Егоза

Зимний день в Хабаровске. Небо закрыто тучами, дует противный ледяной ветер с Амура и прижимает мороз. Часы пик, закончился рабочий день, и все люди спешат в уют и тепло. Мы стоим на привокзальной площади, дожидаясь автобуса идущего на станцию и в микрорайон Хабаровск 2. По центру Амурского бульвара подходят и, развернувшись, уходят с пассажирами трамваи, то и дело мелькают автобусы маршрута номер два идущие навстречу друг другу и обслуживающие центр города.
Люди приезжают и уезжают, а мы, едущие на Хабаровск 2, стоим, как проклятые.

Собралась уже большая толпа желающих уехать, но всё тщетно. Временами подскакивает маршрутное такси, идущее в нашу сторону и быстро набившись пассажирами, исчезает в морозной дымке. Что там десять мест для такой толпы. А в военной форме вообще неудобно расталкивать женщин, да и мужиков, чтобы занять желаемое место в маршрутке. Можно, конечно, зайти в ближайший универмаг или на железнодорожный вокзал погреться, но по закону подлости в этот момент обязательно подойдёт автобус, и ты останешься ни с чем.

На привокзальной площади на гранитном постаменте стоит памятник первопроходцу земли сибирской и дальневосточной Ерофею Хабарову. Ему бронзовому, в такой же шубе, любой мороз нипочём, а меня в шинели ветер пробирает до слёз.

Наконец подползает расхристанный Лиаз, в мгновении ока оказавшись в плотном кольце промёрзших пассажиров, выплёвывает изжёванных бедолаг и вот он уже стоит, раскачиваясь от идущих на штурм желающих уехать. Вы видели когда-нибудь, как змея ест мясо - потрясающее зрелище. Она глотает кусок мяса, и вы видите, как в утробе её тела двигается этот кусок, надуваясь то в одном, то в другом месте на поверхности, такое судорожное движение, а потом ближе к хвосту вдруг видение исчезает. Куда делось это мясо, может уже переработала, но поверхность её тела остаётся ровной и спокойной. Так и наши советские автобусы. В их двери втискиваются пассажиры, продвигаются куда-то вовнутрь. На каждой остановке новая порция страдальцев и все где-то в чреве автобуса размещаются. Автобус страдальчески пыхтит, скрипит все узлами, но тащит всю эту массу в наше светлое будущее.

Я в числе счастливцев попал вовнутрь этого автобуса. Смотрю, на сидение к окну усаживается молодая мамаша с дочерью лет 3х – 4х. Девчушка это в ожидании автобуса крутилась у матери под ногами, хныкала, жалуясь ей на мороз и ветер. Мать тёрла её руки и лицо, успокаивала и просила потерпеть. Сейчас эта девчушка уже успокоилась, поелозила на коленях матери, устраиваясь по удобнее, сдёрнула с руки варежку и уже скребёт ноготком толстый слой изморози на окне.
Рядом с ними на сидение сел интеллигентного вида мужчина в сером пальто в крупную клеточку, в очках, а на лице рыжая бородка клинышком. Он взгромоздил себе на колени большой кожаный портфель и замер, отдыхая от пережитых волнений и бешеной давки на выживание. Он победитель и по праву отдыхает. Мне всё равно стоять или сидеть. Стоять даже лучше, всё равно уже замёрз, а сидеть…
Не усидишь, придётся место уступить какой-нибудь старушке, женщине с ребёнком или просто женщине. Зажатому человеку, толпой в автобусе, как селёдке в бочке, в мороз теплее.

Наш автобус едет по улицам Хабаровска, урчит от натуги и дергается при переключении скоростей, в салоне пахнет выхлопными газами, но это всё ерунда по сравнению с ожиданием.

Девчушка, сидя на коленях матери, оставила в покое иней на окне, крутит головой по сторонам, разглядывая пассажиров, выискивая что-то интересное только ей. Не найдя, она переводит взгляд на сидящего рядом с ними мужчину и внимательно его изучает. На её лице мелькает лучезарная улыбка и она, обращаясь к мужчине, стеснительно изрекает:
- А я знаю, что это у вас на лице.
Мужику явно не до неё, ему только что было так хорошо, но как человеку воспитанному ему неудобно оставить её вопрос без ответа. Он выдавливает на лице улыбку и, поддерживая разговор, игриво спрашивает:

- Борода!
- Правильно, ты умная девочка, молодец!
Девчушка довольная произведённым эффектом расцветает в улыбке и в её глазёнках прыгают бесенята. Она хочет ещё что-то сказать, но делает паузу и задумывается. Её мать прикрыла глаза и отдыхает, не обращая внимания на общение дочери.
Детская непосредственность не знает границ, и девчушка уже интригующе говорит:
- А я знаю, на что ваша борода похожа!
Мужик, не ожидая подвоха, вежливо спрашивает:
- И на что же она похожа?
Девочка жеманится и вроде стесняясь, уткнулась лицом в грудь матери, а потом, оторвавшись от неё, произносит:
- На мамину писю! – и а застыла в ожидании похвалы.
Мужик будто подавился и хватает ртом воздух, как рыба. Мать девчушки мгновенно очнулась и зажала ладонью рот дочери, но уже поздно. Автобус взорвался гомерическим хохотом. Смолкнув в одном месте, смех вспыхивает в другом, так как отсмеявшиеся пассажиры пересказывают суть не слышавшим. Женщина, зажав голову ребёнка, отвернулась к замёрзшему окну, не зная, куда деться от стыда.
Оплошавший мужик не выдержав насмешки над собой, вскочил с места и ринулся к выходу, сквозь плотную толпу пассажиров, как таран и выскочил из автобуса на ближайшей остановке. Бедный интеллигент, сколько же ему пришлось ждать следующего автобуса. В салоне автобуса стало оживлённо, народ развеселился. То тут, то там слышны смешки, люди вспоминают пикантные ситуации и уже мороз нипочём, и дневная усталость забылась и с каждой последующей остановкой ты приближаешься к своему дому.
Сергей Кретов
Баден-Баден, 19 мая 2011 года