Смерть в "Париже"

Историческая загадка

gost

«Самое прекрасное, что мы можем испытать, – это ощущение тайны. Она есть источник всякого подлинного искусства и всей науки. Тот, кто никогда не испытал этого чувства, кто не умеет остановиться и задуматься, охваченный робким восторгом, тот подобен мертвецу, и глаза его закрыты».

Альберт Энштейн

9 мая 1839 год. Санкт-Петербург, Зимний дворец

Император устало взглянул на стопку папок, лежащих на его столе, с минуту помедлил, вздохнул, затем открыл верхнюю. Прочитал:

«Личное дело бывшего главы российского посольства в Афганистане…

...Наградить оного штабс-капитана орденом и поздравить с переводом в гвардию.»

Николай Первый, ещё раз перечитал сопроводительную записку, затем встал, подошёл к окну, с минуту глядел на дворцовую площадь, припоминая, как много лет назад, его старший брат, великий князь Константин Павлович, наместник Польши, прислал в его канцелярию депешу, в которой утверждалось, что этот молодой дворянин, один из активных членов подпольного кружка гимназистов "Чёрные братья" и указ:

«В солдаты. Без выслуги. С лишением дворянства. Навечно»[1].

***

— Кто из нас не совершает в юности всякие глупости? Этот дипломат и разведчик уже раз сто искупил свою вину, — пронеслось в голове у самодержца — а посему, должен получить награду, по заслугам своим!

И взяв со стола колокольчик, он повелел, не мешкая, пригласить, заждавшегося офицера.

— Прошу меня простить, но его нигде нет, не изволили явиться, — запинаясь, промямлил адъютант, переминаясь с ноги на ногу.

— Не понял? К царю на приём не явился? Снова вольнодумствовать вздумал! — гаркнул император, теряя терпение! — Немедленно разыскать и доставить сюда, без всякого промедления!

Санкт-Петербург. Полицейское управление

Из документов дела «Об имевшем место смертельном случае в гостинице «Париж», расположенной по адресу: улица Малая Морская, дом №17.

«Я, Горохов Тишка, то есть Тимофей, служу коридорным в ентом трактире, то есть, не в ём самом, а в меблированных комнатах, которые над им имеются.

Значится, в ту, проклятущую ночь, я, ей богу, не спал и слыхал тихий щелчок, похожий на пистолетный выстрел, который шёл из одного номеров, но дальше ничего не происходило, тишина стояла. Ни криков каких, ни стонов.

Ну, я и не стал шуму подымать. Неча, за просто так, господ посетителей беспокоить. Так и без чаевых, запросто остаться можно.

А утром, часиков около девяти, пошёл я будить того господина, который на енту, как её… вспомнил… слово то какое, заковыристое… ау-ди-ен-цию, аж в сам Зимний дворец собирался. Он сам меня об этот давеча, то есть накануне, просил. Мол, опаздывать никак нельзя, ни в коем случае! Вот.

Стучу, значится я раз, потом, второй. Тишина. Никто не отзывался. Ну, куды деваться, позвал людей наших, дверь-то и взломали. А там картина...зловеща. На полу барин лежит, и пистолет у простреленного виска держит. Это уж потом, ваши, то есть полицейские, выяснили, что сей убиенный есть, вернее, уже был Поручиком Первого Оренбургского казачьего полка, к нам, в столицу, аж прямиком из Ирана и Афганистана приехавший. Будто бы бумаги секретные вёз, тока ваши, при обыске ничегошеньки не нашли, тока пеплу много в камине было. То ли сам всё спалил, то ли помог кто, сие мне не ведомо. Вы уж там сами, дознавайтесь.

***

Из протокола осмотра места происшествия

Установлено, что самоубивец выполнял секретные задания Министерства иностранных дел.

Вызванный на место вице-директор Азиатского департамента МИД господин Сенявин, вёл себя странно и произнёс лишь одну фразу: «А бумаги?»
Произведённый, тщательнейший осмотр комнаты результатов не дал: ни в шкафу, ни в тумбочке, ни в комоде никаких бумаг не обнаружено. Однако ещё тёплый камин забит грудой пепла.

На столе, на видном месте, обнаружен лист бумаги. Запись на оном гласит:

«Не зная человека, которого участь моя занимала бы в каком-либо отношении, удовлетворительным нахожу объяснить, что лишаюсь жизни самопроизвольно. Как Азиатский департамент Министерства иностранных дел есть присутственное место, от которого в настоящее время завишу, то покорнейше прошу сей департамент распорядиться приходящимся мне за два года жалованием от 1 Оренбургского полка следующим образом:

1. Удовлетворить купца Лихачева на Невском проспекте, против Гостиного двора, за взятые мною в магазине офицерские вещи, всего около 300 руб. асс.

2. Дать портному Маркевичу 500 руб. ассиг. в удовлетворение за платье, заказанное у него, но ещё не полученное.

3. Находящему при мне человеку Дмитрию прошу позволить воспользоваться всеми вещами, какие при мне теперь находятся. Все бумаги, касающиеся моего последнего путешествия, сожжены мною, и потому всякое об них разыскание будет тщетно. Всякие расчеты с хозяином трактира «Париж» кончены мною по 7-е число сего мая, буде за 7 мая окажется какое требование, то покорнейше прошу департамент приказать удовлетворить из означенных выше денег.

8 мая 1839 года в 3 часа утра.»[2]

И подпись.

***
Весть о смерти этого удивительного человека быстро облетела сразу две империи — Российскую и, конечно же, Британскую.

***

А в далёком Оренбурге, о смерти своего верного помощника горевал военный губернатор-генерал Василий Алексеевич Перовский. И на то были веские причины.

За семнадцать лет до описываемых событий. Гимназия Виленского учебного округа

В этот судьбоносный день, смелый и решительный старшеклассник, да к тому же ещё и сын директора этой самой отважился написать мелом на доске всего одну фразу: "Да здравствует конституция Третьего мая!"

Донос на вольнодумца последовал незамедлительно. По делу о подпольном кружке "Чёрные братья" было арестовано более сотни человек — студентов, гимназистов, преподавателей.

И приговоры вольнодумцам вынесли очень суровые: многие отправились на сибирскую каторгу, некоторые, как и герой этой загадки пошли служить простыми солдатами на далёкую Оренбургскую линию.

Однажды заплаканная мать одного из кружковцев, смогла лично вручить прошение самому Александру Первому. В нём она писала.

«Сыну, всего четырнадцать лет и "что делать в солдатах такому мальчику?»

Некоторое время спустя фельдъегерь вручил ей ответ, с резолюцией всемогущего императора:

«Ваш сын может быть флейтистом, сударыня»[3].

1829 год. Штаб отдельного Оренбургского корпуса

Немецкий учёный и путешественник Александр фон Гумбольдт горячился, вытирал платком вспотевшее лицо и в который уж раз показывал командиру корпуса официальную бумагу с печатями и подписями сановных столичных чиновников:

— Я, есть — путешественник, естествоиспытатель. Еду заниматься важнейшим делом, тщательнейшим образом изучать флору и фауну Азии. И мне потребен помощник, но не простой, а любознательный и со знаниями языков местных народов. Неужели это не понятно? Дайте хотя бы один человек-переводчик, мне много не нада!

— Есть у нас один...Солдат. Несёт службу в Орской крепости. Из этих… как их? Неблагонадёжных. Лишён дворянства, но зато любознателен без меры, самоучкой выучил персидский, а общаясь с караванщиками, из степей, ещё и овладел казахским, киргизским, кажется, ещё и узбекским. Если вас не смущает его прошлое, то можете его использовать по своему усмотрению. Приказ я подготовлю незамедлительно, - произнеся это командир, лично проводил назойливого иностранного гостя к выходу, давая понять, что на сим аудиенция окончена.

***

В 1830 году, по протекции великого учёного, император помиловал нашего героя и даже присвоил ему чин… унтер-офицера.

Январь 1838 года. Афганистан. Кабул

Эмир был в ярости. Он тряс перед своими, онемевшими от страха, советниками только что полученным письмом.

— Вице-король Индии лорд Окленд высокомерно советует мне, достопочтеннейшему Дост-Мохаммаду выслать из страны русского посланника, много лет верой и правдой укреплявшего дружественные связи между моими верноподданными, и людьми белого царя. И более никогда не принимать иностранных посланцев, кроме англичан!

Далее он пишет, что если мы ослушаемся, то Англия не будет содействовать возвращению Пешавара Афганистану! И грозит нашей стране полным разрывом, если я не откажусь от каких-либо сношений с представителями России.

Ну и как мы поступим? — правитель, сверкая глазами, оглядел свой диван[4].

Все как один молчали. Боясь высказать то, что может не понравиться Эмиру.

— Англичане, в отличие от русских, не покупают наш хлопок, сухофрукты и ткани! У них своего, индийского полным-полно. А металл продают в три дорога или совсем не продают. Русские же, с удовольствием, покупают наши товары и продают нужное нам железо и изделия, причём недорого. Поэтому повелеваю:

Окружить этого русского всевозможными почестями, затем подписать с ним все бумаги, позволяющие расширить торговлю с Россией. И, ещё, вот что, немедленно пригласите его ко мне, во дворец. Хочу лично беседовать с ним, на тему нашего союза с Ираном и Кандагаром.

И последнее, и самое важное — миссию английского посланника Бернса из Кабула выгнать! Пусть возвращается в Индию!

***

Сам ли свёл счёты с жизнью герой этой загадки или ему кто-то помог и

какие именно документы были сожжены в камине петербургской гостиницы «Париж», до сих пор остаётся неизвестным.

«…Русские газеты, того времени, хранили об этом выстреле молчание!

Л. Г. Сенявин известил графа Василия Перовского, оренбургского генерал-губернатора: «Причина самоубийства до сих пор загадка, и боюсь, что она загадкою и останется…”»[5]

***

yan vitkevich

Но вот имя этого человека, столь много сделавшего для нашего государства, нам, людям русским, знать надобно!

***

А подсказки?

Их традиционно три:

1) Портрет нашего героя, в восточном одеянии.

2) Первая художественная книга Юлиана Семенова, увидевшая свет, в далёком 1959 году.

3) И, наконец рецепт:
Сегодня мы будем готовить - Афганские лепёшки Болани с картофелем, зелёным луком и кинзой.

по материалам интернета

bolani

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

1) мука любая, пшеничная) - два стакана

2) вода — три четверти стакана

3) соль — половина чайной ложки + одна ч.л. для начинки.

4) картошка — одна, большая.

5) лук зелёный — три стручка.

6) кинза (свежая) — грамм 50.

7) перец чёрный молотый - половина чайной ложки

8) масло хлопковое - половина чайной ложки

9) масло растительное для жарки.

ГОТОВИМ:

1) Замешиваем тесто. Для чего смешиваем муку с половиной чайной ложки соли и постепенно вливаем воду и масло. Тщательно перемешивает. Лепим из теста шар. Кладём в смазанную маслом миску и накрываем кухонным полотенцем, таймер на один час.

2) Варим в подсоленной воде картофель в мундире. Затем чистим и делаем пюре, добавляя туда масла, одну чайную ложку соли и черный перец. Размешиваем в гладкую однородную массу. Затем добавляем измельчённые лук и кинзу.

3) Подошедшее тесто делим на четыре равные части. Из каждой делаем шарик, а затем раскатываем в тонкую лепёшку диаметром около 25 сантиметров.

4) На лепёшку кладём четверть каждой начинки. Лепим Болани, плотно прижимая края, либо сложив края к центру, как конверт.

5) Греем масло на среднем огне в сковороде или казане. Затем кладём наши Болани и обжариваем до золотистого цвета с одной стороны, а затем переворачиваем и обжариваем с другой стороны.

6) Готовые Болани с картошкой и зеленью выкладываем на бумажное полотенце, чтобы удалить лишнее масло. Подаем горячими с йогуртом или с томатным соусом.

[1]— https://weekend.rambler.ru/read/47533009/?utm_content=weekend_media&utm_medium=read_more&utm_source=copylink

[2]— https://naiwen.livejournal.com/1209268.html

[3]— https://naiwen.livejournal.com/1205638.html?ysclid=lsjwfh7tji171181905

[4]— высшее собрание государственных сановников.

[5]— В.С. Пикуль «Опасная дорога в Кабул»