Слепая спонтанность

Слепая спонтанность

Мне казалось, что я его люблю, и поэтому его измена стала для меня ударом, который сломил и заставил вести себя безрассудно и совершать опрометчивые поступки. Одним из них стала поспешная женитьба на незнакомом мне мужчине.
Сейчас, вспоминая события того времени, мне кажется, что моя спонтанность сыграла со мной в забавную и необычную игру.
Он увидел меня в ночном клубе, я была пьяна и веселилась, превозмогая душевные терзания. Потом спустя время он признался, что увидел мою боль, говорил, что она проскальзывала сквозь смех и натянутую улыбку, сквозь движения тонких кистей рук, она струилась из глаз и выдавала себя опущенными хрупкими плечами. Он так красиво это описал, он умел говорить так, как никто другой и подмечать мелочи, которые не замечают остальные.
В тот вечер мне было все равно с кем пить, танцевать и вести пустые разговоры. Наверняка он тоже это понял. Не помню о чем мы говорили, но мне было спокойно рядом с ним. Он был гораздо старше и не был красив в классическом понимании этого слова. Но проснувшись рано утром в его особняке и услышав его предложение выйти за него замуж, я без единого колебания согласилась. Мне все еще было больно от предательства, и это была своего рода месть. И на тот момент мне было совершенно не важно, что я вижу его второй раз в жизни, что не питаю к нему никаких чувств, кроме легкого любопытства. Это была такая мелочь по сравнению с пустотой и безразличием, которое жило внутри меня. И это неожиданное приключение показалось мне таким уместным и забавным, как веселая детская игра. Если бы тогда я могла знать, как сильно я ошибалась.
В тот же день нас расписали, кроме нас никого больше не было. На мне было беленькое платье в крупных ирисах, он был в брюках свободного кроя и рубашке цвета слоновой кости без галстука. Произнеся клятвы, он формально поцеловал меня в щеку, и мы в тишине отправились домой. Он открыл бутылку шампанского, сделав глоток, он созвал обитателей дома и объявил всем, что от ныне, я полноправная хозяйка этого дома и его законная супруга. Я как из зазеркалья смотрела в растерянные лица двух пожилых женщин, в непроницаемые маски трех рослых мужчин и ловила на себе заинтересованный взгляд мужчины в рабочем комбинезоне, испачканном грязью. Все это выгладило как-то по киношному, и у меня было чувство нереалистичности происходящего. До меня еще не доходило, что именно я сделала, на какой шаг я решилась.

- Лишь увидев тебя там, в ночном клубе, в толпе безликих и пустых девушек, я сразу понял, что ты особенная. И решил, что добьюсь тебя любой ценой. И очень удивился, когда ты так легко согласилась выйти за меня.

Он говорил это уже после. Мы много говорили, и он смело делился со мной своими мыслями и чувствами. Но нам пришлось многое пройти, что бы это могло случиться.
В день нашей росписи он уехал сразу же после обеда. Объяснив это неотложными делами. Но как выяснилось потом, он просто давал мне время освоится, и привыкнуть к мысли о том, что произошло. Он был очень грамотным и терпеливым человеком. Я осталась одна в чужом доме, с кольцом на пальце и полным непониманием происходящего. Мне понадобилось несколько дней, что бы все осознать, но как ни странно, я ни о чем не жалела.

- Я знал, что тебе будет нелегко, понимал, что мне понадобится все мое терпение, что бы дать тебе возможность самой понять и принять меня. Мне хотелось быть рядом, но я боялся тебя испугать, по этому, дал тебе свободу и время что бы привыкнуть ко мне.

Вспоминая его слова сейчас, меня охватывает смятение и безграничная благодарность к нему. Не каждый бы смог в его положении додуматься до этого, не то что бы все это сделать.
Его не было целую неделю. За это время я успела уладить все свои дела. Поставить в известность родителей и друзей, упорядочить бумажную возню и даже поступить на курсы иностранных языков. Все были удивлены моим поступком, особенно если учесть что по жизни я не отличалась спонтанностью. Родители вообще не понимали что произошло, мама растроганно плакала и причитала, папа хранил гордое молчание, утешая маму. К вечеру им пришлось принять это как данность, и они проявили желание познакомиться с моим новоиспеченным супругом. Я не стала вдаваться в подробности наших с ним отношений, если то что происходило можно было так назвать. Я и сама до конца не понимала, что происходит, но решила оставить все свои вопросы открытыми до момента возвращения этого загадочного человека. Свои вещи я перевозить не торопилась, но приезжая в особняк я на удивление чувствовала себя спокойно, словно это и впрямь был мой дом. Познакомилась с поваром, миловидной женщиной лет пятидесяти, работающей уже около десяти лет в этом доме. Но, не смотря на ее открытость и доброе ко мне отношение, обсуждать хозяина она не спешила, и не задавала личных вопросов относительно наших с ним отношений.
Он вернулся ночью восьмого дня. Я слышала, как подъехала машина, его шаги на лестнице, как хлопнула дверь его комнаты. И ночь превратилась в бесконечный нервозный кошмар, меня колотила мелкая дрожь от неизвестности и нелепого липкого страха. Тогда я впервые пожалела о своем поступке, мне стало жутко и одиноко. Утром я проснулась от режущей слух тишины, голова гудела от бессонной ночи. Он сидел на терассе и пил кофе. В это утро он показался мне усталым и печальным. Он поднял глаза, пристально посмотрел на мое лицо и предложил разделить с ним завтрак. Мы молча сидели за столом, он просматривал почту изредка посматривая в мою сторону. Я нервно ерзала на стуле не в силах проглотить ни кусочка. Мне хотелось многое у него спросить, но я не решалась начать разговор. Неопределенность и терзающие меня сомнения, развеялись в тот же вечер. Через охрану он передал мне письмо с планами на ужин. Сейчас мне понятно, что он торопился ввести меня в свой круг, показать какое значение я играю в его жизни. А тогда, стоя рядом с ним и встречая его гостей, я чувствовала себя как элемент декора. Так словно он хвастался своей новой игрушкой. Вечер длился бесконечно, я не проявляла никакой инициативы и интереса к обсуждаемым за столом темам. Отвечала односложно и нехотя, имея при этом скучающий вид. Одним словом вела себя как маленькая капризная девчонка. Устав от этого фарса, я захватив бутылку шампанского отправилась в дальнюю часть сада. От части, мне хотелось побыть одной, от части позлить его, а еще хотелось, что бы он пришел и что-то сказал или сделал, как-то проявил себя и свои чувства, если они конечно были. Потому что я искренне не понимала, что он хочет, на что надеется и зачем он все это затеял. Мы были женаты уже несколько недель, но это была такая формальность, что я терялась в догадках. Он вел себя неизменно вежливо и тактично. Интересовался моим здоровьем, но не проявлял никаких попыток сблизиться или проявить свои права. Никто не пришел, я не заметно опустошила бутылочку игристого, голова шла кругом, и хотелось спать. Путаясь в цепких руках хмеля и сна, я чувствовала, как он несет меня на руках, слышала его уверенные шаги по вымощенной мрамором дорожке, ведущей к дому. Ощущала его теплое дыхание на своей щеке, когда он наклонившись шептал:

- Спокойной ночи, глупышка.

Наутро я ничего не осознающими глазами смотрела на его серьезное лицо. Он не кричал и даже не повышал голос, но то, как он это говорил, и как смотрел на меня, заставляло меня сжиматься в комок под теплым одеялом. Солнце затапливало комнату, он сидел на стуле у моей постели.

- Вот – он протягивал мне стакан с мутной жидкостью - пей, стане легче.

Мелкими глотками я полгащала противную на вкус смесь, не осмеливаясь даже покривиться. В то утро он четко дал мне понять, что причинять вред своему здоровью не стоит. Слов было не много, но их было достаточно, что бы пронять меня до самой отдаленной клеточки мозга. Это было его первое проявление заботы и тревоги по отношению ко мне. Его слова до сих пор звучат в моей голове, словно это было лишь вчера.
После этого я ни разу не слышала от него ничего подобного. Мы продолжали жить каждый в своем мире. Я не чувствовала себя чье-либо женой и смело продолжала вести свою разгульную жизнь. Не будучи ограниченной в финансах, так как на мое имя был открыт счет на внушительную сумму, я ночи напролет пропадала в лучших ночных клубах города. Развлекалась и флиртовала, не позволяя себе лишнего, и возвращалась в дом к формальному мужу. Он тоже жил, не изменяя своим привычкам, уезжал рано утром, иногда мы сталкивались в дверях, он неизменно свеж и опрятен, я изрядно потрепанная и уставшая, но трезвая как первый снег. Я ощущала на себе его пристальный холодный взгляд и сдержанное приветствие, отвечала взаимностью, и мы расходились как малознакомые соседи. Так длилось несколько месяцев. Изредка мы вместе ужинали, еще реже мы куда-то ходили вместе. Чаще всего это были какие-то мероприятия связанные с его работой. Он чинно держал меня за руку, открывал дверь и подавал мне свою крепкую ладонь, что бы помочь мне выйти из машины. Это был джентльмен до корней волос, и в эти редкие минуты я проводила четкую грань между ним и теми, кто был у меня до него. И все они меркли и терялись на его гордом профиле. Он покорил моих родителей, хоть я и переживала, представляя их друг другу одним зимним вечером. У них было гораздо больше общего, чем у меня с ним. Они мирно обсуждали вопросы, от которых у меня закрывались глаза, и тянуло в сон. Но мой интерес тут же проявлялся, как только речь заходила лично о нем. Не смотря на то что мы жили вместе, я так ничего о нем и не знала. Он был скрытен и неразговорчив и со временем меня начал злить тот факт, что он не проявляет какого-либо интереса ко мне как к женщине. Изредка я ловила на себе его взгляд, полный непонятного для меня смысла. И это было единственным, что заставляло меня предполагать, что в нем живут чувства. И вот в этот вечер, сидя перед камином и потягивая коньяк, он поведал моим родителям свою историю. В разговоре выяснилось, что он гораздо богаче, чем я могла себе представить, я услышала историю о его первой жене и сыне, погибшем от какой-то неизлечимой болезни. О его голодном детстве и бурной юности, и о шансе, который помог ему выбраться из нищеты.
Уже гораздо позже, когда мы научились быть вместе, он сказал, что все это было сказано для меня.

- Ты никогда ни о чем меня не спрашивала, а я не был уверен, что тебе будет это интересно.

А потом, произошел случай, который положил конец нашей холодной войне. Он был все так же безразлично вежлив, и я отчаянно искала внимания на стороне. И в этот момент я встретила того самого парня из-за которого оказалась замужем. Мы сидели в кафе и разговаривали. От прежней обиды не осталось и следа, он стал просто воспоминанием отчасти приятным. Отчасти не очень. Но уже ни что не трогало в его когда-то волнующих чертах. Как обычно в основном говорил он. И в основном это была какая-то мало интересующая меня ерунда. Он в подробностях рассказывал о всех своих пассиях, о разгульных вечеринках на которых он был самым крутым и завидным парнем. Я слушала и не верила, что всего несколько месяцев назад я думала, что люблю его, тогда он казался мне красивым и забавным. А сейчас я видела перед собой лишь некую оболочку наполненную комплексами и всяким мусором. Он был таким пустым и мелочным. И глядя в его голубые глаза, я видела перед собой размазню, об которую так и хотелось вытереть ноги.
- Я слышал ты выскочила замуж за старикашку мне на зло – он самодовольно растянул свою мерзкую улыбочку – но ты же знаешь, что я всегда готов согреть твою постель, ведь он наверняка уже ничего не может.
Это было так низко и так противно звучало из его уст, что впервые в жизни мне захотелось целенаправленно причинить физическую боль другому человеку. Слушая его словесный бред, я в какую-то минуту даже пожалела эту ограниченную личность, но его последние слова лишили меня равновесия, и я с радостью влепила ему звонкую пощечину. Сидящие рядом посетители обратили свои взоры на наш стол, но мне было уже все равно. Перегнувшись через стол, я зло прошипела ему в самое лицо все, что я думаю о его мелочной персоне. Мне хотелось сбить спесь с его наглой морды, хотелось донести до него правду о том кем он является на самом деле и каким его видят окружающие. Но не дав мне довести свою пламенную речь до логического конца, он одной рукой ухватил меня за лицо и усадил на место, навалившись при этом всем телом. Между нами завязалась отчаянная борьба, он конечно был гораздо сильнее и наносил удары умело, но не долго. В одну секунду все закончилось. Подняв глаза, я увидела, что его безвольное тело висит над полом удерживаемое мощной рукой одного из охранников особняка. Он смотрел на меня, вопросительно приподняв бровь, желая убедится что я в порядке. Конечно осознание того, что я нахожусь под присмотром охраны, меня не обрадовало, но конкретно в эту минуту я готова была сказать спасибо.
Вечером, сидя напротив него за круглым обеденным столом, и опустив взгляд, я вспоминала все что всплывало в моей памяти. Рассказ получался путаным и витиеватым, от чего ему приходилось уточнять детали и мелочи. Дослушав все до конца, он понимающе покачал головой.

- Завтра мы уезжаем. Сейчас тебе лучше отдохнуть.

Это было единственное, что он сказал перед тем как скрыться в дверях столовой. Ох, как же я была тогда зла. Это просто невозможно описать словами. Это страшное чувство, когда тебя разрывает из нутрии, когда душит чувство несправедливости. Я не понимала как он мог вот так просто уйти после того как я практически вывернулась перед ним на изнанку, после того как открыла ему то чего никогда ни кому не говорила. Не думая что делаю, я со всех ног понеслась в его комнату, с разбега распахнув дверь я начала кричать на него. Я обвиняла его в бесчувственности и жесткости, в душевной жадности и в том, что он бессовестно играет чувствами других людей, не понимая, что этим причиняет ужасную боль. Он молчал и просто смотрел на меня. По его взгляду не возможно было ничего прочесть. Я поняла, что криком я ничего не добьюсь.
- Меня только что избил мой бывший, но это ни что по сравнению с тем что делаешь со мной ты. Зачем ты так, что это за игра такая, объясни, потому что я не знаю ее правил!? – Я не чувствовала, что по щекам катятся слезы – объясни же мне что все это значит, потому что я ничего не понимаю, я не хочу быть безвольной игрушкой в твоих руках.
Он продолжал хранить молчание, но что-то неуловимо изменилось в его глазах. Я уже не просто плакала, я отчаянно рыдала.
- Зачем? Зачем ты это делаешь? – Не в силах стоять, я обессилев села на пол, и продолжая всхлипывать размазывала тушь по лицу.
Я уже не ждала от него ответа. Вся эта картина выглядела отвратительно и я это прекрасно понимала, но измотанная событиями дня, я уже не могла поступить иначе. Мне нужно было выговориться, иначе бы я натворила глупостей. И уже отчаявшись, я услышала его тихий голос.

- Потому, что я люблю тебя – он присел рядом и взял мое лицо в ладони.

Его голос звучал так искренне и настойчиво, что не было сомнений в том, что он говорит правду. Он смотрел на меня умоляюще и требовательно. О, это была такая сила. В его глазах была такая мощь, что ей не возможно было сопротивляться. В тот вечер мы впервые были близки. Я искала в его объятиях утешение и защиту. Он надеялся на взаимность, но терпеливо принимал от меня мое тепло. И с того момента мы начали постепенно узнавать друг друга. Уехав на острова, мы целыми днями говорили, без устали раскрывая самые сокровенные уголки своей души. А по ночам отдавали себя во власть страсти. Он научил меня любить свое тело, показал, как получать от него удовольствие. Я узнала, что доставляет удовольствие ему. И в свою очередь не осталась в долгу, немало удивив его познанием и умением в столь деликатном вопросе. Это был наш медовый месяц, хоть и с опозданием на полгода.
Мы вернулись домой. Теперь все было иначе. Дом стал нашим убежищем, я уже не убегала по ночам и не искала удовольствия на стороне, он больше времени стал проводить дома. Нам было хорошо вместе. И тот факт, что он был старше меня на двадцать лет, совершенно не играл ни какой роли. С каждым днем я открывала в нем что-то новое, что-то непостижимое и все больше привязывалась к нему. Его жизненные позиции, его твердая вера в принципы, делала его необыкновенно притягательным и заставляла меня гордиться этим сильным духом мужчиной. Иногда я непроизвольно любовалась им, в эти минуты я отчетливо видела его силу. Он был цельной, какой-то правильной натурой. Про таких говорят человек с внутренним стержнем. Но это был не просто стержень, это был монолит. Казалось, что ему под силу любая ситуация, любой вопрос он решал спокойно и уверенно, словно у него были ответы на все вопросы. Рядом с ним я ощущала себя защищенной, и что не маловажно любимой.
А потом он пропал. Через несколько мучительно долгих дней, он прислал за мной водителя. На тот момент я уже была похожа на загнанную лань и спасалась всевозможными успокоительными. Он был ответственным и внимательным, он не мог просто забыть обо мне. От этого становилось еще хуже, приходило осознание того, что с ним что-то случилось.

- Прости – единственное, что он сумел сказать.

Увидев его, я готова была упасть без чувств. Он, всегда излучающий здоровье, ухоженный и сильный духом, сейчас сидел в кресле, устало опустив руки. Его осунувшееся лицо имело нездоровый пепельный оттенок, а голос срывался от хрипоты. Казалось, что глаза его ввалились, уступив место темным кругам под ними. И именно тогда, увидев всю эту страшную картину, я отчетливо поняла, что люблю этого человека. И это была не просто влюбленность или банальное влечение. Это было чувство, ранее которое мне не приходилось испытывать. Это была надлюбовь. Я еще не знала, что произошло, но чувствовала неладное. В одно мгновение я оказалась у его ног. Как безумная я целовала его дрожащие руки, приговаривая какие-то успокаивающие слова. Я гладила его лицо, целовала его уставшие глаза, запрещая себе плакать. Я порывалась узнать правду и отчаянно отгораживалась от нее. Я так боялась услышать что-то страшное, непоправимое, что как маленькая девочка, закрывала лицо руками и отчаянно не желала слушать. Он терпеливо ждал, нежно поглаживая меня по волосам и вытирая предательски льющиеся слезы. В тот день я стала старше ровно на один тяжелый груз, который отпечатался на мне как клеймо. Ему сложно было говорить, но он хотел, что бы я услышала это от него. Тщательно подбирая слова, он поведал мне все то, чего я так боялась. В нем не было страха, не было злости на судьбу или злой рок за то, что с ним случилось, он просто принимал это и хотел знать, как поступлю я.

- Я пойму если ты уйдешь – он сделал предостерегающий жест рукой – дай мне договорить. С одной стороны я бы даже хотел, что бы ты покинула меня. Мне нестерпимо знать, что ты будешь видеть меня в таком состоянии, что тебе будет больно. Ты же знаешь, я не стану тебя осуждать и буду горячо тебя любить. Поэтому я даю тебе право самой выбирать.

Он продолжал говорить что-то еще, но я уже не слушала. У меня внутри и так все рвалось на части, его слова причиняли мне нестерпимую боль, от которой не куда было деться и с которой мне предстояло жить. Я знала что не покину его не сейчас ни когда бы то не было. Он был частью меня, при чем большей. В нем было столько благородства и силы, что он просто не мог поступить иначе. А во мне было столько любви, что я просто не знала, что есть еще какой-то выход, кроме того который я выбрала.
И потянулись бесконечные месяцы, в которых я тонула не помня ни дня ни даты. Я жила лишь им одним. Он был так слаб, что иногда не мог даже поднять руку. В такие моменты я ложилась с ним рядом, и укачивая его как маленького ребенка, рассказывала ему о тех местах, в которые мы с ним поедим, о тех чудесах которые нам суждено повстречать. Я видела в его глазах нежность и благодарность, и мне становилось легче. Он ни разу не прекращал бороться. Ему претила сама мысль о том, что бы сдаться. Он хватался за жизнь как дикий зверь, превозмогая нечеловеческую боль. В глазах его всегда была надежда, и я всеми силами поддерживала ее, подпитывала, насыщала его новыми идеями. За это тяжелое для нас время мы создали несколько очень интересных проектов, которые на данный момент успешно процветают. А тогда это были лишь зыбки мечты, дающие нам надежду на лучшее.
Временами ему становилось легче и тогда мы выбирались на природу. Устраивали себе пикник под открытым небом. И казалось, что все уже позади, что мы вновь два счастливых человека наслаждающихся жизнью. Но стоило лишь взглянуть на него и мне становилось страшно. Я не могла ничего говорить, меня душили слезы. Меня пугала сама только мысль жизни без него. Я силилась, я старалась быть сильной, стойкой, но меня парализовал страх. Я никогда не говорила ему о своих чувствах, о любви, о том, как он дорог мне. Казалось это и так понятно, но недосказанность давила на меня. Я долго рассказывала, как почувствовала это впервые, как это чувство росло изо дня в день, как вытесняло все остальное. И видя его нежную улыбку, я не сдержалась и поведала ему о страхе за него, об отчаянье с которым я боролась все это время. О том, что боюсь засыпать, а просыпаясь по утрам, молюсь о том, что бы вновь увидеть его живым. Я долго изливала ему свою истерзанную душу, и чувствовала, что мне становиться легче. И греясь в его теплых объятиях, я чувствовала, что напитываюсь энергией от него, его силой и верой. И пусть доктор сказал, что рак это такая болезнь которую невозможно излечить ее можно лишь купировать и надеяться на лучшее. И мы надеялись.
Мы до сих пор надеемся, и каждый день живем как последний. Я вижу, как отчаянно он борется, как горят его глаза, как велика его вера. И рядом с ним я тоже становлюсь сильнее, я обретаю веру и силы, что бы жить дальше.