Я - убил

Такой жары я в своей жизни не помнил. Солнце пекло так, как будто оно делало это в последний раз. Небо не подавало признаков существования ни одного облачка. Градусов 45 для наших широт было явным перебором, и всё вокруг, казалось, выказывало недовольство беспощадным раскалённым диском. Асфальт безжалостно плавился и был истыкан шпильками дамских каблуков.

Наступив на жвачку я грязно выругался и остервенело начал вытирать подошву о ступеньки магазина. Боже, как я ненавижу молодёжь! Явно какой нибудь подросток неопределённого пола выплюнул жвачку, вместо того чтобы выкинуть её в урну. Вон она, рядом со ступеньками. Я оценивающе посмотрел в сторону урны как бы желая взвесить возможность культурного поступка выплюнувшего жвачку дебила.

Рядом со ступеньками, чуть подёргиваясь, лежало пьяное чувырло лет пятидесяти пяти. Нихуя се! В такую жару так нажраться! Чувырло что-то мычало и явно не могло подняться. Прохожие спешили укрыться от жары, обмахивали лица кто газеткой кто платком и, пыхтя, проходили мимо. Как будто пьяное чувырло было абсолютно естественным дополнением к испепеляющему натюрморту дьявольского солнцепёка.

«А мне дело?» - Подумал я и зашёл в гастроном. Приятная прохлада кондиционера приветливо встретила меня внутри. Я хотел взять чего нибудь холодного и направился к холодильнику с минералкой. А может пива? Нет ну его в пень, пиво. Ещё развезёт как это чувырло. Минералка в самый раз.

Вышел. Открыл. Глотнул. Ах как хорошо! «М-м-м-ы-ы-ы»- издало чувырло. Длинно отрыгнув, я приблизился к телу. Во, бля, не повезло чуваку. И хрен ведь подымешь такую тушу. Да и жара. «Тебе не пох?» – вопрошал мозг и гнал меня домой, в прохладу комнат, где меня должен был встретить приветливый ветерок вентилятора. Да пох, конечно! Ещё глоток. Прохожие бросали равнодушные взгляды на чувырло и зеваку, стоявшего рядом. Собрался было уйти.

- Да не не пьяный он. - мужик с бабой оценивающе посмотрели на чувырло.
- Пошли, скорее. Тебе оно надо? – бабёнка ткнула мужика в спину и тот покорно поплёлся вперёд.
«Не пьяный? Хм.» Ещё глоток. Склонился над чувырлом. Сухие губы что-то пытались прошевелить, но я ничего не мог понять.
- Эй, мужик, ты меня слышишь?
- М-м-м-ы-ы-ы-….

Набрал в рот воды и обдал красную рожу минералкой. Ноль эмоций. Только глаза приоткрылись и беспомощно мутно уставились в безжалостно чистое небо.
- Во нажрались придурки. По такой то жаре! – старуха явно посчитала меня за собутыльника несчастного и с нехуй делать стала смотреть чем закончатся мои попытки реанимировать тело.

- Да по ходу он не пьяный, мамаша!
- Это ж Коля с 35 дома! – какой-то прол по пояс голый подкурил «Приму» и навонял мерзким запахом в абсолютном безветрии.
Отстранился, сплюнув:
- Коля? Вы его знаете?
- Да нах он мне надо. Алкаш.
- Не пьяный он вроде.
- Не. Это не Коля. У Коли татуировка на правой руке. Это нихуя не Коля!- поддержал разговор второй прол отхлёбывая из запотевшей бутылки пиво.

Тело и я обрастали толпой. И как это обычно бывает, все обсуждают, смакуют ситуацию и хрен кто желает действительно чем то помочь. Тело вдруг начало активно шевелиться и заёрзало головой по бетонному тротуару.

- Под голову надо что то положить! – реплика из толпы.
Снял рюкзак. Сунул под голову.
- По такой жаре могло и шандарахнуть.
- Да не. Ты посмотри на рожу. Пьяный он.
- Это Дима с 87-го. Он уже третью неделю в запое. Его вчера жонка по всему кварталу искала.

Пиздёж начал меня раздражать. Ахуеть как жарко. Захотелось уйти домой и не слышать этих мелких серых мышей, раздражавших своей примитивной болтовнёй. Чувырло захрипело и запузырило ртом пену.
- Бля-я-я-я. – Кто то развернулся и пошёл прочь.
- Приступ. Эпилепсия.
- А что делать-то? – я вдруг почувствовал непонятное ощущение какой то возможности чем-то помочь. Хотя здравомыслие возмущалось моей тупизне лезть не в своё дело.

- Ложка нужна. В рот вставить. Чтобы язык не откусил.
Человек десять хладнокровно наблюдали за конвульсиями несчастного. Я решительно зашёл в магазин.
- Вызовите скорую, тут человеку плохо!
- А, видели мы. Нажрался видно, скотина.
- Да не пьяный он! Приступ у него! Скорую вызовите, ебать вас в рот, суки!

Я видно был настолько решителен и убедителен, что продавщица оставила свой пломбир на прилавке и, не рассчитав покупателя, бодренько забежала в подсобку. Звонить как я понял.
- Надо что то типа ложки в рот ему вставить.
- ???
- Блять, ну чтобы язык не откусил!
Вторая продавщица покорно нагнулась за прилавок и достала чайную ложку.
- Вот. – испуг и недоумение в глазах. Кукла, бля, тупая.

- А что сейчас с ложкой делать?
Толпа уже прилично прибавилась и разговоры гуляли в ней, переливаясь от предстоящих выборов до «какие цыгане сволочи, что продают малолеткам наркоту». Уроды блять, серая говёная пролетарская масса. Я тут нихуя не знаю как человека спасать, а они пиздят о всякой хуйне.

- С ложкой кто нибудь знает что делать?
- В рот ему вставить нужно её! Между зубов.

Бля, нихуя я не санитар. И по гражданской обороне я не шарю. Хуле! Когда в школе занятия были, мы с пацанами дружно съёбывали куда нить на турниках полазить. Да и ваще я все 10 лет в школе пропартизанил, с детства мечтал уйти на пенсию.

Ложка не хотела залезать несчастному между зубов. Тело шевелилось и, мыча, пускало пену. Я обливался потом от жары и усердия. Толпа, обсуждая очередное безжалостное подорожание, изредка бросала на меня равнодушные взгляды.

- Да ёб вашу мать! Кто нибудь знает что делать? – Я не на шутку сел на коня и требовательно оглянулся вокруг. Толпа обиженно замолчала и уставилась в мою сторону. Каждый взгляд выражал недоумение: что я вообще тут делаю и какого хуя кричу, мешая столь содержательной беседе.

- Кто нибудь первый раз приступ видит? – таинственного вида старушка с необыкновенной убедительностью в голосе нарушила всеобщее обиженное молчание.
- Ну я вижу.- признался я.
- Возьми его за мизинец. Подержи.

Нагнулся. Взял за мизинец. Чувырло страшно захрипело, изогнулось животом кверху, дико на меня посмотрело мутным взглядом и… затихло.
- Э-э-э… Да он уже всё…
- Как всё? – я медленно приподнялся и растерянно оглянулся вокруг.
- Как это всё? Я ж это… за мизинец взял…Бабуля… - Бабули нигде не было. – Бабуля вот эта…что тут… ну сказала взять…я ж это… помочь …ну она ж сказала….

Толпа понемногу стала отодвигаться, оставляя меня с телом в центре внимания.
- Я... нет это не я! – мне хотелось придвинуться к толпе. Слиться с ней. Говорить о всякой хуйне: о проклятых цыганах, о выборах. Да о чём угодно! Но толпа настороженно отодвигалась от меня всё дальше. Но не расходилась. И вдруг у меня закружилась голова. Всё помутнело, стало каким то нереальным и почему то смешным. Я глупо улыбнулся. И сел прямо на землю. Сначала я захихикал, потом очень серьёзно окинул толпу многозначительным взглядом и спросил:
- Где бабуля? Где эта ебучая ведьма, гады?!
- Ёбнулся паря…

- Где-е-е-е-а-а-а-а-а – слёзы хлынули из моих глаз рекой. Я испытал дикое наслаждение вырывающейся из меня боли! Я рыдал и мне было насрать на окружающих. Я был своим для себя самого, меня выворачивало наизнанку, я качался по раскалённой земле. По расплавленному асфальту, по выплюнутым жвачкам, по собачьему дерьму и прочему тротуарному многообразию. Толпа садистски наблюдала за моими страданиями и ни одна падла не могла и не хотела мне помочь.

Неожиданно, как то совсем похуистично, никуда не спеша, из-за поворота выехала скорая. Поравнявшись с двумя телами, одно из которых – моё, дёргалось в истерических конвульсиях, карета как то вынужденно остановилась.
- Сюда! Сюда! – загорлопанила сука-толпа.

- Что случилось?- врач, женщина лет 35, вышла из машины и направилась ко мне.
- Это мы вызывали. Вон тому плохо стало, а это его родственник… или пили вместе…
- Кого вы вызывали? Мы совсем по другому вызову. Нас сюда не вызывали.
- ?????
- Я не-е-е-е… п-п-п-пи-и-и-и-л… не я-я-я-я…м-м-м-м.ы-ы-ы-ы – я всё ещё не мог успокоиться.

Врач подошла к безжизненному телу. Пощупала пульс.
Я сидел на земле и, всхлипывая, размазывал слёзы, сопли и слюни по грязному лицу.

- Ало! Михайловна? Тут на Чайковского около гастронома труп. Да. Мы на Фрунзе приедем позже. Сейчас надо милицию вызвать и задокументировать. Тут ещё одному плохо. Родственник наверное. Да. Договорились.

- Вы кто ему? Сын?
- Неа.- шморг, всхлип, вздох.
- А кто?
- Ы-ы-ы-ы-ы.
- Ну ну. Вставай давай. Так. Хорошо. Давай к машине.

В салоне меня усадила на кушетку. Накапала какой то дряни. Валерьянка по запаху или корвалол. Хрен его знает.
- Пей парень. Вот так… Хороший ты парень. Не рожают таких больше. Подвезти?
- Неа. Я сам.
- Спасибо тебе, парень.
- ???

Я решительно, но покачиваясь направился в гастроном. Грязный, заплаканный, как грубо трахнутая после первой дискотеки восьмиклассница. Весь в соплях и слюнях я подошёл к прилавку.
- Бутылку водки.
- Кто он вам? – строя из себя участливую целку вопросила сука, что жрала давече пломбир.
- Сдачи не надо.

Вышел. От толпы остались самые ярые ненавистники цыган и двое идиотов, которые спорили о Коле и Диме, изредка подходя к трупу и изучая его остывающее и дервеневшее лицо.

Не церемонясь, я открыл пузырь и опустошил водяру до половины. Сплюнув, поплёлся домой. Пузырь я не прятал. Похуй.

* * *

- Как ты заебал, скотина. Как мне это всё надоело! Когда это закончится, блять, твою ж мать! Да ты на себя посмотри. Пиздец позорище какое. По улице в таком виде! Скотина ты! Падла вонючая! – жена меня встречала теплом и лаской.

- Я ч-ч-ч-человека только что убил. Нас-с-с-смерть. Прикинь. Я п-п-п-правда его замочил.- меня повело в сторону и я ёбнулся прямо на помидоры.
- Скотина! Они же ещё не созрели!
- Да похуй па-а-ами-и-идоры. Я ч-ч-чеолвека насмерть…панимаш…бля… в самом деле…

- Иди спать, долбаёб! Нажрался как скотина на своей репетиции! И когда ты уже этот свой рок-н-ролл оставишь? У всех мужья как мужья, деньги зарабатывают, а у тебя, гандона, детсвао в жопе! Иди нахуй спать, падла!
- Ты-ы-ы-ы… Не па-а-анимаешь.. Ы-ы-ы-ы. – Из моих звуков абсолютно не получались слова.
- Я всё понимаю! Бухать меньше надо со своими музыкантами. Дебилы! Наркоманы вы там все. У тебя ребёнок растёт, а ты нихуя о семье не думаешь! Мне все соседи уже сочувствуют. Все поняли кто ты есть! Да если бы не…

Слова жены тонули в хохоте старухи, шипевшей время от времени: «За мизинец его возьми! Ха-ха-ха! За мизинец! Ты убил! Ха-ха-ха! Ты-ы-ы-ы убии-и-и-ил!».
- А-а-а-а…ы-ы-ы-ы-ы. Не я –я-я-я-я. – слёзы топили мои глаза. Рот кривился в истерической гримасе. Я рыдал, конвульсивно пытаясь что-то найти дрожащими руками.

- Ы-ы-ы-ы-ы… м-м-м-м-м – вырывалось из моего пузырящегося рта.

Я вдруг увидел безжалостно чистое раскалённое небо. В нём солнечный диск, как мутный глаз выплясывая, хохотал мне в лицо раскатистым басом:
- Ты убил!Ты убил!.
- Я убил! Я убил. – эхом отзывалась моя душа и плясала вместе со светилом.

Я убил… Я – убил.