Быть человеку…

Быть человеку…


Я сидел за компьютером и фантазировал, о том, каким оно может стать - это будущее. Хотелось, чтобы не было в нем войн и потрясений, чтобы люди были свободны и счастливы, чтобы всем в этом будущем было хорошо. Как всегда намечались только отдельные контуры, а в целом картина никак не складывалась. Какое-то движение за спиной насторожило меня. Я не увидел и не услышал, а скорее почувствовал, что в комнате уже не один. Заставив себя спокойно повернуться, я все же видимо выглядел довольно комично, так как сидящий напротив меня в кресле “гость” широко и по-настоящему весело улыбнулся. Короткая стрижка, не слишком высокий лоб, внимательные глаза, средние губы и небольшой подбородок. Стройная сухая фигура, без выдающихся накачанных мышц. Одежда, какую можно увидеть практически на любом прохожем, без всяких финтифлюшек. И все-таки что-то в нем было. Может на улице, в толпе, на него даже не обратишь внимания, но здесь, в собственной квартире, после такого эффектного появления.… Это при том, что я живу на последнем этаже, входная дверь металлическая и на засове, а на балконе и лоджии установлены предыдущим хозяином решетки, после первого же ограбления, еще и застекленные снаружи. Конечно же, моя крепость не неприступна, но чтобы вот так, без всякого шума, средь бела дня, и прямо в кресло за моей спиной, в этом было что-то сверх человеческое, почти мистическое.
Он сидел и смотрел на меня, не говоря ни слова, видимо ожидая, когда я окончательно приду в себя, после его эффектного появления. Далеко не сразу, но я все же справился с собой.
-Любите поражать воображение? – спросил я, не скрывая раздражения.
-Отнюдь. Но в таком появлении есть своя логика, и своя необходимость.
-И в чем же они, эти ваши логика и необходимость?
-Это можно понимать как вашу готовность к диалогу? Ни скандалов, ни вызовов милиции, я правильно понимаю?
-Ну, правильно. Угрозы с вашей стороны я не вижу, а заинтересовать вам меня удалось.
-Это замечательно. Люблю умных людей, да еще и с фантазией.
-Это, надо понимать, комплимент? Однако, я ведь не девушка.
-Я читал ваши книги.
-И что же? Вы мой поклонник, надо полагать?
-Нет. Пишите вы довольно слабо, для настоящего автора, но излагаете складно, иногда даже красиво, и создается впечатление, что понимаете, о чем пишите.
-Видимо вы нетерпеливый литературный критик, - как можно более язвительно сказал я, - так захотелось меня покритиковать, что даже явились таким способом, без приглашения.
-Зачем же столько яда, не критиковать вас я явился, и вы это прекрасно понимаете. Литературным критиком я тоже, к счастью, никогда не был. И явиться таким странным способом тоже была причина. Да вы же все прекрасно понимаете. Меня не провести театральными приемами. В вас заговорило любопытство? Хотите ускорить процесс? Поверьте, в этом нет необходимости, я все расскажу сам, и довольно скоро.
-Судя по появлению, вы человек довольно не простой. Вы не жулик, у которых в таком способе есть своя логика, тогда кто же вы?
-Не хотите задавать прямые вопросы? Но я, тем не менее, буду давать прямые ответы. Да, я спецназовец. Таких, как я, еще называют, элита. А иногда и суперэлита.
-Это вас недавно показывали по телевизору? Ну, занятия. Там еще одного из неверующих америкашек проучили. Бесконтактные способы зашиты.
-Не меня, но тоже из суперов. Вообще удивительно, как это могло попасть на телеэкран. Наши всегда держались в суперсекрете. Видимо что-то меняется. И я не исключение, в своем желании поделиться.
-Поделиться чем? Вы хотите меня сделать супером? Это что, такой способ вербовки?
Мой гость искренне рассмеялся.
-Нет, это не вербовка, хотя, как сказать. Только вот супера из вас, в вашем возрасте не сделать, хотя способности у вас к этому есть.
-Что же это тогда?
-Если хотите, исповедь. Попытка через вас предупредить человечество.
-Через меня? Но я ведь далеко не самый популярный и читаемый автор, как вы прекрасно знаете. Интернетовские издания, и больше ничего. Много ли моих почитателей? Что вас привело именно ко мне?
-Ваш образ мысли. К сожалению, читаемые писатели мыслят очень однобоко. Они - писатели. Профессионалы, зарабатывающие на умении писать то, что увлечет многих. Их сюжеты – драки, убийства, интриги. Все то, чем можно привлечь. Много ли надо читателю? Увлекательная интрижка, драки, кровь, любовь, и чтоб не оторваться. На этом можно всю жизнь ваять книжки, и они будут расходиться. Вы же пишете совсем по-другому. В ваших произведениях совсем нет насилия и крови. И любовь у вас совсем не похожа на тот секс, который сейчас выдают за нее. Вы хотите заставить читателя задуматься. Много ли сейчас желающих думать? Вот отсюда и ваша непопулярность.
-Лестный отзыв, ничего не скажешь. В одном вы, пожалуй, правы. Не нужна мне популярность, основанная только на умении красиво изложить пустые мысли. Однако и непопулярность моя меня ни сколько не устраивает. И дело не в славе и деньгах, а в том, что мои мысли не доходят до тех, до кого хотелось бы. Хочу все же быть понятым.
-Я это понял. Вы из тех, кого устроит и посмертная слава, лишь бы не безвестность.
-Вот тут вы не правы. Мысли жалко. Пусть не я, но только чтобы они уцелели, не имени потерянного, а мыслей жалко.
-И вы так уверенны, что именно ваши мысли нужны человечеству?
-Не то, чтобы уверен, и уж всяко не всему человечеству, но все же очень хочется, чтобы хоть кому-то они принесли пользу.
-Я именно так вас и понял. И жанр ваш, фантастика – утопия, именно об этом и говорит. Вы прекрасно понимаете, что ваши фантазии, как и всякая утопия, неосуществимы. Но, как и известные произведения, в этом жанре, будит мысль, и заставляет людей искать пути совершенствования. Есть и еще одна особенность вашей фантастики, которая меня привела именно сюда. В отличие от Кампанеллы, вы видите будущее не в совершенствовании общества, а в самосовершенствовании человека.
-И это плохо?
-Ну почему же? Совсем не плохо. В конечном итоге любое общество провозглашает своей задачей совершенствование личности. Только вот ваша фантастика вообще отказывается от общества. Ваши герои настолько совершенствуются, что никакое общество им, по сути, вообще не нужно. Эдакие вселенские одиночки, обладающие божественной силой. Совершенные создания, не нуждающиеся ни в ком и ни в чем.
-Вы так полагаете? И что же, это плохо?
-Трудно сказать. Может это и не плохо, но уж очень неоднозначно.
-И вас это беспокоит? Что же тут такого страшного? Ведь все это – только фантастика.
-Вы в этом уверенны?
-В чем?
-В том, что это только фантастика? Что на самом деле нет людей, даже частично обладающих описанными вами способностями?
-Ну, не уверен. А что это меняет?
-Думаю, очень многое. А что, если кто-то один, или даже группа людей, воспользуется вашим советом? Откроет и разовьет в себе все описанные вами способности, а потом не захочет делиться этой неограниченной властью над природой. Возьмет, да и уничтожит все человечество, как нежелательных конкурентов в будущем? Или того хуже, завладеет их сознанием, превратив в бессловесных рабов?
-Но зачем? Ведь вселенная бесконечна, и каждому в ней найдется свое место.
-Каждому ли? Но не только в этом дело. Вспомните эволюцию религии. Сначала много богов, и каждому было свое место, потом у богов появляется главный, а потом и вовсе один бог. Если человек, как говорят, по образу и подобию, то он тоже должен прийти к единому богу. То есть к одному. Вас это не настораживает?
-Нет. Один человек не может стать властелином вселенной. К единому богу пришли лишь для того, чтобы власть на Земле была централизованной. Да и этого не добились. Религий множество, и у каждой свой бог, и каждый из них единственно верный. Я призываю к развитию разума человека, а не к уничтожению, или подчинению его одному разуму. Каждый человек индивидуален, каждый разум индивидуален, так что не может быть единого решения всего. Нет однозначного ответа на все вопросы, а значит, нет и единственного разума. Развиваясь, разум приобретает индивидуальность, и находит свои решения. Общего решения для всех нет. Я только предлагаю пути развития, которые не делали бы человека настолько зависимым от окружающих, чтобы бездумно подчиняться общепринятым законам и нормам. Земное сообщество идет к своей гибели. Один закон для всех, единое общество для всех, и если ты не согласен, если хочешь жить и развиваться по-своему, тебя просто уничтожат. На Земле правит закон силы, право насилия над более слабым. Разум не может развиваться в таких рамках. Именно поэтому и создаются все более изощренные орудия уничтожения, и именно это и приведет к уничтожению человечества. Люди сами загнали себя в заколдованный круг. Чем выше развитие техники, тем большая разобщенность общества, тем больше возможности у одних, подчинить себе других. Тем меньше необходимость в различии людей. Уже давно власть имущим нужны не думающие люди, а надежные, самовоспроизводящиеся, исполнительные машины. Все более жесткие рамки ограничивают людей, все более изощренные методы подавления их воли и стремлений, все более совершенный механизм угнетения. Так к чему же, по вашему, идет человечество? И нужно ли его кому-то уничтожать? Оно и само с этим успешно справится.
-Приятная перспективочка, ничего не скажешь. Но я не за тем пришел, чтобы вступать в философские споры. Навязывать свое мнение я вам не намерен. Вы сами все время говорите, что мышление должно быть сугубо индивидуально. Так оставим его таким, каково оно есть.
-И зачем же вы пришли?
-Чтобы рассказать о себе.
-?
-Какое это имеет отношение к вам? Это вы сами решите, потом.
-Как хоть вас зовут?
-Надеюсь, вы понимаете, что своего имени я вам не назову. Но для общения, пусть будет Вадим. Нет, лучше Влад, и короче, и непонятней.
-Я слушаю вас, Влад.
Его рассказ был довольно длинным и иногда путанным. Некоторые вещи он видимо не хотел говорить, и получалось все довольно нескладно. Передавать дословно его повествование я не буду, так как все не запомнил, а записать Влад не разрешил. Сказал только, - “Восстановите потом на бумаге, как помните, ну и приукрасите, как хороший рассказчик”.
Родителей своих Влад не знал, его оставили еще в роддоме. Отыскать их не смог, а позже и не захотел. Дом малютки, детский дом, интернат, обычный путь брошенных детей, и неистребимый комплекс ненужности и неполноценности. Не видя ласки матери, не чувствуя поддержки твердой руки отца, очень быстро становишься жестким и злым. Обиженным на весь свет, на каждого, кто не лишен всего того, чего лишен ты. Плюс ко всему эта проклятая болезнь. Размягчение костей. По-сути, Влад был инвалидом детства. Порой его кости становились на столько мягкими, что он не мог стоять на ногах, сидеть в кресле, не говоря уже о том, чтобы ходить. Так бы и вырос еще один бесполезный член общества, если бы не счастливая случайность. Сторожем и дворником их детдома был китаец. Что-то заставило его покинуть свою родину, об этом никогда ни кем не говорилось. Жил он тут же в детдоме, в маленькой комнатушке, с отдельным выходом на улицу. Был всегда аккуратен и добросовестен. Во дворе всегда был идеальный порядок, даже когда дети прилагали все усилия, чтобы такового не было. Именно этому человеку и пришелся по нраву Влад. Чи, так дети звали дворника, обратил свое внимание на мальчишку выделяющегося из всего детского общества. Он, как бы и не был членом этого сообщества, над Владом издевались в открытую, и воспитатели делали вид, что не замечали ничего. Многие просто считали его временной обузой, долго ли проживет человек с такой болезнью? А дети, они всегда ненавидят все отличающееся от других, тем более всяких инвалидов. С такими не поиграть, не пошалить, да и взять-то с таких нечего. И плюс ко всему беззащитность, такой ведь не сможет дать сдачи. Жалость ли повлияла на Чи, или может уверенность, что он сможет помочь парню выжить, это трудно объяснить, но привело это к систематическим занятиям дворника с Владом, по особой известной только Чи системе. Возможно, это была школа Шао-линь, возможно одна из разновидностей кун-фу, сам Чи никогда об этом не говорил. Влад занялся очень серьезно, во-первых, это был практически первый случай, когда уделялось внимание лично ему, а во-вторых, Чи обещал сделать его нормальным физически человеком, и даже несколько больше чем нормальным. Уже через месяц их занятий Влад почувствовал, что он может быть как все, и даже лучше, чем все. Он упорно повторял все, что ему показывал Чи. Занятия не заканчивались совместными упражнениями. Многократно, с упорством обреченного повторял Влад все, что узнал, в любое свободное время. Насмешки не пугали его, а вскоре и совсем прекратились, после того, как “калека” дал отпор одному из самых сильных парней интерната, и какой отпор. Самоуверенный амбал чуть сам не стал калекой, а Влад проделал все так легко, что казалось, это не составило ему никакого труда. Восьмой класс Влад закончил при интернате. Его уже побаивались, но по-прежнему не дружили с “инвалидом”. И, хотя, от прежней незащищенности не осталось и следа, все равно Влад так и прожил все годы там белой вороной. Даже учился он только на отлично. Сам никогда не поднимал руки, но когда его спрашивали, отвечал только блестяще. Несмотря на все успехи, и великолепное будущее, пророчимое Владу учителями, в девятый класс он не пошел. В авторемонтный техникум взяли практически без экзаменов, выделили комнату в общежитии, и назначили пенсию. Учеба не доставляла трудностей, появились друзья и новые интересы. Чи был уже далеко, техникум находился в другом городе, и, постепенно, занятиям пришел конец. Вечеринки, дискотеки, кино, девчонки, все это забирало время и давалось легко. Занятия же требовали упорства и времени. О болезни Влад уже практически забыл, и каково же было его удивление и разочарование, когда врачи снова обнаружили проявления этого отвратительного недуга. Прежние упражнения, которые показал ему Чи, помогали слабо, и беспомощность наползала, казалось, неотвратимо. К этому времени Влад уже успешно закончил техникум. Причем с золотой медалью. И поступил в медицинский институт в Ленинграде. Тогда еще он надеялся, что медицинские знания помогут ему избавиться от хвори, тем горше было разочарование узнать, что с точки зрения медицины его болезнь неизлечима. И снова помог счастливый случай. Вместе с ним на курсе учился вьетнамец Тай. Они подружились, и вскоре жили уже в одной комнате. От него и узнал Влад о старинной Вьетнамской школе боевых искусств и целой системе упражнений с ней связанной. Сам Тай не владел этой школой, и знал о ней только от своего деда. Тот много рассказывал и даже пытался учить, когда был жив. Сейчас же от всех тех занятий остались только пять старинных книг, на старо вьетнамском языке. Тай даже не слышал, чтобы кто-то во Вьетнаме преподавал эту школу. Возможно, она стала очень большой редкостью. По просьбе Влада, Тай привез эти книги из очередного отпуска. Тогда-то и началась новая жизнь. Прежде всего, Влад, с некоторой помощью Тая, изучил старо вьетнамский, по крайней мере, читал он довольно бегло, и хорошо понимал написанное. Когда пришло время всерьез заняться собой, на основе прочитанного, Тай тут же отказался. Слишком много, по его словам, требовалось выдержки и терпения. Однако, к занятиям Влада, Тай относился благосклонно, никогда не мешал ему и даже поддерживал, в особо трудных случаях. К концу третьего курса Влад развился на столько, что мог какое-то время обходиться и без занятий. Тело его окрепло, возмужало, и приобрело способности недоступные большинству людей. Влад мог спокойно вырвать кусок кожи даже из живого человека. Руки его приобрели такую цепкость и силу, что он мог отжиматься даже на самой последней фаланге мизинцев. В то же время любой сустав по желанию он мог вынуть из суставной сумки, только усилием мышц, и так же легко вставить на место. Мышцы тела не развились до красоты занимающихся бодибилдингом, но зато приобрели такую прочность, что выдерживали даже удар водопроводной трубы, заставляя ее погнуться не оставив отметин на теле. Но большее удовольствие Владу доставляло владение сознанием. Только усилием воли он мог заставить свои органы работать в нужном ему режиме. Это позволяло находиться как бы в анабиозе. Можно было без пищи и воды, и почти без дыхания находиться очень долгое время. Сердце при этом билось так редко, что, не зная, можно было легко принять Влада за мертвого. Несмотря на все это Влад по-прежнему старался держаться в тени. Если бы не случайность, возможно, он так бы и остался врачом, обладающим сверхъестественными возможностями.
Девушка понравилась ему сразу, как только он ее увидел на улице. Легко следуя за ней, Влад попутно отрабатывал упражнение “человек невидимка”. Он двигался так, и так реагировал на любые движения девушки, чтобы все время оставаться вне поля ее зрения. На улице было уже темновато, прохожих почти не было, так что Влад увлекся игрой. Девушка почти не реагировала на его присутствие. Поначалу ей казалось, что кто-то неотступно следует за ней, но после нескольких резких поворотов и внезапных остановок, когда Влад замирал в самых экстравагантных позах, стремясь не выдать себя, девушка успокоилась, и стала идти раскрепощённее, только слегка прислушиваясь. Компанию, прятавшуюся в подворотне и, похоже, балующуюся наркотиками, не заметила ни девушка, ни Влад, там не менее успевший в последний момент словно слиться со стеной. Здесь были в основном пацаны, возраста вседозволенности. Одеты в кожу с массой навешанного на нее железа, и во главе переросток лет тридцати, возомнивший себя богом среди всей этой шушеры. Он-то и обратил внимание на проходящую мимо незнакомку. Остальные, видимо изрядно обкуренные или обколотые, тут же среагировали на возглас шефа, и довольно быстро окружили девчонку плотным кольцом.
-Попробуйте только троньте, я буду кричать!
-Ори, ори, детка. Менты здесь редкость, даже если кто-то из сердобольных жителей и вызовет воронок, пока он приедет, минимум пятеро моих корешей успеют тебя поиметь. Правда есть и альтернатива. Ты, молча, отдаешься мне, прямо тут, и спокойно шагаешь дальше.
-Ни за что.
-Ну что ж братва, тогда ваша очередь.
Злорадно усмехаясь, не обращая внимания на вопль, окружившие стали медленно приближаться. Кто-то уже успел сдернуть сумочку с плеча, кто-то тянулся к платью, когда смыкающийся круг вдруг разлетелся по сторонам, а возле девушки объявился Влад.
-Не советую приближаться, это может плохо кончится для вас.
Босой, в легкой одежде, с простым добрым лицом и при полном отсутствии каких бы то ни было признаков оружия, Влад, своей угрозой, вызвал бурный гогот у толпы, человек в двадцать. В руках окружавших появились цепи, металлические прутья, кастеты, палки и всякая другая дрянь. От страха девушка упала на колени и закрыла лицо руками, словно не желая видеть свои последние минуты жизни. Выражение же лица Влада ни чуть не изменилось, словно не к нему были обращены выпады одуревшей толпы. Это несколько остановило надвигающихся, и вперед выдвинулся вожак. Он подходил, насмехаясь. В ход шли и матерные и жаргонные и явно зэковские выражения. Однако все это, казалось, не производит никакого впечатления на парня в середине толпы. Сам себя распаляя, старший боров надвигался все медленнее, и когда уже почти не осталось места для движения произошло неожиданное. Точнее неожиданным все произошедшее было только для толпы. Молниеносное вращение на пятке правой ноги сопровождалось серией захватов руками и свободной ногой, которые кончались тем, что в руках и пальцах ног оставались куски одежды и захваченной вместе с ними плоти. Практически одновременно от нестерпимой боли взвыло шесть человек из ближайшего Владу окружения. И кончилось это вращение резким движением левой руки с растопыренными почти на десять сантиметров указательным и средним пальцами, которые, сомкнувшись, с такой силой сжали губы и нос вожака, что из них брызнула кровь. Дикий визг, похожий на визг свиньи на скотобойне, огласил окрестности. Вожак, как подкошенный, рухнул на колени, а его свора поспешила ретироваться. Подняв правой рукой девушку, все еще держа вожака, как усмиренного быка, Влад провел обоих к ближайшей луже, где, лишил нижние конечности вожака подвижности, и оставил последнего ровно посредине. Проведя девушку еще несколько сот метров, Влад, так же неожиданно, как и появился, исчез. Может все так и сошло бы, но медики, к которым обратились многие из нападавших, в том числе и вожак, не сумели идентифицировать повреждения, а объяснения пострадавших были на столько путанные, и на столько далеки от правды, что милиция тут же завела уголовное дело. Да и журналистика не дремала, им удалось пронюхать о странном событии, и по городу поползли слухи, один нелепее другого, дополненные буйной фантазией публикаций претендующих на сенсационность. Конечно же, Влада очень быстро нашли. К тому же помогла девушка. Влюбленная с первого взгляда в своего героя, сумевшая хорошо его разглядеть и запомнить, не смотря на весь ужас охвативший ее в те минуты. Лена, так ее звали, услышав о страшном ночном происшествии, и прочитав некоторые публикации, решила, что пришло ее время спасать своего спасителя. Взвесив все за и против, и ощутив гордость за свой еще не совершенный поступок, Лена направилась в милицию, и рассказала все, как оно было по ее мнению. Владу она, конечно же, этим не помогла, а вот милиции добавила головной боли. Было несомненно, что человек, обладающий такой подготовкой, должен принадлежать каким-то органам. Возможно нашим, а если нет? Начальство тут же связалось со службой безопасности, и все завертелось. Некоторое время Влада еще не трогали. Шла необходимая в таких делах проверка и перепроверка. Но пришло время, и некий молодой человек, спортивного вида, подошел к Владу во время занятий, и попросил о конфиденциальном разговоре. Выбора, конечно же, ему не оставили. По крайней мере, тогда, Влад понял все именно так. Либо быть немедленно призванным в органы, либо двадцать свидетелей его агрессивного нападения, против одной свидетельницы без всяких следов насилия, и уж тем более изнасилования. Сам же Влад оставил следов предостаточно. Времени на раздумье тоже не было. Оказаться в тюрьме, у Влада не было никакого желания, но и попасть в органы, это тоже означало лишиться свободы. Скрыться и от тех и от других? Но такого опыта в те времена у Влада не было, он просто не знал, как это вообще можно сделать. Была маленькая надежда, что, согласившись на предложение органов, и дождавшись, когда все замнут, он все же отвертится. С его заболеванием вряд ли возьмут на службу. И Влад дал свое согласие. С институтом пришлось распрощаться немедленно, с общежитием тоже, однако, каким-то образом все его имущество было передано Владу в тот же день. К вечеру он уже был в Подмосковье, на одной из ни чем не примечательных с виду дач, обнесенных довольно высоким забором, но без ожидаемого орнамента колючей проволоки. Здесь, похоже, знали о нем уже все. В отличие от всех вновь прибывающих, его ждала жесткая проверка, и о способностях Влада были, похоже, очень хорошо осведомлены. Его встретили сразу трое инструкторов, и, не говоря ни слова, начали избивать. От неожиданности Влад даже пропустил несколько ударов. Ведь раньше ему никогда не приходилось встречаться с настоящими специалистами рукопашного боя. Мгновенно оценив ситуацию, поняв, что бьют его не для показухи, а по настоящему, Влад не стал применять свои излюбленные захваты, а тут же принял позу неприкасаемой черепашки. Шею защитили приподнятые лопатки, положение тела стало таким, что весь его вес сосредоточился практически в одной точке касания пола, и в результате все удары шли либо вскользь, либо заставляли туловище вращаться. От ударов в ноги спасало умение прыгать на скакалке, одна опорная нога сменяла другую с такой быстротой и именно в тот момент, чтобы все движения нападавших рассекали только воздух. Тридцать секунд такого боя поставили все на свои места. Влад не нанес ни одного удара, но и инструкторы добились точно такого же результата. Трое нападавших, как по команде, повернулись к Владу спиной, и вышли из комнаты. На смену им появился совершенно безликий человек, и направился к Владу. И, хотя, Влад по-прежнему чувствовал угрозу, позу черепашки он все же убрал. Вошедший оказался начальником школы. Но даже это Влад узнал только много дней спустя. Здесь почти ничего не говорили. Точнее, говорили только самое необходимое, и разговоры эти были больше похожи на отдачу приказаний, чем на светские беседы. Владу показали комнату, где он должен жить, классы, где будут проходить занятия, место приема пищи, и выдали расписание. На этом все и закончилось. Влад снова был предоставлен самому себе. Почти ничего не изменилось в жизни Влада. Он по-прежнему учился, занимался боевыми искусствами, много читал, и все так же чувствовал полное одиночество в этой жизни. Здесь не поощрялась дружба и душевные беседы, из здешних жильцов готовили самодостаточных одиночек. Учеников было не так много, скорее даже учителей было больше. Обучение было жестким и насыщенным. Лентяев наказывали, а от нерадивых довольно быстро избавлялись. Как и куда, ни кто не говорил, но больше их не видели. Обучали всему, трудно найти область знаний, которую не преподавали в этом необычном учебном заведении, и, конечно же, много времени уделялось индивидуальной физической подготовке и разнообразным боевым искусствам. Каждый день так же проводились и занятия по владению всевозможными видами оружия. Этого Влад не любил, но все же занимался успешно, как и по другим предметам. Продвигался он очень быстро, и уже перестал даже думать о том, как бы покинуть это заведение. Во-первых, было очень интересно, а во-вторых, сложно, а Влад любил преодолевать трудности. Как ни странно, с ним никто не говорил о его будущей работе. Вообще о будущем здесь не принято было разговаривать. И, хотя, Влад догадывался о своей профессии, сказать что-то конкретное он не мог. Промежуточные экзамены были очень простыми для Влада. Обычно его отвозили в неизвестное ему место и оставляли одного, ни с чем. Чаще всего одетого совсем не по погоде и не по форме. Задание состояло в том, чтобы проникнуть в какой-нибудь особо охраняемый объект, и забрать со стола одного из начальников специально оставленный там пакет. При этом ученик должен остаться не замеченным ни кем. И естественно не должно быть жертв. Можно было применять некоторые методы, приводящие к временной отключке противника, но только так, чтобы и отключившийся воспринял это как естественное событие. Почти ни кто из учеников поздних курсов на таких занятиях не засыпался, но Владу все давалось совсем легко, и только раз, за все время, ему пришлось отключить слишком усердного постового. Да и то, тот воспринял это, как неожиданный сон на посту, объяснив свое состояние усталостью, и при том очень разволновался из-за своей нерадивости. Последнее из таких заданий окончилось для Влада совсем уж неожиданно. После передачи документа посреднику, его посадили в машину, отвезли на военный аэродром и усадили в транспортный самолет. На борту был только один человек. Не молодой, слегка седеющий, он сначала не обращал на Влада никакого внимания, и только спустя какое-то время поманил его пальцем. Все так же, не говоря ни слова, он подвинул Владу ноутбук, и указал пальцем на текст. Влада везли в Тибет. Там он должен был проникнуть в школу одного из неизвестных миру монастырей, и стать учеником, ни чем не высказывая своего истинного лица. В задачу входило, постигнуть полностью их методику обучения, и вернуться в школу самостоятельно. Проникнуть в Тибет удалось довольно легко, помог внешний вид, придуманная на ходу легенда и врожденная болезнь. Ему пошли на встречу в желании избавиться от недуга. То, что Влад увидел позже, начисто лишило его мыслей о школе спецназа, в которой его готовили, и заставило забыть о данном ему задании. Ничего похожего на киношные школы боевых искусств востока и даже монастыри здесь не было. Хотя все и ходили в одеждах напоминающих Римские, но одной формы для всех и разделения по кастам не существовало. Зато Влад узнал нечто такое, что просто ошеломило его. Он то думал, что достиг совершенства в развитии себя, как человека, а оказалось, что он не преодолел еще даже начальной ступени развития. Здесь, на Тибете, человека учили открывать в себе те возможности, которые в простой светской жизни принимают за сказочные. Учили познавать себя, свой внутренний мир, и управлять им, и всеми его способностями. Только здесь Влад увидел, что чтение мыслей,
телепатическое общение, воздействие мыслью на предметы и людей далеко не сказка, а способности, заложенные в любого человека самой природой, а возможно и создателем. Все происходящее не могло быть объяснено никакими законами физики. Напротив, эти законы там и тут опровергались. Что бы сказал самый мудрый физик, увидев парящего над полом старика в позе лотоса, погруженного в транс самосозерцания? Как бы он смог объяснить возникающие перед медитирующим учеником предметы, появляющиеся как бы сгущаясь из воздуха? Какой медик смог бы объяснить трехмесячную медитацию без единой крошки пищи, и, хуже того, без единого глотка воды? Причем медитирующий выходит из транса практически без всяких последствий для своего организма. Кто и какими научными исследованиями смог бы объяснить способность особо одаренных, мгновенно оказаться совсем не в том месте, где они только что были? И все это были только начальные классы обучения. Во что же мог превратить себя человек, прошедший и освоивший полный курс. В то же время Влад понимал, что полного курса ему не видать. По намекам и отдельным услышанным разговорам, Влад понял, что его держат здесь, чтобы помочь излечиться. Похоже, все здесь знали о том, что Влад из спецназа. Те знания, которые могли быть интересны спецслужбам, проходили мимо него, и узнать что-либо напрямую было невозможно. Обучали только тому, что считали нужным, остальное умалчивалось и скрывалось. Но Влад не был бы самим собой, если бы не нашел хоть какого-нибудь способа познать интересующее его. Используя все свои способности и обретаемые возможности, Влад по крохам собирал недоступные ему знания. Это не могло продолжаться долго. Там где свободно читают мысли невозможно долго прятаться. Не постигнув всего, что хотелось бы, Влад оказался за пределами монастыря, без всякой возможности вернуться, но и без каких бы то ни было признаков мучавшей его некогда болезни. Затаив обиду на обитателей монастыря, Влад вернулся в школу. Конечно, не следовало делать всего, что сделал Влад, но свои ошибки мы понимаем чаще всего позже того, как их совершаем.
Помню, в этом месте рассказа Влад надолго замолчал. Я встал, принес две рюмки и бутылку коньяка. Гость сначала отказался, и я налил только себе. Начинать разговор не имело смысла, да и что я мог сказать. Молчание затягивалось, я уже выпил третью рюмку, когда Влад снова взглянул на меня. И вдруг, бутылка, и вторая рюмка, сами собой заскользили по столу прямо ему в руки. Быстро налив и выпив, Влад продолжил.
Он научил инструкторов почти всему, что узнал в монастыре. С его помощью была создана целая система отбора и подготовки. Из школы стали выпускать только суперов. Их было очень немного, но зато это были спецы. Не только контактные, но и бесконтактные способы воздействия были у них на вооружении. Мысли и намерения противника направленные непосредственно на супера вызывали реакцию мышц еще до того, как противник начнет движение. Специалисты экстра класса, практически неуязвимые, без всяких фокусов способные увернуться от пули. Воины способные нанести противнику удар не расстоянии, только силой своего поля. Это было бы пол беды, но на базе новых знаний был создан целый институт, изучающий способности, открытые Владом. Были открыты возможности влиять на мысли и сознание людей без видимого воздействия. Большим массам людей можно было внушить все, что только пожелаешь. К счастью невозможно было использовать для этих целей технику, а человек, и даже группа людей могли воздействовать в сравнительно небольшом объеме. Число людей, которые одновременно могли подвергаться воздействию, определялось количеством одновременно находящихся в поле воздействия. И расширить границы этого поля было очень сложно. Поле расширялось далеко не пропорционально количеству воздействующих. И для выработки поля необходим был живой разум, техника в таких делах не была помощником. Но зато люди могли сделать это. Простые люди. Их было немного обладающих даром, но они были. Были и стремились использовать свои способности. Им нужно было доказать свое превосходство. Доказать свою силу, свою власть, и это было ужасно. Ужасно, что вообще такие люди все-таки были. Влад не мог понять, в то время как такие могли появиться? Ведь монахи посвящали всю свою жизнь развитию этих способностей. Они отказывались от семьи, от мирских благ, от удовольствий жизни, чтобы развиться. А здесь мирские люди. В общем с виду обычные. Со своими прихотями и запросами, многие даже семейные, и далеко не такие устремленные, как монахи. Тогда-то Влад и понял, что дар открытый им на Тибете, не какое-то колдовство, а то, что заложено в каждого человека. И время проявиться этому дару настало именно сейчас. Но что принесет этот дар? Влад напряженно думал над этим. Он читал много литературы, в том числе и слишком модной, изотерической. Какие-то мысли были ему близки, какие-то непонятны, а какие-то казались в корне неправильными, но все это дало ему новый толчок в развитии. Влад постепенно стал постигать то, что было скрыто от него в монастыре. Когда в его знаниях наметился значительный прогресс, Влад решил уйти из системы. Это ему удалось. Для всех он умер. Его даже похоронили с почестями. И ни одна живая душа не знала о его существовании. И все же Влад жил, жил и мучался тем, что его вина была в том, что власть пользуется его знаниями, и нельзя ничему помешать. Упорно искал Влад пути решения проблемы вставшей перед ним. Как уберечь людей от превращения в послушное исполнительное стадо? Как помочь им избежать всеобщего зомбирования? Но пути не находилось. Как объяснить человеку, что им манипулируют? Как доказать свою правоту, если каждый уверен, что действует только исходя из своих убеждений? Решение нашлось неожиданно, случайно прочитанное в интернете. И это решение подсказали ему мои произведения. Нужно написать обо всем, написать в фантастическом произведении. Фантастика достаточно популярна, чтобы донести мысль до широкого круга людей. Эти люди и станут проводниками идеи освобождения человека от пут внушения. Только свободные, только знающие люди, только люди способные развить в себе новое, способны противостоять этому надвигающемуся на них злу. Да, эти способности огромны, почти безграничны, но они дают человечеству шанс. Только один шанс на выживание и развитие. Да, люди изменятся, да они почти перестанут зависеть от общества, от всего окружающего. Но это будут люди. Не бессловесное легко управляемое стадо живых самовоспроизводящихся машин, а люди. Существа, обладающие разумом и способностью творить. Влад не знал, каким оно будет это общество будущего, даже приблизительные черты его терялись в догадках. Даже сам образ человека будущего ускользал. Каким он станет, было совершенно неясно, ведь человек будет способен сам создавать себе тело, и даже существовать совсем без тела. Но все же это будет человек. Хомо-сапиенс. Человек разумный.
Может, напрасно он выбрал для этой цели именно меня. Может, и не сумел я довести до всех его мысль, его тревогу. Но ведь это только начало. И думаю я буду далеко не последним, кого он смог убедить. Время покажет.