Сфинкс

- Ты плачешь?
- Нет. Тебе просто кажется, солнце очень яркое.
- Да нет, я же вижу – ты плакала. Почему?..
- Потому что... скоро мы расстанемся, Аури.
- Расстанемся?..

Её звали Аурика.
Я плохо помню своё детство, прошедшее «по ту сторону» - но, когда мы были детьми, она была моей лучшей подругой – или мне так казалось – или она сама так считала. Аурика – сфинкс. Её дом – огромный старинный храм, тонущий среди зарослей цветов и клубов вечного тумана, храм из белого мрамора с высокими колоннами, с золотым алтарём... У Аурики красивые глаза – огромные, чёрные, как куски гагата, полыхающие каким-то неведомым мне пламенем.
Сама она казалась мне очень красивой. Особенно когда замирала у алтаря, ловя ладонями лучи утреннего солнца – её словно обливало золотом, и вся она была какой-то сказочной и волшебной. Я любила смотреть на Аурику – и на облака. Когда света в ладонях собиралось достаточно, девочка медленно подносила его к губам и, прикрыв глаза, торжественно и красиво выпивала его – весь, до последней капли.

- Значит, ты решила уйти?
- Да.
- Ясно. Давно?
- Да...
- Но... мы же подруги?
- Нет, Аури. Мы не можем быть подругами.

Облака здесь тоже были сотканы из утреннего золота. Мне нравились облака храма... когда я была маленькой. У нас с Аурикой были одинаковой величины руки – и она разрешала мне носить её кольца, а я давала ей свои амулеты. Она брала их – и подносила к солнечным потокам – чтобы они впитали в себя это золото. Мы рассказывали друг другу сказки и истории, и мы обе любили смотреть на облака...

- Не можем быть подругами? А кто для тебя друг?
- Друг – это тот, кому можно довериться. Это тот, кого ты можешь принять. Это тот, кто может принять тебя. Это тот, кого ты уважаешь, и кто уважает тебя. Друг... это тот, кто умеет промолчать там, где не нужно слов...

С Аурикой иногда было страшно. Когда в наш храм заходили случайные путники, она преображалась – шла к ним горделивой походкой юной богини, а в глазах сияла огромная вселенская пустота... Она подходила близко – так, чтобы они смогли утонуть в этой пустоте, и улыбалась... я боялась этой её улыбки, а им она казалась прекрасной. В чёрных коротких волосах Аурики путалось солнце и сияла бриллиантами заколка в виде шестиконечной звезды, на белоснежной коже отражалась лёгкая позолота. Она задавала очарованным путникам вопросы – нежным, ласковым голосом – голосом самой пустоты – а они не знали верных ответов.

- Это... из-за того, что я – сфинкс?
- Что?..
- Ты уходишь из-за того, что я сфинкс, а ты – человек, в этом причина?
- Нет, милая... Это неважно...

Я прекрасно понимала, что Аурика – сфинкс. И что если гость не знает ответов на её вопросы, он не имеет права войти в этот храм. И когда Аурика... не прекрасная девочка-солнце, а вселенская львица-чудовище с рычанием набрасывалась на свои жертвы, я понимала – это всего лишь её долг, они не могут, они просто вынуждены вернуться в тот мир, из которого пришли в безмирье – пусть и таким страшным и болезненным образом – пусть проснувшись в холодном поту от кошмарного сновидения или очнувшись от комы, а, может, ещё раз в муках родившись на свет где-то там, в ином измерении – но так должно быть, и не мне решать по-другому... Потом Аурика собирала маки – когда одна материя переходила в другую – и я была рада видеть не куски окровавленных тел, а мятые цветы, и я никогда не помогала ей. Аури – сфинкс. А все сфинксы – убийцы и людоеды Дело было не в этом...

- Куда же ты пойдёшь?
- Не знаю, Аури. Подальше отсюда. Я устала от этого вечного солнца, и от маков я тоже устала, милая. Нам больше не по пути. Может быть, потом... Но – не здесь и не сейчас.

Потом... я перестала быть ребёнком. Меня не радовало это странное солнце, которое казалось мне загнанным в клетку, меня перестали пугать перевоплощения Аури – на них просто стало грустно смотреть. Я стала думать о том, откуда же, по каким же дорогам приходят к нам путники... Аурика оставалась прежней. Я шла дальше – и не могла её больше ждать. Прежняя Аурика перестала радовать меня такую, какой я стала. А сама девочка-солнце яростно скучала по мне – той, какой я была ещё недавно.

- Что ты возьмёшь с собой?
- Воспоминания, Аури. Я всегда буду тебя помнить. Ту, которую я не могла понять – но принимала, и ту, которую я стала понимать – но не смогла принять. Это ты, Аури, и ты мне очень дорога, но если я останусь – меня просто не станет. Прости меня, если сможешь. И я тебя прощаю, девочка.

Аурика не прощалась – и не прощала. Это была ещё одна причина, по которой мне надо было идти дальше. Кто знает, может быть, потом, разгадав тайну своей собственной души, пройдя через двери всех найденных мною миров, в муках рождаясь, встречаясь и расставаясь, меняя имена и роли... когда-нибудь я вернусь к ней? Может быть, наши пути пересекутся – если Аури сделает шаг – куда угодно – пусть даже в пропасть – я не дам ей упасть, но я буду рада любому её шагу!.. А, может быть, я вернусь сюда, забыв её имя – и увижу её такой же – девочкой-солнцем, и она станет задавать мне вопросы, а я буду тонуть в пустоте её глаз, и не смогу ответить? И, когда я рассыплюсь сотней кровавых маков у её ног... вспомнит ли она меня?
Когда-то мы были маленькими девочками... мы дружили – человек и сфинкс... и я счастлива, что это – уже моё прошлое. А впереди – сотни дорог, и я могу выбрать любую...