Подлейшие времена. Рассказ

П О Д Л Е Й Ш И Е В Р Е М Е Н А.

Были времена и похуже,
но не было подлее.
А.С. Грибоедов.


«Ох уж эти женщины! Говорят одно – делают другое» возмутился Егор, узнав от матери своей подруги, что она уже ушла, не дождавшись его. Может быть, столь суровая оценка оказалась вызванной неприятным впечатлением от грубых слов матери, которыми она сообщила об уходе Тани. Мать имела основание не очень ласково разговаривать с Егором, намекая ему, что она не желает иметь его в качестве зятя, поскольку считала свою дочь достойной иного жениха, с более высокой оплатой, чем простой, да еще молодой врач.
Егор повернулся на выход. Над его головой прозвенел дверной звонок. Дверь открылась, и он оказался лицом к лицу, как ему показалось в неосвещенной прихожей, с молодой женщиной, по комплекции более похожей на девушку. Обойдя стороной Егора, она обратилась к матери Тани:
- Ой, Ирина Васильевна, простите меня за беспокойство. Таня дома?
- Нет Тани, ушла,- ответила Ирина Васильевна таким тоном, который давал понять, что на другие вопросы она отвечать не собирается. Но, видимо, волнение, прозвучавшее в голосе вошедшей, заставило суровую женщину отменить свое решение, и она спросила:
- А что стряслось-то?
На сей раз вопрос оказался произнесенным тоном, который давал понять посетительнице, что любой ее ответ – ерунда.
- Да Настя очень сильно заболела...
- Ну а чего же ты идешь к Тане? Иди в поликлинику.
- Но ведь уже поздно.
- Скорую вызови.
- Да не хочу я скорую, думала Таня посмотрит, порекомендует лекарство.
- Нет Тани, вон рядом с тобой детский врач стоит – попроси, может и поможет, если никуда не торопится.
На сей раз в реплике прозвучал подтекст, осуждавший молодежь, которая всегда куда-то торопится, и ,наверняка, не по делу.
Егор, не ожидая просьбы, спросил:
- А что с вашей девочкой?
- Ой, доктор, посмотрите, плохо с ней – температура у ней высокая. Пойдемте, здесь рядом
В полутемной прихожей, куда они вошли, Егора поразил запах, Он не разобрал, что может так пахнуть, но запах был липкий, раздражающий.
А то, что оказалось в комнате и вовсе потрясло врача.
Егор вырос в провинции, в семье врачей, и не видел нищеты, да в то время, когда он рос, подавляющее большинство людей, жило сравнительно обустроено. Но за последнее время ему все чаще приходилось слышать о бедности, нищете. В больнице, где он работал, видел детей тех, кого называют малообеспеченными: неухоженных, тощих, в чем душа держится, болеющих тяжкими хроническими заболеваниями, но как живут эти люд, ему видеть не приходилось. И вот теперь бедность, да нет, не бедность - нищета перед ним.
В комнате, квартира была однокомнатной, у одной стены стоял полуразрушенный диван - кровать. Возле него – стол, поверхность которого не мылась, наверное, ни разу за все время его существования. У стола стоял полумягкий с обломанной спинкой стул, тут же приютились два пустых деревянных ящика, видимо заменяющие стулья. Пол заляпан так, что рисунок на линолеуме просматривался с трудом. Окна, не мытые с незапамятных времен, пропускали мало света, отчего казалось, что за ними уже сумерки, поэтому хозяйка включила свет, но маломощная лампочка, да еще затянутая пылью, давала мало света. Все это показалось Егору ужасным, и он, стараясь не всматриваться в подробности быта, поспешил к дивану, где лежала, разметавшись, девочка. « Видимо пятый годик» - решил он. Неумытое личико казалось изможденным, густые длинные волосы явно давно не мылись. Она тяжело дышала.
-Понимаете, доктор,- говорила мать,- утром уходила на работу, она уже куксилась, и поела плохо, а пришла с работы - она лежит на диване, даже не хватило силенок запереть дверь.
Услышав голос матери, девочка открыла глаза и сказала чуть слышным голосом:
- Не сердись, мамочка, я сейчас перейду на свою кроватку..
Но мать удержала ее
- Где можно вымыть руки?
- Пойдемте сюда.
В кухне запах был еще сильнее. И если комната поражала своей пустотой, то кухня удивляла захламленностью. Возле окна на полу стояло десятка три пустых бутылок. Справа, у стены приютился большой кухонный стол без одной дверцы. Напротив стола, ближе к окну, стояло, что- то вроде топчана, узкого и короткого, покрытого вытертым до предела одеялом, из-под которого выглядывал краешек подушки в цветастой застиранной наволочке. Егор понял, что это кровать девочки. В раковине лежали две немытые тарелки и кружка с отбитой ручкой, на столе стояла, будто замшелая от грязи, сковородка с водой и плавающим там каким-то предметом.
Кое – как, вымыв руки и вытерев их тряпкой, ничем не напоминавшей полотенце, Егор вошел в комнату.
- Расскажите, что с девочкой, давно ли она заболела?- попросил Егор, поскольку объяснение матери, когда они вошли, он не уловил – настолько потрясла его обстановка в этой квартире.
Женщина снова объяснила все сначала. Егор потрогал лобик девочки и определил, что у нее температура очень высокая. Девочка открыла глаза.
- Что у тебя болит?- спросил Егор.
- Бочок болит, спинка..
- Сходите к соседке, попросите у нее фонендоскоп...Хотя я сам,- сказал Егор, вспомнив как Ирина Васильевна смотрела на эту женщину.
Выслушав девочку, Егор без труда определил воспаление легких.
- Вот что, мамаша, девочку нужно срочно отправить в больницу, у нее воспаление легких, и в довольно сильной форме.
- Как же я отправлю ее? Сама она не дойдет, я ее не донесу. А может, не нужно в больницу, вы скажите, какое лекарство нужно – я куплю. Конечно не очень дорогое...
- Нет, нет в больницу и как можно скорее,- решительно произнес Егор, скажите, у кого поблизости есть телефон, я сам вызову.
Скорую удалось вызвать быстро, а, отдавая фонендоскоп Ирине Васильевне, он услышал от нее:
- Жалко ребенка - пропадает девочка. Ведь мать у нее пьющая. Все у нее было: и квартира, и муж, и работа – все пропало. Как запьет на неделю и больше – бедная девочка остается без призора. Немытая, не кормленная скитается. Покормить бы ее, да время какое, сами еле тянем, в нашем доме народ небогатый, на копейки живет, но всеравно, от себя приходится отрывать.
Возвратившись в квартиру больной, Егор сказал, что скорая скоро придет, и он отвезет сам девочку в больницу. Теперь он получил возможность рассмотреть хозяйку квартиры. Одетая в халат не иначе с чужого плеча, она напоминала цветок, пораженный тяжким заболеванием. Ее стройная, гибкая фигура, правильные черты лица напоминали о былой привлекательности, но над всем этим господствовали следы разрушения.
- Как вас зовут?- спросил Егор,
- Аида я¸ Аида Фроловна Худякова, это моя фамилия, а Настенькина фамилия по отцу - Серегина
- Как же вы так живете, Аида Фроловна?- спросил Егор.
Аида долго молчала, а потом заговорила с отчаянием:
- Спилась я, вконец спилась, Удавиться бы, так Настю жалко. Она меня на свете держит, У нас никого нет...Ой, беда моя...
Закрыв лицо ладонями, Аида замолчала
- Вы бы полечились..
- Полечиться – деньги нужны. Я сколько раз собралась полечиться, деньги откладывала, да каждый раз пропивала. Все пропила я, знали бы вы, доктор, как жить не хочется...
В дверь постучали – скорая помощь. Егор попросил врача сделать девочку укол, к счастью лекарство нашлось, взяв девочку на руки, он понес ее в машину.
- Доктор, может и мне поехать, - спросила Аида.
- Нет, нет, нет ни в коем случае, вы ничем не поможете.
- Ну, я завтра приду…
- Завтра можно
Состояние Насти вызвало тревогу.
- Придется без разрешения главного брать лекарства из резерва,- сказал дежурный врач.- До утра девочка может не дотянуть.

. Из больницы Егор вышел, когда был поздний вечер. Лишь теперь он вспомнил, что заходил за Таней, позвать ее вместе идти в дом молодежи, где они организовали небольшой ансамбль, чтобы играть на дискотеках, и этим немножко подрабатывать, как они говорили – на сигареты. Ну, а теперь ночью, какая репетиция, да и настроение не располагало к музыке За четыре года работы врачем-педиатром Егор повидал много, и это многое уж вжилось в его сознании и не так ранило , но, увиденное сегодня, легло на душу тяжким грузом. Он сегодня впервые увидел воочию, что такое безысходность во всей ее глубине.

Время его вступления в жизнь пришлось на смутные годы, когда вдруг в одночасье исчезло многое, что, казалось бы, составляло незыблемые основы общества. Появились те, кто называл себя демократами. Они кричали, визжали, оплевывали прежние ценности, расписывали прелести будущего общества, которое совсем не за горам. Они считали, что стоит только коммунистам бросить свои партбилеты и проклясть бывших лидеров, якобы загубивших страну, а комсомольцам с прежним задором взять ориентир на западную процветающую молодежь, свободную от всего: от норм человеческой морали, обязанностей перед обществом и ,даже, перед своими ближними, могущую делать все, что хочется и как хочется, как наступит небывало счастливая жизнь. Конечно, мешала и Советская власть, и старики, разносчики бацилл старого ненавистного времени. Но это считалось легко преодолимым.
Среди этих людей оказалось немало его учителей, уважаемых наставников. И Егор, как и многие его друзья и сверстники, не привыкшие терзать себя политическими проблемами, считая, что сдав основы марксизма-ленинизма, они эти проблемы уже исчерпали, вынужден был поверить в эту зловещую билиберду. Скоро, очень скоро он увидел, как на практике все получалось как в нелепом сне. Бывшие партийные, советские, комсомольские вожди вдруг стали захватывать не столько руководящие должности, но в первую очередь народные богатства, а властные прерогативы уже в качестве приложения к ним. Он не без удивления слышал от тех же самых демократов, считавших, что при прежнем строе, где кроме зла, незаконных притеснений не было ничего светлого, что гибель ребенка, даже не по вине врача являлось чрезвычайным происшествием И удивлялся, что те же борцы за счастье и свободу спокойно констатируют гибель любого человека от того, что у одного не имелось медицинского полиса, и положить его бесплатно на лечение нельзя, у другого не оказалось денег на лекарство или на то, чтобы заплатить за операцию,. а тарифы взяты с американских, где люди получают доллары. Он слышал о беспризорных, о том, что единичное появление таковых вызывало великую тревогу в обществе, а теперь ему не раз приходилось бороться за жизнь тех, кого привозили чуть живыми, и которые иногда так и умирали, не успев назвать свое имя.
Игорь- врач в третьем поколении, знал, какими льготами пользовались медики. В то время профсоюзные работники могли получить жесточайший упрек за то, что плохо обеспечивают своих членов билетами на премьеры в драматическом или кино театре. И Егор с удивлением смотрел на профсоюзников, которые смиренно реагируют на то, что мизерная зарплата врачей выдается им не регулярно Вдруг среди врачей появилась зависть к тем, кто устроился в торговлю в качестве челнока или палаточника. А врачи в больницах, клинках спекулируют лекарствами, учреждают всяческие поборы
И вот теперь Настя – беззащитное существо. Кто выручит ее из беды? Он слышал, что раньше, таких, как ее мать, брали на принудительное лечение. Но теперь свобода. Попробуй принудительно лечить эту Аиду. Тотчас же возникнут защитники прав человека, согласно которым, человек может беспрепятственно стать наркоманом, алкоголиком, преступником любого толка. И выходит, что эфемерная свобода дороже судьбы маленького существа, будущего гражданина своей страны, по утверждению тех же демократов, Великой России. Про таких, как она совсем недавно говорили, что они рождаются для счастья.

Больше суток пролежала Настя без сознания, и, придя в себя, сразу же забеспокоилась о маме. Но ее уговорили, сказали, что мать ее устала на работе и не может придти к ней.
- Она, наверное, опять позабыла запереть дверь...- сказала Настя
- Какую дверь,- не поняла сестра,
- Да нашу, она всегда забывает запереть ее, а я боюсь, потому, что могут придти нехорошие дядьки...
Сестра, не понявшая девочку толком, кое - как успокоила ее. Утром она об этом рассказала Егору, а тот рассказал, какая у девочки мать.
Прошло два дня. Егор дежурил и позвонил Тане на работу, та ответила, что Аида пьяная весь день, ходит по дому, жалуется, что дочь у нее забрали в больницу злые люди и хотят уморить, а ее к ней не пускают
В воскресенье Настя попыталась уйти из больницы в одной рубашонке. Здоровье ее поправлялось медленно, и повседневной заботой девочки была мама.
Зная обстановку дома у Насти, Егор все же решил зайти и узнать, почему же мать не посещает свою дочь. Уже на лестничной площадке он услышал шум в квартире, задумался: заходить или нет, но все же решил зайти. Нажал кнопку звонка, но ответа не последовало, слегка нажал на дверь- она отворилась. Первое, что бросилось в глаза – это густой табачный дым. За столом, вплотную придвинутом к дивану, сидели трое мужчин и две женщины. Одна из них была Аида, другая – неопределенного возраста с исцарапанным лицом. Первым внимание на вошедшего обратил мужчина. Он широко раскрыл глаза и прошамкал беззубым ртом:
- Товарищ милиционер, у нас все в порядке. Мы закона не нарушаем. Закончился рабочий день, и мы имеем право отдохнуть, просим за компанию. Садитесь рядышком, в тесноте - не в обиде.
- Извините, я не милиционер, мне нужно Аиду Фроловну...
- А зачем она тебе понадобилась?- спросила она сама, сидевшая на диване.
- Дело в том, что ваша дочь лежит в больнице...
Егор еще не закончил свою речь как Аида разразилась воплем.:
- Бедная моя девочка, отобрали тебя у бедной мамочки...
- Не ори!- толкнула ее в бок вторая женщина.- чего блажишь? Человек пришел тебе сказать дело, а ты орешь как угорелая. Говори, парень.
- Я хочу сказать, что девочка поправляется, но очень медленно и очень хочет увидеть свою мать. Подумайте, Аида Фроловна.-
Сказав эти слова, Егор повернулся и вышел из комнаты.
В больницу к дочери она пришла лишь через четыре дня. Егор как раз дежурил. О приходе Аиды ему сообщила сестра. К тому времени девочка стала реже вспоминать о матери.
Егор не пошел в палату сразу же, а зашел туда через полчаса. Увидев его, Аида стала расспрашивать, как дела у девочки. Он увидел, что на тумбочке лежит импортная шоколадка и импортное пирожное.
- Извините, доктор, что я так долго не приходила. У меня нет постоянной работы - приходится искать поденную, а это обязательно дотемна.
Настя не спускала глаз с матери и пыталась забраться матери на колени. Позже сестра рассказывала, что по уходу его, они сидели обнявшись- дочь на коленях у матери, о чем- то шептались и даже смеялись.
Находившаяся тут же престарелая санитарочка сказала, как бы не для кого:
- А я плакала...
Но самое главное, что удивило Егора – это рассказ сестры о том, как Настя распорядилась со своими гостинцами, принесенными матерью. Она половину шоколадки и пирожного отдала девочке, у которой отец и мать отравились недоброкачественной водкой, их, и находящуюся с ними девочку, соседи обнаружили через двое суток, и девочку, ровесницу Насти, привезли в больницу в плохом состоянии, так, что Настя, в какой то степени помогала ухаживать за ней.
Аида приходила к дочери еще три дня подряд, и Настя заметно поправилась, но после этого снова исчезла, и девочке стало хуже.
Спустя несколько дней, Егор опять зашел за Таней, и, поднявшись на площадку, услышал тот же шум у Аиды. Помимо своей воли он открыл дверь и снова увидел знакомую картину. На этот раз Аида была одна в компании с тремя мужиками. Увидев его, один из мужиков заговорил заплетающимся языком:
- Айка, пришел новый хахаль. Пошли его за водкой, иначе без бутылки мы не уйдем.
Аида подняла глаза и с большим усилием раскрыла их.
- Чего тебе надо... - пробормотала она.
Егор, видя насколько все пьяны, не стал ничего говорить и намерился уже уйти, но Аида узнала его, захотела встать и выйти навстречу ему, но рядом с дивном сидел мужик на ящике, Аида с силой толкнула его, мужик упал на пол, с трудом поднялся и попытался вцепиться в Аиду, которая стояла у стола и не в силах была отцепиться от него. Второй мужик удержал упавшего, а Аида сделала два шага и ухватилась за Егора, дыша ему в лицом винным перегаром и табаком.
- Ой, товарищ доктор, как хорошо, что вы пришли... Филипп, уступи место , - приказала он мужчине, сидевшему на остатках стула, но тот то ли спал, то ли потерял всякую способность соображать, сидел без движения. Аида столкнула его на пол, тот даже не возмутился и принял удобную позу. - Доктор, садитесь, Давайте выпьем за здоровье моей умницы девочки.
- Нет, нет, Аида Фроловна, я спешу, вы побывайте у Насти в ближайшие дни.- сказав это, он стремительно выбежал из квартиры, и долго стоял на площадке, боясь зайти к Тане, думая, что он пропитался смрадным запахом этой страшной квартиры.
Прошло три недели, как Настю положили в больницу. Сговорчивая, терпеливая девочка нашла подружек среди сверстниц, очень послушна и вежлива была с санитарками и сестрами, некоторые из них баловали ее, приносили начавшие поспевать на дачах ягоды и овощи. Одна из сестер слышала, как одна из девочек постарше сказала, что видно мать Настю не любит, коли не приходит. Настя нахмурилась и сказала, что ее мама любит, но далеко живет и долго работает.
Пришло время выписки Насти, Аида была один раз и снова исчезла, начальник отделения, попросил Егора передать матери, чтобы забирала девочку. Егору идти туда не хотелось, поскольку уже знал, что там его встретит. И в этот раз были слышны пьяные голоса, и ему показалось, что их больше. И действительно, его чуть не сбили с ног в дверях выходившие двое: мужчина и женщина с огромным синяком под глазом, низкорослая, она старалась положить руки на плечо верзилы, лицо которого обросло седой щетиной.
- Привет, друг, ты не сюда, здесь живут деловые люди...- сказал один из мужчин.
Егор посторонился, дал пройти компании. затем зашел в квартиру. Его снова встретил отвратительный запах и клубы дыма такой концентрации, что до конца суток они не рассеются. Аида, как всегда, сидела на диване, а два мужика стояли возле стола и о чем-то споили, дымя сигаретами.
На этот рз Аида сразу узнала его.
- Доктор! Как мы рады вас видеть!- воскликнула она пьяным голосом. Мужики же, не обращая внимания на вошедшего, продолжали разговор, в котором можно было разобрать лишь дикий мат.
- Да подите все вон!- закричала на них Аида.- Вы чего не видите, что доктор пришел? Подите все вон!
Мужики с удивлением посмотрели на нее, воткнули недокуренные сигареты прямо в крышку стола и, не торопясь, направились к выходу, перебрасываясь фразами все в том же духе, лишь в двери они остановились и стали рассматривать Егора.
- Я сказала, убирайтесь!- закричала Аида. Народ тоже, никакого понятия о вежливости. Доктор, садитесь. Я вчера к Насте не попала: работенку мне подыскали, так сегодня после работы поужинали.
- Вот что, Аида Фроловна, Настя здорова, завтра ее можно будет забрать из больницы.
- Ой, доктор, спасибо вам., я завтра вечером зайду, заберу ее, раньше не могу- работа.. Знаете, давайте выпьем за ее и ваше здоровье... Я сейчас..
Егор не стал ничего говорить и поспешил уйти, вслед услышал:
- Доктор, я обижусь...
К Тане ему заходить было не за чем, и он вышел во двор. Неподалеку от двери подъезда стояли те два мужика, которых выгнала Аида. Увидев Егора, они поспешили к нему.
- Ты чего ушел?- спросил один с небольшой жидко й бородкой и гладко остриженной головой
- А что мне там делать?
- Ну, как что? Баба ведь молодая еще..
- Послушай, ты на самом деле доктор? – спросил другой, заросший густой рыже щетиной, не брившийся неделю,- Доктор - это хорошо. Настенку-то вылечили?
- Вылечили, завтра мать домой заберет...
- Послушай, доктор, мы вот что хотим тебе предложить,- начал бородатый:
- Айка-то спилась вконец, ее позавчера мы уже хотели в психушку отправить. Как начала орать всякую ерунду – насилу угомонили. Вот девченку жалко. Знаешь что, может, ты найдешь кому она нужна? Мы бы за поллимона устроили – комар носа не подточит..
- Но ведь у нее законная мать,- произнес удивленный Егор.
- Да какая же это мать? Я тебе говорю, что ее не сегодня-завтра в психушку упекут, а девченка пропадает. Вот и отдать бы ее хорошим людям, девченка она смышленная. За поллимона оформим, и тебя не забудем. В общем если надумаешь –заходи на оптовую базу, что возле рыбного порта, спросишь Юрку Грубого, там меня все знают.
От этот разговора Егор растерялся, он хотел сказать этим мужикам что-то значительное. но не мог ничего не придумал, только сказал:
- Ну, вы даете, мужики...
Отойдя от мужиков, Егор почувствовал себя так, будто его оглушили. И верилось и не верилось, что такое может быть, когда уже можно отобрать у матери ребенка и продать его за деньги. А для чего этим мужикам деньги? Чтобы пьянствовать. Что же делать в таком случае? Куда пойти? У кого искать помощи? Кто спасет эту несчастную женщину и ее ребенка? Особенно его беспокоила Настя. Егор представил ее в этом смраде, среди пьяных баб и мужиков и с пьяной мамой. Наверняка мужики остаются у нее ночевать. А девочка не спит, ждет, когда заснет мама, чтобы проверить заперта ли дверь?

Вскоре перед концом рабочего дня, когда все дела закончены, в ординаторскую, куда собрались все врачи, зашел главврач отделения Светозар Севастьянович Кулик, мужчина пенсионного возраста, солидный с бородкой, как у Айболита, его и врачи и больные так и звали – доктор Айболит. Сюда он заходил, чтобы напомнить кому-нибудь о чем-то предстоящем или подвести итог сделанного. Старейший врач отделения Вероника Михайловна по этому поводу говаривала, что Айболит заходит попортить, кое-кому настроение перед концом рабочего дня. На этот раз он зашел, чтобы объявить о задержке зарплаты на неделю, а может, и больше.
Сверстник Егора врач Брянцев Игорь произнес:
- Забыл, кому из классиков принадлежат слова: «Были времена и похуже, но не было подлее».
- Небось, Горькому,- предположила Света, тоже молодой врач.
- Нет, не Горькому. Слова это очень точно характеризуют нашу эпоху, прямо в точку.
Зря, молодой человек, вы так злословите, - тоном наставника произнес заведующий.- Кроме литературы нужно еще разбираться и в политике. Да, времена у нас сложные, даже, можно сказать, трудные, но никак не подлые. Новое рождается в муках – такова закономерность, а новое именно рождается сейчас...
- Я не против нового,- произнес Игорь,- пусть оно себе рождается, с богом, но причем моя зарплата? Или у рождающегося нового такова закономерность: оно рождается, а мы должны вымирать?
- Наше новое хуже концлагеря,- произнесла Вероника Михайловна. Мой дед был там и рассказывал, что там за работу давали поесть. А мы чем провинились? Работу спрашивают, а насчет поесть – потом?
- Я вас понимаю, Вероника Михайловна, строить новое трудно, но не всякий может утешаться, предвкушая будущее счастье.
- Вот то-то и оно. Коммунисты обещали счастье и призывали потерпеть, но там терпели не на голодный желудок, сейчас обещают еще большее счастье и требуют соответственно больше потерпеть на голодный желудок. А жить-то когда? Я человек, и жить хочу по-человечески, пусть не на тысячи долларов в месяц, а хотя бы, на мою скудную зарплату, которую положено получать каждый месяц, а мне ее лишь обещают, а потом размазывают по сотне рублей, а наша семья уже должна три миллиона...
Эти слова Игоря присутствующие встретили молча, лишь Айболит вроде бы крякнул – такая у него была привычка, крякнуть при трудных обстоятельствах.
Тут же заговорила Вероника Михйловна.
- Насчет коммунистов ты, Игорь, зря. Американцы боялись нас не только из-за военной мощи, они боялись нашего морального духа. Правда, некоторые, поддавшись на посулы, предали не только себя, но и детей своих, а кое-кто и страну. Жаль, что пока это многие не понимают. Кто-то ждет светлого будущего, которое им построит клика преступников во главе со своим вождем – президентом.
- Вероника Михайловна, я требую, чтобы вы впредь в моем присутствии не оскорбляли президента. Он поставлен у власти нашей волей и делает все на благо России,- стараясь быть, как можно строже произнес Айболит.
- Наивный вы человек, Светозар Севастьянович, он не для России старается, а для себя, прежде всего, - не смутилась Вероника Михайловна.- До чего довели страну? Вы уже забыли, что совсем недавно смерть каждого ребенка была чрезвычайным происшествием, мы гордились на весь мир, как низка у нас детская смертность, а сейчас кого-нибудь беспокоит, сколько детей умирает? А вы же с юных лет знаете, дети - будущее страны, с них надо все начинать, а нас перестали снабжать медикаментами.
- Вы бы посмотрели, что делается в отделении грудничков,- заговорила Света,- брошенные матерями младенцы. Это какой-то ужас...
- Господа, господа, я не намерен митинговать с вами, но хочу еще раз повторить, что трудностей никто не отрицает, но мы на пути к их преодолению,- заговорил, подняв руку Светозар Севастьянович.- Трудности преодолеваются верой и надеждой, да – верой и надеждой! Мы, врачи, должны показывать пример, больше чем другие верить и надеяться, помогать другим укрепляться в вере – это наш единственный путь. Именно этого я желаю вам,- заключил свою речь Айболит и резво удалился.
- Просветил и осчастливил,- резюмировал Игорь.
- Ему можно просвещать,- произнесла молчавшая до сих пор Татьяна Ивановна, старшая медсестра, женщина, умеющая быть незаметной, но знающая много.- Его сын занимается продажей за границу металлолома, он уже за городом коттедж построил и квартиру в Москве купил. Моя племянница у них работает.
Егор сидел молча, он все больше и убеждался, что никто не даст ответа на его вопросы. Он видел, как большинство его коллег замкнулись в своем кругу, живут своими заботами. Вот и теперь, расставшись с заведующим, все стали собираться домой, единодушно осуждая нелегкую жизнь, высказывая свои тревоги и заботы, но никто не сказал, а что же нужно делать, чтобы сбросить иго гнетущей нужды, чтобы спасти Настю и тысячи, и тысячи несчастных детей от грозящей им гибели.
С той поры, как он столкнулся с Настей, Егор стал по-другому смотреть на этих маленьких девченок и мальчишек, лежащих в кроватках, бегающих по коридору. Он стал интересоваться, к кому приходят родители, к кому не приходят, с чем приходят, пытаясь вычислить, сколько же у них в отделении таких, как Настя.

За дочерью Аида пришла в конце дня. На этот раз она припудрила лицо и накрасила губы. Увидев ее, Настя подбежала к ней, повисла у нее на шее, шепча: « Какая ты красивая, мамочка». Егор, оповещенный сестрой, подошел к ним.
- Доктор, я сегодня пойду домой?- спросила девочка
- Да, Настя, ты здорова и можешь идти домой.
- Ну хорошо, я только пойду попрощаюсь с тетей Надей...
Как раз в это время больные из палаты ушли на ужин, в палате не осталось никого, Егор решил поговорить с Аидой.
- Аида Фроловна, я хочу поговорить с вами как врач. Если вы хотите иметь хорошую, здоровую дочь вы должны изменить свой образ жизни. Во-первых, вам, во что бы то не стало, нужно бросить пить, и, во-вторых, привести в порядок свою квартиру, ведь, она у вас не убирается с давних пор, а девочке после столь тяжелого заболевания нужна здоровая обстановка.
- Вы все правильно говорите, доктор, все это я понимаю. Но пропащий я человек, видно, ничто меня не спасет. Когда я трезвая - мне свет божий не мил, руки ни к чему не лежат, и людей я ненавижу, а как выпью – все кажется розовым. Простите, доктор, за откровенность. Но я попробую побороть себя.
В это время в палату вошла Настя. Увидев слезы на глазах матери, она нахмурилась, подошла к Егору и спросила зло:
- Ты зачем мою маму обидел?
- Настенька, что ты, что ты?- заговорила Аи да, торопливо вытирая слезы, я расплакалась от радости, что ты пойдешь сегодня домой, и еще потому, что бедные мы с тобой.
- И совсем не бедные, тебе Филипп сказал, что у тебя работы будет по горло.
- Ой ты моя умница, помощница,- сквозь слезы рассмеялась Аида и обняла девочку- Все-то ты у меня знаешь, все понимаешь. Не болей больше, и мы заживем хорошо. Ну, собирайся.
- Послушайте, Аида Фроловна, может вам нужно сменить место жительства, переехать куда- нибудь
- Куда же и на что я поеду? У меня порой не бывает денег, чтобы купить билет в автобусе.
В это время Настя достала из сумки матери свою панамку и потянула ее за руку.
- Доченька, скажи доктору спасибо, ведь он тебя вылечил.
- Спасибо, доктор, вы приходите к нам в гости, как только мама наварит варенье из малины, и мы будем пить чай с бубликами.
- Спасибо, Настенька, обязательно приду,- засмеялся Егор, и не смог не сказать вдогонку:
- Аида Фроловна, все же постарайтесь удержаться и привести квартиру в порядок..
Аида кивнула Головой, а Настя защебетала с девочками, пришедшими с ужина

После этого Егор долго не встречал Аиду, поскольку в доме молодежи начла работать дискотека и он, если не дежурил в больнице, сразу же после работы уходил туда. Так прошла зима, весной Таня уехала в отпуск, потом он пошел в отпуск, и удалось попасть в небольшой турпоход, и к Тане он попал лишь осенью. Поднимаясь по знакомой лестнице, он вспомнил про Настю и Аиду, и сразу же появилась тревога – что там у них? Но в квартире было тихо, и, конечно же, он нем мог не спросить Ирину Васильевну о их соседях. Та рассказала ему печальную историю. Недели три назад Аиду увезли с острейшим приступом алкогольного психоза, а Настю взяли к себе пожилые люди из соседнего подъезда.
Выслушав такое сообщение Ирины Васильевны, Егор спросил:
- Скажите, вы умудренный жизнью человек, где же выход из такого положения? Ведь гибнут дети!
- А что тут такого? Такое всегда было, пьяницы, они от века, сам праотец Ной грешил этим.
- Но раньше, такими занималось специальные органы, а сейчас они никому нем нужны.
- Ну и правильно, зачем на таких средства тратить?
- Но, ведь, здесь не только они, здесь и дети. Они-то причем?
- У таких детей нужно отбирать и отправлять в детдом,- холодно ответила Ирина Васильевна.
- Ирина Васильевна, вы не видели, как Настя любит мать. Мы не хотим знать, что творится в душах этих беззащитных существ. Это ведь дети, человеческие дети, они должны стать людьми.
Ирина Васильевна всеми силами старалась доказать, что у таких матерей детей надо отбирать и отправлять в детдом.
- Но вы поймите, ребенок лишь тогда вырастет полноценным, когда он имеет все: мать, отца, братьев, сестер, которые должны помочь ему выбрать дорогу в жизнь.
- Должны-то должны, но не всегда это получается, вот и нужно иметь хорошие детские дома, там тоже плохому не научат. Хотя, сейчас никому ни до кого нет дела,- определила Ирина Васильевна.- Сейчас каждый за себя. Как власть установила, так и живут. Тут уж ничего не поделаешь.
Разговор прервала Таня .Выйдя на улицу, она сказала:
- Чего ты с ней споришь? Она хоть и моя мать, хоть и вырастила нас троих, а людей не любит, обо всем по себе судит. Я с ней уже и спорить перестала. А насчет Насти мы сообщили в детский фонд, оттуда уже приходили, соседей спрашивали. Я не знаю, что они решили. Я недавно спрашивала бабушку Клепикову, у которых Настя, она говорит, что бедняга скучает по матери и рвется к ней в больницу, но в больнице к Аиде никого не допускают, представляешь какое у ней состояние?
Егор и Таня собрались отпраздновать свадьбу, но Егора срочно отправили на специализацию, они решили отложить торжество.
А сразу после возвращения Егор пошел к Тане. У подъезда он встретил Аиду, она его не узнала, поскольку он отрастил бороду, да и он с трудом узнал эту неимоверно постаревшую женщину. Ирина Васильевна рассказала, что Аида по возвращению из психлечебницы стала заговариваться, но Настю от себя не отпускает. Клепиковы, у них сын владеет каким-то строительным заведением, упросили его сделать ремонт в этой страшной квартире. Пока там тихо, но Егор врач, и знает, что возврат к прежней жизни у этой женщины не исключен, и маленькой Насте защиты ждать неоткуда. Ему вспомнилась реплика Игоря про подлейшие времена.