Похороны

«Много будешь думать, скоро памрёшь» — пьяным ртом произносил в мою сторону Алексей. Через неделю он умер, чем поверг меня в состояние кратковременного замешательства, поскольку думал он всегда исключительно мало, ел исключительно «полезное», пил исключительно пиво, и был единственным из всего количества знакомых мне людей, кто мог довести себя до состояния невменяемости двумя бутылками слабоалкогольного напитка.

На похороны я не пошла, ибо сознательно избегала посещения кладбищ, в виду определенных событий и рассуждений на тему мертвых, крестов, мрамора и цветов на могилах . Большинство людей из общих знакомых посчитали, что я бесчувственная сволочь и удалили мой номер телефона из своих записных книг, чем честно облегчили мне земное существование. Остальные двое, захватив с собой коньяк, сок и сигареты пришли ко мне домой, дабы «выпить, помянуть, попиздеть».

- Смерть — это ужасно. – Теребя волосы, по-женски говорила Арина.

Арина. Такая маленькая идеальная красочная Арина, что нравилась почти всем, включая тех, кто нравился мне, кто нравился друг другу, кто никому не нравился. Такая улыбчивая, в самом ближайшем рассмотрении — красавица, без физических изъянов, с грамотной речью, достаточно развитым мышлением и добрым сердцем. Умела петь, играть на гитаре, пианино. В прошлом – стриптизерша, но «только потому, что нужны были деньги маме на лечение». В настоящем – переводчик. Изучала английский, немецкий, французский, польский. Стоит ли говорить о том, что эрекция у мужчин в радиусе ста километров случалась из-за того, что Арина рассказывала о себе или просто сидела стройным телом на чем-то не таком замечательном, как она сама.Только мне она не нравилась. От чего временами становилось нехорошо. Во-первых, потому что за это меня порицали её-мои-наши друзья, было неудобно, во-вторых, я понимала, что страстно завидую ей. Поскольку с детства я частенько слышала, что завидовать нехорошо, то чувства неудобства и зависти очень скоро трансформировались в стыд, далее – в злость. Мне всегда хотелось быть такой девушкой. Это одно из тех туповатых желаний, которое начинает знобить еще с детства и не прекращает напоминать о себе в глубокой старости, если не было исполнено, реализовано, аннулировано. Поскольку тупость оправдать всегда легче, чем ум, я частенько повторяла, что желания это вызнано не чем иным, как заниженной самооценкой, и в этом конечное виноваты мои родители.

- Не так ужасно, как жизнь. – Ответила я.

Я. Такой человек, что режет себя, рассказывая о нелепости насилия, говорит о литературе уверенно, прочитав исключительно мало, мнит себя писателем, удостоив социальные сети всего парой своих рассказов, исправно прогибается под корпоративной системой управления персоналом, рассуждая о свободе и независимости человека, ест мясо, любит животных, молится, не верит в Бога.

- А ты откуда знаешь? – тихо спросил Марк.

Марк. Такой человек, которого назвали именем известного писателя, чтоб все думали о его семье, как о интеллигентной. И чтоб никто не знал, что когда-то у его отца в детстве был пес, которого звали Марк. Пес умер, Марка назвали в его честь. В настоящее время отец бухает безбожно, мать потрахивает соседа, ибо она моложе и еще может быть сверху, стонать ровно 5 минут, кричать 2 минуты, кончить и уснуть одновременно, шить и готовить вкусный суп.

Сказать я ничего не успела. Адски красивой песней начал изнывать мобильный адски красивой Арины.

- Алло. – ответила она. – Приезжай! Сейчас Витя приедет. — Оповестила нас Арина, после завершения телефонного разговора.

Витя. Такой человек, что выглядит образованным, даже без одежды. Некогда, лишенный чувства такта недоброжелателями, навсегда обрекши себя на будто похуизм, на самом деле – на гармонию, зачастую вызывает одно лишь желание – узнать.

- Покурим? – Марк мне.

- О, давайте. – Арина Марку.

- Витю подождем. – Я Арине.

Пока ждали Витю, выпили почти бутылку коньяка. Выкурили почти две пачки сигарет. Не сдержавшись все таки прибили.

- Лёха, прогнал, что умер. – Меня чуть-чуть нагребло.

-Думаешь, это было его осознанным решением? – Арина.

- Та вы гоните. Думаете, если бы люди могли выбирать жить или умереть, то кто-то осознанно выбрал бы смерть? – Марк.

- Люди могут выбирать.- Я.

- Я не имею в виду самоубийц. – Марк. Как-то вяло.

- А почему ты не имеешь их в виду? – Арина.

- Действительно. Ведь это именно те, что выбрали смерть. – Я.

- Не знаю. – Марк.

- Ты заебал, честно. – Я.

В комнате было так глупо. Мы не пошли на похороны к Алексею и за это похороны пришли к нам. Мы были похожи на трех рыб, которых уже вытащили из резервуара с водой, продали по двадцать с копейками за штуку, принесли домой, и оставили в раковине, чтобы через 10 минут випотрошить и почистить. Содрогаясь односложными предложениями, у нас не хватало сил продолжить розговор. Каждый пытался найти немного воздуха для себя. Арина выглядывала в окно, прикрив глаза. То сужала, то расширяла ноздри. Я покрывала кресло и молча жаловалась на все. Марк курил и кашлял, кашлял и курил.

- Привет. – Сам открыл дверь, вошел и сказал Витя. – Ты как?

Мне было ясно, что обращается он ко мне, только не было ясно почему.

- Нормально, а ты?

- Я закрою окно, ладно? В комнате очень холодно.

- Арина открыла.

- Какая Арина? Кто-то приходил?

Марк потушил сигарету в пепельницу-блюдце, хмурясь сказал:

- Еще один приколист.

- Что? – Витя.

- Дорогой, привет, а ты почему не здороваешься? – сказала Арина отворачиваясь от окна, поворачиваясь лицом к Вите, ко мне, к Марку.

- Ты что всю бутылку сама выпила? – спросил меня Витя, так и не поздоровавшись с остальными.

- Не сама, с ребятами, а что, собственно, за допрос? – Я.

- С какими ребятами? — Витя.

Мы втроем пялились друг на друга, на Витю.

Потом я смотрела, как он закрывая окно, провожает взглядом не справившуюся с ударом и летящую вниз падающую на асфальт Арину. Смотрела, как быстро уходит Марк. Смотрела, как остаемся в комнате вдвоем.

- Нужно было сходить на похороны. – Я

- Бедняжка. – Витя.

- Зачем ты убил Арину, испугал Марка? – Я.

Витя пихнул мне в рот какие-то таблетки, укрыл одеялом, забрал из рук стакан и поплелся к столу, чтобы накуриться, подумать и впоследствии помочь.