Богу видно все!

Богу видно все! Две части. Отрывки.


ПОВЕСТЬ - ОТРЫВКИ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В деревне Просторово что расположилась в пятнадцати километрах от райцентра жило много народу. И как во всякой деревне в ней жили простые жители деревни со своими простыми житейскими заботами и жили свои доморощенные знатные личности.

Первой личностью был дед Кирилл Абрамович Провосветов, второй личностью была бабушка Мария Яковлевна Карпинская, третьей личностью была Евдокия Осиповна Рыдалова прозванная "наша Рыдалиха", четвертой личность был сам Василий Урьянович Мраков. Прозванный "наш Мрачный бес".

Баба Маруся была заядлой рыболовом. Зимой и летом ловила рыбу, приговаривая в момент ловли - "Ловись рыбка большая и малая". И надо вам заметить с ловлей у нее все было тип-топ.

Рыбой она даже торговала и неплохо торговала, многие на деревне завидовали ей просто так по природе своего завистливого характера. С учетом не сложившихся личных судеб.

А еще баба Маруся по ранней осени собирала репейный пух. В народе этот репейный пух еще зовут "цыганским пухом". Набирала старая Маруся этого пуха, как правила много и этим пухом набивала подушки и затем продавала эти подушки у городе Краснопортянске.

Баба Маруся при продаже подушек говорит всем покупателям, что подушки набиты пухом гаги. Что, мол, этот самый пух ей присылает сам дед Матвей с Дальнего Востоку самолетами. Ну, вы его, конечно, знаете этого Матвея, его еще часто показывают на ТВ передаче в еженедельной ночной программе "И почему наши старики не мрут?"

Объясняя покупателям, что дед Матвей очень стар, но бодр и тот еще кобель в плане заигрывания с молодухами, непреклонного возраста, и все это с ним происходит благодаря тому, что почивает старый Матвей только на таких вот подушках. Если на них спать без просыпа, то спящий человек омолаживается телом и духом.

Народ, узнав про чудодейственные подушки, приходил всякий раз в неописуемый восторг и полное доверие к бабе Марусе. Подушки шли нарасхват.

Надо вам сказать, что баба Маруся продавала эти подушки по очень, дорогой цене. Баба Маруся налогов понятно не платила и платить не собиралась, от чего очень богатела. На деревне все называли бабу Марусю не иначе как - "наша алегарша, чтоб ей не ладно было"

На деревне надо вам сказать, народ очень завидовал старой Марусе за ее материальное благополучие. У нее в дому было всего полно. Можно сказать ни дом, а полная чаша с цветным телевизором с компьютером , который имел выход аж в Интернет.

От злобы и зависти деревенский народ готов был задушить бабу Марусю.

Но все как один боялись совершить удушение, так как это могло навлечь Божью немилость на весь род того кто совершит такое злодеяние против личности. И потому просто от нечего делать односельчане часто с ней скандалили и под надуманными предлогами обвиняли бабу Марусю в воровстве деревенских кур, гусей и уток.

Перечисленную пернатую живность баба Маруся не воровала она хоть и скандальная была, как говорят с младенчества, но кур, гусей, а тем более уток не воровала отродясь. Она была честная, совестливая, но прижимистая. Характер у нее был с норовом, и голос имела, хриплый и громкий. Она была еще девушкой мечтающей выйти хотя бы один раз замуж. Но пока принц на белой кобыле к ней еще не прискакал.


По вечерам сидя у окна своей хаты, она все еще продолжала, вздыхая ждать своего принца. Для зазыва своего принца в свою хату баба Маруся каждую ночь ставила вот уже как много-много лет на подоконник зажженную свечу. Говоря при этом соседям, что боится ночью спать в темноте.

Деревенские бабы и мужики ей не верили. Они думали, что эта такая колдовская примета для зазыва денег в дом. И вот проходя ночью по деревне Просторовка можно было увидеть, что практически во всех окнах жителей деревни стоят горящие свечи. Слава Богу, что еще не было на деревне пожару.

Деревенские, часто находили повод для скандалов со старухой Марусей по мелочам, а вот денег занять до пензии, бегали только к одной бабе Марусе.

И баба Маруся давала всем им пошлецам в долг. К ее чести даже не брала ни с кого проценты, а это лишний раз говорило о том, что она не воровала деревенских ни курей, ни гусей, а тем более уток.

Дед Кирилл тоже не воровал пернатую живность, наверное, по причине не возможности физически догнать эту самую пернатую живность.

Старый Кирилл был лыс, глуховат, плохо видел вдаль. Был не высокого круглого росту.

Был ярым безбожником, был не проходимым лентяем, носил валенки на босу ногу зимой и летом. Матерился, курил дешевые сигареты, но с фильтром. Поверх на голое тело надевал с утра телогрейку и так в ней ходил целыми днями кажется последние двадцать лет.

Точно! С тех самых времен, как Мишка Меченый объявил свободу совести, свободу слова и свободу вероисповедания. А еще дед Кирилл в тот год вышел на пензию по возрасту.

Дед Кирилл, часто выйдя, на улицу, важно принародно достав, как правило, красивую пачку сигарет и не спеша раскуривал размятую сигарету.

Потом задавал один и тот же вопрос - "А что это там, в миру у нас деется? Не знаете ли?" - Понятно, что ни кто не мог точно знать, а что там, в миру деется. Удостоверившись в том, что с ним рядом стоит не просвещенный как всегда народ, дед Кирилл принимался оповещать всех о последних событиях в миру, как земном, так и запредельном от земли.

За что на деревне его прозвали - "Наш Оракул". Хотя многие совсем не представляли кто же такой этот самый Оракул.
Все предположительно думали, что это имя когда то жившего на земле справедливого царя.
Старый Кирилл любил зимой топить печь в избе, варить перловую кашу, а летом ходить в лес по грибы и по ягоды, в чем очень преуспевал. В дому у него всегда было полно сушеных и соленых грибов. Много было ягодного варенья. Одним словом он не бедствовал. Был холост и тайно очень желал жениться. Но об этом, ни кто не догадывался.
Ему в деревне никто не завидовал, завидовать было не чему, но все почему-то бегали к нему за советами и часто ябедничали на собеседованиях с ним друг на друга.

На приватных беседах люди просили деда Кирилла разобраться в сложных соседских ситуациях по правде по чести и по совести. Дед Кирилл, долго молчал, раздумывая над проблемами односельчан, потом изрекал - "Надо подумать".

Выносил спокойным тоном вердикт по разрешению того или иного конфликта в иносказательной форме. Народ обалдевал, от умных изречений деда Кирилла, благодарил его, и конфликт затихал сам собою.

Молва об умище деда Кирилла растекалась далеко за пределами района. Говорили, что даже в самом Краснопортянске о нем наслышаны. Многие из района даже собираются к нему приехать для получения совета по насущным душевным и умственным проблемам.


Да, еще дед Кирилл гнал на деревне самый лучший самогон. А яблоки моченые у него самые лучше получались. Секрет моченых яблок, как и секрет самогонки, старик Кирилл ни кому не открывал. Хотя многие на деревни о том его просили.

И вот в начале марта года нынешнего на деревню свалилась весть. Пришла директива из райцентра, что деревню Просторовку будут преобразовать в самостоятельное юридическое поселение с выборными органами власти. И государственным юридическим адресом. Что деревня Просторовка попала на глаза столичным чиновникам в свете нацпроекте "Все для деревни, все у народа".

Срочно по линии нацпроекта начнут развивать в поселении Просторово промышленность и быстро начнут налаживать выпуск изделий народного промысла и народного творчества.

Для этого построят новые избы, отремонтируют старые. А путем распространение агитационных плакатов с ликами руководителей страны и ряда министров будут завлекательными текстами привлекать народонаселение на постоянное местожительство в поселении Просторово.

На ТВ будет сорганизована программа с постоянным оповещением жителей страны под рубрикой "Не дадим умереть Просторовцам".

ТВ программу будет вести известный всему миру демократ и публицист Герасим Яблоконадкусов. Культурную же часть программы доверили вести известному на весь мир действующему политику тонких технологий Агнию Борисовичу Чубасотову.

В деревне Порталовка после таких новостей начался сплошной переполох как в курятнике, куда ночью в темноте забралась голодная лисица.

В деревне моментально образовались два враждующих лагеря. Один лагерь возглавила известная на всю деревню пенсионерка Евдокия Осиповна Рыдалова, второй лагерь возглавил так же известный всей деревне пенсионер Василий Урьянович Мраков.

Третьими, не вошедши ни в какие группировки были дед Кирилл и баба Маруся. Они из окон своих хат молча, наблюдали за начавшимися баталиями между партией Рыдаловцев и партией Мраковцев.

$$$

А в это самое время, когда в деревне Просторовка, начались массовые внутренние политические разборки жителей деревни, далекий город Саратов заснежено спал.

Улицы города были завалены снегом и природным холодом.. Промышленность города тихо теплилась, народ дремал. С экранов ТВ неслись короткометражные оповещение, что в стране все хорошо и что кризис силами чиновников министерств О, ВД . ЧС, СБ и лично министром финансов приостановлен и что Олимпиаду "Сочи - 2014" встретят во все оружие. "Победим всех и вся" - в чем лично руководство страны заверил министр спорта Муткавский только при одном не большом условии, а именно выделения повышенных финансовых средств на развитие благосостояние чиновников от спорта.

$$$

В это мартовское утро, когда еще в деревне Просторовка все крепко спали. Житель Саратова Марк Афанасьевич Нерыбайко работавший старшим медбратом Саратовской больницы Љ-007 не спеша шел к себе на работу. День предстоял деловой и спокойный Буйных помешанных всех выписали из больницы в связи с большим за последние два года притоком слабо помешанных. По всей видимости, слабое помешательство населения было связано с экономическим кризисом и потерей рабочих мест, как в бизнесе, так и в промышленности города Саратова.


Идя не быстрым шагом, Нерыбайко на своем пути много встречал знакомых ему лиц. Среди этих лиц, встречались ему и те, с кем Нерыбайко познакомился в стенах больницы Љ-007.

Вдруг Нерыбайко впереди себя заметал человеческое худое тело. Тело было обуто в резиновые калоши не мереного размера на босу ногу, которые обувают обычно электрики когда входят в элоктро подстанцию высокого напряжения. Из одежды на теле было надеты трусы черного цвета и синея мужская майка и то и другое не соответствовали размерам двигающегося по краю тротуара загадочного человеческого тела. На ходьбе черные трусы напоминали женскую мини юбку, а синея майка напоминала женскую длинную кофточку с оторванными рукавами.

"Точняком, мой клиент." - Так подумал Нерыбайко нагоняя загадочное человеческое тело.
Нерыбайко много перевидал сумасшедшего народу на своем веку, но так вот поутру идя на работу, повстречать в таком виде своего соседа по коммунальной квартире Данилу Денисовича Великанского он ожидал меньше всего. Можно сказать, что совсем не ждал когда либо Великанского встретить на улице в таком облачении.

Великанского Нерыбайко знал как своего соседа как слушателем духовной семинарии как мужа молодой жены. Ну и наконец, как отца двоих детей. Дети-то были не от Великанского. Но сам Великанский об этом и не догадывался.
- Великанский! Ты куда трусишь? На улице не май месяц, а ты в одних трусах . Ты же весь посинел как твоя майка. Спортом стал заниматься? - Тактично спросил Нерыбайко Данилу.
- Я ушел из семинарии. Я не хочу там видеть не верующие рожи! Они все мне опостылели своим безбожием! Можно сказать они меня изгнали своей духовной пустотой! - Срывающимся голосом речитативом произнес Великанский.
- Что? Тебя выгнали из семинарии? За что? - Вкрадчиво задал вопрос Нерыбайко.
- Я сам себя изгнал из стен разврата и отчуждения от мира света. Теперь моя тропа в мир сгущающейся тьмы! - Произнес Великанский, потрясая при этом своим замершим синем пальцем над своей головой.

Проходящие мимо этой парочки прохожие останавливались и разинув рты на долго застывали на своих местах разглядывая мирно беседующих сиих граждан .

- Ну а все же почему прешься в одних трусах? Рясу отняли? - Продолжал свои расспросы Нерыбайко. Задавал он вопросы с присущем ему профессионализмом работника сумасшедшего дома.
- Я скинул с себя мерзкие одежды лжи и тайных похотей! - Ответил Великанский.
- А сейчас куда направляешься?
- Мой взгляд приведет меня к темному дому всепоглощающей тьмы!
- Давай до твоего темного дома доедем на автобусе.
- Нет! Мое тело парит над землею! Хочешь, присоединяйся ко мне?! - Эти слова Великанский уже не говорил, а сипло сипел, при этом его зубы слышно стучали друг о друга.

Вдруг рядом с идущими остановился милицейский Уазик службы городского ДПС. Из Уазика вышли два сержанта с автоматами и в бронежилетах. Они взглянули на Нерыбайко. Сержанты знали Нерыбайко в лицо и сразу поняли сложившуюся ситуацию.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Кабинет главврача городской больницы Љ-007 выглядел по обыкновению в это утро светло и уютно. Когда в кабинет входили штатные служители человеческого здоровья или просто посетители, то посидев в креслах на диване, или просто на великолепном стуле им всякий раз не хотелось покидать этот кабинет. Им всякий раз хотелось остаться жить в этом прекрасном кабинете.


В пространстве кабинета присутствовал не зримо какой-то маг и волшебник. В народе этих не зримых магов обычно называют домовыми.

Сам хозяин этого кабинета Самуил Митрофанович Альбени уже в этот утренний час восседал за своим рабочим столом в белоснежном халате.

Главврач больницы Љ-007 Самуил Митрофанович Альбени своей внешностью напоминал доброго волшебника из детских сказок. Такой он был весь высокий, дородный с чистым лицом в больших очках обрамленных золотой оправой.

На столе главврача Альбени тихо и мелодично зазвонил телефон внутренней связи.
- Слушаю вас Альбиночка. - Произнес ласково главврач, обращаясь к аппарату внутренней связи.
- Самуил Митрофанович к вам хотят зайти на прием старший медбрат Нерыбайко, два милиционера с автоматами и какой-то не вменяемый голый господин. - Испугано женским голосом пролепетал аппарат внутренней связи.
- Альбиночка, девочка моя не задерживай господ посетителей, пусть незамедлительно войдут ко мне в кабинет. - Не меняя интонации, но уже чуть громче произнес доктор Альбени.

В следующею минуту дверь кабинета бесшумно открылась и в кабинет вошли. Старший медбрат Нерыбайко он еще был в верхней одежде. За ним боком вошли два милиционера, неся под подмышки очень худое синее человеческое тело. Тело как мы знаем было одето в трусы и майку. Но при заносе в кабинет главврача тело оказалось без своих резиновых калош. Другими словами тело было босо.

Замыкающей в кабинет впорхнула изящная молодая женщина. На ее головке кокетливо красовалась белая форменная медицинская пилотка, зашпиленная с двух сторон золотыми брошами. Ее коротенький халат неимоверной белизны был перетянут в талии от чего ярко и зазывно подчеркивал ее объемную грудь и не менее объемную женственную попу. А короткость халатика открывало взорам любопытствующих изумительной красоты ножки затянутые в темные прозрачные колготки!

При этом Альбина держала в руках белый медицинский халат и молча, воззрилась на Самуила Митрофановича. Тот в свою очередь, так же молча, согласительно кивнул своей головой в сторону Нерыбайко.
- Марк Афанасьевич оденьте нашего гостя. - Произнесла Альбина передовая халат Нерыбайко.

Нерыбайко подошел к Великанскому и с помощью сержантов облачил начинающие уже менять свой цвет тело принадлежащие Великанскому в халат. На халате отсутствовали пуговицы, а рукава халата были на много длиннее чем руки Великанского. Нерыбайко взял стул, и поставив его посередине кабинета осторожно усадив на него своего соседа по коммунальной квартире Данилу Денисовича Великанского.
Самуил Митрофанович и Марк Афанасьевич, молча стали рассматривать сидевшего перед ними на великолепном стуле человека. Марк Афанасьевич подошел к доктору Альбени и на ухо ему стал что-то долго и разъяснительно нашептывать. Доктор Альбени при этом понимающе качал своею красивой головой.
Альбина во все свои прекрасные глаза с обожанием взирала на Самуила Митрофановича.
Два сержанта стояли смирно. Их лбы стали покрываться потом. Они взирали на Альбину и переводили поочередно свои взгляды с одной Альбиненой телесной выпуклости на другую.

- Тапочки для нашего гостя и Колю с Вадимом, пожалуйста, пригласите. - Тихо произнес доктор Альбени.
- Слушаюсь. - Также тихо ответила Альбина и вышла из кабинета.

Сержанты стояли и переминались с ноги на ногу.


Доктор Альбени взглянул на сержантов. Открыл центральный выдвижной ящик своего рабочего стола, и немного помедлив, достал из него почтовый конверт. Взмахом руки подозвал к столу одного из стоящих сержантов. Сержант подошел. Доктор протянул ему конверт со словами:
- Коллектив больницы выражает вам искрению благодарность.
- Ну что вы доктор. Не стоит. Это наша прямая обязанность. - Смущаясь, отвечал сержант, принимая конверт из рук доктора Альбени.
- В этой нашей с вами не легкой жизни все да чего-то стоит. До свидания, спасибо вам. - Улыбаясь произнес Альбени
- До свидание . - В след за доктором произнес Нерыбайко.
- До свидания. - Хором по-строевому отвечали сержанты.

Милиционеры, неловко ступая по вычищенному паркету, своими берцами покинули гостеприимный кабинет главврача городской больницы Љ-007 доктора Альбени.

$$$

Пока в городе Саратове сержанты ДПС весьма довольные начавшимся днем направлялись к своей служебной машине. В это самое время в деревню Просторовка на центральную деревенскую улицу въехали четыре джипа один из которых судя по его окраске и работающим мигалкам был милицейским сопроводительным транспортом.

Из джипов вылезли хорошо и дорого одетые мужчины и одна женщина одетая вся в норку. Она была так окутана норкой, что сослепу или в темноте не сразу можно было бы понять, где у этой женщины зад, а где перед. Только по торчащему картошкой носу и яркой помаде на губах можно было определить, где у этого норкового чучела находиться перед.

Приехавший народ стал озирать заснеженную деревню. Было тихо. Не было слышно собачьего лая. Только, то там, то тут раздавались петушиные крики.

- Аким Яковлевич, что будем делать? - Спросил один мужчина другого мужчину.
- Похоже, нас тут совсем не ждут. - Произнес задумчиво третий из приезжих.
- А мы отсюда выберемся? - С испугом в голосе обращаясь ко всем мужчинам, спросила женщина окутанная норкой. Голос ее был сиплый и подлый.
- Теперь нам отсюда ни когда не выбраться . - Сказал четвертый из приезжих мужчин и в его голосе ни кто не услышал смех. Всем как-то вдруг стало не по себе.

- Хватит трепаться и валять дурраков. - Строго произнес Аким Яковлевич Рушавчук. - Вот что, вы Марфа Леопольдовна идите вот в этот дом напротив, поняли меня и стучитесь к народу прямо в дверь, но и в их сердца, вы Николай Петрович направляйтесь по улице в левую сторону ищите живых. А вы Ярослав Сергеевич по улице в правую сторону. Наша задача найти в этом забытом краю живых. Мертвых нам не надо не пытайтесь их оживлять. - Закуривая дорогущею сигарету произносил такие слова Аким Яковлевич Рушавчук.
Трое из названых приезжих, поименно, отправились выполнять задания Акима Яковлевича.
Остальные оставшиеся мужчины сгрудились вокруг Акима Яковлевича в ожидании дальнейших распоряжений.

И вот из дома, куда направилась по заданию Акима Яковлевича, Марфа Леопольдовна на поиски живых жителей деревни вдруг раздался истошный крик. "Караул! Люди! Убивают! Спасите! Люди!". Затем истошные крики прекратились. Но зато послышался звон разбиваемого оконного стекла и из разбиваемого окна выламывая оконные рамы выпала полных телес полураздетая растрепанная старуха. Она с трудом поднялась на свои ноги и дичало озираясь покачиваясь направилась вдоль дома из которого выпала в сторону соседской дома. Приезжих выпавшая из окна старуха похоже не заметила.
Двигаясь в сторону соседей, бабка то и дела падала в снег всем своим грузным телом и при этом издавала воющий не членораздельный рев раненого зверя.


В последующею минуту стоявшие у джипов мужчины увидели, как отварилась дверь веранды дома, куда несколько минут тому назад вошла Марфа Леопольдовна и в проеме двери показалась сама Марфа Леопольдовна. Норковая шуба на ней была распахнута, норковой шапки на ее голове не было. Она не смотря на свои внушительные размеры своего тела ловко спрыгнула со ступенек на землю и ринулась бегом в сторону мужчин стоявших у джипов.
В след за Марфой Леопольдовной показался странный человек, одетый только в одни кальсоны в левой руке этот человек держал топор. Человек заорал - "Зарублю сучарра!" и потрясая над своей головой топором побежал догонять Марфу Леопольдовну.

Приехавшие мужчины в растерянности смотрели на происходящее. Не растерялся только полковник милиции Григорий Григорьевич Гричау. Он был в качестве старшего по охране делегации.

Полковник Гричау не думая ни о чем выхватил из кобуры свой именной пистолет, который всегда был при нем во время несения службы, снял пистолет с предохранителя. Побежал навстречу Марфе Леопольдовне для ее спасения. На бегу принялся громко кричать мужику с топором - "Стой гад! Стой! Брось топор! Стрелять буду!".

Марфа Леопольдовна с разбегу обняла полковника Гричау. Бегущий вслед за ней мужик в кальсонах и с поднятым топором стал приближаться к ним обоим. Стало ясно, что еще несколько секунд и топор расколет голову Марфе Леопольдовне напополам.

Полковник, не целясь, выстрелил в мужика с топором. Сопровождаясь сухим коротким звуком, раздался выстрел. Мужик остановился на месте, как вкопанный, покачнулся и стал оседать на колени, заваливаясь при этом на правый бок. На лбу у мужика появилась не большое красное пятно.

Полковник Гричау с каким-то изумлением посмотрел на мужика, затем пистолет стволом повернул к своему лицу и стал нюхать ствол своего пистолета, из которого он только что выстрелил в мужика с топором.

Марфа Леопольдовна вздрогнула икнула, от чего полковник Гричау непроизвольно нажал на спусковой курок своего пистолета. Вылетевшая из ствола пистолета пуля прошила голову полковнику насквозь. От его ноздрей до затылка. Далее пуля со свистом пролетела, ударилась об один из стоявших на дороге джипов и рикошетом по касательной обожгла щеку Акиму Яковлевичу упала к нему под ноги в снег.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ