Десять лет разлуки

2052 год
==============

Нежное поглаживание шероховатых, теплых стен. Пальцы чуть дрожат. Опустив голову, упираюсь лбом в кирпичную кладку, словно это дружеское плечо, и, как мне кажется, даже не шепчу, а только шевелю губами.
- Я вернулась...
Эхо с шелестом пронеслось по пустым комнатам, когда-то заставленным дорогой мебелью из красного дерева:
- Вернулась...
Призраки прошлого обступили память со всех сторон, перенося в непостижимо далекое детство, когда мир был совсем другим, и никто даже подумать не мог, что скоро случится революция. А между тем, кризис, точно пожар, опустошал заводы и фабрики, выгоняя безработных и делая ставку на объединение всех стран Земли в одну непобедимую империю. Все народы разделились на два крайних течения, вылившиеся в бунты и протесты против интриг властей. Те, что хотели единства, гордо называли себя ординцами. Те, что выступали за сохранение границ и признавали только свою нацию, отнюдь не считали себя нацистами, да и по правде говоря, не были ими. Но это жутковатое слово, точно ярлык, приклеивалось даже к тем, кто не говорил на общем языке.
И в один, далеко не прекрасный день огромная толпа взбудораженных ординцев провинциального городка стеклась к дому влиятельных предпринимателей, которыми оказались Дарья и Савел Хованы. Мама и папа...
- Режь этих гадов!- визжит толстая тетка с растрепанными волосами, похожая на жену мясника. Кухонный нож в ее руке блестит кровожадным бешенством. Или, может, это блеск узких щелочек на лице, которые язык не поворачивается назвать глазами?..
- Мы вас били, бьем и будем бить!..- задиристо кричит мальчишка, выглядывая из-под грязной юбки какой-то нищенки.
И всюду слышно: 'Нацисты, нацисты!..'
Мама только крепче прижимает меня к себе, стараясь закрыть ладонями уши. Папа резко отскакивает от окна. Камень лишь разбил стекло и с глухим стуком упал на пол.
- Уходим!
Мы бежим в подвал. Я уже знаю, что там есть дверь в гараж. Если получится, мы уедем от злых теток и дядек далеко-далеко.
Но машина сломана. Савел снова и снова пробует ее завести. Дарья что-то кричит. Она уже видит, как ломаются двери гаража, как люди окружают машину и начинают ее расшатывать, разбивают стекло, колотят дубинками несчастный автомобиль. Потом принялись выдергивать дверцы. Первому же ординцу папа врезал кулаком в нос. Он не хотел сдаваться, но я чувствовала его страх. Меня кто-то выхватил из рук мамы. Кажется, это была та самая визгливая жена мясника. Я впилась ногтями в ее глаза, царапая лицо, как рассерженная кошка. Она тут же отпустила меня, и я поспешила отбежать от нее подальше. Так получилось, что и от машины с родителями я теперь тоже оказалась далеко, смешавшись с толпой. Кроме длинных ног взрослых мне ничего не было видно. Я слышала только вопли:
- Нацисты, нацисты!..
Да еще побагровевшая от злости толстуха с опухшими глазами орала:
- Девчонку! Найдите ее!.. Эта уродиха чуть не сделала меня слепой!..
Вот тогда я и вправду испугалась. Где мама, где папа? Что с ними?.. Я начала пробиваться к машине, но толпа лишь оттеснила меня еще дальше. Семилетний ребенок мало волновал ординцев. Гораздо важней было то, что в их руках оказались непокорная парочка 'нацистов'.
- В тюрьму, в тюрьму их!..
Вскоре толпа с улюлюканьем вышла из гаража на улицу. В доме что-то разбивали, звенели монеты, шелестели пачки денег... Разбойники, которых до этого я встречала только в сказках, оказались совсем не благородными и жутко бранились, когда ничего не находили. Я выбежала вслед за ординцами, только чтобы не видеть, как чужие люди забирают мои куклы, игрушки, одежду... было очень обидно, ведь все это мне дарили на дни рождения и другие праздники.
Не понимала тогда, что кража моих вещей - далеко не самое худшее. Еще верила, что рано или поздно обниму отца и мать.
Но шли дни, месяцы, годы... Я росла без приюта и крыши над головой, научившись жить под открытым небом и воровать. Мне удавалось прятаться от шумных полицейских. Совсем не хотелось в детдом, а то, что в тюрьму меня не пустят, я знала. Да и в тюрьме ли сидели Дарья и Савел?.. Слухи о том, что они сбежали, давали надежду. Может, родители теперь искали меня во всем городе. Может, очень скоро мы снова увидим друг друга... С этой мыслью засыпала и просыпалась, пока не поняла, что она слишком хороша для действительности. В компаниях детвора побаивалась меня и не спешила предлагать дружбу - настолько я была диковатой в их глазах. Один толстый пацаненок попробовал однажды в шутку дернуть меня за косичку, но я тут же дала ему кулаком в глаз, после чего он долго ходил с фингалом, соврав родным, якобы подрался с мальчишками.
Теперь он мой муж. Слышите, стены? Мой бывший муж.
Свекровь, заподозрив неладное, решила проверить документы с моей идентификацией. Разумеется, они оказались подделкой. Я была вовсе не из детдома. Хуже - с улицы. До сих пор отчетливо слышу ее презрительное: 'Бомжиха'. Ах, если б она знала, кем когда-то был Савел Хован!.. Но это имя ей было незнакомо. Революционеры давно ушли на Север.
Мне исполнилось семнадцать. Вокруг царила весна, призывая жить дальше и не унывать. Может, именно, благодаря ей, суицид со мной после развода не случился. Дальше было проще: устроилась на работу, стала честно зарабатывать на пропитание... Тогда я вдруг поняла, что больше не желаю промышлять воровством. Захотелось тихой жизни порядочной гражданки. Но мысль о том, где сейчас мои родители, все никак не давала покоя, грызла душу нестерпимой мукой. Часто посреди ночи я вскакивала с воплем из-за кошмаров, в которых мама уходила от меня все дальше и дальше, и вместе с ней отдалялся едва различимый отец. Невозможно было смириться с тем, что мы потеряли друг друга безвозвратно.
В конце концов, надоело ждать. Нужно было искать самой. И я поехала на Север, где революция успела превратиться в непрекращающуюся войну. Внутреннее чутье твердило, что Савел и Дарья еще живы. А может, просто не верила в то, что они умерли или погибли. В тюрьме их не было, это я знала точно.
Я шла следами ординцев. Видела ограбленные города, руины домов, сожженные поля и леса. Пожары уже давно потушили, но отстроить что-либо не успевали - из-за огромного количества мародеров, от которых постоянно приходилось защищаться, отстреливаться, убегать... И всюду дым рисовал вопросительные знаки: а стоило ли создавать единую страну такой ценой? Почему нельзя было мирно договориться, когда была такая возможность?..
Там, где еще жили люди, к чужим относились с недоверием. Впрочем, это не мешало мужчинам приставать ко мне с различными предложениями, как лучше согреться холодной осенней ночкой. Я только улыбалась и шарила в их карманах с целью наживы. Кушать хотелось часто, а за еду, как и за все остальное надо было платить. Но одного все же провести не удалось. Верней, он слишком быстро обнаружил пропажу кровных монет и догнал меня с твердым намерением убить.
Только чудом мне удалось скрыться от него в столпотворении на Свободной площади. На ней одно за другим начались выступления лидеров ординцев, чьи длинные речи сводились к одному: 'Страна должна быть единой, и все в ней обязаны соблюдать равенство'. Я только вздохнула. Если они так стремились к этому, почему никак не могли прекратить войну?.. Борьба никогда не способствовала единству. А их искаженное представление о людях, среди которых были только правые и левые, вызывало жалость. Убожеству их взглядов я не могла не сочувствовать.
И, как ни странно, в утрате своей семьи я прежде всего обвиняла не ординцев, а жену мясника. Если б она не вырвала меня из материнских рук...
Внезапно рев толпы и разглагольствования митингующих заглушил мощный взрыв. Столбы огня взметнулись черными клубами дыма и длинными языками пламени пожирали бордель, теснившийся между рестораном и каким-то клубом. Во всех троих заведениях люди сгорели заживо. Крики невыносимой боли продолжались до тех пор, пока огонь не добирался до расплавленных костей и сердца. Душа уходила в пятки при мысли о том, что было бы со мной, если б я оказалась рядом с домом развлечений. Веселое местечко, что и говорить!..
Толпа притихла, а затем, оглохшая и перепуганная, загудела, словно потревоженный пчелиный рой. Никто ничего не понимал. Некоторые слабонервные дамочки начали причитать и едва не срывались в истерику, а я находилась в прострации, тупо наблюдая, как к горящим зданиям подъезжают пожарники. И вдруг новый, еще более сильный взрыв перевернул их машину. Жутко было видеть, как она взлетает наверх, а затем падает на людей, стоявших слишком близко от нее.
- Месть!- выдохнул старик, стоявший рядом со мной.- Не надо было им красть девчонку.
- Что?- резко повернулась я к нему,- Какую еще девчонку?
- Тут были одни приезжие,- охотно начал рассказывать хилый дедок, увидев в моем лице благодарного слушателя.- Муж и жена. Ну, еще дочка пятилетняя. Я даже знаю, как ее зовут. Фиалка.
- И?
- Она хоть и мала еще, но уже видно, что очень красива. А таких девочек в борделях обожают...
Меня прошибло холодным потом. Я догадалась, что последовало дальше. Фиалку украли, а ее отец решил таким образом отомстить. Скорей всего, девочка уже находилась вместе с ним, иначе не стал бы он взрывать публичный дом со всем его содержимым. И, если вспомнить, что эти трое были приезжими, значит, они остановились в гостинице. Город имел только один отель. Там же поселилась и я...
'Надо будет оттуда уйти... ну, их к черту... мне главное: найти своих родных...'
Клочки мыслей еще болтались где-то на задворках сознания, пока я бежала в отель. Зачем? Этого и сама не могла сказать. Просто позарез нужно было убедиться, что сплетник-старик не соврал.
В холле гостиницы меня встретила приветливая хозяйка. Кажется, ее звали Мартой.
- Здесь,- я перевела дыхание, стараясь говорить спокойно,- останавливалась одна супружеская чета с пятилетней девочкой по имени Фиалка?
- Да, но они уже уехали,- спокойно сообщила Марта и поинтересовалась, не заболела ли я? Уж больно лихорадочный был у меня вид. Я задумалась, сообщать ли ей о взрыве?.. Вдруг в гостинице осталась бомба, отсчитывающая последние минуты нашей жизни... Мурашки страха и дикого возбуждения щекотали спину, пятки просились пуститься в бег. Если б не железный самоконтроль, кто знает, какую глупость я совершила бы в этот день.
- Вы точно заболели,- озабоченно нахмурилась Марта.- Вся дрожите, как осиновый листок. Вам надо прилечь.
- А как,- только сейчас я заметила, что мои зубы выбивают дробь.- Как звали их?
- Кого? Родителей Фиалки? Почем я знаю. Главное - заплатили хорошо,- недоуменно пожала плечами Марта и взяла меня под руку.- Боже, какие холодные пальцы!.. Идем. Вам нужно лечь в постель, если не хотите свалиться с простудой...
Похоже, я сильно перенервничала. Пока меня отпаивала горячим чаем, я тысячу раз представляла, как горю в адском котле, под названием 'бомба'. Потом возбуждение сменилось усталостью. Мной завладела хандра, до этого ни разу не посещавшая. Хотелось взвыть. В голове билась мысль, что бесполезно бороздить холодные края, тщетно отыскивая хотя бы след Дарьи и Савела. Как я найду их?.. Огромное напряжение и отчаяние сказались на моем крепком здоровье. Месяц я лежала в своем номере, уже не опасаясь погибнуть от чьей-то мести. Гораздо страшнее был кашель, мучающий меня с утра до ночи. Врач, осмотрев меня, только покачал головой:
- Вам, девушка, надо ехать на Юг,- выговорил он с сильным акцентом типичного северного жителя.
- Я не могу. У меня здесь остались дела...
- Дела могут подождать,- возразил доктор.- Тем более, что в таком состоянии вы, все равно, не сможете их вести.
Передо мной встал выбор: либо долгие болезни и смерть на Севере, либо жизнь на Юге и вечный вопрос: 'Что с моими родителями?'. В конце концов, я сдалась. Ужасно хотелось солнца и тепла. К тому же, я ни на минуту не забывала о доме, где когда-то жила маленькой девочкой. Теперь у меня, благодаря украденным деньгам, была возможность купить его. Этой возможностью я решила не пренебрегать.
Но все же, все же... не удавалось мне примириться с мыслью, что поиски завершатся безрезультатно. Десять лет прошло с тех пор, как я чувствовала нежные руки мамы и их крепкие объятия. Десять лет миновало с того времени, когда я последний раз видела решительное лицо папы. Я сумела выжить без них, да. Сумею без них прожить, возможно. Но исчезнет ли чувство вечного ожидания чуда?.. Уйдет ли оно вместе с муками, от которых по ночам мне снилось, как толстая тетка снова и снова отрывала меня от самого родного на свете человека?.. Порой я жалела, что тогда так и не выцарапала ей глаза.
Обратный путь лежал через малочисленные деревни. Я решила остановиться в одной из них. Деревянный домик, уютная кровать, домашняя еда - все это манило меня, как манит приблудного пса свет очага. Мне повезло - хозяйка дома оказалась добрая женщина средних лет. Ее улыбка и заразительный смех заманивал не только меня, но и других постояльцев. Все вместе мы напоминали дружную компанию, и скоро я расслабилась, махнув рукой на житейские невзгоды. Как выяснилось позже, я чуть не совершила непоправимую ошибку...
Однажды Мила (так звали хозяйку) особенно пристально вгляделась в мое лицо.
- Что-то не так?- беспечно поинтересовалась я.
- Ты очень похожа на одну девочку,- обезоруживающе улыбнулась Мила.- Она и ее родители недавно останавливались у меня. Если б ты приехала чуть раньше, то, возможно, застала бы их тут.
- Что за девочка?- удивилась я. Следующие слова заставили меня подпрыгнуть.
- У нее странное имя - Фиалка. Кажется, ей лет шесть, не больше...
- Фиалка?!- воскликнула я. Мила вздрогнула и со страхом уставилась на меня.
- Ну да... неужели вы знакомы? Может, она твоя дочь? Хотя нет, у нее были родители.
- А родители кто?- нетерпеливо перебила я разговорчивую хозяйку.
- Очень молчаливые, скрытные люди. Мне они не особенно понравились, но я пожалела их дочку. Она была в ужасном состоянии. Боялась всех, кроме мамы и папы, пугалась мало-мальски подозрительного звука...- начала вспоминать Мила.- У нее были такие же длинные волнистые волосы темно-русого цвета, как у тебя. Ваши глаза я сочла бы одинаковыми - зеленые, широко распахнутые...
- Мне такие глаза достались от папы,- с неохотой проговорила я, погружаясь в тяжелые воспоминания.
- У Савела были точно такие же,- мечтательно вздохнула Мила и тут же испуганно вскрикнула от моего резкого движения в ее сторону.
- У Савела?!
- Ну... да... его жену звали Дарьей...
Боги, она даже начала заикаться, а я-то, дурья башка, почему не могла сообразить, что у меня может появиться младшая сестра?!
- Куда?- процедила я сквозь зубы, готовая уничтожить всякое препятствие, способное помешать- Куда они поехали дальше?
- Н-на... юг...
А я еще оттягивала момент своего возвращения домой, тогда как мне давно нужно было последовать совету врача!..
Я злилась на себя, проклиная за глупость и беспечность. Но вдруг это ошибка? Вдруг то не мои родные, а совершенно чужие люди с теми же именами?.. Я не стала гадать дальше, вместо этого принявшись лихорадочно собираться в дорогу. Мне нужно было успеть домой раньше них.
За прошедшие годы здание сильно обветшало. Разбитые стекла зияли пустыми глазницами темнеющего неба, сломанные стулья давно стали жилищем для пауков и прочей живности, вспоротые подушки напоминали перепуганных кур. При каждом шаге вверх взметались облачка пыли. Если внешне дом практически не пострадал, то внутри предстояло провести серьезный ремонт...
Тяжело вздохнув, я оторвалась от стены и, глядя на нее, словно в зеркало, мрачно пообещала:
- Я верну тебе красоту и уют. Найду родителей. Ты станешь прежним.
Громкое эхо раздалось во всех комнатах, словно повторяя заклинание:
- Я верну... и найду...
А мгновение спустя, удивленный возглас заставил сердце радостно екнуть в предчувствии чего-то важного.
- Заира?!
Тело оцепенело. Только страх, что мне послышалось, что на самом деле это сон, заставил обернуться. Ко мне уже мчалась женщина, нисколько не изменившаяся с тех пор, как мы виделись последний раз. За ней прихрамывал высокий мужчина, к волосам которого успела дотронуться несмелая седина. В остальном он остался прежним - та же улыбка, тот же прищур, те же мозолистые руки, способные завязать кочергу в узелок. Ничто не напоминало о том, сколько ему пришлось пережить операций на простреленной ноге. Эту рану он получил, когда вместе с женой бежал из тюрьмы после четырех лет каторги...
Мы узнали друг друга сразу, все еще не веря в долгожданную встречу. А на пороге появился еще один человек. Верней, человечек. Девочка шести лет. Она и вправду была похожа на меня, словно моя копия вернулась в детство.
Здравствуй, сестра...
Дом снова наполнился звуками, но это уже не было эхо. То были рыдания. Слезы счастья текли ручьем, выплескивая горечь, накопившуюся за время разлуки. Мы обнимались, смеялись и никак не могли перестать плакать, мысленно клялись больше никогда ни за что не расставаться. Не могли внятно говорить, и только одно срывалось с наших губ прерывистыми словами:
- Я так сильно скучала по тебе!..