Петрович

- Петрович! На ка, принимай сорванца! -
Петрович, внимательно изучавший газету, даже вздрогнул от неожиданности. Пашков довольно хихикнул, видимо заметил, но встретив, недовольный взгляд Петровича, быстро отвернулся. Уткнувшись в бумаги, всем видом показывая, что он занят, очень важным делом.
Взгляд Петровича остановился на Клаве, грузной женщине, из соседнего магазинчика, которая, цепко вцепилась в плечо мальчика, в явно поношенной одежонке, лет, этак, девяти. И всем, своим видом, являя дикое возмущение!
- Вот! Булку хотел стащить! Еле поймала на выходе! - Клава, грубо, подтолкнула всхлипывающего мальчишку к столу, где восседал Петрович.
- Все, иди Клава! И так, голова трещит, еще ты, здесь, воздух сотрясаешь! Давай! С мальчиком я сам разберусь! -
Клава быстро, с чувством выполненного долга, попятилась к двери. Но на пороге, не выдержав, все-таки обронила,
- Ты, уж, разберись! А то, совсем достали! Каждый месяц недостача! Из своего же кармана плачу, между прочим! -
- Иди уже! - Петрович болезненно поморщился.
- Вот сварливая баба! -
Дверь мягко захлопнулась, и Петрович внимательно, изучающе, уставился на испуганного мальчишку. Который, казалось, вот-вот разрыдается.
- Так! И что, мне, теперь с тобой делать? -
- Да, оформим, да и все! А дальше, пускай участковый по месту разбирается! - зевая, пробормотал Пашков.
Не обращая на него внимания, Петрович встал, потянувшись так, что где-то захрустело внутри. Подошел к мальчонке. Водрузил того на стул и присел рядом.
- Чаю хочешь? С пряником? -
Мальчонка резко мотнул головой и шваркнул носом, стараясь не смотреть на Петровича.
Петрович усмехнулся и потянулся к чайнику. Взвесив его в руке, он недовольно повернулся к Пашкову.
- Серега! Опять всю воду вылакал! Сколько раз просил, видишь пустой, сходи, набери! -
Серега улыбнулся.
- Сейчас, Петрович! Схожу! Не кипятись! -
Дождавшись, когда дверь за ним закроется, Петрович поднялся и подошел к окну. Гремя чашками и хрустя пакетами, он, всем своим видом, показывал полное безразличие к происходящему. Надеясь, что мальчик, если дать ему время, успокоится. И тогда, можно будет добиться от него, хоть какого-то, разговора.
Мальчонка, и правда, помаленьку успокаивался. Глядя, заплаканными глазами, на широкую спину старика, копошившегося в своей сумке.
В кабинете было тепло. И, после морозного воздуха, его разморило, и чувство сонливости мягко заглушало страх.
- Тебя как звать то? - как бы невзначай, спросил Петрович.
- Митя! - встрепенулся мальчик.
- Понятно, Митя! А я, Александр Петрович! Вот и будем знакомы, Митя! - и, после паузы, добавил,
- Сейчас, Сергей Владимирович, водички принесет, и мы с тобой чайку хлебнем! А то, у меня, с утра, маковой росинки во рту не было. У тебя, ведь, тоже? Как я понимаю! - он повернулся к мальчику и широко улыбнулся.
Мальчишка захлопал глазами и ни чего не ответил.
- На, вот! Посмотри пока! - Петрович протянул ему газету. Конечно, в таком возрасте, он ни чего там не поймет. Да, и читать то, скорее всего, он не умеет. По внешнему виду, можно сказать, что он, ни как, не из обеспеченной семьи. И скорее всего, сирота, ночующий, где-нибудь, на вокзале, но явно, ни дома. Хотя бы отвлечется маленько, разглядывая картинки.
- Ну что, не убег еще? - в кабинет зашел Сергей и, поставив чайник, уселся в свое кресло, внимательно смотря, то на мальчонку, то на Петровича. Не удостоившись ответа от Петровича и заметив нервозность мальчика, вызванную его словами, он махнул рукой кому-то и уткнулся, опять, в бумаги, которые беспорядочной кипой лежали у него на столе.
Чайник закипел, и Петрович, выложив на стол свои припасы, стал разливать по чашкам кипяток.
- Серега! Забирай чай! - скомандовал Петрович, и тут же отметил, как при слове «забирай», мальчонка вздрогнул и вжался в стул.
- Да, совсем напуган мальчик. Надо помягче с ним. А то закроется, и ни слова от него не добьешься, - он медленно поставил чашки на стол и одну пододвинул ближе к Мите, приглашая того к пиршеству.
Где-то, в глубине своей сумки, Петрович откопал, даже, конфеты. Которые лежали, теперь, рядом с пряниками, на столе, перед Митей.
- Бери, бери! Не стесняйся! - и Петрович ближе пододвинул к Мите тарелку со сладостями.
Так, они причмокивали, втроем, минут десять, ни говоря, ни слова. После чего, Петрович решился заговорить, нарушив, тем самым, тишину. Да, и в самом деле! Не до утра же им тут сидеть и играть в молчанку!
- Ну, ладно, Митя! Скажи ка мне, вот что! Где ты живешь? Где твои, папа с мамой? -
Митя поставил чашку и опять уткнулся глазами в пол.
- Митя, не бойся. Ни чего страшного нет, в том, что ты расскажешь. Просто мне надо у тебя узнать. Где твои родители? Где ты живешь? - продолжал уговаривать Петрович.
- Мама дома! И папа тоже! - выдавил Митя.
- Ну, вот и хорошо! - обрадовался Петрович, но после осекся.
- Я им не нужен! Они пьют! А когда я домой приходил, они на меня кричали и били меня. Кричали, чтобы я уходил. Им самим жрать не чего, еще меня кормить. - Митя опять всхлипнул.
- Понятно! - горько вздохнул Петрович.
- Где же ты живешь? -
- С пацанами, в подвале. Домой не хожу, боюсь. Уже две недели, боюсь. -
Петрович молча слушал Митю, и лицо у него стало хмурым. Дать бы этим мамашам, да папашам по первое число! Мальчишку приволокли. Это не мальчонку, а этих выродков сюда надо. И подержать месяц, другой. Глядишь, поумнели бы. Так нет же! Не по закону! Странные у нас законы. Где они нужны, их там нет. А где ни надо, пруд пруди!
- Вот, мы, с мальчишками и живем в подвале. Днем — где, кто, может! -
Митя замолк, и у него навернулись слезы на глазах.
Петрович, нервно, ходил около стола, с раздражением вертя ручку в руке. Он пытался в голове удержать какую-то мысль, но она ему ни как не давалась. Точнее, давалась, но он ни как не мог на это решиться.
Пашков удивленно смотрел на нервного Петровича, и ни как не мог понять, что так взбесило Петровича? Ну, да! Это плохо, что так произошло с мальчонком. Но это сплошь и рядом, в нынешнее время. Он, только, смутно догадывался, что причина, как-то связана с потерей семьи Петровича. Месяц назад, от него ушла жена. То ли не выдержала, то ли еще, какая причина? В это, он старался не вдаваться. Не чего в душу к Петровичу лезть. Все равно не скажет.
Тем временем, Петрович что-то обдумывал. Что ему делать дальше? Писать протокол? Нет! Он сразу отверг эту мысль. Что он, преступник что ли? Он же совсем ребенок. Портить жизнь я ему не стану. Она и без того у него хромая. Передавать его в другие службы, тоже не хотелось. Но и отпускать его, обратно, на улицы, он не мог. Это, практически, отпустить его на смерть или в тюрьму. Рано, или поздно, а финал будет именно таковым.
Что-то сжимало душу, когда его взгляд останавливался на Мите.
- Слушай, Сергей! Прикрой ка меня, на сегодня. Мне, кое-что сделать надо! Я, если чего, дома буду. - Петрович резко развернулся и торопливо зашагал к вешалке. Как будто боялся, что решение, которое он принял, вдруг ускользнет и больше не вернется.
- Ты чего, Петрович? К себе, что ли? - Сергей еще более округлил глаза, от чего, его лицо стало похоже на смешную маску.
- Много ты понимаешь! - буркнул Петрович, надевая куртку.
- Давай тут, без меня пока. Отцу, я, если что, сам завтра все объясню. Пойдем Митя! Не бойся! Погостишь у меня, глядишь, и понравится! - и, с этими словами, Петрович взял Митю за руку, который, кажется, ни чего толком и не понял.
Закрылась за ними дверь и Сергей остался один, пережевывая случившееся. Он подошел к окну и наблюдал, как Петрович с Митей вышли из подъезда отделения и направились к автобусной остановке.
Сергей улыбнулся. Посмотрел, на забытые Петровичем пряники и конфеты. Бережно завернул, все, это в газету. И принялся снова изучать бумаги, изредка улыбаясь.