Два дня в деревне. 2. На рыбалке

На следующий день после моего приезда в деревню Николай, мой двоюродный брат, предложил мне съездить на рыбалку. Я с радостью согласился, и вот, мы на его Уазике трясемся по разбитым тульским дорогам. Когда я ехал в деревню, на основной трассе видел интенсивную работу по ремонту дороги. Мне объяснили, что когда губернатор объезжал свою вотчину, возмутился и сказал, что по таким дорогам можно ездить только на танке. До той дороги, по которой мы ехали, губернатор, очевидно, не добрался, и нам приходилось на себе испытывать все превратности российского бездорожья.

Через полчаса мы уже ехали вдоль реки. Уазик лихо переваливался с кочки на кочку по проселочной дороге. Наконец, мы остановились. Николай достал удочки, размотал их, насадил на один крючок тесто, на другой распаренное зерно, закинул, дал мне сидушку, баночку с насадкой и, пожелав удачной ловли, скрылся за соседним кустом. Я остался в одиночестве со своими двумя удочками. Было около шести часов вечера. Солнце еще стояло высоко и нестерпимо било в глаза, если не заходило за облако. Я, стремясь защититься от его ярких лучей, надвинул на лоб кепку с козырьком. "Давненько шашек в руки я не брал", - подумал я, повторяя про себя известную фразу Ноздрева. Пока не клевало. Я стал вспоминать все тонкости рыбной ловли. Последний раз я ловил рыбу лет пятнадцать назад. Давно прошли те времена, когда я мог безмятежно сидеть у реки и неподвижно часами смотреть на поплавок. Жизненная суета закрутила меня. Постоянно были какие-то дела, и я не мог себе позволить роскошь в течение нескольких часов ничего не делать. Да, я считал ловлю рыбы ничегонеделаньем, в особенности, когда она не ловится. Как писал Оскар Уайльд, самое тяжелое занятие - ничегонеделанье.

Итак, я стал вспоминать, что же делают рыбаки, когда не клюет. Первым делом, меняя положение на леске поплавка, я добился того, чтобы поплавок лег на воду. Определив глубину реки в месте ловли (она было около двух метров), я стал постепенно, на пять-десять сантиметров, глубину уменьшать. И вот, - удача! Поплавок подергался на ровной поверхности воды и стал периодически погружаться в воду. Сердце мое забилось. Я дернул удилище и почувствовал приятную тяжесть в руке, понять которую может только другой рыболов. Я продолжал тащить удилище вверх, и вскоре на поверхности воды показалась серебристая рыбка. Не буду уточнять ее вес и размеры. Не в них дело. Дело было в самом факте поимки. Я снял ее с крючка, сунул в пакет, наполнил его водой и положил в прибрежные камыши. Насадил новый кусочек теста и стал ловить дальше. Должен признаться, что, несмотря на периодические поклевки, больше мне поймать ничего не удалось. Шло время, то драгоценное время, которое я так ценил и берег. Но сейчас мне почему-то не было его жаль. У человека иногда возникает потребность отрешиться от своей прошлой жизни, изменить ее ритм, посидеть, подумать, глядя на поплавок. Солнце опускалось все ниже. Наконец, оно достигло края противоположного берега и скрылось за ним. Через несколько минут на берегу, у меня за спиной, появился Николай со смотанными удочками.

- Ну, как дела? - бодро спросил он. Я ему показал свой улов, а он мне - свой, который был раз в 7-8 больше.
- Что, не получилось меня обскакать!? - торжествующе произнес брат. - Я, правда, ее прикармливал, - более миролюбиво добавил он.

Темнело. Обратный путь показался короче. Машина ревела на буграх и была похожа на танк, который только и мог проехать по таким дорогам.

Подходил к концу второй вечер моего пребывания в деревне. На следующий день я уже стоял на остановке и разглядывал невзрачную травку, растущую на обочине дороги. В детстве, когда после летних каникул ехал в Москву, я тоже стоял на остановке и тоже смотрел на похожую травку и с грустью думал: "Увижу ли я ее еще?" Смотря на нее, я прощался с природой, с летом, с деревней, с беззаботной жизнью. И сейчас я думал примерно то же: "Увижу ли я вновь эти такие родные, такие близкие места, с которыми у меня было связанно так много, где прошли мои детство и молодость?"