Яков Есепкин - "Антикварные пировые Вифании" - Призраки роз

ПРИЗРАКИ РОЗ

Инцест, кровосмешенье туч морозных,
Днем олицетворяющих табу,
Снег этот сотворило в далях зведных,
Налистником толкнуло на борьбу.

Воспомнишь ли иные декабрины
И патину, и мраморность волны,
Что нимфам ледяные окарины,
Бессмертие плодят их ложесны.

И все ж, хотя еще в сурьме кусты,
Пусть здравствует он миг -- руда мороза,
Средь эллинской порочной красоты
Как есть неоклассическая роза.

Смотри, печаль моя, на этот снег,
Летицией звалась ты, а эллины
Тебе иное б имя дали, нег
Сандаловых не знала ты, маслины

С оливками сторонне отцвели,
Кустовья арабийские зачахли
Теперь, со кипарисовой земли
В тартариях желты зелени, прах ли

Внизу не тот, иль гумус очерствел
Без слез девичьих, даже иглы хвои
Маньчжурской редки, зерна от плевел
Нельзя и отделить, белы сувои

Одне пред Новогодьем, потому
Нас ангелы встречают всюду, вместе
Мы ходим, розоимную сурьму
Глядим, позднее к ангельской сиесте

Урочно торопимся, до горы
Волшебной далеко еще, но мерно
Течет благое время, а пиры
Нас ждут всегда, в досуге этом скверно

Одно лишь обстоятельство, цветов
Забыли мы аромат и названье,
Снега сейчас, игольчатый готов
Мороз ударить, неких волхвованье

Снегурочек игрушечных, невест
Раскрасных, принцев дымчатых мешает
Ясней средоточиться, но Гефест
Не дремлет и огни провозглашает

Рождественские данностью, оне
Горят уже вольготно, за снегами
Опустится покой, в холодном сне
Мы грезить будем, будем жемчугами

Апрельскими, а, впрочем, для весны
Сейчас уже не время, наш розарий
Божественно прекрасен, взнесены
Готические шпили в небо, парий

И нищих амстердамских замечать
Не велено опять, сии, быть может,
Отосланы черемами, печать
Призрачная на них, блажным поможет

Их царе бедный, принцы нам глядят
В сиреневые очи и принцессы,
Юродивых браменники следят,
Когда-то ад им стоил нощной мессы,

А нынче заменить вождей чурных
Сложней, чем выпить яду куфель в датском
Неладном королевстве, теменных
Отверстий мало здесь, коль на арбатском

Капище ты не лег, красно Невы
Граниты не испробовал на прочность,
Волной не поперхнулся ли, увы,
Хлебнул ее премало, беспорочность

Свою лихим художникам явил,
Жрецов постмодернизма озадачил
Асбестовым ликовником, совил
Терцины богонравно, преиначил

Значенье духовидческих доктрин,
Искусственности рамочной теченье,
На страты глянул остро, окарин
Кармных там не внимая, возвращенье

Патин фламандских ложных не приял,
Пастелей декадансных иль триолов
Не узрел, хватит в Дании менял
Вычурного искусства, чтоб монголов

Тартарских дело честно завершить,
В пенаты ехать вряд ли нам придется,
Чем Гамбург плох, в Стокгольме согрешить
Чермам их князь велел, еще найдется

Ушам незвучный яд в тюльпанной мгле
Голландии, в Париже восприимном,
В любимой Христиании, земле
Гамсуна или Бьернсона, в мздоимном

Отечестве почто и умирать,
Уж лучше европейские столицы
Отравленно и замкнуто взирать,
Блюдут оне вековые червницы

И смерть здесь разве празднику сродни,
Отечеству оставим ту скаредность,
С какой оно чернило простыни
Под нами, славских лиров очередность

Споспешествуя водкою белить,
Наушничая, службой у порока
Верша судеб избранничество, лить
Не будем и слезинки, но широка

Дорога в ад и узкие пути
В спасение, такое помнить нужно
Хоть скаредным чинам, еще цвести
Весной зеленям, явимся окружно

И глянем на централы площадей,
На сады ботанические, домы
Искусств, библиотечницы вождей,
Столичные подземки, где содомы

Тлеющие мерещатся чермам,
Оне сюда бывали с темью вхожи,
И шлись мужи катками по умам,
А сбили только черемные рожи,

Наперсникам разврата ли нужны
Мессии, плачь хотя, юдоль родная,
Искали вечной странники весны,
Зима одна виждится им свечная,

Елику Новогодье впереди,
Мы помнить жалких регентов не станем,
Черемы, тех следи иль не следи,
Орут пускай, как пурпурами грянем

О мертвое серебро, на крови
Церковь явим хорической ораве,
Очнутся сами пастыри, лови
Снег черный, ювенильность, мы не вправе

Пенаты милой Родины судить,
Высокое страшится тех удобиц,
Какие присно ангелы следить
Лишь могут, низких истин и усобиц

Нам горько наблюденье, в стороне
Достойней пребывать певцам, а оры
Звучат и в храмах темных, не в цене
Высотность, яко башни и затворы

Пусты равно, туда ли собредем,
Летиция, мы знаем только розы,
А ведали иное, так грядем
Вперед еще, не вспомним, так стрекозы

Цезийские случайно приведут
К оцветникам, им терпкие нектары
Кружат больные головы, не ждут
Пусть семеро единого, гектары

Парафий светлых в зелени благой
Опять огнем нисана возгорятся,
Даруется Отечеству другой
Избранник, ангелы пусть не корятся

Охранные, нельзя беречь певца
Нощного, в круге свеч его невеста,
Не зрят местоблюстители венца
О службе, очарованного места

Не вспомнят и губители, самим
Ужасен деспотии образ, роем
Валькирии проносятся, томим
Дождями Амстердам, каким героем

Спасен он въяве будет, мы ж, опять
Вторю, иродных нищих равнодушно
Минуем, время катится ли вспять,
А замки переносятся воздушно

Туда, туда, за Родины порог,
Внизу она дымится и алкает
Геройства, паки вымощет чертог
Костьми и мертвым сребром, отсекает

Ее от крыши мира темноты
Алмазная китана, башни эти
В рубинах со кошмарной излиты
Рябиновой крушницы, благо, нети

Приемлют не такое, но парша
И мраморную крошку разъедает,
Блаженного Василия круша
Соборствие, Кремль сказочно лядает,

Чего еще не видел красный брук,
Мертвых ли, концертирующих ведем,
Иосиф, брат Блаженного, на крюк
Сволочь успел себя, а мы уедем

Далече из неверящей Москвы,
Скелеты по шкафам пускай пылятся,
Глядят за слогом нежные волхвы,
Каким всенощно станем изъявляться,

Нет правды и в сиренях золотых,
Гадай на пятипалой, так браменный
Уснет при смене, выглядит святых
Какой-нибудь гишпанец современный,

Обувкой тяжкостопной наградит,
Шагай по брукованию, кареты
Тебе ли ожидать, Нева рядит
Свои, чурные также парапеты

С колоннами ростральными в сурьму,
Золоченную временем и кровью,
Нет, горе и высокому уму,
И святости, рождественской любовью

Столь мило нам, Летиция, дышать
В беззвездности, о розах серебриться,
Лишь сребро не подводит, воскрешать
Начнут и ангелкам благодариться

С тобою будем, нынее балы
Нас царственные ждут, следят филики
За чермами, а знать ли похвалы
В миру за святоборчество, но лики

Не время днесь темнить, голодных треб
Пел северный пиит благоуханность,
Рождественский опреснок, белый хлеб
Засим преломим, стоит недыханность

И мессы амстердамской, и свечей
Волшебной Христиании, а горы
Досужные вспоем, когда грачей
Увиждим на Вальпургиевку, хоры

Полнощные зовут своех певцов,
Стольницы снизу, грузные кувшины
С клико барвенным выше, без венцов
Узнают нас альфийские вершины,

Туда спешим, где яства, свечи, тьма
Игрушечная, елочная цедра,
Порфировая зелень, сурема,
Встречает нас Гортензия иль Федра,

Благое Новогодье для благих,
И мертвое серебро горьким зельям
Да сладостным десертам в дорогих
Розетницах идет, замковым кельям

Пора гореть святошно и гореть,
Веселию фаянсов расточаться
О златности, одесным умереть
Нельзя, а можно смерти наущаться.