Странник - рассказ

Странник
Он вышел из города, когда над землёй уже сгущались первые сумерки. Перед ним простиралась дорога – длинная, потемневшая от пыли и времени. Она убегала далеко за горизонт и, казалось, вела прямо в небо. Мимо него с шумом проехала машина, за ней – вторая. Поравнявшись с путником, водитель неожиданно резко ударил по газам, колёса жадно взрыхлили дорогу – и чёрные полы новенького с иголочки пальто посеребрило облако пыли.
Он усмехнулся. Вытянул было руку, чтобы стряхнуть его. Замер на полпути, выпрямился, достал из кармана пачку сигарет, закурил и уставился в небо. Оно было таким же серым, как и дорога, лежащая перед ним, как пыль на его пальто,.. как лицо водителя, проехавшего мимо. Некогда белые облака сейчас превратились в липкую бесформенную массу, заслонив собою всё небо. Воздух разрезал глухой удар, где-то в глубине сверкнула слабая вспышка молнии, и на дроблёный асфальт упало несколько капель.
Он улыбнулся. Привычным движением потушил сигарету, сунул руку в карман за другой, и с удивлением ощутил пальцами несколько смятых купюр. Надо же! Должно быть, осталось от последней покупки. Он вытащил деньги из кармана и поднёс к лицу.
Былые сомнения вновь всколыхнулись в его сознании. Безумец! Полный идиот! В твоём ли возрасте поступать столь опрометчиво, бросить всё ради внезапного порыва? Что тебя ждёт? Неизвестность, голод, нищета, болезни… Смерть! Не пора ли остепениться, пока не поздно? Судьба даёт тебе второй шанс, тебе лишь стоит протянуть руку, чтобы принять её дары. Так не медли, приди и возьми их…
Он усмехнулся своим сомнениям. Старая, прошлая жизнь никак не хотела отпускать его из своих объятий. Как же прочно она укоренилась в его сознании! Не тратя времени на размышления, он одним движением смял заветные купюры и, не оглядываясь, забросил далеко в траву.
Он выбрал свой путь!
Вдохнув полной грудью, словно освободился от непосильной ноши, он бодро зашагал вдоль обочины навстречу горизонту, откинув капюшон и запрокинув голову так, чтобы каждой клеточкой своего тела ощущать капли дождя.
Это был его дождь. Первый дождь его свободы!
***
Она уже битый час сидела за мольбертом и неотрывно глядела на чистый лист перед собой. Заветное лицо ехидной усмешкой мелькало перед её глазами, но, стоило ей только взять в руки карандаш и провести несколько линий, как оно тут же исчезало, заставляя её сердиться и с раздражением стирать уже намеченные штрихи.
Промаявшись ещё с полчаса, она глубоко вздохнула и устало поднялась на ноги. Работа не клеилась. Подойдя к окну, она со скучающим видом уставилась на хмурое небо. Внизу, подобно муравьям, сновали люди. Воздух всколыхнул гром, первые дождевые капли мягко упали на запотевшее стекло и медленно заскользили вниз. На её лице мелькнула озорная улыбка. Бросив последний взгляд на улицу, она выскользнула из своей комнатки, словно ветер миновала лестницу и выбежала во двор.
***
Вы никогда не замечали, что по отношению к осадкам можно судить о человеке? Есть люди, которым больше доставляет радости яркий солнечный свет и летняя жара. Обычно это успешные лидеры, твёрдо знающие, чего они хотят и живущие реальным миром. Есть люди, что любят дождь... Они меланхоличны, склонны к философским размышлениям, живут прошлым или существуют в придуманном ими мире... Есть ещё те, что не боятся в студёную зимнюю пору выйти на улицу, чтобы закружиться в снежном вальсе. Это люди, мечтающие о великом, их манят неведомые страны и возможные приключения, они с вызовом глядят в лицо судьбе, скрестив шпаги с капризной фортуной...
Она была человеком дождя. Словно тень мелькала она среди тепло одетых прохожих в лёгком платьице, впопыхах позабыв надеть обувь, и сейчас словно маленький ребёнок, босиком бежала по лужам, смеясь и что-то напевая себе под нос. Люди шарахались от неё как от безумной, бросали неодобрительные взгляды, крутили пальцем у виска…. Она не замечала этого. Полностью растворившись в дожде, она жадно вдыхала запах сырой земли – и не могла надышаться. Среди пёстрых зонтов она была похожа на маленькую бабочку, снующую от одного цветка к другому. Танцуя и напевая, она незаметно оказалась в городском парке…
***
Они увидели друг друга одновременно. Случайно, неожиданно оторвав взгляд от мостовой. Их взгляды встретились, они замерли на месте, не в силах поверить глазам. Мимо них сновали люди, погружённые в свои мысли, сталкивались с ними, удивлённо оглядывались, что-то бормотали себе под нос…
Они не замечали их: целый мир стал всего лишь серой безликой массой. Ясным было лишь одно – то лицо на противоположной стороне улицы.
- Это ты? – спросила она, и сама удивилась звуку своего голоса.
Он кивнул.
Она слабо улыбнулась.
- Ты снился мне. – прошептала она, прижимая дрожащие от холода и волнения руки к груди и боясь моргнуть: вдруг видение исчезнет, - Каждую ночь. Я слышала твой голос, ты звал меня за собой. Я думала, что уже никогда не увижу тебя…
- Я знаю. – прошептал он.
Дождь продолжал лить, с мягким шелестом осыпая собою землю, но его слова звучали так громко и ясно, словно он стоял рядом.
- Пойдём, - произнёс он и протянул ей навстречу руку.
Она улыбнулась: робкой, по-детски наивной улыбкой. Не в силах ещё поверить происходящему, медленно протянула ему ладонь – и вздрогнула, когда их пальцы сплелись.
Она заглянула ему в глаза.
- Ты теперь не уйдёшь? – спросила она с трепетом в сердце.
Он промолчал…
Дождь начал затихать, небо просветлело. Люди с облегчением закрывали зонты, стряхивали воду с промокшей одежды… А они продолжали идти, не замечая происходящего. Неожиданно со стороны парка подул холодный пронизывающий ветер. Она поёжилась. Дрожащими руками поправила на себе промокшее платье, рассеянно прошлась босыми ступнями по лужам – и вздрогнула от холода. Он обернулся. Бесстрастно, словно мимоходом, поднял её на руки, прижал к груди. Она не удивилась. Лишь только плотнее обхватила его руками и закрыла глаза. Так они и шли. Он не спрашивал, куда ей надо идти, словно заранее знал, что нужно делать. А она… она доверилась ему, простодушно, словно маленький бездомный котёнок, подобранный прохожим на мостовой.
***
- Так откуда ты?
Он вздрогнул, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Словно бы нехотя обернулся на её голос, привычным жестом откинул длинные волосы с лица. Помолчал с минуту.
- Ты знаешь, это неважно…
Она улыбнулась. Как же это раньше она не замечала, какой уютной может быть её маленькая каморка на чердаке? Средств хватало лишь на такое жильё, и она не раз сердилась на тех, кто, обладая властью и могуществом, начинал жаловаться на свою судьбу.
Увы! С детства ей приходилось заботиться о себе самой: родители бросили её в возрасте трёх лет, люди из детского дома приютили её, вырастили… Дали в руки кисть… Наверное, судьбой ей было уготовано стать художницей. Она рисовала удивительные картины – и только тем и могла прокормиться. Порой ей улыбалась удача: богатые люди приглашали её раскрасить стены в их просторных особняках или люди искусства скупали её творения целыми пачками, намереваясь включить в свою коллекцию… Один раз ей даже предложили продать своё имя. Деньги были немалые, но она не могла себе такого позволить. В тайне она лелеяла мечту, что однажды, подобно многим известным художникам, её картины создадут ей славу, выведут из нищеты… Однако, время шло, а в её жизни ничего не менялось. Ничего. До сегодняшнего дня.
Он устало покачал головой, и она, спохватившись, вновь склонилась над мольбертом. Краски послушно ложились на лист, словно всё это время только и ждали его появления. Бросив мимоходом взгляд на своего гостя, она невольно залюбовалась его статностью и красивым лицом.
- Ты снова отвлекаешься, - недовольно произнёс он, поймав на себе её взгляд. Вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, закурил, - Скажи на милость, зачем тебе так нужен мой портрет?
Она любовно поглядела на своё творение.
- Я так боюсь, что ты когда-нибудь уйдёшь, - призналась она, покраснев от смущения, - А у меня останется твоё лицо, и я буду смотреть на него, когда мне станет грустно…
Он иронично улыбнулся.
- Как странно: мы лишь сегодня встретились, а ты уже думаешь о будущем. Почему бы не расслабиться и не насладиться тем, что есть сейчас?
- А я и наслаждаюсь, - она покорно отложила кисть, опустилась подле него на пол и склонила голову ему на плечо, - Просто я так долго ждала тебя… Слишком долго.
Он задумчиво выдохнул тоненькую струйку дыма.
- Знаешь, там, откуда я пришёл, мне тоже всегда казалось важным знать, что будет впереди. Я расписывал каждый свой день, старался учесть каждую мелочь, вплоть до посещения ванной комнаты, и даже подумать не мог, что однажды мой план может дать сбой…
Она нежно погладила его по руке.
- Расскажи мне.
Он усмехнулся.
- Да нечего рассказывать. Я был последним поддонком, но, что забавно, никогда и не подозревал об этом. Ты можешь себе представить жизнь, лишённую каких-либо потребностей и стремлений? У меня было всё: богатство, власть, внимание со стороны женщин и уважение – мужчин. Я был единственным ребёнком в семье и, как следствие, самым любимым. Я никогда ни в чём не нуждался. Родители дали мне блестящее образование, связи в обществе… Я принимал это как должное, и думал, что значительно превосхожу всех прочих людей. Они для меня не существовали. Я лелеял свою гордыню, я упивался ощущением собственной исключительности, а многочисленные подхалимы, странным образом составившие круг моих близких друзей, только разжигали во мне это пламя. Я считал себя вправе проявлять жестокость по отношению к другим, и я смеялся в ответ на их жалобы и слёзы…
Она молчала, задумчиво теребя в руках прядь его волос.
- Ты ненавидишь меня? – спросил он.
- Нет, - она покачала головой, - Я люблю тебя, как же в моём сердце может возникнуть ненависть к тебе? Но я слушаю: продолжай! Что случилось потом?
- Потом? – он задумчиво уставился на запотевшее стекло. Город уже погрузился во тьму, последние огоньки горящих окон слабо перемигивались в ночи. Он сделал над собой усилие, - Потом я убил человека…
Она подняла на него глаза, но в них не было страха, осуждения. Странно, но этот взгляд придал ему уверенности. Он торопливо продолжил…
***
В тот день стояла премерзкая погода. Он ехал на очередную встречу с друзьями, и уже подъезжал к клубу, как вдруг из темноты ближайшего двора появился старик и торопливо засеменил наперерез. Его вид вызвал у него раздражение. Как назло, старикашка шёл ужасно медленно: кажется, у него была сломана нога, при каждом шаге он тяжело опирался на деревянный костыль. Прошло уже пять минут, а он даже не преодолел и половину пути.
Позади стали раздаваться гудки автомобилей, затем – ругань водителей. Он разозлился: впервые кто-то посмел обратиться к нему без должного почтения. И всё из-за кого? Из-за этого дряхлого старика, которому, может, и жить-то осталось не больше недели! Он не мог себя более сдерживать. В ярости ударил по газам, машина вырвалась вперёд…
Последнее, что он помнил - лицо старика, когда тот увидел мчавшуюся на него машину. Ему оставалась всего секунда – в следующее мгновение его слабое тело, словно подхваченное ветром, взмыло в воздух, и тяжело рухнуло на обочину. Костыль отлетел в сторону.
Им завладел страх. Отъезжая, он успел заметить в стекло заднего вида, как из стоящих позади машин выскочили люди, как они окружили старика, от головы которого уже медленно растекалась лужица крови. Сопливые лицемеры! В первую секунду в его душе всколыхнулось что-то вроде чувства вины. Он уже хотел было остановиться и вызвать скорую помощь, но будто дьявол вселился в него! Он разозлился ещё больше, прибавил скорости, и через минуту уже скрылся в неизвестном направлении…
Первое время он наивно полагал, что это происшествие никоим образом не повлияет на его жизнь. Он ошибался. Этой же ночью он проснулся в холодном поту: лицо старика, освещённое фарами машины, преследовало его во снах. Он снова и снова видел, как тот медленно поворачивает голову, словно бы ещё не веря в то, что сейчас произойдёт, как округляются от ужаса его глаза, чувствуя приближение скорой смерти…
На третью ночь он не выдержал. Через знакомых ему удалось выйти на родственников убитого. Он пришёл к ним поздно вечером, спрятав глаза за стёклами тёмных очков. У старика была жена и взрослая дочь, худая, с измождённым лицом, со смертью отца постаревшая, казалось, на несколько лет. Он не решился сказать им правду. Представился случайным свидетелем происшествия, выразил свои соболезнования. Затем попытался всучить им толстенную пачку денег. Жена старика не взяла: замахав руками, она упрямо вернула ему сложенные стопкой купюры и ласково предложила пройти в дом и выпить чашку чая. Он стоял как последний дурак и машинально мял деньги в руках. Наивный! Он думал, что сумеет таким способом вернуть себе сон и спокойную жизнь. Надеялся купить спокойствие. Тут его нервы не выдержали: закричав, он обхватил голову руками и бросился прочь от этого дома. Ему было невыносимо видеть измученные горем лица этих двух женщин и осознавать, что стал причиной их несчастья…
Он решил отказаться от всего: продал дом, коттедж, кампанию, в которой работал. Разорвал все связи. Он не мог простить себе своё богатство и благополучие. Каждый раз, глядя на стопку купюр, ему на память приходило лицо жены старика – и деньги сами падали из его дрожащих рук. Обеспокоенные родители хотели было отправить сына в больницу на лечение, но он понял: ничто в его жизни не будет так, как раньше, пока он не получит искупление. Он передал все свои средства в благотворительные акции, и поздно ночью, не сказав никому ни слова, покинул город. Он решил начать жизнь заново, новым человеком, лишённым каких-либо грехов…
***
Она глубоко вздохнула. Он сидел перед ней и с напряжением ждал, что она отвернётся от него, как от прокажённого, попросит уйти… Но когда её тонкие детские руки нежно обхватили его голову и стали гладить по волосам, он не выдержал: взвыв, словно раненый зверь, он уткнулся ей в грудь, и слёзы раскаяния потекли по его щекам. Она ничего не говорила, просто продолжала гладить его, успокаивая, словно отпуская ему этот тяжкий грех. Её губы коснулись его лба – каким обжигающим показался ему этот поцелуй! Он скорчился перед ней, слабый, беспомощный, одинокий в своём горе, и плакал, должно быть, впервые в жизни осознавая свою вину. И с каждым её прикосновением его сердцу становилось легче…
Она мягко приподняла его за подбородок и заглянула в глаза.
- Я ждала тебя, - повторила она тихим, мелодичным голосом, - И ты появился. Так должно было произойти. Пока тебя не было, я медленно умирала в тоске и одиночестве, утратив последний луч надежды. Но ты пришёл – и исцелил меня! Ты вернул меня к жизни, когда я уже готова была распрощаться с нею. Ты – моё спасение! Так не плачь же, мой милый! Позволь мне забрать твою боль, всю без остатка, позволь мне разделить твоё горе. Позволь мне воскресить тебя…
И он послушался. Покаянно сжавшись в её объятиях, словно маленький мальчик у материнской груди, приникнул к ней, устало опустил пылающую голову ей на колени – и уснул, совсем как ребёнок. Спокойным и беспробудным сном – впервые за несколько лет.
***
- Ну и ну!
Он нехотя приоткрыл глаза: вся комнатка была залита ярким солнечным светом, время, должно быть, перевалило уже за полдень. Она стояла в дверном проёме – запыхавшаяся, покрасневшая от холода, дрожащими руками прижимая к себе папку с драгоценными рисунками. Но на её губах играла задорная усмешка. Глубоко вздохнув, она закрыла за собой дверь, осторожно опустилась на край кровати, где он лежал, шутливо взъёрошила волосы.
- Ты так долго спал…
Он виновато опустил глаза.
- Извини. Последние несколько месяцев я ночевал в дешёвых гостиницах или на голой земле. Но сегодня я спал как самый обычный человек. Расслабился … - добавил он с горечью.
Она поспешно замахала руками в воздухе.
- Нет-нет, я не об этом. – на её щеках проступил лёгкий румянец. Он посмотрел на неё: маленькая, дрожащая от холода и волнения, капельки дождя покрывают волосы и шею… Он машинально протянул ладонь и смахнул их на пол. Она подняла на него большие встревоженные глаза.
- Я хотела бы, чтобы тебе понравилось быть здесь. Со мной. Может, тогда ты захочешь остаться… - прошептала она и тут же испугалась собственных слов.
Он глубоко вздохнул.
- Когда-нибудь я всё-равно уйду. – она слабо вздрогнула, словно боялась того, что он может сказать, - И не потому, что ты плохая или мне здесь не нравится. Просто дорога зовёт меня за собой. Знаешь, раньше я, как и все думал, что смогу в один момент бросить всё в своей жизни и уйти. Но я и подумать не мог, что, решившись на такой шаг, я смогу дойти до конца. Теперь я уже не соглашусь на меньшее. Свобода – она зовёт меня, манит в леса, на широкую дорогу, в холод и зной, куда угодно!.. Лишь бы идти вперёд.
Она опустила голову и щекой потёрлась о его ладонь. «Как маленький котёнок» - подумал он. Ему тут же захотелось прижать её к себе, защитить и никуда не отпускать. Он нерешительно обхватил её за плечи.
- Возьми меня с собой. – тихо попросила она.
Он вздрогнул.
- С собой? Но… куда?
- Всё-равно. – она глубоко вздохнула и уткнулась головой ему в грудь, став ещё меньше и беспомощнее, - Куда угодно, лишь бы с тобой.
Ему захотелось курить. Он потянулся было за пачкой сигарет, что лежала рядом на столе, но потом передумал. Ему не хотелось выпускать её из своих объятий.
- Я не знаю, куда пойду… - его взгляд уткнулся в потемневшее от пыли окно, - Что ждёт меня на моём пути. Знаешь, прежде, чем оказаться здесь, я долгое время бродил в одиночестве от города к городу, я ночевал в лесу, питался ягодами и кореньями, просил милостыню на улице или подрабатывал на временных работах… Моя жизнь полна лишений и страдания, мне не хотелось бы втягивать тебя в это. Такая жизнь не для молодой девушки. Ты красива, талантлива, умна – у тебя ещё всё впереди.
- Что ты можешь знать обо мне? – она оттолкнула его от себя и обхватила голову руками. Впервые он услышал в её голосе жёсткие нотки, - Я не могу жить здесь, в этом городе. В этом мире. Я здесь чужая. Я выхожу на улицу, и мне кажется, что окружающие люди полны ненависти ко мне, их смех отзывается во мне болью, я чувствую, как вокруг меня сжимается гнетущая атмосфера, она затягивает… И мне страшно. И я начинаю думать о том, что могут сказать обо мне окружающие, я боюсь их взглядов. Я так хочу казаться такой же, как все, не выделяться из этой толпы. Я иду, опустив глаза, как делают они, я пытаюсь улыбнуться – и не могу, глядя на суровые лица прохожих. Я двигаюсь, одеваюсь как все. Я всем существом кричу им: «Посмотрите! Я такая же, как вы! Я ваша!». Но они всё-равно не принимают меня, косятся, перешёптываются у меня за спиной. И, знаешь, что самое забавное? – она тихонько хихикнула, - Каждый из них глубоко внутри себя думает о том же. Он тоже боится. И эта замкнутая, абсолютно бессмысленная система, в которой мы все вынуждены вращаться, заставляет нас грызть друг друга. Я не хочу так жить.
Голос изменил ей. Задохнувшись от сильного чувства, она замолчала, всеми силами стараясь, чтобы он не заметил блеснувших в глазах слёз.
Он молчал. Ему были понятны её переживания, он сам не так давно был частью этой системы. Она сидела, скорчившись, на полу, такая одинокая, беспомощная…
- Хорошо.
Она подняла на него блестящие глаза. Боже, как они прекрасны!..
- Я согласен взять тебя с собой, - повторил он ещё более уверенно, - Не сейчас, а когда придёт время. Когда я пойму, что ты точно не передумаешь, и останешься со мной до конца.
Она счастливо улыбнулась. Торопливо поднялась на ноги, дрожащими руками обхватила его за плечи.
- Спасибо…
А он гладил её по голове, успокаивая, и всё продолжал думать. Он знал, что рано или поздно она откажется от своего решения. Но не мог позволить себе повлиять на неё. Пусть это будет не он. Кто угодно, только не он…
***
- Что ты думаешь о птицах?
Он замер, не донеся чашку до рта. Обернулся. Она стояла возле окна, обхватив себя руками, и пытливо вглядывалась в темнеющее небо. «Ещё один день прошёл» - мелькнуло в его голове, - «Как быстро…».
- Почему ты спрашиваешь?
Она улыбнулась – по-детски трогательной, несмелой улыбкой.
- Я всегда завидовала птицам. Такие свободные, прекрасные… Порой я представляю, что у меня тоже выросли крылья. Я машу руками, пытаясь взлететь… - она опустила глаза и усмехнулась, - ..., но неизменно падаю вниз. Почему люди не летают как птицы?
Он пожал плечами.
- Должно быть, потому, что тогда люди стали бы подобны богам. Мы приспособились жить на земле, плавать в воде, укрощать огонь… Теперь и небо прорезают крылья наших самолётов…
Она поморщилась.
-Это не то. Я хотела бы летать сама по себе, ощущать ветер под своими руками, растворяться в бесконечности этого неба… Ещё раньше, в детском доме, когда мне становилось плохо или грустно, я опускалась на пол перед окном и долго смотрела на горизонт. Я представляла, как исчезает окно комнаты, и как я, взмахнув руками словно крыльями, со смехом вылетаю из него, навстречу солнцу… Там, вдалеке, столько интересного и неизведанного, другие страны, города, люди…
Она глубоко вздохнула и повернулась к нему.
- Ты за свою жизнь повидал столько всего… А я ни разу не выбиралась из этого города, не чувствовала себя свободной. Будь у меня крылья, меня бы ничто не удержало…
Она снова усмехнулась, словно смеялась над собственными словами.
- Поэтому ты хочешь пойти со мной? – спросил он, помедлив.
Она кивнула.
- Я чувствую, что в моей жизни чего-то не хватает. Чего-то очень важного. И это что-то зовёт меня, манит, без него я исчезну, растворюсь в толпе. Но мне так страшно остаться одной! А если ты будешь рядом, мне будет спокойнее…
Он подумал о дороге. Длинной, бесконечной дороге, что ждёт его, тая в себе неизведанное. О своей судьбе и о том, что не знает своего будущего. Подумал, какая ответственность будет лежать на его плечах, согласись он взять её с собой. Вспомнил голод, нищету, холодные улицы и жестоких людей…
И решился.
***
Небо потемнело. Она с недовольным видом поглядела вверх, пытаясь разглядеть сквозь вальс первого снега хоть какой-то намёк на солнце, и тяжело вздохнула. Работа не клеилась. Люди проходили мимо, даже не глядя на её картины, они спешили по своим делам…
Она зябко поёжилась, поднесла пальцы к губам и дохнула на них теплом, согревая. Интересно, что он сейчас делает? Наверно, сидит, как и прежде, за столом, склонившись над какой-нибудь книгой, или же стоит у окна, ждёт, когда она вернётся… Слабая улыбка скользнула по её губам: как было бы здорово, если бы он сейчас появился здесь, на этом проспекте, где она сидит с самого утра, ревниво оберегая свои сокровища в деревянных рамах!
Она опустила глаза. Лица людей уже успели поднадоесть, мелькая, словно в мультипликации. Не зная, чем себя занять, она принялась провожать глазами ноги прохожих, снующих, словно муравьи в своём муравейнике. Наверное, сегодня удача ей так и не улыбнётся. Посидит ещё немного для очистки совести, и пойдёт домой. Он, должно быть, заждался её…
В поле зрения попали чьи-то ноги: мужские, обутые в начищенные до блеска кожаные туфли. Сделали пару шагов – и остановились.
- Потрясающе! Просто великолепно!
Она удивилась: незнакомый голос прозвучал совсем рядом. Подняла голову, пытаясь сквозь летящие снежинки разглядеть обладателя кожаных туфель. Над ней склонился молодой человек в чёрном пальто, с такими же чёрными волосами, сжимая ручку раскрытого зонта. Застыв возле одной из картин, он внимательно рассматривал изображённый на ней пейзаж, его глаза горели от восторга, губы что-то бессвязно шептали. Почувствовав её взгляд, он повернулся к ней с тем видом, с каким религиозные фанатики взирают на сошедшее с небес божество.
- Эти картины… Неужели всё это нарисовали Вы? – спросил он, задыхаясь от волнения.
Она несмело кивнула.
- Я покупаю их. Все! – мужчина решительным жестом подозвал к себе ещё двоих, одетых победнее, но не менее внушительно. Знаком велел перенести картины в стоящую рядом машину. Привычно раскрыл тугой кошелёк, - Сколько?
Она назвала сумму. Незнакомец поморщился.
- Мало. Вы даже не представляете, каким обладаете талантом. Я дам Вам в два раза больше.
Она застыла на месте и молча смотрела, как мужчина невозмутимо отсчитывает заветные купюры. Ей казалось сложным поверить, что всё это происходит на самом деле.
«Это просто сон! Сейчас он уйдёт, и сказка исчезнет…»
И лишь когда её ладонь почувствовала в себе приятную тяжесть денег, тогда она пришла в себя.
- Я продаю свои картины каждый день. – торопливо произнесла она, видя, что незнакомец уже собирается уходить, - На этом самом месте. Если Вам захочется снова купить у меня что-нибудь, Вы знаете, где меня найти .
Мужчина остановился. С минуту молча смотрел на неё, оценивая. Затем неожиданно распахнул дверцу своего автомобиля.
- Прошу Вас, садитесь.
Она растерялась.
- Куда? Зачем?
Незнакомец улыбнулся.
- Было бы преступлением оставлять Вас здесь на этой улице. Я сумею найти Вашему таланту более удобное применение. Не хотите ли поговорить об этом за чашкой чая?
Она ещё колебалась. Неужели вот она, её мечта? Наконец начинает сбываться? Слава, богатство, обеспеченность промелькнули перед её глазами…
Он уже не слушает её оправданий. Уверенным движением помогает забраться в машину и садится рядом. Шофёр на переднем сидении заводит мотор…
***
Стемнело.
Он стоит возле окна, в одной руке – дымящая чашка горячего чая, другая нервно сжимается в кулак. Ну, где же она? В окнах дома напротив зажглись первые огни. Она никогда не возвращалась домой так поздно. Утром, как обычно, подхватила пачку своих картин под мышку, поцеловала его спящего в лоб (он не спал, но не хотел, чтобы она задержалась из-за него) и выскользнула на улицу, зябко кутаясь в потёртый полушубок…
Зима наступила неожиданно. Медленно, осторожно прокралась по ночной тьме на улицы города, бесшумно накрыла его своим саваном, посеребрила застывшие лужицы… Неужели он здесь уже несколько месяцев? Простая, спокойная жизнь расслабляла его, он уже не мечтал о далёких краях, где его ждут приключения. Всё его существо дышало лишь одной ею, такой маленькой, но невероятно сильной. Они больше не говорили о путешествии: однажды получив его согласие, она доверилась ему целиком и полностью. А он, несмотря на груз ответственности, сумел по-настоящему раствориться в ней, в её чарующей женственности, доброте и столь пленительной слабости, которая каждый раз заставляла его сердце болезненно сжиматься от счастья и какой-то непонятной тоски. Она давала ему силы жить: он нашёл работу, хотя она его об этом не просила, стал собирать предметы мебели и интерьера, вновь в его жизни появились деньги… Они жили вместе, ни о чём не договариваясь, не думая о будущем, просто наслаждаясь каждой минутой, проведённой вместе, и наивно полагали, что впереди у них – целая вечность…
И вот теперь её нет.
Он нервно закусил губу и тихонько вскрикнул от боли: рот наполнился солоноватой кровью. Не в силах более стоять в немом ожидании, он шумно, скорее чтобы успокоиться, отхлебнул чай, поставил кружку на стол и принялся мерить шагами комнатку, запустив руку в волосы, каждой клеточкой своего тела превратившись в одной сплошное ожидание. Любой малейший звук заставлял его вздрагивать и с надеждой бросаться к двери: словно верный пёс в ожидании хозяина. Но время шло, а её всё не было…
***
Она несмело переступила порог зала. Ресторан показался ей до ужасающего шикарным, она с испугом покосилась на сидящих за столиками дам в роскошных вечерних платьях, и впервые устыдилась своего внешнего вида. Растрёпанные волосы, мешковатый свитер, старая детдомовская юбка… Сидящие у крайних столов пары начали с любопытством поглядывать в её сторону, одна дама усмехнулась и покачала головой. Скорее прочь из этого места, пока не поздно! Но уличный незнакомец уже идёт к ней в сопровождении менеджера ресторана, кивком головы указывая на стоящий в дальнем углу свободный стол. Она опускает голову, бормочет что-то о непредвиденных делах, но он уже подхватывает её за локоть и увлекает за собой под пристальные взгляды присутствующих.
Она скорее не садится, а падает на предложенный ей стул, втягивает голову в плечи. Всем своим существом она ощущает направленные на них взгляды, но пол под её ногами напрочь отказывается исчезать, и она остаётся сидеть, покраснев от смущения и досады, готовая в любую минуту с плачем выбежать из зала.
Незнакомец, кажется, понимает её состояние: протянув руку, он накрывает её ладонь своею и начинает медленно гладить, успокаивая. Она не смотрит на него: её пугает его вид, слишком обеспеченный и превосходный по сравнению с ней, она качает головой в ответ на его попытки придать ей уверенности, разговор не клеится и она уже начинает украдкою коситься в сторону входной двери.
Приносят шампанское. Она хватается за бокал, словно за спасательный круг: никогда раньше ей не приходилось пробовать спиртное, но многие её знакомые утверждали, что оно способно успокоить даже самые расшатанные нервы, и она одним глотком осушает сомнительное угощение.
В горле начинает щипать с непривычки, она кашляет и с ужасом понимает, насколько смешно выглядит в глазах окружающих. Незнакомец невозмутимо наполняет опять бокал, но она уже не может пить: паника, вместо того, чтобы утихнуть, разрастается в ней с большей силой, она уже чувствует, как начинают дрожать её руки…
Где же ты, когда так нужен?!
Откуда-то со стороны барной стойки начинает играть музыка. Красивые звуки виолончели и скрипки мало-помалу приносят ей успокоение, алкоголь наконец начинает действовать. Закрыть глаза и не видеть никого из этих напыщенных людей. Она снова берёт бокал и пьёт шампанское уже медленно, смакуя каждый глоток. Незнакомец смотрит на неё с одобрением.
Голова начинает понемногу кружиться. Она откидывается на спинку стула и впервые за несколько часов улыбается своему спутнику. Тот отвечает ей тем же. Учтиво называет своё имя, рассказывает о какой-то компании и своей мечте собрать все лучшие произведения искусства современных мастеров… Она слушает вполуха: музыка действует на неё усыпляющее, убранство зала уже не кажется ей таким пугающе роскошным, как раньше.
Мелодия меняется, пары начинают подниматься из-за стола. Незнакомец встаёт, мягко берёт её за руку и тянет в самую середину зала. Она не сопротивляется: словно во сне обвивает руками его шею, прижимается щекой к плечу и закрывает глаза. Он танцует превосходно, все вальсирующие рядом пары смотрят на них теперь с восхищением, и она впервые начинает чувствовать себя девушкой, прекрасной и желанной.
Музыка обрывается. Все хлопают, и она следует их примеру. Незнакомец вновь усаживает её за стол, говорит какие-то комплименты. Она рассеянно улыбается: выпитое шампанское кружит голову, она уже не может держать её и подпирает ладонью.
Раздаётся звонок. Незнакомец с извинениями достаёт из-за пазухи телефон и подносит к уху. На мгновение его лицо принимает суровый вид. Но почти сразу же он вновь растягивает губы в улыбке, кладёт телефон на место и со смешком достаёт из портфеля какие-то бумаги. Она смотрит на них бездумно, незнакомец суёт ей в ладонь ручку и просит где-то расписаться. Она послушно ставит несколько закорючек на протянутом документе, её глаза начинают слипаться, все её мысли сейчас заняты лишь одним: поскорее вернуться домой. Незнакомец, заметив это, улыбается ещё шире, аккуратно убирает документы в портфель, встаёт и помогает ей дойти до входной двери. На улице их уже ждёт машина. Она послушно садится на заднее сиденье и закрывает глаза: усталость накатывает с новой силой. Словно в полусне она называет свой адрес и отстранённо слышит звук включённого мотора…
***
Боже, как болит голова! Косой солнечный луч бьёт прямо в лицо, и ей ничего не остаётся, как открыть глаза. Она у себя в комнатке, на кровати. За окном – раннее утро, сквозь тонкое стекло слышен гомон птиц. Она пытается приподняться на подушках – и тут же со стоном падает обратно: голову словно стянули железным обручем, к горлу подступила тошнота. Неужели всему причиной выпитое шампанское? Она вспоминает прошедший вечер и резко садится: события, одно за другим, вспыхивают в её памяти, оставляя болезненный след.
Что с ней произошло? Как она здесь оказалась? Последнее, что она помнила – роскошный автомобиль, стоящий возле ресторана. Внутри машины тот самый незнакомец, что скупил все её картины и пригласил поужинать. Он помогает ей сесть рядом… и тут воспоминания обрываются, словно кто-то качественно прошёлся ластиком по её памяти. Что же произошло? Внезапная догадка молнией пронзила её сознание. Она вскрикнула, прижала дрожащие руки к груди. Но почему на ней пижама? Резко обернувшись, она увидела свою одежду, аккуратно сложенную на спинке стула рядом с кроватью. И его, сидящего тут же, устало опустив голову.
Заслышав её крик, он вздрогнул, открыл глаза и обернулся. На лице – следы бессонной ночи, глаза потускнели и подернулись красной дымкой. Он вздохнул с облегчением.
- Ты проснулась.
Медленно поднявшись на ноги (неужели он провёл на этом стуле всю ночь?), он поравнялся с кроватью, где она сидела, и ласково погладил её по голове.
- Глупышка! Никогда больше так не делай! Я чуть с ума не сошёл от беспокойства.
Она уткнулась в его ладонь и всхлипнула.
- Что произошло? Я ничего не помню…
Он опустился подле неё и обхватил за дрожащие плечи. Пытливо заглянул в глаза.
- В первом часу ночи кто-то позвонил в дверь. Я удивился, ведь ты всегда брала с собой ключи. Открыв её, я обнаружил незнакомого мне человека, стоящего на лестничной площадке. Он держал тебя на руках. «Прошу прощения, - сказал он мне, - Но эта дама указала, что живёт здесь. Вы, должно быть, её муж?». Я был настолько поражён, что не нашёлся, что ответить. Жестом пригласив незнакомца войти, я указал ему на стоящую в углу кровать. В первую секунду страшная мысль мелькнула в моей голове: твоё лицо было таким бледным, что я подумал, не умерла ли ты? Но когда твоя голова коснулась подушки, ты медленно глубоко вздохнула, и я понял, что это просто сон. Я чуть не сошёл с ума от радости. Незнакомец тем временем рассказал, что познакомился с тобой на проспекте, разглядев в тебе необычайный талант художника, и, чтобы завязать знакомство, пригласил отужинать. К несчастью, ты была настолько утомлена, что почти ничего не ела, а когда пришло время возвращаться домой, силы покинули тебя, и ты уснула по дороге. Он не решился тебя будить. Поблагодарив его, я бросился освобождать тебя от тесного полушубка. Незнакомец не стал задерживаться: проговорив что-то об удачном контракте, он сунул мне в руки какие-то бумаги и, попрощавшись, вышел. Я не стал его провожать.
Он указал на письменный стол. Там белели какие-то листы. Медленно поднявшись на ноги и кое-как подавив новый приступ тошноты, она подошла к столу и взяла документы в руки. Перед ней был трудовой контракт. По договору, сторона А (коей она являлась) обязалась продавать свои картины стороне Б (далее стояло имя незнакомца), что, в свою очередь, обязывало последнего провести кампанию по внедрению её произведений в передовые музеи города, предоставив хорошую рекламу и начальный капитал для открытия своей собственной выставки. Здесь же была указана сумма гонорара. Она почувствовала, как снова начинает кружиться голова: такие деньги ей и не снились! Дрожащими руками перевернув листы, она увидела внизу страницы аккуратный росчерк своей подписи – в аккурат возле автографа незнакомца.
Слабая улыбка пробежала по её губам. Она обернулась.
- Ты видел это? – он согласно кивнул и нахмурился, - Это просто чудо, не правда ли?
Он неопределённо пожал плечами.
- Если хочешь знать моё мнение… - начал он.
- Конечно, хочу! – она снова сияющими глазами пробежала строчки договора и засмеялась, - Моя мечта, она наконец-то сбудется! Мои картины будут известны всему миру.
Он не спешил разделять её радость.
- На твоём месте, я был бы осторожен с этим человеком, - заметил он, явно имея ввиду вчерашнего незнакомца, - Такая щедрость и участие со стороны незнакомого человека – это может показаться странным.
Она досадливо отмахнулась от него.
- Ему просто понравились мои картины. Ты же сам говорил, что они хороши!
- Говорил, - всё ещё хмурясь, он подошёл к окну и стал бездумно разглядывать пробуждающийся город, - Именно поэтому я не хочу, чтобы с твоим талантом что-то случилось. Знаешь, в мире полно всяких подлецов…
Она засмеялась. Подбежала к нему и обвила руками за шею.
- Ты слишком долго не был среди людей, - ласково прошептала она, легонько целуя его в губы, - Твоя прежняя жизнь протекала в обществе чванливых сумасбродов и лицемерных дельцов, оттого ты привык видеть всё в чёрном цвете. Но в мире ещё есть добрые люди…
Он нехотя ответил на её поцелуй и мягко разорвал объятия.
- Ты не понимаешь… - с тоской в голосе произнёс он.
Она отскочила от него.
- Нет, это ты не понимаешь! – с досадой вскричала она, топнув ногой. Он посмотрел на неё с удивлением, - Впервые в жизни мне улыбнулась удача, впервые кто-то разглядел меня и оценил по достоинству. По-твоему, я должна отказаться от этого контракта? Кто знает, выпадет ли мне когда-нибудь ещё такой шанс…
- Я не прошу тебя отказаться от контракта, - стараясь говорить мягко, произнёс он, подходя к ней и пытаясь обнять, - Я просто хочу, чтобы ты тщательно обо всём подумала, прежде чем с головой кидаться в эту сомнительную авантюру. Поверь, в мире есть ещё немало ценителей художественных произведений, которым придётся по вкусу твой талант. Тебе нужно лишь поверить в себя…
- Я устала верить в себя! – она оттолкнула его, и в бешенстве принялась кружить по комнате, с каждым новым словом срываясь на крик, - Ты не знаешь, что мне пришлось пережить до твоего прихода! Да и что ты можешь знать: ты, обеспеченный сынок богатых родителей, ты никогда ни в чём не нуждался в этой жизни! Хоть раз тебе приходилось наступать на горло своей совести, хоть раз ты испытывал унижение от того, что с тобой обращаются как со скотом? Тебе не нужно было добиваться чьего-то расположения, за тебя всё сделали твои родители и твои деньги! А я каждый день боролась, боролась за своё место под солнцем, за уважение людей, что были подле меня. Сколько раз мне приходилось забывать о гордости, чтобы добиться своего! Меня унижали, били, ломали… Но я выстояла, я нашла свой путь в жизни. Я оставила своих обидчиков далеко позади, проложив себе дорогу одним лишь талантом. И ты говоришь, что я не верю в себя?! Да как ты можешь?
Он молча слушал её, несмотря на её крики по-прежнему сохраняя невозмутимый вид.
- Что-то ещё?
- Да! – крикнула она в сердцах, но тут же осеклась и продолжила более тихим голосом, сжав руки так, что побелели костяшки пальцев, - Сколько ночей я провела, сидя перед чистым листом, сколько раз я в слезах засыпала под утро, считая себя бездарностью, каждую свободную минуту проводя за мольбертом… А ты, ты!..
Она не договорила. Глухо зарыдав, она упала на колени, закрыв лицо руками.
Он вздрогнул. Первой его мыслью было броситься к ней, успокоить. Но что-то внутри удержало его. Молча отвернувшись, он направился к двери и вышел на улицу, на ходу вытаскивая пачку сигарет.
Это была их первая ссора.
***
Время бежало с неумолимой скоростью. Прошла зима, снег начал потихоньку таять, с каждым новым днём всё больше возвещая о приходе весны. Улицы снова заполнились птичьим пением, детским смехом, криками и весёлым звоном капели. Казалось, приближение лета должно было растопить даже самое ледяное сердце…
Они больше не разговаривали. Словно высокая стена встала между ними после той памятной ссоры ранним утром. Она больше не бегала на проспект продавать картины, а сидела дома, каждый день просыпаясь и ложась с кистью в руке. Каждую свободную минуту она проводила за мольбертом, снова и снова создавая удивительные произведения искусства. Она совсем перестала бывать на улице: вдохновение поработило её, заставив забыть об иной жизни. Раз в месяц к ней приезжал уже знакомый мужчина в чёрном пальто, внимательно рассматривал картины, долго и эмоционально расхваливал работу художника, платил деньги и увозил её детище с собой. Она вновь оставалась перед чистым листом, одинокая, но счастливая. Иногда незнакомец приезжал просто так, якобы для рекламы, наряжал её в красивое платье и увозил кататься по городу, водил в театры, дорогие рестораны. Она не противилась, целиком и полностью отдавая себя ему, каждой клеточкой своего тела впитывая те счастливые минуты, что ей удавалось провести. Обычно после таких вечеров она возвращалась домой лишь под утро, с загадочной улыбкой на лице, и долго потом не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и вздыхая.
Он видел всё. Каждый вечер он садился за стол, откладывал в сторону строительные приборы и долго наблюдал за тем, как она рисует. Он боялся своим шумом потревожить её и лишить нужного настроя, из-за этого он стал зачастую задерживать выполнение заказов, частенько допускал брак в работе. Когда она уезжала с красивым незнакомцем, он долго стоял возле окна, застыв в немой позе, и терпеливо дожидался её возвращения. Он настолько привык к её новому образу жизни, что даже перестал обижаться на её безразличие.
Между тем, на улице с каждым днем становилось всё теплее. Как-то раз её снова не было дома. Он сидел на полу и сосредоточенно соединял две детали красивого кухонного стола, как вдруг со стороны окна послышался лёгкий стук, а затем в комнату влетел воробей и с громким чириканьем принялся кружить по комнате. Незваный гость несколько раз спикировал к его голове, но, стоило ему вытянуть руку, чтобы поймать надоедливую птицу, как воробей истошно вскрикнул и бросился вон из комнатки.
Он подбежал к окну. Маленькая бурая пташка ещё какое-то время была видна на фоне горизонта, а потом и вовсе скрылась из виду. Он вздохнул. Эта размытая полоска земли манила его. В распахнутое окно внезапно подул ветер. Он чуть было не застонал от тоски: любимый запах леса, влажной земли, первых растений всколыхнул в его груди давно забытое чувство. Повинуясь душевному порыву, он распахнул фрамугу и почти всем телом высунулся на улицу. Ветер ласково растрепал ему волосы…
«Пора!»
***
Когда она вернулась, он по-прежнему стоял возле распахнутого окна и задумчиво глядел вдаль. На нём было то самое пальто, в котором год назад он появился в городе, на чёрной ткани по-прежнему были видны следы дорожной пыли. Заслышав её шаги, он обернулся.
- Скоро я покину тебя. – сказал он в ответ на её вопросительный взгляд, - Я помню своё обещание. Ты успеешь собраться за одну ночь? Мне бы хотелось выйти завтра с рассветом…
Она вздрогнула и опустила глаза. Он слабо усмехнулся. Ну, разумеется, а чего ещё он ждал? Сделав вид, что не понимает её смущения, он уверенным шагом направился к стоящему возле кровати портфелю и принялся небрежно бросать в него её вещи.
- Я… наверно, не смогу пойти с тобой… - послышался за спиной её сдавленный голос.
Он выпрямился.
- Разве что-то случилось? – с деланным удивлением произнёс он, - Не ты ли всего несколько месяцев назад умоляла меня взять тебя с собой?
- Да, это так… - она в отчаянии заломила руки, по-прежнему не решаясь взглянуть ему в глаза, - Но это было до того, как я… как я…
- … до того, как ты встретила того обворожительного мужчину с тугим кошельком. – он знал, что причина в этом, но всё-равно чувствовал боль. Как долго он не хотел признаться себе в этом! – Помнишь: ты говорила, что несмотря ни на что отправишься со мной куда бы ни лежал мой путь. Что же изменилось за это время?
Она прерывисто вздохнула.
- Я изменилась. Я поняла, что могу жить другой жизнью, полной радости и счастья. Теперь я не чувствую себя здесь лишней, понимаешь? Моя жизнь обрела смысл…
Она не договорила. Схватившись за грудь, она устало опустилась на стоящий возле мольберта стул и привычным жестом взяла в руки кисть. В наступившей тишине он, казалось, слышал, как бешено бьётся в её груди сердце.
Он бросил рассеянный взгляд в окно.
- Я не знаю, когда вернусь сюда снова, - она подняла на него испуганные глаза, но тут же опустила вновь, - Быть может, наши дороги уже никогда не пересекутся. Я хочу верить, что ты не пожалеешь о своём решении.
На мгновение у него ещё возникла надежда, что она образумится. Он боялся оставлять её одну здесь, с этим странным мужчиной, лишённую какой-либо поддержки и помощи. Но дорога неизменно звала его вперёд. Он с удивлением обнаружил, вернувшись мыслями в прошлое, как много времени провёл, занимаясь, по своей сути, ничтожными делами, как много энергии отдал той, которой она была не нужна. Надо было что-то менять.
Она сидела с крайне виноватым видом и, казалось, вот-вот расплачется.
Но тут её губы плотно сжались. Медленно, словно боясь последствий, она покачала головой из стороны в сторону.
Он почувствовал, как сердце ушло в пятки. Вот и всё.
- Ты решилась? – бесстрастно спросил он. Какая разница, он и так уже знал ответ.
Она кивнула.
- Я не смогу пойти с тобой. – её голос дрожал от подступавших слёз, но глаза смотрели решительно, - Извини. Я не могу бросить всё, чего добилась таким нелёгким трудом, ради какой-то призрачной мечты. здесь моя жизнь, моя работа, моё творчество…
- Твоя любовь. – закончил он. Она покраснела, но ничего не ответила.
Он глубоко вздохнул. Ему вдруг стало невыносимо находиться здесь, в этой комнатке, где он провёл столько счастливых минут. Схватив со стола пачку сигарет, он решительно направился к выходу. Ему нужен был воздух.
- Ты… можешь писать мне. – послышался её голос.
Он обернулся. Холодным, чужим взглядом посмотрел на неё. Она поёжилась. В одночасье этот, когда-то невероятно близкий для неё человек, стал вдруг незнакомым, суровым… Она почувствовала укол совести.
- Я напишу тебе свой адрес, можешь писать, когда захочешь. Я буду с нетерпением ждать каждого твоего письма, - торопливо заговорила она, надеясь хоть как-то разрушить стену отчуждения, возникшую между ними.
По его губам скользнула горькая усмешка.
- Конечно. – холодным голосом произнёс он и вышел на улицу.
***
Каким холодным кажется теперь этот город! Она шла по улице, закутавшись в шаль, и с тоской всматривалась в лица прохожих: быть может, это он? Когда она проснулась утром, его уже не было. Соседка сказала, что с первым лучом солнца он вышел из квартиры, закинул на плечо небольшой рюкзак с провизией, и, не сказав никому ни слова, пустился в путь. «Где же ты теперь, Странник? Куда зовёт тебя твоё беспокойное сердце? Будешь ли ты помнить обо мне там, в далёких странах, борясь с беспощадной стихией, открывая новые места, флиртуя с чужими женщинами? Вернёшься ли ты когда-нибудь ко мне?..»
Краем глаза она уловила какое-то шевеление и остановилась. Всего лишь зеркальная витрина! Подняв глаза, она прочла название павильона: «Музей современного изобразительного искусства». Отлично! То, что ей сейчас и надо! На дверях висел внушительного размера плакат. «Новая выставка» - вещал он, - «Удивительные произведения мастеров всемирной известности и пока ещё безвестных художников». Её сердце забилось быстрее. Скорей всего, её картины должны быть тоже здесь. Красивый незнакомец не так давно приносил ей вырезанную из газеты статью, в которой критики хорошо отзывались о её последней картине. «На днях уникальное художественное произведение будет выставлено в музее изобразительного искусства и послужит открытием выставки» - говорила статья. И вот, её творец, создатель этой картины, стоит возле этого самого музея! Грех не воспользоваться случаем.
Когда она подошла к кассе, то не смогла сдержать волнения.
- Один билет, пожалуйста, - кассирша привычным жестом оторвала абонемент и принялась отсчитывать сдачу, - Вы меня не узнаёте? – не выдержала она.
Женщина бросила на неё быстрый взгляд.
- Нет.
Она заволновалась ещё больше.
- Но как же, ведь это я нарисовала эти картины, что сегодня будут на выставке. Неужели Вы не помните моё имя, фамилию? – она быстро называет себя, надеясь исправить недоразумение, но женщина отрицательно качает головой, чуть ли не с силой суёт ей в руки сдачу и кивком головы подзывает к себе следующего человека.
Она в растерянности замирает возле кассы. Происходит что-то странное. На плакате отчётливо изображена её картина – эти мазки, штрихи, узоры… Плод бессонных ночей и нервного срыва. Фамилия художника, к сожалению, не написана. Совершенно сбитая с толку, она проходит в музей, сдаёт верхнюю одежду и присоединяется к экскурсионной группе. За высокими дверями её ждёт выставочный зал, до начала экскурсии остаётся меньше минуты. Она в нетерпении кусает губы, стараясь убедить себя в том, что женщина на кассе, скорей всего, не принимала участие в создании выставки, поэтому ничего удивительного нет в том, что ей неизвестно её имя. Успокоив себя таким образом, она уверенно заходит в выставочный зал.
Экскурсионная группа замирает возле первой картины. Высокий мужчина средних лет, с измождённым лицом, в красивом деловом костюме, тихим голосом начинает рассказывать посетителям об идее создания данной выставки, но она не слушает его. Оторвавшись от группы, он с замиранием сердца оглядывает стены в поисках своей работы, и чем больше не находит её, тем сильнее её охватывает страх.
Внезапно, за очередным поворотом, она, наконец, находит долгожданное творение. Круговорот красок, буря эмоций, безмолвный крик – она вложила в это произведение всю свою душу. Словно мать, ласкающая своего ребёнка, она нежно проводит пальцем по золочёной раме, с любовью гладит сверкающую табличку с именем автора – и с криком отскакивает прочь от стены.
На табличке стоит чужое имя!
Дрожа всем телом, она вновь приближается к картине, наклоняется и вплотную подносит лицо к табличке. Нет, это не обман зрения! Автором картины ясно указан мужчина. Тот самый мужчина, что так щедро водил её по ресторанам.
На её крик сбегаются люди. Экскурсионная группа с интересом останавливается перед картиной, слышатся восхищённые вздохи, слова одобрения. Экскурсовод подходит к ней и учтиво спрашивает, всё ли с ней в порядке.
- Эта картина, - от переизбытка чувств ей не хватает слов, она задыхается, - Кто её написал?
Экскурсовод делает значительное лицо.
- О, это весьма известный художник! – он поворачивается к посетителям и продолжает говорить уже для всех, - Он начал свою карьеру ещё лет двадцать назад, его картины поначалу имели большой успех. Но потом в его жизни, как и в жизни любого творческого человека, случился кризис. Он перестаёт рисовать, увлекается алкоголем, азартными играми, за долги его лишают студии. Оскорблённый, он порывает с Ассоциацией молодых художников, уходит в запой и какое-то время о нём ничего не слышно. И вот, представьте себе, - продолжает экскурсовод, всё больше и больше воодушевляясь, - Примерно месяцев шесть назад он появляется в Ассоциации, неся с собой удивительные картины! Никто никогда ещё не видел подобного мастерства. Очевидно, к художнику вновь вернулось вдохновение. Он признаётся, что стиль его рисования немного изменился, вследствие того, что ему пришлось испытать. Но, несмотря на это, его новые произведения сыскали ему больше поклонников, чем все остальные художники в этом зале, вместе взятые…
Экскурсовод говорит ещё что-то, но она его уже не слышит. Мутными глазами обводит выставочный зал, видит другие свои картины: вот она, ненавистная табличка, венчает каждую позолоченную раму. Люди с восхищением разглядывают полотна, даже не зная, что создала их все она, она, а не этот всем известный художник. Ей хочется подбежать и сорвать ненавистную надпись, она уже протягивает руку к одной из картин… Звонкий голос экскурсовода возвращает её к жизни. Вздрогнув, она воровато оглядывается по сторонам, медленно пятится от стены, сталкиваясь с посетителями. Вдруг из её груди вырывается оглушительный, полный невыносимой боли крик. Обхватив голову руками, она оборачивается и бросается прочь из зала, на бегу расталкивая людей.
***
Гудок. Ещё гудок. Она стоит возле телефонного аппарата, и с замиранием сердца ждёт, когда на том конце провода, наконец, послышится такой любимый, и такой ненавистный сейчас голос. Долгая череда гудков… Она подпрыгивает на месте от нетерпения и шепчет: «Давай! Ну, давай же!» Наконец, гудки прерываются, и чей-то ленивый женский голос говорит «Ало». Она чуть было не смеётся от радости. Торопливо называет своё имя и просит позвать красивого незнакомца. По ту сторону провода слышится смех, затем тот же женский голос с плохо скрываемым злорадством говорит, что мужчина уехал во Францию на Международную художественную выставку художников современности и врятли она его скоро увидит. Она пытается возразить, торопливо рассказывает про контракт, но женщина её уже не слушает. Короткие гудки возвещают об окончании разговора. Она уже не может сдерживать слёз. Зарыдав, она медленно опускается на пол телефонной будки и, скорчившись, начинает плакать.
Мимо проходят люди, но никому нет дела до её беды. В отчаянии она вновь вскакивает на ноги, торопливо набирает тот же номер, готовая кричать, спорить, угрожать той смеющейся женщине, пока она не свяжет её с бесчестным художником. В трубке раздаются короткие гудки, а затем приятный женский голос возвещает о недоступности абонента.
Вот и всё.
Покачиваясь, она выходит из будки и медленно бредёт в сторону своего дома. В её груди словно пробили огромную брешь, она прижимает к ней дрожащие руки, и слёзы медленно катятся по ним, падая и сливаясь с лужами на мостовой.
А люди всё так же проходят мимо. И лишь сосульки на крышах в унисон роняют с ней свои холодные слёзы.
***
В комнате потемнело. Она с трудом подняла голову: тело отказывалось ей подчиняться. Мутными от слёз глазами она посмотрела в сторону распахнутого окна…
Он стоял там. В своём потрёпанном запыленном пальто, со спутанными чёрными волосами, в стоптанных дырявых башмаках. Его губы привычно держали сигарету. Он всё так же курил, небрежно откидывая голову назад и выпуская сквозь сомкнутые губы струйки сероватого дыма. Такого же серого, что и небо за окном.
Он обернулся, почувствовав её взгляд. Его глаза привычно скользнули по её лицу, только на этот раз в них не было той привлекательной задумчивости, которая так нравилась ей когда-то. Лишь холодное равнодушие и пустота.
Она медленно поднялась на ноги, боясь моргнуть: казалось, что вот сейчас он снова исчезнет, как много раз до этого во сне. Но он не исчезал, лишь стоял и неотрывно смотрел на неё своими страшными пустыми глазами.
Осознание неизбежного пронзило её калёной стрелой: он ушёл! Горе, утихшее при виде его, вновь всколыхнуло её душу, обдав нервы ледяной волной.
Окно было распахнуто настежь, и холодный ветер проникал сквозь него в комнату, неся с собой сырость и одиночество проливного дождя. Она поёжилась, почувствовав озноб, и дрожащими руками обхватила себя за плечи. В этот миг ей захотелось вновь почувствовать себя невероятно красивой и притягательной, как бывало в те вечера, когда его сильные руки обнимали её и прижимали к себе, к своей горячей груди. Ей хотелось перестать дрожать от холода… и страха.
Он отвернулся и снова уставился в окно. Сигарета давно догорела и осыпалась пеплом, оставив на его губах лёгкий след ожога, но он, казалось, не замечал этого. Мыслями он был уже далеко.
Она неуверенно приблизилась к нему и встала рядом. Холод стал ещё сильнее, он проникал в каждую клеточку её тела, превращая внутренности в большие куски льда.
- Почему?
Она сама не заметила, как произнесла эти слова. Наверное, это сделала душа, измученная от постоянных переживаний, вопросов, тревог. Он не переменил взгляда, не изменился в лице, лишь его губы слабо раскрылись, словно нехотя выпуская из себя слова.
- Мой путь долог и опасен… До конца доходят лишь Избранные…
Неожиданно он обернулся. Его глаза, такие знакомые и такие чужие, встретились с её глазами, словно вбирая по капле её образ, её силу и любовь к нему.
Она вновь почувствовала страх.
«Сейчас… сейчас он уйдёт»…
Его губы снова раскрылись.
- Ты пойдёшь со мной?
Он протянул ей навстречу руку, и она вцепилась в неё, словно в спасательный круг. Какая холодная!..
- Да, я готова идти за тобой! – всё смешалось в её душе.
Он не может сейчас уйти, не может оставить её одну в этом пустом иллюзорном мире. Только не сейчас, когда она, наконец, смогла проснуться, разбить свои розовые очки, которыми всю жизнь продолжала глядеть вокруг себя!.. Если Он уйдёт – всё станет по-прежнему. Она не должна его отпускать!..
Он протянул руку в сторону окна. Она с удивлением увидела перед собой наглухо закрытую оконную раму. Но откуда тогда этот холод?
Он прикоснулся к помутневшему стеклу, и оно постепенно стало покрываться белыми узорами, словно холодным зимним вечером под действием мороза. Пальцы Его легонько толкнули оконную раму, и та поддалась, распахиваясь в сторону дождливого неба. Она снова удивилась, ведь раньше окно раскрывалось лишь внутрь, в комнату.
Он с лёгкостью запрыгнул на подоконник и подал ей руку. Она протянула ему кисть и даже не почувствовала, когда их пальцы встретились. Он потянул её вверх, но она не ощутила его силы. Удивившись, она сама забралась на подоконник и встала с ним рядом. Он улыбнулся ей своей грустной и такой знакомой улыбкой, и она вновь почувствовала себя счастливой. Смотреть бы вечно в его лицо, не отрываясь, и не думать больше ни о чём…
Но вот он сделал шаг вперёд, прямо в сторону бескрайнего неба, затем ещё один и вышел на серебристую, еле заметную тропу. Дорога колыхалась под его шагами и рассеивалась, словно дым от его сигареты. Она испуганно протянула руку вперёд…
- Постой! Не покидай меня!..
Он снова улыбнулся и поманил её за собой. Внезапно откуда-то сверху вспорхнула птица. Она отчаянно захлопала крыльями и устремилась прямо к нему, но прошла сквозь его тело как через туман. Он легонько вздрогнул. Медленно оторвался от тропы и взмыл в небо, раскинув руки словно крылья. Безмолвная, она следила за его полётом, глядя, как он постепенно исчезает в темноте.
«Почему люди не летают как птицы?..»
Она сделала шаг из распахнутого окна. Под её ногой тут же появилась серебристая дымка, но она не ощущала её. Голова вновь заболела, но в то же время тело стало неожиданно лёгким и воздушным. Наверное, так чувствуют себя все птицы. Она раскинула руки в стороны и улыбнулась бескрайнему небу. В её голове всё ещё звучал его голос…
«Я лечу! Неужели…»
Вдруг огромная тяжесть, взявшаяся неизвестно откуда, навалилась на её плечи. Весь мир устремился вниз, куда-то в пустоту. Она отчаянно замахала в воздухе руками, пытаясь удержаться, но тяжесть всё больше и больше давила на неё, увлекая за собой во тьму. Она закричала, но ветер подхватил её слова и толкнул их обратно в глотку. Словно в забытьи она увидела грязные камни мостовой… Что происходит? Она же летела?!..
Внезапная боль пронзила тело раскалённой добела иглой. Она вскрикнула…
…и утонула в темноте….
***
Он вышел из города, когда над землёй уже сгущались первые сумерки. Перед ним простиралась дорога – длинная, потемневшая от пыли и времени. Она убегала далеко за горизонт и, казалось, вела прямо в небо. Мимо него с шумом проехала машина, за ней – вторая. Поравнявшись с путником, водитель неожиданно резко ударил по газам, колёса жадно взрыхлили дорогу – и чёрные полы новенького с иголочки пальто посеребрило облако пыли.
Он усмехнулся. Вытянул было руку, чтобы стряхнуть его. Замер на полпути, выпрямился, достал из кармана пачку сигарет, закурил и уставился в небо. Оно было таким же серым, как и дорога, лежащая перед ним, как пыль на его пальто,.. как лицо водителя, проехавшего мимо. Некогда белые облака сейчас превратились в липкую бесформенную массу, заслонив собою всё небо. Воздух разрезал глухой удар, где-то в глубине сверкнула слабая вспышка молнии, и на дроблёный асфальт упало несколько капель.
Он улыбнулся. Привычным движением потушил сигарету, сунул руку в карман за другой, и с удивлением ощутил пальцами несколько смятых купюр. Надо же! Должно быть, осталось от последней покупки. Он вытащил деньги из кармана и поднёс к лицу…
Внезапная боль пронзила его тело. Он охнул, выронил купюры из рук и, рухнув на дорогу, скорчился в беззвучном крике. Впереди вспыхнули фары, раздался оглушительный гудок. Что за чертовщина? Собрав последние силы, он дёрнулся в сторону и скатился прямо в овраг, лишь чудом избежав столкновения с грузовиком.
Трава была покрыта росой, она же покрывала теперь его лицо и руки. Боль утихла так же неожиданно, как и появилась. С трудом приподнявшись на локтях, он мутным взглядом обвёл спасительный овраг, широкую дорогу…
И тут всё понял.
Дыхание перехватило. Он поднял, казалось, остекленевшие глаза к небу и вздрогнул: в переплетении угрюмых туч ему на миг почудилось её лицо. Боль, казалось, отозвавшаяся во всём теле, была такой мучительной, словно его заживо ломали на части.
Лицо исчезло.
Он с трудом встал на колени. Слёзы градом катились по его щекам, но он не замечал этого. Его душа кричала. Он запрокинул голову и завыл, громко и протяжно, словно раненный волк, оплакивая смерть товарища. В немой тоске посмотрел на небо…
А впереди всё так же простиралась дорога…