Сорок третий

Мне часто снятся пожары. Я вижу пылающий город во сне. И я там как будто старый, меня будто нет. Так странно смотреть, как сгорают дома и аллеи. Но кажется, будто бы к этому я привык. Привык, что земля под ногами тлеет, и с мертвыми мне не впервой находить общий язык.

Сначала мне было страшно, но я не кричал. Я только лишь делал вид, что мне это все не важно...земля под ногами горит. Несмело заглядывал в окна, смотрел, как пылает соседний дом. И люди спасения ищут, не в себе, в другом.
Я не знал, что мне нужно делать. Но помнил - спасенье в моих руках. Я видел, другие гибли, когда их сковывал страх.

Мне часто снятся пожары. И сон каждый раз не похож на другой. Лишь я почему-то старый, опять остаюсь собой. Теперь я не только видел, я чувствовал - именно мой дом в огне. И в повторившемся странном сне, я знал, что настанет и мой черед. Но я был уверен, никто не умрет, если действовать быстро, идти вперед.
Я помню, хватал рисунки и книги, песни, стихи и обрывки фраз. По волнам бумажной памяти уже проходив не раз, свои манускрипты - я помнил их наизусть. Казалось, сгорят, ну и пусть. Но я, я почти физически не смог бы покинуть дом, пока не забрал свои последний стих. Не мог перейти порог, не мог я уйти без них.

Мне часто снятся пожары, и к этому я уж почти привык. А я ведь не просто старый - я вечный. Я с пламенем мог находить общий язык.
Я помню того ребенка, мальчишка был лет пяти. От страха забившись в угол, он больше не мог идти. Я бросил свои рисунки. И сердце сжималось, когда догорал портрет. В это мгновение мне показалось, что памяти больше нет. Я быстро схватил мальчишку, закутал в свою шинель. И с наслаждением думал, что на улице - там метель, и нет никакого пожара. Стряхнуть только пепел с моих волос, и вытереть только дорожки мальчишеских слез.
Я вышел...как будто в тумане. Я выжил, а слабость сейчас пройдет. Я выжил, вернувши мальчишку маме.
Но шел сорок третий год...