Про арест Пушкина

Сны дают нам возможность получить удивительный опыт. Такой опыт, который нам не приобрести в жизни, и уж тем более никогда им не воспользоваться. Это как высшая математика в художественном училище. Только не так скучно. Например, я во сне переспал с Энн Хэтуэй недели за три до вручения Оскара. А когда она получила награду наяву, я прямо почувствовал себя сопричастным и радовался, как если бы этого Оскара получил близкий мне человек. Хотя в действительности, ни один мой знакомый не получал оскаров, и кажется, никогда не получит. Хотя нет проблемы в том, чтобы перезнакомиться со всеми номинантами на следующего Оскара, и может тогда этот опыт сгодится. Но по сути это все равно бестолковый, хотя и забавный опыт.
Позже произошла еще одна постельная сцена. Нелепая вплоть до того, что я спал в белой сорочке. Хорошо хоть не в чепчике. И когда настало пробуждение, я отчетливо понимал, что это интересный жизненный опыт, хотя он мне никогда не пригодится, но может кто-то свыше решил, что если я умру без него, то приду на Тот свет недостаточно умудренным. А я не хочу уносить с собой в могилу эти ценные сведения, вдруг еще кому-то пригодятся. Поэтому рассказываю, как все было.
Как упоминалось выше, я спал во сне. Во сне я спал на широченной кровати с мягкой толстой периной. На мне была белая длинная сорочка, и какие-то портки. Спальная была большая, но очень темная. Свет проникал из соседней комнаты через щели между деревянной дверью и косяком.
В какой-то момент дверь распахнулась и в проеме появилась моя жена. Она смотрела на меня с негодованием и яростью. Наверное, хотела меня порвать. К счастью, я этого не видел, потому что свет меня ослепил. Я лишь сильнее сжал глаза и скривил лицо.
Через секунду жена захлопнула дверь и кинулась на кровать рядом со мной. Она схватила меня за плечи и пыталась повернуть лицом к себе.
- Свет мой, ну зачем вы арестовали Пушкина? – Вырвалось у нее.
Она была ненашутку взволнована, глаза нервно бегали.
А я был ненашутку разочарован. Мне политических интриг хватало на работе. Не уже ли они просочились в спальню... Тут же появилось желание вскочить и отпустить Пушкина, потому что уже задрали все со своим заступничеством. К счастью, я был слишком измотанным, для каких либо движений. Не мог даже отогнать от себя жену. Поэтому пробубнил в подушку:
- У меня такая работа.
- Но у тебя же есть целая армия подчиненных. Любой из них посчитал бы за честь самому арестовать Пушкина. Нет, тебе захотелось взвалить ответственность на себя.
Я понял, что ей дела нет до поэта, у моей супруги совсем другие проблемы. Позволь я ей говорить дальше, и она начнет причитать, что теперь против нее встанет весь свет. Ей будут не рады на балах. Поэтому я пробубнил еще:
- Это было высшее соизволение. За ужином...
Жену это не охладило, а наоборот распалило пуще прежнего.
- Так пусть бы твой Аркадий Петрович сам бы его и арестовывал. В конце концов он глава ведомства.
Тут я был вынужден впасть в глубокий сон, ибо другого выхода не видел. Поскольку на том ужине с государем, Аркадия Петровича не было, и ведомство представлял именно я. Но жене этого говорить было нельзя, чтобы не скомпрометировать моего шефа. Да еще и Пушкина арестовали не за преступление, а для профилактики. По словам государя, светские дамы избаловали его своим почитанием и обожанием. Чем и подталкивали к необдуманным поступкам. Еще неравен час, попадет на дуэль. А так посидит в тюрьме, может одумается. Да и мы сможем сказать, что сделали для его спасения все, что было в наших силах. Но об этом я тоже не мог сказать супруге, поскольку она восприняла бы это исключительно, как упрек. А она не в состоянии воспринять упрек спокойно.
С этими мыслями я и проснулся в том мире, в котором пишу эти строки.