Как я провел все лето в больнице

Однажды у меня поднялась температура 40° С. Мама вызвала врача хирурга на дом. Но он не захотел приехать. Нам пришлось самим ехать к нему на приём, а он меня даже не смотрел, а сразу вызвал скорую помощь, которая вскоре забрала меня в больницу. Когда же меня туда привезли, то сразу повезли в операционную, где мне срезали мёртвую ткань. После этого меня привезли в коридор, положили на кушетку и там я лежал семнадцать дней, пока мне это не надоело, и я не сказал об этом маме. Она в свою очередь пошла к главному врачу.
Мама сказала ему. что я не могу спать, так как в коридоре постоянно кого-нибудь провозили на носилках или сами врачи проходили, разговаривая с друг другом, и этим самым мешали спать. У меня от этого постоянно шла кровь. Тогда мамапопросила главного врача положить меня в палату, чтобы мне никто не мешал.
Я нормально спал в палате, но свободных мест на тот момент у них не было. Поэтому меня положили в холле, где лежали ещё несколько человек, с которыми нам пришлось познакомиться. Эти люди были моими соседями. Там был мужчина, у которого был рак. У него в животе была дырка, из которой вытекала желчь. Я всё это видел и мне, конечно, было не очень приятно.
Когда это происходило, я не мог даже есть ни утром, ни днём, ни вечером. Правда, мне почти есть и не хотелось. Поэтому я не ел, но зато мне хотелось есть поздно вечером. Благо, у меня были фрукты, которые я ел вместо больничной еды. На столе к вечеру уже ничего не было. Я спрашивал у медсестры, что можно поесть. Но раз каша к тому времени уже кончилась, мне пришлось кушать апельсины, которые лежали в тумбочке. Ими меня кормила медсестра Лена. Она была, наверное, единственным
человеком, который мне понравился очень сильно своею добротой. Это, наверное, потому, что у неё у самой сын, которому было тогда четырнадцать лет. Она сама мне об этом говорила. Мама сама у неё спросила по моей просьбе, когда была в больнице. Она была там до тех пор, пока не пришлось звонить папе по поводу ампутации нога.
Операция была предложена моим лечащем врачом спустя несколько дней после завершения обследования, с результатами которого я был не согласен. Об этом я сказал маме. Она приняла мою сторону, но сначала пыталась уговорить сделать эту операцию. Я не согласился, потому что у меня постоянно перед глазами бьи пример того мужчины, у которого был рак. После того, как он умер, я начал бояться того, что и я так же могу умереть во время операции, как и он, прямо на операционном столе. Мне лично умирать не хотелось, и тогда я сказал маме, что хочу жить.
Тогда мама решила забрать меня из больницы и перевезти в другую. Мама работала на заводе ЭВРЗ, и поэтому предложила лечащему врачу перевезти в ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНУЮ больницу, где меня осмотрел главный врач. После этого меня положили в палату. Эта палата была лучше, чем была у меня в БСМП. Она была комфортной, чистой и красивой. Мне она очень понравилась. Там со мной лежал парень, которого звали ВОЛОДЯ. Он тоже мне помогал, когда нужно было. Например, я помню такой случай, когда мне стало плохо, тогда я сказал ему, чтобы он позвал медсестру, которая быстро пришла на помощь.
В обеих больницах города Красноярска со мной лежали ещё очень много других людей, которые там были. Мне в палате стапо жарко, и мама попросила, чтобы меня перевели в другую палату, в которой отрывалась окно Мы его
часто открывали, когда в палате было жарко, а когда было холодно, закрывали.
Перед этим, как я переехал в БСМП, со мной лежал мужик, которого звали дядя ВАЛЕРА. Он быт очень смешным человеком и с ним лежать было не скучно, потому что он почти постоянно рассказывал анекдоты и всякие смешные истории, над которыми все смеялись. Вообще мне он очень нравился, и нравились его истории. Но когда у него не было настроения, он грубил, но, к счастью, это было редко, и поэтому в большинстве случаев мы с ним дружили. Плохое настроение было не всегда, а только иногда, и как я уже говорил выше, в большинстве случаев даже помогал мне тем, что звал санитаров или медсестёр, смотря кто мне был нужен. Мы лежали с ним одновременно, а потом он переехал в другую больниц}'. Больше этого мужчину не видел и никогда не увижу.
Потом на его место положили дедушку, которого звали Константином. Ему было лет так под пятьдесят. В общем-то не старый, но очень общительный. Днём он почти никогда не молчал и постоянно разговаривал со своими соседями по кушеткам по обеим сторонам коридора, в котором мы лежали. С ним там произошёл один очень примечательный для меня случай. Он начал рассказывать очередную какую-то историю и так увлёкся своим рассказом, что и не заметил, как наступила ночь. На следующий день он продолжал рассказывать свои истории. А на второй половине холла лежал тоже мужчина, у которого была ампутирована ступня левой нога. Поэтому он не ходил, да и я не просил звать мне санитаров. Этот мужик мне тоже очень понравился. Он говорил нам о том. что после больнщы его должны будут определить в дом инвалидов после того, как будут устранены все формальности с до-
кументами. Но были ли устранены эти формальности, мне неизвестно, потому что к этому моменту, когда его судьба решалась, меня там уже не бьшо. Куда, в какой дом инвалидов его поместили, мне тоже неизвестно.
А потом мы с мамой попросились в палату, о чём очень скоро пожалели, потому что в ней оказалось очень жарко. Зато я там познакомился с мужчиной, которого звали тоже ВАЛЕРОЙ. Он был после операции, поэтому он почти лежал и не вставал. Зато в палате никогда не было скучно, потому что он постоянно травил анекдоты, над которыми смеялась вся палата и все, кто там находился. Каждый день к нему приходили родные. Дочь с мужем ухаживали за ним, но так как они приходили нечасто, за ним в основном ухаживали санитарки. Это бьшо только ночью, а днём рядом была его дочь, которая и ухаживала за ним весь день. Когда она уходила, нам сразу становилось скучно, потому что она мне очень понравилась. Она была очень доброй. Мы с мамой общались с ней с удовольствием. Правда, его выписали немного раньше, чем нас, но потом его забрала домой дочь. Больше мы его не видели и не знаем, что с ним произошло.
Я переехал обратно в коридор, потому что в палате бьшо очень жарко. Там я лежал до конца лечения, а точнее сказать до того момента, как меня перевезли в Железнодорожную больницу Красноярска, где я познакомился с парнем, как потом оказалось, футболистом. После получасового общения он нам очень понравился. Его звали ВОЛОДЕЙ. Он точно также помогал мне звать медсестёр или врача. Кстати, врачом там работает девушка, которую зовут ВИКТОРИЯ ВЛАДИМИРОВНА. Она была моим лечащем врачом. Как я писал выше, там ещё мы познакомились с одной женщиной, которая тоже лежала вместе со
мной в Железнодорожной больнице. Мы подружились с ней и во время прогулки иногда заходили к ней в гости в палату и разговаривали. Когда нас выписывали, мы взяли друг у друга адреса, чтобы потом продолжить общение. Но эта женщина к нам так и не приехала, хотя обещала. Пока я лежал в больнице, она заходила ко мне. навещала в палате. Это было, правда, не так часто, как бы мне этого хотелось.
Мама встретила там своего коллегу с завода, который называется ЭВРЗ. Это был мужчина. Правда, я уже не помню, как его звали, ну это и не важно. Зато мы там встретили совершено неожиданно мою бывшую учительницу, которую зовут Галиной Викторовной. Она приехала в эту больницу делать рентген, потому что болела. Она называла свою болезнь, только я не помню, потому что прошло уже несколько месяцев и после этого мы её долго не видели.
После моего попадания в первую больницу папа даже ни разу не приехал навестить меня. Он мне говорил, что не знал о моёс нахождении в больнице. Ну. я допускаю, что в первый день он мог и не знать, что меня положили в больницу, потому что мама ему тогда ещё не говорила об этом, так как сама не знала. После нескольких дней посещений мамыя начал скучать по папе. Мама позвонила ему и рассказала, тогда они договорились ехать ко мне вместе, что и было осуществлено на следующей день. После этого папа стал приезжать ко мне посменно. Потом он стал ко мне приезжать через день, а до того он ни разу не приехал, хотя уже знал о том, что я попал в больницу. Узнал он это от мамы, когда приезжал как всегда в ВОСКРЕСЕНЬЕ или нет. я уже даже и не помню. С того момента прошло очень много времени, как я лежал в этой больнице.
Но тут я хочу вспомнить ешё одного человека, если его можно назвать человеком и вообще мужиком. Особенно после того, как во время проведения перевязки моих ран он посмел повысить голос на маму, когда она просто стояла рядом с моей кушеткой и смотрела на то, как он делает перевязку. Она ничего плохого не делала, но он на неё просто накричал без видимых на то причин, что мне очень не понравилось. После чего я перестал его уважать, как врача в первую очередь, а потом уже как мужчину. Это происходило не только с моей матерью, но со всеми медсестрами, которые с ним работали.
Но однажды ночью привезли парня, у которого, как я писал ранее, была сильно повреждена нога и её даже пришлось частично ампутировать. Рядом с ним почти постоянно была милиция. Мне сразу стало интересно, почему этого парня так усиленно охраняют. Как потом выяснилось, он оказался преступником. Он был вором. Ну это не главное. Удивительно то, как с ним обращались наши, в кавычках, доблестные сотрудники милиции. Они не выводили его даже в туалет. Их было двое. Но были случаи, когда им не хотелось его выводить. Они ему говорили, например, так: терпи, это первая смена. Когда парень попросил у них налить ему воды, они ему сказали, перебьёшься, а вторая смена была получше. Они и относились к нему по-человечески, и разговаривали нормально, не то, что парни из первой смены. Те сидели и только смеялись над ним и над его просьбами. Я в первый раз увидел истинное лицо нашей милиции. Я раньше думал, что наша милиция не пьёт водку, но моё мнение оказалось ошибочным, потому что я сам видел, а верней почувствовал запах спиртного.
И вот после этого я разочаровался в нашей милиции полностью, и теперь я им больше не доверяю. Доверять я им перестал после того, как они совершили кражу. Однажды ночью, когда я лежал, засыпал, увидел такую картину: к нам в холл вошёл один из милиционеров и взял из тумбочки одного из больных продукты, которые ему дола женщина из церкви. Они просто-напросто украли у него часть продуктов, а вторую часть оставили ему. Продукты он раздал всем, кто там был, в том числе и нам. Сначала мы не хотели брать у него ничего, но он нас всё-таки уговорил взять хотя бы фрукты. Чтобы не обижать человека, нам пришлось их принять.
Вскоре мне начали вливать через капельницу в кровь хлорид натрия. После этого лекарства мне становилось плохо. Я даже не мог нормально есть, потому что всё съеденное выходило вместе с рвотой. Потом мне делали переливание крови, после которого у меня из мочевого пузыря начало выходить какое-то белое вещество. Что это за вещество, мы не знаем, но предполагаем, что это соль. Это вещество начало выходить ещё в больнице. И вот сейчас, когда я нахожусь у себя дома, оно тоже выходит. Но сейчас оно выходит не так часто, как раньше. Прежде оно выходило каждые день и ночь, да при этом я чувствовал очень сильные боли во время похода в туалет. Сейчас же оно выходит реже, чем раньше, и боли стали меньше, чем они были раньше. Эта боль такая сильная, что я от неё даже иногда просыпаюсь ночью и подолгу не могу заснуть, пока она не прекратится. Когда же она прекратилась, только тогда я снова уснул и проспал до самого утра. Сегодня произошли те же самые события, которые описаны мной выше. Хотя до того, как я лежал в больнице, v меня это белое
вещество выходило, но не так часто, как сейчас, когда я нахожусь дома
Затем я лежал во второй больнице, в которой мне очень понравилось. Там была хорошая и красивая палата, потому что там стояли пластиковые окна, чего в БСМП не бьшо. Была там такая картина: очень старые кровати и обшарпанные стены, верней, они были не просто обшарпанные, они просто все были в очень больших дырах и, как потом оказалось, в туалете водились крысы. Мы с мамой узнали об этом чисто случайно из разговора двух милиционеров, которые там охраняли парня.
Когда я там лежал, в больнице работала одна женщина, которую зовут Клавой. Она и сейчас там работает, но не в этом дело. Когда в больнице была её смена, там нельзя было находиться, потому что когда она везла на тележке кастрюли с разными кашами и почти каждую свою смену она начинала раздачу с криков о том, какая у неё сегодня каша. Так бьшо не только утром, но и в обед. Сначала я это терпел, но однажды мне это надоело и я взял и высказал всё, что я о ней думаю. Она ответила, что в следующей раз она не даст мне каши и я останусь голодным. Я ответил, что не велика была бы честь есть эту кашу и к сказанному я ещё добавил: «Я лучше съем мешок цианистого калия, чем буду есть кашу, которая была приготовлена на воде и без соли». Мне не понравилось то, что она постоянно кричала на больных и подчистую беспомощных людей, которые не заслужили такого отношения к себе, особенно от врачей, которые должны лечить, а не кричать на пациентов. Они вместо этого кричат на них, и я был свидетелем такого инцидента во время перевязки, которую проводил мне врач хирург, фамилию которого я не помню. Он произошёл между ним и моей матерью, а инцидент заключается вот
в чём. Когда он меня перевязывал, мама просто стояла рядом и всё. Он из-за этого поднял такой скандал, что о нём узнал даже главный врач БСМП, который оказался добрым и всё понимающим человеком. В отличие от его подчинённого хирурга, который меня лечил, он ни на одного из больных ни разу не повысил голос, не то. чтобы на кого-нибудь орать. В этом плане он лучше самого лечащего, врача который не стеснялся ни родственников больных, ни самих больных. Кричал на весь персонал больницы и главный врач. На нервные срывы своего подчинённого не обращап внимание и списывал их на простую усталость на работе. Это моё чисто субъективное мнение. Об этом человеке, как о враче, я ничего плохого не скажу, а как о человеке, я могу сказать то, что о нём у меня сложилось очень нехорошее мнение.
Потом я попал в ЖД больницу. По сравнению с БСМП. я попал просто в рай, потому что там не только был хороший ремонт, но и врачи. Да и сама больница была хорошей, а особенно мне там очень понравилась мой врач, которую звали Виктория ПАВЛОВНА. Она была очень хорошим врачом и очень красивой женщиной. Когда мы её узнали поближе, она оказалась ещё очень доброй не только мне. но и маме. Она и лечила меня своей добротой и открытостью: с ней можно было поговорить, как с человеком, в отличие от врачей из БСМП. Те обращались к людям разных возрастов просто на ты, а в ЖД больнице ко всем обращались на вы и только на вы. Я ни разу не услышал, чтобы ко мне обратились на ты. Там были нормальные условия проживания в палатах, и кормят там, например, намного лучше, чем в БСМП. Тогда я в первый раз пожалел о том. что мы сразу не легли в ЖД больницу.Там мне было бы лучше, потому что главный врач нам очень
10 ££«-
понравился и как человек, и как врач. Он был хорош тем, что я ни разу от него ни одного плохого слова не слышал ни в адрес больного, ни в адрес персонала. Этим нам он и понравился
В этой больнице после обеда бьшо разрешено выходить на улицу на прогулку, чего нам не было разрешено в БСМГТ. Там. конечно, была хорошая охрана. В БСМП у меня бьшо ощущение, что охрана существует только на бумаге, а на самом деле её и нет. Там почти постоянно кто-нибудь ходил посторонний, а в ЖД больнице можно было находиться только до определённого времени. Конечно, в БСМП тоже был такой порядок, но порядком это назвать было нельзя, потому что днём и ночью там ходили чьи-то родственники, и это происходило там почти каждый день. По этой причине ночью я тоже не спал.
Когда я там лежал, ко мне приезжала папина жена Лена. Она ухаживала за мной, по крайней мере то время, пока я лежал в ЖД больнице. Она ко мне приезжала через день и ночевала на кушетке на противоположной стороне стены. На другой день у меня ночевал папа, с которым мы смотрели телевизор. Его мне привёз папа, чтобы скучно не бьшо в палате, когда я оставался один. Я за это до сих пор ей благодарен, потому что она могла и не согласиться на это. Она оставалась со мной до самого утра, потому что в этой больнице персонал не хотел за мной следить без оплаты. Но там была одна медсестра, которую звали Настей. Кстати, также зовут мою младшую сестру, которая тоже была у меня в больнице, ей там очень понравилось. Она там игралась со своими игрушками также, как и дома. Дома я смотрел на компьютере очень интересные фильмы. Когда я лежал в больнице, Настя помогала мне. Плохо мне становилось сразу после того,
~т и
как я завтракал или обедал, потом}' что в меня вливали очень много лекарств, от чего у меня сейчас тоже начала болеть печень, а потом где-то через некоторое время у меня начал болеть желудок. Всё от того, что мне в обеих больницах давали ге же лекарства, что и в первой, а это были очень сильные антибиотики. От них я посадил себе весь организм, после чего мне пришлось искать в сети Интернет лекарства для его восстановления. Это был простой молочный гриб. После того, как я начал его принимать, у меня почти сразу восстановилась микрофлора организма. Сейчас я чувствую себя хорошо. После этого у меня прекратились частые приступы гастрита, которые раньше случались очень и очень часто. Сейчас они, слава Богу, закончились и больше меня не беспокоят. Я надеюсь, что этих приступов у меня не будет.
Но все мои раны после больницы всё равно не зажили до конца. Мама, конечно же, делает мне перевязки, которые мне то помогают, то нет. Периодически, раны всё равно не заживают, а наоборот чернеют, когда я долго сижу. Ну. если честно, мне это уже начинает надоедать. На перевязки каждое утро мама тратит по два часа, а ведь поначалу она боялась их делать. А сейчас же она уже привыкла и делает их без проблем, не боясь трогать мои раны, хоть они были очень глубокие. Сейчас они стали менее глубокими, чем когда меня привезли домой. У меня не было тогда сил сидеть в машине.
Нашего соседа зовут дядей Виктором. Он тогда помог маме привезти меня обратно. Мама хотела ему заплатить, на что он тогда сказал, что никакие деньги ему не нужны и он приедет и заберёт меня. Потом ещё добавил, что если мама ещё раз скажет про деньги, он просто обидится. Маме предлагала свою помощь и мамина подруга
тётя Надя, но та отказалась от её помощи. Когда я уже был дома и маме пришлось выводить все лекарства из организма, мама сказала тёте Наде, что я болею. Тогда тётя Надя предложила маме одну лечебную ягоду, поев которую, я сразу начал поправляться и сразу же у меня появились силы сидеть. Руки у меня ешё были ослаблены и поэтому я не мог сам даже есть. Некоторое время маме приходилось меня кормить, но сейчас я восстановился. Сейчас я уже сам начал есть, хотя до этого я, как указал выше, не мог это сделать
Но зато мамина подруга тётя Оля знала, что я нахожусь в больнице. Когда мама сказала ей, что теперь меня нужно забирать из больницы, тётя Оля почему-то не согласилась меня забирать. Мы не знаем, почему она не помогла. Мама разругалась с тётей Надей. После этого она к нам не приходит даже проведывать. Мне это и не нужно. Но всё равно мне было бы приятно, если бы она ко мне приехала. В последний раз она презжала, когда мне привозила ягоду. Это был последней раз, когда она у нас была. Я надеюсь, что её больше здесь не будет никогда
Когда я ещё лежал в БСМП, папа рассказывал, что мой дядя Юра хочет купить себе фургон для того, чтобы когда наступит лето, взять детей, в том числе и меня, и поехать на лето в КАЗАХСТАН. Из-за финансовых проблем он его так и не купил. Когда папа предложил мне поехать с ними вместе туда, на что я тогда дал своё согласие, но теперь после того, как прошло уже три месяца. Папа с тех пор мне ничего не говорит.
Там ещё кроме футболиста со мной лежал мужчина сорока одного года. Он лежал там с перебинтованной ногой. Когда мы с мамой спросили, что произошло, он сказал, что это несчастный случай. В чём он заклю-
-*Й$ 13
чается, мы с мамой не знаем. Но мы и не спрашивали так уж подробно, потому что нам это было не нужно. Через неделю его выписали. Мы его больше не видели, а потом где-то через несколько дней мы узнали, что и того парня футболиста тоже выписали из больницы. Но я уже об этом не знал, потому что лежал в другой палате и в другом корпусе. Поэтому я и не мог этого видеть никак, даже если бы очень захотел бы и не смог бы прийти с ним попрощаться. А так хотелось это сделать, но мы не успели. Конечно, это нехорошо, но с этим уже ничего не поделаешь.
Когда я там лежал, мы встретили мою бывшую учительницу Галину Викторовну, которая пришла туда на рентген. Она много болела, поэтому её направили сделать снимок горла. Она его сделала. Что он показал, мы не знаем. Мы с ней поговорили, пока стояли в коридоре. Потом её позвали делать снимок, они ей его сделали. Она уехала, потом туда позвали нас. мы тоже быстро его сделали и ушли в свой корпус в свою палату. Больше мы её там не видели. Пошёл уже третий месяц после этого. И вот только недавно мы узнали от моей тоже бывшей учительницы Аллы Васильевны о её смерти. У неё был рака на четвёртой стадии развития. Мы с мамой были в шоке, когда узнали, потому что ей было всего пятьдесят пять лет.
В конце этого месяца мои три учителя хотят ко мне приехать навестить: Галина Васильевна, Алла Васильевна и Любовь Петровна. Они хотели узнать, как я себя чувствую после двух больниц, пациентом которых мне пришлось побьшать три месяца тому назад.
Но сегодня моё самочувствие намного лучше, чем тогда, когда я лежал в больнице. На сегодняшний день
мне снова будет необходимо лечь туда, потому что у меня сейчас снова очень плохой анализ крови. Мама думает, что наши врачи просто перепутали его. Чтобы наверняка это знать, мама хочет сдать анализ мочи для того, чтобы врач сделала мне назначение на лекарства или на какую-нибудь траву, которую мне придётся пить, чтобы вылечить мочевой пузырь. Чтобы они сделали анализ, нужно, чтобы в моче были те выделения белого цвета, которые у меня сейчас выходят не так часто, как раньше. Они выходили, и поэтому маме нужно сдать мочу, только это будет только завтра. Дело в том. что я не знаю, будет ли завтра выходить это вещество или нет. но я буду должен очень постараться их сдать.
Сегодня я днём хотел их сдать, но мама почему-то не захотела их брать. Завтра их может и не быть, потому что я сейчас снова очень много потею и всё. что я не попью, у меня выходит через пот. Вот из-за этих проклятых анализов мама сорвалась на меня, в результате чего у меня появились синяки. Мама продолжает меня доставать с анализами.
В прошлое воскресенье, когда к нам приезжал папа, ему поступил звонок, на который он ответил. Вот так мы узнали о том, что он начал продавать свою машину. Конечно, когда я лежал ещё в больнице, он мне говорил, что он собирается продавать машину, но я не думал о том, что он начнёт её продавать так скоро: через три месяца после того, как меня выписали из больницы. В данный момент он занимается тем, что продаёт машину. Сможет ли он её продать, я лично сильно сомневаюсь, а сомнения у меня возникают потому, что она уже стала очень старой. Если считать по времени с того момента, как эта машина была собрана нашим с Настей папой, правда, сразу оговорюсь,
что когда мы с папой её собирали. Настя у мамы ещё даже не родилась. Поэтому она не видела того, как мы это делали тогда в вдвоём с папой.
В той больнице, в которой я лежал, тогда работала девушка, которую зовут также, как и мою сестру. Настей. Она нам помогала тем, что ночевала со мной в одной палате из-за того, что мне было очень плохо. Меня тогда рвало из-за очень сильных лекарств, некоторые из которых мне не подходили. Вот поэтому мне становилось тогда плохо. Да и после того, как я уже был дома, меня продолжало рвать и поносить, но где-то только через два месяца мне стало лучше. Только тогда я начал нормально кушать и поправляться, о чём я писал ранее.
Перед тем, как наш папа перевёз меня в ЖД больницу, мы с ним хотели вступить в Форекс клуб, но вот из-за того, что я тогда попал в больницу, мы для этого ничего не делали. Потому что не успели это сделать до больницы, но я храню в себе надежду на то, что в этот раз нам удастся выполнить задуманное и вступить в этот клуб. Я говорил папе, чтобы он заплатил за вступление в него, на что папа мне сказал о том. чтобы я узнал у них, можно ли заключить с ними договор о предоставлении мне услуг по моему обучению биржевой торговле. Я. конечно, всё у них узнал, в том числе и цену за один курс обучения. После этого я сразу позвонил папе и сообщил об этом. Он должен был взять деньги и съездить заплатить за курс. Но папа до сих пор почему-то не заплатил, и я уже начинаю сильно сомневаюсь в том, что папа вообще когда-нибудь заплатит за мою учёбу. Он обещал заплатить, когда я лежал уже в больнице. Теперь папа начинает парить мне мои мозги с оплатой моего обучения в этом клубе для последующей работы с будущими партнёрами, которые, я
надеюсь, у меня будут в будущем при условии, если наш папа всё-таки это сделает. Сделает ли он это вообще, я конечно не знаю, но насчёт этого у меня возникают очень большие сомнения.
Вчера днём я ещё был здоров, а сегодня утром я взабо-лел гриппом. Тогда я отправил ему с телефона сообщение о том, чтобы он привёз мне лекарство от гриппа, о котором я писал вам ранее. И когда приехал папа, мы с мамой забыли спросить, звонил ли он в Форекс клуб или нет. Об этом я могу спросить у папы завтра. Это при том условии, если завтра мне станет лучше, я буду продолжать писать эту книгу.
Я вынужден был лечь в ЖД больницу, там мы познакомились с одной женщиной, которую зовут Валей. Она лежала там с каким-то заболеванием. Правда, с каким, я уже и не помню, да это не так важно было. Когда мы начали общаться с ней. то пригласили к нам в гости. Эта женщина так и не приехала почему-то, а почему я не знаю. Хотя мы с этой женщиной живём в одном городе, который называется Красноярск. Думаю, что она к нам не приедет и мы её больше не увидим.
Мы больше не сможем лечь в эту больницу, потому что нужно очень много платить, а денег у мамы нет, по крайней мере сейчас. Если мне снова понадобится врачебная помощь, то я не знаю, в какой больнице меня примут в следующий раз.
Сейчас моя мама снова начала доставать по поводу сдачи анализов. Она опять хочет собрать эти чёртовы анализы, которые я никак не могу сдать, потому что сегодня мама сказала мне о том, что ей нужно срочно отвезти мои анализы в больниц}' к врачу урологу. Но что она собралась
-*ЙЗ 17
им отвозить, если у меня моча идёт сейчас без этих выделений белого цвета
Когда я там лежал, по телевизору шёл фильм про хакера. Правда, я уже не помню название этого фильма, но он был очень интересный и очень понравился мне.
Сейчас я снова написал нашему папе срочное деловое сообщение о том. что звонил ли он в Форекс клуб или нет. Теперь сижу и жду от него ответа, потому что вчера мы с мамой забыли спросить у папы об этом. Папа почему-то на моё сообщение пока не отвечает. Сейчас он ответил мне. что пока не звонил, но позвонит завтра. Ну тогда я позвоню и узнаю об этом завтра, о чём я сразу напишу в этой книге. Но папа почему-то не отвечает до сей поры.
Там ещё была одна уже немолодая женщина, которая работает в ЖД больнице. Она оказалась очень хорошей. Мы с ней стали общаться на перевязках, потому что она работает перевязочной медсестрой. Мы каждый день встречались на эт1гх перевязках, она почти каждый день меня смешила. Эта женщина очень хорошая, и вообще мне весь персонал в этой больнице понравился, в отличие от БСМП. Там работают врачи самые невежливые и очень грубые, ну за исключением одной девушки, которую зовут Мариной. Она тоже оказалась не только хорошей медсестрой, но н хорошим человеком. Она мне очень нравилось
Кстати, все две недели мама парила мне мозги с анализами, а сегодня выяснилось, что мои анализы пока им не нужны, так тогда зачем мама заставляла меня их сдавать, мне не понятно.
Вчера я думал о том, что наш папа уже давно звонил в Форекс клуб, но как я потом напечатал ему сообщение, узнал ли он условие договора о вступлении в этот клуб.
Папа опять ответил мне так: «Нет. я ещё не ■звонил им и не узнавал у них про условия договора, но сегодня я надеюсь на то. что он наконец-то узнает всё об этом.
Сейчас, правда, состояние моего здоровья намного лучше, чем в начале моего лечения в первой больнице. Тогда меня доставили туда с очень высокой температурой, врачам пришлось делать мне срочное переливание крови, после чего там я провёл ещё восемнадцать дней. После этого маме была предложена операция, но мы от неё отказались, потому что я просто испугался того, что во время операций могу умереть.
А перед этим мне поставили катетер для того, чтобы можно было ставить капельницы, а там мне ставили её очень хорошие анестезиологи. Это сначала была женщина, а потом его поставил мужик. Как его зовут, я уже и не помню. После этого мы написали отказную от операции, после чего мы уехали в ЖД больницу, где я лечился. После этого меня выписали, оттуда и я теперь уже нахожусь три месяца дома.