дотянуться до синих небес (начало)

Сколько город смотрел в распахнутые окна небес. Сколько, затаив дыхание, смотрели вверх распахнутые ставни городских окон. Шум дворовых давно унёсся прочь, унося за собой прежние всполохи. Скрип ставень заглох, словно прерванный плетью лай собак. И даже проносящийся мимо ворох листьев был остановлен звенящим в тиши изумлённым молчанием. Город застыл.

Ветер, бродивший вдоль улиц, застыл намертво в еле освещённой арке дома, что напротив городских часов. Ветер, что бушевал по улицам, взвивая тонны песка за сутки и приносящий в окна и щели домов пыль, оцепенел, словно почуял приближение северных ночей. Солнце, опустившее веки, покорно принимала случившееся, не смея перечить в ответ. Дерзость, что наступила в день солнечных игрищ, была простительна, со всей присущей ей наглостью.

Середина неизвестного лета в забытом городе, словно во сне, принимало в дар свет нового времени, изменив мир наглостью вторжения в невиданные ранее просторы. Мир был пронизан насквозь человеческой дерзостью и его нераздельным могуществом. Сегодня был нарушен мир, он стал прошлым и всё, что было до этого момента, ушло в забытье, словно не существовало вовсе.

Памятники под палящим от нового мира солнцем догорали, оставив за себя лишь постаменты с обрывками еле читаемых фраз на, уже ставшим мёртвым, языке. Ветер, не дождавшись новостей с севера, остался в арке дома и играл с проржавевшими консервными банками. Лай бродячих псов скулил в недрах, ставшими бараками, дворцов. Уличный асфальт, потрескавшись, обернулся в пыль, давая упавшим сотни лет назад зёрнам прорастить в зелёные листья и увидеть новый свет. Для них не измениться ничего. Они хранят память, забытого леса, что был вырублен для живых. Сейчас же, в момент нового дня, солнце светило настоящему, чьё прошлое начиналось сегодня, в создаваемом им же мире, в эту
секунду и в этот час.

С юга, поскуливая на каждом шагу и еле переплетая лапы, шёл, зализывая на ходу раны, старый пёс. В его глазах, кровью выступала, уже успевшее стать прошлым, тоска. Пёс скулил о пропавшем мире, скулил о забытых мечтах, скулил о том, что чуял всю жизнь. Его мир рухнул, как для многих вокруг, но уйти в забвение мешал, оставшийся в глубине собачей души, долг, не выполнив который, уйти он не мог. На вытянутой морде читалась потерянность, обречённость, неизвестность. Мир, в котором он не мог почуять даже запахов, расцветал новым, не знакомым ему цветом.

Пёс скулил в тишине вновь создаваемого мира. На задворках прежнего мира, ему вторил в ответ забытый в арке ветер. На прогнутых под безмолвным временем крышах, псу вторили скрипы, обвисших над обеденными столами, досок. Где-то в глубине дворовых окраин, лежало забытое ветром перекати-поле. Забытое, оставшееся настоящим лишь в памяти, растение, растворялось в кристальном воздухе, становясь историей прошлого, что уже для взора нового, лишь воспоминание о котором можно забыть.

Окружающий новый мир набирал скорость в своём развитии. В небытие уходили цивилизации, воспоминания, прошлым становились переживания, новым становилось лишь происходящее. Не было надежд, давно потеряли свой смысл верования, улетели прочь в бездну прошлого воспоминания и мечты. Под натиском палящего солнца оставалось пустынное море нового дня, который лишь начинал жить, в этот момент, в эту секунду, в этот миг.

В созданном вновь мире, пёс брёл по увядающим вокруг него останками существовавшего ранее бытия. Из мыслей, наряду с исчезновением мира прошлого, исчезали образы, крики, летящие из темноты камни, ласки хозяина, момент увиденного им первых лучей прошлого солнца, отбитые при падении лапы…

Пёс остановился на секунду, втянул живот и в последний раз, забывая каждое своё движение за секунды, вытянув морду к солнцу, взвыл, отчаянным воем, с которым в исчезающий мир, улетели последние его воспоминания. Опустив голову, зашаркал прочь, становясь историей, но шагал в сторону будущего, чей рассвет шёл на шаг впереди. Он словно очертил грань между прошлым и будущем. За ним, съедая в ночь, топил в прошлом останки былого новый день, нового времени. Безветренная пустыня нового времени наполнялась новым для него чувством.

Движение мира кружило голову, а Созданные уже вставали на пути, но не мешая его движению, лишь провожали дыханием, ритмом с ним, Несуществующие отбивали каждую его поступь, двигаясь параллельно с ним. Пёс протяжно попробовал взвыть, но, не сумев и вымолвить и стона, не смотря никуда более, побрёл, совсем позабыв прошлое.