По ту сторону времени

Когда Вы в последний раз навещали родственников? А Вы помните, где они живут? Ведь иногда получается так, что невзначай забываешь даже их адрес, и дорога к их дому порастает бурным сорняком, фасад их дома осыпается и выцветает, а счета за квартиру пылятся годами в почтовом ящике, разделяя его тесное пространство вместе с давнишними письмами. Давайте представим, что происходит в такой квартире. За месяц мебель и вещи покрываются толстым слоем пыли, и поначалу кажется, что здесь просто давно не убирались. Вот проходит два месяца - в воздухе появляется стойкий запах спирта, жухлой бумаги и попросту запущенности. Продукты в холодильнике давно испортились. Цветы и кустики на подоконниках высохли, а под горшочками навсегда засохли мутно-желтые подтёки. Телевизор молчит, молчит радио. Молчат и соседи (да-да, эти всегда так: нет человека - и ладно). Проходит год - и всё...
Хорошо, если всё это происходит только в твоей голове, и когда наконец-то стрелой в голову влетает мысль, что надо бы съездить к какой-то там маминой тётушке (как её зовут, неизвестно, известно только, что она меняла Вам пеленки в те моменты, когда мать не могла этого сделать - работала, уезжала, а отец просто куда-то смылся), которая, конечно, горюет и тоскует по Вам, давно выросшему племяннику. И она даже Вами гордится. Вы вспоминаете это, идете по той дорожке детства, нажимаете кнопку звонка, дверь распахивается, в нос ударяет запах пирожков с капустой и настенных ковров, и перед Вашим взором предстаёт Она - тётушка. Пара дней в гостях - и всё заново, только эта короткая поездка оставляет в душе следы тепла, которые хранятся год, два - до следующего визита. И не дай Бог Вам вместо распахнутой двери увидеть закрытую, дверной звонок - заляпанным и потускневшим до черни, а вместо запаха пирожков ощутить в квартире запах высохших растений и всепроникающего тлена...
Я расскажу Вам, как это было.
Начало.
Утро.
-Сынок, телефон звонит. Поди возьми трубку.
-Мам, я же сплю! - Боже, как неприятно просыпаться так резко. Хотя, мне всё равно снился какой-то кошмар, так что - к лучшему, что недосмотрел его.
-Ладно, я сама возьму.
Желание приложиться к подушке вспыхнуло с новой силой. Следующие 10 минут я провёл в сладкой утренней дреме, и ни о каких телефонных разговорах, естественно, не думал. Сон был крайне интересный, однако вновь отдавал бредом - я полз по озаренной ржавым светом комнате, стараясь добраться до окна, внезапно вывалился из него и увидел двор, сплошь усеянный детскими зонтиками-грибочками и лесенками с качельками. Рядом со мной был припаркован заржавевший УАЗик "Буханка" (О, эту машину я везде узнаю!). Небо было непроницаемо синим, почти черным, но на улице был день. Кто-то вылез из кузова машины и сказал женским голосом: "Он скоро приедет." Потом вспышка. Всё.
-Он скоро приедет. Да, да, я его выгоню, обязательно. Не переживай. Да, давай, Марин.
В следующие 10 секунд моя буйная мамаша влетела в комнату и буквально заверещала:
-Звонила тётя Марина! Ой, ты помнишь её? Когда ты был маленький, мы каждый год к ней ездили! Ой, она так тебя, колобка, обжала! Помнишь, как мы с ней тебя фотографировали? Ой, а у меня ведь альбом есть. - Она полезла в шкаф. Правда, альбома так и не нашла - зря только устроила бардак.
-Куда бы он мог подеваться...
-Мам, какая тётя Марина?
Ответа я не получил - на спешно прибиралась в комнате, запихивая вывалившиеся коробки обратно в шкаф. Интересно, сколько ненужного хлама там скопилось?
И тут на слове "хлама" меня заклинило. Ах, вот где я видел столько же барахла в шкафу! В квартире у той ненормальной тётки, которую мама назвала Мариной! Брр, как я её ненавидел - она постоянно таскала меня за щёки, поила невыносимым компотом и радостно голосила: "Какой прелестный мальчик! Ира, как тебе с сынулей повезло! Эх, мне бы такого, да поздно...". Почему ей было поздно, я не понимал. Пошла бы на базар да купила. Хех, глупая детская мысль. Когда же я был у тётки в последний раз? Лет пять, шесть назад? Да, наверное - у меня не было машины и я ещё учился в школе. Она тогда нагадала мне имя невесты на обычных 36 картах, и, надо сказать, почти не прогадала - во всяком случае, в девушку с таким именем я влюбился. А вот со свадьбой пришлось повременить - у неё давным-давно крепкая любовь с её обожаемым Игорем. Фу, отвратительное имя.
-Я сказала ей, что ты приедешь её навестить. Ты ведь поедешь, да? - Вопрос прозвучал так, как будто ответ был известен заранее.
-У меня машина не на ходу. - Это было не враньё - моя старая "шаха" жила своей жизнью. То едет, то не едет - наверное, старушке пора на пенсию.
-Тогда на автобусе...
-О, нет! Ты посмотри, какая сейчас жара! И ты, заботливая и любящая мать, посадишь меня в этот душный "Икарус", чтобы я там задохнулся по дороге?! Ай-яй...
К сожалению, шутка не удалась. Мама внезапно погрустнела.
Я обещала ей...Мы так давно к ней не ездили... - Она словно извинялась передо мной.
Сон как рукой сняло. Вернулись на место и воспоминания, лишь некоторые участки были засвечены, как края старой фотографии. Мне стало стыдно за своё непристойное поведение, ведь тётя Марина действительно много для меня делала, кормила, развлекала, гуляла со мной. Даже, я бы сказал, заменяла мне отца в какой-то мере. Добрая, полная женщина. Как давно я её не видел.
-Ну, мам, не переживай...Я что-нибудь придумаю. Я съезжу к ней. Она ведь живет в...Клетино, кажется?
Да, там...
-Не грусти, пожалуйста. Я правда прямо сегодня же съезжу. Хорошо? Давай, я поищу возможности, а ты пока собери тёте Марине гостинцев.
Мама сразу же повеселела, засуетилась и побежала на кухню. Зачем, я не знаю, так как был занят другими мыслями. Например, как добраться до этого Клетино? Маленький провинциальный городок, тысяч на 30-40, одна дорога, и то кривая. Кто же согласится отвезти меня в такую даль, да еще и затрапезную? Таксист сдерет с меня три шкуры, наверняка, и обматерит раз сто за колдобины и за то, что я затащил его в такую дыру. Саня сейчас не может - он вовсю готовится к свадьбе. Не он, правда, а его невеста, но денег она с него требует немеряно - он наверняка даже на бензине экономит. Не буду трогать счастливого жениха. Эх...
Ну, и кто еще у меня есть? Остальные знакомые безлошадные. Осталась только она. Но она уж точно со мной не поедет, даже несмотря на то, что мы давние друзья. Хотя, была не была... Набираю номер. Молчит. Быстро строчу сообщение: "Здравствуй. Выручай меня мне надо за город тачка сдохла. Пожалуйста". Отправил. Положил телефон на кровать и пошел умываться; по пути в ванную заметил, что солнце необычайно ярко светило - будет знойно. Еще бы, середина июля, да и дождя уж как неделю не было. Не засохнуть бы по пути туда.
Ополоснувшись в душе и умывшись, я вернулся в комнату, посмотрел телефон и с облегчением вздохнул: мне пришел ответ. "Привет. Прости, не могла ответить, занята. Давай в час у ДК. Смотри не прогуляй:)". Сердце забилось вдвое быстрее. И маму обрадую, и проведу время с любимой девушкой (интересно, она ещё об этом не догадывается?).
-Мааам!
-Что, Максим?
-Всё в порядке. Я поеду. Лера подвезёт.

День.
Ровно в час дня я стоял у районного дома культуры с двумя тюками: один держал в руках, второй висел за спиной. Леры ещё не было. Как я и думал, жара установилась просто невыносимая: асфальт плавился и пах битумом, как будто его только что уложили. Дом культуры был как всегда закрыт. Честно говоря, я не припомню, когда он был вообще открыт, кроме разве что воспоминаний из детства, когда я в костюме зайчика прыгал вокруг ёлки на новогоднем утреннике. Помню я, конечно, мало, почти ничего, но вот счастливое лицо матери, кажется, навсегда запомнил. Как она, чуть не плача, умилялась своим сыном и делала снимки на старенький фотоаппарат. Вернуть бы то время обратно, хотя бы вот сейчас, на минутку, пока я тут стою… Я закрыл глаза и открыл. Можете не верить, но на колоннах ДК был растянут транспарант «С новым годом, ребята!». И это в сорокаградусную-то жару! Бред? Закрыл глаза, открыл. Нет, не бред. Только теперь возле ДК стоял автобус. Пузатенький такой, голубого цвета, с интересным значком в виде большой буквы «Л». И просто мёртвая тишина. И жара. Я начал вглядываться в эту представшую перед взором картину, и почти сразу же заметил, что транспарант – рваный, а автобус – ржавый и даже местами дырявый. Номера я различить не смог, да и не особо хотел, потому что был уверен, что там вместо цифр и букв написано какое-то страшное слово. Начиналось оно на букву «В». В…
Порыв ветра сорвал транспарант, и он с грохотом упал на асфальт. Автобус вдруг зарычал и выпустил почти черный дым откуда-то из-под брюха. Ветер нарастал, и я заметил, что в ДК нету окон, что вместо них – пустые глазницы, которые заполнял ветер и жуткая чернота, и он выл, завывал, гуляя по пустым помещениям, где посередине актового зала торчала обглоданная, высохшая и увешанная битыми шарами новогодняя ёлка… Автобус снова зарычал, завизжали колеса, и я внезапно осознал, что… Проснулся.
Всё вернулось на круги своя. ДК был хоть и закрыт, но вполне цел, а вместо автобуса передо мной стояла новенькая «троечка» - симпатичная «Мазда». Лера приехала.
-Эй, Макс, привет! Ты чего как будто пришибленный? Жарко, да? Давай, прыгай в машину.
Я плюхнулся на переднее сиденье. Кондиционер обдал меня живительным холодом и привел в чувство. Что это было, сон? Дрема? Или я просто перегрелся?
-Нет, Лер, всё в порядке. Просто я крепко задумался.
-Интересно, о чём же. –Съехидничала она. – Не обо мне ли замечтался?
-Ой, нет, ты что. Ты же меня знаешь, я верный друг и никогда более. Правда, мне было просто жарко и я задумался.
-Я же пошутила! Макс, ну ты даешь! Я никогда в тебе не сомневалась. Какой-то ты и вправду странный. Тебе нехорошо? В бардачке есть вода, хочешь, достань, попей.
-Да, спасибо. – Я начал потихоньку выбрасывать всю дурь из головы. Стало легче. Рука потянулась к магнитоле, заиграла попса, которая окончательно вернула меня в реальный мир. Всё в порядке.
-Извини, я сразу не сказал тебе, куда мне надо.
Ты туда еще наверное не ездила, это далековато… 80 в один конец точно.
-А знаешь, я готовилась к этому. Даже бак заполнила. Уж если ты попросишь, то всегда как с настоящего друга – большую услугу. – В её голосе не было ни капли зла или обиды. –Конечно, мы поедем. Только дорогу подскажи, а то заблудимся и нас волки ночью съедят. –Смех.
-Это городок Клетино, в южном направлении с окружной. Там всегда прямо, только дорога разбита. Хотя, твоя машина точно справится.
Красавицу «Мазду» Лере подарили родители на 20-летие. Надо сказать, она в своем автомобиле души не чаяла, мыла каждый день, заправляла, следила за состоянием – признак хорошего водителя. Любить свою машину не вредно.
-Да, но я пожалуй всё же поаккуратнее поведу. Поехали.
Тронулись. Злосчастный дом культуры растворился в дымке. Я поймал себя на мысли, что больше никогда туда не пойду. Город был пуст: оно и ясно, почти +40, носа особо не высунешь, а у нас в машине прохладно, играет музыка, уютно. Я совсем успокоился, немного откинулся в кресле и завел непринужденный дружеский разговор:
-Ну как жизнь-то твоя? Давно мы с тобой не разговаривали.
-Эх, знаешь, вроде бы и хорошо, а вроде бы и суховато. Игорь совсем разленился в последнее время. Работать не хочет, хочет только постель и пиво. Я раньше не верила, что вы такие, а тем более он. А потом оказалось, что он совсем обычный. –Вздохнула.
Мне же от её слов грустно не стало. Ага, значит, она разочаровалась-таки в этом Игоре! Сколько раз я, стояв рядом с ней, пытался передать мысль «Господи, Лера, я же тебя люблю! Вот он я, весь для тебя!» Но нет, она всё смотрела в другую сторону, постарше и посимпатичнее. Жаль, что мне не хватило духа сказать ей эти слова, а не вертеть их без конца в голове. Что ж, свой шанс я упустил. А может, еще не до конца?...
-А я говорил тебе, что он плохой, между прочим. –Я изобразил обиду.
-Ой-ой, тебе надо было говорить кое-что другое, дружок! – Вновь совсем без злости. Господи, как же я её люблю.
-Да, я знаю. Прости.
-Да ничего страшного…
Надо было срочно менять тему разговора.
-Помнишь восьмой класс? Мы тогда собрались на Рождество, и я нарассказывал всем страшилок так, что у вас зуб на зуб не попадал? Какие же вы были трусишки, особенно девочки!
-Ещё бы, мы ведь – слабый пол, как-никак. – Засмеялась Лера. – Зато ты был горазд насочинять! Просто ключом они из тебя били!
А мы ведь верили, все за чистую монету принимали. У тебя однозначно талант. Не думал написать ужастик?
-Всё как-то не до этого. Мне бы машину поменять как-нибудь.
-О да! А то я буду твоим персональным извозчиком вечно. – Звонкий смех. – Не забудь, как купишь, прокати меня на своем «Мустанге»!
-Я всегда любил в тебе жизнерадостность, Валерия.
Так за разговорами мы выехали из города и отправились в наш долгий и нелегкий путь в это проклятое Клетино.

Дорога. День.

8-й километр.
Я не заметил, как задремал. Видимо, разомлел от жары и холода – кондиционер работал исправно. Лера не стала меня трогать и будить новым разговором – заботливая подруга. Мы должны быть вместе. Но почему это не так? Почему? Я забыл обо всех утренних ужасах и вертел в голове эту мысль, и все несказанные слова, и всё это…Вылилось в содержании моего сна. Чего уж греха таить, в моём сладком забвении вместо провинциального городка мы с Лерой приехали на большую солнечную поляну и прямо там предались неконтролируемой любви. Заветные слова «Я люблю тебя» я произнес, наверное, столько раз, что она бы уж точно поверила и забыла обо всех Игорях как о страшном сне. Во сне я думал о сне, забавно. Однако что-то явно мешало этой прелестной картине, я не мог понять, что же это было. Впрочем, долго думать не пришлось. Раздражителем идиллии оказался вышеупомянутый Игорь, который внезапно выскочил из багажника и, держа в руке увесистый домкрат (силач, однако!) бросился на меня. Я побежал что есть мочи, споткнулся, услышал «Береги его!» (произнесенное непонятным голосом) и проснулся. Машина подпрыгнула на ухабе. Тогда-то я и увидел километровый знак.
-Ну что, проснулся? Я не стала тебя будить.

11-й километр.
Пробуждение от столь сладкого, но печально прервавшегося сна заняло немало времени. Сна чала я судорожно глотал воду, потом смотрел на Леру и подставлял её в недавнее сновидение.
Как же с ней спокойно. Едем, никакого страха, никаких дурных мыслей. Всё развеялось. Я решил посмотреть, чего насобирала в сумки мама. Открыл первую. Несколько упаковок чая и печенья, самого простого, песочного. Бутылка красного сухого (мне оно показалось дорогим), 5 лет выдержки. Впрочем, вместо вина я думал о чарующем запахе чая с печеньем, которое я с тётей поглощал целыми упаковками. Да, мы просто сидели, пили чай с печеньем на кухне и слушали старый трескучий радиоприемник с единственной радиостанцией. Мне так и казалось, что сейчас из него раздадутся знакомые слова «От Советского информбюро!» Но этого так и не произошло. Ещё одна маленькая детская мечта, которая не сбылась. Их таких у меня сотни.
Вторая сумка была заполнена невразумительными тряпками – какими-то халатиками, тапочками, сарафанами и совсем не заинтересовала меня. Я бросил ее на заднее сиденье, сумку же с едой поставил в ноги.

20-й километр.
-Слушай, а как Игорь отнесся к тому, что ты тут со мной катаешься?
-Да никак. Он об этом даже не знает.
-То есть?
-Я просто ему не сказала. – Нотка презрения в голосе. – Он спал и не удосужился даже встать, чтобы проводить меня. Я села в машину и уехала.
«Да у вас там совсем разлад, ребята!» - чуть ли не с радостью подумал я. И тут же в голову пришла следующая мысль – вот бы случилось что-нибудь такое, чтобы она увидела меня как героя! Чтобы я её спас, выручил, предстал перед ней как настоящий мужчина, и она бы тогда точно сдалась… Ребячество.
-Надеюсь, у вас всё будет хорошо, хоть он далеко и не мужчина женской мечты. –Вроде пошутил, да Лера и не обиделась – только засмеялась.

22-й километр.
Своими недавними мыслями я, можно сказать, накаркал. Раздался резкий хлопок, машина чуть подпрыгнула и села назад, через пару секунд раздался противный скрежет металла об асфальт. Я сразу понял, что произошло – лопнуло колесо, причем крепко и до самой втулки. Остановились.
Лера расстроилась. Зная её любовь к своему автомобилю, я сразу понял, почему.
-Эй, ты чего! Запаска на месте?
Да.
-Тогда всё в порядке! Сейчас я вмиг заменю колесо. Ну, не расстраивайся. Скоро твоя красавица полетит, как и прежде.
Я вышел из машины, открыл багажник, взял баллонный ключ и свинтил запасное колесо. Сунулся за домкратом – его не было. Облазил весь багажник. Нету.
-Лер, а где домкрат?
-Да вроде был на месте. А что, нету?
-Неа. Как будто и не было.
-Ну вот…
Так, надо что-то предпринять. Найти бы пару-другую кирпичей, и проблема решена, да вот где…Я начал осматривать окрестности в поисках материала и заметил заброшенное строение немного поодаль дороги, в паре сотен метров от лесополосы. Проще говоря, в поле.
-Лера, я всё придумал. Сейчас я схожу за кирпичами, и мы их вместо домкрата. А?
-Да, давай, Макс, только скорее…Меня эта жара и тишина угнетают.
От этих слов меня передернуло. Жара, тишина… Рецепт моих кошмаров. Да и пустынно тут, ни одной машины уже минут десять навстречу. Диковато.
Ускоренным шагом я направился к строению.
Оказалось, что это хлев. Наполовину деревянный, наполовину кирпичный. В лес уходила заросшая дорога, наверное, какое-то хозяйство здесь раньше было. Время – около двух, пекло нещадное. Побыстрей бы за кирпичами да обратно. Однако, признаюсь, посещение этого хлева далось мне нелегко. Если учитывать сегодняшние сны…
Внутри все заросло. Пахло навозом и животиной, но от животины отдавало гнилью. Неужто они прямо тут и подохли? Брр, откуда только взялась эта мысль. Материала было в изобилии – постройка давно рассыпалась. Я взял четыре кирпича и, уложив их друг на друга, аккуратно понес. Вышел на улицу, отошел немного и поймал себя на мысли, что хочу обратно в хлев. Что за ерунда? Опять перегрелся? Отстань, Макс, давай-ка к машине. Там Лера.
Наша автомобильная идиллия разрушилась. Вместо прохладного салона и приятного разговора я хожу по Богом забытым местам, а Лера там совсем одна. Совсем. А может, нет? Если вспомнить сон…
Всякие размышления мои прервало – не поверите – хрюканье. Один раз, два. Обернуться у меня не хватило духа, да я и так понял, что звуки исходили оттуда. Оттуда, где я был минуту-другую назад. Перегрелся. Нет…Стоп! А где дорога?
Я оказался в чистом поле, впереди которого никакой дороги не было. Исчезла и машина. Только дурные животные звуки позади. Даже уже не хрюканье, а непонятное жадное хрипящее дыхание. И что хуже всего, оно приближалось.
Я собрался с силами и посмотрел через плечо назад. Тишина. Хлев. Тьфу, да ты шизофреник… Вот уж не думал, что простая поездка попотчует меня ужасами. Или у меня крыша поехала? Снова посмотрел вперед.
Я был всего в нескольких шагах от машины.
Следующие минуты я помню очень плохо, кроме того, что она поняла меня без слов и подкладывала кирпичики по мере того, как я приподнимал автомобиль. После я машинально свернул битое колесо, поставил запаску, закинул все в багажник, выбил кирпичи ногой (машина недовольно скрипнула и осела; кажется, я даже немного поцарапал корпус). Сел. Тут Лера наконец-то заговорила:
-Поведи.
Я никогда прежде не сидел за рулем ее машины. Естественно, стеснялся попросить, да и повода не было. Сейчас же послушно завелся и поехал. Меня беспокоило другое: раз Лера молчала и молчит, значит, не я один что-то видел.
Становилось совсем жарко.

45-й километр.
Мы очень долго молчали. Я тихо вёл автомобиль и молился о том, чтобы больше не пришлось останавливаться. Ещё о пропавшем домкрате. И о снах.
Не знаю, о чем думала моя спутница, но разговорить её потом было сложно. Возможно, о том, что видела. Конечно , позже я узнал о том, что случилось с ней там, на дороге…
-Лер…Лера! Да что с тобой такое…
-А я…Я видела Игоря.
Не может быть этого. Значит, я не сумасшедший. Или мы оба сумасшедшие.
-Он сказал мне, что мы не доедем. И ударил меня. По лицу. Я звала тебя, но ты пропал. И… дороги не было.
Я молчал. Что тут еще скажешь.
-А потом…потом я увидела тебя в паре шагов, и он, знаешь, ухмыльнулся, и раз – смылся. В прямом смысле. Растекся по земле в один миг.
Мне плохо. Страшно. – Она тихонько заплакала.
Я почти никогда не видел её плачущей. Столько жизненной энергии сошлось в этом человеке, что, казалось бы, она всегда будет светиться оптимизмом, звонко смеяться и дарить радость и свет окружающим. Господи, любимая, зачем, зачем…тысячу раз я проклял этот день, эту поездку и то, что попросил именно Леру поехать со мной…
С этого дня я навсегда уверовал в судьбу. Раньше не задумывался особо, но теперь…да, кто-то руководит нами. Подбрасывает испытания, после которых мы грубеем, становимся сильнее, ближе друг к другу. Но это потом.
Так с чего же начался сегодняшний кошмар?

66-й километр.
Лера уснула. Спокойный, крепкий сон. Спи, милая, тебе это нужно. Тебе и так хватило страха…
Я же думал, думал и пытался найти рациональное объяснение нашим видениям. С чего все началось? Очевидно, со звонка моей тёти. Но тогда причем тут Лера? Мой утренний сон. Качели, квартира, УАЗ. В чем связь? Почему она согласилась пилить со мной за сотню километров на собственной машине? А вдруг она меня любит?.. А вдруг всё это не случайно? Торчало колом только в мозгу это клокочущее, зловещее слово Клетино.

День. Клетино.

Наконец-то мы доехали. Провинциальный городок встретил нас почти пустыми улочками, невразумительным рынком, ассортимент которого напоминал содержание второй маминой сумки на заднем сидении; «запорожцы» и «москвичи» вместо новеньких иномарок ещё раз напоминали, что приехали мы не в столицу. Да уж, да здесь, похоже, время остановилось, подумал я. Голову бесконечно заполняли смутные образы из детства: город этот я ясно помнил, но всё же кое-что в нём поменялось. Он стал запущенным, ржавым, люди на его улицах – старее, а дороги – незаметнее из-за огромных выбоин и грязи. Вот ты какое, Клетино.
Немного в стороне возвышалась огромная труба завода. Завод, пожалуй – единственная крупная постройка в этом городе и, наверное, самая значительная. Когда-то каждый вечер раздавался гудок: смена кончилась, тихие опрятные улочки заполнялись людом; кто-то спешил домой, кто-то приземлился на лавочке, чтобы поболтать с другом, кто-то просто слонялся без дела. Я не помню тех времен: мне просто так представляется. И что-то подсказывает мне, что мои представления недалеки от истины.
Нам нужно проехать мимо завода, в жилой район. Еще несколько минут пути. Вот мы проехали неизменный памятник Ленину (в свое время такой поставили, наверное, в каждый, даже самый захолустный, городишко). Вот универсам. Продуктовый. Электротовары. Детский сад…
-Макс? –Лера проснулась.
-Привет, соня. Ну как ты?
-Вроде ничего…Я задремала, и мне приснился кошмар. –Слава Богу, подумал я. Она теперь думает, что всё случившееся – сон. Конечно, когда она увидит бардак в багажнике….но сейчас это не так важно. Важно то, что ей не страшно.
-Стоп, а как ты оказался за рулем? А?
-Эээ…тебе очень хотелось поспать, и ты попросила меня повести машину. Помнишь? – Враньё мое звучало не очень убедительно. Но она поверила.
-Наверное, так…Ах, эта жара совсем выключает мозги. –Открыла бардачок, выпила воды. – Так что, мы приехали?
-Да, мы почти на месте. Еще пару кварталов.
Миновали продуктовый магазин. Начались плотно застроенные «хрущевками» кварталы. Тётя Марина. Как я помню, жила в доме №40, справа от перекрестка, на третьем этаже. Квартира 12. Поймал себя на мысли, что совсем не помню, сколько ей лет. Но уже тогда она выглядела совсем немолодо, а что с ней теперь – совсем старуха?
-Приехали.
Я аккуратно остановил машину во дворе, окруженном домами с четырех сторон. Вылез.
В песочнице играли дети. В детстве я тоже обожал играть вот так, пред домом, особенно с машинками. У меня их было много – разнообразные автобусы, джипы, пикапы, седаны – играй не хочу. Мама никогда не жалела для меня игрушек Что же, её старания напрасно не прошли: я слыл одним из лучших водителей в нашем городе и прекрасно справлялся с ремонтом.
-Ты тут побудешь? Я только отнесу ей мамины подарки да немного поговорю.
-Да, я музыку пока послушаю.
…
Удивительно, как только я ничего не заподозрил раньше. Проблемы начались прямо с двери в подъезд – ключа у меня, естественно, не было. Попасть внутрь я не мог.
Оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь выйдет из дома. Я смирился с реальностью и стал рассматривать как дом, так и двор.
На первый взгляд ничего не изменилось, только время немного попортило. Побольше ржавчины в воздухе. Металлические голуби на торце соседнего здания совсем обветшали. Так, а за ним находится тот продуктовый. Я его тоже помню, там всегда пахло сырой курицей. Милое воспоминание…
Дверь щелкнула, выбив меня из моих путешествий в прошлое. К лучшему: еще ни одно из моих воспоминаний сегодня добром не заканчивалось – сплошь кошмары. Дверь еще раз щелкнула, скрипнула и приоткрылась. Оттуда вынырнула замотанная в платочек сгорбившаяся бабка. Она пощурилась на солнцеё кинула на меня острый взгляд, и, ворча себе под нос, поковыляла прочь. Выползла из логова, подумал я. Из логова…
Я попридержал дверь, пропустил её и заскочил внутрь. Сумки меня заметно напрягали – они оказались совсем не легкими, как я думал раньше. Поднимаюсь по лестнице. Да что она, кирпичей туда наложила? Тюки становились невыносимо тяжелыми. Первый этаж. Кошка ест пережаренную рыбу из железной миски. Очень тощая кошка. На лестничной клетке пахнет квартирами. Поднимаюсь выше. Второй этаж. Кажется, что никогда не дойду.
Как хорошо было бы остановиться в этот момент, бросить всё и бежать оттуда подальше! Неужели тебе непонятно, Макс, что дело нечистое? Чего ты туда идешь, как будто поднимаешься в гору? Тебя там не ждут. Там некому тебя ждать, неужели ты не понял? Не было никакого звонка, никакой тети, и в город со зловещим названием Клетино вы заехали случайно. Попались в клетку. Ну как же так, как же так…
Стой! Хватит бредить. И выброси уже из головы свои дурацкие сны. Может, тебе всё это просто привиделось.
Третий этаж. Табличка «12». Пришел. Рядом висит еще одна табличка: «Дежурный по подъезду». Она всегда кочует от одного жильца к другому. Поставил сумки на пол, они гулко ударились о лестничную плитку. Странно, там вроде бы не было ничего твердого… Ах да, вино. Точно. Освободил руки. Звоню в дверь. Слышу, как звонок разрывает звуковое пространство квартиры. Жду. Минуту жду. Тишина. Звоню еще раз. А я туда вообще попал-то? Звоню третий раз. Нет, тихо. Черт!
И что прикажете теперь делать? Уехал непонятно куда, испортил подруге машину, а теперь стою, как дурак, в вонючем старом доме и жду у моря погоды? Ну уж нет, так не пойдет.
Достаю мобильник с твердым намерением сделать матери выговор. Набираю её номер.
-Да, Максим?
-Мам! Ну и куда ты меня послала? Тут нет никого!
-А ты не подумал, что тётя Марина просто ушла в магазин или спит? И чего ты такой взбалмошный вообще? Ты же помнишь, её часто нет дома.
-Да ничего уже не помню. – Мамины слова меня успокоили. –Хорошо, я подожду её еще с полчасика. Пойду посижу с Лерой в машине.
-Так-то, сынок. Будь спокойнее.
-Хорошо. Пока, мам.
Положил трубку. И чего я так взбесился? В самом деле, разве люди обязаны постоянно сидеть дома? Однако, что-то тут неладно, чувствую же…
В следующий момент телефон упал на пол и развалился на части. Детали покатились вниз по лестнице. Я снова посмотрел на дверь. Табличка «дежурный по подъезду» изменилась. Вместо привычной надписи там густо-чёрной краской было намалевано: «Забыли». Табличка медленно раскачивалась на гвоздике.
Я посмотрел вниз, на лестничную площадку. Нижние пролеты исчезли, верхние были наглухо забиты дубовыми, гнилыми зелеными досками. Стекла в окнах были оранжевого цвета, отчего свет в подъезд проникал просто-таки золотым. Как крест на куполе церкви, подумал я. Опять дурная мысль…
Дыры в пролетах стали заполняться сорняком. который на моих глазах прорастал прямо с нижних этажей. Штукатурка отваливалась со стен целыми кусками. Свет становился всё более и более золотым. Я обернулся и увидел на стене огромное «Забыли», намалеванное все той же черной-черной краской. Ноги стали подкашиваться. Я испытывал натуральный ужас, но вместе с тем не мог оторваться от по-своему прекрасного зрелища…Сорняки начали вылезать из стен, давно заполонив разбитые лестничные пролеты. Дверь квартиры №12 резко распахнулась, оттуда повеяло запахом пожухлых растений. Другого пути у меня не было. Я зашел туда.
То, что я увидел, поддавалось описанию с трудом. Все было разбито. Платяной шкаф в прихожей упал и приперся к противоположной стенке узкого коридора. Повсюду валялись тряпки. Входа на кухню не было – просто глухая стена, заклеенная обоями в цветочек.
Такого я прежде в квартирах не видел. Кажется, были какие-то голоса, впрочем, мне было не до них. Я находился будто в одном из моих худших кошмаров.
В прихожей зазвонил телефон. Звонок раздался так глухо, будто аппарат стоял за километр от меня. Подошел. Взял трубку и осознал, что телефон разбит. Трубка рассыпалась в руке. Рядом, на столике, лежала маленькая записка. Счет за квартиру. На обратной стороне было что-то написано. Взял. Читаю. Какой-то стишок:

«Солнце встало ровным кругом
Не ходите друг за другом
Повернешь ли время вспять
Чтоб её не потерять?»

Машинально сунул бумажку в карман брюк.
Осмотрелся. Всё по-прежнему. Смотрю, дверь в гостиную хлопает на ветру, открыта. Зашел. Разбитый телевизор «Рубин». За телевизором, на стене, фотопортрет. С грохотом упал, разбился. Стекло начало плавиться и растекаться, как вода. По фотографии тоже текла стеклянная вода. В секунду же упала люстра. И здесь из стен поползли сорняки. Стол был перевернут и сломан. Сервизы на полках шкафа – тусклые, пыльные, но целые. Полка с книгами. Воет ветер. К вою прибавился и голос. «Пойдем, пойдем со мной. Милый, ты разве боишься?...»
-Какой я тебе милый!? – Я со всей злостью пнул телевизор. И внезапно осознал, что в комнате очень жарко. Жара заполонила квартиру. Оранжевый свет стал превращаться в огонь. Внезапно я услышал пронзительный крик с улицы, в последний раз огляделся, увидел открытый настежь балкон, разбежался и прыгнул вниз.

Вечер. Клетино.
-Очнись…Макс, пожалуйста, очнись…
Открыл глаза. Мутит. Лежу, кажется, в кустах. Небо черное. Воет сирена.
-Макс!
Удар по лицу. Скорее не удар, а пощечина. Прихожу постепенно в чувство. Чёрное небо оказалось дымом.
-Что ты там делал? Там же пожар!
Вокруг меня стояли какие-то люди. Я слышал, как они перешептывались. «Парень в рубашке родился, да…»… «Еще немного, и сгорел бы заживо…» «А он не племянник ли Николаевны…А он что, еще не знает…»
Я вскочил как ошпаренный.
-Чего я не знаю!?
-Ты не к нашей ли Николаевне приехал? Так умерла она. Месяц как.
…
Тишина. Такого душевного опустошения я давно не испытывал. Меж тем люди вокруг говорили только, как я умудрился выпрыгнуть из горящей квартиры, не получив ожогов и не сломав себе шею. Тело кое-где навязчиво ныло.
Кто же тогда звонил утром? Дух? Духи не могут разговаривать, я думаю. А почему мама не знала, что тетя Марина умерла? Сплошь вопросы. А пожар откуда?... Вспомнил о записке, сунул руку в карман. Да, она по-прежнему там. Артефакт, связь с другим миром, в существовании которого я уже не сомневался. Но что тогда ей от меня нужно?
-Молодой человек, пойдемте в машину.
-Нет, я никуда не поеду. Лера! где она? Вы забрали её?
Мне никто не ответил. И лишь только перед тем, как меня усадили в «Буханку» неотложки, я увидел, что Лера стояла, прислонившись к дереву, и плакала. Потом я отключился.
…
Очнулся я внезапно, как то всегда и бывает. Я не сразу понял, где нахожусь, однако через пару секунд в нос ударил запах медицинского спирта и всяких таблеток, и у меня не осталось сомнений – я в больнице. Ощупал себя: вроде цел, всё на месте, только пара бинтов наложено. Рядом сидела Лера.
-Макс, очнулся…Слава Богу. Что там было? Я очень долго звала тебя, когда увидела дым, потом из окон стало вырываться пламя, я испугалась, закричала…Тут вдруг ты вылетел с балкона и упал прямо на кусты под окнами. Через пару минут приехали пожарные, скорая…Мне никогда не было так страшно…
И да, я пыталась войти внутрь, но не могла…
-Да, чтобы туда войти, нужен дурацкий ключ. Ты ничем не могла помочь тогда. А сейчас ты помогаешь мне своим присутствием. Ты настоящая подруга.
Она залилась краской. Эх, парень! Может, всё сегодняшнее и ужасно, а вот девушку ты, похоже, завоевал. Ты только посмотри, как она себя ведет! Раньше всё чопорно, по-дружески, теперь же вне всякого сомнения – по-другому.
-Я не буду здесь лежать. Нам сегодня домой, и тебя задерживать нехорошо. Сколько сейчас времени?
-Около шести. Ты уверен, что в состоянии встать с постели?...
-Посмотри на меня! Пара ушибов, всего-то. Сущие пустяки. А вот вести машину я не смогу – что-то голове мутно. Ушиб, наверное.
-Да, конечно…Все в порядке, Максим.
Она помогла мне встать с кровати. Постоял с минуту, убедился в том, что держусь на ногах. Держусь. Все хорошо. Выходим из палаты. В коридоре стоят какие-то люди и всё смотрят на меня. Наверное, её бывшие соседи, а теперь еще и погорельцы. Подходит та бабка, с которой я столкнулся в подъезде.
-Максимушка, ты к тётке-то на могилку зайди. Прости уж старую, не узнала я тебя. Похоронили-то ее, скоро 40 дней. За прудом-то похоронили, на околице. Ты зайди.
-Да, бабушка, конечно…спасибо.
-Бог с тобой…Это твоя невеста?
Через секунду я без доли сомнения произнес:
-Да.
-Детки-то будут у вас, красивые. Вижу я, поверь-то уж старухе. Благослови тебя Господь, внучек.
Что-то с меня хватит этого города! Скорей бы, скорей бы отсюда убраться…В одном бабка была права – навестить могилку тёти я должен. Иначе, что я потом скажу матери, по приезду.

Клетино. Кладбище.

Я объяснил Лере, куда надо ехать. Дорогу я помнил, в детстве мы на это кладбище ходили и с тетей, и с мамой. Мне было не до воспоминаний сейчас – я думал об этой записке. К чему её текст? Кто написал? А не выбросить ли мне ее, и дело с концом? А если что-то потом произойдет?
Вечерело. Около семи. В такое время кладбище – жуткая картина: оранжевое небо, вороны, тишина, силуэт церкви вдали. Тётю Марину похоронили рядом с её родственниками – я без труда нашел хорошо сохранившуюся в памяти могилу. В сырой земле стоял свежий деревянный крест с позолотой. На него прибита табличка с годами жизни. Я почему-то их не запомнил. Постоял, посмотрел. Она была рядом, и, кажется, так же переживала, как и я. Как же я тебя люблю…
Слезы покатились сами собой. Все детские воспоминания выливались вместе с ними. Прогулки, долгие летние вечера, затянутые вечерней дымкой, запах вкусного ужина, купание в речке…Нет, тётя, я не забыл тебя. Я помню тебя. Ты подарила мне детство, яркое и светлое, как тот свет, что я сегодня видел в твоей квартире. Нет. Я не забыл тебя и не забуду никогда, не забуду добра, не забуду. Клянусь и обещаю.
Я взял небольшую пригоршню земли, достал из кармана записку со стихами, положил в землю и присыпал сверху. Встал. Стою, вспоминаю. Лера рядом со мной.
Внезапно солнце засветило особенно ярко, будто его мощь утроилась. Лес, в котором находилось кладбище, озарился светом.
Позолоченный крест поймал солнечный блик.
Я встал на колено и достал из земли записку.

«Время вспять не повернуть –
Проще Землю обогнуть
Не вернуть того что было
Легла в землю и забыла»

Она прощает. Кажется, прощает.

...

Лера.

Я стояла и смотрела, как он плакал. Такой сильный и неприступный всегда…но это были особенные слёзы. И я его очень хорошо понимала. Я до сих пор отчетливо помню потерю отца, и если бы кто-нибудь знал, как мне тяжело каждый раз садиться за руль… Не пойму, почему я вспомнила именно об этом, глядя на Макса…Он простоял у могилы около 15 минут, затем присел, достал бумажку, что закопал немного ранее, прочитал и сунул в карман. Постоял еще немного и сказал:
-Пошли.
И сделал то, чего еще ни разу в жизни не делал. Взял меня за руку. Так мы и ушли – вместе. Кладбище – место очень необычное: несмотря на то, что под твоими ногами – сотни гробов, ты не чувствуешь себя некомфортно, не боишься ничего, лишь ощущаешь душевное умиротворение и чувствуешь, как одинокая ностальгическая слеза катится по щеке…Светлая скорбь. Мы уходили вместе.
Макс так ничего и не сказал. Мы дошли до машины, он грузно сел и молча уставился в зеркало заднего вида. Я тихонько повернула ключ и тронулась. Дорога была ухабистой, нас постоянно трясло. Выехали на полосу. Тут он заговорил:
-Лер…Всё, что сегодня произошло…Это я виноват. Ты не должна была столько испытать. Только из-за меня. Это мои проблемы. Прости…
-Макс, ну что ты. Всё хорошо. – Я, конечно, не ожидала, что обычный день я проведу вот так, переживая кошмары разного рода. Но сказать, что буду вспоминать этот его с отвращением, тоже не могу. К тому же, я чувствовала, что он далеко еще не закончился.
-Как ты думаешь…Что вообще происходит? Что-то нереальное. Что ты видела перед тем, как начался пожар?
-Просто хлопок…потом пошел дым. Люди стали выбегать из дома, махать руками, кричать, кто-то сказал, что взорвался газ, кто-то говорил об электропроводке. Выглядело это достаточно прозаично, без мистики. Но самое главное: ты что там видел? Почему не убежал сразу?
Макс молчал с минуту, потом буркнул:
-Не думаю, что ты хочешь это услышать…было страшно. Я думаю, на сегодня хватит кошмаров. Поехали скорей домой, пока не стемнело.
Мы выехали из города. Дорога, как и прежде, была пуста – ни машины, ни души. Вдали виднелась жаркая дымка. Солнце постепенно садилось.
-Макс…
-Да?
-Знаешь…Я раньше думала, что отношусь к тебе только как к другу. Но сегодня…Я посмотрела на тебя по-другому. Впервые в жизни, наверное.
Мой спутник оживился, встрепенулся, но в тот же момент залился краской. Уж кто-кто, а я знала наверняка, что он ко мне испытывает. И я, кажется, начинаю испытывать то же самое. Гораздо сильнее, чем к Игорю, который меня изрядно достал. Сволочь…
-Лера…Я поцарапал тебе машину. Когда менял колесо. Извини. Я не хотел. –Макс говорил таким тоном, как будто думал, что из-за царапины на машине я его разлюблю. Так…какое колесо?
-Макс, о чём ты? Какое колесо?
Он молчал.
Я остановилась. Пыльная обочина. Вышла из машины, обошла, открыла багажник. Там бардак – инструменты, тряпки и внизу – не зафиксированное колесо. Распорото так, как будто огромным ножом. А я-то думала, что мне приснилось…
-Почему ты не сказал мне, что всё было на самом деле?!
-Я не хотел тебя пугать. Ты так сладко спала потом, я не посмел. –Какой же он хороший.
-Но Игоря не могло быть там. Просто не могло. Не в багажнике же он сидел.
Рука машинально потянулась к карману джинсов. Достаю телефон, ищу номер Игоря. Набираю. Идут гудки. Сбрасывают.
Набираю снова. «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети. Оставьте сообщение после звукового сигнала», - Пропищало в трубке. Оставить, что ли, ему сообщение…
-Привет, Игорь. Это я. Прости, что не сказала тебе. Ну, что я уехала. И знаешь…Мы больше не можем быть вместе. Я думаю, нам надо расстаться.
Еще немного подумала и захлопнула крышку телефона. Хватит с него.
-Ну что там?
-Он не отвечает. И, наверное, я не очень хотела, чтобы он ответил.
Перед глазами пронеслись все события моего утра: скандал, дурной сон, негодование и размолвка. Концерты Игорь устраивал постоянно, поэтому не стоит заострять на этом внимания. А вот сон…Он требует особого рассмотрения. Я ушла в себя.
Стою на улице в лёгком платье. Вечер. Чувствую, что собиралась на свидание, причем на первое свидание. С кем? Не помню…Или не знаю. Иду по городу. Знакомые здания прибавили в высоте и превратились в небоскребы. Между ними были протянуты провода, на которых висели различные знаки и таблички с надписями: «Вечер», «Телефон», «Электричество – не дотрагиваться», «Время не ждет» и прочие. Знаки были уж совсем непонятными. Иду. Чувствую, что опаздываю. Вокруг много часов – электронных, механических. Их так много, что куда не брось взгляд – везде часы. Некоторые Приколочены друг к другу; у некоторых кривые стрелки. Снуют люди, лиц разобрать я не могу. Иду дальше, выхожу на огромную просторную площадь, посреди которой установлен гигантский фонарный столб. На нем тоже табличка: «Для свиданий». У столба стоит человек. «Меня ждет», - подумала я и устремилась туда. Иду, никак не могу дойти, такое ощущение, что площадь растягивается. Перехожу на бег, мешают каблуки. Тут человек разворачивается ко мне лицом. Это был мой отец. Совсем молодой, красивый такой. Я его таким и не видела никогда. Он машет мне рукой и исчезает, растворяясь в воздухе. Я кричу: «Папа, папа!». Бегу. Его нет. Озираюсь по сторонам. Все осталось на своих местах. Обращаю внимание на табличку. Надпись изменилась с «Для свиданий» на «До свидания».
-Лера, ты как?
Очнулась.
Стою на дороге, пыль, вечер, рядом Макс. Странно, я никогда прежде так глубоко не погружалась в воспоминания, тем более в сны.
-Знаешь…Я думаю, нам надо серьезно поговорить. – Поворачиваю ключ влево, глушу мотор. – Кажется, всё происходящее связано. У тебя кошмары – и у меня кошмары, у тебя видения – и у меня тоже. Это ненормально. Что еще ты видел сегодня?
-Многое…
-Что за тётя, Макс?
-Я её племянник. Точно не знаю, какие у нас родственные связи, мама мало рассказывала, а всё, что я помню, давно осталось в детстве. –Он судорожно вздохнул. –Не пойму другого – что ей от меня нужно. Кроме того, не пойму, что ей нужно от тебя. Никогда не верил в потусторонние силы. Теперь даже не знаю, что думать. Видишь бумажку? –Макс вытащил из заднего кармана брюк смятую квитанцию. – Как это объяснить, я не знаю. Там стихи, и они меняются постоянно. Вот, смотри, – он протянул мне бумажку.
Я развернула её. Квитанция. Квартплата, обычное дело. Две тысячи пятьсот рублей за услуги ЖКХ, июнь.
-Что ты мне дал?
-Переверни.
Переворачиваю. Нигде ничего не написано, только измята бумажка сильно и испачкана.
-Макс, я не понимаю…
Он выхватил квитанцию.
-Пусто. Не может быть. Там были стихи. Веришь?
-Конечно верю…
-Не поддается объяснению. Ну и черт с ней. –Макс сложил квитанцию и порвал на мелкие кусочки. Я видела, как ветер разнес их по траве и долго игрался с ними, унося все дальше и дальше от нас.
-Мне кажется, что это просто долгий и неприятный сон.
Он вплотную подошел ко мне. Посмотрел в глаза. И поцеловал. Горячо и долго. Я не сопротивлялась, поймав себя на мысли, что мне очень приятно. Что я хочу, чтобы эти моменты длились вечно. Я чувствовала, как трепетно бьётся его сердце, как он напрягся, будто боится, что вот сейчас я его оттолкну и дам пощечину. Что ты, глупенький…Я ждала тебя. И теперь я с тобой. И всегда буду с тобой.
-И часто ты это проделывал в своих снах? – Ехидно спросила я.
Макс немного отшатнулся, потупил глаза и тихонько, с иронией, произнес:
-Я еще и не такое проделывал. –Улыбнулся.
Я всегда знала, что он меня любит.
…
Вечер подобрался вплотную, опускались сумерки. Макс по-прежнему был рядом – сидел справа и активно мечтал. Поцелуй дал нам сил и уверенности в том, что беда позади, что за следующим поворотом – наш с ним родной город.
Наш с ним родной город…Одна школа. Все 11 классов мы просидели бок о бок, я помогала ему с математикой, он мне – с русским и литературой. Делился едой и деньгами. Защищал от хулиганов. Боже, как я их ненавидела! Особенно Витьку Толстоганова. Большой, противный до ужаса, вонючий, так и норовил дернуть за юбку или за волосы, а потом тупо поржать перед своими дружками и сказать какую-нибудь гадость. Макс врезал ему однажды так, что у Витьки аж слезы сами брызнули из глаз, а за ними кровь – из носа. Мне было приятно то, что Макс заступился за меня. Ему, правда, потом Витины дружки в драке сломали руку, но мужчину шрамы только украшают. Так я тогда думала.
С появлением в моей жизни Игоря представления о мужчинах изменились. Шрамы не украшают мужчину, а душевные шрамы – и подавно. Из кролика мой избранник превратился в удава – виной тому тяжелое расставание с его бывшей большой любовью, Ольгой. Я толком не знаю, что та самая Ольга сделала, но поранила они Игорю сердце настолько, что тот навсегда закрылся от женщин. Впрочем, это не помешало ему использовать меня, но теперь, теперь – никогда не подпущу его даже на сто шагов. Мимолетное увлечение – не чета настоящей любви…Той, что зреет годами. Макс наверняка думает, что у нас с Игорем всё хорошо. Я никогда не рассказывала ему о подробностях личной жизни. Однажды только обмолвилась, что, наверное, выйду за Игоря. Вы бы видели его лицо! Буркнул только: «Желаю счастья» и замял тему.
-Лера?
-Ой. Прости, я задумалась. – Макс смотрел на меня так, будто сейчас набросится. – Останови машину. Пожалуйста. Я должен что-то тебе сказать.
Нажимаю на тормоз. Тихо останавливаюсь.
-Лера, я люблю тебя.
…
Было тихо. Тихо и сладко. Сладко испытывать те моменты неудержимой и подлинной страсти, той любви, той готовности отдать себя полностью и не бояться не получить взамен того, кого любишь. Того, с кем готова идти по жизни. Всегда. Воспоминания уносились прочь, стирались в темноте и расплывались прозрачными пятнами, не оставляя и следа своего присутствия. Я чувствовала, что я счастлива. Макс, думаю, чувствовал то же самое. Каждое его движение передавалось мне тысячекратным теплом неподдельной любви, заставляло меня растворяться в удовольствии, забывать о наружном мире, который никогда не проникнет в другой – наш с ним мир. Никому не отдам. Никогда.
…
Дорога. Ночь.

Неимоверными усилиями мы оторвались друг от друга, привели себя в порядок и продолжили путь. Макс выпустил меня из своих объятий только под условием, что по приезду домой он снова меня в них заключит и не выпустит до самого утра. Я была совсем не против такого развития событий. Если бы им было суждено сбыться.
Ночь давно опустилась на землю, перекрасив пейзажи на свой манер. Лес стал черным и недружелюбным, непроницаемым настолько, что не было видно ничего, кроме крайних деревьев – дальше чернота. Небо было зловеще синим, будто пролитые чернила. И пустота. Нет звезд. Нет никакого шума, кроме монотонной работы двигателя. Недружелюбный мир. Кажется, что сейчас откроешь дверь – и темнота зальется внутрь, и заполонит всё, уничтожая маленький теплый мирок внутри.
Макс заснул. С него, думаю, хватило на сегодня впечатлений. «С меня – тем более», - подумала я и зевнула. Боже, как я устала! Скорей бы добраться. Мелькнул километровый знак «44».
Знак «44».
Всего-то половина пути! Меня постигло разочарование. Как долго еще…! Но вместе с разочарованием в душу забралось еще что-то, причем нагло забралось. С иголочкой. И начало там, внутри меня, этой иголочкой колоть. «Вспомни…Вспомни…», - отдавались в голове её уколы. «А что я должна вспомнить?», - недоумевала я. Ты, нечто! Вон из моей души! У меня отныне всё хорошо, а твои жалкие потуги испортить мне настроение смешны и ничтожны. Вон!
В поле зрения попал аварийный знак. Сбавляю скорость, еду тише. Вдалеке видны какие-то люди – дальний свет фар выхватил их из черноты. «Надо же, по этой дороге кто-то ездит», - пронеслось у меня в голове. Люди заметили машину. Выскочили на дорогу, стали махать руками и что-то кричать. Под колесом что-то хрустнуло. Было похоже на стекло или пластик. Останавливаюсь, слышу крики: «Помогите, тут беда». Не буду трогать Макса, он крепко спит. Глушу мотор, выхожу из машины. Ко мне сразу же подбегает женщина и срывающимся голосом говорит:
-Ради Бога, помогите нам. Мы разбились, вторая машина в кювете. Там…Люди.
И…кто-то живой. Они зовут на помощь.
Иголочка внутри меня превратилась в длинную спицу. Стало совсем беспокойно. «Вспомни…».
- А скорую вызвать?...
-Дорогая, какая скорая, тут сто верст ей ехать, разве кто поможет. Умоляю, помогите! – голос сорвался в истошный вопль, смешанный с плачем. Макс проснулся, стал оглядываться по сторонам. Я находилась в некотором вакууме. Женщина взяла меня за руку и повела к обочине. Я не думая пошла за ней. На дороге стояла разбитая «Шестерка». Переднюю часть как снесло, не осталось ничего целого. Внутри плакал ребенок. Я начала всматриваться вдаль и заметила, что вместо деревьев в лесу стояли детские качели высотой с корабельную сосну. Они медленно раскачивались на ветру. Женщина плакала. Я не заметила, как по моим щекам тоже покатились слезы. «Вспомни…!» 44. Сорок четыре. Сорок четыре чего? Километра? Года?
В кювете за обочиной лежала белая «Волга», деформированная до неузнаваемости. Над ней, словно крест на могиле, зловеще возвышался бетонный столб с отколотым куском бетона. Изнутри торчали прутья стальной арматуры. Я машинально спустилась в кювет, аккуратно ступая вниз. Чувствовала, как будто когда-то уже так спускалась. Подбираюсь к «Волге». Тишина. Наверное, внутри все мертвы. Женщина сказала, что там есть живые люди…Обманула? Но зачем?
«Да вспомни же ты наконец!»
Подошла. Покрытой мелкой сеткой трещин измявшееся лобовое стекло было забрызгано кровью. На водительском сидении лежал, запрокинув голову назад, человек. Безо всякого сомнения, мертвый. Глаза широко открыты. Качели в лесу стали раскачиваться. Ветер усилился, завыл. Из воя сложился голос.
«Помнишь, как мы с тобой гуляли летними вечерами? Как ты смеялась, резвилась, дарила мне венки из одуванчиков, пересказывала книжки, что мама читала тебе на ночь? Я был счастлив в те минуты. Я верил тогда, что не зря живу, что пришел в этот мир, чтобы быть с тобой. Всегда быть с тобой. Но я ушел. Ушел…Прости меня, дочка.»
Отец…
Мертвым мужчиной за рулем разбитой «Волги» был мой отец. Темнота хлынула внутрь меня. Я оторвала взгляд от трупа. На лобовом стекле с обратной стороны было кровью выведено: «Прости.» Я закричала. Закричала так, что даже сама перестала себя слышать. В тот же момент земля под ногами исчезла, остатки «Волги» обрушились вниз сотней обломков. Я стояла. На качелях в лесу привязаны разноцветные ленточки. Ветер нещадно их треплет. Они отрываются и уносятся вдаль.
Я, потеряв связь с реальностью и зажав себе рот, чтобы перестать истошно орать, побежала к своей машине. Женщина, что вертелась вокруг «Жигулей», истекала кровью. Внезапно она выскочила прямо на дорогу и перегородила мне путь, приговаривая: «Дочка, видишь, как мне плохо. Помоги мне. Отцу ты все равно не смогла помочь.»
-Прочь, тварь!
Я кинулась вперед прямо на нее. Женщина вскрикнула, опрокинулась назад и с треском упала на асфальт, рассыпавшись тысячей капель крови. Я потеряла сознание.
…

Макс. Дорога. Ночь.
Сначала я не мог понять, где нахожусь. Вокруг сплошь темнота. Подумал сперва, что мы уже приехали, и я лежу в кровати, и начал искать её руками. Вместо желанной девушки руки нашли руль. Неужели я в машине? А где тогда Лера?
В реальность меня вернул истошный крик. Женский крик Я стал нащупывать ручку двери. Никак не мог найти. Лишь спустя полминуты она нашлась и тяжело подалась. Вылез из машины. На дороге лежала девушка. Я подошел к ней. Это была Лера. Без сознания. Прикладываю руку к шее пульс есть. Дышит. Вся одежда в мелких брызгах крови. Господи, что с тобой случилось, родная? Взял её на руки, Аккуратно понес. Уложил на заднее сидение, она, словно тряпичная кукла, расползлась по нему. Авария случилась? Нет, дорога пуста. Только из столба торчат прутья, будто кто-то его вспорол и пытался вытащить артерии, разорвать их зубами. Вспомнил о зловещем дыхании в спину. Днем, в чистом поле. Стало страшно. Сел в машину, завелся. Закрыл все двери на замок. Включил все лампочки в салоне. Нащупал выключатель магнитолы. Включил музыку. Стало немного спокойнее, ведь я вернулся в свой маленький уютный мирок, где нет тишины, есть Любимая и так много света…Только бы ты очнулась…
Взгляд упал на приборную панель. Бензина оставалось мало. Черт, что за напасть! Остается только один выход – педаль газа в пол, чтобы как можно скорее добраться до города. Надеялся на то, что на большой скорости бензина уйдет мало и что город близко. Еще раз посмотрел на Леру. Без сознания, но цвет лица живой. Всё будет хорошо. Погнал.
Как будем в городе – сразу в больницу. Я не могу рисковать твоей жизнью, любимая. Как жаль, что я ничего не помню…! Надо было заснуть, когда она в опасности…
Раздался резкий звук полифонической мелодии. Телефон? Не сбавляя скорости, я одной рукой начал шарить по карманам. Нету телефона. А что тогда звонит? Прислушался. Звонит где-то сзади. Телефон Леры. Притормозил. Посмотрел назад, вижу на полу кусочек света. Это дисплей телефона. Наверное, вывалился у неё из кармана. Лера по-прежнему без сознания, хотя мне хотелось верить, что она просто крепко спит. Взял телефон, откинул крышку. Вновь поехал.
-Алло?
-Лера!? Где тебя, сука, носит!? И что за фигню ты наговорила мне на телефон!?
-О. Ну здравствуй, Игорь.
Звонил её парень. Судя по голосу, он был крайне зол.
-Кто со мной говорит?
-Тот, кого уж ты точно не ждал услышать. – По моему лицу сама собой поползла ухмылка.
-Слышишь, ты! Я не зря ей сказал, что прирежу любого фраера, с кем бы она там не таскалась! А ну быстро, дал ей трубку!
-Она не хочет с тобой разговаривать. И никогда не будет.
-Ах вы, твари…Найду, обоих, рядом, вместе, в одной яме закопаю! Поняли!?
-Успокойся, Игорь. Ты – прошлое.
На том конце трубки раздавались звуки, похожие на стук стекла.
-Из-под земли достану…
-Тебе не страшно мне угрожать, скотина? Ты не боишься, что я, как найду тебя, тут же закопаю? Нет? Зря, дружок, зря!
Пыл Игоря заметно угас.
-Так вы…Заодно…Против настроились…Я буду звать на помощь…Вы ничего у меня не заберете…
Я вдруг понял, что значили те звуки из трубки. Он был элементарно пьян.
-У тебя и забирать-то нечего, пропоица. Пока. – Я захлопнул телефон и положил на сидение справа.
И хватает же у него совести! Вот уж сволочь так сволочь, я всегда это знал. Надеюсь, Лера уже его забыла. Как ты там, любимая? Оглянулся назад. Она немного поерзала, сделала какое-то машинальное движение рукой (похоже на запрокидывание волос), легонько улыбнулась и снова заснула. Спит. Как же хорошо с тобой…
Я держал по дороге около 90, стараясь не сбавлять скорость. Стрелка уровня заполненности бака предательски ползла к букве «Е». Скорее, скорее. На горизонте появились силуэты зданий и легкие очертания городского света. «Наконец-то», - радостно подумал и сбавил скорость. Однако в следующий момент радость улетучилась, вместо неё хлынула темнота.
На обочине торчал ржавый покосившийся знак «Клетино».

...

-Макс, где мы?
-Доброе утро. – Я обернулся и посмотрел на Леру. Как же она прекрасна… Ровные, словно отточенные, линии тела, струящиеся темные волосы. На меня накатила волна тепла. Я потянулся к ней и нежно поцеловал. – Мы, кажется, дома.
Лера стала оглядываться по сторонам. Утреннее солнце, пыльная улочка. Около деревянного дома навсегда припаркован ржавый «Запорожец». Грязно-зеленые деревья, желтые фасады зданий.
-Макс!
-Да, мы вернулись. Вернулись, будь оно всё проклято… - Бедная девушка. Сколько испытаний, она ведь всегда была такой впечатлительной. Не бойся, теперь я с тобой.
-Как мы…? Я ничего не помню. Мы ехали домой, и… - Внезапно её зрачки расширились. –Я видела отца. Он был мертв. Кажется…И он был за рулем…нашей машины. Нашей семейной «Волги». – Лера закрыла лицо руками. Плачет, понял я. Удивляться тому, что она видела, не стоит – мы и так оказались в самом пекле. В самой гнилой сердцевине чьей-то злой шутки. Шутки или ошибки… Отец Леры давно погиб, ей было 10 лет, ему 44. Я помню хорошо тот день, когда она пришла в школу с опухшими от слез глазами, в черном пиджаке и строгих черных же брюках. Помню, была тишина. Было опустошение. После похорон. Меня там не было, её отца я практически не знал. Только позже, когда мы сдружились, она, попеременно срываясь на плач, рассказала мне о самой страшной в её жизни трагедии. Он просто торопился домой. Шел сильный дождь, загородная дорога изрыта колдобинами, заполненными водой. Момент, яркая вспышка – навстречу выскакивает другая машина… Не выжил никто. От удара «Жигули» превратились в груду металла, машину её отца отбросило к обочине, она ударилась о столб и слетела в кювет.
Четыре трупа. В «шестерке» погибла семья. Он забрал их с собой. Лера очень тяжело переживала утрату отца, та рана жила в ней и продолжает жить и по сей день. И будет – вечно.
-Что ты видела?
-Он…просил у меня прощения. Макс, я не могу так жить. Мне очень страшно. – Она открыла дверь и вышла из машины. Я – следом за ней. Больше наш автомобиль – не друг нам, во всяком случае до тех пор, пока не раздобудем бензин. А я чувствовал, что не раздобудем. Город был пуст. Казалось, что полчаса назад на него сбросили атомную бомбу, и не осталось ничего живого.
Подошел к Лере, обнял. Она плакала у меня на плече.
-Не бойся. Все будет хорошо. Я вытащу тебя отсюда. Я так люблю тебя. – Обнимаю еще крепче.
Она молча прижималась ко мне. Внезапно из-за угла вывернул автобус и проехал по улице, вздымая клубы желтой пыли. Судя по номерной табличке, автобус рейсовый. Пропылил, остановился. Открылись двери. Вышли несколько человек. Стоят на остановке. Неподалеку я приметил старую вывеску: «Универсам». Эх, была не была! Голод страшно мучает, и Лере надо сменить одежду.
-Пошли до магазина?
-Пошли. Подожди, я только умоюсь, - Всхлипнула она и нехотя оторвалась от моего плеча. Подошла к покосившейся колонке, попыталась нажать на рычаг, у неё не получилось. Я подошел, помог. Брызнула кристально чистая вода. Вода…
-Максим! Пора домой!
-Мама, подожди! Еще чуть-чуть можно погулять?
Ответа не последовало. Наверное, она уже ушла с балкона – разогревать ужин. Почему она так рано меня зовет? Я еще не наигрался.
-Макс! Твоя очередь водить.
Саня выглядывал из-за угла дома и хитро улыбался. Попробуй догони этого бегуна! Но игра есть игра, я вожу и должен засалить кого-нибудь из этих прохвостов. Я обычно играл во дворе с ребятами постарше, но спуску никогда не давал: любая драка оставалась за мной, бегал я для своего возраста очень шустро. Ну, держитесь.
Побежал за Саней. Он мгновенно исчез за углом. Подбегаю, озираюсь – никого. Жарко до ужаса, пыльно. Вдалеке идет какая-то бабка с огромными тюками. Спокойно бегу вдоль дома, вдруг прямо позади меня выскакивает один из играющих пацанов и дает деру. Я устремляюсь за ним. Из земли торчал стальной прут. Спотыкаюсь, лечу в воздухе, падаю на живот. Резкая боль пронзила тело, слезы брызнули из глаз сами собой. Сразу же поднимаюсь, сначала на одно колено, потом на другое, встаю. Игра еще не окончена, а мама уже, наверное, заждалась к ужину. Попытался побежать и упал. Спрятавшиеся по двору мальчишки побросали свои укрытия и столпились около меня. «Макс! Ты живой?» - заботливо спросил Саня. Он хороший друг, никогда не подводит. И делится конфетами всегда.
-Да, я просто немного ушибся. Сейчас пройдет. – Снова встаю, смотрю на свои ноги. Обе разодраны до колена, бежит струйка крови. Тут я почему-то испугался. Видимо, вспомнил, что тетя говорила мне. «Нельзя, чтобы в рану попадала всякая зараза! Умрешь, вздохнуть не успеешь.» Закружилась голова. Я начал судорожно оглядываться и приметил водяную колонку на тротуаре. Поковылял, стараясь как можно быстрее добраться туда. На секунду показалось, что железный голубь на торце соседнего с моим дома шевельнулся. Наверное, это от жары и боли. Подхожу к колонке. Опираюсь обеими руками на рычаг и что есть силы давлю.
Лицо Леры заметно посвежело – прохладная чистая вода пошла ей на пользу. Я даже увидел в её лице некоторые черты спокойствия и безмятежности. Я же просто пережил воспоминание из детства. Беру её за руку.
-Ну что, пойдем?
Мы неспешно шли по тротуару. Улица немного оживилась: по дороге проезжали редкие автомобили, навстречу попадались люди, озабоченные повседневными проблемами. Я мог видеть это по их лицам. Все куда-то спешили. Часы на столбе показывали 10 часов. «Утро заканчивается», - подумал я. Миновали остановку. Снова подошел рейсовый автобус и выгрузил очередную порцию озабоченного люда, который в один миг куда-то исчез. Старый «ЛАЗ» продолжил свой путь.
Двери магазина, видимо, пережили не один катаклизм и не один грабеж: вираж потускнел и скололся, примитивный доводчик из тугой пружины безжизненно болтался туда-сюда, раскачиваясь маятником. Внутри пахло хлором, чистой одеждой и еще чем-то (такого запаха прежде я не встречал). На низком потолке, у самого входа, болталась огромная золотая клетка для домашних птиц. «Не иначе как для жар-птицы», - пронеслось в голове.
Лера осталась рассматривать стеллаж с одеждой: вот и хорошо, пусть выберет себе что-нибудь переодеться. Я пошел дальше. В продуктовом отделе – знакомый запах сырой курицы. Я снова вспомнил, что хочу есть. До невозможного хочу есть. Подошел к прилавку, выбрал себе завтрак: ломоть «Докторской».
-Продавец! Можно вас?
Из дверного проема выползла грузная тетка в заляпанном фартуке и нехотя, переваливаясь с ноги на ногу, пошла к прилавку.
-Мне двести грамм «докторской», пожалуйста.
-На кассу! – Гаркнула она, доставая из-под прилавка внушительных размеров нож. Мне стало некомфортно, и я поспешил отойти. «Два пятьдесят!» - крикнула тетка мне вслед. Я пошел к кассе. Полез в карман за деньгами, нащупал, вынул. И чуть не вскрикнул: в кармане лежала смятая, почти порванная, но целая квитанция на оплату квартиры. Та самая. Дрожащими руками я развернул её. На обратной стороне неровным почерком было выведено двустишие:

«Посвятивший время свету
Быстро найдет путь к ответу.»

И жирная точка в конце. Оно вздумало играть со мной. Лера! Я бросился в соседний отдел и столкнулся с ней. В руках у нее была стопка новой одежды.
-Макс, ты чего!
-Всё в порядке. Просто показалось вдруг, что ты очень далеко.
-Мы покупаем вот эти вещи. Хорошо?
Лера выбрала незамысловатый и удобный наряд: новая пара синих джинсов, белая майка и такого же цвета блузка. Она запрокинула волосы за плечи.
-Да, конечно. Отнеси их продавцу, пусть выпишет. – Я слегка погладил её по щеке.
Вместо кассы я направился в раздел хозяйственных товаров, пробежался глазами по полкам. Взял фонарь, упаковку батареек, складной нож, ручку, отнес продавцу. Он нехотя выписал мне товары, бросив на меня такой взгляд, будто я и не человек вовсе, а какой-то призрак. Вернулся на кассу, Лера протянула мне талон. Даю кассирше купюру, она спрашивает меня:
-Что это такое?
-Деньги.
-Нет. Это какая-то бумажка. Доллар, что ли? Вы что, спекулянт!? – Заорала она. –Я сейчас буду звонить в милицию! Нюра, а ну держи спекулянтов!
-Лера, быстро беги на улицу. Я разберусь. – Подтолкнул её, она послушно поторопилась к выходу. Скрипнула входная дверь. Слава Богу, Лера в безопасности.
Пресловутая Нюра перевалилась через прилавок продуктового отдела, прихватив с собой жуткий нож и направилась ко мне, приговаривая:
-Что ж ты, сынок, про колбасу-то забыл? Тётя сидела-сидела, ждала покупателя. А ты так с ней нехорошо. Сейчас будем резать. – методично проговорила она и всей своей массой бросилась на меня. Я с размаха ударил ей ногой в грудь. Уродливая продавщица только крякнула, затем издала нечеловеческий рык и с новой силой бросилась в атаку. Я резко отскочил в сторону, и она врезалась в стойку с кассой, опрокинув её. Кассирша заверещала, в ту же секунду её придавило стойкой. Раздался звук лопающегося воздушного шарика. Я побежал. В воздухе летали бумажки – рассыпавшиеся денежные купюры. Обратил внимание, что они советского образца.
Мне во что бы то ни стало нужно свое собственное оружие. Если Оно вздумало играть со мной, я дам Ему бой. Пожалуйста!
Хватаю с прилавка свои товары. Продавец кряхтит:
-Чек забыли предъявить, юноша. Нарушаем. – Он обернулся огромной собакой. – Скоро в магазине появится новый товар.
Перепрыгивает через прилавок. Я без раздумий наношу уродливому животному удар ножом и понимаю, что он пришелся мимо. Времени на размышления не было, и я что есть сил бросился к выходу. В продуктовом отделе адская продавщица изображала ритуальный танец над ошметками кассирши, постепенно отрезая от себя куски мяса и выкрикивая нечленораздельные звуки. Стеллажи начали падать, преграждая мне путь к свободе. Пес-продавец гнался за мной. Одним махом я перепрыгнул через упавший стеллаж с одеждой. Вот он, выход. В золотой клетке сидела ворона, долбилась о прутья и громко каркала. С обратной стороны на входную дверь был приклеен календарь. Я пнул дверь ногой и пулей вылетел из магазина.
…

Улица залита ярким светом. Двери «Универсама» захлопнулись, будто их резко засосало внутрь. Воцарилась тишина, которую разорвал нежный голос Леры:
-Максим, с тобой всё в порядке? Что это было?
-Не знаю. Но теперь я чувствую, что мы в состоянии дать отпор. Пошли переодеваться.
Мы вернулись к машине. «Тройка» как-то поникла всем внешним видом: бедняжку лишили топлива. Я вспомнил, что забыл её закрыть перед тем, как мы ушли. Лера уселась на заднее сиденье и начала переодеваться. Я, как галантный мужчина, покорно отвернулся и стал разглядывать улицу, хотя, признаюсь, желание обернуться было очень велико. Очень уж она красива.
Улица ничуть не изменилась: редкие люди на тротуара. пыль, знойное солнце, «ЛАЗ». Меня начала смущать одна деталь: как только я не посмотрю, всегда на глаза попадается этот автобус. Решил за ним понаблюдать. Вот на остановке выходят люди и опять мгновенно исчезают в летней дымке. Вот автобус неспешно едет по дороге и заворачивает за угол. Тишина. Через несколько секунд раздается знакомый рёв мотора, и из-за противоположного угла выруливает тот же самый – голубой и пузатый – «ЛАЗ». Такое количество странных и нелогичных событий, вызывающих ужас у нормального человека и радость у шизофреника, не может не сказаться на психике. Я уже перестал различать, где реальность, а где вымысел, где явь, а где сон, где прошлое – а где настоящее.
Мой автобус изменился на третьем круге: из голубого превратился в ржавый, вместо фар зияли черные впадины. Он припарковался, как обычно, на остановке, внезапно раздался хлопок, и он заглох. Я стоял на до боли знакомой площади перед ДК.
-Лера. Ударь меня.
Ударь же!
Крепкая пощечина вернула меня обратно, в реальный мир. Лера уж переоделась и испуганно смотрела на меня.
-Что случилось?
-Кажется, я начинаю что-то понимать. Вникать в правила игры. – Задумчиво произнес я. – Мы играем с Ним в салочки, только Оно не дает до себя дотронуться. Каждый шаг известен, мы же ступаем в неизвестность. Игра была бы равной, если бы не одно но: наши с тобой видения. Их не существует. Кроме того, я заметил еще одну хитрую закономерность: ни разу Оно не атаковало нас обоих. Мы были разделены мыслями либо расстоянием.
Лера слушала и молчала. Думала, как мне показалось.
-Как только мы уходим в себя, наши воспоминания и мысли начинают работать против нас. Мы видим кошмары, переживаем худшие моменты жизни, испытываем подлинный ужас. Мы там не вместе. Вместе Оно не осмеливается на нас нападать. Или не Оно, а Она? Отвечай! – Мой голос превратился в гром, раскатившийся по всему этому несчастному городу. – Что тебе нужно от нас?!
Лера продолжала молчать, хотя я видел, что она уловила мою мысль. Мне стало очень приятно оттого, что с ее лица ушел страх, появилась же решительность. Решительность во что бы то ни стало разрушить проклятые оковы и вырваться на свободу. Спасти новую жизнь. Нашу новую жизнь.
-Помнишь, я выбросил на дороге ту квитанцию? Вот она, никуда не делась, цела-целёхонька. Это наша шпаргалка, ниточка. Только эти бредовые стишки, что моя обезумевшая на том свете тетушка крапает нам, надеясь загнать нас в могилу, не имеют никакого смысла. – Я достал ручку и зачеркнул двустишие. Зачеркнул ещё раз и написал рядом: «Что тебе нужно?». Свернул квитанцию и положил в карман. Что же, подождем, узнаем, с кем имеем дело.
…
-Я думаю, надо раздобыть бензин. Без него наша скорость передвижения катастрофически мала.
-Да, ты права. Но я не помню, где…Я же совсем маленький был. А знаешь, что? – В голову пришла идея. – Может, стоит угнать другой автомобиль?
-Всё равно непонятно, кому они все тут принадлежат. – Хмыкнула моя спутница. – Раз твоя тётя диктует нам свои правила игры, почему бы и нам не диктовать свои? Пошли. – Её решительность грела мне душу. С такой я на край света пойду.
Вариантов у нас было немного, а точнее говоря, всего один: оприходовать ржавенький «Запорожец», что стоял возле жилого дома. Он порядком успел намозолить мне глаза.
-Умеешь вскрывать автомобильные замки?
-Нет, я же автомеханик, а не угонщик. Мы поступим проще. – Я вытащил из угла здания первый попавшийся булыжник (благо здания рассыпались как песочное печенье) и запустил им в стекло водительской двери. Успешно – стекло со звоном разбилось. Я засунул внутрь руку, откинул щеколду замка и открыл дверь. Уселся, открыл все двери, Лера села рядом справа.
-Мы ведь вернемся за моей машиной?...
-Обязательно, любимая. – Я поцеловал её вновь. Я бы делал это всегда и без перерыва. –Расправимся с напастью и вернемся. Клетино – не такой уж и плохой город, и люди в нем всегда были добрые. Просто что-то произошло здесь.
-Хорошо, Максим…
Немного поколдовав с проводами под приборной панелью, я включил зажигание. Замкнул два нужных провода. Мы тронулись и поехали. Интересно, бак полон. А я, занимаясь угоном, даже и не подумал, что в этом корыте тоже может не быть бензина – одному Богу известно, сколько времени ржавый «Запор» простоял припаркованным на тротуаре возле старого дома. Может быть, это подарок города? Добрая воля?
Солнце светило ярко. Ярче, чем вчера, я был уверен. Внезапно его свет усилился, как и тогда, на кладбище. Своеобразный сигнал, что та сторона на связи. Она ответила. Я притормозил, достал из кармана квитанцию. Развернул. Прежних стихов я не увидел, равно как и своего вопроса. На обратной стороне квитанции было написано лишь одно, длинное и трудновыговариваемое слово.

«Психоневродиспансер.»

...

Я припарковал «Запорожец» возле четырехэтажного здания на окраине города. Тарахтящий мотор успел изрядно поднадоесть, поэтому мы с огромным удовольствием вылезли из машины. Лера с наслаждением втянула в себя свежий воздух – рядом текла небольшая река. Проблем с поисками этого места не было – тётя Марина в своё время работала в «почти психушке», и мы с матерью часто наведывались к ней в гости. Я помню, как она показывала детям различные картинки, на которых были нарисованы размазанные кляксы, иногда фигуры, от которых рябило в глазах. Дети закрывали лицо руками и плакали от страха.
По коридору проносились взрослые, выкрикивая фразы вроде «Он придет за мной! Вчера он приходил!». Их догоняли, скручивали и отправляли в психушку. Посещения ПНД для меня были сродни мазохизму: я ненавидел туда ходить, но какая-то частичка разума твердила: «Там же так интересно! Там психи. С ними всегда что-нибудь случается. Что случится в этот раз?» Мрачные коридоры здания навевали тоску и уныние, списки больных на стенах и медбратья в халатах делали из больницы тюрьму, из которой невозможно выбраться. Это место не оставило в моей голове ничего, кроме жутковатых воспоминаний, поэтому на легкую прогулку я не рассчитывал.
-Макс, ты уверен, что нам туда надо?
-У нас нет другого выбора. Уехать из города? Ты помнишь, что произошло. Надо пройти испытание. – Произнес я и тихо пошел к воротам. Лера пошла за мной. Она несла в руках сверток: в нем было все наше оружие, завернутое в полотенце: нож и фонарь с упаковкой батареек. Еще я настоял на спичках, которые нашел в бардачке «Запорожца». Пригодятся. Ворота были наглухо задраены. Пропускной пункт мог обрадовать нас лишь заколоченной дверью – диспансер давно забросили.
-Ты не знаешь, почему он заброшен? Может, тут часто случались самоубийства? – Лера неуютно поёжилась. Я видел, что ей страшно.
-Не знаю…Наверное, просто прикрыли финансирование. Здешние пациенты редко вешаются – это же не психушка. – Усмехнулся я, пытаясь её успокоить. Немного получилось.
Ворота были высотой метра под три, почти все прутья – вертикальные. Перелезть не получится. Забор? Он ничем не отличается от ворот – идентичен. Я подошел вплотную к воротам, схватился за прутья, посмотрел вдаль. От ворот вглубь территории уходила узкая асфальтовая дорога, которая заканчивалась пандусом-горкой возле широкой двери на первом этаже – для доставки пациентов. Почти все окна были целы, лишь в некоторых местах – зияющие дыры. Парадная дверь была высажена и валялась прямо на крыльце. Тлетворная атмосфера уже успела пройтись по зданию – кое-где обвалилась штукатурка, выщерблен кирпич, подтеки от давно прохудившегося водопровода. Показалось, что в дверном проеме что-то мелькнуло. Брр, просто ты засмотрелся, Макс! «Если долго смотреть в бездну - бездна начнет смотреть в тебя», - говорил Ницше. Значит, диспансер прямо сейчас меня разглядывает? Примеряет, на сколько суток ему хватит пищи из двух посетителей, наверное.
Я отпрял от ворот. Вот оно, работает. Стоит только задуматься, и сразу же начинаются галлюцинации. Надо поддерживать разговор и держаться как можно ближе друг к другу.
-Лера! Помнишь, нам нельзя расходиться! Только вместе – так мы недосягаемы. - Я предупредил свою спутницу еще раз. Если с ней что-нибудь случится, я всех чертей и самого Дьявола изничтожу.
-Да. Возьми нож, а я понесу фонарь. И еще, спички в карман положи к себе, у меня джинсы узкие. Тебе может пригодиться свет. «Посвятивший время свету», - пронеслось у меня в голове. Может, эти двустишия и имеют какой-то смысл?
Лера протянула мне нож. Я положил его в карман. В другом кармане в то же время крепко сжал ручку. Вот оно, мое главное оружие. Я могу общаться с тобой, и у тебя нет другого выхода, кроме как отвечать на мои вопросы. Внизу от асфальта был приличный зазор, сантиметров тридцать, сорок, не меньше. Можно было спокойно пролезть под воротами, чуть приподняв их.
-Давай пролезай под ними, а я приподниму. А потом, следом за тобой, и сам пролезу. – Я присел, подсунул руки под створку и приподнял её.
Лера распласталась по асфальту и аккуратно, с изяществом миновала препятствие. «Какая тугая створка», - подумал я и с облегчением вздохнул, отпустив железку. Надо немного передохнут. Лера поднялась с земли и начала отряхиваться. В этот же момент из дверного проёма здания выскочила большая собака и стремглав понеслась к девушке.
-Лера!!!
Она резко обернулась и прижалась к воротам с другой стороны. Я не мог видеть её глаз, но там наверняка читался ужас. Пёс ревел, рычал и брызгал слюной непонятного цвета. До гибели оставалось несколько секунд.
-Нож! Бери нож! – Я протянул ей оружие. - Нажми на рукоятку! – Лезвие выскочило с приятным звуком сработавшей пружины. Я вспомнил, что в магазине не смог этим же ножом нанести удар продавцу-оборотню. – Бей!
Лера решительно подалась навстречу собаке. Та прыгнула. Решительный взмах рукой – и лезвие торчит прямо в животе инфернального животного. Хлынула черная кровь. Раздался жуткий вой вперемежку с ревом. Лера взяла инициативу на себя, вытащила из тела собаки нож и стала наносить новые удары. В это время я, что есть сил подняв створу, протискивался сквозь зазор. Пара секунд – и я уже вместе с Лерой. Еще секунда – я нанес сокрушительной мощи удар ногой прямо по морде пса. Что-то хрустнуло, животное издало звук, похожий на скулящий визг щенка, и упало замертво. Кровь на солнце отдавала бордово-золотистым.
-Та еще встреча. Любимая, ты в порядке? – Я обнял Леру. Она тряслась от страха, который внезапно накатил на неё. – Со мной ты в безопасности.
Малейшее препятствие, разделяющее нас, может стать роковым. Даже забор. Поцеловал её. Мы выберемся, обещаю.
Мы, держась за руки, пошли по асфальтовой дорожке. Полный штиль, ни намека на ветер, только мы и этот огромный зловещий диспансер-психушка. Маленький светлый мир против большого темного. По обочинам были разбросаны различные предметы – обломки стульев, печатная машинка, облезлый плюшевый мишка, папка со зловещими психоделичными картинками, даже «Рафик» неотложки, опрокинутый набок. Тополя, высаженные вдоль дороги, шумели пожухлой листвой. Гробовая тишина. Стена больницы была богато украшена рисунками – развлечение сомнительной молодежи. Сколько внутри таких наркоманов? Я крепко сжал нож в кармане. Один рисунок точно повторял кляксу из альбома психолога. Лера уставилась на него и резко остановилась. Через секунду из её глаз хлынули слезы. Она закричала. Я схватил её за плечи и с криком «Не смотри!» развернул в обратную сторону. Что она там увидела, думать я не хотел – нельзя. Иначе пойдут видения, и псы сожрут нас заживо как легкую и беззащитную добычу. Лера уткнулась в моё плечо.
Я, приобняв её, пошел в сторону входа. Она подалась за мной. Вот так, в обнимку, мы вошли в священные покои зла.
…
Лера.
Что-то хрустнуло под ногами. Я собралась с силами и оторвалась от плеча Макса. Мы стояли в парадной. Справа располагалась пустая раздевалка, стройные ряды вешалок напомнили мне ряды крестов на могилах. Боже, отец…! Я только что видела его. Клякса на стене снаружи расплылась, в один миг превратилась в морщинистое лицо. Лицо моего отца. Вместо глаз были две огромные вращающиеся дыры, он просверливал меня взглядом насквозь и шевелил черным ртом. Как мне страшно, как мне страшно…
Макс отпустил меня, взял за руку и пошел вдоль по коридору. Я поспешила за ним, стараясь как можно крепче держаться за него. Попали в вестибюль. На полу валялись шприцы, какие-то доски, бумаги – следы пребывания наркоманов. Они даже костры здесь разводили. Кострище на полу показалось мне черной дырой, сквозь которую можно провалиться в бездну. Я отвела оттуда взгляд. В воздухе пахло, как ни странно, котлетами: в поисках источника я начала озираться и заметила в конце вестибюля табличку с надписью «Столовая». Я так голодна. Макс в этот же момент уловил запах. Мы¸ будто сговорившись, направились туда, влекомые запахом еды и детства, таким уютным и домашним запахом. Чем ближе мы подходили к двери столовой, тем резче становился запах; внезапно он переменился. В воздухе запахло гнилым мясом. Я поморщилась. На табличке было черной краской выведено слово «Добро пожаловать». Чернила растеклись, собрались воедино снова и образовали слово «Прости». Затаив дыхание, я перевела взгляд на Макса. Он, как зомбированный, смотрел в конец коридора слева от нас.
-Макс!!! – Возопила я. –Помоги!
Он очухался, посмотрел на меня, открыл рот, но сказать ничего не успел. Мой крик разнесся эхом по корпусу и как минимум четырежды повторился. После того, как утихло последнее «Ги…!», мы услышали ответ. Утробный стон, доносившийся со второго этажа, пронзил пространство. Тишина. Стон превратился в сдавленный крик и многократно размножился, заполонив всё вокруг. Из стен начали сочиться чернила, светильники на потолке слегка покачивались, потом на секунду вспыхнули светом; раздался треск, и они погасли. Стихло. Чернила исчезли.
-Лера! Не бойся. Помни, все, что ты видишь, неправда. Когда мы вместе, нам ничто не сможет навредить. Я сейчас видел многобожаемую тетушку в конце коридора. – Он ухмыльнулся. И я уверен, что сейчас, когда достану из кармана наш артефакт, там появится новая запись. – Он полез за квитанцией. Развернул её, прочитал, показал мне. Каб. 412, - тихо произнесла я. - Кабинет?
-Да. Отрезал Макс. Вытащил из кармана ручку и, облокотившись на стену, неровно нацарапал: «Жди.» Сложил бумажку и запихал в карман.
-Она жаждет встречи. Чем же мы так ей не угодили?
-Меня не интересуют её мотивы. Мне непонятно само существование этого жалкого огрызка личности моей тети. – Произнес Макс. Она была необыкновенно доброй души женщиной.
В воздухе витала пыль; гнилой запах исчез, сменившись привычным тленом заброшенного дома. Под ногами по-прежнему хрустели осколки и шприцы. И еще что-то. Страх. На полу было черное пятно. Вдруг оно исчезло, и прямо под моими ногами вырос огромный ветвистый щупалец. Я отпрянула назад и завизжала. Щупалец в поисках моей ноги беспорядочно, непонятными резкими движениями изламывался, пытаясь дотянуться до цели. Думай, Валерия, думай! Что с тобой происходит? Макс не видит того, что видишь ты, это лишь уловка. Ты не можешь…Что не можешь? Мысль-стрела. Точно! Нельзя смотреть на черный цвет. Луч яркого света пронзил тишину – я включила фонарь, до той поры бесполезно болтавшийся на запястье. Щупалец издал очередной трескучий звук, хрюкнул напоследок и распался на пепел, густо усеявший проломленный в некоторых местах пол. Я сумела побороть свой страх. Сможет ли Максим?
Пока я сражалась с темнотой, Макс исследовал помещения неподалеку. Я пришла в себя и обнаружила себя держащей его за руку; он же, приоткрыв ближайшую дверь, смотрел внутрь.
-Тут была регистратура. Ничего интересного.
В конце коридора располагалась лестничная клетка. Он была выстроена необычным образом – не поперек, а по направлению коридора, так, что мы могли видеть все пролеты сразу.
-Кабинет 412. Наверное, это её личный кабинет. – Произнес Макс. -Значит, нам на четвертый этаж.
Держась за руки, мы двинулись по направлении к лестнице. Я услышала интересный звук – будто по ступеням быстро спускается человек в тапочках. Глухо, но отчетливо.
-Макс, ты тоже это слышишь?
Он понял меня с полуслова и тихо кивнул. Мы стояли и прислушивались, пытаясь понять источник шагов. Через несколько секунд на лестничной клетке появилась девочка. На вид – не больше шести лет. Она увидела нас, и её рот растянулся в неестественно широкой улыбке. Она с визгом бросилась ко мне и, улыбаясь во всё лицо, схватила меня за руку.
-Тётенька, тётенька! Помоги моей мамочке, пожалуйста. Её придавило шкафом, я не знаю, что делать. Пожалуйста! – Девочка завизжала, во рту появился оскал, а из глаз потекли черные слезы. Не знаю, что на меня накатило, но мне внезапно стало жалко ребенка. Я расслабилась; девочка потащила меня за собой. Тут же я ощутила крепкую хватку Макса, который вцепился в меня обеими руками.
-Нет, Лера, нет! Нельзя! – Орал он. – Это не ребенок, посмотри на неё!
-Макс, прекрати. Ты что, не видишь, у девочки беда. Надо помочь её матери. И отпусти ты меня наконец! – Я выдернула руку. –Отпусти! – Крик. Он попытался схватить меня, но я ударила его так, что он покатился назад и упал, ударившись головой об пол. По корпусу раскатился звон.
-Пойдем, тётя. Тут совсем рядом. – Тащила меня за руку девочка с улыбкой до краев лица.
-Как тебя зовут, девочка?
-Я не помню. Мамочка забыла меня назвать, когда я родилась. – Она харкнула чернилами. – Но она меня очень сильно любит.
-Что ты здесь делаешь?
-Я лечусь тут! Мамочка сказала, что смерть – не диагноз.
Мы в один миг взлетели по лестнице на второй этаж. Он был настолько чист и опрятен, что я подумала, диспансер вовсе и не заброшен. Голос ребёнка прервал мои мысли.
-Тётя, вот этот кабинет! – Звенел голос. –Мамочка будет очень благодарна.
Мелькнула табличка «212», и мы оказались в просторной комнате. Улыбка девочки превратилась в жуткую гримасу, глаза провалились.
-Мамочка!
Стены окрасились черным. Я очнулась. Вспомнила про фонарь. Он все еще на запястье! Резко включила, девочка истошно завопила и попятилась в угол. Круг света выхватывал из кромешной темноты очертания комнаты: я заметила, что за рабочим столом валяется опрокинутый шкаф. Внезапно он подлетел к потолку, сшиб люстру и разлетелся на сотни фрагментов. Я услышала хруст собирающихся костей и увидела, как из-за стола поднимается фигура женщины. Фонарь погас; руку охватил холод. Тварь схватила меня и раздавила фонарь, жуткая боль пронзила запястье.
-Мамочка, она твоя!
В этот момент я поняла, что столкнулась с чем-то большим, чем просто галлюцинацией. Эти создания вполне реальны и угрожают моей жизни. Кроме того, страшно подумать, что случится со мной после смерти от этих ужасающих чудовищ. «Смерть – не диагноз».
Надо спасаться. Я бросилась к выходу, который светился в темноте узенькой полоской.
-Куда же ты? Тебе нужна операция, милочка. В тебе слишком много жизни – надо удалить лишнюю. – Перед моим лицом возникла окровавленная переломанная морда то ли женщины, то ли трупа, по которому проехались катком. – Иди сюда, я и инструменты прихватила. – Вместо рук у неё росли огромные скальпели.
Выход совсем рядом. «Не смей! Мамочка, держи! Я хочу кушать!» - орала безумная девочка-призрак. Я толкнула полосу света, она разрослась, будто Большой Взрыв, темнота растворилась, мать и дочь из преисподней неистово захрипели и впитались в стены.
Мое сознание было абсолютно пьяным. Я шаталась от стены к стене, еле передвигаясь по коридору. Стены местами чернели, на них вырисовывались силуэты женщины, девочки, скальпелей и хирургических пил.
-Откуда в психушке, мать твою, хирургия!? – Я сама не услышала своего вопля. Как впоследствии оказалось, именно вопль меня и спас. Силуэты на стенах подернулись и исчезли. Я рухнула на пол. Картинка перед глазами плыла. Надо мной появился силуэт. Я было шарахнулась и закричала; силуэт зажал мне рот, наклонился и нежно поцеловал в лоб.
-Держи удар, милая. Мы победим.
Это был Макс. Шея в крови, капелька упала мне на грудь.
-Я люблю тебя.

…

-Максим…Что это было?
-Не знаю. Какие-то чернильные тени. Верно, она их подсылает, чтобы сбить нас с толка.
-Нет, ты не понимаешь… Они уже реальны. Смотри на мою руку. – Я вспомнила о жуткой боли и раздавленном фонаре. – Смотри.
Макс аккуратно взял мою руку, в то же время тысяча игл вонзилась в запястье. Я застонала. Кисть руки безжизненно болталась, выворачиваясь под невообразимыми углами.
-Боже, да она сломана… - Макс попытался стащить остатки фонаря с руки – осколки впились в кожу. Тщетно – боль не давала. Я закричала. Он отшатнулся и посмотрел на меня виноватым взглядом. Перелом был серьезным.
-Нам надо убираться отсюда. Она выиграла этот бой. – Печально произнес Максим.
Аккуратно взял мою здоровую руку и потянул на себя. Я кое-как встала. Мы направились к лестнице. Вокруг нас по стенам метались две тени, корча гримасы: большеротая девочка и её мамаша-хирург. Я их совсем не боялась. Вспомнила о крови, которую видела, перекинула взгляд на Макса и увидела, что он, возможно, ранен посерьезнее меня: из затылка по-прежнему сочилась тонкая струйка бордовой жидкости.
-Макс…
Он сразу меня понял.
-Всего лишь ушиб. Главное – вытащить тебя отсюда.
Мы спустились по лестнице. На лестничной площадке висела табличка с цифрой «2». Нет, так просто она нас отсюда не выпустит. Макс застонал.
-Подлая потусторонняя душа…Что тебе нужно!? Я ещё раз у тебя спрашиваю, что тебе нужно!? – Он был в гневе. Одна из чернильных теней – женщина – вылезла из стены и прохрипела ему в ответ:
-Она же ждет тебя. Точнее, вас обоих. Ты нужен ей меньше, живой. – Она вернулась обратно.
Я посмотрела на Макса. Ни следа ужаса или страха на лице, ни нотки сметения или сомнения в ровном, частом и злобном дыхании.
-Что же, раз она так ждет, она получит встречу. Эй ты, ну-ка иди сюда. – Он разговаривал с тенью. Я поймала себя на мысли, что бесконечно восхищаюсь Максом, настолько храбрым он выглядел. На сей раз из стены вылезла девочка. Я видела, как подергивался ее силуэт.
-Кто вы такие?
-Я…я….я…я! – её рот неистово раздувался, выдавая немыслимые гримасы; внезапно чернильная тень лопнула, окропив всё вокруг мелкими капельками чернил. «Неужели ей конец?» - подумала я. Вторая тень носилась по потолку, раскачивая люстры. Потом она исчезла. Всё стихло.
Боль пронзила руку.
-Макс, скорее…
Помещение преобразилось. Исчез налет заброшенности и тлена, штукатурка вернулась на свое место, ровный солнечный свет заполнил коридоры. В воздухе пахло чистотой, моющим средством и хлоркой.
-Я чувствую, опасности больше не будет.
Диспансер по-прежнему был пуст, хотя я ожидала, что сейчас из-за угла кто-нибудь обязательно выйдет – настолько новым он выглядел.
…

Макс.

Я аккуратно вел Леру. Страшно представить, сколько она пережила за этот день…Любимая, скоро всё закончится, я знаю. Мы уже близко. Она тяжело дышала: рука серьезно сломана, нужна срочная помощь, но где взять её здесь? Мы тихо поднялись на четвертый этаж, не встретив ни единого препятствия. Вдруг где-то на этаже зазвонил телефон – старая советская трещотка.
-Нам в 412 кабинет. – Произнес я. – Мы пойдем вместе.
Я соврал, сказав, что со мной всё в порядке – голова серьезно беспокоила; рана на затылке ныла, не переставая, и отдавалась болью в тон пульсу. Мутило. «Лечь бы прямо здесь, и будь что будет», - подумал я, и тут же чертыхнулся – она же со мной! Нельзя сдаваться. Иначе зачем мы вместе пережили всё это? Зачем я годами ждал, когда она наконец обратит на меня внимание, поймет, что я люблю её? Я ждал, молил о чуде, и вот оно случилось – судьба подбросила мне серьезное испытание, и я обязан пройти его, иначе жизнь потеряет всякий смысл. Я её не отдам. Вот и нужный кабинет. Я крепко сжал руку Леры и толкнул дверь, ожидая увидеть что-нибудь поистине ужасное.
За столом в центре кабинета сидела тётя Марина. Такая, какой я её помнил, детские воспоминания. Она ничем не отличалась от человека и меньше всего была похожа на призрака.
-Ну здравствуй, племянник. – Она встала из-за стола. – Ты и подружку привел. Что ж, это как раз хорошо.
Я следил за каждым её движением, ожидая чего угодно.
-Кто ты?
-Неужели ты забыл? Я – твоя любящая тетушка, которая провела с тобой столько времени, сколько ни один человек еще не проводил. Включая твою мамашу. – Её голос дрогнул.
-Неправда. Ты не человек. Как ты материализовалась?...
-Ненависть. – Тётя-призрак разглядывала свое тело. – Она еще и не такое может сотворить. Тебе понравились мои создания? – Она показала пальцем на потолок. Я посмотрел туда и увидел знакомый силуэт чернильной тени. – Они так похожи на картинки, которыми пугают детей… - задумчиво произнёс призрак.
-Допустим, ты меня ненавидишь. За что? Допустим, ты ненавидишь мою мать. Опять же, за что? И в конце концов, причем тут Лера!? – Я сжимал в руке измятую квитанцию.
-Ты? Ты меня забыл. Твоя мамаша? Она тоже меня забыла. Вы просто пользовались мной, добротой и теплом. Ты вырос, она увезла тебя. А я – здесь – в этой клетке – осталась одна. И я, представляешь, умерла. В своей же квартире. И никто не знал.
Я смотрел на неё не моргая, и пытался предугадать её последующие действия.
-Я искренне любила тебя… Твоя мать тебя не любила. Я всегда хотела, чтобы ты был моим, а не её, сыном. Но у меня нет детей. Нету. Если бы ты знал, как мучительно каждый вечер приходить домой и видеть там только телевизор и радио…Дни, недели, месяцы одиночества тянутся так, будто проживаешь вторую жизнь, такую тяжкую и пустую. Смотреть в окно и ждать, что кто-то придет… - из её глаз потекли слезы, прозрачные и чистые.
-Я было подумала, что ты раскаялся, дорогой. И наконец-то вспомнил, что я существую, и даже приехал посмотреть на мою могилу. Но потом ты сделал кое-что такое, чего я не прощу. – Её жалостливый тон сменился гневным; в воздухе повисла тишина.
-Что ты имеешь в виду? Что я сделал?
Тётушка молчала.
-Что я сделал?!
Чернильная тень, висевшая на потолке, с громким хлюпаньем стекла вниз и превратилась в женщину. Лера закричала: вероятно, они уже знакомы. Скальпели, огромные скальпели вместо рук. Я выхватил нож.
-Ты сделал то, чего я себе никогда не могла позволить! Ты в очередной раз обидел меня, унизил, дал мне знать, насколько я ничтожна и несущественна в твоей жизни! – Её голос срывался на крик, движения стали беспорядочными и неестественными. – Я заберу у вас ваше счастье!
Женщина со скальпелями ринулась к Лере. Я бросился ей навстречу, раскрыл нож и вонзил в скользкое чернильное тело. Брызнула тонкая черная струя; женщина закричала и отбросила меня в сторону, полоснув скальпелем по груди. Я закричал от боли и упал. Хлынула кровь.
-Ну как, племянничек, тебе нравится? Тебе понравится лежать и помирать прямо тут, на полу, как я помирала в своей квартире? – Призрак тети метался по кабинету, выплевывая из себя пафосные речи. – Но нет, твоё наказание будет пострашнее.
Мне казалось, что страшный скальпель разрезал грудную клетку пополам. Нож я потерял.
Женщина-хирург медленно и неумолимо приближалась к Лере, заставляя её дрожать от страха и боли. «Сейчас будет немного больно», - приговаривала она, - «Но потом тебе будет очень хорошо. Вместе со мной.» Я не мог шевельнуться, любое движение – и кровь била с новой силой. Вспомнил о записке. Кажется, я знаю, как тебя остановить, моя несчастная обиженная тетя. Начал корчиться на полу, пытаясь извлечь из кармана квитанцию и ручку. Вытащил. Кое-как перевалился на бок. Кровь потекла с новой силой. Господи, да так я умру от банальной потери крови. Взял ручку, положил квитанцию на пол и криво, еле понятно нацарапал: «Умри.» Потянулся рукой к другому карману. Лера завизжала, потом я услышал звон металла и какой-то очень неприятный звук, о котором не хотелось думать. Вытащил из кармана спичку, чиркнул и поджег квитанцию. Бумажка медленно загорелась; огонь начал её поглощать. Призрак тети издал какой-то нечленораздельный звук; в этот же момент чернильный хирург лопнула, знакомо разлетевшись ошметками чернил. Комната загорелась. «Да будь ты проклят!» - визжал призрак, потерявший свой прежний вид – теперь это была просто дергающаяся груда тряпок и халатов, которую постепенно поглощал огонь. Я пересилил себя, поднялся на ноги и подошел к Лере. Она была мертва. Я наклонился, и потрогал охладевшее, изуродованное скальпелем тело. Слеза. Вторая. Они падали на Леру и с шипением исчезали в ранах.
-Ты…ты…мерзкая проклятая тварь! – Я бросился к танцующей груде тряпок. – Ты, проклятое создание! – Схватил её и начал рвать на лоскуты. Послышался противный писк. – Я уничтожу само твое существо, душу твою, гори ты вечно! – Я рвал, неистово рвал тряпки на лоскуты и разбрасывал их по горящему кабинету. – Я тебя уничтожу!
Вдруг сзади ко мне подошла Лера.
-Не бойся, любимый. Я всегда буду с тобой. – Из её ран текли чернила.
Нет, это больше не может продолжаться. Либо я уже сошел с ума, либо мертв, либо превратился в призрак. Стало очень тепло. Я ощутил, как языки пламени лижут мне спину. Лера исчезла. Я упал. Огонь схватил мое тело полностью, но я не чувствовал никакой боли, ничего, кроме яркого ослепляющего света. Последним, что я услышал, была фраза, произнесенная моей тётей: «Хватит с вас. Береги его».

…

Месяц спустя. Город.

Макс.

Дул прохладный ветерок. Улицы города шумели листвой, которую скоро заберет сентябрь. Зной ушел, уступив место мирному летнему теплу. Я шел по улице и держал Леру за руку.
Она бросила Игоря сразу же, как мы вернулись домой. Я почти ничего не помню, лишь небольшие отрывки: огонь, неотложка, ночь, больница. На груди остался шрам. В любом случае, увиденное нами в корпусе психоневродиспансера не совпадало с официальной версией, по которой в здании произошел пожар по причине поджога наркоманами, а нас с Лерой нашли в последний момент. Ранения мы получили, пытаясь выбраться из рушащегося корпуса. Если бы я рассказал врачам про чернильные существа, мертвый город и записку с меняющимися стихотворениями, меня бы точно усадили в психушку. Поэтому мы предпочли молчать.
Я был счастлив. Я был счастлив не только потому, что искупил обиду тёти Марины, и теперь её успокоившийся дух навсегда оставил землю, но и потому, что теперь я иду по жизни с той, которую люблю и всегда любил; и буду любить. Да. тетя, ты нагадала мне Леру, спасибо. Я никогда этого не забуду. Ты свела её со мной. Возможно, твоё испытание подразумевало нечто другое, чем я думал.
Я со временем предпочту забыть то, что нам пришлось пережить тогда, жарким июльским днем, не предвещавшим ничего скверного. Лера стала чаще ходить на могилу к отцу; думаю, так ей спокойнее. Мать предпочла забыть о Клетино; после того, как нас с Лерой привезли оттуда в полумертвом состоянии, мама прокляла это место. О том, что тетя умерла, она не знает. У нас теперь другие заботы.
Я нашел себе работу: устроился журналистом в городскую газету, пишу статьи на злобу дня и получаю неплохие гонорары. Только когда попадается сюжет о доме с привидениями или пожаре, предпочитаю отдать его коллегам- пусть пишут, всё равно они не знают того, что знаю я, и никто не должен узнать. Скоро я продам свою престарелую «Шестерку» и куплю что-нибудь поприличнее. Пора думать о квартире и свадьбе.
Ведь скоро, совсем скоро у нас с Лерой будет ребёнок.