…Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус не спал.
Он стоял, прислонившись к стене и смотрел на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет.
Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами.
Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали.
Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду. Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, сверкающие страшным блеском, отточенных лезвий…
Израненный терновым венцом лоб, надетый в насмешку над ним злыми стражниками и саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
…Синедрион собрался судить Иисуса и Каяфа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
К этому времени, сквозь теплые туманные испарения проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым…
Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал:
«Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение – все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью?!
Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий».
Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
- Отрекись! – раздался рокочущий голос, - Отрекись от них, они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
Прислужники, пытавшие Христа всю ночь дремали и тень, придвинувшись еще ближе, рокотала:
- Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении.
- Отрекись!
Иисус негодующе поднял руку и произнес:
- Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь. Вдали послышался гомон толпы - Синедрион готовился к суду.
Иисус давно стал задумываться о том, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение вложенное Богом в головы праведников и потому, доступное для их понимания.
Никто из людей не слышал Бога, кроме избранных, но и в этих случаях, Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо.
После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким. И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие.
Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему - «Великому Молчащему», о котором они в простоте своей сочиняли легенды и сказания.