Опечатка

Спрятала презрительный взгляд под ресницами. Сильно надавила пальцами на веки. Резкая боль, как от взмаха острой бритвы. Осторожно потрясла головой, чтобы вернуть исходное положение. Не помогло. Злость мурашками разползлась по телу. Чувство отвращения сложилось в гримасу брезгливости. Это реакция моего тела на предстоящую встречу с тремя господами. Владельцами журнала, где я нанята в качестве главного редактора. Каждого по отдельности вынести было можно. Как соль-перец-сахар на кончике ножа. Всех вместе – невозможно.
Мне и моим коллегам они готовили показательный суд. За опечатку в свежем номере.
Предварительное слушание уже состоялось. Через телефонную трубку, которая пухла от оскорблений в адрес творческого коллектива.
Первым взял слово исполнительный директор. Самая мелкая по значению фигура в структуре правления. Типа шестерки. Между собой мы его называли Клещ. Его крупное тело, увенчанное маленькой головой с белыми, будто выцветшими волосами, походило на паука, запутавшегося в собственных лапах. Во время разговора он впивался взглядом в собеседника. Крутил бесцветными глазами. Цеплялся липкими пальцами за рукав и напирал круглой грудью. Будто хотел отодвинуть в сторону, чтобы занять все пространство собой. Иначе, - думал, его никто не увидит. Поэтому хотелось сделать шаг назад. А после - густо намазаться мылом и нырнуть в глубокий бассейн с теплой водой.
- Ольга, что у нас происходит? – Устало, как репетитор двоечника, спросил он.
Вопрос «что у нас происходит?» был для нас, как выстрел из стартового пистолета. Знак для забега на длинную дистанцию. Прочь от глупости и унижения. Независимо от результатов пробега, на финише - угроза увольнения. Мера наказания, не соответствующая тяжести содеянного.
- Что у нас происходит? – Уже с нажимом спросил Клещ.
- Что именно? Введите в курс дела. – Старалась небрежно говорить я. Хотя все тело сгруппировалось, как для прыжка.
- Ошибка в свежем номере. – Довольно, будто облизывал клубнику, сказал он.
- Какая? – Испугалась я не на шутку.
- Слово «гуманизм» написано неправильно: «Гмуанизм». И это под портретом президента нашей страны! Это не просто орфографическая ошибка! Это политическая ошибка! Он теперь думает, что мы издеваемся над его идеей гуманизма.
Мне показалась его логика забавной, и я рассмеялась.
- Что тут смешного? – Наступал он. Завтра в кабинет ко Льву Иосифовичу! А корректора надо уволить.
- Во-первых, это не ошибка, а опечатка. Во-вторых, нет таких корректоров, которые не пропускают опечатки. А в- третьих, ее никто не заметит.
- Ну, я-то заметил! – Радостно сообщил он. Таким тоном, будто получил Нобелевскую премию.
- Вот и отлично. Если вы никому не скажите, у нас не будет неприятностей. Может, на этом и договоримся? Мне, поверьте, досадно больше, чем вам.
- До-го-во-рим-ся…- протянул он. – Ну, если только полежим…
- Что?! – Возмутилась я. Бросила трубку и тщательно вымыла руки.
Раздражение растопило мороженым. Запила несладким чаем. И вышла на улицу.
Густо заросший парк с просевшим асфальтом на дорожках - как противопоставление красоты и уродства. Талант и бездарность. Ум и глупость. Чистота и грязь. Только присела на скамейку, - звонок:
- Что у нас происходит? – Это уже Любовник. Кодовое имя главного акционера издания.
Звали мы его так не случайно. В отличие от своих коллег по цеху он превращал свои любовные связи в производственные. Искусно мешал дело с телом. В пользу тела. Для этого этажом выше офиса – специальное помещение. Будуар в стиле Людвига 14-го. Из этого кабинета все любовницы выходили в новой должности. Поэтому не знать, с кем он спит, было невозможно.
Последнее тело выглядело вполне прилично. Миловидная, лет 35, замужняя дама. С очаровательными на щеках ямочками и блестящими глазами. Звали ее Света. У нее был свой бизнес – дизайн-бюро «Свет». 30 человек выпускали полиграфическую продукцию. Но в эпоху кризиса продукции стало меньше. Денег – тоже. Когда Любовник захотел Свету, Света захотела выпускать его журнал.
Потому что нашу редакцию переселили в ее офис. Втолкнули, как мятые тряпки в набитый чемодан. Разместились мы там с трудом. Полтора человека на одном рабочем месте. Любовник сказал, что фирма «Свет» будет помогать редакции. Получилось наоборот. Редакция помогала «Свету». И абсолютно даром. Во имя большой любви. Света громко отдавала приказы и засекала время. Чтобы мы уложились в точно назначенный срок.
Мы мечтали об одном: о ссоре между любовниками. Потому что она за эту любовь получала дополнительные средства. А мы – новый объем работы.
Через два месяца наша мечта исполнилась. Света стала вежливо разговаривать и не раздавала заданий. Выглядела она подавленной. Будто что-то потеряла.
Громко отдавать приказы и засекать время стала другая. Секретарша Любовника Лика. Моложе Светы лет на 10. Вульгарная девица с обесцвеченными волосами и низким голосом. Она заходила в редакцию и виляла бедрами перед компьютером. Томно вздыхала и тыкала пальцами в экран монитора. Рассказывала, как надо работать. И была уверена, что ее все слушают. Свое превосходство она демонстрировала одной фразой:
- Вадиму это не понравится.
Это она про Любовника. Который для нас был Вадим Сергеевич.
- Что у нас происходит? Ты меня слушаешь? – Срывал в трубке голос Вадим Сергеевич. - Я уже знаю, - устало ответила я.
- Ну и что, что знаешь? Это все, что можешь сказать? Почему так произошло? Нет, вы вообще собираетесь работать или намерены дальше баклуши бить? – Кричал он, как на вокзале.
- Если бы мы не работали, опечаток не было б, - слабо возражала я.
- Завтра, чтобы все явились к 11 часам, в центральный офис. Поняла? – Резко бросил он в трубку.
- Слушаюсь! В 11, в центральном офисе. – И с удовольствием закрыла крышку мобильника.

Аллея закончилась у чугунной ограды парка. Дорога вперед была перекрыта. Подняла голову вверх. Круглые облака – как куски белой шерсти на ровном полотне неба. На краю гаснет закат. Линию горизонта прикрыла чернеющая туча. Вышла по тропинке на поляну. Стрижи гонялись друг за другом и радостно щебетали. Колокольчики, будто виноватые, опустили свои головки к земле.
Звонок с мобильника нарушил процесс созерцания.
- Что у нас происходит? – Это третий шеф, которого мы называли ласково Папаня.
До продажи журнала Любовнику, Папаня выглядел порядочным человек. Просто сильно располневшим. А сейчас лицо – блином. Глаза – глубоко под веками. Нос – петлей на середине лица. Подбородок – двойной, ступенькой вперед. Живот хоть клади на стол. Тугой и упругий. Как большой мешок для мусора, брошенный на обочине.
От других он отличался признаками человечности. Точнее – редкими его проявлениями. И только в беседе один на один. Мог предложить чай и кофе. Спросить, «как дела?», пообещать повысить зарплату или подарить телевизор.
Стоило войти Любовнику, Папаня резко видоизменялся. Его сущность выползала, как черепаха из панциря. Высоко поднимал плечи и разводил руки по краям стола. Опирался на них мощным телом и смотрел исподлобья. Как авторитет в тюремной камере. Потом тяжело дышал и нервно стучал ногой в дорогом ботинке.
- Я тебя спрашиваю, что у нас происходит? – Шепелявил он в телефонную трубку.
- Я уже ответила, - тяжело вздохнула я.
- Кому?
- Вадиму Сергеевичу и исполнительному директору.
- Но ты же им ответила, не мне. Ты что мне не можешь ответить?
- Ну, они же сейчас рядом с вами. Я ничего нового не скажу.
- А я, что, по-твоему, должен их переспрашивать? Просить повторить? Скажите, Вадим Сергеевич, что вам главный редактор сказала? Так что ли? Чтобы завтра, в 11 часов, в центральном офисе!

В 11 часов, в центральном офисе. Воздух казался плотным и влажным, как намокшая от дождя туча. Лика профессионально улыбнулась и кивнула головой в сторону господского кабинета.
- Мальчики, спина прямая, голова – вверх! – Отдала я последнее распоряжение перед боем.
Мальчиков было двое: дизайнер и верстальщик. Я знала, что в атаку они не пойдут. И будут уютно себя чувствовать за моей спиной. Там они и разместились. Свое место дислокации выбрала грамотно. Подальше от Папани и поближе к Любовнику. В целях личной безопасности. Потому что знала: когда Папаня орет, он сучит руками и брызгает слюной. А Любовник в любой ситуации стреляет глазами. Клещ был в резерве. Ему доставалась самая почетная роль – палача. Он выполнял ее с удовольствием.
Я непроизвольно вскинула брови. Рядом с Папаней уместилась секретарша Лика. На лице - нескрываемое чувство превосходства. Как у коронованной особы. Раньше такого не было.
Самосуд проходил за закрытыми дверьми. Обвинительную речь начал Любовник. Говорил, что мы не умеем работать, халатно относимся к делу и позорим его честное имя. Ровного голоса хватило на пять предложений. Потом он заурчал, как самолет на взлете:
- Что у нас происходит? Что у нас с дизайном?
- А что у нас с дизайном? – Подал голос наш дизайнер.
- Да, что у нас с дизайном? – Тон в тон спросила я. – Мы разработали макет нового проекта, вы его утвердили, а деньги заплатили «Свету». Другой фирме. К которой вы нас подселили. – Отчаянно я намекала на его любовницу. – И что у нас может быть с дизайном?
- А почему ты ни с кем из этой фирмы не здороваешься? Зачем я вас там разместил? И почему я должен на сторону платить деньги, если у меня есть свои специалисты? – Вполне искренне удивлялся предприимчивости своей любовницы Вадим Сергеевич.
-Хороший вопрос, - опешила я. – Действительно, зачем вы нас туда подселили? И почему вы деньги платите на сторону, а не нам, за дополнительную работу?
- Да за что я тебе должен платить деньги, если ты с ней даже не здороваешься?
- А вот это не правда, Вадим Сергеевич, я с ней не только здороваюсь, но еще и разговариваю на женские темы.
-А зачем ты с ней разговариваешь на женские темы? Я для этого редакцию туда переместил?
- Помилуйте, но вы же сами рекомендовали мне с ней подружиться? Я так и сделала.
- Так ты теперь не хочешь, чтобы редакция была там, в этой фирме?
- Я этого никогда не хотела. Этого хотели вы. Сами смешали больницу с магазином и требуете, чтобы получился художественный музей. Так не бывает. Котлеты от мух обычно разделяют.
- Как так можно относиться к людям, с которыми работаешь!
- Как? Вы мне вменяете в обязанность, чтобы я ее любила? Мы делаем за нее работу, а она получает от вас деньги. И зачем вы подсылаете свою секретаршу отдавать приказы дизайнеру.
- Минуточку, какую секретаршу?- Насторожился Вадим Сергеевич.
Я рукой показала на Лику. Он посмотрел в указанном направлении.
-Это не секретарша, - с чувством оскорбленного достоинства произнес он. - Это наш администратор Наталья Геннадьевна. Она координирует связь редакции и центрального офиса.
- Половую? – Срывалось у меня с языка. Но вслух сказала:
-Я не в курсе последней ротации кадров. Надо было меня предупредить. Так значит, мне теперь можно не дружить со Светой? Надо дружить с Натальей Геннадьевной? Могу заняться поиском подходящего помещения для редакции? Я могу это сделать?
- А что с помещением? Не устраивает? – Как рыцарь на белом коне рванул в бой Папаня. Из-за помещения, что ли, прошла опечатка?
- На профессиональном языке это называется «глазнуха». – Смиренно ответила я. - Когда уставшие глаза не смогут разделить слипшиеся буквы.
- Значит, смените глаза! – Орал Папаня. – Что с помещением, спросил я?
-40 градусов жары. Даже компьютеры отключаются, не то, что люди! Надо срочно установить кондиционер.
- Жарко? Работайте ночью! Днем спите, ночью работайте. Не нравится, уходите! Сейчас на одно ваше место сто человек придет.
- Если не справляетесь, так и скажите, - подала голос бывшая Лика, ныне - Наталья Геннадьевна.
Я вложила в свой взгляд ударную дозу презрения. Внутри меня стало пусто и холодно. Я чувствовала себя яйцом всмятку, из которого вычерпали все содержимое.
Слова моих господ прыгали крупными горошинами по столу. Отскакивали от стен и рассыпались по полу. Я прикрыла уши руками и плотно прижалась к спинке жесткого стула. На мгновение повисла пауза.
- Принесите мне кофе! – Кричал в сторону приемной Папаня. – Есть хочу!
Мне хотелось подскочить к нему и затолкать в его орущий рот все, что попадется под руку. Бумагу, канцелярские кнопки, скрепки, карандаши, столы, стулья, шторы, картины. Туда же – компьютеры, люстры, ковры. И ногами вперед – Лику. Чтобы весь мир снобизма и глупости утонул в одном животе.
- Чтоб ты лопнул! – Прошептала я.
Клещ с шумом поставил свой портфель на стол и вынул пачку бумаг. Пошелестел страницами и изрек:
- Я предлагаю провести комплекс мероприятий. Во-первых, все должны составить список своих функциональных обязанностей. – С видом докладчика на заседании ООН провозгласил он.
- Это через пять лет работы? – Слабо возмутилась я очередной порции глупости.
- Во-вторых, - не ответил на мой вопрос Клещ, - каждый должен представлять отчет о проделанной работе. Все, что делает, то и записывает. Ответственная за это будет Наталья Геннадьевна.
- Можете записать сразу. – Монотонно начала я.- Верстальщик, двоеточие: верстал тексты, обрабатывал фотографии. Бильд-редактор: читал тексты, подбирал фотографии.
- Вот это и напишите, - прервал Клещ меня.- Тебе будет трудно записать все, что делаешь, этим займется Лика. Ой, простите, Наталья Геннадьевна.
- Да вы что? – Возмутилась я. - Зачем губить такую молодую жизнь! Синоптики опять жару обещают. Она спечется в редакции за целый день. Не забудьте, что у нас нет кондиционера.
- Это не проблема, - вмешался Любовник. - Поставим кондиционер. Что ты из всего проблему делаешь? У тебя очень нездоровая обстановка в редакции.
Я даже не повернула в его сторону голову. Доказывать очевидное было бессмысленно. Он все равно не поймет, что можно руководить, не подавляя и не унижая. И добиваться желаемого играючи.
- И, в-третьих, - продолжил речь Клещ. – Мы сейчас создаем службу доверия. На указанный адрес каждый может отправить свои предложения, пожелания или жалобы.
- Это доносы, что ли? – Удивилась я неожиданному повороту событий. – Для оздоровления психологической обстановки в редакции?
Но Клещ мне не ответил.
Отношения на тему господ и рабов выясняли еще часа два. Папаня взмок и ослабил узел галстука. Любовник кидал в Лику призывный взгляд. Клещ вытирал потные руки о штаны. Мальчики молчали. Я скрежетала зубами.
Вышли из кабинета, как спустились с эшафота. Чудом уцелевшие из-за роковой ошибки палача.
– Я только одно не пойму. Почему она была Ликой, а сейчас Наталья Геннадьевна? – Спросил верстальщик Ваня.
- Новую жизнь надо начинать с новым именем, - предположил дизайнер Миша. А то звучит как порно-кличка – Лика. А Наталья Геннадьевна - это уже солидно.
- Не утруждайся, имя можешь не запоминать. Все равно скоро будет другая. Лучше подумайте, что в доносе написать, - прервала я их беседу.
- Как несправедливо устроен мир. Надо увольняться, - скорбно произнес Миша.
- Все справедливо, - не согласилась я. – Одних Бог наградил умом, других – деньгами. Все гармонично. Вот ты – умный и талантливый, а Папаня – тупой и невоспитанный. Ты от него зависишь также, как он от тебя. Ему надо за деньги купить твои мозги, а тебе продать. Где ты видел умного руководителя с деньгами? Придешь в другую редакцию, будет то же самое. Не гневи Бога. Такие, как Папаня, Клещ и Любовник – это не ошибка природы. Это опечатка. В их мире любая Лика, став Натальей Геннадьевной, останется Ликой. А в нашем мире самое ценное что?
- Имя! – Все вместе ответили мы.
По дороге в редакцию светофоры подмигивали нам зеленым глазом.