повесть "ОТШЕЛЬНИК"

ОТШЕЛЬНИК

Платон посмотрел в окно. Сквозь промерзшее стекло увидел, как из-за сопок медленно встает, в морозной синеве утра солнце и увидел свой огород с торчащими из-под снега кольями изгороди. На одном из колов привычно сидел ворон. Он прилетал сюда рано утром, в надежде найти на выброшенных помоях отходы от кухни, кусочки картофельных очисток или заплесневелую корочку хлеба. Сидя на колу, ворон вытягивал шею, выдавливая из себя звук, похожий на скрип старых ворот. Ворон был стар и его скрип уже был плохо слышен. Вот и на этот раз он пытался это сделать, но вместо скрипа у него вырывался сиплый свист. Платон долго смотрел на ворона и, почесывая бороду, вслух заметил: «Все, отпелся, мой друг, нечем мне тебя угостить, ищи дохлых собак в округе, если они есть». Отрезал от висевшей мерзлой туши барана кусок и бросил в давно немытую кастрюлю с водой. Затопил печь, с вечера припасенными дровами.
-Пусть варится, а я пойду, схожу к леснику, ведь он сегодня с женой в район едет – вслух сказал Платон своему единственному живому существу – коту Семену.
- Остались мы с тобой одни, да ворон, если тот не сдохнет с голодухи.
Кот, сидя на табуретке, мыл морду лапой, остановился и внимательно посмотрел на Платона, как бы понимая, о чем тот говорит.
- Смотри тут у меня, я скоро приду, поедим тогда, потерпи. Надев валенки и полушубок, он оттолкнул примерзшие за ночь двери и в избу ворвался морозный воздух, как из бани пар. Прикрыв двери, он взял из-под умывальника ведро. Спустившись с крыльца, прошел к изгороди, туда, где на колу сидел ворон. Выплеснул из ведра. Ворон нехотя перелетел на другой кол и стал ждать, когда Платон поскорей уйдет. Платон пошел по скрипучему от мороза снегу. Борода и брови быстро покрылись изморозью. Он быстро шел. Не было видно дыма над трубами домов. На Платона смотрели наспех заколоченные крест на крест доски на окнах и дверях, а кое-где торчали и пустые проемы дверей. Лесник жил на самом краю села и Платону нужно было пройти почти все расстояние. Прошел он и возле своей работы, на которую уже давно не ходил. Там тоже везде было пусто. Штабеля древесины лежали заваленные снегом, стояли заброшенные цеха деревообработки. Все растащили, увезли, сплавили по Енисею, продали все оборудование. Платон видел, когда началась разруха. Как с ведома районного руководства закрыли цеха. Люди стали уезжать. Кто в район, кто еще, куда Бог пошлет. Вскоре обрезали и провода, дающие энергию поселку. Платону ехать было некуда. Остался только он, да лесник Ефим Панкратович, тоже оставшийся без работы. Его в район забирает сын, нашедший угол для жилья. Он возглавляет там местную милицию. Вот и решился лесник вместе с женой уехать. Та его запилила – поедем, да поедем. Вот и решился. Путь не близкий. Если утром уедут, то будут только к вечеру. Платону до сих пор не верилось, что в поселке все умерло: нет бегающих ребятишек, что нет магазина и клуба, где собиралась местная молодежь, нет конторы, где местные мужики в дни получки сбрасывались на выпивку. Проходя мимо пустых дверей конторы, Платон решил зайти. Отбросив валенком снег, от висевшей на одной петле створки он прошел в коридор. Двери везде были сорваны. Висели таблички с указателями комнат. Возле одной комнаты висела табличка: «Комитет ВЛКСМ». Платон зашел. На полу валялись карточки учета членов комсомола. Тут же валялась фотография красивых молодых ребят. Все затоптано и изгажено. Платон молча смотрел на этот погром. А ведь он когда-то был секретарем организации лесхоза, хоть и сняли его досрочно, но память о тех незабываемых днях у него осталась. Родители его были ссыльными на поселении. В эти края попал и он. Приемные родители дали ему образование. Он окончил лесотехнический техникум, но мало поработал мастером. Ушел в лесорубы, а потом на лесопилку простым рабочим. Родители мало о себе рассказывали. Знал Платон лишь то, что взяли его из детдома. В войну много осталось ребятишек без родителей, вот и он был вывезен откуда-то из-под Ленинграда. Только перед смертью отец, учитель истории, рассказал сыну, что они с матерью ездили за ним в Красноярский детдом, а имя Платон у него уже было. Платон сам подошел к ним и взял мать за руку. Так и увезли они его на место своего поселения. Тут Платон вырос тут и похоронил своих родителей. Отслужив в армии, он решил жениться. Отправился он к одной из женских тюрем. Где прямо у ворот и выбрал себе молодую девушку, работавшую ранее продавцом. В то время за растраты прошли лагеря и тюрьмы много молодых девчат. Но жизнь с Галей не сложилась, да и детей, как потом оказалось, у них и быть не могло. Лагерная жизнь диктовала свои правила, чтобы что-то иметь и жить, нужно было давать. Давать за передачу, за пачку чая или водку. Давать в укромных местах, чаще всего в туалете или на перегоне в лесу по месту работы, на вечеринке у лагерного начальства. Лишали зачатия лагерные повитухи. Это все и сказалось у женушки Платона. Хоть и любил он свою Галю, но она не захотела портить ему жизнь. В одно прекрасное утро он проснулся один, уплыла его Галя по Енисею в неизвестность. Долго мучился Платон, но вскоре решил, что жизнь его проверяет на прочность. Прочность то прочностью, но ожесточился он на нее, на эту жизнь здорово. Ему казалось, что все в этом государстве делается не так, взять тот же комсомол. Ведь когда он был избран секретарем в это же время он и привел в дом освободившуюся из лагеря Галю. Тогда его из комсомола не исключили, а из секретарей поперли. Ушел в себя Платон, стал замкнутым, много думал. И вот теперь, ступая валенками по разбитому стеклу, он зашел и в комнату парткома. Здесь ему секретарь делал внушение за допущенный промах, за то, что он, не посоветовавшись с ним, выбрал себе жену. Платон улыбнулся в бороду, вспоминая этот разговор. Он был в обиде на ту эпоху, которая сделала с этими людьми шаблонных, единомыслие которых заставляло брать с них пример и жить по их указаниям. Но и сейчас Платон не мог смириться с этим развалом, к этому бесчеловечному подходу к жизненным вопросам для людей. Он решил уйти, уйти, чтоб не видеть этого хаоса, этого беспредела. Хоть порой сжимались у него кулаки, но сделать он ничего не мог. Платон быстро вышел из конторы, зашагал прямиком к дому лесника, боясь опоздать и попрощаться с человеком, чем-то похожим на него, на Платона. Где-то у дальних сопок визгливо подвывали голодные собаки, брошенные хозяевами. Часто по ночам Платон слышал этот вой, поэтому, ложась спать, клал у изголовья ружье, оставшееся ему от отца.
Еще издали он увидел, стоящую запряженной в дровни лошадь, и таскающих из избы вещи лесника и его жену.
О, Платон – воскликнул Ефим, таща в охапке какие-то мешки. Бросив все это в дровни, отряхивая себя, Ефим поздоровался с Платоном. Платон подошел к Пелагее, и, подхватив ее, чтоб не упала, поскользнувшись, припал бородой к ее лицу. Пелагея, не дав сказать слова Ефиму, вдруг запричитала:
- Вот послушай его старого, ему ничего не нужно, все бы говорит, бросил тут и сжег. Ведь, Платоша мы это годами наживали, а теперь ничего не брать! Что теперь, где возьмешь, да и где нам!
- Вот, словно вспомнив, Пелагея предложила Платону возьми хоть ты, муку тут полмешка, хорошая, хорошая мука, да телевизор наш. В городе нам детки новый купят!
- На кой лад ему телевизор твой – встрял Ефим – У него свой девать некуда, энергии то нет, ты ему харчи, харчи оставь, сухари посушила вот и отдай! Да давай Платон проходи в избу, последний раз посидим. Я знаю, что ты не пьешь и не куришь, но посидим, когда еще свидимся!? А ведь почитай всю жизнь друг друга знаем! Они вошли в избу, Пелагея поставила на стол еще не остывший чайник, быстро положила белых сухариков.
- Да ладно – отговаривался Платон – а то припозднились.
- Да брось, ты, Платон дорогу знаем! Ты вот что, Платоша садись, разговор есть, а ты Пелагея укладывай пока разную мелочь. Крупное все еще с осени сын увез – садясь к столу, говорил Ефим – Остаешься тут один, не знаю, как ты будешь жить! Но одно скажу, будь осторожен. Летом тут с Енисея всякого дерьма понаедет, остальное все уволокут. Возьми-ка мое ружьишко, оно меня не раз выручало, а в городе оно мне ни к чему! – с этими словами Ефим вытащил откуда-то из-за печи завернутую в мешковину двустволку.
- Да не надо мне, у меня свое отцовское есть!
- Надо, не надо, бери, коль дают! Я ведь знаю, ты мужик толковый, другому бы я не дал, а тебе дарю, голова у тебя другая, не как у нас, дураков.
-Да что ты, Ефим Панкратович! Спасибо тебе, век не забуду!
- Ты иди, иди Пелагея – увидел остановившуюся послушать жену Ефим – Сейчас поедем! Вот только одно дело передам Платону.
- Передавай, передавай – с вздохом вышла из избы Пелагея.
В избе становилось холодно. В печи тухли последние угольки.
- Слушай, Платон, я тогда не дорассказал тебе ту историю, помнишь?
Платон вспомнил их встречу в лесу на делянке. Ефим начал рассказывать о золотоискателях, Платон тогда плохо слушал и вот теперь Ефим решил продолжить.
- Я тебе говорил, до революции это еще было. Ушли тогда за золотом из нашего села трое мой отец, Семен и Кузьма. Сгинули они тогда в тайге, никто из них не вернулся. А шли они тогда по речке «Корявой», что впадает в « Листвянку». Это верст так около ста будет. Так вот я в лесники пошел, чтобы найти хоть косточки своего батьки, да видимо не судьба. Думаю, что ты может, набредешь на эти косточки, так сделай милость, сообщи.
У Семена и Кузьмы тоже семьи были. Все тогда хотели разбогатеть. Как и сегодня.
Да видимо Бог не дал. Жили то тогда в Березниках, что вниз по Енисею – продолжал Ефим – У отца лошаденка была, сгинула вместе с ним. Сказывал мне старый якут-охотник, что видел их на перевале, в сторону больших болот. Они у него оленя брали, так с тех пор их никто и не видел. Тот якут давно помер. Ну, ладно, ты как хочешь, а я на посошок приму одну,- наливая из початой бутылки, без паузы проговорил Ефим.
Платон допивал остывший чай. Ефим быстро опрокинул полстакана водки, крякнул и поднялся из-за стола. Платон тоже встал. В избу, неся за собой морозный воздух, вошла Пелагея:
- Пора, Ефим, время идет, да и солнце уже показалось из-за сопок.
- Да, да, пора – повторил лесник и стал суетиться, словно опаздывал на поезд. Все вышли из избы. Морозный воздух стоял плотным дымком. Ефим взял вожжи и нехотя стал разворачивать кобылу. Платон видел, как не хотел уезжать Ефим, как скрывал это свое нежелание. Платон схватил сани и легко, вместе с лошадью, развернул в сторону дороги.
- Ну, ты и богатырь, воскликнул Ефим – Ну и силища в тебе!
Платон и в самом деле был силен. Работа лесорубом сделала из него комок мускул. Он легко брал тяжелые бревна и кидал их словно солому. Где четверо скреблись, он один валил и кряжевал.
- Ну вот, кажись все. – Ефим еще раз обошел свой дом с заколоченными окнами. Взял топор и заколотил крест на крест дверь, из которой они только что вышли. Платон положил на снег замотанное в тряпки ружье и стал помогать леснику. Пелагея заголосила:
- Столько лет прожили и все теперь бросаем! Ты уж смотри тут, Платоша, чтоб хулиганье не сожгли, да пиши нам – позабыла она, что почты давно нет. – Да храни тебя Бог, Платоша!
Ефим бросил в сани топор, положил еще сена, усадил Пелагею на узлы, подошел к Платону и обнял его. Платон тоже крепко прижал к себе Ефима, что тот крякнул
- Чуть не раздавил – показывая за пазуху, где он припрятал недопитую бутылку, смеясь, проговорил Ефим. Хлопнул Платона широкой рукавицей по плечу, быстро уселся рядом с женой и крикнул: « Поехала!», кобыла дернулась и пошла. Платон широким шагом шел рядом. Громко заплакала Пелагея. Освятила крестным знамением дом и не забыла Платона. Словно почувствовав уходящую последнюю жизнь в «Горячем ключе», громко завыли собаки.
-Ну, вот и все – вслух произнес Платон. Подхватил ружье, и быстро не оглядываясь, пошел домой.
-Мясо уже, наверное, уже подгорело – подумал он. Он оглянулся лишь, когда зашел в свою ограду, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Но зимняя студеная дымка скрыла дорогу. Платон, не заходя в избу, взял стоящую в углу сарая метлу и стал подметать давно не убиравшийся снег. Зашел в избу, отряхнул березовым веником валенки от снега и прошел к плите. Очаг давно уже погас, но мясо сварилось. Кот Семен, спрыгнув с лавки, стал тереться спиной о ноги Платона. Не спеша, позавтракав, Платон подбросил еще дров.
-Ну, вот и остались мы одни – поглаживая кота, вздохнул Платон. Делать было нечего. Дрова были заготовлены. Муки было много. Картошка в погребе так и стояла в мешках. Грибы соленые были в двух бочках. Много моченой брусники. Все заготовил Платон. Зиму можно было коротать. Никому он не говорил о своих планах, планах, что он задумал еще тогда, когда народ стал уезжать с деревни. Он понимал, что производство леса будет заброшено, людей также бросят на произвол судьбы. Одним словом – спасайся, кто может. Но тут у Платона покоятся его приемные родители, тут он вырос и возмужал. Теперь ему уже за сорок. Он, как и родители не захотел уйти в город поближе к цивилизации. Его всегда манила тайга, уединение. Он любил тайгу, знал о ней все, и она давала ему силы и жизнь. О другой жизни он и не мыслил. Он не хотел видеть, не хотел знать, что будет с Россией после развала Союза, ему было только жаль людей брошенных и униженных, но что мог сделать он один! Долгими зимними вечерами он думал при свете керосинки, стоящей на подоконнике. Думал и строил планы. План у него был один: уйти в тайгу и не видеть всего того бардака. Поэтому он все прошедшее лето ездил на своей моторке вверх по Енисею, возил материал и инструменты. Он выбрал место как раз там, где речка «Корявая» впадала в «Листвянку». Место глухое, нехоженое. Там он и строил свое логово – так он его называл. Пилил и строгал. Материал брал из своей деревни, брошенный хозяевами. Так за лето он запасся бензином и керосином. Спрятал в укромном месте. За лето он построил полуземлянку, в которой поместилась баня, склад для продуктов и печь. Место было сухое, несмотря на то, что рядом протекал ручей, из которого даже зимой можно было брать воду. Половина строения уходила в осыпь с крутого склона. Летом тут держался полумрак. Зимой не заносило снегом. Не зная, где постройка, логово трудно было найти. Даже небольшая поляна с плодородной почвой приглянулась Платону. Тут у него будет огород. Теперь он ждал только весны, чтобы перевезти свой нехитрый скарб в логово. В мыслях вставали образы тех людей, о которых поведал ему лесник. Так проходили зимние дни и ночи. Только тиканье ходиков, да потрескивание дров в печи прерывали его мысли. Иногда приходилось выходить с ружьем и стрелять из обоих стволов, чтобы усмирить завывающих от холода и голода собак. Они все ближе подбирались к дому Платона, чуя, что здесь еще теплится жизнь. Собачьих стай – голодных и холодных боятся даже волки. Человек для них тоже становится добычей, наверное, потому, что он сделал их такими – вернул в дикую жизнь. Своей собаки у него не было, он предпочитал ходить на охоту один. Избегал коллективных походов. Ему везло. С охоты он всегда приходил с добычей.
-Собака в лесу – это лишний шум – говорил он друзьям.
- Но ведь собака и выручить может – возражали они.
- Сам себе человек проблемы создает – отвечал Платон – Осторожность она везде нужна, даже когда ходишь по земле, а в, особенности, по тайге, думать нужно головой. Соглашались с ним не все. За многие годы охоты, он научился ходить по тайге тихо, без шума и часто бывало так, что он подходил к зверю на такое расстояние, что ошеломленный зверь не двигался с места, когда Платон начинал стрелять. Один раз Платон, под шум дождя, подошел так близко к медведю, что тот, рявкнув, осел на задние лапы, повалился на бок, а из его пасти пошла кровавая пена. Зверь умер от страха. Уже разделывая тушу, Платон удивился величине сердца. Бывало, зайдет он к кому-нибудь во двор, а собака начинает лаять, когда он уже с хозяином заговорит. Хозяин только головой качает и руками разводит. Некоторые даже побаиваться его стали. Живет один, редко бывает на людях, бороду отпустил. А некоторые сочувствовали: жена ушла, вот человек и замкнулся в себе. Местные девчата и вдовушки пытались к нему подход найти: парень ведь хоть куда: не пьет, не курит и силища у него богатырская, но Платон сторонился их. Общался больше с лесником. Тот тоже к природе ближе, в тайге его жизнь. Лесник не пытался навязать ему что-то свое, за то и был Платон ему благодарен. Так и появилось у него прозвище «Отшельник». Что такое отшельник люди и сами толком объяснить не могли. Платон на прозвище не обижался, ведь так оно и есть. Вообще, видимо, жизнь его к этому и готовила, и он нисколько об этом не жалел. Хотя в лесу падал он на землю, как в фильме «Калина красная» и рыдал: - За что, за что мне такая мука!
Он понимал, что в судьбе людей иногда играют роль не обстоятельства, а люди, стоящие там, на верху, у власти. Они вершат дела, касающиеся жизни людей. Захотят, испоганят жизнь целому поколению, захотят, дадут жить. Никакая цивилизация не спасет человека, если не будет к этому человеку человеческого отношения. Платон часто ловил себя на мысли, что думает он, все таки , не о своей загнанной в тупик жизни, а о жизни всех людей. Но думать он думает, а сделать хоть что-нибудь он не может.
- Вот от этого бессилия я, и ухожу – вслух думал Платон – прохаживаясь по избе. Успокоившись, он садился за стол, брал на руки своего кота Семена – единственным его собеседником и другом в этом одиноком бытие. Теперь он чаще и чаще задумывался над рассказом лесника Ефима: ведь те трое как раз и шли вверх по реке Листвянке и речку Корявую они, наверняка, проходили. Хотя эта река не пользуется особо хорошей репутацией у охотников, потому что место это худое, непроходимое. Сама речушка небольшая, петляет между скал и сопок, огромные заросли с буреломом. Одним словом, место глухое. И он, значит, правильно это место выбрал. Может, и они также думали, что по ней мало кто проходил. Может тут и кроется загадка их гибели. А может на этой Корявой, и золотишко было, и теперь есть? – так думал и строил свои планы Платон. В свое логово он продукты не завозил, все спланировал на весну. Пройдет ледоход на реке, тогда и он тронется в путь. Припасы кое-какие увезет, лишь бы никто не обнаружил его логово. Зверья много, птиц, за лето сделает запасов. Селяне, уезжающие из деревни, за помощь расплачивались с ним водкой, на которую он и выменял бензин и керосин для лампы. Одним словом, Платон делал все основательно. Даже аптеку из трав составил, хотя болезни обходили его стороной. Лесная жизнь и трудности закалили его организм. Летом, когда по Енисею идет завоз, Платон на моторке приставал к любой барже и команда давала ему в обмен на водку сахар, муку, крупу. Теперь он ждал прихода весны, считая по календарю недели и дни.
Весна в этот год запоздала с приходом. Хотя на пригорках появились проталины, в лесу все еще лежал не тронутый солнцем снег. Платон все чаще выходил из дома – проверял стоящую в сарае моторную лодку, готовил оставшийся от отца инструмент, посуду и разную мелочь, которая должна была пригодиться ему в его одинокой жизни в тайге. В село Платон больше не выходил. У собак начался гон. И уже другие рвали друг друга на куски. По ночам в округе только и слышался вой и визг. Собак немного поубавилось. За зиму волки растащили всех обессиливших псов. С наступлением весенних дней ворон больше не прилетал и на колу сидели только сороки, да стаи ворон носились по кругу, выискивая остатки пищи, да дохлых собак. Днем Платон выходил, садился на бревно около ворот, ловил телом теплые солнечные лучи и думал. Думал о том, как он будет дальше жить.

- Нет! – сказал вслух он – Я выживу! Я докажу! – вставал, хватал топор и словно пушинки колол огромные поленья.
Солнце все чаще и чаще проглядывало сквозь облака, прогревая землю. Больше становилось проталин в лесу. Скворцы давно уже прилетели и слетались на проталины кормиться, таскать прошлогоднюю пожухлую траву, устраивая гнезда в старых скворечниках, которые торчали у брошенных изб. Казалось, что жизнь опять бьет ключом, но не было основного в этой жизни – не было людей. В это время и пошел Платон к могилам своих родителей и своей первой и последней жене. Поправил покосившиеся кресты, постоял немного. Кладбище уже заросло молодой порослью сосен и берез. Сколько таких погостов по всей земле, сколько дум ушло в нее, забытых и утраченных навсегда. Наверное, наши предки тоже так же думали о жизни и смерти. О том, как мало дано человеку. Платон молча, тяжелой походкой, последний раз обошел кладбище, вздохнул тяжело и, не оглядываясь, пошел домой. В сарае еще раз осмотрел моторную лодку, проверил все, что приготовил к перевозке и стал ждать, когда тронется лед на Енисее.
Платон не мог целыми днями лежать, он все время находил себе работу. Убирал и сжигал ненужные вещи. То, что пригодилось бы ему в его одинокой жизни, он складывал в свою лодку или носил на берег, чтобы было легче грузить. Лодку то он один спокойно перетаскивал к реке и от реки. Где она не шла, он подкладывал круглые поленья и тащил дальше. Все это уже было подготовлено. Крутые берега и склоны, обращенные к солнцу, уже освободились от снега, и молодая трава пробивалась из-под жухлой прошлогодней травы. Середина реки уже вспухала и трещала. Стали появляться полыньи, и вода разливалась по поверхности льда.
- Скоро пойдет! – потирая руки, говорил Платон. В одну из ночей он проснулся от грохота и шума. Он понял, что на реке тронулся лед. Ждать осталось немного. Платону уже было невмоготу, так скорей хотелось увидеть свое логово. Днем он долго стоял на берегу, смотрел, как льдины вставали дыбом, как лезли на берег с шумом и треском, выдавливаемые потоками воды. Кругом стоял сплошной шум и треск. Ждать еще не меньше недели. Лес вокруг поселка наполнился лесными звуками и шумом. Где-то на окраине подвывала собака, и был слышен визг щенков.
Платон кое-как дождался прохода льда. И вот в одно утро, когда на реке проплывали редкие льдинки, он потащил свою лодку к реке. Лодка шла, словно тоже торопилась покинуть место своей стоянки. Держа веревку в руке, Платон опустил лодку с кручи. Лодка сначала медленно, а затем, быстро покатившись, врезалась в воду. Подняв веер брызг. Привязал лодку к колу, который постоянно торчал на причале и пошел носить приготовленные вещи. Погрузив весь свой скарб, он пошел в дом, взял кота. Заколотил приготовленными досками двери и окна, закрыл калитку, подхватил сидевшего на крыльце кота и, не оглядываясь, пошел к лодке. Платон посадил кота в сухие тряпки и одежду и стал заводить мотор. На удивление, мотор завелся сразу. Медленно развернувшись, стал уходить от берега, увертываясь от попадавших на пути льдин, Платон направил свое судно вверх по реке. Отплыв немного, Платон только тут оглянулся на покинутый берег, на одиноко стоявшие изгороди и покосившиеся избы заброшенного поселка. А когда-то берег оглашался детскими криками, полоскали белье бабы, дымок вился из труб, мычали коровы. На небольшой пристани виднелось название лесхоза «Горячий ключ». Вдруг Платон дернулся: - А взял ли я икону? – ненадолго бросив руль, он спешно стал шарить под одеждой и в вещах. – Слава Богу! – произнес он. Икону он положил и больше не оглядываясь, он выбрал скорость и без остановки поплыл. Кот зарылся в тряпье и сидел, поглядывая на хозяина. Потянулись берега, покрытые кое-где льдом, торчащим дыбом и рассыпавшимся на солнце. Крутые берега, скалы – все это знакомый пейзаж, не раз видимый Платоном. Теперь это также остается все позади. Платон прикинул в уме: верст так около восьмидесяти осталось плыть до Листвянки – речки его новой жизни. Пройдя половину пути, Платон причалил к берегу. Подтянув лодку, он развел небольшой костер, быстро подвесил котелок, сварил несколько картофелин, бросил тушенку и неторопясь, перекусил с Семеном. И вот снова плывет корабль Платона к его логову. Успеть доплыть надо до вечера. Идти к логову нужно было километра два по тайге. Вытащить груз и переплавить его к логову – на это нужно было время. За один день здесь не управишься.
- Буду перетаскивать ночью – думал Платон. Листвянка впадала в Енисей незаметно. Заросли скрывали устье и не широкий разлив реки. Проплыть по ней на лодке было делом хлопотным – сплошные пороги и мелководье, но Платон знал, куда можно было спрятать лодку и протащить ее хотя бы километр. Как ни старался Платон пораньше попасть к логову, но только когда солнце стало скрываться за вершинами сопок, он вошел в устье Листвянки. Воды было много и Платон благополучно проплыл по речке до места, где он наметил спрятать лодку. Лодку он загнал под склонившиеся над водой заросли, проскочил их и оказался на небольшом водном пространстве, закрытом от глаз людских. Осторожно вышел на берег. Скользя по еще нерастаявшему снегу, он вытянул лодку и стал выгружать продукты, продукты и всякую мелочь. Сложив в небольшой рюкзак всего помаленьку, и сверху посадив кота, пошел к логову. Снег в тайге еще не везде растаял. Платон пробирался сквозь заросли. Подготавливая тропу для дальнейших походов. Подходя к логову, он расстегнул куртку, подхватил ружья, завернутые в мешковину, и выпустил кота, сняв его с рюкзака. Семен замяукал и зафыркал, чего-то испугавшись.
Платон подошел к двери логова. Бревно, которым он подпирал дверь, лежало у порога, но дверь была закрыта. Оттолкнув бревно, он с силой открыл дверь, которая набухла от снега, и вошел. Здесь пахло сыростью, сквозь окошко слабо пробивался свет. Платон убрал паутину, протер окно. Стало светлей. Сбросив поклажу, Платон оставил открытой дверь и быстро пошел за другим грузом. Кот, оставшись один, стал обнюхивать свое новое место жительства и ставить отметки на территорию. Второй рейс Платон уже заканчивал в сумраке. Быстро развел огонь в печи. Дрова были тут же под навесом. Медленно, но огонь вскоре заиграл бликами на стенах жилища. Платон зажег лампу и стал разбирать вещи. Запах затхлого жилья и плесени постепенно улетучивался. Дымок от печи медленно вытягивало в открытую дверь. Зашипел чайник на печи. Платон достал банку с тушенкой, вывалил все на сковородку.
-Сейчас поужинаем – говорил он коту, который сидел у очага. Дверь в склад тоже открылась с трудом. Платон осветил лампой. Мыши бросились в дыры, которых за зиму они нарыли много.
- Семен! – крикнул Платон – Иди сюда, тут твой ужин бегает. Семен не заставил себя ждать. Вскоре он уже ворчал и причмокивал, уплетая жирных мышей. И только тут Платон заметил, что угол склада был отворочен, и большая дыра от вывороченного бревна зияла пустотой.
- Вот черт! – вырвалось у Платона. С лампой он выскочил во двор и подошел к углу склада. Бревна были подняты и отведены в сторону. В сумерках не было видно ни следов того, кто это сделал, ни то, что пропало.
- Ладно, - подумал он – Завтра при свете все рассмотрю. Но мысль, что это сделал человек, не давала ему покоя.
В печи все жарилось и кипело. Вытерев пыль со скамьи и стола, Платон нарезал хлеба, и сел ужинать. Семен воевал в кладовой и не шел к столу. Попив чая, Платон разобрал остальные вещи, постелил постель, кинул полушубок в изголовье, нашел икону, поставил ее на полку.
- Ну вот, теперь можно и отдохнуть – проговорил он – Завтра все осмотрю. В логове стало теплее. Разогретая печь показала себя с лучшей стороны. Платон встал, прикрыл дверь, взял лампу и прошел посмотреть баню. Дверь открылась легко. Каменка, труба – все было на месте.
- Надо будет тоже испытать баньку – подумал он, укладываясь на отдых. Тепло, шедшее от печи, растеклось по всему логову. Сон плохо шел к Платону. Часто он просыпался от урчания кота, и от ветра, который перебирал деревья и шумел в их вершинах. Только под утро Платон немного забылся.
Когда за окном засинел рассвет, Платон встал, подбросил сухих поленьев на еще тлеющие угли, взял чайник и пошел к ручью. Ручей шумел между камней, наполненный таявшим снегом. Чистейшая вода. Платон набрал воды и поднялся. И вдруг ему показалось, что кто-то на него смотрит. Было точно такое же чувство, когда он строил свое логово. Ему тогда тоже показалось, что он не один.
- Что за чертовщина – подумал Платон – Да кто тут может быть? Он быстро пошел к логову. Нигде не задерживаясь, он сразу прошел к углу своего склада, где бревна были вытащены из гнезд. При свете он увидел, что на земле были вмятины похожие на след медведя, но следов от когтей на бревнах не было.
-Наверное, зимой по снегу или осенью побывал тут – заключил он. Поставив чайник, он снова пошел осматривать место разлома. С усилием поставил на место бревна, стал подтыкать мхом щели между бревен. Только когда работа была закончена, он стал раскладывать продукты в кладовой на стеллажи из жердей. Одно ружье он оставил в изголовье нар, а другое, сходил, спрятал недалеко от логова, в каменную щель. Промасленная мешковина не даст ружью проржаветь.
-На всякий случай, береженного, Бог бережет – сказал Платон самому себе и пошел назад. Ножи он также положил один в изголовье, другой на столе. После завтрака Платон собрался сделать еще один рейс к лодке. Ее нужно было спрятать. Спрятать и канистры с бензином. Взял ружье. Повесил его на плечо. Приперев дверь бревном, он пошел к лодке. Шел по той тропе, которую знал только он.
- Все-таки я не один, здесь кто-то есть – думал он
Затащил лодку в заросли у берега, забросал ветками. Замаскировал так, что, подойдя вплотную ее можно было только обнаружить. Забрав остальные вещи и канистру с бензином, пошел обратно. Две канистры он забирать не стал, а спрятал их тут же, около лодки. Шел и строил в голове планы дальнейшей своей жизни.
- Нужно будет, когда в тайге подсохнет, и снега не будет, обследовать окрестности: не один ли я тут, может, кто тоже обосновался поблизости. А там можно будет по «Корявой» податься, поискать тех золотоискателей, о которых рассказал Ефим. Все может быть, вдруг и найду, не может же ничего вот так исчезнуть на земле бесследно.
С такими думами он и дошел до своего жилища. Он осмотрелся вокруг. Следы были только его. Отбросив бревно, вошел внутрь. Разложил остатки вещей и стал готовить обед. Сухарей было много, Семен будет их охранять от мышей. Мешка муки пока хватит, а там видно будет. – Мясо заготовлю и рыбы тоже. На стене он повесил старое, оставшееся от родителей зеркало. Посмотрел на себя. Борода аккуратно обрамляла его лицо, и трудно было определить, сколько ему лет.
-Надо себя не распускать – думал Платон, имея в виду свою физическую форму. – Ну, вот и началась моя одинокая жизнь. Будем жить, будем жить!
Стало теплей. Заморозков по утрам уже не было. Теплый ветер окончательно согнал лежащий под деревьями снег. Зазеленели полянки в тайге. Запели птицы. Тайга ожила. В одно из ночей проснулся Платон от фырканья кота. Семен с поднятой дыбом шерстью на загривке и стоящим трубой хвостом фыркал на дверь и вытягивал морду, принюхиваясь к чему-то. Платон осторожно вытянул из изголовья ружье, вставил патроны и стал осторожно подходить к двери.
- Зверь, наверное, близко подошел – подумал он. Ногой он быстро открыл дверь и резко выскочил из двери. От логова в кусты метнулась большая серая тень и исчезла в зарослях. Платон стрелять не стал. Постояв немного, он вернулся домой.
- Утром посмотрю следы, кто тут шастает. Ругнул кота, чтоб тот мышей ловил, а не фыркал по ночам. Сон уже больше не шел. Только под утро немного заснул. Утро было тихое. Ветра не было. Медленно вставало из-за сопок солнце. Платон быстро соскочил с нар, развел огонь в очаге, поставил чайник и вышел вместе с котом. Кот стал обнюхивать землю возле двери. Платон нагнулся и увидел, что на земле видны какие-то вмятины. Следы медведя Платон знал хорошо, но это был след, похожий на босого человека. Шаг был большим, больше, чем метр. Отпечатков когтей, как у медведя не было.
- Что за черт!? Может очень старый медведь? Но все равно – куда у него когти делись? Так он дошел до зарослей, куда скрылось это существо. Постоял Платон, послушал тишину утра, но ничего не услышав ничего, пошел обратно. Не закрывая дверей, позавтракал, убрал все со стола и стал готовиться к походу. Положил в рюкзак несколько банок тушенки, сухарей, завернутый в тряпицу комковой сахар, несколько кусков вяленой рыбы. Заткнул за пояс небольшой топорик, перекинул через плечо ружье, еще раз осмотрел все, что сложил. Спички и зажигалка завернуты в непромокаемую ткань, разложены по карманам. Пригнувшись, он вышел, за ним выбежал и кот Семен.
- Не вздумай со мной пойти – наставлял кота Платон – Карауль тут наше жилище, приду, проверю, какой ты сторож. Кот, как будто понимая, что остается один, громко мяукнул и сел на пенек недалеко от входа. Привалив дверь бревном, Платон медленно пошел в сторону реки Корявой, которая с шумом текла между сопками. Отойдя немного от логова, он натолкнулся на разорванного пополам зайца. Он был убит не так давно, внутренности отсутствовали, а остальное было целым
- Зверье растаскивает. Странно. Платон где-то это уже видел. Он стал перебирать в памяти, кто может так убивать свою жертву. Медведь и росомаха, прижимая лапами жертву рвут ее зубами, но тут совсем другое. Платон сообразил, что и следов около зайца не было. Обдумывая это, он шел, обходя валежины и заросли. Старался идти прямо, не придерживаясь берега реки. Она петляла так, что если идти по ее берегу, напетляешься так, что далеко не уйдешь. Даже стараясь идти по прямой, он все равно натыкался на изгибы Корявой. Нужно было пройти до полудня, а до захода успеть вернуться в логово.
Он то и дело натыкался на куропаток, глухарей и другую живность. Несколько раз видел убегающую рысь. Цокали белки, перепрыгивая с ветки на ветку. Влажная после снега земля скрадывала шаги, а прошлогодняя листва не шумела. Пробираясь сквозь заросли Платон осматривал все, что могло напомнить о присутствии человека, но таки признаков не было. Значит он здесь один. Это его успокоило. Он хозяин здешней территории.
Когда солнце встало над верхушками деревьев, он решил передохнуть. Вышел на берег, выбрал место посуше, развел небольшой костерок, поел разогретую в кружке тушенку, запил водой из реки, посидел на валежине и отправился дальше.
- Обратно дойду быстро, дорога будет знакомая, и пойду не плутая. Платон решил забраться на одну из сопок, посмотреть, что там впереди. Вытирая пот, добрался наконец, до вершины. Там, впереди в дымке терялся исток реки Корявой. Тайга пестрым ковром покрывала склоны сопок. Там, откуда брала начало река, высоко в горах был перевал, о котором говорил ему лесник, где видел золотоискателей якут. Но это так далеко и все закрыто дымкой. Нужно идти обратно. Собираться нужно будет основательно, тут неделей не обойтись. Ему показалось, что идти по правой стороне реки будет прямее – там меньше петель и чище берега от зарослей. Быстро стал спускаться вниз, к своей тропе. Солнце на второй половине дня стало убегать быстрее к горизонту. Платон торопился. Но как не ускорял он свой шаг, темнота все-таки застала его в тайге. До логова нужно было пройти еще километров десять. Платон принял решение переночевать Ночлег ему в тайге дело привычное, да и ночи теперь стали теплыми. Развел костер, неспешна, натаскал лапника, уложил возле костра. Также неспешна, поел и, полулежа, расположился на подстилке. Поправил лапник, сделал выше со стороны головы так, как будто бы он сидел в кресле. Долго сидел так, прислушиваясь к шорохам тайги. Но ничего кроме шума воды по каменным порогам, да криков филина он не услышал. Изредка помешивал палкой горевший сушняк. Искры струей поднимались в вышину. Пламя костра плясало и отражалось на плотных зарослях начинающего зеленеть кустарника. Платон не заметил, как заснул. Проснулся он неожиданно. Даже в глубоком сне ему четко привиделось, что на него кто-то смотрит. Проснувшись, он долго сидел не шевелясь. Костер тлел углями. Платон всматривался в темноту за костром. Чувство, что на него все-таки, кто-то смотрит, не проходило. Платон медленно встал, осторожно взял соскользнувшее с плеча ружье. Он осторожно попятился на противоположную сторону от костра: там его в темноте видно не будет, да и он разглядит что-нибудь. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и он уже стал различать кусты и деревья, но ничего подозрительного не было. Постояв немного еще, он пошел к своей лежанке. В это время что-то темное, как куча какой-то массы стала медленно проходить сквозь заросли. Шума не было, словно что-то жидкое пролилось и исчезло. Платон стоял как в гипнозе, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Пришел в себя лишь, когда какая-то птица крикнула в вышине деревьев.
- Фу, ты, черт! Что это со мной, наверно, мне все причудилось.
Засинело. Постепенно стали теряться звезды на небе. Пока он разогрел еду, на разгоревшемся костре, все четче стали видны кусты и деревья. Нужно было идти. Собрав все и уложив в мешок, он затушил костер и осторожно продолжил свой путь к логову. Он шел по знакомой уже тропе. От его взгляда не ускользали ни одна деталь из жизни тайги. Вдали показалась большая лиственница, которая росла недалеко от жилища Платона. Стало немного легче идти, заросли поредели. Перед логовом была небольшая поляна, поросшая мелким кустарником и травой. Платон прошел возле пенька, на который он положил корочки хлеба и кости от вяленой рыбы. Все было съедено. Платон вначале прошел, но затем вернулся и увидел возле пенька какие-то странные следы, которые он уже видел возле логова. Постояв еще немного, он пошел к своей хижине. Навстречу ему бежал Семен. Хвост распушен, шерсть на загривке стояла дыбом
- Что, ты, Семен, кто так тебя напугал? Это же я – подхватив кота, проговорил Платон. Он стал гладить его. Успокоившись, кот замурлыкал. Стал толкать хозяина мордой, как бы говоря: Что же ты меня бросил?
- Ну, ладно, Семен хватит! Давай показывай, как ты тут стерег наше жилище – Платон отпустил кота на землю и вдруг вздрогнул, увидев возле двери хижины те же следы, что и у пенька. Он обошел дом – все было в порядке, следы были только у двери.
- Так вот чего или кого ты боишься, Семен – обратился он к коту, который шел следом. Вот еще одна задача, которую предстоит решить: кто же это ходит возле логова?
Растопив очаг, Платон стал готовить обед. Уже сидя за столом и мирно разговаривая с котом, Платон стал обдумывать свой дальнейший поход. После обеда он занялся приготовлением ружья к охоте: зарядил пустые патроны, почистил стволы. Приведя все в порядок, Платон снес остатки пищи на пенек, на который он клал кусочки хлеба в прошлый раз. Сумерки в тайге, окруженной сопками, наступают незаметно
Платон, сняв куртку, прилег на нары. Комары, успевшие залететь, надоедливо запищали. Пришлось вставать и вытаскивать из печи тлеющую головешку – подымить. Вместе с дымом вытянуло в открытую дверь и комариную команду. Подождав, когда дым вышел, Платон улегся снова. В ногах у него расположился кот. Так они вместе и уснули.
Проснулся он как всегда – когда только- только засинел рассвет. Наскоро приготовив еду, он стал укладывать рюкзак. Поход, предстоял быть долгим. В этот раз он хотел добраться до верховья реки Корявой, там, откуда она должна была брать свое начало. Он все предусмотрел, даже взял свечи, запас которых у него был.
Осмотрев все в своем жилище, он вышел. Кот, догадавшись, что ему опять оставаться одному, терся о ноги, мешая передвигаться.
- Ладно, Семен – обращаясь к нему, проговорил Платон – Оставайся и карауль туту наше богатство, приду денька через два-три, не помрешь, вон, сколько еды бегает, мышей развел тут – миролюбиво закончил Платон. Сходил к пеньку, положил кусочки рыбы и сухарик, вернулся и стал одевать рюкзак. Плотно подогнал ремень, прицепил нож к поясу, приладил ружье, чтоб не мешало при ходьбе, посмотрел вокруг и медленным шагом пошел по уже знакомой тропе. Кот, пробежав немного за хозяином, вернулся назад. Платон несколько раз оглянулся на свое логово, чувство, что за ним кто-то наблюдает, у него не исчезало.
- Вот привязалось! – с каким-то ожесточением подумал он. Все нормально, с ума еще не сошел, хотя он не знал – как это сходить с ума. Так, обдумывая свою проблему, он стал удаляться от своего логова. Очертания деревьев и кустов стали четче.
Обходя очередной изгиб реки, он наткнулся на разорванную лисицу. Разорванные половины лежали по обе стороны тропы, внутренностей не было.
- Опять эта загадка! Кто же так разрывает туши? – подумал он. Но ни придя, ни к каким умозаключениям, он пошел дальше. Солнце вставало все выше и выше. Донимал гнус. Платон решил на отдых не останавливаться. Решил идти таким ходом до вечера, энергии хватит, да и идти нужно было дальше, чем в прошлый раз. Уже прошел то место, где был его костер, следовательно, в два дня он должен уложиться и дойти до истока реки. Ближе к вечеру он подстрелил глухаря. Выбрав место для ночевки, он привычно разделал тушку. Обжарил на камне, положенный в костер кусочки мяса, вскипятил воду в котелке, запарил в нем брусничный лист. Плотно поужинав, соорудил себе лежанку. Набрал сушняку на ночь, чтобы костер не так ярки горел, приготовил кучу шишек, которые дымили и отпугивали комаров. Улегшись на лапник, он положил рядом с собой ружье и задремал. От плотного ужина и усталости он быстро заснул. Изредка потрескивая и бросая вверх искры, медленно горел костер, бросая тени на кусты и деревья, окружавшие лежанку Платона. Корявая уходила своим изгибом к сопке на другой стороне и шум воды на перекате едва долетал до слуха. Ночная тайга была полна звуками, но всего этого Платон не видел и не слушал – он спал. Не увидел он и желтых, светящихся глаз, которые смотрели на него сквозь кустарник. Была середина ночи, когда Платон проснулся. Медленно стал поворачиваться на другой бок, и неожиданно сухая ветка треснула под ним. Что-то темное и массивное метнулось к кустам и исчезло. Платон сел, сучком расшевелил костер. Пламя быстро осветило все вокруг. Больше Платон не уснул. Он сидел у костра и все обдумывал: что за приведение его преследует. Так он и встретил рассвет. Попив чая, Платон двинулся дальше. Идти становилось все труднее, да и заметно было, что больше стал подъем и усиливался шум реки. Платон изредка подходил к воде, сделав два-три глотка холодной воды, шел дальше. Пространство, где с шумом текла Корявая, постепенно сужалось. Река уже не так петляла. Берега ее выровнялись. Чистейшая воды стояла в редких прибрежных вымоинах, в которых скапливалась рыба. В одной из таких вымоин Платон увидел огромного хариуса. Лениво шевеля плавниками, он стоял близко к поверхности, ожидая падения в воду какого-нибудь насекомого. Платон медленно снял с плеча ружье. Прицелившись в голову хариуса, он дуплетом выстрелил. Поднялся фонтан брызг, рыбы не было видно. Прошло немного времени и на поверхности, чуть ниже, показалось белеющее тело рыбы, схватив попавшийся под руку сучок, он зацепил ее и стал подтягивать к берегу. Хариус был большим: килограмм на пять-шесть. Теперь у него был и обед и ужин. Платон стал готовить костер. Разделав рыбину, стал варить уху в котелке. Нарезал кусочков и обжарил на костре. Шум реки заглушал все звуки тайги. На берегу тянуло ветерком, поэтому здесь не было мошкары. Дышать легко и свободно. Платон спустился к реке, чтобы набрать воды на чай. Наклонившись, он замер: у самого берега из песчаного дна торчала зеленоватая деталь какого-то предмета. Платон потянул ее к себе. Замытая песком полоска меди отломилась. Положив ее на берег, Платон стал руками разгребать песок и убирать камни. Вскоре он держал в руках медный ковш, изъеденный временем и водой. Такими ковшами пользовались золотоискатели, промывая песок. Платон туту же подумал о тех пропавших золотоискателях, о которых говорил лесник. Он стал отскребать острым камнем окислившуюся корку металла, но ни клейма, ни надписи на ковше не было. Присев у костра, он стал рассматривать ковш, Рукоятка, очевидно, была сделана из дерева, которое давно сгнило.
-Но откуда это здесь? Если ковш здесь, то его могло принести течением сюда с верховьев и мыли золото не здесь, а выше по течению? Наверно, это так, но как далеко отсюда? – задавал себе вопросы Платон. – Надо подняться выше и осмотреть этот берег реки – решил он. Наскоро собравшись, он положил ковш у костра, чтобы легче было найти его на обратном пути и пошел сквозь тайгу, держа в поле зрения реку. Пройдя метров двести выше по течению, он наткнулся на гору грунта, поросшую мелким сорняком и травой. Гора явно была искусственного происхождения. Обходя это сооружение, он обнаружил кости животного, обросшие мхом. Осторожно сдирая мох сапогом, он увидел очертания оленьих рог. Смутная догадка полоснула Платона: это они! Ведь говорил лесник, что их видели на перевале якуты, они и дали им оленя.
- А лошадь у них, наверное, раньше пала! Подумал Платон.
В зарослях было темно и пахло сыростью, да и вечер накрывал тайгу. Платон повернул обратно к тому месту, где оставил у костра ковш. Быстро подготовил место для сна. Закусил остатками рыбы. Подбрасывая дрова в костер, он думал о находках. С реки дуло прохладой, зато здесь было меньше комаров. Но сон так и не приходил. Мысли одолевали его и не давали спать. Он даже пробовал напевать что-то себе под нос, чтобы отогнать их. Но только под утро он немного вздремнул. Он проснулся, когда уже совсем рассвело. Быстро вскочив на ноги, он побежал к воде, ополоснуть лицо. Ледяная вода окончательно его разбудила. Собираясь, он на ходу жевал сухарь и куски рыбы, оставшиеся от обеда и ужина. Он опять подошел к куче грунта и рогам, которые нашел накануне. Он не заметил огромный выворотень лиственницы, очевидно, упавшей от сильного ветра. Выворотень оброс кустарником и если не приглядеться, то можно и не заметить. Платон стал подходить к выворотню, раздвигая руками кусты. Он опешил: под корнем лиственницы был вход, прикрытый дверью из тонких стволов сосен. Дверь уже сгнила и образовалась дыра: темный провал. Платон протиснулся к провалу, стал всматриваться в темноту, но ничего не видел. Он осторожно стал убирать истлевшие створки дверей – проем увеличился. Бревна, являющиеся перекрытием пещеры тоже сгнили, и каждое движение могло их обрушить. Разобрав проем так, чтобы можно было пройти, он осторожно протиснулся туда и остановился: вход загораживать было нельзя. Слабый свет, проникающий в проем, не освещал всего пространства пещеры. Платон встал в сторону, снял рюкзак и ружье, достал свечи. Связал три штуки вместе и зажег. Свечи разгорелись, и Платон увидел что-то похожее на землянку, в середине потолка зияло отверстие, видимо это был дымоход, В средине стоял котел, как раз напротив дыры в потолке. У котла виднелись только края, Остальное заросло мхом, и было засыпано упавшей с потолка землей. Справа – привалившийся к полу стол, а возле стола лежал одетый в истлевшую одежду скелет человека. У противоположной стены стояли нары, сделанные из больших бревен лиственницы, поэтому сохранились лучше. На нарах также лежали кости человека, изгнившие шкуры и тряпки. В углу лежали остатки лопат и кирки. Черенки изгнили, а металл проржавел, осталась только форма. Платон стал медленно продвигаться в сторону нар. Страха не было. Было только сочувствие к этим людям, попавшим, вероятно, в беду. Он ближе поднес свечи к нарам. Рядом со скелетом лежал ствол ружья, приклад был истлевшим. Продвигаясь дальше, он увидел ящик, обитый железом. Дерево сгнило, и все было привалено землей. В глубине землянки виднелось отверстие, похожее на нору, в которую можно было проползти на коленях. Здесь, у входа в нору, стояла истлевшая корзина. Платон уже не сомневался, что это пропавшие золотоискатели. Но по рассказу лесника их было трое, а здесь только два скелета. Платон заинтересовался котлом. Котел тоже был из меди, так как на нем был зеленый налет. Платон стал выворачивать его из земли и перевернул. Волосы у Платона непроизвольно зашевелились: на вывалившейся земле и остатков дерева ясно белел скелет ступни человека. Платон замер, даже дыхание у него перехватило.
- Так вот, ты где, третий!
Он ясно представил, в каком положении оказались эти несчастные. Отсутствие патронов и пищи – это голод. Наверное, и болезни свалили их. Но первый, кто заболел и был на грани смерти, подтолкнул тех, кто еще был жив на каннибализм, чтобы продлить свою жизнь, но тайга и их не пощадила. Все нашли здесь свое последнее пристанище.
- Что же они тут нашли в этой пещере – прошептал Платон.
Медленно освещая каждый уголок, он посмотрел вглубь той ниши: она шла далеко, и конца ей не было видно. Там в глубине, простой земли не было, а был песок, но он поблескивал в лучах свечей, словно битое стекло. Дотронувшись рукой до комочка породы, он поднес его поближе к глазам. Это был кварц. Кварцевый песок. Платон знал, что это может быть признаком золотоносной породы или золотой жилы. Его осенила мысль, что этот самый выворотень и был тем предметом, который искали эти люди. При падении лиственницы, ее корни оголили эту золотоносную породу. На нее и наткнулись эти искатели. Здесь они и обосновались. Эта землянка была для них и жильем и работой. Здесь они добывали золото, но где оно?
- Оно, наверное, здесь и лежит, если здесь до меня никто не побывал.
С этими мыслями он стал разбирать стоящий за нарами ящик. Руки задрожали, когда при очередном гребке он вывернул берцовую кость человека. У Платона мелькнула мысль, что он разбирал гроб, в который и положили несчастного, Но почему-то кости лежали друг на друге. Платон понял, что мясо съели, а кости положили в этот ящик. У них не было сил выносить кости или захоронить его. Платон больше не стал разбирать остатки ящика. Еще раз, осмотрев землянку, подхватив ружье и рюкзак, он пошел к проему. Выйдя наружу, он долго стоял и дышал полной грудью. Голова немного кружилась. Присев на поваленное дерево он стал обдумывать свои дальнейшие действия.
- Нужно бы захоронить эти останки, по-человечески, по-христиански! – подумал Платон. Но у него под рукой не было даже лопаты. Главное, что он их нашел. Нужно было возвращаться в свое логово и брать инструменты. Сомнений уже не было никаких: это были те золотоискатели, о которых рассказывал лесник.
Платон за два перехода преодолел путь до своего жилища. Вот и заветная большая лиственница. Первый раз изменил Платон свой размеренный шаг на быструю ходьбу. Уже в наступивших сумерках он подходил к пеньку, на который он клал пищу. Пройдя еще немного, он раздвинул кусты и остолбенел.
- Ни хрена себе! – только и смог прошептать он: на пеньке сидело чудище – человек, но только весь обросший шерстью. Руки висели ниже колен – огромные, как рычаги какого-то механизма. Голова начиналась сразу от плеч – шеи не было. Нижняя челюсть здорово выступала вперед. Платон стоял не шелохнувшись. Но чудище почувствовало его. Медленно поднялось и встало во весь рост. Только теперь Платон ощутил страх. Это был великан, примерно под два метра ростом. Глаза желтым светом сверлили Платона насквозь, но странным образом Платон не почувствовал в этом взгляде злости. Этот великан, в образе человека, смотрел на него, как на своего старого знакомого. Постояв еще немного, это серое создание медленно развернулось и размеренно двинулось в заросли. Чудище ушло так бесшумно, что Платон засомневался: а не приснилось ли ему это все? Но, подойдя к пеньку, он убедился, что это не сон. У пенька были те же следы, что он видел раньше – следы медведя, но без когтей.
- Вот и вся загадка, - подумал он – Этот серый все время был рядом со мной и это он разрывает зверье пополам. Да, такой и человека запросто разорвет!
Так окрестив это чудище « Серым», Платон и подошел к двери логова. Кот Семен сидел на сосне, которая была рядом в двух шагах от логова, и шипел, взъерошив хвост.
- Ну, чего, ты, Сеня испугался? – ласково приветствовал он кота. Он быстро отвалил бревно от двери, быстро растопил печь, осмотрел все вокруг: все было так же, как он оставил уходя. Весело заиграл огонь в очаге. Платон все делал быстро. Хотелось до темноты все приготовить. Он все еще был под впечатлением увиденного.
- Надо быть осторожным, а то этот Серый и меня разорвет. Кот, не зная как ему спуститься с сосны – замяукал. Платон пошел к нему. Помог ему слезть и понес в логово. Он понял, почему кот подходя иногда к двери, шипел и поднимал шерсть на загривке.
-Теперь ясно, кто за мной все время наблюдал. Вот это глаза! – попивая чай из кружки, думал про себя Платон – Любого пригвоздят на месте!
Он все время думал об увиденном, там, в землянке и здесь – у себя под боком. Он понял, что это и есть тот загадочный «снежный человек», о котором пишут в научных газетах и журналах. Но чтобы такое приключилось именно с ним! Такого Платон и предположить не мог. Он долго ходил от стены к стене, «переваривая» в уме все эти события. Зажег лампу на окне. Керосин у него был в запасе, а свечи надо экономить. Пустил маятник старых ходиков, и в логове сразу стало уютнее. Накормив кота, Платон лег на нары, положив рядом свое ружье.
- Бревно на углу – его работа – подумал Платон – Ладно, пусть обитает, я, наверное, поселился на его территории и надо теперь как-то откупаться от него. Буду подкармливать. Заглажу свою вину. Завтра же снесу ему на пенек что-нибудь из еды.
Кот забрался ему в ноги и своим мурлыканьем успокоил Платона в его думах и мыслях. Он задул лампу, проверил затвор на двери и в темноте улегся на нары, закрывшись с головой от комаров.
- Спи, Сеня, утро вечера мудренее! – проговорил он и провалился в глубокий сон.
Ночью, проснувшись, он опять вспомнил события, произошедшие с ним накануне.
Он подумал, что если бы у него был фотоаппарат, то он бы успел сфотографировать чудище. Хотя ему все равно не поверят. Ведь никому не верят – судя по печати.
- Да и хрен с ними! Пусть не верят, я и говорить об этом не буду. В конце концов, это мое дело. Нужно только в моем положении ни ему, ни себе вреда не сделать.
Лезли мысли и о золотоискателях. Пока время до зимы позволяет нужно побывать там еще и как-то захоронить останки. А где же живет этот Серый? Наверное, у него тоже есть свое логово. Мужик он или баба? Подпустит он меня еще так близко? Думаю, что подпустит, я ведь ему зла не причиняю – вот так почти до утра и продумал Платон
Время шло, на дворе уже конец июля, а август остается месяцев, когда уже придется заниматься заготовкой пропитания на зиму. Надо все успеть. Чтобы нормально существовать, надо все делать в свое время.
Платон решительно скомандовал себе: Пока есть время, надо сходить захоронить этих мучеников – снять тяжесть с души. Весь день он занимался подготовкой к походу. Серый больше не показывался. Хотя Платон и носил на пенек еду, и занимаясь, краем глаза посматривал в ту сторону: не появится ли? Платон был спокоен, но в то же время его терзали сомнения: может ли напасть это чудище на него? Что у него на душе – неизвестно.
На всякий случай Платон редко выпускал из рук ружье. Уже на второй день, разложенная на пеньке еда исчезла. Но уверенности в том, что еду унес Серый не было : может какой другой зверь?
Утром рано, выпустив кота на двор, он зашагал по уже протоптанной им тропе. Проходя мимо пенька, он немного постоял, озираясь вокруг, но кругом было тихо. Больше не оглядываясь, он привычным шагом зашагал дальше.
Нужно было уложиться в два дня – это только туда, а потом еще обратно два дня. Платон все шел и шел, перебирая в памяти, все ли сделал, закрыл ли дверь бревном? Убрал ли все в кладовой? У кота еды полно в лесу – не пропадет.
- Приду, пойдем с ним рыбу заготавливать. Время подгоняет.
Изредка он останавливался, поправлял лопатку, приводил в порядок одежду и снова шел. Свой ранее пройденный маршрут Платон знал наизусть. Останавливался на ночлег та же, где и останавливался прошлый раз.
* * *
Районный центр «Осокино» образовался, как и многие села и заимки в сибирских просторах, от переселенцев и ссыльных. Выживали охотой, занимались собирательством таежных продуктов. Пилили и заготавливали лес. Много, конечно, было и золотых приисков. Население этих сел жило бедно, хотя пушнина и золотой песок водился. Скупали все это за бесценок заезжие купцы. Так что богатство у людей долго не задерживалось. Лавки и магазины тянули из местного населения последнюю надежду. Каждая семья была вписана у лавочника в долговую книгу. Хорошей жизни не получалось, хотя все, кто поселился здесь, мечтали разбогатеть. Чтобы как-то свести концы с концами люди были вынуждены наниматься в работники или артели – добывать золотой песок. Но все, что зарабатывали, уходило перекупщикам или купцам. Недавно вернувшийся с германской войны Панкрат. Ужаснулся нищете, в которой жила его семья.
Но и его приход не внес какие-нибудь изменения в их жизнь. Списанный подчистую, вернулся он в родное село с одной правой рукой. Мог, конечно, он держать в руке лопату, ружье, с трудом, но колол дрова. В основном надеялся на своих детей, которых у него было пятеро – мал, мала меньше. Вот и зародилась у него мысль поискать золотишко. С этой мыслью он и отправился к соседям Семену и Кузьме, с которыми дружил с детства. У тех тоже дела с житухой были не лучше. Правда, в хозяйстве была и лошаденка и коровы с телятами, птица кой-какая, но все это быстро уходило то, на долги, то на питание многочисленного семейства. Поделился Панкрат своими планами с друзьями, и решили вечерком у Панкрата обсудить это мероприятие.
В избе было накурено. Табачный дым от трубок плавно стелился под потолком избы. Покуривая трубки при свете лампы, друзья обсуждали и выбирали маршрут, по которому им предстояло пойти на поиски желтого богатства.
- Только я сомневаюсь – попивая бражку из глиняной кружки, проговорил Семен Булыгин – Как это ты Панкрат с одной рукой управляться будешь? – как бы давая понять, что основная часть работы ляжет на них с Кузьмой.
- Я понимаю, конечно, что трудно будет с одной-то рукой, но думаю, что обузой для вас я не буду. Справляюсь же я с женушкой – обиды нет с ее стороны. Друзья посмеялись
- Ладно, давайте обсудим, что и как. Не все, конечно, везет в этом деле, но посмотрите какой дом отгрохал Градобоев, да и магазин при доме, а все удача ему – фарт пошел. Ходили они с родственником в тайгу, и нашли, говорят золотую жилу
- А я слышал, что жилу они не нашли, а ограбили кого-то из золотоискателей. Сколько наших мужиков сгинуло ни слуху, ни духу – продолжил Семен.
- Серьезное это дело – сказал Кузьма
- Да, серьезное. Но если к нему с умом подойти. Я думаю, - отпивая бражку, проговорил Панкрат – К весне мы должны подготовить все для нашего действа
- Но опять же, мы и места не знаем, где искать, идем наугад. Узнать бы у знающих людей, оно наверняка было бы – деловито проговорил Семен.
- Да, пойди, спроси у знающего, так они тебе и скажут! Все, кто знает, держат это при себе.
- Что, правда, то, правда. Не само же оно к людям шло, – разумно подвел итог Кузьма.
- Ну вот, что мужики, решили, али нет, говорите, а тоя других желающих найду. Думать надо быстрей, у всех у нас одна нужда и беда. Вон сколько на лавках лежат – все есть хотят, и жить по-человечески. Да и у вас не все масло масляное. Дальше в России неизвестно, что будет. Солдаты вон бунтуют, да и неспокойно становится в городах. Чувствую, смута идет, а это беда и горе нам с вами.
Панкрат замолчал. Тихо стало в избе, только ходики на стене мерно покачивали маятником.
- Что тут говорить, - оглядев всех, проговорил Семен – Решили, значит решили. По весне, когда снег сойдет, и двинем в путь.
- Я вот тут набросал немного – протянув клочок бумаги, вставил свое слово Панкрат – Маршрут, примерно, нарисовал, да и список, что нам необходимо с собой взять. Если чего не хватит, то я согласен на первый случай лошаденку продать и купить все, что нужно. Ну а на ваших поедем. Я думаю нам нужно за перевал попасть к лету, а потом начать поиски по самой петлистой реке Корявой, от ее начала. Там, за перевалом эвенки, да и другие семейства людей наверняка знают, где искать. Вот у них и узнаем. За лето нам нужно добраться, а там видно будет
- Только, Панкрат на телеге нам не добраться. Придется только до Листвянки ехать, а там вьюки, по тайге не проедешь.
- Дело говоришь, Семен. Дальше поедем на вьючных. Ну, ладно, а то за окном уж утро скоро.
- И то верно, Засиделись мы.
Панкрат налил друзьям бражки «на посошок» и стали потихоньку расходиться.
- Мужики, - остановившись в сенях, глухо проговорил Панкрат – об этом никому ни слова. Когда пойдем, тогда и скажем: что место для нового поселения искать идем.
- Понятно – также глухо ответили друзья.
Сыновья Панкрата, особенно Ефим, все время терлись возле отца. Ефим конючил:
- Тять, а тять возьми меня с собой!
- Нет! – твердо отвечал Панкрат – Остаешься дома, Будешь за хозяина. Веди все исправно, приеду – Панкрат на минуту задумался – Или приду – проверю.
Ефим остановился на полпути – ему и старшим хотелось быть и с отцом тоже идти хотелось. Точно также вели себя и дети Семена и Кузьмы. Как ни старались держать мужики в тайне свои намерения, не получилось. Все поверили, что они идут искать новое место жительства. Все мечтали о новых землях, о богатых местах. Но где были те места, никто не знал, но все говорили об этом. Панкрат понимал, что ему выпадает больше заботы по подготовке, так как он затеял все это, то и делать он должен больше. Как и договорились с мужиками, ближе к весне он продал свою лошадь. На эти деньги купил пороху, патронов и других припасов. Оставшуюся часть денег оставил Марфе – жене своей. Рассчитается с кое-какими долгами и на жизнь немного останется. Марфа долго упрашивала Панкрата не продавать лошадь – ведь она их так выручала! И дрова, и сено – все на ней. Да и огород пахали тоже на ней.
- Наймите кого-нибудь, вспашут – посоветовал ей Панкрат. Приду – купим все, заживем по-другому, пока потерпи Марфушка!
Так незаметно подошло время отправиться в путь. Семен и Кузьма загрузили в телегу все имущество, которое должно было пригодиться в их деле. Лошадь Семена была запряжена в телегу. Лошадь Кузьмы привязали сзади, загрузили ящиками и мешками. Выехали ранним утром, когда утренний туман еще окутывал село. Жены, чтобы не разбудить ребятишек тихонько плакали в подолы. Панкрат уже на подъеме на сопку
посмотрел на лежащий внизу поселок, но туман скрыл от него его, и избы его друзей. Так отправились они в свой путь. Тайга начинала зеленеть, хотя на сопках еще лежал снег, но теплые ветры быстро растапливали его. С сопок текли ручьи, дорога была трудной, постоянно приходилось переезжать бурные потоки. Дорога, если ее можно было так назвать, была все хуже и хуже. Она была прорублена еще ссыльными для строительства лагеря, но империалистическая война отменила это мероприятие. По краям лежали уже изгнившие деревья, а дорога заросла мелкой порослью.
Уже прошло дней пятнадцать, а искатели продвинулись не так далеко. Уже на полпути пришлось отказаться от телеги и весь груз переложить на лошадей и везти их за собой, на поводу. Маршрут был не исследован и Панкрат ориентировался только по солнцу, а местность оглядывал, поднимаясь на сопку. Там вдали виднелись хребты гор, где по разумению Панкрата и был перевал, после которого им предстоит поиск начала реки и поиск того, ради чего они отправились в это трудное путешествие. Панкрат на привалах ловко стрелял с одной руки рябчиков и уток, стаями садящихся на водные глади небольших озер и болот. Пищи хватало. Семен иногда брал ковш и бежал к ручью, где ему как казалось, есть золотой песок. Но его труды были напрасны. Панкрат успокаивал друзей, просил потерпеть, не тратить силы. Но иногда и сам не выдерживал и поддавался соблазну. В один из дневных переходов, Панкрат отправился на заготовку птицы, в районе их стоянки, и неожиданно наткнулся в зарослях на зимовье. Он долго осматривал жилье, рубленая изба вся обросла мхом, но была хорошим укрытием, Он не стал звать друзей, сам решил все обследовать. Все здесь было, для того, чтобы жить. Дверь хорошо держалась на петлях. Внутри, на столе лежала керосиновая лампа, нары у очага, скамья из бревна, чурки вместо стульев. В ящике на полке стояла в туесе соль, немного крупы в мышиных семечках. В мешке к потолку подвешены сухари. Чайник перевернут вверх дном. На стене висели истлевшие шкурки белок и горностая. Видимо это было охотничье зимовье, и оно давно пустует. Пахнет сыростью и мышами. Очаг из камней давно не видел огня. Панкрат быстро пошел к месту стоянки. Уже подходя, он крикнул:
- Мужики! Я избу нашел, зимовье охотничье, айда туда ночевать!
- Ну, вот, а мы уже все разложили! Но делать нечего, пойдем.
Перевезли на лошадях груз. Затопили очаг. Уже за ужином Кузьма нашел между бревном затолканную бумагу. Развернув, при свете лампы все увидели карту местности, на ней было обозначено и это зимовье.
- Панкрат, ты у нас человек военный, разбираешься в картах, посмотри, где тут чего.
Панкрат долго всматривался в едва заметные линии, он понял, что карта составлена знающим человеком. Показан юг и север, место стоянки. Но вот другие значки и метки он объяснить не мог.
- Карта эта не военная, а гражданские знаки я, мужики не знаю! Вот если бы были показана пушки и доты, я бы сразу узнал.
- Может, Панкрат это такие же люди, как и мы?
- Все, возможно, может и они
- А это что за точки цепочкой идут?
- Я думаю, это дорога, по которой нужно идти – на вопрос Семена ответил Панкрат.
Читать Семен и Кузьма выучились плохо, поэтому Панкрат все разъяснял и подробно толковал. Водя пальцами по бумаге. Наконец, его палец наткнулся на слово: «перевал»
- Перевал – по слогам прочитал он – Ура! Мужики, здесь показан перевал! Вот это да, сама судьба идет к нам руки
- Кто же это оставил и где они , может, ушли и забыли взять?
Лица друзей повеселели. Значит, плутать они не будут.
- Точки от зимовья идут к перевалу, значит нужно и идти по этим точкам, т.е придерживаться этого маршрута. – заключил Панкрат.
Закусив мясом и попив чая, друзья готовились к ночлегу. Постелив всякое тряпье, они долго не могли уснуть, обсуждая находку. Панкрат не особенно доверял найденной карте - больно уж удача сама в руки лезет. Но вслух он не стал говорить о своих мыслях.
- Семен, а Семен! Сколько у нас сухарей?
- Два мешка, – ответил тот на вопрос Панкрата.
Засыпая, Панкрат подумал о том, что на троих месяца на два хватит, а там придется экономить. Потом мясо солить будут, мясо и рыбу на зиму заготовят, если все будет хорошо.
Разбудило всех троих ржание лошадей. Выскочив с ружьем, друзья успокоили встревоженных лошадей и снова легли, но сна уже не было.
- Зверь, наверное, испугал – сквозь зевоту пропел Кузьма.
Утром, перекурив, стали готовиться идти дальше, уже по точкам на карте. Действительно, от зимовья шла едва заметная тропа, заросшая молодой зеленой травой. Тропа походила на звериную, но Панкрат заметил засечки на стволах сосен. Значит, эта тропа была правильной. Семен и Кузьма тоже заметили это.
- Таежные люди здесь ходили, дело знают.
На тропе увидели след медведя – ночного гостя, потревожившего лошадей. Семен вел под узцы первую лошадь, Кузьма вторую. Панкрат шел сзади с ружьем на изготовку – мало ли что, да и дичь какая попадет на ужин. Вдали слышался шум, похожий на работу водяной мельницы, Вскоре увидели они и источник шума. Река шумела, перекатываясь через пороги и камни, пенясь и ворочая мелкий галечник.
- Вот вам и карта здесь, наверное, и был переход, но в другое время, а теперь воды вон сколько! Что будем делать? – спросил Панкрат у друзей.
- Переходить надо, мужики! – ответил Кузьма.
-Да, опасно, если бы тихая вода была, а тут еще катыши, галечник, не дай Бог лошади упадут или ногу сломают! А, что делать? – Семен посмотрел на Панкрата
-Надо, чтобы кто-то перешел на ту сторону с веревкой, а потом по ней и пойдем и коней переведем. На всякий случай груз нужно разделить поровну, Мало ли что.
Панкрат действовал решительно и Семен с Кузьмой начали распределять груз, перевязывая и укрепляя его веревками. У каждого появилась мысль: кто же из них пойдет первым?
- Ладно, мужики, пойду я первым – твердо заявил Панкрат.
- Нет уж, пойду я, - вставил Семен, посмотрев на пустой рукав Панкрата
- Давайте наискосок переходить, все равно прямо не выйдет, водой будет сносить – предложил Кузьма – Я буду держать веревку вон у той сосны, а Семен пойдет.
- А что, дело говорит – подтвердил Семен.
Панкрат удивился смекалке друзей.
- Мы как-то сено на плотах таким делом переправляли – получилось!
Семен перевязался веревкой, снял сапоги. Кузьма обвернул веревку вокруг лесины
- Пошел! – заорал Кузьма
Панкрат возражать не стал. Держал обе лошади под узцы и смотрел, как Семен осторожно шел в бурный поток. Спотыкаясь и падая, Семен все же вышел на другой берег. Выбрал лесину поближе к воде, зацепил веревку, потянул ее как струну и замахал руками, стараясь перекричать шум реки:
- Давайте, мужики, тут не глубоко!
Пакрат с Кузьмой решили, что Кузьма поведет лошадей в связке за собой, держась за веревку, а Панкрат пойдет последним, когда отвяжет веревку и намотает ее на руку. Кузьма пошел, одной рукой держась за веревку, другой держал первую лошадь под узцы. Панкрат смотрел, как лошади, упираясь, все же пошли за Кузьмой. Панкрат смотрел, как бурный поток сносил его друга, но тот крепко держался и медленно передвигался вперед. Вот он уже и карабкается на берег. Подбежавший Семен помог вытянуть лошадей. Первая лошадь рывком выскакивает из потока, но толи поводок для второй был слишком длинным, толи еще что, но она, запутавшись в нем, неожиданно падает. От удара о камни рассыпался ящик. Лошадь попыталась встать, но снова упала. Семен с Кузьмой при помощи другой лошади старались вытянуть ее из воды. Панкрат слышал только: «Тяни! Тяни!». С огромным усилием вытянули они ее на берег. Они снова попыталась встать, но тут же упала. Рассыпался и второй ящик. Чертыхаясь и матерясь, Семен и Кузьма стали вытаскивать из воды поклажу. Отрезали веревку от другой лошади. Сильный крик Панкрата прервал их суету:
- Давай! Тяни меня! Там разберемся, мать вашу!
Он обмотал руку веревкой, зашел в воду, перетянул еще раз лямки мешка и пошел. Стараясь осторожно наступать, он повернулся лицом к потоку. Долго на одной ноге не останавливался, ступал как в танце, с пятки на носок. Друзья Осторожно подтягивали веревку, не давая ей упасть в воду. Панкрат молил Бога, чтобы не упасть. За себя у него страха не было, а были мысли о том, что они потеряли в реке навсегда. Видимо, эти думы и помогли ему благополучно выйти на берег. Отдышавшись, он спросил:
- Ну, что унесло?
- Да хрен его знает что – проорал Семен – Сейчас разберемся. Кузьма стоял над разбитым ящиком.
- Что с кобылой? – спросил Панкрат, подходя к ней.
- Кажись, ногу сломала – переднюю, встать не может.
Лошадь ржала, пытаясь встать.
- Чего стоишь? - орал Панкрат – Режь привязь, поклажу отвязывай!
Семен бросился обрезать веревки. Кузьма отвел первую лошадь, обрезав веревку от второй. Панкрат сбросив мешок, еще раз подошел к лошади, которая лежала уже и не пыталась встать. Передняя нога была опутана веревкой и вывернута в сторону
- Все, хана – присев на камень, выдохнул он – Кузьма разведи костер, надо обсушиться. Ты, Семен собери поклажу, ту, что осталась.
Голос Панкрата подействовал на друзей, растерявшихся от случившегося. Быстро разобрав поклажу, Панкрат одной рукой помогал перетаскивать все на сухое место. Сложили все в кучу. Панкрат сразу определил: нет половины вещей. Главное – уплыл мешок с сухарями, банка пороха, крупа и соль.
- Хорошо, что распределил поровну, на каждую лошадь – подумал он.
Кузьма колдовал над костром. Вскоре, затрещал хворост, и от костра потянуло теплом. Сняв мокрое, стали его развешивать на кольях вокруг огня.
- Что делать будем? – спросил Панкрат
Мужики молчали. Первая неудача в походе подействовала на них удручающе.
- Ладно! Слезами горю не поможешь – заговорил Панкрат. Хорошо, что сами живы остались! Значит Бог на нашей стороне.
Заговорили, зашумели, перебивая друг друга. Семен стал обвинять Кузьму, что тот сделал длинной веревку, поэтому кобыла и запуталась.
- Что ты орешь на меня! Делал бы сам, если видел, что она длинная!
Панкрат прекратил перебранку окриком:
- Ну, что вы спорите, чего орете, этим делу не поможешь! Я вот думаю, что на карте этой показана эта река, – он достал ее из-за пазухи и стал разглядывать. Но тут лежащая лошадь протяжно заржала. Ей отозвалась первая, стоящая на привязи у кустов. Положив карту на камень, Пакрат показал, что на карте есть полоска, но речка это или ручей – непонятно. Он не стал больше разглядывать карту, подошел к стоящему у сосны карабину, передернул затвор и ничего не говоря, подошел к кобыле, которая, видимо поняв, что ее ждет, последний раз попыталась подняться. Громкий выстрел эхом прокатился по реке и затих в горных ущельях. Кузьма отвернулся – кобыла его была помощницей в хозяйстве, верой и правдой служила его семье. Но делать было больше нечего. Молча разобрали вещи. Часть из них пришлось оставить, так как одна лошадь все не увезет, да и самим тяжеловато.
- Ничего, мужики, дойдем! Уже не так далеко этот перевал. Горе не горе, а это не беда, главное, что мы живы и я думаю, будем жить, – успокаивал друзей Панкрат.
Обсохнув, упаковав оставшуюся часть поклажи, двинулись дальше.
- Идем по чьему-то маршруту – говорил Панкрат – Засечки на деревьях.
Засечки были старые, некоторые уже заросли, значит, здесь больше никто не проходил. Странно, однако. Некоторые засечки в виде стрелы показывали в обратную сторону. Этой мыслью Панкрат поделился с друзьями на привале, когда они утомленные походом и произошедшими событиями, улеглись у костра. Привязанная лошадь паслась тут же. Часто фыркая, они призывно ржала, видимо, искала отставшую подругу. Лежа у костра друзья переговаривались.
- А может эти насечки делали, идя оттуда, а не туда, куда мы идем? – предположил Семен.
- Я тоже так думаю – подтвердил Панкрат. – Значит, к этому зимовью ходили оттуда, с перевала, может охотники, а может и таки е как мы. Но там, я так думаю, живут якуты. А может это метка нашего купца Градобоева? Шел он оттуда одним маршрутом, а возвращался другим. Не топтать тропу, чтоб другим не фартило?
- Точно, Панкрат – оживился Семен, - Ну и голова у тебя!
- Ладно, нахваливать, дойти еще надо.
- Ох, не дай Бог, если еще река попадется на нашей дороге! – высказался Семен – Что-то я теперь воды боюсь.
- А я все думаю: зря мы собак не взяли – вздохнув, сказал Кузьма.
- Правильно и сделали. Это нам лишние едоки, да и шума нам не надо. На собачий лай может прийти и не добрый человек.
- Но опять же – возразил Кузьма Семену – Охраняли бы нас.
- От кого охранять-то? От зверя? Так мы сами себе охрана. От людей? Тут на тыщу верст никого нет.
Панкрат слушал диалог мужиков, и думал о своем. Ближе к поселениям людей все реки и речушки уже на десять раз обследованы и изрыты. Только дальние угодья и нехоженные места могут хранить то, что, и не видано другими. Значит, они выбрали правильное решение. Удача должна быть на их стороне и Бог им поможет! Панкрат даже перекрестился. Семен посмотрел на него и перекрестился тоже.
Сухари быстро заканчивались. С каждым разом все старались, есть их поменьше, зная о том, что им придется зимовать. Заканчивались и патроны к карабину Панкрата. Часть патронов к ружьям Семена и Кузьмы утонули. Хорошо, что часть осталась в другой поклаже. Панкрат все подсчитывал и держал в голове
- Дай Бог нам удачи – повторял он в уме.
До перевала было еще далеко. Виднелись снежные вершины. Казалось, что вот еще немного, и они уже будут у этих вершин, но дни шли, а до гор было еще очень далеко. На седьмой день пути после переправы они подошли к подножию гор. Растительности стало меньше, зато там и тут стекали вниз ручьи и маленькие ручейки. Засечек, как и деревьев больше не было, но тропа, видимо, натоптанная зверьем вела серпантином в горы.
- Мужики, – обратился Панкрат к друзьям – Пойдем через перевал только утром – он стал тыкать пальцем в карту, туда, где было написано «перевал» - Нам нужно будет перейти на ту сторону засветло, потому, как я думаю, там наверху нам ночевать будет негде, голые камни да снег. Поэтому проверьте хорошо крепеж на лошадях и на себе, а сейчас заночуем тут, пока сушняка хватает, да и в тепле, поди будем.
- Что говорить, согласны, Панкрат, все в толк.
Чувствуя, что с перевалом у них начнется другая жизнь, они повеселели. Стали вспоминать разные случаи из их тяжелой жизни. О том, как провожали они Панкрата на войну, как помогали его семье выживать. За это Панкрат был благодарен друзьям и был «обязан им по гроб жизни» – как он поговаривал.
Что их ждет там, за перевалом, они не знали и старались об этом даже не думать. Была на уме лишь удача и хорошая жизнь.
Ранним утром, с восходом солнца, наскоро перекусив, стали собираться в путь. С потерей лошади нагрузка легла на них самих, да и оставшаяся лошадь была перегружена. Шли тяжело, медленно продвигаясь по узкой тропке. Все выше и выше уходила она серпантином вверх. Как и рассчитывал Панкрат – пройти перевал за день не получилось. Нагрузка сильно утомила их. То и дело приходилось поправлять груз на лошади – при подъеме он постоянно сползал. Уже ближе к вечеру, выбрав площадку пошире, они остановились на ночлег. Натаскали сушняка, который пришлось выламывать из старых кустов. Кошма, нарезанная полосами, хорошо согревала от земли. Семен и Кузьма опять вступили в перебранку, обвиняя друг друга в гибели лошади.
- Поленился короче сделать повод, вот теперь и тащи – ворчал Кузьма на Семена.
Панкрат старался успокоить друзей.
- Все гладко, мужики, не бывает, ошибки они у всех есть. Если мы за них будем укорять друг друга – жизни не хватит. Все мы теперь в одном положении. Виноваты мы все будем, чтобы не случилось. Вот такая картина, мужики, получается, винить тут некого .
- Дело говоришь, Панкрат. Но как там, на фронте, если один ошибается, из-за него много может беды быть.
- Что верно, то верно, на войне ошибка может стоить жизни – но это война.
Панкрат понимал, что согласие всех в этом деле – это уже успех. Раздор, это неудача, это беда.
Звериная тропа петляла, то, поднимаясь вверх, то опускаясь. Попадались следы медведя и волка.
- Значит, уходили тут за перевал и звери – делал выводы Панкрат.
Дышать становилось тяжело, но Семен часто останавливался и закуривал. Табак-самосад, которым он дымил, далеко разносил запах. В целях экономии курили самокрутку по очереди. Задержка происходила и тут, чтобы разжечь паклю и кусок смоляной щепы, требовалось высечь искру кремнем. Точно также разжигали костер. Это было надежней спичек, которые могли отсыреть. Поэтому все хранили в карманах и за пазухой.
Уже ближе к вершинам тропа все ближе и ближе прижималась к скалам. Хотя снега было мало, а оставшийся, таял под теплыми лучами на склонах, камни были скользкими и лошадь и люди постоянно скользили. Панкрат все время говорил:
- Мужики, идите тихо, не спешите. Не дай Бог лошадь упадет – и опасливо поглядывал с края обрыва, который уходил далеко вниз гладкой скалой.
- Стой, мужики! – громко приказал Панкрат – Видите, поклажа одной стороной задевает за скалу, давайте перевяжем груз на хребет, а то от толчка лошадь может поскользнуться и упасть в пропасть.
Выбрав широкую площадку, остановились, перевязали груз. Панкрат распределил патроны, оставшиеся от переправы и соль, которая от сырости превратилась в комок. Все это еще дополнительно пришлось взять на себя. Семен ворчал и ругался, но не на Кузьму, а на все на свете, на жизнь эту проклятую, которая загнала его сюда. Пакрат молчал. Что он может с одной рукой. Но старался не отставать от своих двуруких друзей, которые, чувствуя его неловкость, никогда не напоминали ему об этом. За это он и был им благодарен.
Посидели. Покурили.
- Ну, что, пошли – вздохнув, скомандовал Панкрат.
- Видимо, мы, мужики перевал не одолеем засветло, а то и другой день прихватим. Придется ночевать. Надо выбрать хорошую площадку, да дровишки, чтоб были. Торопиться не будем – места опасные – добавил Панкрат.
Уже ближе к вечеру, когда солнце уже стало цеплять вершины горных кряжей, остановились на площадке, окруженной кустарником из шиповника и редких низкорослых сосенок. Разложили вещи. Костер затрещал от сухих веток. Стали готовить ужин. Лошадь, освобожденная от груза, стала жадно щипать жиденькую траву. За разговорами незаметно наступила темнота. Отблески от костра плясали на противоположных скалах.
- Спать, мужики, будем по очереди. Нужно караулить, а то тропа эта не человеческая и следы тут звериные, мало ли что, – укладываясь, сказал Панкрат.
- Я вздремну, первый и буду караулить под утро, когда сон особенно давит.
- Давай я, Панкрат – объявил Семен – А то ты и так нагружен (он имел в виду, что Панкрат взял много груза)
- Да, Панкрат, так лучше будет – поддержал друга Кузьма
- Нет уж, мужики, давай на равных. Нечего мне услуги оказывать, я решил, так оно и будет.
- Ну, тебе видней, мы ведь как лучше хотели, от души – заключил Семен.
Панкрат больше ничего не стал говорить, только добавил, что нужно привязать лошадь.
-Да куда она тут денется! – возразил Кузьма.
- Ну-ну, смотрите, а дежурство установите сами.
Семен молча пошел к лошади и привязал ее к кусту терна. Кузьма понял, что он должен ложиться спать, а Семен будет сидеть до полночи, охраняя сон друзей. Нагретые за день солнцем камни, быстро остыли. Семен подложил сушняка в костер, натаскал корневищ, чтобы горели дольше и сел уже на остывший камень. Положил рядом ружье – самое ценное в их походе. Тишина ночи часто нарушалась падающими камнями, долго скачущими в пропасть. Семена одолевали думы о семье, о детях, об их походе за «счастьем». Плохие мысли он старался гнать от себя.
- Нажились, всякое видели и это для нас не трудность, одолеем! – убеждал он себя.
Сухие ветки быстро сгорели, и приходилось постоянно подбрасывать их в костер. Чтобы не уснуть, Семен стал часто ходить. Таскал ветки, выламывал корни, торчащие от упавших деревьев. Он доходил до поворота тропы, уходил на ту сторону, которая не освещалась костром, Едва заметная полоса уходила в темноту. Опять откуда-то сверху скатился камень. Прокричал филин, и снова наступила тишина. Семен вернулся к костру. Мирно похрапывала лошадь, жуя только что появляющуюся зелень. Панкрат не спал. Он видел, как ходит Семен, слышал, как падают камни. Сон не шел к нему. Как он не старался, уснуть ему не удавалось. Только Кузьма храпел и вскрикивал во сне.
В голову то и дело пролезали всякие мысли: - Как смогут они найти то, зачем так долго шли. Ведь многие пытались найти золото, Везло не всем, Многие так и не вернулись, Других, по дороге домой, грабили и убивали. Панкрат старался не думать о плохом, но мысли упорно донимали его
- Зря, ох зря затеяли они это все. Как ни плохо жили они, но все-таки жили, а теперь – неизвестность. Да может по этой реке уже были ходоки и им теперь фарта не будет. Найдем другую, но домой с пустыми руками не пойдем – позор!
Так успокаивая себя, Панкрат заснул уже под утро. Разбудил его шепот Кузьмы и легкий толчок в бок. Он сразу поднялся.
-А, что?
- Да ничего – ответил Кузьма – Подежурь маленько, мы с Семеном уже отбыли, а скоро рассвет.
Панкрат огляделся: лошадь спокойно паслась ближе к повороту, костер горел небольшим пламенем, Было тихо. Только далеко внизу был тяжелый шум бегущих ручьев, где-то далеко вливающихся в бурный поток реки.
Панкрат встал, взяв в руки карабин. Кузьма тихонько заговорил, стараясь не разбудить Семена:
- Я тут прилягу, на хвое – место тут нагретое, не надо снова греть. Хорошо, что комаров тут нет – и, уже шепотом добавил: - Господи! Спаси и сохрани нас!
Плотнее вжался в только что освободившееся ложе Панкрата. Панкрат оправился немного, повесил на плечо карабин и как часовой стал ходить по тропе, еще освещенной костром. Подошел к лошади, проверил привязь: 0- Слабоваты кусты – подумал он – Да больше не за что привязать – то, одни камни – Да уж ладно, скоро все равно пойдем – поглядывая на спящих, заключил он.
- Как это я незаметно уснул, даже не слышал, когда мужики сменились. Надо посидеть, а то устану ходить, да еще и дальше пойдем, совсем ослабну, – он присел на лежащий у самого края валун.
Медведь был стар и после зимней спячки, голодный и злой шел по тропе, по которой он ходил все свою жизнь. Менял свою охотничью площадь. Зиму спал в спокойной, глубокой и сухой пещере. Заваливал вход сушняком и берлога готова. Несколько раз конкуренты пытались занять его удобное лежбище, но каждый раз он отстаивал свое право хозяина. И вот теперь он шел на корма. Туда, где была рыба и лесная живность. Человека он никогда не видел, хотя запах его он иногда слышал. И вот теперь, когда он подходил к скале, которая закрывала часть его тропы, он почувствовал запах. Медведь насторожился, поднялся на задние лапы, потянул носом воздух, тихо захрапел. Но голод заставил его идти дальше. Медленно потягивая воздух, он вышел за скалу. От увиденного, он уперся лапами в тропу так, что когти вошли далеко в землю. Так он стоял, замерев, разглядывая что-то сверкавшее на земле и на чудище, совсем не похожее на оленя, которого он однажды завалил. Другое, сидело на камне. Медведь долго рассматривал эти существа, перегородившие ему дорогу, в нем закипала злость на вторгшихся на его территории посторонних. Запах медведя почувствовала лошадь. Подняв голову, она издала громкий храп. Очнувшись от своих мыслей, Панкрат посмотрел в ту сторону, куда потянула мордой лошадь. Он привстал. А медведь все больше свирепел. Он не хотел нападать, он просто хотел пройти по своей тропе, а эти непрошенные гости ее заняли. Обратно он уже идти не хотел, да и далеко, а корма там нет. Голод гнал его только вперед. Собрав в комок дряхлеющие лапы, издав глухой рык, он бросился вперед по тропе. Панкрат, увидев несущееся на него серое огромное пятно, вскинул карабин, Сухой щелчок заглушил тонкое протяжное ржание лошади. Панкрат понял, что не передернул затвор и стал судорожно передергивать. Выстрел прозвучал уже вслед убегающему зверю, Панкрат остолбенел. Семен, и Кузьма, вскочив, схватили ружья.
- Что? Где? – орали они спросонья. В этом шуме отчетливо прозвучало предсмертное визгливое ржание лошади, падающей вместе с вырванным кустом в пропасть. Панкрат подбежал к тому месту, где только что стояла кобыла. Падающие камни катились вслед за лошадью. Панкрат покрылся холодным потом. Он не мог пошевелиться. Пришел он в себя, когда к нему подбежали друзья.
- Вот тебе раз! – только и смог вымолвить он.
Только сейчас он вспомнил о темной массе, которая с ревом катилась по тропе. Все кинулись туда, где слышался храп. На тропе сидел огромный медведь. Он не мог подняться на задние лапы. Он лежал, опираясь на передние, и храпел. Он старался подняться, но не мог, он полз на передних. Панкрат понял, что перебил ему позвоночник.
Недолго думая, он вскинул карабин и выстрелил медведю в голову. Кузьма и Семен тоже сделали по выстрелу.
- Ну, что вы делаете!? Берегите заряды!
Уже подойдя ближе к дергающейся туше, Панкрат окончательно пришел в себя.
- Дурак я! Надо же было занимать эту тропу! Мы встали на его пути. Вернуться обратно он не мог и решил прорываться дальше и он, наверное, не думал на нас нападать. Я ведь наугад стрелял, не думал что попаду.
Синий утренний рассвет вырисовывал всю картину произошедшего. Медленно подошли они к обрыву, где там, далеко внизу лежало тело кобылы. Только теперь они с ужасом поняли, что весь груз придется нести им.
День начинался плохо. Часть груза придется, видимо, оставить здесь, а часть нести на себе. Идти обратно не было смысла – большую часть пути они уже прошли. Там вдали, в предутренней дымке, уже виднелась равнинная полоса тайги. Сидеть и горевать не в их правилах. Наскоро перекусив, стали разбирать груз. Все, что было необходимо, они брали с собой. Табак, сухари, боеприпасы. Остальное, обложили камнями так, чтобы не было видно, Съестное было все собой. Рыть здесь никто не будет. Одну лопатку взяли с собой. Панкрат засунул ее в свой мешок, стараясь уменьшить груз для друзей. А они старались взять побольше себе.
-Ладно, мужики, я должен был понять свою ошибку раньше, не получились бы этого, Ведь знал, что у зверя своя территория есть и он не потерпит, когда кто-то ее занимает. А здоровый, черт – продолжал Панкрат – Мясо только паршивое после зимней спячки.
Так, тихо переговариваясь, они медленно шли вперед. Семен часто останавливался, поправлял свою поклажу и на чем свет стоит, клял этого медведя. Тропа стала постепенно идти вниз. Солнце все выше и выше вставало над вершинами гор. Прошли еще одну каменную речку, в глубине которой журчал ручей, часто выходя на поверхность чистейшей водой. Наскоро поев сушеной рыбы и закусив сухарями, они пошли быстрее. Нужно было до темноты уйти со звериной тропы и попасть на равнину. Тропа как-то незаметно исчезла, пошли кусты и деревья. Чаще стали попадаться поляны и ровные берега реки, той, что текла внизу. Идти стало легче. Ноги не скользили, но груз давил
Плечи болели и ныли.
- Панкрат, - плаксивым голосом просил Кузьма – Давай тут заночуем!
Панкрат устал, но что-то гнало его вперед, словно чувствуя, что там, дальше их спасение и он молча продолжал идти. Можно, конечно, было остановиться и отдохнуть, но время уходит.
-Сил больше нет, Панкрат! – остановился Семен – Давайте хоть закурим!
Остановились, но садиться не стали.
- Если сядем, то потом уже не встанем,– говорил Панкрат.
Закурили и медленно зашагали дальше, меняя очередность впередиидущего. Первый убирал ветки деревьев, обходил валежник, искал нормальный проход.
Впереди стало светлей, пошел редколесник. Неожиданно где-то вдалеке залаяли собаки. Панкрат вначале подумал, что ему показалось, но Семен и Кузьма остановились и прислушались. Им тоже почудился лай собак.
- Значит здесь где-то люди!
Они прибавили шагу. Ноги едва передвигались, каждый шаг давался с большим трудом. Усталость была такая, что они не чуяли ни рук, ни ног. Лай все ближе. И вот на них выскочили несколько лаек. Облаяв незваных гостей, они побежали к видневшимся вдалеке чумам. Возле чума стояли люди, невдалеке паслись олени. Из последних сил друзья подошли к людям. Тут же рухнули на землю. Панкрат сбросил с себя мешок, прислонился к нему спиной и неподвижно замер, держа за ремень карабин. Тоже сделали и его друзья. Собаки перестали лаять по команде хозяев. Осторожно подошли и стали обнюхивать пришельцев. Также осторожно и молча, к ним подошли люди. Это были «лесные люди» - как называл их Панрат, они были небольшого роста, несмотря на лето. Одеты были в зимнюю одежду. Панкрат внимательно осмотрел каждого. Их было трое, но у чума оставалось еще двое – это были женщины.
- Здорово – первым поздоровался Панкрат.
- Здорово, паре – не подавая руки, произнес старик, вероятно, самый старший. Двое помоложе, тоже поздоровались, слегка поклонившись.
- Долго ходил, тяжело, отдыхать пора – заговорил старик.
- Да, да! – обрадовано закивал Кузьма – пожрать бы чего!
Панкрат стал общаться со стариком, объясняя ему, что шли они долго и далеко, Потеряли двух лошадей, показывая на пальцах.
Старик дал команду молодым, те подхватили мешки у Кузьмы и Семена и понесли их к чуму. Старик стал приглашать Панкрата к чуму, показывая туда рукой. Подойдя, старик что-то сказал женщинам. Те забегали то в чум, то обратно из него. Кузьма и Семен кое-как заползли в это жилище и сразу же упали на шкуры, разостланные на полу. Женщины набросали в костер дров, и в самом центре чума загорелся и затрещал огонь. Тепло распространилось по всему чуму.
Панкрат заметил, что не все члены семьи понимали русский язык, да и говорить не умели, один только старик что-то понимал.
Обстановка в чуме была бедна: какие-то два ящика стояли у дальней стенки. На стене висели вырезанные из дерева фигуры и веревки, скрученные в кольца. Старая, поношенная одежда и обувь свалена в углу.
Пока мужики располагались по сторонам костра, старик громко кричал и раздавал указания на улице. Друзья набили трубки для курева, и разомлели от жары. Панкрат вышел. Увидел, что горит костер, а над ним уже висел котел. Он обратил внимание на котел – он был очень объемным и сделан из меди. И был еще маленький, в котором, вероятно, кипятили чай. Двое молодых где-то кричали и шумели. Вскоре они привели молодого оленя, Тут же завалили его и стали разделывать тушу. Недалеко сидели собаки и терпеливо дожидались своей доли. Панкрат знал, что разговора не будет, пока гости не будут сыты. Старик постоянно смотрел на курящих мужиков и цокал языком. Панкрат молча подал ему свою трубку, но старик отказался.
- Жрать надо, потом курить буде, – проговорил он
Панкрат с пониманием закивал головой. В чуме стоял запах кислой овчины. Семен и Кузьма выползли из чума. Ноги ныли и горели. Мозоли жгло огнем.
В котле уже закипало мясо и кругом запахло бульоном.
- Чего это они молчат? – спросил Семен
- Еще наговорятся – ответил Панкрат – Сначала угощение, мы у них гости, а гостеприимство у них – закон.
- Ты, Семен прибери-ка мешки, да ружья поставь поближе к выходу, спать, я думаю, мы будем в чуме – отдал команду Панкрат.
Кузьма, не дождавшись еды, достал сухарь и стал жевать. Одна из женщин с длинной косой остановилась, перестав хлопотать у котла с мясом, и стала смотреть, как Кузьма уплетал сухарь. Тот подумал, что она тоже хочет сухаря, и стал рыться в мешке. Достал сухарь и молча протянул ей. Та было протянула руку, но неожиданно резко одернула ее, посмотрев на старика. Панкрат толкнул Кузьму
- Они в толк не возьмут, думают, что это обмен товара. Думают, что давать за это нужно что-нибудь. А что у них есть? Вот только этот котел, да шкуры.
-Олени у них, видимо, есть.
-Да, олени, они не охотники. Придется нам, Кузьма менять что-то на оленя. Придется кому-то из нас, если сменяем, отправиться на олене за тем, что оставили на перевале.
- Как скажешь, Панкрат, поеду я.
- Постой, может они и менять не будут.
Старик молча сидел у костра, крякал и пыхтел, поглядывая на разговаривающих белых людей. Женщина с косой что-то сказала ему, и он отправился в чум. Двое парней тоже молча пошли вслед за стариком. Это был сигнал и им
- Пошли жрать, мужики, – сказал Панкрат и пошел следом за хозяевами.
Молодые стояли, а старик уже сидел, раскуривая трубку. Панкрат сел рядом. Семен с Кузьмой тоже уселись, положив свои уставшие ноги. Сели и молодые. Вскоре женщины занесли дымящиеся куски жирного мяса, разложенного на берестяных чашках. Женщины вышли. Первым заговорил старик
- Какую сторону ходили?
- Да, вот – начал Панкрат – Идем к той реке, которая идет с этих гор.
- Шумная река, петляет сильно, Людей по ней не ходит – на ломанном русском проговорил старик.
- Да вот мы в одной избе, в зимовье, - поправился Панкрат, - Нашли вот эту бумагу – карта, на ней и река эта показана, - вытаскивая из кармана бумагу – ответил он.
Старик, прищурившись, посмотрел на этот истертый клочок бумаги и проговорил:
- Однако, я видел эту бумагу.
Панкрат насторожился и посмотрел на друзей, которые тут же перестали жевать мясо.
- Где это ты ее видел? – удивленно спросил он.
- Давно видел. Две зимы прошло, два лета, а может и больше.
Женщины снова принесли мясо. Семен и Кузьма совсем разомлели от еды. Вытирали руки о шкуры, лежащие на полу. Старик что-то сказал женщинам и те вскоре принесли чай в берестяных кружках. Одна, медная, была только у старика и он, видимо, очень гордился ею, далеко выставляя, чтобы все видели. Панкрат не стал доставать свои чашки, чтобы не обидеть старика.
- У кого же, ты видел? – не утерпел и спросил Панкрат.
- Ходили тут люди, толстые и жирные. Одна лошадь у них была- дохлая лошадь. Брали они у нас оленей, давали за оленей вот эта кружка и котел. Забирали у нас все – совсем плохо было. Ружье брали. Мы теперь бояться будем и тебя боимся. Белый человек – плохой. Я стары уже, мне бояться нету, все говорить буду. Этот белый толстый, которого звали, как «градом били», эту бумагу мне толкал – толкуй, говорит, где тут золото. Я боялся и никогда не хотел видеть этот желтый камень – плохой камень – горе, плохо, горе несет он.
Старик боялся, что его перебьют, и все говорил и говорил. Панкрат только поглядывал на своих друзей.
- Мы потом уходили с этих мест – боялись этих людей. Время много прошло, мы больше не видеть белый человек и вернулись. Тут олени, корм, много охота есть. Вот опять люди встретил – вздохнув, с сожалением закончил он.
Панкрат успокоил старика:
Мы, а как тебя звать?
-Олон.
- Мы, Олон, не обидим тебя и твою семью. Мы будем тебе помогать, если и ты нам поможешь. Ружье тебе дадим – посмотрев на друзей, пообещал Панкрат. И рассказал, как они пошли, как живут там, далеко, что у них тоже есть семьи и дети. Старик доверчиво смотрел на него и слушал не перебивая. Когда Панкрат сказал, что они знают этого человека, который их ограбил, Кузьма не выдержал и выругался на этого «градом битого»
- Вот сволочь, нас грабит, и тут успел.
- Плохой человек. Ружье брал. Зачем, говорит оно тебе, ты и так сдохнешь. Плохо было – зверь оленей рвал. Голод был. Хорошо, мой сын – старик показал на молодого парня – Шел по следу этого белого и когда уснули, он брал ружье и немного патроны, и мы уходили.
Панкрат осмотрелся: при свете костра он не увидел ружья. Темнота быстро окутала стоянку. В чум вошли две женщины, откинув полог. Сразу же загудели комары. Женщины принесли еще чаю, а сами устроились у входа. Старик встал и подошел к Панкрату. Потрогал его пустой рукав и шепотом произнес на своем языке какое-то заклинание – так показалось Панкрату. Все поочереди подошли к нему и тоже потрогали пустой рукав.
- Ну вот, Панкрат, ты, наверное, для них святой – смеясь, заметил Кузьма.
Старик давно уже заметил, что у Панкрата нет руки, но никаких вопросов по этому поводу не задавал, считая, что это Бог сотворил с ним такое и он не такой как все, Он святой.
- Это он на войне потерял – встрял Семен.
- Война – это, когда много народа умирает, а живет, значит, святой – заключил Олон.
Панкрат возражать не стал.
- Это что – твои дочери и сыновья? – спросил он старика.
- Это я взял двух – показал два пальца Олон. – Далеко помирали в стойбище, никто жить не стал, а они уже живут, Моя жена – показал он на женщину с косой – Поила, кормила травой. Остались жить. Теперь мои сыновья. А вот эта – показал он на другую женщину – их жена. Но детей нет, Бог не дает пока, – он покряхтел и стал набивать трубку табаком, который предложил ему Панкрат. Прокашлявшись, он снова продолжил разговор. Женщины, не мешая, стали расстилать шкуры – готовиться ко сну.
- Их я выменял на оленей. Люди живут плохо, умирай много. Болеют много. Шаман тоже умирал, лечить некому. Детей нет, если мы умрем, кто оленей пасти будет?
Тепло и еда сморили всех. Семен и Кузьма легли рядом. Старик что-то ворчал на молодых, Панкрат стал устраиваться, одной рукой пристраивая карабин в изголовье. Друзья его тоже положили ружья рядом. Молодые парни улеглись вместе, недалеко от входа.
- Охрана – подумал Панкрат.
Где-то поблизости лаяли собаки, отпугивая зверя. Все стихало. Слышно было только, как потрескивает костер. Дым от него заполнил чум, и комары улетели вверх, вместе с дымом. Старик что-то стал говорить своей жене. И также сказал что-то и второй женщине. Та послушно встала, сняла нижнюю часть одежды и легла между Семеном и Кузьмой. Жена Олона также сняла одежду и легла рядом с Панкратом.
Только тогда старик отвернулся и захрапел. Панкрат слышал о таком гостеприимстве, но никогда не думал, что это произойдет с ним. Он даже не знал, как ее зовут, не знал, сколько ей лет. Он знал только, что рядом с ним лежит женщина, от которой пахло костром вперемешку с запахом шкур, Она стала гладить его по щекам, по одежде, опуская руки все ниже и ниже. Панкрат замер, он знал женщин, но тут было что-то не так. Когда ее рука коснулась его мужского достоинства, он не выдержал, нащупал ее ноги, повернул ее на спину и замер. Кузьма с Семеном тоже что-то возились, кто-то у них тяжело дышал, кто-то хрипел. Женщина под ним извивалась как змея, прижимала Панкрата, стонала, казалось, что Панкрат попал в объятия какой-то дикой кошки, которая мнет его и давит. Уснул Панкрат опустошенный, он и не помнил, когда уснул. Утро застало его, когда уже солнце припекало, В чуме никого не было. Панкрат соскочил и вышел. Горел костер, разогревалось мясо, и кипятился чай. Женщины, как ни в чем не бывало, колдовали у костра. Парни ушли на пастбище. Старик сидел на пеньке и курил. Семен с Кузьмой уже разложили содержимое мешков и прикидывали, что можно отдать в качестве подарков. Панкрат пошел к ручью умываться. Умывшись, он подошел к мужикам.
- Надо кого-то сегодня ехать за вещами, думаю просить пару оленей, что дадим за оленей старику?
- Ладно – со смехом произнес Семен – пусть говорит спасибо, что баб их обслужили!
- Это не в счет! – съязвил Кузьма.
- Шутки шутками, а нам надо идти, не собираетесь же вы тут оставаться? Хорошего, помаленьку! – урезонил их Панкрат. – О деле надо думать. Давайте одно ружье отдадим, да припасов немного. Думаю, это стоит двух оленей.
- Давайте мое ружье – согласился Кузьма – А ты будешь давать мне свой карабин.
- Согласен, – махнул рукой Панкрат
За едой Панкрат стал говорить старику о поездке за вещами и о том, что привезут и еще дадут ему товара: порох, топоры, сухари, лопаты. Старик с Панкратом не стал торговаться, он знал, что им нужны олени и послал своих сыновей отловить их. Панкрат прикинул, что если Кузьма и Семен поедут сегодня, то ко дню второму они пойдут дальше. Пришли парни и привели двух оленей. Друзья попробовали сесть. Все шло хорошо – олени слушались седоков.
Панкрат за едой благодарил Олона за прием и все смотрел на женщину с косой, Та старалась не отводить взгляда, а наоборот подносила кусок побольше и касалась его одежды и тела – он чувствовал это. Поев, молодые парни ушли пасти оленей. Панкрат стал собирать Кузьму и Семена в поход.
- Побыстрей, мужики, – напутствовал он их – Нам нужно до первых заморозков успеть прибыть до места.
Собаки громким лаем проводили его друзей.
Панкрат не мог избавиться от чувства вину перед стариком. Старик так их встретил, а он вот такое позволил! С этой мыслью, он присел недалеко от Олона на пенек, закурил. Старик внимательно смотрел на него. В его глазах не было ни укора, ни хитрого намека. На Панкрата смотрели умные, проницательные глаза. Хоть как-то сгладить неловкость, Панкрат задал вопрос:
- Где это ты все-таки русскому языку научился?
- Был, однако, у меня русский мужик, жил долго, бежал от царя. Много помогал он нам. В то время умирали люди, много умирали, болезнь косила. Шаману тоже умирали. Он помогал, но и он помирал. Хоронил я его, берегу теперь это место, – старик помолчал. Пустил дым кверху и заговорил снова
- Ты, Панкрата не ходил бы за этим желтым камнем. Плохо это. Твоя худа будет, ты смотрел, что тебя не пускает. Лошадей брал у тебя, не ходи туда. Этот «градом битый» тоже ходил, плохо было, много людей убил. Твоя бумага – это плохо, худой человек ее писал. Меня просил показать золото, бил меня, я бежал от него. Я плохо знаю, где золота. Старики говорили, что там – махнул он рукой на север.
- Зачем он тебе, Панкрата этот камень худой?
- Как зачем?! Надо же кормить семью, долги отдать, дом построить, жить, как человеку положено.
Олон не знал, как нужно жить человеку, он думал, что человек должен жить так, как живет природа – не уходить от ее законов – так жили все люди испокон веков.
Олон доверял Панкрату, видел в нем другого, не как они и его товарищи, человека. Одна рука не давала думать о нем по-другому.
- Оставайся, Панкрата у меня, живи. Бабы хорошие у меня. Сыновья растут, будет много детей, будет много оленей.
- Нет, не могу – опустив глаза, проговорил Панкрат – У меня другая жизнь, другой уклад, вера другая. Мы столько прошли, столько готовились, обратно нам дороги нет. Нас ждут с удачей, надеются. Может быть, вырвемся из этой нищеты. Ты лучше покажи, где эта река, где ее начало. Мы тебе много вещей дадим.
- Ты, Панкрат много говоришь, а мне непонятно – зачем тебе это, ты живой и хорошо. Оставайся, ты принесешь мне удачу.
- Нет, Олон. Ты вот просишь меня остаться, думаешь, что я принесу тебе удачу, а я думаю, что этот камень принесет удачу мне. Так мы все думаем, и надеемся на хорошую жизнь.
Олон долго молчал, переваривая в своей голове слова Панкрата
- А, что, Олон, твои бабы и ребята от другой нации? – не дождавшись, когда старик заговорит, спросил Панкрат.
- Другой, другой – эвенк-селькуп.
Панкрат так и не понял, кто эвенк, а кто селькуп. Но переспрашивать не стал.
- Значит это твой интернационал – это слово Панкрат выучил там, на германском фронте и знал его смысл. – Знаешь, значит, ты, Олон и их язык?
- Знаю, знаю немного. У всех один язык – человека, – его можно знать
- А я вот ни хрена не знаю, свой только родной – нетто с сожалением, нетто с гордостью ответил Панкрат.
- Значит, не будешь жить у меня, – заключил Олон – Значит, будешь ходить за этим желтым камнем. Если я тебя провожу и покажу начало реки, то потом мне будет плохо, и духи будут злыми, то я виноват буду, мне будет плохо, Не покажу я тебе это место, ищи сам по этой бумаге, которая у тебя.
- Сомневаюсь я, Олон, что эта бумага правильная. Те, кто ее рисовал, может просто для отвода глаз. Но где-то нашел же этот «градом битый»? Я думаю, что не нашел он золото, а убил тех людей, кто его нашел и бумага эта не его.
Ты, наверное, Олон знаешь, тех людей, каких он убил?
- Я не знаю, а другие люди далеко к холоду знают, – холодом Олон называл север.
Панкрат знал, что многие сельчане, ушедшие на поиски золота, не вернулись обратно.
- Однако, жрать пора – вставая, проговорил старик.
Панкрат тоже поднялся. Женщины разогрели вчерашнее мясо, вынесли шкуры и разостлали их вокруг костра, Олон уселся, подогнув под себя ноги. Сел и Панкрат. Как всегда, женщина с косой положила ему жирный кусок и уселась недалеко от него. Все молчали. Панкрат спросил:
- А где ребята?
Олон прожевал мясо и ответил:
- Они оленей пасут дальше, берегут ближний корм, Они там жрут, у них есть еда.
И опять все замолчали. Женщины иногда переговаривались между собой, на своем языке. Панкрат заметил, что они редко смеялись или вообще этого не делали. Женщина с косой, которая душила его ночью, красотой не блистала, но телом была крепкая.
-Такие – думал Панкрат и выживают в таких условиях.
Трапеза закончилась крепким чаем, заваренным травами. После еды Олон пошел в чум и вскоре оттуда донесся громкий храп. Обе женщины пошли к ручью Полуденная жара, и духота звала к воде. Панкрат тоже спустился с пригорка, сел у ручья и стал обмывать водой уставшие ноги. Женщины не стеснялись его, разделись и стали обмазывать себя прибрежной глиной и вскоре стали похожими на мумии. Затем они стали поочереди обмывать друг друга. Та, которая была без косы, с распущенными волосами, была худа телом, груди ее висели, чернела волосатая промежность. Другая, с косой была явно молода. Груди выпирали, налитые здоровьем и соком, фигура звала и манила. Панкрат старался не смотреть, но глаза все равно видели все. Он сравнивал фигуру девушки со своей женой, но у него почему-то ничего не выходило.
- Все они телом одинаковые – заключил он.
За размышлениями он не заметил, как молодая женщина подошла к нему и встала напротив, опустив голову. Панкрат не выдержал. Бросив пиджак, он повалил ее и, несмотря на то, что рядом была старшая, он занялся тем, чем занимался ночью. Закончив, она вынырнула из-под него и что-то бормоча, зашла в воду. Старшая, словно ждала своей очереди. И не дав опомниться Панкрату, стала рвать на нем одежду, затаскивая его на себя. Как ни здоров был телом Панкрат, но не мог он сразу грешить с двумя, С трудом он заставил себя успокоиться и выполнил то, что полагалось.
_ Черт его знает что! Теперь они не отстанут от меня! – подумал он одевшись. Больше он на них не смотрел, а пошел осматривать окрестные места, Заглянул в чум, взял со своей лежанки карабин и отправился дальше. Поляна, на которую он вышел, была изрыта копытами оленей. Он не увидел, как обе женщины бежали следом за ним, когда он их заметил, они уже были в метрах десяти от него. Он остановился. Подбежав к нему, они обе упали на колени и стали теребить его одежду и на перебой что-то говорить. Он не мог разобрать ни одного слова, Наконец, одна из них, коверкая русские слова, заговорила, постоянно жестикулируя. Коса ее прыгала с одной стороны на другую.
- Ты у нас муж. Нам надо с тобой идти. Тут плохо. Старик боится тех, кто придет, Они заберут все.
- Кто придет? Кто заберет? – Панкрат никак не мог разобраться, но постепенно до него дошел смысл сказанных ей слов. Что кто-то, после того, как к ним приходят белые люди, следом приходят плохие люди и грабят их, но не только их, но тех, кто у них бывал – убивали. Это видели сыновья старика. Панкрат успокоил их и резко пошел обратно, Он догадывался, что старик что-то не договаривает. Женщины немного отстали от него. Панкрат вошел в чум. Старик сидел и дымил трубкой
- Что же ты, Олон не расскажешь все, что ты скрываешь от нас?
Старик молчал, замолчал и Панкрат. Затянувшись, Олон выдохнул дым со стоном.
- Моя хотел ждать твоих друзей и когда вы поедите сказать все вам. Я только тебе могу это говорить. Потому, что человек с одной рукой – это духи требуют: не делай зла тебе. Это нам дали знак, они и послали тебя. Оленей сохрани. Мошкара, гнус мало. Мы тоже будем уходить после вас, а то к нам придет «градом битый» со своими сыновьями и будет бить нас, спрашивать, куда шли вы. Но я не хочу беды тебе – ты святой дух и грех будет нам всем. Моя не боится, я старый, умирать буду скоро, но я хочу, чтоб твоя живой был. Теперь бабы родят ребятишек. Это мои ребята будут. И твоя живи тоже для них. Мои ребята по приказу этого « градом битого» должны были следить за вами и показать, куда вы ходили. Ты, Панкрата Бумагу казал, это его бумага, он писал ее и оставлял там, в зимовье. Кто ходил за золотом, брал эту бумагу и шел по ней. И обратно тоже ходил по этой тропе, Мои ребята тоже следи за ним, видел, как убил людей.
Панкрат молчал. Олон покряхтел и добавил:
- Твои люди ходи туда, скорей уходи, мы тоже уйдем.
Панкрат понял, вот от чего Градобоев разбогател, Хорошо придумал, добывать золото не нужно, оно само к нему в руки шло. Поэтому мужики сельские уходили в тайгу и с концами, обратно они уже не могли возвратиться. То зимовье место, где держали направление все пропавшие и мы клюнули на эту карту, Да и обратно идти – готовая дорога, Наверняка, Градобоев уже узнал, что мы ушли и готовит это черное дело.
- Что же ты молчал? Неужели не мог сказать через своих парней об этом тем людям?
- Не мог, не мог. Моя хочет беречь ребят, баб! Он убил бы всех нас и оленей забрал бы. Он и оружие нам не дал, чтобы мы его не убил. Он хитрый. Хитрей волка, хитрей горностая. Его тоже надо хитрить.
- Так, Олон, я даю тебе ружье, припасы, иди к своим ребятам, баб забирай, уходи. Но не должны тебе говорить, в какой край мы идем, Так будет верней.
- Он не поверит, все равно будет убивать.
- Тоже верно, но тогда уходи дальше, ближе к своим людям.
- Пойдем, пойдем, там есть другой чум, этот будем сжигать, чтобы он думал, что нас уже нет.
Панкрат вышел из чума. Он забеспокоился за своих друзей, Вдруг они наткнутся на Градобоевых? И, конечно, на следующий день они не пришли. Панкрат хотел, было пойти пешком им на встречу, но Олон отговорил его.
- Они придут. Люди «градом битого» еще не пришли, им еще рано, потом придут, когда луна будет совсем круглая.
На другой день, уже ближе к вечеру, собаки бросились в сторону тропы – это вернулись Кузьма с Семеном. Впереди шли олени, нагруженные ящиками и мешками. Панкрат, взявший в руку карабин опустил его, увидев, что они пришли одни. Женщины стали готовить у костра, когда Олон и Панкрат встретили мужиков: помогали разгружать оленей, снимая ящики и мешки.
- Чего задержались то? – не выдержал и спросил Панкрат.
- Олени не шли, тяжело приходилось, долго стояли, боялись гнать – ответил Семен.
Когда все разложили, Панкрат предупредил:
- Долго отдыхать, мужики времени нет, нужно завтра двигаться дальше.
- Что так? – недовольно спросил Кузьма.
- Надо дело делать! – зло ответил Панкрат.
- Знаешь, Панкрат – заговорил Семен, усаживаясь у костра, - Мы пошли не по тропе, по которой шли, а пошли по берегу этого ручья, что течет в ущелье. Берег не так заросший и олени там шли хорошо, На одном из поворотов, в зарослях, мы увидели балаган, когда ближе подошли, увидели, что там лежат кости человеческие, Мы сперва испугались, но потом осмотрели все, но ничего не нашли. Хотели закопать, но побоялись шевелить их, оставили все, как было. До сих пор эти скелеты перед глазами!
Олон услышав это, долго раскачивался и мычал.
- Эта они, Эта плохой человек сделал.
Панкрат молчал, он не стал рассказывать им о рассказе Олона. Он не знал, какова будет реакция мужиков. Он решил объяснить им все потом, а сейчас нужно было уходить. Панкрата тревожила мысль, о том, как же уйдет Олон со своим семейством? Может они все-таки будут за ними следить?
- Черт их знает! От этих нерусей всего можно ожидать. Но, видимо моя рука все-таки повлияла на них! Ладно, что-нибудь придумаем! Ведь Градобоев может посылать своих людей и в те места, где найдено золото.
Это обстоятельство никак не входило в планы команды Панкрата.
Ночь прошла в кошмарных снах. Панкрату снилось, что он в окопе и по нему ведут стрельбу. Солдаты наступают, но почему-то бегут в обратную сторону. Он видел, как попала в него пуля, и как ожгло его руку. Он проснулся. Было тихо. Слышен был только храп Олона да Семена с Кузьмой. Панкрат вышел из чума. Ночь была чистой и звездной. Собаки, свернувшись калачиком, спали у потухшего костра, да олени жевали траву. Держа карабин в руке, он обошел территорию, все было спокойно. Рано утром нужно было уходить. Уже скоро рассвет. Он вполз в чум и стал потихоньку будить мужиков.
- А, что? Где? – спросонья бормотали они
- Пора, мужики! Надо идти, – как ни старался тихо говорить Панкрат, но проснулись все обитатели чума. Стали собирать поклажу. Олон привел оленя.
- Ты чего одного оленя даешь? – спросил Панкрат
- Один даю, нам надо уходить. Ходи ногами плохо, очень плохо.
- Олон, нам нужен второй олень, поклажи много. Мы даем тебе ружье, лопату, табак, Нож, сухари. Нам все не унести.
- Что, ты, старый хрен, обещал, а сам отправил всех оленей – зло произнес Семен.
- Ладно, мужики, черт с ним! Немного на себе потащим.
- Ну, уж нет! – стал возражать Кузьма – Ему-то что! Он что повезет этот чум? Или баб? Он дома, а нам топать и топать!
- И то дело говоришь, Кузьма – поддержал его Семен – Даем ему то, чего он не видел за свою худую жизнь.
Олон думал. Он не хотел обижать однорукого святого, но и понимал, что путь далек, а парни уже далеко угнали стадо. Но он в родной стихии, природа, тайга – его дом, а они? Кто они – гости. Могут сгинуть, и он будет виноват в их гибели. Он этого никак не хотел. Тогда он подвел второго оленя к Панкрату
- Твоя. Бери, мне нечего нести. Чум – гори, ноги ходи, след нету, а олень след дает, нас найди, – Олон сильно путал слова, видимо, от волнения..
Панкрат обнял старика одной рукой и стал отдавать ему обещанное. Когда все было погружено, женщины упали на колени перед стариком и стали просить, чтобы он отпустил их с ними. Олон, повесив ружье на плечо, толкал баб и ругал на своем языке. Панкрат так и не успел спросить, как зовут ту, с косой. Она прикоснулась к нему и стала тянуть его за пустой рукав.
- Я иду с тобой, я иду с тобой!
Другая женщина, стоя на коленях, поднимала руки к небу, громко завывала, словно чувствуя беду.
Панкрат поднял женщину с косой (коса эта придет в его сознание перед последним вздохом)
- Как тебя хоть звать? – спросил он ее
- Баба – ответила она – Так назвал меня русский шаман, который жил у нас в стойбище, так с тех пор меня и зовут.
- Ну и дела! – удивился Панкрат – Русский и вдруг шаман.
- Он лечил нас и ушел. Мы от него и русский знаем.
- Чего молчала тогда? – спросил Панкрат
- Старик не велел.
Олон увидел эту картину и защелкал языком.
- Взять мы вас не можем. Сами не знаем, куда идем, да и вас еще не хватало! – с этими словами Панкрат дал команду рукой: мол, пошли, мужики! Опять завыли, запричитали обе женщины. Оборвал их завывание Олон, крикнув что-то на своем языке.
Рассвет уже наступил, Горные вершины окрасились в бордовый цвет восходящего солнца.
- Ну, мужики, и вляпались мы в историю – находу стал рассказывать Панкрат друзьям о том, о чем услышал от старика.
Семен и Кузьма остановились, Кузьма стал креститься, а Семен ругался и матом крыл Градобоева и его сыновей.
- Так вот, мужики, нам надо сделать так, чтобы обратной дорогой не идти тут, а по реке спускаться. Так они нас не выследят. Даже если Олон и вздумает своих парней послать по следу, а я, думаю, он этого не сделает.
Поднявшись на возвышенность, они остановились. Посмотрев назад, в долину, они увидели столб дыма, поднимающийся к небу.
- Сжег Олон свое гнездо! – Панкрат вытянул карту из-под пазухи и стал разглядывать.
- Знаете, мужики, нам тоже надо сделать обман.
- А что! Они все думают, что мы дураки, а мы им должны тоже ловушку сделать! – предложил Кузьма.
- Ловушку не ловушку, а вот на карте надо начертить наш поход и оставить где-нибудь. Они ведь точно пойдут по следу оленей.
- Давай, Панкрат! Но я думаю, что нам все равно ухо надо держать востро! – предостерег всех Семен.
- Надо уголек небольшой и начертить наш путь дальше этой реки, за горы. Все ходят на удачу. А мы пойдем от истока этой реки без названия, она выходит ближе к Енисею и впадает в Листвянку. Те, что дальше к тундре – они уже обследованы, и нам там делать нечего. Правильно, мужики!? – спросил Панкрат у друзей.
- Дело говоришь, Панкрат – подтвердили они. – А Бог даст, вернемся и разберемся с этим душегубом!
- Только вот куда пристроить карту? – спросил Панкрат.
- Нам еще долго идти до начала этой реки, на привале и оставим у кострища. – Кузьма привел пример, как у кострищ всегда что-нибудь находят:
- Помнишь, мы пацанами, находили патроны и брошенные разные банки и железки?
- Правильно, Кузьма, так мы и сделаем.
Они пошли на подъем, обходя глыбы земли и оползни.
- А кто были те, кого мы нашли в балагане? – спросил Семен.
- Кто-то, – в тон ему ответил Кузьма – Хоть на кого думай, сколько пропало мужиков – ни слуху, ни духу.
- Давайте, мужики не шуметь, остановимся, поговорим.
- Долго нам, Кузьма идти-то?
- Я думаю, дней пяток еще потянем. – и успокаивая себя добавил, - До осени нам надо успеть.
Ближе к вечеру усталость валила всех с ног. Выбрав сухое место, привязали оленей. Разложили поклажу, дав оленям отдохнуть. Разожгли костер. Дым сразу разогнал комаров. От усталости – клонило в сон. Пожевав сухой оленины, они развалились на траве. Только Панкрат держал наготове свой карабин и старался не засыпать. Он оторвал от березы большой кусок бересты и свернул карту и бересту в трубку.
- Вот, мужики, подойдет такой подарок душегубу?
- Подойдет, подойдет – подтвердили друзья – И дождем не замочит и зверь не порвет.
- А что, Панкрат, у нас теперь одно ружье на двоих, а ты один при ружье. – Панкрат намек понял: он однорукий и с простым ружьем сумеет справиться, а им нужен карабин.
- Не возражаю, мужики. Берите, – он бросил Кузьме карабин и патроны.
Тот ловко поймал. Взял стоящее у куста ружье и подал Панкрату. Спорить Панкрату не было смысла. Друзья уже раньше все решили. Кузьма все еще не мог поверить, что Градобоев, убивая золотоискателей, создал себе богатство
- Как у человека поднимается рука на себе подобных, да еще и бедных? – спрашивал он.
Семен же называл его бандитом и мироедом. Панкрат же говорил, что скоро им придет коней.
- На фронте солдаты уже говорили об этом. Раздавали листовки и читали газеты! Там писали о забастовках и расстрелах рабочих. Много было слухов и о революции.
Панкрата Градобоев не любил. Он видел, что все, кто пришел с войны, были врагами. Они открыто говорили о нем, как об эксплуататоре. Своими высказываниями выделялся и Семен Булыгин. Градобоев ждал момента, чтобы отомстить этим бунтарям. Знал об этом и Семен. Он знал, что этот бандит и мироед теперь узнав, что он ушел с друзьями в тайгу, не упустит момента встретить его на узкой дорожке.
Панкрат очень переживал, что задержка произошла у этого Олона, Но все равно нужно было взять то, что осталось та, на перевале. Без этого зимовать было бы трудно. То, что утонуло, и то, что выменяли на оленей – это потеря существенная, но не смертельная. Он видел, что друзья не испугались рассказанного им и не испугались трудностей, которые ждут в поисках золота.
- Дай Бог, чтобы все пошло хорошо – уже вслух произнес Панкрат. Семен с Кузьмой переглянулись.
Оставив бересту с картой около кострища, они пошли дальше, Только к исходу пятого дня подошли они к седловине, где брала свое начало та безыменная река. Нужно было преодолеть подъем и спуститься к подножью, туда, где между каменной осыпью журчит ручей. Место дикое. Человек здесь никогда не ходил. Глухие места, дикие. Панкрат понял, что пришли они к началу своего обратного пути. Карта тут уже была ни к чему. Все, кто ходил за золотом, шли наугад, наудачу. Кто шел – ориентировались по солнцу и звездам, а кто не умел, надеялся на свою интуицию.
Панкрат умел. Фронт, тыл, фланги и дислокация, северное и южные направления – все это плотно сидело в его голове. Мысль о богатстве не давала отклониться от маршрута и гнала их вперед. Каждый из троих мечтал разбогатеть, хотя богатеев ненавидели и давали им всякие клички и ярлыки.
Друзья повеселели. Кузьма пытался шутить по поводу женщин Олона. Подшучивал над Семеном и вспоминал, как на одном из привалов, тот полез во сне на Кузьму, приняв его за бабу, что была в чуме. Только когда его стукнули по голове, он опомнился. Друзья хохотали.
- Ну ладно, мужики, кажись, мы дошли, но я думаю, нам надо подстраховаться – строго заговорил Панкрат. – Я и Семен пойдем с оленями вперед, будем спускаться, а ты Кузьма останешься здесь и пойдешь по-нашему следу тогда, когда солнце будет над тобой. Бери карабин и оставайся тут. Если что пали, мы придем на помощь.Зря не стреляй, шума не надо.
- Что ты говоришь, Панкрат! Я все понял! Будет сделано, – надев карабин на плечо, ответил Кузьма.
- Ну, мы пошли, Кузьма, держись! – подбодрил друга Семен.
Не торопясь, Кузьма выбрал место для наблюдения и стал ждать.
Олон был бы не Олоном, если бы не делал что-нибудь в свою пользу. Как только ушли однорукий и его друзья, он ударил несколько раз палкой каждую из женщин. Чтобы однорукий не подумал, что он плохой человек, он рассказал ему о Градобоевых походах и о том, как он хитро заманивал свои жертвы. Он переживал, что его жены могли рассказать все о его планах, Но духи были к нему благосклонны, и однорукий ничего не заподозрил. Старик еще раз ударил обеих женщин, приказал им жечь костер, чтобы было больше дыма. Они покорно пошли собирать сушняк и всякий мусор. Увидев дым, однорукий подумает, что Олон сжигает свой чум. Одновременно дым будет сигналом его сыновьям, которые должны пригнать оленей к чуму. Олени – это жизнь.
Белый человек, идущий за желтым металлом все равно сдохнет, а он Олон живет, он не ходит за желтым камнем, у него есть олени. Сколько их у него – он не знает. Олон думал, потягивая трубку. Олон умный, Олон хитрый. Он никому не говорил, что у него есть еще чум. День хода отсюда, где теперь и сидят его сыновья. Ждут сигнала. Скоро они придут с оленями. Тогда Олон погрузит все и уйдет в другой чум. Хоть духи и послали к ним этого однорукого, но Олон никогда не видевший одноруких людей, был на распутье, ему хотелось верить в его близость к духам, но в то же время он боялся другого русского Градобоева и его сыновей. В том, другом чуме у него было все, что помогало ему выживать: одежда, припасы, ружья, много соли. Ему его предательство приносило доход. Градобоев щедро награждал его за тех, кто уже нашел золото. Тех, кого он выслеживал с помощью сыновей. Но теперь Олон был на распутье: Если Градобоев убьет однорукого, то духи сделают ему – Олону плохо. Он сожалел, что взял у них ружье. Но ничего, проживут – думал он. Он смотрел на костер, который пускал столбом дым к небу.
- Надо сделать так, чтобы однорукий не ходил обратно – думал про себя старик. Если Градобоев уже знает об их уходе, то придет сюда или пришлет сыновей не раньше весны. Мы уйдем отсюда – все равно надо уходить. Больше уже никто тут не пойдет. Всему свое время требуется. Он не знал, одобрит или нет Градобоев приобретенных им двух баб из далекого стойбища, которые должны дать ему сыновей для продолжения его дела, в этом он тоже не сомневался. Однорукий не давал ему этой огненной воды и сам не пил, Наверное, у них ее нет. Надо все равно прийти сюда и не пускать их обратно по этой тропе – там их убьют. Но думаю, эта карта, и однорукий понял это, - капкан. Я ему об этом говорил.
Олон успокоился и стал ждать прихода сыновей. Только к вечеру другого дня они явились, приехали на оленях с ружьями за плечами. Жены покорно выполняли все приказания старика.
- Мы видели их следы – говорили они отцу
- В какую сторону они пошли?
- Туда, где две горы родили третью. Это та гора, что поменьше, стояли рядом, как родные друг другу со снежными шапками на двух, а на маленькой снега не было. Олон понял, это далеко, около пяти дней хода.
- Туда никто не ходит.
Олон не знал, есть или нет там золото, но старики говорили, что место то совсем плохое, гиблое. Там плохо ходить. Там смерть.
- Уходить будем, нет, отец? – спросил тот, который был постарше.
- Уходить будем, Больше тут никто не пойдет.
Не знал Олон, что шел уже семнадцатый год, и что в Осокино пылал дом Градобоевых, и все их имущество было разорено и растащено, а сами они бежали в неизвестном направлении.
Калистрат Градобоев знал от сыновей, что однорукий Панкрат Еремеев и его друзья Семен и Кузьма ушли в тайгу. Он готовил их перехват. Прийти они должны были не раньше чем в другое лето. Зима для хода – плохое время. Да и припасы не позволяли долго находиться в тайге. Он все рассчитывал Сыновья его Егор, Лука и Тимофей без добычи не приходили. Сам он редко участвовал в грабежах и убийствах. Старший сын Егор напутствовал братьев: - Пусть отец занимается хозяйством, а работу мы будем делать! И выдумывали разные способы грабежа. Вот и сейчас удрали они ночью перед погромом своей усадьбы. Приготовили лошадей, и ушли, уже знакомой им дорогой. До зимовья добрались за два дня. Не доезжая зимовья, они спешились и, старший, как всегда, пошел в зимовье первым, держа ружье наизготовку. Зайдя, он сразу определил, что тут уже были гости. Кинулся смотреть карту, заткнутую одним концом между бревен. Карты не было. Он выбежал из зимовья и крикнул: - Батя, айда, есть поклевка! – Все пошли в дом, ведя лошадей.
- Теперь, сыны будем тут, пока не уляжется шум. Я думаю, пошумят мужики и на том все и кончится. Уж сколько раз такое было! Потом заплатят за все, на коленях будут ползать! – матерясь, орал Калистрат – А этот однорукий бунтарь подбивал всех, он нам теперь за все заплатит!
- Батя, не заплатит, а просто отдаст, даже не отдаст, а мы сами возьмем – со смехом заговорил старший сын.
Вся команда устроилась. Калистрат строго роздал распоряжения
- Давайте, сынки, не шумите, дело надо делать! Надо караул поставить. Я думаю, мужики кинуться нас искать, хотя немногие знают о зимовье. А эти искатели, думаю, придут не раньше весны. Но нам надо будет навестить Олона. Эта свинья должна знать, кто пошел, куда пошел.
- Сделаем, батя! – За всех ответил Егор.
- Сделаем, сделаем, как в прошлый раз, говорю не надо следы оставлять, а вы даже не зарыли тех двоих!
- Да что, батя, их все равно зверье растащит!
- Растащит, не растащит, а зарыть надо было, не гневить Бога! Не по христиански это
- А убивать, батя – это по-христиански!?
- Молчи, умник! У них с начала жизни написано, когда им конец! Не за свое, не берись! – заорал на Егора Калистрат
- Ладно, батя, я это так.
- Так, так – передразнил его отец – Забыл, что Кесарю – кесарево. Значит все по правде. Давайте лучше думать, как далее действовать.
Калистрат не сомневался в своих сыновьях. Они пополняли его капитал. Они давно хотели открыть свой прииск, но все, кто попадал к нему на крючок – молчали, молча принимали смерть. И если говорили, то врали, не называя то место, где нашли золото. Все знали, что даже если скажут, то живыми все равно не уйдут. Нужно было менять дело. Надо следить за искателями. Но попытки эти закончились неудачей. А теперь что делать? Что если мужики другую власть поставят? Говорят, что в Питере уже власть другая – царя нет, бардак в государстве! То золотишко, что он с собой прихватил, в этом случае кому будет нужно? Но золотишко во всякой власти нужно будет! А вот метод добычи золота нам может не пойти, нужно знать, где искать его, – закончил думать Калистрат. Уже на другое утро он строго настраивал сыновей на новую затею
- Долго думал я, сыны! Надо нам менять наше дело. Надо точно знать, где оно золотишко лежит. Нам надо знать, где однорукий его будет искать! А потому нужно проследить за ними, где они его возьмут. Конечно, подключить надо и Олона! Сами то не суйтесь! Ему сподручней, с его пастухами! Он должен отработать, то, что мы ему надавали! Понятно, сыны? Что скажете?
- Что говорить, батя, старый метод легче был.
- Надо думать, мои дорогие о будущем, а вы живете только сегодня, что есть – то и ладно – это не дело. Видите, что твориться в государстве? И никакой управы нет. Самим надо выживать и думать, что дальше.
- Тебе видней, батя!
- Что вы все на меня, сыны? Думать надо и самим. Вы же жить дальше собираетесь!
- Собираемся! – за всех ответил Тимофей.
- Вот и собирайтесь в дорогу, догоняйте однорукого и ведите его, но осторожно. Показываться им не надо.
- Батя, мы вдвоем справимся, пусть Тимофей остается с тобой, вдвоем сподручней!
- Согласен – ответил Калистрат
Уже на следующее утро Егор и Лука, взяв припасы, уехали по уже знакомой тропе. Тимофей остался с отцом в зимовье. Нужно было спешить. Лето короткое, а осень плохое время для походов. На лошадях братья целыми днями шли ходко. Редко останавливались. Лишь для оправления нужды, да поесть. Благополучно переправлялись через бурные потоки рек. Не в первый раз им приходилось это делать. Вскоре они дошли и до того места, где упала лошадь. Егор радостно потирал руки, хлопая брата по плечу.
- Отметки, братуха, оставляет Панкрат. Да и лошадь, по-моему, у них одна, - показывая в ущелье, где белели кости погибшей лошади, а над ними вилось воронье. Они еще не видели скелет той, первой погибшей лошади, скелет которой унесло водой, разлившейся после дождя реки. Но оленьи следы сбили их с толку.
- Смотри, братан, тут олени ходили, а лошадиного следа нет. Что за ерунда? Да и след до этого места один – лошадиный! Где же вторая лошадь? В телегу же было запряжено две?
- Ну, ты и даешь! В паре по тайге не пройдешь! Одна шла в упряги, другая сзади за телегой.
- И то верно! – одобрил слова луки Егор. Значит, где-то они лошадь одну убрали. Или уехали, куда в сторону – стал рассуждать вслух Егор
- Надо нам дойти до Олона, а там все и узнаем.
- Чего зря языком молоть! – опять сказал Лука – А телегу точно мы не видели?
- Спрятали они ее надежно, а след успел зарасти. Увидим еще, пригодится и она нам.
- Так переговариваясь, они все ближе и ближе приближались к стойбищу Олона. Туши медведя они тоже не увидели, потому что Семен с Кузьмой столкнули ее в пропасть, когда возвратились за остальной поклажей, потому что олени не шли и фыркали. И теперь, сколько Егор не вглядывался в следы, лошадиного следа больше не было. Он не мог понять, откуда тут оленьи следы и идут они только к этому месту, где было кострище и дальше пошли на равнину. Значит – рассуждал он – сюда олени пришли и отсюда ушли.
- Слышь, Лука! Сдается мне, что сюда кто-то приходил на оленях.
- Чего гадаешь, Егорий? Вот доедем до Олона – все будет ясно. Идут же они по нашей карте – вот и вся догадка.
- И то верно. Там разберемся! Главное, чтоб они нас не засекли так, что осторожно, давай
Не шуметь, – предупредил Егор брата. Дальше уже шли молча. Еще один день потратили братья на переход к стойбищу Олона. Они знали эти места, знали, что скоро чум Олона, а там отдых, еда и водка, которую они обязательно возили с собой. После того, как старик выпьет, он обязательно выкладывал все, что знал.
- Слышь, Лука, Олону не говорим, что в селе нас пожгли и что мы убежали. А то старик ушлый, подумает чего! Да и откажется делать дело.
- Тогда он нам и не нужен! Обойдемся, а чтоб молчал – Лука похлопал по прикладу карабина.
- И то дело – одобрил его Егор.
К вечеру следующего дня подъехали братья к месту, где должен был стоять чум Олона. На этом месте было только кострище, да круг от когда-то стоящего чума. Сломанные жерди, остатки одежды и шкур, проеденных мышами.
- Вот те, на! – вырвалось у Егора
Слезли с лошадей, обошли все кругом, больше ничего не нашли. Ушел Олон вместе с оленями к северу ближе.
- Туда он пошел! Помнишь тот чум, где пастбище. Прошлым летом отец ходил туда, а мы здесь были. Найдем, не впервой! Давай заночуем тут, а завтра в путь, а то уже поздно.
- Давай – согласился Лука. И стал разводить костер.
- Может, Олон ушел вместе с Панкратом? – стал гадать Егор
- Да, наверное, но не пойдет же он с одноруким за золотом! Просто он его проводит, проследит.
- И то верно, – согласился Егор.
На следующее утро братья двинулись дальше – к другому чуму.
Олон понимал, что Боги не простили ему его предательства по отношению к однорукому, Тот принесет ему удачу и уже принес. Жены его уже большие животы носят. Скоро помощники на свет появятся. Олон будет богатым, – так думал и рассуждал старик. Второй чум, расположенный далеко, в северной стороне перевала он срочно перевез в другое место. Сыновей своих он послал перехватить Градобоевых.
- Новое место будет там – он показал рукой на север. Идите и найдете.
Жены привычно собирали весь скарб, вешали на оленей. Все делалось молча. Эвенки мало разговаривали между собой. Все было понятно, каждый знал, что делать. Братья, чтобы сократить путь, на оленях поехали другой дорогой.
Егор и Лука вели под уздцы лошадей, пробираясь сквозь чащобу. Ехать верхом было трудно, да и следы постоянно терялись. Теперь следы оленей были видны. Пройдя большое расстояние, они видели следы людей и след одного оленя. Потом только Лука увидел в стороне еще один след. Так и не заметив сами, они сбились со следа, Олонова семейства и пошли по следу Панкрата и его друзей.
- Идем мы с тобой, Егор не по следу Олона, а по-другому следу – засомневался Лука.
Они долго разглядывали следы, спорили, но решили пройти дальше. Он же должен их
Куда-то привести!
Братья-эвенки быстро определили, что, сокращая путь, они вышли на след Панкрата, Эвенки и селькупы не смотрели, не гадали по следам, а быстро читали их: кто, куда шел или ехал. Так и тут они быстро определили, что по следу однорукого белого идут еще люди. Наверное, это сыновья Градобоева, смекнули они. Старший молча слез с оленя и пошел по следу. Младший, немного отстав, также повел оленя и пошел следом за старшим. Так лучше слышать тайгу и все видеть.
Кузьма долго лежал в кустах, оглядывая место костра, где они отдыхали. Отмахиваясь от мошкары, он потихоньку засыпал, но тут же просыпался и вспоминал о своем долге перед друзьями: подвергать опасности их он не мог. Он уже надумал пойти догонять их, но вдруг посторонний шум заставил его насторожиться. На прогалину, где был костер, вышли двое, ведя под узцы лошадей. Кузьма чуть приподнялся на локтях. Он узнал Луку и Егора – сыновей Градобоева
- Ах, вот кто занимается душегубством! Вот кто изводит наших мужиков! Посмотрим, кто кого – прошептал он, взяв на прицел Луку.
Те остановились и стали рассматривать все вокруг, определяя, куда идут следы. Потом, усевшись на пеньки, стали негромко рассуждать. Кузьма стал выжидать, думая, что следом могут прийти еще и сам Градобоев с другим сыном. День быстро заканчивался. Уже наступил вечер.
-Наверное, они дальше не пойдут, а будут ночевать здесь. Мне, что тоже с ними ночевать?
- говорил сам с собой Кузьма. Ноги и руки у него уже затекли. Нужно было что-то делать. Но что, Кузьма не знал. Но тут случилось то, чего он никак не ожидал. Сидевшие рядом Лука и Егор повалились назад, упали, хватаясь за горло, стали хрипеть и пытаться встать на ноги. Они как-то неестественно ползали по траве, а потом затихли. На прогалину, не спеша, вышли сыновья Олона. Кузьма их сразу узнал.
- Вот те на! – чуть не закричал он. Но что-то заставило его остаться на месте. Лошади заржали, увидев незнакомых людей. Забрав ружья и поклажу, они привязали лошадей одну за другой. Завалили валежником трупы. Делали они это все тихо, даже треска сучьев не было слышно. И ушли они также тихо, словно их здесь и не было. Когда они уже скрылись из виду, Кузьма бросился к костру. Быстро подобрав карту, которую они подбросили в случае преследования, он кинулся догонять друзей. Догнал он их только к вечеру следующего дня. Они мирно сидели у костра. Кое-как отдышавшись, он все рассказал им об увиденном..
- Так я и знал – подумав, произнес Панкрат – Ты забрал нашу карту? – спросил он.
- Да, вот он – Кузьма вытащил из-за пазухи клочок бумаги.
- Ну вот, пусть думают теперь, куда и за кем идти.
Не знали ни Панкрат ни Олон, что мужики из Осокино нашли зимовье, где прятался Калистрат с сыном Тимофеем. При перестрелке оба были убиты и сожжены вместе с зимовьем. Олон же с сыновьями и женами, ушел на оленях далеко, на север, где нашел пристанище у долгонов, обитающих в верховьях Енисея, у самого края тайги. Отголоски революции только через несколько лет после ее начала коснуться и этой Богом забытой территории.
Уже утром, собравшись, продолжили спуск в долину, куда шумно стекала с гор река Корявая. Панкрат вслух высказывал свои мысли:
- Надо нам, мужики до наступления осени определить свое зимовье и начать искать то, зачем идем.
Неожиданно на одном из привалов сдох один олень. Идти стало гораздо трудней. Груз переложили на другого оленя, но ход заметно убавился. Постоянные каменные перепады и осыпи надолго задерживали их. Панкрат принял решение:
- Ушли мы далеко от седловины, думаю нужно остановиться и начинать строить стан. Нужно заготовить на зиму харчи. Патронов у нас маловато, Надо экономить.
Все это он выложил друзьям. Выбрав место посуше, и определив, что в этом месте даже зимой река не замерзнет, стали распаковывать поклажу. Семен взял пару патронов и пошел искать рябчиков на обед. Кузьма не выдержав, взял ковш и спустился к реке, набрал песку в лоток и стал промывать. Не выдержал и Панкрат.
- Ну, что? – спросил он, подходя к Кузьме.
- Посмотрим – прокряхтел тот
В лотке ничего не было.
- Ты глубже бери ковшом-то, глубже – посоветовал Панкрат
Снова в лотке не обнаружилось долгожданного блеска.
- Ладно, кончай. Пошли оборудовать стоянку. Недалеко прозвучали два выстрела. Вскоре подошел Семен, неся в руке глухаря
- Чего два раза палил-то?
- Да добивать пришлось, сперва ранил
- Не экономишь, ты патроны. Сосчитайте, мужики, сколько их осталось? – попросил друзей Панкрат.
Стали считать, у кого сколько. К всеобщему ужасу насчитали всего тридцать штук. Панкрат впервые занервничал, перерыл весь скарб, но патронов больше не было. Он знал, что без припасов им грозит голод. Семен и Кузьма стали матом крыть Олона и его семейку. Панкрат успокоившись, стал определять дальнейшее их бытие.
- Будем ловить живность другим орудием. Ничего, мужики, выживем – стал он успокаивать друзей.- На всякий случай оленя нужно привязывать – и сам привязал его к сосне. Постепенно жизнь искателей пошла размеренно. Каждый день отправлялись двое на промывку песка, один оставался в становище. В один из походов вниз, Панкрат с Семеном намыли несколько крупных крупинок золота. Это была удача. Настроение у друзей было приподнятым
- Ну, вот, братцы, Бог нам посылает весть. Нужно и помолиться, – все стали креститься в сторону реки, прося у Бога помощи.
Панкрат очень жалел, что пропал один олень, а то бы запас мяса был бы больше, да и обратная дорога была бы легче. Он все чаще стал задумываться о предстоящей зимовке. Морозы и снег, частые метели здесь не дадут выходить на поиски провианта, да и золото мыть нельзя. Нужно строить что-то вроде землянки, где будет сухо и тепло в зимнюю стужу. Семен и Кузьма поддержали эту идею.
- Промывка от нас не уйдет, а жилье нужно строить.
Стали готовить инструменты, пилы, топоры, лопаты. Панкрат пошел выбирать место для землянки. Стал обходить окрестности. Его внимание привлек огромный выворотень, упавшей лиственницы. Стена земли и корней поднялась на несколько метров, образовав углубление, обнажив сухую, глубокую яму. Уже на другой день все пошли к выворотню. Посовещавшись, решили, что Панкрат и Семен будут пилить и готовить сухие бревна на сруб, а Кузьма будет копать контур землянки. Все занялись своим делом. Часто переговаривались. Все чаще говорили о своих родных, переживали, как они там, как живут или живы ли вообще? Что нового в мире. Вдруг, копавший землю Кузьма замолчал. Семен и Панкрат повернули головы в его сторону. Тот стоял на коленях и мычал.
- Что, ты, Кузьма!?
- А! А! – заорал тот
Панкрат и Семен бросились к нему. В руках Кузьма тускло блестели два небольших самородка. Он перебрасывал блестящие комочки из одной ладони в другую и безумным взглядом шарил по земле. Панкрат выхватил из руки Кузьмы самородки и вместе с Семеном стали рассматривать это чудо, словно с неба свалившееся к ним. Они стали молиться, запрокидывая головы к небу и падая на колени. Когда прошел прилив радости, все бросились в яму и стали руками разгребать песок и землю. Оголившаяся порода вдруг засверкала проблесками кварца.
- Мужики! – заорал Панкрат – да ведь тут золотая жила! Давайте, мужики строить здесь и землянку и шахту. Здесь можно будет и зимой работать.
Все согласились, и работа закипела. Вскоре на месте выворотня появилась землянка, которую не было видно за ветками.
Семен и Кузьма плели корзины, в которых выносили породу, промывали ее. Вскоре около берега появился отвал промытой земли. За работой они забыли о приближающейся осени. А она неумолимо приближалась. Припасов они не заготовили. Оборудовав землянку, они оставили стену, где песок светился кварцевым блеском. На самой середине землянки сложили из камня печь. Труба из смеси камня песка и глины поднималась к потолку и уходила в дыру. Истопив печь в землянке было тепло, даже жарко. Камни долго не остывали, распространяя тепло по всему жилищу. Нары сложили из половинок стволов сосен. Чурки служили стульями.
Дверь была тяжелой, также из половинок бревен, стянутая брусками из березы. Большой котел служил и для варева пищи и баней. Старый измятый чайник исправно поил золотоискателей. Одним словом, все разместили, и все нашло свое место в землянке. Олень у них постоянно был на привязи. Но в одну из ночей, когда уставшие друзья спали крепким сном, олень исчез. Очевидно, пережевав веревку, он убежал, став впоследствии добычей волков. Панкрат, вставший раньше своих друзей, не увидел его на привязи. Сразу разбудил Семена и Кузьму. Устроил допрос: кто привязывал Оленя? Оказалось, что привязал его Кузьма, но, осмотрев веревку, понял, что она пережевана. Поиски ничего не принесли.
Первый снег был густым и плотным. Уже на следующий день пройти по нему было очень трудно. Олень, на которого была большая надежда, как на пищу – удрал. Охота не приносила результата. Вечерами, при свете лучины, они обсуждали, как быть дальше, как питаться. Сухари начали делить по кусочкам. Зато добыча золота продолжалась. Вечером, когда уставшие и полуголодные они садились за стол, на нем возвышалась горка золотого песка. И глядя на эту горку, они забывали и о голоде. Панкрат, чтобы избегать, спора между друзьями, решил сшить из кожи три мешка, написав на каждом имена. Соорудив весы, стали отмерять каждому по одинаковой мере.
Голод давал о себе знать.
Панкрат решил пойти на охоту сам, да и потому что с одной рукой он в шахте плохой помощник. Он взял два патрона, натянул на себя все, что мог, и что было, и ушел в тайгу. Кузьма с Семеном остались копать жилу. При свете лучины и смоляного факела они выносили и мыли песок. Штольня шахты постепенно углублялась. Холод уже начинал проникать в землянку, поэтому постоянно приходилось топить печь.
Панкрат шел медленно, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к шорохам и треску сучьев, но ничего не попадалось. Дятел дробно стучал по сосне. Где-то вдалеке ему вторил другой. Заячьи следы переплетались и уходили в ельник. Выйдя на небольшую поляну, он заметил след лося. След уходил в мелкий сосняк. Панкрат попробовал идти по следу, но вскоре понял, что лось слышит его и уходит дальше. Бросив затею с погоней, он вернулся на свой след к краю поляны. Встав за кусты, припорошенные снегом, он стал ждать. Через поляну все равно может кто-нибудь да пробежать и место для стрельбы удобное. И, наконец, ему повезло. Уже через некоторое время через поляну мерными прыжками поскакал заяц. Один выстрел догнал косого. Панкрат быстро подобрал добычу и по своему следу быстро пошел к землянке. Начинался сильный ветер. Нужно было успеть дойти до жилья. Быстро заметало следы. Панкрат уже шел, не соблюдая тишину. Он торопился.
- Один заяц на троих – это неплохо, на два дня протянем – думал он.
В землянке его уже ждали. На столе поблескивала кучка золотого песка. Горячий чайник парил, небольшие кусочки сухарей лежали возле каждой кружки. Панкрат грузно заполз в тяжелые двери, плотно прикрыв их за собой. Бросил зайца у порога. Кузьма тут же кинулся его разделывать. Семен пошел за водой. Панкрат молча подошел к столу, взял пальцами песок, стал сыпать его по крупинке.
- Хорошо поработали! Если так дело пойдет, то весной мы домой пойдем.
Сготовив ужин, и плотно поев, они стали развешивать добытый песок. Аккуратно разложили его по мешочкам. Все укладывали в ящик, который привезли с собой. Мешочки клали на дно, а сверху кидали свои тряпки.
Обувь за время их перехода и пребывания здесь сильно износилась. А пара валенок выручала только двоих. Очень помогли шкуры, прихваченные у старика-якута – из них они сшили обувь и что-то вроде жилета. Да и нары тоже застелили шкурами.
Панкрат решил, что завтра тоже пойдет на охоту. Он понимал, что без пищи их ждет гибель. Сосчитал остаток патронов, двадцать три – не густо. А больше ничего нет. Ставить петли на зайца и лису – нет подходящего материала.
- Кузьма! Ты же ловушки ставил раньше на зверя!
- Надо подумать! – ответил тот
Стали мастерить ловушки на куропатку и глухаря. Эти ловушки сохранят и сэкономят патроны.
Ветер крепчал.
- Занесет нас снегом к утру совсем – Семен подбросил дров в печь, которая дымила, но дым уходил вверх в потолок
- Мы, мужики должны выжить. Те, кто выживал, жили хорошо и богато – говорил друзьям Панкрат – Но многие погибали в погоне за этим золотом. Я думаю, Бог нам поможет, ведь он помогал найти его, поможет и теперь.
Все с пониманием восприняли слова Панкрата. Стали укладываться спать. Мыши заскребли в моховой укладке за бревнами землянки. Варево от зайца оставили на завтра.
Каждый думал о своем. Панкрат видел, что друзья на него обиды не держат, ведь он думает о пропитании, а копать в шахте, только мешать. Разговора о каком-то разделе золота не было и в помине. Он верил друзьям, ведь все они на одном положении и в жизни и в делах.
Утро принесло новые проблемы. Дверь за ночь занесло снегом так, что они с трудом ее открыли. Об охоте не было и речи. Снег был глубоким – без лыж нечего и делать! Да и друзья стали отговаривать Панкрата от похода
- Нужно подождать! По такому снегу не пройдешь! Может, я пойду? – предложил Семен
- Рисковое это дело – сказал Кузьма
Спорить с друзьями Панкрат не стал. Сократив обед, они оставили остатки на вечер. Пили в основном чай с остатками ягод и листьев. Ходить и промывать породу стало трудно. Вода моментально замерзала. Но Кузьма все равно лез в дыру и копался, загружая корзину. Панкрат строгал из чурки что-то вроде снегоходов, но получалось плохо, они все время ломались. Пришлось бросить это занятие. Нужно как-то тянуть время до тепла – а там они заживут! – успокаивал себя и друзей Панкрат. Но харчи кончались, и голод неумолимо подкрадывался к ним. Золото прибывало, но радости уже они не ощущали. Даже найденные самородки уже не произвели на них такого впечатления, как в первый раз. Шел третий день метели. Вечером, при свете лучины Панкрат раскладывал в мешочки
крупинки золота. Мешочки уже имели вес. Были видны имена, выжженные на каждом мешке. Кузьма, осматривая свой мешочек, почему-то засомневался в норме его содержимого.
- На, посмотри, – говорил он Панкрату – У меня что-то меньше всех.
- Да брось, ты Кузьма. Ты что, не доверяешь?! – с удивлением спросил Семен
- Это просто мешочек у тебя меньше, так получилось – успокаивал Кузьму Панкрат
Но после этого разговора у него закралась мысль, что раздор неминуем. Тогда он решил:
- Давайте, мужики сделаем так, будем закрывать ящик.
- А чем закрывать? Замков ведь нет!
- Не доверять друг другу это плохо. Давайте завязывать веревкой, а узел делать особый, чтоб перевязать нельзя было.
- Ладно, мужики, но веревку же снять можно.
Панкрат долго молчал, молчал и Семен. К их удивлению Кузьма сам предложил, как уладить эту проблему.
- Мешочек я буду все время с собой носить. А вы как хотите.
- А я буду хранить в ящике – сказал Панкрат. Семен его поддержал. На том и решили. Сон долго не шел к ним. Кузьма долго ворочался и все ощупывал висящий на шее мешочек с золотом. Семен кряхтел и покашливал. Панкрат думал о том, как добыть пропитание. Золото уже ушло на второй план. К утру ближе все затихли. Попив утром жиденького чая, Панкрат решительно взял ружье, пять штук патронов и пошел к выходу. Путь преградил Семен
- Панкрат, оставайся, я пойду.
Панкрат стал сопротивляться, но Семен настоял. Воткнув нож за пояс, набросив ружье на плечо, Семен решительно шагнул из землянки. Он долго выбирал маршрут, завязал верх валенок тряпками, чтоб снег не попадал внутрь и медленно пошел в темноту тайги. Панкрат решил слишком не командовать, он понимал, что все неурядицы в их жизни будут обращены на него. Оставшись с Кузьмой, Панкрат стал проводить подсчет сухарей, от которых остались почти одни крошки, напополам смешанные с мышиным пометом. Он перебрал сухари, определив, что на десять дней должно хватить, если есть по одному сухарю в день. Кузьма предложил просеять крошки от мышиного помета и сварить с косточками, оставшимися от зайца. Он принес воды, и варево вскоре закипело в котле.
- Ты не обижайся, Панкрат – заговорил Кузьма – Я о своем пае. Я ведь не думаю, что у меня меньше, но в нашем положении свое должно быть своим.
- Дая, Кузьма не обижаюсь! Оно ведь всегда в богатстве кажется мало. Так что будем считать, что все нам показалось. Ну, как? Будем копать или нет?
- Давай не будем, а то может Семену покажется, что у него в мешке золота мало. Дождемся его и тогда начнем – предложил Панкрат.
Они похлебали похлебки и принялись чинить одежду и обувь.
Семен, выйдя из землянки, отправился почти по тому же маршруту, по которому шел Панкрат. Медленно шел снег, а ветер порывами, пролетая по вершинам
сосен, сбрасывал его с веток. Семен шел медленно, вытаскивая ноги, глубоко проваливавшиеся в снег. Думал, что хорошо, что нет метели, и остается след. Заячьи следы петляли по всему лесу, но увидеть пока Семен не смог ни одного. Видно, заяц кормился ночью. Были следы волка и лисы. Он осмотрел ловушки, в них ничего не было. Белка, дразня Семена своим цоканьем, убежала винтом по стволу ели. Стрелять в нее Семен не стал. От такой ходьбы Семен уставал и подолгу стоял, потом, отдышавшись, шел дальше. Голод начинал сказываться на физическом состоянии, и Семен старался сохранять силы. Остановившись в мелком сосняке, он стал собирать зеленые прошлогодние шишки, обгладывая верхнюю сладкую часть. Положил и про запас в карманы. Ветер то затихал, то вновь шумел в вершинах деревьев. Занявшись шишками, Семен не заметил притаившегося соболя. Уже, когда тот, фыркнув, пробежал, вильнув хвостом, словно подразнив Семена, и скрылся в зарослях, Семен заметил его и стал ругать себя. Он стал внимательней осматриваться вокруг. Он пошел туда, куда текла река. По обе стороны были отроги гор и холмы. Он даже не думал, что может заблудиться, а тем более замерзнуть. Мороз крепчал. Крепчать начинал и ветер. Семен повернул в сторону реки – как ему показалось. В эту сторону шел и след росохами. Семен взял ружье на изготовку. Он шел по следу, постоянно присматриваясь и прислушиваясь. Вскоре темное пятно поползло на расстоянии выстрела от Семена. Выстрел прогремел, спугнув стаю пичуг и рябчиков. Темное пятно подпрыгнуло на снегу и большими прыжками ускакало в гущу тайги. Семен бегом бросился к тому месту, где только что был зверь. На снегу были капли крови, но зверь ушел. Семен пошел по следу крови. Он не заметил, как потемнело небо, как ветер погнал снег, заметая все кругом, и его следы тоже. Все завертелось, закружилось. Семен потерял ориентировку. След раненой росомахи исчезал на глазах. Он остановился, стараясь успокоиться. Сердце колотилось так, что готово было выскочить из груди. Постояв немного, зарядив ружье вторым патроном, он медленно пошел дальше.
Уже поняв, что он заблудился, он старался сохранить силы. Найти свое жилье в такую погоду – это невозможно и надо готовиться к ночевке. Он стал искать место, где бы его защищало от ветра и снега. Неожиданно, он вышел к каким-то каменным нагромождениям, где между камней были пустоты, и можно было спрятаться от ветра. Пробравшись по кустам, он пролез между камней и оказался в пустоте, напоминающей пещеру. В норе было сухо. Пол был покрыт мхом и листьями. Ветер снаружи словно ждал, когда Семен заберется в свое убежище. Он завыл с такой силой, что загудело, как в трубе. Но здесь можно было замерзнуть. Нужны были дрова для костра. Положив ружье, он стал выползать наружу. Проползая между камней, он заметил, что на камне какое-то красное пятно. – Да ведь это кровь! – Он понял, что раненная росомаха заползла туда, куда спрятался и он. Что же делать? Ведь она там, в глубине ниши и ружье там же осталось. Он повернул обратно, встал на четвереньки и пополз осторожно назад. Темнота не давала разглядеть, что происходит внутри норы. Он достал нож из-за пояса, снял рукавицу, потому что в ней держать нож неудобно, и пополз в пустоту. Хрипы и рыканье остановили его. Видимо, издыхая от потери крови, росомаха выползла на середину пещеры и теперь готовилась к последнему прыжку. Приглядевшись, Семен увидел эту темную массу, распростертую на середине этой пещеры. Ружье лежало чуть в стороне.
- Что ж она раньше на меня не бросилась? – пронеслось у него в голове – Что же делать? Ждать, когда сдохнет, я замерзну. Убить ножом? Рискованно. Когти у нее, как у медведя – задерет. Ружье рядом, а не возьмешь. Семен ждал, Рука с ножом стала замерзать, самого уже заносило снегом. Вскоре хрипы и рыканье стали затихать. Семен переложил нож в другую руку, одел рукавицу и стал медленно продвигаться к лежащей росомахе. Она не двигалась. Осторожно приблизился он к ней, и сколько было силы, ударил зверя в шею. Раздался хруст. Судороги пробежали по телу зверя. Загребая лапами листву и землю, он затих. Семен засвистел от удачи. Ночь уже захватила тайгу. Нужны были дрова. Снова бросился он к выходу. В темноте наломал сушняка, стал заталкивать в узкий проход. Натолкал всего, что попалось под руку. Кое-как пролез обратно. Теперь нужно было разжечь огонь. В темноте достал из-за пазухи кресало, приложил фитиль и стал высекать огонь. Фитиль никак не загорался. Руки замерзли. Постоянно дышал на них, согревая пальцы, и снова добывал искру. Наконец, слабая искорка появилась в фитиле. Раздувая ее, Семен поднес к сухой хвое сосны. Хвоя быстро воспламенилась. Пещера осветилась. Семен быстро подложил сушняка, и костер ближе к дыре заполыхал. Хотя ветром и задувало дым в пещеру, но в основном он почти весь выходил наружу. Поставив ружье в сторону к стенке, Семен принялся разделывать тушу. Запах, не похожий на другие запахи животных, распространился по пещере. Костер хорошо грел. Семен торопился. Отрезая мясо от туши, он ту же нанизывал на ветки и подносил к огню. На шкуру он сел. Сушняк быстро горел, и приходилось постоянно подбрасывать новые ветки в огонь. Снегом снаружи завалило все щели. Голодный Семен впивался зубами в зловонное, чуть подгоревшее мясо росомахи. Он думал о том, что мужики его теперь искать не пойдут, а пойдут, наверное, только утром и только когда погода исправится. Но ему нужно будет и самому выбираться. Мясо он потащит волоком. Насытившись, он разделал тушу на куски и снова пополз за дровами. Стал в темноте выбирать сучки потолще, чтоб дольше горели. Запив водой, он прислонился к стене и стал думать. Думал обо всем, что приходило в голову. Так он задремал. Сколько он был в дреме, не помнил, но проснулся он от холода и от воя. Он сразу определил, что где-то шастают волки. Очевидно, учуяли запах мяса, но дымный запах пугал их. Костер догорал. Семен подбросил несколько трухлявых пеньков и сушняка, и костер запотрескивал, выбрасывая искры. Взял ружье, ствол направил в сторону входа. Снова стал думать, что теперь они протянут с питанием и еще поработают. Тепло и сытый желудок клонили Семена ко сну. Второй раз проснулся Семен от воя, который уже был слишком близко. Он то стихал, то снова появлялся вблизи его пещеры. Сон как рукой сняло.
- Вот еще напасть! – проговорил он вслух – Эти будут петь, и преследовать меня. Это такой зверь. Семен все же надеялся, что с рассветом они уйдут. На всякий случай двигал костер поближе к выходу. Но ветер стал задувать огонь. Пришлось снова отодвигать его в глубь пещеры. Туша, разделанная на куски, стала подмерзать. Семен стал отбирать мясо, которое должен унести с собой. Остальное, оставить на следующий раз. Он обвязал веревкой куски для того, чтобы перекинуть через плечо – так будет легче идти и нести груз. Не заметил, как наступило утро. Ветер немного стих, но снег кружил хлопьями, и следов не было видно. Он выполз, толкая перед собой ружье и куски мяса. Все было в снегу. Небо закрыто тучами, но синева наступающего дня высвечивала деревья и кустарники. Определив направление, Семен стал медленно двигаться в сторону, где должна быть река. Сделав несколько шагов, он увидел, что снег вокруг его убежища был притоптан волчьими лапами. Он определил, что это стая и возможно они не ушли далеко. Держа ружье под пазухой, он все-таки пошел. Ведь там его ждут, ждут пропитание, спасение, и там его золото. Ветер понемногу стихал.
Панкрат и Кузьма всю ночь не сомкнули глаз.
- Не пропадет! – успокаивал Кузьму и себя Панкрат, - Выйдет до речки, а берегом найдет и нас, только бы за холмы и отроги не уперся.
- Да он не дурак, поди знает, куда идти – успокаивал Кузьма Панкрата.
Так, в разговорах и прошла ночь. Утром Панкрат все же не выдержал и решил выйти из землянки и дать хоть один выстрел. Выстрел этот в утреннем, морозном воздухе должен был быть услышан очень далеко. Панкрат постоял, послушал, ответа не было. Стрелять больше он не стал. Посоветовавшись, они решили все же хоть костер зажечь. Может по дыму он увидит, куда надо идти. Разложили сушняк, лапник, натащили гнилых пеньков и зажгли. Хорошо, что ветер затих и дым пошел вверх. Теперь его можно было видеть далеко.
Семен не увидел дыма. В азарте охоты он все же ушел за холмы и оказался вблизи горных отрогов, вот почему большие валуны и каменные завалы оказались у него на пути. Нужно было уходить от них дальше к равнинной тайге, Он понял это и пошел. В кармане лежали оставшееся от ужина недожаренное мясо, он на ходу жевал его, отрывая зубами застывшие кусочки. Он все шел и шел, надеясь только на свою интуицию, что он идет правильно. Выйдя на одну из полян, он увидел двух волков, которые стояли, словно, поджидая только его. Семен почувствовал холодок, который прошел по всему телу. Он пошел прямо на них, держа наизготовку ружье, Первыми не выдержали волки, они отбежали в сторону от шедшего на них Семена. Но Семен понял, что они от него не отстанут. И уже когда он прошел около километра, уже не два, а четыре волка стояли у него на пути. – Они меня не отпустят – подумал он. Семен остановился, снял с плеча кусок мяса, привязанный веревкой, и отбросил его в сторону. И пошел опять прямо на волков. Они также ушли в сторону, но уже не спеша. Уже отойдя от них, Семен услышал позади рык и визг дерущихся за мясо волков. Семен не стрелял, патроны надо было беречь. Может, хоть этот кусок донесу? Но приманка только привлекла всю стаю. Уже следующая остановка была для Семена жуткой. Волки его окружали. Бросив второй и уже последний кусок, он прицелился и выстрелил в ближнюю пару волков. Один из них закружился на месте, оскалив пасть. Остальные разбежались. Вскоре в тайге послышался визг и вой дерущейся стаи, раздирающего своего собрата. – Ну, вот нужно быстрее уходить – подумал Семен. Но вожак не собирался отставать, он понял, что и кто им приносит пищу. Бросать волкам больше было нечего. Осталось три патрона. Проклиная все и вся, Семен шел, не обращая внимания на серые тени, окружавшие его. Он снова выстрелил в ближайшего зверя. Волки с воем бросились врассыпную. Снова убитый волк стал ужином для стаи. Семен от злости заплакал. Он понял, что может, дойдет очередь и до него. Два патрона, два патрона – это его жизнь или смерть. Он не стал ждать, когда они снова окружат его, и выстрелил в гущу кустов.
Панкрат нес воду в землянку, когда услышал выстрел. Он понял, что это был за выстрел. Он бросился в землянку, схватил ружье, на ходу зарядил и выпалил в воздух. Кузьма бегом выбежал за Панкратом.
- Стрелял, стрелял Семен, я слышал! – крикнул он Кузьме.
Одевшись, он бросился в лес, утопая в снегу. Кузьма силой отобрал у Панкрата ружье и сам бросился в лес. Панкрат оторопел. – Жалеет меня, - пронеслось в голове.
Семен слышал выстрел, и это его спасло. Он определил направление и из последних сил бросился в ту сторону, откуда был звук выстрела. Он шел, и пот застилал ему глаза, застывая на щеках и шее. Он не обращал внимания на окружавшую его стаю. Скорей всего стая просто сопровождала его, выманивая еще еды. Волк есть волк, он бьет добычу впрок. Последний патрон, последний патрон – повторял Семен вслух. Он устал, силы уже покидали его. Задыхаясь, он сел у сосны, положив ружье на колени. Приготовился к последней схватке. Достал нож и положил рядом. Встал. Притоптал снег, сделав круг, чтоб крепче стоять на ногах и снова сел. Стал ждать нападения. Волки пошли кругом, постоянно его сужая. Семен держал ружье просто, чтобы выстрелить в сторону зверей. Вожак отделился от стаи и пошел прямо на Семена. Стая замерла в ожидании прыжка. Он прыгнул в сторону сидящего Семена. Семен вскочил и одновременно выстрелил. Вожак упал прямо на вытоптанную площадку, брызгая кровью, которая фонтаном била из головы. Одновременно прозвучал выстрел и за стаей. Звери с визгом растаяли в зарослях сосняка. На поляну с другой стороны вылетел Кузьма, готовый еще стрелять. От пережитого Семен грузно осел и заплакал, как ребенок. Подбежавший Кузьма стал успокаивать Семена, и, пнув тушу волка, поднял Семена
- Ну, что ты, все хорошо! Успокойся!
- Пять патронов, пять патронов, мясо росомахи – твердил Семена.
- Ладно, поедим и это, успокоил его Кузьма.
Они волоком потащили волка до землянки, где их уже ждал Панкрат. Пока Кузьма и Панкрат разделывали тушу, Семен рассказывал им о своих приключениях.
- Ну, вот, пока нам хватит, - заключил Панкрат. – Займемся спокойно добычей.
Семен сидел и пил чай, он никак не мог напиться, его трясло
- Нервы это выходят наружу – заключил Кузьма.
В этот вечер они впервые легли спать сытыми. Уже ложась, Панкрат подсчитал патроны – тридцать штук. Он не поверил сам себе и вновь пересчитал – все сходилось. До весны далеко, Засечки на бревне, где они отмечали дни их зимовья, давно уже спутались и, отмечались, время от времени.
Волка хватило на месяц. Потом дробили кости и пили бульон. Сухари давно кончились. Но за это время золота у всех добавилось, и теперь у всех было фунтов по шесть. В мешочках блестел песок и самородки. Золотая жила не кончалась, и это придавало им бодрости и спокойствия. Кузьма уже не мог носить мешочек у себя на шее и клал свой мешок в изголовье. Тайно от друзей проверял его содержимое. Панкрат, чтобы избежать подозрений со стороны Кузьмы даже отдал ему небольшой самородок, сказав, что ему хватит и вообще всем найденного золота хватит.
- Что будем, мужики с золотом делать, когда вернемся? – спрашивал он у друзей.
- Я построю новый дом, сына отправлю учиться в Питер.
- А я – говорил Семен – Построю два дома, чтоб всем хватило места жить и земельки куплю, под хлеба, значит.
- А я – говорил Кузьма – Погуляю сперва, отдохну вволю, а потом новых пород лошадей заведу, избу построю и свой магазин тоже.
- Да, все это хорошо, мужики, но надо сперва вернуться, а там заживем, кто, как хочет – говорил Панкрат.- Только об этом месте не надо никому говорить. Потом вернемся сюда, откроем свой прииск.
- Да, это дело, Панкрат, об этом надо думать и детям нашим житье будет!
Эти разговоры отвлекали их от трудностей, и чувство голода немного притуплялось, а оно уже все плотней подбиралось к ним. Сварена была и шкура волка. Без хлеба пища была не сытной. Пришла очередь, идти за мясом, Кузьме. Как-то раз, набирая в реке воду, Панкрат увидел на другом берегу лося. Пока бегал за ружьем – лось ушел. Решили, что Кузьма не должен далеко уходить от жилища, чтоб не повторить приключений Семена. Кузьма взял выданный Панкратом боеприпас – три патрона. Остальное надо было тянуть до весны. Рано утром Кузьма ушел.
Мыть золото на морозе было тяжко. Руки мерзли, пальцы постоянно приходилось отогревать. Время уходило, и добыча золота замедлилась. Уходя, Кузьма сказал, что если до вечера он не вернется, его не искать. Он придет сам, далеко он не пойдет и постарается вернуться с добычей. Пожелали ему удачи, перекрестили его и себя тоже. Стали готовить то, что осталось от волка. Часто выходили и прислушивались: не прогремит ли выстрел. Выстрела не было. Снег идти перестал, но мороз был крепкий и жгучий. Деревья трескались и от незамерзшей еще на середине реки, шел пар.
Кузьма пошел вниз по реке. На одном из поворотов, он увидел лося. Лось спокойно обгладывал березовые ветки и не заметил Кузьму. Кузьма замер, стрелять было далеко. Тихо передвигаясь по снегу, он медленно пошел дальше к тому месту, где через реку лежала упавшая лесина. Края льда ближе к середине были тонкие. У берега он был потолще, и по нему можно было пройти. Кузьма прошел немного и только потом стал забираться на бревно. Ружье, на всякий случай, он повесил на плечо стволом вниз и медленно пошел, стараясь удержать равновесие. Уже дойдя до середины, он осторожно, стараясь не смотреть на темную воду, стал передвигаться мелкими толчками. Тут он посмотрел на берег и снова увидел лося, который медленно шел по берегу. Кузьма забыл про осторожность и шагнул вперед. Нога соскользнула с бревна, и страшный крик огласил запорошенную снегом тайгу. Лось крупными прыжками, сбивая снег с ветвей елей, скрылся в глубине зарослей. Кузьма бился в воде, которая неумолимо затягивала его под лед. Стараясь выбраться, он хватался за кромки люда, лежа на спине. Ноги его и намокшую одежду тянуло под лед. Он орал. Но потом понял, что его вопли никто не услышит. Кромка льда ломалась и он, ломая края, все ближе и ближе двигался к берегу. Наконец, последним усилием он выполз на лед, ползком добрался до берега. Одежда и руки его быстро леденели. Пока ноги его двигались, он побежал. Он думал, что он бежит, а движения его были медленны, он словно плыл в густом тумане. Одежда трещала и лопалась. И вдруг, он услышал крик
- Кузьма! Кузьма!
Собрав последние силы, он выдавил из себя звук:
-А-А-А!
Семен выбежал на край поляны. Он пришел от увиденного в ужас: на поляне стояла глыба льда. Он бросился к этой глыбе, стал закрывать его сброшенным с себя тряпьем. Потом, постоянно повторяя: - Как же так? Как же так? Держись, Кузьма, я сейчас.
Поняв, что ничего не может сделать, он взвалил Кузьму на плечи и пошел, увязая в снегу. Остановившись, он заорал: - Панкрат, Панкрат!
Панкрат в ожидании стал выходить из землянки и прислушиваться. Услышав крик, он схватил шубу и бросился бежать на крик. Метрах в ста от землянки он увидел, что Семен сидит на снегу, а на нем лежит Кузьма, но не Кузьма, а глыба льда. С криком Панкрат схватил одной рукой его валенки, вылил из них воду и снова одел на Кузьму. Тот бросился бежать. Он понимал, что движение может его спасти. Засунув руки под пазуху, он понял, что ружья нет, но это его не напугало. Он думал только о том, что ему сейчас нужно бежать, и он бежал, падал, вставал и снова бежал. Панкрат что-то почувствовал своим сердцем
- Слышь, Семен, сдается мне, что с Кузьмой что-то неладное случилось!
Тут Кузьма упал и остался лежать. Они схватили его за шиворот и ноги и потащили к землянке. С руганью они затащили его в жилище и стали срывать и разрезать на нем одежду. Панкрат одной рукой стал растирать ему все тело.
- Чай! Чай кипяти,- орал он Семену.
Кузьма горел.
- Ну, как, ты, Кузьма? Чувствуешь, где нет? – спрашивал Панкрат
- Ноги, ноги – шептал Кузьма
- Ничего, терпи, терпи, сейчас отойдет, все хорошо, все хорошо.- торопился Панкрат.
Семен заварил чай с хвоей и брусникой и стал поить Кузьму. Уложили на нары, скидали на него все, что было и Кузьму стало трясти. Пальцы стало ломить, боль была нестерпимой, и он завыл
- О-О-О! У-у-у!
- Ничего, отойдет – успокаивал друга Семен
- А где ружье? – Спросил у Семена Панкрат
Семен уставился на него и сказал:
-Я не видел ружья. А патроны? Сейчас посмотрим! – он кинулся к одежде Кузьмы, стал выжимать ее и шарить по карманам. Ружья и патронов не было.
- Я так думаю, спокойно и обреченно сказал Панкрат – Все утопло, искать бесполезно.
Он кинулся к припасам. Патронов, которые подходили к берданке, было только три. Остальные были бесполезны. Панкрат схватил голову руками и так долго сидел за столом. Семен прислушивался к затихающему Кузьме, поправлял тлеющую лучину, подбрасывал в печь дрова и старался не тревожить вопросами Панкрата.
К вечеру погода испортилась. Метель разыгралась не на шутку. Заметала все живое. Кузьма не спал. Он то впадал в сон, то снова стонал и ворочался. Семен то и дело поил его отваром и повторял: - Спаси тебя Бог!
Панкрат думал. В голову лезли всякие мысли, но мысль о еде затмевала их все. Так, за столом, он и уснул. Семен заснул рядом с Кузьмой.
Утром, проснувшись, Панкрат сбросил тряпье с Кузьмы. Тот бредил во сне. Панкрат пощупал ему голову, она была горячей. Панкрат осмотрел его руки. Пальцы были толстыми и начинали чернеть. На ногах была та же история. Он накрыл его, подошел к Семену и сказал:- Дело плохо, Семен, отморозил он руки и ноги, резать надо.
Семен медленно осел на чурку, не в силах что-либо сказать. Панкрат попытался выйти наружу, но дверь не открывалась. Панкрат просунул в щель нож и стал потихоньку выскребать снег, который сыпался во внутрь землянки. Уже можно было просунуть за дверь и руку. Панкрата сменил Семен. Вскоре образовалась щель, в которую можно было и выползти. Метель не утихала, и щель снова заметало снегом. Идти за водой не было никакой возможности. На чай растопили снег. Семен стругал кору с поленьев и бросал ее в кипяток. Кузьма иногда приходил в себя и просил пить, после заходился кашлем, и сознание снова покидало его.
- Что делать? – этот вопрос постоянно сверлил голову Панкрата. Он понимал, что слабеет с каждым днем. Семен пока двигался, но движения его были уже не так резвы. Кузьма все реже и реже подавал голос, кашель его и стоны были все глуше и глуше. В одно утро они не услышали стонов. Семен, откинув тряпки, понял, что Кузьма мертв. Он снял с Кузьмы одежду. Перенесли его вместе с Панкратом ближе к порогу, к двери. Потом сели за стол.
- А как, Панкрат будем с его золотом? – спросил Семен
- Как. Как, самим надо выжить, а там посмотрим – как – Делить не будем. Это его пай. Семье его отдадим, если, конечно, сами выживем.
С каждым днем силы оставляли их. В голове были одни только мысли: о еде. Уже сварены были все кожаные ремешки и голенища сапог, но желудки все урчали и требовали пищи. Однажды Семен удачно бросил полено и убил мышь. Он тут же пожарил ее на огне и сжевал, не поделившись с Панкратом. Кузьма так и лежал у порога. Панкрат изредка смотрел на труп Кузьмы и опять ронял голову на стол. Они уже не знали, какой идет месяц, а тем более день, Да это сейчас было дня них не главным. Главным делом для них было выжить!
Панкрат достал мешочки с золотом и вывалил его в ведро, а мешки бросил Семену – Вари их!
Вода в котле пенилась и кипела, распространяя вонь. Не дождавшись, когда кожа сварится, они стали палками вытаскивать мешочки из котла и, обжигаясь жевать их. Вскоре после еды боли в животе стали невыносимыми. Панкрат стонал и хватался за живот. Решили выбираться из землянки и собрать шишек и коры, но силы оставили их. Когда боль немного утихла, Панкрат решил упорядочить порции золота и всем разложить поровну. Семен не согласился, но перечить не стал.
- Сдохнем мы тут с тобой, а кто найдет, может, и отдадут нашим.
- Жди! Отдадут, как же – едко заметил Семен
- Надо сделать, Семен, кто его знает, найдет, может добрая душа, отдаст.
Семен молчал. Панкрат отрезал рукава, зашил одну сторону, завязал веревкой и стал горстями рассыпать песок в эти мешки. Смерив на глаз порции золота, он завязал их и написал горящим углем имена: Кузьма, Семен, Панкрат. Уложил на дно ящика и прикрыл тряпьем. Семен уже не вставал с нар. Ноги его отказывались ходить. Панкрат все так же сидел за столом, свесив голову, и спал там же. Проснувшись среди ночи, он неожиданно, как ему показалось, нашел решение как выжить.- Бог меня простит, ведь он раньше забрал Кузьму, а я беру после. С этими мыслями, взяв нож, он подошел к телу Кузьмы. С трудом отрезал предплечье, часть шеи – бросил все в котел. Подбросил дров, Вскоре в котле закипело варево, распространяя землянке запах вареного мяса. На нарах заворочался Семен. Панкрат стоял над котлом и помешивал варево палкой. Семен все понял. Он и сам хотел предложить Панкрату сделать это. Когда уже дымящиеся куски лежали на столе, Панкрат предупредил: - Не ешь сразу много – помрешь!
Они молча стали есть, не глядя друг на друга. Поев, запили отваром.
Вскоре они почувствовали в себе силу. Стали откапывать дверь. И уже вскоре могли выползти наружу. Кругом было бело. Тайга стояла, покрытая снегом. Возле землянки было много следов толи волка, толи зайцев. Панкрат не мог уже различить, Глаза болели и слезились. Он покопал у ствола сосны, но снег был глубоким. Кое-как он нащупал пальцами брусничник, нахватал его с травой и полез обратно в землянку. Заварка для чая есть – это подержит их.
- Ну, как там? – спросил Семен, приподнявшись на нарах.
- Глубоко, Семен, не выползти нам, нужно ждать тепла.
- Мне, Панкрат уже не выползти!
- Ну вот, нашел о чем говорить, – упрекнул его Панкрат
- Ты, Панкрат, если выживешь, расскажи нашим, как мы тут, да место сохрани это. А меня, да и косточки Кузьмы схорони. Грешно оставлять.
Панкрат промолчал.
- Нет, Панкрат, ты выживи, так нужно, иначе все пропало! Это Олон нам наворожил погибель, это его семейка нас погубила!
- Не надо, Семен свои грехи на других валить, сами мы все это заварили, самим и расхлебывать приходится.
- И то, правда – согласился Семен.
Утром, оторвавшись от стола, к которому примерзла слюна, Панкрат бросил несколько поленьев в печь, положил снега в котел и отрезанные куски мяса. Дождался, когда сварится, положил куски на стол и стал будить Семена.
- Семен, вставай, поешь, да попей отвару!
Семен промолчал. Тогда Панкрат подошел к нарам, откинул Лопатину и понял: Семен не дышал. Панкрат присел на краешек нар и заплакал. – Теперь все, теперь очередь за мной. Он понимал, что от этого не уйти, один он не выживет. Обстоятельства сломили его. Теперь он стал разговаривать сам с собой. Успокаивал себя и проклинал то, что он сделал. – Жил бы да жил, нет, надо было разбогатеть! Видимо, золото это не всем дано. Наверное, надо сделать так, чтоб оно не досталось никому, Он открыл крышку ящика – буду туда складывать кости покойного Кузьмы. Пусть кто найдет этот ящик – не будет искать под костями. А может, и кто-то не найдет, если только Олон не пойдет по следу. Но я думаю, что не пойдет! – так думал Панкрат, укладывая в ящик кости. Семена он не трогал. Пусть лежит, будет тепло – схороню. Буду с ним говорить.
И он говорил. Говорил о том, как будет жить, как будет помнить о них. Последнее, что он положил варить в котел – это ступню одной ноги. Все остальное уже лежало в ящике. Голову он не варил, а целиком положил в ящик. Он уже жил, как во сне. Но вещи, которые он ощущал, говорили, что он еще жив и что дышит. Выходить из землянки он уже не мог, ноги его распухли и уже не шли. Болезнь захватила его. Он уже не вставал из-за стола, только переставлял кружки и перекладывал ложки, Почему-то есть уже не хотелось, словно он был уже сыт. С большим усилием он поднялся, чтобы бросить в огонь оставшиеся поленья, но не смог этого сделать. Тяжело опустился на чурку и подальше лег на стол, чтобы не упасть. Дыхание его стало все реже и реже. В последнем движении он повернул голову в сторону входа, вытянул свою руку вдоль стола и затих
* * *
. Платон подошел к своей находке уже к полудню. Сходу он начал копать яму, похожую на могилу. Он решил похоронить кости в одной могиле, пусть лежат вместе. К вечеру, немного перекурив, он стал складывать кости и истлевшую одежду на мешок и вытаскивать из землянки. Он складывал их на дно ямы, стараясь сохранить контур человека. У тех костей, что были у стола, он не мог найти руку, Хорошенько посмотрев, он определил по ровному срезу кости, что человек был одноруким. – Надо будет это запомнить, а вдруг это родственник лесника. Дошла очередь и до ящика. Он осторожно стал доставать кости и складывать их на мешок, составляя скелет. Разгребая тряпье, он увидел, что на дне лежат три кучки истлевшей материи, и оголил поблескивающее при свете свечей золото. Песок с редкими крупными комочками самородков. Платон замер, дыхание его задержалось, словно он боялся сдунуть увиденное. Он осторожно стал очищать землю. На куче материала четко виднелась надпись, выжженная углем. Платон поставил свой рюкзак поближе и осторожно стал убирать ложкой золото в рюкзак. Следующую кучку он также осторожно очистил и прочитал: Кузьма. Следующий был обозначен – Семен. Платон собрал все, не оставил ни одной крошечки. Собрал и упаковал материал с именами золотоискателей. Еще раз осмотрел жилище – все изгнило и не представляло какого-либо интереса. Платон с усилием поднял рюкзак и вышел. Еще раз, осмотрев косточки усопших, он стал осторожно закапывать. Когда закончил, сел и стал думать: Может еще где спрятано золотишко? Да нет, наверное, это их добыча вся тут – решил он. Смастерил небольшой крест, связал веревкой и воткнул в холмик свежей земли. Постоял немного, попросил прощения у незнакомых ему умерших людей и надев рюкзак, еще раз осмотрел все вокруг. Решил, что еще раз вернется сюда и поставит памятник этим людям. Он пошел назад. Он не знал, что будет делать с этим золотом и мысли об этом никак не шли ему в голову. Хотя в тайгу уже опустилась темнота, он все еще шел. Приятная тяжесть давила ему на плечи. Хоть и силен был Платон, но уже устал, На одном и то же месте, где он останавливался раньше, он развел костер и стал коротать ночь. Он все думал, что люди, добывшие это золото тоже, наверное, мечтали жить и разбогатеть. – Я этот дар, можно сказать, должен употребить с пользой не только для себя, но и для людей. Платон еще тоже не знал, как это сделать, но контуры будущего у него уже обозначились. Чуть засветлело. Он встал и пошел, жуя на ходу свой завтрак. На второй день похода, он стал думать, как и где спрятать добро. Конечно, не носить и не прятать в логове. Нужно сделать схрон где-то в лесу, не доходя до логова. Так он и сделал. Не доходя до логова, примерно с километр, он нашел место около валуна, где было сухо. Вырыл яму, положил туда рюкзак, зарыл и закрыл травой. Чтоб зверь не проверил, навалил на яму огромный валун. – Еще приду, тогда упакую в другую посуду – успокоил он себя. Также решил спрятать и ружье, протолкнув его в дупло сгнившего дерева вдоль ствола. Он подошел к пеньку, где оставил еду. Еды, конечно, уже не было. Может, Серый съел, а может и другой какой зверь, будем смотреть. Платона встретил кот Семен, тершийся возле его ног. Платон осмотрел свое логово – все было на месте, как он и оставил.
На следующий день Платон пошел к месту схрона. Взял ведро и железную крышку, несколько консервных банок. Он не знал, сколько всего золота, но предположил, что двенадцать кило есть. Это сколько же фунтов приходилось на брата?- прикинул он. Где-то десять. – Ладно, потом определю. Он переложил золотой песок в ведро. Выбрал из песка самородки и сложил их в консервные банки. Накрыл все это железным листом и засыпал землей. Замаскировал травой, навалил валун, еще раз все осмотрел и ушел. Теперь у Платона была забота – делать запасы на зиму. И он занялся рыбалкой и охотой. Уходя в устье Листвянки, он проверял свою моторку и канистры, часть из которых он перенес к себе в логово. Спрятав их за задней стеной жилища, присыпав землей и вениками.
В этот раз Платон не ловил рыбу в устье Листвянки, он просто сидел и смотрел на Енисей. Смотрел, когда пойдут баржи с зимним завозом в дальние селенья и города. Везли все: мазут, продукты, машины, разные материалы. Скоро пойдут караваны – прикинул он. Нужно будет успевать. В следующий раз он сходил к схрону, взял два небольших самородка, Деньги в начале девяностых были мусором, их никто не брал, а вот золотишко шло на «ура».
Платон не на минуту не забывал о своем соседе Сером. Он все также клал на пенек еду, которая исчезала сразу. Он сделал вывод, Серый держит его у себя на виду. Кот Семен стал подолгу отсутствовать. – Неужели загулял кот? – удивился Платон, но диких котов он пока не видел. Не пропадет – успокаивал себя Платон. Утром следующего дня он отправился дежурить к Листвянке. Подогнав поближе моторку, он упер ее носом в прибрежный тальник и стал ждать. Уже к полудню на горизонте показалась баржа, да не одна. – Везут – сказал он себе, завел моторку и стал выруливать ближе к фарватеру. Первая баржа была загружена мукой, сахаром, солью, канцтоварами. Платон не ошибся. Подстроившись под корму, он кинул веревку подошедшему морячку – грузчику. Тот привязал к поручню и спросил:
- Чего тебе, батя?
- Да мне немного чего – муки мешочек бы, крупы какой, соли, ну и по мелочи чего.
- Ха-ха-ха! Ну, ты, батя даешь! А по мелочи чего? Может баржу?
- Да нет, дорогой, консервы какие есть.
- Тяжело, батя, все на учете. А что дашь взамен? – туту же спросил моряк.
-Ты меня отоварь, а расчет будет. – с этими словами Платон полез за пазуху и достал поблескивающий комочек
- Ты чо это, батя? Это золото, да? Да я тебе всю баржу отдам! Давай, только тихо! Чего тебе? – он подошел к мешкам с мукой, быстро взвесил мешок и поднес к перилам. Опустил на нос лодки и пошел за крупой. Также опустил и ее, – Остальное, давай потом, сперва расчет! Платон протянул ему самородок. Моряк мельком взглянул на комочек золота, сунул в карман и побежал за коробками с солью и канцтоварами. Делал он это быстро, как будто бы он это проделывал не раз. Платон знал об этом. Все по берегам делали себе заготовку таким путем. Знала об этом и вся команда баржей, и оставляли на палубе человека. Меняли на пушнину икру и все то, что ценилось на рынке. Платон загрузился так, что нос лодки стал касаться воды.
- Хорош! – крикнул он
- Давай, батя, счастливо! Подъезжай еще! – отвязал веревку.
Платон еще немного подождал, потом завел мотор и пошел ближе к берегу, уходя из вида следом идущей баржи. Прошел под берегом до устья Листвянки. Сделав несколько ходок, он перетаскал все. Последним он понес ящик, видимо, парень второпях подкинул вино.
- Ладно – успокаивающе произнес Платон – сгодится. Закончил перетаскивать он уже в темноте. За ужином Платон разговаривал с котом
- Ну, вот теперь будем рыбу заготавливать, соль есть. Бочки нам с тобой хватит. Грибов насушим. Так что витамин на зиму у нас с тобой будет достаточно. Кот, как бы понимая хозяина, терся о его ноги, громко мурлыкав.
Утром Платон перекурил, взял с собой банку консервов, несколько сухих хлебных кусков, приготовил удочки, мешок под рыбу. Сходил к пеньку. Положил остаток еды: вяленую рыбу и несколько сухарей. Серый, последнее время не показывался.
-Видимо, тоже к зиме готовится – заключил про себя Платон. Не забыл он проверить и свой схрон. Он не стал класть обратно маленький самородок, который у него остался в кармане от обмена на товар. Платон в хорошем расположении духа пошел заготавливать рыбу. Кот проводил его до края поляны и нехотя остался на тропе поджидать хозяина с рыбой. ОН знал, что по приходу хозяина, он будет накормлен, если тот шел к реке.
Платон, прежде чем начать рыбалку, проверил моторку, которая стояла в береговой нише, заваленная кустарником и вениками. Найти ее было делом не простым. Он нашел место поукромней. Ему очень не хотелось, чтобы его кто-нибудь обнаружил. Небольшая заводь, по берегу которой лежал ствол упавшей лиственницы. Усевшись на нее, Платон заключил, что место для ловли самое подходящее. Нарвал прибрежной травы, положил ее в мешок, намоченный водой и начал ловить рыбу. Уже после нескольких забросов в мешке билась рыба. Платон был доволен. Поглаживая бороду, он мысленно уговаривал рыбу ловиться. Он так увлекся, что не заметил, как поперек заводи вдруг показалась моторная лодка, люди в которой шли на веслах вдоль берега. Платон вжался, но в лодке его заметили. Там было двое. Парень, возраст, которого Платон определил сразу – лет под сорок и девушка – моложе парня.
- Эй, рыбак! Ты чего сюда забрался? – он стал грести к месту, где сидел Платон.
- Здорово, батя! Ты что в такую глушь забрался? – опять спросил парень. Платон промолчал.
- Ты, что ли глухой? – опять уже громче сказал парень.
- Вот, черт принес! – подумал Платон и нехотя ответил – Здорово, здорово! Вы сами чего на веслах идете? – спросил он.
Парень причалил к берегу, вытянул нос лодки на берег, подошел к Платону, протянул руку.
- Ну, здорово, Корней или коротко « Корень» - представился парень
- Платон – тоже нехотя пожал руку парню, да так, что тот присел
- Ну, ничего себе, батя, ты же руку так сломаешь! Оно и видно, что Платон.
Тут из лодки, одетая в спортивный костюм вышла девушка. Не подавая руки, сказала: Лена.
- На веслах, говоришь – продолжал Корней – Да вот движок полетел, а где другой возьмешь, на кукан никто не берет, да сам вообще-то, торопиться некуда , потихоньку на веслах доберемся до Осокино. Возле берега течение меньше – тут Корней посмотрел на мешок с рыбой.
- Живешь видать тут, а жилья не видно. Не возьмешь ли нас переночевать, батя, а то устраиваться нам где-то на берегу, комаров кормить не хочется! Ты чего молчишь? Если места нет, то мы и на улице ночуем, но охота, конечно, поближе к жилью. – продолжал тараторить Корней. Платон понял, что дальше молчать не стоит и начал:
- Имя у тебя парень какое-то не современное, а, живя тут, лесничествую, лесник, значит. Временами приходится на зимовье бывать.
- Мы тебе в тягость не будем, ухой накормим. У нее кое-чего есть. Лена, Лен! Что у нас есть?
- Найдем чего-нибудь – ответила та, наклоняясь над лодкой. Достала из нее мешок и какое-то тряпье.
- В отпуске вот время проводили – продолжил Корней, - А имя мое дали мне мама и папа, видно нравилось оно им, а если им нравилось, то и мне подходит. Тем более, что оно и вот этой моей подруге нравится.
- А ты что, батя, далеко живешь? А то дело к вечеру.
Платон проклинал всех и вся. Как это он не заметил эту лодку, теперь вот ври, да выкручивайся.
- Не далеко – ответил нехотя он – Ты, корней, лодку-то подальше затяни на берег, а то волной стащит.
Корней с Леной взялись затаскивать лодку. Платон понимал, что отговориться от ночлега уже не сможет, и предложил пойти к нему. Дождавшись, когда они упакуют вещи, Платон взвалил на плечи мешок с рыбой и, не оглядываясь, пошел по своей тропе. Он тщательно обошел место, где была спрятана его лодка. Незваные гости шли следом за ним, громко разговаривая. Они менялись местами: то Корней шел за ним, то Лена обгоняла его и шла впереди.
- Нельзя ли отдохнуть? – взмолилась она.
Платон молча сложил мешок и удочки к сосне и сел рядом. Сели и попутчики. «Корней» опять начал расспросы.
- Ты, дядя Платон тут один живешь или с кем?
- Да нет, с котом живу.
- А что так? Нет семьи?
- Нет – коротко бросил Платон
Корней, видимо, поняв, что эта тема не понравилась хозяину, переменил ее.
Лена полулежала на рюкзаке. Платон только теперь разглядел ее. В спортивном костюме и в платке на голове она выглядела лет на тридцать. Смуглое лицо, волосы, заплетенные в короткую косу, она чем-то напоминала индианку, Одним словом, красота была как на картинке. Платон даже немного смутился, когда их взгляды встретились.
- А сколько вам лет? – задала она вопрос Платону
Платон отчего-то ответил не слишком вежливо
- Сколько есть – все мои. Он не хотел так ответить, но слова вылетели у него сами собой.
- Пора идти – добавил он – Солнце уже садится.
- А долго еще идти – спросил Корней
- Не долго, скоро дойдем
- И как это вы тут один? – стала гадать Лена, шагая сзади за Платоном. Платон молчал. Вскоре они вышли к поляне, где их встретил кот. Он, мяукая, побежал впереди Платона, подозрительно оглядываясь на чужих людей. Платон на ходу вытащил рыбину, которая была меньше других, и бросил коту.
- Кис, кис, кис – позвала Лена
- Семен он, он кис, кис не понимает – поправил ее Платон.
Кот отскочил с рыбиной в кусты и стал уплетать угощение. Через некоторое время они вышли к логову
- Ничего себе! – воскликнул Корней – Вот это хоромы!
- Хоромы, не хоромы, а жить можно. Вот располагайтесь тут, раз уж гостями назвались. Вещи занесите в избу, а я здесь костер разведу. Уху да чай буду соображать.- Плато быстро развел костер, чтобы улетели комары. Почистил рыбу для ухи, а остальную, разделал и засолил. Лена с Корнеем прошли в логово. Платон показал им баню, кладовую, нары, где можно было расположиться нескольким людям. Лена была в восторге. Она визгливо вскрикивала:
- Корень, а, Корень! Вот где житуха! И зимой не страшно!
Платон пошел к костру
- Ну, ладно, вы тут располагайтесь, а я пойду готовить ужин.
Он снял с себя куртку, повесил плащ и вышел. Сидя у костра, он гадал, что это за люди. Потому, как назвала она своего друга – «Корень» - наверное, не совсем чисто у них, в их жизни. Но немного погодя Платон себя успокоил.- Чего ему бояться, он здоров, да и что они ему сделают? Переночуют и отчалят. Но теперь будут знать про его логово. Это плохо. Вся моя тайна, теперь не тайна. Откуда они? Молодежь, одним словом. Романтики. Так рассуждая про себя, он все же решил быть повнимательней к гостям.
Оставшись одни, гости сразу стали шарить в изголовье постели. Корень осмотрел все закутки, потрогал висевшее у входа ружье.
- Знаешь, Ленка, я думаю, что это никакой не лесник. У него нет даже никакой документации и рации даже нет. А у лесников, я знаю, рация бывает.
- Да брось, ты, мало ли что бывает. Теперь рация для них роскошь. Все сейчас у них отобрали – и так обойдутся
Корень стал шарить и по одежде Платона. Вдруг он замер. В руке оказался какой-то комочек. Он вытащил его из кармана и медленно поднес его к свету.
- Ленка, - зашептал он – Смотри! Золото! Это же золотоискатель!
Ленка вздрогнула, уставилась на его ладонь, словно загипнотизированная.
- Не может быть, не может быть!
- Молчи – он положил комочек обратно в карман
- Он один. Нужно у него узнать, де он хранит золото, оно нашим будет! – Корней вытащил из-за пазухи пистолет. Ленка бросилась к нему
- Не надо, Корень! Нужно узнать по-другому!
Молча, как ни в чем, ни бывало, они вышли к костру. Платон уже пробовал наваристую уху. Он сходил, принес две алюминиевых чашки, стал разливать горячую уху. Осторожно подал чашку Лене, а затем и Корнею. Сам снял котел, разложил рыбу на бересту, повесил чайник. Корней стал осторожно хлебать наваристую жижу. Ему понравилось, что Платон не спрашивал их кто они и чем занимаются. Лена ела и хвалила уху
- Так вкусно я никогда не ела!
Платон пододвинул котел к себе, сел спиной к сосне и не обращая внимания на комаров стал есть. Пришел и Семен. Сел у костра и стал облизываться. Лена погладила его, он фыркнул и отскочил.
- И давно, вы тут живете? – спросила она у Платона
- Да нет, иногда приезжаю сюда на попутках, а каких попутках он не сказал. Корней добавил, что у него продукты есть, их надолго хватит
- Туту не только я, но и другие лесники могут прибыть. Платон специально придумывал, чтобы отвести от себя подозрения в отношении своего отшельничества. Солнце уже ушло за сопки. Свет от костра стал плясать на соседних кустах. Корней пил чай и думал о том, что боле подходящего момента больше не будет. Он обошел кругом, как бы собирая дрова для костра, подошел сзади к Платону и с силой ударил его по голове толстым сучком.
Платон очнулся уже ночью. Звезды ярки светились. Было тихо. Он не понимал, что же с ним произошло. Хотел пошевелить руками, но они оказались привязаны к дереву и затекли. Голова сильно гудела. Он понял, что его связали, после того как вырубили. – Вот тебе и раз! Это плата за гостеприимство! Костер почти погас. Комары набились в волосы и бороду. Платон старался дышать полной грудью, чтобы скорее из полузабытья. В логове горела лампа, и оттуда изредка доносился смех.
- Все еще не очухался! Ты, Ленка не хандри, все будет О*кей! Теперь, если золотишко возьмем, да наши доллары – заживем! А эту бороду в воду, никто не найдет. Вот это фарт привалил! Сейчас я посмотрю его, может, очухался?
Платон понял, что они нашли вино и пьют. Тут он снова чуть не потерял сознание. Он понял, что они нашли в кармане самородок
- Ох, я дурак!
В это время из логова, шатаясь, вышел Корней. В руке у него был пистолет. Платон снова уронил голову, но Корень все же стал бить его по щекам и приговаривать:
Ну, лесник, говори, где золотишко, а то я отправлю тебя промывать его на дно!
Он стал тыкать Платона стволом в лицо. Платон сделал вид, что только что пришел в себя.
- Что это со мной?
- А с тобой то, что ты не лесник, а золотишко ищешь и пока не скажешь, где оно у тебя спрятано, будешь сидеть тут, а потом проглотишь вот это – и он опять ткнул его стволом пистолета
- Что, ты, парень! Какое у меня золото? Так давно нашел камешек!
- Давай, заливай! Живешь тут ты не зря, ищешь золото, и оно у тебя есть, иначе, зачем здесь жить? Вообще подумай, оставлю жить, если отдашь. А нет – считай покойник.
Платон сплюнул сгусток крови. Корень подумал, что он плюет на него, и с силой пнул Платона в грудь. Тот закашлялся и повалился на бок. Корень, матерясь, пошел обратно в логово.
Снова все стихло. Через некоторое время из логова вышла Лена. Она, наверное, подумала, что Платон все еще не пришел в себя, села недалеко и помочилась. Потом в логове послышался смех, и все стихло. Платон пробовал освободить руки, но они опухли, и веревка впилась в тело. Каждое движение приносило боль. Он перестал шевелиться и стал спокойно обдумывать свое положение. Вскоре он услышал какое-то хриплое дыхание, хотел посмотреть назад, но не смог повернуть шею, боль в голове усилилась. Он почувствовал, что что-то горячее и липкое коснулось его рук. Кто-то тяжело дышал и хрипел, рвал зубами веревку. Вскоре Платон почувствовал, что руки его свободны. Он вытянул их вперед и стал сжимать и разжимать пальцы. Он повернул голову и посмотрел, кто же его освободил? Но сзади уже было тихо: ни дыхания, ни хрипа уже не было слышно. Платон понял: это Серый! Ну, кто еще кроме него? Он задрожал, словно от холода. Вот тебе действительно снежный, но человек! Платон медленно поднялся, но тут же сел обратно, потому что из логова показался Корень. Платон ждал. Корень подошел ближе
- Ну, что надумал? Говори, падла, где золото! – он взвел затвор, как будто бы давно этим занимался. Платон уже собирался сделать бросок на него, но вдруг, из темноты, на уже слабый свет затухающего костра кинулась большая тень. Платон не успел даже пошевелиться, когда тень схватила Корнея, раздался звук, похожий на хрюканье и тень вместе с Корнем исчезла. Платон вскочил и услышал только далекий треск сучьев – Вот это да! Да это же Серый. Он просто раздавил этого Корнея. Платон обошел вокруг костра, ногой наступил на пистолет. Подобрал его и сунул себе за пояс. Он тихо прошел в логово. Увидел, что лампа горит, и в ее свете увидел, как Лена разметавшись, спала на нарах, закрывшись одеялом. Он взял рюкзак, стоящий у входа и мешок. Вышел к костру и стал смотреть, что лежало в них. В рюкзаке была коробка, а в коробке лежали аккуратные пачки долларов. Платон не мог понять, зачем они им здесь, в этой глуши. В мешке лежала всякая мелочь: посуда, консервы. Мешок он положил обратно, а рюкзак спрятал дальше в кусты. Он снова зашел в логово. На столе стояли бутылки вина, нож и стаканы. Он быстро стал соображать: Что же скажет Лена на исчезновение Корнея? Я тут ни при чем, но как объяснить? Не поверит! Стоп! Убежал и прихватил деньги! Лодка! Нужно убрать лодку. Он бросился бежать туда, где они оставили лодку. В темноте он бежал, как будто бы днем. Знакомы были все повороты, все ямы. Запыхавшись, он добежал до лодки. Стянул ее на воду, якорем пробил днище лодки и столкнул ее подальше по воде. Она стала уходить к фарватеру. Платон побежал обратно. На востоке появилась узкая полоска рассвета. Уже под утро Платон был на месте. Он еще раз проверил все кругом, крови нигде не было. – Вот силища! Ведь он раздавил этого хмыря, или тот от страха помер. Платон стал немного успокаиваться. – Конечно, Лене он скажет, что Корень убежал с деньгами и золотом. Это будет надежно. Он нащупал за поясом пистолет и решил его тоже спрятать. Нашел дупло и завернув пистолет в платок, положил его в труху дупла. Неслышно ступая, он прошел в логово. В кладовой было все перевернуто: на полу рассыпана мука, соль, крупа, лежали перевернутые коробки и банки. – Подонки! Золото искали. Он стал убирать результаты погрома. Снял, на всякий случай, ружье, убрал патроны. – Разоспалась от вина – думал про лежащую на нарах Лену. Он остановился напротив и задержал взгляд на красивом, смуглом лице. Полуоткрытый рот показывал белые зубы. – она не может быть бандиткой – подумал он. Вдруг она зашевелилась и как-то сразу вскочила на постели. Увидев Платона, который спокойно стоял и смотрел на нее, она громко вскрикнула:
-А где Корень? – встала и пошла к выходу, не дождавшись ответа. У двери она остановилась, видимо, увидела, что нет рюкзака с коробкой
- А где рюкзак? – то ли у себя, то ли у Платона спросила она. И опять не дождавшись ответа, бросилась из логова. Платон вышел следом, молча смотрел, как мечется Лена от костра к логову. Подбежав к Платону, она схватила его руками за куртку и стала повторять:
- Где Корень? Где? Где?
Платон медленно, освобождаясь, от рук Лены сказал:
-Убежал твой Корень! Прихватил рюкзак и золото, которое он забрал у меня!
Она медленно сползла на землю, застонала, как овца перед смертью
- Подлец! Сволочь! Гадина! – она крыла его последними словами. Соскочила с места и стала бегать вокруг логова, с каждым разом убегая все дальше и дальше.
- Бегай, бегай – пробурчал про себя Платон – Успокоишься, прибежишь обратно.
Лена побежала, как ей казалось, к реке, где стояла лодка. Не разбирая дороги, сквозь кусты, бурелом бежала и падала. – Подлец! Жулик! Подонок! – кричала она. Бежала до тех пор, пока в изнеможении не упала. Лежала долго. Потом села и начала оглядываться. Кругом был глухой лес, тайга шумела от ветра, и ей не было никакого дела до ревущей от злости Елены. Поняв, что ей не выбраться из этой глуши, она стала кричать: - Эй! Эй! Платон! Но в ответ была только тишина, да редкий стук дятла нарушал ее.
- Пропадет она – подумал Платон – Куда она тут убежит – верная погибель – Ну и черт с ней! Но ему почему-то было жаль эту красивую женщину. Он ведь не знал, кто она такая и как сюда попала с этим подонком! Одним словом, темный лес! Одно понятно, что у них не лады с законом – по всему видно! Платон не пошел искать ее – Найдется сама! Он прибрал все в своем логове. Расставил все, как было, и вышел. Сел на бревно и стал раздумывать, что же делать и как быть дальше. В голове помаленьку уже складывался план. Если он вернется в свое родное село и по уму использует свое богатство, так негаданно привалившее ему, то первым делом он поднимет производство, возродит село. Вернет людей! Даст им работу и жизнь! От этой мысли он даже стал ходить взад-вперед. Потом снова сел на бревно и стал думать о плохом. Недаром говорят, что золото приносит горе. – Посмотрим, кто кого! – заключил он. Но напасти на него уже начали наваливаться! Он старался не думать об убежавшей Лене, все-таки он жалел, что не пошел ее искать. Может она и не такая плохая, как показалось ему – может, она была под давлением этого Корня! Платон ждал, но тайга молчала, никаких звуков не было слышно.
- Куда же исчез этот Корень? И куда Серый его утащил? Может недалеко? Нужно будет пройти посмотреть, но уходить Платон не мог. Вдруг появится эта Лена, кто ее знает, что учудит эта особа!
Уже к вечеру следующего дня Платон не выдержал и пошел посмотреть окрестности своих владений. Он пошел в сторону ближней сопки. Если она ушла за сопку, то заблудится, а если в сторону реки, то выйдет к Енисею. Перевалив за сопку, он решил пройти полукругом, захватив еще и район другой сопки. Никаких следов, ни криков. Он решил подняться на одну из сопок. Добравшись до вершины, он отдышался, стал смотреть на расстилавшуюся тайгу. В падях и равниной части стоял редкий туман – это предвестник осеннего наступления. Надо спешить, но никаких следов – Никак сгинула!
Платон заспешил к логову. Он сразу понял, что кто-то есть. Всхлипы и рыдания донеслись до него. На бревне сидела Лена. Вся одежда на ней была изорвана, руки в крови, глаза заплыли. Платон прошел мимо ней, только бросив на ходу: - Не бегай! Бесполезно! Сгинешь в тайге! Никто тебя и не услышит.
Она промолчала. Платон стал готовить ужин.
- Иди, поешь! – а сам пошел топить баню. Натаскал дров. Вскоре над логовом потянулся столбик дыма. Лена медленно пошла в логово, упала на скамью и с жадностью стала хватать все, что приготовил Платон. Поев, она свалилась на нары и быстро уснула
Платон занялся подготовкой к зиме. Колол и пилил дрова, ругая непрошенных гостей, которые не дали ему заготовить рыбу. Сходил, проверил свой схрон. На пенек регулярно клал еду, в надежде, что Серый придет. Наведя порядок в своем хозяйстве, Платон приготовил баню. Вода в котле кипела, и он время от времени добавлял холодной. В бане стоял полумрак, пар заполнял помещение и выходил неплотно закрытые двери. Платон зажег лампу, прикрыл дверь, запустив кота. Сел за стол и, стал, медленно есть, посматривая на спящую гостью. Она, словно почувствовав взгляд, проснулась, села на нарах и уставилась на хозяина.
- Иди, поешь,– заговорил Платон. Да, иди, помойся, грязная, небось, я тут чистоту соблюдаю.
Лена молчала, но выполнила все, что он говорил.
- Где мне раздеться? – спросила она
- Там, на лавке и разденешься.
- У тебя есть курить? – опять спросила она
- Я не курю, и тебе придется бросить – пробурчал Платон.
Она промолчала и ушла в баню. Дверь плотно не закрывалась, осталась небольшая щель, через которую небольшой струйкой выходил пар и каплями падал у порога. Платон сидел у лампы и чинил порвавшеюся одежду и обувь. Он шил и старался не смотреть в сторону бани. Но все же взгляд его замер, когда в щель он увидел красивое тело молодой женщины. Она стояла, намыливая голову. Платон почувствовал, что краснеет, но продолжал смотреть. Он же, в конце концов, мужик! И женщины не видел уже долгое время. Лена, конечно, чувствовала, что Платон наблюдает за ним, и старалась встать так, чтобы он видел ее. Закончив мыться, она стала размышлять: ведь этот мужик живет один, и никаким лесником он не был, а, наверное, действительно золотоискатель. Она должна непременно узнать, сколько он отдал золота Корнею, и сколько у него еще осталось, Она должна смириться со своим положением. Уйти у нее нет никакой возможности, и она это поняла давно. Одевшись, она вышла
- Спасибо за заботу – поблагодарила она хозяина. Платон что-то пробурчал в ответ, вроде – на здоровье. И сам пошел помыться
- Ты тут завари чай, да приготовь чего-нибудь. Думаю, что ты уже освоилась.
Не успела Лена возразить, как он уже зашел в баню.
Она стала собирать на стол. Поставила чайник, открыла консервы, нарезала куски лепешки. Она тоже украдкой смотрела в щель бани и была поражена его могучим телом.
- Он еще молодой, это его борода старит – заключила она про себя. Вскоре появился и Платон
- Ну, вот, видишь, ты уже как хозяйка в доме, - садясь, проговорил он
- Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста – проговорила она слова героя кино.
- Спасибо, спасибо – поглаживая бороду, вымолвил Платон.
Ели молча. Только Платон напомнил ей, что скоро холода, а у нее нет одежды
- Не знаю, что и делать, – ответила она. – Что же дальше делать?
- Что дальше! Дальше зимовать тут придется, идти некуда! Кругом за сотни километров жилья никого и людей тоже. Говори спасибо, что твой друг оставил тебя и меня живыми.
- Подлец он, а не друг! А что ты Платон не спрашиваешь, кто я и откуда мы?
- Я думаю, что ты сама все расскажешь.
- Попробую. Родителей своих я не помню, Росла и училась в детских домах Красноярска. Прошла все школы и выживания, и унижения. Добрые люди помогли выучиться. Устроили на работу, научили, как выживать в этом беспределе. Работала я на станции «Сортировка». Станция большая через нее идут сотни составов с грузами. Я вела бухгалтерию по отправке грузов – в основном лес и пиломатериалы. Можно представить себе, какие, в денежном отношении, товары проходили через наше ведомство. Ты же знаешь, Платон, что в начале девяностых в стране началась полная неразбериха, Те заказы, которые предприятия делали на лес, стало им не по карману выкупать, пиломатериалы сильно подорожали. Вагоны стояли не разгруженными, договора не выполненными. И вот тут появились новые владельцы с доверенностями. Начали переоформлять товары на другие фирмы и организации. В основном «ходоки» были из Закавказья и других республик и государств. Конечно, товар шел уже по другим ценам, или тот товар, который был уже оплачен, шел в другие руки. Словом, колесо закрутилось. Большое руководство воспользовалось это неразберихой, и стали делать деньги быстро и надежно. Тут и появился этот Корень. Он был амнистирован. Сидел за мошенничество. Он спец по разным махинациям. Работал он на этой же площадке, вроде толкача, а числился составителем. Он и комплектовал этот груз, по указанию наших высших чинов. Но чины вверху не знали, что он помимо этого, отправил лишних вагонов, по личной просьбе, людей с Кавказа. Деньги шли наличными. Но он никак не мог этого провернуть, обойдя меня. Документы все равно на товар проходили через меня. Доллары и на меня подействовали. Так мы с ним вдвоем и вертели дела. Деньги всегда держали у себя, не доверяли никаким банкам и сберкассам. Решили подкопить и открыть свое дело. В то время большинство это делали и делали неплохо. Мы одни видели, как растаскивают добро наши верха, как быстро они богатели. На их примере мы и учились. Лес и пиломатериалы шли к Каспию. Те республики, что были на берегах Каспия, отправляли лес по Каспию в Иран, Пакистан и другие государства. Этот товар для них становился золотым. Нам доставались от этого крохи. Но и это тоже не плохо, это жизнь, в особенности для меня.
Лена замолчала, потом опять продолжила
- Но видимо, судьба и тут опять меня наказала. Этот подонок, которому я доверяла, убил меня. Мы, с ним уходя в отпуск, уволились с работы. Решили отдохнуть где-нибудь в одиночестве на природе – отдохнули, называется! Деньги мы взяли с собой. Так надежнее. Да и поняли мы, что чем дальше, тем ближе к зоне. Да и порядки, вроде, начали на станции наводить. Я теперь оказалась без денег, без документов – они у моей подруги в Красноярске. Жила я в основном в общежитиях. Потом мне дали однокомнатную квартиру, в которой и живу, по сей день. Но теперь там квартирует один кавказец, он тут как толкач и представитель тех, кто здесь дела свои проворачивает. Я в их дела не лезла, у меня своих проблем полно было. Вот такие мои дела – вздохнув, закончила она.
- Я так понимаю, что теперь очередь за мной – сказал Платон
- Я замужем официально не была, и детей у меня нет – вставила Лена – родных тоже нет, говорили мне, что я найденыш, нашли меня в стойбище якутов или нанайцев – не знаю, оттого я и смуглая такая.
- Все в жизни бывает – заключил Платон – Давай-ка ложиться спать. Утро вечера мудренее – добавил он, укладываясь на лавке. Лена же, опять пошла к нарам, туда же отправился, сидевший в ногах кот Семен.
- А что, Платон, много золота забрал Корень?
- Достаточно! – ответил Платон
- Куда он теперь с ним? Поймают. Теперь с этим туго. Ну, так ему и надо! Он же тебя ограбил – лесника – хохотнув, сказала Лена.
Платон долго не мог заснуть, он все думал о том, что сказала ему Лена. Лена уже мирно сопела. – Куда же Серый утащил Корня? Задавал себе вопрос Платон – Нужно будет поискать хоть следы, На пеньке еду тоже никто не трогает. Спас он меня. В долгу я теперь перед ним.
Когда засияло утро, Платон пошел к пеньку. Еды на пеньке не было. Около пенька были нечетко обозначены следы.
- Нужно бы рыбы еще заготовить – подумал Платон – Придется, видимо, зимовать вдвоем. Куда теперь ее денешь?
Беспокоило его то, что он не знал, что теперь делать дальше. Первым дело он решил убедиться в том, что Корнея нет в живых. Он вернулся в логово. Лена уже встала.
- Что делать? – спросила она – Я так думаю, что я теперь здесь хозяйничать буду, Надо же тебе в хозяйстве помогать!
- Точно. Ты тут хозяйничай, раз уж так получилось, а я пойду на охоту. Он зашел в логово, взял ружье, патроны и еду.
- Если меня долго не будет, не бойся, никто тебя тут не тронет. Закройся и сиди.
- А нельзя мне с тобой пойти? – спросила она
- В другой раз.
Платон ушел. Он шел за те две сопки, за которые уходил, когда искал убежавшую Лену. Шел он легко, тщательно осматривая все вокруг. Он прошел уже километров пять, но следов не было. Несколько раз он спугивал рябчиков и глухарей, но не стрелял, не хотел нарушать тишину тайги. На подъеме было все круче и круче. В одном месте, заросшим густым ельником, Платон чуть не сорвался в расщелину. Он остановился и стал смотреть в низ. Там, на дне, что-то белело. Платон обратил внимание, что вокруг летали сороки и вороны. Он решил спуститься на дно этой расщелины. Цепляясь за деревья, он осторожно, чтобы не ронять камни, стал приближаться к белевшим предметам. Зловонный запах пахнул на него. Присмотревшись, он увидел то, от чего волосы на голове зашевелились. На дне лежало наполовину обглоданное тело человека. Дальше валялись кости животных. Костей было много. Платон ясно увидел, что останки человека принадлежали Корню. Одежда его. Он понял – это то место, куда Серый сбрасывал остатки своей еды. Это своего рода мусорная яма. –Ты, смотри! Не хочет засорять тайгу, соображает! Одним словом, человек! Но как же теперь вылезти? Платон буксовал на месте. Кое-как он выкарабкался из расщелины, в которой он чуть не задохнулся от зловония. Высоко в небе вились коршуны. Платона поразило увиденное. Говорить об этом он, конечно же, не будет. На обратном пути он подстрелил пару рябчиков. Зайдя в свое жилище, он был приятно удивлен: Все было прибрано, все застелено. Лена стояла и терла песком закопченный чайник. Хвалить ее он не стал, а просто промолчал, посчитав, что так оно и должно быть, раз уж она тут у него живет.
- Что же ты не хвалишь меня? Стала напрашиваться на похвалу Лена
- Да что хвалить? Я и так вижу, что ты все можешь.
- Ну а ты кто? И что в этой жизни? – стала спрашивать она.
- Давай за ужином послушаешь мои рассказы, а пока присказку послушай. Ты женщина не глупая и должна понимать, что положение твое не из лучших. Я человек одинокий, можно сказать отшельник. Женат был, но сейчас никого нет. Построил я это жилье и ушел от людей. Село наше «Горячий ключ», где был лесхоз – погибло. Разъехались люди кто куда. Остался я один, мне ехать некуда было. Вот и решил я поселиться здесь с котом своим. Так вот и живем. Свободу же нам дали, вот и пользуюсь этой свободой. Здесь у меня ни политики, ни политиков, ни друзей и ни врагов. Сам себе я судья и прокурор. Платон замолчал. – Ну, об остальном потом. Очистив чайник, Лена взялась за починку одежды, которую изодрала, когда бегала по тайге.
- Это хорошо, скоро холода начнутся, дожди пойдут. Надо будет что-то из одежды тебе посмотреть. Все есть, но все мужское, платьев нет.
- Подойдет и мужское, – засмеявшись, сказала Лена.
Платон опять посмотрел на нее. Она впервые за дни, проведенные у Платона, засмеялась по-доброму. Но он все-таки решил не откровенничать с ней и не рассказывать о своей тайне. За ужином он рассказал ей, что золото у него было немного ( так побаловался, мыл немного на реке)
- А сколько его было у тебя? – спросила она
- Да и килограмма не было – ответил он – Да Бог с ним с золотом! – заключил Платон – Из-за этого жизни лишаться! Ведь он спокойно мог меня убить!
- Наверное, мог – неуверенно заметила она – Не переживай, Платон я вот кусочек золота спрятала – и она достала тот самый кусочек самородка, который Корень нашел в его одежде
- Вот я дурак! Ведь этот кусочек меня чуть не сгубил! – сокрушенно сказал Платон. Я его положил, когда провиант добывал.
Лена не стала расспрашивать, как он это делал. Она думала о Корне. Что же он делает, и куда подался с этим добром? – Ну, я его все равно достану – вслух высказалась она.
- Если и доставать, то будем делать это вместе. Я так думаю, что он уже очень далеко.- Платон улыбнулся в бороду, но Лена этого не заметила. Он не стал ей раскрывать и своих планов на будущее, решил, что лучше привыкнуть друг к другу, перезимовать, а там видно будет.
- Утром пойдем за ягодами. Нужно витамины заготавливать, – засыпая, объявил он – Да еще надо будет рыбы заготовить. Это вы сбили меня с рыбалки
- Так вышло, мотор подвел – отозвалась Лена.
На следующее утро стали собираться в тайгу. Собрали посуду. Платон подсказывал ей, что нужно, а что не нужно брать с собой, да и идти далеко не надо, ведь ягоды растут везде. Оставив кота в логове, они отправились в путь. Платон повел Лену около пенька, на который клал еду для Серого. Лена шла за Платоном. Она постоянно наступала на сухие ветки, и по тайге разносился оглушительный треск. Платон недовольно морщился.
- Ну, вот, ты и ходить то не можешь, так распугаешь всю живность. И он стал ее учить, как нужно ставить ногу при передвижении. Она окончательно смирилась со своим положением и решила беспрекословно подчиняться этому таежному человеку. Она видела, что он не так уж и плох. Она схватывала все на лету. Она жила, как будто бы тайга теперь была для нее давно знакомым домом.
Вскоре они вышли на поляну с черникой, здесь же росла и брусника. Они молча стали собирать и тут же есть ягоды. Вскоре и рот и зубы от черники стали черными. Платон посмеивался в бороду. Устав, Лена присела на валежину и стала смотреть, как Платон собирает ягоды.
- Платон, ты бы сбрил бороду, а то никак разобрать нельзя, сколько лет то тебе?
- Сбрею, когда исполню все, что надумал, но это пока мои мечты.
- А что вообще ты хочешь исполнить?
- Пока не знаю точно что, жизнь подскажет. Тебя вот Бог дал, может планы и изменятся.
- Наверное, я помешала, вернее, мы помешали – поправилась она
- Наверное, так. Давай не будем больше об этом, время покажет, – махнув рукой, Платон поставил точку в этом вопросе.
- Ладно, не будем – Лена опять бросилась собирать ягоды.
Вскоре вся посуда была заполнена, и они отправились в обратный путь.
Проходя мимо пенька, она спросила его
- Все хочу спросить тебя, кого это ты подкармливаешь здесь?
- Как кого, зверей лесных, чтоб не обижались, что я тут у них поселился.
- Ну, конечно, правильно, как это я не догадалась!
Платон остановил рукой Лену и шепнул: - Иди потише! Сам стал раздвигать кусты и всматриваться в сторону пенька. Он замер. Из-за его спины Лена ничего не видела и шагнула в сторону. Платон шепнул: - Стой! Тише!
Лена ничего, не понимая, стала всматриваться туда, куда смотрел Платон. У пенька стояла какая-то серая масса. Лена увидела, что у этой массы есть голова и руки, но это было что-то огромное и страшное. Она невольно прижалась к Платону. Он не оттолкнул ее.
- Это Серый – шепотом предупредил он ее.
Серая масса вдруг зашевелилась и повернулась в их сторону. Лене показалось, что он смотрит на нее желтым, пронизывающим взглядом и еще сильнее прижалась к Платону. Ягоды посыпались из оброненной посуды. Платон старался не шевелиться, держал рукой Лену, чтоб она не двигалась тоже. Но Серый, видимо, хорошо их видел, но убегать не собирался. Он что-то жевал, двигая челюстями. Закончив обед, он, осторожно ступая, пошел в сторону, раздвигая кусты. Ни звука шагов, ни треска сучьев не было слышно. Словно чудище растаяло в воздухе
- Кто это? – прошептала Лена
- Я уже тебе говорил, это Серый!
- Это что Человек снежный? – спросила, оправившись от оцепенения Лена
- Возможно и снежный человек, а может человек, который живет в лесу давно, и сделался таким
- И что, ты давно с ним дружишь? – спросила опять она
- Давно не давно, но он мне не мешает и я ему, видимо, тоже, а вот твое появление здесь не знаю, как на него повлияет.
- Я что, я тоже ему зла не сделаю, я сама его боюсь.
- Наверное, он принял тебя, раз ты со мной.
Они стали собирать ягоды, высыпавшиеся из корзины. Лена все время смотрела в сторону пенька и все жалась к Платону.
- Что же ты раньше мне о нем ничего не рассказал – упрекнула она его.
- Всему свое время.
- Теперь я не смогу оставаться одна в логове, я буду с тобой везде ходить.
- Вот-вот, завтра пойдем за рыбой – напомнил Платон.
Они осторожно пошли к своему жилищу. Весь вечер разговор только и шел об увиденном чудище. Отобрав ягоды от мусора, Платон деловито засыпал их в бочку и сверху насыпал сахар. Лена готовила ужин, не переставая говорить о том, что она увидела. Что это снежный человек, она поняла сразу. – Ты, Платон – сплошная тайна – говорила она ему – Живешь туту, ушел от цивилизации, дружишь с таким чудом. Это ты его подкармливаешь!
- Конечно! Я же поселился на его территории, Да и обязан я ему за то, что он спас меня – Платон замолчал.
- Я, Платон уже смирилась со своей судьбой и полностью полагаюсь на тебя, я знаю, что иначе я не выживу и бежать мне некуда! Да и как мне жить дальше? Ни денег, ни перспективы в будущем. Все рухнуло. Я, дура, доверилась этому уголовнику. Ты, Платон знаешь, где золото есть, ведь ты его где-то брал? Я понимаю, что ты не хочешь мне всего рассказывать, но я боюсь, что ты от меня можешь тоже отделаться, зачем я тебе? Ты же отшельником жил, а тут я тебе помешала. Не прогоняй меня, пожалуйста, не убивай! Я уже начала к тебе привыкать. Я же женщина – баба я и я думаю, что ты мне послан судьбой, и ты мне понравился. – Лена замолчала. Молчал и Платон
- Знаешь, Лена, я тоже, конечно, подумал, что тебя мне Бог послал, и я думаю этому не сопротивляться. А что касается тебя, как женщины, то ты мне тоже понравилась. Не задаешь лишних вопросов, хозяйство ведешь, да и красивая ты. Не собираюсь я тебя убивать, греха на душу брать не стану. Так что давай будем жить так, как нам Бог велел.
Время шло, уже первые снежинки полетели на еще не успевшие опасть листья. Закружили вихри над землей, кружа в своем хороводе пожухлую траву и листья. Над тайгой стали ниже проходить тучи, осыпая снежной крупой поляны и взгорки. Вороньи стаи с криком и гомоном летели в сторону Енисея. Платон знал, по всем признакам зима будет суровой и холодной. Заготовка провианта заняла у них много времени, но зато зиму можно будет пережить. Они утеплили логово, обложили его дерном, завалили листвой и травой. – Должно быть тепло, - останавливаясь после проделанной работы, говорил Платон. Только, как и где будет зимовать Серый? – заботился он о своем «друге» Сколько он не ходил по тайге, нигде не встретил хоть намека на жилище этого чудища. Может у него берлога, как у медведя? Этими мыслями он поделился с Леной.
- Конечно, есть – согласилась она, а иначе он пропадет зимой, замерзнет.
- Я думаю, у него где-то пещера есть, и он в ней живет, только она замаскирована.
- Возможно – соглашался Платон.
Однажды, когда они проснулись рано утром, услышали шум, словно кто-то шел по тайге и ломал все, что попадалось на пути. Платон подошел к двери, с усилием приоткрыл ее. Над тайгой неслась пурга. Все заволокло снегом, и не видно было, где небо, где земля. Все кружилось.
- Все, это надолго.
- Что надолго? – спросила Лена
- Да метель эта, дня на два-три точно.
Лена не стала вылезать из-под теплых телогреек и пальто. Платон растопил печь, поставил разогревать еду.
- Платон, а Платон, а как же теперь ходить в туалет? – спросила она.
- Как, как! Вон ведро, вот и будем ходить в него.
- Как? Прямо тут? – снова спросила она
- Прямо тут – сердито ответил Платон.
Они замолчали. На печи, нагреваясь, запел чайник.
- Платон, - снова заговорила Лена – Посмотри, у меня что-то вот здесь в боку болит.
Она откинула телогрейку, оголив нижнюю часть тела. У нее ничего не болело, она просто хотела сломить этого сильного телом и духом мужика. Она еще не встречала таких силачей. Платон с неохотой подошел к ее красивому телу, коснулся рукой. У Лены от его прикосновения закружилась голова. Платон положил ладонь на лоб Лены. Она, полуоткрыв глаза, смотрела на него, но он даже не изменился в лице, или он старался это делать. Лену затрясло, она словно почуяв огромную силу, которая может смять ее, раздавить, потянулась к нему руками. Платон осторожно отвел ее руки и тихо, словно их кто-то мог услышать, проговорил
- Ты, думаешь, что я такой же, как все, я знаю, что сделай я это с тобой, я встану в один ряд с теми, кто уже был с тобой. Ты, пойми, я не из железа, давно мог с тобой сделать то, что делают мужики. Придет время.
Лена лежала, словно под гипнозом. Она никогда не думала по-другому, она думала, как и все ее подруги и друзья. Она не знала, что есть такая любовь, которая и отличает человека от зверя и эта самая любовь требует терпения и выдержки. Она заплакала. Платон отошел от нее.
- Не плачь, Лена – успокаивающе заговорил он – Это пройдет, я же понимаю, какая у тебя была жизнь. Давай, отрежем ее, начинай все сначала. Она будет крепче и надежней той, прожитой.
Платон поставил чашки на стол.
- Давай, вставай больная – уже шутливо добавил он.
Лена оделась, В логове было тепло, и она не стала накидывать пиджак. Подошла к Платону, положила ему голову на плечо, долго смотрела в его умные глаза и в первый раз сказала:
- Спасибо, тебе, Платон, за то, что я тебя встретила
- Ладно, давай день занимать, дела делать. Я буду патроны заряжать, а ты свои дела делай, ну, ты знаешь какие.
Немного помолчав, Платон продолжил:
- Знаешь, я долго не мог понять, почему это люди сходятся и расходятся. То скандалы разные в семьях, драки, да мордобития. А, оказывается, оттого, что часто говорят друг другу – люблю. Знаю, я одну семью, где этого не говорили друг другу. Жили да поживали, ни скандалом, ни ругани никакой, а друг друга понимали во всем. Только пришло время одному из них помирать, тогда только он, муж-то, и признался своей жене, что любит ее. Тогда и она ему ответила, что тоже любит.
_ Да я поняла, Платон, это называется любовь до гроба.
- До гроба, не до гроба, а все время говорить это человеку, на правду то походить не будет. Всю жизнь говорить, да сомневаться в этом.
- Ты знаешь, Платон, я с тобой словно на другой планете оказалась.
- Вот-вот и на другой пожить не мешает, на то она и жизнь!
Так пошли долгие зимние дни их жизни в логове. Платон не спешил раскрывать свои секреты, свою тайну. – Время покажет – считал он. Чтобы выжить в этом мире, нужно обдумывать каждый шаг, каждое действие. Это Платон умел. Когда закончилась метель, Платон регулярно выходил и пробирался к пеньку, на который клал остатки еды. Он видел следы Серого, но в метели и холода следов этих Платон не видел. Значит Серый в эти дни так же где-то пережидал непогоду.
- Скорей бы весны – говорила Лена – доберусь до цивилизации и уж обязательно найду этого гада, который бросил меня
- Ну, найдешь ты его и что дальше?
- Убью! – стукнула по столу кулаком она.
- Не убьешь – спокойно сказал Платон. Он решил, наконец, рассказать ей обо всем, что произошло в ту осень. Да и что она сделает, ведь судя по тому, что деньги, которые у них – это деньги грязные, и что это сплошной криминал. Тут ей действительно деваться некуда. Но он, зная, об их криминальных делах, становился опасным для Лены.
- Слушай, Лена, ты доверилась мне, и я в свою очередь доверюсь тебе, потому – как видимо, Бог нас свел с тобой и дела наши тоже совместные. Так вот, послушай. Корней твой тебя не бросил, но он все равно подлец, это точно. В то время, когда ты, хлебнув лишнего, спала в логове, Корней твой хотел меня убить, выведывая у меня, где я держу золото. Но спас меня мой, да и твой знакомый и мой, можно сказать друг, Серый. Он и расправился с твоим Корнем. Подсохнет по весне тайга, я покажу, где лежит твой Корень. Те деньги, которые у вас были, я припрятал, а лодка уплыла, видимо водой смыло – все же приврал Платон. – Вот так, дорогая, не хотел я этого говорить тебя, да жалко стало тебя, искала бы ты своего обидчика всю жизнь, а теперь вот думай, как строить жизнь дальнейшую. Я, конечно, тебе не советчик, но привык уже к тебе, да и ты, наверное, тоже, а без доверия друг к другу жизни не будет – одно горе, да морока.
Лена молчала, она не знала, что говорить. Глаза ее светились от любопытства и от страха за свою дальнейшую жизнь.
Платон продолжал:
_ Я долго думал, говорить тебе или нет, но вот надумал. Имея такое состояние, я имею в виду золото, которое я намыл, да Ваши деньги, я неправильно выразился – твои деньги, мы бы могли что-то сделать, Я один никак не соображу, а вдвоем пустим все это в дело. Платон все говорил и говорил, боясь, что она его перебьет, и он собьется с мысли. Я думал, неплохо было бы пустить это богатство на возрождение моего села, открыть производство, построить школу, больницу. Вернуть людей в село, одним словом, возродить все, что разрушено.
Платон замолчал. Лена, пораженная его рассказом, не знала, что и говорить. Она не верила, что Корень где-то здесь, валяется трупом. И в то же время ее бросало в дрожь от мысли, что деньги теперь только ее. Она не могла сразу сообразить и сосредоточиться. Постепенно она стала приходить в себя.
- Я не могу поверить, ты столько молчал, не говорил мне правды. Может, ты и сейчас все врешь. Зря я только тебе все рассказала! Если вдруг что случиться, ты от меня отделаешься, продашь меня, – она смотрела на Платона, словно впервые увидела.
Платон, четко выбирая слова, поставил все на свои места:
- Я повторяю, дождемся тепла, свожу тебя к тому месту, где Серый бросил тело, оно лежит в расщелине. Деньги твои в надежном месте. Покажу я тебе и золото. А в отношении того, что я тебя заложу, будешь болтать об этом всем, что видела и знаешь, то, конечно, погубишь и меня и себя и дело, которое я задумал.
Платон, мне деваться некуда. Я уже доверилась тебе и верю, но то, что ты задумал, это глупо! Нужно устраивать свою жизнь. Посмотреть мир, везде побывать. Будущее нужно строить!
- Нет, дорогая, я не могу так, не могу, потому что жизнь короткая и память у людей такая же. И о нас с тобой никто не вспомнит. Нужно делать так, чтоб людям было хорошо, а не только тебе. Тогда и жизнь будет не зря прожита. А так зачем мне это богатство? Мне и этого всего хватает: тайги солнца, воздуха! Я просто хочу, чтоб рядом был человек, преданный мне и моей правде, а я в свою очередь, буду, предан этому человеку.
Платон говорил с такой твердостью, с такой силой, что Лена только качала головой. Она была и согласна с ним и в то же время нет.
Платон пребывал в хорошем настроении и теперь вечерами они строили планы на будущее. Лена в душе торопила приход весны и ждала, когда же Платон покажет то, о чем говорил, она больше не спрашивала его ни о чем, старалась жить заново. Рассказывала Платону о том, что ее когда-то, совсем маленькую, нашли в стойбище. Брошенная одна, она лежала, закутанная тряпками. Собаки геологов обнаружили ее полумертвую. Потом были скитания по домам ребенка и детским домам. Говорили, что она родилась у якута или эвенка от русского. Поэтому у нее и глаза такие раскосые, да и мысли и поведение тоже, наверное, от предков достались. Платон это понял сразу. Его разговоры о жизни действовали на нее успокаивающе, перестраивали ее душу.
Лена уже не стеснялась Платона, она привыкла к тому, что он не смотрел на нее, когда она купалась, когда снимала одежду. Однажды, она в жарко натопленной бане позвала Платона и чуть не плача сказала ему.
- Платон, я хочу ребенка! Кто будет потом продолжать наше дело?
Платон отшутился:
- А кто, ты такая? У тебя есть документы, паспорт, наконец? Если будет ребенок, как мы его запишем? И где? На сосне зарубку сделаем? Я не хочу незаконнорожденных детей!
Лена заплакала. Сквозь слезы она говорила:
- Законник, какой! И туту какой-то закон требуется!
Она замолчала. Мыла волосы и не видела, что Платон уже скинул одежду и голый вошел к ней в баню.
В тайге уже наступала весна. Уже были видны проталины. Солнце все выше и выше вставало над горизонтом. Изголодавшийся за зиму Серый делал круги возле логова Платона, в надежде, что его покормят. Лена видя, что Платон стал забывать о Сером, сама стала носить ему еду и класть ее на пенек. Однажды, когда она принесла остатки еды, кто-то с силой схватил ее за талию и поднял вверх, затем медленно повернул ее. Она увидела напротив лицо, заросшее редкой щетиной, плоский, с широкими ноздрями нос. Белые клыки и желтые, пронизывающие глаза. Лена больше ничего не помнила. Серый легко держал ее, поворачивая из стороны в сторону и обнюхивая ее обмякшее тело. Потом, издав звук, похожий на урчание собаки, положил ее возле пенька, постоял немного и ушел мягкими шагами в заросли. Платон, немного подождав, стал беспокоиться, почему Лены так долго нет. Он быстро пошел к пеньку. Лена уже пришла в себя.
- Что с тобой?
- Не знаю. Это был Серый! Он меня схватил и поднял!
- Что он тебе сделал?
- Ничего, я видимо, с испугу отключилась
Платон понял, Серый принял ее за чужую. Платон поднял Лену с земли и на руках понес в логово.
- Больше одна не ходи, мало ли что у него на уме. Но мне кажется, что он тебя принял.
Уже в логове Лена заплакала от пережитого.
-Ладно, успокойся! Я не знаю, что он придумает, ведь мы пришли к нему, а не он к нам.
- Я боюсь теперь выходить на улицу.
- Не бойся! Он, я думаю, больше не тронет тебя.
- Я никогда не видела ничего страшнее! Это какой-то ужас
- Это еще не ужас. Завтра пойдем смотреть, где лежит Корень.
Лена резко ответила:
- Я не пойду! Я тебе верю!
- Тогда пойдем в тайгу за свежим мясом. Заодно и посмотрим схрон золота.
Он как мог, успокаивал Лену, которая наотрез отказывалась выходить из логова. Постепенно успокоившись, она согласилась.
- Надо же посмотреть твое сокровище!
Ночью ее плохо спалось. Она то и дело видела во сне эти желтые глаза. Они то приближались, то удалялись. Она вскрикивала во сне, а Платон успокаивал ее, поглаживая по плечу.
Утром, позавтракав, они пошли в тайгу. В небе слышались голоса журавлей, тянувшихся клином в сторону севера.
Свернули в сторону сопки, они пошли туда, где в расщелине была свалка Серого, и где лежал труп Корня. Лена покорно шла за Платоном. Они молчали. Только когда останавливались передохнуть, говорили чуть слышно.
Речка Листвянка была еще покрыта льдом, но кое-где уже были видны полыньи. В одной из них плавали утки. Платон, махнув Лене рукой, чтобы она присела, тихо прицелился. Выстрел резко прорезал тишину тайги. На воде мелькнули фонтанчики от дроби. Две утки перевернулись лапками вверх. Плато, отдав ружье Лене, бросился к берегу. Схватил сухой сучок и перескочив на крепкий лед, стал подгонять уток к кромке льда. Осторожно подведя к кромке льда тушки, он сучком поддел их и выбросил на лед. Взяв добычу, он вернулся к Лене. Она долго рассматривала уток
- Ну, вот, теперь будет жаркое на ужин!
Накинув ружье на плечо, Платон продолжил путь к расщелине. Лена, неся уток, покорно шла за ним. В небе над расщелиной вились вороны, на деревьях кричали сороки. Подойдя к самому краю, Платон остановился и рукой показал в глубину
- Вот, смотри, туту кладовая Серого.
Лена нисколько не удивилась, она поняла, что Платон все равно приведет ее сюда, хоть она и сопротивлялась этому. Она мельком взглянула на дно, где, почуяв людей и мелькнув своим рыжим хвостом, улепетывала лисица. На дне что-то белело. Какие-то тряпки были разбросаны по еще не растаявшему снегу.
- Мне это не интересно, Платон! Я не хочу больше думать об этом!
Платон молча повернулся и пошел в сторону логова.
С каждым днем становилось все теплей. На реке трещал и ломался лед. Все пришло в движение. Птичий многоголосый хор стал заполнять тайгу. Дробь дятла оповещала округу, что жизнь в тайге снова закипела.
Лена спросила у Платона:
- А почему мы не посмотрели твое сокровище?
- Если мы пойдем к людям, то пойдем налегке, не потащим с собой это добро. Надо узнать обстановку. Все продумать, а уже потом вернуться за золотом.
Лена согласилась.
- Правда, не стоит его тревожить. Пусть лежит, где лежит!
- Умница! – похвалил ее Платон
-А, что, мы будем уже собираться?
Подождем немного, нужно, чтобы лед на реке прошел, тогда на моторке мы дойдем до «Осокино».
- А, что, у тебя и моторка есть?
- Да, есть.
- Ну, ты, Платон герой нашего времени!
- Не пропадем. Лишь бы Бог да удача были на нашей стороне.
- Уедем, а как наш Семен?
- Не пропадет! Мышей полно, мелких грызунов. Проживет! Серый его не трогает.
- Его не трогает, а меня схватил!
- Да это он ревнует меня к тебе! Появилась, мол, тут, какая-то, моего друга совратила!
- Ладно, уж, пусть так не думает.
- Это ты ему сама скажи, когда увидишь!
- Ладно, скажу – засмеявшись, согласилась Лена – Я вот все думаю, один он тут живет или у него семья есть?
- Вот этого Я не знаю. Может, кто и есть, но я не видел больше никого.
- Как теперь будем говорить, если спросят где Корень?
- Я уже тебе говорил, что тебе не стоит показываться на старой своей работе. Да и ты говорила, что родных у него никого нет. Значит, его никто искать не будет. Только вот пистолет у него откуда? Где он его взял?
- Он мне говорил, что где-то купил его.
- Это нехорошо! Может, этот пистолет был уже в деле, да и чей он? Мы его, на всякий случай, припрячем! А там посмотрим. И вообще, я хотел бы, чтобы ты осталась здесь, я сам съезжу в Осокино и разведаю что да как. У меня там лесник живет, мой друг. Он мне давал поручение, поискать в тайге его отца, который пропал еще до революции. Ушел за золотом с друзьями и сгинул. Мне кажется, что я нашел его отца и его друзей. Это для Ефима смысл жизни и я не должен скрывать все от него.
- А почему ты не показываешь мне свое золото или боишься, что я убегу с ним?
- Нет, не боюсь! Но придет время, и ты будешь при этом сокровище. Просто боюсь я, все это, говорят, приносит беду. И деньги твои тоже пусть пока полежат. В тайге они не нужны. Если Като исполнится наш план, то все это пригодится, но делать будем все по уму, чтоб комар носа не подточил.
Они помолчали.
- А почему я должна тут остаться? – не выдержала паузы Лена. – Ты уедешь, а этот Серый меня придушит здесь! Я боюсь выходить!
- Я оставлю тебе ружье и боеприпасы. Если что, стреляй в воздух, он испугается. Но я думаю, что он ушел с этих мест. Это умный снежный человек, он боится человека, боится его близости и старается не показываться ему, вот поэтому его редко видят. Показывается он только тому, кому доверяет. Пробуй кормить его там же, он и примет тебя. Может, он обиделся на меня, и ушел отсюда навсегда? Что-то его следов не видно, да и еду, никто не берет. Птицы только клюют.
- Неужели я стала причиной его ухода?
- Я думаю, это не причина, он просто не видел в своей жизни женщины и поэтому он тебя и схватил.
- Но я боюсь, Платон оставаться одна. Я хочу с тобой поехать.
-Лена, это рискованно. Мало ли что. Я все сам узнаю, и тогда примем решение. Документы твои, где доллары лежат, там и паспорт Корня.
Лена задумалась. Рассуждения Платона успокоили ее. Она верила и доверялась ему.
Ночью они проснулись от треска и отдаленного шума. Лена прижалась к Платону.
- Не бойся! Это лед тронулся на реке. Уже пора!
Лена затихла. Скоро разлука
- Да не бойся, ты, я ведь вернусь сразу, задерживаться не буду. Главное, не трусь, никто тебя не тронет!
Утром Они вместе пошли смотреть, как пошел лед. Льдины вставали, переворачивались и ломались. Стоял сплошной шум и треск.
-Дня два придется подождать, пока вода очиститься.
Но прошло три дня, прежде чем вода полностью очистилась ото льда. Платон сходил на руку. Редкие льдины еще плыли, но уже можно было спокойно плыть по реке на моторке.
Сборы были недолгими. Собрав все необходимое, Платон переоделся, но бороду брить не стал. Он уже привык к ней, да и Лена говорила, что она его красит. Он показал ей, как нужно заряжать ружье, как стрелять. К его удивлению, Лена быстро освоила эту науку.
- Ну, вот, я теперь спокоен за тебя!
Они пошли к тому месту, где в зарослях, закрытая и замаскированная лежала его лодка. Платон заправил двигатель бензином из припрятанной тут же канистры, проверил, и после нескольких попыток, завел мотор. Вдвоем они спустили лодку на воду, сели на бревно, лежащее на берегу.
- Посидим на дорожку – обнимая Лену, сказал Платон – Не хотел я больше общаться с людьми, моя мечта жить отшельником, уйти от этого всего, да видимо, не судьба. Видимо, так Богу было угодно! Свел он меня с тобой и не уйти мне теперь от этой перевернутой цивилизации. Хотел уйти, но видать не суждено. А перестраиваться не нужно, я готов, но только все буду делать по-другому, если получится. Ну, да ладно.
Лена прижалась к Платону, он схватил ее своими могучими руками, приподнял, поцеловал и опустил на землю. Поправил ружье на ней, сползающее с плеча, шагнул в лодку, рванул пускач и медленно отчалил от берега. Лена еще долго стояла на берегу и смотрела вслед, пока лодка не скрылась за поворотом реки. Накинув, поплотней ремень ружья на плечо, она пошла обратно в логово. Уже на подходе, ее встретил кот, который ждал, что ему принесут рыбу.
- Нету рыбы, Семен – поглаживая его, сказал Лена – Вот и остались мы с тобой, ничего будем жить – успокаивала она саму себя.
Повесив ружье на стену, она села к столу и стала обдумывать свое дальнейшее положение. Она поняла, что судьба свела ее с человеком, от которого будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь. Она старалась не вспоминать о своей прошлой жизни, но мысли о ней все равно вползали в ее сознание. Она боялась своего прошлого. Могут ведь узнать, что она делала с Корнем. Нет, Платон спасет ее. Убедив себя, что она делает все правильно, он взялась за наведение порядка. Готовила еду. Мыла полы и чистила посуду. Отмочила рыбу от соли. Жарила и варила. Так прошло три дня. Платон не появлялся. – Конечно, за три дня он ничего не успеет – успокаивала она себя. На четвертый день она решилась все таки выйти из логова и пойти к пеньку, положить еду для Серого. Взяв ружье, она пошла. Положив еду, она без приключений вернулась обратно. Это ее воодушевило, и на другой день она решила сходить туда, куда водил ее Платон – к той расщелине в скалах. Она хотела убедиться, что это действительно Корень, и что его больше нет. Она верила Платону, но посмотреть вблизи и убедиться самой – так будет спокойней.
Она запоминала все, что ее окружало в тайге. Она неплохо ориентировалась, но на всякий случай она взяла с собой, кроме ружья, нож, чтобы делать засечки на деревьях. Она знала это и видела, как это делал Платон. Уходя из жилища, она приперла дверь бревном, так, как это делал и он. Шла медленно, стараясь не шуметь. Часа через два она подошла к той самой расщелине. На дне было сумрачно и не видно было, что там лежит. Осторожно спустилась, старалась не осыпать камни и песок. Зажав нос, она подошла к тому, что лежало на самом дне. Да, это были останки человека, и эти останки принадлежали Корню. Птицы и звери растащили тело. Кругом валялись остатки его одежды, по ним она и определила, что это он.
Медведь, проснувшись от зимней спячки, давно уже бродил в окрестностях.
Злой и голодный, он ползал задом по траве и рычал, валялся, убирая старую шерсть. Запах падали он чуял далеко. Потянув воздух, он пошел на запах, хрюкая, как свинья. Но, вдруг, он насторожился. Другой запах перебивал запах падали. Перестав хрюкать, он стал осторожно пробираться к тому месту, откуда шел этот запах. Несмотря на свои габариты, он шел мягко и тихо, прячась за кусты и обходя завалы от упавших гнилых деревьев. Он остановился у самой расщелины. Глаза его увидели человека, который старался вылезти из этой самой расщелины. Медведь замер. Он теперь был котом, который охотился за мышью. Он и раньше встречал такую дичь, но был всегда сыт и уходил в сторону, но теперь он был голоден и зол.
Лена старалась выбраться из этой ямы. Скользила по сырым и скользким краям, хваталась за ветки и корни деревьев. Кое-как она выбралась. Усевшись на самом краю, она перевела дух. Посидев еще немного, она пошла назад, высматривая свои засечки на деревьях. Зверь перебегал от куста к кусту, все ближе подходя сзади к своей жертве. Лена то и дело стволом ружья зацепляла ветки кустов, поэтому сняла ружье с плеча и несла в руках.
Остановившись, она посмотрела назад, определить, сколько она уже прошла. Ужас охватил ее. В шагах десяти стоял на задних лапах медведь. Глаза его горели злобным красноватым огоньком. Лена не могла пошевелиться. Она забыла, что в руках у нее ружье. Ноги и руки налились тяжестью, сердце словно остановилось.
Медведь медлил и не нападал. Он учуял какой-то другой запах. Так они простояли еще несколько минут. Лена видела, как медведь водит носом. Вдруг, шерсть на его загривке встала дыбом, он взревел, А дальше Лена уже ничего не видела, она слышала громкий рык. Думала, что медведь ее уже рвет и терзает. В том месте, где только что стоял медведь, творилось что-то странное. Две огромные туши рвали и терзали друг друга в клочья. Лена, наконец, пришла в себя и поползла, боясь подняться на ноги. Ползла и тянула за собой ружье, а сзади несся рев и рычание. Лена вскочила на ноги, прижала к себе ружье и побежала. Бежала до тех пор, пока рев стал глуше и тише. Только теперь она догадалась, что в руках у нее оружие. Она нашла зарубки на деревьях и побежала к логову. Она не помнила, сколько бежала и как очутилась возле пенька, на который положила еду. Мельком взглянув на пенек, она не увидела то, что положила утром. Еще быстрей побежала к своему жилищу, отвалила бревно от двери и ввалилась в логово. Соскочив, закрыла дверь чуркой, села на скамью и выставила ствол ружья на дверь. Стала ждать. Хотелось плакать, но слез не было, только трясло все тело так, что зубы отстукивали крупную дробь.
Просидев так еще немного, она поняла, что ее никто не преследует и кругом тихо. Постепенно она приходила в себя. Встала и принялась готовить обед. Она никак не могла сообразить, кто же это был, кто напал на медведя, но потом сделала вывод, что это был второй медведь.
-Вот теперь я поняла – заговорила она вслух – Это они делили меня, куму я достанусь. Ну, нет – заключила она – Я больше ни ногой в тайгу одна, ишь расходилась!
Платон благополучно доплыл до своего села, но останавливаться не стал. Только издалека посмотрел на дома, с заколоченными окнами, пустые улицы, уже начавшие зарастать кустарником. Посмотрел на рухнувшие в воду мостики и плоты, видимо, снесенные таявшим льдом. Штабеля бревен валялись на берегу. Кружились над селом стаи ворон. Хотелось плакать, но Платон только скрипнул зубами. По Енисею еще плыли льдины, но в это время ни лодок, ни транспорта побольше еще не было видно. Через некоторое время показался район « Осокино». Причалив к одной из имеющихся там пристань, он приковал замком лодку. Перебросился несколькими словами с дежурившим лодочником, что он на обратном пути с ним рассчитается.
- Ладно, чего уж там! – сказал лодочник – А ты часом не из Березников?
- Нет – ответил Платон – Бери дальше.
- А.
- Ты не подскажешь, где туту народ из «Горячего ключа» поселился?
- Как не знать, тут вот недалеко, по «Лесной» семей пять живут.
-Ну, вот и спасибо, у них и узнаю.
- А чего знать-то хотел?
- Да лесника тамошнего надо найти.
- А что его искать-то, он на этой же улицу и живет. Дом, правда, номера не знаю, но там спросишь.
- Вот и добро. Спасибо тебе. Ты уж не беспокойся, за охрану расчет будет.
- Добро, дорогой, без сомнения!
Платон пошел на улицу Лесную. Улица, как улица, люди идут, магазин открыт. Платон попал, словно в другой мир. Машины едут такие, каких он еще в жизни не встречал. Спросил у сидящего у дома на лавке старика:
- Где лесник из Горячего живет?
Тот встал со скамьи и рукой показал дом.
- Да кто его не знает, он же живет у своего сына, а сын-то начальник милиции.
Платон поблагодарил мужика и пошел к дому, где жил Ефим. Постучав в двери, он подождал. Из дома вышел полный мужчина и спросил:
- Вам кого?
- Здесь живет Ефим Еремеев?
- Да, здесь. А вы, по какому вопросу?
- Да я его, можно сказать односельчанин, ну и друг, конечно, хотело бы увидеть его.
- Проходите, он как раз дома. Его теперь трудно застать, все ходит, бродит к односельчанам, которые туту поселились.
Платон поблагодарил и прошел в дом, сняв сапоги.
- Здравствуйте, - заходя, громко поздоровался Платон
- Здравствуйте, - выходя из комнаты, поприветствовал его Ефим.
- Ба! Да это ты, Платон! – схватив его в объятия, закричал Ефим. – Живой! Ну, ты не раздави меня – стал освобождаться из объятий Платона Ефим.
- Ну, ладно – проговорил, наблюдавший эту сцену мужчина.
- Ах, да, познакомься – заторопился Ефим – Это мой сынок – он начальник милиции.
- Ладно, батя, вы тут разбирайтесь, а я на работу поеду. Я думаю, вечером встретимся! – глядя на Платона спросил он.
- Да я ненадолго – замялся тот.
- Нет уж, коль приехал, то будем гостить, сколько я скажу – перебил всех Ефим.
- Ну, вот тогда до вечера,– сын Ефима подал руку Платону – Меня зовут Николай Ефимович, а вас Платон. Мне о Вас отец рассказывал. Ну, пока, до вечера. Вы тут без меня не балуйтесь, - добавил он, уходя.
- Мог бы и не предупреждать – проворчал Ефим – За встречу оно не противно.
Ефим засуетился. Стал раздевать Платона, снял с него плащ и телогрейку.
Платон не видел жену Ефима Пелагею и все боялся спросить, где она. Ефим стал неумело собирать на стол закуску. Усадил Платона на диван. Тут только Платон увидел портрет Пелагеи в черной рамке. Он все понял. Ефим заметил, куда смотрит Платон, и тихим голосом произнес:
- Преставилась моя Пелагеюшка, в ту же осень, когда переехали сюда, не выдержала она этой жизни, заболела.
Платон встал и поклонился портрету.
- Ты сиди, сиди, Платонушка. Сейчас хозяйка придет, сноха моя Галина. Она в садике работает, и внуки туда же ходят. Двое парней Коля да Паня – Панкрат значит, в честь деда.
Ефим разогрел на плите борщ, поставил на стол начатую бутылку водки, нарезал отварной горбуши, поставил икру, соленые огурцы в банке и прочую снедь.
- Давай, кушай, с дороги ты, чай не близко, да и выпить не мешает за Пелагею, за упокой ее души. А ты как меня нашел-то?
-Да люди подсказали.
- Ну, ладно, давай помаленьку, грех не выпить.
Платон, давно забывший запах вина, все же пригубил немного, отставив подальше рюмку. Ефим не торопил Платона рассказать, что и по какой причине привело его сюда. Где-то в уголке своего ума он догадывался, что просто так Платон не явился бы к нему. А Платон, понемногу освоившись, стал рассказывать, как он устроился у себя в логове, как зимовал, обходя в рассказе о встрече с Корнем и Леной.
- Ты помнишь, Ефим, была ли рука у твоего отца?
Вместо ответа Ефим встал из-за стола, стал медленно подходить к Платону
- Нашел! Нашел! Нашел мой дорогой, Платонушко. Нашел все-таки! Да ты не знаешь, что ты сделал для меня! Для нас! Жаль, что не дожила до этого дня Пелагея! – Ефим заплакал. Платон стал обнимать и успокаивать его.
- Ты успокойся и скажи лучше, какой руки у него не было
- Вот этого я точно не скажу, хотя где-то фотография есть. Кажись, левой не было. – Ефим начал рыться в ящиках, но никак не мог найти той фотографии, про которую говорил.
На пороге появилась миловидная женщина с двумя ребятишками.
- Вот – опять засуетился Ефим – Это Галя – сноха моя, а это мои внуки. Познакомьтесь, это Платон, про которого я вам рассказывал.
Галя подала руку
- Ты чего так гостя встречаешь? Надо было картошечки поджарить, да сало принести. Вы надолго к нам? А то давайте пельменей завернем!
Раздевшись, она стала готовить ужин.
- Скоро и Николай придет. У них сегодня все спокойно, так что пораньше прибудет, он звонил мне.
Ефим подошел к Гале и долго смотрел на нее, потом тихо сказал:
- Вот этот человек, Галя нашел моего отца, но вот небольшое сомнение нас взяло: какой руки у него не было? Я не могу ту фотографию найти, где он без руки.
- А нечего и искать, Я знаю, левой руки не было.
- Значит, все сходится, Платон, все сходится! Значит это он, да? – спросил Ефим
- А как это, где это? – тоже заинтересовавшись, спросила Галя.
Платон коротко рассказал, где и как нашел он останки не только отца Ефима, но и его друзей, с которыми он ушел добывать золото. Про то, что он нашел золото, Платон промолчал. Подробно же он рассказал про свои приключения тогда, когда пришел с работы Николай. В своем рассказе он обошел и Серого. Думал, что ему не поверят и посчитают, что он от одиночества лишился ума. Обошел он и Лену с Корнем, оставив это на « потом.». Он рассчитывал поговорить с Николаем, все-таки он начальник милиции. Платон не знал, что надо делать с золотом. Вот и хотел посоветоваться с Николаем. Ведь найденное золото фактически не принадлежит ему, его добыли и являлись владельцами эти золотоискатели. Но их нет, вот их дети и внуки живы. Если и начинать дело, то вначале нужно как-то это золото легализовать, но для этого нужно подключить людей, которые будут заниматься этим делом. Может Николай сможет сделать так, чтобы круг людей, знающий об этом будет минимальным?
Платон принимал поздравления и благодарности от всей семьи. У Ефима радости не было предела. Он бегал по квартире и готов был ехать хоть сейчас на это место. Но сын успокаивал его и говорил, что это от него теперь не уйдет, и они вместе съездят туда. Николай достал карту района и попросил Платона показать, куда нужно идти. Платон нашел ручку Корявую, ведя по ней пальцем, точно показал это самое место. Николай карандашом пометил точку на карте.
- Да, туда проще вертолетом. Это нужно обдумать.
- Там сесть вертолету будет негде, – сказал Платон
- Значит, пойдем пешком!
Платон подумал немного и попросил Николай поговорить один на один.
Николай предложил выйти на улицу. Они вышли, сказав родным, что обсудить этот вопрос. Платон рассказал, что он нашел не только погибших несчастных, но и золото, которые они добыли. Платон назвал имена погибших, которые были выжжены на мешочках – Панкрат, Семен, Кузьма.
И сколько, примерно, этого золота там?
- Да около десяти фунтов на человека.
- Где теперь оно?
- Я перенес его к себе, то есть к своему жилищу.
- Кто еще знает о золоте?
Платон промолчал о Лене. Он хотел узнать конечный результат разговора.
- Получается, что это золото, по совести принадлежит этим семьям, но все это должно иметь документальное подтверждение. А то большая волокита может получиться. Может быть так, что эти семьи не получат ничего. А вот оформить, как находку или клад – но и тут опять закавыка. Но будем решать по совести. Только об этой находке, Платон, никому ни слова! Да я думаю, при таком балансе нужно будет подумать и о другом. Но другое обсудим завтра. Я советую Вам остаться у нас на несколько дней, с отцом тут общайтесь, я думаю, у вас найдется тема для разговоров, а я пробью этот вопрос. Когда все оформим, тогда будем думать, куда пристроить этот капитал.
Платон согласился с Николаем, и они вошли в дом.
-Ну, чего так долго? Уже пельмени готовы – попенял Ефим.
Встреча была с продолжением. Платон видел, Николай, хоть и был спокоен, но в уме уже решает поставленную ему задачу. Платона уложили рядом с Ефимом. Они проговорили с ним до полночи. Вспомнили время, когда они жили в Горячем ключе. Как кипела там жизнь, как думали о будущем, и как все рухнуло одним махом.
На другой день Платон сходил на причал, убедился, что лодка его в целости и сохранности, рассчитался с лодочником, дав ему денег и бутылку водки. Вечером пришел с работы Николай и Галя. Сидя после ужина на улице, Николай рассказал, что вопрос о легализации золота и его оформлении в банке будет решен. Нужно только будет оформить все это протокольно.
- Я думаю, что смогу приехать к Вам Платон. Там на месте все и оформим с председателем банка. Я думаю, что все будет хорошо, без волокиты. Там, где найдено золото, можно будет претендовать на открытие прииска. Так что надо использовать все возможности и не дать криминалу протянуть туда руку. Ну, это я беру на себя. Тебе одному, Платон это будет не под силу. Да и в наше время без «крыши» не обойтись, чтобы обезопасить себя и свое дело.
- Я понимаю – Платон не мог и предположить, что Николай так четко нарисовал ту картину, о которой он и думал все это время.
- Так, что если Вы мне доверяете, Платон, я оформлю все, чтобы не беспокоить Вас. Ну, а потом, я думаю, мы будем компаньонами и соучредителями, да и подумаем о родственниках остальных погибших.
Платон прожил у Еремеевых недолго. Отдал свой паспорт для оформления протоколов и других документов. Он показал Николаю на карте, как найти его и его логово. Договорились, что он приедет к Платону с представителем банка. Ни охраны, ни каких-либо других людей не будет. Только теперь Платон признался, что у него в логове есть женщина и что она не видела этого золота.
- Ну, вот, нужно было сказать об этом, ну да ладно, там, на месте все и решим. Но запомните, Платон, молчание – это тоже золото. Ну, пока!
Они пожали друг другу руки и Платон сел в лодку.
- Отца поздней привезу, когда все решим – сказал Николай, оттолкнув лодку лот берега.
Ефим стоял в стороне все время, пока они разговаривали. Сняв фуражку, он махал Платону, пока лодка не скрылась из виду.
- Что это, сынок, вы все с Платоном шептались?
- Да так, батя, дела хорошие, плохого здесь ничего нет, так что успокойся. Если все получится, я тебе все расскажу, скрывать от тебя ничего не буду, поверь.
- Ладно, поверю.
-Вот, ведь какой человек, - говорил Ефим, когда они уже шли домой, - Нашел все-таки отца, сдержал слово, приехал. Теперь я спокоен, и помирать можно легко.
- Ну, ты, батя, даешь! Я думаю, что теперь жить да жить нам всем придется.
Платон не плыл, а летел к своему логову и все думал: - Наверное, этот Николай неплохой человек. Если он все сделает, то мне и не придется копошиться. А если они приедут, как он и говорил с представителем банка, мне же придется отдавать золото. Ну, конечно, отдавать, а что дальше? Дальше, наверное, они знают, что делать, но я же должен буду знать, как это все превратится в деньги. Повезло же мне, нарвался сразу на начальника милиции. Вот готовый учредитель, туту и их пай тоже. А как же мне быть с деньгами Лены? Надо будет предупредить ее, чтоб никому не говорила ни о чем. Если все так, то их никто не ищет и Корень никому не нужен, да и она тоже. Пистолет надо будет убрать вообще. Не хватало еще мне этой проблемы! Но ничего, не всегда золото приносит беду, может, и счастье тоже приносит!?
С такими мыслями он и вошел на лодке в протоку Листвянки. Быстро спрятал лодку в свой, только ему известный ангар. Быстрым шагом пошел к своему жилищу. Уже были сумерки, когда Платон толкнул дверь логова. Дверь была заперта изнутри.
- Лена! – крикнул он
- Платон! – раздалось изнутри, и Лена открыла дверь. Она бросилась к нему в объятия и заплакала.
- Чего это, ты, я же приехал, правда, задержался маленько, но то для пользы дела.
- Я понимаю, но мне одной было так плохо! Я же уже привыкла к тебе.
- И я к тебе тоже – целуя ее, говорил Платон
Они долго разговаривали, пили чай. Платон привез конфет и печенье, на столе было, как в праздничный день. Лена испекла оладушек и угощала его, подавая их ему прямо в рот.
Уже ложась спать, он сказал ей, чтобы она никому не говорила про деньги и вообще ни о чем.
- Не нужно лишних дел и головной боли. Потом видно будет, по ходу дела. Позднее, когда все утрясется, я сам все расскажу.
- Как скажешь, Платоша
- Вот и хорошо.
- Ты, знаешь, Платон, я тут без тебя ходила на охоту и, меня хотел съесть медведь, но кто-то напал на него, и я убежала.
Платон приподнялся на руке
- Где это было? А ты ружье брала с собой?
- Брала. Но я от страха не могла его даже поднять. Я ходила к той расщелине, где свалка Серого
- Ты видела, кто напал на медведя?
- Нет, не разглядела, но, кажется, это был другой медведь.
- Ах ты, Лена, Лена, в эту пору медведи голодные и злые. Я забыл тебе сказать, запомни это. Завтра пойдем туда, где это было.
На завтра, быстро перекусив, они пошли по уже знакомой тропе. Зарубки на деревьях, что оставлял Платон, понемногу затягивались смолой, а вот рядом были другие – свежие.
- Кто эти зарубки делал?
- Я – ответила Лена
- Ну, ты, молодец!
Дальше шли молча. Лена была довольна, что ее похвалил Платон. Вскоре они подошли к тому месту, где медведь чуть на нее не напал. Лена приложила палец к губам. Платон улыбнулся в бороду. – Ну, вот, мне уже знаки подают.
Медленно раздвинув кусты, Платон увидел страшную картину. Он внимательно осмотрел место побоища: кругом были помятые и сломанные деревья и кусты, все было в крови. Посреди поляны лежала туша медведя, внутренности его валялись тут же, голова медведя была запрокинута, а на этой туше лежала другая. Из распоротого бока также вывалились внутренности. Подойдя осторожно к этой горе, он понял, что сверху на медведе лежит Серый. Платон сел на валежину, обхватил голову руками и застонал. К нему тихо подошла Лена.
- Ну, что, ты, Платон – проговорила она, не отрывая взгляда от этой жуткой картины.
- Ты, хоть понимаешь, кому ты жизнью обязана?
- Да, вот, теперь поняла.
Если бы не он, не стояла бы ты теперь со мной, и это было бы началом той беды, которую приносит золото. Теперь ты должна помнить о нем, так же как и я. Мы не должны его бросить тут на съедение зверью и воронью. Они уже слетаются сюда! Видишь, он в последний момент вцепился клыками в горло медведя, а тот уже в конвульсиях разодрал ему бок. А так, может, он был бы жив. Ах, Серый, Серый. Нам нужно запомнить это место и похоронить его, как положено. Бегать за инструментом не будем, давай копать ножами и убирать землю руками. Ради него это сделаем. Мы теперь в долгу перед ним.
Платон определил место могилы, и они стали ножами снимать дерн и резать корни, выбрасывая пригоршнями землю. Вскоре яма стала походить на могилу. Платон ножом разжал зубы Серого, осторожно перевернул его. Они долго смотрели на него, этого дикого человека. Он был действительно человек, только больше и мощнее. Густая шерсть покрывала его тело, крупная голова, с вытянутыми вперед челюстями, с белыми верхними клыками. Мощные руки, способные порвать даже шкуру медведя. Лена с ужасом смотрела на это чудо природы. Платон руками сложил внутренности обратно. Стал снимать шкуру с медведя. Шкура плохо снималась, но Платон не хотел зарывать тело Серого просто так. Он завернул Серого в снятую шкуру медведя, и они вдвоем осторожно, опустили тело в яму. Постояли немного и стали закапывать. Только к вечеру они закончили. Платон прикатил огромный валун и положил его на могилу.
- Временный памятник, а потом я поставлю настоящий!
- Ты, умеешь рисовать? – спросил он
- Да, так, немного.
- Ты запомнила это место? Сможешь нарисовать потом?
- Запомнила. Смогу.
- Вот и хорошо, это наш долг перед ним.
Лена молчала, она понимала Платона и не хотела тревожить его думы своими вопросами.
Обратно в логово шли молча, они все еще были под впечатлением увиденного. Только в логове Платон сказал ей
- Скоро к нам приедут гости. На всякий случай, давай достанем паспорта. Твой паспорт может понадобиться, а Корня нужно вообще убрать.
Платон пошел за мешком, где лежали доллары и паспорта. Вывалил его содержимое на пол. Пачки денег лежали кучей. Паспорта были тут же. Платон поднял первый. Это был паспорт Лены
- Елена Русская, 1956 год рождения – место рождения Красноярск. Прописка: ул. Некрасова дом 10 кв. 23. Ну, ты, Лена в порядке, только фамилия у тебя не интересная.
- Вот, это меня все время подводило. Спрашивают где-нибудь в учреждении, как моя фамилия, а говорю: Русская. Меня даже ругать начинали, не дури, говорят девка, мы тебя не национальность спрашиваем, а фамилию. В детских домах и имя, и фамилию с потолка брали.
- Хорошо, давай договоримся на будущее, в делах наших, ты будешь слушать только меня.
Собрав с полу деньги, Платон засунул их обратно в мешок и понес все это на старое место.
- На эти деньги, Платон можно многое купить – вставила Лена.
- Давай будем готовиться к встрече гостей – перебил ее Платон – Их, судя по разговору, будет двое. В этом деле не нужно много людей.
Они вместе стали прибираться в своем жилище. Сожгли и убрали старое тряпье. Вымели весь мусор. Обмыли доски и бревна в логове.
За работой Платон только и делал, что говорил
- Вот теперь нас и охранять некому, Серого нет. Теперь мы сами должны себя охранять и беречь. Если мы с тобой кому-нибудь, когда-нибудь будем рассказывать об этом, нам не поверят, потому лучше промолчать, а то с нами дел никто никаких иметь не захочет, посчитают сумасшедшими. Но ты запомни его и нарисуй. Ах, жаль, что фотоаппарата у нас нет.
В тайге наступало лето. Комары уже тучами нападали на людей. Костер был единственным спасением от этих кровососов. Гости прибыли неожиданно. Когда Платон с Леной хлопотали у костра, на тропе к логову показались двое, в плащах и фуражках.
Платон стал всматриваться в незнакомцев. Он узнал только Николая Еремеева. Второй был ему незнаком. Он пошел им на встречу. Они остановились, поздоровались за руку. Лена осталась у костра и не знала, как себя с ними вести.
- Ну, Платон и забрался ты от света белого так далеко – произнес Николай, а по карте ты точно все растолковал, мы и не плутали, сразу нашли. Знакомься, вот – Николай показал на своего спутника. Тот протянул руку и назвал себя:
- Георгий Лейтман, Георгий Отарович – повторил он
- Платон. Он пожал незнакомцу руку и пригласил пройти к его жилищу.
- Вы уж извините, не хоромы у нас, да и не планировал я тут хоромы строить.
- Ничего – ответил Георгий Отарович – Будут и хоромы
Они подошли к костру. Платон представил Лену.
- Вот, знакомьтесь, моя жена – произнес он эту фразу без паузы быстро, словно это для него было привычно.
Лена широко открытыми глазами смотрела на гостей и поочереди подавала руку
- Может, пройдем в нашу келью – засмеявшись, сказал Платон, - Там хоть гнуса меньше.
- Да, наверное, там и обговорим все, – согласился Николай.
Лена побежала вперед и стала ставить на стол то, что успела разогреть на костре. Вытащила из кладовой вино, поставила стаканы. Николай поставил портфель возле стола и стал с любопытством осматривать жилье Платона.
- А ничего, здесь можно жить и зимой видать тепло, даже я вижу, банька есть! Добротно, капитально строил. Видать, надолго собирался тут обосноваться – говорил он Платону
- Хотел, да куда теперь от цивилизации уйдешь, везде она достанет!
- Да, оно к этому все и идет! Но все равно, незнающий человек не найдет ваше убежище!
Постепенно, за разговором, они стали есть то, что приготовила Лена. Потом Николай достал какие-то бумаги, и Георгий тоже начал раскладывал свои.
Я так думаю, - сказал он, надев очки – Времени у нас маловато. А как Вы должны знать время - деньги, а деньги теперь в наше время делают все, поэтому приступим к делам незамедлительно, вернее, пока вашим, – засмеявшись и глядя на Николая с Платоном, поправился он.
Николай убрал со стола вин, часть посуды, а на свободное место положил документы.
- Как видишь, Платон, мы даром время не теряли, заготовили кое-какие материалы и документы, чтобы сократить время на их подготовку. Да, вот твой паспорт – и Николай протянул документ Платону.
Георгий стал докладывать
- Вот готовые акты, протоколы. Вот постановления о создании фирмы-предприятия. Для того, чтобы начинать дело надо создать организацию, наделив ее юридическими правами. Зарегистрировать, получить лицензию. Должны быть и учредители этой организации, и ее начальный капитал. Должна быть привязка к чему-то. Вот теперь мы с вами как бы эта компания и учредители этой компании. Так сказать Совет директоров. А директором мы хотим рекомендовать Вас, Платон. Вам дается право и на название нашей фирмы, если можете, а нет, то мы все выберем это название. Я постарался коротко изложить начальную фазу этого предприятия. В отношении Вашей жены, решайте сами, она бы должна тоже входить в наш Совет, только нужны документы и свидетельство о браке. Ну, это мелочи, Вы сами решите со временем. И так, прежде чем начать процедуру подписей, мне бы хотелось предложить посмотреть наш начальный капитал.
Платон понял, о чем идет речь
- Если можно, то я бы пригласил вас всех к этому капиталу, а то скажете, что я утаил чего.
- Ну, что ж, пройдемся, - не стал возражать Николай.
Все пошли. Лена не отставала от мужчин. Платон нес лопату на плече и выбирал дорогу, чтоб не оступились гости. Подошли к тому валуну, где Платон зарыл свое сокровище. Отвалил камень, достал из ямы ведро, убрал сверху тряпки, пропитанные маслом, и тусклый свет золотого песка и самородков загипнотизировал людей. Все стояли и молча смотрели на это богатство. Первым нарушил молчание Николай:
-Это здорово! Это начало, а Георгий?
- Да, это начало. Жаль, что весов нет, но это решим. Да тут, как раньше измеряли, Фунтов пятнадцать на брата.
- Их же трое было, а это по шесть килограмм на брата. Это здорово! – заключил Николай.
- Ну, что ж пойдемте, запротоколируем это все и начнем процедуру подписей.
Придя в логово, все сели за стол, пригласили и Лену
- Лена, у Вас какое образование? – спросил Николай.
- Я бухгалтер-экономист.
- Добро. Давайте, включайтесь в работу. Вы же понимаете, что Ваш муж сделал большое дело не только для себя, но и для нас, – похвалил Платона Николай, - Георгий, это считайте наш человек, без банка и его решений мы не обойдемся. Твердая гарантия банка для нас, это начало дела. И мы гарантируем банку доходы, поэтому нам идут на встречу.
- Я понимаю, - ответила Лена.
- И я понимаю – заговорил Платон, - Но почему я директор, ведь это ваше все – обращаясь к Николаю, произнес Платон.
- Знаешь, Платон, моя должность не позволяет мне делать этого, да и банк не вправе этого делать тоже. Быть учредителем – это право имеешь. Ты выступаешь от нашего имени, ты нашел это все, мы делаем ставку на тебя.
Платон не стал больше возражать, он понимал и схватывал все на лету.
- Ну, начнем, - скомандовал Георгий.
И бумаги пошли по кругу. Печати ставил Георгий. Так было все оформлено и прочитано. Николай удовлетворенно потер руки.
- Ну, а теперь и по маленькой не помешает!
Все выпили. Лена пригубила тоже. Выпили еще по одной. Тут Платон выложил на стол небольшой кусочек золота
- Виноват – добавил он, - С собой носил, как валюту, - и положил в ведро, стоящее у порога.
Георгий засмеялся и торжественно объявил:
- За это тоже нужно выпить! – и они опять выпили.
- Честность в нашем деле – залог успеха!
Платон больше не пил, он просто поддерживал своих компаньонов.
- Ну, так как назовем мы свое предприятие? Ведь в документах нужно будет указывать название!
Все наперебой стали предлагать свои названия, только Платон молчал. Когда все переговорили, стали смотреть на Платона и ждать, что предложит он.
- Я в своих мыслях и в своих планах на будущее, вернее в мечтах, хотел возродить мое родное село « Горячий ключ», где жили люди, трудились, где похоронены наши предки. Мечтал поднять производство, открыть новые цеха по деревообработке. Построить больницу, детские сады, современную пристань и порт для принятия грузов. Если подойдет, то я бы хотел назвать нашу фирму и компанию « Ключ», не горячий, а просто «Ключ», тот ключ, который открывает ларчик.
«Ключ» - это здорово, это звучит, ноне просто звучит, а режет – одобрил предложение Платона, Георгий.
Все без какой-либо команды подняли руки, в знак одобрения. Георгий тут же внес название в протоколы и акты.
Николай удивился сказанному Платоном. Он уже перешел с ним на «ты»
- Ты, Платон, не сомневайся, ты возродишь свое село, начало уже есть. Тебе нужно перебраться в район или в свое село, не дело тут жить, да еще с женой, а вдруг дети пойдут или не дай Бог – заболеешь!
Лена зарделась, ей стало даже жарко, но она слушала.
- Перебирайся, не тяни с этим. Составь план и смету, жена поможет. Наметь, что В-первую очередь надо сделать. Денег, я думаю, хватит, – он взглянул на Георгия
- Хватит, хватит, - подтвердил тот
- Конечно, если ты хочешь возродить село, ради Бога, мы учредители возражать не будем, только надо сделать так, чтоб отдача была от этого всего, что собираешься строить. Георгий поможет в планировании. Да и жена у тебя спец в этих делах. Ну, а я, как всегда, беру на себя сохранение тайны нашего дела и охрану наших вкладов, – он рассмеялся – Да, кстати, утечки о наших планах и разговорах не должно быть. Я, по крайней мере, буду все держать на контроле.
- И еще, Платон – теперь заговорил Георгий – Начального капитала, я думаю, хватит. Счет твоей компании будет в банке, и все деньги пойдут на этот же счет. Мы будем гарантировать твоему предприятию кредиты на любых условиях, а гарантией будет золотой прииск. На том месте, где ты нашел золото, будет проведена геологическая экспертиза – расчеты по промышленной разработке и по запасам золота. По этим заключениям мы даем кредит на разработку и открытие прииска. Кстати, село твое не так далеко находится, есть перспектива его возродить. Это, дорогой наш Платон, мы уже обсудили с Николаем и пришли к выводу, что наши планы сходятся. Так, что переезжай в сове село или в район и начинай работать. Помощники пойдут через твой отдел кадров и Николая. Расчетный отдел возглавит твоя жена. Если переедешь в «Осокино», то квартиру мы тебе гарантируем. Да, и если не переедешь, она тебе не помешает. Мы уже завтра займемся этим. Только торопись с планом, до зимы, я думаю, нужно электролинию кинуть из района, силами ЖКХ. Деньги дадим им. А там устраивай свое жилье в первую очередь. Там тебя и геологи будут искать, место им покажешь
- Вот видишь, Платон – дружески, похлопывая его по плечу, говорил Николай – Тебе остается только действовать. Строй, возводи все, что нужно для жизни, для людей. Ну, а теперь спать. Скоро утро уже.
Платон подошел к ведру с золотом, стоявшим у порога, и накрыл его старой фуфайкой.
Все думал и думал. Он не верил, что все это на него свалилось. – Вот дела! – сказал он вслух. Лена не спала тоже. Ей казалось, что это все сон. Но потом потихоньку уснула.
На утро, наскоро перекусив, гости пошли назад к реке. Платон пошел их провожать. Тащил в мешке ведро с золотом. Уже подходя к протоке, Николай остановился и предложил Платону вернуться обратно, объяснив, что так нужно. Платон подчинился и попрощался с ними.
- Перебирайся в «Горячий ключ» - сказал Георгий на прощание, - Завтра будет наряд на дорогу и линию электропередачи, по решению мера «Осокино»
- Спасибо, - только и смог ответить Платон.
Любопытство заставило его спрятаться и посмотреть, на чем же приплыли его гости. Крадучись, он прошел к воде. На берегу стоял катер, привязанный к упавшей лесине. Как только Николай с Георгием подошли к берегу, на катере забегал человек, как показалось Платону, в милицейской форме. Он завел катер, и гости по бревну перешли на корму. Через некоторое время след от катера растаял вдали.
- Вот, это да! Даже постороннему меня не показали. Одним словом, моя охрана уже работает, начну и я.
- Ну, что, мой директор – этими словами встретила его Лена – Уплыло твое золото?
- Уплыло. А что бы мы с ним делали? Обратно закопать? А так для людей работать будет,
Да и нас не обидит. Давай, будем собираться в мой дом. Поедем, будем восстанавливать жилье и все остальное. Завтра уже будут дорогу мостить к селу и линию тянуть.
Лена начала собирать вещи без лишних вопросов. Платон похвалил ее. Потом, когда она уже все уложила, присела ненадолго, вздохнула глубоко и тихо произнесла:
- Платон, а я, кажется, беременная. Вот, посмотри, у меня живот растет, – она подняла рубашку и показала ему живот. Платон онемел, он стал на колени перед Леной, и только смог вымолвить:
- Роди, пожалуйста, роди мне сына! – Он, припал головой к ее коленям, защекотав ей ноги бородой.
- Да, рожу, рожу, Платоша, куда я денусь! – захохотала она.
Эту ночь они спали крепким сном.
На другой день Платон отвез Лену и разный скарб, и продукты в «Горячий ключ». Подойдя к дому, он увидел, что все на месте, все так, как он оставил. Дрова были
- Топи печь, протопи так, чтоб сухо в доме было. А я поеду, продукты привезу. Больше сегодня не успеть.
Он посмотрел на поселок: кругом были одни заросли крапивы и кустарника. Улицы заросли травой – хоть устраивай покосы. Стояла тишина, не слышно воробьев, которые очевидно, тоже покинули эти места. Только кое-где шумели скворцы, возле оставшихся скворечников.
- Ничего, вернем и вас – вслух произнес Платон, обращаясь, толи к воробьям, толи к скворцам.
Под самый вечер он уже тащил мешки с продуктами в дом. Увидел дым над трубой. Маленькая слезинка покатилась по его усам и бороде. Переступив порог, он увидел Лену, которая хлопотала у печи. Стекла в окнах были целы. Лена успела уже их помыть, и в хате было светло. Надо было все начинать сначала.
- Ничего, - успокаивал он Лену – Проживем, все вернем.
Лена легла на кровати, набросав туда разного тряпья, а Платон лег на пол возле кровати. Утром он уехал в район. Оставшись одна, Лена стала приводить в порядок жилье. Таскала воду из колодца, который был в огороде. Мыла и скребла полы. Убирала траву в огороде.
- Посадку сделать не успели – думала она, - Но ничего, запасемся в районе!
Она развесила ружья на стене, разложила посуду и вышла на улицу, чтобы посмотреть на село. Но трава не давала идти и Лена вернулась в дом.
Платон опять посетил Еремеевых.
- Вот хорошо, что ты приехал! – говорил Николай – Нам нужно пойти в администрацию, я тебя представлю нашему мэру. Через него нам нужно начинать работу по доставке строительных материалов в «Горячий ключ». Как директор, ты эти вопросы должен решать самостоятельно.
- Да я понимаю – отвечал Платон – Но я должен знать, какими деньгами располагаю. И В-первую очередь я должен иметь связь, а без нее не смогу решить ни одной проблемы.
- Этот вопрос уже решается. Вместе с электричеством, связисты тянут и кабель для телефона. Да мы съездим и на месте все увидим!
К дому подкатил джип, и Платон с Николаем поехали к мэру.
- А по финансам, ты встретишься с Георгием и обговоришь все вопросы, это его стихия. Он обязан все объяснить. Я понимаю, тебе нужно знать, насколько это все потянуло? Я только знаю, что намного.
Подъехав к зданию администрации, они прошли к мэру. У мэра шло совещание. Он пригласил их пройти, пожав обеим руки.
- Сейчас закончим, и я уделю вам время, – сказал мэр и прошел к столу.
Когда совещание закончилось и все разошлись, мэр подошел к Платону и представился:
- Сергей Игнатьевич.
- А это Платон – указал на него Николай – Вот Вам генеральный директор, вновь образовавшейся компании «Ключ»!
- Да, наслышан, наслышан, да мы уже и работаем по вашим делам. Дорогу ведем в поселок, линию тянем.
Сергей Игнатьевич сразу перешел к делу.
- Это хорошее дело, но нужен проект села, его стоимость.
- За этим, собственно, я к Вам и приехал – ответил Платон.
- Хорошо. Проектная организация готова принять Ваш заказ и готова в любое время выехать на место для съемки. Неплохо бы начать строительство жилья и административных зданий одновременно. Одним словом, все, что необходимо для работы и развития вашей компании. Нам это хорошо, в том смысле, что будут рабочие места, как Вы и просили – обернулся он к Николаю. – Мы запросили геологическое управление о проведении экспертизы, найденного места. Одним словом, все, что будет зависеть от меня, я к вашим услугам. Остальное, пожалуйста, решайте сами.
Платон вставил:
- Я думаю, остальное, это денежные ресурсы?
- Да, Вы правильно понимаете. Подрядных организаций хоть отбавляй, но главное – деньги. Построим все.
Платон с Николаем поднялись с мест, понимая, что разговор закончен. Сергей Игнатьевич проводил их до двери, пожелав успеха.
Выйдя к машине, Николай предложил Платону проехать на строительство дороги и посмотреть, как идут дела. Уже в дороге, Платон спросил:
- А как фамилия у мэра?
- Д я и забыл тебе сказать, на двери табличка еще от прежнего мэра осталась, его повысили. Теперь вот Сергей Игнатьевич Осокин.
- Я совсем забыл тебе сказать, Николай, посмотри по своему ведомству этих людей, что пропали вместе с твоим дедом, это Семен и Кузьма, они ведь с одного села уходили. Нужно найти их родственников и все по совести сделать. Включить их в нашу компанию, как учредителей. Ведь, кто-то из родственников должен быть жив и подтвердит факт гибели своих родителей.
- Да, я сейчас запишу, - доставая книжку, проговорил Николай. – Найдем, конечно, установим фамилии, может мой батя знает, я как-то упустил это из виду! Да, Платон, закрутилась машина, теперь тебе и дома-то побывать будет некогда. Как жена-то?
- Да в положении.
- Это не проблема. Где рожать то будет?
- Я, думаю, у вас в районе. У нее тут квартира где-то на разъезде была.
- Ну, вот переезжайте пока сюда, хотя тебе нужно там быть, а ее сюда переправь.
- Хорошо, Решим и этот вопрос
Они подъехали к бульдозеру, который ровнял дорогу, идущую в «Горячий ключ». По ней уже давно никто не ездил, и она заросла молодой порослью. Вдоль дороги стояли старые столбы линии электропередачи. Провода не было, все было украдено и сдано в металлолом. Связисты и электрики сидели в передвижном домике на колесах. Платон подошел к ним и поздоровался. Из разговора понял, что ждут, когда подвезут кабель и провода. Но начало уже было положено. Нужно было доставить трансформатор в село, но решено было только после того, как будет дорога. Поехали обратно. Нужно было подписать договор со строительной организацией, энергетиками и связистами. Так, в делах, провел Платон в районе целую неделю. Было еще много не решенных вопросов, которые взялся решить Николай. А самое главное, он узнал фамилии и нашел одного из родственников сгинувших золотоискателей. Это был внук Кузьмы Осокина – Игнатий Игнатьевич. Сын же Кузьмы погиб в Великую Отечественную, а его сын Сергей Игнатьевич Осокин – это мэр нашего района.
- Вот те на! – только и смог сказать Платон. – Это значит, он и учредителем тоже будет!
- Значит так, – подтвердил Николай
- Вот теперь закружится колесо! А третий – это Булыгин Семен. Отец говорил, что Булыгины где-то в Иркутске, после войны уехали. Будем искать.
- Ты это сам мэру то и расскажи.
- Ну, нет, сам и расскажешь! Ведь он, наверное, тоже хотел бы знать, где пропал его дед!
Они проехали к мэру, но его на месте не оказалось. Только к полудню нашли они его на одной стройке/
-Сергей Игнатьевич! – крикнул Николай. Мэр отошел от машины и направился к ним, поздоровался и произнес:
- Что, проблемы?
- Да, собственно, нет – И Николай начал рассказывать. Платон стоял рядом и подтверждал слова Николая. Сергей Игнатьевич сел на кирпичи и долго молчал.
- Ну, вот, кажется, деда наше, и все благодаря Вам, Платон, а отца не могу найти – без вести пропал. Спасибо, тебе, дорогой! – он поднялся и обнял Платона.
Платон тоже обнял его своими «медвежьими» руками.
- Так, вот, дорогой, Сергей Игнатьевич, мы же с Вами одногодки и родились в советские времена, в комсомоле и в партии тоже побывали. Давайте продолжим дело на пользу людей. Вы теперь по праву учредитель и компаньон в наших делах. Я думаю, голосовать пока не будем, и так все согласны. Позднее закрепим все документально.
- Все правильно. Ну, вы не беспокойтесь, все, что в моих силах, я сделаю, а теперь надо отметить это дело, а?
- Нет, Сергей Игнатьевич, в следующий раз, дела. Да и Вы уже начали строить дорогу и связь вести.
- Да, я думал до зимы нужно это все закончить.
- Я думаю, через недельки две соберемся и обсудим все, что да как.
- Давайте! – согласился Николай
- Созвонимся! – предложил мэр
- Ну, пока! – Платон пожал руку Сергею Игнатьевичу.
Они сели в машину и поехали в проектную организацию. Платон не успел встретиться с Георгием и попросил это сделать Николая. Решить вопрос со штатами и строительной техникой.
- Слушай, Платон, как бы это не было, но безопасность наша, это тоже моя проблема, давай пиши бумагу на разрешение ношения оружия. Пистолет я тебе гарантирую, мало ли что.
Платон подписал заявление.
- Оружие получишь, когда приедешь.
Платона же мучили сомнения. Он все думал о спрятанном пистолете Корня и думал, как же ему быть с ним дальше. – Ладно, подумал он – подойдет время, и расскажу все об этом деле.
Домой он вернулся уже в сумерках. Затащил лодку подальше от воды и потопал к своему дому. В окне он увидел, что горит лампа «трехлинейка». Открыл дверь. Лена, увидев его, бросилась на шею и заплакала.
- Мне страшно, Платон, я боюсь! Мне все кажется, что Серый придет сюда и меня убьет.
Я все вижу эту страшную картину. Я уже рисовала его, как ты велел, но углем плохо, а карандаша я не нашла! – она показала ему бумагу, где было нарисовано что-то наподобие человека.
- Ладно, Лена, я перевезу тебя в твою квартиру, в которой ты прописана.
- Но я не знаю, кто теперь там живет! Да и боюсь я там одна, ведь ты опять будешь уходить!
- Не бойся, мы будем вместе, не все же время ты будешь одна! Еще в нашей семье человек появится скоро!
- Я хочу, Платон, чтобы мы расписались с тобой, как все люди!
- В следующий раз поедем вместе в район и распишемся! Заявление напишем, все по закону. Успокойся, я от тебя никуда не уеду!
Он стал рассказывать ей, как пошли дела по строительству дороги, как нашли они того, кого искали. Остался еще один. Рассказал, что все ему помогают, он имеет счет в банке
- А вот, как быть с твоими деньгами? Может купить дом или квартиру в районе и переехать туда? Эти деньги твои, вот и делай с ними, что хочешь!
- Я уже сделала.
- Что, ты сделала?
- Я их, Платон, сожгла.
Платон сел на лавку и долго думал. Лена ждала, что он скажет. Платон подошел к ней и тихо произнес:
- Я был уверен, что ты так и сделаешь. У меня не лежало сердце, даже сжигать эти деньги, они не твои и не мои, они чужие. А вдруг кто-то, когда-то будет искать этого Корнеева? Что будем делать?
- Ты будешь меня ругать, но сожгла и его паспорт.
- Может это тоже правильно. Но, ты скажи мне, у него были еще друзья, которые знали про вашу с ним дружбу?
- Особых друзей не было, все были временные. Один только, по кличке «Булыга» ходил все время к нему на работу, брал у него деньги в долг. Были они и у меня в квартире несколько раз, выпивали. Но разговоров про какие-то дела при мне не было. Я думаю, Платон, что только он может его искать, долг отдать или опять попросить денег. Я боюсь, он может найти меня и спросить про него.
- Я думаю, Лена нужно узнать, кто в твоей квартире живет и что-то решить с этим жильем, может продать ее, если она у тебя приватизирована, где документы на квартиру?
- У подруги, у которой жила.
- В следующий раз поедем вдвоем и решим дело с твоей квартирой. А если увидишь этого «Булыгу» то говори, что не знаешь, где Корень.
- Хорошо, Платон, я буду делать все, как скажешь
- Вот и хорошо. Теперь у нас два дома. Потом построим еще, и будем жить не хуже, чем в районе. Тут у нас тоже будет, как в городе. А пока обойдемся и этим. Больше, конечно, я буду находиться в районе, пока дорогу сделают и начнут строить жилье.
Лена понемногу успокоилась. Платон стал рубить дрова. Несколько раз ходил на охоту. Лена ходила к реке, стирала и полоскала белье. Жизнь шла, как и должна была идти у сельского жителя. Так прошло две недели. Как и договорились, Платон поехал в район, сразу прошел к Еремеевым. Николай уже ждал его. Новостей было много. Геологическая экспедиция уже была готова ехать на место находки. Готово было и оборудование. В небольшой гостинице, где остановились геологи, Платон рассказал и показал на карте, где была сделана находка. Руководитель партии подробно расспросил Платона, о том, какова структура почвы в этом месте и как выглядит товар. Золото он назвал товаром, этого слова – золото, чтобы никто не услышал.
- Эта работа – рядовая разведка и никто не должен знать, что уже найдено на этом месте. Но без Вас мы все равно не обойдемся, Вам придется идти с нами.
- Хорошо, – ответил Платон – Когда едем?
С Николаем пошли к Сергею Игнатьевичу. У него уже сидел Георгий Отарович. Они работали с документами. Поздоровались. Сергей Игнатьевич пригласил всех сесть.
- Ну, вот, все почти готово, - заключил Сергей Игнатьевич – Осталось только дождаться заключения геологов. А все остальное уже делается. Строительные материалы, частично, будут доставлены по воде. Остальное, по дороге, которая будет готова к осени.
Платон поблагодарил всех за работу и попросил ввести его в курс дела по сумме денег и попросил выписать ему удостоверение. Георгий пообещал, что сделает, только нужно фото. Он достал новые печати компании «Ключ», а мэр подарил ему новенький портфель
- Теперь нам нужно найти еще одного учредителя – произнес Николай, и тогда команда может считать себя полной.
Георгий обратился к Платону:
- Перевозите свою жену в район, мы ее примем в наш банк, где она будет работать, пока не образовалась своя администрация фирмы «Ключ»
- Хорошо, – ответил Платон
Они вышли из кабинета.
- Знаешь, Николай, у меня проблема с жильем. У жены тут есть квартира, которую она сдала, и теперь нужно решить этот вопрос.
- Поедем и этот вопрос решим, – ответил Николай.
Они поехали на улицу Некрасова,10. Постучали в квартиру, дверь открыла женщина. Николай был в форме подполковника и, представившись, он попросил паспорта взрослых. Не увидев прописки, он спросил:
- Давно туту проживаете?
- Да, нет, с год – с акцентом проговорил хозяин.
- Откуда сами?
- Дагестан.
Ого! Далеко забрались. Я хотел бы знать, у кого вы сняли квартиру?
- Да женщина одна сдала, ее давно не видно, мы уже хотели уходить, но ее нет, и мы не знаем, кому отдать квартиру.
- Чем занимались все это время?
- Торговали всякими фруктами.
- Прошу завтра придти в милицию за паспортами, – забрав документы, Николай попросил в течение трех дней освободить квартиру.
Идя к машине, он ругался:
- Вот так, дорогой и работаем. Участковый у меня теперь получит! Пока сам не проверишь, все лапшу на уши начальнику пытаются повесить!
Давай зайдем ко мне, да отца проведай, что-то приболел старик. Все, говорит, нашли отца, теперь спокойно можно определяться, Поговори сам с ним, он тебя боготворит.
Платон увидел, что Ефим лежит на диване. Увидев Платона, он заговорил обрадовавшись:
- Вот и хорошо, что не забываешь меня!
- Так я же утром был у тебя!
- А я уже забыл!
Николай посмотрел на Платона, тот с пониманием кивнул головой.
Платон отвечал на вопросы Ефима. Наскоро перекусив Галиной стряпни, он попрощался с Ефимом и вышел. В этот раз он оставил лодку у причала, где стояли катера и лодки районного начальства. Там и охрана была получше, да и платить не было нужды. Один раз, увидев Платона с начальником милиции, сторожа больше не задавали лишних вопросов.
Лена встречала его на крыльце. Она опять плакала и обнимала его.
- Ну, вот, вопрос с жильем решен. Через три дня твоя квартира будет пуста, и мы переедем.
Лена повеселела
- Хорошо, там хоть продуктов купим! Мне же нужны витамины!
- Купим, купим. Тебе и работу нашли. Будешь в банке работать, пока своя контора не образуется. Вот так, Лена, кончилось мое отшельничество! Будем теперь строить и восстанавливать то, что глупые головы разрушили! Докажем, что только умными решениями и грамотной политикой в отношении населения, можно создать условия для жизни и работы. Если бы не это, то я бы не взялся за это дело. Буду жить и бороться! И ты мне поможешь! – он обнял Лену
- Помогу – едва слышно прошептала она.
Уже через три дня они поехали в «Осокино». Часть продуктов они оставили в доме, часть повезли на первое время. Они подошли к пристани, закрепили лодку. Платон пошел к Еремеевым. Николая не было дома, он пошел на работу. Платон позвонил ему. Тот сказал, чтоб он его ждал и что он подъедет на машине и увезет их в квартиру. Ефим лежал на постели и даже не вставал, видимо, болезнь приковала его окончательно. Платон не знал, как его успокоить, как приободрить.
- Ты, Платоша, сделай так, чтоб людям хорошо было. Я ведь понял все, да и Николай кое-что рассказал. Будь, Платон человеком, я верю тебе, ты человек слова и дела.
- Что, ты, что, ты, Ефим Панкратович, ты еще увидишь наше село, обновленное, производство запустим, люди вернутся, будем жить еще лучше.
- Я знаю, Платон и надеюсь на это, горжусь, что мой отец причастен к этому будет.
Пришел Николай.
А где жена?
Там, на пристани.
Они поехали туда. Лена поздоровалась первая. Все погрузили в машину и поехали в квартиру Лены. Квартира была уже пуста. Вышли соседи и отдали ключи. Отдали и деньги, которые должны были отдать квартиранты.
- Вот это все велели передать.
- Ты смотри! Еще и добросовестные попались!
Соседи растворились в своей квартире, увидев начальника милиции.
- Да, добросовестные, – он многозначительно подмигнул Платону. Платон все понял.
Квартира была чистая, все прибрано.
- Ну, вот устраивайтесь – Николай, попрощавшись, уехал.
Утром, часов в девять пришли связисты и стали устанавливать телефон. Лена удивленно смотрела на Платона, но тот уже мало чему удивлялся. Он только сказал, что это так положено.
- Теперь я буду работать и по телефону. Будешь теперь не одна. Соседи рядом, ну и мои теперь друзья. Пойдем сегодня в Загс, а потом будем оформлять прописку мою, а то я как-то далеко прописан в «Горячем ключе» все еще, а может не надо этого делать? Все равно там будем жить.
- Вот, когда будем, тогда и решим этот вопрос. А теперь будем жить тут – постановила Лена.
Связисты закончили свою работу, и Платон расписался в наряде. Платон и Лена пошли по магазинам закупать продуктов.
- Завтра не забудь сходить в поликлинику и встать на учет – сказал Платон – Надо чтоб было все как нужно!
Она засмеялась
- Ну, ты даешь! Ладно, уж, схожу, иди, иди!
Теперь она зажила той жизнью, которой и должна была жить. Она думала, что все кончилось и что она уже давно так живет. Прошлое постепенно стало забываться.
Платон мотался по участкам работы. Появились некоторые задержки. За два дня он решил многое. Лена уже ходила в банк и оформилась на работу. Сходила в поликлинику и встала на учет. Платон заскочил ненадолго домой и объявил, что уезжает на некоторое время с геологами с тайгу, попросил Лену себя беречь.
Перед поездкой заскочил в милицию к Николаю
- А, вот как раз вовремя! Ну, как? Телефон поставили?
- Да, поставили.
- Ну, вот, трудись теперь. Справочник у связистов возьмешь. А в отношении денег, на счету у нашей фирмы около двадцати миллионов. Это пока не точно. Счет оформлен, но часть оставлена в золоте. Цены ведь меняются, но это Георгий отрегулирует, он ведь знает. Зарплата будет идти, как и положено. Одним словом, рассчитываться с подрядчиками есть чем. Кредит оформляется. Ты уже вошел в курс дела этой рыночной экономики? Хотел сказать базарной, но воздержался – улыбнулся Николай – Поезжай спокойно, но держи ухо востро, утечки никакой не должно быть!
- Понял, - твердо сказал Платон.
- Счастливо – проводив Платона до двери, сказал Николай.
- Да, чуть не забыл – остановился Платон – Там лодка моя у причала, надо ее определить.
- Хорошо, определим. А вообще тебе лучше катером пользоваться.
- Все, пока, – они пожали друг другу руки и расстались.
Через несколько минут его окрикнул дежурный: - Вас просят задержаться.
Платон удивился. Его догонял Николай.
- Платон, я совсем забыл, возьми и распишись здесь – он протянул Платону пистолет и бумагу.
Платон расписался, взял оружие, повертел его в руках и положил в карман.
- Нет, так не годится! – произнес Николай, - Вот тебе сбруя под пазуху - и подал новую кобуру с наплечными ремнями.
- Давай, давай, здесь прямо одевай, а то в карман, не годится!
Платон все одел, подпрыгнул, как бы утрясая.
- Ну, вот, теперь хорошо – одобрил Ефимыч – Теперь, ты настоящий директор. Хлопнул Платона по спине и тот пошел к выходу.
По пути на причал, он заскочил домой. Лена уже ждала его.
- Ты, хоть поешь, я накупила всего.
Платон поцеловал ее, но есть не стал. Время поджимало, его ждали на пристани. Он попросил ее все оформить, как договаривались, и идти на работу.
- Все сделаю, - пообещала она,- Будь спокоен!
Николай продолжал поиски родственников третьего погибшего золотоискателя
После революции ушло в мир иной много стариков, да и послевоенное поколение уходит не по дням, а по часам. Те, кто жил в этом селе, многие на погосте. Разговоры с отцом, который уже теряет память, ничего не дали. Есть еще архив в Красноярске, но там нужно заниматься, искать. Местный архив был скуп на информацию, к тому же часть архива во времена репрессий находится в КГБ. Запрос туда тоже ничего не дал. Репрессированных в этой семье не было. Только архив Красной Армии дал обнадеживающую справку: Был такой Булыгин Петр Семенович, призванный в армию в 1935 году. Служил на Дальнем востоке, в части, обслуживающей аэродром. Место дислокации аэродрома не указано. Демобилизован в 1939 году в сентябре месяце. Призывался из села «Осокино» Красноярской области. Но в архиве нет этого – злился Николай. Он долго смотрел в окно, думая, где еще искать этого родственника, если он еще жив? Ему бросился в глаза купол церкви, который поблескивал в лучах восходящего солнца. Церковь – вот где может быть архив! Николай, быстро накинув на себя китель, бросился к выходу. На своем милицейском Уазике, он подъехал к церкви. Посмотрев по сторонам, чтобы его никто не увидел, постучал в двери. Дверь открыл сам батюшка. Он пригласил начальника милиции войти, перекрестив его. Они прошли в боковую дверь, где стоял стол, на котором стояла еда.
- Откушайте со мной, Николай Панкратович.
- Да дела, батюшка, дела!
- Что за дела могут быть в стенах святого места? – спросил батюшка – Слушаю, Вас, Николай!
Николай изложил цель своего визита. Закончив трапезу, отец Ефремий пошел в другую комнату и принес книги, в которых скрупулезно были записаны усопшие и их родственные связи. Церковь аккуратно вела записи всех, кто проживал на данной земле. Кто здесь крестился, кто погиб в войне. Одним словом, пример всем архивам. Батюшка стал помогать Николаю, искать Булыгиных. Вскоре была найдена запись. В 1920 году преставилась раба Божья Булыгина Анастасия Фроловна, рожденная 1900 году, 5 дня. Месяца июля. Отпета четвертого месяца, 3 дня, 1920 года.
- Так, посмотрим, кто и когда крестился. В эти годы уже было гонение на церковь и записи могли не делать. Книги прятались от властей. И наш архив люди сохранили и теперь записи продолжаем. Тексты, конечно, отличаются: Подвергнут крещению раб Божий Булыгин, рожденный 1918 году первого месяца, 10 дня. Наречен, Петром.
- Вот. Это, пожалуй, сходится! Это после того, как перед самой революцией отец его ушел в тайгу и сгинул. Значит, искать мы должны место жительства Семена Булыгина. А Петр Семенович – это его сын. Умерла жена Семена, если, конечно, это та самая семья. Значит, на Дальнем востоке служил сын Семена Булыгина! Он, вероятно, и не вернулся в родные места. Теперь у него возраст такой же, как у моего отца. Жив ли? Ведь была еще война! И есть ли у него дети? Да, это задачка!
Больше в книгах не нашли ничего, касающегося этого дела. Николай пошел к выходу, его окликнул Батюшка
- Вот, тут я нашел записку о проведении панихиды за упокой раба Божьего Семена Булыгина. Дата 1918 год. Да, это, Наверное, жена его до своей смерти заказала по пропавшему мужу.
- Ясно теперь – сказал Николай, - Спасибо, Батюшка за помощь! – Уходя, он все же повернулся к храму лицом и перекрестился. Отец Ефремий стоял на крыльце и смотрел на уходящего Николая и вслед перекрестил его.
Уже сидя в своем рабочем кабинете, Николай попросил принести ему ориентировки, которые по годам подшивались в папку. Начиная с 1991 по 1993 годы, этих ориентировок приходило десятками. Просто не успевали их рассматривать. Милиция была загружена этой макулатурой. Ловить и вычислять каждый криминальный элемент, было просто некому. Из милиции уходили опытные, талантливые люди. Все шли в торговлю или в другие сомнительные фирмы и организации, мечтая разбогатеть.
Николай разбирал бумаги, когда к нему в кабинет зашел его заместитель майор Вахрушев.
- Чего, озабочен? Какие-то проблемы?
- Да, что, ты говоришь, майор! У нас, да без проблем! Перебираю, вот старые ориентировки, сколько всего накопилось!
- Ну-ка, ну-ка, я тоже посмотрю.
- А, что у тебя время есть? Если есть, я дам тебе задание!
Николай рассказал ему о Булыгине и попросил послать запросы в паспортные столы соседних районов.
- Одним, словом, используй все возможности!
- Понял! – ответил заместитель.
- Еще одна проблема – это девичья фамилия жены Булыгина Семена, наверняка ее родственники тут проживают. Ведь они все здешние.
Майор, прочитав одну из ориентировок, вскрикнул:
- Смотри! Смотри! Тут за 1993 год – Разыскивается сбежавший из-под ареста Булыгин Семен Петрович, 1946 года рождения. Место рождения Амурская область, село Скороводино. Может появиться в Красноярской области, поселок «Горячий ключ», районный центр «Осокино» у родственников бабушки Булыгиной Анастасии Фроловны. Рост средний, плотного телосложения, волосы русые, глаза карие. При побеге напал на конвоира и завладел пистолетом «Макаров» с обоймой. ОВД Красноярска.
- Вот это ориентировка! Неужели это то, что я искал? – воскликнул Николай. Он несколько раз прочитал бумагу и со смехом добавил: - А портрет, как нарисовали!
Внизу стояла подпись участкового: « Проверено, такой не проживает.» - Это все равно, что «Мин нет»
- Хоть и время прошло, но ты, майор возьми и проверь еще раз. Да осторожней!
- Будет сделано!
- Да посмотри еще дальше, может еще чего будет! Вот всегда так, откуда не ждешь, оттуда и вылезет. Видимо, это, все-таки, Бог подталкивает. Я же сегодня в церковь ходил
Значит иногда полезно это делать!
- Тогда и я, наверное, схожу, чтобы повезло, - уже серьезно заметил майор.
- Вот-вот, сходи, это никогда не вредно, а то мы совсем, видать Бога забыли в своей работе.
Лена осталась одна. Она решила встать на учет в поликлинике. Это заняло немного времени. От общения с врачом, ей стало легче. Его слова: берегите себя, придали ей уверенности во всем. На другой день она уже шла на работу в банк. Георгий Отарович провел ее к кадровику, который без лишней волокиты оформил все бумаги. На вопрос, где она работала последнее время, Лена ответила правду – на разъезде Узловой.
Георгий Отарович убедившись, что все в порядке, ушел. Дал только распоряжение, чтобы Лене подыскали место получше. Кадровик только немного смутилась, прочитав фамилию, Русская
- Это, что, шутка?
- Да, так в детском доме пошутили.
- Но Вы же замужем?
- Да, но пока не расписались – стесняясь, проговорила она. Думаем на днях пойти в Загс, как только муж вернется из экспедиции.
- Это хорошо – удовлетворенно заметила кадровик.
С этого дня Лена каждое утро уходила на работу. Первые результаты работы вполне устроили Георгия Отаровича. Первый ее финансовый отчет был составлен по всем правилам. Начальник даже привстал из-за стола и пожал руку смущенной Лене.
- Ну, что Вы, Вы же мне помогали!
- Я думаю, Вы поведете работу и нашей фирмы.
Лена летала, как на крыльях. Дома был порядок. Она создала в доме уют: завела цветы, купила посуду, новые шторы. Мечтала о покупке кроватки для будущего младенца. Но соседи отговорили ее заранее покупать, и она согласилась.
В один из вечеров, когда Лена сидела, поджав ноги на диване, в дверь постучали. Лена кинулась к двери. – Платон! – крикнула она и открыла. На пороге стоял «Булыга». Она узнала его, он не раз приходил к Корню
- Ты, чего, Ленка, Не узнала меня? А я тебя сразу узнал, только ты чего-то пузатая стала!
Уж не Корень ли тебя надул?
Лена уже хотела закрыть дверь, но «Булыга» подставил ногу и распахнул дверь.
- Ты, чего это друзей не пускаешь? А где Корень мой. Он стал проходить в комнату, ища своего друга.
- А где Корней?
- Не знаю я, где твой Корней! И вообще уходи! Я не хочу знать ни тебя, ни твоего Корня!
- Ну-ну! А я хочу знать, где Корень! А ты, видать, замуж вышла и не за Корня!
- Уходи, скоро муж придет!
- А вот не уйду, хочу посмотреть, что у тебя за муж!
- Я сейчас в милицию позвоню! – она кинулась к телефону.
Булыга схватил ее за горло и шипящим голосом произнес:
- Я уйду, сука, но передай Корню, пусть отдаст ствол, а то я вас обеих – он не договорил. Зазвонил телефон и он отбросил Лену. Ринулся к двери и опять зашипел:
- Вздумаешь, кому сказать, что я приходил, пришью! А Корню предай, через два дня, чтобы ствол был у меня! – он тихо открыл дверь и вышел.
Лена схватила трубку, она знала, что Булыга сейчас стоит за дверью и прислушивается к ее разговору. Но в трубке уже шли гудки. Лена привалилась к стене. Ноги онемели, она дрожала мелкой дрожью. – Неужели это и есть расплата за прошлое, неужели меня не оставит это никогда. Она опустилась на колени и заплакала. Телефон зазвонил снова. Она осторожно сняла трубку
- Лена, это ты?
- Да, я – ответила она Николаю
- Завтра Платон приезжает. Он просил передать тебе привет. Я только сейчас с ним разговаривал. Лена! Ты чего молчишь?
- Нет, нет, я очень рада, спасибо Вам Николай Ефимович!
- Да не за что, я буду завтра вечером у вас.
- Хорошо, очень хорошо – ответила она.
- Ну, все, пока, Лена!
Она положила трубку, не зная, как быть дальше. Лучше рассказать все Платону.
На другой день, к полудню, Лена готовила обед. Старалась, чтобы понравилось Платону, да и знала, что, наверное, он придет не один. Вскоре милицейский УАЗ остановился у дома. В окно она увидела Николая и Платона. Гость вошел первым. Платон схватил Лену в объятия.
- Тихо, ты, медведь! – удержал Платона Николай, - раздавишь ребенка!
- Ну, вот и забыл совсем, - виновато сказал Платон, опуская Лену на пол.
- Ого! Уже и стол накрыт! Но я, если не возражаете, завтра наведаюсь, а то у нас гости сегодня по службе. Надо оказать внимание.
- Ну, если по службе, то мы прощаем. – Платон проводил Николая до двери.
- Завтра ждем. Рассказать есть что.
Когда дверь за Николаем закрылась, Платон повернулся к Лене и обрадовано объявил:
- Предварительное заключение геологов – положительное, причем очень большой процент на тонну! Ты, почему хмуришься? Что-то случилось?
- Платон, ко мне приходил «Булыга». Оказывается, пистолет этот дал Корню он и просил, чтоб Корень вернул его ему.
Платон сел на стул и стал вслух рассуждать.
- Знаешь, Лена, ты не думай больше ни о чем, я все сделаю сам. Это даже к лучшему. Завтра я все расскажу Николаю.
- Но он сказал, что дня через два придет за стволом.
- Но это мы решим сегодня.
Он сразу позвонил Николаю и попросил принять его срочно. Николай удивился, но сказал, что через полчаса он освободится. Платон быстро ушел. Подождав немного в приемной, когда выйдут гости, он вошел в кабинет.
- Что случилось, Платон?
Платон, отдышавшись, проговорил:
- Извини, Николай Ефимович, надо было раньше тебе рассказать. Но вот, видимо, настало время. Он вкратце рассказал то, что с ним случилось. Закончил свой рассказ похоронами Серого. Николай слушал внимательно, не перебивая. Немного помолчав, он спросил:
- А где этот ствол?
- Да, дома, я его в тряпки положил, в шкафу. Не хотел я рассказывать про все это, да видно события подгоняют.
- Ничего, но плохо, что завтра он придет, неизвестно, ведь в какое время! Так как кличка его говоришь? «Булыга»? Уж не тот ли Булыгин, которого мы ищем?
Он вызвал своего заместителя.
- Так вот, майор, нашелся, видать, тот, кого мы ищем – «Булыга»
- Да, познакомься, это Платон. Нам нужно разработать план задержания этого «Булыги». Очень даже может быть, что этот тот Булыгин и есть. Если он вовремя придет, то придется в квартире устроить засаду! И в подъезде тоже. Одним словом, майор, давай ребят сюда, и мы разработаем план.
- Ты уж, Платон не обижайся, но придется сегодня с вечера это организовать. От него можно всего ожидать. Придется и твою жену, Платон подключать. Только она может передать ему оружие. Надо Лене сказать, чтобы она сказала, что Корень уехал неизвестно куда. Ладно! Мы еще проинструктируем ее.
В кабинет начали входить оперативники.
- Иди, Платон и успокой ее, Ну об остальном, потом поговорим.
Платон бегом бросился домой. Лена сидела на стуле, слезы душили ее. Платон рассказал ей о разговоре с Николаем, и стал, как мог успокаивать ее.
- Теперь, ты должна выполнить только одно: передать пистолет этому «Булыге» и все. Остальное, за милицией. Они уже сегодня придут, чтобы завтра не мелькать. Если все пройдет здорово, то я сбрею свою бороду. Там в тайге она нужна была, а тут не за чем.
Лена немного успокоилась и стала резать хлеб, раскладывая на тарелке. В дверь постучали. Платон открыл и в комнату вошел майор, уже в гражданской одежде и двое работников уголовного розыска.
- А где Ефимович? – спросил Платон
- Да он там, на связи с областью, докладывает.
Придет или не придет Николай, майор не сказал.
- Вообще, план, как и договорились, остается тот же.
Он познакомился с Леной, подойдя к ней сказав: Анатолий, ну а это наши ребята.
- Теперь, где оружие?
Платон достал пистолет, а свой снял вместе с кобурой и повесил в шкаф. Протянул майору «Макаров». Майор вынул обойму, опустошил ее от патронов, и снова поставив обойму, положил на стол и прикрыл салфеткой.
- Ну что же, будем ужинать, раз все готово, – предложи Платон. Ему никто возражать не стал. Лена старалась держаться и выглядеть молодцом, даже пыталась шутить. Зазвонил телефон. Майор попросил Лену подойти, вдруг этот тип проверяет. Лена взяла трубку. Это был Николай.
- Где там Платон?
- Платон, это тебя
- Да, я слушаю!
- Ну, как там ребята устроились?
- Да, хорошо
- Вы только там не шумите здорово.
- Понятно.
- Платон, ты не волнуйся, все идет нормально. Где там майор? Дай ему трубку!
Платон подошел к оперативникам,
- Начальник просил, чтоб не шумели.
- Ну, да, мы же не мыши – пошутили ребята
Переговорив с начальством, майор доложил, что брать будут на выходе, когда уже с оружием выйдет на улицу.
- Завтра с утра наши подойдут. А наше дело тут подстраховать.
Гости сидели долго. Пили чай, хвалили Лену за угощенье. Платон, видя, что жена уже не стоит на ногах, увел ее в другую комнату и положил спать. Сам вернулся к ребятам, и они еще долго играли в карты. Потом уснули, кто, где разместился. Утром Платон проснулся первым, стал готовить завтрак. Ребята поднялись, стали умываться. Майор все охал, что проспал. Лена еще спала, она уснула только под утро. На кухне жарилась картошка, кипел чайник. Булыги все не было.
- Хуже нет, когда неизвестность. – проговорил майор.
Ближе к обеду, когда на улице было уже много людей, раздался звонок телефона. Лена взяла трубку.
- Ну, привет. Ты одна? А это я! Ну, ты поняла!
- Да, поняла, я одна, приходи, забирай свою игрушку, но учти, Корень сам не может, я не знаю, где он и что делает. Велел отдать.
- Смотри, падла, если обманешь, достану.
- Иди и провались, ты со своим стволом!
- Бросил трубку – сказала Лена.
- Откуда он узнал номер телефона?
- Да на телефоне же написано. Вот он и запомнил.
- Всем быть готовыми!
Он хотел позвонить, но передумал, может позвонить «Булыга», а телефон будет занят, он насторожится.
- Нашим мы просигналим только тогда, когда он выйдет. Но они и при входе его засекут.
Стали ждать. Все рассредоточились по квартире. Платон с майором сидели в ванной, ребята в комнате за шторами. Со стола все убрали. Лена была в халате, пистолет лежал у телефона в коридоре. Примерно через полчаса, во дворе дома появился человек в спортивной куртке и спортивной шапочке. Несколько раз оглянувшись, он вошел в подъезд.
- Это он – прозвучало по рации. – Быть готовыми! Командовал сам Николай.
На стук в дверь, Лена спокойно открыла и начала ругаться.
- Забирай свое дерьмо, и больше, чтобы я вас вместе с Корнем не видела!
Не давая опомниться, она сунула ему в руки пистолет и стала выталкивать из квартиры. Ошалевший «Булыга» схватил пистолет и сунул его в карман куртки.
- Иди, иди, а то сейчас соседей позову, скоты вы все, надоели мне!
Булыга не соображая, струхнул и быстро ринулся вниз с третьего этажа. Убедившись, что в доме нет засады, он вышел
- Значит, Корень где-то загремел – подумал он – Эта курва не выдаст, сама не чиста.
Это последнее, что он успел подумать. Руки его плотно обхватили наручники, а пистолет осторожно был вынут, и перекочевал в пакет милиционеров.
- Эх, курва! Падла! Век свободы не видать! Задушу! – он дико завыл, садясь в машину
На следующий день допрос вел сам Николай Ефимович.
Семен сидел на стуле, свесив голову, и молчал. Стоящий рядом милиционер, внимательно смотрел на него. Он доложил, что привел задержанного и не уходил. Подполковник махнул ему рукой, и он вышел.
Николай стал задавать ему вопросы.
- Скажите, Семен Петрович, как и при каких обстоятельствах у вас оказалось это оружие? – он показал на пистолет, лежащий у него на столе. К его полному удивлению, задержанный заговорил:
- Вы же знаете, чего уж спрашивать?
- Знаем, но немного, - признался Николай
- А что тут много знать? Попался я на краже. Повели меня к прокурору. Один милиционер меня сопровождал, сунул я его по голове, но не убил же! Хлипкий какой-то попался. Упал, ну я и взял ствол у него. Потом сюда подался.
- А у кого здесь проживали, Семен Петрович?
Да у тетки сестры моей прабабушки – Сысоевой. Чаще у друзей, в общежитии железнодорожников и Витька Корнеева. Он меня поил и кормил, я помогал ему на разъезде с грузами, работая грузчиком без оформления, платили наличными.
- Отец твой жив?
- Нет, запил он после того, как мать моя сбежала от нас. Не знаю, где она, я ее не видел, говорят в Казахстане где-то.
- А где вы жили?
- В Красноярске, в своем доме. Сгорел дом вместе с батей, он его по пьянке сжег. Остался я на улице, вот и пошел, поехал по наклонной.
- Где теперь Виктор, у которого жил?
- Не знаю, я давно его не видел. Он взял отпуск со своей девкой, вы ее знаете, наверное, Русская у нее фамилия. Уехали они в отпуск, куда я не знаю, и теперь его нет. Я жил все там, у него, а эта девка говорит, что не знает, где он. Может, загремел, может еще чего.
Начальник, давайте, не мучайте меня! Я все рассказал, больше за мной ничего нет!
- Ну, что ж, если за тобой ничего нет, пожелаю тебе хорошей дороги. Если бы не эти обстоятельства, быть бы тебе знаменитым и богатым. Но, видимо, так распорядился всевышний!
Он крикнул дежурного конвоира и подошел к Семену.
- Расскажи следователю, все, как было, и готовься в дорогу.
Понял, судить будут там, откуда подался.
- Все правильно – заметил Николай
Когда увели Семена, он задумался. Уже давно были объявлены в розыск, не вернувшаяся из отпуска Русская Елена Ивановна и Корнеев Виктор Никитович. Далее шли их портреты и год рождения
- Вот теперь нужно привести все в ту самую норму, чтоб без проблем в будущем.
Он поехал в банк, где работала Лена.
Николай доверял Платону. Рассказ его был правдивым, но нужно было бы убедиться самому, посмотреть это чудо, которое утащило Корнея, все о нем говорят, а никто не видел. С этими мыслями он и прибыл в банк. Зашел к Елене в комнату, поздоровался
- Елена Ивановна – он впервые назвал ее по имени отчеству – Значит, разговор у нас будет официальный.
- Лена, - начал он опять, нужно уволиться с прежнего места работы, и как можно скорее. Объяснить свое отсутствие можно непредвиденными обстоятельствами, коротко описав ваше приключение. В объяснительной записке и в объяснении, что необходимо будет сделать и на мое имя. Только не указывайте, что это сделал снежный человек. Этому у нас не поверят. Медведь и все. Справку об этом, я предоставлю во все органы, которые нужны в этом случае. Ну и другие документы тоже, акт, подписанный вами с Платоном. Вот только так мы сможем поставить все на свои места.
Николай поднялся и поинтересовался, все ли поняла Лена.
- Да, поняла, Николай Ефимович, сегодня же все сделаю!
- А ты, молодец! Как мне докладывали, каким напором ты этого Булыгина выперла из квартиры, не дала ему шарить по ней. Представим к награде!
- Да что Вы, это ерунда! Все бабы так бы поступили, да надоело даже думать о прошлом!
- Ну, ладно, действуй, а остальное, придет в норму.
Он вышел и зашел к управляющему Георгию Отаровичу. Коротко рассказал ему о произошедшем событии и в свою очередь выслушал новость о положительном заключении по прииску.
- Если это подтвердится, то кредиты, которые мы выделим, окупятся за три года. Залежи огромны, но эта цифра, еще не точна. Но мы уже подсчитали, что банк в этом случае будет конкурентом, да еще каким! Самому Сбербанку. Но это в будущем, а теперь нужно спешить с дорогой к «Горячему Ключу». Мне звонил Платон, он там. Дело, кажется, движется, и наш мэр организует и накапливает материал на пристани. Платон уже командует. К осени, должны оборудование для добычи доставить, - Да, мы это уже обговорили с Платоном.
- Нужно, когда пробьют дорогу до Горячего, вагончики закупить в Красноярске и доставить туда для строителей.
- Теперь слушай сюда, - перебил его Николай
- Другого учредителя, по всему видать, не будет. Родственник близкий погибшему в тайге Семену Булыгину оказался преступной личностью, обстоятельства сделали его таким. Так что придется нам самим решать многие дела.
Георгий, вместе с Николаем, поехал к Платону, на строящуюся дорогу. Дело продвигалось. До Горячего ключа осталось километров пять. Вдоль полотна стояли столбы и тянулись провода. Трактор с прицепом уже пробился в село, в прицепе стоял трансформатор. Его сгружали по бревнам рабочие. Платона нашли в селе. Рассевшись на пеньках, они начали совещание. Подполковник доложил Платону обо всем, что еще не было решено, успокоил его, поняв, что он все еще переживает случившееся
- Это все ерунда, Платон. Все утрясется и придет в норму. Проблема вот в чем: у нас выпадает одно звено. Это третий учредитель, а он единственный наследник.
- Ого! Еще нам преступника не хватало – сказал Георгий Отарович
- Хватало, не хватало, а справку я о нем составлю, а Ты, Отарович положи ее в свой архив, до поры, до времени.
- Понял, хорошо, - Ответил Георгий.
- Ну, а теперь о деле. Все идет по плану. Мэр наш Сергей Игнатьевич на базе пристани организует отправку оборудования.
Платон что-то записывал в своей книжке-ежедневнике.
- Пишу – Объявил он, - Чтобы бороду себе сбрить, не забыть.
Все засмеялись.
- Вот, это первое.
- Ну, а что на второе? – спросил Отарович
- А на второе, мы с Леной расписываемся.
- Так это должно быть первым! – воскликнул Георгий. Все его поддержали.
- Ресторан за мной! – Объявил Георгий.
Все понимали, что средств пока у Платона маловато, хотя по штатному расписанию директор фирмы мог уже брать деньги по чекам, но Платон пока не хотел этого делать.
- Давайте поедем на пристань, там с Игнатьевичем поговорим о делах, - предложил Николай.
Все с ним согласились и они поехали. В дороге подполковник говорил Платону о том, что нужно будет съездить в его жилье и посмотреть кое-что.
Платон понял, что имел в виду Николай.
На пристани шла погрузка оборудования домиков для геологов и рабочих.
- Ну, вот, слава Богу, явились! – проворчал Сергей Игнатьевич, - Я тут и за прораба, и за грузчика, Не хватает рабочих рук. Плати, Платон мне вторую зарплату!
- Конечно! Обязательно! – заверил его Платон – Мы и заявились, чтобы решить эту проблему. Ждать, когда придет экспертиза и проектная документация некогда. Они сразу и мету дают и проект.
- У нас уже все готово к оплате. Большую часть расчетов мы уже провели, - доложил Лейтман. Уже готов проект и поселка со всеми инфраструктурами. Финансирование можно закладывать и в бюджет района. Вся надежда на открытие прииска.
- Как бы на эту дело край «лапу не положил»!
- Краевая дума уже зондировала почву.
- Конечно, - криво усмехнувшись, добавил Лейтман, - Что-то не видно рвения края в наших делах, а «лапу» уже протягивают! Пусть профинансируют хоть один проект!
- Ладно, Отарович, время это не мелочь, оно и есть деньги. Давайте конкретно каждому свое дело и вперед!
- Это по-нашему! – заключил Николай. – Как я уже говорил, беру охрану и порядок быстро проводить весь транспорт и грузы.
- Платон, все, что касается меня, то я контролирую строительство и сроки, формирование будущего поселка и администрации. Одним словом, кадры. Как видите, я уже взял то, что мне и положено, финансы, проекты, бюджет. Ну и так далее.
Сергей Игнатьевич подвел итог этого стихийного совещания.
- Я думаю, что работа идет, но нужны люди. Надо дать объявление в газету, о найме рабочей силы. Кадрами пусть займется жена Платона Елена Ивановна, Я правильно назвал? – обратился он к Платону
-Правильно, – ответил тот
- Пусть отдел пока будет в мэрии. Там есть специалисты, сейфы и картотека. И тебе, Платон кабинет найдем! Нужно людей принимать, подписывать, печати и так далее.
- Все понял, - ответил Платон
- Завтра же переезжай и работай!
Платон и Лена в этой круговерти выбрали время и сходили в ЗАГС и расписались. Афишировать это мероприятие не стали. В июле Лена родила сына, которого назвали Алешей. Это событие отметили просто на квартире у Платона. Собрались только самые близкие друзья: Николай с женой Галей. Сергей Игнатьевич с женой, также Лейтманы с детьми. Все хвалили Лену и ребенка, желали здоровья. Жизнь потекла своим чередом.
Получили заключение государственной комиссии на разработку месторождения золота. Платон, как и обещал, поставил памятник Серому в тайге, где он спас от гибели Лену. По ее рисунку была сделана скульптура. Доставили ее вертолетом, на котором и летел Николай Ефимович, чтобы не терять время. Памятник установили рядом с могилой, раскапывать которую не стали.
- А, ты знаешь, экспертиза подтвердила, что пистолет именно того охранника, но криминала на нем нет. Так что справку я в отдел кадров дал о пропавшем Корнееве, что погиб от нападения зверя. Дело закрыто.
Они облетели район разработок прииска, где дымились костры, и на самой видимой сопке стоял крест, перенесенный туда с могилы золотоискателей еще в первый приезд Платона.
Теперь крест был виден издалека. Уже расчищена была площадка для стройки. Стояли вагончики для рабочих. Люди копошились. Работа шла.
Они полетели обратно в район.
- Ты знаешь, Платон, меня готовят в краевое управление, возглавлять его. Я оставляю за себя того майора, помнишь? Толковый мужик! Но вы не думайте, что я от вас уйду, я буду делать дело и оттуда. Жаль, что отец у меня совсем больной и одного оставить не могу, думаю мать Гали прописать и сестру.
Платон соглашался, кивая головой. Они прилетели в Осокино уже затемно. Платон зашел к Еремеевым, проведать Ефима. Тот уже не узнавал его и лежал молча. Платон так же молча постоял у постели и ушел, не сказав ни слова
Лейтман, как и просил его Николай Ефимович, составил справку и внес в штат осужденного Булыгина Семена Петровича, как учредителя. Одним словом, накопления шли на счет Семена.
Шесть лет пролетели быстро. За это время многое изменилось. Поселок «Горячий ключ» и фирма «Ключ», а вернее акционерное общество «Ключ» процветали. Поселок расстраивался. Население все прибывало и прибывало. Работала крупная лесопилка и деревообрабатывающий комбинат. Сдали «под ключ» больницу и школу.
По новой дороге транспорт шел потоком. Люди сами начали строиться и работать на добыче золота на прииске, который называть стали Платоновский. Отдел кадров все также возглавляла Елена Ивановна Субботина. Сын Алеша ходил в школу, ему шел уже седьмой год. Похоронили здесь, в «Горячем ключе» отца полковника Еремеева Ефима. Платон поставил памятник и своим родителям, и Ефиму. Ефим уже перед самой смертью, придя в сознание, попросил Николая схоронить его в родном поселке, где он прожил всю свою жизнь. Свое слово Николай сдержал. Теперь полковник Еремеев служил в краевом управлении внутренних дел. Банк Лейтмана разросся и его филиал уже работал в Горячем ключе. Платона несколько раз просили баллотироваться на пост мэра района, но он отказывался. Должность директора его устраивала. Он отвечал за производство и его стабильную работу. От этого зависела и жизнь возрожденного села и предприятия. Началось строительство обогатительной фабрики. При добыче золота обнаружились сопутствующие металлы. Для жизни теперь было все. Но Платону все чего-то не хватало. Хотя был он теперь богат, можно было отдыхать каждый год на Багамских островах и летать на собственном самолете, но Платону этого всего было не нужно. Он старался избегать различного рода презентации и юбилеи, посылая на эти мероприятия своих заместителей. Его тянуло в тайгу, без которой он не представлял своей жизни. Он сделал все, что хотел, он показал всем, как нужно служить людям и делу. Знали и видели это все только его близкие и друзья. Народ свой он знал как никто другой. Он знал, что люди, увидев его в дорогой иномарке, не будут ему говорить вслед, что он нахапал денег себе в карман. Он и сам когда-то так думал. Он по-прежнему жалел людей, он не делил их на бедных и богатых, но видел причину этого различия. Причина была в государственной политике, в ошибках, за которые расплачивается теперь его народ. Это его угнетало. В свободное время он брал ружье и уходил далеко в тайгу, в самые глухие места, где еще не ступала нога человека.
Семен Булыгин, которому дали шесть лет за кражу и побег из-под ареста, отсидел свой срок. В тот день, когда он освободился, на свободу вышли еще три человека. Семен решил добираться в районный центр Осокино. Там остались друзья и старые связи. Больше идти ему было некуда. – Может, работу найду на железной дороге? Примут ли те далекие родственнички? Может поискать работу в Красноярске? – так раздумывая, Семен шел по дороге на автобус.
На поле у вертолета, который летел в «Осокино» собралось районное и краевое начальство: Сергей Игнатьевич, Николай Ефимович, Директор краевого Управления геодезии и картографии, главный геолог геологического Управления края, начальник водного транспорта и портовых сооружений. Они все были прямо или косвенно связаны с золотоносным Платоновским рудником. Самого Платона среди них не было. Его искали везде, но так и не смогли найти. Жена всем говорила, что он ушел на охоту в тайгу. Решили лететь без него. Нужно было определить место строительства порта около прииска, взамен деревянного временного сооружения. Вертолет взлетел. Облетев весь район строительства, они направились обратно. Лента воды Енисея осталась далеко влево. Вдруг двигатель вертолета зачихал и остановился. Над тайгой поднялся столб дыма. С прииска рабочие увидели этот столб. Поисковая группа, посланная из Осокино и Горячего ключа, на следующий день, нашла разбросанные по тайге останки людей и части вертолета. Похоронную комиссию возглавил Платон и прибывшее из Красноярска начальство.
Семен как раз в это самое время явился в Осокино. Он не пошел к родственникам, а пошел в общежитие, где кантовался раньше. Старых друзей было мало. Кто загремел, кто был в завязке. Остался только «Косой», который был при деле и держался и жил, как таракан. Только он встретил его возгласом – Ура! Кто к нам пришел! Нас, как говорится, прибыло!
Они выпили за встречу.
- Ну, как ты? Где хочешь приземлиться? Поживи пока у меня. Может составителем на сортировку, а?
- Да не знаю, я еще куда, права шофера у меня есть.
- Это дело.
- А что это у Вас флаги траурные везде висят?
- Да это какое-то начальство и местный мэр разбились на вертолете.
- Ну, вот, я на панихиду попал!
- Да ну их, давай за встречу!
«Косой» рассказал ему многое.
- Ты знаешь, ведь здесь прииск открыли, Платоновский зовут, народу там уже полно работает. Поселок помнишь, Горячий ключ? Заново отстроили! Там тоже работы много.
А ты, помнишь, здесь Ленка Русская работала? Они еще с Корнем куда-то делись!
Корня так и не нашли, сгинул, говорят. А вот Ленка на прииске в кадрах работает. Мужик ее, директор этой самой компании по добыче золота. Ну а я тут все составляю, отправляю, шабашка есть. Семья, баба моя туту недалеко, но иногда меня выгоняют. Я здесь и контроль и работа рядом, никто меня не гонит, за комнату плачу, из зарплаты берут. Живи пока, а я могу и домой.
Семен был оглушен этими новостями. Он все думал, думал, у него даже заболела голова. Утром, собрав вещи в котомку, он направился в Горячий ключ. Туда ходили автобусы регулярно. Деньги еще были в кармане.
Он сразу же зашел в рудоуправление. Там все ходили хмурые и не разговорчивые. Он быстро нашел отдел кадров и долго стоял у двери, не решаясь зайти. Вдруг из двери вышла Лена, та самая Ленка, которая и сдала его ментам. Вначале, она, было, прошла мимо, но потом словно споткнувшись от чего-то, остановилась.
- Булыгин? Откуда?
- Здравствуй, здравствуй, Елена, - подавая ей бумагу, поздоровался Семен
- А! Освободился, значит? На работу хочешь устроиться? Не знаю, не знаю, это решает директор, он и заявление подписывает. Здесь ведь золото, а не уголь!
- Да я понимаю, но мне некуда больше идти! Я же шофер.
- Шофера нам нужны, конечно. Ладно, подожди тут, я схожу сама к нему, позову, если что.
Семен сел на стул в приемной и стал ждать. Вскоре вышла Лена и позвала его. Семен робко вошел в кабинет, сняв фуражку. Поздоровался. В ответ тоже услышал:
- Ну, здравствуй, присаживайся!
Семен сел на стул.
- Не знаю, как и быть с тобой! Но одно скажу, я ждал, когда ты освободишься.
Семен привстал, он не ожидал, что его кто-то здесь ждет.
- Что, не веришь?
Платон встал из-за стола и подошел к Семену. Тот весь сжался в комок перед такой громадой.
- Да ты сиди, не бойся! У меня дело к тебе. Это же ты приходишься внуком того Семена Булыгина, который сгинул в тайге еще до революции?
- Да, мне рассказывали, что было такое.
- Ну, а кем тебе приходился Корень?
- Да, так, ни кем. Я у него жил одно время. Да сгинул он где-то или сидит
- Сгинул, сгинул, это верно.
- Так вот, я муж Елены и никаких вопросов больше мне не задавай, я думаю, ты понял все. А я вот тебе кое-что расскажу. Потому, как ты являешься прямым и единственным родственником того дедушки, который пропал в тайге, в поисках золота. Я нашел твоего деда и золото, которое они добыли. Теперь вот ситуация такова. – Платон, открыв дверь, сказал секретарше – Я занят, никого не пускать ко мне. И он продолжил: - Мы нашли родственников тех двоих, которые были с твоим дедом. Это был наш мэр, который погиб в катастрофе недавно, ты уже знаешь об этом. Второй тоже погиб. Учредителями становятся так же близкие или родственники погибших. С этим адвокаты разберутся. Но вот ты, я думаю, разрешишь мне называть тебя так?
- Конечно, мы же, наверное, одногодки?
- Я тоже так думаю – ответил Платон,- Но как понимаешь, мое положение не дает тебе право обратного
- Я понимаю.
- Так вот, пока ты отбывал срок, у тебя, как у учредителя набежало на счете, наверное, приличная сумма. Это можно будет узнать в банке у Георгия Отаровича Лейтмана. Я позвоню и выясню. Ты где остановился?
- Да нигде, вообщем.
- Я это же решу. Остановись пока в общежитии
- Но у меня нет паспорта.
- Я думаю, потом он у тебя будет, только делай побыстрей, и прописывайся. Какая у тебя специальность?
- Я шофер.
- Шофера нам нужны. Пока устраивайся, остальное потом. Напиши заявление, я подпишу. Ну вот, пока все.
- Столько на меня навалилось, я никак не могу все это переварить!
- Ничего, переваришь, отдохни, иди пока в кадры и устраивайся в общежитии. Тебя оформят пока по справке. Я сейчас Лене позвоню, она все устроит.
Семен вконец растерялся и, торопясь, проговорил:
- Хорошо, спасибо Вам, а то я подумал, что никому не нужен, а жить хочется.
- Если хочешь жить, то будешь, только живи по-человечески! – Платон дружески похлопал Семена по плечу.
Когда Семен вышел, Платон позвонил Лене и попросил ее устроить Семена, Лена согласилась.
Платон задумался – Человек, как человек, понятия есть, но сломлен обстоятельствами, но все должно встать на свои места. Завтра похороны, после просили зайти в ФСБ. Что-то подозревают или кого-то? Конечно, у них возникло сомнение о том, что я не летел в то время с ними. Это подозрительно. Но я же говорил, что обойдутся без меня и все согласились, что же еще?
Похороны назначены на завтра. Николая Ефимовича и Сергея Игнатьевича будут хоронить в Осокино, остальных в Иркутске. Надо пораньше выезжать Комиссия уже работает. Предварительное расследование катастрофы подтверждает неисправность двигателя. Это уже что-то. Обсуждая это с Леной, он ходил по комнате и все переводил на появившегося Семена
- Ничего – говорила Лена – Может все это ему на пользу пошло
- По крайней мере, Лена я не заметил в нем какой-либо враждебности по отношению к нам и к тебе в частности. Думаю его шофером к себе взять.
- А как охрана твоя?
- Что охрана, вот опять какие-то люди появились, ходят, выискивают что-то. Задержали несколько человек, но пока это все настораживает, и я думаю, что кто-то подкрадывается к моей персоне.
Рано утром машина уже стояла у ограды. Платон поехал, взяв одного охранника. По укатанной дороге машина мчалась быстро. На встречу ехали машины с грузами. Настроение было никуда негодное. Предстоящая процедура похорон давила на его сознание. Он все думал о том, что пришло время расплачиваться за золото. Это оно забирает жизни. – Пора, пора уходить, я свое сделал, выполнил, люди стали жить. Но зависть и злость за успехи одних, порождают это ненависть в людях, но где та грань, которую нужно сгладить?
Обычно они в дороге с водителем разговаривали, но сейчас было не до разговоров и все молчали. Вскоре показался районный центр. У дома администрации уже собрались люди. Краевое начальство сразу подошло к машине:
- Тебе, Платон речь говорить, мы уже потом. Обед в ресторане уже заказали.
Похороны прошли по плану. На обед Платон не остался. Он проехал в отдел ФСБ, где его уже ждали.
- Проходите – пригласил его молодой сотрудник, - Вас уже ждут
- Платон вошел в кабинет, с плотно зашторенными окнами. Он обратил внимание, что все пространство было заставлено цветами. Из-за стола вышел пожилой, с седеющими висками его давнишний знакомый Звонарев Александр Данилович. Они поздоровались.
- Присаживайся, дорогой мой Платон – пригласил он – Не буду утомлять тебя выступлением, сразу перейду к делу. Будем на «Ты» - мы ведь последние с тобой из могикан. И, ты ведь, Платон не из молодых?
- Это точно, Александр Данилович
- Давай без этого, можешь просто Александр.
- Давай, - согласился Платон.
- Так вот, между нами, вертолет не по неисправности упал, его сбили «иглой», только вот она эта игла почему-то не взорвалась, а пробила энергосистему, вызвав замыкание. Для прессы и для других ушей – это неисправность. Я думаю, ты понимаешь.
- Да, понимаю, – ответил Платон.
- Вы же отправляете золото на вертолетах?
- Да.
- Вот и открылась охота на него. Мы знаем, что в округе появилась банда, но не знаем, где она и какие у нее цели, но ясно одно, это не простая банда, а одни профессионалы. У них есть план или захвата вертолета или его уничтожения. Что они и проделали, но просчитались.
- Мы же меняем расписание отправки руды – Платон намеренно не назвал руду золотом.
- Вот это их и спутало, но видимо, до них информация не дошла вовремя. Это дает основание думать, что кто-то из персонала по отправке готовой продукции их информирует. Это мы выясним. Так, что, дорогой, Платон, ты в рубашке родился.
- Но я чувствую, что люди думают, я намеренно не полетел со всеми. Охота для меня отдых и в тот день я уже ушел с самого утра в тайгу.
- Это теперь отменить, опасно для тебя. Пока мы их не поймаем, не ходи в тайгу. А то, что люди думают, это их дело, но мы знаем, ты тут ни при чем.
- Спасибо и на этом, теперь хоть спать спокойно буду. У меня еще разговор к тебе, Саша. Уходить я хочу. Чувствую, пора. Дело я свое сделал. Жизнью удовлетворен. Пора и на покой.
- Ты знаешь, у меня тоже такая же история, тоже собрался уходить. Молодежь напирает.
- А меня некому подпирать. Есть тут у меня одна наметка.
- Если не секрет, расскажи.
- Освободился тут из лагеря один давно знакомый человек. Образование у него есть, техникум закончил, механик он и надо же было так случиться, что моя жена ему помогла в тюрьму сесть. История длинная, требует времени.
- Не надо про историю, я примерно, знаю, как все было. Только вот наградили или нет твою жену?
- Да нет, видимо, не заслужила, ну ничего, она не в обиде.
- Может это и к лучшему. Дальше.
Дальше вот что: Пришел он ко мне устраиваться на работу, а ты тоже, наверное, знаешь, он же по деду своему является наследником того золота, которое я нашел, а значит и учредитель нашей компании «Ключ» и одновременно акционер. Такой человек толковый и я почему-то поверил ему, что он сможет воротить этим хозяйством.
Александр закурил.
- В том, что ты говоришь, есть резон, но что подумают люди?
- Да я уже думал об этом.
- Если доверяешь, люди доверятся, то действуй
- Ты думаешь народ, это чистая полоса? Нет! Дорогой, наш народ тоже состоит из разных слоев, а время сам видишь, как добавляет в эту полосу, о которой мы и говорим.
- Если хочешь я раскрою тайну. Из десяти граждан России, шесть имеют судимость. Вот теперь думай и выбирай. Но я тебя не учу и не даю тебе рекомендации, я просто раскрываю факты, а остальное, за тобой.
- Фу, ты – выдохнул Платон – я словно принял освежающую ванну у тебя.
- Ну, вот и хорошо, успехов тебе, - вставая из-за стола и провожая к выходу Платона, напутствовал Александр – Будь осторожен, не пренебрегай опасностью!
- Постараюсь!
Приехав, домой, он поделился своими планами с Леной. Она не стала спорить с Платоном, она давно уже привыкла к его решениям и не возражала ему, если даже и не соглашалась с ним.
Платон обзвонил всех своих друзей и знакомых, кто работает в ведомствах. Семену в получении паспорта проблем не было. Он также быстро устроился в общежитии.
Когда уже все вопросы были решены, Семен решил опять пойти на прием к Платону. Он принес свой диплом Лене, а также и трудовую книжку. Они разговорились, как старые знакомые.
- Слышал я, Платон в тот день не полетел со всеми на вертолете?
- Да, не полетел, на охоте был.
- Это Бог, наверное, ему помог!
- Наверное, - поддержала Лена
- Скоро он придет, иди в приемную, он тебя примет.
- Охрана не пропустит.
- Ладно, я тебя проведу.
Платон появился неожиданно. Увидав Семена, кивнул ему – Заходи.
Семен поздоровался, подав руку первым.
- Был в банке, но без паспорта меня не приняли
- Все правильно, Поедем со мной, все узнаем. У тебя же денег нет, надо на жизнь взять, а потом заработаешь. Давай завтра приходи, вместе и съездим. А теперь слушай. Будешь меня возить на машине, надо чтоб люди привыкли к тебе. Мой же водитель хочет уйти на самосвал, там зарплата больше, да и к пенсии добавка будет. А когда ты в курс дела войдешь, будешь меня замещать, а потом сядешь на мое место.
- Да, ты что это, Платон, я же не потяну
- А я думаю, потянешь, а судимость, так о ней забудь, я имею в виду то, что туда тебя привело. Единственное, что потребуется от тебя, это дисциплина и порядок. Люди этого просят, требуют.
Семен растерялся.
- Вот никак не предполагал, что на меня может свалиться такое.
- Вот поездишь, посмотришь, что я делаю, соприсутствуешь на совещаниях, собраниях, поймешь банковское дело, ну и конечно, производство. Сейчас строим фабрику по обогащению драгоценных металлов, создаем рабочие места, ведем строительство жилья
Семен внимательно слушал Платона, потом после небольшой паузы заговорил:
- Знаешь, Платон, я видел и научился такому, что думаю, это все должно мне пригодиться, а тогда я думал по-другому. В лагере-то сидели совсем неплохие люди, там были и академики и профессора, финансисты и экономисты, строители, директора. Одним словом, люд из верхов наших, Они нас учили азам экономики черной и чистой. В той части, где закон и право не дорабатывали в жизни, где можно было взять и ничего не отдать. В зоне был клуб по интересам, никто этому не перечил. Некоторые выходили из лагеря «академиками» своего дела. Но кто мог, тот пошел по жизни, а кто обратно прибыл. Теперь Платон слушал Семена, словно был на лекции. Он все больше убеждался в том, что выбор его был правильным с самого начала.
- Ну, ладно, Семен Петрович – он назвал его по отчеству, дав понять, что одобряет его мысли.
На следующий день они вместе поехали в банк. Там их встретил Георгий Отарович, как и положено встречать друзей.
- Вот, Георгий, познакомься, это Семен Петрович Булыгин, тот самый, что затерялся на время от нас, теперь вот нашелся.
- Понимаю, понимаю – Георгий Отарович представился.
Георгий Отарович, у нас некоторая просьба, не скажете, сколько у Семена Петровича на счету.
- Скажу, только нужен паспорт, и ввести в базу данных. Выдадим код и шифр. У нас такой порядок. Часть накоплений мы перевели в акции, так как учредитель, он же акционер. Это все по закону. Ну, а теперь посмотрим.
Он вышел. Вскоре он пришел и принес карту, отпечатанную на компьютере. Вот данные. Счет. Номер, код и сумма на счете. Количество акций, сумма прибыли, сумма налога и так далее. Конечно, это строго конфиденциально. Извините, Семен, вы просто учредитель без должности и просто акционер.
- Ничего, ничего, скоро у него будет должность, - успокоил всех Платон. Он смотрел на Семена, на его лицо, но Семен, изучив все, не показал даже вида, что удивлен. Платон заметил эту выдержку и мысленно одобрил его. Семен только глубоко вдохнул и произнес:
- Благодарю вас – он не стал уточнять кого, но акционеры и учредители поняли, они теперь компания. Вспомнили добрым словом ушедших.
- Как быть? У Семена с финансами туговато.
- Проблем нет. Сейчас выдадим чековую книжку, или карту, выбирайте и получайте сколько хотите.
Семен был в шоке. Он никогда не видел в своей жизни столько денег. И теперь не знал, сколько брать со своего счета. Он заполнил документы и вопросительно посмотрел на Платона. Платон в свою очередь не стал подсказывать, сколько, но перечислил: квартира, продукты, машина. Семен его понял и написал цифру, которая показалась ему неправдоподобной. Платон опять успокоил его:
- Давай, действуй!
Георгий Отарович провел его в операционный зал, Платон немного подождал и вскоре они пришли. Отарович поздравил Семена, проводил гостей до выхода и пожелал успеха.
Уже сидя в машине, Семен расслабился.
- Ну, вот, теперь я вспомнил слова Николая Ефимовича.
- Ничего, давай, живи, как ты сказал,- напомнил ему Платон. – Через месяц мой водитель уйдет, так ты сразу ко мне, а теперь сделаешь свои дела, что нужно для жизни и сразу ко мне.
- Понял! – четко ответил Семен
Как и говорил в ФСБ Александр, Платон стал наблюдать, что после катастрофы с вертолетом, к нему стали поступать звонки с угрозами, но он не обращал на это внимание. Однажды, когда он подходил к своему дому, к нему подошел человек, хорошо одетый, с хорошими манерами. Это Платон сразу приметил. Он освободил пуговицу куртки, где тер бок пистолет.
- Извините, здравствуйте – поздоровался незнакомец, Вы не могли бы уделить мне пару минут? Я Вас не задержу, вопрос, видите ли, касается непосредственно Вас
- Ну, и что дальше? – Платон был настроен на все что угодно.
- Я вообще-то хотел просто Вас предупредить, что Вам грозит опасность, Люди, которые хотят поставить Вам условия дальнейшего спокойного сосуществования вашей фирмы.
- Знаешь, дорогой, не знаю, кто ты, но пошел бы ты вместе с теми, кто ставит мне условия!
Платон отвернулся от незнакомца и пошел домой. Охрану как всегда он отпустил
- Дело Ваше, но пожалеете потом – крикнул вдогонку ему посыльный.
Платон запомнил его. Придя, домой, он рассказал Лене о встрече. Она забеспокоилась.
- Смотри, Платон, по телевизору каждый день передают про убийства высоких людей, предпринимателей. Это ужасно. Где твоя охрана?
- Не бойся, Лена! Я их всех выведу на чистую воду, не сунутся ко мне. На всякий случай, Алешу временно отправь к подруге, да пусть в школе будет осторожней, к себе никого из посторонних не подпускает!
Они успокоились, когда Алеша пришел из школы. Платон сразу поговорил с ним.
- Не бойся, папа, мы все ходим кучей, никто к нам не сунется.
- Но, смотри, они могут все сделать!
Лена не встревала в их разговор, но сказала Алеше, что на время он будет ходить к ее подруге Ольге.
- Хорошо, мама – согласился сын.
Так продолжалось целую неделю. Но потом незнакомец опять встретил Платона у самого входа в контору прииска.
- Вот, просили передать, - и сунул ему в руки какую-то бумагу. Платон машинально взял и положил ее в карман. Вспомнил о ней только под вечер.
Слухай сюда, - было написано явно блатным человеком. – Если ты не будешь отчислять 20% прибыли на этот счет, то твоей фирме будет каюк. Понял?
- Запугивают, скоты, - вслух произнес Платон
В это время зазвонил телефон: - Тут к Вам Булыгин просится – прозвучал голос секретарши.
- Пропустите.
Вошел Семен – Что-то, ты хмурый, Платон?
- Да, вот, посмотри – и он протянул Семену записку.
Прочитав, Семен громко объявил: - Ну, это не проблема. Выведем эту шушару, это пришлые, разберемся.
- Ну, как у тебя дела, Семен?
- А дела мои такие. Купил однокомнатную квартиру в «Осокино». Купил машину, правда, подержанную, но хорошую. Обставил квартиру. Осталось только жену приобрести, но это не проблема. С этим я справлюсь. Главное начало есть. И еще, наверное, на работу пора, да пропуск надо.
- Поздравляю – пожал ему руку Платон. – Давай, выходи завтра с моим водителем в гараже, примешь все хозяйство, а остальное в кадрах сделаешь.
- Ну, я тогда смотаюсь сегодня в Осокино, машину на учет поставлю, да дела сделаю.
Он уже давно поставил машину на учет, но после того, как прочитал записку, у него зародился план. Он теперь был обязан Платону и не мог допустить мысли, что кто-то будет наезжать на его спасителя. На следующее утро, он рванул в район. Подъехал к общежитию железнодорожников. Нашел комнату Косого, тот был дома.
- Привет – он поздоровался с ним за руку и назвал его по имени отчеству – Леонид Павлович.
Косой даже привстал со стула.
- Ты это чо, Булыга?
- Не Булыга, а Семен Петрович. Требую и от вас такого же отношения.
Леня бросил еду и уставился на Семена. Он был поражен его поведением, его одеждой.
- С этого дня, ты для меня Леонид Павлович Косенко.
- Все правильно, какой базар!
- А вот такой, я очень тебя попрошу, найди наших, кто жив и кто завязал, кто откинулся. Дело есть, об этом я расскажу, когда встретимся. На следующей неделе, в выходной, давай у тебя, меньше мелькать будем.
- Но, Семен, если дело, то я не гожусь, я по делам боюсь, нагажу сразу, одна вонь будет
- Нет, Леня, нет, дело совсем другое, но стоящее. Так и объясни, будут жить в почете и уважении к ним от общества. Найди обязательно и смотрящего, я думаю, «Гитара» еще жив?
- Ну, да Гитаров Витя, только я не знаю где он, думаю еще в зоне.
- Вообщем, Леня сделай, вот тебе за работу – он выложил на стол купюру, от которой у Лени глаза полезли на лоб.
- Все сделаю, сделаю, я понимаю, спасибо – засуетился он.
- Я бы сам сделал, но у меня время ограничено, работа.
Леня засеменил за Семеном и все бормотал: - Все сделаю, все сделаю.
Семен остановил его и твердо проговорил:
- Если будешь пить, лишу зарплаты.
- Понял, понял!
Всю дорогу Семен строил планы. Я буду делать так: Район Осокино Горячего и Осиновки прииска Платоновского, это будет территория наша. Чужаки сюда пойдут только по специальным пропускам. Я устрою им «Единую Россию». Россия единая, но разделена на 90 регионов. А что осталось нам, копировать эту зону? Будет порядок, воровства и краж не будет, беспредел исключен. На одной охране сколько сэкономим. А этот счет в банке, да это же бюджет небольшого государства, это же общак на государственном уровне! Вот-вот, и общак переведем в банк, пусть работает на людей, а не то, что этот фонд государства! За охрану нашей территории премии буду давать за то, что не воруют и других преступлений не совершают. Покажу я этому беспределу, как надо делать дела. Ментам тоже дорогу перекрою! – Он удовлетворенно хлопнул по рулю, так что машина завиляла.
На другой день, утром он уже был в Управлении. В общежитии еще все спали, а он уже спешил на работу. К восьми подошел водитель Платона – Игнатий Тимофеевич – представился он Семену.
- Семен Петрович
- Слышал, слышал, желаю успеха тебе! А я вот собрался на пенсию, да немного надо подработать, для добавки. Я ведь всю жизнь шофером в леспромхозе проработал, знал Платона еще пацаном, хороший мужик из него получился и директор неплохой! А ты, видать, тоже из шоферов?
- Да, пришлось поколесить, ну тогда мы с тобой быстро разберемся. Он ведь не берет иностранную мишуру, не любит! Свое, говорит, как-то милей. Вот и ездит на «Волге» матушке. С запчастями проблем нет. Да, вот видишь, все по полкам – показал он рукой
- Вижу, вижу, все в порядке.
- Ну, а в остальном, ты сам разберешься. Вовремя на работу, вовремя к нему, ну, сам знаешь, шоферское дело. Жену он редко возит. Она на автобусе предпочитает. Ну вот, давай работай, а я пошел.
- Счастливо тебе Игнатий Тимофеевич!
Они попрощались.
- Если что, меня спросишь, Никитина все знают.
- Хорошо, - ответил Семен.
По рации попросили подъехать к зданию Управления. Семен без труда выполнил все. Платон уже стоял на крыльце, двое охранников стояли тут же. Платон, повернувшись к одному из них, сказал: На сегодня Вы свободны,
- У вас есть замена. – Познакомьтесь, - он указал на Семена – Это наш новый страж.
Они познакомились. Сели в машину. Уже в дороге Платон коротко рассказал, что того человека, который преследовал его, он не видит, а видимо, это потому, что лес и окрестности прочесывают внутренние войска и милиция
- Вот, едем теперь к этому штабу.
Подъехав к автобусу, стоящему на обочине дороги, они вышли из машины. На встречу им вышел Звонарев. Как всегда в гражданской одежде сопровождении военных.
- Ну, вот здравствуйте, - поприветствовали они друг друга.
Семен тоже пожал ему руку. Платон представил его, как свою охрану.
- Прочесываем, вот окрестности. Есть сообщение, что какие-то люди замечены на старой заимке. Охотник один видел их. Но пока никаких результатов. Так что Платон Ты и твои люди должны быть бдительными, но не рискуйте сами. Какие наметки будут, нам срочно сообщайте. Вот поэтому я вас и вызвал, как говорится, пока горячо. Видимо, люди эти профессионалы и действуют так же, – он говорил тихо, так, чтобы слышал только Платон.
Им не нужно, чтоб вертолет взрывался в воздухе. Ищи потом по разбросанным частям золото по тайге! Все продумали, спецы. Так что, Платон будь в курсе и проинструктируй свою охрану и руководство прииска. Это наш с вами долг и работа.
- Хорошо, я все понял – ответил Платон
- Ну, вот Семен Петрович, - сказал Платон, после того как они остались вдвоем – Постепенно люди привыкнут к тебе, как к охраннику и водителю. Работай, набирайся опыта.
- Постараюсь, - твердо ответил Семен.
На другой день в субботу Семен на всякий случай доложил Платону, что ему нужно в Осокино, по своим делам. Он пока не хотел раскрывать своих планов Платону.
- На всякий случай, будь со мной на связи – напутствовал Платон его.
Семен не ехал, а летел на своей «шестерке» в Осокино. Почти бегом вбежал в общежитие, где жил Косенко. Открыл из стука дверь. В комнате было накурено, за столом сидели пять человек. Косой соскочил с места и бросился к Семену.
- Вот, потягиваем тут, помаленьку, а остальные подойдут. Пока вот такие дела.
За столом поднялись и стали приглашать Семена, называя его «Булыга»
- Садись, выпей с нами. Давно откинулся?
Семен поздоровался с каждым, но отвечать на вопрос не стал. Он молча обвел всех взглядом. Среди всех он узнал смотрящего Витька Гитару.
- Ну, это уже неплохо, – он отодвинул со стола водку, очистил край и твердо добавил: - Это отставим, а то базара не будет. Вы же меня знаете, я «пусто-Пусто» не играю. Я начну, а вы, брательники расскажите другим. А, ты, Леня, как мы и договаривались, пить не будешь.
- Но я же, ребята, братва не пойдут без фарта.
- Ладно, кончай, волна туту не нужна.
- Вот что, братва, смотря на Гитару, мы знаем, общак наш бедный, идет настоящий беспредел на нашей территории, шустрят пришлые. Платы никакой.
В дверь зашли еще двое. Семен знал и их. Все обнялись и сели кто, где уместился.
- Так вот, я говорю, что полный беспредел. Надо в этих делах порядок навести. В также знаете, что и менты с нами также не считаются, Они пришлых крышуют.
- Знаем, знаем, Семен, наших много завязало, не хотят больше зоны и сюда не пошли, дела, а это на виду.
- Может это и к лучшему.
- Вы знаете, мне выпала карта и базар в дело.
- Криминала туту нет. Дело одно, не пускать на нашу территорию чужаков. Если появятся такие, жать на него и плату брать, что зашли. По одному не делать, всем вместе, чтоб видели, что мы братва местная и не допустим беспредела на нашей территории. Территория наша от Осиновки до прииска. За эти дела плачу я. Я буду знать, кто добро для нас будет делать. Не допускать беспредела и нашим. Одним словом, должна быть тишина, надо лишить работы и Ментов. Оставляем им мелочевку, шпану. Витек, - обратился он к смотрящему, - Общак отдашь мне под расписку, я его приспособлю в банк, пусть работает под проценты, на пользу народа нашего. А мой базар такой, денег у меня можно сравнить с бюджетом маленького государства. Это, братва наш общак – мелочь. Все, кто теперь здесь будет жить, неплохо, если выполнять будут все, что я тут сказал.
Поможем и тем, кто еще тянет. Но я не уверен, что после базара не будет на столе у ментов доноса на наш базар. Если узнаю, то этой….. мало не покажется! Сразу опережаю ваши вопросы. Говорю, что мне выпала карта, И видимо, она выпадает и вам. Стрелку с пришлыми назначаю в старом депо, на разъезде. Леня знает. Через неделю, в это же время. Все.
Все долго сидели молча. Потом первым заговорил Витек Гитара:
- А что, теперь мы не при делах? Выходит, завязка?
Семен уже сердито произнес:
- Вопрос именно в этом. За завязку я плачу, так сказать возмещение.
- Понятно.
- Я же вам талдычил – встрял Ленька Косой – Что «Булыга», извиняйте, Семен Петрович
В «пусто-пусто» не играет, и за базар отвечает.
- Оно понятно, Семен, а, как и когда плата будет, и какая гарантия этому? – зашумела братва.
- Плата прямо теперь, а работу проверим на стрелке. Стволы не брать, будем обходиться подручными средствами.
Семен обошел всех и вручил каждому по сто долларовой бумажке
Все были поражены и долго молчали. Потом стали шумно обсуждать и говорить, что базар толковый и что порядок будет. Чужаки будут доставлены в депо. Семен напомнил им, что кого эти условия не устраивают, могут уходить и не лезть в эти дела.
- Нет, Семен, идем в дело, идем, мы с тобой.
Семен отозвал Витька и попросил передать ему общак под расписку. Но Витек замялся.
- Что, ты, Семен, то, что ты нам сейчас дал, уже перекрыло наш общак. Бери так, без ксивы. Еще этого не хватало! Раз под охраной государства, это дело. Как мы раньше этого не додумали!
Семен его успокоил и сказал, что с деньгами проблем не будет. Только покажите себя в деле.
- Все будет по уму.
- Смотри, Витек, через тебя и Леньку связь. Да посмотри, кто в ментовку побежит, сразу отшивайте.
- Понял.
Они попрощались. Семен понял по настроению братвы, что его приняли, и он теперь для них Пахан, а короче отец родной.
Семен уже втянулся в работу и привык, словно он всю свою жизнь возил начальство. Платон видел, что Семен работой доволен и жизнь, видать, у него складывается неплохо.
Чем быстрее приближались выходные дни, тем тревожнее становилось на душе у Семена. Он думал о том, найдут ли его ребята чужаков и вообще, пойдут ли они на эти дела? Он еще не знал, что после его ухода, базар продолжился. Спорили, не куля ли это нам продана. Но те, кто знал «Булыгу», стояли за него и верили ему. Фарт дается один раз и надо ловить момент. А жить без напряга, кому не хочется? На том и решили. На рынке, в районе, по очереди вычислили приезжих. Толковали о базаре на стрелке в депо. Слух прошел и в других селах, Осиновке и Горячем ключе. Это было сигналом всем. Ослушаются, значит, нарушили закон. А что за этим будет, все знали. Среди своей братвы слух о базаре у Косого быстро распространился среди бывших, и ныне работающих.
Платон понимал, что Семен хочет быстрей войти и понять все премудрости руководства производством, а заодно и социальной жизнью людей. И он старался помочь ему в этом. На собрании акционеров, он представил его, как учредителя компании и своего охранника и водителя. Люди верили Платону и лишних вопросов не задавали. Прошло немного времени, а Семена уже знали на прииске и в районе. Все здоровались с ним, называя его Петровичем.
Подошло время для стрелки. Семен попросил Платона нарисовать ему портрет того, кто ему передал записку. Платон заметил, что не видел его уже давно, да и звонков с угрозами не стало.
- Скоро не будет этого беспредела – заметил Семен.
Платон нарисовал незнакомца, отметив в его портрете несколько моментов, Ходит в шляпе и интеллигентного вида. Кожаная куртка с капюшоном. Этого было для Семена достаточно. Семен остановил машину у своего дома. Заскочил в свою квартиру, взял денег и отправился пешком в старое депо.
Уже подходя к назначенному месту, он никак не мог понять, что там творится. Народу было как на базаре. Ему на встречу бежал Витек.
- Семен, падла, буду, я не виноват! Кроме братвы сюда пришли и просто народ, из разных. Все хотят поговорить с пришлыми.
Семен захохотал, а потом понял, что масштаб затеянного им мероприятия коснулся и простого народа. Ленька Косенко тоже вертел глазами и не мог ничего сказать.
- Слышь, Семен, дело туту хана будет! Их если не порвут, то разорвут, это точно!
- Да, ладно, - успокоил их Семен, - Я потолкую
Он прошел сквозь толпу, взобрался на кучу кирпичей, и громко объявил:
- Слушай сюда, народ! - шепот пошел по толпе: Это пахан. Тихо, авторитет говорить будет.
- Братва, люди! Мы хотим навести порядок на нашей территории, нам не нужны пришлые законники! У нас свой закон, не тронь того, что не твое. Сколько они шустрили тут, платы никакой!. А наших в подставу! Если они придут сейчас, то я прошу вас на время уйти, вот за ту стену. А по моей команде выйдите. А если они будут гнать, полечим слегка! Остальное потом, братишки!
Все, как один бросились за старую стену. Остался только Семен и Ленька. Стали ждать авторитета от пришлых, но их все еще не было. Видимо, они готовились тоже основательно. Семен думал, что и они чем-то хотят удивить их. И удивили. К ним через некоторое время подъехали две черные иномарки. Из первой машины вышел интеллигент в шляпе и кожаной куртке, тот самый, которого так хорошо описал Платон, Семен понял, это та, пришлая компания, которая здесь крышевать захотела. Из машин вышли двенадцать человек.
- Ну, кто тут решил права качать? – спросил тот, в шляпе.- У нас здороваются, господин шляпа, а права не качают, а получают.
Семен сразу перешел в атаку
- Ты кто и от кого базар ведешь? – спросил он
- А ты кто?
- Я хозяин этой территории, на которую ты, господин шляпа имеете незаконную претензию и не платите за аренду – по закону.
- Я понял намек. Представляюсь: Кеша «Смола». Жду вашего высочества!
- Семен «Булыга»
- Да, слышал, слышал, ценю, уважаю.
- И я тоже слышал, но не уважаю.
- Чего так?
- Закон нарушаешь.
- Понял, готов 20% от куска.
- Базара не будет, или ты уходишь со своей командой, или отдаешь все.
Это не по закону! – оглядываясь на свою братву, запищал Кеша.
Семен понял, что этот из блатных не тот, за которого себя выдает. Из машины вышел еще один коротышка.
- Вот их авторитет – сразу догадался Семен.
Тот, кто вышел из машины небрежно отряхнул невидимые крошки с колен и также небрежно начал говорить, растягивая слова.
- Я что-то не понял, кто тут кому-то что-то должен? Мы туту часто работаем, а еще кому-то что-то должны?
Подойдя поближе к Семену, он пнул в его сторону камень, камень скатился в сторону, не долетая до ног Семена. Семен, сплюнув, поднес руку к глазам, как бы разглядывая коротышку, и проговорил:
- Это кто туту поет петушком?
Коротышка аж подпрыгнул. Он не предполагал, что такое оскорбление вообще возможно. Это был позор. Он не знал, что их много, а тут какие-то шмыри решили пугать его, его, самого Клеща. Ему еще в лагере это приписали, как вцепится в кого, так оттаскивали, как клеща. Так и осталась за ним кликуха «Клещ». Он уже хотел вцепиться в Семена, но не успел. По сигналу, из-за стены высыпалась толпа народа. И в один миг вся братва пришлых была сметена и обезоружена. Стволы забрали. Держа всех на прицеле, подвели вместе с коротышкой к Семену.
- Ну, что, братишки, судить будем, по нашим законам. Будем, будем! – загудела толпа.
-Отпустите этого петушка.
Семен своим привычным тоном начал:
- Слушай сюда, петушок. Сейчас ты и твоя шушера, быстрым маршем покинете нашу территорию и чтоб через два часа вас здесь не было, а если сунешься сюда снова, то по одному будете, как вши уничтожены. А все, что у вас есть добытое на нашей территории, принадлежит нам и ваши машины тоже. Если вы не согласны с решением и нашим законом, то прошу обжаловать у Красноярского авторитета Жоры «Кита».
При упоминании этого имени, у коротышки затряслись ноги, и он завертел головой.
- Я не слышу последнего слова, – толпа засмеялась.
- Согласен, – уныло проговорил коротышка.
Из толпы послышался шум и вышел один из братков.
- Братва, а я знаю его, это он у меня в лагере дружка продал! – и он с силой ударил его в челюсть. Коротышка упал, и толпа чуть не растоптала его. Семен заорал и все остановились.
- Я же просил, дорогие мои, не надо лишней крови, не пачкайте нашу территорию этой вонью.
Толпа захохотала.
- Забирайте эти машины, а их проводите до границы наших владений.
- А это, дорогие мои, вам, для начала – и он отдал деньги Витьку
- Своди ребят в ресторан, отметите нашу первую победу - и туту же шепнул ему в ухо : Общак потом с ребятами привезешь ко мне, и определим. Вкладчиком будешь ты.
- Понял, – коротко ответил Витек
Толпа проводила пришлых пиками, криками и улюлюканьем. Машины тут же разыграли по жребию и стали расходиться.
- По мере работы и по делам, будем собираться тут же. Меньше шума, да и менты беспокоить не будут, – напутствовал Семен братву.
Он догнал того, кто был в шляпе, взял его под руку и вежливо объяснил ему:
- Если еще раз увижу тебя на Горячем или в другом месте, молись своему Богу. А вот шляпу я у тебя возьму, в музей она пойдет «Поле чудес» называется.
- От такого обращения, без шляпы, уже лысый так припустил, что Семен не понял с кого он шляпу снял.
Работа пошла. В местно милиции в сводках стало все меньше случаев разбоя и краж. Заскучал и районный прокурор. А Семен только посмеивался. Шляпу он показал Платону.
- Это тебе на память.
Платон удивился.
- А ты, что убил его что ли?
- Да нет, Платон, это он потерял дорогой, а я поднял.
- Ты знаешь, Семен, у нас начальник охраны пошел на повышение, не смог бы ты совмещать эту должность?
Семен даже не стал возражать. Только и смог сказать
- Подойдет.
Семен стал совмещать две должности. Его тесный контакт с милицией и ФСБ и плюс авторитета братвы сделали свое дело. Порядок и спокойная жизнь людей пошли на пользу
В карьерном росте Семена. Он уже бывал в верхах,
Платон очень гордился им и не хотел никуда его отпускать, когда его просили перейти в другие ведомства.
Лена неоднократно пыталась уговорить Платона уйти на пенсию, ей жалко было его, он все больше и больше начал скучать о лесной жизни. О той жизни, которой он посвятил свои мечты и мысли. Он все чаще уходил в тайгу с ружьем и подолгу бродил по тайге.
Семен видел состояние друга, видел его муки. Платон обращался к Семену в разговорах все время намекал ему о своем уходе и готовил Семена на пост ген.Директора. Авторитет Семена был непререкаем. О нем уже знали в Красноярске, среди братвы и руководства края. Слух о нем и их территории шел по всей округе. Туда боялись сунуться даже авторитеты. Прежде чем показаться на территории Семена, к нему направляли посредника с договором, и только когда, получив добро, шли на разговор. Налажена была также и сеть агентуры. Ловили даже тех, кто желал продать золотишко с прииска. Но дело дальше предупреждений не шло. Товар возвращался на место, а воришек наказывали на своем суде. Страх решал все. Семен исправно платил, плата шла через Витьку Гитара, который так и был смотрящим, имел свой счет. Семен принимал отчет о плате и убеждался сам, что деньги шли в дело.
Однажды его к себе вызвал Александр Звонарев. Семен шел к нему со смутным чувством. Что он сделал? Может что-то не так? Но уже при первом разговоре он понял, что дело требует его помощи.
- У нас есть сведения, что та группа, которая обстреляла вертолет, все еще находится в наших краях, они просто затихли, но видимо, своих планов не бросили. Потому нужно усилить охрану прииска, а главное отправку золота. Мы знаем, что у Вас, Семен Петрович налажена работа даже оперативного характера и что есть Ваша заслуга в наведении порядка в нашем крае. Я ни отрицаю и того, что за это кое-кто получил благодарности от командования. Хотя это нужно было отнести на ваш счет. Примите это от меня – и он пожал руку Семену. – Но это еще не все, нам нужно точно знать, где и в каком количестве скрывается эта банда! Как она вооружена. Без этого мы не сможем их взять наверняка. Без жертв и потерь не обойдется.
- Я понял Вас – ответил Семен.
- Ну, вот и хорошо, я думаю, что вы подключите свои силы, и мы найдем эту банду.
Семен понял, о какой силе говорил полковник ФСБ.
Теперь работа у него была не простая, а связана с разведкой. Не бегать же по тайге и искать этих бандитов. Он стал анализировать, заехал в лесхоз, попросил карту района, где указаны лесничества и старые землянки и зимовья охотников. Побывал дома у Платона, подробно изложил свой план по поимке и обезвреживанию этой банды, Платон заметил:
- Нет, Семен, ты не суйся к ним, это опытные люди, тебе, как я понял, только нужно узнать, где они.
- Узнаю, конечно, узнаю!
- Хорошо, Семен, давай действуй! А я что-то захандрил.
Лена подала на стол.
- Да, хандрит он, Семен, Хандра у него такая, что постоянно твердит: уйду, я Лена в свое логово, уйду. Я сделал все для людей, пусть живут, а я хочу уединения. Не по нему эта работа, хочется тишины и покоя.
- Ты знаешь, Платон, я иногда тоже так думаю, но рано еще на покой, пока грязновато, а кто-то чистить должен.
- Да, Сеня, надо, надо, но я думаю, ты уже эту чистоту наведешь.
- Постараюсь.
- Сидели они до полуночи, пока не обговорили все. Лена постелила Семену, и он ночевал у них.
У Платона подходило время отпуска, Ему предлагали отдых за границей, на Кенарах, Кипр, но Платон решил провести отпуск в тайге. Съездить в свое логово, посмотреть, кое-что подремонтировать и пожить отшельником. Как не отговаривала его Лена, он не сдавался. Взял с собой провиант, боеприпасы к ружью, подаренному еще лесником Ефимом. Лене сказал:
- Телефон не беру, он быстро садится, а заряжать негде. Если что, то пусть Семен ко мне придет, по карте, он знает, где наше логово, и ты покажешь.
И Платон уехал. Он был в настроении, все шло хорошо, Схожу к Серому, Жаль, что кота нет. Сгинул, наверное, в тайге. Платон загнал лодку в старое укрытие и пошел, погрузив на себя огромный рюкзак. Несмотря на то, что ему было уже под семьдесят, он был еще силен и телом и душой.
Уже подходя к логову, он заметил, что около жилища лежали предметы, которые он раньше не видел. Он насторожился, но подумав, что это все от прошлых их визитов. Он подошел к двери, снял рюкзак и почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Он повернулся. Перед ним стоял человек в камуфляже
- Вот это да, кто к нам пришел!
У Платона сразу сработала мысль, что это та компания, что сбила вертолет. Не ожидая, что его ударят, он первым ударил человека в камуфляже. Удар был сильным, человек отлетел в сторону и затих. Но из логова выскочили еще люди и налетели на Платона. Как ни старался Платон отбиться, но они повалили его и связали. Затащили в логово. Один из этой братии, видимо главный, лысый, но с бородой завопил:
- Ого! Братва, да это же сам директор к нам пожаловал. Ну это совсем хорошо!
- Это не я к вам, а вы ко мне пожаловали – ответил Платон – Это мой дом, а вы гости.
- Ну, уж это зря, хозяин не бьет гостей.
- А я вас не приглашал
Его сова ударили по голове. Они стали бить его по очереди. Когда Платон приходил в себя, он видел, что на стенах висели автоматы, на столе лежали две зеленые трубы. – Наверное, это и есть «игла» - подумал он.
- Кончайте бить, а то отдаст концы и разговора не будет.
- Слушай, если мы договоримся, то ты будешь жить – сказал лысый – Нам нужно знать, когда идет отгрузка золота, в какие дни и часы. И еще маршруты.
- У меня другое предложение – сквозь зубы, облизывая разбитые губы, проговорил Платон – Пойти и сдаться, это спасет вам жизни
- Он еще нам ультиматум ставит!
Его снова стали бить. Платон пришел в себя только ночью. Его положили головой к двери, связали ноги. Глаза, залитые кровью, плохо видели. Банда спала. Но у входа сидел часовой. Платону захотелось пить.
- Пить – прошептал он, но никто не подошел к нему. Он громче крикнул – Пить!
Часовой у двери открыл дверь и стал оправляться на Платона.
- На, пей, сука! Ты еще живой?
Платон терял сознание и снова приходил в себя, Перед глазами все плыло. Он подумал: - Вот теперь и настала моя очередь. Эта та самая плата за золото. Ведь я знал, но я успел сделать то, что хотел для людей. И теперь я спокоен. Так прошел еще один день. Ему дали ведро воды, поставили у головы. Платон засунул голову в ведро и пил, пил, пока сознание вновь его не покинуло. Очнувшись, он увидел, что его мученики сидят за столом и о чем-то оживленно говорят. Он уловил только одно:
- Не нужен он нам, все равно сдохнет, ничего не скажет! Не нужен он нам! Отправить его плавать и все дела, может ум придет. Они ели мясо и пили вино. Очевидно, устроились здесь надолго.
Лена не спала всю ночь, сердце ее подсказывало, что с Платоном что-то случилось. Утром следующего дня она побежала к Семену, и поделилась с ним своими мыслями. Семен успокоил ее.
- Давай подождем еще день. А потом решим, что с ним может случиться. Да, кстати, покажи мне на карте, где это жилье ваше. Лена показала. Семен прикинул маршрут доставки золота и расстояние от прииска и вдруг он понял. Это то место, где возможно, скрываются бандиты. Он не стал долго раздумывать и позвонил Звонареву.
- Нужен вертолет! Платон уехал на лодке в свое логово, я тут прикинул, это возможно то место, где скрывается эта банда. Все сходится!
- Ну, вот, - послышалось в трубке – надо было раньше продумать этот вариант! Дуй сюда, я дам команду, надо срочно лететь, возможно, Платон там влип.
Вертолет уже стоял на взлете. Взвод спецназа был готов к отлету. Овчарка рвалась и подвывала. Звонарев и командир взвода, подталкивая Семена, сели в вертолет, и он взмыл вверх.
- Что так поздно сообщил? – стал выговаривать Звонарев
- Да, вот просто из вида выпустил, да его одного не надо было отпускать, Будем надеяться, что все обойдется!
- Там садится негде, я был там – сказал Звонарев, когда памятник ставили этому другу Платона.
- Будем десантироваться! – наклонившись к командиру, крикнул полковник
Вертолет завис у берега, куда впадала Листвянка. Сразу, бегом, взвод стал продвигаться к логову. Осторожно, маскируясь, бойцы стали подходить к логову, Возле двери стоял часовой, он прислушивался и смотрел на небо, очевидно, его насторожил звук вертолета. Один из бойцов пополз, выбирая позицию. Он стал огибать логово. Броском кинулся к часовому, но, взмахнув ножом, он не попал в шею, Бронежилет отвел удар и нож ушел в плечо. Крик часового и выстрел огласили тайгу. Вторым ударом боец заставил замолчать часового. Сразу же из логова раздались выстрелы. В окно полетела граната. Семен и полковник лежали рядом.
- Ну, вот, подтвердилось все. Но где Платон?
- Он скорей всего там.
Полковник советовался с командиром спецназа.
- Там Платон, гранаты не надо бросать. Вот ситуация! Как попасть туда, во внутрь? Сколько их там?
Из логова шла стрельба. Ветки деревьев сыпались вокруг логова. Стреляли, меняя друг друга. Боец, который снимал часового, стоял за углом. Он ногой подтянул автомат убитого к себе.
- Что делать? – спрятавшись за бугорок, решали, как быть дальше. Командир взвода предложил:
- У нас есть дымовая шашка, может ее в окошко. Я думаю, они ее зажгут. Ждать, когда у них патроны кончатся? А жив ли еще Платон?
- Вот ситуация!
Семен предложил
- Может с ними переговоры устроить?
- Да, нет, они, видать, смертники, и не пойдут на это. Вдруг стрельба прекратилась.
- Видимо они тоже там совещаются, знают, что рано или поздно придется сдаться, они в западне.
Бойцы лежали, готовые к действиям. Ждали только команды. Время шло. Вдруг открылась дверь в логово и в проеме, поддерживаемый под руки показался Платон
- Вот сволочи! Прикрываются Платоном.
Бандиты стали выходить. Полковник крикнул:
- Не стрелять!
Бандиты открыли огонь первыми и побежали в разные стороны. Последний, пятый оттолкнул Платона и кинулся в сторону, но был сбит стоящим за углом бойцом. Платон упал пластом и застонал. Бойцы бросились преследовать остальных четверых.
- Не отвечать на выстрелы, брать живыми! – орал командир взводу
Семен и полковник подбежали к Платону. Он был бес сознания и стонал. Бойцы вбежали в логово и стали выносить детали «иглы», патроны, оружие и ружье Платона. Все складывали возле логова. Стрельба слышалась все глуше и глуше. Полковник сразу приступил к допросу сбитого бандита.
- Сколько вас?
Тот только мычал и матерился. Семен осторожно переложил Платона на свою куртку. Стал осторожно расстегивать его одежду.
- Нужно срочно в больницу. У него большая потеря крови.
По рации срочно вызвали врача на вертолете с прииска. Еще один вертолет завис над логовом. Уже по радио полковник приказал вызвать катер, так как посадка вертолета здесь была невозможна.
Платон пришел в себя. Он долго смотрел на Семена
- Пить, - прошептал он.
Семен быстро сообразил про воду, кинулся к ручью и набрал воды в банку, что попалась под руку. Платон выпил.
- У меня лодка в кустах.
Только туту Семен понял: Платон же приплыл на лодке! Он быстро крикнул бойцам, чтобы они из плащей смастерили носилки и понесли Платона к берегу. Полковник приказал Семену везти Платона в Горячий. А сам бросился в тайгу, Но потом вернулся и помог нести Платона. Уложили в лодку, мотор взревел, и понеслись в Горячий ключ. Вертолет с врачом полетел следом. На встречу уже шел катер, который вызвал по рации полковник. Вертолет кружил над тайгой, выводя бойцов на бандитов. Вскоре все были пойманы и связаны. Усадили всех у логова, это была разная братия. Из тех, кто хотел быстро разбогатеть и из тех, кто уже богатый. Они матерились и проклинали все и вся. Прибежал прибывший на катере начальник милиции, в сопровождении бойца, дежурившего у воды. Начальник милиции поздоровался с полковником и с бойцами
- Есть раненые?
- Нет, ответил командир взвода, вот только один.
- Да тут и знакомые есть, - он показал пальцем на бородатого лысого. Это же из наших. Он не стал объяснять из каких, наших. Связанных и помятых бандитов погрузили на катер. Собрали все оружие, и катер пошел в Горячий, где уже ждал вертолет.
Семен осторожно помогал санитарам снять из лодки Платона. Его быстро доставили в больницу. Лена не переставая, плакала, она не отходила от Платона ни на минуту. Но в операционную ее не пустили. Семен, как мог, успокаивал ее.
- Это я виноват, что не уберег его. Я должен был знать об этом логове! Но из вида упустил.
В больницу пришел и полковник. Он также был обеспокоен состоянием Платона
- Семен, ты пока будь здесь, сообщай мне о результатах операции. А меня вызывают в центр с докладом об операции. И он ушел.
Операция закончилась, Платона перевезли в реанимацию. Вышел врач.
- Что я могу сказать, вероятно, его хотели застрелить и стреляли в него, но видимо, торопились и ранили, я насчитал пять пулевых ранений. Только его организм смог выдержать это. Ну и конечно, сильные ушибы головы и конечностей, есть переломы.
Лене стало плохо, пришлось делать укол. Семен дежурил всю ночь, В середине ночи Платон пришел в себя
- Где я? Где Лена?
Дежурный тихонько пригласил Лену к Платону.
- Только не долго, ему нужен покой.
Вместе с Леной зашел и Семен. Платон был бледен, но в сознании.
- Лена, прости меня, я виноват перед тобой!
Лена гладила ему руки и глотала слезы.
- Где Алеша?
-Он дома, я ему ничего не сказала.
- Береги его.
Семен, дорогой, ты держи все в руках, береги то, что сделано для людей. А меня схороните там, где я начинал. Видимо, мне это было вынесено Богом, за золото надо платить, а я не верил.
Платон слабо сжал руку Лены и затих. Дежурный стал отзывать их из реанимации.
- Пусть спит.
Уже утром Платона не стало. Хоронили его там, где были похоронены его родители. Семен не решился исполнить его наказ, На похоронах он был рядом с Леной и поддерживал ее. Из Горячего Ключа и с прииска народ шел и шел. Прииск Платоновский приспустил флаг. Районный центр отменил все увеселительные мероприятия.
Прошли годы, сын Платона, Алеша. Алексей Платонович смог исполнить наказ отца и теперь в тайге стоит памятник Снежному человеку и памятник отшельнику, который и в своей смерти остался отшельником, но близкий людям.