Три жизни Гения. Жизнь 1 (часть1)

Три жизни Гения (АМК 1)

Жизнь первая. Любовь двух берегов или война двух богов...


Шанс.

Вечером пятого ноября я брела по трассе «Урал». Выехать из столицы мне удалось лишь на пятой попутке, на которой и закончились деньги, которые у меня были при себе. Машину я уже даже не ловила, ведь и цели уехать куда-то конкретно у меня пока не было.
«Странно получилось… Мне едва исполнилось тридцать лет, а меня уже и не существует. Жизнь не успела начаться… Но я же жива! И должна жить! Просто обязана! Жить с учётом вех своих ошибок, полностью поменяв мировоззрение и ориентиры.
Стоп! Прежде, чем что-либо менять, я должна определиться, что делать дальше. Не столь важно, где я осяду, сколько – на что я буду существовать. Я не могу заняться ни одним легальным делом – у меня нет документов (нет и быть не может!).
А почему сразу легальным? А что, по-другому жить нельзя?».
И как-то моментально в моей голове всплыла одна встреча, которой я в своё время не придала никакого значения. Но не даром же: ничего случайного в этой жизни не бывает!
Когда я была беременна близнецами, именно здесь, на этой самой трассе, меня подобрал один дальнобойщик. Он довёз меня до Шацка, рассказав в двух словах про фирму, на которую работал.
Конечно же, подробностей я не помнила (у меня вообще удивительная способность забывать о том, что мне кажется неважным). Но, тем не менее, у меня появилась цель: я должна была найти эту нелегальную фирму «под Шацком».
Глубоко вздохнув и ещё раз проверив свои карманы (а вдруг, где-то лежит сложенная бумажка?), я продолжила своё путешествие.
Но не стоит забывать, что ещё пару дней назад я лежала трупом (в прямом смысле слова), а ещё днём ранее – в коме с пробитым лёгким и большой потерей крови. Поэтому тот факт, что я очень быстро устала, был легко объясним.
Пошёл дождь. Я подняла лицо к небу и улыбнулась, представив, на кого сейчас похожа (с короткими волосами, вымокшими до состояния пакли, с размазанной дешёвой косметикой и в одежде, снятой с нескольких трупов).
Пройдя ещё несколько километров, я поняла, что если не отдохну, то упаду и вряд ли уже встану! А так как ничего похожего на цивильный «привал» я не нашла, усесться пришлось прямо на обочине (кювет был достаточно глубоким и мне грозило никогда из него не выбраться – если бы я предпочла сойти с дороги).
Немного отдохнув (через медитацию), я решила продолжить путь, боясь замёрзнуть и уснуть.

…Прошло ещё несколько часов, за которые я пусть и не сильно, но всё же продвинулась к заветной цели. Я снова уселась на обочине. На этот раз мне показалось, что я уже не встану. Только сев, я почувствовала свои ноги. Сказать, что они болели – не сказать ничего. Мне пришлось разуться (обувь была отвратительной! да и расстояние я преодолела не слабое). Обе ступни были покрыты кровоточащими мозолями – идти дальше я бы не смогла.
Я попробовала было снова погрузиться в медитацию, но тормоза машины, остановившейся возле меня, не дали мне этого сделать.
Я тупо посмотрела на авто – это был громадный джип с тонированными стёклами. Никто не выходил. Когда пассажирское стекло опустилось, я смогла увидеть часть салона и водителя. Это был мужчина лет пятидесяти, седой, но подтянутый. На глазах у него были тёмные очки (не смотря на то, что на улице было уже темно).
- Садись, - бросил он мне, даже не повернув головы.
Я сидела не двигаясь. По двум причинам. В первую очередь сработал инстинкт: я не собачка! А во вторую, я действительно была без сил!
- Привыкла, чтобы упрашивали? – он медленно повернул ко мне своё лицо.
- Я не могу встать, - почему-то ответила я (ох, уж мне эта правдивость!).
Стекло поднялось и джип отъехал.
Я закрыла глаза. Снова по всему телу разлилась нестерпимая боль – ноги, спина, голова, желудок! Я была голодна, мне было холодно и нестерпимо болел шов на животе!
«Такая удача дважды не улыбается. Надо было соглашаться – всё равно ведь ничего не теряю! Кроме… жизни. А могу ли я потерять то, чего уже нет? И что теперь? Я умру? Здесь, на обочине грязной дороги? Я?! Анна Мария Косицына?! Хотя, чего я жалуюсь – я ведь уже умерла. И судя по замашкам, похороны были шикарными! Жаль, что на самом деле я умру так пошло и глупо, и никто меня не похоронит. Бесславная кончина мировой любимицы…».
Должна признать, что до сегодняшнего дня моя жизнь представляла собой череду удачных стечений обстоятельств и знакомств. Только я не понимала, что за всё надо платить: если не авансом, но постфактум.
Мысли начали путаться, голова потяжелела, и я провалилась в забытье.



Кристалл.


Открыв глаза, я попыталась оценить обстановку.
Я лежала на заднем сиденье автомобиля. Судя по шуму двигателя, уровню «картинки» за окном, рессорам и, наконец, дизайну салона – это был дорогой внедорожник.
Скоро машина остановилась, задняя дверь открылась и прямо над собой я увидела недавнего «знакомого» в тёмных очках.
- Вставай, приехали.
Я не успела ничего ответить (хотя хотелось спросить: «Куда приехали?»), как он перебил мои мысли:
- Ах, да! Ты ведь не можешь! – он кивнул кому-то в сторону, и через мгновение один из его парней нёс меня на руках следом за хозяином.
- У меня нет денег, - наконец, заговорила я.
- Да я как-то догадался, - мужчина засмеялся. – Будь бы у тебя деньги, ты не сидела бы в таком виде на трассе в одиннадцать часов вечера под проливным дождём! И будь бы у тебя деньги, ты не была бы сейчас здесь, со мной.
- А где мы? – осторожно спросила я.
- В двадцати километрах от Шацка, - мы зашли в комнату и парень, посадив меня в кресло, встал рядом, ожидая дальнейших приказов.
Я облегчённо вздохнула и улыбнулась! «Нет, мне определённо везёт!».
- Что-то вспомнила? – моя улыбка не прошла мимо хозяина.
- Вы Граф? – решила уточнить я.
Мужчина насторожился (фирма-то нелегальная, и по идее про неё никто не должен знать!). Кивнув парню, чтобы тот вышел, он дождался, когда закроется дверь, и спросил:
- Откуда ты про меня знаешь?
- Несколько лет назад, когда я была в похожей ситуации (правда, не такой безнадёжной), меня подвёз один из ваших водителей. Он рассказал мне, что где-то под Шацком есть человек, которого все зовут Графом. Он посоветовал мне найти Вас, когда нормальная жизнь станет больше невозможной. Я оказалась в совершенно безнадёжном положении, и мне не осталось ничего другого, как попытаться вас найти, пусть бы это и стало моей последней целью в жизни – терять мне уже всё равно нечего!
- А он не сказал, чем мы занимаемся? – осторожно продолжил Граф.
- Он ничего больше не сказал
- Ладно, - он посмотрел на меня с прищуром. – Позже поговорим. Я пришлю тебе своего врача, - он открыл дверь, но остановился и обернулся. – Так как тебя зовут?
- Звали, – уточнила я. – Теперь уже не важно. Называйте, как хотите.
- Ладно, придумаем что-нибудь. А меня можешь называть Кристаллом.
- Спасибо, - тихо, но отчётливо проговорила я, когда дверь уже почти закрылась за ним. Он с вопросом посмотрел на меня и, улыбнувшись, вышел.
«Кристалл, значит? Что ж, Косицына, ты делаешь успехи даже в этом безобразном виде. Тебя сразу записали в приближённые!».
Врач осматривал меня несколько непривычно: все его движения и прикосновения казались грубыми, словно он не врач, а автомеханик.
Он обработал мои швы, наложил свежие повязки, поставил капельницу – одним словом, оказался хоть и грубым, но толковым.

Я проспала почти три дня. В меня что-то постоянно вливали и вкалывали, и это давало свой эффект – я чувствовала себя значительно лучше, и раны теперь болели не так сильно, и чувство голода немного притупилось.
Убедившись, что я могу держаться на ногах самостоятельно, врач отвёл меня к Кристаллу.
- Не может быть! – тихо (настолько, что я даже не расслышала) воскликнул тот, когда увидел меня.
К тому моменту, когда я зашла в кабинет Кристалла, я выглядела уже значительно лучше, чем в нашу первую встречу.
- Садись, - Кристалл кивнул на кресло напротив себя.
Я послушно села и подняла на него глаза.
- Как это возможно? – спросил он, но я лишь непонимающе смотрела на него. – Тебя нельзя не узнать! Даже здесь и в таком виде! Твоя горделивая осанка, утончённость и этот горящий глубокий взгляд! Боже мой! Анна Мария! Как я счастлив!
Я испуганно посмотрела на него, продолжая хранить молчание.
- Тебе нечего бояться, здесь всё умеет хранить тайны – даже стены. И если ты хотела спрятаться от шумного мира – ты нашла самое укромное и надёжное место! Я надеюсь, ты расскажешь мне, что произошло, что привело тебя к такому финалу.
- Как изменчива и непредсказуема жизнь! – продолжил он, встав. – Ещё месяц назад я готов был отдать всё, что у меня есть, чтобы коснуться твоей руки! Я хотел целовать землю, по которой ты ходила, я был счастлив, что дышу одним с тобой воздухом! Кто бы мог подумать! Разве мог я желать себе большего счастья, чем находиться рядом с тобой! Судьба подарила мне удивительный шанс, и я не имею права им не воспользоваться! Я помогу тебе, - он быстро подошёл ко мне. – Я сделаю всё, что в моих силах. Ты изменишься, ты забудешь свою прошлую жизнь. Я постараюсь оградить тебя от всего, что может о ней напомнить. Только ответь мне на один вопрос: ты сама этого хочешь?
- Нет, - честно ответила я. – Но понимаю, что мне придётся через это пройти. Что я должна делать?
- Ты так ярка! Боюсь, тебе придётся изменить в себе всё. Твои глаза, - он аккуратно взял меня за подбородок. – Они выдают тебя. Их огонь сломал десятки семей, разбил сотни сердец! Но ты не должна его тушить – лишь напусти пелену загадки. Прямой вызов смени на недосказанность. А этот чудный ротик! Сколько бесподобных партий ты спела! Но губы твои всегда сосредоточенно сжаты, и редко на них можно увидеть улыбку. Эти губы созданы для поцелуев, но хранили непростительную целомудренность. Ты должна это исправить, - он нежно меня поцеловал. – Как долго я мечтал об этом! – потянув за руку, он поднял меня. – Твоя безупречная фигура, с поразительной для оперной певицы тонкой талией, всегда так выгодно подчёркивалась огненного цвета платьями с глубокими декольте и разрезами, открывающими взору самые прекрасные в мире ноги. Только избранные могли их целовать! Ты должна сменить стиль и цветовую гамму – красный цвет тебя выдаст. Цвет страсти, цвет крови, цвет жизни! Ты подчиняла себе. А теперь попробуй подчиниться сама, стать слабой – пусть и только в чужих глазах. А волос твоих уже нет… Жаль, но так лучше – тебе бы всё рано пришлось с ними расстаться. Но ты прекрасна в любом виде! Даже теперь, когда у тебя не осталось ничего – ты не сломлена, ты так же горда и независима!
- Теперь точно независима – у меня не осталось ничего: ни имени, ни друзей, ни семьи…
- Но ты ведь его (мужа) никогда не любила! – не понял он. – Твои поклонники искренне тебе сочувствовали – это только возвышало тебя в их глазах.
- Это глупо и бессмысленно, - я села и закрыла лицо руками.
Какую-то минуту он молчал.
- Вчера я возвращался с твоих похорон, - вдруг сказал он. – Я не мог поверить, что тебя больше нет. Но после церемонии я уже смирился – настолько всё выглядело натурально. А твой бывший муж стоял истуканом – на его лице не дрогнул ни один мускул. Он был безразличен и казался раздражённым. Чего нельзя сказать про Альтова. Может, мне не стоит этого говорить, но он, кажется, сошёл с ума. Его прямо с церемонии забрала скорая. Его поместили в психиатрическую клинику, - он осёкся, заметив, как от рыданий задрожали мои плечи.
- Прости. Я не подумал, - он положил руки мне на плечи. – Я могу задать тебе один личный вопрос?
- Теперь у меня нет ничего личного, - вытерев слёзы, я выпрямила спину. – Я обязана Вам своей жизнью – Вы можете спрашивать всё, что захотите.
- Меня уже давно мучил этот вопрос. Вы с Альтовым действительно любили друг друга, или же это был удачный PR-ход?
- Любили, - тихо ответила я и подняла на него глаза.
Он был тронут моей искренностью.
- Всё будет хорошо. Сюда все приходят с такими проблемами, - проговорил он.
- Зачем я Вам? – вдруг спросила я.
- Вообще, мне была нужна женщина для хозяйства. Меня не устраивает то, как работают мои парни. В доме должна быть женщина. Но теперь, когда я узнал тебя, я не смогу приговорить твои руки к пытке стиральными порошками, ножами и щётками, а твой голос – испарениями химических препаратов и кухонной гари. Ты рождена, чтобы дарить прекрасное. Это и будет твоей работой.
- Вы хотите, чтобы я для Вас пела и играла? – не совсем поняла я.
- Да. Только для меня.
Я тяжело вздохнула, вдруг почувствовав себя как в клетке.
- Анна Мария, я тебя в обиду не дам. Я создам для тебя самые лучшие условия – ты будешь жить здесь как у Христа за пазухой! Ты всегда была для меня идолом, Богиней!
В эту минуту, после короткого стука, в кабинет влетел парень, который принёс меня в дом.
- Граф, у нас проблемы, - запыхавшись, начал он.
- Договорим позже, - бросил мне Кристалл, моментально изменившийся в лице: от восторженного романтика который мгновение назад расточал передо мной сказочные комплименты до сухого, расчётливого и даже грубого бандита.
- Конечно, - я послушно вышла, услышав краем уха начало разговора.
- Рихтера спалили.
- Где?
- На белорусско-русской.
- Где наш таможенник?
- Взял деньги и исчез.
- Ненадолго. Найди его и разберись. Сволочь, опять сроки завалим…


Плохое начало.


Несколько дней я прожила полным овощем и поняла, что дальше так продолжаться не может. Самочувствие моё стало намного лучше, силы возвращались быстро, а с ними и жажда жизни.
- Я могу с Вами поговорить? – после короткого стука я заглянула в кабинет Кристалла.
- Конечно, проходи, - он встал и подставил мне стул.
- Я могу Вас кое о чём попросить? – осторожно спросила я.
- Тебе чего-то не хватает? – удивился он.
- Новостей, - я улыбнулась. – Чувствую себя совершенно выброшенной из жизни.
- Я понял, можешь не объяснять. Сегодня же у тебя появится Интернет, - он наклонился к селектору, - Рихард, зайди.
Через секунду в кабинет зашёл знакомый мне парень (теперь я, наконец, узнала, как его зовут!).
- Поставь в комнате нашей гостьи компьютер и настрой Интернет.
- Будет сделано. Что-нибудь ещё?
- Пока нет, - Кристалл дождался, когда парень выйдет и, заметив на моём лице очередной вопрос, немного удивился. – Что ещё?
- Если можно, я бы хотела попросить…
- Перестань каждую минуту извиняться! – он подошёл ко мне и взял мои руки. – Ты не должна чувствовать себя взаперти. Говори, как есть.
- У Вас есть звукоаппаратура? – в лоб спросила я.
- Конечно! Я ведь твой поклонник! А ты умеешь воспитывать хороший вкус. На третьем этаже – моя фонотека, её двери всегда открыты для тебя. А к завтрашнему дню я распоряжусь оборудовать твою комнату.
- Спасибо! – я глубоко вздохнула.
- Кстати, коль заговорили о музыке. Какой тебе нужен рояль: Стенвей, Ямаха или Блютнер?
- Вообще, Фёрстер, но я… - я осеклась.
- Всё, не вопрос. Будет Фёрстер. И не переживай – восстановишь ты форму, не пройдёт и недели! И знай, если тебе что-нибудь нужно – только скажи – из-под земли достану!
- Спасибо, - снова поблагодарила я и опустила глаза.
С минуту стояла тишина.
- Спой что-нибудь, - вдруг попросил Кристалл.
Я с испугом подняла на него глаза.
- Я уже давно не пою, - призналась я.
- Это не важно, хотя бы шёпотом, - настаивал он.
- Нет, я не могу, я даже не уверена, что мой голос восстановился, - я встала и отошла к окну.
- Я прошу, - он подошёл ко мне вплотную. Я позвоночником чувствовала его взгляд и напор.
Я поняла, что мне не отвертеться, и решила спеть какой-нибудь ненавязчивый романс.
- «Я всё ещё его безумная люблю…» - подсознание само выбрало Даргомыжского.
Кристалл сел в кресло, закрыл глаза и не смел даже шелохнуться до самого конца. Когда я закончила, ещё с минуту он сидел, не нарушая тишину.
- Бесподобно! – наконец, прошептал он и открыл глаза. – Как же я ему завидую! Он самый счастливый человек в мире! Хотел бы я быть на его месте, всё бы отдал.
Он говорил про Ники – ведь пела я про него. По крайней мере, мне так казалось.
- Позвольте, я пойду, - попросила я. Слёзы градом лились из моих глаз, и мне не очень хотелось, чтобы Кристалл их видел и «обсуждал».
- Иди, - только и успел проговорить он, как я выбежала из кабинета, не закрыв дверь.
Первое желание закрыться в комнате быстро сменилось другим – погрузиться в мир звуков. Я поднялась на третий этаж в фонотеку.
У него оказалось просто колоссальное собрание записей! И самая потрясающая аппаратура, какая только существовала на тот момент!
Я нашла полное собрание своих дисков и дисков Ники, а также тех спектаклей, где мы пели вместе. Я вытащила все фотографии Ники, а включила только одну запись, только одну дорожку – первую часть Четырнадцатой сонаты Бетховена (ту, что прозвали "Лунной").
Включив на всю громкость, я забралась с ногами в кресло и просматривала фото Ники.
Конечно, видела их я не первый раз и с закрытыми глазами могла сказать, какая фотография – в каком альбоме. Я знала их досконально, вплоть до поворота головы и элементов одежды.
Но я смотрела на Него! И в моей голове прокручивались все наши «встречи». Почему-то в тот момент они казались мне особенно романтичными и возвышенными! Я вспоминала его улыбку, его прикосновения, объятья…
Мне до боли хотелось бросить всё, пусть даже рискнуть жизнью, - но вернуться к нему! Быть рядом, чувствовать его дыхание, прикосновение.
Странно, но пятнадцать лет назад, я сидела в своей провинции с одной из этих фотографий (на тот момент единственной в моём арсенале) и мечтала приворожить Ники!
На; тебе! Приворожила! Крышу снесло!
Вдруг я вскочила, словно меня испугали, резко оглядываясь по сторонам. Мне очень сильно чего-то захотелось, но я не могла понять, чего именно.
Взгляд мой остановился на баре со спиртным. И я поняла, что искала!
Вытащив две бутылки виски, я вернулась в кресло и продолжила обливать фотографии Ники слезами под Четырнадцатую сонату Бетховена, перенеся своё сознание в прошлое…


Глава 1. Становление. Цель.
Родилась я в некрупном провинциальном городке в семье юристов. История моего имени, вопреки всевозможным домыслам, была банальной: родители просто не смогли договориться друг с другом, поэтому назвали дочку сразу двумя именами. Для папы я была Анна, для мамы – Мария. По законам того времени записать в документы можно было только одно имя – и записали меня под Анной, но называли всегда двумя, хотя и не одновременно. До определённого возраста этот момент меня не беспокоил, пока я не подросла и не поинтересовалась у родителей, откуда взялась эта путаница с именами. Узнав свою историю, я поменяла документы и уже официально стала носить своё имя, не позволяя впредь никому его половинить (за редким исключением, разумеется).
Жили мы благополучно, и по тем временам относительно стабильно. Отец служил на государственной службе, мама, оставив работу, посвятила себя дому и семье. Она была и моим первым учителем, и психологом и, наверное, примером. Но, к своему некоторому сожалению, следовать этому примеру я не хотела.
Посещая обычную школу и, не имея ни талантов, ни расположения заниматься спортом, я пробовала все виды творчества, которые были тогда доступны: от плетения соломки и вязания крючком до макраме и танцев. Дольше всего я продержалась именно в танцевальном коллективе, но, так и не сев на шпагат (спустя три года усиленных занятий), я решила искать себя дальше. Очередным кружком (и последним, который вообще был) оказался кружок музыки. Там мы пели детские песни под аккомпанемент учителя. Обратив внимание на мой слух и хорошую память, учитель предложила мне начать обучение игре на фортепиано. И я согласилась.
Так, в десять лет в мою жизнь вошла музыка. Рвения во мне не обнаруживалось, и не могу сказать, что это вообще представляло для меня какой-то интерес. Но игра на рояле давалась без усилий – я осваивала всё легко и быстро.
Через год учитель настояла на том, чтобы меня отдали в музыкальную школу. Не без трудностей (всё-таки в одиннадцать лет в музыкальную школу, да ещё на фортепиано, не поступают) и не без некоторого обмана с нашей стороны (о якобы моих давних занятиях частным образом) меня допустили до прослушивания, по итогу которого приняли сразу в четвёртый класс.
Музыка никогда не была ни моей страстью, ни даже сферой интереса. К игре на инструменте я подходила с точки зрения техники и математики. И, надо заметить, всех это устраивало. Я не была музыкальна, у меня напрочь отсутствовала фантазия, зато мелкая моторика была исключительной. Мои педагоги делали ставку на сложность произведений, и с технической точки зрения я справлялась очень успешно.
В то время моей истинной страстью была … математика. Имея в школе математико-информатический профиль, мы изучали углубленно именно технические дисциплины. Я очень любила цифры, порядок, поиск нестандартных решений - это было сплошным удовольствием! Стоит ли говорить, что своё будущее я видела именно в этой плоскости?
Тем более что гуманитарные предметы мне давались через усилие. Нет, оценки в дневниках всегда были только лучшие: я с детства страдала синдромом отличницы и перфекционизмом, стараясь любое дело доводить до конца и в лучшем виде. Но если точные науки были для меня праздником, то гуманитарные предметы – мучением. Стыдно признаться, но в школе я не написала ни одного сочинения самостоятельно – это за меня делала мама, домашние задания по ИЗО рисовал отец, а по музыке мне периодически ставили показательные трояки – за то, что я отказывалась писать ноты под линейку.
Но всё изменилось буквально в одночасье. Я отметила тринадцатый день рождения, училась в девятом классе и как раз вошла в пору «бушующих гормонов».
Однажды, стоя уже в коридоре в обуви (уходя на очередную репетицию в музыкальную школу), я услышала … голос. Нет, это не было галлюцинацией – это мама смотрела в комнате телевизор, а там шёл анонс очередного вокального фестиваля, и мельком показывали его «новые» голоса. Серди многих моё ухо выцепило именно Его.
Молодой парень, с ещё по-ученически аккуратным голосом, пел неаполитанскую песню.
Получив в штык от мамы за то, что прошла в обуви в комнату, я ушла на занятия. Но ум мой был занят совершенно не тем, чем следовало
Продолжая привычный распорядок занятий, я начала следить за Ним, узнавая всю возможную информацию из газет и журналов, покупая его записи (которые начали активно тиражировать) на аудиокассетах.
В век без Интернета это всё было похоже на настоящий квест. Я «завела» на своего кумира «личное дело», куда отбирала все вырезки о нём, записывала тексты его песен и подбирала к ним ноты на слух.
И неизбежно я начала петь. Вместе с Ним. Зная наизусть весь его репертуар, стараясь подражать его манере (а он оказался оперным певцом), я тоже стала петь в полный голос, исполняя все теноровые арии из репертуара своего кумира.
И вот тут оказалось, что я обладаю весьма незаурядным голосом. Но! В нашей провинции не было даже педагогов, с которыми можно было бы позаниматься. И тогда я поняла, чего хочу.
Я хотела петь. Петь оперу. И петь с Ним.
Здесь, наверное, стоит сделать небольшую ремарку касательно моего характера. К сожалению или счастью, я никогда не была эмоциональным человеком. Мной двигали весьма приземлённые и материальные посылы: амбиции и желание быть успешной. Во мне жила уверенность, что добиться этого, можно только следуя чётко намеченной цели. Я не была импульсивной, не принимала никогда решений сгоряча: всё подвергалось тщательному анализу, взвешиваниям всех «за» и «против», просчитыванием возможных рисков. Поэтому и желания я позволяла себе только те, которые могли быть реализованы, а цели – достигнуты.
Да, Его появление в моей жизни было внезапно и немного ломало привычный ход жизни. Но, оценив свои реальные возможности и обладая способностью оценивать себя объективно, я допустила возможность достигнуть этой цели: Петь с Ним.
Поставив перед собой чёткую цель, я занялась проработкой плана по её достижению.
Чтобы заниматься вокалом, мне надо было дождаться восемнадцати лет (оказалось, что раньше этого возраста на вокал не берут в принципе) и уехать туда, где ему могли научить.
Так в четырнадцать лет я оказалась в музыкальном училище – ко всеобщему удивлению, особенного моего учителя по математике.
Вместе с тем, во мне начали открываться не знакомые доселе таланты. Я начала сочинять песни на собственные тексты, на уроках русского мне удавалось писать такие сочинения, что ими зачитывалось всё училище, и результатом стали многочисленные победы на олимпиадах по языку разных уровней. Также открылись способности к иностранным языкам, которые благодаря своей хорошей памяти и музыкальному слуху, я осваивала с завидной лёгкостью. А ещё я начала … рисовать. Пусть только карандашом, пусть только Его портреты – но важен ведь сам факт!
Меня словно подменили или, правильней, разбудили. Музыка увлекла всё моё сознание, всю сущность.
Посещая ближайший крупный город раз в месяц, я ходила в театры, покупала ноты и записи (недоступные в моей глуши) и … посещала Его концерты.
У меня не было той степени фанатизма, когда бегаешь за кумиром, дежуришь под дверями и мечтаешь хотя бы прикоснуться. Во мне жили более амбициозные планы: быть рядом с Ним, петь с Ним на одной сцене и … хорошо бы выйти замуж. Хотя к тому моменту он уже успел жениться. Но даже мне, ещё не искушённой в этих вопросах особе, было очевидно, что этот брак – тактический ход продюсера, дочерью которого и была жена моего кумира.
Перспектива продолжения учёбы в Консерватории ближайшего города не радовала: вряд ли с таким уровнем мне светила бы потом Москва и Большой театр. Но поступление в Московскую Консерваторию казалось тогда невозможным (без блата и денег). Всё, что у меня было – мой талант и желание его реализовать.
Да, я могла сидеть за роялем до десяти – двенадцати часов, не вставая. Это не пугало и не угнетало. Ни клубы, ни улица меня не манили; ни друзей, ни тем более – романтических знакомств я не заводила. У меня уже был Он – и больше никто мне не был нужен.
Реально оценивая свои возможности, я стала предпринимать шаги, которые позволили бы продолжить учебу в том самом городе, куда я постоянно ездила за «культурной пищей». Но все мои порой весьма отчаянные попытки разбивались там о стену предвзятости. Так уж сложилось, что знакомства моего педагога из училища не позволяли пробиться в «элиту» крупного города. Хорошие люди редко обладают властью – а мне везло именно на хороших людей, но не на влиятельных…
Участие в конкурсах, которые проводились в этом городе, всегда заканчивались для меня полным крахом – хотя, выступая на конкурсах в других городах и странах, и даже с более слабой программой, я всегда занимала призовые места. Видимо именно этот факт и заставлял меня верить в то, что это не я такая «бракованная» и слабая – в чём меня пытались отчаянно убедить «свои», а просто уровень продажности местечковой своры ремесленников, которые мнили себя профессионалами и позволяли себе жонглировать судьбами молодых людей – их уровень продажности просто зашкаливал! Они так погрязли в своей «мафиозности», что ни один человек, не входящий в этот «Бельведерский клуб» и не имевший в нём своей руки, не имел ни единого шанса устроиться в этом пусть и крупном, но далеко не самом культурном городе.
Набив много шишек, и поняв, что эта дорога для меня закрыта, я возненавидела этот город всей душой и поклялась себе никогда сюда не возвращаться. Так появилась мысль штурмовать Москву. Пусть не с первого раза, но я должна была туда поступить, и взять эту высоту именно талантом (коль ничем другим не одарена).
Время летело стремительно, но и мой уровень рос как на дрожжах. Мне покорялись все доступные конкурсы. Вера в свои силы крепла, а цель уже не казалась такой уж недосягаемой.
Но достичь её мне помог удачный случай. За год до моего окончания училища к нам с мастер-классами приехала бабушка-профессор из Московской Консерватории. И по удивительной случайности я ей приглянулась. Ей понравились мои сильные руки и моя светлая голова, то, как быстро и точно я исправляю ошибки. Да и общий уровень её приятно удивил – и она позвала меня поступать в её класс.
Я ухватилась за эту возможность, как тонущий за последнюю соломинку. Выложившись на все сто процентов, я сделала всё, что могла и … приехала в Москву.

Глава 2. Достижение цели.
На экзаменах я закрылась шорами и никого не замечала: ни косых взглядов местной «элиты», ни любопытных – от других приезжих. И если сильных пианистов хватало, то набрать нужный балл мне, наверное, помогли два фактора: средний балл по аттестату (он был высший, разумеется) и теория. Как бывший математик с абсолютным слухом, я с лёгкостью справлялась с самыми трудными заданиями.
И мне это удалось! Я поступила в Московскую Консерваторию! Но! Это была только первая ступенька. Своё будущее я видела не за роялем, а в опере. А о поступлении на вокал пока и речи не шло – у меня не было ни школы, ни педагога.
Начав учёбу, я устроилась работать концертмейстером к вокалистам – чтобы присмотреться поближе и навести мосты. Эта работа очень увлекла. Она была словно проводником в тот мир, который мне пока был закрыт, но частью которого я уже была, просто немного с «другой стороны рояля» (не стоя, лицом к публике, а всего лишь сидя за клавишами). И тем не менее, рождать музыку, заменяя собой целый оркестр, было неимоверно приятно. На этой работе я поняла, насколько важен концертмейстер и какую степень ответственности за результат работы вокалиста он несёт. Вместе с тем бросалось в глаза, сколь низок уровень общего музыкального образования у вокалистов, и как они ленивы в вопросах самообразования: стремясь лишь хорошо звучать, не заботясь порой даже о содержании исполняемых произведений, что уже говорить о более тонких профессиональных нюансах. И, наверное, благодаря этой работе я смогла оценить важность своего профильного образования (фортепиано), его глубину и содержательность, что помогло мне его не просто не бросить, а даже приложить дополнительное усердие.
Основная специальность давалась мне без усилий, поэтому всё своё время я посвящала изучению вокальной методики, работе в классе вокалистов и … факультативу по интерпретации старинной музыки, на который пошла сразу, как о нём узнала.
А чтобы сводить концы с концами, я устроилась на работу в ресторан. Кухонной рабочей… Музыканты там уже были.
Говорить же «бабушке» о своих планах я побаивалась – ни один педагог не будет рад такое услышать. Но рано или поздно она всё равно бы это узнала, и лучше, если от меня. Я никогда ни за кого не пряталась и всегда смотрела в глаза своим и трудностям, и даже врагам. Поэтому к концу первого курса честно рассказала ей о своей мечте и даже спела несколько арий. Я была готова к любой реакции, даже к тому, что она от меня откажется. Но вышло всё как раз наоборот: она улыбнулась и, вздохнув «Ну, слава Богу!», пообещала пристроить меня к хорошему педагогу по вокалу.
Оказалось, она очень переживала за моё будущее, понимая, что концертирующий пианист для женщины – не самый подходящий вариант, к тому же абсолютно не конкурентно способный рядом с крепкими парнями. Чего нельзя сказать об опере – там женские голоса нужны не в меньшей мере, чем мужские.

Ко второму курсу я уже училась на двух отделениях. И на вокале мне разрешили окончить год за два при условии сдачи всех экзаменов.
Это была вторая ступень на пути к моей мечте. Или правильней – цели.
Приходилось буквально жить в Консерватории: с утра я уже стояла под дверями, ожидая открытия, а вечером меня выгоняли вахтёры. Хотя по правде, первые два года мне и жить-то было негде – комната в общежитии появилась только на третьем курсе. Первые два года я успешно прожила в автобусах, метро и на вокзалах. Благо, что это было недолго. А досыпать приходилось в Консерватории на некоторых не самых полезных для музыканта парах.
Моим педагогом по вокалу оказался мужчина, который, к моему огорчению, не имел выходов на Большой, но был – к радости – потрясающим педагогом и Человеком с большой буквы.
Понимая, что устраивать свою судьбу придётся самой, я стала следить за вакансиями концертмейстера в Большом.
И к концу третьего курса удача улыбнулась: место освободилось, и меня взяли в штат. На такую «пыльную» и безденежную работу оказалось вполне реально устроиться и без блата, а опыт работы в качестве вокального концертмейстера к тому времени у меня уже скопился приличный.
Это была третья ступень: я училась в Консерватории, получила общежитие, устроилась работать в Большой. Но и это всё было ещё не то, чего я хотела.
Конечно же, с основным составом мне работать не дали, Его можно было увидеть лишь мельком в коридорах или же на спектаклях, которые теперь я смотрела не только из зала.
Но в этой работе были и свои преимущества: я знала обо всех прослушиваниях, конкурсах и наборах.
Хотя первые два набора стажёрской группы мне и не улыбнулись (видимо, форму я ещё не набрала). Однако все труды нашли вознаграждение. На очередном прослушивании (я уже была на четвёртом курсе) в комиссии оказался Он.
Выйдя на сцену, я встретилась с Ним взглядом. Он смотрел на меня с любопытством. А мне в тот момент уже и ничего не было нужно – достаточно было лишь одного Его взгляда…

Излишняя эмоциональность не было моей сильной стороной – всё окружение считало меня «сухарём», до того момента, пока… я не попадала на сцену. Будь то рояль или тем более вокал. Здесь я словно оживала, меня наполняла совершенно безграничная палитра чувств. Я проживала каждый звук, каждую интонацию, каждую паузу. Я жила в музыке, а она жила во мне. За этот волшебный мир я и полюбила оперу: за мир звуков, за мир образов – таких, которые не существуют в реальности. Ту жизнь, которую артист проживает на сцене, невозможно представить нигде больше. Это совершенно недоступный для «обычных» людей мир – они могут лишь немного прикоснуться к нему, сидя в зале, но не пропустить его по своим жилам. А прочувствовав такое хоть однажды, никогда уже от этого не откажешься…
Обладая ещё одним важным свойством, которое я, правда, осознала не сразу (но поняв, сделала своим «коньком»), мне удавалось захватывать внимание зрителей, заставлять слушать и лишаться воли – от природы я владела гипнозом. Это было моим наследством, которое досталось от прабабушки-цыганки. И этот, очень важный для артиста навык, однажды осознав, я всю жизнь совершенствовала.

И вот, выйдя на сцену, я погрузилась в этот уже привычный бездонный мир музыки, как и обычно, потеряв связь с реальностью. Спев, однако, свою программу, я снова встретилась с Ним глазами. Я ещё не умела читать взгляды, но не заметить восхищение было сложно. Улыбнувшись, я ушла со сцены. И через час узнала, что меня взяли…
Я боялась радоваться, не желая спугнуть свою удачу. Что ж, моя цель была почти достигнута. Удалось почти всё: я пела в Большом, на одной сцене с Ним, хоть пока и не на равных.

Глава 3. Альтов.
Казалось бы, пришло время увольняться из постыдного ресторана. Но! Я не могла этого сделать. К тому времени мне удалось стать там солисткой – наш предыдущий вокалист был уволен за постоянную пьянку.
Отчасти работа даже нравилась мне – я могла петь то, что хотела и так, как хотела, у меня не было начальника. Зато были уже свои постоянные клиенты-слушатели, которые очень неплохо платили за любимые песни и романсы.
А моё финансовое положение было скорее печальным, чем радужным, и каждая копейка имела для меня свою цену. Плюс режим работы в ресторане был очень удобным: я ехала туда из театра и работала почти до утра. Об этой работе не знал никто из моего окружения, мне не без труда удавалось её скрывать, чтобы не лишиться того, чего уже добилась столь немалым трудом.
Приоритеты оставались за театром, где я была уже на очень хорошем счету, в том числе и у руководства. Солистам очень нравилось работать со мной как с концертмейстером, и даже худрук оценил мой уровень знаний и умений. Я была «правильной», ответственной, обязательной и в то время ещё беспрекословной – понимая, что на моё место быстро найдут замену.
И наконец, мне дали основной состав. В то время как петь я продолжала лишь эпизодические партии.

…В мой класс резко открылась дверь. Я делала в это время пометки в нотах и от неожиданности чуть не уронила крышку фортепиано себе на руки.
- Чудно! Я удачно зашёл, - Он вошёл и водрузил мне на пульт клавир. – Можно?
А я потеряла дар речи. Работать вместе нам ещё не доводилось. Я даже не видела его ближе, чем из-за кулис.
Глядя в Его серые глаза почти не моргая, я пыталась справиться со своими чувствами. Его светлые шелковистые волосы, попав под солнечный луч, пробившийся в окно, отдавали золотым оттенком, создавая почти сияние вокруг его миловидного, но немного женственного лица. И весь он казался каким-то нереальным, словно сошёл с экрана или картины.
- Я помешал? – он попытался понять причину моего ступора.
- Нет, что Вы, - наконец, встряхнулась я. – Над чем хотите поработать? – я перевела взгляд на ноты, поняв, что мой взгляд слишком откровенен.
- А можно не так официально?
Я снова посмотрела на него с удивлением.
- Мы же работаем вместе. Давай, как коллеги. Николай, - он протянул мне руку.
- Анна Мария, - я её пожала, немного растерявшись.
- А как-то попроще? А то больно пафосно, - он усмехнулся. – Анна? Анечка?
Мои щёки вспыхнули, как у подростка.
- Как Вам будет удобнее, - я снова повернулась к нотам.
- Партнёрам не говорят Вы, - заметил он с улыбкой. – Спешу обрадовать – хоть это пока и неофициально – следующая премьера будет нашим совместным дебютом.
Я боялась верить своим ушам. Посмотрев на него, чтобы убедиться, что это не шутка, я снова перевела взгляд на ноты – передо мной стоял клавир «Саломеи».
- Я рада, - только и выдавила я, опустив руки на клавиатуру.
Наша первая репетиция была несколько скомканной. Я была зажата и стеснялась делать ему замечания. Но его шутки, лёгкий и открытый характер раскрепощали. Он оказался удивительно обаятельным и абсолютно не высокомерным.
Готовить совместную партию он предпочёл со мной наедине, по крайней мере, пока не дошло дело до спевок.
Немного сложно было стоять рядом с ним на сцене, держаться на равных. Подсознание постоянно напоминало мне про моё провинциальное прошлое. Но увлеченная работа смогла заставить забыть обо всём и отдаться во власть музыки и оперы, что, однако, неминуемо заставляло оголять свои чувства, которые я, соблюдая нормы приличий, старалась держать при себе.
Моя мечта сбылась, цель была достигнута. Я стояла на сцене Большого рядом с Ним и пела в одном спектакле. Мы были партнёрами.

Что дальше? Какова была новая цель?
До пошлого банальной – выжить. Отдалённая перспектива остаться без общежития не могла не пугать. Купить что-либо в Москве мне точно не светило, а жить на вокзалах было… «сложно и неуютно». Я откладывала все свободные деньги и очень надеялась, что ситуация разрешится сама собой…

По мере того, как мы с Николаем стали работать вместе, он успел оценить мой уровень как концертмейстера и больше уже ни с кем не занимался, кроме меня (исключая те моменты, когда мне надо было петь вместе с ним).
Почти всё время в театре он теперь проводил в моём классе. Быть ему полезной мне было приятно: благо, было, чем поделиться. Уровень и качество моего образования были на порядок выше.
Режиссёрам (да и худруку) понравилась наша пара и то, как мы звучали вместе. И это не мудрено – ведь объективно наши тембры идеально подходили друг к другу, а вибрации сливались в общее колебание, что было слышно (пусть и не всегда понятно) каждому. А если говорить обо мне, то это чувство, когда «голоса сливаются», наверное, было самым волшебным. Ведь в такой момент создавалось ощущение, что всё земное, материальное перестаёт существовать, словно душа отделяется от тела и уносится куда-то в космос. В моей практике было немного таких голосов, с кем доводилось испытывать это чувство. Ники был первым и на тот момент единственным, что делало меня безвольной перед ним – ради этого «кайфа» я была готова и согласна на всё, отключив сознание и рациональность.
Нас ставили ставить в один спектакль всё чаще.

И всё это неминуемо привело к волне слухов и сплетен, о которых я, по своей наивности, узнала только когда в театр приехала Софья, жена Николая, и вызвала меня на разговор.
У меня был лёгкий шок, смешанный с недоверием - никак не могла поверить, что это происходит на самом деле и со мной. Я стояла и слушала её монолог о том, что разрушаю семью, строю некие козни, и не понимала, смеяться мне или держать серьёзное выражение лица. Сам Николай стоял чуть в стороне, глядя в окно…
- Могу сказать Вам лишь одно, - сказала я, выслушав её. – Если Вы не верите человеку, которого якобы любите, если Вы не уважаете его, допуская такие разговоры – это проблема только ваших личных взаимоотношений, степени доверия и любви. Могу только посоветовать решать эти вопросы с теми, кто вливает всё это Вам в уши – они знают явно больше, чем я.
На этом я разговор закрыла, не желая вступать в дискуссию.
Да, я испытывала к Николаю сильное чувство. Но никогда не позволяла себе это показывать. И с его стороны я не видела чего-то большего, чем уважение, внимание и просто комфортное рабочее состояние. Мой правильный мозг бунтовал против такого «несправедливого» обвинения.
Несколько дней после этого разговора мы не репетировали вместе, но работа не стояла на месте, и репетиции возобновились.

- Могу поздравить тебя с боевым крещением, - пошутил Николай, когда мы встретились.
- В каком смысле?
- Это твоя первая волна сплетен. Их будет ещё много, ты привыкнешь.
- Я не хочу к этому привыкать! Это… просто бред!
- В каждом слухе есть доля… слуха, - осторожно заметил он и посмотрел на меня искоса.
- Что ты хочешь этим сказать? – не без страха спросила я.
- Мне очень нравится работать с тобой. Мне комфортно. И дело здесь не только в профессионализме.
- Не продолжай, - перебила я, понимая, что такие порывы надо пресекать.
- Я тебе неприятен? – вдруг спросил он. – Возможно, я увлёкся и не заметил, что занимаю слишком много твоего времени. И ты просто не знаешь, как мне об этом сказать. Это так?
Я не умела врать! А так хотелось именно соврать! Ну, зачем ему мои откровения?
- Анечка! – он взял стул и сел возле меня. – Я не хочу, чтобы между нами что-то стояло. Ты можешь говорить мне всё, как есть – я приму это правильно.
- Я счастлива работать с тобой, - проговорила я и встретилась с ним взглядом. – Мне нравится результат нашей работы. И хотелось бы продолжать развиваться в этом направлении.
- Ты прелесть! – он поцеловал мою руку и поднялся. – Работаем?
Наша совместная работа продолжилась. Но неминуемо развивались и наши отношения. Я чувствовала и знала, что он испытывает ко мне симпатию, и становилось всё сложней прятать свои чувства.
Объяснить причину своей любви к нему я не могла никогда – ведь в его внешности не было ничего яркого и цепляющего, характер его был мягким, безвольным и нерешительным. Он боялся ответственности и избегал инициативы.
Но все доводы моего сознания разбивались в прах, едва Он начинал петь. Воздействие его голоса на меня было слишком сильным, а эффект, который производило наше совместное звучание, просто выключал во мне всё логичное и разумное. И, похоже, этот момент влиял не только на меня…
Мы оба, не сговариваясь, начали играть в «любовь» на сцене. Не обсуждая эмоциональную сферу, не говоря о личном, на сцене, в образе наших персонажей, мы уже даже не играли, а жили. Переживали то, что в реальности было недоступно.
Наш дуэт так понравился публике и режиссёрам, что Сан Саныч (наш худрук) принял решение перевести меня в новом сезоне в основной состав.


Глава 4. Александр Королёв.
Работа в ресторане меня уже порядком напрягала - я очень уставала, но поскольку принципы не позволяли мне не выполнить все свои обязательства перед работодателем, я должна была доработать контракт, который заканчивался летом.
Очередной рабочий день подошёл к концу, и я сидела уставшая и опустошённая в своей «гримёрке» (подсобке со столиком и зеркалом), снимая макияж. В дверь постучали – я удивлённо повернулась. Хозяин входил без стука, а посетители уже разошлись – заведение было закрыто уже минут сорок как.
- Войдите, - пригласила я, оценив тактичность гостя, который не стал ломиться.
Дверь открылась, и вошёл парень лет двадцати пяти, высокий, дорого одетый – типичный московский мажорчик (сколько я на них уже насмотрелась!).
- Привет, - он улыбнулся, уверенный в своей неотразимости.
- Чем могу помочь? – у меня не было желания поддерживать трёп. Да и цель его визита я знала почти наверняка – как никак он тут не первый такой прынц явился.
- Хотел поблагодарить за то удовольствие, которое я получил, слушая Ваш голос, - он прошёл и присел на край моего столика, не сводя с меня своих чёрных глаз.
- Пожалуйста. Это всё?
- Я понимаю, как Вы устали. Хотелось бы продолжить разговор в более комфортной обстановке.
- Вас никто не держит – продолжайте, где пожелаете, - ехидно заметила я, намекая, что пора бы и честь знать.
- Значит, договорились? – он не поддался и лишь улыбнулся.
- Договорились о чём?
- Не думаю, что открою Вам глаза, сказав, что это не самое подходящее место для реализации Вашего таланта. Мне есть, что Вам предложить. Не хочу нагружать Вам этим сейчас – поэтому прошу найти возможность обсудить этот вопрос в любой удобный для Вас день.
На какой-то миг я задумалась: нужна ли мне другая работа, коль в театре у меня теперь будет почти аврал? Да, нужна. Ибо мне нужны деньги.
- Хорошо. Позвоните мне завтра – я посмотрю своё расписание, - я написала на листке бумаги свой номер телефона и протянула ему.
- Непременно. Буду рад новой встрече, - он поднялся. – Может, Вас подвезти? Уже очень поздно.
- Нет, спасибо. Я доберусь, - мой взгляд оставался напряжённым.
Он улыбнулся:
- Да завтра!
- Всего хорошего!
Я была немного озадачена, но не сильно удивлена. Он был не первым, кто приходил ко мне со всякого рода предложениями. Но первым, кто назначил для этого отдельную встречу.
Едва за ним закрылась дверь, как в неё вошёл хозяин ресторана:
- Чего он хотел?
- Сказать спасибо за вечер, - сухо ответила я, не желая посвящать его в свои дела.
- И всё?
- Всё.
- Ладно. Ты ещё долго? Я уже закрыл всё, домой пора ехать.
- Уже выхожу, - собрав сумку, я поднялась.
Дав по газам, хозяин уехал домой, а я пошла на остановку, где мне довелось лишь проводить взглядом уехавший автобус. Это была очень плохая новость – в это время метро ещё не ходило, и этот автобус был единственным шансом не заночевать на улице. Да и время года очень не располагало к ночёвке на лавке в парке.
Я стояла в полной растерянности посреди улицы, пытаясь придумать, как быть. Денег на такси вполне хватало, но куда ехать? В общагу в это время не пустят, а на вокзал очень не хотелось.
Размышления прервал остановившийся возле меня автомобиль. Из-за руля вышел уже знакомый мне парень.
- Кажется, по моей вине Вы не смогли уехать? – он то ли следил за мной, то ли просто догадался.
- Кажется, да.
- Могу я загладить свою вину и подвезти Вас?
- Это не имеет смысла, - усмехнулась я. – В том автобусе я спала.
- Вам некуда ехать? – удивился он.
- Как-то так.
- Полагаю, приглашение заехать ко мне на чашку кофе Вы не примете?
- Правильно полагаете, - подтвердила я.
- В таком случае, я знаю одно круглосуточное заведение, где мы можем выпить всё тот же кофе, пока у Вас не появится возможность уехать куда-либо.
- Это сколько же кофе придётся выпить? – усмехнулась я. – А впрочем, давайте, заодно расскажете мне Ваше предложение.
- Отличная идея, - он открыл дверцу машины. – Прошу.
Я села молча и пристегнула ремень. Это был первый раз в моей жизни, когда я села в машину к незнакомцу. И тут я поняла, что даже имени его не знаю. Но, подумав, я решила оставить все вопросы до «разговора».
- Немного прокатимся, оно не на соседней улице, - предупредил меня парень, сев за руль.
Я отвернулась к окну и, сама того не заметив, заснула. В то время я спала очень мало и делала это при первой удобной возможности. А бывали случаи, как этот, когда я просто «отрубалась», даже не замечая этого.
Проснулась я, заботливо укрытая пледом, на том же сиденье, только с откинутой назад спинкой. Сознанию потребовалось какое-то время на восстановление событий. Поднявшись, я резко повернулась к водителю.
- Доброе утро, - он, отодвинув сиденье, расположился с ноутбуком прямо за рулём. Машина стояла на крытой парковке. Убрав ноутбук, парень мне улыбнулся:
- Я не смог потревожить твой сон, ты так сладко спала.
- Когда мы успели перейти на «ты»? – удивилась я.
- Это проблема?
Я не нашлась, что ответить и посмотрела на часы. Было восемь часов утра, и я уже давно должна была быть в Консерватории.
- Можем ехать? – он заметил моё удивлённое лицо. – Полагаю, пункт назначения появился?
- Подкинь меня до метро.
- Здесь недалеко до Консерватории, - он пристегнулся и завёл машину.
Я с удивлением посмотрела на него.
- Так во сколько мне лучше позвонить? – он проигнорировал этот момент.
На секунду я задумалась, вспоминая вчерашний разговор.
- Часов в шесть набери. Но раньше пятницы не рассчитывай.
- Как скажешь. Удалось выспаться? Или в автобусе удобнее?
- Безопаснее, - осторожно заметила я.
Он рассмеялся:
- Я похож на маньяка?
- Судя по тому, сколько ты про меня знаешь – очень, - честно и серьёзно ответила я.
Он мельком посмотрел на меня:
- Ты права, похоже немного. Но я готов рассказать и о себе, и о своих мотивах максимально открыто.
- Погоди с мотивами, имя хоть бы назвал, - усмехнулась я.
- Александр Королёв, - несколько официально произнёс он.
- Что ж, Александр Королёв, у Вас будет возможность доказать мне чистоту своих помыслов. Только прошу впредь считаться с моим мнением и желаниями.
Он загадочно улыбнулся, бросив на меня высокомерный взгляд.
- Полагаю, ты проголодалась. Там, в бардачке, пара бутербродов, - через пару мгновений он сменил тему.
Отказываться не хотелось – желудок реально сжался.
- Спасибо, - я взяла один сэндвич.
Саша высадил меня возле Консерватории и пообещал позвонить. К занятиям я приступила со слегка растрёпанными мыслями.

Глава 5. Новая работа.
Встретиться мы договорились через несколько дней в офисе, где работал Саша. Он предупредил, что разговор серьёзный и пройдёт в присутствии его отца (и начальника по совместительству).
Я приехала раньше назначенного времени. Меня встретила милая девушка-секретарь и проводила в кабинет «Александра Королёва».
- Привет! Ты рано, - он удивился, увидев меня.
Подойдя, он помог мне снять пальто и повесил его в шкаф.
- Выпьешь чего-нибудь?
- Стакан воды, - мне почему-то показалось невежливым отказываться.
Он усмехнулся и пригласил меня присесть на диван, протянув стакан воды.
- О чём пойдёт речь? – в лоб спросила я.
- О работе, разумеется. Ты сейчас находишься в офисе нашего продюсерского центра. Его директором является мой отец, а я – исполнительный продюсер.
- Но я не эстрадная певичка! – осторожно напомнила я.
- Представь себе, я в курсе, - улыбнулся он. – Но продюсеры нужны не только эстрадным исполнителям. Ты вообще хорошо себе представляешь, кто такой продюсер и какова его функция?
- Наверное, всё же нет, - честно ответила я. – Не доводилось сталкиваться.
- Позволь, обрисую основные моменты.
Саша прочитал мне своего рода вводную лекцию, из которой я поняла, что основные функции продюсера – организация деятельности артиста. Проводить концерты, организовывать гастроли, делать записи, рекламировать и тому подобное.
- В целом, я поняла. Вы хотите взять меня в оборот? – уточнила я, выслушав его внимательно. – И что я вам буду за это должна?
- Кто кому что должен, мы будем оговаривать отдельно и детально. Но если говорить совсем формально: мы создаём условия, ты работаешь, прибыль делим.
- По поводу «ты работаешь» возникает очень много вопросов: что, где, когда, как, с кем и ещё вагон в придачу.
- Всё это обсуждается и оговаривается, не переживай. Без твоего участия в обсуждении, никто ничего решать не будет. Мы заинтересованы, чтобы ты работала с удовольствием.
- Что ж, можно обсудить. Но у меня ещё с рестораном контракт на полгода, - предупредила я.
- Не думай об этом, - Саша усмехнулся. – Это мы уладим.
- Ладно. Давай попробуем, - согласилась сходу я.
Мы говорили долго, оговаривая много нюансов. Где-то на середине нашего разговора в кабинет зашёл статный мужчина лет пятидесяти.
- Отец, - Саша подошёл к нему и пожал руку. – Знакомься, наша новая солистка, Анна Мария Косицына. Анна Мария, это мой отец, Владимир Королёв.
Я поднялась и улыбнулась. Королёв - старший рассматривал меня бесцеремонно, как коня перед покупкой, с лёгким прищуром и ухмылкой на губах.
- Приятно познакомиться, - он протянул мне руку.
Немного растерявшись, я вложила в неё свою. Поцеловав мою руку, он присел возле меня на диване, и мы продолжили обсуждение втроём.
Для меня принципиальным было только одно: никакого шоу-бизнеса, никакой эстрады. Но давать концерты с популярными классическими произведениями я согласилась. Хотя основной сферой деятельности оставалась именно опера.
За тот год, который мне оставалось доучиться, фирма Королёва должна была сделать мне имя в России, чтобы можно было его потом продать в Европу и куда захотим.

- Анна Мария, - когда мы обсудили все основные моменты, Владимир Сергеевич обратился ко мне напрямую, - я могу к тебе на «ты»? Ты же мне теперь как дочь будешь, - добавил он, улыбнувшись.
- Конечно.
- Отлично. Ответь мне на несколько вопросов. Только искренне, - выждав паузу, он продолжил. - Как ты думаешь, в чём твоё преимущество перед другими?
Вопрос немного озадачивал. Мне ещё не приходилось себя расхваливать, поэтому отвечала я несмело:
- У меня хорошее образование, я много работаю…
- Я говорю не об этом, - Владимир Сергеевич смотрел на меня пристально. – Почему на прослушивании в Большой выбрали тебя? Почему тебя так быстро перевели на ведущие партии?
- Полагаю, этот вопрос надо адресовать худруку театра, а не мне, - я улыбнулась, надеясь уйти от ответа.
- Я хочу знать твоё мнение, - не отставал Королёв - старший. - Поясню, чтобы тебе было понятнее. Я хочу знать, какие качества выделяют тебя из массы других, в чём твоя сила? Чем именно ты привлекаешь своего зрителя?
- Даже не знаю, - растерялась я, но, немного подумав, попробовала ответить. – Возможно, дело в том, что в отличие от тех музыкантов, которые ставят свои знание и навыки как высшую и конечную цель, я использую их как средство, которое помогает мне вложить в музыку то, что живёт внутри меня. Если нет порыва и полёта, его не будет и у слушателя. Я умею доносить до публики то, что они хотят слышать и чувствовать, я знаю, на какую волну настроены их сердца. Работая с профессионалами, я поняла эту проблему многих из них – они застревают в правилах и ограничены ими, они забывают, что музыка – это не ремесло, а творчество. Но чтобы исполнитель мог максимально свободно ощущать себя и донести всё, что хочет – он должен безупречно владеть своими возможностями.
- То есть твоё образование помогает тебе воплотить свои пожелания в исполнении? – обобщил Владимир Сергеевич.
- Именно. Без труда не вытащишь рыбку из пруда. В искусстве это работает так же. Ещё добавлю, что я настолько люблю музыку, что моя работа не просто меня никогда не тяготила, а скорее наоборот – питала. Работая много, я получаю от этого удовольствие, - заметила я.
- Рад это слышать, - мой собеседник улыбнулся, довольный этим ответом. - Теперь скажи, почему ты до сих пор поёшь в ресторане, хотя имеешь место в Большом? Только честно.
- Честно? – я улыбнулась. – В ресторане больше платят. А жить тоже на что-то надо.
- Теперь этот вопрос тебя больше не будет волновать, - заметил Владимир Сергеевич. – И последнее: какие отношения связывают тебя с Николаем Альтовым?
- Рабочие, - удивилась я. – Какие же ещё? Мы ведь партнёры по сцене, много работаем вместе. А какое он имеет отношение к нашему вопросу?
- Я объясню, - вступил Саша. – Раскруткой Альтова занимается продюсерский центр его тестя, Шнайдера. И у нас с ним, как бы это помягче выразиться, есть некоторые конфликтные моменты.
- Он часто ведёт нечестную игру, - добавил Владимир Сергеевич. – Переманивает чужих солистов, портит репутацию, не гнушается грязи. Нечистоплотен, скажем так. Поэтому нам очень важно, чтобы наши солисты по возможности как можно меньше пересекались с этой семьёй.
- Я не могу Вам этого пообещать, - честно сказала я. – Меня переводят в основной состав, и, боюсь, работать с Альтовым я буду теперь только больше.
- Понимаю, - протянул Владимир Сергеевич и переглянулся с сыном. – Но предупредить я просто обязан. Ваше общение будет под пристальным вниманием. СМИ будут следить за каждым шагом. Одно неверное движение может дорого обойтись и тебе, и ему.
- Ничего не поняла, но к сведению приняла, - я улыбнулась и посмотрела на Сашу.
На его лице играла лёгкая улыбка, а глаза явно следили за моей реакцией. У меня появилось смутное ощущение, что я ввязываюсь в какую-то авантюру.
- Что ж, детали вы ещё обсудите с Сашей, - Королёв - старший поднялся. Мы тоже встали. – Рад нашему сотрудничеству. Надеюсь, оно будет плодотворным и взаимовыгодным.
- Я тоже на это надеюсь, - я старалась быть благожелательной.
- Добро пожаловать. Теперь мы твоя новая семья, - Владимир Сергеевич усмехнулся и, обняв, поцеловал меня в щёку.
Я немного удивилась, но смогла удержать улыбку на своём лице.

- Что он имел в виду? – не сдержавшись, я спросила Сашу, когда его отец вышел.
- Ещё успеешь понять, - не ответил он. – Не буду сразу тебя всем огорошивать. Введу в курс постепенно.
- Ладно. И каковы мои дальнейшие действия?
- Наши юристы подготовят контракт, ты его изучишь и, если всё устроит – подпишешь.
- А дальше?
- А дальше море работы, - Саша улыбнулся. – Необъятный океан. Первый год очень важен для формирования твоего имиджа – мы должны вывести тебя на сцену. То, какой тебя увидят и запомнят, повлияет на дальнейшее восприятие. Как только твоё лицо, имя и голос станут узнаваемыми – начнёшь уже работать по-настоящему.
- А первый год мне ничего делать не надо что ли? – не поняла я.
- Не совсем. Первый год ты будешь делать только то, что будет нужно для формирования твоего образа.
- Шаг влево, шаг вправо – расстрел? – пошутила я.
- Не так буквально, но идею ты поняла правильно.
- Я могу идти? – спросила я, почувствовав себя несколько некомфортно.
- Сейчас да. Я позвоню, когда будут готовы документы. Встретимся, и я введу тебя в новую работу.
- Договорились, - я пошла к двери.
- В ресторане ты больше не работаешь, если что, - вдогонку бросил Саша. – Отоспись немного.
Я удивлённо посмотрела на него, но ничего не сказала.
Было над чем подумать. Стало немного страшно от неизвестности дальнейшей жизни. Но разве не за этим я здесь? Театр мне покорился, пора заняться своей жизнью.

Саша перезвонил мне через два дня и пригласил в ресторан. Мне не хотелось обсуждать рабочие моменты в общественном месте, но Саша был весьма убедительным – пока мне не удавалось с ним спорить. И это немного раздражало. Я не привыкла, чтобы мной манипулировали!
Ресторан оказался поистине шикарным.
- Прости за мой внешний вид – я с занятий, - только возле входа в ресторан я поняла всю нелепость своей одежды.
- Не бери в голову, здесь нет дресс-кода, - было видно, что Саша здесь уже не первый раз.
Зайдя в зал ресторана, я невольно замерла – такую роскошь видеть вблизи мне ещё не доводилось.
«И почему я пела не здесь?» - промелькнула мысль, которую я постаралась быстро отогнать.
Но мне было неуютно и неловко: зал был шикарен, публика блистала, а тут стою я, в старой потрёпанной одежде с тяжёлой сумкой на плече.
Судя по всему, Саша понял моё замешательство.
- Не обращай на них внимания, они твои будущие зрители, - тихо заметил он, обняв меня за плечо. – Очень скоро они будут нести свои деньги к твоим ногам и стоять у твоих дверей, ожидая автограф и возможность прикоснуться хотя бы к подолу твоего платья. Пойдём, - взяв меня под руку, он повёл меня за собой. – Сегодня они ещё не готовы к знакомству с тобой.
Мы расположились в отдельном кабинете.
Великолепное оформление, супервежливое обслуживание, прекрасная кухня и СУМАСШЕДШИЕ РАСЦЕНКИ! Когда я увидела их, я потеряла дар речи. И на моё несчастье, Саша это заметил:
- Что-то не так? – на его лице красовалась улыбка с издёвкой.
- Не думаю, что яичницу можно приготовить так, чтобы она столько стоила. Эти цены не адекватны! Я не хочу тебя разорить на первом же ужине.
На это Саша раскатисто захохотал, и мне стало как-то неловко.
- Дорогая моя Анна Мария, можешь не беспокоиться на этот счёт. Если ты захочешь, я могу подарить тебе этот ресторан!
- Спасибо, но я предпочитаю домашнюю кухню, - мне пришлось выкручиваться.
- Если честно, я тоже. И надеюсь, в скором времени я смогу наслаждаться ею в кругу семьи, - Саша посмотрел на меня хищным взглядом, что мне очень не понравилось.
- Почему мы не могли поговорить в офисе? – тут же спросила я, желая сменить вектор разговора.
- В такое время? Не лучшая идея. В громадном, тёмном, пустом здании это выглядело бы зловеще. С твоего разрешения я уже сделал предварительный заказ, чтобы не утруждать тебя близким знакомством с местным меню, - он не смог сдержать улыбку.
- Я не привередлива в быту и еде в том числе, и предпочитаю есть, чтобы жить, а не наоборот, - отпарировала я.
- Отлично. А пока у нас свободен стол, предлагаю ознакомиться с контрактом, - Саша выложил на стол документы. – Можешь задавать любые вопросы и вносить свои пожелания.
Взяв контракт, я откинулась на спинку и принялась его детально изучать – я никогда в жизни не подписывала документы, не изучив каждый символ.
Саша меня не торопил, внимательно наблюдая за мной. На все мои вопросы он отвечал охотно и доходчиво.

- Что касается рабочих моментов – мне всё понятно и всё устраивает, - проговорила я, дочитав. – Но вот момент по поводу того, что «фирма несёт ответственность за мою жизнь и здоровье» вызывает у меня много вопросов.
- Я попробую объяснить. С того момента, как мы займёмся твоей раскруткой, к тебе будет приковано много внимания. И здесь важно два момента: чтобы твоя жизнь не мешала нашей работе, и чтобы интерес к ней не мешал тебе самой.
- Давай более конкретно, без обтекаемых форм, - попросила я. – Что это для меня меняет?
- Фирма должна быть в курсе каждого твоего шага. От места и образа жизни до элементов гардероба.
- Я с этим не согласна. Причём категорически.
- Понимаю твои свободолюбивые чувства. Но уверяю, звучит это намного страшнее, чем есть на самом деле. Особенно учитывая твой и так не самый публичный образ жизни.
- И кто будет за этим следить? Ко мне конвой приставят?
Саша рассмеялся:
- Не драматизируй. Ответственность за формирование твоего образа несу я, соответственно, все вопросы будешь решать со мной.
- Уже проще. И каким, по твоему виденью, должен быть мой образ жизни? – решила сразу уточнить я. – Что мне предстоит поменять?
- Много чего. К примеру, жильё. Я понимаю, что сейчас у тебя несколько стеснённые финансовые возможности, и могу предложить два варианта: съёмная квартира или номер в гостинице. Оплачивать пока будет фирма в счёт твоих будущих гонораров.
- Я не живу в долг, - категорично ответила я. – Жизнь – непредсказуемая штука. Может сложиться так, что я не смогу расплатиться. Я не беру на себя таких обязательств. И чем тебя не устраивает общежитие?
- Да много чем. Удивительно, что оно устраивает тебя, - усмехнулся он.
- Я там не живу. Это койко-место и возможность хранить вещи. Я же говорила – я не привередлива в быту. Я критична лишь в работе.
- Думаю, мы сможем договориться. Эти вопросы не к спеху.
- Договориться можно, только когда тебя готовы услышать, - я попробовала намекнуть на его высокомерие.
- Это второй повод нашей встречи, - он понял меня правильно. – Если с документами всё более-менее ясно, можем перейти к следующему вопросу, - Саша собрал документы, и через минуту зашли официанты. Расставив наш ужин, они незаметно удалились.
- Мы ждём кого-то ещё? – я удивилась количеству блюд.
- Я не знаком с твоим вкусом, поэтому решил дать возможность выбрать, - пояснил Саша.
- Пожалуй, я ограничусь салатом, - нашлась я. – Так что там за второй вопрос?
- Нам надо познакомиться поближе, - проговорил Саша, налив нам по бокалу вина. – Чтобы нам было комфортно работать, чтобы избегать конфликтных ситуаций – я должен узнать тебя получше. Я бы хотел узнать, что ты за человек, какой у тебя характер, какие стремления. Нам теперь предстоит много работать вместе, и не хотелось бы начинать с конфликтов.
- Это зависит не только от моего характера, - заметила я. – А вообще, мне трудно о себе говорить: я не умею врать и принижать свои таланты и заслуги. Поэтому многие говорят, что у меня завышенная самооценка, что я эгоистична и цинична. Кроме того, иногда приходится чем-то жертвовать ради достижения поставленной цели. И зачастую жертва падает на человеческие отношения. Поэтому, наверное, я и осталась в гордом одиночестве. Что, однако, мне никак не мешает, скорее даже наоборот. Ну, а остальное, я полагаю, тебе уже рассказали твои детективы, – я хотела пошутить, намекнув, что он уже многое про меня знает.
- Ты их заметила? – он удивился. – Зря я доверился их репутации.
- То есть за мной реально кто-то следил? – опешила я. – И много их было?
Саша не ответил – лишь усмехнулся, поняв, что прокололся.
- Полагаю, я в праве знать, что они тебе про меня рассказали.
- Лишь твой распорядок, - он пожал плечами.
- То есть ты не копал мою биографию, не лез в круг общения? – уточнила я.
- Нет. Я не такой маньяк, как тебе показалось. Это я надеялся узнать от тебя лично.
- Не так сразу и взаимно, - сухо заметила я.
- Боюсь, мне нечего про себя рассказывать. Моя семья – это мой отец, ты с ним уже знакома. Его работа – моя работа почти с рождения. Мой круг общения – люди, которые могут быть полезны. Интересы – то, что помогает расширять мне кругозор и развиваться личностно.
- У меня не намного интереснее, - я приняла его ход и ответила искренне. – Я живу только работой. Моей целью было попасть в Большой, и я этого добилась. Теперь надо там закрепиться.
- Кто тебя протежировал?
- Никто, - гордо ответила я. – Я всего добилась своим трудом.
- В Большой так просто попасть нельзя, - заметил осторожно Саша. – Я представляю себе это очень хорошо. Случайных людей там не бывает. Туда попадают только по знакомству, а некоторые ещё и за хорошую доплату к этому знакомству. Денег у тебя нет, значит, кто-то должен был помочь.
- И тем не менее. Я люблю ломать стереотипы. Можешь думать всё, что тебе заблагорассудится, но я сказала правду. Мне некого благодарить, кроме удачи.
- Это тоже очень ценное знакомство, - согласился он. – Я был на твоей «Саломее». Мне понравилось.
- Спасибо. Это был мой дебют в ведущей партии, - призналась я.
- Партнёр для тебя только слабоват. Не дотягивает до твоего уровня ни голосом, ни талантом, - брезгливо заметил Саша.
- Это мнение основано на личной неприязни?
- Не без этого, - не стал оспаривать он. – Но сейчас я говорю объективно. Ты много работаешь – он выезжает на имени. Ты берёшь не только голосом и природой, но и образованием – он исключительно эмоциями, которые уже сформировались десять лет назад, когда он был подающим надежды пареньком. Он там и остался.
- Между тем ты сейчас невольно унижаешь мой труд, - усмехнулась я. – Последний год именно я работаю с Альтовым в качестве концертмейстера.
- Вот оно что! А я думал, мне показалось, что он начал немного выравниваться. Я списывал это на то, что ему приходится тянуться к тебе, когда вы в ансамбле. Оказывается, он и тебя использует. Хорошо устроился!
- Почему использует? Это моя работа. Я работаю не только на ставке солиста, но и как концертмейстер.
- Это приносит тебе удовольствие? Или это вынужденная работа?
Я задумалась, не зная, как правильней ответить. Ведь это приносило мне удовольствие, но лишь потому, что я работала с Николаем. Все остальные солисты очень меня тяготили.
- Скорее, привычка, - нашлась я. – У меня это хорошо получается.
- Охотно верю. А попросить дать тебе другого партнёра ты можешь?
- Не вижу смысла. Меня всё устраивает.
Саша молча посмотрел на меня, словно стараясь заглянуть в душу.
- Что ж, работу обсудили, - он встряхнулся. – Остался последний, на данном этапе, момент. Средство передвижения.
- Что ты имеешь против метро? – удивилась я. – Там же не бывает пробок!
- Ты сможешь это оценить лишь в сравнении. У тебя есть водительское удостоверение?
- Есть, хотя реального стажа меньше недели, - честно ответила я.
- Это не важно. Пойдём, подышим, - он поднялся и подал мне пальто.
Я ничего не поняла, но пошла за ним. Возле входа в ресторан он остановился.
- Видишь эту машину? – он указал на джип цвета спелой вишни.
- Слепотой не страдаю.
Усмехнувшись, он протянул мне ключи.
А я смотрела на его руку, словно это происходило не со мной.
- Это тоже в счёт моих будущих гонораров? – нашлась я, но ключи не взяла.
- Нет. Это мой подарок, - на секунду Саша задумался, придумывая повод. – На Новый Год.
- Не вариант, - я покачала головой. – Я не принимаю подарков, на которые не могу ответить равнозначно.
- Просто ты ещё не отдаёшь себе отчёта, сколь ценным богатством обладаешь, - повернувшись ко мне лицом, он подошёл ближе.
- Полагаю, ты говоришь о моём голосе? – предположила я. – Извини, но подарить его я не могу.
- Голос ничто без его обладателя, - он обнял меня за талию и, приблизив лицо, нежно поцеловал.
- Теперь мы в расчете, - с улыбкой проговорил он, закончив поцелуй.
А я стояла, как ударенная. Это был первый поцелуй в моей жизни, и я не знала, как следует вести себя – я растерялась. Меня переполнили новые чувства и противоречивые эмоции.
- Давай проведём тест-драйв, - Саша открыл машину и подал мне руку.
Я молча села за руль. От количества кнопок и лампочек мне стало не по себе. Не хотелось признаваться, что экзамен в ГАИ я сдавала на ушатанных Жигулях с продавленным сиденьем и с тех пор за руль даже не садилась.
Саша понял моё замешательство и рассказал мне назначение всех кнопок и рычажков. Ну, хоть коробка оказалась механическая! И не так страшен чёрт. Пару часов езды смогли добавить мне уверенности. Покатавшись по ночным улицам, мы вернулись к ресторану.
- Я не рискну сесть за руль одна – у меня слишком мало опыта, - призналась я, запарковавшись.
- Будем кататься по ночам – привыкнешь, - спокойно проговорил Саша. – У тебя адекватная реакция и неженская логика – что меня удивляет и чему я несказанно рад.
- Ещё не вечер! – усмехнулась я и поспешила выйти из машины.
- Ну, как тебе? Понравилось? – мы вернулись в ресторан, где на столике нас уже ждал горячий чай с десертом.
- Страшно немного. И очень уж высоко.
- Низкие машины, как правило, уступают в безопасности. Да и сидеть в них в платье не так удобно.
- Тебе, конечно, виднее, - засмеялась я.
- А я уже подумал, что ты не умеешь смеяться, - вслух заметил он.
- Дорогое это удовольствие, - ехидно заметила я. – Пожалуй, у меня есть для тебя подарок.
Саша с вопросом посмотрел на меня. А я достала из своего кошелька маленький необработанный чёрный камешек:
- Мне кажется, он тебе подойдёт, - я протянула его Саше.
- Что это? – он рассматривал его, но явно не узнавал.
- Шерл. Просто положи его в карман, - я улыбнулась, ничего больше не пояснив.
- Очень тонко. Спасибо.
- Как ты поедешь домой? – я сразу перевела тему. – Ты пил вино.
- Тебя это беспокоит? – удивился он.
- Меня не тянет садиться за руль, когда на дороге есть такие водители.
- Не волнуйся, я никогда не позволяю себе садиться за руль, если выпил хоть глоток. Может, подвезёшь меня, чтобы никого не вызывать. Я заметил, что ты к бокалу даже не притронулась.
- Я не доеду сама от тебя. И дороги не знаю, и не рискну, - ответила я. – Да и не много ли чести?
Саша улыбнулся, не сводя с меня глаз.
- Спасибо за ужин. Сколько я должна? – допив чай, я встала.
- Я никогда не возьму с женщины деньги за ужин, - заметил он. – И больше не заикайся об этом, - он подал мне пальто. – Я вызвал тебе такси.
- А себе? – удивилась я, одеваясь.
- За мной приедет помощник, спасибо за беспокойство. Он отгонит твой джип на стоянку общежития.
- Не надо. Не свети меня. Пусть будет у вас на фирме – оттуда и будем стартовать.
- Хорошо. Во сколько тебя завтра ждать?
- Завтра у нас нет спектакля, значит в десять, как закроется Консерватория, плюс на дорогу.
- Заеду за тобой к десяти, - мы вышли на улицу. – Спасибо за вечер.
- И тебе спасибо, - скомкано бросила я и села в такси.

Глава 6. Ники.
График моей жизни не столько изменился, сколько откорректировался. Вместо ресторана, где я раньше пела, теперь я встречалась с Сашей, и мы катались по городу, попутно знакомясь и притираясь.
Общаясь с ним, мне перестало казаться, что он высокомерен и горделив – это скорее была маска для окружающих. Саша оказался общительным и … умным. Мы хорошо понимали друг друга, и уже через пару недель мне стало казаться, что мы знаем друг друга целую вечность.
Саша был внимательным и обходительным. Он ухаживал за мной, но никаких романтичных порывов себе больше не позволял. За что я была ему очень благодарна.

Подписав этот контракт, я фактически продала права на себя фирме Королёвых.
Едва ли не первым делом ко мне приставили стилистов, которые подобрали мне подходящий гардероб, научили укладывать волосы и делать макияж. Хотя в повседневной жизни я продолжала ходить без косметики и с тугим пучком на голове.
Попытки сделать мне маникюр разбились (в буквальном смысле этого слова) о клавиатуру – даже самое крепкое покрытие трескалось через два дня, в итоге ограничились аккуратным обрезным вариантом.

- Что с тобой в последнее время происходит? – через какое-то время спросил меня Николай. – Последний месяц тебя просто не узнать.
- В каком смысле? – не поняла я.
- Одежда, макияж, причёски – словно это уже и не ты.
- Поиски нового образа – я ведь женщина, - я пожала плечами. – Странно, что тебя это удивляет – ты ведь женат. Неужели, Софья ни разу не меняла свой стиль?
- Честно? – он искоса глянул на меня. – Я не знаю. Супруг из меня посредственный.
- Бывает, - невпопад ответила я.
- А я уж подумал, что влюбилась в кого-то, - признался Николай.
- Да ладно! – обиделась я. – Разве похоже?
- Не знаю, - усмехнулся он. – В меня не влюблялись.
- Не прибедняйся! По тебе и так сохнет половина женского населения страны!
- Не по мне, - он отошёл к окну, - а по тому образу, который я изображаю последние десять лет. Я оказался в его плену и вряд ли уже смогу от него избавиться.
Я поднялась и сделала шаг к нему, но смогла (не без труда) подавить порыв – а так хотелось ему открыться!
Он повернулся резко и встретился со мной взглядом:
- Ты тоже видишь во мне смазливого милашку?
Я не смогла ответить – слова путались.
- Только с тобой я могу быть самим собой. Мне не надо никого изображать и играть. Ты ничего от меня не ждёшь и не требуешь. С тобой я отдыхаю и наслаждаюсь жизнью и музыкой. Анечка! – он обнял меня несколько внезапно и смотрел мне в глаза, словно заглядывая в душу. – Счастье моё! Спасибо, что вошла в мою жизнь!
- Ники! – тихо проговорила я, уже не имея сил держать при себе свои чувства.
Видимо, приняв это за согласие, он наклонился к моим губам. Этот поцелуй выбил у меня почву из-под ног. Мечтала ли я о большем счастье?! Всё, чего я просила у Бога, всё, чего ждала от жизни, я получила!
- Я боялся тебе признаться, - он крепко обнимал меня и прижимал мою голову к своей груди. – Ты совершенство! В сравнении с тобой я недоучившийся зазнавшийся двоечник! Рядом с тобой я всегда особо остро чувствую все свои несовершенства. Ты чиста и прекрасна! Я же уже бесконечно испорчен. Но рядом с тобой я словно очищаюсь, становлюсь чуточку лучше. Спасибо, что не оттолкнула!
- Это невозможно! – я улыбнулась и посмотрела на него с любовью.
- Прости меня, - он опустил глаза. – Я не принесу тебе ничего, кроме проблем.
- Оставим всё, как есть. Мне ничего не надо. Просто будь рядом, пой со мной. Мне этого достаточно!
- Анечка! Я ничтожество!
- Не надо, - я закрыла его рот рукой. – Ничего не говори – я всё понимаю.
Он поцеловал мою руку и сжал её в ладонях.
Я не лукавила, говоря, что мне не нужно большего – это было правдой. Я была реалисткой и знала, на ком женат Ники. Я понимала, что развод для него невозможен и приведёт к крушению карьеры. Это не было нужно ни мне, ни ему.
Готова ли я была к роли любовницы? Конечно, нет! Даже и не думала! Мне действительно было достаточно знать о его чувстве и проживать маленькую жизнь с ним на сцене. Лучше синица, но в руках!

После очередного спектакля ко мне в гримёрку вошёл Саша.
- Поздравляю! – он вручил мне шикарный букет роз. – Кстати, не спросил, какие цветы ты любишь?
- Те, которые от сердца, - я усмехнулась, но добавила, - и пионы.
- Хороший спектакль. Но режиссёра я бы заменил, - признался Саша.
- Что так? – удивилась я.
- Слишком откровенно, - объяснил он. – Я понимаю, что это дух времени и сделано всё, чтобы привлечь зрителя, но методы низковаты и пошловаты.
- Ну, не знаю, - мне было сложно с ним согласиться, ведь я получала такое неприличное наслаждение на сцене!
Дверь гримёрки резко распахнулась, и вошёл Ники. Заметив Сашу, он замер на пороге.
- Познакомьтесь, - я поспешила спасти ситуацию и подошла к ним.
- Александр Королёв, - Саша протянул руку, держа взгляд напряжённым.
- Альтов. Николай, - Ники пожал его руку несколько заторможено, видимо, узнав фамилию.
- Саше понравился наш спектакль, - я пыталась разрядить атмосферу.
- Спасибо, - Ники ответил автоматом и, наконец, смог перевести взгляд на меня. – Хотел поблагодарить тебя за твои труды. С каждым разом мне становится всё легче петь.
- Спасибо, я рада, - я улыбнулась. – Жду завтра на занятии.
- До завтра, - попрощался он и, повернувшись к Саше, добавил. – Было приятно познакомиться.
- Всего доброго, - кивнул тот в ответ.
Когда за Ники закрылась дверь, я выдохнула:
- Ну, ничего себе! Я думала, сейчас молнии засверкают. Что это было?
- Не понимаю, о чём ты, - Саша казался расслабленным и спокойным. – Помочь тебе с платьем? – он обошёл меня со спины.
- Что? – я удивилась такому предложению.
- Сама ты вряд ли справишься – больно много крючков, - пояснил он.
- Спасибо за предложение, но я откажусь. У меня есть костюмер.
- Как скажешь. Я буду ждать внизу, - Саша вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я, конечно, помнила, что говорил Владимир Сергеевич про отношения со Шнайдером, но то, что я увидела между Сашей и Ники меня шокировало. Они были вежливы, и слова лишнего друг другу не сказали, но их истинные чувства просто фантанировали из них! Мне было над чем подумать. Ведь эти два мужчины на тот день прочно вошли в мою жизнь, и моё будущее также было связано с ними самым непосредственным образом.
Умывшись и переодевшись, я спустилась вниз. Саша ждал меня на улице.
- Могу я попросить отвезти меня в общежитие? – попросила я, сев в его машину. – Боюсь, сегодня я не в состоянии садиться за руль.
- Я понимаю, - Саша мельком посмотрел на меня. – Завтра наверстаем.
- Спасибо. Напомни, когда начнутся записи?
- Со следующей недели. Я ещё напомню, не волнуйся.
- Хорошо, спасибо, - я отвернулась к окну и бессмысленно смотрела на мелькающие здания.

- Ты не говорила, что знакома с Королёвым, - Ники начал разговор ожидаемо. – Ты с ним встречаешься?
- Нет! – чуть ли не испугалась я и, вздохнув, ответила:
- Всё хуже. Я теперь работаю на них.
- Королёв заключил с тобой контракт? – переспросил, не поверив, Ники. – Давно?
- Пару недель как. Я ещё этого даже не осознала.
- Мой тесть будет в ярости, - усмехнулся Ники.
- Из-за того, что ты работаешь со мной? – попробовала догадаться я.
- Нет. Из-за того, что Королёв его опередил.
- Да ладно! Ты меня разыгрываешь! – не поверила я.
- А что тебя удивляет? – не понял он. – Он слышал тебя, видел нас на сцене. Его заинтересовало продвижение нашего дуэта.
- Ну, сам подумай, кто я? Что во мне такого? – искренне воскликнула я.
- Ты, правда, ещё этого не поняла? – тихо спросил он, глядя мне в глаза. Я промолчала, и он продолжил. – Ты редкий бриллиант, просто пока без огранки. Тебе нужна огранка и оправа – тогда ты засияешь во всей красе. Честно говоря, я очень удивлён, что ты ещё здесь, в нашем болоте. Твоё место – на лучших подмостках, ты этого достойна. Твой голос яркий и мощный, и ты владеешь им просто феноменально, умея передавать самые тонкие чувства и полутона. Это нельзя прятать. И я буду рад, если у тебя всё получится. И не важно, в чьих руках. Хотя, должен признать, Королёвы не самый подходящий вариант.
- Почему? Шнайдер лучше?
- Не лучше, - ответил он. – Но и не хуже. Королёв старший весьма жёстко работает со своими солистами. Он выстраивает им такие графики, что дольше двух лет никто ещё не выдерживал. Он в буквальном смысле выжимает все соки. Шнайдер работает мягче, но и не так результативно. Гонорары у него ниже и полёт, соответственно, тоже. Зато долгий.
- Интересно это всё. Я ничего в этом не понимаю, - я пожала плечами. – Моё дело – музыка, и здесь я на своём месте. А все эти козни, подставы и прочее – это не по моей части. А уж коль Шнайдер имел на меня виды, так и сделал бы предложение. Чего он ждал?
- Твоего перевода в основной состав.
- А что это меняет?
- Твой статус. Но я должен отдать должное Королёвым. У младшего всегда был исключительный нюх. Но где он тебя услышал? Неужели здесь?
- Нет, на моей старой работе.
- А где ты работала? – удивился Ники. – Ты пела где-то ещё?
- Да. В ресторане, - несколько стыдливо призналась я.
- Ты пела в ресторане? – по слогам переспросил он, глядя на меня выпученными глазами.
- Ну да, а что тут такого? На зарплату концертмейстера в Москве не выживешь.
- А ты не москвичка? – ещё больше удивился он.
- Сейчас я совсем упаду в твоих глазах, - вздохнула я.
- Наоборот! – возразил Ники. – Я же знаю, что у тебя нет здесь волосатой руки. Как тебе это удалось? Кто ты? Откуда ты?
- Обычная провинциалка, решившая покорить первопрестольную, - я улыбнулась.
- Я ничего о тебе не знаю! – признался он. – Оказывается, я тебя вообще не знаю!
- Это поправимо. Я ведь здесь, рядом, - я протянула ему руку.
- Ты не представляешь, что теперь между нами, - грустно проговорил он, взяв мою руку и поцеловав её. – Если раньше всё было просто сложно, то теперь … это непреодолимая пропасть.
- О чём ты говоришь?
- Королёвы сделают всё, чтобы удалить тебя от меня – это лишь вопрос времени, - Ники провёл рукой по моим волосам. – А я уже прирос к тебе душой. Я не смогу без тебя!
- Им не удастся разрушить то, что в моём сердце, - возразила я. – Где бы я ни была, моё сердце всегда будет с тобой. Да и контракт этот не вечный, однажды он закончится.
- Я люблю тебя! – прошептал он и поцеловал меня.
- Мы сами вершим свою судьбу, - я улыбнулась, пытаясь его подбодрить.

Глава 7. Начало работы, развитие отношений.
Постепенно Королёвы брали меня в оборот. Начали с записей. Первый диск был записан буквально за два месяца – благо, материала у меня было в избытке.
Пустив несколько записей в эфир, а тираж – в продажу, параллельно у меня прошли первые небольшие гастроли (на время летних каникул), а также я удивительным образом оказалась в гастрольной труппе Большого (где изначально меня не было).
Королёвы знали, как сделать человека известным и узнаваемым, а моей задачей было создать именно тот образ, который я хотела бы, чтобы запомнили зрители. С музыкальной точки зрения. Особых усилий прикладывать мне не было нужды – главным было не потерять то чувство, с которым я пропускала через себя музыку и не превратить творчество в обычный чёс.
Наши совместные усилия давали свои результаты. И первые гонорары меня действительно впечатлили – я таких денег никогда даже на экране не видела. Саша предложил купить себе что-то на память. И я купила … рояль. Большой концертный и очень дорогой. Это была мечта всей жизни. Однако поставить его пришлось пока на студии Королёвых – в общежитии для него места бы не нашлось.
Работать много мне нравилось. Огорчало то, что с Ники я стала видеться намного меньше (и в гастрольной труппе его, разумеется, не оказалось). Его опасения были оправданы. Но у меня уже был долгий опыт «любви на расстоянии», а сейчас было даже проще – я знала и чувствовала его взаимность.
Но, похоже, чувствовала это не только я.
Саша, который был возле меня два ли не круглые сутки напролёт, начал за мной ухаживать. Красиво, роскошно, богато, впечатляюще и … настойчиво.
Мне это было неприятно и неудобно одновременно. Он не понимал моих намёков и даже прямой текст порой игнорировал, продолжая пытаться добиться моего расположения широкими жестами.
Он задаривал меня украшениями, цветами, настойчиво возил в спа-салоны… Пытался убедить меня в том, что это теперь моя норма, и мне пора к этому привыкать.

- Блестящий спектакль! Поздравляю! – премьера нового сезона, в которой я вышла уже в качестве солистки основного состава, прошла с успехом. Не без участия в этом моих продюсеров, которые вели мою раскрутку по всем фронтам.
- Спасибо! – я устало села к зеркалу. Моя гримёрка утопала в корзинах цветов (по большей части подарённых именно Сашей).
- Ты устала! – он подошёл ко мне со спины и положил руки мне на плечи. – Подготовка и сам спектакль вымотали тебя. Но тебе надо ещё немного потерпеть.
Я через зеркало посмотрела на него, ожидая объяснений.
- В коридоре много желающих получить твой автограф.
Я тяжело вздохнула.
- Я буду рядом, - Саша улыбнулся. – Не раскисай раньше времени.
Общение с поклонниками выматывало меня больше, чем сам спектакль, но это было обязательной частью. Я должна была любить и ценить их, ведь для них мы и выходим на сцену.
Когда за последним поклонником закрылась дверь, Саша сам закрыл её на защёлку и подошел ко мне:
- Ещё раз поздравляю! Я горжусь и восхищаюсь тобой!
- Саша, не сейчас, - я устало поднялась и отошла в сторону.
- И сейчас, и всегда, - он задержал меня. – Ты неотразима!
- Убедил! – я вырвалась и села снимать грим. – Позови ко мне костюмера, пожалуйста, - попросила я.
- Моим рукам ты не доверишь столь дорогое платье? – Саша усмехнулся.
- Как ты догадлив! – отпарировала я. – Боюсь, это собственность театра, и я несу за него ответственность. Поэтому позови костюмера, пожалуйста, - уже настойчиво попросила я.
- Как пожелаешь, - он вышел.
Через минуту зашёл костюмер, а следом за ним – Ники. Выпроводив костюмера, он закрыл дверь и подошёл ко мне:
- Это невыносимо! – он поднял меня. – Любовь моя!
Страстно поцеловав, он крепко обнял меня.
- Я тебя почти не вижу! Лишь на сцене ты со мной – и то, с каждым месяцем всё реже и реже. Этого слишком мало! Он всё время возле тебя, словно коршун.
- Прости, я не могу это изменить, - я вздохнула.
- Ты ни в чём не виновата! – он снова поцеловал меня.
Постояв пару минут, молча обнявшись, я, наконец, отошла от него:
- Зря ты отослал костюмера.
- Не переживай, - Ники улыбнулся и обошёл меня со спины. – Я вполне справлюсь.
Он очень ловко расстёгивал крючки платья, а я холодела от страха и стеснения. Расправившись с последним крючком, он медленно провёл руками по моей спине и скинул платье с моих плеч.
- Не надо, Ники, - тихо попросила я, опустив голову и закрываясь руками.
- Прости, - он словно очнулся и, сняв с ширмы халат, набросил его мне на плечи.
Не поднимая на меня глаз, он быстро вышел.
Трясущимися ногами я дошла до ширмы и поспешила одеться. Конечно, мне было уже не пятнадцать лет. Но в вопросах любви я была ещё неискушённой, и близость, по крайней мере, первую, представляла себе совсем иначе.
На улице возле машины меня ждал Саша. Он открыл мне переднюю дверь, но я села сзади.
- С тобой всё в порядке? – сев за руль, он посмотрел на меня через зеркало.
- Очень устала, и голова болит, - соврала я и легла на сиденье.
- Может, покажешься врачу? – он обернулся.
- Спасибо. Мне просто надо выспаться.
Саша отвёз меня в общежитие, а Сергей (его помощник) подогнал сюда же мой джип, с которым я уже давно была на «ты». Прав всё-таки оказался Саша, когда говорил, что я ещё оценю прелесть личного транспорта. Я никогда не любила толпу (лишь мирилась и терпела), поэтому даже стоять в пробке мне было комфортнее – ведь никто не клал локти мне на голову, и я не чувствовала себя шпротой в консервной банке.

Концертов и записей становилось всё больше, у меня едва хватало времени на выучивание новых программ и подготовку партий в театре. Благо на последнем курсе занятий почти не было, и я располагала и временем, и возможностью заниматься.
Гастроли, хотя пока и непродолжительные, тоже были теперь плотно вписаны в мой график, который был составлен уже на два года вперёд.
Мне это казалось отчасти даже забавным: к примеру, через год я должна была петь в Ковент-Гарден, хотя лично я не была уверена, что жизнь не преподнесёт сюрпризов. Ну, серьёзно, кто даст гарантию, что я не попаду в аварию или элементарно не заболею?
Тем не менее, с июня следующего года мой график был просто зверским. Сразу после получения диплома меня ждало несколько месяцев работы в европейских и американских театрах с сольными концертами между спектаклями. Я ждала этого времени с некоторым трепетом и не без страха. Я боялась не оправдать оказанного мне доверия – мне нельзя было ударить лицом в грязь. Поэтому все заявленные на следующий год партии я учила уже сейчас, понимая, что потом на это времени уже просто не будет.
Наши отношения с Ники мы оставили в том состоянии, как они и были – не вынося ничего за пределы сцены. Ему, конечно, было сложнее – у него не было такого опыта и такой выдержки.
С Сашей всё было намного сложнее. Если бы он не пытался сблизиться, да ещё и так настойчиво, мне было бы абсолютно комфортно с ним работать. Он был логичным, последовательным, всё у него было чётко разложено по полочкам. Он был перфекционистом, как и я. Я понимала его с полуслова, мы даже мыслили одинаково! Но! Даже два но! Первое: каждый из нас хотел быть лидером. Хотя на первых порах я позволяла себя вести – пока мне было немного сложно, и я привыкала к новым правилам. Но любые мои попытки инициативы он пытался подавлять, что меня злило.
И второе «но» - его ухаживания перешли в более агрессивную форму. Это были уже не намёки и знаки внимания, а совершенно конкретные приставания. Он мог позволить себе обнимать меня или войти, когда я переодевалась. Его отношение ко мне было каким-то «хозяйским». Словно он был не моим начальником, а неким рабовладельцем.
А я, как дура, молчала. У меня не хватало ни смелости, ни гордости поставить его на место. Он подавлял меня и своим положением, и своей волей. У меня не было особого желания сопротивляться – мне хотелось только работать и как можно меньше контактировать со «внешним» миром.

Глава 8. Предложение, от которого нельзя отказаться.
На мой день рождения (уже двадцать третий по счёту) Саша пригласил меня в ресторан. Для меня это не стало неожиданностью, и, казалось, удивить он меня уже вряд ли может. Но ему это удалось!
Я надела одно из лучших платьев, сделала причёску – очень хотелось быть королевой на собственном празднике. Но оказалось, что всё это я делала для … Саши.
По центру зала ресторана стоял только один столик, украшенный свечами и гирляндами живых цветов. На сцене ресторана сидел струнный квартет.
- Я подумал, что ты не будешь в восторге от шумной компании, - словно объяснил мне Саша, заметив мою растерянность.
- Спасибо, - не без усилия выдавила я.
- Ну, пойдём. Сегодня твой день, - он взял меня под руку и провёл в зал.
Официанты, словно тени, появлялись из ниоткуда и исчезали, едва подав новые блюда или убрав грязную посуду. Всё казалось каким-то фантастическим и волшебным.
- Тебе нужно немного расслабиться, - заметил Саша, налив мне бокал шампанского. – Ты слишком зажата.
- Я не пью, ты же знаешь, - сопротивляться мне было сложно.
- Сегодня тебе не надо садиться за руль.
- Я не пью в принципе. Руль здесь не при чём.
- Я не собираюсь тебя спаивать, не волнуйся, - он улыбнулся. – Вино только лучшее. Поверь, ты сможешь оценить его, только попробовав.
Еще несколько минут уговоров, и я согласилась на глоток шампанского. «Это же не водка», - подумала я. – «И повод уважительный».
Я смогла придумать сотню отговорок, лишь бы не признавать очевидного – Саша подавлял мою волю.
Мы говорили на общие темы, немного по работе, больше - обо мне. Бутылка закончилась на удивление быстро.
Я не пила алкоголь не потому, что была какой-то идейной или адептом какого-то учения или религии. Однажды, лет в семнадцать, я попробовала какую-то настойку (кажется, полыни), и она мне ужасно не понравилась – и я спроецировала этот вкус на все алкогольные напитки. Но, попробовав действительно шикарное шампанское, я поняла, что ошибалась.
Но я не знала, что алкоголь может сделать с моим сознанием. У меня не было этого опыта, и я об этом даже не подумала.
Вино действительно помогло мне расслабиться. Я больше не была зажата – я шутила и смеялась.
Но с каждым новым бокалом я всё больше теряла контроль над своим поведением и абсолютно лишилась здравого рассудка и способности нести ответственность за свои поступки.
К середине вечера меня потянуло на сцену. И квартет, судя по всему, был к этому готов – они охотно мне аккомпанировали, будь то итальянская ария или русский романс.
Голос казался особенно пластичным и податливым. Пела я много и с удовольствием.
А Саша сидел и наслаждался. Он не скрывал, что без ума от моего голоса – при каждой удобной возможности он мне это говорил. Поэтому наслаждаться единолично его звучанием для него было высшим удовольствием.
Саша не прерывал меня и не пытался остановить – он словно купался в звуках музыки, рисуя в своём сознании, полагаю, весьма определённые картины.
Уже тот факт, что он был сейчас здесь один; то, что он вывел меня на сцену (и думаю, не столько объективно, сколько субъективно); то, как он меня опекал – всё это говорило о его нежелании меня с кем-то делить. Для себя он уже всё решил – видел меня в качестве своего придатка.
Я этого не понимала и не почувствовала, будучи поглощённой мировым искусством и собственной значимостью для развития и популяризации музыки. Как-то так уже сложилось, что моя личная жизнь меня не интересовала вообще, мне была нужна только музыка, только опера – отсюда и мои бесконечные ошибки в поведении и выстраивании взаимоотношений.
Остановилась я лишь тогда, когда музыканты не смогли сыграть мне очередную арию – она оказалась им не знакома.
Почувствовав чувство голода, я решила прерваться и вернулась за стол. Очередной поднесённый мне бокал вина я выпила, не заметив, налегая на сочный кусок мяса.
Саша источал комплименты моему голосу. Постепенно я к ним привыкла и уже не стыдилась, а скорее наслаждалась возношением моей персоны.
Самолюбие у меня было, и оно крепло – оно нуждалось в подпитке и получало её в полном объёме.
С комплиментов голосу Саша перешёл на комплименты моей внешности. И их я уже принимала как должное.
Не могу сказать, что я отдавала отчёт своим словам или поступкам. К собственному стыду должна признать, что под действием алкоголя мой мозг повёл себя непредсказуемо. Я скорее поддалась инстинктам и глубинным желаниям, которые в другое время дремали в глубинах подсознания, задушенные нормами этики, воспитанием и сознанием.
После ужина Саша пригласил меня на танец (под всё тот же, уже порядком уставший, квартет). Меня уже откровенно шатало. Сбросив туфли (стоять на каблуках я уже не могла в принципе), я крепко держалась за Сашу, потеряв уже ощущение горизонтали.
Он крепко меня обнимал, говоря абсолютно откровенные признания. Его руки скользили по моему телу, а губы – по лицу и шее, и я получала от этого удовольствие.
После танца он отпустил музыкантов, и чай мы пили уже в полной тишине и уединении.
Возле ресторана нас ждал Сергей, Сашин помощник. Мы с Сашей сели за заднее сиденье, а туфли мои так и остались в ресторане…
В машине Сашины ласки стали ещё откровеннее: он целовал меня, уже не сдерживаясь, ласкал мою грудь, гладил мои бёдра, запустив руку под платье. Логическое завершение эта прелюдия получила уже у него дома, куда он занёс меня на руках.

К моему стыду в разум я пришла лишь к обеду следующего дня. Я сидела на скамейке какой-то остановки, и меня с головы до ног окатила грязью проехавшая машина. Я очнулась, словно меня вывели из гипноза. Резко встав, я оборачивалась по сторонам, не понимая, где нахожусь.
На мне было лишь вчерашнее платье, надетое на голое тело. Я стояла босиком в луже грязи. В голове было пусто: как я очутилась здесь в таком виде, я не помнила. У меня не оказалось ни денег, ни телефона, я не знала, где нахожусь, а по коже уже бежали марашки холода.
Я понимала только одно: чтобы не замёрзнуть, мне надо двигаться и найти укрытие. И я пошла в произвольном направлении, стараясь разглядеть вывески на домах и угадать своё местоположение. Хотя в Москве я знала только свой привычный маршрут (от общежития и Консерватории до Сашиной фирмы и театра) – в остальной части я ориентировалась только по карте.
Но Москва – это тебе не провинциальный городишко, где за час непременно выйдешь или в центр или за город. Прошло уже больше часа, а я всё брела в неизвестном направлении, уже еле волоча замёрзшие ноги.
Очередной обогнавший меня автомобиль резко затормозил. Из него вышел водитель и подошёл ко мне.
- Простите, Вам нужна помощь? – осторожно спросил он, пытаясь разглядеть моё лицо через спутанные волосы.
Я посмотрела на него, как на инопланетянина, непонимающими глазами.
- Где я? – тихо спросила я, надеясь, что это знание мне поможет.
- Вам надо в больницу, - не ответил он. – Пойдёмте.
Инстинкт самосохранения убедил меня идти с ним – в противном случае мои перспективы были бы весьма печальны.
Однако, сделав несколько шагов, мои ноги подкосились, и я потеряла сознание.
Очнулась я пару часов спустя в больничной палате.
- Ники? – удивилась я, увидев его рядом.
- Анечка! – он подошёл и сел ко мне на кровать. – Как ты? Что произошло? Я так испугался! – он поцеловал меня несколько внезапно.
- Как я здесь очутилась? – спросила я, обняв его за шею.
- Ты ничего не помнишь? Мой водитель подошёл к тебе и предложил отвезти в больницу.
- Это была твоя машина? – не поверила я. – Ты мне жизнь спас! Ники! – я ещё крепче обняла его.
- Но как ты там очутилась? И в таком виде?
- Я этого не помню, - честно проговорила я, ещё раз пытаясь расшевелить свою память. – Как ни стараюсь – не получается вспомнить.
- А что последнее ты помнишь? – осторожно спросил он.
Я закрыла глаза и собралась, восстанавливая ход событий с самого последнего. Я смогла вспомнить и ужин в ресторане, и своё непотребное поведение и даже ночь с Сашей. Последнее, что я смогла вспомнить – его лицо утром. Дальше была пелена.
Но я не могла признаться в этом Ники! Я сгорала от стыда и ужаса.
- Помню только вчерашний вечер, - соврала я. – Что со мной произошло? Что сказали врачи?
- Со мной они были не очень разговорчивы, - он улыбнулся. – Я же не родственник. Сказали только, что помимо общего истощения, обморожение и… алкогольное отравление, - тихо добавил он.
- Я ничего не помню! – я опустила глаза и вздохнула.
Ники понял, что продолжать тему бессмысленно, и решил немного поменять вектор:
- Врачи спрашивали контакты твоих родных, чтобы сообщить о тебе.
- У меня здесь никого нет. Я справлюсь. Спасибо, - выдавив улыбку, я подняла на него глаза. – Как ты там оказался?
- Я живу там недалеко. А вид у тебя был… не самый нормальный для ноября. Ты уверена, что не стоит привлечь полицию? Где твои вещи?
- Я действительно ничего не помню, - выдавила я.
- У тебя такое уже раньше было?
- Нет, это первый раз.
- Я должен позвать врача, - он поднялся. – Тебе что-нибудь нужно?
- Пока мне нужно только время, чтобы прийти в себя, - призналась я. – Спасибо тебе, Ники! Я тебе так обязана!
- Не бери в голову. Любой поступил бы так же.
- Не скажи. Человечность нынче не в моде.
- Я позову врача и вернусь, - Ники улыбнулся и вышел.
Времени придумать стратегию у меня было мало. Я решила придерживаться линии «дурочки»: ничего не знаю, ничего не помню.
Доктор задавал схожие вопросы, принёс мои анализы и спросил, не хочу ли я написать заявление в полицию, потому что на лицо изнасилование.
Я его уверила, что это не так и попросила никуда не сообщать.
- Что сказал врач? – Ники зашёл сразу, как доктор вышел от меня.
- Ничего нового. Всё со мной нормально, надо только немного отлежаться. Амнезия на фоне алкогольного отравления – это тоже в рамках нормы.
- Где это тебя так торкнуло?
- Для непривыкшего организма и пару бокалов равны отравлению. У меня же вчера день рождения был, - я виновато улыбнулась. – Не рассчитала немного.
- Правда? А я не знал даже. С меня подарок, - усмехнулся он.
- Ты его уже сделал, - я с нежностью посмотрела на него. – Что может быть дороже спасённой жизни?!
- Не преувеличивай. С прошедшим тебя! Теперь картина уже яснее, - Ники посмотрел на часы. – Прости, мне надо ехать. Если хочешь, я оставлю своего охранника.
- Не стоит, ни к чему это. Ты и так делаешь для меня очень много.
- Смотри сама. Может, ты позвонить кому хочешь? – вдруг спохватился он. – У тебя ведь даже телефона нет.
- Всё нормально, не бери в голову – мне всё равно некому звонить.
- Ладно. Как скажешь. Я заеду завтра утром, - он наклонился к моим губам и поцеловал. – Поправляйся.
- Хорошего дня! – я улыбнулась.
- Да, - на пороге он обернулся. – Сообщи Королёвым. Они должны узнать, что ты здесь, раньше прессы.
- Поняла, спасибо.
- Пока.
Сообщить Королёвым было не так уж и просто. Во-первых, я не могла сделать это чисто физически, не имея даже телефона. А во-вторых, я вообще не представляла, как теперь смотреть Саше в глаза.
И я решила переложить эту миссию на своего лечащего врача, сославшись на отсутствие средства связи.
Я понимала, что долго ждать мне не придётся – Саша примчится сразу, как узнает. Значит, времени на обдумывание плана поведения у меня нет. Равно как и самого плана. Я не знала, как с ним говорить.
Да, у меня была обида на него за то, что он сделал, но к своему великому удивлению ощущение собственной вины было куда сильнее.
Не глядя на запрет врачей вставать, я поднялась и подошла к окну. В ногах были странные ощущения, но, по крайней мере, я их чувствовала – это уж было хорошо. Мои мысли путались, а попытки восстановить в памяти события утра не увенчались успехом.
Вернуться в реальность меня вынудила резко открывшаяся дверь. Я обернулась. На пороге стоял Саша. У него было разбито лицо и забинтована рука.
Мои чувства стыда, вины и обиды пополнились новыми: встревоженностью и сочувствием.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Боль в ногах вынудила меня вернуться в постель. Я не знала, как начать разговор, и предоставила эту честь Саше.
- Как ты себя чувствуешь? – поставив рядом с моей кроватью стул, он сел на него и пристально смотрел на меня.
- Жить буду. Ты попал в аварию? – тут же спросила я, не поднимая глаз.
- В аварию? – переспросил он, не поверив услышанному. – Ты прикалываешься?
Я подняла на него непонимающие глаза.
- Ты что, ничего не помнишь? – осторожно спросил Саша.
- Не всё, - подтвердила я.
- Охренеть! – он провёл здоровой рукой по волосам и откинулся на спинку.
Повисла пауза.
- Ладно, - вздохнув, продолжил он. – Давай по порядку. Только сразу прошу: поговорим как взрослые адекватные люди. Я осознаю свою вину. Признаю своё поведение неэтичным, низким и аморальным. И готов выплатить тебе любую компенсацию морального вреда, какую посчитаешь нужным. Ты должна понимать, что заявление в полицию выйдет боком только тебе. Мне больше штрафа не дадут, а твоя карьера на этом закончится.
- Я не собиралась писать заявление, - я отвернулась. Мне был неприятен тон, в котором он говорил, и весь его холодно-рассчётливый подход. Я надеялась на искренность и человечность, а получила циничность. Было противно.
- Ну, и чудно. Значит, с этим договорились. Если тебе будет от этого легче, в своё оправдание скажу, что моё поведение не было спланированным, я совершенно не ставил перед собой таких целей. Всё получилось спонтанно, мы ведь люди, - он пожал плечами. – Да и с твоей стороны я не увидел ни сопротивления, ни отказа. Я бы не позволил себе пойти против воли женщины – я не насильник. Если бы ты сказала мне «нет», я бы не настаивал.
- Я не умею пить, - я закрыла глаза, словно желая спрятаться таким образом. Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
- Я уже это понял, - он усмехнулся. – Но я совершенно искренне приношу тебе свои извинения, ведь я понимаю, что для вас, женщин, первый раз очень важен. Мне жаль, что я испортил тебе этот момент. Но я и подумать не мог, что в двадцать три года можно ещё быть девственницей!
Как мне хотелось, чтобы он исчез! Просто замолчал и испарился! Слушать его рассуждения было невыносимо, и уйти я не могла!
- Если бы я это знал заранее, я бы не позволил себе такого поведения – может, тебя это утешит.
- Хватит об этом, - попросила я.
- Ещё один вопрос, и я замолчу. Кто такой Ники? – в лоб спросил он.
Я испуганно подняла на него глаза.
- Это твоя первая любовь? Объект твоих платонических желаний? – он улыбался, глядя на мою реакцию.
Я молчала – не могла никак понять, откуда он узнал про Ники.
- Ты реально не помнишь? Ты называла меня этим именем. И если бы не твоя непорочность, я, пожалуй, напрягся бы. Так кто это?
Я не могла сказать ему правду! Хотя… Почему нет? Может, услышав это, он, наконец, отстанет от меня? Пусть лучше он возненавидит меня чисто по-человечески – так мне будет намного проще. Но, узнав эту правду, он уже не сможет ни на что рассчитывать.
- Это Альтов, - я встретилась с Сашей взглядом.
- Я не ослышался? – через мгновение переспросил он, осознав услышанное.
- Нет, не ослышался. Будет лучше, если ты узнаешь правду сейчас и от меня.
- И давно он является объектом твоих фантазий? – саркастично спросил Саша.
- Это чувство взаимно. Но в силу его положения, мы не можем афишировать наши отношения, - честно и серьёзно проговорила я. – Надеюсь на твою порядочность.
Саша присвистнул и, поднявшись, отошёл к окну.
- Неожиданный ход, - усмехнулся он. – Даже не представляю, что будет, если об этом узнает отец.
- Твой отец? А при чём здесь твой отец? Какое ему дело? – не поняла я.
- Ты не первая, кто замутил роман с чужим солистом.
- И чем это заканчивалось? – осторожно спросила я.
- В одном случае – серьёзной судебной тяжбой. В другом, - он осёкся и посмотрел на меня, словно проверяя, можно ли мне доверять, - несчастным случаем.
Услышанное не укладывалось в моей голове. Мозг просто отказывался верить, что такое возможно, а тем более, вот здесь, возле меня.
- Ты хочешь сказать, что если твой отец узнает о нашем романе, мне это может стоить… здоровья? – нашлась я, боясь сказать смелее.
- Ты меня правильно поняла, - он смотрел на меня без тени улыбки. – Возможно, я не должен этого говорить, но… откровенность за откровенность. У отца есть некоторые отклонения в психике. Поэтому солистов веду только я, а он общается преимущественно с партнёрами и спонсорами, строит графики. Но ты должна понимать, что рано или поздно слухи вырвутся за границы театра.
Я молчала, думая над его словами. Если всё действительно так, то мне реально может выйти боком общение с Ники. Но ведь есть вероятность, хоть и маленькая, что он блефует…
- Но, как я понимаю, - продолжил Саша, - отношения у вас исключительно платонические?
- Что это меняет? – не поняла я.
- Многое, - он снова отвернулся к окну. – Это говорит об их несерьёзности. Полагаю, вы просто заигрались в любовников. Смена партнёра и обстановки должна излечить от этого недуга.
Я понимала, что это не так. Но то, что Саша считал по-другому, могло меня спасти.
- Могу посоветовать тебе быть сдержанней в проявлении своей симпатии и … не пить больше, - усмехнулся он. – Особенно в непроверенной компании.
- Я тебя услышала, - сухо ответила я.
- Вот и чудно. Верю в твой светлый разум.
- Так что у тебя с лицом? – спустя минуту спросила я, желая сменить тему.
- Ты действительно не помнишь? – усмехнулся он.
- А должна? – осторожно уточнила я.
- Возможно, я бы тебе не поверил, если бы не имел такого отца. Это всё, - он указал на себя, - твоя работа.
- Иди ты! – не поверила я. – Каким образом?
- А что, на кулаках даже синяков не осталось?
Я посмотрела на свои руки и увидела гематомы на косточках пальцев.
- Не знал, что ты занималась боксом, - заметил он. – Удары были весьма профессиональными.
- А рука?
- Это? Ничего особенного – ты просто сломала мне пальцы дверью.
Я закрыла лицо рукой:
- Когда я это сделала?
- Утром. Не успел я переступить порог комнаты, как был отправлен в нокаут. А при попытке не пустить тебя на улицу в одном платье, ты сломала мне кисть входной дверью. Должен отдать должное твоей физической форме – бегаешь ты как спринтер. Я не смог тебя догнать. Машину ты мне разбила, так что поиски немного усложнились. Я боялся, что в таком состоянии кто-то может попасть тебе под горячую руку, но найти тебя так и не смог.
- Ты сейчас точно про меня говоришь? – уточнила я.
- Представь себе! А что ты сама помнишь?
- Утро не помню до того момента, как очнулась на какой-то скамейке в одном платье, - рассказала я. – Я не понимала, где нахожусь, и не помнила, что произошло.
- Поздравляю! Точный диагноз не поставлю – извини, не специалист, но дурка тебе в отдалённом будущем точно светит.
- Если никто больше не будет спаивать, может, и не светит, - намекнула я. – А вообще, сам виноват, - я подняла на него глаза.
Он смотрел на меня и улыбался как-то незлобиво, по-доброму.
- Я уже признал свою вину и готов, приняв во внимание всё вышесказанное, нести полную ответственность за результат своего необдуманного поступка.
- А поконкретнее? – его фраза показалась мне пафосной и пустословной.
- Желая искупить свой проступок и спасти твою жизнь и карьеру, я, пожалуй … готов на тебе жениться.
- Что? – усмехнулась я. – Это юмор у тебя такой? Или нынче мода делать предложение из жалости?
- Оставляю это на простор твоего воображения, - не ответил он. – Надеюсь, ты скоро поймёшь, что вариантов у тебя немного, - он стал серьёзным и подошёл ко мне ближе. – Глупо отказываться от помощи, когда на кону твоё будущее. Спокойной ночи, дорогая, - он вышел так стремительно, что я даже не успела этого понять.
Меня озадачило не то, что он сделал мне предложение, а то, что он сказал в конце о моём будущем. И что значит «вариантов у меня немного»?
Было над чем подумать. Ой, как было! Столько информации к размышлению! Только, кажется, времени на это самое размышление не так уж и много…

Глава 9. Новый дом.
Полночи я провела в размышлениях над Сашиными словами. То, что он рассказал про своего отца, если это, конечно, было правдой, очень меня напрягло. Равно как и моё собственное безумие, которое стало для меня большой неожиданностью. Но если последнее я ещё худо-бедно могла списать на алкоголь, то Владимир Сергеевич меня беспокоил уже на полном серьёзе.
Утром, как и обещал, ко мне приехал Ники.
- Привет! – он зашёл с букетом цветов. – Как прошла ночь? – подойдя, он поцеловал меня и поставил цвету в воду.
- Привет! Рада тебя видеть! – призналась я. – Ночка так себе была.
- Смотрю, Королёвы тебе уже и охрану подсуетили. Долго тебя здесь продержат?
- Ещё пару дней, вроде бы.
- Что-то случилось? – спросил Ники, внимательно меня рассматривая – видимо, мои терзания были заметны.
- Пока нет. Но предпосылки не самые приятные.
- Ты что-то вспомнила? – попробовал догадаться он.
- Нет. И дело совсем не в этом, - вздохнула я. Мне показалось подлостью не рассказать ему о вчерашнем разговоре с Сашей.
- Вчера Саша сделал мне предложение, - я решила обойтись без вводных слов.
- Так между вами что-то было? – удивился Ники.
- Здесь вопрос совсем не в романтике, - я попыталась уклониться от ответа. – Думаю, не имеет смысла напоминать тебе, на ком ты женат. И тем более, предпосылки этого брака.
- Я не верю в твои финансовые притязания, - вдруг проговорил он. – Такие союзы обычно заключают в тех случаях, когда не могут договорить о прибыли и при имущественных спорах.
- Да, это не мой случай, - согласилась я.
А мне почему-то (по-наивности, видимо) казалось, что у Ники тоже на кону стояла карьера, будущее, реализация. А оказывается, проценты не поделили… Как-то мелочно это.
- Так чем он мотивировал своё предложение? – уточнил Ники.
- Он узнал о нас с тобой.
- Это плохо, - согласился Ники.
- Ну, вот и предложил заключить брак, чтобы уберечь меня от возможной реакции его отца.
- Благородство просто зашкаливает! – сыронизировал Ники. – И что ты ему ответила?
- Ничего. Мне всё это пока кажется какой-то фантастикой, - честно сказала я.
- Знаешь, - проговорил задумчиво он, - если отбросить в сторону личностный фактор и посмотреть на ситуацию со стороны, то поведение Александра очень логично и последовательно. Про его отца ходит много слухов, вплоть до того, что он не чурается избавляться от нерадивых солистов весьма жёстко. Если представить ситуацию, что он узнает о нашем романе, реакция его может быть непредсказуемой. А Александр, как хороший тактик, этим браком убьёт сразу нескольких зайцев. И тебе карьеру спасёт – а, следовательно, и прибыль в свой карман, и самолюбие своё потешит – такую женщину покорить непросто.
- Но я не хочу за него замуж! – воскликнула я. – Я даже мысль такую не допускаю! Боже, нет! – я встала и отошла.
- Анечка! – Ники обнял меня. – Я тебя понимаю. Меньше всего я бы хотел, чтоб к тебе прикасался другой мужчина. А уж Королёв и подавно! Но я не стану просить тебя о жертвах ради меня.
- О чём ты говоришь? – я смотрела в его глаза с непониманием. – Я люблю тебя и только тебя! Мне никто другой не нужен!
- Любовь моя! – он поцеловал меня как-то горько. – Ты разрываешь моё сердце на части!
- Почему всё так сложно? – я прижалась к его груди. – Может, ты разведёшься, и мы вместе начнём всё сначала?
- Я должен признать свою никчёмность и трусость, - он опустил руки и отвернулся. – Развод уничтожит меня. Сам я ни на что не годен. А если тесть захочет – перекроет мне кислород везде, даже в театре. Я не выплыву.
- Тебе так важен этот статус? Уедем отсюда – театров тысячи! Я помогу тебе!
- Прости, - он вздохнул. – Это слишком сложно, и, боюсь, я уже не пройду этот путь с нуля – мне не двадцать лет. Слишком много хороших певцов, молодых, талантливых, более достойных, чем я. Я просто потяну тебя ко дну. Ты должна парить и сиять – ты рождена для великих свершений. Мой удел – развлекать бабушек. Я достиг своего потолка. Со мной тебе нечего ловить.
- Да не нужны мне никакие свершения, как ты не понимаешь?! – воскликнула я. – Мне ничего и никого не нужно, кроме тебя! Я здесь только благодаря тебе и только ради тебя!
- Мне дороги твои слова, - он улыбнулся с грустью. – Но ты только начинаешь жить. Ты сейчас делаешь только первый несмелый шаг в жизнь. А у меня уже всё свершилось. Я рад, если смог как-то поспособствовать твоему становлению, но выше головы мне не прыгнуть.
- Я тебя не понимаю, - расстроилась я и отошла в сторону. – Почему нельзя просто любить друг друга и жить счастливо? Разве для это нужны миллионы и дворцы?
- Ты так чиста и наивна! Боюсь, я уже слишком испорчен и не принесу тебе ничего, кроме проблем и разочарования. Меня так просто не отпустят.
Я отошла к окну и смотрела на струйки, стекающие по стеклу – казалось, сама природа плачет с моей душой в унисон. Я не могла его понять. Мне казалось, он ищет любую отговорку, лишь бы не пришлось что-либо решать и менять. И меня это убивало.
- Прости, если огорчил тебя, - он это почувствовал. – Но я хочу быть с тобой искренним. Ты сделала меня самым счастливым человеком, и я считаю подлостью и предательством вешать тебе ярмо на шею. И никогда не прощу себе, если из-за меня ты закопаешь свой потенциал в землю. Есть вещи важнее личной симпатии. И помни, - он подошёл и взял мою руку, - где бы ты ни была, чем бы ни занималась – я всегда буду с тобой. Своим сердцем, душой и помыслами – я всегда буду рядом. Я буду любить тебя вечно, и я не стану камнем на твоей шее.
Поцеловав мою руку, он ушёл, а я упала на кровать и разрыдалась. «Разве так бывает? Разве любовь может быть страданием?! Разве можно ради любви отдать?».
Немного позже зашёл и Саша.
- Добрый день. Как самочувствие? – он рассматривал меня внимательно.
Я не ответила – от него веяло какой-то обречённостью, и меня это угнетало.
- Мне сказали, что здесь был … Ники.
- Не смей его так называть, - жёстко проговорила я.
- У-у-у, как серьёзно, - он улыбнулся. – Так чего он хотел?
- Благословить меня на брак с тобой, - сухо ответила я, глядя на него исподлобья.
- Ну, вот видишь – даже он всё понимает правильно, - Саша присел на мою кровать. – Дату уже выбрала?
- Как ты сможешь жить со мной, зная, что моё сердце отдано другому? Понимая, что все мои мысли – только о нём? Как сможешь делить со мной постель, зная, что вместо тебя я вижу его? Как сможешь есть за одним столом, чувствуя моё презрение? – тихо спросила я, глядя в его глаза.
- Оставь это моей совести, - усмехнулся он. – Чем меньше ты будешь драматизировать, тем легче тебе будет самой. Жизнь очень интересная штука, и в ней намного больше эмоций и красок, чем одна жертвенная любовь к идеалу. Я не покушаюсь на твоих кумиров и твоё прошлое, но я помогу тебе увидеть реальность и немного раздвинуть твои границы представления о жизни и чувствах.
- Я не смогу тебя полюбить, - призналась я.
- Мне это и не нужно, - Саша улыбнулся. – Меня такие пошлости не заботят. Люби, кого хочешь, но спать будешь только со мной, - тихо и серьёзно добавил он.
- Это всё, что тебе от меня надо? – удивилась я.
- Нет, не всё. Но остальное уже и так в моих руках. Полагаю, мы договорились? – он поднялся.
Я тяжело вздохнула, вспомнила ещё раз разговор с Ники и, словно желая ему отомстить, ответила:
- Договаривайся на завтра.
- Это будет лучший подарок на мой день рождения! – он самодовольно улыбнулся. – Спасибо, дорогая, - наклонившись, он поцеловал меня. – Я решу некоторые дела и заеду за тобой вечером – врачи разрешили взять тебя на домашнюю реабилитацию. Если успеешь собрать вещи – будет неплохо.
Он вышел, а я так и не смогла выдавить из себя ни слова ему в ответ. Понимала ли я, на что согласилась? Ещё нет. Но после предательства Ники, мне казалось, что хуже уже не будет. Так зачем ещё себе и карьеру ломать.
Уж коль со счастливой любовью не сложилось, стоит обратить внимание и усилия на другие сферы: работу и зарабатывание денег.
Может, и прав был Саша, сказав, что чем меньше я буду драматизировать, тем проще мне будет? Зачем себя накручивать? Зачем грызть себя за невозможность изменить то, что мне неподвластно? Зачем тратить время, силы и мысли на то, что просто нельзя изменить? Может, действительно, имеет смысл закрыть это и идти дальше?
В душе я была уверена, что совершаю ошибку, в то время как ум пытался убедить перестать жить иллюзиями и принимать решения рационально.

Саша вернулся не очень поздно.
- Надеюсь, одежду ты мне привёз? – уточнила я, избегая главной темы.
- Разумеется, - он поставил пакет с одеждой на кровать. – Собирайся, я пока решу все административные вопросы.
С размером он угадал идеально. И во вкусе ему отказать было нельзя. Все вещи были идеальны и по составу, и по фасону, и по сочетанию друг с другом. А таких удобных сапог в моей жизни вообще никогда не было!
«Может, не всё так плохо?» - подумала я, посмотрев на себя в зеркало, и постаралась заставить себя улыбнуться. И когда мне это удалось, вошёл Саша.
- Прекрасно выглядишь! – он оценил мой вид. – Я всегда говорил, что новый гардероб может поднять женщине настроение. Пойдём, дорогая, - он протянул мне руку.
Проигнорировав этот жест, я вышла, обойдя его стороной.
- Где ты хранишь основные вещи, - отъехав от больницы, спросил Саша. – В общежитии или в квартире?
- Откуда ты знаешь про квартиру? – удивилась я.
- Не огорчай меня таким вопросом! Все движения по твоим счетам проходят через меня – я знаю о каждой твоей копейке! И потом, не в общежитие же ты забрала свой рояль! – усмехнулся он.
Я отвернулась к окну. Собравшись, я продолжила разговор:
- В квартире у меня только рояль и ноты.
- Будешь его забирать? – уточнил Саша.
- Если у тебя есть другой вариант, то нет – я помню, чего стоило его туда доставить.
- На сегодняшний день в моём доме нет инструментов, - ответил он. – Но это решается буквально в течение дня. Скажи, какой нужен – и уже завтра он будет стоять.
- Договорились.
- Нам стоит обсудить нашу свадьбу, - продолжил Саша. – У тебя есть пожелания?
- Распишемся завтра в ЗАГСе без свидетелей – на этом всё, - сухо ответила я.
Саша рассмеялся.
- Что смешного? – я посмотрела на него.
- Свадьба – это не день рождения. Это не наш личный праздник, - заметил он.
- То есть? – не поняла я.
- Такие мероприятия очень важны для твоего статуса. Твой муж неизбежно был бы под самым пристальным прицелом. И ты сделала хороший выбор, - он улыбнулся. – Тебе не будет за меня стыдно. Я не испорчу тебе имидж, даже наоборот. Лучше меня никто не знает, что тебе сейчас нужно.
- Как это связано со свадьбой?
- Это очень хорошая возможность для твоего пиара. Кроме того, пригласив подходящих гостей, мы можем найти новых спонсоров и партнёров. Тебя уже узнают, у тебя уже есть свой круг почитателей. Твой образ оказался на удивление выигрышным. Многие видят в тебе перспективные вложения – грех не воспользоваться такой возможностью.
- Ладно, не продолжай, - вздохнула я. – Мне всё это неинтересно.
- И хорошо. Оставь это на меня. Тебе надо будет только радоваться жизни и научиться принимать свой новый статус как должное. Пора уже переходить на новый уровень. В самом начале неловкость и стеснение очень хорошо себя зарекомендовали. Теперь пора вливаться в элиту. Ты так и не научилась носить правильную одежду и даже говорить. Но не волнуйся, несколько курсов у хороших специалистов тебе помогут.
- А ты уверен, что это не выйдет боком? Тебе же в первую очередь, - с ухмылкой спросила я. – Вдруг мне понравится, и я привыкну.
- Пока ты со мной, я смогу обеспечить тебя всем, даже не сомневайся в этом, - он улыбнулся. – Я не смог тебя убедить?
- Делай, как считаешь нужным, только не лезь в мою работу.
- Правильно решение. Я принимаю этот уговор. Следующий момент к обсуждению – венчание. У тебя есть пожелания по храму?
- Нет! – резко ответила я. – Этого пункта не будет. Можешь не прикрываться ни статусом, ни модой – в этом вопросе я категорична. Никакого венчания!
- Почему? – спокойно спросил он.
- Я атеист, - коротко ответила я, не желая ввязываться в теологический диспут.
- Я тоже и что?
Я с вопросом уставилась на Сашу. Как-то не вязалось это в моей голове.
- Атеистов не венчают!
- Всех венчают, - возразил он. – Всё зависит от суммы пожертвования. А ты вообще крещёная?
- Иногда думаю, что лучше бы была не крещёной! По крещению я православная, - вздохнув, ответила я.
– И что, совсем-совсем не веришь?
- Ну, почему же! Верю! В себя, в жизнь и ещё много во что.
- А в Бога?
- Позволь уточнить, что ты подразумеваешь под этим словом? – я решила влезть в суть вопроса. – Если ты имеешь в виду дедушку на облачке, пускающего молнии и взвешивающего души – тогда я в это не верю.
- Не будь бы ты атеисткой, ты была бы богохульницей, - он еле сдержал смех.
- Я думаю, для «верующих» это одно и тоже.
- А как на счёт кого-то или чего-то, что контролирует порядок на Земле, что предопределяет многие вещи?
- Ну, если не называть «это» Богом, то я самая ярая верующая, какая только может быть. Для меня это нечто внеземное, не имеющее определение. Но оно не запредельно, оно доступно, с ним можно советоваться, обращаться за помощью (правда, не безвозмездно). Что я периодически и делаю.
- Что ты имеешь в виду? – не понял Саша, но, по-моему, испугался.
- Оккультизм, - запросто ответила я.
- Ты занимаешься магией?!
- Ну, вот все вы так! Если атеист, значит ведьма! Между прочим, ведьма – значит ведущая! Если тебе так удобно – да, я иногда занимаюсь магией. Но только белой и исключительно в добрых целях. Я никому не причиняю зла и не воздействую на чужую волю – я прекрасно знаю, какими последствиями это чревато. А я себе плохого не пожелаю! Ты удовлетворён? – меня задели за живое.
- Чем лучше я тебя узнаю, тем интереснее мне с тобой становится. Боюсь, мне и всей жизни не хватит, чтобы узнать тебя.
- За это не бойся. Это не тебе решать. И поверь, решение уже принято, просто тебе его знать пока не надо.
- И что, по-твоему, всё в нашей жизни уже решено?
- Если и не всё, то очень многое. Причём решено именно нами. Не думай, что кто-то нарочно сидит и гадит тебе. Нет, я не говорю, что так не бывает – это и есть чёрная магия. А без её вмешательства мы сами куём свою судьбу.
- Ты, правда, так думаешь?
- Я? Какая разница, что думаю именно я?! Кто я такая, чтобы претендовать на изменение истины!
- Ты хочешь сказать, что просто знаешь её? – он даже машину остановил и уставился на меня.
- Не всё, конечно! Но что касается условий нашей жизни – наверняка, - я держала его взгляд.
- Это потрясающе! Значит, мы сами решаем, как жить? А как же быть с голодающими, сиротами, инвалидами?
- Ну, и темку ты поднял, - вздохнула я. – Так сразу всего не объяснишь! Каждая душа имеет прошлое, от которого остаются не пройденные уроки. Души, ещё до попадания на землю, решают и выбирают место и семью, где должны родиться, чтобы пройти определённые испытания, отработать карму. Ты понимаешь, неподготовленному человеку это всё не объяснишь! Не так сразу, по крайней мере!
- У нас будет время. Я надеюсь, ты просветишь меня – мне очень интересно. Я как-то никогда не задумывался над этим вопросом.
- И жил, как овощ.
- Хорошее сравнение, - он улыбнулся. – Так как, поможешь мне встать на путь истинный?
- Я могу только помочь его увидеть и осмыслить, а встать ты должен сам – я ведь уже говорила, никто ничего за тебя не сделает.
- Отлично, я уже начинаю понимать, - он снова завёл машину, и мы поехали дальше. – Что ж, коль вопрос о венчании отпал… Кстати, а почему ты против венчания? Это как-то идёт вразрез с твоей философией?
- Скорее с принципами, - ответила я. – Этот воистину сакральный обряд, несущий огромную энергетику, скреплён, как ты помнишь, клятвой. Я стараюсь жить честно по отношению к своей совести и не беру на себя обязательств, которые могу не выполнить и никогда не клянусь. Есть вещи, которые для меня табуированы. И религия в их числе. Я не лезу в храмы, имея свою совершенно чёткую жизненную позицию.
- Ладно. Можно сказать, ты меня убедила. Я понимаю, что значит не изменять своим принципам, и принимаю твою позицию.
Возле общежития, запарковавшись, он обратился ко мне:
- Забери только то, что тебе необходимо. Всё остальное завтра заберёт Сергей.
- Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе уже сегодня? – почему-то удивилась я.
- А как ты себе это представляла? – рассмеялся он. – Один день ничего не изменит, а комфорта в твоей жизни станет больше. Я жду тебя, не задерживайся.
Поднявшись к себе, я с тоской посмотрела на свои вещи. Даже мне стало стыдно брать их в Сашин дом – им давно уже пора было на свалку.
Я аккуратно упаковала ноты, книги и концертные платья, чтобы их было проще перевозить. Как оказалось, вещей у меня очень мало. С собой я взяла только ноутбук.
- Не богато, - Саша это оценил. – Хотя, так даже лучше. Давай заедем в пару бутиков – купим тебе одежды.
- А можно как-нибудь без меня? – с тоской спросила я.
- Я польщён твоим доверием, но разве ты не хочешь подобрать себе что-то особенное?
- Ненавижу тратить время на магазины, - призналась я. – Лучше отвези меня на квартиру – я позанимаюсь.
- Ты удивительная девушка! Я таких ещё не встречал, - признался Саша.
- И не встретишь. Хватит трепаться, поехали уже – у меня завтра утром репетиция.
Улыбнувшись, Саша завел машину.

- Тебе нравится твой новый дом? – поставив машину перед входом, Саша подвёл меня к двери. – Полагаю, в прошлый раз ты не успела его как следует рассмотреть.
- Не нравится, - сухо бросила я. – Слишком большой.
- Я планирую большую семью. Пойдём, я всё тебе покажу.
Дом был большим, очень большим (или мне так казалось после общежития?), и в нём было человек пять постоянных слуг и ещё несколько приходящих.
- И не скучно тебе здесь одному? – удивилась я, обойдя весь дом.
- Теперь точно не будет. Это моя спальня, - он открыл последнюю дверь на втором этаже, куда мы ещё не зашли. – Теперь и твоя тоже.
- Неужели в этих хоромах ни одного свободного коврика не найдётся? – усмехнулась я, намекая, что не тороплюсь делить с ним постель.
Саша раскатисто захохотал:
- С тобой мне никогда не будет скучно! Ты восхитительна!
Резко обняв, он вдруг поцеловал меня. Коротко, но страстно.
- А говорил, не допускаешь насилия, - разочарованно заметила я.
- Только не говори, что тебе не понравилось! – он посмотрел на меня с вопросом, приподняв одну бровь.
С его самоуверенностью было сложно спорить. И мне ведь действительно понравилось! Целовался он великолепно! Но моё сознание продолжало считать это предательством по отношению к Ники – и с этим, пожалуй, уже надо было что-то делать.
- Вот и чудно. А что касается комнаты – ты, конечно, можешь спать, где захочешь. Но здесь лучшие подушки и самый удобный матрас, - он подвёл меня к кровати. – Можешь убедиться в этом сама.
Поняв его намерения, я вывернулась и отошла в сторону.
- Рояль лучше поставить в гостиной. Но придётся сделать дополнительную шумоизоляцию, - я вышла из комнаты, не оборачиваясь.

За ужином, сервированном лучше, чем в самом дорогом ресторане, Саша, наконец, снял свою высокомерную маску.
- Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? – вдруг тихо спросил он.
Я удивлённо посмотрела на него – и мне показалось, что передо мной сидит совсем другой человек: тот парень, который учил меня водить машину по ночной Москве, тот, с которым можно было говорить часами на любую тему. Словно он куда-то уезжал и теперь вот внезапно вернулся.
Мне действительно уже казалось, что я знаю его всю жизнь, чувствую, как саму себя – мне было комфортно с ним. До той глупой ночи. Алкоголь словно поменял сознание и мне, и ему.
Я не знала, что ему ответить. Может потому, что считала виноватой себя? А может потому, что просто не знала, как с ним говорить.
- Я же понимаю, - продолжал он. – Вижу и чувствую, что всё запорол. У нас были замечательные отношения, и я сломал всё буквально в одночасье. Алкоголь и на меня плохо влияет. Я не рассчитал и потерял контроль. Мне трудно это признавать, но это так. Вместо чудесного романтичного вечера в красоте и уединении, где я хотел признаться тебе в своих чувствах, и сделать это красиво и с душой, я устроил какую-то пьяную оргию. Никогда прежде я не ощущал себя таким скотом, - отложив приборы, он отошёл в сторону, чтобы не смотреть мне в глаза. – Сложно было признаться в этом даже себе. Но я хочу быть с тобой искренним. Я всё испортил, и я это признаю, - он повернулся.
- Спасибо, - тихо проговорила я, - за честность. А то мне уже действительно стало казаться, что я тебя совсем не знаю.
- Эти два дня я чувствую себя полным кретином, - признался он. - И веду себя соответственно. Мне было нужно время, чтобы всё осознать и сделать правильные выводы. Я запугал тебя…
- Все нормально, - через силу проговорила я. – Я тебя поняла. Проехали.
- Я так и не сказал тебе самого главного, - он усмехнулся и встретился со мной взглядом. – Я люблю тебя и хотел просить твоей руки совсем иначе.
- Прости, что не могу ответить взаимностью, - я опустила глаза.
- Я буду ждать столько, сколько потребуется. Я верю тебе, верю и в силу своего чувства. И я постараюсь создать тебе самые лучшие условия и поделиться всем, что у меня есть.
- Спасибо. Только мне на самом деле ничего не надо, - я пожала плечами.
- Я не вручил тебе свой подарок, - он взял мою руку и надел на неё кольцо. Просто умопомрачительной красоты: с рубином и бриллиантами. – Но это не всё. На случай твоего согласия был припасён довесок, - он протянул мне небольшую коробку.
Я с любопытством открыла её и … покрылась румянцем. В ней оказался комплект нижнего белья. Из шёлка и тонкого кружева и драгоценными камнями.
Я не могла произнести ни слова, хотя понимала, что должна как-то отблагодарить.
- Наденешь, когда будешь готова, - он заметил моё замешательство.
- Спасибо. И не веди себя больше, как высокомерное чмо – возможно, тогда мне будет проще тебя принять.
- Я буду очень стараться, - он усмехнулся, и мы, наконец, посмотрели друг на друга.
Вот теперь я его точно узнала: это был мой хороший друг, который завтра станет моим мужем. Что ж, если Ники не может им быть, то почему бы и нет?..

Глава 10. Муж.
Переночевала я в гостевой комнате – мне было нужно время, чтобы принять новую реальность и подготовить себя к новой роли.
Всё произошло как-то внезапно. Я не видела Сашу в роли мужа – только как друга. Но на этот раз мой рационализм мне помог.
Моё несколько пуританское воспитание готовило меня к тому, что моим партнёром в постели будет только мой муж. Поэтому я не позволяла ни себе, ни Ники переходить эту черту. Не позволяла и Саше, пока…
А теперь, уж коль мы имели то, что имели, можно было говорить о том, что Саша стал моим первым мужчиной, и вполне логично, что он станет и моим мужем. А как иначе?
Рассуждая здраво, стоило признать, что он не самый плохой вариант: молод, красив, богат, умный, образованный, воспитанный, щедрый и вроде как любит меня. Какие в нём были недостатки? Эгоистичный, высокомерный, властный, доминатор.
Что перевесит, покажет время.

- Отлично выглядишь! – в театре меня встретил Ники. Он словно ждал меня, карауля у входа. – Ты быстро оправилась.
- Да, спасибо, уже всё хорошо, - было сложно с ним говорить, но… нам ещё работать вместе.
- Мы можем поговорить? – осторожно спросил он.
- Да, конечно, - мы зашли в мой класс. – Я тебя слушаю, - я разделась и убрала вещи в шкаф. – Что ты хотел?
- Я боялся, что мои слова обидели тебя.
- Не беспокойся, я поняла тебя правильно, - я улыбнулась. – Что ещё?
- Что ты ответила Саше? – в лоб спросил он, пристально глядя мне в глаза.
- Сегодня мы едем в ЗАГС, - честно ответила я. Его я бы обманывать не стала.
Тяжело вздохнув, он отошёл к окну:
- Мне очень больно это слышать. Но, наверное, так будет лучше для всех.
- Да кому же от этого лучше?! – горько воскликнула я и подошла к нему. – Я тебя люблю! Как мне с ним жить?! – я уткнулась в его плечо и заплакала.
Ники обернулся и обнял меня, гладя по голове.
- Он всего лишь человек. И как мне показалось, сам не безразличен к тебе. Думаю, он может стать неплохим мужем. Это жизнь, и она не всегда на нашей стороне. Ну, не отчаивайся, это не конец света, - он усмехнулся и, отстранив меня, заглянул мне в глаза. – Многое ещё изменится. Кто знает, может и на нашей улице ещё будет праздник.
- Не считай меня предателем, пожалуйста, - попросила я, вытирая слёзы.
- Никогда! Ты моё счастье, моя любовь, моё вдохновение! – он взял мою голову в свою руку и трепетно поцеловал.
Я немного утешилась и подошла к фортепиано:
- И как теперь быть с нашими концертами?
- А что изменилось? Я пойму только одну причину, чтобы отказаться от задуманного: твоё нежелание. Всё остальное – лишь трудности, но не препятствие.
- Тогда давай работать? – я смогла улыбнуться.
- С превеликим удовольствием!
После занятия, когда я уже уходила, Ники снова поцеловал меня и словно благословил:
- Будь счастлива!
Было сложно, но не так горько, как ещё утром. Я даже смогла улыбнуться Саше и поцеловать его в ЗАГСе.

Ужин у нас был домашним и … без алкоголя.
Саша был сама любезность: внимательный и в меру заботливый, вёл себя легко и непринуждённо.
За день Сергей успел перевезти все мои вещи из общежития и квартиры (за исключением рояля), а Саша приобрёл подходящий инструмент и поставил его в гостиной, купил мне будуар, кучу какой-то уходовой косметики, одежду и бельё – одним словом, мне стало казаться, что я жила в этом доме если и не всегда, то уже довольно давно.
У меня была своя гардеробная, место для занятий и всё, что нужно для комфортной жизни.
Немного напрягал только вопрос с местом для сна, но Саша, видимо, и это рассчитал:
- Спать будешь в спальне – там твои вещи. Пока не привыкнешь ко мне, - усмехнулся он – я буду спать в кабинете – мне это привычно. По правде, я вообще довольно редко поднимаюсь на второй этаж.
- Спасибо, - поблагодарила я.
Однако ночью, лёжа на поистине шикарной подушке, я долго думала над сложившимся порядком вещей. И я почувствовала себя … какой-то неполноценной. И неблагодарной.
Саша не был мне неприятен, и я к нему уже давно «привыкла» - мне было хорошо в его обществе.
Он проявил и понимание, и благородство, а я лежала такая гордая неприступная королева, его жена (между прочим), в его кровати, игнорируя его присутствие. Как-то это… неправильно. Мягко говоря. Да и с моим личным мировоззрением это ну вообще никак не вязалось. Я же согласилась выйти за него? Я же понимала, что это значит? Почему я его не подпускаю? Потому что он мне противен? Нет. Потому что я бы хотела, чтоб на его месте был Ники. Но! Этого не будет. Пора бы это уже понять и признать. Эта тема для меня закрыта. Так что, мне теперь в монастырь уйти? Тем более что Саша уже был со мной близок – и меня это, судя по всему, устроило. Так имею ли я право так себя вести?!
Мне было не очень просто на это решиться, но я встала и … надела подаренный Сашей комплект белья (он оказался просто сказочным!), накинула пеньюар, заколола понебрежнее волосы и, глубоко вздохнув, спустилась вниз, немного пугаясь больших пустых помещений, где горел лишь ночной свет возле пола.
Дверь в Сашин кабинет была приоткрыта, там горел свет, и звучала музыка (мои рабочие записи). Я тихо зашла.
Саша стоял у окна со стаканом в руках.
«Наверное, это была плохая идея», - почему-то подумала я и решила уйти. Но дверь предательски скрипнула, и Саша повернулся.
Он смотрел на меня удивлённо и с недоверием.
- Не хотела тебе мешать, - невпопад проговорила я.
- Всё хорошо? – обеспокоено спросил он, поставив стакан, и подошёл ко мне. – Тебе чего-то не хватает?
Я смотрела в его глаза, пытаясь подобрать слова, чтобы донести до него своё решение, но не придумала ничего и снова ляпнула, как есть:
- Мужа.
Он с вопросом смотрел мне в глаза, силясь увидеть подвох.
Я едва заметно улыбнулась, словно убеждая в искренности.
Саша взглядом скользнул по моему телу. А я не могла сделать первый шаг (да и не умела, по правде говоря) – надеялась, что он справится как-нибудь сам.
- Я правильно тебя понял? – видимо, он решил сразу исключить вероятность ошибки, чтобы не выслушивать мои обвинения.
- Пойдём наверх, - вместо ответа предложила я и отвернулась к двери.

*Несколько внезапно он подхватил меня на руки и стремительно поднялся в спальню. Поставив меня на ноги, Саша развязал мой пеньюар и скинул его с моих плеч. Отойдя на шаг, он буквально пожирал меня глазами сантиметр за сантиметром. Узнав подарённое бельё, он улыбнулся и, встретившись со мной взглядом, впился в мои губы. Распустив мои волосы одним движением, он подвёл меня к кровати и аккуратно на неё уложил.
«И впрямь, не так страшен чёрт, - мелькнуло у меня в голове. – Очень даже приятно».
Саши ласки были умелыми, и каждое движение было уверенным и опытным. Я смогла полностью расслабиться и получить удовольствие – он знал, как этого добиться.

Глава 11. Недовольство зреет.
Впервые за долгие годы я выспалась по-настоящему! Проснулась я около полудня. Открыв глаза, первым делом я нашла часы. Увидев время, я буквально обомлела – я ещё никогда в жизни никуда не опаздывала! А сейчас у меня уже час шла репетиция, а я ещё была в постели!
Быстро поднявшись, я привела себя в порядок и, наспех уложив волосы, уже через десять минут была полностью собрана. Застелив кровать и прибрав комнату (мысленно вспомнив вчерашнюю ночь – не без удовольствия), я вышла из комнаты и буквально сбежала по лестнице.
- Что случилось? – видимо, мой топот был шумным – Саша вышел из кабинета и с вопросом смотрел на меня.
- Я опоздала на репетицию! Саныч меня убьёт! – я спешно одевалась.
- Ну, ты же не каждый день выходишь замуж, - Саша с улыбкой обнял меня и нежно поцеловал.
- Я бы предпочла пока об этом не распространяться, - осторожно попросила я. – По крайней мере, пока я не поговорю с родителями.
- Как скажешь. Но и в одном единственном опоздании тоже нет ничего страшного, не волнуйся.
- Сергей подогнал мой джип? – уточнила я, проверив все вещи.
- Разумеется. Но я бы просил тебя не садиться за руль без острой необходимости. На пассажирском месте всё же безопасней.
- Хочешь меня отвезти? – удивилась я.
- Могу, если попросишь. Но вообще я предполагал, что ты будешь ездить с водителем.
- Ладно, - я не стала спорить, потому что никогда не любила водить машину.
- Один момент, я его предупрежу, - Саша отправил водителю сообщение. – Две минуты, и вы поедете, - добавил он, получив ответ.
- Спасибо. Я скорее всего задержусь – у нас завтра премьера, - предупредила я перед уходом.
- Хорошо. Как спалось? – тихо спросил он, обняв меня за талию. – Я не сделал тебе больно?
- Нет, - я опустила глаза, но улыбнулась. – Всё было замечательно. Но надо было меня разбудить.
- Сон – самое ценное лекарство от многих хворей, - спокойно возразил Саша. – И пусть они подождут – ты это заслужила.
- Я пойду, - я улыбнулась.
Отпустил меня он только после поцелуя.
Сев в машину и поставив телефон на зарядку, я его, наконец, включила. Он буквально разрывался от неотвеченных звонков и сообщений. Я решила никому ничего не объяснять и, поставив виброрежим, откинулась на спинку и уставилась в окно.
Так хотелось настроить себя на рабочий лад, прокрутить в голове партию, но сейчас у меня это никак не получалось. Мной овладели новые чувства, ощущения, новый опыт. Вопреки моим опасениям, он мне понравился.
Немного собравшись, я всё же включила запись и начала повторять партию.

Забрав у водителя ключи и попросив меня не ждать, я подошла к театру. На пороге курил Сан Саныч, наш худрук.
- Добрый день! – поздоровалась я, внутренне уже готовая выслушать нелестные слова.
- Не ожидал, - протянул он, затягиваясь.
- Что я умею опаздывать? – попробовала догадаться я.
- Что ты вообще приедешь, - исправил он. – Не дотягиваем уже, похоже, до Вашего уровня, госпожа Косицына!
- Репетиция уже закончилась? – я постаралась обойти конфликт.
- Через час прогон, - затушив, он выбросил окурок. – Изволь успеть привести себя в порядок.
Открыв дверь, он буквально протолкнул меня в проём.
- После прогона жду у себя в кабинете, - тихо добавил он и зашагал по коридору.
Глубоко вздохнув, я взяла ключ от своей гримёрной.
Готовясь, в своей голове я крутила не партию, а разговор с худруком. Да, я была виновата, но не настолько, чтобы смешивать меня с помоями. Видимо, последний год добавил мне уверенности. Теперь я не только понимала, но видела и чувствовала, что занимаю своё место заслуженно. Я всегда работала с полной отдачей и никогда не страдала «звёздностью» - поэтому слова Саныча меня разозлили.
- Уже переоделась? – с коротким стуком заглянул Ники.
- Да, привет. Проходи, - я как раз гримировалась.
- Я думал, ты не приедешь, - он улыбнулся и сел возле зеркала, чтобы видеть мои глаза.
- На каком основании вы делаете такие выводы? – возмутилась я.
- Что, не я один? – усмехнулся Ники.
- Саныч заловил меня на входе и пообещал головомойку после прогона.
- Он умеет. Но не обращай внимания: потреплется и забудет. Можешь даже не слушать, что он будет говорить, - небрежно заметил Ники. – Он это дело любит. Судя по твоему цветущему виду, у тебя всё хорошо – а то я немного переживал.
- Да, я просто проспала – новое место, - я осеклась, подумав, что это неэтично напоминать о таком Ники.
- И как всё прошло? – с любопытством спросил он, пристально глядя на меня.
- Не будем об этом, - отрезала я. – Прости, мне надо повторить партию, - я встала.
- Удачи, - положив мне руку на плечо, он улыбнулся и вышел.
Несколько упражнений из дыхательной гимнастики смогли нормализовать и моё состояние, и мышление. Теперь я точно была готова к работе.
Прогон можно было назвать успешным. Хотя лично меня уже порядком злило, что многие наши певцы позволяли себе работать в треть силы.
Переодевшись и морально собравшись, я пошла к Сан Санычу.
- Можно? – постучав, я осторожно приоткрыла дверь в его кабинет.
- Нужно. И закрой дверь на замок – чтобы никто нам не мешал, - попросил он.
Удивившись, я, однако, выполнила его просьбу. Пройдя, я встала рядом с его столом.
- Садись, разговор не быстрый, - он указал мне на стул.
- У Вас есть претензии к моей работе? – в лоб спросила я, чтобы не позволять ему брать верх с самого начала.
- К её результатам – нет, - честно ответил он. – На сцене ты хороша, придраться не к чему.
- Тогда в чём вопрос?
- Вопрос в том, что ты здесь не одна, - тихо начал он. – В последнее время твоё поведение меня очень огорчает. Ты стала многое себе позволять. Я понимаю: успех и популярность делают своё дело. Ещё никто не смог избежать одурманивающего влияния медных труб. Но одно дело просто высокомерие, а другое – попытка лезть в чужую работу.
- Что значит чужую? – удивилась я, а внутри меня вдруг стала расти волна возмущения. – И что значит лезть? Не мне Вам рассказывать, как работает большая часть нашего коллектива. Это и работой назвать сложно. Хотя чего ждать от людей, которым всё в этой жизни приносят на тарелочке с голубой каёмочкой? Когда не приложил ни единого личного усилия, когда не вынужден ежесекундно доказывать право на своё место, когда можешь молча сидеть нога за ногу «и так сойдёт» и знаешь, что это никак не отразится ни на твоей зарплате, ни тем более – на месте работы – тогда, конечно, можно позволить себе никуда не лезть и ничего не делать! – вдруг вспылила я, сама удивляясь своей смелости.
- Ты сейчас на кого намекаешь? – удивился моей смелости Саныч.
- Намекаю? Да я открытым текстом заявляю: большая часть коллектива не работает! – чётко и громко проговорила я. – Они попали сюда благодаря мохнатой руке, и благодаря ей же никогда не вылетят, а лишь с почестями уйдут на пенсию после очередного громкого звания!
- Ты забываешься, девочка! Подобные заявления могут тебе боком выйти.
- Пусть выходят, мне уже всё равно! – сказала я, не готовая уже отступать. – Уж коль у нас пошёл такой разговор начистоту.
- Прежде, чем считать песчинки в чужих глазах, посмотрела бы на своё бревно, - Саныч постарался осадить меня. – Ты так увлеклась личными карьерными достижениями, что дела театра тебя вообще перестали интересовать. Ты стала пропускать репетиции, позволяешь себе неделями вообще не появляться в театре. У нас завтра премьера, а ты не приходишь даже на генеральную репетицию! Кого ты из себя возомнила?!
- А Вам ни разу на казалось, что я тоже человек? – уже тише начала я. – Хоть раз за всё время, что я здесь работаю, я болела? Или может отказывалась брать дополнительную работу? Не мне Вам рассказывать о моей нагрузке. Я давно могла бы отказаться от концертмейстерства, но кто тогда будет учить с ними партии? Вы думали, наши солисты сами вдруг, ни с того ни с сего, стали ответственней и грамотней, серьёзней и обязательнее? Чёрта с два! Я не преувеличу, если скажу, что последние два года все премьеры висят на моих руках в самом прямом смысле этого слова. Всё, до последней ноты, выучено мной, все дирижёрские спевки организованы мной. Я выгребаю всю черновую работу уже несколько лет. А в ответ слышу: «На сцене к тебе вопросов нет!», - воскликнула я и встала.
- Выпей воды, тебе надо успокоиться, - Саныч заметил, что я теряю контроль над собой.
- Это всё, что Вы можете мне пожелать? Успокоиться?! – съёрничала я, окончательно сорвавшись. – Конечно! Успокойся и иди работай. Займите своё место, госпожа Косицына, у параши!
- Анна Мария?! – Саныч обомлел от моего высказывания и тоже поднялся.
- Я Вас услышала. Ваша претензия мне ясна, - я отошла к двери и открыла её. – Приму к сведению.
Шагая по коридору я сама себе удивлялась – откуда во мне взялось столько дерзости? Видимо, это Сашино влияние сделало меня смелее. Раньше я бы никогда не позволила себе такого поведения – сидела бы как мышь под веником, глотала бы слёзы обиды и продолжала бы безропотно и дальше везти на своём горбу всю работу. Хотя в душе и была бы не согласна.
А Саше удалось вселить в меня уверенность в свои силы, увидеть, что мой труд ценен, и адекватные люди это понимают. Я узнала, что бывает и по-другому. И то, как я работаю в театре – это ненормально и неправильно.
Но я, действительно, была живым человеком, с живыми эмоциями и пределом терпения. И этот предел был достигнут.

Сев в машину, я уехала, оставив все вещи в театре…
Я топила педаль газа, желая уехать как можно дальше, словно это могло помочь мне спрятаться. Но машина никогда не давала мне ощущения свободы, поэтому, бросив её на какой-то заправке, я вышла и пошла «бродить». И хотя в этот раз сознание меня не покидало, и я отдавала отчёт своим действиям – это всё равно было очень похоже на моё недавнее «сумасшествие». Поймав себя на этом, я остановилась и постаралась взять себя в руки, а свой мозг – под контроль сознания.
Обладая плохим чувством местности, я поняла, что не помню, где оставила машину и вообще с какой стороны шла. Это было плохо. Телефона в кармане пальто не оказалось. Я смогла найти остановку общественного транспорта, и там даже оказалась схема его движения. Но тут возникла очередная проблема: я поняла, что не знаю, где находится Сашин дом, даже в какой части города!
Но я знала, где находится моя квартира! Да и место в общежитии у меня ещё не забрали. Оказалось, что до квартиры от того места, где я находилась, было ближе всего – десяток остановок.
Мелочи в карманах тоже не оказалось – век бесконтактных платежей быстро избавил меня от этой привычки юности. Но ни карточки, ни телефона у меня не было. А ехать зайцем я не могла себе позволить.
Сориентировавшись с направлением, я пошла пешком.
До квартиры добралась я уже ночью. Дверь у меня была фанерная, с одним условным замком, и я легко «открыла» её, приложившись плечом.
Пройдя в комнату, я забралась на рояль и свернулась калачиком.
«Я запуталась. Или устала? Столько всего в последнее время происходит! Я просто не успеваю! И не хочу успевать! Я просто хочу петь! И больше ничего».
За процессом самоанализа я и заснула…

Глава 12. Заявление на уход.
Проснувшись утром отдохнувшей и успокоившейся, я вышла из дома и отправилась в театр. Снова пешком… Но буквально через три квартала, посигналив, возле меня остановилась машина. Я невольно обернулась. Из-за руля вышел взволнованный Сергей.
- Слава Богу, с Вами всё в порядке! – он взял меня под руку и повёл к машине. – Александр Владимирович места себе не находит – он всю ночь Вас искал.
- Я забыла телефон, - извиняясь, сказала я, ещё сильно удивлённая его появлением.
- С Вами точно всё в порядке? – уточнил он, сев за руль. – Где Вы были?
- Да, всё хорошо. Я была в своей квартире. Позвони Саше, - тут же добавила я.
-Уже звоню, но он пока не отвечает – видимо, разговаривает. Он собирался с утра ехать в театр, узнать, что вчера произошло.
Тяжело вздохнув, я отвернулась к окну. Я ещё не так хорошо знала Сашу, чтобы понимать, чем может закончиться его беседа. Мне оставалось только надеяться на его благоразумие.
- Я отписал ему, что Вы со мной, и с Вами всё в порядке, - сказал Сергей, посмотрев на меня. – Я везу Вас домой?
- Нет, в театр, - едва ли не испугалась я. – У меня сегодня спектакль, мне надо подготовиться.
- Как скажете, - возражать он не стал. – Может, хотите поесть? Я могу заехать куда-нибудь.
- Давай, - согласилась я, поняв, что последний раз ела позавчера, а петь с пустым желудком – весьма скверная идея. – Но у меня мало времени, так что давай какой-нибудь драйв.
Сергей с вопросом и удивлением посмотрел на меня, но пожелание выполнил.

Возле театра на улице нас встретил Саша.
- Спасибо, Сергей, - поблагодарила я, пока у меня была такая возможность, зная, что как только он остановится – я уже буду во власти… мужа.
- Я волновался! – так и случилось – Саша даже не дал мне выйти из машины – подхватил на руки прямо из салона. – С тобой всё хорошо?
- Да, я потом всё объясню. Прости, что заставила беспокоиться, - я улыбнулась.
- Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась, - он поставил меня на землю и кивнул на театр.
- Не решай это за меня! – я отстранилась и ощетинилась. – Это не просто моя работа, это мой смысл жизни!
- Скоро у тебя этого смысла будет выше крыши. А они, - он снова указал на театр, - тебя не достойны.
- Позволь мне решить это самостоятельно, - спокойно попросила я. – Столько работы, сил, времени и энергии было затрачено на этот спектакль, и ты хочешь, чтобы я это бросила?
- Я хочу защитить тебя, - Саша погладил меня по щеке.
- Спасибо. Я это ценю. Но сегодня у меня здесь запланирован только триумф – как венец моей работы за последние три месяца, - я усмехнулась.
- Не смею тебя этого лишать, - согласился он. – Мне остаться?
- Лучше не надо. Тебе надо поспать. Сергей сказал, что ты всю ночь меня искал, - я виновато опустила глаза.
- Ты умеешь ставить сложные задачи, и должен признать, что пока я с ними не справляюсь, - он улыбнулся. – Ты настолько нелогична, что просто не оставляешь шанса просчитать твои ходы. Я смог найти твою машину – благо gps-трекер для этого и существует. Но понять, куда ты пошла дальше просто нереально. Я прочёсывал весь район, едва ли не каждое дерево.
- Прости, я исправлюсь.
- Не стоит – ты заставляешь меня не просто думать, а учишь понимать тебя – а мне это важно, - Саша обнял меня.
- Спасибо. Поезжай, поспи немного. Жду тебя вечером, - я улыбнулась и позволила себя поцеловать.

Едва переступив порог театра, я столкнулась с Сан Санычем.
- Здравствуйте! – холодно поздоровалась я, намереваясь пройти мимо.
- Добрый день. Есть минута? – он взял меня под руку.
Не ответив, я пошла с ним, понимая, что избежать разговора просто не получится.
- Сегодня у меня был твой… продюсер. И обвинил меня в нарушении условий труда. Это если говорить официальным языком, - начал Саныч, зайдя в кабинет.
- И? – я стояла у порога, не проходя.
- И настоял на снижении твоей нагрузки.
- И?
- Хотел бы я разгрузить тебя по-настоящему, - зло проговорил худрук.
- Да не вопрос! – я подошла к столу, взяла лист бумаги и ручку и написала заявление на увольнение. – Это всё?
Саныч молча прочитал моё заявление и с вопросом посмотрел на меня.
- Спектакль отпою – не беспокойтесь. Я могу идти? – и, не дождавшись ответа, я вышла.
Зайдя к себе, я выдохнула и… начала готовиться к спектаклю. Дверь я закрыла на замок, не желая ни с кем контактировать для лучшего результата.
Спектакль имел успех. Долгие овации, море цветов, толпы поклонников… Я давала автографы с удовольствием, купаясь в заслуженной похвале.
- Ты бесподобна! – закрыв за последним поклонником дверь, Саша подошёл ко мне и поцеловал мою руку.
- Спасибо. Сегодня я с этим согласна. Так свободно и легко мне ещё никогда не было! – призналась я.
- Этому есть особое объяснение? – осторожно поинтересовался Саша.
- Да. Я здесь больше не работаю! – гордо и с улыбкой ответила я.
- Что ты сказала?
- Ты же сам сказал, что не хочешь, чтобы я здесь оставалась, - удивилась я.
- Он тебя уволил? – не поверил Саша.
- Конечно, нет! Я сама написала заявление. Я подумала над твоими словами и поняла, что ты прав. Мне здесь не место.
Какое-то время он ещё смотрел на меня недоверчиво, но, вдруг улыбнувшись, подошёл и обнял:
- Я восхищаюсь тобой всё больше и больше! Наконец, ты начинаешь ценить себя в должной мере.
- Благодаря тебе, - заметила я. – Ты открыл мне глаза и заставил поверить в себя.
- Я рад! – он наклонился к моей шее (на лице ещё был грим). Целуя мою шею и плечи, он расстёгивал моё платье.
- Поехали домой, я соскучился, - прошептал он, скинув платье.
- С удовольствием! – я вывернулась и накинула халат. – Спать на рояле – сомнительное удовольствие.
Сев за столик, я занялась своим лицом.
- Ты так и не рассказала, что вчера произошло, - заметил Саша, стоя рядом.
- Вчера я немного повздорила с Санычем и психанула.
- Ты пила? – осторожно спросил Саша.
- Нет! Конечно, нет! Просто перенервничала. Дала по газам и… Только потом заметила, что забыла телефон.
- Куда ты ехала? Почему не домой? – с обидой в голосе спросил он.
- Я же не знаю дороги! – я улыбнулась. – А вчера я поняла, что даже адреса твоего не знаю. Одним словом, поехала к себе на квартиру. Но заметила, что кончается бензин – и поехала на заправку, а там поняла, что и деньги я тоже оставила в театре. Чтобы не заглохнуть посреди дороги, я пошла дальше пешком.
- От той заправки? – не поверил Саша. – Да оттуда на машине-то минут сорок ехать.
- Ну, да, шла я пару часов. Но, благодаря тебе, у меня теперь очень удобная обувь. А время я потратила на обдумывание происходящего. Прости, что заставила волноваться.
- Я хочу, чтобы ты пообщалась с моим психотерапевтом, - вдруг сказал Саша. – Подобные выпадения – не очень хороший звоночек.
- У тебя есть психотерапевт? – удивилась я. – Что, тоже чудишь временами?
- Скорее, снимаю стресс, - усмехнулся он.
- Ладно, можно и пообщаться, - на удивление спокойно согласилась я.
- А уже коль о здоровье заговорили, - продолжил он, - я записал тебя к врачу – поставишь себе имплант.
- Ты не хочешь от меня детей? – меня это почему-то обидело.
- Конечно, хочу! Но не сейчас. У тебя будет много работы. Карьера только начинается. Беременность может тебе сейчас всю жизнь испортить.
- Согласна и поддерживаю. Обзаводиться потомством я пока не планирую. Спасибо за заботу, - я как раз закончила умываться. – Подашь мне платье?
- Конечно, - Саша снял моё «походное» платье с вешалки и помог мне его надеть.

- Анна Мария, ты не едешь с нами? – уже почти на выходе меня окликнул Ники.
- Нет. Больше нет. Это был мой последний спектакль, - честно призналась я. – Спасибо за работу, - я обняла его. – И удачи!
- Постой, - он удержал меня за руку. – Что значит «последний»?
- Все вопросы к Санычу. Пока, - взяв снова Сашу под руку, я покинула здание театра.

Глава 13. Секретный проект больше не секрет.
Утром за завтраком в столовую вошла горничная с телефоном в руке:
- Госпожу Косицыну.
Саша молча протянул руку в её сторону. Та посмотрела на меня с вопросом, но я одобрительно кивнула – никогда не любила телефонные разговоры, особенно когда не ждала их.
Поздоровавшись со звонящим, Саша встал из-за стола и ушёл к себе в кабинет. Я, хоть и раздираемая любопытством, закончила завтрак в одиночестве.
- Кто звонил? – заметив Сашу, выходящим из кабинета, спросила я.
- Сан Саныч.
Я не смогла скрыть своего удивления:
- И чего он хотел?
- Тебя, разумеется, - Саша улыбнулся.
- Не томи! – заволновалась я, видя, что ему нравится интриговать.
- Ладно. Он хотел поговорить с тобой и убедить забрать заявление.
- И что ты ему сказал?
- Это профессиональная тайна, - он продолжал держать улыбку.
- Ну, ты же не пообещал ему моё возвращение? – уточнила я.
- Это решать только тебе. Я бы этого не хотел, если что. Но если у тебя есть желание – можешь допеть этот сезон, пока ты ещё в Москве.
- Я подумаю, - пообещала я. – У нас на сегодня записи, по-моему, да?
- Верно, - он посмотрел на часы. – Через полчаса надо выехать. Собирайся, буду ждать тебя у машины, - коротко поцеловав, он отпустил меня.
Поднявшись в спальню, я заметила на телефоне пропущенный звонок от Ники. Перезвонив ему и поставив на громкую связь, я занялась волосами.
- Привет! Ты звонил? – я начала первой.
- Анечка, доброе утро! Да, я хотел поговорить с тобой. У тебя есть минутка?
- Боюсь, нет. Давай я позвоню позже, как освобожусь. Разговор терпит?
- Вполне. А встретиться мы можем? По телефону не очень удобно говорить.
- Давай попробуем. Может, часов в восемь. Я наберу тебя, как освобожусь – договоримся.
- Хорошо, буду ждать. Очень скучаю, - тихо добавил он. – До вечера!
- Пока.
Во время обеда я обсудила с Сашей планы на вечер:
- Я тебе вечером нужна?
- Ты мне всегда нужна! Что за вопрос?! – усмехнулся он.
- Мне нужно встретиться с одним человеком. У нас планов нет? – почти честно рассказала я.
- В этом плане ты абсолютно свободна. Я, конечно, хотел взять тебя с собой на свою встречу, но это не критично. Во сколько вернёшься?
- Не поздно, не волнуйся. Спасибо.

С Ники мы встретились возле Консерватории.
- Здесь недалеко новый ресторан открылся – давай зайдём туда, - предложил он.
- Ладно, - хоть я и не горела желанием светиться с ним в публичном месте, но на улице было реально холодно.
До ресторана мы перебросились парой фраз.
- Когда, говоришь, открылся этот ресторан? – уточнила я, узнав свою первую работу.
- Ну, может неделю-две назад. А что? – удивился Ники.
- Да так. Место кажется знакомым, - осторожно ответила я.
Мне не доводилось сидеть в этом ресторане за столиком – только на сцене и на кухне. Хотя внутри интерьер был совершенно новым. Явно сделали ремонт. Да и категория, судя по всему, поднялась на пару пунктов – раньше это был среднестатистический ресторан, а нынче – заведение премиум-класса с соответствующим оформлением, обслуживанием и кухней.
- На название внимание не обратила? – улыбнулся Ники, помогая мне снять пальто.
- Нет. А что там?
- Посмотришь, когда будешь уходить. Только не забудь.
- Ладно. Так о чём ты хотел поговорить? – спросила я, сев за столик.
- О тебе, о театре, о нас, - тише добавил он.
- Спрашивай.
- Саныч собирал сегодня совещание, - поделился Ники. – На повестке было твоё увольнение.
- Это что-то новенькое! – удивилась я. – Он решил поделиться со всеми своей личной радостью?
- Скорее наоборот. Он устроил нам редкий разнос. Обвинял в непрофессионализме, лени и в том, что мы возложили свои обязанности на твои хрупкие плечи. Одним словом, обвинил нас в твоём уходе.
- Эка его торкнуло, - усмехнулась я. – Что это на него нашло?
- Мне тоже стало любопытно, и я зашёл к нему поговорить после совещания. Он рассказал мне, что утром говорил с младшим Королёвым, который в качестве твоего продюсера в весьма категоричной форме потребовал от руководства театра официальных извинений в твой адрес.
- Класс! – я улыбнулась. – А мне он ничего не сказал. И что Саныч?
- А что он может? Напишет, конечно. И меня попросил поговорить с тобой, - добавил Ники.
- О чём?
- Уговорить забрать заявление. Мол, творческий конфликт, не поняли друг друга. Просит пойти на мировую. Ему от министерства по шапке попадёт, если узнают, что ты ушла из театра.
- Да ладно! Что я за птица такая? – не поверила я.
- Королёвы прикладывают все усилия, чтобы твой полёт был максимально высоким. И связи им это вполне позволяют.
Я задумалась. Интересная картина вырисовывалась. Оказывается, я даже уйти просто так не могу. Тот факт, что за мой уход кто-то попадёт под санкции, хоть и грел мне душу, абсолютно не устраивал меня по-человечески. Это было моё решение, на меня никто не давил – за что же наказывать?
- От себя добавлю, - снова заговорил Ники, заметив мою задумчивость, - что я без тебя просто не смогу дальше работать.
- Это глупости, - отмахнулась я.
- Это не так, - он сжал мою руку. – Ты не просто занималась со мной и учила партии, ты меня питала. А сейчас я даже ехать туда не хочу, зная, что не встречу там тебя.
- В тебе говорят лишь личные симпатии, - я улыбнулась. – Это непрофессионально.
- Может быть, не спорю. Но я очень прошу тебя вернуться. Ради меня. Ради наших концертов. Мы не сможем их подготовить, если ты уйдёшь, - он вынул последний козырь. – Сама понимаешь, Саша тебя ко мне не подпустит. А без репетиций мы ничего не сделаем – придётся всё отменить.
- Ты прав, я об этом не подумала. Ладно. Отказываться я не готова, - я посмотрела на него с решительностью. – Придётся Большому немного потерпеть моё присутствие. Хотя бы ещё годик.
- Спасибо, - он поцеловал мою руку. – Отдельно хотел поблагодарить за вчерашний спектакль. Он подготовлен целиком твоими силами. И как ты всё успеваешь?
- Уже не очень хорошо, - призналась я. – Не всё успеваю именно в своей партии. Много времени уходит на коллектив. Я откажусь от концертмейстерства, пожалуй.
- Ты бросишь меня?
- Тебя – нет, ты же знаешь, - я улыбнулась. – Ты же не нагрузка, а удовольствие. А от удовольствия я отказываться не готова. Его теперь не так много.
- Мне сложно принять твой новый статус, - признался Ники, поняв меня. – Наверное, нам стоит быть немного сдержанней, - он отпустил мои руки. – Я не хочу тебя подставить.
Я вздохнула и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как услышала за собой знакомый голос:
- Какая встреча!
Я резко обернулась, не поверив своим ушам. Возле меня стоял Саша.
- Рад тебя видеть, дорогая, - наклонившись, он поцеловал меня. – Господин Альтов, - ему он кивнул. – Ты не предупредила, что собираешься сюда – я бы подвёз тебя. Могу я к вам присоединиться?
- Конечно! – я хоть и опешила, но рассудок не потеряла. Зато Ники дара речи точно лишился (или язык проглотил, даже не знаю).
- Я рад, что встретил тебя, - признался Саша. – Простите, а я вам точно не помешал?
- Мы уже всё обсудили. Николай поделился последними новостями из театра, - объяснила я.
- Чудно. Так вот. Помнишь, днём я говорил тебе о своей встрече?
- Да, помню. Она тоже здесь? – не поверила я.
- И тоже уже завершилась. Позволь поделиться её результатами. Это мой свадебный подарок для тебя.
- Что именно? – не поняла я.
- Это, - он развёл руки в стороны.
Но я упорно его не понимала. Я ничего не видела вокруг.
- Может, Вы догадались? – Саша обратился к Ники. Но тот продолжал молчать.
- Ну, как же! – Саша поднял меня за руку и отвёл в сторону. – Оглянись! Что ты видишь?
- Прости, я не понимаю, - сдалась я.
- Этот ресторан теперь твой, дорогая, - мягко проговорил Саша.
- Боже мой, Саша! Это безумие!
- Признаю, - он обнял меня и приблизил своё лицо. – С тобой я теряю рассудок, - он страстно поцеловал меня.
Я не могла не понять, что это жест превосходства перед Ники. Но и оттолкнуть Сашу я не могла, да и права такого не имела.
- Прошу простить нас, - закончив поцелуй, он повернулся к Ники.
- Всё хорошо, я уже ухожу, - тот быстро поднялся. – Держи меня в курсе, - он обратился ко мне. – До встречи.
- Пока, - я проводила его взглядом.
Некоторое время после ухода Ники, я сидела, опустив голову, собираясь с мыслями и чувствами, чтобы посмотреть Саше в глаза. Я была уверена, что он наблюдал за нами довольно долго. И мне было неловко за своё поведение.
- Спасибо за подарок, - я постаралась улыбнуться и подняла глаза.
- Это очень забавно: наблюдать за твоими угрызениями совести, - Саша с откровенным интересом следил за мной. – Мне даже как-то неловко, что я это вижу. Ты так терзаешь себя за то, что я застал вас за столь интимной беседой.
Я молча поднялась и направилась к выходу.
- Не так быстро, дорогая, - Саша схватил меня за руку и, сильно сжав её, притянул меня к себе. – Я ещё не познакомил тебя с некоторыми нужными людьми. Пойдём, - взяв меня под руку, на этот раз аккуратно, он повёл меня за собой.
Нужными людьми оказались управляющий ресторана, шеф-повар, главный администратор. На знакомство и беседу ушло больше часа. Моё лицо уже ныло от натянутой улыбки, но я изображала радость и расположение.
И только сев с Сашей в его машину, я смогла немного расслабиться. Но зря…
- Так о чём вы говорили? – вопрос был внезапным, но не неожиданным.
- Он пересказал мне свой разговор с Санычем, - ответила я.
- И попросил вернуться, - добавил Саша, словно зная, о чём мы говорили.
- Да, попросил, - спорить и врать было глупо.
- И ты, разумеется, согласилась, - подытожил он. – Разве могла ты ему отказать?! Ведь тогда у тебя не останется возможностей для встреч с ним.
Я молчала – думала, стоит ли ему вообще говорить о наших концертах. Это было чревато. Но рано или поздно Саша всё равно всё узнает. И, боюсь, его реакция будет тем страшней, чем дольше будет длиться этот обман.
- Чего ты мне не договариваешь? – Саша заметил мою растерянность.
- Нам нужно работать – сейчас это важно, - я попробовала начать издалека.
- Кому? Если только ему. Для тебя это трата времени и сил. В следующем году тебя здесь уже не будет. Так что смысла в вашей работе нет никакого.
- Не совсем так.
- Рассказывай, - настойчиво, но спокойно попросил Саша.
- Как раз в следующем году я буду здесь, - осторожно начала я.
Но Саша, услышав это, резко затормозил и, остановившись прямо посреди полосы, перевёл взгляд на меня:
- Что ты сказала?
- В декабре следующего года мне надо быть здесь, - повторила я немного испуганно.
- По какому поводу? – он буквально сверлил меня своими чёрными глазами.
Я уже даже открыла рот, чтобы ответить, но язык меня не слушался. Саша, как удав, гипнотизировал меня.
- Концерты, - наконец, тихо выдавила я.
- Концерты? – переспросил Саша довольно спокойно. – Концерты, - повторил он почти безразлично. – Концерты! Ну, конечно, что же ещё?! – он продолжил движение. – И как я сам не понял – конечно, концерты!
Внезапно он замолчал. Я тоже не решалась говорить. До дома мы ехали в полной тишине. Но у меня уже зрели нехорошие предчувствия, хотя ни причин, ни предпосылок я не понимала.
Зайдя в дом, он усадил меня на диван в гостиной, а сам стал лицом ко мне.
- Теперь с самого начала и со всеми деталями, - спокойно проговорил он, скрестив на груди руки.
- Мы с Альтовым готовим программу для концертов, которые должны состояться в конце декабря следующего года, - твёрдо и медленно проговорила я.
- Чья это была идея?
- Общая.
- И сколько лиц в этом вашем обществе? – с прищуром спросил Саша.
- Двое, - я не поняла его вопроса.
- Ты хочешь сказать, что вы с Альтовым от творческой нереализованности решили провести пару концертов, а то мало совместной работы? – он начинал заводиться.
- Не совсем так. Мы решили составить программу из лучших сольных вещей и дуэтов. Выстроить красиво и со смыслом. Мы планируем три концерта, прибыль от которых должна пойти в фонды поддержки тяжелобольных детей.
- Я почти поверил, - с каменным лицом проговорил Саша.
- Мне до фонаря твоя вера! – я поднялась. – Ты просил рассказать – я рассказала. Делай с этим знанием, что хочешь.
- Кто организатор? – он не сдавался.
- Я же сказала: кроме нас двоих никто пока в этом проекте не участвует, даже не знает о нём.
- Хочешь сказать, и Шнайдер не в курсе?
- Не в курсе, - подтвердила я.
- И вы действительно верите, что можете провести три концерта в Москве за спинами своих продюсеров? Организовав всё с нуля, собрать залы, да ещё и прибыль отдать на благотворительность? Ты меня за идиота держишь? Или сама столь инфантильна?
- Я отвечаю за музыкальную часть: подбираю, выстраиваю и готовлю репертуар. В остальном я не разбираюсь. Это взял на себя Ники… Николай, - я начала заговариваться.
- Ну, конечно! Ники ведь у нас продвинутый продюсер и каждый день организует концерты! – усмехнулся он.
- Я не знаю, - повторила я. – И не хочу в это лезть. Просто доверилась ему.
- Ну и дура! – грубо бросил он. – Каждый должен заниматься своим делом. Если твой Ники возьмётся за организацию, не будет у вас никакого концерта, равно как и вашей репутации. Он либо всё испортит, либо вообще ничего не сделает.
- По крайней мере, мы попробуем…
- Попробуешь что? – уже крикнул Саша, сделав шаг мне навстречу. – Угробить свою карьеру? Спустить весь мой труд коту под хвост? Ты вообще соображаешь, что творишь? – он подошёл вплотную и смотрел в упор. – Ты не имеешь права принимать участие в мероприятиях, которые не согласованы со мной.
- Ну, вот и согласовала, - я попробовала отойти, но он схватил меня за плечи.
- Ты издеваешься? Если бы я не застал вас в ресторане и не вынудил на этот разговор, ты бы и дальше пудрила мне мозг, а потом бы преподнесла мне сюрприз: получи, распишись! Ты полная идиотка, если не понимаешь, чем всё закончится!
Почему-то в этот момент я почувствовала себя именно идиоткой. И потому, что не понимала, и потому, что терпела это всё от человека, который едва успел стать моим мужем.
- Чего ты от меня хочешь? – сдалась, наконец, я.
- Чтобы ты начала уже думать, когда что-то делаешь! И желательно – до того, а не постфактум! А не руководствовалась своими сексуальными фантазиями, выход для которых есть только на сцене! Не будь бы этой твоей глупой влюблённости в него, не было бы даже и мысли такой!
Отчасти он был прав, но я старалась держаться до последнего.
- Давай конкретно, без перехода на личности, что тебе от меня надо? Я ведь всё уже рассказала!
- Ты должна отказаться от этой идеи. Никаких концертов с Альтовым у тебя быть не должно! – категорично заявил Саша.
- В таком случае, лучше пристрели меня, потому что я от своего не отступлюсь! Это не просто мой труд, это моя жизнь. Я живу сценой, я дышу сценой. Музыкой, сценой и им! – смело заявила я, за что получила жёсткую пощёчину.
- Не упоминай больше его имени при мне, - зло проговорил Саша и отошёл в сторону. – Разговор отложим до утра.
Сказав это, он вышел. Я опустилась на диван в противоречивых чувствах. Я была зла на Сашу за его хамство, обижена за пощёчину, но в то же время мне было стыдно перед ним за «измену» и очень совестно за обман.
Ночь я провела там же, в гостиной, на диване, даже не раздеваясь.

Глава 14. Страда.
Проснулась я уставшей и разбитой, словно и не спала вовсе. Проходя мимо Сашиного кабинета, я заметила там горящий свет, хотя было уже светло. Но, не желая сталкиваться со своим мужем, я поплелась наверх, в спальню, возлагая свои последние надежды на горячую ванну.
Это, действительно, помогло – из ванны я вышла умиротворённая и спокойная. В спальне меня уже ждал Саша.
Встретившись со мной взглядом, он отвернулся к зеркалу.
- Прости за вчерашнее – я не сдержался, - тихо, но искренне сказал он.
Я решила промолчать, чтобы ненароком опять его опять ни на что не спровоцировать. Отойдя к кровати, я присела на её край, понимая, что он только начал.
- Я много думал про ваши концерты, - продолжил он. – В принципе, их можно попробовать спасти, - он повернулся и посмотрел на меня.
- И что для этого нужно? – осторожно спросила я.
- Найти того, кто займётся организацией.
- Кто же захочет организовывать концерт солистов Шнайдера и Королёва?! – усмехнулась я.
- В том и дело, - согласился Саша. – Никто так себя не подставит. И если со стороны Шнайдера камни полетят на голову Альтова, то мой отец всех собак спустит на того, кто за его спиной уведёт его солистку.
- И как быть?
- Как? Очень аккуратно. Можно попробовать держать всё в тайне до последнего. Но когда дойдёт дело до рекламы – а без неё не будет наполняемости зала – всё равно всё всплывёт наружу. И гнев отца будет страшен. Хотя и может быть отложен во времени – если оно ему понадобится, чтобы спланировать месть.
- А что он может сделать? – поинтересовалась я.
- Одному Богу известно, - усмехнулся Саша. – Помнишь, я говорил про моего психотерапевта? Он наблюдает и моего отца. Это он предупреждал меня о возможных реакциях отца. Так вот, беда в том, что его поведение непредсказуемо и неконтролируемо, особенно в нестандартных ситуациях.
- Я не боюсь его! – я гордо подняла голову. – Больше жизни не заберёт. А жить в страхе и клетке я не стану!
Саша ухмыльнулся:
- Ну, смотри. Не говори потом, что не предупреждали.
- То есть? Ты думаешь, у нас может получиться? – не поверила я.
- Получится. Если за организацию возьмусь я, - спокойно ответил он.
- Ты? – я встала и сделала шаг ему навстречу. – Не глядя ни на что?
- Для тебя, - он подошёл и взял мою голову в руку, - я на всё пойду.
- Спасибо! – с чувством проговорила я. – Я буду очень тебе обязана.
- Сочтёмся, не волнуйся, - улыбнувшись, Саша поцеловал меня.
Примирение состоялось. И ситуация теперь была под контролем. Хотя мысль о Владимире Сергеевиче, вернее о его непредсказуемой реакции, меня немного пугала.

Весь последующий месяц был посвящён подготовке нашей «свадьбы». Надо было продумать всё до мелочей: от моих серёжек до списка гостей. С местом проведения было уже проще – это был «мой» ресторан, который получил название Anna Maria (а я тогда так и не посмотрела на эту вывеску).
Список гостей был длинным и внушительным. Кроме сливок общества были приглашены и магнаты, и олигархи, и политики, и даже … Шнайдер со всем семейством. Саша, видимо, не смог удержаться, чтобы лишний раз не показать своё превосходство.
Мои родители решили не приезжать на торжество, сославшись на дальнюю дорогу и неуместную компанию. Вместо этого они пригласили нас к себе, отметить действительно тесным семейным кругом.
Думаю, не покажусь оригинальной, если скажу, что чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Это была мучительная пытка продолжительностью почти сутки. Улыбаться, общаться, смеяться, изображать счастье – это была моя самая сложная роль!
Лицо Ники было цвета земли, но только я могла понять всю его боль и силу его страданий.
На следующий после праздника день мы с Сашей улетели в свадебное путешествие, которое стало по сути началом моего первого крупного гастрольного тура.
Мне предстоял год усиленной работы с непривычными сроками и абсолютно потрясающими музыкантами!
Я не помню, были ли у меня свободные дни – скорее, только часы, в которые мы с Сашей гуляли по городу или наслаждались красотой природы.
Большую часть времени я проводила на репетициях, которые заканчивались либо спектаклями, либо концертами, либо записями (на тех студиях, которые сотрудничали с Королёвыми). Бесконечный поток работы, от которой я приходила просто в … восторг! Это было именно то, о чём я мечтала! Лучшие музыканты, лучшие сцены – моему счастью не было предела!
И я была совершенно искренне благодарна Саше – ведь я понимала, что это целиком его заслуга.
Ещё в одном он оказался прав: стоило отдалить меня от Ники, лишить совместной работы – как моё чувство к нему словно «заморозилось». Я словно снова вернулась в годы учёбы: когда просто знала, что сердце занято, и поэтому занималась только развитием головы. Мне ведь моя «любовь» никогда не мешала – она питала меня, давала силы и стимул.
Так было и сейчас: я знала и помнила Его, но принимала реальность правильно, погрузившись в работу с головой.
Благодаря этому и наши отношения с Сашей стали выравниваться. Глупо этого не признавать, мне было хорошо с ним: легко и комфортно. Да и партнёром он был опытным и чутким.

За первые полгода я приезжала в Москву лишь десять раз. Первые девять – на один день, чтобы спеть спектакль в Большом (где я продолжала числиться в штате) и один раз – на государственные экзамены в Консерватории.
Ни одного спектакля в Большом я не спела с Ники. Видимо, это было Сашино условие руководству – не ставить нас в один состав. Это и огорчало, и радовало одновременно. Хоть я и тосковала, но, не видя его, мне было всё-таки проще.
Получив дипломы, я вернулась в Европу, откуда мы улетели в Америку. Поток работы не истощался, наполняя мою жизнь не только новым опытом, но и знакомствами.
Финансовая сторона вопроса не интересовала меня от слова совсем. Мне было всё равно, сколько я зарабатываю, и я даже не знала, каков мой средний гонорар. Анализируя этот факт сейчас, я понимаю, что прибыли Королёвым я приносила много, даже очень много – я была их золотой жилой. А тот факт, что я была женой своего же продюсера, позволил им объединить наши счета. То есть по факту «своих» денег у меня не было вообще. К моей дурости и их радости мне это момент был безразличен. Финансово-бытовые вопросы я игнорировала, концентрируясь лишь на творчестве.

В Мет я впервые познакомилась с легендой того времени – баритоном Дмитрием Полениным. Я уже пела со многими (наверное, даже почти со всеми) звёздами своего времени, но мало кто из них вызывал трепет в сердце. Дмитрий был из их числа.
До нашей встречи я представляла себе его едва ли не небожителем. Это была звезда первой величины и … мечта многих женщин. Его очередной, четвёртый по счёту, брак недавно распался, и он, не глядя на свой солидный (уже за пятьдесят) возраст вёл активный даже не поиск, а скорее отбор на вакантное место.
Мы пели в одном спектакле. Могла ли я пройти мимо его обаяния? Мог ли он пройти мимо нового, «свежего» лица? Думаю, нет. Так совпало. Это было своеобразное испытание на прочность. Ну, и хороший опыт, выводы из которого я, однако, не сделала.
Надо признать, что свою половину уговора о нашем союзе Саша выполнял честно: он не лез в мою работу. Это позволяло мне чувствовать себя свободно и работать без отвлекающих факторов.
Давала ли я повод для ревности? Думаю, нет. Хотя партнёров у меня было много, и порой они были очень хороши собой – но, видимо, количество совместной работы не позволяло даже толком познакомиться, не то, что закрутить роман.
А в Мет мы задержались на месяц. Это был самый долгий мой контракт (на одном месте). Мы отпели там более десятка спектаклей. И почти во всех пел Поленин. Почти ни в одной постановке он не был моим партнёром, но совместная работа и … общий язык делали своё дело. Мы с ним были единственными русскоговорящими солистами. И если для него, уже многие годы жившего в Лондоне, английский уже стал родным языком, то я не могла без русской речи. Я никогда не любила иностранные языки. Я их учила, учила много и хорошо говорила – моя работа требовала от меня чистого произношения и понимания текстов. Но любви к ним я не испытывала никогда.
Поэтому возможность поговорить, обсудить что-то на родном языке была для меня своеобразным глотком кислорода.
Совместная работа с Полениным напомнила мне о Ники (было что-то схожее даже в их внешности) – возможно, это тоже сыграло против меня.
Дмитрий флиртовал со мной (равно как и с другими женщинами), а я воспринимала это нормой – привыкла уже, что в театральной среде без этого никуда. Ведь театр – это как семья, где все друг другу родня. Нет никаких «Вы» и высокомерных отношений. И абсолютное большинство реагирует на это абсолютно правильно и адекватно. Но, как оказалось, этот же фактор очень умело используется теми, кто хочет сблизиться, а возможно, и покрутить роман. И у Поленина по этой части был просто богатейший опыт. Ходили слухи, что в его постели побывали абсолютно все его партнёрши. Но я в эти слухи не верила – ведь и про меня много трепались (хоть и в другом ключе).
Лёгкий трепет перед его персоной пропал уже на первой репетиции. Работалось с удовольствием. А, услышав однажды, как я занимаюсь, аккомпанируя себе самостоятельно, он попросился немного со мной попеть.

- Безусловно, я уже встречал играющих вокалистов. Но они любо плохо играли, либо плохо пели, - заметил Дмитрий. – Не сочти за лесть, но ты хороша и на сцене, и за роялем.
- Спасибо! – я улыбнулась. – Я стараюсь делать хорошо всё, за что берусь. В противном случае – просто не берусь.
- Может, подготовим совместную программу? – предложил вдруг он. – Скажем, русских романсов?
- Подготовить мы можем, - сказала я. – Но вот реализовать будет не так просто. Я человек подневольный: куда пошлют – там и работаю.
- Мне стоит поговорить с твоим продюсером?
- Единственный вариант, - подтвердила я.
- Меня это не пугает. Ради такой возможности я готов даже прилететь в Москву.
- Не надо так далеко, он здесь, - я улыбнулась.
- Он сопровождает тебя? – удивился Дмитрий. – Удивительная чуткость. Договоришься о встрече?
- Попробую, - пообещала я.
Я честно передала его пожелание Саше. Он меня выслушал и пригласил Дмитрия на ужин в ресторан нашей гостиницы.
А я не подумала о том, что забыла предупредить Дмитрия, что Саша не просто мой продюсер, а муж…
К тому моменту наши отношения с Полениным были довольно близкими, я бы сказала даже «на грани». На спектаклях (при необходимости) мы целовались, что давалось мне уже без усилий. Он подходил ко мне с любым вопросом, целовал руки и был просто очень внимательным. Попытки перейти эту грань он не предпринимал, или же действовал настолько тонко, что я этого не замечала.

- Я счастлив за всё наше оперное сообщество, - признался Дмитрий за ужином, - что в наших рядах появилась столь яркая и неординарная певица! И я, как никто, понимаю, насколько велика в этом заслуга её продюсеров – ведь любой талант нуждается в поддержке – это лишь бездарность может пробиться сама, - он усмехнулся.
- Благодарю, - Саша хоть сохранял приветливое выражение лица – взгляд его оставался напряжённым. – Мы помогаем друг другу в равной мере.
- Безусловно! Полагаю, со столь работоспособной солисткой приятно иметь дело?
- Не без этого.
- Я искренне восхищён работой Анны Марии. Столько спектаклей, столько партий – в столь юном возрасте, это, наверное, рекорд.
- Да ладно, - я уже совсем застеснялась. – Я же удовольствие всё-таки получаю, а не вагоны разгружаю.
Дмитрий рассмеялся и посмотрел на меня с обожанием:
- Ты прелестна! И в своей непосредственности и в своём кокетстве!
- Анна Мария сказала, что Вы хотели обсудить совместный проект, - Саша вернул его «за стол».
- О, да! Я совершенно случайно услышал её игру на фортепиано и был поражён до глубины души! В моей уже довольно долгой карьере, был лишь один столь же гениальный концертмейстер. Но он рано покинул наш мир – и мне довелось записать с ним лишь один альбом. Я просто не прощу себе, если не попытаюсь воспользоваться таким шансом, - пылко проговорил Дмитрий.
- Вы хотите сделать совместную запись? – уточнил Саша.
- Не только запись. Я убеждён, что этот формат может иметь успех, пусть и не такой громкий, но всё же. Эти чуткие руки, эти волшебные пальцы, - Дмитрий взял мою руку и поцеловал её (а меня аж затрясло от ужаса, что Саша это видит), - нельзя прятать от мира. Они заслуживают такого же признания, как и бесподобный голос Анны Марии. Не находите?
- Я нахожу, что её нагрузка на данный момент и так слишком велика, что, боюсь, не позволит в ближайшее время добавлять новые форматы, - холодно проговорил Саша, сверля глазами меня.
- Я готов ждать столько, сколько потребуется. Оставьте мне хотя бы шанс надеяться на возможность этого проекта, - Дмитрий почти весь вечер не спускал меня глаз.
- Возможно, немного позже мы и вернёмся к обсуждению такой возможности.
- А ты сама хотела бы работать вместе? – вдруг спросил Дмитрий. – А то мне начинает казаться, что я торгуюсь за тебя, словно на базаре.
Саша с особенной пронзительностью уставился на меня. Я чувствовала себя под обстрелом.
- Мне эта сфера близка и знакома. Я одинаково комфортно ощущаю себя в обеих ипостасях. И работа с хорошим вокалистом, безусловно, приносит мне удовольствие, - я старалась говорить так, чтобы и Дмитрия не обидеть, и себя не подставить.
- Я бесконечно счастлив! – Дмитрий снова поцеловал мою руку и обнял меня за плечи.
Саша откинулся на спинку и смотрел теперь на меня уже с лёгкой усмешкой на губах, словно спрашивая: «а дальше?».
- Я смотрю, совместная работа сблизила вас, - заметил он.
- О, да! – не стал спорить Дмитрий. – Анна Мария столь обаятельна, что располагает к себе без особых усилий. Мимо её красоты невозможно пройти, а голос её пленяет и уже не отпускает из своей власти. Думаю, Вы это знаете лучше меня.
- Безусловно. Такой бриллиант нельзя прятать. Я рад, что в вашем коллективе такая дружеская атмосфера. Нет ничего важнее комфортных условий для работы. Правда, Анна Мария? – он впервые за вечер обратился ко мне. Саша редко называл меня полным именем – это звучало несколько официально и требовательно.
- Конечно, - я не нашлась. Меня уже давно подмывало сбежать – да некуда. Чужая страна всё-таки…
Отпросившись в «дамскую комнату», я смогла сбежать хотя бы из-за стола. Умываясь ледяной водой, я пыталась охладить свои мозг, который просто кипел и никак не мог придумать варианты, чтобы разрулить сложившуюся ситуацию. Я не хотела возвращаться за стол, но понимала, в то же время, что и оставаться в туалете слишком долго невозможно, равно как и покинуть ресторан незамеченной.
Собравшись, я всё-таки вернулась.
- Всё нормально? – спросил Дмитрий, заметив моё бледное лицо. – Ты хорошо себя чувствуешь? – он подошёл ко мне и аккуратно убрал прядь волос с моего лица.
- Кажется, съела что-то не то, - попробовала выкрутиться я, чтобы заодно и свернуть нашу встречу.
- Я могу прислать тебе врача, - предложил он.
- Благодарим Вас за беспокойство, это ни к чему, - Саша, наконец, поднялся и подошёл к нам. – Я присмотрю за ней.
- Хорошо. Но я всегда к твоим услугам, - Дмитрий поцеловал мою руку.
- Спасибо, - я улыбнулась и опустила глаза. – Прости, что несколько испортила вечер.
- Не бери в голову, - он усмехнулся. – Поправляйся. Буду ждать в театре отдохнувшей и в полном здравии, - поцеловав меня в щёку, он протянул Саше руку:
- Было приятно познакомиться. Очень надеюсь на наше сотрудничество.
- Хорошего вечера, - холодно ответил Саша и проводил его взглядом до выхода.
Я попыталась отойти от него, но он резко схватил меня за руку:
- Пойдём, провожу тебя до номера.
Спорить желания не возникло.
- И что это было? – уже в номере Саша начал допрос. Как обычно, спокойным и доброжелательным голосом.
- Саша, я, действительно, плохо себя чувствую, давай отложим до утра, - попросила я.
- Не припоминаю раньше в тебе такой трусости, - ехидно заметил он. – С чего бы вдруг? Никак повод появился?
- Я не понимаю намёков, ты знаешь. Изволь говорить отрытым текстом, - обиделась я и включила оборонно-нападательную тактику.
- Я главного так и не понял. В чём был смысл этого ужина? Хотела познакомить меня со своим любовником? Решила спросить моё мнение? Как я понял, ты его даже не предупредила, кто я. Так?
- Я не могу нести ответственность за чужое поведение, - я старалась держать себя в руках.
- Я сейчас о тебе говорю вообще-то, не прикрывайся высокими материями, - Сашины интонации стали повышаться. – Кого ты из меня делаешь таким своим поведением?
- Я никогда не делаю из людей то, чем они и так являются, - поняв его намёк, отпарировала я.
- Не забывайся! – схватив за руку, он притянул меня к себе. – Это я делаю из тебя то, кем ты стала. Без меня ты бы так и пела «кушать подано» или стала бы примадонной московских забегаловок. Не смей вытирать о меня ноги! Уничтожить тебя намного проще, чем ты думаешь.
- Руку отпустил, - холодно и жёстко проговорила я, держа его взгляд. – Благодетель хренов!
- Ещё раз увижу с ним вне сцены – карьера твоя на этом закончится – будешь сидеть дома и мыть кастрюли, - зло проговорил Саша и вышел из номера.
Естественно, совместные занятия с Полениным на этом закончились, равно как и общение. Я даже не имела возможности всё ему объяснить. Саша просто стал сопровождать меня 24/7, не подпуская «неблагожелательных особ».
Я сгорала со стыда от того, как он меня опекал. Работать стало почти невозможно. Даже на сцене я была под его пристальным взглядом, который мог заметить даже то, чего не было…
Хотя, возможно, это я была слепа и не понимала очевидного: Поленин хотел со мной переспать, а вот Саша это понял с «первого взгляда» - опыта у него было точно больше моего.
А мне казалось, что все такие, как я: занимаются искусством ради искусства, живут музыкой и получают наслаждение от самого процесса. Как бы странно это ни звучало, я всегда получала большее удовольствие от ансамбля с хорошим голосом, чем от физической близости. Поэтому и не понимала, что мужчины хотят от меня не только ансамбля…
Зато это понимал Саша и уберегал меня от глупостей и поступков, за которые мне бы потом самой было бы стыдно. Только я этого тогда не понимала, и очень на него злилась за это.
Из Америки мы улетели той же ночью, когда я отпела последний спектакль…

В Москву мы вернулись лишь в начале ноября. В это время уже были анонсированы наши с Ники концерты, и полным ходом шла продажа билетов.
Как Саша решил этот вопрос со своим отцом, я не знала – он ничего мне не рассказывал. Да и не сильно меня это волновало, учитывая, какой объём работ на мне повис.
До концертов было меньше двух месяцев, и за это время надо было поднять три программы (участвуя параллельно в спектаклях Большого). Но я находилась в своей лучшей форме, а опыт работы в Европе многому меня научил.
Но вот чего я не могла избежать – так это неминуемой вспышки чувств к Ники. То, как мы скучали друг по другу, мы поняли, только встретившись.
Мне его не хватало! Мне не хватало его прикосновений, его объятий, его голоса. Зато работать было так легко! Хотя определённую часть репетиций мы провели просто обнявшись и тихо разговаривая…

Глава 15. Финальный концерт.
Все сценические репетиции проходили под Сашиным неусыпным оком. Даже режиссёра он нам навязал своего – чтобы сохранить «целомудренность» действа. Хотя это и было лишним: программа, которую я подобрала, не предполагала ни эротики, ни откровенных сцен. У меня был и вкус, и чувство прекрасного.
Даже Саше нравилось то, что я придумала, и как это было поставлено.
Про его отца мы не говорили. И по правде, последний раз я видела его на нашей свадьбе.
Первые два концерта прошли близко к идеалу – сложно было к чему-то придраться. И по закону вселенского равновесия, свою ложку дёгтя мы должны были получить именно на третьем, финальном концерте.

В середине программы режиссёр вставил нам поздравление с наступающими новогодними праздниками, во время которого мы должны были разбить свои бокалы. Что мы и сделали, но не учли, что осколки остались на сцене.
Во время очередного дуэта Ники упал на колени и попал прямо на осколки. Допевала я уже одна – а он даже встать не смог.
Благодаря профессионализму работников сцены, которые заметили, что произошло, и оперативно опустили занавес, вызвали врача и увели Ники со сцены – спасибо им, концерт был спасён, а публика даже не догадалась о случившемся.
Пока врач осматривал Ники, я заполняла программу своими номерами. Оставив оркестр развлечь публику Штраусом, я, наконец, смогла вырваться со сцены и побежала к Ники.
- Как ты? – я подбежала к нему и крепко обняла (я хорошо запомнила его выражение лица, когда он упал).
- Ничего. Врач вколол обезболивающее и наложил повязку.
- Всё серьёзно? – осторожно спросила я.
- Он советовал много не ходить, пока я не сделаю снимок, - ответил Ники.
- Есть подозрение на трещину?
- Да.
Я поднялась и задумалась.
- Ты должен выйти хотя бы на финал, - проговорила я.
- Я постараюсь, - Ники сел, свесив ноги и, набрав в грудь побольше воздуха, попробовал встать.
- Больно? – я прочла это на его лице, хотя он молчал.
- Прости, - он снова сел. – Я не дойду до сцены.
- Не прощу! – резко возразила я и опустилась возле него на колени. – А сейчас молчи и не шевелись, - попросила я, положив руки ему на больное колено.
Не знаю, как это правильно называется, наверное, целительство. Меня этому научила мама, а её – бабушка, которая была цыганкой. Я умела снимать руками боль и заживлять рубцы. Я редко это практиковала (за ненадобностью), и об этом никто не знал.
Опешивший Ники сидел, потеряв дар речи.
Минуты через три без стука, резко открыв дверь, вошёл … Саша. Видимо, он озадачился моим отсутствием и решил отправиться на мои поиски. Он-то знал и драматургию, и программу – и он не мог не понять, что что-то пошло не так.
На мгновение он замер на пороге, увидев эту картину. Очнувшись, он схватил меня за руку и выволок из гримёрки Ники. Не говоря ни слова, он дотащил меня до кулис и буквально вытолкнул на сцену.
Нашлась я быстро. Обсудив с дирижёром программу, я продолжила концерт. А через два номера увидела возле кулис улыбающегося Ники.
Программу мы отработали до конца. Я была так счастлива, словно от этого зависела вся моя жизнь. И публика ликовала вместе с нами.
На последних овациях на сцену поднялся Шнайдер. Вручив мне шикарный букет цветов, он крепко обнял меня и поцеловал в щёку. А следом за ним на сцену вышел … Владимир Сергеевич. Я покосилась на Сашу, стоящего за кулисами – лицо его стало напряжённым.
Подарив букет цветов Ники, Владимир Сергеевич неспешно вынул пистолет и приставил его к моему лбу. Взгляд его при этом был не столько безумным, сколько бессмысленным, стеклянным, словно его в этой оболочке и не было вовсе.
Мой взгляд остановился на его левом зрачке. Не знаю, сколько мне понадобилось времени, прежде чем я почувствовала, что он в моей власти, и смогла опустить его безвольную руку, из которой выпал пистолет.
Почти в одно мгновение окружающий мир словно включился после немой сцены. Опустили занавес, подбежавший Саша заломил отцу руки, а я … упала, потеряв сознание.
Очнулась я минуту спустя – Ники нёс меня на руках по коридору.
- Долго я была в отключке? – спросила я.
- Пару минут, - проговорил он, как раз остановившись возле моей двери. – Ты сможешь держаться на ногах?
- Конечно, - я почти спрыгнула на пол. – Спасибо.
- Ты точно в порядке? – он немного удивился моему поведению.
- В лучшем виде, - я улыбнулась. – Ещё раз спасибо. А теперь тебе лучше уйти, - я увидела толпу в коридоре. – Тебе надо быть со своими. За меня не волнуйся, - коротко поцеловав его, я зашла к себе.
Закрыв дверь, я словно очутилась не в гримёрке, а в собственной голове. И там был такой бардак! Такие горы скопившегося мусора и нерешённых проблем. И весь этот бедлам вдруг начал водить вокруг меня хоровод. Мелькали лица, вещи, ноты – всё кружилось с ошеломительной скоростью, постепенно сдавливая меня со всех сторон.
Вместе с тем, как моё сознание теряло связь с реальностью, мои чувства захлёстывали меня с особой силой. Я ощущала, что начинаю ненавидеть Сашу даже больше, чем его отца. Может, потому, что я чувствовала себя перед ним виноватой и обязанной. Потому, что вынуждена была изображать себя счастливой в браке с ним, мне надоели его объятия, которые я воспринимала, как пытку. Потому, что не любила его, и любила Ники, даже не скрывая своих чувств! Мне было это противно и неприятно – ведь я была воспитана честным человеком. Мне было трудно смириться с мыслью, что я стала настолько продажной, что ради денег была готова на всё! Не будь Саши, я жила бы бедно, но с чистой совестью и с достоинством, и ни от кого бы не зависела.

- Можно? – приоткрывшаяся дверь остановила моё безумие, и я вернулась в реальность.
Я обернулась – на пороге стоял Сергей. Он увидел, что я одна и не переодеваюсь, и вошёл, не дожидаясь моего ответа.
- Нам нужно уехать, - взяв моё пальто, он набросил его мне на плечи, прямо на концертное платье. – Пойдёмте скорее.
Ничего не соображая, я поддалась и пошла с ним. Нам удалось выйти незамеченными и сесть в его машину.
Немного отъехав, он заговорил:
- Александр Владимирович просил Вас забрать.
- Где он сам? – удивилась я.
- Поехал с Владимиром Сергеевичем, - коротко ответил Сергей. – Возможно, это займёт много времени. Я отвезу Вас домой.
- Нет! – вдруг воскликнула я. – Только не в его дом!
- Я Вас не понимаю, - Сергей попытался рассмотреть моё лицо через зеркало заднего вида.
- Отвези меня на квартиру, - попросила я. Это было единственное место, где я чувствовала себя в безопасности. Хотя там были голые стены и сломанная входная дверь.
- Я не могу нарушить приказ, - осторожно проговорил он.
- Тогда вези, куда хочешь, но не ищите меня потом.
- Анна Мария, позвольте позвать Вам врача. Вам сейчас нельзя быть одной, - попробовал отвлечь меня Сергей.
- Отвези меня на квартиру, пожалуйста! – я перегнулась к нему и положила руку на его плечо. – Не вынуждай меня опять идти пешком.
- Там нет условий для жизни, - он продолжал спорить. – Там даже свет и воду отключили, там нет отопления – туда нельзя ехать.
- Не вези меня в его дом! Умоляю! – почти простонала я. – Куда угодно, хоть на обочину выкини, но не туда!
Рыдая, я забралась с ногами на сиденье и бессмысленно смотрела в окно.
Сергей был озадачен. Но, поддавшись в итоге на мои уговоры, он отвёз меня в гостиницу. Снял мне номер и остался перед дверью, видимо, на случай, если я опять захочу уйти погулять.

Глава 16. ДТП.
Ночь я провела в каком-то бреду наяву. Я сидела в ванне с кипятком и тряслась от озноба. Мой мозг всё время пытался дорисовать картину с моим убийством. Каждый раз, снова и снова, я видела, как Владимир Сергеевич стреляет мне в лоб и победно хохочет… вместе со своим сыном, который рядом стреляет в лоб Ники. И, к сожалению, это был не сон, от которого можно хотя бы проснуться – это был просто бред.
Под утро я выбралась из ванны и села на кровать, завернувшись с головой в одеяло.
Я знала, что Саша приедет за мной сразу, как освободится. Но я не хотела его видеть. Не хотела – не то слово! Я не могла его видеть! Но что мне оставалось? Что я могла?
Стоило подготовиться ко встрече с ним, придумать слова, но я не могла переступить через себя. Я не была готова к разговору, к выяснению отношений – мне просто хотелось спрятаться.

Около шести утра, оставив концертное платье в номере, я накинула пальто и вышла из номера, намереваясь всё-таки сбежать.
Но Сергей задержал меня прямо на пороге.
- Вам нельзя уходить, - он аккуратно взял меня за плечи.
- Отпусти меня! – попросила я.
- Анна Мария, пожалуйста, - его голос был тихим и мягким. – Я не могу Вас отпустить, Вы же понимаете.
- Поехали со мной, - предложила я.
- У Вас одежда не по погоде, - он улыбнулся, желая меня отвлечь.
- Мне всё равно! Отпусти! – я попыталась вырваться.
Открыв дверь в номер, Сергей зашёл сам и завёл меня, поняв, что я становлюсь шумной.
- Сергей, мне надо уйти! – уже взмолилась я. – Я не смогу с ним встретиться! Пойми ты!
- Зачем Вы так?! Александр Владимирович так Вас любит, души просто не чает. И очень за Вас переживает. Вам не за чем его бояться.
- Ты не поймёшь меня, - я покачала головой. - Помоги мне, Богом заклинаю! – уже истерично крикнула я, схватив его за грудки. – Ты же потом себя не простишь за то, что отдал меня ему!
Сергей молча посмотрел на меня, словно борясь с собой.
- Он всё равно Вас найдёт, - тихо заговорил он. – И Вас, и меня. Это бессмысленно и глупо. Вам нечего бояться. А если хотите, я останусь, когда он придёт. Может, Вам так будет спокойнее.
От безысходности я просто разрыдалась. Прямо на его груди. А он стоял, как истукан, то ли не зная, как реагировать, то ли просто не позволяя себе этого.
И вот в таком положении нас застал Саша.
Когда он вошёл, Сергей молча вышел. Я, не глядя на Сашу, отошла к кровати и села к нему спиной.
- Снова хотела убежать? – догадался он, увидев на мне пальто.
Я молчала.
- Поехали домой.
Я помотала головой.
- У тебя только два варианта, - спокойно заметил он. – Или домой, или в больницу.
- Куда угодно, где тебя нет, - тихо ответила я.
- Такая у тебя благодарность? – усмехнулся он. – За всё, что я для тебя делал и продолжаю делать?
Я промолчала – вступать сейчас в дискуссию не хотела и не была готова держать оборону. У меня была только одна мысль: «как сбежать?».
- Пошли, - он схватил меня за руку мёртвой хваткой и поднял с кровати.
Мои попытки вырваться были весьма жалкими.
- Я не пойду с тобой! – я пыталась разжать его пальцы, но мне это не удавалось.
- Или ты пойдёшь со мной, или я вызову бригаду из сумасшедшего дома. Благо, соседи будут знакомые, - зло проговорил он, развернув меня лицом к себе.
- Вызывай! – смело бросила я. – Кого хочешь, хоть Росгвардию. Хоть под землю меня закопай – не поеду я с тобой.
- Больно смелая, я смотрю, стала. Что он тебе уже наобещал, твой Ники? На коленях перед ним ползаешь, шлюха! – он ударил меня по лицу.
Видимо, услышав нашу ругань, в номер вошёл Сергей. Саша посмотрел на него с вопросом.
- Александр Владимирович, давайте я отвезу её в больницу, - предложил Сергей.
Саша перевёл взгляд на меня и снова на Сергея:
- Что, и тебя уже охмурила? Пошёл вон!
- Простите, но я не могу уйти.
Пользуясь моментом, я аккуратно поднялась с пола и попыталась обойти Сашу со спины, но он это заметил и хотел снова схватить меня, однако Сергей успел его опередить – оттолкнув в сторону.
Поймав этот момент, я выбежала из номера и бросилась на лестницу, понимая, что пешком спущусь быстрее. Ведь я не знала, сколько у меня времени.
Я не могла знать, чем закончилась потасовка между Сашей и Сергеем, и что будет с ним дальше, но знала одно: другого шанса у меня уже не будет.
Увидев Сашину машину, я машинально дёрнула ручку водительской двери – и она открылась! Более того, он оставил ключи в замке зажигания – видимо, очень торопился…
Дав по газам, я поехала… прямо, ещё не решив, как быть. Поправляя на ходу зеркало заднего вида, я заметила, как Саша и Сергей выбежали из здания и, проводив взглядом меня, побежали к машине Сергея.
С местом назначение надо было определяться быстро. Поняв, наконец, где именно я еду, я решила ехать к Консерватории. За пять лет учёбы я изучила все окрестные переулки и «козьи тропы», по которым могла уйти незаметно.
Так я и поступила: бросила машину возле Консерватории и убежала. Идти в таком виде далеко было несколько безрассудно, и я пошла в театр.
Взяв ключ от своего класса, я поднялась к себе и закрылась там. Меня всё ещё трясло мелкой дрожью: то ли от холода, то ли от страха. Самой не верилось, что я это сделала.
Поставив чайник, я переоделась – здесь у меня была одежда (что-то забыла в своё время, что-то специально принесла) и переобулась.
Умывшись и выпив чай, я смогла немного успокоиться. Теперь стоило придумать стратегию дальнейшего поведения.
Самым важным шагом мне показался поиск адвоката для оформления развода. Я не представляла, что смогу жить с Сашей под одной крышей после всего. Однако для дальнейших шагов мне был нужен либо телефон, либо Интернет – значит, придётся всё-таки выйти.
Открыв дверь, я осмотрелась в надежде увидеть кого-нибудь подходящего, чтобы одолжить телефон. Никого, однако, не заметив (в такую-то рань!), я пошла к гримёрке Ники, не очень, однако, надеясь застать его на месте.
Постучав, я попробовала открыть дверь, но она оказалась заперта.
- Анечка! – услышала я за спиной и обернулась. – Ты что здесь делаешь?
- Рада тебя видеть! – я обняла его. – Одолжишь мне телефон?
Открыв дверь, Ники пропустил меня и зашёл сам.
- Давай по порядку. Во-первых, - он наклонился и поцеловал меня, - я так испугался! Радость моя, у меня сердце не на месте было. Как ты? Скажи, что всё хорошо!
- Всё нормально, - я улыбнулась. – Спасибо.
- Но что ты здесь делаешь? Почему Саша тебя отпустил?
- Я убежала, - вздохнув, я отошла в сторону. – Я здесь прячусь от него.
- Что произошло? – Ники за плечи развернул меня. – Что он сделал? Он ударил тебя? – присмотревшись, он увидел у меня на лице след от Сашиного удара.
- Это ерунда, - отмахнулась я. – Просто я не хочу оставаться с ним. Я не могу ехать в его дом. Меня от него просто трясёт!
- Анечка! – Ники снова крепко обнял меня. – Чем тебе помочь?
- Помоги мне найти адвоката, - попросила я. – Я хочу подать на развод.
- Это в моих силах. Софья ведь юрист – она подскажет кого-нибудь, - сходу ответил Ники. – Но это не решит твою главную проблему. Где ты жила до брака?
- В общежитии Консерватории, - усмехнулась я.
- У тебя нет своего жилья?
- Нет, - соврала я. Хотя мою квартиру жилой точно считать было нельзя.
- Я сниму тебе квартиру – поживёшь пока там, - предложил Ники.
- Спасибо. В гостинице он бы меня точно нашёл, - согласилась я.
- Вещей у тебя совсем нет?
- Не переживай. Да и пожить я могла бы здесь. Но тут он меня тоже найдёт, - вздохнула я.
- Вот держи, - он протянул мне свою банковскую карточку. – Можешь пользоваться по усмотрению. Купи себе всё, что нужно.
- Не надо, Ники, - я не хотела её брать.
- Это всё, что я могу. Поверь, больше всего на свете я хотел бы забрать тебя к себе. И никогда больше не расставаться!
- Не трави душу, - вздохнула я. – Расскажи лучше, что тебе сказал тесть на всё это безобразие?
- Сказал, что если бы Королёв не был бы твоим мужем, он бы уже нашёл возможность переманить тебя к себе.
- Серьёзно? Ему понравилось? – попробовала догадаться я.
- Очень! Он дико тобой восхищается. Просто бредит тобой.
- Приятно слышать, что хоть кто-то ценит, - ухмыльнулась я. – А мой продюсер, видишь, мечтал дырку в моей голове сделать.
- Это чудовищно! – тихо проговорил Ники, с нежностью глядя на меня.
- А что ты сам делаешь в такую рань в театре? – вдруг спросила я.
- Так у нас же совещание, - усмехнулся он. – Хотя понимаю, тебя такие пошлости не заботят.
- Мне надо уезжать, - я пошла к двери, - пока меня тут не срисовали.
- Подожди, я отвезу тебя, - Ники взял пальто и пошёл со мной. – Сразу отвезу тебя на квартиру. У меня есть человек, у которого я иногда снимаю – думаю, смогу решить всё в течение часа.
- А как же совещание? – осторожно спросила я.
- Бог с ним, один трёп, - он махнул рукой.
Мы сели в машину Ники и уже почти отъехали от театра, когда на нашем пути встал … Саша. Он перегородил собой дорогу. Опёршись руками на капот, он сверлил меня глазами, словно стараясь загипнотизировать.
Ники включил заднюю передачу, но сзади уже стояла машина Сергея, отрезав этот вариант. Недолго думая, Ники втопил педаль газа, и машина рванула вперёд, буквально смяв Сашу под себя.
- Господи, Ники! Что ты делаешь?! – закричала я, оглядываясь назад, где на земле лежал Саша. К нему уже подбежал Сергей и кто-то со стороны.
- Твоя жизнь мне важнее, - коротко бросил мне Ники, разгоняясь.
Театр быстро скрылся за поворотом, и я так и не узнала, смог ли Саша подняться.
...

Продолжение следует...