Лицо

Четырнадцать лет я жду телефонного звонка. Меня навещают подруги, но всегда смотрят на меня с таким глубоким сочувствием, что хочется с ними сильно поссориться. Оскорбить их. Я не делаю этого. Ведь я актриса. А подруги это мои единственные зрители. Четырнадцать лет назад я попала в ужасную автокатастрофу. С того момента, началась череда пластических операций. Но то лицо, которое собирало залы кинотеатров, то лицо за которое боролись журналы, лицо, которое хранили мои поклонники, осталось на лентах и негативах, в памяти других, в моих несбыточных мечтах. Мигель после аварии куда-то пропал, он совсем не пострадал, пара царапин и синяки. Он больше переживал за свой эльдорадо, за разбитые фары и помятый бампер. За мой “бампер” он ни сколько не переживал, хирурги подштопают, вправят, натянут, восстановят… Вот так всегда бывает, когда ложишься в постель с мелочным трусом.

Это не моё лицо, это сломанный инструмент. Не получается им управлять, владеть им, пользоваться этим протезом. Ближе к вечеру завариваю чифирь, моё сердце уже не испортить этим напитком, над ним хорошо поработали люди. Увядание? Я и есть увядание, я воплощение увядания из плоти и крови, я самое совершенное его творение. Я вижу, как блекнут мои глаза, как грубеет кожа рук, как грубеет кожа души, как прорастает седина и как морщины рассекают уголки глаз, я вижу, как меня не привлекают больше мужчины, ведь я больше не отражаюсь в их глазах. Я вижу как дряхлеют мои платья, как жирует моль, как расшатывается мебель, как чернеет потолок. Увядаю я, увядает всё вокруг. Четырнадцать лет, я жду телефонного звонка. Я хочу услышать приглашение на пробы. Хочу чтобы меня окружали люди и удивлённо переговаривались”Это она…Не может быть…Это Валентина…Боже, да она совсем не изменилась”.

Телефон так и не зазвонил.

Памяти Валентины Караваевой ( 1921-1998)