Один день

ОТ АВТОРА
Посвящается одному человеку, который однажды изменил мою жизнь – психологу-консультанту Авдеевой Лене, встретившуюся мне спустя три года с момента написания этого произведения.

Изначально главную героиню я хотела назвать Леной, а потом подумала: «Слишком просто. Назову ее Ликой». А через некоторое время произошла судьбоносная встреча.

Кондаурова М.Н.


Авторская иллюстрация к данному произведению под названием "Лика".

1.

Очередной день брал своё начало. В комнату пробивался через занавешенное окно свет. Я встала около семи и пошла в кухню. С утра мне всегда хочется есть. Внимательно изучив содержимое холодильника, я сразу закрыла его: «Есть нечего, пустой». Сев за стол, у меня вырвался глубокий вздох.

Жила-была спокойной, серой, ничем не примечательной жизнью, не пронизанной потрясениями, приключениями и эксцессами, пока две недели назад не произошло то самое, что положило начало всей этой истории - моего отца ограбили и жестоко избили. Он возвращался домой с получкой.

Жизнь его висела на волоске...

Если бы не подошедшая «скорая» помощь, вряд ли он остался бы жив. Врачи вернули его с того света. Сейчас ему немного лучше. Правда, встаёт с помощью костылей. Нога и рука в гипсе. Через месяц, сказали, как новенький будет, здоровый и полный жизни. Хотя вряд ли сразу пойдет работать – больничный продлён ещё надолго, долечиваться придётся дома.

А как мы с мамой за него испугались! Как хорошо, что всё обошлось. Конечно, сидим сейчас практически без денег, занять пришлось. Ну, ничего, главное, что отец уже на поправку пошёл. Это, конечно, важнее. А деньги – дело наживное, несравнимое с человеческой жизнью.

Мало вероятно, что найдут тех мерзавцев, которые так с отцом обошлись. Наперёд ясно. Милиция до сих пор найти ничего не может: след потеряли, улик никаких, подозреваемых нет. Похоже, этим делом никто не займётся. Ну, да ладно. Хватит нервов, надо жить. Лишь бы отцу хуже не стало – а там мы и горы свернём.

В кухне вскоре появилась мама. Она выглядела усталой, а халат, который она застегивала на ходу, был подстать ее настроению. Окинув грустным взглядом содержимое холодильника, составила мне целый список, что нужно купить, и отправила с утра пораньше по магазинам. Отдав последние деньги, она сказала, чтобы я купила всё, но при этом не тратила слишком много. Когда я взглянула, сколько мне придётся нести домой - мне стало дурно!

- Да я же это не донесу! – воскликнула я.

- Ничего, Лика, - ответила мама, - не маленькая девочка, сил хватит.

После случая с отцом мать стала нервной, раздражительной, нередко срывалась на мне, но потом постепенно успокаивалась и становилась прежней. Да, я её понимаю. Даже очень. Прощаю. Некоторое время назад она накричала на меня, почему я днём без толку сижу и ничего не делаю. «Лучше б на работу устроилась», - сказала она в тот день. На меня это сильно подействовало и оставило неизгладимый след. Я задумалась. И, правда, где найти такую работу, чтобы с восьми или с девяти работать, а к четырём на учёбу? Дело всё в том, что я учусь на вечернем отделении, и никто на хорошую должность молодую неопытную девчонку не возьмёт. А если и возьмёт, то на такой мизер, что и сам рад не будешь. Если и попадается что-то стоящее, то там целый день вкалывать надо. А такое мне не подходит: занятия пропускать не хочется. Поиск работы ещё та проблема!

Полторы недели назад, на остановке, прочитала объявление, что одной фирме требуется секретарь в канцелярию со знанием немецкого языка. Работа с документами, с почтой, как я поняла. Я тогда даже заявку подала, бланки и анкету заполнила, тестирование прошла. А на собеседование боюсь идти. Сегодня вечером последний шанс, когда можно его пройти и узнать, взяли меня на работу или нет. В кармане пальто до сих пор адрес этой фирмы лежит, всё рука не поднимается выбросить. Всё думаю. А решиться не могу. Хоть и учусь на факультете психологии, и немецкий язык знаю неплохо: из всей моей группы только я его учу, остальные – английский. Говорят: «Переводись на английский, немецкий сто лет тебе не нужен». А я не верю. Знаю же, что пригодится когда-нибудь. Этот язык я учу с детства, папа в Германии служил, он-то и был моим первым учителем. В университете тоже хорошо преподают. Свободно говорю, даже «Евгения Онегина» наизусть знаю. А курсы секретарей ещё будучи школьницей окончила.

Надя из соседнего дома, одногруппница моя, постоянно твердит мне, что английский – язык всего мира. А что я сделаю, если немецкий – моя стихия? Ну не пойду же я переводиться?! Уже второй курс кончается, весна на дворе, а тут всё «переводись» да «переводись», просвещают и просвещают. И так, без них, проблем хватает.

2.

Чтобы в магазин сходить, я целый час собиралась. Мать уже кричать начала, а я всё никак не раскачаюсь.

Бедная моя мама, она даже на работе отпуск без содержания взяла, чтобы отцу в больнице помогать.

Ох, понедельник – день тяжёлый. Правда есть правда. Башка болит, состояние гнусное, и на улице всё хмуро, серо. Дождливая погода. Сегодня выходить никуда не хотелось.

Однако, взяв деньги, пакеты и сумки, я, выходя из квартиры, услышала знакомый голос – голос соседки тёти Сильвы, которая жила под нами и очень не любила шума. Бывало, включишь телевизор на полгромкости, а она то по батареям колотит, то в свой потолок. Наш пол сотрясается и, кажется, вот-вот проломится. Как-то даже страшно становится. И тогда, чтобы избежать последствий, приходилось телик вообще выключать и сидеть смирненько и тихенько, боясь даже с места двинуться. Малейший шорох – тётя Сильва мчится по лестнице, звонит в дверь и выговаривает все, что она думает прямо в лицо.

Не дай вам бог таких соседей!

Я тихо закрыла за собой дверь и спустилась на лестничную площадку первого этажа. Там тётя Сильва провожала свою четырнадцатилетнюю дочку Вику в школу. Эта Вика - отличница. Причём – круглая. Она так хорошо училась, что о ней весь город наслышан, как о вундеркинде. С виду ничем не примечательная девочка, даже, можно сказать, серенькая. Кажется тихой, скромной, хорошей, ею так восхищались бабушки у подъезда, сидящие на лавочке с семи, или даже с шести, утра и вечно обсуждающие наболевшие вопросы здешнего народа. Этим бабушкам только намекни на что-нибудь, и об этом скоро будет знать весь город. А самое страшное – это, когда проходишь мимо них и слышишь, как они зашушукались. Это значит – о тебе. Они сначала сверлят тебя пристальным взглядом, пока ты из подъезда выходишь, а потом бурно начинают обсуждать твою жизнь, во всех подробностях. Как же я это не люблю!

Тётя Сильва поцеловала свою Вику, а Вика, одетая в чёрную юбку классической длины и в серую куртку с белой шапочкой, попрощалась с мамой, искоса зыркнула на меня и направилась к выходу.

Я посмотрела на тётю Сильву, а та - на меня. Она хотела что-то сказать, но не успела – я вовремя смылась.

Выходя из подъезда, я увидела сидящих старушек на лавочке. Глазели на меня, как будто я этот дом спалила! «Ну, вот, началось…» - подумала я. И с чего это они? Знаю, что про меня, а вот на какую тему – увы. Хотя, нет. Кажется, знаю. Позавчера Федя, из параллельной группы, тетрадку мне по психологии возвратил. Так как он не знал моей квартиры, или забыл её, обошёл весь дом, чтобы найти меня. Вот из этого следует – вечером, в субботу, некий парень искал Лику Авдееву, то есть меня, не просто так, а намеренно, с какой-то целью, шёл ко мне, домой. КО МНЕ. ДОМОЙ. Это, видимо, соседушек «милых», «добрых» (чтоб их!) и насторожило. Всякие мысли появились. Вот и тема для разговора бабушкам нашлась. Этого они просто так не забудут, не оставят. Век помнить будут, как мальчик к Лике Авдеевой приходил в субботу. А я же слыву девушкой порядочной, вот только с ребятами невезучей. Никогда с парнем не встречалась, никогда не видели меня, чтоб кто-то из лиц мужского пола провожал, везде одна да одна, одна да одна. А тут – внезапно - парень Лику Авдееву спрашивает – вот это сенсация, вот это весть, вот это да! Конечно, это тема для особого разговора.

Сволочь Федька! Говорила же ему: «Запомни номер моей квартиры», а он: «Помню я, помню…» Вот и «помню» вышло... По соседям ходил, спрашивал, где я живу. Всех, небось, опросил, теперь от меня ещё не скоро бабушки (и не только они) отстанут.

Всё дальше и дальше я удалялась от «всевидящих», «всеслышащих» старушек. На душе становится все легче и легче.

Только завернула я за угол дома, как вижу такую картину: Вика, та самая «правильная», «примерная», стоит в уже подкатанной, почти до пояса юбке, в расстегнутой настежь куртке, с распущенными волосами и без шапки. Она целовалась с таким мужественным, привлекательным парнем, лет на шесть старше неё. Столь откровенный поцелуй я видела впервые. От неожиданности у меня дыхание остановилось. Стою, как вкопанная, смотрю с завистью, как малолетка с таким парнем целуется, а сама сделать ничего не могу – глазею и всё тут. В тот момент меня будто парализовало. Единственная мысль, промелькнувшая у меня в голове, была такой: «Были б здесь старушки…» Я от Вики такого не ожидала. Если бы не увидела собственными глазами – никогда бы не поверила. Вот пища для слухов! Только вряд ли кто-то станет распространяться по этому поводу, ведь Вика всеми любима, всеобщая гордость, отличница, не раз защищала честь города на всевозможных олимпиадах – по русскому, литературе, физике, английскому… Список можно продолжать. А тут - на тебе!

Заметив присутствие постороннего, Вика резко отпрянула от своего парня и сокрушенным, высокомерным взглядом посмотрела на меня.

- Что, завидно? Своего мальчика нет, так на чужих глазеешь? Он мой мальчик, так что двигай отсюда, девочка!

После её слов меня пошатнуло. Словно осколком пронзило сердце. За душу как будто бы кто-то схватился и потянул. Меня передёрнуло, и я поняла, что надо быстрее отсюда уйти. Но через несколько секунд я обернулась: Вика взяла под руку своего парня и, виляя задом, двинулась с ним по дороге в школу.

Да, хороша «девочка-отличница», ничего не скажешь. Как бы я не была согласна с этим, её парень абсолютно уверен, что она – лучше всех.

И никто его в этом не переубедит.

3.

Утренний парк был безлюден. Как раз то, что мне сейчас надо – побыть в тишине, безмолвии, спокойствии.

Я села на лавку под елью и тяжело вздохнула.

Настроения никакого. Внутри было всё пустым, только что-то давило в груди и не оставляло в покое. Вроде бы всё хорошо, хотя присутствовало то самое «но», которое портило даже минимум позитива сегодняшнего утра. А, впрочем, было ли сегодня что-то позитивное?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я задумалась.

А ведь день только начинается…

Эта тётя Сильва, шушукающиеся старушки, Вика… Никто из них не выходил из головы. Особенно Вика. Малолетка эта. У неё в лексике присутствовали два слова, которые выводили меня из себя: «мальчик» и «девочка». Причём «мальчиками» она называла даже мужчин, которые намного старше неё, а «девочками» - всех представительниц слабого пола. Отличница, а до сих пор не умеет называть вещи своими именами.

При этой мысли душа почему-то взбунтовалась, подняв целый вихрь негодования. Беспокойство объяло меня целиком и полностью. Ещё столько по магазинам ходить, а самочувствие, как у человека, сломленного болезнью. Вроде, всё хорошо, а в то же время – ничего хорошего.

Около получаса я просидела в парке и только после этого собралась силами и отправилась за покупками.

Мало того, что очередь, огромная, так ещё пришлось шесть пакетов, нагруженные продуктами домой нести. Не ожидала, что будет так тяжело. В каждой руке по три пакета, если считать, что в одном по два-три килограмма, получается тяжесть неимоверная для женских-то ручек. Раньше три килограмма боялась поднять – надорвусь, а тут - более десяти разом! Так я ещё и подняла эти пакеты, набрав побольше воздуха в лёгкие, вышла из магазина, не упав с ними на ступеньках, и медленно, боясь резких движений, направилась по дороге домой.

Вдруг сзади послышался знакомый голос. Неужели Надькин?

- Лика, я уже три раза ору тебе! Оглохла, что ли?

Точно – она!

- Привет, Надюха! А ты-то, откуда? – поинтересовалась я.

- Да, из ближайшего магазина, - ответила она. – Видишь, тоже сумки.

Надя показала два худеньких пакетика, которые держала в обеих руках и, казалось, они ей были в тягость. Поморщившись, подруга пожаловалась:

- Не люблю по магазинам ходить. Всегда приходится такой груз таскать…

На счёт её груза я была не согласна.

Мы шли по направлению к её дому, болтая ни о чем:

- Сегодня у тебя выходной на работе? – просто так, а не из любопытства спросила я.

- Да нет. Выходной в четверг. На сегодня я у начальника отгул взяла. Хоть в этот тяжёлый день на работу не поеду. А то по вечерам приходится, как ужаленная, на занятия бежать. Нет, такое не для меня. Сегодня будет исключение. Я уже и забыла, когда до восьми в понедельник спала. Кстати, я недавно с такими ребятами познакомилась. Мы с ними уже третью ночь в «Эдеме» тусуемся.

- И во сколько же вернулась домой этой ночью? – спросила я.

- В четыре утра.

У меня челюсть отвисла.

- Да ладно тебе, Лика. Не удивляйся. Четыре утра – детское время. Так я ещё рано вернулась. Хоть выспалась…

«Хорошие у тебя друзья», - хотела сказать я, но почему-то передумала.

- Кстати, - вдруг изрекла Надя, - помнишь Алексея, который в прошлый вторник меня отвозил?

- Ну?

- Он обещал и сегодня за мной заехать.

- Сегодня? – удивилась я.

- Да. Сегодня вечером.

- А ты же мне в четверг говорила, что в понедельник Санёк за тобой заедет.

Тут Надя резко остановилась.

- Серьёзно? – спросила она.

- Ну, ты же мне сама сказала…

- А ты права… Я вспомнила. Ой! А вдруг они в одно время приедут на остановку, что мне тогда делать? Они не должны друг друга видеть!

- Ну, ты влипла, - покачала я головой.

- Что верно, то верно… - согласилась она. – Хотя, знаешь, сегодня я на автобусе домой после учёбы поеду. Чтобы в очередную ситуацию не влипла, позвоню обоим, пусть не заезжают за мной.

- А как же Миша? - спросила я.

- Миша… А что – Миша? Да, он – мой парень. Уже второй месяц не звонит, заучился совсем в своём Петербурге, видите ли. А, между прочим, сегодня исполняется ровно пять лет нашему знакомству. Не дай бог он сегодня вечером не позвонит – всё, порву с ним!

Надя - невероятная девушка. Каждый день она разная, непохожая. И что в ней ребята находят – до сих пор понять не могу. Вроде, обыкновенная, а с другой стороны глянешь – сплошная загадка. Каждый раз она новая, непредсказуемая. А я… А что – я? Я – это я. Но никто не замечает этого. Да и кому это надо, когда на планете Земля помимо меня живёт шесть миллиардов человек? Зато с Надюхой весело. Правда, куда бы я с ней не пошла, всегда кто-нибудь да прицепится. Это надоевшее - «девушка, можно с вами познакомится?» - уже приелось. И что все к ней магнитом тянутся? Видимо, что-то есть магическое в её натуре. И ещё в ней есть не маловажная деталь, которая поражала меня больше всего, - стоит спросить, как у неё дела, и она расскажет, как у неё дела, всё «от» и «до».

Она меня удивляла и не перестаёт удивлять.

По пути нам встретились Федя и Денис, они учись в параллельной группе. Лучезарные такие, довольные. Улыбки до ушей.

- Привет, девчата! – громко воскликнул Федя. – Помочь?

«Ну, слава богу, - с облегчением подумала я. – Они как раз во время. Может, помогут донести, а то одна, чувствую, не справлюсь».

Мои силы и, правда, были на исходе. Тяжёлые пакеты уже трещали от груза. Их надо было как можно быстрее донести до дома, а мальчики очень здорово справляются с такими делами.

Они, как будто мысли мои читали. Я была в полном восторге, когда ребята подлетели к Наде и забрали у неё пакеты. «Сейчас и мне помогут», - промелькнуло в моей голове.

- Тебе, наверное, тяжело? – обеспокоено спросил Федя, взяв один худенький пакетик у моей подруги.

- Давай-ка и я помогу, - вызвался Денис, взяв другой, ещё более дохленький пакетик.

Надя тут же заулыбалась им, начала говорить им, как у неё сильно ручки, ножки болят от такой тяжести. Парни тотчас же стали успокаивать её, что всё помогут отнести до дома.

Заботливые Федя и Денис, сделавшие столь доброе дело, вместе с Надей стали постепенно удалять от меня. А я стою, как вкопанная, и глазам своим не верю. Потом, чувствую, в правой руке полегчало – это, оказывается, днище одного из пакетов, не выдержав, лопнуло, и всё содержимое оказалось на асфальте.

Я тотчас же нагнулась, чтобы собрать продукты, а потом невольно подняла взор на удаляющихся ребят и поняла, что надеяться на них незачем.

4.

Я вернулась домой около половины одиннадцатого, еле дотащив пакеты. Я была злая, как собака. Руки мои буквально посинели от столь внушительной тяжести. Было больно сжимать и разжимать ладони. Мышцы и суставы стонали.

Определив продукты в холодильник и в шкафы, я вдруг обнаружила на кухонном столе записку от мамы: «Ушла к отцу». Это надолго. Значит, буду дома одна. Может, это и к лучшему.

Я решила отдохнуть в своей комнате.

Смотреть в окно было противно: мелкий, промозглый дождик моросил. Хмуро. Уныло. Когда же всё-таки распогодится? Уже полмесяца так. Солнце, видимо, не собирается радовать нас яркими и тёплыми лучами.

Из головы не выходила Надя.

Вот так-то, девочки, бывает.

Боже мой! А как руки мои выдержали такое испытание – до сих пор понять не могу. Кости, как сахарные, будто рассыпаются.

Чтобы как-то приободрить себя, я вставила в магнитофон любимую кассету, и из колонок полилась красивая, звучная песня, которая называлась «Always», в исполнении моей самой любимой группы «Erasure». Она всегда мне душу грела, когда мне было очень плохо, и настроение сразу поднималось.

Наслаждаясь этой музыкой, я сделала её ещё немного громче. Внутри всё торжествовало, словно утром не было никаких обид. Только теперь я стала приходить в себя. Но внезапные удары по батарее заставили насторожиться.

«И что тёте Сильве неймётся?» - невольно подумала я.

Снова раздался этот ужасный звук. Батареи так и затряслись, так и затряслись, словно соседка стучала кочергой.

«Ну дела… Какой псих на неё наехал? Нормальный звук, даже, можно сказать, тихий, а тётя Сильва, «любимая» соседушка, на ушах стоит!» - злилась я.

Оглушительные удары раздавались всё снова и снова.

Это начинало действовать мне на нервы.

Такое продолжаться больше не может. И тогда я сделала магнитофон еще чуть громче.

Тётя Сильва, поражённая, что я не сделала музыку тише, наверняка, дымилась от гнева и злости. Ответная реакция пошла незамедлительно. Удары по батарее стали раздаваться ещё сильнее.

Я тоже не растерялась – врубила магнитофон на полную мощность, что аж стёкла задрожали. Привет соседям! Я хоть знала, что тётя Сильва прибежит к моей квартире, будет ломиться в дверь, а потом донесёт матери о таком поступке, я всё равно не собиралась делать музыку тише. Пусть соседушка хоть в милицию звонит, а от меня они ничего не добьются. Не открою! Хоть что делают, а я не передумаю.

Я легла на свою кровать и под раскаты, ошеломляющие ритмы песни я с умилением представляла, как тётя Сильва бежит, сломя голову, на мой этаж, а потом, разъярённая и свирепая, бросается на мою входную дверь.

5.

Вы мне можете не поверить, но тётя Сильва, действительно, вызвала милиционеров. Только они ничего не сумели сделать. Я им так и не открыла. После двухчасового штурма они отступили – не выдержали.Поделом им, пусть лучше бандюгами занимаются. Им легче таким контингентом заниматься, чем молодёжь за громкую музыку гонять.

А моя соседка осталась в шоке, побеждённая мною.

Около двух часов дня я стала собираться на занятия, ровно в три была на остановке. А на ней – видимо-невидимо народу. Яблоку негде упасть. Оказывается, не было одного рейса. Частенько такое случалось, когда и час, и два ждешь, а автобуса всё нет и нет. Сложно учиться в другом городе, когда, вдобавок ко всему, транспорт и вовсе не ходит. Хоть на маршрутках и комфортно, но дорого. Приходилось довольствоваться автобусом. Особенно, когда ждёшь его ни один час, а как приедет, так все разом начнут штурмовать его – набьются до потолка, и в полуживом состоянии доедешь до университета и тогда уже поровну: семинар у тебя или лекция.

И маршруток как назло нет.

Ну, дела! Ну, дела!

Только через полчаса приехала какая-то маршрутка – человек двадцать пять поместилось, хотя положено пятнадцать – и, набитая, визжа шинами, укатила. А после неё поток маршруток хлынул! Толпа на остановке начала потихоньку таять.

А я всё стою и стою. Автобуса жду. Коленки мёрзнут. Это ж надо, надела первые попавшиеся брюки и свитер, накинула пальто - но в нём же холодно! – а у самой предчувствие надвигающейся бури. Точно, вечером что-то будет. Погодка не обещала ничего хорошего. Замёрзну, как цуцик. А возвращаться домой не хочется – плохая примета. Холод на улице всё крепчает и крепчает. И, как назло, автобуса до сих пор нет…

- Привет, Лика! – услышала я Надькин голос.

- Привет! – ответила я.

- Ну, как, донесла свои пакеты? – поинтересовалась она. – Наверное, тяжёлые…

- «Тяжёлые» – мягко сказано, - ответила я.

- А мне, слава богу, ребята помогли. Не представляю, что бы я делала, если б они нам не встретились. У меня до сих пор ручки болят… - каким-то несчастным, заморенным голосом проговорила Надя. – Кстати, Лика, давно ты здесь?

- Да уже полчаса.

- И автобуса всё нет? – удивилась подруга.

- Ещё нет, - хмуро ответила я.

- И долго мы, интересно, ждать его будем? – возмутилась Надя, и вдруг на горизонте появился автобус.

- Едет! Едет! – воскликнула я. – Надька, где ты раньше была?!

Когда подъехал автобус, распахнулись двери, мы с Надькой вошли внутрь, заняли места и сели, в так называемой vip-зоне.

На остальных остановках набралось ещё больше народу. Автобус, наполнившийся до предела, еле двинулся с места. Все стоят, а мы сидим! А то вечно нам с Надькой стоять приходится: то кто-то оботрётся о нас своим грязным пальто, то ноги отдавит, то придавит так к соседу, что до университета еле доедешь…

- Лика, - обратилась Надюха ко мне, - я Алексею и Саше звякнула, чтоб не заезжали за мной. Наверное, опять на автобусе оттуда ехать придётся. Хорошо было, лафа, то Санька, то Лёха заедет за мной. А у них такие тачки! Махнём мы в какой-нибудь ресторан – и на всю ночь! Хороши молодые годы! А Мишка, гад, мерзавец, так и не позвонил. А я так ждала, так надеялась, так мечтала… Но он, видимо, забыл, что у нас сегодня – очередная годовщина нашего знакомства. Нахал! Больше не дождёшься от меня ничего! Ой, Лика, а что ты так притихла?

- Опять на занятия опоздаем… - хмуро ответила я.

- Да ну, брось! Мы можем опоздать на пару минут. Некоторые вообще не ходят, об этом помни. Так что ничего страшного, один раз можно.

Она посмотрела на меня, что я сижу молчаливая и грустная, и начала расспрашивать, мол, отчего грущу, о ком тоскую. А я отмахиваюсь и ничего не говорю, лишь в окно гляжу.

- Заболела, что ли? – предположила подруга.

- Да не в этом дело.

- Ты уже третью неделю, как сама не своя. Или, может, влюбилась, а никому говорить не хочешь. Я – твоя лучшая подруга, уж мне-то можешь сказать.

Я перевела взгляд с окна на Надю.

- Моего отца сильно избили две недели назад. С получкой домой возвращался. А на него напали, избили, ограбили…

- Ой, боже мой! – воскликнула на весь автобус Надя. – Почему ты раньше об этом не сказала? Он хоть живой?

- Живой, живой…

- Слава богу! – перекрестилась Надя.

- Но мы с мамой так перепугались – передать не могу. А ведь он мог умереть… Теперь папа в больнице, мать бесконечно ходит к нему. Жаль, только денег на всё не хватает. Срочно работу искать надо, а то долго не протянем.

- Ну и новости ты мне поведала, Лика. Уж что-что, а такого я не ожидала. У тебя хоть какие-то намётки есть о предстоящей работе? Куда-то намереваешься, а?

-Да, - сказала я, сунула руку в карман, вынула объявление и протянула его Наде.

Та взяла. Прочитала. Её глаза округлились.

- Ты рехнулась, что ли? – выпалила она и вернула мне объявление, и я его тут же поместила обратно в карман.

И, главное, смотрит на меня ошарашено, как будто я переступила закон.

- Ты рехнулась, что ли? – повторила она только чуть тише.

- В чём дело? – не поняла я.

- А в том, что я не советую тебе туда идти.

- Почему же?

- Это место не для тебя.

- Ты думаешь?

- Уверена. Начальник этой фирмы видное, крупное лицо здешних мест. Даже, можно сказать, скандальное. Много слухов ходит вокруг него. А так как (если, конечно, примут тебя) твоя работа будет тесно связана с его деятельностью, и ты очень часто будешь сталкиваться с ним. А этого я тебе не желаю. Это такая подозрительная личность – хуже людей не бывает. Распутный негодяй. У него плохая репутация.

- Он, что, мошенник?

- Да нет. Он – распутный негодяй. Этим всё сказано. Я со многими людьми общаюсь, они все имеют одно представление о нём – скотина самая настоящая!

- Почему так грубо?

- Потому что так оно и есть. Гадкий он человек, так что не вздумай к нему на работу устраиваться.

- Это отчего же?

- А всё оттого, Лика, что эти девушки-секретарши слишком часто меняются. Постоянно газеты пестрят объявлениями, что эта фирма нуждается в секретарях со знанием немецкого языка. Меня, например, это настораживает. Если девочки постоянно меняются, значит, дело пахнет нечистым, палёным. А из этого следует, что делать там нечего, а особенно тебе, порядочной девушке. Советую тебе поикать другое место.

- Ты меня отговариваешь, потому что до сих пор сомневаешься в моих познаниях немецкого языка? А, хочешь, я тебе «Евгения Онегина» расскажу?

- Ой, не надо, не надо! – замахала Надя руками. – Твой Онегин мне сто лет не нужен. Лучше послушай моего совета: не суйся ты в эту фирму. Поговаривают, - да вообще это вовсе и не секрет, везде такое практикуется! – на эту должность секретаря берут только… ну …

- Что – «ну»?

- Ну… Короче, ты девочка большая, сама знать должна. У них там всё через то самое и проходит. Самая лучшая выбирается из всех кандидатур и становится первой и единственной. Сомневаюсь, что этой скотине нужна просто секретарша – очередная любовница, вот и всё. А когда она ему надоела – ищет другую. Сама знаешь, какой конкурс на эту должность устраивается – не пробьешься! А зачем ты там? К чему? Им не мозги нужны, а ножки.

- Успокоила меня, как же… Спасибо, Надя… - блекло сказала я.

- Да я ж от беды тебя уберечь хочу!

- Но не так же откровенно.

- А как тогда?

Я промолчала, но через пару минут задала ей вопрос:

- А как хоть эту его зовут?

- О-о-о! – протянула Надя. – Своевременный вопрос! Олегом Юрьевичем Кулибиным его зовут. Хоть и молодой, красивый, богатый, а кабель еще тот!

- Слушай, Надя, ты так о нём говоришь, что как будто не раз с ним встречалась. А, может, то, что ты сейчас сказала, просто слухи, что бы навредить его репутации. Мало у него завистников? Люди много чего говорить могут.

Надя промолчала. Видимо, её это задело. Надулась и злится на меня. Через несколько минут, остыв, она сказала:

- Лика, твоя жизнь, ты и решай. Я только посоветовала. Потом не говори, что я не предупреждала.

- Впрочем, Надя, я только спросила тебя. Я ещё не принимала окончательного решения. Видимо, я вообще брошу эту затею с устройством на работу. Одни нервы. Ужас просто!

Мы очень долго молчали. Я переваривала всё сказанное Надей и, толком, ни к какому выводу не пришла. Работа мне нужна была срочно. А где я найду более подходящую работу, как ни в этой фирме? Где? Может, там всё не так, как говорила Надя.

Автобус уже въехал в город и внезапно остановился на остановке, на которой он в жизни никого не забирал и не высаживал. Вскоре автобус двинулся дальше. И вдруг, смотрю, кто-то пробирается в самый конец автобуса, прямиком к нам, в нашу сторону, при этом люди расступаются и дают этому человеку свободно передвигаться.

И я увидела нечто, конечно же, похожее на человека, в сдвинутой набекрень шапке-ушанке, в затасканном, воняющем на весь салон пальто. В «ноль» пьяный бомж. Но самое отвратительное было на нём ни эта шапка-ушанка, не пальто, - а размазанные по всему красно-фиолетовому лицу зелёные сопли. Несло от него смрадом, как будто не мылся никогда.

Человек озирался по сторонам, медленно шёл, а люди то и дело отскакивали от него, чтобы – не дай бог! – задел своей грязной одёжей. И тут, как назло, бомж на меня с Надькой зырит и с каждой секундой приближается. Надька придвинулась ко мне ближе, и я почувствовала дрожь её тела. Мужик совсем тесно подошёл и посмотрел на нас глубоким, проникновенным взглядом.

- О, бабы, - сказал бомж и широко улыбнулся, обнажив чёрную, беззубую пасть. – Уступите место старшему, - попросил он, нагнувшись к нам.

Надя взвизгнула на весь автобус, оттолкнула его, мы молнией освободили свои места и втопили напролом, через всех, в переднюю часть автобуса.

- Остановите автобус! – орала перепуганная Надя.

Остановки не последовало.

- Останови, чёрт тебя дери! На-си-лу-ют! – со всей мочи выпалила моя подруга.

Тут же автобус затормозил, открылись двери, и мы пулей вылетели из машины, драпая с невероятной быстротой, через кочки, через лужи, через всё…

6.

После продолжительного бега мы всё-таки остановились. Поняв, что всё былое позади, я вдруг услышала истеричный смех Нади.

- Ты, конечно, меня извини, - промолвила она, смеясь, - но эта была моя реакция.

Вскоре она успокоилась, и, осознав, где мы находимся, ей вдруг стало не до смеха.

- А где это мы? - спросила она.

- В другом конце города, - ответила я.

- И что нам теперь делать?

- Переться в другой конец города.

- Пешком?

- Пешком.

- Деньги на трамвай или маршрутку есть?

- Нет.

- У меня тоже нет.

И мы отправились до университета одиннадцатым маршрутом.

Только через час мы оказались на занятиях. Преподавательница разозлилась на нас, особенно на меня, потому что я не принесла обещанный реферат. Ещё шесть человек, которые тоже должны были написать его, пришли, как я, ни с чем. Но на меня, как всегда, посыпались все шишки. За всех. Вся моя группа косится на меня. С каких пор Авдеева неготовой на семинар явилась? Вот и глазеют, как на достопримечательность.

Долгожданная перемена всё-таки настала. Слава богу!

Я первая вышла из аудитории, направилась сразу же в столовую. Пока многие ужинали за сотню, я давилась безвкусной булочкой за два рубля, так как больше ни на что не было денег. Пошарив в кармане, я поняла, что денег осталось ровно на автобус. Проездные отменили, теперь, будь добр, бедный студент, оплачивай проезд каждый раз. Халява кончилась.

Когда я возвращалась обратно в аудиторию, мимо меня пронёсся Федя. Потом, вернувшись, сообщил:

- Второй пары не будет – препод заболел, а заменить некому! – И смылся.

Вот новость! За два года моей учёбы в университете, впервые отменили занятия. Сюрприз так сюрприз! Уж не думала, что чудеса на свете бывают.

Зайдя в аудиторию, Нади там не оказалось. «Где гуляет эта красавица?» - подумала я.

Оказалась она в дамской комнате – возле зеркала с девчонками прихорашивалась.

- Ты пойдёшь с нами в столовую? - спросила она меня.

- Нет, я только оттуда.

- Значит, не идёшь… Ты сейчас сразу на остановку, пораньше домой хочешь вернуться?

- Нет, мне кое-куда надо, по делам.

У Нади округлились глаза.

- Ты, что, решилась всё-таки идти на собеседование?

- Да, - уверенно сказала я.

- Ну, смотри, осторожно там.

- Хорошо.

- Не наделай глупостей.

- Да ладно тебе.

- Я всё-таки твоя лучшая подруга, я беспокоюсь за тебя. В восемь часов на остановке жду тебя. Точно придёшь?

- Точно.

Мы попрощались, и я ушла.

7.

На улице меня чуть не свалил поток ветра. Ветер просто ураганной силы! Я не удивлюсь, если все вечерние рейсы отменят. Как погода испортится, всегда проблема с транспортом.

Хорошо, что эта фирма находилась недалеко от моего университета – буквально через дорогу, - и я с горем пополам дошла. Холодина жуткая, да ещё дождь срывается. В наших краях такие ветра – частый случай. Но именно сегодня, в понедельник, в этот трудный день, ветер был необычайно сильный.

Я прошла мимо охранников, поднялась на нужный этаж и увидела, что возле приёмного кабинета стоит человек пятьдесят-шестьдесят молоденьких девушек, большинство которых одеты очень вызывающе. Ни офис – подиум! Сколько миловидных, красивых, сладких девчат – мне с ними точно не конкурировать. «Что я здесь делаю?» - подумала с досадой я, прошла в самый уголок и села там. А на меня все смотрят едким взглядом – просто пожирают глазами! Мне стало неуютно.

«Зачем я сюда пришла?» - безнадёжно подумала я, потеряв всякую надежду работать здесь.

Постепенно, к шести часам претенденток стало вдвое, а то и втрое больше, чем было. С каждой минутой девушки становились уверенными, убеждёнными в своей победе над соперницами. Кто красился, кто юбку подкатывал, кто переобувался из мощных ботинок в изящные на тонком каблуке, туфли, кто зубрил какую-то книжицу. А я сижу тихонько и думаю про себя: «Что я здесь забыла?»

Ровно в шесть к нам пришла референт и сообщила:

- Через пару минут Олег Юрьевич начнёт приём. Из двухсот человек мы выбрали только десять самых лучших. По очереди Олег Юрьевич будет вызывать вас по одной. Завтра утром одна из вас узнает о своём вступлении в наши рабочие ряды. Желаю вам успеха! – И удалилась.

Девушки стали перешептываться друг с другом. Кто-то приуныл, кто-то расстроился, кто-то в истерику впал. Былая жизнерадостность куда-то делась.
Нависло напряжение.

Я знала, что творилось в голове у каждой девушки. Наперёд ясно. Только бы войти в десятку, только бы пройти собеседование, только бы стать избранной!

Вскоре из кабинета вышел сам Олег Юрьевич и вызвал первую девушку. Ею оказалась рядом сидящая барышня. Та, заслышав свою фамилию, как подскочила, как взвизгнула, как влетела в кабинет с поросячьем визгом, я даже испугалась. В этот момент, уверена, все ей позавидовали. Все хотели оказаться на её месте. А я, небось, даже в первую сотню не вхожу.

А она высокая деваха. Худая, правда, плоская, как доска, и зубы лошадиные. Наверное, первая красавица. Фотомодель, блин… В голову лезут всякие ничтожные мысли. Конечно, я ей в подметки не гожусь. Куда мне до них? Даже ростом не вышла – сто шестьдесят восемь сантиметров, когда средний рост присутствующих девчат – метр восемьдесят пять точно.

Она вышла минут через двадцать – счастливая! Глаза горят, щёки пылают, и вся такая живая, одухотворённая. Девчата сразу окружили её, а она вся горит восхищением. И давай расспрашивать её: какой он, как он, что он, о чем говорили и т.д. и т.п. Короче, завалили вопросами.

Девушка села рядом со мной, её окружило ещё больше народу, и она просто стала восхищаться им, его учтивостью, его великодушием.

- Боже мой, какой он, какой он… вы не можете представить себе, насколько этот человек красив, великолепен, его речи такие манящие! Боже мой, какой он… - задыхалась она от счастья. – Он такой… такой…

Скрипнула дверь, и вышел Олег Юрьевич, вызвал очередную кандидатуру. Все тут же рассеялись по своим прежним местам и больше не толпились. Та девушка вошла, и за ней тихо закрылась дверь. Наступила тишина.

Рядом со мной сидела та, первая, и шепотом разговаривала со своей подругой. И я невольно подслушала их разговор.

- Он такой предусмотрительный, - говорила эта девушка, - он мне стул подал, угостил замечательным вином. В обычном магазине оно стоит две тысячи. Представляешь? Я четверть бутылки выдула.

- А он пил? - спросила подруга.

- Ну, что ты?! – возразила та - Он же на работе. Думаю, я произвела на него незабываемое впечатление. Ни один мужчина не может устоять перед моим очарованием, перед моей фигурой. Думаешь, я ему не понравилась? Он смотрел на меня жарким, пылким взглядом. Он сказал, что я отлично выгляжу. Кстати, он пригласил меня завтра на вечер.

- Поздравляю! - радостно воскликнула подруга.

- А, знаешь, я ему действительно очень понравилась. С чего бы тогда он стал приглашать меня на завтра?

- А если он предложит тебе «это», ты согласишься? - спросила подруга.

Ответом той был – «да». Да и кто может отказать ему, если все мечтали о нём? Здешний богач, молодой, красивый, стройный, с отточенными манерами, с удивительно настойчивым взглядом. Настоящий мужчина! Эта девушка описывала его возвышенными, красивыми словами, которые, обычно, приписываются идеалу. По ее словам Олег Юрьевич представлялся принцем на белом коне. Он хоть и был по-настоящему высокомерным эгоистом, подлым, наглым человеком, но женщины продолжали любить его и добиваться. Многим он предлагал встречи, но часто ли сдерживал своё слово? Этот вопрос очень интересовал меня. Хоть Надя мне и сказала, что всё проходит через «то самое», но я не могла до конца этому поверить. Никогда не слышала о каком-нибудь романе Кулибина. Все хоть и говорят: он пригласил меня туда, пригласил туда, но никто не мог похвастаться, как всё происходило и где.

Несомненно, Кулибин – тёмная лошадка. В этом я убеждена.

Атмосфера накалялась с каждой минутой. Ожидание выхода Олега Юрьевича нарастало. Когда, наконец, он вышел, то вызвал очередную девушку. Уже третью. Потом последовали и четвёртая, и пятая, и шестая, и седьмая, и восьмая, и девятая…

В помещении было очень душно. Душно до самого предела. Хотелось уйти и всё. Ну, зачем здесь без толку торчать? После столь ослепительных красоток, думаете, я нужна ему в роле секретаря? Да ничего подобного! Девятая кандидатура у него уже час сидит. До неё девчата так скоренько, так живенько вышли – одна за другой, одна за другой, - а эта не выходит и не выходит, не выходит и не выходит!

Без двадцати восемь она вышла. Вслед за ней вышел и Олег Юрьевич. Последний герой. Последняя фамилия. Последняя кандидатура. И чей-то последний шанс.

Все замерли в ожидании. Все, даже я.

Напряжение выросло до предела. Или сейчас или никогда.

Кулибин глянул в список и сказал:

- Лика Авдеева.

«Какая знакомая фамилия…» - подумала я и посмотрела на окружающих, нет ли знакомого лица.

И все тоже стали любопытно озираться по сторонам в поисках этой личности, которая до сих пор не обнаружилась.

- Лика Авдеева, - повторил Кулибин.

Я ещё внимательнее осмотрелась. Остальные также с любопытством переглядывались.

- Лика Авдеева здесь или нет? – спросил он громко.

Недоумённые лица глазели друг на друга.

- Лика Авдеева, - сказал он вчетвертый раз.

«Где же я эту фамилию слышала?.. Стоп! Это же я!», - я резко подскочила.

- Здесь Авдеева!

На меня взирали сотни завистливых глаз. На фоне таких обворожительных девчат, я выглядела серой мышью. Смотрят они на меня, как на восьмое чудо света.

- Прошу в мой кабинет, Лика Авдеева, - обратился он ко мне.

И я вошла. Обратного пути не было.

8.

Я рот открыла от удивления, когда увидела его кабинет. Простор, как на футбольном поле, предполагаю, что здесь эхо гуляет.

Я окинула взглядом помещение и потрясенно развела плечами.

- Ничего себе, - тихо восхитилась я.

- Вы впервые в таком кабинете? – поинтересовался он.

- Ага, - вымолвила я.

- Удивлены?

- Ещё бы.

Современный дизайн. Мягкий, приятный свет. Глаз не уставал разглядывать интерьер.

- Присаживайтесь, - предложил он.

Он сел за свой стол и я села напротив него. Из ящика, высунув небольшую стопку листов, Кулибин молвил:

- Я ознакомился с вашей анкетой, тестом, бланками, заявкой. Любопытно, очень любопытно. Вы, видимо, учитесь где-то, так ведь?

- Совершенно верно.

- Училище?

- Университет, - уточнила я.

- Университет… - повторил он. – Солидно, солидно. Почётно, очень почётно. Какой курс?

- Второй.

- Какой факультет?
- Психологии.

- Психологии? – удивился он, как будто мою анкету и близко в глаза не видел. – Значит, знаток человеческих душ...

- Вероятно.

- А группа какая?

- Двести два.

- Сколько человек в ней?

- Двадцать три.
- Какой возрастной состав группы?

- Это допрос?

Настала пауза. Своим ответом я поставила Кулибина в неловкое положение. Он весьма удивился этому и не знал, что какой вопрос лучше задать. Но собрался с мыслями и спросил:

- Как у вас дела обстоят с немецким? В тесте вы всё правильно указали, ответили на все вопросы, причём на очень высоком уровне. Вы можете сейчас что-нибудь сказать или рассказать на немецком языке?

И тут я начала «Евгения Онегина», только после пяти минут прослушивания Олег Юрьевич остановил меня.

- Верю, верю, что знаете, - сказал он, а потом спросил: - Вы это произведение знаете целиком на этом языке?

- Да, могу продолжить…

- Не надо, не надо! – запротестовал начальник. – Я уже поверил. Я сам неплохо знаю немецкий.

- Тогда зачем вам нужен секретарь со знанием немецкого, когда сами неплохо разбираетесь в нём? – поинтересовалась я.

Пауза. «И что я сейчас ляпнула?» - подумала я. – «И действительно – кто на собеседовании задаёт вопросы: я или он?».

Но Кулибин всё чётко объяснил:

- В нашу канцелярию необходимы такие люди, чтобы перерабатывать информацию, так как эта фирма ведёт долгое сотрудничество с Германией. В моих интересах найти надёжного человека.

И снова пауза.

Олег Юрьевич сменил немного своё положение, что сразу привлекло моё внимание. Я видела его аккуратное, строгое лицо, гладко выбритое, где были оставлены еле пробивающие усики, плавно переходящие в соблазнительную бородку. Кулибин брюнет. Ещё тридцати нет. Молодой. Правду говорили бабы – чертовски привлекательный, сущий дьявол. Костюм у него дорогой, сразу видно. И парфюм, не скрою, манил своим ароматом.

В данную минуту он походил на змея-искусителя, который смотрел на меня пронзительным, глубоким взглядом, словно изучал, проникал внутрь, чтобы выявить моё «я». Взор его завораживал и отталкивал одновременно. И, главное, смотрит на меня пристально, с некой лёгкой улыбочкой, окинет взглядом сверху вниз, сверху вниз. Я даже покраснела. Чувствую такую неловкость, такую растерянность, что вы себе представить не можете. Пульс учащался, и сердце разрывалось на части.

«И что ж он на меня так смотрит, змий поганый?»

Кулибин немного дёрнул бровью, и это заставило меня вздрогнуть. Его подозрительное поведение настораживало с каждой минутой, вернее, секундой. Подозрительный тип. Намекает, что ли?

«Что ж тебе надо-то от меня, сатанюга?» - дрожа всем телом, подумала я.

Кулибин резко встал, и я вздрогнула.

Он, сунув руки в карманы, направился к бару. Достал бутылку роскошного, несомненно, дорогого вина, и один бокал. Поднёс это ко мне. Налил.

- Угощайся, - сказал он, перейдя на «ты».

- Я не пью.

- Как – не пьёшь? – весьма удивился он.

- Не пью и всё.

- Что, совсем, что ли?

- Совсем.

Он подозрительно оглядел меня.

- И коньяк, значит, не употребляешь?

- Нет.

- А джин-тоник?

- И джин-тоник – нет.

- Ну, а что-нибудь лёгкое, пиво, например?

- И пиво нет…

- О-о-о… - протянул Кулибин, нахмурившись.

Он забрал бутылку с бокалом, отнёс на место и вернулся ко мне.

- Куришь?

- Нет.

- Совсем, что ли, не куришь?

- Не курю.

- А пробовала?

- Не пробовала.

- А так, маленечко хотя бы, а?

- Не-а.

- Взатяжечку, чуть-чуть так?

- Да я же вам сказала - не курю!!!

- Что, серьёзно?

- Серьёзно.

- Да ну! Быть такого не может! Сейчас, куда не поди, везде курят: что парни, что девушки, что дети, что взрослые, - все!

- Эх… - вздохнула я. - Наверное, я – исключение…

- А когда-нибудь хотелось попробовать чего-нибудь плохого?

- Один раз.

- Один раз? Что, например?

- Мечтала, чтобы соседский кот Антошка сдох. Мне так хотелось его отравить.

- Что же вам такого плохого сделал этот котик? - перешёл он снова на «вы».

- Он под нашей дверью гадил.

- И вы его отравили?

- Нет. Не успела.

- Почему?

- Он умер.

- Умер?

- Да. Его машина сбила.

Настала пауза.

Кулибин начал ходить туда-сюда. Когда он замер возле одной из картин, висевшей на стене, он подозвал меня к себе.

- Подойдите, пожалуйста, сюда, - попросил он.

Я медленно поднялась и направилась к Олегу Юрьевичу. Я тоже застыла возле картины.

- Красивая? – спросил он.

- Нисколечко. Мазня и всё.

Кулибин резко повернулся ко мне, бросив пораженный взгляд.

- Вам не нравится эта картина?

- Не люблю такое. Мне нравится чёткость линий, понятность сюжета, а это лишь палитра. Да, палитра. Цвета не сочетаются вовсе. Всё в одном болоте. Ужас просто.

- А это и впрямь – палитра, - ответил он. – Специально повесил, чтобы люди ошибались. Никто, коме вас, не критиковал её. Все лукавили по поводу её красоты.

- Советую вам снять её.

- Вы думаете?

- Думаю.

- Хорошо. Сниму. Вы поужинаете со мной часиков в шесть завтра? – спросил Кулибин и посмотрел на меня своим подлым взглядом.

- Нет.

- Как – «нет»? – изумился Олег Юрьевич, не ожидав такого ответа.

- Не могу.

- Почему?

- Я в это время учусь.

- В шесть-то вечера?

- Да, у меня вечернее отделение. А что?

- Да нет, ничего…

Настала снова пауза. Молчание. Косимся на эту картину и не знаем, что друг другу сказать. Особенно он.

- Так, - вздохнул он, - похоже, это всё, что я у вас хотел спросить. Приятно было познакомиться, - хмуро бросил он, отведя голову.

В этот-то самый момент я и поняла, что столь заветное рабочее место в данной фирме мне не светит.

Буркнув «до свидания», я вышла.

9.

В пятнадцать минут девятого я была на остановке. Бежала туда, как ужаленная. Думала, автобус уже приехал, а прихожу – Надька говорит, что его вообще не было и теперь вряд ли будет.

- Следующий рейс через час? – спросила я.

- Да, если и его отменят – ночевать останемся.

- Не дай бог! У меня родственников в этом городе нет.

- У меня тоже, - сказала Надя. – К Лёхе или Саньку заявимся.

- Но я их не знаю.

- Ничего, узнаешь.

Ветер усиливался. Дождь срывался. Хорошо, что остановка крытая – спрятаться можно. Народ всё прибывает и прибывает. А маршрутки и автобусы мелькают всё реже и реже. Федька с шести часов стоит – задубел. Стоит такое брёвнышко в углу остановки и не шевелится. Ни жив ни мёртв. Более двух часов автобус ждать – не редкость. Как чуть погода испортится – все рейсы могут отменить, а дежурный только в десять вечера. Да и то, если приедет…

Вот так мы учимся. Я уж не рассказываю, как вообще мы из этого города зимой уезжали в метель. А был ещё случай, когда и дежурного не было…

Автобусов не было ни на наш город, ни на близлежащие. И маршруток. Люди уезжали на редких такси, в которые забивались по восемь человек. Хоть правилами это запрещено, но так оно и было. Хоть друг на друге, а доехать надо. Да и я не против, только вот денег на автобус – и всё. Не подумала, что денег больше надо брать. Эх... Да и откуда у меня вообще деньги, даже на ту маршрутку? На автобусе в три раза дешевле, но пока он приедет, эта развалюха, уж пешком быстрее и надёжнее. Ужас! Да ещё на эту работу, дура, пошла, видите ли, денег нет, зарабатывать надо. Тьфу! Лучше б туда вообще не ходила, опозорилась, теперь совесть грызёт. Понаплела Олегу Юрьевичу такого, что вообще на работу не возьмёт. Зачем ему я, когда помимо меня там свора этих хорошеньких девиц? А ещё Надьке вздумалось спросить:

- Ну, как собеседование прошло? В десятку хоть попала?

- Попала-то, попала... А результат – только завтра...

- Можешь сильно не надеяться, не попадёшь ты к ним на работу.

«Спасибо... – грустно подумала я. – Успокоила...»

- Найдёшь другую работу.

- Где?

- Да где-нибудь. На рынке, например.

- Зачем – на рынке?

- Как – зачем? Работать.

- Я деньги плохо считаю, встряну по-крупному. Себя не помнишь, что ли?

- Да помню... – выдохнула Надя. – Если б ни Лёха, не расплатилась бы никогда... Хотя, знаешь, у Кулибина можно и поработать. Смотря к кому он направит. Вообще престижно у него в фирме работать. Только вот слухи...

- Да эти слухи гроша ломанного не стоят! Какие-нибудь есть подтверждения этому?

- Я, лично, не слышала.

- И я тоже. Значит, всё это бред, что о нём говорят. Нормальный он мужчина, даже хорошенький... Чёрт бы его побрал! Почему такие симпатичные всегда сволочи и скотины?

- Не знаю, Лика, не знаю. Профессия у него быть таким. С этим ничего не поделаешь. Сколько специалистов в этой фирме – несчётное множество, даже за границу приглашают. Конечно, слухи о том, что секретари-переводчики проходят через «то самое», не новы.

- Слушай, Надя, а, может, они, таким образом, девчонок проверяют, подходит или не подходит? То есть, какова она там, такова и специалистка, так, что ли?

- Не знаю, Лика, может быть.

- Или же...

- Что?

- Или же... Хотя, нет, ничего. Просто бредовая идея в голову пришла. Впрочем, ничего такого. Слушай, Надька! – вдруг воскликнула я. – Это, случайно, не твой Миша?

- Где?! - выпрямилась она, озираясь по сторонам.

- Вон, - указала я.

Прямо к ней шёл парень с цветами, с большим-большим букетом.

- Точно – он! – восторженно воскликнула она. – Мой милый, любимый! Он всё-таки не забыл о нашей годовщине.

И когда он к ней подошёл, подарил букет, она повисла на нём, целуя, обнимая, а потом он увёз её на своей машине. Иномарке. Вся остановка наблюдала за счастливой встречей влюблённых. И я. Глазела с досадою. Не оттого, что за ней приехал её парень, а мне завидно, - просто из-за того, что я осталась на остановке одна, и нет поблизости знакомого человека. Даже Феди видно не было – удрал куда-то. А я стою одна и мёрзну. Смотрю вдаль в ожидании автобуса, словно чуда, и надеюсь, что хоть что-нибудь приедет.

Стою пять минут. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Двадцать пять.

Остановилась какая-то иномарка. Высунулась оттуда страшная-страшная морда водителя. И лыбится вдобавок трезубой улыбкой. Обратился к шикарно одетой девушке:

- Девушка, вас подвести?

- Я не девушка. Меня уже подвозили, - выдала она ему, а тот в недоумении застыл.

Уехал.

«Ничего себе, - подумала я. - Лично, такой анекдот у нас в университете ходит. А оно, видите, и в жизни бывает...»

На этих остановках чего только не случается. Как машина какая остановится – так уже волей-неволей сторонишься и уходишь вглубь остановки. Увезут – потом костей не соберешь.

Да-а... Хороший сегодня денёк, ничего не скажешь... То тётя Сильва из-за музыки обозлилась, то её доченька Викуля со своим «мальчиком» (сил моих больше нет!), то в автобусе бомж с фиолетовым лицом, то в университете за реферат выговор, то собеседование, то вот теперь автобус...

И где его носит, а? Должен же приехать, уж какой-нибудь. Ну, где он?

И тут вижу, что-то едет. Знакомое такое. Бесконечно скрипит. Ну, точно – он! Он! Он! Он! Автобус! Автобус! Долгожданный автобус!

Подъехал он к остановке, и сразу выстроилась огромная очередь. Толкались, пихались, через голову лезли, кишки, думала, наружу выйдут. А водитель с каждого ещё и плату брать пытается. Слава богу, и до меня очередь дошла. Сую руку в карман, пытаюсь деньги нащупать, – нет. Другой проверила – дыра. Вот чёрт! Я ж их посеяла! Но где? Как? Почему? Почему именно в этот день?

Вижу, как лицо водителя меняется – сейчас силой будет выгонять, я уж лучше добровольно. Вышла я из автобуса, передо мною закрылись двери, и уехала та надежда оказаться дома, которую я так долго ждала.

Всё. Вот теперь всё. Для полноты дня не хватало именно этого. И вот оно – произошло. Денег вообще занять не у кого. А сама стою, смотрю растерянно на удаляющийся автобус, видимо, последний на сегодня, и, чувствую, как слёзы рекой хлынули.

Вот теперь-то ночевать здесь останусь. Вот теперь-то конец. Вот теперь-то всё кончено.

10.

Я забилась в самый угол остановки. Села на холодную лавочку. Прислонилась к холодной стене. Чувствую, что, начиная с ног, холод пробирается всё выше. Ветер продолжал завывать, усиливаясь. А я, потеряв надежду, ждала наихудшего конца. Народа поубавилось – все уехали или на такси, или на попутках. А я сижу одна. Как всегда. Одна...

В другом конце остановки стояли наши две незабвенных «цацы», подцепившие какого-то пацана. Эти две девицы в последнее время были так друг на друга похожи, что походили на близняшек. Даже одевались одинаково. А вещи у них всегда дорогие. Уже весь университет перещеголяли.

Видимо, на остановке они недавно. В каком-нибудь кафе сидели. Вот и познакомились с очередным парнем. Да ещё на всю остановку разговаривают. Даже мне слышно.

- А это кто там? – спросил парень, поглядывая в мою сторону.

- Деваха с нашей группы, - сказала одна.

- Точно – она. Опять свой автобус ждёт, - вклинилась другая.

- Странная какая-то.

- Ещё бы!

- Всегда её на остановке вижу. Никогда меньше часа не ждет.

- Судьба у неё такая. Хм, ишь на кого внимание обратил. Может, ещё и компанию составишь?!

И они взорвались смехом на всю остановку.

А я чувствую, что ещё десять минут, и, точно, льдом покроюсь. Ещё немного и я не выдержу...

Шум ветра звенел в ушах, мои глаза потихоньку закрывались. Лишь слышу восторженные вздохи этих двух цыпочек.

- Глянь! Глянь! Во тачка!

- Отпад!

- Новинка европейского рынка.

- Точно.

- Слушай, на такой тачке только один разъезжает...

- Да ты глянь! Глянь! Это он, он, он!

- Ничего себе! Всем завтра расскажу, что мы его видели. Вот все обалдеют!

- Он идёт сюда...

- Да, да... Какой он милашка!

- Ну же, ну же...

- Да, да... Не проходи...

- Не проходи мимо...

И тут – тишина. И сквозь это безмолвие, словно гром среди ясного неба, пробился чей-то знакомый голос:

- Вы уже спите?

Я подскочила. На ноги.

Передо мной стоял Олег Кулибин и хитро улыбался.

- Я проезжал мимо, вижу – вы сидите, решил узнать, что делает в столь поздний час настолько удивительная девушка. Автобуса не было?

- А откуда вы знаете?

- Из окна моего офиса видно весь город, в том числе и эту остановку.

- Вернее, - сказала я, - он-то был, но я...

- Денег не хватило? – почти угадал Кулибин.

- Можно так сказать... – уныло кивнула я.

- Если вы непротив, я могу вас подвести. Не возражаете?

- Возражаю.

- А вы уверены, что уедите на следующем рейсе?

- Нет.

- Я вам предлагаю бесплатно. Быстро. Удобно. Надёжно. Мне как раз по пути.

- Вы живёте в моём городе?

- Да.

- Но я вас там никогда не видела.

- Зато я вас видел. Ну, что, идёмте?

Я мешкалась.

Взвесив все «за» и «против», я всё-таки оставалась стоять на месте. Стою, как вкопанная, и не знаю, что делать. Денег, ясное дело, нет, и вряд ли уеду из города. Что, пешком добираться, что ли?

- Наверное, нет, - почему-то сказала я.

- Как – «нет»? Так вы остаётесь?

- Да.

- Точно?

- Точно.

- А вдруг с вами что-нибудь случится? А вдруг какой-то ненормальный пристанет? Что вы будете делать, совсем одна? Нет, я вас здесь не оставлю.

Взяв меня за руку, он повёл к машине. Олег Юрьевич открыл дверцу и я села на переднее сидение. Кулибин тоже оказался в машине. Нажал на газ, и автомобиль двинулся с места.

Я взглянула в окно, и – как сейчас помню – увидела белых от изумления одногруппниц.

Сердце вырывалось из груди.

Единственное, что было в моей голове, это: «Зачем я села в эту машину?»

11.

Автомобиль двигался по дороге в город. На протяжении этого времени своим боковым зрением я видела, как Кулибин косится на меня. Слегка так. Незаметно.

Негодяй! Мужики все такие... Так я и знала, что глазами раздевает. Так и знала, если сяду – случится что-то. А всё ещё только начинается...

Всё равно косится. Каждый раз. А я боюсь на него глянуть – вдруг что. Малейший знак внимания – и ты всё, попалась. Сижу тихо, как мышь, ничего не делаю, даже говорить не пытаюсь, а он всё равно косится. Такого пристального, долгого наблюдения я не выносила. Чувствую, коленки дрожат, нервишки дёргаются, пульс учащается. Сжала я сумку и держу её крепко-крепко. Боковым зрением вижу – рука Кулибина тянется ко мне и, похоже, двадцать лет мне никогда не исполнится...

Но тут его рука проходит мимо меня почему-то, снимает ремень безопасности и пристёгивает меня. Он сказал:

- Пристегнуться забыла. На этих дорогах всякое может случиться, так что в следующий раз будь поосмотрительней. Ремень безопасности – залог удачной поездки. Но что-то, вижу, ты грустная, молчаливая... А сумочку лучше назад положить, чтоб не мешалась, - произнёс он, забрал у меня сумочку (чему я не препятствовала) и положил её на заднее сидение. – Может, радио включить, веселее будет?

- Нет, не надо.

- День тяжёлый?

- Тяжелее не бывает...

- У меня вот, тоже тяжёлый. С этим собеседованием... Впрочем, сама была, всё видела – ни одной порядочной девчонки нет. Только, может, несколько из них. Мало. Очень мало. Вроде, анкеты неплохие, тесты нормальные, а как только на собеседование увидел – ну и поведение!

- Это уж точно.

- Вы тоже со мной согласны?

- Более чем. Наверное, сложно найти хорошего работника.

- И я убедился на своём опыте. Да, очень сложно. Очень жаль, что большинство девушек меня не вдохновило. Неужели такие все?

- Просто день такой.

Кулибин задумался.

- А почему парней на работу не берёте?

- Из опыта знаю – секретари они плохие. Какой из него секретарь? Хотя на моей памяти были ребята секретари, но толку от них не было никакого. И с тех пор мы переориентировались на лица женского пола. Правда, уже который год меняются – ну ни одной порядочной и умной девчонки. О женщинах тридцати-сорока лет вообще не говорю, боятся идти, что ли, хотя у нас нормальное, приличное заведение.

- Но говорят…

- Да много о чём говорить могут. Выдумки чистой воды. Видите ли – всё через что-то там проходят… Да брехня всё! Сами вешаются на тебя, а потом подружкам рассказывают, что было, чего не было. Сама знаешь, какие подружки – язык на три версты. Слухи со скоростью гриппа распространяются, да ещё безосновательные. Вроде, возьмёшь нормальную девчонку, а она скандал подымет или сама нарвётся. Причин много. Увольнять приходится. Сейчас многие неплохо язык знают, но разве с одним языком секретарём быть? Здесь личность нужна. Нам такие позарез нужны, ведь дела-то мы в основном с немцами ведём. В канцелярии уже не справляются. А ты, правда, так хорошо немецкий знаешь?

- «Евгения Онегина» наизусть знаю. Хотите – расскажу?

- Нет-нет, спасибо. Я верю. Не обижайтесь, но это займёт очень много времени. Давно изучаете?

- С детства.

- Хотели на английский перейти?

- Нет. Многие советовали, но я их не слушала.

- Правильно делали. Вы хоть на своём стоять можете, а некоторые... Тьфу! Всегда во всём соглашаются, а своей точки зрения никогда не бывает. Вот, например, если человек хочет понравиться мне (я уже заметил) – всегда мне поддакивает и соглашается. А мне это не нравится! Нет искренности. И смотрят на меня, как на ходячий мешок с деньгами. Неужели похож? – жалобно спросил он и глянул на меня несчастным взором.

- Вообще-то... похож.

- Что, сильно?

- Да, сильно.

Кулибин сразу нахмурился.

- Плохо быть богатым, - произнёс он. – От меня всегда кто-то что-то хочет. Я выполняю. А на день рождения даже открыточки никто не подарит... Все почему-то думают, что у меня всё есть, хотя так хочется от кого-нибудь что-нибудь в подарок получить. У вас было в жизни такое?

- Было. Только на международный женский день. Ещё в школе. После продолжительной болезни я ни разу не была в школе, а когда седьмого марта пришла, мальчишки раздали всем девчонкам подарки – такие мягкие, хорошенькие игрушки и пёстрые, жизнерадостные открытки. А мне не досталось. Прошли мимо. Забыли. Никто не думал, что я могу прийти именно в этот день.

- Правда, что ли? – изумился Кулибин.

- Правда...

- А после праздника мальчишки тебя так и не поздравили?

- Нет, не поздравили... – тяжело вздохнула я. – Никто так и не вспомнил, что у меня нет подарка. Я тихонько ушла с уроков и хотела пойти домой. Но внезапно столкнулась с классной руководительницей. Я объяснила: «Мне очень плохо, хочу уйти». На вопрос: «Тебе понравился подарок, сделанный нашими мальчиками?», я сквозь зубы ответила «очень», а когда выходила из школы, я была просто в слезах. Вот такая история...

- Ничего себе! Что ж у вас за пацаны такие?!.

- Да пацаны-то хорошие, только забывчивые почему-то... Но я не сержусь на них, хотя тогда мне было очень обидно.

Долгое молчание сменилось предложением:

- Лика, вы до сих пор хотите работать в нашей фирме?

- Вы делаете официальное предложение?

- Да.

- Вы не шутите?

- Нет, не шучу. Вы - подходящая кандидатура, - искренне признался Кулибин своей спутнице. - Вы порядочны, умны, достойны. Вы – не те девицы, которые совсем стыд потеряли: чуть улыбнулся им, они одежду с себя срывают и на шею вешаются. Дурдом! А эти «намёки», «предложения» нужны для того, чтобы выявить, какова личность этих особ. Если же они согласны на «это», значит, способны на всё. А нам нужны скромные, порядочные, надёжные люди. Ещё ни одна девушка не сказала мне «нет», а вы сказали. Вы имеете уважение к себе, а это замечательно. Вовремя сказать «нет» я чту больше всего в людях. Некоторые просто не обладают этим качеством. Ценю в девушках самоуважение. Я уж думал, таких, как вы, нет вовсе. Но, оказывается, есть. Ценю таких людей. Так вы согласны?

- Да, - в полной уверенности за себя ответила я своему будущему начальнику и кивнула.

12.

- Ну, всё, вот и мой дом, - сказала я, и машина остановилась недалеко от него.

- Жду вас завтра в восемь утра. Я познакомлю вас с вашими обязанностями, с вашим рабочим местом, с сотрудниками. В канцелярии, замечу, сплоченный и очень хороший коллектив. Уверяю, в порядочности фирмы вы сами убедитесь. Вы не о чём не пожалеете, - и широко улыбнулся. – Приготовьтесь, что вы надолго у нас, убеждён.

- Может, в неофициальной обстановке на «ты»? – предложила я.

- Будь по-твоему, - согласился Кулибин.

- Я пойду.

- До завтра!

- До завтра!

- Обещаю, до вас... простите... а хотя – до вас никто и пальцем не дотронется. Безнравствие в фирме не наблюдается. Будь это, мы бы не были на столь высоком уровне. А сегодняшнее собеседование... Впрочем, это – метод подбора кадров, правда, очень специфический. Но надёжный. Пока никто не жаловался.

Я лишь усмехнулась.

- До свидания! – сказала я.

- До свидания! – ответил он и помахал мне рукой.

Я вышла и направилась сразу в подъезд. Так как лил дождь, я быстро-быстро юркнула под навес. Глянула на часы – без пятнадцати одиннадцать! – и мгновенно влетела в подъезд.

На лестничной площадке первого этажа малолетка Вика целовалась со своим любимым. А потом, отпрянув от него, уставилась на меня, как на восьмое чудо света. И я уже знала, что она скажет... Что б её!

- Что глазеешь? - извергалась малолетка. – Что, на моего мальчика запала? Своего нету, так на чужого зыришь?

Вы не представляете, как мне стало в том момент обидно. Внутри всё кипело, а ответить – слов нет...

- Лика! – вдруг слышу сзади себя голос.

Я оглянулась. Оглянулась и эта парочка.

Перед нами стоял Кулибин в чёрном дорогом, длинном плаще, высокий такой, стройный, красивый, держа в руке мою сумку.

- Лика, - произнёс он, улыбнувшись, - ты в моей машине свою сумочку забыла. Вот. Держи. Ну, что, до завтра?

- До завтра... – я еле пошевелила губами.

Он, помахав мне рукой, удалился.

А я, гордо выпрямившись, высокомерно посмотрела на изумлённую парочку и сказала:

- У кого до сих пор мальчики, а у кого уже мужчины!

Заявив это, я резко повернулась к ним спиной и почувствовала растерянность и недоумение, охватившую эту парочку. И молнией устремилась вверх по лестнице.

Представляю, о чём будут судачить бабушки утром.

Март 2002 года.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Иногда мы интуитивно знаем имена людей, которые нас ждут.
Необходимо просто подождать.