Если бы молодость знала

Юность - пора любви, прекрасных встреч, надежд. Но она - ещё и время непоправимых ошибок, от которых, к сожалению, не застрахован человек. Кто-то вспоминает это время с тоской, кто-то с радостью, а Гульнара с болью, не высказанной никому. Эта боль живет в ней все эти годы, она останется с ней до конца её жизни. А ведь все так прекрасно начиналось…

Они с Мидхатом росли в одной деревне, ходили в одну школу, вечерами пропадали в клубе.
После окончания школы Гульнара стала работать в школе пионервожатой, но её мечта – поступить учиться, стать учительницей. Проработав два года, она набрала стаж, который учитывался при поступлении в институт. Летом поехала в город, успешно сдала экзамены и стала студенткой. А Мидхат продолжал работать в деревне механизатором, дальнейших планов на будущее у него не было. Он был красивым парнем, высокий, с черными, как уголь, глазами, пышными волосами. Что называется, первый парень на деревне. Они с Мидхатом были видной парой.

Гульнара удивительно ладно сложена, невысокого роста, вся фигура ее
была округлой, но не полной, а с тонкой талией, маленькими ступнями и стройными ножками. Её лицо можно описать одним словом – луноликая. Тонкие брови ровной дугой –радугой раскинулись над лукавыми карими глазами, светящимися искорками веселья. Тонкие губы всегда вытянуты в ниточку-улыбку. Маленький носик придает лицу изящество, а веснушки, в обилии рассыпанные по всему лицу, придают миловидность. Её речь быстрая, говор мягкий. Улыбка Гульнары немного таинственна, как- будто она знает какую-то тайну, но не хочет с ней делиться. Училась девушка в городе, а все мысли всегда в родной деревне, где остался её любимый. Каждый выходной она уезжала к нему. Её душа летела впереди электрички, останавливающейся чуть ли не у каждого столба. Ради его глаз, его улыбки она проделывала этот путь в любую погоду. Мидхат воспринимал это как должное, ему льстила любовь девушки. Он не задумывался о том, как она успевает учиться. Но зато её жизнь в общежитии представлялась ему сплошным праздником. «Неизвестно еще, как она там, - думал он про себя. «Всякое рассказывают про городских девчонок. Знаем, чем они там занимаются», - часто рассуждал он. Правда, он никогда не произносил этого вслух, но словно червь, забравшийся в спелое румяное яблоко, точила эта мысль их отношения изнутри.

Гульнара и не подозревала о том, что его мучает. Она только улыбалась своей загадочной улыбкой, когда её подружки недоумевали: « Что это за парень такой, ради которого ты мчишься в деревню? Привези его сюда, мы хоть посмотрим на него, не бойся, не отнимем».
Но почему- то Мидхату и в голову не приходило съездить в город, своими глазами посмотреть на житье- бытье студентов. А разговоры парней, приехавших на выходные из города, возле клуба слушал часто, смеялся над пошлыми анекдотами, верил всем байкам о
похождениях этих героев, не догадываясь, что девяносто процентов из услышанного – бахвальство перед односельчанами. Теперь все студентки представлялись ему доступными и легкомысленными, ищущими приключений. Наверное, от того он стал все настойчивее искать близости, уводил девушку от друзей, старался уединиться. А оставшись наедине, все смелее становились его ласки, и все требовательнее прижимали его руки стройный стан девушки. Ничего не подозревающая, Гульнара не могла отказать ему ни в чем. Любила без оглядки, без сомнений отдавалась ему душой и телом.

В семье не одобряли её выбор. Сестры, уже замужние, имеющие жизненный опыт, часто говорили ей, что этот парень ей не пара. Мать и отец, люди уже старые, знающие дедов и бабушек Мидхата, тоже были против их встреч. Гульнара всегда побаивалась отца, человека
строгого, прошедшего войну, немногословного и угрюмого. Поэтому, уходя на свидания , просила зайти за ней подружку. Вместе они доходили до клуба, там ждал ее Мидхат. Частенько от него пахло спиртным, от чего он становился грубее и развязнее. Но и это не отталкивало от него Гульнару. Она прикипела, приросла к нему, тем боле, что под сердцем она уже носила частичку своего возлюбленного. Девушка ждала подходящего момента, чтобы сказать ему об этом. Гульнара мечтала о том сказочном миге, когда её любимый узнает, что у них будет дитя. Как засветятся его глаза, как встряхнет он копной непокорных волос и закружит ее, подняв на руки. У нее даже голова начинала кружиться от одних этих мыслей. Но момент все не наступал. То Мидхат придет на свидание чересчур хмурым, уставшим, то, наоборот, слишком веселым от неумеренных возлияний, и тогда становится грубым, неосторожным в движениях. Однажды у Гульнары невольно вырвалось: « Потише, Мидхат, а то ребеночку будет плохо!» Он вдруг замер, замолчал, как бы обдумывая услышанное. Но ожидаемая ею радость не отразилась на его лице. «Чьему это ребенку?»- зло процедил он сквозь зубы.
Гульнара онемела. Ей показалось, что её больно ударили по лицу, в глазах потемнело, она даже закрыла лицо руками, как бы защищаясь от ударов. Не знало ещё юное создание , что слова могут принести такую острую боль. Молча, не утирая слез, которые ручьем лились по бледным щекам , шла она по пустынной улице. Родители спали. Незаметно пробравшись к постели, не смея даже всхлипнуть, с широко открытыми глазами лежала она до утра, удивляясь тому, что сердце не разорвалось, не остановилось от горя. Где взять силы для того, чтобы ни одна душа не догадалась о том, что творится с ней?

В университете никто действительно и не догадывался об ее положении. Но время шло, и ребеночек давал знать о себе толчками все сильнее и чаще. Пришлось поделиться своей тайной со старшей сестрой. Сестра, узнав о сроке и реакции отца ребенка, сказала ей: « Рожай, но потом от ребенка придется отказаться. Ты не сможешь растить его одна, это убьет родителей. Да и где гарантия, что он родиться здоровым?» Что верно, то верно, чтобы избавиться от малыша Гульнара перепробовала все средства, которые могли бы привести к выкидышу, но все было бесполезно. Ей удалось скрыть беременность от однокурсников. Даже подруги, с которыми жила в одной комнате ничего не заметили. Они только подсмеивались над Гульнарой, которая без меры уплетала пирожные и сладкие булочки из буфета. «Ты скоро сама превратишься в плюшку, - предупреждали они её. Но вот, наконец,
прошел июнь, сданы экзамены, впереди каникулы, и не надо утягивать живот.

Сестра устроила её на лето в городе, одну в однокомнатную квартиру, и следующие два месяца он жила затворницей. В деревне Гульнара не показывалась, родителям сказали, что она уехала на практику. Сестра изредка навещала её, приносила продукты. Было уйма времени на раздумья. Как поступить? Сердце разрывалось от любви к ребенку и жалости к себе. Растоптана любовь, разрушены мечты…
Когда подошел срок, сама вызвала себе скорую, поехала одна в роддом. Никто не провожал её, не тревожился за неё. Родился крупный красивый мальчик. Но, как и предполагали, у него было много отклонений. Он был слабенький, у него плохо раскрылись легкие, были проблемы с сердцем. Кормить принесли только на четвертые сутки. Мать взяла его на руки, поднесла к груди, не могла оторвать глаз от его чудесного личика. Он смешно причмокивал крошечным ртом. У него были длинные черные волосы. Она гладила его по головке, целовала в нежный лобик. Само собой пришло и имя - Ринат, которое она повторяла на все лады без конца. Гульнара
Отчаянно полюбила сына и отказаться от него в роддоме не смогла. Из роддома выписалась вмесите с сыном., их встретила всё та же сестра.

Куда дальше? Как учиться и воспитывать ребенка? Да и пустят ли её обратно в общежитие?
Как показаться на глаза односельчанам, однокурсникам, родителям? И они втроем направились в дом грудника. Там Гульнара оставила сына, решив про себя, что заберет его, как только закончит учебу. Поэтому она указала место и учебы, и адрес. Словно во сне побрела молодая мать к общежитию. Уже конец августа, и через несколько дней начнутся занятия. Бледная, похудевшая, будто просидела все лето в темном погребе, не видя солнца, с немытыми волосами, свисавшими в беспорядке с плеч, предстала Гульнара перед подругами.
Те удивились её виду, но тактично промолчали. Получив постель и устроившись в комнате, она улеглась на кровати, отвернувшись к стене, и дала волю слезам. Сколько их пролилось за эти месяцы! Перед глазами стояло личико сына и укоризненный взгляд сотрудницы дома грудника, уносившей её сына. Больно ныли груди от поступившего молока. Их надо было перевязывать, а самой сделать это непросто. Она вынуждена была открыться одной из подруг. Она рассказала, что только что вышла из роддома, отказалась от сына. Гузель слушала её, широко раскрыв глаза., не могла поверить в услышанное. Как же они, подруги, жили с ней целый год вместе и ничего не замечали? Улучив время, когда две другие девушки ушли из комнаты, Гульнара сцедила молоко и вместе с Гузелей крепко перебинтовали груди.
Она видела немой вопрос в глазах подруги – почему все так произошло, но что-то объяснять была не в силах, а только плакала. Каждое утро, встав раньше всех, она сцеживала молоко, потом будила Гузель, и та стягивала ей груди. Молока с каждым днем становилось все меньше, а потом и вовсе закончилось. Вот если бы и душевная боль могла так быстро утихнуть. Но не было и минуты, чтобы она не помнила о малютке-сыне, глаза из лучистых и задорных превратились в застывшие от горя и тусклые от постоянных слез. Все удивлялись произошедшей в ней перемене. Она не ездила в деревню каждую неделю, сказала, что поссорилась с Мидхатом. Все думали, что она так сильно убивается по парню. Только Гузель понимающе садилась возле подруг и гладила по вздрагивающей спине. Так прошли прошли несколько месяцев.

Как-то после занятий девушку вызвали в деканат. Она побежала, наскоро одевшись, а оттуда вернулась окаменевшая. Оказывается, в деканат позвонили из дома грудника и сообщили, Что ребенок Гульнары умер. Это известие потрясло всех. Все осуждали её. Девчонки, а их было большинство в группе, то и дело собирались в кружок и судачили о ней. А ребята отправились вместе с Гульнарой в дом грудника и помогли похоронить мальчика. В деканате решили, что Гульнаре не место среди студентов очного отделения, предложили перевестись на заочное. Девушка и сама не смогла бы смотреть в глаза однокурсников, видеть в них презрение и осуждение.

Но вот от себя только не уйти никуда, нет у жизни заочного отделения. Никто не сможет разделить с ней это горе: ни родители, которые ничего не знали о ребенке, ни любимый человек, который так жестоко растоптал её чувства. Она будет оплакивать сына одна, оплакивать до конца жизни даже если родит других детей.
И кто знает, когда и как накажет судьба и Мидхата за эту крохотную жизнь. И не будет ли восклицать в отчаянии « За что?». Именно так вопрошают люди, попав в беду сами. И ничто не сможет стать оправданием в ответ на непоправимые ошибки юности. Храни вас бог, молодые от таких ошибок.


© Copyright: Альфира Зайнутдинова, 2011
Свидетельство о публикации №21101140958