майская ночь

Дмитрий Меренков


МАЙСКАЯ НОЧЬ
21 ноября 2019



Это первомайский рассказ. Календарный. К памятной дате.
КГБ – Броский заголовок привлекает внимание, пространное предисловие портит повествование. Подтвердите правильность постулата, прочтите последующие подробности непредвзято.
Я бы не стал рассказывать об этом эпизоде своей не слишком бога-той событиями жизни, если бы не засилье современных сказителей, пишущих пересказы прочитанного у других переписчиков. Мой рассказ очевидца, а временами –участника событий конца 80 – десятых в определённую ночь, с 30 апреля на, естественно, 1 мая, в конкретном московском ГУМе.
Страна была беременна событиями, уже разгонял грузин ОМОН, высказалась за независимость Литва, показал мастер-класс на площади Тяньаньмэнь Китай, но серьёзность момента до меня дошла много позже.
Мы сидели на кухне в квартире старшего брата вдвоём, был канун его дня рождения и отсутствие жен с детьми. Они праздновали пасху в Подмосковье, у моей тёти, мамы брата. После первомай демонстрации мы должны были воссоединиться с семьями.
Все испортил телефонный звонок из КГБ, где Валентин, мой двоюродный брат, работал майором. Прозвенел он сразу после первой рюмки, мы эти рюмки и поставить не успели.
- Теперь наливай подсолнечное масло, запах отбить. Вызывают «в наряд», ГУМ охранять перед праздником. Петрухин заболел, зараза, менять надо.
- Сказал бы, что уже выпил и на работу не годишься.
-Да ты врубайся в тему! У нас вообще не пьют, особенно перед праздниками. В любой момент Родина позвать может, а от тебя запах! Как ты на неё дышать будешь?
Я, за компанию, тоже столовую ложку подсолнечного жевал минуты три, пока Валентин решил, хватит. Запах семечек алкоголь перебил.
-А дальше что? Мне на демонстрацию обязательно, я за флаги ответственный. Раздать, собрать, погрузить. Так хорошо начинали… –Так поехали со мной. В ГУМе перекантуемся, потом на демонстрацию и в деревню. День рождения «у фонтана» отметим. Валентин уже завелся. Он и сейчас очень идейный, если которая идея в голову придет, там и застрянет. А тогда удержу не знал со-всем. Сейчас по возрасту бесстрашный, 70 уже, чего теперь боять-ся. А тогда: 40-180-90, сорок лет, сто восемьдесят см, девяносто кг. Молодым отважный был или глупый, как посмотреть. Когда университет в Харькове заканчивал, в общежитии студент-иностранец с катушек съехал, двоих ножницами поранил. Потом этот курд на улицу, снег топтать домашними тапочками, в халате выскочил, трубу водопроводную где-то подобрал и занял оборону. Стоит, ноги шире плеч, над головой, как двуручный меч, бешено трубу вращает, только воздух шелестит. Уличный фонарь драматизм придаёт ситуации, да в общежитии (я тоже там жил), все окна светятся. Мы из общаги на улицу высыпали и встали.
Валька тоже встал, на четвереньки. И пробежал метров 10, пока в ноги психу уткнулся, вместе упали. Мы сверху. Кое-как повязали. Вместе с дипломами его выпуск предписания в Советскую Армию получил, на 2 года. Было где смелость проявлять. Вот и меня решил с собой на дежурство взять и все условности по фигу: начальство, конспирация и что там ещё не положено. Сумку взяли, с которой я пришел к Валентину, небольшая, кожаная на ремешке, из Индии привез. Я из неё ничего и не доставал, а набор там был украинского происхождения: домашняя горилка, сало и огурчики соленые – родня приезжала.
По дороге инструктаж получил – на такой «наряд» собирают народ со всей Москвы (кому охота в праздник), друг друга не знают, отмечаются в списках у старших. К ним подходить мне не надо. Рядовые знакомиться полезут – представляться опером из Валькиного райотдела, там я бывал. В общем:
Будь проще, люди к тебе потянутся!
Зашли в здание ГУМа со стороны Площади Революции, еще до закрытия, и сразу попались. На глаза старшему, узнавшему Валентина. Я подумал- конец афере и решил удрать, но брат опередил, хлопнул по плечу:
-Из райотдела, стажер.
Старший обрадовался, закрепил нас за этим входом в здание – это ваш пост! Назначил вас Фролов, это я! Заканчиваете в 6 утра. Если что – я в штабе, на втором этаже.
Чуть позже подошли двое, назначенные на этот же пост другим старшим. Договорились дежурить по очереди. К нам присоединились два милицейских стража тех же дверей. Меня удивило, как все эти представители власти безошибочно вычисляют друг друга. А полагаемся на нюх, то есть - интуицию, объяснил Валентин.
Интуиция не подвела обратившуюся к нам старушку-уборщицу, державшую в руках конверт из желтой плотной бумаги. Поглядите, что я в женском туалете нашла, за сливным бачком. И протянула конверт мне.
Это был пакет весом до 500 грамм, хорошо заклеенный, без надписей. Подумал – бомба, поднес к уху – не тикает. Среди выходивших покупателей (ГУМ уже закрывался), углядел майора с артиллерий-скими эмблемами в петлицах, обратился к нему с вопросом, не похож ли пакет на бомбу. Он тоже поднес к уху и заявил – похоже, внутри бумага.
ГУМ быстро пустел, и наша группа привлекала внимание, подошли ещё ребята, «по нюху» - свои. Кто-то вспомнил о штабе и все понесли пакет туда. Понятно, я не пошел, остался с милицией встречать кинологов с собаками. До их прибытия оставалось несколько минут, милиционеры пошли на улицу перекурить, и я охранял вход в объект охраны один. Хорошо, что кроме мыслей, ничего не появилось. Честно говоря, было чему удивляться: весёлые ребята, с которыми уже полчаса охранял «важный объект», совсем не походили на киношных чекистов. Никакой серьезности, никаких следственных действий по осмотру и охране места происшествия, даже уборщицу не допросили. Удивляли и отношения новых знакомцев между собой, как будто знаются десяток лет. Вернувшийся из штаба Валентин обрадовал – СССР стал богаче на $ 20 000 – столько было в пакете – и разъяснил ситуацию. Уборщицу решено премировать по максимуму, два оклада и путёвка в санаторий, женский туалет сразу же опечатали, завтра там встретят Первомай эксперты-криминалисты, а валюту уже оприходовали и в сейф директора ГУМа спрятали. Сами открыли и закрыли. Вот удивится хозяин Универмага № 1, когда откроет свой сейф. В последнее я не поверил и Валентин честно признался – пересказал известный случай с известным физиком Ричардом Фейнманом в атомном центре США Лос Аламос.
Но меня больше удивил подошедший новый знакомый, тоже страж ворот в охраняемый объект. Послушай, негромко и проникновенно начал он, ты в штабе не отмечался… Тут вмешался Вален-тин (оказывается, присматривал за мной!).
-Да он стажер, его и в список не включали, сам напросился. Опять врет, подумал я. Разве кто-то напрашивался?
-Это хорошо! Я вот в первом списке есть, а сестра больная. Хотел к утру вернуться, отметиться, сообразил, чего мотаться, ты же можешь за меня отметиться. Фамилия Клименко, Виктор Дмитриевич. Пятый Главк.
-На свадьбу позовешь? Опять влез Валентин. И посоветовал сваливать аккуратно. Потом повернулся ко мне: Формальные указания надо выполнять формально. Нам всем тут ночевать из-за желания начальства незаменимость нашу показать. Тут и штатных оперов хватило бы, пусть хоть один опер ночь с пользой проведет. А сестра его где-нибудь в Белоруссии живёт и, надеюсь, здравствует, акцент его слышал? Бульбаш, но какой наблюдательный! В шесть отметимся, а сейчас пойдем с кинологами по торговым секциям. Они спрятавшихся воришек искать будут, а мы помещение для Праздника.
Собаки побежали по закоулкам торговых помещений и вдоль «линий», по этажам. Мы прошли мимо фонтана, у которого назначали встречи москвичи и гости столицы с 1906 года, потом по второму этажу мимо штаба и комнаты отдыха для «наряда».

Все помещения были открыты для кинологов, а нам подошла комнатка с диваном и столиком. В старинном витрина-буфете обнаружили граненные стаканы, их называли «молотовскими» со времени появления в 1943 году.
Сало-самогон оказались под стать интерьеру великолепными, огурчики хрустели как наши страхи – застукают! - под сапогами уверенности – пронесет!
Я уже обратил внимание, что эти ребята из КГБ только выглядят простецкими парнями, в деле же антиредиска: снаружи белые-пушистые, внутри красные-опасные. Вот и Валька после третьей вдруг приложил палец к губам, замер, вслушиваясь. Я тоже, ожидая услышать гулкие шаги нашего провала. Кроме биения пульса и бурлящего адреналина ничего не кликало тревогу.
- Да ты правда ударов не слышишь? Такое Бум-Бум, как из-под земли? Быстро собирай все! И выскочил на галерею, тут же вер-нулся: Снаружи ни фига не слышно. Давай на первый этаж, слушай, а я в штаб.
-А как же запах?
-Хрен с ним. Не до него! Водку спрячь в буфет, с собой не бери, унюхают, лучше потом вернёмся.
На первом этаже было потрясающе весело. Только при большом желании можно было угадать: Бум-Бум. Но можно!
На главной улице ГУМа, где фонтан, народу собралось как на Первомайской демонстрации трудящихся, до которой оставалось ещё 9 часов. И все, как мы с братом, весёлые. Болтают, смеются, Валентин с Фроловым спустились со второго этажа, и к милицейским командирам. Те рации вытащили, команды отдали, на «Приём» перешли. Валентин меня заметил, компанию старших покинул, подошел. Объяснил, милиция внешний периметр ГУМа проверяет на предмет проникновения в магазин через канализацию. Под громадой здания таятся обширные подвалы, в одном из них располагались склады "Секции 200", для обладателей спецпропусков. Предполагают, звук оттуда шел. Об этой секции ходили легенды: там можно купить что угодно; цены там не менялись с Революции; туда ходят Первые лица каждый день; Вторые могут отовариваться раз в неделю; Третьи-раз в месяц. Никогда не думал, что через 30 лет люди в такое будут верить. Очевидно, годы ума не прибавляют. Даже моим родителям, не считавшимся Третьими или даже Трид-цатыми, знакомые барыги дефицитные одежки приносили домой.
Страшно подумать, во что обошлись бы казне ежедневные походы
Первого в магазин за хлебом. Любой сотрудник 9-го Управления КГБ сбегал бы сам, чем охранять «выход в народ». Даже генерал сбегал бы.
Вранья о том времени пишут в нашем времени куда больше, чем правды. Хотя правда не бывает глупой, как враньё, но она не оплачивается.
Пока милиция терзала эфир матюками, на 1-й линии появились новые герои этой ночи: пацан лет пятнадцати с девчонкой, под конвоем. Оказалось, выехали на Красную площадь мотоциклом с коляской, «Днепр-11». Позже, через 30 лет, таких будут называть «мажорами», только матчасть будет подороже, а мозги попроще. «Наши» мотоциклисты хоть не ругались. И родители за ними сами приехали, а не послали адвокатов.
Конец разбирательства с детками-мотоциклистами совпал с первыми докладами милицейских патрулей, спугнувших в подвалах – складах ГУМа грабителей-неудачников. Нашли обломки надежд и глупости: кирку, лопаты, даже мешки для добычи. Слева смотреть – только идиот мог полезть в охраняемый КГБ объект, справа смотреть – охрана перед праздником обычно выпивает, так сказать, отмечают в своем кругу, «да кто сюда полезет?» И ведь почти про-ломили стенку, наверное, не учли – возрастной кирпич куда крепче современного, а чекисты того времени не теряли нюх, т.е. интуицию, даже выпивши. С чувством уже выполненного долга мы и вернулись в комнатку с витрина-буфетом. С каждым тостом крепло здоровье новорожденного.
Как и все в этом мире, прихваченные припасы, так приятно оттягивавшие плечо накануне, закончились. О запахе изо рта не заморачивались, все участники «наряда» благоухали одинаково.


К пяти утра солнце окрасило нежным светом (или цветом?) стены древнего Кремля, и кто-то открыл запоры дверей выхода на Красную площадь.
«Холодок бежит за ворот,
Шум на улице сильней…»
Мы сбежали по лестнице на первый этаж и выскочили на пустынную площадь, прямо в ясное весеннее утро, на отмытую до блеска брусчатку, в прохладу прозрачного до призрачного, воздуха. Меня тормознуло чувство нереальности происходящего. Неужели это я, простой хлопец с Украины, охранял с этими классными ребятами, сердце страны. Пусть и нечестно, да и без подвигов, но Вам такое прожить доводилось?
Голос Валентина вернул к реалиям. Он дергал рукав моего пиджака: Посмотри, посмотри на мавзолей!
Я посмотрел. На самой верхней площадке в полный рост стояла небольшая фигурка – полноватая женщина в черном халате. Лицом к восходящему Солнцу, правой рукой она сжимала швабру, левая висела свободно. У левой ноги стояло обычное ведро из оцинковки. Очевидно, домыла мрамор мавзолея, разогнулась, да так и замерла, вглядываясь в утро.
Что видела она?
Шумная ватага затихла, ощутив торжественность момента. Секундами позже загомонили и прозевали исчезновение женщины в черном. (Позже узнал – в Кремле был «Чёрный эскадрон» уборщиц, носивших униформу такого цвета). В 6 часов отметился за Клименко В. Д. и поехали к жёнам.
С ДОБРЫМ УТРОМ, МИЛЫЙ ГОРОД, СЕРДЦЕ РОДИНЫ МОЕЙ!