Тут

Тут




Посвящается А.С. Кончееву



Тут он спохватился и

оглядел комнату, стараясь

понять, на чем же он,

собственно говоря, спал?



В.В. Набоков,

Защита Лужина



Причина пожара дома известного коллекционера Тута Ж. Е. до сих пор не выяснена.

Владелец дома, проживавшие вместе с ним его мать и дочь, до сих пор не найдены.

По истечении установленного срока, они объявлены без вести пропавшими.



рубрика "Хроника происшествий",

областная газета "Красный Север"

25 апреля 2005




лист формата А-4,

исписанный мелким почерком,

из стола Тута Жана Елизаровича,



"Стволов и Самовар"

Сегодня Стволов вдруг понял, что исторические события и личности, весь этот исторический процесс - полная байда. Ничего такого просто нет. Теперь Стволов знал, что над ним лишь потолок, под его ногами линолеум, пол; ниже - если съехать на лифте - чёрная земля, покрытая асфальтом, внутри которой расположен Ад. Есть ещё ряд периферийных мест, но их настолько ничтожно мало, что исторический процесс они своим существованием создать и поддержать не могут.
Одним из таких мест, крошечным магазином бытовой техники "Цезарь" Стволов владел. И сегодня, дождавшись, когда продавец Лаврик - студент-заочник, худой и печальный, перманентно увиливающий от армии - принесёт с улицы кипящий, пахнущий дымом самовар, поставит его на стол, заварит чай и разольёт его по большим коричневым кружкам, Стволов включил десяток выставленных на продажу телевизоров на канал Хистори и сказал:
- Лавр, байда всё это! Вся эта Хистори. Бред и просто ложь!
Лаврик завёл "Дэс ин Джун" и достал яркую коробку с манджонгом:
- Может, лучше сыграем? - спросил он без особой надежды, - играли они на лавриковы премии, хотелось отыграться, - но пока Стволов не выговорится о своём очередном просветлении, бесполезно его о чём-либо просить. Хорошо, что на этот раз просветление не такое сложное, как в прошлый, связанный с ознакомлением Стволова с гегельянством.
- Нет, Лавр, нет! - взволнованно воскликнул Стволов, поднялся и принялся широко и значительно прохаживаться перед беззвучными экранами и вещать о том, что Вавилоны, Жанны д'Арк и Куликовские битвы - всё придумано, что история началась, когда Стволов родился, и так и застыла. Родился, учился, служил в Армии, женился-развёлся, вот и весь процесс.
- А что, и Цезаря не было? - спросил Лаврик.
- Какого Цезаря?
- Юлия, Цезаря. Древний Рим. Клеопатра. "И ты, Брут!".
- Нет, - не задумываясь, ответил Стволов, - это плод воображения. Особенно Брут! - Стволов приостановился, стал похожим на большую чёрную цаплю, прикоснулся к начинающему седеть виску и продолжил - Да, воображения! Только вот чьего? С этим мне предстоит разобраться.
- А что ж тогда у тебя магазин "Цезарь" называется?
Стволов сморщился. Бандит по кличке Цезарь поставил перед ним условие - если Стволов назовёт магазин в честь его, то может не платить, так как: "что, блин, с такого задрипанного магазинчика ещё-то взять!?"
- Назван он был давно, - ответил Стволов, - а я лишь сегодня понял, что исторический процесс отсутствует. Но это есть просветление и истина. Поэтому магазин я переименую. Этим и займёмся. Что бы мне это ни стоило. Тем более, всё равно покупателей нет.
- Как всегда, нет, - вздохнул Лаврик, убирая коробку с Манджонгом. - Как переименуем?
- Назовём магазин - "Стволов", - ответил Стволов.
Лаврик усмехнулся:
- Может, "Самовар"? У нас же тут, кроме твоего самовара, ничего и нет интересного. Кстати, а он в твоём процессе участвует?
- Да, самовар участвует, но звучит дурацки.
К вечеру над крыльцом магазина висела немножко кривоватая, но яркая вывеска: "Стволов и Самовар". Ночью магазин вместе с вывеской взорвали, а Стволова, выбив дверь его квартиры, стащили с кровати и избили. Били и смеялись: "Надо ж, так оборзеть, надо ж такое дебильное название выдумать!".
Утром, под июньским взбесившимся солнцем, когда Стволов с трудом добрался до своей разрушенной собственности, и увидел озабоченных суетящихся представителей официальных органов, он вдруг почувствовал, как Ад внутри чёрной земли стал учащённей пульсировать. Лаврик иногда ночевал в магазине, Стволов ему разрешал.
- Вы владелец? - спросили Стволова. - Что за человек ночевал у вас в магазине?
Стволов не смог ответить на вопрос, он лишь съёжился, разомкнул распухшие губы и тихо спросил:
- А самовар, что с ним? Он жив?
- Какой, к чёртовой матери самовар?! Найден труп, опознание невозможно. Вас же спрашивают - кто у вас в магазине ночевал?
- Самовар у меня - настоящий, не электрический. У меня для него и деревяшечки заготовлены, чтоб его разжигать. Мы по утрам всегда кипятили самовар, пили чай и слушали "Death in June", - сказал Стволов, прикоснулся к заметно поседевшему виску. Голова закружилась, ноги стали ватными, и он опустился на чёрную землю.
- 1 -


К звону и бряканью игральных автоматов Стволов привыкнуть не мог. В глазах рябило от ярких уродцев, желтых и красных фруктов. Нарисованные деньги прибывали и убывали, не вызывая в Стволове эмоционального отклика. За год аренды этого грязненького заведенья с четырьмя игральными автоматами, таким же количеством высоких стуликов, маленьким диваном, обитым дерматином, столиком с надписью "Винстон", и любительским рисунком пучеглазого лица зеленоволосой женщины на потолке, Стволов понял: как бы эти барабаны не крутились, всё равно ему хватит лишь на уплату счетов, еду и ограниченное количество бензина для бэушных Жигулей.
Сегодня Стволов не выдержал. Он встал со своего диванчика, принялся прохаживаться за спинами двух игроков и громко рассуждать о том, что человек нынче лишь периферийное устройство к компьютеру или игральному автомату. Что человек думает, что он смотрит телевизор, а на самом деле телевизор смотрит на него, что жизнь вообще стала невыносимо проста, что нет никаких душевных движений, нет нигде.
- И равнодушно баба смотрит сверху! - громко воскликнул он в конце речи и протянул руку к потолку. Безучастные до этого момента посетители резко посмотрели вверх.
- Ну и гадость! Сами рисовали? - одёрнув пиджак, спросил горбоносый, с тонкими чертами лица, молодой человек, а второй, большеголовый, лишь добродушно ухмыльнулся.
- Какая, на шиш, разница! - воскликнул Стволов - Дело-то в том, что сегодня я вдруг понял, чем здесь следует заняться. Нужно играть в карты. Это хоть душевно, и азарт здоровый. Я владелец этого зала. Здесь расположимся и будем играть. А то эти блядские гномы уже достали!
- Какие гномы? - спросил большеголовый с лёгким испугом.
- Вот эти! - ответил Стволов, указал на экран автомата, где мультипликационные гномы пожирали жирных розовых червей, выставил на середину зала стол, вынул из кармана колоду карт и стал их тасовать.
- Гномы действительно отвратительны, - сказал горбоносый, протянул руку Стволову и представился: - Крапивин.
Стволов, представившись в ответ, кивнул, а потом жестом пригласил большеголового присоединиться.
- А во что будем играть? - спросил тот, назвался Ваней и подтащил свой стулик к столу.
- Мне бы вообще-то хотелось сыграть в Маджонг, но раз уж его у нас нет, а есть карты, то давайте в тысячу, - ответил Стволов.
- Странная у вас логика, уважаемый - заявил Крапивин. - Почему не в преферанс?
- Ванек, ты дак точно в преферанс не умеешь. По лицу видно, да и я тоже не силён. Так что решено. А логика существительное женского рода, а у нас, знаете ли, пока что ещё не матриархат. На правах хозяина заведения устанавливаю за очко по рублю, - парировал Стволов, расписал лист бумаги и стал сдавать карты.
- Я и в Маджонг не умею, и даже не знаю, что это, - вдруг тихо заговорил Ваня, взглянув на весеннее солнце за окном. - Можно, я музыку поставлю?
- Какую? - поинтересовался Крапивин.
- "My Dying Bride". Вот диск.
- Что?! - встрепенулся Стволов. - Ни в коем случае! Один мой друг слушал-слушал "Death in June", и погиб именно в июне. Взорвали его.
- Дак у меня ж нет никакой невесты, - возразил Ваня.
- А у вас? - обратился Стволов к Крапивину.
- У меня, к сожалению или к счастью, тоже нет, - снисходительно улыбнувшись, ответил тот.
- Ну, тогда включай, - разрешил Стволов и уставился в свои карты.
С этого дня посетителей у Стволова в заведении стало двое - Ваня и Крапивин. Остальных он просто не принимал - в тысячу играют втроём, а автоматы включать не хотелось, нарушали они душевную обстановку и здоровый азарт. Круговорот денежных поступлений в карманах Стволова стал замкнутым на партнёрах по игре, прибыли он не приносил, неоплаченные счета росли и арендодатели, суровые бизнесмены, непрозрачно намекал на честь, совесть и процентах. Стволова эти понятия не волновали - ему нравился новый образ жизни. Он даже принёс в заведение свой любимый самовар, раскочегаривал его с утра и дожидался партнёров. Крапивин заведовал каким-то загадочным независимым театром "Маzки", а Ваня работал художником-реставратором, так что временем своим они распоряжались свободно, и в ежедневной внезапности их появления была своя прелесть. Стволов заводил музыку, приносил самовар, и лишь зелёноволосая женщина взирала с потолка на потоки душевности и здорового азарта, исходящих от троих игроков.

***

В тот день Стволов внезапно осознал, что исход игры может быть подвластен ему. Он уверенно сел на свой диванчик, взял карты и заявил:
- С сегодняшнего дня я играю без проигрыша.
Крапивин скептически скривился, а Ваня почесал свою кудрявую голову и шумно хлебнул чая.
- Я знаю - уверенно продолжал Стволов, - вы мне не верите, но это так. Я часто в своей жизни приходил к неверным умозаключениям и выводам, но только не сегодня!
- Вы, Стволов, сдавайте, сдавайте, - ухмыльнулся Крапивин, закурил и пустил дым в глаза зеленоволосой женщине. - Вы, небось, купили себе какой-нибудь китайский талисманчик?
- Нет, я изобрёл систему на основе даосизма, - взяв карты, продолжил Стволов
- Что это - даосизм? - поинтересовался Ваня.
- Ванёк, что ж ты такой недалёкий? - возмутился Стволов. - А ещё реставратор. Инь-Янь. Мужское-женское.
- Это типа камасутры? - Ванин вопрос остался без ответа - карты были сданы, началась игра.
- Ты книжки то хоть читаешь!? - продолжал возмущаться Стволов.
- Я вообще то художник реставратор по книжкам и графике - обиженно ответил Ваня.
- Ну хорошо, а читать то их читаешь? - не унимался Стволов, сдавая карты.
- Любимая у меня книжка "Сто лет одиночества", я её давно уж читаю. А ещё я недавно осилил Пилёвина, про Чапаева и Пустоту.
- Ну и как? - поинтересовался Крапивин протягивая руку к сданным картам.
- Нормальная книжка, - ответил Ваня, - Там про гражданскую войну, про революционеров.
- Там про революционеров... Интересная интерпретация, - усмехнулся Крапивин, разбираясь в своих картах.

Стволов выиграл, и достаточно приличную сумму. Расписали ещё одну, Стволов выиграл, но гораздо больше. Третью игру он тоже выиграл. Когда Стволов выигрывал четвёртую игру, дверь заведения распахнулась. Пришли арендодатели. Они равнодушно и брезгливо окинули взглядом обстановку и потребовали долги. Стволов вымолил у них "минуточку терпения", набрал тысячу; Крапивин и Ваня вытащили последние деньги из карманов, и Стволов протянул весь свой сегодняшний выигрыш грозным арендодателям. Они сказали, что, во-первых - денег мало, набежали проценты, во-вторых, Стволов должен немедленно выметаться из заведения, так как оно проиграно на бирже.
- Тоже в тысячу проиграли? - сочувствующе поинтересовался Ваня.
- Это ещё кто? - спросили арендодатели у Стволова. - Он чё, издевается?
- Нет-нет! - засуетился Стволов. - Это ж наш Ваня. Просто он художник. Художник-реставратор. Художники - они все немножко недопонимают бытовых нюансов. Они ж даже не знают, что такое биржа.
- Ну-ну! - сказали арендодатели, забрали у Стволова ключи, сделали ему устное предупреждение о своевременной уплате оставшегося долга и любезно разрешили забрать пожитки - самовар с магнитофоном. После чего закрыли заведение, заняли места в чёрном БМВ и уехали.

На улице несколько бомжей играли на пустые бутылки в двадцать одно, уютно расположившись на жухлой траве рядом с заведением, которым, уже в прошлом, заведовал Стволов. Он подошёл к ним, выгреб оставшуюся мелочь, поставил её на кон и за короткое время, под удивлённые возгласы Вани и озадаченные смешки Крапивина, выиграл все бутылки. Бомжи, озлобленно и в то же время грустно посмотрели на проигрыш, рядами выставленный за спиной Стволова, и направились к помойке, за новой добычей.
- Постойте! Забирайте бутылки-то свои! Они ж нам ни к чему! - остановил их Ваня весёлым голосом.
- Что? Что?! - завопил Стволов и кинулся к бутылкам, - Ванёк ты обнаглел! Это моё!
- Да бог с вами, Стволов, - возмутился Крапивин, - зачем вам пустая посуда? Не стыдно вам?
Стволов покраснел, жестом показал бомжам, чтобы те забирали бутылки, и поплёлся к Жигулям запихивать самовар в багажник. После чего попинал колесо и нерешительно спросил:
- Ну, чего, я поехал?
- Да куда ж это вы, Стволов, ехать-то собрались, не дав нам отыграться? - закурив, осведомился Крапивин.
- Да, действительно, куда ж я это собрался... жалко мне мой славный зал и женщину на потолке. Но отыграться вам у меня не удастся. Я ж играю без проигрыша теперь. У меня система,- задумчиво промолвил Стволов и, поймав скептическую ухмылку Крапивина и Ванин вопросительный взгляд, облокотился правой рукой о капот Жигулей, а левой стал широко размахивать, излагая следующее:
- Понимаю, понимаю, вам хочется узнать о моей системе. Инь. Ваня, это женское тёмное начало в человеке. Ян - это мужское светлое начало. Я понимаю, что тебе этого сразу не понять, так что поверь моим сединам и прими на веру. Женщина, как говорят даосы, всегда внутри Ян, а снаружи Инь. Мужчина то же самое, только наоборот. Женское всегда стремится стать мужским, а мужское женским, не так ли, Крапивин? Моделируя ситуацию внутри себя, представляя её исход, индивид уже присваивает ему знак, положительный Ян, или отрицательный - Инь. Но, господа, снаружи-то, в реальности, всегда противоположное. Такая вот, хрень! Отсюда, если ты внутри себя чего-либо не хочешь, то оно в реальности тебя настигнет. То есть, если ты не хочешь выиграть, то не проиграешь. Ну, то есть, если хочешь проиграть - выиграешь. Добиваюсь я этого нехотенья путём сосредоточения и медитации. Понял, Ваня?
Ваня выпятил нижнюю губу и отрицательно мотнул головой.
- А вы то хоть поняли? - перестав размахивать рукой, спросил Стволов у Крапивина.
- Я-то? - ухмыляясь, ответил Крапивин, измерив Стволова взглядом сверху вниз. - Я сначала подозревал, а теперь, конечно, понял. Надо вам к хорошему дорогому психоаналитику. Продайте машину, и на несколько посещений вам хватит.
Поправив галстук, глядя на облака, Крапивин вдруг нахмурился, приложил правую руку ко лбу и, спохватившись, словно только что осознал, где находится, сказал:
- Если не хочешь и исполняется, то это уже тебе не нужно.


лист, формата А-4,

исписанный мелким почерком,

из стола Тута Жана Елизаровича




Бабочки


Первое, что бросилось в глаза - керосиновая лампа, разбрасывающая по тёмным деревянным стенам и потолку бордовые блики. Неподвижный старый китаец за прилавком казался частью дизайнерского решения, и Крапивин не сразу понял, что обращаться следует к нему:
- А где они?
- Простите? - разомкнул китаец губы.
- Бабочки - где? - пояснил Крапивин, поправив галстук - У вас магазин называется - "Бабочки", а тут одно вино.
- Крапивин! - постукивая острыми высокими каблукам дорогих туфель по половым доскам, взмолилась Соня трезвеющим голосом, - Вино нам и нужно! Давай резче, я писать хочу!
Крапивин взглянул на тёмный потолок, утёр влажный лоб, и протянул китайцу глобус:
- Это глобус. Тут вот всякие страны... Вот океан. Тихий.
- Крапивин! Ты чего замыкаешь? Чего с тобой? Думаешь, у них во Вьетнаме школ, что ли нет? - воскликнула Соня, поправила растрепавшиеся темно-каштановые волосы, выхватила глобус, положила его на гладкий матовый прилавок и по слогам произнесла, смотря на китайца широко открытыми зелёными глазами - Три бу-тыл-ки за это. Это - гло-бус. .Модель зем-но-го ша-ра.
Китаец взял глобус, стал его крутить в руках, внимательно рассматривать, постучал по его поверхности, приложил к уху. Крапивин мялся от странного беспокойства, под его ногами скрипел пол. Соня, не выдержав паузы, облокотилась о прилавок и ткнула длинным ногтем в Австралию на глобусе:
- А вот и ваш Вьетнам!
- Я из Китая - вежливо улыбаясь, произнёс китаец, спрятал глобус, выставил на прилавок три семисотграммовые бутылки зелёного стекла с песочно-жёлтыми этикетками, на которых красовались иероглифы. Соня выпрямилась, сгребла бутылки, сказала радостно: "Спасибочки большое", схватила Крапивина и вытащила его из магазина.
***

На кухне, среди немытых тарелок, нетерпеливо теребя рыжую шевелюру, их ждал подрагивающий мрачный Петровский. Он, честно выиграв в преферанс, надеялся, что партнёры любыми способами спиртным его обеспечат, и как должное воспринял просветление, исходящее от натюрморта, заметно оживившегося тремя бутылками зелёного стекла:
- Ага-ага, какое-то китайское бухалово.
- Да! В следующий раз будем играть в тысячу! Попроще и поромантичнее, там хоть с марьяжами, не такими беспонтовыми, как в преферансе! - сердито ответила Соня, обтирая табуретку оранжевым махровым полотенцем. - Скажи и за это спасибо. Ясно - ясно, ты типа выиграл, типа умный! Слышали! На то ты и будущий юрист, чтоб не дураком быть! Вот Крапивин, как потенциальный режиссёр, имеет право быть придурковатым.
Со словами "Правда, Крапивин?", Соня, ярко-бирюзовым, в тон блузки ногтем, нежно царапнула чисто-выбритую крапивинскую щёку. Крапивин горделиво дернул головой, манерно прикоснулся к горбинке на носу, расстегнул пиджак, выправил манжеты, придвинул поближе табуретку, и наигранно-смущённо стал рассуждать, что об его режиссёрской деятельности говорить рановато, но о потенции - возможно. Главное, чтоб звёзды сошлись, чтоб он успешно закончил заочное Щукинского, а это не просто, но самое главное, чтобы Соня бросила этот дурацкий ТЮЗ, в котором получала далеко не самые ведущие роли, и готовилась стать примой в его театре.
- Я и название театру придумал, сегодня, когда брился, - заключил Крапивин и заносчиво посмотрел на взъерошенного Петровского в блёклом студенческом свитере.
- Ну и дурак, - сказал тот, откупоривая бутылку. - У тебя даже бабла нет, чтоб другу винишка нормального купить в счёт проигрыша. Не фига ж себе! Я выиграл, а он из моей же квартиры мой же глобус и пропил! Зато уж, конечно, название театру придумал! Хо-хо!
- И какое название, господин потенциальный режиссёр Крапивин? - поинтересовалась Соня и присела к нему на колени.
- Название - "Маzки", - заявил Крапивин, положив руку на Сонино плечо. - Заметьте, с буквой "зэт" в середине. Смысл глубочайший! Авангард! Въезжаете? Мазки - как театральные маски и мазки кисти художника.
- Я въехал сразу. Мне не объясняй, - ухмыльнулся Петровский. - Мазки это из проктологии.
- Правильно, правильно! - всё больше увлекался Крапивин. - Анализ самых потаённых чувств зрителя, анализ на грани фола!
Соня отстранилась от Крапивина и, недовольно наморщив, нос, сказала:
- Потаённые чувства зрителя перед проктологом! Так выходит. Надо же! Анализ! Гадость какая. Ты лучше расскажи, как в магазине начал замыкать!
- Ну и что же там такое приключилось с нашим режиссёром и обладателем высокой потенции? - выпив очередную порцию и разрумянившись, спросил Петровский.
- Китаец там какой-то странный был. Откуда у нас тут китаец?..
- Из Китая! Он же мне сказал, - засмеялась Соня, изящно щёлкнув Крапивина по лбу. Петровский встрепенулся, взволнованно схватил одну из бутылок, лизнул иероглифы на этикетке, взъерошил свою рыжую шевелюру и воскликнул:
- Это что ж? Вы китайцу мой глобус проткнули! Мой глобус из моей квартиры!
- Ты его знаешь? - спросил Крапивин.
- Нет. Не знаю я его конкретно! Но на фига глобус китайцу-то протыкать?
Петровский вскочил с табуретки, заметался по комнате и принялся рассуждать о росте народонаселения Китая, о китайской экономической экспансии, о том, что у него даже носки китайские.
Соня включила старинную группу Бэйбис ин Тойлэнд и восхищённо смотрела на Петровского, отчаянно жестикулировавшего. Крапивин пил и ухмылялся.
- Ну и что? - наконец удалось ему вставить.
- Как что! - встрепенулся Петровский. - Метафизика! Русские отдают китайцу модель земной поверхности за три бутылки китайской сивухи! Вы въедьте!
Соня засмеялась, сказала, что Петровский совсем очумел, что это ей очень нравится, что они с Крапивиным обязательно возьмут его к себе в театр юристом, а по совместительству актёром, может даже на роль Гамлета, усадила его и устроилась у него на коленях. Крапивин сказал, что не такая уж это сивуха, что даже на его взыскательный вкус она очень даже неплоха, раздал наполненные стаканы, выпил и громко брякнул своим по столу. Из стакана вылетела огромная тёмно-синяя бабочка. Все ахнули.
- Дневной павлиний глаз, - тихо сказала Соня и протянула к бабочке руку.
- Откуда ты знаешь, что это дневной павлиний глаз? - озадачено спросил Петровский.
- Ей же роль новую дали в спектакле по Набокову, в этом её ТЮЗе - зачарованным нетрезвым голосом произнёс Крапивин.
- Лолиты, что ли? И Набоков здесь при чём?
- Набоков бабочек ловил! - ответила Соня, поцеловала Петровского в нос, выпила и азартно стукнула стаканом по столу. Из него вылетела бабочка оранжево-красного цвета, присоединилась к первой, и они принялись кружить между бутылок. Петровский осторожно выпил и аккуратно стукнул стаканом об стол. Бабочка пепельного цвета вылетела оттуда.
- Соня, а это какая порода? - спросил он.
- Да откуда я знаю! Я ж так просто сказала. Эти бабочки очень возбуждают, - ответила Соня, вскочила с коленей Петровского и увлекла его и Крапивина в большую комнату на никогда не заправляемую кровать.
***

Утром Крапивин проснулся в одиночестве. Соня ушла в ТЮЗ, играть Лолиту. Петровский, опохмелившись остатками, потащился в институт учить философию и юриспруденцию. В окно, сквозь осенний дождь, пробивалось тусклое солнце, и в лучах его кружилось десятка три бабочек. Крапивин поморщился от лёгкой головной боли, поразмышлял, о том, чем же бабочки питаются и можно ли их приучить к санитарным нормам при оправлении естественных нужд, не пришёл ни к какому выводу, вскочил с постели и пошёл умываться.
В зеркале он обнаружил на своём лбу глаз - третий глаз, нарисованный фломастером, но спросить, кто конкретно догадался ему его открыть, и кого нужно горячо отблагодарить, Крапивину так и не удалось. В тот день Петровский, возвращаясь с занятий, разбился на мотоцикле, а Соня решила попробовать, что же это такое - тяжёлые наркотики и после спектакля переширялась какой то дрянью. Посещая их могилы, Крапивин всегда надеется увидеть бабочек, но тщетно.

- 2 -

Из портсигара Крапивин достал газетную вырезку и протянул её Стволову. Сказал Ване, чтоб он тоже поинтересовался содержанием и кратко его прокомментировал:
- Вот, вы Стволов говорите о системе, о медитации. Это, конечно, глупости, но пока труппа моего театра в краткосрочном отпуске, хочу предложить принять участие в этом деле, мы ж действительно партнёры по игре. Жаль, конечно, что не по преферансу, но что поделать.
Стволов ещё раз перечитал вырезку, которая гласила: "предлагаю игру. кто найдёт подателя сего объявления, того ждёт необычайная награда. тут ж е" и завопил:
- Что это? Что это, Крапивин? Я считал вас серьёзным человеком, в пиджаке и с портсигаром! А это что за хрень?
- Это объявление из вчерашней газеты бесплатных объявлений. Не буду ж я, Стволов, в портсигаре целую газету носить, вот я оставил из неё лишь интересующую меня информацию, - спокойно ответил Крапивин, взял вырезку двумя пальцами и, манерно ею помахав, продолжил: - Ну и что же вы, Стволов, из данной информации почерпнули? Лишь следующее, что это хрень. А вы в курсе, что любое заявление о пари, о предложении игры в прессе является обязательством? Я знаю, у меня есть собственный юрист-консультант в театре, - тут Крапивин запнулся, - то есть, был. Он ушёл... Но это дела не меняет. Далее, что мы теперь имеем? Обладающее юридической силой заявление третьего лица, и ваше возмущение. Вывод? - Крапивин театрально окинул взглядом внимавших ему и стал держать паузу.
- Ну? - спросил Стволов и пнул лысое колесо своих Жигулей.
Ваня, насупился, подозрительно посмотрел на Крапивина и сказал:
- Я не знаю вывода.
- Вывод, следующий: если Стволов решил, что это хрень, то многие прочитавшие сделают аналогичное умозаключение, отсюда - потенциальные конкуренты отсутствуют. То есть дело беспроигрышное.
- Ого! - радостно воскликнул Ваня - Да вы просто Шерлок Холмс!
- Не будь наивен, Ванёк! - обрубил его Стволов. - Что с того, что конкуренты отсутствуют? Всё равно это байда какая то! Кого найти?! Где?! Я, пожалуй поеду, - и дёрнулся к машине, но Крапивин остановил его властным жестом.
- Постойте, уважаемый, вникните, прошу вас. Итак, мы имеем ещё один вывод -написанное есть байда. Теперь я сделаю необходимые пояснения.
- То есть зубы заговаривать начнёте, пыль в глаза пускать, - принялся ворчать Стволов, но замолчал, под осуждающим взглядом Вани.
- Итак, делаю пояснения, - уверенно продолжил Крапивин. - Как мне сообщила одна милая девушка в газете, принимающая подобные заявления, интересующее нас пришло по электронной почте, было оплачено по безналичному расчёту. Часто многие пользователи не соблюдают регистра, попросту не пишут больших букв. Итак, что мы имеем? - Крапивин ещё раз продемонстрировал вырезку. - Это обычный ребус, шарада, Набоков такие любил. Читаем - "предлагаю игру", точка. Это понятно, не понятно только, что за игра. "Кто найдёт подателя сего объявления, того ждёт необычайная награда" значит, игра типа пряток. Этот самый "податель" прячется, и нужно обнаружить его местонахождение. Найдёте - получите награду. Столь эксцентричное заявление в таком стиле мог сделать лишь человек небедный.
Крапивин снова замолчал, достал сигарету, прикурил, эффектно щёлкнув позолоченной "Зиппо".
- Скажите мне, Крапивин, - прищурившись и брезгливо сморщившись, сказал Стволов, - вы где такому протокольному разговору научились?
Крапивин, ухмыляясь, затянулся.
- Да что вы, Стволов - вмешался Ваня несколько раздражённо. - Он же режиссёр!
- Спасибо, Ваня. Да, это так. Я - режиссёр, - не переставая кривить губы, заявил Крапивин. - Итак, разве вам неинтересна разгадка ребуса?
- Мне - нет, - ответил Стволов, поплевав на лобовое стекло Жигулей и протёрев его рукавом. - "Тут" - пробел, "Ж" - пробел, "Е" - пробел. Соблюдая регистр и ставя знаки препинания, получаем фамилию - "Тут", инициалы - "Ж"-точка и "Е"-точка.
Крапивин озадачено хмыкнул:
- Не слабо, Стволов. Ну, что? Примете участие - выигрыш пополам. Я столкнулся с одной загвоздкой. "Тут" фамилия редкая, мужское имя на "Ж" тоже редкое. Мне в паспортном столе нашли некоего Тут Жана Елизаровича, дали адрес.
- Так-так, французишко, значит? Ваня твой тезка, между прочим. Жан - это ж Иван, - пояснил Стволов.
- Тёзка или нет, француз или русский - это не важно. Важно и прискорбно то, что жил он в деревянном доме. Причём, по собранным мною сведениям, в доме далеко-далеко не дешёвом, что доказывает моё предположение об обеспеченности этого самого Тута Жана Елизаровича. Но дом сгорел. Похоже, подожгли. Владелец исчез - числится без вести пропавшим, так как труп не обнаружили, и сам он не объявлялся нигде.
Ваня покачал головой и грустно сказал:
- Ну, вот и всё. Нить оборвалась.
- Ну что, господа! - неожиданно радостно воскликнул Стволов, распахнув дверцы Жигулей. - Как раз не всё! И нить мы свяжем узлом моей беспроигрышной системы и моего выигрывающего дара! Итак, господа-партнёры, буду вас теперь так называть, мы едем!
Крапивин с Ваней молча переглянулись и сели в машину.

***

По дороге Стволов объяснил, что берёт всё в свои руки. Первое что им необходимо сделать - посетить магический салон. В таких заведениях Стволов никогда не был, но он уверен, что там им обязательно помогут. Маги умеют находить спрятавшихся богатеньких людей. Стволов попросил Ваню достать из бардачка старую бесплатную газету, которая "есть непременный спутник бизнесмена малого предпринимательства" и раскрыть её на странице объявлений о магических услугах. Ваня, бодрый от причастности к "странным, но занятным событиям", выполнил просьбу, Стволов наугад ткнул пальцем в страницу и сказал: "Вот этот! Ваня, продиктуй номер, а Крапивин пусть позвонит, узнает цену и адрес". Ваня номер продиктовал, но Крапивин не спешил выполнять просьбу, он пытался "воззвать к разуму и скепсису", так как, по его мнению, должны быть другие пути, например... Но аргументы Стволов выслушивать не желал, и Крапивину пришлось звонить, лишь вздохнув о том, что деньги на мобильном уж заканчиваются.
Цена за магические услуги оказалась существенная, Крапивин сообщил её и напомнил, что наличных денег у них нет.
- Хо-Хо! А куда ж мы, по-вашему, едем? - азартно воскликнул Стволов.
- Я думаю, на заправку - робко ответил Ваня.
- О! Ты в чём-то прав, Ванёк, - не меняя тона, продолжил Стволов. - На заправку! Сначала в магазин, продадим мобильник господина Крапивина и кой-чем заправимся. Это мне необходимо для сосредоточения.
- Что? - вскричал Крапивин. - Какой-такой мобильник?!
- У Вани мобильника нет, он небогатый художник-реставратор, у меня тоже - я бизнесмен малого предпринимательства. А вы у нас режиссёр в пиджаке и с портсигаром! Так что ваш! Давайте-давайте! Адрес мага вы, надеюсь, запомнили, и звонить нам больше некуда, купите себе другой. Вон магазин - давайте!
- Да что вы к моему портсигару цепляетесь? - возмутился Крапивин и, чертыхнувшись, передал Стволову телефон.
- А портсигар не продать, кому он нужен? Вот и цепляюсь.
- А потом-то куда? - вмешался Ваня.
- А потом, Иван, в казино! - припарковавшись у универмага, безапелляционно заявил Стволов, велел, чтобы партнёры ждали его, хлопнул дверцей и направился к магазину.

Долго ждать не пришлось. Через несколько минут Стволов широко шагал к машине. В руках у него была дорогущая бутылка коньяка, из неё он делал небольшие глотки, глаза его удовлетворённо блестели.
- Я не знал, что вы алкоголик, - осуждающе сказал Ваня, когда Стволов плюхнулся на водительское кресло.
- Вано! Это для дела. Армянский коньяк, пять звёзд. Для медитации и сосредоточения. У меня только его не просите, не дам, мне самому хватит ли - не знаю, - заявил Стволов, парировал громкое возмущение Крапивина малосодержательными фразами, завёл машину и направил её по курсу к самому респектабельному казино, предварительно приложившись к бутылке.
***

Стволов поставил все фишки на зеро. За его спиной Ваня крутил головой и от нетерпения кусал нижнюю губу, Крапивин же нервно щёлкал своей Зиппо. Когда раздалось: "Ставки приняты, ставок больше нет", а через короткую паузу: "Выиграло зеро!", они даже вскрикнули от неожиданности, а посетители обратили удивленные взгляды на Стволова, который, в свою очередь, сгреб выигрыш и гордо направился к кассе.
- Послушайте, Стволов! - приостановил его раскрасневшийся от возбуждения Крапивин, - Я начинаю верить в вашу систему. Инь, Янь, китайцы далеко не просты, это правда. Я это знаю! К чему нам эта моя идея, про французского Тута, давайте сыграем ещё!
Стволов молча подошёл к кассе, обменял фишки на деньги и лишь после этого произнёс:
- Выпить хотите, Крапивин? У меня малость ещё осталось в машине.
- Да погодите же вы! - вскричал Крапивин.
- И не буду я годить. Мы решили, что мы партнёры, а система - моя, и выигрыш значит только мой. Это первое. И ещё, там же написано - необычайный выигрыш. Я хочу необычайный, - уверенно сказал, Стволов несколько нетрезвым, но проникновенным голосом и, пересчитывая деньги, направился к выходу.
Крапивин с Ваней поспешили за ним.

На улице все трое внезапно столкнулись с бывшими арендодателями Стволова, которые поинтересовались, что же это их бывший арендатор делает в таком дорогом заведении, уж не разбогател ли он внезапно, не возникает ли у него, в таком случае желание рассчитаться с долгами, погасив проценты, на что Стволов подобострастно пролепетал, что нет-нет, денег у него нет, что он с друзьями зашёл посмотреть на красивую жизнь и выпить маленький стаканчик лимонада, на случайно оказавшуюся мелочишку в карманах.
- Ну-ну, - сказали бывшие арендодатели и, скрываясь за дверями казино, добавили строго: - Мы проверим, Стволов!
Бросив испуганный взгляд на припаркованную арендодательскую чёрную БМВ, Стволов метнулся к своим Жигулям, сел за руль, поторопил Крапивина с Ваней, и партнёры отправились по адресу мага.

Внезапно заморосило, хмурый город, за лобовым стеклом начал расплываться. Стволов включил скрипучие дворники, стал тихонько напевать что-то весёлое, постукивая пальцами по рулю, и улыбаться.
- Погромче можете? - попросил Ваня. - Я слов не разберу.
Стволов сказал: "конечно", и, под бурные протесты Крапивина, запел громче:

Хорошо в деревне летом,

Пристаёт говно к штиблетам.

Хорошо в краю родном,

Пахнет сеном и говном.


***

- А вот и обитель мага! - остановив машину во дворике трехэтажного грязновато-жёлтого домика, восхищенно сказал Стволов и допил остатки коньяка.
- Вы как всегда, перегибаете палку, в адресе указана ещё и квартира. Поэтому я бы сказал - юдоль, - поправил его Крапивин.
Ваня спросил, что такое "юдоль", но его вопрос остался без ответа, от него лишь отмахнулись. Ваня несколько смутился, вышел из машины и поспешил за партнёрами, чертыхавшимися от обилия кошек в тёмном подъезде.
Дверь квартиры открыла зеленоглазая девушка с тёмно каштановыми волосами. Крапивин, увидев её, еле заметно побледнел.
- Мы с вами нигде не встречались? - спросил он, понял, что вопрос звучит банально, и уточнил: - У вас сестры не было?
Девушка мило улыбнулась и неожиданно приятным низким голосом ответила:
- Сестёр у меня нет, и не было, а встречаться мы могли в прошлых жизнях, это не исключено.
- Вот, блин, сразу ясно - эзотерика! - нетрезво воскликнул Стволов. - Вы лучше скажите, чё это у вас так тут дорого?
Девушка любезно пригласила партнёров зайти и ответила:
- У нас очень качественные услуги. У Вениамина степень магистра магии. Клиенты всегда довольны.
- Дак, это самое, - плюхнувшись в кресло, развязно спросил Стволов, - не вы нам услуги-то оказывать будете магические? Вениамин какой-то. Веник, значит.
- Нет, не я. Вениамин сосредотачивается, - кивнув головой на дверь, обитую зелёной бархатистой тканью, строго ответила девушка, села за компьютерный стол и погрузилась в пасьянс.
- И что это сегодня все сосредотачиваются? - в наступившей тишине раздался Ванин голос.
Ему никто не ответил. Разморившись в кресле, Стволов клевал носом, тихонько всхлипывал.
Крапивин задумчиво и грустно рассматривал застеклённую коробку с высушенными бабочками, висящую на тёмно-синей стене. Ваня подошел к маленькому столику с аквариумом и уставился на одинокую рыбу.
Неожиданно зелёная дверь распахнулась, появился Вениамин, темноволосый мужчина средних лет в чёрном пиджаке, одетом на белоснежную футболку, чёрных брюках, и оранжевых, крикливо-ярких кроссовках. Увидев их, Крапивин ошарашено присвистнул. Стволов встрепенулся и сказал: "Здравствуйте, Веник!" "Вениамин" - поправил его маг, а Крапивину снисходительно пояснил: "Снобизм не доводит до добра, тем более в таких мелочах, как одежда". Ваня открыл рот, желая спросить, но ответ у Вениамина уже был готов: "Снобизм, молодой человек, это ложный эстетизм. Человек, лишённый снобизма, проницателен. Я, например, сразу понял, что вы пришли на сеанс, ведомые общей, совместной проблемой". Ваня восхищённо поддакнул, хотел сделать какое-то уточнение, но не решился и вместе с партнёрами, вслед за магом, проследовал за зелёную дверь.
В небольшой комнате, с потолком и стенами, обитыми темным деревом, было жутко дымно.
Посредине стоял простой стол с табуретом и скамьёй, из угла звучала музыка. Вениамин усадил партнёров на скамью, сам сел на табурет и спросил:
- Итак, господа, обычно ко мне приходят по одиночке. Что вас привело? Какой совместный интерес?
- Что это играет? - настороженно спросил Стволов.
- "Can", - был ответ.
- Это хорошо что"Can"! Успокоил, Веник-Вениамин. А что ж тут так дымно?
- Это благовония.
- Скажите, - в свою очередь спросил Крапивин, проведя указательным пальцем по обитой деревом стене, - а у вас, Вениамин, в роду китайцев не было?
- Все мы в чём-то родственники, - терпеливо ответил маг. - Итак, перейдём к проблеме.
- Жаль, - скривив губы, разочарованно произнёс Крапивин
- Дым у вас пахнет новогодней ёлкой, - зачарованным голосом промолвил Ваня.
- Не перебивай, Иван! - одёрнул его Стволов и обратился к магу: - Нам нужно найти человека, мы знаем лишь его имя и фамилию, но, судя по музыке, которую вы слушаете, вы точно сможете. Зовут его Тут Жан Елизарович.
Вениамин понимающе кивнул головой, прикрыл глаза, положил правую руку на стол, растопырив ладонь, и произнёс властно и таинственно:
- Положите ваши левые ладони на мою!
Ваня и Стволов повиновались, а Крапивин вдруг резко воскликнул:
- Что это за фарс? Уважаемый! С какой стати я должен в нём участвовать!?
- В чём дело? - искренне удивился Вениамин.
- В чём? - возмутился Крапивин, вскочил со скамейки и громко постучал по стене. - Деревяшки у вас для пущего антуражу приколочены! Дешёвая подделка! Секретарша у вас на компьютере пасьянсы раскладывает! В магическом салоне! На компьютере! Какая безвкусица! И дым у вас, что это за благовония такие, анашой воняющие!? А самое главное - кто ж бабочек-то к стене приколачивает!?
- Это коллекционная коробка - "бабочница". Дизайн! - ответил Вениамин и сделал властный успокаивающий жест руками, но вмешался Стволов.
- Как так - анашой? - повёл носом и закричал: - Бля! Веник! Что за хрень! Точно ж - шмаль! Меня ж с неё тошнит! Блюю я с неё!
- А мне нравится, как пахнет, и музыка хорошая, дадите переписать? - блаженно улыбаясь, медленно произнёс Ваня.
- Что за дела? - не унимался Стволов - Ваня вон уж торчит! Дак вот значит, что за бизнес у тебя Вени, бля, амин! Обкуришь комнатушку и впариваешь всякую хрень дамочкам! Конечно...
Стволов недоговорил, его вдруг бурно стошнило на стол.
Крапивин громко засмеялся, Ваня его поддержал, а Вениамин истошно завопил:
- Вон! Вон отсюда! - указывая дрожащей рукой на дверь.
- И костюмчик у вас, уважаемый, из дешёвенькой ткани - не двигаясь с места, смеялся Крапивин.
- А у вас из какой? - хихикая, спросил Ваня.
- Ну, Иван! Спрашиваешь! У меня из твида!
- Вон, вон из помещения! - не унимался маг, багровея и тряся рукой.
Стволов утер рот рукавом, поднялся со скамейки и спокойно сказал:
- Ты, Веник, не гоношись, скажи нам, где искать Жана Елизаровича Тута, мы и уйдём.
Вениамин, срываясь на визг, закричал в ответ:
- Свиньи, ублюдки! Я сказал вон отсюда! В Тутуеве вашего Тута ищите, придурки!
- Спасибо, Вениамин! - неожиданно радостно воскликнул Стволов, открыл зелёную дверь, вместе с веселящимися партнёрами гордо проследовал в другую комнату, хотел было выйти из квартиры совсем, но спохватился, со словами "Сдачи не надо" подал хлопающей ресницами девушке деньги, и лишь после этого кивком головы попрощался. Крапивин с Ваней тоже, хихикая, попрощались и все трое вышли за порог, сея в подъезде панику среди кошек.
Морось прошла. Ярко-жёлтую листву берёз осветило солнце. Дворик приобрёл уютный вид, и Крапивин, указав на маленькую скамеечку, сказал:
- Давайте купим выпивку и посидим тут. Погода замечательная!
Стволов бурно возмутился:
- Вы что, Крапивин, сдурели? Какое - посидим! Маг сказал нам, где прячется наш объект поиска, а вы замыкаете. Всем немедленно в автомобиль!
Ваня спросил:
- Стволов, а я не слышал, чтобы этот Вениамин говорил такое. Я прослушал, что ли? Стволов плюнул от досады и, нервно вышагивая из стороны в сторону, возмущался тому, что партнёры его необычайно тупы. Неужели трудно было заметить, как Веня пришёл в магический экстаз, аж весь трясся, и сообщил местонахождения Тута Жэ Е?
- Тут в Тутуеве! - потрясая указательным пальцем, громким голосом заявил Стволов.
Стая ворон, каркая, бросилась врассыпную.
- Ага-ага! Значит, это у него был магический экстаз. А я думал, он просто взбесился оттого, что мы себя вели не прилично, - понятливо закивал головой Ваня.
- Вы безумны, Стволов, безумны, - промолвил Крапивин, открыл дверцу и сел в машину. - Ну что ж, поехали в Тутуево. Покончим с этим бредом, всё равно у меня сегодня дел нет.
- А где это Тутуево? - спросил Ваня, устраиваясь рядом с Крапивиным на заднем сидении.
- Ванёк! - не переставая раздражаться, ответил Стволов. - В каждой приличной области есть Тутуево! Не знаешь что ли песенку? - и пропел скрипучим голосом:
На мосту стоит корова
Из села Тутуево.
Ну и пусть себе стоит
Проститутка хуева.
- Всё это хорошо, - засомневался Ваня, - но, Стволов, где ж мы найдем это самое Тутуево?
- Карту области купим на заправке, а заодно и бензин.
- Ладно, а вдруг всё ж там нет этого самого Тута, моего тёзки?
- Ваня! Опять наблюдаются сомнения в моей системе что ли?! - рассердился Стволов. - Объясняю последний раз! Я внутри себя буду осознавать, что его там - нет, тогда в реальности он появится. Инь внутри, Янь снаружи! Поехали!
- Вы, Стволов, купите, пожалуйста, мятных пастилок для себя, воняет от вас - сказал Крапивин.
Ваня открыл рот, желая что-то уточнить, но передумал. Стволов завёл Жигули. Машина затарахтела, тронулась с места, обрызгав проходящую мимо кошку. Дождь снова заморосил и подпортил пейзаж.
Стволов заправил полный бак. Наполнил канистру и бросил её в багажник. Сбегал к кассе - рассчитался, купил карту области, возвратился и услышал недовольный голос Крапивина:
- Уважаемый Стволов! Видимо вы забыли приобрести мятные пастилки, и употребить их по назначению, так как воняет от вас по-прежнему! Блевотиной, между прочим, воняет!
Стволов выругался, побежал к кассе, наклонился над окошечком, протянул деньги, попросил упаковку жвачки и вдруг почувствовал на своем плече тяжёлую руку. Раздался голос:
- Ну, что, Стволов, вроде ты у нас взрослый дядька. Седой уже. А обманываешь! Выиграл кучу бабла в казино, там все даже обалдели, а с долгами рассчитываться не хочешь?
Это были арендодатели. Совершенно не понятно, то ли они выследили троицу, то ли случайно оказались на заправке. Стволов дёрнулся. Молча вытащил деньги, протянул их арендодателям и услышал:
- Этого мало, Стволов, в любом случае мало. Ты нас обманул, обидел. Так что придётся проехаться с нами, в какое-нибудь малолюдное место. О кей?
Стволов метнулся к своей машине, запрыгнул на водительское сиденье, включил зажигание и выжал газ. Жигули резко сорвались с места и помчались к Окружному шоссе.
***


- Зачем мы так быстро едем!? - воскликнул Ваня - Мы даже не посмотрели по карте, где это село. Где это Тутуево!
- Мы, Ваня, не едем - нервно ответил Стволов, выжимая до отказа газ. - Мы спасаемся бегством.
Разметка шоссе за окнами ускоряла бег, но недостаточно быстро. БМВ арендодателей неумолимо приближалась, и, наконец, настигнув, обогнала, стала сбавлять скорость и вынудила Жигули остановиться. Арендодатели вытащили Стволова из машины и потащили в кювет.
- Что происходит!? - испуганно спросил Ваня у Крапивина.
- Бить его будут, Иван, - ответил тот. - Такова участь всех, как выражается наш друг, "бизнесменов малого предпринимательства".
Из кювета раздались дикие вопли. Ваня вылез из машины, и, увидев как арендодатели хладнокровно пинают лежащего на земле Стволова, воскликнул:
- Крапивин! Надо что-то делать!
- Делать? Что, Ваня, я смогу сделать? Тем более, что эти типы обязательно вооружены. Это ж не дружинники из опорного пункта, - ответил Крапивин, высунув голову из окна машины.
Ваня наклонился к нему и тихо сказал:
- Крапивин, они его убьют. Слышите, как он кричит?
Крапивин ответил:
- Слышу, - и перебрался на водительское место. Разобравшись с управлением, он завёл машину и поехал.
Затем Крапивин; объехав БМВ, резко затормозил, вышел наружу, тряхнул головой, прикоснулся ко лбу, достал из кармана носовой платок, обтёр им туфли, платок выбросил, поправил галстук, одёрнул полы пиджака, выправил манжеты, подошёл к багажнику, открыл его, достал двадцатилитровую канистру и подошёл к БМВ.
Под звуки жутких воплей Стволова, которого арендодатели продолжали увлечённопинать в кювете, все двадцать литров бензина Крапивин вылил на чёрную лакированную поверхность машины.
Сказав: "Ну что, сука, люмпены, дождались!", достал свою позолоченную Зиппо. Эффектно щёлкнул ей, зажёг и бросил. Зиппо блеснула жёлтыми боками в лучах солнца. БМВ мгновенно вспыхнула. Крапивин печально ухмыльнулся и ринулся обратно, крикнув Ване: "Стволова хватай!"
Арендодатели с нечеловеческими проклятиями рванули к своей горящей машине, оставив окровавленного Стволова корчится на земле от боли. Ваня тут же бросился к нему, бережно взял на руки, добежал до Жигулей и усадил на заднее сидение. Сел рядом и хлопнул дверцей.
Крапивин, нетерпеливо ожидавший их на водительском сидении, выжал сцепление, надавил на газ и помчал машину вперёд. Сзади с дикими воплями бежали арендодатели. Раздавались выстрелы.
Проехав метров двести, внутри Жигули, что-то громко застучало, она вдруг резко остановилась, мотор заглох.
- Пиздец, - слабым голосом произнёс Стволов. - Движок заклинило.
- Что делать теперь?! - закричал Крапивин.
Арендодатели приближались.
- Вылезать и идти пешком, - обречённо прошептал Стволов.
Пуля разбила заднее стекло.
Ваня ойкнул.
- Молись Ваня, - глухо сказал Крапивин, - я лично не умею.
- Я в церковь не хожу. Я не знаю, как.
- Молись, как знаешь.
- А кому?
- Кому-нибудь.
- Думаете? - спросил Ваня и начал что-то бормотать под нос.

лист формата А-4,

исписанный мелким почерком,

из стола Тута Жана Елизаровича


Ваня и духи

На рынке Ване нравилось наклоняться над миниатюрным нерусским продавцом пряностей и водить носом над его прилавком. Продавец махал ручками, а Ваня кивал своей большой кудрявой головой, нюхал товар и брал всего понемножку. Ещё покупал орехи, лимон и шёл домой по грязному снегу. Дома ставил тяжёлые мокрые ботинки на батарею и варил овсянку. После ужина выдавливал в горячую ванну целый лимон, погружал своё большое тело в воду; читал Маркеса, грыз орехи, иногда, закрыв глаза, доставал из маленьких целлофановых пакетиков, развешанных на бельевой верёвке, пряности, подносил их к ноздрям и думал о продавщице магазина "Букинист". Возможно, ей скоро сорок, но выглядит хорошо. Возможно, что она, несмотря на то, что работает с книжками, любит слушать безголосую Орбакайте, но это ничего страшного, абсолютно... женский вкус в любом возрасте поддаётся коррекции... возможно, она вообще не продавец, а товаровед... и взгляд у неё умный...
Сегодня Ваня перепутал какой-то пакетик и ото всей души нюхнул красного перца, дико выругался, промыл нос холодной водой и понял, что мысли сбились.
На ум пришло недавнее неприятное происшествие. Ваня работал художником-реставратором по бумаге и графике в мастерской краеведческого музея, в среде душевных сослуживцев. Часто приходилось пить казённый спирт. В этот раз, после его употребления, несмотря на здоровый организм, что-то в Ване вдруг сломалось. Он медленно вошёл в свой кабинет, разделся, вымазался клеем, обвалялся в специальной белой реставрационной бумажной муке, ворвался к молодой бухгалтерше с грузинским именем Нуна, стал бить себя в волосатую грудь и громко кричать: "Ну-на! Ну-на!" Успокоить его никто не смог, пришлось вызвать врачей и санитаров. Последние не без труда скрутили Ваню и увезли.
В больнице Ваня вёл себя тихо, скучал по работе, по инкунабулам и офортам, написал отказ от лечения, и через две недели его проводил до выхода седенький вежливый психиатр следующим напутствием:
- Женится тебе надо Ванёк, женится, дурь-то, она и пройдет.
Ваня швырнул пакетик с молотым перцем в угол ванной комнаты, выскочил из воды и стал ожесточённо тереть тело полотенцем. Он не знал, что делать. В старом испорченном холодильнике покойной Ваниной бабушки жили четыре духа-призрака. Когда Ваня был в ванной, они располагались на кухне и играли в карты, а когда Ваня смотрел телевизор или играл на электрооргане, они устраивались сзади и тихонько перешёптывались. Ваня их никогда не видел, но знал, что они есть. Он даже был уверен, что это духи невинно убиенных людей. Зная о своей неуёмной мужской силе, как мог он осквернить их взоры подробностями супружеской жизни!
Ваня раздражённо бросил полотенце на бельевую верёвку, она тут же оборвалась, пакетики с пряностями упали в ванну, и их содержимое грязными пятнами стало расползаться по воде.
- Чёрт подери! - взвыл Ваня, выскочил из ванной, схватил бабушкин холодильник, вытащил его на балкон и швырнул вниз. Упав с третьего этажа, холодильник жалобно скрипнул, перевернулся в грязном сугробе, дверца его открылась и так и осталась открытой, обнажив грязные жёлтые внутренности.

***

Продавщицы о которой всё время думал Ваня, в Букинисте он не увидел. На её месте стояла какая-то скучающая дама. Ваня долго мялся, пряча за спиной букет и, наконец, спросил:
- А где...?
- Что? - переспросила дама.
- Я тут у вас часто бываю. Вот молодая женщина, она тут у вас работает - где? Она, наверное, ведь товаровед.
Дама встрепенулась, поняв, что Ваня имеет в виду замдиректора Юлию, и стала быстро и взволнованно рассказывать, что Юлии внезапно стало очень плохо, она в больнице, предполагают рак или что-то ужасное, что это очень странно - Юлия никогда не жаловалась ни на что. Когда дама поинтересовалась, кто собственно Ваня такой, он выскочил на улицу и побежал. Добежав до своего дома, нашёл выброшенный бабушкин холодильник (дверцу уже оторвали дети или бомжи), тяжело дыша, затащил к себе в квартиру и поставил на прежнее место. Вытер со лба испарину. Сбегал за оторванной дверцей, кое-как прикрутил её проволокой и обессилено опустился на пол.
***

Ване часто нужно посещать "Букинист", специальный порошок для реставрационных работ, делается из книг изданных до сороковых годов, и тут важно не переплатить, нужно выбирать недорогие и не представляющие ценности экземпляры. Но Ваня не ходит в "Букинист" сам - просит кого-нибудь, и пряности он больше не нюхает. А продавщица-товаровед Юлия выздоровела, ничего вроде у неё особенного и не было, вскоре она вообще уехала из города, оставив Ваню наедине с духами и бабушкиным холодильником.

-3-


Дикие крики арендодателей становились всё отчётливей. Можно было разобрать, что Крапивина, который поджог их "Бумер", ожидает сначала оскопление, а затем медленная смерть, как впрочем, и остальных. Крапивин стеклянным взглядом уставился на датчик приборов. Стволов охал от боли и отчаяния. А Ваня продолжал бормотать.
Вдруг, Жигули тронулись, будто её кто-то их стал толкать сзади. Крапивин вздрогнул, вцепился в руль, утопил до отказа педаль газа, мотор заурчал, и машина резко сорвалась с места, оставив далеко позади одуревших от злобы преследователей.

- без номера -


Зелёные елки, жёлтые берёзы неслись назад.
- Что-то машина моя больно хорошо едет, пальцы не стучат, карбюратор не глохнет, - тихо сказал Стволов, - или, вы, Крапивин, так хорошо машину водите?
- Я вообще не умею.
- Но машина-то едет! - возразил Стволов и ойкнул от боли.
- Едет, но я первый раз за рулём, интуиция, - ответил Крапивин.
- Вам уже полегче? - спросил Ваня у Стволова и передал ему свой, не очень чистый платок, вытереть кровь с лица.
- Больно, - ответил тот и поблагодарил за платок.
- У меня есть успокаивающее. Хотите? - Ваня порылся в карманах и достал початую упаковку транквилизаторов.
Стволов взглянул на неё и спросил строго:
- Ваня! Это что за хрень? Это ж колёса! Их психам прописывают.
Ваня стал краснеть и оправдываться:
- Я не часто пью. Понимаете у меня такие обстоятельства... Такие бытовые условия... Не знаю, как сказать... Они мне иногда помогают. Таблетки помогают. У меня, понимаете, как это называется - гиперсексуальность.
Крапивин резко повернулся, взглянул на пунцовое Ванино лицо и стал громко хохотать.
- Что у тебя? - переспросил Стволов у Вани, а Крапивину велел смотреть на дорогу и прекратить ржать, как мерин.
- Всё ж ты, Ваня - уникум,- не унимался Крапивин. - Стволов у нас - фрик, а ты определённо - уникум.
- Вы, Крапивин ярлыки-то не развешивайте! - не известно еще, чем вы сами в своём театре занимаетесь. Как он у вас называется-то?
- Маzки, - ответил Крапивин, - с буквой "зэт" посередине.
- Ну, это то уж само собой! - ехидно воскликнул Стволов - Как же без буквы "зэт"? Это чтоб люди не сразу въезжали. Позапутаннее чтоб. Правильно?
- Вы, Стволов, карту-то будете изучать? - спросил раздражённо Крапивин, достал её из бардачка и бросил на заднее сиденье.
- А точно! Тутуево! - оживился Стволов - Ванёк ищи, где оно! Тутуево!
Ваня раскрыл карту и стал водить по ней пальцем, бормоча под нос:
- Тупаново, Чепищево, Тевигино, Телегино, Хлопузово, Трунино, Нижняя Мондома, Перкумзь....
- Вот она - Русь! - сказал вдруг Стволов - Широка! Мать твою! А голову-то склонить и негде.
Крапивин засмеялся, стащил пиджак - стало необычайно тепло - и спросил:
- Что это вы такое сказали?
- Да из классики чего-то.
- Нет такого в классике, - возразил Крапивин, ослабляя галстук.
- Ну, нет, дак и нет. На нет и суда нет, - согласился Стволов, открыл окно и подставил лицо тёплому ветру. - Вы заметили, Крапивин, что в городе уже осень, а здесь ещё всё зелёное.
Небо синело чистотой. Солнце катилось по кронам деревьев. Машина в одиночестве мчалась по шоссе, идущем среди бесконечного леса.
Ваня бормотал:
- Навалкино, Погорелко, Мочалово, Кромовёсово, Ертыбино, Пуронга, Подсараица, Колотилово...
- Хорош! Ваня! - остановил его Стволов. - Колотилово, чёрт подери! Выкинь эту карту! Сейчас у кого-нибудь спросим, где это Тутуево.
- У кого ж вы спросите? - удивился Ваня. - Шоссе пустое!
- В лесу кто-нибудь да есть, - уверенно заявил Стволов. - Крапивин! Тормозите!
- Стволов, если б всё так далеко не зашло, я б, наверное, сейчас вам в морду-то и двинул, с удовольствием бы двинул! Но терять нечего, идите в лес, делайте, что хотите, - спокойно ответил Крапивин и затормозил. Стволов выскочил из машины и с криком: "Эй! Мужики! Мужики!" приблизился к лесу.
Из леса вышли два бородатых мужика с корзинами.
- Мужики! - приветливо воскликнул Стволов. - Где тут у вас Тутуево?
- Чего орёшь так сильно? - спросили они.
- Грибы искали? Есть грибы то? - в ответ спросил Стволов.
- А у тебя курить есть?
- У меня нет. У Крапивина, есть наверно.
- У Крапивина?
- Да, вон у него, - Стволов кивнул на Крапивина, который очень подозрительно рассматривал мужиков.
- А у тебя значит, нет? - продолжали мужики расспросы
- У меня нет, - отвечал Стволов.
- А чего тогда орёшь, раз нет?
Тут подошёл Ваня:
- Извините, а где здесь село Тутуево?
- А ты чего извиняешься? - спросили мужики.
- Ну, так, из приличия.
Тут Крапивин, внимательно слушавший беседу, зычно крикнул:
- Да ёб же вашу мать!
Мужики насторожились, поправили свои кепки и сказали:
- Тутуево-то где? Да тут везде Тутуево, куда ни плюнь! Всё тут одно Тутуево.
Потом они спели:
- По реке плывёт утюг,
Из села Тутуево,
Ну и пусть себе плывёт,
Железяка хуева, - и скрылись в чапарыжнике.
Крапивин вышел из машины, приблизился к Стволову с Ваней, сунул сигарету в рот, вспомнил, что прикуривать нечем, выругался, поднял глаза к солнцу, будто у него можно попросить огня и увидел дорожный указатель:

Тутуево 5 км


И Крапивин вдруг начал безудержно смеяться. Его сигарета выпала изо рта. Стволов и Ваня глупо уставились на партнёра, и когда ему, скорчившемуся от смеха, удалось обратить их внимание на указатель, они даже подпрыгнули от удивления.
- Я говорил! Я говорил! - закричал Стволов радостно - Нашли! Нашли Тутуево!
Ваня тоже счастливо улыбался и радостно хлопал партнёров по плечам.
Крапивин вдруг смеяться прекратил, попросил Ваню не стукать его и, потирая лоб, начал медленно говорить:
- Дурацкий какой сюжет. Сколько раз читал в художественных книжках, как персонаж умирает, а потом не может понять, окончательно умер он или нет. Зачем и почему...
Стволов и Ваня затихли и вопросительно смотрели на Крапивина.
- У каких то мистиков сказано, - продолжил он, - что скончавшись, человек не сразу понимает, что умер, потому что вокруг него ничего не меняется. Он ходит играть в карты с друзьями, ездит на машине и прочее, лишь постепенно он осознает, что умер. Разве вы не замечаете, что здесь всё не реально, оглянитесь! Шоссе пустое! Деревья зелёные! Солнце застыло на месте!
Стволов и Ваня испуганно огляделись. В синем небе пела птица.
- Жаворонок - тихо сказал Ваня. - А мы куда попали, В Рай или в Ад?
Крапивин проигнорировал вопрос - не знал, что ответить. Сел на землю и прислонился к колесу. Стволов внимательно посмотрел на него и назидательным тоном заявил:
- Вы, Крапивин, мистиков-то поменьше читайте! Вот я точно знаю, безо всяких мистиков, что Ад внизу. Под землёй. А мы-то на поверхности. И вообще - вот вы к колесу сейчас белой рубашкой своей прислонились, а знаете, что водители на счастье всегда на колесо мочатся? Примета такая. Я, между прочим, тоже не исключение.
Крапивин дёрнулся всем телом, вскочил на ноги и начал ругаться:
- Чёрт подери! Чёрты бы вас побрал с вашими приметами! Гадость какая!
- Вы поосторожней с чертями-то тут, - ехидно заявил Стволов. - Мы ж в потустороннем мире, как вы нас пытались убедить. Не так ли? Тут всякое бывает.
- Да ну вас. Прикурить лучше дайте, - раздраженно проговорил Крапивин.
- Вот они и дадут! Черти! - ухмыльнулся Стволов. Кряхтя, залез в машину и принялся рыться в бардачке, пытаясь найти спички.
- А мы что, в Тутуево не пойдём? - спросил Ваня.
- А отчего это мы идти должны? - спросил Стволов из машины.
- Ну, как же? Посмотрите, куда указатель показывает.
Стрелка указателя была направлена в чащу леса, где темнела узкая тропинка. Из густой черноты блестели два круглых глаза. Крапивин внимательно к ним присмотрелся и решил:
- Это лисица.
Стволов, не задумываясь, возразил:
- Нет - волк.
- Какая разница? - воскликнул Ваня.
Стволов, наконец, нашёл спички, вылез из машины и ответил:
- Разница, Ваня, будет, когда они тебя грызть начнут!
- Да, чего ж меня грызть то? - удивился Ваня. - Мы ж и так уже мёртвые.
- Кто сказал, что мы мёртвые?! - рассердился Стволов. - Этот режиссёришка театра с идиотским названием? Ты больше всякий бред слушай! Вот давай я тебя ущипну.
Стволов схватил Ваню за нос и дёрнул, что есть мочи.
- Больно, Ваня? - спросил Стволов.
- Да что ж вы делаете-то, Стволов? - закричал Ваня и схватился за покрасневший нос.
Крапивин возразил, что это не доказательство, что боль всего лишь субъективное ощущение, и её, возможно, на самом деле нет. Стволов разозлился и со словами:
- Да что же вы всё мне поперёк-то делаете, Крапивин? Сейчас проверим! - сильно пнул Крапивина по голени. Тот громко закричал, спугнув невидимых птиц с верхушек деревьев, и заскакал от боли.
- Всё же вы животное, Стволов! придя в себя, заявил Крапивин и пнул Стволова в ответ.
Завязалась драка. Ваня пытался разнять партнёров, но это оказалось невозможным. Они, тяжело хрипя, самозабвенно, разбивая в кровь друг другу лица, обменивались кулачными ударами, сопровождая их бессмысленными фразами с философским оттенком:
- У Гегеля, Крапивин, всё частное характеризуется именно тем, что оно относится к чему-нибудь другому вне его, а значит, и субъективные ощущения тоже!
- Засуньте в зад вашего Гегеля, Стволов! Неужели трудно представить, что ощущения и образы не что иное, как ряд субъективных событий?
Ваня вздохнул, обернулся к тропинке, ведущей в темноту. Пристально посмотрел на два немигающих, определённо звериных глаза и громко крикнул:
- Я пошёл! Объективно пошёл!
На слово "объективно" Стволов с Крапивиным отреагировали и остановились. Прекратили драку. Крапивин кое-как привёл себя в порядок - причесался, заправил порванную сорочку в брюки и пошёл за Ваней. Стволов вытащил свой самовар из багажника и крикнул:
- Меня подождите!

***

Впереди бежал теперь уже бесспорно волк. Шерсть у него была необычного белёсого оттенка. Серый свет освещал тропинку. По обе стороны среди стволов деревьев, у матово-желтых корней были разбросаны бесконечные пустые ящики. Под ногами брякали консервные банки, путались мокрые холщовые мешки, хрустели осколки бутылочных стёкол.
- Ну и засрали же лес! Туристы хреновы! - спотыкаясь, возмущался Стволов.
Самовар в его руках то и дело цеплялся краном за ветки. Наконец Стволов не выдержал и предложил передохнуть. Партнёры согласились, уселись прямо на землю, расчистив её от бутылочных стёкол. Самовар Стволов поставил посредине и посетовал, что нет воды и заварки, а то можно было б выпить чаю. Крапивин закурил и вдруг сказал:
- Стволов, послушайте, а почему бы нам не проверить степень потусторонности нашего положения следующим образом? Субъективность или объективность ощущений - вопрос спорный, но ваша система в инфернальном месте должна дать сбой.
Стволов поерзал на земле, поднял голову, увидел лишь непроглядное сплетенье ветвей, ему вдруг стало очень тоскливо, он тихо сказал, что система и так дала сбой, дала изначально. В тысячу выиграл - пришлось отдать за долги, бутылки выиграл - бред какой! А в казино выиграл - избили, а потом, вроде, и вообще убили.
- Так что, - заключил Стволов, - никчемная эта система. Глупость одна, синяки и убийство нервных клеток. Да и по жизни, что бы я ни придумал, всё боком оборачивается. Дурная голова мне покоя не даёт. Я ведь жену-то с ребёнком бросил - увлёкся дзен-буддизмом, медитациями всякими, а семейная жизнь не давала сосредоточиться. Жена на работу гнала, а дочка просила домики для Барби.
Стволов вытер нос рукавом, щёлкнул по самовару костяшками пальцев, весь как-то съёжился и замолчал.
- Да ладно вам, Стволов. У всех у нас что-нибудь за душой нехорошее имеется. Я ведь, знаете, вовсе не режиссёр. Театр "Маzки" - это фикция, - нервно ломая веточку, сказал Крапивин.
- Как это фикция? - горячо возразил ему Ваня. - Я сам видел объявление, красивое такое: театр "Маzки" представляет новую постановку "Смех звёзд", там и ваша фамилия была, режиссёр-постановщик - вы. Я хотел всё у вас контрамарку или билетик попросить подешевле, но стеснялся. Дадите?
Крапивин горько усмехнулся, ответил, что никаких билетиков, а тем более контрамарок - нет, и не было. Как режиссёр несуществующего театра, он лишь пускал пыль в глаза спонсорам заказанными им же хвалебными статями в газетах и напечатанными им же афишками. Единственное, что у него настоящее, это диплом об окончании режиссуры заочно, от которого проку мало.
- Что-то я не понимаю, - слегка оживился Стволов, - зачем вам это всё надо было? Могли бы в театре, в местном ТЮЗе режиссёрить. Неужели ваш бизнес выгоден?
- Нет, конечно. А в ТЮЗе мне не греет. Приходилось сторожем работать. На спонсорскую помощь не прокормишься. Она у меня вся на имидж уходила.
- Ага! На портисигарчики? - догадался Стволов.
- Да. На портсигарчики, - подтвердил Крапивин.
- Вы, наверное, очень хотели иметь свой театр? - спросил Ваня.
- Да, Ваня, очень. И именно свой, - был ответ.
Крапивин встал с земли, неловко потоптался и снова сел.
- Знаете, - сказал Ваня, - у меня примерно такая же проблема. Мне надо, да и хочется жениться, но я не могу. У меня в квартире, в бабушкином холодильнике, живут четыре духа-привидения невинно убиенных людей. Это из-за них. Что я жене-то скажу?
Стволов с Крапивиным оживились и засмеялись. Спокойно лежащий впереди них волк вздрогнул и навострил уши.
- Что вы смеётесь? - возмутился Ваня. - Между прочим, это они нас спасли, машину подтолкнули, когда она заглохла! Я у них помощи просил!
- Ох, Ваня! Надо же такое сморозить? Развеял тоску! Не у меня одного тараканы в голове, выходит,- сквозь смех сказал Стволов.
Ваня обиделся, поднялся с земли и пошёл вперёд. Не переставая подсмеиваться, Стволов и Крапивин двинулись вслед за ним.
Вскоре впереди между деревьями образовался просвет.
***

Волк выбежал из леса, и шерсть его засеребрилась на солнце. Ванина обида исчезла при виде открывшегося пейзажа. Небо излучало ясный свет. Тропинку словно специально посыпали жёлтым песком, она бежала к горе, среди ярких мягких трав, и скрывалась наверху, у избы, издалека казавшейся игрушкой.
- Лубочно! - сказал Крапивин, довольно ухмыляясь.
- О! - разделил общее удовольствие Стволов. - Нутром чувствую где-то воду!
И действительно, слева у края леса солнце бликами играло в небольшой речке.
Добежав до неё, партнёры скинули одежду и бросились в прозрачную воду. Распугали рыб, которые мирно спали на песчаном дне. Волк, высунув красный язык, наблюдал за троицей из камышей, все порываясь освежиться, но не решался. Ваня указывал на него пальцем, звал в воду. Стволов, седой, сложивший руки на груди, походивший на пожилое речное божество, убедительно и гордо доказывал похохатывающему Крапивину, что волки - они как кошки, воды боятся, что в этих животных переизбыток Инь.
- Вот кошку брось в воду, она оттуда выскочит! Это минус с минусом, Инь с Инем друг друга отталкивают, - раздавался над рекой и отдавался эхом в лесу голос Стволова.
Тёмная лодка вдруг появилась из-за изгиба реки. В ней сидел одетый в серую холстину человек, казалось, он спит. Волк заскулил, забеспокоился, стал бегать по берегу, звать за собой. Партнеры, не переставая наблюдать за лодкой, вышли из воды, стали одеваться.
Ваня, вытирая волосы футболкой, спросил:
- Это кто?
- Кто-кто, - промолвил Стволов, - ответил бы я, что "руль в пальто", да уж больно у него вид неприятный. Как бы он мой самовар не стырил.
- Не стырит, не волнуйтесь. А вид действительно зловещий, - Крапивин, сломил коричневую головку камыша и принялся ею чистить ботинки.
Лодка вместе с мрачным пассажиром исчезла в лесу. Солнце по-прежнему светило. Партнёры решили, что давно пора основательно перекусить и пошли к избе, на гору.
***

Навстречу им, по жёлтой тропинке, бежала девочка с коротко стрижеными волосами, лет пяти-шести. В руках она крепко сжимала пустую корзинку. Партнёры остановили девочку, стали расспрашивать, куда она так резво бежит, почему она одна, где её мама. Девочка, мило картавя, ответила, что идёт она в лес, собирать грибы и ягоды. Партнёры заохали, завозмущались:
- В лесу грязно, бутылки битые, никаких там ягод с грибами нет, а самое главное - там волки!
Девочка показала пальцем на прятавшегося за Ваней волка, спросила:
- Этот, что ли? - подбежала, схватила зверя за ухо и начала трясти его лобастую голову, напевая: - Ну что, кгасивая, поехайи кататься!
Волк пытался отстраниться, казалось, он как то смущённо-виновато улыбается.
- Девочка, - забеспокоился Стволов, - укусит! Укусит! Это ж волк!
Он схватил девочку за плечо, а она тут же вцепилась острыми зубами в его руку.
Стволов от неожиданности взвизгнул.
- Оставь животное в покое! - раздался громкий голос, принадлежащий моложавой женщине с большим кузовом на плечах, которая приближалась к партнёрам. Ноги её были босы, шаг широк.
- Эй, бабонька! - возмутился Стволов, потирая укушенную руку. - Что ж я, по-вашему - животное, что ли?
- Да с чего ж это вы взяли? - удивилась женщина и вытерла тыльной стороной ладони влажный лоб.
- Ваша дочка укусила, между прочим, очень больно, меня за руку, а вы сказали: "оставь животное в покое", получается, что я - животное.
- А с чего вы взяли, что это моя дочка.
- А кто же?
- То-то и оно! Не надо, дяденька, слова с сутью мешать!
- Да какой же я дяденька-то вам?! Что я, старый такой?
- Да уж не мальчик, как погляжу!
- Вы лучше скажите, какие это вы в лесу грибы собираете, тётенька? Среди мусора?!
- Мы дядя, в лесу грибы-то белые да боровики собираем!
- Да где ж они?! Нету их там!
- Места надо знать! Дело своё знать. И интуицией обладать. А не корчить из себя невесть что!
- Типа - нюхом?
- Это уж как вам угодно. Для людей интеллигентных - интуиция, для людей попроще - нюх.
Пока Стволов пререкался, девочка вскочила и побежала в лес, волк радостно мчался за ней.
Крапивин и Ваня провожали их глазами, и когда стриженый затылок девочки и белый хвост волка перестали мелькать в траве, исчезли в чаще, они встряли в разговор и спросили у женщины, не накормят ли их где-нибудь? Та махнула рукой в сторону избы и ответила:
- Дак и идите, куда шли, вас уж давно барин дожидается!
Стволова даже передёрнуло от возмущения:
- Барин?! Это ж какого лешего-то? Бары уж все того! В анналах истории.
Женщина лукаво изогнула чёрную бровь, сказала:
- А кто её знает, существует ли эта самая история, - и направилась к лесу.
Стволов смутился. На самовар села тёмно-синяя бабочка. Крапивин зачарованно протянул к ней руку. Бабочка взмыла в небо.
Партнёры стали подниматься в гору.
***

Во дворе избы росло древнее дерево с острыми ярко-зелёными листьями. Под ним, в белой шёлковой рубахе до пят, красивая девушка с большими печальными глазами косила высокую траву. Стояла широкая свежеструганная скамья, на ней восседала величественная горбоносая старуха, пряла пряжу. Тянула нитку и смотрела вдаль.
- Что ж, вы матушка, - отдышавшись от подъема, спросил Стволов, - двор то так запустили! Глядите, трава-то какая?
- Проходи, - не мигая, сказала старуха, - в дом.
Ваня, залюбовавшийся девушкой, вздрогнул от скрипучего голоса старухи и обратился к ней с предложением:
- Хотите, я помогу косить? Я умею.
Старуха крякнула, раз, второй. Это был её смех.
- Ты не у меня спрашивай.
Ваня смутился. Девушке помощь предлагать не решился и последовал за Стволовым и Крапивиным внутрь дома.
В сенях было необычайно пусто, из предметов лишь кочерга у двери в комнату.
Партнёры дверь открыли, зашли внутрь.
Широкие окна были распахнуты, в них бил свет. За большим письменным столом с ножками в виде львов, в высоком кресле, сидел пожилого возраста коренастый мужчина с седеющей ухоженной бородой. Руки он держал на тёмно-вишнёвой, благородного дерева, поверхности стола и смотрел на посетителей острым, но доброжелательным взглядом, слегка склонив голову.
Это был Тут Жан Елизарович.
- Вот мы вас и нашли, - сказал Ваня.
- Выходит, так, - сказал Жан Елизарович Тут.
Появился китаец-слуга с тремя старинными витыми стульями, предложил садиться. Через секунду на подносах принес закуски, вино. Стволов, Крапивин и Ваня положили подносы на колени, увлеклись едой, а Жан Елизарович Тут стал тихо, будто самому себе, говорить:
- Я коллекционер. Скорее, был им. Возможно, вам это известно, потому что я был известный коллекционер. А собирал я всё подряд. Всё, что мне понравится из тех вещей, что обычно собирают. Заметьте - не коллекции коллекций, а просто то, что из этих коллекций понравится. Разница, по-моему, очевидна. Таким образом, у меня была самая необычная коллекция ценных и не очень, старинных и современных вещей. У меня даже имя коллекционное, из коллекции самых распространенных имён - Жан. Мне оно понравилось, и я сменил своё предельно распространённое - Александр - на Жан. Вот и получилось очень редкое ИФО - Тут Жан Елизарович. Тут Ж.Е. Неплохо? Не так ли?
Дак вот. В тот день, когда моя домработница ушла, сославшись на недомогание, раздался телефонный звонок, и мне самому пришлось подойти к аппарату. В трубке необыкновенно вкрадчивым голосом спросили, не я ли Тут Жан Елизарович. Я ответил, что да - я. Мне предложили приехать, назвали адрес и пообещали нечто совершенно необычайное, нечто такое, что мне очень понравится. Голос казался очень странным. По нему невозможно было определить возраст говорившего, принадлежит ли он мужчине или женщине. Я ответил утвердительно. Заверил, что обязательно приеду, ждите. Мы договорились о времени, я положил трубку и пожалел, что мой старинный коллекционный аппарат не снабжён АОНом, и однозначно решил, что никуда не поеду, кто знает, что это за типы. Тем более, что ко мне в дом постоянно пытались пролезть грабители.
Я занялся разбором старинных офортов - некоторые из них требовали реставрации. Офорты изображали сцены охоты. Олени, бегущие борзые, фазаны, ловчие с перьями в шляпах.... Мне было неспокойно, азарт и любопытство брали своё - назначенное для встречи время приближалось. Я признался себе, что мне не терпится узнать, что же такое "необычайное" желает предложить обладатель андрогинного голоса. Я быстро оделся, схватил шляпу и поспешил на улицу. Машину я заводить не стал, указанный адрес находился недалеко. Помнится, выбегая за ворота, я бросил взгляд на свой великолепный дом со старинной ручной резьбой. Памятник, между прочим, архитектуры. В нём раньше располагалось китайское посольство в нашей тогда ещё губернии. Тоже своего рода коллекционный экземпляр. Эх! Я за него целое состояние выложил! Сколько нервов извёл, чтоб юридически с него сняли статус памятника архитектуры, чтоб получить его в собственность...
По сообщённому адресу я нашёл маленький деревянный дом, обитый простыми досками, крашеный зелёным. Почему-то в нём располагалась пельменная. Посетителей не было. В окружении мух, за кассой клевала носом женщина средних лет. Я побеспокоил её, попросил чая, она машинально налила мне кружку пива. Я спорить не стал - взял, сел за столик. Из окна была видна река, над ней, помню, беспокойно кружились ласточки. Ко мне подошёл подросток. Сел напротив и уставился на мою коллекционную, очень редкую, шляпу, которую я не потрудился снять с головы. Мне сделалось неловко, я снял шляпу, положил на стол. Подросток не спускал с меня глаз. Казалось, он смотрит сквозь меня, поверх меня. Я достал купюру среднего достоинства, протянул, сказал, чтоб он шёл, развлёкся на эти деньги. Он её взял. Рука у него была белая, как говорят - прозрачная. Подросток поднялся, отошёл, я хлебнул невкусного пива, отвернулся к окну. Через минуту он снова сидел рядом. В руке у него был полный стакан, на стакане кусочек хлеба. Он жестом предложил мне взять это угощение. Я взял. В стакане была водка. Я спросил, зачем же это он водки купил, ведь я ему деньги дал в личное распоряжение? Он спросил, что такое "личное распоряжение". Я объяснил, путаясь, что типа это то, что принадлежит исключительно тебе. Ему стало от моих слов смешно. Сквозь смех он спросил, кто я такой. Я сказал, что меня зовут Жан Елизарович Тут. Мои экзотические имя с фамилией его нисколько не удивили, он уточнил, что Жан Елизарович Тут - это меня так называют окружающие, а его вопрос: "Кто вы такой?"
То есть, кто я такой, осталось без ответа. Я немного занервничал, взял стакан с водкой выпил, откусил хлеба. Потом, схватил себя за ворот плаща и с силой постукал кулаком по груди, чуть не крича, сказал: "Вот это - я!". Мой юный собеседник тут же ответил: "Это ваш плащ, и ваша грудная клетка, за которой бьется ваше сердце, а в нижнем правом углу, от него - печень, которая перерабатывает выпитый вами алкоголь" Я психанул, взмахнул руками, очертив около себя полукруг: "Да вот же я!" А подросток на это ехидно улыбнулся и заявил "Вот же я, значит - тут. Но Тут - это ваша фамилия". Я опустил руки. Что на это скажешь? Потом допил водку, решил взять ещё, подошёл к раздаче. Женщина-кассир сказала, что она всё - закрыта. Я повернулся к своему столику - подросток исчез. Я чертыхнулся и вышел.
И знаете, на крыльце домика я вдруг приостановился. Какое-то необычайное чувство остановило меня. Странная погода была на улице. Светило солнце на чистом небе, и в то же время шёл небольшой дождь. Я раскрыл ладонь, и мне на чёрную перчатку опустилась снежинка. Река издавала спокойный шум. Ласточки над ней кружились, будто выводя некую надпись. Прохожие на берегу, казалось, улыбались, я приподнимал шляпу, приветствуя их. И вдруг я понял, что вот - я стою на крыльце. Что я никогда никуда не уходил, что я всегда тут. Это было непостижимое ощущение. Не помню, сколько оно продолжалось, но настолько сильно, что когда я медленно, чтобы это ощущение не расплескать, дошёл до улицы, на которой я жил, когда понял, что отблески пламени, шум, гарь - это пожар, и горит весь сразу, как огромный костёр, именно мой дом, то всего лишь глупо улыбнулся.
В тот день я осознал, что бы со мной ни случилось, чем бы я ни владел, где бы я не находился - я всегда тут.
Закончив, Жан Елизарович очертил над собой полукруг руками и ещё раз произнёс:
- Тут.
Наступило молчание.
Лишь издавало лёгкий звон большое хрустальное устройство со множеством мелких деталей, формой походившее то ли на астролябию, то ли ещё на какой-то астрономический прибор.
Первым заговорил Стволов и, указав на устройство, спросил:
- А это что?
- Дизайн, - ответил Жан Елизарович.
Ваня понял, что уже можно открыть рот, что это не будет невежливо, задал очень волновавший его вопрос:
- Я ведь художник-реставратор, я разбираюсь в этом деле. Где ваши офорты с охотничьими сценами? Хотите, я посмотрю?
Стволов постучал по Ваниной голове и засмеялся:
- Ванёк! Ну, ты как всегда! Дом-то сгорел вместе со всем барахлом!
Со словами "Сейчас-сейчас посмотрим", Жан Елизарович порылся в выдвижном ящике стола, достал большую коричневую папку, убедился, что это те самые офорты со сценами охоты и передал Ване.
Отставив поднос с едой, он стал их увлечённо изучать; издавал охи, чесал макушку, даже принюхивался к желтеющей бумаге с оттисками.
Крапивин, до этого молчавший, в задумчивости барабанивший по своему портсигару пальцами, попросил у слуги-китайца пепельницу и огня, закурил и обратился к Жану Елизаровичу:
- Всё, что вы рассказали, очень интересно. Вы испытали сатори, так, кажется, это называется. Прекрасно, флаг вам в руки. Но не удовлетворите ли пару моих вопросов? - тут Крапивин достал из портсигара газетную вырезку и повертел её в руках. - Это ведь ваше объявление?
Жан Елизарович жестом приказал слуге-китайцу передать вырезку, рассмотрел её, усмехнулся и сказал:
- Дочка это моя подала. Вон она косит во дворе. Мне такое и в голову не могло придти. Видимо, скучно ей здесь со мной да с бабушкой.
Потом Жан Елизарович замолчал, задумался, стал следить за полётом залетевшей в окно большой оранжево-красной бабочки. Она покружив около хрустального устройства, села на плечо Крапивину.
- А какой второй вопрос? Задавайте, - сказал Жан Елизарович.
- Что это за место? Где это мы? - прищурившись от сигаретного дыма, спросил Крапивин.
Жан Елизарович встал с кресла, сделал несколько шагов туда-сюда и с лёгким раздражением ответил:
- Да я ж вам объяснил! Я объяснил, что это за место! Объяснил где вы, мы! Отчего же вы не поняли?
- Я понял, - подняв голову от бумаг, сказал Ваня - Мы - тут!
Вмешался Стволов:
- Тут дак тут! Хрен с ним! Хотя, возможно, это и предстоит мне осмыслить попозже. Вы лучше на первый вопрос ответьте. А то и меня запутали с вашими россказнями. С офортами, с дизайном!
Жан Елизарович сел за стол и бодро сказал:
- Ну, это просто! - достал из выдвижного ящика три листа формата А-4, исписанные мелким почерком. - Я написал на досуге три рассказа, можете их окончить. Заметьте - окончить, как хотите!
- Что? - закричал Стволов, сунул слуге-китайцу в руки свой поднос с посудой и стал нервно расхаживать по комнате. - Мы путём моих умозаключений и прозрений притащились сюда! Мы встречались с безумным магом! Меня били! Крапивин поджог БМВ! И теперь! Знаете что теперь?! Если мы не мертвы, то нас всё равно теперь убьют! А если мертвы, то по второму разу, но всё равно убьют!
Стволов хотел ещё о чём-то кричать, возмущаться, но Крапивин его остановил властным жестом и усадил. Бабочки наполнили комнату, кружили около Крапивина.
Он поднялся со своего места, внимательно посмотрел на Жана Елизаровича и сказал:
- Мы, Тут Жэ Е, вас нашли. Мы ваши условия выполнили. Откуда нам знать, ваша дочь или вы подали объявление? От вашей необычайной награды мы отказываемся. Про что бы ни были ваши рассказы, о ком бы они ни повествовали - они ваши. Вы их начали сами и дописывайте если сочтёте нужным. Лично я хочу попросить новую сорочку, позолоченную Зиппо, и пусть ваш слуга почистит мой костюм, только предельно аккуратно! А потом мы отправимся восвояси.
Жан Елизарович, пожал плечами, мол, как угодно. Щёлкнул пальцами. Слуга-китаец тут же принёс новый костюм, свежую белоснежную сорочку, подал Крапивину, пояснив, что зажигалка в потайном кармане, затем вопросительно посмотрел на Стволова. Тот поднял свой самовар с пола, рассмотрел его и сказал:
- Явных повреждений не наблюдается, хотя и путь мы с самоваром проделали не малый. Но даже если б они и были, всё равно я б попросил просто много денег. Они же есть у вас, господин Тут, надеюсь?
Стволову дали тугой чёрный кошелёк.
- Это, - пояснил Жан Елизарович, - очень редкие нумизматические экземпляры.
- А я хочу тут немножко подзадержаться, - сказал Ваня, не поднимая головы от офортов, - и дочка у вас, Жан Елизарович, красивая. И вообще вы мне - тёзка, у меня мало тёзок. И скажите, пожалуйста, как вашу дочку-то зовут?
- Ну не фига ж себе! - воскликнул Жан Елизарович гневно - Ты, Иван, конечно, живи тут, сколько хочешь, нам веселее. Но, знаешь ли, иди да сам у неё и спроси, как её зовут?
Ваня резко поднял голову, отложил папку с бумагами и хотел было выбежать на улицу, но его остановил слуга-китаец, подал бутылку вина, красный цветок и два фужера.
***


Старухи во дворе видно не было. Девушка сидела на земле, вытянув ноги. На подоле её белой шёлковой рубахи лежали чёрные блестящие ягоды с дерева. Рядом валялась коса, блестела сталью на солнце.
Ваня подошёл к девушке, пряча за спиной бутылку, фужеры и цветок, смущённо улыбнулся и спросил:
- Ну как, накосились? Устали?
- Накосилась. Устала, - ответила она неожиданно низким красивым голосом.
- А где ваша бабушка?
- Она пошла шелкопрядов кормить. Они у нас на заднем дворе живут. А на фига тебе моя бабушка? Пообщаться хочешь? Она знаешь, какая зануда? - усмехнулась девушка - Меня зовут Деменция.
- Меня - Ваня, - ответил Ваня и покраснел.
- Ты, Ваня, чего за спиной-то прячешь?
- Это вот цветок, я не знаю, как он называется. А это вино и стаканчики. Это всё - вам.
- Ага, давай сюда.
Ваня всё подал.
- Как цветок называется, я тоже не знаю. Мак, наверно, - сказала Деменция и бросила его к скошенной траве, стала рассматривать бутылку. - Так, а вот вино у нас называется "Слёзы Ангелов". Хорошо, что не сопли!
Ваня засмеялся, присел рядом с Деменцией
- Да хорошо, что не сопли.
- Ну, чего, открывай эти "слёзы". И запомни вот это - не стаканчики, - Деменция звякнула фужером о фужер, - это фужеры, балда!
Ваня взял бутылку и беспомощно захлопал глазами. Пробка была залита сургучом, подручных средств рядом не было. Он хотел было использовать в качестве открывашки косу, но вовремя остановился, увидев, как из избы выходят Стволов со своим самоваром, Крапивин в чистом костюме и Жан Елизарович в сопровождении слуги-китайца.
Ваня подбежал к ним и попросил "открывашечки". Слуга-китаец открыл бутылку. Ваня поспешил обратно, но его остановил Стволов, громким шёпотом:
- Ну что Ванёк, девонька-то вроде хорошая. Тоща только! Как зовут-то, узнал?
- Деменция, - ответил Ваня.
- Что? - со смехом воскликнул Крапивин. - Деменция? Что ж это, Жан Елизарович, вы имя-то такое дочери дали?
- А что? - искренне удивился тот. - Редкое имя. Мне нравится.
- Да уж, конечно редкое, - ухмыльнулся Крапивин и подошёл к Ване. - Ну что, остаёшься тут, Иван?
- Да мне тут нравится. На заднем дворе бабушка Деменции тутовых шелкопрядов разводит для своих ниток. Я из шёлка попробую бумагу сделать, если мне, конечно, разрешат.
Жан Елизарович улыбался. Он был доволен.
Стволов молча пожал руку Ване, Крапивин тоже. Им было грустно, но обниматься они не стали. Стволов напомнил, что они всего лишь партнёры, а не друзья. А партнёры жмут друг-другу руки, остальное моветон.
С горы было видно, как у реки мужик привязывает лодку. Давешняя женщина с девочкой ругают его за что-то. На берегу катается в песке белый волк. И ветер путается в камышах.

Эпилог


У Стволова своё игральный салон, там играют лишь настоящими картами. Крапивин открыл театр. Его заведение пользуется успехом, несмотря на крайний нонконформизм спектаклей.
Крапивин постоянно порывается поставить что-нибудь в классическом жанре, но актёры против. Он пока идёт у них на поводу, чтобы не портить отношения, чтобы они, по его словам, стали совсем ручными.
Стволов разуверился в своей системе. Не сумев, как он объяснил, правильно сосредоточиться, проигрался несколько раз и больше к картам не прикасался. Да и вообще в азартные игры он теперь не играет.
Стволов с Крапивиным устраиваются за небольшим зелёным столом, болтают о делах, пьют чай из самовара, иногда вспоминают Ваню:
- Что ж он не заглянет?
- Дак, как же он нас найдёт?
- Захотел бы - нашёл.
Потом они выходят прогуляться под фонарями. Крапивин постукивает новой дорогой тростью по асфальту. Стволов рассказывает свежие анекдоты. В конце прогулки они рассаживаются по своим машинам и едут по домам, в разные стороны.
Происходит всё это уже в другой области, в другом городе и на других улицах.