обеда уезжала в пригород – где сняла себе дом для занятий (который почти сразу выкупила – никогда не любила жить в чужом жилище). Возвращалась в город я сразу на репетицию. Альфред видел меня только на репетициях. Остальным и этого не доставалось.
В Байрёйт я приехала раньше, чем планировала - сразу, как только уладила основные вопросы с оркестром. Все были очень рады меня видеть без трости. Теперь вместо пригорода я начала летать в Байрёйт. Ведь там работы тоже скопилось уже порядочно. Спать приходилось в самолёте. Мне вспомнились мои консерваторские годы, правда, тогда для сна у меня были приспособлены менее комфортабельные городские автобусы.
В начале февраля я улетела в Лондон. Кроме моей встречи со Славиным мы с Эдвардом обсудили ещё одного нашего ребёнка. Мы нашли новую суррогатную мать. Решив все вопросы, я улетела в Мадрид - там проходили мои первые (в качестве Камю) оркестровые гастроли. Неделю мы колесили по Испании и Португалии, а затем тринадцатого числа вернулись в Париж.
В тот же день состоялась моя встреча со Славиным.

На неё был свободный вход для всех представителей прессы. Встреча проходила на сцене главного концертного зала Парижа (уже ставшей для меня родной). Чувствовала я себя как дома.
На встречу я приехала на чёрном лимузине, со всем штатом охранников и при полном параде (примерно так же, как я прилетела в Москву).
Славин, по своей привычке, пришёл намного раньше назначенного времени, я же (как истинная немка) – точно вовремя.
Когда я ступила на сцену, где меня уже ждал Ник, весь зал замолчал и встал.
Я повернулась к Славину и склонила голову, затем повернулась в зал и повторила поклон - этим я компенсировала то, что никогда не здоровалась вслух. Славин ответил мне поклоном. В зале стояла гробовая тишина (прямо как на моих концертах).
#- Я думаю, мы можем начать, - сказала я, поняв, что без моего "благословения" никто и с места не тронется. - Я сразу хочу принести свои извинения, но у меня очень мало времени, - я посмотрела на Славина.
#- Конечно, - "отмер" он.
#- Вот моя программа для Вас, - я протянула ему конверт. - Я попросила бы Вас зачитать её вслух, дабы потом не возникло никаких вопросов.
Он выполнил мою просьбу. Затем он передал свой конверт мне, и я повторила "ритуал".
Честно говоря, программа, которую он предложил мне, меня не удивила, даже разочаровала, чего не могу сказать о нём.
#- Как мы и договаривались ранее, рояль предоставляет противоположная сторона в день выступления, без предварительных репетиций, - напомнила я. - Остался только один вопрос. В обеих программах присутствуют концерты для фортепиано с оркестром. Я хочу предложить сыграть с местным оркестром. Это будет справедливо. Здесь новый дирижёр, с ней ещё никто из нас не сотрудничал, поэтому мы оказываемся в одинаковом положении. Вы согласны? - я посмотрела на Славина.
#- Да, полностью. Вы абсолютно правы - так будет лучше.
#- И, наконец, моё последнее условие: с оркестром будет только одна репетиция, и у Вас, и у меня, за день до выступления. Порядок выступления пусть решит жребий. У Вас есть вопросы?
#- Да, по поводу жребия: когда мы будем его тянуть?
#- А тянуть его будем не мы, - спокойно ответила я, - а наши представители. Кто это будет - решать нам. Это может быть и продюсер, и родственник, и даже человек с улицы, как захотите. Дело в том, что меня часто упрекают в мистицизме - дабы всё было честно, я оставлю на своей совести только выступление. Ещё вопросы?
Славин отложил в сторону микрофон и спросил так, чтобы кроме меня, его никто не услышал:
#- Можно мне увидеть Ваши глаза? Говорят, Вы бесстрашны. Так откройте мне свой взор. Думаю, я имею право увидеть глаза своего соперника.
#- Ладно, - я быстро связалась с Уильямом, чтобы опустили занавес и обеспечили охрану на сцене.
#- Зачем? - не понял Славин.
#- Я открою своё лицо, но только Вы, мой соперник, увидите мои глаза.
И только когда я была уверена, что кроме Славина меня никто не увидит, я, опустив голову, медленно приподняла вуаль и подняла лицо, устремив свой взгляд на Славина.
Несколько секунд он смотрел как завороженный, а затем быстро отвернулся, не найдя в себе силы выстоять под моим взглядом. Я быстро опустила вуаль и покинула сцену.
Сев в лимузин и немного отъехав, я переоделась и пересела в другую машину. Настраивая зеркало заднего вида, я заметила, что забыла надеть линзы - у меня был шок (видимо, он меня всё-таки узнал – поэтому и зажмурился)! Решив подумать об этом потом, я поехала в аэропорт - мне надо было лететь в Байрёйт.

Как только я пересела в Байрёйте в своё авто, я вспомнила про мобильники и включила их. Подключив гарнитуру, я поехала к дому Моррези.
&- Агата, у тебя всё в порядке? Я весь день не могу тебя поймать, - это был Альфред, с которым я не столкнулась просто чудом.
&- Спасибо, Альфред, у меня всё отлично. Просто возникли кое-какие проблемы, но сейчас я уже всё уладила.
&- Ты была сегодня на работе?
&- Нет, говорю же - были проблемы.
&- Жаль, что ты это пропустила, - вздохнул он. - Сегодня ведь Бах со Славиным встречались. Им предстоит играть у нас.
&- Да, точно! - я сделала вид, что забыла об этом. – Расскажи, что там было!
&- Фрау Бах была как всегда в своём загадочном амплуа, с эффектом мистики. Спокойна, холодна, непроницаема. Он не её фоне смотрелся запуганным маленьким мальчиком. Лично я считаю, что это было в высшей степени глупо и безрассудно с его стороны бросать ей вызов. Кстати, могу тебя поздравить: Бах выбрала тебя с оркестром для концертов, - радостно сообщил Альфред.
&- Вот только этого мне не хватало! - воскликнула с негодованием я.
&- Да ты что, Агата! Это же такая честь! Работать с самой Бах!
&- Ты что её не знаешь? Она же не придёт ни на одну репетицию! Я общалась с дирижёрами, которые с ней сотрудничали - у неё весьма специфическая игра. И дирижёрам приходится всё время быть начеку - она всегда что-нибудь выкидывает. А потом ещё и претензии предъявляет!
&- Мне кажется, на самом деле всё не так уж и страшно. По-моему, Вы с ней чем-то даже похожи. К тому же ты всегда очень чутко чувствуешь солиста. А что насчёт репетиций, то их всего-то будет по одной с каждым солистом.
&- Это, небось, она предложила?
&- Конечно! Да не волнуйся ты так, всё будет хорошо!
&- И сколько концертов со мной? - из "любопытства" спросила я.
&- Четыре. Два - с ней, и два - со Славиным.
&- О, Боже! Если за этот месяц я не сойду с ума - будет просто здорово!
&- Дорогая, главное не переживай! У тебя отличная поддержка: в лице коллектива и моём лично, - обнадёживающе проговорил он.
&- Спасибо. Ты меня успокоил. Прости, но мне надо идти. Созвонимся позже, - я уже подъехала к дому и остановилась.
&- Конечно. Не пропадай! - попрощался он.
Ворота к дому оказались закрыты (что говорило о том, что в доме никого нет), а ключей у меня с собой не оказалось. Я позвонила в домофон и убедилась в своих предположениях - дома никого не было.
"И где его носит?", - пронеслось у меня в голове. Я вернулась в машину и набрала номер своего итальянского мужа.
*- Cara! Наконец-то! Я целый день не могу до тебя дозвониться, - сразу начал тот, узнав мой номер.
*- Позволь задать тебе один вопрос: ты где?
*- И давно тебя стало интересовать, где я? - удивился Андри.
*- С тех пор, как мне приходится стоять под дверями твоего дома за отсутствием ключей!
*- Ты в Байрёйте?
*- Уже по этому вопросу легко понять, что тебя здесь нет, - констатировала я.
*- Ты же должна быть в Париже! На встрече Славина! Или это была не ты?
*- Я уже приехала с неё, - язвила я. - Только не говори, что ты сам в Париже.
*- Как же я мог пропустить такое событие в твоей жизни! А куда ты так загадочно пропала?
*- В Байрёйт! - усмехнулась я.
*- А что ты там забыла? Неужели совесть проснулась?
*- Что проснулось? - я сделала вид, что не знаю такого слова. - Я не знаю, о чём ты там говоришь, а мне нужен мой ноутбук.
*- А ты знаешь, - осторожно начал Моррези, - там его нет.
*- А где он?
*- Я отвёз его в наш дом в Болонье.
*- В таком случае я лечу в Болонью. И мне хотелось бы, чтобы ты тоже был там. Ключей от того дома у меня тоже нет. А если не будет и тебя - я буду вынуждена разбить в твоём доме стёкла.
*- Почему моём? Нашем. Мне кажется, ты уже забыла, но я твой муж, - усмехнулся он.
*- Ты прав - я забыла! - съехидничала я. - Ладно, жду тебя вечером в Болонье. И не звони, у меня телефон разрядился.
*- Хорошо. Я прилечу первым рейсом. Буду ждать.
*- Ну-ну, пока.
*- Ciao, amore mia!
Взяв другой мобильник, я позвонила Эдварду. Поинтересовалась насчёт суррогатной матери, задала несколько общих вопросов и, снова сославшись на нехватку времени, попрощалась.
В аэропорту и самолёте я внимательно изучала свою программу, прикидывая порядок. Кроме того, мне надо было многое из этого вспоминать, но, слава Богу, учить не надо было ничего - Славин изобретательностью не блистал. А что касается инструмента, я была на сто процентов уверена, что он поставит что-нибудь очень лёгкое и звонкое, может Стейнвей или даже Петрофф (дурости ему могло хватить и на это).
К слову замечу, что моя программа для него была очень интересной. Различные по жанрам и прикосновениям вещи. И чем я хотела его убить: Моцарт, Гайдн, Шопен, ранний Бетховен. И конечно же Бах! Для подлянки я подкинула ему несколько вещей Пьячере, специально чтобы поиздеваться. Ну, а рояль я предполагала свой рабочий. Кроме всего прочего мне ещё надо было подготовить четыре концерта с оркестром и подумать о моей половине жюри.
Со вторым было сложнее, но, тем не менее, в самолёте я составила приблизительный список людей, кто мог бы профессионально и объективно нас оценить.
Сойдя на землю в Болонье, по дороге к дому Моррези (хотя всё-таки правильней говорить "к нашему дому") я позвонила первой скрипке моего оркестра:
&- Жорж, это мадам Камю, - я поздоровалась. - Добрый день. Ты был сегодня в зале на встрече Бах и Славина?
&- Конечно, мы все были там. Простите, я Вас не видел, - он поспешил извиниться, так как ему показалось, что я сержусь.
&- А это у тебя всё равно бы не получилось, можешь не извиняться. Меня там не было, я не смогла прийти. Слушай, у меня возникли проблемы, и где-то полмесяца меня не будет в Париже. Я понимаю, что это жутко некстати, но я ничего не могу поделать. У меня к тебе просьба: поработай с оркестром над этими концертами. Сделайте всё, что сможете, чтобы к моему приезду остались только работа над содержанием, образами, глубиной и прочими мелочами. Я могу на тебя надеяться? - закончила я.
&- Конечно! Мы всё сделаем, не беспокойтесь. Надеюсь, у Вас ничего серьёзного? - обеспокоено спросил он.
&- Нет, ничего, спасибо. Просто одно неотложное дело, очень важное и срочное. Это личное, - зачем-то ляпнула я.
&- Понятно, простите, - он сконфузился. - Можете на нас положиться, всё будет в лучшем виде, скрипку даю на костёр (а у него была скрипка работы мастера Амати).
&- Спасибо, ты меня обнадёжил. Теперь я спокойна за этот концерт. Ну всё, ещё раз спасибо, я ещё позвоню.
&- Всего доброго, - попрощался он.
Подъехав к дому, я начала сигналить. Соседей у нас не было - раздражать это никого не могло. Выходить из машины смысла не имело - ключей же у меня не было.
Я уже почти набрала номер Моррези, когда его автомобиль остановился рядом с моей машиной.
*- Мне очень жаль, что я не смог прилететь раньше тебя и заставил себя ждать, - проговорил он, подойдя ко мне (он подумал, что я либо не знаю код ворот или, что мне тоже было свойственно, просто его забыла - ни тому, ни другому он не удивился бы).
*- Ты один? - удивилась я.
*- А с кем я должен быть? - не понял он.
*- С Димой! С кем же ещё!
*- Они с няней прилетят другим рейсом. На этот был только один билет. Я не мог позволить, чтобы ты, вернувшись домой, никого здесь не застала, - он улыбнулся.
*- Может, продолжим разговор в доме? - мне было не очень удобно смотреть на него, задрав голову (ведь я сидела в машине, а он стоял возле неё), да и холодком тянуло.
*- Конечно, - спохватился он. - Я просто так соскучился по твоим глазам!
*- Я оставлю тебе их по завещанию, - зло пошутила я.
*- Анна Мария! - на большее у него не хватило слов. Глубоко вздохнув, он пошёл открывать ворота.
Зайдя в дом, я сразу направилась в кабинет, где должен был лежать мой ноутбук. Когда я уже уходила, в дверях меня остановил Моррези. Он выжидающе смотрел на меня, не говоря ни слова.
До меня довольно долго доходило, чего он от меня хочет.
*- Извини, но на большее у меня нет времени, - я коротко его поцеловала.
*- Cara, ты можешь задержаться хотя бы на несколько дней?
*- Нет, у меня куча дел. Причём такая, какая и мамонту не под силу. У меня нет времени, даже чтобы поспать. Мне сегодня же надо быть в Берлине.
*- Ты, наверное, уже забыла, как выглядит наш ребёнок! - воскликнул он.
*- Пришлёшь мне фото, - я улыбнулась. - Ну, потерпи ещё месяц - там всё устроится, я обещаю. У меня будет больше времени на вас.
*- Может, хотя бы пообедаешь? - он не знал, как ещё меня задержать.
*- Нет-нет, я и так опаздываю, - я обернулась по сторонам, проверяя, не забыла ли чего. Вспомнив, что мне надо ещё "Зигфрида" делать, я поднялась наверх и взяла там клавир.
Спустившись вниз, где Моррези продолжал стоять на том же месте и, проверив, всё ли я взяла, я повернулась к нему:
*- Ну, всё, Андри. Я поехала, а то на самолёт опоздаю. Когда увидимся - не знаю - у меня всё битком забито. Тебе не привыкать, - я улыбнулась. - Ну, что ты уставился на меня, как баран на новые ворота? Даже "пока" не скажешь? - удивилась я. - Как хочешь, я уехала, - я пошла к двери.
*- Никуда ты не поедешь, - вдруг он схватил меня за руку. От неожиданности я выпустила из рук и ноты, и ноутбук..
*- Что ты сказал? - я решила переспросить, чтобы потом недоразумения не получилось - сколько раз в жизни я неправильно понимала людей!
*- Я сказал, что ты никуда не поедешь, - спокойно повторил он. - Ты останешься здесь.
*- С какой стати? И с каких пор ты начал командовать? - я с силой вырвала руку. - Запомни: я человек свободный - что хочу, то и делаю, и никто не смеет соваться в мою жизнь и тем более решать за меня что-либо.
*- Ты ошибаешься. Ты не свободный человек, а замужняя женщина. Не знаю, как у вас там в России, а у нас в Италии в настоящих famiglia, к которым теперь принадлежишь и ты, жена во всём повинуется мужу.
- Да пошёл ты со своими famiglia! - крикнула я, перейдя на русский. - Вот от тебя я этого точно не ожидала! Тихоня-романтик и на тебе! Друга застрелил, пытался собой покончить. Теперь ещё мне что-то указывает! Все вы мужики одинаковые - одно дерьмо. Уйди с прохода! - он не тронулся с места. - Только не делай вид, что не понял. *Отвали, пошёл вон! - я хотела оттолкнуть его, но Андри резко схватил меня за плечи и приблизил своё лицо к моему.
Никогда раньше я не видела в его глазах столько властности, непоколебимости, силы, решительности и даже гнева.
Только посмотрев ему в глаза, я поняла, что он не шутит и намерен выполнить свои слова.
*- Анна Мария! Я слишком долго терпел и мирился с тем, на что просто нельзя закрыть глаза. Другой на моём месте просто убил бы тебя, особенно итальянец. Ни один мужчина не потерпит такого отношения к себе. Я тебе не тряпка, об которую можно вытереться, когда испачкался и которую можно выбросить, чтобы сменить на новую. Сейчас я прекрасно понимаю Александра! Мне его жаль, по-мужски. Но теперь я сам попал в то же положение. Я тебя люблю, люблю безумно! И я просто не могу смотреть или даже думать, что ты с другим. Я обещал, что если ты за меня не выйдешь, то я покончу с собой. Ты вышла, но я не чувствую твоей близости, ничего не изменилось. Сейчас я делаю последнее, что могу, если и это не поможет, будь счастлива с другим. Но я не смогу на это смотреть - я застрелюсь, будь уверена, я человек слова.
*- Bravo! Достойно Шекспира или даже чего покруче. Но видишь ли, - я аккуратно высвободилась. - Меня не удастся растрогать книжными поступками и речами. Я многое повидала и пережила. Поверь, и твою смерть я переживу. Это особенность нашего организма и времени - всё проходит, всё стирается, остаётся только силуэт в памяти. Как вы меня уже достали своими «Любовями»! - вздохнула я и отвернулась. - Один жить не может, другой дышать. Когда же вы поймёте, что эти пошлости не для меня! Я принадлежу иному миру, ему и служу. И никогда не поставлю личное на первое место. Я тебе всегда говорила, - я повернулась и встретилась с ним взглядом, - если хочешь жить со мной, имей в виду, что никаких запретов я не потерплю, мной нельзя командовать. Я всего добиваюсь сама. А прежде чем шантажировать меня своей смертью, подумал бы о ребёнке, эгоист хренов!
*- А теперь, - после небольшой паузы добавила я. - Если хочешь застрелиться - это твоё дело, твоя жизнь. Сообщи мне только об этом в письменном виде, чтобы я могла забрать Диму. И дай мне пройти, я ещё могу успеть на самолёт.
*- No, - твёрдо сказал он. - Я уже сказал, ты никуда не уедешь.
Честно говоря, мне ещё никогда не приходилось попадать в такую ситуацию. Я не знала, что делать.
Я попыталась столкнуть его с дороги, но он схватил меня за плечи и толкнул на диван. Я решительно встала. Тогда он резко поднял меня, перевесил себе через плечо и понёс в спальню. Я что-то кричала, била его кулаками по спине - то тщетно.
Бросив меня на кровать, он быстро вышел, закрыв дверь на ключ.
Отойдя от первого шока, я вскочила и, подбежав к двери, начала в неё колотить.
*- Андрелло! Немедленно открой дверь! - орала я. - Я же выломаю её или в окно выпрыгну. Ты же потом меня по косточкам собирать будешь! Сволочь ты! Открой, тебе говорят. Последний раз говорю - или я вызову полицию.
Через какое-то время в замке щёлкнул ключ, и в комнату зашёл Андри.
*- Не кричи так, - спокойно сказал он. - Это вредно для твоих связок.
*- Тебя волнуют мои связки? - удивилась я. - Так почему тебя не волнует моя жизнь? Ты же знаешь, что если закрыта дверь - я уйду через окно.
*- Не выпрыгнешь, - он мягко улыбнулся. - У тебя ещё много незаконченных дел.
*- Вот именно! Придётся тебе самому их заканчивать. И вообще, хватит в Отелло играть. Уже не смешно. Меня люди ждут, много людей. От меня зависит их карьера. У меня дети в Англии. На мне Славин висит, "Лоэнгрина" надо допеть. А ты тут паясничаешь! Не зли меня!
*- Все могут подождать. Это не горит. Я хочу, чтобы ты посидела здесь, с нашим сыном и хоть что-нибудь поняла и оценила. Я знаю, что все этапы в твоей жизни проходят очень болезненно, и я к этому готов. Но поверь, со стороны виднее. Я ведь желаю тебе только добра. Ты мне сама потом спасибо скажешь.
*- А я и сейчас могу сказать. Спасибо! Не стоило напрягать свою нервную систему, - заметила я с сарказмом. - И я последний раз тебе говорю: не вынуждай меня идти на крайнее меры.
*- Да, ты права, я должен это предотвратить, - он подошёл ко мне и забрал мои мобильники.
*- Э-э! Ты что делаешь?! Отдай! - я накинулась на Моррези. - Вообще охренел?
*- Успокойся, дорогая. Здесь они тебе не нужны. Они будут тебя отвлекать, - он сдерживал меня. - Да успокойся ты! Не вынуждай меня тебя бить!
Я встала, как вкопанная. Честно говоря, я не могла себе представить, чтобы Моррези поднял на меня руку.
*- Вот так лучше, - он подошёл к стационарному телефону и забрал радиотрубку со станции. - Теперь я спокойнее, - с этими словами он вышел, снова заперев меня.
"Ничего себе!", - я рухнула на кровать. Всё происшедшее не укладывалось у меня в голове.
Какое-то время я пролежала, тупо глядя в потолок. Затем я резко встала и подошла к окну. Убедившись, что выпрыгнуть без травм не удастся, я стала стягивать с кровати простыни и покрывала (банально и старо!). Связав их крепкими узлами, я привязала один край к батарее, а другой выбросила в окно. Проверив наличие документов и кредиток, я хотела перекреститься перед столь безумным поступком, однако не смогла вспомнить, как это делается. Плюнув, я вылезла в окно.
Спустилась я быстро и почти благополучно - длины немного не хватило, да и к концу спуска узлы развязались - так что я немного шлёпнулась. Идти пешком было бы в высшей степени глупо - дом-то был загородом. Поэтому я проскользнула в машину Андри (он всегда оставлял ключи в замке зажигания), припаркованную возле центрального входа в дом. Выехала я тихо, на дороге же, дав по газам, я быстро разогналась. Я гнала в аэропорт.

В аэропорту я взяла билет на ближайший рейс (в произвольном направлении). Но и до ближайшего рейса было полтора часа. Я ничего не могла поделать. Пришлось ждать.
Как только объявили посадку, я пулей бросилась к самолёту. Я должна была сесть сразу - ведь я понимала, что рано или поздно Моррези заметит моё отсутствие.
Сев в самолёт первой, я вздохнула спокойно. И зря...
Не прошло и десяти минут, как в салон самолёта вбежал Моррези. Встретившись со мной глазами, он, немного отдышавшись, спокойно подошёл ко мне.
Я беспомощно косилась на бортпроводниц, но они стояли, не двигаясь. Моррези сел на место возле меня.
*- Я тебя недооценил. Ты оказалась более изворотливой, чем я думал, - он улыбнулся.
*- Я ты оказался гораздо хуже, чем я думала. Не ожидала от тебя такого собственничества.
*- Я хочу счастья своему сыну.
*- За счёт моего страдания? - удивилась я.
*- Неужели ты до сих пор не поняла, что сама не можешь распознать своё счастье и горе? Я помогаю тебе и ничего не прошу взамен.
*- Оставь меня! - почти крикнула я.
*- Советую тебе не кричать. Не привлекай внимание, это не в твоих интересах.
Я промолчала.
*- Ладно, пошли, - он встал.
*- Никуда я с тобой не пойду, - возразила я.
*- Я тебя не спрашиваю. Вставай, - он поднял меня, потянув за локоть.
*- Не трогай меня! Я закричу и вызову полицию!
*- Чтобы рассказать им, кто ты на самом деле? Давай! Я с удовольствием на это посмотрю. Буду твоим свидетелем. Я один из немногих, кто знает всю твою подноготную.
*- Ты смеешь меня шантажировать?
*- Да ты что! Зачем мне это надо?! Ладно, пошли, - он схватил меня за плечи и повёл к выходу.
*- Никуда я с тобой не пойду! Оставь меня! - уже почти в истерике кричала я.
Вокруг нас начала собираться толпа. Довольно быстро подошли бортпроводницы:
*- Простите, у вас всё в порядке? Может, позвать охрану?
Мы с Моррези молча переглянулись.
*- Нет, спасибо. У нас всё нормально, - оттолкнув Моррези, я пошла на выход.
*- Спасибо, просто семейная ссора, - пояснил тот бортпроводнице.
Быстрым шагом я направилась к машине, на которой приехала.
*- Ну, нет. Поедешь ты со мной, - Моррези за руку потянул меня к моей машине.
*- Не поеду, я уже сказала! - у нас снова завязалась перебранка. На этот раз я дала волю рукам.
Но очень скоро к нам подошли двое полицейских.
*- Добрый день. Разрешите ваши документы, - отдав честь, один из них обратился к нам.
*- Пожалуйста, - Моррези протянул ему свой паспорт.
*- Ваш? - второй обратился ко мне.
*- В машине, - я вырвала руку (Моррези продолжал меня держать) и пошла к машине.
*- Она сейчас уедет, - заметил Андри и пошёл за мной.
И я действительно чуть не уехала. Он буквально вытащил меня из-за руля.
Я протянула паспорт полицейскому. Моррези держал меня за локоть.
*- Прошу Вас пройти с нами, - полицейский серьёзно смотрел на меня. Мы с Моррези снова молча переглянулись.
*- Что-то не так? - удивилась я. Раньше у меня никогда не возникало проблем с документами.
*- Разберёмся в отделении. А Вы, синьор Моррези, свободны. Всего доброго, - ему вернули паспорт.
*- Но это же моя... - я успела пихнуть его в живот, пока он не успел сказать "жена". - Коллега, - нашёлся он, сообразив, что паспорт у меня на имя Граф. - Мы вместе работаем.
*- Можете быть свободны, - повторил полицейский и взял меня за руку. Я её резко вырвала - я терпеть не могла, когда меня трогали, особенно за руки и тем более посторонние. Моррези прекрасно понимал, что я, как легко возбудимый человек, могу сорваться и на полицейских (передо мной все люди всегда были равны) и не премину распустить руки, если что меня не устроит.
*- Разрешите я пойду с вами. Фрау Граф здесь у меня в гостях. В отделении я вам всё объясню.
*- Хорошо. Пройдёмте.
Когда мы прошли в отделение, полицейские объяснили ситуацию начальнику (без нашего присутствия) и оставили нас с ним наедине.
*- Видите ли, - начал Моррези, - Александра Граф...
*- Подождите, - перебил его начальник. - Главный вопрос как раз в том, что это не Александра Граф.
*- Что?! - уже крикнула я.
*- Тихо, - Моррези шёпотом обратился ко мне. - Я тебя прошу, предоставь всё мне. Я всё улажу, не усложняй дело.
*- Почему Вы думаете, что это на Александра Граф? - спросил он начальника полиции.
*- Да Вы сами посмотрите на фото, - он показал ему мой паспорт. Там действительно был другой мой "образ" - другой макияж, причёска и линзы.
*- Синьор! - воскликнул с улыбкой Моррези (хотя лично я поняла, что облажалась, причём довольно крупно). - Неужели Вы не знаете, кто такая Александра Граф?!
*- А с какой стати я должен её знать? Таких миллионы!
Я еле сдержалась, чтобы не высказать ему в лицо всё, что я о нём думаю.
*- Здесь Вы ошибаетесь. Сейчас Вы всё поймёте.
*- Подождите, - начальник перебил его. - Почему Вы всё время говорите за неё? Пусть она сама всё объяснит.
*- Во-первых, фрау Граф плохо говорит по-итальянски...
*- Ну, пусть говорит по-английски. Я пойму.
*- Я Вас прошу, выслушайте меня - и Вы всё поймёте, - настаивал Андри.
*- Хорошо, говорите, - начальник не сводил с меня глаз. Я не выдержала и отошла к окну, повернувшись к ним спиной.
*- Александра Граф - очень-очень знаменитый музыкант современности, - начал Моррези, но полицейский снова его перебил:
*- Настолько знаменитый, что её никто не знает? - он смеялся.
*- Вот именно настолько, - Андри оставался спокоен. - Я думаю, Вы знаете, что многие артисты предпочитают брать псевдонимы, сценические имена, чтобы в реальной жизни привлекать как можно меньше внимания к себе. Кроме того, многие, особо популярные, частенько вынуждены менять внешность: носить парики, цветные линзы. И чем известней артист, тем больше деталей он старается в себе изменить. Вы верно заметили, на фото в паспорте у фрау Граф другие линзы и причёска, но это ведь не значит, что это не она. Понимаете, даже такой, какая она на фото, её знают очень многие. Ей не дали бы прохода.
*- Вы так говорите, как будто по известности она не уступает самой Бах! - воскликнул раздражённый начальник.
*- Уступает? Да я Вам об этом и говорю! Она и есть Александра Бах! Просто Бах - это псевдоним для сцены. А по паспорту она Граф. Посмотрите, кто у неё муж, - полицейский быстро пролистал мой паспорт и "подвис" на штампе о браке. - Да-да, не удивляйтесь, это тот самый граф Эстергази, её продюсер. И уже поэтому я не советую Вам задерживать её здесь даже лишнюю минуту. Если Вам дороги Ваше место и будущее Вашей семьи, забудьте, что видели её и тем более то, что затащили её сюда. Поверьте, этого она никогда Вам не простит и сделает всё, чтобы отомстить Вам самым неприятным образом. В таких вопросах она принципиальна.
*- Madonna! Что же мне теперь делать? - он беспомощно оглянулся на меня. Я стояла спиной и злорадствовала.
*- Я Вам уже сказал: отпустите нас и забудьте обо всём, - ответил Моррези.
*- А как же...
*- С ней я постараюсь всё уладить. Это уже мои заботы. Я обещаю сделать всё возможное.
*- Я Вас очень прошу, у меня трое детей! Я ведь не знал! - уже взмолился он.
*- Я всё понимаю и сделаю всё, что будет в моих силах. А теперь позвольте, мы пойдём, - Андрелло встал.
*- Конечно, конечно! #Фрау Граф, - полицейский обратился ко мне. Я медленно повернулась и бросила на него тяжёлый взгляд. - Ради Бога, простите за это недоразумение. Если хотите, я составлю письменное прошение и готов возместить Вам моральный ущерб.
#- Не стоит, - бросила я и пошла к двери. Открыв её, я добавила, - На первый раз я всех прощаю, - и вышла.
#- Спасибо! Всего доброго! - крикнул начальник мне вслед. - *Я на Вас надеюсь, - он умоляюще посмотрел на Моррези.
*- Я всё улажу. Забудьте обо всём, - он тоже вышел.

Выйдя на улицу, я сразу пошла к машине, чтобы уехать. Но не успела я открыть дверцу, как меня снова схватил Моррези.
*- Ты забыла паспорт, - он улыбнулся и за локоть потащил меня к машине, на которой приехал сам. Усадив меня, он сел за руль и спросил. - Не хочешь спасибо сказать?
*- За то, что меня чуть не упекли? - съехидничала я.
*- За то, что я тебя от этого спас.
*- Если бы тебя здесь не было, ничего бы не произошло, - заметила я.
*- Боже! Ну, почему ты такая неблагодарная?
*- Не беси меня! - крикнула я. - Ты прекрасно знаешь, как я реагирую на подобные замечания. Ты специально выводишь меня из себя? Оставь ты меня в покое! Я хочу жить так, как мне нравится! Если тебя что-то не устраивает - разводись!
*- Этот спор ни к чему не приведёт, - вздохнул он. - Пристегнись.
*- Не хочу! - огрызнулась я.
*- Хочешь ещё раз нарваться на полицию и меня подставить? Тут уже нам только твой муж Эдвард поможет, если конечно захочет вытаскивать свою неверную супругу.
*- Заткнись! - снова крикнула я и дёрнула за ремень. Его, естественно, заблокировало. Я озверела ещё больше, и долго дёргала его, пока не бросила. Моррези аккуратно сам пристегнул меня.
Всю дорогу домой мы молчали. Я думала, как бы ещё можно было от него сбежать. Как назло, в голову ничего путного не приходило. И уже когда мы подъехали к дому, у меня родилась одна наиглупейшая идея.
*- Выходи, - бросил он мне, когда остановился возле дома.
*- А тебе не всё равно, где меня запирать? Какая разница: здесь или дома? Здесь по крайней мере я быстрее сдохну!
*- Мне надоело слушать этот бред! Basta! - наконец и его терпению пришёл конец. - Выходи, пока я не вытащил тебя за волосы!
*- Давай! Я этого жду, не дождусь! Дай мне повод для развода! - загорелась я.
Он молча вышел из машины. Я вышла одновременно с ним. Мы стояли по разные стороны машины и смотрели друг на друга.
Андри пошёл ко мне, обходя машину спереди. Я пятилась назад. Мы ходили по кругу - я не подпускала его к себе.
*- Хватит в догонялки играть! Тебе некуда прятаться. И не надо делать из меня такого зверя! - заметил Моррези.
- Да пошёл ты! - крикнула я и бросилась к воротам. Моррези покачал головой и со вздохом пошёл ко мне. Он не понял моего манёвра. Но я, быстро открыв ворота, кинулась через дорогу в лес. И только теперь он понял, что я действительно намерена сбежать, чего бы мне это ни стоило. Он бросился за мной.
Эта погоня была достойна кинематографа!
Эту часть леса я знала довольно хорошо, поэтому бежала быстро, уверенно выбирая направление. Но надо заметить, что Моррези здесь жил дольше: он здесь много гулял, проводя время за размышлениями, он знал здесь каждую тропинку. Следовательно, и ориентировался он здесь намного лучше меня.
Подрезав меня на одном повороте, ему удалось схватить меня за пальто, но я (редко их застёгивающая), быстро вывернувшись, скинула его и побежала дальше.
Должна признаться, хорошо я бегала только на короткие дистанции, но всё, что больше километра... Я выдыхалась, в глазах у меня темнело, и ещё долго после бега я с трудом приходила в себя.
Но в этот раз я пробежала не меньше двух километров, пока не выдохлась. Я почувствовала, что теряю силы, и меня это привело в исступление. Я не хотела сидеть взаперти! Мне нужна была свобода! Я не смогла бы смириться с какими-либо правилами и законами!
И мне стало жаль себя за то, что я просто не могу ничего сделать. Я была зла на себя, на свою беспомощность. Я уже поняла, что убежать от Моррези мне не удастся. Но я бежала, царапая лицо и руки ветками деревьев.
Наконец, Андри, срезав ещё несколько поворотов, толкнул меня в спину, и сам упал на меня.
Не меньше двух минут мы смотрели друг другу в глаза, лёжа посреди леса. Я с трудом переводила дыхание - у меня болели все внутренности и ноги, мои глаза были мокрые от слёз (не только от обиды, но и от холодного воздуха), в них уже не было принципиальности, наглости. Более того, в них появился страх и мольба о пощаде.
/видимо, сказалась моя психологическая рана - Моррези в этот момент очень напомнил мне Сашу, когда тот начал меня бить/
Андри смотрел сначала возбуждённо и жёстко, пытаясь прочитать мои чувства по глазам. Но постепенно, когда он понял, что тот чертёнок, который часто в меня вселялся, потерялся где-то, пока я бежала, и что я снова стала открытой и чистой - его взгляд смягчился. В нём появились тёплые нотки, которые перерастали в нежность и безграничную любовь.
Он медленно приблизил своё лицо к моему и сначала легко дотронулся моих губ, постепенно отдавая в этот поцелуй всю свою страсть и любовь, увы, неразделённую, а потому вдвое более сильную.
Просунув мне под спину руки и, крепко прижав к себе, он продолжал целовать мою шею, плечи….
Он был так искренен, так чист душой и помыслами, так нежен…

В итоге Моррези запер меня в комнате с нотами, роялем, кроватью и закрытым окном. Телефоны, естественно, он мне не вернул.
Я не хотела мириться, но ничего не могла поделать.
Осознав тот факт, что через несколько дней меня начнут искать оба графа Эстергази, Альфред и, конечно же, Саша, я решила хоть что-то предпринять.
*- Андрелло, мне надо с тобой поговорить, - начала я, когда он принёс мне обед.
*- Я внимательно тебя слушаю, - он сел в кресло.
*- Значит так. Слушай очень внимательно и даже не думай перебивать. Итак. Ты практически ничего не знаешь о моей сегодняшней жизни. Ни как я живу, ни с кем, ни чем - ничего. Заперев меня здесь, ты преследуешь корыстные цели. Понятное дело, что ты не будешь ни о ком думать. Ты даже представить себе не можешь, в какое ты поставил меня положение по отношению к сотням людей. Более того, ты забрал у меня телефоны - единственное средство связи. Я взываю к твоему разуму: ты представляешь, что начнётся через несколько дней, когда каждый из моих мужей, любовников и просто близких людей начнёт меня искать? По крайней мере, Эдвард и Саша могут заявить в полицию. А если меня начнут искать, тут же всплывёт тот инцидент возле аэропорта, когда нас видели вместе. В общем, ты и себе не меньше проблем создаёшь. В связи с этим, у меня к тебе два предложения на выбор. Или - или. Или ты сам разбираешься со всеми моими проблемами, чего, я должна заметить, тебе не удастся сделать ни при каком раскладе. Или это сделаю я. Но! Ты должен будешь отпустить меня на три дня и вернуть мне телефоны.
*- А кто даст мне гарантию, что через три дня ты вернёшься? - поинтересовался он.
*- Я. Я даю тебе слово Косицыной. Через три дня я буду здесь. Но телефоны должны быть всё время у меня. И ещё - мне нужен Интернет.
*- Правильно заметил Александр: тебе верить нельзя. Я не согласен, - Андри встал.
*- Ну, тогда жди его на днях в гости.
Андри посмотрел на меня с немым вопросом.
*- Мы с ним созваниваемся каждый день, - пояснила я. - В противном случае он звонит Эдварду. А если и тот обо мне ничего не знает - он приедет к тебе.
*- Ладно, - сдался он. - Я соглашусь на твои условия, но только если ты пообещаешь Диме, глядя в глаза, что приедешь через три дня.
*- Он же всё равно ничего не понимает! - я удивилась его наивности.
*- Пусть так, но это нужно мне. Я надеюсь, что где-то, пусть и очень глубоко, в тебе осталось ещё что-то человеческое.
*- Ну-ну, надежда умирает последней. Только не забывай, что умирает.
*- После человека, - сухо ответил он.
Я промолчала - этот ответ был несколько неожиданным для меня.

На следующий день я вылетела в Лондон.
#- Александра! - Эдвард встретил меня очень обеспокоено. - Я уже начал волноваться. Ты так похудела и очень устало выглядишь. Что у тебя произошло? Что случилось? Дорогая, расскажи мне всё. Поделись, я помогу.
#- Спасибо, дорогой. Я просто устала. Я много работаю. Ты же знаешь, сколько у меня сейчас забот. Да и сейчас я только на пару часов.
#- Дорогая, у меня сердце кровью обливается, когда я вижу тебя такой уставшей, - он взял мои руки в свои. - Мне кажется, ничто не стоит твоего спокойствия.
#- Все мы во власти обстоятельств, - я слабо улыбнулась.
После общих вопросов: о здоровье, о детях, о рейтингах за чашкой чая я пошла в библиотеку. Взяв самые любопытные редакции каждого произведения (которые мне надо было играть через месяц), я сразу собралась уезжать.
В дверях меня остановил Артур.
#- Александра? Рад тебя видеть!
#- Не могу ответить взаимностью. Прости, я спешу.
#- Пару минут тебя не задержат, - он протолкнул меня назад в библиотеку и закрыл дверь.
#- Я тебя слушаю. Только быстро, а то мне тяжело, - я держала ноты в руках.
#- А ты положи, - он взял их из моих рук и положил на кресло.
#- Ну, и? - я скрестила руки на груди.
Артур молча подошёл и, крепко обняв, жадно поцеловал меня.
#- Ты рехнулся? - я не злобно оттолкнула его. - Ты забыл, где мы находимся? Это переходит все границы! - почему-то меня не тянуло его ударить.
#- Для моей любви нет препятствий и границ, - заметил он. - Ты меня очень напугала своим исчезновением. Два дня о тебе ни слуха, ни духа. Что-то случилось?
#- Раньше обо мне и дольше не было вестей - что-то никто не беспокоился, - заметила я. - А вообще я готовлюсь к соревнованию. И поэтому в течение всего месяца никто ничего обо мне не услышит. Я намерена исчезнуть, впрочем, как всегда.
#- Но обычно ты работаешь здесь или на худой конец в Берлине. А куда ты собралась на этот раз?
#- Это моё дело. Это соревнование - главное событие в моей жизни. И я должна быть готова на двести процентов. А условия для подготовки я выберу как-нибудь сама. Но что однозначно: никаких людей, ни близких, ни тем более, посторонних. А теперь прости, но я правда спешу, - я подошла к креслу, где лежали ноты.
#- Подожди ещё минуту, - Артур снова остановил меня. - Я хотел спросить... - помолчав, он продолжил. - Ты действительно хочешь поставить в наших отношениях точку?
#- Артур! - я тяжело вздохнула. - Ты должен был заметить, я очень импульсивный человек, и всё, что я говорю и делаю - от эмоций. Никогда не принимай всерьёз то, что я говорю в запале. Ну, посуди сам, зачем мне всё разрывать? Ты ведь знаешь, я бесстрашна, и мне плевать на мнение окружающих. Просто сейчас у меня трудный период. Не обижайся, - я улыбнулась и нежно провела рукой по его щеке.
#- Спасибо, - он взял мою руку и прижался к ней губами. - Я тебе помогу, - он взял с кресла ноты.
Распрощавшись со всеми и пообещав быть на связи, я отчалила в ... аэропорт. Вечером я была в Париже

Оставив все вещи в камере хранения, я поехала к Альфреду. Ну, не хотелось мне ехать в отель!
Так как прислугу на ночь он отпускал, а приехала я где-то около трёх часов ночи, дверь он открыл сам.
&- Добрый вечер! Прости, что так поздно и не позвонила. Но моя бронь в гостинице закончилась, а свободных номеров не оказалось, - соврала я. - Я подумала, что ты не будешь против, если я остановлюсь у тебя, - сразу выпалила я.
&- Агата! - он взял меня за руки и втянул в дом. - Агата! - повторил он и крепко меня обнял.
Простояв так какое-то время, он закрыл дверь и снова взял мои руки.
&- Я был бы против, если бы ты предпочла гостиницу моему дому. Дорогая! - он взял в руки мою голову. - Я так соскучился, - после этих слов он медленно приблизил своё лицо и поцеловал меня. - Мы стали так редко видеться! Это невыносимо!
&- Прости, я не виновата, - я улыбнулась.
&- Я знаю, но сердцу не объяснишь. Чем дольше я тебя не вижу, тем лучше понимаю, насколько сильно я тебя люблю. До тебя у меня были лишь увлечения, и я даже представить себе не мог, что такое любовь!
&- Я не могу больше тянуть, - вдруг воскликнул он и отошёл на несколько шагов. - Агата! Дорогая! - он подходил. - Любимая! - он опустился на одно колено и взял мою руку. - Будь моей женой!
&- Альфред! - я растерялась. - Ты загнал меня в угол. Я так устала, сейчас три часа ночи, мы давно не виделись. Прости, но сейчас я ничего не могу тебе ответить.
&- Я тебя прекрасно понимаю и не тороплю с ответом. Думай столько, сколько тебе понадобится, я буду покорно ждать твоего ответа, - он поднялся и снова поцеловал меня.
&- Альфред, дорогой! Я так устала, давай продолжим этот разговор завтра.
&- Конечно, прости, что утомил. Пойдём наверх, - он обнял меня за плечи.

Спала я где-то до двух часов дня. Проснувшись, я приняла душ. Когда я вышла из ванной, в спальне я увидела Альфреда.
&- Спасибо, что не разбудил.
&- Как же я мог! Ты выглядела вчера такой уставшей. Хорошо выспалась?
&- Да, - твёрдо ответила я.
&- Отлично. Тогда одевайся и спускайся вниз - там тебя ждёт твой коллектив, - Альфред пошёл к двери.
&- Что?! Оркестранты здесь? - я чуть не упала.
&- Да, все двести человек. Мы тебя ждём, - он вышел.
"Вот дерьмо!".
&- Альфред! - крикнула я, надеясь, что он ещё недалеко ушёл.
&- Да? - он вернулся.
&- Но мне же нечего надеть! У меня здесь ничего нет!
&- Кстати, - он подошёл к шкафу. - Я тут кое-что прикупил. Надеюсь, угадал с твоим размером, - он открыл шкаф.
Я быстро встала и подошла к нему.
Боже! Какие там висели платья! Таких даже Косицына не носила! Я медленно повернулась к Альфреду.
&- Дорогой! - я повисла на его шее и крепко поцеловала.
&- Я знал, что тебе понравится. В комоде, возле кровати, ты можешь найти всё остальное. Одевайся, мы ждём, - он, взяв меня за подбородок, нежно поцеловал и вышел из комнаты.
Я подбежала к комоду. Моё любопытство было сравнимо с детским, наивным и глупым. В разных ящиках лежало бельё разного цвета. Из тончайшего шёлка с кружевами ручной работы, с драгоценными камнями, золотыми и серебряными нитями.
/такой вкус может быть только у француза!/
А возле зеркала была косметика. Самая лучшая, натуральная, дорогая. Здесь было всё, даже больше, чем могло понадобиться. Было видно, что вкус у Альфреда безупречный.
Я не сдержалась /и допустила очередную, очень грубую, непростительную ошибку/ и выбрала красный цвет.
Я уже сама успела забыть вкус Косицыной - поэтому и допустила этот промах. Даже фасон платья я выбрала её.
Да! Без лишней скромности, я была просто неотразима, обворожительна, сногсшибательна и так далее и тому подобное.
Ну, хоть про линзы я больше не забывала. Встав перед зеркалом в полный рост, я увидела ... Косицыну. Какое-то время я стояла, как заворожённая. Что-то внутри меня всколыхнулось и подступило к горлу. А в груди защемило, больно-больно.
Быстро подойдя к зеркалу, я нарисовала на своём лице Агату Камю...
Когда я вошла в большой зал (самую большую комнату дома), сразу же воцарилась гробовая тишина. Все, кто сидел, медленно встали.
Дав всем время оценить меня, стоя с величием и лёгкой улыбкой на губах, я, наконец, нарушила тишину своим низким грубоватым, бархатным и обволакивающим (как его всегда называли критики) голосом:
&- Добрый день. Я очень рада всех вас видеть.
Все поклонились. Мужчины - почти в пояс, женщины - лёгким движением головы или лёгким реверансом.
&- Моя дорогая! - Альфред осёкся. - Агата, проходи.
&- Альф, не стесняйся, все уже в курсе, - Жорж дружески похлопал его по плечу.
&- Мне кажется, вы знаете ещё не всё, - я посмотрела на Альфреда и продолжила. - Мы хотим объявить о нашей помолвке.
Я снова повернулась к Альфреду. Сколько в его глазах было эмоций (такое раньше я замечала только у Моррези).

/почему я это сделала - не знаю. Видимо, я не хотела мириться с положением любовницы/

Часть присутствующих ахнула, остальные восприняли эту новость как ожидаемую.
&- Когда свадьба? - поинтересовался Жорж, метивший в шаферы.
&- Точной даты пока нет, но не раньше, чем через месяц. И чувства надо проверить, да и этих пианистов надо обслужить. А там - решим.
&- И всё же, позвольте вас поздравить, - Жорж поцеловал мою руку.
Приняв первые поздравления, я сменила тему на "рабочую".
&- А сейчас у нас есть дела поважнее. Я по поводу этого соревнования. Дело в том, что несколько недель меня не будет во Франции - у меня возникли кое-какие неотложные дела за границей. И поэтому я очень на вас надеюсь. Но прежде, чем уехать, я должна, просто обязана, проинструктировать вас. Вы все прекрасно знаете, кто такие Славин и Бах. Она - гениальная пианистка с ярко выраженной индивидуальностью, но при этом очень педантичная и принципиальная. Он - выскочка-недоучка. Зная только несколько общих положений, мнит из себя Рихтера. Поэтому я хочу Вас предупредить: проблемы будут с ним, а не с ней, как могло бы показаться. Никогда нельзя предугадать, что сделает неуч. Но для начала несколько слов о Бах. Мне доводилось общаться с дирижёрами, которые с ней сотрудничали. Она хоть и своенравна, но очень грамотна. С ней проще. Она признаёт только Urtext. Поэтому, - я взяла с рояля две партитуры, - я привезла Вам Urtext. Можете сверить свои партии, или переписать - как вам будет удобно. Кроме того, я очень вас прошу: прочитайте ту литературу, которую вам предоставит Альфред. Там вспоминания современников об авторском исполнении. Я знаю, это займёт много времени и сил, но мы все должны постараться. Кроме того, хочу предупредить. Зная характер Бах, я уверена, что на репетицию она не приедет. Поэтому на репетициях я сама сяду за рояль. Я достаточно хорошо знакома с её манерой - основные моменты я смогу вам показать. А вот что касается Славина - здесь я вам ничего вразумительного сказать не могу. Он действительно довольно безграмотен - что вы хотите, Косицына проработала с ним всего год. И то, не с такими вещами. Я просто боюсь вам что-то говорить - пусть он сам всё скажет на репетиции. Но кроме всего этого у меня есть к вам ещё один вопрос: есть ли у кого-нибудь из вас проблемы с инструментами? - спросила под конец я.
Мне было необходимо подготовить оркестр на триста процентов.
Все молчали.
&- Это хорошо, - заметила я. - Но! А что у нас с литаврами? Помнится мне, они сильно дребезжали на последней репетиции.
&- Да, - согласился литаврист. - Хорошо бы их перетянуть.
&- И что вы молчите? - я начала распаляться. - Когда я спрашиваю, надо отвечать! А то как всегда - всё обнаружится в последний момент. А пока есть время, никто и палец о палец не ударит! Где это видано, чтобы дирижёр беспокоился об инструментах!
&- Дорогая, - Альфред положил мне на плечо руку.
&- Нет, подожди, - я её скинула. - Это вообще не моё дело. Свои проблемы вы должны решать сами! И не надейтесь, что я буду ходить и проверять все ваши струны и мундштуки, смотреть, не расклеилась ли у вас виолончелька и не треснула ли кожа на барабанах. Я должна приходить на репетицию и только руководить процессом. И меня абсолютно не беспокоят ваши проблемы. Однако когда я пошла вам на встречу, вы меня просто игнорируете! По большому счёту, мне начхать, сколько вы потратите на струны для вашего Амати, сколько вы промучаетесь, пока заклеят ваш контрабас и есть ли у вас на примете новый мундштук за непригодностью старого. Я вам не бухгалтерия. И если на репетиции обнаружатся какие-то неполадки с инструментами, то я просто выгоню вас из оркестра! Вы думаете, зачем я начала этот разговор? - я смягчила свой тон. - Вы ведь мне не безразличны! Я хочу, чтобы у нас был великолепный оркестр, чтобы у нас не было никаких проблем, чтобы не было неожиданностей. Я вас всех очень люблю. Но! - я снова вернулась к жёсткой манере. - Если завтра же, подчеркну, завтра, на столе художественного руководителя оркестра не будет лежать полный список неполадок с инструментами, то уже послезавтра в оркестре можете не показываться. Можете расценивать это как увольнение по собственному желанию. Итак, повторяю: завтра для вас последний срок исправить то, чем вы должны были заниматься постоянно. Завтра вы должны разобраться со всеми своими проблемами. Вам ясно?
В ответ - гробовая тишина.
&- Это очень мило, но повторите, пожалуйста, вслух, - я улыбнулась.
Тихое "да" поползло по оркестру, словно ветер пробежал по переспевшим колосьям, которые гнутся от тяжести зерна и шумят тихим приятным шелестом.
&- Покорно благодарю, - я приложила руку к сердцу. - А напоследок я хотела бы преподнести вам небольшой сюрприз, чтобы вы не думали, что я всех вас ненавижу и только и жду повода выгнать из оркестра. Вы - моя семья. А своей семье я всегда желаю только лучшего. Через две недели здесь, в Париже, в нашем концертном зале будет триста новых инструментов лучших производителей. Отбирать инструменты я буду лично. Но это вовсе не значит, что вы обязаны на них перейти. Если хотите - пожалуйста. Нет - никто не заставит. Но я просто хочу, чтобы на всякий запасной случай у нас была подстраховка. Инструменты - вещь непредсказуемая, и я это знаю как никто другой. И я только прошу вас принять мой подарок, - я улыбалась. - А теперь прошу меня простить - я вынуждена вас покинуть. Связаться со мной можно через худрука. Через пару недель я вернусь, и мы возьмёмся за работу. А пока - я надеюсь на ваш профессионализм.
&- Альфред, можно тебя на минуту? - я отошла в сторону.
Когда мы остались наедине, он с вопросом уставился на меня.
&- Что случилось? - удивилась я и даже забыла, что сама хотела у него спросить.
&- Агата, дорогая!
&- Да?
&- Могу я задать тебе один нескромный вопрос? - осторожно спросил он.
&- Конечно, задавай.
&- Я знаю, что после развода ты осталась в не очень выгодном положении. Я знаю, что у тебя были материальные проблемы. Я знаю, что в последнее время ты стала получать стабильный приличный доход, что у тебя очень высокие гонорары. Но прости меня, любимая! Триста новых инструментов! Даже я со всем своим состоянием не могу себе такого позволить. Это же колоссальные деньги! Мне кажется, ты ещё не до конца осознала, что ты только что пообещала. Я прекрасно понимаю твои душевные порывы - ты хочешь сделать всем приятно. Но какой ценой? Я боюсь за тебя! Я боюсь, что у тебя будут серьёзные неприятности из-за всего этого! - озабоченно проговорил Альфред.
&- Дорогой! - я улыбнулась. - Всё не так плохо. Поверь, я знаю, что делаю, я весьма самостоятельна. А что касается моих финансов - то, прости конечно, но это только моё дело, и ничьё больше. Не бери в голову - свои проблемы я всегда решаю сама. Но у меня к тебе настоятельная просьба - собери завтра со всех "пожелания", отдай их в бухгалтерию, чтобы там всё посчитали, а потом позвони мне и назови общую сумму. Я перешлю её на счёт оркестра.
&- Ой, Агата! Не знаю... Я за тебя волнуюсь.
&- Дорогой, всё будет хорошо, - я улыбнулась, успокаивая его. - Ты лучше подумай о том, что мы не будем видеться целых две недели! - я всегда знала, чем можно отвлечь внимание мужчины на себя.
&- Вот об этом я стараюсь как можно меньше думать. Я с ума схожу от одной только этой мысли! Это невыносимо! - он крепко обнял меня и подвёл к стене. – Ты так сегодня красива. Ты знаешь, в этом платье ты очень похожа на покойную Косицыну, царствие ей небесное. А пока ты не появилась в моей жизни, она была единственной женщиной, которую я по-настоящему хотел.
&- Мерзавец! Разве можно говорить такое женщине! - я отвесила ему пощёчину, искренне оскорбившись.
&- Прости! Но твои чары оказались ещё сильнее. Я вовсе забыл про неё, пока сегодня, этим платьем, ты мне её не напомнила. И теперь я люблю тебя ещё сильнее.
Он жадно впился в мои губы. Его руки прокладывали себе путь через мою спину. Я чувствовала, как он горел. Он не мог больше ждать, у него не хватало терпения на ласки. Он задрал моё платье, и мы занялись любовью, прямо у стены, за которой гудел весь мой оркестр.

Попрощавшись с коллективом, я поехала в аэропорт, который в последнее время стал для меня очередным домом.
Рейс мой был до Байрёйта.
Переодевшись в машине, взятой напрокат, в кабинет директора я вошла уже как Росса. Поговорив с ним, с коллективом, уладив все вопросы, пообещав вернуться через месяц и снова приступить к работе (обнадёжив всех этим), я снова улетела.
К ночи я была в Болонье.
Удивлению на лице Моррези не было предела.
*- Не ожидал тебя увидеть, - честно признался он.
*- Да? Но почему? - я удивилась не меньше.
Андри усмехнулся.
*- Cara! А позволь мне узнать, когда ты делала то, что пообещала? Сколько я тебя знаю, твои слова никогда не совпадают с поступками.
Я глубоко вздохнула - он тронул меня за живое.
*- Видишь ли, Андри, - начала я. - Ты ведь меня совсем не знаешь. Пока я была Косицыной, до нашей с тобой встречи, более честного человека трудно было встретить. Но это очень дорого мне обошлось. И вся моя честность осталась там, в далёком прошлом. Но! Если я что-то обещаю своим детям, будь уверен, здесь я в кровь расшибусь, но слово сдержу.
*- Я очень рад! - только и смог ответить Моррези.

Как и обещала, дома я сидела смирно, никуда не рвалась. Просто работала. Всё время была на связи. И гуляла по лесу. Несколько раз в день заходила посидеть с сыном. Моррези почти всё время сидел со мной дома. Но иногда он уезжал в город. Зачем - и предположить не могу (за продукты отвечала прислуга), но меня это никогда и не волновало.

Где-то через неделю такой жизни, утром дня, когда Моррези опять зачем-то отчалил в город, в дверь кто-то позвонил. Это было весьма неожиданно и даже немного меня напугало. В доме я была фактически одна (из прислуги была только нянечка Димы).
Я не стала открывать сразу - вдруг ошиблись. Но звонили настойчиво. Подойдя к зеркалу, я проверила свой костюм и, убедившись, что всё в порядке, пошла открывать.
Передо мной стоял мужчина, типичный итальянец с красивым, не лишённым благородства, лицом ("породистый" тип) лет сорока. Его лицо показалось мне знакомым.
*- Синьора Росса-Моррези? - спросил он, слегка улыбнувшись.
*- Да. Могу я узнать Ваше имя? - я была рада, что у меня хватило ума надеть маску.
*- Алиссандро Моррези, - он слегка наклонил голову.
*- Моррези? - переспросила я, не веря своим ушам. Хотя мозг мой уже определил сходства этого гостя с моим итальянским мужем.
*- Да, Алиссандро Моррези. Я младший брат Вашего супруга Андрелло.
Я расплылась в улыбке.
*- Простите, - тут же спохватилась я. - Проходите, пожалуйста.
*- Благодарю, - он вошёл.
*- Знаете, Андрелло никогда мне про Вас ничего не говорил, - призналась я, когда мы прошли в гостиную.
*- Охотно верю. Наша семья отказалась его принимать, после того, как он ушёл в музыку.
*- Но почему? Что за средневековые предрассудки?! - воскликнула я.
*- Вам это кажется таким, а для итальянских famiglia благочестивое имя семьи до сих пор - на первом месте. В нашей семье профессия музыканта не просто не котировалась - она всегда считалась позорной. И до Андрелло у нас не было ни одного профессионального музыканта, хотя как часть образования, музыка всегда только приветствовалась. Поэтому когда Андрелло объявил о своём желании петь в опере, у отца чуть инфаркта не было. Не долго думая, Андрелло ушёл из дома. Отец лишил его наследства и запретил кому-либо из членов семьи общаться с ним - он пригрозил лично застрелить ослушавшегося.
*- И что, никто из вас даже не пытался его ослушаться? - удивилась я.
*- Конечно нет! И в мыслях не было! Только...
*- В таком случае, - перебила я, резко встав. Поднялся и он. - Идите вон! Я не хочу знать и видеть в своём доме людей, которые двадцать лет и знать не хотели кого-то из членов моей семьи, а теперь, по непонятным мне причинам, вдруг вспомнили его! Я прошу Вас покинуть наш дом! - я отвернулась.
*- Синьора! - начал было он.
*- Я не хочу ничего слышать! Дверь Вы найдёте, - я пошла наверх.

Я была уверена, что нежданный гость уехал, и к вечеру даже почти забыла о нём, хотя и сохранила желание попенять супругу за то, что ничего не рассказывал мне про своих любезных родственников.
Легла я немного раньше обычного, но хлопнувшая парадная дверь разбудила меня. Хотя я специально не закрыла дверь в спальню, чтобы услышать, когда вернётся муж. Я ждала, когда он ко мне поднимется.
*- Cara! - Андри влетел ко мне.
- Ты меня разбудил, - недовольно буркнула я.
- Прости меня, любимая, но у меня уважительная причина, - надо отдать должное Андри: всегда, когда я неожиданно переходила на другой язык, он переходил на него тоже.
- Ты хоть сам понимаешь, что несёшь?! - я села на кровати. - У тебя не может быть никаких уважительных причин, чтобы будить меня, лишая тем самым полноценного сна, за пару недель до такого ответственного и самого, может быть, важного концерта в моей жизни! - постепенно я повышала голос. - Ты просто издеваешься надо мной! Ты хочешь, чтобы я всё испортила, опозорилась, чтобы весь мир растоптал меня!
- Ну, что ты такое говоришь! - в глазах Андри был испуг и искреннее сожаление. - Ты же знаешь, что это не так. Не злись, дорогая. "Не томи, родная, не кручинь меня, ты не омрачай меня дорогого дня", - пропел он. - Любимая, ко мне брат приехал!
Мои глаза налились ненавистью.
- Он опять здесь?! - я встала и подошла к зеркалу, чтобы надеть маску. Накинув халат, я пошла к двери.
- Анна Мария, что ты хочешь сделать? - он остановил меня в дверях.
- То, что один раз уже сделала - выставить его, - я хотела столкнуть Моррези с дороги, но он стоял твёрдо.
- Подожди. Можешь объяснить, почему ты это делаешь? Это ведь мой брат, которого я не видел лет двадцать. И вот теперь, когда он приехал ко мне, ты выставляешь его за порог. Почему?
- Отвечу вопросом на вопрос: почему вы не виделись лет двадцать, и почему ты никогда не говорил мне про него? - я скрестила руки на груди.
- На то были свои причины, - Андри опустил глаза.
- Так вот. У меня тоже свои причины, - я снова повернулась к двери.
- Хорошо, - на этот раз он остановил меня лишь словом. Я повернулась. - Famiglia Моррези считается на Сицилии самой...
- Это я уже слышала, - перебила я. - И про семью, и про обычаи, и про родовой позор и отречение от наследства.
- Значит, ты и так всё знаешь, - он вздохнул.
- Теперь ты должен понять, почему я его выгнала. Ты ведь меня знаешь - я ненавижу лицемеров!
- Анна Мария! Всё не так! - он резко поднял голову и сделал шаг мне навстречу. - Алиссандро был единственным, кто в тайне от отца со мной переписывался. С ним у меня всегда были очень тёплые отношения. Но я не мог позволить, чтобы он из-за меня потерял жизнь. Я уехал из Италии, и мы потеряли друг друга. А сейчас я, наконец, осел. О нас в последнее время много пишут, все знают, где мы живём. Вот он и приехал.
- Почему он этого не сказал? - строго и недоверчиво спросила я.
- Он скромен. Тем более, я уверен, что он испугался тебя. Ты ведь у меня такая серьёзная, - Андри обнял меня. - Ну, что, я убедил тебя, любимая?
- Пожалуй, - проговорила я снисходительно.
- Ты - самая мудрая женщина в мире, - он поцеловал меня нежным поцелуем. - Прости, что разбудил. Можно было и до утра отложить.
- Ну, теперь уже ладно, - я улыбнулась, - иди к нему. Через пять минут я к вам спущусь.
- В этом нет необходимости.
*- Не спорь, - я перебила. - Иди!
*- Как скажешь, cara, - он вышел, закрыв дверь.
"Ну, если так, - подумала я, оставшись одна, - это меняет дело. А он хорош! Какая порода!".

Помирившись с Алиссандро и успев ему понравиться всего за час, около двух часов ночи я всё же пошла спать (я не собиралась ломать свой график, ради кобеля).
Утро ничем не отличалось от предыдущих дней. Занималась я столько же. И лишь вечером мы втроём вместе ужинали и общались. Всё время до вечера оба Моррези проводили вместе.
Через несколько дней Андрелло снова должен был уехать.
*- Cara, я должен уехать. Не обижай Алиссандро, - попросил перед отъездом Андри.
*- Уж так и быть, - я хитро улыбнулась.
*- Но это не значит, что по приезду я должен застать вас вместе в постели, - тут же заметил он.
*- Как ты смеешь! - вспыхнула я.
*- Любимая, не надо этих сцен, - примирительно улыбнулся он. - Я тебя прекрасно знаю. И если ты мне с ним изменишь, я тебя прощу. Но если ты в него влюбишься - я собственноручно тебя застрелю, - с этими словами он уехал.
"Простишь, значит, - подумала я. - Что ж, за язык я тебя не тянула".
Почему-то я приняла это как вызов. Одно могу сказать точно, если бы он это не сказал, мне бы и мысли подобной в голову не пришло.

Днём Алис был предоставлен сам себе. Вечером мы болтали. Я сразу же поняла, что у него и в мыслях не было предавать брата. Должна признать, он выказывал мне исключительное почтение и уважение! И я решила бросить эту затею – не провоцировать его.
Почему-то в отсутствие мужа мне очень плохо спалось. Может, виной всему были разные мысли, а может моя мнительность относительно постороннего человека в доме. Тем не менее, в первый же день, как уехал Андри, заснуть я смогла очень поздно, долго крутясь в постели. А на следующий день, чтобы этого избежать, я пошла в репетиционный зал и села за рояль. Музыка всегда могла и успокоить, и отвлечь меня. Стены, конечно, были с хорошей шумоизоляцией, но вот окна... Оказались открыты.
Сыграв несколько меланхоличных пьес, я отошла к окну.
*- Вас тоже бессонница замучала? - в комнату вошёл Алис. Времени было около часа ночи.
*- Я Вас разбудила? - я резко обернулась. - Простите, я не хотела.
*- Всё нормально, я не спал, - поспешил успокоить меня он.
*- У Вас неудобная кровать?
*- Нет, что вы! Комната великолепная. Просто не хочется спать, - он улыбнулся. - Я услышал, что Вы играете, и решил спуститься. Я Вам не помешал?
*- Конечно, нет! Я Вам благодарна за то, что Вы сейчас рядом, - я опустила глаза. – Я боюсь оставаться одна! – то ли начала врать, то ли озвучила подсознательный страх я.
*- Позвольте же мне скрасить Ваше одиночество! - его глаза светились надеждой.
*- Вы здесь гость, и я не смею Вас обременять своими проблемами. Простиите за то, что я это сказала, я не должна была этого делать. Вы должны отдыхать и чувствовать себя максимально уютно. А со своими проблемами я постараюсь как-нибудь справиться, - я натянуто улыбнулась
*- Что Вы такое говорите?! - он подошёл. - Я не просто гость, я член семьи. И, кроме того, я почту за честь хоть чем-то Вам помочь.
*- Что ж, я не могу и не хочу спорить. Я Вам буду только благодарна.
Алиссандро принёс бутылку вина (для итальянцев вино, как для нас – чай, они его пьют по поводу и без), и мы уселись на диване, разговорившись. Мне хотелось получше узнать, в какой семье они росли, сколько ещё не известных мне родственников у Андрелло. Ведь я до сих пор так о нём ничего и не знала.
Вино кончилось очень быстро, и Алис принёс другую бутылку. Но я забыла, как на меня действует алкоголь – последний раз я пила у Кристалла… И это сыграло со мной злую шутку.

ГЛАВА 28. Подготовка к соревнованию.


Проснулась я где-то в полдень с кристально чистой памятью - в ней не было абсолютно ничего! Лёжа, не открывая глаз, я со всей силы напрягала её, но так и не вспомнила, что было после того, как я (скажем честно) напилась.
Я резко открыла глаза, и мой взгляд сразу же встретился со взглядом Алис. Я сразу заметила, что лежу в его комнате, в его постели и естественно без маски (равно как и без всего остального)!
Осознав всю безнадёжность ситуации и невозможность что-либо изменить, я снова закрыла глаза.
*- Выспалась? - Алис нежно гладил меня по волосам.
*- Что вчера произошло? - не ответила я, снова открыв глаза.
*- Неужели ты ничего не помнишь? Мы так чудесно провели ночь! Знаешь, такой страстной и опытной партнёрши у меня ещё не было. Моему брату очень повезло с женой, - он хотел поцеловать меня, но я отстранилась.
*- Почему я без маски? - почему-то это меня волновало больше, чем то, что я без одежды!
*- Она нам мешала. Ты её сняла.
*- Я тебе не верю, - я выжидающе смотрела на него.
*- Твоё право. Немного опьянев, ты начала вести себя довольно фривольно: стала кокетничать и вешаться мне на шею. При этом ты без умолку тараторила на русском. Спасибо отцу, мы с детства его учили, так что кое-что из того, что ты говорила, я всё же смог понять.
- А именно? - по-русски спросила я.
*- Ну, скажем, то, что ты никакая ни Росса, а Косицына. В подтверждение этого ты сняла маску, показала свои шрамы, рассказала их историю. Затем показала фамильное клеймо Матаделли у себя на груди. Ну, и много различной женской ерунды, не имеющей смысла, - он улыбался.
*- И ты поверил? - усмехнулась натянуто я.
*- Знаешь, я не поверил, если бы а) ты не говорила на русском. С первого слова у меня не осталось сомнения, что ты русская - таким чистым произношением не обладает ни один иностранец; b) ты не сняла маску - не узнать тебя довольно трудно; и наконец c) ты не показала фамильное клеймо Матаделли. Видишь ли, их семья всегда была в очень тесных, в том числе и родственных, связях с нашей семьёй. Фамильные печати друг друга мы знаем досконально. Кроме того, Марчелло был другом детства моего брата. Он всю жизнь был жутким собственником и на всех своих вещах ставил фамильное клеймо. Но! К женщинам он всегда относился очень, я бы даже сказал слишком, поверхностно. Он менял их как перчатки. Он не считал их достойными даже своего внимания - они всегда были для него лишь времяпрепровождением, и значения для него не представляли абсолютно никакого. Он был страшным Дон Жуаном. И уже тот факт, что он ножом начертал на твоей груди своё фамильное клеймо, означал, что Марчелло был уверен, что ты будешь принадлежать ему, и только ему навечно. А насколько я знаю, роман - единственный в его жизни - с Косицыной, то есть с тобой, продолжался у него довольно долго. Уже это означало, что у него серьёзные намерения на твой счёт. Ведь больше одной ночи он ни с кем до этого не проводил. Кроме того, Андрелло рассказывал мне про его отношение к тебе. И в итоге, сложив всё выше перечисленное, сразу ясно, что ты - та самая Анна Мария Косицына.
*- И тебя это не удивляет? - поразилась я.
*- Конечно, нет! Скажу больше: теперь меня не удивляет тот факт, что мой брат женился! На какой-то никому не известной Росса! Он по своей натуре однолюб - способен полюбить только одну женщину. И ею стала Косицына. И после твоей якобы смерти все мы поняли, что он останется холостяком на всю жизнь. И вдруг! Он, Андрелло Моррези, женится! На итальянке, немолодой, хромой, с изуродованным лицом, потерявшей голос! Ты понимаешь, какой у всех был шок? И в первую очередь у меня. Признаюсь, я сразу же захотел узнать, кто ты такая и чем ты сразила моего брата. К слову, даже наш отец, весьма категоричный в своих суждениях, начал несколько по-другому смотреть на профессию музыканта. Ведь Росса так не похожа на легкомысленных гламурных артисточек. Теперь наш отец весьма лояльно относится к професии музыканта и оперного певца в частности. Поэтому сейчас я могу воткрытую приезжать и общаться с братом. Не удивляйся, если как-нибудь к вам нагрянет сам старик Моррези.
*- Это, конечно, здорово, - согласилась я. - Но если ты хоть кому-нибудь...
*- Cara! - он меня перебил. - Ни в коем случае! Никому и никогда! Клянусь своей famiglia! Твоя тайна для меня - святыня. Можешь мне доверять, - он снова приблизился к моим губам. На этот раз я не стала сопротивляться. Мне очень захотелось почувствовать вкус его губ.
Обняв его рукой за шею, я продолжила этот поцелуй, который по началу обещал быть коротким. Ощущения были довольно необычные. Я впервые в своей жизни переспала с мужчиной, абсолютно этого не осознавая (что-то похожее, правда, было у нас с Сашей в нашу первую ночь, но тогда я пусть плохо, но соображала). Поэтому этот поцелуй для меня стал первым, но подкреплённым осознанием прошлой ночи.
Губы его были мягкими и опытными, впрочем, как и весь он. Он точно знал, чего хочет.
Поцелуй передавал всю несерьёзность, а потому и вдвое большую страстность положения. Минутные чувства всегда сильнее фундаментальных, так как вся сила любви направлена в один момент, а не растянута на годы.
*- Алиссандро, ты уже встал? - в комнату вошёл Андри, как раз в тот момент, когда мы целовались. Не дожидаясь ответа, он молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Закончив поцелуй, Алис виновато отвёл глаза:
*- Я не думал, что он так скоро вернётся, - признался он. - Надеюсь, он не подумал, что у нас что-то серьёзное.
*- Можешь готовиться к участи Матаделли, - злобно сказала я и встала. - Твой брат и без того меня ко всем ревнует, а тем более, увидев своими глазами. Я тебе не завидую, - одевшись, я вышла из комнаты.
Я спустилась в гостиную, уверенная, что Андри там. И я не ошиблась.
*- Обдумываешь способ мести? - ехидно спросила я, подойдя к нему со спины. Он молча повернулся.
*- Cara! Я же тебя просил! - тихо воскликнул он.
*- Он меня просил! - крикнула я. - Нет, вы только его послушайте! Ты ещё смеешь мне что-то говорить?! Запер меня здесь в четырёх стенах, а сам разъезжаешь где-то, пропадаешь сутками. Что я должна здесь делать? Ты заставил меня забросить все дела, порвать со всеми контактами, а сам постоянно бросаешь меня и куда-то уезжаешь! И после этого ты смеешь меня о чём-то просить и чем-то меня попрекать?! - в исступлении крикнула я.
*- Cara! - на этот раз его лицо изображало мученическую мину. - Всё не так!
*- Да? Значит теперь я ещё и лгунья? Хотя ты прав, я всё приукрасила! На самом деле всё обстоит куда хуже! Ты нарочно подсунул мне своего брата, а сам уехал. Ты хотел меня скомпрометировать. Ты думал, я буду чувствовать себя виноватой и просить у тебя прощения?! Не дождёшься! Все вы мужики одинаковые - тупые эгоисты! - закончила я и пошла на лестницу. - Хватит с меня этого цирка, я уезжаю!
На лестнице я столкнулась с Алис, которого бесцеремонно оттолкнула, причём так, что тот чуть не упал с лестницы.
Андрелло постоял ещё какое-то время и пошёл за мной. Он тоже столкнулся с Алис. Тот виновато опустил голову. Андри молча обошёл его и пошёл ко мне.
*- Анна Мария, я тебя умоляю, - начал Андри, зайдя в комнату.
*- Хватит, - перебила я. - Хватит меня умолять, надоел уже! Я больше не могу так жить. Я не могу находиться в клетке и слушать упрёки в том, что мне здесь плохо. Оставь меня в покое, я хочу уехать!
*- Любимая! Я прошу тебя только об одном: не спеши! Не делай ничего сгоряча. Я понимаю твои чувства, но пойми и ты меня...
*- Не хочу! - снова перебила я. - Я честно говорю: я не хочу вставать на твоё место - мне достаточно и своих переживаний и проблем.
*- Я понимаю, любимая, - он подошёл со спины и обнял меня за плечи.
*- Андри, я прошу: не надо! - я высвободилась из его объятий и посмотрела ему в глаза.
*- Я умоляю тебя, не уезжай! - он смотрел на меня с мольбой и скрытой тоской.
*- Нет. Хватит с меня. Я действительно не могу больше жить в таких условиях. Я не хочу этого говорить, но мне кажется, что мы должны расстаться.
*- Нет! Не смей этого говорить! - вдруг крикнул он. - Я даже думать об этом не хочу! Никогда! Тебе просто надо собраться с мыслями. Я понимаю. Я потерплю. Я подожду - всю жизнь ждал! Прости, - он подошёл к двери. - Поезжай с Богом! - и вышел.

Приехав в аэропорт, я взяла билет до Берлина. Ожидание рейса смогло помочь мне немного успокоиться.
Однако, не успела я подойти к трапу, как услышала за спиной:
*- Анна Мария!
Я невольно обернулась, это крикнул Андри, чтобы остановить меня.
*- Я не знал, что у тебя снова был приступ. Ты должна была мне сказать. Прости! - он говорил так, словно мы были наедине. - Я кретин, дурак, кто угодно! Умоляю, не уезжай!
Он знал про мои особенности психики – помнил ещё по Питеру. Видимо, про действие алкоголя Саша тоже успел ему тогда рассказать за моей спиной.
*- Андри! - я подошла на несколько шагов. - Basta! Мой приступ не имеет никакого отношения к нашим взаимоотношениям. Мы оба устали друг от друга.
*- Это не так! - крикнул он. - Я никогда не смирюсь, если ты уйдёшь!
*- Придётся, ведь я уйду, - вздохнула я и повернулась к трапу.
- No! No! No! - кричал в исступлении Андри, упав на колени, но этим он не мог меня удержать. Я даже не обернулась.
На какой-то момент воцарилась тишина. Все, кто нас окружал, с волнением и трепетом наблюдали за происходящим, сочувствуя Андрелло и ругая меня.
- "О, нет, молю, не уходи!", - вдруг сквозь тишину полились звуки великолепного романса Рахманинова. Андри пел по-русски, его глаза были полны слёз. Слёз отчаяния, мольбы и тоски.
О, нет, молю, не уходи!
Вся боль ничто перед разлукой.
Я слишком счастлив этой мукой.
Сильней прижми меня к груди,
Скажи "люблю".
Пришёл я вновь
Больной, измученный и бледный.
Смотри, какой я слабый, бедный,
Как мне нужна твоя любовь.
Мучений новых впереди я жду
Как ласк, как поцелуя.
Лишь об одном молю, тоскуя:
О, будь со мной, не уходи.
О, будь со мной, не уходи!
Последнюю фразу он уже прокричал в исступлении. Я повернулась. Он стоял на коленях, опутив голову, закрыв лицо руками и безудержно рыдая.
Рядом стоял остолбеневший Алис. Он таких чувств даже не знал.
- Сукин ты сын! - тихо воскликнула я и подошла к Андри.
Его голос всегда сводил меня с ума /просто Андри никогда до этого не пользовался этим своим преимуществом/, и этот раз не стал исключением.
Он поднял мокрое от слёз лицо. Я смотрела ему в глаза с лёгкой улыбкой на лице.
- Сукин ты сын! - снова повторила я и улыбнулась.
Не поднимаясь с колен, он обнял мои ноги и уткнулся в колени лицом. Я медленно присела и, встретившись с ним взглядом, страстно поцеловала его.
Естественно, я никуда не улутела.
Через пару дней уехал Алис.

*- Cara, ты слышала сегодняшние новости? - как-то вечером начал разговор Андри.
*- Нет, а что? Бах развелась? - с усмешкой спросила я.
*- Да нет. В Германии, в Нюрнберге, кажется, мальчик четырнадцати лет расстрелял своих родителей. Почти в упор.
*- Господи, какой ужас! - я с трудом поверила в услышанное. - А за что? Он болен?
*- Не знаю - информации пока никакой нет.
*- Ты меня заинтриговал. Сколько, говоришь, ему лет? - переспросила я.
*- Четырнадцать, кажется.
*- Четырнадцать? Значит он родился... Как мой Женя! Ему бы тоже сейчас было четырнадцать, - почему-то вспомнила я. - Но за что ребёнок может расстрелять своих родителей. Вот если бы Женя был бы сейчас жив, ему бы тоже было четырнадцать. Я даже представить себе не могу, чтобы он смог застрелить нас с Сашей. Какой ужас! - я была в трансе.
*- Не думай много об этом, cara. Я попробую что-нибудь узнать.
Это происшествие так меня потрясло, что очень долго не выходило у меня из головы. Я не могла понять, как такое вообще возможно. Но ничего нового не было известно. Мальчик молчал, следствие топталось за отсутствием улик.
А между тем приближался день соревнования. Моя голова была забита всевозможным хламом, и я безуспешно пыталась от него избавиться.

За неделю до соревнования я прилетела в Париж.
&- Дорогая! Ты и представить себе не можешь, как я соскучился! - увидев меня, Альфред крепко обнял меня и чуть не расплакался. - Надеюсь, ты уладила все свои проблемы?
&- Да, абсолютно. Теперь я полностью освободилась и могу наконец-то заняться своими прямыми обязанностями. Только есть одно "но", - я виновато улыбнулась.
&- Какое?
&- Понимаешь, мне сейчас надо разучивать концерты, причём не только партитуры, но и партии солистов - я пообещала оркестру заменить Бах.
&- И? - Альфред не совсем понял, про что я.
&- И ... поэтому я сняла дом под Парижем.
&- Что ты хочешь этим сказать?
&- До соревнования я буду жить там, - наконец закончила я.
&- Как?! Я не верю! - разочарованно воскликнул Альфред. - Ты не можешь так со мной поступить! Разве я это заслужил?
&- Конечно, нет, дорогой, - я его обняла. - Прости, но я во власти обстоятельств. Мне очень жаль, я сама не хочу.
&- Так что тебе мешает заниматься у меня?
&- Понимаешь, - я улыбнулась. - Я не смогу сосредоточиться - ведь рядом будешь ты. Это же такое искушение. Разве я смогу работать? - я повисла на его шее и медленно приблизила своё лицо к его лицу. Наш поцелуй рождался медленно, он не был наполнен бешеной страстью, это была светлая и нежная любовь Альфреда и привычка с моей стороны.
В конце концов, Альфред сдался, и я поселилась под Парижем. Я не посчитала нужным говорить Альфреду, что это уже давно мой дом. Но виделись мы каждый день на репетициях.
В оркестре была просто удивительная атмосфера. Я была приятно удивлена их подготовке – было видно, что они с полной ответственностью отнеслись к поставленной задаче: и партии были проработаны, и теоретическая сторона не хромала – мне не приходилось тратить время на общие объяснения. Поразительная жажда работы и сплочённость двигали работу семимильными шагами.
Всё шло как по маслу - и работа с оркестром, и работа над моими сольными вещами.
Кроме того, буквально со второй репетиции я села за рояль. Играла я только свои концерты, якобы не желая навязывать свою трактовку славинских концертов, которые он играл абсолютно по-другому. Конечно, я могла подкинуть ему подлянку, но во мне ещё где-то сидели задатки честности.
Уже после трёх репетиций оркестр полностью проникся моим исполнением, им уже были не нужны никакие советы и поправки - они сами всё чувствовали. Я была за них спокойна. И я поняла, что с моими концертами они справятся вполне и без меня в качестве дирижёра.
Ну, а на концертах для Славина я хоть и пыталась оставаться беспристрастной, но у меня это слабо получалось. Я всё-таки трактовала музыку по-своему, прекрасно зная, что Славин играет по-другому.
И как всегда, чем ближе было соревнование, тем хуже у меня было здоровье. Ещё ни одного ответственного концерта или спектакля я не провела в полном здравии. И этот не стал исключением.
За три дня до соревнования в Париж приехали Андрелло с Димой, клан Эстергази (Эдвард с детьми, Артур с женой), Саша и Ники и, разумеется, господин Шнайдер со своим подопечным.
На следующий день у меня была репетиция со Славиным.

Утром я встретилась с ним лично (в лице Камю), чтобы услышать его пожелания (как это всегда делается перед репетициями). Споров было много, причём с первых тактов. Мы сразу же не сошлись в темпах - я пыталась ему объяснить, что он будет играть не один, а с двухсотенным оркестром, и то, что способен сыграть солист, не всегда может поднять такая орава человек. В конце концов, я плюнула на него, доведённая до сотояния полуистерики и предупредила, что оркестр за ним не пойдёт.
После обеда началась репетиция непосредственно с оркестром. Как я и говорила, оркестр за ним не пошёл. Кроме темпов, много споров было вокруг динамики - на пиано солиста не было слышно из-за его беззвучности и глухого (задушенного левой педалью) звука, а на фортиссимо у него не хватало сил перекрыть оркестр, и его вновь не было слышно, поэтому он пытался заставить меня убрать звук на форте, что я категорически отказалась делать, обвинив его в безграмотности и неумении играть с оркестром.
/к слову замечу, что концерты с оркестром на этом соревновании мы играли на рояле, принадлежащем оркестру/
Через четыре часа я объявила перерыв, уже не имея сил сдерживать себя от крика. Я в буквальном смысле выбежала из зала.
Войдя в свою гримёрку, я тщетно пыталась взять себя в руки и успокоиться.
Через минуту ко мне зашёл Альфред, который сидел всё это время в зале (он вообще сидел на всех моих репетициях).
&- Дорогая, всё в порядке?
&- Нет! - крикнула я. - Ничего не в порядке. Я не могу больше! Он меня в могилу сведёт своей безграмотностью! Я не верю, что он ученик Косицыной! Он дебил! Чистой воды. Тупой и упрямый осёл!
&- Тихо, тихо, любимая, - он обнял меня и гладил по голове. - Ну, успокойся, не бери в голову, не принимай это близко к сердцу. У Косицыной он проучился всего один год, а за это время искоренить природную тупость невозможно.
&- Я не могу так работать! - уже со слезами на глазах заметила я. - Я сойду с ума! Я повешусь, я не выдержу!
&- Ну, что за глупости! Не надо так даже думать! Потерпи немного, скоро всё закончится. Постарайся не обращать на него внимания - пусть говорит, что хочет. Не трать на него свою душу и нервы.
&- Мадам Камю, - в гримёрку после короткого стука заглянул Жорж, - солист просит продолжить репетицию. Как Вы? Попросить подождать? - посмотрев на меня, он понял, что я буду не в состоянии сейчас продолжать репетицию. Впринципе весь оркестр (а не я одна) был взбешён таким нахальным поведением солиста.
&- Подстройте инструменты. Я подойду через пять минут, - я с натяжкой улыбнулась.
&- Хорошо, - он закрыл дверь.
Я посмотрела в зеркало на своё заплаканное лицо.
&- Дорогая, не переживай, - Альфред положил руки мне на плечи. - И помни - у тебя есть я, на меня всегда можешь опереться. Я всегда тебя поддержу и всегда помогу тебе.
&- Спасибо, - я повернулась и мягко поцеловала его. - У меня к тебе убедительная просьба: если увидишь, что я готова его убить, останови меня.
&- Хорошо, - он улыбнулся. - Но я уверен, что до этого не дойдёт.
&- Надеюсь. Иди в зал, я сейчас подойду.
Альфред поцеловал меня и, улыбнувшись, вышел.
Я поправила макияж и вернулась к оркестру. Ничто не могло выдать моей минутной слабости. Я снова стояла перед ними сильная, жёсткая, уверенная и принципиальная. Только Жорж смотрел на меня и диву давался, как мне это удавалось, когда ещё пару минут назад я ревела на плече Альфреда...
Вторая половина репетиции, которая закончилась в три часа ночи, окончательно вывела меня из себя.
#- Молодой человек, если Вы не знаете элементарных правил приличий - в этом виноваты Ваши родители и то общество, в котором Вы росли и воспитывались. Но Вам уже не двадцать лет! Пора юношеского максимализма уже должна была пройти, если Вы только не дегенерат, заторможенный в развитии. И Вы должны понимать, что можно говорить вслух и как можно вести себя, а как нет. У Вас отсутствует даже намёк на уважение не просто к старшему поколению, но и даже к просто более образованным и опытным людям. Вам кто-то сказал, что у Вас есть способности, и Вы возомнили себя Гением, но я должна Вас огорчить: Вы не просто не Гений, Вы - необразованный недоучившийся рядовой пианист-выскочка, каких миллионы по всему миру. Не буду давать Вам никаких советов - Вы к ним всё равно не прислушаетесь, а мне жалко тратить на Вас своё время. Я уже и так сказала слишком много. Хотя я сомневаюсь, что до Вашего сознания дойдёт хотя бы четверть того, что я сказала, - эту речь я произнесла в конце репетиции, перед тем, как отпустить коллектив. И что удивительно - Славин слушал меня молча, не пытаясь даже перебить.
#- И счастье госпожи Косицыной, - добавила я, - что она не дожила до этого дня. Она бы не пережила такого позора! Не думаю, что она этому Вас учила. Вы предали своего педагога и морально и идейно. Господь миловал её душу от такого плевка - она этого не заслужила! - в сердцах воскликнула я.
Воцарилась тишина.
#- Всем огромное спасибо! Доброй ночи, - с этими словами я покинула зал. Оркестр встал и молча проводил меня взглядом. Славин стоял, как вкопанный. Альфред вышел следом за мной.
Эту и последнюю ночь перед соревнованием я решила провести у Альфреда.
Ехали мы вместе в его машине.
&- Ну, ты дала ему жару! - восхищался в пути Альфред. - Ты поставила его на место.
&- Я просто сказала то, что думаю.
&- И ему не было, что возразить. Ты видела его лицо? По-моему, на нём первый раз в жизни промелькнуло что-то наподобие мысли, - засмеялся Альфред.
&- А я уверена, что он был неплохим парнем, ведь с ним работала сама Косицына. Его испортил шоу-бизнес, слава и деньги. Они почти всех портят. Мало людей, которые могут устоять под их воздействием. Жалко мне его, мог стать хорошим музыкантом, отличным профессионалом, блестящим пианистом - у него огромные задатки и хорошая школа. Если бы Косицына не умерла так рано! Она смогла бы сделать из него человека, смогла бы привить ему безграничную любовь к искусству и музыке, - я говорила в пространство, тупо глядя в окно. - Ну, почему она умерла?! Сколько она не успела сделать! Альфред! Ну, почему нужные и полезные люди так рано умирают?! Почему? - наконец я к нему повернулась.
&- Не знаю, дорогая, - он вздохнул. - Может как раз потому, что наш мир слишком для них мерзок и грязен, потому что их тонкая душа не способна приспособиться к существованию во лжи, продажности и безнравственности нашего окружающего мира. Ты правильно заметила, Косицына не пережила бы, если бы узнала, во что превратился её ученик.
&- Нет! - я его перебила. - Он бы в это не превратился, если б она была жива, я уверена!
&- Кто знает, - он пожал плечами. - Давай не будем тревожить мёртвых - им и на земле досталось, пусть хоть там отдохнут. У нас вполне хватает проблем с живыми. Знаешь, ели честно, я боюсь завтрашней репетиции с Бах. Она тоже весьма своенравна.
&- Но её можно понять. У неё всё логически обосновано и грамотно. Кроме того, руку даю на отсечение, что она не приедет. Поэтому я просто прогоню с оркестром её концерты, - на минуту я замолчала. - Боже! Как я устала! У меня просто раскалывается голова!
&- Я понимаю тебя, любимая. Мы уже почти приехали, потерпи.
Я положила голову на его плечо, а он приобнял меня одной рукой.
Прехав, я сразу приняла душ, чтобы смыть с себя весь негатив, и легла спать, проигнорировав присутствие Альфреда. Он меня понял и не обиделся.

Проснулась я около часа. Естественно дня.
&- Альфред! Как ты мог позволить мне столько спать? - укоризненно спросила я будущего мужа за "завтраком".
&- Понимаешь, вчера ты сказала, что на сто процентов уверена, что Бах не приедет на репетицию, и она не приехала. Поэтому я решил не будить тебя. Ты вчера так устала, тебе был просто необходим отдых.
&- Спасибо за внимание, - я улыбнулась. - Ты всегда меня понимаешь, - я положила свою руку на его. - А теперь прости, но я должна ехать к оркестру.
&- Конечно, поедем вместе, - Альфред встал и, подойдя ко мне, протянул мне руку. Когда я поднялась, он поцеловал меня.
Полтретьего мы были в концертном зале. Коллектив был рад видеть меня в хорошем настроении после всего произошедшего вчера.
Прогнав с оркестром свои (Бах) концерты /естественно, сидя за роялем/, я отпустила оркестр довольно рано, чтобы они могли хорошо отдохнуть перед завтрашним днём.
Кстати говоря, по жребию Славин выступал первый. И кроме того мы решили провести соревнование в два дня: и оркестру, и зрителям, и даже жюри нужен отдых. Но одним из условий было обязательное присутствие второго конкурсанта в зале. И это ставило меня в тупик: как я могла сидеть в зале, когда мне нужно было в то же время дирижировать оркестром на сцене? Но, как обычно, я надеялась на случай, что всё решится само собой, в последний момент.
Накануне соревнования я хорошенько выспалась и отъелась. Для меня это всегда были решающие факторы - ведь заниматься в последний день уже всё равно бесполезно.
И ещё накануне вечером я сделала одно из самых важных дел - сходила в гости к председателю жюри. Естественно во всём своём параде и с охраной. Правда, без лимузина и лишней шумихи - дабы не давать пищу для сплетен и обвинений.

Председатель был из Москвы, в прошлом довольно близкий знакомый Косицыной.
Конечно же, моё появление в дверях его номера с четырьмя охранниками было встречено, мягко говоря, с удивлением.
#- Добрый вечер, - с первых слов и до конца разговора моё лицо сохраняло одну маску - серьёзное каменное выражение (это при том, что его и так скрывала вуаль).
#- Добрый вечер, - немного заторможенно проговорил он и распахнул дверь, приглашая меня войти.
Я зашла, вошёл Уильям. Остальные охранники остались стоять в коридоре. Председатель с немым вопросом посмотрел на меня.
#- Они подождут меня снаружи, - ответила я. - Ведь здесь я в безопасности. Мне же ничего здесь не угрожает?
#- Конечно, - он не несмело закрыл дверь. - Проходите, присаживайтесь.
#- Благодарю, - я прошла в комнату (Уильям остался возле дверей). - Но я сюда не сидеть пришла. Давайте сразу перейдём к делу. Я не хочу красть Ваше время.
#- Да, пожалуйста. Я весь внимание, - он не посмел сесть.
#- Только давайте сразу условимся: будем говорить честно и откровенно, без масок приличия и уважения, напускного лицемерия или благопристойного гражданина. Хорошо?
#- Конечно, конечно.
#- Итак, - начала я. - Я не сегодня родилась и уже достаточно давно работаю на большой сцене. Кроме того, я полжизни провела на конкурсах и в качестве конкурсанта и в качестве члена жюри. Поэтому я знаю, что принято в "высшем свете". Я прекрасно знаю Славина и фирму, его представляющую - они относятся в России к достаточно уважаемым и весьма крупным. И я уверена, что за победу на этом соревновании они готовы отдать всё, что у них есть. Понятно, что за суммой они не постояли. И Вы наверняка были просто взбешены таким хамством и самонадеянностью с моей стороны. Надеюсь, теперь своим приходом я Вас успокоила? Вы же понимаете, зачем я пришла?
Поймав момент, когда он уже раскрыл рот, но ещё не успел ничего сказать, я вставила:
#- Только помните, что мы договорились разговаривать откровенно.
#- Да, я помню, - помявшись, он продолжил. - Я понимаю, зачем Вы пришли.
#- Замечательно, - я немного расслабилась и села. - Итак, - я пристально смотрела ему в глаза. Он хоть и не видел моих глаз, но чувствовал это всем своим позвоночником. - Сколько?
Он был в затруднительном положении.
#- Понимаю, - я достала из сумочки листок бумаги и ручку. - Можете написать.
Он взял листок, но оставался в нерешительности.
#- Хорошо. Напишите их сумму.
Помявшись ещё немного, он что-то нацарапал на листке и протянул его мне.
Увидев написанную им сумму, я рахохоталась "косицынским" хохотом.
#- За кого они Вас держат? - немного успокоившись, спросила я. - И Вы купились?
Он молчал.
#- На Вашем месте я бы просто оскорбилась таким предложением. Двести пятьдесят тысяч! Это же издевательство! Ладно, договоримся так, - я достала чековую книжку и выписала чек на два миллиона. - Вот, держите.
Он медленно посмотрел на сумму и, открыв рот, молча уставился на меня.
#- Я неразборчиво написала? - удивилась я.
#- Нет, написано разборчиво, - он обрёл дар речи. - Просто...
#- Что, мало??? - удивилась я.
#- Что Вы! - пот лился с него рекой.
#- Ну так что? Денег много не бывает, не правда ли?
#- Конечно, - он с трудом сглотнул.
#- Значит, договорились, - я встала и пошла к двери.
#- Можете не беспокоиться, - наконец он смог говорить членораздельно. - Победа будет на Вашей стороне!
#- Боже упаси! - я резко повернулась. - Неужели Вы подумали, что я решила подкупить Вас ради своей победы? Вы меня обижаете. Я плачу не за чью-либо победу, а за справедливость. Всё должно быть максимально честно. Если Славин будет лучше, то и победа должна быть за ним. Помните, мне не нужна продажная оценка. Как я устала от этой всеподкупности! Ну, когда же будет честное, справедливое и чистое искусство?! Боюсь, до этого я не доживу, - я вздохнула. - Ну, ладно, не буду Вас более задерживать. Доброй ночи, - Уильям открыл мне дверь.
#- Можете не беспокоиться, оценка будет обективной и честной, - поклялся он, положа руку на сердце.
#- Надеюсь. До завтра.
#- Доброй ночи! - он проводил меня и охранников взглядом и, закрыв дверь, облокотился на неё спиной.

Хотелось бы сказать два слова про рояль, который я готовила для Славина. Изначально я хотела поставить ему свою рабочую Ямаху. Но позже вспомнила, что разрубила её топором.
Но об этом не знал Славин, который абсолютно был уверен, что я поставлю ему свой личный рояль. Более того, Славин оказался достаточно сообразительным и пошёл к Саше с просьбой хоть несколько раз поиграть на том рояле, что я подарила детям (а он был братом-близнецом моей "покойной" Ямахи).
Конечно, Саша рассказал мне об этом. И о том, что не смог ему отказать - это вызвало бы неподдельные подозрения. Вот тут-то я и вспомнила, что отправила свой рояль к праотцам и надо срочно решать эту проблему.
И мне так повезло!
Совершенно случайно мне на глаза попалась новость о том, что в Германии выставили на аукцион обонкротившуюся фабрику роялей. Естественно, я купила её сразу, даже не задумываясь. Вложив в неё колоссальную на тот момент сумму денег, я сразу запустила её в оборот. Имея уже дальновидные планы по её расширению до фабрики всех музыкальных инструментов. Но пока мне нужен был рояль. И я пошла конём - заказала себе рояль супероблегчённой конструкции. На нём в прямом смысле слова кричала каждая клавиша, достаточно было дунуть.
Вот такую подлянку я готовила Славину, зная, что он занимается на очень тугом рояле.



ГЛАВА 29. Соревнование, Славин.


Утром, уже в восемь часов, я была в концертном зале. План выступлений был примерно такой: с десяти часов - концерты с оркестром, затем - перерыв, а потом с трёх часов дня - все остальные (сольные) произведения.
Славин приехал не намного позже меня - где-то в половину девятого. Видимо, он хотел окончательно свести меня в могилу.
Какое-то время он разыгрывался, а затем начал слоняться по коридорам и доставать всех, кого встречал на своём пути.
К нервному напряжению у меня добавилось очередное ухудшение здоровья, что мне казалось взаимосвязанным. Хотя в любое другое время я почти с уверенностью могла бы сказать, что это признаки беременности, но не в этот раз. Этого просто не могло быть! Мне оставалось только догадываться, что же со мной творится и списывать всё на нервное истощение.
К десяти утра оркестр был настроен и полностью готов. Публика постепенно заполнила зал до отказу. В пять минут одиннадцатого в дверях показались члены жюри. Я стояла перед оркестром.
Когда шум более-менее прекратился, на сцену вышел Славин. Он попросил микрофон.
#- Доброе утро! - начал он. - Уважаемое жюри, - он поклонился в их сторону. - Дорогие зрители, - им он фамильярно кивнул головой. - Я рад приветствовать вас сегодня в этом зале... - и пустился в бесконечную тираду напускных и пустых выражений. В конце он добавил по существу. - И ещё я бы хотел, чтобы члены жюри обратили внимание: я буду играть без дирижёра, я это подчёркиваю. В её услугах я не нуждаюсь, - я чуть не упала от неожиданности. - Благодарю Вас, мадам Камю, за чуткое понимание и добросовестное отношение. Вы можете быть свободны, - обратился уже ко мне Славин с ехидной улыбкой.
"Ну, ладно, - подумала я. - Ты мне только помог. Спасибочки!".
Я повернулась к оркестру и дала последний напутственный знак - подняв большой палец правой руки, я устремила его вниз ("мол, размажьте его, ребята, отомстите за меня").
Оркестр меня понял, и я была уверена, что они меня поддержат.
После этого я ушла со сцены и, переодевшись в машине, припаркованной недалеко от концертного зала, вернулась в зал уже в качестве Бах. Благо, никто не заметил, как я появилась в зале (не в моём стиле было опаздывать).

Да! Это зрелище стоило того, чтобы его увидели миллионы! Надо было слышать, что сделал со Славиным мой оркестр. Сказать, что он его растоптал - не сказать ничего. Он его уничтожил.
Славин напоминал беспомощное насекомое, которое безуспешно пытается бороться со стаей громадных птиц. Они его заклевали, сожрали, проглотили и, переварив, изрыгнули обратно.
Не было ни одной доли, в которой бы они сошлись - при этом оркестр играл безупречно! На кульминации они бесщадно глушили солиста, на пиано уходили так, что он гремел, как тарантас. Солисты оркестра играли так тонко и музыкально, что аккомпанемент Славина казался грубым и неуместным по силе и краске. Не было ни одного пункта, за что можно было бы похвалить солиста. Мой оркестр сделал его!!! И сделал так умело, что ничего плохого на свой счёт отнести не мог.
Не глядя на моё плохое самочувствие, мне было очень хорошо на душе. Я была отмщена за то, что вынуждена была терпеть на репетиции.
Ближе к концу я покинула зал, чтобы через десять минут вернуться уже в качестве Камю.
Я встала за кулисами и изобразила на лице недовольный вид.
Славин, улетевший со сцены под свист (жаль, что не было гнилых помидор или хотя бы тухлых яиц), чуть не сбил меня с ног, бесцеремонно оттолкнув. Я приняла это молча - ведь больше он ничего не мог сделать, чтобы отомстить. Ведь он тоже был не последний дурак, он прекрасно знал и понимал, что во всём "виноват" только оркестр. Он же знал, что сам по себе играет весьма недурно (хотя со вторым Шопена у него всегда было плохо).
Через несколько минут после окончания первой половины прослушивания Славина, мне передали пожелание председателя жюри встретиться немедленно со мной лично в кабинете худрука.
Альфред поцеловал мою руку и, пропустив в кабинет, сам не зашёл.
#- Мадам Камю! - встретил меня подозрительно восторженно председатель и подошёл ко мне. - Моё почтение! - он поцеловал мою руку.
#- Мне очень неловко, - я опустила глаза (надо было разыгрывать провинившуюся девочку). - Я право, не ожидала, что мой оркестр выкинет такое. Я знаю, это было ужасно, мне нет оправдания...
#- Что Вы, что Вы! - перебил меня председатель. - Вам не за что оправдываться! Ваш оркестр был на верхе мастрества и вдохновения. Они играли бесподобно! А что касается силы звука и темпов, это не Ваша вина, а только Славина. Мало того, что он бездарный пианист (хотя это и было всем известно, но он лишний раз это подтвердил), так у него ещё хватило наглости выгнать Вас со сцены. Он сам вырыл себе могилу! Кроме того, что это невиданная глупость, так это ещё и хамство в высшей степени. Я, набравшись смелости, смею просить у Вас прощение за его поведение.
#- Ну, что Вы! - воскликнула я. - Он не стоит столь величественного покровительства. Он уже не юнец, и должен осознавать, что говорит и делает. Он вполне отдаёт отчёт своим поступкам. Но не скрою, мне очень приятно такое внимание с Вашей стороны, я польщена, - я ласково улыбнулась.
На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескивающей лампочкой.
#- Прошу прощения, - в кабинет заглянул один из членов жюри. Немая сцена, представшая перед его взором, была такова: я стою с опущенной головой, мягко улыбаясь, а председатель буквально пожирает меня горящими глазами. Однако появление непрошенного гостя разрушило картину - мы оба повернули головы к двери.
#- Да, простите, - тут же спохватилась я. - Я должна идти. Мне ещё надо переговорить с оркестрантами. Ещё раз спасибо за всё. Всего доброго, - я поспешно вышла, лишь на мгновение подняв глаза.
Взяв Альфреда за руку, я действительно направилась к оркестрантам, которые за опущенным занавесом прятали свои инструменты в чехлы и убирали пульты (я их приучила самим убирать рабочее место - а то потом всегда чего-то недосчитывались).
&- Жорж, - я подошла к первой скрипке. - Я не могу здесь показывать свои эмоции, но всё равно спасибо! Я вам очень благодарна, - я крепко пожала его руку. - У меня к тебе просьба: передай всем, чтобы как соберутся ехали в ресторан К***, там и поговорим.
Я отошла от него сразу, не дав даже слова вымолвить.
Отправив Альфреда ждать меня в машине, я позвонила председателю (уже в лице Бах) и извинилась за невозможность присутствовать на второй половине выступления Славина по причине плохого самочувствия.
Уже на выходе охранник мне передал какой-то конверт со словами «для мадам Камю».
&- От кого? - удивилась я. На нём ничего не было написано.
&- Не могу знать. Просили передать.
&- Ну, хоть свои или с улицы? - мне было просто любопытно.
&- С улицы.
&- Спасибо, - я сунула конверт в сумку и моментально про него забыла.
Через час мы с Альфредом сидели в ресторане с коллективом и дружно обсуждали произошедшее.
&- Я поднимаю свой бокал за вас, - первый тост произнесла я. - Сегодня вы ещё раз доказали, что мы - одна семья. Ни я вас, ни вы меня в обиду не дадим. Я горжусь вами! Я всех вас люблю! Спасибо! - я осушила свой бокал до дна и села на своё место во главе стола.
&- Один за всех и все за одного! – громогласно ответил мне оркестр.
Алкоголь принёс мне некоторое расслабление, но напиваться при коллективе я бы не стала.
Не просидев и двух часов, я поднялась из-за стола:
&- Мне очень жаль. Но никто не даст гарантию, что Бах тоже откажется от моих услуг, поэтому завтра я должна быть в форме. Я хочу сегодня пораньше лечь спать. Очень надеюсь, что мне не будет завтра стыдно перед Фрау Бах за пьяный оркестр?
&- Что Вы! Пару бокалов шампанского, не больше, - заверил меня Жорж.
&- А больше вас и не принесут, я попросила, - усмехнулась я. - Но я рада за вашу сознательность и ответственность. Продолжим завтра. Можете ещё посидеть, только не засиживайтесь. Я, с вашего позволения, откланиваюсь.
&- Мадам Камю, - остановил меня Жорж.
&- Да?
&- А как нам быть с Бах?
"Господи, я ведь чуть не забыла! Они бы мне завтра то же самое устроили. Спасибо, Жорж! Так бы и расцеловала тебя!".
&- А что бы вы хотели? - но виду я не подала.
&- Можно было бы то же самое попробовать, - ехидно улыбнулся он.
&- Только вы учитывайте, что она - это вам не Славин, она и не с таким сталкивалась. Тем более перед ней мне будет уже стыдно. Кроме того, ни мне, ни вам она ничего дурного не сделала.
&- Но она ведь даже не удосужилась явиться на репетицию, - возразил Жорж. - Разве это не проявление неуважения?
&- У неё были на то уважительные причины. Она мне звонила и приносила свои извинения, - на ходу придумывала я. - Кстати, я не говорила, но мы с ней даже один раз встретились и говорили о концертах. Всё, чего она хочет - это железных темпов, я вам их и давала на репетициях. А в остальном мы с ней сошлись, я довольно точно предугадала все её пожелания. Поэтому если вы сделаете всё, что мы делали на репетициях - этого будет вполне достаточно.
&- Кто бы мог подумать, что она так внимательна к людям. Так благородна и учтива...
&- А по-моему, она никогда не была хамкой. Мы её совсем не знаем. Поэтому к ней я вас прошу отнеститсь с достойным уважением. Я очень ценю её мнение и не хотелось бы, чтобы после этого соревнования она решила, что мы - худший оркестр в мире. Я надеюсь на сотрудничество в будущем, поэтому вы должны предстать в лучшем свете. А если уж её имя вас мало трогает, так подумайте о тех гонорарах, которые она отвешивает оркестрам, с которыми сотрудничает. Мы должны ей понравиться. Надеюсь, я вас убедила?
&- Абсолютно, - Жорж ответил за всех. - Сделаем всё, что в наших силах.
&- Отлично. Спасибо. И до завтра! - я вышла, уверенная в завтрашнем дне.
Альфред проводил меня до машины.
&- Прости, Альфред, но мне нужно сегодня побыть одной, - я должна была от него отвязаться. Мне важно было правильно настроиться на выступление.
&- Что-то произошло? - он-то этого понять не мог!
&- Нет, ничего. Просто мне это нужно. Я тебе потом всё объясню, - мне лень было снова что-то придумывать, и я решила отложить это до другого раза.
&- Ну, смотри. Не буду тебя неволить, - он конечно расстроился.
&- Не обижайся! - я поцеловала его. - До завтра!
&- Доброй ночи, - тихо ответил он и проводил глазами мою машину.

Поднявшись в заранее забронированный на имя Граф номер, я заказала себе бутылку виски...
Почему я не пошла слушать Славина? А зачем? Я и так знала, что он будет лажать и без моих усилий, хотя клавиши рояля должны были дополнительно отполировать...
Но мне это всё было уже не интересно. Я сидела в своём номере и перелистывала партитуру третьего концерта Рахманинова, в ожидании своего ужина (который я для отвода глаз заказала вместе с виски). Я не могла сосредоточиться, глаза мои скользили по нотам, не зацепляясь за них. Мне безудержно хотелось выпить, меня прямо колотило от нетерпения.
Наконец, в дверь постучали. Как сорвавшись с цепи, я бросилась к двери.
#- Ваш заказ, - улыбчивый официант вкатил тележку с ужином.
#- Спасибо. Запишите на мой счёт, - я сунула ему чаевые и выпихнула из номера, быстро закрыв дверь и повесив табличку "не беспокоить".
Затем я позвонила "этажному" и попросила разбудить меня в семь часов утра.
Дрожащими руками я схватила бутылку виски, мокрую и холодную ото льда и, буквально влетев в спальню, забралась на кровать с ногами. Быстро открыв бутылку, я поднесла горлышко ко рту и начала судорожно глотать. Однако очень быстро я поперхнулась и начала кашлять. Мне пришлось оторваться от этого волшебного напитка (виски действительно был шикарный!). Но первую жажду я уже успела утолить. Мне было хорошо. Быстро прошедший кашель перешёл в смех. Я откинулась на подушку и смеялась. Я знала, что мне никто не помешает, никто не отберёт у меня мою бутылку холодного виски. Я постаралась выкинуть из своей головы все мысли и просто расслабиться.
Мне показалось, что бутылка опустела слишком быстро, но заказывать вторую я не стала - во-первых, мне было лень вставать; а во-вторых, "у меня ведь завтра очень ответственный день". Поэтому я бросила пустую бутылку на пол и, закрыв глаза, вытянулась на кровати, отдавая себя во власть спиртного, бродившего по моим венам, проникавшего в каждую клеточку моего тела и медленно разрушавшего мой мозг...


Глава 30. Соревнование. Бах.


«Мои» отполированные для Славина клавиши могли показаться детской шалостью по сравнению с тем, что он (вернее даже не он, а его "представители") приготовили для меня. Всё было схвачено и продумано до мелочей. План был составлен задолго.
О том, что у Саши и Бах были хорошие взаимоотношения, на тот момент уже знал почти весь российский бомонд. Поэтому вычислить, под каким именем я поселилась в гостинице, было не сложно - достаточно было проследить за Сашей (который не мог бы оставить без внимания свою «подругу»), к кому он пойдёт или кому он что-то передаст. Выяснив это, дело было за малым...

Разбудить меня было трудно. Портье чуть дверь не выломал.
"И чего он не уходит? - спросила себя я и тут же ответила. - Ждёт подтверждения!".
Голова у меня не просто раскалывалась, казалось, что она вот-вот разойдётся по швам. Но, тем не менее, я встала и подошла к двери.
#- Большое спасибо! - крикнула я, не открывая.
#- Фрау, Вам просили передать.
Я открыла дверь и внимательно на него посмотрела:
#- Что?
#- Вот, - он протянул пакет и коробку.
#- От кого? - машинально спросила я, взяв их.
#- Там записка, - портье улыбнулся.
#- Спасибо, - я ногой закрыла дверь.
Первым делом я развернула записку. Сашин почерк я узнала сразу. Мне было очень приятно прочитать те тёплые слова, которые он написал. Я была уверена, что приложение к записке (я не сомневалась, что оно тоже от него) не менее приятное.
Сначала я вскрыла коробку. Она была большая. Опыт мне подсказывал, что самые ценные презенты - всегда меньше (хотя с Сашей это работало не всегда), а "сладкое" я любила оставлять на потом.
В коробке оказался не очень большой шикарно оформленный бисквитный торт со сливочным кремом. Он выглядел просто потрясающе! У меня сразу же потекли слюнки.
"Сашка! Ты знаешь, что я люблю!" - с восторгом подумала я и, взяв нож для бумаг, отрезала себе небольшой ломоть. Запихнув его целиком в рот и вытерев одну руку о халат, я заглянула в пакет.
Там была ещё одна коробка. Я вскрыла и её.
Там оказалась ... бутылка виски.
"Ах, ты, сукин сын! Проверяешь меня! Не дождёшься! Даже не притронусь!".
А всё-таки! Я рассмотрела бутылку. Виски был лучшего качества. Я такой пила только однажды в жизни – у Кристалла. Это был самый лучший виски в мире!
Усилием воли (было большое желание хотя бы опохмелиться) я отставила её в сторону и решила начать собираться.
Одевшись, я решила выкинуть весь хлам из сумки - это был обязательный ритуал перед каждым выходом из дома. Вытряхнув содержимое, я увидела конверт, который мне вчера передал охранник. По-моему, не обязательно даже быть женщиной, чтобы заинтересоваться его содержимым. Я вскрыла конверт, там оказался DVD.
Подключив ноутбук к телевизору (ну, не люблю я смотреть видео на маленьком экране!), я взяла на колени торт и села на диван.
Запись была сделана скрытой камерой. Я чуть не подавилась, увидев кабинет своего французского жениха и его, сидящего за своим рабочим столом.
"Что за шутки!". Моё внимание напряглось.
Через пару минут дверь открылась и зашла секретарша.
&- Мсье, к Вам насчёт работы. Говорят, что договаривались.
&- Пусть пройдут. Кто там? - Альфред оторвался от бумаг и поднял голову.
В кабинет вошли три девушки: одна с виолончелью, другая со скрипкой, третья с футляром (судя по всему, в нём была флейта).
"Что за бродячий цирк?!".
&- Что-то не помню, чтобы видел вас раньше, - заметил Альфред, когда вышла секретарь. - И уж тем более, чтобы мы о чём-то договаривались.
&- По-другому нас бы сюда не пропустили, - извиняясь, улыбнулась виолончелистка.
Я рассмотрела повнимательнее лица девушек. Так и есть. Я видела их вчера в оркестре. И ещё ведь подумала о том, что первый раз их вижу в своём оркестре. И никакого собеседования, как все остальные оркестранты, они у меня не проходили. Вот поэтому меня и удивило их присутствие. Но вчера у меня не было времени (да и желания) разбираться. Зато сейчас, судя по всему, я всё пойму.
Конечно, я не дура! Я сразу поняла, зачем эти девушки пришли к Альфреду и как они этого будут добиваться. Но вот чего я не понимала, так зачем им инструменты?!
Какое-то время девушки объясняли Альфреду, что очень хотят играть в моём оркестре, что они очень любят музыку, что для них это очень много значит, и в противном случае они потеряют веру в справедливость и надежду на удачное будущее. Ну, и всё в таком духе.
&- Милые девушки, - перебил, наконец, их Альфред. - Я вас прекрасно понимаю и охотно верю, что вы бесподобно играете. Но, к сожалению, я ничем не могу вам помочь. Я художественный руководитель и не имею никакого отношения к набору оркестрантов и их прослушиванию. Скажу вам больше, этим занимается наш главный дирижёр Агата Камю лично. И все вопросы относительно работы в оркестре - пожалуйста - только к ней. Самое большее, что я могу для вас сделать, так это попросить её вас прослушать. Сами понимаете, у неё очень плотный рабочий график и выкроить в нём свободную минуту почти невозможно, но я попробую её уговорить, может что-нибудь получится. Простите, но это всё, что я могу для вас сделать. Надеюсь, мы друг друга поняли. А сейчас простите, но я должен работать.
Надо заметить, что к Альфреду в последнее время стали часто приходить проситься на работу в "мой" оркестр. И он очень хорошо научился отправлять их ко мне, зная, что девяносто процентов побоится пойти, а остальным десяти просто не удастся меня найти.
Но эти три девушки были не из тех, кто так быстро сдаётся. Они тоже прекрасно понимали, что через меня им в оркестр не попасть. Они решили во чтобы то ни стало добиться своего.
&- У нас есть аргумент, против которого Вы не сможете ничего возразить, - виолончелистка мило улыбнулась. - Мы Вас очень просим, двадцать минут - и Вы сами будете нас просить, - она сладострастно посмотрела на него.
"Ах, ты, кобель! Экстриму ему захотелось! Попадись ты мне!".
У меня было слабо преодолимое желание выключить это видео, чтобы окончательно не разочароваться в Альфреде. Но я должна была увидеть своими глазами, насколько далеко это зайдёт.
И увидела!
От увиденного меня чуть не вырвало – и так всё утро подташнивало после вчерашней бутылки виски.
Я инстинктивно протянула руку за бутылкой. И о, небо! Она там оказалась! я не задумываясь, открыла её и сделала несколько глотков из горла.
Я смотрела, как они устроили настоящее музыкально-эротическое шоу, закончившееся групповухой, и глушила самый дорогой виски в мире.
Запись закончилась на том моменте, когда девушки начали одеваться. Виски тоже...
Так отвратно я себя ещё никогда не чувствовала. Причём уже не только физически, но и морально. Мне было так гадко, словно мне кто-то вылил помои на душу. А про моё тело и говорить нечего. У меня начала кружиться голова, изображение плыло перед глазами. Я не могла стоять на ногах, и меня очень сильно тошнило (но так и не вырвало).
Не знаю, сколько прошло времени. Я уже даже забыла, откуда у меня этот диск и что сегодня за день.
Я бы так и осталась в полубессознательном состоянии, если бы у меня не зазвонил мой "английский" мобильник.
Я взяла трубку, не говоря ни слова.
#- Миссис Эстергази, лимузин у чёрного входа, - доложил Уильям.
#- Что? - я даже не поняла, кто говорит.
#- Вы не расслышали? Машина готова. Уже девять часов.
#- Оk, - я отключила телефон.
В моём сознании начали прорисовываться отдельные факты. "Сегодня мой день выступления. Через час я должна играть с оркестром. Мне ещё надо предупредить Жоржа. И переодеться. Хотя бы...".
С последним я более менее справилась (минут за тридцать). После чего набрала номер первой скрипки.
&- Жорж, меня сегодня не будет, я очень плохо себя чувствую. Я говорила с Бах, всё остаётся по-старому.
&- Хорошо, мадам, поправляйтесь. Всё будет в порядке.
&- Да и ещё. Передай новеньким: виолончелистке, скрипачке и флейтистке, что я их отстраняю.
&- Хорошо, передам.
&- Ну, всё, успехов. Ни пуха вам, - еле выдавила я.
&- К чёрту! Не волнуйтесь. Выздоравливайте. До свидания, - попрощался он.
Я прекрасно осознавала, что до машины сама не дойду.
#- Уил, поднимись ко мне, - позвонила я охраннику.
#- Что-то случилось? - он был у меня через минуту.
#- Я не очень хорошо себя чувствую, - ответила я и встала с кресла ему навстречу. Однако буквально на втором шаге ноги у меня подкосились, и я чуть не упала. Уил успел подбежать и поймать меня.
#- Я вызову Вам врача.
#- Нет, - насколько было возможно строго сказала я. - Здесь я решаю, что нужно делать. Помоги мне дойти до машины.
Он промолчал.
Уильям взял меня на руки и отнёс в ванну. Не имея особых сил, я ему не сопротивлялась.
#- Доверьтесь мне, это для Вашего блага, - проговорил он и влил мне что-то в рот.
Новый приступ тошноты принёс мне, навонец, долгожданное облегчение. Рвало меня долго. Уил не отходил от меня ни на шаг.
Мне было плохо и очень стыдно, но сил прогнать его не оказалось.
Зато Уил оставался беспритрастным и делал всё почти механически. Умыв меня, он помог мне спуститься к машине (всё, что я взяла с собой - телефоны, пару сотен налом, кредитки - поместилось в "дамской сумочке").

#- Не гони, - сквозь зубы процедила я уже в дороге.
#- Мы можем опоздать, - возразил он.
#- Без меня не начнут, - косо улыбнулась я и тут же скорчилась от боли а желудке.
Я чувствовала, что у меня начинает расти температура.
#- Дай мне что-нибудь жаропонижающее, - попросила я уже возле концертного зала.
#- Может, всё же лучше показаться врачу?
#- Я уже сказала: нет! - нервно крикнула я.
#- Я посмотрю, что есть, - через минуту он протянул мне что-то.
Я не глядя, проглотила две таблетки.
#- Это очень сильное лекарство.
#- Хуже мне уже не будет, - заметила я и вышла из машины.
Мой коридор охранников был уже выставлен у дверей. Я прошла через него до самой сцены, опираясь (хотя правильней - повиснув) на плечо Уильяма.
Возле сцены я опустилась на какой-то стул.
#- Посмотри, пришло ли жюри, - попросила я охранника.
#- Все уже готовы, - он выглянул в зал. - В зале тишина. Вам помочь? - спросил он, когда я встала.
#- Нет, это будет глупо смотреться, - возразила я.
#- Но Вы можете не дойти.
#- Позови первую скрипку.
Уил поймал взгляд Жоржа и подозвал его.
Когда тот подошёл, Уильям шепнул ему что-то на ухо. Жорж недоуменно посмотрел на меня поверх вуали, а затем подошёл и предложил руку.
#- Будь всё время здесь, - напоследок бросила я.
Жорж даже помог мне сесть за рояль (даже не знаю, что ему сказал Уильям).
И только сидя за роялем, я сняла шляпку и тут же бросила её на пол.
Зал оживлённо шептался. Однако мне было достаточно повернуть голову, как все замолкли.
Я никак не могла собраться с силами и мыслями. Более того, я просто забыла, что должна играть - мой разум играл со мной в жестокие игры.
Я обернулась к первой скрипке и тихо спросила:
#- Что мы играем?
#- Первый Чайковского и третий Рахманинова, - недоумённо ответил он.
#- Спасибо. Я дам ауфтакт, - я снова повернулась к роялю и опёрлась на деку.
Ауфтакт я показала одной рукой - другой я держалась за рояль, чтобы не упасть. Жест был характерный для Камю - такой же широкий, энергичный и понятный всем.
Оркестр вступил так дружно, как даже на репетициях не вступали.
Я попыталась отключиться от внешнего мира и уйти в музыку. Однако резкая боль в районе желудка и ниже не отпускала меня ни на секунду.
Однако к середине уже первой части моё сознание вырубилось. Я даже не знаю, играла ли я или уже упала. Очнулась я от сумасшедших оваций и криков "браво, бис".
"Видимо, я всё-таки доиграла Чайковского", - пронеслось у меня в голове.
#- Рахманинов! - крикнула я оркестру (первой скрипке в первую очередь).
Жорж хотел что-то сказать, но я уже подняла руку.
Как потом выяснилось, мы уже сыграли и Рахманинова тоже. Хотя второе исполнение я тоже провела без сознания.
На этот раз очнулась я уже за кулисами, когда кто-то брызнул на меня холодной водой.
#- Я доиграла? - всё, что я смогла из себя выдавить.
#- Это было потрясающе! - воскликнул всегда железно-непроницаемый Уильям и присел возле меня на корточки. - Это было бесподобно!
#- Как я здесь оказалась?
#- Когда Вы встали на поклон, Вы потеряли сознание и упали. Опустили занавес, и я отнёс Вас сюда.
#- Спасибо, - прошептала я.
Через минуту я открыла глаза и пробормотала:
#- Принеси мне бутылку коньяка.
#- Мне кажется, Вы уже достаточно выпили, - несмело проговорил он.
#- Не твоё дело! Выполняй!
#- Как прикажете, - он отошёл на несколько шагов, быстро переговорил по телефону и вернулся ко мне.
Через десять минут он протянул мне рюмку, наполненную на половину. Я ехидно ухмыльнулась и выхватила из его рук бутылку.
#- Можешь отвернуться, если не нравится, - съязвила я.
Удивительно, но в глазах Уильяма было сочувствие и жалость.
Я сделала несколько больших глотков и даже не поморщилась.
#- Об этом никто не должен знать, - вдруг сказала я.
Он молча кивнул.
#- Я тоже не хочу об этом знать, - прошептал он.
#- Мы много чего хотим, - ответила я. – Я, может, тоже не хочу пить, но я знаю, что по-другому до сцены я не дойду. Эх, Уил! Ты же ничего обо мне не знаешь! И поверь, оно и к лучшему. Ты не думай, что меня тут спьяну понесло на откровения, просто мне ужасно надоела эта жизнь. Ещё максимум год, а потом ... все всё узнают.
На несколько минут воцарилось молчание.
#- Уил, попроси, пожалуйста, председателя от моего имени, чтобы они прямо сейчас продолжили прослушивание. Боюсь, до вечера я не доживу, - от боли я сложилась пополам и чуть не заорала (только скорчилась и сжала зубы так, что они заскрипели). На глазах у меня выступили слёзы.
#- Я больше не могу! - простонала я и снова схватила бутылку. Я пила, пока Уил не вырвал её из моих рук (я выпила больше половины).
#- Я не могу Вас оставить, - Уил не тронулся с места.
#- Ну так позвони.
#- У Вас есть номер?
#- Возьми, - я протянула ему телефон, с которого звонила председателю. - Последний звонок был на его номер. Позвони!
Уил переговорил с председателем. Тот с радостью пошёл мне навстречу (он же видел, в каком состоянии я играла концерты).

Сольную часть программы я играла по списку, любезно предоставленному председателем жюри. При пустом зале.
Моё сознание с каждой минутой притуплялось всё больше, я выпадала из реальности, ёжилась от боли, по щекам струились слёзы.
Большую часть программы я сыграла на "автопилоте", даже не сознавая, что я здесь делаю.
Закончив последнее произведение, я снова упала, на этот раз, даже не успев подняться, прямо со стула.
Уил взял меня на руки и отнёс в лимузин. Я видела его через какую-то пелену, словно со стороны.
Положив меня на сиденье, он наклонился над моим лицом, провёл по нему рукой, а затем поцеловал мой лоб, глаза и ... губы, нежно и сладко.
Окончательно я пришла в себя минут через десять после того, как мы тронулись с места. Я с трудом переоделась и постучала по перегородке. Уил её сразу опустил.
#- Останови здесь, - попросила я.
Он, ничего не спросив, остановил.
Я вышла (скорее всё же вывалилась), он вышел следом.
#- Куда Вы пойдёте? Вам же плохо!
#- Не впревой! - усмехнулась я. - Поезжай, о себе я позабочусь сама. И учти - никому ни слова даже о том, что мне было плохо. И в первую очередь ничего не говори Эдварду и Артуру.
#- Как скажете.
#- Спасибо тебе за всё. А теперь уезжай побыстрее, - я отошла и села на скамейку какой-то остановки.
Уил несколько мгновений постоял, пытаясь побороть себя, но всё-таки уехал.
Я поймала такси и поехала ... в больницу. Таксисту я заплатила сразу, предупредив, что могу потерять сознание (как и получилось). Я понадеялась на его порядочность (а ведь он мог просто ограбить меня и выбросить где-нибудь). Моя вера в людей меня не подвела.
Последнее, что я запомнила - затылок водителя и что-то отвратное, что он слушал по радио.
Так прошёл для меня день, который я какое-то время называла главным в своей жизни.

Продолжение следует...