Матафизический музей, или Куда исчез исследователь Ангадар

Полига́рпия Ше́мон, молодая девушка, вынужденная продавать своё время на фабрике, получила в наследство комнату в бабушкиной квартире. Бабушка отправилась в Город Снов по собственной воле. В квартире четыре комнаты, не считая кухни. Две – смежные – достались дяде Полигарпии, ещё одна – большая – кузену, который её чуть старше. Единственным условием бабушки было – ничего никогда из квартиры не выносить. Первым ослушался дядя (квартира была полна всевозможных ценных диковин), забрал все драгоценности из шкатулки, стоявшей в его комнате, ушёл – и пропал. Но драгоценности на следующий день снова оказались в шкатулке. Кузен вынес из своей комнаты старинные часы, намереваясь их продать, – и попал в историю, после которой не вернулись назад ни часы, ни сам кузен. Га́рпи, бросившая работу на фабрике и оставшаяся без средств к существованию, услышала по радио, что комиссионный магазин в соседнем квартале скупает старинные предметы, и решилась отнести туда громоздкую пёструю вазу, стоявшую в её комнате.
В это утро поэт-исследователь Эрне́сто Амаде́уш Ангада́р, как всегда, опаздывал в лабораторию, где работал помощником главного (ис)следователя. В этот раз причина была уважительной – ночью случилась авария с цука́ри (cukáre – марка машины), фонарный столб упал на трамвайные рельсы, и движение перекрыли. Ангадару пришлось идти пешком (поездка на такси стоила бы ему всех денег, какие у него с собой были). По этой же улице Полигарпия Шемон несла бабушкину вазу в комиссионный магазин, когда выехавший на скорости из-за угла велосипедист пронёсся в паре сантиметров от неё, из-за чего она выронила вазу, и ваза разлетелась вдребезги. Ангадар принялся утешать расплакавшуюся Полигарпию – и в результате вместо того, чтобы отправиться на службу, отправился кормить несчастную новую знакомую в ближайшем ортаса́у (ořtasáu – от древнегрузинского «ořtačála» – «место пиров и увеселений»), где она рассказала ему обо всём, что произошло. Выйдя на улицу, они не обнаружили осколков вазы, оставленных на тротуаре, и Ангадар предположил, что ваза могла тоже вновь появиться в квартире, как унесённые дядей драгоценности. Полигарпия боялась идти в эту квартиру одна, и Ангадар отправился с ней, совершенно забыв, что его ждут в лаборатории. Вазы в квартире не оказалось, но следом за ними в квартиру явилась инспекция, и Ангадару предъявили обвинение в похищении вазы, осколки которой невероятным образом вдруг обнаружились в его портфеле. И он, и Полигарпия были вынуждены отправиться (проследовать в сопровождении) в Главную Инспекцию…
В Главной Инспекции их допрашивали, допрашивал сам главный инспектор Ма́рек Ма́рсоу, ничего не понимал – и снова допрашивал. Осколки вазы изъяли и куда-то унесли. Через несколько часов явился за (ис)следователем Ангадаром, своим (теперь, видимо, уже бывшим) помощником, усталый и злой главный (ис)следователь Э́лкелел Ки́рхем Салава́р Йо́даш (J.). В штабе лаборатории он ещё раз допрашивал и его, и Полигарпию Шемон.
Вечером, когда уже стемнело, они отправились в квартиру Полигарпии втроём.
Дома были каменны, высоки, широкооконны. Полигарпия Шемон шла впереди, за ней (ис)следователь J., а за ним – Эрнесто Амадеуш Ангадар – высокий, черноволосый молодой человек в фиолетовом модном кашне, близоруко щурящийся. Он был зол от обрушившейся на него несправедливости. Полигарпия Шемон открыла своим ключом тяжёлую двустворчатую деревянную дверь с процарапанным номером четырнадцать. «Так-так…» – (Ис)следователь J. прошёлся по комнатам. Он осматривал квартиру по-хозяйски – бледный седой юноша в белой рубашке и чёрных джинсах. «Тоже мне, следователь…» – подумала Полигарпия Шемон. Наконец он прошёл в её, Полигарпии, комнату и сказал:
– Камин? Очень интересный камин… Вы позволите мне взять эти часы?
На камине стояли немодные золотые часы.
– Идёмте со мной. Пойдёмте. Заприте дверь, – распоряжался J.
Они вышли на тусклую рыже освещённую улицу – Эсмера́льдме – с обеих сторон представляющую из себя вереницу громоздких домов – с эркерами и колоннами, опоясанных по чётным этажам узкими бетонными галереями. (Ис)следователь J. швырнул часы на землю – между двух лип – и часы исчезли в миг как никогда не бывшие, расплескались в пустоте сотнями блестящих осколков.
– Что и требовалось доказать, – сказал (ис)следователь J.
Следом за ним все вернулись обратно в квартиру. Часы стояли на своём привычном месте на каминной полке.
– Как это понять? – спросил Ангадар, озадаченный.
– Музей, – сказал J., – метафизический музей. Это не вещи, а только воспоминания о вещах. Они стабильны только в пределах квартиры. Снаружи, вне контекста, их нет, не бывает. А здесь у вас что? Зеркало? Потемневшее зеркало. Будьте осторожнее с этим комодом. Это омут.
Полигарпия Шемон становилась всё бледнее.
– Давайте отойдём в сторону, – сказал J., – ваш портрет?
– Не знаю, – ответила Полигарпия.
– Так-так… И гармоника не ваша?
– Нет, была здесь.
– А своё-то у вас что-нибудь есть?
Полигарпия Шемон показала на неразобранный чемодан в углу.
– И что там у вас, книги?
– Да.
Там действительно были книги.
Потолок был орнаментным: тёмно-красные цветы на выцветших зелёных полях, розовые овечки, змеи по краям, высунувшие языки, маскирующиеся под цветы.
– Опасно здесь быть, – сказал J., и они покинули комнату.
– Куда же мне идти, – спросила Полигарпия Шемон., – теперь?..
– Вы можете переночевать у моей соседки по квартире, у неё две комнаты и кухня, она угостит вас чем-нибудь сладким, – сказал Ангадар.
Теперь они были свободны, но свободы почему-то не ощущалось.
Жил Ангадар неподалёку от Набережной Пустоты в красивом старинном доме в четвёртом этаже. Его соседка действительно оказалась очень приятной женщиной, и Полигарпия устроилась у неё на пёстром кухонном диванчике, укрывшись собственным широкополым серым плащом.
Утром в кармане плаща не оказалось ключа от её квартиры.
Комната Ангадара была настежь распахнута, и его нигде не было. Полигарпия помчалась в ту самую квартиру, но дверь была заперта, и никто не открыл. Через час она уже стояла на пороге кабинета (ис)следователя J.
– Эрнесто Амадеуш Ангадар уже давно у нас не работает, – сказал исследователь Анга́рто Солеце́ё, сидевший за столом у двери.
(Ис)следователь J. в распахнутом белом халате лаборанта шёл по коридору из лаборатории и как будто совершенно не удивился, увидев Полигарпию.
– Ну что ж, пойдёмте, пойдёмте, посмотрим, что там случилось, – сказал он.
– Но там заперто! – Полигарпия чуть ли не плакала.
– Для меня не существует запертых дверей, – сказал J., и они вышли.
В этот раз ехали на машине, на чёрном как будто бы бронированном Шахсева́не. Shahsevan – когда-то очень популярная в городе T. автомобильная марка, названная в честь коня грузинского царя Ираклия II. Шахсеван может управляться одновременно двумя пилотами, совершать путешествия между островами (сквозь пустоту). J. был за рулём. Шахсеван шёл настолько плавно, что казалось, будто он плывёт.
Дверь в квартиру Полигарпии по-прежнему была заперта. (Ис)следователь J. достал отмычку, немного погрел её в руке – и открыл дверь. В квартире никого не было, все комнаты были распахнуты, из арок окон лился на паркет солнечный свет. На полу в комнате Полигарпии расплескался осколками хрустальный бокал.
– Пытаться вычерпать зеркало – пустая трата времени, – сказал J., задвигая шторки над зеркалом. Он тронул зеркальную поверхность – и на его пальцах осталось вязкое серебристо-серое вещество.
– Что это значит? – спросила Полигарпия. – Где исследователь Ангадар? Он ведь здесь был?
– Был, – сказал J., – а где он теперь – вряд ли кто-то сможет сказать, кроме самого исследователя Ангадара.
– И вы не будете его искать?
– Искать? Он всё равно не найдётся.
Полигарпия прикусила губу и отсутствующе смотрела в окно.
– И куда же теперь мне идти?
(Ис)следователь J. немного помолчал, а потом подошёл к Полигарпии непозволительно близко и посмотрел ей в глаза как-то гипнотически со словами:
– Я могу выкупить у вас эту комнату за семь сотен ру́вари. На эти деньги можно купить отдельную квартиру в районе Со́рбел Штрассе. Да, это далековато… Но и здесь оставаться небезопасно.
– Зачем же тогда вам нужна эта комната?
– Для исследований, – ответил J.
Полигарпия Шемон окинула комнату взглядом.
– Да, наверное, так и придётся сделать…
– Вот и отлично, – по лицу J. пробежала хитрая улыбка, – я дам вам десять рувари задатка. Поселитесь пока в гостинице «Koenlyez Sivyerol» («Дом Движущихся»). Заодно понаблюдаете за одним постояльцем, который недавно поселился в комнате номер два на шестом этаже.
Полигарпия Шемон поняла, что у неё нет выбора.