Путеводная звезда. Микаэль Лиескус

Иногда, мне приходит в голову мысль, что как бы темно не было, всегда в темноте появляется луч света, хотя...

После института, я как и многие подверженные максимализму и пока еще не сломленные “правдой жизни”, хотя уже достаточно циничные молодые люди устремился совершать “великие дела”. Да-а, наворотил достаточно. Даже слишком. Возможно, именно из-за своего юношеского рвения и попал в станицу “Суворовская” близ города Пятигорска.

Простая, на первый взгляд, операция по удалению аппендицита обернулась катастрофой, как для моего пациента, так и для моей профессии. Нет, я не допустил врачебной ошибки, я вообще до сих пор считаю, что никакой ошибки не допустил. Разве что, честно попытался исполнить клятву Гиппократа. Правда, оказалось, что подобную клятву, в нашей медицине, можно исполнять только с величайшего разрешения главврача, особенно, когда у него идет проверка, а сам он пьяный спит у себя в кабинете. Так что, не учел я всех “премудростей” своего призвания. И поплатился.

После той крайне неудачной проверке, как говорится, “полетели головы” и моя была одной из первых. Возможно, если бы не имя моего отца, меня бы и вовсе больше никогда не подпустили к работе. Но здесь мне повезло, если это можно считать везением. Отец вступился за сыночка и меня “всего лишь”, “сослали” из столицы куда подальше, без возможности карьерного роста и права возвращения назад. Так я оказался здесь.

Вначале, хотел запить. Потом пытался оправдаться. Теперь, работаю. Какая разница где помогать людям? Там или здесь? Главное, помогать. Ведь именно, ради этого я столько лет посветил медицине. Глупая фраза. Но она меня утешает последний год. И если раньше меня утешала только она, теперь появилось еще кое-что. Точней, кое-кто. Маруся.

Девчушка, семнадцать лет. Я даже не думал, что такие есть или правильней сказать остались? Маленькое чудо, солнечный лучик в темном царстве. И я, как Раскольников потянулся к этому свету. Она, несмотря на неутешительный диагноз, остается и по сей день, неудержимой оптимисткой, нет, не из тех, которым даже не кладбище кругом видятся плюсы. Она реалистичная оптимистка, если можно так выразиться.

У Маши – РАК. И он не неизлечим. Пока не неизлечим. Опухоль операбельна. Вот только, подобную операцию с большей вероятностью положительного исхода могут гарантировать в Германии. Но какая там Германия, когда не отечественных врачей нет денег. И я не знаю, где их достать для нее.

Я работаю и работаю много, но этого недостаточно. Той суммы, что нужна мне не набрать и за десяток лет. Но основная проблема в том, что у меня нет этого десятка лет. Опухоль растет и чтобы я не делал растет быстро. Конечно, я пытался обращаться за помощью, но среди моего круга общения ни у кого нет таких денег. А мой отец, хоть и имеет весомый авторитет среди светил современной медицины, никогда не имел достаточно средств даже на собственную семью. Все, что у него есть на этот день, было либо подарено в награду за долгие годы успешной работы, либо получено за различные заслуги. Да, я мог бы уговорить его продать квартиру в Москве, но я не стану этого делать. Единственный человек, который всегда был для меня превыше всего – это мой отец. И я просто не посмею даже заикнуться о подобном.

Но что мне делать? Вот с этим вопросом я встаю каждое утро и засыпаю тоже, обдумывая его. И пока ответа нет. А время идет и я не могу замедлить его ход. Видимо мне все же придется нарушить когда-то даваемую клятву. Да и принципами пора поступиться, все равно они не спасут ее. Окончательно я это понял, когда мне сказали, что медлить, в принципе, больше нельзя. Очень скоро, никакая операция ее не спасет...
-О чем задумался? - Машка, как всегда, подловила меня. Она сразу замечает, когда я ухожу в себя и каждый раз тормошит.
-Ни о чем, так рабочие моменты – попытался я уйти от темы.
-Рабочие, говоришь? А чего тогда уже десять минут у меня под дверью стоишь изваянием?
-Мань, просто у взрослых дядь, вроде меня, всегда есть о чем поразмышлять. А тебе давно спать пора! - и пока она не успела возразить чуть ли не силком потащил в палату.

Машка задорно смеялась, пока я ее укладывал и читал нотацию о пользе здорового сна. Но стоило мне замолчать, для того, чтобы дух перевести, как она неожиданно состроив серьезную мордочку спросила:

-Ты меня спасешь?

-Спасу – не колеблясь ответил я.

-Обещаешь?

-Обещаю.

-И женишься на мне – а вот такого вопроса я точно не ожидал и даже слегка растерялся.

-Машунь, температуры нет? Может, голова болит – и шуточно приложил прохладную руку к ее лбу.

-Я серьезно – сбрасывая мою ладонь, заглянула мне в глаза Маша.

-Хорошо, сначала я тебя спасу, а потом мы посмотрим, ладно? - улыбнулся я.

-Только ты обязательно меня спаси, хорошо?

И после этой полупросьбы – полумольбы, я понял, что в любом случае спасу ее. Сделаю все, что смогу, чтобы спасти ее. Этот мир так устроен, что-о забирая, мы что-то отдаем взамен. Жизнь за жизнь. И пусть я буду палачом для кого-то, но для нее я стану спасителем.

-Конечно, Маш, как скажешь – кивнул я и почувствовал, как нежные руки обняли меня.

-Останься со мной, хотя бы сегодня, пожалуйста.

Этим же вечером я дал согласие. Все что от меня требовалось это совершить забор органов. И все, что мне требовалось это убить донора. Ведь не только у меня на руках умирает любимый человек, у кого-то точно такое же горе и эти органы спасут кого-то, так же, как деньги полученные за убийство спасут Машу. К тому же, я уже пообещал...

...Мари Волич умерла в возрасте 21 года. Причиной смерти стал отказ сердца. Всего четыре года, операция, всего на четыре года продлила ее жизнь и я так не разу за эти четыре года не осмелился ее увидеть. Я просто не мог смотреть ей в глаза после того, как убил такую же девочку, как и она. Наверняка, та девчушка тоже была чьим-то лучиком. Но я осознанно погасил этот свет. Наверное, это глупо. Но если меня спросить, стал бы я поступать так же, как поступил, зная, что Маша проживет только дополнительные четыре года. я бы не задумываясь ответил – да, я бы поступил так же. Потому что даже лишняя минута проживая Машей для меня священа. И я пошел бы на все ради этого.

Вот только, жить я не смог с тем, что сделал. Пытался, но не смог. И сегодня, сразу после ее похорон, на которые я пришел уже заранее все решив, я направлюсь прямо в прокуратуру. Мне нужно признать свою вину, нужно наконец облегчить совесть. Ведь больше ничто меня не держит здесь. Все клятвы давно забыты, запреты нарушены и, к тому же, Маши тоже больше нет. Значит, пришло время с этим покончить...

...Меня встречали двое. Немолодой мужчина, смутно мне знакомый и маленькая девочка, лет десяти. Они стояли в паре метров от забора с колючей проволокой, от того места, где я повел шесть лет. Я вначале даже не понял, что они ждут именно меня. Пока девочка не стала слишком пристально меня рассматривать, а потом выдернув руку, за которую ее держал мужчина, она не побежала ко мне со всех ног.

-Папа! Папочка! - и маленькие, детские ручки вцепились мне в пояс мертвой хваткой.

-А ты?...

-Это Сашенька, твоя дочь. Что не узнаешь меня Саша? - И тут я все понял, передо мной Стоял Павел – отец Марии.

-Она наша с Машей девочка – и подхватил ее, мне не нужно было подтверждение, я просто констатировал факт. Мой лучик, подарил мне маленькую звездочку.

Иногда, мне приходит в голову мысль, что как бы темно не было, всегда в темноте появляется луч света, хотя порой, темноту освещает путеводная звезда.