За бортом

Темная черная ночь южных широт распростерла свои крылья над безбрежностью океана. Старый, как мир, художник закрасил все черной краской. Небо черное, пучина черная, а больше ничего и не было на этом полотне. Все осталось где-то за горизонтом. Где-то там, не понятно в какой стороне, остался железный красавец со своими стремительными обводами бортов, с надстройками и антеннами, с форштевнем режущим морские мили, с командой офицеров и матросов. Только один салаженок вывалился за борт, как молодой птенец вытолкнутый из гнезда более сильными братьями, в чрево то ли ночи, то ли океана. Не по силам оказалась суровость морской службы, детские представления о романтике и дальних странах быстро раскололись о тяжелый труд, бессонные ночи на вахтах, вечные придирки годков по делу и без, выворачивающая наружу душу и желудок качка. Распростертое тело замерло во тьме посреди неба и океана. Никому не нужный мальчик, ни небу, ни океану. Или они дают шанс, дают ночь подумать прежде чем примут его? Мыслей нет, в голове так же темно, как и вокруг. Ничего нет. Чернота и тишина... Тишина и чернота... Лишь Океан играет молодым телом, поднимает на волну: «Будь сильным...», накрывает с головой: «Не раскисай...» . Поднимает на волну: «Будь смелым...», накрывает с головой: « Борись...»...
...cильный порыв ветра на минуту распахивает окно среди туч и впускает в черноту ночи бледный диск луны. Желто-зеленые отблески пробегают по гребням волн и упираются в просмоленный и почерневший от времени борт одномачтового шлюпа. Паруса наполнены ветром и несут пиратский корабль за трехмачтовым французским судном. Капитан по прозвищу Черная борода приближается к своей жертве с кормы, где почти нет пушек. Его команда уже наготове с абордажными крючьями, сабли и пистолеты на изготовке. Для тех, кто ходил по морям вместе с ним, он был капитан Эдвард Тич, для тех, кто попадался ему на пути - пират Черная борода. Вот полетели крючья и вцепились мертвой хваткой в фальшборт француза, загремели выстрелы, крики, приготовленный деревянный брус надежно заблокировал руль атакованного судна, лишая его возможности маневра. Пороховой дым окутал поле боя...
Ночь снова прячет все в своих чертогах, накрывает плотным мраком, проникающим в душу. Проблески сознания не дают понять где реальность, а где бред воспаленного разума. «Где я? Что я тут делаю? Кто я? Или это не я? Кто ты?»...
...шквалистый ветер и вздыбленный океан швыряет баржу «Т-36», как щепку. Кончилось топливо, волной смыло за борт бочонок с маслом для двигателя, а также ящики с углем для печки, погас сигнальный огонь на мачте, сорвало антенну. Суденышко покрылось толстой коркой льда, ледяная вода затопила машинное отделение. По пояс в воде, в кромешной темноте четверо молодых солдат старались отыскать пробоину, а когда ее в конце концов удалось обнаружить и заделать, еще двое суток откачивали воду. Они надеялись, что их скоро прибьет к берегу, к какому-нибудь островку. Так начался дрейф по пустынному океану экипажа «Т-36», сорок девять суток в открытом океане с двухсуточным аварийным запасом — две банки консервов, банка жира, буханка хлеба, два ведра картошки и бачок с пресной водой. Они голодали, страдали от жажды, постепенно стали терять слух и зрение... Последний раз гармонист сыграл «Варяга». Песню подхватили нестройные голоса, и она, гордая и непокоренная, поплыла над волнами. А потом отодрали от гармошки кожу и сварили ее в морской воде. На вываренные кусочки намазывали технический вазелин и ели...
Опять мрак, и опять — на волну: «...сильным...», с головой: «Борись...». Глаза разъедает соль, губы обветрены и потрескались, хочется пить, но от горького вкуса воды только еще хуже. Воли нет, она выплеснулась в бездонный Океан, как чай из опрокинутого стакана. Сколько ее здесь? Сколько таких стаканов выплеснуто? Сколько еще будет?...
...шхуна со смешным названием «Тюлень» накренилась на борт, огромная волна накрыла ее целиком. Страшный треск казалось разламывает переборки и обшивку, но это был не конец. Это было начало долгой одиссеи трех молодых гардемаринов. Почти двое суток шквал за шквалом испытывал на прочность суденышко. Когда ураган начал стихать трое моряков поднялись на палубу. Их взору открылась страшная картина — поверхность океана, вся иссеченная, вся изрытая ураганом, выглядела пугающей. С катившихся один за другим пенящихся холмов лютый ветер срывал верхушки и кружил их тучами водяной пыли. Все надстройки были снесены, не осталось ни рулевой, ни штурманской рубок, ни камбуза, бочки с топливом, пресной водой, запасы продовольствия, единственную шлюпку волны смыли за борт. Потом понемногу все сменилось мертвой зыбью — волнами без лохматых курящихся гребней, но все еще высокими и опасными. На полуразрушенной палубе валялись обломки мачт, остатки такелажа волочились за кормой. Обследование внутренних помещений шхуны показало, что, кроме них троих, на «Тюлене» не было ни души. Остальные семь
человек экипажа погибли. Началась борьба за жизнь. Дизельного топлива оставалось на два часа ходу, продовольствия тоже совсем мало — несколько буханок хлеба да банок с мясными щами. Пресная вода сохранилась только в двух питьевых бачках в кубрике и машинном отделении. Дрейф продолжался 114 суток, разбитая, давшая течь шхуна с неуспевшими закончить мореходку моряками преодолела более 4 тысяч миль... Долго с палубы парохода трое спасенных юношей смотрели в бинокль, прощаясь с качающимися на океанской зыби, исчезающими за кормой остатками верного «Тюленя». Им, казалось, хотелось верить, что корабль, как и полагается тюленю, все же не утонет, доплывет до Антарктики и ляжет там на кромке южнополярных льдов среди своих ластоногих сородичей. Кто знает, может быть, так и случилось?...
Черная ночь сменяется предутренней серостью. Горизонт окрашивается в светлые тона, первые лучи солнца заскользили по водной глади, оставляя бликующий след в безбрежной лазури... Где-то далеко в небе шумит винтокрылая стрекоза... Мама качает меня в старой кроватке, где качались точно так же мои братья и сестры. Вверх: «Будь сильным!», вниз: «Не раскисай...»... Ветер гуляет по полю одуванчиков, срывая белые головки и разнося их семена далеко окрест. Вверх: «Будь смелым!», вниз: «Борись...»... Из-за горизонта выплывает огромный стальной дом с белым номером на борту. Вверх.. Вниз... Черной тучей нависает над головой борт спасательного катера. Вверх: «Будь сильным! Не раскисай...». И снова вверх: «Будь смелым! Борись...»