Оппозиционер

"Всякую революцию задумывают
романтики, осуществляют
фанатики, а пользуются ее
плодами отпетые негодяи."
Томас Карлейль (шотландский
философ.)

Кирилл Петрович Духовкин всю свою жизнь был в оппозиции. Правда, раньше чужеземное латинское слово называли по-русски: в зависимости от возраста. В садике и младших классах розовощекого Кирюшу звали – ябеда, в старших классах и в институте – стукач. Надо отдать должное, Духовкин преследовал благие цели: боролся с негативными явлениями в коллективе, в котором волею судьбы он находился. Одно правило Кирилл Петрович усвоил с детства: по возможности, а лучше совсем не называть имен. Так сказать критиковать негативы в целом, при этом показывать причины их породившие, возможные последствия и вред для коллектива и даже общества. Это правило растолковал ему еще в третьем классе двоишник и хулиган Серега Бакланов, встретив после уроков в школьном парке.
Кирюша два вечера терпеливо рисовал разгильдяя Бакланова в классную стенгазету. Привлек к работе все семейство Духовкиных: маму, старшую сестру, и даже бабушку. К слову, тонкий портфель Бакланова, изображенный в карикатуре, и стал орудием возмездия. Хорошо, что в нем робко жались друг к другу только дневник и общая тетрадь: одна по всем предметам. Это облегчило страдания начинающего редактора.
В старших классах и институте Кирилла, как секретаря комсомольской организации даже побаивались. Стукачом называли за глаза. Молодой вожак даже гордился этим: «Боятся – значит уважают!» После института дипломированный инженер сразу занял кресло освобожденного секретаря комитета комсомола на крупном оборонном заводе, в областном центре. Как высоко мог взлететь Духовкин, уже не узнает никто: грянула перестройка. Зашаталась, а затем и совсем рухнула, казавшаяся незыблемой советская распределительная система управления. Стали не востребованными некогда святые лозунги: « Каждому по труду!», « Кто не работает, тот не ест!»
Молодой инструктор райкома КПСС Кирилл Петрович Духовкин быстро сориентировался в текущем моменте и возглавил демократическую оппозицию в своем районе. За семьдесят лет руководства коммунистов немало накопилось вопросов у народа к власти.
Кирилл Петрович в своих пламенных речах на центральной площади города вспомнил все: и кабальный Брестский мир, и перегибы в коллективизации на селе, и репрессии конца тридцатых, и стратегические просчеты первых месяцев Отечественной войны!
Ежедневные собрания и митинги не помешали Духовкину прикупить за чисто символическую цену, в одночасье ставшие бесхозными магазин «Обувь», и « Универмаг № 34» занимавший половину первого этажа соседней пятиэтажки. Учитывая райкомовские связи, и еще не до конца разрушенную распределительную систему в торговле, а хозяевами баз стали тоже демократы, вчерашние инструкторы и заведующие отделов райкомов и облисполкома, торговые дела Кирилла Петровича пошли очень хорошо. Впрочем, как и карьерные: его выбрали в законодательное собрание области, где он возглавил комитет по работе с молодежью.
Одно смущало демократа-оппозиционера – фамилия! Если деревенскому происхождению их рода можно было найти нужное объяснение: прадеда дворянина раскулачили и выслали в сельскую глубинку. Звучало в духе времени! Но у кого повернется язык назвать фамилию Духовкин - дворянской!? И снова помог свой человек – демократ Хлебников. Он возглавлял в законодательном собрании комитет по телевидению и средствам информации. Хлебников совсем недавно стал носить гордую фамилию. До этого бывший доцент кафедры марксизма-ленинизма университета довольствовался чисто крестьянской фамилией – Тюрин. Означавшей распространенное на селе первое блюдо.
Почти месяц Кирилл Петрович, подобно чеховскому герою, выбирал новую фамилию. По его глубокому убеждению ею будут гордиться потомки, благо, два розовощеких мальчугана подрастали в двухэтажном доме Духовкиных.
Брать фамилию из тех дворянских, которые на слуху не совсем корректно: могут не понять соратники по оппозиции. Да и сомнительны заслуги перед Отечеством, например Орловых. Первый из упомянутых, будучи стрельцом при Петре 1, участвовал в бунте, чудом выжил. При Екатерине братья Орловы возвысились отнюдь не доблестью, и отвагой служа Родине, а совсем другими достоинствами.
- Надо быть скромнее, - успокаивал себя Кирилл Петрович, беседуя вечерами с женой. – Если фамилия известная потребуются веские доказательства родства, а это совсем другие деньги.
- У бабушке в деревне барин был до революции – Потапов. Может, возьмем эту фамилию? – робко предложила Вера Андреевна – учитель литературы.
Духовкин задумался. Несколько минут молча, ходил по комнате. Подошел к книжной полке, на которой лежал их семейный альбом. Открыл, бегло пролистал.
- Вера, пойми: этим мы совсем оборвем связь со своим родом. Хочется иметь звучную фамилию, но не потерять смысла старой. Например, Костров, или Ожогов!
- Может Печкин?
Супруги переглянулись. Увидев злые глаза мужа, Вера Андреевна испуганно закрыла рот ладонью:
- Извини, милый. Я забыла про Простоквашино.
Как это часто бывает, вопрос решился совсем просто. Вечером позвонил Хлебников:
- Кирилл Петрович, вы решили? Мне звонили из архива: у них все готово. Нарисуют вам генеалогическое древо, хотя с семнадцатого века! Правда, к оговоренной нами сумме надо добавьте еще один ноль.
Духовкин поморщился, словно от зубной боли.
- Не круто завернули историки?
- Что делать? Инфляция: все дорожает. Поэтому: « промедление смерти подобно!»
Бывший доцент часто цитировал вождя.
- Хорошо. Я согласен на сумму. Вся проблема в сентиментальности: я не хочу уходить, хотя бы образно от своей прежней фамилии. Считаю это предательством. Не Искрой мне, быть, из которой возгорится пламя?!
- Почему Искрой? Огнев например: и смысл остался, и звучит!
Кирилл Петрович не поверил своим ушам. Как все просто! Огнев! Огнев Кирилл Петрович! Какая печь без духовки и без огня!?
- Артем Олегович это идея! Я согласен! Огнев!
Все решилось даже быстрее, чем думал Кирилл Петрович. Правда, к уже озвученной Хлебниковым новой цене пришлось добавить еще один ноль. Духовкин-Огнев был вынужден взять приличный кредит в банке. После августа девяносто восьмого сумма выросла в разы. Кирилл Петрович остался без магазинов. Пришлось продать дом, и переселится с семьей в скромную «двушку» на окраине города. Но, что не сделаешь ради потомков!? Новая, перспективная фамилия приведет Огнева к самым вершинам!
Надо сказать, перемена фамилии, или врожденная природная настойчивость Кирилла Петровича приносили свои плоды: его переизбрали и на следующих выборах. Большие должности ему не доверяли, но Огнев не роптал. После провала партии власти на выборах в Государственную Думу Кирилл Петрович вышел из «Нашего Дома». При этом всенародно осудил ее пагубную для народа политику. Сразу вступил во вновь созданную - «Отечество»! Партия создавалось властью, как новая оппозиция, в противовес старой: коммунистической. Где, как не в оппозиции его место?!
Огнев построил новый дом в элитном поселке за городом, куда перевез семью. Сам оставался в скромной квартире. Сыновья росли: требовались новые затраты: на образование, быт, досуг. Умный Кирилл Петрович начал замечать: старых партийных работников скрывающих свое райкомовское прошлое в демократических партиях постепенно стали выдавливать. Нет, не силой конечно. Законно: на выборах. По волеизъявлению граждан, или электората на новый манер.
На последних выборах Огнев-Духовкин чудом прошел в городскую Думу. Ему не дали возглавить комитет, даже по работе с молодежью. Но самое обидное в другом: в новый состав Думы пришел Бакланов! Да, да тот самый Серега Бакланов! Теперь он уважаемый господин: президент фирмы « Баклан Корпорейшн». У него десяток оптовых складов, и сеть магазинов розничной торговли. Вон он сидит во втором ряду, вертит своей круглой, коротко стриженой головой. Совсем как в третьем классе. Правда, тогда «Баклан» сидел на последней парте: на «галерке». Опытный партийный функционер понимал: в следующий раз ему не пройти даже в Городскую Думу. Надо, что-то менять! Огнев создал инициативную группу по контролю ЖКХ. Это больная тема в городе, да и по всей стране. При этом одна из самых прибыльных.
Кирилл Петрович ежедневно ходил по квартирам жильцов своего избирательного участка. Собирал домовой актив, часами беседовал, обещал, клялся! Но он не прошел. Председатель избирательной комиссии даже посочувствовал и, не скрывая улыбку, признался:
- Все поделили Кирилл Петрович: оппозиция больше не нужна!
Словно в подтверждение его слов Государственной Думой был принят закон « О митингах». В новый состав законодательных собраний города и области вошли самые богатые люди региона. На участке Огнева победил иногородний: с соседней области. Все знали, он платил пятьсот рублей за обещание отдать свой голос на выборах ему. Законопослушный электорат во столько оценил свой голос, или как обычно, выборы подогнали под нужный результат, но Кирилл Петрович со своей «горячей фамилией» впервые стал безработным. От отчаяния, или по многолетней привычке Огнев стал протестовать « За честные выборы!»
- Долой приписки, вбросы, фальсификацию! Заполненных бюллетеней больше чем жителей избирательного участка, включая грудных детей, и умерших за последние три года!
Денег для проведения массовых митингов у Кирилла Петровича не было: пенсионеры не шли бесплатно, а рабочие выживали, совмещая по три работы: нет времени на протесты. Обходился старыми проверенными методами: сам шел «в народ».
Во время одной из таких акций, прямо на площадь подъехал X-6. Из салона выглянул улыбающийся Бакланов:
- Все митингуешь Духовкин!? – Серега нагло оскалил белые ухоженные зубы. – Бросай это пустое дело. Пошли ко мне кладовщиком: Кузьмич ушел в запой пиво отпускать некому. Жара, завсклад нужен позарез! – для убедительности «Баклан» провел ладонью по горлу.
Кровь ударила в лицо Кирилла Петровича. Оскорбительная фраза повисла на языке, но взглянув на лежавшие, на руле « Бумера» увесистые кулаки Сереги он негромко, но четко произнес:
- Никогда!
- Смотри сам Кирюша. Я хотел как лучше, по старой дружбе. Дело твое.
Тонированное стекло плавно закрыло круглую голову Бакланова. Джип бесшумно тронулся, и смешался в потоке автомашин.
На следующий день к десятку митингующих у здания администрации района пенсионеров, и просто прохожих, во главе с Огневым, подъехал микроавтобус с московскими номерами. Шустрая молодая девушка взяла интервью у Кирилла Петровича:
- Что побудило вас выйти на несанкционированный митинг, нарушая закон?
Оператор с видеокамерой записывал их разговор.
- Нужда простых граждан! Только их интересы я защищаю. – Четким, словно с трибуны голосом ответил Огнев. Даже улыбнулся, польщенный вниманием столичных журналистов. – Вы, извините с какого канала?
- Мы из прокуратуры! – ответил за всех молчавший мужчина в очках «хамелеон», с черной папкой под мышкой. – Будем возбуждать против вас уголовное дело.
Кирилл Петрович онемел.
- Против меня!? За что!?
- За подрыв государственного стоя. За нарушение общественного порядка, и спокойствия граждан. Может вы иностранный агент? – Мужчина приятно улыбнулся. – Все выяснит следствие: пройдемте в автобус. …

ЭПИЛОГ

В металлическом складе – ангаре жарко, даже душно, не смотря на распахнутые окна и двери. Трехтонный «Бычок» неуверенно сдавал задним ходом: пытаясь подъехать к эстакаде под погрузку. Видимо неопытный водитель только с третьей попытки выполнил несложный для профессионала маневр. Молодой шофер, улыбаясь, выпрыгнул из кабины, довольный своей победой:
- Привет, Петрович! Мне на Глебовск! Шеф сказал срочно!
- Да заглуши свой примус: дышать невозможно! Наберут по объявлению! – Закрывая нос от удушливого выхлопного газа, недовольно прокричал кладовщик. – Научись ездить на полигоне, тогда за руль садись! Тебе сколько? Где накладная?
Притихший водитель, молча, протянул документы.
- Так, «Жигулевское» – двадцать, « Балтика» - пятнадцать, «Арсенальное» - десять. Саша, грузи этого Шумахера!
Кладовщик зашел в остекленную конторку, отметил в журнале накладные, машинально глотнул из стаявшей на столе пластиковой « полторашке» теплого, противного пива:
- Делают туфту! Одни консерванты и красители буторят со спиртом. Тоже мне: « Напиток настоящих мужчин!» Вот раньше! …