Рудоходец. Глава 1.

РУДОХОДЕЦ


Глава 1. Плач младенца

   Призыв горна оторвал Тирила от работы. От привычной, ежедневной работы, которая кому другому могла бы показаться слишком утомительной, нудной и непонятной. Он же занимался своим делом уже лет пятнадцать, с тех самых пор, как прошел обряд приобщения к честному труду. Тирил опустил рудоходку и посмотрел в сторону своей деревни, откуда и прозвучал горн. Хорошо, что за работой он не успел отойти далеко, и, секунду поколебавшись, он решил-таки оторваться от своих дел и пойти обратно.
   Он был рудоходцем. И отец его, Влаон, тоже был рудоходцем, и дед... История их династии терялась где-то в глубине веков. Дар предчувствия и видения сквозь земную толщу переходил от отца к сыну, не ослабевая в силе и своей многогранности. Одно было плохо — рудоходец в семье мог быть только один; отец, передавая свой дар сыну, переставал заниматься этим делом, становясь обыкновенным мастером какого-нибудь ремесла.
   Так было обычно, но не с отцом Тирила... Он передал свой дар сыну, когда тому было всего 14 лет — начиналась война, и кто-то от семьи должен был идти воевать — таков был закон. Отец погиб, а война так до конца и не закончилась. Набеги дрогов — варварских южных племен — продолжались уже пятнадцать лет, видно те решили, что если не удалось захватить земли сразу, то получится взять измором, разоряя деревню за деревней, нападая на города и беря их в осаду, отлавливая караваны купцов...
   Тирил подошел к площади, когда там уже собралась большая толпа народа, а глашатай всё не начинал читать — ждал, когда соберется как можно больше людей. Это могло означать только одно — вести были очень важные, а учитывая общее положение дел — очень плохие. Люди терпеливо ждали, недоуменно и тревожно пожимая плечами, и спрашивая друг у друга — что могло бы произойти на этот раз такого особо плохого? Хороших вестей никто не ожидал, но ведь всегда хочется надеяться на что-то лучшее... Над площадью витало гнетущее и тревожное ощущение ещё не пришедшей, но уже надвигающейся беды.
   И вот, наконец, горнисты протрубили ещё раз — это означало, что глашатай счел нужным начать читать приказ Верховного Правителя. Гомон толпы сразу смолк, и над площадью повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь плачем грудного ребенка у молодой мамаши, которой давно пора было кормить его, но как на грех, идя на рынок, её угораздило завернуть на площадь. Как мать ни старалась его успокоить, виновато оглядываясь на людей вокруг, младенец плакал, не унимался, один среди тишины мрачно молчащей толпы людей.
   Глашатай раскрутил свиток и начал читать... Его голос, зычный, глубокий, казалось, проникал в самую глубину души каждого человека и уносился в самые дальние уголки земель Велинтов. Чем дальше читал глашатай, тем грустнее становились лица людей. Начиналась новая война. На этот раз дело уже не обойдется сбором дружины, чтобы помочь снять осаду с ближайшего городка, теперь дело было гораздо серьезнее. Видно, Верховному Правителю надоело терпеть эту изнурительную, разоряющую страну тактику варваров и он решился-таки сам ударить по врагу.
   На Тирила закон о призыве в дружину не распространялся, ведь ему некому было передать свой дар, семьи у него пока не было. Вот и в этот раз он уже собирался уходить, слыша, что речь глашатая подходит к концу, уже думая о том, что теперь понадобится много железной руды, но тут он услышал последние строки призыва.
- ...А также, я приказываю всем вещунам, добрым лекарям, светлым и темным магам и, в особенности — всем рудоходцам, - глашатай специально выделил последнюю фразу, - явиться по призыву в двухдневный срок вместе с обозом ополчения... - дальше глашатай произнес обычные слова, которыми всегда заканчивались подобного рода речи, и свернул свиток, сразу же спускаясь с высокого помоста.
   Тирил не поверил своим ушам — всех рудоходцев призывают на войну, это значит и его тоже... Но ведь он не передал свой дар! И если его убьют, а убить его совсем не сложно, - он не воин и совсем не знает воинского искусства, то его древний род рудоходцев прервется, канет в пучину истории!.. Какой от него прок на войне?
Его отец, перед тем как передать ему дар, готовился стать кузнецом и немало успел поднатореть в этом добром ремесле. А любой кузнец, так или иначе, сведущ в воинском деле... Но он, Тирил, готовился когда-нибудь стать бортником, а разведение пчел никак не способствовало приобщению к воинскому искусству. Тирил решил подойти к глашатаю, чтобы узнать — не ошибся ли тот, грешным делом, провозглашая речь?..
   Глашатай уже спешил сесть на своего коня, чтобы поскорее донести эти вести до других селений.
  - Уважаемый! - Тирил пробирался сквозь толпу, пытаясь докричаться, в поднявшемся людском гомоне, - уважаемый! Постойте!.. Я хочу спросить... - ему наконец удалось выбраться из толпы. Глашатай уже сидел на коне и, нахмурившись, смотрел — кто это ему кричит из толпы?
  - Это ты звал меня? - глашатай увидел подбегающего к нему Тирила, - спрашивай быстрей, у меня совсем нет времени!
  - Я хотел спросить... Не ошибся ли ты, уважаемый, говоря о том, что всем рудоходцам нужно явиться по призыву?..
  - Опять рудоходец... - устало пробормотал глашатай, - я уже устал повторять, что не ошибся, на этот раз вы все — и рудоходцы и даже темные маги — нужны Правителю. И не спрашивай меня — зачем?.. Всё, мне пора... Удачи тебе, рудоходец! - донесся до Тирила голос глашатая уже поднимающегося на своем коне по дороге в гору. Скачущие вслед за ним горнисты на прощание протрубили ещё раз, оповещая селение, что глашатай уезжает.
   Вот так вот! Он нужен Правителю... и не только он, но и все остальные рудоходцы. Зачем Правителю потребовалось собирать их всех? Что он такого собирается искать во время войны? Не собирается же он использовать их в качестве простых солдат, в этом смысле от них проку не будет никакого!
   Он все стоял и смотрел вдаль, на дорогу, где от глашатая с горнистами остались только клубы поднявшейся и никак не желающей опускаться обратно пыли. Он и не заметил, как к нему подошел староста деревни:
  - Здравствуй, Тирил...
   Тирил очнулся от своих мыслей и обернулся:
  - Здравствуй и ты, Бранот.
  - Не знаю, зачем Верховному потребовались рудоходцы во время войны, но приказ — есть приказ, послезавтра на рассвете мы отправляемся. Не опаздывай... - Бранот по-отечески похлопал Тирила по плечу и, тяжело вздохнув, пошел по своим делам.
   Для Бранота эта война была уже второй большой войной, не считая тех многочисленных случаев, когда он возглавлял дружину деревни, идя на помощь своим осажденным соседям. А в той, первой войне, пятнадцать лет назад, он воевал вместе с отцом Тирила и видел как тот погиб от коварного удара копьем в спину. И ему совсем не хотелось терять и в этой войне единственного в округе рудоходца.
   Правитель не зря дал целых два дня на сборы, Бранот это прекрасно понимал. Ведь им предстоял не просто какой-то очередной поход на несколько дней, а долговременная служба в сборном войске Правителя, а к такому делу нужно было подготовиться серьёзно: проверить оружие и снаряжение, да и, в конце концов, Браноту придется оставить вместо себя кого-то, кто будет управлять деревней в его отсутствие. В общем, дел у старосты-воеводы было много, и про несчастного рудоходца он забыл уже спустя несколько минут.
   Тирил добрел, весь в раздумьях, до своего жилища — добротного, ладного дома, срубленого из крепкого дерева и стоящего на каменном основании. Рудоходец — весьма уважаемый человек в любом селении. Без него ни колодца не выкопать, ни определить, где и что можно добывать из всего того, что скрывает от ненужных глаз земля-хранительница. Он жил отшельником в своем доме, хотя давно пора было бы обзавестись женой и, самое главное - сыном. Но... судьба-хозяйка пока не хотела давать ему семьи. Тирилу не хотелось жениться просто потому что так надо было, все равно на ком... А встретить ту, что заставила бы возликовать душу, пока не довелось. «Что же мне брать с собой? - Тирил замер в задумчивости посреди своей мастерской. - А что я гадаю?.. Не впервой же мне собираться в поход!». И он стал собирать привычные для себя вещи, какие могут пригодиться в дальней вылазке.
   На ближайшие дни у него были запланированы поиски места для нового рудника по добыче железной руды для местной кузни, да ещё нужно было заглянуть к одному селянину, попросившему указать место во дворе для колодца, да ещё побродить по околице поискать подземные ручьи... Дел было намечено много. Да, видно, теперь придется отложить. Но к селянину, попросившему вырыть колодец, он все-таки решил сходить, колодец — это дело святое. Что за двор без чистой, прохладной колодезной воды?.. Тирил решил сразу же туда и сходить. Он выбрал рудоходку, больше всего подходящую для поисков воды, и отправился на другой конец деревни.
Новый дом гончара был, пожалуй, даже получше, чем у Тирила. Ну да мастер Шабай того и заслуживал. Вся округа знала, что лучшей керамики, чем у него, не сыскать в этом краю. Добротный дом стоял на сухом хорошем месте и Тирил, подходя к нему, уже навскидку определил, где именно нужно искать воду.
  - Здравствуй, уважаемый Тирил, проходи в дом, отобедай с нами... - радушный хозяин уважительным поклоном встретил рудоходца на пороге дома, приглашая того пройти внутрь. Мастер Шабай был невысоким, кряжистым, уже немолодым человеком, с аккуратной бородой и черными как смоль, несмотря на возраст, волосами, подвязанными, как это и принято у ремесленников расписной широкой тесьмой по лбу.
  - Да не иссякнет свет солнца в твоем доме, мастер Шабай, - Тирил слегка поклонился, как того требовали рамки приличия, - но не обессудь, хозяин, я сначала дело делаю, а потом уже и разговорам за добрым обедом предаюсь. - Тирил остановился посреди двора и стал развязывать заплечный мешок с завернутой в толстую холстину рудоходкой.
  - Конечно, конечно... Поступай так, как тебе будет удобно, - поспешил поправить свой досадный промах Шабай, - но... могу я попросить тебя разрешить мне посмотреть на твое искусство?
  - Смотри, если хочешь... Я сглаза не боюсь. - Улыбнулся Тирил и взял в руки рудоходку — тяжелую, выточенную из особого камня вещь, по форме напоминающую короткую рогатину.
   Сглаза Тирилу действительно можно было не бояться... Ни одна ведьма или колдун не смогли бы навести порчу на человека с даром рудоходца. Заглядывая в недра подземного мира, эти люди вольно или невольно попадали под покровительство Богини-Хранительницы вместе со всем её сонмом духов и пограничных между светом и тьмой сил. Такое покровительство для обычного человека может и выглядело бы пугающе, но для рудоходцев оно было просто жизненно необходимым — как можно заглянуть под землю или в толщу горной породы, не испросив разрешения?
   Он опустился руками на землю и поблагодарил Богиню-Хранительницу всего подземного мира за то, что позволяет ему искать её богатства. Это было наипервейшее дело, перед тем как приступить к работе. Тирил поднялся на ноги, взялся за свою рогатину и, закрыв глаза, начал слушать. Перед закрытыми глазами поплыла мерцающая переливчатая картина, состоящая из оттенков красных и фиолетовых тонов. Он видел дом, двор, улицу, столпившихся на пороге дома домочадцев Шабая, и уже чувствовал течение воды в нескольких шагах левее, он повернул рудоходку в ту сторону, и картинка стала отчетливее. Тирил сделал несколько шагов и опустил рудоходку рогами вниз, знакомая тонкая вибрация приятными волнами прошла по телу, сформировавшись как всегда где-то в затылке, и ушла в землю. И почти тут же вернулась обратно, дополняя уверенность в месте и глубине залегания водяного пласта между двумя глиняными подушками.
   Тирил открыл глаза, опустился так же как и в начале руками на землю и ещё раз поблагодарил Богиню-Хранительницу за то, что не скрыла от него источник воды.
  - Все, хозяин, здесь копай. - Он похлопал по земле ладонью перед собой. - Двенадцать локтей прокопать нужно. И вода здесь хорошая, полезная, пей и лечись...
   Шабай тут же окликнул из дому двух своих сыновей и приказал им положить на указанное место большой камень.
  - Пройди в дом, уважаемый Тигил, не откажи... - Шабай широким жестом опять позвал рудоходца в дом.
  - Вот теперь можно и за стол. - Согласно кивнул Тирил. Ему действительно хотелось перекусить сейчас чего-нибудь; даже такая несложная работа отнимала немало сил.
   Радушная хозяйка усадила дорогого гостя на почетное место за столом рядом с хозяином дома — по правую руку. Тирилу, однако, сразу бросилось в глаза, что домочадцы были не в очень-то веселом расположении духа. Да и какая радость могла быть у них сейчас, ведь их хозяин-кормилец, муж и отец уезжал на войну. В углу дома на полу были аккуратно разложены доспехи воина. Шабай приметил, куда смотрит Тирил и его лицо сразу помрачнело — Тирил невольно напомнил ему, что послезавтра нужно бросать свой дом, своих родных, свое ремесло и идти на войну.
  - Да, да... - Шабай грустно со вздохом помотал головой, - война... Вот вырою завтра колодец, а доделывать его уже будут сыновья. Послушай-ка, а ведь тебе тоже приказано Правителем явиться, я слышал...
  - Правителю видней... - Тирил неопределенно пожал плечами, пережевывая мягкое ароматное мясо в грибном соусе, - только вот не возьму я в толк — какой из меня воин?
  - А есть ли у тебя воинские принадлежности? - с откровенной тревогой спросил Шабай.
  - Откуда!? - развел руками Тирил, вот мои принадлежности, - он кивнул на мешок с рудоходкой, - в этом вся моя жизнь...
  - Хм-м... - нахмурился ещё больше Шабай, - негоже идти на войну с пустыми руками. Мало ли для чего тебя призвал правитель, но ведь и по пути может все что угодно произойти по нынешним-то временам. И никакие духи помочь не успеют ... - Шабай почесал бороду в задумчивости и, будто приняв решение, прихлопнул рукой по столу и встал: - вот что!.. Прими это как плату за твой труд, не сочти за обиду. - Он вышел из-за стола и через некоторое время вернулся с тяжелым свертком в руках.
   В свертке оказались завернутыми доспехи и короткий боевой меч.
  - Вот, прими это от меня. Они не новые, но во вполне исправном состоянии. Я хотел передать их со временем своему старшему сыну, но тебе они сейчас нужнее будут... - Шабай с видимым волнением рассматривал свои старые доспехи, побывавшие с ним не в одном бою.
   Тирил смотрел, как гончар ловко развязывал и проверял на прочность затяжные ремни, лямки и стальные пластины и ему было по доброму завидно, гончар явно был сведущ в воинском искусстве, а вот ему самому только предстояло начать его постигать. Эти доспехи стоили больше, чем стоила выполненная Тирилом работа, и он посчитал, что не будет невежливым сказать об этом:
  - Я вижу, эти доспехи очень дороги тебе, и я понимаю, что они стоят дороже, чем моя работа...
  - Нет, нет... возьми их. Нам всем предстоит делать общее дело. - В глазах гончара опять читалась грусть. - Сдается мне, что на этот раз дело предстоит нешуточное.
   Тирил услышал, как в соседней комнате тихо заплакала жена Шабая...
   Попрощавшись с мастером Шабаем и его домочадцами, Тирил отправился домой. Ему с каким-то детским пацанячим чувством не терпелось облачиться в доспехи, взять в руки меч, почувствовать себя воином... Воином, который будет готов умереть... Эта мысль обожгла его неотвратимостью своей простоты. В своих вылазках, во время блужданий по горам, ему приходилось рисковать жизнью, карабкаясь по кручам или уворачиваясь от внезапного камнепада или отбиваясь ножом или палкой от диких зверей, но это было все не то... Смертельный риск, который предстояло переживать ему теперь, был совсем другого рода... Но Тирил был почему-то уверен, что он справится. Отец всегда учил его, что его долг — приносить добро людям своим даром, и что ж теперь делать, если придется стать воином... Раз так — значит так!
   Он до самой глубокой ночи разбирался в своих, теперь уже своих, доспехах, то ослабляя, то затягивая ремни и стяжки, подгоняя все под себя и приноравливаясь к такому незнакомому прежде ощущению. Он вытащил из ножен меч. Тот вышел с негромким металлическим шелестом-шипением. Лезвие меча было в идеальном состоянии — наточено и без каких-либо следов ржавчины, лишь приглядевшись, Тирил обнаружил тщательно заточенные следы зазубрин — красноречивые признаки боевого прошлого этого меча. «Да-а, - подумал Тирил, - мастер Шабай хороший хозяин и славный воин, если даже запасное оружие держит в таком хорошем состоянии!». Он поводил мечом из стороны в сторону, сделал несколько замахов и выпадов, как умел и как видел на турнирах воинов, когда бывал в соседних городках, по приглашению тамошних состоятельных рудных дел мастеров. Рукоять меча удобно лежала в его руке, приятно холодя ладонь, Тирил почувствовал, что ему не хочется выпускать это оружие из рук. Это было новое чувство для него — чувство силы, уверенности и власти забрать жизнь врага, которые любому мужчине просто по природе положено ощущать с оружием в руках. До этого Тирил почти ежедневно использовал другую силу, силу своего дара, оттачивая свои умения годами. Он подержал меч на вытянутой руке некоторое время и опустил, рука ничуть не устала — и неудивительно, ведь его рудоходки были потяжелее. Чем тяжелее и массивнее они были, тем более тонкие вибрации ему удавалось уловить, и приходилось ему удерживать их в руках и по несколько часов подряд, забывая про боль в одеревеневших мышцах рук и спины. Тирил с удовлетворением для себя отметил, что за крепость своей руки ему можно не беспокоиться.
   Он чувствовал, что послезавтра у него начнется другая, лучше или хуже – он ещё не знал, но совсем другая жизнь. Что-то подсказывало ему, что это будет не просто какой-то отрезок времени, проведенный в непривычных условиях, а нечто гораздо большее.