Алина: дайте мне мужика!

Галина Михайлова
Алина: дайте мне мужика!

ОТ АВТОРА

Вы никогда не задумывались, зачем новорожденных мальчиков одевают в голубое?
И к чему это приводит?
Щелкая пультом, почему-то постоянно попадаешь на хлопающих накрашенными ресницами, парней, скорее относящихся к представителям нетрадиционной сексуальной ориентации.
Телевидение, что с него взять?
О'k! Ищем дальше.
Рестораны. Наглаженные и напомаженные нарциссы, обильно посыпанные блестками, рассматривают безупречный маникюр.
Клубы. Обтянутые в узкие майки и джинсы, едва прикрывающие ложбинку между ягодицами, юноши мусолят силиконовыми губами коктейльную соломинку.
«Куда же подевались настоящие мужики? Где бравые ребята, силачи, защитники? Неужели вымерли?» - кричат в унисон женщины мира.
А, быть может, женщины сами виноваты в том, что остались без «сильного пола»? Может, все началось, когда они вдруг почувствовали себя людьми второго сорта и ударились в феминизм, предъявляя исковые заявления на мужчин, которые подали им руку, уступили место в транспорте или помогли донести тяжелую сумку до дома?
Женщины так отчаянно бились за равноправие, что когда его получили, сами ужаснулись того, о чем мечтали.
Существует древнегреческий миф о Нарциссе, прекрасном юноше, который однажды увидел свое отражение в ручье и влюбился в него без памяти. Он не мог покинуть ручей ни на минуту, и умер от голода и жажды. В двадцать первом веке история имеет другой конец: Нарцисс не успевает умереть, потому что обязательно придет его жена и сама запилит его до смерти.
Потому что женщин всегда что-то не устраивает и им всегда чего-то не хватает.

ПРОЛОГ

Москва. 3 года назад.
Лучик солнца скользнул по кровати, согревая своим светом все вокруг, и, весело перепрыгивая с места на место, добрался до моего лица. Легко похлопав ресницами, я приоткрыла глаза. Опершись на локоть, передо мной лежал Андрей и ждал моего пробуждения.
С добрым утром, любимая, - пропел он, поднося ароматный кофе.
Я приподнялась на постели, сладко потягиваясь и изгибаясь, как кошка. Игриво улыбнувшись молодому мужу, я сделала первый глоток кофе, определяющий настрой всего дня.
Спасибо, милый, - я чмокнула любимую гладко выбритую щеку, на которой запечатлелся изгиб мягкой ямочки. - А что ты так рано проснулся? Суббота же!
Я не смог уснуть, - Андрей сладко зевнул. - Всю ночь любовался тобой.
Глубоко запрокинув голову, я наполнила спальню заливистым смехом. Мы женаты уже три месяца, но ежедневно Андрей преподносит мне букет нежно-розовых тюльпанов и кофе в постель. Еще никогда в своей жизни я не чувствовала себя столь счастливой женщиной.
Знаешь, - признался муж, - я иногда сам себе завидую. А ведь мы могли и не встретиться. Если б не тот дождь, асфальт был бы сухой...
И ты проехал бы мимо...
Я бы проехал мимо на зеленый светофор...
И не обрызгал бы девушку, стоящую на тротуаре...
В ослепительно белом пальто!
И я не напала бы на бедного парня, попавшегося под горячую руку, - лукаво заметила я.
Да, и я бы не смотрел в след уходящему такси, укравшему у меня лучшую женщину на свете! - Андрей счастливо закатил глаза.
Нас свела рука судьбы, - задумчиво произнесла я, вспоминая наше знакомство.
Париж — место романтиков, но в момент встречи с будущим супругом я была отнюдь не в романтическом настроении. Только что расставшись с первым мужем, я ненавидела всех представителей «сильного пола». И уж точно не собиралась заводить себе нового партнера! Тем не менее Андрей сумел излечить меня от синдромов прогрессирующего женского шовинизма, острой хандры и убедить, что не все мужики одинаково бесполезны.
Я взглянула в наполненные искренней любовью, карие глаза Андрея и прижалась к нему всем телом, чувствуя, как соприкасаются наши волоски. Мне хотелось остановить мгновение, застыть в этой позе навечно.
Андрей, - я дотронулась до его щеки, - мне сейчас так хорошо с тобой, что даже страшно. - прошептала я ему на ухо.
Глупышка! Что стряслось?
Я боюсь, что всему придет конец. Боюсь сломать, разрушить наше хрупкое счастье.
Не думай об этом, - успокоил меня любимый, - у нас всегда все будет хорошо, пока мы вместе!
Я с облегчением выдохнула.
Действительно, надо быть полным идиотом, чтобы потерять то, что мы имеем, - я сама над собой посмеялась. - Ну и глупости же!
Еще какие! - подтвердил Андрей. - От меня так просто не отделаешься!
Андрей зарычал и набросился на меня, покрывая мое тело поцелуями. Я визжала от радости, извиваясь под телом мужа. Я вся целиком принадлежала ему.
А он — мне.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Андрей бодро вскочил с кровати и направился в ванную, шлепая по паркету босыми ногами. Я уставилась на отдаляющиеся ягодицы мужа, играющие мышцами при ходьбе, и, когда он скрылся за дверью, повалилась на кровать, зарывшись с головой в подушки.
Послышались звуки воды, стекающей струйками по раскаленному телу Андрея, и меня начал мучить комплекс вины по поводу личной гигиены.
«Нужно принять душ», - сказала я сама себе, но оставалась неподвижной. Мне не хотелось ни в душ, ни куда-либо еще. Я лежала и думала о супружеском сексе.
Только что мы занимались с мужем любовью, тогда почему у меня такое чувство, что меня переехал каток. Вот уже три года, как я замужем за Андреем, мы воспитываем прекрасных сыновей и дочку, и все в наших отношениях было прекрасно до недавнего времени. Мы вдруг как будто стали чужими. Перестали слышать друг друга. Или слушать? Некогда нежные слова заменили едкие взаимные упреки.
Самое главное, что это произошло как-то незаметно. Не было предупреждений, вроде: «Осторожно! Кончается время оплаченного счастья!» или «Немедленно внесите залог или текущее соединение ваших душ будет разъединено». Нет! Казалось, что жизнь идет своим чередом, с ее повседневными хлопотами и насущными проблемами, иногда подкидывая новые задачи. И внезапно я понимаю, что упустила какой-то очень важный момент, когда все пошло наперекосяк. Что-то изменилось в наших отношениях.
Я резко поднялась с кровати и направилась на первый этаж, в душ для гостей. На секунду я задержалась перед огромным витражом, из которого сквозь серую дымку неотчетливо была видна нахально ухмыляющаяся холодная луна. Она, такая далекая и такая сильная, высокомерная, словно смеялась надо мной и над моими людскими заботами. На улице было совсем темно и мрачно, и я поежилась, думая о том, что сейчас самое удачное время для преступников, орудующих под прикрытием властной королевы ночи. Мне стало не по себе от разыгравшегося воображения и я побежала вниз по винтовой лестнице.
Этот дом Андрей купил, когда родились наши мальчики Стефан и Доминик. В то далекое лето мы решили, что дети должны дышать свежим деревенским воздухом, а не смрадом Москвы, и, не задумываясь ни на секунду, переехали сюда. Тогда, впервые войдя в этот дом, я влюбилась в него с первого взгляда.
С тех пор прошло три года, а в памяти так и остались воспоминания, как мы сломя голову носились по этой самой винтовой лестнице, подобно шаловливым детям. Обезумевшие от счастья, мы с Андреем могли часами находиться в объятиях друг друга, без устали говоря комплименты.
В те минуты нам не могли составить конкуренцию даже восемнадцатилетние юнцы, пропитанные ароматом страсти и желания. Так что же случилось с нашей любовью? Неужели она выдохлась, как старый парфюм? Или мы сами не смогли удержать в руках хрупкое счастье?
Приняв душ, я достала из бара бутылку шотландского и уютно устроилась у камина, обернувшись в теплый плед. Я сделала глоток и тут же почувствовала, как растекается по жилам обжигающий напиток. Откинувшись в плетеное кресло, я закурила.
Что ты делаешь? - донесся с лестницы раздраженный хрип Андрея.
Курю, - безэмоционально ответила я, - виски будешь?
Алин, я же просил не курить в доме! К тому же у нас дети! - взорвался он.
Дети наверху спят, а ты так кричишь, что того и гляди, разбудишь их. И что это ты про детей вспомнил? Кажется, тебе не было до них никакого дела, когда ты приезжал глубокой ночью, а уезжал ни свет, ни заря.
Андрей налил себе в стакан виски и залпом выпил.
Ты знаешь, что я работаю, я обеспечиваю семью, - желваки Андрея играли. На секунду мне показалось, что он меня сейчас убьет.
Дорогой, подскажи, где можно заработать денег в час ночи, в два? Может, и меня туда устроишь? - взбесилась я и с силой вогнала бычок в пепельницу.
Не передергивай, - отмахнулся муж, как от назойливой мухи.
Я немного помолчала, уставившись взглядом в бокал со спиртным, в котором отражались мои налившиеся слезами глаза.
Знаешь, ты трахнул меня, как шлюху, - обиженно заметила я, и слезинка скатилась в виски, моментально смешавшись с темной жидкостью.
Прекрати. Несешь какую-то ерунду, - голос Андрея смягчился, и он с жалостью посмотрел на меня. - Тебе показалось.
Нет, Андрей, не показалось. Думаешь, я впервые чувствую себя просто телом, которое используют? Нет! - я перешла на крик, но быстро осеклась и заговорила громким шепотом. - Я давно перестала чувствовать себя любимой женщиной.
Телефон завибрировал в кармане Андрея. Он раздражительно поднял трубку, а я взглянула на часы. Пол-третьего ночи. Кто может звонить в такое время?
«Алло», - буркнул недовольно муж и, не дождавшись ответа, отключил вызов.
Кто звонил? - поинтересовалась я.
Карэн, партнер по бизнесу, - отмахнулся Андрей.
Чего он хотел? - вздернула я брови, указывая на время.
Не знаю, связь прервалась.
Так перезвони.
Завтра. Уже поздно. Он, наверное, сам ошибся, - он нервно бросил взгляд на ручные часы.
Андрей начал выписывать круги вокруг журнального столика, понуро опустив голову и сосредоточенно о чем-то думая. Глядя на него, я тоже думала. О загадочном Карэне, который в моем присутствии всегда сбрасывал вызов. А еще я думала о том, что достаточно хорошо знаю мужа и его привычки. По телефону он приветствовал собеседника только кротким «Да» и никогда в жизни не отвечал на звонки «Алло». Каково же было мое удивление, когда я заметила, что загадочному Карэну он делает исключение.
Наконец, Андрей остановился, прервав и мои мысли тоже, и плеснув себе еще виски, рухнул на салатового цвета пуф.
Я устал от этого бессмысленного разговора, - он сделал большой глоток виски.
Бессмысленного? - я задохнулась от возмущения. - А в чем, по-твоему, смысл?
Не знаю. В бизнесе, в карьере, в самосовершенствовании. В чем-то еще, кроме кухни!
Ты же сам хотел, чтобы я стала настоящей хозяйкой: убирала, гладила, готовила... Теперь я справочник по домоводству. Могу приготовить даже пумперникель из литовской национальной кухни. Ты хоть понимаешь, что это значит? Я и пумперникель!!! - я истерично затрясла головой, то ли плача, то ли смеясь.
Мне действительно стало смешно от того, в кого я превратилась — в курочку-наседку, оберегающую мнимый домашний уют, который давно превратился в дым. Я заливалась хохотом, пока не взглянула в серьезную физиономию Андрея. Он неподвижно сидел напротив и, подняв свои тяжелые глаза, взглядом буквально размазал меня по стене.
Да, ты стала хорошей домохозяйкой, - после небольшой паузы процедил он сквозь зубы, чеканя каждое слово, - но, посмотри, в кого ты превратилась? Ты перестала ухаживать за собой, жить в свое удовольствие. Теперь вся твоя жизнь вертится вокруг кухни. Где та Алина, которую я полюбил? Где эти глаза, наполненные искрами радости, где вера в себя?
Андрей замолчал, и над нами нависла густая липкая тишина. Я нервно потянулась за сигаретами, погруженная в свои мысли.
Андрей, ты веришь в кризис отношений? - вдруг спросила я.
Нет, - хмуро буркнул он, - это все глупые отговорки людей, не желающих что-то изменить в своей жизни.
За окном показались первые лучи рассвета. Солнце озарило гостиную, постепенно отвоевывая все новые территории, заполняя их теплым желтым светом. Яркий свет ударил в лицо, возвещая, что пришел свежий ароматный день, который принесет с собой радость новых открытий, но мне было вовсе не до оптимизма, и я сильно зажмурилась. Захотелось телепортироваться в другое время или пространство, лишь бы подальше от этого сверлящего взгляда Андрея, от этого разговора и от фразы «Все кончено», которую, вероятно, я услышу через мгновение. Мне больше всего на свете хотелось сохранить семью, я не представляла, что со мной будет, если он уйдет. Я разомкнула веки.
Что же нам делать? - выдавила я из себя.
Может быть, тебе стоит устроиться на работу, - предложил Андрей. - Познакомишься с новыми людьми, заново почувствуешь себя востребованной.
А я, что, невостребованная? Как тухлый апельсин? - я почувствовала, как меня обдало жаром гнева.
Кажется, ты правда не понимаешь, - не выдержал Андрей, - ты же обросла жиром и прикрываешь его безвкусным халатом. Объясни мне, как у меня должно появляться желание к женщине, которой самой на себя наплевать?
Ах ты, ты... - я задыхалась от злобы и обиды. Хотелось оскорбить его, наговорить ему гадостей в ответ, но я заставила себя замолчать.
Слово — не воробей, и я отлично это знала. Произнеся однажды оскорбление в адрес близкого человека, уже никогда не сможешь все вернуть обратно. Словно клеймо, это слово будет выжжено на сердце любимого человека до конца его дней.
Я осеклась и потупила взор. От откровений Андрея, с которыми он меня столь не любезно познакомил, захотелось провалиться сквозь землю. Я оглядела себя: ночная пижама со львами, вытянутая на местах выпуклостей, волосы, убранные в пучок; едва заметная колючая щетина на ногах. Сказать, что мне стало стыдно, - значит, ничего не сказать! Будто фотопленка в одночасье проявила все мои недостатки. Инстинктивно я спрятала колючие ноги, поджав их под себя. Когда-то я и представить себе не могла утро без душа, эпиляции и полного марафета!
Да, я действительно себя запустила. Но какое право имеет Андрей мне все это высказывать. Он же мой муж, и он давал клятву любить меня в горе и радости, в болезни и здравии. Я сделала большой глоток шотландского и уставилась на камин.
Среди потрескивающих, горящих ярким пламенем полен я представила церковь, где мы с Андреем обвенчались три года назад. В узком белом платье со множеством кружевных оборок и с воздушной фатой из органзы стою посреди зала. На моем лице бликами мерцает свет, исходящий от зажженных свечей, озаряя мою широкую улыбку и блеск счастливых глаз. Рука об руку со мной, слегка переминаясь с ноги на ногу, стоит Андрей. Видно, что для него это мероприятие — ответственный шаг; он сильно волнуется, это заметно по его напряженному выражению лица и капелькам пота, собравшимся на висках. И, несмотря на то, что он искусно пытается замаскировать свои чувства под немного нахальной улыбкой, я прекрасно чувствую его настрой.
Держа в руках зажженные свечи, мы становимся на белый плат, и церемония начинается.
Раб божий, Андрей, - нараспев читает священник, - клянешься ли ты любить рабу божью Алину в горе и здравии, с небритыми ногами, грязными волосами, в трениках с пузырями?
Клянусь, - серьезно отзывается мой благоверный.
Клянешься ли ты не зажмуриваться, когда она раздевается, и стойко переносить все тяготы супружеского секса с обрюзгшим телом жены? - продолжал священник.
Клянусь, - просиял Андрей, а мое лицо изобразило загробную гримасу.
Я очнулась. Да, согласна, Андрей не давал таких клятв. Я улыбнулась своей фантазии и украдкой взглянула в его сторону. Он сгорбился на стуле и молчаливо устремил взгляд вдаль. Наверное, тоже думает о наших отношениях.
Тебе действительно нужно чем-то заняться, - подытожил Андрей. - Так продолжаться не может.
Галка, моя подруга, - начала я с другого конца, - рассказывала мне, что после тринадцати лет совместной жизни муж от нее ушел, но только после того, как она устроилась на работу. Оказывается, он не мог ее бросить, пока она была домохозяйкой. Ему просто было ее жаль, представляешь? И как только она встала на ноги, он захлопнул за собой дверь с обратной стороны.
Что ты хочешь этим сказать?
Этим я не сказать, а спросить хочу. Это про нас?
Что ты несешь? - устало выдохнул муж.
Если ты решил меня бросить, то предлагаю сделать тебе это сейчас, не дожидаясь, когда я начну зарабатывать, - я продолжала подливать масло в огонь, пропустив мимо ушей его реплику.
С тобой просто невозможно разговаривать. Ты настоящая истеричка! - Андрей решительно вскочил с места.
Вот и катись тогда к той, с кем можно разговаривать, понятно?
Швырнув бокал на столик, Андрей развернулся, бросив на меня взгляд, полный злобы и презрения, и побежал вверх по лестнице. Я залилась слезами отчаяния, склонив голову на колени. Все мое тело пронзила боль несчастной женщины. «Зачем я так себя веду?» - спрашивала я себя, но ответ, увы, не приходил в голову. Я уткнулась в скрещенные на коленях, руки и глотала соленые слезы, промочившие насквозь рукава пижамы. Казалось, львы плачут вместе со мной.
Мимо меня со свистом пронесся Андрей, не произнеся ни слова. Я подняла голову, но застала лишь его спину, которая в следующее мгновение скрылась за входной дверью. Я снова залилась горькими и безутешными.
Трясущимися пальцами достала из пачки сигарету и поднесла ее ко рту. Курить не хотелось, но нужно было что-то сделать, чтобы отвлечься. Сделав две затяжки, я затушила окурок и решительно направилась в сторону холодильника.
Какие же мужчины — глупцы, если думают, что, сказав женщинам о том, что они толстые, тем самым заставят их похудеть. Они наивно полагают, что мы тут же выкинем из дома все запасы шоколада, усадим свой зад на тренажер и отчаянно начнем крутить педали. Вот и не угадали! Наоборот, такие слова вызывают лишь обратную реакцию. Это все равно, что пытаться уговорить человека бросить курить. Взывать к его разуму, читать лекции о здоровье и подсчитывать весомую экономию денег — все это приведет лишь к его озлоблению и еще большей дозе никотина, принимаемого «на грудь».
Вцепившись зубами в холодный «Риттер Спорт», точно саблезубый тигр в ослабшую жертву, я тут же почувствовала, как сладкий наркотик пополз по венам. Ни с чем не сравнимый кайф заполонил все мои клеточки, подчиняя рассудок дурманящей легкости и невесомости мыслей. Обессилившая от столь эмоционального утра, я присела в кресло и сама не заметила, как задремала.

***

Катюша, просыпайся! В школу опоздаешь, - склонившись над спящей девочкой, я умиленно посмотрела на ее красивое лицо и поцеловала мягкую щеку, покрытую детским пушком.
Катя сонно потянулась и, недовольно хмыкнув в знак протеста против школы, перевернулась на другой бок.
Хватит спать, соня, - я провела рукой по ее шелковистым волосам.
Катя — мой талисман удачи, моя любимица, но она мне не родная дочь. Мы с Андреем удочерили ее, когда от рака легких скончалась моя подруга Марго, настоящая мать Кати. Если говорят «ангел во плоти», то это про Маргариту: от нее нельзя было услышать дурного слова и, кажется, она даже не допускала в свой мир злой мысли. Странно, но, как правило, такие праведные люди первыми уходят на тот свет. Говорят, что хорошие люди везде нужны, и «там» тоже. Но я верю, что душа вечна, и она посылается на Землю преодолевать испытание жизнью. И так будет продолжаться до тех пор, пока душа окончательно не искупит свои грехи, не отчистится и не будет готова к вечному счастью.
Марго ушла из жизни, оставив мне веру в лучшее и Катерину, которая отказывается просыпаться, пока я размышляю о вечности бытия.
Катя, я приготовила блинчики, но если ты сейчас же не встанешь, то рискуешь опоздать, - соврала я, а точнее, пошла на ложь во имя первого урока по математике.
Цунами прошлось по кровати, подняв вместе с собой ребенка. От заспанных глаз Кати не осталось и следа.
Блинчики! - воскликнула девочка с ликованием в голосе, выпучив на меня два голубых «полтинника», - что же ты раньше молчала?
Вскочив с кровати, десятилетний сорванец, сметая все на своем пути, метнулся в ванную, откуда уже доносились шумные звуки воды и скользящей по молодым зубам щетки.
Кровать заправь, - крикнула я ей вслед и вздохнула.
«Врать нехорошо», - пожурила я себя, - «теперь придется готовить блинчики».
Я заглянула в комнату к мальчикам. Стефан и Доминик, повернувшись лицом друг к другу, лежали в кроватке, разделенной перегородкой, и, надув пухлые губки — отцовские копии, - умиротворенно посапывали во сне. Я подкралась к ним на цыпочках и, аккуратно склонившись над кроваткой, чмокнула их в щеки. На детских личиках показались счастливые улыбки, проступившие сквозь сон. Я улыбнулась им в ответ и так же бесшумно вышла, как и вошла.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, поймала себя на мысли, что бормочу под нос рецепт: два яйца, стакан муки, масло...
Блины, блины, мать их!
Остановившись около фотографии на стене, я замерла. Со снимка трехгодовалой давности на меня смотрели счастливые лица Андрея, Кати и мое с большими щеками беременной женщины. Мы в Рио-де-Жанейро, парим в небе, наслаждаясь из окошка вертолета памятником Христу Спасителю. Широко раскинув руки, Христос будто охраняет город. Я тогда была на седьмом месяце беременности, и мне казалось, что он благословляет меня на удачные роды здоровых малышей. Кажется, что это было только вчера, но сколько воды утекло с тех пор. Малышам уже по три года, Катя ходит в третий класс, я забыла, когда в последний раз делала мэйк-ап, а мой муж, наверное, морщит нос от мысли о супружеском сексе.
Кухня наполнилась ароматом сдобных блинчиков, на который, словно пчела на нектар, прилетела Катя, прыгая через ступеньку. Уж что-что, а талант повара у меня есть. «Может, я и превратилась в курицу-наседку, но мои дети не голодают», - попыталась я оправдаться в собственных глазах.
Мам, а где папа? - спросила Катя, запихивая блин за щеку.
Он уехал на работу, - слукавила я, отвернувшись к плите, чтобы Катя не заметила мой растерянный вид.
На самом деле я ведь прекрасно знаю, что работа здесь ни при чем. В последнее время под утро он не уходит, а возвращается с работы. Проклятый страх перед будущим и собственная неуверенность заставляют меня молчать, делая вид, что ничего не происходит.
Он так много работает? - удивилась Катя.
Да, дочка, он обеспечивает семью... Потому так много и работает, - я с силой вонзила нож в холодное масло, а потом еще и еще, с каждым ударом двигая рукой более ожесточенно, - папа не хочет, чтобы мы в чем-либо нуждались, - я напряглась всем телом, как тугая струна.
Катя укоризненно посмотрела на меня.
Мам! Я не маленькая, - она так серьезно посмотрела на меня, что показалось напротив не семилетняя девочка, а взрослая женщина. - Утром я слышала, как вы ругались. Он уйдет от нас? - Катя снова стала ребенком.
Я выронила из рук тесак и упала на стул, не в силах больше держать себя в напряжении.
Не знаю, но мне этого бы совсем не хотелось.
Он говорил, что ты толстая, я слышала, - призналась девочка.
Да, с возрастом, как правило, женщины набирают вес, - вздохнула я, - такова правда жизни.
Но ты совсем не толстая, - возмутилась Катя.
Дочка, когда люди долгое время живут вместе, так бывает, - я попыталась найти мужу оправдание.
А вот и неправда! Если вы любите друг друга, то не бывает!
Время покажет, - заключила я, и от этой мысли стало совсем тяжко.
Я разговаривала с Катей по-честному, потому что дети прекрасно чувствуют фальшь, красными нитями сквозящую во взрослых разговорах. Да и к чему притворяться, что все в порядке, если это не так. Случилось то, что должно было случиться, бессмысленно теперь догонять уходящий поезд, маша ему флагом во след. Думать надо было раньше. А теперь полнейшая глупость жить прошлым, лелея себя иллюзиями, что все, как раньше; тешить свое самолюбие, просматривая старые фотографии, и все больше вгонять себя в утопическую яму. Нужно принять реальность такой, какая она есть.
Раньше я была более решительной. От первого мужа я ушла ни с чем, оставив все, что связывало нас когда-то. Теперь, с появлением в моей жизни крох, которым так нужны любовь и забота, я не могу себе позволить такого безрассудства. Может быть, я стала мудрее. А может более закостенелой. Но мне не хочется все бросать, и я желаю сохранить семью.
Катя обняла меня за плечи, и от ее прикосновения стало тепло. Не внешне, но внутренне. Я поняла, что какие бы проблемы не вставали на пути, всегда в моей жизни останутся человечки, любящие меня, несмотря ни на что. Немного успокоившись, я улыбнулась Кате, а она — мне.
Что, проглот, в школу? - сменила я тему разговора.
Ууу, - проскулила Катя.
А вечером, может, в Баскин Робинс?
Да! Да! Да! - обрадовалась Катя, прыгая через ступеньку теперь уже наверх — одеваться.
Говорили мне умные люди, нельзя баловать детей. Вот яркий пример моего всепозволяющего воспитания: пойти в школу уговариваю за мороженое. Ужас!
Я отвезла Катю в школу, и, припарковавшись за поворотом, воровато огляделась по сторонам. Не заметив в поле зрения подозрительных лиц, я жадно схватилась за сигарету и с облегчением щелкнула зажигалкой. Никотиновый дым окутал салон, принеся с собой мнимое расслабление. Глубоко затягиваясь, я думала о своей пагубной привычке.
Я курю тайком, скрываясь с сигаретой от детей то у ночного камина, то в пустом автомобиле. Не хочу, чтобы они видели перед собой дурной пример. Глупо, конечно! Мне не пять лет и даже не семнадцать, чтобы прикрывать свой плохо пахнущий зад красивыми сказками, но сделать с собой я ничего не могу. «Бросить курить легко, я и сам сто раз бросал», - так говорил Марк Твен, передавая в точности поведение всех курильщиков, в том числе и мое. На самом же деле, все мы боимся остаться наедине со своими страхами. А уж в свете последних событий мне и вовсе не приходит в голову подобная мысль. Кажется, что сигарета подобно анестезии способна отключить мозг со всем его бесконечным потоком мыслей и снизить острую душевную боль.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Битый час мы с Мариной сидели в ресторане в ожидании Наташи, которая, как повелось, опаздывала часто и надолго. Завидев ее силуэт в дверях, я с облегчением вздохнула.
Девочки! У меня такое, ТАКОЕ! - вместо приветствия щебетала Наташа, влетевшая в зал, как ошалелая. Ее белокурые длинные волосы слегка растрепались, что в совокупности с легким блеском на губах только придавало ей шарма. В свои тридцать пять она выглядела как девочка, только что закончившая школу. Марина же была жгучей брюнеткой с идеально уложенными в сложную прическу локонами и безупречным макияжем в любых условия, что бы ни случилось. Наверное, даже если ее дом будет гореть и люди в панике побегут, куда глаза глядят, Марина не выйдет из дома без полного марафета.
Твое «ТАКОЕ» мы уже.., - Марина демонстративно задержала взгляд на запястье, - сорок минут ждем! Я прям здесь сейчас описаюсь!
Накануне Наташа позвонила нам с Мариной, сумбурно рассказывая, что в ее жизни произошло что-то очень важное. То и дело прерываясь на радостные повизгивания, она пригласила нас в «пожалуй, лучший ресторан Москвы», где подают изыски азербайджанской кухни.
Место оказалось довольно уютным, но я совсем отвыкла бывать в присутственных местах, поэтому чувствовала себя некомфортно. Приехав вовремя, мы с Мариной успели приговорить уже три чайника чая, и почти час мне пришлось слушать ее рассказ во всех подробностях, как они с мужем экспериментировали в ванной. Марина увлеченно освещала детали события, а я пялилась на винный стеллаж, считая количество бутылок и одновременно проклиная застрявшую в пробке, Наташу, которая, кстати, никогда не отличалась пунктуальностью.
В общем, - продолжила Наташа, пропустив мимо ушей язвительный комментарий, - Лапусик согласился раскручивать мой талант.
Какой? - искренне удивились мы, потому что за годы дружбы одаренности подруги так и не заметили.
Я буду певицей, - томно прикрыв глаза, объявила Ната.
Ты ж петь не умеешь! - выпалила я, округлив глаза.
Ага! - поддержала Мариша, - когда ты микрофон в руки берешь, караоке работать отказывается!
А кто сейчас поет? - возразила невозмутимая подруга. - «Мобильные блондинки», что ли? Главное, сиськи и попа, и я — королева русского попа! - она закатилась заливистой трелью.
Марина нервно закурила, и стало очевидно, что она обиделась: лучшая подруга решила делать карьеру в одиночку, даже не предложив сотрудничество. В отличие от Наты, Марина довольно хорошо пела.
Слыш ты, русская попа! - она гневно выдохнула дым прямо в лицо Наташе. - Могла бы и меня позвать!
Тогда я стояла бы слева или справа, а я хочу посерединке! - как ни в чем не бывало ответила подруга, надув пухлые губки.
Девочки, не ссорьтесь! - за секунду до катастрофы успела выкрикнуть я, когда Марина уже сжимала в руке вилку.
Все это время я молча теребила бумажную салфетку, наблюдая за перепалкой двух женщин, для которых это было вполне естественным занятием. Если бы я видела такого рода ссору впервые, то приняла бы ее за последний разговор, после которого последует кровная ненависть на несколько поколений вперед, но все было иначе. Отношения Мариши и Наташи я называла «дружбой по-рублевски». Они могли наделать друг другу отвратительных пакостей, а на следующий день при встрече расцеловаться в десны, по-прежнему считая себя лучшими подружками, словно ничего и не было.
Улучив момент, когда за столом воцарилась тишина, подошел официант, вышколенный в лучших традициях ресторанного бизнеса. Девочки заказали кутабы и молодого ягненка с картошкой, а я - салат из Бакинских помидор и шашлык. Вежливый парень предупредил, что еда достаточно жирная и порекомендовал запивать ее чаем. Ната согласилась, а мы с Маришей, переглянувшись, наперегонки побежали в дамскую комнату.
Когда мы вернулись за стол, девочки продолжили тягаться в острословии.
Да заткнитесь вы обе! - внезапно закипела я, удивив саму себя.
Девочки остолбенели, застыв с раскрытыми ртами.
Чего это с тобой? - первая отмерла Наташа. - Может, поросячий грипп?
Дура, не поросячий, а свиной! - толкнула ее Марина и обратилась ко мне. - Неважно выглядишь!
Все в порядке! - натянула я фальшивую улыбку до ушей. - Просто нервы разыгрались.
Ни фига подобного, - покачала головой Марина. - Если подруга превратилась в раздражительный желчный субъект, значит все в порядке у кого-то другого, только не у нее!
Правда, - я оскалилась еще больше, но моментально сдалась. - Да, у меня все ужасно! Кажется, Андрей мне изменяет, - стонала я.
Рассказывай, - отложила приборы Наташа.
Он чешет нос, в глаза не смотрит...
Ну, это еще не показатель!
Дома не ночует, ему постоянно кто-то звонит... - я изливала душу.
Это уже ближе, - подтвердила Марина догадки.
А еще он сказал, что я похожа на сало: чтобы насладиться, нужно забыть, насколько мы оба жирные, - я всхлипнула.
Бедненькая, - посочувствовала Ната. - Не плачь, сам он — сарделька.
Плачут некрасивые женщины, - кивнула Марина, - а красивые — мстят!
Точно, - подхватила подруга. - Это сладкое слово, месть!
Есть две категории женщин, - заговорила Мара тоном школьной учительницы. - Первые считают основной задачей превратить существование мужа в кромешный ад. Они изобретают все новые и новые способы испортить изменнику жизнь: звонят по нескольку раз в день, чтобы рассказать, какой он козел, царапают гвоздем его тачку или нанимают профессионала, чтобы разукрасить фейс любимого в фиолетово-бордовые тона.
Круто! - протянула Натка. - Так и надо гаденышам!
Да, вариант хорош. Вот только ты станешь похожа на застрявший в мусоропроводе пакет. Ты уже не можешь вернуться назад, но и не движешься вперед; висишь где-то в прострации и воняешь.
А второй вариант? - я напряженно сглотнула.
Сделать так, чтобы у твоего неблаговерного слюнки потекли от одной мысли о тебе, - подмигнула подруга.
Это как?
Займись собой; приведи в порядок ногти, волосы и мозги. Стань интересной личностью, и тогда Андрей прибежит на коленях.
Да, и заведи себе молоденького любовника, - добавила Натусик.
Всю обратную дорогу я думала о словах девочек. Строила планы, как запишусь на педикюр, массаж и курсы ландшафтного дизайна. В голове вырисовывался стройный список занятий. Но, едва я заглушила мотор, начали глохнуть и мои фантазии.
Когда же я поднялась в спальню, решительность и вовсе умерла. Я повесила платье обратно в шкаф, убрала волосы в пучок и, облачившись в бесформенный халат, поплелась на кухню.

***
Если судьба больно бьет по голове, значит, ей надоело пинать нас под зад.
С момента последней встречи с подругами решительно ничего не изменилось: я все так же продолжала прятать голову в песок, подставляя, однако под удар другое слабое место, и уповать на то, что все само волшебным образом устроится.
Но не тут-то было!
В один чудесный день, удобно усевшись в гостиной рядом с камином, я читала малышам сказки. Стефан и Доминик, сидя в глубоких плетеных креслах, слушали мои истории.
Жили-были старик со старухой.., - начала я.- ...Вот и говорит старик старухе: «Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети...».
Колобок полежал, полежал, взял да и покатился.
В голове возник образ Колобка, почему-то с лицом Андрея. Серьезный такой Колобок моргал, жевал губы и хмурился точь-в-точь, как мой муж.
Нет, это, определенно, плохая сказка. Ну, вот что ему, этому Колобку, приспичило куда-то катиться. Зачем? - я неодобрительно покачала головой. Мальчики уставились на меня в изумлении.
Доминик, правильно я говорю?
Малыш убедительно закивал.
Нет, ну настоящий мужик! - продолжала я. - Дома ему не сиделось, разнообразия ему захотелось, кобель! «Ты меня не съешь, ты меня не съешь!» Крутой, типа, как наш папочка.
Я полистала книжку. «Мальчик с пальчик». Здесь уже откровенный сексуальный подтекст.
О, «Машенька и медведь»! Вот это я понимаю, сказка.
Хотя лично у меня она навевает, скорее, эротические фантазии. Пай-девочка — Машенька и грубое волосатое животное. Ух! Но что не сделаешь ради детей? Я принялась читать.
Дедушка, бабушка, — говорит Машенька, — отпустите меня в лес с подружками! - с выражением щебетала я, но тут же осеклась. - Ну и Маша! Приключений на свою, хм.., видимо, захотелось. И о чем только пишут в этих сказках!
Стефан и Доминик удивленно на меня покосились, очевидно, не понимая, почему мамочка разговаривает с книжкой. Их лица приняли предплачевное состояние, и я поспешила продолжить.
- Ну, хорошо! Больше не буду, - заверила я. Машенька, так Машенька.
Удивительно, как все жизненные аксиомы, исследуемые психологами, учеными, профессорами укладываются в детские книжки в пять с половиной страниц. Можно всю жизнь рассуждать о жизни, изучая тоннами научную литературу, но так и прожить свой век дураком. На самом же деле истина лежит на поверхности, и чем глубже копаешь, тем сильнее зарываешься в обманчивые иллюзии.
От неожиданного звонка в дверь я нервно вздрогнула. Я никого не жду, кто бы это мог быть? Вихрь мыслей стремительно пронесся в голове. Может, это Андрей? Наверное, он решил извиниться за утро и приехал домой пораньше? Я радостно подскочила с места и побежала открывать. На секунду задержавшись у зеркала, я распустила волосы, слегка взбив их на макушке, облизала губы и улыбнулась своему отражению.
На пороге меня ожидал сюрприз в виде длинноногой модели с длинными светло-русыми волосами и жадным ртом. «А вот и Машенька», - заметила я про себя.
Вам... э... кого? - растерялась я.
Мне — Вас, - нахально ответила та, и прежде, чем я успела что-либо сообразить, красотка шагнула внутрь дома. - А у Вас ничего, симпатичненько, - ее зеленые глаза пробежались по окружности.
А Вы, простите... - я была просто ошеломлена, даже не знала как себя и вести.
Я Карина, - бесцеремонно продолжила та, - итак, где мы можем поговорить.
«Да с чего ты вообще взяла, что мы будем о чем-то разговаривать? Кто ты вообще такая? Сучка, которая буквально вломилась в мой дом и еще условия мне ставит!» - я лишь подумала про себя, а в действительности деликатно ответила: «В гостиной».
Девушка бросила на тумбу кожаный клатч скинула с плеч пальто, обнажив идеальную фигуру, в которой прежде всего в глаза бросались выпуклости, разделенные осиной талией. Я присвистнула и скептически оглядела себя. «Даже и тягаться не стоит», - подсказал ехидный внутренний голос. Не успела я опомниться, как натуральный блонд уже восседал в моем любимом кресле. Я поспешила к детям. Как бы при виде такого бюста у них снова не открылся сосательный рефлекс. Я быстро увела мальчиков наверх и, оставив их в компании с мультяшными героями, поспешила вниз, к загадочной гостье.
Значит так, - заверещал ее писклявый голосок, не предвещая ничего хорошего. - Мы с Андрюшей любовники...
Андрюшей?..
Время остановилось, застыло безликое пространство. Жадный красный рот напротив меня продолжал что-то говорить, но мне не было никакого дела до ее откровенностей. Я была убита, растерзана на куски, которые в одночасье разлетелись по всей комнате.
Так вот кто он, загадочный Карэн, - партнер Андрея по «кроватному» бизнесу. Не так я себе представляла сорокалетнего еврея! Пивной животик и ранняя лысина, припудренная сыпучей краской, - этот созданный мужем образ Карэна никак не вязался с тем, что сейчас сидело напротив меня.
А ты действительно такая, как и говорил Андрей, - усмехнулась Карина, вернув меня в мрачную реальность.
А мы, что, уже перешли на «ты»? - выдавила я из себя довольно странный вопрос для такой ситуации.
Да ты посмотри на себя, - проигнорировав мой комментарий, продолжила наглая русоволосая любовница, - разве ты пара Андрею? Он... такой утонченный, остроумный,.. сильный, - девица закатила глаза в блаженной истоме, - а ты? Что ты можешь ему дать?
Действительно... - тихо заплакала я. - Что я могу дать? Разве что только тебе по морде! Убирайся прочь, - сквозь рыдания, заикаясь, кричала я на весь дом.
Я встала и решительно двинулась в сторону хрупкой блондинки, и по ее испуганному лицу стало очевидным мое весовое превосходство. Я медленно надвигалась на жертву, лицо которой скривилось в сморщенную ужасом, гримассу. Девушка стремительно отступала, хватаясь за мебель в поисках защиты. «Бедняга! Не ожидала подобного хамства рублевской интеллигенции», - пронеслась в моей голове шальная мысль.
В следующее мгновение на улицу полетела точеная фигурка. Дверь с грохотом захлопнулась, но тут же распахнулась вновь, извергая из своего жернова дизайнерские шмотки любовницы моего мужа.
Ты еще не знаешь, где я родилась! И в каких кварталах стоптала не одну сотню пар обуви! - прорычала я сквозь закрытую дверь.
Мое обмякшее тело сползло по стене на пол, и я, потерявшая связь с миром, принялась утирать горькие струйки, катившиеся по щекам.
Дешевая шлюха! Мразь! - то и дело повторяла я, застыв на холодном кафеле прихожки, раскачиваясь из стороны в сторону и потирая озябшие ладони.
Беда не приходит одна, только под ручку с силиконовой любовницей мужа!

***
Я открыла глаза и, не поднимаясь с кровати, долго смотрела в окно, силясь понять, который час. Наверняка, уже полдень, и Садовое кольцо поглотила вереница застрявших в пробках, машин. В офисах стучат по клавиатуре менеджеры, сдают налоговые декларации бухгалтеры и секретарши, так же уныло поглядывая на часы, раскладывают «Косынку».

Вчера Андрей пришел, быстро собрал вещи и исчез, оставив воспоминания о себе отпечатками на мебели, шлейфом духов в воздухе, - в каждом сантиметре дома. Широкой кистью он окрасил мою жизнь в цвет безнадежности. Андрей не объяснился и не слушал моих истерик, не смотрел в сторону детей. Он ушел из моей жизни так же тихо, как последний раз вошел в дом.
Я лежала в кровати, равнодушно прислушиваясь к биению своего неспокойного сердца.
Тук-тук. Он не придет.
Тук-тук. Не скажет мне больше «Люби-и-имая!».
Не заставит кричать в ночи.
Он больше не мой, а я больше не его.
Капелька медленно скатилась на белую кружевную подушку, оставляя на ней расплывчатое серое пятно. Всю ночь дождь отбивал крупными каплями кавалькаду выстрелов по металлочерепице, а я лежала, свернувшись в позе зародыша, ни разу не шелохнувшись, замерев в ожидании знакомого шума мотора, приближающегося к дому. Да, я отчаянно ждала возвращения Андрея и вздрагивала каждый раз, когда очередной ночной путник, освещая улицу фарами своего авто, проезжал мимо.
«Вот, если он не вернется через десять минут.., тогда.., тогда...» - рисовала я в своей голове план «Барбаросса», но проходили десять минут, двадцать, час, и никто не звонил настойчиво в дверь, не погружался устало в глубокое кресло и не жаловался на некстати свалившийся на голову рабочий аврал.
Мне так и не удалось заснуть, и я всю ночь провела на балконе, запорошенном красно-желтым осенним конфетти. И непрестанно курила, по-инерции поднося к дрожащим губам желтый фильтр сигареты. Освещая лицо, вспыхивал на секунду огонек, чтобы с следующее мгновение снова угаснуть. Прикончив пачку, я вдруг почувствовала, как неприятно свербит в горле, но, поколебавшись немного, сорвала фольгу с новой. Часами всматривалась в ночную мглу, ища в мрачном переплетении леса свет знакомых фар. Мое тело трепетало, как дрожат листья на ветру, едва я улавливала вдалеке яркие проблески ксенона, и снова приходила в отчаяние, когда очередная машина со скоростью проносилась мимо моих ворот.
За прошедшую ночь я успела почувствовать весь спектр чувств по отношению к Андрею, к себе, к нелепой ситуации, в которую я вляпалась. Меня то охватывала неистовая ярость, то ненависть и злоба, то жалость к самой себе, но лейтмотивом проходило чувство собственного ничтожества.
К сожалению, такова участь всех женщин, которые возвели на пьедестал своих мужей и в тот же миг забыли о самих себе. Я попалась в старую ловушку! Отдалась во власть материнства и семейных хлопот, и вот судьба преподнесла мне подарок, ленту на котором лучше было бы не развязывать.
Он не пришел ни утром, ни на следующий день. Вторые сутки я безвылазно провела в своей комнате, дефилируя от балкона к кровати, где меня ждали холодные простыни. За детьми все это время ухаживала няня, которую я ласково назвала «Фреккен Бокк» из-за того, что она была как две капли воды похожа на героиню Астрид Линдгрен, разве что только не говорила: «Скажи мне, милый ребенок...» Несмотря на это Лариса, - ее настоящее имя, - была добрейшей души человеком. В сложный момент в моей жизни она взяла на себя заботу о моих детях, о доме и о несчастной брошенной женщине, утопающей в слезах. Несколько раз в день она приносила мне травяной чай и не делала попыток поговорить о проблеме в духе американских психоаналитиков, за что я ей безмерно благодарна.
В считанные дни я превратилась в сомнамбулу, выписывающую круги вокруг сотового. Сначала я удалила телефон мужа, чтобы шаловливые пальчики украдкой не набрали его, усыпив бдительность хозяйки. Напрасно! Эти одиннадцать цифр я помню наизусть. Я так часто теряла свои телефоны, что в очередной раз пришлось запомнить нехитрую цифровую комбинацию. Вдребезги разбила свой телефон, когда поняла, что опять старательно жму на кнопки, выводя смс «Привет, любимый!».
К сожалению, а может и к счастью, обнаружилось, что теперешние телефоны делают намного добротнее. Собрав разлетевшиеся по полу запчасти, я не без удивления обнаружила, что аппарат исправно работает. Горе-телефон занял прежнее место на полке, а я, потуже затянув пояс халата, желая отгородиться от осенней прохлады, снова шагнула за дверь, на балкон.
Снова пачка десятисантиметровых убийц, снова стучащее в голове «Он не придет!», и я падаю в кровать, натягивая одеяло до самого носа. Я страдала, и, может быть, даже упивалась своими мучениями, потому что в жизни произошло что-то неординарное, всколыхнувшее мой мозг и заставившее вылезти из раковины под названием «благополучная семья».
Мне вдруг остро захотелось оказаться на плече моей лучшей подруги — Марго, зарыться с головой в ее старую шерстяную жилетку и выплакаться. Уж она-то точно дала бы дельный совет, нашла бы выход. Но ее нет. Никогда больше она не сможет выслушать меня и, лукаво улыбнувшись, честно сказать «Сама дура!». Марго была моей единственной настоящей подругой, именно тем человеком, который не прикрывается за льстивыми словами, а говорит правду в лоб. И вот теперь я отчетливо понимаю, как мне не хватает ее тепла. Чертова болезнь унесла ее жизнь навсегда, оставив на этом свете лишь воспоминания о лучшем человеке на земле.
Чертов рак! Будь ты проклят! - кричала я, уткнувшись носом в подушку. - Марго, как же мне жить?
Сама дура!- откликнулось мне эхо.
Что? - я подпрыгнула на кровати, в ужасе озираясь по сторонам.
Звуки стали похожи на стук колес по рельсам: пульсирующие и приближающиеся со скоростью поезда.
Ну-ну, - продолжал голос, - сама вогнала себя в этот ужасный халат!
Между прочим, он от Шанель! - я недовольно хмыкнула, разглядывая полы грязно-розового цвета.
Да хоть от Красной Армии, - возразил голос Марго. - Пойми! Это же мужчина! Ему постоянно нужен сексуальный интерес, он должен знать, что дома его встречает фея, желательно в прозрачном пеньюаре, с томным взглядом из-под густо накрашенных ресниц.
Но ведь он говорил, что любит меня, и внешняя красота не имеет для него никакого значения!
Конечно! Именно поэтому Андрей нашел себе юную девицу с ногами от ушей.
Я почувствовала охвативший мое тело жар, он буквально испепелял меня изнутри. Мне было больно слушать слова подруги, и вместе с тем я понимала, насколько она права.
Деточка моя! - продолжала Марго. - Я удивлена, что, дожив до своих лет, ты так и не научилась разбираться в жизни. Врать — это основная работа женатых мужчин.
А замужних женщин?
Делать вид, что мы верим! И сохранять семью, конечно!
А еще он очень хотел детей, - горько посмеялась я над собой, - и сейчас он послал меня на три веселых.
Дорогая! Это закон жизни, понимаешь? - услышала я в ответ. - Все они влюбляются в независимых самостоятельных и состоявшихся красоток и мечтают только об одном, - посадить ее под замок, оградив от навязчивых поклонников, которые подобно сорнякам выскакивают то тут, то там. В душе каждый мужчина боится конкуренции.
И? - всхлипнула я, понимая, насколько права эта мудрая женщина.
И через несколько лет они морщатся при виде своей скучной домоседки, с которой можно поговорить разве что о борще или об оплате частной гимназии, и находят себе новую - уверенную в себе модель, ну или вроде того. А дальше история повторяется.
Я пристально осмотрела комнату в поисках человека, или хотя бы какого-нибудь живого существа, который мог бы произносить членораздельные звуки, но кроме меня вокруг не было ни единой живой души. Меня охватила паника. Я схожу с ума! Точно! Разговариваю с умершими! Может, я медиум?
Кажется, мне надо к психиатру, - недоверчиво посмотрев на свое искаженное отражение в спинке кровати, произнесла я вслух.
Тебе не к психиатру надо, а на работу! - отозвался голос, напугав меня до истерики. Я решила больше ни слова не произносить вслух.
Мелкая дрожь пробежала по всему телу, и даже толстое одеяло не помогало согреться. Я выбежала на открытый балкон, поймав внезапное дуновение ноябрьского ветра, всколыхнувшего мои волосы. Глаза ослепило яркое полуденное солнце, от одного взгляда на которое хотелось жить, но я быстро схватилась за пачку сигарет. На столике я обнаружила три пустых скомканных пачки и полную окурков пепельницу. Я не помнила, когда в последний раз столько курила. Впрочем, я не помнила, какой был день.
Достав с полки телефон, я определила, что три дня уже не выхожу из комнаты. Три дня я упиваюсь страданиями, три дня не ем ничего. И ни разу за это время не взглянула на своих детей.
Обнажив свое тело в ванной комнате, я пришла одновременно в ужас и восторг. Под глазами образовались огромные, грибного цвета впадины, волосы, спутавшись в комок, зависли в воздухе, по бокам сильно торчали ребра. В детстве я видела картинку с узниками Бухенвальда, и она прочно засела в памяти, прошли годы, а у меня все так же стоит перед глазами изображенный на ней изголодавшийся еврей, у которого кости обтянуты кожей, а в глазах нет искры жизни. И сейчас я была похожа на заключенную концлагеря. Странно было поверить, что эта незнакомая женщина, подглядывающая на меня сквозь зеркала, и есть я.
И в то же время я похудела не меньше, чем на пять килограмм, то есть добилась результата, к которому шла годами. Голодание и стресс сделали свое темное дело - черты лица стали более тонкими и изящными.
«Вот бы Андрей меня сейчас видел!» - подумала я, рассматривая изгибы стройного нагого тела, но тут же заставила себя выкинуть мысли, поддавшись течению которых моментально окажешься в болоте депрессии. Стоя на дороге перемен, не хотелось бы вновь провалиться в яму. Омрачать слезами такой чудесный момент в жизни было бы преступлением по отношению к себе. Поэтому, натянув жизнерадостную улыбку от уха до уха, я поставила жирную точку своим мучениям. Андрей ушел, и отныне я живу только для себя. Я гордо вздернула подбородок и вошла в горячую воду, смывающую остатки воспоминаний. «Отныне я сильная женщина, а не собачка на коротком поводке! Я сама строю свою жизнь», - решила я, погружаясь под воду с головой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Улыбаясь своему отражению в витринах магазинов, я шла по городу на высоченных шпильках. Их пришлось отрыть из-под горы кроссовок и удобных мокасин, которые были моей единственной обувью за последние несколько лет. С непривычки я постоянно подворачивала ногу и натерла жуткую мозоль, но это были вовсе не причины исчезнуть блеску из моих глаз. Кроме того, я выкинула из гардероба всю одежду черного и фиолетового цветов, которая сама по себе навевает чудовищное депрессивное состояние, и взамен купила эффектное ярко-желтое платье-футляр.
Новый наряд предложил новую форму поведения: я физически ощущала, как тело говорит мне «спасибо», а ноги так и вытанцовывали «калинку-малинку».
Утоляя жажду перемен, я пошла дальше - коротко остригла белокурые локоны и окрасила их в темно-каштановый цвет. Теперь я стала вылитой Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани». Дети не сразу узнали меня в новом облике, особенно мальчишки. Они долго и внимательно изучали «новую желтую тетю», прежде, чем сказали ей «мама».
После долгих сопротивлений все же я согласилась и с Андреем, и с подругами, и с Марго, что мне необходимы перемены в жизни и, прежде всего, работа. В тридцать семь найти занятие по душе не так-то просто. Жесткая конкуренция не оставляет шанса зрелым женщинам протиснуться в мир карьерных интриг. Слава богу, я живу в Москве, где молодежь не так уж и стремится занять место под офисным солнцем.
Я обзвонила несколько фирм и получила приглашение на собеседование подчас на такие должности, о которых и представления не имела. Моим критерием не были ни зарплата, ни карьерный рост, скорее, мне нужно было хобби, приносящее скромные дивиденды и не позволяющее вконец отупеть. Так я честно и говорила потенциальным работодателям, отчего одни хохотали, другие крутили пальцем у виска.
Положа руку на сердце, скажу, что для меня поиск работы был увлекательным приключением, а не вопросом жизни и смерти — Андрей повел себя в духе благодетельного джентльмена, оставив в мое распоряжение и дом, и большую часть некогда семейного бюджета.
Во время заполнения резюме я смотрела по сторонам, находя вокруг себя молодых озадаченных юношей и девушек в костюмах с выпускных экзаменов. Все они сопели, каллиграфично заполняя бланки, стараясь выставить себя в лучшем свете; корчили рожи, пытаясь походить на солидных бизнес-пипл. У них на лбу крупным шрифтом бежала строка с надписью «Я СЕРЬЕЗНЫЙ! Я ОТВЕТСТВЕННЫЙ! Я НЕ ОБМАНУ ВАШИ ОЖИДАНИЯ! Ну возьмите меня, пожа-а-алуйста-а-а!!!» От такого зрелища мне становилось смешно. Я решила не скрывать истинного возраста, быть честной и веселой. В конце концов, я ценю себя и не собираюсь падать перед менеджерами по персоналу на колени и в припадках умолять их взять на работу такой бесценный кадр, как я!
Странно, но мой метод сработал, и практически везде мне предлагали пройти стажировку, в то время, как перспективным дипломированным специалистам в институтских костюмчиках указывали на дверь.
За неделю поиска я получила предложения стать помощником руководителя, менеджером, мерчандайзером, рекламным агентом и фитнес-инструктором. Оставалась нелегкая задача — сделать выбор.
Вооружившись блокнотом и ручкой, я начала анализировать предложенные вакансии, как положено: слева — плюсы, справа — минусы.
«Для фитнес-инструктора я слишком стара» - размышляла я, рисуя на бумаге цветочки, заполняя и правую, и левую стороны листа так, что писать было уже негде», - вряд ли я смогу составить конкуренцию молодым девчонкам с упругими стальными ягодицами.
Быть менеджером слишком скучно. С утра до вечера заполнять отчеты и носиться по клиентам с виноватым видом. Ну уж нет!
Я остановила взгляд на непонятном для меня слове и произнесла его по слогам. «Мер-чин-дай-зер». Потом повторила еще несколько раз, даже глаза сощурила, как будто пыталась вспомнить его, хотя прекрасно знала, что это слово мне не знакомо. И чем больше я его чеканила, тем больше оно вводило меня в ступор. Это что, пробователь китайской лапши быстрого приготовления? Или корейский коллега Ким Чин Ира?
В конец обескураженная, я набрала папин номер. Как всегда, меня поприветствовал его радушный теплый баритон.
Пап, кто такой... - я побежала к блокноту и прочитала с листа, - мерчиндайзер?
Что стряслось? - спросил он загробным голосом, будто мне предложили работу наемного убийцы.
Так я и знала, что здесь что-то не чисто! - не случайно директор так на мои ноги пялился!
Я, папа, работу ищу, а мне эту хрень предложили, представляешь!
А-а, - засмеялся тот. - С трудом, но представляю.
Это, что, проституция? - негодовала я.
Нет, - заверил меня отец, - это люди, которые продукты по полкам раскладывают.
Облегченно вздохнув, я поблагодарила отца и разъединилась.
Морозить нос у холодильника? Ни за что! Хорошо, что работа не по мне оказалась, а то я бы не смогла рассказать, кем работаю. И зачем выдумывать такие мудреные названия? Почему бы просто не сказать «полочница» или, скажем, «продуктовка». М-да, звучит тоже не ахти, пусть уж лучше МерчанИрами остаются.
Реклама — вот то, что нужно! И коллектив вроде бы хороший, правда все коллеги раза в два моложе меня. «Не беда!» - успокоил внутренний голос, и я решительно набрала номер рекламного агентства.
«Оливия» слушает, - отозвался приятный женский голос.
Я согласна, - радостно провозгласила я.
Простите, Вы хотите заказать рекламную кампанию?
Нет, я хочу заказать себе зарплату через месяц, - пошутила я. - Я согласна работать у Вас.
Минуточку, переключу Вас на менеджера по персоналу.
Я выругалась на себя за то, что повела себя как минимум не по-деловому, едва знакомясь с новой работой, но тут же успокоила себя. В такие моменты нужно поменьше задумываться о всяких мелочах, а то можно и передумать.
Мне назначили встречу на следующий день, и только в тот момент, когда я повесила трубку, поняла, какие именно перемены грядут в моей жизни. Но отступать некуда. Позади, как говорится, Москва, впереди - «Оливия».
Вот и кончилась свободная жизнь. Прощайте будничные вечеринки, сон до обеда и розовый халат от кутюр, который я собственноручно изрезала на мелкие кусочки.

***
Сидя за своим новым рабочим местом, я старательно делала вид, что в поте лица тружусь на благо компании. «Оливия» получила заказ на рекламные услуги от чулочно-носочной фабрики. Был объявлен мозговой штурм, и все разошлись по местам напрягать извилины, вымучивая у воспаленных серых клеточек звучный слоган. Я же получила задание нарисовать макет. Мне практически удалось это сделать, но вместо капроновых изделий мой карандаш скользил по картону, совершая неконтролируемые движения. С каждым моментом на листе все более четко вырисовывался портрет Андрея. Помнится, Сальвадор Дали писал неосознанные портреты своей любимой Галы, и в то же время был не совсем нормальным. Кажется, и я к тому же приближаюсь.
Мои мысли были далеки от работы и чулочной фабрики. Я снова мучила себя вопросом, почему же он меня бросил. Это было похоже на паранойю, но остановиться я не могла. Было такое ощущение, что жизнь продолжается, а я осталась где-то в прошлом. Я прокручивала пленку с воспоминаниями вновь и вновь.
Креативно! - раздался у меня за спиной мужской голос. - Этот мужчина будет чулки рекламировать? - он взглядом указал на рисунок.
От неожиданности я вздрогнула, уронив карандаш, и, пряча за спиной макет, обернулась.
Привет! Я Иван, твой, так сказать, наставник, - надо мной возвышался молодой и очень симпатичный парень с белокурой косой челкой, спадающей на нежно-голубые проникновенные глаза.
А что, разве парни с такими глазами еще рождаются? - зачем-то ляпнула я.
Срост! - присвистнул Ваня.
Что?
Ништяк ты сказала!
Я протянула долгое «А!», округлив глаза. Откровенно говоря, меня всегда удивлял молодежный сленг, только я с ним вплотную никогда не сталкивалась: мое окружение намного старше, а дети пока слишком малы. Улыбнувшись невпопад, я отметила, что теперь мне придется привыкать к корявому лексикону.
Мой новоявленный наставник поднял карандаш и улыбнулся, хвастаясь достижениями своего стоматолога. Я уткнулась в него взглядом с глупой ухмылочкой, выдающей меня с потрохами. Кажется, я влюбилась. Иван передал мне карандаш, слегка дотронувшись до моей ладони, и небо рухнуло.
Позднее я вспомнила поведанную мне знакомой лесбиянкой теорию, что секс начинается с первого прикосновения и может длиться годами, так ничем и не закончившись. Но в тот момент вдруг исчезли войны, мировой кризис, голодание африканских детей, СПИД. Все это было во мгновение ока стерто с лица Земли, и осталась только чистая даль в неестественно ярких глазах Вани.
Я не верю в любовь с первого взгляда. Но высоковольтный разряд страсти возникает либо сразу, при первой встрече, либо не возникает вовсе.
Алина, - я так и осталась сидеть на стуле, запрокинув голову, смотря на невероятно красивого и безумно обаятельного мужчину. «А точнее, мальчика!» - одернула я себя, понимая, что угодила в очередную ловушку своего неугомонного либидо.
Ну, что? Будем работать или отметим знакомство чашечкой кофе? - Иван держался довольно раскованно, чего нельзя было сказать обо мне. Меня будто ливнем прибило к земле.
Да, с удовольствием.
Супер!
Я сейчас.
Вскочив с места, я бегом отправилась в туалет, едва не сбив с ног Максима, моего коллегу.
Точно! - я смотрела на свое отражение в зеркало, - влюбилась.
Мне были хорошо знакомы эти пульсирующие зрачки. Шальной взгляд кошки, похотливой сучки, пристально наблюдал за мной и говорил сам за себя «Возьми меня, делай со мной все, что хочешь!». Я промокнула лицо ледяной водой, и мне удалось унять пыл, на долю секунды, но не более.
Алина, - я строго осадила себя. Ему лет двадцать пять, ну, двадцать восемь, максимум! Не будь дурой! - всматриваясь в свои поплывшие зрачки, я отчаянно взывала к здравому разуму.
Позади меня хлопнула дверь кабинки. Из-за нее показалась рыжеволосая девушка в ярко-сиреневом палестинском платье и с помадой цвета фуксия на полных сексапильных губах.
Ты про Ванечку? - кинула она мне, подходя к раковине.
Я не нашлась, что ответить. Готовая провалиться сквозь паркет этого дешевого туалета, я проклинала себя за дурацкую привычку говорить вслух и за то, что не умею врать на ходу.
Да ладно, брось! - улыбнулась мне «фиолетовая», - все девчонки по нему сохнут, только мне непонятно, почему. Лично у меня он не вызывает никакого интереса.
Да? - искренне удивилась я. - Кстати, я Алина, новая сотрудница.
Я знаю, - собеседница обескуражила меня повторно, - все только о тебе и говорят.
А что именно? - я кокетливо похлопала глазками, ожидая услышать комплимент об эффектной внешности.
Вспоминают твой конфуз у директора, когда на мокром полу твои ноги разъехались в разные стороны. Первый день, а у тебя уже прозвище появилось — шпагат! - «фукси» и не пыталась сдержать хохот.
Всегда мечтала, чтобы меня шпагатом называли, - буркнула я.
Кажется, девушку мало интересовала моя обескураженность.
Софья, - протянула она мне руку, - добро пожаловать.
Отметив выдающиеся достоинства ее пикантной фигурки в стиле шестидесятых, я прикинула, уж не в честь ли Софи Лорен назвали красотку. Так или иначе, «Лорен» звучит лучше, чем «шпагат».
Софи скрылась за дверью, на прощанье подмигнув. И я, проклиная врожденную неуклюжесть, вышла вслед за ней.

***
Иван ждал меня в моем кресле, удобно откинувшись на спинку и раскачиваясь из стороны в сторону, задумчиво устремив взор куда-то вдаль и тихо напевая себе под нос. Мы отправились в местное кафе, которое было похоже на советский общепит. За маленькими столиками располагались труженики маркетингового тыла, уныло шуршащие обертками от шоколадных батончиков. Нам сделали кофе из автомата, и мы присели за липкий столик с крошками от вчерашних гамбургеров. Наблюдая эту жуткую антисанитарию, я поморщилась и предложила испить кофе на улице, тем более, что мне очень хотелось курить.
Итак, за первый день работы я шедеврально шлепнулась в кабинете директора, получила несолидное прозвище и голубоглазого наставника, - срезюмировала я, бегло затянулась и протянула пачку Ване.
Я не курю, спасибо, - Иван поморщился и замотал он головой, а я почувствовала себя пепельницей, как много лет назад за школой, где за запретным занятием нас с подругой застукала учитель по биологии. С тех пор неприятное сравнение накрепко прикипело ко мне, всплывая всякий раз, когда кто-то ругал меня за вредную привычку. Так было и теперь.
Глядя на симпатичного мальчишку с быстрыми голубыми глазами, я смущалась, и мне жутко хотелось ему понравиться. Но он такой правильный, что дотянуться до него нереально. Тем не менее, курить резко перехотелось. Я крепко затянулась еще раз и с плохо скрываемым сожалением затушила сигарету.
Да? А я вот тоже. Бросаю, - как можно более безэмоционально произнесла я уныло наблюдая, как тлеет в мусорном баке почти целая сигарета. Ванечка лукаво улыбнулся.
Надеюсь, я смогу тебя чему-нибудь научить, - подмигнул он мне. Казалось, он говорит не о работе, а о сексе. Под его рубашкой просматривались широкие плечи, и кубики пресса, сильные руки, в которых мне хотелось оказаться немедленно.
Что, прости? - я замотала головой, пытаясь отогнать сексуальное видение.
Я введу тебя в курс дела...
Что введешь в меня? - я потеряла рассудок.
Расскажу о принципах работы, - Ваня замялся.
Извини, - буркнула я, допивая кофе. - Этой ночью я почти не спала, вот и галлюцинации тут как тут.
Жесть! - рассмеялся Иван, знакомя меня с новым словом великого и могучего. - А я уж думал ты, как моя бывшая. Она настоящая сумасшедшая.
Что? Какая еще бывшая? К своему ужасу я обнаружила, что ревную этого мальчишку. При одном только упоминании его прошлой подружки у меня волосы на голове начали шевелиться, мне захотелось устроить громкий скандал. И, судя по напуганному выражению лица Ивана, все это было написано у меня на лице.
Вновь я пожурила себя за врожденную честность, которая проявлялась во всем. Даже глаза никогда не лгут, выдают меня с потрохами. Предатели!
Ваня, а сколько тебе лет? - я опустила ресницы, наблюдая, как носок сапога вырисовывает мордочку на асфальте.
Двадцать.
От неожиданности я присвистнула и вытаращила глаза: меньше двадцати пяти ему не дашь. Потом неопределенно кивнула и нервно сделала большой глоток кофе, который пошел не в то горло. Закашлявшись, я согнулась пополам и жадно хватала ртом воздух, пока Ваня бегал вокруг меня, пытаясь хоть чем-то помочь.
Двадцать лет!!! Алина, да он тебе в сыновья годится! - ругала я себя. - Забудь о нем! Выкинь его из головы. От этого увлечения не будет лучше ни тебе, ни ему.
Я решительно выкинула свой стаканчик с недопитым кофе, который, кстати, давно остыл и больше походил на лекарство уринотерапии, нежели чем на бодрящий напиток, и развернулась к двери.
Пойдем работать, - жестко выпалила я и вошла внутрь.

***
Трудовые будни захватили меня и унесли в неповторимый мир креативной жизни. Мне понравилось работать, хотя первое время мне было нелегко заставить себя каждое утро выходить из дома. Однако с каждым днем я все больше привыкала к режиму и активнее вникала в смысл своего ремесла.
Основные принципы я усвоила быстро. Во-первых, нужно угодить целевой группе, а во-вторых постоянно удивлять заказчика. Это получалось у меня вполне. Еще первый муж говорил мне, что я не от мира сего, а в той сфере, где я теперь работала, этот тюннинг пришелся как раз кстати.
Из моих уст выходили удачные слоганы, мои макеты нравились заказчикам. Я гордилась собой. Да, гордилась! Впервые после долгого перерыва. Каждый малейший успех я встречала ультразвуковым визгом счастья, естественно, когда рядом никого не было. Жизнь снова обрела для меня смысл, появилось много друзей. Мне хотелось поделиться своими чувствами со всем миром, рассказать о том, как прекрасно жить на этом свете, превратиться в радиоволну и лететь по домам сквозь стены, делясь с домохозяйками пришедшей ко мне истиной. Но больше всего мне хотелось поведать о своем успехе Андрею, посмотреть ему в глаза, не исподлобья, как раньше, а уверенно. Теперь я не та, что была совсем недавно - никчемная блондинка в розовом халате. Теперь я успешная бизнес-леди в деловом костюме, с короткой темной челкой и сильным, волевым характером.
Проносясь по Садовому кольцу, на обочинах я встречала рекламные щиты, где недавно поселилась модель, рекламирующая чулки. Она лежит на кровати, задрав ноги, и игриво улыбается. Проезжая мимо, я подмигиваю ей в ответ и сладко вздыхаю. Как приятно видеть результаты своего труда!
Месяц назад, в первый день работы меня осенило. Когда я смотрела на крепкие руки Вани, то представила, как они скользят по моим бедрам и как скатывают в трубочку мои чулки. Тогда же я поняла, как важно богатое воображение на пиар-поприще. А позже из множества кусочков собралась общая стройная картинка.
«Одевая утром чулки, Вы не знаете, кто снимет их вечером», - родился у меня слоган к рекламному ролику. Девушки очень чувственны и слишком сильно тяготеют к мужским ласкам, это я точно знала и руководствовалась своей женской интуицией, когда создавала макет. Необходима была красивая картинка, которая в первую очередь привлечет внимание женщин, ведь именно они — моя целевая аудитория. Я попала в точку: мой проект был одобрен руководством, утвержден заказчиком, и через пару месяцев на экранах телевизоров и на баннерах появилась милая девушка, элегантно помахивающая стройными ножками.
Тем временем, осень прочно вступила во владения, оголяя деревья и стирая улыбку с лиц горожан. Природа готовилась к зиме, скидывая листву; деревья умирали стоя, а люди стремительно набирали подкожный жир.
В моем же доме зима не прекращалась. Андрей не звонил, не приезжал, и с каждым новым днем становилось все холоднее на душе. Детям я сказала, что папа в командировке, у него ответственное задание, и от этого они еще больше его любили и ждали, а я все больше ненавидела его за это. Я придумывала новые фразы, которые собиралась сказать ему при встрече, но проходил очередной день, неделя и они теряли всякий смысл.
Смысл, потерянный в личной жизни, я обрела на работе. И не только потому, что самореализовывалась и росла в своих собственных глазах, но и оттого, что рядом был смазливый мальчик, компенсирующий свой юный возраст за счет профессионализма. Ванечка бережно относился ко мне и старался научить всему. Наши столы располагались рядом, и он по первому зову подкатывал ко мне на своем стуле, старательно объяснял то, что мне непонятно и украдкой заглядывался на мое декольте. А я косым взглядом ловила его дергающуюся под столом ногу, торопливо скользящие по бумаге руки, устало запрокидывающуюся назад голову. Я млела от этого мальчишки все больше, но, держа себя в стальных рамках офисной работницы, не позволяла себе ни малейшего намека на служебный флирт.
Для Ванечки я казалась железной леди с серьезным выражением лица и неизменным строгим взглядом, но как только я оставалась наедине с собой, мои плотно сжатые губы расплывались в чувственной улыбке. Я задумчиво смотрела вдаль, вспоминая его случайные прикосновения, теплый тон его голоса и черные угольки его глаз, разжигающие во мне пламя неподвластной мне страсти.

***
Сегодня небольшой корпоративчик! - Ванечка догнал меня на лестнице.
По какому поводу? - удивилась я.
Отмечаем мой день рождения.
Я вспомнила себя в двадцать один. Мне тогда казалось, что я очень-очень взрослая, а на самом деле ветер гулял в голове. Лишь теперь, с высоты своих лет я понимаю, что все приходит с годами: разум, опыт и истина.
Поздравляю, - я остановилась на ступеньку выше и внимательно посмотрела на наставника. Мне хотелось, чтобы он обнял меня за талию, но он только нервно заламывал руки.
Пойдем с нами, - предложил Ваня, играя ямочками на щеках, против которых я устоять не смогла.
Пойдем.
Я прекрасно понимала, что из себя представляют эти молодежные тусовки, но все же сказала «да» своему авантюрному духу. Мне просто необходимо было быть рядом с мужчиной, чувствовать, как его сердце отстукивает ритм, как замирает его дыхание. Этот мальчик был моим спасением, микстурой от смертельной болезни, и в то же время моей игрушкой. Я уже слишком далеко зашла, но и остановиться не было ни сил, ни желания.
Компания расположилась в сквере на скамейках. Прекрасное настроение моих коллег подкреплялось пивом из пластиковых стаканчиков. Я присела на краешек скамейки и закурила. «Что я здесь делаю», - спрашивала я себя, но ответ не шел в голову. Мимо шли люди, и до нас никому не было дела. Иван присел рядом и закашлялся от дыма сигареты, который ветер направлял прямо ему в лицо. Я затушила бычок и отправила его в мусорный бак.
Ты что будешь? - спросил Ваня и я как-то неопределенно пожала плечами.
А ты?
Я — пивасик, - для Вани это была вполне обычная тусовка, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Надо бы извиниться и раскланяться, - думала я, но вместо этого сказала: «И мне тогда возьми», на что услышала уже знакомое «срост!».
Через минут пять Ваня принес быдловский напиток и мы чокнулись прозрачными хрустящими стаканчиками, пролив на руки пенную жидкость. Ребята, заметив нас, притихли, и раздался приглушенный шепоток.
Кажется, у нас образовалась пара, - смеялся народ, пародируя «Дом-2». - Вы претендуете на заселение в домик?
Да пошли вы, ненавижу это дерьмо! - разозлился Ваня.
А я только глупо улыбалась в ответ.
Я поежилась, но не от холода, а скорее, от нелепой ситуации, в которой оказалась. Стало смешно от попытки посмотреть на себя со стороны. Взрослая тетка, сидя на лавочке в компании молодежи, потягивает пиво и жмется плечом к мальчику, которому едва перевалило за двадцать.
Иван набросил мне на плечи пиджак, и я, уловив едва различимый аромат его туалетной воды, укуталась с носом в теплый клетчатый твид.
Ребята продолжали смеяться, но в этой большой толпе я чувствовала, что мы с Ваней наедине. Я не успела и заметить, как «я и Ваня» превратилось в «мы». События развивались стремительно, и меня это пугало, но в то же время все сильнее рос интерес. Мы смотрели друг другу в глаза, читая в них сокровенные желания, и молчали. В тот момент нам и не нужно было ничего говорить, мы понимали все без слов.
Поехали ко мне, - шепнул мне Иван на ухо.
Что? - я опешила. Больше всего на свете я мечтала услышать это от него, но, когда он произнес фразу, мне стало страшно. Меня забавляла эта игра с молодым влюбленным по уши юнцом, но теперь я поняла, что для него все слишком серьезно.
Родителей сегодня не будет дома, - продолжал Ваня.
Я поняла, насколько мы далеки друг от друга. Я сама родитель. А Ванечка всего лишь парень, который только вчера закончил школу и у которого еще бушуют гормоны.
Нет, я не могу, - я отодвинулась и сняла пиджак. - И вообще, мне пора ехать домой.
Не уезжай, - взмолился Ваня, - побудь еще немного.
Пока! - кинула я, стремительно удаляясь в сторону авто. Я упрекала себя за то, что позволила себе выпить. Я совсем забыла, что за рулем.
Садясь в машину, я видела, как Ваняша пошел на остановку. Ему кричали вслед, чтобы он остался, но он только отмахивался от друзей.
«Господи, что я делаю?» - в очередной раз спросила я скорее себя, нежели чем бога. «Вразуми меня, Господи», - я вознесла глаза к небу. Господь молчал, молчала и серая обивка автомобиля. Мне необходим был здравый мозг, поддержка человека, способного меня остановить, пока я не наделала глупостей.
Я набрала номер Андрея. Послышались долгие гудки, которые разделяла целая вечность. Вся наша совместная с мужем жизнь промелькнула перед глазами, пока тянулись бесконечные «пипы». Наконец приятный женский голос посоветовал перезвонить позднее, но зря. Этого делать я не собиралась. Я позвонила няне и завела мотор. Через мгновение я с визгом затормозила возле остановки.
Садись, - крикнула я Ивану через опущенное стекло.
Он не спрашивал меня ни о чем. Не корчил из себя обиженного ребенка и не медлил. Обожаю таких мальчиков.
Через час, отданный в дань городским пробкам, мы подъехали к дому Ванюши. Он заметно нервничал, вставляя ключ в замочную скважину, даже не смог с первого раза открыть дверь.
Все в этой маленькой квартирке говорило о ее хозяевах. Скромная прихожка-тамбур с уютными разноцветными ковриками, большая библиотека в зале, в основном состоящая из классики, старая прихватка-курочка на кухне.
Эта «хрущевка», многое повидавшая на своем веку, напомнила мне свое собственное детство. Моя семья никогда не была богатой, и наверное оттого в ней чувствовалась мягкая рука спокойствия и тепла. На какое-то время мне показалось, что я у себя дома. Я снова стала маленькой девочкой, спешащей из школы в уютный мир, созданный моей мамой. У телевизора с газетой сидит папа, но он давно уснул под ропот скучных новостей.
Ваняша заварил чай и мы сели за деревянный стол. В тот момент я не могла найти объяснение своему поведению. Я держала в ладонях горячую кружку в красный горох и вдыхала ароматный пар. Время остановилось, замерло, как замерли наши, нашедшие друг друга глаза.
Глоток чая. Глоток свободы. Глоток безумия.
Иван сводил меня с ума, пристально смотря на меня, как удав на кролика, не моргая. Я была заложницей этой косой челки и играющих желваков его рта.
Ладно, мне пора, - я заставила себя оторвать взгляд от гипнотических смоляных зрачков Вани и подошла к раковине.
Резким движением Иван развернул меня к себе, и от неожиданности кружка выпала из моих рук, разлетевшись на сотню мелких кусочков. Он приподнял меня за талию и посадил на разделочный стол. С силой раздвинул ноги. Резким движением задрал узкую юбку и сорвал трусики. В его руках я была мягким пластилином, податливо принимающим любые формы и благодарной рукам творца. Я таяла от его страсти. Этот мальчик владел мной, заставлял подчиняться и исполнять его желания.
Я была заложницей страсти и покорной рабой. И в этой роли я была счастлива. Мы пили друг друга, утоляя многодневную жажду. Я кусала его плечи и пальцы, принуждая его яростно рычать, а он доводил меня до неистового крика, который не было сил сдержать. Мы сотрясали стены этой обители и рушили границы, некогда отдалявшие нас.
Мы наслаждались друг другом вновь и вновь. Вокруг нас сменялись декорации, но не угасала страсть. Иван овладевал мной в ванной, на полу в коридоре, в комнате родителей. Вконец обессилившие от безумной ночи мы упали в объятия друг друга.
Равнодушные к людским страстям, часы на стене показывали пять. А на моей груди разбросанными прядями лежали локоны светлых волос. Мне вдруг стало жутко стыдно за позволенное себе распутство, и я, чмокнув в макушку Ванечку, высвободилась из объятий.
Не провожай, - остановила я его, когда он спрыгнул с кровати и начал одеваться.
Я люблю тебя, - Иван обнял меня, но его слова будто током ударили меня. Я ничего не ответила и, украдкой взглянув в его печальные глаза, захлопнула за собой дверь.
Я села в машину и, закрыв лицо ладонями, долго и глубоко дышала. В висках стучал адреналин, а по извилинам мчались мысли. Фромм, Фрейд изучали явление любви, писатели и поэты написали тонны книг о любви, но кто из них мне скажет, что такое любовь?
Я выкурила две сигареты, прежде, чем взревел двигатель, и я вдавила педаль в пол.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В семь утра, доковыляв на ватных ногах до дома, я провернула ключ в замочной скважине и едва не лишилась дара речи. На пороге сидел Андрей и смотрел на входную дверь.
Привет! Я приехал, как только ты позвонила, - натянуто улыбнулся он. - Где ты была?
Я бросила сумку на пол и готова была отправиться вслед за ней. Мои ноги подкашивались от энергичной ночи, но не это было главным. Когда мне нужна была поддержка мужа, его рядом не оказалось. Он даже не снял трубку! А теперь он стоит передо мной и спрашивает, где я была. Я хотела растерзать его на куски, но больше всего я желала, чтобы он оставил меня в покое.
Нет, Андрей! - я посмотрела ему в глаза. - Где был ты?
Я прошла мимо мужа, по пути скидывая одежду, и поднялась на второй этаж, захлопнув дверь в спальню прямо перед носом Андрея. Но он не собирался отступать. Войдя вслед за мной, Андрей схватил меня за плечи.
Алина! Что ты себе позволяешь? - начал он. - Я приезжаю сюда и встречаю здесь няню, пока мать наших детей где-то шляется.
Может, расскажешь, где шляется их отец? - я оттолкнула супруга. Его прикосновения были мне неприятны: моя кожа все еще пахла Иваном, его аромат насквозь въелся через поры. Я еще чувствовала отпечаток его губ на своих губах, его рук на теле.
Извини, я совсем запутался! - Андрей схватился за голову.
Я пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре. Серьезная маска застыла на суровом лице, а на душе скребли кошки.
Так иди распутывайся! В другом месте! - закричала я. - Оставь меня одну.
Телефон однократно пиликнул, извещая о полученном сообщении. Я устало взглянула на дисплей и прочитала смс от Вани: «Споки ноки!», сопровождаемое дурацкими смайликами. Ничего не ответив, я швырнула мобильник на тумбочку, поймав множество вопросительных знаков в глазах Андрея.
Проигнорировав немое изумление, я вытолкала мужа за дверь и, рухнув на кровать, зарыдала.
Я все еще его любила.

***
Папа! Папочка приехал, - меня разбудил голос Кати, радостно доносившийся с первого этажа. Она вбежала в мою комнату и начала будить мое сонное тело, желавшее еще чуть-чуть поваляться в субботний день в кровати. Я с трудом продрала глаза и спустилась вниз.
Лаконичная гостиная нашего дома превратилась в американскую квартиру под Рождество. Дети шумно разворачивали подарки в яркой упаковке, которые заполняли все пространство, смеялись и подкрепляли каждую минуту восторженными вскриками.
Только елки не хватает! - я безрадостно встретила весь этот ажиотаж вокруг мужа.
Андрей, еще вчера кувыркавшийся в постели с двумя упругими сиськами, похожими на бейсбольные мячи, сегодня сменил амплуа на заботливого папашу, вернувшегося из командировки. Все счастливы, все довольны, только я почему-то чувствую себя полной идиоткой.
Это тебе, любимая, - Андрей протянул мне маленькую коробочку с зеленым бантом.
Ага, спасибо, - я не разворачивая, положила ее на полку. - Не напомнишь, куда ты ездил, я такая забывчивая.
Мам, папа в Казани на презентации был, - вступила Катя.
А, - протянула я, нервно моргая, - а загар такой, будто из Эмиратов только что.
Андрей укоризненно посмотрел на меня, умоляя взглядом не выдавать его. Я и не собиралась этого делать. Личные разборки — только наше с Андреем дело, и не стоит впутывать в это детей, заставляя их копаться в родительском грязном белье, и уж тем более глупо спекулировать детскими чувствами. Какими бы ни были мы и какие бы ошибки ни совершили, для этих маленьких человечков мы навсегда останемся любимыми мамочкой и папочкой. Настраивать детей против отца — насиловать их психику. Такими делами занимаются только садисты, к коим я себя не причисляла, потому и захотелось скрыть глаза от этого дешевого фарса.
Ссылаясь на жуткую головную боль, я поднялась в спальню и повалилась на кровать, утирая едкие слезы обиды. Битую чашку не склеить, тогда как же воскресить былые отношения? Я не ждала ответа на этот риторический вопрос, но и принять ситуацию было невыносимо сложно.
Андрей поднялся в некогда нашу совместную спальню, из которой теперь веяло лишь холодом похороненных отношений.
Ты не хочешь посмотреть подарок? - Андрей протянул мне оставленную в зале коробочку.
Зачем? Там Chopard. Я слишком хорошо тебя знаю, - не поворачиваясь, ответила я. - Это лучшее, на твой взгляд, извинение, способное загладить любую вину.
Ого! - Андрей присвистнул. - Значит, я прочитанная книга?
Я разорвала упаковку и нашла в миниатюрной коробочке необычайно красивую брошь с сапфирами и изумрудами от Chopard.
Похоже, что да.
И каков же мой жанр? Историческая повесть?
Скорее, ироничный детектив.
Почему? - удивился Андрей.
А потому что это туалетная книжка, а ты настолько редкостный говнюк, что ваши запахи схожи: от вас в равной степени несет дерьмом.
Алина, - Андрей немного помолчал. - Извини, я действительно запутался. Но я ничего не мог с собой поделать, эта девушка одурманила меня, словно наркотик.
Я знакома с твоим Карэном-Кариной, - призналась я.
Как? Когда? В смысле? - нервно заерзал на кровати муж.
Эта шлюха приходила в наш дом, - слезы отчаяния проступили на моих глазах. - Все мужики клянутся в вечной любви, а потом сменяют располневшее, с растяжками после родов тело немолодой супруги на атласную кожу нашпигованных силиконом молодых кобылок. Такова ваша сущность! - настал момент, когда я уже не могла сдерживать в себе страдания.
Мне нужен был эмоциональный выплеск, и удар пришелся по Андрею, который впервые видел меня в таком состоянии.
От тебя одни упреки! - процедил Андрей сквозь зубы. - Воистину, все женщины одинаковы!
А ты никогда не замечал парадокс? - я принялась мерить комнату торопливыми шагами. - Вы, обладатели стальных яиц, твердите, что все женщины одинаковы, но постоянно меняете одну на другую!
А что нам остается делать, Андрей тоже вскочил, - когда любимая женщина перестает за собой следить, садится на пирожковую диету и через пару лет превращается в Лохнесское чудовище?
А кто нас такими делает, спрашивается? Сначала вы ревнуете свою хорошенькую жену к каждому встречному-поперечному, насилуете наш мозг, что мы не так выглядим, не так ведем себя. Вы улавливаете похотливые взгляды друзей, читаете в их глазах желание трахнуть вашу женщину и в конце концов сажаете жен под замок. Вы сами делаете из нас тех, кого впоследствии бросаете.
Андрей молчал. Только по его напряженному лицу было понятно, что он ошеломлен. Капельки пота проступили на его висках. Он медленно опустился в кресло. С минуту мы молчали, прислушиваясь к звону, висящему в воздухе после сказанных фраз. Вдруг Андрей резко поднялся с места и пошел к входной двери, но, схватившись за ручку, остановился.
Наверное, ты права, - произнес он в глубокой задумчивости. - Я знаю, что совершил ошибку.
Мы оба виноваты в случившемся, - прервала его я. - Ты хотел обладать всей мной, а я слишком погрузилась в тебя. Перестав быть собой, я превратилась всего лишь в твою тень.
Андрей тепло обнял меня, и я, вжавшись всем телом в его большие ладони, растаяла. Я вслушивалась в биение родного сердца, и все то, что произошло между нами, казалось просто дурным сном.
Однако здравый смысл и колкая обида напару победили. Я пока не могла снова впустить Андрея в свою спальню и в свое сердце.

***
Говорят, что найти мужа - это искусство; удерживать его - профессия. К моему великому сожалению, за всю свою жизнь я так и не освоила это ремесло. Брак — это компромисс, при котором нужно соблюдать равновесие между супругами. С одной стороны любить и ценить мужа, с другой стороны, не забывать и о себе.
Как показали последние события, совместная жизнь — это тяжелая работа, осилить которую сможет далеко не каждый. Это будто идти по канату: любое отклонение чревато падением.
Жизнь часто подкидывает нам испытания, которых мы меньше всего ждем. В этом и заключается смысл всего происходящего. Мы учимся каждый день, вынося для себя все новые и новые уроки.
Господь создал нас единственно для познания двух ценностей (черт, но как же это трудно!), - любить и прощать. Все остальное — мишура на рождественской елке, огни, которые должны погаснуть с первыми лучами солнца, когда мы освободимся от ненастоящих ценностей и прозреем.
О чем задумалась? - прервал мои размышления Андрей.
Мы ехали на дачу к его родителям. Утреннее солнце бликами ложилось на наши лица. На дорогах появились первые островки гололедицы, и автомобиль ловко ловил виражи на поворотах.
Смотрю на прощальный осенний пейзаж, - соврала я - мне хотелось оставить свои мысли при себе.
В России осень красивая, - поддержал Андрей, - таким буйством красок не может похвастаться больше ни одна страна.
Россия вообще неповторимая. Сильная и гордая. Никогда иностранец не сможет до конца понять Россию, а тем более сломить наш дух.
Я действительно так думала. Объездив полмира и побывав в самых развитых странах, я воочию убедилась в этом и моя уверенность с каждым возвращением на родину только крепла. Каждый раз, надышавшись заморским воздухом, я мчалась обратно, домой, к стройным березовым рощам, пробкам на дорогах и пуленепробиваемым лицам продавщиц из «овощного».
Россия вечно будет стремиться к европейским идеалам, выдумывать новые правила, принимать странные законы, но так и останется самой вольнолюбивой, не поддающейся логике, страной. Наши пешеходы всегда будут перебегать дорогу за пять метров от пешеходного перехода, а водители снижать скорость только, если «моргнула» встречная машина, одновременно накидывая на плечо ремень безопасности.
Мы ехали в загородный дом родителей Андрея. Проезжая мимо рекламного щита с девушкой в чулках, я похвасталась, что это была моя идея, а супруг ответил, что я хорошо скрывала талант за поварешками.
Сзади тихо спали дети. Они были в полной уверенности, что у нас с мужем все хорошо в отношениях, и я их в этом не разубеждала. То, что Андрей теперь спал в комнате для гостей, объяснялось просто — папа заболел.
Мне не хотелось ехать к свекрови, которая была похожа на титулованную особу из страны, где давно нет монархии. О ее негостеприимности можно было слагать анекдоты.
За годы нашей с Андреем совместной жизни она так и не приняла меня в свою семью. Нина Аверьяновна считала себя дамой голубых кровей, естественно, ей претило, что любимый сынуля нашел себе, мягко говоря, неподходящую пару. Для нее я навсегда так и останусь рваным башмаком, шагающим рядом с изящной туфелькой-Андрюшей. Мой свекор всегда находился в тени супруги и больше походил на дворецкого, мальчика для битья или случайного посетителя, - словом, на кого угодно, только не на хозяина дома и отца Андрея.
За свинцовыми размышлениями перед нежеланной встречей незаметно пролетели три часа, и, свернув с трассы на узкую грунтовую дорожку, вскоре мы оказались на даче. Высокие ворота распахнулись, и мы оказались в консервативном, как и все в жизни моей свекрови, саду. Аккуратно подстриженные газоны, слегка запорошенные снегом, были венцом творения местного дизайнера. При одном только взгляде на огромный желтый дом, стоящий посреди поля безликой неестественно-зеленой травы, отгороженных от остального мира железным непроницаемым забором, меня охватила тоска.
Внутри нас встретила неприветливая «английская классика» с присущими ей тяжеловесными портьерами, массивным камином с угрюмо нависшим над ним зеркалом в позолоченной раме. Появившись на пороге, хозяйка, облаченная в строгий костюм от Шанель, поздоровалась лишь со своим сыном, не обращая ни малейшего внимания ни на меня, ни на детей, которые жались у входной двери.
Мамочка, привет, - Андрей поцеловал в щеку Маргарет Тетчер местного пошиба, у которой лишь на долю секунды приподнялись уголки губ.
Нина Аверьяновна, здравствуйте, - проглотив комок обиды, расплылась я в фальшиво-радушной улыбке.
Здравствуйте, - не удостоила она меня ни взглядом, ни тем более объятием и торопливыми шагами направилась в зал.
Андрей сочувственно посмотрел на меня.
Понимаю, - протянул он.
Ничего ты не понимаешь! - огрызнулась я. - Мы с детьми для нее вообще не существуем. Будто я не твоя жена, а это не ее внуки!
Но, Алина! Ты же знаешь мою мать. Она непреклонна. Потерпи немного, - умолял Андрей.
Я терплю уже четыре года, а ей все мало. Она выдумывает все новые предлоги ненавидеть меня, и, кажется, ее фантазия не иссякнет никогда!
Хорошо, - сдался Андрей. - Я обещаю с ней серьезно поговорить.
Я надеюсь на это, - произнесла я, а про себя добавила, - и это длится всю нашу совместную жизнь.
Дом, где предстояло провести уик-энд, напоминал мне одинокого старика. Такой же молчаливый, печальный и замкнутый в себе. В кресле сидел отец Андрея. Отвлекшись на секунду он кинул нам поверх края газеты «Привет», и снова погрузился в чтение.
Катя присела на краешек дивана и, боясь пошевелиться, застыла в неподвижности. Мальчиков увлекла аккуратно выставленная на полке коллекция статуэток и блестящих медалей, принадлежавших Нине Аверьяновне. В молодости она занималась художественной гимнастикой, объездила полмира и возвращалась домой исключительно под шумные крики поклонников, с неизменной победой за плечами. Она была настоящей легендой. Но серьезная травма, которую она получила на тренировке, лишила ее не только карьеры и славы, но и навсегда стерла улыбку с ее лица.
Доминик взял в руки изящную статуэтку танцовщицы из белого мрамора и начал с интересом ее вертеть, разглядывая плавные изгибы совершенного тела.
Стефан, Доминик, - ледяным голосом осадила мальчиков Нина Аверьяновна, ставя ударение на первый слог на английский манер, - оставьте в покое мои награды и сядьте наконец.
Ее глаза метнули огненные молнии и казалось, комната вот-вот воспламенится. Сыновья послушно уселись в кресла, испуганно озираясь друг на друга. Я не была шокирована поведением мегеры, скорее, это было уже устоявшейся нормой жизни. Сначала, правда, я украдкой вытирала слезы, когда свекровь бесцеремонно высказывалась в мой адрес весьма нелестными эпитетами, потом я набралась смелости и попыталась отвоевать свое законное место рядом с ее ненаглядным сыном, который по совместительству приходился мне мужем. Но отчаянные попытки поставить Нину Аверьяновну на место были подобны игрушечным инструментам на стройке. Пришлось признаться самой себе, что я хотела невозможного. Смирившись со своей участью, к счастью, я прекратила биться головой об лед и научилась пропускать ее слова мимо ушей.
Твоя мать ненормальная, - шепнула я на ухо Андрею, и он едва не испепелил меня взглядом.
Мне было пусто и холодно, несмотря на то, что я коротала вечер в своей семье. Единственное, чего мне хотелось в этом доме, так это уснуть, чтобы хоть как-то убить тянущийся караван долгих минут. Это обычная иллюзия, когда сюжет жизни развивается не по твоему сценарию. Кажется, что если закроешь глаза, то мечта чудесным образом осуществится, жизнь, словно река, сама найдет нужное русло, но она лишь проходит стороной. Когда мы, убегая от проблем, погружаемся в мир грез, то сами лишаем себя права на борьбу за счастье и выбор другого, лучшего пути. Мы собственноручно вычеркиваем свое имя из списков кандидатов на реализацию своей мечты.

***

Прошедшая ночь была ужасной, мне не удалось сомкнуть и глаза. В гостях у родителей Андрея я не могу уснуть и на час, потому что пребывание в гостях у свекрови оборачивается для меня жуткой бессонницей. Всю ночь перед глазами вертелись события прошедшего вечера, слова свекрови вновь и вновь напоминали о том, что я нежеланный гость в этом доме. Я даже чувствовала себя преступницей за то, что занимаю кровать.
Сидя за столиком в гостиной я непрестанно зевала, впрочем, Андрей и дети тоже сонно потирали глаза. Мы пили кофе и наслаждались утром, пока не появилась хозяйка дома. Небо мгновенно заволокли тучи, прогремело штормовое предупреждение и я по привычке вжалась в кресло, заняв оборонительную позицию.
Доброе утро! - с лестницы прокричала Нина Аверьяновна и вприпрыжку спустилась вниз.
Что она делает? - я схватилась за плечо мужа.
В смысле? - он недоумевающе покачал головой.
Она улыбается! - громким шепотом прохрипела я, провожая ее силуэт на кухню. - Ты что, не понимаешь? У-лы-ба-ет-ся!
Ну и что?
Да просто она ни разу не улыбнулась с момента нашего знакомства!
Мне было даже жутковато от столь кардинальных перемен. Я думала, уж не заболела ли она чем-нибудь страшно заразным, и на всякий случай, пересела подальше к окну.
Как же прекрасно встречать рассвет! - из кухни показалась Нина Аверьяновна. Сладко потягиваясь, она рухнула в кресло.
Рассвет? - удивилась я. - Вы... э... не заболели? - осторожно предположила я, на что свекровь расхохоталась.
Нет. Я бы сказала, что излечилась, - оптимистично заверила она. - Мы с Андрюшей разговаривали до первых петухов. Алиночка, извини, что забрала у тебя на ночь мужа.
Не беда, - буркнула я.
Мне не хотелось афишировать, что в наших отношениях серьезные проблемы, и сознаваться, что мы спим в разных кроватях.
Вечером я выгнала Андрея из комнаты, сказав, что я не готова возобновить отношения, и он направился искать одинокое ложе в гостиную. А нашел там свою мать.
Она плакала у камина, держа в руках ту самую статуэтку, - продолжил Андрей рассказ.
Да, - подтвердила Нина Аверьяновна. - Когда Доминик взял в руки эту статуэтку, я вдруг вспомнила, как получила ее. Это была моя первая награда, когда я еще только рвала мышцы в мечтах об известности. И вот областной чемпионат. Я исполняю «мексиканку»... Взмах, равновесие... Трибуны сливаются в единое гудящее пятно вместе с музыкой. Прыжок, приземление.
Мать Андрея говорила торопливо, затаив дыхание, будто она снова оказалась на том стадионе, будто снова ловит крики похвалы и чувствует на плече руку довольного тренера. Она оправдала его надежды, она заслужила краткое «Молодец!».
Дальше была просто гонка за рекордами. Спорт захватил меня целиком, толкая на новые рискованные испытания. Тренер потирал руки. Это был успех — получить такую ученицу, как я, - она нервно сглотнула. - Я выполняла все его приказы, боясь получить неласковое слово, и я взлетала на небеса от одной его едва уловимой улыбки, которая стоила для меня дороже, чем любые денежные награды.
Нина Аверьяновна говорила быстро, обрывая годами мучавший ее нерв.
Он был для меня всем: и папой, и наставником, и первым мужчиной, - свекровь опустила голову, украдкой поймав скупую слезинку.
Ты никогда не говорила об этом, - возмутился Андрей, но тут же обнял мать.
В спорте так бывает, сынок. Его законы жестоки и бескомпромиссны. Бизнес в сравнении с большим спортом просто детская забава. У тебя нет никаких прав, ты не можешь диктовать свои условия и, как только ломается твое тело — машина для зарабатывания денег, тебя отправляют в мусорный бак. Так случилось и со мной. После разговора с врачом, он зашел в больничную палату и, глядя на мое исковерканное тело, лишь жалостливо покачал головой. Это означало конец. Конец всему. После выписки я от отчаяния порезала вены и вновь отправилась на белую койку. Тогда я была слишком молода и глупа. Слава богу, мне удалось найти смысл в дальнейшем существовании и пережить те страшные годы, но всю жизнь я пронесла в душе боль и обиду.
Я была ошеломлена. Эта непоколебимая женщина, какой я ее знала, показала свою слабость, и в этом была ее сила. Она признала ошибки и готова была перевернуть наконец запачканную чернильным пятном, страницу своей жизни.
Нина Аверьяновна, за прошедшую ночь вы сильно изменились, - сумбурно пробормотала я.
Надеюсь, к лучшему? - шмыгая красным носом, спросила она.
Надеюсь, к себе настоящей! К той девчонке с распахнутыми в ожидании счастья, глазами, какой вы были раньше, - тараторила я.
Спасибо Андрюше. Это он рассказал мне, как важно жить настоящим, а не тешить себя воспоминаниями прошлого. Жизнь продолжается и подкидывает массу сюрпризов, которые можно попросту не заметить за чередой своих душевных истязаний. Правильно я говорю, сынок?
Нина Аверьяновна поставила передо мной статуэтку танцовщицы.
Это вам. Пусть она оберегает вашу семью.
Но ведь это ваша первая награда, - возразила я.
Мне она уже ни к чему. Я начинаю новую жизнь. Конечно, много воды утекло, но лучше поздно, чем никогда.

***
Весь следующий день свекровь провела со своими внуками. А я и не подозревала в ней наличие педагогического таланта. Но Андрюшина мать удивила не только меня, но и своего мужа. Схватив его в охапку, бабушка повела несчастного на прогулку в лес вместе с детьми.
Пока Нина Аверьяновна развлекала толпу, мы с Андреем пили чай в гостиной у камина. Он умолял меня возобновить отношения, но я не спешила с ответом. Слишком тяжело оказалось выкинуть из памяти все, что произошло. Муж гладил мои колени, но чувство нежности, жаждущее вырваться наружу, боязливо пряталось за страхом.
Давай попробуем с чистого листа, - нервно сглотнув, предложил Андрей.
В комнате на минуту воцарилась гробовая тишина, что даже стало жутковато.
Я совсем тебя не знаю, - еле слышно произнесла я.
Как это не знаешь? Мы же три года прожили с тобой вместе.
В тот-то и дело. Три года я провела под одной крышей с человеком, который предал меня. Выходит, все это время я жила иллюзией, созданной богатым воображением. А на самом деле рядом был чужой мне человек!
Нет, ты не права, - возразил супруг. - Все было прекрасно, сначала...
А потом на шпалах завиляла задницей аппетитная сучка, и наш поезд любви пошел под откос?
Наверное, так и было, - вздохнул Андрей, - но только в разлуке я понял, как ты мне дорога.
Я помню. Ты оценил меня в стоимость брошки. А я думала, что стою дороже...
Ты снова все опошляешь, - взорвался супруг.
Нет, дорогой, - осадила я его ледяным тоном, - я оперирую только фактами, а вот ты пытаешься насадить мне сахарной ваты на палочку. «Дорогая, давай начнем с нуля!» - спародировала я. - Я тебе не компьютерная игра, меня нельзя начать заново!
Андрей сидел в кресле неподвижно, только желваки на его скулах говорили о напряжении, которое он испытывал в тот момент.
Я просто... Просто хотел сказать, - запинаясь промямлил он, - что люблю тебя.
Его голос дрогнул, и он упал лицом в ладони, содрогаясь плечами. Я взбесилась. Мне очень хотелось прижать к груди этого запутавшегося в интригах, малыша. Но это меня больше всего и злило. Я не могла совладать со своими эмоциями. И почему мы, женщины, не можем быть твердыми, видя мужские слезы.
Да пошел ты со своей любовью! - я тоже разрыдалась. - Все эти месяцы я ждала твоих торопливых шагов, твоего требовательного звонка в дверь, света знакомых фар. Ты и представить себе не можешь, что я пережила. Я училась снова жить. Понимаешь, жить! Быть сильной, самостоятельной женщиной. И, черт, мне нужна была твоя поддержка!
Андрей молчал. Я тоже. Выплеснув наружу все, что накопилось, мне вдруг стало невероятно легко. В конце концов, мы получаем то, чего заслуживаем, - успокоила я себя.
Дверь шумно распахнулась и внутрь вбежала Катя, радостно зовя нас с Андреем. Она застыла посреди гостиной, найдя нас в слезах.
Мам, пап, почему вы плачете?
Я начала истерично смеяться.
Представляешь, папа такую историю рассказал, до слез довел, - натянула я улыбку шесть на девять.
Катя недоверчиво посмотрела на Андрея, который тоже начал вяло похохатывать.
И что же за история? - на пороге появилась его мать со Стефаном. Андрей заметался под прицелом любопытных глаз.
Вчера на работе приключился курьез, - глаза лгуна забегали в поисках подсказки, как в школе, но здесь ему помощи ждать было не от кого, и пришлось выкручиваться в одиночку. - У нас ступеньки мраморные помыли, а тут обед. Илюха выходил, поскользнулся и падать начал, а мимо девушка шла в мини-юбке, так он по-инерции за нее и уцепился, а она у нее на липучках была, - Андрей разошелся неестественно громким смехом.
Все уставились на него с каменными лицами.
Пап, вообще-то вчера выходной был, - подозрительно прищурилась Катя.
Очень веселая история! - скептически отозвалась Нина Аверьяновна, пристально всматриваясь в мои красные от слез глаза.
Идемте чай пить, - отец Андрея спас нас всех от пытки честностью. - Я жутко замерз. Думал, Нина меня в гроб загонит, чуть не околел!
Ничего, не околеешь! Теперь каждый день гулять будем, - скомандовала свекровь, а ее муж схватился за голову.
О женщины! Имя вам — непостоянство! - взвыл свекор.
Зато вы без нас никуда, - улыбнулась его супруга.
Все с облегчением выдохнули: свекор, потому что наконец добрался до любимого кресла, свекровь от осознания, что начинается новая жизнь, дети, устав после прогулки, а мы с Андреем, потому что про нас забыли.
Великолепно проведя день в кругу семьи, где впервые почувствовала себя родной, с легким сердцем я покидала наполненный теплом дом свекрови. Тепло попрощавшись с Ниной Аверьяновной и Александром Анатольевичем, мы сели в машину. Мальчики уже спали, изможденные насыщенной программой дня, а Катя едва держалась на ногах, зевая на ходу. Она заснула сразу же, как только мы выехали на трассу.
В пути разыгралась метель, ветер закручивал вихрем снег, и его кидало на лобовое стекло, стирая и без того едва различимые границы дороги. Сквозь часто работающие дворники удавалось разглядеть лишь тусклый свет фар встречных машин. Это было похоже на неистовый протест природы, будто она противилась чему-то, яростно заваливая наш автомобиль крупными хлопьями снега. Мне было страшно смотреть в глаза опасности, и, не желая видеть ужасающую картину, я крепко зажмурила глаза, но не продержалась и минуты. Автомобиль занесло вправо, и я, испугавшись, открыла глаза, снова погружаясь в космос снежных звезд и черных дыр. Я была бессильна в этой борьбе.
Андрей напряженно сидел в кресле, сосредоточенно всматриваясь в пугающую бездну. Пару раз автомобиль заносило на крутых виражах, и я до белых костяшек вцеплялась в сидение. Тогда я не сумела разгадать подсказку бушевавшей стихии.
Оказавшись рядом с домом, Андрей завернул на заправку, и, высоко подняв ворот пальто, вышел из машины, запустив в нее снежный вихрь. Иней осел на моих пылающих огнем, щеках. Я провела по ним ладонью, ощущая девственно-чистый запах нетронутого снега.
Пока Андрей возился с пистолетом, замерзшими руками вставляя его в бак, я дышала на стекло, которое, покрываясь паром, размывало изображение. Превращая огни фонарных столбов в одуванчики, я искала ответ, но он нашел меня сам.
Внезапно заиграла мелодия на мобильнике Андрея, и я подпрыгнула от неожиданности, прервавшей мои мысли. Оглушительный рингтон разрывал стекла автомобиля, с каждой секундой все больше набирая громкость. Боясь разбудить детей, я быстро взяла его в руки и нажала на первую попавшуюся кнопку.
«Вызов отклонен.
Карина».
Меня охватила ярость. Я готова была высказать ей все, что думаю об этой грязной дешевой шлюшке!
Давай, набери еще раз. Ты получишь по заслугам, мразь, - прошипела я в трубку. - Я расскажу тебе все! Ты не нужна Андрею!
Прозвенел короткий звонок. Я жалостливо взглянула на телефон-убийцу.
Смс, мать твою! - я кинула телефон на панель. - Я не должна читать его смс, - гипнотизировала я сама себя. Я должна доверять ему.
Жутко хотелось засунуть в рот сигарету и втянуть едкий дым. Хотелось утонуть в смертельном тумане, погружаясь в него всем телом, пропустить его сквозь легкие, впитать его кожей и волосами.
Я не курила с тех пор, как пообещала Ване бросить. Незаконченная пачка так и валялась на дне сумки. Я нащупала ее цепкими пальцами, но снова посмотрела на мигающий монитор телефона.
К черту все запреты! С хрена я должна ему доверять? Однажды он меня уже бросил, а теперь предлагает начать заново. Второго удара я просто не переживу, - я потянулась к мобиле.
«Любимый, у нас будет бэби!»
Карина.
Буквы поплыли перед глазами. Я перечитывала вновь и вновь, но смысл слов не укладывался в голове. Словно в бреду, я выползла на улицу и закурила, не видя вокруг себя ничего. Ко мне подбежал озадаченный работник заправки в спецодежде и начал кричать, чтобы я затушила сигарету. Всматриваясь куда-то вдаль, я не видела его, да и все остальное превратилось в бессмысленные декорации. Он схватил меня за плечи и начал трясти, вырывая из рук сигарету.
Из магазина вышел Андрей, неся в руке увесистый пакет. Увидев нас, он рванул ко мне на помощь. К тому времени я была уже обезоружена и с безразличием наблюдала, как парень орет про какие-то штрафы, взрывы, сумасшедших, про мою тупость. Мне было все равно.
Отойди от нее! - крикнул Андрей на парня.
Да вы оба ненормальные, - покрутил тот пальцем у виска и удалился.
Я вот вино купил, твое любимое, - муж сиял, как бриллиант на солнце. - Предлагаю отметить воссоединение семьи бокалом глинтвейна.
Он широко улыбнулся, а я, стиснув зубы, протянула ему телефон.
Подумай.
Андрей в недоумении взял из моих рук телефон и молча посмотрел на эти несколько букв, не отрывая взгляда.
Извини, я не должна была этого делать. Выбор за тобой.
Но... я не знаю, что мне делать!
Послышались сигналы клаксонов. Нас просили убрать авто с заправки.
Молча мы доехали до дома. Молча уложили спать детей. Сели у камина. Я жадно курила одну за другой. Андрей смотрел на меня с жалостью. Незавидная ситуация: здесь его дом, дети, а там — неизвестность, страсть и беременная любовница.
Послушай, если ты сейчас решишь уйти, я не стану тебя останавливать. Но если уйдешь, то это навсегда.
Ты очень категорична, - выпалил Андрей.
Возможно, - безэмоционально отозвалась я. - У меня нет лихих железных яиц размером с шары для боулинга, я не могу повесить их на стену почета и в мегафон кричать, что я мужчина. Но жизнь многому меня научила. Я теперь сильная и справлюсь со всем.
Андрей молчал, а я продолжала.
Где они? Эти хваленые мужики из женских романов? Где вечная любовь и верность, обещанные вами? Это как привидения. Все о них говорят, но никто не встречал!
Знаю, ты меня ненавидишь.
Ты ошибаешься. Когда ты ушел от меня, первую неделю я выплакала ведро слез прежде, чем поняла, что сама во всем виновата. Это я, а не ты, позволила себе стать слишком зависимой от тебя. Теперь же, закрывая за тобой дверь, я не пророню ни слезинки.
А дети?
Дети очень любят тебя. Я не буду препятствовать вашему общению.
Андрей медленно поднялся с места, бросил прощальный взгляд на гостиную, и, быстро одевшись, вышел.
Поджав под себя ноги, я вытянулась в струнку, продолжая ритмично затягиваться.
Вот и все.
Оборвалась струнка моей души, моя грудь с надрывом дрогнула, но я запретила себе плакать.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Он бросил меня! - я плакалась в жилетку Софке.
Негодяй! - поддержала она меня, не отрываясь от монитора компьютера.
Я делала наброски новой рекламной кампании ночного клуба, но никак не могла сосредоточиться, и отложила карандаш. Софья решительно щелкнула клавишу и тоже закрыла программу, полностью посвятив себя моей проблеме.
Представляешь, его любовница залетела, и он помчался к ней, - я стукнула по столу кулаком. - А когда-то мечтал иметь детей от меня!
Шопенгауэр говорил, что назначение женщины исчерпывается распространением рода, - процитировала подруга.
Мудак!
Кто? Шопенгауэр или Андрей?
Оба! Философы хреновы! - я рвала и метала. - С утра до вечера полируют свои пенисы, а как дело доходит до серьезных решений, сразу в кусты.
Надо было за лебедя замуж выходить.
В смысле?
А они моногамны, - Софья делала какие-то записи в журнале.
М-да, зоофилия — не выход. Уж лучше купить дисконт в секс-шоп.
Прекрасно тебя понимаю, - задумчиво буркнула Софка, взглянув на потолок.
Ты тоже жертва репрессий со стороны мужского пола?
Ну, как сказать, сильного? - она зашлась громким хохотом. - Мой первый муж вообще оказался геем. Он отчаянно любил по воскресеньям встречаться с друзьями, и, как выяснилось, не для шумных пивных вечеринок под бильярд.
Ого, - я присвистнула, - значит, мой случай еще ничего!
Твой случай как хорошее здоровье и плохая память.
Не поняла.
То бишь, счастье! - подмигнула Софа. - В наше время женщины готовы разорвать тебя на части, лишь бы заполучить такого мужчину, как у тебя.
Как был у меня, - поправила я. - И слава Богу, что был! - я опустила голову. - Я больше не желаю быть собачкой на коротком поводке. Всегда рядом, когда нужно хозяину и грустит, когда его нет рядом. Надоело!
Тебе еще повезло. Когда рядом мой муж, он либо пьян, либо уже замахнулся на меня кулаком.
А чего не разводишься? - удивилась я.
В прошлый раз, когда я ему это предложила, он меня так отмудохал, неделю на работе не появлялась.
Я обняла подругу. Мне было искренне ее жаль. Если сравнивать по шкале ущерба, нанесенного нам сильным полом, то ее мужики далеко переплюнули Андрея. Но легче от этого не становилось. «А, может, мы сами позволяем так с собой обращаться?» - посетила меня внезапная мысль, но я не стала ее озвучивать. - «Оттого и распускают руки наши мужчины и за бутылку хватаются. А мы так себя ведем, потому что не видим рядом с собой сильного, заботливого и любящего мужчину. Замкнутый круг какой-то!».
Господи, дай нормального мужика! - я жалобно простонала, воздев руки к небу.
Кому я нужен? - раздался за спиной голос Ванечки.
Он поставил передо мной и Софьей чашки с ароматным кофе.
О, ужас! - я закрыла лицо руками. - Откуда ты взялся?
Меня сам Господь послал к тебе. Ты же просила нормального. Ваше желание исполнено.
Мы отправились в комнату для курения, в дверях столкнувшись с нашими сотрудниками, наградившими нас любопытными взглядами. «Кошмар, - подумала я, - о нашей интрижке знает уже весь офис!». Я нервно щелкнула зажигалкой.
А я думал, ты бросила.
А я и бросила, пока меня муж не бросил, - усмехнулась я.
У тебя и муж есть?
Да, и трое детей!
Ты шутишь, - рассмеялся Ваня.
Нет, я вполне серьезно, - я нахмурилась. - Слушай, что ты от меня хочешь?
Иван какое-то время серьезно смотрел на меня, сдвинув брови.
Я люблю тебя, - сказал он, пригвоздив меня взглядом к стене.
Я закашлялась, глотнув добрую порцию дыма.
Но, как ты можешь такое говорить? - задыхалась я. - Да, мы провели вместе ночь, но это не больше, чем корпоративный секс. Или ты думаешь, что все серьезно? Мы вовсе не знаем друг друга.
А для любви вообще знания никакие не нужны! Только чувства!
Да что ты вообще можешь знать о чувствах, - я перешла на крик. - Очнись, тебе двадцать, мне почти сорок. Ты это понимаешь? У тебя молоко еще на губах не обсохло, а я воспитываю троих детей!
Но я люблю тебя, и возраст не имеет для меня никакого значения, - он схватил меня за плечи, и из рук выпала чашка с кофе. С грохотом она разбилась о кафель, выплеснув свое вкусное содержимое на мои замшевые сапожки.
Любовь? Любовь ты себе придумал, - холодно ответила я и вырвалась из его сильных теплых рук.
Я захлопнула дверь курилки, оставив в клубах дыма мальчика, отчаянно влюбленного в меня. В тот день я его в офисе больше не видела. Он не появился ни через пять минут, ни после обеденного перерыва.

***
Склонившись над ватманом, я тщательно вырисовывала красную улыбающуюся машинку под надписью «Авто-еда». Это был мой проект ребрендинга автозаправки. Заказчику понравилось это решение, и я получила должность руководителя проекта. В голове вертелся слоган, но я никак не могла его поймать. Позади нависла высокая фигура, и мое сердце бешено заколотилось. В висках стучало: это Иван! А внутри меня сражались разум и чувства. Сердце говорило, обними его, прижмись к его горячему телу, извинись, скажи, что ты конченная дура. Мозг молчал и держал меня в неподвижности.
«Завтраки, обеды и ужины для вашего авто», - произнесла я, не поворачивая головы. - Ну как? Нормально? - стараясь не выдать волнения, спросила я.
Превосходно, - ответил женский голос. Я резко обернулась. Позади меня стояла Софа, скрестив руки на груди.
А, это ты, - я даже немного расстроилась.
У тебя с Ваняшей что-то было? - хитро посмотрела на меня Софья.
С чего ты взяла?
А с того, что он пулей выскочил из курилки, куда тремя минутами ранее вошли вы вместе. И сейчас ты ведь думала, что он стоит на моем месте?
Да, Шерлок Холмс, - грустно вздохнула я, - было.
Ооо! - закатила подруга глаза, - ты даром времени не теряешь!
Я уже пожалела об этом.
Чем тебя наш красавчик обидел?
Ты все неправильно поняла. Наоборот, он возомнил себя Гамлетом. Говорит, что любит. - Я принялась оттирать кофейное пятно с сапога. - Если уж взрослым мужикам нужно менять подгузники и вешать слюнявчики, то что говорить об этом мальчишке?
Похоже, ты влипла, подруга, - сочувственно потрепала меня по плечу Софья.
Я совсем запуталась. Мне просто нужно было мужское плечо.
Не обманывай себя! Иногда мы не желаем признаться себе в чем-то, выдумываем тысячу отговорок, лишь бы не встречаться лицом к лицу с правдой. Однако рано или поздно это сделать придется.
Она была права. Нужно заглянуть внутрь себя и честно ответить, что происходит. А если я найду там шокирующую информацию? Вдруг я действительно втрескалась в этого двадцатилетнего парня? Я отогнала от себя эти мысли - думать да и разговаривать об этом вовсе не хотелось.
«Вкусная еда для вашего авто?» Такой слоган пойдет? - резко сменила я тему.
Это вместо «пошла в жопу со своими советами?»
Это вместо «спасибо! Давай работать», - отрезала я, вперив глаза в макет. - Я действительно не готова ковыряться в глубинах своего подсознания. У меня и так скоро черепица наглухо улетит, а если буду об этом думать, то точно закончу в психушке.
Первый слоган лучше! - Софка искренне улыбнулась и пошла в свой кабинет, а я, на бегу схватив сумку, помчалась курить.
Уже с крыльца первого этажа, где мы впервые пили кофе с Ванечкой, я набрала номер Софьи.
Привет! Меня сегодня больше не будет. Отметь в табеле.
Угу, причина...
Заболела.
Ага, знаем мы, как вашу болезнь зовут. Сегодня уже вторая такая, - смеялась Софка.
Эпидемия, - поддержала я.
Ладно, Алина Викторовна, гуляй!
Я хотела поехать домой, обложиться сладким и провисеть до ночи перед телевизором, но, неожиданно для себя самой, припарковалась около заброшенного парка. Меня обдало ледяным декабрьским морозом, как только я высунула голову из машины, где на полную работала печка. Почему-то меня потянуло пройтись по занесенным снегом аллейкам, прикоснуться к стройным стволам могучих дубов, наполнить легкие холодным кислородом, который, словно анестезия, моментально заморозил нос.
Я устремилась вглубь парка, выдыхая клубы густого пара и ежась под искусственным мехом. Шубы из натурального меха я решительно отвергла, посетив с Катей зоопарк. Когда из клетки на меня смотрели глаза кролика-рекса, я, наверное, впервые поняла, насколько жесток по своей сути человек. Разве может быть что-то ужасней, чем разделывать тушки этих ни в чем не повинных животных. Эти живые существа с умными преданными глазами дарят человеку свою любовь и тепло, а взамен он убивает их, чтобы соткать из редкостного мягкого меха подстежки и отделки на пальто. Чтобы потом какая-нибудь сука напялила на себя останки бедного животного и хвастала перед подругами банковским счетом своего мужа.
Быстро перебирая ногами, то ли оттого, что тонкая подошва замшевых сапожек примерзала к асфальту, то ли оттого, что мысли, проносившиеся со скоростью света, заставляли шевелиться и все тело, я удалялась вглубь парка.
Напряженная работа мозга довольно скоро заставила забыть напрочь о холоде.
Что значит для меня этот мальчик?
Я принуждала себя думать на отвлеченные темы, старалась вспомнить годы, прожитые вместе с Андреем, совместные счастливые моменты. Но события той ночи с Ваней без разрешения вторгались в картину семейной идиллии.
Я прокручивала в памяти наши с мужем поездки заграницу; но очередной слайд сменяло изображение раскаленного тела Вани. Я пыталась выключить мысли о любовнике и думала о детях, но меня бросало в жар, когда перед глазами всплывали образы ваниных рук, губ, могучего торса. Это было невыносимо.
Я огляделась по сторонам. Вечерело. Зимой быстро темнеет, и вместе с тем посещает чувство, что и жизни становится меньше.
Пустынный парк под покровом сумерок казался скопищем преступности. Голые деревья отбрасывали на аллейку пугающие костлявые тени. Я взглянула на запястье. Оказывается, прошел час, а я и не заметила. Откуда-то появилась собака, напугавшая меня до полусмерти: я, как вкопанная, застыла на месте и мгновенно почувствовала, как холод поднимается по ногам вверх.
Собака медленно обошла вокруг меня, карауля малейшее движение. Это была огромная бездомная сучка, похожая на волка. Ее породу определить было невозможно — скорее всего, это была помесь разных мастей.
Я взглянула в человеческие глаза лохматой собаки с густой свалявшейся шерстью — она плакала. Присев на корточки, я погладила ее холку, отчего она жалобно заскулила. Ее правое ухо было подрезано варварами, и мне так захотелось ее обнять и утешить, как родного человека.
Тебя тоже бросили? - я оглядела некогда ухоженную белую шерсть.
Собака наклонила голову. Она не может сказать, но чувствует гораздо больше, чем подчас люди.
Меня тоже, - мрачно улыбнулась я, шмыгая замерзшим носом.
Странно, собака молчала, но я все поняла по одному только ее взгляду, словно умела разговаривать по-собачьи. В ее глазах было столько боли и тоски, что у меня проступили слезы, белесым полотном застилая все вокруг. Может быть, им, собакам, снизу жизнь понять проще, взирая на мир сквозь близорукую черно-белую картинку. А мы, человеки, только все усложняем.
Значит, мы с тобой подруги по несчастью?
Потирая продрогшие ладони, я поднялась и направилась к покосившейся оградке, за которой заканчивается парк. Собака послушно бежала рядом. Иногда мы смотрели друг другу в глаза. Я видела ее напуганные озлобленные сгустки смолы, а она отражалась в моих, таких же суровых и печальных.
Вот говорят, смотришь, как собака, - значит, зло и ненавистно. А глаза собак злыми делает человек. Это мы превращаем зверей, добрых, отзывчивых, преданных в «зверей», ожесточенно встречающих людские руки. А звери — это и есть люди. Ведь кто-то же занес нож над ухом этой бедолаги, ради смеха ли, ради забавы; кто-то лишил ее веры в лучшее, когда она истекала кровью. В тот момент он получал удовольствие сродни оргазму или неистово извергал из себя порывы припадочного ржача, а для нее мир рухнул, перевернулся навсегда.
Мы улыбались друг другу и наши глаза становились добрее от осознания, что теперь мы не одни — у каждой из нас теперь есть подруга.
По дороге к машине я остановилась у обшарпанного киоска с покосившейся вывеской «Хлебушко». Кажется, сто лет прошло с тех пор, как я носила такой в авоське. С появлением супермаркетов значимость продуктов в значительной мере утратилась. Мы не стоим как раньше в очереди, не «достаем» дефицит, - купить сейчас можно все. К хорошему быстро привыкаешь, поэтому изголодавшиеся по еде, мы быстро превратились в свиней, без разбора сваливающих провиант в корзинки.
Я взяла в руки теплый, только что испеченный хлеб и прижалась к нему носом — он пахнул мамой. Отломив хрустящую горбушку, как в детстве, я подала ее собаке, и та с радостью приняла мой дар. Я тоже принялась есть вкусный, ни с чем не сравнимый деликатес, родом из детства.
И только добравшись до машины, я ощутила, как промерзли мои ноги, а щеки покрылись здоровым детским румянцем. Окоченевшими пальцами я завела мотор и стальной хваткой вцепилась в ледяной руль.
«Возвращайся холодным утром...» - хрипел тематические куплеты приемник, воскрешая в памяти события недавнего прошлого. Я переключила волну, поймав молодежные ритмы, где, кроме «бумов» и «тутсов», разобрать что-то нереально, и успокоилась. Собака сидела на пассажирском сиденье, уткнувшись холодным мокрым носом в окно. Кажется, она тоже любила одуванчики.

***
Я вас не знаю, и уж точно не пущу. Сейчас только так детей и воруют! - послышались крики, когда я подъезжала к воротам.
Пустите меня в дом! Я бабушка этих детей, - доносился знакомый голос.
Ага! Так я и поверила! - возмущалась домработница с сильным украинским акцентом. - Я здесь уже три года работаю, а вас в первый раз вижу.
Что за хамство? После того, как я пожалуюсь хозяйке, вас уволят.
А мы сейчас ей позвоним.
Не надо мне звонить, я уже здесь. Нина Аверьяновна, какой сюрприз, - я появилась во дворе вместе с новым членом семьи Мэрилин. Так я ее назвала в честь самой сексапильной блондинки ушедшего века — Монро, - и, думаю, ей по душе пришлось новое имя. Но очень скоро я сократила его в более удобное Мэри, а потом и вовсе собака превратилась в Машку, на русский манер.
Алиночка, слава богу! Эта девчонка своего места не знает! - задыхалась от ярости свекровь.
Что ж она, собака что ли, чтобы место знать?! - остудила я ее пыл. - Спасибо за бдительность, - обратилась я к Наташе, у которой на глаза навернулись слезы.
Мы вошли в дом, и я сразу же потащила Машку в ванную. На скорую руку замочив собаку в пене из дорогущего шампуня, я оставила ее отмокать, а сама устремилась к малышам, в детскую. Катя еще пропадала в школе, а Стефан и Доминик учили с няней буквы. Завидев меня, они тут же забыли «АБВ» и наперегонки бросились в мои объятия. Расплатившись с нянечкой, я прильнула к моей единственной отраде в жизни. Я целовала сорванцов в пухлые щеки, гладила их мягкие русые волосы, точь-в-точь, как у их отца.
«Мужья, деньги, секс», - думала я, - все это сегодня есть, а завтра нет. А любовь этих карапузов вечная, настоящая. Ее не купишь ни за зеленые, ни за розовые. Выражаясь цинично, а цинизм — это лишь неприятный способ говорить правду; дети — удачная инвестиция любви. С каждым днем процентная ставка только растет.
В комнату вошла Нина Аверьяновна, умиленно наблюдая за нашими нежностями. Она тоже присела на корточки и обняла внуков.
Поверить не могу, что они уже такие большие, - воскликнула она.
Чужие дети быстро растут.
Особенно, когда тебе нет до них никакого дела, - Нина Аверьяновна признала ошибку. С тех пор, как родились мальчики, можно на пальцах пересчитать, сколько раз мы встречались, а в нашем доме она и вовсе ни разу не появилась.
Самое время наверстывать упущенное, - кивнула я.
Этим и займемся!
Свекровь достала из сумки кучу разных машинок, пистолетиков, мягких игрушек, и восторженный визг малышей оглушил нас. Они тут же принялись играть, бегая друг за другом по комнате, сметая все на своем пути, и, когда наконец их сморил сон, мы уложили их в кроватки и спустились в гостиную, где нас ждал лохматый сюрприз. Из туалета тянулась струйка грязно-белой пены, а завершалась она лужей впечатляющих размеров прямо на ковре, где в облаке Dior устроилась Маня. Она удивленно хлопала глазами и непрестанно чихала. Мы с Ниной Аверьяновной разразились смехом, зажимая рты, чтобы не разбудить мальчишек. Четверть часа было потрачено нами на грязнулю, и пока мы ее отмывали, перепачкались сами.
Все уважающие себя леди заводят шпицев, чихуа-хуа, терьеров, наконец, - возмущалась свекровь, намыливая мохнатый окорок, - а ты притащила в дом дворнягу!
Это не какая-нибудь дворняга, а Мерилин! Как Монро.
Эх, - тяжко вздохнула Нина, смотря на отрезанное собачье ухо, - уж лучше бы Пьером назвала, как у Толстого. Пьер. Без уха.
Это девочка.
Тогда Наташа Ростова!
После праведных трудов мы повалились на диван в гостиной, и у наших ног заняла позицию Машка. Ее белая шерстка лоснилась и сияла под желтым светом бра.
Я все знаю, - серьезно сообщила Нина Аверьяновна, делая глоток травяного чая.
Что знаете? - я едва не уронила на себя чашку с кипятком.
Я звонила Андрею, он мне все рассказал.
И что, он поплакался Вам в жилетку?
Наоборот, он хотел скрыть от меня правду. Врал, изворачивался, негодяй!
А я думала, Вы его во всем поддерживаете, - шмыгнула носом я.
На этот раз он перешел все границы дозволенного.
Вы его сильно избаловали. Я начала подозревать, что никаких границ не существует.
Пойми, для матери дети так и остаются детьми и в двадцать, и в сорок. Материнская любовь многое дает, но наступает момент, когда она приносит больше вреда, нежели, чем пользы.
Я молча кивнула, потому как мать может понять только мать.
Я попросила дать тебе трубку, и он сознался, что ушел к любовнице, - свекровь завершила рассказ, и я расплакалась.
Слезы застилали мои глаза. Больно защемило сердце. Я больше не хотела страдать из-за мужчин, влюбляться, а потом рыдать в подушку, ломать себя, строить из себя образцовую жену, хозяйку. Я просто хотела быть собой. Быть счастливой и не зависеть от настроения мужа. Я запрокинула голову в надежде, что слезинки закатятся обратно, но они, скользя по вискам, застряли в волосах.
Я хотела сказать, что хоть Андрей мой сын, и я всегда его поддерживала, но, - продолжила свекровь, - я полностью на твоей стороне.
Я разразилась всхлипываниями, и из самого сердца вырвались истеричные звуки, которые я больше не в силах была сдерживать. Нина Аверьяновна крепко прижала меня к себе. У меня вдруг гора с плеч свалилась, будто родная мама заключила меня в объятия, как раньше, пока она была жива. Я снова маленькая беззащитная слабая девочка на коленях у матери, она гладит меня по волосам и говорит, что все будет хорошо, и я ей верю.
Мама была моей опорой в жизни, тихим причалом и ангелом-хранителем. А потом она попала под трамвай, и я стала сильной. Внезапно повзрослев, я запрятала глубоко в себя страх, нерешительность, слабость, и из наивной восторженной девчонки превратилась в точный стальной механизм, идеально вращающий шестеренки и болты. И эта прочная конструкция уверенно шла по заданному пути, лбом пробивая двери и не пасуя перед трудностями, но внутри у нее так и осталось существо, отчаянно ищущее любовь.
Спасибо, мама, - почему-то я назвала свекровь матерью, чего раньше мне и в голову бы не пришло.
Я всегда рядом, - Нина Аверьяновна гладила мои волосы, - и всегда готова помочь тебе и внукам.

***
В ту ночь я не могла уснуть. Мысли, словно дождевые черви после ливня, роились, путались, сплетались клубками. Я бродила по сонному дому как приведение, отражаясь причудливыми узорами теней на серых стенах. Долго курила у камина, наблюдая за густыми облаками дыма, застывшими во тьме. Ходила вокруг телефонной трубки туда-сюда, считая шаги, и, наконец дрожащими непослушными пальцами набрала номер.
Ты мне нужен, - прошептала я, когда сквозь километры переплетенных проводов донесся знакомый голос.
Алина, это ты?
Да.
На дворе властвовала проказница-зима: сотни маленьких белых паучков спускались на землю на невидимых нитях. Я вдохнула морозный аромат и подала лицо навстречу пушистому серпантину.
Захлопнув дверцу автомобиля, я вдавила педаль в пол, разрезая нетронутое никем полотно белой дороги и уносясь все дальше от дома. Фонари в поселке светили теплым желтым светом, оставляя блики на домах. А потом этот ласковый цвет сменили неоновые вывески города, бьющие в глаза холодными искусственными лучами. Снежное покрывало превратилось в жидкое черное месиво из грязи и соли, на котором сводили счеты с жизнью стрит-рейсеры.
Казалось, мне улыбаются редкие пешеходы и добродушные светофоры подмигивают зеленым. А в голове все отчетливее рисовалась желанная встреча. По непривычно-пустой дороге вскоре я добралась до знакомого дома.
У подъезда меня ждал, укутавшись в шарф, Ванечка.
Я бросила машину посреди дороги и бросилась к нему.
Ваня, - я обвила руки вокруг его шеи, и мы страстно поцеловались.
А потом мир рухнул. Прекратили движение поезда, машины, самолеты; стрелки часов остановились. Осталась только я, растрепанная, и мальчик, что шептал мне на ухо романтические глупости.
Мы не могли напиться друг другом, будто заблудшие в пустыне путешественники. Я не помню, как мы сели в машину, как ехали. Все это время мы целовались, улучая малейшую возможность. Наши раскаленные сердца отбивали один на двоих ритм, сотрясая пространство.
Мы набросились друг на друга, не дойдя несколько шагов до дверей номера в дешевеньком отеле. Это был животный секс, наполненный адреналином и агрессией. Ваня хватал меня за волосы и зажимал рот рукой, заставляя вновь и вновь стонать от счастья.
Гостиничные номера хранят воспоминания обо всех предыдущих постояльцах. Они помнят разврат, продажную любовь, насилие и бессилие. Их застиранные до дыр простыни пахнут смрадом и грязью, плотью и похотью. Их стены плачут, впуская в свою обитель новые заблудшие сердца. Теперь эта клетушка запечатлела в памяти новые лица и события прошедшей ночи. Наши с Ваней имена останутся здесь, пока не рухнет под конец века это умирающее старое здание.
Под утро мы разъехались в разные стороны, нежно поцеловавшись в щечку и поставив точку с запятой в наших отношениях, которые сменили статус, превратившись из вертикальных в горизонтальные.
Если бы кто-нибудь попросил у меня объяснений своему поступку, я бы не нашлась, что ответить. Казалось, я начала дышать.
Ваня научил меня смеяться над любопытством толпы и жить настоящим. По сути, он был на сто процентов прав: я жила или воспоминаниями о прошлом, или мечтами о будущем. С его появлением в моей жизни я отбросила все предрассудки, и смелая улыбка вновь засияла на лице. Я достала себя из нафталинового ящика, отряхнула и отправила в новую жизнь.
Так начался мой самый страстный роман с мальчишкой, который развеял иллюзию, что опыт приходит с годами.
По крайней мере, сексуальный опыт.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Иногда мне кажется, что я не живу, а читаю книгу про свою героиню. Словно, я с интересом наблюдаю со стороны за перипетиями собственного существования. Так было и теперь.
Время шло своим чередом, расставляя по местам мысли, эмоции и главных действующих лиц моей пьесы-жизни. На дворе запахло декабрем, с характерным ему властным ароматом. Город оделся в меха, укутался в шарфы, напялил на головы безвкусные шапки и все мчался куда-то, хрустя накрахмаленным снегом под ногами. Город мерз, дрожали его прикуривающие красные пальцы, шмыгал красный озябший нос. А мне было жарко. Впервые в своей жизни я вдыхала морозец зимы с улыбкой на лице. Я встречала его нараспашку, не боясь заболеть. Мне все было нипочем. По утрам меня не тянуло на обычные «еще пять минут». Я вскакивала с рассветом и отворяла окна, впуская в спальню утренний снегопад.
Я влюбилась, как пятиклассница, впервые познавшая величайшее счастье быть кому-то нужной и бесконечно страдающая, не имея возможности поделиться своей радостью. Гордо поправляя пионерскую звездочку, я снова ловила украдкой вороватые взгляды моего любовника. Мы создали собственную, одним нам известную сексуальную азбуку Морзе, состоящую из взглядов и жестов. И, когда посылали друг другу скрытые сигналы, чувствовали, что владеем сокровенной тайной, принадлежащей лишь нам двоим. Никто и никогда не смог бы разгадать блеск, рождающийся и так же стремительно умирающий в глубине наших глаз.
Моя жизнь разделилась на две половинки. С одной стороны все осталось, как и было. Любящая, заботливая мать, верная подруга, ответственная рабочая лошадь. Но другая половина, отделившаяся от некогда единого целого, шокировала, пугала меня. Поступки — это наши символы, в одно-единственное мгновение мы вдруг можем осознать всю правду о себе. Для меня таким рубежом была наша первая тайная встреча с Иваном. А дальше... Я перечеркнула все представления, кто я есть на самом деле. Тихий паровоз, медленно катящийся по рельсам жизни, превратился в адский поезд, на полном ходу мчащийся под откос. Но я была не в силах остановить его.
Ванечка был моей сладкой тайной. Наш роман был засекречен в лучших традициях ФБР. Мы так тщательно скрывали его ото всех, что с такими навыками могли бы смело идти в разведку.
Не было ни цветов, ни конфет, ни приторно-сладкой ванили фраз. Не было ни капли фальши между нами. Наши тела горели страстью, и мы получали то, что оба жаждали. По ночам для нас зажигались окна отелей, вспыхивала рваная рана заката, блестело предрассветное серебро. Крик счастья разбивал небо на тысячи осколков, и они осыпались на крыши безмятежных домов. И только бодрствующая луна во все глаза завистливо смотрела в наши окна.
Мы встречались тайком в лифте, в темных углах подсобного помещения, задыхаясь в торопливой неуемной нежности, мы целовались, оставляя на губах клеймо, вплетая в волосы запах бесстыдства.
Ночная жизнь увлекла меня в свой сказочный мир. В полупустом баре мы часами разговаривали с Ваней. Он много и охотно говорил, а я почти всегда молчала. Мне было все равно, кто победил в чемпионате мира, какие пирожки готовит его мама, и кто поколотил Ванечку в шестом классе. Я наслаждалась его молодостью, я жила его молодостью, пила ее большими глотками до дна. В двадцать многие считают себя талантливыми, гениальными, одаренными. Ваня не был исключением. Он еще не знал, что истина рождается позднее, когда правит бал спелая и так некстати подоспевшая зрелость. Я познала ее, когда помахала серым платком ушедшей нежно-печальной юности, но не разубеждала Ивана в его максималистских поспешных выводах.
Однозначно, мы хорошо влияли друг на друга: я бросила наконец курить, а Ваня начал следить за своей речью. С каждым днем «Сроста» и «Мля» становилось все меньше, пока и вовсе не исчезли речевые паразиты из его губ, как исчезли сигареты из моей сумочки. Мы дарили друг другу баланс. Я стремительно молодела, в то время как Иван становился более серьезным.
Потягивая виски и растворяясь в его грубом тяжелом свитере, я смотрела в глаза Вани и ничего не слышала из того, что он говорил. Я просто не хотела ничего слышать. Я наслаждалась плывущей по кругу реальностью, находящей неизменный конец в двух черных зрачках, где отражались мои, сложенные в кривую счастья, губы.
На работе дела пошли в гору. Наверное, потому, что ничто так не поднимает работоспособность женщины, как влюбленность. Проекты один за другим шли под мое начало. И это о многом говорило. Я находилась в постоянном тонусе, ища вдохновение повсюду. После страстных ночей у распахнутого окна рождались шедевры, которые я торопливо записывала на перво, что попадалось под руку. А на работе после эмоционально насыщенных часов я клевала носом, перенося идеи с мятых салфеток на бумагу, и засыпала на ватманах.
Детям я все же рассказала о разрыве с их отцом, отчего они наглухо замкнулись в скорлупе обиды и непонимания. В доме поселилась зловещая тишина, пронзающая острием стены. Катя сказала, что никогда не простит Андрея и выкинула все игрушки, подаренные им. Мальчишки будто спрятались под панцырь. Все чаще на их детских лицах сквозила печальная мысль. Мир рухнул в их глазах, когда два любимых человека возвели между собой каменную стену предательства и непростительных ошибок. Андрей не звонил ни мне, ни детям, и вскоре разговоры о нем совсем прекратились.
Так я жила в двух мирах, разрываясь от мук стыда и в то же время счастливая до неприличия.

***
Наташа пригласила в клуб на свое первое выступление. Лапусик активно взялся за раскручивание ее несуществующего таланта, и спустя полгода Ната готова была уже исполнить три песни. Предвкушая, что мне предстоит выслушивать чудо-трели соловья без голоса и слуха, я захотела вставить беруши, но это было бы крайне невежливо.
Отказаться идти на тусовку значило для меня стать на тропу войны с подругой. Пришлось пойти на жертвы во имя самооценки Наташи.
Яркий неоновый свет заполнил танцпол, густо населенный бьющейся в экстазе толпой. Большинство из них — уже пьяные прожигатели жизни, другие, еще не получившие своей дозы кайфа, — любители забить в нос белого порошка, - толпились в очереди в туалет, нервно перебирая пальцами в кармане кредитки, которые вскоре изобразят на крышках унитаза идеальные дорожки дурманящего порошка.
Я забыла, когда в последний раз была на тусовке, и шарахалась от резких движений неуправляемой толпы. Больно резало глаза от сигаретного дыма и ритмичных ультрафиолетовых вспышек. Ваня, идущий следом за мной, казалось, чувствовал себя в своей стихии. Он удовлетворенно улыбался и едва заметно кивал головой в такт творениям ди джея.
Всегда мечтал побывать в этом клубе, - признался он, восторженно осматриваясь по сторонам.
Уйми эмоции, - остудила я его пыл, - это всего лишь понты.
Мы начали пробираться к заказанному Наташей столику.
А что плохого в понтах? - громко спросил Иван, пытаясь переорать музыку.
Понты нужны тем, кто пытается что-то доказать, себе или кому-либо. Но самая большая роскошь — это когда ты можешь никому ничего не доказывать.
За нашим столиком уже сидела Марина, обиженно сложившая губки в «Брют», так она казалась себе сексапильной и строгой одновременно. А со стороны ее губы выглядели, словно переспелая дыня, разрубленная пополам.
Малина, ну, наконец-то! Я думала, что меня все решили кинуть. Представляешь, Мусик отказался идти, как он выразился, «в этот клозет», - тараторила Марина, не давая вставить и слова. - О, а что это за чудо с челкой? - она кокетливо указала на Ивана, сверкнув черными угольками глаз, которые приглашали к сексу. Этой тактикой она владела в совершенстве.
Я Иван. Можно просто, Ваня, - повелся он на Марину, которая откинула с лица прядь черных волос, блестящих как у японки.
Губу закатай, а то пол слюной зальешь, - шепнула я Ване на ухо и тот встрепенулся, словно вышел из гипноза.
Марина зашлась припадочным хохотом. Скорее всего, дозу она уже приняла в машине.
Пойдем, посекретничаем, - она кивнула в сторону туалета, где рассосалась толпа.
В туалете пытались сфокусироваться две юные девицы, разглядывающие свое отражение в зеркале.
Я в говно! - хохотнула мне одна из них, и обе заржали.
Так, суки, пошли отсюда! - Марина вытолкала их, еле стоящих на ногах, за дверь и вошла в кабинку.
А ты молодец, - крикнула Марина сквозь перегородку, - делаешь успехи!
Она глубоко вдохнула носом и нажала на смыв.
Стараюсь, - хмыкнула я.
Давно бы так, - Марина вышла из кабинки, шмыгая носом и рассеяно глядя по сторонам. - Как мальчик, хорош в постели?
Лучше, чем кто-либо.
Интересно, что он в тебе нашел? - Марина изобразила удивление.
Говорит, что любит.
Подруга громко заржала, извергая оглушительные звуки из своего красного пухлого жерла, и они, отражаясь эхом в гулких кафельных стенах, разошлись по всему помещению.
Пусть отрабатывает твои деньги. А ты трахайся и получай удовольствие, пока есть возможность, - она смахнула слезу с глаза. - Развеселила, мать! Давно так не смеялась.
На сцену вышла Ната, загримированная под «наивную чукотскую девушку», и, непрестанно улыбаясь, принялась отплясывать под качественную фанеру. Я не верила своим ушам, звук был настолько чистым, что позавидовал бы Коля Басков. Понятно, звукорежиссеры поработали на совесть, потому что сама Ната ни в одну ноту наверняка не попала. Марина надула губки и с мастерством аквалангиста-профессионала заглотила ими трубочку от коктейля.
Выступление Наты было растянуто на полтора часа с перерывами. К тому времени меня уже утомила музыка, и голова особенно старательно подчинялась закону земного притяжения, в отличие от Вани, который без устали танцевал, прерываясь, только когда пела Наташа. Когда она спустилась наконец в зал, я обильно сыпала лесть на восходящую звезду. Она ежесекундно улыбалась, будто ее губы, как и ресницы, были накладными.
Марина, насупившись, снова захотела «в туалет», на этот раз потащив с собой новоявленную певицу, а я, еще раз поздравив подругу с дебютом, раскланялась, и мы с Ваней удалились.

Той же ночью, сквозь миллионы транспортных развязок добравшись до ваниного дома, мы курили травку. Его родители улетели в Турцию и, сами того не зная, оставили квартиру в наше полное распоряжение. Готова поспорить, они и предположить не могли, чем в ней будет заниматься умница-сынок.
В экстазе я чувствовала себя легкой и свободной. Мне нужен был простор, мне хотелось лететь сквозь стены, но вновь и вновь попытки заканчивались крахом и я ударялась о бетон. Ваня что-то рассказывал про футбол, а я начала кружиться по комнате, словно бабочка.
Слушай, этот твой Гус Хильдинг, часом, не голубой? Ты все время о нем говоришь, я даже ревную, - пробормотала я, путаясь в словах и ногах.
Кто? - Ваня решительно двинулся в мою сторону.
Ну-у, этот, Хильдинг...
Как ты его назвала?
Гусинг? Гусман?
Какой еще Гусман? - взорвался Ваня. - Гус Хид-дин-к.
Да ладно, чего ты так завелся?
Да это же заслуженный тренер России!
Да пусть хоть Красной Армии!
Благодаря Гусу мы бронзу на чемпионате Европы в 2008 году получили!
Ну, не золото же, - я откровенно смеялась над фанатизмом Вани. Он задыхался от негодования.
Да это лучший результат за последние двадцать лет, как ты не понимаешь?
Я не понимаю, в чем кайф, наблюдать за плебейским видом спорта, где стадо потных мужиков бегает за одним мячиком.
Я тоже офигеваю, что ты врубаешь приемник на полную, когда из динамиков пищит голос соплежуя. К тому же еще и гея!
Ах так! - возмутилась я.
Сама напросилась.
Мы схватились в шуточной драке. Я брыкалась и билась из стороны в сторону, но Ваня очень скоро повалил меня на диван, осыпая поцелуями.
Позже я лежала у него на плече, вырисовывая пальцами маки.
Знаешь, в последнее время меня мучает один и тот же кошмар, - призналась я Ване.
Что за кошмар? - он приподнялся на локте.
Будто я лечу над городом, поднимаясь все выше и выше, а потом вдруг ловлю себя на мысли, что я не умею летать. И я падаю, ускоряясь с каждой секундой. Ветер больно бьет в глаза, но я держу их открытыми, наблюдая, как приближаются крыши домов, потом окна, из которых на меня смотрят мои дети. В следующий миг я вижу серые разводы асфальта прямо перед собой. И просыпаюсь.
Жуть, - Ваню передернуло.
Как думаешь, что значит этот сон?
Может, это говорят твои страхи, - предположил он.
Ты прав. Я совершенно не знаю, что будет завтра. И это меня пугает.
Не бойся, я с тобой, - Ваня сказал это так проникновенно, как в мыльной опере, что мне стало грустно и смешно одновременно.
Именно тебя я и боюсь, - выпалила я. - Понимаешь, наши с тобой отношения... Все зашло слишком далеко! У меня дети, ответственность, а я веду себя, как...
Я хотела сказать, как шлюха. Именно так я себя и чувствовала в последний месяц, когда с удивлением и подчас страхом наблюдала за собственными поступками, когда запах мужчины, запах силы и бушующего тестостерона крепко проник в мою кожу, смешался с химическим составом моей крови, стал солью моих слез; когда холодными утрами за мной закрывались двери гостиниц.
Алина, я настроен серьезнее, чем ты думаешь, - прервал меня Ваня. - И, кстати, почему ты до сих пор не познакомила меня с детьми?
Что? - мой голос повысился на две октавы.
Ты прекрасно слышала. Я хочу видеть твоих детей.
Похоже, ты сам не понимаешь, что говоришь, - я остолбенела.
А по-моему, это ты не понимаешь! - взорвался Иван. - Я не мальчик для сексуальных утех. Все гораздо серьезнее.
Сидя в машине, я закурила. Такой поворот событий я никак не ожидала. Слишком мало времени прошло с тех пор, как мы расстались с Андреем, и я не была готова к серьезным отношениям, тем более с парнем, младше меня почти вдвое. Да, мне было хорошо с ним, я таяла в его объятиях, зарывшись в волосы, пахнущие мускатным орехом. Но представить его в роли мужа и отца моих детей не приходило мне в голову.
Как часто, совершая поступки, мы не задумываемся об их последствиях. Когда я снова начинала жить, зализывая раны в логове Вани, его я обрекала на адские муки. Для него наш роман не просто мимолетная интрижка, секс для здоровья или лишнее очко в корзину сексуальных побед, а начало прочного союза.
Я завела мотор. А, может быть, я сама себя обманываю? Вдруг я действительно люблю его, а страх заставляет меня прятать чувства за семью замками и идти по проложенному стереотипами пути?

***
Серая грязь на улицах окончательно покрылась пушистыми сугробами, улицы облачились в свадебный наряд молодой невесты. Такой снежной зимы я не помнила с детства. Одевшись в меховые белые шапки, умиротворенно кивали головами высокие деревья. Дни были огромными и светлыми, даже ночи ослепляли белизной. Близился Новый год, и Москва закружилась в предпраздничной суете. В едином порыве скупались подарки, гирлянды, разноцветные шары. Смеялись разукрашенные улицы и, казалось, мы весь город был заключен под купол любви.
Мы с детьми купили огромную пушистую елку до потолка, и, как только я, упираясь в косяки, втащила ее в дом, воздух наполнился ароматом сладкого детства. Я упала на пол и, взглянув на трехметровый атрибут праздника, зашлась хохотом. Притащить-то я ее притащила, а как устанавливать? Катя — хрупкая девочка, а вот из мальчишек получились бы отличные помощники, только лет через двадцать.
Я набрала Ванин номер.
Приезжай, познакомишься и с детьми заодно.
Заодно? А с кем еще?
С одной красавицей. Молодая, стройная, высокая.
Что же модель делает у тебя в гостях?
Лежит в прихожке.
Пьяная?
Что ты! Отдыхает.
Ты меня заинтриговала, лечу.
Будет весело.
Надеюсь, ты не собираешься устраивать оргию?
По желанию трудящихся.
Ваня добирался полдня. Большая проблема - в выходные выехать загород. Наконец, раздался звонок в дверь. На пороге стоял измученный пробками Иван.
Проходи, орел, - поприветствовала я, помогая ему снять пальто. - Долго летел.
В электричке все крылья обломали, - похлопал он себя по плечам. - Ну и где эта красотка, из-за которой я клюв морозил?
Да вот же она, - я указала ему под ноги.
В проходе раскинула ветви зеленая ель, источающая хвойный аромат и наполняющая ощущением предстоящего волшебства. Ваня расхохотался.
Так это и есть обещанная красотка?
А чем не Анжелина Джоли?
Та хоть высокая и стройная, но пока еще не зеленая, - улыбнулся Ваня.
Будет дальше себя голодом морить, скоро позеленеет.
Ваня пробрался сквозь дремучие заросли, и в гостиной нас встретили четыре пары изумленных глаз: Машка тоже вышла полюбоваться на гостя, выпучив голубые глаза. Уж не думает ли этот пацан занять ее место в сердце хозяйки? Собака осторожно подошла к Ване, виляя хвостиком. Он потрепал ее за ухом и обратился к застывшим в удивлении детям.
Привет! - потирая озябшие руки, поздоровался гость. - Я принес вам подарки.
Ты наш новый папа? - выпалил Доминик.
Он тоже приходил с подарками, - поддержал его Стефан.
А потом маму бросил.
Это мой друг, Иван, - закашлявшись, представила я Ваню.
Ага, знаем мы таких друзей, - Катя скептически скривила лицо. - Слишком уж симпатичный для друга.
Ты, я так понимаю, Катя? - Ваня протянул ей куклу. - Рад знакомству.
Молодой человек, я давно вышла из того возраста, чтобы играть в куклы. Знания — теперь моя стихия, а книжки — игрушки, - грустно вздохнула она, а мы с Ваней зашлись хохотом. Современные дети рано взрослеют.
А она молодец! Девчонка, что надо, - хохотал мой друг.
В первый класс пошла, - объяснила я.
Так ведь каникулы же, можно и поиграть, - подбодрил он Катю.
Пока мы сражались с гигантской елью, мальчишки запустили поезд по железной дороге, а Катя, напрочь забыв про гранит науки, уже наряжала свою пластмассовую подругу.
Мы весело провели время, украшая и без того восхитительную ель пестрыми гирляндами, шарами причудливой формы. Когда дело было сделано, мы уселись на диван и, выключив во всем доме свет, зажгли тысячи разноцветных огоньков, отражающихся от стеклянных шаров, и освещая мягким светом наши довольные лица.
Иван понравился детям, а они ему. Он играл с ними, выдумывая все новые забавы. Его фантазия не иссякала, словно он воспитал не одно поколение детей. И, когда я, удивленная его познаниями в области педагогики, задала ему прямой вопрос, он ответил, что раньше частенько подрабатывал вожатым. Мы пили ароматный травяной чай с малиной, и все казалось таким милым. С тех пор, как этот дом покинул Андрей, мне впервые было так тепло. Мы делились интересными историями и смеялись до упаду.
Мам, ты любишь его? - спросила Катя, когда мы проводили Ваню.
Не знаю, дочка. Наверное я не знаю, что такое любить. С ним хорошо, уютно, - я не могла объяснить своих чувств дочери, потому что сама не разобралась в себе.
Вы так смотрели друг на друга, как влюбленные.
И кто у нас такой наблюдательный? - я пощекотала Катю, и она залилась хохотом.
Он мне понравился, давай позовем его встречать Новый год, - предложила Катя, и я обещала подумать.
В ту ночь я долго сидела у камина, глядя на зажженную елку, по которой бегали пестрые огоньки: красный догонял желтый, желтый гнался за зеленым. Бесконечная цветная гонка отражалась кругами на моем лице, вспыхивая то красным, то синим, то зеленым. Я думала о том, как непредсказуема жизнь. Мы строим долгосрочные планы на жизнь, но понятия не имеем, что будет с нами в следующую секунду. Если бы кто-нибудь пять лет назад рассказал мне о сегодняшней жизни, скорее всего, я бы рассмеялась.
Тогда я еще жила с первым мужем — Антоном, который и ввел меня в мир денег, быстро заменивших истинные ценности в жизни. Он мечтал о наследнике, а доктора ставили мне бесплодие. Я ревела в подушку от боли и обиды. Я пила, как конченая алкоголичка, а муж изменял мне направо и налево. И если бы тогда я услышала, что разведусь с мужем, рожу двойняшек от второго мужа, а потом и его кривая уведет налево, а я найду утешение в объятиях молодого парня, я бы решила, что это говорит умалишенный.
Я вспоминала Ваню и Катины слова. «Вы так смотрели друг на друга, как влюбленные». А что, в сущности, мы можем изменить? Думая, что управляем этой жизнью, мы остаемся марионетками в руках Господа.
Я встала с дивана и начала ходить из угла в угол. Ночью, по обыкновению, мысли роились в моей голове, мешая уснуть. Кого-то самые важные открытия посещают в туалете, кого-то с похмелья, а мой удел — ночные бдения. Вот и сегодня я искала пятый угол и ответы на скопившиеся в воспаленном мозге вопросы.
Что ждет меня в Новом году? Какие события произойдут в ближайшие двенадцать месяцев. Как мне поступить с Иваном? Я мучительно искала подсказку в своем отражении, покрытом яркими бликами, в звуках горбатой тишины, в смиренном узоре бежевых стен. Наконец, я остановилась у книжной полки и вытащила из стопки первое, что попалось под руку.
«Жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать ее всерьез», - прочитала я на раскрытой наугад странице мудрое изречение Бернарда Шоу. Всегда завидовала людям с такой философией. Я захлопнула томик афоризмов и, сонно зевая, отправилась в кровать.

***
Пробуждаясь, я легко похлопала глазами. В новогоднем утре есть что-то волшебное, магическое, заставляющее изменить своим привычкам долго валяться в кровати. С самого детства в этот день я вставала раньше обычного, словно боялась пропустить что-то очень важное. Так было и сейчас. В предвкушении чуда я спрыгнула с кровати и, нащупав тапочки, побежала к балкону.
За окном били лучи розового рассвета. Поднимаясь из-за горизонта, ослепительно улыбнулось солнце, а я ласково подмигнула ему в ответ. Это был особенный день, когда можно подвести итоги году прошедшему и смело строить планы на будущий.
Странно, но Новый год для меня так и остался детским праздником, а в моей душе навсегда поселилась маленькая девочка, с трепетом ждущая волшебства. Наверное, этот ребенок внутри меня не дает мне озлобиться, стать прожженным циником, потерять веру в жизнь и себя. Радоваться новому дню, удивляться, восторгаться, - все это свойственно детям, и, когда с возрастом человек утрачивает способность к проявлению таких чувств, он обрывает ниточки, связывающие его с миром детства, прощается с мечтой, тем самым безвозвратно теряет самое важное.
Мне тридцать семь, но я по-прежнему пишу письма Деду Морозу. Сварив ароматный кофе, запах которого моментально заполнил кухню, я уселась напротив залитого светом окна с бумагой и ручкой.

Дорогой Дедушка Мороз! Спасибо за БМВ, мне очень понравился твой прошлогодний подарок. Как раз такой, как я и мечтала. Кожаный белый салон и спортивный обвес. Спасибо, дедушка!
Я знаю, что вела себя не лучшим образом в этом году. Поэтому не стану пока просить о домике на побережье Испании.
Единственное, чего я хотела бы сейчас, так это твоего совета, как мне жить дальше. Ты мудрый и наверняка знаешь, что должна делать женщина, разрывающаяся между мужем, которого любит и ненавидит одновременно и молодым страстным любовником, которому едва перевалило за двадцать. Жизнь взяла бешеный темп, отсчитывая секунды до вечного покоя, и мне не хватает времени распутать клубок страстей. Где-то, под слоем спутанных нитей, настоящая я.
Но кто она, я?
Хотелось бы времени, познать квинтэссенцию житейской мудрости. Надеюсь, это время найдется для меня в Новом году.
Заранее спасибо, Дедушка Мороз!
Твоя Алиночка.
Я аккуратно лизнула солоноватую полоску на конверте и заклеила письмо, сделав пометку «Деду Морозу». Прикрепив послание к окну, я открыла форточку и довольно улыбнулась. Он всегда приходит в Новогоднюю ночь прочитать мои письма. Я знаю это наверняка. Это, пожалуй, единственный мужчина, который меня ни разу не предал и не разочаровал. И, если бы это было возможным, я бы с удовольствием стала Тетушкой Мороз.
А что? Алина Мороз. Звучит!
Вооружившись подарками, мы с детьми поехали поздравлять моего отца, потом родителей Андрея, и к восьми уже вернулись к праздничному новогоднему столу. Сладкий цитрусовый запах солнечной Абхазии наполнил дом, шипели озорные пузырьки игристого напитка, и на наших лицах сияли довольные улыбки.
Мнение детей сыграло первую скрипку в принятии решения, и Ваня стал почетным гостем нашей вечеринки. Мы ели бутерброды с икрой, пили шампанское и водили хороводы вокруг елки. Было весело, но безумно не хватало хозяина дома. Об этом лишний раз напоминали сверкающие елочные игрушки, которые мы выбирали вместе с Андреем в наш первый Новый год. Тогда нам казалось, что, обретая счастье, мы сможем его удержать.
Странное наблюдение посетило мою голову. Любовь похожа на свежую рыбу. Сначала очень ждешь, когда на твой крючок попадется сказочная рыбка. Ты видишь ее сквозь прозрачную воду, она плавает совсем рядом, но траекторию ее пути угадать сложно. На соседние крючки уже давно клюнули рыбки, а твой все еще пуст. Ты отчаиваешься, перестаешь с надеждой всматриваться в глубокую синеву, и бац! Попалась. Всего несколько минут ты держишь ее в руках, а она сопротивляется и норовит выскользнуть, уплыть обратно в свою стихию. Но ты крепко сжимаешь ее скользкое тельце в ладонях, радуясь счастливому улову. А в следующий миг она уже на раскаленной сковородке. Ты забыл, как ждал ее с удочкой в руках. Как мечтал обладать ею. Огонь пронзает ее плоть, она корчится от боли, пока ты сервируешь стол, готовя под нее узкое длинное блюдо.
Так же мы собственными руками убиваем мечту. Я смотрела, как Ваня бегает по комнате за детьми, и допивала шампанское, разбавленное солью упавшей в него слезинки.
Что-то ваша мама загрустила, - друг был в приподнятом настроении.
Эти новогодние фильмы такие проникновенные, - я взглянула на экран, где Гурченко, заливаясь смехом, не оставляла ни намека на грусть.
Куранты пробили полночь, и мы, чокаясь пузатыми бокалами, вступили в новый год, как обычно, пообещав себе начать новую жизнь, избавиться от старых привычек и быть чуточку счастливее в следующие триста шестьдесят пять дней. Машка растянулась у наших ног, сладострастно прикрыв веки. Этот год в ее жизни тоже обещал радостные изменения: теперь у нее есть новый дом, любящая хозяйка и ежедневная миска собачьего корма.
Ваня предложил ехать на Красную площадь. Машка, словно, понимая, о чем идет речь, весело повизгивая, начала кружиться вокруг меня, но я не поддержала их инициативы.
Ты что? Сейчас там одни вьетнамцы! - замахала я руками в знак протеста.
А я и не знал.
Тем более, тащиться через всю Москву! Как ты думаешь, сколько с меня добрые ребята сдерут за вождение в нетрезвом состоянии?
Разве ГИБДД не празднуют Новый год?
Нет, им пока не на что. Они до пятнадцатого зарабатывают на таких, как я, а уж потом сами отмечают.
Бедные, - посочувствовал Ваня.
Не переживай, скоро будут богатые!
Поехали на нашу горку,- предложила Катя.
Вот это предложение, что надо. И ехать недалеко, - мы засобирались.
Стефан и Доминик клевали носом, запихивая в рот сладости. Я уложила их спать, и, погасив огоньки на елке, мы вышли из дома, отрезвляясь от морозного ночного воздуха, который щипал в носу так же, как шампанское, если его пить большими глотками.
Я отстегнула Мане поводок, и она бросилась на белую, еще не тронутую человеческими шагами, тропинку. Резвясь и кувыркаясь, собака радостно повизгивала, разгоняя пушистый снег по двору, и Катя, подхватив эту игру, тоже принялась бегать вслед за Машкой. Я позавидовала их непосредственности и легкости, с которыми они проявляли свой восторг, присущий, наверное, только животным и детям.
Мы же с Ваней, ежились от холода, стоя в сторонке. Я прятала подбородок в воротник, вжимая в себя шею, но теплее от этого не становилось. Холод, скорее, был внутри меня, нежели, чем снаружи, и в этом было что-то символическое. Изо рта вылетал густой пар, окутывая призрачной дымкой, а резкий морозец парализовал нос, подобно местной анестезии, когда ты все видишь и понимаешь, но не чувствуешь.

***
В чем предназначение человека? В бесконечной гонке за деньгами? Или в изобретении и усовершенствовании машин, которые в итоге нас и убьют? Деление на сильных и слабых мира сего, войны, насилие, - это все, чем занимается современный представитель человечества. А вдруг предназначение человека заключается единственно в том, чтобы понять самого себя, пройти жизненные испытания и стать чище, сильнее?
Я медленно выехала со двора, сосредоточенно наблюдая за дорогой и борясь с хмельной головой. Неожиданно в глаза ударил ослепительно-яркий свет фар. Встречная машина резко вильнула в мою сторону и стремительно понеслась прямо на меня. Я, прикрывая ладонью глаза, с неистовой силой нажала на тормоз, чувствуя, как заносит корпус машины. Проскользив метров пятнадцать по дорожному льду и развернувшись, подставляя под удар левое крыло, мы остановились, испуганно всматриваясь в лицо неизбежности. На секунду в салоне воцарилась гробовая тишина, но эта секунда была соизмерима со всей жизнью. Все замерли на своих местах, словно куклы. Невозможно было пошевелить ни рукой, ни головой, только глаза, беспомощно бегая из угла в угол, искали спасения.
Уже в следующую секунду прямо перед моей машиной остановился автомобиль-убийца, и, когда потухли его фары, я моментально определила его хозяина. Эти номера мне были слишком хорошо знакомы.
Из машины выбежал Андрей и направился в мою сторону. Будто ошпаренная кипятком, я выскочила ему навстречу, задыхаясь от негодования и перенесенного страха. Машка громко рявкнула и побежала следом за мной, едва не набросившись на мужа.
Ты мерзкое чудовище! - кричала я, размахивая руками. - Ты чуть не угробил нас всех!
Машка яростно зарычала на врага, готовая укусить его за ногу, но команда от хозяйки не поступала, и она, скалясь, продолжала занимать предупредительную позицию.
Успокойся, - он сжал мое тело, бьющееся в истерике. - Это я. Все в порядке.
Да ты хоть знаешь, как напугал нас, - я вырывалась из его объятий. - Пусти!
Позади меня послышались быстрые шаги, хрустящие снегом под ногами.
Папка! - Катя бросилась ему на шею.
Дочка, - он обнял ее. - С тобой все хорошо?
Я очень испугалась, - ответила она. - Зачем ты так страшно сделал?
Мне с мамой очень надо поговорить, - он умоляюще взглянул в мои глаза.
Нам не о чем разговаривать, - отрезала я.
А ты, значит, и есть тот самый Андрей? - раздался голос Вани за спиной.
О, Боже! Ваня, иди в машину, - не поворачиваясь, скомандовала я.
Никуда я не пойду, - он отодвинул меня в сторону и шагнул навстречу моему мужу.
А это еще кто? - удивился Андрей.
Иван, мой коллега, - представила я и добавила, - Катя, сядь в машину.
Ни хрена я не коллега! - Я ее любовник!
Мама? Это правда? - голос девочки задрожал.
Катя, сядь в машину! - заорала я, и дочка, заплакав, побежала к машине.
Ситуация принимала отнюдь не радостную новогоднюю обстановку. Ваня с вызовом смотрел на опешившего от последней фразы, Андрея.
Мальчик, иди тоже в машину, - насупился муж, - нам с Алиной надо поговорить. Наедине. Ясно?
Собака снова зарычала, переминаясь с лапы на лапу.
Мы уйдем только вместе, - Ваня встал между мной и Андреем.
Да кто ты такой вообще? - Андрей терял контроль над собой.
Я уже сказал. Я Иван, - отчеканил он. - Когда ты бросил жену, я был рядом с ней и утешал ее. И все это время мы прекрасно жили без тебя. Так что проваливай! - его кулаки сжались.
Утешатель ты гребанный! Утешалка-то у тебя выросла? - взорвался Андрей. - Иди лучше на дискотеку, подцепи себе какую-нибудь шестнадцатилетнюю девчонку!
Ваня набросился на Андрея, схватив его за воротник, и тогда Андрей с силой оттолкнул его. Они сцепились, агрессивно нанося друг другу точные удары. Из них выплескивалось столько злобы, что мне вдруг стало страшно, что они могут покалечить друг друга. Ясно было одно, добром эта схватка не закончится.
Я бегала вокруг и кричала: «Хватит!», но все было безрезультатно, будто я перестала для них существовать. Мужчины были увлечены дракой и не слышали моих просьб. На секунду я даже подумала, что они про меня давно забыли, и больше увлечены сами собой. Пытаясь доказать, кто из них сильнее и ловче, парни напрочь выкинули из головы, из-за кого они ввязались в драку. Как бы ни сражались женщины за свое счастье, все равно в этой битве победит мужской эгоизм. По сути, ведь они не за меня бились, а друг против друга. Таковы законы, определенные всевышним.
На меня никто не обращал ни малейшего внимания. Рот Вани превратился в бесформенную липкую пропасть, а у Андрея под глазом наливался огромный фингал. Ваня сплюнул кровавую слюну и, еле держась на ногах, снова ринулся в бой, тут же получив очередной удар коленом по животу. Раздался приглушенный стон молодого парня, походивший на скрип старика, и в следующее мгновение Ваня рывком повалил Андрея на истоптанный грязный снег и нанес ему несколько стремительных ударов по лицу. На его кулаке застыл кровавый след.
Ваня! Андрей! Прекратите! - не выдержала я и разразилась рыданиями. Все происходящее было похоже на жесточайшую схватку, какие показывают в боевиках. Но ничего подобного в жизни мне не приходилось видеть.
Мои глаза застилали слезы. Я смотрела на этих дорогих мне мужчин сквозь пелену былого счастья и понимала, что сама во всем виновата. Было невыносимо стоять там и смотреть, как они убивают друг друга. Мужчины уже не слышали моей мольбы, не видели отчаяния и растерянности на моем лице. Мне захотелось испариться, исчезнуть, оставив этих двух петухов наедине. Пусть они доказывают, у кого - крутые, у кого - всмятку, но я не могла больше видеть насилия. Тошнотворный комок подкатил к самому горлу, и я поняла, что в следующий момент меня стошнит. Я стремительно развернулась и рванула к машине, откуда смотрел на меня силуэт плачущей девочки. Она ревела навзрыд, прижавшись к Машкиной шерсти. Мне хотелось обнять Катю и скорее уложить в кроватку, утешить, что это был всего лишь сон. Хотелось и самой забыться. А завтра весело метнуться к елке, найти под ее ветвями подарки и смеяться, смеяться, смеяться. Как будто ничего и не было.
Я успела сделать два шага навстречу Кате, как из-за машины Андрея на меня бросилось огромное железное чудовище. Мое лицо ослепило едким белым светом ксенона. Ненавижу этот яркий, неживой свет, убивающий своей холодностью. В следующее мгновение меня поглотили огромные клацающие челюсти. Я стояла, в растерянности вцепившись в длинный, развевающийся на ветру шарф, прямо перед несущейся в самое сердце, машиной, и не могла пошевелиться. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем, встретившись лицом к бамперу, я почувствовала привкус боли во рту, а в распахнутых настежь глазах застыли Катя, Стефан и Доминик.
Скрежет искореженного металла, крики отчаяния и упавшее в белый сугроб лицо проплыли в замедленной перемотке и остались где-то позади. Душа спиралеобразно вывернулась из тела, как лампочка, и я увидела чудовищную картину. Это была я. Собака лизала мое исковерканное лицо и скулила, а неподалеку в ступоре застыли Катя, Ваня и Андрей. Я кричала им, что со мной все хорошо, но они не слышали меня, - с каждым мгновением я все дальше отдалялась от Земли.
Послав воздушный поцелуй прошлому, я улыбалась и летела в вечность. Потом я распалась на миллионы атомов и растворилась в Космосе, вспыхнув яркой звездой на прощание.
Вселенная встретила меня с распростертыми объятиями и горячим чаем с малиновым вареньем. Стало тепло и уютно. Обожаю горячий чай.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Малиновое варенье кончилось.
Я открыла малиновые глаза.
Попыталась повернуть голову.
Больно. Нестерпимо больно.
Стала тихо плакать.
Мерзко пахло смертью.
Снова отключилась.
Где я?
Простынь в голубой цветочек.
Как в детстве.
Зашла грузная женщина, заглянула в мой правый глаз. Шумно сморкнулась.
Горячего чая больше не будет.
На соседней койке кричит больной. Санитары привязали его руки бинтами к кровати. Просит отпустить его.
Хлопаю глазами. Хочется воздуха. Но его нет. Есть только запах матраса, на котором умерло человек двести.
Принесли кашу, размазанную по тарелке. Не могу есть. Тошнит от больничного запаха.
Слева от меня умерла женщина. Вызвали санитаров из морга.
Мне жутко. Кажется, что она зовет меня.
Хочу уснуть. Прошло три часа с того момента, как она простилась с жизнью, но санитаров все нет.
Наверное, она уже остыла.
Проснулась и хотела закричать от ужаса. Я снова забыла, где я.
Женщина с соседней койки исчезла, оставив еще один след смерти на матрасе.
Я давно потеряла счет времени. Я не знаю, ночь сейчас или день. Шторы занавешены.
Слышно, как лопаются горлышки у ампул и резко пахнет спиртом.
Лопаются мои вены.
Я задыхаюсь от страха.
Разглядываю трещину в стене.
По щекам скользят слезы.
Я должна быть сильной!
Волосы спутались на липкой соленой подушке.
Какого черта я должна?
Заливистый смех медсестер в коридоре. Ненавижу этот смех. Он будет мучить меня в кошмарах всю оставшуюся жизнь.
Только бы уснуть, пожалуйста, уснуть!
Как же я устала!

***
Я открыла глаза и осмотрелась. Те же белые стены, смех в коридоре. Я вспоминаю детство. Когда я была маленькой девочкой, иногда я думала: «Вот, умру, и тогда мама пожалеет, что не купила мне шоколадку, не отвела в зоопарк. Тогда посмотрим, как она будет мучиться, собирая мое размазанное по асфальту тело». Я часто представляла, как меня сбивает машина, и все бегут ко мне, вытирая на ходу слезы. Я в центре всеобщего внимания. Я звезда! Глупые детские фантазии — но у кого их не было? - в очередной раз доказали, что нет ничего сильнее, чем человеческая мысль. Мечта обрела своего героя и как некстати!
При одном только воспоминании о шоколадке меня начало нестерпимо тошнить. Повернув голову набок, я заметила на тумбочке стакан воды и отметила про себя, что мне не только шоколадка, а глоток воды в горло не полезет.
О-хо-хо, - послышался голос, похожий на причитания Санта Клауса из американских фильмов. - Больная пошла на поправку!
В палату вошел врач, доедая на ходу пирожок с мясом. К горлу подступил тошнотворный комок. Он уселся на стул рядом с моей кроватью.
Как чувствуете себя?
Меня сейчас стошнит прямо на ваш пирожок, - прохрипела я, отмечая, что во рту сильно пересохло.
Чувство юмора есть, значит, все отлично! - он отправил остаток жирного теста в кариесный рот.
Что со мной случилось? - я осмотрела свое перемотанное бинтами тело и от жалости к себе снова тихо заплакала.
Вас сбила машина, - жуя, промямлил он. - Наверное, в рубашке родилась.
Доктор, на моем теле не осталось живого места, я буквально превратилась в форшмак. О какой рубашке идет речь?
Алиночка! Не гневите Бога. После такого удара редкость - вообще остаться в живых.
Сверкнула вспышка памяти. Новогодняя ночь. Шампанское, хороводы вокруг елки. Пушистый снегопад. Визг тормозов. Черная машина-убийца. И я.
Из отдельных частей мозаики собралась целая картинка. Всплыл образ трагической ночи и повис перед глазами, непроницаемым полотном закрывая все мозговое пространство. Я попыталась выгнать воспоминания из пульсирующей болью головы, но теперь это было невозможно. Память навсегда останется со мной. Сотрется резкий привкус катастрофы, но никогда я не смогу избавиться от тонкого навязчивого запаха той ночи.
О, Господи! Мои дети! С ними все в порядке?
С ними все хорошо. А вот вам я советую не волноваться. Месяц в коме — это не шутки!
Месяц? - я едва снова не лишилась чувств.
Когда врач вышел, я снова залилась горючими слезами. Месяц жизни я провела под капельницами. Я разучилась есть и пить самостоятельно, да и что говорить, если у меня между ног вспомогательная штуковина!
А ведь сколько я могла бы сделать за это время?! Действительно, мы не ценим жизнь, пока все идет гладко. Ужасаемся криминальным сводкам, охаем и ахаем, видя трагические кадры по телевизору, но не примеряем несчастья на себя. Через день, когда шумиха стихает, мы вновь жалуемся на жизнь. И только когда с нами происходит что-то страшное, начинаем ценить каждый прожитый момент. Так уж устроен человек!
Я изогнулась всем телом, чувствуя адскую боль в каждой клеточке, и выглянула из-за спинки кровати в окно. Рама была такой же противно-белой, как и все здесь: стены, потолок, халаты донкихотов от медицины. За стеклом искрился мягкий снежок. Он по ту сторону. А я по эту. Какого черта?
Реанимация похожа на чистилище. Чистилище мозгов. Попасть сразу на небеса — это для избранных. Остальным дается шанс исправить ошибки, переоценить то, что имеешь. Остаться в живых после аварии — не привилегия, это кара, тяжелый урок, который нужно пройти, чтобы научиться жить дальше.
Время здесь похоже на сердце, разбитое инфарктом. Изредка тикает, отбиваясь в теле медленными неровными ударами, а потом и вовсе останавливается.
Мое тело стянули бинты. Каждые несколько минут заходит медсестра, чтобы всадить в исколотые вены иглу с прозрачно-голубой жидкостью. Мне нестерпимо больно, но я впиваюсь зубами в губы, чувствуя металлический привкус крови на языке.
Двери этого адского дома не закрываются, в них постоянно кто-то входит. Привозят новых больных. Их тела неподвижно лежат на кушетках, а в полуприкрытых глазах пустота. Страшная, не оставляющая надежд, глубокая пропасть между жизнью и жизнью после жизни.
Я мечтаю побыть в тишине, в глухой пустоте. Но получаю снова и снова уколы. Проваливаюсь в параллельный мир, сквозь горбатые звуки, размазанные по стенкам недовольные крики медсестры. И снова этот ослепительный искусственный свет.


***
На кровать кто-то осторожно присел, и от этого я проснулась. С высоты на меня смотрел Ваня, румяный, как свежий круассан. Его губы дрожали, и было видно, что он сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Привет, - его голос был похож на мазок яркой масляной краски на черно-белой фотографии. - Ты как?
Как будто под машину попала, - еле улыбнулась я.
А выглядишь великолепно, - соврал он.
Потому ты и добился успеха в рекламе, ведь это сплошное вранье.
Если говорить о рекламе, то здесь ты меня обошла!
Иван был такой трогательно-наивный, что мне, даже наглухо перебинтованной, хотелось его пожалеть. Он приходил каждый день, неся в руках букет из свежих тюльпанов нежно-розового цвета.
Когда из-за двери показывались вытянутые головки бархатистых бутонов, на мои глаза наворачивались слезы умиления. Эти цветы напоминали мне о весне, как о символе моего долгожданного выздоровления. В них было столько жизни и энергии, что я мгновенно заряжалась от них неуемным желанием бороться, двигаться и выживать. Но любоваться на столбик из сочных ножек тюльпанов, перетянутых прозрачной широкой лентой, я могла недолго, только во время ваниного посещения. Ему запрещали оставлять цветы в реанимационной палате, и он дарил их медсестрам. А на следующий день новый букет заглядывал ко мне в палату, и я ненадолго забывала о бесконечной ноющей боли, сверлящей тело.
Ваня был немногословен, и я почти всегда молчала. Мы просто смотрели друг другу в глаза, и каждый из нас думал о своем. Я думала о его молодости, о том, как много еще предстоит ему в жизни и о том, что он еще ребенок. А он рисовал картины будущего, как я бегу по залитому солнцем, зеленому лугу, как плыву по тихой глади воды, и его фантазии носили для меня отрезвляющий характер. Они меня спасали, заставляя сердце пульсировать быстрее, разгоняя кровь по пересохшим артериям. Пять спасительных минут — таков мой лимит молодости. Дольше находиться в моей палате не разрешали.
Потом наступали пять минут любви, когда меня навещали Андрей и дети. Машке вход в мою обитель был строго-настрого воспрещен, и она дожидалась в машине. И, как только Андрей, возвращаясь, приносил с собой частичку моего запаха в автомобиль, она нетерпеливо виляла хвостиком и жалобно скулила. Стефан и Доминик не понимали, почему их мама перебинтованная лежит здесь, а не живет, как раньше, дома. Они улыбались при встрече. А Катя непрестанно плакала и просила поскорее выздоравливать. Я кусала в кровь губы, лишь бы не дать слабинку и не разреветься вместе с ней, и обещала.
Андрей смотрел в пол, подходя ко мне. Его подбородок едва заметно содрогался, а в руках играла неуемная дрожь. Он долго не решался поднять глаза и увидеть меня «во всей красе». Минуту он собирался с мыслями, вперив взгляд в одну точку, прежде, чем наши взгляды встретились. Он был так же одет, тем же парфюмом пахли его манжеты, так же безукоризненно лежали волосы на его голове. Но он был другим. На лице его появился отпечаток зрелости. Он был задумчив и растерян. Куда-то подевалась его непоколебимая уверенность в себе, на замену которой пришла усталость. Когда дети вышли в коридор, и мы остались наедине, Андрей начал разговор.
Извини, это я во всем виноват, - он медленно опустился на стул.
Андрей, не вини себя! Все так, как должно было быть.
Но ведь это я заставил тебя остановиться на дороге, - он обхватил голову ладонями.
Прежде, чем вы с Ваней сцепились, как голодные псы, ты что-то хотел мне сказать.
Я ехал, чтобы сказать тебе, как сильно тебя люблю.
Я слышала это уже однажды, прежде, чем мой муж собрал вещи и отправился к любовнице с силиконовыми сиськами, - я водила мраморными руками по одеялу.
Всяческие волнения были мне противопоказаны, пока я была еще слишком слаба. Но как заставить себя не переживать эмоции, как превратиться в бесчувственную куклу, не реагирующую на внешние раздражители? Волна негодования против моей воли охватила меня.
Послушай, она обманывала меня. Она не беременна! - в отчаянии закричал Андрей, и ему начал подвывать больной дед с соседней койки.
Я не желаю об этом слышать, - отрезала я.
Я вернулся домой, - он стряхнул с пиджака несуществующие соринки.
Меня это не интересует. Между нами все кончено.
Господи, какой же я был дурак, - супруг опустил голову и тяжело вздохнул. - Прости, я и сейчас дурак. Зачем я тебе обо всем этом говорю? Ты же в реанимации!
Я смотрела на Андрея и видела в нем того самого мужчину, с которым познакомилась. Словно и не было этих долгих трех лет совместного счастья и досадных разочарований. Внезапно я начала громко смеяться. Андрей, обескураженный моим приступом, вскочил со стула, очевидно, думая, что он своим рассказом довел меня до очередного обострения. Распахнув дверь, он уже собирался позвать врача, как я выдавила сквозь смех:
Знаешь, что я попросила у Деда Мороза?
Он застыл на пороге с повисшим в глазах вопросом. Я и вправду сошла с ума или он ослышался?
Ты что, пишешь письма Деду Морозу? - настороженно прошептал он, словно боясь, что его могут упечь в психушку.
Да! А ты разве нет? - искренне удивилась я.
Нет. В пятом классе я застал папу под елкой, и на этом детство кончилось.
И ты потерял веру в чудо?
Ну, конечно!
Дурак! - вполне серьезно я определила его диагноз.
Ты точно сумасшедшая, - он расхохотался. - Ну и что же ты попросила? У Дедушки? - упер он руки в бока.
Я хотела время для размышлений. Мне нужно все обдумать и расставить по своим местам.
Оригинальное пожелание, - Андрей тяжело выдохнул.
И вот оно, время. Лежи себе и думай.
«Будьте осторожны в своих желаниях!» - вспомнила я фразу из какого-то фильма и поразилась ее удивительной точности. Мне не хватало одиночества, внутренней пустоты для принятия решения. Хотя сейчас я понимаю, что это скорее всего были мои отговорки. Дом, работа, дети — все это ширма, которой я прикрывала бардак в своей голове. Но теперь, когда я лежу в этой холодной постели, пришло время побороть свой страх и заглянуть внутрь себя.
Ваше время истекло — злобно пробормотала медсестра.
Но...
Никаких «но»! Вы и так уже слишком долго находитесь здесь.
Но ведь я ее муж!
А это реанимационная палата, - отрезала стокилограммовая «снежинка». - Мужчина, покиньте помещение!
Андрей замешкался, не зная, как проститься. Поцеловать или пожать мне руку? Он неловко переминался с ноги на ногу
Так проходили дни, и каждый из них был похож на предшествующий: утро сменял вечер, перетекающий в глухую ночь, которая в итоге заканчивалась новым утром. Санитары и медсестры по-прежнему истязали меня болезненными процедурами, будто хотели более явно показать контраст между больничным адом и жизнью, наполненной смыслом. По крайней мере, желание сбежать все яснее вырисовывалось в голове.
Может быть, действительно, чтобы начать ценить жизнь, нужно уметь как следует ее ненавидеть?

***
Кто-то сидел рядом. Даже с плотно сомкнутыми веками я чувствовала его присутствие, спокойное ровное дыхание, нарушающее тревожную увертюру больничной ночи. Я уже хорошо изучила местные звуки: стон с соседней койки, коридорный шепот медсестер, шарканье тапочек о линолеум. Сон здесь не похож на домашний, когда на мягких лапах подкрадывается дрема и уносит в волшебный мир грез. Здесь все иначе. Под действием снотворного медленно превращаешься в наркомана, беспокойно вздрагиваешь от каждого шороха и часами наблюдаешь с закрытыми глазами.
Необычно пахло молоком, свежим, густым, белым. Пахло вдохновением и свежестью. Мысль о том, что это может быть галлюцинацией, а значит, я уже зависимая, заставила меня открыть глаза. Я увидела сначала зеленый халат, и только потом рассмотрела лицо. На него падала тонкая полоска света, пробившаяся из-за плотно занавешенных штор, и, казалось, что глубокий шрам разделил его лицо надвое. В темноте очертания незнакомца напоминали мне фигуру Писсарро, бедного художника-импрессиониста. Так же глубоко смотрели его печальные пуговицы-зрачки. Я поняла, что это санитар, и, следовательно, игла уже наготове.
Опять? - простонала я.
Для укола еще рано, - встрепенулся он. - Я просто ищу укрытия от коллег, они резвятся со спиртом в процедурном.
Неплохие процедуры на ночь, - усмехнулась я.
Да, - вздохнул он. - Извините, что разбудил. Кажется, придется идти на казнь санитара.
И что же за казнь у санитара?
Всю ночь выслушивать непристойные шуточки от похотливых пьяных дам за сорок.
Не позавидуешь, - хмыкнула я, и санитар, хрустнув затекшей шеей, направился к двери.
Останьтесь, - окликнула я его. - Как вас зовут?
Николай, можно Коля, - он остановился.
Алина. Можно на «ты».
Так началась наша крепкая дружба с парнем со смешным именем. Так мне казалось, потому что жизнь меня сводила только с Колями-неудачниками, потому это имя я всерьез никогда не воспринимала. Он дежурил каждые три дня и до безумия ненавидел свою работу. Впрочем, ремесло за него выбрал отец, именитый в городе хирург. Его папаша добился невероятных высот в «мясном деле» и такую же блестящую карьеру прочил и сыну, который страстно любил фейерверки и падал в обморок от вида крови.
Коля мечтал стать писателем, и испачкал не одну тетрадь в поисках гениального сюжета. Но все до единого произведения отправлялись пылиться «в стол». Как-то он заикнулся отцу о своей мечте и успел даже прочесть отрывок из двух абзацев, прежде чем отец поднял его на смех и запретил даже думать о ерунде, вроде писательства.
«Сынок, ты родился спасать человечество, а не виснуть над компьютером, печатая бред, который, в лучшем случае, прочтут единицы, да и те — в сортире!» и, когда сын, отстаивая выбранный им путь, доказывал, что спасти человечество можно посредством слова, его отец только прятал улыбку в усы. В это он не верил.
Папаша-хирург непреклонно склонял сына к медицине, отправляя год за годом сдавать экзамены, но его план не работал. После четырех попыток поступить в ВУЗ на медицинский факультет Коля вполне бы мог стать и первоклассным актером. Каких только трудов ему стоило завалить вступительные, уже купленные любящим отцом. Приходилось и хамить приемной комиссии и саботировать экзамены. Словом, иногда любовь наших родителей настолько сильна, что приходится разыгрывать спектакли, дабы сохранить им здоровье. Не всегда словесно можно убедить их, сердобольных, в правильности своего выбора. В стремлении прожить жизнь вместо своих детей кроется ошибка многих родителей. Так было и семье у Коли. Он больше не перечил отцу и не разочаровывал его, но (вот беда!), снова и снова проваливался на вступительных.
Трижды в неделю, когда он искал убежища от незамужних и любвеобильных коллег в моей палате, мы безудержно говорили. Наши диалоги были похожи на глоток чистой воды после изнурительного странствия по пустыне. Коля будто вскрыл мою черепную коробку и извлек из нее мысли, дополнив их своим представлением о жизни.
Несмотря на его достаточно юный возраст (ему было двадцать шесть), он делал гениальные выводы о жизни в целом, и в частности о нашем предназначении в ней. Мы разговаривали на одном языке. И он был единственным, кто на вопрос: «Почему я здесь?» ответил не стандартно: «из-за пьяного подростка, который взял покататься папин мерс».
Ты здесь, чтобы учиться, - сказал он.
Чему?
Это тебе лучше знать. Все, что происходит, не случайно. Все запрограммировано изначально.
Кем?
Вселенной, Богом, Высшим разумом. Можно по-разному это назвать. Главное, что все испытания нам по силам, и они призваны сделать нас сильнее, мудрее.
С тобой интересно. Ты не по годам мудрый, - заметила я. - Странно, что мы вообще с тобой встретились, да еще и в стенах этого мрачного заведения.
Он усмехнулся.
Ни одна встреча не происходит случайно. Это как в гениальном романе: каждое событие призвано раскрыть образ героя. Повествуя нам историю персонажа, автор доказывает идею своего произведения. В жизни каждая встреча доказывает смысл всего происходящего, формирует наш характер. Жизнь и есть гениальный роман. И у каждого он свой.
Интересное сравнение, - оценила я его находку. - Если ты такие же гениальные романы пишешь, из тебя выйдет великий писатель!
Найти настоящего друга невероятно сложно. Иногда, даже после десяти лет знакомства вдруг понимаешь, что человек вовсе не тот, кем ты его считал. Мы склонны рисовать понятные нам образы, зачастую приписывая людям несвойственные им черты характера. Как правило, мы воспринимаем человека не таким, каков он есть на самом деле, а собственную фантазию насчет него; таким, каким он должен быть по нашему уразумению.
С Колей все было иначе. Мы не питали по поводу друг друга иллюзий, не стремились понравиться, казаться лучше, чем есть на самом деле. Мы были сами собой, с багажом вредных привычек, отвратительными чертами характера и в то же время открытым добрым сердцем. За время нашего знакомства мы узнали друг о друге едва ли не больше, чем самые близкие люди, которые знают нас с рождения. Коля стал мне как брат, которого мне — единственной дочке в семье, - всегда не хватало.
Говорят, прежде, чем присвоить человеку гордое звание «друг», нужно съесть не один пуд соли вместе, пройти проверку на прочность жестоким временем. Но мне не хотелось испытывать эти хрупкие зарождающиеся отношения. Мне было хорошо с Колей. И я ничего не хотела менять в нашем странном союзе.
Тем временем река жизни после крутого виража вошла в широкое спокойное русло, размеренно и стабильно двигаясь навстречу розовому закату. Ремиссия сменилась стабильной компенсацией, я переехала в отделение терапии и наконец-то увидела свет. Даже украдкой вдохнула живительный воздух из распахнутого настежь окна в туалете.
Теряя бинты, из мумии я стала превращаться в человека. На прикроватной тумбочке поселились тюльпаны. Теперь у меня их никто не отберет! Одного взгляда на их нежные лепестки хватало, чтобы снова просыпался аппетит и вкус к жизни.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Иногда один шаг может повлиять на всю жизнь. В моем случае это было более, чем наглядно. Полгода у меня ушло на восстановление после того, как я шагнула под мчащуюся металлическую громадину. И вот настало время для второго шага, - шага в жизнь. Его было сделать намного сложнее: страх заполнил мою душу, я не знала, как взглянуть в глаза этому миру, полному чудовищных сюрпризов и опасностей, поджидающих за поворотом. Потеряв веру во что-то или в кого-то, сложно ее воскресить в себе. Едва ли найдется человек, обладающий качествами Иисуса. Но такова жизнь, что мы обречены постоянно бороться со своими страхами. Коля говорил, что мы пришли в этот мир для того, чтобы учиться. Так вот, этот урок я хорошо усвоила. И, сжав волю в кулак, я продолжала учиться, теперь уже простым телодвижениям.
Физиологически мы учимся ходить еще в бессознательном возрасте, и это вполне естественно. Дети не помнят, как они учились говорить, как сотни раз шлепнулись на пол, прежде, чем устояли на шатких ногах. Некоторые даже не помнят, как научились играть на скрипке. У них нет страха перед неудачей, потому что они не знают, как правильно, как должно быть. Они просто делают это. Но когда начинаешь осваивать азы в тридцать семь, когда, возможно, большая часть жизни уже за плечами, становится страшно.
Чертова русалочка! Как же я тебя понимаю, - стонала я, перекатываясь на костылях, как каракатица.
Каждый шаг отдавался неистовой болью, пронзающей все тело. Я с силой сжимала кулаки, и ладони начинали неметь от напряжения. Голова кружилась, словно я постоянно пребывала под ЛСД. Летали предметы, стены, лица, а я все шагала и шагала вперед. В конце коридора было окно, за которым виднелся кусочек небесно-голубого полотна. Я мечтала вплотную приблизиться к нему и взглянуть на ясную синеву. Это невзрачное окно было для меня символом выздоровления. Каждый день я приближалась к нему на несколько сантиметров, и, протягивая руки к свету, теряла сознание. А, когда открывала глаза, снова был только грязно-белый потолок.
Дети и Андрей сочувственно смотрели на мое ссохшееся тельце, которое теперь больше походило на сморщенные листья цветка, о котором забыли хозяева. Я колыхалась на ветру, и теряла равновесие от малейшего поворота головы.
Мамочка! Давай, еще шажок, - подбадривали мальчики, которых я сама недавно учила ходить.
Ага, - мычала я, с трудом подтаскивая загипсованные ноги. - Кажется, я никогда не смогу нормально передвигаться.
Во мне боролась закрученная вихрем масса чувств. То я проповедовала смирение и невозмутимое спокойствие, то взрывалась от малейшего слова. Иногда была воинствующей амазонкой, смело идущей в бой, а уже через мгновение в отчаянии бросала руки на колени. Вдруг принималась себя жалеть, и от этого слезы струились из глаз. Потом ненавидела себя за то, что слабая и позволяю себе реветь. Утерев соль с глаз, снова хваталась за деревянные ручки.
Мам, - подбодрила Катя, заметив, как я украдкой достала платок, - все будет хорошо!
Невероятно, но иногда дети могут многому научить своих великовозрастных «стариков». Наверное, оттого, что они, еще не забившие мозг стереотипами, лучше понимаю и чувствуют жизнь.
Что ни говори, а ценить каждое мгновение жизни я научилась!
Пройдет несколько месяцев, и ты с улыбкой будешь вспоминать свои костыли, - парировал Андрей. По сути, это было сущей глупостью, и он это понимал. Но что он мог еще сказать?
В одно чудесное утро я дошла до заветного окна. Схватившись за подоконник, я заплакала. В это сложно было поверить. Как долго я ждала этого момента, и вот он наступил. Внизу, под ясным небосклоном зеленели ранние деревья и на черных островках земли уже пробивались ростки, а мне хотелось крикнуть: «Ну, как же? Как же я? Подождите, постойте!» Лето наступало на пятки трепетной весне, и все это было как бы вне меня. Город дышал жизнью, а я по-прежнему находилась в стенах врачебного заведения. Я смотрела вниз, на движущиеся точки людей и мечтала стать одной из них.
В тот же день меня выписали, и моя мечта осуществилась: я вновь стала частичкой того мира, за окном. Но вопреки ожиданиям, меня посетило не ощущение счастья и свободы, а страха, который усиливался, чем дальше я отъезжала от больницы. Почти весь путь домой я ехала с закрытыми глазами, слушая приемник. И только возле самых ворот я смогла взглянуть на дом, чтобы понять, как же я соскучилась.
Я поселилась в гостиной на первом этаже, поскольку подняться в свою спальню, на второй этаж мне было еще не по силам. Удобно расположившись на диване, я часами смотрела старые советские комедии, воскрешавшие во мне чувство прекрасного. Машка, вытянувшись у моих ног, тоже смотрела на экран, притворяясь, что все понимает. А на самом деле она просто хотела быть рядом. Когда я смеялась в голос, она смотрела в мои глаза и улыбалась. А иногда Машка подставляла под мою ладонь голову, весело скуля, получая награду в виде почесываний за ушком.
Андрей не отходил от меня ни на шаг и исполнял каждую прихоть, что ставило меня в неловкое положение. Ведь я прямо сказала ему, что воскресить былую любовь у нас не получится, и несмотря на это он продолжал ухаживать за мной.
Вообще с тех пор, как я загремела в реанимацию, Андрей сильно изменился. Он перевез вещи обратно, домой, но занял комнату для гостей и, практически забросив свой бизнес, превратился в опытного няньку. Все свое время он проводил с детьми, чем меня несказанно удивлял. А с момента моей выписки в его «детском саду» прибавился еще один ребенок, которого надо было кормить с ложечки, купать и читать на ночь сказки — я стала ужасно капризной.
Когда вечерами все разбредались по своим спальням, я оставалась одна в огромной пустой гостиной. Чтобы не зареветь от тоски, я включала телевизор и пялилась в плоский экран с плоскими шутками, вылетающими из него. Мне было все равно, что показывает цветная коробка, главное, что она создавала ощущение присутствия кого-то рядом. Так мне казалось, что я не одна.
Все эти долгие ночи прямо надо мной, в спальне для гостей ночевал Андрей. Он был рядом и одновременно далеко от меня. Мы существовали словно в параллельных реальностях. Если я окликну его, он не услышит, если прикоснусь — не почувствует. Мне так не хватало родного человека, к которому я могла бы прижаться всем телом, поцеловать в ключицу и заснуть, положив голову на мягкую ямку плеча.
Спустя месяцы мучений, я снова стала более или менее сносно ходить без костылей. Выросла новая кожа, волосы, некогда коротко остриженные, уже ниспадали на плечи, истощенное тело приняло здоровый вид. По-тихоньку затягивалась и рана на душе, потому что когда-то все должно было закончиться.
Все в этой жизни проходит, забывается. Высыхают слезы на глазах, не оставляя следов на одежде, стихает рев сердца; но остается память, и от нее никуда не убежишь, нигде не спрячешься. Она преследует всю жизнь, подстерегая в самых неподходящих моментах.
Бельгийцы говорят, что опыт — это гребень, который дает нам судьба, когда выпали уже все волосы. Наверное, отчасти они правы. Лучше было бы учиться на чужих ошибках и постараться избежать собственных. Но невозможно закрыться в глухую раковину и прожить в ней всю свою жизнь, остерегаясь всего на свете.
Был у меня один знакомый, крупный бизнесмен, о котором теперь можно слагать легенды. Будучи безумно богатым человеком, он очень боялся покушений на свою драгоценную жизнь и свои не менее драгоценные миллионы. Хотя, кроме него самого, никто точно не мог сказать, сколько зеленых в его активах. Как и многие толстосумы, он был прижимист и скуп, вел затворнический образ жизни и не любил праздники. Ведь они наносили сокрушительный удар по его состоянию. А как известно, копейка рубль бережет.
Человек он был предусмотрительный и подозрительный: ему вдруг начало казаться, что все пытаются его обмануть, прикарманить его денежки, поживиться за его счет, и в один прекрасный момент он остался один. Был воскресный вечер, когда обычно друзья собирались в его доме, но в тот день никто не пришел. Не прозвенел звонок в дверь ни на следующий день, ни через неделю. Его друзьям попросту надоело выслушивать наезды, претензии и упреки, - олигарх считал свое мнение единственно верным. В конце концов, подсчитав сэкономленные на виски и сигарах деньги, он даже повеселел.
С каждым годом он усиливал меры по безопасности, становясь все более изощренным: охрана контролировала каждый его шаг, специально нанятый человек пробовал еду, мнительный бизнесмен даже обложил дом аппаратурой, ведущей постоянную видеозапись всего происходящего. Апофеозом стало то, что скряга категорически отказывался жениться, поскольку подозревал всех женщин в алчности. Он видел, какие разительные перемены происходят с представительницами прекрасного пола, как только они становятся основными кандидатами на наследство. А родится ребенок — опять же, плати!
Словом, он продумал все, чтобы обезопасить свою никчемную жизнь и капитал, превративший его существование в кромешный ад. Не учел только невидимую руку судьбы, для которой его изобретательность ровным счетом ничего не значила. Именно эта всесильная рука, вместо дружеской, последний раз хлопнула его по плечу, но отнюдь не приветливо. Владелец заводов, такси, пароходов, поскользнувшись на мокром мраморном полу, полетел с лестницы вниз. Все могло обойтись смехом и небольшими ушибами, но закончилось трагично. Он зацепился галстуком за перила, и безжизненное тело повисло на шелковом Yves Saint Laurent.
Боже, как символично!
Охрана нашла хозяина повешенным на собственном галстуке, а камеры показали, что это был несчастный случай. Никчемный конец никчемной жизни нашел своего героя.
Фаина Раневская говорила: «Жизнь - это небольшая прогулка перед вечным сном». Но не думаю, что для нашего героя вечерний моцион был приятным времяпрепровождением.
Уж лучше гулять, развлекаясь и наслаждаясь всей полнотой этой жизни, пока судьба благоволит. И, может быть, совершать ошибки также необходимо, как и учиться на них.
Горе сплотило нашу, почти развалившуюся, семью, и дало мне повод для размышлений. Да, сначала я думала подать документы на развод, как только окрепну. И мое решение было непоколебимо. Потом ждала, когда начну ходить без костылей. Решительность начала таять, словно весенний лед. Все реже и реже я задавала себе вопрос о разводе и постепенно стала замечать, что мне вовсе не хочется этого делать. Я сама ставила себе условия. А душа трепетала. Душа жаждала присутствия мужа в моей жизни. И он был в ней.
Мы с Андреем не разговаривали о будущем после того, как я сказала ему в больнице «прощай». Он обещал заботиться обо мне и детях, пока я не встану на ноги, а потом исчезнуть. И он заботился. Как брат. С открытым сердцем, трепетно и безо всякого намека на секс. Да и какой мне тогда был секс! Об этом я думала меньше всего.
Только иногда я замечала украдкой страстный взгляд Андрея, брошенный в мою сторону, и, к своему удивлению наблюдая отклик в своем сердце, понимала, что чувства все еще живы.
Ваня больше не приходил, да я и не хотела этого. Он звонил почти каждый день, узнавая о самочувствии и рассказывая о рабочих буднях. Временами это доставляло удовольствие, но иногда я не снимала трубку. Сложно объяснить то, что творилось в моей душе. Как заблудшая звезда, я повисла где-то в небе, не зная, в какое созвездие должна входить и какие у меня обязанности, что я должна освещать и ради кого жить.
Ночи уносили на своих крыльях дни, меня покидали страшные воспоминания Новогодней ночи, а вместе с тем приближался момент, когда я больше не смогу отсиживаться в засаде. Когда-нибудь выйти из убежища все равно придется, чтобы столкнуться лицом к лицу со своими страхами и еще раз доказать, чего я стою в этой жизни.

***
Прихрамывая, я доковыляла до офиса «Оливии». Конечно, я недолго успела поработать здесь, но, тем не менее, мне уже стали родными коллеги и атмосфера, царящая в рекламном агентстве. Коллектив, шокированный моей историей, встретил меня радушно.
Подходя к дверям знакомого здания, я остановилась, оглядываясь по сторонам. Воспоминания нахлынули с новой силой, когда все вокруг было таким знакомым и одновременно таким уже далеким от меня. Сколько времени прошло с тех пор, как я шагала по этим ступенькам! Больно защипало в носу, и я поняла, что через секунду заплачу. Стиснув зубы и собрав волю в кулак — теперь мне не привыкать к этому! - я шагнула за порог.
Первым делом я посетила кабинет генерального директора, а когда после небольшой паузы вышла, меня оглушил взрыв хлопушек и гудение футбольных дудок.
По-здра-вля-ем, - шумно взорвался шквал голосов.
С чем? - оторопела я.
Как это «с чем»? - удивилась Софка, - с выздоровлением!
А, - грустно протянула я. - Тогда заодно и с увольнением поздравьте!
Все это время Ваня стоял немного поодаль, кружа в пластиковом стаканчике минеральную воду. Когда я призналась, что ухожу из фирмы, в офисе наступила гробовая тишина. Ваня в упор уставился на меня, испепеляя взглядом. Казалось, он в предобморочном состоянии и едва держится на ногах.
Увольнением? - наконец, нарушил он немую паузу. На нем лица не было.
Да, я приняла такое решение, - заявила я, держась как можно более расковано. - И только что написала «по собственному...»
Но почему? - удивлению коллег не было предела.
Я еще слишком слаба, - соврала я, прекрасно себя чувствуя. - И потом, я сейчас нужнее моим детям.
О настоящей причине я решила умолчать. А она стояла напротив меня. Ваня с силой сжал в руке хрустящий стаканчик, и по его руке заструилась ледяная жидкость. Все дальнейшее потеряло для него всякий смысл. Он упал в кресло и погрузился в свои размышления. А друзья тем временем продолжали допытываться. Окружив меня плотным кольцом, они со всех сторон сыпали вопросами. Их интересовали причины увольнения, мое самочувствие и наконец, мрачная и ужасающая трагедия, разыгравшаяся со мной. Так уж устроен человек, его неизменно влечет ко всему противному и мерзкому, опасному и потрясающему сознание. И все это необходимо ему слышать для того, чтобы охать и ахать и в результате подвести итог: «Ужас!» Потому нас так влекут к себе новости, где ежедневно освещаются по большей части катастрофы и трагедии мирового масштаба. Потому мы покупаем фильмы ужасов, хоть и смотреть их приходится в пол-глаза. И поэтому же дети так любят рассказывать друг другу «страшилки».
Что ж, я была не против удовлетворить саморазрушающий инстинкт человека. Пусть слушают, раз так нравится. Хлеба и зрелищ народ жаждал всегда, и в этот ранний час в нечем не приметном офисе посреди Москвы эта истина еще раз нашла свое подтверждение. Слушая мой рассказ, коллеги принялись сметать со стола все, что было: они ели колбасу, сыр, фрукты, запивая еду красным вином.
А, что, ну не пропадать же добру!
Руки наперебой тянулись к яствам, зачастую хватаясь за один и тот же кусок, глаза суетливо бегали в поисках вкусного провианта, а на губах застыли притворно-милые улыбки. На корабле «Оливии» правил бал животный инстинкт. Когда шумиха немного стихла, мы с Ваней проскользнули в коридор и, как прежде, спустились вниз на разных лифтах.
Жаркий воздух ударил в легкие, когда я глубоко вдохнула. Взбесившееся солнце плавило асфальт и мешало привести мысли в порядок. Напротив стоял мальчишка, с которым мы когда-то на этом же самом месте пили кофе и рассуждали о вреде курения. Только тогда было холодно, а сейчас от зноя нет спасения. Скачущее давление и обильные жаркие приливы стали нормой для нашей планеты. Сдается мне, у старушки-погоды начался климакс.
Я достала платок и провела им по раскаленному лбу. Ванечка сосредоточенно смотрел на меня. На его озаренном солнцем лице выделялись, как посторонний элемент, плотно сжатые губы. С его виска стекала тонкая струйка пота, но он словно не замечал этого. Оставаясь неподвижным, Ваня как будто боялся, что своим движением он спугнет реальность, и все как по мановению волшебной палочки исчезнет. Я хотела вытереть платком ручеек с его лица, но Ваня схватил меня за руку.
Мы больше не увидимся? - задал он вопрос в лоб.
Я не знаю, - пробормотала я в растерянности.
И это было враньем, потому что я почти наверняка знала, что нет, не увидимся. Для этого у нас не было никакого мало-мальского повода. Мы принадлежали к разным социальным слоям, нас не связывали общие интересы, да и возраст разводил по разные берега двух поколений.
Ты бросаешь меня? - Ваня отпустил мою руку и принялся нервно тарабанить пальцами по подоконнику.
Ваня, давай будем честны сами с собой, - набрала я воздуха в легкие, - мы ведь никогда не любили друг друга.
Да что ты вообще понимаешь в любви, - мрачно усмехнулся он. - Кажется, тебе это чувство незнакомо! Он был резок со мной, и на это имел полное право.
Мне захотелось закурить, и интуитивно я принялась копошиться в сумке, напрочь забыв о том, что бросила вредную привычку. Не обнаружив сигарет, я безнадежно бросила руки и глубоко вздохнула.
Может, ты и прав, - пожала плечами я. - Любить — значит, отдавать. А я всегда только брала, брала. Это не любовь, это эгоизм чистой воды.
Но я готов все для тебя сделать! - вскричал он. - Даже жизнь свою за тебя отдать.
Вот этого не надо, - остановила его я. - Ты молод, и сейчас в твоих руках дар, который дается лишь однажды, просто пока ты этого не понимаешь. Ты хочешь поскорее повзрослеть, но молодость не вернешь. Она пройдет, и ты поймешь, как много потерял. Но будет уже поздно. Так что живи и кайфуй. Все будет «ништяк», - повторила я его некогда любимое слово.
Но я хочу быть с тобой! - пробормотал он, не обратив внимание на мой смешок.
Поверь, ты пока сам не знаешь, чего хочешь. Мы провели много счастливых минут вместе, но связать жизнь со мной — это опрометчивый поступок, - убеждала я. - Через пару лет я превращусь в маразматическую старуху, а ты захочешь своих детей.
На моих глазах засверкали слезы. Грустно осознавать, что твоя эпоха беззаботного счастья и безграничного максимализма окончила свое существование. Уже никогда не повторятся самые счастливые годы жизни, когда казалось, что весь мир распахнут передо мной и я могу все. Теперь юность приходит только короткими вспышками воспоминаний, на миг озаряя лицо, и снова во владения вступает реальность, где уже нет места терзаниям и сомнениям молодости.
Я вновь взглянула в напряженное лицо Ванечки и трепетно-нежно улыбнулась. Я была благодарна ему за то, что он воскресил во мне иллюзию молодости. На какое-то время я вновь стала безбашенной девчонкой, шляющейся по кабакам и дешевым отелям. Вот и пришло время расплаты за блажь.
У тебя обязательно будет классная девушка, - заверила я.
Брось! Ты сейчас говоришь, как моя мама, - рявкнул Ваня.
Да, по возрасту я почти как твоя мама.
А по существу — любимая женщина! И ты украла мое сердце навсегда.
Ты максималист, это пройдет со временем, - я обняла его за талию.
Ты ведь из-за меня уходишь, - прошептал он мне на ухо.
Да.
Но почему?
Не хочу делать нам обоим больно, - я погладила его по волосам.
Я всегда буду любить тебя, Алина, - подвел он итог.
Надеюсь, как сестру?
Попахивает инцестом.
Тогда давай останемся друзьями, - предложила я.
Я никогда не умела расставлять точки над «i». Да и кто это умеет? Проще закатить скандал, съездить по лицу, чем расстаться хорошими друзьями. Однако Ваня достойно принял удар.
Вообще, он не был похож на своих сверстников. Уж слишком рассудительный, ответственный. Мы стояли на крыльце, печально прощаясь. Его зрачки превратились в сгустки смолы и блуждали по моему телу. А я думала о том, что его жене крупно повезет, если она сможет направить его энергию в нужное русло и поможет развить положительные качества. Я вообще убеждена, что залог успеха в браке, - дело исключительно женское. Кроме сексуально-обязанной можно стать супругу и партнером, и надежным другом, и наставником, а можно и ржавой пилой «Дружба». Все зависит только от прекрасной половины. Мужчины — те же дети, и подход к ним должен быть соответствующий. Основное правило - любить, а все остальные советы можно найти в книге по воспитанию дошкольников.
Ваня решился уйти первым, оставив меня на ступеньках одну. Я смотрела на его удаляющуюся спину, и мысли покинули меня. На смену им пришли ощущения пустоты и отстраненности. Я почувствовала себя здесь совсем чужой. На секунду Ваня остановился в дверях и слегка повернул голову в мою сторону, но поборол желание обернуться. Стаканчик с водой, который он все это время держал в руке, отправился в мусорный бак, и силуэт высокого стройного парня с белой челкой скрылся в глубине здания. Я попятилась назад, желая поскорее убежать, спрятаться в домашних стенах и почувствовать себя защищенной. Больше всего на свете в тот момент мне хотелось стать невидимкой, и я даже представила, что так и есть, но голос подруги за спиной лишил меня иллюзии.
Бедный Йорик, - насмешливо обронила Софья, прикуривая сигаретку. - Он будет любить тебя всю жизнь!
Да, - вздохнула я, сожалея, что сбежать не удалось. - Кажется, я поломала ему жизнь.
Ничего, - подбодрила подруга, - у нас в офисе долго он горевать не будет. На такого красавчика моментально откроется сезон охоты.
А на ловца, как известно, и зверь бежит, - заключила я.
Мы рассмеялись. Я поинтересовалась, как обстоят дела с ее деспотом-мужем, на что она облегченно вздохнула:
Слава богу, сам на развод подал! А то на моем теле уже места здорового не осталось!
Он у тебя прям художник, мастер боди-арта.
Ага, скорее, татуировщик! - Софья агрессивно затушила бычок и запрокинула голову к небу, где начинали собираться зловещие тучки.
А почему ушел-то? - поинтересовалась я.
Полотно поменял! Нашел себе новый холст для простора фантазии.
То есть у него сейчас новый виток творчества. А у тебя что на личном?
А у меня — новый муж, - гордо заявила подруга и растопырила пальцы перед моим лицом, хвастаясь новым обручальным кольцом, точь-в-точь, как старое. Под яркими лучами солнца заиграли грани желтого золота, но в следующее мгновение свинцовые тучи заволокли светило, и блеск на пальце Софки угас.
Как? - изумилась я. - Когда ты успеваешь мужей менять?
Здесь сноровка нужна. Раз, и схватил за аппетитную попку, пока убежать не успел, - Софья наглядно показала прием по укрощению строптивых. - Хорошие мужики — это как апельсины на рынке. Не успеешь оглянуться, а сочные, спелые уже разобрали. Кто долго спит, тому гнилые да залежалые со дна коробки достаются, - подмигнула философ.
А твой какой?
В самом соку. Только вот пока не работает. Уже третий месяц ищет, да все никак.
Бедняга, - протянула я. - За твой счет живет?
Пока да. Но он такой талантливый, - щебетала она, - поет в группе. Сейчас диск хотят записать.
Опять деньги нужны? - насупилась я. Картина мало-помалу прояснялась.
Да, - промямлила Софа. - он уже брал штуку баксов, но что-то не срослось.
Удивительно, как некоторые женщины выбирают себе спутника жизни. Вот и Софья туда же! Сначала гей, потом рукастое чудовище, а теперь вот альфонс. Готова поспорить, что ее штукарь он отнес в ближайший игровой клуб, на лапу однорукому бандиту. Он так и будет тянуть из бедной Софки деньги, пока она не переедет в однокомнатный хрущ, а потом «музыкант» найдет себе нового донора.
Что же теперь делать? - стонала подруга.
Мой совет: ищи четвертого, - неоднозначно пробормотала я.
Зачем? - искренне удивилась она, и я поняла, что случай клинический.
Небо разразилось сокрушительным громом, и тут же полил проливной дождь, стеной вставая между мной и Софкой. Завизжав, мы побежали в разные стороны: она в офис, а я в такси, которое дожидалось у входа. Прощание с подругой получилось скомканным, но я радовалась, что дождь вовремя меня остановил, и мне не пришлось расстраивать Софью своими предположениями о ее бойфренде.
Пока я бежала к машине, моя тонкая блузка моментально промокла и прилипла к горячему телу. Запрыгнув в салон, я, дрожа от холода, обронила «Трогай!» и откинулась на сидение, прикрыв глаза. Через секунду я почувствовала, как хам ухватился за мою грудь, и оглушительно закричала.
Ты, что, с ума сошел? - я жестикулировала, как неаполитанская торговка рыбой.
Водитель проворно одернул руку, но вопрос застыл в его изумленных глазах.
Вы же сами попросили Вас потрогать!
Болван. Ничего я не просила.
Знаете что? - негодовал водитель, с виду самый обычный воспитанный мужчина. - Я хоть и таксист, но не позволю над собой издеваться. Вы садитесь в машину, выпячиваете свои два «Эвереста», потом закрываете глаза и говорите: «Трогай!» Что я, по-вашему должен делать?
Я опустила глаза на грудь и едва не лишилась чувств: насквозь промокшая блуза обрисовала предательски выпирающие соски.
Такого позора я и предположить не могла!
Прикрыв декольте руками, я звонко расхохоталась.
Трогай, значит поехали, - сквозь смех проронила я, а водитель смущенно отвел глаза.
Блузка давно высохла, а я так и не решалась оторвать руки от груди. Мне казалось, что я голая. Мы ехали по изрезанной дорогами Москве, как всегда, суетливой и немного сумасшедшей. Наблюдая, как дождь облизывает стекла, я прилипла носом к окну, а в голове крутились не сказанные Софье слова.
Есть такие люди, которые сами создают себе проблемы. Если все идет ровно и благополучно, им становится скучно. Наверное, сказывается нехватка адреналина. Софья из их числа. Плача, что нет нормальных мужиков, она, игнорируя успешных состоятельных парней, продолжает выбирать моральных уродов.
И почему только негодяи так влекут женщин к себе?

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

Иногда надо упасть, чтобы подняться и двигаться дальше. А иногда, чтобы перестать упиваться своим горем, надо хапнуть его с лихвой. Таковы законы жизни. Тем она и интересна, что не перестаешь удивляться ее новым поворотам.
Вообще жизнь похожа на тонкий ручеек. Он торопливо бежит вперед, иногда встречает на своем пути препятствия и, кажется, останавливается. Но уже через несколько мгновений становится заметно, что, преодолев все преграды, он пробивает дорогу на своем тернистом пути.
Я не стала подавать исковое заявление на подростка, который сбил меня. Не было желания позориться в суде, предоставляя справки от врачей, заключения экспертов и прочую макулатуру и смотреть, как извивается на сковородке правосудия сопляк с дюжиной адвокатов. Он даже не предпринял ни единой попытки встретиться со мной и попросить прощения, значит, ему нечего сказать. Значит, не считает себя виноватым и неправым. А ведь он только начинает жить, и как! Со вранья, страха и бесчеловечных поступков. Его отец предлагал деньги, но я отказалась с ним даже встречаться.
Не хотелось смотреть в его глаза и думать, что таков мир, что нормальных людей больше не существует. Что они вымерли, как динозавры, оставив после себя только сомнения, были ли они вообще. Я все еще пребывала в детских очках, спрятавшись за оптимистичными розовыми линзами. Но взрослеть не было ни малейшего желания. Вырастая из ребенка, есть риск превратиться в циничных лгунов, для которого нет ничего святого. Прячась за красивые качества «рациональный», «рассудительный», «практичный», люди теряют самое главное: умение радоваться каждому моменту в жизни. Впрочем, некоторые очень рано взрослеют.
Залетев в больницу, я думала, что в ее бесконечных белых стенах найду свой бесславный конец, что это мой последний шаг на полосе препятствий. Но, оказалось, я просто шагнула на другой уровень, и самое интересное еще впереди.
После увольнения из «Оливии» я погрузилась в раздумья, чем бы хотела заниматься дальше. Одно я знала точно: повторять свой печальный опыт домохозяйки вовсе не хотелось. Я поняла, что нельзя жить чьей-то жизнью, полностью растворяясь в ней, проживать чужие эмоции, принимать чужие решения, будь они любимого мужа или ненаглядных детей. Это все равно, что на экзамене отвечать на вопросы чужого билета. Даже если все задания будут решены на «пять», ты неизбежно получишь в зачетку «банан».
Наступив на покрытые коррозией, старые грабли, я не собиралась вновь повторять эту ошибку. Я решила действовать, чего бы мне это ни стоило.

Водитель отворил дверцу авто, и я сначала выглянула, растянув улыбку до самых ушей, а уж потом поставила на тротуар элегантную ножку, обутую в туфельку из змеиной кожи. Сердце ахнуло, как в детстве, на качелях, когда уже долетела до неба и через секунду полечу назад. И в это короткое мгновение я чувствовала невероятную легкость во всем теле и свежее дуновение свободы. Так было и теперь, когда я стояла на тротуаре, напротив величественного здания прошлого века и еще крепче сжимала в руках сумку, как тогда — веревку, на которой держались старенькие деревянные качели.
Степан, за мной в четыре, - улыбнулась я водителю и вдохнула сентябрьский воздух, хранящий воспоминания жаркого лета.
Прошло девять месяцев после аварии, но я так и не решалась сесть за руль самостоятельно. А после пикантного казуса с таксистом, я решила, что гораздо надежнее будет обзавестись личным шофером. Степан мне понравился сразу, и как человек, и как водитель, ведь его стиль езды очень походил на мой. А для автомобилиста нет ничего хуже, чем всю дорогу думать о том, что, будь он за рулем, управлял бы четырехколесной мечтой иначе.
Под ногами бежали первые желтые листья, гонимые ветром. Некоторые из них, запутавшись в траектории полета, останавливались, медленно опускаясь на теплый асфальт.
Я подняла глаза и уткнулась в вывеску. «Алина. Рекламное агентство», красовались строгие черные буквы на золотом фоне. Да, я назвала свою фирму простенько и со вкусом. Конечно, открыться ей помог Андрей. Он же участвовал и в выборе ее месторасположения.
Сердце забилось, как отбойный молоток.
Я три месяца уже занимаю кабинет директора собственного рекламного агентства. Этого времени вполне достаточно, чтобы перестать волноваться, но слишком мало, чтобы работа превратилась в привычку.
И тем не менее я продолжала считать шаги до офиса, будто иду на собеседование.
Раз, два, три...
Дергаю за ручку входной тяжеловесной двери, налегая на нее всем телом, борясь со скрипучей несмазанной пружиной.
Десять ступеней, особенно скользких в дождь; пролет, еще десять. «Доброе утро!» офис-менеджеру. Улыбаюсь натянутой физиономией, словно под ботексом. Дверь в мой кабинет. Мелькают размытые лица, как в компьютерной игре. Сейчас они достанут пушки, и мы начнем мочить друг друга.
Господи, что за странные фантазии в моей голове?
Миную порог своего кабинета. Все, я в любимом кресле. Здесь я чувствую себя в безопасности и могу по-настоящему расслабиться. Из зеркала на меня смотрит фарфоровая кукла с вылупленными орбитами глаз. Но вот я сбрасываю напряжение, и кукла снова превращается в меня.
«Директором не рождаются», - отмечаю я про себя и тут же успокаиваюсь. Может я и не прирожденный управленец, но свое дело знаю. Андрей даже немного начал ревновать меня к работе, - так лихо я взялась за дело.
Алина Викторовна, к Вам Николай, - сообщил приятный голос секретаря.
Пусть войдет, - кивнула я, хоть она и не могла видеть моего движения головой. - И принеси нам кофе.
В кабинет вошел Николай, и мы тепло обнялись. Следом за ним семенила на длинных модельных ногах Жанночка с кофе, и, увидев наше приветствие, едва не выронила из рук поднос. Я явственно представила, как по офису летит зеленое облако слуха о том, что шеф спит с заказчиками, и строго смерила Жанну ледяным взглядом. Впрочем, болтливость — это отличительная черта всех секретарш, и, наверное, она идет в комплекте к сотруднику, как знак профессионализма.
Коля присел в салатовое кресло и огляделся по сторонам. На него с вызовом смотрела винтажная комната с лощеной модерновой мебелью и множеством ярких пятен, символизируя стиль моей работы. Быстро, ярко, креативно.
Как только Жанна поставила на стол чашку с кофе, я ухватилась за нее, как за спасательный круг и сделала несколько крупных глотков, прежде, чем начала разговор.
Итак, - заявила я, откидывая прядь волос. - Я прочла твой роман, и он мне понравился.
Правда? - Коля подпрыгнул на месте и застыл, вытянувшись в струнку.
Да, - подмигнула я. - Ладно, выдыхай бобер! Думаю, ты станешь новым автором века.
Ага, - недоверчиво пробормотал тот.
Угу, а не ага! - рассмеялась я, видя его недоумение. - Я нашла заинтересованного в тебе издателя. Он сделает свое дело, а пиар я возьму на себя.
А ты уверена, что это нужно?
Слушай, я уверенна, что солнце — это звезда, а арбуз — ягода. А реклама — это просто моя работа, - отрезала я. - Как твоя фамилия?
Я выглянула в окно. На дороге собралась огромная пробка, в которой, изнывая от жары, потела не одна сотня людей.
Стрижеперстов, - брякнул Коля, и я не сразу поняла, о чем он.
Стриже, что? - я повернулась к собеседнику, нахмурив брови.
Стрижеперстов, моя фамилия.
Я не смогла удержать улыбки, глядя на то, с какой гордостью произносится более, чем нелепое слово.
Николай Стрижеперстов, - задумчиво протянула я, прикрывая приподнятые уголки губ ладонью. - Нет, надо что-то поживее.
А я что, мертвый?
Нет, просто слух режет, - отстраненно бормотала я, уставившись в одну точку, только бы не смотреть в глаза парню. Иначе точно расхохочусь.
А по-моему, ничего я не режу, - обиделся Коля.
Извини, но тяжело тебя с такой фамилией продвигать, - я повторила ее по слогам. - Стрижеперстов... Надо же было такую придумать!
Коля угрюмо уткнулся носом в чашку, сверля дно бронебойным взглядом. Его лоб перерезала вертикальная трещина. Я, наконец, не выдержала, рассмеялась, демонстрируя верх непрофессионализма. С другой стороны, Коля не совсем клиент.
Да ладно, хватит посуду гипнотизировать! - я постаралась успокоить парня, для которого вопрос был принципиальным. - Моя девичья фамилия тоже не ахти — Востроносова, - призналась я.
По кабинету разнесся сокрушительный смех друга. Он никак не мог остановить новые взрывы хохота, вырывающиеся из его рта при очередном повторении «Востроносова». Наконец, он успокоился и вытер слезы с глаз.
А я почти обиделся.
Стрижеперстов, - передразнила я. - Лучше псевдоним придумай!
Спустя час мозгового штурма, исписав десять листов и выпив несколько литров кофе, мы остановились на броском и приближенном к действительности новом имени - «Николас Стриж».
Смена имени стирает часть жизни, - предупредила я.
Это хорошо или плохо?
Когда как, - пожала я плечами.
Коля задумчиво глянул на ярко-сиреневое пятно моего блокнота, скривив губы в гримасе веселого клоуна, а потом умиленно промяукал:
Николас Стриж... Мне нравится!
Ну и славно, - мы пожали руки и простились.
До конца рабочего дня я придумывала рекламную кампанию книги Николая, который теперь стал Николасом. Вскоре все крупнейшие баннеры города будут призывать народонаселение проснуться (пока не поздно) и изменить свою жизнь, а улыбающееся лицо Коли будет смотреть на горожан из вагонов метро, на остановках и на стендах в книжных магазинах.
Подсчитав предполагаемые расходы, я поняла, что эта кампания влетит мне в копеечку, ведь с друзей денег не берут. С другой стороны, меня радовала мысль, что кому-то Колины труды сослужат хорошую службу. Раскрутить книгу было моей идеей. Устроить все предложила я сама, когда, получив по электронке письмо от больничного собеседника, читала книгу всю ночь и последующий день на одном дыхании. Она была невероятна. В ней чувствовался дух свободы и силы, она заряжала позитивом и настраивала на оптимистичный лад. Хотелось проснуться, действовать, жить!

***
В доме аппетитно пахло пирогами. Под радостные крики детей я отправилась в ванную — смыть с себя суету дня и немного расслабиться в предвкушении уютного семейного вечера.
По раскаленному телу стекали струйки прохладной воды. Я подставила под мелкий дождь лицо и томно прикрыла глаза. Сегодня был удачный и насыщенный день: я получила заказ на хорошую сумму.
Наконец-то дела пошли в гору!
В гостиной собрались все обитатели дома, когда я покинула релакс-комнату. Стефан и Доминик наперегонки бросились ко мне на шею, и я ловким движением рук подхватила их обоих. Покружив сорванцов, я поставила их на пол, и они, шатаясь побежали к папе, заплетаясь в собственных ногах.
Мы с Катей уселись у камина за «женским» разговором. Машка легла у наших ног, выполняя функцию мобильного ковра, а голову положила на колени девочке. Катя трепала собаку по холке и рассказывала о «самом красивом мальчике» в школе, стеснительно пряча глаза.
Мам, а почему вы с папой спите в разных комнатах? - ни с того ни с сего дочка огорошила меня вопросом.
Ну, - медленно протянула я, ища помощи в глазах Андрея.
Ну, - подхватил он.
Он храпит, - выпалила я первое, что пришло в голову.
Да, - поддержал он. - Сам себя боюсь. Так храплю, что стены сотрясаются.
А почему мы не слышим? - подключились к следствию мальчики.
Потому что вы маленькие и спите крепко, - пробормотала я.
Это как-то неправильно, - топнула ножкой Катя. - В моем классе у всех родители вместе спят. А вы... - она мучительно подбирала слово, отчаянно жестикулируя, - ...выпендриваетесь!
Мои брови взлетели в верх от услышанного. «Не думала, что мне придется когда-либо отчитываться перед дочерью о том, кто ночует в моей кровати», - отметила я про себя и покосилась на Андрея, который, как и я, пребывал в легком замешательстве.

Алина, может, они правы? - прощупывал почву муж.
За окном стемнело, дети давно погрузились в царство Морфея, а мы присели на веранде. Андрей разливал по бокалам виски.
Звякнул брошенный в низкий стакан кусочек льда и начал потрескивать, залитый янтарной жидкостью. Я словно завороженная смотрела на запотевшее стекло, за которым беспомощно барахтается лед, врезаясь в стенки.
Этот разговор был неизбежен. Спустить ситуацию на тормозах уже не получится. Надо покончить раз и навсегда с назревшей проблемой, которая мешает жить, будто прыщ на подбородке.
Андрей почти целый год живет в комнате для гостей. Он переехал сюда, когда я лежала в реанимации и с тех пор эта комната стала его карцером. Все это время он не заводил интрижки на стороне, несмотря даже на то, что я перекрыла ему доступ к своему телу.
Время от времени он предпринимал робкие попытки вернуть все на круги своя, клялся, обещал, падал ниц, но обида жила во мне настолько прочно, что я и слышать не желала о возобновлении отношений.
Мы все еще были муж и жена по паспорту, но каждый сам согревал свою постель.
Мы сами убили свою любовь, но гробовщиком все же был ты, - мой голос неестественно дрогнул. - Мы сожгли наши чувства дотла своими руками, а теперь копаемся в груде пепла, пытаясь найти уцелевшие куски и склеить из них нечто. И это нечто будет похоже на кастрированную любовь, которая нам даст только неоправданные ожидания и приведет к очередному разочарованию. Второй раз пережить это будет еще сложнее.
Я набрала полные легкие воздуха и взглянула в шоколадные глаза Андрея.
Я виноват, признаю.
И не только ты! - оборвала я. - Я тоже хороша.
Так давай забудем все и начнем отсчет с нуля, - гнул Андрей свою линию, но я не спешила соглашаться. И дело было даже не в том, что муж предал меня.
Я сама наделала кучу глупостей, и кроме себя винить мне было некого.
Чувства — это тонкая материя, их надо беречь, - я прошлась по комнате, бултыхая лед в стакане. - Любовь — рискованное предприятие. Как бизнес. Сначала у тебя небольшой оборот. Ты побаиваешься, что прогоришь. Потом приобретаешь уверенность и инвестируешь крупную сумму. Соответственно и получаешь не в пример больше. Но с каждым вложенным рублем риск растет. И если ошибешься, - потеряешь все.
Что ты хочешь этим сказать?
Мы вложили в наши отношения все сбережения чувств, но, открывшись друг другу, не смогли их уберечь.
Оригинальный подход. И что дальше?
Дефолт, - выдохнула я. - Просто надо жить дальше. Я не гоню тебя, но и вместе мы быть не можем.
Андрей залпом допил виски и вошел в дом, оставив меня наедине с тенью ночного сада, угрюмо качающейся под одинокой голубой луной. Я поежилась на ветру и вгрызлась в стакан. На моих глазах проступили слезы, и это означало предстоящую бессонную ночь душевных терзаний и мук абстинентного синдрома.

***
Как бы мы иногда ни расстраивались, как бы ни убивались, а жизнь все равно движется дальше, по строго намеченному плану, известному одному только Богу.
Проснувшись по утру я с удивлением заметила, что все не так уж плохо, как казалось еще вчера. Мы по-прежнему живем с Андреем под одной крышей, но засыпаем в разных кроватях; мы не можем разобраться в наших отношениях, но с одинаковой силой любим своих детей.
Это ли не счастье?
В солнечное воскресное утро мы всей семьей отправились в парк. Лето не спешило прощаться с городом, и его последние отголоски танцевали венский вальс на наших лицах. Я тайком любовалась Андреем, наблюдая его в роли примерного семьянина. Он словно мальчишка бегал по аллейке, подбрасывая вверх салют из багряно-красных, желтых и бурых листьев, вызывая громкий восторг у детей.
«Классно иметь мужчину-друга», - отметила я про себя, вороша кучку листьев носком ботильона. Вот мы, женщины, только и делаем, что пилим своих мужей. «Не так сидишь, не так свистишь!». Нам все не так: мало зарабатывает; много зарабатывает, но дома не появляется; пьет, курит; с утра до вечера пялится в телик. Продолжать можно бесконечно. Но, как только перестаешь воспринимать супруга как свой личный трофей, кошелек и секс-машину, все встает на свои места.
Действительно, чтобы начать что-то ценить, нужно это потерять, и лучше несколько раз, пока не выработается безусловный рефлекс.
В парке собралось полно народу разных возрастов. По узким дорожкам бродили молодые парочки, тесно прижавшись друг к другу и останавливаясь на каждом шагу, чтобы поцеловаться. Малышня бегала возле родителей, горделиво держа в крохотных ручках яркие воздушные шары. А на скамейках, умиротворенно глядя в даль, плечом к плечу сидели пенсионеры. Глядя на них, я трепетно радовалась и одновременно мучилась вопросом, как же им удалось пронести любовь через годы, сохранить доверие и уважение к своей половинке?
Раньше люди были терпимее друг к другу, прощали мелкие обиды, не раздували из мухи слона и не требовали невозможного. Они знали, что слово «брак» означает «быть вместе». «Брачной парой» в старину называли упряжку лошадей, идущих вместе, в связке. А сейчас говорят, что хорошее дело браком не назовут. Теперь союз двух людей считается долгожителем, едва перевалив за три года.
Куда только подевалась житейская мудрость наших предков?
Нашей семьей был объявлен «праздник живота», и мы, не боясь набрать пару лишних килограммов, в огромных количествах поглощали сладкую вату, мороженое и молочные коктейли. Как в детстве, волшебные руки собирали вокруг палочки облака пушистого блаженства, и мы занимали места в кабинках счастья. Мир кружился вокруг нас, унося прочь реальность.
После пятнадцати минут парения над землей, голова закружилась, и мы с Андреем сошли с дистанции. И как только дети не устают кататься на аттракционах? Создается впечатление, что они могли бы заниматься этим вечно. Я наблюдала за малышами со стороны и ловила их счастливые взгляды.
Счастью не было предела, как вдруг вдалеке показалась знакомая фигура. Точеные линии стройного тела я могла узнать и в темноте с завязанными глазами. Его мышцы играли при ходьбе, сокращая дистанцию между нами, а на ветру колыхалась его белокурая челка. Сомнений не оставалось. Это был Иван. Он держал за руку девушку. Ноги от ушей, улыбка — мечта дантиста, густые русые волосы, - словом, мечта любого парня. Мне стало не по себе. Я приготовилась к бегству, но отступать было некуда, - позади, как говорится, Москва, дети на каруселях.
Не успела я собраться с мыслями, как парочка выросла прямо перед моим носом, развеяв былую уверенность в том, что мы никогда больше не увидимся. Ваня явно не ожидал встречи. Он напрягся всем телом и, борясь с дрожью в коленках, выдавил из себя мучительную улыбку.
Привет! - неестественно высоким тембром воскликнул он.
Здравствуй, - пролепетала я, мельком взглянув на часы, ожидая конца детских катаний.
Некоторое время мы помолчали, смотря в глаза друг другу, в которых было сказано больше, чем мы могли бы произнести. Мы оба помнили все, что было между нами, и воспоминания отражались сиянием на радужке. Пространство вокруг как будто перестало существовать, заканчиваясь на очертаниях Ванечки.
Девушка, с которой был Иван, и Андрей стояли рядом, но их присутствие не ощущалось.
Может, познакомишь? - прервала натянутую струну тишины подруга Вани, хлопая обильно накрашенными ресницами.
Конечно, - встрепенулся Ваня. Светлана, - указал он на спутницу, - моя подруга. Алина, бывшая коллега и ее муж — Андрей.
Очень приятно, - кашлянул Андрей в кулак, переминаясь с ноги на ногу.
Мы с подругой решили прогуляться, - погода хорошая, - произнес Ваня, второй раз повторив слово «подруга». Я сделала вид, что меня это не интересует, и тоже ляпнула что-то про «тепло», «солнечно», «ага». Слова не имели значения в этом диалоге.
Как здоровье? - поинтересовался Ваня, и вместо ответа я несколько раз попрыгала поочередно на обеих ногах, которые наконец-то окрепли, но кости так и продолжали ныть к перемене погоды. Я стала домашним метеобюро.
Чем сейчас занимаешься? Работаешь? - теребя ворот рубашки, Ваня продолжал неестественную беседу, не переставая сверлить меня взглядом.
Да, открыла рекламное агентство, - буркнула я, снова глядя на часы. Пора бы уже отпускать маленьких «космонавтов».
Рад за тебя! - улыбнулся Иван, а его девушка подозрительно прищурилась, переводя взгляд то на меня, то на Ваню.
Андрей нервно постукивал ногой по асфальту, но изменить что-либо было не в его власти. Я не принадлежала ему, и он не мог показать право на обладание моим телом, соответственно, ничего другого ему не оставалось, кроме как сохранять внешнее спокойствие во время душевной бури.
Ну, всего хорошего, - попрощался Иван, пожав Андрею руку и украдкой взглянув на меня.
В моих глазах была светлая грусть. Такая, которая приходит внезапно, напоминая, что вернуть или изменить былое нельзя. Можно лишь иногда наслаждаться вспышками памяти или старыми фотографиями.
Дядя Ваня! - раздалась трель из трех детских голосов, и ребята, не успев прийти в себя после головокружительных гонок по кругу, побежали ему навстречу, путаясь в пространстве и заплетаясь в собственных ногах.
Девушка удивленно приподняла бровь, наблюдая, как ее молодой человек обнимает детей бывшей сотрудницы.
И «Три сестры»! Прямо по Островскому, - фыркнула она, рассматривая безупречный маникюр.
«Дядя Ваня» написал Чехов, - поправил Ваня, метнув в спутницу укоризненный взгляд. - И «Три сестры» тоже. Нам пора!
Рада встрече, - кивнула я и быстро развернулась в противоположном направлении.
Мы стремительно удалялись под восторженные рассказы детей об аттракционе, а я их не слышала. Их смех казался искаженным и замедленным, как в киношных спецэффектах. Мне хотелось бежать прочь, прочь, без оглядки. Лишь бы не видеть больше этих глаз цвета первого тронувшегося весеннего льда, не слышать вибрирующего томного голоса, не терзаться воспоминаниями при виде его рук. Я едва сдерживалась, чтобы не обернуться и не разрушить все. Мой мозг разрывался от напряжения, и я глупо хихикала над лепетом детей, что-то бормотала невпопад, прибавляя шаг. Физически я чувствовала, как в мою спину вонзилось сверло, а затем адскую машину подключили к электро-питанию, и она, вращаясь, пронзала мою плоть, накаляя мозг до умопомрачительной температуры.
Андрей воровато обернулся и встретился взглядом с Ваней, подружка которого закатила скандал. Ее крики были слышны и мне.
Когда он подошел, меня как током прошибло! - кипел недовольный муж, сжимая кулаки и хрустя шейными позвонками, словно готовился к схватке.
Что? - встрепенулась я, пропустив мимо ушей его фразу.
«Коллега», - процедил Андрей сквозь зубы.
А давайте еще ваты купим? - ненатурально улыбнувшись во весь рот, предложила я, и мы завязали неприятный разговор.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

Алина Викторовна, к Вам посетитель, - прощебетал в трубку голос Жанночки.
Я откинулась в кресле и подмигнула своему отражению в зеркале.
Заказчик?
Нет.
А кто? - я едва не упала со стула. С минуты на минуту должен был подъехать клиент. И если не он стоит за дверью, то кто?
Он не представился, говорит, по личному вопросу, - ее голос казался испуганным.
Пусть заходит, - отрезала я.
Я стояла у окна во всю стену и теребила шелковую занавеску, наблюдая за скопищем людей на улице. Начал моросить мелкий дождик и они врассыпную побежали в разные стороны, прячась под навесами. Не прошло и секунды, как дверь резко распахнулась, и послышались торопливые шаги. Я уже знала, кто стоит за моей спиной, нужно было лишь подтверждение. Повернув голову, я поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Это был он.
Ваня поспешно закрыл дверь и стремительно бросился ко мне. Я остановила его взглядом дрессировщицы тигров и предложила переместиться за стол.
С чем пожаловал? - натянула я улыбку лицедея.
А где привет?
Привет, - я рухнула в кресло, уронив голову на ладони, не в силах больше нести маску «как ни в чем не бывало». - Зачем ты приехал?
Ты нужна мне! - произнес он знаменитую киношную фразу, но так искренне, что ему позавидовал бы сам Леонардо ди Каприо.
Из моих глаз проступили жемчужинки слез. В тот момент я поняла, как сильно запуталась. Запуталась в себе самой, в своих отношениях, в чувствах. Но распутывать этот клубок из нитей прошлого я не хотела. Лучше было одним махом разрубить его. Нежели чем устраивать с Ваней выяснение отношений, я предпочла бы его больше не видеть. Но на этот счет у бывшего любовника были свои мысли. Сейчас он не отступил бы ни перед чем. Об этом красноречиво говорили его глаза, неподвижно застывшие на лице, с вызовом и полные решительности.
Но, кажется, у тебя появилась подруга, - хрипло пробормотала я, испытывая непреодолимое желание снова закурить.
Ваня вскочил и отшвырнул стул. На секунду мне даже показалось, что он вот-вот начнет крушить мой кабинет. Я застыла в своем кресле, наблюдая за поведением взбесившегося бунтаря.
Я бросил ее в тот же день, - он мерил шагами кабинет в опасной близости от меня. - Черт! Да и кто мне теперь может быть нужен?
Он пронзил меня пристальным взглядом, и я нервно сглотнула. Мне незачем было отвечать на его вопрос, и я молча продолжала пить кровь из его саднящей раны.
Ты лишила меня сердца, украла мой мозг! - он орал на весь кабинет. - Я физически не могу больше ни с кем встречаться. Думаешь, мне интересно с подстилками? С дурами? С девчонками, одержимыми шмотками и тусовками?
Зря ты всех под одну гребенку, - я решилась вставить слово. - Среди них, наверняка, есть и умные, и красивые.
Ты права, есть. Вот только мне никто из них не нужен. Никто из них никогда не скажет: «Разве парни с такими глазами еще рождаются?» А ты сказала, и тогда я понял, что обречен. Вот уже год, как твои слова пульсируют в моем сознании.
В кабинете воцарилась гробовая тишина, и от этого почудилось, что часы отбивают секунды раскатистым колокольным звоном. Ваня того и гляди вновь начнет «ломать пространство», как говорят дизайнеры, а я, наблюдая, как бегают его глазки, вцепилась ногтями в подлокотники.
Алина Викторовна, пришел Ибрагим Аронович, - сообщила по громкой связи Жанночка, и ее голос, нарушив минутное молчание, показался каким-то далеким и искусственным.
К черту Ибрагима! - закричал Ваня и метнулся к столу.
Он набросился на телефонный аппарат, отключив соединение, а потом и вовсе выдернул штекер из розетки. Я вжалась в кресло, не понимая, что происходит, будто смотрела фильм на незнакомом языке без перевода.
Да что ты себе позволяешь? - взорвалась я после нескольких попыток выдавить из себя хоть слово.
Я твой раб, - прошептал он, проводя рукой по моим волосам.
Ты не в себе! - я дошла до точки кипения, найдя наконец в себе силы выбраться из кресла-убежища.
Не в себе? - рявкнул Иван, зловеще усмехнувшись. - Да, не в себе! Не в себе! Не в себе!
Он рукой смел все с моего стола. Полетела чашка с утренним кофе, заливая макеты, приготовленные ко встрече с Ибрагимом Ароновичем. Я уловила, как расползлось коричневое пятно на эскизе ресторана «Баку» и даже успела отметить, что эти бурые разводы подходят к стенам молочного цвета. «Надо бы предложить такое цветовое решение», - пронеслась в голове дурацкая мысль не к месту. Что ж, работа обязывает всегда держать руку на пульсе.
Это было последнее, что пришло мне в голову, прежде чем за нее схватился Ваня. Он одним махом уложил меня на собственный рабочий стол и запустил руку под подол узкой юбки.
Его теплые большие ладони ласкали внутреннюю сторону бедер, а губы осыпали поцелуями шею.
Остановись, - задыхаясь от страсти, взмолилась я. Но он заткнул мне рот языком, отправив к буддистам на облако нирваны.
Меня охватила мелкая дрожь удовольствия, но перед глазами стоял не Ванин силуэт. Я вдруг явственно представила Андрея, и от этого видения захотелось кричать сквозь стены.
Ваня продолжал самозабвенно колдовать над моим воспаленным страстью телом, он крепко держал мои руки, и мне нравилась его сила. Но я открыла глаза.
Стоп, Ваня! Хватит! - я высвободилась из его властных ладоней, дернувшись всем телом.
Он недоуменно смотрел на то, как я застегиваю пуговицы на пиджаке и поправляю юбку. Попытавшись вновь завладеть мной, он сделал шаг навстречу, но я остановила его вытянутой рукой.
Потом я схватилась за трубку телефона и грязно выругалась, вспомнив, что Ваня его «обезвредил». Тогда я набрала номер Степана с мобильника, который был погребен под кучей бумаг, планшетов и прочей ерунды, сваленной рядом со столом. Хорошо, что кофе до него не добрался!
Степан! - сорвалась я на водителя, будто он в чем-то провинился, - машину ко входу! Немедлено!
Ваня наблюдал, как я кидаю мобильник и записную книжку в огромную сумку, напоминающую по форме совдеповскую авоську. Между его бровями выросла огромная трещина, а в глазах запечатлелся испуг.
Что я не так сделал? - спросил он, надув пухлые губы, словно дитя.
Все, - я остановилась. - Ты все неправильно сделал.
Ведь нам же было хорошо! - не отступал он.
В том-то все и дело, что было, - грустно улыбнулась я, прощаясь с еще одним этапом моей жизни, открывшим второе дно моего эго.
Некоторое время я молча искала туфли, а Ваня исподлобья наблюдал за мной, водя глазами из стороны в сторону.
Но я люблю тебя! - крикнул он, когда я была уже в шаге от двери.
Я остановилась и закрыла лицо руками, гася приступ истерики.
Нет, Вань. Не любишь, - решительно заявила я. - Ты путаешь любовь со страстью, увлечением или симпатией. Любовь рождается в процессе отношений, ее надо растить, лелеять, воспитывать, как ребенка.
Ваня опустил голову на грудь и ухватился пальцами за переносицу, очевидно пытаясь остановить подкатившие слезы.
Страсть — далеко не все, что нужно для отношений, со временем ты меня поймешь.
Я выскочила в приемную, на ходу поправляя растрепавшиеся волосы. И без того удивленные лица секретаря и Ибрагима Ароновича еще больше исказились при виде меня. Жанночка заглянула в распахнутую дверь и ахнула. На столе сидел изрядно помятый Ваня в расстегнутой рубашке. Под его ногами в куче битого стекла красовались мои макеты. Натренированная Жанна, завидев юного красавца, незаметно расстегнула верхнюю пуговку рубашки и принялась стрелять глазками в сторону жертвы, но он не оценил ее мастерства.
Столкнувшись с заказчиком, я извинилась и пробормотала что-то про неотложные обстоятельства, на что он с видом знатока протянул «Понимаю», и мы перенесли встречу на другой день.

***
Всю дорогу я подгоняла Степана, требуя от него невозможного — быстро добраться до дома в час пик. Он был в ужасе: когда я его нанимала, главным моим условием была медленная и аккуратная езда, не более девяноста километров в час и с соблюдением всех правил. Из-за панического страха перед железным конем, который я так и не смогла преодолеть, мне в пору было надевать шоры на глаза — Степан бесприкословно выполнял мой приказ.
На мобиле я набрала одиннадцать цифр, которые были мне до боли знакомы, но не отображались никаким именем. Когда-то они были «любимым», «мужем», «сволочью», а потом я и вовсе запуталась, кем мне приходится Андрей. Услышав в трубке голос, я скомандовала «Срочно езжай домой!» и взглянула на запорошенную желтой листвой извилистую дорогу.
Автомобиль выехал на трассу, и я попросила шофера еще прибавить ходу. Спидометр показывал сто шестьдесят, и Степан боязливо косился на меня, словно хотел спросить, все ли у меня в порядке, но не решался.
Откинувшись на сидение, я погрузилась в мысли. Недавно мне на глаза попалась статья, посвященная Нобелю. В шестидесятых он изобрел динамит. При его испытаниях от взрыва погиб брат Альфреда. Не так давно ученые изобрели новое взрывчатое вещество, по мощности в несколько раз превосходящее тротил. «А кто придумал страсть? И чья разрушительная сила больше?», - думала я, вспоминая мой роман с Иваном. - «Что опаснее — проводить эксперименты со взрывчатыми веществами или позволить страсти управлять твоими телом и разумом?»
Вырвавшись из железного заточения, я на дрожащих ногах побрела к дому. Машина Андрея стояла перед домом еще тепленькая, значит, приехал только что.
Отлично!
Вломившись в дом, я застала благоверного в прихожке.
Что случилось? - испуганно спросил он.
Молчи, ничего не говори, - я прикрыла его рот ладонью и, схватив за галстук, потащила наверх, в комнату, которая раньше была нашей.
Андрей мычал, не понимая, что происходит, но его галстук был в моих цепких руках, и ему ничего не оставалось, кроме как идти следом за мной.
Захлопнув дверь в спальню, я прижалась всем телом к Андрею и почувствовала, как по артериям, сосудам и капиллярам разливается тепло и спокойствие. Это было ощущение возвращения к истокам. Андрей был мне родным, и его запах, голос, кожу невозможно было сравнить ни с кем другим. Он приподнял мой подбородок и поцеловал.
А я и забыла, как классно он целуется!
Мне никогда не было так хорошо с мужчиной. После долгой разлуки наши чувства обострились, и каждое прикосновение напоминало разряд оголенных проводов. Мы снова и снова впивались друг в друга, желая превратиться в единое целое, пока, наконец, не обессилили от генерирования сексуальной энергии.
Я лежала на плече у Андрея и думала о том, как здорово иметь мужа, отца детей, партнера и друга в одном флаконе. Он гладил мои волосы и глубокомысленно молчал.
Молчание сближало нас еще сильней, нежели разговоры, и все же Андрей решился задать мне вопрос.
Так что случилось?
Случилось, Андрей, уже давно, только мне нужно было время, чтобы это осознать.
Что?
Что я люблю тебя, дурачок!
И я тебя люблю.
Просто мы забыли об этом, будто в мире есть что-то важнее.
Глаза Андрея засверкали прозрачными росинками, и он прижал меня к себе так, что едва не захрустели кости, но мне было это приятно.
Когда ты сказала «уходи навсегда», я и представить себе не мог, что это будет невозможно, - признался муж.
Я откинулась на подушку и посмотрела в потолок, думая о его словах.
Сказать «навсегда», - значит, признать себя глупцом. Все в мире развивается по кругу. Когда-то мы начинаем курить, бросаем и снова тянемся к сигарете. Мы любим, ненавидим, разочаровываемся, прощаем, а потом снова влюбляемся. Даем «честное пионерское» не делать того и этого, и опять наступаем на ржавые грабли. В конце концов, мы рождаемся и умираем, чтобы возродиться в новом теле. И все это для того, чтобы постичь высший смысл бытия, суметь разгадать формулу и поставить знак «бесконечность» перед словом «счастье».
Я не стала делиться с Андреем своими мыслями, вместо этого я отрешенно произнесла:
Тогда я так считала. Но жизнь имеет свойство удивлять.
Это точно! - затараторил Андрей. - И что я только нашел в Карине?
Я молча подумала, что, наверное, силиконовые запчасти, но оставила комментарий при себе, а супруга как прорвало поговорить о бывшей пассии.
Она сказала, что беременна, и у меня словно башню сорвало. Потом она начала клянчить автомобиль. Уже тогда я насторожился, подумал, зачем ей, беременной, машина.
Я сверлила взглядом хрусталь на люстре, надеясь, что муж заткнется сам. Тщетно!
А когда ты в больницу попала, она созналась, что врала. И, так как стрясти с меня ничего не удалось, она не хочет больше терять на меня время.
Андрей замолчал и нервно сглотнул. Он выговорился, и ему стало легче жить.
А тебе никто не говорил, что самая большая глупость, обсуждать в присутствии одной женщины другую? - я укоризненно посмотрела в сторону супруга.
Ой, извини! - опомнился он, - просто я уже не мог носить этот груз на сердце. Я очень виноват перед тобой!
Хоть я и поругала Андрея, но, если быть честной, меня не задели его откровения. Прошлое потеряло для меня всякий смысл в тот момент, когда я решила вернуться к мужу. Да и зачем ворошить грязное белье, если впереди предстоит еще много приятных мгновений?
Не надо извиняться, - улыбнулась я. - Просто давай больше не будем совершать ошибок.
Ты моя судьба, - отозвался он, - и я хочу быть только с тобой.
Мы начали писать новую историю нашей любви, и мне вовсе не хотелось воскрешать в памяти старые обиды.
Сказав друг другу, что это был опыт, каждый из нас подумал, что это была ошибка. Может быть, и наше примирение — очередная ошибка, а быть может, в ошибках и заключается смысл жизни.

***
Вещи Андрея переехали в нашу спальню на ПМЖ, чему несказанно обрадовались дети. Да и что скрывать, я сама парила на небесах от счастья.
Я поняла, что мы сами кузнецы своего счастья и вправе как улучшить жизнь, так и превратить ее в лужу жидкой массы.
Рано или поздно все начинают сомневаться в своей любви к супругу, перестают доверять своим чувствам. На эту удочку попалась и я, заглотив крючок с опасной наживкой. Тогда и возник вопрос, тот ли человек рядом со мной, не ошиблась ли я с выбором. А может, я заслуживаю чего-то лучшего?
Ответ пришел не сразу. Прежде чем я его получила, мне пришлось проделать долгий путь через извилины своего сознания. И вот какая истина открылась мне.
Каждый из нас имеет то, чего заслуживает. Он хотел этого и выбрал это сам. Наша сегодняшняя жизнь — результат собственных мыслей и действий. Этот мир мы построили собственноручно. А значит, если что-то не устраивает, жаловаться надо не на судьбу-злодейку, а на себя.
Как только я приняла эти правила игры, механизм моей жизни заработал исправно. Шестеренки завертелись, закрутились, приводя в действие точную конструкцию.
Семейная жизнь обрела новый смысл для нас с Андреем. Мы стали похожи на молодоженов, которые не упускают момента обняться и прижаться к любимомой половинке, и называют друг друга исключительно именами фауны. «Зайка, котик, рыбка», - еще чуть-чуть, и у нас вырастут хвосты и обильный меховой покров, но, как ни странно, мне это даже начало нравиться!
В доме воцарилось такое спокойствие и взаимопонимание, что я заметила на бедрах жирок, который, как правило, появляется от комфортной жизни. Это, своего рода, расплата за счастье. Встав на весы я едва не упала в обморок — плюс три кило! Я ужасно расстроилась. А через неделю узнала, что беременна.
Это известие шокировало меня, ведь я не чаяла вновь стать матерью в тридцать девять.
Алина, это очень опасно! - придя в себя, выдавил Андрей, когда я сообщила ему, что намерена оставить ребенка.
Я понимаю, - механически отозвалась я, погруженная в свои мысли.
Это опасно, это невовремя, это накладно и тяжело. Да, все это несомненно так. Но нет ничего в мире прекрасней, когда ЭТО бегает, прижимается к груди, сжимает своей крохотной ладонью твой палец. Сомнений почти не осталось, когда я вспомнила Стефана и Доминика, которых я так долго ждала, и Катю, которая стала мне как родная дочь.
Так что ты думаешь? - Андрей потирал влажные от волнения ладони.
Буду рожать, - улыбнулась я.
Пойми! Может случиться все, что угодно!
И даже чудо! - я вжалась носом в воротник его рубашки.
Я не хочу тебя потерять, - щекотал он мое ухо.
Я прекрасно понимала, о чем он говорит. Врачи на этот счет тоже отзывались не самым лучшим образом, пытаясь предостеречь меня от необдуманного поступка. Люди в белых халатах в один голос предрекали мне как минимум половину диагнозов из медицинского справочника. Андрей все это время был рядом и с каждым словом врача становился все бледней. А у меня и вовсе голова кругом шла. После таких предсказаний не то, что рожать, - жить не хочется. После «синдрома Дауна» я взяла тайм-аут и хлюпко вывалилась из кабинета, словно моченое яблоко из трехлитровой банки.
Я всегда старалась свести посещение специалистов от медицины к нулю. И вообще считаю, что все болезни в голове. Чего мы не знаем — того и не существует. Убеждена, что человек сам создает себе проблемы, и болезни в том числе. Живи, радуйся жизни вместо «хождения по мукам». А то можно полвека просидеть на казенных скамейках, а потом еще и получить рецептов на несколько пачек денег. Нас жестоко обманывают, внушая, как опасно жить. Вот и появляются у нас, доверчивых, всяческие недуги. То голова болит, то, простите, жопа.
Но беременность — не геморрой, вопрос куда серьезней. Да и я прочно сижу на медицинском крючке.
Мы с мужем молча покидали здание женский консультации, а я мучительно искала знак судьбы или подсказку, всматриваясь в озабоченные лица женщин под белым колпаком. Наверное, они заняты насущными проблемами: как прожить на мизерную зарплату и чем кормить детей. Мне стало не по себе — ведь у меня есть все: муж, деньги, работа, - а кто-то из них едва сводит концы с концами и в одиночку тянет на себе семью.
Я отвернулась к стене, и на глаза попался обрывок фразы, аккуратно выведенный каллиграфическим почерком на стенгазете.
ПОДАВЛЯЮЩЕЕ...
РЕШИВШИХСЯ...
РОЖАЕТ...
Ломаные куски предложения осели на поверхности моего мозга, но смысл оставался за кадром. Свет падал на стекло, за которым скрывалась надпись, и стирал большую половину написанного. Дурацкая привычка искать смысл во всем не давала мне покоя, но мы все дальше отдалялись от информационного плаката, написанного лет сто назад. Как я ни всматривалась, как ни щурилась, озираясь на ходу, разглядеть надпись мне так и не удалось.
Быстро пробираясь сквозь толпу страждущих помощи, мы вырвались на воздух, и я зачерпнула его полной грудью. Хотелось плакать, но слезы превратились в комок и застыли где-то в горле.
«Что-то должно мне дать ответ!» - я огляделась по сторонам, но кроме спешащих по своим делам людей и машин я ничего не увидела.
Пристегнувшись ремнем безопасности, я обреченно уронила голову на грудь. Андрей повернул ключ зажигания, снимая авто с ручника. Внезапно меня осенило, что, если я сейчас вот так уеду, то никогда не узнаю, что же написано на том плакате.
Должно быть это знак! - я запищала сиреной, и Андрей от неожиданности чуть не стукнул соседа-Лексуса с госномерами.
Чего ты так орешь? - Андрей вновь дернул ручник.
Там... Туда! - я выбежала из машины, настежь распахнув дверцу и зацепив ею несчастный служивый Лексус.
Твою мать, Алина, - кричал мне вдогонку любимый, но за мной уже захлопнулась дверь медицинского учреждения.
Задыхаясь, я протиснулась сквозь жирную гусеницу очереди к никому не интересному плакату и на секунду прикрыла глаза. От страха. Вдруг там что-то плохое? Медики любят запугивать граждан своими пожелтевшими от времени «обоями».
И все же я не могу уйти! Это сильнее меня. Я открываю глаза, получая полный текст.
ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО ЖЕНЩИН, РЕШИВШИХСЯ НА ПОЗДНИЕ РОДЫ, РОЖАЕТ ЗДОРОВЫХ ДЕТЕЙ!
Сначала не понимаю смысл написанного и перечитываю вновь. Потом еще и еще, и наконец, в моей голове складывается картинка.
Несомненно, это знак!
Решено — буду рожать!
Наши предки были мудрее — им сразу открывалась суть всего происходящего. Наше поколение давно утратило вековые знания предшественников, и теперь мы ищем знаки с увеличительным стеклом. И не всегда принимаем верные решения. Сейчас лишь немногие способны узреть жалкие клочки истины, а подавляющее большинство и вовсе спит наяву.
Спорхнув с пандуса, я приблизилась к супругу, сияя как новая кастрюля, и он тут же растаял.
Ну, что, Нострадамус, знакомься, хозяин Лексуса, который ты так нелюбезно помяла - Андрей представил мне немолодого мужчину, очевидно примчавшегося на вой своего разгневанного зверя.
Леонид, - протянул тот мне руку, ввязываясь в мимолетный флирт. - А почему Нострадамус?
Оммм... - я закатила глаза, воздев руки к небесам, - мне было видение...
Леонид и Андрей рассмеялись, меряясь шириной металло-керамики и размахом кошелька.
И что говорит Вам экстрасенсорика? - поинтересовался хозяин Лексуса.
Говорит, через девять месяцев дом наполнится пеленками и подгузниками.
Леонид присвистнул и отпустил нас с миром, не взяв ни рубля, ссылаясь на то, что царапина совсем крохотная, а расходы по ремонту без труда покроет его контора. Кроме того, для него хороший знак — встретить с утра беременную женщину. Говорят, это приносит успех. Уж не думала, что стоящие у аппарата власти хозяева дорогих машин верят в приметы.
Откуда такая уверенность? - вновь завел разговор Андрей, когда мы подъехали к светофору.
По белым стежкам на черном полотне дороги побежали сотни туфель и сапог, сливаясь в единый городской танец. Светофор сменил цвет, и ноги исчезли. На секунду зебра опустела, а потом ее заполнили шины тяжеловесных машин.
Я рассказала Андрею про нежно-розовый плакат с улыбающимися мамой и ребенком, и он возмущенно открыл рот для того, чтобы возразить. То, что он собирался сказать, я прочитала в его помутневших глазах. В них черным по белому читалось, что все слишком серьезно! Что это был всего лишь клочок бумаги, а я уже не девочка, чтобы играть в подобного рода игры. И что я не должна принимать серьезные решения, руководствуясь корявыми буквами на дурацких плакатах. Все это Андрей сказал бы в следующую секунду, и я решила его опередить.
Ты никогда не задумывался, почему все происходит так, а не иначе; сейчас, а не потом; с тобой, а не с кем-то еще?
Андрей закрыл рот и задумался.
Нет. И почему же?
Потому что нет ничего случайного в этом мире. Все загружено в матрицу. В назначенный срок случается то, что было запрограммировано еще до твоего рождения. Так что противиться судьбе бессмысленно.
Андрей припарковался у обочины и высунул голову в окно. Я уютно устроилась на его плече.
А как же «мы сами формируем свое будущее?»
Если ты это осознал, значит, ты изначально родился человеком, который познает истину.
Успокой меня! - взмолился Андрей, и я с радостью произнесла то, во что сама свято верила:
У нас будет здоровый малыш!
Да будет так, - муж вздернул руки и закатил глаза, передразнивая моего Нострадамуса, и мы отправились праздновать рождение мечты.

***
Шла тридцать седьмая неделя моей беременности и вседозволенности. В этом плане я полностью поддерживаю мусульман, позволяющих беременным женщинам все. Но в моем случае это носило и вредоносный характер - живот был ужасающих размеров.
Устроившись в кресле, я смотрела веселую американскую комедию и поедала пирожки, испеченные Катей. Я думала о слонихах, которые ожидают появления малыша двадцать два месяца. И их мужья, наверняка, не настаивают на участии в родах, в отличие от Андрея.
На его лице бегали отблески сменяющих друг друга кадров, что делало его лицо забавным, но муж был более, чем серьезен.
Я должен быть там с тобой! - гнул он свою линию.
Мне было не по себе от его предложения. Да, я понимаю, что он хочет лучшего, но, после того, как я начиталась женских форумов о совместных родах, мой энтузиазм быстро улетучился. В очередной раз я убедилась в бесполезности перечитывания чужих излияний о неудачном опыте. Дамочки буквально уговаривали не пускать мужа на роды — неприглядная картина рожающей жены, по их словам, сильно скажется на дальнейших отношениях.
Почему мы с тобой не слоны? - протянула я, складывая губы в трубочку.
Не заговаривай зубы! Вопрос решен, закрыли тему, - подвел итог Андрей.
Я счастливо улыбнулась. На самом деле мне очень хотелось ощущать его присутствие во время самого ответственного дня в нашей жизни. Но эти форумы...
А вдруг ты потом всю свою жизнь будешь испытывать ко мне отвращение?
Не пори горячку!
Но так написал один парень в блоге...
Он просто свалил всю ответственность на жену. А в действительности все от отношений зависит.
Я привстала, но тут же осела в кресло от нестерпимой боли.
Андрей, кажется я рожаю, - все мое тело покрылось ознобом. Мурашки хаотично забегали по лицу, по спине, по рукам, и вскоре испещрили каждый сантиметр моего тела.
Ага, конечно! Второй раз я на эту уловку не поддамся, - усмехнулся супруг.
И зачем только я его разыгрывала неделю назад? Как и сейчас, пытаясь прекратить неприятный разговор, я закричала, что рожаю, а когда он метнулся мне помогать, я разразилась смехом.
История про мальчика, который кричал «Волки!» нашла свой логический конец!
Я серьезно! - терпеть уже не было сил, и я заскулила.
Очень натурально, - похвалил Андрей. - Станиславский бы поверил!
Меня прошиб холодный пот и наступило затишье перед очередными схватками.
Любимый, я так больше никогда не буду шутить. Только помоги, - взмолилась я.
Так я и поверил! У тебя срок через три недели.
Уговаривать Андрея было бесполезно. Сидя в кресле, он пристально наблюдал за мной в полной уверенности, что я его разыгрываю и ждал момента, когда мне эта затея надоест. Когда боль немного стихла, я улучила момент и поплелась к телефону, позвонить акушерке, но не дошла. Началась новая серия схваток, и мой крик разнесся уже по всему дому.
Так ты серьезно? - подбежал ко мне обеспокоенный муж, и ему не потребовался мой ответ, чтобы понять, насколько я серьезна.
Рожали мы с Андреем вместе. Как оказалось, он давно договорился о своем присутствии на родах, и только постфактум начал уговаривать меня. Но это было уже неважно. Наступил момент, когда все лишнее потеряло всякий смысл.
Андрей нежно сжимал мою ладонь и гладил по лбу, а я вцеплялась в него стальной хваткой, оставляя после себя ссадины и синяки. Все происходящее было как в бреду, но ощущение, что рядом родной человек сильно помогло, за это я была безмерно благодарна мужу.
Мы не знали, кто появится на свет — девочка или мальчик, и врачей попросили не сообщать. Так что всю беременность мы пребывали в неведении. Рождение малыша — настоящее чудо, и мы хотели, чтобы пол ребенка стал сюрпризом. Андрей мечтал о девочке, и терроризировал врачей вопросами: «Ну что, уже видно?», «А скоро?».
Наконец, раздался крик новой гражданки России, и муж, прижав к себе малышку, трепетно и нараспев произнес «девочка».
Ура! Алина, мы это сделали! - Андрей пылал гордостью, перерезая пуповину.
Рано радуетесь! Еще не все сделали.
Как это?
У вас двойня, сударь, - огорошила санитарка, и мы с Андреем на пару ахнули.
У нас уже есть, спасибо, - лепетал папаша, не совсем осознавая, что теперь у него будет пятеро детей.
Кажется, вы не поняли, - хохотала акушерка, отражаясь в поплывших глазах моего мужа. - А еще говорил, в обморок не упадет!
Мужик не тот пошел, - отозвалась санитарка, вытирая пот со лба.
Я была шокирована не меньше, чем Андрей. Врач меня предупреждал, что я в возрасте, на который приходится пик близнецовых родов, но тогда меня его предсказание только рассмешило, ведь я была уже мамой двойняшек. Мне казалось, что такое не должно было повториться.
Почему мы не слоны? - второй раз пропищала я вопрос, теперь уже думая о том, что индийские тяжеловесы рожают исключительно по одному слоненку.

ЭПИЛОГ

Решиться на роды, когда тебе под сорок — непростое решение. Мы с Андреем верили в лучшее и нырнули в омут с головой. И не пожалели об этом, получив в награду совершенно здоровенький, маленький дар в двойном объеме.
Вера и Виктория – так мы назвали малюток, - теперь занимали большую половину жизни, а их пеленки и ползунки – большую половину шкафа. Дети с радостью приняли новых членов семьи. А я вновь начала переосмыслять причуды бытия.
Удивительно, что человечество в большинстве своем живет по-инерции, переставая ценить повседневные радости жизни. Все мы ходим, едим, дышим, спим. Но не замечаем этого. В погоне за материальными благами, не успеваешь узреть, что жизнь проходит фоном.
В какой-то момент и моя жизнь полетела под откос, но я вовремя успела дернуть стоп-кран. Когда семья дает трещину, редко кому удается сохранить хорошие отношения, но нам с Андреем это оказалось по плечу. Конечно, то была уже не страсть пылких влюбленных, но крепкий союз, где правят бал взаимопонимание и доверие. Вся прелесть любви в том и состоит, что со временем она трансформируется во множество форм, перетекая из трепетно-робкой нежности во взрыв гормонов, которые в свою очередь уступают место теплым ровным отношениям.
С Иваном нас связывала бурная страсть, но перерасти в настоящую любовь ей было не суждено. Спустя год после нашей встречи он позвонил мне и задал один-единственный вопрос: «Ты счастлива?», на что я без сомнений ответила: «Да!».
И это было сущей правдой!
Впервые за последние несколько лет я чувствовала себя столь счастливой. Наш дом наполнился голосами, собрав под своей крышей дорогих мне людей. На кухне Катя со свекровью готовили обед, разнося по дому вкусные ароматы румяного борща и свежей выпечки; у телевизора папа спорил о политике с Александром Анатольевичем, а Андрей резвился в саду со Стефаном, Домиником и Машкой, которая стала настоящим членом нашей семьи. Ну а я возилась с малышками в детской и думала о том, как приятно, когда есть для кого готовить пумперникель.
Что бы ни говорили заклятые феминистки и карьеристки, а высший смысл для женщины заключается именно в семье. В ней она находит и поддержку, и любовь, и долгожданное счастье. Главное — не растерять тех святых чувств, которые дарит нам сам Господь.