ПРОЩЕНИЕ

Малыш шлёпнулся на дорожке, усыпанной шлаком, мусором и всяческими прочими садоводческими отходами. Что взять с человечка двух с половиной лет от роду? Упал и поранил ладошку. Но не заплакал, а, заинтересованно разглядывая ранку, с огорчением и несколько раздосадовано произнёс: „У-у-у!“. Подбежавшая бабушка сумела удержаться от причитаний. А, может быть, не придала событию должного значения.
Ранка, густо припорошенная дорожной пылью, была небольшая, щелевидная, но довольно глубокая. Взглянув на неё, я посоветовал незамедлительно тщательно отмыть рану от грязи, прежде чем прижигать антисептиками – зелёнкой или йодом. Объяснил, что подобные быстро слипающиеся раны, загрязнённые почвой и продуктами деятельности человека на земле, очень опасны. С грязью в рану могут попасть микробы, бурно размножающиеся при недостатке кислорода и вызывающие смертельно опасные заболевания – столбняк и газовую гангрену.
Бабушка было начала отмывать ранку, но малыш захныкал и она прекратила неприятную процедуру. К обеду лёгкое касание раненой ладошки вызвало у ребёнка неадекватно сильную боль. Он заплакал и прижал кулачок к груди, оберегая руку от случайного прикосновения. Я осмотрел его ладонь. Края ранки были как бы вывернуты, окружающая её кожа начала отекать, а дно раны подёрнулось пепельно-серым налётом. От ранки по направлению к запястью обозначилась языкообразной формы зона покраснения.
Увиденное настораживало. Мне, хирургу с многолетним стажем, несколько раз доводилось лечить больных газовой гангреной. Потеряв первого больного, я воочию узнал её грозную суть. Тогда я, молодой врач, заметив признаки начинающейся анаэробной инфекции, забил тревогу, но не смог убедить заведующего отделением. Получил указание приступить к лечению по обычной для инфицированных ран схеме. А потом было поздно. И эта смерть в моей памяти навечно.
Теперь, рассматривая ладонь ребёнка, я был глубоко встревожен. Разумеется, отмеченные симптомы могли предварять развитие банального воспаления или более серьёзного процесса – флегмоны кисти. Однако исключить наличие анаэробов в ране я не мог. Медлить было нельзя, тем более что малыш – дитя нашего времени – с рождения страдал поливалентной аллергией. Его организм бурно реагировал на самые разнообразные и неожиданные аллергены. Применять антибактериальные препараты в таких случаях рискованно. Никогда не знаешь, как отреагирует пациент даже на первое введение лекарства. А тут в перспективе не исключалось применение ударных доз сильнодействующих средств. Впрочем, времени прошло немного. Возможно, микробы ещё неглубоко внедрились в ткани, не проникли в кровяное русло.
Решил очистить рану не вызывающими аллергическую реакцию растворами препаратов, способных выделять губительный для анаэробных микроорганизмов атомарный кислород. В ход попеременно пошли трёхпроцентная перекись водорода и ненасыщенный раствор марганцовки – марганцевокислого калия. Малышу было больно: по мере очищения раны жжение усиливалось. Малыш плакал, пытался спрятать руку за спину, но уступал уговорам, и болезненная процедура продолжалась. Сердобольная бабушка, как могла, мешала врачу. Пришлось энергично призвать её к сотрудничеству. Наконец после многочисленных промываний стенки и дно ранки порозовели. Появились первые капельки крови. Теперь можно было прекратить чистку раны и наблюдать. Заплаканный малыш с облегчением спрятал перевязанную ладошку за спину и стремглав убежал в дальнюю комнату.
Спустя несколько часов стоило больших трудов уговорить его показать руку. Отека кожи вокруг ранки не было, зона покраснения исчезла. Дно раны оставалось розовым. Самочувствие ребёнка, температура тела и подмышечные лимфатические узлы были в норме. Глядя на готового заплакать пациента и на взъерошенную бабушку, я с облегчением вздохнул.
Поздно вечером за малышом приехал отец. Показывая ему перевязанную ладошку, малыш горько сетовал на перенесённые испытания. Объяснив, чего следует опасаться и куда обращаться в случае возобновления воспаления, я стал прощаться. Обычно при этом мы избегаем бурной демонстрации родственных чувств. Крепко державшийся за руку отца малыш неожиданно потянулся ко мне, порывисто обнял за шею и поцеловал.
Он прощал принуждение, которого до того никогда не испытывал, прощал боль, которую до сих пор ему никто не причинял. Прощал свои слёзы, свой страх, свои первые горькие переживания. Маленький лобастый голубоглазый человечек с достоинством демонстрировал понимание необходимости перенесенного испытания – понимание, оказавшееся недоступным сострадавшим ему взрослым. Он прощал меня, вынужденного подвергнуть его этой суровой необходимости. Прощал искренне и безоговорочно.
Живи долго, малыш. Будь здоров и счастлив!