Знак фиалки 1-6глава +

ЗНАК ФИАЛКИ
(РОЖДЕНИЕ)
(Олег Токаленко)

1. Прощай Локхид!
Маленькая Ника была очень капризным ребёнком. Ей было достаточно одного единственного замечания няни Марфы за завтраком, что бы потом весь день дуться на всех, вредничать по малейшему поводу и хныкать как минимум до обеда. Ника могла спрятаться куда-нибудь под кровать или в платяной шкаф и молча просидеть там несколько часов, в то время как Виктор и Стас сбиваясь с ног, искали её по всему приюту.
- Просто ужас, а не ребёнок! - повторяла няня Марфа всякий раз, когда Ника начинала вредничать. - У таких славных братиков такая бяка-сестра!
Виктор и Стас молча соглашались с ней, потому что искать сестру заставляли только их. К тому же остальным детям нравилась такая игра в прятки и они старались подыграть маленькой вредине - перепрятать её туда где уже искали или же самим тихонечко хныкать где-нибудь под лестницей или в туалете. Естественно Виктору и Стасу это нравилось меньше всего. А если приходила мадам Напудренный Парик - старшая воспитательница группы, тогда вообще им становилось не по себе.
- Если бы не просьба опекунского совета, мы бы уже давно перевели эту маленькую гад... галубку в более строгое заведение, к примеру в Домики На Холмах. Там она быстро станет шёлковой. Найти её и всем троим явиться в мой кабинет. А вы, мадам Марфа проследите, что бы поиски маленькой ... сиротки, не затянулись до обеда.
После этого Нику находили быстро, ведь теперь её искали все. А потом наступала быстрая развязка конфликта, вернее результат Никиных капризов - разговор в кабинете мадам Напудренный парик.
Она в очередной раз напоминала, что приют Локхид, очень хорошее заведение и здесь содержат очень хороших детей, а таких как Ника и её братья обычно отправляют в Домики На Холмах, где с воспитанниками не слишком церемонятся. И только просьба опекунского совета и то, что родители детей были уважаемыми людьми, позволяет держать их здесь, в Локхиде. Но лично она, мадам Борнски-Людовик не приветствует таких неразумных решений. Нарушители дисциплины и, скорее всего генетически испорченные дети здесь быть не должны. Вот в приюте Домики На Холмах...
Нотации мадам старшей воспитательницы продолжались нескончаемо долго и только старший из детей, Виктор, знал причины этого. Однажды он случайно услышал разговор няни Марфы и поварихи тёти Любы о причинах такого отношения мадам Напудренный Парик к Виктору, Стасу и Нике.
- Дак она же хотела стать заведующей, а опекунский совет не позволил. Таво шо родители Гринов были главными в совете и кучу денёг перечисляли сюда. И были против нашей мадамы.
- Да я знаю, - отвечала няня Марфа. - Они же контракт подписали с Боном, министром, что бы в случае их гибели деток воспитали до совершеннолетия именно здесь, в Локхиде. И деньги немалые в это дело вложили.
- И шо б мадама не командовала тута, пока ихни деткы не вырастут.
Об этом разговоре Виктор никому не говорил, да и кому это было надо? Шестилетнему Стасу или вреднюге Нике? Рано им ещё об этом знать, да и вообще будет ли нужно. Они и так знают, что мадам Напудренный Парик их не любит, как впрочем не любит никого из воспитанников приюта. Даже на няню Марфу кричит и на всех остальных. Особенно когда заведующего, господина Сташевича в Локхиде нет. А сегодня как раз такой день и мадам старшая воспитательница обязательно наведается в их группу, что бы проверить, всё ли здесь в порядке. А Ника опять куда-то убежала, обидевшись что Стас не отдал её новенькую модельку гоночного монавта.
- Вик, глянь как красиво! Солнышко зацепилось за деревья и не может опуститься. Аж покраснело всё от силы, а отцепиться не может. Вик, иди сюда, глянь! - стал кричать Стас. Он стоял на широком подоконнике и уперевшись лбом в толстющее стекло пялился на закат, вместо того, что б искать Нику.
- Ничего оно не зацепилось, это оптический обман из-за толщины воздуха между нами и солнцем, - спокойно ответил Виктор, но к брату всё равно подошёл. - А красное потому, что завтра будет ветер.
- С Дикой Страны или из-за гор? - спросил Стас.
- Не знаю, - признался Вик. Он стал возле брата и тоже стал смотреть на закат.
Он и впрямь был красивым. Огромное красное солнце висело на верхушках дубовой рощи, на самом её краю, делая могучие ветви дубов тонкими и почти прозрачными и окрашивало всё вокруг в ярко алые тона. Белые дорожки перед приютом стали розовыми, фонтанчики брызгали рубиновыми струйками, а кремовые розы стали тёмно-красными, как бархат на шторе в кабинете мадам Накрашенный Парик.
- Смотри, Вик, вон чёрный отшельник летит! - радостно закричал Стас. - Значит ветер будет из Дикой Страны.
- Отшельники летают и в тихую погоду, - начал говорить Виктор, выискивая чёрную фигурку отшельника.
Он летел в сторону солнца, значит в Дикую Страну, куда им, детям, путь заказан. Летел низко, прямо над верхушками дубов и внезапно резко бросился в сторону, а из дубовой рощи появился ещё один, такой же таинственный и чёрный. Он, почему-то полетел за первым, а тот запетлял из стороны в сторону и быстро стал приближаться к Локхиду.
- Ого! Вот это ловитки! - восхищённо протянул Стас. - Мне бы так полетать!
- С чёрными отшельниками лучше не летать, - заметил Виктор, вовсю следя за странным полётом волшебных существ.
- Ну да, они ж могут в Дикую Страну забрать, - серьёзно сказал брат и тихонечко восхитился: - А летают они классно!
В это время второй отшельник нагнал первого и было заметно, что он почти вдвое больше него. Чёрные, развевающиеся одежды отшельника дружно метнулись вперёд и схватили беглеца, соединив двоих существ в одно. Раздался хлопок и струи красного дыма брызнули во все стороны, словно там был не чёрный отшельник, а новогодняя дымовая шутиха, раздавленная неосторожной ногой.
- Ого! - раскрыл рот Стас. - Он его съел!
- Нет, он просто исчез, а дым остался, - успокоил брата Виктор, хотя подумал о том же, что и он.
- Не-е, он его съел! - повторил Стас и внезапно заорал: - И летит сюда-а!!
Стас свалился с подоконника, сбив брата с ног и бросился бежать по коридору с диким криком:
- Он летит сюда-а-а!!
Виктор взглянул в окно, но никакого отшельника там уже не было. Красное солнце уже отцепилось от верхушек дубов и стало быстро скатываться вниз, превращая алый закат в кроваво-красные сумерки. Виктору стало как-то не по себе, его внезапно охватила дрожь и что бы сбросить с себя неприятные ощущения от увиденного, он тоже побежал по коридору.
И в этот момент перед ним возникла мадам Напудренный Парик. Мальчик буквально упёрся лбом в её пронафталиненый тощий живот.
- Опять дружная семейка устроила беспорядки! Ну так что, господин Грин? Как вы объясните свои крики?
Из игровой комнаты, из библиотеки стали выглядывать заинтересованные рожицы детей, которые тоже услышали крик Стаса, но завидев мадам старшую воспитательницу попрятались назад и только тоненькие щёлки у дверей выдавали неподдельный интерес к происходящему.
- Я, я не кричал, - попробовал оправдаться Виктор, но это было бессмысленной затеей. Кричал не он, а его брат и для мадам Напудренный Парик это означало одно и то же.
- Мне не нужны ваши лживые оправдания, я и так сыта ими по горло, - забрюзжала она. - Когда все дети заняты полезными делами, вы носитесь по приюту и орёте так, что в пору вызывать службу охраны. Я хочу знать, почему вы так делаете. Поэтому жду вас, всех троих у себя в кабинете. Причём немедленно!
Она оттолкнула Виктора от себя и важно стала удаляться в сторону своей берлоги.
- Вот это вам достанется! - сказал лопоухий Юрка, который первым решился появиться около Виктора. - Это Стас орал?
- Если б Ника, а то Стас! - удивилась худенькая девочка с третьей группы.
- Да это Витька кричал, я сам видел как он в мадам Напудренный Парик врезался! - авторитетно заявил Толик. - Теперь и нам перепадёт на орехи за компанию с Гринами.
- Нику не видели? - не обращая внимания на неприязненный тон Толика спросил Виктор.
- Она в столовой хнычет, - помог кто-то.
- Я её приведу, - вызвалась всё та же худенькая девочка.
- А Стас в сторону туалета пропёр, - сказал Чарлик, маленький прыщавый пацан, знающий абсолютно всё, что происходило в Локхиде. - Он до сих пор там орёт, только тихо, что б никто не услышал.
Как можно тихо орать, Виктор не знал, но то что брат побежал в сторону туалета он тоже знал, сам же это видел. Поэтому Чарлику поверил.
- Может он в штаны наделал, вот и орал на всю глотку! - заржал Толик и тот час получил оплеуху от Таньки, такой же всезнайки как и Чарлик, но старшей не только за него, но и за Толика, а потому имеющей право командовать мелюзгой.
- А сам забыл как штаны обмочил на прошлой неделе? - с ехидцей спросила она.
- Да я чаем облился! - попытался защититься Толик, но его оправданий уже никто не слушал - посмеяться над очередным неудачником было излюбленным делом воспитанников приюта.
Виктор не стал ввязываться в разговоры, а то на всеобщий галдёж опять может появиться мадам старшая воспитательница и его моментально причислят к зачинщикам беспорядков. Он пошёл к туалету и приоткрыв дверь, сразу услышал бурчание брата:
- Здесь он меня не найдёт. Я у Ники хорошо научился прятаться, пусть только попробует поискать, особенно в туалете.
- Стас! Иди сюда! - позвал Виктор, но брат сразу замолчал и спешить к нему явно не собирался. - Стас, это я, Витька! Мадам Напудренный Парик нас к себе вызывает, так что вылазь.
Но брат не подавал голоса, может вредничал, как и сестра, а может и вправду испугался чёрного отшельника. Виктор прошёлся по кабинкам, но брата нигде не было. Значит оставалось единственное место - шкаф и антресоль в углу, возле окна, где няня Марфа хранила веники и вёдра.
Виктор осторожно, что бы не получить шваброй по лбу, открыл шкаф. Стаса там не было. Но рядышком стоял стул и Виктор сразу догадался, куда залез брат.
- Я знаю что ты наверху и когда вытащу тебя оттуда, задам тебе хорошую головомойку, - пригрозил он Стасу, стал на стул и протянул руку к дверце антресоли.
Вдруг из открытой форточки появились чёрные лохмотья, а среди них худые бледные пальцы, схватившие руку Виктора. Даже если б это был кто-то из приютских, Виктор испугался бы до потери сознания. Но это были пальцы чёрного отшельника, они обожгли запястье Виктора, кожа зашипела и мальчик закричал от страха и боли.
Закричал и Стас, сидевший в антресоли и кто-то ещё, может прыщавый Чарлик, пришедший вслед за Виктором, а может кто-то другой. Пальцы отшельника дёрнули Виктора к окну, но не удержали его, потому что из антресоли вывалился Стас и сбил брата со стула. Рука отшельника ударилась об край рамы, изогнулась дугой и плавя краску рамы потянулась назад за окно. Чёрные лохмотья понеслись следом за ней, но Виктор этого не видел, весь мир перед ним был закрыт клетчатыми штанами младшего брата.
Ух! Что было потом! Столько крика и суеты Виктор не видел ни разу в жизни. Сбежался почти весь приют, по крайней мере так казалось мальчику, едва не теряющему сознания от жгучей боли в руке. Там где его кожи коснулась рука отшельника, остались пульсирующие лиловые пятна, покрытые десятками мелких бледных волдырей, которые лопались прямо на глазах, а на их месте появлялись новые. Пятна словно кипели и ощущения несчастного Виктора только подтверждали это. Но парнишка держался, правда лишь до тех пор, пока протолкавшаяся сквозь толпу детей и взрослых медсестра не вылила ему на руку какую-то жидкость. Лиловые пятна зашипели густыми чадящими парами и в этот момент Виктор потерял сознание.
Утром следующего дня в приют Локхид вернулся господин Сташевич. Он был раздражённым и злым, потому что весть о каком-то происшествии в приюте застала его в разгар радужных грез и приготовлений к поездке в охотничий парк. Охотником он был аховым, но состоял в Клубе Любителей Развлечений и своё присутствие на очередном собрании и последующей охоте считал слишком важным событием, не стоящим пропуска из-за какой-то ерунды, случившейся в приюте.
Но когда ему доложили, что же произошло на самом деле, его злость сменилась тихой паникой, граничащей с помешательством. Откинувшись в объятия мягкого кресла, он минут десять соображал, что же теперь сделать, чтобы не потерять удобное место заведующего приютом. Вид у него был настолько отрешённым - глаза стеклянные, тонкогубый рот бессмысленно открыт, - что присутствующая в кабинете мадам старшая воспитательница обрадовано подумала, что её начальство благополучно отходит в мир иной. Но господин Сташевич был крепким человеком, его стальные нервы были лишь слегка растянуты и потрёпаны временем и когда он собрал их в клубок и принял правильное решение, он ожил.
- Я полагаю, что нужно сообщить лично министру Бону, потому что такие вещи решаются только на самом высшем уровне.
Мадам старшая воспитательница кивнула, соглашаясь, но с места не двинулась - связываться с министром было не в её компетенции и не в её интересах.
В это время в изоляторе делали очередную перевязку пострадавшему. При этом действе присутствовала медсестра, мадам Зоя и доктор приюта господин Юль-Нь. Правда доктор лишь контролировал процесс, а мадам Зоя всё делала сама - осторожно сняла старую, потемневшую повязку, промыла всё ещё дышавшие язвы стеородом, а затем смазала их заживляющим бальзамом, приготовленным самим доктором Юль-Нь.
- Осторожнее, мадам Зоя, постарайтесь не касаться поражённых участков, - в очередной раз напомнил доктор, когда медсестра стала накладывать повязку.
- Я работаю в перчатках, - заметила она.
- Совершенно верно, - кивнул доктор. - Но верно и то, что это, - он кивнул лысой головой в сторону Виктора, - практически не изучено. Единственное, что меня успокаивает, так то, что воздушно-капельным путём прикосновение чёрного отшельника не передаётся.
- Надеюсь заведующий вызвал вирусологов, - сказала мадам Зоя.
Доктор Юль-Нь отрицательно качнул головой:
- Это забота магиков, мадам Зоя. Боюсь что бедному мальчику предстоит стать подопытным кроликом Чрезвычайного Комитета, - он погладил Виктора по короткому ёжику волос. - Хорошо, что он этого не знает и будет ещё лучше, если он никогда не придёт к памяти. Попасть в лапы магиков Чрезвычайного Комитета не самый лучший вариант для живого существа.
Доктор тяжко вздохнул и направился к двери медизолятора.
Мадам Зоя молча кивнула, соглашаясь с доктором. Осторожно взяв поднос с грязными, возможно заражёнными бинтами, она отошла от кровати с больным и поэтому не видела как дрогнули веки Виктора. Он не был без сознания и слышал всё, о чём говорили доктор и медсестра, но виду не подавал. Язвы на руке почти не болели, бальзам доктора Юль-Нь был отличным болеутоляющим средством, поэтому мальчик смог выдержать перевязку, ничем не выдав себя.
Впрочем сперва он притворялся из-за возможной взбучки от взрослых, но потом, услышав о магиках, стал настороженно вслушиваться в разговор медиков. О магиках знали все, и дети и взрослые, а вот об их Чрезвычайном Комитете Виктор знал только понаслышке. Как, впрочем, и большинство жителей страны. В основном это были слухи, причём самого мрачного характера. Виктор хорошо помнил, что его отец всякий раз шикал на мать, когда та заводила разговор о своей работе в конструкторском бюро магиков.
- Я ничего не хочу об этом знать! - обрывал он словоохотливую маму. Та бурно возмущалась, что мол ей не с кем поделиться своими проблемами или же успехами на работе.
- Если тебе не интересно со мной общаться, - говорила она, - то может тебе и жить со мной не интересно?
Отец улыбался в ответ и мягко говорил:
- Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Я люблю тебя и боюсь, чтобы твои разговоры не дошли до длинных ушей господ из Чрезвычайного Комитета.
- Они и так всё о нас знают, - небрежно отмахивалась мама, - к тому же никакими особыми секретами я не владею.
- А вот об этом судить как раз и не нам с тобой, а господам из ЧК, - повторял отец и мама либо замолкала, либо начинала скандал. Виктору не нравилось когда родители ругались, поэтому он хорошо запомнил, что большая часть семейных сцен начиналась обычно с упоминания о маминой работе и Чрезвычайном Комитете.
А ещё о ЧК шептались дети в приюте, иногда выдумывая всякую ерунду, а иногда пересказывая истории, услышанные от взрослых. Особым весельем эти истории не блистали.
Короче, ничего приятного от упоминания о Чрезвычайном Комитете Виктор услышать не мог и слова доктора неприятно его поразили.
"Что-то не хочется встречаться с магиками из ЧК", - расстроено подумал Виктор. В 12 лет уже начинаешь соображать, что жизнь далека от идеала и что радужные детские мечты жестоко разбиваются реалиями бытия. Даже более того, мир вокруг лопается на части, моментально превращаясь в страшное месиво, в котором исчезают понятные тебе вещи, любимые люди и даже часть тебя самого. Появляются такие места как Локхид с придирчивой мадам Напудренный Парик и с обжигающей рукой чёрного отшельника. А если может быть ещё хуже? Зря ли так огорчился доктор Юль-Нь?
Слегка приоткрыв глаза Виктор следил за мадам Зоей и когда она вышла из комнаты, а в двери щёлкнул замок, мальчик приподнялся на койке. И едва он подумал, что из медизолятора нужно сбежать, как вдруг белая занавесочка, в углу, около шкафа, подозрительно зашевелилась и из-под неё показалось что-то чёрное. У Виктора моментально похолодела спина, потому что он решил, что это чёрный отшельник подбирается к нему. Мальчик уже был готов закричать, но что-то чёрное оказалось носком ботинка, вслед за которым из-за занавески появилась нога в клетчатой штанине, а потом и хозяин всего этого. Им оказался Чарлик, весь всклокоченный, особенно на макушке, с большими настороженными глазами.
- Она ушла? - шёпотом спросил он.
- Угу, - кивнул Виктор. - Ты чего сюда пришёл?
- Да я хотел тебе последние новости рассказать, - не отходя от занавески сказал Чарлик. - Я слышал, что в Локхид должны приехать специальные магики на специальных машинах, что бы тебя с собой забрать.
- Не такая я уж и важная персона, что бы за мной магики приезжали, - небрежно ответил Виктор, хотя внутренне весь сжался как пружина, подозревая что Чарлик говорит правду. - Ты наверное слышал разговор доктора и мадам Зои.
- Ха, слышал! Я собственными ушами подслушал разговор заведующего и мадам Напудренный Парик! - гордо сообщил Чарлик. - Причём всего две минуты назад!
- Ну?
- Зав сказал, что специальные машины уже выехали и что когда тебя заберут он сможет облегчённо вздохнуть. А Напудренный Парик сказала, что всех Гринов нужно сдать Чрезвычайному Комитету для анализов.
- Пропал я, - обречёно выдохнул Виктор. Ему вдруг страшно жалко стало себя, и Стаса, и Нику, и бесследно исчезнувших отца с мамой и... и даже Чарлика. Хотя нет, чего жалеть Чарлика, он то останется в Локхиде, а его заберут невесть куда.
- Я бы на твоём месте сбежал отсюда, - тихо заметил Чарлик. - Просто у меня причины подходящей нету, чтоб меня забрали, как тебя.
- Легко сказать - сбежать! А как отсюда выйти - дверь-то закрыли!
Чарлик довольно улыбнулся:
- Для настоящих шпионов двери не нужны! Тут потайная дырка есть, в стене.
Он приоткрыл занавеску и нетерпеливо махнул рукой:
- Если хочешь сбежать, то поторопись - лезь за мной.
Не успел Виктор и глазом моргнуть, как Чарлик уже лез в дырку, только подошвы ботинок мелькнули и вот уже его не видно. Не долго думая, Виктор полез следом за ним.
Дырка в стене была узковатой, но короткой - она вела в соседнюю с изолятором комнату. Это была кладовка постельного белья и зачем здесь кому-то понадобилась стена с дырой ведущей в изолятор, было неизвестно. Но для начала побега это было как раз то что надо.
Пока Виктор пролазил сквозь стену, Чарлик уже успел выглянуть в коридор и нетерпеливо - два раза - повторить:
- Давай! Тут пусто!
- А вдруг наскочим на кого-то?
Чарлик знающе улыбнулся:
- Сейчас все готовятся ко второму часу занятий, даже взрослые.
Виктор неуверенно покачал головой:
- Так как же я убегу? Надо и Стаса с Никой забрать, мы же одна семья. - Ну ты и дурак, Витька! - пожал плечами Чарлик. - Вас троих мигом словят, а в одиночку ты только фьють! и ищи ветра в поле!
- Я не могу вот так... - продолжал мяться Виктор. Чарлик зло посмотрел на него и совсем уж не по-детски приказал:
- Давай шевелись, дурень! Иди за мной и в два счёта окажешься на свободе! Понял?
Он схватил Виктора за рукав и сильно потянул за собой по коридору. В этом его стремлении помочь было что-то неестественное, но темп, взятый Чарликом с самого начала, его настойчивость не давали Виктору опомниться. Он даже не стал упираться, когда Чарлик вихрем протащил его по коридорам приюта, причём довольно шумно, и втолкнул в дверь, ведущую через подсобные помещения к хозяйственному входу.
У этого самого входа, грязноватой дубовой двери с целым набором запоров и замков, Чарлик наконец-то отпустил рукав Викторовой рубашки.
- Всё, дальше дорогу ищи сам.
- А может они не приедут? - всё ещё не решившись на побег, спросил Виктор.
- Не сомневайся, приедут и совсем скоро. Уж я-то знаю! - он довольно улыбнулся. - Я Стасу скажу, что ты за ними вернёшься как только заживёт твоя рука. Хорошо?
- Хорошо, - согласился Виктор. Толкнул дверь и выглянул наружу - там было спокойно и пусто. Сразу же за дверью начинались ухоженные высокие помидорные грядки, очень даже подходящие для его безумного побега.
- Обязательно скажи, что я вернусь, обязательно! - сказал Виктор Чарлику, обернулся, но прыщавого всезнайки уже и след простыл, словно его тут и не было.
"Ох и скорый, мне бы так!" - с завистью подумал Виктор. Больше не раздумывая, он как можно быстрее нырнул в заросли помидоров и придерживая больную руку здоровой, побежал вперёд. Подальше от приюта.

2. Начало пути.
Уже за низенькой каменной оградой, чисто символически отделяющей Локхид от окружающего мира, Виктор услышал приглушенный шум машин, подъезжающих к приюту. Отсюда не было видно, кто приехал в Локхид, но желания разглядывать визитёров у мальчика не было. Он не то что не сомневался в том, что это магики из ЧК, он был в этом уверен. И внезапно почувствовал настоящий ужас от возможной встречи с ними. Появилось одно единственное желание - бежать, причём подальше и побыстрее, что он и выполнил незамедлительно.
И только спустя некоторое время, когда приют давно исчез за холмами и деревьями, Виктор свалился на землю от усталости. Давно он так не бегал! Сердце бешено колотилось под клетчатой рубашкой, рот жадно ловил тёплый воздух, пытаясь насытить лёгкие кислородом. Лёжа на мягкой, пахучей траве с широко раскинутыми в стороны руками, беглец постепенно стал соображать, что пока он панически убегал из определённого места, он совершенно потерялся.
Вообще-то Виктор до этого момента не имел какого-то особого плана, просто хотел убежать. Да и то, сомнительно, хотел ли. Но сейчас он подумал, что идти в ближайший городок ему будет слишком опасно. Там-то в нём сразу узнают воспитанника приюта, а значит нужно направляться куда-нибудь подальше, может в Навпирк или в Астон. Вот только вся беда в том, что потеряв из виду Локхид, он не мог понять в какую же сторону нужно идти, что бы попасть в один из этих городов.
Поднявшись на ноги, Виктор попробовал сориентировать на местности. Солнце было почти в зените и поэтому сообразить, где север, а где, к примеру, восток, оказалось невозможно. Ну да ладно, решил мальчик, сперва пойду примерно в том же направлении как и до этого, а уж потом, когда станет ясно где какая сторона света, можно будет свернуть к северу. Потому что Астон, его родной город был как раз в том направлении.
Именно так он и сделал. Через некоторое время, солнце и вправду подсказало ему верное направление и оно почти не отличалось от выбраного им в начале. Правда в ориентировании на местности мальчик был слабоват и идя в сторону севера, было сомнительным , что шёл он именно к Астону. Но об этом Виктор даже не догадывался.
Местность вокруг была холмистой, как и около Локхида, поросшая небольшими лиственными рощами и группами каких-то кустарников с дрожащими серебристыми листьями. Никаких признаков цивилизации Виктору на глаза не попадалось, ни далёких строений, ни дорог, ни ухоженных полей. Был только лёгкий ветер, не жаркое солнце, деревья и... свобода! Странно, но именно ощущение свободы и какой-то неземной лёгкости вытеснило из души мальчика не только страх от возможной погони, сомнения и разлуку с братом и сестрёнкой, но и боль в раненой руке. Кожа под подвязкой лишь слегка чесалась и как знал Виктор, это означало что язвы начали заживать. Может бальзам доктора Юль-Нь так подействовал, а может была ещё какая-то причина, но мальчика это не особо волновало. Главное, что рука уже не болела и не мешала ему двигаться вперёд.
Очень скоро Виктор стал догадываться, что слово "свобода" очень схоже со словом "голод". Он то ничего не ел со вчерашнего обеда! И убегая из приюта даже не подумал о какой-либо еде. А здесь есть было совершенно нечего, разве что листья или траву, но вряд ли они съедобны. Что ж, пока придётся терпеть, а потом, может, встретятся люди и дадут хоть кусок хлеба.
Но время шло а Виктору так никто и не повстречался. К вечеру мальчик страшно устал, а есть был готов даже траву, но она была совершенно противной на вкус. Пробовать что-либо ещё он не решался, боясь отравиться, поэтому когда солнце скрылось за горизонтом, он устроился на ночлег голодным и совершенно разбитым. Спать он лёг в густющих кустах, наломав побольше веток для постели. И только стоило ему лечь, как сон сразу же накрыл его своей тяжёлой лапой.
Утренняя прохлада и чувство голода подняли Виктора ещё до того, как взошло солнце. Попрыгав для согрева, он попытался поспать ещё немного, но ему стало холодно опять. Тогда он решил отправляться в путь. Выбрав из сломанных веток ту, что потолще, мальчик сделал из неё некое подобие палки и ориентируясь по разгорающемуся восходу, пошёл вперёд.
Очень скоро утренняя роса промочила ноги, но это было ничто по сравнению с барабанным боем голодного желудка. Виктор старался не обращать на него внимания. А когда взошло солнце и стало теплее улучшилось и настроение беглеца. Голод отступил, затаился где-то в глубине желудка и напоминал о себе лишь слабым бурчанием.
А потом взору мальчика предстало огромное пространство, поросшее камышом. Холмы и деревья закончились как-то незаметно, а трава под ногами из сплошного зелёного ковра преобразилась в отдельные пышные клумбы, из которых торчали тонкие стрелки голубоватых цветов.
Открывшийся вид обрадовал Виктора. Нет, местность ему не была знакома, просто молодые побеги камыша, в невообразимом количестве росшие здесь, были его спасением. Ещё до Локхида, когда были живы папа с мамой, Виктор узнал, что сладкую сердцевину камыша можно есть. Что он и сделал с превеликим удовольствием.
Набивая желудок сладковатым, полусъедобным камышом, Виктор внезапно услышал какой-то шум. Что-то глухо пыхтело, что-то огромное и механическое. На шум работающего двигателя это никак не было похоже и только когда утренний воздух прорезал мощный гудок, мальчик сообразил, что это паровоз. Их Виктор видел только в мультиках, но характерный звук спутать нельзя было ни с чем.
Поезд! А значит возможность поесть и добраться к людям!
Виктор сразу забыл о своём травоядном завтраке и выбрав направление, бросился бежать наперерез невидимому ещё поезду. Он был где-то там, за густыми зарослями камыша и, кажется не так уж и далеко. Может, удастся остановить его или вцепиться за какой-то вагон. Лишь бы успеть.
Бежать камышовыми зарослями было нелегко. Здесь оказалось полно старых, твёрдых стеблей, местами поломанных, торчащих в разные стороны и грозящих воткнуться в тело бегущего мальчика. Кроме того всё пространство камышовых зарослей покрывали мелкие кочки с густой, плетущейся травой, прямо таки цеплявшейся за ноги.
Прозвучал ещё один гудок, зазывающий, нетерпеливый и Виктор может быть успел бы, ведь поезд, казалось, был уже почти рядом. Но в этот момент что-то серое мелькнуло у него перед лицом, заставив резко остановиться. Мальчик едва не упал и хорошо что не упал, потому что перед ним, всего в метре, стояла огромная серая кошка, гораздо большая по размерам, чем все кошки, виденные Виктором до сих пор. Она не скалила зубы, не рычала, просто стояла и смотрела пристально, словно прицеливалась. Была она серая с блёклыми полосками по всему телу, ушки маленькие, прижатые к большой, плосколобой голове и страшные, зелёные глаза с тоненькими зрачками. Её передние лапы нетерпеливо шевелили пальцами, из которых были выпущены длиннющие когти.
Виктор сразу догадался, что дальше ему идти не стоит. Может впереди её логово, или какая-то добыча или может ей просто не понравился неожиданный нарушитель её владений. В любом случае с поездом ему не повезло. Теперь главное, что бы повезло нормально выбраться из этих камышей.
Глядя прямо в немигающие зелёные глаза, мальчик стал медленно пятиться назад. Он сделал всего три шага, когда кошка громко мяукнула и стремительно прыгнула к нему. Это был совсем маленький прыжок, всего в пол метра, но для Виктора его оказалось вполне достаточно. Он рывком развернулся и что было сил побежал в противоположную от кошки сторону. Забыв о паровозе и недавнем голоде, не замечая только что мешавшего ему камыша, мальчик несся так быстро, что даже не заметил как оказался за пределами камышовых зарослей. И остановился он только тогда, когда ноги уже не могли нести его дальше и подвернулись сами по себе.
Упав на землю, Виктор неподвижно застыл и с трудом пытался задержать дыхание - он боялся услышать ещё одно мяуканье серой, камышовой кошки, наверняка догнавшей его. Но кроме пения птиц и слабого шевеления ветра не прозвучало ни звука. И когда мальчик решился посмотреть назад, осторожно поднявшись на локтях, никакой кошки он не увидел. Скорее всего никто за ним и не гнался, но задерживаться поблизости от камышовых зарослей Виктору не хотелось. Поэтому не затягивая с отдыхом, он как можно быстрее пошёл прочь.
Теперь Виктор не шёл прямо на север, потому что путь ему перекрывали камыши. Пришлось делать приличный круг, что бы обойти их и это заняло много времени. Солнце уже давно повернулось к западу, когда мальчик наконец-то свернул в нужную сторону.
Местность снова поменялась и впереди он увидел каменные уступы и бугры очень напоминающие горы, но явно в миниатюрной форме. И прямо у их начала расположилось старое двухэтажное и явно запущенное здание, с кучкой деревянных сараев вокруг и каким-то огромным механизмом на колёсах, стоящим чуть поодаль. От строений пахло дымком и чем-то вкусным, то ли жарковьем, то ли просто подгоревшей кашей. В любом случае здесь жили люди и была хоть какая еда, пусть даже подгоревшая.
Влекомый запахом пищи и надеждой получить её, мальчик чуть ли не бегом направился к постройкам, даже не думая, что здесь могут быть собаки или негостеприимные хозяева. Ему просто хотелось есть и всё остальное даже не приходило на ум.
За углом двухэтажного здания мальчик увидел огромную каменную статую, поразившую его своим видом. Она очень напоминала человека, у которого вместо ног были вырублены четыре крабьих лапы, а голова, явно человеческая, была слишком плоской, вдавленной в гигантские, мускулистые плечи. Чёрные руки, с выдувающимися каменными мускулами, подпирали непропорционально узкую талию, почти полностью обхватив её пальцами. Статуя была сделана из чёрного камня, отшлифованного до зеркального блеска.
Таких необычных и красивых скульптур Виктор никогда не видел, но и сейчас долго разглядывать её он не стал, потому что чуть дальше, около механизма на колёсах заметил какого-то мужичка. Наверное это был хозяин всего этого, а может и нет. Он был одет в грязный синий комбинезон, чёрную кепку и тяжёлые, пыльные сапоги, а в руках держал огромный ключ, которым крутил какую-то гайку. Виктора он заметил в самый последний момент, когда тот был от него уже в двух шагах.
- Здравствуйте, - тихо сказал мальчик.
- Привет, - искоса взглянув на него, ответил мужчина и продолжил работу.
- Я, это..., - замялся Виктор, не зная что сказать, - заблудился...
- Приблудился, - хмыкнул мужчина. - Причём совершенно случайно, да?
- Нет, я и вправду..., от своих отстал, - соврал Виктор.
- Судя по твоей одёжке, ты уже не один день как отстал, - насмешливо произнёс тот. - Может ты, парень, сбежал откуда?
- Не, не!! - энергично затряс головой Виктор. - Я от поезда отстал, вышел, а они уехали, - вспомнив о гудках и невидимом поезде, сказал Виктор.
- Ясно, - видимо не слишком веря услышанному, сказал мужчина и неопределённо махнул ключом куда-то в сторону, - ближайший посёлок там. Оттуда быстрее доберёшься, хм-м, к своим!
Не обращая внимания на Виктора, он бросил ключ в деревянный ящик у ног и размашисто пошёл к одному из сарайчиков. Мальчика такое окончание разговора совсем не устраивало - он слишком хотел есть и терпеть до какого-то там посёлка уже не мог. Как собачонка он поспешил за мужчиной.
- Меня звать Виктором, - сказал он тому в спину.
- Ну и что.
- Я..., это, - не зная как попросить, начал он. - Ну-у...
- Жрать хочешь, попрошайка?
- Очень, - признался мальчик, краснея. Просить еду ему было стыдно, особенно если его принимали за какого-то попрошайку. Но это было именно так.
- Жратва денег стоит, а их у тебя, естественно, нет, - сделал вывод мужчина.
- Я могу отработать, я не боюсь работы, - боясь что его прогонят из-за неплатежеспособности, заверил Виктор.
- Это уже другое дело, пацан. Вот только работа у меня тяжёлая, а ты, как я вижу, слабачок.
- Да нет! Я жилистый!
- Ладно, уговорил, - быстро сдался мужчина. - Я тебя кормлю, а ты пару дней за это отработаешь. Согласен?
- Конечно! - обрадовано согласился Виктор.
За словесный контракт он получил здоровенную миску пересоленного супа и кусок хлеба. Пока он ел, стараясь делать это не спеша, мужчина понятливо объяснял:
- Спать ляжешь вон в том сарае. Там есть кровать и даже одеяло. Ночью не шляйся, пристрелю, а то тут ворья развелось, не отбиться. А утречком покажешь на что способен, хотя мне кажется, что зря я тебя кормлю.
- Я отработаю! - пообещал Виктор. Он был счастлив и сыт и никакая работа его не страшила.
- А как же иначе, - согласился мужчина. - Меня, кстати, называй Фрэдом.
- Хорошо, дядя Фрэд.
- Вот и ладно, пацан, - сказал тот и ещё раз повторил: - Ночью не шляйся, понял?
Виктор преданно кивнул головой - он ещё с первого раза понял, чего хочет хозяин усадьбы. Поэтому поев, сразу пошёл в указанный сарайчик, где нашёл кровать и старое, рваное одеяло.
Уснул он даже раньше, чем успел об этом подумать.
Ему ничего не снилось, просто закрыл глаза и почти сразу открыл их. Но уже было темно и... шумно. Но шумно не где-то за стенами сарая, а рядом, словно кто-то огромный и невидимый стоял около него и делал долгие, тяжёлые вдохи и выдохи. Мальчику стало страшно, но виду он не подал - боялся даже шелохнуться.
Шумное дыхание смолкло и чей-то грубый голос громко прошептал.
- Отмеченный, спи спокойно, Крэг не тронет тебя пока знак не сделал выбор. Спи.
Что-то зашуршало, дыхание невидимки возобновилось, но стало отдаляться, пока не растворилось в ночи.
Сперва Виктор хотел вскочить с постели и забыв об обещании отработать еду, поскорее убежать отсюда. Но на улице была ночь и кто-то невидимый и огромный, только что говоривший с ним. Испытывать судьбу и покидать хлиплые стены сарая было бы настоящим сумасшествием. И это мальчик хорошо понимал, поэтому остался на месте, всё так же не двигаясь и даже стараясь дышать потише.
Снаружи надрывно заревел мотор, резко ударив по натянутым нервам мальчика. Потом раздался приглушенный лязг и грохот заработавшего механизма. Кто-то старался перекричать весь этот грохот и, возможно, это ему удавалось, но до Виктора долетали только обрывки слов, совершенно ему не понятные. Постепенно грохот механизма отдалялся и через некоторое время превратился в еле различимый гул, ничем не выделяющийся среди прочих ночных звуков.
Полежав ещё некоторое время, Виктор осторожно поднялся с постели и тихонько подошёл к тому месту, где должны были быть ворота или дверь, но, скорее всего, никогда не были. Различить что-либо снаружи было невозможно. Здесь царила полная темнота и только вдалеке, там где гудел уехавший механизм, мелькали тусклые отблески красноватого света.
Виктор немного постоял у шершавой деревянной стены, всматриваясь и вслушиваясь в ночь. Ничего необычного, страшного или интересного не происходило. Разве что покалывание в раненной руке, слегка неприятное, но почти не беспокоящее, да ещё треск полуночного сверчка.
Нервничать не было из-за чего и мальчик решил, что недавнее происшествие было всего лишь кошмарным сном. Поэтому он вернулся в постель и натянув одеяло выше головы, попытался снова заснуть. Но сон долго не приходил, в голову лезли неприятные, в основном плаксивые воспоминания о прошедших днях, когда он был вместе с Никой и Стасом. А ещё раньше, с мамой и отцом в их собственном доме, в Астоне. В счастливом и беззаботном детстве, таком далёком и таком неповторимом.
Сам того не замечая, Виктор расплакался и так, в слезах, и заснул.

3. Каменный болван.
На этот раз Виктора разбудил грубый мужской голос.
- Вставай, пацан! У меня долго дрыхнуть не принято. Вставай, вставай!
Это был Фрэд. В руках он держал кусок хлеба и помятую алюминиевую кружку, слегка закопченную снизу.
- Держи свой завтрак и помни, он тоже не бесплатный. Понял?
Виктор быстренько кивнул головой и протянул руки за едой.
- Эй, да у тебя рука перебинтована, - заметил Фрэд. - Похоже работник из тебя аховый получится.
- Да нет, ничего страшного, - стал уверять мальчик. - Это я немного поцарапался, вот мне и замотали руку. А она нормально, не болит, работает, - он стал сгибать и разгибать локоть, крутить кистью. Рука и вправду не болела и была какой-то необычно гибкой и словно чужой. Но это совершенно не волновало Виктора - главное никаких последствий столкновения с чёрным отшельником не проявлялось, по крайней мере неприятных.
- Ладно, посмотрим, - хмыкнул Фрэд. - Когда поешь, приходи к пиле, ну, туда где вчера мы встретились. Понял? И долго не рассусоливай, у меня работы много и каждая минута на счету.
Он вышел, а Виктор занялся едой. Хлеб оказался чёрствым, но вкусным, даже лучшим за приютовский. А вот в кружке было что-то наподобие травяного чая, совершенно безвкусное и бесцветное, но зато сладкое до тошноты. Впрочем, перебирать харчами мальчик не собирался и умял всё за считанные секунды.
Фрэд ещё не дошёл до своей пилы, когда Виктор уже выходил из сарая. Около самого выхода, снаружи, он с удивлением обнаружил вчерашнюю каменную статую, неизвестно как оказавшуюся здесь. Кто и зачем перетащил её к сараю, было неизвестно, но в том, что это была та же статуя мальчик не сомневался. Ведь около угла двухэтажного дома было пусто. Виктору сразу вспомнился ночной голос и невидимость говорившего. Конечно, такому чёрному чудовищу как эта статуя, оставаться невидимым в ночной темноте было бы проще простого. Вот только поверить в то, что ночью к нему пожаловала каменная статуя, мальчик не мог. Но на всякий случай обошёл её стороной.
Когда он подошёл к Фрэду, тот даже не удивился Викторовой проворности. Забрав кружку, он всучил мальчику пару грубых рабочих рукавиц, какую-то выгнутую железку и невнятно приказал идти за ним. Идти пришлось минут десять, по наезженной жёлтой дороге, петлявшей между высокими прямыми обрывами холмов. Стены обрывов были красиво испещрены извилистыми линиями разного цвета, являющимися шарами грунта. Кто-то аккуратно прорезал дорогу меж холмов, обнажив их сердцевину.
- Красиво, - восхищённо произнёс Виктор.
- Ерунда, - не оборачиваясь ответил Фрэд, - куча времени и затрат, причём неоправданных.
Дальше они шли молча и за очередным поворотом Виктор увидел ошеломляющую картину каменного карьера, похожего на огромный квадратный стадион, где вместо трибун расположились ровные ряды камня. Здесь не было красивого цветного среза земли, здесь был только аккуратный резаный камень, кое-где сложенный в небольшие квадраты, но в основном лежащий длинными рядами по периметру стен. В двух дальних углах карьера стояли такие же машины, как и та, во дворе Фрэда но никаких признаков жизни они не проявляли.
Карьер был гораздо ниже уровня дороги и когда они спустились вниз, мальчик почувствовал себя крохотной мурашкой в большущем квадратном отпечатке следа ботинка великана.
- Слушай сюда, пацан, - сказал Фрэд, подходя к ближайшей каменной стене. - Видишь, циркулярная пила срезала камень на аккуратные куски и специальным клином поздвигала ряды в сторону, что бы камень было удобно грузить в машины. Но в некоторых местах он не отодвинут и это задержит погрузку.
- А я должен этой железкой поздвигать такие камни, да? - спросил Виктор.
Фрэд довольно улыбнулся:
- Молодец, пацан, соображаешь. Главное не поскидывай камень на землю и не посбивай на нём углы. Понял?
- Да, - кивнул Виктор.
- Тогда за работу. Дай мне монтировку, я покажу как это должно делаться.
Фрэд проворно заскочил на метровой высоты стенку и отодвинул три камня, расположив их под небольшим углом до стены. - Работа ясна? - спросил он, вручая монтировку Виктору.
- Ясна.
- Тогда вперёд, за дело. И не вздумай сбежать, дороги иной как кроме ко двору, нет. Я буду там, но в обед приду, проверю. Жрать чего-нибудь принесу. Всё, давай.
Он даже не глянул как Виктор будет двигать камень. Не оглядываясь вышел из карьера и исчез за крутым поворотом.
Мальчик проворно влез на стенку и, пройдя по слегка шатающемуся ряду сдвинутых камней, нашёл не отодвинутые, засунул в длинный разрез плоский конец монтировки и резко потянул её за другой. Но край камня обломился, монтировка выскочила и Виктор, потеряв равновесие, неуклюже слетел вниз. Он почти не ушибся и даже не успел испугаться падения. Всё произошло слишком быстро и слишком уж банально.
Быстренько вскочив на ноги, Виктор огляделся по сторонам - никто ли не увидел его позорного падения. Но в карьере было совершенно безлюдно и кроме собственной обиды на свою нерасторопность никакого осуждения за неудачу не последовало. Тогда мальчик опять влез на стену и уже основательнее взялся за дело. Теперь у него получилось и довольный собой он сделал шаг вперёд и отодвинул второй камень. Со вторым камнем проблем не было, как и с третьим и с десятым, двадцатым.
Проблемы начались примерно через час, когда Виктор почувствовал усталость в спине и в руках. Он обломил края подряд у трёх камней и только после этого решил передохнуть.
"Интересно, - подумал он, сидя на шершавом краю каменной стены, - почему у Фрэда нет ни одного рабочего. Может он жадный и не хочет им платить? Вот и меня заставил отработать еду. А может он плохой человек и у него никто не хочет работать? Но кто-то же порезал все эти камни. Хм, наверное ночью, когда я просыпался. Гудело как раз в этой стороне и свет шёл отсюда. И Фрэд наверное пошёл спать, после бессонной ночи. Только почему ночью, ведь днём же удобнее?"
Как бы там не было, решить этот вопрос Виктор не мог и немного отдохнув, он снова принялся за работу. С каждым новым камнем она становилась всё тяжелее, даже несмотря на то, что двигать приходилось всего лишь десятую часть отпиленных камней. Теперь болела не только спина и руки, но и ноги и шея. В общем всё тело. Впрочем, за исключением места на правой руке, где серела грязная повязка. Но мальчик совершенно не задумывался над этим, он с нетерпеньем ждал того момента, когда появится Фрэд.
И тот пришёл далеко за обед, заспанный и злой.
- Ещё не сдох, пацан? - спросил он, крикнув с высоты дороги, даже не спустившись в карьер.
Виктор не успел ответить, как Фрэд махнул ему рукой:
- Бросай бездельничать, есть работка поинтереснее. Идём.
Он повернулся и пошёл прочь, не дожидаясь мальчика.
Виктор с неохотой поплёлся за ним. Он уже прилично устал, хотел есть и совершенно не жаждал новой работы, пусть даже "поинтереснее".
Когда они вернулись во двор, Фрэд кивнул в сторону одного из сараев:
- Какие-то скоты, может еноты, влезли туда и пораскидывали коробки с консервами. Когда они успели, сволочи, ума не приложу. Ясное дело консервам ничего от этого не сталось, но беспорядка я не люблю. Так что наведи там порядок и на сегодня всё. Может быть.
Он сунул Виктору под нос открытую консервную банку с торчащей в ней ложкой:
- Сперва поешь, а то ещё свалишься от голода. Только хлеба нет, не привезли. Будет завтра, с машинами.
Он хлопнул Виктора по плечу:
- Не переживай парень, будешь работать, будешь иметь жрачку каждый день. А будешь лентяйничать, улетишь со свистом обратно, в приют.
Мальчик едва не поперхнулся консервированной рыбой. Закашлялся.
Фрэд довольно ухмыльнулся:
- Думал Фрэда одурачить? Отстал от поезда! Как бы не так! Одёжка-то приютовская и рожа слишком уж благообразная у тебя. Сразу видно откуда ты взялся, пацанюра!
Скаля зубы он пошёл к дому, приговаривая про себя:
- Фрэда ещё никто не мог надуть, тем более какой-то пацан!
А Виктор остался стоять на месте, лихорадочно соображая: оставаться ему здесь и идти убираться в сарай или же бежать отсюда, пока не поздно. Но решил, что Фрэд может догнать его и тогда уж точно вернёт в приют. Поэтому лучше пока не дёргаться и дождаться подходящего момента, может ночи. Или лучше завтрашнего дня. А потом смыться из карьера. Если Фрэд отправит его туда работать.
Доев консервы, мальчик пошёл в сарай и принялся за работу. Беспорядок тут и вправду был конкретный, картонные ящики валялись целыми грудами. Из некоторых высыпались консервные банки и Виктору пришлось слаживать их обратно. А потом таскать ящики и складывать их аккуратными стопками.
Ящики были не большие, но после камней лёгкими не казались, поэтому работа затянулась до самого вечера. Виктор таскал ящики и в сердцах вовсю ругал проклятых енотов и хозяина консервов, Фрэда, которому, не понятно зачем понадобилось столько консервов. Правда делал мальчик это мысленно, чтобы не быть случайно услышанным.
А когда закончил, на улице ещё было светло, но уже вечерело. Фрэда видно не было и Виктор решил стащить две консервные банки, что бы потом их съесть. Он запихнул их под рубашку, одну жестянку под левую подмышку, а вторую под правую. Рубашка висела на нём слишком уж свободно и банки, вроде бы не выделялись.
Но когда мальчик вышел из сарая, откуда не возьмись появился Фрэд.
- Управился? - спросил он подозрительно и Виктор моментально покрылся потом. Если Фрэд уличит его в краже, то самое лёгкое, что его ждёт, так это возвращение в Локхид. Но, скорее всего, его всё равно побьют
- Всё сложил, - тихо ответил Виктор.
- Хорошо, пацан, - кивнул Фрэд. - Консервов наворовал?
- Не, - покачал мальчик головой, ожидая самого худшего. И оно не заставило себя ждать.
- А я сейчас проверю, - пообещал Фрэд и подошёл к Виктору. Хмуро глянув на бледное лицо мальчика, он протянул к нему свои руки и хлопнул по оттопыренной рубашке на спине, а потом в районе живота. Виктор застыл не живой не мёртвый, опущенные руки были плотно прижаты к бокам, удерживая в подмышках смертельно опасные жестянки. Он даже боялся вдохнуть, что бы случайно не уронить банки.
Фрэд воспринял окаменение мальчика как полную покорность его воле и обыск прекратил.
- Ты смотри, оказывается ты честный. А я думал, что все приютовские сплошные ворюги, - он довольно улыбнулся. - За это я разрешаю тебе идти в свою хибару, поесть и спать. Твои харчи на кровати.
Он опять ухмыльнулся и напомнил Виктору, что бы тот, ночью не шлялся по двору.
- Всё, вали в свой сарай! - приказал Фрэд и мальчик пулей метнулся туда - последние слова Фрэда были самыми приятными из сказанных им за весь день.
Вернувшись в свой сарай, Виктор первым делом спрятал жестянки консервов, засунув их под какое-то тряпьё, лежащее в углу. И только потом принялся за еду. В тарелке, стоявшей на его постели, оказался всё тот же пересоленный суп, холодный и безвкусный. Но вполне съедобный, что мальчик и доказал быстрыми движениями ложки.
Тщательно вылизав тарелку, Виктор отнёс её Фрэду и получив небольшую взбучку за хождение по двору без разрешения, вернулся в сарай. И там, лёжа на постели, он думал только об одном - о том, как завтра он убежит из этого места и направится в Астон. В детской голове мелькнула мысль о том, что в большом городе, где ещё недавно он жил, он никому не нужен. Родственников у него там нет, а немногие знакомые, врядли обрадуются его визиту. Но иного места, известного ему, иной цели путешествия у мальчика не было. Поэтому все его мысли сводились только к моменту самого побега от Фрэда и к двум консервным банкам, спрятанным в углу. Как их вынести, чтобы не стать изобличённым в воровстве и как потом открыть, ведь консервного ключа или ножа у него нет.
Может именно поэтому, а может ещё от желания поесть, Виктор решил попробовать открыть одну из банок. Снаружи уже стемнело и быть замеченным Фрэдом он не боялся. Проблема была в другом - как открыть жестянку. Ничего подходящего для этой цели в сарае не было, но через некоторое время Виктор вспомнил, как кто-то из ребят рассказывал, что открывал банки со сгущёнкой не только пробивая в них дырки. Для обычных консервов это не подходило, а вот если потереть их плашмя по камню, то можно стереть каёмку жестянки и после остаётся лишь поддеть внутреннюю часть чем-то тонким и острым, к примеру кусочком металла или крепкой щепкой. Внутри сарая ничего каменного не было, но снаружи, прямо у входа торчала статуя и именно её мальчик решил использовать для этой цели. Главное, чтобы его не услышал Фрэд.
Поэтому из сарая Виктор вышел согнувшись чуть ли не в три раза и подойдя к чёрной статуе, стал медленно тереть жестянкой по каменной лапе.
Но камень оказался слишком уж гладким и неизвестно сколько продлилось бы первобытное открывание банки если бы не внезапно раздавшийся над его головой тихий голос:
- Для этой цели годится гранит, базальт и даже известняк, но уж никак не моё тело.
Жестянка выпала из Викторовых рук, а сам он медленно опустился на землю, без крика или какого-нибудь вздоха и с едва не лопнувшим от неожиданности сердцем.
- Извини, что напугал тебя, но терпеть щёкотку не было никаких сил.
Статуя шевельнулась и чёрные каменные руки дотронулись до Виктора.
- Если хочешь, я открою тебе эту жестянку в два счёта, - сказала статуя. В сильных каменных руках консервная банка продержалась всего одну секунду. Что-то хрустнуло и к лицу мальчика приблизилась огромная ладонь с двумя рваными жестяными половинками.
- Аккуратней не могу, - извиняющимся тоном произнесла статуя. - Возьми, не бойся, я тебя не укушу.
Виктор осторожно забрал консервы с ладони, но есть не стал - об острые края жестянки можно было легко порезаться, да и особого желания есть у него уже не было.
- Вижу, что общаться со мной тебе не хочется, - решила статуя. - Что ж, отмеченный, тогда я пойду работать, время как раз подошло.
- Подожди, - с трудом выдавил из себя Виктор. - Я..., я испугался тебя. Ты же каменная статуя.
- Это днём я такой, но только здесь, за Линией. Дома я никогда не застывал под солнечными лучами, - статуя переступила из ноги на ногу. - Ну всё, я ухожу.
- Подожди, подожди, - наконец-то пришёл в себя Виктор. - Это ты вчера ночью разговаривал со мной?
- Я.
- Ух, а я думал, что это мне приснилось!
- Нет, я не сон, я настоящий! Крэг! - гордо произнесла статуя и тихо шурша пошла прочь от мальчика.
- Крэг! - шепотом позвал тот. - Ты придёшь ещё?
- Спи спокойно, отмеченный. Даже когда меня не будет около тебя, я буду сторожить твой сон.
Виктор восхищённо и всё ещё с опаской посмотрел в след ушедшему существу. В ночной темноте его уже не было видно и если б не разорванная на две половины консервная банка, можно было подумать, что никакого Крэга не было.
Но он был, разговаривал с ним как обычный человек, а не как страшное каменное существо. И даже пообещал охранять!
Виктора просто раздирала гордость от пережитого. Ещё бы! Такое огромное сказочное существо, наверное из Дикой Страны, ставшее его личным охранником! Вот если бы об этом узнал Стас или ребята из приюта. А лучше б Мадам Напудренный Парик. Она бы никогда не осмелилась ругать Виктора, если бы рядом с ним стоял Крэг!
Гордый самим собой, мальчик вернулся на свою кровать и размышляя о встрече с Крэгом, незаметно съел содержимое разорванной консервной банки. Потом запрятал пустые жестянки в угол и лёг спать. Впервые за эти несколько дней он засыпал спокойно и сыто, с радужным настроением и отсутствием каких-либо тяжких дум. Впрочем одна неспокойная мысль всё же промелькнула у него в голове. Почему Крэг называл его отмеченным и что-то говорил о знаке, о выборе? И вообще, почему он, такой сильный и огромный служит этому Фрэду? Не за еду же, как он, Виктор.
Следующее утро для Виктора началось когда едва заалело на востоке небо. Грубая рука Фрэда беспардонно стянула с него одеяло и хлопнула по плечу.
- Вставай, бездельник и побыстрее, - услышал мальчик сквозь сон, раздражённый голос.
- Уже? - протирая нераскрывающиеся глаза, спросил он.
- Вставай, вставай! Хватит дрыхнуть, пора за работу браться, - сказал Фрэд. - Скоро должны приехать машины, поэтому нужно доделать твою вчерашнюю работу. Шевелись!
Делать нечего, нужно вставать, хоть это и трудно. Всё тело словно помятое, болит каждая мышца, каждая связка.
- Если бы вчера ты не лентяйничал, сегодня мог бы дрыхнуть ещё часа два, - подталкивая Виктора к выходу из сарая, ехидно заметил Фрэд. - Естественно на завтрак времени у нас нет. Загрузим машины, тогда и поедим.
На улице было свежо, дул слабый ветерок, насыщенный запахом сырости и какой-то тёрпкой пряности. Выходя из сарая, мальчик мельком взглянул на застывшую фигуру Крэга, у которого на чёрной каменной коже выступили янтарные капельки росы. Приплюснутое лицо великана хранило величавое молчание, сейчас оно и вправду каменное и узнать, что скрывается под ним, в глубине тела и души, было невозможно.
- Иди, иди, бездельник! - опять подтолкнул Виктора в спину Фрэд. - Работы полно, а ты еле шевелишься!
Всю дорогу до карьера он то и дело бурчал, называя Виктора бездельником, лентяем и бесполезным приблудой, свалившимся на его голову. И что он, Фрэд, всю жизнь только и "мечтал" о том, что бы кормить и присматривать за чужим пацаном.
В самом карьере стало малость полегче. Правда только с моральной стороны, потому что физическую работу, сдвигание камней, делал мальчик, а Фрэд считал количество камня в стопках. И делал это вдали от Виктора, лишь время от времени напоминая тому, что б он пошевеливался.
Работать было ещё тяжелее чем вчера. Особенно при мысли, что сбежать с карьера будет невозможно, разве что Фрэд уйдёт куда-нибудь или случится что-либо непредвиденное.
Но ничего такого не произошло. Когда приехали машины, три огромных грузовика, не монавто, а старые, колёсные, Виктор уже еле ворочал камни. Хорошо хоть Фрэду было не до него, не то он заметил бы, что мальчик уже абы как делает свою работу, с трудом удерживая в натруженных ладонях монтировку.
Вместе с грузовиками прибыли двенадцать грузчиков, по четыре на машину и стали лихо, со знанием дела, грузить камень. Пока они это делали, Фрэд как заведённый метался от машины к машине контролируя погрузку и подсчитывая ряды уложенного в кузова камня. Виктора он заставил влезть на одну из стопок камня и следить за въездом в карьер.
- Когда появится очередной грузовик, маши ему, что б подъезжал к этой стопке, - приказал он. - Я занят и могу не уследить, а ты всё равно ничего не делаешь, - сказал Фрэд.
Поэтому у Виктора появилась возможность отдохнуть. Усевшись лицом в сторону въезда в карьер, мальчик снова стал подумывать о побеге. Но косые взгляды Фрэда, которые Виктор замечал время от времени, говорили сами за себя - контроль хозяина карьера над всем происходящим был полным и неусыпным.
От нечего делать Виктор решил наконец-то снять повязку, ведь язвы, сделанные чёрным отшельником, его не беспокоили уже целых два дня.
Делать это он стал потихоньку, боясь что грязные бинты крепко прилипли к ранам. Но ничего подобного не произошло. Бинты неожиданно легко сматывались с руки и скоро на ней остался один единственный слой, под которым лежала марля с остатками бальзама доктора Юль-Нь. Виктор аккуратно поддел краешек марли и сожмурившись в ожидании боли, поднял его.
Под марлей не было никакой язвы. Вместо неё бледно-грязную кожу предплечья опоясывали причудливые узоры лилового цвета, похожие на стебли какого-то растения. "Стеблей" было три штуки и дальше локтя они не шли.
Мальчик осторожно потрогал их пальцем, но ничего, кроме обычного прикосновения к собственной коже, не почувствовал. И на вид узоры ничего примечательного не имели, словно кто-то взял и нарисовал их чернилами на его руке. Да только это было не так и Виктор хорошо понимал, всю необычность их появления.
Но если не болит, то выходит и беспокоиться нечего, решил Виктор. И в этот момент в карьер стал въезжать очередной грузовик. Мальчик замахал ему, не замечая что на его руку смотрит один из водителей, незаметно подошедший сбоку.
- Интересное тату, - услышал Виктор. Обернувшись, он увидел молодого парня с цветастой банданой на голове, из-под которой выбивались пряди длинных каштановых волос.
- А-а, это, - не сразу сообразил мальчик, о чём говорит парень и сразу же опустил правую руку, на которой был лиловый узор. - Да это, так..., ерунда, - поправляя рукав, сказал он.
- Естественно, - улыбнулся парень. - Только слегка необычная ерунда и ты бы её не выставлял напоказ, а то по дороге сюда нас останавливали вежливые ребята из ЧК, которые интересовались одним двенадцатилетним парнишкой, сбежавшим из приюта. И ты, между прочим, очень похож на него и не только одеждой, но и кое-чем на правой руке.
Виктор ошарашено вытаращил глаза. Известие о том, что его разыскивают магики из ЧК не могло быть новостью, он догадывался, что в покое его не оставят. Но сам побег и всё, что с этим было связанно казались мальчику чем-то давним и нереальным, словно произошедшим в другой жизни. Поэтому услышать от кого-то чужого, что тебя разыскивают, для Виктора стало полной неожиданностью.
- Я это..., - начал было он оправдываться, но парень перебил его?
- Мой тебе совет, дружище, сменить свои приютовские клетчатые шмотки на что-нибудь обычное, не впадающее в глаза. Выкинуть бинты и руку с татуировкой никому не демонстрировать. Не знаю, что это такое, но магики зря гоняться не будут, поверь мне.
Он снова улыбнулся:
- Ты только не бойся, нормальные люди, такие как я, тебя магикам из ЧК не заложат. А вот твой хозяин, или кто там он тебе, продаст тебя с потрохами. Запомни это.
Парень отошёл в сторону, чтобы не мешать подъезжающей машине и когда та остановилась, дружелюбно подмигнул Виктору.
- Между прочим левой рукой махать удобнее.
- Ага, - понимающе кивнул головой мальчик. - Спасибо!
- Не за что, - отмахнулся парень и вернулся к своей машине.
А со стопки, где сидел Виктор, началась погрузка камня.
Потом приехал ещё один грузовик. Новенький, на пневмо-гусеничной подвеске, касающейся земли лишь при остановках. Он блестел свежей заводской краской и гудел тихо и мелодично, словно имел не мощный двигатель, а маленький електромоторчик.
Виктор загляделся на него и едва не получил от Фрэда.
- Ты что рот раскрыл, пацан?! Никогда монавто не видел или может камень в него загрузить хочешь?
- Из него хороший помощник будет! - заржали грузчики, выскочившие из вместительной кабины.
- Давай, подавай камень!
- А по два, слабо! - подначивали они.
Мальчик не знал что сказать. Но за него ответил Фрэд:
- За погрузку вам платят, а он получает совсем за другое, - и легонько стукнул Виктора по затылку. - Иди к вон той пиле и жди конца погрузки, не путайся под ногами! - тихо приказал Фрэд и Виктор поспешил выполнить сказанное - находиться в компании взрослых, насмехающихся с тебя, ему совершенно не нравилось.
Присев на кусок битого камня, он стал дожидаться конца погрузки. Очень скоро солнце и монотонность ожидания сморили его и Виктор уснул, прислонившись спиной к металлической раме пилы.
Ему приснился сон, в котором он вместе со Стасом и Никой пробирались сквозь высокие травяные заросли по узкой, извилистой тропинке. Причём себя он видел со стороны, высоким и стройным, в чёрных кожаных одеждах и удобных, высоких ботинках, блестящих острыми, металлическими носками. Идти было легко, но маленькая Ника отставала и всё время надоедливо хныкала, просилась на руки. Виктор посадил её себе на плечи, подняв её своей сильной, правой рукой. Но тогда и Стас стал проситься на руки и Виктору пришлось взять и его.
Они были лёгкими как пушинки и совсем не мешали Виктору делать широкие, уверенные шаги. Но через некоторое время он подумал, что это как-то необычно, ведь он ещё ребёнок, а уже такой большой и сильный. А сестра с братом как были маленькими так такими и остались. На что Стас сказал, сидя у него на плече:
- Нечего тебе удивляться, Знак ведь сделал свой выбор. Вот он, на твоей шее, - и ткнул Виктора пальцем чуть выше правой ключицы.
Ткнул так сильно, что Виктор закричал от боли и дёрнув головой, ударился во что-то твёрдое и слепящее, рассыпающее искры.
Это была металлическая рама пилы. И уже не во сне, а наяву.
- Эге, да так и голову разбить недолго! - раздался знакомый, насмешливый голос.
Всё ещё видя разноцветные фейерверки, Виктор открыл глаза и увидел Фрэда, стоящего перед ним и ехидно скалящего зубы.
- Вставай, дурень! Если ты своей дубовой башкой разобьёшь мне пилу, я конечно удивлюсь, но отрабатывать тебя заставлю до конца жизни! - довольный своей шуткой он засмеялся и схватив Виктора за рубаху, резко поднял на ноги.
- Уже все уехали, я неплохо заработал, а ты, я вижу неплохо отдохнул. Проспал пол дня и наверное жрать хочешь как собака! Так уж и быть, накормлю тебя. Бесплатно! - щедро пообещал он и мечтательно ухмыльнувшись, добавил: - Сам своей доброте удивляюсь, но ничего сделать не могу - такой уж я есть.
Похоже он ждал похвалы от Виктора и тот вовремя сообразил это.
- Да, вы добрый, дядя Фрэд, кормите меня, разрешили жить у вас.
- Когда-нибудь моя доброта меня погубит, - выпятив нижнюю губу, жалостливо сказал Фрэд и следуя своей манере, не оборачиваясь, пошёл вперёд, к выходу из карьера. - Не отставай, пацан, а то ещё заблудишься! Ха-ха!!
Но заблудиться здесь было невозможно, как и невозможно было незаметно удрать из-за спины, идущего впереди Фрэда. Может кто-то и рискнул это провернуть, но только не Виктор и уж точно не здесь, посреди высоких, отвесных стен. Поэтому мальчику пришлось отложить свой побег ещё на один день.
До вечера оставалось ещё достаточно времени и Фрэд, покормив мальчика очередной порцией консервы, но уже с огромным куском хлеба, заставил его подметать около своего дома. Но это была скорее всего превентивная мера, не позволяющая Виктору сидеть без дела и дающая возможность Фрэду наблюдать за малолетним работником. Мусора практически не было, но приказ был чётким - промести все дорожки, без исключения и мальчик послушно его выполнил. Но работа затянулась до темноты и неизвестно сколько пришлось бы ещё стараться Виктору, если б не автомобильные гудки, прорезавшие вечерний воздух, едва только начало темнеть.
Ругаясь, Фрэд выскочил из дома и приказав Виктору спрятаться в своём сарае, направился вдоль по дороге, которая огибая дом, уходила куда-то на восток.
- Какого чёрта кого-то принесло на ночь глядя! Я вам, блин, покажу, как беспокоить меня в неположенное время! - орал Фрэд, на ходу передёргивая затвор двуствольной винтовки. Похоже насчёт ночных ворюг он всё-таки не шутил и это серьёзно подействовало на мальчика. Бросив метлу, он пулей умчался в сарай и оттуда стал прислушиваться к непрекращающимся гудкам и затихающим вдали крикам хозяина.
Стоящая около стены чёрная статуя Крэга неожиданно сдвинулась с места и слегка хрустя мелкими камешками, умчалась в сторону шума. Виктор хотел окликнуть Крэга, но тот ожил так стремительно, что мальчик даже не успел этого сделать, а кричать во след не решился. Это было бы чересчур глупо.
Гудки стихли и в сгущающихся сумерках повисла настороженная тишина. Потом вдруг из темноты возникла чёрная фигура Крэга, со зловеще блестящими красными глазами. Виктор испугался его появления, ведь тот только что умчался прочь.
- Отмеченный, тебе пора уходить отсюда, - сказал Крэг, наклонившись к отступившему в сарай мальчику.
- Уходить? - переспросил Виктор.
- За тобой приехали люди с белыми шарами в головах, я слышал их разговор с хозяином. Им нужен именно ты, отмеченный.
- Но как же..., куда мне бежать? - запаниковал мальчик. Он не знал, кто такие приехавшие за ним люди, может магики, но бежать в ночь и опять в сторону приюта... Ведь иного пути отсюда не было: с одной стороны камыши, с другой карьер. - Я не знаю, Крэг!
Чёрные руки каменного существа протянулись к мальчику.
- Никогда бы не подумал, что буду помогать отмеченному, - сказал Крэг. - иди мне на руки, я унесу тебя отсюда.
Виктора не пришлось долго уговаривать. Он подошёл к великану и тот легко поднял его на руки и так, удерживая как маленького ребёнка, прижатого к каменной груди, понёс его вперёд. И сделал он это так стремительно, словно полетел. Встречный ветер зашумел вокруг них, а каменные губы зашептали:
- Не бойся, отмеченный. Сейчас мы выскочим из карьера, а потом я побегу на север. Ты же туда хотел попасть?
- А ты откуда знаешь? - удивился Виктор.
- Прочитать твои мысли гораздо проще, чем судьбу, - сказал Крэг. - Сейчас, пока знак ещё не сделал выбор, я могу знать всё, о чём ты думаешь. Это уже потом ты сам будешь решать, кого допустить к своим мыслям, а кого нет. А пока ты ещё обычный человек, но - отмеченный.
- Почему ты так меня называешь? - спросил Виктор. В этот момент что-то массивное предстало пред ними. Это была стена карьера, но Крэг легко взобрался на неё и уже через мгновение бежал по горизонтальной поверхности.
- Потому что ты отмеченный, - просто пояснил Крэг. - Как же иначе я могу тебя называть?
- А знак?
- Знак у тебя на руке, но он ещё не сделал выбор. Правда я слышал, что знаку помогает сам отмеченный, но как он это делает, я не знаю.
- Выходит след, оставшийся от прикосновения чёрного отшельника называется знаком, - подытожил мальчик. - И какой же выбор он должен сделать? Он что, живой?
- Он живой до тех пор, пока живёшь ты.
- А выбор?
- Ты задаёшь много вопросов, отмеченный. А ответов я знаю слишком мало. Я совсем немного прожил за Линией, в Дикой Стране и может именно потому, не могу вернуться туда.
- Тебя держит Фрэд?
- Меня держит моё обещание, глупо данное хозяину. Но оно не вечно, не беспокойся.
Великан замолчал, мальчик тоже. Прижавшись к каменной груди, он ощущал как под твёрдой поверхностью спокойно бьётся сердце Крэга, чувствовал тепло его тела и не мог понять, почему такое существо как он, служит Фрэду. Какое ещё обещание он мог ему дать? И зачем?
Они бежали по бескрайнему простору ночи, Виктор смотрел на мерцающие высоко в небе звёзды и на приплюснутую чёрную голову Крэга. Почему-то вспомнилось далёкое время, когда отец брал его на руки и вот так же нежно прижимал к своей груди. Не такой каменной и сильной, но такой же доброй и надёжной. И как когда-то давно, мальчик обнял существо, держащее его на руках и сильно, всем телом прижался к нему. Ему было хорошо, уютно как не было уже несколько лет.
- Крэг, ты самый лучший из всех, кого я знаю, - честно признался Виктор. - Ещё никто и никогда не помогал мне так как ты. Может ты сбежишь вместе со мной? - Спасибо, отмеченный, за твои слова и за чувства. Но я не могу пойти с тобой и не только потому, что должен сдержать обещание. - Крэг посмотрел на мальчика и тому показалось, что он улыбнулся. Хотя в такой темноте увидеть его улыбку было нелегко. - Ты, отмеченный и я не имею права идти с тобой. Я могу помешать знаку сделать выбор, а этого делать нельзя.
- Почему?
- Нельзя и всё, - коротко пояснил великан. - Лучше взгляни вперёд - это не то место, куда ты так стремился?
Виктор повернул голову и увидел перед собой, вдали, множество огней, которые могли быть только одним - городом.
- Это Астон? - спросил он.
- Это человеческий город и в него ты войдёшь без меня.
4. Свобода выбора.
Яркие огни города манили сильно, как никогда. Наверное ещё ни разу в жизни Виктору не хотелось попасть туда прямо сейчас, преодолев последние несколько сот метров за один вздох.
К сожалению, это было невозможно. Но мальчик не расстраивался, он побежал вперёд, к огням, словно там ждали его родители и друзья, тёплые объятья и добрые слова. И неважно, что всё было не так. Неважно, что впереди ждало разочарование, подсознательно он был готов к нему. Но это будет потом, а сейчас он бежал к цели своего короткого путешествия, к иллюзорной мечте. Ему казалось, что все неприятности и несчастья остались где-то там позади и уже не коснутся его никогда.
Крэг не стал подходить к городу. Он распрощался с Виктором, едва только тот сказал, что перед ними место, куда он хотел попасть. Великан даже не попрощался, просто поставил мальчика на землю, сказал "иди" и отступив в темноту, беззвучно растворился в ней, словно состоял не из камня, а из ночного воздуха и мглы. И Виктор даже не успел пожалеть о его исчезновении, потому что тот был слишком быстр, а мальчик слишком занят мыслями о предстоящем возвращении в город. Уже потом, когда сияющие огни приблизились и превратились в уличные фонари и окна домов, Виктор на миг пожалел, что не попрощался с Крэгом. Но только на миг, потому что теперь его ждало новое приключение - возвращение в прошлую жизнь.
Был поздний вечер. На улицах города ещё ходили прохожие и проезжали автомобили, в основном монавто. Ещё работали некоторые магазины и уже открывались ночные заведения. Но до них Виктору не было никакого дела. Денег он не имел ни копейки и не мог позволить себе купить что-либо из еды. Правда еда его почти не интересовала. Главное чего он хотел, так это поскорее добраться до своего старого дома. И неважно, что там его никто не ждёт, что там давно уже чужие люди. Главное добраться до него, увидеть, коснуться своего прошлого и возможно тогда что-то решится. Мальчик свято верил, что дома, там, где он совсем недавно жил, он как-то изменит всё что с ним произошло.
Но что-то было не так. Он не узнавал улиц, по которым шёл и никак не мог сообразить, в какую сторону ему идти. Наверное за те несколько лет, проведённые им в приюте его город изменился до не узнавания или, просто, он попал в район, где никогда не был. Город большой и последнее было самым верным предположением.
Спустя час Виктор забеспокоился, решив что заблудился. К тому же он сильно устал и дальнейшие поиски дома становились непосильной задачей. Нужно было отдохнуть, дождаться утра. Поэтому найдя тёмный подъезд дома, мальчик зашёл в него, забрался под лестницу и свернувшись калачиком, моментально уснул. Без каких-либо дум и сновидений.
Ему ничего не снилось, а если и снилось он ничего не запомнил. И проснулся от того, что кто-то легко толкнул его, даже не толкнул, а так, немного подвинул.
- Кто здесь? - спросил Виктор, резко дёрнувшись в сторону и больно ударившись об стену.
- Спи, я не помешаю, - услышал он совсем рядом хрипловатый голос. - На улице дождь начался и до утра ещё далековато. А у меня, между прочим, плед есть. Могу поделиться.
Голос принадлежал тёмной массе, заслонившей от него выход из-под лестницы и был совершенно миролюбивым и не грозным. К тому же пробраться мимо него было бы невозможно.
Краешек пледа лёг на спину мальчику и он не дал упрашивать себя дважды, слегка потянул плед на себя, а потом придвинулся к чужаку.
Второй раз он проснулся сам по себе. Плед всё так же лежал на нём, но рядом никого не было. Едва передвигая занемевшее от лежания на холодном полу тело, мальчик с трудом вылез из-под лестницы. В углу, около входной двери, на смятой картонной коробке сидел ссутулившийся человек в сером, очень даже поношенном плаще. Казалось он дремал, но стоило Виктору подойти к нему, как человек шевельнулся и хрипло спросил:
- Выспался?
- Замёрз, - признался мальчик. - Можно я пока вашим пледом обмотаюсь?
- Валяй, - великодушно позволил незнакомец. В пол оборота он взглянул на Виктора.
- Ты откуда такой взялся?
- Какой? - испугался мальчик.
- Бездомный и замученный, - пояснил он. - Я почти всех побирушек малолетних в этом районе знаю, а ты явно не здешний.
- А я не побирушка! - обиделся мальчик. - Я живу здесь.
- Даже так?! - удивился незнакомец. - Под лестницей?
- Нет, в этом городе.
Человек тихонько засмеялся:
- Ну-у, все тут живут. Даже одноглазый Мгтанга. Хотя все, и даже мэр!, знают, что он не местный. По его чёрному лицу и по кольцу в носопырке это сразу видно.
Он полностью повернулся к Виктору. Его лицо было суховатым, но не старым, потому что морщин практически не имело. Длинные волосы аккуратно собранны в пучок и спрятаны под маленькую вязаную шапчонку грязно синего цвета. На коленях незнакомец держал старый пошарпаный блокнот, с каким-то неопрятным чертежом и то, что мальчик принял за дрёму, на самом деле было глубокой задумчивостью.
- Да ладно, можешь ничего про себя не рассказывать. Мало ли в нашем огромном мегаполисе таких вот маленьких и никому не нужных людишек как мы.
- Нет, я вправду тут живу, - заверил Виктор. - Вернее жил раньше, а вот теперь решил вернуться домой. Да только дом всё никак не могу отыскать, наверное заблудился.
- Найти нужный дом не проблема, - сказал незнакомец. - Главное что бы в этот дом впустили, если ты понимаешь о чём я говорю. Вот как ты думаешь, тебя впустят?
Виктор присел на корточки около незнакомца, поправил плед.
- Не знаю, я-то давно там не был.
- Да ты, вобще-то, не такой уж и древний, что б тебя не вспомнили. Главное, что б в прошлый раз ты там ничего не спёр. Такие вещи люди лучше запоминают, чем лица.
- Не-е, я там жил. Всей семьёй. С папой, мамой, братом и сестричкой, Никой.
- Ну?
- А сейчас..., не живу, - побоялся сказать всю правду мальчик. Мало ли что на уме у этого человека. Хоть с виду он вроде бы и ничего.
- Ладно, можешь не рассказывать, - не стал напирать незнакомец. - Кстати, дождь уже кончился, нужно идти отсюда. А то знаешь, как бывает - откуда ни возьмись появляется представитель закона и препровождает тебя в каталажку. Я-то как я, а вот тебя в какой-нибудь приют мигом отправят.
Виктор сразу схватился на ноги.
- Пойду искать дом, пока!
Незнакомец тоже поднялся.
- Давай вдвоём, веселее будет. Да и тебя никто не тронет, ты ж со мной будешь. За сына примут, уж точно.
Мальчик не возражал. Ему ужасно не хотелось попадаться кому-либо в руки, особенно когда он почти уже добрался до дома. Плед у него не требовали и Виктор не спешил отдавать его. Так было теплее и к тому же не было видно его приютовской одёжки.
Незнакомец взял картонку, на которой сидел. Она оказалась чем-то вроде чемодана. Блокнот положил во внутренний карман плаща. Поправил плащ.
- Идём, я знаю одно местечко, где можно перекусить. Мне там должны.
Они вышли в сырое ранее утро, с мелкими лужами на асфальте и редкими прохожими.
Незнакомец был гораздо выше среднего роста и к тому же шёл слегка сгорбившись, скорее всего по давней привычке стараясь не слишком выделяться на общем фоне среднего населения. В одной руке он нёс свой картонный чемодан, а второй, правой, размашисто показывал по сторонам.
- Вон там жил один мой знакомый, художник. Так он как-то нарисовал огромный зелёный треугольник. Равнобедренный, если ты знаешь, что это такое. И наискосок линию, от края и до края. Чёрную. Так знаешь, что потом сталось?
- Нет.
- Его картину купил один богач за такие бабки, что моему знакомому и не снились.
- Да?
- Конечно! Он теперь живёт припеваючи, правда в дурдоме, потому что потом стал рисовать всякую ерунду. Люди смотрели и думали, что он свихнулся. Вот он тогда и свихнулся. Разпереживался.
- Не повезло.
- Повезло, ведь могли и магики из ЧК загрести. Он то ведь краски из-за Линии доставал. Магические. И картины его шевелились, сами по себе. Все до единой, окромя того треугольника.
Они перешли на другую сторону улицы и направились через дворы к серому, сплошь застеклённому зданию с какой-то несуразной надстройкой над входом.
- Это кафетерий одного моего знакомого. Я ему недавно починил водопровод и обещался кое-что усовершенствовать. Я у него часто питаюсь и он даже рад, что я за работу беру не деньги, а еду.
Несмотря на ранний час стеклянная дверь кафетерия была открыта. А маленькая табличка у входа гласила:
Кафетерий "Солнышко"
Работает круглосуточно без перерыва и выходных.
Они вошли в просторный зал, сплошь и рядом заставленный овальными столами и стульями с высокими резными спинками. Длинная, сверкающая стойка манила к себе дразнящим запахом свежих котлет, жареной картошки и какой-то здобы.
Людей в зале не было совершенно. Даже за стойкой.
- Эй! Есть кто живой?! - внезапно закричал спутник Виктора, вызвав у мальчика непреодолимое желание сразу же броситься назад, за дверь.
Откуда-то из-за стойки, из глубины начинающихся за ней помещений, раздался такой же дикий, но куда более громогласный выкрик:
- А шо б ты лопнул, Никель! Так же ж и руку топором оттяпать можно!
Из одной из открытых дверей показался громадный, под стать своему голосу, человек, одетый в оранжевый халат и такой же, солнцеподобный поварской колпак. Его круглое, розовое лицо обрамляла курчавая рыжая борода, почти такого же цвета, как и его одежда.
Внешний вид этого человека поразительно соответствовал названию кафетерия и Виктор даже улыбнулся, решив что "Солнышко" это как раз он.
- Нельзя же так орать, Никель! - возмущённо сказал бородач, хотя на его лице это никак не отразилось, может он совсем не злился на посетителя, а может улыбка была его профессиональной маской.
- Своим криком я помог тебе избавиться от негативной энергии, - сказал спутник Виктора, которого бородач называл Никелем.
- Благодарю, я сразу стал чувствовать себя лучше, - улыбнулся бородач и взглянул на мальчика. - Кто это с тобой? Очередная жертва твоих философских изысканий?
- Просто случайный знакомый, - сказал Никель. - Можете познакомиться, - он показал рукой на бородача, - Сильвестр, мой лучший друг, а это..., - он сделал паузу, ожидая слов мальчика.
- Виктор, - наконец-то сообразил тот и неловко протянул руку бородачу. Ладонь Сильвестра была огромной, горячей и мозолистой.
- Ну вот, будем знакомы, - сказал Сильвестр и заглянув прямо в глаза Виктора, сделал вывод, - я так понимаю, вы ещё не завтракали.
- В принципе, мы не сильно-то и хотим, но проходя мимо, решили заглянуть. Я знаю, что хорошие посетители, с позитивным зарядом энергии, способны поднять настроение на весь день, - Никель беззубо улыбнулся. - К тому же я очень лёгок на руку, ты это знаешь.
- Да уж, после тебя посетители так и прут, - кивнул бородач и добродушно добавил, - во все стороны, как тараканы.
Он нагнулся к многочисленным плиткам с кастрюлями и жаровнями и стал насыпать в тарелки всякую всячину и выставлять на прилавок.
- Судя по твоему клетчатому костюмчику, ты, приятель, из какого-то приюта, - сделал он вывод, распрямляясь. Участливо спросил: - Убежал?
- Ну-у, - неуверенно пожал плечами Виктор, - хотел домой попасть. Туда, где когда-то всей семьёй жили.
- Сирота? - опять спросил Сильвестр.
Нежданные слёзы набежали Виктору в глаза и что бы скрыть их появление, он промолчал, лишь кивнув головой.
- Держись, приятель, - улыбнулся Сильвестр. - Жизнь такая беспощадная штука, что иногда и на жизнь не похожа.
- Это уж кто как её понимает, - беря пару тарелок, сказал Никель. - А вобще-то всё зависит от кармы. У каждого она своя и нам приходится метаться по узкому кармическому коридору, воспринимая незначительные отклонения за свободу выбора.
-Вы тут жуйте, а я пойду работать, - вдруг заторопился Сильвестр. - С минуты на минуту должны постоянные клиенты повалить, а утренняя смена не шевелится.
Он опять скрылся за дверью и уже оттуда, громко сказал:
- Посуду за собой уберёшь, Никель. А тебе удачи, малец!
- Спасибо! - шморгая носом, сказал Виктор.
Они сели за дальний столик и принялись за еду.
Завтраком такое пиршество назвать было нельзя, особенно после Фрэдовых консервов. Да и в приюте Виктору редко приходилось столько есть, разве что по праздникам или в дни приезда кого-нибудь из попечительского совета. Кроме общеизвестного картофельного пюре с огромной котлетой и кусочков сыра, в тарелках лежали кусочки чего-то хрустящего, обжаренного в кляре, ломтики мяса, нафаршированные чем-то острым и овощным, что-то мягкое, похожее на рыбу и залитое бело-золотистым соусом, стопочки идеально ровных, слоёных квадратиков, завернутые в салатные листья картофельные палочки, посыпанные ароматными зернышками и несколько видов салатов. Плюс два свёрнутых блинчика, политых сиропом и большая чашка горячего какао. Съесть всё это было невозможно и как Виктор не старался, не смог уничтожить даже третьей части своей порции.
Зато Никель старался вовсю. Он завёл пространный разговор, про место человека во вселенной, причём даже не стараясь быть понятым и в промежутке между заумными фразами, типа: - Временной континуум такой же реальный для человека, как и пространственный, но в тоже время он ирреален, - успешно поглощал завтрак. Как всё это помещалось в его, мягко говоря стройном теле, мальчик не мог понять. Но сильно по этому поводу не волновался - завтрак был вкусен, новые знакомые совершенно не опасные люди, а день только начинался и он должен был быть прекрасным.
В кафетерий вошли двое молодых людей. Они быстро прошли к стойке и стали требовать, что бы их обслужили. Тотчас из подсобки появилась толстая повариха и ворча о столь ранних посетителях, стала насыпать им еду. В это время в зал один за одним стали входить самые разные люди и вскоре их подсобралось не так уж и мало. На невзрачную парочку, разглагольствующего Никеля и притихшего Виктора, никто не обращал никакого внимания. Благо места в зале было предостаточно и к ним никто не подседал. Но Виктор чувствовал себя очень неуютно. Он опять поплотнее закутался в плед и сгорбился, стараясь быть как можно меньше заметным.
И Никель, наконец-то, сообразил, в чём дело.
- Похоже ты боишься, что тебя узнают, - сказал он, выковыривая грязноватым пальцем остаток мяса, застрявший меж его пеньков.
Виктор молча кивнул.
- Неужто в приюте так погано? Или, может, ты там нашкодничал? - стал допытываться Никель.
- Нет, я просто не хочу туда возвращаться, - нехотя ответил мальчик.
- Тогда нам самое время заняться твоей маскировкой, - сделал вывод Никель. - А то твоя приютовская одёжка так и бросается в глаза. Пошли!
Он встал из-за стола и подхватил свой картонный чемодан. Правда сперва сложил туда остатки пиршества, завернув их в кусок лощёной бумаги.
- А тарелки? - спросил Виктор. Никель сотворил умную гримасу и ткнув указательным пальцем в потолок, заметил:
- Я не ворую, тем более у друзей и тем более посуду. И тебе не советую.
- Да нет, - попытался объяснить ему Виктор. - Нас же просили убрать за собой. Сильвестр просил.
Никель лениво отмахнулся от такого предложения.
- Это такие мелочи, ерундовые. К тому же здесь столько народу, что никто и не заметит, чья это посуда.
- Но ведь Сильвестр просил...
- Тогда можешь отнести всё вон туда, - кивнул в сторону Никель. И сам себе заметил, - И чего это я должен за собой убирать? Это их работа, за которую им платят деньги. А мне они и так должны.
- Так ведь вы друзья, - сказал мальчик. Никель фыркнул:
- Друзья, если ему чего-то надо! А так, просто знакомые...
Он так и не взялся за грязную посуду и Виктор всё отнёс сам. Когда он ставил её на полку у окошка с соответствующей надписью, его заметил Сильвестр.
- Подожди! - махнул ему рукой и передал через окошко чёрный пакет. - Это тебе, приятель. И Никелю скажи, что это я дал именно тебе. Понял?
- Спасибо, дядя Сильвестр, - благодарно улыбнулся ему мальчик. Солнцеподобное лицо озарила ответная улыбка.
- Удачи тебе, приятель!
Никель ждал за дверью и увидев чёрный пакет нисколько не удивился.
- Он обычно так и делает, - сказал он. - Если тебе дал, то ты и несёшь. Так?
- Угу, - подтвердил Виктор.
Дальше этот вопрос не обговаривался. По крайней мере до обеда.
А пока они пошли в направлении, известному лишь Никелю. Причём он разумно вёл мальчика какими-то задворками, даже не дворами и многозначительно замечал при этом, что наличие любопытных глаз никому ещё пользы не приносило.
В одном из таких задворков он подошёл к небольшому сарайчику, тщательно выкрашенному в зелёный цвет и постучал в узенькую, оббитую дермантином дверь.
Никто не ответил.
-Наверное никого нет дома, - решил Виктор.
- Естественно, - подтвердил Никель. - Я-то здесь.
- Это твой дом? - удивился мальчик
Никель кивнул и откуда-то из-за пазухи эффектным жестом фокусника извлёк маленький пульт управления. Нажал кнопку и дермантиновая дверь со скрипом приоткрылась.
- Заходи, - пригласил он.
- А чего ты стучал? - спросил Виктор.
- Да так, на всякий случай, - уклончиво ответил хозяин модернизированного сарайчика. - Вдруг кто в гости зашёл, пока меня не было. Надо ведь вежливым быть и воспитанным.
- Но дверь-то закрыта!
- Зато легко открывается и без пульта.
- Так тебя могут обокрасть, - сказал мальчик и зашёл вовнутрь.
Здесь был полный бардак, как и должно быть в сарае, пусть даже приспособленном под жильё. Кучи ящиков, каких-то полиэтиленовых пакетов с проводами и коробок с торчащими из них электрическими приборами. На крохотном диванчике валялась гора одежды, вперемешку с теми же проводами. Единственным свободным от вещей местом был элегантный крутящийся стул около заваленного всякой всячиной маленького стола. И даже на потолке было месиво из проводов, каких-то железок и паутины.
- Иногда так и случается, - сказал Никель. - Но вся загвоздка в том, что войти сюда легко, а вот выйти не так уж и просто. Естественно если не вырубить свет, то есть электричество.
Он устало рухнул на стул и махнул рукой мальчику - мол, располагайся.
- А я думал ты, это самое, без дома, - присев на краешек дивана сказал Виктор.
- Я так тебе скажу, Витёк. Наличие жилища, то бишь дома, для меня ничего не значит. Разве что место для хранения некоторых вещей. Естественно я здесь могу поспать, переждать непогоду или, к примеру, поразвлечься..., вобщем, проехали. Но всё это мне предоставляет окружающая нас цивилизация. Ведь мы же сегодня спали под лестницей?
- Ну да, - согласился мальчик и вздрогнул, вспомнив утреннюю прохладу и удобство сна на бетонном полу.
- Вот видишь! - довольно произнёс Никель. - У меня имеется тысяча доводов в пользу жизни без личного жилья и даже без личного имущества, но проживая среди людей, нужно быть подобным им. Это называется мимикрией, то есть способностью приспосабливаться под окружающий тебя, агрессивный мир. Вот именно поэтому я и завёл вот это жильё. Естественно пришлось обезопасить его от всяких посягательств, но только потому, что мне нравится всё время что-то мастерить, паять, клепать. Одним словом не бездельничать.
- И ты где-то работаешь?
- Только для пропитания, - небрежно ответил Никель. - Работа закрепощает, даже само слово является производным от слова "раб". А я человек свободный! Что и тебе советую.
Он поднялся со стула и стал рыться в куче одежды, лежащей на диванчике.
- Сейчас мы подыщем что-нибудь для тебя, что бы доказать мою идею в жизни. Ты снимай свои тюремные шмотки, у меня точно есть всё что нужно.
Пока Никель извлекал на белый свет подходящие вещи, Виктор снял свою грязную и уже кое-где рваную одежду, оставшись только в трусиках и грязно-белой тенниске.
- Можешь и её снять, - категорично предложил хозяин сарайчика и не оборачиваясь подал мальчику чёрные, плотные штаны. Затем порылся ещё, сказал "ну вот, всё" и повернулся к Виктору. И удивлённо выдохнул:
- Отмеченный... Не понял.
Мальчик испуганно спрятал правую руку за спину.
- Не, в самом деле отмеченный? - уже спросил Никель и протянув руку, притронулся к Виктору. - Покажи, я просто не могу поверить в то, что только что видел.
Виктор медленно показал руку. Лиловые стебли как и прежде опоясывали его предплечье и даже казалось, что уже дотягивались до локтя. А может и нет, он-то их не замерял.
- Да уж, даже глазам не верится, - покачал головой ошарашенный любитель свободной жизни. - Значит ты не просто бездомный беглец, а ещё и отмеченный. Чего ж ты в город припёрся?
- Я не бездомный, - резко ответил Виктор. Он схватил одежду и стал быстро одеваться. - Я здесь раньше жил, почти в самом центре Астона.
- Где, где? - переспросил Никель. - В Астоне? Так он же в семидесяти километрах отсюда, парень! Ты слегка, как бы, дезориентировался.
- Это не Астон?! - огорчился мальчик. Все его надежды на скорое возвращение домой разом рухнули и он даже сел на пол, огорчившись до самого предела.
- Это Навпирк, мой родной город, а не твой.
- А я же так хотел домой попасть, - дрожащим голосом произнёс мальчик.
- Так ты из-за этого и с приюта сбежал? Из какого?
- Из Локхида.
- Говорят хорошее место, - качнул он головой. - Мой тебе совет, возвращайся. Там тебя в люди выведут.
- А как же твоя свободная жизнь?
- Она моя, а ты отмеченный. У тебя она совсем другая, - он нагнулся и взял чёрный пакет, подаренный Сильвестром. - Вобще-то ты должен идти в Дикие Земли, но это можно сделать и потом, когда вырастишь. Там совсем неплохо, я там был.
- А чего же вернулся сюда? - спросил Виктор. Он уже стал успокаиваться от неожиданной новости и теперь ему было интересно узнать историю Никеля.
- Чего, чего, - скривился Никель, доставая из пакета аккуратные свёртки и выкладывая их на стол. - Жить там неплохо, всякие чудеса, волшебство, опять же полиции нет. Да только там, братец, хлеб на деревьях не растёт! Хочешь жить, изволь пахать как вол! А я человек свободный, люблю всякие штуковины мастерить для собственного удовольствия, а не для пропитания. Только когда припрёт, тогда стараюсь и для желудка. Здесь, в городе, между прочим, я числюсь безработным и за это пособие получаю. Опять же, всякие блага цивилизации, электричество к примеру. Нет, жизнь за Линией не для меня. Это уж точно.
- А мне там понравится?
- У тебя выбора особого нет, ты ж отмеченный, - он развернул один из свёрточков, посмотрел и свернул его опять. - Это тебе, в дороге сгодится.
- Ну и что, что отмеченный! - не унимался мальчик. - Разве я здесь не могу жить?
- До поры, до времени, - согласился Никель. - А потом все узнают, что ты отмеченный и тобой сразу же займутся магики из ЧК. Выловят, как бездомную собаку и отправят в свои лаборатории, опыты ставить. Ты им можешь здорово пригодиться! Может из твоих клеток они какого-нибудь полезного урода выведут, гомункулоса или ещё кого. Или, к примеру, заклинание, для улучшения летающих машин, этих монавто. Не знаю, магики они люди умные и хитрые, а стало быть опасные. Так что тебе решать, где потом жить.
Виктор озадаченно умолк, решая, сказать Никелю, что его уже разыскивают магики или же смолчать. Но тот уже начал угощаться чем-то хрустящим из подаренных Сильвестром продуктов и мальчик решил подпортить тому аппетит.
- А ты думаешь, чего это я с Локхида сбежал? Такого хорошего приюта!
Никель аж поперхнулся, моментально сложив в уме все наличествующие факты.
- Ах ты ж! Так они... А ты..., - он испуганно посмотрел на мальчика. - Чего ж ты молчал?!
- Я не знал, что это так опасно, - глядя на испуг Никеля и душою холодея сам, признался Виктор.
- Во дела! - вскричал полушёпотом хозяин сарайчика и стал быстренько слаживать бумажные кулёчки обратно в чёрный пакет. - Не зря мне говорили, не зря...
Он поставил пакет на стол, а сам стал лихорадочно рыться в грудах картонных коробок и ящиков.
- Он был где-то здесь, где-то здесь. Я точно помню. Ты не стой без дела, одевайся! - обратился он к мальчику.
- А что ты ищешь? - спросил тот.
- Одну штуку, подаренную мне за Линией. Мне тогда так и сказали: встретишь отмеченного, отдашь. Да разве ж я знал, что и вправду тебя встречу!
- И что это было? - смотря на попытку Никеля найти что-то конкретное посреди моря хлама, снова спросил Виктор.
- Шкатулочка такая, малюсенькая и не открывающаяся. Проводником называется... Да где ж она! - негодующе вскричал он и сразу же прикрыл себе рот рукой. - Не-не, крик тут не поможет. Надо подумать.
Он снова уселся на вертящийся стул, достал из внутреннего кармана плаща свой облезлый блокнотик и стал в нём что-то писать огрызком карандаша.
- Ты пока отдыхай, Витёк. Я пока соберусь с мыслями.
- А как же магики? - обеспокоено спросил Виктор, решив что Никель от испуга слегка головой поехал.
- Если у них нет твоих частей кожи, волосков или ногтей, к примеру, они не так уж и быстро к тебе доберутся. Разве что по личным вещам. Во, ещё один плюс к моему образу жизни! Личные вещи! От них сплошной вред!
- У них они есть, - сказал мальчик.
- Ерунда! - всё так же чёркая что-то в блокноте, заверил Никель. - С вещами у них не так уж и быстро получится. Им нужно, ДНК, что ли? Да, образцы ДНК. Твоего, личного.
- А брат и сестра? Их образцы не подойдут? Мы же родня...
Зря он это сказал, потому что у Никеля снова началась паника.
- Ещё как подойдут! Ещё как! - он отшвырнул блокнот куда-то в сторону и снова стал рыться в своём, совершенно не личном, хламе. - Он где-то здесь, где-то здесь... - снова стал повторять он и, в конце концов, его поиски обвенчались успехом.
- Ура! - тихо восторжествовал он и протянул Виктору маленькую, чуть больше спичечной, коробочку, матово блестящую лиловым цветом.
- Возьми, но пока ничего ей не говори. Оттуда должен появиться проводник, но что это может быть за тварюка, я не знаю. Она появляется только по просьбе отмеченного, мне так объясняли. Да я и сам пробовал, не слушается никто, не вылазит.
Виктор взял коробок и хотел рассмотреть получше, но Никель заторопил его:
- Спрячь во внутренний карман, спрячь. Потом рассмотришь, без меня. Держи свои харчи, они тебе сгодятся ещё, - он сунул ему в руки пакет и стал легонько подталкивать к двери. - А теперь пора, надо отсюда мотать, пока не поздно.
- Ты меня выгоняешь?
- Я помогаю тебе спасти свою шкуру и мою, заодно. Идём, я проведу тебя за город, что б в лапы к магикам не влезть.
Никель с полминуты возился около двери, чем-то щёлкая и постукивая.
- Система сложная, - оправдывался он. - Но надёжная - войти легко, а выйти трудно, особенно чужаку.
Наконец-то дверь поддалась и они осторожно вышли наружу. Вернее сперва это проделал Никель, осмотрелся по сторонам и лишь потом позвал Виктора.
- Вроде успеваем, не видно никого.
Они быстро зашагали через всё те же задворки, мимо мусорных куч, гнилых заборов и обшарпанных стен.
- Оно б, конечно, лучше темноты дождаться. Но время, так сказать, поджимает, - объяснял Никель.
С превеликой осторожностью они пересекали оживлённые городские улицы, шарахались в тёмные подворотни при малейшем намёке на вероятную опасность. И почти что не бежали, оставаясь вдвоём в проходных дворах.
- Понимаешь, Витёк, магиков я не боюсь. Вот ихняя ЧеКа совсем другое дело. Это уже политика и очень большие деньги, где нас, мелкоту, запросто раздавят. Особенно тебя, отмеченного.
- А ты знаешь, что означает моя отметка? Мне говорили, это какой-то знак, - еле поспевая за длинноногим Никелем, спросил Виктор.
- Очень важная штука! В Диких Землях ты будешь персоной особенной, всем нужной. Не какой-то там захудалый селянин или ещё кто-то. Только вот почему это так, я не знаю. И знать не собираюсь, это уж не моё дело. Я-то кто? Обычный человек, созидатель. Мне запретного знать не положено. Разве что так, самую малость.
Больше ничего интересного от Никеля Виктор не услышал.
Через полчаса бешеной гонки они наконец-то выбрались к окраине. Перед ними была огромная свалка с дымящимися кучами мусора, стаями ворон и отвратительным запахом гнили.
- Дальше я не пойду, - сообщил Никель, поджав нижнюю губу в знак сожаления. - А ты держи курс на вон ту гору покрышек и примерно вот так, прямо, и шуруй. Когда доберёшься до Линии, будь поосторожнее. Никому не говори, что собрался в Дикие Земли, даже если тебе будут предлагать перебраться туда. И не дай бог показывать кому отметину! Понял?
- Понял, - кивнул мальчик.
- Линию не переходи, ни в коем случае! - наставлял Никель дальше. - Найдешь полустанок и там сядешь на поезд, а уже с него сойдёшь на другую сторону. Где захочешь.
- А что это ещё за Линия? Вдруг я её не замечу?
Никель знающе улыбнулся, выставив чёрные пеньки передних зубов.
- Село-селом, темнота! Линия - это железнодорожное полотно, рельсы, по которым и ходит тот самый поезд! Уразумел, Витёк?
- Я же не знал, - оправдывался мальчик.
- Да ладно, проехали этот вопрос, - он снова улыбнулся и осторожно похлопал Виктора по плечу. - Всё, иди! И не забудь всё, о чём я тебе говорил, понял?
- Да.
- Ну всё, пока, - Никель снова хлопнул его по плечу и легонько подтолкнул вперёд. - Иди, иди! Времени у тебя в обрез.
И Виктор пошёл, обходя огромные и вонючие мусорные кучи, ямы с чёрной жидкостью, такой же пахучей и ужасно неприятной на вид, и путаясь ногами в валяющихся повсюду верёвках, тряпках и пластиковых пакетах.
Когда он оглянулся, Никеля уже и след простыл.
5. Линия жизни.
Дороги не было. Но к счастью не было и огромных зарослей, которые могли бы помешать лёгкому продвижению вперёд. Лишь небольшие кусты с тонкими стеблями и узкими серебристыми листьями, которые росли на приличном расстоянии друг от друга. Мальчик шёл по низкой подсохшей траве, которая чередовалась с чахлыми колючими растениями, едва достигавшими колен. Земля здесь была песчаной, просохшей насквозь и взявшейся поверху буроватой коркой. Единственной неприятностью были маленькие, белые колючки, похожие на крохотных морских ежей. Они цеплялись за штанины, за шнурки и даже за саму кожу ботинок и стоило лишь попробовать стряхнуть их рукой, как они тотчас прицеплялись и к рукам, словно намазанные клеем. Виктор заметил на кончиках колючек маленькие крючочки, которые и были причиною такой их невероятной цепкости. Хорошо ещё что штаны, подаренные Никелем, оказались очень плотными и колючки при всём своём желании не могли проткнуть их и добраться до ног. Но время от времени они всё же ухитрялись попасть под штанины и прицепиться к коже. Тогда мальчику приходилось останавливаться и осторожно избавляться от настырных колючек.
Но это были совсем мелкие неприятности, на которые не стоило даже обращать внимания. Главное, что беспокоило Виктора, так это возможная погоня. Дважды ему приходилось прятаться от пролетающего высоко в небе геликоптёра, а сделать это в такой сухой местности оказалось не так уж и просто. Заслышав далёкое гудение, мальчик сразу же кидался к одиноко стоящим чахлым кустам, рвал по дороге стебли надоедливых колючек и падая в подобие зарослей, пытался прикрыться колючками. Вряд ли это было хорошей маскировкой, но тем не менее никто не спустился к нему с небес и не попытался захватить. Скорее всего, люди в геликоптёрах его и не искали, иначе бы это путешествие быстро закончилось. Но Виктор не мог знать этого наверняка и понимал, что не может рисковать. Он прятался, а потом медленно избавлялся от колючек, которые после его маскировок попадали не только на одежду, но и под неё и на волосы.
Неизвестно, сколько ещё Виктору пришлось бы вот так мучаться, но стало смеркаться и проблема отпала сама по себе. Темнота хорошо прикрыла его от возможного чужого взгляда, но и направление, выбранное им ещё от свалки быстро кануло в ней.
Виктор нашёл кусты погуще, а в сгущающихся сумерках такими становились практически все, и там остановился на ночлег. Это уже была не первая его ночь на природе и он как заправский путешественник соорудил себе постель из охапки тонких прутьев. Потом хорошо поел, с благодарностью вспомнив Сильвестра и лёг спать, укрывшись ещё одной охапкой прутьев.
Он долго не мог уснуть и всё обдумывал то, что с ним произошло. Правда никакого порядка в его мыслях не было, сплошные разочарования и жалость. И немного страха. Страха за свою дальнейшую судьбу, боязнь неизвестности. Обрывки понимания чего-то важного и непонятного. Ему даже показалось, что всё случившееся с ним было не спроста, но познать истину было невозможно. Для него она была спрятана, скрыта в лиловом рисунке стеблей, обвивавших руку. Виктор так и уснул, думая о знаке и держась за него левой ладонью.
А потом всё изменилось. Ночь прошла незаметно и была недолгой. Едва стало светать, мальчик поднялся на ноги и стал делать утреннюю зарядку, чего раньше с ним не происходило. И не потому, что прохладное утро заставляло его как-то согреваться, нет, не потому. Мальчик постепенно стал осознавать, что его путешествие может затянуться неизвестно насколько и решил быть готовым к возможным трудностям. Кто его знает, что там впереди? Может опять каменный карьер Фрэда или что-то подобное. Может погоня магиков или какое-то дикое животное.
В это утро Виктор твёрдо решил преодолеть все трудности и опасности, выбраться из них победителем и узнать всё о знаке на руке. Он приседал, прыгал и даже отжимался от земли и мечтательно думал, что наберётся сил уже сегодня, прямо сейчас. И от этих мечтаний, от усердия и немножечко от бодрящей прохлады его настроение стало радужным, приподнятым. Впервые за эти несколько дней, Виктор почувствовал себя нормально и предстоящая неизвестность перестала быть для него пугающей и страшной.
- Подумаешь, Дикая Страна! - сказал он сам себе, принимаясь за ранний завтрак. - Я уже видел Чёрного Отшельника и Крэга. И ничего, нормально всё. Ничего страшного.
В самом деле? Разве может быть что-нибудь, страшнее встречи с отшельником? Ну, может новая встреча. Но..., но её ведь не будет. Не будет!
Рассуждения мальчика были по детскому глупыми и похожими на самогипноз. Но что оставалось ему делать, как не внушать самому себе, что ничего плохого с ним уже не произойдёт. И так будет. Так должно быть.
Когда розовый край неба указал ему направление, мальчик взял значительно полегчавший пакет и отправился в сторону, противоположную восходящему солнцу.
Примерно к обеду, когда от утреннего всплеска энергии остались только жалкие ошмётки, уставшие ноги, мокрый лоб и сухие губы, впереди забрезжило какое-то строение. Даже не думая, что там может быть, Виктор пошёл к нему. Он уже настолько устал от ходьбы под немилосердным солнцем, которое давно прогнало прохладу утра, что совсем не замечал поменявшегося пейзажа. Трава вокруг него стала зеленее, а чахлые кусты превратились в густые, правда низкорослые заросли. Их как и прежде было мало, но вполне достаточно для того, что бы скрыть от глаз мальчика появившуюся впереди железнодорожную насыпь. И когда до неё оставалось не больше полусотни метров, Виктор наконец-то заметил её.
На какое-то мгновение он остановился, ничего не решая, а просто собираясь с духом. А потом снова зашагал к строению. Теперь было хорошо видно, что это обычный дощатый навес, сделанный для того, что бы укрыть случайных пассажиров от непогоды. Именно пассажиров, потому что это был полустанок, место, у которого должен останавливаться поезд. Мальчик даже не сомневался, что это именно тот полустанок и именно та железная дорога, о которой ему говорил Никель.
Нерешительно он взошёл на дощатую платформу полустанка, осмотрелся.
Никого, кроме него, здесь не было. Полустанок представлял из себя жиденький навес из потемневших от времени досок, для верности покрытый каким-то чёрным материалом. Навес имел две стены, с востока и севера и одну единственную скамейку, жалостливо зажавшуюся в угол. Сам навес был устроен на полуметровой высоты платформе, вплотную подходившей к рельсам.
Виктор подошёл к краю платформы, где тотчас почувствовал жар от раскалённых на солнце рельс. Внимательно посмотрел на железнодорожное полотно. А потом за него, на ту сторону. Ничего необычного ни здесь, ни там не было. Самые обычные рельсы и самая обычная земля, точно такая же, как и по эту сторону. А ведь там Дикая Страна! Полная волшебства и всего-всего, что с ним связанно. А на первый взгляд и не скажешь, что там может быть что-то необычное. Может это даже не те рельсы или слова Никеля простой обман. Но только уж слишком серьёзно они звучали, прямо зловеще:
"Линию не переходи! Ни в коем случае!" - сказал он тогда. Не мог же он насмеяться над ним, пошутить. Ведь чего тут такого, взять и перейти рельсы, попасть в Дикую Страну и там разузнать всё об отметине на руке.
Немного постояв в раздумье, мальчик наконец-то решился. Он сошёл с платформы и вплотную подошёл к насыпи из грязного щебня, намереваясь перейти на ту сторону. Но что-то удерживало его от первого шага на щебень, какой-то дискомфорт внутри себя. И он нарастал с каждым мгновением, становясь уже не дискомфортом, а полной уверенностью в том, что дальше идти нельзя.
И рука с отметиной словно горела. Казалось что жар от раскаленных рельс перетекал в руку, становясь невыносимым, опаляющим. И мальчик не выдержал его напора, отошёл назад. И жар в руке стал стихать.
Виктор закатил рукав и внимательно посмотрел на отметину. Лиловые стебли, приобрели багряный оттенок и слегка пульсировали. Они жили своей жизнью и без всякого сомнения именно они остановили его от перехода Линии.
Значит Никель не врал, Линию нельзя переходить. Но как же тогда быть? Если и в поезде всё это повторится?
Этого мальчик не знал и пока не придёт поезд, узнать не мог. Он вернулся на платформу и устроился на одинокой скамейке в углу. Он упорно ждал прихода поезда.
Ждать пришлось долго, почти до ночи. Жаркое солнце умерило свой пыл, склонилось к западу и набравшись багряного цвета, как огромный помидор склонилось к земле, а потом и вовсе упало куда-то за её край. Последний прямой рубиновый луч вонзился в серое полотнище неба, исчез. А потом возник низко над землёй с северной стороны. Сперва он казался красноватым и тусклым, но потом постепенно преобразился в густой оранжевый и наконец стал ярко жёлтым. Он приближался и скоро вместе с ним стал приближаться и гул едущего поезда.
Виктор вскочил со скамейки и с нетерпением стал всматриваться в прибывающий состав, в яркий свет его фонарей. Мальчик боялся, что поезд не остановится, что его просто не заметят и ему придётся опять куда-то идти или ждать дня и следующего поезда.
Но прозвучал длинный гудок и стук колёс понемногу стал затихать. Поезд тормозил и подойдя к платформе, остановился.
Виктор растерянно посмотрел на чёрный в ночной темноте вагон, на окна, в которых отражался только звёздный свет и на закрытую дверь вагона. Никто её не открывал, не приглашал его войти вовнутрь и не требовал предъявить билет. Вагонов было штук пять и все, как и стоявший напротив полустанка, казались безжизненными и пугающе пустыми. Свет горел только на тепловозе, но даже там не светилось ни одного окна. Войти в такой поезд было сверх человеческих сил, особенно для двенадцатилетнего мальчика. Но внезапный тонкий свист, прозвучавший со стороны тепловоза, разрезал ночной воздух, словно машинист увидел нерешительность маленького пассажира и решил немного подогнать его. Затем прозвучал протяжный гудок и поезд мягко дёрнулся, собираясь отправляться дальше. Дверь вагона рывком открылась и оттуда выглянула полоска жёлтого света и чья-то голова. - Мы уже отправляемся! - крикнула голова. - Если едешь, поторопись!
Для Виктора такого короткого приглашения оказалось предостаточно. Поезд не был призраком, в нём всё-таки кто-то есть и этот кто-то заговорил с ним. Значит пугаться нечего, нужно делать следующий шаг.
Мальчик торопливо подскочил к приоткрытой двери, толкнул её и запрыгнул в яркий, жёлтый свет.
С непривычки свет и вправду казался ярким и ослепляющим. Виктор даже не увидел того, кто придержал его за руку и закрыл за ним дверь.
- Надо быть решительнее, молодой человек, - услышал он мягкий женский голос. - Даже если это ваша первая поездка.
Мальчик прищурил глаза, приспосабливаясь к свету и через мгновение увидел около себя невысокую сухонькую женщину, скорее даже бабушку, одетую в светло-голубую железнодорожную форму. Старушка пристально смотрела на него и в её светлых, давно уже выцветших глазах мальчик прочитал вопрос.
- У меня нет билета, - виновато произнёс он. - И денег тоже.
- Вот и хорошо, - улыбнулась она. - Значит мы не зря тебя подобрали.
- А как же..., без билета? - чувствуя себя неловко, спросил Виктор.
Старушка покачала головой:
- Можешь просто что-нибудь отдать нам за проезд. А если у тебя сейчас ничего нет, отдашь потом, когда-нибудь. А сейчас иди, выбирай себе место - ночь длинная и до утра вряд ли тебе стоит сходить с поезда.
Она мило улыбнулась, кивнула мальчику головой и исчезла за узенькой служебной дверью.
А Виктор прошёл в тускло освещённый коридор, а потом в спальное помещение вагона, разделённое на маленькие комнатки без дверей. В первой из них кто-то уже спал на обеих полках, зато следующая оказалась пустой и мальчик не раздумывая прошёл туда.
Когда он удобно устроился на мягкой лежанке, поезд уже набрал скорость и размеренно постукивал колёсами. Он ехал на юг.
Путешествовать в поезде одно удовольствие. Тебя уютно покачивает из стороны в сторону, убаюкивает. Тепло, удобно и безопасно. Можно лежать сколько угодно, подложив руки под голову, смотреть в потолок и ни о чём не думать. Можно смотреть за окно, но там сплошная темень, не видно даже собственного отражения в стекле. Но лучше спать, высыпаться после надоевшей беготни неизвестно куда, после долгого ожидания покоя.
И мальчик уснул, может не сразу, но с таким умиротворённым настроением, словно под ним была его давно забытая кровать, в спальне родительского дома. И спал крепко и сладко, с обрывками каких-то приятных сновидений, с неуловимым запахом и вкусом давнего счастья.
Наверное он выспался, потому что проснулся с ясной головой и приподнятым настроением. Легко приподнялся на постели и... увидел на соседней лежанке двух необычных попутчиков, мужчину и женщину. Мужчина был маленьким, полным с круглым бледным лицом, на котором сально блестели толстые, наглые губы. Всё остальное в нём было серым, неприметным, глаза маленькие, бесцветные, редкие волосы зачесаны набок, прилизаны. Губы улыбались, а глазки смотрели холодно, оценивающе.
Женщина казалась полной противоположностью мужчине. Тонкая, изящная, с красивыми, правильными чертами лица, пушистыми, чёрными волосами, которые аккуратно спадали на её плечи. Она выглядела слишком молодо и легко могла бы сойти за ученицу старших классов, если б не такой же как у мужчины холодный взгляд.
Они сразу не понравились Виктору. Сидели напротив и вовсю пялились на него, изучая и словно просвечивая насквозь. Костюмы у них были одинаковыми, тёмно-коричневого цвета, а у таких же, коричневых ботинок, стояли маленькие чёрные чемоданчики. То что Виктор никогда не видел магиков, не значило, что при встрече он их не узнает. Увидев этих двоих, он сразу понял, кто перед ним.
Но, странное дело, никакого испуга не было. Былой страх от давно ожидаемой встречи, наверное остался где-то там, на далёком полустанке и только удивительное спокойствие чувствовал он сейчас. Удивляясь самому себе, он сказал им доброе утро.
- Проснулся, голубчик! - растягивая толстые губы в улыбку, сказал мужчина.
- Наверное выспался, - решила женщина. - Тебя как зовут?
- А вам какое дело? - неприязненно спросил мальчик.
- Нехорошо старшим грубить, - стал поучать толстогубый. - Мы же не грубим, а просто спрашиваем.
- А мне мама с папой сказали, что б я с незнакомыми людьми в дороге не разговаривал.
- И сколько лет назад они тебе это сказали? - спросил мужчина. И выпятив губы, стал елозить их одну об другую.
- Вчера, - соврал Виктор и демонстративно отвернулся от нежданных попутчиков к окну.
- А куда ты едешь, мальчик? - снова спросила женщина. - Если в Локхид, то давно пора было сойти.
- Не знаю я никакого Локхида и разговаривать с вами не буду. А если станете приставать, позову проводника, - намеренно громко пригрозил мальчик. Он надеялся, что их разговор кто-нибудь услышит и, возможно, заступится за него.
- Ты смотри какой храбрый, - бесцветно заметил толстогубый. - Думаешь нас одурачить, заговорить? Или, может, хочешь выскочить в окно? Ха-ха!
Он засмеялся с хрипотцой, а потом взял свой чемодан, положил на колени.
- Сейчас мы покажем тебе твою же фотографию, что б ты поумерил свою спесь, сынок. И понял, с кем связался.
Замки щёлкнули и в руках толстогубого появился какой-то маленький металлический предмет.
- Ты смотри, чего только в руки не попадается, - сказал он напарнице, словно удивляясь, - искал фото, а нашёл путы.
Он внезапно резво вскочил с места и подскочив к Виктору, надел на его правую кисть этот предмет, который оказался ажурным браслетом. Мальчик даже не успел сообразить, что произошло, как уже был окольцован.
- Ты как всегда непревзойдён в своём мастерстве! - восхитилась своим напарником женщина. - Теперь мальчишка никуда от нас не денется.
Толстогубый сел на место и задрав рукав коричневого пиджака, продемонстрировал Виктору свою правую кисть. Там красовался такой же браслет.
- Теперь дальше пяти метров от меня не отходи, не то без ручонки останешься, - хихикнул он.
- Вы..., вы не можете... Не имеете права! - закричал Виктор. Он внезапно осознал, что попался.
- Заткнись! - сквозь зубы приказала женщина. - Крик тебе не поможет, а нам не помешает.
- Нам вообще никто не помешает сделать то, что задумано. И даже твоё бегство было только маленькой отсрочкой неизбежного. Смирись с этим, Витя, - мужчина изучающе посмотрел на него. - Тебя ведь так зовут, Витя?
- Я вам ничего не скажу! - хмуро сказал мальчик. Он обхватил левой ладонью браслет и попытался снять его. Но тот сидел слишком плотно и без ключа от него не избавиться. Метал на браслете был мягкий, покрытый мелкими ворсинками, словно плюшевая ткань. Такого мальчик ещё никогда не встречал.
- Он очень надёжен, не беспокойся, - уверенно проговорил толстогубый. - Кстати, Витя, можешь проверить его на взрывоопасность. Мы возражать не станем, ведь так, леди? - обратился он к напарнице. Та мило ему улыбнулась и ехидно сказала:
- Мароко, если ему оторвёт руку, я оторву тебе голову. Не забывайте об этом, мистер!
"Мистер" зло прищурил свои маленькие глазки и пробуравив ими Виктора, заметил:
- Моя голова держится крепче твоей! Или может ты хочешь убедиться в этом?
- Не сейчас, Мароко, не сейчас. Так ты научишь молодого человека плохим манерам.
- Ха! Плохим манерам его научат в Исследовательском Корпусе! Как тебя.
Женщина медленно встала:
- Ты испытываешь моё терпение, Мароко. Я буду вынуждена доложить об этом куда следует и ты легко вылетишь из элит-групп. Станешь мусорщиком, там, за Линией.
- Конечно, мусорщиком! - он растянул губы в улыбке и качая головой, отвернулся от напарницы. А взгляд оставался холодным и жёстким. - Ты, дорогуша, забыла, кто мой протеже. Может тебе напомнить?
- Следи за найдёнышем! - злобно прошипела женщина и рывком выскочила за перегородку.
- Сучка! - кинул ей вслед толстогубый. Посмотрел на Виктора. - Сиди и не рыпайся, Витя! - он так произнёс имя, словно оно было ругательством.
Мальчик промолчал. Уже несколько секунд он ощущал разгорающееся тепло в правой руке, там, где браслет касался лиловых стеблей. Похоже они не любят чужих прикосновений, ведь браслет и есть чужаком.
Толстогубый молчал и не сводил глаз с Виктора. Его напарница не появлялась. А Виктор с каждой секундой ощущал всё более усиливающееся тепло. Рука пульсировала и казалось вот-вот задымится. Но главное, что не было боли и всё так же не было страха. Просто становилось жарко, особенно на отмеченном предплечье, около браслета.
От поднимающейся температуры на лбу у мальчика появились капли пота. Толстогубый их сразу заметил.
- Страшно, Витя? Вспотел? Не надо нервничать, успокойся. Всё нормально будет, особенно когда в Корпус тебя привезём.
Он снова стал елозить губами, а маленькие глазки покрылись пеленой задумчивости. О чём он думал, Виктор не знал и не хотел знать. Его рука уже чуть ли не горела и её жар он терпел из последних сил.
В этот момент громкий гудок тепловоза разрезал воздух и почти сразу вагон резко дёрнулся и стал сбавлять ход.
- Что за дела?! - вскочив на ноги встревожился толстогубый.
- Что случилось?! Авария?! - прозвучал визгливый женский крик из соседнего купе.
Мальчик взглянул за окно. Солнце уже давно поднялось и ярко освещало поросшие редким лесочком холмы. Более ничего примечательного он там не заметил.
- Успокойтесь, успокойтесь! Это всего лишь акры, - сказала старушка проводница, быстренько проходя по вагону. - Они иногда нападают на поезд и грабят пассажиров, но всегда это происходит мирно, без жестокости. Акры очень миролюбивы, главное не сопротивляться.
- Нас будут грабить! - опять закричала женщина из соседнего купе. Потом раздался громкий, короткий вскрик и спокойный голос заметил:
- Грабить будут вас, дамочка.
В купе появилась попутчица толстогубого. Потирая костяшки правой руки, она спокойно подошла к напарнику и сладко ему улыбнулась:
- Ну что, Мароко, ты готов к небольшой взбучке?
Тот снисходительно выпятил губы.
- Я обучен этому, - он театрально взмахнул рукой и в ней появился большой чёрный револьвер.
Женщина покачала головой:
- Ты бы ещё пулемёт за собой таскал, Мароко! Ты же магик и входишь в элит-групп! Так неужели нельзя пользоваться спец возможностями и соответствующим оружием?
В этот момент по вагону пронёсся громкий шепелявый выкрик:
- Гошпода пашшажиры, внимание!
- Мы вас гррабить будем!! - поддержал его другой, грубый и рычащий бас.
По вагону пронеслась волна криков возмущения и успокаивающее, от старушки-проводницы:
- Только не сопротивляйтесь! Прошу вас!
- Не шопротивляться! А то вжик! И вшё!
- Мы мирррные акры!
- Знаю их, - теснясь к краю купе, сказал Мароко. - Шайка деревенских идиотов из Диких Земель. Попадаются такие уроды, что обычными способами и не успокоишь.
- Дамы первые, - снова улыбнулась его попутчица и выглянула из-за стенки. - Какой милашка! - слащаво произнесла она кому-то и попятилась назад. А из-за края стенки появился огромный, устрашающего вида человек, в чёрной меховой безрукавке и таких же лохматых штанах. Мощные руки-лапы держали перед безобразным, словно сплющенным лицом сверкающий широкий топор, как раз такой, какой изображают на картинках со средневековыми палачами.
- Вшем шидеть на швоих мештах!! - грозно взглянув из-за топора, приказал грабитель.
- Конечно, конечно, голубчик! - в упор глядя на него, согласилась женщина-магик, но идти на своё место явно не собиралась. Виктор сразу догадался, что она что-то задумала.
Вот только её напарник, Мароко, её опередил.
- Я же говорил, что это сплошные уроды, - сквозь зубы сказал он и резким движением извлёк из-за спины свой револьвер.
Прогремел выстрел, оглушающий и какой-то свистящий. Грабитель не двинулся с места, лишь коротко и резко взмахнул своим топором. Вместо него дёрнулся Мароко и медленно заворачиваясь по спирали, стал опускаться вниз.
- Ох и идиот, - не поворачивая головы в его сторону, произнесла женщина. Она в упор смотрела на громилу, совершенно не шевелясь. Но в какой-то момент оказалась около него, Виктор даже не заметил как она это сделала, хотя во все глаза смотрел на происходящее. Её левая рука легко отвела сверкающее лезвие топора в сторону, а правая кончиками пальцев коснулась толстой шеи грабителя. В этот момент поезд дёрнулся и все участники схватки: почти упавший Мароко, его напарница и одетый в шкуры громила, повалились на пол. Всё произошло ошеломляюще быстро. Всего лишь несколько секунд и вот уже перед испуганным мальчиком лежат три неподвижных тела. Но нет, женщина-магик быстро выбралась из-под свалившегося на неё разбойника, мельком взглянула вдоль вагона.
- Не нравится мне всё это, - тихо произнесла она. Взмахнула рукой и кто-то, невидимый для Виктора, булькающе зарычал.
- Идиоты, - сказала она. Потом взглянула на замершего в углу мальчика и криво ухмыльнулась: - Ты только подумай, какие они все идиоты. Особенно этот, - она перевела взгляд на неподвижного напарника. Подхватив одной рукой топор громилы она шагнула к Виктору.
Его сердце громко охнуло и затихло в ожидании самого страшного.
- Не люблю я этого делать, но другого выхода у меня нет, - глядя на него в упор, произнесла магик. - Тебе лучше не смотреть, мал ещё.
Глаза Виктора расширились от страха, но отвести их сторону он не мог. Не было сил.
- Я сказала, отвернись, пацан! - жёстко приказала она и мальчик, вздрогнув, повернул голову к окну. Внезапное спокойствие нахлынуло на него тёплой, мягкой волной, словно всё происходящее его совершенно не касалось. Мысль о беспощадной женщине и о топоре улетела прочь. И даже собственное "Я" испарилось, сметённое волной нежданного спокойствия. Виктор не знал, страх это, беспечность или глупость. Какая разница! Широко открытые глаза глядят за окно, а там солнечный день, в небе сиреневое облако в форме летящей птицы, корявое дерево с красивой тенью на пожухлой траве...
Топор глухо стукнул, заставив мальчика вздрогнуть словно от удара электричеством. Но боли не было, не было даже прикосновения и это его удивило.
- Руку можешь оставить себе, напарничек! А вот путы нужны нам, особенно пацану, - сказала женщина. Виктор повернулся к ней и увидел, что вместо топора она держит браслет, тот что был на руке Мароко. А сама рука, вернее кисть и забрызганный кровью топор, лежат на неподвижном теле мёртвого магика.
- Вы ему руку отрубили, - ошарашено сказал мальчик.
- А ты думал я твою отрублю? Или брошу тебя здесь? Ха! - снисходительно ухмыльнулась женщина. На её красивом и отчего-то страшном лице сверкали ярко-алые капельки. - Ты нужен Корпусу целеньким, в полном сборе. А эта штука может всё испоганить, - она показала Виктору ажурный браслет, снятый с руки напарника.
За её спиной медленно и бесшумно поднялся на ноги поваленный, но не побеждённый ею громила. В глазах Виктора женщина заметила это движение, но отразить атаку не успела - разбойник свалился на неё сзади, ударив обеими руками в спину. Подминаемая его огромной тушей, женщина-магик тщетно попыталась отпрянуть в сторону, но не смогла. С грохотом они рухнули на пол у самых ног мальчика, зарычали как звери, пытаясь убить друг друга.
Витой браслет вылетел из руки женщины и упал прямо ему на колени. Виктор сразу понял, что другого такого случая для побега у него не будет. Схватив всё ещё пылающей от противоборства пут и лиловых стеблей рукой, браслет Мароко, мальчик кинулся бежать.
- Куда-а!! - злобно закричала магик, но остановить беглеца не смогла - выбраться из-под огромного и всё ещё живого врага ей было не под силу. Но мальчик знал, что очень скоро она это сделает и тогда его шансы на свободу станут равны нулю. Сжимая бархатно-металлические путы, он в одно мгновение ока пролетел по короткому коридору вагона. Перепрыгнул через неподвижное тело ещё одного разбойника, увернулся от какого-то перепуганного взрослого и выскочил в распахнутую дверь тамбура. За ней не было никого, только яркий прямоугольник ещё одной двери, ведущей наружу. Не раздумывая, мальчик выпрыгнул в неё, в сияющий солнечный день.

6. Попутчик.
Первое, что его поразило, так это открывшийся перед его глазами пейзаж. Высокая и сочная трава под ногами и подступавший почти вплотную к железной дороге, яркий необычный лес. Таких деревьев Виктор никогда не видел, разве что в фильмах об экзотических странах да на книжных картинках, но понять, что это тропический лес, а может даже джунгли, ему не составило особого труда. Но главным было поразительное различие между этой стороной железной дороги и тем унылым видом, открывающимся из окна вагона, в который он вглядывался всего несколько минут назад. Никакого изобилия зелени там не было и в помине.
А здесь всё было по-другому. Пахло свежей зеленью, дождём и чем-то неуловимо приятным. Виктор глубоко вдохнул воздух, вспомнил волнующий аромат. Так пахли сдобные булочки в приютовской столовой - корицей и сладкой ванилью. А ещё..., ещё здесь витал запах страха.
Вдоль всего поезда с криками бегали какие-то люди. И в основной массе это были разбойники, потому что их внешний вид явно указывал на их происхождение и образ жизни. Меж ними в панике суетилось несколько человек в одежде поприличнее, наверное пассажиры поезда. Их никто не трогал, не бил дубинами и не грабил. Скорее всего их уже избавили от ценных вещей или же это были такие же бедолаги как и Виктор, у которых и взять то нечего.
Впрочем долго рассматривать их мальчик не собирался, потому что запах страха, перемешавшийся с пряным ароматом ванили исходил не от несчастных пассажиров. И даже не от шайки грабителей-агров. Этот запах нёс он, беглец и исходил он от невидимой пока угрозы, оставшейся в вагоне. От женщины-магика, заявившей на него права как на пленника и готовой в любую минуту снова схватить его.
Выпрыгнув из вагона, Виктор остановился всего лишь на какое-то мгновение. Увидел лес, людей, снующих около поезда и сразу же бросился бежать. Почему-то сперва он побежал вдоль вагонов, в конец состава, мимо таких же как он, бегающих людей. Но когда его сбили с ног, он понял, что бежать-то нужно в лес, в самые густые заросли и в самые непроходимые места. Туда где найти и поймать его будет труднее всего. Мальчик подхватился на ноги, но человек, столкнувшийся с ним, внезапно схватил его за рукав и знакомым, слегка визгливым голосом окликнул его.
- Это ты, Витька?!
- Чарлик? Откуда ты здесь взялся?! - удивлённо вытаращился на старого знакомого Виктор. Уж кого-кого, но встретить ещё одного беглеца из Локхида он совсем уж не ожидал.
- Так я ж это..., как и ты, сбежал, - запинаясь произнёс Чарлик.
- На твоём месте я бы этого не делал, - сказал Виктор и попытался освободиться от цепкой руки Чарлика. Но тот словно приклеился.
- Но ты же сбежал!
- Ага, сбежал.
Виктор с трудом отодрал прилипучую руку и настороженно посмотрел вдоль поезда. Пока погони видно не было, и ждать её появления он не собирался.
- Сбежал и бегу дальше, прощай!
Виктор быстро бросился к ближайшим зарослям и услышал за спиной голос Чарлика:
- И я с тобой, Витька! Подожди!
- Как бы не так! Хочешь бежать со мной, беги. Но ждать тебя я не собираюсь! - не оглядываясь сказал мальчик. Ещё шаг и яркая зелень поглотила его. Чарлик нырнул вслед за ним.
Так они и бежали, Виктор впереди, а Чарлик где-то сзади, слегка отстав, но из виду не теряясь. Уже через несколько метров шум поезда растаял в шелесте листьев и оглянувшись назад, Виктор уже не увидел ни вагонов, ни тем более людей около него. Можно было расслабиться, но мальчик продолжал бежать до тех пор, пока тянущийся за ним тенью Чарлик не стал просить его остановиться.
- Из-за тебя, меня поймают магики, - со злостью произнёс Виктор. Ему и самому было тяжело пробираться через густой кустарник, но в отличие от Чарлика, бегущего просто так, за компанию, его подгонял страх попасться.
- Так и я ж..., от них бегу..., - удивил его Чарлик.
-Это чего? - остановился Виктор.
Чарлик устало рухнул на землю.
- Они ж, это..., узнали что я тебе... помогал..., - тяжело дыша сказал мальчишка. - Сказали..., что заберут с собой... Вот я и удрал.
- Да ты им надо, брехун! - не поверил Виктор. Чарлик обиженно скорчил свою прыщавую физиономию.
- Я тебе помог, а ты меня брехуном обзываешь! Тоже мне, товарищ нашёлся!
-Ладно, не дуйся - я тебе верю, - улыбнулся ему Виктор. Они наверное уже были далеко от поезда, можно было передохнуть минутку и расспросить нежданного попутчика о Стасе и Нике.
Но в это время где-то совсем рядом послышался тонкий детский плач, такой тихий, словно там хныкала маленькая мышка. Мальчишки одновременно посмотрели в ту сторону.
- Там кто-то плачет, - сказал Чарлик. - Надо сматываться отсюда!
- Тсс! - перебил его Виктор. Убегать он не собирался, потому что шальная мысль вихрем ворвалась в его разгоряченную голову. Вдруг там в кустах его сестра, Ника? Почему бы и нет? Что если она как и Чарлик тоже сбежала из приюта?
Не говоря ни слова он пошёл на звук плача и на очередной, малюсенькой полянке увидел сидящую на траве... Нет, не Нику, но очень похожую на неё, маленькую девочку, одетую в ярко розовый костюмчик и такую же розовую шляпку на русой голове. Шляпка висела почти на затылке и её полупрозрачные шёлковые ленточки дрожали в такт горькому плачу ребёнка.
Подошедшего Виктора девочка увидела только когда он склонился над ней. Но не испугалась, а только сильнее заревела.
-Ну, чего ты ревёшь? - тихо спросил мальчик и присев перед ней на корточки, стал поправлять её шляпку.
- Я заблудилась! - запинаясь сказала девочка.
- Ты из поезда?
- Да, из поезда, - вместо неё ответил подошедший Чарлик. - Она там с какой-то бабулькой ехала.
- Я хочу назад, к бабушке! - перестав плакать, потребовала девочка. На её заплаканном лице появилось противное выражение упрямства. Виктор слишком хорошо знал свою сестру и сразу сообразил, что значат плотно сжатые губки и прищуренные, девчоночьи глаза.
- Хорошо, - сразу согласился он, потому что перечить в таком случае было бы пустой тратой времени. - Сейчас мы тебя до неё и отведём, - пообещал он и повернувшись к Чарлику, спросил:
- Отведёшь малявку?
- Чего это я? Может лучше вместе?
- Мне нельзя, там магики, - покачал мальчик головой. - Меня уже раз поймали и даже взрывчатку поцепили на руку, что бы я не сбежал.
- Можно подумать! - скривился Чарлик.
- А вот это видишь, - сказал Виктор и показал Чарлику витой браслет. Мальчик с сомнением посмотрел на него.
- Что-то не похоже на бомбу, - покачал он головой. - Может это пластид? Ну, ты знаешь о чём я говорю.
- Нет, это не взрывчатка, а взрыватель, - пояснил Виктор, - саму бомбу мне на руку надели, - и он поднял рукав, что бы показать браслет-путы, одетый на его кисть.
Но на руке ничего не было, ничего, кроме лиловых стеблей.
- Ух ты! - восхитился Чарлик. - Отметина какая большая! А где же твоя бомба?
- Не знаю, - честно признался Виктор. Он в самом деле не мог понять, куда делись путы. Может в суматохе побега сами слетели с руки, или может это знак что-то с ним сотворил?
- Да, похоже с бомбой ты меня надул, - решил прыщавый всезнайка. - Но с девчонкой надуть не сможешь, даже не думай. Мы её вместе поведём к поезду.
- Ладно, - согласился Виктор. - Но из кустов я выходить не буду.
- А мы её просто вытолкаем к поезду и пусть дальше сама идёт. Согласен?
Виктор неопределённо пожал плечами. Возвращаться к поезду ему жуть как не хотелось, но и бросить девочку посреди зарослей он не мог. Поэтому скрипя зубами, согласился с Чарликом.
Они взяли малявку за ручки и осторожно повели в обратном направлении. Девочка не сопротивлялась, шла охотно, хотя и медленно. Она уже не хныкала, но и разговаривать особо не старалась. Мальчишки тоже помалкивали, не зная о чём вести разговор. К тому же приближение к поезду заметно нервировало их обоих, а это, как известно, к дружеским разговорам не располагает.
Через некоторое время, Виктор стал замечать, что солнце, которое должно было светить им в лицо, почему-то медленно, но уверенно сместилось к затылкам. Он остановился.
- По-моему мы идём не в ту сторону, - сообщил он попутчикам.
- Нет в ту! К бабушке! - упрямо заявила девчонка. А Чарлик удивлённо вытаращил глаза.
- Как это? Ты же сказал, что мы к поезду возвращаемся?
- Ну да. Только поезд должен быть на востоке, а мы идём на запад.
- Это потому что солнце с другой стороны? - сообразил Чарлик.
- Ага.
- Ну так пошли ему навстречу!
- Пошли! - дёрнула мальчишек за рукава малявка.
Виктор покачал головой.
- Нет, у нас ничего не получится. Мы опять пойдём в другую сторону.
- Теперь-то мы станем следить за солнцем и уж точно к поезду выйдем, - сказал Чарлик и уверенно повёл Виктора и девочку за собой.
Тащил он их долго, но безуспешно - поезд всё не появлялся.
- Мы заблудились, - решил Чарлик и вдруг стал шморгать носом.
- Мы заблудились, - повторила вслед за ним девочка и точно так же как он, стала готовиться к ревению.
- Ничего мы не заблудились, - сказал Виктор. Он вдруг вспомнил о маленькой коробочке, переданной ему Никелем. Тот называл её Проводником и говорил, что если её попросить открыться, то что-то должно произойти. А может внутри неё компас! Не зря же она так называется - Проводник!
Мальчик порылся в карманах и в одном из них нащупал эту самую коробочку. Такую аккуратненькую, с красивыми и непонятными знаками на всех её сторонах. На вид она казалась цельным прямоугольником и какой-нибудь щёлки, свидетельствующей о том, что коробка раскрывается, на её поверхности видно не было.
- Сейчас я сделаю кое-что, а потом мы пойдём куда надо, - сообщил мальчик, вертя коробку в руках. Никель говорил, что её надо попросить открыться и просить должен никто иной, а только отмеченный. Значит это должен сделать он, Виктор.
- Если чего случится, не бойтесь, ничего страшного не будет, - самоуверенно заявил он. Этим он успокаивал самого себя, потому что его попутчики даже не догадывались, что он держит в руках и что может вследствие этого произойти. Впрочем Виктор этого тоже не знал. Он отошёл немного в сторону, отвернулся от Чарлика и девчонки и стал внимательно рассматривать коробочку. Естественно от этого ничего не происходило, разве что только время проходило впустую. Нужно было просить её открыться, но как: вслух или мысленно? Может нужно сказать громко и грубо, как это делают колдуны в разных фильмах, приказать. Или плаксиво попросить, ведь они в самом деле заблудились в этом густом и диком лесу.
Что делать, мальчик не знал и всё вертел и вертел кубик коробочки в грязных, дрожащих руках. Это длилось так долго, что даже Чарлик не выдержал и насмешливо прошептал ему на ухо:
- Так ты никогда не добьёшься положительного результата. Нужно быть настойчивым и уверенным в себе, даже если это практически не возможно.
- Тебе легко об этом говорить, стоя у меня за спиной и даже не подозревая о том, что я делаю! - обиделся Виктор на советчика. Тот многозначительно хмыкнул и щёлкнул мальчика по уху.
Это было уж слишком! Виктор резко обернулся и увидел Чарлика, сидящего около малышки в нескольких метрах от него и даже не глядящего в его сторону. Щёлкнуть его по уху и так резво отбежать назад Чарлик вряд ли бы смог.
- Ты..., - начал было говорить Виктор, но всё тот же голос, который он только что принял за голос Чарлика, спокойно его перебил.
- Уж если я не знаю, что ты делаешь, то в таком случае ситуация совершенно безнадёжна!
Виктор быстро повернулся на голос и увидел перед собой маленькое, чуть побольше кошки, лохматое существо с круглой, морщинистой рожицей новорождённого ребёночка. На нём были одеты яркие красные штанишки и такой же красный шарфик, раза в два превышающий рост хозяина. Существо стояло возле самых ног мальчика, упираясь обеими ручонками в бока и глядя на Виктора с выражением огромной независимости.
- Ты кто? - растерявшись от неожиданного появления этого странного существа, спросил мальчик. Маленькие пуговки-глазки лохматого любителя красного неимоверно округлились.
- Здрасьте! А кого ты хотел здесь увидеть? Меня или может свою родную папу?
- Я..., хотел..., - замялся мальчик, не зная, что сказать, но ему любезно помогли.
- Хотел с Проводником пообщаться, так?
- Я... Да.
- Так в чём проблема? Общайся! - разводя ручки в стороны и показав малюсенькие ладошки, предложило существо.
- Так ты Проводник?! - наконец-то сообразил Виктор.
- А по-твоему кто может появиться перед тобой после столь долгого общения с этим предметом?
- А мне говорили...
- Неправда, - категорично заявил Проводник. - Ты, как Отмеченный, должен знать, что все россказни про меня просто домыслы непосвящённых в истинное положение вещей. Взять хотя бы того же самого Никеля, - Проводник потёр ладошкой сморщенный лобик, улыбнулся. - Он ведь ни разу меня не видел!
- Ну да, - согласился Виктор.
- Так почему он считает меня чудовищем?
- Не знаю. Может потому что ни разу не видел?
- Ну да, он-то не отмеченный, - согласился Проводник. - При всём своём желании у него этого не получится. Вот так вот. А тебе стоит только захотеть и я уже здесь. Но только если у тебя имеется эта маленькая штуковина.
- Коробка?
- Магическая! - чётко произнёс он. - Этого ты не должен забывать, Отмеченный! Понял?
Мальчик кивнул. Ему было интересно, слышит ли его разговор с Проводником Чарлик и видит ли Проводника. Но если не подходит к ним, значит не видит. Оно и понятно, Проводник маленький, а трава высокая, да и фигура Виктора полностью закрывает его от посторонних глаз.
- Итак, приступим к делу, - заявил Проводник переплетя маленькие пальцы ладоней и звонко хрустя ими. - Что ты хотел узнать на первый раз?
- Мы заблудились, - пожав плечами, словно извиняясь, сказал мальчик.
- Само собой. Идти нужно было вон в ту сторону, от Линии, а не вдоль неё. Но раз уж вы поступили именно так, туда и идите. - Проводник чётко взмахнул лохматой ручонкой в нужную сторону. - Всего несколько метров и ты увидишь дорогу, поверни влево и смело шагай по ней пока не доберёшься до города Серой Госпожи. Впрочем это произойдёт не сегодня и даже не завтра.
- А зачем мне нужно туда идти? - спросил Виктор. - Вообще, зачем я здесь?
- О-о! Слишком много вопросов, парень. - Проводник покачал головой. - Я не уполномочен рассказывать тебе всякие байки и давать советы не по существу. Я всего лишь проводник и указываю тебе дорогу к очередной цели. Но саму цель выбираешь только ты сам. Извини.
Он низко поклонился, коснувшись кончиками алого шарфа своих босых ног и исчез, словно его и не было. Правда в ухе мальчика прозвучало напоследок:
- В следующий раз просто позови меня, мысленно. Но обязательно с коробочкой в руке. И только для того, что б я указал дорогу. Запомни это!
И всё. Только что он был перед Виктором и уже нет. Мальчик ещё какое-то мгновение повертел в руках магическую коробку, а потом аккуратно спрятал её во внутренний карман куртки. Потом вернулся к попутчикам.
- Что это ты там бормотал? - спросил Чарлик. Они с девочкой сидели обнявшись, как брат и сестра, заставив Виктора горько вздохнуть. Ему так захотелось, что бы это были Стас и Ника, но это, к сожалению, было не так.
- Вычислял в какую сторону нам идти, - почти правду сказал Виктор. Не будет же он рассказывать о Проводнике и волшебной коробке этому проныре Чарлику! Это только его личная тайна!
- Ну, и где же железная дорога? - поинтересовался Чарлик.
- Да, где дорога? - поддержала его девчонка. Похоже за эти несколько минут они нашли общий язык и теперь смотрели на Виктора так, словно это он был виноват в том, что они заблудились. Хотя на самом деле он их за собой не тащил! Ну, может всего лишь самую малость.
- Дорога? - переспросил мальчик. - Дорога вон там, пошли.
Он протянул руку девочке, но та взялась за руку Чарлика.
- Он сказал, что будет вести меня за руку, а ты потом, - гордо сообщила она. Чарлик скорчил довольную гримасу и пожал плечами:
- Она сама так решила. Ведь так, Марьянка?
- Угу, - важно кивнула девочка. Наверное ей нравилось самой принимать решения. Такая малявка, а уже строит из себя взрослую, подумал Виктор.
- Ладно, идите за мной, - сказал он.
Они стали идти в направлении указанном мальчику Проводником и в самом деле очень скоро вышли на узенькую, поросшую травой дорогу. Похоже после последнего дождя по ней никто не проходил, потому что обе песчаные колеи дороги были девственно чисты и только муравьиные дорожки изрисовали её замысловатым орнаментом.
- Что-то это не та дорога! - с подозрением произнёс Чарлик.
- Но по ней-то легче будет идти, чем по лесу, - сказал Виктор.
- Ух ты! - вдруг воскликнула Марьянка и присев стала что-то рассматривать на земле. Мальчики присели около неё и увидели как несколько муравьёв тащат большую гусеницу.
- Сильные! - восторженно произнёс Виктор.
- Подумаешь, мурашки! - хмыкнул Чарлик. - Вот если б они слона тащили!
- А для мурашек это слон, - пояснила девочка. - Они такие малюсенькие, а он такой огромный и страшный. А мурашки его совсем не боятся!
- Вот ещё, страшный! - снова хмыкнул Чарлик и пнул ногой муравьиную процессию. - Гусеница, червяк!
- Ой, зачем ты их столкнул?! - обиделась девочка и стукнула Чарлика носком запылённой, старой туфельки. - Я с тобой уже не хочу идти!
- И ладно, больно надо! - хватаясь за ногу, сказал Чарлик.
- Давай я тебя поведу, - предложил Виктор. Марьянка оттолкнула его протянутую руку и быстро пошла вперёд по дороге.
- И с тобой не хочу идти! Я сама найду бабушку!
- Ну и ищи! - крикнул ей вслед Чарлик. А Виктор только головой покачал - с этой девчонкой у них ещё будут проблемы! Одно хорошо, что идёт она в нужную сторону. Правда от железной дороги, но уж лучше возиться с этой маленькой злючкой, чем попасться в лапы той, большой злюки, оставшейся в поезде.
Виктор пошёл за ней, Чарлик следом.
- Ты уверен, что поезд в той стороне, куда идёт эта вредина? - спросил он. Виктор покачал головой:
- Линия совсем в другой стороне и я не собираюсь туда возвращаться.
- Чего? Какая ещё линия? - Чарлик уже шёл справа от Виктора и спрашивая почти заглядывал ему в лицо, изогнувшись буквой Z. - Я спрашиваю, где поезд?
- Линия, это железная дорога, - со знанием дела стал пояснять Виктор. - Так её все посвящённые называют. И она сзади нас, за спиной.
- Так чего же мы идём в другую сторону? Ты же обещал отвести Марьянку к поезду!
- Я передумал. Если хочешь, веди её туда сам, а я назад не вернусь.
- Ну ты даёшь! - Чарлик был возмущён до глубины души. - Ты собираешься тащить её с собой? И куда?
- Знаешь что? - остановился Виктор и сверху вниз посмотрел на попутчика. - Я тебя за собой не тяну, сам идёшь! И она тоже, между прочим.
- Так я иду, потому что как и ты сбежал из приюта и вдвоём нам будет веселей, - стал оправдываться Чарлик. - А малявка-то ничего не соображает! Её к бабушке нужно отвести.
- Я не поведу!
- Боишься? - с ехидцей спросил Чарлик. Виктор обречёно качнул головой.
- Боюсь, - сознался он. - Ты даже не представляешь, какие они страшные эти магики. Они даже друг друга могут убить за просто так, а со мной сотворят что угодно.
- А как же девчонка? - не унимался Чарлик. - Нельзя её тянуть с собой.
Виктор тяжко вздохнул.
- Нельзя.
- Значит возвращаемся?
- Возвращаемся.
Он окликнул ушедшую вперёд девочку и стал уговаривать её повернуть назад. Странно, но едва упомянули о бабушке, ждущей в другой стороне, как девочка сразу же согласилась идти с ними. Взявшись за руки, они развернулись и в этот момент Чарлик, с раскрытым от удивления ртом, указал Виктору куда-то в сторону.
- Смотри, Витька, поезд ...
Виктор взглянул в том направлении и в промежутке между деревьями увидел верхушки вагонов. Они были далеко и они... двигались! Поезд уезжал!
- Ну вот, мы опоздали, - растерянно проговорил Чарлик. А Виктор вздохнул с облегчением - теперь идти в лапы к магикам ему не нужно.
- Мы бы всё равно не успели, - сказал он. И круто развернувшись, повёл Марьянку прочь от Линии. Чарлик вяло потянулся следом, словно это его уводили от бабушки.
Дорога постепенно подымалась вверх, ведя маленьких путников меж зелёных, причудливых деревьев и невысоких, цветущих кустов. Возле самой дороги они были похожи на большущие праздничные букеты, украшающие обочину. А дальше, вглубь, яркие цвета сливались с зеленью леса и его таинственным полумраком. Странно, но будучи там, вне дороги, дети почему-то не замечали этого полумрака. А сейчас он стал настолько явным, что порой казалось будто из него выглядывают чьи-то любопытные и недружелюбные глаза.
Но ещё был яркий день и страхи леса прятались от солнечных лучей и от детских глаз. Они ждали ночи.
Верхушка холма, на который взбиралась дорога, постепенно оказалась под ногами путников и из этого места детям открылся незабываемый пейзаж. Сказочно красивый и захватывающий дух. Именно здесь Виктор впервые понял, что он наконец-то попал в другой мир. В Дикую Страну.

7. Племя.

А комментарий, слабо?