"Покорение" Дивьей

Михаил Гумённых, Камень Говорливый на Вишере, 1977

Июньским вечером 1971 года мой лучший друг Ваня принёс радостную весть: юношеская команда нашего города по спортивному ориентированию, в составе которой был и он, заняла третье призовое место на областных соревнованиях. Приз был денежным, но мог был потрачен только на туристический поход. С идеей похода у Вани, как водится, не заржавело: порывшись в журналах, он выяснил, что на севере Пермской области есть крупнейшая и красивейшая пещера на Урале – Дивья. В пещерах, кроме меня (правда, в благоустроенной Кунгурской с прожекторами и гидом), никто из нас не бывал. Стали сколачивать команду, набралось четверо: мы с Ваней, спортсмен и гитарист Вова и Лёша, член команды-призёра. Но не было главного – взрослого руководителя, без которого и родители не отпустят и денег не дадут. Спелеология в нашем небольшом городке на Каме была в то время на нуле, как всегда, всё решил случай: на пляже мы случайно наткнулись на Егора Иваныча – местного художника, знакомого Вани. Это был крепкий мужчина лет 35-ти с небольшой рыжеватой бородкой, он обладал весёлым нравом, да ещё был бывший моряк. Последнее обстоятельство было крайне важным, поскольку обратный путь планировался на плотах, а опыта навигации на воде у нас не было. Единственный недостаток нашего будущего руководителя заключался в пристрастии к зелёному змию, на пляже он был немного подшофе и дал слово моряка, что будет руководить экспедицией.
Ранним солнечным июньским утром в 6.30 (отправление «Метеора»* в Пермь в 7.00) наша отважная четвёрка была, как штык, на речном вокзале, а вот Егора Иваныча не было…Ваня принимает стратегически важное решение: идти за ним домой, в общежитие. Мы с ним вдвоём с трудом разбудили и сопроводили на вокзал нашего грядущего кэпа (так кратко называют капитана), который был с глубокого похмелья.
Как передать наш восторг, когда «Метеор» понёс нас со скоростью 70 км в час в Пермь Великую! Первой важнейшей покупкой Егора Ивановича (у нас возникло сильное подозрение, что за казённый счёт)был ящик Жигулёвского пива, который он поставил рядом со своим сиденьем. Разумеется, это пиво предназначалось исключительно для кэпа, нам было только по 16 лет, а спаивать малолетних запрещено законом! Мы лихорадочно ощупали карманы - проверили на месте ли наши запасные рубли на чёрный день, выданные родителями…
От Перми до Чердыни добираемся также водным транспортом, правда, уже не таким комфортным - в основном речным трамваем**, а вот до Ныроба уже на автобусе.
Севернее Перми никто из нас не был: Вишера, Колва, Чердынь (дата основания 1451 год!), Ныроб – сколько поэзии в этих коми-пермяцких названиях! Бескрайняя тайга с новыми для нас деревьями кедром и лиственницей, реки с прозрачной водой, русская старина в архитектуре домов и церквей, деревянные тротуары, бортовые зарешеченные машины с людьми в полосатых робах под автоматами…Из Ныроба пешком к вечеру добираемся до выселка из 5-6 домов с тем же названием – Дивья, здесь уже нет даже электричества, а дизельные генераторы тогда ещё не продавались. Эти места на реке Колва так напомнили «Зимовье на Студёной»*** из Родной Речи, русско-угорская глушь… Ночуем рядом с выселком в палатках и утром добираемся по тропе вдоль реки до узкого входа в пещеру в высокой горе Дивий камень.
Наша попытка исследовать пещеру и дойти до какого-то там озера была обречена на провал по нескольким причинам. Во-первых ни у кого не было никакого спелеологического опыта, во-вторых отсутствовала какая-либо карта пещеры, в-третьих не было верёвки для обратного возвращения или хотя бы достаточного количества бумаги, чтобы метить путь, в-четвёртых имелся жалкий запас из двух свечек и двух фонариков. Мы не взяли с собой даже запаса еды, палатки и рюкзаки были оставлены у входа – мы пошли налегке! Разумеется, мы не были зарегистрированы в контрольно-спасательной станции и в случае, если б заблудились, нас никто не начал бы искать раньше недели.
Без всякого намёка на страх мы пошли по пещере, сперва в полный рост. В начале пути под ногами валялись обрывки верёвок и кусочки бумаги, вообщем, мы шли, как будто по торной тропе. Увы, очень скоро, местами, нам пришлось уже ползти (причём по грязному камню), настолько пещера становилась узкой, куда-то пропали и обрывки верёвок и кусочки бумаги, наши свечки потухли, а батарейки пары фонариков сели, мы погрузились в полную тьму, причём невозможно было даже встать во весь рост. У Егора Иваныча хватило ума прекратить дальнейший путь и повернуть команду назад, увы, мы возвращались по новому пути и поняли, что заблудились…В этот момент произошло самое страшное: у Лёши сдали нервы, он испугался, что мы вообще никогда не выберемся, началась истерика. Егор Иваныч пополз искать выход со спичками в руках, а мы остались его ждать в полной тьме, пытаясь успокоить товарища. Нам очень крупно повезло: минут через 15 наш кэп вернулся с хорошей вестью – он нашёл обратную дорогу! К нашему счастью, мы углубились в эту двухъярусную пещеру, протяжённостью более 10 км, не более чем на 100 метров. Грязные как черти, мы выползли из каменной ловушки на свет божий самыми счастливыми людьми на свете! Я перекрестил вход в пещеру и поклялся всем, чем мог, более никогда не забираться ни в какие отверстия в земле. Клятву держу до сих пор.
Спустившись с горы к реке, мы постирали одежду, подкрепились и попросили местного жителя немного подбросить нас на лодке по Колве до выселка, поскольку на берегу не было сухого леса для постройки плота. Дедушка согласился, получив порядочную трёпку («на работу она у меня яра!») от бабушки – была жаркая пора сенокоса. Из выселка снова пешком добрались до Ныроба, затем на попутке нас подбросили до Красновишерска за просто так, тогда ещё не было принято платить в таких случаях. Здесь мы решаем сплавиться по Вишере на плоту, но на пути к реке, на мосту через ручей нас поджидала группа расконвоированных числом этак, человек восемь, крепеньких мужичков лет под тридцать. Главарь шайки взял нашего кэпа за рыжую бороду с явно недобрыми намерениями…Нас спасла гитара Вовы – урки потребовали от него сбацать что-нибудь этакое. Вова никогда не пел нам этой блатной песни, но после её исполнения часть урок даже прослезилась («вы наши ребята!»), и шайка отпустила нас с миром – такова сила искусства!
На берегу Вишеры валялось предостаточно сухих брёвен для постройки плота на пять человек. Не описать те чувства, когда мы отчалили от берега! Сколько прекрасных вечеров у костра мы провели на берегах Вишеры, поедая уху из харюзов**** и слушая в исполнении Вовы «Yesterday», «Клён ты мой опавший» и другие перлы его довольно обширного репертуара! Егор Иванович, в неизменной тельняшке, веселил нашу команду на протяжении всего пути своими шутками и словесными оборотами, особенно душевно он употреблял слово «элементарно», которое мы ввели в свой лексикон на всю оставшуюся жизнь.
После впадения Вишеры в Каму, плавание ночью без опознавательных огней стало опасным, и мы пришвартовались к большому плоту с любезного разрешения плотогонов. Ночной ливень промочил нас насквозь, и мы рады были укрыться в их будке, где нас ещё и угостили кофе с сахаром, после которого мы уснули мёртвым сном молодости.
В древнем Соликамске мы расстались с гостеприимными плотогонами и вернулись на теплоходах до родного города. В этой экспедиции мы получили бесценный жизненный опыт неподготовленного похода, а я впервые ощутил, как близка может быть смерть.

Вместо эпилога

В этой жизни не всё объяснимо: по-видимому, некоторые места на земле притягивают определённого человека, возможно, это генетическая память, как у перелётных птиц. Со мной это произошло, как минимум, трижды.
Прошёл ровно год, я думать не думал о возвращении на север Пермской области, но в один прекрасный день мой друг Ваня сообщает мне о приглашении его отца совершить экспедицию на Берёзовую, которая является притоком Колвы! Мы с Ваней снова оказались практически в тех же местах (на расстоянии примерно 100 км), и снова был сплав на плотах и встреча с криминалитетом! Ну ладно, всё-таки это одна страна, да ещё и область, в которой мы жили. Но как объяснить, что в 1992 году я был в Сакраменто и, абсолютно не стремясь посетить Калифорнию снова, в 1994 году снова оказался в Сакраменто?! В 1990 году я впервые посетил Уэльс; в 1996 году, совершенно не имея никаких планов вернуться туда снова, усилиями посторонних лиц, оказываюсь снова в Уэльсе! Один мой знакомый научный сотрудник из Казанского университета, сообщил мне в приватной беседе, что 18 лет подряд ездит в отпуск в одно и то же место – на озеро Фролиха в северном Прибайкалье, комментарии, как говорится, излишни.
Прошло 43 года после Дивьей, я давно не вспоминал о ней; во время отпуска в Москве, мы пошли с сыном в «Экспериментариум», где один из экспонатов представлял собой абсолютно тёмный лабиринт, в котором иногда нужно было нагибаться и даже ползти на четвереньках. Внезапно в лабиринте меня охватил панический страх, и я сразу вспомнил истерику нашего друга Лёши, которая индуцировала тогда в какой-то мере страх и в нас – паника заразительна. Напрасно, я пытался убедить себя, что опасности нет, за пластиковой стеной слышно, как ходят и разговаривают люди, страх не уходил, пока я не выбрался из лабиринта, так устроена хрупкая человеческая психика - она ничего не забывает. Никогда после нашей экспедиции я не встречал Лёшу, но боюсь, что у него могли быть негативные последствия, хотя в походе после пещеры он выглядел молодцом.

*судно на воздушной подушке
**небольшое пассажирское судно
***рассказ Дмитрия Мамина-Сибиряка
**** урало-сибирское произношение слова хариус

Георгий Нуруллин, 13 августа 2021, озеро Байкал