Когда-нибудь под звездным небом

КОГДА-НИБУДЬ
ПОД ЗВЕЗДНЫМ НЕБОМ

Небольшое предисловие к сборнику

Мне 23 года. Наверное, я сам не знаю подлинные истоки, откуда зародились строки, которые вы прочтете ниже. Ого, получилась рифма. Ранее за всю свою короткую жизнь я и не мог подумать, что когда-нибудь решусь что-нибудь написать. Я самый обычный и посредственный человек. Благое детство, школа, первая любовь, высшее образование, затем работа и первые этапы самостоятельной жизни. Ничего выдающегося, ничего, за что можно было бы зацепиться. С искусством всегда был на вы и лишь издалека наблюдал за некими ее фрагментами. Подростком зачитывался романами Стивена Кинга, после перешел к классике. Меня всегда тянуло к книгам. Прочувствовать атмосферу, которую пытается передать автор, посмотреть на мир под другим углом, глазами другого человека, абсолютно незнакомого мне. Но никогда у меня не зарождалось и мысли о том, что я могу написать хоть строчку сам. Своими руками.
И вот однажды одним спокойным днем я лежал на диване и читал роман Харуки Мураками, как вдруг понял, что тоже могу писать. Даже не могу, а хочу. Я задумался о том, чем же я отличаюсь от Мураками, Брэдбери или Сэлинджера? Неужели у них есть способности, дарованные только им? И я понял! Нет же! Все находится на поверхности. Они просто не могут не писать. Как Ван Гог не мог не писать свои картины. Как Усейн Болт не мог не бежать наперегонки с ветром. Так и они. Меня словно осенило. В миг я осознал, что тоже могу написать свой рассказ или даже роман.
Понемногу я начал записывать свои мысли, превращая их в предложения и абзацы. Бродил по улицам с блокнотом в руках, записывая все слова, приходящие мне на ум. Описывал природу, людей, места, точно художник делающий наброски. До меня дошло, что я могу интерпретировать чувства, эмоции и мысли в своей голове в виде строк, придавая им осмысленности с помощью создания сюжета вокруг них. Постепенно у меня вырисовывались очерки, переходящие в небольшие рассказы. И однажды знакомая, прочитав одну из моих работ, предложила мне выкладывать их в интернет. Дескать, смогу получить честную критику и, возможно, найти свою аудиторию. И, как ни странно, это сработало. На различных платформах я получил хоть и небольшой, но все же какой-никакой фидбек. Тем самым я уверился еще больше в своих словах, что могу и хочу писать дальше. Да, возможно, я не стану Хемингуэем своего времени. Не достигну тех высот искусного писания текстов, как Мурками. Не смогу передать всю меланхолию души, как Брэдбери. И что с того? Я просто не могут не писать.
На одной из интернет-платформ мне написали очень милый комментарий: “Благодаря вашим произведениям, я посмотрел на жизнь с другой стороны. Спасибо вам!“. Пожалуй, я на всю жизнь запомню эти слова. Они теплыми отголосками отдаются внутри меня каждый раз, когда я пишу букву за буквой.
Спасибо вам!
Сентябрь 2024 г.
ОСТАНОВКА





Согласно паттерном природы или Бога, мы рождаемся с негативностью внутри нас. Она развивается быстрее чем позитивное мышление, чем наше собственное я. Принятие своей негативности, как способ осознания себя настоящего.
Не знаю к чему здесь эти строчки. Но я решил, что им место именно тут.

В тот вечер мне захотелось выйти на пробежку. На улице была прекрасная апрельская погода. Веяло свежим воздухом, пахнущий цветущими деревьями, ароматом желтых азалий и новой жизнью. В такую пору мне всегда казалось, словно мир рождается заново и начинает дышать полной грудью. Подобно птице Феникс, олицетворяющий вечную жизнь.
Я надел спортивный костюм, старые теннисные кроссовки. Положил в рюкзак бутылку воды и плеер с наушниками. И вышел из дома.
Я решил пробежаться в парке вдоль моря. Обычно я бегал по стадионам или вглубь города. Люблю наблюдать, как жизнь течет своим чередом, где я лишь маленький организм, созидающий со стороны. Мы все - главные персонажи своей истории. И я, конечно же, не исключение. И все же чаще всего я представлял себя как второстепенного героя, который изучает весь мир стороны. Я уверен, что таких как я - много. Особой роли мы не играем, да и сюжет останется неизменным, если такие люди вдруг пропадут. Однако таким персонажам есть место быть и вдыхать свежий воздух. Сторонние герои - они как бабочка дополняющая пейзаж картины - без нее обойтись можно, но с ней точно лучше!
Добравшись до точки назначения, я был удивлен, что в парке было настолько оживленно. Будто все люди в городе побросали свои дела и вышли так же как и я, ощутить этот апрельский вечер. Сев на лавку, я сделал глоток воды из бутылки и включил музыку в плеере. Заиграла старая, но при этом бессмертная мелодия - Beatles "Yesterday". Вообще, в музыке я очень консервативен. Считаю, что музыкальные шедевры создавались на всем протяжении 20-го столетия. The Beatles, Rolling Stone, Bob Marley, Metallica, Sting, Air Supply, куча джаза. Также я являюсь, не побоюсь этого слова, ценителем классической музыки по типу: Россини, Вивальди, Баха, Листа, Брамса и Шуберта. Вся эта музыка заставляла дрожать, трепетать что-то внутри. Хотелось подпевать, отбивать каблуком ритм, а в дальнейшем пускаться в пляс. Эти песни, начиненные истинной мелодией души. Еще в детстве, когда я был карапузом, мы с отцом ездили на природу в наш тихий домик у реки, и всю дорогу во весь голос мы распевали недавно вышедший сингл Fools Garden “Lemon Tree“. Ох, как же я тогда срывал связки! Но это было весело. Этот кусочек короткого детства ярко высечен в просторах моей памяти под штампом лимонного дерева, и я этому, безусловно, рад. А от нынешней современной музыки внутри появляется некая пропасть. Вроде и мелодия совершенствуется с каждым годом, и словарный запас у людей все растет. Но все это - уже не то. Мириады этих слов и электронной музыки пусты в своей основе. Не имеют никакой почвы под ногами. И как бы мне не хотелось грубо выражаться, однако придется - при прослушивании большинства современного “творчества”, зарождалось только одно желание. Найти исполнителя, сломать ему пальцы (шучу!), хорошенько отмудохать (а может и не шучу) и отныне никогда не слышать данное искусство. Музыка должна рождать новые эмоции, чувство, от которого все больше хочется жить и восторгаться новому, ощущать внутри некое отдохновение, а не усиливать рвотный рефлекс и кровоизлияние из ушей от пресловутой мелодии и огромного набора бранных и заурядных словечек.
Да уж, что-то я разошелся…
Пожалуй, мне нужно было родиться на столетие раньше.
Так вот, как только заиграла первая нотка мелодии Beatles, я ощутил всю красоту этого момента и взглянул на небо. Эта была чудесная картина. Небо было покрыто белоснежными облаками, словно стадо овец. Само небо отдавало розовым оттенком, на котором, будто новогодняя игрушка на елке, висел полумесяц. Таких видов на нашем свете уйму. Вот честно, сколько таких банальных пейзажей было нарисовано художниками? Сколько тривиальных любовных романов было написано, где мужчина с девушкой под розовое сияние неба и отблеск полумесяца на спокойной реке упиваются в страстном поцелуе? Как по мне, ничего романтичного в этом уже нет. Сама сущность романтики при таком виде изжила себя временем. Однако. Как бы я не старался, как сильно я не утверждался в своем мнении, я не смог устоять пред этой картиной. Раз за разом наблюдая за волшебством природы, я утопал в ее красоте, будто в нежных объятиях любимой. Глаза притягивало нечто магическое. Я был обязан запечатлеть этот миг у себя в памяти. Появилось резкое желание научиться рисовать, чтоб показать всем вокруг это чудо. Чтоб люди учились жить моментами. Ведь что же еще в нашем существовании может быть ценнее?
Наконец, вернувшись обратно на землю, я собрался с мыслями. Вспомнив зачем сюда пришел, я встал с лавки, накинул рюкзак и побежал. Мне не нужно было старта или финиша, мне просто хотелось бежать.
Я бежал в легком темпе. Делая уклон не на скорость, а на дыхании и своем сердцебиении. Когда одышка ушла и пульс стал равномерным, в ушах у меня играл Muse "Feeling good". Вокруг меня кто куда шли люди. Кто-то шел вместе с друзьями или своими вторыми половинками. Кто-то шел в одиночестве, погрузившись в свои мысли. На их лицах я видел смех, радость, грусть и печаль. На их лицах я видел жизнь. Мы индивидуальные субстанции, наполненные личностными качествами, определенным скоплением ежедневных эмоций и своими мечтами. Да, пожалуй, существуют люди более пустые, погрязшие во внутренние дилеммы. Живут и злобные люди, окутанные раздражением и некими комплексами, провоцирующие негатив. Но я уверен, что это все - лишь постфактум. От рождения мы не являемся злодеями, не рождаемся с депрессией или негодованиями. Мы чисты, словно утренняя роса. Мы невинны, как одинокий лист, блуждающий по ветру. Но кто-то ломается под натиском внешних факторов и трудностями бытия. В них рождается нечто зловещее, от чего всегда нужно убегать. И когда я иду по улице (или бегу) и вижу людей с поникшим видом, мне так и хочется подойти к ним и чем-то помочь. Протянуть руку, схватить их за шиворот и хорошенько встряхнуть. Чтоб пробудить их обратно, показать, что лучшее еще впереди. Ибо не каждый, кто попадет во мрак глубокой бездны, сможет найти выход.
Пробежав нужное мне расстояние и закончив, я присел отдохнуть. Вокруг уже не было ни души. Небо сменило свой розовый цвет на темно-синий, будто женщина сменила свой наряд на вечернее платье. Показались первые звезды, и вечерняя пора заполонила пространство. Я почти неделю не выходил из дома, мне хотелось больше и больше чувствовать медленное течение времени. Работал я литературным редактором на одной фирме. Проработал там около шести лет и, получив неплохие навыки, я ушел, став, так сказать, фрилансером. Работа на дому от части была неплоха. Свой график, свой режим. Никто не говорит тебе что надо делать и не надо. Сам себе хозяин. Но со временем ты начинаешь увядать в четырех стенах, подобно сорванному цветку. Жизнь начинает постепенно от тебя улетать. И тебе остается только смотреть ей вслед. Либо!
Ты можешь поднять свой трухлявый зад и бежать за ней. Может ты и никогда не догонишь ее. Может, твое бытие превратится в бессмысленную гонку за немыслимой мечтой. Однако хотя бы взглянешь на ее очертания. А это уже что-то.
Просидев так около 20-ти минут, я двинулся на остановку ждать свой автобус.
Подойдя к остановке, меня охватило странное чувство ностальгии. Я встал напротив нее и долго всматривался, пытаясь понять в чем дело. Разрушенное, ничем непримечательное место. Лавка для ожидающих сломана - от нее остался лишь небольшой кусок деревяшки. Я представил, как сотни людей каждый день в морозный зной и дождливую пору ожидают своего транспорта, погрязшие в свои мысли и переживания. Почему-то мне это показалось довольно тоскливым занятием - ждать, чтобы уехать. Вскоре я вспомнил, что это была не простая остановка. Воспоминание ударило в голову, будто градус от хмельного пива.

Когда-то давно, когда я был студентом, у меня были отношения с одной девчонкой. На вид была очень симпатичная. Высокая, красивая фигура, длинные каштановые волосы и безумно выразительные глаза цвета осеннего дня. Даже уже и не вспомнить, чем я ей тогда приглянулся. Я был самым обыкновенным подростком, без каких-либо особенностей (в хорошем смысле) или крутой репутации. В кармане очень редко заваливалась лишняя монета. Имел парочку друзей и постоянно пытался завести отношения с разными девочками, однако, как ни странно, в девяти из десяти случаев - получал отказ. Но я точно был ей симпатичен. Мы гуляли дни на пролет, разговаривали о всем подряд или могли просто молчать и смотреть друг на друга. Вечерами ходили в кино или театры, а затем шли к ней домой и занимались сексом, пока ее родных не было дома. Секс с ней был восхитителен! Она была настолько чувствительная, что иногда мне казалось, что все ее тело - это одна эрогенная зона. Мы были друг у дружки первые, и потому каждый раз для нас был в новинку. Мы познавали наши тела и инстинкты, ощущали все новые и новые эмоции. Любовью это не назовешь, но нас просто тянуло друг к другу. В общем то было славное время.
Мы часто гуляли в парке около той самой остановки. В тот летний вечер мы молча шли, пили пиво и смотрели на море. Спустя некоторое время решили сесть на нашу любимую лавку. А была она "нашей любимой", потому что мы перетащили ее подальше от людей, в глубь сосен, растущих по всему парку. Мы могли там уединиться, говорить о чем вздумается, глупо шутить и рассказывать свои сокровенные истории. Иногда занимались там любовью. Бывало, она глухо плакала мне в плечо, и ее руки слегка подрагивали в моих. Я всегда пытался узнать, что же таится за ее осенними глазами, но раз за разом она скрывала это от меня, словно глубоко зарытый клад.
Я так и не смог узнать.
Мы вдвоем взяли по сигарете с общей пачки и закурили. Уже тогда я понимал, что с ней что-то не так. Что той девушки, с которой я проводил время каждый день, больше нет. За вечер она не взглянула на меня ни разу, словно была все время одна. Прикосновения были холодными и, как бы сказать… Утешительными. Потушив сигареты, мы взяли еще по одной. Я пытался хоть что-нибудь ей сказать, но не мог выпустить и слова из себя. Казалось, сам творец этого мира забрал у меня способность разговаривать. Меня вводила эта ситуация в ступор. Внутри еще неокрепшей души бушевала злость. Хотелось кричать, ломать все вокруг, бежать, что есть силы. Но мы лишь сидели и молча смотрели в бескрайнюю морскую даль.
Наконец, я смог вытащить из себя несколько слов:
- Поедем по домам? - спросил я.
Она лишь положительно покачала головой, даже не посмотрев в мою сторону, будто отвечала не на мой вопрос.
Стоя на остановке в ожидании автобуса, она вновь закурила. Я ходил со стороны в сторону вдоль периметра, не понимая что же мне делать. Она выкинула недокуренную сигарету и пристально, будто видела в первый раз, посмотрела на меня. Я на миг остановился и уже решился спросить у нее, что случилось. Но она меня опередила.
-Ты никогда не замечал, что у тебя очень длинные руки по отношению к телу? - спросила она, глядя мне в глаза.
От неожиданности такого вопроса я хотел засмеяться, но не смог. Даже не смог улыбнуться. На лице было что-то похожее на ухмылку. Я посмотрел на свои руки, затем на все тело, потом на нее. И в тот момент я понял, что она права. Мои руки и вправду были слишком длинные. Они показались мне двумя шеями жирафа, приделанные к моему крохотному телу. Чудилось, что я могу протянуть их к небу и достать яркую звезду, которая сияла на неизмеримо далеком расстоянии от нас.
Вскоре подъехал наш автобус. Мы молча ехали домой. Она все так же не обращала на меня никакого внимания и смотрела в окно. А я только и думал о том, почему у меня такие длинные руки.


Больше мы с ней не общались. Виделись несколько раз в городе, обмениваясь приветствиями. Поздравляли друг друга с праздниками. Все. Позднее, через несколько лет, я узнал, что она подрабатывает эскортницей. Точнее, я так подумал.
В один из вечеров я сидел с подругой в баре. Джазовая музыка, приглушенный свет, интерьер в ретро-стиле. И мы сидим в укромном уголке и пьем коктейли. Начало вечера было блаженным и спокойным. Легкие разговоры на обыденные темы, мимолетные заигрывания взглядами. Все - так сказать - по стандарту. Но через время, когда луна освещала наш темный уголок и все вокруг казалось ледяным царством, у нас произошла дискуссия. Уже и не вспомню по какой причине. И спустя еще несколько пролитых бокалов и громких выкриков моя подруга развернулась и ушла. Как уходят корабли в неизведанные края. Напоследок я посидел в баре еще около часа и выпил несколько коктейлей. Настроение было паршивое, и я решил пройтись по ночному городу. Яркие и одинокие фонари, освещавшие дорогу желтым светом. Ни машин, ни людей, лишь томная тишина, нежно ласкающая уши. Я шел, спотыкаясь в своих ногах, по неизвестной мне улице, подходя к светофору. И как вдруг передо мной остановилась машина. Фонарь, освещавший пешеходный переход, светил блекло, потому марку машины я разобрать не смог. Однако она точно была не из дешевых. Ее блики мягко переливались при лунном сиянии. Мотор издавал приятный слуху звук. Пахло чем-то новым, дорогой новизной, будто только выпущенная книга. Я взглянул на водителя. Им оказался мужчина средних лет. Сразу было заметно, что дела идут у него неплохо. Дорогой костюм, похоже его шили под заказ; галстук с невидимыми в темноте узорами; на руке, лежавшая сверху руля, искрилось золотое кольцо и брендовые часы. По внешности он напоминал злую собаку, обиженную своим существом. Густая щетина, надменный и высокомерный взгляд, три подбородка, которые из места, где должна быть шея, весело улыбаются прохожим. Живот стойко упирался в руль. Таких богатеньких людей в нашей округ довольно много. Потому на нем мой взгляд долго не задержался. А вот девушка. Девушка, сидевшая слева от него на пассажирском. Дешевое платье, отдававшее цветом морской голубизны и пятнами от кофе. Ремень от сумочки на плече, на котором слезла кожа. Стройные ноги, освященные ночным солнцем, и тонкие, дрожащие руки, на которых не было ни единого украшения. Скромный и скованный вид. Казалось, что ей очень холодно. Мне резко стало ее жаль. Появилось непреодолимое желание открыть дверь роскошной машины, схватить ее за руку и увести с собой куда-то далеко-далеко. Куда-то, где она сможет согреться.
Подняв взгляд чуть выше, я заметил, что она, не отрываясь, смотрит на меня. Эти глаза. Глаза цвета осеннего ветра. Цвета хмурого, дождливого дня. Промокшей обуви и сигаретного дыма. Это были те самые глаза, ее глаза. Той самой девушки, с которой я встречался много лет назад. С которой я впервые поцеловался, впервые ощутил женское тепло и впервые узнал про неистовый холод внутри. Она сидела в дорогущей машине с человеком, выросший в прелести золотой травы, и смотрела прямо на меня. Через миг мужчина за рулем нажал на газ, машина издала звучный рев, будто голодный зверь, глаза девушки, все так же прикованные ко мне, засветились, как две большие монеты, и растворились в черном пространстве. Но их призрак отголосков прошлого еще долго блуждал в тенях ночного города.
Как я понял, что она работает в эскорте? А никак. Я не знаю. Это лишь мое предположение, субъективное мнение, не более. Я видел ее взгляд, видел то, как она сидит, и расположение ее рук. Эти мелкие детали, крохотные частицы ее жизни. Именно они рассказали мне. И я, наивный как дитя, поверил им. Что мне оставалось?
После того случая я подумал, что в тот вечер, когда мы были подростками, я мог помочь ей. Спасти ее. Я часто задумывался, если бы я сказал что-либо нужное в тот момент, смог ли все поменять? В какую секунду та девушка с волосами цвета ржи и глазами тучного неба завернула не туда? Возможно, тот вечер был единственным случаем, подобно комете Галлея, которую можно увидеть раз в 75 лет. И я его упустил. Когда она плакала на моем плече, когда ее руки дрожали и безудержно хотелось кричать, я лишь молчал. А путь ее жизни медленно менял направление, словно затерянный вагон поезда. Пожалуй, я собственным руками вырыл ей яму.

Вот и приехал мой автобус. Внутри почти все места были свободны, и только молодой паренек, сидя в наушниках под ритм моей “обожаемой“ современной музыки, качал головой. Пока водитель вышел перекурить, я сел около окна и смотрел на эту самую остановку. Я подумал о том, сколько жизней и судеб разрушилось на ней. Какое огромное столпотворение людского отчаяния она перенесла на своем хребте. Но в то же время, сколько любви и радости она повидала. Первых встреч и прикосновений, поцелуев любимых и смеха друзей. Это место подобно памятному источнику, жесткому диску, который хранит в себе осколки других жизней. Внутри от этих мыслей стало немного не по себе.
Дома меня встретил мой кот. Он сидел на пороге и громко мяукал. Казалось, он ругался на меня за то, что меня так долго не было. Бедняга был слеп на один глаз. Но на его аппетит это никак не влияло. Я приготовил на ужин рыбу с овощами в соусе терияки. Все запил яблочными соком. Получилось довольно неплохо. Моему домашнему пирату тоже понравилось. Он у меня вообще ел все, что попадется глазу. Поужинав, я сходил в душ, вымыл голову, побрился начисто. После сделал себе двойной бренди со льдом, уселся на подоконник и смотрел на яркие огни города. Из проигрывателя доносились знакомые до боли в груди ноты этюда Листа - “Вздох“. Я прикрыл глаза и вновь очутился 16-им парнем. По улицам гулял приятный весенний ветер. А небо было окутано миллионом звезд. Но в мыслях было лишь одно. Почему у меня такие длинные руки?





































ЗАГАДКА СУМАСШЕДШЕГО




Однажды я жил на окраине города Роменвиль. В те годы я работал фотографом в местной студии. Работа была неплохая, платили достойно. А что самое важное для меня, так это свободный график. Я мог работать по два часа в день, а мог по двенадцать часов. Главное успеть сдать проекты до заданного срока. В свободное время увлекался чтением философских книг, готовкой разных блюд и походами в кино. Иногда виделся с подругой. Снимал небольшую квартиру в старом доме на пятом этаже. Выглядела она крайне заурядно. Дешевый ремонт, маленькая кухня со всем необходимым и комната, где стояли кровать, стол для чтения и шкаф для вещей. В общем, ничего лишнего. Без каких-либо изысков, но меня это вполне устраивало. Да и платил я за нее смехотворную сумму.
Ах, да. Жил я не один. Со мной жил мой кот. Бедняга был слеп на один глаз. Я подобрал его совсем котенком, уже тогда с ним был его дефект. Вначале нашей жизни он не мог принять меня. Постоянно прятался по углам и гадил где попало. Когда я понял, что по хорошему с ним никак, я решил идти по тактике пацифизма. По началу это не давало никакой пользы, но со временем этот маленький пират все же захотел внимания. Он стал все чаще вылезать из своих нор и сидеть где-нибудь на виду. И уже через неделю спал со мной вместе на кровати. Он доверился мне, за что я ему был крайне благодарен. В те дни я был абсолютно один. Ни девушки, ни друзей рядом. А эта маленькая пушистая субстанция могла хотя бы ненадолго заглушить во мне чувство гнетущего одиночества. Я думаю, ему тоже тогда это было нужно. Так мы и зажили.
Мне нужно было сдать проект, точнее фотоколлаж с описаниями природы. Я каждый день объезжал парки и аллеи, находящиеся в радиусе десяти километров от района, где я жил. На своих фотографиях я должен был передать атмосферу и меланхоличную красоту природы вокруг. Показать чудо через обыденность. Наверное, мне это и нравилось в моей работе - находить то, что другие не замечают. Я не был профессиональным фотографом, скорее всего дилетантом своего дела. Я не проходил никакие курсы и не заканчивал школу фотографов. На двадцать лет подруга мне подарила фотоаппарат. Он был недорогим, вроде китайский. Ему больше подходило название "мыльница". Фото получались смазанные, цвета передавал плохо. Постоянно нужно было настраивать выдержку, диафрагму и баланс белого. Но в тот момент, когда я сделал первое фото, я влюбился. Я никогда его не забуду, свое первое фото. На нем был мужчина, он держал за руки двоих детей, наверное его сыновья. Они куда-то шли и громко общались. Он им рассказывал какую-то веселую историю, от чего они приходили в восторг. На их лицах, в их походке, в их смешливых разговорах я увидел свободу и легкость. Тогда я почувствовал, что хочу оказаться на месте этих детей и тоже смеяться от всей души, идя за кем-то вслед. На их фоне еле виднелся начинающийся розовый закат. Через это фото, через этих людей я впервые научился видеть красоту в повседневности и скуке мира, которые каждого из нас окружают. В тот день я нашел настоящего себя.
Вернемся к моему проекту. Вместе с фото мне нужно было придумать описание в виде небольших эссе к этим фотографиям. По правде, писателем я был никудышным. Поэтому я попросил одного старого приятеля с этим помочь. Он писал различные статьи, небольшие рассказы и рецензии в местной газете. Мы давно с ним не виделись, а это был хороший повод. Несколько раз в неделю я приезжал к нему по вечерам вместе с коллажами и за бокалами виски, мы общались про жизнь и возможности, которые упустили, заодно придумывали описания и истории к фото. Они казались мне ироничными, но редактуру студии все устраивало.
Мне оставалось шесть дней, чтоб сдать проект. Работа была уже практически закончена. Я объездил все нужные объекты, побывал на всех парках вблизи района. Остался лишь один сквер. Я каждый день откладывал его на потом, так как он находился дальше всех. Но времени было уже впритык, выбора не оставалось. Завтра я должен был поехать туда, и по неизвестной мне причине внутри ощущалось терпкое волнение, словно вот-вот и начнется буря.
Я проснулся в семь утра, за окном стояла дождливая погода, от чего внутри стало еще тоскливее. Взял с холодильника банку холодного кофе и закурил сигарету. Глядя в окно, не хотелось никуда идти, я чувствовал себя, точно школьник, у которого первым уроком контрольная работа. Не понимая сам почему, нахлынула апатия. “Как много в себе того, чего я не понимаю” - подумалось мне. Хотелось вновь завалиться в постель, накрыться одеялом с головой и проспать этот день, представив, что это был всего лишь дурной сон. После душа настроение немного стало лучше. С глаз ушла серая пелена, тело и разум пришли в чувства. Я надел бежевую рубашку, серые брюки и кожаные ботинки, которые через неделю можно выкидывать в мусор. Наверх накинул пальто. Посмотрев в зеркало перед выходом, я осознал насколько я уже постарел. На волосах, словно снег на траве, появились пряди седых волос. На лице виднелись новые морщины, а кожа на щеках стала провисать. Я подумал, что нужно чаще смотреть на себя в зеркало. То в один момент я не пойму, кто стоит и смотрит на меня оттуда, из зазеркального пространства. От этих мыслей мне стало смешно от самого себя. Я взял зонт и с улыбкой вышел из дома. Может это был и не такой плохой день.
Ехать мне пришлось почти 2 часа, пешком еще 15 минут. Улицы были забиты машинами, смотря на эту картину, я поистине не понимал, куда они все направляются. При этом поездка прошла комфортно. Людей в автобусе практически не было, я сидел и под уютную французскую мелодию читал карманный детектив Агаты Кристи "Убийство по алфавиту". Я перечитывал его уже не первый раз и не перестаю удивляться, насколько грамотно и лаконично написан этот роман.
Дойдя до сквера и потратив кучу времени, я купил кофе, окинул взглядом округу и закурил. Это место было ничем не примечательно. Посреди сквера были высажены цветы разных оттенков, непонятного для меня происхождения. Вокруг, словно защитный барьер, стояли деревья клена. Казалось, если зайти в самую гущу, то можно потеряться. Я прошел немного дальше и увидел похожие на небольшие купола крытые беседки. В одной из них сидела парочка студентов, прогуливающие занятие и скрывавшиеся от дождя. Не стесняясь никого вокруг, они возбужденно трогали друг друга и поглощались в поцелуи. Мне казалось, что еще немного, и они начнут пожирать друг друга. Я дошел до самого конца сквера, попивая остывший кофе. Присел под ветками деревьев, оглянулся по сторонам, пытаясь найти с чего мне начать. Зайдя немного вглубь, будто слежу или подглядываю за кем-то, я нашел подходящий ракурс, выстроил настройки и нажал на кнопку. "Цикс" - издал фотоаппарат, словно в лесу кто-то снял ружье с предохранителя. На фото сквозь листья кленов был виден сквер. На фоне едва заметно красовалась беседка с обнимающимися студентами. Присмотревшись к ним ближе, стало и вправду казаться, что я за ними подглядываю. Я пытался показать, насколько близка к нам, к нашему миру цивилизации, природа. В обычном сквере, пройдя немного вглубь тенистых деревьев, можно оказаться в совершенно ином мире.
Изучив еще подробней сделанное фото, я заметил, что стою на узкой тропинке. Меня охватило чувство любопытства. Я закурил последнюю сигарету Лаки Старз и двинулся в неизвестность. Пройдя несколько минут, я вышел на местность, где деревьев почти не было. По моим расчетам, это был самый край сквера. Пройдя метров 5 вперед, я увидел стоящие слева от меня две лавки. Всмотревшись повнимательнее, заметил, что на одной из них спал пожилой мужчина. Он будто слился с ней и спокойно дремал, не издавая ни единого звука. Старик не был похож на бездомного. Одет вполне опрятно, только вся одежда погрязла в засохшей земле. Я представил, как в эту погоду он решил отдохнуть на траве, но осознав, что одежда испачкалась, он выбрал место отдыха лавку.
Я присел рядом, докуривая сигарету. И в этот миг он резко подскочил и взглянул на меня, будто и вправду эти лавки слились с ним и стали одним целым. Не говоря ни слова, мы смотрели друг другу в глаза около минуты. В его глазах я не видел ничего, не жизни, не осознанности. Будто смотрю в темноту, а она смотрит сквозь меня. Мне показалось, что я видел его лицо раньше, только взгляд был совершенно другим. Когда мне стало некомфортно от этой ситуации, я улыбнулся ему и пустил свой взор в открытое небо. А он все сидел и смотрел на меня.
Спустя некоторое время, похоже, ему наскучило это занятие, он встал и начал делать некое подобие на утреннюю зарядку. В какой-то момент мне показалось, что он готовится к бою со мной. Закончив с разминкой, он снял обувь, прошел пару метров вперед на открытое пространство и стал изгибать свое тело в странных движения. Казалось, будто он пародирует мастеров кунг-фу из старых фильмов или перечитал японских рассказов про самураев. Но делал это он с легкостью и точностью в движениях. На лице его была слегка заметная улыбка, он точно получал удовольствие от данного ритуала. Я был уверен, что раньше видел это лицо, эти глаза. Но тогда они были наполнены ярким светом надежд и чем-то родным напоминавшие салют в ночном небе, на который я всегда любовался в детстве.
Я просидел, смотря на него, около часа, может больше. Даже сделал пару снимков. Понимая, что мне пора идти, я попрощался и помахал ему рукой. Он не обратил на меня никакого внимания и даже не думал прекращать свой обряд. Сделав еще пару кадров природы, я вышел со сквера и направился домой. Болела голова. Его мертвый взгляд не выходил у меня из мыслей. Такие глаза могут символизировать только одно, и, к сожалению, хорошего в этом ни капли. На просторах города я чувствовал себя абсолютно одним. Казалось, что произошел апокалипсис и все люди испарились с этого мира, полностью позабыв про меня. Приехав домой, я сделал себе виски с содовой. Принял ванну, немного почитал книгу и ринулся спать. Завтра мне опять предстоял долгий путь.


На этот раз я добрался довольно быстро. Машин практически не было, и мы доехали за час. На улице вновь было пасмурно. Вдыхая воздух полной грудью, я ощутил запах утренней прохлады и мокрого асфальта. Приближалась осень. Еще кто-то недалеко заваривал кофе, я почувствовал этот приятный аромат. Как и вчера, я взял капучино без сахара и закурил, сидя на лавке и оглядывая все вокруг. Не замечая того сам, мне начинал нравиться этот сквер. Его обыденность меня приманивала. Словно я был обязан здесь что-то найти. Или кого-то. Но пока безуспешно.
Докурив сигарету, как и прошлый раз, я решил обойти всю территорию в поисках того, что ищу. Все те же цветы, деревья клена, которые постепенно облачаются в осенние цвета. Все те же беседки, но в этот раз без парочки студентов. Я дошел до конца сквера, по пути сделав несколько снимков. Я фотографировал деревья, их листья, птиц, сидящих на ветках. Даже сделал несколько снимков людей, проходящих мимо меня, думающих о чем-то важном. Это все было не то. Для проекта, возможно, и подойдет, но не для меня. Я искал что-то более глубокое, интимное, может даже мистическое. Сделав полный обход, я вспомнил про того пожилого мужика. Либо у меня случились провалы в памяти, либо ее переместили, но я более десяти минут не мог найти тропинку. Словно ее кто-то стер ластиком и нарисовал в другом месте. Пройдя по ней так же несколько минут, я нашел его. Сегодня он начал раньше, похоже определенного графика его ритуалов не было. Он, как и вчера, двигался под стать дуновениям ветра, отдаваясь процессу на все сто. Сегодня казалось, будто в руках он держал двуручный меч. Мужик напоминал старого мастера меча, который проводит тренировку для юных мечников. Движения были отточены до мелочей, словно он сам участвовал в кровавых сражениях. Без сомнений, практиковался старик каждый день.
Одет он был так же, как и вчера. Абсолютно неизменно. Только грязь, которая ранее покрывала его одеяние, исчезла. Получается, у него был дом или он хотя бы отдавал вещи в химчистку.
Я сел на лавку и помахал ему в знак приветствия. Ответа не последовало. Но сегодня он хотя бы взглянул на меня. Отвлекся всего на пять секунд от своего процесса и осмотрел меня с головы до пят. Уже какой-то прогресс. Мне даже показалось, что я увидел мимолетную улыбку на его морщинистом лице.
Я просидел с ним почти два часа, не понимая, зачем. С точки зрения здравого смысла, это был сумасшедший человек, но что-то меня не отпускало. Я как вкопанный смотрел за его движениями и делал снимки с разных ракурсов. Мне казалось, что через этот ритуал он пытался что-то сказать, донести мне свою истину, однако я был не в силах этого увидеть.
Закончив свою ежедневную тренировку, он присел рядом. Вновь посмотрел мне прямо в глаза. На сей раз в его глазах я увидел печаль, может даже горе, от которого мерзнешь по вечерам. Его зрачки покрылись красными, лопнувшими сосудами. Будто он хотел разрыдаться, но сдерживался передо мной. Я хотел ему чем-то помочь, но не мог найти слов. Подумал, может дать ему денег? Но в тот же миг мне стало противно от самого себя. Спустя несколько минут он лег на лавку и погрузился в сон, опять меня не замечая. Я просидел еще какое-то время, глядя на него и небо, которое медленно погружалось во тьму. Мне было уже пора.
- Доброй ночи. И до завтра. - сказал я.
И вновь тишина.


По пути домой я решил зайти в бар. Хотелось холодного пива и что-нибудь перекусить. Заказал сразу два бокала, яичницу с беконом и салат из свежих помидоров. Перекусив, я взял еще пива и орешки. Из головы не уходил тот старик. Его движения точно въелись мне в память, словно сделанные снимки, навсегда вложенные в фотоальбом. Мне было по истине интересно, кем он был на самом деле. Кем он был в молодости. По неизведанным обстоятельствам течение времени свело нас с ним, и мне кажется, что это не просто так. Всему есть свои причины. Я был обязан это узнать.
Допив последний бокал, я расплатился и двинулся домой. От постоянного наплыва мыслей жутко болела голова. Я мечтал лишь о горячем душе и уютной постели. Всеми силами пытался ни о чем не думать, но старые фрагменты жизни сами по себе всплывали из бездны воспоминаний, точно бутыль с посланием в необъятном океане. От них что-то безумно щемило в груди и появилось ощущение неполноценности, будто еще давным давно я все потерял.
Добравшись до дома, я уснул без задних ног, даже не приняв ванну.


Все последующие дни я так же ездил в этот сквер. Работа была уже закончена. Фотоколлаж составлен, описания написаны. Мой проект хорошо оценили и неплохо заплатили. Но квартира была оплачена до конца срока сдачи проекта, и по этой причине я решил не уезжать раньше времени. А может вовсе и не так. Три дня к ряду я виделся со стариком. Он все так же проводил свои ритуалы в полной тишине. Я курил сигареты, делал странные, а порой смешные фотографии. Иногда, когда он заканчивал раньше и не ложился сразу спать на лавке, я рассказывал ему разные истории из жизни. В каких странах бывал, в каких районах жил, каких девушек любил. Одна банальщина. Он же, в свою очередь, ни разу мне не ответил. Но я был рад и тому, что он меня слушал и засыпал лишь после моего ухода.
Оставался последний день, когда я мог вновь с ним увидеться и постараться понять, почему меня так тянуло к этому человеку. На следующий день мне уже нужно было переезжать в другой район, намного южнее. После удачной сдачи проекта мне сразу предложили новый, за который так же неплохо платили, да и те места, куда меня посылали, вполне устраивали. Лесная местность, мало людей и куча борделей. Что может быть лучше?
По пути к старику я купил шесть банок пива и пару пачек копченого сыра. Надеялся, что в последний день наших немногословных встреч он хотя бы выпьет со мной и, возможно, что-нибудь расскажет. Я специально пришел позже, под конец его тренировки. Дожидаясь, пока он закончит, я пил пиво, смотрел на небо и размышлял с чего мне начать диалог, чтоб вынудить с него хоть что-то.
Присев рядом со мной и взглянув на меня, он пальцем указал на мой пакет. Я был крайне удивлен, что он проявил внимание хотя бы к моему пиву. Я незамедлительно достал банку и протянул ему. Он открыл и залпом выпил сразу половину. Я ошеломленный, точно увидев чудо света, смотрел на него. Закончив, он поставил банку на лавку и глубоко вздохнул, словно начал чувствовать жизнь по иному.
Я не стал долго медлить, закурил сигарету и спокойным тоном произнес:
- Знаете, я завтра уже не смогу к вам приходить, послезавтра тоже.
Он лишь взглянул мне в глаза на несколько секунд, почесал щеку и продолжил дальше наблюдал за чем-то невидимыми, допивая пиво.
- Под конец нашего с вами знакомства, я хотел бы рассказать вам историю о том, как я полюбил фотографировать. Вы не против?
Не отрывая своего взгляда, он медленно покачал головой, точно колышущиеся ветки ивы на ветру, показывая свое согласие. Этот день не переставал меня удивлять.
Я поведал ему всю историю. Про то, что я дилетант своего дела, про то, что подруга подарила мне первый фотоаппарат на двадцатилетие. Показал ему множество разных снимков. Он за всем пристально наблюдал, словно ребенок в зоопарке.
Затем я достал свой первый снимок. Я всегда хранил его в бумажнике. Всмотревшись поближе, он выхватил из моих рук фото и практически на расстоянии пяти сантиметров от глаз стал рассматривать снимок. От удивления у меня перехватило дыхание, пот выступил на лбу и подмышках. Меня охватила злость и паника от того, что кто-то дотронулся таким образом до частицы моей жизни. Я уже хотел ему высказаться и вырвать свое фото, но спустя несколько секунд я увидел на его лице слезы. Он стал издавать странные звуки, похожие на крик умирающих птиц, которые просят о помощи. Будто в конвульсиях, трясущимися пальцами он показывал на себя, затем на фото. Не понимая, что происходит, я взял снимок из его рук и, точно видя его впервые, начал пристально изучать. Старик все так же издавал непонятные звуки и нервно тыкал пальцем себе в грудь.
Только спустя полминуты я осознал, что тот мужчина на фото с двумя детьми - был он. Это был этот старик. Он сильно постарел, стал лысый и похудел килограмм на 20. Цвет глаз превратился из голубого в тускло серый, казалось, что он наполовину слеп. Он разом допил остатки пива, закрыл глаза, вытер слезы с щек и перевел дыхание. Я открыл ему еще одну банку и протянул. Сделав глоток, он поставил ее и заговорил.
Общался он на ломаном английском. Я не мог разобрать часть фраз, поэтому мне пришлось подсесть ближе и сконцентрироваться на его словах.
- На фото мне 20 лет. Я шел со своими сыновьями в парк развлечений. Тогда им было по десять. Тот день озарял розовый свет, в воздухе витал запах сахарной ваты и легкости. Тогда мне казалось, что эти времена не закончатся никогда. - старик слегка откашлялся и после заговорил вновь. - Рассказывал им смешные истории и анекдоты.
"Жан-Пьер. Почему ты не женишься на Жаклин?
- Она заикается.
- Сильно?
- Очень: никак не может выговорить да." - они громко смеялись и просили рассказать еще. В те годы мы были по-настоящему счастливы...
- Все детство они любили играть в войнушки и говорили, что мечтают стать настоящими военными и защищать нас с мамой. Я очень гордился ими уже тогда.
Он отпил немного пива и сделал глубокий вдох.
- Когда им исполнилось по 20 лет, они сами вызвались на фронт, в разведку. В те тяжелые годы происходили ожесточенные бои в Афганистане, и они решили, что обязаны быть там, обязаны спасать людские жизни. Однако совершенно позабыли про свои. Мальчики были крепко сложены, с раннего детства они занимались спортом и ходили на стрельбу. Конечно же, мы с матерью были против. Но указывать им мы не имели право. Они сделали свой выбор, говоря, что шли к этому всю жизнь. На прощание один из них сказал: "Мы обязательно вернемся. Мы же обещали вас защищать."
Я молча слушал его, затаив дыхание.
- Спустя полгода нам сообщили, что оба мертвы. Точнее один из них пропал без вести, второго нам прислали по кускам.
Когда старик рассказывал, на его лице не было ни единой эмоции. Лишь слезы текли не останавливаясь, словно звездопад в ночи.
- Мы не смогли этого перенести. Все вокруг напоминало о них. Запах, одежда, их комнаты, фотографии по всей квартире. У нас не вышло. Мы перестали разговаривать с женой. Она сидела в своей комнате и только громко рыдала. Я не выходил из дома, практически ничего не ел. Жизнь начала превращаться в сущий ад. В итоге спустя два месяца жена покончила с собой. Она повесилась в одной из комнат сыновей. Я тоже все ближе движился к этой грани. Все подготовил, написал прощальное письмо друзьям. Накинул петлю на шею… - старик ненадолго замолчал и посмотрел мне в глаза. - Но я не смог. Испугался. Струсил. Я был не такой сильный, как мои мальчики.
После этих слов он громко заплакал.
Я положил ему руку на плечо и пытался найти слова, чтоб его успокоить. Но какие слова я мог найти? Неужели есть такие слова, что смогут ему помочь? Разве существует в мире то, что сможет унять эту колющую боль внутри, поселившуюся на веке, где-то глубоко в груди, на задворках души? Я думаю, что нет.
Мы просидели так минут десять. Закончив, он достал платок из нагрудного кармана и звонко высморкался. Выпил залпом пиво и посмотрел на меня. Его глаза были наполнены слезами, будто аквариум с рыбами. Он взял меня за руку, на них еще остались горячие слезы, и тихо сказал:
- Спасибо тебе за все. Заходи, как будешь проездом.
На этом моменте я понял, что мне пора идти. Напоследок я оставил ему пару банок пива и свой самый первый снимок. Он был для меня крайне важным, он был началом моей новой жизни. Но ему он был куда нужнее. Я в этом уверен.
Пожав руки на прощание, он еще долго стоял и махал мне вслед из глубины деревьев.
По пути я прогулялся мимо речки, которая протекала неподалеку от моей квартиры, просидел на берегу некоторое время и выкурил с полпачки сигарет. Последние лучи солнца отражались в чистой воде. На небе не было ни облачка. Птицы, устав от рутинной городской жизни, стремительно улетали на юг. Люди бродили туда-сюда, даже не подозревая о случившимся когда-то горе того старика. Не знаю почему, но тогда я не мог им это простить. Хотелось хотя бы на время исчезнуть и забыться, уж так сильно ком в горле перекрывал дыхание.
Доехав домой, я сделал себе ванну, налил двойной виски и проплакал два часа к ряду. С детства не припомню, чтоб я столько рыдал.
Закончив, я вылез из ванны, надел халат и вышел на балкон. Набрав воздух полной грудью, я громко закричал. На улице веяло началом дождливой осени.



В ПОИСКАХ СВЕТА




Мы познакомились с ней на фестивале. Ежегодный фестиваль света, на него приезжает огромное количество людей, которые хотят взглянуть на это чудо. В это время (а точнее с середины осени по середину весны) парк цветов Набано-но-Сато зажигается мириадами огней. Все берут родных и друзей, облачаются в красивые наряды, покупают горячие напитки и наслаждаются видами. Самые главные достопримечательности фестиваля - это световые туннели, протяженностью 100 и 200 метров. Проходя сквозь них, охватывает чувство, что ты переносишься в другой мир. Мир волшебства и приключений, как в сказке. Больше всего я не люблю возвращаться в реальность, когда заканчивается фестиваль. Возвращение в мир проблем, тревог и переживаний. Хотелось бы навсегда остаться там, в этом парке света. Я посещаю его каждый год на протяжении 10-ти лет. С раннего детства меня водил на фестиваль мой дедушка. Он долгое время жил в одиночестве, бабушка покинула его довольно рано. Частенько перебирал с алкоголем. Но был добрым и воспитанным человеком. Постоянно твердил, что в нашей жизни и так слишком много дерьма, поэтому нужно быть светом в этом мире, хотя бы для кого-то. Он каждый год искал этот свет на фестивале, в своих воспоминаниях.
Живем мы с мамой вдвоем. Отец свалил сразу после новости про беременность. Я никогда его не видел и думаю, что меня это вполне устраивает. Жизнь с осознанием того, что твой папаша трусливый слабак и так тяготит. Если бы мне его еще приходилось видеть, не знаю как бы держался. Мама работает на двух работах, 6 дней в неделю. Одна работа дневная, другая в вечер до поздней ночи. У нас немало долгов и еще нужно платить за мою учебу. В общем, временами тяжеловато. Но она всегда говорит, что трудности в жизни - это испытания посланные свыше и их нужно преодолевать. Не знаю, может в этом и есть доля правды. Я после учебы подрабатываю в местной кафе-забегаловке. Мою посуду, драю полы и унитазы. Иногда выхожу в зал в роли официанта. Что так-что так платят мало, но хотя бы на собственные потребности хватает. Учусь я не ахти, но школу никогда не прогуливал. Либо из-за того, что я очень ценю труды мамы, либо я такой же трус, как и мой папаша. Непонятно. Большинство предметов у меня вызывает скуку. Я постоянно нахожусь в предсонном состоянии или смотрю на небо через окна класса, мечтая о чем-то. Я всегда любил мечтать.
В классе почти ни с кем не общаюсь. Не то чтобы я высокомерная сволочь и считаю, что никто из них не достоин моего общения. Просто не могу найти никого по душе. Хочется поговорить о чем-то обыденном, насущном. Но все они в основном хотят говорить о социально важных вещах, так сказать, "быть в тренде". Мне это неинтересно. Хотя есть одна девочка, которая сама проявляет интерес в общении ко мне. Каждый обед она подсаживается и рассказывает о своих развратных снах. Или про свою менструацию. Я же пытаюсь в это все не вслушиваться. Поддакиваю и наслаждаюсь обедом. Не хочется ее отвергать, всем нам иногда нужно выговариваться. Странная она.
Все же друзья у меня есть, даже двое. Первый с параллельного класса. Пухляш маленького роста. Его можно назвать человеком с проблемами в общении с социумом или просто - крайне неуверенным в себе подростком. Но мне с ним спокойно. После уроков мы покупаем пару банок доктор пеппер и едем на велосипедах к речке. Он любит разговаривать о девчонках из его "странных" журналов и бейсболе. С ним я могу выговариваться о чем душе угодно. Возможно, многого он не понимает из моих рассуждений, но он готов меня слушать. Это я в нем и ценю.
Второй друг детства. Живем мы в разных городах. При поступлении в среднюю школу его семья переехала в Токио. Его отцу предложили более оплачиваемую работу, так еще и с проживанием для семьи на первое время. Они быстро собрали вещи, выставили свой дом на продажу, попросив риелторскую контору о помощи за неплохой процент, и свалили, забрав с собой друга моего детства. В детстве мы с ним были как не разлей вода. Постоянно гуляли вместе, играли в разные игры. Наша любимая игра была "Пятнашки". Может и со стороны это выглядело странно (обычно в нее играли большой компанией; ведущий должен был догнать остальных игроков и "осалить" их, они, в свою очередь, обязаны замереть и стоять на месте; их версия скорее походила на догонялки) , но нас это не беспокоило. Мы просто были детьми, которые наслаждаются жизнью. Сейчас мы с ним общаемся мало, можно сказать не общаемся. Раз в месяц или два созваниваемся по телефону, спрашиваем друг у друга банальные вопросы по типу: "Как дела?" или "Что нового?". И так же банально отвечаем. Как по мне, он немного изменился. Стал более строгим и потерял свою прежнюю жизнерадостность. Постоянно мне твердит, мол: "Тебе пора повзрослеть". А я даже и не понимаю, о чем он говорит.
Подружки у меня нет. Нравилась одна в начальных классах, но после того, как я увидел, что она гуляет с одним пацаном (одним из самых популярных и тупых в классе), влечение к отношением у меня отпало. Решил пока с этим повременить. Мастурбацией особо не увлекаюсь. Бывает иногда, но лишь в лечебных целях! В большинстве случаев мои дни проходят не особо весело. Учеба, короткие прогулки вдоль реки, затем вечерняя подработка. В свободное время читаю книги или слушаю музыку с плеера. Обожаю Radiohead и James Blunt. Слушая их, я словно ненадолго исчезаю, теряю себя, погружаясь в свои мысли и мечты. В их песнях ощущается свобода. Я решил, что тоже должен создать что-то великое, как и они.
Мне хотелось бы вернуться к истории того вечера на фестивале, с которой я и начал. Но не могу не упомянуть еще про одного члена своей семьи. Мой кот. Кот, который ест все подряд, начиная с салата с анчоусами, заканчивая всякими сладостями, например: шоколад, ванильный пудинг, мармелад. У него еще была небольшая особенность. Бедолага был слеп на один глаз. Но на его аппетит это особо не влияло. Его подарила мне мама, когда я был совсем крохой. С самого детства он везде следовал за мной и спал только в моей комнате. Его я тоже могу приписать к своим друзьям.

Я встретил ее одним зимним вечером на фестивале. То была середина зимы, самые суровые холода. Не смотря на это, я все вечера проводил в парке. Был выходной день. Почти все время я был один. Звал друга-пухляша погулять со мной, но он сказал, что у него есть неотложные дела. Скорее всего просто не хотел выходить в холод и целый день разглядывал свои журналы. Мама работала, ее куда-либо звать было бессмысленно. Поэтому я решил бродить в одиночестве. К 6-ти часам я пришел в парк. В это время он погружался в кромешную тьму и через несколько секунд загорался миллионами огней, подобно вспышке от фотоаппаратов. Каждый раз из года в год я наблюдал за этой картиной, затаив дыхание. Казалось, что еще чуть-чуть, и этот свет поглотит меня, и я без капли сожаления примкну к нему.
Прогулявшись пару часов, мои пальцы настолько замерзли от холода, что я решил заглянуть в ближайшую кофейню. Я взял себе горячий шоколад и решил немного посидеть внутри, чтоб согреться. Вся кофейня была заполнена людьми, в основном это были парочки. Я даже встретил двух своих одноклассников, они проводили время со своими девушками. На минуту в голове у меня возникла мысль, что мне тоже стоит найти себе отношения. Но вспомнив про то, что мне на себя еле как хватает денег, я выкинул эту мысль из головы и пошел гулять дальше.
Я увидел ее в 10-ом часу вечера. Людей в парке почти не было, стоял жуткий мороз и все разбежались по своим домам. Меня не отпускал этот вечер, я чувствовал внутри, будто он не может так закончиться. Она стояла у начала туннеля и смотрела на что-то вглубь него. Падал мелкий снег. Я увидел ее лишь со стороны. Не видя лица, я сразу понял, что она прекрасна. На ней была приталенная шелковая юбка бежевого цвета. Сверху тепло-розового оттенка пуховик с капюшоном, который она накинула на голову. На ногах белые угги. Они показались мне слегка нелепыми к ее наряду, но все равно выглядело мило. Я стоял позади нее и не мог оторвать взгляд. Я не мог объяснить, не мог понять, что со мной происходит. Что я сейчас чувствую. Не замечая меня, она зашла в туннель. Он горел ярко-сиреневым светом, словно покрыт тысячью лепестками ириса. Шурша по снегу, я медленно шел за ней вслед. Шел словно не я, а какой-то совершенно другой парень. Я не мог контролировать ноги, мышцы, дыхание. Все работало машинально, и что-то неизвестное внутри меня заставляло двигаться в ее направлении. Пока мы шли по туннелю, она остановилась несколько раз и опять смотрела на что-то невидимое впереди себя. Может, она просто вслушивалась, идет за ней кто-то или нет, боясь обернутся. А может, пыталась понять, сколько осталась идти до конца туннеля, не желая, чтобы он заканчивался.
Дойдя до конца, она резко повернулась в мою сторону и, как ученый во время исследования, стала изучать меня глазами сверху вниз. Не знаю, может это любовь, возбуждение или страсть, но в этот миг я ощутил все одновременно. Она изучала меня, а я не мог оторваться от ее глаз. У нее были темные волосы, заправленные под капюшон, маленький вздернутый нос, красные от мороза губы и глаза зеленого цвета, похожие на два изумруда. Ее черты лица были настолько утонченные и ровные, будто профессиональный скульптор создал произведение искусства. От волнения у меня участилось дыхание. Пульс бил так, казалось, что в ушах играет громкая музыка. Простояв около минуты, она громко и уверена спросила.
- Ты что, насильник?
Растерявшись от такого неожиданного вопроса, я постарался собраться с мыслями и ответил дрожащим голосом:
- Нет.
- То есть ты не хочешь напасть на меня в ближайшем темном переулке? - с насмешкой спросила она.
Ее голос нежный, но при этом уверенный, словно она каждый день попадает в такие ситуации, звонко отдавался у меня в голове.
- Даже и не думал об этом. - ответил я, пытаясь выдавить из себя улыбку.
Она слегка прищурилась и сказала:
- Тогда отлично. Сколько тебе лет?
- Мне 16.
- А мне 18. Так ты еще совсем малыш. А я то думала, что меня уже насиловать собрались. - рассмеялась она.- Хотяя… Что, в 16 лет не существует насильников? Как ты думаешь?
- Понятие не имею. - уже более уверенно ответил я. - Но точно не я. Мне просто нравится гулять в этом парке во время фестиваля, я каждый год сюда прихожу. Еще ни одного не пропустил.
- А ты странный. - сказала она, как-будто сделала новое научное открытие. - Но мне нравится!
И она улыбнулась. Эта мимолетная улыбка навсегда осталась у меня в памяти. Это похоже на эмоции ребенка, который увидел подарок под елкой на новый год. Похоже на теплый летний вечер у моря. Похоже на горячий чай во время жуткого холода. Я бы даже сказал, похоже на любовь. Она повернулась ко мне спиной и спросила:
- Прогуляемся? Сегодня неимоверно хороший день.
Недолго думая, я подошел к ней, посмотрел в глаза и с улыбкой слегка кивнул в знак согласия. В те минуты, когда я стоял рядом с ней и смотрел ей в глаза, я вспомнил слова дедушки. Я понял, что приходя сюда на этот фестиваль из года в год, как и он, я что-то искал. И вот, наконец, я нашел этот свет...




О ЧЕМ ДУМАЮТ РЫБЫ




Однажды в своей жизни я повстречал одного человека. Мужчина 30-ти лет. Небольшого роста, крепкого телосложения, не красавец, но с приятными чертами лица. И с очень грустными глазами (я приметил это в самом начале нашего знакомства). Он неожиданно появился в моей жизни и так же неожиданно исчез. Он стал мне другом, лучшим другом. Пожалуй, единственным за долгие годы.
В тот день я решил встать пораньше и прогуляться. Планов не было, свободного времени было куча. За окном стояла середина лета, самые жаркие дни. Когда я открыл глаза, на часах показывало 8 утра. Настроение было прекрасным, что показалось мне крайне странным. Обычно ранним утром я ощущал апатию вместе с головной болью от писем на электронную почту, связанных с работой. Я заварил зеленый чай, вышел на балкон и втянул полной грудью утренний летний воздух. Вид с моего окна открывался на теннисный корт. Чаще всего на нем собирались любители, но иногда тренировались профессиональные игроки. В такие дни я мог часами наблюдать за их грациозностью и отточенностью движений. Они напоминали мне бабочек, которые плавными взмахами крыльев могут преодолевать огромные расстояния. За теннисным кортом красовалось колесо обозрения в парке аттракционов. Смотря на него снизу вверх, казалось что пред тобой стоит гигант нереальных размеров. И неуклюжим движением своей ноги, он в любой момент может лишить тебя жизни. На колесе обычно катались семейные пары с детьми или подростки, которые пытались прочувствовать романтику этого мира в свои ранние годы. Я был не исключением. В 16 лет я постоянно катался на нем вместе с подружками, пытаясь уединиться. Но раз за разом, когда колесо поднималось на 12 часов, я, ошеломленный видом перед глазами, наблюдал за красотой этого мира, забывая, с какой целью я сел в кабинку со своей подружкой. Скорее всего, в такие моменты я полностью ощущаю, что живу.
Простояв на балконе около 5-ти минут и погрузившись в воспоминания, я неспешно закурил первую сигарету за день. Курил я мало, несколько раз в неделю. В основном, когда ходил в бар или чувствовал, что сейчас мне это нужно. Не знаю, как это объяснить. Организму никотин не требуется, да и зависимости толком у меня не было, мог не курить месяцами, хотя закурил я еще подростком. Но были моменты в жизни, когда мне необходимо закурить, может чтобы придать эстетики и некого драматизма, а может именно сейчас мой мозг кричит, что хочет никотина. Сам не знаю.
Как я и сказал ранее, времени свободного было вагон. В те годы я еще не был женат, много времени проводил наедине с собой. Гулял, ходил в кинотеатры и разные бары, иногда в бордели. В выходные дни бывало не выходил весь день из дома, погрузившись в чтение книг и прослушивание различных пластинок. С одной стороны жизнь была скучная, погруженная в серые тона, но с другой мне было в ней комфортно. Я наблюдал от первого лица, как молодость проходит в никуда, но при этом с улыбкой смотрел ей вслед. Тогда я был довольно одинок. Постоянных отношений не было. Обходился временными знакомствами. Было пару друзей со студенческих времен, но жили мы с ними в разных городах. Поэтому по большей части своего времени я был один. Хотя! У меня был кот. По кличке Уголь. Бедолага был слеп на один глаз, но на его аппетит это никак не влияло. Я подобрал его с улицы несколько лет назад, уже с его особенностью. Он часто помогал справляться с невыносимой грустью по вечерам, составляя мне компанию за бокальчиком виски. За все годы он стал неотъемлемой частью моего дома, кем является и по сей день.
Работал я тогда, как и сейчас, журналистом в одной малоизвестной газете. Брал небольшие интервью у разных людей, с разными видами деятельности, пытался посещать все значимые события города. Хоть газета и вправду была непопулярна, попал я на эту работу с огромным трудом. Помог устроиться мне мой хороший знакомый. Знали мы друг друга еще со школьных лет. Проблема заключалась в том, что у меня не было образования журналиста, да и опыта работы тоже. Но я с детства мечтал им стать. Мой кумир был японский журналист Тоехиро Акияма. Он был первым профессиональным журналистом, который побывал в космосе в ходе своей работы. Я им поистине восхищался. Но в школе, по воле моей распущенности и лени, я учился, так сказать, "не очень". Пропускал много занятий, все экзамены не мог сдать даже на средний балл. По этой причине двери университета журналистики для меня были закрыты. Да и в семье в то время денег особо не было, поэтому двери были закрыты на большой ломбардный замок. Поступил я в небольшой местный университет на факультет истории и культуры. Даже туда я прошел с огромным трудом и тратами родителей. Но это было хоть немного схожее с тем, что я хотел. В годы студенчества я наконец взялся за голову. Посещал все занятия, учился на хорошие оценки. Еще успевал подрабатывать в книжном магазине, продавцом. Окончил я его так же с отличием. Жизнь текла рекой. Но после выпуска с университета я столкнулся с одной проблемой. А именно работа по профессии. Мне предлагали только работу в школе, с младшими классами. Или же в библиотеке, работа в отделе истории. Раскладывать книги по фамилиям, помогать посетителям в поисках. В общем - одна скукота. В итоге, спустя несколько месяцев кропотливых поисков я остался без денег, которые откладывал на время поисков работы, и в полном отчаянии. Но похоже сама удача пришла ко мне и постучалась в дверь. Одним не примечательным вечером, сидя в баре и тратя последние деньги на бренди, я случайно встретил старого знакомого. Мы с ним неплохо общались в школьные годы. Разговорившись с ним, я поведал ему свою проблему, связанную с работой. Он же, в свою очередь, рассказал, что уже больше года работает начальником отдела в небольшой газете. Выпив еще парочку бокалов, он был готов помочь мне с работой. Даже не имея диплома об образовании журналиста, он взял меня личным помощником, дав мне месяц испытательного срока. Ошибок я делал уйму. Иногда я был уверен, что меня сейчас уволят, но когда он смотрел на мое жалостливое лицо, то проявлял снисхождение и попросту нагружал большими обязанностям. В итоге, на своих ошибках я стал учиться. И спустя полгода я стал неплохим журналистом. Да, со своими минусами и странностями, но я развил свой стиль. Стал лучше коммуницировать с людьми. Стал более пунктуальным и ответственным. Эта работа многое во мне поменяла. Как по мне, в лучшую сторону.
Докурив сигарету и вдоволь прочувствовав летнее утро, я двинулся собираться на прогулку. Сходил в душ, вымыл голову и начисто побрился. Надел легкие хлопковые брюки, белый поло, тенниски (кроссовки для игры в теннис), которые уже давно нужно было поменять на что-нибудь новое, на нос очки Ray Ban и на голову светло-голубого цвета кепку. Перед выходом из квартиры я остановился прислушаться к тишине, в которой я ее оставлял. Тишину прерывало лишь нескончаемое пение цикад, которое окутало это утро. Так и начался мой день.
Во время прогулки я решил зайти позавтракать в мой любимый ресторанчик. Подойдя к нему и посмотрев на вывеску с названием, я постарался вспомнить, на протяжении скольких лет я еженедельно прихожу сюда. Но так и не смог. Точно могу сказать, что уже больше 5-ти лет. Вы не подумайте, я не был богачом. Тот ресторан был, так сказать, второсортным, с удивительно дешевыми ценами и небольшим по составу меню. Он не отличался никакой определенной кухней или красивым интерьерном. Да и рестораном его можно назвать лишь по тому, что на вывески в его названии было написано, что это ресторан. Не более того. Но были и свои плюсы, раз я возвращался туда раз за разом. Там делали безумно вкусные стейки и неплохие салаты. Это я и заказал. Стейк прожарки медиум в белом вине, салат из свежих помидоров с луком и стакан апельсинового сока. Как и ожидалось, стейк был безупречным. Прожарка, нежность, сочетание вкусов. Будто повар был рожден для готовки именно этого блюда.
Закончив неплохой завтрак, я открыл новую книгу, которую купил на днях, и погрузился в чтение. Она была от неизвестного мне автора, с не примечательным названием. Сейчас уже и не вспомню. Вроде что-то связанное с сумасшедшим. Я обычно не покупаю книги неизвестных мне или хотя бы непопулярных всемирно авторов. Обожаю Достоевского, Чарльза Мартина, Томаса Манна, Сэлинджера, ну или хотя бы Рэя Брэдбери. В книжном магазине я сразу же приметил эту книгу на полке. Мне даже показалось, что я был первый во всем мире кто ее купил, ибо полка с этими книгами было не тронута. Я заметил это по скоплению пыли на каждой из этих книг. О чем была она, вспомнить тяжело. Если память не подводит, история повествовала о странном пожилом мужчине, который сошел с ума на почве тяжелых жизненных обстоятельств. История трагичная, можно сказать, по-своему красивая. Но чего-то в ней не хватало. Или наоборот. Она была чрезмерно заурядной, от чего на душе становилось тоскливо. Такие книги приятно читать дома одному, за чашечкой хорошего кофе или чего-то покрепче. Но точно не в ресторане после славного и сытного завтрака в окружении большого скопления людей.
Через полчаса я ринулся гулять дальше. Время близилось к обеду, и начинало немного припекать. Я купил лимонад со льдом и направился в небольшой парк, в котором изредка любил кататься на велосипеде в свободное время. Небо в парке было практически не видно. Ветки величественного дуба, сплотившись друг с другом, спасали в эти жаркие дни. Словно гиганты положили друг другу на плечи свои огромные руки, слегка приобнявшись, не давая лучам летнего солнца проникнуть сквозь них. Пожалуй, хватит сегодня про гигантов, то что-то я зачастил.
Я присел на лавку в тени. Хотелось насладиться еще не превратившимся в чай прохладным лимонадом. Я часто любил приходить в парки и скверы и просто сидеть, ни о чем не думая, наблюдая за проходящими мимо меня людьми. Я всматривался в их лица, глаза, пытаясь хоть немного приблизиться к тому, что у них в голове. Когда люди замечали мой взгляд, они вели себя по-разному. Кто-то в испуге отворачивал глаза в другую сторону, чувствуя дискомфорт. Кто-то глядел на меня с непониманием, чего я на него вылупился. А кто-то улыбался мне - таких людей было крайне меньше, чем остальных. Но люди, которые, не взирая на свои смущения, радостно облачались в свои улыбки, делали мои дни немножко счастливее.
Напротив меня через забор виднелась вереница машин. Они стояли в не большой пробке. Всмотревшись получше, было видно, как водители, сидящие внутри, были раздражены. Выражение на их лицах было напряженным. В тот момент я их представил, как большой мыльный пузырь. Казалось, что вот-вот и он лопнет, и раздражение этих водителей выльется наружу. Они начнут громко сигналить, винить всех вокруг, а кто-то пустится в бессмысленные драки. Иронично бы выглядело.
Я достал вторую сигарету за день и закурил. Это был как раз тот момент, когда мне это было нужно. Закрыв глаза, я чувствовал, как растворяюсь в теплом летнем пространстве. Докурив, я вновь очутился в этом мире. Стал тем, кто я есть. Люди все так же куда-то шли. Водители, стоявшие в пробке, так же пытались унять свое недовольство. Продолжив попивать уже теплый лимонад и наблюдать за прохожими, я заметил справа от себя чей-то пристальный взор. Недолго думая, я посмотрел в ту сторону и увидел мужчину, который шел ко мне медленным шагом, не отрывая глаз. В этот раз я почувствовал на себе это непонимание и смущение от чужого взгляда. Он подошел ко мне на расстояние около метра и протянул руку.
- Здравствуй. Жаркий денек сегодня, не так ли? - сказал он, натянув улыбку.
Я пожал руку и покачал головой в знак согласия. От неожиданного поворота событий я не знал, что сказать ему. Я мог спросить его имя, что ему нужно или просто завести банальный разговор, но я лишь молча смотрел ему в лицо. Увидя ближе его глаза, они показались мне грустными, я бы даже сказал пустыми. Хотя этот мужчина постоянно пытался улыбаться, глядя на меня. Мы просидели, не произнося ни слова, несколько минут. И в эти самые минуты люди вокруг будто исчезли, ни одного человека. Тишина давила с такой силой, что еще немного, и я был готов встать и убежать. В ушах звучало лишь стрекотание цикад.
- Не будет ли у тебя сигареты? - спокойным голосом произнес он, словно мы давние друзья.
Я достал пачку и протянул ему. Он выудил одну сигарету, внимательно рассмотрел ее, понюхал и медленно прикурил, словно он был актером, которого снимало несколько камер.
- У тебя есть аквариум с рыбами?
- Мм, нет. Но в детстве был небольшой. - ответил я, устремляя взгляд куда-то вверх.
- Мне вот интересно, о чем думают рыбы? Не знаешь? - спросил он все тем же спокойным голосом. Для него этот вопрос был таким же естественным, как и то, что земля вращается вокруг солнца.
- Не знаю... Никогда не думал об этом. А разве это важно? - спросил я.
Этот человек вызывал у меня внутри панику. Нет, я не был социофобом. Прекрасно находил общий язык с посторонними людьми. Но он казался мне безумно странным со своими нелепыми вопросами, которыми разрушал эйфорию этого славного денька. Аквариум, рыбы, к чему это?
- Конечно, а почему нет? Разве тебе неинтересно о чем они думают, что их тревожит, что веселит? - сказал он с выражением лица, будто это я походил на больного.
Я попытался унять внутреннюю панику и тревогу и вжиться в нужную роль. Я все же журналист.
- У меня есть пару догадок. - сказал я, стараясь сделать умное выражение лица. - Скорее всего у них рыбьи мысли, и мы не можем знать о чем они думают. Такие же, как и людские, птичьи или мысли муравья. Рыбы не могут думать как люди, а мы не можем думать как рыбы. Это как разные языки на разных вселенных. Мы видим этот мир по-своему, они по-своему. Нас веселит хороший анекдот или неплохой секс, а их может совершенно другое. Они лишь плавают в аквариуме или океане, ищут еду и пытаются выжить. Если и предположить, о чем они думают, то только про выживание.
Он нахмурил брови и мельком взглянул на меня. Мне показалось, что мой ответ его огорчил или даже разозлил.
- Суровый ты человек. Излишний реалист. Посредственность. - сказал он и замолк.
Мы пробыли в тишине около минуты, затем он выкинул докуренную сигарету и продолжил.
- Я думаю, что рыбы обожают созерцать. Тебе так не кажется? Они не думают про то, что им нужно с утра на работу. Что завтра нужно отвести детей в школу. Не волнуются про счета, которые нужно оплатить. Они свободны. И всю свою свободу они могут тратить на созерцание. - он говорил, глядя на свои ладони, словно видит их впервые. - Я считаю, что они думают не только о выживание. Это лишь биологическая потребность. Ты же не думаешь целый день о том, как тебе добыть еду или не быть убитым?
- Возможно… - ответил я. Этот диалог не имел ни единого смысла для меня, но при этом я задумался над его словами.
- Так же и у них. Это же одна скука - думать только о том, чтобы выжить. - он пристально посмотрел мне в глаза. Его глаза так же были спокойными и печальными.
- Скорее всего они много думают. Раз их жизнь заключена в созерцании. Они размышляют над тем, что они видят. Может даже есть рыбы писатели или художники? - с ухмылкой произнес я, пытаясь пошутить. Его взгляд исказился в негодование и через пару секунд принял обратный вид.
- Возможно. - слегка улыбнувшись, ответил он.
Мы вновь замолчали. Я и вправду задумался о рыбах. Пытался вспомнить какие рыбки были у меня в детстве, но так и не смог найти ответ. На улице уже был полдень, начинало припекать голову даже в кепке. Лимонад давно закончился. Захотелось холодной пива. Я задумался о том, насколько этот день удивительный. Насколько мир неоднозначный. У каждого свои мысли и доводы, каждый погружен в свой маленький внутренний мир. Даже рыбы.
- Мне пора. - встав с лавки, сказал мужчина. - Еще много дел.
- Нужно встретиться с рыбам и спросить о чем думают? - с иронией спросил я.
Он развернулся ко мне спиной, устремив свой взгляд через забор, где ранее стояла пробка. И громко засмеялся.
- А у тебя еще не все потеряно! - отдышавшись после смеха, сказал он. - У тебя завтра есть дела? Не хочешь тут встретиться и еще поболтать?
В первой половине дня дел почти не было, разве что покормить своего кота. На работу нужно было только к вечеру.
- Я не против.
- Вот и отлично. Тогда завтра в 9 утра на этом месте. - сказал он, показывая пальцем на лавку.
- Договорились.
Он протянул мне руку и мы попрощались. Вспомнив, что не узнал его имени, я окликнул его.
- Скажи, как тебя зовут-то?
Он развернулся ко мне и с улыбкой на лице произнес.
- Разве это важно? Имя непостоянно. Сегодня оно есть, завтра его нет. Еще и склоняется. Одни проблемы. Называй меня просто - "Ты". Так будет удобно и тебе и мне.
Я стоял в недоумении и ничего не понимал. Он махнул мне рукой и через несколько минут исчез из виду. Значит "Ты"... - подумал я. В этот день мы и познакомились. В этот жаркий солнечный день я повстречал друга.

Этой ночью мне снился дивный сон. Странный и кому-то может показаться пугающий. Но для меня он был прекрасен. Мне снилось, что во всем огромном городе, а возможно, и всем мире, я остался один. Абсолютно. Я шел по улицам, скверам и переулкам. Заходил в магазины, кафе и торговые центры. Просматривал каждую машину. Не было никого. Даже цикады, маленькие насекомые, собрали свои вещи и ринулись в дальние края. И в один миг я понял, что мне больше не нужно с утра ехать на работу. Не нужно вести детей в школу (хотя у меня их и не было). Не нужно волноваться про счета, которые нужно оплатить. Будто всю жизнь у меня на спине жил какой-то человек, скорее всего, старый, несчастный мужичок, который постоянно, день изо дня шептал мне на ухо мои обязательства, побуждая меня все это делать. И тут, в этом мире грез он исчез. Растворился, как утренний туман. Во сне, в глубоком сне я проживал другую жизнь, возможно, в другом мире. В том мире без несчастного мужичка на спине я ощущал свободу. И в том одиноком пустом мире мне лишь оставалось созерцать. Словно рыбам в необъятном океане.

На следующий день я прибыл на то самое место в нужное время. По пути, непонятно зачем, я купил газету, пару пачек сигарет и холодного лимонада. Пришел я слегка раньше времени, поэтому, пока Ты еще не прибыл, я начал читать газету. Поднятие ВВП; несколько аварий в районе трассы; постройка нового жилого комплекса на территории старых лесов; массовый семейный суицид в связи с долгами; новые кинофильмы, вышедшие в кинотеатрах. Все одно и тоже, раз за разом. При прочтении газет, мне иногда казалось, что они берут старые новости и просто меняют их местами. Бросив это скучное занятие, я задумался, что тут делаю. Чем я занимаюсь? Жду незнакомого мне человека, с которым мы вчера поболтали с получаса про рыб? Серьезно? От этих мыслей мне стало не по себе. Иногда ты просто начинаешь плыть по течению жизни, не замечая и не понимая, по какой причине ты совершаешь какие-либо действия. Ты делаешь это машинально, тобой руководят эмоции. Это как переспать с первой попавшейся девчонкой в баре. Ты ее не знаешь, так же как и она тебя. Но ты это делаешь, потому что хочешь. Потому что именно сейчас течение тянет в эту сторону.
Я его прождал около часа. За это время я перечитал всю газету. Посмотрел на лица более ста человек. Выкурил две сигареты. Допил лимонад и успел сходить за новым. Погода стояла такая же, до ожогов на теле, жаркая, как и вчера. Казалось, что кто-то скопировал вчерашний день и подал его обратно на сверкающем блюдце. Попивая прохладный лимонад, я закрывал глаза и погружал свое сознание в другие миры. Я вспоминал о временах отрочества, о школьных годах, о своей первой любви. Я укрывался в этих мыслях с головой, словно одеялом в зимнее утро. В те годы жизнь текла быстро; в те времена я по другому чувствовал жизнь, будто у меня было намного больше чувств и эмоций, чем сейчас. А теперь мне и остается, что забивать голову работой, в свободное время видеться с подругами и пить неразбавленный скотч, да холодное пиво. Просидев с закрытыми глазами около 5-ти минут, я почувствовал, что воздух вокруг меня резко поменялся. Я открыл глаза и увидел сидящего справа от меня Ты (как же непривычно говорить про человека без его настоящего имени).
Опоздав почти на час, он сидел, как ни в чем не бывало, держа в руках такой же как и у меня лимонад.
- Ну, привет. - с нотками возмущения выдавил я из себя.
Он протянул мне руку для приветствия. Рукопожатие у него было крепкое, скорее всего бывший спортсмен. Ладони слегка влажные от пота из-за жары. Повисла неловкая тишина. На нем была рубашка с завернутыми рукавами до локтей цвета аквамарина. Темно-синие брюки, вроде бы из хлопка. И туфли из серой замши. Не было ни очков, ни головного убора, аксессуаров тоже. Лишь потемневшее от времени кольцо на безымянном пальце левой руки. Сегодня, казалось мне, он был менее разговорчив. Глаза имели вид африканских засохших водопадов, которые еще существуют в этом мире, но зачем, понятно лишь самому Богу.
- Извини если пришлось долго меня ждать. С утра появились неотложные дела.
Опять тишина. Он тяжело вздохнул и сделал глоток лимонада.
- Рабочие дела? - спросил я, пытаясь прервать эту невыносимую тягость безмолвия. Он поставил стакан лимонада на лавку и слегка усмехнулся.
- Нет никаких рабочих дел. Я не работаю уже долгое время. - с неким облегчением сказал он. Устал работать и бросил это занятие. Как легко все звучит, правда?
Я молча смотрел ему в лицо. На секунду в его взгляде я увидел сожаление. Не знаю, как это описать, этот взгляд, но я сразу понял, что у него есть своя история, которую он плотно запечатал в конверт в своем сознании и никогда не хотел бы его раскрывать. Настаивать и дальше расспрашивать его про работу я не стал.
- И чем ты занимаешься в свободное время?
- Я... Даже и не знаю. Люблю ходить в зоопарки и океанариумы. По вечерам выпиваю полбутылки виски, мешаю со льдом и содовой. Жены нет. Больше нет. По образованию инженер-механик, но к работе давно перегорел. Много читаю книг и смотрю фильмы по телевизору.
Он замолчал и снова стал смотреть на свои ладони. По неизвестной мне причине меня очень волновал этот его жест.
- Наверное все... Ах, да! Чуть не забыл! - почти крича произнес он. - Я собираю и коллекционирую корабли. Собираю их из мелких запчастей. Меня это безумно успокаивает. В этом занятии я забываю обо всем на свете, о головных проблемах, о своем прошлом и настоящем. Последний, который собрал, был Бригантина. Я когда-нибудь тебе его покажу. - на его лице была легкость и свобода, он глядел на небо широко раскрытыми глазами, и казалось, что вот-вот и он заплачет.
- Ты когда-нибудь на них плавал? На кораблях, которые собираешь.
- Нет конечно, куда там мне... Хотя по образованию я как раз инженер-механик кораблей - гордо сказал он.
- И в чем же проблема тогда? Почему ты не на судне сейчас, раз тебе так нравятся корабли? - с искренним удивлением спросил я.
Он достал мятую и влажную от пота пачку сигарет, вынул одну и прикурил зажигалкой Зиппо. Затем легким движением руки он, еле коснувшись, толкнул меня в плечо.
- Дурак ты, друг мой. Не понимаешь многого. По правде, в нашей жизни не всегда получается так, как хочется. Бывает, даже при всех неимоверных усилиях к достижению своей цели. После преодоления миллионов трудностей и проблем... Ты остаешься ни с чем.
Он крепко сжал кулак, зажмурил глаза и медленно выпустил дым из легких. Мне казалось, что я затронул не ту тему, открыл не ту дверь. Мне стало стыдно, очень стыдно перед ним. Успокоившись и приняв свой обычный вид, он достал еще одну сигарету и вновь закурил. Атмосфера вокруг нас, которая была напряженной и не комфортной, сменилась на грусть и наши общие сожаления. Погода вокруг нас резко испортилась. Тучи закрыли солнце, не давая окрашивать мир в яркие цвета. Смотря на небо и наблюдая за тем, как тучи, словно охранники, забирающие свободу у заключенного, затмевали последние лучи солнца, в эти секунды казалось, если прислушаться, то можно услышать мольбу о помощи. Мир вокруг покрылся в серые тона. Где-то вдалеке позади нас прозвучали раскаты грома. Небольшая стая птиц, плавно взмахивая крыльями, в страхе улетала в противоположную сторону. Веяло дождем.
- А давай я попробую отгадать кто ты? Этот вопрос зажег внутри меня интерес. Я с детства любил читать всякие детективы и пытался докопаться до правды первым, чем узнаю ее из книги. Наш диалог медленно переходил в игру.
- Я не против, пробуй - с видом, словно мне это не интересно, произнес я.
- Ну поехали! - слегка взбодрившись, сказал Ты. Он сделал умное лицо, будто концентрировал все свои мысли на мне. - Скорее всего, ты всю жизнь прожил в этом городе. За границей даже не был. Думаю, ты бы хотел побывать в каких-то странах, но целью себе это не ставишь. Ну как?
Он был прав. Кроме своего города, в котором родился и живу по сей день, я больше нигде не был. Всегда думал слетать в Китай, но это лишь были мои мысли, не более того. Я загнул указательный палец на правой руке, показывая, что он угадал.
- Неплохо. Как ты это понял?
- Фокусники не раскрывают своих секретов - с легкой ухмылкой произнес Ты. - Я продолжаю?
- Валяй.
- Так. Ты не женат и никогда не был. Это легко понять, но все же решил озвучить. - я потер левую руку и зажал средний палец.
Понять это было и вправду легко по тому, что у меня не было кольца. И следа от него тоже. Тут было легко прогадать с тем, был ли я раньше женат или нет, но он, скорее всего, просто попал пальцем в небо. Все равно неплохо.
- В точку. Но здесь ты отчасти угадал. - с иронией заявил я ему.
- Не сбивай меня! Я продолжаю. - прикрыв глаза и скрестив руки в районе подбородка, он продолжал свое расследование. - Тебе около 30-ти лет, может даже 30 с хвостиком. Это видно по твоим морщинам на лице, сухим рукам и телосложению. - на миг это оскорбило моего внутреннего я, ибо я считал, что выгляжу моложе своего возраста. - Живешь ты не один. У тебя вроде есть домашний питомец. Ты не похож на человека, который может пребывать в постоянном одиночестве.
Факт обо мне, которые он сказал, меня очень удивил. Так как он был до боли правдивым.
- Постоянной девушки нет. Пожалуй, она когда-то была, но в виду различных обстоятельств ее больше нет. Пару раз в неделю встречаешься с разными подружками, и хорошо проводите время. Полюбить не можешь, но в глубине души надеешься, что это когда-то произойдет. - тишина. - Прости, если задел. Не хотел обидеть, просто когда пытаюсь добраться до истины не контролирую, что говорю.
- Все нормально. - и я зажал третий палец. - Ты про все прав. Я очень удивлен от твоих способностей. Еще немного и я начну думать, что ты обладаешь чем-либо сверхъестественным.
Он громко рассмеялся, как и в прошлый раз.
- Ну ты и загнул! - прокричал Ты. - Я не обладаю никакими удивительными способностями. Это бред. Я самый обычный человек. Распрощавшись с работой и получив огромное количество свободного времени, я стал часто наблюдать за людьми. Сидеть в кафе, парках, торговых центрах и просто-напросто смотреть за каждым прохожим в попытках узнать, что творится у него в голове. Его маленькой вселенной. - он отпил лимонада и слегка выдохнул после долгой речи. - Что ж, ты все еще думаешь, что у меня есть сверхспособности? Или я просто ненормальный?
- Пожалуй, ты просто ненормальный. Сумасшедший мужик, которому нечем заняться. Тебе следует сходить к врачу.
Последовала пауза. Мы всмотрелись друг другу в лица. Затем громко рассмеялись. На секунду я почувствовал себя подростком. Подростком лет 15-ти. С жизнью без тягот и хлопот. Без обязательств и проблем. Словно как во сне, на всего одну секунду с моей спины исчез тот старый несчастный мужичок.
- Возможно ты и прав! - сказал Ты, облучаясь в яркую улыбку. - Безошибочно прав!
Придя в себя, мы продолжили нашу игру.
- Думаю мне стоит продолжить. Нам нужно загнуть все пальцы на твоей руке.
- Верно.
- Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что твоя работа связана с искусством. Ты не похож на офисного работника, банковского клерка или повара в ресторане. Скорее на писателя. Точно! Ты писатель! - с восторгом вскрикнул Ты. - Твои пальцы всегда имеют согнутый вид, словно крючки. Это от привычки держать ручку или работать на пишущей машинке. Так же ты неплохо рассуждаешь, и у тебя хорошо поставлена речь. Возможно, ты пишешь свою философию или даже социологию. Ты любишь созерцать и наблюдать за миром, словно рыба в аквариуме. Не побоюсь ошибиться, если предположу, что ты пишешь статьи в газету.
И вновь повысила тишина. Я не знал, что сказать. Он опять был прав. Казалось, он читает меня, как открытую книгу. На миг в моей голове появились мысли, что он где-то узнал все это про меня. А может, и вовсе вел долгую слежку перед нашей встречей. И это все - большой сговор. Нет. Нужно выкинуть эти глупые мысли из головы. Какой сговор? Против меня? Мелкого журналистика? Кому это нужно?! Вздор! Я вдавил пальцы в виски с обеих сторон и медленно выдохнул.
- Не понимаю, как ты это делаешь. - я медленно загибал мизинец. - Пообщавшись со мной на глупые темы пару дней, не зная обо мне ничего, ты делаешь такие выводы?
- Прости, но я вновь скажу, что ты дурак. - он опять слегка толкнул меня в плечо. - Эти глупые разговоры и нелепые темы были этакими только для тебя. Для меня это было так же серьезно, как если бы мы обсуждали военные действия в Афганистане или пианино Гленна Гульда. В процессе наших разговоров, взглядов и глупых шуток я медленно, но уверенно начинал тебя узнавать. Приходить к твоей истине. Пытаться понять твой мир. Но если тебе будет проще, я не читаю тебя как книгу. Я не следил за тобой. Я лишь несколько раз попал пальцем в небо. Не более.
Он умолк и стал разглядывать свои ладони. Я достал сигарету и закурил. Мне даже немного полегчало. У меня остался не согнутым лишь наладонный палец правой руки. С неба, похожие на крупицы риса, падали мелкие капли дождя. Я ощущал надвигающийся ливень. Сезон дождей давно ушел. Обычно после него пару месяцев на небе не увидеть ни одной грозовой тучи. Но в тот момент мне казалось, что предстоящий ливень зальет весь мир. И мы все без исключения превратимся в огромный аквариум с рыбками.
- Что ж, давай на сегодня закончим. - сказал Ты. - Чувствую скоро пойдет проливной дождь. Мы же не хотим промокнуть?
Я посмотрел на небо, и большая капля дождя упала мне прямо в глаз.
- Но у меня остался еще один палец. - я поднял правую руку вверх, оттопырив большой палец, показывая жест "молодцом".
- Давай уже завтра. - предложил Ты.
Не дождавшись моего ответа, он встал и взял с лавки почти пустой стакан с лимонадом. Мне показалось, что он был чем-то огорчен или расстроен. Ты развернулся в противоположную сторону от меня и был готов уже уйти, не попрощавшись. Но сделав пару шагов, он остановился, повернулся ко мне и сказал.
- Как тебе идея выпить немного пива? Поговорить о всяком, расслабиться немного. К примеру, завтра?
Не ожидая такого предложения, я лишь положительно согласился.
- Ну и отлично. Тогда завтра ближе к вечеру на этом месте. Думаю, до вечера дождь не прекратится.
- Да, конечно.
- Кстати, а почему именно Уголь? Потому что он черного цвета? Как по мне, кличка Пират ему бы подошла больше. - с усмешкой, будто издеваясь, сказал Ты.
Он махнул на прощание рукой и двинулся в свою сторону, медленно растворяясь среди прохожих. А я так и остался сидеть с поднятым пальцем еще около 5-ти минут. У меня не было слов. Я, застывший, смотрел в сторону, где его уже не было. Я ни разу и слова не упомянул про своего кота.
- Все это - глупая шутка. - подумал я и тихо засмеялся.
Погода становилась все хуже. Небо напрочь затянуло темно-серыми облаками, и казалось, что света солнца нам больше не увидеть. Большие капли дождя, похожие уже на абрикосовое семечко, участили свое падение. В такую погоду хочется сидеть дома за кружкой чая и наблюдать из окна, как наш мир превращается в водное царство.
По пути домой я зашел в кафе. Заказал омлет с беконом, салат из свежих помидоров с зеленым луком и чашку черного кофе. Голова была забита миллионном мыслей; словно это была не моя голова, а большой чемодан, который был наполнен кучей вещей, и каждая из этих вещиц была ненужной. В последнее время я постоянно нахожусь в таком состоянии. Временами не ощущаю себя, как себя. Кажется, что кто-то другой, чужак внедряется в мое тело и сознание и управляет моей жизнью. Покончив с едой, я маленькими глотками попивал кофе. После перекуса мысли немного встали по полочкам; или же кто-то слегка убрался в моем головном чемодане. Допив кофе, я собирался уже идти дальше и покинуть это место, но, взглянув в окно и увидев дождевую бурю, царившую на улицах, будто сам Бог обрушил на нас свой гнев, я передумал. Решил, что еще одна чашечка кофе будет не лишняя. Я сделал заказ и уселся около окна, прислушиваясь к хаосу, творящемуся за окном. Кафе было забито людьми, которые по той же причине, что и я, находились здесь. Почти все были не одни, кто-то был в компании друзей, кто-то с возлюбленными, кто-то с семьей. Всмотревшись в лица каждого находящегося в кафе, мне стало интересно, думали ли все эти люди когда-то о том, о чем и я. Были ли у них такие же мысли, как и у меня? Такой же чемодан, переполненный ненужными вещами. Каждого из нас что-то тревожит, каждого что-то тяготит. Но что именно, саму истину знаем только мы сами. На миг, буквально долю секунд, мне захотелось подойти к каждому из этих людей и узнать, что тревожит их, что вгоняет их в тоску. Сделав глоток согревающего напитка, я закрыл глаза и начал думать о рыбах в океане. О чем же все таки они думают?


Этой ночью мне опять снился тот же сон. Пустой город. Пустой мир. Я абсолютно один гуляю по просторным улицам, а вокруг одна тишина. Несчастного мужичка на спине все так же нет. Куда же он исчез? Может он нашел себе другого; другое пристанище? А может, он решил поменять свою жизнь и перестать быть несчастным мужичком? Ответы на эти вопросы я так и не смог найти. В этот раз сон был более реалистичным. Я чувствовал прохладу воздуха, чувствовал зябь, окутывающее мое слабое тело, чувствовал свободу. Ощущал тишину и безвластие. Тишина была настолько едкой, словно одной невидимой линией от одного уха до другого пробивала мою голову изнутри. Мне казалось, что во сне я чувствую все реалистичнее, чем в жизни. А может это и не сон? Может - это реальность, а там под одеялом в ночи сплю не я, а плод моего иссохшего воображения? Мне все это было не ясно. Наверное, я просто устал; перегорел, как свеча в праздничном торте.
Но вдруг в этом сне, в мире одиночества и свободы, казавшиеся мне идеалом, я увидел человека. Мужчина, он стоял вдали с поднятой рукой, будто показывая свое существование. В этом мире тишины и серых красок он был тем объектом, от которого исходил не явственный лучезарный свет. Он медленно шел в мою сторону, не опуская поднятую руку, показывая мне, что я тут не один. Я не понимал, что мне делать. Я стоял, будто у моих ног забрали их главную функцию. Мне хотелось убежать, хотелось кричать от страха неизведанного. Что будет, когда он подойдет ближе на расстояние руки?

И как бывает в самых банальных и непосредственных историях, в самый значимый момент я проснулся. Проснулся, словно и не было этого сна, не было пустого мира и мужчины, излучающего свет. Дождь все не прекращался. Ты был прав. Сидя на кровати, не успев толком проснуться, я взял с полки пачку сигарет и закурил. Это была моя первая утренняя сигарета. Мне нужно было идти на работу. Успеть закончить все дела, чтоб вечер был свободный. Думая про вечер, где мы с Ты пьем пиво и смеемся над глупыми ситуациями, я чувствовал волнение, словно школьница перед свиданием. Но, пожалуй, я просто нашел человека, с которым могу говорить про всякую чушь, про свои мысли и хоть где-то и с кем-то уходить от заурядной жизни, в которой уже погряз с головой. Я не побоюсь сказать, что возможно нашел себе друга. За всю мою жизнь был ли у меня настоящий друг?
Погода была ужасной. Шел мелкий, но частый дождь. На небе не было видно и проблеска света. На время я позабыл, что сейчас середина лета. Я надел поло темно-синего цвета со значком крокодила; серые брюки, которые, как оказалось, были слегка большеваты мне (пояс пришлось затянуть до упора) ; сверху накинул кожаную куртку. Так же прихватил свой зонт с рукояткой, как у катаны. У меня не было определенного стиля одежды. А может и был, но я сам про него не знал. Скорее всего, этот стиль называется хаотичный.
По пути на работу я заглянул в кафе и взял два больших кофе для себя и девушки, с которой работал в одном кабинете. Она была новенькой, работала чуть больше месяца. Меня поставили вместе с ней как наставника, поэтому я попросил, чтоб ее место было в моем кабинете. Девушка была крайне мила, очень добра. Видно, что в университете прилежно и упорно трудилась и заслуженно сидит на своем месте (не то что я). Очень многое знала в данной сфере, а чего не знала, пыталась все записывать. Но ей не хватало опыта; когда мы вместе ездили брать интервью или просто добывать информацию, она начинала впадать в панику от общения с людьми, краснеть и заикаться. Это не удивительно, так как она была еще очень молода. Младше меня лет на 7, а то и 8. Но все же, она была прекрасным человеком. Всегда проявляла эмпатию к людям, общалась с улыбкой на лице и пыталась помочь. Была ли она лицемерной или двуличной - этого я не знал и не замечал, поэтому мне было плевать. Пожалуй, она была слишком хорошенькой для этого мира.
Закончив все свои дела и сделав план работы, мы пошли на обед. Недалеко от офиса находился ресторанчик японской кухни, куда мы часто (когда я вообще являлся на свое рабочее место) ходили перекусить. Так называемый обед у нас был поздний, после 4-ех часов дня. Ибо в настоящий обед у нас шел самый разгар работы, особенно со стажеркой.
- Как у тебя дела в целом? - спросил я, когда мы закончили с первым блюдом.
- Все хорошо, правда. На выходных ездила на выставку со своими родными. Смотрели на картины Моне, Ван Гога, Кало. Было очень интересно. - и она улыбнулась в конце. Так искренне и жизнерадостно.
Когда-то я улыбался так же, когда-то, несмотря на все невзгоды, я также смотрел на этот мир. В какой момент я успел это потерять? Наверное, эта девушка стала частью моей жизни, небольшой радостью. Она этого даже не подозревала, как важна для меня, мы же были лишь коллегами, не более. Но смотря на нее раз за разом, чувствуя ее свет, я видел в нем старого себя, и в груди отдавалась острой, но приятной болью.
- Вот и отлично, ты молодец! - с улыбкой на лице ответил я.

К вечеру, сделав все свои дела, я отправился на встречу. С самого утра я думал об этом. Что-то внутри меня тревожило; пытаясь заглянуть внутрь себя, я искал причины, но все попытки были тщетны. Одна часть меня хотела увидеться с этим человеком, а другая (более рациональная) кричала, что это глупо и бесполезно. Я всегда был один, всю жизнь люди появлялись и исчезали, словно зима сменялась весной. С чего теперь мне думать, что я нашел себе друга. Да и как я это пойму? Все это для меня - одна лишь неизвестность. Я чувствовал себя ребенком, забытый всеми и забывший всех.
По пути я зашел в магазин и купил четыре банки Ирландского эля. Есть не хотелось, поэтому я захватил с собой сушеный сыр, чтоб было чего пожевать. Погода стояла приятная; тучи закрывали небо, но чувство наступающего дождя не было. Казалось, что мир покрывает пелена раздумья, и солнечные лучи были бы лишними. Шагая в парке и смотря на небо, я вспоминал свои последние отношения. Кем была та девушка? Я даже не мог вспомнить ее имени; вспоминался лишь силуэт и не более. Мы были вместе почти год, жили вместе около полугода. Отношения были спокойными и монотонными. Я бы не сказал, что любил ее, мне просто было с ней комфортно. Думаю, что это чувство у нас было взаимно. Мы практически не ссорились, никогда друг другу не изменяли. Мы просто плыли по течению; я своим путем, она своим. Мы так же спокойно разошлись, одним днем, без ссор и скандалов; она сказала, что больше так не может. Я не особо понимал о чем она говорит, но... спорить не стал. Она собрала свои вещи и молча ушла. Сказать, что мне было больно от этого? Наверное, нет. А может и было, я просто не помню.
Наконец выступило солнце; приближался закат, и перед самым своим уходом оно одарило землю светом. Дома, улицы и парк медленно утопали в теплых лучах. Сам того не замечая, погруженный в свои мысли, я дошел до нужного места, к той самой лавке. Ты уже сидел на месте и смотрел на что-то, находящееся через забор. Я стоял в метре от него, он кинул робкий взгляд в мою сторону и сделал глоток пива. Сегодняшний день точно чем-то отличался от обычного. Птицы гоготали совсем по-другому, солнце излучало совсем другой свет, людей в парке почти не было, даже не было той самой вереницы машин, которая превращалась в невыносимую пробку. В воздухе веяло летним теплом и свободой, и лишь цикады не прекращали свое пение.
- Есть одна прекрасная фраза - сказал Ты - "Для жизни - всегда есть причина". Я всю свою жизнь ищу ее, беспрестанно, не теряя надежды. Для кого-то это семья; для кого-то карьера и успех; для кого-то служение Богу; для кого-то оставить след после себя. Мне больше 30-ти, но я так и не смог ее найти. Мечусь из стороны в сторону, пробую одно, второе, третье, теряю надежды и запиваюсь до отвала. А затем вновь встаю, и все по новой. Так что же такое жизнь, друг мой?
Я присел рядом с ним. Мучила жажда, я открыл банку и сделал глубокий, долгий глоток. Допив, я опустил взгляд и посмотрел на свои руки. Впервые в жизни они показались мне чужими, не моими руками. Я смотрел на них с удивлением, как обычно это делал Ты. Похоже, он заразил меня своими странными повадками.
- Честно сказать, я не знаю. Временами я чувствую себя ребенком, не видевший жизни. Который находится у самых ее истоков. А иногда мне кажется, что я живу самой что ни на есть счастливой жизнью. Неплохая работа, деньги тоже есть, личной жизни пока нет, но это пока. Я словно больной, в котором живет пара личностей. От части меня это пугает. Может жизнь это и есть постоянный, безостановочный поиск? Может, это моменты, минуты и секунды настоящего, искреннего счастья, от которых мы отталкиваемся, чтоб двигаться дальше? Я не знаю. Думаю, ответ находится не на поверхности. Может и жизни не хватит, чтоб его найти. - я ненадолго замолчал. - А к чему такие философствования? На тебя так пиво действует? - с ухмылкой спросил я.
- Да ну тебя, я же серьезно. Эти мысли не покидают мою голову. Не было и дня, чтоб я не подумал об этом. И с каждым разом это все больше и больше тяготит меня.
Он громко откашлялся и закурил сигарету. Вид у него сегодня был не ахти. Он казался очень уставшим. Мятая одежда, глаза стали еще грустнее, они напоминали небольшие капли дождя, которые вот-вот и высохнут под нестерпимой летней жарой. По-видимому, он не спал уже долгое время. Эта тема и вправду его беспокоила. Я не особо умел вести диалоги на философские темы, да и в поддержке собеседника тоже был слаб. Но я чувствовал, что сейчас ему нужен. Может я и не смогу изречь что-то толковое или помочь ему. Я просто его выслушаю, а там будет, что будет. Я журналист, в мою работу входит находка нужной информации для статей в газеты; для этого мне приходится перевоплощаться в различные роли и всегда подбирать нужные слова. Думаю, просто выслушать человека я смогу.
Повисла минутная тишина. Она давила с той же силой, что и при первой нашей встречи. Солнце красиво растворялось, пропадая среди вершин зданий.
- Пожалуй, неплохо быть рыбкой в океане - я собрал все силы и улыбнулся, глядя в глаза Ты. - Вряд ли они думают на такие темы. Плавают себе в водице, ищут пропитание, да смотрят по сторонам. Хотя я не удивлюсь, если ты опровергнешь мои слова, сказав, что существует рыбья философия.
Ты пил пиво, пока я говорил. На фразе про "рыбью философию" пена у него пошла через нос, и он резко стал откашливаться.
- Ну и дурак же ты! - вперемешку со смехом произнес Ты. - То есть ты считаешь, что рыбы собирают круглый стол и обсуждают проблемы общества? И одна из них, прерывая остальных, говорит: "А вы задумывались когда-то о смысле жизни?" И они все в один миг начинают разглагольствовать на эту тему, испуская кругляшки с воздухом из своих ртов?
После этих слов он залился от смеха. Вид его сразу приободрился, глаза приняли прежний вид, хоть и присутствовала доля грусти. Скорее, это его характерная черта. Без этой безудержной тоски в глазах Ты был бы не Ты (все таки, как же это нелепо звучит). Я тоже не удержался и поддался веселью. Чувство истинной свободы - вот что тогда веяло в атмосфере. В такие минуты я жил. Жил, как художник в миг своего творения, как писатель в секунды вдохновения. Я поддался эмоциям, истерическому смеху и ни чуть не жалел об этом.
- Какие же мы глупцы. - успокоившись, сказал Ты. - Нам столько лет, а мы обсуждаем такие темы. Смеемся над дурацкими шутками. Если есть Бог на небе, он сотворил неплохой анекдот, сведя нас тут, на этой лавке.
На его лице сверкнула улыбка. Он смотрел на небо и медленно докуривал сигарету. Эта улыбка было точно такой же, как и у моей стажерки. Девственная улыбка, пропитанная ярким светом. Мы попивали пиво, закусывая сушеным сыром. Рассказывали разные истории из детства, школьных лет, студенческой поры. В итоге пришли к выводу, что мы абсолютно разные люди и жили словно в разных мирах. Но никого это не смущало. Этот вечер, как бешеный мистраль, пролетел, того не замечая. Не успев допить последний глоток, мы оказались в ночи. Над нашей лавкой почему-то не работал фонарь, и мы сидели в глухой тьме. Друг друга почти не было видно, и лишь огоньки от сигарет давали понять, что каждый из нас еще на месте. Этот тихий и спокойный вечер подходил к концу.
- Что ж, пора заканчивать. У меня завтра куча работы, поэтому хочу выспаться. - сказал я, на ощупь собирая пустые банки в пакет.
- Знаешь, иногда я словно теряю себя. - тихим голосом с легкой хрипотцой сказал Ты, будто и не слыша мои слова. - На время меня вырывают с этого мира, и я просыпаюсь ничего не помня, как-будто у меня припадки. И после каждого раза я все больше и больше рассыпаюсь, теряю что-то внутри себя. Кажется, что тьма уже стоит за дверью и ждет, пока я впущу ее.
Не понимая, что на это ответить, я глядел куда-то в темноту. Я надеялся, что это была очередная шутка или бред пьяного человека. В груди меня окутала неизвестная тревога. Я хотел выставить руку вперед, чтобы убедиться, здесь ли он еще.
- Да ладно, я шучу! - крикнул ты и тихо засмеялся. - Мы сидим в такой темноте, что я обязан был выдать что-то такое - злобное. Не парься! Я никуда не испарюсь. Да и люди не могут просто взять и исчезнуть, верно?
- Пожалуй - ответил я.
- Знаешь, что я думаю. А давай несколько раз в неделю вот так собираться тут по вечерам. Эта лавка станет нашим пристанищем. Будем рассказывать всякие истории, делиться переживаниями, пить сколько есть мочи. Я одинок, дел особо никаких, ты, как я думаю, тоже. Почему же не прерывать наше бессмысленное скитание такими встречами? Может даже и сдружимся. Что думаешь?
Я не видел его, но чувствовал всем нутром на его лице нелепую улыбку.
- Почему бы и нет. Наши разговоры вначале меня слегка раздражали. Но понемногу я начинаю привыкать. Поэтому я за.
- Тогда договорились!
Мы с трудом нашли друг друга руки в темноте и крепко пожали их.

Так и прошел почти весь год. Мы встречались несколько раз в неделю на лавочке. Обсуждали все темы мира. Делились томными историями, слушая друг друга часами. Рассказывали глупые шутки и анекдоты, запивая смех холодным пивом. Мы настолько стали близки, что перестали бояться наших эмоций. Моментами могли поддаться приступам ярости или слезам. Пару раз ссорились. Приходили в назначенный день и время, но молча сидели часами. Заканчивалась ссора, пока у кого-то из нас не закончатся сигареты или пиво, и мы вновь облачались в улыбки и продолжали наши разговоры. Все собирались сходить в океанариум, но руки (или ноги) так и не доходили. Я все ближе был к пониманию и осознанию слова дружба. Я так поздно к этому пришел, но это не отнимало у меня возможности радоваться этим мимолетным моментам. Нас ничего не связывало с Ты, у нас не было прошлого от которого мы могли оттолкнуться. Не было тем, про которые могли понастольгировать, но мы постоянно находили что-то новое, и я искренне благодарен ему за это. За эти дни, пропитанные ярким светом.
Однако. Все мы знаем, что в реальности не бывает счастливых концовок. Одним чудесным днем он исчез. Рассыпался. Испарился. Вначале его не было неделю, потом вторую, потом месяц, затем два, затем полгода. Я каждую неделю приходил к нашему месту и ждал. Я чувствовал себя тем псом из произведения "Хатико". Наша последняя встреча не была ничем примечательна. Обычные разговоры. Он раскидывался своими глупыми шутками. Рассказывал про то, насколько удивителен наш мир. Постоянно улыбался и говорил, что я скучный дурак. Но его глаза. Они сверкали все той же осенней грустью. Может за этой грустью было что-то еще? Может я был слеп и чего-то не замечал?
Чем больше его не было, тем сильнее я начинал винить себя. Начался сезон дождей. Я напивался в барах и шел на поиски. Я не знал его номер, его почты, не знал адреса. Да к черту адрес! Я не знал даже его настоящего имени! Я не знал ничего. Но я бродил, промокший до нитки, по неизвестным мне улицам. От меня разило потом и алкоголем. Люди на меня смотрели, словно я мусор. Некоторые привыкли, что я брожу по их районам, и называли меня сумасшедшим пьяницей. Но ни один из них! Никто! Не понимал, что я потерял друга. Возможно, единственного за свою жизнь.
На работе я взял отпуск на неопределенный срок, сказав приятелю, что у меня сложные обстоятельства. По правде, меня должны были уволить уже давно за все мои косяки. Но похоже жизнь проявляла ко мне нескончаемую жалость, и мне сказали, что мое место для меня придержат. Совсем позабыл про внешний вид. Зарос щетиной. Похудел почти на 10 кило, питался лишь алкоголем и табаком. Глаза впали еще глубже, и образовались не характерные мне темные мешки под глазами. Я не мог смотреть на себя. Я был настолько жалок.
Спустя полгода я пришел в себя. Полгода я ходил на эту чертову лавку и сидел. В дождь, снег или яркое солнце. Я понимал, что так больше не может продолжаться. Так нельзя жить. Я привел в порядок внешний вид. Обратно устроился на работу. Пить стал меньше, но пару раз в неделю меня можно было встретить в одном баре. Вовсе бросил курить. Парк и то место, на котором мы встречались с Ты, я обходил стороной. Я не винил его ни в чем, себя я тоже перестал в чем-либо корить. Я просто понимал, что чем я дальше буду от этого места, тем лучше будет для меня. Так и было до одного дня.

Одним из вечеров я сидел в баре и распивал бренди. Со мной была незнакомая девушка, мы болтали о чем-то, я закидывал ее комплиментами. Веселились, смеялись, много пили, все шло к обычному продолжению. Но один из комплиментов ей не понравился, она сказала, что он был слишком опошленным. Девушка раскричалась, обозвала меня идиотом, дала пощечину и ушла. В последнее время такие ситуации происходили часто. Сейчас и не вспомню, что я ей такого сказал.
Излишне напившись, у меня возникла мысль вновь посетить наше место с Ты. Прошел уже месяц, как я вернулся к обычной жизни. Я прильнул к постоянной работе, чтоб моя голова была чем-то занята, и, как ни странно, это помогало. Но в тот миг у меня появилось нестерпимое желание пойти туда, в тот самый парк. Я, как маньяк, преследующий свою жертву, думал только об этом и не мог выкинуть эти мысли из головы. Оно словно звало меня, словно мне нужно быть этой ночью там. Не знаю, что на меня так подействовало. Либо алкоголь, либо я сходил с ума.
Расплатившись по счету, я направился в то самое место. Еле плетя ногами, бессознательно и неостановимо я брел в парк по ночному городу. Людей не было, стояла тишина, которая пробивала, будто пуля, мой мозг. Болела голова. Через полчаса я был уже на месте. Ноги сами меня вели к нужной лавке. Фонарь, как и раньше, не работал. Стояла кромешная тьма. Ощупывая руками все, что находилось на высоте моего колена, я нашел место, куда мне сесть. Тишина и тьма - вот что я ощущал в те секунды. Голоса в голове смешались в огромный круговорот. Я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, но никак не выходило. Безумно хотелось курить. На такой случай у меня была припасена пачка с одной сигаретой. Я знал, что настанет момент, когда мне это будет нужно.
Смотря перед собой, я достал пачку из нагрудного кармана пиджака. Прикусив сигарету зубами, я искал зажигалку. Преподнеся огонь, медленно закурил. И вдруг, когда я затягивал сигарету, и ее кончик излучал яркий свет, я заметил, что справа от меня кто-то сидит. Темный силуэт. Я задержал воздух в легких на несколько секунд и услышал тихое, спокойное дыхание. Я уже слышал это дыхание.
- Привет, друг. Давно не виделись. - сказал Ты.
От неожиданности и испуга я раздраженно начал искать зажигалку по карманам пиджака.
- Не стоит. Сейчас это не нужно. - спокойным тоном, будто ничего необычного не происходит, произнес он.
Собравшись с силами и успокоив дыхание, я затянулся сигаретой. Краем глаза я видел все тот же темный силуэт. Я медленно выдохнул дым и сказал:
- Это вправду ты? Или это мой пьяный бред?
Я услышал, как он тихо усмехнулся. Это был его смех.
- Да, это я. Тот парень, с которым ты год, раз за разом сидел на этой лавке и говорил обо всем на свете.
- Что же происходит? Где ты? Почему ты пропал, просто исчез? - в тот момент я почти кричал. От внутреннего возбуждения, страха, да и вдобавок алкоголя, мне было тяжело сдерживать эмоции.
- Я знал, что будет столько вопросов. Но на все я ответить не смогу. Не хватит времени.
Он замолчал. Я докурил сигарету и выбросил ее куда-то в темноту. Голова слегка кружилась, от напряжения сдавливало виски. Мне казалось, что еще немного и у меня лопнет голова. После небольшой паузы Ты продолжил.
- Понимаешь, я больше так не мог. Всю свою жизнь я чувствовал, что делаю что-то не так. Год за годом меня становилось все меньше и меньше. Меня настоящего. В последнее время я все чаще замечал провалы в памяти, а после находил порезы и побои на своем теле. Меня словно лихорадило, и я ничего не мог сделать.
Он умолк и громко дышал. Я чувствовал, как ему тяжело говорить. Глаза так же ничего не разбирали в темноте, я не мог видеть Ты, но был полностью уверен, что это он. Я хотел ему что-то сказать, хотел чем-то помочь, но был бессилен. Или мне так просто казалось.
- Я не хотел с тобой так поступать. Я постоянно что-то искал; искал людей; искал вещи, увлечения, хобби; искал моменты. Думал, что через этот непрерывный поиск, я все таки смогу найти себя. Но у меня не вышло. Проиграл.
Я почувствовал прикосновение к своему плечу.
- Но я встретил тебя, друг мой. На этой дрянной лавке. Я встретил свет, который дал мне надежду в непроглядной тьме. Мне становилось легче. Приступов было все меньше. Мы прекрасно проводили время. Мне казалось, что вот оно - мое просветление. Но оказалось не так все просто. - почти шепотом сказал Ты. - Это был лишь мираж. Затишье перед ледяной бурей. Я был болен. Безнадежно болен. Я искал помощи, но так и не смог ее найти.
После последних слов у меня перехватило дыхание. Я схватился за горло и упал на колени. С глаз лились слезы. Я издавал непонятные, хриплые звуки. Мне нужно было дышать, но я не искал воздуха.
- Дыши, просто дыши. - тихим голосом говорил Ты.
Найдя силы, я набрал кислорода полной грудью и привел дыхание в норму. Успокоившись от наступающей истерики, я вытер слезы и сел на прежнее место.
- Что же теперь? - я пытался унять дрожь в своем голосе, но у меня не получалось.
- А что теперь? Живи дальше полной жизнью. У тебя есть все, что для этого нужно. Хорошая работа, потенциал, время. Найди наконец себе спутницу по жизни. Не останавливайся на одном месте. Не застервай. Двигайся дальше, смотря на прошлое лишь с улыбкой. Вот тебе мое наставление! - гордо сказал Ты. - И переставай хандрить и постоянно напиваться. Это тебе не идет.
- Ты уже мертв?
Я ощутил, как в темноте он улыбнулся и потер руки друг об друга.
- Эх, сейчас бы холодного пива, как обычно. А?
- Ответь мне.
- Да. Меня уже нет. Даже и не знаю, с кем ты сейчас разговариваешь. Всегда знал, что ты дурак. - он издал непонятный звук горлом и продолжил. - Я повесился в своей квартире. Адрес говорить не буду, то припрешься еще туда. Я сделал это осознанно; я давно шел к этому. Через несколько дней соседи вызвали полицию из-за неприятного запаха. Вот и все. Рассказывать больше нечего. Не знаю, верно я сделал или нет. Да и думать уже смысла никакого.
- Почему? Почему ты просто все не рассказал мне? Мы бы точно что-то придумали. Мы бы смогли найти решение. - я говорил тихим, раздраженный голосом, сжимая кулак, что есть силы.
- И что бы ты сделал?
Тишина.
- Я боролся 33 года. Каждый свой день. Я боролся с самим собой, не покладая рук, будто со злейшим врагом. А ты говоришь, что мы бы все решили? Все не так просто. Это было мое решение. Ты ни в чем не виноват, пойми это.
Тишина. Я сделал 3 глубоких вдоха и собрался с мыслями.
- Что ж, друг. - в первый раз я назвал его другом. - Мы отлично провели этот год. Я благодарен тебе за это. Я благодарен, что ты научил меня дружбе.
Ты громко рассмеялся и, как обычно, слегка толкнул меня в плечо.
- Ну ты даешь! У тебя точно еще не все потеряно!
Я тоже, не сдержавшись, поддался нашему последнему смеху. От напряжения, от эмоций, алкоголя или всего вместе наш смех был настолько искренен, что хотелось рыдать.
- Ладно. - резко оборвав смех, произнес Ты. - Мне пора. У меня, знаешь ли, еще много дел. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь или нет. Но я уверен, что ты справишься; с чем бы ни было, ты справишься. Удачи тебе.
Я почувствовал, как он встал с лавки и стоял ко мне лицом. Все же глаза немного привыкли, и я мог разобрать его силуэт в темноте. Он обернулся ко мне спиной и махнул на прощанье рукой. Послышались тихие шаги, понемногу от меня удаляющиеся.
- Постой! - крикнул я. - Ответь еще на один вопрос.
Темный силуэт Ты остановился в метрах 5-ти. Он повернулся ко мне боком и покорно ждал. Неожиданно подул теплый апрельский ветер. Запахло расцветающей сакурой.
- Ты ведь понял, о чем думают рыбы?















ТВОИМИ ГЛАЗАМИ




Она умерла ближе к холодам, когда падал снег. Я думаю, ей бы это не понравилось. Она любила свет яркого солнца и тепло весеннего ветра. Это произошло так неожиданно. Так быстро и незаметно, будто в мире ничего и не поменялось. Хотя я чувствовал, что мир стал иным. Небо больше не отдавало тем нежным голубым оттенком; деревья больше не хотели жить и скидывали свои листья, словно ненужный мусор; солнце больше не приносило свое тепло, а лишь испускало тусклые блеклые лучи. Время остановилось в ту самую секунду, как ее не стало. Но мне казалось, что это замечаю только я. У остальных ничего не поменялось. Они также ходят на работу, за покупками в магазин, гуляют, как ни в чем не бывало, и наслаждаются зимней атмосферой. Какие же все глупцы.
Она любила холодный зеленый чай и рис с овощами. Любила ходить в школу по лесополосе, вдоль речки, где было меньше людей. Постоянно читала карманные романы и плакала в конце каждого. Она была молчалива, но в ее глазах можно было прочитать больше, чем в 4-ех томах "Война и мир". Пожалуй, ей нравилось жить.
Я не пришел на ее похороны. Не пришел к ее родным проявить соболезнования. Я лежал дома на кровати, не сомкнув глаз несколько суток. Спустя пару недель я решился прийти в школу, делая вид, что все как прежде. Но как прежде ее уже не было. Даже сейчас, сквозь года, я помню эту боль.
Она умерла ближе к холодам, когда падал снег.



\/



Мы познакомились в старших классах. Нам было по 17. Я был не примечательным подростком. Учился средне. Не сказал, что был общительным, но пару друзей в классе у меня было. Некоторые подшучивали, что я странный и меня лучше обходить стороной. Никогда не понимал, почему они так считали. Внешний вид у меня был самый обыкновенный. Обычный рост, обычное телосложение. Занимался спортом в средних классах, играл в бейсбол, но в старших все забросил. В свободное время любил кататься на велосипеде вдоль пастбищ и полей, которые окружали наш небольшой город. Когда я уставал, то ложился на траву или пшеницу, ощущая теплый воздух и аромат свежих цветов. В такие минуты я чувствовал неимоверную легкость, и казалось, что это время никогда не закончится.
С каждым годом я все больше уходил в себя. С самим собой мне было комфортнее, как ни с кем другим. Часто гулял один, фотографировал на телефон природу. Было моим небольшим секретным хобби.
Я часто вспоминал раннее детство, младшие классы. Поездки с родителями на природу, где я часами бродил по лесу; беззаботные прогулки с друзьями и уличный бейсбол. Вспоминал томную тишину летнего дня и трепет детского сердца. Вспоминал вершины деревьев, которые пропадали в нежных, словно топленое молоко, облаках. Эти воспоминания отдавались болью в груди. Оказывается, боль бывает не только горькой.
Она было другой. Хотя нет. Со стороны можно сказать, что мы с ней очень похожи. Оба молчаливы, оба были не от мира сего. Но что-то было в ней такое, что-то удивительное, то что нас с ней различало и делало теми кто мы есть.
Раньше я никогда ее не видел или может не замечал. Она перешла в наш класс весной, перед самым концом года. Толком ни с кем не общалась, постоянно сидела одна и читала, похожие на русско-французский разговорник, книжки. Звука в классе от нее никогда не услышать, но училась хорошо, выполняла все задания.
Хах, знаете о чем я сейчас подумал?
Кто бы мог представить, что такие две личности, как она и я, могут познакомиться и поладить? Просто уму непостижимо! Но я, словно это было вчера, помню наш первый с ней разговор. И думаю, мне его не забыть никогда.



Как-то раз я решил пойти в школу не обычным путем, а обойти через лесополосу. Побыть в тишине, посмотреть на красивый рассвет. Наш небольшой городишка, словно туман со всех сторон, окутывали леса, поля и рощи. Природы было сполна.
В тот день я проснулся раньше обычного. Как только открыл глаза, я почувствовал свежесть утреннего воздуха, которая доносилась из открытого окна. Ночью прошел дождь, и поэтому всю траву покрывала ледяная роса. Встав с кровати, я ощутил прилив сил и непонятную мне самому бодрость. Сходил в душ, тщательно вымыв голову. Так же прилежно побрился. Да, я брился в юном возрасте, в 17. Уже тогда у меня росло подобие на щетину. Но мне она абсолютно не шла, и поэтому я все начисто выбривал.
Закончив все дела в уборной, я принялся выглаживать форму к школе. Еще в лет 16 мы с родителями не на шутку поссорились. А поводом стала их чрезмерная забота, которая перекрывала мне дыхание. Поэтому мы обусловились, что все свои бытовые дела я выполняю сам вплоть до готовки. Они, в свою очередь, просто помогают мне финансово. На этом все. По итогу у нас выстроилось отличные отношения.
В готовке я был слаб, но самые легкие блюд по типу салатов, глазуньи или бутербродов осилить мог. Я состряпал себе несколько сэндвичей с ветчиной, сыром и огурцом, сложил все в контейнер для еды и двинулся в школу.
Как сказал ранее, в тот день я выбрал другой маршрут нежели обычно. Хотя и идти приходилось минут на 15 дольше. Вдоль лесополосы пролегала небольшая речка. Она тянулась несколько километров и впадала в озеро. С утра по этой дороге никто не ходил, поэтому я мог спокойно наслаждаться мимолетными моментами рассвета.
Внезапно, будто меня кто-то вытянул из блаженного сна в реальность, я увидел, что вдалеке спереди от меня кто-то идет. Пожалуй, это нормально, что люди тоже ходят по этому маршруту. Никому не запрещено. Но в тот миг мне показалось это странным. Я прибавил шаг, чтоб ближе рассмотреть этого человека.
Дойдя до нужного расстояния, я понял, что эта была девушка в форме моей школы. Она шла медленным шагом, смотря себе под ноги и что-то воротила в руках. На ней была белая рубашка с вышитым логотипом нашей школы. Она ей была большевата, ибо телосложение у нее было худощавое, словно ветки молодой ивы. Тем не менее, эта худоба была ей крайне к лицу. Чуть ниже была юбка, немного выше колен темно-синего цвета, которая слегка поднималась от порывов ветра. Она была мила в этой юбке. Такие юбки носят все старшеклассницы, но на ней она выглядела другой, придавала ей воздушности. Казалось, что еще немного, и ветер поднимет эту девушку вверх и унесет в дальние страны. Скорее всего куда-то на Восток. Так же через плечо висела школьная сумка, которая была набит до предела тетрадями и учебниками. По этой причине ее хрупкое тело немного клонило в право.
Ах да, чуть не забыл. Ее волосы. Волосы, развевающиеся на ветру. У нее была короткая прическа, волосы едва заметно касались ее плеч. Цвет, похожий на цвет земли после проливного дождя. Идя позади нее в метрах 10-ти, я, будучи завороженным, смотрел, как они, будто стебли камыша, колышутся на ветру. В те секунды мне казалось, что время стало идти гораздо медленнее. Оно словно остановилось.
По правой стороне от нас, в ряд, подобно фонарным столбам, стояли деревья. Если память не изменяет, это были дубы. Они величественно простирались до самого неба. В ту пору я представлял их как некий лифт, который сможет тебя доставить к самому Богу. Шли мы не по асфальтированной дорожке, а по обычной тропе, которая была вытоптанная временем. Слева за рекой, где-то далеко, всходило солнце, и его теплые отблески окрашивали все вокруг. Грезилось, что солнце медленно выныривает из реки. Веяло ароматом надвигающегося лета. Запах недавно распустившихся цветов и свежесть утренней росы придавали еще большей уверенности в наступающей свободе. Девушка, идущая впереди меня, дополняла красоту этой природы своим существом.
Наша, первая встреча. Наша, первая прогулка. Тогда я впервые увидел ее кропкую спину, волосы, гуляющие по ветру, неуклюжую походку и юбку чуть выше колена, заставляющая меня краснеть. Эти воспоминания глубоко засели у меня в памяти и едкой дрожью отдаются в груди.


\/



Я увидел ее лицо в тот же день. На последнем уроке наш классный руководитель назначал так называемые "должности" почти каждому в классе. Кто-то был главным по набору на спортивные секции, кто-то возглавлял проверку работ для стенгазеты и т. д.
Мне же выпала уборка в классе... Да-да, я должен был каждый день убираться в нашем классе. Подметать мусор на полу, протирать окна, мыть доску начисто. Это занятие меня не привлекало, но отнекиваться смысла не было. Да и важных дел у меня толком никаких нет. Хотя, в этом были и свои плюсы.
Может судьба, боги, неопределенная случайность или просто решение учителя распорядились так, что девушка, с которой я шел с утра, отвечает за уход цветов в классе.
Когда закончились занятия, я дождался, пока все выйдут из класса, и пошел набирать ведра водой. Синее ведро было для мытья доски, красное для окон.
Зайдя обратно в класс, я обнаружил, что был там один. Та девушка не пришла. Слегка вздохнув и подумав, что она, наверное, просто задерживается, я принялся за мойку доски. Добавил немного моющего средства в воду, затем слегка намочил губку, и ее мягкой стороной замыл первую часть доски. После более жесткой стороной я стал тщательно вытирать замытый кусок, чтоб отмыть засохший мел. Потом взял мокрую тряпку и вытер все остатки. Такой процесс я проделал со всей доской.
Но что самое странное - в моей голове была пустота. Обычно во время такой монотонной работы я пускался в странствия своих мыслей, погружаясь все глубже и глубже. А в этот раз ничего, абсолютно. Словно писатель, который потерял вдохновение и видит перед собой лишь чистый белый лист. Может я был чем-то огорчен или расстроен? Или я всего на всего был пустым?
После 20-ти минут я закончил с доской, а ее все не было. Может она забыла, подумал я. Или же решила прогулять в первый же день. Я откинул эти мысли, надел наушники, включил джаз Джими Рейни, растворившись в его музыке, будто старые детские воспоминания, и взялся за мойку окон.
Прошел почти час, и я закончил со всей уборкой. Занятие не из веселых, но зато я смог прослушать около 12-ти джазовых композиций. Я обожал джаз. Когда я слушал Джини Рейни, Карлоса Жобима или Стена Гетца, моя душа пускалась в пляс. Я не умел танцевать, да и никогда не пробовал, но когда в ушах звучала эта музыка, мои ноги, не поддающиеся никакому контролю, начинали притопывать в такт мелодии. Что-то неясное мне самому ликовало внутри меня.
Я проверил все несколько раз. Сложил перчатки, губки и тряпки. Вымыл ведра и убрал в кладовку. Осмотревшись вокруг, я был спокоен, что все сделал и до меня никто не докопается, головной боли не будет.
Радостный от того, что наконец покончил с этим занятием и могу покинуть школу, я закинул пиджак через плечо, взял рюкзак и нараспашку открыл входную дверь. Как вдруг, на входе я увидел стоящую одноклассницу, ту самую девушку.
Она стояла, опустив голову вниз и крепко сжимала кулаки. Похоже она уже давно стоит у входа. Опоздав и подойдя к классу, она услышала, что там кто-то есть, застеснялась, так и не зайдя внутрь, стояла около двери. По неизвестной причине мне стало стыдно. Мы простояли в тишине секунд 30, может больше. Я был первый кто ее прервал.
- Привет. Ты отвечаешь за цветы в классе?
Она робко подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Затем слегка кивнула и вновь померкла вниз.
Тогда бы, в том возрасте, я не смог описать ее лицо. Пожалуй, не все в этом мире можно описать, особенно будучи подростком, когда не можешь понять большинство своих мыслей. За свою жизнь я посетил множество выставок картин. И, наверное, лишь спустя года, я могу сравнить ее лицо с одним полотном. Вы видели картину Винсента Ван Гога "Цветущие ветки миндаля"? Нет? Обязательно взгляните! Может тогда вы сможете понять, что я хочу вам передать. Ее лицо подобно этому произведению. Ее глаза похожи на голубое чистое небо. Губы нежны и беззащитны, словно ветки миндаля, которые может сломить сильное дуновение ветра. Увидев ее лицо всего на несколько секунд, мне казалось, что если до нее дотронутся, она рассыплется на мелкие кусочки.
Не знаю, как еще, дорогие читатели, вам это описать. Вероятно, будет лучше, если вы представите ее как угодно вам. Как свою первую любовь. У всех же она была?
Она не была красавицей по меркам общества. Но спустя столько времени, вспоминая ее лицо, в голове лишь всплывает эта картина, "Цветущие ветки миндаля".
Увидев ее глаза, которые уже были переполнены слезами, чувство стыда усилилось вдвойне. Собравшись с мыслями, я вернулся к своему обычному состоянию.
- Слушай, давай договоримся, что будем приходить вовремя? - спокойно произнес я. Всеми силами я пытался говорить более мягко. - Я понимаю, что ни тебе, ни мне, все это не нужно. Но я отвечаю за уборку, тем самым и закрытие класса тоже на мне. Я не могу передать тебе ключи, так как при их сдаче должна стоять моя подпись. - я замолчал на несколько секунд, ожидая реакции, но ее не последовало.
- Я подожду тебя, пока ты сделаешь все, что тебе нужно. Хорошо?
Тишина.
- Хорошо? - повторил я.
- Хорошо. Извините. - сказала она нежным тихим голосом и мельком проскользнула мимо меня. Я искренне надеялся, что ничем ее не обидел.
Выбрав первую попавшуюся парту, я уселся за нее и стал смотреть на небо за окном. Солнце, будто ребенка в толпе, скрывали пышные облака. В тот день они выглядели как-то по другому. Нереальными что ли. Казалось, еще чуть-чуть, и они залетят к нам в класс. Я молча наблюдал за тем, как она медленными бережными движениями заботится о жизни цветов. Для каждого цветка она набирала разное количество воды в кувшин. Влажной тряпкой она протирала каждый их лист. Эти цветы были с ней чем-то похожи.
- Любишь цветы? - сам не ожидая от себя, спросил я.
Она опять резко взглянула на меня и так же быстро отвернулась. Затем, стоя ко мне спиной, кивнула в знак согласия.
Я молчал. Как продолжить этот диалог я не знал. Будучи подростком, я очень мало общался с девушками. Как-то случаи не подворачивались, да и подруг не было. Поэтому да, мне было тяжко.
- Какие твои любимые?
Она продолжала свою кропотливую работу, будто не слышав меня. Я подумал, нужно бы переспросить, может и вправду не услышала, но не стал. Спустя несколько минут (а может и более) она сказала:
- Ликорис. Мой любимый цветок, Ликорис.
Ликорис? Никогда не слышал об этом цветке и естественно не видел.
- Мм… Понятно.
- У нас их не увидеть. Они растут на востоке. - словно читая мои мысли, сказала она. - Его называют "Цветком мертвых". Он растет на границе мира живых и мертвых.
Она говорила неспешно, спокойным мягким тоном, поливая почву цветка водой, продлевая ему жизнь, говоря про смерть.
Теплый свет солнца наполнил весь класс. Цветы, парты, доска и мы с ней медленно утопали в его лучах. Я вновь смотрел на ее маленькую спину и волосы, слегка касавшиеся плеч. После того, как я услышал ее голос, увидел ее лицо, ее спина, волосы и тонкие руки стали представляться совершенно по-другому, не так, как с утра.
- Скверный цветок. - сказал я. - Почему же он тебе нравится?
- Почему? - она развернулась ко мне и пристально окинула меня своим взором. - Разве это странно? Разве смерть считается скверной? Как по мне, смерть является частью жизни, она есть в каждом из нас при рождении. Именно поэтому Ликорис для меня - цветок смерти и жизни одновременно.
Я смотрел в ее большие сверкающие глаза. Помню, как сейчас, мне казалось, что вот-вот и с ее красивых глаз польются слезы. Мы молча смотрели друг на друга какое-то время. Это продлилось совсем недолго, но для меня прошли столетия. Когда эта ситуация обрела некую неловкость, ее глаза широко раскрылись, на щеках появился небольшой румянец и, как раньше, она резким движением вновь развернулась ко мне спиной. Ее юбка слегка приподнялась в воздухе. Вроде, если память не бредит, я тоже весь покрылся краснотой.
Я думал, что не смогу больше с ней заговорить. Это была моя первая неловкая ситуация с девушкой. Через время, собрав все силы, я спросил:
- Ты скоро закончишь?
Она лишь мельком кивнула.
Так я впервые увидел ее лицо. Впервые с ней заговорил. Впервые наши глаза встретились. Имя ее я узнал чуть позже. Ну об этом потом.



\/



Знаете, мне бы хотелось немного сказать о времени. Всего "несколько" строчек. Как по мне, время понятие относительное. Хотя вы можете на отрез не согласиться со мной, сказав, что оно абсолютно. И будете абсолютно правы! В минуте 60 секунд как у вас, так и у меня. В часе 60 минут, и так же все аналогично. Все верно?
Но я считаю, что все же оно относительно. Время течет у каждого по-разному. Случается, когда минуты текут, словно часы, и наоборот. Взять пример, который поймет каждый. Когда ты сидишь в классе и молишься Богам, чтоб урок скорее закончился, ибо учитель опрашивает домашнее задание, а ты его не выполнил. Ты каждые 10 секунд бросаешь взгляд на часы. И вот остается всего 5 минут, и ты думаешь, что победа в кармане! Но эти 5 минут - не 5 минут. Это время начинает идти настолько долго, кажется, что все люди за пределами класса уже давно постарели. В действительности это не 5 минут, а 5 минут в квадрате или даже кубе. Надеюсь, пример понятен. Подобных можно привести уйму, как в одну сторону, так и другую.
Вы можете спросить: "А к чему вообще все эти разговоры про время?" И тоже будете правы! Были бы тут эти строки или нет, мало ли что изменилось. Вряд ли бы это как-то повлияло на смерть Джона Кеннеди или первый полет в космос. Но этими словами я хочу вам кое-что передать.
Я провел с ней 6 месяцев. Эти месяцы пролетели настолько быстро, подобно скорости кометы в космосе. То время было лучшим временем моей юности, и я не могу этого отрицать.
Иногда я думаю про себя:
"К чему были эти полгода, если они привели к такому концу? Может лучше, если бы их и не было вовсе? Зачем, если я раз за разом всю свою жизнь возвращаюсь к прошлому и проживаю все заново?" Эгоистично, не правда ли?
Но когда здравый смысл берет надо мной верх, я говорю:
"К чему тебе вся эта жизнь и все эти годы, если у тебя были те 6 месяцев?" Поэтому, я думаю, что время понятие относительное.
"Пространство и время — это лишь формы сознания!" Сократ


\/



Думаю, пора вернуться к истории. После первой встречи мы виделись каждый будний день. Также ходили вместе в школу. Я шел позади (но уже довольно ближе, чем раньше), она спереди, кидая через плечо беглые взгляды и кивая в знак приветствия. Я же, в свою очередь, махал в ответ рукой.
В школе после уроков мы так же убирались. Точнее я один. Она постоянно опаздывала на полчаса, а то и час, и приходила, когда я уже заканчивал. Я садился за любую парту и смотрел на ее старательный процесс. Иногда кидал всякие фразы или задавал незначительные вопросы.
Понемногу я начинал привыкать к ее присутствию, к ее тишине. Я все так же не мог оторвать глаз от ее, когда наши взгляды встречались. Я не понимал тогда, любовь это или нет. Я был обычным подростком и о таких вещах не думал.
Когда я катался на велосипеде по выходным, я вспоминал ее лицо, ее тонкие руки, которые ласково протирают листья. Было что-то в этом завораживающее. Я ложился в поле пшеницы и под ярким палящим солнцем представлял ее волосы цвета сажи, ее глаза, в которых можно утонуть. Возбуждала ли она меня тогда? Скорее всего. Я все же парень. Но ничего пошлого про нее я не выдумывал. Ее нежность перекрывала всю похоть.
Подходил конец недели. Предстояли выходные, и я понимал, что мы с ней не увидимся. В пятницу после уроков я решил, что позову ее прогуляться, как закончим с уборкой. Я хотел ее видеть как можно больше времени. Особого внимания к ней я не проявлял, не мог себе позволить. Я боялся. Мы, как и раньше, мало разговаривали и большинство времени пребывали в тишине. Но чувство, появившееся в груди, когда я смотрел на нее, слышал ее голос, лишь нарастало. Я сидел за партой и вглядывался в чистое просторное небо за окном, дожидаясь, пока она закончит с поливом цветов. За неделю это уже превратилось в обыденность.
(Точно, чуть не забыл. Ее имя. Как ее зовут, я узнал на второй день, во время утреннего похода в школу. Здесь, в рассказе, я бы не хотел указывать ее настоящее имя. Понятное дело, прочитать она этого не сможет. Но все же. Уж слишком оно мне дорого, чтоб так просто отдавать его на произвол судьбы. По этой причине, в рассказе я буду называть ее в честь любимого цветка - Ликорис).
- Слушай, Ликорис. Может прогуляемся как тут закончим? Сегодня довольно славная погода. - я говорил, пытаясь придать монотонности своему тембру голоса.
Она молчала. Ни слова.
- Конечно, если у тебя есть свободное...
- Хорошо, пойдем. - оборвав меня на полуслове, она повернулась ко мне лицом и улыбнулась. Улыбка та была подобна моментам звездопада, которым невозможно налюбоваться.
В тот день, чудный день, я впервые увидел ее улыбку.



\/



Пожалуй, про каждую нашу прогулку я не стану вам рассказывать. Сейчас на часах начало 3-ех часов ночи. Я сижу в темной комнате и думаю над словом. О слове, которым бы я смог описать вам наши встречи. И кроме слов "обычные" или "эфемерные", в голову больше ничего не лезет. Они были полностью обычные, пролетающие одна за другой. Но это лишь со стороны.
После первой прогулки мы еще множество раз встречались за те полгода. Бродили по всей округе. Я показывал ей свой маршрут, по которому катаюсь на велосипеде. Поля спелой пшеницы под палящим солнцем. Прошли вдоль и поперек дорогу в школу близь реки. Несколько раз гуляли, заходя в глубь березовой рощи. Как я говорил ранее, наш небольшой городишка был сплошь завален природой. И эта самая природа придавала нашим встречам некоего романтизма. Хотя, может так считал только я. Мы были будто странники, путешествующие по закоулкам мира, ищущие чего-то важного.
Со временем мы стали больше разговаривать. Наверное, мы начинали привыкать друг к другу. Хоть и часто, с добрых полчаса, могли пребывать в тишине. Но это была особенная тишина, наша тишина. Я рассказывал разные истории из детства и младших классов, она тоже. С каждой новой встречей она все больше пыталась раскрываться передо мной. Я прекрасно замечал это и крайне ценил.
В школе мы особо не общались. Надевали свои привычные маски и вели обыденную жизнь. Меня такая жизнь вполне устраивала. Ведь я жил встречами с ней, дожидаясь их изо дня в день. Однако я чувствовал, как ей тяжело общаться с окружающими. Понимал, что мир ее словно отвергает и откидывает в затхлые уголки памяти. Я ощущал ее боль, но не знал, как помочь.
В общем, к огромному счастью или сожалению, я отложу пересказ всех наших встреч. А может, в будущем я опишу каждую, которую смогу вспомнить. Кто знает! Опять же, я повторюсь, эти встречи были обычными, но лишь со стороны. Я жил этими встречами. Каждая прогулка дарила невероятные эмоции, непостижимые юному сердцу. Интересно, что чувствовала она? Было ли у нее что-то похожее ко мне? Ну... Больше мне этого никогда не узнать.
Что ж. А сейчас, с вашего позволения, я лягу в постель и усну крепким сном. Знаете ли, завтра еще много дел!
Доброй ночи.



\/



"Здравствуйте все! Добрый день! И доброе утро! С вами, как обычно, ваш покорный слуга и лучший друг! А вы, на станции 103FM Studio! И мы с вами будем погружаться в прекрасный мир музыки!
Как началось ваше утро? С утренней пробежки? Вкусного завтрака и горячего кофе? Или еще чего погорячее? Ха-ха-ха! (никто не смеется)
Знаете, а мое утро началось довольно неплохо. Вот слушайте. Еду я значит в метро, на работу. Никого не трогаю, читаю новости. Введение новых транспортных налогов, массовое сокращение во многих регионах страны, труп девушки нашли в озере. В общем - одна скукота. Как вдруг, замечаю справа от себя чей-то пристальный взор. Смотрю, а там стоит прекрасная дева и смотрит, не отрывая глаз, прям на меня. Думаю, случилось что? Может узнала как-то меня, а может влюбилась чертовка! Ха-ха-ха! (абсолютно никто не смеется)
Короче, стоим, смотрим друг на друга с минуты 2-3, затем я замечаю что-то неладное. Оказывается, эта дамочка была с собакой. А эта собачка под звуки романтической тишины нагадила мне на ботинок. Представляете?! Опустошила весь свой мочевой пузырь прямо на меня! Еще и штанину задела!
Я весь пылал от ярости. Мне хотелось взять эту псину и выкинуть в окно, как волейбольный мячик! Но что уж там... Я ничего не сделал. Да-да, можете верить, можете нет! Чуть погодя я унял весь свой гнев, выдохнул и, как подобает настоящему мужчине, улыбнулся милой красавице и вышел на своей остановке. М-да. (Что ты несешь?! - закадровый голос)
Ладно, хватит разговоров о космосе! Перейдем к тому, из-за чего мы все здесь и собрались! С самого утра, словно военная бомбардировка, вы закидали наши соцсети своими заявкам. Их столько, что и дня не хватит, чтоб все послушать! Ха-ха-ха! (...)
И первая наша композиция! Творение, которое заставит ваши сердца биться в ритм мелодии! Ed Sheeran с песней "Shape of You". Всем хорошего настроения!"
Так началось мое утро. Не самое лучшее конечно. С самого рассвета в мое окно доносилось радио, орущее на полную громкость из чьей-то машины.
Спать уже не хотелось. До встречи с Ликорис еще было много времени. Я почистил зубы, налил стакан холодного апельсинового сока и ринулся смотреть телевизор. ТВ я смотрел крайне редко, не любил тратить время на бесполезные шоу и фильмы, предпочитал книги и музыку.
Пролистав дюжину каналов, я наткнулся на баскетбольный матч. Играли "Голден Стэйт Уорриорз" против "Лос-Анджелесе Лейкерс". Игра была ожесточенная, похоже на финал Лиги. В баскетболе знатоком я не был. Иногда, в детстве вместе с друзьями кидали мяч в кольцо, поэтому основные правила помнил. Не более.
У Золотых (так буду называть первую команду) игрок под номером 30, Стефан Карри если не ошибаюсь, закидывал ошеломляющие трешки. Он кидал мяч в воздух, и раз за разом мяч долетал до нужной цели, прям в кольцо. Его броски напоминали полеты ракет в космос. Противоположная команда не отставала. Больше всего запомнилась игра их мощнейшего форварда под номером 35, Кристиан Вуд. Он, подобно нежданному раскату грома, прорывал оборону соперников и закладывал мяч в корзину. После первой половины матча счет был равным.
Ох, сколько же нервов забрала у меня эта игра. Сколько раз я подскакивал с кровати в восторге от увиденного. Хотя, как я сказал ранее, особым любителем баскетбола я не был. Настроение такое было. Не более.
P. S. Матч закончился со счетом 108:105 в пользу Золотых.
Через пару часов я уже собирался к нашей встречи. Сходил в душ, еще раз почистил зубы, побрился. Внутри бушевало волнение. На улице стояла теплая пора. Я надел легкие шорты синего цвета; серую майку и кеды. За спиной рюкзак со всякими вещами. Выйдя с дома чуть раньше времени, я двинулся в дорогу.
Местом встречи была так называемая развилка. Проще говоря, это перекресток с многочисленным разветвлением дорог. В нашем городе все знали про это место. Погода была прекрасной. Ветер теплыми порывами лохматил волосы. Чистое небо расширяло пространство мира, и лишь маленькое солнце красовалось на голубом фоне. Деревья казались игривыми танцорами, движущиеся в такт мелодии ветра. Я шел с закрытыми глазами, отдаваясь весеннему теплу и звукам пролетающих насекомых.
Когда я пришел, Ликорис была уже на месте. Она стояла и смотрела себе под ноги, пиная пустоту, будто невидимый мяч. На ней была шелковая юбка темно-синего цвета чуть ниже колен; белая, как облака, блузка с длинными рукавами; на ногах открытые босоножки. На правом плече висела небольшая сумочка. Она напоминала маленькую принцессу из небывалой сказки.
Подойдя к ней, мы без слов смотрели друг на друга. Со стороны могло казаться, что мы общаемся силой мысли.
- Пойдем? - с улыбкой на лице сказала она.
- Да, пошли. - ответил я.
Направлялись мы в березовую рощу, идти нам было около получаса. Первое время мы шли, не проронив ни слова. Но нас это не смущала, в нашей тишине таилось что-то личное. И мы оба это понимали. Мы кидали друг на друга короткие взгляды. Неловкими движениями прикасались друг к другу и, замечая это, с красными лицами отворачивались по сторонам.
Собрав все силы в кулак, я заговорил.
- Уже решила куда поступать после окончания? - спросил я.
- Да, хочу стать ветеринаром.
- О как. Животных любишь?
- Ага.
Тишина.
- А ты решил?
- Дааа. Я пойду на филолога! Хочу стать писателем. Буду писать повести, возможно романы.
Она слегка вылупила глаза от удивления.
- Ух ты... Никогда не думала, что тебе такое нравится. Да и с книгой тебя особо не видела.
- М-да, я читаю обычно дома, наедине. Так лучше чувствуется произведение.
Тишина.
- И отчего же?
- Что, отчего же? - не понимая вопроса, спросил я.
- Отчего тебе захотелось стать писателем?
- Даже сам не знаю, просто так решил и все... Иногда, у меня в голове столько разных мыслей и картинок, которые я не могу выразить словами вслух. И поэтому я подумал, что смогу все перенести на бумагу.
- Ну и, пробовал уже что-то писать? - с ноткой иронии спросила Ликорис.
- Ни строчки.
- Почему же?
- Думаю, время еще не пришло.
- Мм…
Тишина.
К концу разговора мы уже подходили к березовой роще. Вид там был просто волшебным. Огромное поле, которое в ряд усеяно высокими березами. Их тонкие ветки колыхались по ветру. Казалось со стороны, что они зазывают к себе. Мы здесь были уже не впервой, но каждый раз, заходя в этот сад, атмосфера вокруг менялась. Мы словно пьянели и отдавались веселью. Бегали друг за другом, как малые дети. Смеялись и рассказывали всякие шутки. Нам было по 17, в этом возрасте все пытаются казаться старше. В особенности парни перед девушками. У нас такого не было. В моментах мы откидывали все стереотипы и поддавались эмоциям. Возможно, наши отношения были излишне инфантильными. Нам было плевать.
Мы прогуляли там пару часов. Устав от беготни, мы уселись под одним из деревьев, устремив свои взгляды куда-то в неизвестность. Сидя под березой, я незаметно засматривался на ее ноги, а именно пальцы, которые были видны из босоножек. Тогда мне показался крайне странным ее большой палец на правой ноге. Все пальцы были красивы, тонкие, с подстриженными ногтями. Но большой палец правой ноги был намного меньше, чем у левой. Мне показалось это неправдоподобным, ранее я такого ни у кого не видел. Хотя я часто смотрел на пальцы людей. Была такая привычка. По этой причине сам тщательно следил за ногтями.
Заметив, что я как чудной с хмурым видом смотрю на ее ноги, она убрала их из моего вида, слегка усмехнувшись. Я покраснел.
- Ликорис, могу задать вопрос?
- Хорошо.
- Почему ты не общаешься ни с кем в классе?
Мельком взглянув на меня, она опустила глаза вниз.
- Почему же... Я общаюсь с тобой. - она говорила тем же тихим голосом, что и при первой нашей встречи.
- А кроме меня? Я думаю, в классе есть много интересных людей, с которыми ты могла бы найти общий язык.
Тишина.
- А ты? Ты почему всегда один? - рассматривая ногти на руках, спросила она.
- Я? Хм… У меня есть друзья, даже парочку. Просто в школе я с ними мало общаюсь. Иногда гуляем после занятий или играем в бейсбол. Пожалуй, мне комфортно одному. Считай, что я мечтатель. Так будет проще.
- Тогда я тоже...
- Что, тоже?
- Я тоже мечтатель! - почти крича, произнесла она.
Наши глаза снова встретились. И вновь я почувствовал необъятную печаль, ощущая, как она плачет, хоть и слез не было. Не знаю, как это описать. Я знал, что она врет. Знал, что она не мечтатель. У нее были свои причины на это, и дотошно узнавать правду мне не хотелось. Возможно, тяжелые времена в младших классах, возможно, в семье. Думайте, как хотите.
Начинало сереть. Мы медленными шагами шли в сторону пиццерии, оставляя позади одинокую березовую рощу и слова, витающие в облаках.
Та пиццерия была довольно уютным местечком. Приглушенный свет создавал интимную атмосферу. Столики имели кругообразную форму, по бокам стояли стулья с мягкой спинкой. Это место не было рестораном, но и забегаловкой тоже назвать сложно. Мы выбрали свободный столик (а людей там было сполна) и стали смотреть меню. Решив чего хотим, мы позвали официанта.
Официанткой оказалась милая женщина. На вид лет 40, может старше. На ней была белого цвета майка, черные джинсы (белый верх - черный низ, как в школе), поверх всего фартук с наименованием пиццерии. Лицо ее излучало некий свет. Миловидные черты лица, черные, как уголь, глаза. Волосы вишневого цвета собраны в пучок и нежные морщины по бокам губ. Когда она улыбалась, они были видны еще четче. По морщинам на лице и шее было понятно, что ей за 40, но ее фигура смахивала на все 20-30 лет. Скорее всего, по юности она была красоткой.
Общалась с нами уважительно и как-то по-дружески:
- Добрый вечер, молодые гости. Готовы сделать заказ?
Первый заказ делал я.
- Здравствуйте. Да... Готовы. Мне, пожалуйста, пиццу с пепперони среднюю и стакан холодного апельсинового сока.
Она повторила заказ, затем сказала:
- Отлично. Теперь ваша девушка. Вы решили?
От ее слов у меня мгновенно в безумном ритме забилось сердце. Девушка? Моя? Я пытался что-то мямлить, но меня так никто и не услышал.
- Да, я готова - уверенно сказала Ликорис. - Мне, пожалуйста, салат по-гречески и тоже апельсиновый сок.
- Прекрасно. Что-нибудь еще? Может сладенького?
- Нет! - сказали мы в один голос.
Она опять повторила заказ и сказала:
- Все верно?
- Да.
- Ожидайте, в течении 15-ти минут будет готово.
- Хорошо, спасибо - сказал я.
- Ох, знаете, вы отличная пара. - с улыбкой на лице произнесла она - Видно, что подходите друг к другу! Удачи вам.
- Нет-нет, вы не так... - попытался сказать я.
Но она уже ушла. А мы с лицами, похожие на помидоры, смотрели в окно.
За теми окнами показалась жизнь. Люди, кто куда шли по своим делам. У всех разные лица. Шел мужчина, с кем-то радостно разговаривая по телефону, может со своим любимым человеком. Шла женщина, смотря себе под ноги с угрюмым лицом, как я думаю, после тяжелого рабочего дня, не из-за легкой жизни. Пиццерия находилась в людном месте. Множество людей после работы шли к остановке, чтоб поскорее добраться домой. Потому, этой вереницы людей не было конца. Их жизнь и заботы текли рекой. И лишь у нас, двух школьников, она остановилась на одно мгновение, даруя минуты, чтоб мы могли ими насладиться. Таких эмоций взрослым не понять.
Как и сказала официантка, спустя 15 минут принесли наш заказ. Пицца была отменная. Я с огромным удовольствием съел всю без остатка. Ликорис же медленно пробовала свой салат, словно вкушая каждый ингредиент.
Закончив с едой, мы выпили сок, затем начали наш разговор.
- Мне бы хотелось тебе кое-что рассказать. - сказала Ликорис почти шепотом.
- Конечно, слушаю. - подыграл я.
- У меня есть один секрет, который я никому не рассказывала.
Конечно, ты никому не рассказывал - подумал я. Тебе же некому рассказывать. Через несколько секунд мне стало стыдно за свои мысли.
В ответ я молча кивнул.
- В общем, у меня есть одна способность. Она довольно необычная.
- Так.
- Эта способность у меня с раннего детства. Точнее, я узнала про нее в детстве, а так может и с самого рождения.
- Что же за способность? - спросил я. - Летать умеешь или становиться невидимкой?
Она подозрительно посмотрела на меня с выражением лица, будто я дурак.
- Дурак... - тихо сказала она.
Еще и вслух произнесла!
- Суть этой способности заключается в том, что я могу видеть мир глазами других людей.
- (я повторил то, что она сказала, и слегка замешкался) Как это? - спросил я.
- Это тяжело объяснить. Сам процесс может показаться странным. - сделав паузу, она убрала волосы за уши. - Я могу чувствовать то, что чувствуют другие люди, видеть то, что видят они. Короче говоря, я словно вселяюсь в тела людей и частично становлюсь ими.
Я молчал, не знал, что говорить. Верить или нет? Но хотя зачем ей мне врать и придумывать всякий бред.
Она продолжала:
- Чтоб это получилось, мне нужно мысленно представить этого человека, как я уже в нем. Словно играю в видеоигру от первого лица. Так же есть важный аспект. Нужно, чтоб нас с этим человеком что-либо связывало. Какая-нибудь история, ну или хотя бы мимолетный диалог, хотя это будет сложнее.
В горле пересохло. Мне стало казаться, что я нахожусь в каком-то фильме, и нас снимают скрытые камеры. Смятение окутало мои мысли.
- И... Как часто ты это делаешь?
- Очень редко. Я считаю, что моя способность - нечестная. Не каждый захочет, чтоб в его голову кто-то залез и узнал все его тайны и мысли. А всегда так и происходило. - она опустила голову и посмотрела под стол. - Каждый раз, когда я это делала, я узнавала про людей то, что мне лучше было не знать. Я видела боль, страдание, несбывшиеся надежды, отчаяние, неостановимую похоть. Но я никогда... Я никогда не видела настоящее счастье.
Она замолчала. Я тоже не знал, что и сказать. Этот день заливался неожиданными красками. На улице совсем стемнело, и включили фонари. Людей уже практически не было.
Я окинул взглядом все кафе, большинство столиков все еще были заняты. По необъяснимой причине, я подумал, что будет через 100 лет. Мы - все, кто находятся в пиццерии - скорее всего уже превратимся в прах, и это никак не изменить. А что будет с этим местом? С нашим городом, покрытым природой? Что будет со всем вокруг? Ведь 100 лет - звучит как вечность. Мне стало не по себе от этих мыслей.
Ликорис смотрела в окно. Она впервые кому-то рассказала свой секрет. У нее слегка подрагивали руки. Я понимал, как ей это было не легко, но отчасти рад, что я стал первым, с кем она смогла поделиться тайной. Я допил остаток сока и заговорил:
- А мной? Можешь стать мной? Ну или как это называется.
На ее лице появился еле видный румянец.
- Я пыталась... - сказала она. - Но у меня ни разу не получилось.
- То есть, ты пробовала ни один раз? - с легкой улыбкой спросил я.
Почему-то мне было приятно слышать это.
- Да, я пробовала несколько раз. И все тщетно. Я пыталась максимально сосредоточиться, но раз за разом видела одно и тоже. Белый лист и больше ничего. Будто мне нужно было найти ручку, чтобы написать что-то важное, но я так и не смогла. Ты был первый с кем у меня не получилось.
Я был первый! Внутри я ликовал.
- Эх... Жаль, что не получилось. - делая вид, что мне грустно, сказал я. - Может попробуешь при мне? Связь будет лучше. Мне бы хотелось, чтоб ты узнала о том, что у меня творится в голове. У меня там всякие мыслишки имеются.
- Даже не думай... - с лицом, похожим на спелый гранат, сказала Ликорис.
Мы посмотрели друг другу в глаза и громко засмеялись. Так радостно и свободно. Но увы. Взрослым это не понять.
Я откинулся на спинку стула и посмотрел на небо. На нем висел полумесяц, излучающий бледный свет, от которого становилось тоскливо на душе. Я смотрел и ждал, когда уже кто-то залезет на него и помашет мне рукой. Эх, так и не дождался.
- Знаешь, Ликорис, я бы тоже хотел. Я бы хотел посмотреть на мир твоими глазами!
Она подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза были похожи на две яркие звезды. Ее лицо украсила прелестная улыбка.
Я впервые видел такую улыбку.



\/



- Всем доброе утро! С вами ваш покорный слуга и лучший друг! А вы на FM103 Studio!
- Боже, опять ты... - сонным голосом сказал я.
- Не опять, а снова! Ха-ха-ха! (звук закадрового смеха)
- И что ты тут забыл?
- В смысле, что я тут забыл? Ты меня сам позвал. Это же твой сон!
- И вправду...
Слышно, как он тихо смеется себе в кулак. Идиот...
- Но зачем я тебя мог позвать? И как я вообще понимаю, что это сон?! - я слегка заволновался. Бред какой-то.
- Хм... Ты прав, это странно. Раньше бывало у тебя такое?
- Нет.
- Ну тогда ты просто сходишь с ума! Ха-ха-ха! (аналогично)
- ...
- Все! Хватит шуток! (хотя мне очень тяжело остановиться, сказал он шепотом). Давай к главному, а именно, зачем ты меня сюда позвал?
Я повернулся на спину. Во сне я лежал на невидимой кровати, либо просто парил в воздухе. А вокруг была лишь белая пустота.
- Ну и? Зачем? - безразличным голосом спросил я.
- Нет-нет-нет! Лучше ты мне ответь. Когда ты ей уже признаешься, а?
Я не видел, но чувствовал, что на его лице тупая ухмылка. Я весь покраснел даже во сне.
- В чем это мне еще признаваться? - раздраженно сказал я.
- Ну, как это в чем? Хи-хи-хи... В любви конечно!
- Не неси чепухи! Что за вздор! Какой еще любви?! Мы просто - друзья. Не более! - не знал, что во сне можно кричать.
- Может пора уже повзрослеть, друг мой? И перестань уже врать. Если ты еще не понял, ты разговариваешь с самим собой, я лишь плод твоего юного воображения. А себе - нет смысла врать. Поэтому возьми себя в руки, как мужик! И сделай это!
- Ага… Проще сказать, чем сделать. - я отвернулся на бок.
- А чего ждать-то? Жизнь - штука непредсказуемая! Никогда не знаешь, что будет завтра. Ты и сам это прекрасно понимаешь. Сделай же ее счастливой! Ты же видел радость в ее глазах, видел яркую улыбку! Разве на душе от этого ты не чувствовал блаженство?
- Пожалуй.
- Вот и решено! А если ты не сделаешь, за тебя сделает кто-то другой! Попомни мои слова.
Я резко вскочил с воображаемой кровати и закричал:
- Проваливай отсюда! Это мой сон! Делать тебе тут нечего! Придурок.
- О, какой шумный... Ладно-ладно, чего раскричался?
Он слегка откашлялся и продолжил:
- Ну что ж, дорогие друзья! А теперррь мы переходим к нашей любимой грандиозной душераздирающей музыке. И на очереди у нас... (звуки барабанной дроби) Stephen Sanchez с песней "Until I Found You"! Песня для всех влюбленных! Наслаждайтесь, друзья мои!
- Идиот! - кричал я.
Ведущий лишь хихикал, медленно растворяясь в воздухе.
Я проснулся.

\/



Давайте ненадолго отклонимся от воспоминаний и вернемся в реальность. Расскажу немного о себе, чтоб у вас было обо мне некое представление. Сейчас мне 25 лет. С тех времен прошло восемь лет. Восемь, долгих лет. Живу один. Снимаю небольшую квартиру. Если быть точным, живу я не совсем один, а со своим котом. Бедолага слеп на один глаз. Но на его аппетит это никак не влияет. Я взял его котенком, подобрал на улице около дома. Он уже тогда был со своей особенностью. Мы долго привыкали друг к другу, но со временем нашли общий язык, так сказать, и неплохо поладили.
Работаю я специалистом по зарплатным проектам. Да, к вашему удивлению, на филолога я так и не поступил. После окончания школы (и, если быть честным, не особо удачного) я переехала в соседний город и поступил в университет на экономиста. Сам не знаю, как так вышло. Работа не сказать, что мне прям нравится, но блевать от нее не тянет. Работа как работа, что уж там.
Встречался с девушкой, с 20-ти до 22-ух лет. Все было довольно неплохо, мне так казалось. Но не отпускало чувство внутри, будто я что-то делаю не так. Я жил с ним каждый день. В итоге у нас все близилось к свадьбе. Она постоянно кидала мне свои намеки, думая, что я все их понимаю. И, как ни странно, она была права. Я все понимал, но делать ничего не собирался. В конце концов, одним вечером я сказал ей, что нам нужно поговорить. Она, скорее всего, думала, что я сделаю предложение, и все будет как в сказке. Увы. Я сказал, что хочу расстаться, ибо не уверен в своих чувствах. Как-то так... Вы, наверное, сейчас думаете, что я полный идиот, и прощенья мне нет. И вы опять будете правы. Я прекрасно это все понимал. Знал, что она ни в чем не виновата, а проблема лишь во мне. Однако жить я так больше не мог.
До этих самых дней, пока не начал писать свой, не побоюсь этого слова, "рассказ", я не написал ни одной строчки. Ни разу не брался за это дело. Думал, что время все еще не пришло. Как говорится, жизнь - штука непредсказуемая. И одним утром. Одним пасмурным утром. Я проснулся и понял, что могу писать. Будто годами я набирал воображаемую шкалу опыта, и именно в тот день она заполнилась до конца. Теперь вы можете читать это...
Что бы еще вам такого про себя рассказать? Про сегодняшнего себя. Хм...(думаю) А хрен его знает! Я самый обыкновенный, самый заурядный и пустой человек на земле. Так мне иногда кажется. Думаю, вы слышали фразы мол: "Прошлым жить нельзя!", "Никогда не оборачивайся назад" и так далее. Но я так и не смог. Я не смог отпустить прошлое. Ибо лишь оно дарует мне счастье. Я с головой укутываюсь в воспоминания и смакую их, как сладкий леденец.
Когда ее не стало, она словно унесла на тот свет частичку меня. Подобно пазлу, у меня забрали одну часть, и он никогда не будет закончен. Так же и я все эти восемь лет живу не законченным. И мне лишь остается жить. Жить, испытывая постоянную боль и сладость воспоминаний о юности.
Пора уже вновь возвращаться к истории. Сейчас я расскажу вам еще об одной нашей прогулке. Я бы сказал даже не прогулке, а о нашем маленьком путешествии. О том времени, когда я еще по истине был счастлив.
Всем хорошего дня.







\/


Ранним утром меня разбудил звонок телефона. Это была Ликорис.
- Привет. - сказала она глухим голосом.
- Привет.
В тот миг мой голос показался мне не моим, будто я стал дряхлым стариком.
- Прости, что так рано звоню. Разбудила наверное...
Она вся дрожала, я чувствовал это через телефон. Было что-то не так.
- Да ничего. Ты что-то хотела?
- Можем встретиться? Ненадолго. Я хочу поговорить.
Немного подумав, я ответил.
- Конечно. Ты сейчас хочешь увидеться?
- Да
- Хорошо. Через полчаса буду готов, пойдет?
Я слышал через телефон, как она сглотнула слюну.
- Пойдет.
- Встретимся как обычно на развилке?
- Да.
- Куда пойдем?
- Не знаю.
- Ладно, решим.
Она повесила трубку.
За полчаса я успел выпить два стакана воды, сходить в душ, побриться и подстричь ногти. Внутри стояла необъяснимая тревога.
Тогда уже была осень. Холода подходили незаметно, точно утекающее время. Я надел серого цвета джинсы. Наверх белую майку, которая была мне большая, и темно-синюю кофту с капюшоном. Захватил с собой портфель, вдруг что. Я его всегда носил с собой. И направился в сторону развилки.
Когда я пришел на место встречи, ее еще не было. Стояла пасмурная погода, на дождь не похоже, но и лучей солнца видно не было. Что-то подобное творится в душе, когда ты чувствуешь отчаяние или невыносимую тоску. Пока ждал ее, я засмотрелся на небо. Тучи в медленном темпе затмевали этот день. Стая птиц улетела в сторону юга. В воздухе веяло запахом уходящего лета и наступающих холодов. Тогда я даже и не знал, что лето уйдет от меня навсегда.
Она пришла спустя минут 20. В тот день она выглядела куда милее, чем когда-либо. На ней красовалось синего цвета платье. Оно было все усыпано в рисунках цветов. Не знаю из какого оно было материала, но очень тонкое. Такое обычно надевают в теплые времена года. Ликорис будто не хотела отпускать это лето. Сверху на ней была джинсовая курточка. На ногах кеды голубого цвета. Она выглядела чудесно, но я видел в ее глазах печаль. Неистовую. Поглощающую печаль. Мне хотелось обнять ее, прижать к себе и никогда не отпускать. Но я этого не сделал.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Она слегка улыбнулась и кивнула.
- Приветик. - сказал я.
- Утречко.
Шли мы в сторону небольшой аллеи. У нас в городе это была единственная ухоженная аллея. Асфальтированная дорога, установлены лавочки, обросшая деревьями, цветами и разными кустами. На окраине этой аллеи было несколько кафе. По пути мы купили по горячему шоколаду в маленькой кофейне. Дойдя до аллеи, мы стали гулять неторопливым шагом в томном молчании, не проронив ни слова. Пройдя почти половину, Ликорис предложила присесть на лавку под дерево.
Мы сидели в полной тишине. Но это была не та тишина. Не наша. Она давила с неимоверной силой. Казалось, что внутри все сжимается. Сердце вырывалось из груди. Мне нужно было ее прервать. Но что сказать? Я даже не понимал в чем дело?
Приведя дыхание в норму, я заговорил:
- Ликорис, у тебя что-то случилось?
Она молчала, лишь мельком кинула на меня взгляд.
- Скажи мне. Ты же знаешь, что можешь мне рассказать все что угодно.
Она несколько раз кивнула.
- Так заметно, да? - дрожащим голосом произнесла она.
- Ну, вообще да - я улыбнулся.
Она упала головой на мое плечо и продолжила:
- Я очень устала. Даже и не знаю, как это объяснить. Мне часто кажется, что в этом мире я абсолютно одна и рядом никого.
Мне захотелось положить ей руку на плечи и обнять. Но не стал. Даже тогда я забоялся.
- Почти каждую ночь мне снятся страшные сны, где я одна во всем мире брожу в поиске того, чего и сама не знаю. А если и нахожу кого-то, то все эти люди - не люди, а монстры. Которые только хотят сделать мне плохо. Я просыпаюсь вся в холодном поту и плачу до самого утра. Понимаешь?
- Немного. - сказал я.
- Я люблю читать карманные романы про любовь, иногда даже сказки. И в каждой книжке счастливый конец. Все в радости закрывают занавес, и история заканчивается. От этого мне становится еще хуже, и я не могу сдерживаться, начинаю рыдать. Потому что я знаю - такого у меня никогда не будет.
Она замолчала. Это был как раз тот момент, когда мне нужно было ей все сказать. Высказать свои чувства. Сказать, как сильно она для меня важна и то, что она не одна. Тем не менее, я не мог. Внутри я кричал, разбивал руки о дверь, но так и не смог ее открыть. Я ненавидел себя, обзывал всей бранью, которую знал.
- Хочу к морю. Так давно там не была.
В горле пересохло, я старался что-то сказать, но выдавил лишь хриплый звук. Немного погодя, я откашлялся и спросил:
- А с родными ты не ездишь на море?
Я знал, что этим летом она никуда не ездила.
- Мы с ними почти не общаемся. Поэтому нет. Последний раз ездили года 2 назад.
Она обвила рукой мое плечо и прижалась плотнее.
- У моря так спокойно. Так тихо. Кажется, что оно унесет тебя на другую планету. Думаю, что на луну. В одном романе я прочитала чудесную фразу: "Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей - по морю." У меня так же.
После ее слов в голове возникла сверкающая идея. Мы должны уехать на море прямо сейчас. Всего на несколько дней. Это то, что ей сейчас нужно. Но резкий страх, который томился у меня внутри, перекрыл свет этой мысли. Сегодня же воскресенье, завтра на учебу. Это последний учебный год перед выпуском, пропускать нельзя. Свет той идеи все больше тускнел. Я чувствовал, как падаю в неизведанную тьму своего страха, погружаясь все глубже и глубже. Упав на дно, я сажусь на пол, прижимаю колени к груди и громко кричу о спасении.
И я больше никогда не смогу оттуда выбраться...
И все же в один миг в этой непроглядной тьме я увидел яркий луч. Этот луч светил так ярко, что приходилось зажмуривать глаза. Я встал с колен и пошел в сторону света. Подойдя ближе, я увидел ее. Конечно, кто же еще это мог быть. Это была Ликорис. Это была ее улыбка в той пиццерии. Это было ее покрасневшее от смущения лицо. Глаза, подобно двум звездам. И голос, дрожащий от боли.
Наконец, я пришел в себя. Я схватился за этот свет рукой, и он вытянул меня из темноты. Все тело окутала бодрость. Я подскочил с лавки, аккуратно вытянув руку из ее объятий. Посмотрел ей в глаза и сказал:
- Значит, сегодня мы едем на море!
- Что... - сказала она, будто только проснулась.
- Да! Собираемся, берем все самое необходимое и едем. Билеты купим на вокзале.
- Ты серьезно? Завтра же в школу. Пропускать нам нельзя...
- И чего? Не страшно, от одного дня ничего не случится. А если захочешь остаться подольше, то и на неделю можем.
Она тоже поднялась с лавки. Мы стояли на расстоянии ладони. Она заглянула мне в глаза. С мимолетной улыбкой на лице убрала за ухо спадающий волос.
- Значит, мы уезжаем?
- Да.
- Прямо сегодня?
- Верно! - я пытался держаться как можно уверенней. Но при этом не мог унять дрожь в коленях.
- Тогда встречаемся на вокзале, через пару часов.
- Договорились. - ответил я.
- До встречи.
Она вновь улыбнулась все той же улыбкой, как и тогда. Махнула рукой и радостно пошла в сторону дома. Я, словно врос в землю корнями, смотрел ей вслед. Неужели у меня получилось - вот о чем я тогда думал.
Так и началось наше маленькое путешествие.


\/



Как и договаривались, спустя пару часов я уже был готов и направился на автобусную остановку, чтоб доехать до вокзала. Вещей я взял минимально. В свой рюкзак сложил пару маек, одни легкие брюки, теплую кофту с воротником под горло, несколько трусов и, на всякий случай, взял шорты, если вдруг мы будем купаться. Хотя погода уже давно не позволяла.
Так же, что немаловажно, я захватил с собой плеер со всей моей джазовой музыкой. Не могу куда-то ездить без согревающего шума в ушах. Без него, будто все вокруг теряет краску.
Накопленных сбережений вполне хватало, чтоб уехать на неделю. Я иногда подрабатывал в доставке, и недавно был мой день рождения, где надарили денег, а тратить их все равно было некуда. Родным сказал, что останусь у друга с ночевкой и сразу от него с утра пойду на учебу. Не знаю, поверили они или нет, но останавливать меня никто не собирался. Это понимание в них я крайне ценил.
Внутри ощущалось волнение, от чего слегка тряслись руки. Это было неудивительно. Я впервые в жизни еду так далеко без родных. Так еще и с девушкой. Жизнь закручивалась неимоверными оборотами.
Вспоминая себя несколько месяцев назад, я бы и подумать не мог, что буду в такой ситуации. И при этом ее инициатором. Я был отшельником; всегда один, в своей голове. С девушками никакого общения не имел. Как говорил ранее, пару друзей было. Но если честно, дружбой это назвать тяжело. Мне часто казалось, что мы общаемся и гуляем только по причине того, что нам всем скучно, и иногда нужно обменяться с кем-то словечком.
Ликорис открыла для меня новые надежды. Когда она появилась в моей жизни, я словно стал более отчетливо ощущать твердость земли под ногами, а не витать в облаках. Мне захотелось меняться, захотелось стать лучше. Страхи, которые появлялись один за другим, были такими же невыносимыми, как и раньше, но отныне, сам не зная откуда, я находил силы, чтоб с ними справляться. Она помогала мне каждой встречей, протягивая мне невидимую руку, и тянула за собой.



Когда я пришел на остановку, там никого не было. Похоже, в этот воскресный день никто не хотел выходить из дома, и все наслаждались осенней порой из окон своих домов. Я прождал автобус около десяти минут.
Нужный автобус был под номером 37. Зайдя внутрь, я удивился от того, сколько в нем было людей. Все сидячие места были заняты, пару человек стояли, держась на поручни. Немного осмотревшись, я заметил, что все места заняты школьниками начальных классов. В самом начале стояла их учительница. Женщина, я бы даже сказал девушка, лет 30-ти, может и меньше. Высокая, в пальто бежевого цвета. Выглядела довольно привлекательной, хотя смущало выражение ее лица. Оно было как камень, не менялось ни на долю секунд. Может утро ее началось ни с той ноги.
Как и было всегда, внутри меня никто не заметил. Ни один ребенок не окинул даже взглядом. Я встал в конец автобуса и уткнулся в окно, рассматривая пролетающие картинки. Задумался, какой раз в жизни я вижу весь этот пейзаж, но так и не смог посчитать. Думаю, что больше ста.
Кое-что мне показалось подозрительным. А именно, куда все они направляются. Я в точности знал маршрут этого автобуса. Город у нас небольшой, и запомнить маршрут каждого нашего транспорта труда не составляло.
Если класс вместе с учителем куда-либо едет в воскресенье, то скорее всего прогуляться на природе или же посмотреть на какие-нибудь достопримечательности. Так подумал я. Но 37-ой не едет никуда из перечисленного. Он проезжает все остановки, где находятся жилые районы, вблизи их нет ни парков, ни рощ, ни музеев. Так куда же они все направляются? Я уж подумал подойти к их учителю и завести банальный разговор, в ходе которого и выяснить их путь. Спустя несколько секунд понял, что это будет слишком. Да и вообще, какая мне разница? Бред какой-то.
Неожиданно в своей голове я услышал голос. Очень знакомый голос... Естественно! Это был голос того самого идиота-ведущего. Он опять забрел мне в башку.
- Здравствуйте, дорогие друзья! С вами ваш покорный слуга и друг! А вы находитесь на станции...
- Да-да-да. Я знаю кто ты. (идиот, тихо сказал я) Чего тебе?
- Прекрасно! Ты меня запомнил! Я всегда знал, что мой голос отчетливо впишется в сердца моих слушателей! (закадровые аплодисменты)
Я осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что это происходит лишь у меня в голове.
- Что тебе нужно? Отвечай. - раздраженно произнес я.
- Спокойно, спокойно жеребец! Я смотрю, с последнего нашего разговора ты прямо-таки возмужал! На море собираешься? Да еще и с Ликорис.
- Да, и что с того?!
- Молодец мой мальчик! Мои наставления дали свои плоды. Я горд за тебя! - он говорил таким тоном, будто актер фильма.
- Исчезни уже...
- А что же сейчас? Силенок не хватает?
- Не понимаю, о чем ты. - я и вправду не понимал.
- Неужели ты не хочешь узнать, куда едет весь этот класс? Ты же сам понимаешь, что тут что-то не так.
- Что ты несешь? Бред какой-то! Это вообще не мое дело. Мне лишь нужно доехать от точки А до точки B, и только.
- А вдруг! Их учительница не так проста, как кажется? М?
- Объясни.
- Все-таки интересно, да? - в его голосе звучала насмешка. Я хотел его убить. - Ты сам видишь какое каменное лицо у той женщины. Ни одной эмоции и не увидеть. Ты подумай, возможно, она везет их в некое место, может и к себе домой. С предлогом для детей и родителей, мол это просто экскурсия.
- И зачем ей это делать?
- Что, у тебя мозги совсем в кашу превратились? Как зачем? Чтоб их убить, а затем съесть! Это же очевидно! Это учитель - каннибал! Я когда-то читал про такое. Не помню точно, когда это было. Одна учительница заманивала к себе домой своих учеников под предлогом дополнительных занятий. А потоооом! Она съедала их, остатки раскидала по пакетам и продавала на черном рынке! Ты представляешь...
- Все! Заткнись! Ты совсем идиот? Какие каннибалы-учительницы?! Это все бред! Они просто едут куда-то прогуляться. Я хорошо знаю город, но не на сто процентов. Потому могу ошибаться с их маршрутом.
- Ты подумай! Ты прямо сейчас можешь их спасти, спасти десятки маленьких жизней! А что самое главное, в глазах Ликорис ты станешь героем! Принимайся за дело, мой мальчик! (в голове заиграла музыка из Человека-паука) Спаси этих маленьких простаков, помоги им! Долой поедание людей! Долой!
- Ты совсем спятил... Ладно, моя остановка. Мне пора выходить, пока.
- Постой, а как же эти дети... А учитель-каннибал....
Его голос медленно исчезал у меня в голове, пока не пропал вовсе. Похоже, я схожу с ума.
Ликорис уже была на месте. Она стояла в большом холле, оглядываясь по сторонам в поиске меня, похожая на потерявшегося котенка. От этой мысли в груди стало тепло. Я быстро ринулся к ней, чтоб произвести эффект неожиданности, но увы, я упал. Впереди был мокрый пол, и слева от него стояла табличка. Я не посмотрел на нее, ибо мой взгляд был прикован к ней. Я рухнул на спину, но по удачному случаю там был рюкзак с одеждой, и урона я почти не получил.
Что самое обидное, Ликорис это заметила. Люди столпились вокруг меня, чтоб мне помочь. Вслед за ними подбежала она с перепуганным лицом и глазами в две большие монеты. Она бросилась меня поднимать, ухватив под руку. М-да. Было ужасно неловко. Однако по непонятной причине улыбка не сходила с моего лица.
- Приветик. - сказал я, встав с пола.
- Ну ты и даешь! Так же себе можно было голову разбить! Не видел, что пол мокрый? А табличка для кого?
Я впервые видел ее такой. С таким выражением лица; с таким напряженным громким голосом. В те секунды я понял, как многого о ней еще не знаю.
Мы купили два билета на электричку. Места были парные. Внутренняя тревога сбивала дыхание, казалось, что в голове туман. Мы отъезжали через 25 минут, ехать около 2-ух часов.
Ожидая своей электрички, мы сидели на станции, не проронив не слова. Вернулась наша комфортная тишина. Я взял в автомате соленого арахиса и два апельсиновых сока. Мы молча жевали и пили, шелестя целлофановой упаковкой.
Я смотрел через стеклянные двери вокзала. Один поезд сменялся другим; одна электричка - другой. Я обожал эту вокзальную атмосферу. На поездах я катался пару раз в жизни с родными, когда мы ездили к бабушке. И раз за разом у меня захватывало дух. Я не понимал, что меня так тянет, от чего дыхание так учащается. Громкий шум рельс, по которым проезжали поезда; звук тормозов и открывающихся дверей; толпы людей, которые входят для того, чтоб уехать далеко-далеко, и выходят, для того, чтоб закончить свой путь; объявление о прибытии и отъезде. Все это - завораживало меня изнутри, приковывая на месте, точно первый поцелуй. Я был готов часами, а может и днями сидеть здесь, наблюдая за каждым процессом.
- Думаешь, мы правильно делаем что так резко уезжаем? - неожиданно спросила Ликорис.
- Не знаю. - сказал я, пожав плечами. - Может да, а может и нет. Для меня понятия правильного и неправильного - относительны. Для каждого своя мера правильного. Это как с апельсиновым соком. Кто-то его любит и не пьет никакой другой, по типу меня. А другой ненавидит его по своим причинам. Может, в детстве ему кто-то брызнул в глаза апельсином, либо он чистил кожуру, и сок попал на рану. Это, я скажу, не из приятного. Так же и с нами, один скажет, что мы творим полный бред, другой, что мы делаем правильно. Главное, что думаем мы.
Она тихо усмехнулась, помотала головой в разные стороны и взглянула на меня, нежно улыбаясь.
- Ты странный. Знал это?
Я нахмурил брови.
- Я так не считаю.
- А я считаю. И как по мне, это правильно.
Я весь покрылся краснотой.
- На самом деле, я так рада нашей поездке. Правда. Спасибо тебе. - она обвила, как удав, мою руку и уткнулась носом в плечо.
- Да ладно тебе! - говорил я, немного заикаясь от волнения. - Я и сам давно хотел съездить, вот и случай подвернулся. - я замолчал на какое-то время. - Но… Я тоже очень рад, что поехал с тобой.
- Дурак. - произнесла она шепотом.
- Чего!?
25 минут пролетели незаметно. Минуту в минуту приехала наша электричка. Она была похожа на огромную красивую змею. Нижняя ее половина была синего цвета, верхняя белого. Этот транспорт показался мне полностью новым, будто он только выехал с заводы и сразу к нам. Двери с громким звуком раскрылись, и мы зашли.
На входе нас встретил кондуктор. Добрый старик, лет за 70. Седой, маленького роста, глаза его казались такими узкими, будто он их закрыл. На лице сверкала улыбка. Он напоминал робота, так как говорил только одинаковые фразы.
"Добрый день - Ваши билетики - Отлично - Присаживайтесь на свои места" и все это с улыбкой на лице. Неужели ему не докучает говорить одно и тоже весь день.
Билетики у нас были 3F и 3G. Исчислялись они закономерно, по цифрам и английскому алфавиту. Мне показалось такое исчисление излишне банальным. Могли же придумать что-то интересное. Каждому месту дать свое название, как в садике называли шкафчики. Листок, жираф, машинка. Было бы намного лучше. Думаю, так бы люди чаще улыбались. Вообще, в нашем мире стало очень мало улыбок. Так я тогда подумал.
Сев на свои места, Ликорис достала плед, легла мне на плечо и через несколько минут уснула. Она мило посапывала, иногда что-то бормотала во сне. Мне так хотелось послушать с ней музыку в наушниках, показать ту красоту, которая томится внутри меня, и отчасти открыть свой мир, до которого она не в силах достучаться. Но я не стал ее будить. Похоже, ночка у нее выдалась бессонная.
Я достал плеер, еще раз взглянул на лицо Ликорис и включил Генри Манчини “Дорогое сердце”. Музыка постепенно меня затягивала, словно тягучее болото. Она всегда и повсеместно меня спасала. Когда мне было плохо, она укрывала меня в укромном уголке и кормила куриным бульоном. Когда я сверкал от радости, она дополняла ее, точно лучший друг. Пожалуй, если бы не прекрасная музыка в те годы моей жизни, я бы никогда не смог всплыть с того дна, которое ждало меня в будущем. Взглянув в окно, я увидел не исчисляемую вереницу пейзажей природы. Одно пастбище в миг заменялось другим. Луга все еще покрывали нежно голубые цветы, которые вот-вот должны распрощаться со своими жизнями до следующего года. На травянистом поле пасли множество овец. Пастух сидел на траве и разглядывал небо и плывущие по нему облака. Мне стало безумно интересно, как живется этому пастуху. Не скучно ли ему? Возможно, в его деле есть нечто скрытое, то, что доступно лишь его взору. И обычному человеку, по типу меня, никогда не достичь того спокойствия, которое он сейчас испытывает, лежа на свежей траве, окруженный десятками облачных животных. Подумалось, что сейчас этот человек самый счастливый на земле.
Каждая мелодия в ушах медленно перетекала к следующей. Через время картина за окном сменилась на морскую даль. В голову ударили детские воспоминания, и внутри стало тепло, но в то же время безудержно тоскливо. А мы все ехали и ехали. Электричка слегка покачивалась из стороны в сторону, будто убаюкивая своих пассажиров. Время текло медленно, но не получалось за него ухватиться. Оно утекало в неизвестном направлении, оставляя после себя лишь очертания и тупую боль внутри, точно корабль, отправляющийся в последний рейс. Казалось, отныне мы будем вечно мчаться к недосягаемой неизвестности.
Ликорис все разглядывала свои сны, и надеюсь не кошмары. Кофта стала мокрой в том месте, где она лежала. Сам не зная зачем, я немного пригнулся и поцеловал ее в лоб. Мне стало так стыдно от себя самого, но при этом так радостно, что я не мог усидеть на месте. Наверное, это был первый наш поцелуй. Если его так можно называть.
Рассматривая пролетающие облака, мои глаза стали тяжелеть, реальность казалась иллюзией. Все тело состояло из ваты. Через пару секунд я крепко спал.



\/



Я вновь видел странный сон. Нет, в этот раз без идиотского ведущего. Этот сон напоминал слайд-шоу, одно изображение за другим, которые не несли никакого смысла. На первый взгляд.
Там была Ликорис. Я ее не видел, но знал, что она там есть. Такое чувство, будто я забрался в ее тело и ощущал все ее нутро. Словно я видел мир ее глазами. Но при этом осознавал, что я - это я. Неописуемое чувство.
Сон был реальностью, вот что я подумал первым делом. Во сне мои ощущения, инстинкты и эмоции обострились в два раза. Сердце в груди билось в невыносимом ритме, но это было не мое сердце, а ее. Казалось, я проживал жизнь Ликорис с самого ее рождения. Вот картинка, как она маленькая вместе с отцом гуляет по улице. Через секунду изображение, как она плачет в садике, потому что ее кто-то обидел. Все это - в черно-белом фильтре; все это - я не только видел, но и чувствовал, будто это моя жизнь. Мне было страшно, грустно, радостно. И точно прыжку с парашюта, эмоции затмевали разум, перекрывая дыхание.
Мне хотелось плакать.
Кое-что меня смутило. Один фрагмент. Он остался со мной, в моей голове, по сей день. Черно-белый кадр, неизвестное место, глазами Ликорис я вижу пропасть, глубокую и непроглядную. Оборачиваюсь назад и вижу себя самого со злобным лицом. Я ранее никогда не видел у себя такое лицо. Спустя пару секунд я, а точнее Ликорис, уже падает в это дно, в эту самую пропасть. Она плачет, кричит, молит о помощи. Но никого нет, меня тоже нет. Там наверху лишь одна пустота.
Даже спустя столько лет я помню этот сон. Иногда, он мне снится вновь. И я слышу этот адский крик, ощущаю слезы, текущие по щекам, и жестокое горькое отчаяние.



\/



- Просыпайся, эй. Слышишь?
Я открыл глаза и увидел лицо Ликорис над собой. Она улыбалась и хихикала себе под нос.
- Мы уже приехали, нам пора.
- Да, конечно. - сонным голосом ответил я.
Я протер глаза руками и понял, что мои щеки влажные от слез. Похоже, я и вправду плакал во сне. Надеюсь, она этого не заметила.
Мы взяли свои рюкзаки и собрались на выход. Солнце уже блистало в зените. Жарко не было, прохлада осеннего ветра слегка щекотала нос. В окрестностях я разбирался. Недалеко жила бабушка. До моря пешком было идти около часа. Я сказал это Ликорис, на что она ответила: “Неважно. Мы уже почти у цели”. Но я хотел поскорее показать ей море. Поэтому я подхватил свободное такси, и мы поехали. Конечно, для подростка цена на такси была ошеломительной. Что поделать, мне было плевать.
Через 20 минут мы были на месте. Нас подвезли прямо к пляжу. Людей на нем не было. Наверное, потому что было воскресенье, либо люди боялись холодных ветров. Я расплатился с таксистом, и мы вышли из машины. Ликорис мгновенно побежала к морю, остановилась перед ним, словно уткнулась в стену, и не произносила ни звука. Я подошел к ней.
- Довольно неплохо! - крикнул я.
Около моря было прохладнее. Дул сильный ветер, с неба срывался мелкий дождь.
- Тебе не холод...
Не успев договорить, я посмотрел на ее лицо и увидел, как с ее глаз льются слезы, похожие на маленькие лесные ручейки.
Ее взгляд стремился куда-то вдаль. Губы слегка подергивались, похоже, от волнения. Она смотрела на это море, будто пред ней воцарилось чудо, что-то божественное.
Прижимая рюкзак к груди, она крикнула:
- Дааа! Это море! Мооореее!
Она отбросила рюкзак на песок, расправила руки и крепко меня обняла. Первую минуту я стоял, не зная, что мне делать. Мое тело дрожало, еще никогда я не ощущал такое тепло. Я положил руки на ее хрупкую спину и прижал к себе.
- Спасибо тебе... - тихим голосом произнесла она.
Несмотря на все мои стеснения, неуверенность и страхи, с моих глаз полились горячие слезы.
Тогда я впервые так смотрел на море. Оно казалось каким-то волшебным, ненастоящим что ли. Впервые держал в объятиях Ликорис. И внутри зарождался крохотный, но безумно яркий, словно свет маяка, огонек надежды. Надежды, о славном будущем.



\/



Мы надели на себя все теплые вещи, которые у нас были с собой, и гуляли вдоль моря весь день. Было ужасно холодно, но нас это не волновало. Мы трогали руками морскую воду, ощущая ее свежесть. Радостно бегали друг за другом, смеялись и плескались. В один миг сам того не замечая, мы сняли обувь и стали ходить по воде голыми ногами. Через время, я их уже не чувствовал. Мы могли заболеть, или еще что хуже - словить обморожение. Так бы подумал я, прошлый я. Но тогда все это - казалось мелочью. Если я уже тут, у моря вместе с ней, почему бы не жить на полную - вот что твердил мне внутренний голос.
Излишне замерзнув, мы с головой укрывались в одежду. Я бегал в ближайшее кафе и покупал нам облепиховый чай. Мы маленькими глотками попивали согревающий напиток и разговаривали обо всем подряд. Мы раскрывали свои души перед друг другом, рассказывая сокровенные истории. Ликорис несколько раз плакала. Я впервые видел в ее глазах такое томное спокойствие и счастье. И надеялся, что так будет всегда.
Начинало смеркаться. Мы сели на песок прям перед морем. Укутались в пледы, которые взяла с собой Ликорис. Они были теплыми, но все же озноб пробирал до костей. Я сходил еще раз за чаем. Продавец странно на меня покосился. Мы молча сидели, прижавшись друг к другу плечами, небольшими глотками пили чай и наблюдали, как солнце за морем уходило в свое небытие.
Сильный ветер, который воротил нас днем, сошел на нет. Море укратило свои волны, и вода лишь изредка доставала до обуви. Пахло солоноватым морским воздухом, осенней свежестью и свободой. Свобода та была невообразимо легкой, жаждущей. Это была свобода юности.
- Все это скоро закончится? - шмыгнув носом, спросила она.
- Что, это?
- Наше путешествие.
- Я говорил. Если ты хочешь, мы можем остаться здесь подольше. На неделю к примеру. - когда я говорил, из моего рта выходили небольшие облака пара. - Найдем недорогие комнаты, снимем по одной и отвлечемся от всего мира как следует. Мне тоже наскучил наш город.
- Все же, когда-то это все-таки закончится? - она говорила, устремив свой взгляд в пустоту над морем.
Я задумался.
- Конечно. Когда-то это все закончится. Знаешь ли, ничего вечного не бывает. Как бы этого сильно ни хотелось. Огонь - догорит, вода - испарится, жизнь - перейдет в смерть. И мы с этим не властны.
Она отодвинулась от моего плеча и сказала:
- Пожалуй, ты прав. Раз эти минуты вскоре станут лишь воспоминаниями... Тогда! - Ликорис резко подскочила на ноги. - Мы должны успеть сделать все, что хотим, за этот короткий срок! Чтобы эти воспоминания стали лучшими, что было в нашей жизни! - она кричала нежным голосом с хрипотцой.
Я поднял голову вверх и увидел, сквозь налегающую темноту, искру в ее глазах.
- К примеру? - спросил я.
- К примеру...
И в эту секунда где-то далеко слева от нас послышался громкий звук, похожий на выстрел. Переведя взгляд на небо, я увидел огромный взрыв. Это был фейерверк! Каламбур всех цветов заполнил все пространство. В наших глазах отражались огни.
- Побежали! - крикнула она.
- Что?! Куда?
Она схватила меня за руку и потянула за собой. Мы бежали в лесную чащу, которая находилась позади нас.
Мы мчались, словно за нами кто-то гонится. Под ногами слышался шелест листьев. Толпой стояли деревья, преграждая нам путь. Но мы ловко обходили каждое. Точнее не мы, а она. Я лишь видел ее спину и чувствовал мягкую холодную руку. Она была моим проводником. Ликорис, будто зная путь, в быстром темпе обходила каждое дерево, поднимаясь все выше в гору. Я не знал, что происходит, и полностью доверился ей.
Спустя несколько минут мы оказались на большом ровном склоне, поросшим травой. Выступ его ограждал деревянный забор. Сбавив темп, мы медленным шагом подошли к нему и смотрели на чистое звездное небо, уходящее во тьму неизведанного.
Смотря ввысь, с улыбкой на лице, она сказала:
- Сейчас будет!
И через несколько секунд в небе разразилась война. Это была война света. Все небо горело в огне. Цвета радуги, все до единого, взрывались по всему небосводу. Я и сейчас, за всю свою прожитую жизнь, не помню более прекрасного зрелища.
Она прильнула ко мне и намертво стиснула в своих объятиях. Меня знобило до кончиков пальцев. Чувствовал, что тело горит, подобно небу. Не думая, я в ответ прижал ее к себе. Некоторое время мы стояли, как вкопанные, смотря на чудо. Прозвучало 23 выстрела фейерверка.
- Что же будет дальше? - спросила Ликорис.
- Дальше? Хм… Надеюсь, произойдет конец света, и всех сотрут с лица земли. Кроме нас. Мы останемся одни одинешеньки. И заживем новую счастливую жизнь. Найдем семейство выживших пингвинов и сдружимся с ними, будем ходить друг к другу на чай.
Она засмеялась, уткнувшись мне в грудь.
- Я уже говорила, что ты странный?
- Ага!
Когда закончился фейерверк, мы спустились к берегу с дрожащими руками от холода. Укутались в пледы и продолжили смотреть на спокойное море и слушать звук плеска волн, которые бились о нашу обувь. Через пару часов мы уснули на холодном морском песке. Обернулись в пледы и стали похожи на большие коконы, затем, обнявшись, погрузились в глубокий сон.
Странно, что мы не умерли в ту ночь.



\/



Ну что ж. Давайте вновь ненадолго вернемся в настоящее.
Эх, чудесная была поездка. Морская свежесть, горячий чай, огненный небосвод и Ликорис. Когда вспоминаю, кажется, что меня лихорадит. Но увы, я так и не смог ей ни в чем признаться. Я думал, что сделал большой шаг, предложив ей эту поездку. Я осмелился взять ее в свои объятия, считая, что стал сильнее. Отнюдь, самого главного я не сделал. Я так и остался слабаком.
Помните, чуть ранее я немного рассказывал о себе. Что мне 25 лет, работаю в офисе, живу с одноглазым котом и все такое. В общем, сама посредственность. Ничего интересного. Я не рассказывал более глубокие подробности своей жизни. Так как считал, что нет смысла растягивать скуку. Это как запоминать все цифры в числе Пи после запятой. Долгое и скучное занятия, а смысла ноль. Я пробовал и запомнил всего 20. Потому многие мелочи от вас я утаил. Но все важные и основные аспекты своей жизни рассказал. Вроде бы...
Хмм…
Стоп!
Ох, вот же дурак!
Забыл самое важное.
Простите меня, дорогие читатели, мне всего 25, а память уже, как у старика.
Я убийца.
Я убил Ликорис. Именно я остановил течение жизни этой юной, прекрасной девушки. Я сделал это своими руками.
Да-да, можете верить, можете нет. Только я виноват в этом, и никто другой. Ха-ха-ха! Какой бред, скажите вы. Столько распинался про любовь, юношескую романтику, первые эмоции, а оказался главным виновником.
Вы можете спросить, получил ли я за это какое-то наказание? Нет! Я отнял у нее возможность жить. Поставил крест на всех ее мечтах. Перекрыл ей дыхание. Она хотела стать ветеринаром, дарить добро этому миру. Она хотела чувствовать, любить, плакать и радоваться. Я наглым образом забрал это у нее.
А что же я? После того, как я ее убил, прошло 8 лет. Эти годы я не жил, а лишь выживал. Если это можно назвать моим наказанием, то мне станет немного спокойнее.
Что же я говорю...
Я жил. Дышал свежим воздухом. Встречал мимолетные рассветы и смотрел на утопающие закаты. Ел вкусную еду и пил кофе. Занимался сексом с разными девушками, забывая про нее. Смотрел на море, но уже один.
Это мое чистосердечное признание. Моя совесть. Мое нутро. Я расскажу, как все произошло. Постараюсь найти в темных уголках моего сознания все частички воспоминаний и собрать воедино.
Возможно, я должен раскаяться; возможно, сидеть за решеткой. Но пока я могу лишь писать. Я закончу эту историю.
Это случилось, когда падал снег.



\/



Тот день был первым по-настоящему холодным днем. С самого утра шел ледяной дождь вперемешку с крупицами снега. Температура на улице близилась к нулю. К обеду я вышел в магазин. В нос бил запах мокрого асфальта и уходящего тепла, которое уносило за собой все воспоминания. Дома никого не было. Родные уехали с друзьями в горы, отдохнуть. Я решил остаться, ибо к вечеру была намечена встреча с Ликорис.
На небе не было видно и проблеска света. Тучи загромоздили все вокруг. Дождь медленно переходил в большие снежные хлопья. Они напоминали пепел. Весь наш маленький город окутала серая пелена. Но мои мысли были неподвластны реальному миру. Они устремлялись в высь неба, за тучи, ближе к космосу. Ведь сегодня я вновь увижу ее, а значит, дождь и снег - это лишь пустяки.
В магазине я взял упаковку апельсинового сока, десяток яиц и лапшу быстрого приготовления. Хотелось приготовить подобие на том ям. Вернувшись обратно, я вытер голову полотенцем от холодного пота и принялся за готовку. Я не знал, как делается это блюдо, пробовал его лишь в кафе. В интернет заглядывать тоже не хотелось. Решил делать, следуя интуиции и собственному вкусу.
Вначале поставил вариться лапшу. Пока она томилась в горячей воде, я нарезал помидоры черри, острый перец и кусочки непонятной рыбы, которую нашел в холодильнике. Через 10 минут добавил все приправы. В какой последовательности их добавлять я не знал, потому делал все на глаз. Высыпал несколько пакетиков непонятных специй, добавил томатный соус и еще какой-то. Затем закинул все остальное. Через 15 минут все было готово. Ну, я так подумал.
Хм... Для первого раза... Хотя нет. Получилось отвратно.
Сквозь зубы я осилил одну порцию, запив двумя стаканами сока. Рыба получилась сырая, лапша вся слиплась и напоминала кашу. Из-за большого обилия томатного соуса, по вкусу напоминало борщ с рыбой. Про яйца я вообще забыл. М-да. Не быть мне поваром, подумал я.
До встречи с Ликорис еще было несколько часов. Хотелось себя чем-то занять. В итоге я решил убрать весь дом. В плеере включил одну из своих любимых песен. Гровера Вашингтона вместе с Биллом Уиверзом "Just the Two of Us". И принялся за работу.
Вымыл пол, протер все подоконники, выдраил ванну и туалет. Перебрал все книги на своих полках. Поставил стирку грязной одежды. Полил цветы, стараясь так же бережно, как это делала она. Чувствовал себя взрослым и самостоятельным человеком. Казалось, что я всю жизнь живу один в этом доме. Настроение было великолепное.
Покончив с делом, я плюхнулся на кожаный диван в зале дома и начал вдаваться в воспоминания о нашем путешествии к морю.
- Как же было круто! - крикнул я во весь голос.
Эта поездка нас скрепили неразрушимым узлом. Нет, у нас не появилось любовных отношений, мы не стали встречаться. Между нами было что-то большее, чем все эти банальности. Наши взгляды, неловкие прикосновения и тихие разговоры - это было намного волшебнее, чем обычная любовь.
На одну секунду я задумался. Неужели я чувствую себя счастливым? Это будоражащее чувство испытывают счастливые люди? Раньше я думал, что всю жизнь буду один. Я избегал людей, почти ни с кем не общался. Считал, что одиночество - это моя участь, а на большее я не способен. Что же теперь? За полгода один маленький человек повернул мою жизнь в другую сторону. Я стал иным благодаря Ликорис.
Воспылав еще сильнее, я вскочил, подобно птице в небе, с дивана, упал на пол и начал отжиматься. Я не был спортивным человеком, как говорил ранее, в детстве немного занимался бейсболом. Но в те минуты, минуты искреннего счастья, я знал, что могу отжаться хоть 1000, хоть 10000 раз.
Перед выходом я еще раз сходил в душ. Вымыл голову, побрился целых два раза. Моя подростковая щетина росла быстрее, чем я сам. Почистил зубы, отполировал ногти. Подготовив одежду, в которой пойду, я сел на кровать в своей комнате и смотрел, как снег медленно ложится на землю, создавая облачное царство. Я неистово ждал встречи.

Встретились мы ближе к пяти часам, напротив одного кафе. Место было не обыденным - блинная лавка. Там делали лучшие блинчики в городе. Сладкие, соленые, острые, с ягодами и фруктами. И цены для школьников были самые подходящие. Мы часто туда заходили с Ликорис, когда хотели чего-нибудь перекусить. Вот и решили, место для встречи перенести сразу к кафе.
Направление нашей прогулки в тот день тоже было необычным. Ликорис предложила прогуляться до самого озера. Идти до него около 3-ех километров, еще и всю дорогу замело мокрым снегом. Но как я уже говорил, мы были странниками, ищущие чего-то важного. Вопреки всему, мы взяли по блинчику, один с шоколадом для нее и с клубничным джемом для меня, и ринулись в дорогу.
Местом, куда мы шли, для хорошей прогулки было не назвать. К озеру, вблизи, было не подобраться. Если пройти сквозь лес, по тропе пару километров, начиналась скалистая местность. Как раз таки озеро находилось между двумя скалами, можно сказать, в их разрезе, который представлял собой некое глубокое ущелье. Взглянуть на озеро можно было лишь на одном конце этих склонов, сверху вниз. Мы часто бродили туда детьми, сидели на солнышке, бросали камни в воду, и со страхом в глазах подползали к краю склона и смотрели вниз. Даже ходили легенды, что по ночам из этого озера выплывают монстры, карабкаясь, выползают из ущелья и захватывают тьму леса. Городская легенда. Здешние жители обходили это место стороной, считая его опасным. Думаю, они и придумали ту байку. И как ни странно, наш маршрут пролегал именно туда.
Ликорис была как всегда прекрасна. Черная юбка чуть выше колен; на ногах темные утепленные колготки; сверху пальто, связанное поясом; на голове капюшон. Издалека, из-за своей неуклюжей походки, она напоминала маленького дедушку, который, устремляя взгляд вниз, ищет свою маленькую бабушку. Ироничный вид.
Наши носы покраснели от холода. Спустя 15 минут мы зашли в лесную чащу, оставалось пройти еще треть нашего пути. Из-за резкой смены погоды лес преобразился в неестественную форму. Казалось, что изменился весь мир, и он больше не наш. Вот-вот и с неба посыпятся змеи, облепят деревья и накинутся, защищая свои владения. Таким злобным казался для меня лес. Тропу, по которой мы шли, было почти не видно. Снег с каждой минутой усиливал свое падение. Деревья откинули свои листья и стали похожими на большие статуи с огромным количеством рук, тянущиеся к небу. Птицы затихли, прекратив свои баллады. Насекомые спряталась по своим домам. Если закрыть глаза, было ощущение, что ты в мертвом царстве, и только снег падает на твое лицо, заполоняя всю планету.
Не прошло и получаса, как мы были на месте. Пред взором открылся снежный склон. Давно уж я тут не был, подумал я. Этот склон напоминал ту равнину на море, с которой мы наблюдали за фейерверками. Только вид здесь был более скверным. Небо заполонили гнетущее тучи.
Чтобы увидеть озеро, нужно было подойти на расстояние одного-двух метров от обрыва. Еще давно, рассказывала мне мама, когда мои родители были молоды, озеро было настолько глубоким, что до дна никто не мог доплыть, не хватало воздуха в легких. Они приходили сюда в летнее время, устраивали пикники и голышом со склона прыгали вниз. Это было у них неким развлечением. Потом, спустя время, вода в озере ушла, ее стало втройне, а может, и вчетверо меньше. Расстояние от обрыва до воды стало около ста метров. Это место все позабыли, стали обходить стороной и считать, что здесь небезопасно. Пожалуй, они правы.
Мы стояли посреди склона и смотрели на могучий лес, находящийся подле нас. С высоты он больше не казался таким злобным.
- Через год, когда мы закончим школу, я переезжаю в соседний город. Там буду поступать на ветеринара. - тонким голосом, даже слегка писклявым, произнесла Ликорис.
Я молчал. Лишь мельком окинул ее взглядом.
- Ты же хотел поступать на филолога, верно? - не дождавшись ответа, она продолжала. - Как я знаю, в том городе нет университетов с такой специальностью. Большинство идут с уклоном на экономику и медицину. Значит ты останешься здесь?
Я уже подумал с досадой согласиться. Но неожиданно мой мозг стал выкидывать фразы, которых и не было в моих мыслях. Мои губы произвольно стали произносить слова.
- Тогда я поступлю на экономиста. - она резким движением повернулась в мою сторону. - Буду работать в банке. В рабочие дни считать деньги, в свободное время писать свои повести. А что, совсем неплохо. Главное, что я буду рядом с тобой.
Я не понимал, что говорю. Это был не я, а кто-то другой. Может Ликорис вселилась в мое тело своей способностью и сказала это за меня? Бред какой-то.
Ликорис широко раскрыла глаза, приоткрыла рот. Взглянув на нее, она тем же резким движением отвернулась и пискнула что-то неразборчивое. От волнения я засмеялся. Она тоже.
- Подойдем поближе? - спросила она.
- Давай.
Мы остановились на расстоянии пары метров от обрыва. С этого положения вполне неплохо было видно озеро. Со стороны оно казалось одиноким и безлюдным. Будто мы первые люди за десятки лет, которые пришли на него посмотреть. Возможно, это так. Чувствует ли что-нибудь вода? - подумал я. Боль, радость, страх? Какие-либо эмоции? Если и чувствует, то, скорее всего, эта вода - очень несчастная вода. Ее оставили здесь на произвол судьбы, забрав возможность дарить счастье другим. Не справедливо это как-то.
Мы простояли у озера некоторое время. Мои руки покраснели от холода и стали сухими, как наждачка.
- Замерз?
- Нет, нормально.
Я тер руку об руку и трясся от холода, стуча зубами. Она засмеялась себе под нос и сказала:
- Врун!
Я пожал плечами.
- Красивое и грустное озеро, да?
- Пожалуй. - ответил я.
- Хочется увидеть его летом, когда оно искрится от солнца. Когда на небе пролетают птицы.
- Обязательно вернемся сюда, когда будет тепло.
- Обещаешь?
- Ага!
Постояв еще несколько минут, я сказал:
- Может пойдем уже? Ты все-таки права, я замерз.
- А я спрашивала! - с улыбкой произнесла она. - Хорошо, идем.
Я развернулся спиной к ней и сделал пару шагов вперед. Но ее шагов я не услышал. Я услышал лишь шорох рыхлой земли. Такой звук, будто в метре от меня лопатой выкопали землю.
Обернувшись назад, ее уже не было. Я видел только пустоту. На миг я подумал, что все время был один. Ликорис никогда не существовала. Она была плодом моих больных фантазий. Я выдумал ее.
Медленными шагами я подошел к обрыву. Реальность оказалась жестокой. На дне ущелье, в озере, я увидел, как в воде плещется Ликорис. Она била руками о воду в надежде за что-то схватиться. Прошли секунды, и последовали крики. Мольба о помощи. Вопль умирающего человека. Я и не знаю, сколько раз услышал свое имя в ее крике. С высока она была похожа на маленький камешек, который всплыл в воде.
Времени мало, вода была ледяной. Я судорожно достал телефон с кармана, но осознал, что мобильной сети тут нет. Мы находились в глуши леса. Какая еще мобильная связь?! Я не знал, что делать. Глаза залили горячие слезы. Она все колыхалась в воде и издавала громкие вопли, глядя прямо на меня. Мое лицо скривилась с ужасающую гримасу. Я хотел кричать, но не мог выдавить и звука. Внутри все сжалось. Я упал на живот, вытянул две руки в ее сторону, надеясь, что каким-то образом она ухватится за них, и я смогу ее спасти. Но этого не произошло. Я молча смотрел, как ее жизнь утопает в ледяной воде.
Прошло примерно десять минут, и крики прекратились. Внизу я лишь видел маленький камешек, и этим камешком было тело Ликорис. Холодное, твердое тело. Думаю, улыбки на ее лице не было. Я пролежал на животе, заваленный снегом, несколько часов, глядя на нее. Мне хотелось орать, разрывать на себе кожу, сжечь этот лес и всех птиц в нем, но я не мог и пошевелить пальцем. Мне казалось, что я больше никогда не смогу произнести и слова.
Найдя силы, я поднялся на колени, сел на край обрыва, свесив ноги к озеру. Я желал, молился богам, чтоб земля, на которой я сижу, рыхлая земля, обвалилась, так же, как и у нее. И я бы полетел вниз, в холодную воду. Схватил ее в объятия и остался бы с ней навсегда. Мы бы опять поехали к морю, пили теплый облепиховый чай, прижавшись друг к другу, и смотрели на уходящее солнце. И все бы у нас было хорошо. К сожалению, земля та, будто превратилась в бетон, и я остался жив.
К вечеру я вернулся домой. При входе мама крикнула что-то радостным голосом, но я проигнорировал. Все тело билось в страшном ознобе. Мне было все равно. Я свалился в постель и пролежал, не смыкая глаз, пару дней к ряду. Никто не знал, что произошло, только я. Мы никому не говорили, что общаемся. Своим родителям я врал, что гуляю с друзьями, она же, в свою очередь, говорила, что с подругами. На всем белом свете я один знал, что ее маленькое тело сейчас плавает в заснеженном озере. Спустя сутки объявили, что она пропала.
Следующие две недели я провел на кровати. Оказалось, у меня воспаление легких в тяжелой форме. Приходили врачи, мать пичкала меня таблетками и поила горячим супом. Но я ничего не видел, перед глазами была лишь одна картина. По ночам я часто кричал на весь дом, захлебываясь в слезах и судорогах. Родные ссылали это все на жар из-за болезни. Постоянно снился тот сон, который я увидел в электричке. Ликорис падает в бездну, на самое дно. Я стою наверху и со страшной гримасой смотрю на нее. Она молит меня о помощи, но глядя на верх, видит одну пустоту. По сей день меня мучают эти кошмары.
К нам домой пару раз захаживала полиция. Опрашивали моих родителей, не видели ли они эту девушку, показывая на фотографию Ликорис. Они, конечно же, говорили, что нет. Один следователь хотел побеседовать со мной, но родные отнекивались, говоря, что я уже давно тяжело болен и с девушками общения не имею. Это было моим небольшим алиби. Спустя неделю они нашли ее тело. Выловили в озере. Городишка у нас маленький, и я думал, что сделают они это быстрее. По рассказам, тело было окоченевшее и распухшее от влаги.
Я не явился на ее похороны. Я даже не проявил соболезнование ее родным. Я сбежал, как последний трус. Пытался вести прежнюю жизнь, ни с кем не общался, постоянно был один. Делал вид, будто и не было тех 6-ти месяцев. Но как прежде уже не могло быть. Я больше ничего не чувствовал. И величина этого была абсолютна. Ни радости, ни печали, ни горя. Мой мозг будто выкинул все эмоции из моего организма. Лишь изредка, слезы стекали по моим щекам, неподдающиеся контролю.
В тайне от родителей стал курить. По вечерам, пока никто не видел, я крал бутылки разного алкоголя из холодильника и выпивал все до дна. Думал, что это как в фильмах, где взрослые топят свое горе в табаке и алкоголе, но это оказалось ложью.
Отныне небо виделось мне только в сером цвете. Казалось, яркие лучи солнца выжигают мне глаза. Колосья пшеницы, в которой я раньше мог лежать часами и мечтать о вечном, рвали кожу на пальцах. Птицы раздражали слух. Я запирался дома и не выходил неделями. Постоянно врал, что болею, чтобы не ходить в школу. А если и выходил, то набирал полный рюкзак алкоголя отца, сбегал из дома и лежал на том самом склоне, напиваясь до отвала, разрывался в неистовых воплях и плакал, что есть сил. В пьяном угаре засыпал на краю обрыва, смотря на озеро, в надежде, проснувшись, оказаться вместе с ней.
В тот день, когда выпал первый снег, я перестал жить. Часть меня, часть большого пазла упала вместе с ней на самое дно, в кромешную тьму. И больше ее никогда не найти. Вокруг лишь одна тишина. Она медленно разбивает мои перепонки. Я всегда знал, что у тишины есть звук.
С тех времен прошло восемь лет. Восемь невыносимых лет. Я переехал в другой город, появилась хорошая работа, снимаю неплохую квартиру, даже были отношения с чудесной девушкой. Моя жизнь полностью поменялась. И вот же оно - настоящее счастье! Следовало бы сказать. Но увы. Я остался все тем же 17-им парнем, который лежит у края склона на животе, не произнося ни слова, и тянется руками к маленькому камешку в ледяном озере.
Это было мое чистосердечное признание. Судить, виновен я или нет - эту возможность я предоставляю вам.



Она умерла ближе к холодам, когда падал снег. Думаю, ей бы это не понравилось. Она любила свет яркого солнца и тепло весеннего ветра.



\/



Ну что ж, неуклюжими шагами мой рассказ подошел к концу. Эта была небольшая история моей жизни. В ней я постарался выразить всю свою юношескую первую любовь. Донести, насколько важны для меня были те полгода. И какой ужасный поступок я совершил. Хм... Грустная история получилась. Хотя грустная она или нет, решать только вам.
Сегодня на работе меня повысили до управляющего офисом. Я перевыполнил ежемесячный план вдвое, мне выписали хорошую премию и повышение. Хорошая новость, не так ли?
Закончив с небольшим празднованием моего повышения с коллегами, я вызвал себе такси и направился домой. На улице стояла весенняя пора. Пахло распустившимися цветами и предстоящим теплом. Прекрасная погода! Выйдя из такси, я зашел в магазин, купил сардины для своего пирата и пару банок пива для себя.
Дома первым делом я нарезал рыбы коту сразу на несколько порций, положил в три миски. Принял душ, начисто побрился, подстриг ногти. Надел чистую одежду: белую рубашку и серого цвета отглаженные брюки. Закатав рукава, я открыл банку пива и вылил половину в стакан, сделал глоток.
Стрелки на часах показывали сколько-то минут 3-ех ночи. Свет я не включал. Стояла кромешная темнота. Я сел на диван и стал всматриваться в самые темные углы комнаты. Вырисовывались ужасающие очертания.
Через несколько минут я сделал глоток пива, и передо мной во тьме показалось чье-то лицо. Белое, с синими губами и глазами, окутанные бледной пеленой. Конечно же, это была она. Я слегка улыбнулся, встал с дивана, подошел к тумбе и на ощупь достал пистолет. Сел обратно, спустил курок и приложил к виску.
Бах!






"С вами как обычно была ваша любимая станция 103FM Studio! И ваш покорный слуга и друг! Спасибо, что оставались с нами! А на очереди у нас The Lumineers с песней "Sleep On The Floor". Всем хорошего дня!”


























Дорогой читатель,
Мне бы хотелось сказать несколько слов перед тем, как вы начнете читать данную повесть. Вся эта история - не сплошной вымысел. Некая ее часть произошла со мной на самом деле. Да-да. Можете верить, можете нет.
Одной чудной ночью мне приснился сон. Такой яркий и реальный, будто в другой жизни со мной это и вправду произошло. В том сне я вел интересный разговор с одной Ламой. В тенистой глуши, во владениях дикой природы, ранее неведомые мне. Лама поведала мне долгую историю про жизнь и смерть, про любовь и горе, про мир и хаос. Эта Лама олицетворяла нечто неизвестное моему крохотному мирку.
По утру я отчетливо помнил весь сон. Каждое слово, сказанное ею, крутилось в моей голове. И я осознал, что у меня готова полноценная идея для своего рассказа. Я искренне надеюсь, что своими скудными попытками в писательстве, я смог передать Вам свой смысл. И хотя бы немножко приоткрыть дверцу своего мира.
Как-то так.
Выражаю огромную благодарность каждому кто прочтет эти строки.
Спасибо!


2024 г.

ПРЕЛЕСТЬ ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ




- Может хватит тебе уже? - сказал бармен.
- Чего?! Не говори чепуху! Я только начал. - отрезал я.
- Гун, он прав. Ты уже на ногах не стоишь, и глаза слипаются. Поехали уже домой. - возразила М".
Я, ели найдя в пространстве бокал, взял его со стойки и выпил залпом все, что в нем оставалось. Вместе с обжигающим алкоголем закинул в рот кусочек льда и стал его грызть. Ударив по столу кулаком и вздохнув, будто после тяжелой пробежки, я сказал:
- Че вы пристали ко мне? А?! Это мой законный выходной вечер. Могу делать, что хочу!
- Знаешь, Гун - начал бармен. - Когда трезвый, ты довольно славный малый. Никого не трогаешь, не беспокоишь. Тише воды, ниже травы. С тобой даже приятно общаться. Но когда ты выпиваешь... Что же с тобой происходит? Даже страшновато становится.
Я слегка ухмыльнулся, прикрыл глаза и опустил голову вниз.
- Заткнулся бы ты, а!!! - крикнул я.
- Ладно, ему еще одну порцию, а мне холодный лимон с водой. - заказала М". - Выпиваем с тобой последние порции и едем домой. Усек?
Она смотрела на меня суровым взглядом.
- Ага...
Мы просидели в баре около часа. Я успел выпить 3 бокала и познакомиться с мужиком, который сидел за соседней стойкой. Вначале мы неплохо поладили, он рассказывал про свой бизнес, вроде что-то с яйцами связанное. Сказал, что много зарабатывает, назвав шепотом сумму, я понял, что она почти в 10 раз больше моего заработка. Завидно мне не было, деньги для меня огромной роли не играли. Но в один момент мне подумалось, что он пытается выпендриваться передо мной, еще и в присутствии моей подруги. В итоге я включил свойственный моему пьяному состоянию режим быка и погнал на него. Но не тут то было. Он оказался не только богатеньким бизнесменов и красавчиком, так еще и крепким малым. Он заехал мне пару раз по роже. В челюсть и в нос. Переломов не было, но приятного мало. Всю дорогу до дома кровоточил нос, а с утра было больно шевелить челюстью. Что уж там, мне не впервой.
М" после перепалки подхватила меня под руку и вывела с бара. На неизвестном языке я кричал разные обзывательства вслед тому мужику. Идя до машины, она что-то норовила поучительным тоном.
- Ты же понимаешь, что так нельзя? Зачем ты на него полез? Он больше тебя почти в два раза, ты разве этого не видишь? Как малое дитя...
Я лишь на все кивал головой в ответ.
У машины я кинул ей ключи. Она открыла дверь и села на водительское место, я устроился рядом. Как и говорил, деньги - для меня большого смысла не имели. От роду был такой. Сам не знаю почему, может цены их все еще не узнал, а может потребностей попросту нет. Ездил я на старенькой Honda серебристого цвета пикап. Удобная, недорогая в обслуживании, подходила для моей работы. А большего комфорта мне и не требовалось.
Сев в машину, сразу в голову ударил сильный зуд. В мыслях кружился безумный водоворот, словно еще немного, и он затянет весь мир в себя. Я схватился за виски и стал вдавливать их пальцами. Казалось вот-вот и голова лопнет. Наверное, многовато сравнений, однако по другому передать, что творилось в моей башке, просто невозможно. Изрядно уж я тогда накидался.
Я открыл окно и закурил сигарету. Совсем чуть-чуть, но мысли становились по полочкам. М" тем временем тихо сидела на своем месте и с отторжением смотрела на меня. Я не любил такое выражение ее лица. Она вставила ключ зажигания и со второго раза завела машину. Мотор заиграл в своем обыденном ритме. Затем она включила проигрыватель и поставила свой компакт диск, полилась музыка. Она постоянно носила с собой в сумке несколько дисков со своей музыкой. Включала, не спрашивая у меня, в моей машине. Это в ее характере. Любила она - классику. Я же с музыкой пианистов старых времен был на вы. Но иногда послушать можно было. Есть что-то такое в этой музыке, неподвластное слуху. То, что раскрывается где-то в глубине души. Люди, передающие чувства, эмоции, слезы и смех в виде искусства - невероятные люди. Я всегда это знал. В этот раз из проигрывателя заиграл Шопен Ноктюрн Си-Мажор. Какой номер не вспомню. Под клавишную мелодию мы медленно покатились к дому.
За окном, как и всегда, простирался прежний вид. Улицы, которые сегодня я уже видел. Все те же магазинчики, что и днем, только теперь их озарял лунный свет. С виду они казались заброшенными. Стояла июньская пора, начала лета. Сезон дождей уже дышал в спину, но на небе не было и облачка. Звезды на ночном пространстве изредка маячили своим светом, будто напоминая, что они еще здесь с нами. Автознаки стояли на своих местах. Хотя бы немного сдвинулись... На самом деле этот вид мне уже крайне наскучил. Столько лет я вижу одно и тоже, день изо дня. Кажется, что мир стоит на одном месте и никуда не движется. Либо дело во мне. Я, как вкопанное дерево, столетиями стою в одной точке и вижу одно и тоже, и нет возможности вырваться из силы притяжения. Возможно, за границами этого мира, моего мира, пролегают чудесные края, места, будоражащие воображение, и время там движется с неимоверной скоростью. Но я обречен видеть, как стрелка на часах без способности к движению показывает лишь одно число на циферблате. И больше она никогда не сдвинется. А мне только что и остается, как созерцать.
На секунду почудилось, что все слова из моей головы едким паром витают по салону машины. М" была сосредоточена на дороге. Устремив взгляд вперед, она крепко сжимала руль своими тонкими пальцами и в такт мелодии мурлыкала себе под нос. М", так я решил ее здесь называть по сугубо личным причинам, была подругой детства. Сколько мы с ней общаемся, так и не сказать. Как себя помню, она всегда была рядом. Жили на одном дворе, вместе ходили в детский сад, затем в школу. Когда поступили в колледж, расстались на год. Она училась на дизайнера в другом городе, я остался в прежнем, но так и не смог никуда поступить. Спустя год она отчислилась и вернулась обратно, стала работать на фирме у родных. Даже и не знаю, обрушились ее мечты или нет, мы с ней почти об это не разговаривали. Так всегда и происходит. Наш город похож на огромный лабиринт. Кажется, что ты уже на выходе, и вот пред взором открываются дивные просторы. Но, как ни странно, это все лишь глупые иллюзии глупых людей. Ты двигаешься на несколько сантиметров, а город, словно вантузом, засасывает тебя обратно. И ты уже не видишь просторных видов, а лишь непреодолимое отчаяние. Как-то так.
Она была хорошим человеком. Красивой девушкой. Когда я о ней задумывался, то никогда толком не мог найти в ней изъяны. А если уж и находил ключ от небольшого сундучка с ее минусом, то сразу же показывались огромные сундуки с золотом в виде плюсов, которых было больше в алгебраической прогрессии. М" была трудолюбивая, заботливая, ответственная. И что самое главное - добрая. Она была намного добрее меня. В нынешних реалиях этого простого слова, как доброта, крайне не достает. Она постоянно выручала меня в сложных ситуациях. Я частенько брал ее с собой в бар, ибо только она, хрупкая маленькая девушка, могла утихомирить мой пьяный пыл и спасти меня от неимоверной гибели. Когда умер мой отец, она была единственным человеком, который остался со мной. Впав в алкогольную кому, она протянула руку и, без моего согласия, взяв меня за шиворот, вытащила к свету. Пожалуй, моя любовь к ней звучит эгоистично. Однако мое скудное внутреннее существо необъятно ее ценило.
Подъехав к дому, она одним нажатием забрала свой диск и заглушила мотор.
- Поднимешься ненадолго? - спросил я.
- Конечно. Ты себя видел? Нос в крови, рубашка тоже, на ногах стоять не можешь. Свалишься и уснешь еще на лестничной клетке. Пошли.
Я жил в стареньком доме. Лифта в нем не было, потому приходилось подниматься пешком на третий этаж.
Поднявшись на этаж, я стал показывать свой трюк. Я всегда его делал. Это была моя пьяна способность. Как в фильме про пьяного мастера с Джеки Чаном. Чтоб дойти от лестничной клетки до своей двери, мне нужно было сделать всего 8 шагов. Не больше, не меньше. Каждый шаг должен быть примерно одного расстояния. В каком бы я ни был состоянии, всегда мог проделать этот трюк.
- Опять ты за свое. - сказала М".
- Ага. - буркнул я.
Дойдя до двери, я с закрытыми глазами доставал ключи, открывал дверь, снимал обувь, нажимая на пятки ботинок. Скидывал верхнюю одежду на пол. Делал еще 5 измеренных шагов и валился на кровать. Это уже превратилось в мой собственный ритуал. Что только не придумаешь, когда ты заядлый пьяница.
- Ну чудааак. - протянула она.
Сидя на кровати, я смотрел на луну, которая белесым светом наполняла комнату. М", стоя в темном углу, потянулась к выключателю.
- Не включай свет. - произнес я.
- Ладно.
- Останешься сегодня со мной?
Она насмешливо улыбнулась и сказала:
- Что ты собрался со мной делать? Ты даже раздеться сам не можешь.
- Ты меня недооцениваешь. - сказал я, делая суровый взгляд.
Она прошла на кухню, налила в стакан воды и подошла ко мне.
- Гун, ты же знаешь, мне завтра рано вставать на работу. Ложись спать. Выспись хорошенько, а завтра после работы можем увидеться.
Я молча кивнул в ответ.
Она стала поэтапно меня раздевать. Сняла пиджак, рубашку. Затем стянула брюки и носки. Бросила запачканную кровью рубашку в стирку. Уложила меня в постель. Накрыла одеялом. Поставила на тумбу у изголовья кровати стакан воды.
- Доброй ночи, Гун. - перед уходом сказала она.
Я укутался одеялом с головой и провалился в глубокий сон.

***

Кто же я такой? Этот вопрос всплывает у меня в голове каждый день. И чаще всего я отвечаю себе - ты просто пьяница. Отчасти это правда. Иногда я ощущаю себя пустышкой. Пустая банка, в которой нет и капли жидкости. В детстве вместе с бабушкой мы ездили на одно пастбище. Оно было поросшее зеленой свежей травой. В некоторых местах искрились под солнцем желтые цветы. На этом лугу пасли овец. Десятки, а может, сотни причудливых животных, похожих на облака, бегали друг за другом и весело бекали. Мы расстилали простыни, усаживались и смотрели на этих существ часами. Бабушка рассказывала всякие истории из жизни. Про детство, про отрочество, про свою карьеру. Было свободно и легко, никаких скверных мыслей, никаких глупых вопросов. Я чувствовал себя листком, который вырвался с веток дерева, и с помощью дуновения ветерка мог облететь полсвета.
А что же сейчас? Лишь тяжесть бытия захватывает мои мысли. Этот луг все еще остается у меня в голове. Но отныне - он пуст. Вся трава на нем засохла, сгнила, испарилась. Овец пустили на убой, и только клубы шерсти катаются по черной земле, будто перекати-поле. Желтые цветы, похожие на приспешников солнца, завяли и превратились в перегной. Таким я вижу себя. Я фигурка безликого человечка, которой можно вертеть в любые стороны, а она с потухшими глазами подается любому приказу.
Я не нашел себе места. Не нашел любимой работы или хобби. Не нашел своего человека. Не нашел себя. Я пьяница, который утопает в алкоголе в надежде убежать от этих голосов, которые бушуют, как шторм в море, в моей голове. Когда же этот поиск подойдет к концу?
Но в один день все изменилось. Из моей головы, моего тела словно вытащили все внутренности, и образовалась немая тишина. Она плавно растекалась от пяток до кончиков волос. Некая истина без стука ногой отворила дверь, зашла в мой мир и дала мне взбучку. Мое томное течение подошло к концу. И этот конец оказался началом.

***

Проснувшись утром, а точнее ближе к обеду, слегка болела голова и мутило живот. Боль от побоев почти прошла. Мне к такому не привыкать. Каждые выходные вечера происходит одно и то же. Я где-то напиваюсь, начинаю буянить, а М", словно спасатель на берегу моря, вырывает меня из ядра сражений.
Сам по себе то - я человек спокойный. Когда трезв, за словом в карман не полезу. Люблю тишину, монотонность, одиночество. Но когда начинаю пить, во мне будто просыпается другой человек. Иногда думаю, что у меня внутри обитает кто-то еще, какой-то придурок. Биполярное расстройство вроде называется. И как только я выпиваю больше трех бокалов, он, независимо от моего желания, вырывается наружу. Начинает крушить, разрывать и метать все вокруг, подобно не подвластному зверю. Из раза в раз я понимаю, что так больше нельзя продолжать жить. Но увы, лишь эти ребячество и своеволие помогают мне справляться с пронзающим натиском голосов в моей голове.
В тот день у меня выпадал выход в ночную смену. Весь день был свободным, а делать было нечего. Работу своей мечты я не нашел. После окончания школы многие сверстники поступили в разные колледжи и университеты. Сейчас уже ездят на дорогих машинах, имеют семьи и живут в огромных домах. Я же послал свою судьбу на произвол течения реки. В 18 лет отец мне сказал, чтоб я решал все свои проблемы сам и валил с дома. Потому мне с раннего возраста приходилось браться за любую работу. Был официантом, грузчиком, мойкой грязной посуды, даже проработал поваром какое-то время. Но все было не то. Работа мне быстро докучала, да и начальство всегда было паршивое. Я собирал свои манатки и с треском убегал, оставляя после себя лишь пыль, не оглядываясь назад.
Сейчас же я нашел себе подходящую работенку. Томную, медленную, сводящую скулы от тоски, как и я сам. Купил поддержанный старенький пикап на небольшие сбережения и устроился в книжную фирму. Занимался развозом книг по точками, которыми был усыпан весь город. Большой ум для такой работы был не нужен. Забираешь тираж книг со склада, проверяешь целостность их упаковки, заталкиваешь в машину, хорошенько цепляешь, чтоб не улетели, и везешь к нужной цели по намеченному пути. На месте заполняешь некоторые бумажки и отдаешь в дельные руки. Затем обратно на склад. И так туда-сюда. Конечно, бывает, попадаются заказы в соседние города, и груза там много, но за это доплачивают, потому воротить носом не приходится. Как раз такой заказ мне и выпал в ночную смену.
На складе нужно было быть к десяти часам вечера. Весь день был в моем распоряжении. Выкурив первую утреннюю сигарету, я решил проверить, что у меня есть на завтрак. Открыв дверцу холодильника, я увидел три яйца и пару листов салата. Да уж, не густо, подумал я. Хоть и поваром я работал, но любителем готовки не был. Поэтому еды в моем холодильнике практически не бывало. Пусть хоть мышь вешается. Или кто там вешается?
Устав смотреть на этот тусклый пейзаж, я закрыл холодильник и подумал сходить куда-нибудь перекусить. После вчерашнего пьянства моему животу не помешало бы подкрепиться. Сходил в душ, вымыл голову. Подумывал побриться, так как на лице была сколько-то дневная щетина, но решил отложить это на потом. Закончив все дела в ванне, раздумывал в чем пойти.
Жил я, кстати, в двухкомнатной квартире в затхлом сыростью и погруженным в людские раздражения районе. Квартира перешла мне по наследству, когда мой старик умер. От чего я был крайне удивлен. Общались мы с ним - посредственно. Умер он, так сказать, не благой смертью. На работе, а работал он на фабрике изготовления дверей, получил занозу. Плюнул и вытаскивать не стал. В итоге рана загноилась и произошло заражение крови. Промучился на медицинской койке пару месяцев, а после и испустил дух. Матери у меня никогда не было. То есть как бы физически она существовала, но в глаза ее я не видел. Она свалила после моего рождения. По рассказам отца, она была местной шлюхой, поэтому все было понятно.
Погода в последнее время была непредсказуемой. С утра может печь как в аду, а к вечеру пойдет дождевая буря, и всех нас спасет Ноев ковчег. Иногда кажется, что там наверху, Бог лета и Бог осени играют в карты за то, кто сегодня властвует на земле. И Бог лета неплохо так сдает позиции, принуждая мирской люд сталкиваться с осенним хаосом. Выкинув из головы все сторонние обстоятельства, я надел легкие хлопковые брюки серого цвета; белую майку неизвестного бренда и сверху нее рубашку-гавайку. На голове завязал волосы в пучок (у меня были длинные волосы, чуть не доставая плеч) и накинул кепку, высунув сзади хвост. На кепке была эмблема баскетбольной команды Детройт. На нос солнцезащитные очки Рей-бан с круглыми стеклами.
На улице, казалось, жизнь перестала существовать. Пройдя около километра от своего дома, я насчитал всего трех человек, попавшихся мне на глаза. Район такой был, люди либо идут на работу, либо работа идет на них. Другого варианты нет, увы. Дойдя до закусочной, в которой я нередкий гость, я уселся за свободный столик, а таковых было сполна, и стал рассматривать почти наизусть выученное меню. Немного поразмыслив, я заказал овощи с рисом в сливочном соусе, уголь на мясе и стакан холодного пива. Ожидая свой заказ, я погрузился в тайную комнату своих мыслей.

***

Детство. Мне лет 10. Тогда я частенько спал днем. Старик был на работе, делать нечего. Лето, безумная жара. Открытое окно, с которого слегка дует свежий ветерок. Я потный плюхаюсь на кровать и наблюдаю за солнечными зайчиками, играющие со мной на потолке. Сам того не замечая, веки наполняются свинцом, глаза медленно закрываются, и я погружаюсь в мир сладких снов.
Большое поле усеяно неизвестными фиолетовыми цветами. Со стороны, оно напоминает океан, у которого нет конца и края. Все поле залито солнечными лучами. Я иду вперед, наступаю на цветы босыми ногами, забирая у них жизнь. Вдалеке стоит огромное дерево, нереальных размеров. Под ним женщина, незнакомка. Ноги, словно мне они не принадлежат, тянут меня к ней. Она не произносит ни слова. Стоит молча под тенью волшебного дерева. Улыбается сияющей улыбкой и смотрит прямо на меня карими глазами.
Я подхожу ближе, задираю голову вверх, чтоб получше рассмотреть ее лицо. Красивое. Она с распростертыми объятиями прижимает меня к себе. Я ощущаю мягкость ее груди, нежность рук, легкую теплоту. Я точно ее не знал раньше. Но уверен на все сто - она моя мать. Другого вариант и быть не может. Я отстраняюсь от ее объятий, чтоб еще раз взглянуть в эти карие глаза. Она все так же смотрит на меня с любовью и заботой.
Спустя пару минут эта женщина, моя мать, поднимает руку вверх ладонью к солнцу. И вдруг дерево, подобно живому разумному организму, начинает протягивать ей свою ветку с плодом, похожим на спелое яблоко. Эта ветка извивается непонятными узорами и зигзагами, словно змея. От удивления у меня учащается дыхание, слезятся глаза.
Через несколько секунд волшебный плод падает на ладонь матери. Это сказочное древо напоминает послушного зверька. Она протягивает мне этот фрукт, а может и ягоду. Не раскрывая рта, говорит:
- Вкуси его. Тебе это нужно.
Голос нежный, подобно шелковой простыни. Я держу его в руках. Сочный спелый фрукт, кажется, если на него надавить, то польется сок. Но что-то было не так, мой маленький разум неосознанно это понимал. Недолго думая, я было решил отдать его обратно. Однако мой живот неожиданно издал странный звук. Я почувствовал лютый голод, будто не ел ничего годами. Поддавшись биологической потребности, я откинул все сомнения и вкусил его. Его вкус тяжело описать. Он похож на сладость победы, на первый поцелуй, на слезы, льющиеся от горя. Его сок растекался по всей моей плоти, заменяя кровь, текущую по жилам. Что-то неподвластное юному сознанию менялось внутри меня.
После первого укуса голод пропал, как-будто его и не было. Я поднял голову и с улыбкой на лице посмотрел на мать. Там уже была не она. Выражение лица все тоже, те же карие глаза. Присмотревшись получше, я заметил, как с левого глаза выползает личинка. Затем из щеки, чуть выше ее улыбки, разрывая плоть, вылез таракан. Различные жучки полезли со всех щелей на лице. Вскоре правый глаз лопнул, как надувной шарик, и растекся по лицу. Левый глаз вывалился и повис, как груша для бокса, на глазной нити. Вся кожа на лице медленно начинала разлагаться, обваливаясь гнойными кусками. Через время вместо нежного лица матери остался лишь череп, поросший мерзкой плотью. А улыбка так и не сходила с ее лица.
На этом моменте я всегда просыпался. В холодном поту, с ужасом в глазах. Сейчас этот сон мне уже не снится. Но я отчетливо отложил в воспоминаниях это мертвое лицо с растянутой до ушей улыбкой. В жизни свою мать я никогда не видел. Нет ни фотографий, никаких вещей. Даже и не знаю, жива она или нет. Изредка захаживая в бордели, боялся ее там встретить. Но, к моему счастью, если она все еще жива, то уже стала старушкой.

***

Ожидание заказа оказалось оправданным. Овощи были идеальной прожарки, чуть похрустывали. Сливочный соус прекрасно дополнял вкус. Три рисинки красовались посреди тарелки между овощей. Взяв одну, я разрезал ее ножом на три части и, макнув в соус, с наслаждением поглотил. Уголь по вкусу не уступал. Пропитанный жареным мясом, с него тек нектар. Конечно слегка суховат, но что поделать. Уголь есть уголь. Покончив с вкусным завтраком, я запил все холодным пивом. Сделал вдох полной грудью, затем медленно выдохнул. Взял зубочистку и вычистил зубы от застрявшего угля. Достал пачку Винстона и закурил сигарету.
На улице уже стоял непереносимый жар солнца. Смотря на горячий асфальт, было видно, как развиваются язычки испарины. Слева от меня в паре сотни метров находилось высокое здание. Вроде офисного центра. Неожиданно огромный червь, по размерам походивший на поезд, стал обволакивать эту высотку, словно удав. Через несколько секунд его голова (если она вообще есть у червя) достала до самой вершины. От его силы был слышен звук крика стекол в окнах. Поначалу я подумал, что мне просто показалось. Но взглянув еще разок, понял обратное. Ну и дела, подумал я.
Люди все до единого испарились с просторов улиц. Либо же растаяли от убийственного тепла солнца. У нас такое частенько бывало. Добравшись до дома, я завалился на кровать, свесив голову у ее края. Включил вентилятор и направил на себя. Ноги закинул на стену и стал лежать в форме пятидесяти градусного угла.
Как и утром, делать было нечего. Вообще, в свободное время занятий у меня было маловато. Иногда слушал музыку по CD-плееру, любил старых легенд: Битлов, Металлику, AC/DC. Бывали деньки, когда хотелось послушать сольное фортепиано. Я включал единственный свой диск Шуберта "Карнавал" и выслушивал его до корок или крови из ушей. Смотрел телек, какие-нибудь глупые сериалы или баскетбольные матчи, болел за Детройт. Мог почитать детективы, но редко. Так же, как и в детстве, засыпал днем и просыпался лишь к ночи. Ну и конечно же выпивка. Она была моим немаловажным хобби. Я не всегда напивался до чертиков. Мог выпить немного пива в жаркую пору или виски со льдом сугубо для облегчения тяжелой головы. Но все же она была неотъемлемой частью моей жизни. Как бы это грустно не звучало.
Пролежав с получаса, я чувствовал, как медленно засыпаю. Тело становилось вялым и слабым, будто я состою из ваты. В фазе полусна зазвонил телефон. Он лежал на столе, потому чтоб ответить, нужно было встать. Важного звонка я ни от кого не ждал. М" была на работе, поэтому звонить она не могла. С книжной фирмы обычно не звонят. Да и вечером у меня смена, если что надо, там и сообщат. А больше и некому звонить. Я откинул дрянные мысли, подумав, что скорее всего звонит какая-нибудь реклама, и дальше погрузился в блаженство. Но спустя пару минут звонок повторился. Затем еще раз. Это начинало понемногу меня раздражать. После третьего раза я поднялся.
- Ало. Что вам нужно? - агрессивным тоном произнес я.
- Добрый день. Вы Гун ****, верно?
Голос на другом конце был спокойным и уверенным. Думаю собеседнику было лет за сорок.
- Верно. Кто вы?
- Отлично. Я лечащий врач вашей бабушки. Последние два месяца она проходила у нас курс лечения. Процесс проходил плодотворно, но возраст никого не щадит. К огромному сожалению, звоню вам с прискорбной новостью. Вчера ночью ваша бабушка скончалась. Примите мои соболезнования.
Я затаил дыхание и устремил взгляд в одну точку. Пульс пустился в пляс. В горле, подобно пустыне Сахара, все пересохло. Я положил телефон на стол и пошел на кухню. Выпил два стакана холодной воды.
- Что... Повторите еще раз. - продолжил я.
Опять смерть. Вновь кто-то умер. Эти мысли кружили хоровод в моей голове.
- Я понимаю Гун. Такое тяжело принять так сразу.
- Нет... Это наверное просто розыгрыш, да? Она же ничем не болела. Как же так…
- Гун, когда вы последний раз общались со своей бабушкой.
Его слова эхом пронеслись где-то внутри меня, словно в пустой комнате. Когда же я с ней разговаривал последний раз.
- Не знаю. Год или два назад. - я говорил еле слышимым голосом.
- Примерно тогда у вашей бабушки образовалась опухоль в голове с размером в грецкий орех. - он ненадолго замолчал, затем продолжил. - Почти полтора года она занималась самолечением. И что странно, прогрессивность роста опухоли снизилась. Как она это сделала, нам непонятно и по сей день. Обратившись к нам, она пожаловалась лишь на небольшую головную боль. Я прописывал ей ряд лекарств, но боль не уходила, только нарастала. Уговорив ее, практически заставив, она решилась сделать рентген. И тогда все стало понятно, однако было уже поздно. Она потратила немало средств на лечение. Мы провели полный курс терапии, но, увы, возраст берет свое. За неделю до кончины она, будто ее ощущая, попросила меня уведомить вас, как только это произойдет. И вот этот день настал.
Он замолчал. Я тоже не произносил ни звука. Казалось, что большой слон забрался в мою голову и высосал своим хоботом, как воду из реки, все слова. Собравшись, я пытался что-то выдавить из себя, но врач меня опередил.
- И еще. Она просила передать, чтоб вы посетили ее дом. Там есть что-то важное, сказала она. Адрес приложила.
- Я его зна...
- Нет. - оборвав меня, сказал врач. - Это не прежний дом. Почувствовав свою болезнь, она за гроши продала свое старое пристанище и купила небольшой домик в глуши, наполненной тишиной. Ручка под руками есть?
Я судорожно начал искать блокнот и ручку. Через минуту все было готово.
- Я слушаю.
- Адрес город ****, улица *****, 3-ий переулок. Около больших ворот оставите машину. Пройдя в них, следует идти по тропе вдоль леса, километр может больше. Идти только прямо, никуда не сворачивая с пути. После наткнетесь на небольшой деревянный дом, это он и будет. Не заблудитесь. Записали?
- Да.
- Отлично. Если что-то забудете, можете звонить в любое время.
- Хорошо. - сказал я.
- Вот и отлично. Еще могу быть чем-то полезен?
Он будто знал, что у меня остался вопрос. Этот вопрос повис в воздухе и не давал никому покоя.
- Откуда вы это все знаете? Про старый дом, про новый.
Я почувствовала через телефон его мягкую улыбку.
- За эти несколько месяцев мы много разговаривали с вашей бабушкой. Успели неплохо сдружиться. Поэтому она мне все и поведала.
От его слов резко заболело под грудью.
- Я понял. - разрезая тишину, бьющую по вискам, выдавил я.
- Тогда с огромным уважением прощаюсь с вами. И еще раз примите мои соболезнования. Всего хорошего.
- Постойте. Она больше ничего не говорила мне передать?
Недолго поразмыслив, врач ответил.
- Нет. Она говорила, что вы смышленый парень, и в остальном разберетесь сами.
В остальном разберусь сам, шепотом произнес я. В чем же мне нужно разобраться?
- Я вас понял. Спасибо вам. Всего доброго.
Он положил трубку.
Не спеша вечер сменил день. После телефонного разговора я все время пролежал на кровати, открывая одну за другой банки пива, выпивая каждую за три глотка. Нет, мне не было плохо. Не было больно. Боль ушла, как страшный сон, сразу же после того, как врач повесил трубку. Я лежал на спине, смотря на белый потолок. Он был болен. По всей его поверхности появлялись маленькие трещины прямо на глазах. Они напоминали глубокие раны. Каждая трещина была производной другой, каждая происходила на свет от своего собрата. И казалось, что эти трещины будут разрастаться до бесконечности.
Я пытался думать лишь об этом потолке. Но у меня не получилось. Мысли, подобно здоровому черному быку, который увидел красный флаг, ринулись в дальнее путешествие по заплесневелым уголкам мира воспоминаний, ищущие отголоска, ищущие ответов.
Бабушка была единственным чистым человеком в нашей семье. Отец, ее сын, проработал всю жизнь на заводы, постоянно пил из-за несбывшихся мечт. Нелепо жил и так же нелепо умер. Мать проститутка и на этом все. Дед, ее муж, старый скверняга, который постоянно был всем недоволен. Полжизни просидел у бабушки на шеи, так и ничего не добившись. Умер от цирроза печени. А я далеко от них не ушел. Как в поговорке про яблони. Жалкий развозчик книг, пьяница, живущий в наследстве от отца, с которым даже и словом не обмолвился перед смертью.
В молодости, когда ей было 20 с перышком, бабушка занималась игрой на фортепиано и вокалом. Голос даже спустя десятки лет у нее был потрясающий. Однажды она записала на пластинку свою композицию под аккомпанемент опытного пианиста, который играл мелодию, созданную ею. Она пела прекрасным голосом строчки песни, которую написала за одну ночь. Если память не бредит, та пластинка называлась "Прелесть последнего дня". Я слушал ее в детстве вместе с ней. Слова в песни четкой идеи не несли, одни сплошные метафоры. Но в них даже ребенком я ощущал некую теплоту любви, нежность юного прикосновения. Мелодия растекалась по всему пространству, окутывая все частички твоего мозга. Даже и сейчас эта пластинка лежит у меня в старых вещах. Захотелось ее переслушать.
Так вот, выпустив свое творение, она почти за год продала около миллиона пластинок. Бабушка стала популярна по всему миру. Ее уговаривали проводить концерты хотя бы с одной композицией, но она отказывалась. Она не понимала, отчего же такое восхищение ее работой. Ибо она считала - это лишь попыткой прикоснуться к искусству.
В конце концов, бабушка заработала приличное состояние за этот год и распрощалась с музыкой. Докучала ей эта популярность. Под конец своего сияния, она познакомилась с мужчиной, будущим мужем, моим дедом. Он, как оказалось, являлся ее ярым фанатом. Вначале у них была искренняя любовь. Он ее, можно сказать, боготворил. Но отнюдь, в этом мире не существует ничего вечного. Через пару лет их брака у деда перегорела искра, высох океан. Он уселся на шею, бросил работу, устроился на новую, называется "Начальник по сидению на диване за телевизором". Начал пить, затмевая в этом свои неудачи и виня бабушку в том, что она разрушила его цели и мечты. И когда мне стукнуло 18 на следующий день после моего дня рождения, он испустил дух. Запивался алкоголем до убоя, так еще и дешевым. Вот и помер. И опять же, нелепая смерть - нелепого человека.

***

Мне вспомнился один день из детства, проведенный с ней. Тогда мне было лет 6, а может и 7. Хм... Короче, сколько-то лет до десяти. Вообще карапуз. Отец меня отдал к бабушке на зимние каникулы. Почти на две недели. Счастья полные штаны. Он каждый год справлял меня к ней на всех возможных каникулах, чтоб спокойно напиться с друзьями, и я ему не мешал. Жила она в небольшом поселке во владениях природы. В скромном домишке. Хоть бабушка и заработала громословное состояние по молодости, которого бы ей хватило на все оставшееся существование, жила она не густо, без излишеств. В доме было несколько комнат и чердак. В одной из них, словно приклеенный, сидел дед за телевизором и что-то постоянно ворчал. Вроде я его никогда не видел в другом положении. Мы же с бабушкой играли в других комнатах, готовили всякую всячину, она рассказывала мне сказки и истории из жизни, а я, в свою очередь, покорно слушал. Чудесные деньки.
В один из таких дней снега навалило столько, что при моем малом возрасте и тем самом росте я не мог выйти из дома. Снега было до подбородка. Конечно, бабушка расчищала выход лопатой, но это было бессмысленно. Снег огромными хлопьями неостановимо падал с неба, отнимая любые возможности обычного времяпрепровождения. К вечеру его навалило столько, что у нас отключился свет. Дед-скверняга стал кряхтеть на непонятном языке разные слова. Он был крайне огорчен, увидев, что ящик, в который он утыкался днями, теперь показывает его гнусное отражение.
И тогда маленький я, устав смотреть на эту картину и разозлившись, что какой-то снег не дает мне погулять на улице с бабушкой, оделся потеплее, пока никто не видит, открыл входную дверь, приложив все силы, и вышел в снежное царство. Снег был повсюду. Он лез в лицо, глаза, в рот, под одежду. Я расчищал себе путь в надежде увидеть прежний мир. Топая медленным шагом с закрытыми глазами, я не заметил, что предо мной оказался небольшой овраг (конечно для тогдашнего меня он был огромным). Свалившись в него, снег придавил сверху непосильным мне весом. Я испугался, начал паниковать. Звал о помощи. В попытке на спасение ворошил руками белый песок, который медленно меня поглощал. Но все тщетно. Постепенно сознание стало меня покидать, глаза налились тяжестью, холод сковал все тело, и я уснул. Наверное, мне конец, подумал маленький я.
Очнувшись, я уже лежал на кровати, укутанный в кучу одеял. Бабушка сидела рядом. Увидев, что я проснулся, она стала громко ругаться на меня, выкрикивая разные паршивые слова. Дед стоял на входе в комнату с глупым выражением лица. Еще никогда ранее я не видел такую бабушку. Но не прошло и нескольких минут, как с ее глаз полились слезы. Они капали на пол, на кровать, на ее руки. Еще немного и она бы затопила всю квартиру. Она присела ко мне и с мокрыми от слез губами поцеловала мою руку. Я тоже разрыдался. Стал обнимать ее и кричать извинения. Славные уж были деньки.
Затем она принесла лапшу. Горячую, только приготовленную. Не вспомню точно, что в нее входило, но вкус того куриного бульона мне не забыть никогда. Лапша, которая растекалась по рту; морковка, лук, различная зелень; а сверху красуется отварное яйцо. Вспоминая, улыбка так и не сходит с моего лица. Бабушка всегда готовила такую лапшу, но в тот день, день, когда я переродился, день, когда бабушка стала моим спасителем, эта лапша была лучшей лапшой во всем мире.

***

За окном возвышалась луна. Я собрал все пустые банки от пива в пакет и выбросил. Немного прибрался в комнате. Понятное дело, выходить на смену я не собирался. Куда уж там. Я сидел на балконе и ощущал кожей прохладу летней ночи. Настроение было пустое. Я представлял, как бедных барашек стригут, а после пускают на убой. Их там сотни, тысячи, и с каждой расправляются без доли сомнений. Это мои барашки, когда-то они жили внутри меня.
Завтра я еду туда к тому самому адресу, который дал мне врач. Плевать на работу. Я обязан побывать там, где она прожила последний годы своей жизни. Бабушка была единственным близким мне человеком на всем белом свете. Я должен почтить ее память.
А на небе луна летает от макрели. Интересно, догонит или нет. Во дела, подумал я.
И все же, с чем мне придется разбираться?

***

Я проснулся рано утром. Умылся, почистил зубы. Приготовил на завтрак яичницу и пару тостов. Все запил чашкой зеленого чая. Сходил в душ, вымыл голову, наконец побрился. Одевшись и собрав немного вещей с собой в дорогу, я был готов выдвигаться. Но, вслушиваясь в тишину, гуляющую по улицам города, я сел около окна на стул и позвонил М".
- Привет. Не разбудил? - начал я.
- Привет. - она ответила сонным голосом. - Нет конечно. Я уже собираюсь на работу. Что-то случилось?
- Нет. Все как обычно, в норме.
- Угу. Тогда хорошо.
- Я собираюсь уехать с города на несколько дней. Звоню вот предупредить, чтоб не искала по баром пьяного.
- Уезжаешь... И куда собрался?
- Да есть там одно местечко, давно хотел съездить.
Она молчала.
- Слушай М", не хочешь со мной уехать, а? Ненадолго. Дня 3, может 4. Отдохнешь хоть немного. Куда едем, расскажу по дороге. Там долгая история.
Выдержав небольшую паузу, она ответила.
- Ты же знаешь, что я не могу так взять и уехать. - сказала она с долькой отчаяния в голосе. - Мне нужно сдавать проекты и еще кучу дел. Может в конце лета получится, но точно не сейчас. Пойми. Хорошо?
Сжав кулак, я пытался сдержать все раздражение, которое меня одолевало. Я понимал, что М" ничего не знает о случившемся. Но остановить порыв эмоций я не мог.
- Понял. Ничего страшного. В следующий раз значит. - с натяжкой сказал я. - Тогда пока. Как приеду, может свидимся.
Я уже собирался положить трубку, но ее голос меня остановил.
- Гун. У тебя точно все хорошо?
Мне неожиданно захотелось закричать. Нет, у меня не все хорошо, далеко не все. Только открыв рот, вызов оборвался. С телефона послышался голос автоответчика. Я бросил телефон на пол и вышел с квартиры. Как всегда один, подумал я.
Дорога предстояла долгая. Еще и маршрут пролегал не самым благоприятным образом через кучу пробок. Чего уж там. Мне нечего терять. Перед поездкой я зашел в магазин, взял холодный кофе в банке и пачку крекеров. На моей голове, как и обычно, блистала кепка Детройт. Сзади торчал пучок волос. Как себя помню, у меня всегда были длинные волосы. Сев за руль, я сделал глоток прохладительного напитка и ринулся в путь.
По дороге я вставлял разные диски в проигрыватель. Музыка выливалась, окутывая весь салон машины, словно густой дым. Играли Битлы, затем Металлика сменялась Джими Хендриксом, а он передавал микрофон Бобу Хайту, "Медведь" который. Я нацепил очки на нос и вслушивался в слова песен и больше ни о чем другом не думал. Вот это люди музыку делали.
- Тун тун.
- М?...
- Тун тун!
Неожиданно послышался незнакомый голос в машине. Я ничего не понимал. Выключил радио и стал прислушиваться.
- Тун тун.
Какой тун тун, подумал я.
- Тун тууууун. - с протяжением.
- Эй! Кто это делает?! Какой еще тун тун? - злобно крикнул я.
- Тун тун тун!
Три раза! Уму непостижимо!
- Да кто здесь?!
Я стал разглядывать весь салон машины. Подумал, может радио барахлит. Но вдруг я заметил, как маленькая игрушка-головастик (в виде Элвиса Пресли) барахтается возле приборной панели. У меня никогда такой не было. Это тот тип игрушек, который в дороге постоянно маячит своей тупой башкой. Я сбавил скорость и сконцентрировал свое внимание на ней.
Повисла тишина.
- Тууууууун! - заорала игрушка.
- А! Это ты?! Какой тун тун? Что еще за туууууун?!
Я схватил за голову игрушки, вырвал ее с клеем и выкинул в окно.
Никаких тун тун, подумал я. И вообще, бред какой-то.
Через несколько часов я заехал на заправку. Стрелка бака была на нуле. Зайдя внутрь, я назвал продавщице номер колонки и сумму, на которую надо заправить. Банку кофе я давно допил, потому выбирал какую воду взять на этот раз. Остановив свой выбор на холодной Коле, я открыл дверцу холодильника и протянул руку, чтоб ее взять. И опять же, бред какой-то. Слева от меня сама по себе открылась дверца абсолютно другого холодильника. И спустя пару секунд из него вывалилась бутылка минералки, сделала сальто в полете и приземлилась на пол, стоя ровно как солдат. Тогда я уже совсем запутался. Обернулся, чтоб взглянуть на продавщицу, может хотя бы она это лицезрела. Но не тут то было. Она стояла с широкой улыбкой на лице, со стороны напоминавшее судно корабля с вида сбоку. Я замер на пару секунд, а она, одобрительно маяча головой, сказала:
- Это знак, молодой человек. Надо брать именно ее. Именно она вам нужна! Да-да! Тун тун!
Я схватил бутылку минералки, кинул в продавщицу купюрой в 10 единиц и выбежал с магазина заправки. Не оборачиваясь назад, уселся в уже заправленную машину, вставил ключ и вжал по газам. Держа руль одной рукой, я пил воду из той самой бутылки. Ну и денек, подумал я.
Добравшись до нужного адреса, стрелка часов застыла на единице. Предо мной стояли огромные ворота, по величине они напоминали то волшебное дерево из моего сна. Величественные деревянные врата. Но почему же я не могу проехать сквозь них. Я вышел из машины и направился их раскрывать. Не смотря на их древность (все врата были поросшие плющом) и величие, раскрылись они, словно сделанные из пенопласта. Распахнув их, я заметил, что расстояние для въезда, как раз подходит под мою машину. Будто под нее делали. Обрадовавшись, что не придется тащиться пешком, я сел за руль, переключил передачу и поехал. Но нет уж. Опять чертовщина. Буквально в десяти сантиметров от въезда машина заглохла. Вырубилась, будто отлетел аккумулятор.
Я вставил ключ зажигания, повернул его. Все отлично, завелась. Едем. Тун тун! Слышу я в голове. Снова заглохла. Делаю аналогичные действие и опять тоже самое. Сидя в полном непонимании, я уставился на эти ворота и что-то бормотал себе под нос. Плюнув на это дело, я достал сумку с вещами, забрал сигареты и направился пешком.
Как и говорил врач, тропа пролегала сбоку от гущи леса. Я достал сигарету из пачки и закурил, глядя на дикий мир. На сей раз предо мной уже расстилались другие врата, иные. Деревья, подобно суровым стражам, охраняли вход. За ними виднелась зеленая вереница жителей. Кусты и плющи заполонили все пространство. Если прислушаться, то можно было услышать порхание крыльев бабочки, жужжание стрекоз. Услышать, как муравей меньше сантиметра в длину тащит на своем горбу маленькую тросточку, которая для него является тяжелой ношей. Дятел энергично отбивает клювом мелодию леса, выполняя свою работу. Где-то вдалеке слышен плеск ручья, наполненный кристально чистой водой. Каждый в этой большой семье выполняет свою функция. Каждый дополняет друг друга, превращая все в единое целое.
Но в том мире, за границей высоких деревьев, есть что-то еще. То, о чем лучше не знать. От этого нечто веяло опасностью. Я бы даже сказал - смертью. Кажется, если зайти, то обратно можно и не выйти. Докурив сигарету, я сделал шаг вперед, решив преступить границы владений. Смогу ли я, промелькнуло в голове. Сильное дуновение ветра распахнуло ветви деревьев, и для меня открылся истинный вид. Я понял, он меня не примет. Я остановился на месте, так же, как глохла моя машина перед въездом. Нет, не сегодня, подумал я. Дотронувшись до сухого ствола дерева, я отступил.
Я шагал по тропе, оглядываясь по сторонам. Сплошь одни заросли и тишина, лишь шелест листьев дает продолжение течению времени. Почему же бабушка поселилась именно здесь? Так еще и одна, мне ничего не сказав. Она никогда не шиковала, но с ее состоянием можно было бы найти что-нибудь получше. Может она пыталась бежать? Убежать от смерти? Она чувствовала, что женщина с заточенной косой (именно женщиной я представляю смерть) дышит ей в спину. Она подалась в бегство в надежде хотя бы на тонкую ниточку продлить себе жизнь. Пожалуй, это лишь мои фантазии.
Спустя некоторое время я уже был на месте. Но знаете, что самое забавное? Дома то никакого не было. Абсолютно. Ни единой постройки, ничего похожего на коробку с дверью. Перед глазами находился лишь просторный пустырь. Заросший зеленой травой, на которой блестела от солнца еще не исчезнувшая утренняя роса.
Я еще раз проверил адрес и маршрут к дому. Точно этот. Не мог никак ошибиться. Он точно должен стоять на этом месте, но его нет. Взлетел на ковре самолете и улетел в дальние края. Я обошел вдоль и поперек весь пустырь, но все тщетно. Он представлял из себя большую окружность, вокруг которой стоял тенистый лес. Я встал в самую середину этого круга, в одну из миллиона середин, и смотрел на небо, думая, что мне делать дальше. На небе том облака гонялись друг за другом, как те самые овечки. Солнце, скрывавшиеся за ними, пыталось озарять мир своим светом. Птицы парили, рассекая воздух своими крыльями, не думая о людских проблемах. Наверное, они никогда не ошибаются, подумал я.
Пройдя повторно весь путь по тропе от самых ворот, я убедился, что нигде не сбился, шел ровно по проложенному маршруту. Может, тропы пересекаются в каком-то моменте, и я, не замечая этого, сбиваюсь с направления? Сделав очередной круг, я удостоверился, что тропа пролегает прямо без каких-либо ответвлений.
Хм...
А может, это все глупая шутка? Сомнения окутали мой разум. Может врач пошутил, разыграл меня, а бабушка на самом деле жива, и я просто так приехал в чертову глушь и брожу тут как индюк? А бабушка сидит себе дома и бесприрывно икает. Постойте! Так возможно и нет никакого врача. Никаких доказательств этого он не предъявлял. Да-да-да. Скорее всего так и есть. Я ринулся искать по карман телефон, чтобы позвонить бабушке, но вспомнил, что оставил его в квартире.
- Боже! Какой идиот! - крикнул я.
Вернувшись обратно к пустырю, я уселся под деревом и стал грызть травинку. Я чувствовал себя параноиком, за которым идет погоня. Меня обдурили, провели вокруг пальца! Я смотрел на свои руки, раздраженно сжимая кулаки. Но внезапно одна большая капля, пролетев преграду из листьев, упала мне прямо на лоб. Затем еще. Еще. Еще. Полил проливной дождь. В такие ливни можно брать шампунь и мочалку и устраивать открытый душ. Шум дождя постепенно становился громче, страшнее. Я встал под деревом, но было ощущение, что меня опустили под воду.
- Шшшшшшшшш…!
Вы же тоже его слышите?
Прошло несколько минут. Дождь, залив весь мир, минул стороной. На его замену пришел старший брат. Град. В небе началось светопреставление. Молнии сверкали разными узорами, вырисовывая причудливые рисунки. Небо затмили громоздкие тучи цвета шерсти мышей. Я чувствовал, что вот-вот и всему придет конец.
По телу в такт бились маленькие шарики, оставляя после себя красные ожоги. Именно ожоги. Я бежал в попытке добраться до машины, но все бессмысленно. У ворот ее уже не было. Испытывая непонимание и боль, я стал громко кричать. В отчаянии кинулся в лес, думая, что там смогу переждать этот хаос. Только ступив чрез грань деревьев, я споткнулся о плющ и упал низ. Я пытался встать. Правда. Но что-то с неимоверной силой давило на меня. Кости, руки, ноги, все сковало судорога. Тело отказывалось меня слушать. Я оглядывался по сторонам, но ничего не видел. Казалось, тучи заполонили все, даже сознание. Я медленно, словно старушка на переходе, погружался в кошмар сумасшедшего, скованный невидимым врагом.
Картинки. Много-много картинок проносились перед моим взором. Волшебное дерево. Вкусная горячая лапша. Снежный сугроб. Спелый плод, с которого течет сок. Улыбка матери. Лицо бабушки, по которым текут слезы. Червь, обволакивающий высотку. Гроб, в котором лежит бледный, как ночной мотылек, отец; глаза его открыты, они наполнены ярой кровью, смотрят куда-то в меня и шепчут гнусные словечки.
Спустя несколько минут силы покинули меня. В ушах прозвенел едкий писк. Из них что-то полилось, теплое и густое. Послышался довольно знакомый голос.
- Тун тун. - сказал он.
Тун тун, ответил я. И отключился.

***

Открыв глаза, уже стояла ночь. Может вечер, не знаю. Тело, ранее бьющееся в судорогах и красное от града, переполняла бодрость. Ни ушибов, ни царапин. Хотелось бежать, прыгать, гнать вперед. Будто проснулся после долгой спячки, восстанавливая силы.
Вспоминая, что произошло, слегка заболела голова. Но никаких сомнений не было. Разум был чист, как полотно художника. Все слова в голове шли друг за другом, мысли встали на места. Это была проверка леса. Несомненно. Я ступил на его землю и оказался в его владении. Однако легкость, царившая внутри меня говорила о том, что я ее прошел. Я прошел проверку. Раз я открыл глаза, раз стою здесь - я справился.
Звуки в лесу сошли на нет, словно выключили громкость на телевизоре. Даже шелест листьев куда-то испарился. Только ручей где-то далеко, но при этом очень близко продолжал свое движение. Я стал его частью. Чувствовал то же, что и он. Ощущал спокойствие, единение, силу. Мои поры дышали ритмом в такт мелодии леса. Страх ушел далеко и невозвратимо. Боль, постоянная боль, бушующая внутри, притихла, укрылась теплым одеялом и ненадолго легла спать. Закурив сигарету, я направился к выходу.
Дойдя до ворот, машины так и не было. Я обошел место, где она стояла перед въездом. Не было даже следов колес. Полностью ровная поверхность. Пожалуй, предположил я такую теорию, что чертовы инопланетяне, пока я прозябал над поиском дома, украли мою тачку. Вжух и все! Как не бывало. Конечно, ума не приложу, зачем им такая рухлядь, так еще и дешевая. Скорее всего, продали ее кому-нибудь по запчастям и сейчас пьют пиво, закусывая орешками, и ехидно смеются надо мной. Я ударил ногой землю и крикнул:
- Сука!
Как-то так.
На славу порезвившись с бранными словами, я, недолго думая, решил вернуться обратно к пустырю. Проходя миллиардный раз один и тот же путь, я обдумывал происходящее. Появилось странное ощущение и горьковатый привкус во рту. Реальность постепенно уходила от меня. Я давно не задавал себе один вопрос - А что вообще происходит? Что я делаю здесь? Мне 20 с хреном лет, не нормальной работы, не семьи нет. Регулярно напиваюсь до звездочек над головой, жалея себя, думая, что мне просто не повезло. Что же со мной не так. Когда я таким стал. В последнее время я частенько ощущаю себя прохожим, бесцельно бродящий по этому миру в ожидании, что ему кто-то махнет веселой рукой.
Подойдя к пустырю, дом уже стоял на своем месте. Прочно, недвижимо. Врос корнями в самые недры земли.
- Ну и дела. - проговорил я.
Он представлял из себя шаткую постройку. Весь из дерева, поросший мхом. С виду однокомнатный, не более. На крыше торчала труба, следовательно, внутри была печка. Перед входом находилась неприятная лестница с невысокими ступеньками. Их было пять. Этот дом напоминал дом Бабы-Яги из старой русской сказки. Только вот куриных ножек я нигде не нашел.
Встав на первую ступень, прозвучал громкий скрип, от которого подлетели птицы и тело покрылось мурашками. Ненавижу такие лестницы. Свободно открыв входную дверь, я оказался внутри. Как и говорил, одна комната, в которой была сразу и кухня и спальня. Только выглядела она куда просторней, чем со стороны. Скорее, это из-за малого количества мебели. В комнате была одноместная кровать, небольшой шкаф для вещей, стол и один стул из старого, но прочного дуба. В правом углу стоял холодильник, напоминавший мини-бар из 80-х. Скромная кухня. На этом все. Ванны и туалета я не заметил. Сразу видно, что человек здесь жил один. Дом пропах одиночеством, вперемешку с плесенью и запахом старых вещей.
Чуть не забыл. Еще там была дверь. Да-да. Неизвестного происхождения и для непонятной цели. По форме комната была квадратная как внутри, так и снаружи. Никакого дополнительного помещения для еще одной комнаты в ней не могло быть. Так зачем тут эта дверца? Еще и без ручки и замочной скважины. Только что меня смущало больше всего, так это глазок в этой двери. Я взглянул в него и кроме темной тьмы (ох, ну и сказанул) больше ничего не увидел. Бред какой-то, подумал я.
Рассказывать о расположении мебели и вещей в комнате, я думаю, не стоит. Зачем тратить ваше и мое время, верно? И есть еще одна немаловажная причина. Вся мебель, кроме кровати, которая стояла под окном, меняла свое положение в комнате каждый раз, когда я выходил и входил обратно. Вначале я этому значения особого не придал. Но когда шкаф, который изначально стоял подле двери, после оказался в противоположном углу, я опешил. Появилось куча вопросов, однако задавать их было некому. Мне представился неплохой сюжет. Про комнату, которая есть и в то же время ее нет. Она находится где-то между временем, между различными мирами. Когда из нее выходишь, жизнь там не останавливается. Отнюдь она ускоряет свой ход; ложки стучат, шкафы летают, стул задвигается под стол, холодильник открывается и закрывается, и каждый раз все по новому; одна лишь кровать стоит себе тихо, перенося на своей спине миллионы гостей. Но как только я открываю входную дверь и оказываюсь внутри, я всецело становлюсь полноправным владельцем этой комнаты. Хах, а вполне недурно. К такой истории прекрасно бы подошли строчки Иосифа Бродского: "Не выходи из комнаты, не совершай ошибок".
Простояв на входе некоторое время в состоянии принятия реальности, я осознал, что давно ничего не ел. Живот заурчал, и голод откликнулся, с размаха ударив меня по заду. Я скинул вещи и, насвистывая мелодию песни "A Beautiful Lie", прошел в дальний угол к холодильнику. Открыв дверцу, у меня параллельно открылась челюсть. Все полки были усыпаны едой. Яйца, свежее молоко, налитое в кувшин; овощи, какие только есть; мясо, порезанное для стейков; сыр и масло и еще куча всего. Тут то точно негде вешаться мыши. Кто же меня так радушно встречает?
Я достал яйца и помидоры. Решил сделать яичницу с томатами и поджарить хлеб. Заварил свежий травяной чай. И вправду, как будто к бабушке приехал, промелькнуло в голове. Хорошенько поужинав, я принялся за мойку посуды. Было такое состояние, словно я здесь не для того, чтобы помянуть умершего человека, а на отдыхе уединяюсь с дикой природой. В те минуты скверные мысли обходили меня стороной, будто дети испуганные от лая злобной собаки. Внутри, где-то под грудью, царило умиротворение, и с лица не сходила легкая улыбка.
Вымывая вилки, я спустился с неба на землю и подозрительно присмотрелся к воде. Холодная, чистая. Но откуда она течет? Вряд ли бы в такой глуши провели водопровод. Может через колодец поступает? Под раковиной находилась небольшая полка, в ней лежали губки и прочая кухонная утварь. Открыв ее, труб или какой другой конструкции для проведения воды в кран не оказалось. Пустота. Обычная раковина и обычный кран прибиты к обычной стене и на этом все.
- Чудесааа... - протянул я.
По неизвестной мне причине меня поистине ничего не удивляло. Может, я уже умер? Споткнулся в лесу, упал и свернул себе шею? А это все мой рай, и я, подобно дню сурка, буду пребывать здесь вечность.
Из окна, которое было единственное в доме, виднелась ночная жизнь. Из темноты ветка, казалось, специально дотянувшись, постучала мне в окно. Подойдя ближе, я увидел десятки глаз жителей лесной преисподни, сверкающие бликами в кромешной тьме. Они пристально следили за каждым моим движениям, словно оценивая правильность своего решения, пустив меня в свой мир.
Спать не хотелось, потому я решил пройтись и осмотреть все вокруг (да-да, в ночной ночи). И сразу же после мимолетной мысли в голове, предо мной отворилась дверь, будто ее открыл вежливый консьерж.
- Благодарю. - безмятежно сказал я.
Выйдя за порог, моему взору открылось звездное небо, наполненное светом луны. Я и не знал, что существует столько звезд. Они крохотными точками заполонили все пространство, подобно родинкам на женской спине. Мои глаза невидимой силой тянуло туда, на это небо. Казалось еще немного и они выпадут из орбит, превратятся в маленькие искринки, начнут вращаться, извиваясь в воздухе, и покинут меня, не оставив и доли выбора.
Мысленно я стал рисовать в небе различные узоры, представляя, как бы это было прекрасно увидеть. И в этот миг, будто художник провел кистью с краской по холсту, эти линии стали появляться. Зеленая, красная, фиолетовая. Все они перемешивались, превращаясь в неистовый каламбур цветов. А затем вновь рассыпались, становясь порознь. Я ранее никогда не видел таких видов. Они летали друг за другом, играли в догонялки, обрисовывая весь небосвод. Это было северное сияние, но не такое, как на картинках. Как же красиво, подумалось мне. Сердце билось, выбивая ритм лезгинки.
Я выбежал на зеленую траву, задрал руки и стал радостно бегать, заливаясь ярким смехом. Мне казалось, что весь мир меня видит, и я главный герой сегодняшнего представления. Остановившись на секунду, я поднял голову вверх, как это делают дети перед взрослыми, закрыл свои глаза (то вдруг и вправду выпадут) и вытянул руку к небу, встав на носочки. Я точно знал. Я могу дотянуться, могу дотронуться до этого света и хотя бы маленькую частичку оставить у себя внутри. Открыть дверцу своего шкафчика с сентиментальностью, бережно сложить ее там, затем запереть на все замки и больше никогда не доставать. Я свалился на землю, расправил руки и ноги и стал рисовать ангела на не существующем снегу.
- Что же творится? - дрожащим голосом, еле сдерживая слезы, произнес я. - Почему же мне так хорошо?
Спустя сколько-то минут я уснул, лежа на траве.

***

Проснулся я ближе к обеду. А может и рано утром...
М-дааа.
Да и вообще это неважно.
В этом месте время иллюзорная мера измерения. Я пробыл тут всего сутки, а ощущение, что живу здесь как себя помню. Знаю, где что лежит. Даже быстро свыкнулся с индивидуальной жизнью самого дома, когда мебель и вещи передвигаются сами по себе. Чувство некой, как бы сказать... Странности! Отсутствовало вовсе. Я принимал все за чистую монету, а над лишним и не задумывался.
Не буду врать, что славно выспался, я бы проспал намного больше, но звук кваканья лягушек вытащил меня из сладких сновидений. Они облепили окно и гнусно посматривали на меня, будто я невежливо выразился про их тупую мать (конечно же я этого не делал). Они высовывали свои длинные языки и аппетитно поедали мух, пролетавших мимо. Казалось, своим непрекращающемся кваканьем, они пытались мне что-то сказать, донести свою правду. Однако вслушиваться и разбирать речь лягушек мне не хотелось. Делать мне нечего, подумал я.
Слегка позавтракав (а, кстати, еда в холодильнике появлялась сама, или сказать точнее, она просто не убавлялась; похоже, у меня все таки был мой личный невидимый консьерж; эх, а как хотелось увидеть свою любимую повешенную мышь.) и убравшись в доме, хотя это было бессмысленно, я решил прогуляться по лесу. Пока я здесь, пока я в этом месте, мне необходимо пользоваться любым моментом, чтоб по-настоящему прочувствовать ту атмосферу, в которой прожила последние годы бабушка. Ибо скоро я опять окажусь на старой работе, вновь стану неудачником и пьяницей, ищущий способов внутреннего утешения.
Я открыл дверь и взглянул на небо, втянув утренний (или же обеденный) воздух. Того звездного скопления и северного сияния больше не было, но полумесяц, как прежде, висел, словно брелок на ключах. Их даже было два. Они соприкасались своими концами, образуя форму женской... А, неважно.
Не успев сделать первый шаг к выходу из дома, я услышал тихое шуршание в той самой комнате без ручек и замков. У меня всегда был чуткий слух. Еще в детстве отец просил меня закрыть уши подушками и прислушиваться к звукам. А сам пукал в другой комнате, и я все равно слышал. Шутки у него такие были.
М-да.
К чему я это сказал?
Остановившись в недоумении, я обернулся посмотреть, что происходит. Дверь находилась ровно позади меня. Шум напоминал скрежет металла по дереву. Хм, может кошка когти точит, сам не зная почему, подумал я. Спустя несколько фрагментарных вселенских перерождений звук повторился. Точно такой же, только теперь более отчетливый. Я подошел к двери и стал тщательно ее осматривать. Дверь как дверь. Ничего особенного. Только куда она ведет и зачем она тут - это неизвестно. Я прижал к ней руку и почувствовал свирепый жар, именно свирепый. Только так я могу его описать. Такое же тепло, когда ты садишься в нагретую на солнце машину и касаешься руля. Откинув руку, я застыл в страхе. Крупицы пота выступили на лбу.
По другую сторону снова раздался непонятный шум. Послышался шепот. От его звука во рту все пересохло. Дыхание сбилось, словно я пробежал марафон. Этот голос что-то бубнил не переставая, одно слово. Этот голос едкий, как сигаретный дым, таивший в себе злобу. Я ощущал это всем своим нутром. Затаившись, я постучал 2 раза в дверь.
Тук Тук.
Шепот стих.
Тишина.
Еще раз. Тук Тук.
Тук тук - ответил кто-то. Затем быстрыми шагами забегали. Наверное дети, подумалось мне. Дети? Мысли сами находили все ответы, будто все происходящее вокруг - обыкновенная случайность. Прислонившись почти вплотную ухом к двери, я прислушивался к каждому звуку. Топот шагов так же пропал. Я постучал снова. На сей раз мне ответили быстро.
- Тун тун - прозвучал тихий голос.
А? Опять он?
- Опять ты, придурок?! Зачем ты это делаешь? Что тебе нужно? - я будто ругался на ребенка, который сотворил шалость. - Вали нахрен отсюда! Ты слышишь меня, а?!
- Тун тун - прошептали мне в ответ.
Меня всего трясло от злости. Но почему? В этом месте меня раз за разом одолевают неподвластные эмоции, и их значение мне неизвестно. Я развернул корпус на 90 градусов и что есть сил ударил кулаком по двери. Правый глаз слегка подергивался от напряжения.
Дверь чуть заметно стала трястись. Вновь появился звук бега, только на сей раз кто-то быстрым темпом бежал прямо на меня. Голос повторял одно и тоже.
- Тунтунтунтунтунтунтунтунтун... - его громкость постепенно увеличивалась.
Я отринулся от двери и, оцепеневший, стоял на месте.
- ТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУН...! - звук достиг своего предела.
Мои перепонки забились в конвульсиях. С них снова что-то потекло. Липкое и горячее. Голос звучал повсюду, я стал бегать по комнате в попытке от него укрыться, но все тщетно. Голос проник внутрь меня, он кричал в голове. Брал маленькие молотки и бил ими по мозгу. Я хотел рвать на себе волосы, разбить голову, как спелый арбуз о стену. Но он не переставал повторять. ТУНТУНТУНТУНТУНТУН. Нарастал. Нарастал. Нарастал. Дверь тряслась, будто за ней кровожадный зверь, которого пытаются сдержать. Я сел на пол, прижал колени к груди и закрыл руками уши. Казалось, что я умираю. Но мне как-то не хотелось.
Через несколько минут все пропало. Тишина. Звон в ушах отдавался болью в висках. Похоже, лопнули перепонки. Я не слышал даже собственного дыхания. Подойдя к двери, я приложил руку. Обычная. Не холодная, не горячая. Однако что-то было не так. Точно, глазок. В нем больше не было темноты. Кто-то или что-то смотрело на меня. Я чувствовал. Ощущал чей-то взор на себе. Взглянув в него, я увидел глаз.
- ГЛАЗ БОЖИЙ. - произнес голос в голове.
У него не было цвета. Не было формы. Не было даже зрачка. Может его и не было вовсе. Это как круг без окружности, имеющий много центров. Такого не может быть, но он точно где-то есть.
Он глядел на меня. Прямо внутрь моей сущности. Видел мои грехи, пороки. Мою слабость. Он видел все, что я натворил за жизнь. Он знал меня лучше, чем я себя сам.
Хотя нет.
Это все не правда! Ложь!
Этот глаз смотрел не на меня. Он меня вообще не видел. Смотрел сквозь, будто я прозрачная субстанция. Меня для него не существовало. Я не достоин, я жалок, я слаб. Слишком ничтожен, чтоб обратить на меня свое внимание.
Руки охватил тремор. Колени не хотели держать тело. С ушей стекала жидкость. Одежда прилипла от пота. Послышались звуки шелеста листьев и жужжания пчел. Постепенно возвращался слух.
Придя в осознанное состояние, ко мне вернулась реальность. Я стал громко кричать и собирать все свои вещи, которые попадались под руку. Схватил сумку и выбежал наружу. Я желал, чтоб этот день поскорее закончился. Мне хотелось исчезнуть, убраться с этого дома. Но внезапно мой взгляд остановился на одном дереве. Оно стояла напротив дома, метров в двадцати. Это было волшебное дерево из моего детского сна.
- Не может быть. Нет. Это невозможно. Все это бред. - сказал я.
Появилось из ниоткуда. Оно было такого же нереально большого размера. Спелые плоды, до которых было не достать рукой, усыпали все ветки. Но той женщины, которую я считал своей матерью, не было.
- Гун. Не надо. - вновь сказал внутренний голос.
Откинув все сомнения, я шагал в сторону дерева. Я не мог себя контролировать. Я был словно рыба, которая попалась на крючок. Меня тянули все ближе, ближе. И ближе. Через несколько секунд я стоял около него.
Как во сне. Это реальность? Или может я сплю? Не в силах оторвать взгляд, я протянул руку и дотронулся до коры. Сам того не ожидая, я ощутил биение сердца. Маленькие толчки били мне в ладонь. Я представил, как оно циркулирует всю кровь в самом центре древа, давая ему жизнь.
Инстинктивно я выставил руку вверх точно так же, как это делала женщина во сне. И в этот же миг ветка исполнила мое желание, подобно девушке, поддающейся соблазну мужчины. Спустя пару мгновений красный спелый плод лежал у меня в руке.
- Это все неправда! - кричал внутренний я.
Я в искушении лицезрел это счастье. Мои глаза видели, но разум спрятался в тесном уголке и не собирался возвращаться. Я держал в руках вселенную, вот что крутилось у меня в голове. Голос, пытавшиеся меня спасти, тихо отдалялся, будто фары машин на трассе. Сознание медленно угасало.
По подбородку побежала слюна. Меня охватил дикий голод. Живот издавал неизведанные звуки, словно страшный монстр. Неожиданно весь мир показался прекрасным деянием Бога, все вокруг залилось светом, заиграла мелодия леса. Я резким движением откусил плод. Затем еще раз. Затем еще. И еще. Я не мог насытиться этим вкусом. Сок. Нежная мякоть. Он растекался по всей моей плоти. Он был мной, а я стал им.
- Да черт возьми! Это божественно! - кричал я.
Я, как сумасшедший (а возможно, этаким и являюсь), поедал плод за плодом. Умолял дерево дать мне еще и еще, а оно, как добросердечный король, выполняло мои мольбы, прощая мне грехи.
Прошло минут 20. Или больше. Я не знаю. Это все неважно. Я ел десятый, может двадцатый, а может сотый плод. Мне все было мало. Пальцы слиплись, я облизывал каждый, не оставляя и капли сока. И вдруг я увидел пролетающую бабочку. Услышал порхание ее крыльев. Я застыл на месте и наблюдал за ее грациозностью. Мне было плевать на все вокруг. Пусть пройдет смерч, меня накроет цунами или вообще случится конец света. Главное съесть еще немного этих чудесных фруктов (или ягод). Но эта бабочка. Она заставила меня отвлечься, помогла всплыть моему сознание из морской бездны. Не знаю, что именно меня привлекло в ней, но могу сказать с уверенностью - это была необычная бабочка.
Она облетела меня с ног до головы, расправляя свои крылья в нежном танце. Затем остановилась в одном положении на расстоянии метра и стала глядеть на меня. Мой взор тоже был прикован только к ней.
Я кинул на землю все, что находилось в руках. Наступил на это ногой, послышался треск косточки. Подойдя ближе, она парила на уровне моего лица, и я смог рассмотреть ее лучше. Голубые крылья, подобно чистому небу, на котором забыли нарисовать облака. На них сверху были изумрудного цвета узоры, напоминающие по форме ладони младенца. Время будто остановилось. На всем белом свете остались лишь мы с ней. Сознание понемногу начинало возвращаться. С глаз сползала густая пелена.
Я поднес грязную и липкую руку к ней. И она легким движением приземлилась мне на палец своими лапками.
- Очнись, Гун! Очнись! - вопил голос. На сей раз этот голос показался мне отчетливо знакомым. Я его уже слышал.
Как только она меня коснулась, в эту самую секунду все изменилось. Волшебное дерево и ясное небо неожиданно стали мерцать блеклым светом. То пропадать, то снова появляться. Казалось, что в этот момент сломалась матрица. В голове закружился ураган мыслей. Ужасно заболел живот и появился отвратительный вкус во врут.
- Что происходит? - кричал я. - Какого хрена я делаю?
Истинная реальность ужасом проявилась в глазах.
- Вш!
Это пролетела стайка птиц над головой. Сильный порыв ветра, чуть не сбив меня с ног, выбежал из леса. Зашуршали листья, заскрипели деревья.
- Надвигается буря. - прошептал женский голос.
Вместо чудотворного древа появилось небольшое персиковое деревце. С него один за другим падали его дети, разбиваясь об пол, раскрывая на показ свою мертвую мякоть. Все небо стянули в крепкие тиски облака. Осмотревшись, я увидел десятки обглоданных персиков, из которых выползают личинки и черви. Я ел... Нет. Я жрал гнилье. Поедал и не мог насытиться. Мои руки были облеплены дерьмом в перемешку с мерзкими тварями. Но на этот раз они уже ели не персиковую мякоть, а мои пальца. От увиденного живот скрутило еще больше, рвота подходила к горлу. Я схватился за него и стал извергаться себе под ноги. Сделав шаг назад, я поскользнулся на персике и упал на спину, ударившись головой о землю. Прям на блевотьню. Сознание снова покинуло меня. Наступила темнота.

***

Очнувшись, я опять оказался в кровати, бережно накрытый одеялом. За окном выглядывали полумесяцы, но теперь их было уже не два, а восемь. Они встали в ряд от меньшего к большему, образуя лучезарную линию. Во дела, подумал я.
Вспомнив вчерашний день (а может и вовсе не вчерашний), я надеялся, что это был кошмарный сон. Глупый мерзкий отвратительный сон. Но, увы, засохшая рвота на волосах и одежде говорила об обратном. Взглянув на руки, я увидел крошечные укусы. Хорошо умывшись в раковине и вычесав волосы от вязкой гадости, я уселся на кровать и закурил сигарету.
- Как же давно я не курил? - произнес я вслух. Но ответа мне никто не дал. От курева мысли слегка стали приходить в норму.
Уплыв в раздумья, я принялся рассуждать, что мне делать дальше, пока мой ум еще при мне. Я понимал, что это место, этот дом меня не отпустит. Меня посадили на цепь, как псину, не давая надежды на свободу. Издеваются и кормят лишь жалкими иллюзиями. Мне остается только смириться. Принять этот нескончаемый ужас и ждать. Как я делал всю свою жизнь.
Хотелось свалиться в тот снежный сугроб, зарыться в морозе и уснуть хотя бы на одну вечность...

Неожиданно краем глаза я заметил торчащий из-под подушки угол конверта.
- Неужели он всегда тут лежал? - промелькнуло в голове.
- Возьми его. - прошептал голос.
Я потянулся за ним, но в миг замешкался и остановился. А вдруг это снова обман? Идиотская шутка. Я вновь попадусь в западню, и мой разум пропадет навеки. Мне нельзя расслабляться. Я закрыл лицо руками и уткнулся локтями в ноги.
Резкий шорох и шепот за дверью опять дали о себе знать. От страха затряслись руки. С закрытыми глазами я почувствовал, как на кровати что-то движется. Я откинулся в сторону и с ужасом взглянул на подушку. Конверт, который ранее был под подушкой, лежал на полу. Будто его потянули за невидимую нить. Посмотрев на него пару минут, я осмелился его поднять. Другого выбора я не нашел. Ни адресата, ни почтовой марки не оказалось. Лишь два слова: "Любимому внуку". Сам конверт был из старой пожелтевшей бумаги, с виду ему десятки лет. Вроде бы именно в таких во времена Второй Мировой отправляли телеграммы.
Открыв его, внутри лежало письмо. Красиво вырисовыванные буквы, чернила авторучки, бережно поставленные красные строки. Она всегда придавала большое значение написанию писем. Все это - показывало, что письмо подлинное, написанное бабушкой. Очередная это иллюзия или нет, мне уже было плевать. Я сел на пол рядом с кроватью и начал читать.

***

"Дорогому Гуну.
Я устала. Бескрайне сильно устала. Они преследуют меня, гонятся, ощущая запах моего страха. Их взгляды кроются в каждом темном углу, каждой замочной скважине. По ночам я ощущаю, как их пальцы дотрагиваются до моего тела, оставляя горящие ожоги. Они шепчут мерзкие словечки на уши, их слова въедаются в мой мозг. Еще совсем немного и я сдамся. Я это чувствую.
Мне пришлось продать старый дом, распрощаться с прежней жизнью и любимыми воспоминаниями. Я пыталась спрятаться здесь, в полной глуши. Начать все заново. Однако. Это было бы слишком легко. Они достали меня здесь. Скажу больше, они ждали меня здесь. Это была ловушка. Они знают все шаги наперед. От них не уйти. Этот дом, казавшийся моим спасением, оказался их пристанищем. Они захватили его так же, как и мою душу.
Дорогой Гун, это мое посмертное письмо. Я расскажу тебе всю правду. Выложу истину таковой, какой она является. Ты будешь первым и, надеюсь, последним, кто узнает ее.
Это произошло очень давно, в послевоенные времена. Те года помнятся расплывчато, будто после наркоза. Я всегда уверяла себя, что это был лишь иллюзорный кошмар. Сон, никак не пересекающийся с явью. Но как мне жаль, что реальности избежать нельзя.
Тогда я совершила страшную ошибку. И поплатилась за нее сполна…"
Отложив письмо в сторону, я перевел дыхание. Твердый ком подошел к горлу и перекрыл воздух. Я выпил стакан воды, завязал волосы в пучок и вернулся обратно.
На чем мы там остановились?
"1961-ый год. Я училась в музыкальном училище. Мечтала стать популярной пианисткой и в старости преподавать уроки детишкам. Тогда я еще была юнна, амбициозна, полна жизни. В моих жилах, в кончиках пальцев, в каждой частичке организма бурлила сила. Это те года, когда хотелось гулять до поздней ночи, на сон хватало и несколько часов, а горящее сердце тряслось от волнения.
Я очень много времени уделяла музыке. Вокалу, фортепиано. Играла до боли в пальцах, придумывая мелодию за мелодией. У меня была определенно поставленная цель. Я была обязана ее достичь. Другого выбора у меня не было. Но раз за разом после каждой моей бессонной ночи я получала лишь безнадежный ответ от критиков. Неплохо, но можно лучше; Звучит, однако ничего сверх выдающегося в этом нет; Старайся, и твои труды окупятся во благо. Я утопала в этих фразах, которые пытались затмить, погасить искру, сверкающую в моей груди. Но я не могла дать ей погаснуть. Для жизни должна быть причина.
Затем я перешла к пению. Занималась вокалом по 5 раз в неделю. Пела до изнеможения, до хрипоты. Голос пропадал, а я все пыталась выдавить нужную ноту. Как только мои связки окрепли, и голос принял нежную форму, я по вечерам и ночам писала текста для своих песен. Банальный текст, заурядная рифма, ритмика тоже не лучшая. Но эти слова, буквы, переходящие в течение музыки, были моими. Отнюдь ответы критиков оставались незыблемыми. Они срезали на корню все мои попытки, говоря, что, к огромному сожалению, талантом я обделена. Я рыдала, вырывала клавиши на пианино, винила себя в ничтожестве. Несколько раз пыталась свести счеты с жизнью. Мне ничего не было нужно, только признание. Внимание моим трудам, моей музыке. Ибо только это - порождало счастье в моей душе.
Я не сдалась. Я не могла сдаться.
И в один вечер все изменилось. ОН пришел ко мне. Явился, как нежданная лихорадка. Взял мою судьбу и вывернул наизнанку, подарив то, о чем я мечтала. Но забрал нечто, более дорогое.
В тот томный вечер я, как обычно, сидела за столом и под свет керосиновой лампы писала новый текст для мелодии, которая уже была готова. Жила я тогда в женском общежитии. Одна.
Я проговаривала про себя каждое слово, придавая ему некой осмысленности и символичности, вырисовывая его на листе. Покончив с работой и поставив точку, я прокричала от радости: "Я смогу! Вот теперь, точно получится!"
После моих слов повисла тишина. Это была странная тишина. Ее можно было ощутить кожей, потрогать руками. Лишь изредка биение сердца прерывало ее. Посмотрев на лист с работой, я увидела, что ни одного слова, которое я написала пару минут назад, не осталось. Все страницы были заполнены только одной повторяющейся фразой.
"ТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУН..." И так до бесконечности.
Сидя в смятении, послышался стук в дверь. Время было уже позднее, потому гостей я не ждала. Слегка замявшись, я собралась с мыслями и подошла к двери. Взглянула в глазок. Там стоял ОН. Мужчина весь в черном, с шляпой на голове и тростью в руках. Лица у него не было, лишь глаза, ГЛАЗА БОГА сверкали во тьме.
Я застыла на месте. Изо рта выходил пар, словно нахожусь в морозной чаще. Колени тряслись, и сердце выпрыгивало из груди. Не контролируя свое тело, мои руки потянулись к двери. Спустя мгновение я уже открыла ему вход. Он стояла на пороге. Я пыталась закричать, но все тщетно. Глаза бегали в разные стороны, и, казалось, что еще немного и они лопнут. Все тело трясло от холода.
Он показал пальцем на стул, и я беспрекословно села. Безликий мужчина пристально смотрел на меня. Его глаза выжигали мое нутро, они видели меня насквозь. Их цвет, он разил смертью. Если бы я дернулась хотя бы на сантиметр, то была уже мертва.
Через некоторое время он робким движением ударил тростью об пол. И в эту секунду с моих глаз полились слезы вперемешку с кровью. Мою сущность посадили в клетку на замок. Я постепенно переставала понимать реальность.
- Ты хочешь, чтоб тебя заметили, не так ли? - заговорил ОН. - Хочешь всемирного признания? Славы и почета? Ты грезишь ночами, ублажаешь себя сладкими мыслями о предстоящем успехе? Верно? Но это лишь ложные надежды!
От его голоса приковало руки к стулу. Перепонки бились в конвульсиях. При этом мой разум постепенно очищался. Я начинала понимать ход его мыслей, к чему он клонит. Я видела перед глазами достижения своей цели. Еще чуть-чуть! - кричал голос. - Совсем немного! Мне нужно только пересечь черту, и все получится!
- Желаешь ли ты, - продолжал мужчина. - чтоб от твоей мелодии стекали по щекам слезы счастья? Чтоб сердце трепетало от любви, и хотелось прикоснуться к чему-то большему? Хочешь, чтобы написанные тобою слова были Всевышним дарованием?
Голос затих. Я не могла говорить. Только покачала головой в знак согласия. Все лицо и ночное платье залила густая кровь с глаз. Я заметила, что за все время, пока он здесь, я ни разу не моргнула. Глазные яблоки медленно засыхали, словно Богом забытый ручей. Мужчина сделал шаг вперед и наклонился ко мне. Его лицо оказалось напротив моего. Я никогда еще не была так близка к смерти.
- Чудесно! - сказал ОН. - Однако! За все нужно платить.
И в миг его трость превратилась в черную змею. Она проползла под мою ночнушку, докасаясь своей чешуей до нагого тела. Обвив шею, змея стала меня душить, перекрывать кислород, забирая секунды жизни. Внезапно шторы в комнате распахнулись, и свечение восьми лун озарило все вокруг. Безликий крепкой рукой схватил меня за подбородок, словно наслаждаясь моими муками.
- Однажды я явлюсь снова. Твое тело, сознание, разум, глаза, твоя САМОСТЬ! Станут моими. Ты больше никогда не сможешь увидеть свет ясного дня, почувствовать дуновение прохладного ветра, ощутить любовь близких людей. И нажимать на клавиши фортепиано. Конечно, ты сможешь бежать, прятаться, но исход один. Это будет некой игрой с неизменным финалом. Согласна ли ты?
Тогда я поняла, что выбора у меня не было. Я не могла отказаться, не могла порочить его словам. Его решение было АБСОЛЮТНО. И он это знал. Приняв реальность, мне больше не было страшно.
- Да. - выдавила я хриплым голосом.
- Чудесно! - вновь сказал ОН. - Ты хорошая девочка. - я ощущала, как он скалится, смотря на меня.
После его фразы змея на шеи исчезла, луна приобрела свой обыденный вид. Засохшей крови на лице и платье как не бывало. Я могла спокойно двигать руками и ногами.
Осмотревшись вокруг, мужчина в черном пропал, не оставив и следа. Только пара слов повисли в мягкой тишине.
- До встречи. - произнес голос.
Он ушел.
А я уже знала, что мне делать.

Что было дальше, ты знаешь. В ту самую ночь я просидела до утра, написав текст и мелодию к нему. Я не могла остановиться. Что-то божественное, святое выливалось из моей головы. Руки сами приходили в движение, творя шедевр. Мысли были хладнокровны, цель была уже у меня в руках, и я прижимала ее к груди.
На следующий день я понесла свою работу критикам. Ничего от меня не ожидая, они с присущим им пацифизмом, уделили мне время. Сыграв композицию в первый раз, жюри с широко раскрытыми глазами и ртами облучили меня в громкие аплодисменты
“Это прекрасно! Лучшее, что мне приходилось слышать! Эта музыка проникает в сердце, эти слова крошат в щепки смысл мироздания!“. Отныне я слышала только такие слова в свою сторону.
Через некоторое время я записала пластинку, которая, как ты помнишь, называется “Прелесть последнего дня”. Ажиотаж оказался неимоверным. За год я продала более миллиона пластинок. Меня звали на сольные концерты, на получение различных премий. Я заработала приличные деньги, но могла сколотить состояние. Но я отказалась. Мне это было не нужно. Моя мечта жизни исполнилась, однако счастье от этого я уже не получала. Я отчетливо понимала, что это все - слова, восхищение, признание и успех, - принадлежат не мне. Прелесть последнего дня создала не я.
Я бросила музыку. После выпуска пластинки, я ни разу не стучала по клавишам. Вдохновение, муза, стремление к большему, называй как хочешь, все это - прогорело внутри меня как спичка. Мне оставалось только ждать. Дожидаться своей участи.
И одним ясным днем ОН вернулся. Безликий мужчина, одетый во все черное, с ГЛАЗАМИ БОГА. Как говорила ранее, я пыталась бежать, спрятаться от него. Но конец был неизбежен. Это некая игра с неизменным финалом.
Теперь ты знаешь всю правду, Дорогой Гун.
Я истинно верю и молюсь, что ты никогда не прочтешь это письмо. Что этот чертов конверт никогда не явится пред твоим взором. (Скорее всего, тебе позвонят с просьбой меня навестить. Полицейский или врач. Это ложь! Не ведись на это!)
Но если ты уже это читаешь, значит все кончено. ТЫ ОБРЕЧЕН! ОН уже идет за тобой. Играла началась. От него нет спасения или укрытия. Смерть близка!
Тихо!
Ты слышишь?
ТУН ТУН
Они здесь! Играются со мной, насмехаются над моим чистым телом. С ушей льется кровь, и все мысли заполоняет одна фраза.
“ТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУНТУН…“
Прости, Дорогой Гун, я так больше не могу. Я еще помню тот день, когда вытащила твое крохотное тельце из снежного сугроба. Я так боялась, чтоб с тобой все было хорошо. Только это воспоминание греет мою душу, и я еще в силах, чтоб это написать.
Я держу во рту ствол ружья. Еще немного и все закончится. Нужно лишь перейти черту.
Прости меня. И прощай.


P. S. Прислушивайся к зову природы. Лишь она будет твоим союзником.“

***

Дочитав письмо, я отложил его в сторону. Было ощущение, словно я только проснулся. Достал пачку Винстона и закурил последнюю сигарету. Я чувствовал, что это именно последняя сигарета, и больше я не выкурю ни одной. Осмотревшись, я заметил, что никаких вещей и мебели не осталось. Только одна недвижимая кровать. И я подле нее. Интуитивно, будто знал каждый миллиметр этого дома, я поднял матрас и достал ружье. Это было то самое ружье, из которого бабушка продырявила себе череп. Я видел четкую картину.
Она сидит на краю кровати, судорожно записывая свою историю на белом листе. У нее нет времени, ни единой лишней секунды. Она плачет, горько и отчаянно. Она знает, что это блаженный конец. Перед финальной точкой достает двустволку и засовывает ствол в рот, снимает предохранитель. Дописав последнее слово в письме, она нажимает спусковой крючок, затем на курок, и ставит жирную точку на своей жизни.
- Бах! - занавес закрывается.
Кровь запачкала окно и шторы. А также все ружье. Сейчас этой липкой жидкости уже нет. Но я чувствую ее на своих руках. Свет жизни этого прекрасного человека, единственного, кто меня любил, погас здесь. А я следующий. Как ни странно, слез на моих глазах не было. Ни единой капли. То ли я полностью выжил из ума, то ли эмоции покинули меня, оставив лишь пустые внутренние органы.
Не зная, что делать дальше, я встал с пола, взял ружье и без раздумий выстрелил себе в голову. Но, увы, патронов в нем не оказалось. Здесь даже нельзя спокойно умереть, подумал я.
- Еще не время. Тун тун! - раздался ехидный голос. - Страдания только начинаются! Тун тун.
- Пошел ты! - ответил я.
Подойдя к двери, я взглянул в глазок. Никаких глаз там больше не было. Только густая темнота, бурлящая в моих мыслях. Постучал пару раз, но ответа не последовала. Похоже, сейчас небольшая передышка. Ну спасибо.
Сделав вид, что ничего необычного не происходит, я подумал убраться в доме. Вот так. Взял веник (который, как оказалось, лежал под кроватью), подмел пол, вычистил углы от паучьего логова, протер стены. Закончив с уборкой, я положил веник обратно на свое место и похлопал в ладоши, будто сотворил что-то немыслимое.
- Славная работа. - сказал я, стоя один одинешенек в пустой комнате.
Я понимал, что занимаюсь идиотизмом, но мне было это нужно. Эти действия подбадривали меня, вгоняли в типичную рутину типичного человека. Таким образом, на мгновение, на мимолетный момент казалось, что все как обычно и ничего не произошло. Это лишь самозабвение и самовнушение. Пожалуй, мой разум шаг за шагом подходил к границе, переступив через которую, он соберет свои манатки и оставит меня навеки.
Пока было время (или мне так казалось, что оно есть), я решил подышать свежим воздухом. Может мои мысли очистятся, и я приду к каким-то умозаключениям. Снаружи стоял чудный день. На небе не тучки, только солнце, подобно свету путеводного маяка, указывало путь. Птицы устремились на восток. Пожалуй, там они обретут спокойствие. И я, будто часть этой стаи, был спокоен.
Я присел на подобие стула, стоящего около дома. Сорвал травинку и стал слегка ее покусывать. Справа от меня я заметил лежащую книгу на траве. Белый, свежий переплет, что довольно необычно для этого места. Книга не толстая, но и не короткая. Скорее, какой-то роман на страниц двести. Название, однако... Как не пытался, разобрать буквы я не мог, они расплывались в глазах, словно мираж. Интересно, о чем эта книга? И вообще, когда я читал в последний раз? Я было подумал поднять книжку, но, вспомнив, где я нахожусь, сразу откинул дрянные мысли. Пока еще в сознании, пока еще жив, нужно оставаться начеку.
Получается, - думал я. - никакого врача не было; никакой больницы, где лечилась бабушка; никакой опухоли в голове. Это все была большая ловушка, и я в нее попался. Ну а как могло быть иначе? Как я мог этого избежать? Я ничего не знал, да и внутренний голос молчал в сторонке, пока меня, как ребенка бегущего за конфеткой, водили по кругу.
Но сам не зная почему, я не ощущал отчаяния. Я понимал, что вот-вот и могу умереть, но внутреннее волнение было приятным. Оно будоражило сердце, сотрясало сознание. Заставляло меня испытывать эмоции. Да, точно! Я так погряз в серости своей жизни, что и забыл, какие они - настоящие эмоции. Как только моя жизнь приобрела самостоятельность и заросла сорняками "взрослых трудностей", я только и делал, что работал и пил. РАБОТАЛ И ПИЛ. Сейчас и не вспомню, когда последний раз плакал. Когда по настоящему смеялся от всей души. Я был лишь пустой оболочкой с пустым пастбищем в груди, без единой овцы. Наверное, как и многие, я отталкивался от воспоминаний, теплых и светлых, как та горячая лапша в морозный зной. Но в настоящем они были лишь отголоском прошлого и укрывали в холодную пору на пару минут.
А что теперь? Я и не знаю. Я не знаю, что будет дальше. Скажу больше, я не знаю, что было до. Мое существование пролетело, будто пробная версия, и я оказался тут. Именно здесь мое место. Я чувствовал это чем-то внутри, чем-то неизвестным мне ранее. Я могу здесь умереть, могу застрять здесь до конца своих дней. Пускай. Но больше никогда я не вернусь к бессмысленному скитанию. Для жизни должны быть причина.
Я сидел с травинкой во рту, ощущая твердую почву под ногами. Смотрел на солнце и ждал следующей ступени. Вокруг меня летали стрекозы, словно маленькие вертолеты. Легкий ветер ворошил листья и траву так же, как и мои волосы. Этот звук расслаблял и погружал в эйфорию. Интересно, как я выгляжу с высоты птичьего полета? Меня вообще видно хоть кому-то? Или это место в ином мире. А Боги, они то знают, что я здесь? Сколько же вопросов, но так мало ответов.
И вдруг из ниоткуда послышался шорох. Точнее монотонный топот шагов. Он все приближался. Я взглянул в сторону слева от себя, а там стояла Лама.
Да-да. Что ни на есть живая Лама. Она спокойно себе жевала травку и с безыдейным выражением лица (или морды, что там у них?), смотрела на меня.
- Привет. - сказала она.
- Во делаааа. - протянул я.
- Чего? - спросила Лама.
- Да нет нет, ты извини. Пока не привык к такой... Как сказать...
- К чему?
- Как бы выразиться...
- Ну?
Я поразмыслил с полминуты, почесал затылок и взглянул на небо.
- Хм...
- Неконвенциональности? - спросила Лама.
- Чего?
- Ну, ты не привык к такой неконвенциальности?
- А. Возможно... Пожалуй, ты права.
Или прав, хрен его знает, как правильно. Да и вообще, что за сложные словечки я слышу от Ламы?!
- Ясно. - все так же безыдейно сказала Лама.
Как ни в чем не бывало, она сорвала листик с дерева и стала его жевать. Я грыз травинку. Мы промолчали некоторое время. Вот такая вот парочка.
Первым, кто прервал тишину, была она.
- Так что, пойдем?
- Куда это еще? - спросил я.
- Ну как куда. Ты и сам все должен понимать. Нам пора идти и поскорее бы.
- Вот как... И что же, прям сейчас?
- Ага.
- Ну что ж... Пошли тогда. - подытожил я.
Я встал со стула и перед уходом еще раз взглянул на книжку. Буквы в названии уже стали понемногу проявляться, но по большей степени были неразличимы. Всматриваться в них времени не было. Мне же нужно было идти.
Мы направлялись в сторону густой лесной чащи. Деревья, как и ранее, оберегали вход от чужаков. Однако такого страха они больше не вызывали. Как бы вам описать Ламу? Лама представляла из себя... Хм… Так-так-так. Пожалуй... Ламу! Кого же еще? Самая обыкновенная, не примечательная Лама. Не больше, не меньше. Мы шли в метре друг от друга, не переставая шевелить челюстями, думая о своем.
- Чет жрать охота. Холодильник у меня пропал, не помню, когда и ел последний раз. - сказал я.
- Там вдоволь наешься, не волнуйся. - ответила Лама.
- А что, куда мы идем, там пожрать есть?
- Ага.
- Круууууть. - сказал я. - Извини конечно за вопрос, а ты вообще кто?
- Совсем дурак? Не видно что ли? Лама я!
- То есть, ты обычная говорящая Лама? Верно?
- Ну ты совсем тупица. - взглянув на меня, ответила она. - Ты часто видишь обычных говорящих Лам?!
Я засунул руки в карманы, скорчил недовольную рожу и замолчал.
- Я не настоящая Лама. Я не живое, но и не мертвое. Меня здесь нет, но одновременно ты с кем-то разговариваешь. Я абстрактная субстанция. По типу души или Бога. Но ты не подумай, - замялась Лама. - я не Божество. Мне до такого чина еще далеко.
- Хм... То есть тебя как бы нет, но ты и как бы есть. Так получается?
- Ага. Типо того.
- А как я тебя вообще вижу и понимаю твою речь?
- Потому что я этого хочу! Тупица Гун! - Лама сорвала еще травы и с чавканьем стала ее пережевывать. - Если хочу - ты меня видишь, не хочу - не видишь. Все просто. Захочу стану Ламой, захочу Санта Клаусом, если настроение вообще дерьмо, то могу и Маяковским стать.
- Хм...
Я ничего не понимал.
- У меня нет определенного речевого диапазона, нет внутреннего словаря. Я не знаю ни единого языка. Но при этом могу говорить на любом. У меня нет прошлого, настоящего или будущего. Я лишь пустая субстанция, абстракция, иллюзорность этой вселенной по типу миража или невидимых теней. Я выполняю свою работу, ибо только ради этого я и существую. И вот я здесь, а моя задача помочь тебе понять. Или, если быть точнее, разобраться.
- Ну и деньки пошли... - сказал я. - И в чем же мне нужно разобраться?
Лама на секунду остановилась жевать и искоса взглянула на меня. В ее взгляде так и читалось: "Неужели ты ничего не понимаешь?". Мой вопрос повис в воздухе, а мы, сделав шаг, преступили границу между нашими миром и лесом. Ясный день пропал, наступила тень. Громоздкие деревья закрывали солнце. Сплотившись своими ветками воедино, они растворяли яркие лучи, превращая их в мелкие блики под ногами. Тропы не было, я лишь шел за нереальной (или реальной) Ламой, будто по зову сердца. Ступая шаг за шагом, слышался треск сухих листьев. Божья коровка села мне на плечо и, подобно ангелу (или демону), сопровождала нас в пути. Лес доброжелательно меня принимал. Я ощущал это по запаху; ветру, мягко обнимающим мое тело. Птицы пели в такт сердца. И так же где-то вдалеке протекал бурный ручей, олицетворяя жизненную силу.
- Ты никогда не думал, - начала Лама. - что этот мир неправильный?
- В каком смысле, неправильный?
- Ну, может ты замечал в обыденной жизни что-нибудь странное, ирреальное?
- Хм... - задумался я. - По типу говорящей Ламы?
- Навроде. - сказала Лама, плюнув мне пережеванной травой под ноги.
На этот раз я покосился в ее сторону с презрением. Но от ее вопроса бессознательно погрузился в раздумья. Стал перебирать все полки в голове с последними воспоминаниями, событиями, которые происходили перед моим приездом сюда. Обычно я не особо четко запоминаю какие-то ситуации в своей рутинной жизни. Она так часто повторялась одними и теми же вещами, что даже если и что-нибудь случалось, я бы просто-напросто забыл.
- Хм... Да вроде... Такого прям необычного... Хотяяя.
- Ну?
- Мне невольно припомнился один момент. Это было за день перед приездом сюда.
Я остановился и стал искать по карманам пачку сигарет. Однако вспомнил, что бросил это дело и слегка расстроился. Бросать курить - это как расставаться навсегда со своим лучшим другом (хотя сравнение очень плохое, но мне так представилось). Крайне тяжело и постоянно хочется плакать. Ты уже привык к нему, как к родному. Но, увы, ваши пути расходятся, и, как бы не было трудно, нужно продолжать свои странствия по одиночке.
- Но ничего необычного - продолжал я. - в нем не было. День как день. Я проснулся, немного болел живот от очередного похмелья. Я захотел поесть и пошел в местную забегаловку. Там отведал уголь на мясе и овощи с тремя дольками риса в сливочном соусе. Еда была что надо! Ничего не сказать. Набил живот до отвала. Потом, если не ошибаюсь, я слышал крик окон и видел большущего червя. Ну и все. Ничего странного, как и говорил. Но этот день сам вылез у меня в мыслях.
Я замолчал. Мы пробыли в тишине некоторое время. В воздухе веяло напряженной атмосферой, звуком шелеста листьев и пережевывания травы.
- Ну а дальше мне позвонил псевдоврач... - заговорил я.
- То есть, - перебила Лама. - совсем ничего необычного?
- Ну да, разве что...
- Неужели, абсолютно ни одной неординарной детали?
- Думаю, что так. - уверенным тоном отрезал я.
- М-да. Похоже ты и вправду Тупица-Гун. - с незыблемым выражением лица произнесла Лама.
- Чегооо?!
По ходу нашего разговора лес стал менять свои очертания. Небольшие семейства светлячков летали своими роями вокруг нас, представляя из себя облака света. Непередаваемый вид. Череда густой чащи, где деревья преграждали путь, ветки поедали солнечные лучи, и плющ замедлял шаги, сменились на просторный ландшафт. Деревьев стало в разы меньше. Солнце и вовсе покинуло небосвод, словно мы зашли в крытое помещение с высоким черным потолком. Было темно, но клубы светлячков освещали наш путь. Земля под ногами стала чистой, без единого нароста зелени. Все переходило в некий сон, реальность отходила на задний план, и предоставлялась возможность воображению.
- Долго нам еще идти? - спросил я.
- Мы почти пришли. - Лама остановилась и посмотрела на меня. - Послушай Гун. Этому миру настал конец.
От ее (или его) слов мысли полностью перекосились на бок. Голова отказывалась соображать. За последние дни мое сознание полностью исказилось. Казалось, что я сумасшедший, который застрял за решеткой в своей голове.
- Что? Как это, конец?
- Конец света, апокалипсис, судный день и так далее. Думай, как знаешь. Но факт остается фактом. Это последний день этого мира.
- Что за бред ты говоришь?! Как вообще такое возможно?!
- Успокойся Гун. Если бы ты немного поразмыслил своими тугими мозгами, то давно бы это уже понял. Этот мир, как я сказала ранее, неправильный. - мы медленными шагами продолжили путь. - В истоке мироздания заложено огромное количество вселенных. Других миров. Можно сказать - мето-вселенные. Их и вправду не счесть. И в каждом из таких миров есть свой Гун и своя говорящая Лама. Есть такие, где бы мы никогда и не встретились. Есть другие, где ты успешные человек, завел прекрасную семью и нашел себя в жизни. А если и такие, где ты уже давно пьяный умер под забором какого-то дешевого борделя.
- Ну спасибо... - пробормотал я.
- И есть этот мир, - продолжала Лама. - который порос своей "неправильностью". Он больше не нужен, так сказать, невыгоден. Он сбился с правильного положения оси координат по всем трем значениям. И восстановить его невозможно. По всей планете стали, как сорняки, разрастаться неординарные мелочи, невидимые детали, которые в своей целостности превратились в такие места, как это. И таких мест стало все больше и больше. А они, к твоему сведению, никому не нужны. Портят баланс. Потому его просто удалят, нажмут кнопку DELETE и все закончится.
Я вдохнул полной грудью и медленно выдохнул. От волнения по всему телу выступил пот. Собравшись с силами и приняв все слова Ламы за истину, я сказал:
- Если честно, то большинство, что ты сейчас сказала, я не понял.
- Не удивительно... - отрезала она.
- Однако. Если этому миру конец, его сотрут, нажмут на кнопку. Тогда ответь мне, кто это сделает?
- ОНИ. - ответила Лама.
- Они?
- Ага. Я и сама не представляю, кто эти - ОНИ. Может создатели, разработчики или же Боги. А может, просто какие-то важные дяди. Я никогда их не видела, только получаю указания и непременно все выполняю. Выбора то у меня нет, я их творение, создание только для определенной цели.
- Выходит, что ОНИ - добряки и делают все во благо?
- Не была бы так уверена в их доброте. Но точно знаю одно. Если ОНИ захотят, то в любую секунду сотрут любой мир, любую вселенную. Для них это - как утренняя чашка кофе. Настолько обыденно, что можно и особого внимания на это не обращать. Одним миром больше, одним меньше. Всего то.
- Жестоко... - сказал я.
- А то.
- А зачем им нужен я? Почему именно мне нужно во всем разобраться? Что-либо понять. Я же обычный и заурядный человек.
- Говорю же, не знаю я! Тупица-Гун! Мне говорят - я выполняю. Большего я не удостоен.
- Нихрена не понимаю.
Я почесал затылок и взглянул наверх. Это было уже не небо. Просто темнота. Такая глубинная и насыщенная, словно сидишь в пустом кинозале. Конец света значит, да? - подумал я. Пожалуй, мне нужно было бы поволноваться, ну или прийти в ужас. Однако кроме легкого удивления, я ничего не ощущал. Мысли чисты, голова хладнокровна. Я уже был готов ко всему, лишь бы не возвращаться к прошлому. Никогда.
- И все же. ОНИ решили, что только ты на всей планете Земля, должен лицезреть это падение мира и начало нового зарождения. Ты единственный, кто останется живым после всеобъемлющего хаоса. Возможно, тебе повезло. А возможно, и нет. Что будет дальше, увидишь только ты.
Лама замолчала. Я тоже не издавал ни звука. Мы шли в томной тишине, спокойно переставляя ноги (и копыта). Неизменность ландшафта оставалась прежней. Будто это край леса, в котором забыли прорисовать текстуры, и все повторяется одно за другим. Светлячки извивались в воздухе, принимая разные фигуры, ведя нас по нужному пути. Это место напоминает чистилище, сказал голос в голове. Я смотрел себе под ноги и ненароком вспоминал мгновения своего детства и взросления. Какое же чудное время было. Даже немного жаль, что это все превратится в небытие. Но что уж там, плохих воспоминаний намного больше, и так всегда. Словно вся жизнь - это череда сплошных неудач и трудностей, а хорошие моменты - лишь толчки в спину, некая опора, которая помогает двигаться дальше.
Хотя, это лишь мое мнение.
Спустя минут 10, а может и пару дней (как говорилось ранее, точный подсчет времени здесь - занятие излишнее), Лама остановилась и устремила свой взгляд вперед во тьму. Я стоял за ней.
- Мы на месте. - сказала она.
Стоя позади, я почти ничего не видел, одна чернота. Светлячки, окружающие меня - словно оберег - всю дорогу, помчались вперед. И в миг их количество увеличилось вдвое, а может и втрое. Каждый наплодил еще одного, а другой еще. Этот большой клуб света подлетел над нашими головами и выстроился в звездное небо. Теперь путь был виден.
Пред нашим взором открылась дорога, конец которой был немыслим. Она была узкой, примерно на полтора человека. Земля рыхлая, но ухоженная, будто ее вычищают от всей зелени. По правой стороне от тропы шел лес. Деревья, каждое без отличия одинаковое, перекрывали вид, защищая свое владение от опасности. По левой стороне была пустота, темная и всепоглощающая. Если долго всматриваться в такой пейзаж, поневоле начинаешь задумываться о своей "самости". Понимать, где заканчивается подлинный "я" и начинается уже не "я". Все это - напоминало путь пролегающий через лесополосу к дому. Тот самый путь, который мне продиктовал "псевдоврач". Только кое-что меня немного настораживает. Следы. Следы на тропе - их неисчислимое количество. Разные размеры стоп, разная обувь. Присмотревшись получше, казалось, что по этой дороге прошли тысячи, а может и миллионы людей. Кто же они? Такие люди, как я? Кем они были? Мне действительно стало интересно узнать о них побольше. Я чувствовал, что мы с ними были чем-то связаны, некой нитью.
- Дальше ты сам. - сказала Лама.
- Как сам? А ты?
- Ну, у меня еще много дел, знаешь ли. Я и так тут не на шутку задержалась.
- Понятно. Жаль конечно. Неплохо поболтали с тобой, было даже интересно.
- Это точно. - улыбнувшись, сказала Лама.
Впервые видел, как улыбаются ламы. Зрелище не для слабонервных.
- Иди прямо по тропе. За ее границы не заходи. Лес тебя обратно не примет. А отклонишься влево - навсегда заблудишься в кромешной тьме. Как ступишь, назад не оборачивайся, даже не думай. Увидишь еще всякого, сойдешь с пути и потеряешься здесь на вечность. И тут я тебе уже не помощник. Не мои полномочия, так сказать.
Лама на секунду замолчала и взглянула на светлячков.
- Эти крохи, если что, тебе помогут, присматривайся к ним. Их свет самый чистый, самый нужный. Вроде все сказала. Ну и морок с тобой. Думаю, ты разберешься, ничего сложного нет, верно?
- Верно. Спасибо тебе. - сказал я.
- Благодарить не надо, это моя работа. Вот только жаль, что твоей бабушки с нами нет. Хорошая была женщина. Она стала единственной за долгие сотни лет, кто смог все понять сам. И что больше - смогла этому противостоять. Увы, к нам она прильнула совсем поздно. Мы не успели ничего сделать. Но она была сильным человеком.
Немного подождав, я ответил.
- Очень.
Мы переглянулись, удостоверившись в том, что мы наконец нашли хоть какие-то точки соприкосновения взглядов. Лама развернулась, сорвала листик с дерева и вновь смачно зашевелила челюстями.
- Ну, мне пора Гун. Удачной дороги. И почаще вспоминай все мои слова.
- Да, я все понял. До встречи. - с улыбкой на лице произнес я.
- До какой еще...?! Эх, ладно. До встречи.
Лама, передвигая свои копыта, потопала обратно. Провожая ее взглядом, она медленно растворялась из поля зрения. И вот я снова остался один. Только друзья света парили в воздухе, разгоняя едкую темноту. Осмотревшись по сторонам, я прислушался к тишине. ... Абсолютная. Ни единого звука, кроме моего дыхания. Ни шелеста листьев, ни скрипа веток. Лес напоминал декорацию.
- Ну что ж, мне тоже пора. - сказал я вслух.
И тут я понял, что не могу сделать шаг. Мои ноги застыли, не двигались. Их словно стянуло крепким плющом. Мне было страшно. Всю дорогу сюда я всеми силами пытался унять дрожь в коленях, убедить себя, что другого выбора у меня нет. Внушал, что это все - сплошной пустяк. Но я боюсь. Правда, как обычно, сильным ударом бьет в лицо. И ничего не остается, как только принять его во всю силу.
- Что ты, струсил Гун? - раздался мерзкий голос. - Тун тун. Тебе страшно? Опять сбежишь, как делал это всю свою никчемную жизнь, а? Тун тун.
- Замолчи.
- Да ладно тебе, тун тун. Беги уже давай. Нечего стыдиться. Слабый человек - слабый во всем! Тун тун тун тун...
- Заткнись. Заткнись! - кричал я.
Голоса окружили мой разум. Они повторяли, повторяли и повторяли. Смеялись надо мной. Насмехались над моим существом. Я упал на колени, закрыл лицо руками. Хотелось плакать навзрыд.
- Что же со мной не так?! Кто я такой?!
- Ты слабак. Обычный пьяница. Ничтожество. Тупица. Таким как ты, нет смысла жить. Лучше напиться и забыться, верно Гун? Ты думаешь, что изменился?! Какой вздор, ты такой же трус, тебе проще сбежать!
- Сбеги! Сбеги! Сбеги! Сбеги!...
Сердце выбегало из груди. Глаза не могли остановиться на месте; я не мог их сомкнуть, у меня будто забрали эту функцию. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, казалось что я тону в холодной воде. Я машинально вскочил на ноги и побежал обратно. Не отдавая себе контроля, я просто бежал. И бежал. Голоса не отставали, а только нарастали. Я чувствовал, как их руки, запачканные по локоть в крови, обнимают меня за плечи, будто старые друзья.
- ТУН ТУН ТУН ТУН ТУН ТУН... - кричали они.
- Беги! Беги! Беги! Хи-хи-хи! Трусишка-Гун! Твой аромат такой сладкий, что невозможно и устоять! Зачем ты вообще прожил столько лет?! Беги!
Я бежал, как можно быстро. Но тропа все никак не заканчивалась. Я искал глазами тот лес, по которому мы шли, но его нигде не было. Ноги ужасно болели. Я ощущал, как позади меня несется смертельная буря, однако сил, чтоб от нее сбежать, у меня не осталось.
Я споткнулся о свою же ногу и вновь упал на землю. Сколько же раз за последние дни я падал низ. Рыхлая земля попала в глаза. Я пытался ползти, хвататься за что-нибудь, но энергия в моем теле угасала куда быстрее. Голоса визуализировались в людей с гнусными рожами. Они окружили меня и стали избивать ногами. Колотить до потери пульса. Пастбище в моей душе, которое пустовало долгие годы, захватили чужаки.
Огонь гаснет. Вода испаряется. Тьма поглощает свет. Все закономерно.
Что же мне делать? - думал я. - Что будет дальше?
- А разве что-то было до? - сказал голос. Женский голос. Такой знакомый, до боли в животе. Нежный, спокойный, он обнимает тебя изнутри.
И вдруг после этих слов на одиноком пастбище средь врагов, которые ликуют о своей победе, пробежала маленькая овца. Белоснежная, как вылепленный из первого снега снеговик. Она бекнула пару раз и побежала на чужаков. От удивления они стали разбегаться в стороны кто куда, кричать о помощи, молить пощады. Их лица, облеченные в насмешливые улыбки, сменились на жуткий ужас. И через несколько секунд не осталось ни одного. Все исчезли. Пастбище, заросшее гнилью, потерявшее свой окрас давным-давно, вновь расцвело в моей душе. Солнце окрасило свежую траву. Теплый ветер стал ворошить волосы и мое сердце. Это поле обрело прежний вид, и отныне оно было не одиноко. Маленькая овца, излучающая яркий свет, спасла меня и навеки поселилась внутри.
Голоса стихли. Тишина опять взяла первенство. Я поднялся, протер глаза от пыли. Отряхнул одежду. Голова чиста. Страх развеялся, как утренний туман. Смятение и отчаяние покинули меня. Я, наконец, был готов узнать, что будет дальше. Развернувшись и сделав шаг вперед, дороги назад уже не было. Позади пропасть, в которую я не могу ступить.

***

Я прошел долгое время, но ландшафт так и остался неизменным. Слева пустота, справа деревья, ограждающие от леса. Лес тебя обратно не примет, промелькнуло в голове. Интересно почему? Впереди все та же дорога, тот же путь, не имеющий ни конца - ни края. Как там М", подумал я. Выходит, если мир сотрут, то ее тоже? В груди появилась долька паники и тоски. Такие же чувства одолевают, когда видишь похороны, на которых присутствует всего один человек. Она всегда была моим единственным другом (как же много в моей жизнь было единственного), я бы даже сказал больше чем другом. Смотря на звездный небосвод, состоящий из маленьких огоньков, я не нарочно погрузился в воспоминания. Воспоминания - для меня - это штука тяжкая, не поддающаяся контролю. Воспоминания - как простуда в летний зной. Постоянно потеешь, тебе ужасно жарко и хочется прохлады, и как внезапно ты лежишь с температурой под сорок. Дрянное чувство. Хватает мелкой детали, мимолетного звука или запаха, как сразу же тебя засасывает в черную дыру. Сил ей противостоять нет. Реальность перед глазами теряет свою важность, и ты погружаешься в неизведанный мир прошло. Да-да, именно неизведанный. Никогда не знаешь, куда тебя занесет на сей раз. Может это студенческие годы, а может первый поцелуй или секс. Бывало, вообще, я вспоминал себя еще крохой, не умеющей говорить, или же как я пьяным в стельку говорю кому-то кучу глупостей, и мне ужасно стыдно (правда). И сейчас так же. Я и не знаю, в какой темный уголок, закоулок своего сознания я попаду теперь. Реальность расплывается, внутренний взор видит картинки. Я сажусь в такси, которое может довести до любой точки вселенной. Но плата может оказаться слишком большой.

***

Мне лет 15. Самый расцвет юности. Тот период, когда хочется кричать всему миру о своих чувствах, но страх, от которого крутит в животе, постоянно берет над тобой верх. И такая эмоция, как стеснение, живет с тобой бок о бок. Тогда мы с М" общались лучше всего. Ходили в одну школу, постоянно гуляли идя домой. Сидели на полях вдоль речки. Обсуждали первые подростковые трудности (конечно, тогда мы этого не понимали), кто кому нравится. Могли часами обсуждать музыку, уж очень она ее любила. Говорили про фильмы и книги. Мы оба были одиночками в классах. У меня друзей особо не было, у нее тоже. Наши неестественные взгляды ни с кем не совпадали, а друг к другу нас тянуло, будто магнитом.
Она обожала рок-н-ролл, но никому, кроме меня, не рассказывала. Стыдилась этого (хотя я так и не понял почему). У меня не было определенного вкуса в музыке, потому я слушал все то, что и она. Подражая и поддерживая М". И, конечно же, она мне нравилась. Всегда опрятная, милая. Короткая школьная юбочка, стройные ноги, волосы всегда аккуратно собранные. Обычно много молчала, но если затронуть ее чувства или начать разговор о интересной ей теме, поток слов был не остановим.
Я замечал каждый наш взгляд или неловкое прикосновение рук. Замечал эту эфемерную нежность, из-за которой в моей груди (и не только) все горело огнем. Я хотел ее, и она, по-видимому, тоже. Я ощущал взаимность. Но мы были слишком юны, чтобы понимать, что с этим делать. Мы боялись перейти границу без знания, что будет дальше.
Однако я единожды попробовал эту страсть проявить. Вышло довольно нелепо и иронично. Вот и вспомнилось сразу.
В тот денек мы сидели у меня дома. Отец работал до поздней ночи, потому мы могли сидеть с М" у меня хоть целыми днями. Мы частенько захаживали ко мне, покупая холодную газировку. Включали музыку в проигрыватели, иногда рок-н-ролл, но чаще всего классику. Шопена, Шуберта, Моцарта, Листа, Россини. И слушали от корки до корки. Тогда я не особо понимал глубину этой музыки (да и сейчас тоже), но М" всегда говорила, что эта музыка для нее как лифт в космос. Слушая эти ноты и аккорды, она улетала с этого мира, и все заботы и трудности тут же сходили на нет. Пожалуй, прекрасное чувство. Я такого не ощущал. Мне просто нравилось слушать незамысловатую музыку вместе с красивой девчонкой. Засматриваться на ее милое лицо, глаза - цвета изумрудного дождя и безумно стройные ноги.
И вот, в тот день мы лежали вместе на кровати и смотрели в потолок, свесив голову на край. Разговор вроде был про то, у кого самые красивые глаза в классе, в ее и моем. Вначале она говорила свое мнение. Из пацанов она назвала какого-то парня выскочку, по которому фанатели все девчонки, даже и не вспомню его имени. Он меня жутко бесил (и сейчас тоже). Из девочек назвала ту, которая сидит с ней за партой. У нее были карие глаза с красным отливом. Я же из пацанов назвал, конечно же, себя. Но в виде шутки. Однако М" этого не поняла и косо посмотрела на меня.
- Нарцисс. - отрезала она.
Выбирая, кого мне назвать из девочек, я долго мялся, чтоб дать ответ. Румянец на щеках становился все отчетливее и краснее. Я никогда ни в чем не признавался и пытался избегать неловких ситуаций. Но тут был другой случай!
- Самые красивые глаза в классе... у тебя. - неуверенно сказал я.
М" повернула ко мне голову и с широко раскрытыми глазами смотрела на меня. Я не выдержал и тоже поддался взору. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы пребывали в таком положении. Может минут 5, а может и 30.
И внезапно она придвинулась ближе и робким движением поцеловала меня. Ее губы соприкоснулись с моими. Влажные языки небрежно переплетались. От неожиданности я не знал куда деть руки. Слегка успокоившись, я обнял ее за талию и полностью отдался процессу. Ну что ж, - думал я - твой первый поцелуй. И у нее тоже! Молодец, красавчик!
Но не тут то было. Я хотел большего. Намного большего. Та пылкость и влечение, которые томились внутри меня, вырвались наружу. После долгого поцелуя, я уже не мог остановиться. От горячего пота промокла вся майка. Я снял ее и быстрым движением оказался сверху М". Отнюдь там уже был не я, а кто-то другой. Не прерываясь, я сжал ее руки и стал стягивать блузку. От нежданной боли она издавала нелепые писки, но меня это не останавливало, только возбуждало еще больше. М" пыталась меня оттолкнуть, упираясь руками в плечи, что-то говорила, но все было тщетно. Я дотрагивался до каждой частички ее тела, вкушал аромат ее кожи. Но опять мне было мало, я хотел большего. Я взялся за ее лифчик и стал распутывать лабиринт застежек. И тут свершилось чудо.
(Ах, да. Я не сказал. М" была не из робкого десятка. Да, она была молчаливой и стеснительной. Но в душе еще тем бойцом. Я как раз таки узнал это в тот самый день.)
Тем временем, пока я нервно копался с непреодолимыми замками ее нижнего белья, она подобрала хороший угол, правильное время и со всего размаха дала мне между ног. Ох и боль была, скажу я вам. Как в мультиках Дисней, с моих глаз струились звездочки. От боли перекрыло дыхание, от чего я не мог и звука издать. Низ живота кричал в агонии, чтоб его спасли. С глаз текли слезы. За долю секунд я вернулся в чувства, и та мужская уверенность и настойчивость пропали вовсе.
М" вскочила с кровати и с хладнокровием в глазах смотрела на меня. Я, корчась от боли, краем глаза смотрел на нее. Какое же невозмутимое у нее было лицо. Даже сейчас мурашки по коже бегут. Она схватила блузку, натянула ее через голову и сказала:
- Ты идиот, Гун! Понял?!
Затем взяла сумку, подошла ко мне и опять с размаха заехала мне по яйцам. Вот так. Выбежала с моего дома и еще что-то вслед кричала мне в открытое окно. Во второй раз я чуть не потерял сознание.
(И кстати, через пару лет я все таки с ней переспал. И ни один раз. Хах.)

***

От этих картинок в голове, на лице появилась широкая улыбка. Я ненадолго остановился и громко рассмеялся.
- Каким же я был придурком! - произнес я вслух. - Славное же было время. Однако жалеть мне не о чем.
Вернувшись к истине, я слегка испугался. Вид никак не изменился. Все тоже самое. Пустота, лес, дорога. Казалось, что это очередная игра, и я брожу по замкнутому кругу. Но выбора у меня другого не было. Я собрался с силами, хотя моя надежда понемногу угасала, и двинулся вперед.
Пройдя какое-то расстояние, наконец, появилось что-то новое. Ну или не совсем новое. Справа на обочине, близь деревьев лежала книжка. Та самая, которая валялась у дома. То ли рассказ, то ли роман. Но часть слов уже была видна. Я смог разобрать только одно: Last. Последний. Хмммм... И что? - подумал я. Кто последний, я? Ничего не понимаю. Такие игры разума - точно не для меня. Мне просто нужна цель, к которой я иду. На этом все.
Я присмотрелся еще пару минут к книжке, но ни к чему толковому не пришел. Обременял сам факт того, что я нашел эту книжку. Вереница повторений подошла к концу, и появился новый объект. Ехидные голоса изредка слышались снова. Выкрикивали различную брань, пытаясь меня сломить. Но в моей голове, будто я шел в наушниках, играла чудесная музыка. Ференц Лист со своей композицией "Венгерские рапсодии". Каждая нотка отдавалась трепетом в душе. Постепенно я начинал понимать слова М". Вот она - эта музыка, которая отправляет тебя в космос. Помогает забыться и не видеть всех ужасов реалий. Каким же великим нужно быть, чтоб создать музыку, которая сможет помочь даже в такой ситуации.
Прошло около часа, как вдалеке показался свет. Маленькое пятнышко, но в пучине непроглядной тьмы, он был виден ясно, как самолет на безоблачном небе. Он напоминал свет в конце тоннеля, хотя внутренне я избегал эту мысль.
- Наконец. - сказал я и взглянул на свои руки. - Все было не зря.
Что будет дальше, понятное дело, я не знал. Что это за свет, куда он ведет? А может это очередная ловушка? Или смерть выглядит в этом месте именно так, в виде блика надежды? Смогу ли вообще я до него дойти? Все эти вопросы улетучились с моей головы, словно одуванчики разлетелись по ветру. Была лишь уверенность в том, что все идет как нужно. Я ускорил темп ходьбы, перейдя на легкую пробежку.
Все вокруг стало меняться. По левой стороне показался огромный червь. Он вылез из темноты и полз параллельно мне, как-будто мы бежали с ним наперегонки. Мне даже показалось, что он повторяет мои действия и скорость. Он напоминал поезд с бесконечным количеством вагонов, который несся на всех порах к станции, где его заждались пассажиры.
Справа послышался странный и непривычный этому месту звук. Я остановился на миг и присмотрелся в дебри леса. Сквозь ветки виднелся непонятный объект. Я подумал ступить через границу деревьев, чтоб лучше присмотреться, однако быстро откинул эти мысли. Не стоит. Вглядевшись, я увидел свечение, там кто-то есть. Постойте. Так это же мой дед, который давно помер. Он сидел в кресле в своей завсегдатай форме в глухом лесу.
- Старик, ты что ли? - крикнул я. Ответа не последовало. Он меня не слышал.
В одних трусах, большой круглый живот свисал на колени. Очки надеты набекрень, в руке банка пива. Глаза наполовину закрыты, похоже дремлет. Все как в детстве. Пред ним естественно стоит ящик, который вещает ему спортивные новости, различные телешоу и рекламу на диване. Даже после своей жалкой смерти он остался прежним.
Резко в его телевизоре канал сменился другим. Женщина громким и поставленным голосом начала рассказывать о проблемах в экономике страны. Дед пришел в себя, громко закряхтел, откашлялся и стал что-то бубнить себе под нос. Он вечно был чем-то недоволен. Старый скверняга.
И в ту секунду, когда я смотрел на эту "несимпатичную" картину, я понял. Так я же скоро умру. Место похожее на чистилище. Разные отклики в виде воспоминаний. Блик света в конце пути. Все это - похоже на то, как проносится жизнь перед глазами. Может это происходит именно так?
Я никогда не была так близка к смерти.
Меня будто осенило. Лампочка загорелась над головой. Точно! Мне нужно бежать. Я должен успеть. Понимания не было, как и прежде, но я чувствовал, что вот-вот и все кончится. Этот свет вдалеке уйдет от меня навсегда, и я останусь тут. Я встал в позу профессионального бегуна, затянул потуже волосы и ринулся вперед. В голове послышалось: "Марш!". Я никогда не был хорошим бегуном, в школе всегда прогуливал уроки физкультуры. К спорту относился как пацифист. Но сейчас мои ноги устремлялись вдаль. Я бежал, не чувствуя усталости. Разогнался до такой скорости, что мне бы позавидовал сам Болт. Казалось, если прыгнуть, то смогу воспарить ввысь.
- Прощай, старик! - крикнул я вслед.
Перед глазами проносилась жизнь. Я словно ехал на спортивной машине, вжимая педаль газа в пол, обгоняя всех подряд. То слева, то справа вырисовывались различные фрагменты. Вот М" бережно накрывает меня одеялом, целуя в лоб на прощание; справа я лежу в снежном овраге, дышу ледяным воздухом и молюсь, чтоб этот день не стал последним в моей короткой жизни; вот - я валяюсь у себя в квартире на полу, вокруг пустые бутылки от виски, я плачу от своей никчемности и мечтаю о том, что кто-то явится и вытащит меня со дна; пастбище, все в свежей душистой траве, мы с бабушкой сидим на расстеленной простыне, смотрим на бесчисленное множество овец и рассказываем друг другу все на свете, кажется, что это время не закончится никогда; волшебное древо нереальных размеров, зеленистый луг, я шагаю по этой траве, забирая ее жизнь, женщина с прекрасной улыбкой, она моя мать, я уверен на все сто, я вкушаю сочный плод, его сок растекается по всему телу - склейка - личинки и жучки выползают с ее глаз, поедают кожу, лопнувшее глазное яблоко растекается по щеке, гнилая плоть валится на землю, улыбка простирается до ушей; школьные годы, девушка, я в нее влюблен до дрожи в руках, помню лишь ее очертания, она смотрит в небо, еще немного и она исчезнет, спустя год она вешается в доме своей тетки, оказывается у нее была тяжелая депрессия, мать кремирует дочь, мы едем вместе к морю, она развеивает прах со словами: "Я хочу, чтоб она была всегда рядом со мной. Пусть попадет в море, прольется дождем."
Все это - моя жизнь. Жалкая, ничтожная и, кажется, бессмысленная. Но она моя. В ней заключен МОЙ смысл. Я столько лет бродил по пустыне, однако так и не нашел воды. Пусть моя жизнь развеется по ветру, попадет в море, прольется дождем. Я сложу ее в бумажный самолетик и пущу в небо вперемешку с листьями под звуки пения ветра. И она улетит куда-то далеко-далеко, возможно, на запад, а может, и на восток. Солнце укажет ей путь. А я, в свою очередь, пойду вперед, как пустая безликая оболочка, в поисках нового, истинного смысла. Мне больше не о чем жалеть.

У того света, к которому я так стремился, не было особой драматической сути. Это оказался обычный фонарный столб, под которым находилась дверь. Белая, будто ее недавно покрасили. У нее не было ручки, не было замочной скважины. Один глазок. Я бы даже сказал, у нее не было входа и выхода. С одной стороны - она бесценна, а с другой - простая деревяшка. Фонарь, который был для меня лучом надежды во мраке, был лишь лампочкой, которая питается от электричества. Ничего странного, ничего философского. Такое частенько происходит. Нам может казаться, что многие вещи особенные, символические или даже - волшебные, но если присмотреться поближе, то оказывается, что все это - сплошная посредственность. И получается так, что в нашем бытие нет ничего сложного или трудноуловимого, а если мы и что-то находим такое, то это - иллюзия, и нужно только протереть глаза. Возможно, эти мысли кому-то покажутся бредовыми (а может, и всем), а возможно, кто-то найдет в них свою правду. Мне этого никогда не понять. Но именно такие мысли, фразы и буквы витали в моей голове, когда я смотрел на самую обычную дверь.
Я не смотрел в глазок. Не стал ходить вокруг нее, чтобы понять, каким образом она вообще находится в открытом пространстве. Такие вещи - это как утренний будильник. Раздражает, и думать о нем точно не хочется. Я уверенным движением коснулся ее рукой. Не холодная, не горячая. На сей раз она беспрепятственно мне поддалась и в тот же миг открылась, показывая мне свое нутро. Темная маленькая комната. Свет, который исходил из окна слева, еле пробивался сквозь шторы и легонько освещал пространство. В этой комнате находилось много вещей - на первый взгляд - хлама. Я оглядывал все вокруг, но касаться чего-то боялся. Казалось, если прикоснуться до какой-либо вещи, она тут же рассыпется. Я стоял на месте и не мог шелохнуться. Пыль, окутавшая воздух, не давала равномерно дышать. Глаза слезились от духоты. Пахло сыростью и мертвыми мечтами. Когда я начал понемногу привыкать к окружающей меня серости, предметы стали различаться. Я увидел самовар, который стоял на какой-то полке. Куча мебели - шкафы, тумбы, большие деревянные столы. Напоминало склад ненужных воспоминаний. Справа от себя я заметил высокую доску, на ней были выбиты различные гравюры. Бабушка, когда я был маленький, любила их коллекционировать. Показывала и рассказывала историю каждой. И сейчас я помню все их названия. Посередине доски - "Избиение младенцев", левее - "Снятие с креста", правее - "Самсон, раздирающий пасть Немейского льва". Это не все, было еще несколько, но все остальные были сложно различимы, стерты силой времени, и в полутьме разобрать их - крайне тяжко. Гравюры для меня - очень тяжелое искусство, которое точно подвластно не каждому. Я никогда не понимал их красоту, не ощущал в них того, что заставит меня прослезиться. Однако сейчас, когда я увидел их, что-то острое, может какая-то игла, кольнуло у меня в груди. Может, приступ ностальгии, а может, что-то во мне меняется.
Что еще было в этой комнате? Да сам Бог не знает. Какие-то побрякушки, статуэтки, разная фарфоровая посуда, гайки и болтики, шахматная доска, небольшая стопка реплик картин импрессионистов. Если перечислять все до мельчайших подробностей, думаю, это описание протянется на листов 10. И смысла в этом не много. Я опять же предоставлю возможность вашему могучему воображению. Склад, в котором находится куча вещей с вашего прошлого, склад ненужных (возможно и нужных) воспоминаний. По типу старого футбольного мяча, которым вы играли в детстве, а затем бросили его в затхлую сыростью каморку и десятки лет про него не вспоминали. И представьте, что вся комната усыпана этими мячами. И не обязательно ими, это может быть, что угодно. Важнее то, что находится именно в вашем сердце. И если вы и вправду погрузитесь вглубь своего мирка, тогда, надеюсь, вы сможете меня понять.
Побродив по комнате еще какое-то время, мне стало трудно дышать от нехватки воздуха. Я оперся рукой на что-то в темноте и жадно хватал воздух ртом. Лучше не становилось. Боковым зрением я увидел в углу комнаты блеклый свет. Он что, тут всегда был? - подумал я. Подойдя чуть ближе, я понял, что этот тухлый свет исходил от лампы. Она стояла на круглом столике, похожий на старинный, на котором писали письма, попивая чай, или читали книжки. Одним словом - раритет. Так же на нем находился патефон, и на его краю лежала виниловая пластинка без упаковки. На ее поверхности слегка отражался желтый свет. По сравнению со всеми хаосом, который захватил эту комнату, эта пластинка казалась полностью новой. Чистой, не пылинки, не трещины. Она абсолютно не вписывалась в данный интерьер. Я присел на стул и взял ее за края, она оказалась необычайно увесистой. Немного повертев ее в руках, поставил в проигрыватель, сверху накинул иглу и нажал на кнопку. Полились знакомые ноты. Хах... Как же я сразу не понял. Это была та самая пластинка. Те самые мелодия и слова, что написала бабушка за одну ночь. И они же забрали ее жизнь. Прелесть последнего дня. Я прикрыл глаза и полностью отдался ей. В моей душе летели птицы, мягко расправляя крылья. Они летели куда-то на запад, бесцельно, не имея никаких мыслей. Воспаряя в воздухе, они проникали в облака, не существовало ничего земного, что могло бы им помешать. Они видели все, от них нельзя ничего скрыть. Словно надзиратели, они захватили голубое небо. Легкий ветер колыхал их перья. Представилось, что я могу так же. Просто взять и взлететь. Меня больше ничего не держит. Скинуть эти цепи, откинуть все обстоятельства и принципы и воспарить. Совсем немного, но моя душа так и сделала. Она отделилась от меня буквально на пару сантиметров и застыла в пространстве. Вот ради чего бабушка отдала свою жизнь. Незачем ее осуждать или решать правильно или нет. Она опустилась в бездну страданий, ради свершения чуда, ради того, чтоб миллионы людей смогли хотя бы на сантиметр, на пару минут воспарить и созидать другой, иной мир ее души.

И если этот день все же последний
Так восхвались и радуйся,
Ибо зачем мы еще живем?
Улыбайся, друг мой, улыбайся.

Я открыл глаза, и с них полились слезы. Такие горячие. Они капали на руки, стол, обжигали щеки. Я не мог остановиться. Не было слов, не было боли, лишь горькие слезы о уходящем бытие в небытие. Я положил руки на стол, уткнулся в них лицом и плакал. Плакал. И плакал. А мелодия все так же озаряла всеобъемлющий мрак.

***

Я проснулся в доме. В той самой комнате, в густой чаще леса. Открыв глаза, реальность долгим ходом возвращалась ко мне. Я осмотрелся вокруг. Вся мебель была на своих местах. Точно так же, когда я зашел сюда впервые.
- Не уж то ничего не произошло? И это был обычной сон? - произнес я вслух.
Я встал с кровати и взглянул под матрас. Никакого ружья там не было. Под подушкой не оказалось конверта. Похоже, и вправду мне все только приснилось. Но почему-то щеки все еще оставались мокрыми.
Я выпил стакан холодной воды. Заглянул в холодильник и увидел всю ту же гору еды. Обезумевший от голода, я сварганил несколько сандвичей из того, что попало под руки, и съел за пару укусов. Заварив травяной чай, я подошел к окну. Спохватился за сигаретами, но точно. Я же бросил. Распахнул шторы и увидел горящий лес. Нет же. Мой взор простирался куда дальше. Я увидел весь мир, пылающий в огне. Его пламя не щадило никого. Вся природа, люди, животные и насекомые сгорали дотла.
- Вот он, - сказал голос в голове. - истинный конец.
Я подул на чай, чтоб не обжечь язык, и сделал глоток.





















































“Рождение - детство- познания - отрочество - трудности - юность - первая любовь - молодость - взлеты и падения - зрелость - разочарования - старость - опыт - и, наконец, смерть. И каждый этап по своему прекрасен.”

Слова неизвестного автора.























Ежесекундно в нашем мире кто-то умирает. Это явственный факт, о котором знает каждый. Но многие об этом забывают. Смерть, как и жизнь, присуща нам при рождении. Мы живем, приходя к последней фазе своего существования - смерти. И невозможно это отрицать. Когда я стал часто задумываться над этой темой, то невольно в моей голове начали всплывать образы бабочек. Бабочка Аполлон из семейства Парусников, или как по другому их называют - однодневки. И как мне кажется, это лучшее олицетворение слов, вышесказанных мною. Существа, которым с самых своих истоков предназначен всего один день существования. Они рождаются, чтоб единожды взглянуть на восходящее солнце, ощутить легкость ветра, дотронуться до душистой травы и с трепетом проводить закат. Последний закат. А после прийти к неизменному концу. Возможно, это довольно меланхолично, но что поделать. В моей голове всю жизнь всплывают подобные образы.
Ежесекундно в нашем мире кто-то умирает. Это явственный факт, о котором знает каждый. Но многие об этом забывают. И я из их числа. Позабыл, словно школьное ненужное стихотворение. Эта мысль отдалась некой ностальгий внутри меня совсем недавно. И в тот момент я осознал насколько огромную допустил ошибку. За этими словами скрывалось нечто важное. Основоположная истина, которая будет вести меня по благому пути. Она дает понимание ценностям, приоритетам и канонам, нужные каждому. Смерть живет в каждом из нас. Она всегда рядом. Она повсеместна, от крохотной пылинки до высотных зданий.
Это история состоит из трех рассказов. История трех смертей. Каждая из них могла произойти и на самом деле, а может, и не было вовсе ничего. Первая - про людей, готовые отдать свои жизни во благо другим; вторая - про человека, потерявший что-то очень важное; и третья - жизнь, которая и не смогла себя найти. Отдай - найди - потеряй.
И что может связывать эти три смерти? Ушедшие души, никак не переплетенные между собой. Все просто. Это - любовь. Любовь, идущая параллельно с необратимой гибелью. Именно она, живущая в каждом из нас, дарует стимул, суровый толчок в спину, чтоб двигаться дальше, преодолевать трудности и продолжать жить. Любовь к близким, к незнакомцам, к местам, к вкусной еде. Ко всему, что нас окружает. Наверное, это и есть основная мысль, которую я и хочу донести.
Пожалуй, что так.
Выражаю огромную благодарность и признательность каждому, кто прочтет эти строки. Спасибо!


2024 г.



ХОЛОД



1



Морозный зной. Холод пробирает до костей. Я иду, с трудом переставляя ноги. Слышно шуршание снега. Глаза высохли и болят от яркого снежного свечения. Я чувствую, как кровь стекает по вискам. Не успевая стечь до подбородка, она застывает, будто капли на стекле в студеную ночь. Куртка, которая пытается согревать мое жалкое тело, медленно превращается в лед. Пальцы на руках отныне мне не принадлежат. Каждая попытка ими пошевелить отдается острой болью. Ранее шелковые пряди волос заросли едкой грязью и слиплись, будто их облили медом. Вокруг сплошной зимний лес, а позади в часе ходьбы на белесой, как чистая скатерть, поверхности растекаются лужи багровой крови. В часе ходьбы нет жизни и нет счастья, там лишь смерть с мечом в руках царствует на своем троне. И не милует она своих рабов, не видит в них спасения или светлых умыслов. Все мы - для нее лишь маленькие насекомые, комары, которых легким движением можно стереть с лица земли. И если захочешь ты ей противостоять, смерти, скрывающейся во тьме людской, неизбежно, и твоя кровь запачкает снежный покров. Остается лишь горькое, непереносимое молчание, разрывающее в клочья твое нутро.
Но это все неважно. Должна была умереть я, а не она. Я двигаю ногами и руками, могу смотреть на снег и ощущать чистый воздух. Могу дотронуться до груди и почувствовать биение горячего сердца. Я могу дышать. А она нет. Больше нет.
Полгода назад мы с Эно́й попали в концлагерь. Хотя слово - попали - не особо подходящее. Нас с нечеловеческой силой туда запихнули, словно ненужный мусор, не удручаясь знать наши желания. В этом жутком месте жизнь теряет свою ценность. Все добрые намерения сходят на нет. И таких как мы еще много. Очень много. По своей сути - лагерь - представляет из себя исхудавшее, голодное, объединенное одним горем семейство. Обделенное счастьем и радостью. Все мы скованные одной длинной цепью, и ключ от нее глубоко зарыт под землю во владениях мертвых. У нас нет смысла, нет ощущения настоящего или будущего, и только хлебные крошки да теплые капли супа изредка доставляют удовольствие. Религиозные убеждения, вера, любовь или какие-либо знания с первого дня попадания в лагерь теряют свою важность, подобно прошедшему дню рождения. На глаза налегает пелена, которую не протереть пальцами, не смыть водой. Эта пелена, будто солнечные очки, окрашивает мир лишь в темные тона, и нет красок в нем отныне. Нет ничего, что заставит биться сильнее уже отчаянное людское сердце. И есть только воспоминания, теплые, как первые весенние дни, и яркие, как солнце восходящее на востоке. Воспоминания обычной жизни, рутинной и банальной, скучной и монотонной, в лагере они становятся чем-то большим, безумно значимым и незаменимым, как монета для скупого человека. Ты их бережно прячешь под подушку и достаешь лишь в секунды нежданной ностальгии. Чтоб снова ощутить себя живым, понять, что ты все таки человек и рожден был на свет не ради боли и страданий, не ради мук и желаний покончить со всем. Ты создан, как и все люди на земле, для ощущения счастья и тепла, для радостных слез и нежных поцелуев, для объятий и вкусных потчеваний, для свободы. И никто не вправе вершить за тебя твою судьбу.
Как уже говорила, мы с Эной попали в лагерь полгода назад. И именно эта - малорослая девочка была моим живым, ходячим воспоминанием. Точно судно, которое скинуло якорь, чтоб почувствовать дно, так и Эной была моим путеводителем к старой и забытой жизни. Мы выросли в простой деревушки, в диких зарослях под крыльями свободных птиц. Эной - моя старшая сестра, была моим верным направлением, точно стрелка на компасе, она вела меня к праведному пути. Так получилось, что сестра, хоть она и старшая, была на 20 сантиметров ниже, чем я. Люди никогда не верили, что я младшая. Но при этом именно Эной вытаскивала меня со всех передряг, заступалась в тяжелых ситуациях и учила противостоять жизненным трудностям. Выросли мы в бедной семье. Отца убили, когда мы еще были малютками, и у нас осталась только мама, которая работала с утра до ночи в попытках прокормить своих девочек. Кто-то скажет, что это довольно тяжелое детство, но только не мы. Да, жили мы не густо, больших пиров не устраивали, одежду приходилось донашивать за матерью и постоянно перешивать дыры. Иногда, когда мама валилась с ног от усталости и лежала неделями в лихорадке, нам с сестрой приходилось красть еду, а бывало и драться. У нас было негласное правило - если мать нас прокармливает как может, значит, и мы обязаны ей отплатить тем же. Однако Эной и я с улыбками и слезами радости вспоминали то время, легкое и мимолетное, подобно последним дням лета.
Но одним днем вся наша жизнь, какой бы она ни была, изменилась. Ее стерли, будто ненужную запятую в предложении. Небо у нас над головами, ранее олицетворяющее томное спокойствие, затмили клубы дыма и металлических птиц, приносящие только горе. Реки отныне не блистали своей чистой и свежей водой, а лишь наполнялись густой кровью. В один день люди в военной форме с ружьями наперевес вторглись в наши дома и души, они стали громить все вокруг, извергать свою злобу на женщин и детей, не щадя никого. Их насилие и убийства, окутавшие наши сердца, где-то глубоко внутри оставили неизлечимые шрамы.
Половина нашей деревни, а именно мужчин, которые ринулись защищать свои дома, убили. Женщин и детей, которые не повиновались их приказам, тоже. Такой женщиной и была наша мама. На наших глазах вершились вещи, необъяснимые юному уму. Зачем все эти смерти? К чему это насилие? Кто позволил этим людям топтаться по нашим жизням? На все эти и еще многие вопросы ответа так никто нам и не дал. И только заглянув в глаза этим людям, которые с пылкой яростью и тьмой в душе сотворили это с нами, можно понять - это монстры, про которых в детстве нам читала мама в сказках. На их лицах, словно они были не живыми, виднелись только неостановимая похоть и чувство некоего удовлетворения от содеянного. И неведомо этим монстрам любви и сострадания. Лишь всеобъемлющий хаос их основная цель. Когда и где эти монстры появились на свет людской?
После разрушения нашей деревни они взялись за нас. Убили мать на наших глазах и забрали Эной и меня в лагерь. Похоже, мы показались им пригодными… В лагере нас усыпали различной работой, с которой с трудом справлялись взрослые мужчины. Разгружать вагоны с углем, перетаскивать с места на место кучу мусора и перекапывать все, на что упадет их глаз. Зачем мы это делали, сам черт не знает. Мы все думали, что это работа ради работы. Эти монстры таращились на нас своими глазищами, лакомясь, словно десертом, нашими страданиями. Люди умирали во время работы, сна и даже за едой. Жизненная сила в них утекала, подобно лужи в канализацию. Им не за что было цепляться, не к чему больше идти. Они закрывали свои глаза и, как по мне, ощущали долгожданное блаженство в виде спокойной смерти. После того как они испускали свои души, мы оттаскивали их тела в глубокую яму и почти каждый день сжигали. Пламя то неостановимым влечением стремилось к небу. Чтоб хотя бы там, где-то наверху, эти бедные люди могли найти отдохновения.
Разорвав нашу сущность и сломив веру в чудо, они брались за наши тела. Мало же им было, ублюдкам. Женщин они использовали как одноразовые приборы. Каждый день стражники выбирали несколько жертв себе и резвились с ними ночами. Выбирали помоложе, чтоб по вкусу пришлось. А если им кто-то не подчинялся, они выкидывали это в урну, как использованную вилку. Чего ж мелочится, выбор то большой. Мужчин, когда им было скучно, они избивали до мяса и потери пульса, некоторые не выдерживали и умирали. Вначале все это - было всепоглощающим кошмаром, но спустя пару недель ты привыкаешь и понимаешь, что этот мир уже совсем не тот. Его заполонили чужаки, захватили своими грязными руками и делают, что им вздумается. Ты начинаешь терять свет в глазах, как и себя самого. Твоего “я” - теперь не существует. Ты растворяешься, будто тень под солнечным светом, и становишься деревянной марионеткой без единой эмоции.
Какая же мерзость!

Теперь все кончено. Я иду по заснеженному миру, пробираясь сквозь мглу, не держа в мыслях какого-либо смысла. Пожалуй, наше сознание - это то, что нас окружает, а мир вокруг всецело и является нашим помыслом, созданный по мотивам сознания. К чему это я? Разве сейчас это важно? А что вообще важно для людей? Богатство и вкусная еда? Или может любовь и радость близких? Как же быстро, всего за полгода, могут стираться границы нашей сущности. И не найти теперь конца и края себя самого.
Остановившись, я смотрю на небо. Серые тучи закрывают небосвод, солнце, будто его и не существовало отродясь, пытается достучаться до людей своими блеклыми лучами, птицы и насекомые все до единого переселились в далекую страну, куда-нибудь в Аргентину. Как же давно я не видела ясного неба. Кажется, что во всем гребанном мире я осталась одна. И только холод, колющий точно шипы, и сквозной, как пуля, остается все еще со мной.

Если людская злоба и тьма в их душах - деяние дьявола, то где же свет Бога, которого нам так не хватает? Как же он мог такое допустить?

***


Солдаты! - провозгласил капитан К. - Завтра мы оставляем эти места, покидаем наш лагерь. Завтра мы оккупируем вражеский концлагерь и спасем наших людей! Война забирает тысячи и тысячи жизней каждый день, и, к сожалению, спасти всех невозможно. Но наш долг постараться, нет… Сделать все возможное ради спасения как можно большего количества людских жизней. Либо мы, либо нас!
- Да! - единогласно крикнули все.
- Мы выдвигаемся на рассвете. Наш путь пролегает до Восточной Стены, от нее около двух километров на Юг. Там и находится наша цель. Вражеский лагерь окружен высоким металлическим забором, на вершине которого перекрывает нам путь острая сетка. На северных и южных сторонах лагеря стоят дозорные вышки. Также по четырем бокам всей территории находятся сторожевые псы, которые в любой момент дадут знать о вторжении. К такому объекту очень тяжело подступить без нужной подготовки. Наша разведка долгое время вела слежку и, наконец, смогла найти брешь. На западной стороне забора есть слепая зона, которая прослеживается меньше всего, и псы от нее привязаны так, что нас не заметят. Разведчики вырезали в сетке забора нам проход. Наша задача проникнуть в лагерь, незамеченными пройти в центральный корпус, захватить главнокомандующего и подавить любое давление оказываемое на жизни людей. Нам будут противостоять около двадцати, а может тридцати вражеских солдат. В последнее время наш отряд потерпел большие потери, и нас осталось всего семеро. - опустив голову вниз, сказал капитан. - Но мы сможем! Мы обязаны спасти всех! Это наш долг перед страной и будущим!
- Да! - вновь раздался всеобщий возглас.
- Как я сказал ранее, мы выдвигаемся на рассвете. Сейчас стоят ужасные морозы. За сегодня найдите всевозможные теплые вещи. Мы не можем противостоять природе, но понести потери до выполнения нашей миссии - это позор армии! Все понятно?
- Есть!
Капитан посмотрел на каждого из нас. Он всматривался в наши лица, словно видел их впервые. На секунду его лицо приняло странное выражение. Сегодня он показался мне угрюмей, чем обычно. Он окликнул нас и сказал:
- И еще. Я запрещаю вам умирать. Все мы должны вернуться живыми с радостными лицами и новыми жизнями. Чтоб потом, на старости, вы рассказывали своим детям о подвиге, который совершили, когда еще были юнцами. Это приказ!
Никто не издал ни звука. Интересно почему? Может все так были удивлены? Или мы настолько зачерствели за год войны, что успели потерять все живое в нас самих? Непонятно. Мои руки слегка подрагивали от холода. Или от страха. Я задрал голову к небу и почувствовал, как маленькие и частые снежинки падают мне на лицо. Все небо было укутано, будто младенец, в одеяло из серых туч. Как же давно я не видел ясного неба? Захотелось сбежать. Бросить все и податься в бегство. Откинуть достоинство, чувство долга и доблесть чести. Исчезнуть и оказаться рядом с ней. Там где меня ждут.
Через полминуты Иель сделал шаг вперед из строя, поднял руку к виску, отдавая честь, и с улыбкой на лице сказал:
- Будет выполнено капитан!
Капитан К. сделал глубокий вдох, завис в пространстве, словно время остановилось, и на выдохе рассмеялся. За целый год мы ни разу не видели, чтоб он улыбался. Но этот мимолетный смех, малая доля счастья и стали нашим мимолетным спасением. Вслед за капитаном весь отряд накрылся нежданной радостью. И хотя бы на несколько секунд мы смогли испытать легкость и вернуться к прошлым жизням. После капитан принял обыденное выражение лица, встал ровно, будто столетний дуб, и с рукой у виска произнес:
- Вольно!

На рассвете мы забрали все вещи и пропитание, которые поместились в рюкзаки. Проверили работоспособность пистолетов и ружей и ринулись в путь. В обыденной жизни с таким весом на спине я бы и полкилометра не прошел. Но сейчас это все пустяки, обстоятельства, которые улетучиваются на задний план. Под военную форму мы надели все вещи, которые смогли найти в лагере. Несколько свитеров, которыми сполна насытилась моль. Пара штанов, засохшие в ледяной грязи. У некоторых ребят в отряде отморозились пальцы, и им приходится привязывать их друг к другу, чтоб они не отвалились. Почти у всех от жуткого мороза ноги и руки покрыты волдырями, которые ночами не дают уснуть. Не спадающий жар стал уже нормой. И как бы нам всем не было плохо, насколько сильно не хотелось рыдать, никто из отряда не произносил и слова о своих страданиях. Эта была явная тайна каждого. И все прекрасно все осознавали. Мы понимали, что если хотя бы один даст слабину, она потянет всех остальных за собой. Наши маленькие мирки, находящиеся внутри нас, покрылись бы трещинами и превратились в прах. Реальность, подобно высокой непреодолимой стене, возвысилась бы пред нами, и мы навсегда остались у ее подножья, не в силах ей противостоять. Потому мы молчали или рассказывали истории из прошлой жизни. Разные небылицы и анекдоты. Тая в себе частицу надежды о возможном возвращении обратно.
Я иду, перенося вес с ноги на ногу. Снег, подобно едкому болоту, препятствует свободному пути. Семеро солдат вместе с капитаном К. идут в непроглядной снежной буре. В метре от себя уже ничего не видно. Мы идем, словно бессмысленное течение реки, туда куда нам указано. Каждый несет в себе вместе с грузом на спине злобу и отчаяние. Никто не хотел войны, но она, точно нежданная хворь, настигла всех, не думая о воли людской.
Как же я хочу домой…
Я снимаю перчатку и лезу красной от мороза рукой в нагрудный карман. Достаю шелковый платок с буквой М и фотографию. Мария. Как твои дела? Как ты сейчас поживаешь? Как там мои родители? Все ли хорошо у них? Я не желал тут оказаться.
После наступления моего восемнадцатилетия, когда еще не было самолетов в небе и пистолетов в руках, я решил поступить в военное училище. Отец меня наставил на этот путь, сказав, что после выпуска уже буду лейтенантом, мне дадут свое жилье, будут хорошие деньги и благополучия. Дослужусь до положенного чина и буду сидеть в кабинете, раздавая приказы. Все как в сказке, что сказать. Мои родители занимались пашней и прочим земельным трудом. Всю жизнь они вкалывали как проклятые за кусок хлеба. Пытались сделать для меня все самое лучшее, а сами не меняли одежду десятками лет. Они думали, что я ничего не вижу, но отнюдь. Я все понимал и принимал их заботу и любовь. Но внутри меня постепенно складывался долг - я обязан сделать все, лишь бы моим родным не приходилось надрываться над плугом.
И вот мне отец рассказывает о военном деле. Как там все просто и легко. Глаза мои горят ярким пламенем, вот же она - моя цель. Я смогу отплатить родителям и жить спокойной и благой жизнью. Но не тут то было. Не прошло и года моего обучения, как в соседней деревни разразились выстрели, пролилась первая кровь. Война пришла бесшумно, как кошка движущаяся к своей добычи. Всех нас первыми призвали к службе без вопросов и отказов. Это ваш долг - говорили они. Долг долгом, а умирать то я не хотел.
Мария. Девушка, с которой мы дружим с самых пеленок. Все детство мы провели вместе, маленькими шагами создавая свой мирок. Наше юное сознание еще не думало о любви и человеческой страсти. Мы наслаждались каждым днем, отдаваясь детским эмоциям. А что еще нам было нужно? С медленными, но беспрерывными этапами взросления я начинал в нее влюбляться. Раз за разом я ловил себя на том, что не могу оторвать взгляд от ее нежных рук, длинных каштановых волос, пышной груди и глубоких изумрудных глаз, словно бездонное озеро. Будто капли дождя движущиеся к земле, меня тянуло к ней. Будучи старше, мы каждый день проводили вместе, разговаривали о работе, о различных трудностях, о своих мечтах. Обещали друг другу, что когда-нибудь выберемся с этого захолустья, заберем свои семьи и заживем счастливой беззаботной жизнью. Как же мы ошибались.
За день до того, как меня отправили, я решился ей во всем признаться. Узнав о службе, я несколько дней не выходил из дома, лежал подавленный, не зная, что будет дальше. Мне было страшно, очень страшно. Мария каждый день приходила ко мне, но я не впускал ее. Я не мог допустить, чтоб она увидела меня таким жалким. И именно Мария привела меня к мыслям, что бояться и терять мне больше нечего. Будь, что будет. Каким же я буду в ее глазах, если сейчас закроюсь от всего и сбегу.
Я люблю ее. Всем сердцем я люблю ее. Но любит ли она меня, я так и не смог узнать. После признания она не смогла вымолвить и слова. Она упала мне на грудь и залилась горькими слезами. Мне тоже безумно хотелось плакать. Мария отдала мне свой платок, сказав, что эта вещь будет меня оберегать. Но как же сильно я хотел получить обратный ответ. Пожалуй, если бы она ответила взаимностью, воля к жизни загорелась внутри куда ярче, чем сейчас. Однако, я ее ни в чем не виню.
- Я тебя обязательно дождусь. - сказала Мария, вытирая слезы с глаз.
- Я вернусь. Обещаю тебе! - ответил я.
Больше я ее не видел. Но не было и дня, чтоб я не посмотрел на ее фотографию.


Мы на месте. Мороз, окутавший все вокруг, стал более свирепый. Мы стоим в нескольких метрах от громоздкого забора, в котором у его основания виднеются надрезы. Через него не видно ничего, белая мгла поглощает пространство. Уставшие и голодные, мы думаем лишь о выполнении положенной цели. Слегка отдышавшись, капитан говорит:
- Эй, знаете что, строительство трансконтинентальной железной дороги практически завершено.
- Да, - отвечает Ф. - теперь мы быстрее сможем добираться до Юга.
- Говорят, что там очень милые девушки. - говорит У.
- И скоро мы попробуем их вкусную еду. - бодро произнёс Иель.
- Юг значит.
Юг. Там мой дом. Там ждет меня Мария и семья. Там свобода и теплый ветер, колышущий волосы. Там нет крови и страданий, нет злобы и ненависти. Там можно прогуляться в лесной чащи без опаски неожиданного выстрела. Я скоро вернусь туда!
- Иель. - подозвал его капитан.
- Здесь!
- Отправь сообщение главнокомандующему о начале нашей операции.
- Есть!
- Расчетное время…
Не успев капитан договорить, как раздался звук выстрела. Время замедлилось, словно мы под водой. Казалось, что мы перемещаемся на другую планету. Я уверен, что все ребята за это мимолетное время успели вспомнить всю свою жизнь. В эти доли секунд перед глазами брызнула кровь. Она попала на форму и лицо. Капитан К. с закатанными глазами, в которых отныне царило лишь пустота, свалился на меня.
- Капитан! Капитан! - кричу я.
- Вот сука! Всем назад! - кричит Ф.
- Вражеская атака! Черт! - прокричал У.
У. взял ружье и стал стрелять в неизвестность. Мы схватили капитана и стали отбегать назад, и как вдруг я услышал дикий гул. Такой близкий, словно он внутри меня. Он напоминал звук машины, которая пролетает мимо тебя на скорости.
- Ложись! - раздался возглас.
Но мы не успели. В метре, а может и в нескольких, прозвучал взрыв. Нас раскидало по сторонам. В ту самую секунду, когда мое тело воспарило в воздухе, в голове промелькнуло - я сейчас умру. Я очнулся лежа на животе, ощущая боль и ломоту по всему телу. Было тяжело пошевелить рукой. Мысли о холоде и тяжелом снаряжении испарились вовсе.
- Что произошло? - сказал я.
Собрав все силы, я поднялся и увидел, как У. с ружьем в руках все еще стоит и стреляет в ничто.
- Черт! Ублюдки! - кричит он.
Проходит секунда. Выстрел. Я вижу, как из его головы вырывается кровь, она застывает в воздухе и падает на землю. У. лежит бездушно, больше не издавая своих криков. Похоже у них есть снайпер.
От увиденного меня кидает в озноб. Не контролируя себя, я начинаю громко кричать и карабкаться подальше отсюда.
- Эй! Эй!
Слышится чей-то крик. Я смотрю направо и вижу, как в мою сторону ползет Иель. Правую ногу ему оторвало взрывом
- Пожалуйста, не бросай меня. - говорит он.
Недолго замешкавшись, я быстро собираюсь с мыслями, встаю на ноги и бегу к нему.
- Я не уйду один! - кричу я.
Но вражеский снайпер все видит, я уверен, его прицел наведен на нас. Я хватаю Иеля за руку и закидываю его на плечо, чтоб он смог наступить на оставшуюся ногу. Резкими движениями, напрягая все силы, я пытаюсь скрыться за деревьями. Но все тщетно. Их слишком мало. Как они видят нас в такой мгле? Я даже не понимаю откуда они стреляют!
Мы медленными шагами двигаемся в неизвестном направлении, теряя кровь и надежду.
- Мы выживем. Выживем! - говорю я сам себе.
- Я не хочу умирать! Не хочу умирать! - кричит Иель.
- И я тоже не хочу.
Снег поглощает ноги. Впивается в глаза. В воздухе повисла тишина, которая давит на виски. Она повсюду. Кажется, что она не уйдет никогда. Но нет. Вновь выстрел. Показалось, что где-то вдалеке пролетели птицы. Я ничего не чувствую. Смотря под ноги, я вижу как каплями стекает кровь. Она не моя. Иель спадает с моего плеча и падает на землю в попытках за меня уцепиться, точно за уходящий свет.
- Не бросай меня. - произносит он хриплым голосом.
- Иель! Иель!
Ответа не последовало. Я пытаюсь поднять его тело, но оно оказывается непосильной ношей. Его будто прибили к земле. Я поднимаю глаза и всматриваюсь в снежную пустоту. Вот он. Наш палач. Среди морозной бури вдалеке виднеется темный силуэт, который направляет на меня свою косу смерти.
Я снова застываю на секунду, будто статуя. Что же мне делать, черт возьми?! Придя в себя, я вскакиваю на ноги и начинаю бежать. Куда? Неважно. Краем глаза я вижу кровь, которая постепенно простилается под телом Иеля. Я закрываю глаза и просто бегу.
- Нет! Нет! Я не умру!
Не видя пути отступления, я спотыкаюсь об ветку и падаю низ. Не в силах больше подняться, я начинаю ползти. И неожиданно передо мной возвышается холм. Я хватаюсь за снег замерзшими руками, отталкиваюсь ногами. Но увы. Я карабкаюсь на месте.
- Я вернусь домой! Нет! Мария! - кричу я вслух или в голове.
Одна секунда. Тишина. Выстрел. Я ощущаю резкую боль. Ощущаю, как что-то теплое выливается из моей спины. Такое чувство, будто у меня забрали что-то ценное. Ноги немеют. Тело окутывает слабость. В глазах темнеет, будто закрывают занавес. Я поднимаюсь на колени и падаю вниз спиной с холма. Сделав несколько переворотов, я лежу на животе. Все руки в крови от раны. Я вновь пытаюсь встать, но силы покинули на совсем.
В голове лишь одно. Мария. Я помню тот день, когда фотографировал ее. Такой ветренный и беззаботный. Ее волосы танцуют на ветру. Улыбка притягивает взор. Глаза не дают оторваться. Я фотографирую ее на фотоаппарат отца и показываю ей.
- Зачем тебе моя фотография? - спрашивает она.
- Я думаю, что когда-нибудь она меня спасет. - отвечаю я.
- Спасет? Каким образом?
- Еще не знаю. Но вот увидишь, так и будет.
- Вот дурак! - рассмеявшись, говорит она.

Сейчас я лежу с дыркой в спине, весь в крови. Снег обжигает лицо. Интересно, что там сейчас на небе? - думаю я. Как живется птицам? Я пробую дотянуться до нагрудного кармана, однако не получается и шевельнуть пальцем. С глаз выливаются слезы. Воздух медленно меня покидает, как и сознание. В глазах все расплывается. Все же, занавес закрывается.
- Я вернусь. - произношу я.

И затем, темнота.

***


- Куда же я иду? - спрашиваю я.
- Не знаю. - отвечает голос метели.
- А сколько мне осталось?
- Немного. - ласково произносит она.
- Вот значит как. Немного. И что же будет потом?
- Потом? Потом маки и ромашки воспарят в вершине небесной, их подхватит дуновение прохладного ветерка и чувство свободы. И ты отправишься с ними, куда-то высоко-высоко, подальше от дел людских. И ты вернешься туда - где когда-то начинала, либо закончишь там - где однажды был конец. Но, по сути, неважно, где ты окажешься. Все это - будет твоим истинным началом, продолжением конца.

Глаза слипаются, кажется, словно я в полусне. А может и не кажется? Может все это дурной сон? Волосы покрылись шапкой из снега и давят на голову, прижимая все ближе к земле. Сколько не стряхивай, все бессмысленно. Руки трясет в судорогах. Лицо онемело. Я все иду и иду, а пейзаж никак не меняется. Одна мгла и пустошь и больше ничегошеньки. Чудится, что вместе с войной весь мир захватил нескончаемый мороз. И не увидеть больше солнца, не ощутить тепла. Нет больше счастья.
Несколькими часами ранее в том самом месте, похожее на ад, в концлагере, куда забрали нас с Эной, произошло вторжение, или, как сейчас называют, ЧП. Это и стало нашим… нет, то есть моим высвобождением. В минуты томной тишины и тяжелой работы прозвучали выстрелы и крики солдат. Все начали копошиться и нервничать. Они тявкнули нам что-то на неизвестном языке и ринулись к западной стороне забора. Не понимая, что происходит, мы побросали свои работы и стали наблюдать за происходящим. Через мгновение ко мне подбежала Эной. Она была в грязных тряпках, ранее напоминающие платье, сверху куртка вся в дырках. Исхудавшая, ее руки напоминали ломкие ветки ивы, глаза выпячивались так, что казалось сейчас выпадут. Взглянув на нее, от неожиданности почудилось, что это не моя сестра.
- Это наш шанс. - прошептала Эной, робко схватив меня за локоть. - Нам нужно идти.
- Какой еще шанс? Что ты задумала? - спросила я.
- Ты что, не видишь, что происходит? Сейчас всем солдатам и прочим ублюдкам на нас плевать, за нами никто не смотрит. Похоже, на западной части произошло вторжение наших войск. Это наш шанс! Ты же не хочешь подохнуть здесь? Верно?
- Верно… - неуверенно ответила я. - Но как? Как? Что нам делать?
- Не волнуйся, я давно готовилась к этому.
Эной взяла меня за руку и потянула за собой в сторону центрального корпуса.
- Смотри, - продолжала она, показав пальцем на здание. - там, на первом этаже висят ключи от главных ворот. Это наше спасение, понимаешь?
- Откуда ты знаешь?
- Я уже давно слежу здесь за всеми. Как сама видишь, более нужных занятий здесь не найти. Я верила, что мы тут не умрем, не наш это путь. Я знала, что произойдет нечто важное, и мои знания нам пригодятся.
Эной перевела дыхание, улыбнулась и продолжила:
- Все будет хорошо! Сейчас все у западной части, ворота находятся на южной. Там никого не будет, я уверена. Все дозорные сосредоточены только на вторжении.
- С чего ты взяла, что это вторжение? - спросила я.
- Не знаю. Просто так чувствую.
Этот ответ меня успокоил. У Эной всегда была чуйка, которая никогда не подводила.
- Мы сейчас забираем ключи, бежим к воротом и исчезаем, будто нас и не было вовсе.
- Думаешь у нас получится? - дрожащим голосом произнесла я.
- Конечно! Ничего не бойся, это как утренняя пробежка. Помнишь, как в детстве?
- Ага.
- Все. Нам пора.
Эной, не отпуская мою руку, слегка пригнувшись, последовала к намеченной цели.

Спустя 15 минут мы уже стремительно направлялись к воротам. Как и говорила Эной, солдат здесь не было. Даже дозорные вышки пребывали в одиночестве. Что же там происходит, на Западе? Волоча ноги в снегу, держа руку Эной, я оглядывалась вокруг. Лагерь напоминал пристанище хаоса. Где-то вдалеке виднелись наши казармы, в которых все пленные проводили ночи и прощались со своими жизнями. По правой части находились дома солдат, обустроенные печами и нужными удобствами. Эти твари точно не мерзли по ночам. А всю остальную территорию заполонили руины бывших поселенцев, которых безжалостно убили. А мы же, в свою очередь, перетаскивали с места на место все эти остатки прошлого.
- Неужели мы отсюда выберемся? - радостно прокричала я.
- Тише! Не кричи. Мы почти на месте. - ответила Эной.
- Да!
Через миг мы стояли около ворот. Эной подозрительно огляделась, достала из кармана куртки связку ключей и стала подбирать нужный
- Смотри по сторонам. - прошептала она.
И вдруг после ее слов послышался грозный лай собак. Откуда? Как они нас заметили? Он доносился с неизвестного направления, казалось, что лай идет с самих небес. Но за что? Не прошло и минуты, как слева от нас зашуршал снег. Кто-то идет.
- Вот черт! Быстрее! - рявкнула я.
- Я пытаюсь. Пытаюсь! - сказала Эной.
Через несколько секунд прозвучали до боли знакомые голоса. Они кричали на чуждом нам языке какие-то слова. Сердце забилось в бешеном ритме. В ушах стоял звон. Вот-вот и я бы потеряла сознание.
- Вот! Подошел! - довольно крикнула Эной, не оборачиваясь назад. - Хватайся за ворота!
Мы взялись обеими руками и стали тянуть на себя. Раз два! Черт! Ворота примерзли и не хотели поддаваться нашим усилиям.
Голоса и шаги все ближе и ближе.
- Успокойся! - крикнула Эной. - Еще раз! И, два!
Вот он! Путь размером в десять сантиметров открылся пред нами. На секунду показалось, что даже воздух стал другим.
- Этого мало! Ну же, давай!
Глаза сестры покрылись красной пленкой от лопнувших сосудов. Ее тонкие ручки дрожали на холодном металле в попытках увидеть, что же там, на другой стороне.
Секунда. Скрежет ворот по замерзшей земле. Да! Путь открыт. Мы можем идти!.
- Давай, ты первая. Быстрее! - сказала сестра.
Эной всеми силами держала ворота. Я взглянула ей в лицо и увидела давно забытый проблеск надежды и стала пролезать в щель. Еще совсем немного! Свет! Яркий свет ударил в лицо! Так ясно, что приходится жмуриться. Этот свет был тем самым светом, который озарял наш дом спокойным утром в беззаботное и счастливое время. К черту деньги, к черту роскошь, к черту все! Лишь бы этот свет всегда озарял наш путь!
Я обернулась назад и ухватилась за руку сестры.
- Теперь ты!
Выстрел. Еще один. И еще. Ее тело, слегка вздрогнув, повисло на воротах. Посмотрев в глаза сестры, я увидела тот самый проблеск надежды, угасающий подобно свечи. Оставив после себя лишь одинокое небытие. Ее рука, точно увядший цветок, повисла на моей.
- Эной! Сестра! - прокричала я.
- Беги. - произнесла она с хрипотцой. - Беги!
Сестра, взяв все свои оставшиеся силы, толкнула меня вперед.
-Ты должна жить!
И в миг зловещие руки схватили ее за плечи и утянули за собой, словно демоны в темной комнате. В щели показались лица солдат. Я развернулась и стала бежать. Бежать, вороша перед собой снег. Позади доносились крики и выстрелы. Но я, не оборачиваясь назад, смотрела лишь куда-то в даль. Слезы, горячие слезы, не поддаваясь какому-либо контролю, текли по моим щекам.
Должна была умереть я, а не она.

И теперь я брожу по заснеженной дали. Абсолютно одна. Не видно больше того света, озаряющий путь. Тот свет остался на задворках ворот, в том бездушном теле, висящим, будто сохнущее белье. Пожалуй, нет мне спасения. Остается лишь идти и идти…
Неожиданно в ушах раздается лай собак. Этот звук я уже выучила наизусть. Что? Не может быть! Откуда? Очередные выстрелы проносятся будто над головой. Что происходит? Я машинально падаю на землю и ползу на коленях по снегу. Не уж то за мной погоня?! Нет. Эти звуки доносятся издалека. Но как?
- Тебе не сбежать от этого места. Ты должна умереть здесь. Нет другого пути! - произнес голос метели.
Похоже, снежные порывы метели тянули меня по кругу. Я неосознанно бродила по этим степям, обогнув южную сторону лагеря, придя к западной. Твою мать! Этого не может быть! Эной не могла отдать свою жизнь понапрасну!
Стоя на коленях, я остановилась. После одного выстрела все затихло. Только собачий гул изредка доносился из чащи лесной. В метрах 20-ти виднелись деревья. Протерев глаза от морозной стужи, я заметила справа обрыв. Такой плавный, похожий на горку, с которой мы скатывались детьми. Недолго думая, я в медленном темпе стала двигаться дальше. Но что-то было не так, странные звуки доносились за границей обрыва. Я перевела дух и, не в состоянии удержать любопытство, стала ползти на звук. Чувство опасности ушло, на замену явилась незыблемая чуйка того, что терять мне нечего.
Приблизившись на расстоянии метра, я увидела там внизу тело. Молодой мужчина, я бы даже сказала парень. Военный. От вида военной формы бросило в жар. Картинки сами по себе стали появляться в голове. Мне не хотелось, не хотелось больше ничего вспоминать! Еще раз протерев глаза и присмотревшись получше, я поняла, что на нем обмундирование наших войск. Этот факт меня немного успокоил. Но что мне делать дальше? Чем я могу ему помочь? И жив ли он вообще? Мужчина лежал на животе, лицом вниз, под его телом постепенно снег приобретал багровый цвет.
- Сэр. Сэр. - как можно тише, проговорила я. - Вы живы?
Мои слова повисли в морозном пространстве, оставшись без ответа. Сколько не пытаясь, признаков жизни он не подавал. Похоже умер. Этот мужчина был в нашей форме. Получается Эной была права. На лагерь обрушилось вторжение наших войск, которые собирались нас спасти. Но видимо ничего не вышло. Вокруг все так же одна смерть.
Задумавшись, я не заметила, как моя рука оказалась на самом краю обрыва. Через мгновение я соскользнула, вытянув две руки в надежде за что-либо ухватиться, и покатилась вниз, будто провалилась в жерло вулкана. Перевернувшись пару раз, я уже лежала лицом в снегу рядом с телом мужчины. Вся усыпанная, словно под одеялом, было тяжело встать. От колкого снега болели глаза. Хотелось пролежать так всю оставшуюся жизнь, не думая ни о чем, забыть все и стать забытой.
Но тут мужчина зашевелился. Я открыла глаза и взглянула на него. Такой красивый. И молодой, наверное моих лет. И уже обречен на глупые страдания. Он приоткрыл глаза, схватил рукой снег и стал что-то бормотать.
- Сэр, вы живы! Что вы говорите? - я приподнялась на руки и как можно ближе подползла к нему. - Сэр, я вас не понимаю.
Он сделал глубокий вдох и сказал:
-Я должен вернуться. Я обязательно вернусь! - произнес он почти шепотом.
- Куда же? Куда вы хотите вернуться? - спросила я.
Будто не слыша мой вопрос (а может и вправду не услышал), он продолжал бормотать себе под нос. Затем его сознание медленно стало растворяться, он закрыл глаза и замер, точно камень.
Ему есть куда возвращаться. Значит его где-то ждут. Значит кто-то о нем волнуется и не спит ночам. Этот парень ставит на кон свою жизнь, спасая другие. И тем временем там, где-то далеко, там, где находится его дом, возможно, ждет его возлюбленная, возможно, семья. Они сгибают свои спины в мольбах, их руки скованы в замок, с их глаз не сходят горькие слезы, текущие, словно высотный водопад. Но участь его - лежать здесь, на белесом снегу истекая кровью, держа в мыслях лишь мечту о своем возвращении. И все это - сотворила война, глупая и жестокая. Бессмысленная, не имеющая никаких границ. Мне невольно вспомнилась Эной. Сестра.
Сидя около полумертвого тела, я сама стала пропитывается смертью. Казалось, что она витает повсюду, в каждой крупице мира. В ледяном ветре и промерзших деревьях; в снежинках, царапающие лицо, и окровавленной форме парня. Однажды я услышала фразу, что смерть существует в нас всегда, от самого рождения. Она является частью нас, так же, как и жизнь. И сейчас, в эти самые секунд, я как никогда понимаю подлинность этих слов.
Пора что-то делать. Нечего сидеть и прозябать просто так. Еще немного и мы умрем здесь с ним вдвоем. Возможно, я еще успею спасти его. Хотя бы его. Потратив некоторое время, я смогла встать на ноги и отряхнуть прилипший снег. Тело еще слегка покачивалось в разные стороны, но разум постепенно приходил в равновесие. Как же тесно связаны наше внутреннее “я” и физическое тело? Я попробовала поднять его за плечи, но безуспешно. В лагере я таскала непосильные мне ранее тяжести, но здесь совсем другое. Казалось, что его тело весит тысячи и тысячи тонн. После всех моих попыток оно не сдвинулось ни на сантиметр. Что же делать?
В надежде придумать выход из ситуации, я постепенно испускала силы и веру. Бросив это дело, я вновь принялась ворошить его тело. Взялась за самую его легкую часть - ноги, и, приложив все оставшиеся силы, стала тянуть их на себя. После нескольких попыток его тело поддалось, будто машина выехала с ямы. Держа его ноги под руками и устремив тело вперед, я шла в снежную пустоту, огибая холм. Как же я его спасу?
Пройдя некоторый путь, я решилась идти на Восток, подальше от этих мест.
Спустя несколько тяжелых часов ходьбы я ощущала себя выжатой, как лимон. Жизненная энергия ушла давно, и лишь нечто внутри, что-то духовное, заставляло двигаться мои ноги. Начинало темнеть и думалось, если мы не найдем укрытия до ночи, нам точно конец. Мужчина пару раз проходил в себя и, хватаясь руками за все подряд, издавал непонятные звуки. У него был сильный жар. Метель слегка утихла, но лучше не становилось. Холод только свирепел. Ноги и руки онемели и казались чужими, словно их мне пришили от другого человека. Но либо судьба, либо сам Бог направил на нас свое благодеяние, вдали показался небольшой дом. Свет в окнах не горел, из трубы не дымка. Похоже дом пустовал. Надежда, вот она! - промелькнуло в голове.
Подойдя к дому, я положила ноги мужчины на снег и постучала в дверь. Тишина. Затем еще раз. Все же в доме ни души. Я надавила на дверь, но ощущалась, что давлю в бетон. Отступив на пару шагов, я с силой влетела в дверь, и она распахнулась, словно показывая свое гостеприимство. Внутри оказалось пусто и одиноко. Температура, что на улице, что в доме, особо не отличалась. Лишь одно радовало - нет ветра, доходящего до самого сердца. Мебели не было вовсе, только небольшой камин наблюдал за всем со стены. В нем еще остался недавно потушенный пепел. Пожалуй, незадолго до нашего прихода тут были люди. Но где же вся утварь? Не уж то ее сожгли в попытках согреться? Или забрали с собой?
Не прошло и часа, как из камина вырывались язычки пламени. Разжечь его было нелегким занятием. Пришлось обойти всю округу в поисках хвороста. И, слава богу, на камине лежали три пачки спичек. Этот дом напоминал пристанище для странников. И сегодня ими оказались мы. Я укутала мужчину в свою куртку, чтоб хоть как-нибудь его согреть, и присела рядом с ним у камина, наблюдая, как огонь делает свое дело. Он точно жив, его дыхание, пусть и прерывистое, поднимало его грудь вверх-вниз. Было чувство, словно мы остались одни на всем белом свете, и только треск веток в огне да гул ветра за окном составляли нам компанию. Не знаю почему, но меня больше не охватывали боль и отчаяние. Наверное, безудержное желание спасти этого человека подхватывало мою жизнь, летящую в непроглядную пропасть к неизменной гибели. Взглянув в окно, на небе не виднелась ни единая звезда, одна зияющая пропасть. Весь небосвод затянут в тучах. Я думаю, звездам сейчас очень грустно. Они и так все свое существование лишь наблюдают. Видят множества боли и страданий, любви и счастья, но не могут и прикоснуться к нашему миру. Они схожи с рыбами в необъятном океане. Я прижала к себе колени, опустила голову и стала плакать.

Эной, как же мне тебя не хватает.





***



Так значит умирают люди? Одни? Абсолютно одни? Сознание и разум утекают, подобно лесному ручью, впадающий в горную реку. В голове мерцают картинки из жизни, и иногда кажется, что это была вовсе не твоя жизнь. В попытках прийти в себя реального ты ощущаешь лишь боль и бессилие от того, что не способен ни на что повлиять. И ты видишь сны наяву, ибо твой организм из последних сил пытается тебя сберечь. А что дальше? Дальше ты летаешь в своем мире, словно листок по ветру, пролетая многие части своего бытия. И хочется рыдать, хочется кричать, но ты не можешь. Отныне ты слаб и наврядли сможешь вернуть утраченную часть себя, которая растеклась по снегу где-то там, в лесной чаще, под твоим безмолвными телом. Все эти мысли, всплывающие сами по себе, безумно бередят сердце, которое еще бьется. Но долго ли ему осталось?

- Послушай, Мария, я решил поступить в военное училище по наставлениям отца. Буду пробовать в этом году. Да, там тяжелые вступительные, в особенности физическая подготовка. Но думаю, я справлюсь. Не зря же я занимаюсь каждый день. - сказал я, показывая свои мышцы на руке.
Она подняла на меня тревожные взгляд, ее губы зашевелились, пытаясь что-то произнести, но она промолчала. Мы прошли некоторое время без слов, затем она потянула меня за рукав рубахи, и мы уселись под деревом. Перед нами царило спокойствие и тоскливая тишина. Бескрайнее поле подсолнухов, которые стремительно поднимали свои головы к солнцу. Птицы в ясном небе летели куда-то на Восток. Слабое дуновение ветерка пробегало по телу, заставляя покрываться мурашками и поднимая подол платья Марии, оголяя ее красивые ноги.
- Военное училище. - начала Мария. - Ты в этом уверен? Тебе точно это нужно?
- А почему бы и нет? - непонимающе спросил я. - Отучившись несколько лет, я выйду уже лейтенантом, мне выдадут свое жилье, хорошую рабочую одежду, и, что немаловажно, мне будут прилично платить. Моим родным больше не придется пахать землю изо дня в день. Мне больше не придется работать грузчиком. И спустя время, добросовестно выполняя свои обязанности, я дослужусь до чина, где буду сидеть в кабинете и лишь раздавать приказы. Что же здесь плохого? Разве это не счастливая жизнь?
Я вопросительно раскинул руки по бокам, словно собираюсь кого-то обнять, и посмотрел на нее. Но Мария обреченно, будто в чем-то или ком-то разочаровалась, смотрела на подсолнухи.
- Я не совсем об этом. - почти шепотом произнесла она. - Я думаю, в жизни все не так просто, как ты говоришь.
Я опустил руки и всмотрелся в свои ладони. Через минуту она продолжила.
- А если начнется война, что ты тогда будешь делать?
- Война? Да какая еще война. С чего бы ей начаться?
- В каком смысле, с чего бы ей начаться? Возьмет и начнется, как это произошло сотню лет назад. Как ты не понимаешь?! - Мария практически кричала. - Войне не нужно спрашивать разрешения, ей плевать на людские прихоти и нравы. Война не отдельная личность. Это совокупность человеческой злобы, бесчеловечности и непонимания. Ее начинают высшие люди, до которых нам как до космоса. А такие юнцы, как ты, мечтающие о роскошном будущем, оставляют свои жизни на поле боя в первых рядах.
Она замолчала, сковала руки в замок и уткнулась мне в плечо. От ее горячего дыхания промокла рубашка, и все тело горело.
- Я не хочу, чтоб с тобой это случилось, пойми. - сказала Мария, приобняв мою руку. - Не хочу, чтоб ты умирал.
- Я тоже этого не хочу. Я не хочу убивать и быть убитым. Не могу представить, чтоб я на кого-то направил дуло ружья. Во мне нет агрессии к людям, нет ненависти. Я лишь хочу помочь себе и своей семье. На этом все. Пожалуй, это очень эгоистично. Да. Однако если это произойдет. Война вломится в наш мир, на наши земли, то здесь уже не важно, военный я буду или нет. Моим долгом будет защищать своих близких людей, и не будет времени на раздумья или трусость. Нужно будет брать ружье в руки и идти в бой, как бы сильно этого не хотелось.
После моих слов, не произнося ни звука, мы смотрели куда-то в даль. В те минуты я задумался о подсолнухах. Какая же у них тяжелая жизнь. Они целыми днями тянутся к солнцу, не в силах когда-либо к нему прикоснуться. А ночами горюют о своем несовершенстве. От этих мыслей в груди защемило, словно там зияла черная дыра. Я посмотрел на Марию и в очередной раз удивился ее красоте.
- Тогда, если это и произойдет, и ты отправишься на фронт, я буду тебя ждать. Обещаю. - сказала Мария.
- Правда? - с улыбкой на лице произнес я. - Мне даже полегчало. Значит мне нечего бояться.
Она подняла голову, взглянула мне в глаза и рассмеялась.
- Слушай, а ты. Ты не забудешь меня? - спросила она.
- Нет конечно!
- Правда? Ты правда меня никогда не забудешь?
- Никогда. - ответил я. - Мне незачем тебя забывать.

Вернувшись в реальность и открыв глаза, я почувствовал тепло, которое уже давно позабыл. Оно растекалось по всему телу, обжигая щеки и нос. Шевелиться все так же не получалось. Я чувствовал лишь руки и то по локоть. Дышать удавалось с хрипотцой, а глаза казались тяжелее танка. Я осмотрелся по сторонам и увидел камин, в котором потрескивали деревяшки. Попытавшись что-то сказать, я лишь смог издать глухой звук. И через секунду ко мне подбежала девушка. Я никогда не видел ее раньше. Волосы цвета пшеницы, увядшие в грязи. Миловидные черты лица. Хрупкие руки. И глаза. Глаза цвета фиалок. Пожалуй, если бы не Мария в моем сердце, я бы мог влюбиться в нее.
- Сэр, как вы себя чувствуете? - спросила девушка.
- Мне очень жарко.
- Нужно сохранить тепло. - сказала она, протирая мой лоб влажной тряпкой.
- Кто ты? Что ты здесь делаешь? - тихо произнес я.
- Я сбежала с концлагеря. И вы оказали большую поддержку мне в этом. Спасибо вам огромное. - девушка слегка улыбнулась и принялась выжимать тряпку от пота. - Мы бежали вместе с сестрой… но она не смогла выбраться.
- Вот значит как. Мне очень жаль.
Я посмотрел ей в глаза и увидел в них сгусток горя, прожитый за последнее время. Люди в концлагерях практически никогда не выживали. А она такая молодая и смогла. Я попросил достать из моего нагрудного кармана фотографию и платок. Всмотревшись в платок с буквой М, я неожиданно начал кашлять, сотрясая все тело, и пару капель крови попали на него, окрасив белую ткань. Мария, прости меня. Похоже, я не смогу вернуться.
- Сэр, на сегодня останемся здесь. Кто-нибудь завтра нас найдет.
- Никто нас не найдет. - сказал я. - Наш отряд разгромили. Была засада, они откуда-то знали о нашем задании. Подкрепление если и придет, то через дней 5, не меньше. Здесь нельзя надолго оставаться, лагерь близко, они могут тебя искать. Тебе нужно бежать, меня уже не спасти. Я потерял слишком много крови. Уходи завтра по утру.
- Нет, сэр! - уверенно произнесла девушка. - Я не могу вас здесь бросить. Вы спасли мою жизнь, и я обязана вам отплатить тем же. Моя сестра… Эной, поступила бы так же.
В ее голосе и глазах светилась уверенность, но за ней, за этой пылкой страстью спасти кого-то, виднелось отчаяние. Бедная девушка. Я должен спасать тебя, а не наоборот.
- Если ты хочешь помочь мне, то напиши письмо за меня. Я хочу написать своим родным. - сказал я.
- Сначала спасу вас. А затем мы напишем его вместе.
- Нет. Я хочу написать его прямо сейчас. Не думаю, что еще долго продержусь. Пожалуйста.
Начав кашлять, я замолчал. Все тело горело пламенем. Дыхание сводилось к нулю. В глазах то темнело, то становилось больно смотреть на свет. В воздухе парили искринки от костра. Я должен успеть сказать что-то напоследок.
- Хорошо. - ответила она, смотря мне в глаза. - Но на чем мне писать, здесь ничего нет.
- В моем правом кармане лежит блокнот и карандаш, достань их.
Через пару секунд они были уже у нее в руках. Ее глаза светились от огня.
- Какая ты красивая. - сказал я.
- Все готово. Можем начинать, сэр. - сказала девушка, будто не слыша мои слова.
- Хорошо. Для матери и отца.
- Поняла вас.
- Папа, мама, спасибо, что вырастили меня. Вы всю свою жизнь тратили силы, чтобы я ни в чем не нуждался. Я всегда это ценил. - я ненадолго замолчал. В глазах стало сереть, изо рта раздался жесткий кашель, и я почувствовал вкус крови. - Ты пишешь письмо?
- Да, конечно сэр. - ответила девушка.
- Спасибо тебе. Продолжим. Возможно это мое последнее письмо. Если вы когда-нибудь переродитесь и вновь поженитесь, я хочу опять стать вашим сыном. Пожалуйста… Это не должно было закончиться вот так. Я должен был найти счастье и показать вам, что счастлив. Это был мой план. Я молюсь о том, чтоб вновь стать вашим сыном. Пожалуйста, простите меня. - я остановился и перевел дыхание, кашель вырывался все чаще, и мои руки слипались от своей же крови. - Скажи… Как это все прозвучало?
По щекам девушки текли слезы, она протерла мне рот и руки и ответила:
- Я думаю, это просто замечательные слова.
- Услышал это, и мне даже немного полегчало.
Прижав платок ко рту, я разразился в судорогах кашля. Весь платок стал красным. Фотография Марии слетела с моей груди и упала на пол. Я нащупал ее рукой и прижал к себе. Девушка положила руку мне на живот и сказала:
- Сэр, есть кто-нибудь еще, кому вы хотите написать?
- Мария… Мария. - произнес я.
- Значит, для мисс Марии.
- Да, мы выросли вместе. Знаем друг друга с детства. Она мне как сестра… Даже больше. Я признался, что люблю ее. Но она ничего не ответила, однако я уверен, что она тоже меня любит. Или, я хочу так думать. Меня призвали раньше, чем мы стали парой… Мы никогда не целовались.
- Все ваши чувства, я обязательно выражу их в письме. - сказала девушка.
- Мария, как у тебя дела? - продолжил я. - Ты ведь помнишь, как я признался тебе в своих чувствах? Мне было страшно. Но при этом я был очень, очень счастлив. Мария. Я хочу вернуться к тебе. Не хочу умирать. Не хочу! Хочу быть дома, рядом с тобой. Всем сердцем, я всегда буду любить тебя. Дождись.
- Я больше не могу видеть. - сказал я. - Ты записываешь?
- Да, я все записала.
- Я даже не знаю твоего имени, но, пожалуйста, отправь эти письма за меня, как выберешься отсюда. Адрес указан на задней стороне фотографии. Спасибо тебе за помощь. Я… Я теперь не один.
- Я сейчас здесь. Я радом с вами. - почти крича сказала она.
- Прошу, прикоснись ко мне.
Девушка взяла меня за руку обеими руками, в которой я держал фотографию, и прижалась всем телом.
- Я взяла вас за руку, сэр.
- Я почувствовал холод.
Задрав голову, я прижал фотографию к груди.
- Папа, мама, Мария… Спасибо вам. Я люблю вас.
Тьма в глазах сгущается. Больше я ничего не вижу. Дикий холод, царивший в мире, покинул меня. Осталась лишь легкость. Я слышу где-то из глубины крик девушки. С глазами, похожие на фиалки.
- Сэр! Сэр! Вы слышите меня? Говорите со мной! - кричит она.
Но уже я не могу ей ответить. Занавес закрывается. Конец истории. Я вижу ясный день, солнце приближается к закату, ветер подхватывает ее платье и ворошит волосы. Мария смотрит мне в глаза, я беру ее за руку и прижимаю к себе. Вот-вот и я смогу ее поцеловать. Внутри свобода. Наконец, я дома.


***


И вот он замолчал. Его лицо застыло во времени, в яркой улыбке. Наверное, он видел что-то нужное и радостное, как тот самый свет. Я не смогла его спасти. Он умер на моих руках. Я аккуратно достала фотографию, прижала к груди, поцеловала его в лоб и легла рядом с ним.
- Все будет хорошо, сэр.
Заснув, мне не хотелось просыпаться.


Прошел почти год, как я смогла явиться на родину того мужчины. Эта была маленькая деревушка на Юге страны. Добираться до нее было нелегко, но, слава богу, строительство трансконтинентальной железной дороги уже было закончено. И это крайне сильно ускорило мне путь. Война хоть и краем, но задела эти тихие земли. По словам поселенцев, стойкая оборона их мужчин заставила ринуться в бегство малые вражеские отряды наступления. И больше жители не видели ужаса войны.
Расспрашивая всех подряд и показывая фотографию Марии, я все таки смогла найти дом его родных. Он находился на самой окраине деревни. Какие же здесь добрые люди, и как давно я позабыла это слово, как доброта. На улице стоял славный день, наконец, над головой можно было увидеть пролетающих птиц, теплые лучи солнца и небесную синеву.
Подойдя к дому, я собрала все силы в кулак и постучала в дверь. В голове сразу всплыла картина, как я несла за ноги того мужчину, направляясь к лачуге в жуткую метель. Внутри стало немного не по себе.
- Здравствуйте. Я принесла письмо от вашего сына. - сказала я, как открылась дверь.
- Добрый день. - приветливо ответил мужчина, похоже его отец. - А где же сам сын? Разве военные действия на Севере еще не закончились?
Замерев от волнения, я смотрела себе под ноги, к глазам прильнули слезы. Хотелось убежать, я не могу посмотреть в глаза этим прекрасным людям.
- Простите. Мне очень жаль. Ваш сын погиб на фронте. Его отряд занимался освобождением пленных из концлагеря. Но произошла засада, его отряд был разгромлен. Я пыталась спасти его. Правда. Но у меня не получилось. Простите меня…
Руки покрылись ледяным потом и тряслись. Я всеми силами сдерживала слезы. Мне было так стыдно. Через миг я услышала частые вздохи. Подняв взгляд, я увидела, что уже вся семья стоит в дверях. Вот его мама и отец. А вот и сама Мария. Такая красавица. Отец обнял мать за плечи, и они оба горько плакали.
- Мария. Вам тоже есть письмо. - сказала я.
Она сделала шаг вперед, выйдя за дверь. Она хотела что-то сказать, ее губы дрожали. Мария раскрыла письмо и, прочитав его за несколько секунд, упала на колени, держа в руках платок с буквой М, который был весь в крови. Я больше не могла там оставаться.
- Не может быть. - вскрикнула она.
Сжимая руки в кулаки, я сделала низкий поклон, развернулась в обратную сторону и пошла медленными шагами. Как же больно видеть такое.
- Спасибо! - раздался голос позади.
Обернувшись, я увидела, как женщина, его мама, бежала ко мне. Она обняла меня так крепко, что с моих глазах мгновенно покатились слезы.
- Спасибо, что вернула моего сына. Спасибо.
- Нет, я ведь…
- Спасибо! - крикнул отец, вытирая слезы.
- Нет. Нет. Нет! Извините, что не смогла его спасти. Простите меня. Мне так жаль. Простите. Простите…
Я прижалась к плечу женщины и то же стала рыдать.

***

- Я люблю тебя, Мария.

***

- Я люблю тебя, Эной.






2



Сегодня мне исполнилось 35. Ого-го. Какой возраст! Так еще и юбилей. Уже прям большой мальчик. М-да…
В свой день рождения я проснулся в 9 утра, в принципе, как и делаю постоянно. Слегка покалывало в голове. Я умылся и отлил. Затем закинул хлеб в тостер, и пока он приходил к нужному состоянию, я подготовил все ингредиенты для омлета с помидорами. Я всегда любил начинать завтрак со сладкого. Не знаю почему. Когда тосты были готовы, я намазал на них масло и черничный джем и еще посыпал сверху сахаром. То что надо! Съел один тост и принялся за готовку омлета. Пока яйца шипели на сковороде и помидоры кричали в агонии, словно в аду, я осилил еще три тоста.
Как все было готово, я уселся за стол с едой, поставил завариваться чай и включил телевизор на кухне. Смотреть тв я не любил, но как еще начинать свое утро я просто не знал. Возможно, следовало попробовать с утренней пробежки, слушая в ушах мотивационную музыку, затем здоровый завтрак и, откинув все свои интересы, быстренько собираться на работу, чтоб не опоздать, не получить звездюлей от начальства. Да, пожалуй, кто-то так и делает. Но скажу честно, меня от такого тошнит. Ты будто запрограммированная машина, делаешь каждый день одно и тоже. Мое же утро всегда начинается по-разному. Иногда с похмелья, иногда я просто не сплю ночами от тревожных мыслей, а иногда я кушаю сладкие тосты, делаю омлет с помидорами и смотрю телек, который вещает мне какой-то бред. Не густо, но все же… Хоть какое-то разнообразие.
Листая каналы, я решил остановиться на новостях. Наверное, в день рождения нужно было бы найти что-нибудь и получше. Однако мне очень понравилась девушка, которая рассказывала о глобальном потеплении во всем мире, провалах в экономике Канады и очередных террористических актах. У нее были безумно ровные и белоснежные зубы. Казалось, что они не настоящие. Ее улыбка сверкала из экрана мне прямо в глаза, а я только и думал, какой же она пользуется пастой, и как было бы неплохо, если бы я смог с ней переспать. Никогда не спал с девушкой, у которой такие зубы.
Покончив с едой, я сделал себе кофе без сахара и сливок и направил свой взор в окно. Из окна каждый день меня встречал точно такой же дом, как и у меня. Я жил в районе “муравейник”. Вокруг стояли лишь высотки, глазеющие друг на друга. Не было ни парков, ни добротных кафе, ни уютных баров. Одни дома, да парковки. Тоска и только. В доме напротив я уже выучил наизусть и привык ко всем живущим там людям. В окне противоположно моему, жила молодая пара. Думаю им было до тридцати. Они каждую ночь занимались бурным сексом, озвучивая это на весь квартал. Частенько они занимались этим на подоконнике у окна, которое смотрело в мое. Поначалу меня это смущало и как-то сковывало от того, что я не могу глядеть в окно ночью. Но со временем я свыкся с этим и уже спокойно выходил на балкон с сигареткой и банкой пива, наблюдая, как у них там дела. Иногда мы даже здоровались. М-да… Странная парочка.
Этажом ниже жила женщина в возрасте. Она преподавала детям уроки на фортепиано. Почти каждый день после обеда можно было услышать, как из ее окна доносятся мелодии Брамса или Шопена. Бывало и Моцарта. Несколько раз мы встречались с ней в магазине около дома. Она приветливо мне улыбалась, давая знать, что она тоже посматривает за мной из окна. И у нас с ней 1:1. С виду она казалась очень милой и приятной женщиной. Однако было одно но. За ее добротой, которая так и исходила, скрывалась изюминка. Особенность, которая перекрывала всю миловидность. Невольно наблюдая за жизнью музыканта, я замечал, что после занятий, похоже, когда у женщины было плохое настроения, она спускала его на детишек, упиваясь в криках и бранных словечках. Случилось и такое, что доходило до рукоприкладства. В свободное время женщина садилась на балконе с бутылкой водки и выпивала ее за полчаса, прям с горла. После принималась кричать на всех прохожих на улице, достоверно пытаясь донести о том, какие они жалкие и бесполезные существа. Мне всегда было интересно, что же в голове у этого человека. Откуда столько зла и лицемерия. И неужели ей не в тягость все это нести в себе. Мне никогда такого не понять.
Если поднять глаза чуть выше, над окном той озабоченной пары можно было увидеть тяжелую жизнь матери одиночки. Она жила вместе с дочкой, пребывая дома лишь по вечерам, и то ненадолго. Жили они в суровых условиях и ограничивали себя во много. Но это только мой взгляд со стороны. С утра, когда первые лучи солнца щекотали росу на траве, она готовила еду на день, собиралась и в быстром темпе направлялась к своей корейской малолитражке. Отвозила дочь в детский сад и бежала на работу. Где она трудится днями, я не подозревал, но, как мне кажется, поваром или официантом. По вечерам она забирала дочку с садика и спешила домой, чтоб хоть немного отдохнуть от пресловутой жизни. Ибо по ночам, когда ее маленькое создание ложилось спать, она вновь собиралась при глухом свете настольной лампы и шла в ночные странствия. И я думаю, все прекрасно понимают, куда она держит путь. Конечно же, кроме ее дочери, пока не ведающей всех хлопот и разочарований. Все же мы живем во времена жуткого капитализма, и как бы этого не хотелось, деньги нужны всем, в особенности, когда ты абсолютно одна во всей вселенной. Потому я не осуждаю таких людей, которые вынуждены продавать свое тело, и не только, лишь бы прокормить своих детей.
Пожалуй, хватит летать в размышлениях. Мне все таки 35 лет, как никак. Еще куча дел сегодня. Да-да. Допив одним глотком уже остывший кофе, я вымыл посуду и ринулся в душ. Помыл голову, затем щеткой, а после зубной ниткой вычистил зубы. Опять вспомнилась та ведущая из новостей. Как бы с ней познакомиться? Побрился целых два раза, чтоб не было и волосинки. Праздник все таки. 35, как никак. Да-да.
Выйдя с душа в одном полотенце, я надел чистые трусы, сверху хлопковые брюки, которые носил только дома. И плюхнулся на диван. Вот и все. Все мои дела на первую половину дня подошли к концу. Хотяя… Нет, пожалуй, не все. Я вновь встал, поставил в стереосистему Sony диск со сборником джазовой музыки 50-60-ых. Первым заиграл Nat King Cole “Too Young“. Я просто обожаю этого мужика. Как жаль, что его нет в живых. Вот бы музыка сейчас была… Затем я пошел на лестничную клетку и из почтового ящика достал свежую газету. Да, я из тех людей, которые в 21-ом веке получают утренние газеты. Да и вообще, я довольно старомоден. Даже и не знаю, откуда это во мне. Жил как все, тоже познавал технические новинки современности. Но все же внутри всегда горело чувство, что это все не то, не мое. Словно я должен был родиться на столетие раньше. Как вы уже поняли, мне безумно нравится олдовый джаз. Плюсом туда - классическая музыка пианистов, Лист, Шопен, иногда Вивальди. Нынешнюю музыку я тоже изредка слушаю, к примеру Ludovico Einaudi, The Lumineers. Но это так, по настроению. А подними меня посреди ночи и попроси спеть куплет Боба Дилана из любой его песни, так я ежесекундно исполню это. Еще и ритм ногой отобью. Да-да.
Читать газеты, скажу я вам, занятие бессмысленное. Правда. Но я читаю их уже долгое время и только по утрам. От корки до корки, будто после прочтения я получаю призы. В соседнем районе ограбили обувной магазин (уму не приложу зачем это кому-то нужно); на трассе, как обычно, произошла очередная массовая авария; нашествие стрекоз; новые секреты про жизнь Канье Уэста; в одном квартале совершили три суицида. Что-то в последнее время случаи самоубийства крайне участились. Интересно почему? Может из-за нашествия стрекоз? Ну, в общем, за всю свою жизнь и за все прочитанные мною газеты я ни разу не выявил для себя чего-нибудь полезного. Того - что мне пригодится в рутинной, бытовой жизни. И тогда возникает вопрос, а зачем я этим занимаюсь? И я отвечу: не знаю я. Вот честно. Просто беру и читаю. Может от нечего делать. Может, меня так и тянет с утра пораньше потрогать бумагу и забить себе голову. Я считаю, что жизнь каждого человека насыщена такими глупыми и несуразными вещами. Мелкими деталями. У меня была знакомая, которая каждый день, повторюсь, каждый божий день, снимала шторы, разглаживала их утюгом, а затем вешала обратно. И так изо дня в день. Одни и те же шторы. Я даже не представляю, как ей не наскучило это занятие. Другой пример. Лет десять назад мой коллега по работе (а работал я офисными клерком) рассказывал мне, что на самом окончании своего секса с женой он всегда чихает. Каждый раз. Кончил - чихнул, кончил - чихнул. И так всегда. Он признался, что даже когда ему не хотелось чихать, он все равно это имитировал. Да уж, кто что имитирует, какая ирония… К чему же я: кто-то замечает эту искаженность и собственную бессмыслицу, я бы даже сказал бессилие перед дурными привычками, и спрашивает себя: “Зачем я это делаю?“. А кто-то просто течет по волнам бушующего океана, не удручаясь напрягать свою голову лишний раз. И пожалуй (пожалуй, надо прекращать со словом пожалуй) я отношусь ко второму варианту.
Сказать по правде, мне безумно надоело жить. Вот честно. И я ни к тому, что у меня предрасположенность к суициду, нет. У меня и мыслей никогда таких не было. Просто я устал от непрерывного постоянства. Эмоции больше не играют всеми красками радуги, как это было до двадцати лет. Иногда кажется, что я испытал их все и лимит на них уже закончен. Интересы свои я давным давно все изучил, а большего найти, увы, мне не под силу. Я не говорю, что моя жизнь плоха, нет, позвольте! Я проживаю такую жизнь, какой бы позавидовали многие (надеюсь это не прозвучало слишком высокомерно). Но как бы сказать… После преодоления определенного возрастного периода меня перестало к чему-либо тянуть. К развлечениям, новым знакомствам, женщинам, деньгам, алкоголю. С многим из этого я взаимодействую просто по автомату. Кажется, что я прошел эту игру на все сто процентов, и не будет дополнений или второй части. И эти мысли уж очень настырно бередят мою голову, частенько не давая уснуть по ночам. Я лишь двигаюсь по этому свету, ибо это кому-то надо, но не мне. Была б моя воля, я заморозил себя и погрузился в вечный сон своих фантазий. У меня все есть, но при этом нет ничего. Я держусь лишь на старом джазе, книгах 19-20-го столетия и хорошей выпивке. Аж тоска берет и царапает, словно кошка когтями, где-то внутри, глубоко-глубоко. Возможно, вы скажите: “Хватит ныть, придурок, просто возьми свою чертову жизнь и поменяй ее так, чтоб тебе стало комфортно!“. И да, скорее всего вы будете твердить истину. Однако поспешу вам кое-что сказать. Я уже многое и многое перепробовал за свое существование. 35, знаете ли, не такой уж малый возраст. Я постоянно интересовался новыми сферами и проработал во многих видах деятельности; жил и спал с десятками женщин; переселялся с одного района на другой; заводил и терял уйму друзей. Я пытался любить, чувствовать, плакать и радоваться. Я честно пытался. Но у меня ничего не получилось… И вот уже сколько лет я брожу по миру, беспрекословно выполняя различные действия, пробираясь сквозь преграды жизненных трудностей, держа путь в неизведанность. И в глубине души я понимаю, что все хорошо, я делаю все верно. Но гребанный лилипут каждую ночь забирается ко мне в ухо и твердит свою правду, отличную от любой возможной. И руки опускаются, только безразличие ко всему пребывает во мне, как у себя дома. Кто же я все таки такой?
Простите, что-то я размяк.
Дочитав газету и перечитав еще раз последние страницы, из колонок полилась чудесная музыка, Бинг Кросби и Луи Армстронг исполняют классику джаза из фильма “Высшее общество“. За что, кстати, этот фильм и был награжден премией Оскар. Я закрыл глаза и растворился в мелодии так же, как растворяется сигаретный дым. Ненадолго внутри стало легко и уютно. Захотелось выпить пива. Я достал из холодильника последнюю банку и стал пить маленькими глотками. Чем же мне еще заняться? - подумал я. На работе я могу быть, когда захочу, но обычно я прибываю туда к часам 5-ти. Сейчас на часах только половина четвертого. Хм…
За окном слышится рев машин и женские голоса. На небе солнце светит своими белесыми лучами, выглядывая из-за тучных облаков. Птиц уже давно не увидеть на земном пространстве, они давно улетели в теплые края. Все таки ноябрь, зима приближается. Я вышел на балкон и закурил сигарету Севен Старз. Таких сигарет в наших магазинах не найти, потому я заказываю их в одной табачной лавке. Ничего необычного в них нет, да и стоят немало. Но курить я другие уже не могу. Если вдруг случится, что эти сигареты больше не смогут привозить, я скорее всего просто брошу курить.
Кстати, работаю я, как ни странно, сам на себя. Держу небольшое заведение, бар в одном непримечательном районе. Уже как два с половиной года. Устав от скучной офисной работы, я уволился, отдохнул около двух месяцев и решил открыть что-нибудь свое. То, где бы мне хотелось быть самому. То, чего недостает мне лично. И как-то произвольно пришло на ум открыть свой бар. Посчитав все затраты, я понял, что отложенных денег мне точно не хватит. И решил взять кредит. И что ни говори, поначалу было тяжковато. Особенно первые полгода. Бар я сделал в ретро стиле, в теплых тонах с приглушенным светом, на стенах висели картины импрессионистов Моне, Мане, Дега, Сера. Также была живая музыка. У меня работал частный пианист (работал он за вкусную еду и хорошую выпивку, за что я крайне ему благодарен, он сильно меня этим выручил), и иногда я нанимал местного певца. Голос у него был так себе, но что-то в нем точно было. Это замечал не только я. Что-то трепетало внутри, где-то в районе сердца, когда он принимался петь бессмертную классику. Алкоголь у меня был только элитный, большое количество разных коктейлей, которые я все придумал сам, позаимствовав некоторые примеры у соседних заведений. И скажу я вам, получилось довольно неплохо. Ну, мне так казалось. Однако, как бы я не старался извиваться для гостей и влезать все в большие долги, первые полгода бар работал в минус. Частенько мне хотелось все бросить, продать кому-нибудь, погасить кредит и вернутся к заурядной жизни в брючках по пояс и белой рубашке с короткими рукавами. Но некая чуйка предстоящего успеха заставила меня одуматься и подождать.
Первое время я работал сам, не имея никакого рабочего персонала. Еще бы! Тогда бы я точно оказался на улице. Изначально вывеска была не броская, и мне приходилось раздавать флаеры, нарисованные от руки. Раздавал всем подряд, пока кто-то не заходил в бар, и я бежал обслуживать гостя. Ранее я никогда не работал в сфере обслуживания, и для меня было все в новинку. Было довольно интересно и, тяжело… Я открывался к полудню, а закрывался к шести, а то и семи часам утра, даже если никого и не было. Из-за того, что я работал один, приходилось и самому во всем разбираться, изучать кучу нового. Но мне это было не в тягость. Хоть что-то волнующее в моей жизни, думал тогда я.
Со временем бар начинал наполняться людьми по вечерам. Стали появляться постояльцы. Барная зона тоже перестала пустовать. Я нанял двух поваров, бармена, официанта и уборщицу. Дела постепенно шли в гору. Работа стала приносить хороший доход, и я нередко выплачивал премии персоналу, потому они тоже не жаловались. Но с этим стремительным возвышением и увеличением денег в моем кармане, я стал понимать, что начинаю чувствовать себя посетителем в своем же заведении. За меня стали делать все дела и обязанности, а я лишь приходил и забирал деньги, все. По этой причине, чтоб не ковырять тупым ножом себе нервы и не заниматься самобичеванием, я последние пару месяцев каждый день езжу к вечеру на работу. Сажусь у барной стойки и смотрю, как работают ребята. Чистые ли бокалы и стаканы, как ведутся дела на кухне, вкусная ли еда, как Ли исполняет мои любимые композиции, пробую коктейли. И все же большим боссом или просто напросто владельцем я так себя и не ощущаю. Я такой же прохожий, как и все посетители. Обычный завсегдатай. Сижу у бара, потягивая виски со льдом, перекидываюсь парой слов с барменом. Бывает завожу банальные разговорчики с постояльцами. Да и на этом все.
Я докурил сигарету, потушил об пепельницу и посмотрел в окна напротив. К сожалению, знакомых лиц там не оказалось. Делать мне было нечего, потому я решил выйти из дома и пойти на работу пешком, по пути зайти в библиотеку и взять что-нибудь почитать. Машина у меня была, но садиться в нее не имелось никакого настроения. Я в принципе считаю, что для большинства действий нужна особая и индивидуальная атмосфера. Ибо без этого любое деяние теряет свой смысл. Ездил я на старенькой Субару Импреза. Я бы мог спокойно позволить себе и машину более роскошную, но особой нужды в этом не видел. Автомобили меня не интересовали, и все эти крутые технологии в них не притягивали. Мне просто нужно ездить на чем-то до работы и обратно. Иногда к морю, опять же, когда есть настрой. И все. К чему же тогда мне все эти излишества? И вообще, я планирую пожить еще какое-то время так, поднакопить денег, продать бар и свалить к примеру… в Венецию. Купить себе там уютный домик, лодку. Рыбачить в свободное время и готовить барбекю. И жить припеваючи. И кому будет дело, какая у меня машина? Новая модель или старье? Мне то точно будет плевать. Наверное, стоящая жизнь состоит не из глупых похотей и удовольствий, а из чего-то большего.
Я надел темно-синий костюм в клетку от Стефано Риччи, часы Ориент и лакированные туфли. Сверху накинул полушерстяное пальто. На улице было пасмурно и как-то тоскливо. Холодный ветер пощипывал лицо. Я закурил очередную сигарету и стал оглядываться по сторонам. Дома, люди, машины. Разные магазинчики и овощные лавки. Такое чувство, что в современном мире полностью пропала некая романтика. Стало тухло и серо, словно у нас забрали акварель. Все дома сделаны под копирку, люди, кажется, тоже. Все занимаются одним и тем же, в головах точно выстроенная кем-то система. Я часто ощущал, что этот мир вовсе ненастоящий. И где-то точно есть другой, благой и подлинный мир. Там люди контролируют свои жизни и судьбы. Они пытаются найти для себя истинный смысл, а не злачные места в надежде на спокойствие. Как по мне, жизнь - это постоянный поиск чего-либо, заурядная борьба за свои интересы и становление своего внутреннего “я”. Может я и ошибаюсь, не знаю. Да и мне плевать.
Чтоб слегка согреться, я зашел в маленькую кофейню и взял себе американо. Пока я ждал заказ, на улице начал моросить дождь. Это было заметно по глухому звуку бьющихся капель об окна кафе и мокрой одежде прохожих. В такую пору охота сидеть где-то в тепле, попивая горячий кофе, и лучше всего с коньяком. И всегда кажется, что дождь не закончится никогда, а ты так и будешь сидеть на одном месте в роли наблюдателя. Звучит весьма меланхолично, но что поделать. Такой вот я.
Забрав свой напиток, я поблагодарил бариста и оставил немного на чай. Через полчаса, как и говорил, я зашел в книжную лавку под названием “Книжный червь“ . Да уж, ну и названьице… однако это был очень хороший магазин. В нем были собраны все мои любимые авторы и редкие произведения. И вообще, в наше время стало слишком мало добротных книжных лавок, и эта была исключением. Новое поколение - новые интересы! Ничего не поделать. Зайдя в магазин, я кивнул в знак приветствия знакомому продавцу и направился в отдел зарубежной прозы. Книги были расставлены по году выпуска, и первыми встречали меня современники. К счастью или сожалению, современную литературу я не особо ценил. Но тут тоже были свои исключения. Иногда зачитывался книгами Рэя Брэдбери, Габриэля Гарсиа или Харуки Мураками. Но все же, в своей основе, меня всегда тянуло к литературе 19-20-ых веков. Недолго потужившись, я все таки выбрал книгу, которую уже читал несколько раз. Фицджеральд “Я за тебя умру“. Идеальная классика, сказать нечего. Лучшее сочетание драматизма и своеволия тех времен, точно водка с тоником и лимоном. На кассе я расплатился с продавцом и перекинулся парой-тройкой слов о пресной погоде, царящей на улицах города, и ответил на вопрос, какую музыку я сейчас слушаю. Продавец был славный малый, я уже более двух лет захожу в эту лавку каждую неделю, и он всегда тут. Я не знаю сколько ему лет, на вид не больше двадцати. Этот парень слегка странноват, и его манера общения похожа, будто он пытается копировать Холдена Колфилда из произведения Сэлинджера. Есть у него с ним что-то схожее. Но а так, этот парень является большой редкостью, ибо кто еще в наше время и в таком молодом возрасте интересуется книгами и джазом 60-ых? Правильно, никто. Кроме него естественно. Я пожелал ему хорошего дня, вышел на улицу и закурил сигарету. Кофе уже давно остыл. Дождь, хоть и мелкий, неостановимо заливал всю округу. Я развернул воротник пальто и, погрузившись в свои мысли, двинулся дальше.
Остановившись на светофоре, я смотрел на противоположную сторону дороги. Светофор, не прекращая, маячил мне в лицо красным светом, точно говоря о моей беспомощности. Я уже простоял минуту или больше, а зеленый цвет так и оставался в неизвестности. Никогда не понимал, почему светофоры такие долгие. Я думаю, что отчасти они могут даже убить человека. Останавливаясь в одиночестве в ожидании того, что тебе разрешат двинуться дальше, человеку невзначай могут прийти различные мысли, и частенько они могут быть не особо нужные ему. Стоя на переходе, ты можешь вспомнить о том, как учитель в младшей школе унизил тебя при всем классе, или как умер твой первый питомец, разноцветная кошка с грустными и красивыми глазами, и ты осознаешь, что во всем этом скоплении дел давно позабыл ее прозвище. Или про первую любовь. Стоп. Что? Любовь? Что это еще такое?
Когда загорелся зеленый свет, в небольшой спешке показалась молодая пара. На вид лет 17, может больше. Они шли быстрым шагом, пытаясь успеть перейти дорогу. Похоже, они тоже задумывались о длительности светофоров. Девушка маленького роста с темными волосами и глазами чернее угля крепко держала за руку парня. У него были длинные кудрявые волосы, которые он завязал в конский хвост, и несколько прядей спадали ему на лицо. Высокого роста, издалека может казаться, что он идет вместе с сестрой или дочкой. Но они прекрасно подходили друг к другу. Увидя их ближе, я был уверен в этом на все сто. Они крепко держались за руку, будто вот-вот и один из них исчезнет, на их лицах сияли улыбки, им было плевать на морозь, капающая с неба, плевать на холод и лужи. Они просто бежали вперед, улыбаясь и думая только друг о друге. Ах вот она, любовь. Я уже и позабыл об этом слове. Когда я в последний раз кого-то любил? Хм… Даже и не вспомню. После двадцати пяти я совсем потерял все эти пылающие эмоции и трепет души. Сейчас я уже не смогу понять, что же такое настоящая любовь. Когда сердце вырывается из груди и потеют руки, видя своего человека? Думаю, что нет. Или когда остаешься один, безудержно льются слезы и хочется кричать? Да нет, тоже не то. А может, это когда вы выбрали елку, идете такие довольные домой и вместе ее украшаете старыми игрушками, потом смеетесь и бегаете по квартире, а после засыпаете в объятиях? Или когда уезжаешь и смотришь в окно автобуса, а там стоит она, и у тебя что-то безумно щемит в груди? Когда она плачет на вокзале, и ты говоришь не плачь, я вернусь, и не возвращаешься? Нет, нет, нет! Все это мимо. Любовь - это моменты, мгновения, любовь это не завтра и не послезавтра и не через десять лет, любовь это сейчас. Пожалуй, что так. Парочка пробежала мимо меня, а я, как вкопанный, не мог сделать и шага, лишь смотрел на них. Они прошли, будто сквозь меня, не замечая, словно я тень от солнца. На мои глаза прильнули слезы, я взглянул на небо, чтоб сдержать их, затем им вслед. Что же со мной творится? Странный день какой-то. И вновь предо мной сверкал красный светофор, и мне предстоит прождать еще одну вечность на этом месте. Наверное, мне следует навсегда остаться здесь, и тогда я смогу понять истинные людские чувства. Пора просыпаться.
Зайдя в бар, официантка окинула меня приветствием, подумав, что зашел гость. Я улыбнулся и подметил ее отличные манеры в работе, сказав: “Так держать“. Присев за барную стойку, я не мог найти себе места. Руки дрожали, не хватало воздуха, в голове кавардак. Я тут же закурил сигарету и попросил бармена сделать двойной виски в надежде, что станет немного легче. Интересные чувства, кажется, что со мной такого никогда не было. Или же нет. Все это было, когда-то давно, очень давно. Если так подумать, кажется, словно это случалось во сне. Я взял бокал с виски и одним глотком выпил половину. Алкоголь слегка обжег горло и теплом растекся по телу. Из головы постепенно уходил весь шум.
- Вы сегодня сам не свой. Бледный какой-то. С вами все в порядке? - спросил бармен.
Я не услышал его вопрос и лишь взглянул на него, потушив сигарету о пепельницу.
- М… Что? Что ты сказал? - рассеянно спросил я.
- Я говорю, вы точно в норме? - повторил он.
- А! Да, конечно. Просто немного не выспался, так все отлично. - с некой ухмылкой на лице ответил я. - Ты лучше мне скажи, как у вас тут дела.
Бармен поставил бокал на стойку, покрутил бутылку двенадцатилетнего Чиваса в руках, закинул большой кусок льда и налил виски, видя, что в моем бокале осталось на полглотка.
- Довольно неплохой день, шеф. - начал он. - Даже в обед у нас были люди. Немного, но все же.
- Днем? Хм… Сегодня и вправду странный денек. - произнес я почти шепотом.
- Что говорите, шеф?
- А? Да ничего! Так, мысли вслух. Так что там с гостями? Неужели кто-то напивался прям в обед?
- В основном люди заходили перекусить и выпить пива. Но был один интересный кадр…
- Не называй гостей “кадрами“. Сколько раз я это говорил?! - перебил я.
- Есть шеф! - крикнул он и приставил руку к виску, встав по стойке смирно. Чудак!
- И в общем, - продолжал он. - зашел к нам дедок, ранее его никогда не видел. Он начал выкрикивать разные фразы на непонятном языке, делая вид, что иностранец. Понятное дело, все сразу раскусили, что это враки. Затем он заговорил нормально и стал рассказывать разные истории про то, как он жил в Мексике и боролся с бандитизмом, а в итоге и сам к этому прильнул. Ну представьте? Сплошные враки и не более. И потом…
- Постой. - вновь перебил я. - Он что же, даже ничего не заказывал?
- Да ну что вы, шеф? Вы думаете, я бы допустил такого? Конечно же, он оставил здесь приличную сумму. Мы так с ним разговорились, что он даже не замечал, как быстро уплетал порцию за порцией. Каждые минут 5 он заказывал буравчик и выпивал за несколько глотков. И так он просидел около часа. Затем расплатился кредиткой и, выходя из бара, крикнул что-то вслед на своем выдуманном языке, махнув на прощание рукой. Как-то так.
- И вправду кадр… - фыркнул я себе под нос.
- Чего чего, шеф?
Сегодня в баре пахло как-то по другому. То ли повара чего натворили, то ли осень своей томной тоской заполонила все вокруг. Столики в зале медленно, но стремительно занимались гостями. Большинство я уже видел не впервой, но были и новобранцы. Кто-то заходил вместе с друзьями, кто-то с возлюбленными, а кто-то (и я в этом уверен) были в компании со своими бывшими мужьями или женами. Они приходили сюда в попытках унять свои остаточные чувства и понять, что сделали правильный выбор. По большей степени эти люди пребывали в тишине неловкости, затем, выпивая несколько порций, у них развязывались руки, и они мило мурлыкали между собой, вспоминая прошлое, позабыв про настоящее. Пожалуй, по этой причине мне и всегда нравились бары. Эти места помогают, хоть и ненадолго, забыться, уйти от суровых реалий. Помочь людям вспомнить то, что давно скрывалось в их душе, и, найдя это сокровище, понять, что делать с ним дальше. А если убрать весь драматизм в моих словах, может, я и ошибаюсь, и люди здесь бессмысленно затмевают свои проблемы, упиваясь и тратя свои последние кровные на дорогую выпивку. Кто знает.
Ближе к шести часам за рояль сел Ли - наш пианист. Он сыграл не натужную мелодию в знак приветствия и чтоб размять пальцы. Ли тридцать лет, с самого детства увлекается музыкой и умеет играть почти на любом инструменте. Однако на высокий уровень музыки ему так и не удалось забраться. Когда я только открыл заведение, он был одним из первых постояльцев. Из-за своих творческих неудач Ли постоянно пьет, даже когда работает, это было его условием, когда я принимал его к себе. Да и я сам частенько сидел с ним до утра за бокалом виски или бурбона, рассуждая про музыку или рассказывая про свою скучную жизнь. Мы с ним были чем-то похожи.
- Ли, давай как обычно, мою любимую. - крикнул ему я.
- Будет сделано! - ответил он и, сделав глоток неизвестной выпивки, начал играть.
Бад Пауэлл “'ll keep love you“. Практически каждый день, когда я приходил в бар, музыкальное начало было с этой мелодии. Бад Пауэлл - великий джазовый пианист, одна из главных фигур бибопа. В его творчестве чувствовался запах сигарет, вкус кофе с коньяком и огромного труда. Этот мужик прямо и косвенно повлиял на весь джаз 50-х. Великий человек и при этом умер совсем молодым, в 41, если не ошибаюсь. И все тот же бессмысленный алкоголизм и безжалостный туберкулез. М-да.
Странность этого дня понемногу стала растворяться. Все приходило в свое обыденное русло. Шум в баре, наполненный людскими голосами, звенел в ушах. Запах еды и сигарет создавал ощущение уюта и некой свободы. Ли уже вдоволь разыгрался и с лихвой исполнял композиции Нэт Кинг Коула. В некоторых местах фальшивил, но именно этот фальш и придавал ему нотки индивидуальной свойственности. Под приглушенным светом ламп я достал “новую“ книгу и стал читать, не спеша отпивая виски. Именно в такие моменте течение времени теряет свою важность.
Около семи часов зашел мужчина среднего роста, но довольно крупного телосложения. На вид в раза полтора больше и тучнее меня. На нем был старомодный костюм серого цвета в белую полоску, истрепанный годами. Туфли заляпанные в грязи, в руках нес дипломат. На правой руке у него красовались золотые часы, тоже не новые, но точно не подделка, стояли не мало. На голове котелок под цвет костюма, прям как у Чарли Чаплина, не хватало лишь трости. Казалось, что этот мужик вылез из старых фильмов про мафию и теперь расхаживает в современном мире, пытаясь понять, что к чему. Не зная сам причины, но он не вызвал у меня особой дружелюбности. Однако гость есть гость, тут ничего не поделать. Он сел справа от меня, мимолетно улыбнулся и снял шляпу, показывая свои манеры.
- Вечер добрый, господа. - сказал мужчина, охватив нас взглядом.
Я лишь кивнул в ответ.
- Чего желаете, мистер? - бодро спросил бармен.
- О, мне пожалуйста тоже самое, что у этого господина. - и тучный мужчина показал пальцем на мой бокал.
- Конечно, двойной виски двенадцатилетней выдержки со льдом. Будет сделано!
Бармен поставил отполированный бокал, который сверкал под теплым светом, и открыл новую бутылку Чиваса.
-О, не могли бы вы еще посыпать немного корицы на дно бокала. Уж сильно хочется пряности.
- Ээ… Да, без проблем. - с долей сомнения сказал бармен, краем глаза взглянув на меня. - Одну минутку.
И он удалился на кухню, просить корицу у поваров. И вообще, кто пьет виски с корицей. Что за извращение?!
- День не задался, не так ли? - произнес мужчина, глядя в мою сторону.
Его голос звучал как-то неправильно, он был слишком молодым относительно самого мужчины.
Я ненадолго задумался, затем допил виски и сказал:
- С чего вы это взяли?
- Знаете, я прожил немалую жизнь, и понять, когда человек находится в смятении, сложности уже не доставляет.
Я закурил сигарету и косо посмотрел на него.
- Вот значит как. Но увы. Сегодня не ваш день, вы ошиблись. Со мной все в порядке.
- Ну-ну. - ответил он.
Бармен уже принес его напиток, мафиозник сделал глоток, слегка подержал во рту, как делают ценители, и со звуком проглотил. Затем достал сигару, похоже кубинскую, и прикурил от спички. Боже, да он и вправду вылез из фильмов Мервина Лероя.
- И как вам? - спросил я.
- Виски? Отлично! - ответил он, усмехнувшись. - Вкус Чиваса неизменен с тех пор, как я с ним знаком. Привкус ванили, фундука и послевкусие яблока в карамели и в сочетании пряности от корицы создается идеальный баланс.
- Никогда не слышал, чтоб Чивас так описывали.
- Ну а как по другому?
Тем временем Ли уже слегка охмелев наигрывал мелодию Карлоса Жобима. Он отбивал ритм каблуком и рьяно подмигивал толпе, которая подтанцовывала в такт музыке.
- Прекрасная музыка, не так ли? - спросил мужчина. - Закрыв глаза, можно ненадолго исчезнуть и оказаться совершенно в другом мире. Так и тянет в пляс.
- Верно. Эта музыка подходит вам не меньше, чем красивой девушке дорогое декольте.
Мужчина рассмеялся и, сделав небольшой глоток, продолжил.
- А у вас интересная манера общения, вы подкованный малый. Не сочтите за оскорбление. Мой стиль довольно странен и отстранен для нынешней современности. Наверное, это вы хотели сказать?
- И опять в точку. Все верно.
Бармен налил мне очередную порцию и краем уха подслушивал наш разговор.
- Понимаете, то, как я одеваюсь, является неким отблеском прошлой жизни. Я не хочу с ней расставаться, по большей части рассудком все еще живу там, где-то далеко-далеко в 60-х годах. И чтоб хоть как-то уцепиться за те времена, мне приходится вот так наряжаться. Вы даже не представляете, как иногда можно уставать от постоянных косых взглядов в мою сторону, словно я иду нагишом. Разговоры за спиной, будто я сумасшедший фанатик фильмов про мафию.
И правда, он похож на такого фанатика, подумал я, но вслух, понятное дело, не произнес.
- Пожалуй, мне вас не понять.
- Пожалуй. - ответил он.
Слева от меня подсела девушка в красном платье с ярко бордовыми губами. Она что-то заказала на баре и закурила тонкую ментоловую сигарету. Я уже было подумал с ней заговорить, но тут вновь ко мне обратился мужчина с дипломатом.
-Ну, теперь и вы расскажите немного о себе, молодой господин. Как держать свой бар в таком глухом местечка?
Я застыл на пару секунд и посмотрел на бармена, тот с вылупленными глазами маячил головой в разные стороны, дескать, я вижу этого человека в первый раз, так же, как и вы.
- Чего же вы так удивляетесь? - со смехом произнес он. - Молодой человек, я же вам уже говорил, я прожил немалую жизнь и многие вещи понимаю мгновенно. Вот доживете до моих лет и сами к этому придете.
- Вот значит как. И все же, как вы это поняли?
- В этом нет ничего необычного, вот смотрите. На первый взгляд вы похожи на постояльца этого заведения, который захаживает сюда по вечерам, пьет в одиночку, пытаясь найти пассию на ночку-другую. Так подумают большинство людей, которые зайдут в бар и обратят на вас внимание. Но мы же с вами не из робкого десятка, верно? - он показал пухлым пальцем на меня, затем на себя. - Когда я только открыл дверь в бар, то сразу заметил, как вы посмотрели на меня. Обычный гость или даже гость, пребывающий в одиночестве, не стал бы так внимательно рассматривать не пойми кого. По вашему взгляду было видно, что вы мгновенно изучили меня и поняли, что здесь я ранее не бывал. Также вы проанализировали меня с головы до пят, чтобы понять, смогу ли я себе позволить полноценно отдохнуть в вашем заведении, или же, как обычный прохиндей, закажу самый скромный напиток по акции и маленькую порцию картошки. Скажу, что выпивка бодяженная, а картошка недожаренная, и попрошу книгу жалоб. И чтоб не было лишних проблем, вы отпустите меня забесплатно, и я хлопну на прощанье дверью, сказав, что и ноги моей больше здесь не будет. Как-то так. Разве я не прав?
- А вы умеете удивлять. - сказал я.
- А то!
Некоторое время мы просидели в молчании под легкую музыку и разговоры гостей. Неожиданно бармен принес две порции картошки, сказав, что пить столько виски на голодную обернется знакомством лицом к лицу с туалетом. Возможно, он был прав. Картошка была идеальна, как всегда, не зря я почти два месяца искал этих поваров, они точно знают свое дело. Молчание рядом с этим мужчиной было довольно комфортным, каждый думал о своем, каждый пребывал в своем маленьком мирке, потягивая виски и выдыхая клубы дыма. Когда мужчина доел свою порцию и допил уже второй бокал, он заказал еще один и жареные орешки.
- Знаете, на самом деле я пришел сюда не просто так. - начал он. - Мне хотелось с кем-то поговорить. Про очень важную мне тему. Составите мне компанию?
- Конечно, валяйте. Куда я денусь? - с ноткой иронии спросил я. - О чем пойдет речь?
- Хм… Как бы сказать. Я думаю, что на эту тему не с каждым можно завести разговор. И пока не до конца понял, подходите ли вы под эту роль…
- Вы хотя бы начните, а там посмотрим подхожу я или нет.
- Тогда ответьте мне на один вопрос. Вы религиозный человек?
- Не особо.
- Уже лучше, это слегка успокаивает. - сказал он на выдохе. - Только не поймите неправильно, я не грубый атеист и тому подобное. Я принимаю любую веру, но при этом не переношу фанатическое отношение к ней. Такие люди цепляются к каждому твоему слову, говоря, насколько ты грешен и что на все воля божья. Аж в холодный пот бросает от таких чудаков.
Кто бы говорил, подумал я.
- В последнее время, а точнее уже как лет 10, в моей голове, точно буквы на пергаменте, вырисовываются различные слова и мысли. Они крайне тяготят мое существо и приводят к многочисленным выводам. Понимаете о чем я?
- Нет. Не особо. - ответил я, закинув в рот последнюю картошинку.
- Да ну? Вы же смышленый человек, да и вашего воображения хватит сполна, чтоб понять к чему я клоню. Мысли о забвении, о собственном отчуждении в этом мире. Не уж то вам это незнакомо?
Я ничего не ответил. Почему-то от его слов что-то замкнулось в груди, ранее зияющее. Я взглянул на свои руки и сделал очередной глоток. Постепенно в глазах начинала плыть картина мира. Похоже, я начинал неплохо так пьянеть.
- Короче говоря, в последние годы своей жизни я частенько подумываю о смерти. Неистово, до зуда в висках хочется покончить со всем, в том числе и с самим собой.
Я посмотрел ему в глаза и увидел крупицы жалости и отчаяния.
- Что? Что вы говорите? Зачем вам это?
- Зачем мне это? Какой значимый вопрос. Понимаете, друг мой, я прожил очень долгую и счастливую жизнь. И желаю вам прожить такую же. Да, правда. Но все ближе подходя к некой возрастной стадии, так сказать, точке невозврата, я стал ощущать, как кусок моей души, моего нутра, называйте как хотите, медленно испаряется, словно дождь на асфальте. И нет возможности вернуть его обратно. Что-то безумно важное уходит, как последний нужный тебе поезд. Но ждать его смысла уже никакого.
Мужчина говорил с выражением, будто рассказывал познавательную историю на уроке литературы. При этом интонация была монотонная и спокойная, как река в безветренный день. Казалось, что я нахожусь во сне и этот человек не реален. Но нет же, он вполне живой. И вот, сидя прямо передо мной, говорит о том, что желает покончить с собой. Что же мне делать? Как ему помочь?
- А как же родные? У вас же есть семья? - почти крича произнес я.
- Конечно, конечно. Не подумайте, что я пробыл всю жизнь в полном одиночестве. Я уже сказал, у меня была прекрасная жизнь. И я не вру. У меня есть жена, пусть и бывшая. Она развелась со мной из-за моего лишнего веса. Что поделать, диета для меня - это страшный стресс. Два взрослых сына, которые проживают свои лучшие годы. И буквально год назад я стал дедушкой, представляете? Какая радость была, ммм… Я держал маленькое существо с размера ладони у себя на руках. Маленькую и невинную жизнь. Свою внучку! - мужчина поднял палец кверху и отпил виски из бокала.
- У меня идеальная семья. - подытожил он.
- Тогда почему? Почему вы хотите совершить то, что заберет у вас возможность увидеть свою внучку вновь?
- Можно я задам еще один вопрос? - смотря себе под ноги, спросил он.
- Ну же, валяйте. - фыркнул я.
- Поймите, я почти всю свою жизнь отдал своей жене и детям. Создавал свое состояние по кирпичику, складывая пирамиду только ради них. По молодости я не нашел своей собственной цели и решил создать ее в виде любви и семьи. И у меня чудесно это получилось. Однако. Что же, я не могу пожить хоть немного для себя? Сделать хоть что-то, не думая ни о ком другом? Хотя бы разок.
- Вы серьезно? Это так вы называете самоубийство? - я подвинулся к мужчине так близко, что между нашими лицами оставалось сантиметров десять.
- Поймите, молодой господин, я устал. Очень устал. Для вас это самоубийство, суицид, грех, а для меня это внутреннее упокоение. Я каждый день изувечиваю себя снаружи и изнутри, открывая глаза по утрам и поднимаясь с постели. Я этого уже не хочу. Я делал это столько раз, что уже просто тошнит. Можете понимать это как бесцельность или бесперспективность жизни.
Я собирался возразить ему, но слова словно повисли в воздухе, так и оставшись не услышанными, и в итоге я лишь что-то пробормотал себе под нос. Нельзя же так, промелькнуло в голове. Нельзя просто взять и покончить со всем одним днем, одним движением. Я уже много лет брожу по миру бесцельно и бесперспективно, но никогда не задумывался о таком. Я никчемен и жалок, я не достиг любви и ласки, не вижу интереса ни в одном занятии. И все же. Я живу. Живу так же, как и любой счастливый и несчастный человек. Ибо я хочу жить! Да? Да! - отвечает внутренний голос. Конечно! Я уже давно потерял смысл, потерял жажду и цвета жизни, но при этом я хочу и продолжаю жить. Я живу, чтоб наконец найти что-то, что заставит мое сердце забиться сильнее, хотя бы на миг, на долю секунд. И я точно это найду, я знаю. Нужно лишь немного усилий! И опять нечто темное, будто черная дыра, которая зияла внутри меня многие годы, постепенно стала закрываться. Я ощутил эфемерную легкость, такую хрупкую, что, кажется, если прикоснуться к ней пальцем, она тут же рассыпется на крошечные частички. Еще немного и я смогу проснуться.
- Знаете, я все таки не могу вас понять, сэр. - сказал я после затяжной паузы. - И если честно, не хочу понимать.
- Господин, зато я вас прекрасно понимаю. Вы не обязаны принимать мою правду за свою истину. Я не пытаюсь вам ничего доказать, это лишь мой путь. Тем более, вы еще слишком юны, чтобы…
- Мне тридцать пять. Не так уж я и юн. - перебил я.
- Тридцать пять лет! - воскликнул мужчина вперемешку со смехом. - Вы считаете это не молодость? Да бросьте. Вы только начинаете жить, поймите. Вам еще очень далеко до той точки невозврата, про которую я зарекался. И я искренне верю в то, что вы никогда до нее не дойдете. Вы не такой как я. Это видно по вашим глазам.
Он замолчал, выпил разом последний глоток виски и попросил счет.
- Вы проживете долгую и счастливую жизнь. Уж поверьте мне.
- Вы еще зайдете? Я здесь почти каждый вечер, буду не прочь побыть в вашей компании. Я думаю, у нас найдутся темы для обсуждения. - сказал я, глядя на мужчину и протягивая ему руку.
- Хах! Как любезно с вашей стороны! - произнес он, пожимая мне руку в ответ. - Я бы с удовольствием провел здесь еще вечер в компании с вами, и не один. Честно. Но, как вы уже поняли, этого не может быть. Я уже все решил.
- Вы уверены?
- Как никогда в жизни. - сказал мужчина с улыбкой на лице. Такой радостной, будто ребенка одарили конфетой.
Он расплатился наличными, оставив приличные чаевые, взял дипломат и накинул котлеток на облысевшую голову. Затем слегка наклонился в знак прощания и двинулся в сторону выхода. Я, не произнося ни слова, смотрел ему вслед. Но вмиг он остановился и сказал:
- Молодой господин, я очень рад, что именно вы были моим последним человеком, с кем я смог обмолвиться парой слов. Даже полегчало немного. Спасибо вам.
Не успев ему ответить, он развернулся и через мгновение пропал из поля зрения. Значит вот как люди уходят, подумал я. Тихо, спокойно и как-то неостановимо. Он ушел, но его слова еще долгое время витали в моей голове, словно стая изголодавшихся воронов. Этот день, каким бы он ни был, пройдет так же, как и любой другой. Он закончится, и на смену ему придут другие, ясные и теплые, а может угрюмые и пасмурные дни. И остается лишь принять этот факт, ибо перед временем все бессильно в этом мире. Но почему же, осознавая все это, мне так больно внутри?

Я просидел еще пару часов в полном молчании. Пытался читать книгу, но все буквы расплывались, будто потекла краска, а мысли улетели куда-то на другую планету. Проще говоря, не мог сконцентрироваться. Люди уже понемногу расходились по домам. Все казались пьяными и счастливыми, они открывали входную дверь и на прощание выкрикивали радостные слова бармену. И вот они вновь возвращаются к своим обыденным и рутинным жизням. Но, похоже, им как-то на это плевать или нормальные люди просто об этом не думают? Непонятно. Ли ушел на перекур после своих долгих выступлений, и теперь из колонок меланхолично доносилась какая-то классическая мелодия. То ли Шопен, то ли Брамс, не получилась разобрать. Бармен бодро натирал бокалы и что-то рассказывал мне, но слушать почему-то не хотелось. Понимая, что с выпивкой мне пора бы заканчивать, я попросил бармена записать все порции, выпитые мной, в общие расходы и выписать мне счет, чтоб я его оплатил. Не знаю зачем я это сделал.
Я встал на ноги и понял, что меня шатает из стороны в сторону. Ринулся в туалет умыться холодной водой, но там же меня стошнило несколько раз. Наверное, сегодня я перебрал с алкоголем, либо же это воздействие того мужчины с дипломатом. Непонятно. Мне подумалось, что было бы неплохо опять пройтись до дома пешком, подышать свежим воздухом. Однако, пройдя один квартал, меня вновь стало мутить. Пришлось вызвать такси.
И вот, как и прогнозировало время, прямо на моих глазах, которые смотрели за минутной стрелкой на часах, этот день уходил в небытие. Ночное пространство забрало в свои владения весь небосвод, и теперь тысячи тысяч звезд отражались в глазах, точно клубы светлячков. Пожалуй, звездам неплохо живется, подумалось мне. Им чужды все наши мысли, пороки и горести, и от того звезды не страдают и не парятся по пустякам. Они абсолютно свободны в своей жизни, и их свет самый яркий и самый чистый. Не знаю почему, но от этих мыслей мне слегка стало проще существовать. Я попросил таксиста открыть окно и закурил сигарету, вдыхая вместе с дымом запах ночной прохлады. Зайдя в дом, я скинул с себя всю одежду, выпил стакан воды и через несколько минут уже крепко спал.

Последующие три дня я как обычно приходил вечерами в бар, общался с персоналом и постояльцами, перечитывал роман Фицджеральда и выпивал от трех до восьми порций. И вроде бы казалось, что все как всегда, однако эти вечера словно потеряли свою суть, основу. Отныне они отличались своей атмосферой, будто у них забрали что-то очень важное. Мне не было плохо или грустно, нет, но при этом я каждые десять минут проверял входную дверь, не открыл ли ее тот мужчина с котелком на голове. Не знаю почему, но я ждал его. По утрам я получал свежие газеты, но прочитав всего пару страниц, убирал в сторону. Жизнь шла прежним чередом, но что-то явно менялось внутри меня самого.
В один день, а точнее на четвертый день после нашей встречи, я решился дочитать газету до сводки о погибших за последнюю неделю. И, как ни странно, строчка о самоубийстве мужчины в твидовом костюме с шляпой на голове и галстуком на шее, который повесился у себя в квартире, красовалась на первом месте. Там не было фотографии, не было указано его имени (хотя я его и так не знал), но я был полностью уверен, что это тот самый человек, с которым мы четыре дня назад беседовали обо всем и в то же время ни о чем. Как и говорил, он сделал то, что планировал долгое время. Он остановил свою жизнь одним днем, одним движением и вместе с этим переменил нечто ценное, давно забытое у меня внутри.
Вместе с подробностями о смерти было сказано, что в его дипломате нашли предсмертную записку. И даже не записку, а целый рассказ, который он лично написал про свою жизнь до самого последнего дня.
“Я все время гнался за мечтами других, в погоне забыв и потеряв себя самого. Но я ни о чем не жалею.“
С этих строк начиналась и так же заканчивалась его краткая автобиография. Также говорилось, что в конце его послания он писал про некоего “Молодого Господина“, высказывая ему свои благодарности за то, что он оказался ему огромную поддержку в нужный момент. Какой же дурак! Какую еще твою мать поддержку?! Почувствовав невыносимую печаль, впору было только плакать. Слезы, точно дождь за окном, пытались вырваться наружу. Потому я пошел в туалет и умылся несколько раз.
Придя в себя, я вернулся за барную стойку и закурил сигарету. Я подумал, как бы было хорошо, если вновь ливень залил всю округу. Смерть того мужчины нанесла неизлечимую рану, но при всем этом дала мне большой урок. Она затаилась где-то внутри меня, я стал ощущать ее в бокале с виски, в жареной картошке, в утренних тостах, в лицах прохожих и в себе самом. Она витала в каждой частице мира, прямо говоря: “Я здесь. Я всегда была рядом.“ И этот факт давал полное осознание того, что я давно про это забыл. Смерть всегда со мной, у нее есть свой укромный уголок в моем нутре, и ее нельзя изгнать ни вилами, ни бранным словом.
В нашем необъятном мире живут миллионы и миллиарды людей, в каждом из которых свой собственный маленький мир. Возможно, один миллион из них бродит бесцельно по свету, также как и я, другой миллион проживает свою лучшую жизнь, но в какой-то момент теряет часть себя самого, точно как тот мужчина. И если бы я мог с первого взгляда определять, что творится внутри каждого человека, наверное, мне было бы проще жить.
К десяти часам вечера в бар зашла девушка. На вид лет тридцати. Она была одета очень по простому, будто вышла из дома зайти в соседний магазин за сахаром. На ней были вельветовые брюки голубого цвета, белоснежная водолазка с молнией на воротнике и сверху кожаная куртка, на плече сумка на длинном ремешке. Я сразу подумал, что она напоминает репортера или журналиста из местных газет. Одета она была прилично, но, скорее всего, я сильно привык видеть здесь женщин в вечерних платьях цвета ночной грусти и прочей классике. На лицо девушка не была красавицей, но в ней точно что-то было. То, что притягивает мужской взор. Милые веснушки окутывали щеки, и миниатюрный нос придавал ей некой инфантильности, однако морщинки по краям губ выдавали ее возраст. Красиво уложенные волосы слегка доставали плеч. И карие, я бы даже сказал, черные глаза, в которых скрывалась тихая печаль. Она села справа от меня, там где сидел тот мужчина в котелке, и заказала бокал сухого красного вина, после взглянула на меня. И в тот миг, когда наши глаза встретились, внутри себя я ощутил, как утвердились все перемены, пришедшие в последние дни. Я почувствовал в ее глазах ту же тоску и безразличие, что и в себе самом. И я понял, как сильно нужен этому человеку и как давно ее искал. Черная дыра, зияющая внутри меня, наконец закрылась вовсе, и теперь звездный водоворот кружил и бурлил в неистовом танце.
Мы смотрели друг на друга пару минут, может больше. Я не мог оторвать взор, все вокруг постепенно теряло свою значимость, и отныне я желал всю оставшуюся жизнь видеть только ее. Наконец, я смог проснуться.
- Привет. Меня зовут Ия! - бодро произнесла девушка и протянула мне тонкую руку.
Ее лицо неожиданно облачилось в прекрасную улыбку, ранее невиданную мне. Морщинки по краям губ двигались параллельно ее мимики, и я сразу их полюбил. Увидев ее, я однозначно понял, что все будет хорошо. Я пожал ее руку, весь покрасневший, будто школьник на первом свидании. И под сухое красное вино мы проговорили с ней почти до самого утра.
- И все же. Как же сильно я люблю жизнь! - подумал я.

3



Каждый день я испытываю неподвластное, неощутимое чувство где-то внутри себя. Оно, словно кот в запертой комнате, шкребет стены и двери. Его нельзя потрогать, нельзя понять, невозможно описать. Оно живет само по себе, не ищущее поддержку в ком-то, не зависящее от кого или чего-либо. Оно просто есть. Это чувство напоминает дождь за окном в ясный полдень; ощущение пустоты и переполненности одновременно; идеальный секс с чуждым тебе человеком; мимолетное цветение сакуры. Иногда оно затихает, и кажется, что все на свете начинает жить заново. Но по своей сути - это все глупый обман. От этого чувства нельзя избавиться или спрятаться. Оно зарождается в груди и высекается, точно клеймо на твоем сердце. Я просыпаюсь, иду на работу, целую жену, пью кофе, ужинаю, и при этом, будто потерянный в тумане ежик, я не могу найти себя. Вытягиваю руку перед собой, а вижу лишь силуэт из дальнего прошлого.
Очень часто хочется напиться, выйти в открытое поле и под ярким светом солнца, резким движение разорвать себе грудь, зарыться в нее рукой и отыскать этого самого чужака, который уже столько лет тихо живет в моей сущности. Делает вид, что он - это я. Но это не так. Правда на моей стороне. Мне не вспомнить в какой момент чувство некой отстраненности явилось ко мне в жизнь. Может когда я переехал с женой и годовалой дочкой в Оймякон; может в те ночи, когда я напивался до слепоты и засыпал на балконе своей старой квартиры; а может при самом рождении. Увы, мне этого никогда не узнать.
Я никогда не был грустным человеком или меланхоликом. Скажу больше, до 20-ти лет все мои знакомые твердили, что я холерик до самых костей. Не знаю. Я обычный человек и о иных подробностях не думаю. Вырос в самой обыкновенной семье. Без излишеств, но всегда ел досыта. Закончил школу и сразу ринулся работать. Вроде чувство пронизывающей потери тогда еще со мной не было. Я изо всех сил рвался жить. Молодой, глупый. Мне хотелось завоевать весь мир, покорить все горы на этой планете, отыскать нечто важное для себя самого. Я брался за любую работу, общался с множеством людей, спал с разными женщинами. Неимоверное количество раз ошибался и постоянно наступал на одни и те же грабли. Молодость, что еще сказать. И сейчас я такой же, точно говорю вам. Я уверен. Или просто хочу верить в это…
Я все так же люблю чувствовать утреннюю свежесть, нежность женского тела, встречать рассветы и провожать закаты. Закаты. В последнее время они стали пленить меня, точно сундук с золотом. Когда я смотрю на горизонт на запад, это чувство внутри обостряется до нереальных размеров, у меня словно забирают воздух. Я не могу оторвать взгляд от этого вида. Ощущаю нестерпимую радость и безудержно хочется рыдать. Что-то важное тянет меня туда, вдаль к неизвестности. И внутренний голос говорит мне: “Следуй за солнцем, на запад, тогда ты наконец отыщешь то, что искал всю свою жизнь.” И раз за разом я убегаю от этих мыслей. Срываюсь с места и бегу в противоположную сторону. Это чувство так сладко и горько одновременно, так притягательно, точно любимая нагая женщина. Но я не могу позволить себе поддаться. Не могу. Как минимум, не сейчас.
Моя жизнь состоит из ряда нескончаемых повторений. Слова, запахи, звуки, действия, прикосновения. Мне часто кажется, что мою жизнь придумал кто-то другой, заготовил еще очень-очень давно. Это прописанный кем-то сценарий, а я лишь марионетка, которую дергают за ниточки. Нет, я не жалуюсь, меня вполне все устраивает. Или опять же, я хочу в это верить. Жизнь большинства людей на планете состоит из рутины и вереницы одинаковых ситуаций. Все мы это прекрасно осознаем, ненавидим и противимся, но все же каждый это принимает. Такие мы - люди.

Сегодняшнее утро до зуда в висках серое. Чудится, что весь мир растратил свои краски, рисуя радужные картинки в покрытом пылью прошлом. Пелена накладывается на глаза и не дает встать с постели. В такие моменты забываешь, кто ты на самом деле.
Я начинаю терять нить жизни. Кажется она уходит от меня или я сам убегаю от себя самого. Внутри одна пустота и тишина, как в вакууме. Или за этой монотонностью что-то есть? Может там есть потайной вход? Открыв его, мне вновь покажется прежний мир, раскрашенный акварелью? Просторные луга, поросшие душистой травой? Теплый ветер, который окутывает твою плоть, точно хлопковое одеяние? Или наоборот. За той дверью не будет ничего. За ней вновь окажется пустота, только на сей раз пустота в квадрате, зараженная темнотой, точно сифилисом. Не знаю. Этого мне пока не понять.

- О чем ты думаешь? - спросила она.
- Что?
- О чем ты думаешь?
Ее голос доносился откуда-то из глубины, будто меня оглушило снарядом. Было трудно расслышать слова.
- Даже и не знаю. - ответил я после небольшой паузы. - Вроде бы о многом, но одновременно и ни о чем.
- О многом, но ни о чем. - тихо повторила она.
- Зачем ты это делаешь?
- Что именно?
- Постоянно проговариваешь мои фразы?
- Ах, ты про это. - она закурила сигарету, сидя на кровати справа от меня. С улицы доносился лай соседской собаки, от чего это утро приобретала более тоскливые тона.
- Это привычка у меня такая. Я же вообще филолог по образованию. Люблю красивые слова и фразы, а у тебя неплохо получается. Вот и хочется их повторять, чтоб отложить в памяти. У каждой фразы есть свой смысл и своя атмосфера, как у погоды за окном. Понимаешь?
- Пожалуй, нет.
Она замолчала. Я тоже достал сигарету и прикурил от ее. В доме стало намного прохладнее, хотя печь работала за двоих. Начало ноября. В здешних местах это означает - начало вечного непроглядного мороза. Такого мороза, от которого не скрыться, не убежать. От него леденеет кожа, болят пальцы. Солнце покидает эти края, словно никогда больше не вернется. Ноябрь - это времена тяжелой работы, теплого супа и новых смертей. Я всегда вырываю из календаря страницу с этим месяцем. Хотя, возможно, ноябрь такой лишь для меня. У остальных остается все как прежде.
- Хочешь кофе сделаю? - спросила она, глядя мне прямо в глаза, будто видит их впервые. - Сейчас не помешает выпить горячего.
- Давай. Не откажусь. - я слегка приподнялся с постели и поцеловал ее в лоб.
- Почему у тебя сегодня такие грустные глаза?
- Да ну. Обычные глаза. Такие же, как и вчера. - я взял зеркальце с тумбочки и взглянул на себя. - Ничего необычного.
- Нет… Они напоминают плачущего ребенка за окном. Сегодня ты проснулся другой. Опять снился закат?
Я выдохнул пару колец сигаретного дыма и посмотрел на потолок.
- Он мне снится уже более года каждую ночь. Потому этот вопрос тут неуместен.
- Прости.
- Ничего, все нормально.
Она потушила сигарету и подошла к окну. Я подкрался к ней сзади, словно дикая рысь на охоте, и обнял за талию. От чего она вскрикнула непонятное слово.
- Чего пристаешь? - спросила она в попытке вырваться.
Я ничего не ответил. Отодвинув ее волосы, я стал медленно целовать ее шею, переходя к спине. Ее тело немного подрагивало, точно ветки деревьев от легкого дуновения ветра. Ее пальцы нежно обвивали мое лицо. Я скользил руками по ее телу, словно по скоростному шоссе, ощущая каждую частицу кожи. Хрупкая шея, грудь с твердыми сосками, нежный живот и пушок на лобке. Все это мне хотелось любить. До всего хотелось прикоснуться губами. Она опустила свою руку ниже и вытащила из штанов мой возбужденный пеннис. Ее тело становилось все горячее и ближе ко мне, казалось, что мы сливаемся воедино. Не выдержав, я задрал подол ее платья и робким движением вошел в нее. Она застонала, и я ощутил давно позабытое тепло. Я прижал ее к окну, и мы занялись любовь уже третий раз за вечер. Перед окончанием я представил закат, солнце постепенно растворялось на горизонте. Оно зазывало меня, жаждало меня. Там где-то на западе что-то есть, это точно. То, что умерло внутри меня еще давно. И я обязан это отыскать.

Я начал изменять своей жене примерно три месяца назад. И сказать по правде, причина неизвестна даже мне. Мне просто захотелось этого и все. Как иногда хочется собрать пазл или взглянуть на пингвинов. Я люблю ее все так же, как и любил при первой нашей встречи. Ценю все ее поступки и заботу. В бытовой жизни у нас тоже все неплохо, секс стабильный и довольно страстный. Нам никогда не бывает скучно вдвоем, и именно она тот человек, который заставляет меня улыбаться. Перед самым приездом в Оймякон у нас появилась дочка. Мариетта. Маленькое невинное создание, которое сплотило нас еще крепче. С рождением дочурки внутри меня словно остановился качающийся маятник, который терзал меня долгие годы, и на многие вещи пришлось смотреть по иному. И казалось бы, счастливая и любящая семья, что еще нужно? Но, к сожалению, это не так. Вся эта чистота пропитана грязной ложью. Ложью, которую я зародил сам.
Девушка, с которой я изменял, ранее хорошо общалась с моей женой. Она живет в нескольких кварталах от нашего дома. Муж ее умер пару лет назад. Во время ловли рыбы под его ногами треснула льдина, и он провалился в ледяную воду. Его вытащили, но после нескольких дней мучений он испустил дух. В наших краях это не редкость. Она прожила более года в полном одиночестве, погрязшая в долгах и алкоголизме. Некоторые ее называли местной шлюхой. Но все же она смогла собраться с силами и вылезти с проточной ямы отчуждения. Начала выращивать разные овощи, тем самым смогла погасить все долги и привести жизнь в норму. Наша семья тоже занималась продовольствием. В теплицах мы выращивали помидоры, огурцы и различную зелень. Это адская работа, особенно в студеные времена года по типу ноября.
И как раз на одной из ярмарок жена встретилась с этой девушкой. Жена мне сказала, что познакомилась с приятной девушкой и ранее никогда не видела людей с таким пустым взглядом и отрешенностью ко всему людскому. Словно она с другой планеты, так она мне сказала. С тех пор эта девушка стала частенько захаживать к нам в гости. Мы укладывали дочурку спать и часами сидели около камина, попивая дешевый бренди и разговаривая обо всем подряд. И именно в один из таких дней я осознал, что хочу эту девушку. Всем нутром меня тянет к ней. Я был обязан дотронуться до ее кожи, почувствовать запах тела, ощутить себя в ней. Это было моей безоговорочной целью. Чем чаще наши взгляды встречались, тем больше я принимал свою правоту и ложь, пропитывающую нашу семью.
Поначалу мы встречались раз в неделю. Я приходил к ней под предлогом помощи с печкой. Мы очень долго привыкали к уединению и тишине. Не могли связать и двух слов, но оба понимали, что невыносимо хотим друг друга. Мы спали по два, три и даже четыре раза за вечер. Нам было все мало и мало. Я чувствовал себя озабоченным подростком, которого влечет любая прохожая девушка. Она накидывалась на меня, точно дикий зверь на добычу, забирая мое тело в свои владения. Я поддавался каждому ее движению и прикосновению. И после каждого раза мне было нестерпимо горестно внутри. Но я продолжал и продолжал.
По итогу, она постепенно прекратила общение с моей женой. Она почти не выходила из дома, кроме работы, и ждала лишь встречи со мной. Мы очень мало разговаривали, иногда обменивались незначительными фразами. Бывало, она просила меня вслух читать романы Достоевского или Брэдбери. Безумно обожает книги. Кроме ее дома мы нигде не встречаемся, уж слишком рисково. Она тоже это понимает. Даже спустя пару месяцев секса с этой девушкой, я так и не понимаю, что же меня в ней так притягивает. Возможно, жажда мужской любви, которая давно иссякла у моей жены? Может та печаль, живущая в ее глазах? Или смотря в лицо этой девушки, я вижу себя самого? А может я просто убегаю от реальности, погружаясь в непроглядную тьму вместе с этим человеком? И я ничего не вижу.

Вернувшись домой, первым делом я зашел на кухню и поцеловал жену. От нее пахло уютом и домашней едой. Из радио доносилась до боли знакомая мелодия Дэвида Боуи “Стармен”. Жена слегка пританцовывала в ритм и нарезала свежие помидоры. Я подошел к ней сзади и поцеловал в щеку.
- Приветик, милый. Как провел время с Лионом? - спросила она, целуя в ответ.
- Неплохо. Обсудили некоторые удобрения для зелени. Выбрали ему место для новой теплицы. Холода уже близко, нужно поскорее все успеть.
(Лион был моим приятелем и другом семьи. Частенько играл с нашей дочкой. Он был единственным человеком, который знал про мою измену, потому всегда меня прикрывал. Взамен я помогал ему с теплицами.)
- Отлично! Вы большие молодцы. И ты очень хороший друг, знал это?
Она смотрела на меня такими яркими глазами, точно дальний свет фар. Я не удержался и вновь ее поцеловал. Мне хотелось провалиться под землю.
- Да ладно, что уж там. Лион тоже мне многим помогает. Разговором к примеру. Это тоже немаловажно в наше время.
- Тут ты прав дорогой. Мне бы тоже найти друга себе. Мне конечно очень хорошо и интересно с тобой и Мариеттой. Но хочется и стороннего общения. Понимаешь?
- Да, понимаю милая.
- Интересно, почему та девушка перестала со мной общаться? Ты ее больше не видел? Раньше она каждую неделю захаживала к нам в гости. Я даже имя ее уже забыла. Как там ее…?
Неожиданно в голове всплыла картина, как пару часов назад я занимался с ней сексом у окна. Я прижимал ее к стеклу, отчего запотевали окна. Я отшатнулся в сторону от жены, будто коснулся чего-то горячего, и быстрыми шагами двинулся в уборную. Меня чуть не вырвало. С глаз полились тупые глезы. Не хватало воздуха, а я все без остановки лакал воду из крана. Что же я творю? Что со мной творится? Когда я перешел эту черту? Я сел около раковины на пол и закрыл лицо руками. Прошу, я хочу просто исчезнуть.
- Милый, у тебя все в порядке? Тебе плохо? - доносился голос жена из за двери.
Спустя пару минут я умыл лицо, отдышался и вышел к ней.
- Все в норме. Похоже надышался химией у Лиона. Прости, что заставил волноваться.
Она стояла и молча слушала меня с горестными глазами. Тогда мне ее взгляд показался крайне невинным. Точно смотрю в глаза ребенка.
- Я, пожалуй, лягу сегодня пораньше. Мне нужно хорошенько выспаться. Завтра много работы в теплице, сама знаешь.
- А как же ужин? Я думала, мы поужинаем семьей, все вместе…
- Прости дорогая, но думаю, я сейчас не смогу и куска пищи в себя затолкнуть. Завтра обязательно отведаю твоей вкуснятины. Обещаю.
Она взяла меня за руку и нежно поцеловала пальцы. Те самые пальцы, которые ласкали тело другой девушки. Я аккуратно вытащил свою руки и двинулся в спальню.
- Поцелуй от меня Мариетту перед сном. Вдруг я чем-то болен, не хочу ее заразить.
- Да, конечно. - сказала она мне вслед.
- Постой! - крикнула жена, когда я открыл дверь. - Если тебя что-то тревожит, просто скажи мне об этом, хорошо? Я готова слушать тебя часами и днями. Нельзя таить все в себе. Я все пойму и приму. Ты не один, помни об этом.
Я еле сдерживал слезы. Мне хотелось подойти к ней и все рассказать. Описать каждый секс с чужой девушкой. И может тогда мы вместе бы нашли причину моего проступка. Но я этого не сделал. Я лишь кивнул ей в ответ и пожелал доброй ночи. Я опять сбежал.

Проснулся я раньше обычного. На улице еще блуждали ночные тени, а солнце едва маячило на востоке. Жена крепко спала, укутавшись в одеяло с головой. Я было подумал поцеловать ее, но не стал. Я ощущал, как с каждым днем все больше от нее отдаляюсь. Поставив завариваться чай, я закурил сигарету и устремил свой взор в окно. Солнечные лучи слегка поблескивали в полутьме, пытаясь вырваться с тучного царства. Снег лежал на земле, ветках деревьев, машинах, заборах. Казалось, что снег образовался даже у меня внутри, и он больше никогда не растает.
Я подкинул дров в печь и пошел проведать дочурку. Она тихо спала в своей кроватке, беззаботно просматривая красочные сны. В ту секунду я вспомнил, как сильно ее люблю. Наверное, Мариетта видит мир абсолютно другими глазами. И этот взор может украсить всю планету своей теплотой. С самого момента, когда я открыл глаза, в груди зудела острая боль. И всмотревшись в милое лицо дочери, эта боль лишь начинала нарастать.
Чувство, живущее со мной последние годы, все больше напоминало о себе. Сегодня особенно. Я ощущал, как пустота внутри меня растекается, захватывая каждую клетку в моем организме. Чем быстрее близился рассвет, тем больше я понимал, что мое собственное я куда-то улетучивается. Я теряю себя с каждой прожитой секундой. Не понимаю, где начинается сегодня и закончилось вчера. Все - один длинный день, протяженностью несколько лет. И вообще, мы не должны были здесь оказаться. Мне бы безумно хотелось, чтоб это все превратилось в глупый кошмар.
Если говорить вкратце, три года назад мы переехали жить с семьей на Оймякон. Оймякон - это маленькое село в Оймяконском улусе Якутии. Его еще называют одним из “Полюсов холода” или одно из самых ледяных мест на планете. В поселке сейчас проживает около пятисот человек. Потому большинство людей друг друга знают в лицо. В теплые времена года это место можно назвать довольно свежим и красотным. Летом температура доходит аж до +30. Снег тает, люди снимают громоздкую утепленную одежду и наслаждаются видами Якутии. Однако. Если вы приезжаете сюда никак турист, а житель, который перевозит вместе с собой все прошлое и надеется на счастливое будущее - будьте готовы ко многим трудностям. Средняя температура зимой -51. Зима подкрадывается незаметно, начиная с октября. Ты это ощущаешь по сухости внутри себя самого, по лопнувшей кожи на руках, по необъяснимой тревоги внутри и непрерывной метели снаружи. Зима заполоняет всю округу, забирая в свои владения каждый сантиметр земли. Забирет твою душу. Снег становится твоим лучшим другом или же злостным врагом. И это решать только тебе самому.
Что вы чувствуете, когда выпадает первый снег? Красота? Волшебство? Рождественская атмосфера? Или же все вместе? Пожалуй, если так, то мы с вами абсолютно разные.
Три года назад мы жили на другом конце света от этого места. Жили обычную и спокойную жизнь. Каждый работал в своей сфере, каждый вносил определенный вклад в нашу семью. С женой мы познакомились, когда я работал официантом в одном ресторанчике. Она работала поваром. Мы влюбились в друг друга буквально за пару недель. Через месяц съехались и стали размеренно проживать и наживать общий быт. Тогда я был потерянным парнем 25-ти лет. Не знал, что мне делать, не знал куда идти. Но никогда даже и не думал останавливаться. А эта девушка в том дорогом ресторане, умеющая готовить все на свете, стала моим неким отдохновение. В ее взгляде я наконец увидел настоящую тягу к жизни. И меня это спасло. Ибо уже в том возрасте ощущение пустоты мелкими отростками зарождалось внутри меня.
Спустя 5 лет совместной жизни мы решились завести ребенка. И сколько ни старались, у нас все не получалось. Ходили по врачам, в церкви, искали помощи хоть от кого-то. Я не мог работать, и мы влезали все большие и большие долги. Вместе с женой за руку мы приближались к определенной границы, за которой нас ждало нескончаемое отчаяние. И все же, как вы уже понимаете, у нас все вышло. Одним ясным днем мы с самого утра поняли, что это именно тот день, день, когда мы пришли к нужной нам цели. Тогда казалось, что мы занимались любовью целую вечность, во всех уголках квартиры, обследовали каждую частичку тела друг друга. И через некоторое время жена показывает мне тест, на котором красуются две полоски. С того момента, с того дня бурной любви, я влюбился вновь. Передо мной открылась новая дверь, из которой выходил яркий чистый свет. И светом тем была Мариетта.
С появлением дочурки жизнь стала светлее, но при этом и сложнее. Большая ответственность, денег не хватало, долги лишь нарастали, нервы ломались, точно колосья пшеницы. Постоянное чувство собственной никчемности и самобичевание стали моими повсеместными попутчиками. Я с ними просыпался и засыпал день изо дня. И только две женщины в моей жизни, жена и Мариетта, вытягивали меня за шиворот из кромешный бездны бессилия. И однажды знакомый предложил мне работу в той сфере, где я полный чайник. Разрабатывать проекты по добыче руд и песков драгоценных металлов. Опыт работы в такой деятельности у меня нулевой. Знаний в сфере металлургии и инженерии тоже. Но я соглашаюсь. Что мне оставалось? Мне предлагают большие деньги, дают бесплатное обучение и, что самое важное, надежду. Надежду на ясное будущее. Однако было одно но. После прохождения полноценного обучения, мне предстояла поездка в Оймякон на другой конец планеты. Контракт на год. Огромные деньги, которые бы в край изменили жизнь моей семьи. После долгих раздумий, я даю положительный ответ. А дальше… дальше лишь непроглядная метель и лютый холод, который медленно замораживает мое нутро, и все теплые эмоции, согревающее меня ранее.
По приезду в Оймякон нам, как и говорилось, дали неплохое жилье и деньги на первое время. Мы потратили все сбережения на переезд и покупку всего необходимого. Любая монета для нас была на вес золота. Мы обжились первую неделю, и я принялся за кропотливую работу с трясущимися руками от волнение и пылкой верой в груди. Но увы. В жизни не все так просто и легко. Жизнь вообще, скажу я вам, штука непредсказуемая. Вереница значительных и незначительных моментов, случайностей и вероятностей, ошибок и удач. И каждое действие, каждая мелкая деталь несет некий результат. Смысл, без которого мы бы жили в густой пустоте не осознанности. Жизнь может смениться всего одним днем или даже одним утром. Так у меня и произошло.
После нескольких рабочих дней с утра пораньше нам сообщают, что на фирме произошло полное сокращение наемного персонала. Президент компании забрал все активы и улетел куда-то на острова согревать свое ледяное сердце и, как все поняли, с концами. Этот человек нас просто кинул, оставил в морозном царстве. Но я его не виню, нет смысла. Жилье у нас тоже забрали под предлогом того, что ни средств, ни надобности в том, чтоб нас содержать, у них нет. Тут тоже не сложно согласиться. Вот и все. Истории конец.
Потеряв последний отблеск надежды, я все больше начинал терять себя. Сил не было и вовсе, но просиживать штаны я просто не мог себе позволить. Вера в груди давно погасла, затихла и покрылась толстым слоем снега. Но две светлые улыбки в моей жизни все еще были. Жена с дочкой стали той хрупкой частью моего мира, которой я не мог дать рассыпаться. Сняв небольшой дом на последние гроши, которые у нас оставались, я встал на ноги и ринулся искать работу. Меня нигде не хотели брать, ни на какую фирму. Мало опыта, не здешний, не уверены в том, что свыкнусь с климатом, плохо знаю язык. Еды в нашем доме становилось все меньше. В конце концов, я познакомился с одним на первый взгляд странным типом, Лионом. Он занимался разведением северных оленей и лошадей. Промышлял экспортом шерсти и мяса, что было довольно прибыльно. И вот этот человек взял меня под свое крыло. Занял мне денег на построение теплиц для семьи со словами:
- Я тебя не знаю как человека. Но точно знаю, что у тебя есть жена и маленькая дочь. Ты не можешь их подвести. Держи деньги, зайдешь в лавку к Горгу и возьмешь там все необходимое для теплиц и удобрения. Горг тебе все расскажет и поможет. Скажешь, что от меня. Деньги отдашь как сможешь. Бывай.
Также он взял к себе на работу. Три раза в неделю я ходил к нему, где помогал с уходом за скотом, отделением шерсти и разделкой мяса. А после мы садились у него дома и пили неплохой коньяк, который он доставал по бартеру. И я рассказывал ему обо всем, что меня тяготило, а он, в свою очередь, внимал каждое мое слово. Лион меня всему обучил, точно старший брат. И я был крайне ему признателен за это.
Так мы и зажили. Потеряв любые крупицы надежды и веры во что-либо, застряв в вечном холоде. И лишь алкоголь да остатки любви, которые еще не превратились в ледышки, подбадривали нас в тягостные минуты.

Закаты. Чертовы закаты. С приближением холодов они все больше начинают бередить мой разум. Вид солнца уходящего на западе пленит и сковывает на месте. То чувство в груди, когда неистово хочется бежать вперед на поиск себя самого, достигает своего апогея. Если не ошибаюсь, здешние это называют горячкой. Научного объяснения этому нет, хотя несколько догадок от психотерапевтов имеются. Но разве это важно?
Впервой мне рассказал про это Лион около года назад.
-То, что ты мне сейчас рассказал, очень походит на горячку. Слыхал про нее? - начал Лион после моих описаний заката.
- Не приходилось.
- Я застал несколько подобных случаев в нашей округе. Зрелище не для слабонервных. - он сделал глоток коньяка и закурил сигарету.
- И что же там?
- В основе, этим заболевают люди, которые очень много трудятся физически. Люди, которым приходится каждый день горбатиться, надрывая себе спины. По типу нас с тобой. И вот живут они так, живут в такой морозной глуши, окруженные одним горизонтом. Но вдруг. Приходит день, когда в тебе что-то умирает. Что-то до боли знакомое и важное. Ты наблюдаешь, как каждый день на востоке поднимается солнце, как оно озаряет путь людской и как уходит на западе на горизонте. И в этот миг что-то в тебе рвется. Умирает. Ты бросаешь все свои дела, оставляешь прошлое там, где оно и должно быть, и тупо устремляешься на запад. На запад от солнца. Бредешь день за днем, даже когда уже безумно плохо и ноги отказываются идти. А ты все идешь и идешь. Затем падаешь замертво, словно тебя никогда и не существовало. - он выдержал небольшую паузу, затем сказал. - Это и есть горячка. Я не хочу, чтоб ты закончил так же. Ты сможешь это вынести.

С восходом солнца проснулась жена. Она зашла на кухню и шепотом стала расспрашивать, что меня беспокоит. Я лишь на все отвечал: “Все в норме, просто слегка устал.” Мне все еще было тяжело смотреть ей в глаза. Появилось полное ощущение того, что вчера я последний раз виделся с той девушкой. Больше я не могу. Закончив разговор, она поцеловала меня и прижалась всем телом. Я чувствовал теплоту ее груди. Затем мы наведались к Мариетте и на этот раз вдвоем умилялись ее невинной красоте. У нас чудесная дочь. После мы сварганили вкусный завтрак, отведали его и в обнимку пили горячий кофе с сигаретами в зубах. Жена обычно не курила, но изредка могла составить мне компанию. Это было ее небольшой тайной.
Сегодня предстояло много работы. Держать теплицу, знаете ли, дело не из простых. Особенно при таком климате. Если немного забудешься, то все - весь урожай коту под хвост. Соответственно нет денег - нет пропитания. В жизни стало все уж слишком закономерно. В этом деле важна дисциплинированная периодичность, к которой меня приучил Лион. Люди привыкают ко всему. Жена уходом за продукцией не занималась. Она в этом ничего не мыслила, да и учиться этому ремеслу не хотела. Она специализировалась по продажам. Могла продать все что угодно и кому угодно. Наверное, из-за своего женского обаяния.
Вдаваться в подробности про свою работу, думаю, смысла нет. Все это будет муторно и затянуто. Буду говорить кратко. На задней стороне дома у нас стояли 6 теплиц. Каждая длинной в 5 легковых машин, шириной в 4 шпагата длинноногой девушки. Овощи распределены по одному виду на две теплицы. Огурцы, томаты и зелень. И к каждому виду свой уход.
Сегодня же мне предстояло обрабатывать огурцы. Провести обработку специальными препаратами, внести правильную дозировку удобрений и обновить грунт. На словах может показаться, что работы не так уж много. Отнюдь. Я вас уверяю, этой работы достаточно, чтоб неплохо так скоротать два-три денька. Но времени у меня было в обрез, и я собирался закончить все за сегодня.
Работа из себя представляет скучный и монотонный процесс. Интерес к ней пропадает так же быстро, как и уходящий запах весны в конце марта. Особенно когда ты выполняешь одни и теже же действия десятки, а то и сотни раз на протяжении довольно долгого времени. Однако, с другой стороны, работа меня вполне устраивает. Во время этого долгого и кропотливого процесса мои мысли проваливаются в затерянные места сознания. Те самые моменты жизни, ранее яркие и счастливые, которые так не хотелось забыть, отныне покрытые толстым слоем пыли, вызывающие лишь горький трепет в душе. Эта работа своего рода является не только пропитанием меня и моей семьи, но и неким визитом к психологу. Я поглащаюсь внутрь себя все глубже и глубже, в поисках нужного мне ответа на единственный вопрос. Когда я таким стал? И как только я им задаюсь, рождается еще множество и множество вопросов, давно засевших в моей голове. Зачем я изменяю своей жене, которую так люблю? Зачем я привез сюда свою семью и обрек их на вечную мерзлоту? И в какой момент ощущение пустоты стала неотъемлемой частью меня, точно ком в горле? И раз за разом я не в силах найти ответ хотя бы на один из них. Мысли метаются из стороны в сторону в надежде найти себе пристанище, но все тщетно. Каждый раз за трепетной работой, пока никто меня не видит, с моих глаз льются слезы. Однако я не рыдаю, на моем лице нет ни единой эмоции. Они лишь текут и текут, подобно водопаду, который не в силах остановить течение воды. В такие минуты я ощущаю себя безвольной куклой, которая не имеет власти даже над своим организмом. Лишь чувство вины заселилось, точно надоедливые тараканы, на кромках моего разума. И я постепенно исчезаю.

Когда я закончил с первой теплицей, солнце сияло на западе, приближаясь к своему уходу, будто растворяется в море. Хм… Когда я последний раз видел море?
Лучи обволакивали всю поверхность, обжигая лицо с еще мокрыми щеками от слез. Снег сверкал яркими бликами, словно повсюду раскидали крошечные кристаллы. Я курил сигарету, вдыхая холодный воздух предстоящих морозов, и выдыхал клубы дыма ушедшей теплоты. Меня так сильно тянуло к неизвестности, что я с трудом держал себя в руках. Позади меня послышались звуки. Окинув взглядом дом, я увидел, как в окне стоит жена с Мариеттой на руках. На их лицах сияли улыбки, точно звезды на небе. Мариетта стучала маленьким кулачком в окно и махала мне рукой, будто зазывала домой ближе к теплу и вкусному ужину. Этот момент был таким будоражащим, от чего у меня бесконтрольно дрожали руки. Но почему-то по неизвестной мне причине я не смог выдавить из себя ни одной эмоции. Даже легкой, мимолетной улыбки. Я стоял, как в ступоре, и смотрел на них, будто на произведение искусства.
Я поднял руку, чтоб помахать в ответ, и как вдруг картинка резко сменилась. Стоп. Что? Я больше не видел жены с дочкой. Теперь казалось, что все прошлое было сплошным сном. Отныне пред моим взором зияла дальняя дорога, пролегающая до самого горизонта. Солнце на западе с каждой секундой приближалось ко мне, будто неизбежный конец. Мое тело больше мне не принадлежало. Сознание медленнее погружалось в морскую глубь, в самую темную темноту. Сигарета выпала из рук. Я ощущал, как ледяной воздух окутывает все тело, в ушах одна тишина, и лишь лай соседской собаки иногда ее прерывал.
Я не знаю сколько так простоял. Может пару минут, а может пару часов. Несколько раз слышал чей-то голос, возможно жены, но не мог разобрать ни слова. И в миг. В миг полной потери своей самости, мое беспочвенное тело двинулось вперед. Я бросил все свои дела и заботы, бросил прошлое и настоящее, бросил свою семью и просто ринулся к горизонту. Мне было так печально, но в тоже время радостно. Тело обмерзло до боли в движениях, но в груди все пылало огнем. Мои ноги не останавливались ни на секунду, я не видел, что под ними, и только изредка звучали отзвуки прошлого.
Как и говорил Лион, я двигался к неизведанному, но мой путь пролегал к горизонту на запад от солнца. Что там? Я даже не подозревал. Но была абсолютная уверенность в том, что там что-то есть. Ощущение пустоты, ранее стоявшее комом в горле, захватило все мое тело. Некий эгоизм, тайно живущий внутри меня, вырвался наружу. И мне стало на все плевать. Главное идти.

Я не вижу просвета. Силы давно покинули меня, но ноги неизбежно продолжают выполнять свою работу. Интересно, докуда я уже дошел и сколько же мне еще предстоит пройти? Хотя все это уже неважно. Я подвел свою семья и себя самого. Пожалуй, это мое наказание. Прошлое медленно уползает, я забываю, как выгляжу, как выглядят мои дети. Хм… У меня же два сына? Или одна дочь? Или сын и дочь? Не помню. На губах вертится имя Мариетта и больше ничего.
- Это и есть горячка. Я не хочу, чтоб ты закончил так же. Ты сможешь это вынести. - слышится незнакомый голос в голове. Что мне нужно вынести? Какая еще горячка? Не понимаю.
- Если тебя что-то тревожит, просто скажи мне об этом, хорошо? Я готова слушать тебя часами и днями. Нельзя таить все в себе. Я все пойму и приму. Ты не один, помни об этом. - и вновь голоса. На сей раз такой нежный и теплый, точно горячий чай в морозный зной. Но почему же я не могу вспомнить кому принадлежит этот голос? И почему мне так сильно хочется плакать от него?
И вот, наконец, предо мной открывается огромная и ясная долина. Долина неизвестности и пустоты. Название ей - “Ничто”. Я брожу по ней, словно исследователь. Здесь так спокойно, и легкие дуновения теплого ветра подхватывают меня к небу. Тут никого, ни единой души. Лишь я, отстраненный от всего живого, хожу из стороны в сторону.
Есть ли у этого места край, какая-либо граница?
И было ли начало?
Иль может, я всю жизнь бродил в пустоте.
Мои ноги резко останавливаются и больше не собираются двигаться. Я падаю на колени. Ощущаю, как кожа по всему телу горит в агонии, но внутри, где-то далеко далеко веет весенним теплом и свободой. Я постепенно растворяюсь, словно лепестки, покинувшие свои ветки, разлетаются в открытом небе.

- Мариетта, я безудержно люблю тебя.
2024 г.



СОДЕРЖАНИЕ


Остановка………………………………………………………………………… 3

Загадка сумасшедшего……………………………………………………….. 10

В поисках света………………………………………………………………… 18

О чем думают рыбы…………………………………………………………… 22

Твоими глазами………………………………………………………………… 43

Прелесть последнего дня…………………………………………………….. 82

Холод…………………………………………………………………………… 131