Бессмертный петух

Бессмертный петух

Ночью вдоль млечного пути простиралась длинная молочно-белая полоса, небо безоблачно чисто, а звёзды радостно сияли. Я спал словно младенец. Однако утро тучи неожиданно сгустились над моей головой. Я проснулся от криков отца рано утром. Неужели конец света наступил? Мне всего лишь двенадцать лет!
— Пара вставать, опаздываем! — кукарекал он, не замечая, что солнце всё ещё дремлет.
— Куда так рано? — покудахтал я в ответ. — Я только сомкнул глаза.
— Вставай и радуйся жизни, и не забудь разбудить своего брата!
— Темно ещё! — возразил я.
— Опаздываем! — ответил он.
— Куда? — удивился я. — На работу? На охоту? В ловушку мамонт попал?
— Вставайте, едем навещать вашего дедушку на два дня!
— Целые два дня! — кричал я. — Я по нему ещё не успел соскучиться, он у нас гостил полгода назад.
— И я не скучаю, — подал голос, проснувшись, мой младший брат Брагим. — Но мамонта я бы сейчас забил до смерти камнями.
— Очнись, — ответил я ему, — мамонта не забьёшь камнями!
— Сам очнись! Ты лучше спроси у неандертальцев, они тебе объяснят, как мамонтов забивали камнями.
— Очнитесь оба! — кричал отец. — У нас тут нет демократии. Я главный в этом доме, скажу, едем, значит, едем!
— Кто бы сомневался! — еле слышно пробормотал Брагим.
Я встал, словно произошло землетрясение, и побежал жаловаться к единственному детскому адвокату в этом доме. У меня нет страховки от землетрясения, но мама всегда меня услышит и защитит, если нужно. В кабинете адвоката мама оказалась занятой.
— Мама, а что ты так рано готовишь? — удивился я.
— Завтрак, сынок.
— Какой завтрак, темно же? Вредно есть на ночь, — возразил я.
— Надо поесть перед отъездом, сынок, ― ответила она.
— А почему нас не предупредили заранее? ― удивился я.
— Тебе что, нужно отпроситься с работы? ― удивилась она в ответ.
— Нет! Может быть, у меня планы, неотложные дела… ― возразил я.
— Свидание, в конце концов! — уточнил Брагим, который молча стоял сзади меня.
— Все вопросы задавайте своему отцу, он на этом корабле капитан. Я отвечаю только за кухню, ― оправдалась мама.
— Точно! Вы хотите мне сорвать планы, — упрекнул я родителей.
— И что за планы такие у тебя? — спросила она.
— Нет! Проехали, — ответил я, вспомнив, что нельзя родителям обо всём докладывать.
— Идите, соберите свои вещи! — приказала мама. — И не забудьте, что мы едем всего на два дня, берите только самое необходимое.
— Два дня так два дня, — пожал я плечами. — Думаю, я обойдусь парой трусов и зубной щёткой. Хотя зачем скрывать естественный запах изо рта? Это же обман, запахи должны быть натуральными, как их придумала мать-природа. Вот неандертальцы не чистили зубы и себя чувствовали весьма неплохо, мамонты знают об этом не понаслышке.
— Ты предлагаешь жить, как неандертальцы? — возразил Брагим.
— Почему бы нет?
— И зубы не чистить?
— Почему бы нет?
— Даже если во рту сдохла крыса?
— Ты пытаешься меня оскорбить? Знаешь, я могу всю крысу разжевать и тебе в рот положить! Лады?
— Знаешь, а я просто так крыс в рот не беру!
— Нет времени бодаться, идите собираться! — закричала мама.
— Хорошо-хорошо, — ответил я.
Не могу сказать, что я был удручён предстоящим визитом на два дня в страну болот и комаров. Моя душа требовала очередного отдыха, а смена обстановки это как раз то, что шаман прописал.
После двух часов езды на машине мы оказались в маленьком городке под названием Россо. Тут живут мои дедушка и бабушка со стороны отца. Обычно мы их навешали один раз в год на два долгих дня. Больше нельзя было терпеть бесцеремонность комаров и ночные концерты сексуально озабоченных лягушек. Это беспрерывное кваканье ночных жителей может довести до ручки даже самого чёрта, а обжорство комаров заставляет задуматься, есть ли смысл в жизни.
У дедушки жило много народа, здесь человеку легко раствориться в толпе, а ребёнок ― всего лишь статистическая единица, один среди двух дюжин таких же разного возраста и пола. У дедушки огромный дом и много внуков от многих бравых сыновей и дочерей. Все женились, вышли замуж, размножались, разводились, некоторые по несколько раз, и приводили своему отцу в качестве трофеев своё драгоценное потомство, мол: «Ты хотел внуков, наслаждайся теперь на старости лет». Рай, да и только.
В день нашего приезда в «рай» дедушка принял, возможно, тяжёлое решение зарезать не барана, как обычно в таких случаях, а своего любимого петуха, то ли в нашу честь, то ли ему наскучила рыба. А возможно, петух его донял своими аморальными проделками. Я, конечно, не эксперт по делам пернатых, но до меня дошли слухи, что соседи часто жаловались дедушке на его неугомонного петуха, который плохо себя ведёт в чужих дворах. Сложно винить петуха в бесцеремонности, он таким рождается. Скорее всего, дедушка решил одним выстрелом уложить трёх зайцев: избегать ссор с соседями, не давать им повода съесть петуха и похвастаться, что в нашу великую честь зарезал барана, пардон, петуха. Впрочем, возможно, что я ошибаюсь и дедушка просто так, ни с того ни сего решил избавиться от петуха в тот день, когда мы приехали.
По куриным меркам дедушкин петух был огромный. Он был грозой всего женского пола в доме, если не сказать в районе. Петух почему-то нападал на всех женщин, которые каким-то образом оказывались в его владениях, то есть во дворе. Но, к счастью для них, это компенсировалось тем, что он редко бывал в дедушкином дворе и часто устанавливал свои куриные порядки в чужих курятниках. Откуда у дедушки петух, причём один, одинокий? Никто уже не помнит. Но, по словам моего отца, дедушка всегда испытывал слабость к пернатым. Задолго до этого, когда мой отец ещё был маленьким, у дедушки жил огромный страус. Вот он был действительно настоящей грозой района. Когда птица выходила на улицу, все заходили домой. И даже несмотря на возникшую проблему с соседями по району, дедушка ни за что не хотел избавиться от своего пернатого друга. Видимо, пришлось.
В это время дедушка, стоя на веранде, зевнул, провёл рукой по лицу и снова зевнул. Облизываясь в предвкушении вкусного обеда, он взялся за подбородок и, кажется, думал. Но пока ещё было далеко до жареной курятины. Петух-женоненавистник, живее всех живых, разминался во дворе, словно готовился к бою. Перемещаясь с одного места на другое, он совершал круговые движения. Мне кажется, петух метил свою территорию. Он выглядел хозяином положения. В этом дворе у него нет конкурента. Думаю, петух чихал с высокого курятника на обед, который созревал в голове дедушки. Я с братом и много маленьких родственников, опираясь на перила на веранде, наблюдали за его вызывающими действиями во дворе. Петух словно призывал нас выйти во двор, чтобы нам, непрошеным гостям из другого города, показать, из чего выкованы его железные яйца. Но сдаётся мне, что он искал приключение на свой рыжий хвост.
Следя за грозой района, я забыл обо всём на свете, упустив из виду скорую встречу с магом, и видел только петуха, который с высоко поднятой головой непринуждённо прогуливался по своим владениям. Никогда раньше я не следил так тщательно за поведением куриц. Я смотрел с интересом, словно сцена содержала магическую нотку, словно вот-вот тучи сгустятся.
Прошло время, и петух, не найдя, с кем состязаться, решил покинуть покорённую территорию. Пришло время навещать своих куриц в соседних дворах. Подтанцовывая, он медленно направился к выходу. В несколько метров от главного входа петушок остановился, сделал шаг назад и застыл, прислушиваясь к окружающей среде в поисках опрометчивого соперника. Но, к его великому сожалению, надежды не оправдались. Однако грустить по этому поводу он не собирается. Подняв одну лапу, петух двинул её вперёд, но вместо того, чтобы её опустить на землю, он её придержал в воздухе, замерев на мгновение. Затем он её вернул назад и снова вперёд, и снова назад и снова вперёд. И только тогда он её опустил на презренную землю. Сделав резкий разворот к нам, петух поднял вторую лапу и повторил те же движения. Затем последовал ещё один ход и ещё один… Разворачиваясь то к нам, то к главному входу, он кудахтал, чередуя движения. А временами он бежал небольшими кругами то в одну, то в другую сторону. Никогда раньше я не видел, чтобы петух так красиво и разнообразно кудахтал. Хотя слово «кудахтать» неуместно в этом контексте, он пел, причём ярко. Не замечая ничего вокруг, он всё пел и танцевал, пел и танцевал... Из «зрительного зала» раздались аплодисменты. Вдохновлённый петух вошёл в раж, он явно заметил интерес публики. Его движения приобрели грациозность, никогда так душа не сливалась с телом. Петух танцевал быстрее и быстрее, он, словно парил над землёй… Через минуту-другую он внезапно замер, расправил одно крыло и несколько раз покружился вокруг своей осы, всё ускоряясь. Резко остановившись, петух расправил второе крыло и закружился в противоположную сторону. И так несколько раз, а аплодисменты так и не утихли. Остановившись на мгновение, он внезапно на большой скорости устремился к входной двери. Достигнув входа, петух резко остановился, развернулся к нам и так же быстро побежал обратно, а затем расправил крылья и опять закружился, поднимая лапы по очереди.
— Он так никогда не танцевал, — удивился мой племянник Шейх.
— Да, он сегодня особенно старался, — признал ещё один племянник, Алиен.
Этот танец завораживал, в нём присутствовала магическая нота. Это был танец победителя, а побеждённые с завистью аплодировали, укрываясь на веранде. Остаётся лишь пожалеть о том, что нам не была слышна музыка, возбуждающая петушиную душу. Один на арене, один на танцевальной площадке, он плясал, ликуя под музыку, слышную лишь одному ему и его пернатому богу. Кто сказал, что один в поле не воин? А гормоны, гормоны, ветром развеянные, доносили всем вокруг, кто в доме истинный хозяин. В этом родном ему дворе не нашлось соперника, равного ему по духу и значению. Сказать, что танец был красивым, не сказать ничего. Все вокруг скорбели о том, что у петуха всего две лапы. А земной шар бесконечно извинялся и каждый раз умолял о прошении и целовал лапу, что стояла на земле. Вот оно, достоинство, насколько оно могло быть выраженным гордым петухом и переданным скромным пером.
Однако, как оказалось, хозяином положения он был не один и гордостью не он один страдал; мой восемнадцатилетний родственник Ньдиай Абу, широко расправив крылья, вышел из одной из многочисленных комнат. Заглянув в свои часы, он семимильными шагами шёл к выходу с веранды, не замечая, что гроза района всё ещё патрулирует свои владения.
Как это диктовало время, Абу оделся по последнему писку моды. Его тёмно-синие, начищенные до блеска, мокасины еле касались презренного пола. Отражённая в них окружающая среда казалась ярче мавританской реальности. Отсутствие носков дало ясно понять, что тогдашняя мода на дух не переносила всё, что начинается на букву «н». Кричащие голубые джинсы с зауженными штанинами снизу сидели на нашем герое как влитые. Слово элегантность так и вертится на кончике пера. Но нет, чёрная зависть не позволит этого написать. Однако остатки художественной совести не позволят проявить неуважение к предмету описания. Жаль, ибо у вашего покорного слуги накопилось для этой цели вагон и маленькая тележка вязкой словесной грязи. Нет, не из шкуры мамонта она, рубашка, сшитая из нежнейшей ткани. Тонкий до прозрачности материал больно напоминал дорогой кашемир. На зависть всем художественным шахтёрам рубашка была идеально поглаженной и ослепительно белой. От неё веяло строгостью стиля и роскошью королевской. Белые пуговицы, построившись в вертикальную линию, не ассоциировались в моем уме ни с какими другими материалами, кроме слоновой кости. И только периферийная призрачная мысль тихо шептала о бутафории. Где оно больше, счастье: у миллиардера, отдыхающего на дорогой яхте среди безмятежных волн, или у бедняка, потратившего последнее нажитое добро ради завоевания сердца любимой?
Заправленная в джинсы рубашка плотно прилегала к хозяину, подчёркивая мужской рельеф тела нашего героя. За полчаса до этого, смыв с себя всю пыль африканскую, одним плавным движением маховика Абу перекрыл воду в душе. После того как мой юный родственник тщательно высушил своё тело с помощью полотенца, он подошёл к раковине. К вопросу чистки полости рта он подошёл скрупулёзно. С помощью зубной щётки средней жёсткостью Абу промыл рот сначала хозяйственным мылом с содержанием семидесяти двух процентов жирных кислот, затем французским туалетным мылом, и только потом пошла в ход зубная мятная паста. Он гладко побрил лицо тремя видами лезвий, тщательно почистил свои уши, потратив на этот процесс целую пачку ватных палочек, нанёс на кожу несколько слоёв разных кремов, в том числе крем после бритья, крем для лица, крем для тела, крем для рук, крем для ног… Начисто выбритые подмышки покрылись толстым слоем твёрдого дезодоранта, за ним следовали несколько слоёв детской присыпки, не дай бог проскочит малейшая нотка мужского запаха. Чёрные кудрявые волосы покрылись мазью для волос, блеском для волос, гелем для волос; расчёсывались тремя разными расчёсками, пока не обрели должную прямоту и пышность. Последний штрих в этой косметической эпопее: Абу надушился семью разными видами парфюма, толк в которых понимал лишь его несравненный гений-соблазнитель. Нет ни малейшего сомнения, что мастера-парфюмеры выглядели дилетантами. Что они понимали в мужских желаниях? Разве они смыслят в искусстве соблазнения? Могли ли они одним взглядом разглядеть сексуальные контуры женского силуэта, проходящего мимо по улицам Эр-Рияда? Маловероятно. Могли ли они одним намёком на улыбку уложить в постель монахиню, сорок лет не знавшую похоти? Невозможно. Абу тщательно поработал над видом своего тела, ведь встречают по одёжке, а провожать вовсе необязательно.
Однако ничто не могло скрыть запах мужских гормонов, исходящий от Абу. В этой стихии его ничто не отличало от петуха, который направлялся к своим курицам. Разве что петух не стеснялся быть самим собой, в отличие от Абу, который замуровал свою природу под несколькими слоями косметики.
Итак, полон сил и энергии, одетый по последнему писку моды, Абу спешил к своей девушке. Но, к сожалению, никто не отменял великий закон подлости: избыток желаний на одной чаше весов образует пустоту на второй чаше, что пробуждает равновесные силы. Вселенная любит меру во всём. Лопающийся от счастья Абу столкнулся на веранде с дедушкой, который думал о курятине. Что происходит, когда два тела разного размера сталкиваются? По габаритам Абу ничем не уступал стодевяностосантиметровому дедушке. Однако по моральным меркам Абу выглядел как мышь, а дедушка как слон, и не думайте, что слоны боятся мышей. Это чистой воды мышиная пропаганда. Проходя по веранде, Абу имел неосторожность пересечь орбиту голодного дедушки, комета Шумейкер-Леви 9, запутавшись в гравитации Юпитера, превратилась в пар и пыль.
Как только Абу взялся за ручку двери от веранды, он услышал:
— Абу! Это ты?
Это был в меру радостный голос дедушки. Он вообще не умеет веселиться, это ему не положено по статусу. Веселье — удел маленьких; унынье — радость взрослых. Великовозрастные же должны вести себя как минимум по-взрослому. А лучше перестраховаться, чтобы никому не пришло в голову поставить под сомнение ваш весьма высокий статус. Чем серьёзнее выглядит человек, тем глубже его морщины, тем больше его возраст, тем весомее его персона в мавританском обществе. Задавая вопрос, дедушка не ставил цель получить ответ. Не подумайте, что дедушка имеет проблемы со зрением или с обонянием, наоборот, он очень хорошо видел, в каком облике шёл Абу. Тем более он не мог не заметить тучи запахов, в которых всё тонуло вокруг. Дедушка прекрасно понимал, что перед ним сам Абу собственной персоной. Если можно обмануть девушку, представая перед ней в чужой маске, то дедушку не обмануть, на него этот мужской маскарад не действует. Мало того, он догадывался, куда Абу, расфуфыренный по всем канонам жанра, держит курс. Дело в человеческих отношениях. Вопрос, заданный дедушкой, означает, что он понял: Абу очень сильно занят, однако, несмотря ни на что, дедушка поменяет его никчёмные планы. Почему? Потому что в этом человеческом прайде дедушка – лев с пышной гривой, а Абу – львёнок, которого скоро попросят покинуть родной дом. Но сила, пусть даже закреплённая моралью, нуждается в постоянном подтверждении и в видимости учёта мнения слабого. Этой фразой дедушка хоть и очень отдалённо, но приносил извинения Абу. Это, конечно, не могло утешить Абу. В мавританском обществе сила физическая всегда уступала силе моральной. Токовые тонкости человеческих отношений в этом обществе... Но на войне как на войне, Абу далеко не дурак и ответил так, как ему позволяла принятая мораль:
— Да, это я, — произнёс Абу.
Он мог просто сухо ответить: «Да» или смиренно спросить: «Что нужно?» Но он ответил: «Да, это я», что подразумевает: «Это я, к сожалению». Абу понял, все его усилия пошли гиене под хвост, но он скупился на моральное согласие.
— Как раз ты мне и нужен, — произнёс дедушка.
— Да, я слушаю.
— Поймай, пожалуйста, вон того петуха и зарежь его! — приказал дедушка, пальцем показывая на бесстрашного танцора.
— А?! — вырвалось из уст Абу.
Абу явно ждал подвоха, но он не знал, настолько этот подвох испортит его день. Императивная просьба дедушки похоронила все его надежды на поцелуй перед обедом. Возня с петухом займёт, как минимум, час его времени, что не оставляет никаких шансов для его свидания.
— Видишь вон то огненное чудище, которое бегает по двору? — вмешалась бабушка Дейда, у которой, в отличие от дедушки, отменное чувство юмора.
Но вряд ли юмором можно подсластить пилюлю в этом случае. Абу молча и весьма жалобно кивал головой в знак согласия, словно искал поддержку, но помощь ниоткуда не поступила.
— Поймай его и зарежь! — с улыбкой объяснила она.
Абу не был настроен на юмор, его рот открылся, но оттуда не вылетело ни слова, разве что множество знаков восклицания, за которыми последовало длинное безмолвное многоточие. Исчерпав весь безгласный спектр негодования, Абу закрыл рот, прикрыв проход для назойливых мух. В этой стране не просто не принято отказать старшим, но и думать об этом запрещено. У нашего героя не осталось другого выхода, кроме как выполнить просьбу дедушки. И Ньдиай Абу, кривясь от боли душевной, ринулся в бой.
Но не сразу. До этого он изучал себя с ног до головы, затем посмотрел на свои блестящие дешёвые японские электронные часы, непредусмотренные стрелки тикали не в его пользу. Проклиная всё на свете, он вышел с веранды и направился к петуху, который, подтанцовывая, вот-вот должен был покинуть свои владения. Замечая боковым зрением, что к нему приближаются, «танцор», стоя на одной лапе, замер на месте и через мгновение-другое резко повернулся к непрошеному гостю. Ему потребовалось немного времени, чтобы понять, что к нему направляется вовсе не представитель слабого пола. Принимать бой в таком случае нежелательно, всё-таки он не камикадзе. Всё ещё подтанцовывая, он сделал несколько шагов в сторону, чтобы освободить дорогу к главному входу для «прохожего». Однако прохожий поменял направление и двинулся к петуху. Пернатые не славятся избытком ума, но замысел чёрного гомо сапиенса петух уловил: от него требуют немедленного ответа. И всё же он не поверил до конца в дерзость того, кто ему бросил перчатку. Забыв о танце, замерший на месте, он ждал подтверждения вызова.
Абу остановился в нескольких метрах от вероятного обеда дедушки. Почесав макушку правой рукой, он ненадолго задумался. Покончив со своей макушкой, этой же рукой он взялся за свой подбородок и направил философский взгляд на своего бесстрашного визави. Мысль может быть и материальна, но на петуха, привыкшего наводить ужас на своих врагов, она не возымела никакого эффекта – материал материалу рознь. Мало того, петух не остался в долгу: кажется, он тоже о чём-то курином задумался. Но не смейте думать, что о бульоне с куриными фрикадельками. Не остался в долгу и дедушка, наблюдая за происходящим с веранды, его пристальный взгляд сообщал об одном: он сейчас мысленно поглаживает свой живот и глотает слюну поток за потоком.
При наблюдении со стороны могло создаться впечатление, что палач, петух и дедушка телепатически общались. Остаётся лишь гадать, волны какой длины они посылают друг другу. Но и нетрудно угадать, каков был ответ петуха: «Хрен вам, а не курятина!»
Неожиданно Абу сделал шаг назад и остановился. Затем последовал ещё один шаг назад. Абу использовал свой мозг по назначению, он, кажется, разрабатывал сложную комбинацию, понятную лишь ему и его несравненному человеческому гению. Но нельзя недооценивать и мозг куриный. Видя, что его соперник сделал два шага назад, петух сделал несколько шагов вперёд, отменяя преимущество новой тактики врага. Абу развернулся и ретировался с арены. Он зашёл на веранду и направился на кухню, оставляя петуха в глубоком недоумении. Однако птица быстро пришла в себя, она бегала по всему двору, издавая громкое кудахтанье, словно только что уложила на обе лопатки грозного врага. Абу вышел из кухни с тупым кухонным ножом. Откуда я знаю, что он тупой? Это я выяснил немного позже.
— Я думал, он переоденется, — недоумевал мой племянник Шейх.
— Нет, он уложит петуха, просто закатав рукава, — объяснил Брагим.
— И с закрытыми глазами, — добавил я.
— Думаю, у него ничего не выйдет, петух-то непростой, — объяснил Шейх.
— Давайте просто посмотрим! — предлагал я. — Чем чёрт не шутит.
Абу выглядел слишком уверенным в себе, и на это, видимо, была причина. Мы стояли, опираясь о перила веранды, и наблюдали за сценой, где, громко кудахча о своём успехе, петух бегал из одного угла двора к другому. Жаль, что в этом «кинотеатре» не подают попкорн и холодный лимонад. Второй акт уже начался, и, суди по всему, вместо кровавой трагедии нас ожидала трагикомедия. Интрига нарастала, на арене два самца с избытком тестостерона вот-вот сойдутся в смертельном бою. Бравый петух в боевой огненной окраске, вооружённый грозными когтями и острым клювом, привык без особого труда побеждать своих врагов.
С другой стороны арены вышел представитель хозяев жизни. Вооружённый кухонным ножом, Абу намеревался быстро покончить с петухом и пойти по своим делам. Не раздумывая и уверенный в своей силе, он пошёл на рыжего беса. Размахивая своим оружием, Абу остановился в нескольких метрах от своего противника. Тот, в свою очередь, сделал два шага назад, чтобы внимательнее изучить намерение своего презренного визави. Абу сделал шаг вперёд. Петух сделал несколько шагов в сторону Абу. Герои замерли в ожидании следующего рывка, зрители задержали дыхание, предвкушая следующий акт. Бой обещал быть зрелищным. После того как наши герои оценили друг друга свысока, они вцепились взглядами друг в друга, не замечая ничего вокруг. Между ними два метра пространства, между ними миллион лет эволюции, между ними вызов смертельный. Их объединяло только одно: ненависть и желание извергать зло. У каждого есть своя логическая причина: Абу защищал честь дедушки, который облизывался на веранде, а петух защищал свою собственную шкуру, пока ещё не осознавая этого. И только чёрт знал, на чьей стороне боги. Симпатия зрительного зала поделилась на две части. Прагматики поддерживали Абу. Романтики сделали ставку на петуха, у которого, на первый взгляд, мало шансов разминуться со старухой с косой. В это время петух широко расправил крылья, вздыбив перья вокруг шеи, да и по всему телу, высоко поднял голову. Его внушительные размеры не сулили врагу ничего хорошего, а покрасневший до черноты гребень вселял ужас. Абу молча принял вызов и, перекидывая нож из одной руки в другую, нагнулся вперёд, давая петуху понять, что он тоже готов. Но прелюдию к бою прервал громкий голос бабушки:
— Абу! Зачем тебе нож? Ты сначала поймай петуха!
Однако Абу не дали среагировать на слова бабушки. Петуху было плевать с высокого курятника на замечание бабушки, он резко рванул вперёд и в метре от своего врага оторвался от земли, когти направлены строго вперёд. Абу замешкался и с опозданием выпрямился, сделав вынужденный и неуверенный шаг назад, что привело к потере равновесия. Он с ощутимым треском рухнул на землю. Поднялись клубы пыли высоко в небо. Нож, отпущенный на все четыре стороны, разрезая воздух с большим свистом, улетел назад и вонзился в землю в метре от нас.
— Ух! — хором вздохнула веранда.
— Слава тебе господи, мы спасены! — кричал Брагим.
Когда рассеялась облака пыли, нам представилась следующая картина: Абу на земле извивался как уж на раскалённой сковородке, руками он пытался защищать своё драгоценное лицо. Разъярённый петух, стараясь удержаться на груде побеждённого соперника, яростно пытался достать лицо Абу своим острым клювом. Процесс провожался непрерывным размахиванием крыльями. Перья летели во все стороны, словно щепки; пыль снова сгущалась над ареной; шум, ор, кудахтанье доносились до соседних дворов. Судорожными, инстинктивными движениями Абу пытался избежать ударов. Однако следующий жест с его стороны показал, что его шаткое состояние всего лишь результат одного неосторожного действия. Придя в себя, он размахнулся рукой и ударил петуха изо всех сил. Тот улетел высоко в небо и, размахивая крылья, приземлился в нескольких метрах от злосчастного ножа. Кто сказал, что курица не летает? Абу пытался вставать, его захваченное врасплох лицо ничего не выражало, кроме злобы и желания отомстить. Но петух, как только оказался на своих лапах, вновь набросился на своего всё ещё лежащего врага. Однако его шея неожиданно оказалась в руке Абу, вследствие чего петух не по своей воле вновь полетел, словно камень, в сторону кирпичного забора.
Бабушка нервно курила трубку в конце веранды, дедушка рядом с ней невольно чесал макушку. Упавший отнюдь не на свои лапы и ударившись о стену, петух сделал для себя далеко идущие выводы: силы неравны, его грозные когти и острый клюв не достаточны ни для нападения, ни для защиты. Он явно угадал замысел нападающего, который с трудом поднимал с земли свою оскорблённую карму: его хотят зажарить и съесть, возможно, с потрохами, не исключено, что и с перьями. В дикой природе обед может положиться только на свои быстрые лапы.
Невзирая на недавний инцидент с острым предметом и плюнув на советы бабушки, Абу, прикусив губу, направился к ножу. Демонстративно вытащил его из земли и развернулся к петуху. Вид палача, злобно стоящего с ножом в руке, напомнил известную недвусмысленную фразу: «Финита ля комедия». Вид дедушки, удовлетворённо стоящего на веранде, означал: «Наконец-то». Сложно объяснить, что в этот момент чувствовал петух, но мурашки у зрителей побежали по телу. Только сейчас стало ясно, что грозит бедному петуху. Лезвие тупого ножа блистало и переливалось на солнце, словно оно было из драгоценного металла. Ко всем наивным и чувствительным пришло понимание: в конце этого акта кровь окрасит лезвие и дедушка получит свой долгожданный обед. Не потому что он кровожадный, а потому что, чтобы жить, неизбежно нужно убить. Невинных на этой планете нет, даже тех, кого кормят грудью матери. А судьба гласит: дети рождаются с грехами своих родителей.
Петух, поняв, чем это грозит, принялся бежать изо всех сил. Абу ускорил шаг, но не так быстро, как этого требовало положение. Петух не собирался с ним честно соревноваться в марафоне по прямой линии. Он бежал по всему двору, то зигзагами, то кругами, а временами замедлялся перед тем, как ускориться. Такие разнообразные движения вызывали у палача приступы тошноты. Но скоро петух осознал своё превосходство, и игра приняла новый характер. Петух иногда останавливался, вызывая Абу на более активные действия. А когда казалось, что Абу вот-вот его схватит, петух мгновенно ускорялся, не оставляя сопернику ни малейшего шанса на успех. Петух играл в свою игру, по своим собственным правилам. Однако он играл со смертью. Но игра ничего не стоит, если в конце её смерть не маячит.
Наблюдатели со стороны знали, что петух неизбежно встретится со «старухой». Вопрос лишь в том, сколько времени потребуется. Некоторые предлагали прийти Абу на помощь. Но ускорить процесс большинство не захотело, душе требовалось зрелище, о хлебе пусть дедушка думает. Однако зрелище было жалкое, в погоне за современными средствами ублажения прекрасного пола мужчина утратил способность охотиться, растерял инстинкт и потерял спортивную форму. А ведь механизм нужно время от времени смазывать, заводить и направлять. Нам больше не знаком запах, что заставляет кровь бурлить и сердце биться на износ. Зато мы виртуозно разбираемся в якобы женских искусственных духах. Стремиться быть красивее – естественное желание хорошего человека, но порой, стараясь скрыть мелкие изъяны, мы проявляем излишнее усердие, что приводит к результату, который не вызывает ничего, кроме отвращения.
После изнурительного бега с ножом в руках и множества опасных прыжков с кувырканиями с целью поймать петуха Абу получил весомые акробатические ответы от рыжего монстра в виде множества финтов. В конце концов у нашего побеждённого героя заплелись ноги. Кувыркнувшись несколько раз, он снова рухнул на землю лицом в песок. Нож, вновь отпущенный на свободу, полетел в воздух и вонзился в землю в нескольких сантиметрах от петуха. Безысходность, в которой оказался палач, не всем мелким зрителям была очевидной. Некоторые восприняли эту выходку с ножом как хорошо спланированный трюк с кульбитами. Ну что с того, что лицо снова оказалось в песке?
В зрительном зале раздались слабые аплодисменты:
— Почти попал!
— Не хватило всего двух сантиметров!
— Молодец, Абу!
— Так держать!
Зрительный зал поделился на две части, одни верили в Абу, другие глубоко сомневались. Возникшее положение тянуло к азарту.
— Давайте поиграем, ребята, — предложил Брагим. — Я ставлю пять угий на Абу.
— А я ставлю пять на петуха, — ответил я. – Но только если его не поймают в течение десяти минут.
— Кто ещё будет ставить? — настойчиво спросил Брагим.
Ребята молчали – то ли у них денег нет, то ли в этой глуши не привыкли к азартным играм. Возможно, просто слово «деньги» в этом месте табу. Если так, то я их прекрасно понимаю, как только в отношениях появляются деньги, чёрт приходит, а любовь уходит.
— Ладно, — сказал Брагим, обращаясь ко мне, — мы с тобой вдвоём играем.
— Хорошо, — ответил я, — ставки приняты.
Абу уже был на ногах, злой как собака и весь грязный на зависть шахтёрам. Из былого лоска ничего не осталось. Он снова оглядел на себя с ног до головы, его глаза наполнились кровью, его покрасневший взгляд остановился на петухе. Пробормотав ели слышно нехорошие слова в адрес птицы, он снова принял позу нападающего. Мой брат сказал, что это были слова: «Я тебе сейчас оторву яйца и накормлю ими крокодилов!»
— Ты так думаешь? — уточнил я.
— Я точно слышал.
— Странно! У петуха вроде нет яиц.
— Может, Абу не знает, что он гоняется за петухом, а не за курицей?
— Думаю, Абу лучше знает толк в пернатых, а крокодилам всё равно, чем лакомиться, одним петухом или петухом с яйцами.
Облизываясь в табачном дыму, главный «крокодил» из своего угла веранды лихорадочно следил за обстановкой на арене. Глубоко вздыхая, он время от времени махал то левой рукой, то правой, отмахиваясь от назойливого дыма. Бабушка в ожидании развязки битвы длинными затяжками нервно опустошала содержимое курительной трубки. Её вид дал ясно понять, что она надеется только на чудо. В этой удручающей ситуации легче поверить в том, что петух забьёт Абу до смерти, чем в обратном. Абу, наполненный злостью, с согнутой спиной, стоял в ожидании следующего шага петуха. Рыжее чудовище же стояло напротив, в трёх метрах от нашего героя, и ждало с нетерпением, когда тот соберётся с духом и набросится опять. Абу выглядел не таким свежим, как несколько минут назад. Его потрепали, из него выбили дух, его буквально пожевали и выплюнули в мусор. Он выглядел жалким и безнадёжным, перестал верить, и прежде всего в себя. Однако зло в нём всё ещё тлело, оно вызывало желание отомстить за себя, за своё будущее потомство, за дедушку, за всех нас и особенно за свою девушку, которую он до обеда не увидит. Петух же разуверился в том, что его сегодня съедят на обед. Он был на коне, рыжий петух на рыжем скакуне. Он был хозяином положения. И только судьба-злодейка напрасно предупреждала, что он играет с огнём.
Переполненный желанием отомстить, Абу бросился в атаку. Но петух не торопился с реакцией, в своём превосходстве он не сомневался. Он оставался неподвижным до тех пор, пока нападающий не приблизился до расстояния вытянутой руки, чтобы сделать резкий шаг в сторону. Абу опять рухнул на землю. Его лицо уткнулось в до боли знакомый песок. Земля в ответ ощутимо дрожала. Оглушительный треск вызвал панику у зрителя. На веранде раздался длинный глухой вздох.
Когда рассеялась пыль, Абу пришёл в себя и попытался встать на ноги. Однако, зацепив взглядом воткнутый в землю нож, он передумал и на четвереньках быстро пополз к нему, словно в кухонном ноже была единственная надежда не на победу, а на спасение всего рода человеческого. Туманной была бы судьба человечества, если бы петух «схватил» нож первым. Что за пернатый народ такой, что побеждает детей Адама?
На веранде снова раздались аплодисменты, но они были адресованы не Абу, а петуху, который надменно наблюдал со стороны за позором своего оппонента. Он довёл своего противника до состояния животного. Кажется, ещё немного, и Абу попросит траву пожевать, если, конечно, он раньше не наложит на себя руки. Зрелище незабываемое, сложно представить себе лучшее начало «отпуска». Посмеявшись от души, Брагим мне потянул монету:
— Держи, они твои!
— А куда ты спешишь? Десять минут ведь ещё не прошли.
— А мне всё равно, забирай!
— Нет, оставь себе! — порекомендовал я.
— Ну ладно, как хочешь.
Брагиму было не жалко потерять деньги. Спектакль, подаренный нам, стоил гораздо больше.
— Теперь я его буду звать Абу-жри землю, — через смех и слёзы произнёс Брагим.
Петух преподал Абу урок, петух преподал нам всем урок: нельзя недооценивать своего врага, даже если он гораздо слабее тебя. А пока все смеялись и аплодировали. Видя, в каком положении оказался Абу, бабушка решила ему прийти на помощь:
— Ребята, что вы стоите и хохочете? Разве не видете, что Абу нуждается в помощи?
— Ну-ка, давайте, помогите Абу! — распорядился дедушка.
После приказа дедушки пришлось отказаться от статуса наблюдателя. Все маленькие и не очень с большим удовольствием выбрались с веранды с криками: «Смерть курятине!» и «Не дадим Абу в обиду, курам на смех!» С этими радостными лозунгами выбежала с веранды орда из десяти мальчишек разного возраста и комплекции. Петух мгновенно оказался в окружении и в неравном бою был пойман и вручён своему палачу. Тот дрожащей рукой взял его крепко за горло. С этого момента жизнь петуха висела на волоске от смерти. Он жадно пытался глотать воздух и, размахивая крыльями, изо всех сил старался освободиться от мёртвой схватки палача, но тщетно. У воздуха вкуса нет, пока тебя не схватили за глотку.
А палач, палач жаждал мести. Он стоял в позе победителя, в одной руке он держал нож, а в другой брыкался побеждённый петух. Он долго и тщательно обдумывал свой следующий шаг. Поняв, что нужно делать, он отошёл в дальний угол двора, уложил на землю петуха, который всё ещё судорожно надеялся вырваться из когтей смерти. Когда подошёл момент истины, все маленькие отвернулись, чтобы не быть причастными к смерти невинного животного. Так сложилось, что когда мы смотрим на мясо, хорошо оформленное на тарелочке от шеф-повара, мы не задумаемся, что оно некоторое время назад бегало. Оно хотело всего лишь жить и радоваться жизнью. Мы требуем мясо с разной степенью прожарки, наивно полагая, что оно, как и любой плод, растёт на дереве. Хотя и флора имеет своя жизнь.
Но кто я, чтобы осудить забойщика? Могу лишь выразить ему благодарность. После того как Абу пробормотал слова благодарности: «Аллаху Акбар» для извинения за содеянное перед жизнью, он, отвернув взор, направил нож к горлу петуха. Тот, прощаясь с жизнью, смиренно закрыл глаза. Я отвернулся, мой взор судорожно искал оправдание на полу. Мне была не по душе смерть и всё, что связано с ней.

***

Чем трагикомедия началась, я не застал, но чем закончилась, я прекрасно помню. Когда я поднял взор, Абу триумфально покидал место забоя с окровавленным ножом в руках. Он громко хлопнул дверью сцены словом: «Всё!» Он, несомненно, гордился собой. Петух, валяясь в луже крови, всё ещё подавал признаки жизни, но это были скорее рефлекторные предсмертные движения. Кровь обильно текла из его горла, щедро поливая землю вокруг. Время от времени он резко вздрагивал, выражая своё несогласие с происходящим. Во время одного из этих судорог жизнь внезапно вернулась к нему. После нескольких кувырканий он оказался на своих двух лапах. Услышав вопль вокруг, поднятый нами, Абу развернулся. Окровавленный петух бежал по двору, резко остановился и прыгнул на двухметровую стену забора. Некоторое время он шёл, шатаясь по стене, остановился и принялся кукарекать во всю глотку, словно до этого ничего не было. Чудеса, да и только! Все, включая маленьких и взрослых, принялись хохотать так, что никто не удержался на ногах, кроме дедушки, который с трудом изображал серьёзность, и бабушки, которая сидела в табачном дыму, затыкая рот курительной трубкой. Маленькие все валялись на земле и держались за животы, дабы не взорваться от смеха.
После долгого истерического хохота мы собрались с духом и всем миром побежали за «бессмертным» петухом. Спустя пять минут бега с препятствиями и несколько столкновений головами чудовище было поймано и снова передано своему законному палачу. На этот раз Абу исправил свою ошибку. Петух смиренно отдал богу душу. Но Абу выглядел отнюдь не счастливым, его щепетильные старания, потраченные на подготовку к свиданию, полетели в тартарары, а пернатый бог объявил ему вендетту.
Однако события развернулись не по сценарию дедушки, который с нетерпением ждал свой обед. Вдруг неизвестно откуда появился большой чёрный кот. Котов таких размеров я раньше не видел. Одним махом он пробежал по забору и прыгнул на петуха, схватив его за горло. Одним прыжком он со своей добычей оказался на высоком заборе. Оттуда он перепрыгнул на крышу дома и исчез в неизвестном направлении. Весь акт длился несколько мгновений. Все стояли с отрытыми ртами, бессильные чего-либо предпринять, у дедушки отвисла челюсть, и только бабушка, уронив трубку из-за рта, с трудом проартикулировала:
— Абу, беги за ним!
Тот в состоянии фрустрации развернулся и беспомощно смотрел в направлении, куда исчез кот с петухом.
В тот день мы ели на обед привычный Чьебу-Дьен, вкусную рыбу в томатном соусе с рисом и овощами. И только возмущение дедушки время от времени нарушало покой. Где это видано, чтобы кошки так нагло себя вели? Дедушка до самого захода солнца проклинал семейство кошачьих, а главную вину он возложил на безалаберного Абу.